Если хотите знать, с чего всё началось - читайте роман для детей и подростков "Дорога в Перекрестье" (раннее название "Последний из эльфов"). Данный роман предназначен для более взрослого круга читателей (он будет интересен людям от 13 и далее лет).
Все имена и персонажи являются вымышленными. Любое сходство с реально живущими лицами- чистая случайность.
Не судите строго.
Все это случилось на самом деле.
В другом мире, подобном нашему.
Хотя, что есть на самом деле?
Предисловие
В древних исторических фолиантах и свитках Перекрестья (называемых Хрониками Перекрестья) сказано, что до расы людей в Перекрестье, как и в Мире Паука ( Мире, где живем мы, так называемом "реальном") жило еще четыре расы. Достоверно известно, что самой первой расой - первосозданными Богом существами были Ангелы. Исторические названия остальных трех в разных источниках варьируются. Люди же - далекие потомки Ангелов, и прав тот, кто говорит, что наши предки смотрят на нас с Небес. Так же в древних источниках говорится, что вследствие грехопадения каждая раса претерпевала катаклизм, после которого частично вымирала, но все же выживали отдельные избранные единицы расы, которые позднее скрывались в каком-то неизвестном направлении. Их местонахождение до сих пор остается загадкой. Считается, что раса людей уже доживает свой век, и в Эпоху Временного Дисбаланса обязана так же закончить свои дни, как и предыдущие расы. Но на этот раз вместо катаклизма будет происходить естественная замена одной расы другой. Все меньше будет рождаться человеческих единиц (которых условно можно поделить на Обладателей Силой - магов и обычных людей), и все больше представителей новой, шестой расы - расы Детей Фиолетового Света. Эти дети предположительно обладают более развитым мышлением, ранним психологическим и умственным развитием, иммунитетом к болезням - в том числе к тем, которые до сих пор считаются неизлечимыми, и (что более важно) врожденными повышенными способностями к магии, что позволяет подтвердить их поголовную принадлежность к Обладателям Силой (тогда как было сказано выше, что люди делятся и на Обладателей Силой (магов), и на обычных людей).
На основе исторических данных о расовом развитии человекообразных существ, была создана Теория о Синусоиде. Данная теория характеризуется развитием человекообразных существ по синусоиде - или "кривой восполнения", обозначающей циклическую замену расового прогресса расовым регрессом.
Свитки пополняются.
ТЕМНЫЕ ПОРУЧЕНИЯ.
Глава I. Марти.
День медленно сбавлял обороты. Солнце, обволоченное пурпурной пеленой, клонилось ко сну. Деревья отбрасывали глубокие черные тени в пустоту подкравшейся ночи. На берегу реки Пурус расположился лагерь отряда славного доблестного РСН, более известного как Рыцари Специального Назначения. Посреди лагеря, был воткнуто в землю, некогда, еще днем, гордо реющее на ветру, а нынче устало повисшее на шесте, красное знамя РСН - черная голова волка с разинутой пастью, под которой располагались два перекрещенных меча. Два разморенных ленивым и горячим безветренным воздухом рыцаря, сняв надоевшие тяжелые шлемы и положив мечи на колени, сторожили спящий лагерь. Одного из рыцарей звали Норберт Кристенсон, кличка которого была Кровавая Рука, так его и называли сослуживцы, дабы не утруждаться в произнесении длинного, редкого и труднопроизносимого имени Норберт (его частенько могли обозвать Нурберт, Нюрбрет или еще как похуже, на что он втихую обижался или попросту злился). Второго рыцаря (точнее, рыцаршу, если можно так выразиться) звали Мартиша Грей. Ее же сослуживцы привыкли называть Марти и никак иначе, а она и не сопротивлялась. Служба женщин в РСН не была столь уж необычной для новой Эпохи Временного Дисбаланса, принесенной пару лет назад Избранным, прогнавшим (как предполагалось) Нарионуса с Северных земель и растопившим северные ледники. В результате Временного Дисбаланса части Перекрестья стали развиваться по-разному, и почти неизменной осталась лишь Центральная часть, а остальные убежали далеко вперед по своему социальному, экономическому, политическому и культурному развитию, ведь время там пошло с большей скоростью. Теперь в Перекрестье стало спокойнее с одной стороны - Нарионус оставил в покое жителей, - но с другой стороны в нем стали появляться новые необычнее города, росшие словно грибы, и происходить странные вещи, а так как главной задачей РСН было урегулирование враждебных ситуаций по всему Перекрестью, в нем стало расти количество солдат (в том числе, и женщин), жаждущих справедливости и порядка. Однако Марти пошла в РСН из своих личных, не только патриотических соображений. Там служил ее двоюродный брат Ганс Миллер, поступивший на службу еще в шестнадцать лет, а ей, как девушке настойчивой и волевой, не хотелось отставать от своего воинственного родственника, который был старше ее всего-то на каких-нибудь 5 с хвостиком месяцев. Ганс всегда был для Марти примером и, в какой-то мере, даже учителем, ведь именно он научил ее сражаться на мечах, он рассказывал ей о бесчисленных операциях, проводимых РСН в сложнейших условиях, он научил ее стрелять из лука и делать тому подобные необходимые в такой работе вещи. Марти любила брата и даже побаивалась. А зачастую, бывало, и стеснялась. Первые уроки Ганса ей никак не давались: у нее все валилось из рук, а, запустив меч куда-нибудь в сторону и чуть не убив пару раз любопытствующих друзей или просто прохожих, она заливалась краской и смущенно смотрела в землю. Ганс только улыбался и качал головой. Через месяц ситуация изменилась: упорная Марти довела свои тренировки до вполне сносного состояния, за что Ганс частенько ее хвалил. Ганс постоянно отлучался на задания, и Марти вынуждена была тренироваться одна, либо привлекая к своих друзей, которые вскоре начали бояться ее: с тех пор, как Ганс стал обучать сестру, и к ней пришли первые успехи, с ней мог справиться только он один. Но Ганс, вернувшись, неизменно продолжал обучение и, вскоре, Марти уже многое умела, конечно, не на уровне брата, но, во всяком случае, близко к тому. Так прошел год. Марти исполнилось восемнадцать, и Ганс сказал, что она вполне может попробовать свои силы на вступительных испытаниях в РСН. Марти только покраснела и сказала, что ей еще до этого далеко. Однако Ганс с ней не согласился и настоял на поездке в ЦВСР - Центр Военного и Сыскного Распределения. Центр был устроен как маленький городок, где жили со своими семьями уполномоченные лица, и располагался близ деревушки Хиос, которая считалась все тем же захолустьем, что и до эпохи Временного Дисбаланса. Пока они добирались из Мадры ( где, собственно, и жила Марти с родителями и где временами жил ее двоюродный брат) до ЦВСР, Марти жутко волновалась и у нее даже кружилась голова, но брату она в этом никогда бы не призналась. И, когда брат и сестра добрались до ворот Центра, Марти почувствовала, что ей сейчас станет окончательно плохо. Ганс обнял сестру и пожелал ей удачи. Марти знала, что с ней вместе за ворота он не пойдет, и от этого было легче: теперь ей точно будет некого стесняться, а значит, и дела пойдут даже лучше. И, когда она, наконец, спустя три часа, вышла уставшая, но очень удивленная из ворот ЦВСР, на ее лице блуждала недоуменная и задумчивая улыбка, Ганс понял, что удостоверение рыцаря у нее в кармане. В этот вечер среди друзей и родственников Ганса и Марти был устроен настоящий праздник. Только мама Марти была не очень довольна: она хотела, чтобы дочь удачно выла замуж и работала на другой, более спокойной и, как ей казалось, более престижной работе: государственный счетовод по межкоролевским делам. Однако Марти уготовила себе другую судьбу: пойти по стопам брата, и, когда удостоверение уже получено, она точно не собиралась отступаться. На следующее утро пришло письмо с просьбой вновь посетить ЦВСР, дабы Марти могла получить спецэкипировку и дальнейшие инструкции. Марти была сильно взволнована, как и во время первого посещения ЦВСР. Он сама не могла понять, от чего это волнение и какова его природа. Ганс, как и в прошлый раз, сопровождал сестрицу "на подвиги". В Доме Распределения Специального Оборудования и Камуфляжей толпилось множество новобранцев - многие юноши хотели стать почетными членами РСН. Среди вновь прибывших Марти оказалась единственной девушкой. Впрочем, все - таки, это было неудивительно: служба в РСН отнимает много энергии и сил, да еще на каждом углу подстерегают опасности, и не каждая личность женского пола пойдет на такую службу. Когда подошла очередь Марти получать спецэкипировку, Распределитель, здоровенный дядька с бульдожьей физиономией, коротко стриженной головой и с короткой сигарой, зажатой в уголке мясистого рта, с сомнением посмотрел на девушку одним - единственным черным глазом ( второй, очевидно, был потерян в бою), буркнув:
- Хм... Девчонка.
Из-за вереницы новобранцев вырос плечистый Ганс и сказал твердо:
- Не просто девчонка. А моя сестра.
