Воронин Денис Владимирович : другие произведения.

Машина Воскресения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Советская военная лаборатория создает группу неуязвимых людей. Миссионеры и хранители оружия Судного Дня уступают Новому Порядку, растворяются в массе людей, подверженных ходу процессов, закономерно ведущему к гибели. Встреча в новом мире заставляет их двойников на новой основе продолжить разработки средств бессмертия.

  
  
  
  
   Смысловые части текста "Машины Воскресения" пронумерованы. Это облегчает добавление комментариев. Некоторые части снабжены пояснениями технического характера.
  

* * *

  
   В недрах Советского Союза, в ходе работы над военным проектом (ядерные подводные мины) выявлены новые законы природы, разработаны технологии преобразования живой и неодушевлённой материи. Позже база Лазарет, живущая в режиме совершенной секретности, получила независимые источники средств и отделилась от государства.
   Выделился отряд бессмертных. В "собранном" состоянии миссионеры Лазарета читают мысли и образовывают специальные психофизические союзы, подчиняют небиологическую природу, выделяют закономерности, позволяющие отстраняться от смерти.
   Они поддерживают равновесие сил в мире и способны уничтожить континент "Золотой Черепахи" (Северной Америки).
   Первый Лазарет разрушен. От него остался ушедший в душевную спячку отряд пастухов - операторов оружия возмездия. Люди форпоста не смогли привести в действие ядерные мины и не уберегли мир от прихода нового режима. Сформировалось государство Нового Порядка, особым образом переваривающее разные национальности, религии и уклады. Позднее оно сворачивается в Дом. Пастыри остаются. Почти забыв о предназначении и возможностях, они живут в угловатом, но увлекательном мире Дома,- замкнутом конгломерате жилых помещений, перемежаемых Свалками и ничейными территориями.
   В "Эвакуации на Небеса" случайная встреча Наследников Пастырей будит некоторые их способности. В "Заброшенном Раю" они вводят читателя в мир Дома. Возникают первые проблески общей памяти и сознания. В "Ветхом Лазарете" испытывают шок, сопровождающий сочетание психик в нечто пульсирующее Целое, попадают в организацию, занимающуюся реанимацией богатых людей. Им предлагают возглавить этот проект. Наследники формируют подобие Лазарета, оставшегося в их родовой памяти.
   Глава "Император под подозрением" отдана воспоминаниям одного из членов отряда Хранителей, вырабатыванию властных способностей, смыслу власти, а также проблемам иерархии.
   В "Нигредо" представлено начало самостоятельных работ, показаны известные причины старения, болезней и психического упадка.
   Способам формирования формативного излучения отданы три наукоемкие главы - "Горящий дневник", "Атомный Самолёт" и "Станция Света". Здесь изображены феномены продлённой в сознания родственных людей души. Рассказ ведется от лица юного ученика - одаренного "индиго".
   В главе "Карнавал" люди Лазарета создают декорации рая и ада. Вспоминают Россию (Ашу). Пытаются понять ошибки исторического пути и нераскрытые возможности этой почти забытой древней сверхдержавы.
   В "Отпуске" показывается путешествие сверхчеловека над прошлым миром, выносившим то, что хочется оставить себе и перебросить в вечность.
   Предполагается, что книга даст зёрнышки идей для фундаментальных научных исследований, частных поисков и практик изменения существующего порядка вещей. Человек, периодически меняющий своё состояние, задумывающий переустройства, способен передавать мысленные формы себе подобным людям, вызывать подсознательные соответствующие реакции и, таким образом расширять поле общих решений. Правильное разделение и сближение Целого,- лейтмотив всей книги. На этой основе могут конструироваться более и более эффективные ритуалы. И, от того, какие запросы появятся у объединенных ими людей, зависит всё на этом и том свете.
   Некоторые диалоги не разделены тире: особенность "Машины Воскресения".
  
   Воронин Денис Владимирович.
   Sattelit44@mail.ru
   89055590554
   4556300
  
  
   К читателю.
  
   .
   Чтобы спасти себя, нужно спасти мир.
   В какой-то важный момент решаешь, что нужно посвятить жизнь борьбе с унынием и ограничениями.
   Когда много думаешь, не веришь. Пробуешь благоговеть. Но никто не хочет слушать исповедь, и решать реальные проблемы.
   Таких людей много. Только большинству удается смириться и сохранять спокойствие до самой смерти.
   Высшее учебное заведение лишь вводит в круг людей, желающих пробиться к чистой работе. Много ресурсов отнимает изучение кучи ненужных соотношений, того, что никогда не пригодится. И тогда приходится бросать всё и заниматься самообразованием.
   В России нет лабораторий для исследований, выходящих за рациональные пределы. Если и есть, то они находятся в плену безликих силовых структур. Распространены образы безвольных ученых, которые продаются неведомым силам за золото и бумагу.
   В-общем, так и есть.
   Своя лаборатория дает почувствовать идеи, которые не проясняются путем отвлеченных размышлений. Реальных результатов она выдает много. Они требуют проработки и обсуждений, точек зрения, которые могли бы расходиться и вновь сходиться.
   Возникают образы секретной базы, в которой деликатно, но неуклонно обсуждаются вопросы всего на свете, что действует на человека.
   Там собраны люди, получившие неограниченные средства. Они не растрачивают полученные таланты напрасно. Курируемый ими проект настолько важен, что нельзя утаить друг от друга ни малейшей детали.
   Люди, видящие многими глазами. Они озвучивают и реализуют грандиозные идеи. То, что здесь кажется неуклюжим и бесплодным, там вырастает, светится, пронизывается энергией.
   Все начиналось со звонка.
   Люди звонили. Где бы не находились, они слышали друг друга, и осознавали, что едины.
   И так, с течением времени начали понимать и видеть друг друга. Встретились с чудесами
   Научились сохранять и переливать психику.
   Идеи организации людей в уникальное бессмертное и всемогущее сообщество можно исполнять уже сейчас. Каждое минимальное содружество может начинать поддерживать Пульс нового мира. Поначалу с помощью технических средств. Начинай опыты по объединению людей.
   Поддержи ритм коммуникативных рассылок.
   Ты можешь спастись сам и спасти других. Получить удивительные способности.
   Может быть, притча о секретной организации, занимающейся воскрешением людей, не ясна. Картины технических устройств, способных повернуть время, не убедительны. И плохо показано общество тотальной диктатуры, время перед приходом Дьявола. Ты и другие могут комментировать фрагменты книги. Дополнять текст и развивать свою повесть.
  

* * *

  
   Советская военная лаборатория создает группу неуязвимых людей. Миссионеры и хранители оружия Судного Дня уступают Новому Порядку, растворяются в массе людей, подверженных ходу процессов, закономерно ведущему к гибели. Встреча в новом мире заставляет их двойников на новой основе продолжить разработки средств бессмертия.
  

* * *

  
  
   Что такое Атомный Самолет - позабытый проект времён Советского Союза или символ нового мира? Лазарет это военная лечебница или секретная организация по созданию идеального оружия и орудий реанимации? Всегда ли люди, работающие над проектами воскрешения костей обычные маньяки?
   Почему одинаковым людям не рекомендуется собираться в одном месте? Как это связано с законами квантовой механики и принципом Паули? Почему особым образом устроенное собрание таких людей открывает врата ада или рая? Как людям советоваться друг с другом?
   Можно ли объединить религию и точные науки? Какие люди смогут развивать и воплощать в жизнь такие знания?
   Что ожидает человечество? Произойдет ли общемировой духовный коллапс? Какие идеи способны объединить человечество? Превращается ли добро во зло и наоборот?
   В чем состоят узловые ошибки России и как их исправить так, чтобы её граждане развили идею нового типа отношений?
   Что такое Мириус? Действительно ли в танце сближения и разделения одинаковых частиц происходит воскрешение рассеянной энергии? Правда ли, что механизм вечного двигателя работает всюду, где имеется скопление пульсирующих клеток, зёрен и полостей? Являются ли им люди? Как заставить работать наш двигатель действительно вечно?
   Алтарь,- атрибут культа множества религий, или ещё и инструмент совмещения, и преображения одушевленных и неодушевленных объектов? Могут ли его свойства быть исследованы научными методами и многократно усилены?
   Мол,- машина времени, сочетающая прошлое и настоящее, или обычное скопление микроскопических полостей? Можно ли полностью воскресить форму объектов, опираясь на подобные, ныне существующие структуры? Как видеть глазами умерших или живых людей? Каким образом насиженная Солнцем материя раскрывает буквы и слова идеального мира? как прошлое, запечатлённое в структуре вещей, влияет на их будущее?
   Можно ли представить, что в секретной лаборатории Лазарет, рожденной Советским Союзом, сформировался отряд людей, благодаря особой морали, обладающих невероятными способностями? Станет ли он форпостом новой цивилизации? Понравится ли Богу то, что люди собираются решать вопросы воскрешения и вечной жизни без Его непосредственного участия? Как это случится?
   Дождемся ли этого Мы?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Общее поле

Ремонтник

  

Машина Воскресения

  
  

[]

  
  

Это может спасти

Исход.

   1. Разобранный атомный самолёт в темной бронированной пещере. Электрический шкаф, сочетающий раритетные устройства, произведённые СССР тридцатых годов; провода в стеклянной изоляции, пахнущие электрической дугой карболитовые переключатели, и приборы Лазарета, принципиально не способные умереть.
   Бесконечные штольни, тоннели, лифты, комнаты, мерцающий антрацит, с впечатанным в него, непонятным даже самим создателям базы словом wordo-w.
   Несколько эпизодов детства,- мотки колючей проволоки на снегу, бараки, оскалившиеся арматурой углы первых цехов.
   2. Теперь точка зрения переместилась вверх и по спирали намного дальше, чем в предварительных тестах А-лабораторий Лазарета.
   Всё именно так, как рассказывают люди, испытавшие клиническую смерть. Тоннели. Острова света. Туман. Тепло. Добрые или злые, во всяком случае, похожие на меня, родственные по всем биологическим понятиям люди. Нет, это не путешествие в иной мир. Просто-напросто попытки мозаики электрохимических состояний мозга найти себе новую жизнеспособную форму.
   Точка зрения перемещается по равнодействующей взглядов объединяющихся, синхронизирующих ритмы мозга людей. Обнаруживает островки рая и кусочки ада. И много бытовой мути. Мелочные биологические тайны. В этом, первом круге совмещенного сознания всё еще живут слова, имеющие подобие лиц, грубо танцующие, иногда недобро шутящие духи.
   Обычный элемент предыдущих тестов, куб на подставке посреди зала Купели, после того, как Кваоар вновь смог видеть его пятью парами глаз, приобрел множество углов, стал похожим на лабиринт серых пещер. Грани продлеваются глубоко в окружающее пространство, наслаиваются на параллельные плоскости стен, объединяются с элементами аппаратуры Стиральной Машины.
   Затем куб становится чем-то другим; четырехмерной, сияющей, пронзающей время нитью черно-белой кинопленки.
   Точка зрения отыскала тело ближайшего оператора Станции Света и вошла в него. Аллен. Теперь это его новое имя. Такое же, еще не обжитое, как и диковатый звук "Кваоар".
   3. Аллен лично разрабатывал устройства синхронизации, подобные тем, что во все времена, вслепую придумывали люди; ритуальные войны, храмы, религиозные символы и крепости. Сейчас, во время последнего сеанса обобщения, он всё ещё размышляет о своем варианте Последнего Храма.
   Всем достойным упоминания цивилизациям соответствует неизменный, дышащий вечностью, упорядоченный массив. Центр Пульса. То, чем уравниваются и объединяются священники, солдаты, торговцы и землепашцы, живые и мертвые.
   Тело становится автономным тогда, когда все его части обнимает беспощадный общий пульс. Для всего живого это биение сердца, дрожь нервов и циклические изменения легочных пузырьков.
   4. Люди подобны созданным им компьютерам. Операционные системы взаимодействуют с грубыми ошибками, если они различаются всего на одну запятую. Машины не контактируют вообще, если процессоры различаются по тактовой частоте. Не синхронизированные компьютеры лишены возможности обмениваться фотографиями, видео, текстами, начиная с тех важных, хотя бы наивных файлов, которые пользователь записал в младенчестве, до тех, которые он создает перед смертью. Всё, что он усваивает и запоминает с помощью системы нестандартной частоты, безвозвратно теряется.
   Содержимое машины, внешнее и видимое,- можно переснять с мерцающего экрана, увидеть и услышать. Получить смутное общее впечатление. Определить степень симпатии. Этот путь получения файлов жизни несовершенен, многое теряется и решительно извращается. Но есть возможность на несколько важных мгновений объединить операционные системы, так, чтобы души беспрепятственно переливались от одной биологической формы к другой. Наверное, можно сделать так, что тела примут объятия своего идеала, его силу и бессмертие.
  

* * *

  
   5. Живые существа становятся спутанными, способными к обмену информацией и кусочками душ тогда, когда они синхронизируются внешним пульсом. Для развитого общества это собрания на форуме, служба в храме, общие праздники и однообразно марширующая армия. Для неживых объектов, также поддающихся синхронизации,- градиент температуры, ритмичный и гулкий Белый Шум.
   Они немедленно включаются в связь со всеми подобными объектами. Теперь эти новые образования способны трансформироваться соответственно чужим формам и видоизменяют родственные структуры. Поднимаются на новую ступень. Они попадают в Последний Храм. Кружат у границ Новой Земли.
   Поднятые руки. Дороги. Преграды, вымораживающие свободу, пути, которые надо преодолеть поодиночке, чтобы там, где вспыхивает Маяк Храма обрести странное и непонятное единство.
  

* * *

  
   6. Люди Дота принимали пищу с синхронизирующего Алтаря. Сначала только группы, непосредственно имеющие дело с монтажом Станций Света. Нужно было совмещать людей из отделов контроля и производства. Позже весь персонал базы Лазарета-Дота прошел обработку Алтарем. Обманывать понимающих тебя, спутанных людей стало делом немыслимым. Так исчез грех, отпрыск лжи. Теперь пришлось жить с правдой обо всём. Было много чего, с чем нельзя было поладить без какого-то дикого юмора. Они справились. Иерархия в общине Лазарета стала иной. Так завязалось новое сознание. Совмещенное существование приносило в жизнь вечный смысл. Впрочем, восторг переливания психической крови иногда сменялся глубокой депрессией, огненные кусты расцветали на стенах, ветвились, принося красные плоды, щиты и сабли.
   Инспектора из Кремля, проверяющие Лазарет, вносили в иное существование смешное, вместе с тем, скучное разнообразие. С ними в стены базы вплывала бесхитростность внешнего мира, его простые проблемы.
   Позже Лазарет полностью обособился от системы, и многое, очень многое изменилось.
   Дот вышел на войну с самой смертью.
  

* * *

  
   7. 1. Камень Лазарета.
   Всё покрыто тонким золотом.
   Куб на ребристых стапелях. Две красные лестницы.
   Это действительно важно.
   Зрение Кваоара скользило по каналам и пуповинам чужих взглядов. Иногда сознание представлялось ему в виде шарика, который летит над равнинами, а потом сжимается, и стремительно, словно подбитый бомбардировщик, падает на чужой Город, вплывает в прозаичные острова прошлого и настоящего очень многих важных, нужных и третьестепенных людей.
   Тела и души, объединенные общим пульсом должны поддерживать друг друга на плаву. Вместе навсегда. Они,- цветы древа жизни человечества, которые не являются отрицанием листьев, ветвей и корней.
   Тайные воины, которые не должны проиграть смерти. Теперь они будут жить в разных точках Земли. Понемногу почти забудут о своих способностях. Станут простыми добрыми, даже немного трусоватыми людьми. Но когда мир окажется на пороге последней войны, должны вспомнить всё.
   8. Ребра Станции Света в Музее.
   Служители Лазарета размышляют о том, чтобы они, как и другие, идеально защищенные от всего на свете устройства, не стали иконой нового культа. До тех пор, пока детали взаимодействий не будут понятны до самых глубин. Все системы, подошедшие к идеалу искусно управляемой природной силы, довольно быстро переплетаются сильными эмоциями и опасной преданностью. Так же происходило и в проекте "Мёртвая рука", который делал успехи, вытянул колоссальные средства из народного хозяйства, но не выдержал конкуренции с изящными идеями Лазарета.
   Иногда каркас входит в резонанс с деталями устройств, бодрствующих у берегов материка Золотой Черепахи. Он покрывается инеем, блестит, когда рядом со Станциями проходят корабли и подводные лодки.
   Материк этот, ещё в начале строительства Станций Света, во сне того, кто теперь был Кваоаром, представлялся в виде большого многопалубного лайнера. В многочисленных каютах, переходах, лифтах, он пытался отыскать единственного значимого пассажира, чтобы объяснить ей всё и спасти. И там, куда так бесцеремонно шел корабль, встал великан с грубыми руками, круглым лицом, кривыми зубами и челюстями, подобными жерновам. Принялся раскачивать корпус материка. На самом деле,- это надо было уяснить всем, он желал лишь, чтобы его не беспокоили, и дали продолжить очень важное строительство.
   9. Тёмная субмарина у причала тайного Музея помнит, как она несла Станцию к месту вечной стоянки. Над палубой застыл эфемерный световой отпечаток. Соединившая многих новых людей конструкция напоминает ещё не созданный последний Храм.
   Здесь пастухи Станций разошлись по разным отсекам Земли.
  

* * *

  
   10. Полностью сознание всплыло на окраине вполне обычного города Латинской Америки.
   Океан и пальмы.
   Железная дорога.
   Жаркое солнце.
   Кваоар ощупывал новое, вполне себе молодое тело. Загорелые руки, немного длиннее привычного. Рельефные щеки. Трубный голос. Острые локти. Натоптыш на мизинце правой ноги; ещё немного чужой, но, вообще то, вполне приемлемый.
   Только узор нервов, соединяющий поля мозга с колбочками и палочками, встречающими свет, остался прежним. Пожалуй, сами глаза стали светлее, без отвратительных пятен деструкции стекловидного тела, хотя и там ещё некоторое время, постепенно угасая, преображаясь в иероглифы сознания и смысла, мелькали линзы родственных взглядов.
   Другие города, места, люди и звери.
   Через три секунды происходящее наверняка было вполне милым, даже, наверное, очень-очень приятным, на все тактильные ощущения, цвет, запах, и вид. Приобрело чёткость. Во всем пищеварительном тракте возникла пустота, милая, сладкая, требующая мяса и шоколада.
   11. От всего него прежнего осталась память, похожая на большой толковый справочник правильной жизни. Некоторое время цветными кусками на фоне тропического океана, словно животные клетки с ядрами-линзами, всплывали детские воспоминания скрещенных с Кваоаром людей.
   Вот, первый из них копает яму тайной базы возле многоэтажного дома. Другой, пытаясь верить только себе, строит в залитом подвале настоящий самолет. Вот его тайные отдалённые друзья, которые теперь оказались в незнакомых городах, спрятанные от ока каменной жилой пентаграммы, надеющиеся страхом возмездия предотвратить приход ещё большего Страха.
   12. Теперь он насквозь осознал, что ему, в полном сознании этого всего, в предчувствии и воспоминаниях придется прожить огромную жизнь простого человека, и потом еще одну. И ещё одну.
   Можно проповедовать иной смысл, искать братьев и сестер, но не рьяно, чтобы не привлечь внимание будущего всеохватного зла, которое, может быть, есть испытание ничтожества человека. Такая тупая игра. А может, существует лишь только слепая безнравственная, но и бесхитростная девочка Эволюция, и ей всё равно, кого создавать, зло или добро, лишь бы другое было более живуче. Все эти дома исчезнут или изменятся. Будет другой город - Дом для всего человечества, ограниченное пространство, до отказа наполненное людьми, поступками и течениями душ. И однажды он, уже наполовину, почти совсем забывший предназначение, проснётся, будет задавать сложные вопросы, и находить пути объединения с такими же, как он высшими людьми. Будет искать всё то, что танцует вечно и не устаёт.
   Кваоар встряхнулся и двинулся по сверкающим рельсам.
  
  

* * *

Глава 1.

Эвакуация на небеса.

от Вензеля

  
   1. Грохот был невыносим. Запах гари сладко щекотал ноздри.
   Покидать вполне обжитый пододеяльный мир было очень непросто.
   Как будто он лежал в необозримой груде тёплых, одухотворённых кошек. Обменивался с глазками и мурчащими шейками деликатной мирной энергией. Думал об удовольствии в чистом виде. Это был комфортабельный мир, с нежно щекочущими прожилками холода, без углов и ненужной, по правде сказать, лишней боли.
   Хотелось остановить этот миг, запечатать в камень взаимное расположение атомов тела, так, чтобы это длилось вечность.
   Но Вензель знал, что если так лежать долго, то станет плохо. На месте удовольствия появится духота и раздражение из-за своей нежизнеспособности. И вообще, всё сегодня пойдёт как-то не так.
   Он выкарабкался из-под одеяла, посидел на краю кровати с прижатыми к животу руками, подошел к белесому окну и глянул на широкий лестничный пролёт.
   Кошки разлетелись.
   2. Сквозь узкую амбразуру окна Вензель увидел, как пятеро ребят колотят обрезками стальных труб по маячащей в ажурном дыму бочке. Одновременно с тем Лемуры исполняли песню, состоящую из нечленораздельных слов, под аккомпанемент оборудованных тупыми ботинками ног.
   Бочка вздрагивала.
   Вензель задернул шторы. Мысль о том, что внутри жертвенника мучится нечто ещё живое,- собака, птица с перебитым крылышком, или человек, была неприятна. Она могла искалечить день.
   Уже его испортила.
   Звала делать что-то резкое и летучее. Стискивала мышцы живота.
   3.1. Вензель порылся в аптечке и сглотнул кубик приятного синего цвета.
   Всё равно,- объяснил он отражению,- я не могу помочь всем тем, кто угодил в такую вот бочку. Дети света спасаются поодиночке. Возможно, что остался лишь один человек, способный отличить свет от тьмы и ад от рая. И этот человек должен сохраниться в целости. Прими судьбу, мастер Квант!
   Вензель отправился прямиком в санузел, рассудком экономного архитектора совмещенный с микроскопической кухней.
   4.1. Здесь его настиг клик Английского Червяка.
   Сегодня тебе предстоит прожить лучший день. Все желания будут осуществлены. Энергия наполняет тебя, словно утренняя молитва у Монитора.
   О, да!
   Цветной фантом устремился за телом Вензеля, пока не перекрылся хрустящей шторкой, отделяющей санузел от Прилипалы
   Вензель смотрел в зеркало. Отражавшиеся в серебре глаза не были правильно сфокусированы. Волосы образовали дикое гнездо. Лицо почти без прыщей. Неплохо развитые скулы. Но челюсть не выдавалась вперед, что вполне могло быть принято за симптом безволия.
   Надо отрастить щетину. Если позволит Цензор. Покрасил же Харри свой гребень в бордо?
   Улыбка осела.
   5. То, что прощают другим, нам непозволительно. Таково положение. Всем правильным, хорошим тварям не позволено иметь особенности, украшающие людей несовершенных.
   Он попробовал возвратить улыбку.
   Это морщины! Разве я не должен оставаться юным, и пахнуть мускусом? О, да! Иначе Вселенная распадётся на кусочки. Вот, во что нужно верить хорошему человеку. Пусть мне уже двадцать... восемь лет.
   Число было большим. Его вполне можно было сравнивать с возрастом Вселенной. Оно отдавало болезнетворным запахом разложения. В нем слышался скрип забиваемых гвоздиков.
   Неправдоподобно.
   Эфемерный крик просочился сквозь стены. Наверное, существо из бочки скончалось, и эта дикая метаморфоза заставила Вензеля вздрогнуть.
   Он снова выглянул в окно. Братья Лемуры обменивались серыми, приятными на вид расписными битами.
   Было предчувствие смерти. Это когда всё, что ты бы ни делал, неотвратимо приближает к ней. Вензель сжался и попытался отогнать бесформенное глазастое облако.
   Лет. Зим. Летоисчисление.
   6.1.Червяк, уловивший несколько слов, пытался отыскать тему для болтовни.
   Сегодня второе октября восемьдесят четвертого года. Суббота. Что будешь? Водорослевый хлеб. Питательный бульон? Бадлеры?
   Нет.
   В них присутствует весь набор витаминов, белков, углеводов и минеральных веществ, необходимых человеку. Тельца рекомендованы для здорового образа жизни Министерством Здравоохранения Дома.
   7. Выдав последнюю фразу, Червяк смолк. Фасеточные глаза моргали. Суставы моба дрожали, выдавая элементы мысли мёртвого мозга. Английский Червяк был посредником мира органических существ с неодушевленными вещами. Может быть, через него можно было бы отдать приказ горам передвинуться с места на место. Болтать с ангелами, с ангелами, точно как в рекламе.
   Уговорил.
   Вензель вытянул из пластиковой ёмкости, занимавшей часть сливного бачка унитаза извивающегося бадлера, и кинул на тарелку. Едва оказавшись в новой среде, тельце свернулось в подобие улитки.
   Тёмные бусины мутно смотрели на мир.
   Не могу.
   Вензель вернул сардельку в раствор. Распаковал галеты, кинул крошки в аквариум. Бадлеры оживились и принялись впитывать органику безобразным подобием рта.
   Новости.
   8.1. Панель Монитора осветилась. Замелькали тысячи картинок. Комьер пытался отследить реакцию зрителя, и показать то, что просила душа. Обычно он останавливал перебор на передачах про катастрофы, а также виды животных, массово возникавших на Свалках. На этот раз Червяк ошибся и выдал, что смотрели все.
   Герои мультсериала состояли из кубов, шаров, красных и зеленых линий, означавших сосуды и нервы. Некоторые персонажи походили на клубок металлических насекомых. Переговаривались они на языке, напоминавшем скрип бутылочного стекла. Вензель задвинулся в кресло и попытался распутать сюжет пьесы.
   Герои плывут по металлическому озеру.
   Они встречают лодку. В ней подобные им существа. Но, как догадался Вензель, другого пола.
   Минут десять существа просто скрипят. Таращат глаза.
   Или не глаза?
   Плывут по проклёпанным листам.
   Плывут.
   9. Вензель не стал противиться гремящей пустоте. Скоро стали вновь появляться картинки сновидения, оборванного ударами железных бит. Полупрозрачный Океан. Летящая лодка. Взгляд Вензеля пробился за два слоя оболочек. Уперся в глыбы механизмов. Сталь. Масло. Призрак прошел наполовину затопленные отсеки, подмечая ржавчину на стенах, пожелтевшие дневники, пульты, трубы, капли конденсата, надписи на неведомом языке. Всё, всё враждебное жизни и смерти.
   Вензель проснулся.
   Комьер переключился на следующий канал.
   Послушай Проповедника.
   10. Зелёную мордочку Бафомета Вензель впервые увидел десяток лет назад. Тогда он был всего лишь героем многосерийного мультфильма, и раздавал советы маленьким детям.
   Через два года он выдавал ежедневные гороскопы, персональный план всего на свете. Выписывал лекарства. Ставил диагноз. Лечил. Раскладывал жизнь по многоэтажным полочкам. Помогал быть значимым. Напоминал о важных и второстепенных встречах. Будил и усыплял.
   Потом он, шутя и гримасничая, убеждал своих поклонников, чтобы каждый день они выполняли некоторые полезные действия.
   Эти ритуалы проделывали миллиарды людей. Благодаря тому, что в эпоху Нового Порядка человечество собралось в Доме, от Императорского Центра до любой точки мира насчитывалось не более шестидесяти километров, роль замедляющих сигнал систем ограничилась, и сообщения доводились до каждого зрителя и послушника одновременно. Абсолютно. Это было дико важно. Вензель понимал это, будто сам он когда-то принимал участие в разработке подобных согласующих устройств, хотя, на самом деле, он был работником посредственной компании Техниса, техником третьей ступени, обремененным пожизненным Контрактом.
   Иногда Бафф перебирался в тела Компаньонов. Вещал с продуктовых маркеров, с рекламного плаката и всякой купленной вещи. Все перепутывалось. Чаще, всё же Бафф являлся на красочно оформленных Мониторах, ставших элементом любого жилого уголка. Заставлял думать. Его психологические тесты были туманны. Но они были на сто процентов, полезны. Что высвечивал экран, какие слова, позы, образы,- трудно разобрать. Но Бафф ждал реакции. За правильные ответы он согласовывал что-то в насквозь видимом ему мире,- и выдавал сюрприз. Он мог организовать повышение, рассудить, дать билет на Представление, в Дом Питания, или Сауну.
   11. Привычными движениями Вензель положил руки на чуть-чуть тёплую плиту клавиатуры и принялся набирать цифры. Всё быстрей и быстрей, пока пальцы не захлебнулись от недостатка крови.
   Затем буквы в ответ на знаки, со скоростью щелчка выпрыгивающие на экран. Быстрей и быстрей. Буквы складывались в слова, но смысл полностью ускользал от сознания. Неведомый текст лился непосредственно в запутанные лабиринты мозга.
   Вензель перенес пальцы на биометрическую пластину. В ответ на пульсации мозга, отзывающиеся трепетанием потенциалов кожи, на экране возникло багровое пятно. Начало приобретать неясные очертания, выпустило ножки, щупальца и губы, пыталось целовать Вензеля.
   И в этот раз он выполнил упражнения небрежно. Клавиатура, как всегда в таких случаях обижаясь, немного жгла пальцы.
   Ну, вот, всё хорошо,- одобрил Компаньон, примостившийся у рук Вензеля.- Теперь ты захочешь посмотреть следующую серию Снов.
   Ты ошибся.
   Вензель кинул в друга упаковку от галет.
   12. 1. Вензель переключил канал на Новости. Здесь в сотый раз показывали карту Дома. Разметка некоторых Секторов претерпела изменения. Оранжевым цветом теперь были обозначены области УниверСити. Террановус приобрела цвет лазури. Ее автономии сократились в пользу желтых территорий Пандуса. Сетан приобрел зелёный оттенок и занимал разлезающиеся области на Юге и Юго-востоке Дома. Белым цветом были помечены области ЭкзоСити - те занимали обширные кварталы Антарктики. Изменений в разметке остальных Секторов пока что не было.
   Пятна создали сложный паззл.
   В суровой, охлажденной криогенными установками области Экзосити, призванной служить Свалкой, а также местом исправления проявлялись золотые точки бесконечно счастливых квартир-дворцов АурумСити. В пустынных районах Сетана, населенных диковатыми племенами проявлялись кварталы делового УниверСити. Сектора Владений, выкупленных навсегда территорий, - россыпь белых точек по всему Дому.
   Диктор рассказал о крушении грузовых лифтов над Сетаном, а также пассажирской платформы обозрения в районе Окон.
   Вензель долго не мог оторваться от кадров видеокамер.
   13. Трещина в корпусе.
   Пассажир прикладывает руку к голове.
   Зумм! Жестяные листы скручиваются, превращаясь в мелькающие лезвия.
   Потолок встает вертикально.
   Фигурки пассажиров едва видны.
   Несколько кадров,- поголовные сполохи, вспышки.
   Горки обгоревшего алюминия на козырьке Террасы. Тела похожи на изображения хромосом в учебнике биологии.
   Показали свалку аппаратов, потерпевших крушение. Суетливые линии сканирующих лучей соединяют стены и потолки паутиной. По смятым корпусам течет вода.
   Вензель отыскал парадный комбинезон технического работника.
   Глянул в окно.
   Лемуры уходят с улиц квартала часам к девяти. Ты мог бы стать среди них своим. Если только наденешь серый шарф и ботинки из крысиной кожи. Научишься подражать крику больших обезьян.
   Я хотел бы подойти к одному из этих юношей, сделать усилие, и перескочить внутрь. Обрести его тело для себя. Знаешь, ведь там есть душевная жидкость, тёмная, вязкая, с блестками, едва парящая. Её можно было бы вылить в унитаз или отфильтровать. Прилепить к своей душе, словно приятную и терпкую жвачку. А мое старое тело осталось бы где-то, на стуле, или в углу, обмякшее, словно использованная тряпка.
   Я бы посмотрел на него и пошел к свету.
   Не желаешь обратиться к терапевту?
   14. 1. Вензель знал, что на спинке пластиковой гусеницы есть кнопка. Нажимать ее не имело смысла; она не фиксировалась. Попытка залепить тумблер Червяка скотчем окончилась весьма запоминающейся ссорой с мастерами изготовителя.
   Компаньоны являлись собственностью Правительства. Вскрытие основного корпуса строго каралось. Когда приходила пора замены источника питания или блока, в любое время дня и ночи являлись молчаливые сотрудники "До".
   Не забудь информационный браслет,- напомнила гусеница.- На Представлении мы должны плотно общаться.
   Вензель защелкнул браслет на руке.
   Некоторые носили браслет на лбу. Тогда связной Компаньона выглядел забавно, словно глаз циклопа.
   15. Вензель пробежал по скользкой от плевков лестнице. Сбитые углы скалились арматурой.
   Увидел у двери подъезда лужу крови, брезгливо и с уважением, обогнул ее.
   Он вновь увидел ту бочку.
   Какое-то существо пыталось выбраться из нее, чтобы воссоединиться со своим отмытым и заново любимым миром.
   Кошка мечтала оказаться в подвале, человек в запертой на сто замков квартире, а птица под высоченным потолком.
   Коридоры начали расти в размерах и качестве. Перевернутых мусорных баков стало меньше. Скоро они спрятались в специальных нишах. Перед стеной, отделяющей рабочий квартал от владений белых людей, они исчезли.
   Вензель подошел к арке, окруженной телекамерами. Электронный нос обнюхал его. Вензель вскинул браслет. С мелодичным звоном штанги провернулись. Вензель оказался в белой Зоне.
  
   * * *
  
   Вы впервые тут?
   Вензель обернулся. Голос принадлежал человеку, одетому в вычурный, дико не функциональный балахон. К рукавам, образованным складками одеяния, были приклёпаны монетки с квадратными дырочками.
   16. Несомненно, тога укрывала тело нобиля.
   Направляетесь на Представление?- дворянин не переставал щуриться и скалиться.- Прекрасное утро. Наше Солнце всходит над Домом, разукрашивая Окна. Просыпайтесь. Срывайте шторы!
   Вензель повернулся, чтобы нобиль не видел эмблему рабочего третьего уровня,- нагромождение звёзд, шестерёнок и прямоугольных молний
   Вы, несомненно, чувствующий суть вещей человек. Я мог бы прочитать стихи Солнца. Они сочинены поэтом, разговаривавшим со светилом.
   Не дожидаясь ответа, дворянин вскинул голову к небу. Лицо сделалось серьёзным. Несколько минут его губы шевелились
   Знаете, кто это написал?- дворянин сглотнул слюну и уставился на Вензеля.
   Ван Ал? Вельзевул? Бафомет?
   Этот человек перед тобой!
   Дворянин горделиво глянул на Вензеля. Взгляд он фокусировал в трех метрах позади, будто там клубилась толпа восторженных слушателей.
   Меня зовут Витий Хальмик,- произнёс дворянин, качнув головой, и сглотнул, отчего стал похож на голубя, рассматривающего зерно.- Надеюсь увидеть вас снова в зале почетных гостей.
   Дворянин протянул руку в направлении Люми. Тут же его связной издал злую трель. Витий бросил обострившийся взгляд на дисплей.
   Серв?!
   Нобиль поспешно убрал руку за спину и огляделся. Желваки взбухли и задвигались так, словно сквозь щёки попытались выбраться мышки. Он ещё раз сглотнул слюну.
   Всему виной одежда, которую носят управленцы ансов. Ее не отличить от парадного костюма серва.
   17.1. Я - выпускник Механического Техникума,- торопливо заговорил Вензель.- Собственность Арба. Вы являетесь представителем Сервисной Корпорации. Но Сервис не имеет прямой власти над Технисом.
   Витий посмотрел на Вензеля, затем перевел взгляд на браслет.
   Так вот откуда спесь!
   Нобиль еще раз сглотнул слюну, подобрал полы тоги и уселся в паланкин. Задернув шторы, крикнул "цоб" сервам. Смуглые мускулистые рабочие, цокая каблуками, двинулись по улице, навстречу сияющему прожектору.
   Вензель смотрел ему вслед. Внезапно в глазах что-то треснуло. Из глубин мозга поднялся рубиновый круг. Он вновь увидел Хальмика.
   Пустота охватила душу Вития. Всё - от ироничной улыбки до глаз было изъедено ею. Многое было уже не важным. Жир душил его. Жир, жир, в мозгах, глазах и животе.
   18. Вензель увидел все крючки-зацепки нобиля. Он мог бы оседлать его мозг. Теперь он знал всё, потому что мог видеть себя самого снаружи, с помощью нескольких человек, подобных себе. Эта связь была всегда, но только сейчас она вдруг проявилась. Вздернула его так, как крючок и леска вырывают рыбину из мути в тяжелый, наполненный светом и воздухом мир.
   Можно было бы сейчас, обычными словами, или мысленным усилием сделать так, что он бы пригласил Вензеля в свой паланкин, ввел в круг нобилей и объявил наследником.
   Мог бы прокукарекать.
   Намочить штаны.
   Раскрыть картину связей этого человека с другими людьми было не сложно. Не сложней, чем отгадать детский кроссворд. Прочных связей не много. Ничего надежного и вечного. Связи, трубочки и нити, сладкие и горькие, напряженные и мягкие, как ржавые железные струны.
   Радужные нити, тонкие пульсирующие кишочки, тянулись из блеклого кокона. Всё тело нобиля превратилось в иероглиф, распустилось кристаллами, покрылось тёмными цветами. И там было ещё что-то, что можно было назвать живыми математическими отношениями.
   Вензель сосредоточился на связях, которые дали ему силу.
   Они были другие.
   19. Что-то подсказало ему, что в этом мире существуют люди, которые следят за ним, сейчас даже не подозревая об этом. И он также следит за каждым их движением.
   Это взаимодействие давало тепло в солнечное сплетение и приятный холод в позвоночник. Щекотало кишки. Взаимодействие с этими людьми было плотным, как связь между органами молодого тела. Нити - отношения - слова - лучи,- словно настоящие кровеносные сосуды, мышцы и нервы.
   Встреча с ними подкрадывалась, как вор.
   Мир пришел в норму.
   Ниточки исчезли.
   Линзы чужого зрения расплылись.
   Можно было двигаться дальше.
  

* * *

  
   20. Для того чтобы избежать дальнейших неприятных встреч, Вензель взял такси. Непривычно быстро добрался до окраин Мегаполиса. В районе 35-68, недалеко от Приюта для технических детей, находилось место, где Вензель приводил в порядок мысли. Здесь можно было встретиться с прежним, мечтательным и дико молодым собой. Пять лет, проведенных в Приюте 35-68, оставили определенное количество приятных воспоминаний.
   Вензель дал указания автопилоту 3-D лифта ждать. Подошел к перегородке, отделяющей Сити от Свалки, отчасти вываленной за границы Дома, и присел на поваленный пластиковый щит. Свалка поражала воображение. Она походила на иссохший в потоке сверхновой звезды Океан. Груды этого тряпья не отличались от копен гниющих водорослей. Эта смятая цистерна была хищным китом с оторванным хвостом. Кости животных и безымянных людей, те, которые не были переработаны на мусоросжигательных заводах, громоздились многометровыми валами, образуя зародыши будущих геологических пластов. Порывы из системы вентиляции пытались расшевелить чешуйки пепла, слепленные специальными аэрозолями.
   В воздухе кричали птицы с неряшливыми крыльями, помесь ворон и чаек. Они дрались с насекомыми за кусок добычи, теряя перья и пытаясь выговорить ругательства, услышанные от мальчишек.
   21.1. Свалка нравилась Вензелю. Сейчас он не мог пропустить общение с Океаном, хотя и сильно подозревал, что его желание, на самом деле, - невроз, скрытое желание смерти.
   Люмм. Люмм-Люми,- по нотам напел Вензель.
   Так звали его.
   Он ухмыльнулся, глядя на дыру, прикрытую куском толстого органического стекла. Через нее пробирались на свалку Эрви, Андре, Люми и Жанна. Этим ходом пользуются следующие поколения Приюта.
   Мощный желтый экскаватор с врытым в землю ковшом, может быть, ровесник самого Дома, как то так легендарно стоял на откосе известкового холма, точно так, как и тогда, когда Люми было двенадцать лет. Память услужливо продвинула Вензеля внутрь гигантской машины. В моторном отсеке было просторно, будто конструкторы позаботились о комфорте для десятков неуклюжих механизмов. Много тёмного жирного масла. Гигантские шестерни. Кубы кисло пахнущих аккумуляторов. И только здесь, вдали от назойливых преподавателей Приюта, от телекамер и микрофонов, от всего того, что ещё бодро действовало и ябедничало, мальчишки, по негласному уговору приходящие в экскаватор поодиночке, снимали груз наступающей половой зрелости, будто оплодотворяя бездушные механизмы.
   22. По трубе, в прошлой жизни пропускавшей через себя вагоны мини-метро, можно было скатываться с высоты вниз, в груду кварцевого песка, отбракованного изготовителями предохранителей. С верхней точки этой трубы Вензель впервые увидел странную девочку с белыми волосами, которая жила во второй, тщательно изолированной половине Приюта, в отделе Специального Сервиса. За ней можно было наблюдать в самодельный бинокль, подобранный из некачественных линз и призмы. Конечно, стёкла искажали действительность, окружая предметы розовой аурой, но, несомненно, это существо противоположного пола было красивым и грациозным. И, что ещё более трогательно, Дюймовочка (так Люми назвал незнакомку), уловив блеск линз, приветливо и радостно махало рукой в ответ. Поговорить с этой девочкой Люми не мог чисто физически и не сильно стремился психологически.
   С Жанной, которая училась вместе с Вензелем в одном классе, взаимоотношения строились проще. С ней можно было бродить по Свалке, собирая механизмы для постройки летательного аппарата. В поисках рычагов, колёс, винтов, гаек, алюминиевых труб и лавсана они забредали до самого Чёрного Озера, на поверхности которого в жаркие дни извивались щупальца Кальмароида.
   На Свалке постоянно проявлялись звери неустановленной породы. Для того чтобы подобрать им имена, приходилось напрягаться. Химикаты порождали из собак и кошек, также птиц и рептилий всё новые виды. Пауки походили на ящериц, а ящерицы с суставчатыми ногами, и парой жвал, на арахнидов. Собаки с вытянутыми для добывания пищи из тубусов челюстями забыли, что обязаны лаять, и только чавкали, поглядывая на человечьих детёнышей. Кошка с узлом перьев на загривке, прыгая по мху, следила взглядом за взлетающими птицами и пыталась следовать их примеру. Обладательница буйной фантазии, подруга Жанна так и не смогла найти ей подходящее название.
   23. А еще они играли в одинаковые привычки. Не закрывать тюбик с зубной пастой. Одновременно прищелкивать пальцами. И всё такое. Ещё носить маленькие телекамеры под очками-проекторами, в свободное время, так, чтобы на фоне своей яви просматривать полупрозрачное то, что видит другой. Люми представлялся ей. Жанна воображала себя им. Было это всё всерьез весело.
   Жанна. Неплохой друг.
   Жаль, она пошла на Свалку одна, и не вернулась. Кстати, примерно тогда Люми начал набрасывать чертежи телефона для бесед с умершими.
   Люми посмотрел еще раз на Океан, сравнивая образы памяти со свежими ощущениями, и заторопился к такси. Времени хватало только добраться до Амфитеатра, зарегистрироваться и успеть на Представление заранее, за полчаса, как положено Контрактным рабочим.
  

* * *

  
   24.1. Издали, если смотреть в крошечное окно, Амфитеатр походил на золотое кольцо, лежащее на бархате выдающейся из объема Дома Террасы. Ворсинками, если бы глянуть в бинокль, были пальмы, подвергнутые генетической перестройке. Изнутри он напоминал расширяющуюся кверху гайку.
   Амфитеатр ревел. Звук был похож на тот, что издает раковина рапана, если приложить к уху, только в двадцать тысяч раз сильнее. Рожки болельщиков, шарканье подошв, бас горнистов, требовательные возгласы женщин. Был гул свирелек, которые нарочито неумело использовали зрители, переливы арф над трибунами, под полупрозрачным Куполом, где висел дирижабль и на колышущейся его сцене работал ансамбль из ухоженных девушек. Темнокожие гиганты Сетана били в позолоченные бубны, прислушивались к истаивающим звукам, улыбаясь и округляя глаза. Низкорослые метисы, объединившие этносы бывшего Китая и Японии, непременно с эмблемой Пандуса на рукавах жевали соевые рулеты, пили из микроскопических кувшинов саке, подбирали платочками слюну с уголков губ, и при этом ухитрялись непрерывно смеяться и улыбаться. Блондины ЭкзоСити, почти все охранники трудовых лагерей, щеголяли в металлизированных костюмах, трещавших при каждом движении.
   Чтобы не потеряться в нагромождении шума, наркотических ароматов цветов и женщин, лабиринтов служебных помещений и переходов на очередной ярус, Вензель обратился к Прилипале.
   25. Я давно здесь не был. Последний раз - после окончания практики Механического Университета. Тогда имелся выбор, - подписать Контракт с Арба, или Мирмикс. Обе вложили средства в моё воспитание. Месяца три мой голос на выборах ценился, я мог позволить внеочередное Представление в лучшем Амфитеатре УниверСити.
   В наушнике послышался щелчок, который всякий раз предшествовал выступлению старой модели Компаньона:
   Наш Амфитеатр пристроен к свободному участку Дома. Имел меньшие размеры. Амфитеатр подвергался реконструкциям. В центре удовольствий, втором по величине во всем УниверСити возникли бани, сауны, массажные салоны, бары, рестораны и клубы.
   Филиалы церквей, в которых можно заключить брак, как между людьми, так и животными, располагаются во втором круге.
   Я хочу понежиться. С плеском фонтанов, волнами и клубами ароматизированного пара.
   Можешь наслаждаться Представлением в подвешенном состоянии, в солоноватой воде, в невесомости, в состоянии полного комфорта и равновесия со всех сторон.
   После перерыва в связи, интонация в голосе советчика становилась нарочито вальяжной.
   Однако в некоторые из этих саун не установлены фильтры А. Это означает, что можно подхватить раковый грибок, или любовную болезнь, не опасную, но противную. Вряд ли страховая компания, с которой у Арба заключен контракт на технический персонал, возьмется за её лечение. Кроме того, в банях регулярно проходят оргии, а я знаю, ещё ты не пришел к этим удовольствиям.
   Найди что-нибудь.
   Правильно,- одобрил Прилипала, - перечисление всех ресторанчиков, клубов, мест отправления обрядов занимает некоторое время. Я знаю все о твоих нуждах, и о мире. Об Амфитеатре. Я не могу прочитать только устройство ложи Почетных Зрителей,- в которой может появиться сам Пан.
   Комьер затих, а Вензель принялся всматриваться в архитектуру галерей Амфитеатра. Внезапно он вздрогнул. Ему показалось, что на одном из ярусов он видит звезду, окруженную нимбами.
   Существо из детства?
   Видение погасло.
   Я нашел что нужно, - пропищала клипса.
   Вензель поморгал, отражая нападение памяти, и отправился по лабиринту, путь по которому указывал почти внутренний голос.
   26. Они катались вверх и вниз, влево и вправо, вместе с нобилями и ансами. На время Представления рабочие, управленцы, и директора фирм, не закабаленные Контрактом, уравнивались в статусе. В глазах стало рябить из-за частой смены вывесок, золочёных ступеней, причудливых лиц клоунов-официантов, дверей, издающих мелодии, контрольно-пропускных магнитно-резонансных арок, столиков, с омарами, растопленным маслом и белым вином, аквариумов у входов в сауны, голых статуй, кресел, и множества других артефактов. Он поднимался на четвёртый уровень с разочарованием и пустотой в мышцах, когда его вывел из полудремы приятный голос.
   Тики!
   Это была знакомая, которую звали Анда Люкс.
   Кличка звучала легко и весело. Тики. Техник.
   Рядом переминался с ноги на ногу, терял равновесие, сотрудник аналитики Хари, с прической, напоминавшей петушиный гребень.
   Лоб Хари облегал обруч.
   Ты куда?- спросила Анда, вскидывая голову так, что ее волосы подсветил луч,- На ярус знакомств?
   Анда вновь мотнула головой, и блёстки на чуть сальном лице, вспыхнули.
   Говорят, зрителей ожидает сюрприз.
   Что?
   27.1. Женщина улыбнулась. Зубы, как отметил Люми, были вычищены, все на месте, но зазор между ними превышал установленный эталон красоты.
   В Пандусе и Амене обряд распространен во всех Амфитеатрах. Он помогает причаститься силе Земли и начальным стихиям. Позволяет выразить почтение к Императору. Пан, это ведь бог, для всех Секторов, правда, Тики? Он может сделать все, о чем мы просим.
   28.1. Ну, конечно, он может,- Хари потряс гребнем.- Зачем спрашивать? Только вчера я выкинул просьбу о допуске на Представление - и через час выиграл его. Нужно сосредоточиться, глядя на образ Медиума,- и всё получится. Полезно украсить Монитор. Принести в жертву хотя бы бадлера.
   Анда повела плечами.
   Так вот,- произнесла она, к огорчению Вензеля вновь демонстрируя промежутки между зубов,- в Амене люди, исполняющие обряд сильны. Бафф доволен. Говорит, на смену слабым пришли покорители Небес.
   Правда?
   Правда.
   Наступила пауза. Неприятную заминку, когда нечего сказать, наполнил рев труб длиной метров семь каждая, так, что опирались они на треножники. В них дули, раздувая щёки, горнисты. Глядя на серьезные лица, казалось, в мире нет ничего более важного, чем производить эти узловатые звуки.
   Начинается. Скорее!
   Она успела поправить прическу, замерла, считая ступеньки, затем скользнула на эскалатор.
   Вензель смотрел вслед.
   29. Ты знаешь, что означает движение плечами? Думаю, ты сможешь ее догнать. Зря ли я старался?
   Вензель едва не потерял канареечное платье сотрудницы Арба. Непостижимым образом оно проступало вновь и вновь над неуклюжими балахонами. Вензель перескакивал с одной дорожки на другую, отталкивал поклонников новой моды, и не успел заметить, как попал в окружение колонн из гранита, столов на драконьих ножках, напоминавших саркофаги, и скамеек в виде аллигаторов. Здесь прохаживалась и Анда, зыркая по сторонам, похожая на домашнюю кошку. Женщина взглянула на Вензеля без восторга, но и без сожаления.
   Вензель осматривал устройство галереи; не очень удобные чешуйчатые сиденья, лепнину на колоннах, подпирающих следующий ярус - слившихся золотых пауков и саламандр, узоры на скамьях из перепутавшихся рун, пушистые одуванчики фонтанов и винные ручейки.
   Вид на арену потрясал.
   Можно было предаться всецело созерцанию забавы, превращаемой в ритуал, который нельзя увидеть иначе, как вживую. Почти всё прошлое Представление он, выпускник Механического Университета просидел у верхнего кольца Амфитеатра, наслаждаясь в автоматическом кафе винами, коктейлями и морепродуктами. Больше чем о зрелищах он, питавшийся пять лет водорослевым хлебом и питательным бульоном, мечтал о неограниченном доступе к продуктам, которые употребляют ансы. Кроме того, всё океаническое, бывшее живым, как то кальмаров и анчоусов, состоящих из кислот омега-3, Вензель считал лучшим средством от шизофрении, которая, овладевала Вселенной. Иногда во время одинокого пиршества он поглядывал вниз, где веерами стрел создавались карты выдуманных государств, великаны, кони и люди. И не заметил, как начал стихать шум внизу, и прошел между рядов, забросанных подносами, обертками и фантами с чувством, будто пропустил что-то важное.
   Анда успела занять места за столиком с газированным пуншем, лопотавшим весёлую песенку пузырьками закиси азота. Двое нобилей заторопились к ложе Почетных Зрителей. Один дворянин, со знакомой эмблемой Текс Мирмикс повернул голову, краснея от негодования, зашевелил губами, подбирая слова в адрес рабов, но промолчал. Анда отправила ему воздушный поцелуй.
   30. Арена, отделенная от нижней галереи пятиметровыми стенами, походила на кратер. Поверхность - застывшее самосветящееся лунное море. Острова отбрасывали кристаллы теней. Перспективы терялись. Ощущения глубины и ширины перепутывались. Иногда казалось, что до противоположных трибун, словно от одного края кратера Коперник до другого, сотни километров, а спустя моргание расстояния сокращались, и Представление протекало в безразмерном объёме мозга. Словно духи свежих захоронений воинов, сотканные кисеей света, птицы носились в сгущенном воздухе Амфитеатра над головами зрителей. Взгляд бросался за всё новыми объектами, обнаруживая то, что раньше невозможно было понять, что выбрасывалось законами мозга за периферию сознания. Но многое, принимаемое за морок голограмм, было реальным, словно шершавый камень колонн.
   Только сейчас Вензель обнаружил в стенке кратера массивные бронзовые, добротно проклёпанные ворота, стилизованные под глотку доисторического чудища. Полуразвалившаяся статуя Неизвестного Бога была настоящей. И скульптура Императора на постаменте. И фигуры в нишах. Принадлежали призрачной реальности, разбросанные по кратеру части лабиринта, и сухой канал, и лесенки, сходящиеся в запрещенные геометрией узлы. Штабели оружия,- алебарды, копья, мечи, щиты, походившие на копны терновника. И ещё были груды пластиковых булыжников. И звери. Много десятков. Волчата величиной с телёнка. Они скалились в клетке, усыпанной чугунными листьями, вперемешку с лапами, стискивающими кинжалы.
   31. Кто выбрал свой день?
   Рокотала статуя, которая напоминала нечто из снов, от ожившего мешка. Она являла смесь известных символов власти - Пана, Крона и Барона Субботы. Еще у нее было сходство с телеведущим, порожденным ремеслом анимации, вездесущим умником Бафометом.
   Спустя два с половиной часа сорок человек превратятся в лекарство. В особых котлах их тела приготовят и отдадут зрителям. Это и есть сущность обряда, который введен и в нашем Секторе, - воодушевленно сказала Анда. При этом она почесалась спиной о колонну, словно кошка, обидно перепутавшая ножку стула с телом хозяина.
   Говорят, кислоты памяти придают жизненную силу и волю к победе,- прибавил Хари.- Суть в том, что гладиаторы выйдут из ворот. Выберут оружие. Быстро сколотят свою группу. Объединятся по симпатиям. Могут выстроить укрепления, до того, когда откроются клетки. Вот это и есть новое. Кто выживет, приобретет статус нобиля и владения.
   Перед началом Представления,- бурлила статуя,- мы поклянемся в верности идеалам свободы. Отрекаемся от прежних богов, от разногласий и суеверий.
   Конечно.
   Анда проворно вытянула браслет из складок, посмотрела в глазок, затем ткнула белым ногтем в "да".
   В кнопку, напоминающую цилиндр на корпусе секундомера.
   То же самое проделал Хари.
   32.1. Анда пристально смотрела на Вензеля.
   Ты против?
   Я не уверен, что речь выстроена верно. Если мы за мир, значит, соглашаемся со всем прочим.
   Не будь бирюком.
   Вензель оторвал клипсу от уха.
   Ему не нравилось идти всему наперекор.
   Вензелю захотелось рассказать про свои видения, и он начал говорить. Ему польстило то, что они начали слушать.
   Он рассказал о своих снах. О том, что в предлагаемых везде вещах содержалось то, что могло быть признано свидетельством о продаже души. В коробке лекарства от суставов, с поздравлением от сатаны. В упаковке бисквитов и в каких-то ещё адских долларах, которые надо было отличать от простых денег. Они взрываются, если их выкинуть в окно.
   Тот, кто приходит искушать, является как то запросто. Его можно распознать и прогнать. Но он появляется снова.
   Еще он рассказал о том, что почти принял приглашение. Может быть, даже принял, когда разжевывал горсть сладких таблеток. И сплюнул. Или нет?
   Когда он начал сказывать о снах, связанных с подводной лодкой, и ещё Котлом, его перестали слушать.
   Вензель отвернулся.
   Его заинтересовал пунш цвета рубина, насыщенный веселящим газом. Как пьют из чаши с такими краями? Он попытался зачерпнуть напиток ладонью, и был остановлен шелестом за спиной. Зверь дышал в затылок, перебирал коготками. Усилие, чтобы обернуться.
   Просто человек.
   Работник Арба?
   33. Исполнитель Контракта произнес идентификационный номер и все имена, которые присваивали Вензелю директора Приютов.
   Вы допущены к игре.
   Это ошибка, - другого ответа Вензель не нашел.
   Так говорят,- улыбнулся Исполнитель.- Иногда люди пытаются изменить свое решение в последний момент. Но если система допустила ошибку, мы всё исправим.
   Лицо Исполнителя казалось озадаченным.
   В конце лабиринта таилась комната, где всё должно было встать на места.
   Исполнитель исчез. Вензель смешался с толпой. Слова проговаривались громко, находили отклик в памяти, но не хватало сил постигнуть значение.
   Пожалуйста, проходите!
   Может это произнесли красные морды на стенах?
   Вензель уставился на открывшийся свет. Его смутила проекция чего-то болезненно знакомого, будто он превратился в эфирное существо, и втянулся в рекламный ролик, где демонстрируют мультфильмы по зарисовкам людей, принимающих галлюциногены известных марок. Он понял, что это за ход, двумя бронзово-зелёными лепестками раскрывающийся в гремящий коллаж. Это челюсти ископаемого чудища, через которые новобранцы судьбы, уррсы выходили на арену Амфитеатра. Только изнутри створки ворот выглядели зубастей.
  

* * *

  
   34. Вензель понял всё-всё в фотографической вспышке лопнувшего прожектора.
   Он ощутил своё "Я" в мгновение, растянутое на пять минут, когда можно понять, где ты находишься, обдумать обстоятельства, и даже чуть-чуть отдохнуть.
   Помрачение сознания оборвалось. Нечто похожее было в Приюте, когда Люми увидел себя, ощупывавшего у зеркала меловое лицо, и догадался, что пришел со Свалки, где испытал шок от встречи с интересным животным, либо треснулся, скатываясь с метро-трубы.
   Он вспомнил, как вынесся на арену и поразился количеству зрителей. В свете трещащих ламп они были похожи на синих пупсиков со свалки бракованных игрушек, наваленных в медленно вращающийся медный таз; вот такая ассоциация. Голова гудела как колокол, и это спасало от животного страха, сохраняло ноги сильными и ловкими.
   Сначала уррсы разгуливали по арене. Смешные. Это противоречило представлениям Вензеля о начале Представления. Он читал, что в древнем амфитеатре гладиаторы проходили круг с помпой, сверкая доспехами и отдавая приветствия дамам.
   Эво! Летают птички, не страшней, чем танки.
   Это прокричал растрёпанный, юный и слащаво распрекрасный тин, потрясая золочёной киркой.
   Вензель стоял рядом с сооружением, напоминавшим состряпанный одуревшими муравьями термитник. В руках замер прямоугольный камень. Память успела зафиксировать момент, как важную веху. Ещё явная часть мига,- и маятник сдвинулся с критической точки, ухнул в пропасть.
   Сердце бабахнуло, словно от разряда дефибриллятора, когда он увидел девушку с белыми волосами, которую полчаса назад принял за звезду. Усмотрев ее рядом, даже случайно коснувшись руки, Вензель боялся взглянуть на Стелу снова. Но легкие задышали газом едким и сладким, словно смесь озона с веселящим газом. И он дал силу рукам, и ногам, речевой системе. Голос не срывался. Люми орал что-то важное людям, которых уже знал.
   Молодого человека с растрепанными серыми прядями, который декламировал обрывки стихов, брался за кирку, выбирал доспехи и кинжалы в груде металла,- со звериными и детскими чертами лица, звали Алан. Он казался братом Стелы, усиленным мужским вариантом.
   Это Тифон. Он размахивал алебардой в виде птицы, развернувшей дуги. У Тифа умное лицо, заимствованное у сыщика из знаменитого сериала, сочувственное и циничное, будто бы он, понимая мысли людей, принимал их такими, какие они и есть.
   Другой гладиатор соизмерял постройку с чертежами, произведенными обломком на стене Амфитеатра, выискивал подходящие щиты, блоки и доски. Его называли Робертом. У интеллектуала оказалось болезненное, непропорциональное строение головы, словно она начала устраиваться по образцу черепа мегацефала; после природа одумалась и устремила развитие по привычному пути, одарив, в качестве компенсации выразительными чертами лица и приятной челюстью. Ему подошли бы круглые очки, но успехи производителей контактных линз лишили людей третьего тысячелетия привычных стеклянных украшений. Роберту было чуть за тридцать. Порой в движениях проявлялось нечто инфантильное.
   35. Вензель не мог не признать, что интересно наблюдать, как в условиях цейтнота, людьми с такими разными характерами, возводятся такие крепости.
   Самой маленькой была группировка Люми. Он никак не мог определить точно ее численность. Так нельзя сосчитать муравьев, которые носятся по всем направлениям со своими хворостинками и личинками. Так же было и с членами банды Лемуров, которые бродили ночью по кварталу на своих ходулях, появляясь тут и там, светя глазами с фосфоресцирующими бактериями. Их численность не поддавалась определению, словно бы в соответствии законам квантовой механики, люди-обезьяны отыскивались везде. Но сравнение с неутомимыми термитами было более правильным. Они следовали цели, которую каждый в отдельности почти не различал.
   И сам Вензель был одним из таких насекомых, разбегающихся, кучащихся, выискивающих запахи, сообщающихся посредством элементарных знаков. Он работал среди олицетворенных теней.
   До тех пор, пока не накатилась вторая волна понимания происходящего.
   Люми стоял на площадке высокой башни, которая закручивалась винтом, вытягиваясь со дна безводного канала. Башня вобрала в себя камни, лежавшие у стен арены-кратера, и от неровных штабелей на лунной пыли остались спутанные цепочки следов.
   Вырисовывались фундаменты строений.
   Все началось с того, что каждый человек воздвигал персональный пост. Вензель вспомнил первый свой булыжник, рядом со столь же скромными основаниями. Затем к нему перенесли свои камни другие строители. Случайно Люми приступил к стройке в хорошем месте, оказавшимся центром тяжести гор кирпичей, и точкой, неплохо защищенной ранее созданными декорациями.
   Объединение людей шло сродни физическому процессу, который связывает частички одного вида, порождая жилы и самородки.
   Были выстроены крепости - цилиндрическая, похожая на средневековый донжон, шарообразная, словно гнездо, прилепившееся к стене Амфитеатра. Ещё одна находилась в узле лестниц. Спаянные кубы ходили ходуном. Донжон косился на бок. Гнездо обваливалось. Работа прерывалась тогда, когда плотоядно ревели трубы, отмечающие полчаса; люди ускоряли движения. Представление длилось намного больше времени, предсказанного Андой. Солнце давно прошло точку полдня, и серповидная тень надвигалась к баррикадам.
   Когда первый хищник рыскал вдоль ограды, крепости соединились в одну. Появились бойницы и смотровые площадки. Внутри открылась полостная структура из складов оружия, лазов, лестниц. Вензель подивился сложности, возникшей, словно отражение многомерных коридоров мозга.
   36. Вот решетчатые шлюзы вскрылись полностью, и оттуда двинулось то, что раньше Люми видел в фильмах ужасов. Тёмная масса распалась. Твари с тяжелыми головами, объевшиеся стероидов. Волки. Орангутанги. В движениях зверей выказывалась уродливая прерывистость, словно их освещали стробоскопом.
   Вот этих называют люпус эктус,- Роберт, немного рассеял магию страха.- Тех рыфен. Сделано при посредстве ретровирусов. И волки, и тигры. А вон те - вараны. Я их называю тупнями.
   Те, которые рыфен, усевшись вдоль стен, смотрели на крепость. Их вой был на удивление мягким. Им откликнулся Алан, зевавший на птиц, выметывавших языки пламени.
  

Так в небе ангелы поют, и так в неслышном крике.

   Таятся волки, спрятавшись во тьме низин.
  
   Пятиметровый варан принялся карабкаться по стене. Его непринужденно сбил секирой уроженец Пандуса. Хлынула оранжевая кровь. Метис хихикнул, ему зааплодировали.
   Рыфен мне нравятся,- заявил Алан, украдкой рассматривая себя в зеркальном щите.- Они красивые и преданные. Хаска! Когда-нибудь я сочиню про них повесть. Они не разумны? Жалко. У меня они заговорят.
   Нам повезло. На Представлении впервые удалось отстроить такой бункер. Надо надеяться, устроители Представления не вытащат танк. Они что, читают мои неправильные мысли?
   Лязгнула решетка. Из глубины шлюза вылезло существо, напоминающее носорога и кабана. Устремив глазки на прожектора, тварей и людей, оно прищурилось, поморгало и засопело. Рассвирепело после попадания бутылки, пущенной зрителем, затрубило и двинулось в атаку.
   Стена дрогнула.
   Вероятно, вид был создан недавно и гены, ответственные за агрессивность в отношении людей, не успели сработаться. Чудище отряхнулось, обошло вокруг крепости, ткнулось рогом в стену и отправилось в свой угол, где, ловко поймав двухметровую ящерицу, принялось её жевать.
   Упавший гладиатор поднялся и побрел не туда. Он остановился в месте, где раньше находилась его крепость. Теперь здесь оставались лишь кирки.
   Амфитеатр загудел.
   Надо его спасти,- сказала Стела. Голос приятный. Вензель осмелился взглянуть на шею, коронованную лучами.
   Это бесполезно,- громыхнул Тиф.
   37.1. Звери ринулись на штурм.
   Вензель махал железкой. Каждый удар отдавался в мозг, сообщая носоглотке вкус крови. Он сумел рубнуть рептилию, волка и верткую рыфен. Потом, хлопнувшись головой о выступ бойницы, впал в состояние, когда каждая клеточка звенела и пищала. На минуту ощутил поверхность всего так близко, будто она смешивалась с кожей.
   В отличие от тварей из мира кино, существа не хотели умирать, и долго крючились. То вздрогнет лапа, то моргнёт глаз.
   Скоро всё закончится,- Роберт выпрямил меч о колено.- Прожектора тихнут. Смотрите, многие уже сосут вечерний пунш.
   Из открывшихся труб устремился бурный, будто бы сдобренный шампунем поток.
   Волны захлестнули подножие башни. Они живо выбивали смесь, подобную дёгтю, которой уррсы скрепляли пластиковые камни. Арена вздрагивала. Часть башни сползала в воду. Гладиаторы искали оружие, с размаху хватались за острия.
   Животные отделенные от людей, бегали по кругу, не в силах унять возбуждение.
   Вензель прошел в сохранившуюся каморку, желая, чтобы время остановилось. Обнаружил в кармане свернувшийся сверток и припомнил, что им давали энергетические батончики.
   Стена пучилась и пропускала несимпатичный свет.
   На что мы можем надеяться?- Роберт раскладывал камни.- Сейчас утро. Мы спим. Просто наши тела нежатся под электрическими одеялами, рекомендованными для сна Министерством Здравоохранения.
   Теперь нам поможет только это.- Алан размазал кровь, выступившую поверх доспехов. После драки этот, почти уже взрослый подросток сбросил одурь и напоминал лиса, который уходя от облавы, избавился от лукавства в глазах.
   38. В сумраке Вензель сделал открытие. Кровь светилась. Испускала блеск его собственная рана. Алан был перемазан фосфоресцирующей жидкостью. И Роб.
   В помещение вполз Тиф. Принялся выговаривать механические слова. Рассечённое лицо горело.
   Стела приблизила руку к темноте.
   Вензель смотрел на разветвляющуюся полосу. Было в ней нечто притягательное. Она была, как зверек, чуткий и красивый. Алан вытянул шею в направлении подраненной звезды.
   Это есть Ци. Кровь прекрасной девственницы.
   При сближении свечение ярче.
   Тиф глядел с видом сыщика, который долго искал преступника, но вышел на след инопланетянина, где его опыт терял значение.
   Вензель понял, что сейчас все испытывают одно. Словно смотреться в зеркало, и ощущать прикосновение ногтя к лицу отражения. И сейчас он чувствовал то, как больно Стеле, как запекается кровь Тифа, и как врезаются в ребра латы Алана.
   Пятерых накрыла холодная бездна. Мерцающий голубой свет был отражением волн. Под ногами скользили тени крабов. Выбоины превращались в хрустальные окна подводного дома.
   Вода отступила,- послышался голос комментатора.- Звери хотят расквитаться с мучителями. Кто победит?
   Арена, движимая скрытыми механизмами подпрыгнула и накренилась.
   Мы залетели,- прокричал Роберт, барахтаясь в волне.- Эвакуируемся на небеса. Эвакуация на небеса!
   Каменный мешок превращался в руины. Возникло гадкое чувство бессилия. Вензель различил людей, которые были выброшены при первом обрушении башни. Их тела, будто распотрошенные тюки одежды, валялись на песке.
   39. Вензель вполне притерпелся к тому, чтобы наотмашь ударять лезвием по лапам и глазам. В начале Представления казалось невообразимым врезать живому, пускай бы такому брутальному, так, что рубиновый бисер летел в стороны. Новая реальность была аналогична кино с Вензелем в первом ряду. Только в придачу качественному изображению, звуку и, по последней моде, запаху, в качестве добавочной опции присутствовала боль. Если пофантазировать, она ощущалась точно рев потерявшегося океанского судна.
   Звери различных видов соревновались в ярости. К счастью, лестница находилась в стороне от подобных обломков со ступенями, которые были натыканы по арене, чтобы зверям легче было налетать на укрепления.
   Алан тонко взвизгнул, когда сломался меч. Он выругался и зашвырнул рукоять в клетку инфантильного носорога.
   В рабочем состоянии оставался меч Роберта, который при каждом взмахе выбрасывал струйки из желобков.
   Успехи Роберта разозлили зрителей. Уж очень рыфен и классические волки были красавчики; черные и рыжие, с блестящими глазками, будто только что с конвейера фабрики игрушек.
   Живодеры,- пронзительно вскрикнула женщина.
   Кажется, они нас не любят,- заметил Роберт, оборачиваясь и обрызгивая Вензеля.- Может, попросим прощения?
   Люми оттолкнул его и рубнул рептилию. Некоторое время он был занят, слуховые зоны выключились, энергия мозга перетекла на зрение и вестибулярный аппарат.
   40. Алан предлагает улететь.
   Где самолёт?
   Есть оракул.
  

Ворон, сидящий на башне танка

Зовёт живых, бежавших сквозь огонь на небеса

   Алан прав,- прокашлял Тиф.- Загадаем желание. Что-то хорошее. Приятное для нас.
   Какое желание?- Вензель едва успел отбить рыжего нахального волка.
   Улететь. Но надо обрести вдохновение. Ты летаешь во сне? Вспомни.
   В минуту опасности люди возвращаются в детство. Они представляют, что попали в сказку. Начинают верить в помощь фетишей. Я не исключение.
   Роберт воткнул меч в камень.
   Присоединяйтесь.
  
   * * *
  
   41. Люми тронул кожей плечо Стелы и вздрогнул от резкого гальванического электричества. Он почувствовал, как устроены её кости за плотью, какие они голубиные, эластичные, прочные, как гладко движутся на подушечках менисков.
   Вензель получил вдохновение в спазме солнечного сплетения. Икры и колени пронизала счастливая щекотка, будто их доверху заполнили шампанским.
   Сошла завеса, как бы из бронированного стекла, и отрезала уррсов от остального мира
   Ну, и что дальше? Мы не улетаем.
   На взлет, на взлёт полетели!
   Роберт побежал против силы тяжести. В крайней точке лестницы он имел вид, будто бы он упал, распластался внутри купола. А потом его понесло вверх.
   И нам пора.
   Тиф подтолкнул Стелу к трамплину, точно она была авиетка, а сам он,- тот регулировщик, который встречает и провожает самолеты.
   Стела исчезла.
   Вслед полетел Алан. Он поднялся над ареной как свеча, проворачиваясь вокруг оси. Выражение лица менялось, пока он не нашел подходящее - недоуменное.
   42.1. Вензель занялся отражением зверей, совсем не разбирая какого рода и вида. Меч стал лёгким, как перышко, и скользким; он истаивал в руке.
   Наступало отрезвление. Завеса испарялась. Нитей, тянущих вниз становилось намного больше, паутина устилала ряды Амфитеатра, блоки ресторанов, окна бассейнов. Выпукло предстало перед глазами увеличенное лицо Анды, поглощающей брикет дымящего лакомства.
   В голове проявилось крупными буквами "ПОЗДНО".
   Жар-птицы спустились к самой арене, закрывая склёпанными из света крыльями Амфитеатр. Вензель глянул в тлеющие глаза волка и побежал по лестнице, делая широкие скачки.
   43. Грохнулся на песок.
   Поднялся и побежал. Прыжки получались длинней обыкновенного. На пятом гипертрофированном скачке Люми подогнул ноги, нырнул и увидел перед глазами рельеф арены. Но не упал, заскользил, поднялся на высоту человека. Он уже знал, что прикасаться к вещам и полу нельзя, иначе способность летать теряется.
   Он подбирал ноги, чтобы их не укусили волки, опомнившиеся первыми, и не схватили дрессировщики, люди в плащах из чёрной кожи, смазанных тошнотворными репеллентами. И он начал увеличивать разрыв с ареной; с придыханием, и через силу. Для этого пришлось по-ребячески взмахивать руками, загребать, как бы выворачиваясь из воды. Отчего-то Вензелю казалось, что он сносит головой ряды стеклянных оболочек, и он опасался, что где-то выше есть по-настоящему крепкий потолок.
   44. Он делал второй круг, благополучно, хотя неуклюже увернувшись от столкновения с руинами. Ряды перегородок исчезли. Дыхание освободилось. Вензель начал набирать высоту, не обращая внимания на несуществующих птиц, на птиц и в самом деле, подобных танкам.
  


Глава вторая.

Заброшенный рай.

от Вензеля

  
   1. Кажется, мы живы.
   Вензель увидел, как поворачивается бок дирижабля. Довольно благополучно пробивший Купол, летучий корабль ощущался на расстоянии всей кожей, словно подводная лодка аквалангистом; распространял тревожные, подобные пению цикад, вибрации. Трудно представить, что днём дирижабль казался игрушкой, излучал волны веселья, а на площадке пели и играли длинноногие красавицы со щедро подведёнными на древнеегипетский манер глазками.
   Теперь вместо красоток на платформе сидели четверо забрызганных кровью людей. Алан, свесив ноги в бездну, ел конфету.
   2. 1. Роберт, помог причалить. Люми уселся рядом, поглядывая на Стелу, свинтившуюся в кокон из серебристых веревочек. Он перевел взгляд на зеркала, помадки, баночки, весь трогательный реквизит, который оставили певуньи и акробатки перед тем, как сбежать на землю, и спокойствие стало понемногу согревать кишечник. Хотелось говорить глупости, так, чтобы речь перекатывалась, не прерывалась, и обкатала ворох отравленных иголок памяти. И то, что сейчас летучки находились так близко друг к другу, превратившись в осьминога со щупальцами-руками, не казалось аморальным.
   Мы думали, с чем сравнить Дом.
   Дом похож....На размётанный сапогом костёр?
   На соты,- Стела тронула нерв в легких Вензеля.
   Почему? - это первое слово, которое Вензель направил ей. Казалось немыслимым получить ответ.
   Его и не было.
   Феерия,- принялся разгораться Алан.- Звёздное небо. Я не стану сравнивать Дом с углями, потому что он прохладный.
   То, что город может обойтись без нас, это неправильно,- изрек Тифон, вынул сверкнувший нож и обрезал связку мешков. Воздушный корабль ухнул вверх, выровнялся и принялся дрейфовать в сторону ближайшего скопления Окон.
   Попробуем описать реальность без сравнений,- Роберт достал бинокль, из тех, которые раздавали зрителям перед началом Представления. - Уподобление ложь. Если мы говорим, что город звёздное небо, идеализируем его. Соты,- принимаемся искать мёд. Костер... думаем, как разжечь сильнее.
   Почему вокруг Дома везде натянуты провода?- Алан скомкал обертку и метнул вниз. - Они меня выводят.
   Провода появились, когда в Стенах не осталось места. Кроме того, в лабиринтах канализации появились крысы, кормящиеся электричеством.
   3. Нам надо спуститься. Дальше здесь оставаться нельзя. Могут появиться правительственные вертолеты.
   Глаза Пана?! Логично,- брезгливо выпятил губы Алан.- Но да. Ангелам пора сваливать.
   Вензель хапнул бинокль из рук Роберта и принялся осматривать Дом в поисках балконов, которые могли бы служить причалом. По направлению ветра мерцали многоэтажные люстры. На крышах вздувались купола, теплящиеся светом. Тропические сады, в которых тянется подлунная идиллия. Жизнь рантье, о принципах которой Люми едва догадывался, бытиё, не осквернённое борьбой за свет, тепло и все мелочные удобства.
   Дирижабль развернуло. Стало видно Луну. Спутник Земли был бледным и фактурным, словно тонко срезанный ломтик сыра.
   Стела показала на здание в форме армированного ярусами и шахтами лифтов апельсина.
   Тебе там нравится?
   Стела промолчала.
   Вижу отличный початок жилой кукурузы.
   4. Может, вон то?- Вензель подкрутил колёсико.- Вентиляция. Мы притворимся наладчиками и проскользнем внутрь.
   Фи.- Алан состроил гримасу, будто ребёнок при виде полезной и невкусной каши.- Разве можно собрать там мёд? В улье производственного здания механизмы, комьеры, кипы бумаг, рассадники чернильных паучков, мусорные корзины, охранники. Нет, есть, конечно, медовые места, комнаты отдыха, и механические кафе, которые отпускают людям бутерброды и кофе. Но это лишь островки, окруженные гулом ламп ртутного света. Я хочу проникнуть в жилище, которое сохранило оттиск интересных людей. Я стремлюсь зарыться под одеяло, но не в офисе и заводе. Этот початок жилой кукурузы ближе других. Да, и ...как бы это сказать. Надеюсь, все уверены, что не расшибутся, когда кинутся вниз?
   5. Полагаю, чудо навсегда останется с нами. Оно как умение плавать, не выветривается.
   Кровь, огонь, башни, волки, рыфен, ящерицы. Вкус расплавленной крови. Чтобы вновь войти в транс, надо прочитать стихи.
  

...Со льда небес на серые холмы

Так ангелы на землю вдруг посмотрят

И снова захотят вернуться

Чтоб крылья опалить на адовом огне.

