Воронцов Александр Евгеньевич : другие произведения.

Чёрные истории, сшитые белой ниткой. Одиночество

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я на всю жизнь запомнил этот урок, который мне преподал моя дядя Валентин. Урок этот был очень простым - никогда не оставайся совсем один! Всегда у тебя должны быть люди. Которые тебя любят, о тебе помнят и без тебя не могут! А если у тебя тоже есть такие люди, то это вот и называется счастье!
  Я никогда особо не испытывал одиночество. Потому что мне с детства было с самим собой не скучно. Как говорится, в п***ду друзей, в п***ду подруг, я сам себе п***датый друг. А ведь по-другому и не скажешь, вот только так, неполиткорректно и нецензурно можно точно выразить мысль. Как по-другому то?
  Одним словом, я с детства был книжным мальчиком, много читал и, возможно, мне друзей на каком-то этапе заменили книги. В чём-то это стало плюсом - книги не предают, не обманывают, не одалживают у тебя деньги, чтобы потом не отдавать, не уводят у тебя девушек. Нет, у меня в жизни мои друзья девушек не уводили, но у других такие случаи были, мне рассказывали.
  Итак, с самим собой мне скучно не было. То есть, я не испытывал чувство одиночества. Наверное, потому что я был молод, полон сил, относительно легко знакомился с женщинами, уже умел с ними обращаться, причём, в разных ракурсах. И, самое главное, знал, какие у женщин есть полезные и нужные опции. Ну и, конечно же, умел отключать опции ненужные. То есть, я наслаждался жизнью и даже когда оставался один - я тоже наслаждался жизнью. Потому что когда, например, та же женщина тебя слишком нагрузит, то хочется какое-то время побыть в одиночестве. Отдохнуть. Получить наслаждение от того, что ты - один! Наконец-то один!
  Но однажды я понял, что такое настоящее одиночество. И после этого случая уже совершенно по-другому воспринимаю это ощущение или состояние.
  Когда я был маленьким, я жил с бабушкой и дедушкой. Бабушка и дедушка жили, как я понял, не очень дружно. Причем, до такой степени не дружно, что даже враждовали. Ну, не так, чтобы воевать - не всегда же враги воюют друг с другом. Вон, СССР и США сколько лет враждовали, но не воевали же? Ну, да, скажете вы, была холодная война. Вот и у дедушки с бабушкой тоже, наверное, была холодная война. Хотя нет - однажды, когда бабушка перевернула на голову дедушке кастрюлю с горячим борщом, то война тогда у них была все же горячей. А так - так да, наверное, война была холодной. И длительной!
  Сначала бабушка и дедушка жили в одном доме. Но в разных комнатах. И я помню, что, когда я с бабушкой спал в одной комнате, дедушка почему-то по ночам приходил к бабушке. Но бабушка вдруг начинала кричать и звать меня. Хотя я лежал рядом, на соседней кровати. И дедушка почему-то сразу уходил. Я тогда не понимал смысла этого дедушкиного ритуала, но, когда стал взрослым, стал догадываться.
  Видимо, бабушка тоже догадалась, поэтому они с дедом окончательно разделили дом. То есть, заложили внутри дома все двери, которые соединяли две половины дома, после чего бабушка и дедушка уже не могли ходить в гости друг к другу сквозь дом, а должны были для этого выходить из своей половины дома, обходить весь дом и заходить через главный вход. Потому что теперь и у дедушки, и у бабушки - у каждого - был свой главный вход в свою половину дома.
  Но сначала они развелись. Официально. И разделили имущество, то есть, сад и двор. Точнее, только сад, потому что двор они разделить так не смогли. И потом многие годы эта проблема доставала уже меня. Но вот дом все же был поделен пополам - две комнаты остались бабушке, а три - дедушке. Дедушке выделили три комнаты, потому что на его половине дома проживал еще и сын дедушки и бабушки - мой дядя Валентин.