Распорядитель открыл рот от удивления, и недокуренная сигара вывалилась, приземлившись прямо на стол и чуть не повредив раскаленным пеплом будущий вещмешок Марти.
- Бог мой, мистер Миллер... Это вы... Как давно я Вас не видел! Но столько слышал о Ваших подвигах! - залепетал Распорядитель, нашаривая на столе все еще дымящуюся сигару.
- Сейчас разговор не обо мне, уважаемый мистер Доггарт. А о моей сестре. Я хорошо знаю, как Вы любите мучить новобранцев своими вопросами, издевками. Но я настоятельно прошу не проявлять особого энтузиазма, в данном случае. Моя сестра и так сильно волнуется.
- Но Вы же не можете вечно ее опекать, мистер Миллер, - бульдожья физиономия мистера Доггарта растянулась в хитрой ухмылке. Ей еще предстоит "учебка", а там, как бы Вам не хотелось обратного, она останется наедине со злыми сержантами и прапорщиками... И, кто знает, возможно ее там ждут не только крики и пинки под ребра, - бульдожья физиономия улыбнулась еще шире, и стала совсем безразмерной.
Лицо Ганса осталось таким же непроницаемым, но стало гораздо бледнее. Ганс знал, что мистер Доггарт только и добивается того, чтоб Ганс дал повод и возможность в дальнейшем отомстить Марти за ущерб, который был бы нанесен этому мордатому ублюдку. Стоит сейчас сказать что-нибудь чересчур резкое или тем паче разбить "бульдогу" морду, и Марти точно будет плохо. Этот ублюдок точно наябедничает своим "хорошим друзьям" из начальства, и тогда сестренку совсем затравят. Или сделают того хуже: как раз то, что Доггарт называл "не только криками и пинками под ребра"... И каким бы Ганс не был даровитым воякой, каким бы гениальным майором ни был, на крупную рыбешку, как говорится, всегда найдется рыбешка покрупнее. Ганса любил мало кто, и он мог полагаться только на свой авторитет и авторитет тех немногих высоких лиц, кому он был симпатичен. Доггарт давно сидел в Доме Распределения, и регулярно поставлял самую свежую и грязную информацию из различных мест ЦВСР прямо наверх. А еще он прятал у себя целую фабрику по производству самогона и спирта, которым снабжал всех желающих. И, самое скверное, что все это знали, и многие "верхи" даже пользовались его услугами. Кроме того, начальству всегда нужна крыса, на которую вовремя можно насупить, чтобы она прекратила пищать. И Доггарт как раз был этой крысой. Поэтому, во благо своей сестренки, Ганс не стал ни ругаться, ни тем более, распускать руки. Он набрал в легкие побольше воздуха, медленно выдохнул, и заставил себя улыбнуться.
- Ну, спасибо Вам, мистер Доггарт. Вы уже покончили с отчетностью по поводу экипировки моей сестры? Тогда мы пойдем. Желаю Вам приятного дня, - и Ганс, подхватив привычным движением вещмешки, направился к выходу. Марти направилась за ним, попрощавшись с мистером Доггартом и тоже натянуто улыбнувшись. Тот проводил ее плотоядным, липким взглядом, что ее чуть не передернуло.
Уже на улице Ганс встал отдышаться. Он о злости пнул какой-то ни в чем неповинный камешек, валявшийся неподалеку.
- Мразь, - тихо прошипел Ганс, уставившись в землю ненавидящим взглядом.
- Он имел в виду то, что меня там попросту могут изнасиловать, ведь так? - спросила Марти, встревожено глядя на брата.
- Марти, я сволочь, - горько сказал Ганс, поднимая на сестру глаза. - Я давно должен был тебя отговорить идти в РСН. Лучше бы ты последовала совету своей матери. А я учил тебя, и мне было интересно, добьешься ли ты успехов. А потом сдуру предложил тебе пойти по моим стопам. А ты из упрямства, из желания что-то мне доказать, да еще окрыленная этой военной романтикой, со мной согласилась! Теперь, если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу.
- Брось, братик. Ты тут не при чем. Это мое собственное решение. Да, мне всегда хотелось быть похожей на тебя. Но ты в этом ничуть не виноват. Это просто "синдром младшей сестры", - она осторожно обняла его обеими руками за правую руку и положила подбородок ему на плечо, как она обычно делала еще в детстве, чтобы показать Гансу, как сильно она его любит.
Ганс сграбастал ее и прижал к себе.
- И все - таки, я себя ненавижу, сказал он глухо.
- А я тебя люблю, - весело отозвалась Марти. - Ты же мой брат.
Вскоре по пути в Мадру, Марти и Ганс зашли в трактир "Кость, Скорпион и Мантикора". Мадра находится довольно далеко от Хиоса, но с момента наступления Эпохи Временного Дисбаланса, в пределах Перекрестья можно было перемещаться усилием мысли всем, кто этого желал, а не только магам. Марти заказала целую жареную курицу, а Ганс взял только теплого пива. Он молча сидел, уткнувшись в свою кружку, пока Марти расправлялась с курицей. Наконец он хмуро изрек:
- Марти, может быть, ты все-таки откажешься от этой безумной затеи идти в РСН? Еще пока есть время отступить.
Марти застыла с куриным крылышком в руках, не донеся его до рта. Потом положила крылышко обратно на блюдо и, аккуратно вытерев салфеткой рот, устало сказала:
- Ганс, я уже все решила. Я не могу отступать тогда, когда осталось полшага до цели. Тем более, я не откажусь от своей мечты.
- От мечты быть убитой в схватке с полчищем орков или изнасилованной компанией отмороженных начальников в "учебке"?
- Ганс...Ганс... Такое ощущение, что ты меня плохо знаешь, - так же устало сказала Марти, покачав головой.
- Что ты можешь сделать, если там, где меня не будет рядом, с тобой произойдет что-то плохое? - сердито спросил Ганс
- Ты забыл, что у меня с детства хроническое везение? - сказала Марти, ухмыльнувшись.
С детства Марти часто попадала во всякие сложные ситуации, но всегда выбиралась из них без потерь. Тогда это свойство родственники и друзья Марти назвали "хроническим везением", а у Марти появилась среди своих кличка Лаки.
- Боюсь, что твое "хроническое везение" в данном случае вряд ли поможет, - кисло ответил Ганс, крутя в руках пустую кружку для пива.
- Я думаю иначе, - ответила Марти, снова принимаясь за курицу.
- Ты всегда думаешь иначе. Ты очень упрямая и самоуверенная.
- Возможно. Но в этом есть свои плюсы, - Марти снова ухмыльнулась, отправив в рот очередной кусок.
- К примеру, какие? - спросил Ганс.
- Ну, я более решительная, чем другие, поэтому в РСН я быстро научусь всему, быстро придут успехи. Да и о чем ты говоришь? Ты ведь и сам такой же. Упрямый и самоуверенный.
- Не буду с тобой спорить. Есть немного, - буркнул Ганс.
- Ну вот, - Марти улыбнулась, - вся в тебя. Да и кроме того, меня учил магии сам мастер Валун. Почему бы мне в случае чего не применить и этот дар?
- Ты же знаешь, я не верю в магию. Да еще в магию, которой тебя учил этот сомнительный субъект со смешным именем.
- Да? А само наступление Эпохи Временного Дисбаланса разве не связано с магией? Ты разве не знаешь историю про то, как Том Уотсон освободил Перекрестье от власти злого мага Нарионуса?
- Эпоха наступила в результате нарушений во времени, да. Но с магией это вряд ли связано. Просто временные аномалии. А Нарионус - простой мошенник и тиран. Не забивай себе голову красивыми легендами, девочка. Это до добра не доведет.
- Нда... Вот ведь говорили мне твои друзья - сослуживцы, что на тебя магия не действует. Ни боевая, ни целебная... Во время боя тебя не может задеть проклятием ни один маг, но и лечить тебе магией раны - пустая трата времени. И плюсы и минусы в одном флаконе...
- Магии нет. Есть только случайности, - задумчиво ответил Ганс.
-Ты странный. Как можно не верить в очевидное? - удивилась Марти.
- В том-то и дело. Я не верю потому, что не видел, - сказал Ганс, задумчиво почесывая бровь.
- Ты не видел потому, что не веришь, - заметила Марти.
- Какая разница? Я все равно в это не поверю. Это все сказки для детей.
- Значит, я ребенок? - спросила Марти, хмыкнув.
- Значит. А еще в это верят суеверные люди. И на них действует не эта ваша магия, а обычный страх. Вот и все.
- Тебя не переубедить, братец. Ну, да не важно. Придет время, и ты сам все увидишь. И поверишь. А может быть, это время никогда и не придет. Кто знает...
- Избитая тема, - Ганс вальяжно потянулся и отодвинул от себя кружку. - Ну, пойдем? А то мы так до ночи домой не доберемся.
