Воронков Дмитрий Спартакович : другие произведения.

Дорога к океану

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   ЧУЖОЙ
  
   Была весна. Дворники выбрасывали на подсохший светлый асфальт тяжелые пласты грязного снега, падая, они лопались с глухим звуком и оставляли черные следы. В синих лужах плескались воробьи.
   Посетители пивной под народным названием "Фактория" не были родней. Они и знакомы-то толком не были, но еженедельный ритуал потребления пива связал их тесными узами. Приходили сюда поодиночке и дружескими компаниями, с женами и подругами, разговаривали и пели, ссорились и мирились, слушали транзисторные приемники, коллективно разгадывали кроссворды, пили и ели.
   Каха пиво не разводил - наживался на пене. Не отказывал в кредитах, точно помнил сколько ему должны и что должен он. По рыжим запотевшим бокам кружек сползала пушистая пена, и Каха, филигранно жонглируя сразу десятком, бросал в окно кухни: - Аркадий, еще четыре люля...
   Смесь солнца, табачного дыма, легкий алкогольный флер и запах шашлыков создавали неповторимый интимный аромат. В такой весенний день на "Факторию" забрел чужой.
   Что чужой, сразу было видно. Старик с лицом, тронутым бытовым пьянством, слегка прихрамывал. Глаза его были черны и выпуклы. Что-то в нем было нездешнее - из другого мира, другого времени. Одет он был так, будто на днях ограбил реквизиторскую. На нем были новые лаковые ботинки на платформе, негнущиеся кримпленовые брюки цвета беж, а под ними сияли красные носки. Верхняя часть была облачена в матросский бушлат без погон и завершалась тесной кепочкой служителя мак-дональдса с длинным козырьком. Седые волосы были схвачены сзади в хвостик. В одной руке у него была богатая палисандровая трость, в другой - доисторическая кирзовая хозяйственная сумка.
   Каха нищих не любил. - Чего надо?
   Старик виновато улыбнулся, роясь в кармане. - Пивка хочется. - Он принялся считать мелочь.
   Каха отвернулся. - Иди отсюда. Кружку только пачкать.
   - А мне не надо, дорогой, кружки, у меня своя. - Старик извлек из сумки залапанную банку.
   Каха плеснул в банку пива, покосился на деньги в руках старика. - Ладно, уж, убери.
   - То есть как? - возмутился старик. - Нам чужого не надо! - Он шлепнул мелочью о стойку и гордо пошел с банкой прочь.
   Каха вслед только покачал головой.
   Старик пил медленно, смакую глотки.
   Мужики за соседним столиком распечатали бутылку водки, налили в початые кружки. Звали их Сергей и Ваня, и были они с глубокого похмелья.
   - Куда льешь столько? - сказал Ваня. - Пить же нельзя будет.
   - Нормально, - успокоил Сергей.
   Они глотнули, скривились. Ерш, действительно, был замешан круто - организм не принимал его.
   Старик невзначай придвинул к себе грязную тарелку, принялся выбирать куски жира, оставленные ушедшим посетителем. - Столько мяса оставляют. Таких денег стоит. А они купят и оставляют. Зачем покупать тогда?
   Ваню замутило.
   Старик взглянул ему в глаза и увидел слезы. - Что, совсем плохо, ребята? Зря вы это. Как говаривал старик Вильям - тебя зачал я сын, беспутный, когда напился водки с пивом. Король Генрих четвертый. Акт первый, сцена третья.
   - Пошел бы ты со своим Вильямом, - сказал Ваня.
   Старик не обиделся. Он наклонился и принялся шарить в сумке, глядя на ребят загадочным взглядом, и вдруг, словно волшебник, извлек из ее недр маленький, пупырчатый, соленый огурчик. - Возьмите, ребята.
   Помедлив, Сергей взял огурец. - Давай плесну...
   Старик с готовностью подставил банку.
   Выпили, захрустели огурцом.
   - Сам-то водкой после пива не брезгуешь, - заметил Ваня.
   - В мои годы чего уж брезговать, - согласился старик. - Я бы и пивка еще выпил, да этот больше не даст. - Он кивнул на Каху. - Развелось их здесь.
   - Кого? - спросил Сергей.
   - Лиц кавказской национальности, - объяснил старик.
   - Сам-то ты какой национальности лицо? - поинтересовался Ваня.
   - Нормальной, - сказал старик. - Я и не скрываю. Зовут меня Моисей Соломонович. Слышали про Моисея, который иудеев из Египта вывел?
   - Так это ты был?! - поразился Ваня. - Знать, много тебе годов. А выглядишь молодо.
   - Годов много. - Старик покосился на бутылку. - Может, еще по рюмочке? За дружбу народов?
   - Обсосешься, - сказал Ваня.
   - Ну, вот, - обиделся старик. - У русского всегда нерусский виноват. А вообще, хорошая у нас молодежь. Умные все, грамотные. А вот знаете вы, к примеру, что такое дрыг?
   - Чего? - не понял Сергей.
   - Дрыг, - повторил старик. - Это когда подводная лодка лежит на дне с выключенными двигателями, а наверху противолодочные корабли ходят, выслушивают. А кислорода уже, считай, нет совсем. Все лежат на шконках по кубрикам и дышут потихонечку, так, чтобы всем поровну досталось. Вдруг кому-то судорога ребра схватит, и он начинает задыхаться и воздух глотать как рыба. Это и есть дрыг. И тут на него все бросаются и душат. А знаете почему?
   - Почему? - спросил Сергей.
   Старик наставительно поднял палец. - Потому, что он у товарищей пайку кислорода украл! Эх, ребята, я же всю войну на Тихом океане на лодке проходил. Немцы там меня инвалидом сделали, а океан все равно забыть не могу. Мне бы хоть глазком на него взглянуть. Я бы сейчас на любую шхуну гальюны пошел чистить, да кто ж меня, старого, возьмет? Да и не доехать мне туда. - Он достал грязный носовой платок, вытер слезу.
   Сергей решительно налил ему водки.
   - Ты чего? - спросил Ваня.
   - Воевал человек, - объяснил Сергей. - Ветеран.
   - Врет он все, - сказал Ваня. - Какие немцы в японском море?
   Старик медленно отодвинул банку. - Зря вы так, молодой человек. Людям надо верить. - Он встал. - Мне пора, пожалуй. Спасибо за компанию, за угощение. - Он пошел к выходу. - Так себе пиво, - сказал он бармену. - И шашлык - дрянь одна.
   От возмущения Каха не нашел слов в ответ.
   В банке на столе покачивалась не выпитая стариком водка.
  

ЛЮДЯМ НАДО ВЕРИТЬ.

  
   Сергей и Ваня вышли на крыльцо "Фактории" повеселевшие.
   Сергей пересчитал деньги. - Может, в гости сходим? Тут недалеко одна дама живет.
   Ваня с тоской взглянул на солнце. - Не могу. Я Юльку на замок запер, а Татьяна ключи не взяла.
   - Опять в ночное ходила? - спросил Сергей. - Вот сука.
   На трамвайной остановке толпился народ.
   - Эй, пацан, - окликнул Сергей пробегающего мимо мальчишку. - Чего там?
   Куртка на мальчишке была лихо распахнута. - Человека зарезало! - весело крикнул он. - Прямо напополам!
  
   Мужчины протиснулись сквозь толпу.
   Юная вагоновожатая с открытыми до отказа глазами и ртом боялась подойти к телу. Видимо, такое случилось с ней впервые.
   Под вагоном лежал чужой. Трость валялась в стороне, хвостик седых волос мок в синей луже. Кримпленовая штанина была жутко передавлена чугунным колесом.
   Толпа излагала версии: - Видно пьяный был, старик-то.
   - Вроде, не качался.
   - Это она сильно вагон дернула.
   - Жалко, молодая совсем. Теперь посадят.
   - А тоже, кто такой пигалице трамвай доверил? Их самих сажать нужно.
   Старик шевельнулся, перевернулся, дотянулся до трости.
   Толпа притихла.
   Старик на коленях пополз к вагоновожатой, размахивая тростью. - Ты что, ослепла, зараза! Не видишь, куда едешь?! Живых людей давить! Я так этого не оставлю! - Пустая штанина тащилась за ним по грязи. - Как я теперь ходить буду? Что молчишь, глаза вылупила?!
   - Не знаю, - пролепетала девушка.
   - Не знает она! Мне совет ветеранов только новый протез выделил, а ты его сломала, растяпа! А он, между прочим, импортный, японский! Такой, знаешь, сколько стоит?!
   Сергей присел. Под вагоном уверенно, как оловянный солдатик, стоял неестественно белый пластмассовый протез в красном носке, обутый в лаковый ботинок на платформе.
   - Не бранитесь, дедушка, - заплакала вагоновожатая. - Я вам другой протез куплю. Слава Богу, что живы вы.
   Вся в слезах счастья она прижала голову старика к животу, нежно гладила грязные волосы.
   Сергей поглядел на Ивана. - А ты говорил, врет.
   - Откуда ж я знал? - смутился Ваня.
   - Сказали же тебе: людям нужно верить, - заключил Сергей.
  

5/3

  
   Поздним вечером Ваня звонил из темной телефонной будки на вокзале. - Алло, Танюша? Это я. - Он поморщился и отнял трубку от уха, пережидая вопли. - В общем, я так понимаю, родная, мы разводимся? - Пережидая брань, он разглядывал сквозь стекло вокзальную публику, слушал объявления о приходе и отходе поездов, о потерянных детях и правилах проезда по железной дороге. - Да слышал я это все. Ключи оставлю в ячейке, возьмешь из камеры хранения. Не надо? Замок выломали? Ну и хорошо. Передавай привет Виталику. Сама знаешь какому. Нет, не вернусь. Далеко. Навсегда. Деньги на Юльку буду присылать. По возможности. По возможности, говорю! Ну, не рыдай, не рыдай. Раньше рыдать надо было, когда ты с Виталиком веселилась. - Он еще немного послушал, вздохнул и повесил трубку.
  
   Остатки спиртного допивали в здании недостроенного склада. Ваня выпил, не чокаясь, достал из кармана ключи и с размаху зашвырнул их в дальнюю темноту.
   - Ты чего? - удивился Сергей.
   - Все, Серега, - сказал Ваня. - Рубикон перейден, мосты сожжены, обратной дороги нет. Они замок новый поставили.
   - Я тебе давно говорил, какая она. - Сергей ржавой проволокой пытался закрепить сломанный протез старика. - Дядя Миша, а как у тебя с ногой-то вышло?
   - Так и вышло, - ответил старик. - Таки достали нас тогда фрицы. Глубинными бомбами. Когда выныривали, мне люком ногу зажало. Осталась моя нога на дне Тихого океана. Рыбы съели. Эх, ребята, мне бы хоть одним глазком на океан поглядеть.
   Ваня разлил водку. - Увидишь ты свой океан. Раз я обещал, значит, увидишь. Давайте, на посошок.
   Сергей бросил проволоку. - Не выходит, зараза!
   Они выпили.
   - Пошли, уже пора, - сказал Ваня.
  
   Они бежали по платформе вдоль поезда. Ребята поддерживали Мишу с двух сторон, а он посредине перебирал единственной ногой.
   - Пять на три, пять на три... - бормотал он.
   - Что говоришь, дядя Миша? - спросил Сергей.
   - Ноги считаю. Ног пять, а нас трое. Пять на три - один и шесть в периоде. На каждого по две ноги без малого.
   - Давай к той тетке, - предложил Иван. - У нее лицо хорошее.
  
   Проводница Нина была женщина не злая, но обязанности знала, преградив дорогу троице. - Ваши билеты.
   Сергей, мужчина обаятельный, разговаривать с дамами умел. Он заглянул Нине в глаза. - Понимаешь, сестренка, нет билетов. А деду очень надо сегодня. Мы купим по дороге.
   Он что-то еще хотел сказать, но дядя Миша перехватил инициативу. Он заплакал горько и безутешно. - Доченька, милая, мне до Нижнего надо. Друг у меня там фронтовой помирает. Последний. Вот, телеграмму прислал. Рак у него. - Миша вынул из кармана кителя какую-то бумагу, протянул Нине.
   Читать она не стала, но женское сердце ее забилось меж жалостью и долгом.
   Она уже была готова пустить старика в вагон, но рядом с ней образовался вдруг невысокий мужичек в форменном кителе и невообразимых размеров фуражке. - Что у тебя здесь, Нинок? - Гарик занимал в поезде весьма престижную должность. Он служил ночным сторожем вагона-ресторана и мечтал стать его директором после окончания торгового техникума, где заочно учился, и после того, как нынешнего директора посадят. - Какие проблемы? - спросил он.
   - Да вот, - сказала Нина. - Инвалид до Нижнего просится. Говорит, телеграмму получил, однополчанин его при смерти.
   - Ты телеграмму видела? - спросил Гарик.
   - Видела, - сказала Нина.
   - Подумаешь, - сказал Гарик. - Все помирают, тебе что до того? Нет билетов - до свидания.
   Сергей нахмурился. - Слушай, тебе чего надо? Тебя сюда звали? Спрашивали?
   - Да они же пьяные в хлам! - догадался Гарик. - Гони их, Нина, а я милицию вызову!
   - Серега, чего мы этого козла слушаем?! - возмутился Ваня. - Проводница не против, чего он лезет?! Заходи!
   Толкая Мишу вперед тараном они попытались протиснуться в дверь.
   - Милиция! Милиция! - неожиданно завопил Гарик, вынул из кармана свисток и пронзительно засвистел.
   Ребята опешили, а Гарик, воспользовавшись этим, толкнул старика в грудь, выпихнув из вагона.
  -- Сами козлы! - крикнул он и захлопнул дверь.
   Поезд поехал.
  -- Сука! Пидор гнойный! - выругался вслед ему Сергей.
   Несчастный дядя Миша сидел и плакал на асфальте платформы.
  

ОШИБОЧКА

  
   Ранним весенним утром на окрестные поля упал туман, ударили заморозки. От дыхания Нины стекло в тамбуре вагона-ресторана запотело. Она глядела в белесую муть, роняя слезы, а Гарик, в широких трусах, майке и шлепанцах вышагивал по тамбуру, заложив руки за спину.
   - Ты должна понять, Нина, - убеждал он. - Я не утверждаю, что брак между нами невозможен. Я говорю, что он несвоевременен, нерационален в данный конкретный момент. И дело тут не в тебе, а во мне. Я ведь отношусь к семье не так легкомысленно, как ты. Гораздо серьезнее. Для меня брак - не только постельные утехи. Морально я пока себя не чувствую готовым к женитьбе. Это ведь огромная ответственность перед людьми и, я не побоюсь сказать, перед будущими поколениями людей. Я должен сперва закончить учебу и занять подобающее женатому человеку положение в обществе. Ты, надеюсь, понимаешь меня?
   Нина плакала.
   - А кроме того, - продолжал Гарик, - я уезжаю на сессии, оставляя тебя и доверяя тебе. А могу ли я быть уверен в твоей порядочности в таком обществе? Вот, скажем, в прошлый раз я застал тебя распивающей спиртные напитки с цыганами.
   - Они не цыгане, - возразила Нина. - Они ассирийцы.
   - А сейчас ты имеешь бестактность пререкаться со мной, - упрекнул Гарик. - Какая разница - ассирийцы, цыгане...
   - А знаешь, - сказала Нина, - ты ведь и в самом деле козел.
   Нина хлопнула перед носом Гарика дверью.
  
   В своем вагоне Нина сунула ключ в замочную скважину служебного купе и с удивлением обнаружила, что дверь открыта.
   Дядя Миша, Сергей и Ваня пили чай. Были они чистые, бодрые свежие, без следов похмелья. Миша в белоснежной майке пил из блюдечка, глядел в окно. Протез лежал на верхней полке у него над головой.
   - Милости просим, хозяюшка, - сказал он. - Чайку с нами.
   Нина открыла рот. - Вы как здесь?
   Сергей осторожно поставил стакан на край стола. - Ты уж нас прости, сестренка, что мы без спросу. Мы тебя до утра ждали, а тебя все нет и нет.
   - Не сердись, Нинуль, - продолжил Ваня. - Мы тут, пока тебя не было, в вагоне прибрались, пропылесосили все. Титанчик скипятили, народ чаем напоили. Деньги вот за чай.
   У Нины прорезался, наконец голос. - Ну, вот что, помощнички. Собирайте манатки, и чтоб духу вашего здесь не было! Когда у нас станция? - Она взглянула на часы.
   - Как скажешь, хозяйка, - смиренно согласился Миша. Он встал, покачнувшись, потянулся за протезом. - Извини нас, доченька. Очень мне надо было до Читы добраться.
   - До какой Читы? - удивилась Нина. - Вы же говорили, до Нижнего.
   - Я бы тебе сразу правду сказал, - объяснил Миша, - если бы не хахаль твой. По нем сразу видно - сталинист. А я двадцать пять лет в лагерях гнил. По пятьдесят восьмой.
   Сергей и Ваня были удивлены не меньше Нины.
   - Так ты, выходит, у нас жертва сталинских репрессий? - уточнил Иван. - Диссидент, можно сказать?
   - Можно. - Миша подмигнул ребятам. - Там, в Читинской области я ногу и потерял. На лесоповале. От голода в глазах помутилось, бензопилу не удержал, да и вжикнул по ноге-то.
   Нина устало присела. - Деньги хоть есть у вас?
   - Не в деньгах счастье, сестренка, - обрадовался Сергей. - Деньги - навоз, сегодня нет, завтра...
   - Завтра тоже нет, - закончила Нина. - До Читы я вас взять не могу. Того и гляди, ревизор нагрянет. Просились до Нижнего, значит, до Нижнего.
   - Спасибо тебе, доченька. - Миша прослезился. - Заодно и с другом фронтовым попрощаюсь.
   - И сидеть у меня тихо, - продолжала Нина. - Если ревизор - вы только что сели, отдельное купе ждете. Ясно?
   - Нет проблем, Нинуль, - согласился Ваня.
   - Я тебе не Нинуль, - одернула Нина, - а Нина Ивановна. И вот еще что. - Она оглядела мужиков. - Вы мне это дело отработаете.
   - Что угодно, сестренка! - согласился Сергей. - Что сделать надо?
   - Надо одного человека... Ну, проучить, - сказала Нина.
   - Харю что ли начистить? - обрадовался Сергей. - Да, спроста!
   - Только вы это... - встревожилась Нина. - Не очень. Он мне живой нужен. Пойдете сейчас в вагон-ресторан. Там сейчас нет никого. Один он там.
  
