Проснулся я от ставшего уже привычным покачивания идущей избы. Вот и утро, подумал я, продолжая лежать с закрытыми глазами и прислушиваясь к своим ощущениям. Чувствовал я себя, на удивление, совершенно не выспавшимся, как будто и не спал вовсе. Кроме того вокруг меня стояла абсолютная тишина, если не считать скрипа досок и бревен движущейся избы. Это казалось несколько странным. Если изба пустилась в дорогу, значит уже рассвело, а Яга всегда вставала рано, топила печь, готовила нам завтрак, но только не сегодня. Я снова прислушался и различил другие звуки: вот храп бравого гнома, вот тяжелое дыхание утомившегося волшебника, иногда всхрапывающего и посвистывающего носом, а вот и на печи кто-то пошевелился, переворачиваясь на другой бок, вот частое дыхание спящего Дракоши, который вчера улегся под столом на полу совсем рядом со мной. Только Баюна не слышно, но с ним такое случается, что он спит совершенно бесшумно.
Я словил себя на мысли, что думаю обо всем об этом, постоянно проваливаясь в сон, отгоняю его от себя.
Все мои друзья спали так, что просыпаться, казалось, не собирались, и это было не правильно, потому что уже утро. И тут до моего сознания достучалась мысль, что это утро какое-то неправильное, ведь я лежу под окном, а свет из него, даже если утро хмурое и облачное, должен пробиваться через мои закрытые веки, а этого не происходит. Не успев додумать эту мысль до конца, я осторожно открыл глаза.
Вокруг было темно. И за окном тоже. Еще глухая ночь, и часы на моей руке показывают лишь половину первого. Тогда ясно, почему все так крепко спят, и почему мне не хотелось просыпаться самому. Не понятно только, почему избушка среди ночи пустилась в дорогу, если вечером категорически отказалась идти в темноте.
Маленькие шибки окна покрылись тонким слоем льда, застывшего причудливыми узорами, но через него мне все же удалось разглядеть проплывающие мимо деревья. Правильнее сказать, что это избушка проплывала мимо деревьев, но не суть важно.
Посидев на лавке еще минуту, я понял, что наша избушка движется гораздо медленнее, чем днем, ступает аккуратно, будто боясь оступиться и упасть. Стараясь никого не потревожить и не разбудить, я тихонько встал и подошел к входной двери. Там тоже было небольшое окошко справа от двери. Кое-как мне удалось растопить своим дыханьем лед на одной шибке. Что ж, моя догадка подтвердилась - избушка медленно шла по лесу, выбирая безопасный путь.
Я легонько постучал кулаком по стене и шепотом спросил:
- Куда тебя понесло среди ночи?
Зная гнусный нрав избушки, в ответ можно было ожидать возмущенного окрика, либо чего-нибудь еще менее поэтического в свой адрес, да еще таким голосом, что все вскочили б с мест, вооружаясь чем попало, но на этот раз она меня удивила. Избушка ответила мне едва различимым шепотом, который раздался где-то совсем рядом, едва ли не в самом ухе, а то и в голове. Я б уже ни чему не удивился.
- Уходить надо, - ответила она односложно, но я сдаваться просто так не собирался, раз уж проснулся.
Поэтому спросил:
- Почему?
- На том месте плохо. Зло нас почти окружило.
По спине пробежали мурашки, чтоб их. И откуда только берутся?
- Какое зло? С чего ты взяла?
- Не спрашивая - не могу ответить. Почувствовала, поняла, что нужно уходить, и все.
Некоторое время я смотрел на улицу через, медленно затягивающееся новым ледяным узором, пятно на стекле. Потом накинул полушубок, вернулся к двери и попытался снять запорный брус, чтоб выйти на крыльцо, но тот не подавался. Я попробовал еще. Безрезультатно.
- Что за..., - начал я, но шепот избушки перебил меня.
- И не пытайся - не выпущу.
- Так это ты?
- Конечно.
В тоне избы не было ничего злорадного или ехидного, что настораживало.
- Открой, я выйти хочу.
- Зачем? - в свою очередь спросило непослушное строение.
Пришлось быстро соображать.
- Ты ж сама говорила, что ночью видишь плохо. Я на крыльце стану и буду тебе безопасный путь подсказывать, чтоб ты, ни дай бог, ноги себе не сломала, - объяснил я.
- Чего это ты за меня распереживался? - недоверчиво спросила изба.
Не уверен, что избушка может понять искренность моего волнения за целостность ее куриных лап, поэтому сказал:
- Нужна ты мне очень. Я за всех переживаю. Если ты лапы сломаешь, нам на своих двоих через лес тащиться придется, а это удовольствие, знаешь ли, не из приятных.
