Ной...Несомненно есть в нем что-то притягивающее людей... И это не только красивая внешность, это что-то в глубине глаз, в каждом движении. На него хочется смотреть, хочется встретиться с его взглядом и прикоснуться к смуглой коже.
Девушка сидела у окна, наблюдая за пробегающими под зонтами прохожими, и задумчиво помешивала трубочкой горячий глинтвейн. В этом кафе делали какой-то особенный напиток: корица и апельсин, зеленое яблоко, молодое вино, и, кажется, капля какого-то ликера. Аромат согревал с первого вдоха, протекая дурманящим теплом от легких по венам. Пряный вкус играл кисло-сладким калейдоскопом на языке, а послевкусие было достойно лучших ароматов духов. Несмотря на раннее утро и моросящий дождь, люди продолжали спешить по своим, несомненно, важным делам. Лужи из-под колес машин окатывали прохожих водопадами сверкающих капель. Серое небо, непривычно высокое и светлое, казалось застыло, превратив город в сочную прослойку пирога между облаками и землей. Такая погода многих повергала в депрессию и грусть, но Ивон, привыкшая к тяжелым, темно-жемчужным облакам Кауру, любящая шум дождя и прохладную влагу, струящуюся по лицу, как нечто родное и близкое, ощущала лишь приятную ностальгию, будто получив письмо от старинного друга.
Неужели я, как одна из фанаток, так просто попала под это его...очарование...харизму? Как бы мне не хотелось этого признавать, но стоит смотреть правде в глаза. Прекрасно понимаю, что он беззастенчиво пользуется этим, чтобы не спускать с меня глаз, но я так и не узнала ни одной причины, зачем это ему нужно. Более того, я получаю удовольствие от общения с ним... Боги...неужели я в него влюбилась?
Постепенное движение трубочки в бокале замерло на несколько мгновений.
Нет...ещё нет. Кажется, это должно быть иначе...кажется, я пока только заинтересована и очарована, что уж там говорить. Это он умеет делать. Но отсюда всего шаг...да что там - полшага...И ведь я не против их сделать. А сколько прошло времени? Не больше недели с нашей первой встречи... всего несколько часов и я уже размышляю о том, чтобы влюбиться в него.
Самоанализ девушки всегда был предельно точен, как и владение собственной психологией. Иногда это мешало, но иначе она не могла себе представить. Иначе - быть слабой, это она не могла себе позволить. Только контроль и рационализм помогли выжить и не сломаться, не сойти с ума. Но каково это - по-настоящему влюбиться? Каково это - полностью доверять? Почему-то в её сознании эти два понятия были неразделимы, словно сиамские близнецы. Без одного - другое было неполным и одиноким, несовершенным.
Вcя прошедшая неделя казалась принадлежащей другой жизни, другому миру, настолько необычными для всегда контролируемой жизни Ивон были происходящие события. После того первого ужина в маленьком итальянском ресторанчике, Ной позвонил на следующий же вечер. Чуть поколебавшись, девушка дала согласие, хотя причину даже сама себе не могла объяснить, может быть, потому что ей тем вечером было совершенно нечего делать? Оказалось, он уже стоял под её окнами. Такая самонадеянность задела девушку, но отказываться было уже поздно. На следующий день он пригласил её на обед. А в его выходной они съездили к морю, ловя один из последних солнечных дней. Просто бродили босиком по теплому песку, дурачились и смотрели на без устали накатывающие на берег волны. Построенный песочный замок остался без главной башни - пошел дождь, уничтоживший все бастионы, и пришлось ретироваться в машину.
Задумавшись, девушка не услышала звон колокольчика, извещавший о новом посетителе, и вздрогнула, от ставшего уже знакомым голоса.
- О чем задумалась, Ива?