  
   Пора вести себя солиднее,- заявил Тифон, восходя на помост. Парадная тога Сервиса трепетала, глаза остро блестели.- Пора определить насущные задачи.
   Думаю, сила в нашей нравственности. Летучки не принадлежат веществу Дома, потому летают. Я напишу поэму, как нужно правильно жить, мы будем летать, и распространять куплеты. Давать дельные советы. А заодно кушать из их больших холодильников.
   У меня научная точка зрения,- Роберт подтянулся на трибуну.- Хорошо бы заставить ученых работать. Исследовать себя.
   Не понимаю, зачем вообще прыгать. Здесь есть орган управления?
   Дирижабль сделан из пены, пропитанной летучим газом,- пояснил Тиф.- Невозможно с ним биться. Тут нет клапанов и моторов. Иногда баллон притягивают к земле, чтобы снять девчонок, и все дела.
   6. Главное, - понять полет. Что чувствуешь перед прыжком? веселье? Предсмертный мороз?
   Я, ощущал, будто рассекаешь волны в пруду. После того, как таскал галстук и тесную обувь. Бесстыдно голый. Может быть, даже кто-то подглядывает. Похоже, когда бегут мурашки в области таза. Суть подготовки: представь, будто делаешь то, что запрещено; не аморально, но против правил. В-общем, ты трясешься. В тебе ничего не остается важного из того, с чем ты был. Хотя нет. Что-то остаётся. Тончайшее.
   Чтобы войти в измененное состояние сознания, надо помолиться своему идеализированному образу, объекту аксиоматической любви. Хорошо сказано?
   Будь километра три, было бы не страшно,- рассуждал Вензель, рассматривая Дом в перевернутый бинокль.- Вот, когда видишь элементы пристроек, людей, тогда чувствуешь опасность. Вообще говоря, предметы ускоряются первые сто двадцать метров, а потом не ускоряются.
   7. Тифон содрал с руки браслет и швырнул вниз, серое пятнышко метнулось в ночь и исчезло.
   Надо избавиться от хвостов.
   Вензель снял браслет.
   Прилипала пробудился.
   Не делай этого, прошу, не делай этого!
   Браслет полетел вниз, и тут Вензель понял; прошлое никогда не превратится в будущее.
   Люми перекинул ногу за борт, не удержавшись, от того, чтобы взглянуть на утопическую Стелу. Он не поднял взгляд выше плеча с красными полосками. Лицо её искажала ничего не значащая гримаса. Или оно могло быть мокрым.
   Тело имело вес.
   Он раскинул руки.
  
   * * *
  
   8. Воздух оказался упругим, как парус. Вензель развернулся, перевернулся и замер. Стела хлопала в ладоши; не улыбалась явно, но свечение лица и кончиков волос умножилось.
   Роберт что-то пояснял Алану.
   Он закрепил успех, перебросился через облако, подивился на укладку летучих кувшинов, и нарезал полтора витка. Слетев на пять-шесть метров, качнул канат. Не переставая смотреть на дирижабль, ахнул вниз.
   Эвакуация!
   Люди летели хаотичной гроздью.
   Полусон рассеялся, возвратилась прозаичность линий, углов и точек. Небесное море обдало запахом водорослей. Люми садился неровно, будто измотанная смерчем птица на незнакомое жилище. Полет заканчивался; солнечный адреналин разбавился луной. Только когда ноги коснулись крыши, пришло ощущение приятной дрожи. Под ступнями брызнули мелкие искорки, как от циркониевого бруска, с усердием кинутого об асфальт,- и летучки вновь стали людьми.
   9. Люми осматривался телом, все еще по-другому проникая явь. Он ощущал, как слева высится громада брутальной и ненужной, как пустой склеп, надстройки. Она тянулась из своих границ в окружающую среду угловатым узором холода.
   Вензель обошел два этажа, уместившиеся в параллелограмме заброшенной трансформаторной, может, водопроводной станции и увидел купол сада, из тех обитаемых люстр, которые привлекли особенное внимание. На подходе к райскому углу валялось оборудование гидропоники, краны, трубы, шланги, завитые в узлы, которые теперь, казалось, никогда не восстановить, не привести к рабочему состоянию, словно кишечник умершего животного. Они сочились и распространяли пряный аромат. Еще были банки, колбы, канистры, гремящие под ногами, резервуары и какой-то белый гранулированный, словно икра, порошок.
   Люми перешагнул через погнутый порог.
   10. Куда ты ни кинь глаз, громоздились пальмы. На верхушках топорщились синие листья. Тропические растения не помещались под куполом, и им приходилось подчиняться его форме. В кадках вдоль дорожек, выложенных камнями, тянулись к лампам цветы. Нечто, похожее на плющ с колючками и сладко пахнущими бутонами, оплетало все-всё вокруг. В большинстве кадок земля была сухая, как песок пустыни, а в некоторых, тех, что стояли под дырами купола, парило миазмами болото, плавали лихо закрученные растения. Из трещин проклевывались грибы.
   Жерло почты. На секунду, две, или три Вензель представил, как оно соединяется с подземным магазином, лабиринтом столов с продуктами, перемежаемыми такими же мощными кустами с розами, съедобными, белыми, может, кремовыми, выдающими сладкий нектар.
   Наверное, мы попали в сферу собственности морана,- Роберт светил фонарём в корни куста.
   Ага!
   Владелец отдает распоряжения, так, будто в венах течет, в животе бурчит, по трубочкам проскакивают импульсы, в связках синапсов лопаются пузырьки ацетилхолина. Желания моранов не всегда воплощаются. Вот потому-то я думаю, мы попали в сферу собственности человека, который покинул мир без наследников, оставив, однако, массу завещаний. Может, физическое тело здесь рядом.
   Роберт ковырнул грунт под пальмой.
   11.1. Интересно!- Тифон взобрался на мраморную урну.- Разве можно верить, что шестерёнки Душеприказчиков думают?
   А как докажешь, что ты не умер?- Роберт поглядел на Тифона глазами мудрой совы.- Пусть вместо электронных процессов в голове происходят реакции, сродни тому, как в стакан с уксусом сыпанешь соды. Лишь потому, что мы подобны, я согласен верить, что ты тоже обладаешь душой.
   Гудели ртутные лампы, загорались и гасли.
   Стела замерла, словно кошка, и насторожилась, расставив ноги. И, в этой позе животного, с гармоничным, осмысленным, не дёрганым лицом, она была такой, что, казалось, одним существованием могла возродить к жизни весь этот невзаправдашний рай.
   Свет вспыхнул ярче.
   Мне не страшно,- прошептал Алан.
   Тиф отстукивал оградку.
   В зал вошла женщина, неопределенного возраста, с букетом в руках.
   Эта неопределенность не казалась опасной.
   Кто вы и с какой целью пришли?
   Мы прилетели.
   Зачем?
   Ты флиртуешь с Некрономикс, - заметил Вензель.- Кадавр. Исполнительный малоежка.
   12. Диагноз,- гибель трех четвертей мозга, вызванная кислородным голоданием,- приглядевшись к фирменному значку, выговорил Роберт.- Номы считаются лучшими помощниками в домашнем хозяйстве.
   Тиф хмыкнул зло.
   Хватит лепетать как плюшевые мальчики.
   Правда?
   Ну, как объяснить? - Тифон отстранился и будто бы рассматривал на клумбе какую-то гадость.
   Э, ладно!- Роберт вытянулся.- Придираешься к чужим словам. Хочешь командовать? Великий Инка?! А кто ты в прежней жизни? Мощнейший духовный лидер? Менеджер по производству туалетной бумаги?
   Лицо Тифона стало деревянным. Вензель понял, на кого похож Тиф,- на того представителя дворянства, который едва не заставил Вензеля убирать собачьи экскременты с дороги.
   Это можно есть?- спросила Стела. Она протянула Тифу плод, похожий на лимон, покрытый ворсинками.
   Тиф осматривал цитрус, и лицо начало проясняться, в нём проступили знакомые черты человеколюбивого сыщика.
   Ратус Новус. Несмотря на название, кушать можно. Так, о чем мы говорили?
   Мы должны найти помещение, где будем производить эксперименты, и тренировать людей.
   А потом? Что же мы предложим человечеству?
   Заповеди добра?!
   Мы покажем, как бесплотные идеи претворяются в практическое удовольствие. Сможем оживить всё, что захотим, протрем от жира, подожжем и сделаем бессмертным.
   Наверное, таким, как мы надо собраться в Месте, танцевать посреди блистающего моря, и водить хоровод, который даже не хоровод вовсе, а великая служба, и петь свою особенную песню, подпрыгивая и хлопая в ладоши?
   Они долго водили хоровод вокруг понуренной дамы с веником, хлопали, но никакого особого Преображения не было.
   Ну вот, всё.
  

* * *

  
   Что Вензель?
   Я вижу.- Люми указал на квадрат, приклепанный к дверце. Поднес табличку к глазу.- Лифты. Ими всё тут пронизано. Владение состоит из автономных частей. Если запустить лифт, можно добраться до любой его точки.
   Я присмотрел местечко, где смогу выспаться за всех.
   13.1. Алан был в халате, накинутом вместо тоги. Он отстранил руку с чашей, изображая статую.
   Вероятно, на мне халат, оставленный хозяином. Представляю, как владелец прохаживался в этом саду между пальм, эроцветов, лотосов и орихалков, с девочками, или мальчиками, нараспашку, с чашей вина. Наверное, досадно прощаться с жизнью, имея бесконечный счет в банке и такой халат. Хочется предписывать, пить нектары. А какие еще услады испытывают жирные воротилы, вы не можете представить. А потом врачи объяснили, надо умирать. Вы знаете, кто такие современные спинтиарии? Ладно, я отпросился спать. Здесь есть гамак.
   Тиф махнул рукой.
   Пусть спит.
   Вензель починил мерцающую лампу, и тьма отступила вглубь коридора. Проявились забранные никелем шахты лифтов. Они выглядели враждебно, гудели, как нутро трансформаторов.
   О!- произнес Роберт.- Лифт отражение нашей склонности к реинкарнации. Заходишь внутрь, остаешься один, нажимаешь кнопку, загадывая желание; двери открываются,- и ты в новом теле. На другом этаже мира.
  

* * *

  
   14. Из глубин оранжереи Алан возвратился с мешком фруктов, источающих аромат вина. Их клетчатка была вялой, перезревшей. И были они красивы нераскрывшейся сутью. Плоды райского сада напоминали эмбрионы,- по наружности схожие для всех видов живых существ.
   15. Я не спал,- сообщил Алан.- Вы знаете, кто Стела? Дико.
   Да? Кто?
   Кандидатки в Утешительницы, специально отобранные девочки, воспитываются военными, которые дают уроки собранности. Они привыкли без слов понимать желания. Их тело тренировано, пластично, все движения согласованы, подчиняются командам из центра души.
   Ты откуда узнал?
   Я видел, как она сделала несколько танцевальных движений.
   Что за движения?- заинтересовался Тифон.- Надеюсь, нескромные?
   Разве может быть что-то неприличное в изворотах пламени, броске кобры и беге кобылы? Утешительницы чувствуют душу. Их предназначение давать смак жизни. Они не задействуются в игрищах. Как правило, Утешительницы неразговорчивые.
   Роберт оторвал взгляд от таблички.
   Оживление воспоминаний об отрочестве, разгребание психического мусора. Обсудим это после. Сейчас мы готовы ехать. Вот куда. Судя по всему, там нет людей, лифты не останавливались девять лет.
   Поехали.
   Стела вернулась, держа в руке что-то.
   Где ты это нашла? Это коллекционный наган!- Тифон несмело заглянул в барабан со стороны ствола.
   Стела отдала оружие, как показалось Вензелю, усомнившись в своем шаге. Уголки губ отошли, по какой-то незабываемой кривой вниз на три миллиметра.
   Теперь мы опасны!
   Вензель нажал, двери открылись и снова сошлись.
   Гу-умм, - камера пошла вверх, вниз, и в сторону. Несколько раз она делала маневры, будто собираясь вылететь сквозь стену.
   16. Лифт выдохся. Двери растворились. Тиф выглянул наружу. Из темноты послышалось ругательство.
   Здесь вообще ничего нет,- сообщил он.- Только углы, стеллажи и ящики. Много углов. Свет не светит.
   Алан чавкал плодами.
   Тиф вернулся и бросил на пол коробку.
   Вот вам бадлеры в анабиозе.
   Летим дальше.
   Следующий сектор слепил настолько белым, что даже голубым светом.
   Здесь были операционные палаты,- заметил Алан, зачем-то облизывая стены.- Наверное, здесь лечили зубы, что-то в таком роде.
   Летучки прошлись, заглядывая в палаты с изображениями органов на стенах, со стеллажами, уставленными приборами.
   Вот, это нам подходит, самолёты. Мы ведь теперь летучки? Или нет?
   Боишься обживаться в воздушном замке?- Вензель смотрел на аппарат, который хрипел, накачивая газ под скомканную простыню.- Так бывает, когда подходишь к нему слишком близко. Здесь мы будем вести борьбу,- Алан тренькнул белым ногтем баночку с остатками лекарства.
   С недостатками людей бьются и без таких, как мы,- Роберт поворошил груду всё ещё сверкающих скальпелей.- Сколько имеется салонов пластики, лабораторий, собиравших опыт работы с живым материалом веками.
   17. У нас всё будет иное. Под нашим началом начнут получаться новые люди. Будем помогать им, появляться на свет, как святые неонатологи.
   Вдруг Тифон стал проповедовать.
   Он рассказал о мушках перед глазами.
   Они были с десяти лет. Помню момент, когда глядя вверх, я их увидел. Врачи никак не хотят лечить это заболевание. Они будто не понимают, о чем идет речь. Некоторые соглашаются с тем, что многие люди, да и они сами, если смотрят на свет, видят тёмные пятна, стекловидных червячков. И в этом нет ничего страшного, надо лишь смотреть немного не так.
   Но мне это успокоение не нравилось. Я пытался объяснить свои чувства, но меня не слушали. Они, эти тёмные комочки прыгают на каждом объекте, который я хочу пристально рассмотреть. Они портят мир. Раздражают. Они словно...тараканы, ползущие по иконам.
   Так ведь и я это же самое вижу,- сказал Вензель.
   И я.
   И я!
   Это нас объединяет или разводит?
   Икона, это что-то из древности. Квадратное, не вполне приемлемое, но все-таки, немного святое. Из моих рваных снов. Из тех секунд, когда одна явь сменяется другой.
   Мы должны уничтожить тараканов, с которыми примирились люди. Например, вытравить отовсюду смерть. Её тоже стараются не замечать. Для других она почти не видна.
   Нас объединяет нелюбовь к неверным докторам. Я думаю, что настоящие врачи должны обязательно лечить мёртвых. Давно мёртвых людей. А они говорят, что это нельзя...что это очень трудно,- и успокаиваются. Советуют нам примириться с положением вещей.
   А что ты ещё видел на разделе снов?
   Подводную лодку?
   Может быть.
   И еще.... чёрных птиц. И еще видел тебя и себя. И даже её. В большой как небо стране. В стране, которая нас мало любила. Но в ней рождался свет. На ледовом севере, в тёмных землях.
   Виноваты в падении Аша мы!
   От перезревших плодов Алана по-настоящему развезло. Глаза прицеливались в мнимое пространство. Зрачки расширились, набрав темноты, в них плавали жирные жемчужины. Лишившись рассудка, лисец стал ещё более похож на Стелу, будто таких людей природа старается организовывать по единым лекалам.
   И ещё появилось Мерцание. Это когда все видели одинаково, как будто, из разных углов коридора. В этом странном состоянии было предвестие какого-то неприятного, но необходимого, как рвота после алкогольного отравления, сновидения. Из него вывело завывание Алана.
   Пять, три, два. И воск горит, и пчелы плачут. Восемь, три, четыре, восемь, ноль, ноль, ноль, две единицы, пять. Еще две цифры.
  

* * *

   Так что это было?
   Ты видел?
   Алан не унимался.
   18. Мы не выполнили миссию. Многие не хотят уходить. Вдруг есть свидание с ними? Месть доверяется другим. Мёртвая рука держит руки. Левиафан молчит. Рыбка, прости нас...
   Тиф потрогал мизинцем плоды.
   Возможно, они пробуждают память, защищаемую подсознанием, животное "Сверх-Я". Это доставляет удовольствие,- уйти в воспоминания клеток, когда цензура не мешает работе удовольствия.
   Да? А мне сейчас доставит удовольствие, если я начну все тут дико ломать.- Тиф грохнул кулаком по пластиковому столику.- Может быть, со временем мы будем строить нечто неизбежное, вечное. Но сейчас не будем плюшевыми. Давайте крушить то, что нам не нужно. Может, появится дьявол, и мы сразимся с ним.
   Здесь повсюду телекамеры. Они, наверное, действуют.
   Кто-то нас пасёт.
   Мы избавились хотя бы от комьеров. От ласковых доносчиков, которым доверяли мысли и предъявляли мозги.
   Как бы к слову, Тифон сказал, что он такой. Еще до встречи на арене Амфитеатра, он любил исчезать, если что-то приходилось ему не по вкусу. Если чего-то не понимает, меняет местоположение.
   Все мы должны учиться убегать из тюрьмы. По-любому.
   Сказав это, он успокоился и потух.
   Роберт извлёк из шкафа с медикаментами бутылочку жидкости, вытянул две пробки и ткнул горлышко в нос Алана. Тот вдохнул почти видимый аммиачный смрад и распахнул глаза.
   Я в порядке.
   Роберт зашел в палату, предваряемую столом с монитором, присвистнул, ознакомившись с надписями и, засунув в ноздри кусочки ваты, отодвинул несколько контейнеров. Запахло холодом.
   Мы в доме смерти.
   Тиф отбросил накидки, и тут же возвратил на место.
   Что это за скульптуры?
   Это вот тела людей, умерших вместе. Возможно, они любили. Заперлись и заснули вместе. Без надежды посмертного союза. Им просто нравилось умирать так, чтобы познать полноценное единение.
   Нехорошо.
   19.1. Здесь предоставляются все удобства живому и мертвому, фильтрованный воздух, мерзлота криогенной станции, температура и влажность. Мы видим законсервированные головы людей, которые умерли с надеждой. Но потом деньги за хранение закончились. Это объект коллекционирования. Их выменивают, продают, держат в виде знака статуса. А вот, например, эти пластинические изваяния уже не оживить. Биологические ткани как резина, полости клеток заполнены пластиком. Если у человека в доме имеются такие скульптуры, он пользуется уважением.
   И что дальше?- спросил Роберт.- Берем скальпели?
   Стела взяла паучка с обрывком паутинки и сделала шов биологической машинкой на руке Алана, Затем, опустившись на колени, принялась сшивать шрам на ноге.
   Также Стела наложила пластырь на порезы Тифа, покрытые сукровицей. Взялась за свое плечо. Здесь помощь оказал Роберт.
   Медицина полезна,- изрек он, когда зашил полосу от клыка кошки. Люми не мог проглотить комок, когда увидел, как спокойно Роберт щупает кожу Стелы.
   Самолёты приняли душ в комнате отдыха. Теплая, хотя немного ржавая вода хорошо размягчала кожу и мысли. Под конец мытья она стала прозрачной, только несколько угольков выпало из фильтра.
   Это начало,- Тиф вздохнул, зайдя под тёплый ветерок.
   Хорошее начало,- подтвердил Роберт.- Здесь приятно. Объявляю территории этих Владений нашей частной собственностью. Это оплот ангелов в мире зла, вот как-то так! С мораном справимся. Может быть, мы подружимся с мертвым. Думаю, копошению электрических пульсов Душеприказчиков эта роскошь уже, или ещё, не нужна.
   Нам теперь нужны новые люди
   Что за новые люди?
   Люди, которые могут думать как мы. Или хотя бы стараться думать как мы. Теле-фоны. Передающие свой фон души. Так только, чтобы это не было скучно.
   Нам нужны Наследники.
   Это весело. Проповедовать. Надо только знать, что не все получается сразу. Сначала идет игра. Прелюдия. Она может быть смешной и жестокой. Но, если её не будет, не будет ничего. В любом деле имеются предшествующие дела. Иногда надо просто звонить по всем адресам, получать поздравления и ответы от всех людей. Соединять телефоны, быть их станцией, вот, что я наперво изреку.
   Тише,- встрепенулся Тиф.
   Кто-то идет,- перекосился Алан.- Вы кого-нибудь вызывали? Может, так топают наши работники?
  

* * *

  
   21. Ренк Мик вспоминал прошлое, пока слышалось пение открывающегося люка. Но эти мгновения прошли вечностью, с началом туманным и непостижимым. Ведь нельзя отличить вымысел от правды. Нет такой памяти, в которой всё подробно рисуется так, как на самом деле.
   ...Люк закрылся, и девятилетний мальчишка глянул на приемных родителей через окошко, забранное стеклом, кривым, словно лупа, которой Ренк выжигал узоры на парте. Воспитатели трясли свои браслеты. Потом они ушли, с видом, будто собирались вернуться. Ренк несколько часов стоял, упершись лбом в створки, отражающие скудное тепло лица.
   Затем жажда и голод подтолкнули его во вспыхивающий контурами зверей полумрак комнат, объединенных коридорами и лестницами. Здесь он ходил, спал, пил воду системы кондиционирования, и встретился с детьми Интернатов. Они, галдя и перекликаясь, бесцельно шатались по сложным потрохам изолированной части Владений. Вадис говорил об Испытании Темнотой. О Будущем для избранных. Лицо Вадиса сложно извлекалось, скрывалось пятном. Куда он теперь делся - исчез ли в лабиринтах помещений, или превратился в кого-то из современных людей - это было загадкой.
   Ренк потерял часть начала до того момента, когда трое или сорок беспризорников окружили действующий передатчик и смотрели на шевелящийся ворох попкорна. Тогда же Вадис объявил, что он посредник новых родителей, которые присылают посылки, и показал, как на своего зама, на Ренка.
   Но, может быть, на другого воспитанника.
   Потом Ренк скатился. Он помнил, как спал на железной койке в просторном зале. Слова старого языка изглаживались из памяти, оставалось мыслить картинками. Внутри себя он видел лес с высокими деревьями, как в пейзажах "Второй Жизни". Они были настоящими, с текстурой, только пахли пластиком.
   И он видел там и тут кроликов, лошадок, овечек, и других миролюбивых животных. Они были мягкими тёплыми и неживыми. Ренк купался в промоинах прудов, неохотно поворачивал голову и видел на берегу кости и могилы. И он хотел, там, во сне, или наяву, найти чистый водоем, где можно выкупаться. Тогда можно было бы научиться летать, как птица.
   И тогда, может быть, все они ожили и заговорили.
   Наяву вода становилась всё более грязной. Было два крана. Их присвоили Губуши из Сервиса. Они плескались когда хотели, у них было много горячей воды, и по комнате на каждого.
   22. Мик сумел сблизиться. Шершун и Такса были понятными. Им можно было рассказывать видения, они слушали и дополняли своими снами. Тогда эта явь становилась не жесткой, углы сглаживались и уплывали в раздувшееся пространство. Первичных имен, определяемых генетическими картами, у воспитанников не осталось, зато появились клички, отражающие внешность и забавные случаи. Шершун раньше был Крысой, он любил спать на постели из газет, а Такса по вечерам плакала и скулила.
   Иногда снился туалет. Ряды унитазов. Обычно убирались там те, у кого постное лицо. Ренк постоянно боялся, что кто-то из старших заставит его там работать, и нервно размышлял, как пробовать отказаться.
   Два года назад произошло пионерское движение. Подростки проламывали пол, который разбирался как "Лого". Был наложен строгий запрет на разрывание проводов и трубок, потому что после где-то иногда выключался свет. И откуда-то из глубин сознания проявлялось понимание, что так может перестать работать кормилица почта. Выйти в другие миры не удавалось, так же как вылезти на Крышу; стёкла оказались не слабее, чем броневые двери.
   На верхнем этаже нашлись игровые автоматы, в которых можно было воевать самолётами; экран затягивал в гремящую глубину. Но дети перестали понимать значение этой игры.
   Ренк присутствовал при обследовании этажа. Весь ярус был залит тёмной водой, которая текла по коридорам и пропадала в одетых неприятными водорослями трубах. Некоторые из комнат не удалось открыть, они были защищены красными огнями замков. Всюду плавали отлученные от службы предметы, оставленные во время эвакуации. Или это ложное воспоминание, но ещё целый год в коридорах вспыхивали прямоугольные лампы, и женский голос повторял: "Состояние владыки ухудшилось. Сдать пропуска, покинуть помещения". Эту фразу Ренк вспоминал во сне; там она превращалась в заклинание на душном шабаше.
   23. В сновидениях коридоры оборачивались рекой, в которой было полно рыбы и других аккуратных существ. Она протекала мимо заселённых холмов, на горизонте виднелись гряды гор, и Ренк вместе с друзьями плыл на самодельной лодке. Иногда на них обрушивался ливень, и тогда было особенно весело путешествовать по стране, которая очищалась от всего неприятного, превращалась в оазисы каменных островов.
   Однажды почта перестала работать и включилась только через три дня, которые особенно запомнились, потому, что его намеревались принести в жертву. Или это только так вспомнилось?
   Потом пришли изменения в организме. И Мик стал смотреть на Таксу по-другому. Он даже помнил, когда она впервые перестала быть ему просто таким мягким другом; девушка заплакала в очередной раз, а он не ушел спать, а дотронулся до лица, которое показалось жалостным, птичьим, требующим тепла и свободы. Тогда вдруг она посмотрела на него вызывающе, а губы странно дрожали.
   24. Средний Губуш стал жестче, потешался, бродил по общей спальне и коряво смеялся. Там, в зале трех братьев вспыхивал стылый свет, и протекала странная взрослая жизнь. Губуш прохаживался где желал, и все время оттягивал пальцами нижнюю губу, без стеснения открывая зубы, десны и толстый язык. Он присматривался к девушкам и увел Таксу однажды унылым вечером, когда лампы от повысившегося напряжения вспыхнули ярче. Она как будто и не противилась, только неопределенно мазнула взглядом угол, где стоял Мик, и пошла.
   Потом Такса исчезла. Спустя три или четыре месяца Мик и Карбон нашли ее на столе забросанной желтыми бумагами тридцать восьмой комнаты нижнего этажа, рядом с патрубками кондиционеров. Тело с петлей на шее было трудно узнать, оно резко уменьшилось, словно девушка обратилась в фею. Что произошло, какая драма; - бывшая подруга наложила ли на себя руки, прибил ее Губуш, или произошло что-то противоестественное, как в полузабытых фильмах ужасов,- Мик не смог найти ответ.
   Некому стало рассказывать сны, потому что и Шершун изменился, забыл кличку, полгода назад Мик перестал отличать его от других обитателей. Не стал ли он Карбоном? Это было трудно определить еще и оттого, что примерно три четверти светильников вышли из строя. Из малонаселенных этажей целые лампочки постепенно переправляли в жилой ярус Приюта, и всё равно их было мало даже в самых нужных местах.
   25. На Ренка нахлынула волна решимости переменить жизнь к лучшему, когда он нашел значок аристократа Анса, в виде зверька с кожаными крыльями, и пришпилил его с внутренней стороны комбинезона. Ему хотелось чувствовать вкус воли; как Губуш выворачивать губы, внушать уважение, брать всё, что хочешь без спроса, и знать больше, чем другие обо всём, что где-то происходит. Указания исполнялись бы без пустозвонных обсуждений. И даже водорослевый чай, когда его переливаешь из банки в свою кружку, перестал бы подло прилипать к стенкам и сбегать на пол.
   Месяц назад, когда все улеглись, Ренк смотрел в стеклянное небо, зло дергал ручки игрового автомата и размышлял. Все попытки изменить судьбу рождали лишь слабые, но продолжительные мысли. Дело было в том, что когда характер менялся уже в лучшую сторону, капризная душа протестовала против сияющего и самодовольного обличья Ренка.
   В мёртвом небе что-то сместилось. Оно приобрело высасывающую глубину. Мик понял, что видит сон, такой переход реальностей в мире, наполненном шныряющими червеобразными тенями, сделался уже привычным.
   26. Он увидел,- в этой яви смотреть и слышать - нечто одно,- как некто с бородкой доктора Стёка (в прошлом лечил Ренка от свалочной сыпи), предложил ему померить челюсть. Мик смотрел в матовое зеркало. Зубы теперь у него были большие, крепкие, выдавались наружу и немного ранили губы с внутренней стороны. Новый Ренк, обладатель тяжелой челюсти весьма понравился себе старому. Затем тот человек предложил Мику подписать одну бумагу.
   Он не помнил точно условия договора. Взамен на нечто воздушное предлагалось оживление мечты. Человек из комьера предлагал стать его учеником. Его интересовала комичная ситуация, в которой оказался Мик. Ему самому нравилось подниматься вверх. Надо было лишь подчистить воспоминания и заменить их другими, в принципе, похожими. Чуть-чуть по-другому ощутить реальность. Тогда он станет другим. Стоит немного быть другим, и ты становишься им. Он помнил, хотя не совсем точно, ответ "Да". Или "Нет".
   Кажется, Мик?
   Губуш.
   Не спишь?
   Мик молчал.
   Иди к Мумму.- Рог оттопырил губу.
   Нет. Теперь ты будешь дежурным. Там.
   Хорошо,- кивнул Рогг, оскалился и отправился долой. Спустя час Мик заглянул в туалет и увидел его там, с тряпкой и ведром.
   Рядом мялся Мумм, который лет пять назад орал по любому поводу, надеясь получить прозвище Крими.
   Голос Мика стали слушать, при этом в глазах всяких людей ползали бледные личинки страха.
   27. Губуши приняли его в круг. Так они называли комплекс с горячей водой, освещением, а также свою сферу понимания. Гам уступил кресло и кровать. В действительности нобили оказались ниже Ренка во всём, кроме роста. Теперь он видел минусы, необыкновенные люди стали позвоночными созданиями.
   Мик без стеснения смеялся, брал всё, на чем останавливался взгляд, разгуливал в окружении свиты. Иной раз Ренка посещали видения той сонной жизни. Он не интересовался судьбой Таксы; все равно дурно пахнущая история не могла переустроиться, надо было жить настоящим, казавшимся теперь не плохим. Губуши оказались хорошими подчиненными. Рогг был незаменим. Понаблюдав за тем, как неумело шалун чистил колотый фарфор, Мик вернул его. Выяснилось, что он рассказывал истории, воспитывал девушек так, что с Ренком они слезливо оттаивали. В этом мире все отгладилось, только хотелось взглянуть на другие ярусы; так ли и там всё?
   ...Люк распахнулся, обронив щепки ржавчины рядом с Ренком. Не спрашивая дозволения. Вся свита, оказавшаяся рядом, раскрыла рты, в то время как Мик отдавался мгновенным воспоминаниям. Круглый, принявший чин гонца, бросился за подкреплением. Губуш Гам шагнул за порог люка, в коридор, пахнущий пластмассой и смесью неизвестных дезодорантов. Следом, кривя рот жестяной улыбкой, зашагал и Мик. Он увидел своё отражение в противном зеркале и пятерых чужаков. Лунно-белую иностранку, окруженную ароматом озона и хмеля, и еще четверых соперников, испускавших запах солёной крови и шампуня. Глаза расширены, но крупинки смятения в зрачках уменьшались, на смену им грозили придти ледяные лупы наставников. Атмосфера злого врача. На фоне обеззараженного воздуха этого яруса Ренк неожиданно почувствовал свой запах, выглядевший, словно аммиачная собачья клякса.
   28. Ренк поворочал плечом.
   В плече ощущалась твёрдость.
   Особенно Мик отметил хозяина тоги, с ходу установив в нём продолжение всей своей судьбы. Еще двое в комбинезонах Техниса и третий субъект в нелепом халате были похожи друг на друга глазами, видимо, они много читали, и потому их можно было легко запутать, запугать и разобщить.
   Ренк изменился в лице.
   Незнакомцев это спугнуло. Они побежали.
   Необходимо было крикнуть слово. Своим новым голосом.
   Гости добежали до лифта.
   Лифт не работал.
   Бежали по мёртвому коридору.
   По лестнице вниз.
   По эскалатору наверх.
   Топот и шелест. Волнообразный бег коней в мути зеркал. Дыхание свободы, тоскливое, глухое. Неприветливо подмигивающие лампы.
   Они не хотели с ним разговаривать.
   Топот остановился. Наступило молчание, пауза в надсадном хохоте.
   Всё остановилось.
   Человек поднял руку на уровень глаза.
   В глаза брызнула корявая жаркая астра. Отовсюду послышался сдавленный короткий стон, одно сплошное "гамммм". Голова вспухла до размеров мира. Мик только успел подумать, что ответил тому, из сна "Нет". И совсем не огорчился.
  

* * *

  
   29. Тиф убрал револьвер в складку тоги. Толпа всклокоченных варваров откатилась. Внутри обезличенной массы произошло распределение ролей, словно перебор клавишей в поисках начальной ноты. Тифон выстрелил вверх. От воздушной волны погасли лампы, или от другой причины - неясно; мир накренился и погрузился.
   Они бежали по конвейеру коридоров.
   Миновали тёмные углы, люк с твердыми краями и коридор зеркал. Здесь хлюпнула жижа.
   Роб потёр светильник в паутине проводов, и пощелкал лампу. Посветил в углы шахты.
   Во всяком котле творятся интересные вещи. Новые существа приспосабливаются к свету и тьме, меняют строение и психологию. Личинки, грибы, мхи, ланцетники, хордовые. Находят подобных созданий. Эволюция на полном ходу.
   Тёмная штука, начала жизни.
   Здесь был ход в другой сектор.
   Теперь помойка.
   Стоит открыть двери.
   Тиф запихнул руку в жижу.
   На минуту представилось, что он тот самый человек, которого он убил, и омут - его тело.
   Погрузился полностью, нащупал люк. Наугад принялся разбираться с механизмом замка. Он оказался несколько сложнее предсказанной единственной кнопки. Червячки атаковали рот и ухо, проникли в горло, пошевелили веки. Лязгнул механизм, и створки разъехались в пазы, вывалив прошлое в белое пространство.
   30. Появились летучки. Вид у них был такой смешной, что Тиф рассмеялся. Это был очищающий хохот, грязь отваливалась и растворялась. На миг показалось, что убийство не важная вещь, не более значительная, чем поймать рыбу, задушить в стоялой воде банки, и приготовить на ужин.
   Внезапно Стела принялась разметывать свое всё ещё чистое платье, похожая на куропатку, но взяла себя в руки и улыбнулась, глядя на всех одновременно. Зубки перламутр.
   Мы в раю?- Алан осматривал орнамент кафеля.- Здесь светло и много воздуха, но не хватает солнца. Наверное, это чистилище, где очищают перья, прежде чем войти туда, где всё хорошо. Алло!
   Самолёты-телефоны повсюду оставляли следы из шевелящейся воды. Принялись стряхивать прицепившихся к телам и лоскутам одежды тварей.
   Тифон подумал, что так обезьяны ищут паразитов на соплеменниках, без стеснения, мило, как будто в раю для животных. Он сам снял тогу, встряхнул её несколько раз, и нажимал каблуком насекомых, величиной с краба, до тех пор, пока остатки не перестали подёргиваться.
   Выбрались из подсобки, в которую превратился заброшенный проход в другой сектор. Тиф обрадовался тому, что коридоры обросли панелями, пузыристые лампы-луны улыбались и, наконец, появились настоящие люди, хотя, вот последние представляли опасность. Люди часто представляют опасность.
   Вы ищете купальню?- красногубый человек отогнал ладошкой воздух от лица. Казалось, он не удивлен виду незнакомцев и незнакомки.- Она там, там, там. Не хотите послушать новую песню о животных, попавших в мир, где нет противных людей?
   Летучки разыскали купальню.
   Здесь живут богатенькие,- Алан сбросил покойницкий халат, запросто натянул чей-то комбинезон в серебряных заклёпках.- Конечно, всё даром. Для всех. Благотворительно. Милые.
   Нашли общественную столовую, где повстречали людей, сосредоточенно принимающих пищу.
   Есть ещё те, кто, располагая властью, и в наше время думает о неудачниках. И, значит, мы не ангелы, просто приятные люди. Сможем ли мы летать без зла, крашеные голуби?
   Я вижу незанятый стол.
   Поскрипывая колесиками, подъехал бугор, образованный тарелками, кастрюлями, цедящими увлекательный аромат. В стеклянных бутылках раскачивались напитки.
   Алан, воспроизведя выражение смазливой мордочки лисёнка с рекламного плаката, приподнял крышку. Взвился косматый пар.
   Это была свинина, нарезанная кусками.
   А тут что?
   Бадлеры.
   Вензель уставился на тельца.
   Не повредят ли они птичьему званию?
   31.1.Надо разобраться. Бадлер что такое? Шматок мышечной ткани, живой, растущей и свежей. Его пронизывают несколько десятков кровеносных сосудов, чтобы разносить по объему организма питательные вещества. Имеется дюжина нейронов. Нервные клетки для того, чтобы давать мышцам команды. Живой бифштекс необходимо тренировать, чтобы кровь в сосудах, являющихся сердцами, не застаивалась. Есть подобие глаз, несколько клеток со светочувствительными молекулами, рецепторы, отличающие тепло и холод. Но в целом нервной системы не существует. Если живое существо понимает, что его едят, оно выделяет яд. Естественная реакция. Кроме того, происходит окоченение, кровь свертывается, в мёртвом теле активизируются гнилостные бактерии. Развиваются десятки болезней, выделяются яды.
   Часть биологических ядов разрушается при варке,- Вензель взялся за вилку.- Все молекулы весом тысячи единиц и более, разламываются на куски. Потому ядовитые грибы становятся съедобны, за исключением поганки, и мухоловки Тациго.
   Я только что убил кого-то там.
   32. Нам тоже нужно кого-то убить, чтобы объединиться?
   Тиф взялся за свинину. Остальные принялись за напитки. Алан вывихнул голову набок.
   Представим себе, как взвивается костер, и переплавляет душу несчастного в пар. Ему повезло, что мы встали на его дороге в ад.
   Вензель прижал тельце пищевым ланцетом.
   Думаю, там были и те, кто подлежит психической перековке. Только протиснуться человеку в душу сложно. Дивное это дело.
   Вообще то, кому уже семнадцать, те уже сами в себе. Ну, вроде, как ходы в лабиринты закупорены.
   Мы бы испытывали ужасы фантазии детёнышей, отыскавших ходы в ад,- Тифон отхлебнул сок и прополоскал горло.- Те дети, которые не просвещаются духом взрослых, становятся хуже всего, дряннее даже скульптур пороков перед входом в Амфитеатр. Не думаю, что души, преданные себе самим, приобретают лоск, напротив, их нельзя исправить ни добротой, ни твердостью. Психические композиции лучше отправить на переделку, обратив в первичные элементы. Мы встретим и узнаем людей, которых можно починить, когда еще они смогут общаться с нами. И, ...Алан, перестань пасти бадлеры. Попробуй лучше мясо, которое определённо ничего не чувствует.
   Да, конечно,- бесшумный серв склонился в поклоне.- Только сегодня один из сторонников Эвтаназии скончался. Он завещал свое тело для приготовления еды. Смерть его была воздушна. Вступайте в общество Эвтаназии.
   33. В чем его смысл?- Вензель дрогнул, отпустил тельце, и оно отползло в лужицу раствора.
   Мы выступаем за полную элиминацию человеческих существ. Безболезненное изведение. Наш девиз,- хочешь помочь Вселенной,- освободи ее от своего присутствия. Тело не должно загружать землю и скапливать в себе фосфор, необходимый для растений и животных. Поэтому служители завещают сделать из себя консервы. С плотью вам передается стремление покончить с собой. Особенно полезен головной мозг.
   Серв приоткрыл крышку посудины, которая напоминала одновременно массивную чугунную утятницу и саркофаг на ножках. Там действительно была розовая витая масса, напоминающая круто разваренные макароны.
   Кроме того, мы за то, чтобы мы не рожали человеческих детёнышей,- продолжал серв.- Лучший способ бороться с людьми, которые отравляют воздух, огонь и воду, роют могилы, убивают животных.
   Тут Вензель обратил внимание на снимок, украшающий зал, выкидыш современного искусства, рентгенографический снимок организма с едва различимым скелетиком ребенка.
   Тиф отерся от рвотной массы и принялся переворачивать столы.
   Тарелки раскатились по залу.
   Нельзя так.
   Вензель мог разобрать только это. И сам готов был произнести простые слова, согласиться с их примитивным, но понятным значением.
   Так бывает,- серв покачал головой.- Люди расстраивают порядок и не уважают вкусы друзей.
   34. Тиф ринулся из столовой, его личность менялась, от одной мозаики линз к другой, минуя множество версий, и теперь всякий видит происходящее его глазами. Тиф чувствовал наугад коридоры, кабины, лестницы, а в середине шеи было туго, будто там распухала жаба.
   В Окно!
   35. Когда Окно было близко, стекляшки выстроились в новом порядке. Тиф напрягался, морщил лоб, чтобы не воспринимать окружающее слишком трезво, будто паломник буден, сумевший увидеть летучий сон; только патология сознания могла совершить чудо. Но всё оставалось плоским, даже Стела выглядела примитивной, словно чёрно-белая фотография в порнографическом журнале.
   Тиф остановился у раскрывающегося тайного Окна, сумел уловить запах краски; аэрозоль граффити витал у стены. Когда разбегался во второй раз, повеяло водорослевым дыханием будто бы отдаленного моря. Клокочущая волна захлестнула, вытолкнув кислую жабу прочь. Предметы, люди и процессы смазались. Тиф сумел увидеть поверхность стекла, уходящую лестницу, которую можно было зацепить укоротившимися ногами.
   36. Тиф начал набирать высоту, не думая уже ни о чем, желая отдалиться от внезапно разошедшихся стен, от телекамер, казавшихся сложными световыми капканами. Ощущение скованности начало пропадать.
   Перед глазами вспыхнул сноп искр, и он увидел провода. Различима была текстура жилок, они притягивали тело, будто были насыщены животным магнетизмом.
   Тиф извернулся несколько раз, но не хватало гибкости в пояснице, в руках и ногах, в самом мозгу.
   Последовал еще удар. Металлический ручей потек по жилам. Тиф подумал, если бы превратиться в изолятор, белую фарфоровую тарелку, тогда провода перестали бы быть такими ужасными.
  


  
  

Глава третья.

Ветхий Лазарет.

От Вензеля

  
   1. Вензель чувствовал сладость сна не языком, но и всем телом, скроенным из мёда, будто истаивающим в кипячёной воде.
   Когда Тифон скрылся из виду, что-то щелкнуло, сладчайшая апатия завертела, пробралась внутрь. Теперь возвращалась боль, голова приобретала известную железную тяжесть.
   Он огляделся и заметил своё тело, на столе с прожилками, напоминающими сеть кровеносных сосудов. Вокруг теснились колонны с лепниной, похожей на папоротник.
   На низких ступенях лежали мёртвые тела.
   Некоторые прикрывались саванами, другие демонстрировали всю кожу цвета сырой картофелины. В покоях плескалась родственная зеванию музыка.
   Много людей.
   Анатомический театр.
   Неподалеку лежала Стела, не закоченевшая; на коже отсутствовали мертвенно-белые пятна. Вензель понимал, что здесь холодно, но холод останавливался на границе кожного покрова, так как тело активно вырабатывало тепло.
   2.1. Вензель разбудил Стелу, коснувшись лба тыльной стороной ладони. Девушка вздрогнула всем телом, подняв короткую, от головы, волну плоти. Вензель пожалел, ему захотелось рассматривать её, не смущаясь понимающим взглядом. Он отметил, что такое тело могло зачерпнуть дополнительно очарования из подземного озера, лишившись дыхания, ничего не потеряло бы.
   Затягивало магнетическое притяжение небытия, смерти, в которой пребывает мрамор статуи, не наполнявшийся кровью. То, что не живет, не может никогда умереть, и потому спасено для вечности. Вроде бы только смерть может не иметь начала и конца. Странное чувство и дикие мысли, и Люми задумался над тем, были ли они верными, или прожженно аморальным.
   3. Стела проворно поднялась и закуталась в саван, который сняла с тела с белёсыми, как у моргнувшей птицы глазами. Она и без накидки не стала нескладна, как обычные человеческие существа. Вензель воскресил картинку памяти, Анду, застывшую с разведёнными ладонями, наклонившуюся вперед, в Амфитеатре. Вензель не просвечивал её рентгеновским взглядом, но она, наверное, даже стопудово, вызвала бы жалость без наряда, сужающего фигуру, а тут увеличивающую, и без широкого пояса, который задает точку притяжения всех телесных линий.
   Где мы?- Стела передвигалась между столов грациозно неловко, марионетка на каучуковых нитях.
   В чуть дрожащем голосе впервые проявились признаки обычной девочки, свидетельствующие о том, что она имеет историю, а не спрыгнула со страницы комикса, где рисованные персонажи всегда красивее людей.
   Это чистилище?
   Вензель принялся мыслить, голова прочищалась от непропорциональных мыслей, активные импульсы принялись выстраиваться строго по ранжиру. Выход головы в строй прервал возглас с мраморного пандуса, зрительного зала, как назвать? Там обозначился Роберт.
   Выявился Алан. Певец перекувыркнулся со ступеньки и приветливо махнул. Он отлежал щёку, на ней отчеканился узор из полумесяцев.
   Здесь холодно. Давайте сочинять эпитафии, может, согреемся.
   Рыгнул. Притворно смущенно выдал; "Некрасиво я сделал..."
   Принялся бормотать и плакаться навскидку выбрасываемыми стрит-рифмами.
   4. Кто мы? Кому мы нужны? Ответ не знает даже старый часовщик. Нас усыпили и задержали.
   Мне не хочется думать. Больно.
   Алан обернул руку вокруг головы и стал трогать шейные позвонки.
   5. Роберт сжался и упал на колени.
   Нам всем сейчас страшно. Нечто подобное уже было. Во сне. Я был на экскурсии в музее Уль-Карбона. На втором этаже, где собраны саркофаги, цари-крокодилы, канопусы с их невообразимым содержимым, и другие предметы культа.
   Служители музея отделили меня от толпы. Принялись проводить ритуал, не спрашивая разрешения. А потом я увидел, что моя экскурсионная группа исчезла. Все разошлись, а я остался один.
   Теперь всё повторяется.
   Роберт глубоко вздохнул два раза и внезапно сделался важным, словно юный нобиль Сервиса перед шудрами.
   7.1. Когда тебя неграмотно грузят своим "Я", мозги раскисают. Хочется выплеснуть всё обратно, уже как содержимое желудка. Не зря человек не стремится знать, где учился его партнёр, или не учился вовсе, а коптил носки в колонии ЭкзоСити за кражу шоколадки из автомата. Побывал в катастрофе, болел Ор-Ор, но исцелился зельем, приобретенным в Зелёном Квартале. Или любит покуривать никотиновую траву, по обычаю Лемуров, запершись в туалете. То же самое кашлянье и чихание, собственные позывы организма. Людей интересует удобство проживания, которое при потере тайн становится неустойчивым. Это же испытывают эквилибристы, взявшиеся за руки. Всё дополнительно шатается, скатывается, ведь центр тяжести души разделился надвое, и непонятно, кто, кем и почему манипулирует. Интересные случаи из прошлого, похожие на анекдоты, - дело другое. Но если объединение получается, мы входим в новый мир.
  

Во мгле веков и снах разлуки

Электростанции по-прежнему стоят

  
   Напел Алан.
   8.1. Я выражаю суть людей и событий оракулами. Как и все мы, бродячие поэты и, по совместительству, распространители листовок. За это нам и платят кое-что простые люди. В безумных Оракулах проявляется настоящая правда. Вот она умеет всё. Если вместе удается говорить безумно и связно, если люди соглашаются, они выбираются из самой запутанной тюрьмы.
   Не боишься ли правды? Она может оказаться, знаешь, такой штучкой; лишенный шкуры сфинкс, пунцовый силуэт, пульсирующий в черепе.
   Может, нужно быть глубокими намного больше, чем все они?
   Я требую диалектики, замешанной на деньгах и корысти. Всё то, что мы видим, это плоть и камень, или только знаки? Пусть за подмостками стоит холод, голод и нажива, это всё замечательно разъяснит, и мир станет удобным и простым, как строительный чертеж с пятнами кофе.
   Свет замигал и померк, будто его придавили деревянной крышкой. Темнота наполнилась беспокойством.
   Вензель объявил, что главное, это идти. Прочувствовать, куда сквозит солнечный ветер.
   Они шли в русле канала.
   Изучали лабиринт.
   Рассматривали скульптуры, лица и лики, саркофаги, канопусы, хранящие сердца и кишечники, золочёные статуэтки с мумиями любимцев.
   Алан прочел стихотворение о судьбе пилигримов, застрявших в позолоченном крике глухонемого. На линию рук перестали попадать конечности актёров анатомического театра. Стало светлее, разделение чувств на "минус" и "плюс" стушевалось.
  

* * *

  
   9. Идол. В нем сила, присущая нагруженной намёками аморфности золотого самородка.
   За очередным изворотом коридор, вдоль которого стоят амфоры с жаждущими закричать горлышками.
   С потолка серебристыми струйками струится холод. Вблизи тел распускается нежными листочками.
   Дорогу преградили озёрца, такие дизайнеры Сервиса устраивают в игровых комнатах; ручейки сходятся в бассейны, похожие на сковородки. К воде прижимается туман, мерцающий светом люминесцентной лампы. Иногда всплывают пузыри, формируемые водонепроницаемым компрессором. Вензель порадовался звуковому набору, заклинанию простодушия, которое избавило прудики от призрака гидры, подивился, с каким хладнокровием Роберт проговаривает это в обстановке, когда мозг не в состоянии сформулировать самое простое словосочетание.
   10. Время очиститься от грехов,- вымолвил Алан, едва слышно добавив "туфф".- Вот знаете, сейчас ведь здесь можно делать без стеснения что хочешь, мы одно тело? В книгах и фильмах никогда не рисуют, как разнополые путешественники, закрытые в крепости, свершают цикл обмена. Но так вот, представьте, мы - собаки друг друга. Хозяева не отворачиваются, когда собака присаживается на траве у дороги, всё в порядке.
   Не доведённую до ума мысль подытожило восклицание Роберта; исторгнутое вещество суть части организма,- глаза, кожа, губы, мозг, волосы, кровь, сердце и кости.
   Ходить в уборную, когда есть опасность быть застигнутым, радостно. Увеличивается чувство причастности к животным, наплывает какое-то новое старое. Что-то делается неправильно. Вензель так не поступал, если не считать того случая, когда он забрел в санузел на третьем этаже; туалет для рабочих Техниса шудры Сервиса задраили без разъяснений причин. И там, в кабинете с зеркалами было опасно, и холодок вседозволенности щекотал кожу везде.
   11. Люми понял, что ждет перемены сознания. Она могла придти на половине слова, при смаргивании, тогда, когда веки закроют глаза, поднимутся, и глянет из них другой. Может, перед этим будет укол или запах эфира. Отменить адюльтер сознания нельзя. Было любопытно, какие признаки личности останутся в новой, испуганной, робкой, злой или добросердечной твари.
   Люми обнаружил, что не отделяет посторонние мысли от своих, внутренний человечек запутался, тот, кто напевает мелодии слов перед тем, как люди выкинут их в воздух.

* * *

  
   12.1. Вензель не удивился, не смутился, увидев спины, мельтешащие в гулком зале. Видение старого кинотеатра, скручивало кошмарные сны ещё в Час Тинэйджера, когда Люми инициировали в Приюте Техниса. Десять-одиннадцать лет - пора разгадываемой смерти. Вензель выискал место в груде кресел. Имена и жизни; Алан, Стела, Роберт и Тиф,- осыпались, как каменные волны в потоке времени, истаивали фальшивыми фотокарточками. Опс! Нет! Все эти серые люди, в стылом кинотеатре, теперь лежат, разметанные каким-то медленным могильным взрывом. Нет, это просто обессилевшие от созерцания скудных картин обычные люди. И вот Стела. Её белое лицо живо. И рядом люди. Тифон и Роберт. Алан чуточку сзади. Красивее чем прежде, не усталые люди, совсем не усталые. Надо отойти и дальше смотреть, искать что-то в зрительном зале. Смотреть, внимательно смотреть...
   Содержание врезаемого в глаза диафильма; совершенно уяснённое и непонятное.
   Несколько брызг в мозг,- кадры с человеком, который смотрит вверх, приоткрыв рот; он собирался сказать слово, и не успел. Застывший взгляд с тёмного асфальта на вершину здания, с бронзовыми змейками на фасаде. Характерная улица Сетана с людьми, одетыми в пёстрые рубахи, цветными электрокарами, торговыми рядами, кувшинами с пальмами. Дерево возле магазина магических принадлежностей Вуду с вбитым в него амулетом. Струйка смолы. Досадливый вскрик из другого кадра. Ржавый куб на краю Свалки, с водой, шевелящейся от щупалец угриц. Сцены из жизни Приюта, ряд грязных рукомойников, облупленная дужка кровати, загнутый край полосатого одеяла, ещё пеликан, у которого другая, меньшая по размерам птица, обладающая даром гипноза, выцарапывает глаза. Пронзительное зрелище. Покосившийся корпус из выщербленных плит. Кадры-клетки ускорились, превратившись в перелистываемый комикс. Туп-туп-цуп-цоп.
   Иногда пленка тормозилась, даже отъезжала обратно, и вновь ускорялась. Сквозь глаза текли понятные и бессмысленные эпизоды, взятые в пространстве и времени без какой-либо логики. Кадры смешивались, но каждый из них осознавался болезненно точно. Следующая серия рассыпалась в цепь пронзительных целлофановых картин.
   Явился не родившийся близнец, он поворачивал голову из стороны в сторону, рассматривал землю и курил зажатую в коричневых пальцах сигарету. У каждого есть такой двойник, неудачник, не выдержавший конкуренции, мрачный, обернувшийся бурой кучкой последа. Некий Вензель, и он же немножко Роберт читал журнал практической биологии "Бионт", и знания тянулись из илистых глубин подсознания гибкими иглами.
   Удар в солнечное сплетение - угс!
   Желтый песок, видимый сквозь треугольные блики морской воды.
   13. Отражение человека в темном окне.
   Чёрный трактор.
   Светящийся шатун. В смысле, медведь, каким его видим за секунду до удара.
   Визжащее под колесами автобуса существо. Собака и кошка, клубок жизни, наконец, полностью совместивший противоположности. И ещё это, так и не убранное с перекрёстка старое, мозолящее глаза и чувства, человеческое захоронение.
   Пленка перекосилась и порвалась, целлулоид стал торопливо сворачиваться и обугливаться.
   Вензель взлетел, пытаясь уклониться от крылатого страха, но потолок стлался низко, а лёгкие наполнились опилками. Внизу перемещались люди, похожие на ходячие пальто. Никаких дружелюбных окликов, пронизывающих как неверная нота в автоматической музыке.
   Люми приземлился ничком в стороне от толпы, поднялся на кротких ногах, прошёл в едва видный выход. Тиф, Алан, Стела, Роберт. Просто имена. В многомерных переходах бары, спальни, туалеты, игровые залы и невыразительный запах. Потом Вензель оказался в глухом зале, где народ смотрел то же самое кино.
   Люми поспешно влез за кулисы, однако творение неизвестного режиссера было видно и за подёргивающимся, бледным полотном. Тени скользили по экрану, гудели, переносились в мозг шевелящимися пальцами.
   Это о чём?
   Вензель, напрягая полупрозрачные глаза, следовал по лабиринтам, желая вырваться в слой, где нет стен и потолков, работающих как прессы. Суетой он только привлек внимание обитателей тёмного мира.
   Казалось, его преследует весь гардероб, чёрные суетливые плащи, пальто и шубы. Он пробирался за грязными кулисами, где ворочались колеса и рычаги, бродили прокуренные лилипуты, дремали на лавках потные человечки. Пространство ненужной жизни делалось всё уже, туже, оно просто душило, грозило превратиться в тоскливую вселенную.
   14. Отпусти меня! Помоги Бог!
   Вензель влетел в вентиляционный тоннель, отделанный кафелем, и очутился в бескрайней долине.
   Выпуклое приподнятое небо, кочки, хвощи, малахитовые болотца.
   Он разглядел стоящую поодаль продолговатую гору.
   Гора приютских снов.
   На её вершине чувствуешь запах путешествий. Небо объёмно. Весь каменистый грунт не содержит вкраплений чего-то умершего. Есть стелющаяся трава, ковыль, вереск, золотица, называй, как хочешь. Безопасность спасшегося на осколке Новой Земли раба корабля-призрака и приветствия надломленных детских душ.
   Здесь можно выкарабкаться из любого сна.
   Даже из сна.
   Предгорье затянулось красным, белым и зелёным хвощом, пугающим, как приоткрытый подвал, вовсе не всерьёз. Растения взяты из мелового периода, где нет этики, проявлений ума и правил. Нет наблюдателей и поучений, лишь аромат несгорающих ламп, растворенные в воздухе стихи о вечности.
  

* * *

  
   15. Ну, ты, оказывается друг. Без вариантов. Что там ещё имеется о палеозое? А как тебе моё творчество:
  

Истекшего моря обида забыта

На белой скале скелет трилобита.

  
   Над лицом склонился Алан, снова довольный, не схваченный злой собакой. На окраине зрения мелькнула рука Стелы.
   В рассудке бултыхался новый голос.
   Вензель снял ноги с постели легко, не пытаясь спровоцировать организм на перепад температур. Мир тут был без страдания, мягкий, тупоугольный, каким он представляется ребенку в игровой комнате. Люми с наслаждением осматривался, глаза и на яркий свет видели мир без кружков, стекловидных ворсинок, так, будто появились полноценные глазные врачи, которые, даже не спрашивая сняли тонкую желтоватую пленку роговицы, выковыряли круглые клетки крови из склеры.
   Прямоугольная комната. Куб аквариума в центре длинного стола, в котором дефилируют жующие воду рыбки. Ребристые батареи. Эмалированные кружки.
   Вдоль стен прямоугольные ящики приборов, узор никелированных ручек, экранов, кнопок, клавишей и проводов.
   Всё смехотворно реально.
   Две стеклянные перегородки, отгораживающие больничную кровать на колесиках. Цветочки на подоконнике, карликовая пальма в углу. Самодовольное плюшевое кресло, стенка из картонных коробок, доска, каковой до сих пор любят пользоваться ученые Техниса. Сточенные столбики мела. Радужные цветастые обои, засаленные на углах, у двери и подоконника.
   16. 1. Роберт, Стела и Алан сидят на стульях, словно школьники перед экзаменом. Нет, так водит знакомство кошачий народ, в ломаном круге, молча, сосредоточенно, изредка взмахивая хвостом.
   И человек на табурете с никелированным винтом, какие обитают в барах. Первое впечатление - он походил на ехидну. Хотя Вензель никогда не видел ехидну. Тем более вдумчивую и просветлённую. Если хочешь разобраться в человеке, надо сопоставить его с сущностью природы. Вкрадчивые звуки, поднимающиеся из горла, имели смысл.
   Меня зовут Голар.
   Вензель смог рассмотреть лицо.
   Голар изящен, как дворяне Сервиса. Движения мягкие, но присутствует определенный стопор...ступор, необязательные ограничения робота-манекена. В чайных, с примесью янтаря, глазах живут разум, сочувствие, смешанное с жизнелюбием продукта смешения рас, вальяжным благодушием мулата. Но есть и нечто горькое, будто хотя бы раз этому человеку врезали по голове лопатой. Его губы и скулы находятся в движении, похожем на трепет. Голар шепчет слова, и держит во рту.
   Тёмные, не частые волосы, оскудевшая грива льва. Золотой обруч, пальцы с полосками перстней.
   Слова пробрались в сознание.
   17. Зачем мы, и где?
   Нет ответа.- Голар облизнул губу и улыбнулся.- Есть ли тот Он? Тогда мы бы не запрягались. Пустить всё своим ходом, жить покойной жизнью, соблюдать простейшие правила, заниматься тем, что называют любовью и ждать перемещения в праведный мир. Славная идея. Но есть индивидуумы, которые не верят в подарки, ожесточившиеся существа, достигшие блага трудом, не получавшие наследства. Те, кто не видел детства, был убит трудом.
   Чего вам надо?- спросил Роберт. Его голова неровно поворачивалась из стороны в сторону, словно у выискивающей мышь кошки.
   Голар говорил загадками, играл интонациями, так, что прошло время, прежде чем Вензель начал постигать направление. Притом часть слов ускользала от сознания, как если разбираешь сложную книгу. А еще, понял Люми, Голар был похож на колдуна, изучающего болезни сверхъестественной природы. Персонаж из учения Вуду. Характер мягкий и спокойный, но если голоден, может становиться жестоким.
   18. Что есть движущие тайны бытия? Физический голод? Любовь? Предложите другое. Голод побежден успехами биотехнологий. Любовь можно приобрести во всех разновидностях, начиная с временных привязанностей, кончая пожизненными цепями. Средства, шарм, иногда гипноз. Что есть любовь? Голый человек, в большинстве случаев. Притяжение Венеры. Всё-таки главное, нетленное, бесспорно заслуживающее уважения существует. Оно не опровергается пароксизмом смеха.
   Что?
   Глоток.
   Воскрешение. Из сколь угодно далеко зашедшей степени разложения. Вы согласитесь, добрая задача.
   19. Сложно обозреть порядок работы, её разрозненные в пространстве и собранные в одно единой волей владения. Всем руководят солидные люди, в большинстве своем мёртвые. Их завещания ткут причинно-следственную сеть сражения с тем, что им не нравится. Есть и живые. Один двадцать восемь лет заключен в капсулу жизни. От второго остались голова и кровяной мешок, в котором фибриллирует сердце. Они хотят вернуть всё. Так же, как остальные, мёртвые, - набор кислой ряби на клеммах процессоров, тексты души, совмещенные с исполинской памятью и миллионами бессонных электрических глаз. Их называют моранами. Да вы знаете.
   Голар сделал глоток напитка, следя за усвоением слов, сказывающимся в движениях зрачков. Вензель улыбнулся своему отражению в стекле аквариума. Происходящее; тепло, вся болтовня, шипение кондиционера, лён простыни, были ему вроде бы по вкусу.
   Им хочется вернуться в восемнадцать лет, пятнадцать или шестнадцать, когда на запястьях кожа, словно сдобренная кремом, крепкие мышцы, орлиные глаза, выносливый пищевод. Желания, приключения, путешествия, счастье с большой буквы, как бы просто это ни звучало. Подробности работы электронных завещаний, ставших Душеприказчиками, вы узнаете.
   Мораны хотят приобрести жизнь, которую можно потрогать, оценить, попробовать на вкус, бессмертие, формируемое с помощью суммы технологий.
   20. Друзья, есть те, которые не переносят вида запустения. Твоё тело в домике, которое каждый может пожалеть и обидеть. Катастрофическое изменение внешности и внутренности, неизвестность, вторжение кольчатых тварей,- непереносимое унижение. Люди Лазарета считают, что имеют достаточно средств, чтобы решить проблему. Все равно, больше им заниматься нечем. Нет смысла расходовать деньги на славу, машины и половых партнёров, если ты мёртв.
   Некоторые предполагают воскреснуть в своих телах. Другие намереваются найти Наследников, точно таких же, как они, людей, согласных измениться, чтобы принять их душу.
   В-общем, от нас требуют воскрешения.
   Пластические операции? Это смешно. Золотые нити, вытягивание вен, борьба с диабетом, сосудистыми заболеваниями, остеохондрозом, усыханием клеток и обезвоживанием. Разминка. Лечение болезней, связанных со свободными радикалами, тяжелыми металлами, щёлочью и жиром, забивающимися во все поры тела. Неплохо. Хорошо. Но очень мало.
   Полумеры пусты. Требуется перелететь через какую-то ступень. Необходимы люди с детским взглядом.
   Храм собирает чудеса. Избавился от смертельной болезни без химии, ножей и жестких лучей,- ты наш. Слепой увидел мир глазами ягнёнка, которого три года специально для этого носит в мешке за спиной,- он здесь. Таким особям уделяется внимание. Не обходят природу. Полезно знать о бессмертии камбал, не дожидаясь, когда кто-то, имеющий самые простые инструменты, проведет исследование и отправит в желтую газету. На окраинах, в ближних и дальних областях ЭкзоСити сейчас появляется всё больше регенерирующих растений, насекомых, змей, птиц, собак, отклонения которых приподнимают завесу над тайной.
   21. Зачем мы здесь?
   Вы делаете то, о чем простые люди даже не мечтают. Другие,- прославленные, трудолюбивые,- жадные, завистливые и безобразные. Вы те, кто не изуродован порядком мира.
   Это комплимент?- Алан взъерошил серебристые лохмы.- Откуда это? Я был рабом, прежде чем сбежал из Интерната. Выделывал такие штучки, которые ты представить себе не можешь.
   А что было до того?- Люми поднял руку, как в классе, и принялся проворно говорить.- Сновидение про этих коричневых карликов и одушевленную мебель. Вуду, свечи, петли, тянущиеся из углов бледного потолка. Ещё были раздавленный большим автобусом клубок собаки и кошки.
   22. Мы сами уже знаем,- сказал Роберт за Голара.- Это сны, предшествующие объединению наших душ. Я догадывался, что, прежде чем понятия войдут в контакт, будет кошмар. Мозги боятся сливаться и так протестуют. Так мы слились в Цепь. В единственно верное соединение душ людей. Возможны и другие соединения. Но они будут неправильные. Совсем неправильные. Они приведут к дурной бесконечности. А мы,- это мы. Вот так вот.
   Крик-фильм. Крик-фильм,- Голар просмаковал слово, потом будто бы сплюнул.- Встреча с мозгами. На экране вам показывают кляксу Роршаха, а ваши размышления, претворенные в дрожание мускулов, превращают ее в то, что вы опасаетесь понять. Глубинный тест, интроскопия, совмещенная с инициацией, обычной среди тайных обществ, начиная от детских кружков игры в доктора, до масонских лож. Что-то подобное сейчас чувствуют во время молитвы перед Монитором. А перед тем вашим внезапным сном состоялось знакомство с заказчиками. С их любимыми телами. Вы ходили по залам Моратория, где все они устроились.
   Итак, мы идём к идее окончательного решения проблем, запрещающих жить,- продолжал Голар.- Но, пролетарии мысли, кто они? Благоразумные умники. Выслуживающие премии, радующиеся симпозиумам, пишущие статьи в насыщенные скучными мыслями издания. Сделали не так мало. Но не могут взлететь выше двухметрового забора, боятся посмотреть в ту же глубину. У них нет жара, граничащего с верой святых. Они замкнуты, горды, стандартны, батраки, способные исправлять механизмы, не задумываясь о создании вечного двигателя. Мастера, отринувшие предназначение своей работы, умильно выпрашивающие порцию золочёных косточек.
   Голар улыбнулся.
   23. Недавно пришлось вести диалог со студентом Императорского Университета. Обычное интервью с подрастающим поколением. Ахиллон, еще ничего не знающий о доверии, кандидат в одну из лабораторий, поведал о желании быть разработчиком универсальных средств, способных, помимо ограничения лимита Хейфлика, справляться со всеми формами рака. Он всё очень правильно рёк, розовел, поглядывая в камеру. Я был уверен, что он нам подходит по достаточному числу пунктов, включая энергичность, знания и целеустремленность. Помощники радовались очередному приобретению Лазарета. Я спросил мальчишку о цели жизни.
   Найти то самое лекарство,- подсказал Роберт.
   Получить Императорскую премию по биологии. Миллион, в зависимости от индекса экономики.
   И вы не взяли его?
   Всё может быть. Но ведь.
   С таким мальчиком не пойдут мастера, всегда готовые рискнуть своей или чужой душой. У всех ахиллонов слишком развито представление о возможности домашнего счастья. Они соберут таких, как они сами, не замечающих прессинг небес.
   24. Храм выезжает на рассудительной бесцветности, требующей золота и власти, но вверху, хотя бы символически, должны быть невинные люди. Если бы специальная служба Лазарета воспитывала вас в питомнике пророков, и тогда не могла бы добиться успеха. Нет сложнее дела выращивания правильного человека, прививания взглядов и блеска в глазах.
   Старый мир настроен против нас. На одной стороне мы, бодрые и дерзкие, на другой - угасающая орда. Мы стоим, как шахматные фигуры перед движением большим, чем игра, а на оси люди, желающие от всех перемен лишь безболезненной смерти.
   Лазарет спасает прозорливых людей до того, как они наберутся туманных теорий, прежде чем обзаведутся вещами, которые прикуют их к земле. Мы следим за теми, кто проявляет способности, и даём им волю. Вы - летающие люди с картинки примитивиста. Вы нам нужны.
   Вензель приглядывал за движениями рыбки в аквариуме. Рыбка глядела на Алана, Стелу, Голара, иногда переводя бусины на Роберта.
   25. Землей правит Враг. В Амене песочные шакалы с зачатками людской психики поселяются в квартирах убитых хозяев. Новые боги не творят чудес, не вредят и не спасают. Реконструктивное людоедство, гарантирующее лучшие перерождения теперь норма модных клубов, а также обыденность Тоттенхаоса. Девять десятых человеческого материала обращены в рабов, подчиненные и имущие находятся в страхе. Людей и даже домашних животных заставляют день и ночь преклоняться перед образом, возникающим в Мониторе. Кто так не делает, погибает. А мы в стороне, желаем лишь уяснить, как устроен рай. Разумеется, там будут добрые люди, способные, как вы, шагнув с горы, не разбиться о бетон. Как, кстати, это с вами происходит?
   Мы хотим, есть,- прошелестела Стела.
   Где пища богов?
   26. Из потайной печи выдвинулся поднос с разномастными кулинарными организмами. Хитроумной конструкции булочки, взятые будто бы из рекламных заставок. Лепёшки с ветчиной, помидорами, огурцами и соусом. Клейкие подобия кулебяк, наполненные телами устриц, величиной с кулак, без панциря.
   Из потайной дверцы выбрался чайник, не жгуче горячий и не стылый.
   Искусный механизм сервировки делал блюда привлекательно живыми.
   Ещё имелись глубокие тарелки с красным супом из мелко нашинкованной капусты со звездчатой морковью и свеклой. Имелся и суп из листьев щавеля, а также комочки теста с натуральным мясом внутри. Специально изогнутые концы лепешек-ушек прилепились друг к другу. Роберт увидел в этом ввернутый в еду символ единения.
   Голар проводил людей в апартаменты. Это были небольшие комнаты с окнами, обращенными в сад.
  

* * *

  
   27. Вензель выпил стакан минералки, задвинул посуду в нишу, натянул одеяло и уставился в потолок с трещинками, напоминающими линии на ладони. Он как многое в Лазарете казался знакомым, будто в нижнем слое памяти, где всё зыбучее и младенческое, приоткрылась перегородка.
   Виделась вода. По поверхности аквариума заплясали волны, обернулись в прозрачные горы, влекущие к небу и вниз, в колодец. Виднелось дно. Все затихло, когда водный атолл схлопнулся в блестящую круглую норку. Рыбка выбралась из нее, вытянулась, закоснела, стала металлической, обросла механическими деталями, не свойственными никаким нормальным рыбешкам. Она была беспокойной, как живая душа, призванная на должность палача. Рядом с рыбешкой моргал строй арабских цифр. Восьмерка - свивалась вдумчивой белой лентой. Тройка - неприятная сущность, остромордым пинчером косилась, скулила, но не решалась лаять. Четверка с сочувственной, уныло вытянутой верблюжьей мордочкой колыхалась на фоне барханов. Вновь появилась восьмёрка, за ней прискакали три весёлых брата. Приглядевшись, Вензель уяснил, что они - лишь примитивные нули. Или упитанные кабанчики, сбежавшие от волка? Две единицы и пятерка, победительница с флагом. Единицы - пронумерованные столбы с носами. Абракадабра.
   Вензель шарил по бумаге. Получались стрелки и цифры, лица, человечки, собаки, кошки, лошади из овалов и палочек. Самолёты. Люми вспомнил, что может летать, и внутренности согрелись, будто бы алкогольным паром из муви-бара.
   Несколько раз объявлялись и тут же начинали движение эпизоды нового сна, которые Люми, отличив от яви, отвергал.
   Двери отворились, и зажглась лампа.
   Алан.
   28. Сны подводят,- жаловался Вензель.- Я рассчитывал на разговор с Богом. Или, с небесным животным. Например, с золотым львом.
   Разговаривать с Богом лучше без посредников. С внутренним человеком. С наилучшими пожеланиями. И общение, в конце концов, принимает форму сочинения многомерной поэмы.
   Не спится?
   Сны. Не такие, как надо. Не будят.
   Алан; Если мы добьемся успеха, нас будут почитать. Впечатают имена в мраморные стелы.
   Роберт; О том, что сейчас тут есть, можно было мечтать. А вот, оно всё здесь, невероятная жизнь.
   Алан; Может быть, нам надо стремиться к тому, чтобы, таких людей как мы, было больше?
   29.1. Люми; В Интернатах есть люди, готовые продвигать идеи. За еду, золотые, серебряные и медные медали. Мы должны иметь своих послушников, кротких как овцы и умных, как змеи.
   Роберт; Идемте в сад. Там фонтан, цветы и планетарий.
   Выйдя из комнаты, Вензель разглядел горки красных листьев, похожие на груды таинственных эльфийских банкнот, дышащие тонким брожением, и корни в клумбах. Над головой объемные планеты.
   30. Роберт; Запомните эту страницу. Мы вместе. Встретились навеки, расстаемся навсегда.
   Алан снял с пальца кольцо и с усилием запустил вверх. Серебро повстречалось с небом, остановилось, и начало медлительно возвращаться.
   Метеорит с плеском упал в фонтан.
   Роберт; Это запомнится. Вот, мы отметили эпизод. Здесь мы все здоровые, спокойные, и рядом.
   Вензель; А что дальше написано?
   Алан; Слова. Ими можно вылечить всё. Надо взять правильные образы. Посеять и смотреть, как растут.
   Вензель; Иногда мы будем встречаться. Но орудовать лучше самостоятельно.
   Никто не знает, что, где ничего. Кто-то должен быть на связи, из тёмного мира. Словно десантник.
   Кровь, как перед полётом,- Алан лизнул и размазал выцеженную из шва каплю. Получился иероглиф.
   Вензель взглянул на ногу. Надорванные капилляры светились каемкой малахитового света.
   К добру?
   Думаешь как я?
   Кто туда?
   Роберт принялся расхаживать по саду, внимательно заглядывал в водоем, будто надеясь отыскать в нём мудрую говорящую рыбу.
  

* * *

  
   30.1. К фонтану вышел Вестник. Он ступал, выставив скорченные руки, будто удерживая завернутую в полотно куклу.
   Болезнь скрытая и необъяснимая. Разящая, как черная молния. Та, которая может попасть в тебя на всепроникающей Свалке. Странное самоубийство. Противоестественный сон.
   Стела ушла.

* * *

  
   31. Вензель вытянул из вороха металлических предметов вещь, острую, словно соломинка.
   Вошел в пирамиду, подобную фигурам Эшера.
   По периметру каждого яруса светят сферы. Лица, не отличимые от физиономий зрителей на тоскливом театральном представлении, стилизованные под мордашки гуттаперчевых солдатиков. Эти люди отвлекаются на пустяки, поворачиваются, шевелят губами, жуют и улыбаются. Мысли тяжеловесных умников определённо нацелены лишь на незначительные проблемы личной жизни. Но Люми знал, что делать. Он сунул пальцы в рукав.
   Погрозил сверкающим скальпелем.
  
  


Глава 4.

Император под подозрением.

от Тифона

  
   1. 1. Тифон проснулся от гула, пронизывающего все вокруг, как тончайшая пыль. Иногда ноты пересекались и приятно щекотали перепонки.
   Он ощупал свое тело, лишенное одежды, сбросил покрывало и акробатическим приемом оставил постель. Пять лет назад он был резервистом Последней Армии, и гордился этим.
   Комната напоминала внутренность грецкого ореха. Иллюзию подкрепляли переборки, пересекавшие помещение по логике роста живого. По правую руку светило окно с бисером конденсата.
   Тиф вкрадчиво, по линиям зет подошел к окну.
   Небо и земля. Бродячие цыплята конденсирующегося пара не могли скрыть и десятой доли поверхности внутренних Стен, расчерченных квадратами жилых кварталов. Падать до нуля не менее километра. Тиф пробовал найти дверь, одежду, записку. Заглянул под кровать. Но там никого не было. Только деревянный пол. Тиф ощутил в области нервов глаз приятную, чуть горчащую ассоциацию. С чем? Он задумался и произнес вслух; с его прежним Приютом.
   Тиф еще со времени пребывания в лазарете Интерната убеждал других, что разговаривать с собой - неправильно. Но теперь понял идею, кажется, умника Алена, речь помогает привести мысли в порядок.
   Горловые звуки будили образы, прочищали, выстраивали строго по ранжиру.
   2. Тиф замер. Согнулся, будто застопорилось сердце, зажмурился и раскрыл глаза.
   Атмосфера вся переменилась.
   Такое ощущение счастья было лишь в Приюте Е 887, тогда, когда, проснувшись здоровым, бодрым перед наилегчайшим выпускным экзаменом, Тиф ощутил себя рафинированным светом. На смену самоедским раздумьям пришло чувство безболезненного движения. Это было удивительное ощущение, длившееся минуты полторы, погашенное звонком и глупым однокурсником, лихо ворвавшимся в персональную комнату старосты.
   Ноль страха, боли, сомнения, суеты, истерии, усталости, непонимания.
   Жизнь должна была перевернуться, в нормальное походное положение, мачтой вверх,... но стрелки вновь прыгнули к обыкновенным значениям силы, энергии и энтузиазма.
   Еще пять-семь минут Тиф походил, взмахивая руками, словно крыльями, сжимая и разжимая пальцы в надежде вернуть правильное чувство. Он принялся размышлять, вновь забираясь в лабиринт мыслей, уведомлений, ссылок, в аппарат души, похожий на намеренно усложненный механизм.
   Раздалось негромкое тюп-люп, тон вибрации изменился, колокольчики, собравшись, напомнили о себе. Тиф отпрянул к иллюминатору. Его озарило, что это путь эвакуации. И он вспомнил, что властелином околоземного пространства, да и космоса, наверное, официально является Император. Тиф находился на Корабле. На Лифте самого Пана. Обнаженный.
   3. В проем вошли двое. Лица императорских телохранителей, их прошлое, настоящее, быт, предпочтения, мог бы знать лишь солидный, как истукан с острова Пасхи, неулыбчивый человек.
   Тиф оделся, прыгая на одной ноге, в чёрный с блестками и молниями, театральный комбинезон, зашнуровал сапожки. Он по-прежнему был уверен, что очутился у начала жизни, но такие штучки с публичным переодеванием расхолаживали.
   Сейчас он готов был подчиниться знакам, жестам, символам, отвергнув простецкие слова, которые могли развеять новое дыхание. Но они прозвучали. Стекло между явью и вымыслом растаяло. Тиф попал на завтрак к господину Дома.
   Вскоре он увидел Императора.
   Призрак обдал Тифа густой непонятной аурой. Лицо Пана, заплывшее окостеневшим огнем, до сих пор струило запах нефти. Плод давней катастрофы, в которой единственный выживший ребенок утратил цвет кожи, признаки национальности и половой принадлежности. Ожоги зарубцевались, обратив голову в шар с оттенками красного, желтого и черного. Заострённый профиль, раздавшийся лоб, обрывки ушей, щетинка, глаза, прикрытые мембранами.
   Зоб отвис, набирая воздух.
   Вот здесь Тиф хотел получить паузу, отрезок из трех точек между исчезновением мускулистых индюков и тем, когда Пан произнесет первые слова. Гонг, который завершает эпизод фильма, отмечает переход на следующий уровень. Он предчувствовал этот интервал, время зеро, три литые точки.
  

