- А как скоро он вернется? - спросила Нитэ, глядя в кружку, нахмуриваясь.
- Отец сказал на днях, - ответила я.
- Как думаешь... чего мне ждать от него? - спросила подруга, с которой мы с детства жили по соседству, и с детства хорошо друг друга знали.
- Не знаю. Они уехали по какому-то важному делу... Мы с мамой ничего не знаем, а брат глупый и наивный, поэтому я думаю, вряд ли он знает, зачем они на самом деле уехали, - сказала я.
- Не говори так о нем. Он милый и красивый, - ответила подруга обиженно, и начала теребить сережку, украшенную мехом, - но спросила я, чего мне от него ждать, а не о его осведомленности.
Я пожала плечами, не слишком желая что-нибудь ответить.
И хотя она с моим братом уже давненько зажималась по углам и ночи проводила на сеновале, я не одобряла этого, не потому что Нитэ именно с моим братом делала эти вещи... а может и поэтому тоже... все же, скорее потому, что мне было жаль подругу, что она угодила в лапы моего глупого брата. Ведь она была очень красивой девушкой девятнадцати лет с каштановыми длинными волосами и красивым телом. Признаться, я даже завидовала в этом ей. Она говорила, что в детстве очень часто охотилась с отцом. Поэтому она очень крепкая и даже держала в руках меч. Не то, чтобы я не верила... просто сомневалась в правдивости ее рассказов. Я же была слабенькая, и даже на лошади ездила с трудом. Не могла держать крепко поводья, и потому не раз приходилось ловить коня вместе со мной, потому, что он носил меня сразу же, как только понимал, что я хилая. А волосы у меня были не такие уж и длинные, и не такие красивые как у Нитэ. Словом, красавицей меня никто бы и не назвал. Но однажды у меня был молодой мужчина, с которым я даже познала прелесть... ночей на сеновале.
Я отпила вина из деревянной кружки и посмотрела на деревянную дверь входа в таверну, где стоял, глядя на улицу трактирщик. Уже вечерело, и скоро таверна должна была заполниться мужами, которые будут пить, кричать, играть в кости, драться и приставать к разносчицам еды.
- Я слышала, северные женщины очень красивы, - сказала вдруг Нитэ, и было понятно, к чему она это сказала. Она была ревнива, и поэтому и беспокоилась о моем брате.
- Не думаю, что Ол способен на то, о чем ты думаешь, - ответила я.
- Что мне твои думы? Захочет там какая-нибудь белокурая прихвостень его, платье задерет и все...
- Он хоть и... в общем, порядочный он, - сказала я, увидев, как лицо подруги снова хмурится.
- Надеюсь. Что ему вообще может в них понравиться? Они ведь даже не знают, что такое женственность. Как думаешь?
Меня утомили ее беспокойства, которые, на мой взгляд, были беспочвенными. Она искала у меня поддержки в своих словах, а я так не хотела ничего ей говорить, потому, что она не успокоилась бы в любом случае. Ей стало бы легче, только если бы она своими глазами видела, что все в порядке.
- Думаю, что ты зря переживаешь, - только и сказала я.
- Твой вечный ответ на все.
- Я когда-нибудь была не права? - начала возмущаться.
- Что ты мне клыки показываешь сразу? - обиженно спросила Нитэ.
- Весть напиши, и будь спокойна, не кому не нужен мой брат. Северянка, думаю, вряд ли увлечется лощеным южанином, они глупые и грубые и им нужен такой же грубый муж. Варвары есть варвары. Что в Красных землях, что в снегах.
- Ну... думаю, ты права, - сказала подруга после короткого молчания.
В таверну зашли двое стражников, и это меня порадовало. Стражники производили на меня впечатление. Мне нравилась их серьезность и сила. Хотя папа посмеивался над ними, и говорил, что они серьезны и воинственны только в черте города. Случись настоящей битве у стен города, они бы наделали в штаны и все бы, как один, сбежали, или же были бы убиты.
Эти стражники посмотрели на нас, потом друг на друга, и один кивнул другому, направляясь в нашу сторону. Это приятно взволновало меня, а Нитэ не видела этого, так как сидела спиной к входу.
