Забирко Виталий Сергеевич : другие произведения.

Войнуха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.06*4  Ваша оценка:

Виталий Забирко

ВОЙНУХА

  
  
  

Из доклада Франца Лаобина,

профессора сравнительной космической биологии

(извлечение из стенограммы

заседания Коллегиального Совета

Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций)

  
   ...Представленный на рассмотрение объект не может быть отнесён ни к одной из известных в космической биологии классификаций. Несмотря на явную схожесть рассматриваемого вида с отрядом приматов, на данном этапе исследований его нельзя отнести к указанному отряду, поскольку человекоподобная особь представляет собой (по нашему предположительному заключению) всего лишь одну из стадий метаморфоза, отдалённо напоминающего метаморфоз насекомых. К сожалению, из представленных для предварительного заключения материалов, полного цикла метаморфоза установить не удалось. Известно только, что человекоподобные особи появляются из океана, обычно под вечер, уже полностью сформировавшимся и не меняющимися на протяжении всего периода существования на данной стадии метаморфоза. Продолжительность существования человекоподобной особи оценивается нами, по косвенным данным, в пределах тридцати-пятидесяти лет. По истечении этого времени особь резко утрачивает подвижность, долгое время проводит сидя на песке и, наконец, тесно переплетясь с другой особью, они закукливаются. Образовавшаяся куколка вскоре исчезает - очевидно её смывает в океан. Что происходит с ней далее - то ли куколка переходит в другую, высшую стадию метаморфоза, то ли, продуцируя споры, замыкает цикл метаморфоза - можно только предполагать, поскольку информация по этому вопросу отсутствует.
   Как уже указывалось, особь человекоподобной стадии метаморфоза внешне весьма напоминает вид homo sapiens. Вместе с тем имеется и ряд отличий, например: волосяной покров теменно-черепной области простирается также и на область шеи (так называемая львиная грива); глазные яблоки закрываются нижними веками; носовые полости снабжены клапанными перепонками, являющимися, вероятно, рудиментами предыдущей стадии метаморфоза; также наблюдается практически полное отсутствие внешних половых признаков, хотя лингвистический анализ местного языка и даёт чёткое разделение по половым категориям. Единственным признаком, по которому мы пока можем определить пол особи, является неярко выраженный волосяной покров в виде пушка под глазными впадинами у мужских особей и его отсутствие у женских. Следует, однако, указать, что разделение особей на мужские и женские пола, предложенное первооткрывателями, весьма условно, поскольку их половые функции не отвечают земным представлениям и проявляются, вероятно, только в период закукливания.
   Появившаяся из океана, так сказать, "новорожденная" особь чрезвычайно быстро усваивает необходимые поведенческие навыки и уже через неделю свободно разговаривает. Вместе с тем следует указать, что накопленные к этой стадии метаморфоза знания, а также вновь приобретённые, используются только для игр и исключительно для игр, - откуда можно предположить, что психология человекоподобных особей весьма напоминает детскую. Является ли это следствием беззаботного существования, обусловленного лёгкостью добывания пищи или отсутствием половых инстинктов, либо человекоподобная особь представляет собой своеобразную "детскую" стадию метаморфоза, мы можем только предполагать. Но поскольку "взрослой" стадии метаморфоза на планете не обнаружено, то данное сообщество, несмотря на его ярко выраженную разумность и коммуникабельность, трудно назвать гуманоидной цивилизацией. Скорее, здесь может идти речь о гуманоидной псевдоцивилизации. Если до сих пор критерием определения цивилизации, будь то гуманоидная или негуманоидная, являлось стремление к познанию, пусть даже в странных, нелогичных, а иногда и просто неприемлемых для нас (свойственных негуманоидам) формах, то в данном сообществе, вопреки его явно гуманоидной структуре, такой критерий отсутствует.
   Выводы нашей подкомиссии могут кому-либо показаться несколько прямолинейными и категоричными. Принимая это во внимание, нам бы хотелось предостеречь слишком восприимчивых слушателей от их безоговорочного восприятия. Учитывая, что материал, представленный в нашу подкомиссию, был собран не квалифицированными исследователями, подготовленными к такого рода деятельности, а энтузиастами, весьма далёкими от ксенологии, и несёт зачастую предвзятую, искажённую, иногда противоречивую и весьма неполную информацию, - следует отнестись к выводам подкомиссии как к предварительным и не принимать их как утверждение, ибо они могут оказаться неверными.
  
  

Из дознания Алексея Рюмми и Донована Малышева,

членов экипажа корабля ПГП-218

(извлечение из стенограммы

заседания Коллегиального Совета

Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций)

  
  
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . У меня есть несколько вопросов к начальнику Картографической службы Антуа Бальрику. Скажите, Бальрик, Проект Глобального Поиска осуществляется под руководством вашей службы?
   Б а л ь р и к . Да.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Уточните, пожалуйста, цель создания данного Проекта и каким образом он осуществляется.
   Б а л ь р и к . Цель Проекта? Мне кажется, что среди присутствующих здесь членов Коллегиального Совета она известна всем. Но я готов повторить. Проект Глобального Поиска создан для систематизации изучения и картографии звёздных систем и представляет собой предварительную разведку, на основании которой Совет Астронавигации решает, насколько данная система пригодна для дальнейшего исследования и использования её материальных и энергетических ресурсов. Такая разведка рассчитана на пять-шесть недель, включает в себя картографию исследуемого района и планетарных систем, с чем, в общем-то, справляется автоматика, а в случае необходимости - высадку на отдельные планеты, представляющие, по мнению капитана корабля ПГП, интерес для исследований.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Что вы подразумеваете под словами: "интерес для исследований"?
   Б а л ь р и к . Наличие на планете органической жизни.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Спасибо. Насколько я понимаю, это ближняя разведка, не далее пятисот парсеков. Нас же больше интересует, что представляет собой Дальний Поиск.
   Б а л ь р и к . Дальний Поиск предполагает большую самостоятельность и более широкий круг исследований. Максимальное время исследований - три года, минимальное количество участников - три человека.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Кто проводит исследования?
   Б а л ь р и к . Совет ПГП.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Я спрашиваю о непосредственных исполнителях.
   Б а л ь р и к . Ближний Поиск является курсовой работой каждого студента штурманского факультета Института астронавигации. В Дальний Поиск уходят обычно дипломники и некоторые наши сотрудники.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Благодарю вас. Я приношу извинения за то, что заставил вас повторить всем известные факты. Но вот передо мной лежат три личных дела: Алексея Рюмми, Донована Малышева и Кирша Алихари. Скажите пожалуйста, каким образом эти три человека, не имеющие никакого отношения к Картографической службе и к космическим исследованиям вообще, могли получить разрешение на Дальний Поиск? Я позволю себе напомнить их профессии: Рюмми - кибермеханик, Малышев - воспитатель детского сада, Алихари - поэт.
   Б а л ь р и к . Спасибо за вопрос. Хоть здесь я могу высказаться по этому поводу. Дело в том, что план работ по Проекту, предложенный нам Советом Астронавигации, настолько превышает наши возможности, что постоянно находится под угрозой срыва. Неоднократные обращения в Совет Астронавигации о сокращении плана или хотя бы об оказании помощи в проведении исследований остаются без ответа. Вот почему мы вынуждены приглашать энтузиастов со стороны. Они проходят подготовку, сдают экзамены и только после этого направляются в Дальний Поиск. Правда, и добровольцев у нас не очень-то и много. Работа скучная, однообразная, состоящая, в основном, из сбора информации о звёздных системах и лишь в малой степени их непосредственном исследовании, поскольку, как вы знаете, Проект Глобального Поиска создан для картографии самых бесперспективных районов космоса. И та случайность, что экипаж корабля ПГП-218 обнаружил обитаемую планету, составляет настолько мизерную величину, что её не стоит принимать во внимание. Поэтому не удивительно, что добровольцы предпочитают по пять лет стоять в очереди в комплексную экспедицию, а к нам идут люди только таких специальностей, которые заведомо там не понадобятся.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Благодарю. К вам вопросов у меня больше нет. Алексей Рюмми, скажите, вы проходили подготовку в Картографической службе?
   Р ю м м и . Нет. У меня были любительские права пилота, и это посчитали достаточным.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Оригинальный метод подготовки!
   Б а л ь р и к . Но я уже говорил...
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Во-первых, вы говорили о проводимой в Картографической службе подготовке пилотов. Во-вторых, насколько такой подготовки достаточно для экипажей ПГП будет решено на заседании Совета Астронавигации. В-третьих, я вам слова не давал. Продолжим, Рюмми. Скажите, вас знакомили с Положением "О возможности встречи в космосе с внеземной цивилизацией"?
   Р ю м м и . Я был знаком с этим Положением ещё до того, как подал заявление в ПГП, и меня только проэкзаменовали, насколько хорошо я его знаю.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Почему же тогда вы не покинули Сказочное Королевство сразу после обнаружения на планете разумной жизни, как то предписывает Положение?
   Р ю м м и . Видите ли, я считаю, что Положение является только ориентировкой относительно того, как следует вести себя в космосе при встрече с инопланетной цивилизацией, а вовсе не обязательной установкой. Да вы и сами, просмотрев доставленные нами материалы, смогли убедиться, насколько быстро, легко и, главное, безболезненно нам удалось установить контакт с народцем Сказочного Королевства.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . Вот именно для того, чтобы вы так не считали, вас и должны были соответствующим образом подготовить. Спасибо. У меня к вам вопросом больше нет.
   С т а п и н с к и , ч л е н э к с п е р т н о й п о д к о м и с с и и . У меня вопрос к Малышеву. Скажите, чем вы можете объяснить такую лёгкость установления контакта с народцем Сказочного Королевства?
   М а л ы ш е в . Ну... Трудно сказать... Возможно, их психологическим сходством с детьми, их детской непосредственностью, любознательностью... Понимаете, они именно как дети, и это, пожалуй, самое удивительное и единственное объяснение.
   С т а п и н с к и . Тогда почему на планете остался Алихари, а не вы? По логике у вас самая подходящая для данного случая профессия.
   М а л ы ш е в . Гм... Мы тянули жребий.
   П р е д с е д а т е л ь с т в у ю щ и й . О, небо! Мы, похоже, тоже имеем дело с детьми. А скажите, Малышев, почему на Сказочном Королевстве вообще кто-то должен был оставаться?
   М а л ы ш е в . Ну, как... Мы ведь оставили там информаторий. Вы это знаете... Должен же быть при информатории кто-то, кто бы мог показать, объяснить...
  