Заплатив за заказ, они отправились в Мадру. Ганс всю дорогу молча нес вещмешки с экипировкой. Наверное, все еще винил себя в том, что Марти все же решилась вступить в РСН. Смеркалось. По дороге изредка попадались ночные кареты, развозившие припозднившихся и троллей-бусы ( повозки запряженные троллем, обычно более дешевые, чем кареты, запряженные лошадьми). Марти вдруг почувствовала сильнейшую усталость, которая навалилась на нее, словно мертвец. Сейчас ей хотелось только одного - добраться до дома. И чем скорее, тем лучше. Когда они подошли к калитке своего поместья - это примерно четыре дома, где жили родственники, прямо в Марти чуть не врезалась какая-то ночная птица. "Сова, наверное", - сонно подумала девушка.
В доме было тепло и уютно, как всегда. Мама Марти (сестра отца Ганса) сидела и читала какую-то книгу, отец читал газету. Мама оторвала взгляд от книги и укоризненно посмотрела на дочь. С того момента, как Марти официально получила удостоверение РСН, этот взгляд стоял на первом месте по использованию ее мамой. У Марти же теперь вечно создавалось впечатление, что она постоянно в чем-то виновата. Девушка сделала вид, что ничего не заметила, и сказала тихо:
- Неудивительно. Если бы ты не собралась в это РСН, ты бы сегодня никуда бы не отправилась, и, следовательно, не пришла бы уставшая. А я ведь тебе говорила...
- Мам! - перебила ее Марти. - Я правда очень устала. Я тебя прошу, не надо сейчас меня отчитывать!
- Ты стала в последнее время грубить мне! Что с тобой происходит? - мама вскинула брови.
- Мама! Ну что такое? Не успела я войти в дом, ты сразу на меня кидаешься! - Марти сейчас чувствовала себя, как маленькая девочка, которая разбила любимую мамину вазу.
- Марти..,- начала мама, но ее осторожно перебил Ганс.
- Тетя Джо, Марти, я Вас прошу, не ссорьтесь сейчас... У Марти правда был неприятный день, тетя Джо. Марти, а ты прекрати пререкаться, пожалуйста, и иди в ванную, приводи себя в порядок, а потом живо спать. Через два дня ты отправляешься в "учебку", поэтому надо срочно привыкать к новому режиму. Ты же знаешь, что вставать придется с петухами.
Мама Марти нахмурилась, но отчитывать Марти перестала, и снова принялась за чтение книги. А Марти тем временем, пользуясь спокойной обстановкой, улизнула в ванную. Вскоре она уже лежала в кровати, закутавшись в одеяло, и размышляла над сегодняшним днем. Этот чертов мистер Доггарт... Ей бы в самом деле пораньше задуматься о последствиях.. Но сейчас уже поздно. Через два дня в "учебку". И прости- прощай дом. А там ей придется туго. И об этом позаботятся те самые сержанты и прапорщики, о которых ей напомнил мистер Доггарт. Хорошо, если они ограничатся побоями, как обычно бывает в "учебке". А если нет? Сама мысль о том, что эти грязные мужики начнут к ней лезть, заставляла ее скривиться от отвращения. Как бы ей сейчас хотелось отказаться! Но она не хотела показаться слабой. Эта мысль пугала ее еще сильнее, чем гипотетические приставания служащих. Показаться слабой, да еще опозорится перед Гансом! Полный бред! Брат готовил ее, старался. Неужели, зря? Да ни за что! А друзья? Они не только разочаруются, а еще начнут ее жалеть. Мол, девчонка, испугалась... Нет, сейчас она не могла себе позволить слабости. Только не здесь и не сейчас. И она сразу же отбросила от себя саму мысль отказа. Тут в дверь постучали. Марти крикнула:
- Войдите!
Вошел Ганс.
- Как ты, сестричка? - спросил он, включая свет и садясь на стул рядом с кроватью.
- Неплохо, братик, - Марти приподнялась и попыталась улыбнуться, но это было лишь подобие улыбки.
- Ты лежи, лежи, - сказал Ганс, подперев рукой подбородок. - Нечего вертеться. Ты знаешь, я понял, что ты права. Наверное, и правда так должно было так случится, что ты решишь служить в имперских войсках. Ты всегда хотела отличиться, а РСН - лучшее место для человека, решившего доказать себе и окружающим, что он чего-то стоит. Только мне этого доказывать не нужно. Я и так знаю, чего ты стоишь. В конце концов, пусть мы не так часто виделись из-за моих постоянных командировок, но я успел хорошо тебя изучить за те годы, что находился рядом с тобой. Так что если ты пошла в РСН, чтобы что-то доказать мне - это зря... Однако... Я знаю, что ты не отступишься. И в какой-то мере поддерживаю тебя. Не буду тебя отчитывать, не буду заниматься душеспасительными беседами, не буду пугать предстоящими трудностями - я понимаю, что ты и так прекрасно осознаешь, на что пошла. Скажу лишь одно - забудь о "комплексе младшей сестры". Теперь ты вполне самостоятельный человек, коли уж сознательно приняла такое трудное решение. И ты очень талантлива. Даже в некоторых вещах поталантливее меня...,- Ганс вздохнул. - А теперь тебе пора спать. Завтра рано вставать. Я уже говорил тебе, что надо привыкать к новому режиму. Спокойной ночи.
Ганс встал, выключил светильник и направился к выходу. Весь этот монолог Ганса Марти слушала с открытым ртом. После признания Ганса в том, что "она это зря" пыталась что-то доказать ему, у нее внутри будто морозом все обожгло, и стало так пусто и холодно, что слезы чуть по своей воле не брызнули из глаз. Но она мужественно проглотила предательский комок в горле и крикнула Гансу в след, пока он еще не успел уйти:
- Что значит поталантливее тебя? В чем?
Но Ганс ничего не ответил. Постоял на пороге ее комнаты пару секунд, вздохнул и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Марти еще долго лежала с открытыми глазами. Теперь она могла вдоволь наплакаться, но слезы почему-то испарились. Испарились и из глаз, и из души. А в сердце осталась лишь пустота и холод. Пустота и холод...
* * *
Наконец настал день отправки в "учебку". Все вокруг суетились, друзья и подруги бегали к Марти прощаться, ведь до отправления осталось еще несколько часов, перенестись в нужное место при желании не составляло труда, а все необходимые вещи уже были упакованы. Короче говоря, времени еще было предостаточно. Друзья и многочисленные родственники оставляли свои пожелания в специальном дневнике, который кто-то из них ей уже успел предусмотрительно притащить. Даже старая нянька Марти, которая уже не исполняла своих обязанностей с момента, как Марти стукнуло десять, а просто жила в одном из домов, потому как хозяева были не против, а нянька очень любила Марти - и та заходила к ней в комнату несколько раз - попрощаться и вспомнить "старые времена", когда Марти была еще совсем маленькая. Но все эти "ути-пути" почему-то не могли расшевелить, будто вросшую в лед девушку. Конечно, Марти продолжала улыбаться им, кивала, благодарила, но улыбка эта была какой-то вымученной, а в глазах застыл холод. Только вот никто не замечал этого, и Марти втайне этому радовалась. Как раз сейчас ей не нужны были эти утешения, снисходительные улыбки или даже обвинения. Ей не хотелось никому объяснять, как дороги были ей похвалы Ганса, пока он учил ее азам военного дела, и как это все в одночасье рухнуло после их последнего разговора. Ей не хотелось объяснять, что именно ему и никому больше Марти посвятила все эти дни тренировок, что именно его кивки и улыбки ловила она каждый раз, когда у нее что-то получалось. Ведь никому не объяснишь, как больно расставаться со своей детской мечтой доказать что-то самому близкому за все эти годы человеку. Как больно терять поддержку и одобрение этого родного человека. И никогда никому не понять, как тяжело осознавать, что твой родной брат так легко отказался от тебя, поставив так сразу и так резко стену между вами. Да, пусть он сказал, что она, Марти, очень талантлива, но зачем ей осознание этих талантов, если все попытки обратить на себя внимание брата - пустая и при этом по-детски глупая блажь? Если все его одобрение было всего лишь дежурной необходимостью? Ведь если бы он тогда просто сказал Марти: "Ты очень талантлива, но ты мне больше не сестра", - это бы было для Марти совершенно равносильным заявлением тому, которое он сделал прошлым вечером. Поэтому Марти просто сидела на своей кровати, уставившись в одну точку, и улыбалась тем, кто к ней приходил. Вдруг после очередной волны посетителей в комнату Марти кто-то робко постучал.
- Да-да... Входите, - в который раз за день пробормотала Марти навязшую в зубах фразу и повернулась по направлению к двери, пытаясь состроить некое подобие улыбки, но улыбка тут же сползла с лица, а сердце неожиданно екнуло и заныло - в комнату вошел Ганс.
- Марти, пора отправляться. Два часа уже прошло, - сказал он, увлеченно изучая настольную лампу.
- Да-да, Ганс, конечно, - рассеяно вздохнула Марти, и встала с кровати, подбирая свои вещи.
- Я понесу, - сказал Ганс, забирая их из рук Марти.
- Угу, - пробормотала Марти, направляясь за ним следом.
