Линии разметки ныряют под капот сливающимся светящимся пунктиром и наматываются на колеса или, может быть, на кардан. В зеркалах тьма. Впереди - тоже тьма, разрываемая галогеном фар и шеренгой выстроившихся на передней дуге противотуманок. Иду по центру дороги - так легче ориентироваться, один черт встречных нет. Трассу знаю, как свои пять пальцев, за свою жизнь столько раз её туда обратно исколесил - не сосчитать. Но сегодня тяжеловато. И не в том дело, что ночь, да и какая ночь - двенадцати еще нет, а в том, что сам после вчерашних суток. Как сменился в восемь утра, так за весь день кемарнуть возможности и не представилось. С трудом сдерживаю зевоту и сильно сдавливаю пальцами переносицу. В голове немного проясняется.
Перебираю запрограммированные каналы. Без толку - в этой местности столичные радиостанции еще не ловятся, а единственная доступная "ЮниСтар", кажется, наигрывает что-то предательски умиротворяющее. По уму бы диск сунуть, есть у меня пара бодрящих сборок, но блок новостей боюсь пропустить. В частности - догадки метеорологов. Вроде на этой станции новости идут в середине часа, а также в конце или в начале. По-любому без пяти полночь - что-то будет.
К погоде у меня интерес далеко не праздный. И не такой практичный, как у аграриев - мол, шестое число, почитай середина зимы, морозы как положено, а снега ни на грамм. Свой интерес, сугубо личный, потому что снегопад все-таки обещали и обильный, а я, как ни крути, в дороге. Небо черное, ни звездочки, даже на луну намека нет, когда машина в гору поднимается, фары подсвечивают низко нависшую плотную пелену облаков. Чует сердце - повалит. Непосредственно наносов я не боюсь - полный привод, как-никак, но раздатка последнее время гудит, как пикирующий бомбардировщик. Пятнадцать лет машине. В прошлом году мог себе позволить сотню в час выжимать по снежной целине, сейчас, не дай бог, больше полтинника не поеду. А времени у меня не то, что в обрез - его нет. Вдавливаю педаль акселератора в пол. Пока условия позволяют - можно и побыстрее. Стрелка подбирается к ста шестидесяти, а приемник транслирует мелодичный проигрыш, смачно бухая диафрагмой сабвуфера. Ага, послушаем.
Задорный девичий голос сообщает о новостях на конец часа. Делаю потише. Музыку можно слушать так, чтобы уши закладывало, новости - уже извращение.
- Наступающая ночь, - радостно сообщает девушка-диктор, - Сочельник, начинает двухнедельное празднование Святок. По христианскому обычаю крайние даты этого периода посвящены евангельским событиям -- Рождеству и Крещению.
Во времена моего детства крестить младенцев было не принято, оттого я, как говорят, нехристь. Впрочем, от этого совсем не страдаю, тем более вера в душе отсутствует напрочь. А от массового психоза на тему религиозности меня вообще воротит. Сейчас все верующими стали, даже те, кто в комсомольскую бытность школьников у церкви за уши ловили. И здесь об этом, нет бы про осадки.
- Святки у славянских народов - переплетение христианских и языческих традиций. Всем известны старинные обычаи святочных гаданий, колядования, однако немногие знают, что это означает.
Елки-палки - ну, ходят детишки по ночам, спать не дают. Про погоду лучше расскажи.
Трансляция неожиданно прерывается шумом помех. Ничего удивительного - тут прием совсем неустойчивый, снова начинаю жать на кнопки в надежде что-нибудь найти. Шипение. Ну и фиг с ней, с погодой - мое знание на неё все равно никак не повлияет. Тянусь к кнопке включения проигрывателя, однако не успеваю - Гвен Стефани в характерной технике йодлер* принимается распевать свою композицию "Wind is Up". Это не радио - это рингтон моего телефона. Привычным жестом прикасаюсь к закрепленной возле уха гарнитуре. Гвен продолжает надрываться, переходя от низкого регистра к высокому фальцету. Твою медь - блютуз глючит. Что за день сегодня?! Лезу в карман куртки, накрест пережатой ремнем безопасности. Руль чуть дергается и машину начинает раскачивать из стороны в сторону. Сто шестьдесят - скорость не маленькая, да и мой внедорожник совсем не похож на гоночный болид. Прекращаю поиски мобильника и выравниваюсь на дороге. Да, осторожнее надо - в конец страх потерял.