- Уж кто-кто, а я знаю.
- Вот и хорошо. Открывай.
- Ага, беру разгон с Жеваховой Горы.
- Чо ты кабенися? Открывай, - повторил я.
В этот раз изба ничего не ответила и я решил, что мне удалось ее уговорить, попробовал убрать брус, но опять с тем же результатом.
- Открой, несносная, - прошипел я, погладив бревно возле двери, и услышал тихое хихиканье.
- Ты чего? - разозлился я.
- Щекотно, дурак.
- В каком смысле? - не сразу понял я, и вдруг заметил, что все еще нервно поглаживаю гладко обработанные бревна. - Ой, извини, - я отдернул руку.
- Да, ладно, меня давно никто не гладил. Яга еще в молодости, когда за Кощея замуж собиралась, - разоткровенничалась избушка. - ох, и счастливая ж она тогда была. Да... Славное было времечко.
Слушать ее откровения в час ночи у меня особого желания не было. Мне нужно было выйти, осмотреться и оценить обстановку, определиться, будить ли Ягу и других, либо спокойно лечь спать, надеясь, что изба не попадет в какую-нибудь неприятность из-за темноты.
- Ты это, дверь открой, ладно, - сказал я. - А по воспоминаниям потом мемуары напиши. Будет время, я обязательно почитаю.
- И напишу. Уж поверь, есть, что вспомнить.
Я махнул рукой. Избушка целенаправленно меняла тему, не желая выпускать меня на улицу.
- Дверь сломаю, - пригрозил я и в ответ вновь услышал хихиканье.
- Силенок не хватит.
- Вот сейчас и проверим, - настроен я был более, чем решительно.
- Да успокойся ты, дурень. Не нужно тебе наружу выходить - не безопасно. Спать иди.
Еще раз расплавив дыханьем лед на стекле, я приник к нему глазом, но кроме темных силуэтов деревьев ничего в ночи не увидел.
- Я не вижу никакой опасности, кроме той, что ты можешь свалиться в какую-нибудь яму, и тогда нам всем будет несдобровать.
Избушка фыркнула, как кот. У Баюна, небось, научилась.
- Не свалюсь. Во-первых, я иду медленно и очень осторожно, проверяя прежде, чем сделать шаг. Или ты не заметил?
- Заметил, но...
- А во-вторых, я довольно сносно вижу и ночью, чай не курица.
- Видишь? - вырвалось у меня.
- Тихо, - шикнула избушка. - Вижу. Только ты это..., Яге не говори.
- Ладно, - согласился я, - пусть это будет наша маленькая тайна.
Избушка облегченно вздохнула, успев, видимо, пожалеть, что проговорилась. Рано радуешься, дорогая, теперь у меня есть отличный повод для шантажа. Я злорадно потер руки, решив тут же им воспользоваться, чтоб все-таки выйти на крыльцо, но изба меня раскусила в два счета. Не успел я и рта открыть, как она сказала:
- Даже и не думай. Можешь Яге рассказать, предатель, но я тебя все равно не выпущу.
Настала моя очередь вздохнуть.
- Чего ты боишься? Снаружи все спокойно. Какую опасность ты там увидела?
- Я же сказала, я ее не вижу - я ее чувствую. Очень хочешь проверить?
Что-то в ее тоне заставило меня задуматься. Возможно, лучше поверить. Она, как не крути, существо волшебное, а потому и чувств у нее может быть побольше, чем у человека.
- Уговорила.
- Молодец, иди спать. По-моему, мы оторвались и я тоже скоро остановлюсь. Отдыхать всем нужно.
Я по-дружески похлопал ладонью по стене, вернулся на свою лавку и завернулся в одеяло. После такого разговора мне казалось, что я не усну до утра, но эта мысль оказалась последней, что я запомнил перед тем, как провалиться в сон.
К моему превеликому облегчению ничего плохого до утра не приключилось. Проснулся я от запаха жаренных блинов, а может, от стука ложки по сковороде, а то и от попавшего в глаз солнечного луча, пробившегося через замерзшее окно. Да, скорее всего от последнего. Я встал и обнаружил, к стыду своему, что все мои друзья уже проснулись и ждут лишь меня. Мне пришлось сделать невинное лицо и сказать:
- Не понял, давно утро на дворе. А утренние процедуры никто не отменял. Чего ждем? Доброе утро, кстати.