Во дворе столпилось много народу. Марти чмокнула в щеку маму, няньку, отца, нескольких друзей, и отправилась за Гансом. Все махали, провожая Марти в путь. Даже мама явно смягчилась и махала вместе со всеми, провожая свою дочь.
Всю дорогу Ганс упорно старался не смотреть Марти в глаза и за все время перебросился с ней парой коротеньких фраз, и то по делу. Это заставляло Марти страдать еще сильнее.
Перед воротами ЦВСР столпилось множество новобранцев. В основном, конечно, парней. Как только Марти подошла, кто-то из толпы свистнул и крикнул:
- Вау! Еще одну телочку привели!
Реакция Марти была неожиданной для нее самой - она резко развернулась по направлению к обидчику (им оказался коренастый белобрысый парень) и рявкнула:
- Телки в коровнике, скотина! Учись уважать женщин, коли считаешь себя полноправным владельцем яиц!
Некоторые парни заржали, показывая пальцами на посрамленного белобрысого. Тот скривился и отвернулся.
- Так его, сестричка! - раздались одобрительные возгласы.
Тут подошел глава ЦВСР, обращая на себя внимание новобранцев. Он всегда самолично занимался вновь прибывшими в императорские войска, дабы выказать им свое уважение своим персональным появлением.
Марти повернулась к Гансу, собираясь забрать у него свои вещи, и обомлела, - Ганс впервые за весь день смотрел прямо ей в глаза, при чем смотрел пристально и как будто бы изучающее.
- Ганс, я... - пролепетала она,-... прости меня, если я сморозила глупость. Я не должна была так при тебе...
- Забудь, - сказал он, снова опуская глаза. - Иначе здесь не выживешь.
И тут Марти прорвало. Она кинулась на шею Гансу, прижимаясь к нему, обливая его черную куртку слезами, и лепетала:
- Пожалуйста, Гансик, миленький, не опускай глаза. Посмотри на меня еще раз... Прошу тебя...
Ганс слегка ошалел от ее поведения, и растеряно гладил ее по голове, а на его лице в этот момент отображались, сменяя друг друга, самые разные эмоции.
В это время начальник ЦВСР заметил Ганса и подошел к нему, доброжелательно улыбаясь.
- Здравие желаю, товарищ майор, - сказал он весело и протянул Гансу большую красную ручищу.
Ганс осторожно освободил правую руку из объятий Марти и пожал протянутую руку начальника, все еще обнимая сестру другой рукой.
- Здравствуйте, мистер Брайс. Рад вас встретить после стольких лет, - сказал он.
- А, вот и твоя сестра, я так понимаю, - доброжелательно заметил начальник, дружелюбно поглядывая на зареванную Марти. - Милая девочка. Я постараюсь сделать так, чтобы ее поменьше обижали. Ну что, девуль, служу Императору, да? - весело обратился он к Марти.
Марти смешно шмыгнула носом и строго посмотрела на мистера Брайса.
- Я не "девуль", я Марти. Мартиша Грэй, - она моментально отлепилась от Ганса, и козырнула мистеру Брайсу.
Мистер Брайс громко расхохотался и, потрепав Марти по голове, словно маленькую девочку (чем привел ее в безмолвное бешенство), сказал:
- К пустой голове руку не прикладывают. Твоя сестра не только милая, но и смешная. Очень хорошо. В бою и смех не грех. Ну, надеюсь, ей у нас понравится. Боишься, а? - он снова обратился к Марти, которая изо всех сил пыталась не обидеться.
- Никак нет, - буркнула она. - Жажду битвы, мистер Брайс.
- И это хорошо, - согласился начальник ЦВСР, снимая очки и протирая их заранее вытащенной тряпочкой. - Тогда точно понравится. Боев для тебя будет предостаточно. Иногда даже персональных. Яблоко от яблони, как говорится, недалеко падает... Так что могу быть уверен, что ты, как и твой брат, прославишься на все Перекрестье. Но... со временем, девочка, со временем.
Ладно, я сам лично проведу перекличку, а посему В ДВЕ ШЕРЕНГИ СТАНОВИСЬ!!! - рявкнул он на всю округу, да так, что у Марти уши заложило. - Ганс, а ты встань поодаль, - заметил он. - Даю вам минуту на прощания.
Марти стояла, потупившись, наконец, взглянула брату в глаза:
- Прости, братик, что сопли распустила. Я знаю, что сейчас не время...
Ганс вздохнул и печально улыбнулся:
- Как раз самое время. Это ты меня прости. Я не должен был быть с тобой так строг. Особенно, когда ты отправляешься туда, где будет и без того очень трудно. Кто знает, может..., - он запнулся. - Кто знает, когда мы снова увидимся.
Марти вздохнула и снова опустила глаза. Наконец она порывистым движением обняла брата и поцеловала его в щеку, только близко- близко от губ, а потом, сцапав свои вещмешки, красная, как рак, побежала к шеренгам, - строиться со всеми остальными.
Во время переклички она не смотрела на Ганса. Ей было бы трудно смотреть на него без слез на глазах. А лицо все еще предательски горело удушливым пламенем, хоть блины на нем жарь. А вот Ганс смотрел. И смотрел пристально, изучающее, как тогда, когда она рявкнула на белобрысого нахала-новобранца... Или же совсем иначе. Что-то новое появилось в этом взгляде - сочувственно-ласковое и одновременно какое-то удивление и недоумение, будто он заметил и понял какую-то маленькую деталь... Что-то, чего он все время не замечал все это время, и что стоило бы заметить.
После погрузки в огромную карету, передвигающуюся на паровом двигателе, Марти со всеми остальными новобранцами отправилась в "учебку", что находилась довольно далеко от ЦВСР, да и от дома Марти тоже. "Учебка" располагалась в Центральном Перекрестье, недалеко от замка Сол, где теперь обитал Император Ричард I, которому принадлежали все территории Перекрестья, кроме Зеленой Долины - обители Западных эльфов, Королевства Южных Эльфов и всей Восточной части Перекрестья, где правили совсем другой Император и Наследник. Три последних территории были лишь содружественными сепаратными государствами, которые помогали Ричарду I в борьбе с серьезными угрозами, вроде эпидемий (так как других угроз вроде вторжений извне замечено не было). Как Ричарду I удалось уговорить других королей стать лишь наместниками в их королевствах, - остается загадкой по сей день. Хотя, существует догадка, которая гласит, что Ричард искусно пользовался дружбой с эльфами Зеленой Долины, правитель которых, король Солярис, обладает несомненно замечательным даром внушения и помог никому неизвестному сыну конюха взойти на трон, да еще подчинить себе большинство правителей, в обмен на независимость Зеленой Долины. До сих пор недовольств по поводу нелицеприятных корней Императора не было. И это так же внушало удивление, плавно переходящее в равнодушие. Какая разница, кто правит Перекрестьем, главное, чтобы поесть всегда было что и было бы спокойно, - так думал многий простой народ, даже остепенившиеся орки. А правил по их меркам Ричард на славу - еды всегда было вдоволь, а спокойствие обеспечивали имперские войска РСН, лично подчиняющиеся Ричарду. К тому же технические новшества, вроде личных маленьких электростанций, были доступны по самым низким ценам очень многим- почти всем, разве кроме тех, кто в них не нуждался. В Центральное Перекрестье - самую, как ни странно технически мало развитую часть Перекрестья, такие товары завозились как для личного, так и для технического использования, но все же были мало распространены. Немудрено, ведь многие жители Центральной части еще не успели привыкнуть к странным штуковинам, изобретенным в далеко ушедших вперед Западных, Северных или Южных землях. С Восточной частью дела обстояли иначе - там техника развивалась семимильными шагами, поэтому даже Западу, Северу и Югу было трудно за ним угнаться. Ричард же не очень любил все эти технические нововведения, потому, стало быть, и решил жить в Центральной части, далекой от засилья паровых карет, персональных электростанций, дережаблей (изобретенных эльфами Зеленой Долины) и прочих "забавных", по мнению Императора, штуковин.