* * *

  
   4. Рад видеть вас живым.
   Он вздохнул, взял нож со щучьим носом, покачал двурогую вилку.
   Открылись зубы. Костяные выросты, вовсе не такие красные, как утверждали изобретатели историй в младших курсах Интерната.
   На столе красовались блюда в деревянных тарелках, укрытые скатертью с африканским орнаментом. Тиф глянул с опаской. Но кушанья были безобидны на вид, сыр, финики, зёрна.
   Маслянистые глазки посматривали вокруг, яркие, похожие на милые детские одуванчики.
   Император положил горсть желтков на тарелку.
   Тиф протолкнул комок в пищевод.
   Согнал с тарелок покрывало, взял листок и принялся грызть. Хомячить. Тронул ломтик хлеба, вязкий и душистый. Желания жить и есть объединились. Тиф принялся заталкивать в себя пищу. Жал хлеб и комкал листья. Поймал себя на мысли, что съест и мозги, если они здесь имеются.
   Император черпнул семена и отправил в рот.
   Тиф замер. Жидкость в стакане сделалась неприятной на вкус.
   5. Тиф уже знал, что не способен проглотить чужеродную массу. Не готов был принять подозрительное гостеприимство. Еще минуту он двигал челюстями и раздувал щеки. Сок вытекал из подрагивающих губ на основы птенцов. Желтый. Как двери в электрическом щите. Запретная зона памяти, запечатленная петлями непогасших импульсов, освободилась, ожила, как перчатки из детских страшилок и сдавила горло.
   6.1. Ощущение того, что Пан сложен из черных кубиков, тянущихся в пространство из туловища, тронуло сердце, пронеслось и пропало.
   А потом пошел разговор обо всём.
   ... Нехорошо лишать жизни тех, о которых знаешь, они не отвлеченное понятие, а такие как ты. Рефлексия растворяется в инстинкте самосохранения. Только народ, способный на агрессию способен уйти от внутренних репрессий, подобных опухоли. Люди занимаются физическими упражнениями, ценят здоровую пищу, отшатываются от маразма. Их вера освобождается от ереси. Жизнь приобретает простое разъяснение или обходится вовсе без толкований. Люди исцеляются от депрессии, поэты пишут о природе, лугах, лошадях, любви мужчин и женщин.
   Каждый человек может попасть на арену. Чтобы выйти с нее, укрепляет здоровье. И ты не имеешь предубеждений против цвета кожи, формы носа и черепа. Изучаешь привычки других наций. Количество людей, освобожденных от мобилизации, и число тех, кто погибает на аренах, несоизмеримо.
   Тифон думал.
   Единственно чего хотелось,- всё взвесить. Но лучше вообще бы ни о чем не думать. Просто улететь.
   Фразы роились в голове, меняя порядок, складываясь в прыгающую мозаику. Переделать человека нельзя.
   Император подставил лицо струе воздуха и зажмурился. Тифон ощутил подобие сочувствия,- Пан мигал без участия век, складками кожи. В передачах "Император Добра" такого не показывали.
   У меня своя теория вражды и непонимания,- Тифон слушал свой голос, думал и говорил одновременно.
   7. Тифон вспоминал, обходя конгломерат сполохов, затаившихся за дверцами со штампом черной молнии. И не нашел ничего кроме тривиальных фраз, о том, что люди должны относиться друг к другу по-хорошему, не убивать, любить. На самом деле - ничего.
   Тифон скривился, понимая, что Пан прав.
   Несколько недель, проведенных в Последней Армии, оказались весьма полезными для развития. Бессилие отступило там, где пришлось заботиться о себе. Стрельбы. Прыжки. Экзамен, с засадами и фронтальными атаками. Просветлённое сознание, единение, слова о братстве, переставшие быть пошлыми, треск щитов, выбивающий бесов. Грезы покинули тело. Мир перестал быть подобным комоду с несчётным количеством пустых ящичков. Тифон уже не искал смысл, смеялся, уважал врагов и думал, как их уничтожить. Пусть бы условно. Ведь не существует ничего разумнее, чем умножить ценность своей жизни.
   Тифон сказал об этом.
   8. Тщательно продуманные Правительством игры, это ритуалы, призванные вынести отраву. Народы угасали, когда отказывались от агрессии за границами государства. Например, культура То, удивительная, чудесная, укрывшаяся валом огромной протяженности. Нация, охраняемая отшельниками и древней охранной техникой, учредила мир. Ворота закрылись, изгои разошлись по постам, вал окутался ядовитыми растениями. При кротком нраве народа, внутри оазиса за несколько лет должен был разрастись диковинный сад. Но археологи нашли жертвенники и некрополи. Свидетельства незавершенных начинаний, нищие алтари культа, высшим благом определяющего медитацию и безболезненное угасание. Нескончаемые захоронения умерших во сне людей. На месте печени кусочки алебастровых лун.
   Ужасно,- вставил Тифон, пытаясь продумывать фразу раньше, чем ее говорить.
   Превосходят погребальные кратеры количеством органического фосфора лишь те пирамиды, которые замалчивались правительством Китая. Не допущенные к раскопкам иностранцы полагали, будто в подземельях скрываются дворцовые комплексы, глиняные армии, озера, наполненные ртутью, плавающие склепы, и прочая мишура. Китайские рабочие засаживали терраски кустами чая, чтобы придать холмам вид естественных образований. Руководители Общественной Партии заявляли, что должны сохранять мемориал до того времени, когда археологи разработают новые технологии раскопок. Истина оказалась сложней и хуже. Две с половиной тысячи лет назад, когда империя отгородилась от мира, внутри произошла эпидемия самоубийств, по сравнению с которой чума Европы, с ее вещественными бациллами, выглядит весьма прозаично. Большинство свидетельств существования Нэ уничтожены чистильщиками истории. Многим вещам сейчас приходится давать СВОИ имена.
   Поднебесная перестала захватывать территории, предъявлять претензии, стравливать племена, не желала поминать сражения и проводить публичные экзекуции. Запрещены были такие естественные потехи, с движением, жаром и кровью, как соревнования, кулачные бои, даже стычки бойцовых петушков. Тогда страну запрудили безумные вестники, учения и культы. Ранее носители болезненных идей, естественным образом погибали. В век мира защита исчезла. Оказавшись в безопасности, чудаки принялись измышлять жизненные установки, отчего-то всегда далекие от обычной счастливой жизни. Оракул Нэ, объявленный впоследствии божеством, возгласил задачей каждого земного жильца поставить запруду на реке сознания. Потом как источник неприятностей было отвергнуто само движение. Доктрина объявляла покой полным и окончательным, только если ты сойдешься с ним в районе последнего воплощения Нэ. Люди шли туда со всех сторон; в конце пути их ожидали бамбуковые трубки, смазанные пакостью, подобной по составу секреции желез пиявок. Кровь вытекала из жил, не свертываясь, так, что человек слетал с колеса перевоплощений, погружаясь в безболезненный сон. Тогда то за десять лет, в так и не использованное никем удобрение, превратились двести миллионов простаков.
   9. В багровом озере, у подножия храма образовывались прожилки в десятки шагов, подобные нитям на дне тазика кровопускателя. Природа чудила, словно шизофреник. Небо располосовали иероглифы. На стенах проявлялись портреты неведомых существ. Серебряные зеркала отражали только умерших. Барханы мяса светились, по ним носились зелёные шары. Неизвестная сила подкидывала вверх тела.
   На Западе охранительная система трети государства, Стража Луны, преследовала сторонников Нэ. Люди возненавидели всех. Перестали рожать будущих своих предателей. С Севера в страну хлынули кочевники. Родилась Монгольская династия. Страна перелисталась. Учение Нэ реформаторы из оставшихся во власти китайских чиновников заменили учением Будды, также призывающим к отказу от мозаики жизни, но, не требующим немедленного разрушения тела.
   А конфуцианство? Разве оно пришло не прежде Гаутамы?- запинаясь, Тифон припоминал исторические сведения, найденные в клочках фолиантов Свалки, еще во время своего председательствования в подпольном кружке Приюта.
   10. Размышления перегнали слова. Теперь голос шел не снаружи, а как положено у нормального человека, через улитку черепа. Тиф задумал задать чёткий правильный вопрос.
   Общество делится на сословия. Люди не равны.
   Договор с использованием Автографа,- декларация души о свободе. Имеется свобода приобрести права и реализовать свои. Цивилизация сочинила немало законов, но, в конце концов, выясняется, что ничего нет важней взаимных обязательств.
   Не знаю.
   Кроме того, Система Приютов, это не пригодно.
   Пан принял лепет Тифа серьезно.
   11. Общественное воспитание и обучение - определённая ступень эволюции. Правительство предлагает лучшие способы введения жизни в правильное русло. Женщинам перестало нравиться канителиться с малолетними детьми. Они всё чаще задумывались о том, стоит ли им выучивать правила ассенизаторов. Новые дамы выкармливали и воспитывали детей неверно, все эти мамы с повысившимся содержанием мужских гормонов. Граждане желают получать счастье, а не менять бельё, выслушивать о половой жизни и переживать за отпрысков. Многие берут детей, получив дозу любви, сдают обратно в Приюты. Так общество становится семьей и театром. Ласковые дети успевают до Контракта увидеть мир с различных точек зрения. Ты можешь побывать в обществе работников Техниса, и в круге нобилей Сервиса, если сумеешь произвести впечатление своей верной детской непосредственностью. Впрочем, те, кто желает быть собственником маленьких людей, может жить в Амене, Сетане и Пандусе. Там кое-где по-прежнему в чести многолюдные семьи.
   12. Тиф попытался вспомнить прошлое, чтобы приобрести наитие для дальнейшего разговора.
   Лицо воспитателя.
   Крашеные коридоры.
   Лампы с ободком золота на цоколях.
   Тёплые батареи.
   Они вызывали симпатию с нулевого курса. Первая привязанность к вещам. Чугунные радиаторы в библиотеке, за пальмами с шелковистыми листьями, отогревали, запрятывали, не угрожали, как другие металлические штуки; скрипящая кровать, лохань для обуви, рукомойники, требующие чистки. В железках жили добрые и прожорливые существа, которым можно было дарить кусочки теста, оставшиеся от ужина.
   Немного дружества.
   Мечты о карьере, личная комната с двойным матрацем, вентилятором, ватерклозетом и камином.
   Прислуга для старосты. Замечательная традиция всех реальных Интернатов Сервиса.
   Несколько поступков, которые вознесли Тифона на определённую ступень уважения. Было даже нечто подобное любви, которая покинула сферу влияния Тифа. Почему? Много непонятного затрамбовано в прошлом.
   Проступили контуры правительственного святилища; россыпь бриллиантов в оправе черного металла, горстка пристроек на Стене, напоминающая замёрзших черепашек.
   13. Это Паноптикум. Книги и предметы культа из раскопок. Здесь отправляют обряды люди, не произнесшие и слова лжи, воспитанники специальных Интернатов Управления. Они изучают желания. Знают всех человеческих богов, приносят им все положенные им жертвы, и не дают энергии духа стать разрушительной.
   Пар конденсата скручивался в головокружительный винт. Мягкие движения трехмерного лифта вызывали сон. Император продолжал говорить, потрагивая струпья кожи, спёкшиеся в гребень.
   Под присмотром Правительства изучаются направления жизненной силы. Мы точно знаем, что думают люди в любой заданный момент времени, все физиологические законы наркотических веществ, особенности кровоснабжения мозга и метаболизм души. Всё это вместе сплетает организм, называемый просто историей.
   Пергамент не живет более четырех веков. Современные носители предполагают реставрацию каждые десять лет. Машины не могут читать записи, сделанные прежним поколением.
   Люди лживы, словно играющие дети. Не существует точного отражения даже этой минуты нашей беседы. Люди отказываются от своих слов, если они вступают в противоречие с новой, более правильной мыслью. Информация неуловима, поскольку посредником события и его отражения являются продукты мозга.
   14. На основе правдивых исторических знаний вырабатывается форма жизни вне времени и смерти. Исследования показали, что феодальные отношения, рабовладельческий строй и капитализм должны существовать совместно. Что касается иерархии, включающей в себя элементы подчинения, это версия древнего учения, хозяин и раб могут жить в согласии, представляя происходящее как игру, замешанную на противоречиях так называемой любви.
   Книга Жизни это анатомический атлас прошлого и будущего. В определенную минуту мы можем убить червяка и предотвратить катастрофу. Законы сильней молитв. Из мозаики черепков реставрируется организм мира, который поразительно отличается от истории, сведенной в коллекции проверенных изречений. Пропорциональные соотношения прошлого и будущего позволили открыть пласт магических правил, годных для управления горами, безднами и, если хочешь, покойниками.
   Император говорил, пристально заглядывая в глаза.
   Тревога.
   Это когда очень хочется курить.
   И через пять минут после сигареты.
   Взлетела стая тучных насекомых. Ближайшая особь, задев внутреннюю, фундаментальную Стену, неестественно взвизгнула и стала падать вглубь, вычурно, словно неправильно сложенный бумажный самолетик.
   15. Я был мальчиком, или девочкой. Меня презирали за гермафродитизм. Однажды меня переправили в общество девочек, однако потом вернули обратно. Мне пришлось спать в крошечной кровати, рядом с куклами, в игровой комнате. Я знаю, где рождаются и водятся злые духи; в игровых комнатах. Я строил города из кубиков, населял куклами и разыгрывал Представления.
   16. К счастью, в игровых комнатах, помимо различного барахла есть выход в Сеть. В электронном мире, пронизанном воплями, можно было менять имена. Я отыскивал решения. Приходилось выдумывать новые судьбы, чтобы избавиться от себя. Потом Мима стали слушать, доверять тайны, выполнять его советы, даже признавались в любви. Чтобы продолжить восхождение, понадобилось изучить учебники. Трудно изучить массу правил поведения, жесты, выдающие мысль, разделение людей на начальников, подчиненных, генераторов идей, на зачинщиков и изгоев. Но потом пришло понимание того, что тексты хорошо сочетаются с реальностью. Мир мысли способен влиять на материю, распорядок дня и даже качество пищи в тарелке.
   17. Умение решать проблемы перетекло из сферы Сети в жизнь и переменило её. Утром в санитарном узле я вытерся полотенцем Лемура, думая, что использую утиральник давно умершего воспитанника,- и принял в награду тревожный возглас, в котором ожило удивление. Я ожидал увечий, а выяснилось, что меня боятся. Я действовал уверенно, потому, что общался с пустотой. Я научился выговаривать фразы, которые производят действие. Совершал акции, вызывающие ужас и смех.
   Иногда кажется, что фортуна прилепилась намертво, но на следующий день все нужно начинать сначала. Вторая удача оборачивается провалом. Третья может превратить в шута. Но чужие промахи люди забывают. Если ты работаешь, успех становится правилом. Важно победить голосистого карлика в голове, имя которого "Не хочу".
   Правилам моего поведения подчинились все. Я совершал странствия в кварталы Сетана, которые принадлежали другим приютам Сервиса и Техниса, и устанавливал в них свои правила.
   18. Если продолжаешь, становишься Взрослым. Тогда распространение власти кажется нужным и приятным делом. Главное понять, что ты борешься за то, чтобы к желающим явился их бог.
  

* * *

  
   19. По гулкому коридору Тиф протопал в каюту, где отыскал туалет.
   В комнатке он увидел пульт, несколько надписей на никелированных поверхностях. Нажал пару кнопок. Провернулась лента. Седло разогрелось; по трубочкам подковы заструилась приятно горячая вода.
   Тифон вновь почувствовал себя в уюте. Последний раз индивидуальный туалет имелся у него восемь лет назад, когда он был старостой Приюта. После выпускных экзаменов рост отличника сильно замедлился, в "Го-Ю", согласно его Контракту, Тифон отдыхал вместе со всеми, ел в дышащей котлетным запахом столовой, с гремящими подносами, всё новыми правилами приема пищи, и также посещал уборную с низенькими дверцами без крючков. Он не мог тратить деньги на то, что ему нравилось, в частности, на приобретение квартиры в Белом Квартале.
   В клозете можно было задуматься об организме. Это позволяло точно оценивать обстановку. И нагревающиеся сиденья тоже нравились, те, которые, как говорят, продлевают жизнь на несколько часов.
   20. Тифон вновь чувствовал себя старостой.
   Сглотнул слюну, пытаясь справиться с изжогой.
   Кто есть Император?
   Он начал вспоминать фантазии детства. Будто там только скрывалась истина, а остальное на треть, половину, всё обман. Неужели, правда, то, что Император- это, согласно соображению дохляка Алена, сам... старина дьявол?
   21. Хотелось, чтобы был Тот, перед которым сам Император казался бы совершенно ничтожным. Только сейчас все божества были кусочками смальты, из которых собирается не очень-то сложная человеческая душа.
   Как в трубке с зеркалами и стёклами.
   Калейдоскоп был у него в детстве. Узоры красивые, изящные, и каждый раз новые. Но то, что они строились по простым и непонятным законам, и каждый раз разные... запомнить их не хватало сил. Тифон зарисовывал композиции. Тиф хранил рисунки, каракули, вплоть до проездных билетов, всё, что было у него, с четырех лет. Знать себя всего необходимо. Была целостность и многогранность. Его любили, к Тифону приходили за советом даже из Техниса. Это было, друзья мои, было, было!
   Он нашел ещё одну кнопку. Сиденье завибрировало так, что можно было сидеть ещё и ещё. Он закурил бы, чтобы продолжить единение тела и мысли. Табак способствует перистальтике.
   Перед глазами плавало изображение цветка в округлом горшке.
   Несколько минут наедине с собой. Это нужно, чтобы отойти от воспоминаний об электрической боли.
   Тиф вспомнил рассказы о пытках, которые производили во дворцах Правительства. Дохляк Ален преувеличивал.
   Жужжала лампочка.
   22. Тифон пытался отметить свою задачу. Поручение себе должно было выглядеть впечатляюще, как предисловие к историческому эпосу.
   Итак, кто есть враг?- спросил Тиф. Через несколько минут он нашел ответ в самом первом приближении.
   Это существо, которому небезразличны наши души. Только зачем?
   Этот вопрос был сложней. Таилось в нем противоречие, или, как выразился один страшный умник, двойственная амбивалентность. Все сущности вели борьбу за души. И те, которых называли светлыми, и тёмные.
   Полное подчинение означает расширение личности. Это приятно, включать в себя души. Страх или добровольное признание, это то, что их отличает.
   Мелькнуло тонущей в морской воде фотокарточкой лицо Вензеля, с прыщиком, затем Алан, произведший гримасу, и Стела. Снежная принцесса потеряла неуловимые оттенки гаммы; черно- белый портрет. Вслед за ней сразу были - дверцы шкафа с батареей предохранителей и электрическое гудение... просто такая дикая электрическая боль, сохранившаяся в не таком уж сложном устройстве души.
  

* * *

  
   23. Все двери открыты настежь, кроме одной, той, за которой таится то, от чего тяжелеют руки.
   Тифон бродил по коридорам императорского дворца, не встречая препятствий, словно призрак в поисках убийцы своего несчастливого тела.
   Угодив в отсек машин, обеспечивавших движение лифтов, рассматривал металлические, пластиковые, кручёные, растянутые и сплющенные, разные штуковины. Тифон пожалел, что не обладает познаниями всезнайки Алена, позволявшими проникнуть в суть таких автоматических вещей. Проявленная воля тысяч инженеров производила впечатление. Не соразмерно, непонятно, но и жизненно, будто развивающийся эмбрион.
   Металлическое яйцо, поблескивающее в глубине механизмов, соединенное с пирамидой треугольников.
   Пластины, диски, провода, ящички, шланги,- все механизмы забраны окаменевшей плацентой.
   24. Тифон вспомнил рассказ, теперь похожий на правду, будто во дворце находятся только Император и посвященные ему рабы. Телохранители, ревизоры- контролёры, воспитанные в засекреченных Интернатах геркулесы-умники, императорские домашние животные.
   Тиф отправился далее, заглядывая за углы.
   Труба лестничного пролёта. Ступени, отлитые из хрусталя. Пунктир иллюминаторов, в которые нельзя разглядеть ничего. Правильный шестиугольник коридора. На каждой грани двери с полоской света снизу. Всего двенадцать ходов. Двенадцать или тринадцать? Считать ли дверью лючок с надписью "Осторожно"?
   25. Первая дверь. Экраны. Светящиеся кнопки. Ворохи документов. Стулья на колёсиках. Плакаты с картинами отдыха на Островах. Коллажи ЭкзоСити. Вот заключенный, беглец, со скорбным и дерзким лицом, бредущий между фиолетовых торосов. Позади - скудное прожекторное солнце. Патрубки криогенных установок. Птица, похожая на патрульную камеру, или камера, чрезвычайно похожая на птицу. Плачущий восьми или десятилетний мальчик - чафр в колоссальном, от дверей до козырьков ложных крыш искривленном квартале Пандуса. Почему же он плачет? Почему?
   Под столом - корзины с изорванными черновиками и носовым платком.
   В этой каюте брикеты еды для автоматов, уложенные спиралью, словно шоколад на витрине.
   Тифон взял бронированную копию файла, вставил в узкий рот машины.
   26. Замелькал сюжет о конфликте в Сетане. Подавленная вражда разгоралась, в ход шла древняя техника. Доклады агентов, мозаика кадров,- из-под стола, с ветки декоративной пальмы, из дула разряженного гранатомета. Будто сам превращаешься в электрического муравья, настойчиво ищущего компании неспокойных млекопитающих.
   Потянулись схемы решения конфликта, стрелки, формулы, сокращения, обрывки слов и знаки, выглядящие как обрывки заклинаний. Имена имеющих влияние людей, любовницы и любовники, жены, дети и родственники. Длинный перечень гуманитарной помощи, включающий муку, бобы, масло, галеты, соль, водоросли и воду.
   Тифону стало скучно, он воткнул книгу в стеллаж.
   Порылся в фильмотеке. Странно, в век, когда все могло быть очень маленьким, люди хотели иметь что-то крупное, что удобно берёт рука. Гигантский объем информации мог бы умещаться в микроскопической пылинке,- но людям нужно что-то похожее на привычный фолиант.
   Из следующей книги он узнал первые секреты Дома. В одном из Секторов извели некоторый подвид людей, отличающихся повышенной агрессией. В опасные уголки этого Сектора периодически проводились вылазки спецназа, не дававшие стабильных результатов. Место превратилось в клоаку. Там страдали люди. Нелицензированные работорговля и людоедство, традиции зла, ломка иерархий, альфа-гипноз и ложь.
   Были проведены исследования.
   Элементарно в этом районе была неправильная еда. В пище не хватало лития. Литий. Ведь это даже не биологический микроэлемент.
   Всё так просто.
   Выяснилось, что этих людей надо лечить.
   В водяные фильтры ввели некоторое количество лития.
   Литий.
   Тиф задумался.
   Все просто, как старинная батарейка.
   Правительство креативно. Не гнушается производить беспристрастные научные исследования и делать соответствующие выводы. Не демократично, но идет на поводу у большинства. На этом фоне Тифа совсем не удивил следующий секретный файл.
   Ретровирусы. Прыгающие вирусы. Вирусы, способные внедрятся в клетки человека, встраиваться в генетические молекулы, занимать часть генома и затем, неисчислимо размножившись, покидать выздоровевшее тело в каком-то непроизвольном акте чихания
   Так вот, требовалось улучшить и стабилизировать характер людей в Секторе Сетан. Архивариусы взяли хорошего человека. Вирусы скопировали части генома, ответственные за поведение. Затем мельчайшие жизни были культивированы в больших количествах, и распространены в популяции нехороших людей. Всего лишь небольшая эпидемия гриппа,- и с преступностью было покончено.
   Тиф задумался. Попытался настроиться на волну Роберта. Это удалось с трудом, как будто образы его души были видны в пятнышке колеблющегося света, на другом конце длинной трубы. Роберт довольно много знал о жизни, больше, чем может знать врач скорой помощи.
   Гены ответственны не только за физическое строение тела. По наследству передаются также свойства характера. Можно выбрать животных, которые будут добрыми. Домашние кошки, как правило, рождают доброжелательных к нам котят. И всё такое.
   Тиф вспомнил немного странные деньги Восточного Сетана. Это были такие сине-белые бумажки. Почему то они всегда были влажные пористые, словно подмоченные питательным бульоном. И теперь он понял: действительно, с их помощью передавали признаки правильного человека.
   Ну и что тут такого плохого? Тифон почувствовал уважение к Пану. Оно длилось пять минут, вслед за тем сменилось привычным подозрением.
   И в третьей каюте тела на закорючках, морозильные камеры, забитые конечностями и внутренностями, найдены не были. Тиф извлек из холодильника пиво, глянул на горсть медалей, и определил пузырек обратно. Взгляд и руки хватали безобидную официальную мишуру, папье-маше, а не дьявольские знаки.
   Карандаши и стаканы с изображением заносчивых орлов.
   Комната телохранителей. Кровати, подушки и матрасы. Бумажные полотенца. На листе график дежурств. Решение вопроса, кому чинить слив.
   Ничего особенного.
   В комнате Императора сыщик нашел комод с отчетами, сколько произведено пищевых продуктов по Секторам. Старинный паркет. Такое было в моде, лет пять назад, в жилищах ответственных служащих, но теперь они предпочитали другие материалы.
   27. Что он намеревался найти? Пентаграмму с изображением козлиной головы, алтарь, забрызганный серой кровью, холодильник с мозгами? Нет. Ничего не понятно. Кто есть кто?
   Теперь только ещё три мощных точки.
  

* * *

  
   29. Преграды расстояния, материи, времени, кромок неба испарились.
   Ветер срывал роговую оболочку глаз, сам становился глазами и уносился в бурлящую вечность.
   Тифон чувствовал боль с безучастием, как неудачник, которому удалось настичь неуловимого врага. Он преодолел площадь жгучего небосвода, выпал из проволок, увидел глаза небесных животных.
   30. Теперь я ангел? Я гончий беглец!?
   Ответ смешил. Такой смех, когда всё равно, нет задач и пыток необходимости, и потому дико смешно.
   Где я?
   Где я?
   Прошлая встреча накатила еще раз.
   Чем больше Тиф размышлял о недавнем прошлом, тем больше казалось, что всё там было не так. И так тоже, чёрт возьми. Говори пафосные слова; Бог, противоборство, душа, враг, бессмыслица, освобождение и складывай в речь последнего Правителя.
   Он выбрал вариант, отличавшийся удобопонятной, хотя несколько натянутой правдой.
   В этом варианте разговора Пан был всего лишь умненький маленький мальчик. Иногда он водружал на нос большие очки. Порой Тифону удавалось увидеть его младенцем с безобидными защитными рефлексами. Так было легче, можно было разговаривать с тем ним, который был не опасен.
   Так он говорил.
   31. В результате перестановок стен, введения всё новых, целесообразных и нелепых законов, каждый новый день различного расположения организмов, их многовариантных конфликтов и примирений, выделяется пища богов. Моя многогранная многоглазая душа поднимается в жилищах, устроенных по проверенному многими опытами плану, несется по коридорам, собирается и умножается. Потоки сладости, цвета, картин, вкусов и запахов миллионов тел, смешиваются в коктейль имени меня.
   В основании человеческого муравейника много многоглазого мусора.
   Над помойным алтарём возносится энергетический пар.
   Можно сделать пищей нотки расставания, трели сближения и переливы смятения.
   Я знаю, как расположить миллионы жилищ так, чтобы перестали быть обычными бетонными конструкциями и ожили в каркасе общечеловеческого целостного организма. Я пробую жизнь во многих вариантах сознания. Тот, кто познал себя, может всех остальных принудить чувствовать так, что их чувства становятся его.
   Люди - мои желудки и глаза, сытость и голод, сексуальные отношения, браки и разводы.
   С ними нельзя иначе без того, чтобы иногда жестко наказывать. По-своему одинаково. Всех сразу и поодиночке. Иначе они надевают правильное лицо, багровеют и пытаются наставлять.
   32. Давным-давно простые люди пытались нагло поучать меня. Вскоре тот, кто отчаянно хотел помогать всем, понял; они не могут принять добро от слабого неуклюжего существа. Те, кто, издеваясь, пытался навязать мне свою волю, грубые низкие люди, не переделываются добром и терпением, и подлежат усмирению, без права голоса, истреблению или переводу в шудры.
   Когда то я в первый раз ударил человека с грязным ртом и душой. Раздавил подлый глаз. Вообще-то, я проиграл первую схватку. И тогда я понял; мир сомнет меня, или я буду им правильно питаться.
   Ведь человек, и тем более, бог имеет право на защиту.
   Здесь Император улыбнулся.
   Улыбка расплылась по всему пространству.
   Один человек, другой и третий. Вместо того чтобы принять меня, начинают защищать свои капризы и мстить. Люди должны жить через меня.
   Общий смысл.
  

* * *

  
   33. Тифон вытащил из прошлого некоторые детали укрощения своей и чужой души. Небольшую часть продленной истории, архивированную в сложном иероглифе внутреннего кино.
   Иначе осмыслил события этой жизни.
   Любое ударное, эмоционально окрашенное событие возвращалось к нему во снах. В них Тиф мог взглянуть на происходившие вещи по-другому. Запоминающаяся драка на третьем курсе Сервиса представлялась иначе. В новом варианте дуэль за пост старосты, плохо поставленная драма, происходила уже не в большой, заставленной металлическим хламом комнате, а на изломанной шаткой лестнице. Перед схваткой неизвестный двойник Тифона, родственный, но другой, выставлял руку, будто вооруженную пистолетом, кланялся и пытался шутить, подражая героям древних книг.
   Всё это было довольно красиво.
   Сзади были дряхлые перила. Лестничный пролёт. Выщербленный кафель. И еще что-то, другое.
   Эта непохожесть освежала. Давала силу. Нейтрализовала ядовитые выступы. Так же колонии бактерий, если их отцедить от продуктов собственной жизнедеятельности и поместить в свежую воду, оживляются.
   Раньше Тифон был уверен, что сон лишь исправно переваривает события прошедшего дня. Теперь, в краткий миг он ясно понял, что это происходило наяву, с людьми, смешанными с ним. Может быть, это были события жизненного пути Вензеля? Либо Роберта? Алана? Или, наконец, Стелы?
   Сознание отхлынуло, подпрыгнуло и впало в светящуюся прорубь. Неизвестным до этой минуты усилием Тиф размотал обрывок выцветшей киноленты.
   Увидел лица смутно знакомых людей, море, снежные скалы, субмарину и бетонные казематы будущего рая.
   Позапрошлого себя.
   34. Там, в прежнем мире, до эры Нового Порядка, он отдал душу. Добровольно свил индивидуальное, преющее в собственном соку, огражденное органическими покровами "Я" с другими индивидами. Там же были Вензель, Стела, Алан, и Роберт. Люди нового мира. Им было не больно сливать линии судьбы и видеть жизнь всем вместе; все колющие детали душевной мозаики были притёрты трудоёмкой гимнастикой, похожей на замысловатый ритмичный танец и церковную службу.
   Сначала одни ритмичные тихие слова. Люди сближались, будто воры. Проходили психологические тесты и испытания, танцы, уравнивающие формы и ритмы сознания. Жили в одинаковых коконах. Иногда, в конце синхронизации, войдя в атомный общий мир, были одинаковы настолько, что сближаясь на определенное принципами квантовой механики расстояние, сияли и искрили. Потом были кошмары. Тошнота. Приятные дефекты зрения.
   Они предусмотрели Предохранитель.
   Лишь попроси,- отворится.
   Всё просто, как спаренные электроны.
   На прощание Тифон ощутил тепло Пана.
   Миллионы вкусных ленчей, обедов и ужинов.
   Бег, страх, свобода и покорность.
   В Окно!
  

* * *

  
   Тиф летел в поисках чего-то твердого.
   Все направления пространства казались равными. Он получил совет самого Бога; глухое хоровое пение.
   Сквозь просвет в слое тумана увидел позвоночник пустыни.
   35. Уже можно было видеть, как лифт и стены Дома истончились и закрылись за ним. Думать, как и почему это вдруг произошло. Логика капала в мозги, она снова становилась необходимой приправой бытия.
   Тифон решил нестись на высоте, с которой всё видно, и самой ужасающей.
   Он летел над узорами дорог, огибая вершины холмов, в которых залегали алтари угасших культов, ветхие и вычурные пристанища давно, ещё до постройки Дома умерших людей.
   36. Тифон смотрел сквозь землю не глубоко, будто засматривая в мелкое озеро; к этому обязывало нечто, заключенное в самой структуре полёта; затем немного напрягал глаза и глядел на поверхность. Под земляной ковер было заметено много всего безвестного. Металлические каркасы, прямоугольные фундаменты, цистерны, русла подземных и просто высохших рек.
   Железки подросли и принялись выбираться на поверхность. Обочины дорог бесцеремонно прихватывала Свалка. Неизвестный дикарь, идущий по пунктирной дороге, вскинул голову и блеснул чёрно-белым лицом. Что он увидел - цветную звезду, стеклянистую лягушку или ангела?
   37. Иногда, когда Тифон пытался рассмотреть детали, его начинало вертеть против часовой стрелки. Гнетущее чувство возникало, когда он проносился невдалеке от кладбищ, полных серых веретёнец и прилаженных к ним выщербленных жемчужин.
   То, что казалось позвоночником пустыни - гряда холмов, будто не настоящих, насыпных, извернулось, так что хребет ящера перешел в его хвост. Показалось предместье заброшенного города, несколько приземистых зданий, улица закорючкой и побеленные пылью деревья. Театр теней, перетекающий в коммунальную столовую, строй жилищ, обклеенных жестяными листами.
   38. Из полупрозрачных холмов с золочёными светящимися жилками, там и там, словно из труб заводов, взвихриваются фонтаны органических испарений.
  

* * *

  
   Я вспоминаю.
   Летаю низко, как летучая рыба.
   39. Сваливаюсь на грунт, попадая ступнями в оттиски дождей. Брожу. Беседую с призраками.
   Миражи набегают, словно багровые волны.
   Я пытаюсь понять, кого бы я пустил в настоящий рай, пожертвовав некоторым количеством плоти и крови? С кем же мне не будет бесконечно скучно болтать обо всём на странном континенте вечности, безграничном, безразмерном и еще много, непривычно много "без"?


  
  

Глава 5.

Нигредо.

От Роберта.

  
   1. Новая жизнь казалась свалкой, где полно неопрятных приспособлений, окоченевших в гримасе разложения, замерших в ожидании рождения.
   Вытянутый бак с фланцами, трубы и пульт. Агрегаты принялись связываться жилами проводов, потянулись к источникам питания. Потом импульс воли мастеров пропал, и устройства не приобрели намёка на симпатичную форму, свойственную всем приносящим выгоду механизмам.
   Внутри Ангара не переставал идти невидимый дождь.
   Роб прикоснулся переносицей к металлу.
   Отмерив несколько сотен шагов, вернулся в мир уюта.
   3. Алан обёртывал медные полоски проволочками. Нажал кнопку. Всплыло ожерелье пузырей.
   Мёртвая рыба плавала по ванночке. Вода желтела; возле электродов разлагалась соль.
   Может помассировать ей сердце?
   Сейчас можно было вызвать коренных сотрудников Лазарета. Но рты, утаивающие улыбки, раздражали. Корифеи Храма Воскрешения, выпускники престижных университетов, подозревали ангелов в шарлатанстве. Они постоянно задавали вопросы о питании, особых случаях, опасных и странных болезнях, перенесенных в детстве. Обозлил вопрос о наркотических средствах. Последнее, может быть, и было из любопытства один раз, но разве имело отношение к этому делу?
   Роберт подошел к вороху бумаг; горки пыльных фолиантов разбросаны в многоэтажных стеллажах; дамба против мрака, и вытянул книгу.
   Листы остро шуршали.
   Ничего не получается.
   Роб принялся за перебор азов. Он проговаривал незнакомые слова вслух, чтобы они усвоились, как знакомые с детства понятия; "молоко, кошка, дом ...".
   5. Чтобы реанимировать, надо культурно убивать.
   Роберт напрягался, когда видел людей, митингующих за лабораторных крыс, в то время как повсюду транслировались жестокие казни.
   Живастиками назвали существ, располагающих жизнью. Алан прочитал стих, выпустил фонтанчик из шприца и попал иглой в сосуд с третьего раза. Пятнистое создание, замедлилось, свернулось в клубок, через пару минут глаза стали сально блестеть.
   Бледный кролик, взобравшись на медную решетку, принялся тянуть воду из чашки, с электродом, и в это время Вензель замкнул цепь.
   Роберт вытянул из клетки комок в пушистой оболочке ауры. Его кролик вырвался и упрыгал в нагромождение углов Ангара.
   Иногда живастик подбирался к людям. Что он неизменно жевал не понятно, может, что-то оказалось съедобным в наборах органической химии. Или кролик влез в упаковку со стружками тех многолетних растений, баобабов и секвой, в которых, по мысли Алана содержалась квинтэссенция вечной жизни.
   Всё будто бы открыто, умещено в пересушенные фразы.
   6. Кровеносные сосуды покрывается слизью. В разнообразные полости выпадает жир. Спустя несколько лет жирные кислоты вступают во взаимодействие со всем, превращаются в формы материи, уже совсем не способные преображаться. Жир это вещество без ножек и ручек. Из него состоит почти вся нервная система.
   Некоторое время белковые молекулы способны справляться с переделкой и транспортировкой жира, но, в конце концов, питательное масло, которое поддерживает огонь, становится твердым маргарином.
   Алан пошевелил кнопки на пульте. Выхватил куски жира. Рассовал по контейнерам, плотно закрыл крышкой.
   Тот контрольный экземпляр, а эти два нужно вылечить.
   Ты начал свой первый эксперимент. Пометки. Бирки. Система. Порядок.
   7. В сосудах накапливаются минералы. Это ещё хуже жиров. Внутренние поверхности полостей покрываются известковыми сталагмитами. При одних условиях щёлочь еще держится во внутриклеточной воде, а при смене температуры и давления, выпадает в виде сушеных снежинок.
   Значит, надо пользоваться очищенной водой?
   Наоборот, в ней должны иметься добавки. Ты пробовал пить одну дистиллированную воду?
   Через десять минут двое специалистов Лазарета принялись распаковывать коробки. Подтянули шланги к бачкам, похожим на аквариумы. Через час по трубам понеслась прозрачная жидкость.
   Трубы есть кровеносные сосуды,- пояснил Алан.- Вода обычная, которую мы пьем. Каналы подогреваются до температуры человеческого тела. Мы будем смотреть на это и думать.
   Вензель подбросил в огонь импровизированного камина ворох карандашей, и в качающемся свете Роберт увидел установку полностью.
   Приятно, когда слово и дело дополняют друг друга. Это лучше, чем сочинять слова, которые не будут считаться правилом жизни.
   8. Может, добавить кислинки? Но именно она повинна в другом зле. Коллаген, из которого состоит наш организм, в её присутствии коагулирует.
   Уксус? Скисшее молоко? Лимоны с кожурой? Хотите попробовать?
   Вензель долго рассуждал о равновесии кислого и щелочного.
   У меня изжога,- Алан передернулся, словно капризный молодой нобиль, принужденный питаться в ресторации шудр.
   9. Вот ещё. Радиация. Если мы будем употреблять продукты, очищенные от веществ, расположенных к распаду, приобретём вечную жизнь.
   Роберт достал старинные счеты и отбросил костяшку.
   Кстати, почему на всеобщем языке, "бон" обозначает такие разные понятия, как счастье, кость, рождение, огонь и смерть?!
   А чуть искривленное слово " эволюция" - "зло". Значения запутываются.
   Наши тела знакомы с этим.
   Славные человечки со щитами и мечами, как рисуют солдат иммунитета на плакатах в больничных коридорах, перестают отличать своих от чужих. Словно охранники в многолюдной проходной. Различия между плохими и хорошими включениями составляют всего десяток-другой атомов. Врагами становятся буквально все. Макрофаги начинают рвать в клочья клетки хозяина. Врываются в нервную систему и опустошают её. Эта драматическая история скучно афишируется как "аутоиммунная теория старения".
   Добавь сюда бактерии, вошедшие в союз с телом. Нейтральные и полезные, с течением времени они образуют в кишечнике непроходимые пласты колоний.
   Немного тишины.
   Белое пятно мерцало в струях горячего воздуха, потом прошлось по ландшафту свалки.
   Крепление, удерживающее насос сломалось. Вода вырвалась из круговорота.
   10. Допустим, отсутствуют задачи размножения и поиска пищи. Сквозь искусственный организм проходят потоки энергии и вещества. Цель нулевой структуры - не изменяться.
   Мы должны создать модель жизни, которую можно видеть и трогать, добиваться, чтобы она сохранялась неограниченное время. Так мы сможем вывести законы борьбы со старением и распадом.
   Всякий организм способен продолжать себя в копиях. Но почему у людей с морщинами рождается совершенно юный младенец? Конечно, лет через пятьдесят дитя непременно состарится, но до пятнадцати лет в нем не заметно признаков будущего увядания.
   И почему бы нам самим по себе не оставаться юными? Или мы не ангелы?!
   Альгор, ребенок страдающий прогерией, интересный экземпляр, рассыпал кубики Лого. Роскошный дворец превратился в россыпь мигающих частей. Больной несколько раз мелко вдохнул воздух и принялся назойливо шмыгать носом.
   Кубики из набора игр нулевых Интернатов Техниса. При правильном соединении частей можно было зажечь в окнах башни лампы, понудить бродить по стеклянным комнатам лилипутов. Роберт признался, не будь здесь иногда чужих глаз, он сам с удовольствием поиграл бы такими занятными штуковинами.
   Есть исключения. Одно на двести миллионов. Прогерия. У малыша проявляются основные признаки старости. В год у него пролетают все десять лет. Они редко живут больше девяти.
   11. Значит, жиры не причем. И все эти истории о минерализации и радиации можно не слушать. Существует иная причина.
   Нельзя сбрасывать со счетов кислоту, щелочь, активные радикалы и тяжелые металлы, накапливающиеся в костях.
   В теле Альгора процессы старения ускорены. Но, если есть катализаторы, есть и тормоза. Нужно лишь покопаться в молекулах и атомах.
   Но если нажать на тормоз, не остановится ли жизнь? Исчезнет мотивация. Спутается метаболизм.
   Треск карандашей. В аппетитном дыме скрывались невидимые глазом предательские канцерогены.
   Роберт выбрался из кресла и подошел к Столу. Чай всё еще оставался верным, необходимым другом.
   Искал что-то своё в хламе.
   Вернулся в мир лабораторного Стола, созданный стенками контейнеров и расползшимся в воздухе камином.
   12. Те умники, которые постоянно ходят голодными, живут очень долго. Это подтвердили опыты. Сторонники диеты переживают тех, кто любит плотно поесть. Хотя, качество жизни снижается. На мой взгляд, в жизни, тем более вечной, мы должны использовать столько удовольствий, сколько сами себе и пожелаем.
   Алан откупорил пакет с изображением квадратной виноградной кисти.
   С лица этого реаниматора всё время процедуры умерщвления подопытного кролика не сходило веселое и неприятное выражение.
   Роберт листал книги, так, чтобы сознание запало в страницы, само стало текстом и картинками.
   ...На двести тридцать четвертой странице доказывалась необходимость умеренных доз радиации. Слегка фонящий калий-40 должен всенепременно присутствовать в пище, его электроны инициируют переговоры клеток всплесками ближнего ультрафиолета.
   Роберт размялся на пятачке жизненного пространства; полтора квадратных метра у самолётного кресла, уголок камина, край стола и фрагмент стеллажа. Не так уж мало для аэродрома.
   13. В полусгнившем фолианте рассказывалось об основном предмете средневековой науки. Философский камень, субстанция, Станция, которая превращает металлы в золото, а человека в ангела, не подверженного меланхолии и распаду.
   Кристалл багряного цвета.
   Может быть, сама Кровь Бога.
   Три ступени.
   Первая - черная, как лес до небосвода. Работа среди кусков руды. Нигредо. Дно мира. Мастера подстерегают стаи непонятных сущностей. Вязкая вода, бесплодная земля, нагромождение неудач, свинцовые блики.
   В первичном грунте вырастает эмбрион.
   Ртутные составы навевают голос Меркурия. Появляются отблески Альбедо. Ничто ещё достоверно не предопределено. Головокружительные лабиринты. Все ранее серое и промозглое сбрасывает нелепые железные маски. Мастер передвигается по волнам озера, порой находя правильные позы искусного акробата.
   Здесь, среди многих отражений и тонких мелодий сжимаются витки успеха. Иногда является понимание сути вещей, вертится и ныряет в океан. Фрагменты мыслей сливаются. Успех перетекает из яви в сон, из видений в реальность.
   Третья стадия приобретает оттенки киновари. Рубедо. Спираль обретает плоть. Ухваченная за хвост змея становится красным львом. Душа старателя преображается и возносится. Это уже не тот подмастерье, который рискнул вспахивать свинцовое кладбище нигредо в поисках золотой искры.
   14. Роберт всё глубже проваливался в страницы, рожденные истлевшими детьми Средних Веков.
   Там, в слоях времени, напитанных подавленными желаниями, чумой, бродягами, монахами и королями, использовался красочный метод научного мышления. Философы надеялись на то, что способны овеществлять предметы внутреннего мира без машин и сложных вычислений. Не было общих формул. Весь мир казался отражением фигур в голове. Ученые совершенствовали себя психофизическими упражнениями; процедуры с тиглями, огнем, землей, водой, в сущности, являлись комплектом инструментов внутреннего порядка. Символы алхимии строили новую личность. Действиями с видимыми деталями души, приводили в порядок развинченные мысли. Под оболочкой черепа можно превратить свинец в золото, обрести богатство, славу и любовь. Но, на показ, внутренние золотые монеты становятся меньше чем золой, меньше чем одним атомом общественного мира. Кажется, стоит зацементировать образ в голове, и он приобретёт неодолимую силу. Мысленным фигурам не хватает устойчивости, делающей общее существование таким грузным и неуклюжим. Человек подобен рыбе, пытающейся отразить в крошечных холодных глазах океан; ещё немного напряжения и несоразмерные мысли стремительно откатываются в глубину.
   15. Начиная придумывать содержание идеального человека, неизбежно наделяешь его уродствами. Желая подновить счастливые воспоминания, восстанавливаешь в памяти свои просчеты. Когда перебираешь ниточки нервов, убеждая организм отделаться от возрастных ошибок, от пресыщения и болячек, воображаешь прогорклое колдовское варево, череп и кости.
   Изо дня в ночь орудуя с оборудованием лабораторий, сыщики отыскали рычажки внимания и понимания. Научились рассчитывать комплекс причин, влияющих на процесс изготовления правильного человека; фазы сладострастной Луны, расположение властолюбивого Юпитера, воинственного Марса, пронырливого предпринимателя Меркурия, яркость жизненного огня и скорость испарения желаний. Они сумели выделить тёмную сторону сновидений - экстракт крыльев летучей мыши, сконцентрировать коварство в бульоне из языков шакалов, усмирить ожесточение в сердце волка, увидеть воочию кротость - это толчёные косточки голубя, собрать мудрость в сушеной голове змеи.
   16. К середине века паровых машин коллективная душа повзрослевшего умницы оставила детские игры. Рассчитала общие правила. Мир получил право на конструктивный диалог с желанием. Природа принялась раздеваться, предоставляя жадным взорам скелет, мышцы, сосуды, все интимные органы универсума. Она начала раздавать реальные блага; быстрое передвижение, горячую воду из крана, действенные лекарства, дешевую еду. Но осталась мечта о разделённой любви. Не исчезли сюжеты коллективной памяти; купели любви и ужаса, которые подпитывают жажду жизни. Как прочистить каналы души? Почему природа требует регулярного насилия и платы за услуги? Где искать символы вечной любви?
   Роберт отыскал бутыль с розовыми квадратами. Этикетка предприятия популярных коктейлей. Взболтнул жидкость.
   Мир стал теплее.
   Опять развалилась пирамида Альгора. Приемыш Лазарета, обиженно куксясь, выбирал кубики с пола, усыпанного гаснущими угольками.
  
   * * *
  
   17.1. Из смятого пластикового пакета выглядывает глаз волка. Значок маркировки. Посылка из Террановы. Несколько вышедших из употребления букв в названии пункта отправления, атавизм той поры, когда по всей Земле, вне Дома существовали государства со своими традициями и алфавитами. В предшествующей жизни Роберта, до Представления, довольно многие его сны порой размечались такими же пляшущими номерами и незнакомыми буквами.
   Захлебываясь от жары, Роберт налил в стакан водички с привкусом имбиря. Согласно наставлениям суматошного ёрника Эрни Белла, штатного ментора ФармаКома, следует подстроиться к дыханию человека, имитировать все манеры, чтобы установить с ним правильные отношения. Установить отношения. Звучит так, будто требуется нудно вычислять многоэтажную дробь.
   Алан пил фальшивое вино так, как лакает воду холёная лиса. Каково это самое, иметь общее с персонажем комикса для девушек?
   Роберт глянул в зеркало, увидел пригодное для общения лицо, волосатое горло и грудь с татуировками Техниса.
   18. Когда наталкиваешься взглядом на диковинную штуковину, следишь за ней, организм отыскивает пример для роста. Совершенство имеет свойство накатывать на организмы, отмывать их, это можно доказать.
   Челюсти перемалывают пищу, глазные яблоки гасят свет, нос вбирает воздух и запахи, всё в допуске, больше ничего. Или же красота не имеет деления на мужское и женское, преодолеваемое инъекцией всего нескольких миллилитров гормонов?
   Внутренний диалог, как всё путанное, взятое из книги заумного литературоведа, прервался.
   Роберт рассматривал шершавую пергаментную кожу ещё одного объекта исследований. Эльза. Экстрасенс. Ведьма. Вот её рука. Прослойка желто-розового жира. Тысячи пористых ромбиков эпидермы. Арматура кровяных жил. Сложный инструмент, который хочется понюхать, сдавить так, чтобы все биотоки передались твоей мощной ладони. Эта сладенькая ведьма не понимает, чем располагает, считает своё умение двигать взглядом кусочки чернёной фольги важней юношеского предвкушения вечной жизни.
   19. Роберт попытался пристроиться к дыханию Эльзы, надеясь, что скоро откроется канал, по которому понесутся захватывающие, терпкие как аромат венерианских цветов чувства.
   Погрузился в тёплый объем собственного тела. Недавно уложенная в желудок детская пища, солёные чешуи чипсов, проявляла себя повышенным давлением в кишечнике. Он ждал тетеньку Голод, которая объявит свободу от метановых пузырей.
   С небольшой дистанции поверхность фанерного столика с изолиниями холмов, впадинами, выглядит дном океана.
   Неловкий лилипут потянулся в свою комфортабельную клетку.
   Взгляд приобрёл разум, фантазию, характер, и самостоятельно вырабатывал образы. Запястье покрылось склизким жиром и плесенью. Там, в промежутке между большим и указательным пальцами, проклюнулся верткий свищ.
   ...Вензель вертел в руках пакет картофельных стружек, высчитывая массовую долю белков, углеводов и масел. Тифон размахивал руками на пирамиде бетонных блоков, кивал, выуживал приятные слова из комариного гула ушных раковин.
   20. Роберт протёр глаза, выбрался из самолётного кресла и принялся обшаривать Ангар. Вышагивал вдоль столов с залежами косточек, суставов, нервных узлов ещё не рожденного организма. Не мог понять, что же он ищет. Нечто не живое, и уже не мёртвое. Зерно. В любом важном деле требуйте предзнаменования.
   Он прошел вдоль линии стеллажей.
   Замер на перекрестке.
   Из металлической норы вынырнул комок, отчаянно отскочил и забарахтался на штыре контейнера.
   Роберт поднял тело беглого кролика. Вынул из нагромождения деталей и потащил куб, по стенке которого стекала рубиновая запятая.
   Без лишних вопросов, Алан украсил куб проводами, усыпал дно крошками разбитых ламп. Наугад стащил со стеллажей несколько приборов, магнит, и волшебный конструктор Альгора.
   Вензель прикатил сварочный аппарат. Узловатая вспышка очертила на стенах труппу театра теней. Раскидистые деревья, глубоководные рыбы, львы, лошади, толстые и тонкие, спотыкнувшиеся и поднявшиеся существа.
   С настойчивостью шизофреника Роберт высверлил несколько отверстий в пластине. Вбил в неё пробирки из химического набора. Соединил нитками световодов. Поставил светильники, генератор частоты, тумбы колонок. Залил бак водой. После поисков в кресте Ангара, над новым устройством проросла металлическая луна.
   Лизабет хрипло смеялась.
   Сама не сказать, что красива. Подбородок полез книзу и немного в сторону (пока только намёки), словно удалые косметологи влепили в него несоразмерную инъекцию силикона. Причёска изобилует почти жалкими завитушками, линия губ скептичная и дряблая, кожа горла словно бы припорошена пудрой. Никакого притока крови к сердцу. Голос Лизы не отзывается в голове, не заставляет выполнять малопонятные действия. Элизабет N 46759873-8578938. Просто человек женского пола. Роберт ни разу не видел удавшийся сеанс телекинеза и немало сомневался в способностях этой странной и неприятной девушки.
   А что с этим кубическим эмбрионом?
  
   * * *
  
   21. День перепутался с ночью. Вибрируют трости ламп. Часы не машины времени, а только серые стрелки, кружащие по циферблату. Два часа или четырнадцать, ноль или двенадцать? Без разницы. Будто читаешь фолиант, созданный содружеством олигофренов, где нет завязки, ни начала, ни конца, ни даже намека на приятный финал.
   Отчего сперматозоиды и яйцеклетки не подвержены дегенерации? Если они сообщены другим организмам, уже не умирают. Их ДНК передают эстафету жизни, из века в век, из эпохи в эпоху. Из протерозоя в мезозойскую эру, палеозой и кайнозойскую эпоху.
   Роберт не был уверен, что правильно установил геологические периоды. Но, если да, это могло произвести впечатление.
   Профессор Юм вырабатывал неотделимые от "Я", как пиджак от закрученного в вопросительный знак туловища, термины и формулы. Названия молекул, способы соединения и репликации. Неусвояемые окончания "ридаза", "рестриктаза" и "оксиорибонукле" густо заполняли отделение Ангара, которое Люми назвал исповедальней.
   Почему же они бессмертны? Как вы думаете?- Роберт постоянно напоминал задачу диалога. Зажевывал вопрос полезными хлебцами.
   Профессор шел своим путем. Формулы, перемещения функции в фикцию и обратно, колонки цифр, доказывающие нечто и ничто. Роберт не делал попыток собраться. Каждый выговаривал стенам понятные лишь себе откровения.
   22. Ключевые эксперименты, проделанные в конце девятнадцатого века, как будто бы, свидетельствовали о неограниченной репродуктивной способности животных клеток. Каррель бесконечно растил кусочки эмбриона. Его опыты позже были повторены Хейфликом. Тогда же распространилось убеждение, что Каррель - неудачник, а клетки, которые входят в колонию кусочка, делятся не более восьмидесяти раз. Конечно, организм умирает не позже, чем его части перестают эффективно воспроизводить себя. Сама природа позаботилась о механизме устранения пешек, отыгравших на кладбище эволюции.
   Мастер Юм рисовал в уголку листа крылья, клювы, рыб, остроугольные профили и аппетитные русалочьи изгибы.
   До сих пор экспериментаторы выращивали довольно крупные куски мяса,- объяснял Роберт.- Края отщипывали от ломтя, старое выбрасывали, а нарост помещали в питательный бульон, где культура нарастала до прежних размеров.
   Чем-то это все похоже на канитель с чайным грибом, союзом уксуснокислых бактерий и мхов. У нас на станции скорой помощи была такая склизкая тарелка, которая вырабатывала приятную кислоту. Почки мицеллы приходилось раздаривать, иначе дела идут косо.
   Профессор оторвался от рисования.
   Посмеялся над пролетарием "ФармаКома".
   Кусочки плоти можно представить густонаселенными странами со своими особыми законами. Нужно изучать граждан, изолированных от толпы. Постигать их личную суть. Если разобщённые клетки, так же, как микробы, преодолеют лимит хотя бы в сотню делений, следующим ходом исследований нужно определить природный фактор самоустранения, тот яд, который, возникая, как функция множества подобных, вынуждает их приносить себя в жертву неопределённому будущему.
   Роберт нацедил бодрящего раствора.
   Мы пройдем сквозь поле эволюции, если братство клеток одолеет лимит Хейфлика. Особи, на которых не давит груз общения, дадут эффективный рецепт противоядия. Я читал, будто некоторые виды рыб живут без каких-либо возрастных изменений, это отшельники, ушедшие от законов стаи, очень хорошо, сами по себе приспособившиеся к среде. Возможно, если хорошенько поискать, найдутся им подобные приспособившиеся существа. Только как их найти, если они не окольцованы двести, триста лет, кто сможет ждать?
   Профессор рисовал звёздочки и круги.
   23. И устроить условия обитания людей без борьбы ... как бы дивный остров Авалон. Внушить подопытным, что они действительно уже венцы творения. Тогда идея бессмертия проникнет в механизмы белковых основ и выключит механизм органического самоубийства.
   Юм не торопился вдумываться в ход правильной мысли.
   Роберт попытался воспроизвести выражение лица киногероя, того, который без лишних эмоций реанимировал котят, человеческие тела и головы. Вот такой парень мог бы растормошить сонных жрецов, профессоров старого Лазарета.
   Также Роберт вспомнил мальчика, который, собираясь идти по жизни дорогой белого мага, принялся совершать добрые поступки. Пробовал презентовать девочке соевый батончик. Она, почти как этот благоразумный профессор, качала головой, и волокла неотразимое "нет". Тогда перед глазами полыхнули круги, пузырь защитного биологического поля прорвался, в образовавшуюся пробоину хлестанул жесткий воздух метрополитена. Все, плохое и хорошее имеет желание вернуться; в другом обличье, но, как будто, с тем характерным запахом.
   Кто совершенство? Люди с зелёной кровью?
   24. Опять жаба в желудке. Мастер, вынувший пару словечек из монолога Роберта озлился на мнимую спесь. Между тем кровь летучек светится лишь в сумерках, и то не всегда.
   В сознании инсталлируются коллажи, наполненные аморфной энергией, напоминающей мешок с протестующим в нём котом. С визуализированными желаниями, костной болью, холодом, жаром, повышенным кровяным давлением и головокружительным смехом.
   Вензель готовит из пластинической смеси квадраты, треугольники, ромбы, звездочки и укладывает на дно. Перемешивает серую воду. Песчаная муть возводит узоры, подобные тем, какие природа изображает на глине и песке засохшей цветочной клумбы. Когда на Люми находит блажь свободного поиска, он понятен. В душе чудака снижен психический иммунитет, характерное для всех правильных взрослых людей отторжение чужеродного "Я".
   Алан тоже становится душевнобольным гением. В глазах уже видны знаки совмещённой психики.
   На покосившемся стеллаже отыскалась книга о том, как из жизнестойких земноводных извлекали жизненную силу; выпаривали, сгущали и очищали яичным белком субстанцию Лекарства.
   Змея беззаботно оплетает лезвия. Щелчок, и ротор измельчителя превращает её в пену. Клочки нервных трубок не успевают перекинуть нервные импульсы в центр, где они были бы переработаны в боль и страх. Да и специальные зоны мозга уничтожаются раньше, чем лопаются пузырьки нервного импульса. Субстрат жизнеспособного земноводного, начисто лишенный секреций боли и ненависти.
   25. Дрожь блендера отзывается пульсом кровеносных сосудов в голове, руках и желудке. Объект эксперимента и наблюдатель скручиваются в цельный континуум, подобный системе древних инков, где не существует иерархии и личностей, только монолитная эманация, выплывающая изо рта квадратного божества.
   Эксперименты прошлых веков, победное, прорывное начало и невнятный эпилог.
   Жилки нервов истончаются, уходят в землю и прорастают в далёких садах.
   Испытания обладают магнетизмом культа.
   Красивая картинка.
   26. В природе газ, называемый шантом, наблюдается обычно в вихревой трубке торнадо. Атомы материи ведут себя непривычно; вертятся как частицы другой статистики. Обладают некоторыми опциями света. Не стремятся занять положенные по ранжиру энергетические ниши. Частицы бозонного газа восприимчивы к радиоволнам, теплу, звукам, запаху и даже настроению экспериментаторов. Как ни грустно, эта, почти божественная материя открыта обычными людьми, получившими за него земные удовольствия
   Два крыла активатора. Блок парамагнитного резонатора, похожий на серебряный саркофаг. Просвечивающие кнопки. Окошки дисплеев. Ряды цифр, знаки и сухие слова инструкций.
   Бозонный газ разрежается или меняет цвет в местах сгущения энергии. Но, если шант наслаивается даже на энергетический базис души, приоткрывая её суть для исследования, непонятно, отчего столь значимую субстанцию открыли без подсказки праведников.
   Почему так бывает?
   Имена удобно сокращать до двух букв. Так принято в Секторе Пандуса, а живут там, в основном, довольно умные люди. Снобы Лазарета особенно не возражают. Вероятно, заумные умники и флегматики истосковались по простым, детским отношениям.
   27. Рак можно трогать без перчаток.
   Существо вроде того зуба, с которым Роберт вёл переговоры несколько лет назад. Так, персонифицируя органы, рекомендовал бороться с болезнями психотерапевт фирмы Эрни Белл. Зубец приобрел облик вальяжного шута в колпаке с рожками, соглашался с просьбами и доводами Роба, качал раздувшейся головой, обещал подождать до открытия отдела бесплатного протезирования, но мучительствовать не переставал и во сне.
   Болезни не подчиняются воле разума.
   И видения тоже.
   Белые горы. Чёрные чайки. Тоннель с золотыми надписями на антрацитовом фоне. Подводные лодки. Шахты. Ослепительный огненный цветок над горами. Болезненные люди. Вполне милые люди.
   Вы добро или зло?
  
   * * *
  
   28. Исследуемая душой злокачественная опухоль оказалась дородной дамой. Она болтала с Робертом за столиком ресторана, не переставая что-то с аппетитом глодать. Переговаривались по телефону, через броневое стекло, как в тюрьме на свидании. Импозантная, отнюдь не однозначная особа. Роберт напрягся, понимая, что должен видеть нечто совсем иное. Дама помахала рукой, выронила трубку и выплыла из поля зрения сновидения.
   Холодок реальности.
   Роберт вытянул из холодильного шкафа ящик с наклейкой.
   Уродливое мясо. Строго говоря, не человечина.
   Эти букашки стремятся множиться, не следуя режимам общественной структуры, питаться, захватывая всё новые, всё новые пищеблоки биологического Универсума.
   Замедленные картины микромира. Паззлы, кубики, литеры наборщика будущего. Ниточки информационных молекул. Овалы митохондрий. Нагромождение клубков, сеток, мешочков и пористых перегородок. В сущности, в биологическом фундаменте не хватает элементарной привлекательности.
   Столовая, где всё бесплатно.
   Пунцовые муравьи ползают между овальных столиков. В активе неограниченный кредит доверия, и никаких взаимных обязательств. Организм пронизывает новообразования кровяными сосудами, нервами, прослаивает мягким жиром, не замечая творящегося беззакония.
   Почему?
   Боль создания, которому принадлежала эта опухоль, довольно давно унялась. Но, может быть, микроскопические живастики, доедающие прослойки прелого жира, всё ещё воюющие с мириадами трупных бактерий, способны чувствовать боль? Они ведь сами лукаво выделяли субстанцию муки, понуждающую организм предоставлять покровительство капризничающей, всё никак не заживающей ране. Знают толк в боли. Но теперь раковые клетки остались без дотаций. Бессмертные.
   Уже почти мёртвые.
   Неясное видение показало, что сигнал к самоликвидации организма дали процессы в крохотном нервном узле зрительного отдела, клокотания пузырьков медиатора в отёчном сплетении нейронов. Страх приобрел своё материальное воплощение, стал продуктом гормональной железы, после некоторых колебаний выделившей свою первую угловатую молекулу смерти. Немного кислоты в скулах, позвоночном столбе и под языком. Яд двинулся по кровяным кругам, вкрадываясь в пульсирующие канальцы, оканчивающиеся узкими тупиками.
   В большинстве случаев молекулы смерти были эффективно нейтрализованы иммунной системой и превратились в круглые безобидные атомы.
   Но там вот, на конце капилляра со сгустившейся кровью, в оторванной клетке проступил вензель дьявола. Утомлённая правилами корпоративной жизни, клетка перестала исполнять команды организма, приняла облик бактерии, которой была миллионы лет. Вспомнила эру вулканов, угарный газ, кислотные ливни, и что может неплохо существовать без кислорода. Отрастила хвостик, чтобы ускользать от макрофагов и отыскивать новые куски еды.
   Свобода и вечность.
   Да.
   Бесшумно, по-кошачьи подкравшийся Алан нежно притронулся к узловатому мясу саркомы.
   29. Свобода и вечность. Голубые фишки Вселенной. Но можно и проиграть, делая ставки.
   Это выводок созданий, не склонных к каким-либо договоренностям. Они не идут на компромисс, не любят слушать, но и не могут отдавать императивы всем себе подобным созданиям. Не удивительно, что новые клетки принуждены тянуть соки из несправедливого, но функционального мира распорядителей, господ и слуг. Никто еще не предложил модель рая, сочетающего свободу и вечность.
   Алан поднял указательный палец.
  
   Тогда то и начнется

Слепящий ужас торжества

Неограниченной свободы. Ангел.

Очистит крылья от песка. Волк.

Ощерится в улыбке.

И крематории погасят навсегда

Свои безумные огни

   Выпалив свои потусторонние стихи, он отправился по винтовой лестнице в скопление непривлекательных металлических созданий, среди которых в одиночестве корпел Вензель.
   30. Роберт прислонился к колонне. Если тронуть лбом балку, чувствуешь прохладу. Если не рассчитаешь сил, в переносице проявляется солёный и болезненный вкус себя. Статичная минута. Будто заново он увидел приборы не передаваемых обычными словами конфигураций. Напоминали они странные паровозы из музея Механического Университета, баки на железных колёсах, с грудой деталей, клапанов, рычажков и трубок. Такие танки. Внутри приборов пустота, смеси сжатых газов, перекрещенные поля, золочёные электроды, платиновые пластинки, установленные с минимальными допусками. Неуклюжие солдаты, автоматические гоблины, сотворенные для сражений за вечную жизнь. Их необходимо приучить, вымуштровать, и поднять на штурм. Быстро.
   Быстро.
   Роберт осознал, как он глубоко ненавидит это слово. Отвращение вызывали все мысли о необходимости соединения деталей в соответствии с пухлыми томами инструкций. Хотелось просто ходить, мечтать, выговаривать правильные длинные слова, и пусть тогда все хорошее происходило бы само собой.
  

* * *

  
   На экране посередине зала Ангара микшируются кадры научно-популярных фильмов. На полу обрывки фольги, инструменты; клещи, отвертки, гаечные ключи, тонкие сверла, молоток и ножницы.
   Алан втискивает в морозильные шкафы стеклянные кюветы, стараясь не расплескать раствор. Необычно глубокие складки у носа, отгораживающие пузыри щек, серая полоса рта.
   Сейчас он вдруг едва ли не урод.
   Роберт подумал, что Лисец примеряет роль философа, который полностью разобрался в устройстве Вселенной и потому хандрит.
   В этих аквариумах есть треугольник, рыбка, крест и звезда. Когда раствор высохнет, форма растворенного тела воссоздастся наброском неоднородностей, в поле оставшихся на дне кристалликов.
   Почему?
   Можно не думать. Ты просто помогай. Делай хоть что-нибудь похожее на дело.
   32. Роберт снова закрыл глаза и пробовал представить будущее всей Вселенной, выглядывающее из Ангара, но не мог переспорить весёлого цветного карлика в голове, который звенел бубенчиками и повторял "Нет, неосуществимо ...".
   Открыв глаза, он разглядел угловатый аппарат в его зоне Ангара. На боку белым мелом нарисован крест.
   "Все напрасно. Ничего не сделать".
   Вновь полетать? Роберт вспомнил о своей способности как о приятном глупом сне. Летать сейчас всё равно, что глотать шампанское во время гонки по скоростной магистрали.
   33. Восстановление структур угодно Вселенной. Нужно только понять, как прошагать против течения времени и схватить что-то своё, уже как бы изжеванное песчаной мясорубкой. Этот путь прост, вполне элементарен, только человек ещё не готов увидеть вход.
   Кувшин, удар, черепки, пыль и глина; явный путь жизни. Связи сокращаются, рвутся, превращаются в неупорядоченное, на первый взгляд тепло. Сутолока микрочастиц. Но что-то, что остается в этой теплоте, побуждает людей, выросших на песке, лепить новые, почти такие же кувшины.
   34. Алан разбил чашку, собрал осколки и как-то отчаянно взметнул к потолку Ангара. Принялся говорить о себе.
   Когда человек долго сидит на одном месте, его выслеживает и берет на прицел старость. Только движение встает на пути устаревания. Человек сбегает от жизненного порядка, который вынуждает освобождать участок для всех его, прямых или непрямых наследников. Некоторые бродяги-дети утверждают, будто им целых сорок лет, хотя на вид не больше тринадцати. Главное, нужно всегда куда-то срочно идти, а если забредаешь в углы, где был раньше, не узнавать знакомых, которые потянут к переменам во взгляде и теле.
   Многие используют нас. Дают транспортную карту. Мы рисуем значки, ночуем в гостиницах "пол-звезды". Мы не застреваем в мыслях. Идем никуда. Многим нравятся дети с мыслями животных.
   Нам нужны люди с детскими сердцами и старческим пониманием. Те, кто мог бы понимать и восхвалять нас.
   И мы могли бы хвалить их.
   Скоро они покажутся. Наш запрос уже исполняется.
   Алан расслабился.
   Две земли подо льдами. Пять, три, два, восемь, еще ноль, ноль, ноль...все возвращается.
   Очнулся, по-звериному лизнул полоску конденсата на боку синего цилиндра. Замкнулся, вновь стал нахохленным лисёнком.
   35. Разговор осёкся. Так бывает, когда фраза закругляется и не находится возражений.
   Роберт подступился к баку.
   Направил в люк свет лампы.
  

[]

Глава 6.

Горящий дневник.

от Алерта

  
   1. "Природные процессы способны извлечь мёртвую рыбу из желудка времени.
   Потоки звёздной энергии превращают руины в новые города. Вся ткань мира включает память о разбитых кувшинах, людях, рыбах, вплоть до трилобитов и бактерий.
   В среде, с которой вещь имела прямой, или опосредованный контакт, сохраняется отпечаток структуры. Ответственен за память мира специфический узор атомных связей...".
   Теперь мне часто приходится такое слушать и говорить.
  
  

* * *

  
   2. Нельзя утверждать, что я всегда мечтал попасть в безразмерный, зарытый в груду чужих квартир бункер.
   До тех пор начальный этап моей личной жизни довольно вяло протекал в Интернате Сервиса, отличающимся глубинным изучением технических наук. Родители, судя по генетической карте, просмотренной мною в кабинете директора, люди первой и четвертой групп крови, без болячек, вроде Инфро, Ора-ор и Адоса. Любители свободной любви, и не противники детей, подарили мне возможность протянуть примерно до девяноста шести, без проблем, также матовую кожицу, коричнево-зелёные глаза, неплохо развитые мышцы и вполне счастливые пропорции всяких разных гормонов. Где они,- неизвестно, а разве нужно всё точно знать?
   Знать надо всё.
   3. Десять дней назад, освободившись от теории вероятностей и таблиц Железных Чисел, я прохаживался по кварталам уль-Карбона. Свободные прогулки по городу предоставляются лучшим ученикам. Сектор Сетана воплощает пестроту жизни; взболтанный в медной трубе гвалт людей, рев верблюдов, фальшивое золото, неоновое серебро и, помаленьку, по кусочку халвы и ложке патоки, бесплатные лакомства на каждом перекрестке. Узоры на стенах, плато Золотого Квартала, струящиеся в глубины шахт, медленно темнеющие улицы.
   В беседке между лавкой стразов, высоченным вычурным перстнем, и глазированным колодцем церкви Эвтаназии подступили вербовщики. Первая мысль? Это вроде бы бандюки, которые любят играть, смотрят, пугают, жмут пальцы и потом отпускают своей дорогой. Сартанам, полуночным психологам, нужны страх и благодарность не меньше, чем наши денежки, милый Алерт.
   Алерт Тур.
   Шестой курс.
   Пластическая хирургия, физическая химия, менеджмент, конституция бизнеса, владение стеком, практический гипноз плюс несколько еще несколько предметов на выбор. И ещё. Ты намертво запутываешься в собственных мыслях. Между мною, мальчиком и мальчиком, проценты интеллекта даются взамен чего-то очень хорошего.
   Математика 44
   Физика.87
   Биология. 69
   Хирургия. 89.
   Семидесятый год рождения.
   Тур Алерт Ной, 89033657809АИК.
   Вербовщики мурлыкали, как сирены, и рядом не было глухих. А если бы я не согласился, что бы сделали те люди в мантиях? Вкололи наркотик, чтобы мальчик не отличил сон от яви? Отправили бы обратно в Интернат Сервиса? Теперь поздно предаваться воспоминаниям.
   Тошнотворное путешествие в скудно освещенных колыбелях лифтов. Лифты классов А, Б и Е2. Это вносило надежду, ведь тех, кого желают разобрать на кровавые запчасти, не удостаивают дальнего круиза.
   4. Обстановка здесь как в трудовом лагере, если туда тебя выбрасывают первым. Сначала окатывает свобода с наилегчайшим привкусом уныния. Заходишь в палаты, разящие извёсткой, спишь, где хочешь, называешь улицы своими именами, метишь углы забавным собачьим способом. Через неделю прибывают наглецы, которые захватывают помеченную территорию. И никак не объяснишь им, что всё тут твоё. Они игнорируют советы, не проявляют уважения к владельцу, что вызывает праведную ярость. Только мои вопли тоже никому не нужны.
   Новички вселены в отдел 51, третий уровень, который превратится в зал торжеств, спят на широченных кроватях, по пять человек. Они подавлены. Я вряд ли бы согласился на Лазарет, если бы узнал, что меня лишат почти всей конско-львиной гривы. Я стыжусь выглядывать наружу. Моя комнатка уровнем ниже, в секторе А-7, рядом с коридором, ведущим в спальные корпуса. Овальный люк, примерно пять с половиной кубических метров жилого объема, углы скруглены, уютно там, как птенчику в гнезде. Кресло без подлокотников, стол, умывальник, полки, стеллажи, туалет, будто по заказу гномов, но в деле удобный. Обстановка напоминает "ползвезды", народный отель, ставший повсеместно молодёжно и даже пенсово культовым. Пожалуй, тут больше лючков. Без сомнений, пустоты пластмассовой скорлупы станут тайными схронами. Ученики будут запрятывать дневники, лакомства, краденые вещицы, может быть, синтетическую наркоту. По левую сторону, если протянуть руку через слои пластика, пальцы вылезут в Ангар.
   5. Ангар.
   Эта лаборатория создана по приказу самих доменов. По правую сторону, если пройти два с половиной метра перегородок, железок, проводов, трубок, плевков, глянешь в шахту лифта.
   Я помню, как рождалась коммуналка. Никто не мешал надзирать. Полезно видеть начало. Через год всё это безликое покроется инициалами незнакомых, но уже близких субъектов, тонкой пленкой пота, жира и серой пылью эпидермиса. Сутки назад декорации будущего представляли комплект деталей, которые, потягивая трехпроцентное пиво, разворачивали некоммуникабельные специалисты Техниса. Утром, проехав на подсобном лифте, я нашел вчерашние тоннели основательно забетонированными. Ни единой гаечки не осталось от проходческого щита. Вода от канализации демонтированных квартир откачана вся. Несколько глубоких баков со следами цементного раствора, полустёртые надписи, лоскуты ограничительных лент. Сумрачный зал, масляные потёки и расходящиеся отпечатки башмаков.
   В лужице спиральки светильника, укрепленного на мачте. Угол падения равен углу отражения, отраженный и преломленный лучи, выйдя из зеркала, поляризуются.
   В ушах зов цикад. Тишина плодит сверчков.
   Пришли муравьи и разогнали цикад.
   Разве нельзя назвать пролетариев Лазарета муравьями?
   Пространство разметили голограммами, стены разрисовали красными мелками. Навесили плотики лесов. Развесили гирлянды светильников. Появилась сварка и прочие агрегаты.
   Бетонный короб заполнился контурами. Будто ты забрался в растущий организм. Клетки дворца делились и переделывались. Свет выискивал узлы, в которых просматривалось нечто несовершенное, мигрировал, будто он приобрел мозги, руки, глаза, и сам взялся за непосильную для людей работу.
   6. Я из тех, кто удачно пришивает имена к вещам. Дзот. В том названии чувствуется сила и преодоление. Так мог бы называться филиал чистилища, головоломка или фирма, организующая туры в горячие точки Дома.
   Посредине Дзота заструился ребристый водопад. Волшебная лестница. Эскалатор. И не только я удивляюсь элементарным вещам.
   Одобрительные восклицания рабочих.
   Новые сполохи света.
   Алюминиевые каркасы охватываются приятными пластиковыми панцирями. Там и там организуются жилы проводов, нервы световодов, кишки канализационных труб. Дзот обрастает новыми клетками, обнаруживает энергию, словно гомункулус в теплой колбе алхимика.
   В сплетении ребер проявилась диафрагма старинного фотоаппарата, автоматический люк с лепестками, ещё ведущий никуда. Работник повертел винт тончайшей отверткой, и над бархатистым жужжанием сервомеханизма взлетела трель открывающихся дверей, манящие звуки охоты на чудное животное, замысловатое "тюр-люр-ли".
   Потом рабочие муравьи неожиданно ушли, оставив груды мусора, зажженные лампочки и сигаретные фильтры.
   Я погасил свет в курилках и забрался в жилое яйцо.
   7. На сегодняшний вечер мое изобретение - надежнейший способ скрыть мысли. Только когда они остаются внутри, ты предохраняешь мозги. Но иногда нужно оценить общий вид.
   Через две минуты страницы станут призраками. Пепел я уберу в шкатулку, которую раньше занимало семейство никому не нужных, пускай и дорогих циркулей. Так никто не прочтет Горящий Дневник, если только невообразимые успехи реанимации не восстановят его из этих пёрышек. Но тогда, как ты понимаешь, начнется совсем другая история.
  