На мое немного нагловатое заявление никто не обратил внимания, лишь Яга дала команду избушке остановиться, что та и соизволила сделать. Значит опасность миновала, понял я, и облегченно вздохнул. Это не укрылось от Добромира, вызвав у него удивленный взгляд.
Организованной группой мы выбрались наружу и разбежались по кустикам. Справившись со своими делами и умыв лицо свежим снегом, я подошел к избе.
- Привет, - сказал я. - Как дела?
- Нормально, - односложно ответила заговорщица.
- Слушай, а с тобой можно разговаривать так, чтоб другие не узнали? - сам не понимаю почему спросил я.
- Я могу ответить так, чтоб слышал только ты, но если рядом с тобой никого не будет. Вот сейчас, например, внутри никто меня не слышит. А остальное - твоя забота.
- Ясно, - сказал я. Значит она общается вербально, сотрясая, так сказать, воздух, а не всякими там гипнотическими штучками, проникая в мозг. Буду иметь ввиду. Тут я подумал, что изба скорее всего слышала наш разговор на крыльце по поводу Азы и из женской солидарности вполне может нас сдать.
Не подумайте, что я к Азе неровно дышу, нет, хотя такая красотка стоит внимания. Без зазрения совести признаюсь, что девушка мне очень нравится, но не более того. Как бы там ни было, вести ее на верную смерть - верх неблагодарности. Она, по-моему, толком и не понимает, во что ввязалась.
- Ты наш разговор вчера вечером на крыльце слышала? - решил спросить я. Хуже не будет.
- А то. План, конечно, хлипкенький, но другой вы вряд ли придумаете.
- Ты на что намекаешь? По-твоему, мы тупые?
- Нет. Она умная.
- И что делать?
- Не знаю. Убеждайте. Мешать не стану.
Что ж, и на том спасибо.
Я направился было к Добромиру. Он стоял чуть поодаль под деревом. Две небольшие серые птички сели ему на плечо и о чем-то защебетали. Поняв, что он снова решил воспользоваться услугами пернатых разведчиков, я несколько минут потусовался в одиночестве и, лишь когда пернатые упорхнули, подошел к волшебнику. Его нахмуренное лицо подсказало, что полученные новости не очень хороши.
- Что стряслось? - спросил я. - Плохи дела?
Ответить он не успел. Как раз в этот момент из ближайших зарослей с громким треском и секирой на перевес, с которой он практически никогда не расстается, выбрался гном.
- А вот и я! - воскликнул он, отряхивая свободной рукой бороду от снега. - Пошто такие унылые в столь чудесный утренний час, пошто хмурые, аки...
Видимо наши кислые физиономии многое сказали жизнерадостному гному и он, запнувшись, спросил:
- Все так плохо?
Мы кивнули одновременно, хотя я сам еще не был в курсе, что такого узнал Добромир.
- Вот уж радостная весть! - обрадовался Нирфи. - А то мы с моим топориком заскучать успели. Рассказывайте!
- Кто первый? - спросил я.
- Тебе тоже есть что рассказать? - удивился волшебник.
- Имеется, - и я поведал друзьям о ночном происшествии.
- Надо же, - посетовал Добромир, - я так отключился, что ничего не заметил. Да и сейчас еще не важно себя чувствую. Даже с птицами едва справился.
- История твоя, Вася, интересная, но мутная, - сказал гном. - Не понятно с кем драться, кого рубить. Рассказывай теперь ты, - гном ткнул пальцем в Добромира.
Мимо нас, смешно прыгая в глубоком снегу, промчался Баюн. Следом за ним мчался хохочущий Дракоша, догнал, стукнул лапой кота по хвосту и закричал:
- Теперь ты салишь. Догоняй!
И умчался в кусты. Чертыхнувшись, Баюн дернул следом.
- Дела хреновые, - сказал волшебник, - я птичек попросил по нашему следу пролететь, соглядатаев наших поискать. Нашли птички их лагерь - за нами следовали не очень далеко. Что там произошло, неведомо, но из двенадцати человек лишь трое в живых остались.
- Как из двенадцати? - перебил я. Их, вроде, меньше было.
- Думаю, в столице к ним еще присоединились. Нас серьезный отряд сопровождал.
- И что с ними произошло? - заинтересовался Нирфи.
- Птицы не знают. Говорят, и людей и коней просто растерзали. Как спаслись оставшиеся трое, не понятно. Кто на них напал, тоже не разберешь. Никого из нападавших среди убитых нет. Не могли ж они меж собой так передраться, да еще и лошадей всех перебить.
- Верно, - согласился гном. - Кто ж тогда?
