Где-то по странным местам ходят люди толпой. А мы в стороне, слабые, я и ты. Мы рождены жертвами, рождены пойти на корм, рождены стоять между маленькими мирами. Наш мир, потом забор, потом мир толпы.
Как сейчас помню: курю, а мимо меня толпа. Идут шеренгой, каждый смотрит всё внимательней и внимательней. С трёх сторон стены, с четвёртой - толпа, и каждый всё больше и больше хочет меня убить, а между мной и ними тоже стена, и в любой момент она может рухнуть.
Я был там, я слышал крики. Вы отвратительны в своём желании сбиться в кучу. Вы смеётесь надо мной, но сегодня ночью вы не уснёте.
А твоему уродливому лицу пойдёт синий цвет лица утопленника. Да, такой, с огроменными синяками и отёками. С твоими духами будет неплохо гармонировать запах сгнившего в бочке трупа.
Скальпель, сестра, дайте скальпель. Для счастья мне не хватает скальпеля и вашего спящего тела. Да, я тоже модельер. Я вас где-то видел, и вас, и того карлика у окна. Ах, точно, я же смеялся вам в лицо, когда вы просили немного воздуха.
Ещё помню из нежного возраста: иду, в глазах темнеет и падаю. Не могу встать, а вокруг насекомые. Оттаскивают в угол, кладут таблетку под язык, оставляют умирать. Живёшь, да друзьям письма пишешь. Потом умираешь, а письма друзьям всё приходят и приходят.
Большой, длинный, красивый, просто идеальный. У бога, наверное, как раз такой. Когда он находится у тебя в жопе, он, правда, уже не кажется таким идеальным.
А на кладбище таких целые аллеи - сколовшихся, сторчавшихся, спившихся, людей-планктона, людей-подстилок.