* * *

  
   8. Атомиксы. Атомы со стрелками. Не векторы и не числа, нечто ещё более странное, чем корень отрицательной единицы. Полезная в целом вещь. Процедура АВА-редукции восстанавливает структуру, даже если она стирается в пыль.
   Концепция исходит из пары элементарных аксиом. Объект разбивается на атомы в центре сферы, тогда отразившиеся от поверхности части, возвращаются по пройденным путям и складываются в начальную композицию.
   Каждый человек с разумением выше шестидесяти пяти Кит, способен подобрать пару таких симметричных фигур и направлений распада, при которых возможна АВА редукция. Однако стоит сместить центр сферы, царапнуть зеркало, как процедура реверса становится пугающе сложной. Атомы смешиваются, как горошины в суповом котле. Спустя какое-то время даже сверхмощные комьеры не способны определить параметры исходной фигуры.
   Но при подробном анализе проявляются подсказки. Штрихи траекторий наполняют сферу не сплошным слоем. В объеме саркофага проявляются узоры, которые имеют смысл тайного имени объекта. Ситуация напоминает то, как на коже героя известного мультика, Баффа, обнаруживают сообщения людей, которых он завлек под свою оболочку.
   Семантика знаков не чувствительна к искажению симметрии фигуры и поверхности контура, запирающего распад. Одно и то же имя, написанное разными чернилами. Некролог на плите, дата смерти и перепачканный водянистыми красками портрет. Рисунок воспроизводит себя в каждом сегменте склепа, это явление уму ударника специнтерната напоминает фигурные катки фракталов.
   По зеркалящим себя круговоротам, кратерам и прочим причудливым знакам можно определить контуры заглотанной вещи.
   9. Вот ещё один бонус. Выясняется, что число, связывающее координаты частей и центра фигуры, стабильно. Это соотношение выглядит естественно, словно сохранение количества движения. Стоит пронаблюдать за движением, составить график движения хотя бы двух частиц, подсчитать количество отражений в единицу времени, и тогда мы вычисляем, в состав чего микрочастицы входили. Константа АВА является первым ключом реставрации. Требуется много вычислений, чтобы найти константу, но это не невозможно. Это делает машина.
   Линза дает двухмерное изображение предмета. Более сложные приборы превращают луч света в трехмерную проекцию. Но вполне возможно построить такую оптику, которая превращает весь рассеянный свет в изображение исчезнувших вещей. Этой способностью обладает даже рядовая оптика, но только лишь в определенные моменты времени.
   За всеми аксиомами следует куча формул, которые образовывают науку Визирования. Изучив ее, человек может определить положение каждой частицы в нужный момент времени, так же просто, как определяются температура и объем элементарными уравнениями молекулярно-кинетической теории газов.
   10.1. Визирование.
   Отпечатки хаоса.
   Спектр времени.
   Это долго объяснял нам домен Домена Роберт, которого многие зовут Умником. Домен - название отдела Нового Лазарета, хотя иногда оно и путается со специальной приставкой к имени, и ещё названием зёрнышка чего-то. Домен пил чай и тренировал голос. Усевшись напротив, я также прихлёбывал, хотя предпочитаю чай с красным мёдом, выработанным в подпольной школьной лаборатории. Было интересно. Будто прокрался в Трубный квартал и где-то там отрыл вещий череп.
   Год назад я стоял на окраине двух старинных улиц-тоннелей, долго не решаясь зайти за оградку. Похоже на мир до Переселения в Дом. Кладбища и сады. Подземелья. Старые квартирки. Под ступенями новых жилищ. Огромные. Некрасивые. В рыхлой земле пытаются зеленеть, точнее, сереть, незнакомые растения. Трубы все вкривь и вкось. Старые логовища на фундаментах древних не-пойми-чего. Хрусткая земля и стены образованы частичками голов, глаз и манускриптов. Полуразвалившиеся колодцы - ходы в казематы крепостей и мастерских.
   Можно представить, что в древних башнях трудились звездочеты и алхимики, иудеи, арабы, этруски и другие, ныне переделанные виды людей. Те, которые могли давать советы, у которых не стыдно было бы работать подмастерьем.
   11. Там можно было бы найти учителя.
   Умного себя.
   Проще говоря, отыскать себе педагога непросто. Кто в трезвом уме дает советы представителям пубертатного возраста и ждет, что они будут обязательно приняты с благодарностью? На это может, наверное, рассчитывать обветшалый череп, который не принадлежит времени и каким-то возрастным категориям. Такой вот, желчный, добрый и никому, в общем, не соперник. Такого философа чуть-чуть жаль. Он нашептывает истории прошлой и будущей жизни, в которых нет огорчительных признаков наивности. Учитель, который не вводит советы в ухо деревянной указкой, не ограничивает капризы и поиски вольноопределяющегося человека.
   Лишь вечером, когда я мог удобно мыслить, я понял, что рассуждения домена не разъяснение древнего сакрального знания, а приглашение к созданию новой Теории. Теории от Тео.
   Пока только предчувствия.
  

* * *

  
   12. На смену разочарованию пришло насильно подогретое воодушевление. Я стану реаниматором из сериала. Не смешным. Ангелом, вызывающим восторг. Я рассматриваю свое изображение в электронном зеркале. Экран показывает тело во всей его прелести. Это приятно. Я молодой. Энергичный. Игривый, летящий в щекочущее далеко жеребенок. Соблазнительный атлет из школы спартанцев. Я богат.
   Электронное зеркало вызывает двойственное чувство. Оно может показать тело со спины, сбоку, застопорить изображение, увеличить всё или часть. Представит тебя не вывернутым двойником, как стекло, а правдиво.
   13.1. А может и вот так.
   Я прилепил гриву, черную, с вьющимися на концах белыми перьями. В Лазарете - ЭМГ455, последняя модель, со множеством новых опций. Поворочав джойстик, поводив шариком, я добился увеличения мышц. Явилась шея, лишенная кадыка. Живот Варвара. Кубики. Подобный живой рельеф имеется у Кувалды, старосты прежнего Интерната. Однако он восхитительно играет в регби, значит, карьера специалиста для него закрыта. Человек, изведавший влияние физиологической силы на статус, вряд ли пожелает ютиться у микроскопа, даже если у него и водятся мозги. О такой карьере может думать болезненный и плутоватый Гоу Лёш, воспитанник, приобретавший всё новые виды синяков и порезов. Он то добьется многого. Выйдет из Контракта с Интернатом. Станет известным. Организует замечательную фирму. Приобретёт массу крепких рабов, которых в соответствие Контракту, можно пинать и кастрировать. Начнет делать ставки в Амфитеатре, устроит свою школу гладиаторов, и всё такое.
   Мордашка - округлил челюсть, выпрямил губы, поднял брови. Густые ресницы - женственно, ну и что? Жаль, богатство не прикрепляется к природному телу, так же, как замышленное прилипает к двойнику из того, зазеркального мира. А вот так кто бы не попробовал?
   Каждый нормальный мальчик думал об этом.
   Приятно быть здоровеньким резвым жеребчиком.
   14. Потом я разгадал еще одну опцию модернизированного эктора. Теперь пользователь способен предсказывать, как изменится наружность человека, избравшего вид деятельности. Как если бы этим делом он занимался много лет.
   Я впрыснул в эктор данные медицинской карты, сбросил изображение из монитора. Затем нащелкал пятьдесят лет. Каким я буду, если остановлю выбор на профессии, связанной с фармацевтикой? Родственные профессии - сборщик аппаратуры и составитель программного обеспечения.
   Губы утончились. Подбородок отодвинулся назад. Живот увеличился. Ноги истончились.
   15. Самое плачевное состояние эктор нарисовал для практика, совмещающего миллионы деталей с малыми допусками. Сколько-то винтиков установить в соответствии инструкциям. Отлить и прилить раствор. Глаза щурятся, разбрызгивая морщины. Мозг пьет кровь. Знатоки в том, доисторическом Интернате говорили, что нервным клеткам подзарядка идет только на пользу. Медицинские компании с удовольствием дают всем дипломированным умникам страховку на лечение склероза. Говорят, что теряем рассудок мы лет на пять позже рикш, мойщиков посуды и водителей 3-D лифтов.
   Сеть морщин. Мелкие складочки. На себя взрослого страшно обернуться. То же чувствуешь, сдвигая крышку саркофага. Наверное, так.
   Волосы редкие. Тестикулы таковы, что, ухватив в горсть, вряд ли почувствуешь обычное довольство самца.
   Конечно, образ жизни строит организм. Тело преобразуется. Выбрасывается ненужное. Невидимые ручонки лепят организм. Струи энергетических цепочек распинают плоть. Даже растения не развиваются по шаблону. В солнечном свете и тени они разные. Я читал, что племенные лошади, оказавшись в горах, в течение одного-двух поколений, даже иногда сразу, становятся приземистыми и лохматыми, чтобы, не простужаясь и не оскальзываясь, сигать по камням, подбирая низкорослую травку. При этом сперма, яйцеклетки, кровь, нечто ещё, сберегают масть в целости. Когда можно, всё восстанавливается, как то само собой. Или лошади, догадавшись, куда угодили, вполне разумно приспосабливаются к окружению? Как управлять своим телом? Есть ли во мне самом признаки высокой породы, поэтому, если я попаду в рай, то стану дико летучим? Моих познаний в теории всего живого не хватает, чтобы раскрыть тайну.
   Судьба.
   Разгуливать по коридорам, загребая ногами и руками. Почесывать залысины, щуриться и застенчиво покашливать. Витать в пространствах, где расположились пентоды, триоды, отражатели, ревербераторы, диффузоры, коллекторы и тому подобная абракадабра. Постный взгляд. Дряблый живот. Жизнь как нескончаемый повтор скучного фильма. Ау! Где то занятие, которое зажжет кровь ангельского львёнка?
   16. Чиновник Сервиса.
   Черты лица заострились. Глаза расширились, взгляд маслянистый и неопределённо хитрый. Нужен довольно таки высокий КИт, чтобы выбиться в менеджеры хотя бы среднего звена. Оценка моих способностей не так велика, на экзамене я принялся заполнять тест интеллекта с конца. Острый нос. Волевая складка. Неплохой подбородок. Чётко работающая душа машины угадывает развитие характера и совмещает с развивающимся организмом. Несколько цепей ДНК медицинской карты, группу крови и пару движений подлинного Алерта Тура программа превратила во внешность взрослого мужчины.
   17. Как определить суть искателя вечной свежести? Какая служба отольет статую Конана, до макушки наполненного популярными помыслами? прославиться, украсть двести тонн золота, съесть премного мяса, заняться любовью с красотками, убить много здоровых мужчин, увидеть необычные города, каналы, Сектора? принять участие в истории, невольно сделать что-то хорошее. Может, вид жизни офицера Имперской полиции?
   Командировки по десяти Секторам Дома, непосредственная экспертиза человеческих душ, набор физических упражнений, повторяющих движения неприрученных животных. Путешествия на всяких разных аппаратах, десанты в сумрачные зоны, сражения с тварями Свалок, острова АурумСити, приятная популярность, автографы на девичьих грудях, дорогое вино, легкие наркотики, сигары, честь, коронки в блогах мировой Сети, встречи с новыми людьми, убийства этих интересных людей.
   Серебро экрана, подернувшись пленкой, претерпело трансформацию. Из квадратных зёрнышек сформировалось новое изображение. Что-то трогательно похожее. Вот полисмен Порядка. Тело. Волосатое и угловатое. Тестостерон возводит цитадели, не утонченные храмы. Зубы скверные. Недостаток кальция. Страх и хроническое напряжение выедают кости. На ногах оттиск растоптанных калигул. Желчный, спокойный, не ленивый взгляд успешного гроссмейстера.
   Скулы стискивают повелительный крик.
   Всё не то.
   Я сбросил изображения. Они растаяли, коряво танцуя среди осыпающихся квадратиков.
  

* * *

  
   18. Познакомился с Деткой.
   Я вспоминал, что накропал в Дневнике вечером. Всё выглядело умным и не нормальным, как сочинение вундеркиндов Сервиса. Необходимо, чтобы каждая фраза была беззаботной, так нужно общаться. Так вас примут.
   Я прохаживался, рассматривая инструкции безопасности на пятачке перехода из Дзота в корпуса старых лабораторий. По часовой стрелке. Навстречу шустрой девочке в сером комбинезоне.
   Молчали, пока я не продышал "привет"
   Привет - универсальное слово для начала всего.
   Детка.
   Алерт Тур.
   Приятно.
   Мне тоже.
   Она могла поворотиться и уйти в коллектор новичков.
   19. Я так полагаю, общего между нами не много. Но всё равно, приятно помыслить хоть полчасика, что нашелся человечек, который просто так тебя не удавит. Кажется, сама она думала в том же духе. Мы поговорили о значении малоумных имен, которые директора Интернатов любят присваивать воспитанникам и отправились наверх. Согласно доменскому учению, вместе съеденная пища и питье роднят людей. Это было известно и раньше, но теперь находит рациональное объяснение.
   Кофейная бодрость.
   20. На "бронзовом лифте", предназначенном для новоиспеченных пролетариев Лаза (так воробьишка назвала Лазарет) два этажа вверх и направо шагов двадцать, предприятие общего питания, вроде механических кафе, которыми наполнена привычная земная Вселенная. Вчера тут пряталась тишина. Молчаливые рабочие выкатывали баки со строительным мусором, настраивали автомат питания, тот Общий Котел и регулировали канализационные стоки. Теперь здесь, тут, там и там много новообращенных. В несколько минут, может, полтора-два часа, прошедшие с той поры, как открылись коллекторы, они не успели разочароваться. Заполняют желудки в зале за столами, имеющими контуры материков. Такая вот планета.
   На побережье Австралии к новоиспеченным подсел мастер. Человек уронил вилку, и, обметая Южный Океан полами рясы, разыскивает её вблизи Новой Зеландии. На краю Антарктиды пытается взлететь салфетка со следами флуоресцирующей помадки. А рядом с Африкой россыпь кукурузных зерен. Над раздаткой пищи мерцает табло с указателем индекса полезности, щелочных и кислотных свойств. Гомон и брякание. Медный чайник с припаянным сверху медным же заварником. Шипение Котла. Робкие смешки. Всё это производит неотчетливое, томительное расположение духа.
   Люди, решившие, что почуяли определенную симпатию, и не способны испортить аппетит тем и тем, притыкаются, жуют кашицу, детскими ножиками мажут джем на хлебцы, просят передать соль, болтают и всплескивают руками. Умещают нуклеиновые основания из Материнского Котла. Становятся родственными на уровне молекул.
   Жующий рот - сомнительное представление. Лицо коверкается, хрюкает и хлюпает. Признаться по правде, глядеть на то, как глотают еду не всегда приятно. Успешно сопереживать физиологическому наслаждению можно если ты и сосед - одно и то же, до того уже, что ужимки сторонней плоти принимаешь за собственные. Себя самого человек не стесняется.
   Суп из креветок и хлеб, полезный для челюстей, жесткий снаружи, мягкий внутри.
   Водорослевый хлеб.
   Витамины А127563, В56, Е45.
   Копчёное туловище кальмара.
  

* * *

  
   21. Детка. Также как и я, она про. Прозелит. Новичок. К тому же ещё и визи, раз девочка. Сочинила милое, но, между нами говоря, не слишком подходящее для неё имя. Настоящая Детка должна располагать медовой кожицей, скругленной мордашкой, быть шустрой, капризной и глупой. В прошлой жизни, в специальном Интернате Техниса, как дитя успело поведать, её именовали в честь божества, причем мужского рода. Если не вру, божества женского пола в пантеоне того общераспространенного культа не фигурируют. А вот меня именовали Юпитером.
   Ей не нравилось зваться Аквертер..пер..тель. Зубодробительно то. Имя привносило в существование кошмарную угловатость, которая свойственна возрожденной культуре ацтеков. Озлобляло. Здесь можно забывать имена, характер и привычки. Потому Детка изменила своё главное слово. Стала Деткой и Аквой. Будто выпустила из виду, что вера ацтеков обещает за неверность имени очень неприятные приключения.
   Кожа бесцветная. Волосы забраны в резвый хвостик. У людей с такими серыми волосами характер ни рыба, ни мясо, строка из учебника физиогномики Сервиса. Но выпяченный вперед подбородок с этим будто бы не согласен.
   В линии рта запрятан саркастичный улыбон Будды. Кожа, оцепляющая глаза разбавлена бледной глазурью.
   22. Какова она в деле? Агрессивна? Или не способна на прибавку скорости при подножке? Притворяется бесхитростной, но не напоминает ребят Техниса, молящих о деньгах и статусе; иногда всерьёз двинутых. Со временем она способна немного понравиться каждому. Не за мордашку, которая так себе, типовая. За нечто, прорастающее внутри, в печени, сердце и легких. В течение часа она не выдала ни одного психического изворота, но главное, не вынудила болтнуть то же самое меня. Пожалуй, Детка не из тех, которые без особенных церемоний способны кинуть через голову. Только с печальными мыслями. И то не так плохо.
   Носик мог бы располагаться на сантиметр выше. А скулы должны быть кошачьими. Не катастрофа это отступление, но, между нами говоря, Детке так далеко до неутомимых тигриц-танцовщиц, которые зажигают Представления в приличных Амфитеатрах.
   Может быть, для этого она и пришла в Лазарет? Здесь есть надежда на лечение от всего лишнего. И на добавку. На золотые нити по телу, по крови, печени, сердцу и всей нервной системе.
   Кто такие домены?
   Они же люксы.
   Летучки.
   Самолёты.
   23. Всё может быть просто. Кто не слышал песенку о мальчике-беглеце, которого все непременно коварно хотят отловить, затащить в клинику и переделать в молчаливого слугу? Предприятиям некромантии, разбросанным по всему Дому, самим государством предоставляются люди, структуры мозга которых признаны консилиумом психиатров мёртвыми, или представляющим опасность для нормального общества. Квалифицированные магистры производят чудных помощников по хозяйству, которые не выказывают эгоизма, свойственного людям, мало едят, немного отдыхают и сравнительно дешевы. Может быть, и здесь всё скатится к этому.
   Так мы с нею говорили.
   С нею было интересно.
  

* * *

  
   24.1. Мы миновали пустые помещения с корявыми надписями "Эври", забрели в лаборатории Корпуса, и обнаружили там везде новенькие хирургические столы с желобками для стока крови. Такое впечатление, будто тут собираются измельчать тела подопытных животных буквально в мелкий фарш, чтобы найти, где там свились гадкие аскариды смерти. Трубки погружаются в пол и прячутся среди утилизаторов, холодильников, и электрических гудящих шкафов. Развернув воображение, можно увидеть, как насыщенная присадками кровь, вместилище разномастного микроскопического зверья, летит по стеклянным каналам, из одной лаборатории в другую, проходит по рукам, и по дороге кардинально меняется. Из чувствительного к течению времени, запекающегося и неаппетитного комка, обращается в ароматное масло, возгоняется в чуткое облако, на поверхностях золотых трубок конденсируется в ангельскую кровь, ласковый холодный огонь.
   25. Как устроен Город Ангелов?
   Детка смотрела на меня, будто я уже всё тут конкретно решал. Я сказал, что каждый видит это по-своему. То, что склеилось у человека внутри, можно развить во что-то навечно хорошее.
   Всё нужно знать, чтобы знать, что делать и чего кому из нас ожидать.
   В Сетане нет живописных пейзажей, таких, чтобы можно было их вознести в картинку славного города Бога, только лишь песок искусственной пустыни, некрополисы и, в массе своей, нечистоплотные мегаполисы. Хотя конечно, зелень, пальмы и желтые газоны в них присутствуют. Есть тёплые фонтанчики на площадях. Аквариумы с глубоководными рыбками. Это я видел, чувствовал, впитал, виляя по уль-Карбону. А Детка, дочка начальника лагеря, до переезда жила в ЭкзоСити. Она сказала, что любит снег и оттаивающий весной асфальт.
  

* * *

  
   26. Мы забрёли в дальнюю зону Дзота, свернули к Ангару, прошли несколько лабораторий и заблудились.
   Пытались чинить светильники у лифтов, за эскалатором. Один из них засветился и начал моргать.
   В мерцающей полумгле всё иное. Не совсем настоящее.
   Я знаю кое-что красивое,- сказала Детка.- Я покажу. Я нашла ход вчера вечером, через два часа после того, как меня доставили.
   Я ещё напомнил ей, что я первый.
   По правде сказать, я действительно не знал, куда ведет ход, а времени был вагон.
   Мы прошли по площадке и вошли в лаз. Волочились по пластиковой кишке примерно пятьдесят метров.
   Вылезли в пересохший канал, затем раздавшийся в подземное море. Перед ним бассейн с водой, полный экзотических рыб, плавающих между частей разобранных механизмов. На дне сохлого моря расположились мраморные дворцы. Там сидели и лежали сухопарые люди.
   Я примерно понимал, о чём тут речь.
   Заказчики Лазарета.
   Смотри.
   27. Поднялись на площадку из мрамора. На возвышении расположился серый саркофаг. Мы прошли дальше и увидели это.
   Её зовут Стела.
   Череп в неглубоком мраморном сундуке. Изящный, кое-где розовый, а так, белый-пребелый. На нём золотая корона с рубинами.
   Красиво. Правда, Тур?
   Это не то. Обычный череп.
   Наверное, она была очень красивой. Любила золотые вещи. Кого-то может, целовала, хотя и неинтересно это всё, в подробностях знать.
   Я объяснил Детке, что Стела, четвертый люмен, ни жива, не мертва, и шлет депеши из своего потустороннего мира тем, кто с ней был связан при жизни. Находится она в криогенном зале, в который мы доступа не имеем. Она могла летать, как и все домены. И так у нас получится, если только поверим в то, что можем это делать, если сможем видеть друг друга в мыслях, и чуть-чуть заглядывать поверх лба.
  

* * *

  
   28.1. Чтобы показать пример Детке, я принялся разгоняться по дорожке на третьем этаже. Прыгал то близко, то далеко. Говорил, чтобы она размышляла обо мне, как я думаю о ней, и верила, что у нас всё с ней получится.
   Я разбегался и прытко скакал через разрыв поверхностей третьего яруса всё ещё пустотелого Дзота, отмечая пивной банкой место удачливого прыжка. И пытался думать без кривых мыслей.
   Ободрал ладошки о решетку. Кровь не светящаяся и не сладкая.
   Первую секунду не больно, потом больно, а через десять минут, будто ничего не было.
   Я смотрел на Детку, и вдруг на меня нашло это. Я начал говорить о зеркалах-экторах, что я в них про себя видел, и о своем Интернате, об одиночестве и коллективе, о наших лицах, может быть, даже, немножко обидное. И она выдала стихи. Настоящие стихи, хотя без правильной рифмы. Может, она просто не ела перед этим выпадом, потому так вдохновенно и правильно, как инстинкт самосохранения, сказала правильное, что мне действительно понравилось.
   29. Земные Сектора впечатывают в нашу плоть сердитые слова, масло фабрик быстрой еды, запахи лифтов и помойных баков.
   Мусорные баки без крышек вездесущи, как электрические крысы,- вклеил я.- Они нас душат.
   Лица со штампами такой жизни наблюдаешь постоянно, Алерт, почти без передышки; в общественном транспорте, на улицах городов и в пустыне. На зеркальных поверхностях, и на могильных плитах. По правде сказать, они не достойны особой симпатии, лишь галантной жалости.
   Такие не детские получались фразы.
   Нужно, чтобы обличья людей шлифовались,...как это? брызгами драгоценных камушков и летучей воды, размягчающими органические ткани. Но, лучше, чтоб они расквашивались от слез. Истекли смолой и червями. Перестали быть такими самодовольными и недоступными, обернувшись в глину, вылепились заново.
   30. Так мы говорили.
   Всё наше, высказанное, наверное, станет очень важным для мира, даже кукурузный хлеб стандартного пайка Лазарета обернется чашей золотых зёрен, приобщением к высшему порядку. Сейчас наши традиции в зародыше - те случайные шаги, которые дадут удачу или смачную суматоху, повторяясь, отпечатаются в памяти и заработают на вечную жизнь.
   Ещё мы думали о том, в какой отдел попадем. Я подумывал о Домене. Детка рассуждала, как будто, о Корпусе.
  

* * *

  
   31. И ещё один такой наш наклюнулся.
   Белые дредды. Чёрная кожа. Смесь кровей Пандуса и Сетана. Правительство приветствует запутывание народов. Такими людьми управлять легче. Несмотря на чёрную кожу, ясный знак доминантной генетики, жёлтые гены Пандуса со временем переборют упористую органику афро. И мысли станут другие. Или те же самые, но с другими оттенками.
   Пока мы с Аквой бродили по солнечной Столовой в поисках тихого места, он пережевывал сдобренный черничным джемом рогалик в уголку, где теснилась коллекция старинных медных чайников. Подвергал анализу весьма неподходящую для развития аппетита, небрежно прилепленную на стену картину давнопрошедшей баталии. Тяжелый взгляд уличного бойца, беспрестанно и не бесплодно ведущего потасовки на множестве различных фронтов.
   Также он глядел в зал, шевеля губами, будто бы завернутыми в вакуумную упаковку. Маслянистые зрачки расширены. И отчего-то сложилось впечатление, что чафр видит вещи без особенных прикрас, то есть, такими, каковы они и есть на самом деле.
   Еще обнаруживалась в нем природная свежесть, вообще, свойственная чафрам. И, словно узловатый лючок в височной области. Всё-таки, хоть разок- другой, этот чафр терпел разгром, а затем очень надолго углублялся в размышления обо всех сопутствующих такому происшествию обстоятельствах. Зацепи эту рану, приоткрой отдушину, и тогда того парня можно корректировать по намеченным схемам, без опаски доверять тонкие сложные мысли, постепенно встраивая в коллективную схему действий.
   Детка также анализировала импозантного чафра.
   Чафр вытер пальцы. Склонился над краем нашего стола, прошептал пару невнятных слов и хладнокровно поцеловал. Такое самое заурядное приветствие шоколадно-апельсиновых братьев.
   Чафры раскованные. В принципе, Детка не моя куколка, но и Туру все же нужно приучаться орудовать так, как они, проворно и быстро, не получая оскорбительных отказов.
   Ливи. Типичное наименование ребенка желтой и чёрной рас, как теперь говорят, чафра.
   Совместный ужин не так уж плохо. Понемногу вечера сливаются в один. Это застопоривает время.
   Такой вечный Дневник.
  

* * *

  
   32. Неплохая история.
   Когда вместе собираются одинаковые ребята, обязательно начинают соревноваться. Это происходило в Столовой.
   Ромм и Хетт раздобыли трамплинную доску. Такие штуки водятся в школьных спортзалах. Надо было пролететь через окно раздатки в стене. Опасно. Кто-то помялся, разбежался, перекосился и отошел. Была моя очередь. И тогда ко мне подошли двое. Предложили не пробовать то, что все равно не получится, а просто убрать стаканы и тарелки. Ведь не было назначено, кто, когда будет дежурным по Кухне.
   Те, кто успевают связаться по двое или трое, обладают существенным преимуществом.
   Я выбрал момент, вздохнул, разбежался, собрался и впечатляюще красиво прыгнул через Окно. Приземлился в руках, словно бы в слое прохладного безобидного снега.
   Так вот и надо находить себя. Собираться. Оборачивать в шутку то, что может стать загвоздкой.
   А потом уже легче мне было. На небольшом перекрёстке перекос в одну сторону - всё на улучшение. И можно подружиться с теми, с кем надо.
   А в другую сторону - из тебя сделают раба.
   Так у меня получилось, и я принялся немного, но приятно править. Начал пользоваться авторитетом.
   Это принесло удовольствие.
  

* * *

  
   33. Я стараюсь отделить свои слова от чужих слов, чтобы понять, где же кроется начало долгоиграющего союза. Когда проблема становится общей? Когда и как ею грузятся? Как слова становятся навязчивым мотивом?
   Слова живут семейно, заводят детей, объединяются и разводятся. Если закрыть глаза, все ранее ясное и четкое, во много пикселей контраста, становится мутным ворохом фосфенов, кипящей кашицей нот, снов и запахов. А вот слова могут многое вытянуть из прошлого и сберечь от пережевывания механизмами подсознания.
   Нужно было объяснить утреннюю дрёму, внятно промелькнувшую между сигналами будильника. Будто вынимаю глаза и хрусталики; мутные, будто рыбья икра. Я держу их в руках и, как парадоксально бывает во сне, вижу сложные устройства, перстни, оборудованные головоломными зажимами.
   После ремонта, удерживая грозящие затеряться детали, эквилибрируя ими, вставляю перстеньки в глазницы. Как на ответственных смотрах, первые секунды испытание идет прекрасно. Но вот из протоков выплескиваются клейкие, как мухоловка, слезы. Я помню, с особым напором бежал ручеек из левого глаза, серый, безудержный, будто выжимка из прорванных углеводородной ржой помойных контейнеров.
   Мое толкование состоит в том, что приблизилось время избавиться от остатков прежней пищи, визуальных отбросов, накопившихся в нейронных полях косточек, и не переваренных рвотных масс.
   Зачем, например, помнить подёргивания ноги одного из директоров Интерната, неряшливые и настойчивые? Зачем вид пригородных свалок, неприглядных лиц, загаженных задворков? Или зрелище захламлённой кухни? Неужели это тоже является частью души, и без этого я скомкаюсь и исчезну?
   Есть ещё много такого подобного.
   Внутренний мир нужно улучшить.
   Вот так сон, ещё до встречи с Аланом первично обозначил миссию начинающего кулинара, который приготовит для Вселенной живые натюрморты.
   Только надо что-то взять для затравки, приятные образы, которые должны находиться во мне.
   34. Например, та лошадка, которую я высматривал в ипподроме уль-Карбона, в манеже, составленном из ландшафтов, подобных каньонам и обваливающимся горам. Создание, выработанное цепочкой поколений, подверженных строгому отбору, улучшенное биологическими технологиями, которые оно собственно и рекламировало. От животного не исходили запахи, отсутствовали волоски в ноздрях. Совершенство значит: из множества - одно. Мышцы перетекают в сухожилия, кости, желудок, сукровицу, кровь, являются их логическим продолжением. Из глубин сетчатки буковки света ввертываются в мозг, распределяются по организму, стягиваются в фокус, разлетаются и возвращаются. Импульсы нервных клеток объединяют кожу, ноги и голову в серебристый слиток. Шкура неотделима от органов. На гриву свалился камешек, и внушительный организм целиком вздрогнул. Ороговевшие клетки копыт и волосков совершенства не менее всего были вовлечены в сферу жизни.
   Помню, что я некоторое время размышлял, хотел бы я, чтоб здесь было существо противоположного пола, чтобы смотреть на их игры? На одном уровне я хотел видеть, как они без затей галопируют по тоннелям Сектора Сетан, а на другом,- как они красиво, по животному чувственно, лезут обниматься.
   Фантастика.
   35.1. Размышлял я вслух, на Кухне, вместе с Деткой и Ливи, под шипение того самого Котла. Мы ели зерна и черничный джем крошечными деликатесными ложками. Говорят, черника полезна для зрения.
   К нам подсел домен Эври, Алан. Почти ровесник. Он сказал, что слышал часть беседы. И ещё спрашивал про лошадей.
   Я продолжил тему.
   То существо звалось Эрга, пока воры не увели выставочный экземпляр, и не разобрали на части, на следующее утро после демонстрации. Такая традиция,- похищать и вводить в себя красивые организмы. Жители Свалки, Хонги рассчитывают, что жизненная суть переходит в их переломанные токсинами тела.
   Идея имеет хорошую перспективу,- заметил домен, действуя персональной ложкой.- Я бы питался бабочками. Чтобы они перетекали в мой состав. С удовольствием бы ел их глазами. Изготовленный из нержавеющего золота механизм поддержки зрения должен отфильтровывать пищу, зашториваться своевременно, чтоб вредоносная натура не успевала вваливаться в душевые витки. Всюду нас караулят толпы натюрмортов, такой не пригодный для души материал, который нужно действенно выблевать. В противном случае визуальный хаос формирует неправильные связи элементов.
   36. Наверно, если пройти Сектора с лупами и радужными фонариками, то обязательно найдешь что-нибудь особенно лакомое, вроде шариков из лавок магии, с упрятанными внутри зеркальными пирамидками, отражающими световые лучи точно по пройденным путям. Знаешь такие? В них можно разглядеть собственные зрачки, исходящие соблазнительными видениями. Еще, говорят, оттуда показывается ручонка фантома, способная жестоко расцарапать нос.
   Мир порядка можно найти в корпорации Эванс. Я заходил туда, когда был бродягой. Ничего лишнего. Все красивые. Даже ходят правильно, не размахивают вычурно руками, как обезьяны. Если соблюдаешь устав, то уверен, что достигнешь удовольствий, по мере освоения способов их употребления. Суть в том, что аппарат безопасности исключает все ненужные события. Все происходящее организовывается спецслужбой, не упускающей из виду ни одного слова. Случайные поступки и знакомства всплывают в новых обстоятельствах. Все происшествия в жизни работника Эванс имеют невсамделишный театральный флер, так как весьма складно перетекают друг в друга. Не то, что жизнь простого человека, в обычном месте, где встречи и события перекликаются редко. Нормальная жизнь суть нарезка происшествий, не имеющих взаимного влияния. Скучный спектакль.
   Нужно общаться осмысленно, с поддержкой специальных программ, составленных психологами. Если бы люди существовали, так как части совершенного организма Эрга, это было бы равносильно какому-то, что ли, душевному безграничному, всепланетарному сексу.
   Интересная идея.
   Может быть, самое волнующее видение, будто я кумир, певец самых лучших песен, и на золочёных подмостках сталкиваюсь с жизнерадостной ордой. Всё это такая взбудораженная, электризованная, животрепещущая плоть. Девушки, обладающие лунно-кошачьими мордашками, являются полезнейшим средством прочистки зрительных окислительно-восстановительных каналов, что бы это ни значило. Смеющиеся блестящие зрачки, глазированные губы, мускулистые сухие ножки. Они соединены любовью и помышляют разорвать всё мое сладенькое тело на сувениры.
   Безграничное море любви.
   Это не слишком ново. Хоть и весьма мило.
   Как тогда заглянуть в окно рая?
   37.1. Может в поисках следует идти от начал мировой бездны? шаг за шагом, наклоняясь, как глубоководный водолаз, уползать из котла хаоса. Все дальше, на запах вечности, пока не выкарабкаешься из времени,- воодушевленно, но, будто не вполне серьезно произнесла Детка, вычерпывая джем из чашки Петри.
   Бездна? Ну да!
   Нырял я когда-то давно пару раз за блок древнего Крематория, выход в который спрятан под ступеньками обычного жилого сектора нашего Интерната Сервиса, в старом коридоре из палаты на кухню,- предался я сумбурным детским воспоминаниям.- Видел многое, запущенное и безобразное, в упор; занятное то было времечко. Черепа там тоже присутствовали; неясные хлипкие груды. Как-то, само собой понятно из видеозаписей путешественников Интерната, доходивших до водоемов Хо, ставших кладбищем автономов, что если пройдешь направо, прямо или, наверное, влево по сети заброшенных складов, ещё пару сотен шагов, всенепременно отыщешь пульсирующий центр предсмертной тоски, Фиолетовое Сердце. А оно, само собой, найдёт тебя.
  

* * *

  
  
   Алан попросил идти с ним.
   Я оторвался от еды.
   Алан привел меня в холодное пасмурное помещение. Бетон и пластик. Обрывки упаковки. Неизвестные рабочие ушли. Алан сказал, здесь надо навести чистоту и порядок.
   Еще он сказал, что у других есть свои работники, ученики, подлизы, а него ещё никого, и это удручает. Пытался говорить о себе. Предложил работать в Эври.
   38. Разрабатывать символы Нового Лазарета. Шить костюмы для новичков. Захватить их глаза.
   Шить?
   Да, и это тоже. Нагрудные значки можно изготовить из кусков этого металла. Ты можешь, хотя учился в Сервисе. Я не пример трудоголика. Всегда был отшельником. Плавал одиноко по Секторам. Сам с собой. Так мы убегаем от старости. Если не ввязываешься в пирамиду отношений, тебя и не задавят. Мне трудно распоряжаться. В производственной системе, рано или поздно, появляется свой яд, ничего тут пока не поделаешь.
   Я не мог отказаться.
   Это было уже интересно.
   Россыпь молотков, зубила, циркули, ножницы по металлу и зубастые пилы. Ещё пустые тетради. На бумаге должны были появиться эскизы, схемы приборов и убористый деловой текст.
   Если ты не можешь что-то дельное делать, то просто прогуливайся, трись обо всё своими боками.
   Я так и поступил. Это правильно. Если ты не решаешься, надо просто бродить, смотреть. И так, понемногу, но непременно начнет получаться.
   Белые и серые мешки с эмблемой летучей метлы. Может быть, они действительно станут символом начала великой работы?
   Два дня в Эври никого кроме меня и Алана не было. Чтобы собраться с духом, я распаковывал коробки, собирал столы и другие предметы мебели. Нашел ключи от своих дверей, нацепил на цепочку. Детка и Ливи занимались своими делами в выбранных ими отделах Домена и Корпуса, захватывали помещения, на ужинах имели запыхавшийся вид и были мне не в помощь.
   Я заходил в Коллектор. Изучал паспорта, визы, и всё, что новенькие взяли с собой из Интернатов. Предлагал что-то, хотя не знал, чем их запутать. Пока слова.
   Эври. Вечность. Воскрешение. Свежее дыхание.
  

* * *

  
   Это Золотой Котёл, значок распорядителя.
   39. Чтобы что-то было, обязательно нужно подраться, а потом помириться. Войти в плотный контакт. Выровнять отношения.
   Мы встали у столов и что-то организованно ладили. Делай хоть что-то, ломай и восстанавливай. Всё это, все контакты пойдут на пользу. Для победы. Мы начали вырабатывать значки. В больших количествах. Всё ещё грубые, но приемлемые. Первая партия. Конечно, легендарная. Котлы, серебряные, золотые и железные. Эмблемы отделов; дерево, сплетающее иксы и игреки, взрывающийся мозг и нечто, напоминающее разведывательный вертолет со стрекозиными лапками. Позже символ Домена трансформировался в лабиринт. В сплетениях углов можно кодировать специфики ученика и мастера.
   Сшили мантии.
   Пришло шестеро.
   Их надо было остановить. Так, чтобы люди перестали прекословить и задавать вопросы, не имеющие отношения к общему делу, улыбнулись и принялись работать. Из одиночных клеток - стали мощным живым, мчащимся куда-то организмом! О-Ееееее!
   40.1. Я переписал имена.
   Надо было сделать так, чтобы они жили, оставаясь равными. Вместе. Без тюремщиков и денег. Вообще без конкуренции. Может быть, как, как бы в шутку сказал Алан, применить тайную силу? Сеять суеверный страх, давать наугад, как едкое Лекарство всем, чтобы люди жались и раскаивались. Не уходили по своему капризу. Такова она, структура жизни, воплощающая принципы света.
   Вечером и утром, по совету Алана, мы одновременно били в барабаны. Просто топотали, став в круг, взявшись за руки. Сверяли желания и исповедались друг другу. И Алан был с нами. Пытался перекачать в нас кое-что из своего прошлого. Я пытался поймать летучесть. Было довольно интересно.
   Мне да.
  

* * *

  
   41. Я вошел в соприкосновение с индивидуальным полем домена. С тем, кто был на его месте до его рождения. Я почувствовал себя им. Долговязым и глубоким. Бесстрастным и улыбчивым.
   Глазастым.
   Все объекты покрылись обертками аур. Позапрошлое Алана. Мир почти такой, как у нас.
   Рай и тюрьма.
   Как будто есть на свете два Лазарета. Один наш, где мы сейчас едим, а другой его отражение в глубоком озере.
   Вот бывает, смотришь фильм, снятый лет двести назад. Надёжный такой фильм, жизнеутверждающий. И долго ты не поймешь причины печали. А дело то вот в чём. Никто из многочисленных статистов и артистов, которых воспринимаешь как хороших знакомых, почти друзей, не мог дожить до моих счастливых живых дней; ни та бледная девочка, выглядывающая из дверей вагона, ни солидный обладатель лакированных ботинок, и ни эта прозревшая девушка с бесцветной розой. От некоторых не осталось даже горстки пепла, а остальные прячутся под землёй в продавленных пеналах, постепенно расходятся в пищу и воздух.
   Вот живое.
   И вот окаменевшее.
   Только воспоминания.
   Сиротский дом. Три крупные крошки белого хлеба. Мутные колбы. Лестницы, гудящие и даже дребезжащие лампы топорной формы, серые кнопки, тихие возгласы.
   42.1. Всё здесь, в тёплом объемном мире знакомо. Всё очень твёрдое и настоящее. Это настоящий Дзот. Но вот, если напрячься, вызвать в памяти сны, войти вслед за Аланом в мелодично дребезжащий лифт, нажать кнопки и выбраться на нулевой уровень, теневая действительность проявляется самостоятельно. Когда открываются двери, я вижу не лестницу, входящую в гулкий корпус торговой компании, прикрывающий вход в Лазарет, а нечто иное.
   Новая Земля.
   Я открываю чёрно-белые створки люка и смотрю из железобетонного барака. Вижу карликовые деревья на скалах, проволоку, оплетающую столбики, четырехмоторный самолет в небе и стайки глупеньких подросших цыплят.
   Этот я,- мальчик в тулупе и валенках. Почти ночь. И я довольно равнодушно оглядываюсь на далёкий, протянувшийся до космоса гриб.
   В мире прошлого Лазарета можно двигаться вполне самостоятельно.
   На излёте того приятного контролируемого бреда я определяю, кто на самом деле те крикливые пернатые, бесцельно блуждающие по заснеженной равнине. Вовсе никакие не курочки.
   Слепые чайки.
   Так, незаметно, Алан себя выдавал.
   Позапрошлая жизнь существует. Её можно видеть. Хотя бы просто вообразить, но это правда.
  

* * *

  
   43. Я уже неплохо ориентируюсь в структуре обновленного Дзота. Коридоры, лестницы, цеха, машины, цистерны и жилые корпуса. Здоровые жизнерадостные люди. И больные. Что-то довольно грубо видоизменяется. Альгор стал популярным и совсем перестал стареть. Ушла наглая ведьма Элизабет, испарилась в неизвестности, но пришла Агата, на которую приятно смотреть.
   На Кухне наш отдел трудится в полном составе. Дежурство замечательное средство коллективной идентификации. Интересно вырабатывать блюда. Пить активированную воду из одного огромного кувшина. Говорить о прошлом. Оно не всегда аппетитно. Но его надо разрыхлять, чтобы планировать будущее. Любую захватывающую нервы мечту можно привести в исполнение, если рассчитывать ее сначала одному, а потом вместе с теми, кто видит как ты. Если поймешь, чего все хотят. Если тебя поймут.
   Детка носит чёрную форму Корпуса. Ливи обжёгся током, хандрил, перешел из Домена в Эври и обратно, думал основать независимый отдел. Вообще, весьма многое переделано.
   Наш отдел превратился в подобие внутренностей божественного самолёта. Согласования проходят быстро. В ход идут пластиковые, удобные для переделок доски. Дзот превращается в гигантский шкаф. Свои секции, полочки, выдвижные ящики и зеркала. Улей. Шкаф занял тоннели и шахты, сообщил неимоверную комфортность селения деятельных, аккуратных сумасшедших. Город, где чудаки делают всё так, как надо.
  

* * *

  
   44. Страницы горят. Лёд тает.
   Я на ужине, на Кухне. Я ведь здесь, это я, в прохладе и неплохом настроении.
   В аквариуме серебряные рыбки.
   Детка говорит.
   Чафр, с палочками в руках. Катает ролл.
   Оживляющиеся дни. Это надо помнить.
  
  


  

Глава 7.

Атомный самолёт.

от Тура Алерта

  
   1. Жарится золотой песок.
   Дух грубый и влажный, потом тонкий и славный.
   На лабораторном столе, словно лепёшки на противне фастфуда, готовятся ломтики пустыни. Кусочки Луны. Шкурки леопарда.
   Мы исследуем машину разума.
   Сначала были синие мантии, от них отказались в пользу обтягивающих комбинезонов. Теперь остались индиговые пилотки и белые ленты, тянущиеся от щиколоток к шее.
   Тепло проникает сквозь смеси. Движение энергии порождает квадратики, треугольники, спирали, крестики. Скопление ромбов. Куполообразные структуры. Бороздки. А вот это пятно вокруг многослойного шара похоже на кольца Сатурна. Отчего? Откуда это?
   Зарисовки какого, не рожденного младенца?
   В полдень возня. Ошибки и ругательства. Но дело подвинулось.
   Хетт придумал Ритуал. Если повторять цепь наугад выбранных действий некоторое число раз, и потом исключить звено, возникнет призрак. Разбирать и собирать груду камней, а потом убрать один камешек,- и он явится. Что-то в этом есть, но Хетт упрямо просится в Домен.
   Время сна сокращено.
   Песок заменён алмазным бисером.
   Противень с фрагментом Луны.
   Игрушка идеи. Наглядное пособие мышления.
   2. Нас уподобляют детям в песочнице. Эш. Филиал Эври.
   Эмблема маленького отряда чем-то похожа на бесформенный плевок.
   Я староста. Скоро получу титул дже.
   Стеклянной пыли придет замена. Фуллерены. Круглая пыль с размерами биологической молекулы. Элементарные процессы будут течь живее.
   Может быть.
   Обнаружатся закономерности. Если собираешься открыть ларец, измельчай, укрупняй, сближай и отчуждай.
   Заставляй мир говорить.
   Проверяй ответы.
   Новый источник будет прогревать емкость равномерно, и теперь уже метины точно не отражают конструкцию нагревателя.
  

* * *

  
   Включается дежурный свет. Сознание катится в омут. Во сне всё волшебно и без фантазии. Из-под лабораторных столов выползут руки. Стены заволокут цветы.
   3. Непохожесть дает силу.
   На столе чай. Приятные бутерброды из сладкого желтого масла. В свободное время можно листать журналы, бродить, болтать, глядеть, галдеть, шутить. Встречаться с друзьями из других отделов. Обкатывать мечту.
   Понемногу, с потаенным смаком отключать лишние приборы.
   Голоса сливаются. Интересные мысли перескакивают в заумь, в хохот, или вырываются из болота как золотистые бабочки, миновавшие стадию куколок и червячков.
   Снова мы с Деткой и чафром.
   Сложно представить образ жизни того существа, которое живёт вечно.
   Для начала, предположим, будто я надзираю рождение звёзд, расцвет, угасание и превращение в комок пепла. Привычки, бывшие некогда экстравагантными, устаревают через пятьдесят лет. Я попадаю в одну и ту же ситуацию. Часто? Теперь всегда. Можно представить, как пучится в душе бессмертных людей чувство дежавю.
   Постаревшая Вселенная схлопывается в зёрнышко. Я зябну около опасного эмбриона мира, ожидая следующего Большого Взрыва.
   Неприятно. Даже если уверен в безопасности. Будто бы ты, голый скрючился в трансформаторной станции, поблизости от гудящих проводов.
   Больно.
   Приятно думать о том, что вечно само в себе.
   Если всё исчезнет, они останутся.
   Идеи.
   Да, они. Точно, Детка.
   4. Цифры не умирают. И всё то, что они извлекают из пустоты; графики, зависимости, фигуры и формулы. Теория вероятности. Игральный кубик, выкинутый на стол здесь, или в другом мире, явит единицу или шестёрку лишь в одном случае из шести. Это всегда. Немудрёный механизм, работающий по элементарным правилам, выписывает нескончаемые фрактальные фигуры. Спирали, круговороты, цветочки, ручейки, островки, ... бурливый душ информации.
   5. Можно представить, есть нечто выше высшей математики, той, которая с помощью правил выводит из ничего нескончаемые, однако же, как будто бессмысленные узоры.
   Система смыслов выводится из ничего. Мы не можем предположить, как к этому подступиться чисто теоретически. Уверены только, что существует Книга обо всем, где все Слова пишутся с большой буквы.
   Как читаются Слова?
   В танце энергии и вещества.
   Эти идеи мы постепенно перевариваем.
   К сожаленью, крошечными порциями. Я ухватил лишь верхушку, неаппетитную заливку слов и знаков.
   Песочные Слова обнаруживают живые орнаменты, уничтожающие смерть.
   Лекарство от боли, сомнений и смерти.
   Ответ на вопрос, отчего безмозглые твари, ящеры, позвоночные и хордовые пожирали друг друга так долго, миллионы и миллиарды лет, пока природа почти случайно не выявила венцов творения.
   6.1. Элементарные структуры способны читать Слова. В сущности, это груды материала, раздробленные на равновеликие части; капли водопада, глинистый берег под волнами прибоя, и тому подобное. Любая порция пористого вещества, имеющая запасы тепла, проникается течением мысли. Анализирует и воплощает в себе Слова. Совершенствуется, усваивает правила, примитивные и рефлекторные, после противоречивые, почти невыполнимые.
   7. Не было долговременной эволюции молекул.
   На земле и под нею не найти ни одного комочка грунта без признаков чьей-либо жизнедеятельности.
   На первобытной планете имелся круговорот воды, глины и тепла. Более ничего. Неподготовленному рассудку трудно видеть, что любое прогретое скопление полостей пропитывается живым духом.
   Нужно лишь подыскать явлению точное имя.
   Природный процессор.
   Инкубатор духа.
   8.1. В-общем, любая, не очень большая полость, на границе законов квантового и нашего мира, есть логический элемент. Инфракрасное излучение, прогревающее лабиринты "да", "или", "нет" вызывает из микромира признаки интеллекта.
   Гон.
   Модель прохождения зёрнышек света сквозь вещество.
   Песок сеется через миллионы отверстий. Сито, под ним ещё сито, и еще множество таких решёток.
   Удивительно, как элементарный опыт может всё прояснить.
   Если прищурюсь, могу и сейчас видеть весь, до последней сияющей крупицы, игристый песок. Вы видите так, как я, дама и господин избранники? Уже не однородный и бессмысленный, а разделённый на тысячи полосок круговорот. По идее, песок, собрание мельчайших доменов, кластеров, пылинок, обязан рассеиваться равномерно. Но, даже в самом грубом эксперименте не обнаружился тот однообразный фон, который предвещала линейная теория вероятности.
   9. На подложке колонны проявлялись узоры, симптомы первоначального мышления взволнованной материи. Из этих узоров организовывались песочные замки. Пересечение, дифракция и интерференция. Сохранение вероятности в сопряженной системе тел. Вероятность, которая размышляет, электризуется, излучает и поглощает, чувствует все то, чем заполнена среда. Одинокая песчинка, в краткий миг невесомости переживает всё происходящее вокруг. Слышит отзвук Слов. Эта информация проявляется в линии отражения песчинок от краёв отверстий. Как именно сказываются на ее движении крохотные поправки - нелегко до конца осмыслить. Так же, как объяснить на пальцах хотя бы обеих рук, каким образом песок производит небольшие, но очевидные чудеса.
   10. Песочные Таблицы.
   Конечно, важно установить расстояние между ситами, диаметры отверстий и скорость. Но когда все факторы Гона вытанцовывалось свести к правильной пропорции, тогда являлось чудо. Ощущалось присутствие деятельного гения места. Так мы называли феномен воздействия колонны Гон на мелкие вещицы, кварцевые часы, крутильные весы, рулетку и всякое еще. Можно было видеть, как поумневший песок стремится перенести своё влияние вовне. Ведь на самом деле материя имеет в распоряжении множество орудий воздействия на среду, помимо ложноножек, клювов, щупалец и человеческих рук.
   Все началось с отклонений от бумажной вероятности. И все шло к тому, что могло бы быть написано на бумаге.
   К тому Богу, которого мы выберем.
   Так мы говорили.
  
  
   * * *
  
   11. Наверное, когда-нибудь я не смогу вспомнить примет Детки, Ливи, Альгора, Кайры, По, Агаты, доменов, джименов, которые ели со мной из Золотого Котла. Я буду понимать только что было время, когда было хорошо, железно и мило. И была живая любовь.
   И это запомнится, своим ярким, блестящим, с бегающими искорками, боком.
   12.1. Золотой Котёл. Функциональная вещь.
   В реликвии Нового Лазарета дышит, пыхтит тёплая, как кровь вкуснятина, образованная прослойками соуса, фарша, чечевицы, кукурузы, пшеницы и мёда. Мы разгребаем кашицу ложками.
   Наверное, я не смогу припомнить приключения, бытовые конфликты, причины слёз и смеха, встреч и расставаний. Ещё ритуальные игры, разработанные для объединения душ. Я вспомню, только, что эта общая душа появилась и обволокла всех нас невесомым прозрачным одеялом.
   Явилась вместе с жутью, тонко щекочущей внутренности.
   Такое бывало, когда мы, первокурсники выбирались из Интерната в столицу Сетана и, по заданию своих опекунов тащили из саквояжей подозрительных незнакомцев разные дорогие вещи. А потом с непрекращающейся дрожью, держась за руки, и за животы, ждали ответного визита бандитов.
   13. Ночью и днём.
   Но мы бредем, несмотря на спазмы в сердце.
   И мы придем.
   К ясному и туманному через тёмное и непонятное. Так ведь, кажется, звучит девиз алхимиков?
   Нет, у нас все как в комфортабельном психоневрологическом диспансере, созданном для великомучеников. Джимен. Дже. Больной. После множества испытаний укрепились такие прозвища.
   Понятненько, почему иногда мы титулуемся "болельщиками". Ведь к прихотям пациентов, персонал приличной лечебницы относится благожелательно. Нет понятия неправильного поведения. Все злобные выходки обращаются ими в шутку. Доктора не обрывают пациента на полуслове, какую бы дурость он не лил в уши. Соболезнуют, ласкают, как член своего тела. Приличнейший пример для подражания.
   Мы врачи и пациенты. Когда поёшь правильные слова, так же, как самый высокооплачиваемый психиатр, но только бесплатно, понимаешь, что получаешь удовольствие. Не можешь накричать на того, кто говорит и делает все не так, как надо. Нормально общаться с больным, униженным капризулей сложнее даже, чем знакомиться с затянутыми в паранджу, напомаженными пустейшими куколками уль-Карбона. С теми фрейлинами, которые берут на сто тысяч раз больше, чем отдают. Им надо уступать. Прыгать, словно дрессированный пудель. Врач, словно дамский угодник, обязан знать массу нестандартных подходов. Наверное, это еще даже лучше, чем не сопротивляться мыслям озабоченных родителей. Необходимо самому превратиться в безоткатный механизм лечения. Изгнать из солнечного сплетения яд, который никакой не яд даже, а необходимое в жизни желчное противоядие от ядовитых слов. Делая так, чувствуешь, что становишься сложной и хрупкой, живой, прямо таки вавилонской башней, достраивающей себя до небес.
   До самого последнего Бога. Не того, который позволял себе топить в девственной воде неуклюжий мир, если он ему не нравился. А до того, который все это мог любить и переделывать.
   Индивидуальный Котел наполняется начинкой.
   Наполняться положено вместе.
  

* * *

  
   14.1. Мы ловим джам.
   Вот новая традиция Лазарета. Теория проста. Всё, что вымораживает степени свободы. Собственно, во все времена целью религий было принудить множество живых созданий проделывать что-то одно одновременно. Армия и государство к этому равно причастны. Солдатам нужно шагать строем, есть из одного котла, спать в палатке и синхронно бить мечами о щиты. И даже убивать вместе. Всё это для возникновения хотя бы тени взаимного понимания.
   Действие церемониалов можно объяснить.
   Одновременно и одинаково сокращаются сердца, когда мы прыгаем в воду. Или едим пищу, жутко острую, сладкую, горячую или холодную. Святую и светящую.
   Так у нас появился Остров. Бассейн в зале с раздвижными, отъюстированными зеркальными стенами. Стиральная Машина. Машина. Теперь некоторые называют это приспособление джама Купелью. Какая разница? Слова имеют значение, но они исчезают, когда не можешь прокряхтеть ничего кроме "джмяу".
   Фотографические вспышки. Гром. Это лишь немногое из спектра ритмов, вроде ударов дефибриллятора, необходимых для синхронизации сердец. После сладкого предвкушения никогда не предающей удачи, в организм вплывают колокола. Инфразвук мнет внутренние органы. Хочется плакать и говорить нежные слова. Ультразвук щекочет. Синхронизация желудка, мозга, глазных яблочек приманивает невидимого леопарда, грозящего парализовать мозг, тогда, когда мы по своему произволу отдалимся друг от друга.
   Когда появляются летучие белые шарики в ореоле нимбов, первая полновесная диковина джа, ощущение, что плещешься среди декораций, пропадает.
   Перебрасываться шариками то же самое, что обмениваться кровью, насыщенной наследственной памятью. Обновление и омоложение. После первоначального озноба, вызванного психической аллергией, проявляется развернутый мир.
   Можно разгуливать по Водоёму-вселенной, который был тогда-то ёмкостью с круглой тумбой посередине и отверстиями по углам. Я точно видел, как изготавливали бетонный короб в виде неправильной буквы "L" молчаливые специалисты.
   Изначально он предназначался для определения пути вещей, пробуждающихся под действием света. Мы узнали, что взвешенные в воде объекты кружатся возле ламп сообразно тому прошлому, которое вобрала в себя структура.
   Игры тел. Вроде как бы любовь
   Но это оказалось не интересно. Эксперимент продолжался как-то по-другому. Бассейн взял Эври. Опыты по синхронизации душ.
   Теперь это лакомство доступно также для Корпуса и Домена.
   15. Когда двери захлопываются, таймер начинает отсчет мытья. Водоем площадью сорок квадратов, делается пространным, как заколдованный лабиринт, и в то же время миниатюрным как душевая кабина в ближайшей к Интернату гостинице "ползвезды", где можно было предаваться мечтам и мальчишеским удовольствиям.
   Можно отыскивать причину и следствие, испытывать щемящие чувства, блуждая по Купели, пробовать воду на вкус кожей, захлебываться барашками смикшированной воды. Приятно, сладко и со страхом терять разум, как бывает, когда ожидаешь встречи со своим запредельным отражением, грациозной русалкой или безжалостной пантерой. Можно попасть в след организма Агаты, прочувствовать её ювелирные внутренности, вплоть до специфик гистологии юкстагломерулярного аппарата. Если по-особому кликнуть, в том углу всплывет кит. А в том уголке можно уже ничего не бояться, будто ты просто ловишь полновесную рыбу.
   Игра в Остров. Чафр, Детка и я. Агата. И еще люди. Иногда к нам подплывал Юм. Конечно, он стеснялся своего тела в жалких плавках. Хотел потрогать нас. Почему нет? По правилам, ему бы надо было снять плавки, но он стыдился. Интересно быть на Острове. Начинать новую жизнь.
   Вот дерево.
   Большое.
   Оно зелёное.
   Пусть так. Да, так.
   Детка высказывала, какие листья. Кто-то прибавлял красок. И в общем сознании это дерево оставалось. Не так, как в будничной мечте. Обычно можно вообразить вещь, на фоне окна, двери комнаты, или в углу. Из-за того, что обычные мысли такие короткие, придуманная вещь скоро растворится. А после мытья, пока мы ещё синхронизированы, пульсации мозга и души рождают новую действительность. Изобретенная вещь остается там, где ее установили. И шевелит ветвями, если это дерево.
   Там могут завестись плоды и птицы.
   16. Кажется, надо только закрепить это, и всё, господа! И полный успех предприятия. Рай подан!
   Время от времени необходимо будоражить воду, и требовать, чтобы она отдала кровь и крики. Прочувствовать безволие, любовь к мёртвым. Будто ты расположился в домике, укрытом дремучим вселенским ливнем. Можно непринужденно раскладывать мозги по полочкам и работать над всеми ошибками.

* * *

  
   17. Странно, но они слушали. Утром. На завтраке. Детка и чафр. Правда, иногда они принимались сгрызать заусенцы на фалангах пальцев, или проявляли излишне пристальное внимание к блюдам. Я с удовольствием изрекал реальные вещи. Свекольный свежевыжатый сок пробуждал красноречие. Приятно быть многозначительным и важным, когда говоришь слова, которые касаются сердца Вселенной.
   18.1. Материя разделяет одинаковые образования пустотой и временем. Электроны, атомы, молекулы, все равные структуры разобщены. Их необычная встреча развязывает путы физических законов, сковывающих дыхание материи, среди которых теория вероятности и законы термодинамики.
   19.1. Статистики Ферми и Бозе-Эйнштейна. Принцип Паули. Соотношение неопределенностей Гейзенберга. Спутанность частиц. Адамс. Аспект. Ву. Парадокс Эйнштейна-Розена. Вздор. Сам божественный базис восхождения к жизни случайной материи, собственной персоной. Отдельные его проявления, подмечаемые прозорливыми яйцеголовыми, вряд ли должны называться именами заслуженных, но никак не святых натуралистов.
   Лучи, рождённые Солнцем, костром или нитью настольной лампы, выскальзывают из потока, увязают в глыбах вещества, пробираются сквозь пустоты и стены, следуют от одной ловушки к другой и, нагрузившись буквами Слов, останавливаются в узлах лестничных клеток. Мечут жребий, указывающий характеристики хода. Указатели элементарной души, игральные шарики атомных комплексов пропускают их в непроходимые клетушки, залы и перекрестки, задерживают или гасят.
   Эти представления помогают закидывать мозгами очень далеко, когда нельзя отрыть только одну формулу, прогнозирующую метаморфозы. Дают толчок движению мыслей, потому что связаны с подсознанием.
   При посредничестве энергетических лестниц частицы света воздвигают кварталы материи, пригодные для заселения душой.
   Тут я не удержался и продемонстрировал пару-другую известных формул. Наизусть. Просто так. Превращение света в материю.
   20. Превращение материи в свет.
   Что-то похожее.
   С добавкой от Эш.
   Детка красиво кривила губы. Как будто она уже что-то об этом знала.
   Тюрьмы странной материи реформируются в мастерские. В безразмерном работном доме открываются окна.
   Понемногу начинают проявляться формулы сочувствия и симпатии, а не только мертвая статистика. Но материя остается застенками. Мало любви. Неискушенные детки, нераспустившиеся цветы света, фотоны, бозоны в материальной оболочке, пытаются пояснить что-то друг другу, но способны высвободить одну или две буквы.
   Первичная случка.
   Элементарный брак.
   В студиях начальной школы, предтечи органической жизни способны разворачиваться непередаваемо быстро. Кусок глины, раздробленный ультразвуком на сегменты в две стотысячных грамма, помещенный в пятнышко света широкополосного спектра, есть природный компьютер, выдающий десять миллионов поцелуев в секунду. Вещество пронизывается канальцами и пузырьками. В местах соприкосновений каналов возникают зоны элементарных ускорителей. Ферменты. Первые жители материи.
   Глина в луче света это кусок плоти голема, все ещё не получившего душу. Символ кошмарных снов.
   Трудно отследить круговерть световых потоков, но можно постичь общее стремление света и материи конструировать структуры, расположенные к сохранению тепла и накоплению знаний. Странно, именно в силу природной ущербности нагромождения тюрем матери-материи способны совмещать ветви света. Световые дети, пробираясь сквозь её лабиринты, производят материальные корабли души. Вот так то.
  

* * *

  
   За ужином, двенадцатого числа третьего месяца второго года Нового Лазарета я продолжил разговор.
   21. Многообразие мира истекает из тяготения островков материи к ритуалам, воплотившим в себе мешанину встреч и расставаний. Действие тайных тяг зависит от качеств объектов. Они есть транспортная линия и фабрика, которая переделывают предметы. Для того чтобы принудить вещь перемещаться от события к событию по мировой линии, надо уметь подбирать ингредиенты структуры, знать состав, специи, историю происхождения и особенную психологию вещизма.
   Давно известные силы всё ещё скрывают свои истинно чудотворные способности. Их действие не может быть представлено одной формулой Ньютона или десятком тензоров теории относительности.
   Взаимодействуют не центры массы или заряда, а складывающие их источники и приемники тяг. Взаимодействующие тела связаны мириадами струн, дребезжащими соответственно квантовому состоянию нанизанных микрочастиц. Несложные натурные модели, вроде марионеток Хаша, сборных фигурок, соединенных сотнями эластичных пуповинок показывают, что при таком способе обмена импульсами сложносоставные тела, заключенные в групповом поле, общей бане, театре кукол, танцполе, ревизуют друг друга и лепят по подобию.
   22.1. Были опыты с шарами, погруженными в бассейн с водой. После включения источника высокоэнергетичных звуковых квантов, пластичный шар начинал копировать рельеф твердой сферы.
   Тут чафр искривил рот, будто хотел сказать что-то, а Детка, повторив гримасу, принялась оживленно говорить.
   Вилка и нож дополнили ее оживлённую жестикуляцию.
   Мы знаем.
   Луна и Земля хороводят миллионы лет, и потому очертания земных материков и лунных морей совпадают. Ну да. Конечно. Наглядный замечательный пример того, как долговременное общение перерабатывает сущность всех хоть немного пластичных компаньонов.
   Самое интересное, что человечество раз пять умудрилось пройти вплотную мимо законов Отношений. В главной теории двадцатого века, в называвшейся почти так же теории относительности, предполагалось, что световыми сигналами обмениваются зеркала и ракеты. Бесплотными сигналами. Бесплотные и нереальные части. На самом деле обмениваются реальными квантами микрочастицы. И, если сверяются единственно верные микроскопические атомные часы, в действие вступают законы квантовой физики. Как сверить приборы, если при этом они вкатываются в плотное взаимодействие и даже сливаются?
   Так теория относительности должна была бы замыкаться на квантовую механику и подчиняться ей целиком.
   23. Детка брякнула ложку в Котёл.
   Наш отдел именно этим сейчас и занимается. Наша задача не смотреть, как проявляются знаки природы. Мы хотим научиться трансформировать всё то, что видим вокруг.
  
  

* * *

   Тут её понесло.
   Понятие того, что энергия трансформируется не в бессмысленную толчею микроскопических кирпичей мира и прямолинейное движение видимых вещей, но и в содержание, связало физику, квантовую механику и науку, до сих пор называющуюся "биологией".
   Это хорошо знает наш отдел.
   Когда появляется решение задачи не только "почему же" камень падает на Землю, но и "зачем", тогда у нас возникают права и обязанности. Мы должны подавать советы Богу. Создатель нуждается в содействии. Ведь мы успели многое узнать из того, как жизнь танцует, зябнет, укрывается и размораживается. Ещё нужно знать, какой нам приглянется вечность. Что полюбится навсегда?
   24. Многозначно, нужен совет.
   Тут мы активно принялись обсуждать наши образы, пригодные для того, чтобы правильно осмыслить вечность. Я ещё раз рассказал о столице Сетана. Ничего особенного на фоне пейзажей, которые, внезапно просияв, выдал Ливи.
   Каждый видит ход эволюции сквозь смятый хрусталик своего опыта.
   Тогда я поведал про Белую Реку. Довольно информативный образ.
   Русло умещено в расколотый на множество высот, рассыпанный по равнине, растертый в багряные электризованные глыбы Камень.
   Вот так!
   Из промоин на белом льду выкарабкиваются и рассеиваются по складкам каньона люди, звери, медузы, скаты и всякое не пойми что. Не разобрать это ли у них хвост, пуповина, гибкий хобот, щупальце или ещё чего.
   25. Обычно все в жизни повторяется, застаивается, подёргивается пленкой мыльного жира. Здесь же после очередного поворота русла следует перезагрузка. Лед отстирывает все. Мировой холод лечит болезни. В каждой полынье включаешься в оригинальный сюжет. Всё отыщешь сначала. Своеобразные события, тайные сборы, крики, святилища, огонь, вода и самобытные свадьбы.
   Таинства жизни можно познавать полостями тела, словно рукав Белой Реки объединяется с кровеносной системой, выводит из равновесия и прополаскивает всю, от аорты до микроскопического капилляра на кончике пальца.
   Что символ моей работы в Лазарете?
   Будто я скручиваю невод светящихся нитей.
   Цуги видимых квантов не длинные. Метра три, вряд ли больше. Сеть лучей, закинутая в пещеры, на дно фосфоресцирующего моря вытягивает лакомую добычу. Смешные мёртвые мальки и крупная рыба.
   Это увлекательно и холодно. Можно видеть, когда ты дремлешь со съехавшим одеялом, с включенным кондиционером, в холодке, распахнутый и чуточку возбужденный.
   Это я им сказал. Потому что, похоже, им тоже надо всё на свете знать.
  

* * *

  
   Ещё был разговор об эволюции. Я продолжил тему о том, как поднимается жизнь.
   26. В узоре новообразованных тоннелей проявляются ячейки коллагеновой сети, в местах перекрещивания каналов, накапливающих невероятности проскакивают искры. Формируются мешковатые тельца нейронов. Пульсирующие пузырьки коацерватов приобретают вид привычных бактерий. В силу малого роста клеточные звери черпают вечность из микромира, не знающего язвящих плоть стрел времени, и потому напрямую знакомы с бессмертием.
   Бактерии обмениваются фрагментами нитей, накрученных на пуговки гистонов. Перебирают энергетические уровни. Переносят в многоклеточные храмы первичную любовь. Только в большом мире, очевидно, проявляется стремление клубков крови и света к обладанию такими, как они сами. Всемирное тяготение, сплетенное из миниатюрных случайностей, предприятие нежных волн и тупой как носорог материи.
   Глобулы простейших ветшают и умирают, оставляя после себя хвостатые клетки, еще способные общаться с вечностью.
   Элементарные брачные ритуалы первичных капель наполняют русло эволюции.
   Что любили ящеры на протяжении стольких миллионов лет? Зачем мучились до нас так долго?
   Это спросила Детка. Чафр сказал, что его тоже часто тревожит эта мысль.
   Я почти знал ответ.
   Говорят, они любили разрывать и пожирать друг дружку. Может, это только краткие эпизоды в море удовольствия, просто мы о нем не догадываемся. И эта эпоха, длившейся пятьсот миллионов лет, была океаном хладнокровного мирного блаженства плоти.
   Млекопитающие начинают знакомство с анализа физиологических ароматов. Это уже шаг ввысь. Наверное, если вдуматься в психологию собачек и кошек, все это веет какой-то первоначальной романтикой.
   27. Для того чтобы отыскать и приблизить близких людей, люди производят комбинации, придумывают письменность, рифмуют признания, открывают систему координат, преобразования волн в произвольную форму, теорию вероятности и всякое многое другое. Вытаскивают слова из тайников. Надеются, что сеть проводов, закинутая в населенные лабиринты, вытянет то, что им нужно.
   Структуры подросших тел столь усложнены, что уже не могут быть сведены без таких винтов.
   Ливи напрягся.
   А потом мы строим Монолит, чтобы отыскать своих среди всех мертвых.
  

* * *

   29. Детка продолжила этот странный разговор следующим вечером. С каким-то своим уклоном. Она, в самом деле, дико умная и настоящая. Она думала до морщин от носа ко рту. В отделе Корпус дела действительно куда-то идут.
   Она начала надевать костюм, разработанный мной, с блёстками и полосатой хищной повязкой.
   Если бы я умел чётко читать мысли вне Стиралки, я бы сказал, что она готовит нас к Представлению.
   Ложка каши с изюмом, и она принимается выговаривать то, что я в принципе порядочно знал.
   В обособившемся сгустке выстраивается лестница энергетических уровней. На каждой ступеньке есть единственный атом, имеющий разрешенный спектр.
   Расположение и форма перекладин зависят от объёма, структуры, массы и температуры. Если имеются включения, тогда ступени расположены неровно, некоторые перекладины отсутствуют, а где-то нагромождены.
   Почти это увидишь, если взглянешь на скол геологических слоев. В иной форме представления, в системе координат, где импульсы увязаны с координатами частиц и некоторыми другими их параметрами, они принимают вид мятых сфер, ежей, пирамид, объединённых завинченными тоннелями, а также каких-то форм, которым не подобрать описание.
   30. Если разделить объект, разлить или расщепить, набор столбиков ступенек лестниц преобразовываются в россыпь приземистых подиумов. В мир летит сигнал о переходе вещи в новое состояние. Так пронзительно информирует сородичей птица, которую разорвал заряд дроби, и ревут рыбы, которым отрезают голову на берегу дома. В обособившихся объектах возводятся свои энергетические лестницы.
   Это нам нужно использовать.
   Сгустки материи стремятся сберегать созревающие круговороты органического тепла. Для этого им нужно руководить источниками энергии, трансформировать их для себя, и перемещаться туда, где лучше. Свет весьма подходит для этой службы, его лучи способны оперировать атомами и формировать из них многообразные, подходящие для пробуждающейся жизни конструкции.
   Свет издавна слыл слишком уж слабым инструментом для такого рода операций. Разумелось, что замкнутые в недрах вещей атомы шевелятся, звенят, но не вносят вклад в видимый поток света. На самом же деле, его сила в миллионы раз больше того эфирного дыхания, которое оценивало крылышко крутильных весов в известном каждому студенту Техниса эксперименте. Лишь, после того как мы отбросили предрассудки, обнаружилось, что свет излучают не только одни оболочки. Вещи прозрачны, как медузы, и заметны лишь по причине фантиков границ, обладающих, как все разделы фаз, особенно широкополосным спектром. Вылет квантов из глубин не так заметен как дистанционное взаимодействие поверхностей. Одна часть взаимодействует с частью этого, другая с частью того самого, эта с тем. Не всё ли равно, где варить яйцо - в кастрюльке или в океане? Нет. Каждой частице объема соответствует та частица мира, у которой имеются такие же квантовые числа. Даже я общаюсь с водой в кружке, в океане, с нитью настольной лампы и с фотосферами звезд.
   В океане яйцо сварится быстрей.
  

* * *

  
   Мы находились в рабочем ангаре Корпуса, во все глаза глядели на стапеля, уставленные всякими штуками. Слишком всё яркое, будто бы выбеленное снегом. Два замявшихся новичка удалились только после взмаха руки дже.
   31. Мириус.
   Потомок мусорного бака, заваленного обломками зеркал, гнутыми трубочками и креплениями, получил такое название. Природный обогатитель света. Вечный Двигатель, использующий сложный и простой процесс концентрации энергии, запрятанный у всех на виду.
   Мириус.
   Вымотанное и потемневшее бордо обращается в лазоревый свет. Законы термодинамики изменяются так, что Вселенная уже не обречена быть однородной тёплой вечностью.
   Реставрация энергии открыта уже не далеко от реанимации белковых тел.
   Мы смотрели на это рабочее железо.
   Аква улыбалась и блестела.
   32.1. Любой физический объект может стать элементом энергетического насоса. Его Рабочее Тело состоит из многих, очень многих, многих частей, способных свободно расставаться и сходиться. Сумма чисел, чаша, каменное сердце, оплот дробей, капель, крупиц, каморок и блоков.
   То, что разделить так же легко, как образовать радугу в яркий день, выплеснув воду из чаши на ветер.
   Разделяясь, части Тела исполняют первый акт трансформации света. Не раздробленный предмет имеет камеры для хранения квантов высокой энергии, электронные переходы со всеми необходимыми характеристиками. Обособившиеся капли не способны иметь энергетические зоны для удержания таких фотонов.
   Энергетические полки рушатся вместе с границами целостного Тела. Теряют узников. Теперь излучение доминирует. Охладившиеся зеркальные осколки монолита рассыпаются в аккомпанементе бирюзового сияния.
   Этим нужно пользоваться.
   Сочинять ослепительные города. Лазоревой энергии и высокого порядка хватит на всё-всё-всё.
   Собственные радуги фрагменты монолита могут набрать на отдалении друг от друга. Может быть, Мириусу подходит название "Природный генератор", так как вместо принудительной накачки, свойственной нормальным лазерам, здесь работает вполне естественный процесс. Лампой добровольной подкачки являются все родственные элементы среды.
   Частицы света собираются столь же естественно, как пчёлы в родном улье.
   33. Мириус подобен атомному реактору. Только в отличие от него он наполнен обычным, искусственно разделяемым и связываемым веществом. Пульсируя, оно и притягивает разобщенные энергетические потоки.
   При формировании критической массы урана, в реакторе возникает цепная реакция. Осколки атомов встречают нестабильные частицы и принуждают к распаду. Если урановые стержни разделить, нейтроны улетают без столкновений, и реакция гаснет.
   В нерадиоактивном веществе аналогом критической массы, является собрание капель и пылинок, имеющих одинаковые спектры. Встреча кирпичиков с равными спектральными линиями это обязательно катастрофа. Атомы, сблизившиеся с близнецами, нестабильны. Рано или поздно, квант, встречая подобную ей неустойчивую корпускулу, заставляет испустить резонансный фотон. И тому подобное. Количество освобождаемого света растет.
   Можно собрать Тело, по частям искупавшееся в открытом мире, соединить фрагменты, прошедшие самостоятельные пути.
   Это второй акт. Соединение насыщенных частей. Собрание пчёл после того, как они собрали энергетический мёд.
   Мы получаем много красных квантов невысокой энергии.
   И еще раз разделяем Тело.
   Снова соединяем.
   В результате вихря превращений, похожего на завинченный в светящееся яблоко ветер, дольщики расходятся и встречаются, расплескивая вокруг торнадо лазурный нимб и жаркое бордо.
   34. После всплеска резонансного излучения, Рабочее Тело, если не разделять его, становится безжизненным. Оно не излучает, и поглощает не так, как вещь с долгой историей. Неотчетливо отражается в зеркалах.
   35. Всё зависит от того, каким образом, к примеру, вода собрана в чашу. Какие пути прошли одиночные капли? Находились ли они в составе облака, или безднах озера? Чаша, собранная пылинками, не успевшими потерять спектры, излучает инфракрасный свет, словно кровь, а потом принимается выуживать фрагменты радуг из немного родственных компонентов окружающей среды. Вода уподобляется желе, растворяя всё, или извергает всё растворённое, скидывая на дно всякие кристаллы. Рисует узоры на песке и в глубинах организмов.
   Спектрометр обнаруживает в измаявшемся веществе кишащую радужную кашицу. Чувствительные сосочки языка могут отметить антипатичный металлический привкус быстрого соединения множества капель. Через несколько десятков лет употребления такой водички, очень быстро, органическое тело иссечётся морщинами, высохнет, постареет и погибнет.
   Важно знать, что когда пить.
   Всё же, соединённое Рабочее Тело способно к восстановлению за счет набора энергетических гамм нужной последовательности, стекающихся в него из рассеянных в среде его подобий. Оно способно найти своё равновесие, восстановить несоответствия, подогнать всё в себе, и снова ожить...
   36. Столько идей золотой эры Нового Лазарета, неистового технотопа собраны на малой территории, что воспоминания напомнят кружения по лабиринтам коллективных сновидений.
   И даже вспоминать это захочется особенным шрифтом.
   Мы сбрасываем балласт, не обращая внимания на дефекты. Ведь смерть всегда гаже всех наших неправильных прыжков и шагов. Что может быть тем успехом, столь кощунственно дерзким, что органика до глубины позвоночника замёрзнет, будто ты намеренно выговорил нечто безобразное святому взыскательному существу?
   Говорят, смерть нужна для обновления. Другие находят, что только непрерывность потока сознания и физического тела может гарантировать, что ты это действительно ты.
   Наверное, я могу оскользнуться, опрокинуться, раствориться, стать мутным маревом и воскреснуть в новом мире, наполненным сиянием, где зло невообразимо, и острозубые пантеры вылизывают мой беззащитный, лишь в шутку ноющий живот. Свет солнца отражается от бледного мрамора. Неплохое утро. И я не обессилен, не обескуражен, все вокруг и внутри свежее и очищенное, будто из пыльной пустыни вкатился в середину влажного вихря.
   Где всё.
   Об этом я думал, когда слушал лекцию визи. Это говорила и Детка, своими кроткими словами, в которых много острых когтей.
   ...Сообщество подобий предмета отпускает положенное подаяние. Энергия перетекает в развёрстые устья Тела, которое отстраивается таким образом, что спектр монолита раскладывается в стабильную гамму.
   37. Распад и восстановление. И что-то с ними вместе всегда, долго познаваемое, но безупречно полезное.
   Всегда.
   Можно снова и снова развертывать Тело в капли и пыль, активизируя свет, объединять фрагменты в радужную звезду, ожидать восстановления напитывающегося пульсом трупа, получая свою прибыль. В природе весь механизм собран в вихре, где материя рассыпается на множество частей и, замыкая сферу в точку, возвращается к своему истоку. Общее свойство распада и восстановления использует Вселенная, желающая соединения и переделки, организмы и звёзды. И наш, вполне работоспособный трудяга Вечный Двигатель...
   38. Так говорила.
   Ливи громко и почти грубо затребовал, чтобы ему продемонстрировали понятный образец Вечного Двигателя.
   Аква отвела нас к стеклянному кубу небольшого музея Корпуса.
   Детка назвала это "Сердце Ангела", но больше предъявленное нам напоминало легкое, с пузырями, альвеолами и разными соединительными волокнами. Это легкое мелко и, иногда несколько судорожно, пульсировало.
   И всего то?- чафр провёл руками по вискам и притопнул.- Это и есть он, ваш трудяга?
   Мы, Ливи, сами собой немного недоразвитый Вечный Двигатель. Множество частично изолированных клеток и полостей, пульсирующих, объединенных синхронизирующей нервной системой. Чего-то нам не хватает, чтобы обходиться вовсе без пищи. Советую об этом подумать.
   Детка показала реактор, выделяющий реальное, греющее цех тепло, и прообраз, похожий на чашу с проростками. Еще говорила о том, как трудно создавать что-то сродное в значительных количествах, пронизывать это всё обратной связью и соединять со своими инструкциями.
   Потом она решила сразить нас просто наповал.
   Она показала устройство преобразования.
   Алтарь.
  

