|
|
||
Если сравнивать со старым вариантом - остатки пятой и почти полностью шестая глава. Плюс добавления, минус урезания. | ||
Шаман заговорил негромко, и вроде бы даже не интересуясь, слушаю я его или нет.
– Дети Степи не так давно ходят под Солнцем. Но они сохранили знания, переданные им другими народами, которых уж нет. Я расскажу тебе одну легенду, дошедшую до нас от Детей Холмов.
Голос шамана слегка изменился, и он заговорил слегка нараспев:
– Я есмь Свидетель Времени. Телектонон есть проповедь моя. Говорящий камень объединяющего пророчества есть наследие мое, намеренное тому особому посланнику, который проникнет в смысл моих чисел. Когда 40 лет пройдет со времени открытия моего тайника, тогда восстановление случится, мой ученик вспомнит числа, что повторялись и перечислялись, чтобы принести весть о дне истины. Совершенным было время прихода моего. Совершенна была миссия моя. Совершенно было время ухода моего. Совершенно открытие пророчества моего. То, чему свидетелями вы в словах этих, последнее послание мое людям моим. Семь катунов пройдет за мной. Семь поколений, и для каждого страж – свидетель солнечный, который счет вести станет делам вашим, каждый свидетель солнечный опечатает время ваше пророчеством, которое зваться будет Книга Семи Поколений. И книга эта открыта будет ко дню истины. Пройдут семь поколений – конец Бактуна. Десять Бактунов пройдет, великая эра детей Холмов пройдет, длинный счет моих дней сойдется в 1 440 000 кинов, таинственное число избранных, взятое десять раз. Затем будет Бактун Детей Пустыни. Через тринадцать лет от конца десятого Бактуна пойдет последний круг пророчеств: тринадцать циклов Небес по 52 года, за ними девять циклов Преисподних, также по 52 года. С началом третьего круга Небес, посланец Последнего Зова придет к вам. А как завершится тринадцатый цикл Небес, разрушение придет всему, что знаем мы, всему, что мы есть. До того, как двенадцатый Бактун истечет, двое святош ложными свидетельствами своими, приукрашенными числами священными пять и тринадцать, позаботятся, чтобы тринадцатый Бактун стал окончанием времени.[1]
На этом шаман закончил свой рассказ. Ученик его все это время что-то яростно черкал в своем углу. Повисла тишина.
Ты что-то понял? – мысленно поинтересовался я у внутреннего голоса.
‘Кто-то когда-то предсказал, что придет пророк, а двое придурков сделают все, чтобы его приход стал окончанием времени.’
И предполагается, что этот пророк я? А двое придурков – это те два голоса?
‘Убереги нас Вероятность от такого счастья.’
А делать-то мы что будем?
‘Давай подождем, вдруг к этому пророчеству еще пара томиков толкований прилагается?’
Кстати, а почему “пророк”?
‘Потому, что его приход напророчен в этой легенде.’
А разве, пророк – это не тот, кто излагает пророчество?
‘Пророчество – это предсказанный приход пророка, как в нем может что-то излагаться?’
Нда, накладки перевода, – вздохнул я и сместил свое внимание вовне. То есть заинтересованно посмотрел на шамана. И обнаружил, что тот столь же внимательно изучает меня.
– Скажите, а почему вы мне это все рассказываете? – решился поинтересоваться я.
В углу раздалось насмешливое фырканье. Это что же, выходит этот сосунок тоже понимает всеобщий? А что я такого спросил?
– Тебя, чужак, привела к нам Вероятность. Дети Степи не спорят с Вероятностью. Ты пришел к нам, чтобы услышать легенду. Ты ее услышал.
Какой-то он не слишком многословный. Объяснил, называется. Если бы я еще из его объяснений понял хоть на толику больше, чем из их легенды.
– А зачем мне нужно было услышать эту легенду?
– Вероятность ведет тебя. Ты найдешь ответы на вопросы.
‘Если не сдохнешь раньше.’
Ой, что-то это мне напоминает. Помнится, читал про Совенка.[2] Как там говорилось, любое пророчество должно быть достаточно туманно изложено, чтоб его можно было счесть исполнившимся вне зависимости от произошедших позже событий... Нет, не так. Любое пророчество должно быть изложено настолько непонятно, чтоб его смысл стал ясен лишь после наступления предсказанного события. Значит, пока тут всему предсказанный каюк не наступит, разбираться в легенде смысла нет. Я вздохнул с облегчением. У меня с души упал громадный камень, возложенный туда шаманом.
– А нет ли у вас тут порталов до столицы?
Очередное фырканье из угла.
– Ассентаки тебя проводит.