  Мой дядя был довольно странным типом. Как мне рассказывала бабушка, а потом ещё и дедушка, дядя Валентин был женат и раньше жил в городе Горький. Я даже не знал, что существует такой город и поскольку был маленький, то мечтал, чтобы еще был город Сладкий. Потому что в городе Горьком, наверное, всем горько живётся. Не знаю, как жилось моему дяде, но однажды он приехал из этого города в наш город и стал жить у дедушки. Видимо, жить у дедушки тоже было несладко, поэтому они вместе пили какую-то горькую жидкость, которую бабушка называла динатурат. А потом дрались. Чаще дядя дедушку побеждал в драке и пару раз бабушка даже вызывала "скорую помощь". И дедушка на следующий день лежал на своей кровати и жалобно стонал. Мне было его жалко, я шёл в сад, срывал там самые спелые и вкусные яблоки и приносил дедушке. А дедушка гладил меня по голове.
  Несмотря на то, что дед постоянно стонал, так протяжно - ойёй, ойёй - это не мешало ему лазить во двор через окно. В его половине дома дверь, конечно, была, но до неё надо было, во-первых, идти через весь дом, а, во-вторых, проходить через комнату дяди Валентина. А если только вчера он с ним дрался, то понятное дело, дедушке не очень хотелось снова идти мимо него. И он вылезал в окно, которое вело прямо во двор. Окно было низким, и дедушка не слишком утруждал себя.
  Кроме того, в нашем доме не было туалета и умывальника. Это был частный дом, все удобства были на улице. И если дедушка не особо питал страсть к утреннему умыванию и гигиенической обработке полости рта, то другие утренние, а также и вечерние, а порой и дневные процедуры ему всё же были необходимы. Особенно после завтрака, обеда и ужина.
  Наш туалет назывался "клозет". Это была такая будка из досок, сбитых сикось-накось-поперёк, внутри этой будки был небольшой такой как бы порожек или помост, в котором было прорезано или, точнее, выпилено круглое отверстие. В которое мы должны были совершать круговорот веществ в природе.
  Позже, когда я стал взрослым и уже сам проживал в бабушкиной половине дома - свою половину дедушка продал, так вот я свой туалет типа "клозет" значительно усовершенствовал. Во-первых, я оббил эту дощатую будочку еще одним слоем толстых досок. Потому что, сами понимаете, что это летом находиться в этом помещении можно было довольно долго. Чтобы успеть обо всём подумать, построить планы на ближайшее будущее и как-то упорядочить все свои процессы. А зимой? Зимой изо всех щелей дуло, а в январе порой были жуткие морозы, сосредоточится на процедуре было совершенно невозможно. Поэтому организм терял очень много энергии в течении процесса, который обязан был эту энергию как бы накапливать. И мыслительный процесс зимой совершенно выходил из-под контроля.
  В общем, я оббил клозет типа сортир дополнительным кубометром древесины. Потом изнутри обшил этот же сортир клеёнкой, которая осталась после ремонта маминой квартиры, или, точнее, которую я содрал с маминой кухни. Мама обклеила свою кухню свежей клеёнкой - тогда была такая мода, ведь моющиеся обои достать было трудно. А старой клеёнкой я обклеил свой персональный туалет. Причем, на клеёнку я ещё налепил различные вырезки из различных журналов. Нет, это были не женщины в купальниках, а выдержанные в идеологическом духе дела коммунизма картинки нашего счастливого будущего и настоящего. Наши вожди, и, конечно же, дорогой Леонид Ильич во всех ракурсах. А ещё коммунистическая партия, Ленин и ленинский комсомол. У меня получился идеологически выдержанный туалет. Можно сказать, коммунистический сортир!
  Ну и чтобы, так сказать, довести апофеоз до апофигея, я снаружи так же немного облагородил свой персональный туалет, повесив на него табличку "Агитпункт Љ5", которую я стащил на одном из избирательных участков. Внутри, кроме агитационных работ, я провел ещё и работы столярно-плотницкие. То есть, над известным всем отверстием установил небольшой такой постамент, который должен был выполнять роль стульчика. А сверху на этот импровизированный стульчик с отверстием посредине возложил пластиковое сиденье от унитаза. Да, забыл добавить - вначале этого пластика не было, а своё модерновое сиденье я оббил кусками от шинели, в которой я вернулся из армии. Типа, народ и армия едины. И потом, когда появился этот пластик, я всё-таки его через некоторое время отверг. Потому что сидеть на шинельном сукне зимой было гораздо удобнее, нежели на холодном пластике. И мыслительные процессы протекали в более благоприятной обстановке.