- Думаю, это кто-то, или что-то, что напугало нашу избу, - сказал я. - Можно даже предположить, что нападение готовилось и на нас, но изба вовремя свалила.
- Похоже на то, - кивнул маг. - И тот факт, что пострадали люди Кащея, подтверждает нашу догадку, что в игру вступила третья сила.
- Что будет с выжившими? - спросил я.
Добромир опустил взгляд, гном тоже потупился.
- Им не выжить зимой в лесу без лошадей и припасов, - сказал Добромир. - Как я понял от птиц, их лагерь полностью разорен.
- Мы не можем бросить их на верную гибель! - решительно сказал я. Конечно, я понимал, что они наши враги и жалеть их глупо, но не привык я еще к жестоким реалиям этого мира, и человеческая жизнь, даже жизнь врага, имела для меня значение.
- Так я и думал, - пробормотал Добромир.
- А что мы можем сделать? - спросил гном, глядя на меня.
- Нужно вернуться!
- Нет! - твердо возразил волшебник. - Если изба решилась на ночной переход, то опасность, которую она почуяла, серьезна даже для нее. Возвращаться слишком рискованно, тем более в лесу изба медленная и неповоротливая. Это не поле, где она может припустить на всю, а гарантий, что нам дадут добраться до опушки нет никаких.
- Что ж тогда делать? - не сдавался я. - Это все ж таки люди.
- Мы можем временно остаться здесь, - сказал маг, - а назад послать кого-то быстрого и проворного, - он кивнул на Дракошу, который снова промчался мимо нас.
За ним гнался Баюн, но оказавшись у крыльца, остановился и громко сказал:
- Все, устал я, как кенгуру прыгать. Ну тебя!
Дракоша обежал вокруг избы, подбежал к коту почти вплотную.
- Что, сдаешься? - спросил он, остановившись.
- Вот еще! - ответил кот и шлепнул лапой Дракошу по морде. По-моему, кот пустил в ход еще и когти, по крайней мере один, потому что раздавшийся визг Дракоши почти заглушил крик кота:
- Теперь ты салишь!
И хитрый котяра в три прыжка оказался на крыльце, в то время как все еще повизгивающий Змей Горыныч, не ожидавший такой подлости, уселся окорочками в снег.
- Надоело мне, да и холодно. В другой раз доиграем, - надменно сказал кот и поцарапался в дверь. Его впустила Аза.
- Ну вот, - обиделся Дракоша. - Только веселиться начали, а он...
Дракоша понура взглянул на нас. В его глазах теплилась надежда, что бессовестного Баюна заменим мы и игра продолжиться. Только у нас на него были совсем другие планы. Добромир поманил хищника и, когда тот оказался в двух шагах от нас, повиливая хвостом, как собака, сказал:
- Для тебя есть ответственное и очень опасное задание, но ты можешь отказаться.
- Нет-нет-нет, я согласен, согласен! - Дракоша запрыгал на месте от восторга, похлопывая маленькими передними лапками в ладоши. - Что нужно делать?
- Вернешься по нашему следу до ночной стоянки, - начал объяснять волшебник, - потом отправишься вдоль опушки, найдешь лагерь людей и скажешь, что мы ждем их здесь. Приведешь людей сюда. Понял? Молодец. И смотри, не испугай их. Подозреваю, они теперь до конца жизни каждого шороха бояться будут.
- И это все? - по-моему, Дракоша ожидал чего-то посущественнее. - Что ж тут опасного?
- Весь твой путь туда и обратно очень опасен. Будь предельно осторожен и ожидай нападения в любой момент.
- Понял, - просиял Дракоша. - Можно бежать?
- Давай, и постарайся поскорее вернуться.
- Хорошо! - крикнул Дракоша уже петляя между деревьями.
Я грустно помахал ему в след и запоздало проговорил:
- С ним ничего плохого не случиться?
Мне ответил Нирфи:
- Если кто из нас и имеет шанс добраться туда и живым вернуться обратно, то это он.
Понимал это и я, но на душе было не спокойно. Если с Дракошей случиться беда, я никогда себе этого не прощу.
- Пойдем в дом, - сказал я, - мороз пробирает.
Мы уже подходили к крыльцу, когда на плечо мага села маленькая птичка, прощебетала что-то и тут же упорхнула.
Не задавая вопросов мы с гномом молча уставились на волшебника.
- В двух днях пути отсюда есть небольшой городишко, - перевел он полученное сообщение.
- Мы пойдем туда? - спросил я.
- Да, ситуация выходит из-под контроля, и не только из-под нашего, а из-под Кощеева тоже. Думаю, он не очень обидится, если мы немного отступим от его инструкций. Пойдем в дом.