Парнишка в углу, похоже, подавился. Он же ничего не ел. Чем ему давиться-то?
Ага, вот и продышался и тут же возмущенно заверещал в сторону учителя. Ну вот, десять минут криков со стороны сосунка. Один взмах кистью от учителя – и спор закончился. Еще б я что понял в этом спектакле.
Паренек подошел ко мне и недовольно махнул гривой, приглашая последовать за ним. Я вопросительно посмотрел на шамана. В ответ получил точно такой же предлагающий выметаться поскорее жест. Аудиенция закончилась.
Надеюсь до портала тут недалеко.
‘Он сказал, что тебя проводят. Но не сказал, сколько на это уйдет времени.’
Выйдя за дверь, я решил поинтересоваться:
– А как далеко до портала?
Кентаврик посмотрел на меня как на воплощение Мирового Зла, которое уже приготовилось принести весь мир в жертву своему неуемному любопытству. Но все же соизволил ответить:
– Луна еще не успеет сменить свой лик, как будем на месте.
Ты что-то понял? – мысленно поинтересовался я у Ое.
‘Похоже, до новолуния придем.’
А сейчас у нас что?
‘Ночью посмотрим.’
То есть от суток до месяца, в зависимости от фазы луны?
Молчание было мне ответом, я вздохнул и отправился следом за моим проводником.
Он привел меня к другому жилищу, и ткнул пальцем на завалинку у входа, явно не желая впускать меня к себе в дом. Сам же вошел внутрь. Спустя какое-то время там раздался взволнованный женский возглас и начался спор. О чем спорили, я мог только догадываться.
Вскоре парнишка вышел на улицу. У него на спине висели две переметные сумы, пристегнутые поперек туловища на манер подпруги, и еще одним поясом вокруг талии. Я прикинул, что такой рюкзак сможет нести гораздо больший груз, чем доступен человеку, и при этом ему некуда деться даже во время бега.
– Мне бы тоже неплохо взять каких-то запасов? – поинтересовался я. В ответ раздалось уже привычное фырканье:
– Ты налегке-то за мной не угонишься, куда тебе еще груз тащить. – А есть я, спрашивается, что буду? Но спросить я этого уже не успел. К парнишке подбежала миленькая лошачка, его ровесница, и начала возмущенно ему что-то высказывать. Судя по мимике и жестам, поначалу парень попытался изобразить из себя такого мачо, который лучше знает, как оно должно быть. Но это только рассердило девицу. И паренек пошел на попятный. В голосе появились заискивающие нотки. Утихомирить девку ему не удалось. Она ударила кулачками в широкую грудь парнишки и затараторила еще яростнее. В конце концов терпение моего проводника лопнуло, и он рявкнул сгоряча. Этот выкрик оборвал поток причитаний лошачки. Она замерла, как на стоп-кадре. Секунд двадцать парочка только смотрела друг дружке в глаза в полной тишине.
Первым не выдержал парнишка и попытался что-то сказать. Но девчонка его слушать не стала – развернулась, и только копыта протарахтели быструю дробь. Мгновение – и она скрылась где-то за домами. В последний миг мне показалось, что у нее на глазах выступили слезы. Парень еще некоторое время стоял, глядя ей вслед, и молча открывал рот, словно пытаясь сформулировать очередной довод, смысла в котором уже не было. И тут он вспомнил обо мне. Пришлось срочно делать вид, что я вообще не при делах, и ничего не видел, ничего не слышал. Любовался стенкой соседнего дома. И вообще все проспал.
Пареньку явно хотелось подраться, скинуть, так сказать, напряжение последних минут. А мне оно надо? Так и не найдя повода, к чему бы придраться, он что-то пробурчал и двинулся вперед, не оглядываясь. Я пристроился в кильватере, приняв это бурчание за приглашение присоединиться.
Вопрос о припасах для моего путешествия остался висящим в воздухе. Не хотелось мне попасть под раздачу. А положение было не настолько безвыходным, чтобы я не смог как-то перекантоваться. В крайнем случае – у меня есть тайное оружие, Ое. Думаю он меня в беде не бросит – напоит, накормит. Кстати...
Что мы будем делать, если парень не станет меня кормить, а путешествие затянется? – пришло время для мысленного разговора с моей шизофренией, пока проводник делает вид, что я не существую на этом свете.
‘Не бери в голову, травы кругом полно, а изменить вкус у нее – раз плюнуть.’
Хочешь сказать, что в пустыне бы ты не справился с пропитанием?
‘Скажем так, пропитание я бы, может, и достал, вот только сил на покушать у тебя могло и не остаться. И пользы тогда от такой еды?’
Значит, хорошо, что мы в Степи.