Девушка перевела взгляд на молодого человека, затем на свой бокал. Теперь из него гордо рос свежий василек, на лепестках которого искрились дождевые капли. Искренняя улыбка была наградой искусному обольстителю. Цветок пах свежей травой, землёй, корицей и чуть заметным тонким ароматом синего неба. Васильки у неё всегда больше всего ассоциировались с безоблачными летними днями и бескрайними лугами разнотравья. Она мечтательно прикрыла глаза, отдавшись воображению, а когда вновь открыла, встретилась с внимательным взглядом молодого человека. Они могли вот так сидеть и молчать несколько часов, просто наслаждаясь обществом друг друга, но сегодня чувствовалось в его взгляде что-то ещё...какой-то вопрос, пытливость, что не давала ему покоя. Будто он пытался высмотреть в её чертах что-то новое, что-то особенное, чего раньше не замечал, заглянуть вглубь глаз, за милую улыбку, глубже в мысли, сердце. Неуютный взгляд. Ивон чуть склонила голову, призывая собеседника задать, наконец, свой вопрос.
- Ивон, ты знакома с Ориан Данте?
Это более чем удивило девушку, словно вдруг всплывающие события из прошлой жизни. Ориан Данте? Кажется, так Ренуа называл представителя Эвайон, с которым ей предстояло выступить на пресс-конференции. Генеральный директор Корпорации Эвайон, если быть точнее.
- Лично не знакома, но имела некоторые дела с Эвайон. - Написала она и перевернула блокнот, чтобы молодому человеку было удобнее читать.
- Некоторые дела?
С чего эти вопросы? Он копается в моем прошлом? Но даже так - причем тут господин Ориан? Какое отношения я имею к человеку, которого никогда...
Внезапная догадка была слишком возможной, чтобы отсекать сразу, и слишком потрясающей. Потребовалось немалое самообладание, чтобы она не отразилась на лице.
Неужели...неужели он и был тем, на кого совершили покушение? Как я не подумала сразу! Из всех присутствовавших он был самым важным гостем. Тогда, если он пытался меня разыскать, то действительно Ной мог об этом узнать. Но что именно? И как? Если Ной сумел протянуть ниточки в ту сторону - значит ли это, что Аспиды смогут прийти по ним ко мне?
Мысли хаотично метались в голове, выстраивая цепочки и буксируя в болоте предположений. Ною же она только подарила ещё один вопросительный взгляд, как бы недоумевая о причинах такого допроса, но, пожав плечами, ответила:
- Да, я работала на фирму Нова, в свою очередь у них был контракт с Эвайон. Думаю, ты это и без того знаешь, если успел покопаться в моем прошлом. - Небольшая шпилька за любопытство за спиной. Но, кажется, муки совести никогда не омрачали сие гладкое чело, и он, не обратив внимания на упрек, невозмутимо продолжал.
- Значит, лично с Данте ты никогда не встречалась? - Фамильярность, проскользнувшая в его голосе, немного удивила девушку, но, решив не придавать этому значения, она отрицательно покачала головой и одновременно приподняла плечи. Жест полного отрицания.
- А это тебе знакомо?
С этими словами он достал из внутреннего кармана куртки то, что заставило девушку в удивлении распахнуть глаза.
Моя шпилька? Откуда она... Похоже, что это как-то связано с тем же Данте. Но откуда она у него? Получается, он и правда был там и подобрал её? Случайность? Но зачем ему тогда разыскивать меня?... И почему она у Ноя?! Черт! Снова столько вопросов! А я-то обрадовалась, что сумела так просто отвязаться от тех...событий. Что же ещё известно Ною? Может он и про Аспидов знает? Если он с Данте на короткой ноге - так наверняка знает. И про мой побег и про ... Да вроде больше не про что. Очень надеюсь...
Удивление даже не пришлось изображать, оно так и осталось приклеенное к лицу, лишь дополненное безграничной искренностью во взгляде.
- Да, это мое. Но откуда она у тебя?
- Ты уверена, что она твоя? - На энергичный кивок девушки, он только продолжил: - Да, она выглядит достаточно оригинальной, но мало ли украшений...
