Это было удивительно, но он полюбил её почти как человек, когда она отказала ему в поцелуе.
- Не надо, Артём. - Светлана мягко отстранила его губы. Пальцы её были тёплыми, едва нежными, и это только усиливало горечь их прикосновения. Прогнувшись под чьим-то вздохом, качнулись ветви над его головой, и рваная тень пробежала по её лицу. Почти чужому.
- Хорошо. - Он слабо улыбнулся, слишком умный, чтобы всё понимать. Такие не могут позволить себе жить нормально. А ведь хотелось сделать что-то ещё - несчастный понимал, что в последний раз видит её лицо так близко, тем более в темноте. Но единственное что Артём сделал - отвернулся, чтобы проститься.
Дурак надеялся, что больше не придёт.
Этот дом стоял в стороне от города. Наверное, так и должно быть. В окне первого этажа обстоятельно курил молодой человек. С покатой черепичной крыши скатывалась по желобу вода, собирая у водостока небольшую лужицу, притягивающую с окраины редких птиц. Слегка посвежевшее после дождя отражение луны в лужице неохотно бледнело, покидая небо. Помаргивали вдали первые утренние окна. Время ещё оставалось.
Раскурив очередную сигарету, юноша не глядя выкинул спичку в окно. Маленький огонёк, дотлевая на лету, приземлился возле невысокой берёзы средних лет. Серая белочка, спустившись к корням, подхватила обгорелую деревяшку и поволокла наверх - верно, обустраивать дупло. Жидкая тень на одной из ветвей отшатнулась, когда грызун проносил мимо осиновую палочку. А затем холодные глаза снова нашли мужскую фигуру в окне.
Юноша стоял, уперев кулаки в подоконник. Сигаретный дым, складываясь в серые рожи, выплёвывался им через форточку и растекался по сжиженной предутренней прохладе. Острые струи света прокусывали небо цвета гематомы. Крошево звёзд напоминало осколки в полубеззубом рту. А юноша ничего этого не видел. Очень хотелось сказать, что в нём что-то было не так. Но в нём, чёрт возьми, было так почти всё. Обладатель ярких лет, не слишком сильный и в меру капризный, он был в пору самоуверен. Поганый человечишка.
Кто-то тихонько пискнул рядом. Бесцветный медленно повернул голову. Рядом на берёзовой ветке сидела всё та же белка - летяга, судя по всему - и увлечённо грызла какую-то шишку. На движения соседа по дереву зверёк внимания не обращал, только ритмично двигал щёчками, вылущивая своё маленькое счастье. Странно: в этих краях, а особенно вблизи от города, летяги водиться не должны. Хотелось по-дружески толкнуть её в бок и спросить "Ну что ты здесь делаешь?". На что белка, будто услышав мысли, перестала грызть шишку и повернула свою серую головку к немому собеседнику. Её блестящие чёрные глазки словно говорили: "А ты?".
Хрипло вздохнув, дух снова перевел взгляд на окно. В комнату вошла девушка - светловолосая, без фанатизма симпатичная, звали её Светланой. Перестав курить, парень тряхнул рукой в форточку и захлопнул окно. Прильнул к девушке, зарываясь накуренными пальцами в её волосы. Она, словно обдумывая что-то, всё-таки ответила на поцелуй. Для себя она уже решила.
Что-то колко коснулось тонкой бесцветной кожи. Опустив голову, дух увидел летягу, протягивающую ему шишку. "Неужели я выгляжу настолько голодным, что меня пытается подкормить даже грызун?" - пришло твари в голову. И следом: "Хорошо тебе, бельчонка. Никаких проблем - сиди, щелкай орешки, корми выводок". И тут же зашелестела, заухала рядом предрассветная темнота - вырвавшиеся откуда-то из соседнего леса крупные золотые глаза жадно надвигались на белку. Выплюнув какую-то ругань на мёртвом языке, жидкая тень взмахнула рукой - и мёртвая сова упала к подножию берёзы. Спустя пару секунд на неё приземлилась маленькая вылущенная шишка. Обернувшись, тварь увидела летягу, парящую в свою личную безопасность.
За дальнейшей ненадобностью бесцветный покинул парк.