‘Лучше б мы были в мегаполисе, там хоть порталы на каждом шагу, и в сеть сходить можно.’
А как же пророчество?
‘Ты меня не спрашивай, доберемся до цивилизации – перекинемся парой слов с наставником. Можно будет еще у Совета Видящих поинтересоваться. Думаю они такие пророчества отслеживают.’
Слушай, а у вас какие-нибудь “Сапоги-скороходы” не изобретены? – поинтересовался я.
Если я попал в сказку – должны же здесь быть сказочные атрибуты? Разве я не прав? Оказалось, что нет. Вот для повышения устойчивости при ходьбе по пересеченной местности на тапочки воздействие оказывается. А для удлинения шага – до такого гений местной вероятностной мысли еще не дошел. Мы стали бурно обсуждать с Ое детали этого проекта. Я ставил задачу и описывал техническое задание. Моя шизофрения выступала критиком, урезая желаемое до физически осуществимого в рамках моих нынешних возможностей.
‘Хочешь, чтоб тебя на две половинки разорвало?!’ – кипятился внутренний голос.
А если на бегу? Когда не более чем одна нога касается поверхности в любой момент времени. Чуть удлиняем расстояние между точками касания...
‘А энергии на это уходить сколько будет? Да ты выдохнешься скорее, чем если просто пройдешь то же самое расстояние...’
А вот смотри, такая походка, – я продемонстрировал манеру бега, которая давалась мне только изредка. Шаги очень длинные и как в замедленной съемке. И в верхней точке словно зависаешь. Ощущение чисто субъективное, но мне очень нравилось, будто летишь над поверхностью, если бы еще в конце каждого шага не приходилось приземляться... Кстати, чем-то сродни тому чувству, что у меня было во время левитации. Тоже неплохо бы выяснить, с чего меня над кроватью летать понесло. И истощенным я себя не чувствовал.
Ое подумал, что-то молча посчитал, и предложил повторить забег. Естественно, с первого раза у него что-то там сглюкнуло, и я ткнулся носом в траву на первом же шаге. Кентаврик остановился и посмотрел на идиота, которым он меня считал и до падения. Я поднялся и пожал плечами. Уронить себя в глазах спутника ниже было нельзя, а значит и терять было нечего. Ое буркнул нечто невоспроизводимое. Грязь с одежды отвалилась сама собой, все складки разгладились. После чего вероятностник во мне занялся долгими расчетами и попросил его не отвлекать.
Я неторопливо двигался за проводником и глазел по сторонам. Почему-то захотелось петь. И я затянул:
– Степь, да степь кругом.
Путь далек лежит.
В той степи, – меня перемкнуло... И я через пару секунд продолжил, – крутой
Умирал ямщик.[3]
Кентавр явно не понимал языка, на котором я удовлетворял свое чувство прекрасного. Но со слухом у него в отличие от меня проблем не было. Так что очень скоро он попросил заткнуться. Я вздохнул и замолчал. Дело было вечером, делать было нечего. Куда идем, зачем идем, непонятно. Сколько это времени займет – неизвестно. Ое озадачен разработкой нового воздействия. А я тупо любуюсь на однообразный пейзаж. Я решил срочно придумать занятие для мозгов. Но мозг со мной не согласился, и придумывать себе бессмысленные задания отказался.
Тогда я решил надоедать лошаку:
– Эй, парень, тебя как зовут? – помню, что шаман его как-то называл, но если я это имя запомнил – можете поставить мне памятник из чистого золота. Кентаврик меня молча проигнорировал.
– Тогда я буду звать тебя Ал, ты же не против? – сопит, но разговаривать не желает.
– Слушай, Ал, ты ведь ученик шамана? – фырканье было мне ответом.
– А что ты изучаешь? Нет, ну правда, мне вот любопытно чему тебя шаман учит? А как его зовут? А давно он у вас шаманом работает? Знаешь, я себе шамана иначе представлял, таким стариком лет ста двадцати. А вашему сколько лет? А ты когда закончишь обучение, будешь ждать его смерти, чтобы в должность вступить или в другое племя на работу подашься? – Я сам себе напоминал пустоголовую блондинку, уж не знаю, чего это меня на этот треп пробило. И совершенно я не надеялся получить ответы на вопросы. Но почему-то очень хотелось достать спутника. И было как-то по барабану, к чему это может привести. Из-за этого идиотского желания я и выстрелил следующий вопрос. Никогда раньше за мной такой беспардонности не водилось.