  

Докладная записка

Йожеса Родерика,

инспектора патрульно-спасательной службы,

Любомиру Кроугарту,

координатору Совета Астронавигации

  
  
   Довожу до Вашего сведения, что в течение пятнадцати суток со дня опубликования в широкой печати рапорта капитана корабля ПГП-218 Алексея Рюмми, нами было зарегистрировано двадцать шесть попыток угона кораблей различных классов с целью посещения Сказочного Королевства. Средний возраст похитителей составляет пятнадцать-шестнадцать лет. Все мотивы, выдвигаемые нарушителями Особого распоряжения о космических полётах, введённого на период подготовки Чрезвычайной экспедиции Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций на Сказочное Королевство, сводятся или к праздному любопытству, или к попыткам установления контактов на дилетантском уровне. Пока нам удаётся перехватывать непрошенных коммуникаторов, отчасти потому, что их действия в настоящий момент носят стихийный, неподготовленный характер, отчасти из-за введения жёстких мер, обусловленных Особым распоряжением: отмена частных полётов, резкое сокращение плановых исследований Большого Космоса, контроль транспортных и пассажирских линий.
   Вместе с тем, согласно решению Координационной группы планирования исследовательских работ, на комплектацию и подготовку Чрезвычайной экспедиции КВВЦ на Сказочное Королевство отводится три месяца. Обращаю Ваше внимание на то, что сохранение на протяжении всего этого времени Особого распоряжения не только нанесёт ощутимый вред, в связи с нарушением структуры транспортно-пассажирских сообщений с Освоенными Системами и срывом исследований Большого Космоса, но и не сможет гарантировать полной изоляции Сказочного Королевства от некомпетентных лиц, поскольку, как уже упоминалось выше, попытки посещения Сказочного Королевства носят пока стихийный и неподготовленный характер, но за три месяца могут созреть в хорошо продуманные и вполне осуществимые акции, а патрульно-спасательная служба не имеет опыта в подобных делах, так как впервые столкнулась с таким явлением.
   В связи с вышеизложенным, патрульно-спасательная служба предлагает в кратчайшие сроки направить к Сказочному Королевству свой крейсер с целью установления на орбите планеты санитарного контроля для перехвата кораблей с некомпетентными лицами.
  
  
  
   1
  
   ...И приснилась ему маленькая тонконогая девчонка с длинными льняными волосами, серыми смеющимися глазами и безудержной радостной улыбкой. Она стояла у тёмного проёма огромной тростниковой кампаллы, вся золотая от полуденного солнца, а он шёл к ней по зыбкому, словно ватному, песку и не мог дойти.
   "Айя, - сказал он. - Моя королева..."
   И проснулся.
   Сегодня, подумал Донован. Уже сегодня я увижу тебя.
   Он соскочил с кровати, наскоро умылся, бриться не стал, на эспандер тоже махнул рукой и начал быстро одеваться.
   Стереофотографическая Айя улыбалась ему над кроватью.
   "Привет, - подмигнул он ей. - Как дела?"
   И ему показалось, что Айя заулыбалась ещё радостнее. Как во сне.
   "До встречи!" - Донован махнул ей рукой и вышел в коридор.
   Быстрым шагом он прошёл к лифту, поднялся в штурманский отсек и вошёл в рубку. Здесь было сумрачно, рабочий свет приглушён, а на огромном, в пол стены, обзорном экране лазоревым серпом сияло Сказочное Королевство.
   - Ага, вот и он сам, - послышался откуда-то со стороны голос Нордвика. - Здравствуйте, Малышев.
   Донован рассеянно кивнул. Долетели, подумал он. Вот и долетели... Ну, здравствуй. Я не видел тебя целый год... Целую вечность. Как я соскучился...
   - Ты садись, - сказал Нордвик. - Да садись же! Удружили вы нам. Что вы за маяк там поставили?
   - Маяк? - Донован не сразу понял вопрос. Он сел и огляделся. В рубке были только комкор Нордвик и инспектор КВВЦ Берзен.
   - Сигнальный? - переспросил он. - Как - какой? Обыкновенный, стандартный...
   Нордвик поднял на него глаза.
   - Ах, так ты ещё не знаешь ничего, - сказал он. - Не слышал. Не проснулся... - И он вдруг взорвался: - Молчит ваш маяк, понимаешь?! Никаких следов в эфире!
   - Молчит? Как это - молчит? - не понял Донован. Его даже молекулярный деструктор не берёт! Тем более - рядом Кирш...
   Внутри у него похолодело. Кирш... Что у тебя там случилось, Кирш, что стряслось? Почему ты молчишь, почему молчит маяк?
   - Как вы думаете, Малышев, - спросил Берзен, - Кирш не мог отключить его?
   - Кого? Маяк? Не знаю... - До Донована дошёл смысл сказанного Берзеном, и он посмотрел инспектору в глаза. - А зачем это ему могло понадобиться, как по-вашему?
   Берзен только пожал плечами.
   - Зачем? - переспросил Нордвик. - Я тоже так думаю - зачем? Но, тем не менее, он молчит.
   Он откинулся в кресле и потёр воспалённые после ночной вахты глаза.
   - Конечно, всякое может случиться, - продолжил он, - но мне лично всё это не очень нравится. Я бы даже сказал - совсем не нравится...
   Нордвик включил селектор и уже деловым тоном сказал:
   - Внимание, объявляется пятиминутная готовность.
   Из селектора послышались отрывистые команды операторов; кто-то включил зуммер, и он стал привередливо верещать.
   - Не уходи, - бросил Нордвик через плечо Доновану, - ты мне будешь нужен, - и начал что-то говорить в селектор, последовательно нажимая на клавиши.
   Донован и не думал уходить. Он сидел в кресле, придавленный известием о непонятном молчании маяка, и на душе у него было сумрачно. Он долго смотрел на Нордвика, как тот отдает приказы, готовя корабль к посадке, и вдруг, неожиданно для себя, подумал - а чего он, собственно, расстраивается? Молчит маяк? Да провались он в преисподнюю со всеми своими потрохами этот клятый маяк! Ведь мы прилетели! Понимаете, мы - долетели!.. Ни черта вы не понимаете. Вам плевать, вы здесь никогда не были, никто из вас не знает, что значит сюда вернуться. И вообще, никто здесь никогда не был, кроме нас: Алёши, меня и Кирша. Но Кирш здесь, он остался самовольным послом на Сказочном Королевстве, а Алёшу вы сюда не пустили, нашли, что он нарушил устав КВВЦ, разрешив Киршу остаться... А кто-нибудь смог бы не нарушить? Увидел цивилизацию - и сразу же свёртывай все исследования и немедленно возвращайся на Землю - там уж компетентные дяди из КВВЦ разберутся, что и как делать. Может быть, кто другой так бы и сделал. Но не я. Не Алёша. Не Кирш.
   Донован поднял голову и посмотрел на Нордвика. Нордвик стоял к нему спиной и сосредоточенно набирал на клавишах пульта вопросы биокомпьютеру, а тот моментально отвечал разноцветным перемигиванием на панели - речевую характеристику Нордвик зачем-то отключил. Ответы биокомпьютера его не удовлетворяли - он часто сбрасывал задание, вводил новое, но нужного ответа так и не получал.
   - Чёртовы работнички, - выругался он. - Маяк поставили, а координаты засечь забыли. Значит, так... - Он повернулся к Доновану, окинул его взглядом и явно остался недоволен. - Кстати, ты почему сегодня не брит?
   Донован демонстративно возвел глаза к потолку.
   - Ну, да ладно. - Нордвик сел на своё место. - Брит ты или не брит - это меня сейчас не очень интересует. Для меня гораздо важнее, чтобы ты вспомнил, хотя бы приблизительно, координаты Деревни. Без маяка на её поиски у нас уйдёт слишком много времени.
   Так вот в чём дело, понял Донован. Так вот зачем я нужен. Он посмотрел на экран. На лазоревый диск Сказочного Королевства, по которому медленно проползал размытый атмосферой, похожий на сдобный рогалик континент.
   - Если тебе понадобится, можно опустить корабль пониже.
   Донован прикрыл веки.
   - Не надо, - хрипло сказал он, сглотнув ком в горле. Перед глазами стояла Айя. Такая, какой она ему приснилась. Простоволосая, она шла, протянув к нему руки, по безбрежной пустыне и беззвучно, широко раскрывая рот, звала его. Смогу ли я найти тебя? Он даже усмехнулся. Смогу, подумал он. С закрытыми глазами смогу.
   - Что не надо? - не понял Нордвик.
   - Искать не надо.
   Донован открыл глаза и, протянув руку, показал на экране, где на проплывающем под ними континенте находится Деревня.
   - Это здесь.
   - Здесь?
   Донован промолчал.
   - Ты в этом уверен? - переспросил Нордвик.
   Донован только кивнул головой.
   Нордвик нагнулся над пультом, щёлкнул клавишей:
   - Пилотская? Раубер, можете начинать. Спуск вертикально до шести тысяч... - Он снова повернулся к Доновану. - Мы выйдем где-то над морем, в стороне от Деревни. Посмотрим сначала, что она из себя представляет. Ну, а потом уж, может быть, и сядем.
   Донован насторожился.
   - Почему это - может быть? - резко спросил он.
   Нордвик поморщился и прямо посмотрел в глаза Доновану.
   - Потому, что я не хочу, чтобы нас видели из Деревни.
   - Почему?
   - Потому, что ваш маяк молчит. Ещё вопросы будут?
   Донован вскипел, но сдержался. Только на скулах вздулись желваки.
   И в этот момент корабль дрогнул, и диск планеты начал увеличиваться, разрастаясь на весь экран.
   Нордвик поколдовал над пультом - изображение на экране запрыгало, сместилось, и появился океан с какой-то ненастоящей бирюзовой водой и пенными барашками волн. Затем всё это уплыло в сторону, и появился берег.
   - Нет, это не здесь, - сказал Донован. - Деревня дальше на север. Там Лагуна, а сразу же от берега начинается роща...
   По экрану сверху вниз заструилась, заизвивалась кромка берега.
   - Стоп! - почти выкрикнул Донован, и изображение на экране моментально застыло.
   Он расстегнул ворот куртки - давило.
   Лагуна стала расти, расползаться по экрану, всё увеличиваясь в размерах. Стала видна песчаная коса, а рядом, за зеленоватой чёрточкой рощи, появились золотистые точки. Целая россыпь золотистых точек.
   - Деревня... - радостно заулыбался Донован.
   Нордвик перевёл Деревню в центр экрана и дал максимальное увеличение. Появились аккуратные, как стожки сена, хижины.
   Донован на мгновенье даже зажмурился и мотнул головой. Кампалла Айи стояла на краю Деревни, ровненькая и аккуратненькая, как и год назад. Айя, счастливо подумал он. Айюшка!
   - Любопытно... - протянул Нордвик.
   Донован скосил на него глаза. Нордвик весь подался вперёд, напряжённо вглядываясь в экран. Куртка на нём взъерошилась, жёсткий воротник, наверное, резал шею, и он беспрерывно подёргивал головой, отчего волосы на затылке приподнимались, открывая неестественно оттопыренное правое ухо и безобразный шрам за ним.
   Почему он не сходит к косметологу? - неожиданно подумал Донован. Впрочем, он сам был свидетелем, как Нордвик отказался от услуг корабельного врача Риточки Косс, когда она предложила ему провести сеанс косметической регенерации. Точнее, даже не отказался, а просто промолчал, как обходил всякий раз тему Сандалузской катастрофы.
   - Заметил? - обернулся Нордвик к Берзену.
   Тот кивнул.
   - Что? - насторожился Донован.
   Нордвик бросил на него быстрый недовольный взгляд.
   - Деревня-то ваша пуста, - проговорил он. - И, похоже, давно.
   - Как - пуста? - Сердце у Донована похолодело.
   - Следов на песке нет, - буркнул Берзен.
   - Где вы поставили Купол? - спросил Нордвик.
   - Купол? - сдавленно переспросил Донован. Взглядом он буквально впился в экран. Песок между кампаллами Деревни был аккуратно прилизан ветром. И, действительно, никаких следов. - В Пустыне... Километрах в пятнадцати к югу...
   Нордвик молча принялся крутить ручку настройки оптики. Деревня с рощей уплыла за кромку экрана, проползли серо-оранжевые пески... И вдруг на экран выползло нечто несуразное, просто не имеющее право на существование здесь, на Сказочном Королевстве. Химера.
   Что это? - обомлев, подумал Донован. Он почувствовал, как ужас, не мимолётный испуг, а именно ужас, сминает в комок его, его душу, его всего и швыряет в свой бездонный колодец. Что это? Он не верил своим глазам. Он не хотел верить своим глазам!..
   Купола, как такового, каким они поставили его здесь, не было. Одни развалины. Да и не самого Купола, а каких-то допотопных сооружений из рыжего рассыпчатого кирпича, местами разрушенных до основания, оплавленных, с глубокими свежими бороздами и выбоинами. Кое-где целые кварталы представляли собой непроходимые горы битого кирпича пополам с крупчатой пылью. И ни единой живой души. Все то ли попрятались, то ли здесь на самом деле уже никого не было, хотя в одном из кварталов что-то медленно, неторопливо чадило густым чёрным дымом. Внезапно один из полуразрушенных домов вспучился, вспыхнул и разлетелся обломками кирпича. И тотчас из соседних домов, из тёмных провалов окон выплюнулись несколько тонких ослепительных лучиков и суетливо заметались по улице. На стенах после них оставались раскалённые рытвины со сверкающими потёками, а кое-где подрезанные под основание руины неторопливо, замедленно как-то, как при малой гравитации, обрушивались на улицу. Со снопами искр и тучами пыли... Непонятно и страшно.
   - Прилетели... - зло процедил Нордвик и выключил экран.
   - Что? - хрипло выдавил Донован.
   Ратмир Берзен сидел, крепко вцепившись в подлокотники кресла, и недобрым долгим взглядом смотрел на Донована. В этот момент его круглое добродушное лицо было страшным.
   - Что там происходит? - медленно проговорил он.
   По лицу Донована катились крупные капли пота. Если бы он знал!
   - А ты не понял?! - выкрикнул Нордвик. Он отвернулся и включил селектор. - Внимание, по всему кораблю объявляется особое положение! Десантной группе, группе радиолокации и лазерного контроля - готовность номер один. Вывести крейсер на круговую экваториальную орбиту...
   Вот так, с ужасом думал Донован. Он уже не слышал, что там дальше говорил Нордвик. Прилетели... На сказочную, тихую, спокойную планету, где всё хорошо, где все люди - как дети, где смеются, радуются, веселятся на всю катушку... Играют! И в какие только игры не играют! ...Играли. Год назад. А сейчас, похоже, здесь идёт война. Странная какая-то война. Будто призраки воюют или невидимки. Да и не воюют, а так, развлекаются. Сидят себе по подвалам да изредка постреливают... Да взрывают дома, какие вздумается...
   - Ну, что будем делать? - спросил Нордвик, напряжённо глядя в лицо Берзена.
   Берзен недобро сощурился.
   - Что делать... - медленно, тяжело роняя слова, проговорил он. - Во-первых, я отменяю твоё распоряжение о готовности номер один десантной группы. Мы не Чрезвычайная экспедиция КВВЦ, а всего лишь крейсер патрульно-спасательной службы, посланный к Сказочному Королевству для обеспечения санитарного контроля, и не имеем полномочий на вмешательство во внутренние дела этой цивилизации.
   Нордвик явно не ожидал такого поворота. Он выпрямился, лицо его окаменело.
   - Ты предлагаешь сидеть сложа руки? - с трудом сдерживаясь, процедил он. - Думаешь, это их внутреннее дело? Или только надеешься?
   - Во-вторых, не надо пороть горячку, - продолжал Берзен. - У нас есть полномочия забрать Кирша Алихари с планеты. Уж он-то в курсе событий, происходящих на Сказочном Королевстве. Но даже если он и погиб в этой заварухе, у нас есть человек, который уже контактировал с народцем Сказочного Королевства, имеет там друзей и знакомых, и которому будет легче, чем нам, установить во время акции изъятия с планеты Кирша, что же там происходит.
   Донован сидел съёжившись, его трясло. Лицо было серо-белым, как мраморным, на нём застыли крупные капли пота.
   Нордвик скрипнул зубами и отвернулся.
   - Что ж, - недовольно сказал он Берзену. - Командуешь теперь ты...
  
