- Меня все чаще терзают сомнения..., я все думаю: имел ли я право рассказывать тебе все это?
Ученик:
- Не сомневайтесь, учитель, - я не подведу вас!
Учитель:
- Я знаю..., но ты еще так юн, и в жизни тебе уготовано столько всяческих соблазнов..., - сможешь ли ты насладиться ими после тех знаний, что жаждешь получить от меня?
Ученик:
- Но выбор сделан; и я не собираюсь отступать на середине пути!
Учитель (вздыхая):
- Да, ты прав (достает из колоды следующую карту). Это "Император", карта номер четыре..., и сейчас, как только я взял ее в руки, мне сразу вспомнился один человек...
Ученик:
- Кто?
Учитель (не слышит, увлекшись своими мыслями):
- Карта "Император" говорит нам о силе законов: материальных, общественных, этических, - тех, что правят в любом обществе, давая нам представление о том, что можно делать, а чего делать нельзя.
Ученик (затаив иронию):
- Но на самом деле, все не так просто?
Учитель:
- Да..., вижу, что ты уже понял это, и тот, кого я вспомнил, был первым, кто честно и открыто сказал об этом в нашем мире...
Величайшим мыслителям Древней Греции посвящается...
- Критон? Ты что здесь делаешь, друг?
Сократ поднялся и сел, опустив ноги на грязный пол. Испуганная его движением крыса метнулась куда-то в угол, и в камере вновь стало тихо, как в царстве Аида.
- Давно ты здесь сидишь?
Критон утвердительно кивнул.
- Почему же ты не разбудил меня?
- Не смел..., но как ты можешь спать, когда теперь решается твоя судьба?
- А что, корабль из Делоса уже пришел?
Критон нахмурился.
- Да, говори же! Стоит ли бояться смерти тому, кто уже прошел столь долгий путь!
- Корабль придет завтра..., и с ним мы получим ужасное известие о том, что приговор может быть приведен в исполнение.
- Слава богам..., пусть же свершится то, что должно свершиться, - с облегчением сказал Сократ, посмотрев на единственное в его камере небольшое окошко. - Подумать только, если бы не события на Делосе, я бы уже месяц был в Царстве мертвых, и, может, успел бы побеседовать с самим Гомером...
- Ты что, горюешь об этом?
- Нет. Все в жизни свершается по своему, незыблемому порядку, и умудренный опытом человек никогда не станет торопить события, пока они сами не постучатся к нему, заставив действовать. И, все-таки, следовало разбудить меня, Критон, - в моем возрасте уже вредно спать так долго. - Он поднялся и подошел к окну.
- Ты все шутишь, друг..., а, тем временем, тебе следует принять решение.
- Я сейчас видел сон..., - сказал Сократ, будто бы не слыша Критона, - мне снилось сражение при Делии...
- Афины тогда потерпели жестокое поражение.
- Да..., но в каждом сражении непременно должен быть проигравший, - я не об этом...
- А о чем?
Но Сократ не услышал его, или попросту не захотел услышать. Какое-то время он смотрел на выглядывавшее из окошка бескрайнее небо. Затем поднял руки, потрогав гладкую поверхность камня, за которым уже начиналась, ставшая теперь столь сладкой для него, свобода...
...- Знаешь, это было страшное сражение. Беотийцы были за холмом, и стоя в шеренгах, мы слышали дыхание их фаланги: стук щитов, крики командиров, ржание коней... Там, за холмом, нас ждала смерть, а нам так не хотелось умирать! А знаешь, о чем я подумал тогда? - Сократ повернулся, посмотрев на Критона. Тот лишь пожал плечами.
- Женщина..., я подумал о том, что хочу женщину, причем прямо там, среди стоявших в шеренгах гоплитов..., что, - удивлен? Не отвечай, не надо. Вы думаете, что Сократу всегда были открыты сокровенные истины? Как бы не так! - крикнул он, сорвавшись с места, и быстрыми шагами заходив по камере.
- Как бы не так! Сократ был таким как все, и мысли о добре и справедливости посещали его не чаще, чем простого ремесленника в рабочем квартале Афин...
Он остановился. Прожитые когда-то воспоминания вставали теперь перед его взором, раздвигая пространство камеры до немыслимых размеров.