– А невеста тебя совсем бросила? Или у тебя в каждом стойбище по невесте, и ты с этой рассорился, чтоб следующая пожальчее на тебя смотрела?.. – Собственно закончить фразу я не успел. Хорошо, что паренек еще совсем зеленый. Если бы мне так в ухо шаман засветил, я бы уже и не поднялся. А так, ну полетал метра три. Ну, приложило спиной о землю, аж дух выбило. Ну, в голове звон стоит, куда там церкви с ее колоколами.
С трудом открыл глаза – все плывет и кружится. И в опасной близи двоится лицо парнишки:
– Если ты... поганым языком... ее... трепать... убью... и плевать мне на шамана... – Погоди, погоди, это он мне что ли что-то говорит? Ни хрена не слышу. А изогнулся-то как. Все-таки у лешаков верхняя половина тела намного гибче, чем у обычного человека. Не устаю поражаться этому. О чем, блин, думаю. О сотрясении мозга беспокоиться надо, а я об анатомии кентавров рассуждаю.
‘Ты клинический идиот, – решил добавить свои две ложки меда в бочку дегтя Ое. – И это уже не лечится! Вздохни полной грудью и задержи дыхание.’
Спасибо тебе, моя шизофрения, за то, что ты у меня есть. Здоровье резко поправилось. Правда накатила уже знакомая усталость. Ну, это не страшно. Полежу чуток, и смогу встать.
***
Нас утро встречает прохладой... Так, стоп, какое утро? Я проморгался, сел и осмотрелся. Ага, встать мне вчера не удалось. Так и отрубился раньше отбоя. И кто-то меня даже пожалел и завернул в одеяло. И поскольку кандидатов тут было – раз и обчелся, я даже знаю кто. Мало мне перед ним извиняться за вчерашнее, теперь еще и благодарить за заботу. Я вздохнул, поднялся на ноги и обвел слегка слипающимися со сна глазами окружающую меня степь. Кентавр, одна штука, присутствует. Догоревший костер из каких-то степных колючек, одна штука, присутствует. Ну и бесконечная степь во все стороны со вчерашнего дня никуда не делась. Стабильность бытия есть основополагающая предпосылка для стабильности моей расшатанной невозможными приключениями психики. На этой оптимистической ноте я начал размахивать руками и подпрыгивать на месте, пытаясь разогнать кровь в жилах и согреться. Результат несколько отличался от задуманного. В смысле, что планы свои я перевыполнил. Добился всего намеченного, и плюс к тому – разбудил лошака. Настроение его от таковой побудки не улучшилось. Я прекратил мельтешить перед носом у своего проводника и попытался изобразить раскаявшегося грешника. Вот когда начинаешь жалеть, что недостаточно времени проводил в художественных галереях. (Ноль – это ведь тоже число?[4]) Как выглядел персонаж картины “Опять двойка” я не помнил, хотя и ходил мимо нее по несколько раз на дню в течение десяти лет. Репродукция этой картины висела у нас в школе на лестничной площадке между третьим и четвертым этажами. Этот факт мне хорошо запомнился, а вот изображенные на ней лица начисто вымело из головы. Так что, просто жизненно необходимый мне в данный момент типаж никак не хотел приходить в голову. Пришлось импровизировать.
– Слушай, Ал... – ой, что-то я не то сморозил. Ах да, я же не помню как его зовут, и Алом сам его обозвал. Похоже, ошибся. – Извини. – Чуть не сложил руки в молитвенном жесте. Бухаться на колени тоже не стал, решил что это уже будет перебор. Блин, где эта сволочь разговорчивая? Молчит, когда так нужен, нет чтоб подсказал что умное.
‘Идиоту умные мысли не помогут, это как мертвому жаропонижающее.’
Значит, давай идиотские мысли! – телепатировал я Ое дурным голосом. – Меня ж щас убивать будут, и что с тобой станет?
‘Да ладно, убивать! Так, поколотят слегка, будет дурню наука.’
Спасибо тебе, дорогой товарищ, за доброту, за ласку, за... черт, не помню, как там дальше.[5]
‘Ну что за кретин мне достался?!’
А вот не надо! Я очень умный и догадливый. Меня просто вчера сильно по голове стукнули.
‘А в детстве ты на голову не падал?’
Ты будешь смеяться, но падал. Из коляски. С тех пор у меня на лбу шишка была... до самой смерти.
‘Оно и видно,’ – вздохнул Ое и выступил вперед. Я превратился в стороннего наблюдателя. Причем смотрел на происходящее будто из-под толщи воды. Ощущал, что мною произносились какие-то слова, производились какие-то действия. Но ни разглядеть, ни расслышать что-либо толком не получалось. А потом я вынырнул на поверхность. Словно резко включили звук и настроили резкость. Только вот разговор уже закончился. Лошак отвернулся и стал сворачивать свою лежанку.
И что это было? – мысленно поинтересовался я.