  
   2
  
   Это была дорога. Самая настоящая, будто земная, биостеклопластовая дорога. Чуть уже, чем магистральное шоссе. Она выползала из-за бархана, текла по песку серебряным речным руслом и кончалась тут, чуть ли не в центре пустыни, зарывшись в кучугуры песка.
   Феликс осадил "богомола" и удивлённо уставился на неё.
   - Донован, - растерянно спросил он, - это что - их дороги? Они умеют строить?
   Донован зло глянул на него, но ничего не сказал. Рывком распахнул спектроглассовый фонарь "богомола" и выпрыгнул на шоссе.
   Шоссе, как шоссе, подумал он с тоской. Откуда ты здесь?
   Шоссе звенело под каблуками настоящим земным стеклопластом, и было заметно, как занесённые на него ветром песчинки медленно ползут к обочине. Дорога самоочищалась.
   Донован опустился на колени и руками разгрёб песок на обочине. Край дороги был неровен и бугрист, местами в него, как в леденец, вкрапились полурасплавленные песчинки.
   - Что там такое? - громко спросил Ратмир и тоже выпрыгнул из "богомола".
   - Да так... - Донован обернулся. - Собственно, ничего.
   Он провёл ладонью по краю дорожного полотна и засыпал его песком. Как рашпиль. Брак. А фактура-то земная...
   Ратмир остановился рядом.
   - Нашёл что-то?
   Донован покачал головой.
   Ратмир потоптался на месте, присматриваясь к полотну дороги, и снова спросил:
   - Ты думаешь, Кирш?
   - Ничего я не думаю! - огрызнулся Донован и резко поднялся с колен. Он отряхнул песок с брюк, вытер руки о куртку и посмотрел на Ратмира.
   Задумчиво выпятив нижнюю толстую губу, Берзен ковырял каблуком ботинка биосиликетную поверхность дороги.
   - У Кирша было что-нибудь для её постройки? - спросил он.
   Донован отвернулся. Пошёл бы ты со своими расспросами...
   - Было, - буркнул он. - Всё, что мы здесь сделали и что оставили - полностью изложено в нашем отчёте Комиссии.
   - Ах, да. Большой синтезатор, - вспомнил Ратмир. - Я, кстати, был очень удивлён, когда узнал, что в экипировке вашего корабля оказался большой синтезатор - словно вы летели не обыкновенными исследователями, а колонистами или, по крайней мере, строителями курортных городков.
   Он стукнул каблуком по дороге. Полотно дороги отрывисто звякнуло.
   - Похожа на земную, не находишь?
   У Донована перехватило горло. Он поднял глаза и посмотрел на дорогу. Расплавленный ручеёк песка, вытекающий из-за бархана.
   - Похожа.. - Он зябко повёл плечами. Почему я не могу врать? Почему я не умею врать?! Не похожа она, в том-то всё и дело! Она - земная... Донован провёл рукой по лицу. А как бы мне хотелось уметь врать... Спокойно так, глядя в глаза, уверенно... врать улыбаясь, веря самому себе, своей лжи. Пожалуй, это самое главное - чтобы самому верить своей лжи! Ничего бы я не хотел так сильно, как то, что я вижу, что я чувствую, что предчувствую, оказалось самой обыкновенной ложью. Слышишь, Кирш, - самой обыкновенной ложью! Самой заурядной...
   - Донован? - осторожно тронул его за локоть Ратмир.
   - Что? - встрепенулся Малышев. - Да, сейчас поедем.
   И он быстро зашагал к "богомолу".
   Ратмир проводил его взглядом, но ничего не сказал.
   У самого борта "богомола" Донован остановился, пропуская Берзена вперёд, и оглянулся.
   Пустыня. Серо-жёлтые барханы, песок, песок... До самого горизонта. А над песками зеленоватое небо с еле заметными нитевидными облаками и солнце. Жгучее, пылающее. И дорога. Сказочное Королевство, почему ты сегодня невесело? Ему вдруг вспомнился тот самый день, когда Айя дала ему прозвище...
  
