Воробьева Татьяна Викторовна : другие произведения.

Как я тебя... ненавижу (с 19 по эпилог)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ о любви преподавателя и ученицы. Ее мир рухнул в одночасье, его только начал строиться заново. К чему приведут их запретные отношения?

  19 глава. Все хорошо, что хорошо кончается.
  Вчера я приняла решение вести себя как взрослая, что от моего поступка могу пострадать не только я, но и Андрей. Он обещал найти способ помочь мне, не оставить, и я ему верила. Поэтому, когда в дверях квартиры появилась, одетая как всегда в строгий костюм, с неизменным пучком на голове, Людмила Кирилловна, я не закатила истерику, не бросилась бежать, а просто стояла в дверях комнаты с чемоданом и сумкой-почтальонкой на плече.
  - Самойлова, пошли, - кивнула мне соцработник.
  - Может, она хотя бы позавтракает? - вмешался Андрей.
  - Ничего, в приюте тоже есть завтрак. - Женщина смерила его презрительным взглядом и отвернулась.
  Тут мне захотелось заехать по лицу этой самодовольной сучки, даже кулаки сжались. Но посмотрев на Андрея, передумала. Незачем устраивать скандал: это лишь будет еще одним поводом набрать заветные "02". Я отсюда чувствовала, как у нее чесались руки это сделать.
  
  Он и сам это прекрасно понимал, поэтому лишь скрестил руки на груди, и, прислонившись к косяку, продолжал наблюдать за моими сборами.
  Я не хотела уходить. Я нещадно тянула время, разбираясь с замками, шнурками и застежками. Я почти задыхалась от боли, силы заканчивались, как и воздух в легких, поэтому лишь прошептав: "пока", - первая выскакиваю на лестничную площадку и - вниз по ступенькам.
  Опомнилась только у машины. Холодный и по-утреннему морозный воздух проникает в легкие. Я даже толком не попрощалась с Андреем. Тоска снова накрывает с головой. Хотелось помчаться назад, преодолеть несколько пролетов лестницы и вернуться к нему, но я лишь оборачиваюсь, вглядываясь в пустые еще сонные окна многоэтажного дома. За одним из них стоит он. Я точно знаю, что он смотрит. Людмила Кирилловна села за руль, указывая мне на сиденье рядом с собой, но я, проигнорировав ее знак, кидаю чемодан и сумку на заднее и сажусь сама.
  
  Женщина недовольно хмыкает, но на своем не настаивает. Машина заводится и медленно выезжает со двора. Я невидящим взглядом смотрю в окно, одним за другим прокручивая у себя в голове сцены последних месяцев. Сжатые в кулаки ладони, навернувшиеся на глаза слезы, зубы, стиснутые до скрипа.
  Да, я, наверное, мазохиста, но я не могу это прекратить. Хочется кричать, но крика нет, мне кажется, что я просто онемела в один миг, без него.
  - Ну, что Самойлова, нагулялась? - Голос соцработника вырывает меня в реальность.
  Я вздрагиваю, но голову не поворачиваю.
  - Знаю я таких, - продолжает женщина. - Строят из себя примерных и невинных, а как дай волю так сразу...
  Лицо женщины брезгливо скривилось:
  - Ну, надеюсь, ты хорошо повеселилась. Теперь тебе долго веселиться не придется. И не надейся, твоему опекуну вернуть тебя не удастся. - В голосе сквозит злорадство. - Жаль, что все не выяснилось до твоего шестнадцатилетия, тогда его еще можно было посадить, а так - только тебя забрать, да аннулировать опекунство.
  Я закрываю глаза, словно от удара. Знать, что Андрея не посадят, большое облегчение, но слова женщины давят на больные точки, и я не выдерживаю:
  - Почему Вам так нравится унижать людей?!
  Соцработник вздрагивает, как от пощечины. Выражение ее глаз в отражении зеркала заднего вида становится злым.
  - Унижать?! О нет! Просто такие наивные дурочки как ты думают, что нашли любовь на века, что они нужны этим взрослым дядечкам, которые просто поиграются с ними и выбросят, как ненужный мусор. А нам потом вытаскивай вот таких идиоток из петель и с крыш домов.
  Было видно, что я задела непробиваемую Людмилу Кирилловну за живое, но выяснять подробности не хотелось, наоборот все внутри меня кипело от ярости:
  - Он не такой!
  - Ага, как же, - фыркнула женщина. - Думаешь, он поведет тебя под венец, и вы нарожаете с ним кучу красивых детишек? Очнись, девочка, это не любовный роман, и не сегодня-завтра он тебя забудет, или найдет себе другую симпатичную дурочку. Много их у вас по школе бегает?
  Каждое слово женщины бьет по мне все сильнее. Я уже не сдерживаю ни злых слез, ни сжатых кулаков. Единственное чего мне хочется - это огреть ее чем-нибудь тяжелым и бежать. Бежать назад к нему, чтобы доказать, что она не права.
  Автомобиль затормозил на перекрестке перед светофором. Меня по инерции бросило вперед. Я поморщилась и посмотрела по сторонам. Впереди тянулась небольшая пробка из автобусов, которые отъезжали от метро. Метро!
  
  Все остальное происходило слишком быстро, чтобы я успела что-то обдумать. Схватив сумку, выскакиваю из машины, пока она не успела тронуться с места, и бегу ко входу в метро. Толпа спешащих на работу людей, играет мне на руку, и я проталкиваюсь сквозь нее, не обращая внимания на недовольные вскрики и ругань.
  Проскакивая через турникет следом за каким-то мужчиной, запрыгнула в отъезжающий поезд. Сесть было некуда, и я прислонилась к двери с надписью "не прислоняться".
  Да, неплохой марафон для той, которая даже на уроки физкультуры "по справке" не ходила. Хотя врач в свое время говорил, что, возможно, я перерасту эти приступы астмы. Что это скорей психологическая, чем реальная проблема с легкими. И сейчас с трудом, но восстанавливая нормальное дыхание, понимаю, что в чем-то она была права. Когда голова перестает кружиться, а в боку неприятно колоть, я осматриваюсь.
  Обычный вагон, забитый не слишком выспавшимися и от этого не слишком приветливыми пассажирами. Никого опасного для себя я тут не вижу: ни полицейских, ни Людмилу Кирилловну, хотя что-то мне подсказывает, что это пока. Нужно куда-то пересаживаться с этой ветки да и вообще решать, куда ехать. Не могу же я целый день провести в метрополитене.
  Воспользовавшись остановкой, я протискиваюсь ближе к стене, где висит схема станций. Так, назад к Андрею нельзя, на свою квартиру - тоже; к Иринке, Юрке... нет и нет. Палец чертит узоры на разноцветных линиях. Тут мой взгляд падает на конец желтой ветки - "Новокосино".
  Я, вспомнив, что где-то в этом районе была нежилая квартира, не знаю, кому она принадлежит, заходила туда с Лариской один раз: она забирала оттуда какие-то свои вещи, и тогда же отдала мне ключи, как она объяснила: "на всякий случай".
  Вот такой случай и наступил. Порывшись в сумке, нащупала в боковом кармашке небольшой ключик, вздохнула с облегчением. Так, "куда" - решила, все остальное... Думать не хотелось. Я понимала, что совершила, возможно, самую большую глупость, но идти с повинной в приют не собираюсь.
  Без приключений доехав до нужного района, я захожу в ближайший магазин, и закупаюсь самым необходимым, чтобы не упасть в голодный обморок, благо в кошельке еще лежат последние пятьсот рублей. Теперь остается только надеяться, что квартира цела и, до сих пор, необитаема. Не хотелось бы нарваться на каких-нибудь наркоманов.
  Немного поблуждав по району, нахожу нужный дом. Типичная старая пятиэтажка на окраине города с вечно сломанным кодовым звонком, запахом мочи и табачного дыма в подъезде. Я поднимаюсь на третий этаж и подхожу к нужной двери. Постояв возле нее, прислушиваюсь к звукам - тишина.
  Вытащив ключ из кармашка, нервно сжимаю его несколько секунд, вставляю в замок, поворачиваю, щелчок.
  Сразу чувствуется одно: в квартире холодно. Закрываю за собой дверь и пытаюсь нащупать кнопку выключателя. Будет очень забавно, если вместе с отоплением в квартире не окажется электричества и воды, что вполне закономерно для нежилого помещения. Но мне повезло: лампочка, тускло мигнув, зажигается.
  Разувшись, но не снимая пуховика, прохожу туда, где должна быть кухня. Обшарпанные стены, старая мебель, мусор и пыль. Ремонт требовался везде: где-то косметический - где-то более радикальный. От холодильника несет несвежими продуктами: заплесневевший сыр, протухшая колбаса, пачка замороженных пельменей и две початые бутылки пива.
  По спине прошли мурашки. Все-таки сюда кто-то наведывается, но надеюсь, хотя бы сегодня они в гости не придут. Было ясно, что надолго здесь остаться у меня не получится, но я и не собираюсь, просто думать: "куда дальше?" - сил нет. Голова начинает болеть, а желудок сжимается от голода. Поставив пакет с продуктами на стол, достаю булочку и йогурт, накидываюсь на них с жадностью, и только через несколько секунд осознаю, что в кармане пуховика вибрирует мобильный.
  Дисплей высвечивает номер Андрея. Я смотрю на телефон в своих руках. Лишь какая-то миллисекунда не дает мне привычно ответить на звонок. Что я ему скажу? Что я сбежала? Это он уже и так знает, поэтому и такой длинный список "пропущенных".
  Телефон затих. Есть расхотелось, в глазах снова стоят слезы. Нажав кнопку выключения, я смотрю, как экран сотового гаснет. Пока так будет легче, и, наверное, меня так не смогут отследить по GPS-сигналу, как в некоторых фильмах. Хотя смешно думать, что Людмила Кирилловна может подтянуть такие силы для поиска одной сиротки.
  Побродив по квартире, точнее, ее двум комнатам, я останавливаю выбор на меньшей из них. В комнатке стоит диван, по виду - ровесник моей бабушки, напротив телевизор, в углу кажущийся огромным в таком маленьком пространстве шкаф. Полазив на антресоли, нахожу подушку и плед. В углу, между шифоньером и стеной, обнаруживается масленый обогреватель, вполне рабочий, что поможет мне не околеть до утра.
  Включив телевизор и убавив звук до минимума, не раздеваясь, ложусь на диван. Голова продолжает болеть, и кажется тяжелой, словно туда налили расплавленного свинца. Перед глазами мелькают картинки очередного российского сериала, сливающегося в одно разноцветное пятно. Сама не заметив, я проваливаюсь в сон.
  