   Сергей и Ваня шли по вагонам, хлопая дверями тамбуров.
   - Слушай, - сказал Сергей. - Так наш дед моряк или репрессированный? Может он наврал насчет Тихого океана?
   Ваня задумался. - Вряд ли. Вообще-то, такими вещами не шутят. Да и зачем тогда ему ехать куда-то? Раскрутил бы нас на бухло, и слинял бы. А ведь он как в пивной обиделся, когда мы ему не поверили, даже водку пить не стал.
   - Да, это серьезно, - согласился Сергей. - Но как он классно насчет лагеря Нине лапшу на уши вешал! Если б я правды не знал, тоже поверил бы.
   - А я нет, - сказал Ваня. - Какая бензопила в годы репрессий? Это он, чтобы хотя бы до Читы доехать.
  
   Нина открыла шкафчик. - Печенья хочешь, дедуль?
   - Не откажусь, дочка. - Миша извлек из стакана с водой розовую челюсть.
   - Ребята родственники, что ль, тебе? - спросила Нина.
   - Внучатые племянники. - Миша захрустел печеньем. - Нас у отца трое было. Старший улетел.
   - Куда? - спросила Нина.
   - В небо. - Миша поглядел наверх. - Хорошее печенье, свежее. Я сухое не люблю. Когда в тридцать девятом Молотов народы присоединял, искони тяготеющие к русскому, нас из Тирасполя в Ялуторовск выслали. А Яша первой скрипкой в Бухарестской филармонии служил. Так в Румынии и остался. В Дахау попал, в крематорий. Ну, и улетел дымом в небо. Так что, к Молотову я претензий не имею. Ялуторовск, таки, не Дахау. Сушит, все ж печенье. Чаек-то есть?
   - Сейчас. - Нина выскочила, налила кипятку.
   Миша отпил, обжегся. - Постынет пускай. Ну, вот. А средний, Зяма, в Вашингтоне живет. Консерватор. Сенатор Леви, слышала, поди? Ястреб, прости Господи. А я здесь вот. Да, разнесло Левиных по свету.
   - А что ж ты к брату в Америку не поедешь? - спросила Нина.
   - Зачем? - удивился Миша. - Какая разница, где подыхать? Я ведь не для себя живу - для них. Сейчас вот Ванюше помочь надо. Горе у него. Жена бросила. С дочкой за границу уехала. Не хочу, говорит, больше в этом дерьме жить. А Ванька дочь страсть как любит. Юленька, да Юленька, все для нее. Сам-то он хорошо зарабатывал - он ведь инженер-секретчик, крылатые ракеты разрабатывал, СС-25. Слышала?
   - Ага, - вспомнила Нина.
   Миша положил в стакан четыре куска сахара, принялся звонко размешивать. - Все бы хорошо, да вот беда - за границу его никогда не выпустят. Больно много секретов знает. - Он поманил Нину пальцем и зашептал. - Тебе одной скажу, поскольку вижу, ты женщина положительная, не выдашь. Ваньке во Владивосток надо, чтобы за кордон уйти, к дочери. Там уже с моряками договоренность есть. Они его в ящике из-под холодильника на Хоккайдо отправят.
   Нина прикрыла рот рукой. - Да ты что?!
   - А вот то, - сказал Миша. - И такое в жизни бывает.
   - Ты же говорил, что в Читу едешь, - вспомнила Нина.
   Миша замялся. - Мне, конечно, и в Читу надо. Взглянуть на места, где молодость оставил. Сколько друзей в тайге полегло. - Он смахнул слезу.
  
   Ваня барабанил в дверь вагона-ресторана.
   - Зачем двери ломаешь, дорогой? - послышался голос с грузинским акцентом. - Что надо?
   - Открывай, ревизия, - строго сказал Ваня.
   Ираклий, директор ресторана, открыл.
   Ваня молча схватил его за грудки и приподнял над полом, а Сергей ударил левой в челюсть.
   Ираклий пролетел по проходу, срывая скатерти со столов, сел на пол и стал отползать задом, суча ножками. - Все, все, ребята. Я все понял, больше не надо. Всей суммы у меня сейчас нет, могу отдать только половину. Остальное - на следующей неделе. - Он резво вскочил, скрылся в подсобке и вернулся с чемоданчиком. - Возьмите, ребята и передайте Вите, что я его бесконечно уважаю и не подведу.
   Ваня взял чемоданчик, обернулся к Сергею. - Хватит, как ты думаешь?
   Сергей пожал плечами.
   Ваня завернул Ираклию руку, пнул под зад, тот торпедой воткнулся лысиной в перегородку.
   - Пожалуйста, не надо, - заныл Ираклий. - Здесь, конечно, не хватает, но я же обещал, что отдам на следующей неделе.
   - Теперь, наверное, достаточно, - неуверенно сказал Сергей.
  
   Дверь купе Нины открылась и на пороге показался Ираклий в белоснежном фартуке и колпаке. Он вкатил тележку с судками. За спиной его стояли Ваня и Сергей. В судках было все, чем богат был вагон-ресторан: куры-гриль, шампанское, коньяк, рыба, икра, фрукты.
   - Кушайте на здоровье. - Ираклий принялся сервировать стол.
   Миша заткнул салфетку за ворот. - Покушаем, значит.
   - Кушай, дорогой, - ласково сказал Ираклий и подвинул к Мише курицу.
  
   Ошеломленная Нина выскользнула в коридор, прикрыла за собой дверь. - Вы что же, его избили?!
   - Ну, - подтвердил Сергей. - Как сказала.
   - Ой! - взвыла Нина и схватилась за голову.
   Ираклий сел напротив Миши, наблюдая, как тот с аппетитом ест. - Скажи, отец, джигиты эти сильно крутые?
   - Да какие они крутые? - Миша взмахнул перед носом Ираклия куриной ногой и вонзился в нее искусственными зубами. - Нормальные ребята. У Сережи черный пояс, спортсмен. Он не злой, вообще-то. Но упрямый, черт. Если что ему нужно, так он все, что хочешь, может. Он как сумасшедший становится. Грамотный парень, читать любит. Нынче всю ночь книжку читал, "История инквизиции" называется. Так хохотал - полвагона разбудил. Смешливый очень. Ну, а Ваня простой. Снайпер его зовут, слышал, может? Тоже хороший мужик.
  
   Сергей почесал затылок. - Значит, ошибочка вышла.
   - Ничего себе, ошибочка! - возмутилась Нина. - Вы немедленно перед ним извинитесь!
   - За что? - удивился Ваня. - Ты думаешь, этого хмыря бить не за что? Да ты не волнуйся, Нинуль! Мы сейчас пойдем, и кому надо навешаем!
   Нина в сердцах плюнула через плечо и попала прямо на галстук выходящего из купе Ираклия.
   Он аккуратно стряхнул плевок. - Вы уж извините, ребята. Как договорились, на следующей неделе. Я могу идти?
   - Можешь, - разрешил Сергей.
   - Извините еще раз. - Улыбаясь, Ираклий попятился в тамбур, волоча за собой тележку.
  
   Сытый Миша блаженно улыбался.
   - Ты чего, дед, ему про нас наговорил? - в упор спросил Сергей.
   - Сказал, что вы хорошие ребята, - сообщил Миша. - Больше ничего, честное слово.
   Ваня щелкнул замками кейса. Наполовину он был заполнен пачками денег.
  

ВАЛЯ МОЛОТКОВА

  
   Поезд стоял на станции. Сергей вышел на перрон проветриться. В вагон, соседний с рестораном вошли два здоровенных мужика в кожаных куртках.
  
   Ираклий в вагоне-ресторане услышал громкий стук в дверь.
   - Кто там? - спросил он.
   - Открывай, ревизия, - послышалось из-за двери.
   Удивленный Ираклий открыл.
   Один из мужиков схватил его за грудки, а второй ударил в челюсть. Срывая скатерти, Ираклий полетел по проходу.
  
   Сергей приценивался к картошке и огурцам.
   - Бери, сынок, - уговаривала бабка. - Картошечка у нас сладкая, рассыпчатая.
   - Да ты уж больно дорого загибаешь, - торговался Сергей.
   - Да где ж дорого? - возмутилась старуха. - Ты попробуй, какая! И огурчики пробуй.
   Сергей хрустнул огурцом и вдруг перестал жевать, прислушиваясь.
   По трансляции слышались объявления: - С восьмого ограждение снято... Сто пятьдесят четвертый на пятый путь...
   Сергей сорвался с места.
  
   Миша и Иван лихорадочно собирались.
   - Давайте скорее! - торопил Сергей. - Сейчас поезд отойдет.
   - Да что случилось-то? - спросил Иван.
   - Давайте, давайте. Потом объясню.
  
   Мимо Нины и Гарика они сходили с движущегося поезда.
   - Вы куда? - удивилась Нина.
   - Сходим мы, Нина, - сказал Сергей. - Зачем тебе с нами лишние хлопоты? Того и гляди, ревизор пойдет. - Он поглядел на Гарика. - Да и козел твой из-за нас вот-вот на говно изойдет. На другом поезде поедем. Не поминай лихом, Нинуль. - Он поцеловал Нину в щеку и спрыгнул с подножки.
   Гарик исподлобья взглянул на Нину. - Так, - сказал он. - Так.
  
   - У меня здесь подруга школьная живет, - объяснил наконец Сергей, - Валька Молоткова. Она для меня все, что хочешь, сделает. Любит безумно. Я ее по голосу узнал. Во, слышите?
   По селектору передавали вокзальные объявления.
   - Ее голос ни с кем не спутаешь. Посидите пока на лавочке, - попросил Сергей. - Я мигом.
  
   Сергей поднялся в радиорубку. Женщина с микрофоном сидела к нему спиной.
   - Валя, - окликнул он.
   Женщина обернулась.
   - А...- растерялся Сергей. - А где Валя?
   - Какая Валя? - спросила женщина.
   - Молоткова Валя, - объяснил Сергей. - Она сейчас по радио говорила.
  
   Иван и Миша, сидя на лавочке, слушали разносящийся на весь вокзал разговор Сергея и женщины, забывшей выключить микрофон. Иван плюнул с досады.
   - Это я говорила, - сказала женщина. - А Вали здесь никакой нет. И не было никогда.
   - Извините, - сказал Сергей.
  
   Волоча ноги он подошел к лавочке.
   - Ну, что, приехали? - язвительно спросил Иван. - Любит безумно, голос не спутаешь...
   - Ну, ладно, подумаешь, ошибся человек, - заступился Миша.
   Только сейчас ребята заметили на коленях Мишы чемоданчик.
   - А это ты зачем прихватил? - строго спросил Иван.
   Миша смутился. - Да так как-то, машинально.
   - Ну все, теперь грузина точно завалят, - решил Ваня.
   - Не завалят, - возразил Миша. - Он им еще половину должен.
   Ранние весенние сумерки внезапно окутали город и станцию. В домах загорались окна, в жуткой красноте весеннего заката они светились странным зеленым цветом. Сделалось нехорошо; холодно и скользко.
   - Надо где-то устраиваться, - сказал Иван. - Пока совсем не стемнело.
   Они медленно шли по платформе.
   - Может, пивка? - предложил Сергей.
   Ларек "Квас-Пиво" был закрыт, однако, светился изнутри.
   - Сначала устроится надо, - возразил Иван. - Потом выпьем.
   Но Сергей уже стучал в окошко.
   Сквозь мутное стекло была видна продавщица, считающая деньги.
   - Чего надо?! - завопила она противным голосом. - Не видите, закрыто?!
   - Ладно тебе, мать! - взмолился Сергей. - Налей нам по кружечке. Бензин кончился.
   Продавщица притихал вдруг, замерла с деньгами в руках. Потом окошечко медленно открылось.
   Сергей протянул деньги, но продавщица почему-то медлила взять их, и он засунул в окошко голову. - Ну, ты чего, мать? - Он осекся. - Валька! Молоткова!
  
   Стояла глубокая ночь, но окошечко в ларьке все еще горело.
   Внутри было накурено, валялись порожние бутылки. Сергей со стаканом в руках стоял перед Валей на коленях.
   - Давайте выпьем за единственную вечную любовь мою, Валентину Молоткову!
   Валя беспричинно смеялась, а Ваня с Мишей сидели чинно, словно свадебные генералы. Сергей положил голову Вале на колени, она гладила его волосы.
   Он поднял глаза. - Я тебя всегда помнил, Валя. Всегда любил. Ты-то меня хоть не забыла?
   - Такого забудешь. - Она растрепала Сергею волосы. - Ну, что ж, мне пора.
   - Куда? - удивился Сергей.
   - Как, куда? Домой, к мужу, - объяснила Валя.
   - Да, поздно уже, - согласился Миша. - Супруг рассердиться может.
   Валя махнула рукой. - Он у меня не ревнивый.
   Сергей растерялся. - Ты... замужем?
   - Ну, - подтвердила Валя. - Дочка через год в школу пойдет.
   Сергей никак не мог поверить. - Ты серьезно, Молоткова?
   Валя усмехнулась. - Молоткова. Будто мы еще в девятом классе. Я уже давно не Молоткова, Сереженька. Я Ведеркина. А ты, наверно, думал, что я пятнадцать лет тебя в этом ларьке ждала?
   - Это славно, - сказал Ваня. - Это зло.
   - И ты меня уже не любишь, Валентина? - трезвея, уточнил Сергей.
   - Женщинам такие вопросы задавать неприлично, - одернул его Миша.
   Валя пожала плечами. - При чем здесь любовь, Сереженька? Любовь любовью, а жизнь жизнью.
   - Точно, - вздохнул Ваня. - Надо было раньше в гостиницу устраиваться.
   - Можно и здесь, - предложила Валя. - Топчанчик есть.
   Сергей хлопнул ладонью по прилавку. - Нет! Этого быть не может! Ты меня любишь, и я тебя люблю! А любящие люди не должны жить врозь! Разведешься, поженимся, поедем в Москву.
   - Вы же во Владивосток собирались, - напомнила Валя.
   Сергей задумался. - Иван деда сам во Владивосток довезет, правда, Ваня? А мы с тобой в Москву рванем. Дочку я усыновлю. То есть, удочерю.
   Валя посмотрела на него с любовью и жалостью.
  
   Поезд огибал Байкал по крутой дуге, ныряя в тоннели и снова выползая на серый склон сопок. Облака рвались, зацепляясь за их вершины. Вода была еще по-зимнему серой, и удивительный этот водоем оставлял ощущение загадочной силы.
   Нина глядела в окно, когда в дверь постучали. Она открыла.
   Гарик стоял перед нею в новом кителе с цветами и шампанским. - Разрешите?
   Не дождавшись ответа, он прошел и сел. - У меня для тебя хорошие новости, Нина. Мне кажется, Ираклий попал в крутой переплет. Инспекция, да и другие... В общем, похоже, его место скоро освободится. А это значит, мы сможем зарегистрироваться.
   - То есть? - не поняла Нина. - Это, что ли, предложение? Ты предлагаешь мне руку и сердце?
   - Ну, вроде так, - подтвердил Гарик.
   Смущенная Нина полезла в шкаф. - Сейчас я рюмочки достану.
   - Да ладно, давай стаканы, - разрешил Гарик. - Шампанское же.
   Он аккуратно откупорил бутылку, налил вино.
   - Но прежде чем мы решим матримональные проблемы, у нас будет серьезный разговор, Нина. Очень серьезный.
   Нина подперла локтем щеку, приготовилась слушать.
   - Я хочу спросить - с кем из этих ребят у тебя роман?
   - Каких ребят? - не поняла она. - Ах, этих... Да ни с кем. Ты что, Игорек?
   - Не надо запираться, Нина, - остановил ее Гарик. - Если ты будешь считать меня дураком, у нас не сложится гармоничной семейной пары. Предположим, ты не лжешь. Но объясни мне тогда, как и почему они оказались в твоем купе? Ты пригласила их заранее?
   - Да нет же! - возмутилась Нина. - Все случайно получилось.
   - Почему такие случайности случаются только с тобой? Почему с другими не случаются?
   - С какими другими? - спросила Нина.
   - Не надо ловить меня на слове, - одернул Гарик. - Почему они залезли именно в твое купе?
   - Откуда я знаю? - устало сказала Нина. - Может, лицо мое понравилось.
   - Вот-вот, лицо, - обрадовался Гарик. - Лицо у тебя прямо скажем... кокетливое. Лично я не считаю происшедшее случайностью, и не исключаю возможности, что мне еще придется встретится с этими типами. А мне бы этого очень не хотелось, Нина. В этом случае наше будущее семейное счастье будет под большим вопросом. Лучше тебе признаться сразу: с кем из них у вас это было - с длинным или с маленьким?
   - А, может, мне старик понравился? - сказала Нина. - С ним и было. Это.
   Гарик опешил. - Из него же песок сыплется...
   - Ну и что? - возразила Нина. - Он меня в Москве прописать обещал, если я за ним ухаживать стану. А я стану. Сколько, в конце концов, мотаться можно? Не молоденькая уже.
   - Не шути так, Нина! Не шути! - Гарик схватился за сердце. - Я как представлю, как ты за ним ухаживаешь, сердце останавливается! Ты же знаешь, как я тебя люблю. Если ты так будешь шутить, наша супружеская жизнь сделается сущим адом!
   - Да пошел ты со своей супружеской жизнью, - сказала Нина. - Давай-ка, забирай свое вонючее шампанское и выметайся отсюда. - Она подтолкнула Гарика к выходу, захлопнула за ним дверь.
  