На столе уже стоял пыхтящий самовар, чашки, тарелки со всякими вкусностями. Завтрак нас ждал.
- Чей-то вы долго гуляли, - сказала Яга. - Можно отправляться?
Ни я ни гном ничего сказать не успели. Нас всех опередил Добромир.
- Нет, Дракоша где-то запропастился. Подождем, - сказал он.
По-моему, я чего-то недопонял. Какой смысл скрывать истинную причину отсутствия нашего четвероного-двукрылого друга, если он все равно приведет сюда выживших людей Кощея и нам придется все объяснять? А может... а может никого он не приведет. Нет, о грустном думать не хочется.
Мы уселись вокруг стола и принялись за дело.
Насытившись, я решил, что настало время для начала операции по удалению из состава нашей спецгруппы особого назначения цыганки Азы.
- Чего, Нирфи, нос повесил? Чего хмур, как туча? - начал я.
Гном четко следовал нашему плану, поэтому действительно сидел насупившись, уткнувшись взглядом в тарелку.
Мы с Добромиром не сговариваясь прыснули со смеху, а наши дамы изумленно уставились на коротышку, ожидая объяснений. И они, объяснения, последовали незамедлительно.
- Миссия наша опасна, это ни для кого не секрет, - начал он. - Мало ли что со мной случиться может. Вдруг сгину на чужбине, а со мной и медальон мой, единственный, а значит и заветная мечта всего гномьего народа об обретении земли обетованной - Исходного Королевства. Никто его не найдет, а коль и найдет, то без медальона вод в него не откроет. Вот и печалится душа моя, а сердце сжимается от безысходности.
Нирфи замолчал, искоса взглянул на волшебника, потом на меня, как бы желая получить одобрение за столь несвойственную ему и эмоциональную речь.
- Ты гони такие думы недобрые прочь, - встревожилась Баба Яга. - Не пристало великому воину...
Что не пристало великому воину, мы так и не узнали, потому что гном бесцеремонно перебил старушку и продолжил:
- Вот если б кто-то медальон сыну моему отвез, был бы я спокоен и жизнерадостен, как прежде.
Нирфи снял медальон с шеи и для наглядности выложил на стол. Вчера днем мы продемонстрировали нашей хозяйке совместное действие медальона, книги из библиотеки и гнома. Она поцокала языком, пошептала что-то над всеми троими и, о чудо, медальон перестал липнуть к книге даже находясь у гнома и, соответственно, снова вернулся к своему законному владельцу. Как ей удалось это сделать, по-моему, не понял даже Добромир. Что ж, у каждого своя магия, свои тайны.
- Нирфи, не печалься, все обойдется, - сказал я. - Уверен, наша миссия не так опасна, как кажется на первый взгляд. Все будет хорошо.
- И все же, мне было бы спокойнее, если б медальон оказался... у моего сыночка.
- Вася, как всегда, недооценивает ситуацию, - насупился волшебник. - Считает, что мы в лес на прогулку отправились. Только все не так безоблачно, как ты думаешь, тем более в свете последних событий.
- Ладно, Добромир, не об этом сейчас речь, - я посмотрел на гнома. - Я бы с удовольствием тебе помог, дружище, но ты ж понимаешь, что весь сыр-бор из-за меня и начался, поэтому я никак вернуться не могу. Да и Добромир со своими волшебными знаниями лишним не будет.
Нирфи печально и очень натурально вздохнул.
- А может ты сам... - начал было волшебник.
- Что?! - тут же встрепенулся гном и так ухнул кулачищем по столу, что чашки подпрыгнули. Чтоб я друзей в беде бросил? Не бывать такому! Это ж какой позор на мою седую голову (тут он конечно лукавил - до седины ему еще ой как далеко). Да я лучше сгину в неравном бою, да я...
- Оставишь свой народ без надежды и мечты многих и многих поколений, - перебил его маг.
Нирфи зарычал от бессилия.
- А кто тогда? - воскликнул он. - Дракоша откажется, кот зимой по такому снегу не доберется, да и бестолковый он - вечно в какие-то неприятности ввязывается.
- Это кто бестолковый? - заорал Баюн, впервые подав голос за все время нашего разговора, выбрался из под стола и выпрыгнул на лавку рядом со мной. - Это я бестолковый? Это я в неприятности ввязываюсь? Да по неприятностям наш Вася признанный чемпион, а я как раз его неустанно и, прошу заметить, безвозмездно из этих неприятностей вытягиваю. А ты, чучело бородатое, после таких слов на меня не рассчитывай. Даже если на коленях умолять меня станешь, никуда твой медальон не понесу. Да я теперь ради тебя недомерок недоконтуженный, даже кусок колбасы не съем...