‘Ты же просил тебе помочь? Вот и...’
Что “и”?
‘Принес ему официальные извинения.’
И он их принял.
‘Можно и так сказать.’
Ты меня пугаешь...
‘Да ладно... Подумаешь, обзавелся кровником.’
Кровником?
‘Должником на крови. Не отдашь долг – расплатишься своей кровью.’
И как мне этот долг отдавать.
‘А это уж как твой кровник решит.’
И когда он это сделает?
‘На все воля Вероятности, как говорят Дети Степи,’ – в голосе Ое мне послышалось ехидное прихихикивание. Мне аж захотелось вцепиться ему в плечи и хорошенько встряхнуть, чтоб зубы клацнули. Вот только желание это было неосуществимо, и потому я затянул “Ом-мани-падме-хум,” чтоб хоть немного успокоиться. Помогало не особо.
Лошак тем временем успел собраться, в том числе прихватив и мой спальник, и двинулся в степь, даже не оглядываясь. Эй, а как же самая главная еда в течение дня? Завтрак как же?!
‘Да что ты так всполошился, устроим днем привал и поедим.’
Кое-кто тут, между прочим, и не ужинал.
‘Этот кое-кто мог бы вчера и думать, прежде чем языком мести.’
Я и думал.
‘И о чем же ты, позволь узнать, думал?’
Ну так сразу и не вспомнить. Много о чем думал. Что мой напарник бросил меня на произвол судьбы, погрузившись в пучины вероятностных выкладок. Что мой проводник, жуткий зануда и бука и надо его как-то расшевелить. А если не получится, то хотя бы достать и вывести из себя.
‘И куда вывести? Тут степь кругом, пусть лучше он нас выводит. А достать откуда? ’
Не откуда, а докуда. До печенок.
‘У него одна печень.’
Хватит издеваться!
‘Кто тут над кем издевается?’
Будто в этом могут быть какие-то сомнения.
‘Сомнений нет. Это ты точно заметил. Так что прекращай.’
А сам?
‘А я и не.’
И да.
‘И не.’
И да!
‘И не!’
И ДА!
‘И НЕ!!’
И мы в голос расхохотались на пару. Кентаврик аж споткнулся. Я ему весело помахал рукой, давая понять, что все в порядке. И мы двинулись дальше, словно ничего не случилось.
Ладно, а теперь без шуток, ты уверен, что скоро привал?
‘А выбор есть?’
Я вздохнул, признавая правоту Ое. Устраивать сидячую забастовку мне было не с руки. И так из-за меня вчерашний переход прервался раньше времени. К тому же я проспал (назовем это так) луну (нет-нет, не в том смысле, что месяц давил подушку без продыха, а в том, что спал, пока луна была на небе), и понятия не имею, сколько же дней нам еще идти. Есть хотелось все сильнее. Впрочем, как и пить.
Ты хоть помнишь, как его зовут?
‘Конечно, Аеаи,’ – Ое явственно пожал плечами.
Погоди, там же согласные тоже были, – удивился я.
‘Какие еще согласные?’
Ну, там “л”, “к”...
‘Во всеобщем таких звуков нет.’
А в местном?
‘А я его не знаю...’
Похоже, Ое как и Ая просто выбрасывали незнакомые звуки из имен собственных. Ничего толкового мне по этому поводу в голову не приходило. Я нагнал нашего проводника и замялся, не зная, как начать разговор. Взгляды, которые парнишка искоса бросал на меня, ничуть не помогали. Я глубоко вздохнул и...
Вместо членораздельной речи из моей глотки вырвался жуткий кашель. А вам приходилось говорить, проглотив какую-то летающую гадость? Я пытался избавиться от залетевшего не в то горло насекомого. Словно для насекомых бывает то горло. Из глаз брызнули слезы, и это единственное, что мне удалось из себя выдавить. Сердобольный кентаврик протянул соблазнительно булькающую баклажку. Я глотнул живительной влаги и хоть немного смог продышаться.
А не слишком ли много в последнее время на меня сыпется каких-то странных неприятностей? – мелькнула гаденькая мыслишка. И я поспешил ее запить содержимым фляжки. Ае такой наглости от меня не ожидал, и даже слегка растерялся.
Я поглядел в эти большие, по детски обиженные глаза, и у меня рука не поднялась допить последние капли целительного бальзама – родниковой воды, налитой во фляжку. Я вернул лошаку его посудину, пока в ней еще булькало. Ае взвесил полегчавшую баклажку, невольно вздохнул и убрал емкость на место.
Мы смогли продолжить путь.
– Послушай, Ае, – что я такого сказал, что меня надо одаривать настолько злобным взглядом? – мы сегодня кушать будем? – интересуюсь так, словно меня устроит совершенно любой ответ.