   ...В тот день он ушёл на "попрыгунчике" в Пески брать пробы. Алеша тоже ушёл куда-то: то ли в океан, то ли вдоль побережья, и в Деревне остался один Кирш. Он, наверное, купался с человечками в Лагуне и играл с ними в мяч, потому что, когда Донован вернулся, все они тесным кругом лежали на песке и, затаив дыхание, слушали побасенки Кирша, а чуть в стороне сиротливо лежал мокрый, вывалянный в песке волейбольный мяч.
   Донован выбрался из "попрыгунчика", но все были настолько увлечены рассказом Кирша, что его никто не заметил. Он очень удивился таким небывалым способностям Кирша, и, вместо приветствия, заулюлюкал на манер сустеков с Патагоны, собирающихся на ночное пиршество. На Земле, когда он работал в детском саду, на его воспитанников это производило впечатление.
   Все, как по команде, подняли головы, и тотчас из кучи тел выскочила золотистая фигурка Айи и со всех ног бросилась к нему. Она бежала ему навстречу, радостная и довольная, растрёпанная, крича на всё побережье:
   - Ды-ы-ылда! Дылда приехал!
   Затем, подпрыгнув, повисла у него на шее и, уткнувшись носом в ухо, чуть задыхаясь от быстрого бега, выпалила:
   - Милый мой, хороший мой Дылда!
   Донован остолбенел.
   - Ведь ты Дылда, да? - Она отстранилась и взъерошила ему волосы.
   Донован ошарашенно посмотрел на Кирша. Тот, ехидно сощурившись, смотрел куда-то в сторону и что-то весело насвистывал.
   - Это он тебя научил? - кивнул Донован в сторону Кирша.
   - Ага! Я спросила его, как будет по-земному: "Самый добрый, самый умный, самый сильный и хороший, и красивый, самый длинный из людей", - и он сказал, что Дылда... А что - неправда?
   Донован представил, как Айя пробовала на язык предложенное Киршем слово, долго катала на языке, прищёлкивала... И как оно ей понравилось. Он улыбнулся.
   - Правда.
  
   Ратмир высунулся из "богомола" и посмотрел в пустыню. Туда, куда смотрел Донован. Ничего не обнаружив, он осторожно окликнул Малышева.
   - Да? - очнулся Донован. Затем тяжело вздохнул и полез через борт. - Поехали...
   Феликс вывел "богомола" на шоссе, и сразу же по дну, как ножом по сковородке, завизжали растираемые в пыль песчинки. Он поморщился, приподнял машину над шоссе и пустил её в нескольких сантиметрах над поверхностью.
   Дорога, изгибаясь, шла вокруг бархана. Чувствовалось, что на этом участке её биосиликетное квазиживое змеиное тело расслабилось, растеклось по песку, готовясь сократиться, сжаться и вползти на вершину бархана, пока песок не успел засыпать шоссе. Далее дорога ныряла между двумя горбами и круто взбиралась на вершину следующего бархана. И, казалось, так до бесконечности. Было жарко и сухо. Необыкновенно сухо. И пустынно. Пески. Континент песков. Целая планета песков.
   - Ну и сушь! - просипел Феликс. От одного вида крупнозернистого песка, пропитанного солнцем, першило в горле и всё время хотелось пить. Он поляризовал козырёк светофильтра. - Лично я никогда бы не назвал всё это Сказочным Королевством. Разве что в сравнении с детской песочницей...
   Он хотел что-то добавить, но тут "богомол" вылетел на бархан, и прямо перед ним выросла ярко-оранжевая громада дорогозаливочного комбайна. "Богомол" прыгнул, перелетел через него, и Феликс сразу же затормозил.
   - Ну, вот, - сказал Ратмир и посмотрел на Донована. - Кажется, теперь мы знаем, как делалось это шоссе.
   Комбайн был новенький, можно сказать, с иголочки. Он стоял, половина на шоссе, носом в песке, и слепил глаза люминофорной окраской. Ни царапинки, ни облупинки. А рядом, на обочине, в полусогнутом состоянии замерли два универсальных кибера. Руки у них странно скрючились на животах, головы опущены - ни дать, ни взять каменные бабы в Голодной степи.
   Феликс выпрыгнул на шоссе, обошёл комбайн вокруг, постучал по цистерне, залез в кабину. Было слышно, как он там ворочается, чем-то звякает, чертыхается, очевидно, пытаясь завести. Комбайн не заводился.
   Не заведётся, тоскливо подумал Донован. Он вдруг почувствовал, что ему стало всё безразлично - абсолютная пустота в душе. Апатия. А вокруг тишина, но не такая, как на Земле, а необычная, глухая... неживая какая-то, даже песок не шуршит... Странно и одиноко. Стоит заглохший новенький комбайн, зарывшись носом в песок, стоят обесточенные киберы... Буднично, обыденно, заброшенно. И жутко.
   Из кабины комбайна наконец выбрался Феликс.
   - Чёрт... - Он пнул ногой машину. - Не заводится. А цистерна, между прочим, полная. По самую завязку.
   - Да? - Донован неприязненно проследил глазами за Ратмиром и отвернулся. Ратмир обошёл комбайн и остановился у киберов.
   - Такое впечатление, - продолжал Феликс, - будто комбайн только что заправили, вывели на дорогу, а здесь бросили.
   - Донован, - позвал вдруг Ратмир. Он заинтересованно копался во внутренностях одного из киберов. - Подойди-ка, пожалуйста, сюда.
   Донован оторвал взгляд от пустыни и, неторопливо выбравшись из "богомола", пошёл к Берзену.
   Кибер был несерийным, без заводского номера. Сразу видно, что это продукт местного производства: пластхитин шероховатый, неотполированный, - и на глазок заметно, что кибер сделан наспех.
   - Посмотри, - сказал Ратмир и с трудом отогнул клешню кибера от живота.
   Донован поёжился. Даже так, подумал он, глядя на развороченный, с оплавленными краями, вспоротый живот.
   - Как ты думаешь, что бы это значило?
   А ты не понимаешь? - зло подумал Донован. Неужели ты такой дурак, что не понимаешь? Или ты просто хочешь позлить, показать, во что обошлась Сказочному Королевству наша беспечность?
   Феликс протиснулся вперёд, ощупал рваные края на корпусе кибера.
   - Деструктором... - пробурчал он. Затем заглянул под кожух. - А сделано, между прочим, лишь бы как... Словно только для того, чтобы вспороть им животы.
   Ратмир вскинул брови.
   - По-твоему, это бутафория? - быстро спросил он.
   - Бутафория? - Феликс удивлённо посмотрел на него. - Нет, почему же... Я вовсе так не думаю. Просто впечатление такое, будто их делали топором: тяп-ляп - и готово.
   Ратмир потёр подбородок.
   - Значит, по-твоему, они могли передвигаться?
   - По-моему, они здесь работали.
   - Да?
   С каким глубокомысленным видом ты здесь копался, подумал Донован. Он сцепил зубы, чтобы не сорваться.
   - Ладно. Разберёмся позже, - проговорил Ратмир. - Поехали.
   Феликс пожал плечами. Мол, в чём, собственно, разбираться?
   - Поехали... - согласился Донован, и у него сразу же почему-то перехватило горло.
   Они забрались в "богомол", задвинули фонарь, и Ратмир заставил всех заново проверить индивидуальную защиту. Всё было нормально, комплекты новенькие, только что заряженные. Феликс снова поднял машину над дорогой, и они двинулись дальше.
   Донован обернулся и проводил взглядом дорогозаливочный комбайн. Первая веха...
   Не имеем мы права быть сейчас здесь, с тоской подумал он. Сюда нужно умных людей, которые смогли бы во всём разобраться, сделать что-то... Наконец, иметь право что-то сделать! А мы всего-навсего обыкновенный патруль со строго ограниченными полномочиями: забрать с планеты Кирша и дожидаться на орбите экспедиции КВВЦ. Да ещё охранять планету от самовольных коммуникаторов...
   Донован скрипнул зубами и вдруг почувствовал, что в кабине необычайно тихо. Он отбросил в сторону воспоминания и увидел, что спины у Ратмира и Феликса напряжённые и застывшие. Он чуть приподнялся и через их головы увидел развалины.
  