2
Здание Иглы располагалось не сказать, чтобы в самом центре Рая, но рядом с его сердцем, в зоне парковой и весьма живописной. Под зеленеющими деревьями ярко цвёл, приманивая миниатюрных птиц, низкорослый кустарник. Вились туда-сюда ухоженные дорожки из монохромного мрамора - их траурность теряла здесь свою силу. Поблескивал под глазом солнца небольшой пруд, его водное зеркало разлилось в самом центре детской игровой зоны. Группка лебедей регулярно покрякивала в пруду, безуспешно пытаясь взлететь, между катамаранами елозили водомерки. Вереницы людей бродили от скамеек к площади с небольшой сценой, регулярно смеялись и ненароком отпускали шары в небо. Единственное, что было почти незаметно: рядом не стояло ни одной настоящей святыни.
Рай был полуостровом. Возник он сравнительно недавно - когда молодой век Змеи сменял эпоху Клыка. Как утверждал остаток поколения прошлого века, остальные континенты сохранили своё расположение и даже вели между собой какие-то войны. Там тоже жили люди, но они были непригодны для еды, а потому знали о Рае только понаслышке.
На полуострове не существовало нужды, поэтому сюда попадали только слабые. Огромный мегаполис, Рай давал людям землю, солнце и ограниченную надежду на свободную личную жизнь - всё, что было им нужно. Ближе к центру улицы населяли люди респектабельные, с долгим прошлым. На окраинах Рая вампиров было меньше или они отсутствовали вовсе. Ну, в самом деле, кто же дарует бедняку вечную жизнь и лучших женщин? Не бедняку по титулу, но нищему - по крови. Не стоит путать эти два понятия, последние полвека это уже немодно. Рай сохранил тягу к прекрасному - и это правда. Что здесь пользуется популярностью - так это ген расцвеченной крови, говорят, её цвет - единственный, который различают неживые. Обнаружили этот ген последние представители поколения Тысячи Девятисот, с удовольствием трепавшие за загривок новую, молодую эпоху Змеи. Тогда они ещё не знали, что в отличие от большинства её золотые глаза хорошо видят в темноте...
Игла была главным зданием здешнего нома - высотка, заметно сужающаяся к вершине. Стильное, современное, без лишних намёков на вычурную древность, но достаточно элегантное и ужасно величественное здание. Преимущественно белый камень фасада разбавляли затенённые до черноты зеркала панорамных окон, единый монолит почти ласково царапал обесцвечивающееся небо.
Вестибюль был уставлен зеркалами, и от этого казалось, что всего в нём больше: экзотических растений довольно голодного вида или худосочных охранников с ленивым, но прилипчивым взглядом. Казалось, что потолки были выше, полы - глубже. И даже девушек, сидящих за регистрационной стойкой, вполне себе красивых, правда, с чересчур острыми чертами лица, вроде как было две. На самом деле reception-woman была одна - она как раз заканчивала пилить неудобно длинный ноготь, когда в двойные стеклянные двери ввалился, заметно прихрамывая, нечисто одетый молодой человек. В столь ярких апартаментах его практически бесцветный истрёпанный плащ смотрелся фальшиво и пошло, но охранники всё равно отвели взгляд. Своего здесь умели узнавать даже бесцветные. Гость прошёл к лифтам, но остановился и повернулся к ступеням. Девушка уже хотела крикнуть ему, что лифты в рабочем состоянии, но остановила себя. Гость скрылся на лестничном марше. Видимо, ему было о чём подумать.
Обитель верховного правителя Иглы не располагалась на последнем этаже. Скорее, находился этот этаж где-то посередине, а что выше - бесполезная добродетель. Длинный узковатый коридор загромождала философия: пустые чайные чашки, стойка с мечами, белые полотна с иероглифами. "Сияние", "Самозабвение", "Любовь", "Отрицание". По полу перекрученной лентой растёкся нарисованный ковёр, очень реалистичный. С потолка свисало что-то лёгкое, бумажное или деревянное - всё это не давало света, его было достаточно из окон, высоких, узких, сходящихся кверху в форму клыка. Коридор пустовал - день для прошений будет завтра. Только доносилось лёгкое бормотание из-за приоткрытых массивных дверей с золочёными львами на ручках.
Кабинет владыки Рая был значителен. Наверное, он был огромен, но большое количество крупных вещей делало его меньше. Стеллажи с тяжеленной инкунабулой - иные толстенные тома трудно было взять обеими руками; скульптуры, смешивающие все религии; аквариум с розоватой водой и муляжом отрубленного полового члена на дне; картины. Вполне приличные картины: Босх, Блейк, немножко Малевича. Причём, чёрт их разберёшь, кто это - если только не заходишь сюда уже не в первый раз.