– Если бы ты вчера, – шипит так, словно он наполовину змей, а не конь, – не устроил свой концерт, – а я то думал, это меня побили, – мы бы уже добрались до стоянки. Теперь жди...
Вот и поговорили.
К счастью, обещанная стоянка появилась раньше, чем мой живот стал выводить рулады, жалуясь на тяжелую судьбину, на которую обрек его бессердечный хозяин. Стоянка оказалась загончиком, построенным по типовому проекту. В углу обнаружился колодец, а рядом кострище. Правда, Ае последним не воспользовался. Возможно, мы просто сильно спешили? Перекусили на скорую руку, восполнили запас воды и двинулись дальше. Я так и не понял, почему нельзя было позавтракать на месте нашей утренней стоянки. Но выяснять как-то желанием не горел. Мне хватило предыдущих попыток пообщаться.
Так что я вернулся к внутреннему диалогу. Всю оставшуюся дорогу мы с Ое обсуждали вопрос вероятностных воздействий, составляли программу научных исследований, которые бы помогли создать новые, еще неизвестные воздействия, используя в качестве прототипов волшебные вещицы из сказок и заклинания из разных фантастических произведений, не известных на родине Ое. За разговором время пролетело незаметно, и я очень жалел, что под рукой не было бумаги с ручкой, или наладонника. Хотелось записать так много вещей, я боялся их забыть. Пусть мой внутренний голос и утверждал, что он ничего не забудет, но верилось в это с трудом.
Может, он и не забудет ничего, но вдруг получится как с именем проводника? Помнить-то, он его помнит. Да только мне это не помогает, потому что произношение у него неправильное. Вот и с концепцией какого-нибудь наливного яблока. Как бы не получилось, что запомнит он съедобный фрукт, а вся соль-то в тарелке!!
Ну как же так они до сих пор наладонника не изобрели! Компьютер в брелок запихали, а для использования – будь добр раздобудь стационарный терминал с подключением к сети. Но как выяснилось – тут я ошибался. Не все так плохо. Есть и мобильные терминалы. Аналог той самой приблуды из монокля и гарнитуры, которой я пользовался для авторизации при доступе к дневнику. Существуют индивидуальные портативные терминалы на ее основе, подключаемые напрямую к личному инфу – тому самому компу, что запакован у меня в брелок. Просто Ое ими не пользовался, поскольку в последнее время далеко от цивилизации не удалялся, и предпочитал стационарные терминалы – дома и в Универе.
А поскольку у нас с ним отныне жизнь началась совершенно непредсказуемая, он согласился, что стоит выкопать из загашников индивидуальный терминал, и не расставаться с ним даже во сне.
Другой полезной вещью, которой нам стоило обзавестись, это удаленный доступ в сеть. Но оказалось, что здесь никто и не думал развивать мобильную связь. Когда вероятностные порталы позволяли оказаться практически мгновенно в любой точке планеты – создавать инфраструктуру, которая вместе личного присутствия обеспечивала бы лишь виртуальное перемещение абонента в желаемую точку, казалось избыточным. И никто ресурсы на это тратить не желал.
Обдумывать глобальные проблемы мобильной связи я тоже не стал. Вместо этого я стал ломать голову над проектом создания виртуальных вероятностных порталов. Целью было создать постоянно действующий мини-портал, связывающий мой информ и домашний терминал и обеспечивающий передачу информации между ними на любом расстоянии.
Ое первым делом заявил, что это чушь и полная ерунда. Но я постарался детализировать картинку. И в конце концов он согласился, что не все тут однозначно. И для окончательного ответа придется считать и считать. И если этот проект получиться, перспективы открывались головокружительные...
***
Периодически лошак устраивал короткие привалы – прополоскать рот водой и вытянуть ноги. Но заканчивать дневной переход вроде как и не собирался. Солнце уже зашло, а мы все шли и шли. Если бы Ое периодически не разминал мне мышцы ног и не снимал усталость легким стимулирующим воздействием, я бы свалился замертво еще часов пять назад, и даже трактором меня бы было не поднять. А так я продолжал передвигать нижние конечности, практически не чувствуя их. Чем это мне грозит завтра, я даже думать не хотел.
Через два часа после заката, уже в полной темноте мы, наконец, добрались до цели сегодняшнего перехода. Это оказалось еще одно поселение. Чуть меньше виденного ранее. Ае выбрал одно жилище, ничего не поясняя. Так что я просто предположил, что это гостевой дом. Я был голоден, но сил не осталось не то что на поесть, на пожаловаться. Я просто свалился на шкуры и уснул до утра. Точнее попытался уснуть. Моя шизофрения разоралась так, что спать стало невозможно. Я никак не мог понять, чего она хочет. Поэтому просто махнул рукой, и велел заняться нашим телом без моего участия. Нырнул в уже знакомую тишину подводного мира и, наконец-то, отрубился.