   В первом же квартале их обстреляли, и Ратмир приказал остановиться. Стреляли из-за обуглившихся руин, гнилыми зубами торчавших на перекрёстке, пули с неприятным чмоканьем вонзались в силовую защиту и лепёшками сползали на засыпанную гарью и обломками кирпича землю.
   - Хорошо нас встречают, - нервно улыбнулся Берзен. - Как вы считаете?
   Феликс зябко повёл плечами.
   Донован встал с кресла, выпрямился. В груди чувствовался неприятный холодок, он шумно вдохнул воздух и, распахнув фонарь "богомола", выпрыгнул на мостовую. Стрелять сразу перестали.
   Из "богомола" выбрался Ратмир и стал настороженно осматриваться.
   На что же это похоже? - думал Донован. Ведь похоже на что-то. Ужасно похоже... Глубина улицы была непривычно светлой, затянутой белым спокойным туманом, вокруг звенела тишина, неестественная какая-то, как после побоища. И он понял, почему там, за перекрёстком, так светло. Не было там ничего. Ни домов, ни улицы. Пустота. Тихо и спокойно... Как на кладбище.
   Краем глаза Донован уловил, как сбоку, на оплавленной стене, за насыпью из строительного хлама, зашевелилась кучка пёстрого тряпья. Он резко повернулся, но уже ничего не увидел. И тогда его захлестнула злость. Ах, даже так! В кошки-мышки, в казаков-разбойников играем! Он оглянулся на Ратмира, всё ещё топчущегося у "богомола", и стал быстро взбираться по насыпи из битого кирпича.
   - Донован, ты куда?! - закричал Ратмир. - Стой!
   Малышев не обернулся. Он почувствовал, как за стеной снова кто-то закопошился, рванулся туда, одним махом перепрыгнул кирпичную кладку и успел поймать за руку всклокоченного, перемазанного сажей и грязью с головы до ног человечка.
   - Пусти! - заверещал тот и, извернувшись, ударил Донована прикладом деструктора. - Я кому говорю, пусти!
   - Это ещё почему? - переведя дух, спросил Донован и, всмотревшись в закопчённое лицо, узнал человечка. - Олли?
   - Ну, пусти, - взмолился человечек. - Просят же тебя по-хорошему, пусти!
   Донован вскипел.
   - Что за глупости?! - заорал он. - Быстро отвечай, что у вас здесь творится? Где Кирш?!
   - Ну прошу тебя!.. - завизжал Олли и вдруг, извернувшись, укусил его за руку.
   Донован - больше от неожиданности, чем от боли - разжал пальцы, и Олли стремглав бросился к полуразрушенной гранитной лестнице, ведущей куда-то вниз, в подвал. И уже казалось, что сейчас он нырнёт в тёмный провал подземелья и скроется с глаз... Но не успел. Сбоку, из-за шлакоблочной кладки, встал золочённый от загара, голый человечек с автоматом у бедра и прошил Олли очередью.
   Донован окаменел. А человечек быстро перепрыгнул через кладку, через ещё шевелящегося Олли и исчез в проломе стены.
   - Дурак, - сказал Олли и захныкал. - Ты, Дылда, дурак. В такую игру помешал играть...
   Он согнулся и костенеющими пальцами начал вытаскивать пулю из рваной раны.
   Боже, простонал Донован. Ведь они не чувствуют боли... Ведь они совсем не чувствуют боли! Они и не знают, что это такое!
   Его замутило.
   И в этот момент появился запыхавшийся Ратмир.
   - У-ух! - облегчённо выдохнул он, увидев Донована. Он опустился на обломок стены и вытер платком потное лицо.
   - Я за тобой по всем развалинам гоняться не намерен, - сердито сказал он. - У меня не тот возраст, чтобы в жмурки играть.
   Он перевёл дух и спросил:
   - Что тут было? Я слышал: стреляли...
   Донован неверной походкой двинулся прочь.
   - Пошли, - сказал он Ратмиру. - Здесь все заняты... Очень заняты. Здесь нам никто ничего не скажет. Поехали в Деревню.
   Ратмир хотел что-то возразить, но осёкся. Лицо его вытянулось. До сих пор Донован закрывал своей фигурой вход в подвал, но сейчас, когда он отошёл, Берзен наконец увидел на выщербленных гранитных ступенях скорченный, окровавленный труп маленького человечка.
   Донован пошатнулся, словно оступился.
   - Что же это я... - Он побледнел и, опустившись на груду мусора, стал усиленно растирать виски. Во всей своей страшной наготе он представил, что где-то в этом отвратительном городе, вот так же, на исковерканных, припорошённых серой штукатуркой ступенях, лежит Айя.
   - Ну что же это я... - простонал он. - Прямо как последний подлец... Похоронить бы его надо... а?
  
  
   3
  
   Сверху Деревня выглядела большой песчаной поляной в редколесье; хижины казались аккуратными стожками из тростника. По центральному проходу ветер заводил песчаные волчки, и они маленькими смерчиками мчались от хижины к хижине еле заметными сверху полутенями. Деревня была пуста. Ветер давно замёл все следы, насыпал песка на стены хижин, и его никто не убирал. Тростник местами разлезся, и хижины зияли чёрными прорехами.
   Феликс медленно провёл "богомола" над крышами кампалл и завис над самым центром Деревни.
   - Пусто. - Он посмотрел на Донована и отвёл взгляд.
   Донован сидел, скрючившись в кресле, глаза его лихорадочно блестели из-под козырька шлема, желваки перекатывались по скулам.
   - Здесь сядем? - неуверенно предложил Феликс.
   - Что? - просипел Донован и прокашлялся. Он вытянул ноги, расслабился. Одёрнул куртку. Струсил с колен несуществующие крошки.
   - Сядем? Да, да, сядем, - у него было что-то с горлом. В гортани застрял сухой, горький ком. Он мотнул головой, пытаясь проглотить его.
   - Давай на том конце Деревни, - указал он рукой.
   Феликс кивнул, развернул "богомола" и, проведя его на окраину Деревни, опустил на песок. Донован неподвижно застыл, только тик дёргал правую щёку.
   - Пойдём? - предложил Ратмир.
   Донован ничего не ответил. Вскочил с кресла и, выпрыгнув из машины, зашагал к ближайшей хижине, оставляя на сухом сером песке бугристые воронки следов.
   Он дошёл до хижины и бессильно уцепился за косяк. Сердце бешено колотилось.
   Айя, с болью подумал он. Где ты сейчас, Айя?
   Хижину бросили. Не так давно - месяца два назад, - но запах жилья уже успел выветриться, стены обветшали, на циновках лежал ровный слой песка и пыли, со стоек свешивались обрывки гамаков. Веяло безлюдьем и запустением.
   Донован потоптался на пороге, отвернулся и поплёлся назад. Километрах в пятнадцати к юго-востоку что-то урчало, стрекотало, бухало, изредка, сопровождаемая громовыми раскатами, над горизонтом среди бела дня мигала зарница. А сзади, в чёрном провале хижины, шепеляво насвистывал сквозняк и раскачивались огрызки верёвок...
   Донован подошёл к "богомолу", сорвал с головы шлем и бросил на дно машины. Лицо у него осунулось и потемнело, будто он успел загореть за эти несколько минут.
   - Пошли купаться, - хрипло, ни на кого не глядя, сказал он и, не ожидая согласия, пошёл сквозь рощу к Лагуне. На ходу расстёгивая куртку.
   Феликс встревоженно глянул на Берзена.
   - Иди тоже искупайся, - сказал Ратмир. - И заодно присмотри за ним. А я пока переговорю с Нордвиком.
   - Хорошо, - кивнул Феликс. Он спрыгнул на песок и зашагал вслед за Донованом.
   Донован разбросал одежду по всей роще, с отвращением сдирая её с себя и швыряя на кусты, на песок, себе под ноги, вышел на пляж уже в одних плавках и забрёл в воду. Вода в Лагуне была тёплой, парной, вечерней. Не то. Сейчас бы холодную, ледяную, отрезвляющую, чтобы встряхнуться, промёрзнуть до костей, поработать как следует - взмах-гребок, взмах-гребок, голову под волну, - сбить дыхание, устать, безмерно физически устать... Нет, не получится так. Не хочется.
   Донован остановился, перевернулся на спину. Сзади, ужом скользя по воде, догонял Феликс. Он подплыл поближе, фыркнул, тоже лёг на спину и затих. Вода была туманно-зеркальной и почти неощутимой. Она легонько баюкала, усыпляла, чувствовалось, что она куда-то ненавязчиво тянет, уносит от берега, и это было приятно, и противиться ей не хотелось.
   Их снесло на песчаную косу. Донован задел затылком дно, поначалу не понял, что это так назойливо трёт голову, удивился, затем перевернулся и встал на ноги. Воды было по колено. Над тихим гладким океаном за косой висел сиренево-зелёный мягкий закат - будто свежая, ещё мокрая акварель, - а на песке, буквально в двух шагах от Донована, спиной к нему, сидел, словно вырезанный из чёрной бумаги, человечек и строил вокруг себя песочный городок.
   Донован остолбенел. Сзади шумно забарахтался в воде Феликс, выскочил на берег и тоже застыл от неожиданности.
   Человечек обернулся.
   - Дылда, - удивился он. - Ты вернулся? Здравствуй. Я всегда знал, что ты вернёшься...
   Он отвернулся и снова принялся что-то сооружать из песка.
   - Иди сюда, - позвал он, - помоги. У меня что-то не получается.
   Донован проковылял к нему на негнущихся ногах и пал на колени прямо на песочные постройки.
   - Ты что?! - Человечек вскочил. - Не видишь, что ли? Ты...
   - Обожди, - поймал его за руки Донован и усадил на песок.
   Человечек дрожал от обиды и негодования.
   - Извини, Райн, - сказал Донован. Губы его прыгали. - Ну, извини. Сегодня сумасшедший день... Где вы все? Куда, почему ушли из Деревни?
   - А-а... - скривился человечек. - Все ушли в Войнуху играть. - Он махнул рукой в сторону развалин.
   Феликс подошёл ближе.
   - Что он говорит? - спросил он.
   Донован досадливо отмахнулся.
   - Что это такое? Что у вас тут вообще твориться?!..
   - Войнуха? - удивился Райн. - Это игра такая. Только шумная и длинная очень... Мне она не понравилась, и я ушёл.
   Он стал поправлять растоптанные домики.
   - Её Кирш придумал, - сказал он.
   Донован зажмурился. Кирш, подумал он. Всё-таки это ты, Кирш. Что же ты тут натворил...
   - А ты надолго вернулся? - спросил Райн, прихорашивая песочную пирамидку. - Мы вас ждали: и тебя, и Алёшу... и Айя тебя ждала... - Он разгладил песок. - Скажи, что бы мне в центре соорудить?
   Донован не слышал. Внутри всё оледенело. В висках стучала кровь: ждала... Она его ждала! Горло перехватило стальным обручем. Только почему - ждала? Почему - ждала, а не ждёт!?
   - Что с ней? - прохрипел он.
   - С кем? - Райн удивился. - С Айей? А ты разве не видел её? Она в Деревне...
   Донован обомлел. Он вскочил, засуетился, но сразу же сник, обмяк.
   - Неправда, - с болью сказал он. - Неправда это. Зачем ты врёшь, Райн?
   - Вру? - обиделся Райн. - Я не вру...
   - Её нет в Деревне. Я был там - кампалла её пуста. Давно пуста.
   - А-а... Вот ты о чём. - Райн начал лепить песочную башню. - Она сейчас живёт в кампалле Йио. Как вернулась из Города, так перебралась туда и живет.
   Донован непонимающе уставился на него.
   - Ты... Это правда?
   - Правда? А почему нет?
   Донован рванулся к Лагуне, прыгнул и, бешено взбивая в пену воду, поплыл к берегу. Феликс недоумённо посмотрел на Райна, затем вслед Доновану и, поминутно оглядываясь, тоже вошёл в воду.
   - Ну вот, - сказал Райн. - пришли, напакостили...
   Он отвернулся и принялся поправлять разрушенный песочный городок.
   Донован выбрался на берег. Сзади, где-то посередине Лагуны, безнадежно отстал Феликс, но Донован забыл о нём и, не оглядываясь, побежал в Деревню. Быстрее, быстрее, подгонял он себя, не замечая, что ветки кустов хлещут по голому телу. Остановился он только у кампаллы Йио. Перевёл дух, вытер локтем лицо и только тогда отважился заглянуть внутрь хижины.
   В кампалле было чисто прибрано, тихо и уютно. Пахло морем и листьями тмитянного дерева. На потолке уже начинал светиться большой оранжевый светляк, а стены мерцали голубыми искрами. Кампалла была жилой.
   Донован свыкся с полумраком и увидел, что в углу, закуклившись в паутину гамака, как в кокон, чуть слышно посапывает Айя. Сплюх ты мой милый, по-детски умилённо подумал он и тихонько позвал:
   - Айя... Айюшка!
   Айя сладко чмокнула, потянулась и открыла глаза.
   - Доновен, - удивилась она ему как видению и встала, закачавшись в гамаке.
   Он шагнул к ней.
   - Дылда... - всё ещё не веря, прошептала Айя и кончиками пальцев коснулась его мокрой груди. Поверила.
   - Дылда, - сказала она счастливо, - ты мне сегодня снился... - И она, обхватив его шею тоненькими прутиками рук, уткнулась носом в солёное плечо.
   Милая ты моя, подумал Донован. Хорошая ты моя, Золушка, принцесса с льняными волосами... Как я тебя нашёл... Нет, как я тебя искал, боже, как я тебя искал... Чего я не передумал, как я за тебя боялся...
   Она легонько оттолкнула его, отстранилась.
   - Доновен, - сказала она по-своему, чуть искажая его имя. - Ну, здравствуй, Доновен. Как я по тебе соскучилась... Ты купался в Лагуне? Мокрый весь...
   Она провела ладонью по его щеке. Донован снова привлёк её и поцеловал в висок возле левого глаза.
   - Здравствуй, Айя...
   - И всё? - лукаво спросила она.
   Он поцеловал её в правый висок.
   - И всё? - Она сделала вид, что обиделась, надула губы. - А дырку?
   - Что - дырку?
   - В пузе! - звонко крикнула она, цыкнула сквозь зубы и неумело, по-детски, провертела пальцем ему живот.
   - Ах ты проказница! - Он подхватил её на руки и закружил по кампалле.
   - Ой-ей! Бешеный, бешеный! - счастливо захлёбывалась она смехом, а он кружил её по кампалле, закрыв глаза, зарывшись лицом в её волосы.
   - Обожди, - вдруг затеребила она его. - Остановись...
   Донован перестал кружить и открыл глаза. В дверях чёрным силуэтом стоял Ратмир. Донован смутился и опустил Айю на пол.
   - Возьми одежду, - протянул Ратмир узел. - Разбросал по всему берегу.
   Донован машинально взял узел.
   - Это Ратмир, - сказал он Айе. - Познакомься.
   - Он вместо Алёши?
   - Нет, - усмехнулся Ратмир. - Я сам по себе. Не помешаю?
   - Ты можешь говорить? - удивилась Айя. - Доновен как прилетел, так сразу не мог...
   Ратмир пожал плечами и прошёл в кампаллу.
   - Можно я сяду?
   - Пожалуйста...
   Айя вдруг стала тихой какой-то, собранной, будто сразу подросла. Как-будто она могла подрасти...
   Ратмир осмотрелся. Сесть, собственно, было не на что. Пол был аккуратно застелен серыми квадратами циновок, и хоть на нём и стояли четыре махоньких детских пуфика, пушистых, как одуванчики, но уж настолько миниатюрных, что садиться на них было боязно, а сидеть и того более - неудобно. И тогда он сел просто на пол, на тонкий, как бумага, коврик.
   Спрашивать будешь, тоскливо подумал Донован. Неужели ты ничего не понял, тебе ничего не ясно? Впрочем, конечно ничего...
   Айя оглянулась на Донована, пододвинула ногой пуфик и села.
   - Ты говорить пришёл? - спросила она Ратмира. - Ведь видно, что не просто так, не играть, не сказки сказывать, а расспросить, узнать что-то. По делу. Да?
   Ратмир пожевал губами, вздохнул.
   - Да, - кивнул он. - Айя... - Он запнулся и отвёл глаза в сторону. - Нам нужна твоя помощь.
   Айя от неожиданности смутилась, опустила голову.
   - Что у вас тут происходит? - спросил Ратмир. - Откуда эти развалины, пулевое оружие, интеграторы, термические и лучевые бомбы - вся эта архаика, все эти отбросы, исчезнувшие на Земле два века назад? Кто вам всё это дал, кто надоумил, кто научил? Кирш? Зачем вам всё это, что вы не поделили, что вы этим самым приобрели?! Деревню бросили... Купол исчез куда-то...
   Он глянул на Айю и осёкся. По её лицу было видно, что она ровным счётом ничего не понимает.
   - Что он говорит? - недоумённо обратилась она к Доновану.
   Донован молчал, судорожно сцепив зубы.
   - Кирш, - выдохнул Ратмир. - Где Кирш?
   - В Городе... - робко сказала Айя. - Кирш в Городе. Вы были там?
   - Были, - сказал Ратмир и умолк.
   - Кирш там. Он в лабиринте под Куполом. Правда, Купол разрушили, когда началась Войнуха, но если вам очень нужно, я вас туда проведу...
   - Н-да... - протянул Ратмир. Его передёрнуло. - Вы даже ещё больше дети, чем я о вас думал...
   И застыл.
   Понял, подумал Донован. Наконец, ты тоже понял.
   Айя растерялась. Ей было непонятно, неясно, она не воспринимала эту чужую, тяжёлую тревогу, не чувствовала её, хотя она относилась прямо к ней, ко всем человечкам, ко всему Сказочному Королевству.
   - Это... игра, - тихо сказала она и растерянно повернулась к Доновану, ища поддержки.
  