  От резкого звука я подпрыгиваю, но даже не понимаю сразу, где нахожусь. Память подсказывает, и я с некой смесью облегчения и разочарования опускаюсь назад на подушку. Мне не в первый раз хочется либо чтобы все произошедшее со мной в реальности стало лишь сном, либо сон стал реальностью, но никогда не хотелось этого так сильно. Мне снились родители. Мы все вместе собирались на отдых, но наш рейс почему-то задерживали. Тяжело вздыхаю. Тоска, тупой занозой продолжающая сидеть где-то внутри, стала уже чем-то привычным. Не знаю, сколько я проспала, но за окном уже темно. Похоже весь день. Видимо стресс и нервотрепка сказывается на мне немедленным впадением в спячку.
  
  Шум повторяется, заставляя меня в очередной раз подпрыгнуть от испуга. На этот раз он показался мне сильнее и отчётливее, а оттого - страшнее. На цыпочках выхожу из комнаты. Голоса, и не просто голоса, а ругань, шли с лестничной площадки. Пьяные крики, звон стекла. Я подхожу к входной двери, прислушиваясь в надежде, что это просто случайные гопники, пришедшие попить в подъезд, а не еще одни гости этой квартиры. Первый удар в дверь заставляет меня отпрыгнуть назад.
  - Леха, открывай! К тебе гости пришли! - заорал кто-то не слишком трезвый.
  Еще два удара - и мне кажется, что дверь сейчас слетит с петель, не выдержав напора. Я замираю, не зная, что делать. То ли стоять, не двигаясь и создавая как можно меньше шума, то ли бежать со всех ног, запереться в ванной, туалете и молиться о том, чтобы они ушли.
  За дверью слышится второй голос. О чем они говорили, было не разобрать, но после этого стук прекратился. Я, подождав еще несколько секунд, и окончательно убедившись, что нежданные визитеры удалились, чуть ли не бегом ринулась в комнату.
  Черт! Ну, хватит с меня! Надо отсюда уходить, пока они не вернулись. Куда - вопроса даже не возникает. Включив мобильный, тут же набираю его номер.
  - Алло, Камилла?! - Голос Андрея взволнованный и немного злой. - С тобой все в порядке? Где ты?
  - Я в порядке, пока, - скороговоркой, и почему-то шепотом, отвечаю я. - Я в квартире. Забери меня отсюда.
  - Называй адрес.
  Диктую, стараясь не напутать с номером дома.
  - Скоро буду. Не убегай никуда. - Он кладет трубку.
  
  Опустив мобильный в карман, сажусь на диван и тупо смотрю в экран телевизора. Время подходит к семи часам вечера, за окном совсем стемнело. Так проходит полчаса, и я уже готова успокоиться и обозвать себя паникершей, как в тишине квартиры раздается щелчок открывающегося дверного замка.
  Сердце пропускает удар, пальцы холодеют, а кожа покрывается липким холодным потом и противными мурашками.
  - Блядь, какой же он тяжелый, - услышала я мужской голос.
  - Да, ладно, Леха, не стони, - ответил ему второй. - Потащили его в комнату. Пусть проспится.
  Застыла, не зная куда бежать, где прятаться. Шаги все приближались. Я с ужасом смотрела на дверь в ожидании, когда она откроется, но мне повезло: шаги прошли мимо. Снова вспомнила, как дышать, огляделась в поисках убежища. Мозг, заторможенный страхом, старался найти пути спасения. Первое, что пришло на ум, это спрятаться в шифоньере. Но сколько мне придется так просидеть? Прячься - не прячься, но они скоро поймут, что в квартире кто-то есть.
  "Где же Андрей?" - Паника внутри поднималась все сильнее. Надо бежать отсюда как можно скорее.
  Вышла в коридор. Если мне удастся пробраться к входной двери незамеченной, то я смогу дождаться Андрея на улице. Как можно тише я пошла по направлению к входной двери.
  - Эй, Лешка, похоже, у тебя гости, - прокричал один из парней. Голос шел из кухни, и я поняла, что они нашли пакет с продуктами.
  В ту же секунду под моей ногой скрипнула половица. Я не стала больше осторожничать и бегом пустилась по коридору к выходу.
  - Эй, вот она! - Шаги за спиной приближались.
  Возле самой двери я почувствовала, как кто-то схватил меня сзади за пуховик.
  - Отпусти! - Стараюсь вырваться я, но рука тянет меня назад и практически отшвыривает к стене. Еле-еле удается устоять на ногах. Подняла на пришедших в квартиру взгляд.
  Передо мной стояли двое парней лет двадцати. Один был обычным парнем, лишь волосы зачем-то были сожжены перекисью водорода до белого цвета и зачесаны назад, открывая его широкий лоб. Зато второй возвышался надо мной как тот шкаф в комнате, да и комплекцией был похож. Черные кожаные косухи, надетые на вязаные свитера, навевали ассоциацию с братками из сериалов, крутящихся по телевизору.
  - Смотри, Лешка, какая птичка к нам залетела! - ухмыляясь, сказал тот, кто схватил меня.
  - Тихо, Тимон, - цыкнул на него блондин, и, видимо, хозяин квартиры. - Меня больше интересует, как эта птичка сюда попала.
  Многозначительный взгляд парня предупреждал, что лучше на его вопрос ответить, и правду.
  - Мне дала ключи Лариса, - Посмотрела я на незнакомцев исподлобья.
  - Лариса?! - с недоумением повторил тот, кого звали Тимоном. - Слушай, Леха, а это не та сучка, которая у тебя тогда сумку увела? Там и ключи были.
  Хозяин квартиры только кивнул, продолжая буравить меня злым взглядом.
  - Да, походу ты прав.
  Я стояла перед ними и чем больше осознавала, тем страшнее мне становилось. Похоже они далеко не друзья Лариски. Ну "спасибо", подруга, удружила. Хотя причем тут она - я сама сюда сунулась.
  - Слушайте, парни, может, я пойду? - сделала я попытку прикинуться дурочкой. - Мне не нужны неприятности.
  Я сделала шаг в сторону двери, но тут же опять была схвачена рукой здоровяка Тимона.
  - Слишком поздно, птичка, - пошлая улыбочка на губах парня вселила в меня еще больший ужас.
  - Отстаньте! - Страх дал мне силу на сопротивление, я толкнула одного из парней в попытке прорваться к двери, но не тут то было. Они просто смеялись, наблюдая за мной.
  - Ну все, хватит, - схватил меня Лешка за плечи.
  Я посмотрела на него со смесью злости и испуга.
  - А ты хорошенькая... - Его ладонь прошлась по моей щеке.
  - Ага, и фигурка вроде ничего, - засмеялся Тимон. - Может, повеселимся? А потом мы тебя отпустим. Мы же не звери какие-то.
  - Нет! Отпустите меня! - Я постаралась вырваться, пиная парней, и пытаясь оцарапать лицо стоящему ближе парню.
  - А она бойкая, мне такие нравятся, - загоготал бандит.
  Хозяину квартиры, видимо, надоели мои попытки освободится, и он одним движением завернул мне руки за спину. Я заскулила от боли. Да, теперь все то приключение с Ромкой казалось мне просто игрой. Здоровяк Тимон подошел ко мне спереди и распахнул полы пуховика. Его ладони прошлись по моему свитеру, задирая его наверх.
  - Нет! Нет! Нет! - Меня начало трясти, руки и ноги словно задеревенели, а воздух вокруг испарился, превращаясь в вакуум. Я стала медленно оседать на пол.
  - Э, ты чего? - парень с испугом отошел от меня. - Слушай, Леха, она, по-моему, того, коньки отдает.
  Я почувствовала, как мои руки освободили, и совсем осела на пол. Сознание находилось где-то на грани реальности и обморока.
  - Да ладно, притворяется, наверное. - Я почувствовала легкую пощечину. - Э, куколка, думаешь нас обмануть? Подожди сознание терять, мы с тобой еще даже не начали.
  - Помогите! На помощь! - собрав последние силы, закричала, понимая, что это безнадежная идея.
  - А ты говоришь, помирает, - ухмыльнулся парень. - Мертвые так не кричат.
  Меня по-свойски подняли с пола. Сил сопротивляться уже не было - я просто обвисла на руках у парней как тряпичная кукла.
  Стук, нет - грохот - упавшей двери заставил вздрогнуть не только меня, но и парней.
  Знакомый голос ударил по ушам и как струна натянутым нервам:
  - Отпустил девушку сейчас же.
  