Свои войска Ричард и вовсе старался держать в ежовых рукавицах, поэтому никаких электростанций на территории "учебки", как у себя дома, Марти по прибытию в нее, не обнаружила, зато было множество свеч, что, по мнению Марти, запросто могло привести к возгоранию. Сержанты, которые сопровождали новобранцев в "учебку", после поездки на паровой карете, решили воспользоваться услугами Западного Портала, доступного теперь, как и все остальные, абсолютно всем желающим переместиться старым и верным путем из одной части Перекрестья в другую. Поэтому Марти никак не могла отделаться от горяче-липкого ощущения студенистой поверхности пленки портальной двери, и, трясясь в новой гигантской паровой карете, везущей новобранцев точно от Западного портала до "учебки", мечтала о том, чтобы поскорей помыться. В душе-то, после очередной переклички, она и обнаружила множество зажженных свечей, которые каким-то чудом оставались зажженными, несмотря на потоки воды, рвущиеся из кранов. Она ужаснулась и даже немного расстроилась. Старые, потрескавшиеся стены душевой показывали, что когда-то она была чем-то иным, но никак не местом омовения военнослужащих. И тот, кто умудрился поставить здесь краны, совсем не озаботился ремонтом самой комнаты. Предбанник, конечно, оказался и того хуже: узкий, заплесневевший, с одной - единственной рассохшейся скамеечкой и парой крючков, на которые можно было водрузить свою форменную одежу. Во всяком случае, душевая комната для женщин была отдельно от мужской, и мылась Марти в одиночестве, что немного обрадовало ее на миг загрустившее сердце. После душа Марти вместе со всеми новобранцами (примечательно, что среди людей Марти заметила одного орка, что ее крайне удивило) отправилась в столовую. В столовой в них впихнули много всяческой питательной, но невкусной пищи, вроде перловой каши, овощей и тушенки. Правда, в конце обеда сладкоежку Марти ждала награда - плитка шоколада и какао. Наверное, для повышения тонуса. Безусловно, повышение тонуса было сейчас необходимым условием жизни в казарме: после обеда сытых солдат "бросили" на тренировку, где с Марти сошло семь, а то и все восемь благородных потов. Даже во времена тренировок под руководством Ганса ей не приходилось так долго бегать, так много лазать и ползти, а также так интенсивно и в полную силу драться на мечах и врукопашную. Также, в процессе тренировки под неусыпным контролем сержанта Глюка, Марти узнала о себе много новых и чрезвычайно увлекательных вещей: что она бегает, как мокрая курица под осенним проливным дождем, что зад она отклячивает не хуже беременной русалки, что безрукие инвалиды лазают и того лучше. А некоторые из выражений сержанта, которые он не преминул употребить, вообще нежелательно освещать в летописях, ибо изобилуют они различными непечатными словами. Вполне понятно, что в конце дня Марти упала на койку и заснула крепким сном, даже не обратив внимания на стертые в кровь ноги. Койка, надо сказать, тоже располагалась отдельно от других и в совершенно другом здании, а именно в конюшне, ибо сержант, не нашедший места, куда можно поместить солдата женского пола, посчитал, что конюшня будет самым оптимальным вариантом. В дальнем загоне в самом конце конюшни Марти и поставили добротную солдатскую койку. По меньшей мере дико было наблюдать койку посередине загона для лошади, но у Марти уже не было сил удивляться чему-либо в этот день. Вполне естественно, что на следующий день Марти проинформировали, что она по совместительству будет ухаживать за лошадьми, раз уж ей выпала такая чудесная возможность коротать ночи в персональной спальне. Так началась солдатская жизнь Мартиши Грей. Каждое утро сержант Глюк лично приходил разбудить ее, при этом не скупясь в выражениях и с увлечением придумывая на ходу весьма нелицеприятные прозвища для "нерадивой солдатки". Далее шел завтрак и бесконечный день тренировок и учений (с перерывом на обед). После этого безумия приходило время ужина, после которого тренировки снова захватывали время солдат. Конечно, в промежутке между ужином и тренировками шел "вечерний отдых", когда всем давался один час "на личные нужды", но редко когда солдатам удавалось потратить это время именно на личные нужды. Зачастую вместо положенного часа отдых длился пятнадцать минут, после чего сразу шли тренировки. Марти проводила вот такие вот "отдыхи" в конюшне - чистила, расчесывала и кормила лошадей. Не то, чтобы конюха не было вовсе. Просто обычно он спал в бочке где-нибудь недалеко от паба за территорией учебной части. Конечно, пьяный вдрызг. Поэтому на службе его видели редко. Точнее, с момента негласной передачи конюхом своей должности Марти, никогда. Пару раз Марти досталось под зад кованным сапогом во время тренировок, от чего она моментально научилась ползать под колючей проволокой быстрее и лучше всех. Но это было мелочью по сравнению с тем, что произошло в один солнечный погожий денек. Марти как обычно стояла в очереди в столовой. Тут подошел к ней какой-то парень, и сказал, что ее вызывает к себе в кабинет сержант Леку. Марти слышала о нем, даже пару раз видела его в компании сержанта Глюка, но он никогда не был их начальником, и сама Марти никогда с ним не разговаривала. Марти молча удивилась, оставила свою плошку на месте, где она обычно питалась, и отправилась в назначенное место. Марти потуже затянула ремень на своей черной форменной куртке, нацепила красный берет с золоченой эмблемой в виде волчьей оскаленной пасти и мечей, потопталась немного перед кабинетом, потом постучала, и просунула голову в кабинет. Козырнув сержанту и выдав обычное "Вызывали, товарищ сержант?" и "Разрешите войти?", вошла и уставилась невидящим взглядом на сержанта. Надо сказать, сержант Леку сильно отличался от хромого Глюка с искусственным механическим протезом, короткой стрижкой, громадным широким носом, который, очевидно, не раз ломался, большой головой и длинной с приличных размеров кадыком шеей. Леку был крепко сложен, с мощными широкими плечами и мускулистой шеей, на которой красовалась длинноволосая голова с весьма аристократичным лицом. Марти это все про себя отметила и стояла молча, не двигаясь.
- Вольно, рядовой Грэй, - сказал сержант. - Вызывал, как же. Присядьте.
Марти удивленно села за стол сержанта прямо напротив него. Сержант хмыкнул каким-то своим мыслям и продолжил:
- Вы, знаете ли, рядовой Грэй, единственное лицо женского пола во всем учебном корпусе. Знаете, когда я только поступал на службу, все было иначе. Не было никаких девушек и самого РСН не было. Было рыцарство, было воинство. И у каждого королевства собственное. Потом Ричард I создал РСН под своим собственным началом, как только приобрел статус Императора, а большая часть земли Перекрестья стали именоваться Империей.. И эмблема, которую Вы носите на своем берете - древний знак доблести и чести. Знаменем с этой эмблемой раньше награждали великих полководцев. И только когда родились Рыцари Специального Назначения, волчья голова и два перекрещенных меча стали нашей официальной эмблемой.
Сержант Леку на миг остановился.
- Вы вот сейчас сидите и думаете, для чего это я все вам рассказываю... Ведь эту историю знает любой уважающий себя гражданин Империи, я уж и не говорю про военнослужащих, тем более солдат специального назначения имперских войск. . Все вокруг, все, что вы видите и что вы так привыкли видеть за четыре месяца обучения - создано на благо отечества. Нашего с вами. Казармы, вот эта форма, столовые - все это создавалось для того, чтобы солдаты смогли комфортно себя ощущать и привыкнуть к нелегкой солдатской службе. Знаете, рядовой Грэй, я не зря завел речь о вашем поле, - Леку встал и начал расхаживать за спиной Марти. - Когда вы прибыли в наше распоряжение, единственное, что не было предусмотрено в благоустройстве корпуса - женские казармы. Поэтому мы вынуждены были поместить вас в конюшню, как бы это нелепо не выглядело.
Он снова помолчал, продолжая расхаживать.
Марти смотрела, как вскипает большой чайник на мини-жаровне.
А Леку тем временем продолжал:
- Однако, Вы, по моему разумению, желаете несколько иных условий жизни, не так ли? И я бы с удовольствием их бы Вам предоставил... Вот только чем Вы сможете мне за это отплатить, рядовой Грэй, - тихо сказал сержант и вдруг, развернув стул вместе с Марти, цапнул ее за грудь, за талию и потянулся к ней губами - очевидно, целоваться.
Марти, негодующе взвизгнув, рванула с жаровни чайник, и огрела им сержанта по лицу. Тот заорал, очевидно, ошпарившись, и схватился за ошпаренную щеку. Чайник по инерции полетел в дальний угол и там затих. Странно, что горячая жижа почти не разлилась и чудом не задела Марти. А Марти, отпихнув сержанта, который все еще держался за лицо, но уже не орал, и рысью бросилась из кабинета. Она бежала, куда глаза глядят, прочь от учебного корпуса. Девушка, сгорая от страха и злобы, опомнилась лишь за пределами "учебки". Она впоследствии сама не понимала, как ей удалось пройти мимо вездесущих часовых. Но сейчас это ее мало занимало. Она бежала, пока не оказалась рядом со старым пабом. И только там она смогла усесться на бочонок из-под какого-то алкогольного напитка и отдышаться. Но на нее тут же навалилась какая-то обида и тяжесть, и она с удивлением осознала, что вместе с судорожными вдохами и выдохами из ее рта вырываются всхлипы. Она плакала. Все вдруг разом задавило ее - боль, обида (то ли на злого сержанта, то ли на себя, глупую, то ли на Ганса, а скорее всего, на всех сразу), разочарование... В эту минуту ей хотелось только одного - забыться. Как угодно, только бы ничего не помнить, ничего не чувствовать, ничего не желать и ни о чем не жалеть. Алым беретом, судорожно сжатым в правой руке, она вытирала слезы .
- Гады, - горько и злобно сказала она сквозь зубы. - Все вы гады.
Она не знала, к кому сейчас обращается. Единственное, что ей владело в этот момент, было отчаянием.
- Ненавижу...,- сказала она уже тише.