   Сергей решительно вошел в номер гостиницы. Старик неподвижно сидел на диване, подогнув под себя ногу, а Ваня рисовал его портрет. Блестел лаком новенький мольберт, волосы Ивана были стянуты яркой ленточкой. Он щурил глаз, мешал краски на палитре, мастерски наносил мазок. На портрете дядя Миша был изображен в адмиральском мундире,
   на белой лошади, принимающем парад воздушно-десантных войск.
   - Завтра уезжаем, - сообщил Сергей.
   Не замечая его, Иван и Миша продолжали спор.
   - Настоящее искусство кончилось, - говорил Миша. - Античность, старые голландцы, великие мастера возрождения - это я понимаю. А с возникновением маньеризма живопись явно пошла по тупиковому пути.
   - Чушь собачья! - возразил Иван. - Можно не принимать авангарда, но импрессионисты-то чем тебе не угодили?
   - Вы оглохли, что ли?! - возмутился Сергей. - Я билеты купил, уезжаем завтра отсюда!
   - Куда? - поинтересовался старик.
   - Как куда? - удивился Сергей. - Вы во Владик, а мы с Валюшей в Москву. Уговорил я таки Вальку-то. Поженимся. Верочку я усыновлю. В смысле, удочерю.
   Ваня молча раскрашивал лошадиный хвост.
   - Хорошо ли ты обдумал свое решение, Сережа? - осторожно спросил дядя Миша. - Ты должен понять, что брак - дело очень ответственное. К тому же, у нее муж. И дочка неизвестно как к тебе отнесется - неродная, все же, кровь.
   - Да какой он муж? Они и не живут вместе. Просто, квартиру не могут разменять. А дочь сразу, знаешь, как меня полюбила? Так и говорит: я тебя, дядя Сережа, больше папы люблю. Он же лупил ее, сволочь, Вальку-то, пока меня не было.
   - А ты с какого боку? - спросил Миша.
   - Ну, я же как братан двоюродный, - объяснил Сергей. - Три раза ему харю чистил. Он только рад будет.
   - Семейная жизнь, Сережа, - сказал Миша, - не ограничивается постельными утехами. Ты должен будешь отвечать не только за свою супругу и ребенка. Это ответственность перед будущими поколениями.
   Сергей опешил. - Ты чего мне мозги пудришь насчет брака и семьи? Что вы тут задумали? Может, вы сами ехать не хотите?
   Иван вздохнул. - Нам, вообще-то, и здесь хорошо.
   - Интересно. - Сергей подошел к мольберту, взглянул на портрет. - А почему на лошади?
   - Когда-то в древние времена жил один полководец, - стал объяснять Миша. - И был он одноногий - на войне ногу потерял. Заказал он себе портрет, а художник, чтобы не обижать заслуженного человека, нарисовал его верхом на лошади внаружу здоровой ногой.
   Сергей неприязненно сравнил копию с оригиналом. - Лошадь ничего получилась.
   Иван смутился. - Мне всегда удавались животные. Ты бы, в самом деле, Серега, ехал бы с Валентиной в Москву, а мы бы здесь остались.
   Сергей задумался. - Хорошая идея. Один придумал, или вы вместе решили? - Он поглядел на старика.
   - Вместе, - пролепетал Миша, отползая по дивану.
   - А что, в самом деле? - сказал Сергей. - Мы с Валей там, вы здесь. - Он посмотрел на Ивана. - Может, так и лучше?
   - Конечно лучше, - обрадовался Иван.
   - Так, - заключил Сергей. - Значит, скотину хорошо рисуешь? Понятно.
   Он снова обернулся к старику. - Так тебе, кочерыжка старая, океан нужен был?! Мориман, мать твою, командир счастливой суки! Признавайся: насвистел все?!
   Дядя Миша прислонился спиной к стене, изготовив для отбою целую ногу. - Да ты что, Сережа?! Ужель бы я смел? Ты же видишь, как Ванюше здесь хорошо. Я-то что - рухлядь. Могу и без океана обойтись. А человек, может быть, здесь себя нашел.
   - За чужие деньги он себя нашел? - возмутился Сергей.
   - Не горячись, Сережа, - сказал дядя Миша, - послушай. Может, так и у тебя личная жизнь сложится.
   Но распалившийся Сергей уже не слышал. - Ты свой жидовский нос, буряк гнилой, в мою личную жизнь не суй! Если вы так ставите вопрос, я сам вас до Тихого довезу! Решили вместе, значит, вместе и поедем! Пусть моя жизнь не сложится! Гад буду, а вас дотащу!
   Иван принялся складывать мольберт. - Да, ладно, Серега, чего ты? - Поедем мы. Решили - значит, поедем. А Валю не надо обижать. Обещал ее в Москву увезти - увози. А мы до Тихого океана сами доедем, не волнуйся. Правда, дядя Миша?
  
   Валя Молоткова и ее дочка Верочка стояли на перроне рядом с чемоданами.
   - А Москва большая? - спросила Верочка.
   - Большая, - сказала Валя.
   - А у дяди Сережи квартира большая?
   - Большая. - Валя взглянула на часы.
   - А вдруг он не придет?
   - Придет. - Валя нахмурилась. - Должен прийти.
   - Это хорошо, - обрадовалась Верочка. - Он добрый. Он мне больше папы нравится.
   Дядя Миша, Сергей и Ваня подошли к краю перрона.
   - Вон они стоят, - сказал Иван.
   - Подождем, - сказал Сергей. - Мы договорились перед самым отходом встретиться. Вдруг этот козел вздумает скандал закатить.
   - Ты же говорил, он только обрадуется, - заметил Миша.
   Сергей посмотрел на Мишу неприязненно. - Обрадуется, конечно, - согласился он. Да, только, почему напоследок не оттянуться, дерьмо не слить?
   Из-под туалета вагона слился поток.
  
   Нина стучала в дверь туалета. - Вы что, читать не умеете?! Во время стоянки пользоваться туалетом запрещено!
   Возле купе проводников, рядом с Ираклием, стояли два мужика в кожаных куртках, глядели в окно. Сзади них потирал руки Гарик.
   - Вон они, - сказал Ираклий. - И деньги, вроде, при них.
   - С виду не сильно крутые, - сказал один из мужиков.
   - Это только с виду, - возразил Ираклий. - Который высокий - каратист, убийца. А маленький - снайпер.
  -- Я сразу понял, что бандиты, сразу! - засуетился Гарик.
   Мужик в куртке поглядел на него косо. - Тебя спрашивал кто, овца сраная?
   Второй достал из кармана пистолет, передернул затвор.
   Гарик трудно сглотнул слюну. - Я же ничего, я так сказал. - Он исчез.
   - Зайдут в вагон, - сказал мужик, - там посмотрим: кто снайпер, кто каратист.
  
   - Подай-ка, сынок, руку, - попросил дядя Миша мужика в куртке. - Помоги старому. - Он поднялся в вагон.
   - Где они? - спросил мужик.
   - Кто? - спросил Миша.
   - Родственники твои. Или кем они там тебе приходятся.
   Миша помолчал, соображая. - Сроду никаких родственников не было. Я ведь, ребята, детдомовский. Сирота. - Миша смахнул слезу.
   - Врет он все, врет! - завизжал внезапно появившийся Гарик. - Он с ними был!
   - С кем? - спросил дядя Миша. - Он протянул Нине билет. - Я до Владивостока.
   Мужик снова посмотрел на Гарика. - Я же внятно сказал - иди отсюда, чмо.
   Гарик снова исчез.
   - У вас первое купе, первое место, - разъяснила Нина. - Пойдемте, дедушка, я вас провожу.
   Нина ушла в купе вслед за дядей Мишей. Второй мужик в кожаной куртке заметался у окна. - Слушай, братан, а где же они? Исчезли.
  
   Иван и Сережа пролезли под вагонами. Сергей с шумом отодвинул дверь скотовозного вагона. Там было хорошо: лежало сено, сквозь щели пробивалось солнце.
  -- Вот здесь и попрощаемся, - сказал Сергей.
   Они влезли в вагон.
   Сергей зубами вскрыл бутылку водки. - Ну, давай, брат. За нас. - Он отхлебнул из горлышка, сел на сено, передал бутылку Ване.
  
   - Да где же он? - спросила Нина. - Скоро отправляемся.
   - Должно, заблудились. - Дядя Миша поглядел в потолок. - Хоть я и воинствующий атеист, но должен же быть бог на небе.
  
   Сергей и Ваня сидели на сене, разговаривали.
   - Ты не понимаешь, - говорил пьяненький Сережа. - Человек - это звучит гордо!
  
   Большие чугунные колеса скрипнули и тронулись. Товарный вагон поехал. Не в Москву. И не во Владивосток. А совсем в другую сторону.
  
   По трансляции объявляли: - Поезд номер один, Москва - Владивосток отправляется с первого пути.
   Тронулся пассажирский.
  
   Миша взглянул в окно на отъезжающий пейзаж. - Да, есть бог на небе.
  
   Ваня открыл дверь вагона с немедленным намерением выйти и, опустив ногу, остолбенел - перед ним с огромной скоростью проносилась окружающая местность.
   Сзади подошел Сергей. - А как же Валя?! Иван, оглянувшись на него, выразительно выругался.
  
   Женщина в трансляционной будке сказала в микрофон: - Поезд Улан-Удэ - Москва отправляется со второго пути.
  
   Валя Молоткова посмотрела вслед ушедшему поезду и взяла чемодан.
   - А дядя Сережа не придет? - спросила Верочка.
   - Не придет.
   - И мы не поедем в Москву?
   - Не поедем.
   - Жаль.
  

КАСКАДЕРЫ

  
   По небу летели самолеты.
   Выпрыгнув из вагона, Сергей перекувырнулся пару раз, выронил чемоданчик, и снова его схватил. - Ванюша! Ты жив?!
   Иван перекувырнулся три раза. - Жив.
   Поглядев на небо, Сережа сказал: - Где-то здесь аэродром должен быть.
  
   Сергей уговаривал пилота вертолета: - Слушай, друг, я тебя как брата прошу, подкинь, а? Здесь ведь недалеко, километров триста от силы. Догоним паровоз, и обратно вернешься.
   Пилот, не глядя на Сергея, осматривал свой вертолет. - Ты сумасшедший?
   - Почему? - удивился Сергей.
   - Как вы вообще сюда попали?! - возмутился пилот. - Это же самый секретный аэродром в России! Кто вас пустил?!
   - Ну, - замялся Сергей, - мир не без добрых людей. Подвези, брат, жалко тебе, что ли?
   Пилот внимательно вгляделся в Сергея. - Ну, ты точно, придурок. Да знаешь ли ты, что час полета на этом вертолете стоит шесть тысяч долларов?
   Сергей торопливо открыл чемоданчик, достал пачку, протянул пилоту: - Брат, возьми десять.
   Пилот безумным взглядом поглядел на деньги. - Поехали, - сказал он.
  
   Поезд набрал скорость. Дядя Миша сидел в купе проводников. Рядом с ними сидели Нина и Гарик.
   - Ты зачем опять его посадила? - спросил Гарик.
   - А тебе какое дело? - огрызнулась Нина. - У него, между прочим, билет есть. Иди себе в свой вагон-ресторан, там и командуй.
   - Хорошо, хоть твои бандюки отвязались, - сказал Гарик.
   - Куда они денутся, - легкомысленно заметил Миша. - Догонят.
   - Как? - торжествующе спросил Гарик. - Наш поезд скорый, его теперь в принципе догнать нельзя. Как говорил Альберт Эйнштейн - скорость света непреодолима.
   - Подумаешь, Эйнштейн, - пренебрежительно отозвался Миша. - Эйнштейн тоже мог ошибиться. Был у меня один знакомый Эйнштейн. Завскладом, между прочим. Тоже сильно много из себя воображал. Сейчас сидит за растрату, как миленький. Не верю я, чтобы мои ребята меня одного бросили.
   В окне над горизонтом появился вертолет.
   Сердцем почувствовав неладное, Гарик машинально закрыл занавеску. - Солнце прямо в глаза, - объяснил он.
   Дядя Миша снова ее открыл. - Извини, сынок, люблю на природу смотреть. Эх, и велика же Россия.
   Вертолет исчез из поля зрения, Гарик успокоился, отвернулся от окна.
  
   Сергей показал пилоту вниз, где извивался на равнине поезд. - Кажется, этот. Майнуй помалу.
   - Надо было тебе Валю догонять, - сказал Ваня. - Старик бы как-нибудь сам доехал.
   - Ты думаешь, она без меня в Москву уехала? - Сергей тяжело вздохнул. - Нет, братишка, теперь ее мудрено догнать. А старика оставлять нельзя. Что он во Владивостоке один без денег будет делать?
   - Сесть не смогу, - сказал пилот. - Сами спуститесь. - Он сбросил вниз лестницу.
  
   - Вот, сколько знаю москвичей, - философствовал Миша, - всем поголовно кажется, что Россия за кольцевой дорогой кончается. А я бы их всех посадил на паровоз, не на самолет, заметь, а на паровоз, и прокатил бы их суток десять до Владика в общем вагоне. Может, тогда бы они и поняли, какова Россия, и как в ней люди живут. А-то привыкли до гастронома и обратно. А еще лучше, как в старину, на лошадках, или пешочком, как раскольники шли.
   - Ты бы их еще ползком ползти заставил, - предложил Гарик. - Москва, между прочим, тоже не маленькая. Из конца в конец тоже как до Пекина раком.
   - Не маленькая, - согласился Миша. - Но ты-то по ней, сынок, надеюсь раком не ходишь, на метро больше ездишь. Или ходишь?
   - Ты на что намекаешь, дед? - возмутился Гарик.
   В окно постучали. Гарик повернулся, как ужаленный.
   На веревочной лестнице за окном висел Сергей, приветливо махал ему рукой и что-то кричал. Не желая верить глазам, Гарик задернул занавески.
   Довольный Миша открыл их снова. - Я же говорил, догонят.
  
  

25%

  
   На остановке Сергей и Ваня вошли в вагон.
   - А вот и мы! - весело сказал Сергей. - Соскучились?
   Гарик с ненавистью посмотрел на него.
   - А где Ираклий? - спросил Ваня.
   - Зачем он вам? - спросил Гарик.
   Ваня положил на стол кейс. - Должок отдать.
   Гарик с опаской посмотрел на кейс. - Сколько там?
   - Да мы не считали, - сказал Сергей. - Тысяч сто. Ну, не сто, уже. В дороге потратиться пришлось. Так, где, позови-ка.
   - Не до вас ему, - съязвил Гарик. - Занят он. - Гарик кивнул на окно.
   Ребята выглянули.
  
   За окном рядом с вагоном-рестораном стояли две милицейские машины. Распростершись на них лицами, стояли два мужика в кожаных куртках и Ираклий. Омоновец в маске лупил сзади резинкой. - Шире ноги, суки, руки на машину!
   Рядом на расстеленном брезенте уже лежал арсенал изъятого у мужиков оружия. Омоновец вытащил у них из карманов еще по паре гранат.
   Розовощекий усатый майор составлял протокол: - Так, пункт восемнадцать - гранаты РГ-5, четыре штуки.
  