Гвен унимается только тогда, когда я путем неимоверных усилий все-таки извлекаю телефон из кармана, потом, одной рукой стаскиваю плотный чехол. Два раза жму джойстик, снимая блокировку клавиш. Один непринятый вызов. Смотрю. Абсолютно незнакомый номер, состоящий весь из каких-то шестерок. Вот, блин, чуть было в кювет не соскочил. Радио продолжает противно шипеть, я бросаю телефон на приборную доску и опять пытаюсь переключить ресивер на воспроизведение mp3. Мобильный подмигивает мне бирюзовой заставкой экрана и заявляет:
- Аум-м-м... Мня-мня... Ну вот - СМС пришло.
Да что же это?! Беру телефон и просматриваю сообщение.
"Uvazhaemij abonent! Radi privetstvovat vas v seti Shulikun. 00:00 07/01/2007"
Бред. Что за Шуликун? Может быть, так теперь между сотами переключают? Задолбаешься в пути СМС-ки принимать. Или это шутка? Совершенно бессмысленная. Шуликун - здесь даже поселка с таким названием нет. Шищицы - есть, недавно проскочил. Шищицы, Шуликун - ничего общего, хотя с нашим транслитом всего можно ожидать. Смотрю на экран и понимаю, что зря выехал в дорогу, как следует не отдохнув. Еще этот треск в динамиках. В поле оператора сотовой связи на экране вместо привычной надписи "MTS" значится "Shulikun". Невероятно - во-первых, у меня не активирован роуминг, во-вторых, в телефоне настроен ручной выбор оператора. А еще я знаю, что в смартфон, как и в обычный компьютер можно накачать всякой дряни, если не пользоваться антивирусом. У меня он не установлен.
Логика.
За рассуждениями о достижениях человеческого разума влетаю в колдобину.
Таких выбоин на этой трассе никогда не встречал. Деформация закатанных асфальтом бетонных плит, при езде навевающая воспоминание о перестуке вагонных колес, присутствовала, наверное, с момента сдачи покрытия в эксплуатацию. Но конкретных ямин - нет, до такого дорожные службы пока не распустились. "Монтерей" - штука не маленькая, но подскакивает как молодой жеребец, а я бьюсь головой о крышу. Во второй раз ловлю дорогу - скорость, опять же. Надо сбрасывать - спешка-спешкой, убьюсь ненароком. Хорошо - дорожное полотно сухое и чистое.
Внезапно, заставив вздрогнуть, просыпается радио. Может быть, там чего не контачило, пока не тряхнуло? Радиоэлектроника - наука о контактах.
Ледоколами на юг, разбиваясь вдребезги Разрывая тишину, зарываемся в пески Не обманывай себя, оставайся на плаву...
Джей-Морс. Наконец что-то толковое поставили. Хорошая песня, только - ни о чем. Голые эмоции - как и во всех произведениях группы. Единственное, что мне не нравится, это помехи. Странные, я бы даже сказал потусторонние, звуки. Вполне различимые скрипящие хихиканья, шепотки, эхом повторяющие слова песни.
Ледоколами... ледоколами... ледоколами...
Разбиваясь... разбиваясь... разбиваясь...
На плаву... плаву... плаву...
Это на станции такие спецэффекты накладывают? С них станется. Очень жутковато выходит.
Снова звонит телефон. Стефани перебивает Пугача**. Подношу трубку к уху.
- Да.
- Ну, ты скоро? - голос одновременно глухой и визгливый, искажаемый каким-то неестественным шелестом.
- Кому звонишь? - подавляя раздражение, осведомляюсь я.
- А тут что, еще кто-то есть? - хрюкает голос, - Давай быстрее.
И отключается. Напьются и трезвонят...
