Аннотация: Добрая сказка или притча о том, что у каждого есть своя миссия жизни...
Один юноша искал смысл жизни. И вот идёт он по дороге грустный, потому что не может его найти.
Тут ворона на проводе, что над дорогой протянут, села, раскачивается.
Наш герой посмотрел на неё и ещё больше опечалился:
- Ворона ... Плохой знак.
А она ему возьми да в ответ каркни:
- Ненавижу!
- Сама ты - ворона! - ответил ей юноша, а у самого в душе что-то щёлкнуло... Будто её выключили или... переключили... Тело сжалось и... Ой! Уменьшилось! Уши вспружинились, оттопырились... Нос закруглился. Узкие джинсы превратились в широченные штаны... сползли до бёдер, ставших костлявыми, и за них зацепились, а наш герой превратился... в неизвестного ему тринадцатилетнего школьника Филю.
Ёрзает себе этот Филя на парте, косточки его растут, - не сидится ему, так и подмывает вскочить, побежать, а тут новый учитель по литературе и русскому языку. Как его весь класс ненавидит!
Пришёл он первый раз, робея перед ними, не зная еще, куда руки деть. Ну, дети есть дети: стали на зубок проверять новенького. И так над ним подшутят и этак. От кнопок на учительском стуле до сбегания с урока. А он с каждым разом свирепел, кипел, срывался, в драку лез, двойки всему классу ставил. В конце концов через не-сколько занятий дошла их взаимная ненависть до невообразимо горячей точки. А тут пришло время контрольного сочинения. Перед самым сочинением зашла классная руководительница, Зина. "Вы, - говорит, - меня пожалейте! Если не напишите это сочинение, придётся..." - она вздыхает. "А Кислого уволят?" - кричит с места он, известный возбудитель спокойствия Филипп Неугомонный. (На самом деле, фамилия у нового преподавателя Сладкий.) Зина пальцем грозит, а что она ещё может сделать? Сама понимает, что не справляется молодой учитель с ребятами. Может, и не судьба ему быть учителем?
Вот он, явился! Школьники гудят юными осами, злость свою пока до времени затаили. Он окинул класс придирчивым взглядом... Видно, что сам кипит, в кулаках свою ненависть прячет: так бы и побил всех мальчиков, а девочек за волосы! Повернулся к доске, пишет и говорит срывающимся голосом: "Вот тема сочинения". Повернулся, гвалт спрятался в парты. На доске печатными буквами: "Как найти смысл жизни".
Филя усмехнулся: ясен перец, что это деньги и столько, чтобы можно кверху пузом и рэп слушать! А вокруг... - Филипп помечтал... Нет, этими мечтами с Кислым он делиться не будет!
Все уже пишут. Зина предупредила: если кто контрольное не напишет, сразу родителей. У Тимофеевой лопатки смешные: крылышками. А у Сороки зубная паста на воротнике. Как это он так зубы чистит? А Лосева в новых серёжках. Не послать ли ей записку: "Что, Лосиха, ло'ся ждёшь?" Не, обидится, списывать больше не даст!
- Неугомонный, - стоит над душой молодой учитель. - Может, Вам помочь?
Обращается на Вы. Ничего, ещё немного, и начнёт тыкать и звонить на мобильные родителям чуть что. А пока держится. Кулаки-то зачем сжал? Филипп с ехидцей посмотрел на побледневшие кулаки Кислого:
- Помогите, Алексей Алексеевич... - а сам про себя думает: "Вот бы добавить "Кислый"! Все бы просто упали со смеху. А Кислый бы, наверняка, выгнал его с урока. А вечером папа ремнём... Ладно, побудь Сладким до перемены! А там посмотрим!"
Класс затаил дыхание. Понятно: кому же не хочется даровой помощи. Или ждут, что сейчас их Неугомоша выкинет. Нате, пожалуйста:
- Тема ваша неправильная! Современному школьнику смысл его жизни совершенно ясен: заработать денег. И как можно больше. И не важно как. С деньгами ты всё, а без денег, извините, не жизнь, а одни неприличные выражения! И о чём тут писать?!
Последнее слово заело: "Писать, писать..." Видимо, от этого случилось помутнение. "Возрастное", - подумал Филя. Голова его закружилась... и он обратился в... своего учителя Алексея Алексеевича Сладкого.
Стоит он над учеником Неугомонным и понимает, что все его слушают. Он смущается, краснеет и снова сомневается в правильности выбранного жизненного пути. И Зинаида Изольдовна ему сегодня сказала: "Подумайте, Алёша, хорошо. Может быть, школа не для вас?" Может быть, она и права... Но время ли сейчас искать другую работу, когда дома маленький сын Глебушка, и так хотелось, чтобы жена не работала, а досидела с ним хотя бы до двух лет... Да... это сочинение контрольное не только для них, невзлюбивших его школьников, но и для него, невзлюбившего их.