   - Да, похоже, у ребят неприятности, - сказал Иван. - Однако, долги, все одно, надо отдавать. Слушай, Гарик, не в службу, а в дружбу, отнеси-ка ты ему этот чемоданчик.
   - Кому? - удивился Гарик.
   - Кому, кому. Ираклию.
   - Да вы что?! Ну, нет. Вы забирали, вы и отдавайте. Не пойду!
   Сергей нахмурился. На лице Миши появился испуг. - Не надо, Сережа, успокойся. Или, хотя бы, левой не бей. А то, будет как тогда.
   - А что было тогда? - спросил Гарик.
   - На одни венки сколько потратили, - объяснил Миша. - Да и родственников покойного в нищете не оставишь. Не нарочно же вышло. Он когда левой бьет, вообще сил не рассчитывает. Кстати, много у тебя родственников?
   Гарик подавленно молчал.
   - Да что ты боишься? - успокоил его Ваня. - Ты же ни в чем не виноват. Тебе еще за возврат похищенного премию должны дать.
   - Точно, - подтвердил Миша. - В размере двадцати пяти процентов.
   Гарик посчитал в уме. - Точно?
   - Не пущу! - заголосила Нина и бросилась к Гарику.
   Обнятый Ниной, он выпрямился. - Не надо, Нина. Не унижайся перед ними. Я пойду.
   - Куда ж ты денешься, когда разденешься. - Сергей сунул кейс в руки Гарику, подтолкнул его к выходу.
  
   Гарик боком подошел к Ираклию. - Ираклий, вот, тебе просили передать.
   - Что у вас там? - заинтересовался майор. Он забрал у Гарика кейс, открыл его на капоте машины. - Понятых попрошу подойти ближе. - Он посчитал, оценив содержимое одним взглядом. - Семьдесят девять тысяч пятьсот сорок два доллара США. Ваши? - спросил он у Ираклия.
   - Что ты, дорогой?! - возмутился тот. - Откуда такие деньги у бедного директора вагона-ресторана?
   Мужики одновременно скрипнули зубами. - Где остальные, гад? Ты же двести должен!
   - Я же сразу Вите сказал, что могу отдать пока только половину, - оправдывался Ираклий. - А двадцатку, наверно, те беспредельщики зажали! Или этот придурок. - Он кивнул на Гарика.
   - Я не брал! - закричал тот. - Я честный человек!
   - Честные с чемоданами денег по нашему перрону не ходят, - злобно заметила старушка-понятая.
   - Ну, ладно, ладно, - успокоил их майор. - Разбор полетов проведем в другом месте. В машину их.
   - Я, пожалуй, пойду. - Гарик попятился.
   Майор мягко придержал его за рукав. - Нельзя, товарищ. До выяснения вы тоже должны задержаться.
   - Я не могу... У меня вагон-ресторан.
   Омоновец направил на Гарика автомат.
   Тот взглянул в дырку ствола. - Но, если вы настаиваете. А правда, товарищ майор, что мне за возвращение похищенного двадцать пять процентов дадут?
   - Дадим-дадим, - подтвердил мужик в кожаной куртке, залезая в машину.
  
   Нина из окна проводила взглядом милицейские машины. - Ребята, зачем вы так?
   - Что так? - удивился Сергей.
   - Мужика моего сдали. - На глаза ее навернулись слезы.
   - Никто его не сдавал, - возразил Ваня. - Он сам пошел. Жадность фраера сгубила.
   Нина заплакала.
   - Да, ладно, Нинуль, не плачь. - Сергей обнял ее за плечи. - Было бы из-за кого. Какой он мужик? На что он тебе такой нужен?
   - Сама же просила харю ему начистить, - смущенно добавил Иван.
   Нина толкнула Сергея кулаками в грудь. - Это мое личное дело, харя его, а не ваше! Кто вас совал?! Для вас он, может, и не мужик, а у меня другого нет! Совсем нет, понимаете?! А я, может, замуж за него хочу! А что он такой, так это, может, даже лучше! Который другой меня возьмет в мои-то годы? Ты? Ты? Или, может, ты? - Она оглядела притихшую троицу и снова зарыдала, уткнувшись в грудь Сергея. - А он, может, и не жадный вовсе. Он, может, просто, экономный. Рачительный, можно сказать. Профессия у него такая.
   - Я б тебя взял, - несмело предложил дядя Миша. - Да ты же сама не пойдешь.
   Сергей выразительно взглянул на него. - Ладно, Нинуль, виноваты мы. Ты уж прости нас, дураков.
   - Вернется твой мужик, он же и вправду ни в чем не виноват. Помурыжат да выпустят, кому он нужен кроме тебя. Ничего с ним не сделается, - сказал Ваня.
   - Если, конечно, их всех в одну камеру не посадят, - заметил Миша.
   Теперь уже оба взглянули на старика выразительно.
   Он притих.
   - И ресторан теперь сирота. Ираклия забрали, Игорешу моего тоже забрали. А ведь как любил он его, - жаловалась Нина.
   - Ираклия? - удивился Миша.
   - Ресторан любил! - возмутилась Нина. - Заочно учился, ночами не спал над учебниками, на сессии ездил, черт бы их побрал! Все ждал, когда Ираклия засадят, хотел директором стать.
   - Это правильно, - заметил Миша. - Плох тот лейтенант, который не хочет стать старшим лейтенантом.
   - Тогда, говорил, любимая Ниночка, и поженимся. И вот, на тебе. Дождался.
   - Да что ж ты о нем как о покойнике! - возмутился Иван. - Вернется твой... - он поискал приличное слово, - ухажер. А за рестораном мы пока приглядим. Что мы, с рестораном не справимся?
   - Точно! - обрадовался Миша. - Я ведь на лодке-то коком служил.
  

АКУШЕР

  
   Несмотря на то, что вагон-ресторан был закрыт, в нем сидели три посетителя. За богато накрытым столом сидел плотный мужчина с золотыми перстнями на руках и лицом хозяина жизни, и его красавица-жена, кутающаяся в боа из чернобурки. Судя по фигуре, женщина была сильно беременна.
   За соседним столиком пил пиво и косился на них дядя Миша.
   Сергей обслуживал супругов. Выглядел он как настоящий официант - белоснежная куртка, полотенце через локоть. Даже волосы его были непривычно прилизаны, и лицо выражало подобострастие. Иван, ругаясь про себя, суетился на кухне.
   - Виктор, я хочу еще минеральной, - сказала женщина.
   - А не вредно тебе столько жидкости, Лизанька? - засомневался Виктор.
   - Знаешь, милый, - оправдывалась Лиза, - мне утром, когда ты еще спал, вдруг ужасно захотелось солененького. И этот милый молодой человек, - она показала на Сергея, - тут же принес мне селедку и два килограмма соленых огурцов.
   - И ты все это съела?! - ужаснулся супруг.
   Лиза потупила взгляд. - Теперь так пить хочется. Закажи минеральной, пожалуйста.
   Виктор щелкнул пальцами, и Сергей тотчас оказался рядом, согнулся перед клиентами. - Чего изволите-с?
   - Ты зачем моей бабе огурцов с селедкой дал?
   - Дак, они просили, - смутился Сергей. - Такая красавица, разве откажешь?
   - Трудно, - самодовольно согласился Виктор, взглядом оглаживая жену. - Это точно. Как звать-то тебя, малый?
   - Сергеем кличут.
   - Хороший ты официант, Серж, - признал Виктор. - Заботливый. С чувством.
   - Стараемся, - сказал Сергей.
   - За хорошие чаевые почему не прогнуться? - пробурчал дядя Миша.
   Виктор косо глянул на него. - За чаевыми дело не станет. Принеси-ка, Серж, бабе моей минералочки.
   - Момент. - Сергей метнулся к буфету.
   - Э... - Виктор снова щелкнул пальцами.
   Сергей тотчас вернулся.
   - И не какой-нибудь там иностранной, а нашей, натуральной - "Славяновской" там, или "Смирновской".
   - Обижаете. - Сергей снова сорвался с места.
   - Э...
   Сергей вернулся.
   - А мне еще коньячку, грамм триста, там, что ли. Бабе-то моей спиртного нельзя, сам видишь.
   - Может, под коньячок сразу горяченького подать? - спросил Сергей. - Есть омуль на рожне.
   Виктор махнул рукой. - Давай.
   Сергей ушел.
   - Эх, Сибирь-матушка, - сказал дядя Миша, глядя в окно. - Бывали в этих местах? - обратился он к попутчикам.
   Виктор промолчал.
   - А вы, мадам? - не унимался Миша.
   Лиза улыбнулась ему. - Нет, никогда. И, наверно, не побывала бы, если бы не Виктор. Он считает, что я обязательно должна рожать в Японии.
   - Зачем? - удивился Миша. - Какая разница, где рожать?
   - В Японии медицинская аппаратура лучше, и врачи хорошие. Только я не думала, что она так далеко от России.
   - От России-то до Японии рукой подать. Это она от Москвы далеко, - сказал Миша. - А что ж вы на самолете не полетели? Денег на билеты не хватило?
   Виктор побагровел. - У меня, старик, свой личный самолет!
   - Пожалуйста, не кричи, Виктор, - успокоила его Лиза. - Ты же знаешь, мне нельзя нервничать. Дело не в деньгах, дедушка. Просто я с детства боюсь высоты. Я никогда не летаю на самолетах. Но я рада, что побывала в этих местах.
   - Места красивые, - сказал Миша. - Ох, и побылось мне здесь в молодости, ох, и пожилось. - Он схватил Лизу за конец боа. - Воротничок у вас, извиняюсь, из лисы, мадам?
   - Руки убери, - одернул его Виктор.
   - Это не воротник, это боа, - сказала Лиза.
   - Вот я и говорю, однако, - продолжал Миша. - А я этих лис за зиму до ста штук добывал. Первый охотник был, однако. Полы на зимовье шкурками выстилал заместо ковров.
   - Правда? - удивилась Лиза.
   - Врет, - сказал Виктор.
   - Лайка у меня была - Найда. Умная, однако, была собака, умнее...- Миша взглянул на Виктора. - Однако, многих людей умнее. Пришлось пристрелить, однако.
   Лиза побледнела. - За что?
   Виктор заволновался. - Ты, старик, здесь страшных сказок не рассказывай. Бабе моей волноваться нельзя.
   - Ей и соленых огурцов нельзя, - возразил Миша. - Однако, хочется.
   - Да-да, - сказала Лиза, - пусть рассказывает. Мне интересно.
   - Однако так дело было. Пошел я на охоту, а нож дома забыл.
   - Охотник, тоже мне, - усмехнулся Виктор.
   - То-то и оно, однако. Бывает и на старуху проруха. Нож тот у меня счастливый был. Вроде амулета, однако. Когда хватился, возвращаться поздно было. Да так-то он мне и не к чему, однако. Я ведь на лису иду, не на медведя. Обошел все капканы - все пустые, как на грех. Приманка съедена, однако, а капканы порожние. Ходил, ходил, даже заплутал немного. Темнеть стало, однако. Волки завыли.
   Лиза снова побледнела.
   - Завязывай, ну, тебя к черту, старик! - возмутился Виктор.
   - Ничего, ничего, - сказала Лиза, держась за живот.
   - И угораздило меня на обратном пути ногу в собственный капкан сунуть, однако. Щелк - и стою я привязанный - ни туда, ни сюда. Найда вокруг носится, домой зовет. Однако холодать стало, нога немеет. Я и так, и сяк - ну, никак мне не выбраться. Найда тоже
   капкан грызет - да, куда там. Волки все ближе воют, Найда отбрехивается, но разве нам со стаей сладить? В общем, смерть пришла. Я бы и ногу себе отсек, да ножа-то нет.
   - Сам себе?! Ножом?! - воскликнула Лиза.
   - Да не верь ты ему, Лизанька! - взмолился Виктор. - Врет он все! Тоже мне, северный человек, чукча Семен нашелся!
   - Зовут меня не Семен, а Моисей. И никакой я не чукча, как видите. А случаи такие были, и не раз. Даже в мировой литературе описаны. Однако моего ни с кем не случалось. Крови я много потерял, лег и задремал, вроде. Очнулся от боли в ноге. Ну, думаю, волки меня есть начали. Открыл глаза, пригляделся - а это моя Найда ногу мне грызет поверх капкана. Сообразила, однако, что нет другого выхода.
   - Больно? - со слезами на глазах спросила Лиза.
   - Ну, нога, конечно, занемела на морозе. Но приятного, однако, мало. Я два раза сознание терял, пока она до конца догрызла. А как она меня до зимовья дотащила, я вообще не помню. Она и охотников позвала, к утру подошли, подмогли. Пошли в лес, ногу мою искать, приходят: нету твоей ноги, Мишань. Волки съели. Вместе с валенком.
   У Лизы начался рвотный рефлекс. - Вместе с валенком, ык... Волки, ык... Ногу съели...
   - Что с тобой, Лизанька?! - засуетился вокруг нее Виктор. - Тебе плохо?!
   А Миша невозмутимо продолжал. - А Найду пришлось пристрелить, однако. На людей бросаться стала. Кровь ей человеческая понравилась. Вампир, не собака, форменная дракула. - Последнее слово Миша произнес с ударением на втором слоге.
   Лиза притихла, вслушиваясь внутрь себя.
   - Ну, ты и сволочь, старик! Ты до чего бабу мою довел?! Врешь же все! Лизанька, не верь ему, все это неправда. Не было никакой отгрызенной ноги, никаких волков. Успокойся, любимая. Он врет!
   - Кто, я вру?! - возмутился Миша. - А вот это видел?! - он выставил ногу из-под сиденья и задрал штанину.
   - Ой! - вскрикнула Лиза, увидев протез. - Витенька, кажется, началось.
   Под ней росла лужа воды.
   Подбежал Сергей с подносом, согнулся, улыбаясь. - Коньячок, горяченькое!
   - Какое горяченькое?! - Виктор выбил поднос из рук Сергея. - Врача найди, дурак!
   Сергей подбежал к селектору. - Алло, машинист? Здесь в ресторане женщина рожает! Объявите по вагонам, срочно нужен врач!
  
   Объявление гремело по вагонам. Нина колотила в дверь одного из купе. - Доктор, доктор, там женщина рожает! Пойдемте скорее!
   Из-за двери послышался сонный голос. - Я не доктор, я ветеринар. Уже иду, дайте хоть одеться. Что я за несчастный человек такой. Ни за что в поезде поспать не дадут. В восьмой раз приходится принимать роды в средствах общественного транспорта!
  
   Сергей советовался с Ваней. - По-моему, ждать больше нельзя. Надо самим роды принимать.
   - А ты умеешь? - засомневался Иван.
   - Не знаю, не пробовал никогда, - сказал Сережа.
   Лиза закричала, и Сергей бросился к ней.
   Она пыталась лечь на узкое сиденье.
   - Куда ты лезешь, дура! - закричал на нее Сергей. - Тут ты и ног не раздвинешь! На стол ложись. - Он повернулся к Виктору. - А ты что стоишь, как три тополя на Плющихе? Скатерть свежую подстели!
   Сережа с Ваней положили Лизу на стол.
   - Водки принеси, - приказал Сергей.
   - А, может, не время сейчас? - засомневался Иван. - На трезвую-то голову лучше.
   - Неси, тебе говорят! И воды скипяти побольше!
   Дядя Миша держал распечатанную бутылку.
   Сергей подставил руки. - Лей...
   - Как можно, Сережа?
   - Да, лей ты, прости Господи!
   На руки полилась жидкая струйка.
   - Больше лей! - приказал Сергей.
   Дядя Миша с сожалением смотрел на убывающий продукт.
   - Там уже выглядывает что-то, - сообщил Иван.
   Сергей обернулся к Лизе. - Не что-то, а кто-то. Новый человек выглядывает, наружу просится. Нечего орать, тужься, давай!
  
   Нина и маленький лысый доктор шли по вагонам.
   - Побыстрее, доктор, побыстрее! - торопила Нина. - Пожалуйста!
   Он и без того семенил ножками во всю мочь, испуганно вздрагивая, когда Нина открывала двери между вагонами. - Я давно не молодой и давно не здоровый человек, и не могу бегать по вашим вагонам как джейран! Вы знаете, а ведь моя специальность - дикие животные. Именно поэтому мне приходится часто ездить в командировки. И почему-то в каждой командировке кто-нибудь норовит родить. Девятых родов внутри движущихся объектов я не перенесу.
  
   Они вошли в ресторан.
   На руках Виктора орал младенец, завернутый в накрахмаленную скатерть.
   Счастливая Лиза полулежала на столе.
   Ветеринар осмотрел ребенка и роженицу. - Ну, что ж, профессионально, весьма профессионально, коллега. Еще когда меня будили, у меня было такое чувство, что я буду здесь лишним. Кстати, вы детским местом руки не протираете? Очень рекомендую. Гормоны, знаете ли. Кожа становится как у младенца.
   Виктор с ребенком сел рядом с дядей Мишей, от счастья забыв обиду. - Сын, - сказал он. - Хороший?
   - Еще бы, - сказал Миша. - Такой доктор принимал. Знаешь, кто Сережа на самом деле?
   - Кто?
   - Доктор медицинских наук. В академии работает. В этом году член-корром стать должен.
   - Да ты что? - поразился Виктор. - А я-то думаю, почему у него все так ловко получилось! А что же он это... по поездам?
   - А знаешь сколько нынче в академии платят? То-то. Подрабатывать приходится. Чаевых-то у него куда как больше зарплаты выходит.
   - Подержи-ка, дед. - Виктор решительно передал ребенка Мише, подошел к Сергею, отсчитал из бумажника деньги. - Возьми, доктор.
   Сергей смутился. - Да ты что, брат, за что? Каждый бы на моем месте...
   - Не надо, - оборвал его Виктор. - Каждый бы не сумел. Я деловой человек и профессионалов уважаю. Заработал, значит, бери.
   Дядя Миша вовсю подмигивал Сергею. Виктор взял Лизу на руки,
   Нина взяла младенца.
   - И вот еще что, - добавил Виктор. - Занимался бы ты, брат, своим делом. Гораздо бы больше пользы людям принес. А денег мы тебе заплатим.
   - Спасибо, Сережа, - сказала Лиза. Они направились к выходу.
   Ветеринар семенил вслед за ними. - Как вы правы! Надо заниматься своим делом. Я вот, например, специалист по диким животным...
   Сергей, Иван и дядя Миша остались одни.
   - Еще бы знать, - сказал Сергей, - какое оно, твое дело.
   - Слушай, Серега, а откуда ты узнал, как роды принимают? - спросил Ваня.
   - А хрен его знает. Может, вспомнил. Все же мы когда-то рождались.
  