...- И потом, когда беотийцы пошли на нас, Сократ тоже не думал ни о добре, ни о справедливости, - он просто колол и защищался..., колол и защищался, ступая сандалиями по вязкой от крови земле....
...- Вы говорите - Сократ! А знаешь ли ты, уважаемый Критон, какой ужас постиг меня, когда наш правый фланг дрогнул, и вдали показалась вражеская конница..., - я думал, что умру на месте не от удара копья, не от мастерски пущенного дротика, - а от того дикого страха, что прокрался в мою душу при виде этого зрелища!
Сократ сел; помолодевшие от нахлынувших воспоминаний черты лица его успокоились, и вскоре в старческих морщинах проступила обычная человеческая усталость. Только что хотевший заговорить Критон, замолчал, - сердце его сдавила жалость.
...- Вы говорите, Сократ... Но давай задумаемся, уважаемый Критон, от кого из двух Сократов было больше пользы: от того, что, снедаемый страхом за свою жизнь, все-таки, стоял в строю там, при Делии, или от того, что всю оставшуюся жизнь потом пытался доискаться правды, лишь наживая себе на этом врагов!
- На этот вопрос я отвечу тебе: Афинам нужны были оба Сократа, ибо тот, первый, дал начало другому, - тому, кого мы так ценим теперь!
- Это все риторика, мой друг..., а на самом деле мы можем рассуждать о чем-то лишь тогда, когда не совершаем этого; и наоборот: совершая нечто, мы никогда не сможем рассуждать, потому что ум наш всецело подчинен этому переживаемому действию и всеми, связанными с этим чувствами...
- Иными словами, не хочешь ли ты сказать, что в философии нет никакой пользы?
- Именно, мой друг Критон! Ты всегда лучше других понимал мои мысли. В философии нет никакой пользы, потому что она начинается там, где уже закончилась настоящая жизнь...
- Это невыносимо! Что ты говоришь, Сократ? Философия - единственное, что отличает нас от животных, поскольку заставляет, хоть на какое-то время, задуматься о вещах, не связанных с насущной необходимостью!
- Да, Критон..., но именно это когда-нибудь поставят нам в вину наши славные потомки...
- В таком случае, да будут они прокляты богами!
Сократ улыбнулся:
- Ты всегда был слишком горяч, Критон. Проклинать потомков это все равно, что проклинать собственных детей..., за потомков нужно молиться, ведь жизнь их будет сложней нашей с тобой жизни, и им потребуется гораздо больше веры, ума и духовной чистоты, чтобы найти и осознать себя в ней.
Сократ замолчал, и посмотрел на Критона тем своим взглядом, которым всегда смотрел на учеников, - не порицая их за незнания, а помогая им увидать свет знаний внутри себя.
- Я что-то сильно разговорился. А, между тем, ты ведь пришел ко мне по делу, мой друг...
- Ты прав, Сократ. Настало время поговорить о делах более важных..., - о твоем побеге! Твоя жизнь слишком дорога для нас, чтобы мы могли так просто потерять тебя, позволив продажному суду Афин напоить тебя ядом!
- А, вот ты о чем..., но стоит ли моя жизнь ваших забот? Всю жизнь я говорил людям правду, но никто не хотел ее слушать, потому что ложь, подобно продажной женщине, всегда на стороне того, кто за нее платит!
- У всех великих людей были завистники, Сократ..., были они и у тебя!
- Нет, Критон, дело не в этом! Просто, правда слишком тяжела для этого мира, и поэтому мир должен избавиться от Сократа.
- Нет, не мир! - топнул ногой Критон, - это не мир написал на тебя донос, а Мелет, Анит и Ликон, и, клянусь тебе, они еще ответят за свои деяния!
- Все равно..., - Сократ как-то сник и ссутулился, - ...мир допустил, чтобы их обвинения признали верными, а значит..., так и должно быть.
- Нет, не должно! Законы не идеальны, Сократ! Разве не ты все время говорил об этом? Разве не ты доказывал нам, что если за смерть раба положен лишь штраф, то это еще не значит, что убить раба - не достойно осуждения! Разве не ты говорил, что есть нечто, стоящее над общественными законами и неподвластное им, и что достойный человек считает для себя правильными лишь те действия, что ведут его к добру и нравственному совершенствованию!