* * *

  
   39. Аль-Мириус.
   Даже думать долго об этом трудно. Пляски огненного льва. Рафинированная, вполне функциональная правда, теперь мучительно походящая на кабину исправного экскаватора, оснащённую в полной мере рычагами, циферблатами, отражающими реальность, и вовсе не бутафорскими кнопками.
   От него ожидают утоления всех жажд. В выемку укладывают Жертву. Льют кровь, разводят костер, греются и ждут.
   Детка теперь впрямь была похожа на божество, Аквартепель, имя которого носила в прежнем детстве. Аква стала таинственной и жесткой. Иногда она понимала свою чрезмерную серьезность, и пыталась улыбнуться.
   Как можно приумножить проклятие или расположение? откопировать вещь, чтобы она проявлялась в других объектах, медленно или быстро преобразуя их по своему подобию?!
   Алтарь.
   Мегафон Жертвы.
   Усилитель Алтаря. Храм. Копир. Рупор.
   Это примитивный АМ-12, микроскопические камеры, груды песка, заполняемые водой. Переходная модель АМА-14. Копир АМА-132, похожий на хрустальную пирамиду, обитель отъюстированных зеркал, магнитооптических затворов, расширяющихся и сокращающихся полостей; существо мерцающее, словно рекламный щит Сектора Аурум, симбиоз живого организма и кристалла.
   Алтарь напоминает аппарат созыва энергии, то есть, уже известный Вечный Двигатель. Аль-Мириус. Рабочее Тело с выемкой. Танцующие А и В. Содружество углерода и бледной воды, неукротимого танца и покоя, золотая середина монолитов и множества. Естественный квантовый генератор, - совокупность дружественных автономий. Сердце, тонко управляемое, пропитанное пульсом восстановления и распада, способное пробуждать бесплотный, но вполне состоятельный ветер преображения.
   40. В идеале источником копируемых квантов, является единственно сама собой Жертва. Ее мысли и желания. Ею могут быть и материальные образования. Всё по вашему пожеланию. Тёплое молочко. Кровь и плоть. Железные гайки, шестеренки, талисманы, биологическая субстанция, выбранная для проникновения в объекты. Глубинное содержание Жертвы, образ, усиливаемые Алтарем, могут переформировать всё.
   Всё на свете.
   Чудеса обрастают многомерными формулами и длинномерными инструкциями. Рабочее Тело Алтаря способно воплотить Жертву во всех, сколько-нибудь похожих телах. Так же просто, как старинный телевизор со Свалки, с его потрясающим вакуумным кинескопом.
   41. Алтарь просматривает Жертву и умножает её собственное свечение. В этом заключается всё его значение. Вслед характерной радуге, с многочисленных энергетических полок опрокидывается, некоторое время мечется между зеркальными поверхностями, всё нарастающий свет. В каждую каплю вихря включены параметры эталонных квантов. Атомы Алтаря выбрасывают перемноженное триллионы раз свечение, расширяют радужную лавину, копии чертежей, неотъемлемые от рабочей силы предписания, способные сполна охватить и воплотить план строения. Количество квантов, излученных за каждый всплеск Пульса равно численности возбужденных атомов Жертвы, умноженной на число активных доменов Алтаря. Растворение и кристаллизация, - словно глубокое дыхание. Если циклы увеличения и сокращения объёма следуют достаточно часто, массив вырабатывает мощный Луч. В какой-то момент силы хватает для того, чтобы свет, перерисовавший Жертву, мог начать строительство. Братство бесплотных рабочих и мастеров, впитываясь подходящим материальным остовом, принимается преобразовывать его согласно конституции Жертвы. Если они встречают подходящий цвет, форму и структуру, то они загружаются в благодатную почву и плодотворно работают.
   Всё довольно просто.
   Итак, Алтарь испускает упорядоченную световую кашицу, информацию о форме и структуре начального зерна.
   Когда свет находит тело, родственное Жертве, то обосновывается в нем и объявляет нежную войну.
   42. Расширяет плацдармы в податливых узлах. Развивается в сеть. Ведет борьбу с иерархической системой частиц тела, разворачивает преобразования в глубинах сопротивляющейся материи, навязывает эталонный образ сияния, перестраивает молекулярные связи, структуру и форму, так, что всё это стремительно эволюционирует в работоспособный знак, квантовый иероглиф, правильно уравновешивающий и повторяющий ауру Жертвы.
   Светить так же, как она неминуемо означает быть ей подобным.
   Можно заправить в рабочую камеру Алтаря, первого простейшего АМА-7 (шмат пропитанного дистиллированной водой пористого пластика, периодически хлестко стискиваемый подобием пресса) свою воплощённую мысль, глиняного воробушка, к примеру, или это самое, или то. Расставить на линии Луча, а также в концентрических сферах ауры, ёмкости с коллоидной взвесью такой же по составу глины, и через трое суток увидеть проявленную её конфигурацию.
   В свете, умноженном массой равных зерен, пробуждаются души, звери и вещи.
   В элементарном виде - результат слипания коллоидных частиц, химические процессы внутри и вовне преображаемой фигуры, правдоподобное подобие вправленного в свет образца.
   Переработка мёртвого и живого тонкими пальчиками света, это и есть чудо, проклюнувшееся из эволюционирующей религии, начиная от обожествления природных явлений сознанием дикаря, детёныша и пророка до технологий, развитых странными детьми. Тем, что находится за пределами достижений техники, этой, если подумать, на самом деле потрясающей лепнины металла, стекла и пластика, экскаваторов, эскалаторов, автоматизированных заводов.
   Это чудо.
   Даже стыдно за свои успехи.
   Ещё она, совсем не к слову сказала, что крошечная ложь допустима, так, чтобы не останавливать работу, но после неё надо говорить правду, это она поняла. Не по морали, но так получается.
   Детка показала нам цех, где производятся Алтари. Она раскрыла принцип эмблемы отряда.
   43. Мы соединяли разрозненные части проводами с зажимами на концах. Представляешь, такие ручонки, которые соединяют все части в нечто целое. Символично это, правда? И так появился символ Эон. Латинское U с такими же, но меньшими по размерам u по краям.
  
  

* * *

  
   44. Теперь все отделы Лазарета соревнуются в разработках божественных светильников. Наш Эш упрямо завяз в песочных Таблицах. Пока о наших успехах можно помолчать. Кажется, все втайне от самих себя, люмены, эрки, про и лексы, и дже, оттягиваем время определения параметров преобразования белковых тел, догадываясь, что это может быть опасно для всего. Стараемся прояснить всё с неодушевленной материей, не имеющей непосредственного отношения к органике.
   Предвкушаем.
  

* * *

  
   45.1. Когда в камере Алтаря оказывается вещество, состоящее из органических молекул, формирующее мощный Луч, то, что происходит с преобразуемым объектом, всегда чудесно. Всякий раз неоформленные и непредсказуемые штучки. Эти эксперименты пример тех опытов, приготовление к которым должно отсчитываться задолго до момента, который самовольно определяется экспериментатором как их начало. Имеют значение история происхождения материалов и кровяное давление, пульс, мысли того, кто этим повелевает. Требуется фантастически пространный дневник, и терпение, чтобы вливать в него все до последней мелочи специфики эксперимента. Если одни инструменты и приспособления поучаствовали в процессе розыска, их не всегда можно применять вторично. А другие как раз нужно употреблять. Некоторые опыты невоспроизводимы. И многие имеются другие такие особенности, подобные корням дерева, уходящим далеко в землю.
   Белковая взвесь ощущает движения живого или мёртвого, бывшего живым. Во всем органическом имеется много взаимности. Будь Жертвою определена ложка молока, в недрах человека, в его многочисленных молекулах обязательно присутствует подобие данной эмульсии. Все так вот, или иначе отзываются сложным процессам, происходящим в распространяемой Жертве.
   Исследуемая субстанция может свернуться, покрыться обёрткой, стать твердой как мел, или не скисать, всё в радужной зависимости от всего на этом свете. И даже от того самого, чего же там ещё, мясного или вегетарианского, рыбного или моллюскового, лакомого, но, естественно, питательного, готовят на Кухне.
   Пробная суспензия вне Алтаря; кровь или молоко, комплексы нуклеиновой кислоты или виноградное вино, может свернуться в нечто зачерствелое, узловатое и мёртвое. Или, наоборот, быть маслянистой и возбуждённой, словно ртуть.
   Трудно предвидеть отклик органики на работу аль-Мириуса.
   Открывается чувство, будто ты силишься вытянуть ценную вещицу из странного саркофага сна. Надо снова затуплять и оттачивать мозги, разлохмачивать память, рассортировывать лоскутки, засыпать от утомления, дегустировать произведенные нами кошмары и опять упрямо рыбачить.
   46.1. И что-то временами выходит.
   Жизнь - искания - метания - знакомства. Экзамены, проверки, вино и вода. Объемы многоэтажного пространства, загруженные резкой жизнью, течениями ароматов, сладким грохотом шагов.
   Комфортная музыкальная шкатулка.
   Сфера с надписями и эмблемой Домена. В лаборатории Риф трехметровые цилиндры с полосами. Перила, огораживающие платформу похожую на палубу броненосца. Красный люк между воротами в Кухню и баком с летучей метлой. За распределительным щитом тридцать восемь ступеней, выстроенные в шеренги трубы. Сплетения проводов. Некоторые кажутся напрягшимися, потому, что точно известно; по синим, чёрным и красным жилам струит жесткая сила.
   Они имеют имена. Вещи и люди.
   Наше обиталище, жилой коммутатор, в котором штекеры сами чётко выискивают все правильные гнёзда. Кровати с ночниками в форме пчёл. Я смотрю в золочёную полусферу, и, кажется, что никогда ничего не исчезнет. Всё всегда и сегодня. Тёмные кубы с очищенной до абсолюта водой. Балки с манипуляторами и прожекторами, послушно глядящими на руки. Потолки Ангара в кайме неона. Кнопки и рычаги. Экраны, покрытые сплетающимися линиями.
   Верные представители Лазарета, люди, особо запавшие в мою память. Они всегда будут. Прислонившийся к серой стене дже Кет, всегда прыгающая через ступеньки долговязая ра Ванда, весьма подающий надежды эрк Маркер, задумчивый лекс Арен, тихий фантом лекс Бра, рум Крин с красным фломастером в руках. Эрк Лунар, неразлучные и всегда вопиюще спорящие дже Деншэн и Хетт. Деятельная эрка Бинга, твердокаменный лекс Маал, рум Даш, попросту Агата, таинственная кукла, почему то без приставки-титула к имени, и всегда на всех разобиженный рубен Лааг.
   Несколько вполне достойных эбов.
   Это люди-глыбы, не истёртые нервными припадками, ампутировавшие мозговые спазмы, уловки и ухищрения ограниченного сознания, сумевшие усвоить наждачное питание для души. Жилистые клыкастые лошади. Нашедшиеся в Котле детки. Они стали стряпнёй, в которой в меру огня, воды, аромата, пара и масла. Умопомешательства и разума. Жесткости и благосклонности, бодрости, аппетита и голода. Так в надёжно сочиненном пророчестве все слова верные, и так точно подобраны окончания. Они надели короны, выделившие их из срединного мира. Приобрели психическую линзу, которая надувает их образы, и они выглядят ярче и солиднее прочих. Курсанты вечности, готовящиеся к апокалипсическому празднику.
  

* * *

  
   47.1. К тонкостям и частностям биологической машины стараются приклеиться отражения технических структур устройств, направляющих её в умный свет. Кварц, стекло и металл, эти детали стремятся ввязаться в плоть и кровь, в чуткие, замысловатые, не известные, не прощупанные до конца механизмы обмена веществ.
   Постепенно из туманов проступил остов сооружаемого нами и мудрецами-пророками до нас...как сказать? Маяка Рая. Если удается воскресить и преобразовать одно тело, успех можно воспроизвести в аналогичных телах. Не только форма и внутреннее содержание, но все тончайшие движения органической леди точно запечатаются в Луч всесовершенного Алтаря.
   Высвечивание и последующее угасание Зерна, вызывает распад аналогичных объектов, сбои в работе мембран, сумбурное мерцание нервных импульсов, склеивание и обособление клеток. Но мы научились пробегать течения жизненных процессов в обратном порядке, снизу вверх. Так что, вбирая лучи пораженной смертью Жертвы, ей подобные сгустки жизни находят новый вектор внутренней работы, от разложения и смерти, к исцелению.
   На Алтаре высвечено немало животных, вплоть до ягнят. До того место жертвы прочно занимали растения. Растения. Самые безропотные и приятные для проведения исследований объекты. Растения.
   Неплохие друзья.
   В самых первых, наобум произведенных опытах, по всему объёму освещенных Лучом организмов, жертвы или донора, показывались фрагменты деталей Аль-Мириуса. Некоторые из прозелитов, и даже опытных работников впадали в панику при виде стекленеющего, превращающегося во что-то иное животного.
   Высвечивание Зерна долго не удавалось приручить. Случаи счастливой реанимации сменялись самовозгораниями тел, метаниями по залу, наростами перерождённых тканей со стороны Луча, вроде как восковыми наплывами и, конечно, хорошо, если это были молчаливые растения.
   Мы научились реанимировать высших животных, долго находившихся без пульса при комнатной температуре, в кислородной среде, совмещая их с их меркнущими и воскресающими подобиями. Угасание Зерна в окруженной кварцевыми зернами камере Алтаря, испускающего Луч, лишенный лишнего, дает воскрешение сравнительно недавно умерших органоидов или, по крайней мере, оптимизирует их жизненный путь. Даёт им везение. Но вторичные излучения могут войти во множество доменов Алтаря, умножиться им и попробовать преобразовать его по собственным законам смерти. Тогда оживающие организмы слепливаются в переслоенный, вовсе не прекрасный на вид пирог.
   Излучение живой крови нельзя заменить искусственным генератором. Это реальные руки, которые способны переделывать живущее. Если они накладываются на человека, он преображается. Нужно найти хотя бы небольшое количество ангельской крови. Крови, которая может преобразить мир. Засиять. И выдавить из животов людей их извечных личинок.
   48. Вся Вселенная с началом испытаний просыпается и ввязывается в схему Воскрешения, каким образом,- всё прояснится потом.
   И каждый день выявляется немало особенностей, казалось бы, избыточных деталей взаимодействия света с материей, бесплотных компанейских бозонов с нелюдимыми фермионами; завалы шестерёнок, рычажков и хрустких переключателей. Лоскутки предостережений, которые мы вряд ли отследили до последнего, будто бы ничего не значащего знака.
   Все сейчас такое податливое, стремительное, каким никогда не было обязательно коррозирующее, жесткое железо жизни. Золотое всё и полноценное, пропитанное услужливой силой, словно бы иногда ощущаемый сердцем, опять другим почерком; пар Новой Земли.
  

* * *

  
   49. Ливи проговорился за обедом, что в отделе Домен уже разработано и работает что-то ещё, наверное, почище Мириуса и Аль-Мириуса. То есть, после Вечного Двигателя, преобразующего Алтаря, Таблиц и Гона, мы ещё ахнем. Имеется повод для дальнейшего удивления. Но только он чувствует, что это очень опасно.
   Между ложек прекраснейшей ухи я ответил, что не следует вдаваться в предчувствия. Главное у нас, это задействовать рациональным желудочно-кишечным трактом отвергаемые средства. Выйти на прямую наводку и бить безобразных хранителей вечности.
   Уже это получалось. Мы пробили путь в лабиринтах склепов, вскрыли ящики боеприпасов, и обстреливали площади расположения смерти. Наши снаряды придушенно, приглушенно, но иногда ярко вспыхивают и сияют.
   Всё так красиво сходится.
   Будто решаешь нагроможденные в сто корявых этажей уравнения, думаешь многомерно, так что мозги стынут от недостатка питания. И вдруг всё сокращается, без лишних дробей и корявых остатков.
   Выясняется вполне приемлемый ответ.
  


   []

Глава 8.

Станция Света.

от Алерта, Алана, Тифона и Эри

  
   1. На стапелях, в добела освещенных матках лабораторий конденсируются очертания Танков. Необычных вещей, обращенных против смерти, изготовленных, будто не нами, обыкновенными людьми, отягощенными атавистическим пищеварительным трактом, но творений, явившихся напрямую из совершенных рук Бога. Танки. Это намного больше, чем богатые броней, дышащие огнём корабли.
   Машина войны создается талантливыми конструкторами и добросовестными рабочими. Но в настоящее время она ещё и образ жизни, новорожденный архетип, которому можно довериться. Отмести суету и не совершать неприятных вычурных движений. Неторопливо мыслить и совершать некоторые ошибки. С жарким смехом встречать скрип бронебойной болванки в сантиметрах от виска. Идти строго намеченным курсом.
   Это говорил Ливи сразу после неистового купания в Стиралке. Мысли сливались. Я понимал, это он говорит не зря. Готовит меня и Акву к новому Представлению.
   Можно сказать, это меня впечатлило. Светил он вдохновенно.
   2. В конечном итоге нужно учиться строить то, что выше времени. Знаете ли вы, что вся история к этому вела?
   На первых порах природа, а потом и люди организовывали разнообразные материальные ограды. Пророки предвидели будущее, строили крепости, всё более согласные с вечностью. Они догадывались, что города бессмертия первоначально появляются в образе земных крепостей. Уже тогда желали создавать твердыни. Упрямые люди вытесывали стены. Как мы, не хотели уходить навсегда.
   Если крепость испытывается временем и злом, потом смешивается со слоями песка и глины, если она все же удачна, она проявится снова, уже в другом районе, или там, но как будто непременно через время, называемое смертью. Биологические хранители восстановят стены в прежнем порядке. Конфигурация крепости неуничтожима. Но есть правила, следуя которым можно сделать так, что душа и материальная основа сольются в одно целое. Никаких жутких перерывов. Свет и камень объединятся в конгломерат.
   3.1. Я заметил, что лучше сказать "Храм". Я уже кое-что знал из того, о чём думал Ливи.
   Еще Ливи, не обращаясь ни к кому конкретно, подмигивая себе, и жуя кашу, выговаривал, глядя в узор стены;
   Монолит тождественен себе.
   Твердыня возрождает своё прошлое.
   Если координаты точек массива не меняются с течением времени, время бросается наутёк.
   Неопределённость времени пропорциональна квадрату расстояния.
   Сказав так, он уходил в свой люк, оборачиваясь, ещё раз подмигивал и показывал большие пальцы рук.
  

* * *

  
   4. У нас есть проблемы.
   Сейчас я работаю в Корпусе. Это полезно; командировки в другой отдел. В Эше сейчас идет долговременный опыт по проращиванию Слов и определению пути структур в вероятностном поле, образованном двумя массивными телами. Он не требует моего личного присутствия.
   Корпус завяз в оживлении.
   Мы не могли спросить у оживленных солдат, как там дела. Живы ли вы на самом деле? Кролики, собачки и люди. Чужие. Звонки, слюна, бегущая, как будто, опять в то время, условные и безусловные рефлексы, память о лазейке в лабиринте, расположение кормушки; проверки заново сшитой психики кажутся не глубокими. Нужно дать испытать всё это тому, кому мы могли верить. Это значимо, верить воскрешённой сущности так твердо, как аксиоме о том, что параллельные линии в нормальном пространстве не пересекаются.
   5. Наверное, нужно, чтобы было сразу всё или это всё делается не так. Вся материя должна принимать участие. Все фрагменты времени. И все войны мира, как это теперь чувствуется. Иначе смерть опомнится, нападет с флангов, выбросит десант в тылу, в тебе, в друзьях, в любимом человеке, явится из запасной мерности, выставит непредвиденные счета, и стиснет вас и нас, словно тёплое непроклюнутое яйцо.
   6. Мёртвые похожи на клубни. Как если подержать и промять зацветший корнеплод. Округлость и угловатость, оттиск шероховатого тела, всё ещё сохраняющего способность жить.
   Пробуждаемые организмы могут пошевелиться и так неторопливо, словно бы насквозь пропитаны морфием, пробубнить некую абракадабру. Общее значение, что никто из них не жаждет пробуждаться. Всем своим несимпатичным видом они протестуют против вмешательства в ноль, в ноль всякого разного отклонения. Как будто там, под желтовато-синей кожицей проистекают весьма болезненные перестройки. Клеточные мембраны, раскупорка микроскопических устьиц, бурление электрохимических импульсов, восстановление баланса.... Смешно даже. Вот как если бы тебе пять-шесть суток не спать, выплеснуться из утомлённого сознания, рухнуть под шепот дождя, и вдруг опять, да, опять подвергнуться варварской побудке! Люмм! Нам не нужны впечатления, ощущения, размышления, радость и страсть. Не нужны бокалы со смешными напитками, домашние зверьки, женщины, мужчины, навязчивый мотив, танцы, рок, джаз и все остальное. Все это самое определенно излишне. Не лакомо. Что можете вы ещё предложить, официант? И оказывается, что нечего наживить на свои крючки, чтобы выудить на свет свою уснувшую золотую рыбку. Каждый может вообразить такую грустную, навязанную вам бессонницу, испытать на себе, умножить во много раз, и получить примерно чувства воскрешаемого существа.
   7. В предварительных пробах мы используем организмы людей незнакомых, отправившихся в никуда, не имея в себе значительных органических повреждений, как в том, запомнившимся, почти что идеальном случае; малолетний воришка, окоченевший в морозильной камере, доверху забитой бисквитами. Некислый такой финиш. Конечно, нельзя увидеть, кем они были в прошедшей жизни, насколько чистым обладали потоком зрения, располагали ли они правильными глазами и чутким организмом, и сможем ли мы, когда нас, лечащих рыболовов хлестнёт волна обратной связи, справиться с влиянием чьей-то протестующей, непросветлённой, не очень сладко структурированной души. Откровенно говоря, мы не питаем чувств к объектам реаниматорских прелюдий. С нашей стороны не обнаруживается особенно большой любви к безымянным овощам. Почти полное психофизическое отторжение. И они, наверное, не могли нас немножко возлюбить, не знали, не предугадывали это бронепрожигающее чувство еще в детстве, не тянулись к дальним родственникам, не намеревались после возвращения, освеженные слезами, кинуться в объятия упрямых трубачей.
   8. Однажды Детка сказала, что думает, как за нами кто-то следит. В смысле, не только наш коллега Бог.
   Я тоже так думал.
   Тот, кто всегда трезвый.
   Будто бы если и не все, то многие сюжеты развития событий связал предназначенный для того интеллект. Весьма сильный, многими поколениями себе подобных умниц и умников рожденный, поджарый, мудрый древний шакал, во многих делах понимающий, солидный полновесный режиссёр. Тот, который до совершеннолетия вселяется в аккуратную, добела освещенную мастерскую. Никогда будто не спит, сидит в анатомическом кресле, ест и пьет что-то не вкусное, но полезное. Скользит вдоль загнутого в подкову верстака, цепко вглядываясь в испестренные значимыми значками и фигурками экраны. Глубокомысленный и деятельный взрослый. Гипертрофированный сгусток разума в белковой оболочке, получивший от множества родственников задание; вытянуть из нагромождения событий, из кровяного сгустка душ, из феерического спектакля некий фантастически важный переключатель.
   9. Я, как мог, успокоил Детку. Это мания. В Дзоте нет неизвестных телекамер, всё наше. Хотя не худо бы присмотреть за нами. Надавать шлепков. Я обратил внимание на то, что мы не можем предоставить заказчикам то, ради чего нам дали денег.
   Нет, мы пока не можем выполнить задачу - научиться воскрешать всех людей. Мы не можем возродить тело из распылённого праха. Сколько ни смотри на это, ничего не придумаешь. Луч Аль-Мириуса могуч. Он может заставить летать распотрошенного цыпленка или голубя. Залечит раны, сделает похожим на живую птицу, выбранную эталоном свечения, Жертвой. Но не более того.
  

* * *

  
   10. Мы получили доступ к Саркофагу.
   Там бывают вместе все люмены. Теперь я, Аква и Ливи тоже можем смотреть и проникаться.
   Теперь это традиция.
   Саркофаг, вырезанный из монолитной каменной глыбы. Прямоугольная выемка затянута бледной тенью. Футляр мёртвой органической скрипки.
   Интересно. Слышать мысли оттуда... Связь синхронизированных душ сохраняется. Если ты можешь смотреть через меня во время купания, то, может быть, если ты умрешь, я увижу то, что ты. Жутко, правда? Домены были синхронизированы с нею природным способом, заблаговременно. Всё слишком складно сложилось. Вот ей они могли бы верить. Не устрашились бы, если бы она им что-то сказала. Не стали искать страшный смысл в её словах, не испугались сглаза.
   Думаешь, это они её умертвили, чтобы получать советы с того света? Просто так? И она согласилась?
   Детка робко смотрела на меня, почти так же, как в первый день знакомства, когда она ждала от меня ответов на всё.
  

* * *

  
   11. Ливи в этот день был оживлённым и весёлым. Он бодро жевал пёструю рыбу. Смотрел по сторонам, словно верткий пинчер. Прислушивался к шелесту пара из Кухни. Безошибочно распознал наши шаги. На столе пять подписанных чашечек Петри с мёдом. Их владельцы предполагали с ним обо всем основательно поболтать. Но в экскурсию по Домену он хотел повести исключительно старых друзей.
   Упс! Подошла и поставила чашку передо мной Эри, прехорошенькая, отчеканенная визи из подготовительного отдела.
   Забавно!
   Я извинился и отошел в сторону.
   У Эри сияющие глаза.
   Это не преувеличение.
   Вы из Корпуса?
   Из Эври, в основном.
   Вы участвовали в воскрешении?
   Было и такое.
   Эри смотрела во все глаза. Она мне верила.
   Мы присели за свободный столик. Я слизывал мёд из чашки-приглашения.
   12. Ты становишься в выемку Жертвы. Без одежд. Прислоняешься к рейкам. Расставляешь руки. Твой свет умножается Аль-Мириусом по всем участкам спектра. Тебя колотит. Все данные о твоем строении, кишках и сердце располагаются в свете тела. Твоё тепло дико усиливается и обволакивает мёртвого человека, тело которого, или то, что от него осталось, хотя бы девяносто процентов, погружено в солевой раствор. Луч выбивает из этой воды все необходимые для восстановления элементы, встраивает в тело, сшивает части. Всё без ненужных теперь хирургов. Вода в специальной Купели светится. Меняет цвет. Страшно приятно в этом участвовать. То есть, в этом поистине есть смысл.
   И что там дальше?
   Когда становишься Жертвой, чувствуешь то, что никогда не испытывал. Что-то похожее на ад. Ведь ты входишь в связь с мёртвым организмом. С его отошедшей душой. В идеале человек остается собой, но теперь ты с ним плотно связан. Становишься проводником в солнечный мир жизни. Братом-близнецом. Выше того. Славным учителем. Отцом и матерью одновременно. Может, Богом...
   13. Говорят, Жертва уподобляет воскрешаемого человека во всём себе?
   Да, примерно так... Эри. Ты входишь в петлю обратной связи. Тело восстанавливается по твоему подобию. Вторичные излучения, лучи тела, отправленные к тебе, стараются тебя изменить. Знаешь ли, это особые ощущения. Томительные. Другие. Ты переменяешься. Борешься с воскресающим организмом. Даешь ему жизнь. Напитываешь собой. Будто вторгаешься в ад во главе танковой колонны. Ты восторженный командор. Сложно описать. Редко когда удавалось провести опыт до конца. Вообще-то, Эри, никогда. Ты знаешь что? Нам всем здесь просто не хватает любви.
   Мне говорили, это как бы особый секс?
   Да?
   14. Я глянул на Эри. Она была молоденькая египтянка из стародавнего мультфильма. Платье белое и золотое. Оса. Свеженькая и чистая. Чёрная, реально смолистая грива. Сияющие карие, с примесью янтарного дикого мёда глаза. Такую детку, в принципе, можно любить!
   Да. Ты знаешь, может быть так. Ты ведь борешься с этим телом. Напитываешь его жизнью. Что-то подобное этому. Но в идеале нечто другое. Выше и намного плотнее. Особая любовь. Борьба. Взаимопроникновение. Общий закон природы, который выдумывается теперь обыкновенными людьми.
   К нам подошла Детка. Она напомнила о том, что мы собирались на прогулку в отдел Домена. Эри выразила желание пойти с нами, но Детка сказала, что ей нельзя, даже если бы и хотели взять её.
   Мы побросали еду, свинтились, прошли желтый мост, созданный из деталей как бы увеличенного конструктора Лого, вышли к чёрно-желто-полосатому люку, в который, после очищения могли входить дже и некоторые рабочие Домена.
   Почему-то, как мы прошли эти несколько десятков метров, я отметил особенно.
   Прошли в цех и отодвинули бежевые занавеси.
   Подошли к тому, что увидели.
   15. Это Монолит.
   Монолит?
   Твердь. То, что стабильно. Перманентно постоянно. Не подвластно ничему вообще. То, что не способно пожрать время. То, к чему всё время стремились необычные люди. Небесная твердь.
   Детка всматривалась в прибор. Разгуливала. Соразмеряла детали. Хмурилась и просветлялась.
   Слиток элементарных частиц, абсолютно неподвижных относительно друг друга. Здесь всё одинаковое. Мы пошли наперекор законам природы и вывели совершенно новое состояние материи.
   Странное правило. Для того чтобы создать Монолит, нам пришлось разделить Его на множество одинаковых частей. Мы синхронизировали их с помощью чего то, пронзительно сходного с нервной системой. Мы создали тот самый порядок, при котором внутренние части снабжаются энергией так же, как частицы, которые расположены у поверхности. Для этого понадобилось воспроизвести почти полный аналог кровеносной системы.
   16. Мы смогли остановить микрочастицы. Определили их в одном макроскопическом объекте. Ликвидировали закон, согласно которому фермионам запрещено концентрироваться в видимом человеческими глазами теле. И поэтому, Мол, как мы Его называем, является центром координат микроскопических частиц. Неподвижным центром. Здесь нет неопределённости. Если нет неопределённости в координатах частиц, возрастает неопределённость времени.
   Монолит не меняется. Он смущает и нежно процеловывает время. Сильнее его. Он сообщается со многими частицами Вселенной, частями, которые дают ему энергию и поддерживают существование.
   Чафр как будто хотел сказать, что у него заканчиваются огненные слова.
   17. Но это же наш Мириус!- неожиданно резко вскричала Аква.
   Да, Мол напоминает Аль-Мириус. Но мы создавали его отдельно от Корпуса. В Его конструкцию положен другой принцип. Мы организовывали Мол как Камень Рая. Как конструкцию, которая заживляет себя. Как то, что вырвалось из микромира и стало таким, что это можно потрогать живыми белковыми глазами.
   И как Он работает?
   Вблизи него время перестает действовать. Он управляет частями многих разных тел с подобным спектром по всему миру. Видит их.
   Он работает с течением времени? И в чём это проявляется?
   Ливи наполнил чашку водой, затем выплеснул воду. Поднёс к выемке Мола, будто бы месту встречи полюсов постоянного магнита пустую чашку. Через некоторое время чашка окуталась перистым туманом и наполнилась пенящейся водой.
   Мол вспомнил первоначальное состояние чашки и восстановил его.
   А вот это вот. Смотри. Вода доисторического Океана. Проверено. Если просмотреть под микроскопом, в ней есть первобытный планктон. Это вышло на нашу наживку.
   18. И ещё. Он может делаться одинаковым не всегда. Ему надо долго готовиться. Сейчас Он несколько разобран.
   Так Ливи, с ударением и уважением отмечая местоимения, называл Мол с большой буквы.
   Вот у основания конуса, похожего на рог, происходит сгущение неопределённости времени, его слабости и физической силы. Время выплёвывает вещи. У него несварение случается желудка.
   Копии дополнений Мола, и его самого действуют по всему, прошлому и настоящему миру. Всё, что имеет, или имело аналогичный спектр, поддерживает его Тело. После уничтожения вещи, её спектр развеивается, но в сумме не гибнет. Резервные копии умеют восстанавливать друг друга ещё более эффективно, чем цепочки ДНК. Вот, кстати говоря, хороший пример взаимопомощи.
   19. Мы не можем унестись туда, где ничего нет. Такой Машины Времени не будет. Было бы грустно думать, что всё еще есть. Даже то, что ненужно. Войны, пытки... Мол возрождает прошлое, опираясь на объекты настоящего. Если к его спектру мы прибавим объект, то он становится неотъемлемой частью Монолита. Мол пытается возродить его состояние. Состояние всего, что было ему подобно.
   Пустой, но когда-то наполненный сосуд, он стремится воскресить.
   Взвесь мела превращает в воду мезозойского океана, полную микроскопических рачков.
   Простой ваш Аль-Мириус не способен восстановить растёртую в кластеры чашу. Монолит использует обратные Лучи. В Корпусе не проследили точно, как мёртвое тело действует на саму Жертву, или, точнее, её части. Не захотели пробиваться с другого бока. А оно не перестаёт работать, даже если распыляется всё без остатка. Монолит, как объект микромира, явленный в макромире, делает всё тайное явным. Объект может быть возвращен к жизни из любой степени разложения.
   Мы можем войти в образ тех, кто умер, если примешаемся к Монолиту. Он соединит нас с ними, собственно говоря, так же, как он соединяет и неодушевленные вещи с их подобиями по всему миру, скованному им, не разделенному пространством и временем. Тогда мы увидим то, что они видели при жизни. Поймем их. Важно только лишь, воскрешая, как то оставаться самим собой. Быть нежным и жестким одновременно. Возможно, нечто такое в природе происходит, как бы само, спонтанно и коряво. Надо упорядочить процесс. Природа несовершенна. Иначе с чего бы у меня вскочил ячмень под глазом? Я способен его быстро вылечить, поддержать иммунитет, пользуясь нашим общим разумом и опытом. Мы поможем природе прояснить еще некоторые специальные вопросы. Это будет уже скоро. Надо доработать детали.
   Аква начала спрашивать о деталях, а Ливи слушал. Хмурился, потом начал приплясывать под неслышимую музыку. Усилием воли он заставил и нас слышать этот свой внутренний ритм.
   Я не знаю точно, как это точно происходит, но это так, на самом деле всё это происходит!
   Эту фразу Ливи выговорил наигранно визгливо и капризно, так, что некоторое наше общее напряжение спало.
   Мы вернулись в Кухню обалдевшие, и принялись заливаться чаем.
   Эри здесь уже давно не было. В дверях Кухни я уловил взмах гривы и взгляд, ауру, уже остывшую и пустую.
   Машина Времени. Мол. Монолит. Звучит не так уж плохо.
  

* * *

  
   21. 1. Отдых.
   Три дня я создавал эмблему для дже, счастливо проработавшего сразу в трёх Отделах. Чеканил знаки. Требовал предоставить мне бесхитростную работу эба. На Кухне отжимал и пил немного хмельной свекольный сок.
   Красил и мыл туалеты.
   Иногда я разговаривал с доменами. Всерьёз. Увидел во сне, основал и запустил Богатые Трюмы.
   Пока можно жить просто, без метаний. Для спокойствия сердца.
   Эри готовят к опыту. Она чёткая. Воспринимает близко к сердцу всё, что нам ещё не так уж важно.
   Ее взяли из Интерната Сервиса, где, до вербовки готовилась в танцовщицы Дико. Она другая. Ненормальная. Чувствительная, чистая и резвая. Безоткатная. Милая. Похоже это именно то, что всему нужно.
   Сладенькая кислота.
   На законных основаниях я расспрашивал Эри обо всём на этом и том свете. Заодно просвещал.
   Я доверил эркам подготовить цех для тренировок. В освобожденном от всякого барахла складе они установили много опаснейших лестниц, трамплинов, тумб, специальной танцевальной техники. Эри нужно тренироваться. В одиночестве она там прокручивает сумасшедшие танцы.
   Эри сделает то, для чего она здесь. Она должна стать Зерном в симбиозе Мола и Мириуса. Высветиться. Поработать со Стелой всерьёз. По некоторым догадкам, она примерно такая, как четвёртый люмен.
   Подходящий спектр Вызова.
  

* * *

  
   22. Вчера я сказал Эри, что хотел бы воскресить её собой. Чтобы навсегда быть связанным с её структурой и судьбой. Потому что она красивая, весёлая и чёткая. Наверное, приятно быть таким человеком, чувствовать, что тебя очень любят. Улыбаются, когда видят тебя и хотят обязательно помочь.
   Она посмотрела на меня смелыми, открытыми глазами.
   Для начала мы можем искупаться вместе, Алерт. Это ведь помогает последующему воскрешению?
   Да?!
   Что происходит в Стиральной Машине? Там действительно можно научиться смешивать чужие мысли?
   Я с удовольствием ответил.
   23. Там я впервые испытал чувства слепца, который, поверив слухам, таскал на себе ягненка, выращивал в тепле коктейля миллиардов клеточных полей, таким образом, сроднялся с приемышем, ухаживал, иногда каялся в глупости, но в одно прекрасное утро действительно стал видеть его овечьими глазами. Обобществление локальных полей, вхождение множества подобных в единый рай. Упорные и непорочные люди способны вылететь за пределы тела, если пойдут на жертву, расположат точку зрения иначе, будут взаимными ягнятами. Надо вывихнуть взгляд, словно смотришь через галерею живых зеркал. Слушать гром. Смотреть на вспышки. До тех пор, пока ты не начнешь струить нимб самостоятельно. Это Виза в Рай. В последующем, если кто-то откинется, в плохом смысле, те, кто с ним связан, сможет довольно легко воскресить друга. Только этот процесс ещё неполный и не проверенный во всех деталях. Больше это купание похоже на детское баловство.
   То, что произошло дальше, так было странно. Я проводил ее до дверей Купели и сбежал. Всё-таки в мире может быть чрезмерно много пронзительной сладости. Даже выше крыши. Я сглотнул сердце, которое пыталось выбраться по горлу куда-то наружу, и отправился на Кухню.
   Ливи беседовал с Груденером и Маалом. Вёрткая Бинга безропотно и быстро подливала мальчикам чай. Такое у нее сейчас было настроение.
   Разговор важный.
   Не знаю, захотят ли потомки нас воскрешать. Зачем, если мы для них будем чем-то вроде безобразных непутёвых детей.
   А ты хотел бы воскреснуть?
   24. Маал дерзко сказал, что воскрешать, в общем-то, не нужно. Будь что будет. Живые существа всё время улучшаются. Если пройден этап, зачем воспроизводить всё, и повторять выкидышей эволюции? Неожиданно для себя, я его поддержал. Я сказал, что уверен, что когда-то что-то будет ещё лучше.
   Лучше, чем ты? Чем эта твоя Эри?
   Моя?
   Я оставил намёк без последствий. Главное было решать основные задачи. Я ощутил, что выхожу на полные обороты.
   Надо возвращать не всех. Слишком много неодушевленных и мёртвых, не знаю, можно ли сказать, "объектов", стучится в наши двери. Монолит обладает неудовлетворительной избирательностью. Для воплощения Он выбирает предмет, который расположен ближе к нему. Но вообще-то многое дико запутано.
   25. Чашки приглашений разбросаны на столе. Всё что я могу сейчас вспомнить, такая же мало упорядоченная россыпь фраз.
   Пластичные объекты те, которые способны правильно изменяться. Чем сложнее, тем изменчивее.
   Таким образом, проблема в том, как установить фильтры для тех, которые могут воплотиться в настоящем. Каждый из нас может воплотить в себе некоторых мертвых. Тех, кого знаем. Кто похож. Если мы плохие, воскресим всех паразитов. Если мы глупые - неандертальцев. И так далее.
   Кто мы, чтобы определять людей, достойных вечности?
   Судьи.
   Нужно ли оживить, а потом отсеять белковые оболочки, вместе с положенными им душами, если они не придутся по вкусу нашим Привратникам?
   По вкусу? А может быть, если кто-то, кто тебе не нравится, а другим нравится, как тогда?
   26. Значит, надо выводить на Суд всех.
   Какая суета поднимется, когда они узнают, что Воскресение производится нами, Молами и Мириусами, а не их богами.
   Я не чувствую себя богом.
   Придется ощутить. Пусть молятся и собирают пожертвования. Подливают масла в лампады. А мы, или все наши духовные потомки, такие как мы, оправдаем их пожелания.
   Мы подробно изучим религии и нравы, чтобы проникнуться и воплотить живших в них людей.
   А как же буддисты? Они вообще не любят жизнь.
   С нами полюбят.
   ...Такая задача.
   До последнего бита восстановление памяти, когда сознание, пронзая время, завладевает тобой, а потом переходит в биологический корпус, произведенный с учётом весьма многих параметров вечности. Тело, чем-то похожее на обычный организм, выработанный крошечными личинками белков, но совершенное. Бессмертное. Без тени уныния и разложения.
  

* * *

  
   Я объяснял ей.
   27. Свет, проникая сквозь ячейки кристалла, образует картину первого порядка, затем, пробегая созданную структуру, вылепливает следующий порядок. Так образуются сложные, поразительные структуры, далекие от первоначальных интерференционных решеток и кругов, гениальные построения, обналичивающие страницы Книги. Они становятся свободными. Выпадают из Колонны. Начинают питаться самостоятельно. Проявляют волю. Ищут Буквы и укладывают в Слова. Сами вылепливают новые структуры. Принимаются дышать, отращивают ножки и ручки. Наполняются Пульсом. Пронизываются клетками.
   Словно святой Алтарь и мегафон Зерна.
   Они увеличиваются и уменьшаются. Излучают свет. Связываются. Притягиваются и расстаются. Танцуют. Приобретают подобие Монолитов.
   Чтобы стать однородным нужно много всего сложного. Монолит не может быть постоянно простым. Его надо разъединить и соединить, тогда Он приобретает свойства Монолита. Вечный Двигатель, Гоны, Таблицы, Алтарь и Машина Времени, по правде говоря, есть одно и то же.
   28. Если можно управлять Временем, значит никто и никогда действительно не умирал. Не нужно по клеточке воссоздавать биологические тела и тратить силы на распутывание свинтившихся белков. Надо только взять этих людей, и перетащить в рай. Машина Времени правая рука Бога. Я раньше думал, что это и есть Он Сам.
   Эри слушала внимательно, в оба уха, не могу пожаловаться. А после попросила не сбегать и быть её экзаменатором. Она ведь так и не овладела своим главным танцем в старой школе Утешительниц.
   То, что было вначале не совсем походило на то, что я думал.
   29. Она дала мне стакан холодной воды, проследила, чтобы я выпил ровно половину, и медленно допила.
   Её движения были нетвердыми.
   Она сказала мне, что, я первый её клиент. Сейчас она распутает всё мое прошлое и позапрошлое.
   Она вздрагивала.
   Мир расширился.
   На миг я подумал, что она и есть Монолит. Такая простая, сложная и немного светящаяся.
  

* * *

  
   30. И что там было ещё?
   Детка слушала о том, как я сказывал о диких танцах Дико.
   Это похоже на то, как если бы я переворачивал страницы комиксов. Красочный комикс, про мою жизнь, и другую. Сияние красоты природы перед вратами небытия.
   Движения не могу воспроизвести. Что-то вроде плёнки длинного мультфильма, где я просматриваю каждый кадр. Смотрю каждую невероятную картину. Такие сногсшибательные и дико талантливые картинки я рисовал во сне, а потом не мог вспомнить.
   Читаю соответственные реплики.
   И всё?
   И ничего больше.
   Вот так прошел наш разговор. Никого не было со мною в Столовой. Мы разошлись. Надо было работать. Надо было работать? Немного грустно.
   Всё заканчивается. Даже когда только начинается.
  

* * *

  
   Первым в выемку Машины Времени встал домен Вензель.
   Мы, присутствующие дже, были синхронизированы недавней большой Стиркой и могли, хотя бы иногда с крупными пятнами катаракты, видеть его глазами.
   К нему начнут прилепляться сущности. Подобные ему люди. Бывшие. Мёртвые. Мы сами всё увидим.
   Не вся мощность. Только память. Отголоски движений медиаторов, химических веществ и электрических импульсов по нейронам, которые были уложены в чужих головах примерно так, как у нас.
   Рубен Лааг двинул задекорированный под старину рубильник
   31. Монолит свернулся. Стал стопроцентно одинаковым. Это видение было как здание библиотеки, многоэтажный, накренившийся корабль. Тогда, "Бомм!", я испытал колоритное головокружение, как бывает, когда светишься и сходишься с хорошими людьми. Неизречённые ощущения, слух, нюх, множественное зрение и много, много-много чего. Развернутая память, в фокусе и вовсе без пятен катаракты. Нечто большее, чем просто набор сцеплений нейронных ниток. Я окутался опьяняющим паром. Вот когда рядом с ухом прошелестела дже Кайра, из угла бездонного неба мигнул ангел, тогда открылось особенное воспоминание, и не воспоминание никакое даже, а нечто непостижимое. Такое реальное, освежающее, как свежевыжатый апельсиновый сок.
   Подводная лодка времени окунула меня в океан разреженной воды. Я вынырнул туда, где был примерно таким же, по содержанию "Я", по сознанию и внешности, по точке зрения, храмом из юркой крови, сахарных косточек и пластичной янтарно-розовой ткани, мечтательным, психически и физически здоровым, солнечным мальчиком.
   32. Глаза откатили, перелившись к кому-то туда, где точно, я всё еще жил.
   "Бомм!". Я влетел в середину двора. Всё здесь удивительно знакомо. Сумерки. Ночь вибрирующей воли. Вот подъезд с немного приоткрытой дверью. За ней высоченная каменная лестница. Маленький мальчик без определенного места жительства. Это я. На площадке из слипшихся булыжников водяная колонка со скруглённой, туго качаемой ручкой. А если свернуть под арку и сделать девять шагов, увидим мешанину железных путей и нежно бренчащий трамвай.
   Это я. Я всё вижу и понимаю. Мы живы. Пока эта реальность отчетлива, мы оба есть.
   Можно пройтись вдоль много раз хоженой моим, как бы младшим братом-близнецом, двойной металлической линии. Вот те самые дома с лепниной и балкончиками, поросшими травой, рельефные замысловатые книги, редактирующие своих читателей. Там и там персонажи нашего совместного прошлого, хотя и настоящего, стушеванные, приглаженные, словно на фотографии с очень большой выдержкой, довольно приятные люди и звери. Аппетитные вывески. Крашеные короба на деревянных колесах. Ласковый клёкот копыт.
   Я вспоминаю названия. Великолепно чувствую свои руки и ноги.
   Этот Санкт-Петербург сложно и так логично запутывается с осколками городов будущего, выдуманного и настоящего, оборачивается шкатулкой, заполненной неяркой атмосферой, конфетными фантиками и пожелтевшими газетными обрывками. На многогранной территории мозга проявляется образ немаловажного города с вкраплениями кварталов Шанхая и Пекина. Вон многоярусные, прихотливо структурированные дома для весёлой еды, а там, на плоской перекрученной горе области здорового голода. Там и тут каре серых костяшек жилого домино. Тёмные, с вкраплениями лучистых сфер массивы, полные значимых и второстепенных событий, людей милых и не добрых, где-то тупиковых, однако, томительно близких по обстоятельству нашего общего вроде бы небытия.
   33. В уже гаснущем мире вспыхивают отблески утра, в котором слышится "тиннь" брошенной на синий булыжник серебряной монеты.
   Снова пробуждается детская вера в бессмертие.
   Море на окраине неба сливается с безлюдными пространствами, вспышками и чёрными чайками.
   Обрывки зрительной ткани как-то нехотя, с тучными прослойками, смешиваются с видениями ребенка восьмидесяти четырёх лет, меня самого, только иначе достроенного, оторванного от мечтательного прошлого, доживающего свой век в квартире с высоким потолком, залепленным многослойными обоями.
   Того меня, старого и меркнущего грело воспоминание о тайне, интимно, тонким перышком щекотало внутренности.
   Тусклое безвременное существование в старинной квартире. Ниточка сознания тянется по углам и норам, засасывается за шкаф, под кровать, диван, взлетает к засиженной насекомыми люстре. И везде всё как-то не так.
   Отваливающиеся в местах стыков обои. Пыль. Несколько крошек под столом, до которых не дотягиваются руки. Забрызганное окно. Мелкие недоделки ближнего мира, отклонения от комфортного порядка, приводящие в уныние и расшатывающие структуры мозга, не способные далее, как прежде, сшивать этот беспорядок ниточками строгой душевной организации.
   Я Хранитель Станции Света. Могу снова стать летучим и нужным.
   Во всех углах Последнего Приюта тихо живёт страшная тайна.
  

* * *

  
   33. Тогда, в шестидесятых годах позапрошлого века, особое государственное учреждение, почти полное подобие нашего Лазарета, призвано было поставить на дежурство вблизи границ потенциального противника Станции Света.
   Звёзды.
   Мёртвые Руки.
   Просто водородные мины.
   И если народ Северной Америки развяжет войну против государства Аша, созидающего земной рай, трехкилометровая волна утопит его.
   Морские мины лучше множества баллистических ракет.
   Нужно было обеспечивать бесперебойную связь с установками мощностью восемьсот мегатонн.
   Задание на установку и защиту Станций Света выглядело жутковато.
   Сигнал должен проходить многокилометровые пласты воды. Не искажаться космическим излучением. И обитателями глубин, разумными осьминогами, любопытствующими скатами, и кем-то ещё.
   34. Советский Союз. Россия. Аша.
   Соединенные Штаты.
   Я вспоминаю новые слова.
   Конечно, особый уровень технологий. Высший. Ослепительный. Такой, что у некоторых ответственных лиц расстраивался желудочно-кишечный тракт.
   Нужно было предвосхитить все достижения и провалы цивилизации. Опередить полёт мысли. Найти все потенциальные способы обнаружения Станций, технологии воздействия на операторов и начинку из урана и гидрида лития, и многое, многое тому подобное другое. В шестидесятых годах двадцатого века необходимо было рассчитывать минимум на двести лет вперед.
   Пока бы совершенный социальный строй не завладел всеми этими, не желающими союза, капризными душами. Пока бы все не стали счастливы сообща.
   Черные звёзды должны находиться на взводе двести лет. Что произойдет в науке? Какие развернутся открытия?
   В ходе исследований выяснилось много всего.
  

* * *

   35. Достопримечательное воспоминание. Не воспоминание. Жизнь. Шлюз. Чёрно-желтый люк Дота, предтечи нашего Лазарета. Нужно наклонить голову, чтобы пройти. Ты тоже видишь? необъятный стол, покрытый стопроцентно одинаковыми узлами. Засеянное корнеплодами электрическое поле. Вытянутые лампы белого света. Музыкально чирикающие лифты. Гулкие площадки, серые мусорные баки, автоматы, сипло выплескивающие кипяток в надтреснутые стаканы, центры микрорайонов споров и соглашений.
   Ребристые ступени. Очищенный от всей микроскопической живности, пропитанный жестким светом воздух. В кабинете Директора аквариум с рыбками. Костяные счёты. Механическая счетная машинка. Осенний сад. Высохший фонтан, каменные скамьи и правдоподобный муляж ночного неба.
   На испытание поставлены миллион восемьсот пятьдесят тысяч реле. И платы с переключателями. Устройства могут пребывать в одном из двух состояний. Приборы, имитирующие пускатели детонаторов заключены на год в идеально экранированный бункер.
   36. Потом двери открыли.
   Пятнадцать реле изменили состояние, несмотря на то, что уровень напряжения на лапках оставался в норме. Все равно, как если бы в склепе, вместившем население крупного города, один из покойников встал и позвонил в подвешенный там колокольчик. Несколько сотен витков медной проволоки, контакты и холодный сердечник иногда получают импульс.
   Просто так.
   Для обыкновенной техники произвольное переключение нехотя, но можно допустить. Списать гибель сотни-другой человек в непонятной авиакатастрофе. Как будто один или два раза в год вполне имеет место быть непостижимая причина. Люди принимают сбой за неизбежность. Привыкли, что всё не совершенно. Но не настолько важно, чтобы изменить порядок вещей совершенно и кардинально.
   С ядерной кнопкой то же. Если президент уговорит помощников, введет код и нажмет кнопку, остается немало вариантов отмены запуска. Ракеты запускают подразделения, состоящие из людей, имеющих детей и родственников.
   Ядерные мины проще и сложнее.
   Пусть сигнал поступает от многих компьютеров, большинством голосов выясняющих истину. Но детонатор один. Крайнее устройство, узел, от которого зависит жизни и души многих болезненных созданий.
   Нам надо было сделать всё безошибочно и абсолютно.
   В верховном правительстве о проекте предотвращения мировой войны, Wordo-W верно знали четыре человека, но они, в конце концов, добросовестно унесли тайну в ниши кремлёвской стены.
   Мастера и контролёры сплотились. Инженеры и те все, кто был приставлен наблюдать и доносить, не могли соблюдать обычную субординацию. Всем и всегда необходимо было знать, что происходит во всех мелких и важных деталях. Кто готов самовольно и неприметно исказить один из сотен тысяч узлов? Нам необходимо было научиться переживать мысли соседей. Система контроля, основанная на опыте инквизиторов, работать не могла.
   37. Слияние психических основ воспитало новый психический и социальный организм. Теперь можно было слышать чужую злобу и ненависть, осматривать сны друзей, четко распознавать зависть, недоверие, и прочие неверные мотивы близкородственной души.
   Перестали работать механизмы конкуренции и соревнования. Сначала была неуверенность в новообразованном устройстве жизни. Но после некоторой пробуксовки, дела пошли на удивление гладко. Команда Станций Света стала шедевром хайтека антропологии. Новые люди не могли допустить, чтобы по капризу оторвавшейся души ввергнуть человечество в пучины всемирного потопа.
   Или не выполнить обязательство.
   Запредельное совершенство Станций требует идеального знания пограничных областей.
   Мы выявили все скрытые факторы, влияющие на работу техники и человека.
   Были освидетельствованы такие, ранее не принимавшиеся в расчет темы, как телекинез. Полтергейст был заключен в границы законов, уже как банальная причина срабатывания узлов Станций Света.
   Старые теории перестали нас удовлетворять. Потребовалось найти все универсальные законы того, что происходит, без замены реальности извращёнными математическими системами.
   38. Психология и религия. В какую сторону они растут. Как создают чудеса. Всё о воодушевлении материи. От первобытной магии и веры в природу, от боя бубнов и плясок первобытных племён, до уже прошедших большой путь известных религий, подвигающих человечество на все новые формы мироустройства. На возведение храмов и конструирование защиты, ведущие к постижению бессмертия.
   39.1. Нужно знать всё то, что работает против беспорядка. Бесперебойная и вневременная связь всего со всем, безупречный нравственный закон и физическая защита. Всё, что помогает множеству быть единым целым.
   Кто-то там, далеко, хранил документы в сейфе, скрытом за картиной Вангога, и передавал опекунам новоизбранного президента. Напоминал о тайном Свете. Но эти бумажные дела были не обязательны. Все слои морфогенетического покрывала Земли были насыщены предостережением. Субстанция мысли хранителей Станций, плавала повсюду, сосредотачивалась в нервной сетке тех, кто имел дело с материализованным злом.
   Командиры, операторы и рядовые охранники пусковых установок как-то сами впитывали и постигали предостережение. Что бы ни случилось, в последнюю минуту им обязательно нужно было аннулировать вылет алюминиевых баков с дюзами, насосами и многими узнаваемыми деталями.
   С таким привычным для зрения скарбом, комплектом предметов и веществ, которые могли бы превратиться в огненный шар, слепящую линию, запекшуюся кровь, проказу, в доли пикосекунды смерть, когда ты не успеваешь проститься с миром, не подготовляешься сказать "привет!"
   40. Кое-что всплывало в зрительные отделы от зёрен тимуса и костяных антенн позвоночника, нечто о пронизанной огнём полупрозрачной массе, повернутом океане, только когда они проводили тренировочные пуски. Приходило из жесткого воздуха и заменяло усмирённую совесть.
   Это более чем лишь совесть, совесть, в правильном переводе, ужас перед неотвратимостью наказания, впрыснутый в пищевод, и потом представляемый как голос индивидуального представителя правил общественного поведения. Страх, имеющий понятные причины может сглаживаться упорными тренировками. Его можно выветрить. Выбросить из памяти лица полицейского, и школьного авторитета, принуждающего отвечать за твои неуверенные и дерзкие слова.
   В той стране учили, если быть сильным, можно уйти от ответа. Надо быть компетентным, умным и богатым.
   Мы подкинули им запреты. Лоскутки кошмаров, иноземных мыслей и мыльные страхи. Но это они могли видеть и чувствовать только тогда, когда Пастухи верили в то, что нанесут ответный удар.
   Верили и знали.
   До некоторой поры психика операторов Станций, тех, которые, собрав консилиум из четырёх человек, могли включить их из любой точки света, была противоестественно устойчива. Их души были особенными. Они не поддавались внешним и внутренним действиям времени.
   41. Термин "психофизика" получил свое истинное значение. Ныне он обозначал не измерение физиологических реакций, сводимое, в сущности, к постукиванию молоточком по нервным узелкам и замеру длин костей конечностей, представляемых как специфические рычаги, но всё знание жизни, правил отражений и поглощений света, от первых движений зёрен вещества до зрячих и полнокровных нас.
   Мы научились поддерживать в круге Пастухов Станций благоприятные условия. На протяжении всего времени.
   Только потом мы поняли, что это и было первостепенным успехом всех исследований Дота. Мастера напрактиковались жить, объединив потоки противоположных начал, пропуская сквозь себя потоки света, слов, образов, отсеивая всё важное. Всё знание мира. Они рассчитали свойства незнания, равного пониманию. Высчитали параметры сносных компонентов вечности, когда повторы пройденного не считаются чем-то родственным старческому слабоумию.
   42. Всегда как будто бы в заполненном душистом мирром аквариуме. Ничего не убывает, не отпадает, не высыпается. Блаженные золотые рыбки, человеческие создания, которые оценивают происходящее с разнообразных точек зрения и вырабатывают общее поле решений.
   43. Всё, имеющее отношение к совершенству становится идеальным или выпадает в осадок. Такова защищенная от ударов стихии и взлома, нестареющая и блистающая Станция.
   И те, кто её сделал тоже.
   Совершенные легкие, печень, кожа, пищеводы, слова.
   Склонность к свободному полёту.
   Багаж психики, называемый душой, кое-что помнящей о биологической оболочке, так же как в опытах с развитием, разрушением и реставрацией песочных фигур, передавался нашим точным, по всему спектру биотической сути подобиям. Люди, родившиеся в определенное время, становились нами. И были нами всегда. И мы ими.
   Судьи передавали эстафету "Я" своим Наследникам.
   Незнакомым себе.
   За океаном проживали внушительные люди, которые вторгались в заповедники жизни. У них также имелись машины, переделывающие безымянную материю в нечто, прорывающееся к совершенству. Важные черепа, золотые оправы очков при контактных линзах, дань уважения предкам, лобные доли, умеющие соединять разрозненные мировые события в одну картинку. Эти люди желали подняться из приземистого мира, обогатить Вселенную спектром собственных возможностей Нужно добиваться успеха. Втянуть в орбиту личности все значительные мировые дела.
   44. Найти свою войну.
   В любом случае, они не должны были прожить жизнь просто так. Таковы были правила, вывезенные их предками из Старого Света.
   Война в умеренном виде. Инъекция для иммунитета. Свернувшаяся кровь, бесцветная сыворотка. Отдаленные вопли, сожженные одежды, дым, это лишь такой веселящий газ. Сюжеты о нюансах войны, которые нравится смотреть взрослым и детям, употребляющим пищу, которая не укладывается в желудки без кровяной соли.
   Лопнувшие кукурузные зёрна. Напиток из корней колы. И еще эти ваши бессмертные картофельные чипсы.
   Помимо поиска жизни, было желание отвратить экономический Армагеддон.
   Ускорить историю. Сделать так, чтобы крушения судов, домов и городов происходили в этой жизни, а не в будущем.
   Необходимо прожить жизнь не без озорства, не как остальные люди.
   Они не могли вмешаться в безукоризненные структуры связи, выявить личности и местонахождение хранителей станций Света.
   Но поняли, что Станции не превратятся в свет.
   Они использовали шансы на войну. Нашли предлог и ударили бессовестно жестоко.
   45. Дольше крупных городов и промышленных центров полыхали массивы лесов в Сибири. Равнина была проломлена до подземного моря. Образовались узоры странных ландшафтов. Подарочные наборы гор, каньонов, озёр и пустынь. Города и кладбища, все прежние названия и границы районов были стерты. Никто из прежних владельцев не мог заявить о праве на всю эту землю. Теперь она стала увлекательной, как безлюдный континент, Новой Территорией.
   Исчезли следы людей и отпечатки истории. Но использованные ранее так бездарно территории, делянки рая, применяемые для построения моделей ада, остались.
   Неиспользованные Станции Света сохранились.
   Они пережили бы превращение Солнца в карлика. Миллиарды лет хаоса и холода. Старость Вселенной, расширение, распад атомов, всё, что нафантазировали мастера космогонии, самоуверенные и отчаянные инвалиды.
   Дот.
   Wordo-W.
   Черные стены в антраците и золотые чеканные буквы. И там были классы со старыми детьми. Небольшая школа на секретной базе.
  

* * *

  
   46.1. Мы снова расположились на Кухне. Детка, Груденер и Ливи. Снова близко знакомые люди накладывали на подносы полезную тёплую пищу, зачерпывали кашу из Котла. Притыкались друг к другу и долго говорили. О переселении тел и душ, об управляемой реинкарнации, как мечте человечества, которую должен осуществить Новый Лазарет. Именно мы. Сколько здесь всего такого странного и опасного. Можно ли вселять души в животных? Почему на коже домена, извлекшего из Монолита память подобного человека, начали проявляться особенности органического тела, те, которые, были признаком умершего человека? Или всё-таки не умершего? Были разговоры, переходящие на шепот, о том, можно ли сейчас, когда мы знаем некоторые коды запуска, управлять Станциями Света, запрятанными на дно Океана водородными минами, а если да, то, какая от этого нам польза. Как расширится поле решений?
   Детка: (Почти игриво) Так странно чувствовать себя мужским стариком...
   Ливи; Мы могли вытворять то, что хотели здесь. Я это и делал. Бродил. Это были захватывающие чувства.
   Он смотрел на нас так, будто ожидал грубого опровержения.
   Я мог свернуть на выбранную улицу. Осмотреть дом. Погладить сфинкса по лапе. Значит, это не ретроскопия, которую может выполнить гипнотизер, отправляющий человека в выдуманный мир. В Атлантиду, или на Марс. Это настоящее слияние психик, нас и воскрешаемого человека.
   Груденер: Хотелось бы верить, что это воскрешение души. И что-то ещё более аппетитное.
   (Далее вразнобой). Трудно диктовать самому себе.
   Я хотел бы посмотреть кубатуру Дота. Всё. От лифтов до всех его жилых помещений. Они как бы мы. Дот и Дзот это одна и та же вещь, только расположенная в разных слоях времени. Стык между похожестью и непохожестью дает жизненную силу.
   Чувствовал холод по рукам?
   Все опции жизни.
   Ливи: А что, если существуют полевые существа, которые размножаются и живут за счет чужих организмов? Представьте, сущности, которые подстраиваются к телу, и сосут из него соки.
   Полевые?
   Придется ими заняться.
   Может быть, бесы, это души собак, вселившиеся в людей?
   47. В этот день для пищи нарезанные кольцами морские существа. Мои эрки добавили в их тела гены светящихся медуз, и выглядят они ужасающе.
  

* * *

  
   Опыт номер два.
   48.1. Алан. Почти я.
   Тогда.
   Свет.
   Тоннель.
   Вид из колодца, или может, как из выгребной ямы вверх, и прямо на улицу с деревьями. Теперь я точно понял значение второго символа принадлежности Лазарету, принятого помимо моей воли; канализационный люк.
   И к тому моему Интернату.
   Там я был. Где я и есть.
   В диком детдоме, в пахнущей щами кухне и под ванной на львиных лапах, запомнившейся особенно. Там я тоже искал. В шкафу. В кабинете воспитателей. В глухом саду.
   Двухэтажный дом в солнечном городе. Боже мой, теперь от него остался только фундамент.
   Несколько бетонных глыб под землёй, на которых запечатлено и моё отражение.
   Теперь они снова здесь.
   Вещественные следы прежней жизни притягивают и манят.
   Я пробежал детство, особо не порезвившись. Много считал, определял сечения и доли, бегал по кубатуре всё того же Дота, противоречил всем, расширялся, и стал, в конце концов, упитанным, и уже мало симпатичным хранителем Станции. Пастухом. Тем, кто многое знал, которого с самого начала восхищала красота Водородных Звёзд. Хотя я часто отвлекался. Фантазии уводили далеко. Но иногда я был лучшим.
   Зубастым.
   Чуть изменить спектр Монолита, добавить травы, дерева, камня и запаха не чищенных тёмных зубов.
   49. Спуститься вверх по колодцу. Задохнуться и вынырнуть в небо.
   В Средние Века.
   В оживлённых монастырях, с превознесшимися арками, в замках, грубых донжонах и похожих на воробьиные гнезда домах, искалось Лекарство. ОЛа-ла! Когда найдешь, выкрикнешь громкое своё "О!". Его надо найти. Идти по тяготению крови. Он где-то есть, в готовой проявить знаки пыли, под валуном, в позабытой могиле. Медальон с бессмертным именем.
   То, что почитается безусловной ценностью.
   Я искал часть души, которую выудил из меня кто-то, когда я спал в колыбели. Поэтому я не мог выговаривать самые простые слова. Не часто, только в ночи боли снился сон, когда золото и роса стекают по холодному камню чаши. Капельки складываются в узоры, а на дне появляется синее сияние.
   Абсолютная ценность.
   Я искал людей, которые могли помочь в поисках лекарственного золота. Бродил по оврагам, городам и кладбищам. Наблюдал казни и роды. Вытаскивал стрелы из жестких, словно глина, тел. Пытался лечить собранными наугад, на перекрестках и у площадей, проросшими после экзекуций, растениями. Ухватывал в абрисах домов, в возгласах нищих и славных детей, указательные знаки. Как и все кругом, я мылся два раза в год, и то было очень полезно для кожи и волос, густых и косматых, словно у взрослого льва, и тёмных, как лошадиная грива.
   Тогда был феерическим, иным, чёрно-белым, заметным и блаженным мальчиком.
   Иногда на пути открывались старинные поселения. На курганах и в геометрически правильных лесах, окружающих круглые поляны, ещё вполне чётко пахло останками механизмов первоначального почитания. Мне надо было шагать по соединяющим их невидимым каналам.
   И однажды меня заметили сложные люди.
   Один из них носил цепь с косматой звездой, и квадратной Луной. Вот всё воспоминание. И они везли меня, и уговаривали и обещали, и, в конце концов, усыпили. Я очнулся, нагой, словно зверёк.
   Впитав чувства, память отдает их с процентами, неотчетливыми, но лакомыми добавлениями.
   Я жил в пространстве, лишенном света. Углы, клетки, лестницы, склепы и ниши. Изумрудная плесень на ступенях. Несколько десятков ночей, проведенных в квадратном подвале, я наслаждался предчувствием открытия окон и дверей в следующую, вытекающую из всего пройденного Вселенную. Я изначально инстинктивно предполагал, что вблизи дорогостоящего и культурного нагромождения камней, за фасадом замка есть светлые подвалы и башни, где работают величайшие мастера, знающие толк в переделке души и производстве золота. Магистры испытывают подающих надежду людей, прежде чем принять в ученики. Проба духа и тела, непременное условие лечения. Так я думал, сидя и глядя вокруг.
   Моими непосредственными соседями, трогающими кожу, были шершавые холодные камни.
   Железная клетка. И ещё кое-какие приспособления для жизни.
   50. У этой истории было недосказанное продолжение. Аромат дикого камня. Я получил всё сразу. Насытил смыслом без остатка жизнь. Увидел всеми глазами сверхтекучий призрак любви, почувствовал кишками, сердцем, плеврой и солнечным сплетением.
   Что-то вошло в меня. Что-то вот, недосказанное. Как будто я соединился с кем-то. Очень хорошо, так, что мог летать.
   Я стоял, переминаясь в небольшом углублении, словно в высохшем бассейне, или оркестровой ложе, в облаке бледного, в середине немного теплого света. Только деревенеющая мраморная кожа. И странные, отрешённые люди вокруг этой купели смотрели и оценивали всего, подрагивающего от предвосхищения ягненка.
   Я тонко чувствовал собственную сущность. Полноценный будущий самец, и не мальчик. И не нежная девочка. Нечто вне пола.
   Разговор на латунном языке я тонко, будто из-под воды, слышал и разгадывал. Словечки были как у лекарей, выговаривающих свои запутанные рецепты. И мне они льстили. Я был нужен. Нечто во мне представляло ценность. Это грозило тем, что меня превратят в лекарство.
   Это и произошло. Они выманили меня из клетки. Дали вдохнуть запах вина.
   Ватная слабость в руках.
   Стол с воронкой.
   Ноги исчезали, холодели, и были уже не нужны.
   В хрустальных вазах вилась вода, оживлённая сложно поляризованным свечением.
   И это было приятно. Появилась радуга. Далее ничего. Вот такая история, очень интимная и короткая. Но ее можно смаковать, как бесконечную, длинную конфету.
   Вероятно, они хотели сделать эликсир молодости. Поднять порядок мира. Чтобы Солнце продолжало восходить и заходить. Или может быть, моя кровь перешла к Врагу, и от этого он задумался о возвращении к Богу. Или, сделала допустимым воскрешение какой-то девочки, ради которой ничего не жаль, бывают такие вот существа. Если порядок уменьшается здесь, то он проявляется в чём-то подобном другом. А главное, это можно проверить.
   51. И где-то есть руины, я могу прилететь туда, взглянуть на камни, бывшие приютом, и на прах людей, которые казались такими крепкими и правильными.
   Может, поиск медальона был оправданием вечного хождения. Мне никогда не нравилось бродить по миру просто так. В движении должна быть цель, если нет, открывается тому, расчехляет косу хулиганка смерть.
   Так высвечивал Алан.
   Как сложно и сладко.
   Странно, что после сеанса связи с его прошлыми близнецами, без перерыва пошла картинка почти неизвестного мне человека.
   Человек, оторвавшийся от Лазарета.
   Тифон. Тот, который тоже мог бы стать доменом.
   Совсем немного. Отрывок той жизни.
   Всего лишь одна ошибка.
  

* * *

  
   52. Я снова увидел того улыбчивого немца со швейцарским биноклем. Он ласково что-то пояснял военнопленному. Моему подзащитному, живой тюре, существу, в лохматой нечистой гимнастерочке, которое слушало меня снисходительно час назад. А вот сейчас оно смотрело на негодяя в форме со щенячьей заинтересованностью, снизу вверх, скрупулезно внимательно.
   Вот тогда я начал активно сухо действовать.
   Так, как дрессировали.
   Надо было лишь воспроизвести то, чему меня учили делать с резиновыми марионетками. То, ради чего я покинул уютные и жгучие мастерские Угла, предтечи Дота. Ради того я обучался семь долгих лет. Стал мастером убийств. Ассасином.
   Я тренировался. Выворачивал навыворот нервы. Черпал силы из Общего Поля. Умел не отдергивать руку от пламени. Приучался определять возможность удачи. Привыкал к тому, что можно лечить безнадежных людей, и устранять, кого нельзя. К тому, что всегда есть шанс.
   Я просыпался в пять утра. С первым ревучим и слепящим сигналом дикого будильника. С первыми петухами.
   Заявил, что буду бойцом, который сможет сквозить по миру, пронизывая разномастные тела войны. Летать, ползать и плавать. Не придан воинским частям, с противоречивыми, и перепутывающими всё взаимосвязями. Космонавт-освободитель. Я был призван ликвидировать тех, кто вредит раю.
   И первое самостоятельное задание не должен был провалить.
   Завалил тварь с биноклем набок, и принялся давить. Мы лежали и пихались, будто бы гомосексуалисты. Не, точнее, смотри, будто бы львица проводит неприятное подобие полового акта на убиваемой ей антилопе. Я обхватывал чужеродное тело всеми ногами и руками. А пленные ребята, приданные к немецкой кухне, бросив свои картофелины, смотрели вполглаза и ничего не делали. Только как то по-другому переминались.
   Он яростно пытался вырваться. Словно я действительно завалил полную жизненных сил антилопу.
   Но, всё-таки, напирая, наседая, и прикрывая рот с сырыми губами, теряя и отыскивая оживший шнурок, минут за пять я казнил этого негодяя.
   По-змеиному, как учили на курсе Вора, двинулся дальше.
   Столовый нож, захваченный мной возле ящика с сухарями, оказался очень длинным и гибким. Протыкать и резать протестующий, дергающийся бок, защищенный густо натыканными ребрами, было трудно. И его владелец был чертовски зол. Это придавало силы. Как и всем остальным представителям этого, выкованного ницшеанскими опусами и многолетней историей войн, напоминавших спортивные представления, психотипа.
   Спонтанно, как оргазм висельника, вытекли последние мысли, обрамленные слоистыми кругами. Вот про розовые круги я раньше ничего не знал. Этот белобрысый крепыш выбросил в эфир подружку Элен, горячее молоко из фаянсовой кружки, краем сознания гладкую, как восковое яблочко невесту, и ещё краснощёкого друга, потешающегося над тушкой поросёнка.
   Я был озабочен, чтобы если бы кто из его коллег, пребывавших рядом, вооруженных, лишь немного сонных, не придал бы этому реального значения.
   Я оказался на линии взгляда третьего хозяина жизней. Сделал всё, чтобы придать делу иное выражение. На две с половиной секунды он задумался и отвернул взгляд. Не смог осмыслить. Так устроена психика, не замечать что-то, если это оформлено как нечто само собою разумеющееся. Элементарный прием невидимки. Потом я, как бы чисто по-дружески, подобрался и к тому. И к четвертому соне тоже. Хотя это всё было уже, достоверно, как если не слишком опытному жонглеру устанавливали бы все новые и новые дрожащие рюмочки, наполненные вздувающимся вином.
   Когда на очереди был рыжеволосый солдат, навозная куча невезения стала чрезмерной.
   Желудок фортуны насытился. Точка удачи пройдена. Далее в графике усилия и успеха следовал разрыв. И пятый мой все вдруг уяснил и встрепенулся. Закричал.
   Нас разделяла невысокая стена.
   53. Нет, если теперь, в трезвом уме поразмыслить.
   Автомат был в двух шагах от меня, в корзине, на полу амбара, ставшего кухней и столовой.
   Мне надо было добраться до него, передернуть затвор, встать выше стола и застрелить представителя зла.
   Над головой пролетела граната с длинной ручкой. Неуклюжая, не слишком надёжная, но любимая за шик.
   Она остановилась метрах в пяти позади. Я не понимал, шипит ли она, или это просто сосуд, наполненный толом.
   Нужно было осмыслить картину. Только взгляд подло замылился. Я воспринимал панораму боя на неуд. Слишком много событий наплыло на глаза.
   Первая мысль, граната не взведена. Тот бросил ее для того, чтобы выманить меня. В закрытом помещении граната неминуемо убьет и его. Тогда можно проверить патроны, выглянуть из-за стола. Зажать его, так, чтобы появилась кровавая пыльца, которую я часто видел, когда стрелял в свиней на полигоне Угла.
   Если граната должна взорваться, нужно добраться до той стены, тогда меня жестоко оглушит, но я привык, это можно терпеть.
   Я выбрал неверный путь. Остался на месте.
   Так я провалил задание. Хотя готовился. Все взамен на пять или шесть жизней. Или я не погиб, а изменился. Повредился. Исчез для будущего себя.
   Мне нравилось вызволять из плена.
   Танки. Крики. Любовь. Холод. Тепло. Это имело значение.
   Не менее трёх способов уйти от темноты. Я находил ошибки похода по амбару. Отыскивал просчёты в системе обучения.
   До того я не убивал людей.
   Нет, главное было то, что меня слишком рассердил разговор того солдатика с умиротворенным Аполлоном. Из-за этого я не мог сдержаться.
   Он слушал только прелестника.
   Потому всё пошло как-то не так.
  