- Других таких нет. - Девушка быстрыми росчерками выводила буквы. - Я сама их делала, я уверена. Откуда?
Но Ной продолжал с завидной стойкостью игнорировать её вопрос.
- Сама делала?
Какое искреннее удивление. Даром что певец, а не актер.
- Раз ты успел покопаться в моем прошлом настолько - то должен бы знать это.
- Я не копался в твоем прошлом. И не собирался. - Ответил Ной чуть резче, чем ожидалось, Кажется, такое предположение девушки, даже обидело его.
- Тогда откуда такие вопросы? Откуда это у тебя? - Она как на улику, указала на шпильку, которую он все так же держал в руке.
- Данте - мой хороший знакомый. Попросил меня попробовать что-нибудь узнать о владелице этого украшения. Некой Веда Ивон - талантливом ювелирном дизайнере, спасшей ему жизнь, а затем безвестно пропавшей из больницы. - Он откинулся на стуле, сложив руки на груди, и чуть помолчав, продолжил. - И какое совпадение, буквально на днях я познакомился с девушкой, использующей сестру-близнеца этой заколки, - он подбородком указал на поддерживающую её хвост шпильку, - более того, её тоже зовут Ивон.
- Считай, ты выполнил его просьбу. Что теперь будешь делать? - Она с вызовом заглянула ему в глаза, признавая правильность догадок. Отпираться тут было глупо.
Некоторое время молодой человек пристально смотрел на собеседницу, словно решая и взвешивая каждое слово.
- Ничего. Меня просили только узнать что-нибудь о ней. Я передам, что нашел девушку, она находится в безопасности и полном здравии. Дальше, возможно, они захотят с тобой связаться - но это твое и их дело.
Машинально отметив, что теперь он говорит о тех, кто её искал во множественном числе, девушка медленно кивнула, не соглашаясь, но принимая к сведенью.
Молодой человек сделал заказ на двоих и пока его принесли, они не проронили ни слова. Ели так же молча, стандартные фразы вроде "передай, пожалуйста, соль", в расчет можно не принимать. Глинтвейн успел остыть, а цветок теперь пах кислым вином, но девушка была слишком погружена в свои мысли, чтобы замечать это.
- Мне нужно идти. Ещё предстоит одна встреча. - Молодой человек расплатился и поднялся с места. - Тебя проводить?
Ивон только мягко улыбнулась и отрицательно помотала головой. Уже было сделав пару шагов к выходу, Ной вернулся к столику и положил перед девушкой серебристую шпильку.
- Чуть не забыл. Все, побежал. - Он очаровательно улыбнулся, словно и не было напряженного разговора, и на этот раз, выйдя из кафе, не вернулся.
Нет, правда, я бы могла в него влюбиться...
Подняв украшение со стола, Ивон машинально провела пальцами по ажурной поверхности. Бубенчики как-то печально звякнули.
- Мама, папа! Не надо ехать! Не поедем! - Девочка билась в настоящей истерике вот уже почти полчаса. Опрятное платьице все помялось, уложенные косички светлых волос растрепались, а искаженное плачем лицо, горело алым маком. Озадаченные таким неожиданным поведением от всегда послушного и тихого ребенка, родители только качали головами, пытаясь успокоить девочку. Но ничего не помогало. Старший брат, всегда оберегавший любимую сестренку, безмолвно подпирал дверной косяк. Все члены семьи были одеты официально и нарядно, а машина уже давно ждала перед входными дверями, но неожиданная задержка грозила обернуться катастрофическим опозданием.
- Милая... - Мать обняла рыдающее дитя, прижимая златокрудрую головку к своему плечу. На дорогом бархатном платье рисковали остаться кошмарные разводы, но сейчас женщину это заботило меньше всего. Она пыталась укачать девочку, мягко поглаживая её по спине, как умеют только матери.- Ш-шш. Ну что ты. Ты же знаешь как важно это событие. Мы не можем туда не поехать. Ты же хочешь проститься с дедушкой? Он был бы рад тебя увидеть, я уверена. Увидеть всех нас с улыбками и честью провожающих его. Тогда он всегда будет с нами рядом, оберегать и присматривать. Ты же не хочешь обижать дедушку...