  ***
  
  Пробки. Никогда еще мне не казались они такими бесконечными, как сейчас. Голова раскалывалась то ли от усталости, то ли от тревоги, но я не обращал на это внимания: концентрации хватало только чтобы вовремя переключаться с газа на тормоз и не врезаться в ближайший автомобиль.
  Я весь день ездил по городу в поисках Камиллы, но ни Давыдова, ни кто-либо еще из одноклассников, не знали, где ее искать. Сотовый, поначалу просто не отвечающий на звонки, вскоре был выключен совсем, за что Камилла была награждена самыми нелестными эпитетами в свой адрес и клятвенным обещанием хорошенько наказать ее, как только найду.
  Несколько раз звонила Людмила Кирилловна с расспросами не появилась ли "ее подопечная" и допросом на полчаса, не решился ли я вдруг, схватив девочку подмышку, умотать с ней куда-нибудь в дальние страны. После второго такого звонка мне по-настоящему захотелось это сделать, после третьего послать соцработника на всем известный адрес, ну а после четвертого самому отключить телефон.
  Каково же было мое удивление и облегчение, когда уже под вечер дисплей сам высветил знакомый номер.
  - Алло, Камилла?! С тобой все в порядке? Где ты? - Тут же забросал я ее вопросами.
  - Я в порядке, пока, - скороговоркой и шепотом, отвечала она. - Я в квартире. Забери меня отсюда.
  "Черт! Все ясно: девчонка снова умудрилась попасть в какую-то передрягу".
  - Называй адрес, - коротко ответил я.
  И вот я толкаюсь в этой пробке уже около часа, сжимая от бессилия руль и молясь, чтобы за это время с Камиллой не успело ничего случиться, и она сама не надумала куда-нибудь улизнуть: итак ее занесло на самую окраину города.
  
  Наконец, я вырулил из потока машин к нужному району. Дворы, как обычно, увлекали сложностью переплетений, как в каком-то лабиринте. Притормозив у нужного дома, забежал в подъезд. Камилла сказала квартира на третьем этаже. Пробегаю несколько лестничных пролетов, и останавливаюсь на площадке. Номер! Какой же номер? Смотрю на почти одинаковые обшарпанные двери со значками цифр. Тут крик, полный отчаянья и ужаса, дает ответ на вопрос. Нога сама выбивает хлипкую дверь. Почти на пороге, в узком коридоре возле прихожей, вижу двух парней, которые с двух сторон окружили Камиллу, которая висела на руках одного в полусознательном состоянии. Грохот упавшей двери привлек внимание парней.
  - Отпустил девушку сейчас же, - гнев кипел, сделав голос угрожающий тихим.
  - Эй, чувак, ты нам дверь вышиб! - заторможенная реакция здоровяка не удивляла.
  - Я сказал: отпусти девушку! - произношу я чуть громче, и делаю щаг вперед.
  
  Кулаки сами собой, приготовившись к драке.
  
  Парень отпустил Камиллу. Она, прислонившись к стене, медленно съехала на пол. Мельком взглянув на то, в каком состоянии девушка и ее одежда, я почувствовал еще больший прилив ярости и гнева. Почти не видел несущегося на меня гиганта. Перехватил его кулак, метивший мне в челюсть. Уклонившись от удара, ответил здоровяку кулаком в район солнечного сплетение. Тот захрипел, согнувшись. Не теряя времени, пока парень не успел отдышаться и прийти в себя, я локтем ударил его по затылку - простой, но действенный прием.
  - Вот черт! - выругался второй парень, наблюдая, как его товарищ распластался на полу без сознания.
  Как я понял, в их дуэте гигант был силовой единицей. Оставшийся парень поднял на меня взгляд, в котором читался страх и злость. Наблюдая, как я медленно, сжимая кулаки, иду к нему, он скользнул в сторону Камиллы.
  
  Девочка сидела, подтянув к себе колени, и смотрела на разворачивающиеся перед ней шоу, широко распахнутыми глазами, боясь даже пошевелиться. Парень, не отводя от меня взгляда, схватил Камиллу за руку, заставляя встать на ноги.
  В напряженной тишине щелкнуло выдвигающееся лезвие вкладного ножа, блеснув в руках гопника.
  - Не подходи! - в панике закричал пацан. - А то я ее порежу! 

  Времени на раздумья не было. Я делаю вид, что отступаю. Камиллу била нервная дрожь. Она еле шевелила ногами, когда парень тянул ее ближе к себе. Казалось, вот-вот упадет без чувств.
  - А теперь пропусти нас! - командовал он, продолжая размахивать ножом. 

  
  Я отступил в сторону, освобождая проход к дверному проему. Мальчишка пятился назад, не отрывая от меня взгляда и прижимая к себе Камиллу. Та тоже не сводила с меня глаз. Мне нужен был отвлекающий маневр, и только она могла мне в этом помочь. Стараясь успокоить свой пульс и дыхание, я думал, как дать понять девушке, чего я от нее хочу. Она попыталась дернуться в сторону, но бандит был начеку.
  - Не дергайся, сучка! - рыкнул он, подставляя лезвие к ее горлу. 

  Камилла замерла, затаив дыхание.
  - Черт! - выругался я сквозь зубы. 

  Но тут неожиданно мне на помощь пришел здоровяк, начавший приходить в себя. Пацан отвлекся на стон своего друга, и в этот момент я резко подался вперед, вырывая Камиллу из его рук, и толкнул ее за свою спину. Парень по инерции потянулся за ней, выкидывая руку вперед. Я понимаю, что не успеваю увернуться. Холод лезвия прошел по моей коже, и с болью вошел в тело. Кровь начинает капать на пол.
  
  Мальчишка, держащей нож, смотрит на меня огромными от ужаса глазами. Его руки дрожат. 

  
  "Что, парнишка, в первый раз кого-то порезал?" - подумал я про себя, и не дав горе налетчику прийти к себя, врезал ему кулаком в челюсть.
  
  Он отлетает к стене и остается там стоять, схватившись за лицо. Нож со звоном падает на пол.
 Тем временем здоровяк стал медленно, со стоном, вставать на ноги. Я подхожу к нему, со всей силы замахиваюсь и так же пинаю его в лицо: "Поспи еще!".

  Хватаю полусознательную Камиллу за руку, и - прочь из этой проклятой квартиры.
  
  

  ***
  
  Страх. Непреходящей, постоянный страх. С приступами ужаса, от которого не можешь двигаться. Я не знаю, как во время всего этого меня не схватил очередной приступ. Видимо, адреналин в крови не дает легким сжаться. На ватных ногах следую за Андреем. Мы выскакиваем на морозный воздух. Вот тут легкие сжимаются, и я закашливаюсь, но продолжаю идти к машине. Только забравшись на переднее сиденье, осознаю, что пуховик до сих пор расстегнут, а сумку я сжимаю в ладонях. 

  
  Автомобиль заводится не с первого раза, но все же побеждает холод и выезжает на шоссе. 
Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Еще никогда в жизни я не испытывала такого ужаса и такого облегчения. Как мне показалось, прошла всего секунда, но когда смотрю за окно машины: уже стало совсем темно. Я посмотрела на Андрея. Он сидел, сгорбившись, одна рука сжимала руль, так что костяшки пальцев побелели, а вторая лежала на боку, примерно в том месте, куда его пырнул Леха. Лицо же мужчины в свете фонарей и фар проезжающих машин казалось совсем бледным. Или не казалось?
  - Андрей, ты как? - спрашиваю я.
  - Все хорошо. - Он смотрит на меня. - Ты как себя чувствуешь? Скоро уже приедем домой.
  - Андрей! - протестующий восклицаю я. - Тебе срочно нужно в больницу!
  - Все нормально, Камилла. Это всего лишь царапина, - Он снова сосредоточился на дороге.

  
Через десять минут автомобиль въехал во двор. Выскочив из машины и обежав вокруг, подхватываю Андрея под руку.
 Так мы входим в подъезд и в квартиру.
  - Дай помогу, - потянулась я к нему, чтобы снять куртку. 

  На рубашке, в месте пореза, распылилось бурое пятно. Я почувствовала, как голова закружилась, а к горлу подступила тошнота:
  - Ты уверен, что не надо вызвать "Скорую"?
  - Не волнуйся, кровотечение уже остановилось, рана неглубокая, - успокаивает он меня. - Сходи на кухню. Там в самом левом шкафу, в верхнем ящике, аптечка.

  
  Кивнув, скинула пуховик и сапоги, бегом устремилась на кухню. В шкафу стоит синий ящик с белым крестом на крышке. Таблетки, бинты, пластырь, какие-то баночки - я перебираю содержимое, не зная, что взять. Да, конечно, я обрабатывала себе разбитые коленки, царапины и синяки, но...
  Вспомнив нож в руках у бандита, холод лезвия, касающийся моей шеи, меня затрясло, стало трудно дышать.

  
  "Так, Камилла, держи себя в руках! Андрею нужна твоя помощь" - мысль о любимом заставила меня ослабить панику. Я схватила аптечку и поспешила к нему. 