Распахнутые двери охраняли два древних вампира. Крылатые твари высотой под потолок, не признающие одежд, с грязно-коричневой кожей и толстыми клыками, торчащими из щёк, боевые нетопыри были излишне кровожадны, что очень часто мешало им думать, но абсолютно не мешало выполнять обязанности охранников. Со своим возрастом они давно растеряли способность вновь становиться людьми. Гость, однако, знал наперёд, что правитель Иглы был ещё древнее.
Центральную часть комнаты занимал стол тёмного дерева в частых чернеющих потёках - святыня. Ножки у стола отсутствовали, их место заменяли согбённые скульптуры, олицетворяющие четыре из семи смертных грехов. От входа были видны только два скелета, неровно держащие стол. Лицо левого, держащего чуть выше, было перекошено завистью - выпученные глаза смотрели на соседа, буквально падающего под тяжестью своей ноши: тому досталось больше священного мучения. Тот, что держал стол неровно, почти соприкасаясь с полом, тянулся лицом к скульптурной тарелке с каменной же едой, пытаясь и в этой ситуации пресытить своё чрево. Кажется, остальные двое изображали уныние и блуд: один падал лицом к коленям другого. Таким образом, стол заметно ниспадал на один бок, но предметы на нём отчего-то сохраняли удивительную устойчивость. Среди прочего примечалась и пустая клетка размером с птичью, на её тёмных, гнутых прутьях застыли почерневшие сгустки.
За столом в неудобном кресле с высоченной величественной спинкой сидел низенький, неверно сбитый старый вампир в толстых мутных очках. Неравномерно покачивая огромной головой в уродливых шишках, вампир невзначай теребил все свои несколько длиннющих седых волоска. Выполняя очередное безумное поручение Ведьмака, он вручную переписывал Лавкрафта - да так увлечённо, что из прокушенной желтоватым клыком губы стекала тонкая багровая струйка. Секретарь периодически макал старинное перо в ровно спиленный поверху череп мальчика-служки, рьяно чистящего чужие древние сапоги. Кисть на второй руке писаря отсутствовала - он использовал культю как пресс-папье для готовых листов. Ни он, ни служка не подняли головы на гостя, нетопыри не скосили взгляда - разве что более едким стал взгляд подставки, изображающей зависть. Гость вышел.
Директор Иглы стоял в дальнем конце коридора, у последнего в ряду остроконечного окна. Видимо, гость не заметил правителя раньше. Самый древний из всех высших, долгожитель среди неживых, дальтоник среди бесцветных, Ведьмак больше всех походил на человека. Высокий, немного суховатый лицом, обрамлённым длинными огненно-рыжими волосами, он был безумно красив. Мужчина тридцати с малым лет. Только глаза - чудовищно влекущие, невообразимо блёклого голубого оттенка с пустыми, невероятно пустыми обсидиановыми зрачками вертикального разреза. Зеркала в мир, за которыми ничего нет. Гость глянул вниз - на ногах Ведьмака были уютные домашние тапочки с бежевыми кроличьими мордочками.
Ведьмак стоял вполоборота. Острые волосы морковной кровью стекали по махровому ярко-голубому халату. Рукава были закатаны по локоть, руки в тесных татуировках сложены на распахнутой груди. Оранжевый тигр, раздирающий одну руку, придавил плющ с другой.
- Видишь? - спросил Ведьмак, и гость отвлёкся от своих мыслей.
- Что?
- Дым. - Правитель продолжал смотреть в окно. - Там, на горизонте, на большой земле - дым. Знаешь, Арт, в чём отличие тамошних правителей от нас, древних вампиров?
Гость вздрогнул.
- Чего ещё? - Рыжеволосый вампир чуть повернул голову, внимательнее разглядывая гостя. Вертикальные зрачки подались в стороны, старательно выражая удивление. - Проклятье...
- Похоже, я привык к более человеческому имени. - Визитёр чуть ухмыльнулся, попытавшись гордо запрокинуть голову, и его сильно повело в сторону.
- Ты что, ничего не ел всё это время? - Быстрая рука владыки схватила подневольного за локоть, цепко придерживая от падения.
Гость только хмыкнул в ответ на вопрос.
- Зато я почти научился различать цвет..., - начал он с ненавистью.
- Цвет. - Ведьмак растянул слово между зубов. - Его не существует, это домыслы слабых, боящихся жить вечно.
Какое-то непродолжительное время они оба молчали.
- Выпей её, Арт, - наконец произнёс Ведьмак. - Я разрешаю - выпей, и ты сразу почувствуешь себя свободным.
Облизав сухие бескровные губы, визитёр неотрывно смотрел в глаза директору. Но молчал.
А директор рассмеялся - просто и колко, без затей. Наверное, если бы бесцветные умели рыдать, смех вызвал бы слёзы на сухом белом лице.