- Добрый день, - сказал один из стражников громким звучным голосом.
Второй молча сел рядом с моей подругой. Нитэ выпрямилась, улыбнулась и
повернулась к стражнику.
- Здравствуйте, - сказала она.
- Будьте добры, сказать нам ваше имя, - сказал моей собеседнице тот, что сел достаточно вежливым голосом.
- И ваше, - добавил стоявший уже мне.
- Я Нитэ, дочь Мэлна.
- Энессе, дочь Аркина, - сказала я.
- Не прогуляетесь с нами до площади замка? - спросил игриво тот, что сидел.
- Вот так сразу...? - спросила я, не ожидав, что они предложат прогуляться.
А подруга, видимо, хотела, потому повернулась ко мне и спросила:
- Почему нет, Энессе?
- Может сначала чего-нибудь выпьем? - предложила я. Стражники посмотрели друг на друга и изменились в лицах. Не было боле той легкости и непринужденности. Лица их окаменели. Тот, что стоял, сказал:
- Сколько вы должны трактирщику?
- Две золотых, - ответила Нитэ, немного напугавшись, услышав грубость в голосе стражника.
- Эй, пес! - крикнул сидевший трактирщику, который, оказывалось, все время наблюдал за нами.
- Чего ты хамишь, малявка? - спросил он грозно.
- Девушки идут с нами, обратись потом к счетнице, она выплатит, сколько надо.
- А я что-то не уверен, что девушки хотят с вами идти, - огрызнулся трактирщик,
подходя ближе.
- А не твоего ума дело, - прозвучал чей-то голос, видимо, кто-то зашел еще в таверну, пока мы вертели по сторонам головами. Это был командующий городской стражей Висмус. Я знала его. Они с моим папой поддерживали хорошие отношения.
- Энессе, возьми свою подругу, и идем со мной, - сказал он вежливо.
Мы вышли из таверны, и направились к площади замка, на небольшой холм, где и
располагался замок короля. Но мы пошли не в тронный зал, а свернули в подвал к темницам. Двое стражников из таверны шли позади нас. А Висмус шагал впереди.
Все это напугало меня и когда нас привели к железной решетке, я даже начала плакать.
- Что происходит? - спросила я, ощущая, что сейчас упаду на колени от страха.
- Пока вам придется подождать здесь, - сказал Висмус и ушел прочь.
Один из стражников, стоявших сзади, открыл решетку и толкнул нас обеих внутрь каменной комнаты. Я упала лицом в грязь, но замарала только щеку, а Нитэ удержалась на ногах и помогла мне встать. Сзади нас громыхнула решетка, а затем щелкнул замок.
- Что с нами будет? - спросила я, вытирая слезы и грязь.
- Почем мне знать, подруга, но не думаю, что нас казнят, - я была удивлена ее силе духа.
Коридор и края камер освещали факелы на стенах, а вглубь камеры свет не проникал. Двое вышли из темноты. Двое мужчин, несуразных и побитых. Один худощавый, а второй наоборот толстый и с бородой.
- Спелые девочки, - сказал худощавый.
Толстый засмеялся и сказал:
- Как же вас угораздило?
Они медленно подходили к нам. А мы делали шаг за шагом назад.
- Какое вам дело? - бросила им Нитэ, - идите в тень обратно, мы вас не трогаем, и
вы нас не троньте.
- Характерная, - посмеялся худой, - люблю таких.
Он облизнулся, и потер рукой под носом. Я еще сильнее испугалась и заплакала снова.