  
  В ванной слышится шум воды, захожу туда. Андрей стоял под душем. Розовые струи воды, стекающие с его тела, еще раз напоминают о том, что весь этот ужас мне не привиделся. Шум воды стихает, Андрей повернулся ко мне лицом. Я чувствую, как мои щеки загораются румянцем. Нащупав за спиной, полотенце, подаю его мужчине, но через секунду то, что он обнажен, перестало меня волновать. Ближе к правому боку, чуть выше границы полотенца обернутого вокруг бедер, краснеет внушительных размеров порез. Я снова почувствовала тошноту и головокружение.
  - Камилла, - голос мужчины заставил меня поднять на него взгляд. - Тебе придется мне помочь. - Возьми бинт и белую баночку из аптечки.
  - Вот эту? - я покрутила в руках круглую баночку.
  - Да, - кивнул он. - Смажь бинт мазью.

  Дрожащими руками я сделала, как он просит.
  - Приложи бинт к ране, - руководил Андрей моими действиями.

  - Вот так? - Я осторожно приложила ткань к месту пореза.
 Он кивнул.
  - А теперь самое сложное, - выдохнул мужчина. - Края раны не рваные, и она не очень глубокая - это хорошо, но тебе придется стянуть их.
  - Стянуть? - произнесла я дрогнувшим голосом. 

  Руки задрожали. Я сглотнула, пытаясь хоть как-то победить засуху в горле. Отложив бинт в сторону и сдерживая тошноту, посмотрела на алую дугу раны. 

  - Да, - Лицо мужчины на секунду скорчилось от боли, и он шумно выдохнул. - Возьми полоски пластыря и попытайся закрепить так, чтобы края раны сошлись как можно плотнее.

  Я сделала, так как он просил, стараясь не обращать внимания на то, что из пореза снова начала течь кровь, и то, что своими неловкими движениями причиняю мужчине еще больше боли. Когда я, наконец, закончила, и повязка белым поясом обхватывала его поясницу, мы оба были достаточно бледными и измученными.
  - Я безрукая овца, - ругала я себя, помогая Андрею добраться до спальни.
  - Ты отлично справилась, - улыбнулся он мне. - Уж точно лучше нашей школьной медсестры.
  - Ага, - фыркнула я. - С учетом того, что про нее говорят, то что она за несколько лет работы научилась отличать йод от зеленки да как работает тонометр, мне есть чем гордиться. Не надо было мне сбегать, - тихо произношу я, помогая Андрею сесть на кровать.

  Его лицо тут же становится серьезным:
  - Они ничего не успели сделать? - он с тревогой вглядывается в мое лицо.
  - Нет, - покачала я головой. - Только напугали. Ты пришел вовремя.

  Мужчина облегченно выдохнул и закрыл глаза.
  - Тебе надо отдохнуть, - шепотом говорю я.
  - Тебе тоже, - отвечает он. 

  Его руки ложатся мне на талию и идут вверх, помогая стянуть свитер. Теплые пальцы прошлись по коже, заставляя задержать дыхание.
  - Андрей, ты же ранен! - слабо запротестую я.
  - Это всего лишь царапина, притом ты хорошо наложила повязку, - парирует он мой протест, ненадолго прерывая поцелуй моего живота, пока его пальцы борются с пуговкой джинс. 

  
  Внизу живота прошла горячая волна, а судорога, сковавшая мышцы, чуть было не заставила меня упасть на колени. Руки Андрея на моей талии помогли мне устоять. Через несколько секунд с одеждой было покончено. Прохлада комнаты щекочет кожу, заставляя искать тепла. Я легонько толкнула Андрея на кровать, а сама встала на колени между его бедер, все еще обмотанных полотенцем.
  - Ты уверен? - я провожу пальцами по шершавой поверхности бинта, намекая на рану.
  - Вполне, - он притягивает меня к себе и наши губы встречаются.

  Мысли, сомнения, страхи послушно отходят на второй план. Остаются только его прикосновения к моему телу. Пальцы смело находят самые чувствительные точки, заставляя застонать в голос. Нежные поцелуи спускаются вниз к груди.
  В эту игру можно играть вдвоем. Я отстраняюсь и начинаю исследовать его тело: грудь, живот, полотенце с бедер летит на пол.
  - Ты хочешь меня? - его шепот, кажется, переворачивает все внутри меня, заставляя мышцы внизу живота сжиматься еще сильнее.
  Я киваю головой, возможность говорить уверена вместе с остатками стыда.
  - Не слышу, - звук его голоса, кажется, проникает внутрь меня.
  - Да, - выдыхаю я остатки воздуха, и тут же чувствую ток проходящий по позвоночнику вместе с его проникновением.
  Все тело горит, с каждым движением превращая кровь в раскаленную лаву. Я, ускоряя ритм, двигаясь почти неосознанно, на грани сознания, на грани чего-то еще, чему еще нет названия. Воздух выходит рывками. Чувствительность зашкаливает, в моем мире нет ничего кроме его рук и губ, кроме этих ощущений его так близко, что мыслить себя без него уже нереально.
  
  Наслаждение настолько острое, что граничит с болью. Я прижимаюсь к Андрею так сильно, насколько это возможность. Ногти впиваются в его плечи, оставляя полосы.
  Голос меня не слушается, из горла вырывается полухрип - полустон. Мир на секунду темнеет, и вот я уже лежу на его груди, стараясь прийти в себя. Он гладит меня по голове и спине, а я чувствую, как волны усталости и наслаждения уносят меня все дальше. Пытаюсь сползти с него, да просто открыть глаза, спросить как его рана, но не на что нет сил.
  - Тише, - прерывает он мои жалкие попытки. - Все хорошо, Камилла, спи.
  Я уступаю звуку его голоса и проваливаюсь в сон.
  
  Утром меня будит звонок мобильного Андрея, резко открываю глаза. Я лежу у мужчины под боком, обвив его рукой. Видимо ночью мне все-таки удалось переползти на постель. Андрей спит, крепко спит, его даже не тревожит продолжающаяся мелодия звонка. Да и выглядит он не таким бледным. Встаю с кровати в поисках мобильного. Нахожу его валяющимся на полу в коридоре, наверное, выпал из кармана куртки вчера. Дисплей высвечивает номер Бориса Игнатьевича - начальника родителей.
  Что случилось? От волнения у меня засосало под ложечкой, и захотелось просто отключить телефон, но...
  - Да, алло, - отвечаю я на звонок дрогнувшим голосом.
  - Камилла, где вы со вчерашнего дня пропадаете? - голос мужчины звучит встревожено и возмущенно. - Я вам дозвониться не могу. У меня есть новости о твоих родителях! Они живы!
  После этой его фразы я уже ничего не слышу, только чувствую, как падаю куда-то вниз, чувствуя голый пол кожей.
  
  20 глава. Два года это 1 051 200 минут
  Именно в таком состоянии меня и нашел Андрей. Я даже не знаю, сколько времени точно прошло: минута, несколько часов? Мужчина поднимает меня на руки и куда-то несет.
  - Камилла, что случилось? - его вопрос доходит до заторможенного сознания, и я разжимаю ладонь. Сотовый выскальзывает на постель.
  Андрей поднимает его и смотрит на дисплей:
  - Звонил Борис Игнатьевич. Что он хотел?
  Я лишь покачала головой и закрыла глаза, давая понять, что не могу ответить на этот вопрос. Андрей, видимо это понял, и сам набрал номер начальника родителей:
  - Алло, Борис Игнатьевич. Да. Нет, с Камиллой все в порядке, - ответил собеседнику Андрей, поглядывая на меня.
  Потом он надолго замолчал, слушая начальника родителей, и на лице опекуна проступило неверие, а потом и удивление.
  - Да, мы приедем как можно скорее, - закончил он разговор.
  Несколько секунд мужчина смотрел в сторону, видимо тоже пытаясь, переварить услышанное, потом перевел взгляд на меня:
  - Камилла, твои родители живы, - В его голосе звучало удивление и неверие.
  Я слышала эту фразу уже второй раз, но никак не могла осознать, поверить, что это не чья-то злая шутка. Но разве я не молила о чуде? Разве не этого хотела? Чтобы все вернулось, стало как прежде. Я не знала, какие чувства сейчас испытываю: удивление, радость, недоверие - чувства накатили на меня разом, сплетясь в один тугой комок, и от этого мой разум перестал воспринимать их все, во избежание того, чтобы я не сошла с ума.
  - Камилла, собирайся. Мы едем в больницу, - голос Андрея вывел меня из ступора, и я, кивнув, пошла собираться.
  
  Мы выехали через полчаса. Я до сих пор чувствовала себя как во сне. Когда я вошла в длинный светлый коридор, пропахший лекарствами, дрожь прошла по всему телу.
  - Извините, - обратился к медсестре в регистратуре Андрей. - В каких палатах Самойлов Сергей Викторович и Самойлова Анна Михайловна?
  - А кем вы им приходитесь? - с подозрением посмотрела она на мужчину, а потом на меня.
  - Андрей Владимирович! Камилла! - Не успели мы ничего ответить, как к нам навстречу из другого конца коридора спешил Борис Игоревич. - Я вас тут жду, - он подошел к нам и кивнул подозрительной медсестре.
  Та сразу расслабилась и занялась своими делами, не обращая на нас больше никакого внимания.
  - Пойдемте, я провожу вас к Сергею, - кивнул нам мужчина и направился к лифту.
  Первый этаж, второй, третий - я отсчитывала секунды, и мне казалось, что они все тянутся и тянутся. Что лифт едет слишком медленно, что железные двери ели разъезжаются в стороны. Я торопила его. Я торопила время, словно боялась, что это просто сон, и я проснусь так и не успев досмотреть его до конца.
  И вот стою возле белой двери в палату и не могу решиться повернуться ручку. Стою и смотрю на белую поверхность, разыскивая в ней малейший изъян. Боюсь, что сейчас все закончится. Что это окажется ошибкой, чье-то злой шуткой, обманом, сном, бредом - да чем угодно, только не правдой. Борис Игоревич, недовольный внезапной, непонятной задержкой, чуть отодвигает меня в сторону и, постучав, заходит.
  - Здравствуй, Сергей, а угадай, кого я к тебе привел! - сообщает он кому-то в палате.
  