ПОБЕГ

  
   - Все, старик, считай, приехали, - сказал Ваня. - Поведешь нас по Владику, покажешь достопримечательности.
   Нина подала Мише тарелку харчо. Он отодвинул ее, не попробовав.
   - Что, не вкусно, дядя Миша? - спросила Нина.
   Миша не ответил.
   - А отбивную будешь? - спросила она.
   - Нет у меня зубов вашу отбивную жевать. О себе все только думаете, - пожаловался Миша.
   - Ничего себе, - удивился Сергей. - Раньше ты мог даже подметку сгрызть. Мы в Москве все бросили, к океану его везем, а он на нас же и в обиде. Кто ж о тебе заботится, если не мы? Что же мы за тебя еще и жевать должны?
   - А что вам было бросать в той Москве засраной? Жену-шлюху? Работу на велосипедном заводе? А может, пиво по субботам разбавленное? Были вы лимитчики, лимитчики и остались. Подумаешь, благодетели. А меня кто спросил, нуждаюсь я в вашей жалости или нет? Я, между прочим, тоже человек, и у меня своя гордость есть.
   Иван встал, скрипнул зубами. - Что ты, мухомор вонючий, про жену мою знаешь?!
   - Ну, ударь, ударь инвалида. Убогого легко обидеть - он сдачи не сдаст.
   - Не трожь его, Ваня, - сказал Сергей. - Ну, его к черту.
   - Что с тобой, дядя Миша? - удивилась Нина. - Войну вспомнил? Может, тебе водки налить?
   - Не надо мне вашей водки.
   - Значит, голодовку объявляешь? - съязвил Сергей.
   - Объявляю, - заявил Миша.
   - Давай-давай, - разрешил Сергей. - Голодовать, говорят, полезно. Может, башка прочистится.
   Миша молча принялся прилаживать протез.
   - Ты куда? - спросила Нина. - Если что, так я сама принесу. Чая там, или кофе.
   - Не хочу кофе. В сортир хочу. - Дядя Миша вышел.
  
   Прошло полчаса. Дяди Миши не было.
   - Что-то долго он, - заметил Сергей.
   - Не надо обижать его, - сказала Нина.
   - Он сам кого хочешь обидит, - сказал Иван.
   - Пойду посмотрю...- Сергей вышел.
  
   Сергей постучал в дверь туалета. - Дядя Миша, ты здесь?
   - Здесь, - послышался голос из-за двери.
   - Выходи, - сказал Сергей.
   - Сейчас, - ответил голос. - Тебе, Сереженька, наверно умыться надо?
   - Надо, надо, - сказал Сергей. - Открывай.
   Дверь открылась, из туалета вышел полный мужчина, застегивая брюки. - Ты кто?
   - Сережа, - ответил Сергей. - А ты?
   - А я дядя Миша, - сказал мужчина.
   - Тьфу ты. - Сергей развернулся и пошел в другой конец вагона к другому туалету.
   По пути ему попался трехлетний карапуз с физиономией, перепачканной шоколадом.
   Мужчина взял его на руки. - Пойдем, Сереженька, вымоем личико.
   Сергей собрался постучать в дверь, но задумался. - Моисей Соломонович?
   Ему никто не ответил, и он открыл дверь. В туалете было пусто.
  
   Сергей вошел в купе. - Нет его нигде.
   - Может, он в ресторан пошел? - сказал Ваня.
   - Нет, - сказала Нина. - Ключ у меня.
   - Неужели сбежал? - предположил Сергей.
   - Ну и черт с ним, - сказал Иван. - Поедем без него.
   - Куда? - спросил Сергей. - Зачем мы без него, вообще, куда-то едем?
  
   На станции Миша решительно вошел в линейное отделение милиции.
   Усатый майор поднял голову. - Вам чего?
   - Хочу в Москву, - сказал Миша.
   - Все хотят, - сказал майор.
   - У всех московской прописки нет, - возразил Миша. - А у меня вот. - Он положил перед майором паспорт.
   Тот небрежно пролистал его. - По конституции прописка отменена давно. А потом какое мне дело до вашего места жительства? Мы этим не занимаемся.
   - А до чего тебе есть дело, сынок? - вкрадчиво поинтересовался Миша.
   - Ну, если бы вы преступление какое совершили, или дело за вами в Москве числилось.
   Миша задумался.
  
   В коридоре он рассматривал щит "Их разыскивает милиция". Выбрав нужное, вошел обратно в кабинет, сел, сплюнул на пол.
   - Ладно, пиши, начальник. Колоться стану. Я вор в законе. Колыма моя кличка. Слышал, наверно. Три мокрухи, два побега. А на последней сходке в Москве еще двух барыг завалил. А чего ты протокол не пишешь, дело не шьешь?
   Майор с интересом поглядел на него. - Ты, давай, рассказывай. С протоколом успеется.
   - А чего рассказывать? Вези меня в Москву к прокурору. Я в чистую пошел, ты меня забрать обязан.
   - Так-то оно так, - сказал майор. - Только врешь ты все. Колыма уж два года как помер. По всей России ориентировка прошла.
   - Миша растерялся. - Точно знаешь?
   - Зуб даю, век воли не видать. Все руки не доходят морду его со щита снять.
   - А что же мне делать? - размышлял Миша.
   Майор зевнул. - Не знаю.
   - А я знаю. - Миша встал и, угрожая тяжелым набалдашником трости, двинулся на майора. - Если я сейчас башку тебе расколочу, это будет преступление?
   Майор загородился руками. - Э-э, старик, ты потише. Сержант! - крикнул он.
   - Зря кричишь, - сказал Миша. - Он на обед ушел.
   - Точно?
   - Зуб даю, век воли не видать.
   - Убери палку, дед, - взмолился майор. - Ты толком скажи, что у тебя стряслось?
   Миша сел. - Увезли меня, сынок из Москвы. А я сбежал. Обратно в Москву хочу.
   - То есть, как увезли? - удивился майор. - Ты шкаф, что ли, тебя возить?
   - Инвалид я, - пожаловался Миша.
   - Так, тебя насильно увезли? - уточнил майор. - Похитили?
   - Можно сказать и так, - соврал Миша.
   - Это другое дело. Так бы сразу и сказал. - Майор придвинул бумагу. - Кто?
  

МАСОНЫ

  
   Сергей и Ваня шли по улицам городка. Он состоял из одной улицы, вытянутой вдоль железнодорожной линии, и все дома на этой улице были похожи как близнецы.
   - Где теперь его искать? - сказал Сергей. - Города мы не знаем.
   - Это ты не знаешь, - возразил Ваня. - А у меня здесь сестра живет.
   - Да ты что? - удивился Сергей. - Правда?
   - Вот в этом доме и живет, - сказал Ваня. Я зайду на минутку.
   - Так я с тобой, - сказал Сергей.
   Ваня нахмурился. - Подожди пока. Я здесь пятнадцать лет не был. Даже больше. Мало ли что. - Он вошел в подъезд.
  
   Дверь открыл здоровенный мужик в джинсовой жилетке и оранжевой кепке. - Вам кого?
   - Мне бы Любу, - сказал Иван.
   - Любаня, тут тебя спрашивают, - позвал мужик.
   Люба вошла в прихожую. - Ваня?!
   - Да, вот... - замялся Иван.
   Люба бросилась ему на шею. - Ванюша, милый! Приехал. А я уж и увидеть тебя не чаяла. - Она обернулась к мужу. - Володюшка, это же брат мой, Ваня, из Москвы приехал!
   Володя уважительно посмотрел на Ваню.
  
   Сергей мялся возле подъезда, оглядывался вокруг в поисках места, где можно помочиться. Чистенькая улица, разноцветный штакетник, огораживающий мусорные контейнеры - все это не позволяло сделать это прямо здесь. Сергей направился к гаражам.
  
   - Это мой муж, Владимир. Фермер, - с гордостью представила Люба. - А Ваня у нас художник.
   - Да, художник, - подтвердил Иван и схватился за мольберт, как бы доказывая свою причастность к живописи.
   Мужчины пожали руки.
   - Да ты проходи, проходи!
   Они прошли в комнату. Она была богато, но несколько провинциально обставлена. На окошке стояла старорежимная герань, а рядом с ней на подоконнике сидела молодая девушка, глядя в окно.
   - А это дочка наша, Юленька.
   Девушка обернулась, посмотрела на Ваню. У него захватило дух, показалось, что он знаком с девушкой давно.
   - Познакомься, Юленька. Это твой дядя из Москвы. Дядя Иван.
   Она все смотрела серьезно и, наконец, улыбнулась. Ванино сердце с высоты ухнуло вниз.
  
   Сергей вышел из-за гаражей, огляделся и понял, что с уверенностью не знает, в какой из домов-близнецов вошел Иван.
   - Ваня! - крикнул он вверх. - Иван!
   На балкон третьего этажа вышел мужчина в белой майке. - Чего надо?
   - Мне Ваня нужен, - сказал Сергей.
   - Ну, я Ваня, - представился мужчина.
   - Тебя мне на хрен не надо. Мне мой Ваня нужен.
   - Твоих здесь нету, - объяснил мужчина. - На хрену своих и ищи. Мотай отсюда, бомжара, покудова я не спустился.
   - Чего-чего? - возмутился Сергей. - Да я сейчас сам к тебе поднимусь, козел!
   Мужчина молча вошел обратно в квартиру.
   - Ваня! - снова крикнул Сергей.
   Из подъезда вышел тот же мужик в сопровождении еще троих, таких же, в белых майках. Все они были вооружены толстенными березовыми кольями.
   - Кто козел? - спросил мужик и врезал колом Сергею по хребту.
   - Ты чего? Больно же! - Сергей закрыл голову руками.
   На него посыпались удары. Мужики били молча. Когда удар приходился по голове, раздавался странный деревянный звук, как будто вышибали городошные фигуры.
   Закончив урок, мужики деловито и молча ушли.
   Потирая бока, тихо ругаясь, Сергей направился к соседнему дому-близнецу.
   - Ваня! - негромко крикнул он.
   На балкон второго этажа вышел мужчина в белой майке, удивительно похожий на первого, только с берданкой.
   Он прицелился. - Считаю до трех. Раз, два...
   Сергей рысцой затрусил дальше.
  
   - Ты как, по делам приехал, или просто в гости? - спросила Люба.
   - По делам, - соврал Ваня. Он все глядел на Юлю и его понесло. - Заказ получил, глубинку порисовать. На пленэр, так сказать.
   - Это правильно, - одобрил Володя. - А то сидите в своей Москве, ни черта не видите. А здесь я тебе такие места покажу!
   - Кто заказал? - поинтересовалась Люба.
   - Иерусалимская картинная галерея, - сказал Иван.
   - Вот тебе и раз, - удивился Володя. - Им-то зачем? Я бы понимал, если бы Третьяковка или Русский музей.
   - В Русском музее России и без меня хватает, - сказал Ваня. - А им надо. Они поуезжали сдуру, теперь скучают. Вот и заказали, чтобы хоть картинки поглядеть.
   - Бедняги, - пожалела Люба.
   - Да, Любаша, - опомнился Ваня. - Я ведь не один приехал, а с приятелем. Ничего?
   - А где же он? - спросила Люба.
   - Внизу ждет.
   - Так зови сюда, - воскликнул Володя. - У нас места всем хватит.
  
   У подъезда никого не было.
   - Где же он? - удивился Ваня. - Сергей! - крикнул он. - Сережа!
   - Да, поди, не заблудится, - сказал Володя. - У нас в городе всего-то одна улица.
  
   Улица кончилась. Сергей уже не кричал, просто шел вперед. Смеркалось, и в деревянных хибарах на окраине загорелись окна. Нужно было где-то ночевать, и Сергей постучал в окно домика на окраине. Окно тут же погасло.
   - Входите, - послышалось изнутри.
   Дверь открылась и Сергея быстро затащили внутрь, закрыли за ним дверь.
   - Мне бы... - начал Сергей.
   - Тихо! - оборвали его. - Не пугайтесь, что бы не происходило. Вам будут задавать вопросы. Ответы будете повторять за мной. Ни одного лишнего слова, понятно?
   Сергей сглотнул слюну. - Ага...
   Открылась дверь в комнату, и он увидел фигуры, стоящие кругом, в свете одной лампадки.
  
   Майор заполнил протокол. - Ну, это личности знакомые - Снайпер и Каратист. Не одного тебя они, старик, обидели. Ну, ничего, и до них доберемся. По всей России-матушке на них ориентировка пошла. Иди, дед, не волнуйся, разберемся.
   Миша опешил. - Куда иди?
   - Ну, не знаю. Можешь обратно в Москву ехать.
   - Да я для того и пришел к тебе, чтобы ты меня в Москву отправил! Друзей заложил, душу, можно сказать, продал! Давай сюда свою бумагу!
   - Э, нет. - Майор встал, открыл сейф. - Слово - не воробей, тем более, протокол. - Он положил бумагу, хлопнул дверкой. - Ты пойми, старик, не могу я тебя в Москву отправить. Я сам зарплаты не получаю. У ребят моих обмундирование пообносилось. Ни транспорта, ни бензина. Ты погляди, как живем, - он обвел рукой комнату. - Обои давно переклеивать надо, потолки белить. Опять же шторы новые не мешало бы. Однако, не на что. А ты говоришь - в Москву.
   - А ты забери меня и с этапом отправь, - предложил Миша.
   - А когда этот этап будет? Куда я тебя заберу? У меня без тебя камера забита. Преступность пока, к сожалению, не снижается. И кормить тебя нечем.
   - Да я мало ем! Забери, сынок! - взмолился Миша.
   Майор вздохнул. - Ну, ладно. Может, тебя сокамерники прокормят. Они, вроде, не бедные.
   Майор провел Мишу по коридору, открыл дверь камеры. В камере сидели два мужика в кожаных куртках, Ираклий и Гарик.
  
   Сергей стоял на коленях в кругу людей, одетых в балахоны.
   Главный говорил. - Готов ли ты подчиняться законам и уважать древние традиции ложи?
   Слева подсказали: - Клянусь.
   - Клянусь, - повторил Сергей.
   - Согласен ли ты беспрекословно подчиняться приказам ложи и Великого Магистра?
   - Клянусь.
   - В подтверждение своей клятвы коснись священного лезвия. - Главный протянул в сторону Сергея длинный двуручный меч.
   Его толкнули в бок, он положил руку на лезвие. Главный резко дернул мечом, порезав Сергею руку.
   - Блин! - выругался Сергей. - Вы чего? Больно же!
   - Теперь, брат Петр, наш союз скреплен кровью, - продолжал Главный. - Отдав свою жизнь ложе, подчинив свои желания и стремления ее великим целям, ты обретаешь ее защиту и покровительство. В знак верности данной клятве поцелуй же священный меч ложи вольных каменщиков.
   Главный поднес к его лицу меч, его толкнули в затылок, и Сергей ткнулся носом в плоскую часть лезвия. Зажегся свет. Масоны смотрели на Сергея.
   - По-моему, этот не Петр Матвеевич, - сказал один.
   - Определенно не Петр, - сказал второй.
   - А кого же мы тогда посвятили? - спросил третий.
   - Ты кто? - спросил Главный.
   Сергей лизнул порезанную руку. - Человек.
   Главный повысил голос. - Как ты попал сюда, человек?! Кто дал тебе этот адрес?
   Сергей встал, отряхнул колени. - Никто не давал. Я переночевать хотел. Мы с Ваней сюда приехали, а он потерялся.
   - Брат Симеон, кого ты привел?! - грозно вопросил Главный.
   - Я не знал, - залепетал Семен. - Было темно. И Петя должен был прийти.
   - Выходит, ошибочка вышла, - сказал Первый.
   - Ошибки надо исправлять, - сказал Второй.
   - Чужака надо убрать, - сказал Третий.
   Главный протянул ему меч. - Да будет так.
   - Ну, нет, - сказал Третий. - Семен Борисович его привел, пускай он и рубит.
   Семен дрожащими руками взял меч.
   - Стойте, - сказал Четвертый. - Он же уже посвящен. Как же мы можем убить брата-масона? Нужен вердикт Великого Магистра.
   Главный задумался. - Задачка.
   - Он о нас знает, - сказал Первый.
   - А этого нельзя допустить, - сказал Второй.
   - Чужака надо убрать, - сказал Третий.
   - Он уже не чужак, - возразил Четвертый.
   - Может, не будем его резать, раз уж посвятили? - предложил Семен. - Пускай будет масоном.
   - Ты на морду его погляди, - сказал Первый. - Какой из него масон?
   - Совсем не масонская морда, - подтвердил Второй.
   - Пожалуй, - согласился Семен.
   - Мочить надо, - сказал Третий.
   Сергей удивленно обводил взглядом спорщиков, деловито решающих, лишать его жизни, или нет. - Пацаны, - сказал он, - отпустите вы меня с богом. Честное слово, я про вас никому не скажу.
   - Молчи, человек, - оборвал его Главный. - В отсутствие Великого Магистра выносить вердикт буду я. Мы принимали в ложу Петра Матвеевича, так?
   - Так, - подтвердил Первый.
   - Этот человек не Петр Матвеевич, так?
   - Так, - подтвердил Второй.
   - Следовательно, он не масон, - заключил Главный.
   - Мочи, Семен, - сказал Третий.
   Семен поднял меч. Сергей метнулся к окну и, пробив головой раму, выпрыгнул наружу.
   - Держи его! - крикнул Главный.
  