  Но вернемся к моему дедушке.
  Итак, он вынужден был совершать прогулки в сторону туалета, как минимум, два раза в день. Дед мой был еще крепким стариком, у него, возможно, уже не очень хорошо варила голова, зато очень хорошо варил желудок. Знаете, мне кажется, что если у человека хорошо протекают пищеварительные, а не мыслительные процессы, то это лучше, нежели наоборот. Ну, что хорошего в том, что ты сидишь, скажем, в каком-то кресле-каталке, или лежишь на постели и у тебя такая светлая голова? Ты прекрасно соображаешь и, может быть, даже пишешь трактаты о том, как завоевать Вселенную, не привлекая внимание санитаров, но при этом из-под тебя регулярно достают "утку"! Или ставят тебе клизму. В общем, носятся с твоим, простите, дерьмом. В буквальном, а не в фигуральном смысле. Вот мне было бы обидно, честно.
  Мой дедушка не страдал расстройством желудка, прекрасно передвигался по двору, лазил через окно и был в целом доволен жизнью. Голова у него работала не так активно, как пищеварение, но в целом он вполне осознанно воспринимал окружающую действительность. И даже позволял себе критиковать Советскую власть, чем приводил меня в трепет. Потому что для меня его поговорка "Серп и молот - смерть и голод" была жуткой антигосударственной пропагандой. Впрочем, я особо над этим не задумывался, так как мои мыслительные процессы в то время еще не стали такими же мощными, как другие процессы, также происходившие в моем растущем организме.
  Но вернёмся к моему дяде.
  Как я уже сообщал, дядя Валентин был женат. Но из своего города Горький он вернулся почему-то без жены. Тётя Валентина - дядину жену звали также, как и его самого - осталась жить в Горьком. В квартире, которая раньше была дядиной, а потом вдруг стала тётиной. А ещё у дяди Валентина была дочка - Ирочка. То есть, моя двоюродная сестра. Которую я, правда, ни разу не видел. Разве только на фотографиях. Там дядя Валентин был еще молодой и не толстый, и стоял рядом с тётей Валентиной, которая тоже была молодой, но уже толстой. А рядом с ними всегда была эта Ирочка.
  Как мне рассказывала бабушка, а потом и дедушка, дядя Валентин был инвалидом. Наш дом находился недалеко от железнодорожной станции. В детстве дядя Валентин бегал на станцию и с другими мальчишками катался на товарных поездах. Они запрыгивали на крыши вагонов и проезжали на поезде какое-то расстояние. А потом, у поворота, спрыгивали, когда поезд притормаживал. Однажды как-то так получилось, что поезд не притормозил. И дядя Валентин потерял голову. Точнее, часть головы. Ну, то есть, на скорости он то ли не успел убрать башку и её стукнуло о какую-то железяку, то ли упал и потом уже стукнулся башкой. Одним словом, ему сделали операцию и потом дали инвалидность.
  Тем не менее, дядя Валентин устроился на работу. Я не знаю, кем он там работал, но в то время в Советском Союзе работали все, даже инвалиды. Потому что и пенсия была инвалидская, то есть, совершенно ампутированная, и законы не позволяли инвалиду третьей группы бить баклуши. Ну, то есть, быть тунеядцем.