* * *

  
   54. Роберт.
   Крепости, церкви, храмы прошлой жизни. Я снова на Родине, за полтора года перед роковым переворотом, породившим мясистую раковину обобществленного тела, а потом, в её недрах, жемчужину Дота.
   Я снова пережил юношеский духовный опыт.
   Неприятно.
   Эта церковь у перекрестка, которую я пытался навещать, примыкала к дому с лепниной, ложными балкончиками и всякими прочими вычурами. Была частью конгломерата квартир, притона, пекарни, и чего-то ещё. Может, это моя память объединила её с этими, другими, важными для меня строениями. Немного жизнь в родовых воспоминаниях напоминает киносъемку, когда действия, которые происходят в разных местах, снимаются в одном павильоне.
   Но может быть, так и было. Хотя обычно храмы строят отдельно от бытовых помещений.
   55. Постройка, по идее, предназначенная для объединения душ и осаждения молекул вечности, было душным, как холодная баня, всё как бы заплывшее прогорклым жиром. Дремучие бескровные лица. Трое невзрачных человечков, будто невзначай обступило меня, пристально присматриваясь к небогатой, но чистой одежде. Пухлый обдал вонью. Я понял, что сейчас меня лишат всего. Никто из правильных людей служащих службу там, за алтарем не придал значения тому, что я в смертельной опасности. Я, без памяти вынесся на перекрёсток дорог. Меня всего пробуравил дребезжащий истинный ужас, как если бы несколько взрывов следовали друг за другом, сливаясь в непереносимый инфразвук. И оттиск этого черного случая прочно запечатлелся в трансперсональной памяти моей души.
   Будто там лишь распоряжались трупами.
   56. Вера почти совсем угасла, и была ли она? Может быть, была, болезненная, как в тех странах, местные жители которой были отведены от своего прошлого насильно и безбожно. Не под влиянием науки и проповеди. Где-то в Мексике и Перу, странах Латинской Америки, на островах Гаити, в Африке, новая вера приобрела язвительные оттенки, выработанные памятью о родовом унижении. О трюмах. О плантациях. Вместо чистых парадоксов запутанные обычаи, скрывающие много земного. И потому там существование никогда не было светлое и разумное, животрепещущее и мудрое; как в том рекламном ролике, с травой и цветочками, говорящими зверушками и детишками, с осмысленными глазками, прихлебывающими невинную газировку.
   Там возникло Вуду, и подобные непросветленные культы, совмещающие черную магию, верования в сотни миллионы духов, которым нужно угождать, принося в жертву вовсе не свое эго, а куриные лапки, бананы, монетки, и, вместе с ними отрывки мерцающего света.
   Да, вот именно, как будто бы она усердно хоронила, но не способствовала воскрешению.
   И через полтора года получила обидный удар от тех, кто, как казалось, её любит и уважает.
   Тысячу лет назад предки этих людей были обращены этой церковью в новую веру не по правилам. Даже не пришельцами, а близкими, постановившими изнасиловать их для верности и быстроты.
   57. Эти изменившиеся близкие не хотели приносить себя в жертву, чтобы отдать в мир умноженную благодать. Такое просветление, реальное трансформирующее излучение, которое осталось бы с нами навсегда. Не хотели сами отстирываться. И, долго не колеблясь, обратились к помощи тех, кто долго выискивал пособие своей земной власти. Им это удалось. Они вытянули из среды не оформившегося ребенка, к тысячелетнему юбилею Рождества. Эту операцию пособили произвести тусклые местные нероны. Жрецы могли бы отмечать победу. Но с тех пор императоры решили, что это их подпорка. Не тающий снег индивидуальных мозгов, не бессмертие, и совесть, рожденные в мучительной борьбе самим народом, а лишь подходящая схема для укрепления собственной власти.
   И впоследствии уже обращались с ними, как со своими слугами.
   Я думал, что в этом нет смысла. Реальность нужно нам делать самим.
   И так вот тот мой друг, несколько иной Я, с течением обстоятельств, от одного центра работы идей к другому, через сорок пять лет попал в Дот. Теперь я смотрю через него в моем Новом Лазарете. Я согласен был бы его оживить. Перебросить в чье-то новое, красивое тело. Наверное, я смог бы с ним сродниться.
  

* * *

  
   58. Эри сказала, что это настоящее, а не выдумки. Да, дже Тур, Монолит реально работает.
   Ты видела Стелу?
   Я жила ею.
   Вот весь разговор.
   Эри теперь другая. Она вернулась из подземного мира очень уставшей. Странно, что ей позволили быть в Монолите, хотя она ещё не достигла степени дже и вообще, такая маленькая.
   Разговоры о том, что домены Домена, Корпуса и даже шеф Эври, все вместе оказались выходцами из какого то позапрошлого Дота, похожего на Лазарет, располагавшегося в Аше, теперь кажутся немного постными.
   Эри всё ещё кажется очень интересной. То, что ее подвергали вторжению в прошлое и настоящее умершей Стелы, было неплохо. Как будто с нее слетали защитные оболочки, и в атмосферу выбрасывались клубы сладчайшего пара. Сущность этой особы. Суть её и тех, кто был когда-то похож на неё. Всё разнообразие Вселенной, которое могла скопить в себе её душа.
   Она рассказала о том, что узнала о составной душе Стелы.
   Сознание опасалось схватить суть, и выпускало обрывки чужого ума, особенности течения дыхательных процессов посторонней плоти.
   59. Стела появилась на свет в родильном отделении Сервиса. Её сразу опознали как танцовщицу Дико. У нее была личная комната, и даже Окно. Запретный мир проявлялся зазубринами на горизонте, по вечерам небо делалось пятнистым и чернело.
   Стела жила в Специальном Интернате.
   Этот блок Сервиса представлял собой сложно организованную россыпь помещений, объединенных ступенчатыми тоннелями.
   Был Общий Зал с фонтаном из довольно крупной, намерзающей и тут же истаивающей ледяной короны.
   Всё по твёрдо определённой системе. Комнаты, залы, предметы быта и культа включали в себя золотое сечение, физические константы, все другие значительные соотношения, и потому казались бессмертными.
   Нечто похожее в свое время создавалось для блаженства Будды. Всё гладенькое, без примет старения. Вода, только что проклюнувшаяся из глыбы льда, сохраняющая гармонию кристалла. Стены, столы, кровати, окна, ступени, обладающие высоким порядком, без труда отстирывающиеся искусственным вихрем. Ежедневные купания. Особые медицинские меры, организовываемые, чтобы одолеть последствия родовой травмы, сделать тело ребёнка радостным и плавным.
   Внешнее великолепие входило во внутреннее содержание воспитанника.
   Лет до десяти Стела была счастлива почти совершенно. Купалась в океане любви. Из неё производили целебный светильник. Танцовщицу Дико.
   Главное умение - держать в напряжении, исчезать и выныривать, словно желанная рыбка, порождая нечто большее, чем жажда. Люди ценятся те, которые говорят то, что хотелось слышать, подсчитывают человека, обнимают его сложности и перехватывают дыхание. Могут проникать в перемолоченный духовный мир.
   60. Она видела Свалку, когда убегала из этого мира по шахте рабочего лифта. Эти странные непродолжительные выходы из Интерната, возможно, тоже являлись частью задуманного порядка.
   Десятый День рождения отметили всем курсом у ледяного фонтана, а на следующее утро пора было трудиться. Работа сначала практически заключалась в том, что в назначенное время она приходила в скругленную как яйцо, тёмную комнату. И там она пила воду с перепаханным суровыми морщинами человеком.
   Глоток пил дядя, глоток она.
   Иногда они беседовали.
   Порой душа перетекала в тиши.
   61. Стела выслушивала глотки. Потягивала воду, принятую из рук дядюшки, и наблюдала, как в кубке завязываются жидкие кристаллы снов. Новые, созревающие, что-то томительно напоминающие образы мельтешили перед глазами словно пчёлы, забирались в глаза и уши, жаля мускусом и ядом.
   За открывшейся дверью обнаруживался дом Души.
   Надо было прокладывать путь между этажами, выгребать мусор с лестничных клеток, нудно чинить механизмы лифтов, избегая взгляда на руки. Перебирать зёрнышки, ковыряться в золе, словно, иногда реальная, подружка Сандрильона. Отмывать окна. Вылетать, оглядываться и возвращаться. Наводить порядок. Отыскивать значение. Разруливать кошмары. Пробивать мусоропроводы. Просыпаясь, рассказывать об отрытых в тупиках и заколоченных танцевальных залах знаках интереса, представлять найденные там диадемы, машинальные звезды, что бы это ни значило, и живые медальоны. Выкладывать сакральные имена и даты. Выискивать индивидуальную правду. Разворачивать поле вероятностей и желаний, превращая узкий дворик в Аэродром.
   Прибавлять солнца, дождя и ветра.
   Обычно дяденька не всё понимал в ее куплетах, но это определённо действовало на нервы. На ауру.
   Добавляло ей оранжевого и небесного цветов.
   Иногда мотор души представлялся в виде опасного дорогого автомобиля, который мчал по магистрали, никем будто бы не управляемый. Она забиралась под приборную доску и вытаскивала проводки. Машина останавливалась. Ремонт не всегда удавался совершенно правильно, это занятие безумно густило кровь в голове. Несмотря на то, что некоторые проводки иногда оказывались лишними, машина вновь начинала слушаться хозяина.
   Клиент был доволен.
   Заказчиками были также современные женщины. Стела обучала их, как нужно отходить от разговоров о постной хозяйственной ерунде. Как прикоснуться к чужеродной плоти, змеисто вильнув бедром. Учила вспоминать себя.
   Пить воду из пронятого светом стакана, смотреть опасные сны, вот вся детская работа.
   62. Все мечтают иметь детей, которые перенимают и перерабатывают твоё "Я". Переваривают в летучий медок. Не те обычные буки, имеющие сходный генотип, вынужденные слушать скучные распевы родителей. Не те, созданные смешением биологических имён и действием среды подростки, выслушивающие эти откровения с отсутствующим взглядом.
   Им не нравится ни склонность навязать свои взгляды, ни наигранно ласковые прикосновения, ни всё, что мешает жить.
   Воспитанники Специального Интерната были те драгоценные дети, в которых можно ввинчивать свои мысли и страхи, так, чтобы они перенимали сны и отживали вместо тебя.
   Так, наобум, они изрекали трогательное нечто то, тебе про тебя. То, что действеннее приемов психоаналитиков с их восковыми залысинами, очками и улыбкой, которые не заслужили право вскрывать тебя и анализировать грехи. Ни выходом за границы пола, ни родственностью с запредельными мирами.
   То, чего обычно ожидают от чада родители, близкие и дальние родственники, то великолепие невинной любви, которое изображается в рекламе сладостей, соков и фруктового молока, где тебя чмокают в дряблую щёку.
   Лишь выдернутые из обычного мира воспитанники Специального Интерната могли осмыслить все нюансы жизни, разрушенной органическими и психологическими скребками времени.
   63. Стелу обучили верным движениям загнанных животных. Танцы Дико расправляли безобразный комок, напутанный на нервы во время путешествия по дому Души.
   Обыкновенные на самом деле танцы, нечто подобное можно увидеть перед выступлениями гладиаторов. Броски из стороны в сторону, изломы, восьмёрки, бодрящие волны и повороты.
   Танцы можно было смотреть и чувствовать, что взор прохлаждается.
   Дорогостоящие люди ощущали жизнь заново и могли использовать капиталы по назначению, для удовольствия, необычной еды, круизов, а не только как подношение золотому парнокопытному.
   Вот как к взрослому дереву прививают веточку растения, и пара видоизменяется. И так же как генетика не могла разъяснить черенкование, этот симбиоз растительных организмов, так и техническая медицина, имеющая в арсенале томографию и энцефалограмму, не могла объяснить пробуждение клеток мозга. Однако так было. У Интерната не было недостачи в клиентах.
   64. Её запоминали.
   С ней советовались.
   Она оставалась с ними в мыслях, как живая. Именно, всегда живая.
   Эта работа приносила удовлетворение. И утомление, которое можно было унять, плескаясь в бассейне со льдом, вместе с подобными созданиями.
   С тонкой подружкой Ашанти. С Дианой.
   Все рухнуло тогда, когда обследование показало, что аура клиента не расцвела соответствующим образом.
   Она хотела поработать еще год.
   Ещё хотя бы один.
   Хотя бы наставницей, чтобы объяснять подопечным, чего нельзя говорить, то, что всегда так невпопад говорят обычные необученные дети.
   Что-то подлинно было не так, как положено.
   65. Это не то причислили к достижению времени совершеннолетия, когда девочка дичится и перестаёт дружить.
   Она сбежала из Интерната раньше, чем ей официально объявили, что она слишком уже стара для такой работы.
   Ей переслали решение Совета через АйДи браслет.
   Тогда она захотела стать обыкновенной. Нарастила жир. Но жир сходил. Ругательства не получались. Люди легко распознавали бывшую навсегда танцовщицу Дико. По лунной кожице. По тому ещё, что она могла броситься, взмахивая белыми волосами, чтобы поднять оброненные человеком ключи. Хотя он мог, заподозрив воровку, уронить ее на асфальт. Или она могла подсесть к кому-то, в пустом вагоне, отчего тому становилось феноменально приятно.
   Она стеснялась того, что была весталкой, вышла на пенсию, и теперь не является проводником светлых сил. Она чувствовала то же, что все люди, черпнувшие любви в начале жизни, именно, что пора делать шаг в направлении противоположном святости.
   Начинать ругаться, пить и заплывать жирком. Уходить от боли дисциплины. Забывать правила ангела, как бы язык краешков пальцев, необходимый для исполнения сложнейших фортепианных пьес, который, если перестаёшь его больно зубрить, в течение двух-трех суток, оставляет тебя.
   Потому что всё, что могло быть солнечного и лунного, было позади.
   Она не знала, что такое средняя жизнь, без подарков и трат, без того, чтобы каждый день подкрадываться к пропасти.
   66. Ей всё еще было двенадцать. И пятьдесят. Где-то и сто. Уже некоторое приближение к вечности.
   Пережжённая психика и физиология вошли в клинч.
   Она могла бы закрыться в реабилитационном центре. Понемногу выправить душевную проволоку.
   Затем стать спутницей бывшего клиента, того, который пожизненно мог бы искать в ней, старой и новой, прежнюю Стелу. Стать чем-то вроде дорогостоящей картины в частной коллекции. Иногда показываться на балах Ансов и Нобилей, выделывать реверансы, угощать гостей напитками, и мило улыбаться всем тем, кто хотел бы приобрести её для себя.
   Вот это бы было не лучше, чем сниматься, к примеру, в рекламе, привлекающей болезни, где она, волшебная и красивая, улыбается и зовёт, обещая пожирателю рекламы фантастику, и вот, вдруг из-за угла вытягивается самодовольный самец, и бессовестно обхватывает, холит твоё зазеркальное счастье.
   И вот так доказывается польза косметической продукции.
   И до них не добраться.
   Но этот выпад вызывает вполне оправданный возглас у всякого мужчины, выстроенного по продуктивным принципам соперничества.
   Будьте вы прокляты. Будьте прокляты.
   И ещё раз.
   Будьте прокляты.
   Да, так, а они что думали?
   Надо было встряхнуться.
   67. Время от времени такая картина представлялась. Что всё сначала. Она шагает по нагретому настоящим солнцем, ароматизирующему асфальту, и вмешивается в подростковую игру, забрасывание лимонно-каучукового мячика. Смеётся пять минут и выбрасывает позапрошлые дни, похожие на блаженный сон. Обращается в обычную девушку, проклюнувшуюся из тинэйджера, шагает в свет, и смеется от чего-то наипростейшего.
   Она не помнила Дота.
   Только вторую половину девятнадцатого века и тридцатые двадцатого. Обломки, самый край.
   Младенец, найденный на том поле, где ничего не росло.
   Тогда она была черноволосой. И белой.
   Две меловые пряди на виске.
   Белый мёд.
   Та, которую дразнили за красоту, казавшуюся уродством, сметаной со смолой, рассказывала о железных шарах, скрывающих свет, и про скорпионов. О волнах. Что-то было в ней беспокойное, но уютное, словно в самую меру нагретый самовар. То, для чего в доме приемных родителей кучились взрослые и дети, приходили и оставались на ночь и на неделю, чтобы слушать, понимать, замерзать, отогреваться и видеть.
   Остров десяти домов обходили реквизиции и пожары.
   Потом Мария умерла.
  

* * *

  
   68. Эри сказала, что иногда пыталась рассуждать как взрослый мужчина. Старалась оценить происходящее с различных точек зрения. Как настоящий Судья. Она сочувствовала людям и пыталась отыскать логику. Но логика была против красоты.
   Эри, и она же Стела, и она же Надя-Мария, пыталась осмыслить происходящее.
   Она жила и тогда, когда уничтожали последышей подлецов. Тех, которые выменивали людей на собак, не задумываясь над тем, что за это их наследников закопают и утопят. Наследников людишек, которые спрятались в норках родовых склепов, а перед тем всё считали, что всё им сойдет с рук, только за то, что они писали занудные романы, изнывали от безделья и смачно хандрили.
   Стрелялись на дуэлях.
   Сочиняли художественную тягомотину.
   А те, которым оскорбление наносилось несоизмеримо большее, чем простой смешок, тогда могли лизать руки упырей. Обращать ненависть в любовь.
   Чтобы спастись.
   И она видела, что это не многоходовая борьба эсеров, кадетов, большевиков, не вторжение извне, как это пытались представить лощёные историки, уходя от ответа. Народу требовалась форма силы, способная отомстить вампирам, достать их верной, хотя бы свинцовой пулей. Уничтожить тех, кто мог уцелеть, если бы не скрывал привычки, недостатки и подлости. Болезни крови. Если бы не закрывались титулами. Князь, царь, граф... упырь, кровосос.
   Если можно было понять, что они люди.
   Потомки любителей псовой охоты мыслили в настоящем времени, неверно, хотя могли бы спасти, может быть, даже кое-что из недвижимости, если бы оставили свои запачканные титулы, и ушли куда-то молиться за души свои и окаянных предков.
   Это было бы странно, но это бы помогло.
   Эри, Стела и Мария, она же Найдёныш, могли бы подсказать.
   В тридцатых годах двадцатого столетия, почти такая же, как в крепостном веке она, жила в здоровом, лишь потом пронятом туберкулёзом теле. Тогда, когда колесо мести начало ускоряться, не разбирая дорог. Будто бы этот двигатель уже было ничем не остановить. Никакой целесообразной мыслью. Зубчатое колесо ходило по квартирам, приезжало ночами, превращало бывших рабов в тела, сжигало во имя единства.
   Двадцать секунд и зрение рвётся.
   Кто она?
   69. Стела-Эри-Мария-Надя в кухне коммуналки. Сальная, циничная, зализанная протечкой, но, на краешке понимания любимая раковина. Струя воды. Примус. Светильник и источник тепла. Минимум уюта. Солоноватый, въедливый, словно подсолнечное масло, запах коммунальной жизни.
   Вид из окна. Фабричная труба. Бордовые и жёлтые, приземистые корпуса чего-то томительного.
   И ещё улица посреди серых домов, наполненных жизнью. Прохладное раннее утро. Серое Утро. Дорога вверх. Звук твёрдых ног. Кто-то идёт навстречу. Мечтательный мальчик в серой рубашке, который запомнит меня. Сделает всё возможное, чтобы я была навсегда.
   От него пахнет будущим. Густая, насыщенная образами аура.
   Ламповые, уютно тлеющие приборы, запах гетинакса, разряды первых дефибрилляторов, споры, оживлённые лица за столом, стальные ядра, полные нестабильных элементов, огненные цветки водородных бомб, закоптелые от света слепые чайки и тюлени. Вид заключенных, приспособившихся жить на Новой Земле, и кое-что ещё из той холодной гиперборейской страны.
  

* * *

  
   70. Удивительно жить так вот, надвое и натрое. Раздваиваться, словно луч, пропущенный через полупрозрачное зеркало. Бродить в чужом человеке. Цеплять шрамы и болезни прошлого.
   Мы тоже создаем Станцию Света. Только, по законам преломления вероятности, это Лекарство.
   Может быть, лично мы не успеем исправиться.


Глава девятая.

Карнавал.

от Тура Алерта и Тифа

  
   1. Мы заслужили отдых. Хотя бы день без зубной боли в лобных долях. Освобождение от грубой глыбы труда.
   Карнавал.
   Летай! Плачь. Глодай сахарные кости. Пей яды без вреда для здоровья. Расправляй крылья. Окунайся в Океан, проходи дно, отыскивай корабли и клады.
   Лови синих птиц.
   Стоит перейти виноцветный искусственный океан и попадаешь в комплекс просторных помещений, пропитанных блаженным светом. Серебристые кипарисы. Каменная тропинка. Легкое вино. Вкусная и безгрешная еда, не вызывающая пресыщения. Здесь все всегда правильно. Короли, философы, солдаты, немного одутловатые сивиллы, надышавшиеся вулканических испарений и непоколебимые отшельники, закаленные паломники, просоленные как балык вечные моряки и сумасбродные степные кочевники, смертные враги и сиамские близнецы, сумрачные калеки, задумчивые палачи и воскресшие жертвы.
   2. Тёплые гнёзда и ледяной воздух. Консервированное человеческое тепло. Ни минуты без внимания.
  

* * *

  
   3. За Столом, в эту Субботу, я мог говорить от себя, и тех, кем был, так, как тогда, когда неожиданно пробуждаешься и произносишь наобум, наотмашь, несколько невнятных слов, тарабарщину, имеющую значение в прерванном и полузабытом сне.
   Божественный, немножко огрублённый язык, восхитительный птенчик, едва высунувший клювик из яйца. Владея такой речью можно без затруднений пройти в первый попавшийся клубочек комнат с его сложными закоулками и рождающимися в них домашними духами. Говоря всё, что хочешь, создавать нечто невообразимое, дельное, праздничное и смысловое.
   Вот я и говорил обо всем, что, наконец-то понял. О завершении всех работ, блуждающих кладах, спаренных микрочастицах, прыжках, смятых пивных банках и выпрыгивающих из омута золотых рыбках. О начале пути, когда в пространствах нашего Дзота мы не видели ничего, кроме бетонных лестниц, технологических надписей и радужных потёков.
   4. Погода была безоблачной в нашей модели Вечного Лета. Мягкий свет. Солнце. Океан, разреженный и гулкий, словно стратосфера, где переводят дыхание облака. Диорама продолжает бассейн Океана в бесконечность.
   Кипарисы, молочный мрамор и фарфор дополняются по всей гамме вкуса и цвета. Оливковое масло. Сладкое вино. Виноград. Персики. Мед и молоко. Шершавый сок терновника.
   Картины, сплетаемые общим сознанием. Дождь из облака ловят счастливые люди на острове. Снопы бабочек, вылетающие из деревьев. И этот дом на обрыве,- сколько в нём спрятано чудес?
   5. Щекотно солнечно, когда люди, прошедшие в Общее Поле, дозволяют чувствовать ими; видеть отражения общего мира, преломленные хрусталём их собственных вселенных. Реверберация сознаний это и есть рай.
   Так странно. Равные по цвету, вкусу предметы, образы, фигуры, внутри каждого из нас не вполне одинаковы. Но эти образы не обрывки общедоступного сновидения, а сознание нового вида.
   Хетт, уже связанный со мной, рассматривает карандаш, прислоненный к носу; мне же эта картина представляется как взгляд на огромную трубу, испестрённую ромбами клинописи, прибавлением индивидуального воспоминания, старающимся по-своему довести до конца образ объекта.
   Нужно открыть шлюзы и объединить комнаты индивидуальных мозгов в колоссальную коммуналку. В Безграничный Остров. В Аэродром.
   Я поделился этой мыслью, зная, что Хетт не упустит случая вопиюще поспорить. Это мне было сейчас нужно.
   Дже Хетт из Корпуса, обычно прохладный, отдаленный и чужой, а теперь такой, вроде бы, любимый и понятный.
   Он раскатал перспективу.
   6. Ну, конечно, если всё без препон, будут пробираться в тебя, скоро извилины мозга заполнятся взглядами нескромных прохожих. Еще совсем не пора вскрыться многим индивидуальным горшочкам. Если что-то пойдет не по плану, возникнет
   жестокая зависимость, как бы от физиологической планшетки безымянного Медиума. Да, это то же, что уживаться с несчетными родственниками, которые постоянно ждут содействия, настойчиво рассказывают о своих скверных болезнях, требуют дельных советов в решении неопределенных и самостоятельно непрожеванных вопросов. И обязательно стремятся узнать, о чем ты размышляешь, стоит тебе на несколько секунд принять отсутствующий вид.
   Если все без разбора повалят в Общее Поле и получат Визу, если каждый сможет вторгаться в твои изощренные чувства, звякать тайными струнами, ты и я провалимся в дремучую казарму общего сновидения. И вряд ли сможем оттуда легко убежать.
   Истинный размер души вполне безбрежен, так, что сложение мозга, титул, звания, ордена, гормональные отличия только пеночка на поверхности чего-то, теряющегося за горизонтом событий.
  

* * *

  
   7. Ливи, чуть погрузневший, но по-прежнему пронзительный, взгромоздившийся на кучу стульев и всякого дерева, мой дружок, проповедовал.
   Каждый из нас постигает пришедшийся по вкусу обломок целого.
   Я не имею все полное знание об устройстве реанимации. И никто из нас, дже и ничтожных эбов не может охватить бутон розы сам по себе. В Общем Поле мы понимаем друг друга на все сто тысяч процентов. А когда разъединяем души, чтобы думать по одному, это понимание пропадает.
   Таково знание.
   Мы помогли микромиру распахнуться до размеров белкового тела. Отыскали состояние времени, из которого можно вынести золотой улов.
   Там где сформировалась установка реанимации, с третьей четверти общей работы, со среды, ощущается присутствие настоящего Бога.
   Там явился слепящий, радостный трепет.
   Этот выговор души мне нравился.
   8. Беглый говор про бегство от материи. Улёт-самолёт, сверхсложный побег с жертвами, заговорами и подсознательным проникновением в мысли стражи, это занимало меня.
   Если сложить воедино клочки завещаний всех людей пробовавших летать, главное, что тебе необходимо представить, это что ты умер. Так вот, совсем не печально, и даже вовсе не грустно.
   Воображаешь полупрозрачное тельце; кишочки, печень, сердце, мозг, клочки восковой кожи, косточки, забальзамированные по обычаю. Организм распускается в топком мёде, насыщается изнутри, будто мёдом только ты и питался перед смертью. Вот так вот, минус твоё уважаемое тело, и ты становишься счастливым покойником.
   Ты кроткий и мертвый. Так чувствовали себя птицы и белые медведи после испытаний атомных и водородных бомб на Новой Земле,- двое суток лежали неподвижно, а потом оживали.
   Нужно сохранять это представление, культивировать панацею, заглушающую привычные спазмы живота. И на этом фоне суетные ежедневные беды становятся вполне приемлемыми.
   У других другие ощущения возникли на этот счет. Они говорили, что видят свои святые мощи.
   Ещё были варианты речей. Мне понравилась проповедь про несущиеся звёзды и клады.
   9. Блуждающие клады собираются в тайных местах, чтобы представить нетленную красоту своим верным копателям. Отголоски лучшего из всего наилучшего. Образы того, что не способно умереть и исчезнуть, потому, как все равно, рано или поздно будет возрождено нами, или чьими-то детьми в этом самом виде, в той же форме с воссозданием мельчайших деталей. Таким образом, надо думать, оно, так верно отреставрированное, уже разумное, вспомнит себя и вновь станет само собой. Иного облика у совершенства быть не может. Приехали! Венец творения. Золотые чаши, бриллиантовые колье, браслеты, похожие на слепки совершенных, еще не выношенных природой и людьми летучих тел. Да, такие украшения могли бы таскать на себе сами ангелы. Хотя, "ангел" затерт, как ходкая золотая монета не всегда правильным применением к потерянным детям, также к щедрым любовникам в минуту душевного подъема и, непременно, к службам экстренного сервиса.
   10. Клады вечности не даются в руки, но от них отпочковываются многомерные двойники. Для того чтобы видеть совершенство, хотя бы краешком ненасытного глаза, на подстилке из тумана, подобного газу из центра наэлектризованного облака, кодекс вечности требует, чтобы заинтересованный человек был беглым рабом, при попытках побега, научившимся летать. Пусть не выше трех метров над тем, что настроено, но так, чтоб не схватили надзиратели. Без голубиных крыльев и магнитов, силою только одного лишь освобожденного желания.
   В награду за освобождение беглец должен творить фантастические вещи. Сеять в микроскопические щели домов косточки винограда. Это не чудачество, не директивы глючащего мозга, а повод заговорить.
   11. Предлагать притчу о вечности детям и старикам. Вести долгие собеседования, задавать пронизывающие вопросы, похожие на шепот мошенника, пытающегося определить границы личности, сплетать диалоги, которые обычно рвутся, когда люди начинают понимать, что зарываются чересчур глубоко. Люди боятся того, что в купелях их персональных мозгов появятся пробоины, к которым быстро подключатся трубочки чужеродной канализации. Через них можно зачерпнуть летальные дозы мёртвой воды, урину непроверенных мыслей. Во всяком случае, жизнь будет другой, а прежняя, связанная с одиночеством и законами цивилизации, улетучится.
   Мне это тоже понравилось
   Пойми же, Эри.
   12. Я сжал ладонь визи.
   Всё меняется. Люди говорят и творят всё так, как им хочется.
   Эри молчала. Её озадачивало действие, происходящее в Лазарете.
   Ливи продолжал.
   Такое состояние помогает выделывать шутки, озадачивающие видом правды. С ним можно раздавать использованную одежду, забираться в чужие дома запросто, как под одеяло. Проживать в чужой жизни, сколько захочешь, загадывая будущее, отдирая слои штукатурки и подвергая физическому анализу напластовавшийся жир. Чего в нем больше, похоти или мира? Что там, в ссохшейся слюне поцелуев?
   Потом, представив, что жилище это киностудия, снимать короткометражные фильмы, представлять хозяевам, каковы они, в самом деле. Менять освещенность, доказывать, что при соблюдении некоторых условий они могут быть ангельски красивы.
   13. Потом Ливи изменил голос. Его глаза стали чудно грустными.
   Он рассказал о том, что видел в прошлом себе, когда вошел в Монолит. О том, что увидел в жизни похожего на него человека, того, который жил в Византии.
   Во Втором Риме.
   Всегда голос изнутри, с самого раннего детства привитый инфразвук, о том, что нет тебе прощения за то, что ты живешь. Всегда так. Вера, не любовь. Ад всего лишь за опоздание на церковную службу. И это неестественное доверие не давало людям развиваться, как им положено, метаться от любви к ненависти, свивать и выстраивать сложные отношения. Запрещало дерзко возражать рабовладельцам. И я видел противные вытянутые искореженные лица, трясущиеся подбородки.
   Я был этим человеком.
   Все добрые люди, на улице и дома думали о том, как за неосторожный шажок, ты увидишь ворота с надписью, вещающей, что нет выхода. И все они, по всякому незначительному поводу с удовольствием грозили маленьким детям и неосторожным соседям жгучим адским огнем.
   Все замерли, почти благоговейно.
   -А я был в Аше. Тоже, - сказал Маал.
   Он имел в руках кувшин с напитком. Он имел вид растерянный и дерзкий.
   Что-то вы слишком напряглись
   А я был там, и видел мелкие глупости.
   Ну, например, люди из вежливости придерживают двери, так, что они толкают вас в бок. Но надо говорить Спасибо. А в общественном транспорте люди встают минут за пять до выхода, и на ходу начинают отрывать руки от поручней. При этом они веждиво приговаривают: Вы выходите на следующей?
   Суть в том, что при остановке всеглда можно пройти без суеты, просто попросив пройти, или так, но эти люди почему то думают, что лучше заранее это делать, отрывать людей на ходу от тех удобных мест, где они пристроились, прицепились. Почему? Зачем? И им это никак не обьяснить. Вот если бы они так перестали делать, я поверил бы в чудо, в то, что сознание людей можно изменить к лучше. Это где то рядом с высшим преображением,- понять свою глупость, не наорать на того, кто им подсказал, в чем они неправы, не обидеться на него, а просто начать что то делать по-новому. Или перестать делать что-то привычное ущербное старое.
   -Ну, и всё что ты там увидел,- удивилась Бинга.
   -_А это немало. Остальное всё как везде, машины, здания. Нас же интересует душа человека, до последнего нейтрона, или нейрона, как правильно сказать?
   И он улыбнулся.
   -Ладно, пойдемте еще раз в Театр, вместе. Но после ужина.
  

* * *

  
   14. Кипр с Дашем просматривали прошлое Земли малым Молом. На Кухне. Чины Эври и Корпуса, совсем недавно после синхронизации в Купели, теперь чаще называемой Баней, неторопливо хлебали джем. Потом лекс Арен деловито налил воду из Неприкосновенного Кувшина в круглую Чашу и прочитал молитву дже.
   Во имя разделения и сближения. За совет без границ. Да явится живая вода, объединяющая нас.
   В Окно! В Окно!
   В Окно!
   Идём туда.
   Немного помолчали.
   Враг, кто не пьет с нами.
   Водяное вино ушло в желудок, затем,- на этот раз молитва действительно удалась,- распустилось по телу, дало тепло и озноб, резкими толчками прошло по пищеводу, добралось до сердца и вспыхнуло, разбросав нити к внешним живым мирам.
   Почему эта твоя любимая Аша проиграла борьбу за мир в мире?
   Тому были причины.
   Немного поднапрягшись и поводив руками, лекс Кир перелистал полученные воспоминания, и мы увидели добротные коллажи из точек зрения живших там людей. Полученное поле зрения было чётким. Вороны, леса, поля, хмурые лица, колоритная домашняя утварь и лошади. Пушистый снег. Многие дже имеют родственников в древней Аше.
   15. Неверное единство. Как это у нас по-научному? если части биологического Алтаря имеют грубую связь, если они постоянно находятся в контакте, Мириус не работает. Свет не пляшет. Нет преобразования. Низкий уровень жизни. Конечно, в сдавленности Аши видна и роль волюнтаристской смены родовой религии. Но главное, это, зёрна света мои, всё укрощающая община.
   Внутри села собирались одинаковые по выполняемой работе, одежде и положению люди. Все они как то, решали всё. Никто не имел права работать, говорить и петь немного по-другому. Так вот, от случая к случаю, в деревенских мирах сложились методы борьбы со строительством иерархических лестниц. Все значительные решения выводились глухими понятиями, не оформляющимися в чёткие законы. Человек не имел себя, и потому право применять было не к кому.
   Зёрнышко плана металось между многими рассеянными людьми, не имеющими той связи, которая есть у нас. Структуры реального решения, детали, распределившись по умам, бесследно исчезали.
   Между тем, в норме, сюжетная линия акта разрабатывается лишь одним человеком. У ребёнка, то есть, разумного действия, не может быть несколько отцов. Иначе это нарушение природных законов, вплоть до принципов квантовой механики.
   16. Там тоже сооружались биологические пирамиды,- встрял руум Даш.- Дети, ещё не успевшие привыкнуть к сложившейся ситуации, следовали природным обычаям. Возводили свои куличики. Из ребят формировалась банда. У детишек более свеж взгляд на мир, они вполне могут следовать природным законам. У банды один вожак. Сначала всё жестко. В ссорах и драках выстраивается иерархия. Потом положение лидера становится стабильным, и он может успокоиться. Он намерен сделать иерархию устойчивой. Теперь понятно, кто должен отвечать за обещания. Известно, кто разработал план, продумал последствия, согласовал исполнение. Одним словом, человек, в одну голову может принимать несколько разных решений, контролировать несколько разных проектов, но несколько их не способны контролировать нечто одно. Ведь они разбредаются. Не компактны. Они говорят что-то хорошее и дельное, а потом занимаются своими делами.
   Эта иерархия эффективно глушилась местным миром и реальными хозяевами земель, князьями, наместниками, и какими-то ублюдскими посадниками.
   Я был там. И у моей семьи был тёмный двухэтажный домик. За тёмным забором из гладких, довольно тонких, плотно пригнанных кольев. Через пять метров,- глухой и очень высокий лес. Иногда ночью я выходил во двор, распрямлял руки, и думал; это хорошо! Но что-то меня давило.
   Страх смерти?
   Не совсем это. Такое холодное, угловатое чувство. Скорее бы всё это закончилось, чтобы обрести свободу и глубокое дыхание.
   Это всё не моё. Днем опять будут встречи с прежними людьми. И с каждым из них надо будет говорить. От кого-то получать наставления. Делать правильное лицо. Ощущать, чего желает мир. Надо говорить громогласные слова. Чтобы что-то доказать, надо кричать и размахивать руками. Тогда чуткий и дремучий организм дрогнет, и примется осваивать твою задумку. Не всегда можно говорить оглушительно. Надо наблюдать, как поступают успешные люди. Иногда они говорят громко, подкрепляя себя ругательствами. Но иногда,- вот предмет зависти,- говорят тихо, и их слушают.
   17. Постоянная тревога, что ты окажешься вне курса событий, когда все вопросы будут решаться помимо тебя. В конце концов, хочется принимать решения самому, играть самому, и отвечать самому. Как бы ни было тревожно. В конце концов, уважение может придти к человеку, если он делает что-то один. Если твоя работа видна. С таким парнем можно дружить. В ответственном труде формируется характер и мастерство. Ну, а если ты неотъемлемый член коллектива, тебя уважают не за работу, а за то, как ты ладишь с ними. За твоё меткое чутье, позволяющее угадывать направление мысли общины. За умение производить общее впечатление своей вертлявостью. За умение ввернуть острую шутку, похожую на оскорбление.
   18. Ну вот, ну да. Хотя лично я считаю, что разделение может идти по другой дороге. Не банда. Путь тихих людей, желающих вежливо советоваться. Сходиться и расходиться. Незаметно, даже для себя, они стараются уйти. Пытаются находить не общинную работу, хотя бы она была труднее. Опаздывают на общие собрания. Так получается, что они находят общий путь. Вначале, как тонкие люди, не поддерживают друг друга физической силой. Но всё-таки, понимая свои слабые места, начинают культивировать бойцовские качества. Благодаря собраниям отшельников появляются клубы по интересам, монастырь Шаолиня и Круглый Стол рыцарей. Вежливые слова и важные дела. Нежные забияки с глазами ребёнка.
   Легион,- вот собрание равных людей. Единственная возможность контролировать легион,- заставлять воевать. Питать его. Выжимать. Обновлять. Даже в мирное время легион требует сонного часового или жертвенного быка. Я не знаю точно, как это было детально в самом чётком войске античности. Так, лишь отдельные восклицания, брызги и изумление, как бы моего брата, молодого бойца.
   -Ну, вот так!- воскликнула Бинга.- Опять поплыли. Сейчас мы решаем проблемы древней Аши. Итак, это что-то связанное с неправильной иерархией.
   Люди затворились в своих общинах. Шанс выжить и дать потомство был преимущественно у терпеливых людей. Этой их безропотностью пользовались правители. Они почти не встречали организованного сопротивления.
   19. В Аше не появились свои Робин Гуды. Разбойные группы, которые, как говорит лекс Даш, могли быть основателями внутренней иерархии, коллекционерами разнообразных людей, также по привычке решали вопросы всем миром. То есть, сообща. Потому там не развились утонченные или, по меньшей мере, колоритные кодексы поведения, присущие орденам, триадам, самураям, пиратам, и европейским рыцарям.
   Но почему появился Лазарет?
   Лазарет был невидимым противовесом всей, веками спрессованной общественной системе. В компенсацию за все муки, впервые была создана система объединения людей, способных разделять и соединять знание совместного проекта. Память одна. И ответственность. Взаимовыгодный обмен взглядами. Так уж получилось, что это не стало тотальной душевной тюрьмой
   В начале двадцатого века люди Аши попытались жить отдельно. Они искали ту новую социальную систему, которая позволила бы открепиться от массы и начать свободно дышать. Началось зарождение новых структур. Была радость, хорошая погода, сытная еда, ещё вполне пристойно трудились городовые и дворники. Пару месяцев после Февральской революции был тот период, когда реально можно было ввести власть Совета.
   Совет,- не прямой указ. Совет это когда разные люди обмениваются чувствами, знаниями, и на основе такой двойной логики принимают взаимно взвешенное решение. Мне неизвестно, какая из партий родила название нового вида правления. Кто был этот человек? Впечатляюще. Но как-то у них не сладилось. Не появился работоспособный испытанный механизм согласования. Продуманный до последнего нейрона, он родился много позже, в лабораториях Новой Земли.
   20. Тогда люди Аши впали в другую крайность. Стали излишне свободны. Полюбили противоречить. Резонировали словно пустышки. Одиночки демонстрировали эрудицию, блистали остроумием, но брезговали разрабатывать общие проекты и, тем более, воплощать их в жизнь. Потому они были отметены партией дисциплины и действия.
   Идея новой системы власти заключалась в устранении всякой новой иерархии. Эта противоречивая задача, возможно, в силу парадоксальности, заворожила умы. Вообще говоря, она всегда была там.
   После второй революции всякий неодинаковый человек был запрещён. Искусством выживания стало угадывание общей линии поведения. Но после очередной серии уравнительных действий, там и там раздувалось очередное неравенство. Желудок системы переваривал новых людей. Так получилось, что зло было обречено бороться со злом, порождая всё новые и новые страдания.
   Трагедия преждевременного рождения рая!- огорчённо воскликнул Хетт.- Это почти аборт.
   21. Подобная система характерна для большой тюрьмы. Низкий уровень потребления, одинаковые лозунги, слова, одновременный выход на работу, когда нельзя проснуться, когда хочется. Ни в коем случае не пропускать общие собрания. Вот, все примитивные системы синхронизации. Механизм уравнивания функционировал постоянно, между тем, как он должен включаться лишь, когда есть чем меняться.
   Предполагалось, если всё уравняется, двери в рай распахнутся автоматом.
   22. В другой системе того времени предполагалось, что неравенство должно быть. Непременно. Это сглаживало противоречия внутри страны. В то же время эта система была крайне агрессивно направлена в зону ресурсов неравенства. Я хотел сказать... если взять человека страны Оси, и нескольких рабов из завоеванных стран, то возникнет устойчивая иерархическая система. В Германии был относительно скромный внутренний террор, между рабочими и родовой аристократией сложились весьма неплохие отношения.
   После Второй Мировой войны неравенство возросло. Отчасти население Аши приспособилось и к равенству, которое поддерживалось низким уровнем потребления.
   Понемногу возникли мелкие распределительные иерархии.
   В конце концов, всё вернулось. Новая социальная система не была разработана. Рыцари света не появились. Органическая мораль из прошлого не извлеклась. Иммунитет к самоедству отсутствовал.
   23. Ты забыл указать одну из важнейших причин распада Аши. Первое и наиглавнейшее, это Советская Армия. После реформы призыва, в недрах массового скопления однородных людей начало прорастать зерно тюремных понятий. Основные механизмы высвечивания биологического ядра были настроены. Только зерно мысли было не то, из которого вырастают смачные цветы. Получился Мириус ада. Шагающие вместе, просыпающиеся и засыпающие разом люди культивировали сущность подселённых к ним энергичных уголовников. Аура этой сути расплескалась по ареалу влияния Аши. Даже и без знания секретов работы биологического Алтаря, в рамках одной лишь банальной понимающей психологии, понятно, что Советская, а затем Российская Армия стала институтом ненависти к Родине. Она разрушала устои настырнее пропаганды любого внешнего врага. Так и не оправившаяся от репрессий массовая культура начала распадаться. Вселяющие оптимизм картины шестидесятых годов сменились мутными фильмами конца века.
   24. Деятели кино не хотели показывать разностороннюю правду. Не подбирали ювелирные детали, которые обыкновенно нас забавляют и поучают. Не желали раскрашивать картинки жизни. Брезговали подлинной тонкой психологией. Создавали фильмы как бы для очень простых людей. Типичный фильм той поры,- невнятные следователи борются с непонятными злоумышленниками. Кто они...? Зачем они идут туда? Зачем сюда? Люди без прошлого и будущего. Холодные куклы. Никто.
   Конечно же, уголовники не представляет опасности для кинематографа. Они просто его игнорируют. Опасность представляют государственные структуры, которые могут обидеться на производителя культурной продукции.
   Сценаристы Аши не поднимали людей из топей. Транслируя истерию, они заявляли, что изображают жизнь. Они являли дергающегося, искривившего лицо человека. Субъект идет по коридору. Минут пять глядит на телефонную трубку. Чихает. Надрывно кашляет. Стонет. Что-то лепечет. Сморкается. Бодливо целуется. Вновь пучит глаза, трясёт головой, бьет тарелки и припадочно смеется. Вот весь ассортимент примитивных психологических наживок, на которые режиссеры пытались ловить зрителя.
   Вот человек вонзил зубы в яблоко.
   Вот его избивают.
   Нищета духа. Полная.
   Между тем производители образа жизни в странах Запада стремились изображать обычного человека обязательно в красках.
   Да, и таким образом они манили реал за собой, а не волочились под хвостом. Проектировали реальность. Сталкивали общественные структуры и специальные службы. Выводили человека в космос, спускали под землю, меняли пол, делали моложе или старше. Отправляли сквозь время. Заставляли воевать с роботами, чудищами и самим государством.
   25. Фильмы Золотой Черепахи соединяли черное и белое. Предлагали цветные модели бытия. При всём изобилии приправ и поворотов сюжета, наблюдалась психологическая правда. Эти фильмы говорили, что возможно всё. Надо быть готовым к решительным переменам и счастью. Мир безграничен, чуден и живописен!
   Картины Аши прямо говорили о невозможности свободы и счастья. Трусливые и простые режиссеры нагораживали тоску.
   Бедная Аша завязла в продуктах выделений.
   Похожая ситуация была в другом отделе нервной системы государства,- в органах управления. Люди не имели двусторонней связи с производителями решений. Неизвестно было, кто сотворил тот или иной закон. Правители варились в собственном соку, словно изолированные клетки мозга.
   Если бы мы сейчас прокололи время и очутились в Аше, что могли бы сказать людям о том, как не проиграть жизнь и территории? Послушали бы нас? позволили бы выбалтывать знания? Что, простое, наивное, но действенное, кроме технических особенностей Алтарей, способных быть оружием мы могли бы дать?
   Всякое решение должно иметь лицо, словно человек. Люди должны знать, какими родителями, в каких обстоятельствах оно было зачато, выношено и рождено. Должны быть работы психологов, юристов и социологов доказывающие его пользу и красоту. И адреса родителей.
   26. Из Армии можно было бы сделать школу решения сложных задач. Построить добрый Аль-Мириус.
   Пусть солдаты учатся разнообразным профессиям. Хотя бы для того, чтобы не разрушать душу, занимаясь утомительным бесплодным трудом. Пусть живут раздельно, чтобы во время марша составлять Мириус, выплескивать свои знания, своё удовольствие жизнью по всей стране. Объединившись, такие люди могут преодолеть всё.
   Представим себе два войска. Командиры первой армии говорят об удаче, доблести и братстве. Обращаются к внутреннему миру бойцов, к их желаниям стать настоящими солдатами, способными завоевать мир и славу. Командиры второго войска, по прихоти или лени не дают солдатам еды, мешают отдыхать, презирают их желания, раздают пощёчины и зуботычины.
   Чьё зерно сильнее?
   Я бы посоветовал, чтобы каждый человек, приходящий в службу госбезопасности давал клятву. Экспромт.
   Мои предшественники уничтожили людей больше, чем террористы всех времен и народов. Я отрекаюсь от них. Буду требовать доведения до моего понимания сути отдаваемых мне приказов, тайно и явно работать против системы, если она начнет разрушать людей.
   27. Клянусь не применять методы подавления психики. Виновный или нет, человек не должен высвечивать боль и зло.
   Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, пусть меня и моих детей настигнет справедливое возмездие.
   И детей?
   Ну, ведь это и так известно, без клятв, у жестких родителей выходят неблагодарные дети с унылой судьбой.
   И самое главное, это реформа мест лишения свободы,- Арен принялся бродить по Кухне.- Каждый попавший в места заключения человек должен получить отдельную благоустроенную камеру. То, что по решению суда его лишили свободы, не означает, что он должен подпасть под власть адской иерархии, в которой он бы начал формировать алтарь адского зерна. Заключенный должен жить в санатории души. В Аше же получалось всё дьявольски наоборот; осуждённый проваливался в пучины зла. Каждый год калечились тысячи людей. Как всё просто; стройте тюрьмы с отдельными палатами. Снесите заведения, стены которых пропитались болью. Почему улыбаетесь, калеки? Это трудно? Куда вы хотите, чтобы были направлены деньги? В детские садики? А кто вырастет из ваших детишек, вы подумали?
   Вполне выполнимая задача. Строительство таких исправительных комплексов можно контролировать. Всего несколько лет, и духовная атмосфера ощутимо очистится. Ведь какие законы и заветы не выдавай слабым и увечным душевно людям, они не будут работать. Сколько не отсыпай на строительство дорог, больниц, или, предположим, стекольных заводов, сколько не выдавай безвозмездных ссуд, страна развалится.
   Кроме того, фабрика грез. Надо было бы отделить производство кино от государства. Не давать никаких дотаций. В свое время дотации государства сильно подмочили репутацию церкви, сделали ее холодной, казенной и безучастной к нуждам народа. Хороший фильм не может быть не окупаемым, что бы там ни говорили. И, самое главное, артисты должны быть счастливы. Сознательно, или бессознательно, несчастный актер выплескивает негатив через экраны в сердца.
   -Да, я заметил, когда бывал там, изучал историю Аши,- сказал Хай.- они часто показывали в своих интервью, как плохо живут постаревший актеры, как их никто не любит. Смаковали их бедность.
   -Да, вот и я об этом. Это вина и журналистов, ищущих жареные факты, и системы кино, не позволяющей актерам наживаться на прокате своих фильмов, если они действительно популярны, в самой большей степени,- вина самих артистов. Если ты выбрал этот путь, ты не должен плакать в камеру за свою судьбу.
   Я бы их специально готовил.
   -Дух Северной Америки очень долго держался на Голливуде,- сказал Хай,- это был такой город у них. Он по-своему неплохо охранялся. Там было солнце и море. Там жили счастливые люди. Даже если они играли роли мрачных агрессоров,- все равно это были жизнерадостные активные люди. Они жили рядом, часто виделись, разве что только в ногу не маршировали. Вот вам и положительный Аль-Мириус! Вот вам и церковь положительного настроя. Именно, что разные люди, пробившиеся сюда из разных слоев общества, выразительные, и описывающие разные истории, явь и небыль с внутренним позитивом и хорошим счётом в банке. Секрет успеха прост.
   Ну да,- засмеялся Хай.- Если бы ты там оказался, и твои сообщения были бы опубликованы, и дошли до людей, то, конечно, Аша, или как ты говоришь, Россия, победила бы. И тогда бы, наверное, не было Дома, Пана и Нового Порядка. А также многих других вещей, с которыми мы боремся. Но ведь этого нет, да?
   28. Страна так и варилась в своем соку. Недра были помаленьку разворованы и раздарены. Все новые общественные проекты погрязали в коррупции и безответственности. Не возникли новые технологии,- потому что распались деятельные союзы. Исчезли условия согласия и взлёта, потому что средства массовой информации и кинопроизводства не предлагали вариантов,- только макали людей в грязь. Не стало военной промышленности и армии,- по причинам, о которых мы говорили в достатке. И, когда пришло время, их землю у них отобрали, как конфетку у ребёнка. Аборигенов постигла участь американских индейцев. Обитателей Аши презирали. Оставшихся колоритных персонажей содержали в резервациях, вместе с бурыми и белыми медведями. Некоторым из них позже удалось попасть в Дом.
   Вот и всё. Ничего не изменить.
   29. А мне кажется, прошлое можно действенно менять. До сих пор непонятно, что происходит в континууме Камня. Бывалые паломники по сознаниям умерших людей считают, что в прошлом очень многое на удивление пластично. Что-то там меняется, хотя и в разумных пределах. С мертвецами можно поговорить по душам. Выдать полезный совет. Намекнуть на основные принципы жизни.
   Да. Соединение и разделение. В этом весь смысл и пророки. Это знание выливается в комплекс упражнений, когда человек сам становится Аль-Мириусом. Заставляет свои клетки светиться, устанавливает связь с другими, во многом себе подобными созданиями. Усердно молится.
   Молитвы!- оживился лекс Лааг.- Предвидя наш разговор, во время Общего Купания я составил несколько молитв, полезных, годных для понимания тех наших несчастливых родственников. Здесь есть и ваше всё. Посмотрите. Я знаю, наши формообразующие семена более сложны, и просты, и действенны. Но и это вполне знатно. Если можете, отправьте их туда.

* * *

  
   30.1 Молитва на лучшую работу.
   Мир подобных людей, система связи схожих вещей, умный свет, сильный, милосердный, помоги найти подходящую работу. Похожие на меня люди, делитесь собой. Раскрепощайте меня. Делайте так, чтобы я тоже мог эффективно помогать вам. Мои развившиеся способности уже позволяют мне работать вне областей пыли и грубости. Я изучил первичную материю, увидел механизмы объединения частей, и теперь могу двигаться в область более тонких взаимодействий. Теперь будет больше деятельной мысли, а не прежней грубой работы.
   Я испытываю благодарность к людям, помогавшим в прошлой жизни.
   На новой работе другие обязанности, но мой опыт помогает мне включиться в картину новых взаимодействий. Меня поддерживают.
   Мои душевные качества вместе с моей возросшей силой позволяют управлять людьми и событиями. Я получаю благодарность. Сложное общение приятно. Управление происходящими событиями на удивление легко. Всё происходящее реально, словно вечный Камень.
   Теперь природа более дружелюбна и уступчива. Без напряжения, легко, спокойно, я получаю деньги.
   Я намечаю картины мира. Я настаиваю мягко, и это работает. Люди спрашивают меня, что, когда и как нужно делать. Напряжение позволяет развить и выявить свои возможности, но по первому желанию приходит благословенное самодовольство.
  
   31. Молитва на верный ответ.
   В обострившемся жестком диалоге, когда начинает быстро биться сердце, я не упускаю возможности провести мои мысли в свет, и в темные, и в сумрачные, и в светлые сердца. Это не зависит от степени моего беспокойства. Быстрый точный ответ приводит к удаче и движению к кругу рая. Я говорю быстрые, верные, но мягкие слова. При непонимании и жесткости моего оппонента я выдаю больше суровой правды, и выражаю соответствующие чувства. Я собираю силы и слова, чтобы завершить разговор в свою пользу. Мои слова доходят до глубин сознания собеседника, человек понимает свою неправоту и все глубинные причины того, что побудило его говорить недобрые ошибочные речи.
   Если разговор обостряется до предела, и жестикуляция переходит в контактный бой, я обязательно побеждаю. Неприятностей не существует. Даже то, что в данный момент может выглядеть как моё поражение, на самом деле есть победа, приводящая к новым значимым связям и движению вверх.
   32. Молитва на земную любовь.
   Я привлекаю взаимную любовь.
   Меня любят за качества, присущие мне органически и неотъемлемо.
   Я попадаю в обстановку, где лучшие зерна души расцветают, усиливаются, высвечиваются и воздействуют на настроенное в унисон сердце.
   Отношения развиваются без грязных скандалов.
  
   33. Молитва за будущее своей страны.
   В обновленной стране мы слушаемся друг друга. Мне легко давать советы.
   Я слушаю людей, и мои сознательные, и скрытые движения, мысли и слова чудесно улучшают мир. Я могу безопасно следовать по общим дорогам. Я прохожу в любой дом и остаюсь там, сколько пожелаю, пропитываясь чувствами, взглядами, страданиями и надеждами прошлого, и новыми семейными молитвами.
   Здесь я могу организовать предприятие, соответствующее моему образу души, так, чтобы в общении и деятельности раскрыть и развить свои лучшие стороны, привлечь людей, подпитывающих меня здоровьем, умом и желаниями, войти в необременительную иерархию, где каждый руководит каждым. Душа страны производит восхитительные грезы. Лучшие из них осуществляются. В согласии с соседями я строю свой лучший дом. Моя страна ведет за собой мир, становясь земным и небесным раем.
  
   34. Молитва за воскрешение усопших.
   Верую, что усопших можно воскресить. Воскрешение осуществляется силой взвешенных отношений, чувств и разума.
   Я судья, истолковывающий поступки людей, живых и еще не воскресших. Я готов принять суд живых и мертвых.
   Я приглашаю танцевать в себе всех себе подобных мёртвых. Становлюсь полем воскрешения. Изучаю духовную и бытовую культуру народов. Расширяю личность, так, что мои духовные родственники всё более понятны и близки.
   Все, кто умеет и учится любить, будут воплощены снова в телах нетления. Все, кто желает понять рай, будут очищены, взвешены, и приглашены всеми.
   Я совершаю поступки, безбрежно расширяющие понимание жизни. Собираю прекрасные виды и вечные слова. Я обращаю внимание на людей, заслуживающим вечной жизни, тайно и явно делаю необыкновенное добро, чтобы быть связанным с ними в раю. Изучаю науки, чтобы делиться знаниями со всеми, кто избрал путь мудрости, для выполнения технической стороны Преображения.
  
   35. Молитва на покой и непреходящее лето.
   Всё моё тело помазано елеем, дающим здоровье, свет и тепло.
   Скорби мои указали дорогу к свету воскрешения.
   Поле моей жизни удобрено скорбью и пригодно для выращивания плодов рая.
   Я оглушительно смеюсь, и колокола очистительного смеха наполняют тело теплом и светом. Вместе со мною смеются люди, подобные мне, все, кто видел как я, жил, и смеялся подобно мне. Удовольствия живших и живущих, подобных мне людей отныне откликаются во всей моей безграничной жизни.
   Я заключаю союз с вечностью.
   Из груди, из сердца, и легких, и живота выдворяется желчь смерти, тоски и духовной лени. Мои непрекращающиеся молитвы призвали добро и славу.
   Все живут.
   Я учусь летать.
   Благородные родственники со всего света радуются моим успехам. Я с благодарностью принимаю их детскую непосредственность в общении, любовь, поддержку и сочувствие.
  
   36. Молитва на здоровье и красоту.
   Мой организм преодолевает старение. Умершие и живые люди требуют победы над смертной жизнью. На меня нисходит красота нынешних, прошлых и будущих, подобных ангелам людей.
   Силы подобных мне и неунывающих детей входят в меня и помогают одолеть старость. Касания духовных родственников обновляют содержание души и тела, я чувствую, что это действительно происходит. Желудочно-кишечный тракт преображается, теперь он способен преображать тленную пищу в свет. Свет строгий, разумный очищает кровь от бесов, жира и извести.
   Я прообраз нетленного благородного человека. В глазах слабеет муть и появляется свет. Я очищаюсь от греха скверной жизни, обновлённая психика руководит телом.
   Сияющая кровь вдохновляет всё моё тело. Примитивные жизненные стимулы облагораживаются, болезни и старость остаются в памяти. Основания новой жизни уводят моих настоящих братьев и сестёр на дорогу Преображения.
   Я вхожу в пульс форм людей без тени уныния в глазах. Обмениваясь, я лишь приобретаю. Я беру красоту в обмен на знания. Я меняюсь с пожилыми родственниками красотой в обмен на их знания. Сердце шагает по пути обновления и вырабатывает спасительный общий Ритм.
   Процесс омоложения озадачивает и пугает. Я смиряюсь с происходящим и приобретаю образ бессмертного человека. Некоторое время я сохраняю процессы преображения в тайне.
  
   37. Молитва об остроте ума.
   Процесс мышления и запоминания приятен. Я чувствую мир умом. Благодаря моим сверхчувственным связям память, словно большая книга, открывается по первому требованию.
   Каналы и перекрёстки мышления свободны.
   Я удерживаю образ изучаемого предмета во всех мелочах, в цвете, запахе и тактильных ощущениях.
   Работа со схемами и отношениями вызывает наслаждение. Знаниями и умениями со мной делятся похожие, умные и просветленные люди. Думать всё равно, что участвовать в танце кипучего красного льва.
   Я задаю вопросы, побуждающие людей без затруднений открывать весь свой внутренний мир. Мои ответы открывают всё лучшее во мне. Круги сообщенных сознаний сообщаются и создают новую, более интересную действительность.
   Мозг приятно бодр.
   Я безошибочно и машинально запоминаю дорогу в лабиринте. Картины памяти и мышления образуют красивую схему. Я держу во внутреннем зрении сразу несколько объектов, комбинирую их в необходимом порядке, отсеивая и прибавляя мелкие, но существенные детали. Я без обычного до того напряжения выстраиваю внутреннюю реальность, которая после согласования рождается вовне.
   Опираясь на интуицию, мозг своевременно отсеивает ненужные представления.
   Я размышляю над сложной проблемой столько, сколько нужно. Голова легка и прозрачна. Чувства управляют разумом, словно комфортабельной мощной машиной достижения желаний.
   Всякое новое происшествие перерабатывается в точную, легко дополняемую схему. Надежная умственная работа позволяет открывать двери в области счастья, деятельной любви и заботы.
   Я умело организовываю сложное действие, эксперимент, спектакль, сюрприз, речь, умный поступок, в котором участвуют люди, звери и неодушевленные объекты. Сочетание мелочей в общую цельную картину вырабатывается приятным трудом, в конечном итоге достигающим цели. Я искусно разъединяю части, быстро и без неприятностей собираю насыщенное, наилучшее Целое.
   38. Молитва об обращении в Светильник.
   Я начинающий Светильник и живой Алтарь. Мои Части объединяются и разделяются. Зерна души действенно высвечиваются. Зерна просьб и пожеланий умножаются, расцветают, образуют могучую ауру, сливаются с продвинутыми формами, организовывают движение новых событий по заданным линиям. Моё измененное состояние позволяет разговаривать с высшими людьми, вразумлять тех, кто находится в начале, и убирать прочь духовных калек.
   Я кланяюсь и меняюсь.
   Я вдыхаю.
   Я выдыхаю.
   Я мал.
   Я велик.
   Мои каждодневные молитвы дают тепло, духовные удовольствия и чувство исполняемого долга.
   Во время своих и наших молитв я испускаю реальный умный свет. Ко мне приходят образы людей, подпитывающих меня, просящих, дающих и сообщающих об успехах.
  

* * *

  
   39.1. Скажите им, что, в отсутствии Купели существенны любые ритмичные синхронизирующие действия,- вещал Лааг.- Поклоны важны. И другие ритмичные действия. При высвечивании своих пожеланий человек должен пульсировать. Кланяться помощникам, братьям и сёстрам. Предкам и потомкам. Наставникам и ученикам. Сжимать и разжимать пальцы. Перебирать чётки. Смотреть на искусственный маяк, так, чтобы ваши зрачки ритмично сжимались и расширялись.
   Кстати, я дам чертежи простейшего маяка,- сказал Маал, подумав.- При следующем погружении. Это всё так просто. Берешь подходящего по спектру человека, вступаешь с ним в диалог и советуешь
   -А может быть, это он тебе советует?
   -Не будем отвлекаться. Итак, простейший маяк который может освоить промышленность того времени, и даже отдельный человек. Каждой частоте соответствует своя молитва. При включении определенной частоты, скажем частоты 1, ---0,3 Гц, вы читаете молитву 1. Запоминаете её. Ставите перед собой маяк. И молитесь. Если это в определенное время выход в эфир, то ваши ритмы усиливаются совместными молитвами других людей. Но и так неплохо. Если включить через Исполнитель Желаний слабую лампу и заставить ее мигать почаще, уже будет настрой, автономный. И все равно он соединится с вашим же собственным ритмом. Одним словом, с Маяком лучше, чем без него.
   -Предложи им также аналог Аль-Мириуса, параметрический усилитель?
   Ну что я могу посоветовать? Ну, например, для образности ставить Маяк в центр между двух прозрачных кувшинов, наполненных поровну чистой водой. Ну, и, например, можно молиться на коленях между двух больших чистых, специально для того приобретенных зеркал.
   Так мозг, все наработанные формы соединяются с другими, действующими и ушедшими людьми. Говоришь "Я здесь" и люди интуитивно исполняют роднящие вас действия. Но если загадываешь недоброжелательное желание, привлекаешь нехороших людей. Ты можешь отомстить обидчику. Привлечешь зло. Свяжешь его судьбу с действиями бандитов. Но и ты получишь ответ на жестокую молитву. Ужас будет длиться до полугода. Родственные особы тебе откликнутся. Судьбоносная встреча состоится. Пойдет поганая движуха.
   Так же и коллективы, даже если они плодотворно работают, должны расширяться и соединяться. Вновь распадаться. Так устроен Мириус. Нужно уходить в отпуск. Только так можно сберечь всё в себе.
   А как может быть иначе, мы ещё не узнали.
   Работы в этот день опять не было.
  

* * *

  
   40. Ребята из Домена, почти неподконтрольные теперь лексы решили изобразить то, с чем мы сражались. В одном из залов Дзота создали диораму Свалки.
   По перекрученным навыворот ландшафтам, заплёсканным лоснящейся нефтью, уныло ползут куда-то, будто в поисках лечебницы твари с сухими конечностями и подвернутыми хвостами. Костистые вороны с жёсткими, трещащими крыльями. Смоляные озера. Пиявки и цепни, многоножки, змеи, ползучая плесень, фаланги и сухопутные кальмары. Валы копролита.
   Картины хаоса протекают под мембрану ауры, словно повестки смерти.
   Выплеснутые в канализацию бадлеры, эволюционировавшие в независимых от питательного раствора тварей, тушки зверюшек с карантинов, комки жира, мыла и прочей органики. Кучи порошков, обломки памятников, бутыли, ставшие убежищем змей, водоросли оптических волокон. Части механизмов, обломки указателей и рекламных щитов. Обглоданные плиты, сборные квартиры и крошево кирпичей. Маломерные лифты, под конец жизни, угодившие в волны ерунды. Отходы химических фабрик, упакованные в оранжевые контейнеры.
   Свербящий запах синтетического табака, конкурирующий по количеству депрессии с туманом из кладбищенских водоемов.
   Залежи просроченных медикаментов.
   41. Это Рата. Крысина. Нечто наполовину живое, напоминающее обволакивающий тебя мешок. Он требует, чтобы ты жил по его рекомендациям. Его чирикание чувствуешь, когда сваливаешься и скрючиваешься, изнываешь от жары, потеешь, не находишь красоты и только слышишь, как пощелкивают механизмы самоуничтожения.
   На тумбочке пузырьки с лекарствами, которые не даже хочешь вспоминать, как соединять с организмом. Бессодержательная пища. Всё ненужно. Боль в ухе, горле, желудке и кишечнике.
   Это понятие нельзя вместить в единственное определение. Для описания Свалки требуется уйма имен, цифр и координат. Дрянной конструктор, мечта шизофреника, желающего уйти от правил жизни. Напоминает шуструю крысу, переносчика инфекционных структур хаоса.
   42. Представь, что ты капитан шагающего мусоросжигающего завода, одного из тех, которые десятилетиями бродят вокруг Дома.
   Можно оторвать руки от перил наблюдательного мостика, сделать шаг вниз, встретится с клочком урагана, и, как толкуют патологоанатомы, погибнуть от разрыва сердца. Или спуститься обратно, в лабиринты теней и продолжить беспокойную жизнь раба-ассенизатора. Ведь внизу есть жильё, похожее на норку хозяйственной крысы, свет, горячая вода и канализация.
   Там выуживать из мусора, подготовленного к переработке огнем игрушки; чашки, бутылки, фляжки, канистры, термоса, черепа, очищать от пыли и продуктов распада, ревизовать и запрятывать в подсобных помещениях. Идея заключается в том, что какой-то из этих сосудов заколдован, и потому способен обращать горе в радость, свинец в золото, заржавленную воду в эликсир славных улыбок.
   Да. Знаешь, Эри, в прошлом я встречался с этим наяву. Вся Свалка в одном человеке.
   43. У маргиналов вроде Хобо Чабиса, можно разглядеть этот желтоватый мозг со множеством блуждающих урн, каверн, доверху наполненных психическим мусором. Этот Хобик на вполне приличном уровне рисовал на стенах спаривающихся насекомых, сочинял песни с красивыми словами, неожиданно сменяющимися похабщиной. Он вовлекал меня и других яйцеголовых в коммерческие проекты, непременно обещая прибыль. Но философы, только вредили своему здоровью; нелегально выполняя работы мастерских Интерната, ничего по карманам не получали. Он всем этим как-то заведовал. А когда я занимал койку в 210 палате второго курса Интерната, видел, как Хобик без стеснения занимается собой. Ведь он такой.
   Света не видевший.
   44. Здесь, на шатающейся площадке можно проявить инстинкты, делать, что желаешь, к чему зовет вечность; звать ангелов, разговаривать с духами, благословлять и кричать глупости. Выплеснуть желчь из всего организма. Овеществлять мысли. Колдовать и струить слезы. Или вернуться по винтовой лестнице башни и грести уголь в топках пожирателя хаоса.
   Платформа передвижного завода обращается в корабль. Шхуна, каравелла или бригантина, не знаю, по каким еще параметрам парусной оснастки распознаются символы экзальтации. Это можно представлять ещё и ещё.
   Такие у нас общие теперь грёзы.
   А где можно найти нечто очень чистое?
   45. Следующий шаг.
   Услужливые эрки предложили побыть там, где всё опрятно и прекрасно, и без дополнительных усилий. Бассейн Стиралки. Оп! Теперь нас, дико здоровых и голых, окатывают благородные волны. Нет грязи. Чтобы душа отмякла от жира, невидимый режиссер Карнавала дает пару минут божественной новизны. Так славно, когда всё тело всасывается дружественным организмом Капли. Миг невесомости. Даже лучше, чем охватиться целой бочкой фильтрованной воды, после продолжительного путешествия по настоящей Свалке. Хоп! Чистый целомудренный оргазм, краткий, но мощный, как рычание пещерного льва. Дикая таска.
   Так бывало и раньше со мной. Секретные купания вне толкотни и свалок общественных санузлов с их пылевидными струями ядовитой водички, это и требовалось доказать после атак вони, адреналиновой тряски и червячного дискомфорта. Омовения членов Яйцеголовых в Нашем Месте, на краю Свалки. Предтеча лазаретной Стиральной Машины.
   46. Можно мечтать вместе и далее.
   Неприятно, когда порождения души, усиленные декорациями карнавала, изменяют тебе по собственной маловразумительной воле.
   Наш корабль превратился в простую игрушку. Вода сошла, оставив поле, такое же, как на мониторе дремлющего комьера. Мы хотим плыть дальше, чтобы потрогать зубцы на линии горизонта, найти испарившуюся воду и достичь Рая. Нужно отыскать способ втиснуться в микроскопический объем, соединить нечто большое и исчезающе малое.
   Вызолоченные фальшивым солнцем заржавленные лифты, балки, шлак, ролики, россыпи распотрошенных банок, скалящиеся выпуклыми клыками упаковки еды для пантер. Пластиковые игрушки. Оглянись, чтобы посмотреть, как смотрят на нас, смеющихся и плачущих.
   Только вперед.
   Здесь ещё есть клады. Лови птиц!
   Научись летать.
  

* * *

  
   47. Об этом я говорил на одном из дежурств по Кухне. Ливи, славный зануда дже Груденер, Бра и Детка принимали участие в диспуте.
   Иногда протирали золотые ложки.
   Мы говорили о том, что увидели в точке зрения пятого домена, который бродит по Дому и за пределами. Тифон, блудный сын Лазарета, транслирует картинки без Купели. Смотрит прошлое без Мола.
   Опять пошла тема, что наши механические приспособления не нужны, и человек всё может сам. Эти рассуждения мне совсем не нравятся.
   48. Ливи говорил, что он почуял мысли и чувства крепыша, которого задушил предтеча Тифона.
   И то, что он там увидел, было свежо как белая дикая страна.
   Он почувствовал, как приятно быть не сытым, но молодым, здоровым и немного обиженным.
   Всё казалось не невозможным. Чувствовать, что ты это любимый дикими зверями, свободолюбивый человек.
   Новый Свет. Терра Нова. Север и Восток. Незанятая настоящими людьми земля. Пространство, где можно привольно расселиться. Ты и твои многочисленные наследники.
  

* * *

  
   49. И вот тогда, когда мы говорили о Тифоне, представляли, обрисовывали, все вместе, от него пошла картинка.
   Тифон рассказывал о прошлом. О курсе Вора, когда нужно взять что-то у кого-то так, чтобы никто ничего не заметил. Уметь воровать означает видеть людей. Разворачивать коконы души. Почти любить. Кожей чувствовать импульсы, бегущие к мозгу и обратно, к моторным нейронам и мускулам, тик, приводящий в движение всю совокупность сложнейшей механики души.
   Но почему-то с "фригидными тупыми овцами" он не мог, или не хотел справиться.
   50. Он этим временем свободно бродил по АурумСити. Иногда давал зарисовку с комментарием.
   Многопалубный рай.
   Я прогуливаюсь в ресторанах, барах, саунах и тренажерных залах. Стараюсь найти занятие, чтобы включиться в сложное взаимодействие. Но всё здесь строго рассчитано на получение удовольствия. Всё включено. Есть еда и механизмы развлечения. Положено знакомиться с людьми. Быть приветливыми. Но люди не обязаны участвовать в совместном, безусловно, полезном деле. Потому знакомства распадаются. Со второго дня пребывания в АурумСити, после некоторой первоначальной эйфории всё кажется пустотелым.
   Бар, где тебе наливают, столько, сколько хочешь. Но ты уже не хочешь. И вот это блюдо, куда можно накладывать всего, неаппетитное, и маслины, плавающие в соусе, и лепешки с сосисками.
   51. Нет аппетита, потому что не нужно работать. Повсюду пахнет тёплыми здоровыми телами. Но они недоступны. Нет зрелой необходимости, объединяющей людей, и отсутствие необходимости порождает апатию.
   Лекс Бра заметил, что Тифон вовсе не наблюдает, и не проповедует. Он ищет простой любви. Он хочет, чтобы всё было как в приятном кино; без споров, мрачных интерьеров, враждебных лиц и скандалов. Никто из нас, просматривающих виды Тифона, не возражал. Так оно и было. Там, в том мире, куда он попал, вряд ли ему что-то светило.
   52. Повсюду считалось бесстыдным тянуться друг к другу. Хоть как-то зависеть от кого-то считалось опасным покушением на свободу.
   Пристойно узнавать нечто такое новое, будь то потешная мимическая гримаса, забавный случай, или фрагмент заученного текста. Проникать в чужое тело считалось чем-то анормальным.
   И всё потому, что все, мужчины, женщины и дети здесь были защищены.
   Женщины перестали практиковать магию своего пола. Они оправдывались тем, что ожидают того, и не человека даже, который даст им неопределенное всё. Как они считали, дабы добиться их благосклонности, необходимы годы, необыкновенные поступки и тысячи иных причин. Для близости нужен был случай, маловероятный, как если бы светящаяся комета-гамета сложного органического тела распространялась по крутой гиперболе, создаваемой матрицами сложносоставных вероятностей, и, наконец-то столкнулась с точкой абсолюта. Потенциальной ямой, горой, называй, как хочешь. Такой случай, который бы подтолкнул к мысли о необходимости близких отношений. И сделал возможным то, на что у мужчин, заклеванных и кастрированных культурой, не хватало в достатке времени и желания.
   53. И взгляд как бы извиняющийся. Взгляд, выпрашивающий разрешения. Глазное яблоко медленно проворачивается. Всего одна секунда, и можно поверить в то, что любовь жива. Красивая и легкая. Легкая, хотя и не дюймовочка, просто кости даже на взгляд пустотелые, как у птички. А вот кожа не очень. Красивый чужой ребенок старше восемнадцати лет, но на теле есть крупные родинки. Темные звёзды, быть может, предвестники опасного заболевания.
   54. Опасный закон запрещал настаивать.
   Если только ты не тупой нахал, не понимающий того, как легко, и с каким удовольствием судьи повернут всё против тебя.
   Используют законы против половых преступлений, которые убили гораздо больше случайных знакомств, долгоиграющих союзов и детей, чем кого-то спасли.
   Защиты им не нужно, они могут ходить в тёмных местах, в подвальных помещениях и на пёстрых старых рынках, вызывать взволнованность, смеяться навзничь, лицо кверху, и не оглядываться.
   Так получается, что каким-то обычным путем секс предназначался как награда за связь, которая приводит к улучшению физиологических, сердечных и психологических признаков. Фрагменты души, как ни крути, наследуются с органическими признаками, хотя и не являются полным собранием сочинений родительских мозгов.
   И за защиту.
   И питательную пищу.
   Число опекунов и хранителей, необходимое в ту эпоху, когда они были необходимы, сейчас уже не имело значения. В настоящее время большинство людей освободилось от необходимости создавать прочный семейный клан. Женственность и мужественность в условиях цивилизации перестали быть предварительным условием удовлетворительной старости.
   55. Свобода, необходимость и удовольствие не живут вместе. Все сложные игры, не нужные для жизни, отмирают. Потому взаимоотношения полов стали безжизненной погремушкой.
   Теперь модно стало играть поодиночке. Находить причины не вступать в связь по различным предлогам. Свобода, выношенная цивилизацией, достигла того, что огонь страсти убавился до мелкой искры. Вместе с ним улетучилась и любовь, женская в первую очередь, потому, что для женщины проявлять чувства, чтобы получить защиту и пищу, когда то было важным. А теперь нет.
   Итак, вся любовь, каким-то своим боком связанная с половой сферой окуклилась и уснула.
   56. Женщины выставляли строгие оценки человечкам, оказавшимся в их поле зрения. Включались в ролевые игры. Играли в пейнтбол, футбол, баскетбол, поло, теннис и шахматы. Путешествовали. Защищали животных. Им нравилось, чтобы приключалось ловкое, хорошо подготовленное явление, такой сюрприз, когда необходимо хохотать, как киношные звёзды на торжественной церемонии, распахнуть рот и смеяться шало, именно вот так, чтобы нижняя губа втянулась внутрь, а нос и верхние зубы выставились далеко вперед.
   57. И старели, и когда чувствовали, что можно смириться с несоответствием девичьим гаданиям, тогда были никому не нужны. Наступала пора, когда в зрачках начинают просматриваться выщерблины, протравленные кислотами и щелочами старости. Как-то так, от часа к часу, отдельными моментами, несимпатичными эпизодами, а потом и сплошняком чувствовали, что жизнь истончилась. Самые смелые, если всплывали остатки инстинкта, прибегали к искусственному оплодотворению или государственному мужу. Но чаще заводили собачек и кошек, взращивали и распоряжались, насколько позволяли общества охраны животных. Выбирали зверей из увечных пород, изначально безрадостных, сознающих неприспособленность и уродство; продолговатых низкорослых собак и голеньких, дрожащих от холода в тепле экзотических кошечек; потому что особи, выстроенные искусственным отбором, не приспособленные выживать без посторонней помощи, часто болеющие, от них всецело зависели. Беспокойство особи за источник питания можно принять за любовь.
   58. Ритмы сливаются. Всё становится похожим друг на друга. Всё живое обменивается мыслями и импульсами сердечной активности. Получает удовольствие. Даже если одни животные, а другие люди. Такой обмен. Ущербленную душу за инстинкт, шалый лай, и наоборот.
  

