Аннотация: Глава, не вошедшая в роман. Будет интересно тем, кого заинтересовал фокусник-философ Острофаум и его странный немой подмастерье. Действие главы происходят примерно в тоже время, что и события 18, финальной главы Рима-2.
Судя по диким крикам за окном, резня в Ализоне продолжалась.
Габриэль Бекеле, он же фокусник, врач и странствующий философ по имени Острофаум, покачал головой. Интересно, удастся римлянам навести в городе порядок или Арминий со своими германцами подойдет сюда раньше?
Габриэль слышал крики и стоны на улице и знал, что скоро это все равно случится.
И не ошибся.
Германцы ворвались в дверь, заполнили комнату запахом шкур, застарелого пота и крови. Огромные, неуклюжие варвары. С грохотом раскололась стеклянная тарелка, яблоки раскатились по полу. Желтые пятна, красные пятна. И персик - персидское яблоко. Дорогая штука. Жаль.
Должны же и у него быть какие-то слабости?
- Я не римлянин, - спокойно сказал Габриэль. Германский с его глухими звуками давался ему хуже, чем звонкая четкая латынь.
Германцы переглянулись и засмеялись. Главный, огромный, волосатый воин с рассеченным шрамами лицом хмыкнул.
- Это мы видим. Покажи нам свои фокусы, волшбеник, а после мы решим, убивать тебя или нет.
По тону вожака фокусник понял, что его в любом случае убьют. Возможно, не сразу. Возможно, после пыток. Которые, конечно, будут изощренными и бессмысленными...
Люди такие фантазеры.
Опьянение кровью. Габриэль покачал головой. Он уже видел такое в Африке, в родной Родезии, когда к власти пришел Жорж Мобуту. Резня и насилие. Кровь и убийства средь бела дня. На улице. В церкви. Где угодно. Даже обычные люди выходили убивать своих соседей - людей, с которыми прожили бок о бок целую жизнь. И делали это с чудовищной, запредельной жестокостью.
Теперь это происходит здесь, в Германии, почти за две тысячи лет до событий в Южной Родезии.
- Я бы предпочел уехать, - воспоминание о родине заставило его голос дрогнуть.
Германцев это насмешило еще больше. "Да что ж сегодня такое!" - подумал Габриэль.
- Вы не боитесь моей магии? - попробовал он еще раз.
Дружный хохот - в ответ.
- Хорошо, но, я не хотел этого, - фокусник выпрямился, щелкнул пальцами и отчетливо произнес:
- Фокус-покус!
И тут зазвучала песня. Габриэль вздрогнул - он ожидал другого. А германцы просто застыли - словно их заколдовали. Рты раскрылись...
Дивные звуки неземного голоса лились с Небес.
Внезапно сверху на варваров свалилась темная фигура. Убийственная фигура. Сверкнуло лезвие длинного меча. Раз, другой. Аааа!
Удар. Блеск железа, вскрик. Падающие тела. Еще удар.
Габриэль отвернулся.
Варвары были отважны и сражались до последнего. Но у них не было ни единого шанса. Даже если бы не чудесная песня, заставившая германцев позабыть про все и пропустить момент нападения, против них сражался профессиональный убийца, которого натаскивали еще большие профессионалы.
Томас, рыцарь уничтоженного Ордена.
Интересно, отстраненно подумал Габриэль, стоит ли ему рассказать, что пропавшие сокровища Тамплиеров до сих пор не найдены? Габриэль покачал головой.
Помощник фокусника поднял голову. Изуродованное шрамом лицо было забрызгано мелкими каплями крови.
Последний германец лежал на полу, рана на боку. Если хорошенько почистить рану и зашить...
- Томас, подожди... - начал Габриэль, сделал шаг.
Но не успел.
Острие меча глубоко вошло германцу под подбородок. Тот задергался в последний раз, булькнул напоследок и замер. Вокруг головы медленно растекалось кровавое пятно.
Видимо, меч дошел до позвоночного столба, мысленно поставил причину смерти Габриэль. Время смерти... стоп.
- Святой отец, - склонил голову названный Томасом. Дивный, звучный, звонкий, глубокий, завораживающий голос с бархатными нотками снова зазвучал в ушах фокусника.
Габриэль вздохнул, потряс головой, сбрасывая наваждение. Такой голос мог быть у ангела. Или - у дьявола.
И такой голос не зависел от легких. Его слышали даже глухие.
- Святой отец, - повторил обладатель голоса.
- Я просил не называть меня так, Томас. Мы с тобой принадлежим к разным конфессиям. Просто Габриэль, пожалуйста. К тому же я давно уже не священник. Увы, но это правда.
Томас выпрямился, вытер клинок о лежащее тело. Раскаяния за смерть человека он не испытывал ни малейшего. И, наверное, очень удивился бы, если Габриэль ему на это указал. Это были всего лишь язычники.
- Мы оба - христиане, святой отец. Этого не изменить.
Иногда Томас забывал шевелить губами, но голос продолжал звучать.
Габриэль содрогнулся. Жутковатое зрелище.
- Только вот до распятия Сына Божьего еще два десятилетия. - Габриэль вздохнул. - Кожа у нас разного цвета, конфессии разные, даже молитву мы возносим на разных языках... а Иисус один на всех.
Томас поднял меч рукоятью вверх и перекрестился.
Габриэль повернулся к помощнику.
- Кстати, ты знаешь, что, когда ты убиваешь людей, ты поёшь?
- Правда? - Томас поднял светлые брови. Глаза разного цвета расширились. Ангел глядел на Габриэля из глаз Томаса. Изуродованный, безъязыкий, карающий ангел-воин, забрызганный кровью грешников. Глас Божий. Метатрон. - Я... я не знал.
- Это очень красиво. Невероятно красиво. Думаю, они... - Габриэль не стал показывать на мертвых язычников, но Томас кивнул. - ...тоже это слышали. Ты их заворожил... а потом убил.
Томас вынул из ворота фигурку птички - она была обвязана, как пленный солдат, тонким ремешком. Чтобы не сбежала. Спрятать ее в ладанку он не решился - фигурка должна касаться голой кожи.
Габриэль кивнул. Понятно. Соловей? Иволга? Что-то подобное. Выглядит гораздо изящнее Воробья...
- Я думал, она всего лишь дает голос, - сказал Томас.
- Эта фигурка дает голос, исходящий из сердца. У тебя в сердце - песня. Правда, я не совсем понял... Что это было?
- Баллада о Тристане, - сказал Томас. - Ты понимаешь валлийский?
Фокусник покачал головой. Хотя к концу песни он уже начинал различать отдельные слова... но песня плохой источник для изучения нового языка. Впрочем, этого он говорить Томасу не стал.
Тюрьма научила Габриэля Бекеле, бывшего православного священника, сдержанности.
Юный рыцарь, не смотря на занятия с Габриэлем и пережитые испытания, которых хватило бы на десяток человек, оставался детищем своего рыцарского века. Светловолосый дикарь с отличными манерами. Убийца и менестрель.
- Собирайся, сын мой, - сказал Габриэль. - нам пора ехать.
Томас вскинулся.
- Неужели...
- Да, - сказал Габриэль. - Мы едем в Святую землю. В Иерусалим. И будем там чуть раньше Крестовых походов. Примерно на тысячу лет.