  Кстати, слово "тунеядец" меня всегда забавляло. Мне всегда представлялся огромный такой тунец, который был всеядным. Причем, под словом "тунец" мне виделся огромный тюлень. Что поделать, я тогда ещё не учил в школе зоологию и не различал тунцов и тюленей. Но слово тунеядец я запомнил и однажды, когда вел пьяного дядю Валентина от пивбара домой, дядьку, который к нему приставал и ругался, я назвал тунеядцем. Потому что дядька был толстый, как тюлень. И к этому дядьке сразу почему-то подошёл милиционер, дежуривший у пивбара, и строго спросил у того документы. Дядька-тюлень документы не нашёл, и милиционер его куда-то увёл. А я увёл пьяного дядю Валентина домой.
  Дядя Валентин вначале был инвалидом третьей группы и где-то работал. Но потом, как рассказала мне бабушка, он с какими-то мужиками подрался и стал инвалидом второй группы. Точнее, он не подрался, а его отлупили. Потому что дядя Валентин всегда был за справедливость. А справедливость надо отстаивать. Вот он и попытался отстоять, но в результате остался лежать. Возле пивбара. Откуда его забрали в больницу. Из больницы его выпустили уже инвалидом второй группы. Потому что первую давать было нельзя.
  Вначале у него болела только голова. Потом он начал приволакивать ногу, потом началась хромота. Как говорила мне бабушка, в драке ему повредили позвоночник и вместе с предыдущей травмой головы дядя Валентин получил серьезную травму спины. Он теперь не мог ни стоять долго, ни далеко ходить. Мог только передвигаться по двору, ну, ходить в магазин. А работать уже не мог.
  Но я помню, что дядя Валентин всё же устроился работать. Грузчиком. Как он, инвалид второй группы, смог работать грузчиком - до сих пор понять не могу. Но работа у него была, как сейчас говорят, козырная - он выполнял обязанности подсобного рабочего в пункте приёма стеклотары. То есть, грузил он ящики с пустыми бутылками.
  По тем временам принимать у населения бутылки - это было просто золотое дно! Клондайк! Бутылка из-под пива стоила 12 копеек, из-под молока - поллитровая - 15, литровая - 20, баночка из-под сметаны стоила 10 копеек, банка майонезная - 3 копейки, банка простая литровая - 10 копеек, а уж банка простая трехлитровая - 40! Но таких почти не было, потому что летом, когда все консервировали, такие банки ни один идиот не сдавал - их покупали втридорога! Ну и какой-то делали шахер-махер с этими бутылками, наваривали на бутылках целые состояния. В общем, устроится на стеклотару просто вот так с улицы было нереально!
  За эту работу предлагали взятки, причём, взятки огромные!
  Дяде Валентину просто повезло - какой-то его то ли друг, то ли собутыльник, что, в общем-то, было одно и тоже, посодействовал в получении такой престижной должности - грузчик в пункте по приёму стеклотары. Может, пожалел инвалида. Хотя, как мне кажется, наверное, именно этот "друг" сделал моему дяде вторую группу инвалидности. И просто хотел загладить свою вину. Ну, что ж, совесть у человека, видимо, была - башку-то собутыльнику проломил, назад не поправишь, так хоть с работой помог.
  Но мой дядя долго на этой работе продержаться не смог. Там ведь невозможно было не выпивать. А поскольку дяде Валентину выпивать было противопоказано - и потому, что инвалид, и потому что с головой не в порядке, а главное - не умел вовремя смолчать, то результат был предсказуем. Однажды после одной пьянки последовала очередная драка, после которой моего дядю снова забрала "скорая помощь". И хотя первую группу инвалидности он не получил, но работу у него все равно отобрали. Потому что двигаться он стал ещё хуже, руки тряслись, а самое главное - "квасить" дядя Валентин стал просто по-чёрному.
  Я, если честно, его немного боялся. Дядя мог резко гаркнуть на меня, причем, так, что я даже приседал от неожиданности. Он никогда меня даже пальцем не трогал, но мне почему-то казалось, что он может меня убить. Дядя Валентин немного напоминал мне Ипполита из фильма "Ирония судьбы или С лёгким паром". Напоминал не только внешним сходством, но и тем, как он преображался, когда выпивал. Особенно зимой, когда он был в пальто и шапке.