  Мой мозг не хочет осознавать, верить, что там мой отец. Закрываю глаза и чувствую, что вот-вот упаду в обморок, но сильные мужские пальцы сжимают мое плечо почти до боли, не давая погрузиться в пелену страха и паники. Я чуть откидываюсь назад, понимая что за моей спиной - Андрей.
  - Камилла, все хорошо. Он действительно здесь, - достигает его шепот моих ушей. - Иди, - Он слегка подталкивает меня в спину, и я делаю первый шаг.
  В мужчине, сидящем на кровати, осунувшемся и бледном, трудно узнать моего отца, и я замерзаю в нерешительности, но когда он поднимает на меня взгляд, внутри что-то щелкает, словно кто-то переключил рубильник. Слезы сами потекли из глаз, мешая, видишь, я и не поняла, как преодолела пару метров между нами и уже повисла у него на шее.
  - Папа! Папочка! - удается мне выдавить из себя, между всхлипами.
  - Камилла, - Отец сжимает меня в объятиях.
  Так проходит несколько бесконечных минут, за которые я заново стараюсь привыкнуть, что у меня есть он, что я чья-то. Мне хочется исщипать себя до синяков, чтобы убедиться, что я не сплю. Теперь все снова будет по старому: я, папа и мама. Мама!
  Я отстраняюсь от отца и задаю волнующий меня вопрос:
  - Па, а мама? - Голос дрожит, боюсь услышать уже знакомый страшный ответ.
  Лицо мужчины тут же погрустнело, счастливые огоньки в глазах, потухли, и я приготовилась к худшему.
  - Идем за мной, - папа взял трость, стоящую возле постели, и, сильно прихрамывая на левую ногу, пошел к двери. Несколько минут я просто смотрела на отца - сердце кольнуло. Тяжело видеть своего отца, которого ты считала самым сильным, почти беспомощным.
  - Здравствуйте, - в дверях отец столкнулся с Андреем, который все это время был в коридоре.
  - Здравствуйте, - поздоровался папа и почти прошел мимо, когда Борис Игоревич остановил его:
  - Сергей, разреши тебе представить, это Андрей Владимирович, опекун Камиллы.
  Мужчины посмотрели друг на друга. После недолгого молчания отец протянул Андрею руку:
  - Спасибо, что позаботились о моей дочери.
  - Не за что, - пожал протянутую ладонь Андрей.
  Он чувствовал себя несколько неловко, и я прекрасно его понимала. Знай папа все... Боже, я даже не хочу думать о том, что могло произойти. Чувствую, как щеки заливает румянец. Надеюсь, никто не догадается рассказать отцу правду, по крайней мере, пока. Страх, что кто-то, вроде Людмилы Кирилловны, прибежит рассказать свежие новости, пробивал до мурашек.
  - Папа, - решила я разредить обстановку. - Мама? Отец взглянул на меня, словно вспоминая, как и зачем оказался здесь, и медленно пошел к лифту. Я последовала за ним. Поднявшись на этаж, мы вышли в коридор.
  
  "Реанимация" - прочитала я над двустворчатыми дверьми, и по телу снова прошел противный холод. Папа шел вперед, казалось, не замечая ничего вокруг. Он остановился возле большого окна в стене, выходившего не на улицу, как обычно, а на палату, где стояла одна большая кровать. На ней, в окружении множества трубок и аппаратов, измеряющих пульс, давление, температуру, лежала мама. Я прислонилась руками к холодной поверхности стекла, вглядываясь в внутрь. Женщина, лежащая в постели, была очень бледной и худой, но я не ошиблась: это была мама.
  "Мама! Мамочка! Жива!" - Слезы снова мешали видеть, я почувствовала, как меня затрясло мелкой дрожью. Глубокий вдох: нужно успокоиться.
  - Можно к ней? - оборачиваюсь я к отцу.
  Он тоже не отрывает взгляда от того что происходит за стеклом и кажется даже не слышит меня.
  - Можно, только ненадолго, - Вздрагиваю от незнакомого голоса за спиной.
  Я оборачиваюсь. Рядом с нами стоят врач.
  - Простите, не хотел Вас напугать, - доброжелательно улыбается он мне. - Я - Юрий Иванович, лечащий врач вашей мамы. Я правильно понимаю, Вы ее дочь, Камилла?
  Я утвердительно киваю.
  - Приятно познакомиться.
  - Как она? - спрашивает отец, не оборачиваясь от окна.
  Улыбка сошла с лица доктора, и он тяжело вздохнул:
  - Перелет дался ей нелегко, но состояние остается стабильным. Мы продолжаем надеяться. Кома, при такой травме головы - не редкость, и большинство пациентов выходят из нее.
  - Большинство, - как эхо повторяет папа.
  - Так могу я зайти? - снова задаю я вопрос.
  - Да, конечно, - кивает мне врач.
  Он подходит к двери палаты и открывает, пропуская меня вперед.
  - Только ненадолго, - предупреждает он.
  Я почти не слышу его слов, так как полностью поглощена видом женщины, лежащей на кровати. Ноги словно налились свинцом, медленно подхожу к постели. Мама лежит неподвижно, можно было подумать, что она просто спит, если бы не бледное лицо и темные круги под глазами.
  - Мама, мамочка, - тихо зову я.
  Я не могу себя заставить к ней прикоснуться, мне кажется, сделай я это, она тут же растает, как призрак раствориться в воздухе. Дрожащими пальцами я касаюсь ее руки кончиками пальцев, и чувствую тепло.
  - Привет, мамочка, - шепотом поздоровалась я. - Это я, Камилла.
  Больше я ничего не могла сказать. Горло перехватило, слезы застилали глаза, стекая по щекам. Мне так хотелось, чтобы мама открыла глаза, чтобы она просто посмотрела на меня.
  - Папа тоже тут, у него все хорошо. У нас все будет хорошо, - прошептала я.
  - Камилла, пора, - услышала я голос доктора за спиной.
  Кивнув в знак, что услышала его, я наклонилась и поцеловала маму в щеку:
  - Я тебя люблю.
  Развернувшись, я так же медленно пошла к двери. Слезы мешали видеть дорогу, и я стирала их тыльной стороной ладони.
  - Камилла, - остановил меня врач, - смотри.
  Я обернулась.
  Женщина на кровати слабо пошевелилась, ее кисть дрогнула, пальцы сжались. Юрий Иванович подбежал к постели быстрей, чем я успела осознать увиденное.
  - Анна Михайловна, Вы меня слышите?
  Женщина медленно открыла глаза и постаралась сфокусировать взгляд на докторе. Я подошла к постели.
  - Мам?
  Она перевезла взгляд на меня и слабо улыбнулась. Ее губы зашевелись почти беззвучно произнося мое имя. Слезы покатились из глаз, и я, преодолев два шага до кровати, взяла маму за руку.
  - Я здесь.
  Тут я услышала звук открывающейся двери и неровные шаги отца.
  - Анечка, - Его голос звучит глухо и хрипло.
  Мама переводит взгляд на отца и протягивает ему дрожащую руку. Так и мы стоим, глотая немые слезы счастья. Мы снова вместе.
  ***
  