- Баюн, хорош врать, - остановил я его возмущенный монолог.
Возбужденный и возмущенный таким несправедливым отношением, кот ходил кругами по лавке, подняв пушистый хвост трубой.
- Ладно, - сказал он, немного остыв. - Насчет колбасы я погорячился. А вот во всем остальном - нет. Ты мне гном больше не друг, так и знай.
С этими словами он спрыгнул с лавки и скрылся под столом, чего, в принципе, и стоило ожидать, потому что Яга, дабы улеглось справедливое кошачье негодование, поставила туда полную миску сметаны.
- Вот видите, - еще больше расстроился гном, - даже лучшего друга обидел.
И всхлипнул. Да так натурально.
Но это был уже перегиб. Если даже я, человек в этом мире случайный (я все еще в это верил), знаю, что гномы плакать не могут, то что говорить об остальных, большей частью жителей местных. Тем более Яга уже давненько бросала косые взгляды на Добромира, а тот упорно отводил глаза. Тогда Ягуся переключилась на меня, но с тем же успехом. Старушка у нас она не глупая, потому вполне могла раскусить нашу затею. И как поведет себя старая ведьма в таком случае, попробуй догадайся.
Гном же, как ни старался, слезу выдавить не смог и головы не поднимал, дабы не встретиться с пронзительным взглядом Бабы Яги.
Насчет Азы ничего конкретно сказать не могу. Она все время помалкивала, не то с подозрением, не то с сочувствием поглядывала на сокрушающегося Нирфи. Поди узнай, что на уме цыганки-гадалки. В общем, по-моему, наступил такой момент, что тему следовало свернуть и отложить до более подходящего момента, дабы не растерять уже достигнутого успеха. Чем отвлечь коллектив от щекотливой темы, я никак не мог придумать.
- Чайку еще выпью, - сказал я, налил в чашку чая и поднес к губам.
Заранее скажу, момент для этого я выбрал не самый удачный, потому что именно в это время что-то твердое и тяжелое грохнулось на крышу избы. Изба сотряслась с такой силой, что на полках и в тумбочках зазвенела посуда. Самовар на столе едва не перевернулся, а мне очень повезло, что не выбил себе чашкой зубы, а только облился горячим чаем с головы до ног.
- Что за черт?! - воскликнули мы чуть ли не в один голос.
И в ту же секунду откуда-то сверху, нужно понимать с крыши, раздался голос нашего Дракоши:
- Давай, гони залетная.
Не успели мы опомниться от удара по крыше, как изба, никого не предупреждая, рванула с места в карьер, не озаботившись даже низким стартом, да как рванула. Не ожидая ничего подобного, мы все организованно свалились с лавок на пол. Сверху на нас полетела посуда. Только лишь Яга, видимо привыкшая к причудам своего жилища и постоянной качке, как на море в девяти-бальный шторм, успела подхватиться на ноги, да еще и устояла, да еще и словила летящий мне в голову самовар. А бессовестная изба не сбавляя скорости неслась через лес куда глаза глядят.
Новый удар, ни меньшей силы, чем первый, сотряс теперь уже крыльцо. К тому времени я умудрился встать на ноги, правда не без помощи стены. Добромир с Азой кое-как снова устроились на лавке, вжавшись спинами в многострадальную стену. Аза к тому же активно прижималась к волшебнику, как ребенок, ищущий защиты у старшего от неведомой опасности. Яга, как заправский боцман, стояла посреди избы с самоваром, а гном все еще качался по полу, не в силах подняться на такой качке, потому что спасительная стена оказалась от него далековато.
Входная дверь распахнулась и в избу ввалился запыхавшийся, перепуганный, но в то же время какой-то восторженный Дракоша. На ногах он не удержался, плюхнулся задом на пол, умудрившись при этом хвостом закрыть дверь.
Первым в себя пришел волшебник, может быть потому, что сидя ему было легче других сохранять равновесие.
- Что случилось? - выкрикнул он, стараясь перекричать скрип досок и бревен бегущей избы.
- Волки позорные напали! - воскликнул в ответ Дракоша. - Я в драку. Пятерых, как бычков на бойне завалил, а их столько поперло, что куда мне одному. Я в бега и ударился.
По-моему, насчет того, что кого-то он там завалил, Дракоша не врал, о чем свидетельствовали кроваво-красные пятна на его морде. Заметив мой взгляд, он как ни в чем не бывало, облизал морду длинным языком, придав ей более комфортный для присутствующих вид.