- Удача повернулась к нам, по ходу, - сказал толстый и остановился, потому что видел, что мы уперлись спинами в железную решетку. Нитэ обняла меня. А худощавый подошел совсем впритык. Он схватил Нитэ за волосы, и швырнул в грязь, отворачиваясь от меня, я бросилась на него, что бы ударить его по голове, но он развернулся и ударил меня в лицо рукой. В глазах потемнело, а губы загорелись от боли. Я чувствовала кровь во рту, а потом почувствовала, что упала, ощутив руками и коленями сырую мягкую грязь. Затем я услышала удар и крик подруги. Я закрыла глаза и боялась их открыть, пока не почувствовала, как к моей груди прикасаются чьи-то руки. Я открыла глаза и хотела ударить обидчика... но потом я увидела, как из темноты появился еще один человек. Он был высокий и широкоплечий. Его волосы были мокрые и черного цвета... а может просто грязные, и потому черные. Они свисали до самой груди. Рваная рубаха, железные наручи с цепями на руках. Я была уверена, что этот человек был из ряда воинов. Он подошел к худому, который стоял на коленях, спустив штаны. Перед ним лежала Нитэ, с окровавленным лицом, задранным платьем и раздвинутыми ногами. К счастью, он не успел ничего сделать с девушкой.
- Надень свои лохмотья и убирайся в тень, гнида - сказал тихо человек в цепях - и дружка своего возьми. Если так хочется трахаться, забейтесь в углу и нагибайте друг друга, сколько хотите.
Бородатый отпустил мою грудь и попятился к стене, что бы обойти закованного. Худой тоже встал и надел штаны, я бросилась к подруге, опустила ее платье, и, сев на колени, положила ее голову на свои ноги. Холодная вода грязевых луж щекотала ноги сквозь промокшее платье.
Двое обидчиков с двух сторон, прижавшись спинами к стене обходили мужа в цепях.
Внезапно он сказал:
- Ну, нападайте, зенки-то, вижу, горят. Подумайте только хорошо, прыгнете на меня, буду ломать кости, одну за другой, пока не подохните.
- Не гони, а, коней! Спокойно! - завопил худощавый, - ты только это... добычей то делятся. Как с девками закончишь, нам отдай, а?
- Кто вам сказал, что это ваша добыча? - спросил удивленно человек в цепях.
- Так ведь... угодили к нам в руки сами.
- Это не значит, что они добыча. Не сметь их трогать! Сгиньте оба! - разразился гневом длинноволосый.
Двое спрятались в тень и прижухли.
- Я все сделаю для тебя, благодарю тебя, незна... - начала говорить я... а длинноволосый развернулся и снова скрылся в тени.
- А ну подвинь копыта! - крикнул он еще раз и ударил одного из тех двоих где-то в темноте.
Нитэ смотрела на меня, испуганно.
- Все хорошо, никто не тронул тебя, - прошептала я ей, вытирая кровь с ее лица.
Нос ее был разбит, а потом я поняла, что он сломан.
- Болит? - спросила я.
Она еле видно кивнула.
- Если не оказать помощь, останется уродиной на всю жизнь, если жива, конечно,
останется, - прозвучал голос из темноты.
- Что я могу сделать? - спросила я.
- Висмусу скажи, когда на допрос поволокут. И да... готовься, пока вести будут, бить будут сильно, а, может быть, и изнасилуют, там я тебе и ей не смогу помочь, но всяко лучше, чем эти крысы.
- Спасибо за то, что ты сделал, - сказала я, а он промолчал, снова, - а сейчас я что-то могу для нее сделать? - спросила я.
- Неприятно, но мочой можешь ей нос намазать, только промой лицо сначала. Слюной, ибо вода грязная.
- Ужасно... ты шутишь что ли? - спросила я.
- И не думал шутить.
Я была не в себе... я слабо понимала, что с нами происходило, а все мои действия и слова как-то сами собой получались. Мне хотелось все бросить и просто спрятаться куда-нибудь. Но потом я все же смогла придти в себя и подавить растущую панику.
Нитэ заснула у меня на коленях, я смачивала слюной кусок ткани, оторванный от моего платья, и вытирала запекшуюся кровь. Я еще слабо представляла, как я сделаю то, о чем сказал закованный в цепи муж.
- Неловко спрашивать... но, я не знаю как...
- Кусочек ткани у тебя в руках... его и... намочишь, и приложишь к носу, ран открытых нет, не заразишь, значит. Опухнет нос у нее, а то, что ты сделаешь, поможет избежать сильного опухания, - ответил из темноты уже ставший родным в этой яме голос.
- Спасибо, - сказала я и после недолго молчания и колебаний спросила, - как твое имя?