  Я стоял в коридоре, наблюдая счастливую сцену воссоединении семьи, через большое окно в стене, и ловил себя на том, что невольно улыбаюсь. После такого невольно поверишь и в чудеса, и в божественное проведение. Сказал бы мне кто-то, что так все обернется всего двенадцать часов назад, не поверил бы. Искренне радовался за Камиллу, но оставались кое-какие вопросы, которые, я знал, кому задать. Я повернулся к Борису Игнатьевичу, который стоял со мной рядом.
  - Борис Игнатьевич, спасибо что позвонили, - начал я разговор.
  - Да ладно Вам. Это была моя обязанность, - ухмыльнулся начальник родителей Камиллы.
  Согласно кивнул.
  - Извините, - продолжил я. - А как так получилось, что мать Камиллы считали умершей? И что с ними произошло?
  Мужчина встрепенулся от моего вопроса. Потом тяжело вздохнул и нервно потеребил ремешок наручных часов.
  - Отчасти я в этом виноват. В тот день они должны были уже улететь в Москву, но тут пришла информация, что один из организаторов сопротивления готов дать интервью тем, кто раньше до него доберется. Сами понимаете, такой эксклюзив. Только во всем этом была одна загвоздка. Предводитель сопротивления находился где-то на юго-востоке бескрайней пустыни. Анна и Сергей решились на это, конечно, с моей подачи. - Мужчина замолчал и кинул взгляд на семью. - В пустыне произошла эта... авария. Как я уже потом узнал от Сергея, с ними в автомобиле были еще несколько человек, в том числе и женщина, укравшая документы у Анны, по которым потом опознали труп.
  - А как это случилось? - спросил я.
  - Никто точно не знает, но Сергей уверен, что это была засада, - поморщился он. - По рассказу, произошел взрыв. Ему повезло, он сидел в середине салона пикапа, и поэтому пострадал меньше остальных, хотя и потерял сознание. Очнулся в незнакомом месте. Оказывается, его подобрали кочевники.
  Я округлил глаза.
  - Да-да - закивал Борис Игнатьевич. - Они еще существуют. Живут в пустыне, торгуют, иногда разбойничают. Прям сказки "1000 и 1 ночи". Ну да ладно, не в этом суть. Сергея подлечили, сначала хотели просить за него выкуп, но потом что-то поменялось, и его просто оставили как бесплатную рабочую силу. Он пробыл у кочевников около пяти месяцев. Связаться с кем-нибудь ему не удавалось, пока на одном из оазисов он не увидел двух туристов. Сергей обратился к ним с просьбой о помощи. Все остальное кажется просто чудесным стечением обстоятельств. Мужчины поняли Сергея и не побоялись увезти его с собой в ближайшую больницу. К тому времени в стране все успокоилось и пришло в относительный порядок. - Мужчина замолчал, вздохнув, потянулся к карману за пачкой сигарет, но видимо вспомнив, где он находится, опустил руку. - Там же, в больнице, лежала и Анна, но так как она без сознания, никто не знал кто она. В списках пропавших никого похожего не обнаружилось. Все думали, что она мертва. И только Сергей не верил и был прав.
  Я кивнул, давая понять, что слушаю.
  - Я, конечно, был в шоке, но сразу подтвердил, что это они, и стал устраивать все для их быстрейшей переправки на родину. Потом пытался дозвониться или Вам, или Камилле, Ну, дальше вы знаете.
  - Спасибо, что так быстро все устроили, - поблагодарил я.
  - Да, что там. - Махнул рукой Борис Игнатьевич. - Я должен был сделать все от меня зависящее, после всего...
  Он прервался на полуслове, в коридор вышла Камилла.
  - Как ты? - спросил я.
  Она посмотрела на меня, стирая тыльной стороной ладони слезы.
  - Все хорошо. - Улыбнулась. - Просто это похоже на сон, сказку, на...
  - Чудо, - продолжил я.
  Она кивнула.
  - Чудеса иногда случаются, - улыбнулся я в ответ.
  Я был искренне рад за нее, но оставалось несколько вопросов, которые надо решить, и чем быстрее, тем лучше. Отошел в сторону и набрал знакомый номер.
  - Аллою - Голос Людмилы Кирилловны звучал привычно холодно. - Вы ее нашли?
  - Да, - коротко ответил я. И до того, как женщина успела что-то еще сказать, добавил. - Произошло еще кое-что.
  - И что же? - с долей ехидства спросила соцработник.
  - Приезжайте по этому адресу, а то, боюсь, Вы мне не поверите, - не удержался от ответной иглы в ее сторону.
  Назвав адрес больницы, закончил разговор, и подошел обратно к Камилле.
  - Сейчас сюда приедет Людмила Кирилловна, - сообщил я девушке.
  - Зачем? - нахмурилась Камилла.
  Да, я тоже не горел желанием видеть эту женщину, но есть вопросы, которые нужно решать, и срочно.
  - Она должна узнать, что твои родители вернулись, - начал я.
  - А значит, она больше не может забрать меня в приют, - лицо девушки просветлело.
  - Думаю, что это так, - согласился я.
  Камилла бросилась ко мне на шею. Я обнял ее настолько крепко, насколько это возможно, чтобы не сделать больно.
  - Знаешь, вчера я думала, что все рухнуло. Что ничего хорошего уже не случится, и не знала, откуда взять сил. - Зашептала она мне на ухо. - А сегодня... Сегодня мама с папой снова рядом, и я не могу поверить, что скоро все будет как раньше.
  
  Да, скоро все будет как раньше. Я невольно вздрогнул. Ну, а что я хотел? Чтобы она вышла за меня замуж? Или просто продолжала жить со мной дальше? Нет. Я был искренне рад за Камиллу, и что она сможет, наконец, снова жить, как обычная девчонка шестнадцати лет: закончить школу, поступить в институт, найти более подходящего по возрасту парня. Я не собирался держать ее возле себя, но и не мог понять, что мне делать без нее.
  - Андрей, что-то случилось? - девочка почувствовала мое напряжение, и, отстранившись, посмотрела в глаза.
  - Нет, что ты, - улыбнулся я. - Просто для меня все тоже несколько неожиданно.
  Было видно, что она мне не поверила, но промолчала. Больничный коридор был не лучшим местом для выяснения отношений.
  Через час приехала соцработник. Удивленные глаза женщины, когда ей сообщили, что родители Камиллы нашлись, невозможно было описать. Она, как и многие из тех, для кого "пропавший без вести" - синоним смерти, уже успела их похоронить. Поговорив с отцом Камиллы и удостоверившись, что все это не розыгрыш, она подтвердила, что, так как один из родители относительно здоров, а Сергея собирались выписывать в течение ближайших трех дней, то нет смысла забирать Камиллу в приют. Осталось только уладить дела с документами, но тут обещал помочь Борис Игнатьевич.
  Камилла чуть ли не танцевала, видя как женщина после всех объяснений, злобно сверкнув глазами, резко развернулась и пошла к выходу. Не понимаю я таких людей. Ей бы радоваться: подопечная нашла родителей - нет, собственные амбиции и обиженное эго важнее.
  Побыв в больнице еще полчаса, я решил, что хорошего понемногу, и повез Камиллу домой. Обняв на прощание отца, сказав, что скоро они снова будут все вместе, и еще раз взглянув через стекло на пришедшую в себя и сейчас отдыхающую, мать, девушка нехотя поплелась к выходу.
  
  Всю дорогу Камилла вела себя тихо, что настораживало. По опыту знаю, что когда человек долго молчит, углубляясь в какие-то свои мысли, ничего хорошего из этого не выходит, особенно когда этот человек девушка-подросток, так что когда мы вошли в квартиру, я уже ждал серьезного разговора.
  - Андрей, что происходит? - строго посмотрела на меня девушка, пока я разливал чай по кружкам.
  - Сегодня много чего произошло, - решил отшутиться я. - Ты не могла этого не заметить.
  Камилла фыркнула, не оценив мою попытку уйти от серьезного разговора:
  - А серьезно?
  - А серьезно, - вздохнул я. - Ты права, скоро ты вернешься к родителям, и для тебя все будет как раньше.
  Секундное молчание и пристальный взгляд мне в глаза, кажется, сказал ей больше слов.
  - Ты что, подумал, что я тебя брошу?! - голос девушки зазвенел удивлением и обидой.
  - Я этого не говорил, - Чай в кружках остывал.
  - Не собираюсь я тебя бросать! - Возмущение Камиллы нарастало. - И мне все равно, что подумают другие, если узнают.
  - Даже твои родители? - остудил я ее подростковый пыл.
  Она потупилась, но тут же, зло прищурившись, посмотрела на меня:
  - Что, испугался моих родителей?
  - А сама-то не боишься? - парировал я. - Думаю, они не обрадуются таким новостям.
  - Они поймут. Я уже взрослая, - как-то не слишком уверенно возразила она.
  - Камилла, давай поговорим об этом позже, - решил закончить я разговор, пока он не перерос в настоящую ссору.
  - Позже?! - Девушка вскочила из-за стола, кружка с недопитым чаем жалобно звякнула, чуть не опрокинувшись. - Когда ты отправишь меня под крылышко родителям?! Так зачем ждать? Я могу и сейчас уйти.
  Камилла, не дав мне ничего сказать, убежала к себе в комнату.
  Ну, что мне с ней делать?
  Решив, что самое правильное - дать ей остыть, я убрал со стола и направился к себе в кабинет.
  Через полчаса в дверь постучали.
  - Входи, - я откинулся на спинку кресла и посмотрел на приоткрывающуюся дверь.
  - Можно? - Вошла тихонько, словно опоздала на урок.
  Я кивнул и продолжил смотреть на девушку. Камилла нервно теребила край кофты, опустив взгляд на ковер под ногами.
  - Прости, я вела себя как идиотка, - тихо проговорила она. - Но я боюсь тебя потерять, именно сейчас, когда родители вернулись, - подняла на меня полные слез глаза. - Нет, не пойми меня неверно, я очень рада, просто счастлива, что родители живы и здесь, но у тебя сейчас есть полное право отказаться от меня.
  Закушенная губа, сжатые в кулаки ладони, слезы по щекам - ну, что мне с ней делать?
  Встал, обойдя стол, подошел к ней и просто обнял. Камилла уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я гладил ее по волосам и спине. Через минуту она отстранилась, растирая слезы по щекам:
  - Вот такие мы подростки: смех невпопад и слезы по пустякам, - грустно улыбнулась она.
  - А знаешь, давай закажем пиццу? - предложил я. - Ты, наверное, жутко голодная.
  Камилла посмотрела на меня, и, увидев, что я не злюсь, улыбнулась на этот раз искренне.
  - Давай, только, чур, пиццу выбираю я!
  