Утром я был как огурчик. Нет, не зеленый. А в пупырышек. Так задрог. От того и проснулся еще до рассвета. Вскочил на ноги и занялся физкультурой – рукомашеством, ногодрыжеством и головокручением.
Согрелся, потом умылся. Ае тоже проснулся и, о, радость, соизволил устроить завтрак до выхода в поход. Еда, как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось.[6] Надеюсь классик на меня не обидится. Тем более, что в основном отозвалось что-то не в сердце, а ниже. Так что я занялся набиванием желудка и допросом Ое, благо, что полный рот телепатическому общению не помеха. Уж очень мне хотелось выяснить, от чего и почему он мне закатил такой грандиозный скандал, а я, неблагодарный, его благополучно проспал.
Ое запираться не стал, и раскололся с пол-пинка. Тут-то мне и поплохело – представил я, чтобы было сейчас со мной, не отдай я ему вчера контроль над телом. А ведь и не скажешь... Самомассаж он мне сделал, “Восстановление” наложил. Вот ноги к утру и ожили. Я представил себе, как это со стороны смотрелось – я во сне себе массаж икр делаю.
Пригляделся к кентаврику, нет, вроде сильнее чем раньше коситься не стал. Может, не так уж и странно это выглядело. Все ж тело не бесхозным оставалось, кто-то живой еще в черепушке обретался.
Тут у меня другая мысля мелькнула. Когда я за рулем, у Ое нет проблем считывать всю доступную мне инфу, по крайней мере, он ни разу не просил повторить ему что-то, что он недослышал. А вот меня полностью отрубает от органов чувств, когда он усаживается в кресло водителя. Так что я, не откладывая это дело в долгий ящик, пристал к внутреннему голосу с расспросами. Ну и получил на свою голову. Эта зараза ничего скрывать не стала и вывалила кучу информации, используя самую дикую научную терминологию, какую мне доводилось слышать. Хорошо, если пятую часть сказанного я понял. Но хоть суть уловил. Что-то про то, кто из нас основной, а кто пристяжной. Мол, поскольку Ое тут с боку припеку, если меня так сильно на заднее сидение не задвигать, ему рулить не получится – мои реакции будут перебивать.
А потому в критические моменты, когда выставляю вместо себя дублера, лучше мне не рыпаться, иначе раз плюнуть его с водительского сиденья попереть. И останусь я сидеть, хлопая ушами, перед кризисной ситуацией, вываленной прямо мне на колени.
С этой темы мы, не отвлекаясь на сборы и выход в путь, перескочили на исследования вероятностных воздействий. Встал вопрос о возможности экспресс обучения меня технике применения всего, доступного Ое. С одной стороны, все, что делаю я, он ощущает, и ошибки видит. С другой стороны, показать, как правильно, не может, поскольку я в эти моменты заперт в уютной такой комнатке с мягкой и толстой обивкой. Так что коррекция возможна только устная. А значит, нам надо было срочно вырабатывать некий словарь рабочих терминов в совершенно новой для меня области знаний и навыков.
Правда, разработка такого словаря без претворения части действий в жизнь есть занятие неблагодарное. А с воплощением – чересчур затратное. Неизвестно сколько нам еще идти. И энергия потребуется как на сокрытие признаков усталости в процессе ходьбы. Так и на ускорение восстановления на отдыхе, когда эффект предыдущего воздействия свалится, и я поимею весь тот букет ощущений, что мгновенно вырубил меня накануне вечером.
Дальше все покатилось по уже знакомой колее с горки вниз. Через какое-то время стало не до разговоров, даже мысленных. А потом я вообще отключился от реальности. Не помню, ни сколько мы шли, ни как остановились на ночлег, ни что делал Ое с нашим общим организмом, ни как я уснул. Подозреваю, что из всего вышеназванного, первым случился как раз последний пункт перечисления. И все остальное уже происходило, когда я блаженно пребывал в объятиях Морфея. Полезно, оказывается, иметь своего личного Ангела-Хранителя с административным доступом к тушке. Я в очередной раз порадовался, что мне досталась гораздо более продвинутая версия, чем рекламируемая в родной реальности. Там если кому-то на долю и выпадал Ангел-Хранитель, то по слухам, кроме как на редкие проблески интуиции, его ни на что не хватало. А тут – полная бекапная версия.