Но он ничего мне не ответил.
- А твое как, малютка? - спросил один из двоих первых знакомых... скорее всего бородатый, если я не спутала их голоса.
Но я последовала примеру человеку в цепях и промолчала.
Через какое-то время я сделала все, что мне было сказано, преодолев все неудобства и сомнения. Мягко говоря, мне было не по себе, особенно учитывая то, что пришлось делать это в присутствии не просто людей, но еще и мужчин... но все же, я вязла себя в руки. Я надеялась, что Нитэ станет легче. Я была на все готова ради нее.
Я проснулась от того, что решетка загремела. Стражник открывал замок. Видимо из-за того, что с нами случилось, я перенервничала, что даже уснула. Я вспомнила то, о чем мне сказал закованный про допрос. У меня не было времени готовиться на это... я лишь только успела сильно испугаться.
- Я пригляжу за ней, - прозвучал знакомый голос.
Я вышла из камеры и сразу же получила удар в живот. Я упала на пол и зажала живот руками, думая, что мне это поможет. Боль была невыносимой, настолько, что я не могла вдохнуть воздух. А затем удар в спину. Я думала, что мне что-то сломали... что я вообще больше не встану. Мне казалось, что меня трясет, и что я дергаю руками и ногами, но на самом деле я лежала неподвижно. Вдруг, я смогла вдохнуть. Это было счастьем. Я сделал еще вдох и еще... казалось, будто хватаюсь руками за воздух.
- Пожалуйста... не надо, - выдавила я из себя.
- Не часто к нам таких женщин бросают, - сказал избивавший меня стражник, - сейчас я с тобой поиграю.
Я почувствовала холод, и поняла, что он задрал мне платье и услышала, как звякнуло что-то стальное, похожее на бляшку ремня.
- Господин... я это... прошу..., - завопил стражник, соскочив с колен, если можно было доверять моему слуху.
- Я четвертую тебя! - крикнул знакомый голос капитана стражи, - ты знаешь, что ты творишь? Подними ее на руки и неси в комнату допросов! Быстро!
Висмус кричал как никогда. Это успокоило меня. Дважды за тот день меня спасли от насилия, я надеялась, что на этом моя удача не закончится.
Меня принесли на руках в комнату для допросов и посадили на деревянный стул за деревянный стол. Висмус сел напротив и смотрел на меня толи гневно, толи с обидой.
- Ты знаешь, почему ты здесь? - спросил он.
- Нет, господин, - промямлила я.
- Послушай то, что я скажу... - начал он, - доверяй мне, темница это темница, тебе еще повезло, что ты осталась не тронутой. Но я вреда тебе не хочу. Говори мне только правду. Только правду и ничего больше.
Я кивнула.
- Больно? - спросил он, указывая на губу.
- Уже нет... можно, я кое-что попрошу, пожалуйста? Это очень важно.
- Проси.
- Моя подруга, ей сломали нос и ей нужна помощь! Пусть стражники ее не бьют и не насилуют. Прошу вас, ей очень больно... и нужен лекарь...
- Все, все, тихо, - перебил меня Висмус - сейчас, я отправлю к ней лекаря.
Он вышел за мощную деревянную дверь и что-то сказал стражнику, а после вернулся и занял прежнее место.
- А теперь, всю правду... зачем уехал твой отец с сыном на север?
- Я не знаю, - потерянно сказала я, - мне никто ничего не сказал.
Он посмотрел в потолок и глубоко вздохнул.
- Я не хочу бить тебя, но ты меня вынуждаешь. Видишь шипы на перчатке? Заточенная сталь так, что перышко при прикосновении рвется напополам... и после первого удара в лицо, ты будешь ближайшие дни корчиться от боли и ходить с повязкой еще месяц... после второго, шрам не зарастет никогда, и останешься навсегда уродиной...
Я не верила в то, что он сделает со мной то, что говорил.
- Третий удар, лишит тебя глаза... он просто вытечет из твоей глазницы. Четвертый удар... второй глаз.
Я смотрела в его глаза, пытаясь найти в них подтверждение, что он несерьезно. Я молила про себя всех богов, чтобы он меня не бил.