* * *

  
   59. Балкон в двадцать три яруса, с фарфоровой лепниной, старомодными тарелками антенн, медными водостоками, домострой, окруженный лабиринтами оградок с маячащими повсюду декоративными и плодовыми деревьями. Похоже на пустынное нестрашное кладбище.
   Глухо стучит сердце, ударяет о клетку, отзывается сухой болью. Тифон примеривается к полоске замершего эскалатора и разбегается.
   На десятом шаге ноги перестают чувствовать неровности.
   Колени немеют, по икрам пробегает сладкая дрожь.
   Тяжести нет. В животике бурлит славный холод. Ужас сменяется жизнерадостным экстазом. Есть в этом ощущении и легкая гордыня. Но самоанализ уже не подсказывает, что это отвратительно плохо.
   Он пролетает сквозь листву декоративного дерева. Здесь, в слое висящих, будто без черенков аппетитных фруктовых плодов, на смертельной высоте, ему истерически классно.
   Тифон срывает яблоко и зависает около третьего яруса, бесцеремонно разглядывая беззащитные внутренности Дома.
   Ленивые занавески.
   Тишину ночи пронизывает музыка, напоминающая тревожное, ностальгическое цвирикание цикад.
   Тифон выбрал приоткрытую дверь и полетел дальше, прижимаясь к площади, вымощенной светящимися люками. Он чувствует еле заметное притяжение камня.
   60. Эта квартира пуста.
   Тиф проследил, чтобы занавески не мешали перекинуться через подоконник при отступлении. Побродил по комнатам и, зарывшись в пух огромной кровати, сладостно заснул.
   Аппетит, бодрость и еда.
   Монитор с новостями.
   Силовые тренажеры.
   Тогда, когда чувствуешь, что в жизни наступил перелом, когда не на что надеяться, тогда тренируешь тело. Причиняешь мелкую боль. Тогда страх отступает. Пустота наполняется жаркой кровью.
  

* * *

  
   61. На закате дня я подцепил пёструю нежную Рыбу. Такого полномасштабного действия в моей полувоенной жизни ещё не бывало.
   Неужели это я, Тифон?!
   Три слова, сказанных мною внутри себя, но, так получилось, что и вслух. Я почти разучился отличать мысли от слов. Это произошло. Она радостно и звонко заговорила.
   Как записать и запомнить обычными словами? Башня с беседками и кольцами. Узкая высокая лестница. Улица с загнутыми над головою деревьями. Укрытая алебастровыми стенками шахта лифта.
   Багровые факелы освещают нас, и разные красивые штуковины, колеблющимся багровым светом. Если вникнуть, я знаю не так много названий вещей и правил словосочетаний. Примерно сказать, обстановка была для нас необыкновенно лакомой.
   Я догадывался, что этого хватит больше, чем на вечер. Обычно на следующий день перестаёшь трусить и выдавать наэлектризованные слова. Тогда начальное возбуждение теряется, всё происходящее становится обычным, как знакомство в стиле "приветик-привет".
   Мы бродили по лестницам.
   Гляделись.
   На пространных лоджиях, в фарфоровых башенках плавает теплота. Особая атмосфера. Бесплатная еда, не планктонный хлеб, а сложно переслоенные останки рыбёшек, животных и растений, распускающиеся по телу тёплыми деревцами. Повышения давления, апатии, как бывало со мной раньше, даже в крупных количествах, эта еда не вызывает.
   Мы сбрасываем столы и стулья, следим, как они пролетают в проемы между ярусами и разбиваются о голубые булыжники.
   62. Спускаемся на прогулку.
   Многокилометровый пляж, по периметру громоздкого бассейна, усеянный разноцветными ракушками. Не раскрошенные белые осколки, а радужные панцири, будто созданные на заказ для следующих поколений каких-то совершенных моллюсков.
   Рукотворные волны, затопляющие пляж до Променад.
   Мы забавлялись. Кидались синими райскими яблочками.
   63. Почти за гранью фола. Лежишь на столе, ноги каменеют, тело дрогнет и заостряется, будто приготовляясь для сверхсветового полёта в рай.
   Можно болтать ногой, она сдавливает узел нервов выбеленными зубами и пьет кровь. Моей ступне, в которой на самом деле много какой-то тумбовой неуклюжести, действительно, требуется такое особое внимание.
   Ещё запомнились кровати в фарфоровых дворцах АурумСити. Новое слово техники и ощущения. Возможно, магнитные поля, что-то, когда ты можешь регулировать вес до величины марсианской силы тяготения, всемерно подходящей для райского услаждения. И увлажнители воздуха, производители тумана, благовония; сандал, мускус, кардамон, корица. И некоторые дополнительные опции сладости. И те штуки, вроде синих листьев, которые выискивали источники звуков, и поворачивались к ним. К нам.
   Я понял, что это мир прощается со мной. И сам с собой. Все ещё он пытается что-то доказать.
   Он говорит: не переделывай меня, шпион Вечности.
  

* * *

   64. Карнавал продолжался.
   Мысли длинные. Их можно склеивать и эффективно сохранять. Я смонтировал в своей голове спектакль. Предложил просмотреть прогноз будущего Бра, Ливи, Детке и забредшему в Кухню Хетту. Тем, кто мог быть со мной, нынешним, отмытым добела Туром Алертом.
   Всё исказится.
   Даже наше всё, как будто, к тому идет. Хотя мы сейчас здесь, весёлые, неодинаковые и радостные.
   Обобществленная плоть и точки зрения, сведенные в безболезненное пятно, станут единственным лекарством от смерти.
   65. Чтобы появились условия, требуемые для воскрешения, необходимо равенство всех людей. Это готовится и без нас. Даже без Императора. Весь Дом сам по себе движется в этом направлении.
   Сначала всё для всех станет безразличным. Потом люди потянутся к необычному сплочению.
   Вместе со мной они тоже видели. Пробирались по магистралям Дома. Заглядывали в квартиры.
   То, что я прогнозировал, было муторно. Невесело. Чувство в кишках как тогда, когда я отравлялся концентрированным супчиком, презентованным мне весёлым поваром на задворках фастфудовского кафе, и пачкой сигарет, выкуренной в Интернате на спор, за сорок семь минут.
   66. Призрак Повара, собирающего тела в одно месиво, вошел в комки зрительных нервов.
   Всё тело стало несущественным. Свобода превратилась в пахнущую жженым сахаром пустоту. Тонкие вещицы, ранее вызывавшие определённую симпатию, покрылись слоем пота. Они все устали. Еда стала пресной. Всё стало другим, неутешительным, таким, как для человека, которому зачитали последний приказ о казни, и которого никак уже не способны насмешить проворные, густо размалёванные клоуны.
   Многоголовым телом, засосанным в этот, теперь, с помощью персональных компаньонов осуществимый спиритический сеанс, было всё население Дома.
   67. Можно привести пример из эпохи Возрождения, когда в моду вошли сеансы связи с потусторонним миром. На деле, всего лишь с подсознанием соседей. Простейший пример сведения корневищ душ. Согласованные и обобщенные движения мышц людей подвигают миллиметр за миллиметром тарелку, которая указывает на буквы алфавита, выводит странные пророчества и по-всякому диковинно шутит.
   Из многого одно.
   Нужно заставить выполнять человека множество правил. Заставить всё делать одинаково. Всё чтобы сдержать свободу и одиночество, несущие страх и пустоту. Свободу и смерть одолевает равенство.
   Равенство.
   68. Когда то, в прошлой жизни оно выражалось в разрушении всякой сложившейся иерархии.
   Органические изменения от организованного миллиардами тел излучения Тела, произойдут быстро. Дух всеобщего Тела не позволит остаться несправедливости. И он сделает всех одинаковыми. Стариков и младенцев. Мужчин и женщин.
   Открытая колыбель многомерного лифта сознания катилась по множеству чужих, в момент сплоченных и исказившихся душ. Упс! Периоды блаженной невесомости сменялись тяжестью, выдавливающей мои, густо смазанные синовиальной мазью коленные чашечки.
   Во вспышках, входящих в резонанс с мерцанием светильника, открылись маяки будущего. Котлованы, накренившиеся тоннели, свалки, разношерстные люди и собаки, кошки, груды ламп и гаснущая разметка тоннелей.
   В будущем я различил море огней и дремучие окраины, наполненные жуткой на вкус жизнью.
   Проснувшись однажды, я увижу, что мир изменился.
   Это случится.
   Почти, что увидеть важного человека, который должен был умереть в этот год, или в течение десяти лет, мёртвым. Горизонт и перспектива сожмутся. Прежний объем свернётся до масштабов коммунальной столовой.
   Всё станет семьей. Постепенно начнёт переходить на жизнь без денег. Так же нельзя предположить расчеты за корм и привязанность между отцом и матерью, сестрами и братьями, бабулями и дедами, и всеми пра-пра...
   Вся тонкая бытовая техника исчезнет. Автомашины, эскалаторы и лифты остановится. Повсюду выстроятся дома еды с задымлёнными котлами. И там и тут создадутся каре скамеек, предназначенных для частей, которым уже ничего не будет значимее, чем быть распевающим что-то Телом.
   Будет выход из Дома. Другие мы. Что мы увидим? И как снова соберёмся? Сможем ли мы сделать Дело?
   Сможем ли разжечь Вселенную?
  

* * *

  
   69. Сейчас можно пройтись по корпусам Лазарета. Коридор Эври. Справа и слева металлические двери. Люк в Домен. Если хочешь, пройдись по Корпусу. Здесь, возможно, встретится Аква. Она мазнет тебя и меня шершавым взглядом, чуть повиливая, пройдет дальше.
   Вон там прячется Эри.
   Направо логово Бра и Хетта. Они посмотрят удивленным взглядом. Отделения лексов. Они никогда не спят.
   Там театры. Там люди учатся перевоплощаться. Там они забывают себя. Они готовятся для проникновения в мир душ, в мир даже простых людей. Много театров. И копии церквей различных религий. Свои острова. Туда запрещен вход. Там люди могут почти полностью забыть себя среди декораций,- чтобы выловить душу.
   Спортзал. Там оранжевые мячи. Лабиринт. Искусственный каньон, застланный подушками. Трамплин.
   Стенные газеты.
   Помещение, где можно играть в подводную лодку. Бассейн, подсвеченный голубоватыми прожекторами, подобие Стиральной Машины, созданный сообразительными эрками.
   Такие у них здесь игрушки.
   Там, где пятиметровая вышка, груда песка и весы, даже искусственной ночью можно увидеть людей, соревнующихся в прыжках и необычайной легкости. Некоторые из лексов и дже уже наловчились прыгать дальше, чем положено по законам физики.
   70. Как поставить правильный диагноз?
   В этот вечер, лишь с тонкими шевелениями, но довольно верно проводится служба, всё чин чином, а завтра, возможно, произойдет кардинальная перемена всего. Как будто нет никакой различимой грани между тем, что приходит как случайная мысль, и совместным решением бывших ангелов о чем то, напоминающем измену семейному уюту. И это не предательство, а необходимое для жизни расставание. Такая же жизненная потребность, как сделать выдох после вдоха.
  
  


Глава 10.

Отпуск.

от Вензеля

   Отпуск.
   1.1. Я снова попал в нескончаемое месиво жилищ, столовых, тоннелей, лифтов, клубов и баров, где везде разноцветно конфетно, в самую меру тепло, в закоулках и узкостях запах богатой, подростковой, белковой и углеводной пищи. Свободные проходы в различные Сектора Дома, в удивительные времена и нравы. Можно распутаться, потеряться и спрятаться от собеседников. Находить блуждающие клады. Будто бы оторванная от законов смерти бессмертная камбала. Плаваешь по коридорам, открываешь люки, находишь бодрую еду, перескакиваешь из зала в зал, словно окунаешься внутрь богато наряженной мировой души.
   2. И снова я выскакиваю из Дома.
   Я лечу над обитаемым миром, словно усталый ангел.
   То, что Дом вырос в форме грандиозного квадрата, видно по второму, ближнему горизонту.
   Здесь есть свои сегменты, купола АурумСити и патрубки вентиляции. Большей частью Крыша необитаема. Здесь нет ни одного человека. Место табу, но есть кварталы, в которых можно видеть небо, прикрытое прозрачными щитами.
   Интересно пролететь несколько десятков километров, так, чтобы внезапно появился обрыв. Тогда видна пустота окружающего Дом мира. Тогда открываются пристройки к Стенам, россыпь громоздких шатких балконов. Большей частью они не населены, закрыты, с тех пор, как доступ к Стенам, Окнам и Солнцу ограничился.
   3. Интересно смотреть. Напитываться беспорядочным упругим, добавлю ещё, хлёстким пульсом.
   Эта пристройка представляет собой трубы, соединенные этажерками в гигантский орган. Каждая из них включает увеселительные заведения, комфортные помещения, в которых проказничает жизнь. Цвет и колорит стекла, если смотреть в его ребро. Кажется, что купола, это кристаллические существа.
   Вот посреди россыпи мелких белых выпуклостей, по всей площади собрание жилых куполов. Внутри Аурум громаден и непредсказуем. Тоннели сменяются вентиляционными шахтами. Всё, мощное, блистающее и такое стильное. Я врезаюсь в рекламы и отдыхаю на решетках, свесив ноги в глубину.
   4. Щиты призывают приобретать. И где малая рождаемость, показывают слепившихся губами противных людей, или худенькую маму, облепленную грудными детьми. Вот девушка, которая рекламирует кофе. Рот в белой пенке. Белые усики.
   Фотографии влюбленных. И сами они. Вялые объятия везде,- в лифте, на ленте эскалатора. Как объяснить им, что с точки зрения квантовой механики, они своим вынесенным напоказ поведением мешают любви? Ослабляют чувства. И готовы ли они принять это наставление?
   Рекламная заставка. Какие-то неизвестные, глубоко посторонние мне люди превращаются в тигров. Ездят на карах. Катаются по кровати. Такие наглые и самоуверенные. Что они рекламируют? Правильную жизнь? Эти чуждые мне нувориши тигры?
   Я смогу сказать им все, что думаю. Я ведь тот, который может безнаказанно летать. Пока мне ещё это приятно, и пусть будет так всегда. Идти по следу и узнать, где проявится последнее зло.
   Пародия на наши изобретения.
   Общество от того, кто приходит к тебе с нескромным предложением.
   5. Вот перекрученный, украшенный патрубками балкон. Будто эта пристройка пыталась превратиться в улитку.
   Дома, висящие на обрыве кристаллических скал Стен, словно гнёзда. Дома, нависающие позабытой русской буквой Г.
   Кристаллический лес.
   Следующий балкон помесь форм; осколок золотого купола, ажурные фермы, сияющее стекло.
   Стремление к уюту? Его здесь нет. Малая эффективность форм, соотношений объемов и поверхности. Дерзкий вызов рационализму природы.
   Восхитительное зрелище.
   Просто теперь хочется плакать.
   И воск свечей невообразим, и тлен огарков

И тлен слезы, прозрачной, словно мёд

   И дни полубогов, и дни кумиров
   И ход воздушных кораблей
   И отзвук неизведанных тревог
   И эхо неисполненных желаний.
   И отсвет разгоревшихся веков
   И отсвет вечных глаз невообразимый.
  
   Это подсказал Алан, и картинка приобрела чёткость, какие-то ещё дополнительные цвета.
   Другие пристройки будто бы отлиты из железа. Нельзя это всё пунктуально обрисовать звуками. Они мавзолеи, пирамиды, с пристройками, ажурами, абажурами, каронадами, фальшбортами, лестницами и мансардами. Обычные слова не способны передать действительность со всеми её узорами. Закрываешь глаза - в тебе остается мало. Если изъясняться и мыслить потоками коллективного сознания, в Общем Поле, тогда только можно запечатлеть и передать что видишь и чувствуешь.
   Это Тёмный город. Тусклое и грозное впечатление гетто, бандитского квартала на краю, перед Свалкой, военной базы, с ветром, ветром, ветром, подметающим обветренные улицы
   Я долго брожу там, собирая взгляды людей. В любой миг можно разбежаться, упасть, улететь, оставив панику и запоминающийся навсегда восторг.
   Приятно так жить.
   Где-то есть стройное золотое сечение, а тогда здесь - чугунное, стальное и железобетонное.
   Белые Глыбы. Помещения может быть, без назначения - с этой высоты не разглядеть.
   Город-склад. Длинные блоки тянутся лучами к группе центральных кубов.
   Вот золотистые картофельные чипсы. Крекеры. Жёлтенькие, идиллические домики, прилепившиеся к Стене.
   6. И так далее, через пустыни, пока не найдешь следующий фрагмент рая. Новое замечание для вечности.
   У-ух!
   Вот это здание. Вообрази оранжево-желтую микросхему, слиток микросхем, перемноженный миллиарды раз. Золотая чешуйка под микроскопом. Нечто квантовое, гигантское, гудящее.
   Трансформатор.
   Здесь, на высоте, ты лишь осколок вибрирующего сознания. Твоим взглядам отзываются ряби установок, помещений, вселений, не знаю еще чего, как назвать. Впечатление полное смысла. Колебания электрического тока, пульсации кабелей, журчание воды по трубам, трубкам и трубочкам, невнятный шепоток кондиционеров, чьи-то тонкие возгласы, скрипы персональных окон, музыка, шуршание ветра. Металлический и солёный привкус биологического поля.
   Я облетаю эту пристройку в восхищении.
   7. Атомная подводная лодка перед потрясенным ныряльщиком-дикарём.
   И можно представить, будто внутри всё так же строго. Идеальные безлюдные соты. Коридоры будто бы в никуда, однообразные тоннели, объединяющие миллионы монотонных ячеек. Вечная вода. Но людей нет.
   Они, на мой взгляд, подвижные, беспорядочные, и делают многое не так. Им сложно прививать Вечность.
   Только одно приветливое золото. Огромная необитаемая планета, живописно раскрашенный Юпитер.
   8. На самом деле, конечно, они есть там, в великом множестве, жизнестойкие муравьи, смотрят на этот мир изнутри своего мира, выбираются в сады и бассейны. Создают иерархические пирамиды. Бесятся с жиру, интригуют, флиртуют и рожают. Иногда досыта, порой чрезмерно, занимаются своими удовольствиями. Все эти, примерно сто тысяч золотых людей.
   Разлитое в ауре микросхемы, Юпитера и Трансформатора золото хочется впитать в себя. Подружиться. Почувствовать полноправной частью. Произвести взаимовыгодный взаимообмен. Настоящая кровь в обмен на эти завораживающие вибрации.
   Присоединиться данному в чувствах совершенству. Запрудить поток сознания, чтобы он не истирался. Пусть другие производят удовольствие, и наполняют меня всего так, только, чтобы не пучило. Чтоб восхищаться. Легко позволить, чтобы величественные вибрации проникли в мой широко открытый рот, желудок и пищевод, быть почтённым и прочтенным.
   Так я думаю.
   9. Я парю в эфире, рассматриваю ауру Трансформатора всем своим всё ещё неустойчиво настроенным органическим телом. Проникаюсь. Подготавливаю Вечное Лето. Анализирую райские растения, изучаю ароматы, словно квалифицированный врач-садовник. Падаю на обширную, как Луна Крышу, беспрепятственно, но и не без опасения за своё, теперь общественное брюшко, забираюсь в многоугольный мир, где кипит вечный праздник, похожий на пиратский рейд. Стараюсь веселиться, пить и есть, если можно удержаться в рамках приличий. Брожу по залам, изготовленным из стекла. Оцениваю биологическую, с вкраплениями золочёных вещиц, кашицу на вкус. Кто и как получает любимую пищу, и когда насыщение должно смениться пресыщением, медной пуговицей под языком и тошнотой?
   Я высказываю едкое замечание, выписываю рецепты на неизвестном языке, оставляю бумажки, дразню кого-то, и потом отхожу, улепётываю и улетаю, издевательски неторопливо проваливаясь в Окно, ступая в приятную пустоту.
   10. Здесь мне помогают способности Тифона, передаваемые в технические зоны расширенной души так, что мозг не заматывается от бега. Но если он напрягается, сквозь пульсирующую пелену, без особенной надобности являются образы того, что тебе не очень нужно.
   То, что он умеет, мне помогает. Когда вас заряжают, можно вырулить из любого тупика. Тогда, проще говоря, можно гнать коня к манящей Синей Горе, не отвлекаясь на приборную доску.
   Тихо и мирно, по-своему, по крысьи, рысьи и лисьи, я волочу из всего видимого ниточки вечности. Стараюсь отыскать, что есть тут бесценного, долгоиграющего и лакомого.
   Пока есть свет.
   Запоминаю.
   Теперь, если люди вырабатывают нотки и нитки, пригодные для Вечности, они перемещаются в моё бесконечное броневое хранилище.
   Вот такая увлекательная возня.
   11. С вещами, впитавшими аромат симпатий, артефактами; саблями, черепами, украшенными рубинами и золотом, тарелками и вазами, удобной мебелью и другими драгоценными ракушками жизни тоже можно играть, по-кошачьи мягко, будто девочка с любимыми куклами. Если правильно просить, они рассказывают о жизни. Выделяют соки плодов крови, пота и любви. Составляют лекарство от смерти, уныния и безобразия.
   От всего, что вы подумали.
  

* * *

  
   12. Не знаю, когда это началось, но летучая сила стала иссякать. Состав организма изменился, что-то в клетках стало не дружно с микромиром и временем. Наэлектризованный, несущий духами иного мира во все уголки взгляда кураж улетучился.
   Всё не так уж и плохо и без того, чтобы летать и видеть
   Временно, я могу прогуливаться только по земле.
   Бронзовый дирижабль на входе в Сектор.
   УниверСити.
   13. Я снова пройду по великолепному городу, вызывающе и по-доброму глядя по сторонам.
   Отпущу разум без ошейника.
   Мне можно истекать слюной. Мёрзнуть и отогреваться. Дружить, будто прохожие мои хозяева. Принимать подачки хотя бы из спортивного интереса. Вилять хвостом.
   Так далее, так далее, очень долго, так, пока всё это великолепие не переместится в тебя.
   Лучше бродить, чтобы тело было здоровым, мускулистым, вертким, душистым, не слишком уж сытым, и желало труднодоступной еды. Жить так, словно прощаясь с миром. И с вами, мои разномастные дорогие хот-доги. С соусом из кетчупа и майонеза, со слипающимся печёным тестом.
   14. Я бы хотел, чтобы во время путешествия по кварталам Дома во мне пульсировал ритм металлической скрипки, с туго натянутыми серебряными струнами. Чтобы получилось изорвать сознание. Отпустить по-всякому грешный разум, чтобы стихи лились в центры души стихийно.
   Чтобы была песня о Городе, в котором можно найти необычное выражение. И необычную улыбку, и поведение, не как обычно, а то именно, какое тебе непередаваемо и непредсказуемо нравится.
   Туда проскочить и скоро завернуть. Пройти мимо этого разноцветного магазинчика. А там спуститься. Сократить расстояние. Забрести в безлюдный квартал, переварить все впечатления, ринуться от корчеватой глуши к многолюдности и буйству жизни, чтобы снова захлебнуться в словах и образах.
   15. И монетки УниверСити хорошие. Их можно отыскать на дне фонтанов, набрать и купить вкусной подростковой еды. Фактурные полупрозрачные кружки, теплые, с изображениями знаков Зодиака. В них музыка, реклама и слова тех, кто держал их в руке.
   16. Если постоять, настроится на волну, многое меняется. Это, как береговая линия примыкающего к Дому Океана. С большой высоты она гладкая и неинтересная. А когда спускаешься на высоту в двести метров, видишь, что она вся изрезана на маленькие лакомые кусочки.
   Так же в прямой улице открываются уютные уголочки, двери, куда можно свободно, хотя бы с усилием войти. Там водится память об интересных событиях, еде и рукопожатиях, и расставаниях, и встречах.
   Вот, чего ещё проще. Просто плывешь, как рыба, у дна, среди пёстрых камней и рифов, рыба, которая ищет тёплые шлейфы течений. Они прерываются и начинаются. И надо искать их у промоин, определяя существование иного мира.
   17. Хорошо быть занимательным, и с металлическими цепочками на запястьях, и на щиколотках, завязанных узлом. Люди смотрят пристально, хотят спросить, обращают внимание. Так что можно бродить, и быть в тонусе, так что будто летишь в слое горького, всего тебя растворяющего озона.
   Вот Странники. Отличаются они от Хасок, тем, то последние ночуют в гостиницах украшенных короной ползвезды, а они таскают улиточные домики, шириной полтора метра, длиной три и семь десятых, и довольно высокие. И там, где они ночуют, всё улучшается. Реально, если что-то хочешь улучить на свете, то так и получается. Ну, правда, не очень, может, быстро.
   18. Я увидел разносчиков рекламы. Трое Хасок пинают бутылку. Такое развлечение было в прошлом Алана, такое осталось, может, приправленное новейшими правилами. Перетолкать крутящуюся бренчащую бутылку через огромный квартал, включая в игру прохожих и снисходительных полисменов.
   Это важно, быть в центре любви и внимания.
   Я представляю такое. Будто я вижу себя, тринадцатилетнего, в застёгнутой черной куртке. Хочу что-то сказать себе. А мне уже тридцать лет. Я уже старик.
   Я шагаю по Мегаполису, всё быстрее, ловчее и многостороннее, словно матрос по палубе в бурю.
  

* * *

   19. Летучая сила иссякла.
   Я без цели бродил по переходу из сектора Сетан в Экзо, разглядывая кладку стены, в которой отгадывал камни из древнего аэродрома.
   Попал в Фильтр беззаботных бродяг.
   С одной стороны ступеньки на плато. Посередине жирный туалет. По периметру камеры скорченные люди.
   Я потерял живые пульсации Лазарета. Но я бы лишился связи и в том случае, если бы всё время был в нём.
   Сил хватает на то, чтобы уговорить на побег двоих людей.
   Просто слова.
   Постепенно мы начали разговаривать по душам. Теперь я не псих.
   20. Мы дышим вместе. Устраиваем свой первый Алтарь.
   После молитв всё становится легче. Это почти смешно. Через смятение и тревогу, подобную горсточке камней в грудной клетке, приходит первое прямое понимание всего.
   Первое видение,- место до тюрьмы. Бывший завод. Пустое место.
   Способности восстанавливаются. Атмосфера туалета разрежается. Я рассказываю о том, что можно просматривать друг друга и выстраивать светлые забавы, приближающиеся к вечности
   Постепенно мы ощущаем легкость силы. Но власть скользких кирпичей тоже ещё очень сильна.
   Я вижу через глаза тех, кто устанавливал системы слежения.
   Запас легкости возобновлён
   Отпуск подходит к концу.
   Заработала система эвакуации из ситуации, когда душа и тело зависают. Теперь есть Форточка.
   Раньше была только смерть. А теперь нет.
   Ну, и всё, ну и до свидания.
   Да?
   Научишь нас летать?
   Вы сами поймёте. Не всё просто, как одно дыхание. Упивайтесь. Ищите, где легче. Скидывайте вес.
   Я увидел, как Хадш шагает по пандусу, украшенному живыми кустами, пританцовывая, облизывая ступнями свободную дорогу.
   Клак оставил нас незаметно и печально. Поздновато. Его я стер из повседневной памяти, хотя, судя по тому, что маленький клоун пристал к нам, он тоже настоящий человек.
   Хадш ушел из нашей тюрьмы вовремя. Так бывает не часто. Исполнение желаний невыносимо запаздывает. Его жажда свободы и счастья не успела девальвировать в серую монету. Минут десять остаточной синхронизации я беззастенчиво смаковал пахнущие смачным золотом чувства Хадша. Одна его часть уже рыскала в тех углах Дома, где получают чистенькие АйДи браслеты (в Тоттенхаосе обновление паспорта вполне реально), бесплатно выдают вкусные сандвичи и муви-маски, другая,- в новом мире, где, помимо того, рождаются общие дыхания, где возможен нервный полет по линии удачи, туда, где ты герой. Вот так вот он раздваивался, и интерферировал, сам с собой, словно луч, рождая положительное чудо.
   Я иду дальше, к стенам Дома, шаг за шагом, поворот за поворотом, своей питательной дорогой.
   Общее дыхание разлилось по отдельным мехам. Через несколько минут, может, через полчаса я перестал чувствовать тех, с кем дышал два месяца своего отпуска. Теперь хочется сладкого одиночества. Я хочу видеть обезлюдевший мир, породивший Дом человечества.


* * *

  
   21. Выбрасываюсь в Окно и попадаю в окружающее пространство, полное глубоких карьеров и автоматических заводов.
   Я пролетаю над ржавой цистерной и поджимаю ноги. Потом, вспомнив о любви, поднимаюсь метра на три. Это как будто я аэронавт, выбрасываю из корзины мешки с балластом и всё ненужное. Многое зависит от мелочей, которые в нормальном состоянии не вспомнить. Ну, вот точно, как в сновидении, понимаешь, как можно передвигать предметы, закатив глаза ко лбу, нащупав тумблер уверенности. Иногда это всё гаснет. Стирается разумом и опытом, основанными на взаимодействии со многими противоречивыми, уверенными и уважаемыми людьми.
   Ещё какие-то есть неопределённые агрегаты.
   Ряд покосившихся растрескавшихся многоугольников.
   Искрошенный щебень. В волокнистом мареве плавает ребристый ангар. За ним купол, белоснежный, идеальный, словно полусфера атомного взрыва. Перед ними остатки сооружений, останки деревьев, каркасы вышек.
   Я расчищаю полотно, чтобы проследить направление искорёженной железной дороги. Двигаюсь дальше. Перестаю верить в рельсы и шпалы, едва отхожу от них на несколько неловких шагов.
   22. Шагая по корявым спиралям дорог, я нахожу на возвышении глиняный дирижабль. Груда вспененной водородом, растрескавшейся керамики. Выдохшиеся бока позолоченной, богато раскрашенной, теперь иссечённой песками платформы. Фрагменты аэростата, некогда реявшего над Амфитеатром, во время Представления, где встретились люмены. На этом помосте выступали девушки с прическами фараона Клеопатры и глазками, украшенными ляписными светоотражающими стрелками.
   А вот аэродром. Груды всевозможного оборудования и обвалившиеся, уткнувшиеся во взлетные полосы самолёты. Я долго смотрю на это варварское великолепие. Летать в пустой Земле мне уже не хочется. Я возвращаюсь в Дом.
  

* * *

   23. Случайный разговор в предместье поселка Тоттенхаоса, состоящего из пятнадцати квартир, если не считать подстанции с пристройками. Беседа с неизвестным человеком. Несколько вспышек органического света. Поселковый бар с вывеской; три цветка и жирная утка. Смехотворные напитки, расставленные на железных полках. Фотография собаки, к голове которой приставлен пистолет и надпись, призывающая приобретать только здесь. Пыль, принесенная из шумной вентиляции. Дребезжащая, но приличная музыка.
   Монеты Тоттенхаоса. Бронзовые кружочки, и на них кошачьи черепа, и прыгающие то ли над площадью, то ли над морем, улыбающиеся дельфины.
   Я установил контакт. Поделился мыслями. Разрядился.
   24. Я увидел, что моя душа представилась ему в образе Букваря, ёмкого, словно саквояж сантехника учебника иностранного языка. Книга с детскими считалками, запоминающимися стихотворениями, спасительными рассказами, упражнениями на душевность, выражающими Общее Поле.
   Ещё в Книгу уместились орудия столярного и плотницкого труда. Молоты, отвертки, щипцы, косы, ножи, ножницы, буравчики и сверла. Такими он видел символы дополнительного "Я".
  

* * *

   25. Я могу пройти в центр очередного квартала, осматриваясь и застенчиво улыбаясь. Ездить в вагонах лифта, до сердца просматривая всех людей. Забираться в Подвалы Дома, где, под слоем кристаллического бетона проглядывает земля. Где довольно страшно. То, что нужно, чтобы капитально отдохнуть. Могу вкрадываться в кварталы звёзд, хорошо освещенные, прочно огороженные от одноуровневого мира. Пробираться в очередной манящий сектор, без соглашения и Контракта, чтобы вдоволь бродить по коридорам, разъезжать в лифтах, заглядывать в чужие кабинеты. Находить виновных в чем-то и объяснять им, почему они такие.
   В лифтах и вагонах метрополитена сидят разнообразные люди. После недавнего посещения огромного подземного кладбища, теперь я смотрю на их лица. Сравниваю их с фотографиями на плитах. Они похожи. Смертные. Из шести или семи человек вряд ли хотя бы один кажется достойным вечности.
   26. В уютных закоулках я прогуливаюсь с приглянувшимися людьми. Испытываю души, распутываю тянущиеся к временам и пространствам радужные трубочки-ниточки. Говорю на непостижимом языке, и они многое неплохо понимают. Тем, у кого аура с окаймлением цветов неба, я видимо рассказываю об их проблемах.
   О том, что скоро начнет мерцать и замирать свет. О воскресающих в нас благодарных мёртвецах.
   О вселенском союзе.
   Странно. Я вижу, что начали почитать нас. Летучек. Но пусть так. Кое-где пошла молва о том, что от подозрительных вещей, вроде, как, от баночек сока с изображением бордового демона, надо отказываться.
   Это невероятно приятно. Томительно мило. Это то, что задумывалось как настоящая твоя жизнь.
   Или не так уж мило?
   Спустя некоторое, еще существующее время, я понял, что они подражают нам, тем, кто осознал, как летать.
   Из Окон, где был к ним доступ, с километровой высоты свисают тросы, и по ним люди спускаются из Дома. И поднимаются. Такой теургический спорт.
   Канат дребезжит. Люди дрожат и прощаются. Я чувствовал, это настоящий, безумный божественный страх.
   Мозг слетает с катушек.
   Появился значок Самолёта. Силуэт скошенного крестика высвечивают на лоб в солярии. Знак того, что люди верят в людей. В то, что, если будешь поступать обязательно хорошо, с оглядкой, счастье может быть вечно. Наследники их вычислят и возьмут туда, где нет никакой тени беспокойства.
   Вновь я перелетаю.
   27.1. Если долго и внимательно раздумываешь о подробностях переработки руды, представляешь частички элемента, как они показаны на электронных фотографиях, выдавливаешь железо из кровеносных сосудов в корни глаз, это, как правило, происходит. Ты видишь железные вещи. Сквозь толщу грунта, обернутого универсальным покровом; границы раздела фаз всегда темнее, угадываются остовы утонувших в песке и глине механизмов и креплений, железные дороги и раздробленные трубы.
   Я вижу пристани, ушедшие в море.
   Приятно лететь над Океаном, угадывая, где начинается море, высматривать, где лежит что-то интересное, вглядываться в детали, умозрительно восстанавливать их, пикировать вниз, до волн, производя один и два круга над замысловатым телом. Полёт над Океаном добавляет высоты. Стоит напрячься, правильно вывернуть глаза,- вместо гофрированной синеватой глади наблюдаешь заманчивую пропасть, наполненную танкерами, пассажирскими судами, скуластыми субмаринами и опрокинутыми кораблями с обломанными пушечками.
   28. Если в глазные донца попадают микроскопические кусочки костей, можно рассмотреть горстки тел, съеденных землей, в курганах и долинах, часто рядом с блеклыми контурами бронированных машин и домов. И на окраинах городов, в составе полосатых и клетчатых озер, корявых шахматных досок, у ворот погостов довольно правильной формы, на противоположной стороне - в виде набегающей волны.
   29. Иногда, если злоупотребляешь интроскопическим видением, на долгие тревожные часы почти совершенно слепнешь. И тогда приходится лететь в расцвеченной бледными кругами тьме и садиться на неизвестную землю наугад. Идти вперед, потому что сидеть и отдыхать нет сил.
   Прозрев, можно разогнаться и вылететь в стратосферу вдоль Стены. Озябнуть, дойти до галлюцинаций, пересчитать серебряные звёзды под сводом глазированного купола. Увидеть метеорит. Ухнуть к воздуху. И снова лететь.
   30. Нестись невысоко, чтобы видеть. Быть летучим, и понимать всё, что необходимо без многомерных формул, и чтобы меня всего, до сверхсекретных частей, пробирали знобкие мурашки.
   Волны идут изломом, тянутся не единой дугой, а перекрученной цепью полупрозрачных барханов. Каждый из них соединяется с другим валом узловатой переборкой. Иногда вода взрывается, и разрыв обозначается овальными дырами.
   Я летаю, потому что это очень приятно.
   Тем, кто этого не может, дам совет. Нужно вобрать воздух в ранее не известные отделы сердца и брюшной полости. Отрешиться от ересей. Тогда ноги задрожат, исчезнут, а ты полетишь, куда захочешь.
   31. Например, в АурумСити. В Сектор, изначально предназначенный для удовольствий и любви. Я не могу его разгадать, обличить и отринуть. Если ты попадаешь туда, проходишь испытания, получаешь наставления, тебя ждут чудесные удовольствия.
   32. Если ты недостаточно раскован, употребляешь пыльцу цветов, зеленоватую массу, разбавленную белым вином. Тогда, через десять минут на открывшемся горизонте вспыхивает громовой салют, и у тебя получается любить, быть спокойным и всеми подряд довольным.
   Трудно разоблачить этот земной рай.
   Я зарабатываю поющие монетки тем, что вволю развлекаю дружелюбных рантье. Развлекаюсь вместе с ними. Хожу по струне над пропастью, полной зубцов. Плаваю в бассейнах с бурлящей газированной водой.
   33. Потом, чтобы размяться взлетаю над Проспектом Променад. Сбрасываю статуи. Разбиваю оборудование трансляционных рекламных, телевизионных, синхронизующих как-то не так души станций. Возвращаюсь в толпу, хожу, выслушиваю, что говорят. Эти обычные люди, какие бы не были, великая ценность.
   Думаю так, что почти слышно.
   Цапаю пару хотов с лотка. Иду дальше. В этом Секторе поощряется лукавое мелкое воровство.
   Всё почти бесплатно. Еда, постели, сады, свет.
  

* * *

  
   34. Я возвращаюсь в Лазарет.
   По стене в вентиляционное отверстие. Несколько ступеней вниз и за угол. Охранники с накрахмаленными воротничками,- притвориться Ничем.
   Войти в лифт.
   Новый Лазарет.
   Очищенный тюрьмами свет.
   Тренировки души принесли результат. И теперь, как сказал Алан, мы бескорыстные, лишенные предрассудков, слитки бордового золота.
   Деньги, война, власть. Всё переварено в нашем Котле.
   Во вчерашних днях остановились переговоры с заказчиками Лазарета, вычисления хода света, определение констант, серебряные скальпели и Кухня. Мой первый Интернат. Гулкая крашеная лестница, замершая на миг тогда, когда в десять лет я предчувствовал, что впитаю огромный благодарный мир.
   Экскаватор на обрыве Дома. Арена Амфитеатра. Полеты. Приступ надежды, когда я смотрел в небо, ласковое объятие Бога.
   Если мечты сбываются, это не плохо. Мёртвые обнимайте нас! Танцуйте с нами, веселей. Вот такая молитва.
   Там будет оно.
   Танцовщица, с которой можно общаться вечно, без умолчаний и недоразумений.
   Стела.
   И что-то лучше.
  
  
  


  
  
  

Дополнения.

   Исход.
   7.1. Они верят.
   Полагают, что Бог подготовил для простых, но верных Ему людей распорядок Вечного Дня, сады и хрустальные дворцы. По ту сторону сомнений есть необитаемый ещё Город Апокалипсиса, огороженный стенами с золотыми воротами, украшенными блистающими кристаллами и именами святых.
   Город, где всегда светло.
   В других версиях Рай выглядит иначе. Но тем, кто выбрал для себя иную веру, там по-своему хорошо; вдоволь вкусной и здоровой пищи; фруктов, нектара, мяса и специй. В свои непреходящие тридцать три года человек не стареет, пьет безобидное вино, общается с такими же, как он избранниками и вдоволь спит.
   В Раю обитают существа, созданные для наслаждения. С утра невинные, затем соблазнительные, страстные гурии.
   Иногда Эдем это умиротворенная Земля под началом Мирового Правительства святых. В компании хищников, птиц, кроликов и овец праведники выращивают урожай фруктов и пшеницы, обитают в деревенских домах, и поют хорошие песни.
   Никогда не стареют.
   Чтобы получить такой подарок от Бога, мы должны соблюдать заповеди. Молиться. Желать добра.
   Наверное, всё.
   Но достаточно ли, чтобы построить дом, никого не задевать, ничего своего не делать и не любопытствовать?
   Так не бывает.
   Чтобы возвести жилье, нужно многое знать.
   Подготовить инструменты.
   Разметить фундамент.
   В каждом жилище проявляются свои законы. Здоровые традиции необходимо разрабатывать в столкновениях интересов людей и общественных групп, ссорах и муках.
   План рая, детальный кодекс и бальзам вечной жизни должны создавать люди? Да, и они должны заблаговременно понять сущность Рая, правила, всё, помимо общих и расплывчатых положений о любви.
   Ничего наверно не определено.
   Именно люди и обязаны решать, кто из всех живущих, живших, и ещё не рождённых достоин вечности. Люди будут учиться воссоздавать тела и помещать в них то, что неизвестно ещё как точно определить; образ, или точку зрения, связанную с мышлением, души тех, кто выдержит бессмертие.
   Они должны определить на основе самых строгих экспериментов, как уживаются друг с другом представители различных сословий и взглядов. Должны ли мы верить в общего Бога, или для прохода за пределы достаточно соблюдать какие-то устои и иметь выраженное желание вечной жизни?
   Так же как и мир вечной жизни, Бог ещё не определён. Люди всех времён и народов создавали и создают Его Образ, так, что Он до сих пор выбирается вполне демократическим путем.
   По тому, какие религия приносит плоды сейчас, можно увидеть, в какую потустороннюю действительность она ведёт. Исследуя то, как строятся люди той или иной веры, мы можем судить, насколько их понимание жизни приближено к истинной добродетели.
   Природа показала независимость. Люди, пытавшиеся подменить реальность иллюзиями, быстро исчезали.
   Выделились общие божества. Их теперь могли видеть все. Люди чтили фигуры на камнях; сплачивали желания по общим правилам, преуспевали в добывании пищи и расширении владений. Общий разум находит необычные пути реализации желаний, одинокому человеку напоминающие чудо.
   Когда человечество, включая мёртвых, подойдет к принятию Единого Пути, оно окажется на пороге мира, где сбываются сложные желания.
  
   Глава 1. Эвакуация на небеса.
   3.1 Квант. Порция света. Имеет вид и свойства волны. Одно во многом.
   Квант движется с неизменной скоростью. Для поглощения необходима система из атомного ядра и электрона.
   Здесь употреблено как имя.
   4.1 Английский Червяк. Автономный подвижный компьютер (комьер), напоминающий крупную сороконожку. Компаньон. Надзиратель. Может иметь прозвище; Прилипала, Элекс.
   Монитор А.Ч. является объектом культа. Все жители Дома должны молиться появляющемуся в нем Образу, собирать исходящую информацию в специальных сосудах.
   6.1 Бадлер. Вымышленное питательное существо.
   8.1 Выжимку из испорченных мозгов режиссеров, старающихся навязать депрессию, можно видеть и в наше время.
   12.1. В Доме собраны все люди планеты. Стены состоят из кристаллического бетона, имеющего свойства живого растущего организма. Время образования и причина появления не даны.
   Феодальные отношения, рабовладение, капитализм, социализм, первобытный коммунизм, органично уживаются в Доме. Переходы по Секторам возможны по результатам психофизиологических тестов.
   Всего десять основных Секторов; Аурум Сити, УниверСити, ЭкзоСити, Пандус, Сетан, Владения, Альпы, Арктида, Гадес и Девон. Сектора Дома отображают климатические условия Земли.
   Интернат. Учреждение, в котором выращивают жителей до Контракта. Различают Интернаты Сервиса и Техниса.
   14.1 Чувства от общения с комьером можно представить, когда отказывается правильно работать ваш персональный компьютер. Неизвестно, действие ли это законов квантовой механики, когда включается множество квантовых переходов, создающих общее электронное поле, или это пульсации напряжения, либо, наконец, компьютер входит в связь с аурой пользователя.
   17.1 Сервис и Технис. Основные блоки Дома. В Технис и Сервис набираются люди технического или гуманитарного склада.
   19.1 Представление о Свалке можно обновить на окраине Вашего города. В Доме Свалка занимает заброшенные квартиры, кварталы, также области, примыкающие к периметру Стен.
   Вспомнить детство.
   22.1. Приблизить к носу большую сверкающую гайку, слегка вымазанную кровью, нарисовать в ней рельеф Амфитеатра.
   25.1. Женщина лет тридцати, желающая получать удовольствия, но не желающая давать, немного снулая.
   26.1. Монитор будущего, с интерактивным Образом (дополнение). Предполагается, что с помощью М. люди исполняют свои мольбы.
   Медиум. Синхронизатор психики многих людей. Проявляется с помощью Английских Червей. Обладает зачатками общественной психики. Цель - понимаемое по-своему бессмертие. Когда люди становятся одинаковыми, гибель одного не означает смерти ни одного.
   Устройство обладает обратной связью, так, что токи людей, держащих пальцы на клавиатуре, сливаются в одну дрожь.
   30.1. Вспомнить ситуацию, в которой все вокруг поступают неправильно, а объяснить это им вы не можете.
   35.1. Ударить собаку, нападающую на беззащитного человека. Пытаться взлететь. Разобраться со своими желаниями, ведь, если это получится, нужно будет всё на свете менять.


   Глава 2. Заброшенный рай.
   2.1. Найти черный ящик, проделать множество мелких отверстий, поместить внутрь яркий светильник и рассматривать в темной комнате.
   8.1. Знаки Хасок, уличных поэтов и распространителей рекламы.
  
   []
  
   11.1. Сильный Интеллект. Любое техническое устройство, производящее множество сложных вычислений, способное имитировать ответы человека, согласно теории С. И., обладает определенным сознанием.
   13.1. Реинкарнация. Переселение душ. Обозначает перевоплощение души умершего человека или животного в новом теле. В Тибете разработаны признаки, по которым определяется человек, в которого перешла определённая душа. Как правило, это ребенок, обладающий врожденными, либо приобретенными признаками этого человека.
   Если два индивида мыслят и видят одинаково, значит, они одно и то же. Согласно расширенному принципу Паули, одинаковые органические или неорганические тела разъединены временем и, или пространством.
   19.1. Отдых после дебоша. Вы всё еще думаете об оглушительном происшествии, но уже зашли в уютную душевую кабину. Вообразите, что вы со Стелой, Робертом, Люми, Тифом и Аланом.
   31.1. Глядя на сардельку краем глаза, вообразить, что она извивается и пытается подвинуться к налитой в тарелку воде.


   Глава 3. Ветхий Лазарет.
   2.1. Представить девушку общей мечты. Добавить в полученный образ россыпь драгоценных камней, золотого песка, слоновой кости, необычных поступков и немного невинности.
   7.1. Читать книги и применять их к людям. Расспрашивайте людей о жизни согласно установленному плану.
   12.1. Выключить свет и долго бродить по квартире. Смотреть тоскливый фильм в обществе множества неприятных людей.
   16.1. Голар. Квалифицированный менеджер, который мог бы успешно работать везде.
   29.1. Индиго. Отрешенные, непредсказуемые и эгоистичные дети. В современной Франции таких детей называют "тефлоновыми", так как они не подчиняются нормам морали.
   Здесь Индиго - тинэйджеры обладающие моралью, дисциплиной и техническими познаниями.
   30.1. Сон Стелы необходимая жертва. Прежде чем она заговорит и начнет проявлять признаки обычной женщины.
  
   Глава 4. Император под подозрением.
  
   1.1. Вообразите, что вы проснулись в кровати, поставленной в большом запутанном лифте.
   6.1. Вы за обедом с Тамерланом. Не испортит ли аппетит присутствие человека, наделённого властью?
   Задавайте правильные вопросы.


  
   Глава 5. Нигредо.
  
   17.1. Сектор Терранова. Отражение России, название которой стерлось до "Аши".
   Считается, что только потомки людей, живших в этом государстве, приобрели духовный иммунитет и могут выйти за пределы Стен Дома.
   Немногим более тысячи лет назад, вся руническая литература и древняя история Аши была уничтожена, после чего началось закабаление народа различными князьками, активно поддержанное духовенством.
   В двадцатом веке народ отомстил наследникам рабовладельцев. Были уничтожены существующие до этого иерархии, введен несовершенный и непроверенный принцип всеобщего равенства, повлекший за собой постоянную ломку различных систем управления и неисчислимые человеческие жертвы.
   В Аше был создан прообраз Дзота, Дот, где жили духовные предки доменов Лазарета.
  
   Глава 6. Горящий дневник.
   10.1. Домены. Потомки инженеров и хранителей Станций Света. Имеют связь с их прошлым и их способности.
   Домен. Отдел, изучающий самозащиту развивающихся природных структур. Основная цель создание Машины Времени. Нет необходимости воссоздавать прежних людей, так как информация об умершем организме должна прилепляться к воссозданным, отреставрированным с учётом ошибок, и улучшенным телам.
   В ведении этого отдела находится служба безопасности. Цвет черный. Эмблема; лабиринт-кроссворд.
   13.1. Эктор. Электронный потомок зеркала. Способен редактировать отражение, покажет человека в молодости и старости, с прибавлениями в организме, вырабатываемыми определенными упражнениями или родом деятельности.
   Согласно инструкции, человек, видя переменившегося себя в экторе, разговаривает со своим организмом, и может измениться.
   24.1. Эври. Отдел, разрабатывающий общую теорию жизненных сил. Особое внимание отдается исследованию и развитию теории вероятности, как основному принципу движения и любви. В этом отделении изобретена колонна Гона, выявлены системы природных вычислительных машин.
   Эмблематический образ; ядерный взрыв, напоминающий человеческий головной мозг, летучий колокол, шахматная доска и две совмещенные звезды.
   На повседневном уровне работа Эври сводится к разработке знаков отличия и одежды. Также в Эври имеется группа Стиральной Машины. Эта команда следит за процессами слияния душ.
   Корпус. Отдел, исследующий биологические основы жизни через микромир. Причины болезней и несовершенств тела и души изучаются как ход борьбы и взаимодействия света с материей.
   Эмблема; Дерево, купол из иксов и белый кролик.
   28.1. Вера. Желание, сообразованное с запросами множества других людей. Выверенное желание. Если человек твердо понимает, что его желание настолько верно и нужно, что не может не воплотиться, это и есть вера. Вера в Бога означает желание того чтобы законом Вселенной было справедливое вечное Существо.
   Если его нет, оно будет, и было.
   37.1. -А помните сериал про Человека и Белую Собаку?- взволновался Деншен.- Они вместе путешествуют по заблокированным Владениям. Собирают интересные вещи по заказу, а потом почти обязательно теряют. И людей. И средство превращения ртути в золото. Вытаскивают личные вещи из кварталов затопленных квартир. Порой прячут клады. Разыскивают мутантов для зверинцев. Догадываются, что звери Застенков предназначены для ритуальных пыток.
   Человек не знает, что именно ему нужно. Например, находит сундук с золотыми монетами, и, поддавшись настроению, швыряет деньгами в шахту. А в другой раз выполняет задание за малые деньги, зная, что оно не безопасно, и против правил.
   -Да сам он не очень нравственен,- мелькнула ложкой Бинга.- Вообще нет. Помнишь сцену, где он хотел спариться с самкой леопарда, ха. Искал, негодник, новых удовольствий и зрелищ.
   -Ну и что?- застенчиво зашелестел Крин.- Свободный поиск потому и называют свободным, что он поистине свободен. Кстати, получилось у него не так плохо. Так вот, ненормально, дико, с отклонениями, по-своему и по-всякому, мы тоже подкрадываемся к неведомому раю.
   И ещё он разыскивал добрых людей. Чтобы залечить разрушенное победами и бедами сердце,- Лааг задумчиво выпятил губы.- Поиск добрых слов, манер, и людей, с которыми можно жить без грусти. Кажется, он нашел что-то подобное на острове Турбинного Зала, обеспечивающим Черный квартал электричеством и теплом. Его обитатели научились жить в душевном родстве. В других колониях заблокированных областей Дома - нет. Там люди гадили словами, не подметали пол, собачились, убивали друг друга просто так, на всякий случай.
   Вот он идёт, идёт и идёт по тропическим Застенкам. Рубит лианы и гибкие трубы. Тянет сеть по дну помещений. Вспоминает обрывки сочиненных им для себя молитв. Возвращается в свою пятиметровую конуру, которую у него хотят отобрать, зная, что будет хотя бы один день уюта и отдыха. Пытается флиртовать. Совершает привычные действия. Обыкновенный мир. Обычные люди, которые ничего не знают о том, что творится за изнанкой. А за стеной в полметра,- чудища и беспорядок.
   -Но главное, это его, точней даже, моя Собака,- кипучая Бинга передернула плечами под погонами Домена (только что из мастерской Эври) и, сверкнув серебристым маникюром, сёрбнула Золотой Чай.- Именно, его, и своя, и моя. Белая Собака. Он брёл за ней, будто беззащитный ребёнок. Перед заплывом по тьме он давал ей приказы и советы. Она не всегда угадывала смысл. Бедняжка! Искала нечто другое. А Человек не чувствовал, что решила его Собака. Она на него смотрела, и шла. Плыла и лезла. Скулила, но ползла.
   -Она или он. Думаю, пёс. Псы вернее собак. Нос зовет за собой. Спасти ли незнакомого человека, или удрать от скользкого бесчеловечного существа? Найти подругу хозяину или уберечь от греха? Животные пожелания отличаются от желаний человека. Но, если вдуматься, всё это его тайная охота.
   - Чёрная вода. Плавающие осколки жизни. Они не просто так. У вещей своя история, своя воля, и в воде, вне сил трения, она проявляется более-менее явно.
   К вещам прилипают соответствующие люди. Они рассматривают их, щупают, вертят, и поступают, как они нашептывают. Стреляют. Идут на свет или к Фиолетовому Сердцу. Выходят в мир где-то в Сетане или ЭкзоСити. Встречают новую работу, тюрьму или добросердечную девушку.
   -Сериал про Белую Собаку транслируется только по сетям Интернатов. Продвинутые люди Сервиса и Техниса объединены цитатами этой культовой вещи. Самодельный школьный фильм.
   -И декорации,- всего три наполовину затопленных зала. Но сценаристы настоящие красавчики. Так и поступай, поэт. Думай, жарь мозг, раскатывай сюжеты друзьям, врагам и случайным знакомым. Если они остановятся и замолчат,- нормально, можно снимать. Сюжет сам протаптывает себе дорогу. По нормальному сценарию не может быть поставлен тупой фильм.
   -Ну да.
   Ненормальное молчание сорвал Груденер.
   -Главное в народном сериале,- физическое движение. Движение через силу.
   Человек идет. Прилагает озлобленные физические усилия. Растаскивает со своей дороги хлам. Вытаскивает из жижи подгнивающие ноги. Бинтует раны в условиях ужасающей антисанитарии. В темноте собирает плот. Разбирает завалы. Разваливает жалкие крепости автохтонов. Борется с плесенью, заполняющей всё, вплоть до его собственного рта. Бредет за хвостом своей Белой Собаки. Зарисовывает пророческие знаки, едва различимые на стенах,- в условиях, когда его чресла атакуют пиявки величиной с взрослого бадлера.
   Никакой режиссерской фантазии не нужно. Нам показывают усердное движение, которого люди в большинстве лишены. Заметили ли вы, что все усилия цивилизации сводятся к тому, чтобы ограничить движение? Превратить мир в камень, в котором пульсируют бесплотные пульсы. Наши друзья это текст, фотографии и видео. Ты кладёшь пальцы на бит-планшетку и ждешь, когда из мыслей вырастет письмо. И получаешь ответные сообщения. К друзьям не нужно ездить в гости. Они наливают виртуальное пиво. Проводят фальшивые пиры. Не по правде целуют. Сочувствуют, советуют и шутят на отдалении. Не надо совершать угловатых движений. Этого достаточно.
   Может быть, и мы идём к тому. Изобретём что-то, от чего движение совсем остановится. Движение жизнь. Но оно неминуемо ведет к страданиям и смерти. Как решить эту задачу?
   Сказав это, он угрюмо замолчал.
   40.1. Алан
   Я домен Нового Лазарета. Так странно. Ещё недавно я рисовал рекламу со своим номером, чтобы люди, обретшие с моей помощью хороший товар, добровольно скинули мне пару монет на счёт. А теперь я брожу среди реальных лабораторий. Всё истинное. Работа, приветствия сотрудников, эрков, рубенов, лексов и дже. Всё чёткое. Все сжатые, и это реально нравится. Мозг работает, и значит, будто бы каждый день его массируют ёршиком, прочищая от грязи и жира. Оглушительные слова. Всё-таки, я не могу полностью избавиться от необходимости вводить в него порцию этилового спирта. Я балансирую между удовольствием от работы и просто удовольствием. Надеюсь, эти мои записи кто-нибудь прочитает, и восхитится, поймёт меня и захочет оживить. Всё-таки, несмотря на успехи, я не надеюсь увидеть Вечность первым. Это просто с ума сойти, Вечность. Вы хоть понимаете, что такое вечное блаженство? Ну, пару мигов, когда вдруг целует неприступная красотка, когда щупаешь её сердце. Один миг, два мига... Минуту, с трудом, но можно представить. Но вечность? Это неясно. Это много. Смерть куда понятнее. Или нет?
   Сегодня начали производить значки в форме мифической Медузы.
  

* * *

  
   Воскрешение, выбор рая, преобразование материи, это вопросы, которые можно открыть в фантастическом стихотворении. Выдать путаную вязь стихов, фактов и научных слов.
   Представить лабораторию, где ведется конструктивный диалог с материей и духом. Завод мысли. Белые стены. Кипящая жизнь. Основательные разговоры. Предчувствие Спасения. Опасения, что всё может непредсказуемо исчезнуть. Жизнь, в которой многое задуманное становится опасно допустимым.
   Вечера, когда за Золотым Котлом собирается новое братство, слова складываются в разговор, который не прерывается на интересном месте. Когда делают что-то, постятся и принимают пищу, анализируют сны сообща.
   Многообразная единая жизнь.
   Золотой Котёл.
   Атмосфера созревания света в лабиринтах старой жизни.
   Наследники продолжают предвидения и опыты предков
   Нет государств.
   Нет войн.
   Я не могу передать атмосферу добра и зла, как она чувствовалась во сне, свободном от цензуры морали.
   Только идея.
   И, как тяжело железному самолету оторваться от земли, так же трудно решать эти задачи.
   И я все- таки написал первую главу своей книги о другом мире. Колоссальная сфера Дайсона, Кольцо вокруг Солнца, построенная кем то. Там живут наши далекие потомки. Такие же как мы. И они ищут. Ищут утекающий куда-то воздух. Смерть и бессмертие.
  
   В начале Мира был хаос; и твердь, слепленная с теплом, светом и духом была разъята на капли, словно вода. И Первые собрали их вместе и претворили в Сферу, внутри которой укрепили Солнце. И поселили в Ней множество племён людей, имеющих Их подобие, и зверей, и птиц, и насекомых...
   А сами ушли и обещали вернуться, но другими. И оставили Стальных Ангелов, которые суть есть Ремонтники, дабы до пришествия Их собранный Ими Мир постоянно исправляли и ограждали от Каменного Беса, ибо вне Его пределов холод и Тьма, и нет воздуха.
   Легенды и мифы Открытого мира" - из собрания археологической литературы Эзенога Мудрого; надпись на титановой стеле, найденной в ущельях Мрака.
  
  

***

   И снова нам приснится
   Железная трава
   И в небе засияет
   Магнитная Луна

Пусть всё перевернется...

  
   Меня зовут Лай. А может быть, звали, ведь к тому времени, когда кто-нибудь из людей отыщет в пыли и этот дневник, меня, скорее всего, уже не будет. Здесь, по крайней мере. Ну, а в другом мире, думаю, мое имя будет звучать совсем не так. Иначе. Да, ведь вам нравятся пятистишия Анта? К месту или нет, но мне так нравится разбавлять ими свою речь. Хотя к месту вот это: "И страницы эти никто не прочтет...".
   Но, пусть даже не люди, духи, ангелы или бесы ждут мой рассказ, отчёт и, может быть, оправдание.
   А начиналось всё так.
   Как всегда, с наступлением сумеречных дней я возглавил небольшую экспедицию в города праловноров, в поисках интересных вещей, а также, чтобы сразиться с мерзкими пожирателями мумий, с рыфен. Всё как всегда. Мы взяли еды, антисептики двойного действия. Вообще-то опасность заражения мионезом учёные из Оазиса Науки Ит сильно преувеличивают. Так вот, мы отправились в путь. Жарко светило Солнце, проглядывая из-за туч. Это и хорошо, и плохо. Рыфен не нравится дневной свет. Это хорошо. Но, когда печёт, в пирамидах городов веется какая-то пыльца и мешает дышать, нормально мыслить, что хуже.
   Только не подумайте, будто мы,- подлые грабители могил. Нет, скорее, мы просто археологи. К тому же эта АПИО - академия психологических исследований и что-то там ещё,- не наложила пока строгий запрет на такие изыскания. Так что совесть наша в этом отношении, будем считать, чиста. Да что АПИО? Интересно там быть, вот и весь закон.
   До сих пор нам всё сходило с рук. Точнее, с ног, так как мы ходили по специальным дорожкам городов, по которым рыфен,- а остальные хищники не так страшны,- не могут передвигаться, когти застревают. Но в этот раз всё вышло не так. Нам, проще говоря, не повезло.
   Мы проследовали через Каменную Долину, легко перевалили полуразрушенный дождями и временем вал, и вошли в Митл. Когда-то мы уже были в этом городе. Точнее, обошли кругом центральную пирамиду. Где-то наверху пела неогмитра, всё было спокойно. Хорошо, когда в городе праловноров сохраняется неогмитра: звуки этой воздушной арфы неплохо распугивают рыфен, входят, как это написано в учебниках биологии, в резонанс с биоритмами хищников.
   В этот раз у меня сразу появилось чувство, будто что-то неуловимо изменилось. Во-первых, неогмитра на вершине Централа пела как-то сипло, неправильно, неверно.
   Некоторые улицы я просто не узнавал. Что-то, я говорю, изменилось. Рах сказал, что здесь, скорее всего, поработал небольшой песчаный вихрь, он то и разрушил перегородки, разделяющие улицы. Мне хотелось поверить в это, и я промолчал, хотя, конечно, песчаные вихри такой силы с Засохших Морей не приходят, рассыпаются ещё на окраинах Двудольного Холмогорья.
   Мы бродили по присыпанным пеплом переходам, заглядывали в лица мумий, делали зарисовки. Вообще, мы создаем музей мутировавших цивилизаций (ММЦ) и экспозиция праловноров занимает в ней не последнее место. Точнее, делит первое место с находками, которые мы раскопали в Предместье Красных Гор. Паг, будущий оазисник собирал в пробирки кусочки кожи, дабы на своем "усовершенствованном микроскопе", собранном из оборудования, валявшегося на задворках комплекса зданий Оазиса Науки Ит, совершить "величайшее в истории открытие".
   Остальные ребята - Ор и Вап увязались за нами просто для того, чтобы, как положено в их возрасте, приобрести звание Смельчаков, Победителей Страха и, если повезет, Хитрецов. Да, это нужно, чтобы приобрести значимость. Особенно, среди девочек. Я им дал задание, раз уж они не стремятся стать настоящими Безумными Учёными, тащить большую часть поклажи. Их пришлось долго уговаривать, но потом я забыл принцип ненасилия, и они вполне согласились
   Мы взошли на парапет, окружающий Центральную Башню. Рах тут заметил, что дорожки против рыфен выглядят так, будто по ним топтались ваперны (вспомнил же такое, из учебника про ископаемых животных), но сказал он это таким тихим невзрачным голосом, что я вовсе не придал этому значения. До сих пор дорожки праловноров нас никогда не подводили. Вообще, это так здорово, идёшь по тропе шириной три-четыре метра, по бокам скалятся рыфен, но не нападают. Их можно просто быть палкой по морде, все равно не сунутся. Наглядным пособием для них являются скелеты рыфен, застрявших в прутьях-ловушках.
   Паг остановил Ора, пошарил в его рюкзаке и вынул банку с варпой. Варпа - разновидность породы колисов, очень хорошо, чемпионски ловит запахи, а когда рядом где-то рыфен бродят, подает сигналы тревоги, то есть, пищит. Паг с его музыкальным слухом (в раннем детстве он даже взял какой-то приз на городском соревновании по игре на колокольчиках) мог уверенно определить по этому писку, в чём я сам не раз убеждался, сколько именно рыфен бродит вокруг, на каком удалении и в каком состоянии,- голодном или полуголодном. Сытыми рыфен не бывают.
   Варпа заскрежетала коготками по стеклу. Паг насторожился и, сделав знак рукой, стал слушать, тряся головой и подкачивая в банку воздух. Признаюсь, мы торопили его. Будущий биолог сомневался. Такое я видел впервые.
   -Странно, очень странно,- молвил он. Обводя взглядом окрестности.
   -Да что тут странного? - перебил его Ор,- то, что ты не кормишь свою мышь, мы давно знаем, в этом ничего удивительного уже нет. Пошли скорей дальше. Только банку неси сам, мне неприятно, когда за спиной что-то постоянно скребётся и пищит.
   Я строго взглянул на Ора, тот слишком много говорил, но Паг уже сворачивал резиновый шланг с грушей для подкачки внешнено воздуха.
   - Лора (так он называл своё животное) подает какие то странные сигналы,- тихо сказал Паг,- будто рыфен здесь, и в то же время их нет. Явятся и тут же исчезают. Но так не может быть. Хищники не микрочастицы, они не могут быть виртуальными (это слово вы уж сами как-то расшифруйте). Следовательно, Лора ошибается. Мы, наверное, можем идти дальше?!
   Я молча кивнул. Я, конечно, многое могу, но когда ребята настроены идти вперёд, останавливать их без весомой, всем видимой причины не стоит. Всё равно пойдут, и без умелого руководства пропадут уже наверняка.
   Вап прошёл вперёд и приоткрыл ветхую дверь. Из холодной темноты выпорхнули две млечно белые бабочки. И всё.
   Пока Паг кидал в проход светящийся порошок (сворованный в школьной лаборатории), Ор и Рах возились с заржавевшим механизмом освещения. Им удалось очистить поверхность зеркал от пыли и помёта, направить их на солнце и даже включить Концентратор.
   Концентратор! Я просто обалдел, когда впервые увидел его в действии. Представьте себе уснувшие личинки глии. Если их спрыснуть водой (но промолчу, чем их освежили Рах с Ором), то они начинают пробуждаться и светиться, мерцать, словно фонарики метановых болот. Потом личинки сползаются в один большой ком. Концентратор устроен так, что сделать это они могут только вытянувшись все в одном направлении. И вот, когда плотность кома достигает какой-то пороговой величины, личинки испускают направленную вспышку света. Идеально прямой луч! Рах говорил, что Концентратор - разновидность биологических лазеров, или базеров, не помню точно. Строго говоря, этот базер не так уж и нужен, если хорошо работает система зеркал, установленных в коридорах и, разумеется, солнце не затянуто тучами. Уж слишком ярки эти вспышки и включаются всего на миг, за который толком ничего и не разглядишь.
  

***

  
  
   Один за другим мы вошли в склеп и тут же разбрелись по коридорам. Этаж Ремесленников. Здесь много орудий производств. Эти производства - изготовление квази, то есть, не вполне настоящих, диотовых сосудов, сосудов-светильников, зеркал, но более всего, - различных ритуальных украшений на рабочих столах лежали в строгом порядке присыпанные пылью инструменты. Черпалки и ковырялки, клещи, молоточки, трубочки, щётки и кисточки, колотушки, маслёнки, ножницы, шурупы, винты и гайки, многочисленные семейства зубчатых колёс, отвёртки, ключи - вот известные мне названия того, что лежало на столах, а неизвестных было в сто раз больше!
   Вап, тёршийся со мной рядом, взял молоточек на свинцовой цепочке. Я не стал возражать, хотя в музее отгнивших (зачёркнуто; мутировавших) цивилизаций такие уже имелись. Не знаю, для чего они требовались праловнорам, ну а нам для уверенности в себе что-то тяжелое не помешает.
   Вообще, самые ценные вещи хранятся в саркофагах, которые под столами. Я проконтролировал, как Вап принял антисептик, обволакивающий полость рта и носоглотки. Назначил ему саркофаг для вскрытия, на вид самый запылённый, сам же пошёл глянуть, как там остальные.
   Паг и Рах шарили по большому помещению, то ли кухне, то ли аптеке, а скорее всего, в цехе производства примочек для мумий. Я остановился на пороге: боюсь химии в целом - неудачные взрывы самодельных бомб, плохие отметки в школе. Не понимаю, как другие мастерят дикие формулы и умудряются подогнать их к правильному ответу.
   -Ладно, собирайтесь,- сказал я,- пойдём на следующий этаж. Там должно быть много пергаментных книг и, поскольку там кварталы побогаче, то и кухня будет получше этой.
   Паг помялся, обычно он быстро реагирует, сгрёб первые попавшиеся флаконы в сумку и направился к выходу.
   В коридоре я пересчитал группу. Вап уже успел набить свою и без того тяжёлую сумку какими-то погремушками, и всё время подъема на ярус праловнорской интеллигенции (это слово я записывал сотни раз) они раздражали мои нервы костяным бряканьем.
   По дороге Вап с Ором снесли ещё пару ветхих древесных дверей. Полчаса пришлось подождать, пока Паг не разобрался с механизмом открывания каменных створок ворот, посерьезней. Пыль, как это было видно сразу, даже при переотраженном десять раз свете шла от миллионов толстенных книг, стоявших, скорее, лежавших на полках.
   Некоторые, впрочем, недурно сохранились, но у меня оставались сомнения, можно ли их использовать по назначению, то есть прочитать.... А вот и стихи:
   Как забыты все, кто жил там
   И страницы эти никто не прочтёт
   Тяжеловесный конгломерат сна
   То, что было, может не так пройдет
   Может, Солнце не спрячешь в комод...
  
   Рах осторожно снял одну из книг, затем вторую, третью с другой полки. К нему подошел Паг и они начали о чем-то оживленно перешептываться, листать страницы, жестикулировать.
   -И что там?- небрежно спросил Ор, чертя на полу своей железной подошвой непристойное слово.
   -Там, то есть в Большой Энциклопедии Ловноров как всегда, некрологи,- объяснил Паг и, поглядев на лица ребят, добавил,- это, значит, описание жизни покойника и её красочное восхваление.
   -Восхваление?- переспросил Вап.- Вот я бы тоже восхвалил тебя и Раха. Умников, если бы вы нашли что-то поинтереснее, чем эта рухлядь. Нам надо...
   -Побольше света!- прогорланил Ор.- Здесь темно и мне начинает мерещиться всякая нечисть. Мне, хоть я и стал Смельчаком, хочется ясно различить, кто притаился в том углу.
   -Никто там не притаился,- вздрогнув, ответил Паг,- моя варпа...- Тут он осёкся.- Сейчас мы сделаем свет...
   Паг с Рахом направились к механизму управления зеркалами - на каждом ярусе свои светозаборники,- по-прежнему перешептываясь и, как мне показалось, хихикая. Но они не дошли, как из угла послышался нечеловеческий стон. Колени Раха подкосились, и он осел прямо в груду бумажной пыли.
   Тогда и мне навстречу
   Из ям болотных, как из тьмы
   Забытых снов младенца, вышел
   Железный волк; из челюстей, подобных
   Стальной дыре...

***

  
   -Свет не нужно...включать,- стон, побулькав, перешёл в голос,- это демаскирует...
   Я подал знак ошалевшим ребятам замереть, молчать. Те вроде бы повиновались, а может, просто были в шоке, в прострации.
   -Кто ты? Человек?.. Мумия?..
   -Я рыфен...
   Рухнул Вап. Трое, среди которых был, к сожалению, и я, продолжали цепляться за сознание.
   Я твой дру-уг... Я теперь почти то же, что ты са-ам. Там, при входе, ты...пора-анился... Я лизнула...твою кровь...
   -Бежим!- взвизгнул очнувшийся Рах, выбросил вперёд светящийся порошок и, довольно уверенно пробежав несколько метров, ударился лбом о стену. Счастливчик! Он вновь выключился из этой действительности.
   "Друг" грациозно отряхнулась от нескольких мерцающих пылинок, осевших на лоснящийся мех, и осторожно подошла поближе. Теперь я и ещё двое истинных Смельчаков имели возможность созерцать всю фигуру хищницы. Гигантская кошка с изумрудными глазами и, пожалуй, с примесью чего-то от колиса. Классическая Черная Рыфен.
   -Простите, я не думал, что вы относитесь к субразумным видам животных,- вежливо начал было Паг, но кошка не обратила на него никакого внимания.
   -Тепе-ерь мы одни-и по крови,- продолжала мяукать рыфен, демонстрируя при этом огненную пасть с белыми острыми зубками,- поэтому я люблю тебя и буду защищать.
   -От кого?- спросил я автоматически.
   -От тех, кто жде-ет,- пояснила рыфен.- А жде-ет вас много таки-их как я,- тут рыфен облизнулась.
   -Бежим скорей вниз,- высказал идею Ор.
   -И внизу,- добавила она.- Та-ам их бо-ольше и все они ни с кем не соединены. И не будут, пото-ому, что...
   -Прямой мионез редкое явление,- перебил её Паг, потенциальный ученый Оазиса Иит.
   -Но как рыфен по переходам ловноров проходят?- спросил Ор.
   Вместо ответа Друг выдвинула вперёд переднюю лапу. Когти довольно аккуратно были обмотаны тряпками. Внизу они поддерживали квадратную дощечку.
   -Похоже на снегоступ,- откомментировал Паг.- Такие штуки у нас мастерят дети трех-четырех лет. Черные Рыфен достигли того же уровня умственного развития...прониклись редкой формой прямого мионеза...
   -Ерунду,- зевнула рыфен.- Он гово-орит ерунду-у!..
   -Учёные не верили всерьёз, что это возможно,- продолжал Паг.- На самом деле, мифы более правдивы, чем самые смелые гипотезы учёных Оазиса Ит. Клетка, то есть мельчайшая организма способна отделиться от последнего и жить сама по себе. Но в таком виде она не может пребывать всё время. Невробы, то есть именно такие биочастицы, находят себе другой организм, встраиваются в него, проникают в узлы нервной системы и, в какой-то мере подчиняют его себе!
   -Тьма-а!- рыфен многозначительно облизнулась, глядя на Умника Пага.
   -Не исключён и более-менее равноправный симбиоз,- попробовал поправиться Паг, слегка бледнея.- Так вот, рыфен, что не представляет сомнения...
   -Не все-е... - мяукнула рыфен.
   -Поедали трупы праловноров. Мутировавшие клетк, они же невробы, проникли сквозь уязвимые места кишечника в кровь и далее в мозг.
   -Вот почему они такие умные!- сообразил Ор, не переставая тормошить Раха и Вапа. Затем он снял с себя накидку и попытался обмахнуть ею, словно веером, чуть шевелящиеся тела своих друзей.
   К потолку взметнулась туча пыли. Рыфен фыркнула и, одновременно, я почувствовал её стремление прыгнуть. Телепатический контакт?! Всё же, чем-то это и приятно...
   -И всё же праловноры мертвы,- снова вплыл в сознание голос Умника Пага,- примем это как аксиому. Хотя....предположим, что это действительно так. Тогда становится понятным, почему Друг в умственном развитии далеко превосходит своих сородичей. Она постоянно находится в прямом телепатическом, диалоговом контакте, которым является, в данном случае, Лай. Все другие рыфен, поглощавшие мёртвых, по существу безвольные автоматы. Вряд ли они осознают то, что делают. Просто исполняют директивы чужих ДНК, которые сейчас испускают в их мозговом веществе сложные ансамбли электромагнитных войн.
   Пошатываясь, встали Вап и Рах. Похоже, во время обморока их мозги успели пустить какие-то свои соки и сумели переварить необычные впечатления. Теперь, хотя бы внешне, ребята нормально воспринимали контакт с умненькой рыфен.
   -Нам надо уходить из этого места,- уныло протянул Рах и его рука робко вытянулась в направлении двери.- Нас ждут дома...завтра к обеду...
   -Вверху и внизу на соседних этажах тоже ждут к обеду нас!- бодро продекламировал Ор.- Только, извини, не родители! Но, учти, долго идти не нужно. И трястись двести километров на ржавом паромобиле, и отвечать за него, если он развалится посередине пути. Всё замечательно!
   (Похоже на нервный срыв, как мне кажется).
   -Милый Друг, скажи пожалуйста, что хотят те, кто нас ждёт? (Спросить прямиком, растерзают ли, разорвут на куски, вылакают ли, задушат или поотрывают кое-что, не выходило).
   Су-уд идее-ет... По древним зако-онам ловноров за вмеша-ательство в со-он мёртвых...
   -Набрались у мумий,- шепнул Паг,- всё равно нас используют как свежатинку. Надо рвать когти!
   -Внизу-у вас ждут безумные рыфе-ен...
   -В смысле, дикие?- не унимался Умник Паг.
   -Они не буду-ут ме-едлить,- ласково промурлыкала Черная Рыфен, будто в забытьи.- У них такие же, как и у меня-я лапы, чтобы... не-е застревать на тропи-инках... Ужасных тропинках...
   Внезапно она замолкла, её уши расширились и задвигались
   -Почти всё готово,- сообщила она после минутной паузы.- Всё-е как пять веков назад, во время правления Дважды Споко-ойного Властителя Ду-уш. Сейчас явится Полночная Стража. Они идут! Запах челове-ека как дли-инный хвост... Они иду-ут по нему. Сде-елайте как мы, сними-ите сво-ой запах! Ведь у ва-ас такие большие голо-овы...
  

