Аннотация: Столкновение патетики с жестокой и скучной реальностью. И Ящером. Но Ящер совершенно не при чём.
Даже в сломанных вещах есть своя красота. Особенно в сломанных вещах. Совершенство, исправность... Они скучны. Правильно собранные вещи одинаковы. Но каждая сломанная вещь сломана по своему. Кипящие жизнью города прошлой жизни... Они похожи один на другой. Застроенные одинаковыми жилыми секторами. Наполненные одинаковыми людьми, одетыми по одинаковой моде... Скука! Правильный, исправный мир... Смертная, смертная скука!
На этой патетической ноте Ящер неудачно поставил ногу, и кабину на его спине качнуло, уронив Люция на пол потолка, или как сказали бы скучные, нормальные люди - крышу. Момент был полностью потерян.
- Ну никакого уважения! Ящер не спорил. - Да чтоб тебя, животное. Со скрипом, оратор поднялся, пытаясь ухватиться за улетающую мысль. - Скука... Да... Смертная... Да. Эм... Разведя руками, Люций попрощался со своим вдохновением, безжалостно растоптанным огромным чешуйчатым динозавром. Теперь придётся всё начинать сначала. Он укоряюще посмотрел на Ящера. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Почесав свою лысую голову мохнатой лапой, оратор стал смотреть на далекий горизонт. Обычно это работало. Особенно здорово было, если горизонт был ровен и чист - как в родном степном якоре. Или чтобы было море. Или чтобы болота! Или пустыня! Люций принялся мечтать о просторах так живо, что почти их себе вообразил. Он был уже уверен, что открыв глаза увидит пустыню, или, на худой конец, степь, но злобная реальность просто плюнула ему в лицо. На горизонте были горы. И лес. И холмы. И вообще всякая неровность. Всё сегодня было против него. Вдохновение не приходило. Люций не знал, почему так происходило, но, похоже, вдохновению очень мешали неровности. Иногда он воображал себя сломанным приёмником, пытающимся поймать сигнал муз. Именно сломанным - потому что иначе было скучно. Исправным приёмник ловил сигнал точно, и выдавал скучные, правильные натюрморты, пейзажи, сонеты и пятистопные ямбы. Но сломанный! О, как интересно можно было трактовать неверно принятый сигнал. Как прекрасно смотрелись помехи в произведении! Он бы назвал их идеальными, но это сделало бы их скучными. Его произведения были неидеальны. И не прекрасны. И... Люций опять потерял мысль. Почему-то он был уверен, что тут был замешан Ящер. Тот делал вид, что совсем не причём.