Врубаю ближний свет и перестраиваюсь на свою полосу, пропуская встречную машину. Сейчас разного цвета подсветку в фарах используют - голубую видел, салатовую, не говоря уже о лунно-белой, но такой, багрово-красной не встречал. Словно стопами вперед едет. Еще и мигает. Не так, как обычно, ближний-дальний, а, словно предупреждая, включая-выключая фары. Пост?
Немного притормаживаю. Гаевых я не боюсь, но лишняя остановка отнимет время. Буквально через полкилометра два проблесковых маячка подтверждают догадку. Ночью включенные маячки предписывают останавливаться, как на требование жезлом. Ну, не проскочил.
Открываю дверь, спрыгиваю на асфальт и, мягко говоря, офонареваю. Полсотни верст до столицы. Везде милиция в худшем случае на десятках ездит. Нивы, местами Астры и даже Мондео. У нас два уазика остались - не знаем, как списать. А тут, где они такой раритет нашли, покосившийся на просевших рессорах ГАЗ-69. И два колпака маячков, как рожки, торчащие в стороны на округлой крыше. Смотрю на гаевого и продолжаю выпадать в осадок. Под стать машине. Засаленный бушлат, поблескивающий в свете фар. Неизвестно из каких запасников выкопанная шапка-ушанка, солдатского образца, будто из куска шинели сшитая, бесформенная, заостренная кверху, сидящая на затылке и при этом наполовину закрывающая уши. Берцы неестественно маленького размера, как на ходулях стоит, разбитые, нечищеные, с рваными, перевязанными узелками шнурками. Да и сам... плюгавый, ссутуленный, глаза навыкат, нос большой, с горбинкой, делающий хозяина похожим на тропическую птицу, оттопыренная верхняя губа и безобразно маленький подбородок. Да, еще жидкая, клочковатая небритость. Куда его начальство смотрит? Старший лейтенант, не сержант какой-нибудь.
Впрочем, внешний вид не комментирую - он меня остановил, не я его.
- Свои, стралей, - протягиваю ему документы ксивой вверх, - извини, притопил по газам - надо к часу в столице на вокзале быть. А утром на работу - у всех нормальных выходной.
- Ага, - гнусаво соглашается гаевый и переворачивает пластиковую страничку с удостоверением, потом, не глядя, с правами и останавливается на техпаспорте.
- Мон-те-рей, - по слогам сообщает он мне.
А то я не в курсе. Потом выплевывает, как лягушку:
- Опель.
Ну, Опель. Конечно - не бог весть марка, но, справедливости ради, поправляю:
- Опель только по шильдику. Реально это Исузу-Труппер, такая у японцев политика - привозят по частям в Европу и на опелевских заводах собирают.
- Труп...Пер, - кивает старлей.
Мне кажется, что, хоть Рождество и завтра, он его уже отметил. А напарник где? На заднем сидении спит? Они тут на периферии совсем без мозгов.
- Тяжелый? - спрашивает милиционер и хлопает по кенгурятнику.
- Три с лишним тонны.
- О! Поспеши, - говорит гаевый и сует мне документы, - За знаками смотри.
Пожав плечами и бросив дежурное "Давай", я завожу мотор и трогаюсь. Это мир вокруг чеканулся или у меня он недосыпа крыша шевелится?
Первый знак я вижу возле приютившейся на обочине палатки автобусной остановки. Что-то в глубине души говорит, что это Знак. Хотя разум понимает, что это чья-то шутка. Синий квадрат, внутри его белый треугольник и фигурка человека, марширующего по вертикальным линиям. Пешеходный переход. Только вертикальные линии перечеркнуты двумя горизонтальными. Получается, человек идет по железнодорожным шпалам. Забавно. Не поленился кто-то.
Радио опять начинает барахлить, то срываясь на треск, то ловя обрывки трудно узнаваемых мелодий. Второй Знак я вижу через пару километров. Олень, вставший на дыбы в красном треугольнике. Дикие животные. Ничего необычного, но морда оленя по-волчьи оскалена. Мелькающие линии, нанесенные светоотражающей краской, выныривающие из темноты и уносящиеся во мрак знаки, нависающие над дорогой ели - все это, вкупе с явным переутомлением, создают ощущение нереальности происходящего.