  Однажды мы пошли с ним в магазин. Ну, как пошли - я побежал, а он поковылял следом. Это было как раз на Новый год, когда вся наша семья собиралась у мамы. Мы тогда уже получили квартиру в кооперативе, но дядя Сережа - брат моего отчима, привёз бабушку и дядю Валентина. Дед тогда уже переехал в село, поэтому Новый год отмечали без него.
  И вот мама дала мне денег и послала в магазин что-то там еще подкупить. А дядя Валентин отправился за мной. И чего уж в мою голову залезла эта мысль - не помню, но я почему-то думал, что он сейчас заберет у меня эти мамины деньги и купит себе водки. Или вина. Короче, я так бочком-бочком сам пошел покупать то ли колбасу, то ли сыр - тоже не помню. И тут вдруг кто-то как заорёт рядом: "Сашык!!!" Я чуть не обписялся. Потому что над ухом, громко и неожиданно. А это дядя Валентин гаркнул. Он всегда меня почему-то называл так - "Сашык". Не Саша. И бабушка меня так называла. И дедушка.
  Короче, в магазине все покупатели и продавцы просто охренели. Такая немая сцена, как будто мой дядя не выкрикнул моё имя, а достал из кармана пистолет, выстрелил в потолок и заорал: "Спокойно, это налёт!" Ну, тогда таких слов никто не знал, это я просто рассказываю на примере, чтобы вы поняли, как всё это выглядело. Тем более, что дядя Валентин гордо стоял в центре магазина и ему как раз только и не хватало в руке пистолета.
  Пока он так красовался, продавщица тихонечко быстро взвесила мне колбасы или сыра - не помню, и подтолкнула к выходу. Мол, беги, малой, пока тебя твой родственничек не прибил. А на ушко спросила меня так же тихонько - "Он что, тебя бьёт?" Короче, я прибежал домой, отдал маме покупки и хотел было куда-то забиться в угол. Фигвам! Причалапал дядя Валентин и мама послала его и меня... в подвал!
  И вот здесь я реально зассал! Пойти с дядей, которого я только что опозорил в магазине, в тёмный и сырой подвал?! Чтобы он меня там прибил и мой холодный труп навсегда остался среди канализационных труб в теплотрассе? В общем, какого мужества стоило мне тогда принести из подвала банку с томатным соком, не знает никто. Я не сказал никому ни о том, что произошло в магазине, ни о том, чего я ожидал от дяди Валентина в подвале. Который, кстати, наверняка не думал ничего такого, а просто пошел со мной в подвал потому, что надо было включать свет. Точнее, свет там не работал - какой-то идиот разбил выключатель, поэтому дядя Валентин держал фонарик.
  Спустя много лет я вспоминал свои детские страхи и посмеивался над фантазиями ребёнка. Как-то так получилось, что после того случая в магазине я почти что со своим дядей не общался. Или просто в памяти моей не остались воспоминания об этом. Я вырос, пошёл служить в армию, потом вернулся. А через некоторое время поступил в институт физкультуры.
  К тому времени здоровье дяди Валентина совсем ухудшилось. Мой дед умер ещё когда я служил, а бабушка переехала жить к своей дочке - моей маме. Вообще-то я так подозреваю, что это я её выжил из её хаты. Я ведь не смог жить со своей мамой, потому что она могла достать кого угодно и когда угодно. Сам я после армии какое-то время жил в общежитии, потому что служил в армии сверхсрочно. А потом пришлось куда-то определяться. И я попросился к бабушке. Прошло полгода, и бабушка переехала к маме. А дядя Валентин ещё раньше получил отдельную квартиру.
  Моя мама, конечно, умела выносить мозг. Но надо отдать ей должное - она могла выносить мозг тем, кому это было необходимо. Всяким там чиновникам, партийным деятелям. В общем, наши городские, а тем более, районные власти боялись её, как огня. И вот она походила по инстанциям и выяснила, что её брату - моему дяде Валентину - положена была от городского фонда отдельная квартира. Как инвалиду! Но квартирку кто-то "зажал" и дядя Валентин должен был становится бомжом. То есть, гражданином без определённого места жительства.