Я пояснил Ое идею горячего дублирования серверов, и мы с ним вдвоем радостно поржали над воплощением этой идеи в нашем случае. Подозреваю, что одной из причин столь восторженной реакции на довольно плоскую шутку была попытка снятия стресса, который постепенно копился. И пока было не видно конца и края нашим неприятностям.
Утром Ае меня кормить отказался. Заявил, что до портала он меня довел, а дальше – не его дело. Мол, вот портал, и катись куда подальше, там и поешь. Видать, сильно я его достал за эти дни. Мне вспомнились сказки про джиннов, и я решил пошутить.
– Это и будет тем самым желанием, которое я должен выполнить, чтобы расплатиться со своим долгом перед тобой? – я постарался произнести эту тираду с самой каменной миной, которую мне удалось нацепить на лицо.
Ае только глазками похлопал, переваривая сказанное. Ое тоже впал в ступор и заткнулся ненадолго. Видимо, тут никто сказок про джиннов не читал, и с таким подходом к выполнению пожеланий клиента был не готов. Я заметил, что кентаврик занялся серьезным обдумыванием предложенного мною выхода для развязывания соединивших нас с ним узлов. И как мне не хотелось избавиться от навьюченных на себя долгов, такой подход я считал читерством чистой воды. Мне совесть не позволяла так поступить. Так что прежде чем Ае успел мне ответить согласием, я рассмеялся, и заверил его, что этот вопрос был шуткой. А вот серьезный вопрос звучит по-другому:
– Я знаю, что у меня перед тобой долг крови. И я вижу, что ты еще не готов сказать, как я должен с ним расплатиться. И я не могу оставаться рядом с тобой до тех пор, пока ты это желание сможешь четко сформулировать. Поэтому мой вопрос состоит в том, как ты со мной свяжешься, когда тебе понадобится моя служба?
Фырканье, прозвучавшее в ответ, я не смог проинтерпретировать, а фразу прозвучавшую на лошачьем – перевести. И задал свой вопрос снова. На что мне было, наконец-то, отвечено на всеобщем, что на все воля Вероятности. И коли ей будет угодно взыскать с меня этот долг, отвертеться мне не удастся. А специально искать меня никто не собирается. На том и расстались.
Я со страхом смотрел на портал. Блокироваться от чужого вмешательства я так и не научился. И предположить, куда он меня закинет на сей раз не мог. ‘Ну что ты мнешься, как...’ – вмешался Ое.
Как кто? – ‘Как я не знаю кто!’
А я-то думал, как девица перед первой брачной ночью. – ‘Что-то мне мнущиеся девицы не встречались!’
И много у тебя было брачных ночей? – ‘Брака не делаем! По крайней мере, никто не жаловался!’
А вампирка? – ‘Кто?’
Кровососка! – ‘Аааа...’ – голос Ое погрустнел... – ‘Неее, там другая история...’ – и замолчал. Я понял, что распространяться на эту тему он не собирается. И вернулся к насущной задаче.
Хорошо. Конкретные предложения есть? – ‘Целых два! Поговорить с наставником о блокировке чужого вмешательства в портальные переходы, и сообщить девушкам, что с тобой все в порядке.’ – Значит – в Универ, там находим терминал, и бросаем сообщение Ио, а потом идем искать твоего... то есть моего... в общем, нашего наставника.
Обнаружилось, что недавняя пикировка с внутренним голосом сняла неприятное напряжение, и я, махнув рукой на последствия, шагнул в портал.
[1] За основу взято "Телектонон – Пророчество Пакаль Вотана".
[2] Совёнок снова мигнула, и подошла к вопросу со всей серьёзностью. В конце концов, её не зря считали сильнейшей прорицательницей на факультете. Сейчас важно было облечь ответ в подобающе туманную, соответствующую всем требованиям традиции форму.
…
Даже полный профан в магии не мог не узнать истинного пророчества. Фина застенчиво улыбнулась. Кажется, ей удалось достичь нужной степени бессмысленности. Всё как полагается.
No Анастасия Парфенова. Совенок.
[3] Степь да степь кругом – русская народная песня.
[4] Ноль – это ведь тоже число? – по аналогии с анекдотом:
Приходят к рэбе два еврея и один спрашивает:
– Рэбе, скажите, черный – это цвет?
– Цвет.
– А белый – это цвет?
– Цвет.
Он поворачивается ко второму и говорит:
– Вот видишь! Я продал тебе цветной телевизор!
[5] Спасибо тебе папаша за доброту твою небы... И за щедрость спасибо! И за ласку, которую Фокс мне обещал, за всё тебе спа... No К/ф “Место встречи изменить нельзя”
[6] Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
No А.С.Пушкин – “Евгений Онегин”
|