- Дедушки нет! - Захлебываясь кричала девочка. - А мама и папа есть! Мы уйдем к дедушке! Не хочу туда! Не уходите!
Высокий отец, в строгом смокинге, легко поднял ребенка на вытянутых руках и чуть встряхнул, привлекая внимание. Слова девочки на его взгляд уже были лишены всякого смысла. Его зеленые глаза поймали взгляд дочери. И на секунду он потерялся в точной копии серых омутов, унаследованных девочкой от матери. Вопреки ожиданиям, в заплаканных глазах ребенка не было ни истерики, ни бездумного упрямства. Только страх, отчаянье и страх. Что-то такое, что не представлялось возможным перебороть. За мгновение замешкавшись, он принял единственное возможное решение, легким импульсом усыпив девочку. Провиденье дочери указывает лишь один из возможных вариантов, и мужчина был уверен, что сможет его изменить. На церемонии Прощания и Обретения, когда он официально станет главой Дома, соберется весь Дом Вереска - выступить против этой силы посмеет только глупец. И все же перед выездом он сделал ещё несколько звонков, на всякий случай.
Она очнулась в небольшой комнате, на кожаном диване, не дома, правда похоже на папин кабинет. Вот и на столе их семейная фотография. Потянувшись к ней, она с трудом зацепила её пальцами, но стоило коснуться - голову пронзила боль, а воздух словно вышибли из легких. Страх, Страх, Бежать. Вот так, именно с большой буквы. Звон разбивающегося стекла рамки вернул девочку из мира ужаса, но паника, охватившая маленькое сердце лишала возможности мыслить. Бежать, найти родителей. Увести всех... Смерть. Она бежала по пустынным коридорам, громко звала родителей, распахивая все поддающиеся двери, но никто не отзывался. В конце коридора лестница вниз, направо - дверь на улицу, вон за стеклом видно сад, в другую сторону коридор, откуда пахло курениями, очевидно где-то там, в глубине первого этажа шла церемония. Только миг девочка стояла неподвижно, а затем метнулась в сторону двери. На инстинктах, вслепую, повинуясь гонгу, отсчитывающему в голове мгновенья и сердцу, твердящему, что так правильно.
Сад, знакомые камни тропинки. Главное здание Дома. Узнавание приходило подсознательно, а ноги несли дальше, будто по пятам гонится свора собак - через мостик, к воротам... В отчаянии обернувшись лицом к ужасу за спиной, туда, где остались родители, она прижалась к темно-красным створкам. Глаза в панике перескакивали с объекта на объект, но не находили ничего. Грохот. Земля, кажется, покачнулись, и девочка упала на колени, раздирая гольфы и ладони в кровь. Расширенными от ужаса глазами, она смотрела, как дом в ярко-голубом пламени, оседает за считанные секунды. Три этажа пагоды сложились карточным домиком, чтобы уже через секунду скрыться в подсвеченных синим клубах пыли.
Бежать...
Кажется, даже подсознание отключилось, отказываясь осознавать происходящее. Открыв щеколду, с трудом приоткрыла массивную дверцу внутри правой створки, ровно на столько, что хватило просочиться на улицу. А дальше снова бежать...
Нечем дышать. Он лежит лицом в развороченную землю, противно скрипящую на зубах. Пыль слепит глаза, и грохот, которого уже не слышишь. Кашель подпирает горло, легкие заходятся в судорожных спазмах, но каждый вдох только приносит больше гари и мучений. Отчаянно пытается выбраться, но руки повсюду натыкаются только на завалы из осколков бетона и дерева. Не шевельнуться, замурован.
Очнувшись от кошмара, Ивон не сразу смогла сориентироваться, где находится. Судорожно зажатая в правой руке шпилька больно впечаталась в ладонь. Разжав пальцы, девушка порывисто вдохнула. Оказывается, она не дышала некоторое время.