  Вечер мы провели как заядлые киноманы: обсуждая новый фильм Джеймса Камерона и поедая пиццу. А ночью, когда уснувшая девушка лежала у меня в объятиях, я действительно задумался: что будет дальше? Сейчас я не слишком был уверен в своем будущем, чтобы еще отвечать за нее. Честно, я боялся испортить ей жизнь, связать, лишить того будущего, которого она достойна. Ведь любовь - любовью, а она всего лишь подросток. Возможно все это скоро станет для нее просто пройденным этапом. Первой влюбленностью, и она пойдет дальше. И как отреагируют ее родители, когда все узнают, а что они рано или поздно узнают, я не сомневался.
  Одно я знал точно: мне будет сложнее, без нее. Я позволил себе привязаться к ней, влюбиться в нее, как ни странно это звучит, но бегать от этого я уже не мог. Призрак Светланы давно был изгнан и из моего сердца, и из сознания. Камилла вросла туда куда быстрее и сильнее. И теперь, если придется отпустить ее, это будет намного сложнее, но если придется - я готов был и на это ради нее.
  Камилла завозилась во сне, устраиваясь поудобнее. Я крепче прижал ее к себе, и, легонько поцеловав, прошептал:
  - Спи, родная. Все хорошо.
  
  ***
  
  Прошла неделя. Я почти перестала вскакивать среди ночи в испуге, что возвращение родителей всего лишь мне приснилось. Самым сложным было переехать от Андрея. Я очень по нему скучала Нет, мы, конечно, встречались. После школы иногда я прибегала к нему, говоря папе, что иду к Иринке. Подруга, как могла, прикрывала, но от этого и я, и Андрей чувствовали себя последними негодяями, но рассказывать всю правду сейчас, когда мама еще в больнице, а отец из-за волнения за нее сам на себя не похож, было бы хуже, чем обман. Хотя одна встреча с любителем правды,дала понять, что скрывать все вечно я не смогу.
  - Слышал, твои родители нашлись, - Знакомый голос за спиной заставил меня вздрогнуть.
  Усилием воли я заставила себя не перейти на бег, Как некстати, сегодня я шла со школы одна, но, слава Богу, до моего двора оставалось не так много. Просто шла дальше, решив проигнорировать Ромку.
  - Как их здоровье? - продолжал парень, будто не замечая моего бойкота. - Мои родители хотят прийти их проведать. Рассказать последние новости. Ты не против? - с ехидством спросил он.
  Я продолжала упрямо делать вид, что его не замечаю, до подъезда оставалась несколько метров.
  - Мне тоже есть, что рассказать. Спорю, они не знают о твоих интересных отношениях с учителем. Ой, прости, бывшим учителем.
  Тут я честно не выдержала. Желание заехать парню по его наглой физиономии жгло изнутри, но вместо этого взяла себя в руки, повернулась к нему лицом, и, подражая манере любимого учителя, спокойным тихим голосом ответила:
  - Да, а еще расскажем, как ты меня чуть не изнасиловал, и заявление куда надо напишем.
  - Не посмеешь, - Ромкин голос дрогнул. - И доказательств у тебя никаких нет.
  - А давай проверим? - ухмыльнулась я, - У меня свидетели есть: Иринка с Юркой.
  Не дожидаясь ответа парня, развернулась и вошла в подъезд. Андрей сейчас бы мной гордился.
  
  Только вот поведение самого Андрея последние два дня беспокоило меня больше, чем возможные доброжелатели правдорубы. Он меня избегал. Нет, сначала все выглядело вполне нормально и правдоподобно, и я, занятая учебой и помощью родителям, не сразу заметила подвоха, но последние две встречи мужчина был задумчив и отстранен. Сегодня отпросившись у отца с ночевкой к "Иринке" решила выяснить, в чем дело.
  - Привет, как дела? - поздоровалась я, войдя в квартиру.
  - Привет, нормально, - отозвался он.
  Озабоченность Андрей бросалась в глаза, хотя он и пытался скрыть это за улыбкой. Я устало вздохнула: "Ну что за детский сад?"
  - Андрей, давай по-честному, - взяла я быка за рога. - Что происходит? Я же не слепая и не глупая.
  Мужчина пристально посмотрел на меня, потом кивнул, и сказал:
  - Пошли.
  Мы вошли в кабинет. Подойдя к ноутбуку, он щелкнул по клавишам, открывая окошко почты.
  - Смотри, - кивнул мне, отходя в сторону.
  Я уставилась в монитор. С английским у меня было неплохо, даже очень не плохо, но смысл письма ускользал, точнее, я боялась осознать правдивость там написанного. Исследованием Андрея по поиску лекарства от болезни его жены заинтересовались в одном из лондонских научных центров, и приглашают его туда работать.
  - Это правда? - посмотрела я на мужчину.
  Он, молча, кивнул.
  - И что ты ответил? - новость была как удар поддых.
  - Пока ничего, - пожал плечами Андрей.
  - Но согласишься? - вопрос прозвучал больше, как утверждение.
  - Камилла, я и сам такого не ожидал, когда отправлял письмо с частью своей работы, - начал объяснять он. - Ну, подумай сама, какой это шанс. Что ждет меня здесь? Опять работа учителем? Наше правительство не захочет вкладывать деньги в исследование: слишком низкий процент заболевших. А ты сама когда-то говорила, что я должен его закончить. Попытаться помочь другим, раз не смог ей.
  
  Я слушала его словно через толщу воды, с каждым его словом проваливалась все больше вглубь. Да, конечно, все что он говорил, было правильным, но несколько не уменьшало щемящую боль в груди.
  Поняв, что больше не выдержу, соскочила с кресла и побежала к двери.
  Рука Андрея крепко схватила мое запястье и потянула меня назад. Я пошатнулась и, уткнувшись мужчине в грудь, разревелась. Он начал меня успокаивать, но я взбрыкнула, пытаясь вырваться. Несколько секунд мы боролись с ним, точнее, он защищался от моих кулаков, пытающихся ударить его посильнее. Сильный рывок назад - и вот я уже лежу на ковре, прижатая сверху его телом.
  - Отпусти! Ненавижу тебя! - зло рычала я, сквозь слезы.
  - Врешь, - прошептал он.
  Его руки все еще держали мои, теперь уже прижимая их к полу. Посмотрел мне в глаза и склонился к моим губам. Я не ожидала поцелуя и в первое мгновение опешила, но потом со всей силой впилась зубами в его нижнюю губу, во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Андрей дернулся, но поцелуя не прервал. Он перехватил мои руки в свою одну и закинул их мне за голову. Пальцы второй руки нежно стирали слезы с моего лица. Ладонь двинулась ниже к шее, ключице, накрыла грудь. По позвоночнику прошлась волна тепла, разлившись внизу живота. Я заелозила ногами, почувствовав, как его рука спустилась ниже. Прокляла себя за то, что надела сегодня юбку, когда пальцы мужчина прошлись по внутренней стороне бедра и собственную реакцию на его действия. Поцелуй стал более требовательным. Я еще пыталась вырваться, но уже чувствовала, что проиграла. Несмотря на всю обиду и боль, я хотела его. Сама подалась вперед ближе к нему, приподнимаясь, помогая ловким мужским пальцам стаскивать с ног колготки вместе с трусиками. Он оторвался от моих губ: поцелуи спускались ниже, скользя по шеи, ключице, груди. Андрей выпустил мои руки и занялся пуговицами блузки. Я стянула с него футболку, руки привычно нащупали пряжку ремня. Его дыхание коснулось голой кожи груди, соски мгновенно затвердели, а внизу живота стало еще жарче.
  "Черт!Он тебя бросает, а ты тут под ним как подстилка последняя", - пришла откуда-то неприятная мысль.
  Возбуждение отошло на второй план, снова уступив место обиде. Я оттолкнула Андрея от себя. Он не ожидая этого, отстранился, давая возможность отползти от него. Я встала на четвереньки, судорожно поправляя одежду. Тут почувствовала движение со спины. Пальцы мужчины впились в бедра, прижимая к себе.
  - Не надо! - запротестовала я.
  Но он не слушал, разгоряченное тело с легкостью впустило его в себя. Мужские пальцы продолжали держать меня за бедра, подстраивая под свой ритм. Здесь не было нежности, только страсть: резкие глубокие толчки, которые отзывались ударами пульса во всем теле. Я заскрежетала зубами, не позволяя себе застонать, но желание взяло свое, и я стала двигаться ему навстречу. Внутри все сжималось; пальцы, вцепившиеся в ворс ковра, пытались выдрать его с корнем. Голова кружилась и плыла, перед глазами все потемнело, и казалось, что я проваливаюсь в яму, или куда-то лечу.
  Пришла в себя лежа все там же, на ковре. Андрей лежал чуть позади. Поборола желание провести рукой по его груди, спутанным волосам, прижаться к нему и забыть обо всем. Отвернулась, кое-как поправляя одежду. Не оглядываясь, встала на ноги и нетвердой походкой пошла к выходу. Сзади послышалось тихое: "Прости".
  