- Прелестно! Занимательно! - Правитель глядел в тёмно-зелёные глаза собеседника, но тот не отводил взгляда. - И тебе кажется, что это оригинально, правда? Да знаешь ли ты, что сам великий Носферату страдал от неразделённого влечения? Правда, к гермафродиту.
Собеседник не ответил. На растрескавшихся губах выступила каплями чужая давнишняя кровь.
- Ну и чего ты хочешь сейчас? - спросил Ведьмак
- Есть, - без промедления ответил вампир.
Ведьмак растёкся в улыбке. Но слов не последовало.
- Подойди. - Отмолчавшись, правитель снова отвернулся к окну. Гость придвинулся настолько, что задышал ему в плечо, следя за взглядом. Под ними простирался Рай - в лёгкой дымке проплывающих над полуостровом облаков. Когда ещё эти облака доберутся до большой земли...
- Смотри. - Продолжил, не оборачиваясь, Ведьмак. - Там их сотни, тысячи. Слабых, видящих всё в ярких цветах - в основном, наведённых. У многих из них есть шанс стать бесцветными - и жить вечно. Пить кровь, купаться под луной, ненавидеть. Это в основном. Различать только один цвет, чужой крови - это в довесок. Но у других этого шанса нет - и никогда не будет. Они - корм. И что мне делать? Назначить тебе ещё одного из них? Девочку, мальчика? Как я могу знать, что ты не воспылаешь и к нему? Что не объявишь каждого из них личностью? А что потом? Закрыть Рай, а спасённым объявить амнистию? Так не строится ни одно общество. Только узкий круг лиц обладает правом выбора. И знаешь, как я поступлю? Я отдаю тебе каждого из них - ты сам выберешь себе корм. А пока спустись в холл и займи черненькую, из регистрации. Если хочешь - вместе с охранниками, а то, чую, им там скучновато. Она вас, правда, не накормит, но тем не менее...
Когда Арт уходил, лицо мальчика-служки уже было белее рукописных листов Лавкрафта.
В холле первого этажа всё было почти как обычно. Трое или четверо охранников, словно прочитав взломанные мысли, вились возле девушки за стойкой. Та, оскалив клыки, шипела на одного-другого, но больше из азарта. Игла вбирает в себя всё, подумал гость, выходя на улицу. Она засасывает и не отпускает - и если ты пришёл в неё человеком, ты не уйдёшь им обратно, какого бы цвета ни была твоя кормящая кровь. Потому что в центре Рая вампиров куда больше.
3
Он двинулся подальше от центра. В один из тех небольших скверов, где больше детей, а не упырят. Где одна женщина может сказать, хорошо ли накрасилась другая - потому что различает цвета.
Такие скверы были воплощением каждодневного счастья. Обычного, средней хреновости, но устойчивого. Здесь выращивала себя жизнь средней руки - методично, неторопливо роняла кое-какие зёрна, которые нет-нет да и подберут для следующего ростка. На скамейках, влажных после недавнего дождя, сидели юноши и девушки. Они целовались, наблюдали за ветром в кронах, смеялись и без затей разговаривали. Чем не жизнь?
И, тем не менее, скверы вызывали у Арта чувство презрения. Вампиру, скорее случайному в этих местах, они казались жалкими, поистине человеческими полумерами, усыпляющими чувство самокритичности. Как будто того, что ты сделал в жизни, вполне достаточно. Будто тебя устраивает твоё существование посреди соц. пирамиды - вроде как ты и не знаешь, что есть кто-то ниже тебя, у самой грязевой кромки. Ты не живёшь в верхах - а потому не имеешь отношения к власти. У тебя всё есть - тебя кто-то да любит. А потому совесть твоя чиста - тебя нужно оставить и дать жить спокойно.
"Я хочу построить рай", - сказал один мальчишка другому в самый расцвет эпохи Клыка. Чуть позже мужчина добавит: "Рая без людей не бывает, верно?". Ещё как верно, Ведьмак, старый друг. Иначе это был бы какой-нибудь Олимп.
И что мы получили в итоге? Мы довольны и тем, чего добились, правда? Чёрт, видимо мы все, пусть даже бесцветные - всего лишь люди. Люди, сбежавшие от сильных, чтобы хитростью пережить вечность. Кажется, там, на большой земле, это называют мудростью. В Раю это называется геном расцвеченной крови. "Свой собственный Эдем, Артём, нужно строить с центра - с того места, где будешь жить ты сам". Театр, Ведьмак. Вся жизнь твоя начинается с вешалки. А о продолжительности представления в Рае решает Игла.