* * *

   Паг молодец! У него большая голова. Умник, не говоря ни слова, вытащил из подсумка флаконы, прибранные в кухне, скрутил пробки и в мгновение ока забрызгал всех ребят и себя пурпурной, резко пахнущей эссенцией.
   -Хвосты отрублены!- пояснил Паг, увидев, как вытянулись трубочкой губы Вапа.- Запах! Они тоже использовали ароматизаторы и потому Лора их не засекла...
   -За мной,- кратко мяукнула рыфен.
   К счастью, толстый слой пыли изумительно прячет звук заплетающихся шагов. Мы прошли через три этажа, наверх, в надежде пробраться к неогмитре, или где-то на открытом месте пустить Маяк Станции Спасения. Везение, впрочем, закончилось на уровне Миллиона Голосистых Колоколов.
   Вап остановился и сказал крепкое слово. Вокруг, сколько мог выхватить из темноты луч трех стеклянных пузырьков со светящимся порошком, стлались ковром, свисали гроздьями с потолка и стен колокола и колокольчики: надутые и продолговатые, трубообразные. Кубические, круглые, тёмные и светлые, но все очень голосистые, даже на вид.
   Пока мы пробирались на следующий ярус, они звенели под ногами так, что смогли бы пробудить даже мумии. Не помню точно мифологию, но вроде бы для этого их и делали. И сейчас они звонили...за упокой?
   -На вершину к неогмитре пробиться не успеем,- сказал Рах, ковыряя отмычкой очередную каменную дверь.- Механизмы замков становятся всё более ржавыми и хитрыми. Неплохо бы выйти на один из Кольцевых Уступов, которые снаружи, пустить Маяк. Опять же, свет... и погляди, что-то Паг там нашел.
   Умник возился с каким-то цилиндром. Величиной цилиндр был с толстую ногу, один из торцов украшала широченная хрустальная линза. В отверстие на боку Паг осторожно переливал содержимое фляги.
   -Что это?- спросил я.- Ступай скорее, помоги Раху вскрыть дверь на веранду!
   Паг впервые не удостоил меня ответом. Он закрутил пробкой отверстие, сковырнул с торца линзу, положил цилиндр на плечо. Выпрямился, посмотрел сквозь меня на лестничный проем. У! Глаза горят, зрачки сужены. Рапнер, истинный Ратол, а не собиратель безделушек.
   На нижнем ярусе раздался звон и целый хор из диких "мяу-ууу-сс". Обладателей голосов пришлось ждать совсем недолго. В дверях появились сразу три разъяренных чудовища. Паг сделал шаг вперёд, направляя на рыфен оставшееся без линзы окошко чертового цилиндра.
   Они почти одновременно прыгнули на Умника. Пока кошки находились в полёте, в цилиндре щёлкнуло, вся стена напротив Пага озарилась призрачным светом, в котором я успел заметить болезненно-яркую точку. Паг повёл цилиндром. И чудовищные Черные Рыфен с визгом покатились по плитам, которыми был устлан пол, с рыданиями и стонами, вздымая клубы пыли и сладкого дыма!
   -Вау-у! - Ма-аа! Лаа-а! - вопили они, прикрывая глаза лапами.- Вма-а-а! Я-а-а-сс-а!
   Я оцепенел. Впервые мне стало по-настоящему жутко. Это не тот страх, когда как будто вырывают солнечное сплетение, и не холод пониже спины, нет, тут завибрировал весь организм. Хотелось прекратить чудовищные прыжки рыфен, ведь дикая боль, хотя и боль врагов, хлестала из сворачивающихся в невообразимые фигуры гибких тел почти физически зримым потоком. Хотелось переиграть действительность с того момента, как мы зашли в Митл. Жизнь - не игра, не сон. Именно тогда пришло ко мне понимание этой вещи, и, наверное, тогда кончилось моё детство.
   Паг обернулся. Он безмолвно шевелил губами, на краю которых я запомнил засохшую пенку слюны. Я потянул его туда, где ребята уже приоткрывали массивные створки дверей, или, точнее, ставен. Паг попятился спиной и в проёме успел ещё раз стрельнуть из своего чудо оружия по теням, выскользнувшим вслед за первыми рыфен. В ответ раздалось яростное боевое завывание.
   Двери захлопнулись. Мы стояли на Веранде. Это название сразу прилипло к довольно замысловатой системе площадок и площадей примерно одного уровня, соединенных кое-где сомнительными на вид лестницами и мостиками. Хищников здесь пока не было. Где-то внизу мяукали, визжали, бесновались дикие рыфен. Двери-ставни, через которые мы проникли сюда, осторожно скребли изнутри. К счастью, стоны подпаленных Пагом животных стихли. Вверху была изъеденная метеоусловиями наклонная стена, несколько небольших площадок, загораживающих вид на вершину Склепа и, главное, большое, хоть и не слишком солнечное небо.
   -Маяк!- кратко распорядился я.
   Рах уже доставал из подсумка пакет с биграммой Станции Спасения. Не доверяя Умнику, я сам открутил верхушку, сорвал обертку и осторожно положил пакет на плиту. Пакет стал быстро надуваться.
   Я похлопал Пага по плечу. Умник озирал небо, его била нервная дрожь.
   -Неплохо получилось, да?- сказал Паг.- Я нашёл его в Ремонтном Зале.
   -Ручной Концентратор? Но его луч гораздо шире, он только подсвечивает стены, покрытые фосфором, но не сжигает! Ты что-то путаешь. Это мощное оружие. Мне даже немного жаль кошек, которых ты так ловко подпалил.
   -Сетчатка глаз очень уязвима. Вообще. Я просто снял расширитель луча. Этот оптический биогенератор нам ещё пригодится.... Надо ждать, по моим подсчётам, около восьми секунд. Светлячки высвечиваются в течение двух секунд. За это время надо успеть поразить сразу несколько мишеней.
   -И опять ждать, считать до восьми?
   -Да, к сожалению таков принцип. Личинкам надо расползтись, отделиться друг от друга, иначе они не смогут приобрести одинаковый, совершенно тождественный спектр свечения. А именно это предполагает формирование лазерного луча.
   Паг направил цилиндр вниз. В туманной пыли (нередкое в Каменной Долине, и мерзкое сочетание) отчётливо прорисовался оранжевый луч, который, видимо, достиг цели: у подножия Склепа раздался вопль.
   -Эта пальба нам сейчас ничем не поможет,- отметил я.
   -Мы можем нагнать на них страх,- поддержал Пага стрелка Вап.- Это совершенно для нас не опасно! Что нас держит?
   Я промолчал, просто нечего было возразить, и не хотелось рушить единство коллектива. Паг продолжал стрелять, ибо разбуженные личинки глии и не собирались засыпать. Я же при каждом вопле вздрагивал. Друг, кажется, не обращала на Пага внимание. Просто не связывала цилиндр и результаты его действия.
   -Готово!- воскликнул Рах, держа в обеих руках серебристый шар,- можно запускать.
   С этими словами он отпустил аэростат-маяк. Через несколько минут шар достигнет верхнего слоя атмосферы и засветится на экранах радаров. Станция Спасения вышлет спасательную капсулу. Мы будем спасены. Ну и техника!
   Шар поднялся на десяток метров. Вдруг рядом со мной раздался возглас изумления. Паг, пригнувшись к перилам, забыв про свой лучемёт, протянул указующий перст к шару, его глаза блестели и были просто безумны. Как у быка.
   -Это невероятно! Этого не может быть!- то ли шептал, то ли вскрикивал Умник.- Они всё-таки сумели!..
   -Что это?- спросил Вап.
   Пришедший снизу идеально прямой луч, пошарив в небе, упёрся в серебристую оболочку шара. Над точкой касания вспыхнуло оранжевое облачко. Маяк, выдохнув половину газа, покружился на месте и обессилено свалился вниз.
   Мы проследили путь падения до конца.
   -Они научились стрелять,- небрежно пояснил Рах.- Эти твари перенимают всё очень быстро, из-за своей парадоксальной раздраженности. Первый тип контакта хищник-жертва эмоционально выравнивает внутренние структуры мышления. Короче, зря Паг сейчас в них стрелял...
   -Это всё из-за него!?- протянул Ор, мелкими шажками подходя к Пагу.- Сейчас я...
   -Друзья, у меня есть ещё один шар!- воскликнул Рах, доставая из сумки украшенный биграммой Станции Спасения пакет.- Последний. Самый последний, но абсолютно целый, готовый к запуску. Какая прелесть! Сейчас мы наполним его газом и...
   -И его также собьют, проткнут, как оса протыкает надувшегося летающего паука из пещер Двудольного Холмогорья,- закончил я мысль Раха.- Нет, это не годится. Надо, чтобы кто-нибудь, возможно, доброволец, пробрался на самую вершину Склепа и оттуда пустил Маяк, и пусть отремонтирует неогмитру. Так кто доброволец? Он полетит первым, если, конечно, не сорвётся вон там.... И на то место обратите внимание!
   Было молчание. Потом вперёд выступил Паг.
   -Здесь мы защищены от лучей и опасных быстролетающих предметов козырьком Веранды,- произнёс он, поглядывая куда-то на горизонт.- Следовательно, полезу я!
   -Очень логично,- заметил я, не переставая дивиться сложному ходу мысли Умника.- Бери пакет и вперёд! Только побыстрее и поосторожнее!
  

* * *

  
   Паг принял от Раха серебристую коробочку и, прикрепив её к поясу, стал неуклюже карабкаться по стене Склепа. Признаюсь, рыфен скребли по сердечному желудочку, можно было послать Вапа или Ора, этих накачанных более или менее железноподошвенников. Мозги Пага не помогут сейчас. Но, ведь сам захотел?
   Рах установил маяк-прицел точной высадки на подходящей площадке веранды. Кажется, на Алтаре. Собственной мощности радиоволн этого приборчика не хватит, чтобы связаться со Станцией Спасения, она слишком далеко, но капсулу он приземлит точь-в-точь сюда, на изображение Главного судьи, взвешивающего душу праловнора.
   -Отойдём подальше, командор Лай (забыл сказать, это у меня как бы звание, неофициально). Станция работает не так долго, бывают накладки. К тому же,- Рах указал на небо рукой и хотел что-то сказать, но его слова смял зловещий грохот раскрывающихся ставен. Рыфен справились с кодовым механизмом и повернули в нужном порядке три узорных колёсика.
   -Бежим все наверх!- пронзительно завизжал один из нас, возможно, я сам.
   И мы врассыпную, словно обезьяны миарвонки, стали судорожно карабкаться по стене Пирамиды Склепа. Мир свёлся к нескольким кирпичам, прутьям, расщелинам. Паника помогла без особых проблем взобраться на ту маленькую площадку, где нас с гадкой улыбочкой поджидал Умник Паг.
   -Пускай шар!- раздался хор голосов.- Наверх поздно!.. Сейчас доберутся... Последний шанс! Немедленно! Промажут...
   -Подождите немного,- спокойно сказал Паг,- сначала нужно заделать дыру в оболочке.
   -Ты... Ты порвал зонд!?- закричал Рах.- Ты, вонючка!
   Мне пришлось усмирять ребят, и юные дарования принялись размышлять, что делать дальше. Внизу, но не в пятидесяти, как чуть раньше, а в десяти метрах суетились, бродили, шныряли, запрокидывая вверх морды, образованные, а может быть, и дикие, на лбу у них не написано, но наверняка очень кровожадные рыфен. Движения их были не грациозно-кошачьи, а какие-то ломанные, такие бывают у пауков гамги, в период засыпания. Рах и Паг тоже обратили на это внимание.
   Несколько тварей попробовали взобраться по нашим следам, но сверху полетели камни и плиты, и кошки оставили эту затею. У некоторых из этих субразумных существ имелись древние метательные трубки. Похоже, бесовские кошки сумели справиться и с таким сложным для их перебинтованных когтей делом как натягивание серебряных тетив. В лапах у двух рыфен были ручные Концентраторы.
   -Жуткая вещь; сочетание дикости природы и высших, в своем роде, достижений цивилизации, пусть даже и исчезнувшей,- сказал Рах.
   Он тоже внимательно наблюдал за маневрами рыфен, лежа на плите и осторожно высовывая голову за край площадки.
   -Странно, они не пытаются прикончить нас стрелами,- оживлённо отметил Вап.
   -Значит, они всё-таки придурки,- легкомысленно произнёс кто-то из нас...
   Неужели это сказал я?! Хм! Но ведь и у других бывает это чувство отстраненности от происходящего в критических ситуациях? С трудом, но удалось вернуться в себя. Я назначил в стражу Вапа и Раха, которые оживлённо обсуждали нравы преобразившихся животных. Ор и Паг чинили порвавшийся при падении Умника аэростат. Сверхзапасливый или просто суеверный Ор дал Пагу длинную толстую иглу (обычай таскать что-то острое с собой не так уж и плох), теперь шел процесс сшивания.
   -Такими стежками моя бабушка зашивает гузку утке с яблоками,- сказал Ор.- Высоко такой "летающий паук" не заберётся.
   -Ну и шил бы сам,- буркнул Паг, возвращая иглу.- До креонового слоя атмосферы всего-то два километра. Долетит!
   -Кончай болтать,- распорядился я.-Пора пускать Маяк.
   -Сейчас, командор,- пропел Паг,- в пробирке уже пузырится реакция.... Сейчас!
   -Паг, ты... ты зачем-то тянешь время?!
   -Да, командор Лай, прости, я хочу дождаться, когда все-таки пойдёт дождь. Капли дождя рассеют чёртов луч.
   -Так бы сказал!
   -Ребята могли взбунтоваться,- пояснил Умник.- Ты же... впрочем, вот оно!
   Над Склепом с грохотом разрядились две тучи. Сразу же хлынул проливной дождь. Паг отпустил пузырящийся в месте скройки шар-Маяк.
   -Паг, а ты специально порвал аэростат?- тихо спросил я.- Ладно, можешь не отвечать, Умник.
   Нельзя было даже определить, стреляли ли рыфен по этому прибору, или нет. Шар, величественно кружась вокруг своей оси, поднялся высоко вверх и скрылся в жуткой косматой туче. Дальнейшая его судьба неизвестна. Но ликовать долго не пришлось. Рыфен перешли в атаку. Всего через несколько минут руки Раха и Вапа покрылись глубокими царапинами. Гигантские кошки шли волна за волной. Казалось, конца этому не будет. По просьбе Друга я размотал ей лапы, она готовилась вступить в бой против своих соплеменниц.
   Одна из рыфен, схватив за ногу Вапа, попыталась стащить его. Ор обрушил на неё серебряную плиту, и рыфен, визжа и барахтаясь, покатилась вниз. На краю площадки показались морды сразу трёх рыфен, зашедших с фланга. Они бы и растерзали нас, но в это мгновение в небе что-то загудело. При вспышке молнии я отчетливо разглядел тёмный объект, стремительно падающий на Алтарь.
   -Что она творит!?- скорее всего, это выговорил Паг.
   Ракета коснулась площадки, где был установлен прицел и, отскочив, ударилась о стену. Во все стороны брызнуло жидкое пламя, его выплеснули из себя смятые баки. Море огня! Рыфен, которые почти достигли своей цели, в диком ужасе отскочили и попадали в бушующий ад. До нас донеслись их отчаянные вопли. Теперь они не производили такого угнетающего впечатления, как всего полчаса назад
   -Человек в миг опасности застывает, а вот род кошачьих прыгает,- продолжал умничать Рах.- Сейчас нас сие обстоятельство спасло.
   -Капсула разбилась!- завопил Вап.
   -Их делают из фундаментального материала,- возразил Ор.- Он никогда не гнётся и не ломается.
   -Ерунда,- отозвался Паг.
   Горючее прогорело, обнажив черные, свёрнутые клубочками и почему-то кажущиеся теперь очень маленькими, трупики рыфен.
   -Быстрее!- горячился Паг.- Сейчас набегут новые. Кто-то из нас ещё может успеть!
   -Ладно,- сказал я.- Ор, ты помнишь эти слова? "Спаси и сохрани".
   -Спаси и сохрани!- завопил Ор, сорвался с места, ловко слез на Веранду и, обегая островки огня, подбежал к тому, что осталось от спасательной ракеты.

* * *

  
   " Си... храни",- только и смог я расслышать. Раскалённый воздух уносил слова вверх. После произнесения Ором кода прошел невыносимо долгий миг, а может быть, два таких мгновения, прежде чем верхняя часть капсулы поднялась, открыв сиденье с гостеприимно раскрытыми ручными захватами. Огоньки пульта, на котором торчала всего одна кнопка, уютно мерцали. Повезло Ору, что ли!?
   Ор, торжествуя, сделал неприличный жест в сторону рыфен, вскочил было в кресло, но потом выскочил, поднял какую-то штуковину и, совершив невероятное усилие, забросил к нам на площадку ручной Концентратор.
   К парню бежали рыфен. Смельчак суетливо запрыгнул обратно в яйцо. Крышка начала закрываться. Самая шустрая рыфен успела засунуть под неё лапу. Глупая автоматика начала вновь поднимать колпак, но Ор хлестнул лапу молотком и крышка, наконец-то, захлопнулась.
   Взревели двигатели. До этого я не раз видел в кино, как это происходит. Капсула развернулась, поднялась метров на пять и как-то боком, неуверенно, начала ускоряться. Нас опять чуть не забрызгало жидким пламенем. Через минуту капсула уменьшилась до размеров мигающего глаза рыфен.
   -Очень мало шансов, что долетит,- безразлично заметил Паг.- Ты заметил, какой жуткий форсаж? Основной, маршевый двигатель разбит, всё топливо идёт на двигатели управления.
   -Пожелаем ему счастья!- механически откликнулся Рах.- Кстати, командор, прицела больше нет. Капсул, следовательно, ожидать не следует.
   -Не беда! Они сравняли бы всё тут с землей!
   -Наверное, там, на Станции, местные умники до сих пор думают, что спасают занемогшего поносом грибника,- проворчал Паг.- Надо же, прислали ракету класса В, на одного!
   Свежие рыфен быстро растащили тела братьев и сестёр, вылизали орнамент, и Веранда приобрела почти тот же вид, какой был до падения сумасшедшей ракеты.
   -Сейчас мы устроим им встречу,- сказал я, стряхивая муторное оцепенение.- Не бойтесь, Смельчаки, Победители Страха, Умники, мы ещё побегаем. Паг, бери Концентратор!
   -Лай, мы уходим от себя-а...
   -Но мы вернемся,... мы снова будем вместе.
   Вап, Рах! Куда вы?! Там же смерть!- орал я.
   -Там Су-уд и отпуще-е-е-ние грехо-о-в!
   Вап и Рах соскочили с площадки и скрылись в массе рыфен. Дальнейшее плохо помню, что-то отключилось в памяти и рассудке.
   -Измена, перемена, мутация, трансформация,- бормотал Паг, плеская в лицо водой из фляги.- Лай, приди в себя! Я открыл лифт. Там двери!
   -Двери? Здесь еще есть двери?- промычал я.
   -Только одна, и она куда-то ведёт, я её отворил,- терпеливо пояснил Паг.- Но я не уверен, что она тебе понравится.
   -Что бы там ни было, Паг, ныряем туда!
   -Это подъемник и он, наверное, ведёт только в одну сторону, вниз, в подземный город, лабиринт Склепов, о котором ходят страшные легенды.
   -Но ведь кто-то возвращается оттуда, иначе бы не родились эти слухи,- предположил я.
   -Да, возвращаются,- хмуро протянул Умник.- Но всё дело и состоит в том, что уходит туда нормальный человек, а возвращается, ух как редко, кто-то иной. Ты понял, Лай?
   Пол лифта, когда то зеркальной, а теперь матовой сферы, густо устилал какой-то порошок, не похожий на обычную пыль.
   - Состав порошка, который ты сейчас имеешь возможность наблюдать, включает в себя энергетические накопители и сенсорные адаптеры,- говорил Паг голосом учителя по физике.- Несомненно, это одно из высших, в своём роде, достижений праловноров. Здесь, наверху, он набирался тепла и света, самых различных квантовых чисел. Внизу же состав использовался в целях обратных; для высвечивания и, соответственно, придания окружающей обстановке видимости. (Умник отличается от обычного человека тем, что никогда не упускает случая поиграть на нервах).
   -Значит, это обычный светящийся порошок,- спросил я устало.- Паг, знаешь, давай решать главный вопрос, как нам убраться отсюда.
   -Не обычный!- с жаром воскликнул свихнувшийся парень,- высвечивание идёт в инфракрасном диапазоне. Благодаря адаптерам, то есть приспособителям, глаз человека получает возможность видеть в практически полной темноте. Достаточно протереть им лицо или понюхать...
   -Ты свихнулся, Паг,- поделился я своей мыслью с Умником.
   -Дело в том, что сетчатка приобретает именно тот спектр поглощения-излучения, который свойственен скрытому объекту,- невозмутимо продолжал он.- Вообще, этот порошок очень ценен, в лабораториях Оазиса Ит его удалось синтезировать совсем немного. В подъемнике, перед которым мы стоим...
   -Сможем ли мы возвратиться наверх?- спросил я, обратив внимание только на одно слово в последней фразе Умника,- ведь ты сказал "это подъемник". Так давай же сначала спустимся, подождём там, никуда не вылезая, перекусим, кстати, а потом, когда всё здесь стихнет, выползем обратно. Идёт?
   -В данный момент это устройство способно доставить, пока ещё человека разумного, в том смысле, как мы с тобой понимаем, вниз. И только вниз. Система противовесов, как ты видишь (я ничего не видел) пришла в полную негодность. Решайся, командор! Гляди, рыфен готовятся. К чему, ты думаешь?..
   -Тьма не есть свет! Во тьме нет спасения! Я не иду вниз. И тебе запрещаю!
   Паг исподлобья внимательно посмотрел на меня и криво улыбнулся:
   -Какие слова! Какие слова!- тут он стал серьёзным и напрягся.- Ты не можешь мне запретить. Мы теперь равны.
   Я тоже внимательно посмотрел на Умника. В его словах была доля правды. И, как бы в подтверждение этой мысли я оглушительно чихнул. Порошка здесь было немерено, сквозняк совал его в ноздри, в рот, в карманы, за шиворот.
   -Прощай, Паг!
   -До свидания, командор Лай! Я непотопляем, со мной никогда ничего не случится. Нажми этот рычажок, тебе удобней.
   "Урлу-ло-ло-ло!",- прогудела лифтовая шахта. Так, Пагу конец. Теперь пора подумать и о себе.-Друг!
   -Я зде-есь,- промурлыкала рыфен.- Тепе-ерь я вс..всегда с тобо-ой, я не поки-ину тебя, моя кро-овь!
   Если хотите представить себе моё состояние, испытать то, что испытывал я, то свесьте ноги с подоконника последнего этажа высотного дома. Впрочем, умоляю, не делайте так!
   Вершина Склепа! Неогмитра! Я всё-таки здесь, с помощью ловкого Друга, конечно. У подножия шпиля, на котором съежились мы, всего в пяти-семи метрах всё та же компания образованных и диких рыфен. Здесь же - богато разукрашенные мумии праловноров, правителей, книжников, что выучили наизусть все некрологи Большой Энциклопедии. Они кажутся совсем живыми. Умели раньше делать мумии! Похоже, звери считают их... своими.
  

* * *

  
   Я лежу на площадке в обнимку с дружественной Чёрной Рыфен. Слышу мяуканье, не свойственное никаким рыфен цоканье, бульканье. Да это же ветхоловнорский язык! Я с удивлением обнаружил способность разбирать слова и отдельные фразы. Бред! Ветхоловнорский среди нас знал немного только Паг. ...Паг на моем месте попробовал бы отремонтировать воздушную арфу. Она нависает над нами, мрачная и удивительная. Сложная. Огромный, в десять раз больше натурального череп рыфен в основании. Из него, подобно сверхдлинным рогам, выходят три трубки квадратного сечения. На рогах тончайшие струны. На струны нанизаны серебряные или, скорей всего, судя по всему, из ложного титана, ложечки-воздухозацепы. Они-то призваны, как сказано в учебнике "возбуждать стоячие волны".
   Колебания струн порождают в резонаторе-черепе ( а всё это, кстати, сделано из настоящего Фундаментального материала, добываемого праловнорами в глубочайших пещерах) воздушные "лучи смерти". Они отгоняют гигантских кошек. Те, которые не успевают убраться, теряют сознание. Или, что там у них имеется? Подсознание.
   -Мвяу!!! Спустись к нам и стань нами!
   -Что?!
   -Твои глаза - теперь наши глаза, твоя кровь - наша кровь, твои пальцы... очень удобные руки - продолжение наших когтей, твоя жизнь поделена между всеми нами! Вернись же на пять веков и замри. Ты - последний мертвец Склепа. Возродись!
   -Э! Да что вы...
   -Вернись под власть Бога Покоя, Дважды Спокойного Умры. Оправдай свои преступления.
   Я принялся пристально рассматривать воздушную арфу. Нет, вроде бы всё на месте. Чего-то должно не хватать. А может быть, появилось лишнее? Я выхватил из рукава бинокль и сантиметр за сантиметром протелескопировал мозгорезонатор.
   У! Есть! Вон тот чёрный камешек. Зачем он вклинился между "рогами"? выглядит чужеродным, совсем лишним. Упасть камень мог только... сверху. Неужели один из семейства Каменных Бесов?
   Я приподнялся на локте, но возле уха предостерегающе просвистела стрела. Ударившись об одну из струн неогмитры, опасный быстролетающий объект со звоном отскочил. Струна то не толще волоса! Вот он, фундаментальный материал!
   Так как я сознавал свою уязвимость, в отличие от фунди, то двигаться к арфе считал неразумным. Лучше послушать, что там ещё болтают эти кошки.
   -Он не наш. Он сумел подчинить себе зверя, одного из нас! Он не наш. Смерть и забвение ему. Смерть и забвение его телу и душе!
   Послышался скрежет когтей. Рыфен шли на решающий штурм. Я рванул к неогмитре. Терять то нечего! Вслед за мной вскочила Друг, и в тот момент, когда я вытаскивал камешек, заклинивший камертон, вытянувшись, прижалась ко мне. Я услышал свист полёта стрел, потом звуки " Хрр...хруп, хру, хрр", будто режут овощ. И после каждого такого звука Друг ощутимо вздрагивала.
   Вытащив камень, я ничком повалился на площадку. Вслед за мной упала, придавив меня, моя новая кровная родственница. Скрежет разбинтованных когтей раздавался совсем рядом, и я сжался в клубок, как те, помните, рыфен на Веранде.... Сопротивляться не хотелось. Слабость охватила все, сколько ни есть их у человека, мышцы. Был не страх, а, скорее, любопытство. Я смотрел кино про себя.
   ("И страницы эти никто не прочтёт").
   Струны арфы из фундаментального металла завибрировали. Пение неогмитры началось с тончайшей, едва слышимой "си". Но этот звук остановил рыфен. Я приподнял голову. Друг лежала неподвижно. Остальные кошки-гиганты замерли у края площадки, как будто увидели что-то необычайно интересное в орнаменте посеребренных плит. Не хотелось об этом говорить, но при этом рыфен интенсивно опорожняли кишечник. Их когти начали судорожно сжиматься и разжиматься.
   Вибрирующее "до", пиликанье пронзительных "си", а потом - булькающе-свистящая мелодия из нот, неизвестных нам!
   Рыфен беспомощно, с едва уловимым намёком действия рефлексов, предохраняющих тело от повреждений, покатились вниз. Осмелев, я заглянул за край своей площадки. У подножия шпиля от всего сборища остались только мумии праловноров. Солнце, выглянувшее из-за туч, играло на драгоценностях, украшавших их одежды, запутывалось в вулканических алмазах, зажигало окуклившиеся капельки минувшего дождя, заставляло легонько звенеть малюсенькие бисерные колокольчики, а также гримировало мумии. Сейчас лица ловноров выглядели жизнерадостными.
   Одна из стрел всё-таки пробила меня. Левое предплечье? или плечо?.. Не знаю, как это правильно сказать. Рах, тот знал названия всех косточек, мышц и сухожилий, он бы вам это точно определил. Сердце затронуто не было, это главное. А вот Другу точно не повезло. В её теле я насчитал пять стрел. Пожалуй, каждое ранение, кроме одного, было безнадёжным.
   Я достал из кармана обёртку из-под аэростата и заживляющей стороной прилепил к своей кровоточащей ране. Входное отверстие на спине было, к сожалению, недосягаемо. Вот у этих Умников, когда они идут в экспедицию, всегда в воротник зашита целая аптечка. Снадобье для ускорения свертывания крови, то, что сейчас нужно! Давление в сосудах ощутимо упало. Пальцы начали подрагивать. Таким образом, как мне кажется, они пытались выторговать у организма несколько миллилитров крови.
  
   Снова будет пожар
   Будут стаи ворон
   Будет розовый пар
   И отчаянья стон
   Будет пламя крушить...
  
   -Э, да ты бредишь?!- удивился Паг. Умник стоял прямо передо мной, и через него просвечивалось небо.
  
   ...И в грязи, и в бреду
   И врываясь в войну,
   Снова будем мечтать
   И кричать, и молчать...
  
   -Паг! Ты же отправился вниз, в лабиринты Склепов?! Я так рад, что ты жив!
   -Почти. Все ребята тоже. Вон они!
   Я оглянулся и увидел их. Ор, такой, каким он был, садясь в капсулу, весь чёрный от дыма. Вап и Рах, улыбаясь и скаля зубы, протягивали ко мне окровавленные лапы.
   "Стальные Ангелы сотрут Каменного Беса",- произнёс я с трудом и громогласно чихнул. Паг, услышав заклинание. С сожалением пожал плечами и растворился в воздухе. Вместе с этим исчезли остальные призраки. Действенная молитва! Говорят, она перешла в наш Сектор пространства от Первых и звучала в первоначальном варианте ещё круче.
   Вот сейчас она сработала не идеально. Вон серое пятнышко на краю горизонта, направляется ко мне. Скрип открываемой двери, ночью, когда вы никого не ждёте.
  
   Будет с ангелом бес
   Против нас заодно
  
   Рай я не заслужил, это верно. Но бесы меня тоже так просто не возьмут. Я сжал в руке обломанную стрелу и глотнул из мятой фляги живительного бульона. Говорят, кровь рыфен тоже очень полезна и нет ничего предосудительного, если... (окончание предложения вычеркнуто).
   Время шло. Нечто приближалось не спеша. Это действовало на нервы.
   И вот тогда, когда я записывал всё это в клочках дневника, ко мне пришло такое видение. Как будто я здесь, через пятнадцать лет. Притопал в музей своего детства. Я снова на вершине. Вижу ярко выбеленные кости. И жаркое Солнце.
   Я погладил теплый, полнокровный бок Черной Рыфен. Там ещё не началось разложение.
   "Есть путь к отступлению",- надтреснутым колоколом прозвучал в мозгу голос. Я подполз к краю площадки, поглядел вниз. Скорее, это похоже на дезертирство. К тому же, это пятно теперь напоминало...
   "Экспедиционный дирижабль первого класса "Великий Итл". Два ионовых двигателя, длительный форсаж, двадцать тонн полезного груза, неограниченный радиус полёта, пять человек основного экипажа".
   "Отстань, Паг!"
   Неужели, спрашивается, Они всегда теперь будут со мной? Согласитесь, я это Я, вы - это Вы, а они - это ОНИ, и должны быть отделены от нас. Ведь верно?
   Я не вполне поверил Пагу, но решил подождать. А пока можно поскулить стишки Анта, на мотив "Высохшего Моря". Очень выручают в таких ситуациях:
  
   Летят безумно птицы, тихо млея
   От предвкушенья благ неведомых долин
   И серые холмы смешат, и зло невообразимо
   Есть лишь печаль по светлому "нельзя"
   Есть лишь печаль от чутких "не хочу"
   И детских снов, печалью освященных...
  
   Глава 7. Железный самолёт.
  
   2.1. Дже. Лекс. Эрк. Эб.
   Приставки-титулы. Дже. Золотой Котёл. Дже способны действенно работать в потоке общего сознания, сформированного самостоятельно, либо с поддержкой технологических средств Купели. Лекс. Серебряный котёл. Человек, разрабатывающий собственные темы и формирующий Общее Поле. Лекс может оспаривать определённые распоряжения дже. Наиболее предприимчивая степень Дзота. Эрк. Знак отличия; Железный котёл. Эрки исполняют распоряжения всех дже и большинства лексов своего отдела. Питаются, как правило, вместе из железных и бронзовых котлов, имеют общую эмблему Рельсы (наряду с другими знаками отличия). Эб. Готовится к посвящению в эрки, или является проверенным квалифицированным рабочим прежней структуры, не выражающим желания вступить в иерархию Нового Лазарета.
  
   Первые эмблемы отдела Эври.
  
  
   Эрк.
  

  
   Лекс
  

  
  
  
   Рубен
  
  
  
  
   Дже.
  
  
   Символы достижений.
  
  
  
  
   Икона и план Лазарета.
  
   []

  
   Первое изготовленное в Эври знамя Лазарета. "Квант и решётка".
  
  
  
   5.1. Фрактал. Изображение, выводимое бесконечным воспроизведением геометрических фигур. Простейший пример; на серединах треугольников рисуются такие же треугольники, на их сторонах ещё и ещё. В результате повторений образуется узор, обладающий полезными свойствами.
   В более сложных вариантах появляется картина, в которой содержатся элементы смысла. Такая картина существует отдельно от материальных носителей, вне циклов разрушения и порождения физической Вселенной.
   6.1. Наука о самоорганизации. Синергетика. Официальный вариант науки о самоорганизации представляет собой набор маловразумительных формул и часто повторяющегося термина "бифуркация". В идеале, С. должна показывать, как из движений атомов, из сложений вероятностей порождаются всё новые виды жизни.
   Клеточный автомат. Математический аппарат, образующий сложные узоры из элементарных формул. Состояние клеток бесконечного поля определяется положением их соседей.
   Природные клеточные автоматы считывают мир идей и вырабатывают более совершенные биологические структуры.
   8.1. В первых опытах Нового Лазарета, моделирующих клеточные автоматы и нелинейную вероятность, использовался песок, пробегающий множество тонких сит, вылепляющий взаимодействующие между собой интерференционные рисунки. В этом умножении образуются Слова и Таблицы. Колонны Гона показывают, как из процессов повышения вероятностей, преломления и поглощения света, с помощью преград грубой материи, рождаются сосуды духа.
   Также Гон отражает процесс формирования союзов частиц, имеющих различные статистики. Свет и атомы переходят в новый вид материи. Свет передает крупицам вещества возможность быть вместе, материя отдает принципы иерархии; фермионных законов разделения, без которых неосуществима эволюция.
   Собрание идей, существующих независимо от вещественной Вселенной, может быть прочитано скоплениями микроскопических полостей материи, сквозь которые проходят потоки энергии.
   Книга Бытия. Собрание математических структур и идей. То, что может осознать человек, и что выражается природой в ходе эволюции.
   12.1. Золотой Котёл. Значимый символ единства Нового Лазарета. Элемент органической синхронизации. В Золотом Котле варят зерна пшеницы, смешанные с медом, виноградом, изюмом и вином. Иногда это мясные блюда или пронизанная светом вода.
   14.1. Стиральная Машина. Купель. Аппарат синхронизации. Бассейн, который пронизывают волны, уравнивающие принимающие Купель организмы. При этом идет негласная Исповедь, люди понимают мысли друг друга, творят новейшую общую реальность.
   Волна. Ритмичное воздействие, в одинаковой степени влияющее на структуры уподобляемых объектов. Средство синхронизации органических и неодушевленных тел. Обычно первые Волны формируются с помощью технических систем Купели, затем они заменяются общим биологическим и душевным пульсом.
   Волновая Синхронизация заставляют одушевленные тела, а также объекты небиологической природы, существовать согласованно. Синхронизация вымораживает отдельные степени свободы частиц и делает макроскопические тела неразличимыми. При этом между ними возникает вневременная и сверхпространственная связь. Воздействие на одно тело вызывает соответственные, но не симметричные изменения в сопряженном с ним теле.
   18.1. Любовь. Природное явление, являющееся причиной движения физических и биологических тел.
   Объединение людей и неодушевлённых объектов в пространственно-временные узоры, преходящие или устойчивые союзы, убедительно описывается теорией Любви, разработанной отделом Эш Эври.
   19.1. Принцип Паули. Микрочастицы могут иметь лишь строго определенные значения энергии. Состояние частиц определяется пятью квантовыми числами. Энергия излучается и поглощается порциями-квантами. Количество волн в излученном кванте (цуге) равно числу оборотов электрона вокруг ядра во время падения с одной орбиты на другую, более низкую.
   В стабильном состоянии атомы не излучают и не поглощают. Микрочастицы могут иметь несколько сотен таких состояний, определяемых химическим окружением, температурой тела, в составе которого находятся, а также особенностями среды.
   Согласно принципу Паули, макроскопический объект не может содержать более одной частицы одной энергии. Физический механизм "расталкивания" частиц с одинаковыми квантовыми числами наукой не определен.
   Принцип неопределенности Гейзенберга. Невозможно определить одновременно координату и скорость микрочастицы. Принцип неопределенности приобрел свойства математической абстракции, и используется в сочетании сопряженных одним общим законом величин. В любом месте пространства может появиться частица, но чем большее время она живет, тем меньшей энергией обладает. Играя значениями, мы можем поставить в зависимость пространство и время, время и скорость, массу и координаты.
   Некоторые физические школы связывают принцип неопределенности с тем, что, измеряя координаты объекта, мы должны его изменять. Столкновение с частицей света, необходимой для наблюдений, меняет траекторию микрочастицы, так, что наблюдение (измерение координат) обязательно сопровождается изменением скорости. В других версиях неопределенность является неотъемлемым свойством всех движений микромира.
   Передача и прием квантов со скоростью, отличной от скорости света возможна. Для этого нужно подбирать атомы-приемники, имеющие спектр поглощения соответствующий спектру микроскопического, элементарного излучателя принимаемого фотона.
   Световая материя, скорость которой меньше С, наполняет пространство и является причиной многих эффектов.
   Спин. В самом простом представлении,- вращение микрочастиц вокруг своей оси. Спин является основной характеристикой статистики частицы (бозон-фермион) и показывает, способны ли частицы одного вида и энергии находиться в малой области пространства. Различают целый, целочисленный, нулевой и половинный спины.
   Частицы статистики Ферми. Частицы с половинным спином, имеющие одинаковое энергетическое состояние, не способные сосуществовать. К фермионам относится большинство элементов периодической таблицы Менделеева.
   Связанные в пары (обмен квантами звука, фононами) фермионы обладают свойствами частиц с целым спином.
   Равные атомы, как правило, не могут пребывать в составе цельного макроскопического объекта. Размеры тел, в которых могут содержаться микрочастицы, имеющие одинаковые числа, современной физикой, не установлены. Не поставлено ни одного эксперимента, в котором бы определялись размеры пространства, необходимого для мирного сосуществования этих частиц.
   Клетки организмов являются резервуарами, необходимыми для сожительства одинаковых микрочастиц. Тела, действенно управляющие скоплениями и потоками частиц, которые могут связываться, становиться сгустками твердого света, приобретают уникальные свойства.
   Бозоны. Микрочастицы с целым спином. К известным частицам с целочисленным спином относятся фотоны. Бозоны, имеющие массу покоя, атомы гелия и связанные (куперизованные) электроны обладают свойствами, выделяющими их из массы элементарных частиц; сверхтекучестью и сверхпроводимостью.
   Парадокс Эйншейна-Подольского-Розена. Микрочастицы, бывшие единым целым (в составе одного атома), остаются монолитом после разделения. Информация циркулирует между данными частицами до следующего плотного взаимодействия.
   Опыты Аспекта. Два фотона, испущенные одним атомом в противоположных направлениях, считаются одним целым (единая волновая функция). Фотоны как бы заранее создают общую волновую картину, а затем вышивают её точечными попаданиями. Фотоны- частицы располагают всей информацией друг о друге. Как представляют схемы экспериментов, запутанные и противоречивые, воздействуя на световой поток, отраженный полупрозрачным зеркалом, экспериментатор воздействует и на проходящий луч.
   22.1. Второй постулат специальной теории относительности. Скорость света не зависит от скорости тела, или микрочастиц, излучающих квант энергии (фотон).
   Квант не может быть ускорен или замедлен испустившим его макроскопическим телом. Наблюдатель отмечает строго определенную скорость. К известным экспериментам, подтверждающим постулат, относятся наблюдения спутников Юпитера в момент их "убегания" от наблюдателя на Земле, и в тот момент, когда они, обогнув гигантскую планету, движутся к Земле, сообщая дополнительную скорость своему изображению. Согласно расчетам, движение спутников не сказывается на скорости передачи изображения.
   Внятные лабораторные опыты, подтверждающие постулат специальной теории относительности в земных условиях, не производились.
   В Лазарете и в Доте (Bordo-W) являющемся поставщиком информации из прошлого, парадокс решен на основе известных законов. Её иллюстрирует эффект Мёссбауэра; атом не способен зарегистрировать фотон, если скорость атома- излучателя относительно него превышает определённое малое значение.
   Масса. Чем больше (инертная) масса, тем медленнее тело получает ускорение под действием силы.
   Гравитирующая масса определяет способность тела к гравитационному (всепроникающему, сверхслабому) притяжению. В известных уравнениях массу приравнивают к энергии. Скорость может превратиться в массу.
   В другом виде эти уравнения говорят только о том, что вещество способно распадаться на кванты.
   Механизм того, как световые волны сохраняют информацию о микрочастицах, скорость их движения до распада, квантовые числа, заряд, известной наукой не определен.
   Масса является признаком частиц половинной статистики. Частицы, имеющие целый спин имеют особые отношения с характеристиками массы; жидкий гелий склонен к сверхтекучести, спаренные (куперизованные) электроны, не встречают сопротивления движению по проводнику, фотоны лишены массы покоя.
   32.1 Мириус. Устройство преобразующего света. Естественный концентратор энергии. Имеет КПД выше единицы, отображает и умножает весь спектр предмета, помещенного в выемку Алтаря (Аль-Мириус), вместо одной или двух линий рабочего тела в известных лазерах.
   Рабочее Тело. Здесь Тело, с помощью которого происходит процесс концентрации энергии. Составная часть Мириуса. В обычных двигателях рабочее тело расширяется и конденсируется; например, пар, имеющий переменный объем, способный двигать поршень, коленчатый вал и колесо.
   В Мириусе Рабочим Телом является скопление любых однородных, разделенных нейтральным веществом частиц. Набор микроскопических зерен сжимается и расширяется. В этом нестабильном состоянии, на границе микромира и макромира, частицы вещества собирают энергию, мерзнут и отогреваются.
   Кластеры могут быть микроскопическими полостями, пылинками, сгустками зарядов и магнитными зёрнами. Чем выше количество пылинок, тем ярче происходит концентрация энергии. Частота излучения обратно пропорциональна размерам кластеров. Скопление частиц пыли, в условиях частичной изоляции и обратной связи, принимается "дышать" и привлекает рассеянную энергию среды.
   28.1. Машина Времени. То, что выше вод времени, инстинктивно и сознательно создается во все времена. Крепости, панцири, пирамиды, доты, танки. Монолит, спасающий всё, что имеет к нему отношение.
   Изучай время. Представь, что сберегаешь всё.
   42.1. Новая Земля. Архипелаг в Северном Ледовитом Океане. Большая часть острова скрыта ледником. В тридцатых годах двадцатого века на Новую Землю высажены заключенные. Некоторые из них выжили, бежали к термальным источникам и пещерам, где основали тайные поселения и создали общество, позднее влившееся в Дот.
   46.1 Эрк Маркер. Отчёт о происходящем (дополнительная нумерация).
  
   1. Стас (странное имя), мой сосед по койке, сказал мне, что зря я выпендриваюсь. Разместил в стенгазете голосование по моделям рая. И не получил никаких откликов. И это у нас, в Лазарете, где все этим как раз озабочены!
   Он смеялся крысиными смешками.
   Ты бы ещё объявил голосование в обычном мире!- крысился Стас.- На самом деле людям это безразлично. Ха! если бы ты ещё завел речь о деньгах, что это необходимо для фундамента, они бы объявили тебя лохотронщиком. Прижали брезгливо губы и разошлись, заниматься своими серыми делами. Устроиться бы в этой жизни, а что там, это неважно. По крайней мере, не надо на это откладывать в этой жизни, разве что на то, чтобы тебя красиво закопали.
   -А как же вырос наш Лазарет?
   -Да, ну я не знаю,- Стас принялся раскачивать ногой дужку кровати.- Представить не могу. Деньги были выделены, понятно. Но не думаю, что на бессмертие, умершими богачами. Что-то здесь есть такое, страшное.
   2. Глаза сокамерника блеснули.
   Я думаю, от нас хотят другого. Ты знаешь, как образовался предок Лазарета? От Дота требовали организовать оружие.
   -Это было давно.
   -Ну и что? Ты ведь понимаешь, что на оружие денег дают сколько угодно. Оружие реально. Эта технология всегда в цене. Только там, в древней Аше, люди, которые должны были создать оружие, использовали свои возможности для создания Лекарства.
   -А, ладно.
   -Насчет Рая. Об этом подумают дже. И ещё пусть поразмыслят о том, как нам отсюда убраться, когда что-то будет сделано. Теперь наоборот. Заказывают Лекарство, а на самом деле ищут Оружие. Коды запуска Станции Света. И как только те, кто снаружи их увидят, проведут Демонтаж. И нас не будет. Ничего не будет. Ни этих кроватей, ни Кухни, ни Ангара, ни тебя, Маркер.
  

* * *

  
   3. Сегодня Алан дал задание подготовить цикл лекций. Так, чтобы новички прониклись и начали работать. Без карцера, без того, чтобы отправлять их туда, откуда их завербовали. Чтобы засуетились, как муравьи и начали приносить пользу.
   Это будет мне полезно, чтобы побыстрее стать лексом.
   Уважаемые ребята! Мы исследуем проявления Любви. Любовь - созидающая и преобразующая сила. Вас призвали потому, что двое сошли с ума и трое пребывают в пограничном состоянии. И вообще, когда учишь тому, что недопонял, то сам начинаешь лучше разбираться в предмете.
   И, пока они не опомнились, отправить в отдел Домен.... Нет, для Машины Времени рано. В Корпус. Отделение Единорог, или Блуждающие Звёзды.
   4. Там заправить в Алтарь Мириуса Дета. Или Бингу. Мой временный статус продже позволяет командовать. Можно и Эри, но она вообще, для исключительных случаев. Можно и всех вместе, чтобы сгладить поле. Включить АМТ-12. Надежный аппарат, с большой камерой. Врубается одной кнопкой, не запутаешься. Тут они и почувствуют стократно усиленные вибрации любви. Поплавают в ауре. Почувствуют дыхание вечности, и что можно жить просто, без выполнения жизненных задач, определяемых стимулами: размножение, поиск партнера, еды, комфорта, статуса. Потом, чтобы они сильно не размягчились, отправить их в броневой зал А-7. там организовано дежурство операторов отдела Башня, высвечивающих различные Жертвы, и работает свой Алтарь.
   Да, ребята, в поле любви происходят чудные вещи.
   5. Любовь надо исследовать осторожно.
   Покажу кубы аквариумов, в которых, под действием Алтаря происходит ускоренная эволюция. Покажу Тигрисов, существ, эволюционировавших под лучами амёб. Выросли они буквально за два месяца. Подозрительные. Напоминают медуз и кальмаров. Для медузы у них слишком сильные щупальца и плотное тело. Бордовый цвет. Странное поведение. Они разумны, они выросли, помимо амёб, в нашем, человеческом поле, и хотелось бы поверить, что они дружелюбны. Один руб, не помню его имени, потыкал его палочкой, и получил мощнейший электрический, то ли, психофизиологический удар. Вообще-то, умер. Теперь его лечат в Домене, возвращая к памяти предков. Это как-то рассеивает смертельную боль. Ну вот, после этого.... Надо ещё что-то придумать. И отправляю их в Столовку.
   Пусть напитаются вдосталь. Потом я покажу, кто, где спит.
   Будет интересно посмотреть в камеры, как, кто и вместе с кем распределяет там наилучшие места.
  

* * *

   Настроение так себе.
   6. Сегодня опять оживляли высшее млекопитающее. Использовали АМТ-17. Алтарь неплохо зарекомендовал себя с кроликами, но на примате дал осечку. Объем слишком велик. Позже в подкожных тканях обнаружились металлические многослойные кубики. Мы долго думали, что это, пока не поняли, что это детали Алтаря прошлой конструкции. Увы, Алтари все каким-то образом связаны друг с другом, их надо рассматривать все вместе. Всё-таки, сложно работать с устройствами, которые представляют собой острова-владения странных законов квантовой механики, выведенные в привычный подлунный мир.
   ...Животное вырвалось из бассейна, вылетело из зоны действия преображающего Луча и принялось метаться по Броневому Залу. Тут же подоспела специальная команда Домена. Пожарные. Они принялись утихомиривать животное. Вскоре от него осталась подергивающаяся туша.
   -Оно мертво?- спросил Кай.
   -Сейчас посмотрим.
   Детка поднесла к телу индикатор боли.
   О, фак офф!- закричала она.- Зашкаливает! Оно всё ещё чувствует!
   Аква выхватила у пожарного огнемет, отскочила в сторону, не надевая защитный костюм, и жала на спусковой крючок, пока струя не опала на фарфор бессильным цветком.
   Ну и ночка была!
  

* * *

  
   7. У соседа по Коллектору, трудяги Хая опыты получились, и он переведен в лекса. Разумеется, всё по правилам, мне ничего не говорил чтобы влиться в Лазарет, надо воспроизвести самому все его основные опыты, закрепить открытия в полезных приборах. Выкарабкиваться из этой ямы нужно только самому, при этом также дежурить по низовой Кухне и заниматься заказами на изготовление простейших штуковин для всех отделов Лазарета. Болтать с совсем уж простыми ребятами, только что из Приемного Отделения. Зелёная форма новичка уже раздражает.
   Передача энергоинформации между неодушевленными объектами существует. Но как это показать?
   Может, поместить объекты в мощное световое поле? Сделать их нестабильными. Но что-то такое у меня уже было.
   Может, я что-то пропустил?
   Итак, объекты должны менять энергетическое состояние, как бы ломаться. Кристаллизоваться. В принципе, такой опыт я уже ставил. Выяснил, что излучение из пробирки с застывающим гипосульфитом никак не сказывается на скорости кристаллизации гипосульфита в других пробирках. Или они должны наоборот, растворяться? И это вроде бы было.
   Не люблю читать этот журнал.
  

* * *

  
   8. Опыты не идут. Везде беспорядок. Настроение такое, что хочется то ли отдыхать, то ли брести, куда-то молча, голым. Всё элементарно: нужно доказать, что два одинаковых сосуда, с одинаковым содержимым, общаются друг с другом на расстоянии, и малое изменение в структуре одного отражается на форме другого. Понятно, что содержимое сосудов должно излучать. Достаточно ли для этого их просто нагревать?
   Что есть это содержимое?
   Из предоставленного мне для опытов набора я выбрал сначала простой песок. Заполнил емкости. Положил в один сосуд, вырезанный из пластика треугольник. Стал ждать, когда на ровной поверхности второго объема проявится отпечаток такой же фигурки. Ничего не было.
   9. Тогда я промочил песок в обоих сосудах. Ну и что? Ничего.
   Разведя в данном мне секторе Ангара какую-то свалку, я смастерил жаровню, на которой принялся подогревать эти сосуды. Прогонять через них энергию. И ничего. Поверхность песка избороздили трещины, он стал похож на поверхность Луны. Но следов нет!
   Может, сосуды надо поместить в поле расфокусированного лазера, чтобы синхронизировать их? Но это слишком сложно. И долго. Всё это, на самом деле простой природный процесс.
   Надо заставить песок дышать. Ввести в него вибрации.
   Сегодня осуществил этот опыт. И ничего. Песок мечется в сосудах (метку-треугольник я закрепил специальными зажимами), он не собирается останавливаться и фиксировать след. Сосуды - близнецы. Так же, как в нашем мире близнецы чувствуют изменения, происходящие друг с другом, так же и одинаковые объекты неодушевленной природы должны это обнаруживать. Но для этого нужны особые условия. Микрополости, энергия, излучение, стабильность и движение.
   10. Два кванта, излученные одним атомом, сохраняют связь на расстоянии, но как перевести это к взаимодействию самих атомов, и вещей, которые они складывают? Попробуем перевести всё в обратку, смысл физических законов от этого не меняется. Пусть атомы анализаторов излучают равные кванты, и они сходятся в одной точке. И что? Есть подозрение, что так и у атомов появляется единая волновая функция, они становятся коррелированными, но доказать логически не хватает питания мозга. А как доказать практически?
   Как заставить объекты интенсивно излучать? Увеличить площадь поверхности.... Раскатать в плоскость, разбить на пылинки?
   Надо заставить их расти и развиваться. Обмениваться жидкостями. Опять всё идет к чему-то чересчур сложному. В живом мире существа обмениваются своими признаками, не прижизненными, а закрепленными отбором, путем создания третьего объекта. И этот объект означает, что их личный путь ограничен.
   Опыты по передаче особенностей тел к другим телам продолжаются. Быстро кристаллизующиеся смеси не годятся, либо слишком сложны для использования. Кроме того, такие отливки слишком прочны.
   11. Оказалось также, что методы ускорения кристаллизации, такие, как подсушка микроволновым излучением, приводят к тому, что эти тела уже не годятся для проб. Можно сказать, они умирают. Теряют свою универсальную душу. Странно, даже неодушевлённое тело может потерять душу. При этом оно смотрится по-прежнему ново. Впрочем, почти так же выглядят любые животные, искусно мумифицированные тела. По сути, в них нет того, что есть в живых,- целостности, возможности передавать информацию родственным объектам.
   То, что я подсушивал отливки микроволнами, надолго увело меня с пути, вывело на грань отчаяния; тогда, когда после серии успешных опытов я начал ускорять процесс, и они перестали получаться. Вчера была замечательная бессонная ночь, когда я верил, что стану настоящим специалистом, и войду в Кухню наравне с лексами и дже.
   Также были опыты с замерзающей водой. Они не дали результатов.
   Перехожу к опытам на биологических объектах, растениях. Параллельно с доводкой прежних опытов. Видимо, нечто из убиваемых семян одного вида должно бить по прорастающим семенам другого вида.
  

* * *

  
   Сегодня с новыми силами продолжил эксперименты. Стас зашел в мою лабораторию. Лаборатория М. Комната, где есть верстачок, тисочки, наковальня, груда молотков, напильников, емкостей и пакетов со смесями и семенами. Главное, это стол в полтора квадратных метра.
   12. Я пожаловался на то, что результаты экспериментов пока еще неубедительны.
   -Плоды прошлых опытов вмешиваются в результаты новых. Иногда меня это огорчает. Кажется, что всё это просто бред. Души уничтоженных формочек с треугольниками, параллельными линиями, звёздами, кругами и крестами витают в воздухе. Как правило, они садятся в ту форму, в которой были образованы. Но могут попасть и в чужую, похожую форму. И этим путают эксперимент.
   -В самом деле?- Стас заглянул в мешок со смесью.
   -Да вот. Если я приготовляю смесь в форме, которая больше остальных по размеру, в ней проявляются сразу до трех фигур; вот, смотри, линии, треугольник и звезда.
   -И что это значит?
   -То, что они действительно существуют. Души уничтоженных вещей, или даже живущих, но, как бы, раздраженных. Они стремятся проявиться. Комбинируются. И, чтобы поставить чистый новый опыт, нужно выдумывать уникальные, особенные знаки. И ещё надо, чтобы знаки души представляли собой нечто слитное. Иначе они дробятся, и тогда непонятно, что к чему.
   -Как ты теперь определяешь тени меток?
   -Теперь немного иначе, чем раньше. Самый примитивный метод,- присыпать форму железным порошком. Обкладывать ее тонкой тканью, пропитанной маслом.
   -Что при этом происходит?
   -Сам не знаю. Наверное, поляризация атомов, фантомные связи. Атомы поверхности выстраиваются так, будто ищут соприкосновения с несуществующими атомами. Как бы то ни было, масло помогает увидеть то, что было. Иногда помогает электрический заряд от янтарного камня
   13. -Мы тоже подобны обширным формам,- заявил Стас немного погодя.- И в нас стучатся души людей, животных, или чего-то ещё третьего, что стремится существовать. Всё это сливается и размывается. Передаются только отчетливо выраженные знаки. Те, которые получили слитность. То есть, единство и цельность не могут передаваться в раздробленном состоянии, когда их нельзя распознать и отличить от набора примитивных знаков. Тени бродят в нас. Чтобы получить сведения из прошлого мы должны сузить восприятие. Отловить что-то одно и идентифицировать. Напитать энергией.
   -Трудно найти то масло, которое можно пролить на душу, чтобы посмотреть на её знаки.
   -А если бы кто-то хотел, чтобы его заметили, какой бы Маяк он выставил для себя?
   -Ну, может, необычные поступки, пронизанные жесткой дрожью. Обычные люди на перевоплощение и оживление шансов имеют мало,- так, чтобы их восстановили полностью. У них нет Приоритета.
   Нет Маяка.
   -А что есть Маяк для наших неодушевленных...то есть, теперь, как мы выяснили, тоже одушевленных форм? Может быть, набор вибраций, всплеск, взрыв, какое-то особое энергетическое состояние?
   -Да, особое. Обычные объекты не имеют своей метки. То есть, её нужно создать, чтобы отличить один объект от другого.
   На этом наш разговор окончился.
  

* * *

  
   14. Сегодня взял фотоаппарат и прошелся по отсекам Железного, то есть, Атомного Самолёта. Сделал несколько снимков. Неужели, правда, эти стены, как говорил Стас, исчезнут, могут исчезнуть в любой миг, и здесь тогда появятся обыкновенные квартиры, рестораны и сауны?
   Первая фотка - это то, что осталось в Броневом Зале после неудачного эксперимента со структурами Гона, усиленными алтарём. Опыт затянулся, огнемёты пустили в последнюю очередь. Существо принялось активно синтезировать массу из воздуха. Вторая, это попытка реанимации Аль-Мириусом. В объеме тела высшего животного начали проявляться элементы деталей устройства, формирующего реанимирующий Луч, со стороны действия возникли органические наплывы. Интересно, что в органике проявились очертания лиц операторов эксперимента.
   Третья фотка из отдела Реабилитации. Удивительно, но в Лаз начинают принимать всё более молодых учеников. Им необходима помощь со стороны просвещённых взрослых.
   Четвертая фота,- самый обычный коридор. Лазарета. Когда я иду по нему, всегда успокаиваюсь.
   А в этом углу часто видят призрак Бальзамировщика. Обычно те люди, которые не вполне уважительно относятся к отходам биологических экспериментов.
   Из новенького,- пора выполнять работу по публичному общению. По полчаса я сижу перед камерой, говорю что-то дельное людям. Выражение лица надо поймать, чтобы не каменное, не деревянное и не жирное. Трудно ловко говорить и попадать в такт тому, что на самом деле думаешь.
  

* * *

  
   15. Масло вовсе не обязательно. Железные опилки чудо. С их помощью можно обнаружить поле каждого объекта. На поверхности вокруг него образуются полосы, повторяющие направление граней. Лучше прочих копируются вытянутые объекты, вроде каменного бруска или трубы. Они окружаются параллельными линиями.
   Если теперь убрать эти веретёна, как я их называю, счистить опилки с подложки, а затем вновь насыпать, то линии проявятся вновь. Проявляется контур объекта, хотя бы он и не имел непосредственного контакта с подложкой. Особенно мощная полоса стремится продолжить его, нанизывает на себя. Сохраняется после того, как объект удалён с подложки, или полностью уничтожен. Просто сыпать наэлектризованный песок или опилки на горизонтальную плоскость,- и ты получаешь отпечаток объекта, который здесь был.
   Ничего общего с отпечатками пальцев. Возможно, это явление долго маскировалось, спутываясь с известным методом проявления жировых следов.
   Вот такие шутки со временем.
   Интересно, знают ли об этом во взрослом Лазарете, те, кто уже получил степень лекса, и общается со всеми себе подобными в Стиралке, или я нашел что-то новое?
  

* * *

  
   16. Я запутался в экспериментах. Такое ощущение, что меня сократят, а как это делается, и не больно ли это, я не знаю. Может быть, ха-ха, сократят пайку в Столовой. Либо я начну питаться какими-то подаяниями, придётся синтезировать продукты из воды. Маразм. Ничего не получается, в моём отсеке всё разбросано. Пусть бы меня снова привлекли к простой, но понятной работе.
   Сейчас я проверяю, как именно работает память места. Допустим, в одном объеме я провожу опыты, простейшие пробы по растворению веществ. Надо показать, что растворяемое в одном и том же помещении вещество будет растворяться здесь всё быстрее, по мере того, как вещество камеры запомнит то, что здесь проводились какие-то эксперименты.
  

* * *

  
   17. Мои опыты стали чище, понятнее и приятнее. Раньше по ходу дела я часто менял условия их проведения. Хотел как быстрее. Мне почти удалось доказать, что некоторые признаки разрушенной фигуры передаются слепленной вновь, по общему шаблону (форме отливки), если она помещается в то место, где производилось затвердевание раствора. Ну, а это разве не то же самое, что передать бесконтактным способом признаки от одного тела к другому?
   Я заметил, что передача происходит тем успешнее, чем массивнее постамент, на котором производятся опыты. Краем уха я слышал, что вообще говоря, любое массивное тело является Алтарем, хранителем тела и усилителем его действия. Похоже, так и есть.
  

* * *

  
   18. По вечерам в Эври декламируют стихотворения. После стирки, иногда во время приготовления вечернего чая с медом из белых модифицированных роз иногда они звучат высокопарно. Что делать?! Чаще всего это стихи давно умерших, забытых людей, от которых ничего не осталось, и от их творений тоже ничего не осталось, ни горстки пепла, ничего в электронных и световых носителях, изобретённых простыми людьми. Всё исчезло, но всё осталось. Надо только уметь ловить. И, пока сознание ещё сильное, общее, можно довольно просто настроиться на волну умершего человека.
   Ребята из Домена подарили Эври несколько малых Молов, которые позволяют сознанию любителя легче скользить по времени.
   Странное это чувство,- говорила дже Аква,- весь мозг напрягается, он захватывается одной только мыслью, видением, похожим на кошмар, но славным. Зато всё-таки, мы можем читать чьи-то стихи,- говорил домен Алан,- и они не такие уж и плохие. Даже если принадлежат какому-то неуклюжему, не ладному, перегруженному комплексами человеку, уподобиться которому можно только водрузив роговые очки на ном, надев неуклюжую одежду и создав декорации из каких-то серых, серых и прохладных стен давно не существующего Ленинграда.
   Каждый день новые вопросы. Корпус. Сумасшедший отдел. Нехватка идей. Ребята они, хоть и странные, но с перспективой. Хочется сделать им что-то хорошее.
   19. Алан мне сказал: Маркер, где же взять того реально, действительно жизнелюбивого человека, который мог бы любить жить вечно, который знает неисчерпаемые стимулы жизни, чтобы поместить его в Алтарь Аль-Мириуса последней степени совершенства, дать свет высшей очистки, и высветить во всех нас эту тайну!?
   Это как бы наша задача. Надо работать в этом русле.
   А я не знал, что ответить. Кто из нас на это способен? Даже Эри, как-никак, танцовщица Дико, призванная очищать души престарелых миллионеров от психического мусора, не может. И я.
   Конан-варвар, наверное, тоже.
   Мне эта понравилась. Девица, о чём-то думающая, рядом с единорогом, с распущенными тёмными волосами, в красиво трёпаном платье. По ходу, раз единорог её приемлет, девственница. Повешу в своём жилом яйце, рядом с коллекционным осциллографом.
   И еще я хотел бы воскресить ту девушку, которая умерла сто двадцать лет назад, дряхлой такой старушкой. Фото я извлёк, склеив лазерный диск, выбранный из хлама Свалки. Что бы она, игравшая юную красивую волшебницу, сказала о том, что мы сейчас тут рубим?
   Глава 8. Станция Света.
  
   21.1. Богатые Трюмы. Место, где после длительного поста собираются работники Дзота. В Трюмах собраны пища и механизмы игры. Обычно там ведут себя как пираты, попавшие в трюм захваченного судна.
   39.1. Теория морфогенетических полей. Кристаллы одного состава, формы, и родственные существа одного вида, связаны информационными каналами. Знание о полезных навыках, адаптации к условиям среды, о новой опасности распространяется по всему виду и в изоляции групп. Чем больше существ знают что-то, тем вернее знание распространяется в границах вида.
   Угрозы Операторов транслируются организаторам и исполнителям войны.
   47.1. Синий Огонь. Явление, нередко сопровождающее процесс преображения биологических и гранулированных неодушевленных объектов. Истечение энергии из тел, перенявших особенности строения Мириуса, и потому концентрирующих энергию.
   48.1. Алан. Воспоминания о сне, неотличимом от яви.
   Колокольня, окруженная терновыми кустами. Вместе с ним, в досаду злым воспитателям, ты легко паришь возле неё.
   Вся она сложена из пасхальных яиц, сахарного песка, куличей и хрупкой извёстки.
  
   Глава 9. Карнавал.
   30.1. ...В общем, всё так и есть,- в круг разговора втиснулся домен Вензель.- Важно повторять это каждый день. Сотни коротких ритмичных поклонов может быть вполне достаточно. Не забывайте повторять их и благодарите неизвестных добрых родственников. Главная молитва в девять часов вечера. Хочешь,- молись за здоровье, хочешь,- за превращение в Светильник. За своё жизненное пространство. За быстрый меткий ответ. За всё сразу, или за что-то специально. По настроению.
   Всегда найдутся люди, которые, подобно тебе, проводя обряд высвечивания, думают примерно так, как ты. И тогда вы закружитесь в малозаметном взаимном танце. Будете всем тихо делиться. Но и без обратной связи происходит излучение форм ваших представлений. Образ жизни меняется. Корни греха, то есть, как, по-моему, неприемлемого бытия, расшатываются с каждой серией молитвенных поклонов. Может, это незаметно сразу, но это всё обязательно происходит. Важно представлять детали соединения реальности и мечты. Ключевые слова Вечность, Блаженство и Полёт. Ими всё испытывается. Образ жизни, не касающийся вечности, плох. Блаженство без священной дрожи полёта, неосуществимо.
   Не забудьте, это ваша задача. Я настаиваю. Кстати, организуйте молитву для хороших, но слабых людей, которые настаивают. Придумайте свою молитву на любой существенный случай. Повторяйте будто случайно перед знакомыми, непросвещенными людьми. За успешное начало и финал общего дела. Пейте вместе освященную воду и другие жидкости. Вовлекайте в свой круг многообещающих людей. Будто случайно цепляйте их обрывками молитв.
   Расшатывайте корни тьмы.
   39.1 Исправленные и сокращенные тексты молитв Лазарета:
   Методика Пульса столь же древняя, как колокольный звон и призыв к общей молитве. Она помогает сплотить и улучшить людей. Она обретает новый вид, и вы можете помочь ей. Вы можете создать страну, в которой живут разные люди, которые, тем не менее, остаются вместе, понимают друг друга, и день за днём открывают чудесные вещи. В наше время, когда реальные, проверенные вещи не спасают, остается надеяться на нечто непознанное, скрытое в нашей душе. Если люди разъединены, никакие строгие законы не помогут преодолеть распад и разложение. В принципе мне придется начинать совсем одному, боясь прослыть сумасшедшим, но это в моих целях, потому что иначе государство распадется и, на его развалинах мне, как и всем, придется несладко.
   Пускай сбивчиво, но нам нужно начинать связываться единым аналоговым, цифровым, а затем, душевным и сердечным Пульсом
   Пульс электронных сигналов связывает людей.
   Вы присылаете номера телефонов на мейл или на мой телефон.
   Я связываю эти телефоны Пульсом.
   Вы говорите, когда это нужно делать.
   Кроме того в соответствующее время, по вашему желанию я высылаю см-с молитвы за страну, работу, за умиротворение и счастье всех близких. Вы можете сказать, вместе с кем вам молиться, или вы будете делать это сами. И вы будете молиться. Вы просто вспомните о них, и вам станет лучше.
   Связанные люди сильнее.
   В идеале, в будущем будут построены храмы Маяков, куда будут приходить молиться люди. Там, глядя на ритмично вспыхивающий и звенящий общий Маяк, они действительно смогут общаться и решать, сознательно и подсознательно, все реальные жизненные и запредельные вопросы.
   И сейчас это возможно. Молиться вместе. За работу, которая раскроет лучшие ваши качества. На медовый покой в душе, на осознание того, что все в вашей жизни гармонично, молодость и старость, небо и земля, прошлое и будущее, все увязывается.
   Итак, ты высылаешь на мой номер заявку присоединения к Пульсу. Я не знаю, кто ты. Может быть, это не так важно. В форме заявки указано, положим, чтобы в шесть часов вечера и в десять, тебе приходили смс. Они будут приходить с моего телефона совершенно бесплатно. Отвечать не обязательно. В данном случае это знак того, что тебе пора молиться соответственно, за родную страну и за приобретение себе хорошей работы.
   Тексты молитв приведены ниже, но это могут быть и ваши собственные пожелания.
   В смс содержится напоминание об общей молитве, либо кодовый знак вашего союза.
   Одновременно с тобой получают сигнал и делают то же многие другие, незнакомые тебе люди. Это объединенное желание поможет тебе развиться и помочь другим.
   Пульс можно установить и между знакомыми людьми, для того, чтобы лучше проникнуться корпоративным духом, духом союза, наладить взаимодействие между людьми, задать им единый для данного коллектива ритм. Согласно ритму Пульса можно перезваниваться друг с другом, делиться новостями, вспоминать об общем, раскручиваемом деле.
   Итак, вы присылаете номера телефонов, одного, для получения общих коммуникативных рассылок (Пульса) или нескольких, подлежащих "связыванию". Им присваивается общий знак из букв и цифр.
   Этот знак далее обозначается в содержании смс. В нем содержится код союза и время Пульса.
   Если человек пришлет номера чужих телефонов, он может кого-то разыграть. Поэтому каждый индивид, решивший участвовать в Пульсе, заявку присылает персонально со своего мобильного. Вероятность того, что кто-то воспользуется чужим телефоном, чтобы прислать ложную заявку, мала.
   Допустим, вы с друзьями решили участвовать в Пульсе. Вы создаете свой код, допустим, авк12., решаете, что Пульс будет приходить ко всем вам в 13.44. Отсылаете на мейл. Кроме заявки на электронную почту возможна прямая заявка, когда заявители шлют смс со своего телефона непосредственно на мой номер. Звонков и словесных пояснений при этом делать не обязательно. Я знаю, что авк121344 означает, что Союз авк12 желает, чтобы ему звонили в 1344. Последние четыре цифры означают московское время. За исключением особых случаев, высылается тот текст сообщения, который присылается на мой телефон, то есть, опять же, в данном примере, авк121344, или, скажем, вап141445,- выбор кода союза и времени рассылки сигнала зависит только от вас. Он не может попадать на начало часа, так как это время зарезервировано на общие молитвы. Пока Пульс может рассылаться только раз в день, за исключением особых случаев. Ввиду того, что процесс не автоматизирован (скорее всего, он и не должен будет быть автоматизирован), сигналы Маяка будут проходить с 8 до 23 часов,- пока я на ногах.
   Все ещё в начале развития, все может быть улучшено.
   Отдельно на мейле можно указать, действительно ли помогают ли вам Пульсы Союза. Также там ведется диалог о каких-то технических проблемах.
   Для поддержки проекта, вы можете высылать на счет ведущего телефона Пульса пожертвования. Это дело добровольное и анонимное. Вы будете участвовать в Пульсе, пока не кончатся мои средства. Все мысли об афере неуместны. Мне интересно лишь мое душевное равновесие и утоление духовной жажды. Сомнения вы можете высказать на мейл, смс, по телефону, при личной встрече.
   Еще один пример заявки.
   Предположим, вы выбираете Пульс молитвы за свою страну. Она общая, совершается в 18 часов по Москве. Вы выбираете логин (код), пишете в сообщении русскими буквами, скажем, сателлит, прибавляете 18. Получается сатттелит18. Отныне на этот номер вам ежедневно поступает смс (Маяк) с текстом саттелит18. Вы знаете, что это молитва за свою страну. На несколько секунд или минут вы вспоминаете основное из текста молитвы, и это действует.
   Примерные тексты молитв и время проведения приведены.
  
   Всё хорошее 12.
   Новая работа ..17
   Великая страна 18.
   На здоровье 19
   Душевное тепло 20
   Ясность мышления 21
   Взаимоотношения 22
  
   Краткие молитвы.
  
  
   Всё хорошее............12.
   Зерна желаний умножаются, расцветают и безупречно организовывают движение позитивных событий.
  
   Новая работа...........17
   Родственные люди, делитесь собой, и я помогу вам. Мои способности позволяют работать вне пыли и грубости. Я увидел механизмы объединения частей, я вошел в область тонких взаимодействий.
   Я благодарю людей, поддерживающих меня.
   На новой работе другие обязанности, но мой опыт помогает мне.
   Мои качества позволяют управлять новыми событиями. Я получаю новую благодарность. Теперь природа дружелюбна и уступчива. Легко, спокойно, я получаю свои деньги.
   Я настаиваю мягко, но это работает. Напряжение позволяет выявить возможности, но по желанию приходит полное расслабление.
  
  
  
   Великая страна......18
   Мои слова и советы улучшают страну.
   Я безопасно следую по общественным дорогам. В любом доме я остаюсь, сколько пожелаю, пропитываясь уютом, памятью места и молитвами.
   Я могу организовать предприятие, собрать людей, питающих меня разумом, мечтами и желаниями, войти в иерархию, где каждый правит. Лучшие совместные грёзы осуществляются. Я строю свой дом. Моя страна ведет за собой мир.
  
   Душевное тепло.....20
   Моё тело помазано медом, дающим свет и тепло.
   Я принимаю любовь, поддержку и сочувствие всех моих ближних и дальних, знакомых и незнакомых родственных людей.
  
   На здоровье.
   На меня сходит красота.
   Силы подобных мне, юных людей приносят молодость.
   Свет очищает кровь от жира и извести.
   Я вхожу в Пульс солнечных людей.
  
   Ясность мышления........21.
  
   Процесс мышления легок.
   Просветленные люди делятся со мной.
   Я удерживаю образ изучаемого предмета во всех деталях.
   Мои вопросы побуждают людей открывать свой мир. Мои ответы открывают лучшее.
   Моя внутренняя реальность проявляется в действительности.
   Чувства управляют умом, словно комфортабельной безупречной машиной достижения желаний.
  
  
   Отношения......... 22
   Я привлекаю любовь.
   Меня любят за качества, присущие мне органически и неотъемлемо.
   Я попадаю в обстановку, где сердца высвечиваются и соединяются.
  
   Расширенные молитвы:
  
  
   Молитва о работе.
   Умный свет, сильный, милосердный, помоги найти подходящую работу. Похожие люди, делитесь собой. Делайте, чтобы я тоже мог помогать вам. Мои способности позволяют работать вне областей пыли и грубости. Я увидел механизмы объединения частей, и вошел в область тонких взаимодействий.
   Я благодарю людей, помогавших мне.
   На новой работе другие обязанности, но мой опыт помогает мне.
   Меня поддерживают.
   Мои качества позволяют управлять новыми событиями. Я получаю новую благодарность. Теперь природа дружелюбна и уступчива. Легко, спокойно, я получаю очень большие деньги.
   Я настаиваю мягко, но это работает. Напряжение позволяет выявить свои возможности, но по желанию приходит полное расслабление.
  

* * *

   Молитва на верный ответ.
   В жестком диалоге я провожу мои мысли в свет. Я изрекаю быстрые и верные слова. Мои слова доходят до глубин сознания собеседника, человек понимает причины своей лжи.
   Я побеждаю. Даже поражение приводит к новым значительным связям и победе.
  
   Молитва на земную любовь.
   Я привлекаю любовь.
   Меня любят за качества, присущие мне органически и неотъемлемо.
   Я попадаю в обстановку, где сердца расцветают, высвечиваются и соединяются.
  
   Молитва за будущее своей страны.
   Мои слова и советы улучшают нашу страну.
   Я безопасно следую по общим дорогам. В любом доме я остаюсь в гостях, сколько пожелаю, пропитываясь молитвами.
   Я могу организовать предприятие, развить лучшие стороны, собрать людей, питающих меня умом и желаниями, войти в иерархию, где каждый правит. Лучшие совместные грёзы осуществляются. Я строю свой дом. Моя страна ведет за собой целый мир.
  
   Молитва на покой.
   Моё тело помазано медом, дающим свет и тепло.
   Счастье собирается в моей жизни.
   Я принимаю любовь, поддержку и сочувствие всех моих ближних и дальних, знакомых и неизвестных родственных людей.
  
   Молитва на здоровье и красоту.
   На меня сходит красота.
   Силы подобных мне, юных людей дают молодость.
   Свет очищает кровь от жира и извести.
   Я вхожу в Пульс солнечных людей.
  
   Молитва об остроте ума.
  
   Процесс мышления и запоминания легок.
   Просветленные люди делятся со мной разумом.
   Я удерживаю образ изучаемого предмета во всех деталях.
   Мои вопросы побуждают людей открывать свой духовный мир. Мои ответы открывают лучшее.
   Моя внутренняя реальность проявляется в действительности.
   Чувства управляют мозгом, словно комфортабельной безупречной машиной достижения желаний.
  
   Молитва о действенности молитв.
   Зерна желаний умножаются, расцветают и безупречно организовывают движение позитивных событий.
  

* * *

  
  
   Глава 10. Отпуск.
   1.1. Лови красивое.
   1. 2 Мы войдем в Монолит, на платформу из хрусталя, смешанного с водой, и вызовем свет.
   Внутренности искусственного сердца осветятся.
   Свет проникнет в нас до костей скелета, усилится и вылетит в мир. Все родственные формы будут захвачены им. Они усилят свет, или будут сожжены им, как негодная для радости труха.
   Живой свет проникнет в микромир и достигнет границ Вселенной.
   Мы увидим лица всех тех, кто жил до нас, впустим и воплотим.
   На нас обрушатся тени. Тени во всей полноте,- только оживляй. Выбирающие увидят предков, людей и зверей, всех, кем когда-то были. Всё разумное и неразумное, млеющее или больное.
   Истинное воскресение именно такое, ужасающее, словно вспыхнувший, отдающий утопленников океан.
   Вся Вселенная должна принимать участие в воскрешении. Полный и совершенный объем времён.
   Теперь мы увидим остовы зла. То, что скрывалось в отложениях щелочей, раке, мутациях, вирусах и нервах. Мы оперировали их, обстреливали, крушили, но появлялись новые, тонкие и странные.
   Природа постаралась, чтобы всё тонуло. Это её путь к совершенству. Но мы должны подняться выше закона.
  

* * *

  

Содержание.

   Синопсис (к издателю)......................................................0
   Введение.......................................................................2
   Исход...........................................................................5
   Глава 1. Эвакуация на небеса.............................................10
   Глава 2. Заброшенный рай...............................................34
   Глава 3. Ветхий Лазарет..................................................55
   Глава 4. Император под подозрением.................................70
   Глава 5. Нигредо........................................................ ....87
   Глава 6. Горящий Дневник.............................................. .103
   Глава 7. Атомный самолёт...............................................127
   Глава 8. Станция Света...................................................152
   Глава 9. Карнавал..........................................................190
   Глава 10. Отпуск.............................................................219
   Дополнения ..................................................................232
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   -3-
  
  
   Ремонтник Машина Воскресения
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"