   Ваня, Володя, Люба и Юля сидели за празднично накрытым столом.
   - Ванюша-то у нас с детства художеством увлекался, - рассказывала Люба. - Помнишь, как ты картину на пиджаке нарисовал?
   - Как это, на пиджаке? - удивился Володя.
   - А так, - сказала Люба. - Учитель рисования наш, Дмитрий Сергеевич, всегда пиджак в классе на спинку стула вешал. А Ванюша наш в Надьку Колоколову влюблен был. Помнишь Надьку, Ваня?
   Иван нахмурился. - Ну.
   - Так он на перемене за стул спрятался и портрет ее нарисовал масляными красками на спине пиджака. Учителя его ругали: что ж ты, говорят единственный костюм Дмитрию Сергеевичу испортил? А он: увлекся, говорит. А Дмитрий Сергеевич не ругался. Это, говорит, Божий дар. Пиджака не пожалел, картинку из спины вырезал, в рамку обрамил и в область послал. Говорят, она там на выставке висела. Юленька, сходи-ка, погляди, не подгорел там пирог.
   Юля вышла.
   - Любаша, - сказал Иван. - А когда же ты дочку родила? Ты мне об этом не писала.
   Люба вздохнула. - Не рожала я, Ваня. Не могу я рожать. Леньку-то моего помнишь?
   - Богачева? - уточнил Иван.
   - Его, - подтвердила Люба. - Уговорил, подлец, аборт сделать, а сам в тюрьму угодил. С тех пор, Ванюша, ни Леньки, ни ребеночка.
   Володя скрипнул зубами. - Вернется, я его своими руками удушу.
   - Не вернется он, - возразила Люба. - Видно, судьба ему из зоны в зону мотаться. А Юленьку мы с Володюшкой удочерили. Правда, она о том не знает.
   Вошла Юля с пирогом, и Ваня снова загляделся на нее.
  
   Сергей из последних сил бежал по улице. Сзади, освещая фарами, его нагонял джип. Сергей свернул в проулок и уткнулся в кирпичную стену глухого тупика. Он обернулся, прижался спиной к стене. Из машины вышел масон, подошел к Сергею, снял балахон. Свет слепил Сергею глаза, и он не сразу узнал Виктора.
   - Ну, здравствуй, доктор, - сказал Виктор.
   - Я не доктор, - сказал Сергей.
   - Я догадался, - сказал Виктор. - Но это неважно. Главное, что у тебя все получилось. Все равно, я твой должник.
  

ПОХИЩЕНИЕ ЕВРОПЫ

  
   Ваня рисовал. На холсте была изображена рыжая в белых пятнах корова. Она стояла на снегу на фоне ночного фиолетового неба, и звезды вились вокруг нее, как слепни в жару, а молодой месяц лежал на голове, заслонив рога.
   Увлеченный работой, Ваня не слышал, как вошла Юля, встала у него за спиной.
   - Зимой коров не выпускают на улицу, - сказала она.
   Иван оглянулся. - Простых не выпускают. А это лунорогая корова. Я давно хотел написать такую.
   - Красивая, - сказала Юля.
   - Мне всегда удавались животные, - сказал Ваня.
   - А меня можешь нарисовать? - спросила Юля.
   - Ты не животное, - сказал Ваня.
   - А ты меня нарисуй с каким-нибудь животным, - предложила Юля. - Вот, с Муськой. Кис-кис-кис! - позвала она кошку.
   Ваня пригляделся к ней. - Знаешь, я могу нарисовать тебя с быком. Вернее, верхом на быке. Есть такой древний сюжет. Называется "Похищение Европы". Хочешь?
   - Хочу, - сказала Юля.
  
   Виктор и Сергей сидели в гостиничном номере. Виктор, положив ноги на стол, пил виски. - Ты не стесняйся, наливай.
   Сергей налил себе стакан.
   - Знаешь, как мы ребенка назвали? - спросил Виктор.
   - Не знаю, - сказал Сергей.
   - Сережей, - сказал Виктор. - Так что ты теперь, вроде как, крестный.
   - Я недостоин, - смутился Сергей.
   - Баба моя настояла. Или так, говорит, или никак. Не могут же человека называть никак. Нет такого имени. Но вернемся к нашим баранам. Значит, это вы всю это бодягу с валютой закрутили?
   - Мы не хотели, - сказал Сергей. - Это не нарочно получилось.
   Виктор усмехнулся. - Не нарочно. А двадцатку тоже не нарочно зажали?
   - Ага, - подтвердил Сергей. - Они незаметно как-то тратятся. Мы не хотели.
   - А я на Ираклия грешил. Ну, да ладно, это копейки. Я столько за вечер проигрываю. А старикан ваш сбежал, значит?
   - Сбежал, - признался Сергей.
   - И вы найти его не можете?
   Сергей вздохнул. - Где его найдешь?
   - Да, - сказал Виктор. - Трудно найти черную кошку в темной комнате. Особенно, когда не знаешь, где та комната. Однако, попытаемся. - Он снял телефонную трубку. - Куда обращаются, когда люди пропадают? Правильно, в милицию... Алло, майор? Это Витя. Узнал? Ну, и хорошо. Как там ребята мои, соскучились? Ты, уж, их не обижай, сейчас приеду за ними. А старичка-инвалида у тебя там случайно нет? Есть? Ну, и чудненько. Жди. - Он положил трубку. - Взрослые, вроде, люди, а таких простых вещей не умеете. Куда бы он делся, старикан ваш.
  
   - Раздевайся, - сказал Ваня.
   - Зачем? - спросила Юля.
   - Ты думаешь, Европа в джинсах на быке ездила? Да и неинтересно мне одежду твою рисовать. Я ведь не модельер. - Он выдвинул на середину комнаты старинную ножную швейную машинку. - На этом будешь сидеть.
   - Неловко, - возразила Юля, раздеваясь.
   - Хорошо, что неловко, - сказал Ваня. - На бычьей спине тоже, наверно, не очень удобно кататься.
   - Снимать? - спросила Юля. Она стояла в трогательных детских трусиках, целомудренно прикрыв руками грудь.
   Ваня окинул ее взглядом и слегка смутился. - Можешь оставить. Я потом дорисую.
   - Тогда я лучше сразу сниму. - Она решительно стянула трусы, взгромоздилась на машинку.
  
   - Шесть, - сказал майор.
   - Пять, - сказал Виктор. - Не по чину берешь, майор.
   - Меньше не могу, - возразил майор. - Мне перед прокурором отчитываться, а он меньше двух не возьмет.
   - Врешь, - сказал Виктор. Штуки ему вот так хватит. Оформишь побег.
   - Тебе легко говорить.
   - Я тебе деньги плачу. Пять, и не копейки больше.
   - Что я, для себя беру, что ли? - обиделся майор. - Слушай, накинь еще пятьсот, я тебе еще этого сторожа отдам.
   - На что он нужен? Себе оставь.
   - Жалко парня. Твои орлы совсем его зачморили.
   - Что? - забеспокоился Виктор. - Того?
   - Да нет, - успокоил майор. - Они у тебя, слава Богу, гетеросексуалы.
   - Других не держим, - с облегчением сказал Виктор.
   - Насчет Ираклия, правда, не знаю. Побили, конечно, немножко.
   - Как без того, - сказал Виктор. - А Ираклий человек солидный. Не позволит себе.
   - А ты еще стариком интересовался, - вспомнил майор. - Забирай всех разом за шесть, я хоть дезинфекцию в камере проведу.
   - Старик у тебя, вроде, не арестованный. Почему же за него деньги платить?
   Майор хитро улыбнулся. - А я и не за то беру, чтобы его освободить, а за то, чтоб его выгнать. Ну, что, по рукам?
   - Черт с тобой.
   Они ударили по рукам. Виктор отсчитал деньги.
  
   Люба и Володя застыли на пороге, увидев голую Юлю на швейной машинке.
   - Что здесь происходит? - сказал Владимир.
   Ваня нанес мазок, отложил кисть. - Можешь отдохнуть, - бросил он Юле.
   - Ваня меня рисует, - сказала она.
   - Во-первых, он тебе не Ваня, а дядя Ваня! А во-вторых, прикройся, бесстыжая! Развели тут порнографию!
   Юля завернулась в покрывало.
   - Не горячись, Володюшка! - Люба предусмотрительно придержала мужа за локоть. - У них, у художников, так положено.
   - Слышали мы, как у них положено! - возмущался Володя. - Разврат один! На то, что у них положено, у нас, знаешь, что положено?!
   - Если по-твоему рассуждать, так и Венеры Милосской не было бы, и кающейся Магдалины, - возразил Ваня.
   - Ну, и обошлись бы, - сказал Володя.
   - Что ты такое говоришь, Володюшка? - воскликнула Люба. - Мы же с тобой в Эрмитаже были. И ты на голых женщин смотрел да нахваливал.
   Володя, припомнив, слегка успокоился. - То бабы чужие. А это своя. - Он отечески поглядел на Юлю.
   - Те тоже для кого-то свои были, - сказал Ваня. - А теперь они принадлежат всему прогрессивному человечеству.
   - Общие, значит, - не унимался Володя. Он подошел к холсту. - Бык у тебя знатный вышел. Точно, мой Васька. Производитель у меня такой есть. - Он взглянул на лунорогую корову. - И телочка ничего. Вот и рисовал бы скот, раз он у тебя так хорошо получаются. А девку зачем позорить?
   - Она не девка, - возразил Ваня. - Она - модель. Олицетворенный образ, так сказать. Я, может, о такой всю жизнь мечтал.
   Люба пригляделась к изображению Юли на холсте. - А мне нравится. Вроде как, наша Юлька, а вроде как, и нет. Красиво.
   - Это Европа, - сказала Юля. - Дочь финикийского царя Агенора и Телефассы. Она играла на берегу, а Зевс, превратившись в ручного белого быка, увез ее через море на Крит. Она там родила Миноса, Радаманта и Сарпедона.
   - А бык, все равно, лучше, - возразил Володя. - Ты, брат, не обижайся. Я, вообще-то, искусство люблю. Просто, наша Юлька... Девица, сам понимаешь. Глаз да глаз. Того и гляди, какого-нибудь Сарпедона родит. А большую картину ты нарисовать можешь?
   - Конечно, - легкомысленно ответил Ваня. - Какого размера?
   - Ну, скажем, пять на пятьдесят.
   - Чего? - не понял Ваня. - Сантиметров?
   - Обижаешь, - сказал Володя. - Я телятник давно покрасить хотел. А то, стоит серая рифленка, сам понимаешь, пейзаж портит. А ты бы на нем такого быка нарисовал. Или корову. У меня соседи бы от зависти с ума посходили бы. Ни у кого такого нет.
   Ваня задумался. - Вообще-то, я монументалистикой никогда не занимался.
   - А ты попробуй, - подзадоривал Володя. - Я тебе денег заплачу.
   - А что? - размышлял Ваня. - Сикейрос же писал. Только это одной краски бочек пять надо.
   - Купим краску.
   - Ладно, попробую, - сдался Ваня.
  
   Мужики в куртках под руки вытаскивали Мишу из отделения. Он орал, упирался. - Не пойду! Везите меня в Москву! Майор, ты же обещал!
   Майор шел сзади. - Мало ли, что я обещал. Извини, старик, превысил полномочия. Я лицо подчиненное. Есть инструкции, уголовный кодекс, конституция, наконец. Закон есть закон. А закон - превыше всего. У нас теперь диктатура закона.
   Виктор, Ираклий и Гарик шли сзади.
   Увидев Сергея, мужик бросил Мишу. - Шеф, это он! Я его узнал, шеф! Это каратист!
   - Какой каратист? - удивился Виктор.
   - Это он деньги украл! - закричал второй. - Из-за него все! Мочить его надо!
   Он тоже отпустил Мишу, тот рванул обратно в камеру, но Виктор аккуратно придержал его.
   Майор нахмурился. - У нас на него тоже ориентировка есть. Пройдемте, гражданин.
   - Спокойно, - сказал Виктор. - Вы что-то путаете. - Он строго посмотрел на бойцов. - Мне кажется, что вы его никогда не видели. Правда ведь?
   Мужик смутился. - Может, я ошибся.
   - Конечно, - сказал второй. - Совсем непохож.
   - А ты что скажешь, майор? - спросил Виктор.
   - Да, мне-то что? Не он, так не он.
   Ираклий мудро промолчал.
   - Да вы что, ослепли?! - заверещал Гарик. - Он же это, он!
   Виктор нахмурился. - Слушай, майор, забирай его обратно. Он же дурак.
   Майор обернулся к Гарику.
   Тот попятился, соображая. - Не надо! Я все понял! Я его не знаю! В глаза не видел!
   Майор плюнул и вошел обратно в отделение.
   - Ну, что ж, пора прощаться, - сказал Виктор. - Пойдем, друг Ираклий.
   - Куда? - удивился тот. - А как же ресторан?
   - Не справляешься ты с рестораном, - строго сказал Виктор. - Лохов от бойцов отличить не можешь. Противопоказана тебе работа с людьми. На нефти у меня пока посидишь.
   - На нефти, так на нефти, - взбодрился Ираклий.
   - А я? - Гарик умоляюще поглядел на Виктора.
   - Что, ты? - удивился Виктор.
   - Я тоже в тюрьме сидел, и двадцать пять процентов не получил, - пожаловался Гарик. - Можно, я пока за рестораном присмотрю?
   - Как думаешь, Ираклий? - спросил Виктор.
   - Ну, если вместе с Ниной, - сказал Ираклий. - Пускай попробует.
   - Конечно, вместе с Ниной! - воскликнул Гарик. - Куда же мы друг без друга! Мы ж друг друга любим.
   - Ладно, пробуй, - разрешил Виктор. Он обернулся к Сергею. - Слушай, доктор, может тебе тоже какую работенку подыскать? Скажем, по медицинской части?
   - Я не доктор, - сказал Сергей.
   - Да это неважно, - сказал Виктор. - Главное, чтобы человек хороший был. Мне номенклатура дельная нужна. Двух штук в неделю тебе по первости хватит?
   - Не могу я, - Сергей забрал у Виктора Мишу. - Мне старика на Тихий океан отвезти надо.
  
   - Сержант! - крикнул майор.
   Вошел сержант. Одет он был в спортивные штаны и кроссовки. - Что, Герасим Васильевич?
   - Почему не по форме одеты? - строго спросил майор. - Что это такое? - Он потрепал сержанта за штаны.
   - Так, сами знаете, Герасим Васильевич, - смутился сержант. - Пообносилась форма-то, неловко в дырьях ходить.
   - Отставить, сержант, - оборвал его майор. - Как разговариваете со старшим по званию? Я вам не Герасим Васильевич, а товарищ майор. Поняли?
   Сержант вытянулся. - Так точно, товарищ майор!
   Майор вытащил из кармана, отсчитал деньги. - На, купи себе новую форму.
   - Могу идти? - спросил сержант.
   - Иди, - разрешил майор. - Стой. - Он оглядел помещение, снова достал деньги. - Зайдешь в магазин, посмотришь новые обои. Десять рулонов. Есть там розовые, в цветочек.
   Сержант направился к выходу.
   - Стой, - снова сказал майор. - Вот возьми еще. Купишь новые шторы. Шелковые, однотонные.
   Сержант вышел.
   Майор сел, задумчиво погладил ладонью поцарапанную столешницу. - Не по чину беру, понимает он. - Он вскочил, подбежал к двери. - Сержант! Насчет мебели там погляди!
  