Арт прошёл дальше - его шатало всё сильнее. Внутри что-то крутило, где-то жгло, с увлечением выворачивало. И вместе с тем накатывало застящее возбуждение - странное желание нежности, будто секс спросонья. Эдакая чехарда. Жидкая, почти прозрачная тень его больше не могла терпеть.
Перестав коситься на лужи, Арт остановился неподалёку от одной из скамей. В тени деревьев его серый плащ практически не было видно, а чёрные с проседью от голода волосы облепляли до неузнаваемости лицо. На скамейке глаза к глазам сидели парень с девушкой. Девушка была красивой, парень - стильным. Когда он отрывался от её губ - легко, но немного робко проводил кончиками пальцев по её коже в расстёгнутом на две пуговицы вороте. А когда она смеялась, то опускала голову, и светлые волосы закрывали румянец на щеках.
Арт смотрел на их любовь, такую светлую и непоколебимую для чужих глаз - и хотел есть. Их время необдуманно летело, его - стекало по спине тонкими липкими ручейками. Но он не сходил с места - наблюдал. Чувство счастья, которое никогда не останется для них прежним, сейчас было в самом своём начале: неопытное и оттого очень забавное. Оно, ощущение счастья, изменится потом много раз - именно на этом они и будут строить свои отношения. И чем большие изменения претерпит их совместное время, тем больше его им будет отведено. Но как же остро впивалась вампирская жажда в податливую плоть сострадания...
Только один, думал Арт. Любит всегда только один, и его кровь - настоящая стимуляция. Мы все создаём мир ради собственного счастья. Бесцветный понимал это как никто. Девушка, милая девушка возраста необузданной романтики пила эмоции любви своего кавалера, принимая их за собственную любовь. Сквозь упавшие на глаза волосы Арт видел её возможную другую жизнь. Три тысячи лет для начала - чтобы привыкнуть к вечности, окончательно растеряв свой женский облик. Она могла стать вампиром, ген расцвеченной крови ярко танцевал у неё в груди - пусть она этого ещё не понимала. Она могла жить в Раю вечно, её молодой человек - нет. И тем слаще была кровь юноши, влюблённого в инфицированную вечностью блондинку.
Но когда бесцветный подошёл к этой паре, он выпил девушку, отобрав у неё Рай.
4
Полуостров засыпал, когда Светлана, выбравшись из постели, включила в ванной воду. Горячий поток оголил расслабленность, а поднимающийся вместе с запахом шампуня ароматный пар расслабил взбудораженное любовью тело. Хотелось поцелуя, но он редко в последнее время расходился с запахом сигарет. Прошедшее время таких поцелуев почему-то отдаёт горечью.
Девушка выключила воду - маленький водоворот спустился между ненакрашенных пальцев её ног. Вздохнув с едва заметной судорогой, Света потянулась за полотенцем. И в этот момент в комнате за стеной что-то тяжело упало. Вполголоса раскололось недорогое, но, несомненно, памятное.
Вскочив в тёмную комнату, Светлана пошла дальше аккуратнее, бережно ощупывая прохладный пол распаренными ступнями. Несобранные мокрые волосы тут же прибрал к рукам лёгкий сквозняк. Блеклая лунная дорожка ложилась на пустую примятую постель посреди сине-серой комнаты. Девушка сделала ещё несколько шагов.
- Стой!
Светлана, вскрикнув, остановилась - так похож был хриплый, удушливый крик на знакомый ей голос. Опустив глаза, она увидела блеснувшие на лунной дорожке мелкие осколки рядом со своей ступнёй.
- С.. той... Уходи отсюда!
Света подняла глаза - прямо на неё, спотыкаясь, хватаясь за стену свободной рукой, двигалась грузная тень.
- Игорь? - Она хотела подойти, но только протянула руку.
Войдя в лунный свет, Игорь поднял на неё глаза - мутные, очень большие. Вторую руку он прижимал к шее - к локтю щедро стекала кровь. Споткнувшись в очередной раз, Игорь задел прикроватный столик и бесформенно рухнул на небесную дорожку. Посыпались на открытую рану серные спички - простые, из чистой осины.
Стекло захрустело под ногами, и Света отшатнулась к стене, думая, что наступила на него сама. Из другого угла вышла тень - тонкая и неторопливая. Равнодушно пройдясь по осиновым спичкам, бесцветный мелко затрясся от почти беззвучного, шипящего смеха.
Светлана только не успела заметить, какого цвета были его глаза.