Третий Знак нравится мне еще меньше. Откуда он посреди леса - совершенно непонятно. Дети. Две бегущие фигурки, одна поменьше, другая побольше. И у той, что побольше - окровавленный топор, занесенный над маленькой. Очень натурально окровавленный, насколько это можно представить на схематичном рисунке. Был бы на улице снег, остановился бы и лицо обтер. Но о зиме на улице напоминает лишь мороз под двадцать и толстенный лед на реках. Доберусь до столицы, заберу передачу и там посплю. Кто-то пошутил, а у меня мороз по коже.
А четвертый знак повергает душу в трепет. Прямоугольная табличка с надписью: "НАРОФОМИНСК 31". Фокусы с дорисованными на знаках топорами понять можно, но как, черт возьми, объяснить тот факт, что в этом месте всю жизнь, сколько себя помню, было написано "МИНСК 31"?! Надпись в два раза длиннее - на старой табличке она бы не поместилась!
И, не успев отойти от осознания собственного безумия, я Вижу. Дорогу, на которой никогда не было переезда, пересекают подсвеченные мертвенно-белым железнодорожные пути. По ней дерганными движениями марионетки перемещается Существо. Палка, палка, огуречик... Нарисованная фигура, сошедшая с листа жести. Высотой метра два. В руке, беспалой, негнущейся линии, зажат окровавленный топор и капли тяжело падают вниз. Окрашивая розовыми разводами бледную подсветку. Фигура останавливается на пути моего движения и поблескивающие точки-глаза на черной, как смола поверхности прекрасно сочетаются с профилем оскаленной волчьей пасти. Мне кажется, что я даже вижу свисающий сбоку язык. Существо поворачивается. Я чувствуя, как отливает кровь от лица, жму на тормоз и выкручиваю руль. Краем глаза замечаю вполне нормальный знак, абсолютно не уместный здесь. Обрыв, ряд волн и падающая вниз машинка. Выезд на набережную. Никогда не видел такой знак в реальной обстановке.
А мой "Монтерей" ломая ограждение, зависает в воздухе, тяжело ухает вниз, пружиня и подпрыгивая выкатывается на поверхность небольшого, приютившегося к дорожной насыпи озерка.
Лед этой зимой - как положено. Легковушку бы выдержал. А под моим сараем трещит - я слышу это даже сквозь ожившую трансляцию радио "ЮниСтар".
- Прошлый раз мы говорили о том, что в народе считалось, будто Бог, обрадовавшись после рождения сына, отпускает на две недели до Крещения всю нечистую силу бродить по земле, - весело делится диктор.
Я мотаю головой, стряхивая капли крови с виска. Приложился о стойку. Все тело - как ватное. Онемевшими пальцами пытаюсь нащупать замок ремня безопасности.
- А теперь, - продолжает девушка, - я расскажу о некоторых персонажах, прихода которых боялись наши предки. Начнем с шуликунов. Это мелкие демоны, которые появляются из рек и болот только в период Святок. Они маленького роста и с заостренными конусообразными головами, которыми они долбят во льду проруби, чтобы выбраться на землю. Шуликуны обычно толкутся на дорогах и перекрестках, держат в руках железные крюки, которыми ловят людей. Схватив человека - затягивают его в прорубь. Иногда им не удается пробить лед и они дурманят проходящих мимо, заставляя помочь. Появление шуликунов считается плохим предзнаменованием - год будет несчастливым...
Срывая ногти, я рву пряжку ремня.
Если мы горим, то значит ничего еще не поздно
Если мы на дне, то значит мы теперь морские звезды
Нужен воздух
Чтобы дышать...
Это радио и Джей-Морс.
Защелка со скрипом открывается, я тяну ручку и, путаясь в ремне, ногой распахиваю дверь. Машина всеми тремя с лишним тоннами резко проваливается вниз...
* напевы альпийских горцев
** солист группы J:Mors