  Я уже не помню, как там всё было, но, когда я вернулся из армии, бабушка жила ещё в своей половине дома, дедушка свою половину давно продал, уехал в село и там тихо умер. Зато дядя Валентин жил в отдельной однокомнатной "хрущёвке", как кум королю и сват министру. Ну, такая тогда была поговорка.
  Конечно, какая-то там гнида в горисполкоме всё же моей маме пакость сделала - инвалиду второй группы, который уже еле ходил, выделили квартиру... на пятом этаже. В доме без лифта! В "хрущевках" ведь лифт не предусмотрен! В общем, дядю вселили, а дальше...
  Мама плюнула и не стала больше бегать по инстанциям. Квартиру выделили, а снова начинать канитель - можно было и этой лишиться. А жить-то дяде где-то надо было! Так что он потихоньку стал привыкать к ежедневной гимнастике, которая стала для него эквилибристикой. То есть он с палочкой спускался с пятого этажа, ходил в магазин, покупал продукты, потом шёл домой, поднимался на пятый этаж... Потом готовил себе еду, ел - короче, жил. Раз или два в неделю мама или приезжала сама, или просила меня привезти дяде Валентину какую-то еду - баночку борща, мясо, помидоры-огурцы или там квашенную капусту, в общем, продукты. Пенсия у инвалида второй группы больше не стала, хотя, в целом, на жизнь ему хватало. На жизнь и на разукрашивание этой довольно тусклой жизни при помощи спиртного.
  Дядя Валентин был одиноким. Пару раз выпивал с дружками, которых быстро нашел по месту жительства - таких же, как и сам, одиноких и несчастных инвалидов-алкашей. Но ему снова пару раз дали по голове в процессе обсуждения политической обстановки в мире, и после этого дядя пил уже в одиночестве.
  Вначале я не мог понять этого чувства. Ну, живёт человек один, ну, нет у него рядом никого из близких - и что? Я сам в то время тоже был один, переживал какую-то свою трагедию неразделённо любви, какие-то свои проблемы решал, в общем, одиночество порой для меня было благом. И потому оно было благом, что в любой момент я мог пойти, куда угодно! Встретиться с кем угодно! Не говоря уже о том, что я был молод, здоров, полон сил и надежд! Мне не было еще и 30 лет!
  А моему дяде было уже почти 50. При этом он выглядел, как сущая развалина - еле ходил, даже по квартире передвигаясь с палкой. У него почти не было зубов, а уж какие головные боли он испытывал - я даже и не знал. Подозреваю, что и пил он оттого, чтобы заглушить эти боли. А может и ещё от чего?
  И он жил совершенно один! Причем, через некоторое время его самочувствие ухудшилось, и дядя Валентин вообще перестал выходить из квартиры! Он просто не мог, не имел сил спуститься со своего пятого этажа, выйти во двор, просто погулять по улице! У него только и получалось выйти на балкон, чтобы подышать свежим воздухом! То есть, мой дядя в какой-то момент превратился в узника своей собственной маленькой квартиры! В заключённого! Который приговорил сам себя к высшей мере наказания - к пожизненному сроку заключения! И он стал для него посмертным сроком...
  Моему дяде Валентину повезло - он получил квартиру в самом центре города! Причем, прямо напротив нашего телецентра. А я там как раз в то время на телевидении и работал. Каждый день туда ходил и даже не сразу узнал, что мой родной дядя живёт напротив моей работы. Ну, мы часто занимаемся своими проблемами, думая, что они самые важные, но не поднимаем глаза вверх и не смотрим по сторонам. Но если бы делали это почаще, то замечали бы вокруг много ещё чего, а не только свои проблемы.
  Вот так и я слишком поздно узнал про проблемы моего дяди. А поскольку всё равно работал рядом с его жильем, то, конечно же, иногда забегал к нему, приносил что-то поесть или покупал продукты в магазинчике рядом. Порой приезжал к маме, забирал у неё пакет и отвозил к дяде Валентину. Поскольку я мог от мамы привезти намного больше, нежели она - то на машине студийной меня подбрасывали, то я такси мог вызвать. Да и на транспорте мне было удобнее становиться курьером, нежели моей маме. В общем, в тот день, когда я привозил дяде Валентину мамин пакет, у него был праздник.