Старый кошмар из прошлого... почему сейчас? Она смотрела на серебристое украшение, будто на ядовитую змею. Потерев дрожащими пальцами лоб, одним глотком допила бокал.
Сколько раз ей снилось это? Почти каждую ночь. Она никогда не забывала о своем прошлом, о погибшей семье, но много ли осознавал о себе пятилетний ребенок? Много раз Ивон пытаясь узнать обстоятельства того происшествия, узнать кто же она такая и что тогда произошло. Но, ни в архивах, ни в средствах информации, нигде ничего похожего не упоминалось. Словно это действительно был лишь кошмарный сон.
Тогда, после нескольких часов бега, она упала в очередной раз и не смогла подняться на ноги. Какая-то женщина вздёрнула её за шкирку, недовольно рассматривая порядком растрепавший внешний вид ребенка. Сейчас она меньше всего была похожа на маленькую леди, какой была утром, больше напоминая бездомного оборванца.
- Ну чего развалилась? Где твои родители?
Воспоминание вызванное этими словами, выбило из девочки последние силы, и, обвиснув в руках женщины она зарыдала.
- Ты!...маленькая...ворона! - Кажется, женщина хотела что-то добавить, еле сдерживая себя. - Да как ты можешь наговаривать на своих родителей такое! Не они ли тебя одели и обули? Думаешь, мне не видно, что испорченное тобой платьице, - Она потрясла перед носом девочки её же подолом, - не какие-нибудь обноски! Запомни, девочка, слова, высказанные вслух - материальны. Мир их слышит и воплощает. - Чуть более спокойно произнесла она. - Потому никогда даже не думай говорить такое! Иди отсюда! - Проскрежетала сквозь зубы женщина, поддав ускорения в сторону какого-то темного проулка. Девочка с трудом удержала равновесие, лишь оперевшись на стену. Когда она развернулась, женщины уже не было рядом.
По незнакомой улице туда-сюда сновали люди. Столица больше напоминала вечную безумную и порочную ярмарку. Здесь продавалось все, а самым бросовым товаром была человечность и сочувствие. А единственными ценностями были собственное благополучие и деньги. Жесткие рамки законов, строгая кастовость и жестокая конкуренция вынуждали людей к борьбе за выживание, за место под столичным солнцем. Здесь нет места взаимопомощи, а решение обзавестись семьей уверенно вело на дно жизни. Не вымирала Первая Столица только за счет приезжих. Не смотря на то, что подняться по Столицам можно было лишь по очереди проходя все ступени, что требовало немалых усилий и времени, нескончаемый поток из Второй Столицы перенасыщал нижние социальные ступени.
Ивон, не приходилось раньше сталкиваться с этой стороной жизни Столицы, с основанием пирамиды успеха. Она родилась и росла как альт, человек благородной крови, принадлежащей Дому. И несмотря на то, что формально власть принадлежала Главе Города, и Министрам, но реальной властью был Совет Домов - закрытое общество, управлявшее абсолютно всеми аспектами жизни столицы из-за кулис. Древнейшие рода, скрытые завесой тайны и независимо от богатства, занимавшие недостижимую высоту на социальной лестнице для тех, кто не принадлежал этим семьям. Внутри этой высшей ступени существовала своя кастовость, но "неблагородным" или "не альтам" уже было невозможно её увидеть.
Невысокие облупившиеся здания незнакомого района выглядели как братья-близнецы. Нижние этажи, вместо привычных ярких витрин пестрели старыми вывесками и самодельными плакатами. Девочка даже не понимала, с какой стороны сюда пришла, а потому побрела туда, куда повели дрожащие ноги. Люди, идущие навстречу, кажется, совершенно не обращали внимания на одинокого ребенка, а она не решалась ни с кем заговорить сама. Проведя ночь, дрожа от холода в домике на детской площадке, она продолжила бесцельно бродить по улицам. Зачем и куда она шла - даже сейчас Ивон не могла себе ответить. Только одна мысль тогда билась в голове:
Это я их убила. Я сказала, что они уйдут, что все уйдут - так и произошло...Я видела и сказала...Это все из-за меня...