Слезы заливали ее лицо. Она, злобно сжимая челюсти, пыталась подавить всхлипы. Вскоре ей это почти удалось. Но сдержать слезы ей все еще было трудно. Так она и просидела на бочонке до позднего вечера, вяло размышляя о том, что все-таки ее уже, наверное, ищут и, как только найдут, ее ждет военный трибунал. Хорошо, если просто выгонят из РСН. Но Марти была почти уверена, что этим они не ограничатся. Потом она думала о Гансе. Правда, если честно признаться, она думала о нем постоянно, даже во сне. Ганс снился ей все четыре месяца, которые она находилась в "учебке". Она скучала по нему. И ей день за днем, все больше и больше, хотелось увидеть его. А от него не приходило ни одного письма. Ни одного жалкого письмеца. От матери оно приходило каждую неделю, а вот от него... Марти почему-то казалось, что брат забыл ее. И что она ему больше не нужна. А нужна ли она была ему когда-нибудь? Марти не знала ответа.
Она уже перестала вытирать слезы, которые она теперь просто не замечала. Они текли по своему собственному желанию, а Марти не препятствовала им. Она будто вросла в огромную ледяную глыбу. Ей не хотелось даже шевелиться. Потому, что каждое движение будто бы причиняло еще большую боль в душе. Так, размышляя, Марти не заметила, как включили фонари. Марти думала и думала, пока не заметила, что над ней нависла какая-то большая тень, освещенная светом фонаря, расположенного ближе всего к пабу. Марти подняла заплаканное лицо и столкнулась нос к носу с молодым господином, который широко улыбался, глядя на нее тем же самым липким, плотоядным взглядом, что и мистер Доггарт.
- Ну что, деточка, развлечемся? - спросил подвыпивший господин, подмигнув и улыбнувшись еще шире.
Марти почему-то вдруг стало смешно, и на отрешенном лице Марти заиграла неприятная улыбка и она ответила, глядя на него исподлобья:
- Ты будешь гореть в Аду.
На лице господина, освещенном светом фонаря, отразился страх, неподдельный четкий страх. Марти не знала, почему она это сказала. Это было первым, что пришло ей в голову. Но она даже не стала задумываться, что ей двигало. Ее улыбка стала еще шире. И лицо господина дрогнуло от ужаса, глаза расширились и он, повернувшись, скрылся в темноте. Марти еще долго сидела на бочонке возле паба, напряженно уставившись в темноту неподвижным взглядом, пока в окнах не погас свет, и хозяин не ушел домой, посоветовав Марти сделать то же самое. Тогда она действительно последовало его совету, зачем-то перед этим поглядев вверх, прямо в слепой яркий блеск фонаря. Перед глазами запрыгали красные всполохи. Марти медленно опустила взгляд. И пошла быстрым шагом к учебному корпусу. Дойдя, она добровольно наткнулась на одного из часовых и попросилась в кабинет к Леку. Да, ее должны наказать по полной программе, - так она думала. И почему-то желала этого, каким-то подсознательным, непостижимым образом. Может быть, сейчас ей двигала совесть? Она даже усмехнулась своим мыслям. Хотя, версия про совесть была, по ее мнению, вполне вероятной. В последнее время ее постоянно что-нибудь, да и мучило, так что совесть наверняка тоже не отказалась от столь заманчивой возможности. Шедший рядом часовой сочувственно ее разглядывал. Наверное, счел, что, раз девчонка, добровольно направляясь к начальству в кабинет за наказанием, еще и улыбается, то, очевидно, она сбрендила окончательно. От этих мыслей Марти стало еще смешнее, и она тихонько захихикала. Часовой тоже начал улыбаться, бросая на Марти еще более сочувственные взгляды. Марти, как могла, старалась подавить смех, который, как она опасалась, мог тут же, без видимых на то причин перерасти просто в неприличное ржание. Наконец, к некоторому облечению Марти, они добрались до кабинета сержанта Леку. Девушка постучалась к нему с довольно серьезным видом и вошла, услышав его приглушенное "Входите". Как только сержант увидел на пороге своего кабинета девушку, которая всего каких-нибудь четыре часа назад ошпарила его чайником, у него округлились глаза, но потом он все-таки взял себя в руки и вздохнул:
- Давайте без офицальщины, рядовой Грэй. Присаживайтесь, рядовой Грэй...Правда, эта фраза вызывает у меня стойкое дежа вю. При чем не очень способствующее моему душевному спокойствию...
Физиономия у сержанта была и правда не ахти: правую щеку закрывал здоровенный кусок ваты с марлей, завязанных бинтом. Создавалось такое ощущение, что у Леку болит зуб. Да что там зуб - десяток зубов. И все болят. У Марти затряслись губы. И вовсе не оттого, что ей было жалко бедного сержанта и ей хотелось поплакать - нет, просто ее опять начало одолевать
желание заржать в голос. Марти произнесла тихо, чтобы особо крупные смешинки не прорвались наружу:
- Спасибо, сержант. Позвольте, я постою?
- Ммм... - произнес Леку. - Ну, постойте, коли угодно.
Он помолчал немного. Помолчала и Марти, упорно приводя свои губы в неблагоприятное для смеха состояние.
- Я вот, собственно, знал, что вот так скоро увижу Вас. Знал, что Вы не из тех, кто дезиртирует. Поэтому смел догадываться, что Вы все-таки придете. Мы, знаете ли, собираем о Вас много информации... Правда, это не дозволено разглашать... Однако, думаю, Вам положено это знать... Так что я мог быть уверен, что Вы вернетесь, рядовой Грэй. И вот, Вы пришли и увидели меня в столь...хм...непотребном виде. Это мягко говоря...- он хотел сказать что-то еще, но Марти больше не могла терпеть этого издевательства над своим ртом. Она, вспомнив ситуацию с чайником и осознав всю ее комичность, просто не смогла удержаться. Марти захохотала во все горло. Сержант удивленно уставился на нее круглыми глазами. Такими же, какими они были в тот момент, когда она вошла в кабинет несколько минут назад. Он недоуменно разглядывал ее еще пару минут, пока она не успокоилась, и укоризненно пробубнил:
- Вы меня ошпарили, и сами же смеетесь. Не хорошо, рядовой Грэй. Ох как нехорошо.
- Нехорошо приставать к молоденьким девушкам, сержант Леку. - Марти решила, что ей уж нечего терять и решила высказаться по полной программе. - Вы хотели меня изнасиловать, или мне почудилось?
- Вы не кричите, рядовой Грэй. Я Вас прекрасно слышу. Так вот, я продолжу...
- Скажите сразу, идти мне поковать вещи? Обойдемся без этих пустых лекций. Вы меня ими уже вдоволь накормили, перед тем, как начать меня лапать.
- Ну, вы повремените с вещами. Вообще-то на самом-то деле Вам и правда почудилось, - Леку соорудил на своем забинтованном лице некое подобие улыбки.
- Как это? - взъярилась Марти.
- Ну вот так. Я Вас проверял, - Леку достал из ящика стола сигару и прикурил ее.
Марти в это время вдруг задалась вопросом, почему начальники в РСН, начиная от самых низших, курят сигары. Наверное, потому, что чем больше начальник, тем толще то, что он курит. Как говорил рыбак, случайно встреченный Марти и Гансом во время их тренировок на воде, "чем больше рыбка, тем толще попка". И как хочешь, так это и понимай. И Марти решила, что в данной ситуации, эта фраза очень даже применима. Занятая этими мыслями, она не сразу поняла, что сказал ей сержант, но когда поняла, воскликнула:
-ЧТО????
- Да, да, рядовой Грэй. Я Вас проверял на наличие моральных устоев, да и вообще на силу духа. Были бы Вы слабы, мадам, Вы бы не дали отпор. Тем более, - он потер щеку в бинте, - такой грозный. Маленький эксперимент, увенчавшийся успехом.
- А зачем Вы мне это говорите? - сердито осведомилась Марти.
- Ну, думаю, вам будет приятно услышать о силе собственного духа. Это раз. А вот то, что на Вас возлагают большие надежды, Вам знать просто необходимо. Это два. Именно поэтому мы иногда ставили над Вами маленькие такие экспериментики, дабы доказать, что наши надежды могут оправдаться.
- В чем? В чем Ваши надежды могут оправдаться? И кто такие вы?
- А этого Вам знать не положено. Трудитесь, учитесь - как можно успешнее, и тогда Ваше терпение и любопытство будут вознаграждены.
Марти решила закрыть эту тему, так как знала, что от сержанта все равно ничегошеньки не добьется, поэтому только спросила:
- Значит, Вы меня не будете наказывать? Вещи поковать не надо? Военного трибунала не будет?
- Нет, к счастью для Вас, к несчастью для нас. От Вас столько хлопот, рядовой Грэй, честно я Вам скажу... Ну да ладно. Мы углубились не в те дебри. Конечно, я мог бы Вас наказать за мое ошпаренное лицо, как старший по званию, ибо имею здесь большую власть, чем Вы, но ваш чайниковый натиск был в рамках самообороны, да и я не такая мазь, каким показался Вам сегодня вечером. Кроме того, от Вашего исчезновения из РСН лучше ни Вам, ни нам не будет. Так что инцидент считаю исчерпанным. Единственное наказание, которое я Вам придумал - это еще две недели ухаживать за лошадьми в конюшне. К этому времени наш конюх выйдет из запоя и окончательно успеет протрезветь. А переселят Вас из конюшни уже сегодня. В собственный барак. Конечно, там тоже не царские покои, но все же лучше. И дверь на ключ закрывается. Короче говоря, все для лучших гостей. И еще: отныне вечерний отдых будет настоящим вечерним отдыхом. Никаких тренировок после ужина. И брысь отсюда. А то я разозлюсь и передумаю.