  Когда у человека мало радостей в жизни, то каждая мелочь может подарить ему немного счастья. Например, не так давно моя 12-летняя дочь, плямкая на кухне своей любимой вкусняшкой, кажется, сыром "косичка", глубокомысленно произнесла: "Когда я ем - я счастлива!" А потом, немного помолчав, добавила: "Еда - мой антистресс!" Вот что надо ребёнку? Вкусняшку какую, игрушку, фильм посмотреть? И он счастлив!
  Взрослому человеку для счастья нужно побольше. Но когда у него всё плохо, когда остаётся мало хорошего в жизни, то и малость покажется благом. У меня часто так бывало, что, когда все хреново, даже какой-то просвет, совсем небольшой, становится просто каким-то огромным и ничем не перекрываемым счастьем. Это как если вот у тебя что-то сильно болит, а потом - раз - и перестало. Зуб, например, или там живот, голова, нога, рука - неважно. И вот момент, когда боль уходит - это счастье!
  Я не знаю, как у моего дяди Валентина складывались отношения с собственным здоровьем, что у него болело, как часто и как сильно. Подозреваю, что боли у него были. Еще у него были болезни, когда, может, болей и не было, но эти болезни всё равно не приносили радости. Если у человека, например, просто не сгибается нога - то что здесь хорошего? А если рука тоже не сгибается? И вообще, если куча проблем с организмом? Нет, были бы деньги, доктора - то, конечно, эти проблемы решаются. Хотя бы частично.
  У дяди Валентина, кроме его пенсии, денег не было. На еду и какие-то лекарства хватало, на водку хватало. Хотя это, в общем-то, водка тоже была для него лекарством. У него не было телевизора - он слушал радио. Был у него телефон, но потом один раз по пьяни он его разбил - и телефона не стало. Впрочем, а кому мой дядя мог позвонить, с кем пообщаться? С мамой моей, своей сестрой? О чем? Что ему передать из еды? Друзей у дяди Валентина не было, его бывшая жена и дочка с ним не общались и, кажется, вообще не знали, где он и что с ним. С соседями он так и не познакомился, не дружил с ними. И вообще, мой дядя Валентин из веселого и довольно остроумного мужика превратился в законченного алкаша, мизантропа и нелюдимого бирюка. Хотя, надо отметить, присутствия духа окончательно не терял.
  Помню, однажды я у себя на телецентре бухал с коллегами и с чего-то решил зайти к нему в гости. А поскольку был сильно пьян, то, ворвавшись к нему в квартирку, случайно рукой выбил в кухонной двери стекло. Дядя посмеялся на следующий день, когда я пришел к нему извиняться, пожурил меня за пьяную выходку. Сам же пошутил, что я еще не научился пить и ему надо мне преподать пару уроков. Увы, он успел преподать мне только один урок. Но я запомнил его на всю свою жизнь!
  В тот день мама просила меня забежать к дяде Валентину и занести ему банку с борщом, сало, котлеты и что-то еще. А я отмахнулся, но пакет взял и сказал, что потом. Закрутился, было много съемок, в общем, я зашел к нему только через день...
  ...Он лежал на кухне, на полу. Под ним были осколки банки из-под солёных огурцов, видимо, дядя Валентин хотел достать огурец и в этот момент то ли споткнулся, то ли потерял сознание. На кухне у него всегда был бардак, не мудрено было с его координацией и больными ногами споткнуться. Но, возможно, всё же дядю подвела голова - кто знает?
  Я стал пытаться его приподнять, но он - и так кабан тяжелый - на этот раз был просто неподъёмный. К тому же он был полностью голый! Он всегда хвастался, что, мол, у себя в квартире - хозяин, и даже зимой ходит по ней голышом. Как раз была зима, но квартира была тёплая, тем более, пятый этаж - поверху проходила магистральная труба с горячей водой. Так что в этом плане дяде тоже повезло: в его квартире зимой была Африка.