И так далее по кругу.
К середине следующего дня голод совсем измучил маленького ребенка. Она никогда не сталкивалась с понятием денег и необходимостью платить за что-то, а пирожки уличного лавочника пахли так вкусно! Потому девочка просто подошла и взяла один, показавшийся ей самым большим и румяным.
- Эй ты, воришка! - Продавец тут же схватил чумазую ручку и отвесил девочке увесистую затрещину. - Ты что, дрянь мелкая, делаешь! Совсем обнаглели уже! Прямо из под носа крадут, как так и надо! - Он за руку буквально поднял девочку над землей, и выбраться из его захвата у перепуганного ребенка не было ни шанса. - Ну, отвечай, чертовка!
Но девочка молчала, только вылупившись на него округлившимися от непонимания и страха глазами.
- Ах ты...! Думаешь, разжалобишь и отпущу?! Знаю я вашего брата! А ну пойдем в участок! Там тебя быстренько разговорят! - С этими словами, он крикнул, высунувшемуся на шум из своей лавки цветочнику, чтобы тот присмотрел за его лотком, и поволок упирающегося ребенка куда-то вниз по улице.
Но девочка не заговорила и в участке. Она не произнесла ни слова, неровными буквами на симплете выведя ответ только на один заданный вопрос о её имени: Ива. Так её называли все домашние. Вообще, все люди здесь разговаривали на симплете, непривычном для девочки. Но родители всегда учили, что отвечать надо только на том же языке, как к тебе обратились, и тем более никогда не говорить на сенекс с не альтами. Однако в отличие от, казалось, генетически переданного древнейшего языка, на симплете девочка ещё почти не умела писать.
Какой-либо информации о пропавшем ребенке не поступало, так же она не значилась ни в одной базе данных, что могло означать две вещи: либо она альт которые далеко не всегда считают необходимым подавать информацию о своих семьях в базы данных города, но сама мысль, что дочь Дома может ходить по улицам одна была просто невероятной. Либо она недавно приехала в Столицу, и ещё не зарегистрирована. Приняв единогласно второй вариант, её решили отправить в детский дом, пока не объявятся родители. Только они не объявились ни через неделю, ни через месяц. Спустя три месяца, за которые ей исполнилось шесть, девочка была официально оформлена сиротой, и почти сразу же удочерена семьей Веда, переехав с ними в Кауру. В столице не было лишнего места в переполненных детских домах, куда родители подкидывали незапланированных или нежеланных чад. Потому этих беспризорников старались развести по другим городам как можно скорее, и без лишних проволочек отдавали в семьи Провинции.
- Вы будете что-нибудь ещё? - Голос официантки вырвал девушку из воспоминаний.
Она отрицательно покачала головой, и покинула заведение. Дождь кончился, а свежий воздух - то, что ей сейчас было нужно для светлой головы.
И все же, почему я увидела это снова, дотронувшись до шпильки? Тогда на мне их ещё не было, значит, они не могли нести в себе информацию о моем прошлом...
Кажется, сегодня день неожиданных осознаний. Девушка даже остановилась, не сразу продолжив прогулку.
Стоп...последнее, что я видела - это не мое прошлое. Это чье-то другое, кто был там... Был там и выжил! А теперь моя шпилька как-то попала ему в руки и я смогла увидеть события его жизни... События, настолько тесно связанные с моими воспоминаниями, что задели их в моей душе и вызвали видения собственного прошлого. Ной? Нет, не он, я уже не раз прикасалась и к предметам ему принадлежащим, и к нему самому. Тогда Данте или кто-то кто передал украшение?... Час от часу не легче. Но первый раз за столько лет у меня есть хоть какая-то ниточка к своему прошлому...