Марти еле заметно улыбнулась и, выходя из кабинета, заметила:
- Очевидно, Вы, товарищ сержант, никого еще не насиловали в своей жизни?
Сержант пару секунд смотрел на нее удивленным взором, а потом сам улыбнулся:
- Очевидно, рядовой Грэй. А что, очень ненатурально имитировал?
- Очень. Вы больше были похожи на подростка, который в первый раз решил поцеловаться.
- Н-да.. - буркнул он с улыбкой и тут же спохватился. - Ладно, я ж брысь сказал.
- Иду, иду.
Марти вышла и плотно прикрыла за собой дверь, а сержант Леку бухнулся на стул, весело и громоподобно захохотав.
Марти села на койку в своем бараке, задумавшись о своей судьбе. Все это конечно забавно.. Ну то, что успело случиться с ней с момента получения удостоверения, однако... Однако... Невыносимыми мыслями до сих пор были мысли о брате. Она долгое время мечтала доказать ему, что хочет походить на него, что чего-то стоит. А на самом-то деле глубоко, в самых темных и недоступных для чужого взгляда закоулках ее души пряталась совсем другая цель - обратить на себя его внимание. Остальное же было лишь средством к достижению этой главной цели.
С самого детства Ганс был задумчивым, сильным, спокойным, рассудительным. Его уважали все дети - начиная с его ровесников заканчивая старшими ребятами. И Марти уже тогда начала заглядываться на него. Она всегда немного стеснялась его. Но вечно пыталась дружить и играть с теми ребятами, с которыми играл он. Чтобы быть поближе к тому, кто заменял ей весь мир. Марти даже подружилась с его первой любовью - ей казалось, что если она поможет брату сойтись с этой девушкой, Ганс обрадуется и скажет ей что-нибудь приятное, ведь он никогда не разговаривал с ней ласково, а очень хотелось. Но Марти не понимала одной вещи. В детстве мы всегда смотрим только вперед. Взрослея, мы начинаем оглядываться по сторонам. И когда Марти оглянулась, то увидела совсем другую реальность, и ее маленький детский мирок впервые треснул по швам. Это случилось, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Избранница Ганса отвергла его. И все старания Марти лопнули, словно мыльный пузырь. А Ганс стал встречаться с другой девушкой. Отныне доступ Марти к брату был закрыт - почти закрыт. Смотреть-то было можно. Марти подолгу вспоминала, что когда-то они играли вместе, разговаривали на различные философские и обыденные темы, а потом все рухнуло. Теперь Ганс почти не общался с ней. Он мог переброситься с ней парой фраз - это все, что оставалось ей, чем можно было порадовать свою душу. Марти пыталась заговаривать с ним сама, хоть и испытывала сильное стеснение в его присутствии, но обычно это заканчивалось тем, что Ганс просто молчал и слушал то, что говорила она. А потом находил предлог, чтобы уйти. Марти подобное его поведение делало очень больно. Но она молчала. Когда Ганс где-то отсутствовал, она сильно беспокоилась. И часто ходила за ним буквально по пятам, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Ганс же такое поведение сестры считал контролем и в один прекрасный день просто сказал, что больше не хочет ее видеть. Для Марти это был еще один удар. Она долго ходила за ним и просила прощения. Между тем ей хотелось, чтобы он наконец-то начал обращаться с ней как с сестрой.. Марти это было нужно больше всего на свете. И только в день рождения Ганса она смогла с ним помириться. Она подарила ему подарок. И после этого он поцеловал ее в щеку и извинился, что причинил ей боль. Но он не видел, что творилось дальше, после того, как он ушел. Марти забила дрожь, как при лихорадке. Ее душили рыдания. Впоследствии она сама не могла понять, почему заплакала и почему так дрожала. То ли из-за облегчения после перенесенной боли, то ли от еще большей боли, которая нахлынула на нее. Но, скорее всего, и из-за того, и из-за другого вместе... Потом Ганс стал общаться с ней чаще.. А потом она выяснила, что скоро он покинет семью и станет служить на благо Отечеству. Изредка он возвращался из своих длительных командировок, и тогда Марти могла видеть его и разговаривать с ним. А потом снова уезжал. И она снова по нему скучала, как и сейчас..
Сейчас... А что сейчас? Теперь она, а не он сидит на жесткой солдатской койке. И это все оттого, что ей очень хотелось ему что-то доказать. Что она его любит. Вот что. А теперь все это никому не нужно, словно старый матрац, выброшенный на помойку.
Она не спала почти всю ночь. И мечтала. Ей грезился Ганс, который неожиданно приехал в учебку, чтобы ее навестить. Ей грезилось, что он ласково гладит ее по голове и шепчет, что очень скучал, что все это время ему ее очень не хватало. Конечно, даже если он и приедет, то не скажет ничего подобного. Но ей очень хотелось, чтоб он сказал, и она мечтала. А потом вдруг твердо решила, что докажет не ему, а себе, что чего-то стоит. Что она не просто глупая девчонка, влюбившаяся в него еще в детстве, а человек, которого можно уважать. За этими мыслями она сама и не заметила, как уснула.
Утром ее разбудил сам сержант Леку. И сказал, что после тренировки ей необходимо пройти в кабинет к главврачу учебного корпуса. Марти это очень удивило. Ее не вызывали к врачу с самого медосмотра в ЦВСР. Ее это не только удивило, но еще и очень заинтересовало. Вполне естественно, что по окончании тренировки, Марти чинно стояла у кабинета и стучала в дверь. Она просунула в дверь голову и осведомилась:
- Вызывали?
Она вошла и встала посредине кабинета, заложив, по обыкновению руки за спину.
Врачом оказался маленький пухленький человечек лет пятидесяти, в очках в роговой оправе и белом халате, который доставал ему до пят. Он стоял около своего стола и внимательно разглядывал Марти.
- А, вот и Вы, мадам, - голос у человечка оказался таким же маленьким - тихим и тонким, немного дребезжащим. - Как же, очень даже вызывал. Вы, наверное, заметили на двери табличку - меня зовут Роджер Йетс.
Марти отрицательно покачала головой:
- Виновата, мистер Йетс. Не обратила внимания.
- Не надо тут этих воинских штучек. Я, конечно, понимаю, что Вы по профессии привыкли к такому обращению, но я даже не военный врач, - человечек развел руками. - Так уж вышло, мадам. Просто я очень хорошо умею целить - без всяких лекарств. Просто прикосновением рук я могу вылечить мигрень за каких-нибудь пять минут. Но я вызывал Вас не для того, чтобы хвастаться своими талантами. А для того, чтобы проверить Ваши.
- Разрешите узнать, что Вы имеете в виду, мистер Йетс?
- Разрешу, - весело ответил врач (похоже, его немало забавляли воинские замашки и словечки). - Просто Вы очень талантливы, мадам. Вы просто не можете себе представить, насколько. Я имею в виду область, которая с приходом технологического прогресса стала понемногу увядать. Магию, моя дорогая. Магию.
- Правда? А с чего вдруг Вы так решили. Простоите, я имею в виду, что никогда не замечала в себе особых талантов. Да, я, конечно, изучала магию вместе с моим учителем, мастером Валуном, но... Потом он умер... Да и вообще, он никогда не говорил мне, что мой талант превышает норму, - Марти очень растерялась, даже покраснела немного от смущения.
- Да? - весело осведомился толстячок. - А скажите-ка мне, моя дорогая. Есть ли у магии норма?
Марти не нашлась, что сказать, только вежливо наклонила голову, демонстрируя позу крайнего внимания.
- Так вот, - продолжал мистер Йетс, - магия, по своей сути удел ненормальных. Не обижайтесь, моя дорогая, - сказал он, заметив недоумение на лице Марти, - это комплимент. Знали бы Вы, какая скука быть нормальным. Ненормальным-то быть зачастую не весело, а уж нормальным... Знаете, что такое абсолютная норма? - он сделал паузу, ожидая, что скажет девушка, но она молчала, легонько пожав плечами. И доктор продолжал. - Это серединка. Ни то, ни се. Ни плохо, ни хорошо. Ничто. Понимаете? Ничто в самом унизительном смысле слова. А уникальность - это ненормальность. Это отклонение от серединки. От серости и скуки. И Вы, моя дорогая - ярчайший пример этой самой благостной ненормальности.
Марти наконец поняла ход его мыслей и заулыбалась. Врач заметил и обрадовался.
