В областной столице я завис надолго. Не знаю что-то такое сквозило в моём облике или поведении, но однажды один мой друг-собутыльник, трудовик, сказал, когда после работы мы по обыкновению сидели с ним за бутылкой, снимая стресс от прожитого дня:
- Маленько оботрёшься тут и станешь директором.
- С чего вдруг такие поветрия? - полюбопытствовал я.
- Не знаю, но готов спорить, - было мне ответом.
Буквально через неделю после этого меня вызвал директор и протянул через стол бумагу. Я углубился в изучение, а он изрёк:
- Мне год до пенсии остался, выучишься. Никого кроме тебя я заменой себе не вижу.
Бумага была путёвкой на факультет повышения педагогической квалификации в Пермь. Путёвка однако оказалась без имени и фамилии. Директор не торопил. Я прикинул себя на месте директора. Школа огромная, свыше тысячи учеников и девяносто человек коллектива. Мы недавно перешли в неё, и, как всякая новостройка, она ещё не пережила детские болезни, и дня не проходило, чтоб что-то не ломалось, не текло или не сыпалось. К тому же, я был довольно молод, и в коллективе наверняка нашлись бы желающие занять директорское кресло, поопытнее меня.
Изложив всё это директору, я получил краткую отповедь:
- Не боги горшки обжигают. Вернуться обратно всегда успеешь.
Сделав вид, что раздумываю, через пару минут я согласился. Директор вписал недостающее в путёвку и приложил к ней ещё и командировочное удостоверение.
И так я оказался в областной столице в ссылке на три месяца. Учёба была весьма интенсивной, поток набрался огромный - больше ста человек. Жить нас определили в одно из общежитий почему-то не нашего института. Студенческая жизнь ещё не забылась, я закончил вуз шесть лет назад, но омрачал её указ небезызвестного генсек-президента о борьбе за трезвость. Всё таки мы были великовозрастные студенты, вроде Ломоносова, а в такой массе народу поводы случаются крайне часто. Кроме этого в городе жила тёща моего младшего брата с обширной роднёй, и меня частенько заносило и к ним. Вечерняя жизнь в городе скучна неимоверно, и как только там люди живут?
В один из таких визитов тёща сообщила, что мы приглашены на празднование наступающего Нового года к снохе её брата. Стояло тридцатое декабря. Я не раздумывая согласился и мы отправились на другой конец города, по дороге прикупив подарки детям и торт.
Проблемы начались у меня за праздничным столом. Я немного поел и выпил, и тут начались знакомые уже боли. Я ушёл в соседнюю комнату и прилёг, боль нарастала. Меня вырвало. Подумав, что проблемы с желудком, я выпил литр подсолённой воды, чтоб промыть его. Действия не возымело. Тогда решили вызвать скорую, благо, телефон у снохи в квартире имелся.
Скорая приехала довольно быстро, и меня, практически уже без сознания, загрузили в неё. Остатками сознания я запомнил, что долго катали по всему городу. Почему не помню. Центральная станция скорой помощи на одной территории с областной больницей, но туда меня не взяли, и оказался я на отшибе в новой огромной больнице за два квартала от дома тёщи. Но, но сообщить о том, где я нахожусь, оказалось невозможно, телефона у тёщи не было.
Меня вытряхнули в санпропускнике больницы с носилок, и скорая отчалила на другой вызов. В пропускнике дежурили медсестра и санитарка. Я сполз с кушетки и, встав на четвереньки, нашёл положение, в котором боль можно было терпеть. Санитарка сказала медсестре:
- Ну, видишь как мучается человек, вколи ему обезболивающее.
- Нельзя, потом диагноз не установить, - ответила сестра.
Пришёл какой-то врач, видимо из дежурных, велел загрузить меня на каталку и медсестра с санитаркой начали катать меня по этажам больницы. Сделали анализы, рентген, ещё что-то, что я уже плохо помнил.
Очухался я абсолютно нагишом, привязанный к столу ремнями под лампой- бестенёвкой. Из одежды на мне оказались лишь наручные часы. Они показывали три часа утра. Через сорок минут в операционной появился врач-хирург моего примерно возраста. Боль к тому времени уже отступила. Врач сказал:
- Нет операционной сестры, один резать тебя не стану. Вызвал её, но сам понимаешь ночь, пока соберётся-доберётся.
- А что там у меня обнаружили?
- Не знаю, разрежем станет ясно. Приступ чего-то, но точно не смог определить, живот деревянный.
Мы ещё немного поговорили с ним. Врачу позвонили, что с сестрой какие-то проблемы. Тогда, оценив моё самочувствие, он вызвал медсестру из пропускника. Мне сказал:
- Похоже ты оклемался, давай отложим операцию на утро.
Появилась медсестра, они вдвоём ловко перегрузили меня на каталку и увезли в палату, где я оказался один-одинёшенек, одетый, читатель знает во что.
Наутро в палате образовалась ватага молодёжи со старичком профессором дореволюционного образца во главе. Первым потыкал мой живот старичок, а потом уступил место студентам. Оказалось, больница - базовая у мединститута, и студенты тут набираются опыта. Меня попросили встать, ну я и встал во всей красе, вывалившись из простыни, одетый в одни часы. Девицы засмущались, на что старичок одёрнул их:
- Перед вами не мужчина, а пациент.
Постукав меня по спине по очереди и комментируя свои действия, студенты удалились так и оставив меня в неведении относительно диагноза. Пришла санитарка и накормила меня жиденькой овсянкой с таким же жиденьким чаем. На вопрос, где моя одежда, она неопределённо хмыкнула, мол заступила утром и не знает, но скорее всего в санпропускнике ещё. Потом принесла мне пижаму и сказала, что сейчас отдаст мне мою карту, чтоб я перешёл на этаж ниже, в реанимации мне делать нечего.
Взяв карту я пошёл, листая ей, вниз. В карте находился и листок-опись моих шмоток. Чувствовал я себя уже вполне сносно, наступило тридцать первое декабря, и встречать Новый год в больнице мне не улыбалось. Тем более ни дома, ни на учёбе никто не знал, где я. Звонить оказалось некуда.
Я выдрал опись из карты и спустился в пропускник. Там всё ещё дежурила санитарка, принимавшая меня ночью. Мешок с моей одеждой валялся рядом с кушеткой. Я обрисовал ей картину, отдал листок и сделал вид, что меня отпустили. Она помогла мне одеться, и я выкатился на улицу, оставив карту на столе. Вдогонку она спросила:
- Ты вернёшься?
На что я ответил честно:
- Скорее всего - нет.
- Ну и хорошо. С Новым годом! Лучше не попадай к нам.
Через несколько дней я рассказал о приключении своей сестре, студентке мединститута, которая подрабатывала в этой самой больнице.
- А бывает, я иногда неделю-две температуру таким отмечаю да ем за них, -
ответила она.
Мы посмеялись над ушлостью студентов. Но я так опять и остался в неведении, что вызвало приступ.