  Прошло три недели с того вечера. Я больше не виделась с Андреем. Он звонил, отправлял смс, но я полностью его игнорировала. На чем держалась все это время, и сама не знаю: обиде, гордости, упрямстве. Что случилось между мной и им, знала только Иринка. По-девичьи поругав всех парней, сколько бы им не было лет: семнадцать или двадцать семь, - больше меня ни о чем не спрашивала. Я же прорыдав несколько ночей подряд тихо в подушку, чтобы отец не услышал, занялась насущными делами: маму выписывали из больницы, но строго-настрого запретили нервничать и перенапрягаться, так что мы с отцом решили охранять ее пуще новорожденного ребенка. Близкий конец учебного года тоже диктовал свои правила. Разбито у тебя сердце, или нет, годовые контрольные никто не отменял.
  В школе, как ни странно, все было тихо. После ухода Андрея ни Ксюша, ни ее прихлебательницы ко мне больше не лезли. Ромку я тоже больше не видела: видимо, парень действительно испугался моей угрозы. Моя жизнь вошла в прежнюю колею, словно и не было этих странных месяцев. Только я уже была другой.
  Это не могло укрыться от моих родителей, особенно от отца.
  - Камилла, что происходит? - Этот вопрос застал меня врасплох однажды вечером.
  - А что происходит? - сделала я большие глаза.
  - Ну, перестань, - фыркнул отец.
  Его я никогда не могла одурачить.
  - Я, конечно, понимаю, что за эти месяцы, что ты жила без нас, ты сильно изменилась, повзрослела, но ты до сих пор моя дочь, - отец приобнял меня за плечи.
  И тут я не выдержала. Снова почувствовала себя маленькой девочкой, папиной дочуркой и захлюпала носом.
  - Это из-за парня? - спросил папа.
  Я кивнула.
  - Да, я заметил. Ты с Романом больше не встречаешься, - задумчиво проговорил отец.
  - Ромка - пройденный этап, - махнула я рукой, отстраняясь. - Он повел себя...
  Распространяться не хотелось, ни к чему это родителем знать, но отец и так все понял.
  - Если друг оказался вдруг. - кивнул отец. - Значит, кто-то другой?
  Я снова кивнула. Сил говорить не было: любое упоминание об Андрее отзывалось болью, снова в сердце всаживали тупые иголки.
  - И что он?
  - Уезжает, - выдавила я из себя.
  - Далеко? Надолго?
  Я опять закивала.
  - А ты с ним говорила? - продолжал расспрашивать отец.
  Невольно вспомнилась последний разговор, и сцена на ковре - щеки тут же загорелись. Вряд ли это можно назвать разговором. Отрицательно замотала головой.
  - Тьфу, не дочка, а какая-то статуэтка-болванчик, - засмеялся папа. - Так поговори. Может, у него выбора другого нет. Знаешь, иногда очень важно вовремя объясниться с человеком, расставить все точки. Ну, дело твое, конечно, - пожал мужчина плечами.
  Может, действительно не стоило пороть горячку. Я ведь даже не знаю, уезжает ли он. Зациклилась на собственных чувствах. Вот действительно эгоистичный подросток.
  - Спасибо, папа, - я обняла отца, и пошла в комнату. Надо было позвонить Андрею.
  - Ура, она заговорила, - пошутил отец.
  
  В третий раз набирала знакомый номер, и в третий раз бездушное: "Абонент выключен, или находится вне зоны доступа сети"
  Может, он уже уехал? Вот так, не попрощавшись, как там говорят, по-английски. Отчаянье, обида и злость всколыхнулись с новой силой. Закинув мобильный куда подальше, улеглась на кровать. Все хватит, сама виновата. Теперь уж не жалуйся. Может, ему без меня лучше будет, а я... Я сильная, переживу.
  Заснула снова в слезах. Проснулась от звука входящего смс.
  "Завтра. Аэропорт Домодедово. В 15:10. Если хочешь, приходи" - от кого было сообщение угадать не сложно, хотя высветился неизвестный номер. Я грустно улыбнулась, и еще раз перечитав смс, уснула с зажатым в руках сотовым.
  
  В аэропорту было много людей, как, впрочем, и в любом таком месте. Я вглядывалась в мужские фигуры, боясь пропустить Андрея. Боясь, что он меня не заметит. Он улетал, но это уже было не так важно. Важнее было сказать ему кое- что важное.
  - Привет, - услышала я тихий голос позади себя, вздрогнув, повернулась.
  Он стоял, высокий, представительный, в модном темно-сером пальто, и с неизменным беспорядком в каштановых волосах. У меня было чувство, словно мы не виделись целую вечность.
  - Привет, - отозвалась я.
  - Нам надо поговорить, - сказал он серьезно.
  Я кивнула. Андрей потянул меня к стеклянным дверям, выходившим на площадку, откуда провожающие могли смотреть на улетающие самолеты. Пасмурная погода и холодный ветер заставили меня поежиться, и тут же я оказалась в таких привычных и теплых объятьях. Над нами пролетел самолет, оглушая своим ревом. А мы так и стояли, прижавшись, друг к другу.
  - Знаешь, прости меня, - начал он, когда все затихло.
  - Это мне надо у тебя просить прощения, - замотала я головой. - Ты прав, там у тебя есть шанс, твое исследование - это действительно очень важно, но...- я почувствовала, что подступающие слезы, мешают говорить.
  - Но больно, - продолжил он за меня. - Мне тоже трудно и больно с тобой расставаться, Камилла. Я люблю тебя.
  Я так и осталась смотреть на него, боясь, что ослышалась. Очередной самолет, пролетающий над нашими головами, давал мне передышку. Время для того, чтобы осознать. Андрей никогда не говорил, что любит, а я и не просила. Мне просто нужно, чтобы он был рядом, и вот теперь...
  Слезы побежали по щекам.
  - Тише, - Андрей стирал их легкими поцелуями. - Не надо плакать. Послушай, что я придумал. Я хотел сказать это еще тогда... - Он замолчал, разглядывая небо за моей спиной, - но ты ушла. Через полтора года ты заканчиваешь школу. Это, конечно, твое решение, но если захочешь, то можешь попробовать поступить в Университет Глиндура. Мне обещали там место преподавателя.
  Я округлила глаза:
  - Учиться в Лондоне?!
  - Я не могу тебе обещать поступление, - улыбнулся Андрей. - Все будет зависеть от твоих знаний, но попробовать всегда можно.
  Я бросилась ему на шею. Он не оставляет меня. Он хочет, чтобы я приехала к нему в Лондон. Чтобы училась там.
  - Я буду стараться, обещаю, - зашептала я ему на ухо.
  Мои губы накрыли его. Боже, как я по нему скучала. Он прижал меня к себе еще сильнее. Я уже не чувствовала ветра, мне стало жарко. По телу пробежали мурашки. Противный писк, заставил нас прервать поцелуй.
  - Мне пора, - прошептал Андрей, выпуская меня из объятий.
  - Я люблю тебя, - посмотрела я ему в глаза.
  - Я тоже тебя люблю, - повторил он, и, наклонившись, поцеловал в лоб. - Два года - это всего лишь 1051200 минут.
  Два года - это через столько мы встретимся опять.
  - Я буду звонить и писать, - пообещал он, отпуская мою руку.
  Я лишь кивнула, стараясь не заплакать.
  Стеклянные двери за ним закрылись, а я так и осталась стоять на площадке. Провожать его дальше не было сил.
  - 1051199 минут, - начала отсчет я, наблюдая, как самолет набирает высоту.
  
  Эпилог.
  Я знала, что Лондон один из самых дождливых городов на планете и поэтому этот моросящий дождь и низко висящие облака не могли испортить мне настроение, наоборот эта погода напоминала мне о другом дне. Дне, с которого прошло почти два года. Два года, и вот я стою на Вестминстерском мосту и любуюсь на Биг-Бен.
  Это было сложно. Сложно дождаться, сложно жить одними воспоминаниями о нем, и картинкой в скайпе. Сложно верить, что он не разлюбил, и не нашел себе богатую чопорную англичанку. Сложно объяснить все родителям, хотя со всего этого сумасшествия уже прошел год, а им сложно понять и отпустить.
  И вот сейчас стоя тут, самое сложное было не оглядываться на каждую проходящую мимо мужскую фигуру.
  Тут я почувствовала чьи-то руки, обхватившие мою талию. Вздрогнула, и, развернувшись, улыбнулась - это был Андрей.
  - Привет, - прошептала я, вглядываясь в любимые глаза.
  - Привет, - отозвался он эхом.
  Мы стояли, всматриваясь, в лица друг друга, осознавая, что рядом, что можно дотронуться до щеки, провести вниз к губам, почувствовать их тепло... Я не поняла, кто первым потянулся за поцелуем, но вот я уже буквально висну на Андрее, шокируя проходящих мимо британцев своим поведением. Пока дождь из моросящего не превращается в ливень, не заставляя нас отстраниться друг от друга.
  - Я очень скучала, - признаюсь я.
  - Я тоже, - улыбается он.- Поехали.
  - Куда?
  Хотя какая разница, с ним куда угодно. И мы спешим к автобусной остановке, чтобы спрятаться от накрывшего город дождя.
  - Ко мне, - отвечает он, и от его взгляда я чувствую, как у меня подгибаются коленки. - А по пути заглянем в одно интересное кафе. Ты, наверное, жутко голодная.
  Если честно голода я не чувствовала совсем. Готовая жить несколько дней, только тем что он рядом.
  - И много ты знаешь таких интересных мест? - спрашиваю я.
  - Достаточно, - пожимает Андрей плечами.
  - Покажешь?
  - Не раньше, чем ты сдашь экзамены, - в улыбке нотки серьезности. - Я же все - таки твой учитель.
  - Любимый учитель, - поправляю я.
  - Любимая ученица, - улыбается он, и я снова чувствую вкус его губ на своих. Ощущение полного счастья захватила меня с головой. Я люблю его, а он меня, и хоть я не знаю, что будет завтра, но сегодня я просто хотела жить. Жить счастливо, как с фильмах с хэппи-эндом, в который не совсем верится, но так хочется, чтобы он был. По-моему я это заслужила, мы заслужили.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"