5
И снова мёртвый пришёл к Ведьмаку - он так долго не видел свою живую любовь, что больше не мог терпеть.
В этот раз директор принимал посетителей. Главный этаж здания Иглы населял народ, а за окнами был на удивление монохромный непогожий день - будто уже несколько часов собирается дождь да никак не соберётся.
В коридоре стоял недавний писарь, здоровой рукой он очень бережно прижимал к груди клетку для птицы - ту самую, пустую, с застывшей кровью, что недавно стояла на столе Ведьмака. Обогнув его, Арт подошёл к дверям. Здесь ютилась хрупкая очередь из подрагивающих, трясущихся и опирающихся о стены вампиров - самой разномастной природы. Первым, увеличивая амплитуду своих покачиваний, демонстрировал волнение серенький полуголый старичок - на приём он был следующий. Игнорируя просителей, Арт вошёл в двери. Тут же, едва не сбив его с ног из приёмной вышмыгнула кисть, ловко перебирая по полу нестриженными ногтями - как показалось Арту, в истерике. Заметив её, писарь сорвался со своего места и бросился следом к выходу.
Два нетопыря никуда не делись - стояли себе горгульями возле створок, ни на кого не глядя. Ведьмак сидел за огромным столом, покосившиеся ножки удерживали новые кипы бумаг, лица статуй старались сегодня максимально ничего не выражать. Посреди залы стояли две вампирши, немного похожие друг на друга - видимо, мать и дочь. Волосы молодой вампирки были высеребрены до неприличия, её мать, наоборот, неистово молодилась - в наведённом мороке она выглядела лет на 30.
- Я не чувствую оргазма, - произнесла девушка с посеребренными волосами, когда Арт проходил мимо. - Совсем ничего. А я ведь так любила секс...
- Я не могу вам помочь, - твёрдо ответил Ведьмак, коротко кивнув Арту на место рядом с собой. Присаживаясь на колченогий табурет, спрятавшийся за громадой стола, Арт чуть не споткнулся о полное ведро воды, стоящее тут же.
- Но,... - вступилась вампирша постарше, придерживая дочь за левый локоть. - Это же так просто...
Ведьмак покачал головой.
- Действительно, - шепнул правителю Арт. - Что может быть проще? Дай ей непрекращающуюся эйфорию во время контакта с мужчиной - ей хватит до кончины веков.
- Ты не понимаешь, - прошипел Ведьмак, не скосив взгляда. - Они приходят не за этим. Раз за разом вампирши приходят сюда затем, чтобы повторять одни и те же слова. Дочь хочет стать старше, мать - задаром помолодеть. И снова, как механические обезьяны - о сексе, о непреходящих истериках...
- Я не понимаю. - Гость действительно мало что понимал.
Правитель вздохнул - и взмахнул ладонью. В то же мгновение дамы изменились, кардинально. Поменялись местами. Теперь мать стояла справа, а дочь - слева.
- И так каждый раз. - Ведьмак опустил руки. - Одна становится моложе, другая старше - но ничего не меняется. Они не могут измениться - ну просто не хотят. Я уже не знаю, что с ними делать - не убивать же вампиров в Раю.
- Я не чувствую оргазма, - произнесла дочь с серебристыми волосами. Молодящаяся мать держала её за правую руку. - Совсем ничего. А я ведь так любила секс...
Сойдя с места, нетопыри вывели вампирш прочь.
- Если ты думаешь, что вершить судьбы легко, расскажи Создателю заодно о своих планах на завтра. Посмеши его дважды.
Арт посмотрел на Ведьмака, но ничего не сказал на это.
В ту же минуту в приёмную вбежал недавний серый старик в лохмотьях. Рухнув на колени и проехав на них изрядные полметра, он воздел руки к владыке.
- Ну пожалуйста! - закричал старик, ударяя себя в лоб то одной, то другой рукой. - Ещё хоть разок, помоги!
Вздохнув, Ведьмак поднялся с места, хватая за ручку ведро. Подойдя к старику, он окатил его водой с ног до головы. Глаза оборванца стали непомерно круглыми, мокрые губы задрожали от неистовой обиды. Старик опустил руки, да так и сидел на коленях, собирая изрядную лужу на ковре.
- Всё приходится делать самому, - буркнул Ведьмак, звонко бросив ведро у ног Арта. Тот недоумённо переводил взгляд с лекаря на его пациента.
Творец поймал этот взгляд.