   Группа обстоятельных фермеров обходила расписанный Ваней ангар-коровник. На огромной рифленой алюминиевой стене было изображено "Похищение Европы". Розовая юная Европа-Юля сидела, поджав ноги, на спине огромного быка, рассекающего мощной грудью морские волны.
   - Вылитый Васька! - восхищался Володя. - И Юлька ничего вышла. То есть, Европа.
   - А свинью можешь нарисовать? - поинтересовался один из фермеров.
   - Конечно, может! - ответил за Ваню Володя. - Он все, что угодно, может! Он, между прочим, действительный член Академии художеств.
   Другой фермер разглядывал на холсте "Лунорогую корову". - А если на моем коровнике такую изобразить, сколько стоить будет?
   - Согласно прейскуранту, - сказал Володя. - Сам видишь, это тебе не какой-нибудь маляр - светило! Я за своего Ваську пять штук отдал, не считая материала. А Юльку уж он мне бесплатно пририсовал, по-родственному.
   - Дороговато, - засомневался фермер.
   - Да ты что?! - возмутился Володя. - На красоте хочешь сэкономить? А красота спасет мир, между прочим, как сказал поэт.
   - Надо подумать, - сказал фермер.
   - Конечно, думай, - согласился Володя. - Только не очень долго, а то ему уже Закаляпин из Калиновки "Золотую рожь" заказал. Протянешь, потом своей очереди не дождешься.
   Смущенный Ваня стоял в стороне.
   Володя подошел к нему. - Как я тебе рекламу сделал?
   - Сильно, - согласился Ваня.
   Володя самодовольно ухмыльнулся. - Реклама - двигатель торговли. От заказчиков сейчас отбою не будет. В деньгах станешь купаться, профессор.
   - Слушай, - спросил Ваня. - Ты, случайно Моисею Соломоновичу не родственник?
   - Какому Моисею? - удивился Володя.
   - Да есть такой старичок одноногий, - сказал Ваня. - Евреев из Египта вывел.
   - Не знаю, - сказал Володя. - А что, похож?
   - Внешне не очень. А мыслите одинаково.
  
   Мимо железнодорожных строений, через рельсы и платформы Сергей и Гарик тащили Мишу в надвигающейся темноте. Тот упирался.
   - Ты, уж, прости нас, дядя Миша, - уговаривал Сергей. - Может, мы и вправду о тебе плохо заботились. Но ты и сам пойми: куда ж мы без тебя? Ведь доехали почти.
   - Отпустите меня, - хрипел старик. - Не пойду никуда!
   Железный звук прервал его бормотание, и он дико закричал, сел на землю.
   - Что?! - испугался Сергей. - Что с тобой, дядя Миша?!
   - Нога...- пожаловался тот.
   Здоровая нога его была зажата автоматической стрелкой. Гулко загудел приближающийся поезд.
   Сергей попытался вытащить ногу из стрелки, но Миша снова закричал. - Больно! Боже, как больно! Оставьте меня! Какое вам дело до больного старика?! - Он посмотрел на небо. - Отче, если можно, выбери другого! Да минует меня чаша сия...
   - Ну, нет, дядя Миша, - возразил Сергей. - Окочурится мы тебе не дадим. Скорее, я тебе сам ногу отгрызу, как твоя сука.
   Гарик испуганно поглядел на него. - Может, лучше стрелку отключить?
   - А ты знаешь, где она отключается?
   - В будке, наверно.
   - Пока ты до будки добежишь, его в куски разнесет! Оставайся с ним, я попробую поезд остановить.
   Сергей побежал навстречу поезду.
  
   Миша тихо заплакал. - Сынок...
   Гарик присел к нему. - Не плачь, дядя Миша. Все будет хорошо.
   - Нет сынок, - возразил Миша. - Видно, смерть моя пришла. Хочу признаться тебе. Скажешь потом ребятам. А то, неловко трепачом помирать. Не был я никогда на Тихом океане. И в Магадане не был. И в тайге не охотничал.
   - А как же нога? - удивился Гарик.
   - А ногу я еще мальчишкой потерял. Под трамвай попал. Едва выжил тогда, да, видно, от судьбы не убежишь. Кому под колесами сгинуть суждено, тот в Тихом океане не потонет.
  
   На железнодорожном откосе сидели два подростка. Перед ними стояла трехлитровая банка с мутной жидкостью.
   - Ну, давай, Саня, начинай, - предложил Гешка.
   - Почему я? - спросил Саня.
   - У меня семья, - объяснил Гешка.
   - Да какая это семья? - возразил Саня. - Маринка что ли твоя, проститутка? Так она всему поселку семья.
   - Какая-никакая, а семья, - защитил Маринку Гешка. - А ты один, как столб, терять тебе нечего.
   - Как это нечего? - возмутился Саня. - А жизнь?
   - Да, какая это жизнь? - возразил Гешка.
   - Какая-никакая, а жизнь.
   Мимо пробежал Сергей.
   - Эй, мужик, - крикнул Гешка.- Стой!
   Сергей остановился. - Чего вам?
   - Иди сюда, - сказал Гешка.
   - Некогда мне, - сказал Сергей, но подошел, поглядел на банку.
   - Пить будешь? - спросил Гешка.
   - А что это у вас? - спросил Сергей.
   - Спирт, - сказал Гешка.
   - Может быть, - сказал Саня.
   - А может, и не спирт, - сказал Гешка. - Ацетоном тоже пахнет. Мы из цистерны отжали.
   - Как это, отжали? - спросил Сергей.
   - Как всегда, - сказал Гешка. - Берешь мешок из-под картошки, привязываешь проволоку, опускаешь на дно цистерны, вынимаешь и выжимаешь.
   - А чего на цистерне-то было написано? - спросил Сергей.
   - Дак, темно же было. Днем охрана ходит, - сказал Саня.
   - А я, дак, вообще, читать не умею, - сказал Гешка.
   Саня понюхал мешок. - Бензином тоже отдает, - сообщил он. - В Калиновке пацаны также выпили. Половина кони двинули, остальные ослепли. Дак, будешь пить?
   Сергей взял банку, вылил содержимое на мешок.
   - Ты что делаешь, мужик?! - возмутился Гешка.
   - Жизнь спасаю, - сказал Сергей. - Спички есть?
   Саня протянул ему спички.
   - Чью жизнь? - спросил Гешка.
   - Нашу жизнь.
   Сергей чиркнул спичкой, и мешок загорелся ярким пламенем. Размахивая горящим мешком, Сергей побежал по путям.
   - Красиво! - восхитился Саня. - Прямо, горящее сердце Данко.
   - Кого? - не понял Гешка.
   Саня махнул рукой. - Ты же читать не умеешь.
  
   Поезд остановился возле дяди Миши. Автоматическая стрелка отщелкнулась.
   Запыхавшийся, подбежал Сергей, весь в копоти. - Жив, дядя Миша? Слава Богу.
   Из вагонов выходили люди, окружали место происшествия.
   - Игореша! - к Гарику подбежала Нина, обняла его. - Жив! Слава Богу!
   Подошли Саня и Гешка.
   - Смотри-ка, - сказал Гешка. - Мужик-то жив. Не сгорел. Эй, мужик, ты нам четверть спирта должен.
   - Чего? - возмутился Сергей. - Ты, салага, скажи спасибо, что жив остался.
   - Может, там и не спирт был, - сказал Саня.
   - А может, и спирт, - возразил Гешка. - Так что, гони бухло, мужик.
   Сергей обернулся к Гарику. - Слушай, Гарик, дай им бутылку водки из ресторана. Ты же теперь начальник.
   Гарик приосанился, гордо посмотрел на Нину. - Несовершеннолетним спиртное не отпускаем.
   - Ну, пепси-колы принеси. Помогли ж все же пацаны.
   - Это можно, - согласился Гарик. - Ключи у тебя? - спросил он у Нины.
   Она посмотрела на Гарика с любовью и подала ему ключи так, как отдают обручальное кольцо.
   Сергей, как ребенка, взял дядю Мишу на руки и понес в вагон.
  
   Было раннее утро. Солнце светило в окно купе.
   Белоснежным бинтом Нина перебинтовывала ногу дяде Мише. Тот морщился.
   - Потерпи, дядя Миша, - уговаривала Нина. - Доктор сказал, до свадьбы заживет.
   - А что? Мы еще поженим тебя, дядя Миша, - предложил Сергей. - Как ты, супружеские обязанности сможешь еще исполнять? - Он заглянул в окно и вскочил. - Ванька! Это точно Ванька! Он рисовал!
   На стене ангара в свете яркого солнца сияла лунорогая корова.
   - Да ну, - усомнился Гарик. - Он так не сумел бы. Куда ему.
   - Чего ты понимаешь?!
   Сергей выбежал в тамбур и сорвал стоп-кран.
  
   Сергей, Иван и Юля стояли возле ангара. Ваня был в запачканной маслом робе, с кистью в руке. Юля держала ведро с краской.
   - Поехали! - уговаривал Сергей. - Чего там осталось-то?
   Ваня никак не решался. - Работу бы закончить надо.
   - Да ладно тебе! - горячился Сергей. - И так красиво.
   - Ты считаешь? - смутился Иван.
   - Поехали! - настаивал Сергей.
   - Деньги получить надо, - сказал Иван.
   - Некогда! Есть у меня деньги.
   Ваня смотрел то на Сергея, то на Юлю, стоя посередине, как буриданов осел.
   - Послушай, - убеждал Сергей, - вместе мы это дел начинали, вместе и заканчивать надо. Я точно знаю. Чувствую. Если не поедешь, то всю жизнь себе этого не простишь.
   Иван обернулся к Юле. - Я поеду.
   - Возьми меня с собой, - сказал Юля.
   - Нельзя, - сказал Иван. - Что Люба с Володей скажут?
   Юля уцепилась за него. - Мне все равно! Я с тобой.
   - Решай, братан, - сказал Сергей.
   Три фигуры бежали к поезду, оставив позади ангар с изображенным на нем "Похищением Европы".
  
   Ваня рисовал Юлин портрет. Они сидели в отдельном купе.
   - Странно, - сказал Ваня.
   - Что? - спросила Юля.
   - Мне никогда не давались портреты. А когда тебя рисую, кисть сама идет. Как будто я тебя тысячу раз рисовал. Странное ощущение. Де жа вю.
   - Что? - не поняла Юля.
   - Это когда кажется, что с тобой это уже когда-то было. Ты такое испытывала когда-нибудь?
   - Я и сейчас испытываю, - тихо сказала Юля.
  
   В соседнем купе Нина не находила себе места. - Интересно, что они там делают?
   - Кому интересно? - спросил Сергей.
   - Вообще.
   - Вообще, - сказал Миша, - никому не интересно, кроме тебя. Никак ревнуешь, Ивановна?
   - Вот еще, - фыркнула Нина. - У меня свой мужик есть.
   - Ты, Ивановна, не мужика ревнуешь, - объяснил Миша. - Ты к молодости ревнуешь, к красоте.
   - Какая я тебе Ивановна? - возмутилась Нина. - Меня Нина зовут, забыл, что ли? И что он в ней нашел? Ни кожи, ни рожи. Связался с малолеткой.
   - Вот-вот, - многозначительно сказал Миша.
   - Вы о чем, вообще? - удивился Сергей. - Она же ему родственница. Разговаривают, наверное, столько лет не виделись.
   - Это теперь так называется? - съязвила Нина. - Что я, дура, не вижу, как она на него смотрит? Родственницы так не смотрят. Пойду спрошу, может, они чаю хотят.
  
   - Когда я тебя пишу, - говорил Ваня, - мне кажется, что я гениальный художник.
   - А когда коров? - спросила Юля.
   - Тогда, просто талантливый, - сказал Ваня. - Может я в тебе нашел модель, которая делает художника великим? Такое бывало. Ты видела "Автопортрет с Саскией на коленях"?
   Юля не ответила, она встала, подошла к Ване, села ему на колени.
   Ваня опешил. - Что ты делаешь?
   - Хочу тебя поцеловать, - Юля приникла к его губам.
   В дверь постучали.
   Ваня столкнул Юлю с коленей, лихорадочно схватил кисть. - Войдите, - сказал он внезапно охрипшим голосом.
   Вошла Нина, подозрительно оглядела купе. - Рисуешь, Ванюша?
   Юля смело встретила Нинин взгляд чистыми детскими глазами.
   - Рисую, - сказал Ваня.
   - Может, тебе чайку принести? - поинтересовалась Нина.
   - Спасибо, Нина Ивановна, мы пока не хотим, - сказала Юля.
   Нина, сверкнув глазами, вышла, шумно задвинула дверь.
   Юля тут же встала, щелкнула замком.
   - У нее ключ есть, - сказал Ваня.
   - Она не откроет. - Юля приникла к Ване.
   - Почему? - спросил он.
   - Не дура, постесняется. - Юля принялась расстегивать на Ване рубашку.
   - Юленька, это нельзя, - заволновался Ваня.
   - Почему? - спросила Юля.
   - Мы же родственники, - сказал Ваня.
   - Нет, - возразила Юля. - Не родственники.
   - Ты знаешь? - удивился Ваня.
   - Всегда знала. Просто, Любу огорчать не хотелось.
   - Все равно, не надо, - упорствовал Ваня.
   - Ты меня не хочешь? - огорчилась Юля. - Я тебе не нравлюсь?
   - Еще как, - признался Ваня. - Но я же тебе в отцы гожусь.
   Юля сняла блузку. - Подумаешь. Ты же сам говорил, что я твоя модель. А у художника с моделью должны быть отношения. Иначе ничего не выйдет. Между прочим, Саския была намного моложе Рубенса. - Она снова поцеловала Ваню так, что он задохнулся.
   - Рембрандта,- отдышавшись поправил Ваня.- Откуда ты знаешь?
   - Дмитрий Сергеевич рассказывал, - объяснила Юля. - Он ведь до сих пор у нас в школе рисование ведет.
   В дверь постучали.
   - Кто там? - спросила Юля.
   Послышался голос Нины. - Ваня, я хотела вентиляцию проверить. Работает у вас вентиляция? - Она подергала ручку.
   - Работает, Нина Ивановна, - ответила Юля.
   - А в окно не дует?
   - Не дует.
   - А радио? Радио говорит?
   - Говорит.
   - Не может быть, - возразила Нина. - Я не слышу. - Она достала ключ.
   - Нина, нам не нужно радио! - закричал Ваня. - У нас серьезная работа, а ты нам мешаешь!
   Постеснявшись, Нина прошла к себе в купе и с досадой бросила ключи на стол.
  
   Володя и Люба пили чай, когда в дверь постучали.
   - Войдите, - крикнул Володя.
   Вошел фермер.
   - А, это ты, Валентин, - сказал Володя. - Проходи. Чайку с нами.
   - Я, вот, деньги принес, - сказал Валентин. - За корову с месяцем.
   - Хорошо, - сказал Володя. - Говорил я тебе - не пожалеешь. Понравилась, корова?
   - Красота, - сказал Валентин. - Только хвост не дорисовали.
   - Почему? - удивился Володя.
   - Уехали они, - сказал Валентин.
   - Куда уехали? - спросила Юля. - Кто уехал?
   - Художник с вашей Юлькой уехали, - объяснил Валентин. - Бегом прямо на подножку заскочили. Я с Калиновского пригорка видал.
   Володя отставил кружку, поглядел на Любу. - Предупреждал ведь я тебя! Предупреждал! А ты - Джоконда, Джоконда! Какой поезд? - спросил он у Валентина.
   - Владивостокский, кажись.
   Люба схватилась за голову. О, Господи! Что же теперь будет-то?! Он же не знает!
   - Погоди паниковать, - сказал Володя. - Может, и не будет ничего. Мужик он взрослый, порядочный, вроде.
   - Все вы мужики сволочи порядочные! - возразила Люба. - Так это еще полбеды! Не вы же решаете! Мы бабы решаем, кого вам выбирать! Ты видел, как она на него смотрела?! Она же тоже не знает ничего. Нет, чует мое сердце, быть беде. Что делать, Володюшка?!
   - Догонять надо, - сказал Володя.
   - Как? - спросила Люба.
   - Или, хотя бы, предупредить.
   - Как?!
   Володя, подумав, встал. - Пошли.
  
   Начальник станции взял микрофон. - Только ради уважения к тебе, Владимир Иванович. Нарушение инструкции, сам понимаешь.
   - Ты же знаешь, - сказал Володя, - за мной не заржавеет.
   - Только ради тебя. - Начальник покачал головой и включил тумблер. - Вызываю пятнадцатый.
  
   Гарик вошел в купе Нины. - Слышала?
   - Что? - спросила Нина.
   - Командир по трансляции объявлял. Я ничего не понял. По всем вагонам объявлял. Странный какой-то текст.
   - Я трансляцию отключила, - сказала Нина.
   - Зачем? - удивился Гарик.
   Нина смутилась. - Нужно было.
  
   Юля прижалась к Ване. - Я так хочу, не бойся.
   В дверь забарабанили.
   Послышался крик Нины. - Ваня, открой! Это очень важно!
   Юля приложила палец к Ваниным губам. - Тс-с-с. Молчи. Любимый мой.
   Нина сунула руку в карман за ключами, обнаружила, что их там нет.
   - Черт! - выругалась она и снова забарабанила. - Иван! Твоя сестра передала, что Юлия твоя дочь!
   Ваня подпрыгнул, больно ударился головой о край столика и потерял сознание.
  