Вдруг ему померещилось, что вместо Булгакова из позолоченной рамки дедушка, Алексей Валерьянович Сладкий, щурится ему и бархатным своим голосом гово-рит:
- Дети не волки, Алёша. Но и не ягнята. Они твоё зеркало - какой ты' внутри, такие и они.
Алёша выходит на сцену класса, утреннее солнце рисует ему нимб мученика. Вспомнить бы, как говорила бабушка, тоже учитель...
Внезапно портрет Цветаевой заиграл радугой... а на нём... не Марина Ивановна, а бабушка, Алевтина Витальевна Сладкая, вяжет и на внука ласково посматривает:
- Испытание у тебя сегодня, Алёшенька, контрольное сочинение? А ты, смотрю, держишься!
- Где уж там! - шепчет внук, - нет больше сил! - А сам по сторонам: не смотрят ли на него ученики? Смотрят, но странно, словно бы сквозь него, задумчиво, точно рекламу пережидают.
Тут бабушка успокаивает:
- Ты, Алёшенька, не волнуйся! Время остановилось для твоих школьников. А мы с тобой договорим. Знаешь, внучек, класс тебе, кстати, не такой уж плохой достался, и, между прочим, многие уже сомневаются, плох ты им или... хорош. Но среди них, вижу, есть острые камешки, на которых твоё утлое судёнышко вот-вот разобьется.
- Вон тот ушастый Неугомонный, например!
- Это ты понимаешь, умница!
- Да ладно тебе, баб, - смущается внук. - Делать-то что мне теперь?
- Что делать, я тебе подскажу. Прежде всего, постарайся полюбить своих учеников такими, какие они есть. Я бы тебе многое могла про их нелегкую семейную жизнь рассказать, так это тебе и Зинаида Изольдовна расскажет, ты спроси-спроси.
- Спрошу, - а сам на себя уже злится: чего это он давно с Изольдовной по душам не поговорил да всё не выспросил, а всё его гордость: сам, дескать, с этими шалопаями справлюсь. Справился!
Бабушка ему подмигивает:
- Ты себя не кори! Ещё не вечер! А сейчас спокойно за мной повторяй. Не торопись, главное. Смысл жизни, ребята, у каждого свой.
Тут как будто небо качнулось, солнце зажмурилось, и учитель снова стал школьником Филиппом. Он ощупал себя, и, в первую очередь, свои штаны. "Уф, - вздохнул он с облегчением, - мои штаны! А учитель-то наш, оказывается, папа! И размышляет он не как лох, а как нормальный пацан, только взрослый. Семью кормить ему нужно... А тут мы, такие не простые!" Он почувствовал, что покраснел. При-крывшись учебником, вслушался, чего это все затихли... ага, учителя слушают! Понятно, бабушка подействовала! И до чего проникновенно заговорил... прямо, как горячим воском на сердце:
- Смысл жизни, ребята, у каждого свой. Но, по-моему, это не деньги. Ну, заработаете Вы, господин Неугомонный, правдой-неправдой, много денег, нарастите утробу спереди, и сзади будет тянуть... - он показал, как его тащит назад. Получилось смешно. Класс засмеялся. Учитель поднял руку, все посерьёзнели.
- Но не получилось бы так, что когда придёт время, вы поймёте, что вроде бы жили-жили, а оказалось, не теми, не там и не так... и никакие деньги не спасут от разочарования, что смысл жизни Вы не нашли.
А вот, например, помогать людям или... воспитывать новое поколение, которое сможет сделать жизнь для всех лучше...
- Как вы? - пискнула Комарова.
- Вы правы, Комарова! Но мне самому немало предстоит и, прежде всего, научится владеть своими чувствами, такими, как ненависть...
Лосева, выслужилась:
- Огорчение!
Сорока - и этого проняло, кричит:
- Наслаждение!
И он, Филипп, и ему хочется сказать. Что это с ним? Ай да ладно, скажу:
- Любовь!
- Молодец, Неугомонный!
Это надо же: этим не сказал, а ему сказал! Молоток этот Сладкий!
- Так вот, - продолжает "молоток", - всю жизнь нам придётся учиться держать наши чувства в узде.
- И любовь? - снова не выдерживает Филипп.
- И её тоже... - грустно улыбается Сладкий. - Да, Филипп, бывает, что любишь, так любишь... - он вздохнул и отвернулся к окну. - А ответа тебе нет. Не любят тебя... и думаешь ты: а зачем она, жизнь...
Ласточкина ахает:
- И что тогда?