- Знакомься, - он дёрнул рукой в сторону старика, усаживаясь на место. - Это Колдырь, собственной персоной. Прозвище своё оправдывает полностью - безмозглый, готов на всё ради крови. Кровь, правда, предпочитает особенную, из вен разочаровавшихся в жизни жителей Рая - она, понимаешь ли, пьянит по-особенному. А таких, сам понимаешь, у нас немного. Вот и договорились мы с Кодырём, - Ведьмак с улыбочкой кивнул старику на коврике, всё пытающемуся прийти в себя, - что каждый раз, как он ко мне придёт с такой просьбой, я ему буду на голову ведро воды выливать.
- Но ведь вода для бесцветных безвредна, - произнёс Арт, с сомнением глядя на мелко трясущегося старичка.
- Безвредна, - подтвердил Ведьмак. - Но приносит жуткое унижение. Как будто таракана поливают дихлофосом с вышедшим сроком годности. А что делать - неустойчивость характера гонит его ко мне каждый раз заново. А он, вишь, даже и к унижению-то никак привыкнуть не может. Да, Колдырь?
Старичок, пошлёпывая трясущимися губами, часто закивал. Воду он утереть не пытался.
- И что теперь? - Арт смотрел на старика. В сравнении с просителем, падшим и оскотинившимся, он, недавно напитавшийся свежей крови, ощущал себя куда как высоко.
- Теперь? - Ведьмак быстро перевёл взгляд на Арта, да так на нём и остановился. - Да дам старику кого-нибудь из парковых, кто в жизни разочаровался. Вот, например даже, молодого человека в скверике неподалёку, у которого недавно девушку убили. Горя в нём - Колдырю на месяц.
Арт вздрогнул, посмотрев в холодные блекло-голубые глаза Ведьмака.
- Что? - Правитель понизил голос. - Думал, спас паренька, выпив вампиршу дочиста? Она, пусть и потенциальная, вред для него в себе несла? Так знай: я каждый такой шаг предвижу. Я их всех чую, в ком хоть капля моей жизни есть - что мёртвых, что кормовых. А ты ступай, Колдырёк, старый пень. Через месяц приходи - вода у меня уж больно медленно в ведро набирается.
Поцеловав мокрый ворс ковра, старик поднялся на свои серые ноги и вышел вон победителем, почти филигранно поигрывая смердящими лохмотьями.
Ведьмак наклонился к оставшемуся гостю и очень доверительно заговорил.
- Ты что, Арт, им всем помочь вздумал? А я тебе говорю: и не пытайся. Они каждый день приходить будут - ты только дай слабину. Руку, что из кабинета выбежала, видел? Она в заточении находилась - лет триста, в той самой клетке, что секретарь мой везде с собой таскает. За проступки находилась. Ему как в век инквизиции кисть-то за воровство оттяпали, так они и живут с тех пор порознь. Он уже тогда вампиром был. А ей, кисти, жрать нечего. Вот она и задушила одного из своих сослепу. Сейчас срок отбыла - я ей глаз подарил, в ладонь. Думаешь, милость? Ан нет, кара - самая что ни на есть страшная. Теперь он, вампир этот недоделанный, кровь видеть может, а вот есть - нет. Я ему пока разрешил ногти не стричь. Пройдёт ещё веков пяток - может даже зубы подарю. Понимаешь?
Арт молчал. Он старательно не смотрел на Ведьмака, разглядывая, как по ведренной жести стекают капли.
- Ни черта ты не понимаешь, - вздохнул Ведьмак. - Каково им всем - не понимаешь. Зачем сам пришёл - и того не осознаёшь. Ну? Зачем тебе нужен старый бесцветный товарищ? Не такой уж ты частый мой гость, чтобы за разговоры навещать.
Арт посмотрел правителю в глаза.
- Я хочу сделать её вампиром.
Ведьмак с досады пнул ножку стола, изображающую уныние. Со скрипом всхлипнув, статуя наклонилась ещё больше, когда скульптура по диагонали из зависти выровняла равновесие на себя.
- Вампиром. - Творец развёл руками, от души закатив глаза. - Кому знать как не тебе - нет в ней такого гена. Корм она, корм. Пересыхающий колодец со своим коротким - одним всего - веком. К тому же, - Ведьмак усмехнулся, придвигаясь ближе к тёмно-зелёным глазам собеседника, - ты не можешь создавать потенциальных вампиров Рая.
- Ты можешь. - Выдержку Арта словно протягивали через дыбу, но он держал взгляд. - Ты же лекарь. Дай и мне свой дар - всего на один раз.
- Уже поздно, Арт. Она - женщина вампира. И должна принадлежать своему хозяину.
Бесцветный вскочил с места, нависнув над владыкой.