- Рад, что Вы меня правильно поняли, мадам. Я, кстати, тоже не совсем нормальный, так что мы с Вами отлично споемся. Ну, так закончим же это глупое языкоперемалывание и приступим же к моим прямым обязанностям, - сказал он торжественно, подскочил к Марти, усадил ее на мягкое кресло у шкафа и бросился к шкафу. Пару минут он рылся в ящиках и наконец выудил оттуда что-то сильно напоминающее зеленую клизму, только трубка клизмы была как будто смазана чем-то, светящимся изумрудным светом. Когда человечек подтащил клизму к Марти, то она сумела заметить, что трубка сделана из какого-то материала, который светится тысячами маленьких изумрудных искорок. В остальном - это была самая обычная клизма.
- Что это? - озадаченно спросила Марти.
- Это Счетчик Силы.
- Тогда почему этот с позволения сказать "счетчик" выглядит как обычная клизма со странной светящейся трубкой?
- Понимаете ли, мадам, в нашем мире стало очень неспокойно. И магов сейчас все меньше и меньше. Некоторые маги очень не хотят привлекать к магии молодых конкурентов - и вовсе не потому, что они, эти маги, злые. Просто они хотят провести свою старость, упиваясь своим могуществом и показывая остальным, "не сведущим" козью морду. Этакая маленькая модель идеального мира для престарелых. А некоторые, наоборот, хотят передавать свои знания молодому поколению. И создают вот такие вот артефакты, чтобы с помощью них вычислять и привлекать к своему делу молодняк, понимаете, моя дорогая? А чтобы первые в приступе маразма не нашли и не уничтожили эти артефакты, вторые маскируют их под обычные предметы. Тогда почему первые не могут почувствовать, что артефакт испускает Силу, если все артефакты ей заряжены? - спросите вы. На этот вопрос у меня найдется ответ, мадам. Они устроены так, что реагируют лишь на потенциальную Силу, которая еще не раскрылась полностью и строго на расстоянии метра. Видите, как светится трубка? Это потому, что она вас чувствует. На расстоянии метра. И еще: эти артефакты имеют хитрую тенденцию: использовать Вашу силу, чтобы ее же идентифицировать и показать, а потом она благополучно испаряется, когда Вы покидаете поле зрения артефакта. Ведь чтоб быть вольтметром вольтметру не нужно излучать электрический ток? Вот так же и здесь. Признаю, работал над Счетчиком какой-то мастер. Просто идеальная работа.
- А что мне с ней делать? - Марти все еще озадаченно и опасливо разглядывала клизму. - Надеюсь, не использовать по назначению? Тогда я еще признаю, что маг, который наделил клизму магическими способностями, еще и юморист.
- Именно по назначению, мадам, - Марти заметила, что доктор силился, чтобы не заржать. - Но совсем не по тому, который Вы подумали. Просто подуйте в трубку.
- Ртом? - Марти недоуменно воззрилась на мистера Йетса.
Тут врач не выдержал и громко расхохотался. Смех его был очень звонким и веселым, как у девятилетнего пацана.
- Ну а чем же еще, моя дорогая? - отсмеявшись сказал красный доктор.
Сейчас он напоминал Марти красный мячик в очках.
Марти послушно взяла из рук доктора колышущуюся резиновую клизму, поднесла к губам светящийся наконечник и, набрав в легкие побольше воздуха, дунула что есть мочи. Потом она уставилась на доктора, ожидая дальнейших указаний. Доктор лишь ответил:
- Теперь ждем-с.
Марти тупо уставилась на клизму, ожидая, что у клизмы засветится что-нибудь еще или появится шкала, по которой можно будет понять уровень Силы, находящийся в Марти. Доктор тоже стал смотреть на Счетчик. Со стороны это смотрелось поистине комично - двое взрослых людей старательно пялятся на уныло повисшую в руках одного из них клизму. Через несколько минут активного обозрения Марти уже хотела спросить, а как именно клизма должна отреагировать на ее Силу, клизма вдруг громко утробно зарычала. Марти чуть удар не хватил. Она долго училась магии с мастером Валуном, но нигде и никогда не слышала, чтобы клизмы рычали. Мистер Йетс же, напротив, издал радостный возглас и сказал:
- Вы, право, весьма талантливы, мадам!
- Это Вам клизма сказала? - спросила мертвенно бледная Марти, еще не успевшая оправиться от престранного поведения клизмы.
- Именно, именно. Вы слышали, она зарычала? Так вот, это означает, что у Вас повышенная концентрация так называемых частиц Силы. При чем особого рода. А если проще, то клизме трудно было вместить в себя столь сложную по структуре пробу, поэтому она и зарычала. Это и есть доказательство Вашей уникальности. Как мы и предполагали.
Марти эта новость почему-то ничуть не обрадовала.
- Здорово. Если я скажу сослуживцам, что меня нарекла великой волшебницей клизма, меня еще чего доброго отправят в дурдом и уже близко к воротам учебки не подпустят.
- А и не надо им ничего знать. Понимаете, способностями к магии во всем учебном корпусе обладаете только Вы. Ну и я. Но я не в счет. Я лишь скромный целитель.
- А это так уж важно? - удивилась Марти.
- Еще как! - оживленно заверил мистер Йетс. - Вы просто не понимаете, к чему Вас готовят, моя дорогая.
- Я и правда не понимаю. Не посвятите? - Марти наконец отдала врачу злополучную клизму, и тот бережно сложил ее обратно в ящик шкафа. - Сержант Леку мне это втолковывал. Теперь вот Вы. Я пошла в РСН не для того, чтобы быть великой волшебницей. И, если честно, то я не совсем понимаю смысл этого всего.
- Хорошо, моя дорогая. А зачем Вы пошли в РСН? - человечек лукаво смотрел на Марти сквозь стекла своих очков.
Марти вздохнула и покраснела.
- Вообще сначала из-за одного человека, а вот сейчас я решила, что просто хочу доказать себе, что я не так себе, а что-то значу. Понимаете?
- Конечно, понимаю, моя дорогая. Но дело в том, что вскоре произойдет всплеск твоих способностей. Он уже произошел, но пока не проявился.
- Почему он произошел? - тихо спросила Марти.
- Потому, моя дорогая, что Вам пришлось расстаться с человеком, который заменял Вам весь мир.
Марти покраснела еще больше.
- Как Вы узнали? Ну, насчет человека? - спросила она.
- Смотрите, я же Вам говорил, что мы активно следили за вами с момента вашего прибытия в учебный корпус. Ваше дело рассматривалось прежде, чем Вы вообще приехали. Прежде, чем получили удостоверение бойца РСН. У нас свои агенты. Дело в том, что семьи наших бойцов находятся под неусыпным контролем Империи. Все самое ценное, что есть у Империи - это ее бойцы. И за семьей вашего брата, Ганса Ульриха Миллера следили также. Сначала просто по уставной необходимости, потом - стали следить индивидуально за Вами. Мы с самого начала службы Вашего брата знали, что у Вас, моя дорогая, есть незаурядные способности к магии, но интересоваться Вами мы стали после того, как Вы начал готовиться к сдаче нормативов в ЦВСР. И дело было даже не в том, что Вы бы просто нашим потенциальным сотрудником, а именно в том, что Вы были потенциальным сотрудником с серьезным магическим даром. А, как я уже сказал, ни одного мага в нашей организации не было. И теперь этой организации понадобился маг.
- Но, простите меня, как связаны магия и военное дело?
- Вот здесь, простите великодушно, не могу ничего сказать. Информация о том, каково будет Ваше задание, недоступна даже мне... Но могу сказать лишь одно - всплеск Ваших способностей произошел весьма вовремя. Счетчик Силы определил этот всплеск первым, а теперь остается лишь ждать его проявлений. Теперь мне лишь осталось сообщить начальству о том, что мы оказались правы в обилии Вашей сил.
Марти подумала, что он либо лжет, так его знание может легко обернуться против него, поэтому и молчит, либо и правда не в курсе дел.
Толстячок будто прочитал ее мысли и сказал примирительно:
- Я правда ничего не знаю, моя дорогая. По окончании проверки с помощью Счетчика Силы мне приказали сдать отчет о проделанной работе. Без него задание Вам не дадут. Мы должны были полностью удостовериться в том, что Ваши способности превышают норму.
- С помощью вот этой клизмы? - пораженно спросила Марти, указывая в сторону шкафа. - Да с чего Вы вообще решили, что она не сломана или что правильно поняли ее реакцию? Может, она рычала потому, что я ей не понравилась из-за чего-то!
- Нет. Это совершенно исключено. Мы не экспериментаторы. Пусть я даже не военный, но мое начальство - военные, а военное дело всегда предполагало точность и уверенность в действиях. Поймите меня правильно, мадам. Да, наше начальство может послать Ваш на смерть, но Вы будете знать об этом, или хотя бы догадываться. А знаете, почему? Потому, что Вы добровольно пошли служить, и знали, на что шли.
Марти вздохнула:
- Ладно, простите меня, мистер Йетс. Я просто очень сильно нервничала в последнее время. Я устаю. Я срываюсь. Я соскучилась по брату. Вы все понимаете. Не хочу жаловаться. Так что лучше пойду. Позволите?