- А тогда вспоминаешь сам или духи предков тебе напоминают, что ты ответствен перед ними и... Богом. Жизнь тебе, мол, дана, а это подарок! Его бы могло и не быть... У каждого есть на земле своя миссия жизни, и любовь, как и все остальные чувства, только то, что по дороге к ней. - Сладкий расправил свои вдруг оказавшиеся широкими плечи и провёл ладонью над классом так, словно всех сразу погладил. - Ненависть - это первая преграда. Представьте, деревом дорогу вашу перекрыло...
И все в классе вдруг сразу, воочию, рассмотрели свои ненависти, у кого что...
Филипп увидел "быка" Харитона преграждающим ему путь к чему-то... так и захотелось подпрыгнуть: что там? Очень уж интересное! Стоп! Да это же он, сам Филя, и уже не Филя, а Филипп Петрович Неугомонный, хирург, спасающий жизни казалось бы уже безнадёжных больных!
Вдруг с портрета, что висит слева от парты, Пушкин нагнулся к нему и прошептал:
- Вот видишь, Неугомонный, если не справишься со своим чувствами, то кто этих больных спасёт?
Филипп по привычке хотел возразить, но не успел. Пушкин вернулся к себе и сразу задумался, может о том, что сам не справился со своим страхом перед сплетниками и ушёл рано из жизни... А столько бы мог ещё сделать!..
Тут Филе сразу захотелось писать сочинение. А сочиняя, он сразу понял, как Харитона из преграды в подмогу обратить: тот толстый, а Филя худенький и стройный. И оттого всем девчонкам нравится. А тому обидно, кулаками машет. А Филя ему предложит вместе брейк-дансом заниматься. Там ему быстро жир сгонят! И научит Харитошу рэп слушать: не вечно же ему в гопниках ходить!
Что ещё? Р-р-р-рыба! У, ненавижу! Перекормили его в детстве. Взглянул Филя на учителя. Тот взгляд почувствовал и ответил сочувственной улыбкой: что, помочь? И диалог получился, без слов. Филипп молча пожаловался, показав рыбку ладошкой:
- С рыбой не могу справиться. От неё меня тошнит. - Он засунул два пальца в рот - любой поймёт.
Алексей Алексеевич незаметно для класса сделал рукой волну, ту же рыбку, и заманчиво облизнулся котом.
Филиппу так рыбы захотелось, хоть бросай всё и беги в буфет!
А про нелюбовь к учёбе и учителю само собой забылось. "Извините, какая тут нелюбовь? Мне учиться нужно, чтобы людей потом спасть".
Звонок,
и Филипп обернулся в нашего первого героя: того самого, который всё ещё ищет смысл жизни. Так и самому герою показалось, что он наконец в собственном героиче-ском теле, но... странное чувство полёта, земля внизу...
Он хотел спросить:
- Где я? - А получился птичий клик.
Юноша посмотрел на руки и понял, что это не руки вовсе, а крылья. Летит он, орёл!
А рядом с ним летит известная ему ворона.
- Постойте-ка, - завис орёл негодующей тучей над вороной. - Чего Вы это давеча на меня каркнули?
Ворона отвечает:
- Да карркнулось мне что-то, сама не знаю! Качалась себе на проводе, качалась, а тут точно какое-то затмение или просветление на мою воронью голову, вот и каркнула. А что я, кстати, каркнула? - спросила и хитро так на него зыркнула.
Орёл успокоился, полетел с вороной вровень.
- Ненавижу, каркнула.
- Чего-то я вдруг? - смутилась ворона. - А вспомнила! Угрюмый ты был какой-то. Мы, вороны, угрюмых не любим! Ну, ты это, орёл, извини, если обиделся! пожалуйста!
- Да пожалуйста! - широко взмахнул свои роскошными крыльями орёл. - Я уже и не обижаюсь.
- Вот и каррошо! А что дальше было?
- А дальше я превратился в школьника и нашёл ему его смысл жизни. А ещё я был учителем и научился любить своих учеников.
- Так-так, - теперь ворона зависла. - А про миссию тебе там ничего не было? И звоночек потом не прозвенел?
И орёл застыл. - И про миссию было, и звоночек звенел. Подожди, ворона, не хочешь ли ты сказать...
- Вот именно, герой! Звоночек-то тебе был! Что пора тебе, миленький, определиться и со своим смыслом жизни! Стоит тебе только хорошенько раскинуть мозгами, и ты его найдёшь, я тебе отвечаю! - ворона набрала скорости, и мига не прошло, как от неё белый след дымкою остался на синем небе...
Наш герой, уже не птица, а человек, идёт по своей дороге, улыбается, настроение у него светлое и радостное, и уверен он, что близок, очень близок к разгадке "тайны" жизни.