   ...Они поставили Купол километрах в пятнадцати от Деревни. Это был обыкновенный стандартный Купол, каким снабжают каждую исследовательскую группу для работы на безатмосферных планетоидах, но они его расширили и приспособили под информаторий. Затем переправили туда библиотеку и фильмотеку, в подвале установили большой синтезатор, сделали с его помощью массу псевдоэкспонатов, заставили ими все залы и комнаты, навели в них стереоэффекты, контуры псевдообоняния, псевдоосязания и псевдоприсутствия, и в Куполе ожил уголок Земли.
   Восторг, с которым человечки приняли Купол, превзошёл все ожидания. В зале с экспозицией лесного озера они в мгновение ока разогнали всех ящериц и черепах, с диким гвалтом и ужасной "кучей-малой" переловили всех бабочек и жуков, хотя и были затем несколько ошарашены их таинственным исчезновением из накрепко зажатых кулачков. А Айе так понравились черепахи, что она, вцепившись в рукав Донована, долго канючила: - Ну Доновен, ну, пожалуйста, поймай мне черепашку... Я тебя очень прошу, поймай черепашку! Я хочу черепашку! - И не успокоилась до тех пор, пока Донован клятвенно не пообещал ей привезти с Земли настоящую живую черепаху, которая не исчезает без следа из её рук.
   Айя долго с сомнением смотрела на воду озера, а затем спросила:
   - А эти черепашки - хуже?
   - В общем-то нет. Но эти черепашки живут только здесь, а ту, земную, ты можешь взять даже к себе в кампаллу.
   Айя с недоверием посмотрела на Донована, затем снова перевела взгляд на озеро.
   - Да? А играть с ней можно будет?
   Донован улыбнулся.
   - Ну конечно.
   - Тогда я согласна, - неуверенно прошептала Айя, всё с тем же сомнением глядя на воду.
   В зале с псевдоокеанарием человечки вели себя несколько поспокойней. То ли оттого, что с океаном они были знакомы, - сами жили на берегу океана, то ли потому, что здесь не был установлен контур псевдоприсутствия, и они не могли ни погладить осьминога, ни поиграть с акулами в пятнашки. Скорее всего было верно второе, так как в зале с экспозицией саванны они устроили такой бедлам, что семейство львов, устроившееся неподалеку на лежбище, оглядываясь, с опаской ретировалось в кусты, а смешанное стадо зебр и антилоп гну, пасшихся здесь же, порывом ветра унеслось за линию горизонта.
   А потом Кирш собрал всех человечков в просмотровом зале и стал знакомить с историей человечества. Человечки смотрели, затаив дыхание и раскрыв рты. Особенно сильное впечатление на них производили военные баталии - тогда они начинали восторженно галдеть, топать ногами и стучать кулаками по подлокотникам кресел. Возбуждение от этого зрелища, было настолько сильным, что вечером в Деревне они устроили грандиозную возню, подражая войнам всех времён и народов Земли, и в азарте завалили две или три кампаллы.
   С пригорка, на котором Алёша, Кирш и Донован поставили палатку, была видна вся панорама этого "побоища". Донован всё порывался спуститься вниз, чтобы усмирить разбушевавшиеся страсти, но Кирш его удержал.
   - Нечего тебе там делать, - сказал он. - Прекратить потасовку ты всё равно не сможешь. Никто тебя не послушается. Да ничего страшного и не произойдёт, разве что обзаведутся по паре синяков. Садись.
   Донован неуверенно опустился на песок. Подошёл Алёша и сел рядом.
   - Н-да, - сказал он, глядя на Деревню. Затем повернулся к Киршу. - Это полностью твоя заслуга. Не могу понять, зачем ты акцентировал внимание человечков на войнах? Боюсь, что у них может сложится несколько превратное впечатление о нас - будто на Земле только этим и занимаются.
   - Я не о впечатлениях заботился.
   - И напрасно. Именно произвести хорошее впечатление - наша первейшая задача.
   Кирш промолчал.
   - А вы знаете, о чём я подумал, глядя на человечков во время сеанса? - спросил Донован. - Сейчас бы каждому из них по порции мороженого... А что, ребята, давайте завтра и в самом деле угостим их мороженым?
   - И огромным кремовым тортом с орехами и цукатами, - иронично поддержал Кирш. - На этой стороне Деревни мы насыплем им громадную кучу игрушек, на той - погремушек. А посередине воздвигнем пирамиду из халвы, мармелада и шоколада. Пусть резвятся и наслаждаются! - Он поморщился и с горечью добавил: - Тогда уж лучше сразу сбросить на это болото аннигиляционную бомбу локального действия...
   Донован опешил.
   - Зачем?
   - О, святая душа! - взорвался Кирш. - Тебе бы только чтоб они все были чистенькими и здоровенькими! Да кашу бы ели хорошо, да носы у всех были вытерты... А ты заметил, что они больше ничего не делают, как только спят, едят и резвятся? А тебе известно, что если цивилизация не движется вперёд, топчется на месте и этим вполне довольна, то это называется одним словом - регресс? А понимаешь ли ты, что именно поэтому Сказочное Королевство обречено на вы-ми-ра-ние?.. Молчишь? Не согласен? Тогда, может быть, ты объяснишь, почему на всей планете Деревня - единственное местообитание человечков?
   - Тпр-р! Понёс, поехал! - осадил его Алёша. - У тебя что... э-э... есть какая-то программа, ты что-то предлагаешь, чтобы изменить этот, как ты его называешь, регресс? Чтобы всколыхнуть это "болото?"
   - Кажется, да. Во всяком случае то, что они сегодня увидели, может оказаться именно тем фактором, который необходим народцу, чтобы прервать их застоявшееся бездумное существование и вывести из тупика.
   - Ты имеешь в виду войны?
   - Не обязательно. Сильную встряску. Впрочем, возможно, и войны.
   Алёша присвистнул.
   - Оригинально. Это что, раздать каждому человечку по ружьишку - и пуляйте друг в друга? Но ведь из твоих рассуждений и так выходит, что они вымирают!.. А потом, откуда у тебя такая уверенность, что эта цивилизация дряхла?
   - О дряхлости я не говорил. Скорее наоборот - цивилизация на Сказочном Королевстве молода. Но она зациклилась, ей ничего не надо. У неё ничего нет позади, но ничего нет и впереди, потому что её будущее не строится на фундаменте прошлого. Мы сейчас ценим наше настоящее только потому, что у нас есть выстраданное прошлое, с его преступлениями, войнами и жертвами. А что есть у человечков?
   Алёша снисходительно улыбался.
   - А что есть у тебя? Может быть, образование коммуникатора и многолетняя практика? И ты знаешь, что необходимо народцу для его движения по пути прогресса?
   Кирш на мгновение запнулся.
   - Нет, диплома коммуникатора у меня нет, - спокойно заметил он. - Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы видеть, чего нет у человечков. Прошлого. Крови, пота, ошибок, на которых учатся. Войн, которые в этом смысле слова являются двигателем прогресса.
   - Докатился... - покачал головой Алёша. - Давай оставим наш дилетантский спор. Фундамент цивилизации строится на её достижениях, а не на крови. А твои сентенции напоминают мне бредовые теории крайне левых идеологов ХХ века, что после третьей мировой войны по всей Земле установится социалистическая система. Война - двигатель прогресса... Откуда у тебя только мысли такие?
   - Оттуда, - скривился Кирш. - Пока вы все прилежно штудировали учебную программу третьей ступени, я изучал историю по первоисточникам. И знаком с идеологией не только крайне левых, как ты говоришь, но и крайне правых.
   Брови Алёши поползли вверх.
   - На третьей ступени? Кто же тебя допустил к таким документам в четырнадцать лет?
   - Неважно! Главное, что я знакомился с другими идеологиями без комментариев, и смог составить о них своё мнение!
   Алёша сокрушённо покачал головой.
   - Шопенгауэр, Ницше... Психология "сильного человека"... Может быть, даже "Майн кампф"... Представляю, что у тебя за каша в голове. Теперь ясно, откуда у тебя этот лозунг: война - двигатель прогресса.
   Донован изумлённо переводил взгляд с одного на другого.
   - При чём здесь война? - спросил он.
   - Обожди, - отмахнулся Кирш и снова повернулся к Алёше. - Ладно, давай оставим идеологию в покое. Но ты ведь и сам видишь, что их ничего не интересует, кроме игр и забав! Им, повторяю, нужна сильная, как пощёчина, встряска!
   - Детей тоже ничего не интересует, кроме игр.
   - Но это - не дети.
   - Но это и не люди. У них своя логика, своя мораль, свои жизненные принципы... Ты знаешь их жизненные принципы?
   Алёша приподнялся на локте и, повернувшись лицом к Деревне, прислушался.
   - Вот и всё, - улыбнувшись, сказал он. - Вот и конец твоей концепции о "встряске". Прислушайтесь!
   Донован поднял голову. Со стороны моря тянул вечерний ветерок, неся с собой солоноватый запах морской воды и водорослей, и в воздухе как-то ощутимо чувствовалась тишина. И он понял: в Деревне прекратилась потасовка. Весь народец, наверное, устремился купаться, чтобы смыть с себя пот, пыль и грязь импровизированной битвы.
   - Жизненные принципы, - пробурчал Кирш, - Вырождение - вот их жизненный принцип...
   Алёша вытянулся на песке.
   - Перестань, - устало сказал он. - В конце концов, это не наше дело. Вернёмся на Землю, доложим куда следует, получим нахлобучку за то, что сами установили контакт, а затем дяди из КВВЦ разберутся во всём, в том числе и в жизненных принципах на Сказочном Королевстве, гораздо лучше нас с тобой. Да, кстати, о войнах. Давным-давно был принят закон, запрещающий пропаганду войны. И до сих пор по этой статье никто не привлекался. Не старайся меня уверить, что ты хочешь быть первым.
   Некоторое время Кирш молчал.
   - Ладно, - наконец сказал он и встал. - Пойду, соберу хворост для костра.
   Он ушёл, и вскоре из рощи послышался треск ломаемых сучьев.
   Донован хотел лечь на уже остывший песок как и Алеша, но вдруг насторожился. Из-за темнеющих силуэтов деревьев вынырнула чья-то тень и стала неслышно подкрадываться к ним.
   - Айя, - негромко окликнул он.
   Она засмеялась, перестала прятаться и уже открыто подошла.
   - Ты меня узнал? - спросила она и принялась выжимать мокрые волосы. - А я так старалась... А почему вы не купаетесь? Вода такая хорошая!
   Из темноты появился Кирш и вывалил перед ними охапку хвороста. Айя радостно запрыгала, захлопала в ладоши.
   - Костёрчик, костёрчик! У нас будет костёр! - Она велела Киршу нагнуться и поцеловала его. - Какой ты молодец, Кирш!
   Кирш хмыкнул и стал ломать хворост, готовя его для костра.
   Айя подскочила к Доновану сзади, обняла за шею мокрыми руками и прошептала в самое ухо: - Знаешь, я ведь страшно люблю костры... - и исчезла в темноте, оставив на шее влажный след рук. Через минуту, когда Алёша начал раздувать огонь, щуря от дыма глаза, она вернулась, неся старую, видавшую виды, гитару Кирша.
   - Кирш, ты нам что-нибудь сыграешь, хорошо?
   Она протянула ему гитару. Кирш вытер руки и взял инструмент. Айя сразу же села на песок и, обхватив колени руками, приготовилась слушать.
   Кирш усмехнулся и, легонько коснувшись Айиного носа пальцем, проговорил:
   - Расскажу я вам сейчас удивительный рассказ. Как у Айи на носу ели черти колбасу!
   Айя прыснула.
   - Другого места не нашли, - буркнул Донован.
   Кирш склонился над гитарой и начал её настраивать. Костёр слабо потрескивал, сипел сырыми ветками, стрелял искрами; запах дыма был знакомый и терпкий - будто жгли обыкновенные земные сосновые поленья.
   - И что же тебе сыграть? - спросил Кирш, тихонько перебирая струны.
   - Что-нибудь невесёлое, а? - несмело попросила Айя. Смысла песен она зачастую не понимала, зато медленные и певучие мелодии просто обожала.
   - Грустное, - поправил Донован, и Айя, соглашаясь, быстро закивала.
   Кирш задумался, по-прежнему перебирая струны. Алёша поворошил угли в костре, подбросил веток. Костёр чуть присел, задымил, но тут же оправился и взметнул вверх. Айя сидела притихшая, завороженная, и только в её огромных глазах отражались мерцающие языки пламени.
   - Хорошо, пусть будет невесёлая, - согласился Кирш и начал:
  