  Я тащил дядю Валентина, но руки скользили, а он... он был, как труп. Хотя что-то вроде как пытался мычать. Или мне просто это казалось? Его глаза не реагировали, они жили какой-то своей жизнью. Нет, они не были мёртвыми, но и живыми их назвать было нельзя. Дядя Валентин находился где-то уже на полдороге, уже не здесь, но ещё и не там. А что надо было с ним делать - я не знал! Я послушал пульс - сердце работало. Еле-еле. Глаза не закатились, просто они смотрели как бы сквозь меня... Я дотащил его тело до санузла, еле втащил его в ванную, открыл воду...
  В хрущевке, чтобы включить горячую воду, надо вначале включить газовую колонку. И я, когда включил её, забыл сразу же открыть ещё и кран с горячей водой. Потом, когда я этот кран открыл, сразу полился кипяток. И дядя Валентин, находясь в ванной, рефлекторно одёрнул свою ногу, когда горячая вода попала ему на ногу. Тело его ногу одёрнуло. То есть, он всё же не был трупом, он был ещё жив!
  ...Когда примчались родители, мы попытались как-то помыть дядю Валентина - всё его тело было в раздавленных огурцах, осколках стекла, каком-то мусоре... Мы помыли его, пытаясь как-то всё же понять, что с ним. Но мы ведь не были медиками...
  Приехавшие врачи со "скорой" ничего не сделали.
  - Мы трупы не возим! - сказал худенький пожилой доктор, осмотрев дядю Валентина, пощупав его пульс и даже посветив в глаза каким-то фонариком.
  - Как же так, какой труп, он вон ногу одернул, когда его обожгло... - попыталась скандалить моя мама.
  - Остаточные рефлексы. - заметил доктор, собрал чемоданчик и ушёл. Следом ушёл и фельдшер, посоветовав вызвать "труповозку".
  Мы положили моего бедного дядю Валентина на его старенький диван. Мама навела порядок на кухне, прибрала там осколки, в общем, привела кухню в нормальное жилое состояние. Кстати, там было довольно холодно - дядя Валентин двое суток, скорее всего, пролежал на полу в кухне без движения. А я к нему так и не зашёл...
  Если бы я не забыл, не отмахнулся, если бы зашёл сразу?...
  Приехала труповозка - УАЗик типа "буханка". Мы схватили за края ковра, на котором лежал дядя Валентин, и потихоньку, вчетвером, понесли его вниз с пятого этажа... Так он и отправился в свой последний путь.
  Похорон не было. Дядю похоронили за счёт бюджета, как хоронили бездомных, одиноких, стариков из домов престарелых и прочих подобных граждан. Я уж не помню, как всё было, если честно - меня там не было. Мы уже позже, в мае, на "гробки" пришли на могилу дяди Валентина. Мы её еле нашли - его похоронили в какой-то безымянной могиле, без креста, под номером. Поэтому маме пришлось просматривать списки похороненных и по дате искать могилу своего брата.
  Мы сидели на краю огромного кладбища. Не было ни столика, ни оградки, ни креста - ничего не было. Мама немного расчистила могилку, сорвала бурьян, мы как-то присели рядом, достали водку, закуску, помянули душу усопшего... Мама всплакнула, мол, братец беспутный, так ты и закончил свой путь...
  Мне было грустно. Вот так жил человек, пусть, не совершил в жизни ничего, ну, вот, хотя бы дочку после себя оставил, никому ничего плохого в жизни не сделал, а вот на тебе! Вывезли в ковре и закопали, как собаку! Ни креста, ни оградки! Как-то всё не по-человечески вышло...
  И вот тогда я на всю жизнь запомнил этот урок, который мне преподал моя дядя Валентин. Урок этот был очень простым - никогда не оставайся совсем один! Всегда у тебя должны быть люди. Которые тебя любят, о тебе помнят и без тебя не могут! А если у тебя тоже есть такие люди, то это вот и называется счастье!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"