- Да, я говорил...
- А если так, то позволь нам, твоим друзьям, совершить благо - спасти от несправедливой смерти такого человека, как ты.
Сократ усмехнулся. Как хорошо была знакома Критону эта усмешка великого мыслителя, когда он своими диалогами разоблачал напыщенных, уверенных в себе софистов и ограниченных в своих суждениях государственных мужей! Но теперь эта усмешка не нравилась Критону, потому что она выражала иронию, а ирония, как он хорошо знал, была оружием смелых.
- Знаешь, я ведь недаром вспомнил о том кровопролитном сражении при Делии, - заговорил Сократ после долгого молчания. Я ведь теперь опять в строю, а где-то за холмом стоит вражеское войско, пытаясь навести на меня страх. Но теперь я слишком стар, чтобы позволить ему напугать меня, ибо, если ему это удастся, значит, я зря прожил свою жизнь.
- Твои речи пугают меня, Сократ! Подумай о своей семье, о своих учениках..., почему должны они страдать из-за ложных доносов твоих завистников!
- Потому что так решил суд Афин..., и чего бы стоила вся моя философия, если бы я счел себя в праве поставить себя выше граждан моего города, которым я сам так часто указывал на их пренебрежение общественным благом.
- Да потому что ты - Сократ, и лишь богам известно, когда греческие земли породят кого-нибудь, подобного тебе! - Критон вновь перешел на крик; его выдержка опытного воина никак не могла пробить "крепостную стену", построенную не из камня и известняка, а из человеческих убеждений.
Критон заставил себя успокоиться, подошел к Сократу и сел рядом, на засаленную, стертую циновку.
- Я никогда никого не просил..., но тебя прошу, - не уходи от нас, Сократ...
- Если я тебе так дорог, друг мой, то я никуда и не уйду. И если, как ты говоришь, я, действительно, дорог народу Афин, то я останусь и с ними, ведь память - есть вторая жизнь, Критон. В самом деле: посмеет ли кто-нибудь сказать, что от нас ушел Гомер или великий Демокрит? Нет, они с нами до тех пор, пока мы зачитываемся их трудами, а после спорим о том, что осталось недосказанным этими великими людьми..., что они оставили решить нам наедине с собственной совестью...
- Спасибо тебе, Критон. Знаешь, возможно ты и те другие, что не жалеют теперь ни сил, ни денег ради моего спасения, - и есть главное доказательство того, что жизнь моя прошла не зря, и что боги не зря даровали мне ее в той кровавой битве при Делии...
- Но я не изменю своего решения, и если город решил присудить меня к смерти, - значит, мой долг подчиниться его воле, а не скрывать собственную трусость за красивой риторикой и мольбами любящих меня людей. Ведь философия лишь тогда чего-нибудь стоит, когда она, подобно испуганному новобранцу, все же стоит в строю, мужественно выдерживая удары судьбы!
- Я запомню твои слова, Сократ.
- Не стоит..., просто, прислушивайся к жизни, мудрый Критон, и ты будешь думать о том, о чем думал я; знать все, что знал я..., а, может быть, даже больше...
Примечания
Царство Аида - место, куда, согласно верованиям древних греков, попадали умершие.
"Корабль из Делоса..." - исполнение приговора по делу Сократа было отложено на тридцать дней из-за культовых обрядов, проходивших в это время на острове Делос.
Сражение при Делии (424 г. до н.э.) - битва между афинскими и беотийскими войсками во время Пелопоннесской войны (431 - 404 г. до н.э.).
Гоплиты - тяжеловооруженные пехотинцы армий Древней Греции.
"Мелет, Анит и Ликон..." - Официальное обвинение Сократа исходило от поэта Мелета, кожевника Анита и оратора Ликона.
Софисты - платные преподаватели красноречия в Древней Греции. Испытывали критику со стороны Сократа и его ученика Платона.
Демокрит (ок. 460 - ок. 370 г. до н.э.) - первый из греческих мыслителей, попытавшихся обосновать принцип причинности в природе, явившийся, таким образом, первым представителем материалистического подхода в объяснении окружающего мира.