- Я бежать, - продолжил рассказ Дракоша, а они, в смысле волки позорные, за мной. Со всех сторон прут. Ох, и страху я натерпелся, бегу и понимаю, что не уйти. Делать нечего, крылья расправил, да как взмыл вверх. Только зубами от злости и могли внизу пощелкать. А я, как птица в небесах, мама дорогая. Оказалось, это еще страшнее. Я всю дорогу до избы пометил, простите за подробность, не к столу. И с посадкой не очень удачно получилось, но ничего - крыша выдержала. Я над этим маневром позже поработаю.
- Ты летать научился? - воскликнул гном, которому все же удалось подняться на ноги.
Должен сказать, что согласно местной статистике, большинство уважающих себя драконов в возрасте Дракоши уже умеют летать, а вот у нашего знакомого с этим делом как-то не сложилось. Уж очень он высоты боится. Для него это всегда было больной темой, хотя мы все не раз утешали его и подбадривали. Поэтому весть о первом полете Дракоши все восприняли с энтузиазмом, а кое-кто, даже с излишним.
Гном бросился к Дракоше и обнял его, да так, что тот едва вырвался.
- Ты лагерь нашел, или не успел? - несмотря на радость полета, наконец-то познанную нашим другом, Добромир все же решил узнать результаты проведенной разведывательно-спасательной операции.
- Нашел. Только там того... кирдык. Одни жмурики, - Дракоша чиркнул себя лапой по горлу. - Никто там не спасся. Я осмотрелся по быстрому и хотел возвращаться, как эти появились.
- Волки позорные? - машинально уточнил я.
- Ага, они. Хорошо еще, что я не напрямик через лес побег. Оно, вроде как и короче напрямик, но я все равно по следу вернуться решил. Повезло. Если б эта стая меня среди леса приловила, фигушки б я меж деревьев взлетел.
- Ну ты молоток, дружище, - раздался голос Баюна и кот, абсолютно белый, появился из-под стола.
Я даже успел предположить, что бедный котяра поседел от испуга, но тут же понял, что весь облит сметаной. То ли миска под столом на кота перевернулась, то ли кот в нее упал, но вид у Баюна был еще тот. Первым заржал Дракоша, заявляю со всей ответственностью (свидетели имеются), так что нечего Баюну на меня обижаться. Я лишь поддался всеобщему необузданному веселью, овладевшему нашими рядами при его виде.
- Ой, я не могу, ха-ха-ха. Что это с тобой случилось? Ха-ха-ха, - радовался Змей Горыныч.
Кот насупился, всем своим видом выражая обиду и непонимание. Дракоша воспользовался его замешательством, приблизился и облизал в два приема. Кот тут же принял свой обычный природный иссиня-черный окрас, без единой белой шерстинки.
- Ты че делаешь, сволочь? Это моя сметана, я ее и должен слизывать, негодяй, - завопил кот.
На этот раз со смеху покатились уже все.
Веселье это, правда, продолжалось не долго. Пока Баюн выяснял отношения с Дракошей, Яга принялась за уборку. Первым делом она выпустила из рук самовар, который вопреки законам природы, физики и в частности закону всемирного тяготения полетел не прямиком на пол, а пересек комнату по воздуху и аккуратно примостился на старый сервант, где обычно и стоял. Его примеру последовала и остальная посуда, частично разбросанная по полу, а частично еще прыгающая на столе при каждом шаге избы, причем даже та, из которой мы ели, укладывалась на места совершенно чистой.
Да, в волшебстве есть свои прелести.
Однако успокоились мы рано. Я сразу заподозрил это, как только взглянул на нашу хозяйку. Она стояла в центре избы держа руки в боки, притопывала костяной ногой в такт бега избы и гневно поглядывала на нас с Добромиром. Маленький, безмерно смелый, но хитрый гном успел благополучно скрыться под столом.
- Значит вы - три здоровых лба, - начала Яга и голос ее не предвещал ничего хорошего, - отправили ребенка во вражеский стан, а мне здесь лапшу на уши вешаете?
- Ягуся...
- Цыц. Я правильно излагаю?
- В некотором роде, - пришлось согласиться мне, хоть и с дрожью в голосе.
- А кого еще было посылать? - спросил более смелый Добромир, видимо потому, что Яга все еще смотрела на меня.
На мой взгляд ерепениться ему не стоило, потому что силы к нему еще не вернулись и Баба Яга сгоряча могла превратить его, скажем, в мышь. Наш Баюн хоть и не любитель такого лакомства, но ручаться все же не буду.