   Ещё Иуда продавать Христа
   Не думает, а может - забывает,
   Они в одних компаниях бывают,
   И за столом их рядышком места;
   Случается - друг к другу ходят в гости,
   И уходя, бывало, из гостей,
   Они ладони крепко жмут - и гвозди
   Ещё не продырявили костей.
   Ещё не обозначена вина,
   Иуде невдомёк, что он Иуда,
   Да и Христос - он не Христос покуда,
   У них пока другие имена*.
   --------------------
   * Стихи Виктории Гетьман.
  
   Кирш замолчал, и звук последней струны эхом покатился по побережью.
  
   "У них пока другие имена..."
  
   Снова стало тихо, только сипел и потрескивал костёр.
   - К чему это ты?.. - спросил Алёша.
  
   Были уже густые сумерки. Ратмир ушёл, и Айя вызвалась его проводить. В хижине было темно, оранжевый светляк почти угас, и только россыпь голубых искр всё ещё колюче пялилась со стен.
   Донован встал и, пригнувшись, вышел из хижины. Песок под ногами был холодным, остывшим; из пустыни дул слабый ветер и нёс с собой кислый запах жжёного железа. Душный запах, отвратительный запах, мерзкий запах... Запах смерти. Он растёр виски ладонями и сел на песок, прислонившись спиной к стене кампаллы.
   Не надо об этом, подумал он. Отдохни, рассейся, не думай ни о чём. Он закрыл глаза и запрокинул голову.
   "Не ходите дети в Африку гулять", - неожиданно всплыло в голове.
   Он почувствовал, как рядом из темноты возникла Айя и прильнула к его плечу тёплым, маленьким, участливым комочком. Это сразу как-то успокоило. Стало тепло и уютно. Покойно.
   Милая моя, подумал он. Как хорошо, что ты рядом. Спасибо. Айя шевельнулась, ласково провела пальцами по его щеке.
   - Где ты сейчас? - еле слышно спросила она.
   Он помолчал.
   - На берегу, - наконец сказал он. - Ночью... Море такое тихое-тихое и спокойное... И луна. И лунная дорожка, широкая, яркая, почти не раздробленная...
   - А я там есть?
   - Да.
   - Где я?
   - Рядом.
   Айя уткнулась носом в его плечо. Совсем недалеко, за рощей, спало море, из-за горизонта степенно выкатывалась луна и прокладывала в спокойной воде ровную золотистую дорожку.
   - Ты устал сегодня, - сказала Айя. - Пойдём спать.
   Донован закивал и открыл глаза.
   - Да. Идём.
  