- Женщина вампира?! Ведьмак, я не был у неё ни разу!
- Я был.
Арт попытался облокотиться о край стола - но скульптуры, как и ноги, не слушались его. Рука съехала, какой-то острый угол вспорол запястье, но Арт не заметил этого.
- Проклят! Будь ты проклят, Ведьмак! За всё, чего никогда не делал!
Не оглядываясь, вампир выбежал в коридор. Правитель медленно откинулся на неудобную высокую спинку.
- Если бы я ничего не делал, Рай не стал бы полуостровом. - Он перевёл взгляд на нетопыря, стерегущего двойные двери. - Давай следующего!
6
И вот несчастный вернулся - дурак пришёл к тому же, с чего начал. Барьер раскрытых дверей распорол ему щёку - он так и не получил приглашения в этот дом. Но это не остановило вампира. Ворвавшись в спальню и выкрикивая имя, он не нашёл никого. Свет лился из кухни, но девушка не ждала его. Не ждала, когда он принялся покрывать её лицо поцелуями, забыв об этике обычных людей. Когда вцепился в её волосы, притянув к себе, и ласкал, гладил и никак не мог насытиться её запахом. Когда не нашёл между пальцев, ощупывающих её шею, никаких ран - она не ждала увидеть настолько ясных тёмно-зелёных глаз. Раньше она никогда не видела его таким.
- Ты не вампир, - только и смог прошептать он, бесконечно долго глядя в её глаза.
- А ты? - Она не стала придумывать сложных ответов.
Арт не смог ничего сказать - но слегка отпрянул, когда она сама потянулась к нему за своим поцелуем. Он боялся, что языком она найдёт его клыки.
- А он - вампир, Светлана, - раздался над левым ухом голос Ведьмака.
Девушка развернулась на голос, но увидела Игоря, выходящего к ним. По шее молодого ещё человека мерно прокладывали свой путь две тонкие кровавые дорожки. В опущенном уголке рта дымилась сигарета.
- Ты же должен был быть человеком, - произнёс Арт, глядя в незнакомое лицо.
- Всё правильно, Арт. - Перекрыв молчание Игоря, ответил голос Ведьмака, снова из-за спины. - Общее количество людей в Раю никогда не меняется.
Резкая боль вошла между левой половиной рёбер, и бесцветный с тихим хрипом осел на руках девушки.
- Артём!
Рядом с упавшим вампиром стукнул о паркет славно заточенный кол. Сапог Ведьмака перешагнул через препятствие, равнодушно огибая девушку. Творец Иглы встал рядом с Игорем, заботливо достав из кармана платок и предложив его новому вампиру.
- Тёма! - Светлана упала на колени, прижимаясь к ещё пока чужому телу.
- Вот оно. - Ведьмак кивнул Игорю, почти печально. - Убийство на твоих глазах, в чистом виде. Она сама обрекает его на смерть - не свет, не вода, не, завлеки Пропасть, белка со спичками. - Ведьмак засмеялся - наверное, впервые так чисто и откровенно. - Вампиру страшны забота, любовь и сострадание - любые проявления душевного тепла. Дай-ка.
Правитель отобрал у Игоря сигарету и, сытно затянувшись пару раз, выкинул окурок в открытое окно. Потом критично оглядел свежего вампира, прижимающего платок ко всё ещё кровоточащей шее.
- Что ж, - произнёс Ведьмак, глядя на поднимающегося с пола Артёма. - Равноценный обмен.
Светлана, продолжая рефлекторно всхлипывать на полу, расширяющимися глазами смотрела на парня - теперь своего.
- Что происходит? - Артём смотрел на давнего, очень давнего друга.
- Тот, кто умеет любить, недостоин быть вампиром. - Ведьмак не подал руки, чтобы знакомец поднялся. - Не попадайся больше мне на глаза, Неформат. Теперь ты - низшее существо, без права снова потерять цвет. Забудь, что когда-то строил со мной Рай.
Обхватив Игоря за талию, Ведьмак подтолкнул его к выходу. Спотыкаясь, неопытный вампир побрёл в ночь.
- И что мне делать? - крикнул Артём, поднимая Светлану с пола.
Рыжеволосый вампир остановился в дверях и бросил через плечо:
- Сдохнуть. По моим меркам - завтра. Думаю, в человеческом мире вас обоих ждёт коротенькая совместная жизнь лет на тридцать.
И он исчез. Правитель Иглы больше никогда не покидал владения, а два человека так и не вспомнили за отведённый им срок обратную дорогу в Рай.
Мы ведь оба знаем, что они построили свой полуостров.