ВЕЛИКИЙ ОКЕАН

  
   Миша и Сергей наблюдали, как Нина перевязывает Ване голову.
   - Ну, вот, - сказал Миша. - Теперь мы с тобой два инвалида. Слушай, Ивановна, может тебе в медсестры податься? Практика у тебя есть.
   - Поработай с мое проводником, не то, что медсестрой, кем угодно станешь. У нас ведь как в кино.
   - Да, - задумался Миша. - Кино, как известно - искусство синтетическое. И более того, важнейшее для нас в условиях малограмотной России.
   - Слушай, брат, как тебя так угораздило? - спросил Сергей. - Что ты там делал, что так покалечился?
   - Рисовал, - сказал Ваня.
   - Что такое рисовать можно, чтобы расшибиться? - удивился Сергей.
   - Портрет, - сказал Ваня.
   - Дорисовал хоть? - спросил Сергей.
   - Не успел.
   - Слава Богу, что не успел, - сказала Нина.
   В купе вошли Гарик и лысый ветеринар с чемоданчиком.
   Ветеринар оглядел присутствующих. - Ба, какая встреча! Здравствуйте, коллега! - Он пожал Сергею руку, поглядел на Ваню. - Я вижу, на этот раз мое присутствие не связано с деторождением.
   - Слава Богу, не связано, - сказала Нина.
   - Однако, я не понимаю, зачем я здесь? - удивился ветеринар. - Мне даже как-то неловко практиковать в присутствии высокого профессионала. - Он поглядел на Сергея.
   - Ну, зачем ты побеспокоил человека? - упрекнула Нина Гарика.
   - Может сотрясение, - сказал Гарик.
   - Я по голове не специалист, - смутился Сергей.
   Ветеринар осмотрел Ивана, заглянул в зрачки. - Тошнит?
   - Нет, - сказал Ваня.
   - Голова болит?
   - Нет.
   - Что болит?
   - Душа болит, - признался Ваня.
   - Душа не по моей части, - сказал ветеринар. - А сотрясения, похоже, нет.
   - Слава Богу, - сказала Нина.
   - Что-то ты очень религиозная стала, Нинуль,- заметил Сергей.
   - Поработай с мое проводником.
   - Ну, что ж, я, пожалуй, пойду, - сказал ветеринар. - До свидания, доктор.
   - Я, вообще, не доктор, - сказал Сергей.
   - Как не доктор? - удивился ветеринар. - Я же видел вашу работу. И этот почтенный человек говорил. - Он посмотрел на Мишу.
   - Я все это выдумал, - сказал Миша.
   - Зачем? - спросил ветеринар.
   - Просто так. Скучно жить, когда все так, как оно есть.
   - Склонен с вами не согласиться, - возразил ветеринар. - Мне, например, совсем не скучно без всяких фантазий. Вот, скажем, сейчас мне предстоит заниматься эпидемией сальмонеллеза на лежбищах Тихоокеанских котиков. Безумно интересная проблема! Я уж не говорю о досрочных родах в общественном транспорте. Здесь не соскучишься. Это я вам как профессионал говорю.
   - Верю вам, доктор, верю, - согласился Миша. - Но мы здесь все любители.
   - Любители чего?
   - Любители всего.
   Пожав плечами, ветеринар вышел.
   Гарик поглядел на Ваню. - Это правда?
   Нина сделала ему страшные глаза.
   - Правда, - сказал Ваня.
   - Что правда? - спросил Сергей. - Вы о чем?
   - Игорек, тебе пора открывать ресторан, - напомнила Нина.
   - По трансляции передавали, что Юля его дочь, - объяснил Гарик.
   - Как?! - поразился Сергей. - От кого?
   - Так. - Ваня поморщился. - Была у меня в молодости любовь - Надя Колоколова. Я, правда, не знал ничего.
   - А где она сейчас? - спросил Сергей.
   - Не знаю, - сказал Ваня.- Исчезла.
   - В смысле, из твоей жизни?
   - Вообще исчезла. Я думаю, ее уже совсем нет, Надежды нашей.
   - Не говори, сынок, чего не можешь знать, - возразил Миша.
   - Ну, дела, - сказал Сергей. - Выясняется.
   - Да, кстати... - начал Гарик.
   - Игореша, совсем некстати, - оборвала его Нина. - В ресторан, поди, давно люди ломятся.
   - Совсем забыл, - тупо продолжал Гарик. - Дядя Миша просил вам сказать, что он в Сибири не охотился, на Магадане не сидел, не воевал, и вообще, на Тихом океане никогда не был. А ногу ему в детстве трамвай отрезал.
   - Тьфу, недоумок, - выругался Миша. - Я тебя когда об этом просил сказать?
   - Когда нога в стрелке была, - сказал Гарик.
   - При чем здесь нога? Я тебя просил это сказать, когда я помру. А я жив пока.
   Повисла пауза.
   - Дядя Миша, скажи, что это неправда, - попросил Ваня.
   - Правда. - Миша взглянул на Сергея и повторил: - Правда.
   Сергей медленно встал. - Что же ты нам так долго голову морочил, огрызок старый?! Зачем ты нас из Москвы сорвал?! Одним глазком, взглянуть, кто меня довезет... Мы из-за него семьи побросали, жизнью рискуем, а он, оказывается, пошутил! Жить ему скучно! Мы что тебе, дети?! На кой хрен мы сюда через всю Россию тащились? Шутки ради?! - Сергей надвигался на Мишу. - Да я тебе сейчас не только ноги, я тебе голову оторву!
   Перед Сергеем грудью встала Нина. - Обидел он тебя, из Москвы увез?! Да ты ему за это ноги целовать должен!
   - Ногу, - уточнил Гарик.
   - Ты благодаря ему любовь свою встретил! А Ваня дочь нашел! А каким он художником стал?! - Нина обернулась к Ивану. - Ты в Москве знал хоть, что ты художник?
   - Не знал, - признался Ваня.
   - Да бог с ними любовями и художествами! - разгорячилась Нина. - Вы деньги, - она выразительно потерла пальцами, - умели в Москве зарабатывать?
   - Умели, - сказал Сергей.
   - Ну, да, - согласилась Нина. - На бутылку. Кто вы в Москве были? Несчастные люди. А какому ребенку ты помог родиться? Это пустяки, по-твоему? Да и Игореша мой без вас вечно в сторожах ходил бы. А вы ему в люди помогли выбиться. - Она ласково взглянула на суженого.
   Он ответил ей нежным взглядом. - Со всеми вытекающими из этого последствиями... Пойду, пожалуй. Пора ресторан открывать.
   Гарик вышел. Ребята молчали.
   - Эх, вы, - сказала Нина. - Да если бы не он, кто б вам сказал, что у вас в жизни все еще есть и вы все можете если захотите... - Она с жалостью взглянула на старика. - А у него ничего уже нет. Кроме вас, придурков.
   Ваня откашлялся. - Может, оно и так. Но зачем же ты нам, дядя Миша, правду сказал? Врал бы себе и врал. Мы бы тебе верили. Ведь было это все - подводная лодка, эсминцы немецкие наверху, дрыг... А теперь этого нет ничего. Ты у нас веру отобрал, высокую идею, так сказать.
   - Ничего я у вас не отбирал, - возразил Миша. - Хватит уж над вымыслом слезами обливаться. Вы больного старика пожалели, на край земли повезли. Это и есть ваша идея, она при вас и осталась. А мои идеи - мое личное дело.
   - А зачем же мы тогда к этому чертову океану приперлись? - спросил Сергей.
   - А ты его видел, Тихий океан? - спросил Миша. - Его еще Великим называют.
   - Не видел, - признался Сергей.
   - И я не видел, - сказал Миша.
  
   Была осень. Заброшенная железнодорожная ветка пролегла по широкому полю сухой желтой травы и доходила почти до самого обрыва. За обрывом расстилался, мощно и загадочно шумел Великий океан.
   По ветке медленно катился вагон. Вагон-ресторан, один, без поезда. Посреди поля он остановился.
   Дверь открылась, и из вагона вышел Сергей. Был он одет в смокинг с бабочкой, курил сигару. Элегантно он подал руку Нине. Она спустилась со ступенек, придерживая подол свадебного платья. Свежий морской ветер весело подхватил фату, и она красиво затрепетала.
   Следом вышел Ваня, разительно похожий на Рембрандта, благодаря шелковой робе и большому бархатному берету. Он помог сойти дяде Миша. Тот был одет обычно - кримпленовые брюки, китель, кепочка, трость.
   Они подошли к краю обрыва.
   - Присядем? - предложил Сергей. - Он снял и постелил на траву смокинг.
   Нина села на него, поглядела вдаль, глубоко вдохнула. - Свобода какая.
   Присел Ваня, и из кармана у него вывалились две пачки денег.
   - А, черт, - выругался он. - Карманы маленькие. - Он принялся запихивать деньги обратно.
   - Ты поаккуратней, Ванюша, - строго сказал Миша, глядя на деньги. - Это тоже бывает клетка.
   Они сидели и смотрели на океан, пока от вагона-ресторана не подбежал Гарик. На нем был свадебный костюм и форменная фуражка.
   - Пойдемте! - кричал он на бегу. - Пора.
   Они встали и пошли назад.
   Сергей оглянулся. - А где дядя Миша?
   По мелководью Миша шел вдаль, вглубь Великого океана, выкрикивая неизвестные имена.
   - Саша! Сашенька! - звал он, и слезы на его лице смешивались с брызгами прибоя. - Георгий!
   Изнутри, из чрева океана, на него накатывали волны, но им не удавалось повалить его. - Наум! Раечка!
   Океан глухо ворчал, отталкивая старика, но он все шел. - Рустам!.. Василий Петрович!
   Сергей кубарем скатился по откосу, обваливая пласты рыжего песка, высоко поднимая ноги побежал по воде. - Стой, дядя Миша! Куда ты?! Утонешь!
   Падая и снова вставая, Сергей рвался вперед, но расстояние между ними не уменьшалось.
   - Раечка!.. Наум!.. Митенька! - доносилось издалека.
   Фигура старика исчезла, и голос затих.
   - Дядя Миша! Моисей Соломонович! Вернись! - во все горло заорал Сергей, но голос его прозвучал жалко и невыразительно, заглушаемый равнодушным рокотом океана.
   Плача, Сергей вернулся на берег, где на узкой полоске песка стояли Нина, Ваня и Гарик.
   - Он утонул.
   - Может, водолазов вызвать? - предложил Гарик.
   Сергей взглянул на него. - Какие здесь водолазы?
   Нина, красивая, в развевающейся фате задумчиво глядела на огромную соленую воду. - Наверно, ему так суждено было. Может, он за этим сюда и ехал.
   - Зачем? - удивился Гарик.
   - К товарищам своим, подводникам, - сказала Нина. - Их и звал, предупреждал, что идет.
   - Так ведь врал же он все про подводную лодку, - возмутился Гарик. - И про все остальное врал.
   - Не говори, чего не можешь знать, - сказал Ваня. - Он вернется. Обязательно вернется. Я чувствую.
  
   - Горько! - закричали гости.
   Нина и Гарик поцеловались.
   За одним столом сидели Володя, Люба, Юля и фермеры Валентин и Закаляпин.
   Володя встал. - Я хочу поздравить молодых и преподнести им наши фермерские подарки.
   Повара в белых колпаках принялись вносить на огромных подносах поросят, гусей, лебедей, осетров, окорока и прочую снедь, ставить их на столы.
   Нина под столом толкнула Гарика.
   - Спасибо, сказал он.
   - Кушайте, гости дорогие, сказала Нина.
   Ваня сидел за столом с женой Татьяной и шестилетней Юленькой.
   - Пойдем-ка. - Он взял ребенка за руку и повел к Володиному столу. - Знакомься. Это твоя сестренка.
   Малая серьезно подала руку. - Юля.
   Старшая пожала ее. - Юля.
   - Надо же, - сказала Люба. - Похожи как.
   Юля посадила Юлю к себе на колени.
   - Слушай, мастер, - сказал Закаляпин, - ты не забыл, что "Золотую рожь" обещал мне нарисовать? Я аванс привез.
   - Нарисую, - сказал Ваня.
   - А мне хвост, - сказал Валентин.
   - И хвост нарисую. - Ваня вернулся за стол.
   - А я Виталия выгнала, - сказала Татьяна.
   Ваня смотрел на дочерей. - Правильно сделала. Козел он. Деньги у вас есть еще?
   - Деньги есть, - сказала Татьяна.
   Напротив них сидели Сергей, Валя Молоткова и дочка Верочка.
   - Я знала, - что ты придешь, - сказала Валя.
   - Мы каждый день на станцию ходили, - сообщила Верочка.
   Сергей потрепал ее по волосам.
  
   Рядом с вагоном приземлился вертолет. Из него вышли Виктор и Лиза с ребенком на руках в сопровождении мужиков в кожаных куртках. Только теперь они были в пиджаках, которые сидели на них мешковато. Вслед за ними, придерживая подол рясы, вылез священник. За ним вышли Ираклий и худой кудрявый брюнет в толстых очках с портфелем. Наконец, заглушив двигатель, вылез пилот, тот самый, с которым Ваня с Сергеем догоняли поезд. Вся компания вошла в вагон.
   Им налили вина.
   - Мне нельзя, - сказал пилот. - Я за рулем.
   - Ладно уж, - разрешил Виктор. - Все равно, завтра полетим. - Он поднял бокал. - Я хочу поздравить молодых и в в качестве подарка преподнести это. - Он обвел рукой вокруг себя.
   - Что, это? Океан? - спросил Гарик.
   - Нет, - сказал Виктор. - Океан мне пока не по карману. Я дарю вам этот вагон-ресторан.
   - Зачем нам вагон без поезда? - спросил Гарик у Нины.
   - Молчи, глупый, пригодиться, - сказала Нина.
   - Нет, ну я, конечно, могу подарить и поезд, - обиделся Виктор. - Пускай ездит по моей железной дороге.
   Юля маленькая подвела сестру к Ваниному столику. - Папа, а Юля теперь с нами жить будет?
   Татьяна и Юля-старшая поглядели друг на друга и подумали, что вряд ли.
   - Конечно, - сказала Татьяна. - Если захочет.
   - Поживем - увидим, - сказал Ваня.
   Ираклий и бармен Каха быстро нашли друг друга.
   - Конечно, дорогой, - говорил Ираклий,- ты на тонне пива больше имеешь, чем я на тонне нефти. Но я за день нефти продаю, дорогой, сколько ты пива за год!
   - Зато, дорогой, - возражал Каха,- мне пистолет подмышкой носить не приходится.
   - Ну, знаешь, дорогой, - возмущался Ираклий,- что за грузин без кинжала!
   - Нет, дорогой, - настаивал Каха.- Пиво - это не нефть. Пиво - это почти вино!
   Они затянули грузинскую песню.
  
   Лиза в сторонке кормила ребенка грудью. Рядом стояли Виктор и Сергей.
   - Ну, как тебе крестник, кум? - с гордостью спросил Виктор. - Хорошо сосет?
   Сергей смутился, встретившись со взглядом Лизы. - Нормально.
   - Что, Сережка, вкусно? У-тю-тю... - Виктор показал ребенку козу пальцами.
   Ребенок покосился в его сторону, старательно продолжая сосать грудь.
   Виктор пришел в восторг. - Видал?! Узнает! Нас с тобой узнает, кум! - Он наклонился к ребенку. - Сам знаю, что вкусно. - Он поглядел на Лизу, и она ответила ему взглядом.
   Виктор хлопнул Сергея по плечу. - Да ты не тушуйся, кум! Завтра официально все оформим. Будешь крестным отцом. Баба моя не против. Я и попа для этого дела привез. - Он помахал рукой. - Эй, Пафнутьич!
   Подошел священник.
   - Знакомьтесь, - сказал Виктор. - Это Сергей.
   Священник протянул руку для поцелуя.
   Сергей крепко пожал ее. - Здравствуйте, батюшка.
   - Я не батюшка, - обиделся священник. - Я владыко.
   - Ну, это неважно, - сказал Виктор. - Короче-сочи, завтра крестить Сережку будем. Будешь крестным отцом?
   - Как? - удивился Сергей. - Здесь и храма нет.
   - У нас еще много чего нет, - сказал Виктор. - Будет. А пока в океане крестить будем. Пафнутьич все, что надо, с собой взял. Так, Пафнутьич?
   - Нет, конечно. Но для хорошего человека весь мир - храм.
   Священник торопливо отошел, дабы не вдаваться в дальнейшие теологические споры.
   Подошел Ваня. - Мадонна, - сказал он, глядя на Лизу. - Мадонна с младенцем. - Он оглянулся вокруг в поисках мольберта.
   Виктор взял его за локоть. - Хорошо, что подошел. Хочу тебя познакомить. Это Иосиф Хейфиц - директор Иерусалимской галереи.
   Рядом возник кудрявый брюнет, на ходу расстегивающий портфель.
   - Иностранец? - удивился Ваня. - Он по-русски говорит?
   - Таки, какой одессит не говорит по-русски? - сказал Иосиф. - Мы хотели бы подписать с вами договор. Я слышал, вы большой мастер относительно российской глубинки...
   Сергей стоял у окна. До него доносились отдельные фразы подвыпивших гостей: - Это не совсем примитивизм...
   - На чем бы ты ездил, если бы не моя нефть...
   - А я уже умею считать до пяти...
   - Абсолютная идея, конечно, идея Бога, однако...
   Подошел нетрезвый Гарик. - Не переживай ты так. Что он тебе, родственник, что ли?
   Нина вовремя оттащила и усадила его.
   Надвигались сумерки. Океан притих. Дети уснули. Сергей, Ваня и Нина смотрели в окно. На краю откоса замаячила фигура.
   - Это он, - сказал Сергей.
   - Нет, - сказала Нина. - Это женщина.
   - Не может быть, - сказал Ваня. - Надя! - Он бросился к выходу из вагона.
   Гости приникли к окнам.
   В густеющих сумерках к ним приближалась Надежда.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"