- На кой черт вы его вообще куда-то отправляли? - грозно спросила она.
Добромир осторожно рассказал то, что поведали ему птицы, а я добавил:
- Там несколько человек выжило, вот мы и надеялись их спасти. Отправили Дракошу, чтоб он их к нам привел.
- Ладно, - нахмурилась Яга, - считайте, на этот раз отмазались.
Переведя дух, я кое-как добрался до двери. Изба по-прежнему не сбавляла темп, а с улицы уже отчетливо доносился волчий вой. Нас все же догнали. Я приоткрыл и дверь и даже слегка зажмурился. Как изба смогла выжать такую скорость, ума не приложу, да еще умудрялась маневрировать, буквально просачиваясь между деревьями. Мой "Москвич" на такой подвиг точно не способен. Он даже с крутой горки так никогда не разгонялся. Ух, аж дух захватило.
- Вот тебе, падаль, - рявкнула изба и на ходу что-то зафутболила.
Это что-то серым, пушистым и громко визжащим комом улетело далеко вперед и скрылось из глаз. Неосторожный волчок попал под горячую куриную ногу нашей избы. Я захлопнул дверь, потому что там было не очень уютно и бросился к окну над моим спальным местом. Его створки уже оказались распахнутыми, а мои друзья во всю изучали стратегическую обстановку. Я метнулся к противоположному окну - в него уставился Дракоша. Кормового иллюминатора у нашего скоростного и высокоманевренного крейсера не оказалось, поэтому увидеть, что происходит позади мы не могли, но и того, что удалось обозреть в боковые, вполне хватило, чтоб потерять оптимизм.
Нашу избу гнала стая волков голов в двадцать, не меньше. Все до неправильности крупные, серо-черные и, как на подбор, свирепые. Они заходили с двух сторон, пытаясь окружить, а самые смелые, или самые глупые, ныряли под избу в надежде цапнуть за окорочок.
До некоторых доходило быстро, что этот окорочок не столько вкусный, сколько сильный и одного его пинка достаточно, чтоб переломать все кости. Такие быстро отваливали, но на их место быстро вставали другие. Судя по звукам, некоторые из них остались далеко за кормой и вряд ли когда-то еще встанут на ноги.
Как бы там ни было, ситуация оставалась опасной. Сколько еще изба выдержит такой темп неизвестно, а стоит ей остановиться, как она останется без ног. Это понимали все, и сама изба в первую очередь. А обездвиженная и затерянная в лесах изба может стать настоящей ловушкой для тех, кто в ней находится. Следовало что-то предпринять, причем немедленно.
- Наконец-то! - первым опомнился гном и бросился в бой. - Держите меня семеро!
С секирой на перевес он почти полностью вывалился в окно. Мы с Добромиром едва успели схватить его за ноги, а он уже вовсю размахивал топором. Заметив новую добычу, торчащую из окна, до которой вполне можно допрыгнуть, волки неорганизованной толпой бросились к нему. Глухие удары топора, хруст костей и душераздирающий предсмертный вой наполнили лес. Секира летала взад и вперед, вправо и влево, вверх и вниз, изуродованные волчьи туши разлетались во все стороны. Буквально за несколько минут Нирфи так проредил стройные ряды волчьей стаи, что мы приободрились. Волки начали отставать. Еще бы, ведь с другого борта в бой вступил Дракоша. Пока гном размахивал топором, Змей Горыныч успел несколько раз выпустить через окно струю огня из своей луженой глотки, поджарив пару-тройку волчар насмерть, а еще нескольких надолго вывел из строя.
Через несколько минут погоня прекратилась сама собой. Мы поняли это по тому, что избушка сбавила скорость и вскоре вообще перешла на быстрый шаг. Переглянувшись с Добромиром, мы втянули безрассудного гнома в избу. Он напоминал мясника-маньяка на скотобойне.
Мне стало дурно и я бросился на крыльцо, где перевесился через перила. С другой стороны через секунду повисла Аза.
Несмотря на усталость, избушка не останавливалась на отдых до позднего вечера, несмотря на наши уговоры, пока совсем не стемнело. Гнома за это время успели отмыть от запекшейся волчьей крови в большом тазу, выделенном Ягой специально для этой цели.
От обеда все дружно отказались.
На ужин Яга накрыла уже никого не спрашивая, однако аппетита ни у кого не было, кроме Нирфи. Даже Баюн едва притронулся к миске со сметаной, а затем запрыгнул ко мне на колени, да так и пролежал, тихонько мурлыча, все время, пока мы застольничали.