   Ночь была тихая и светлая. В открытый проём хижины нахально заглядывала полная круглолицая луна, вырезая из циновок вытянутый золотистый овал. Донован лежал с открытыми глазами, никак не мог заснуть, и ему было хорошо видно, как со своего гамака в другом конце хижины тихонько встала Айя и на цыпочках, крадучись, подошла к нему. Сейчас, в темноте, когда не было видно её странных глаз, полуприкрытых нижними веками, и трепещущих клапанов носа, её фигура ничем не отличалась от фигуры земной девчонки.
   - Ты спишь? - шёпотом спросила она и подёргала за сетку гамака.
   - Нет.
   Она перелезла через паутину нитей и забралась к нему в гамак.
   - Расскажи что-нибудь, а? - спросила она, прильнув к нему. - Как тогда, помнишь? Сказочку-рассказочку...
   Он погладил её по голове. Сказочку... До них ли вам теперь?
   - Я знаю, Доновен, я знаю, - говорила она, уткнувшись носом ему в грудь, - ты сейчас думаешь, тебе сейчас плохо, и я нехорошо делаю, что прошу тебя... Но Доновен, милый, хороший, Дылда...
   Мне сейчас плохо, подумал он. Мне сейчас плохо? Это вам, вам всем сейчас плохо! Хотя вы все страшно веселы, жизнерадостны, как никогда в прошлом. И даже не замечаете за своей веселостью, что это "никогда" может стать вашим будущим...
   Он вздохнул.
   - Что тебе рассказать?
   Она сильнее прижалась к нему, спрятала лицо на груди.
   - Дылда, милый... Спасибо.
   Он улыбнулся. Стало лучше, легче.
   - О чём ты хочешь?
   - О чём? - Она вскочила в гамаке на колени. - Обо всём! Всём, всё-ом!!! - радостно закричала она, раскачивая гамак.
   Донован тихо рассмеялся.
   - Знаешь что? - спросила она.
   - Что?
   - Расскажи... - Она задумалась. - Расскажи так, чтобы о нас, но и не о нас. О Других.
   - Каких это - других?
   - Ну... Других. Не понимаешь? - Она засмеялась. - Совсем не понимаешь?
   Донован помотал головой.
   - Ну что ты, Дылда! Ну, это... Ну... - Она сама запуталась, но всё же попыталась выбраться из этих дебрей. - Ну вот, как нашли вы нас, - растягивая слова начала объяснять она. - Ну... А то - Других. Понимаешь?
   Донован кивнул.
   - Ты хочешь, чтобы я рассказал о человечках, живущих на других планетах?
   Айя снова рассмеялась.
   - Ну вот, Дылда, ты же всё понимаешь. Ты просто меня разыгрываешь! А может... А может вас тоже нашли? - Она засмеялась такой догадке и весело зашлёпала ладонями по его груди. - А, Дылда, а? А вас тоже нашли. Нашли! Да? Да, Дылда, да?
   Он поймал её руки, прижал к себе.
   - Не шлёпай так, в соседней кампалле всех разбудишь.
   Она смеялась.
   - А там никого нет. Все ушли в Войнуху играть. - Она высвободила руку и нажала пальцем ему на нос. - Вот так!
   На Войнуху... Снова всё приблизилось, весь сегодняшний день. Донован судорожно вздохнул и отпустил Айю.
   - А Доновена нашли! Нашли! Дылду тоже нашли!
   - Нет, - сказал он вяло, - никто нас не посещал. И мы никого больше не нашли.
   Она замолчала.
   - Никто? - спросила она.
   Он помотал головой.
   - И никого?
   - Нет.
   Она снова затихла. Затем спросила:
   - А мы?
   - Я сказал неправду, - признался Донован. - Мы нашли многих... Но таких как вы - больше нет. Вы - первые.
   Айя подумала.
   - Тогда знаешь что?
   - Что?
   - Ты всё равно расскажи о Других. Ну, как-будто они есть. Как на самом деле. Хорошо?
   Донован улыбнулся, погладил её по голове. Выдумщица...
   Он кивнул, и тогда Айя села в гамаке, обхватила колени руками и, уткнув в них подбородок, приготовилась слушать.
   Он подумал, закинул руки за голову. Что же тебе рассказать?
   - Ну?
   И тогда он начал:
  
   "Жили-были на далёкой-далёкой планете люди. Были они весёлыми и дружными, добрыми и ласковыми. Они не знали ни зла, ни унижения; ни лжи, ни жадности; ни подлости, ни трусости. Планета не была сурова к ним: климат её был мягким, земля плодородной. Сами люди были трудолюбивы, и жили они счастливо".
  
   Идиллия, подумал Донован. Боже мой, какую идиллию я нарисовал... Впрочем, там и на самом деле была идиллия.
  
   "Но однажды на планету прилетел пришелец. Ему, как и полагается, как гостю, оказали высокие почести, устроили пир горой и поселили в лучшей, самой просторной хижине у резчика Аола. И он остался.
   Ему всё было интересно, он обо всём расспрашивал, везде совал свой нос. Когда Аол вырезал какую-нибудь фигуру, он спрашивал:
   - Зачем ты это делаешь?
   - Мне нравится, - отвечал резчик.
   - А для кого ты её делаешь? Тебе её кто-то заказал? - не унимался пришелец.
   - Нет, мне её никто не заказывал, - отвечал резчик.
   - Тогда зачем ты её делаешь? - снова спрашивал пришелец.
   - Я делаю её для себя, - отвечал резчик. - Для себя и для людей.
   - Как это? - не понимал пришелец.
   - Для себя, - разъяснял Аол, - потому, что мне это нравится. Для людей - если понравится и им. Тогда я отдам свою работу людям.
   - И ты что-нибудь за это получишь? - спрашивал пришелец.
   - Да, - отвечал резчик.
   - Что именно? - спрашивал пришелец.
   - Уважение и одобрение, - отвечал резчик.
   - Как это? - снова не понимал пришелец.
   - Уважение, - терпеливо объяснял Аол, - если моя работа понравится, и они её оценят. Одобрение - если нет; за то, что не бездельничал.
   Пришелец хмыкал и качал головой.
   Когда Аол ловил рыбу или собирал плоды, он спрашивал:
   - Зачем тебе так много?
   - Это для людей, - отвечал Аол. - Для людей и для себя.
   - Как это? - не понимал пришелец.
   - Я отдам всё людям, - разъяснял Аол, - а себе оставлю лишь необходимое.
   Глядя на тростниковые хижины в деревне, пришелец удивлялся:
   - Почему у вас нет дворцов?
   - А зачем? - спрашивал Аол.
   - Чтобы жить лучше! - восклицал пришелец.
   - Мы живём хорошо, - отвечал Аол.
   Глядя на пустую площадь в центре деревни, пришелец удивлялся:
   - Почему у вас нет памятников?
   - А зачем? - спрашивал Аол.
   - Чтобы увековечить память ваших выдающихся людей! - восклицал пришелец.
   - Память о людях должна храниться в сердце, - отвечал Аол.
   - Но вы же можете многих забыть! - восклицал пришелец.
   - Если они достойны - их не забудут, - отвечал Аол."
  
   - Это ты про нас, - задумчиво сказала Айя. - Про нас и про Кирша.
   Донована охватила тихая ярость. Не ей я это рассказываю, подумал он. Это я им говорю. Это я ДОЛЖЕН им всем рассказать, а не ей одной.
   - Нет, - сказал он вслух, - это не про вас. Это сказка.
   И продолжил:
  
   "И тогда пришелец спросил:
   - Ты знаешь, что такое власть?
   Аол удивлённо поднял брови.
   - А хочешь её иметь?
   - Я не знаю, что это такое, - отвечал Аол.
   Пришелец загадочно улыбнулся.
   - Я научу тебя, как её добыть, - предложил он.
   И Аол согласился...
   И тогда пришелец сказал Аолу:
   - Видишь, идёт Мона?
   - Да, - отвечал Аол.
   - Побей её, - сказал пришелец.
   - Зачем? - удивился Аол.
   Пришелец загадочно улыбнулся.
   - Ты побей - увидишь.
   Аол долго не решался, но пришелец всё настаивал и настаивал, и тогда он, как-то у ручья, всё-таки отважился и толкнул её. Она отодвинулась, уступая ему место. Тогда Аол хлопнул её по щеке.
   - Что тебе, Аол? - удивлённо спросила она.
   И он ушёл.
   - Избей её, - говорил пришелец. - Избей и возьми.
   - Она невеста Эло, - отвечал Аол, но на следующий день он таки избил её, а потом сделал своей женой.
   Он издевался над женой, рвал волосы, избивал до кровавых синяков, как советовал ему пришелец... И начал чувствовать от этого удовольствие.
   Но пришелец сказал:
   - Это ещё не власть.
   И дал Аолу оружие.
   - Убей Эло, - сказал он.
   И тогда Аол на мгновенье проснулся.
   - Вчера я отнял у него невесту, - сказал он.
   - Да, - сказал пришелец, - это власть.
   - Сегодня я хочу убить его самого.
   - Да, - сказал пришелец, - это власть.
   - А завтра кто-нибудь захочет мою жену.
   - Нет, - сказал пришелец. - Ты не понял. Обожди.
   - А послезавтра кто-нибудь захочет убить меня.
   - Обожди, - сказал пришелец. - Ты не понял.
   - Ты болен, - понял Аол.
   - Обожди, - сказал пришелец.
   - Ты заразен, - сказал Аол.
   - Обожди, - сказал пришелец.
   - Ты заразил меня, - сказал Аол.
   - Обожди, - сказал пришелец.
   Но Аол убил его.
   Затем он убил Мону - она знала, что такое рабство.
   Затем он убил себя. Он знал, что такое власть".
  
   Айя сидела тихо-тихо, не шелохнувшись. Её большие, огромные глаза светились в темноте.
   - Страшно, - наконец сказала она. - Ты рассказал плохую, страшную сказку. Да и не сказку вовсе...
   Она зябко поёжилась и, вытянувшись, прильнула к его груди. Тело у неё было холодное, просто закоченевшее.
   - Я сама виновата, - прошептала она, прижимаясь тесней. - Тебе было плохо, а я всё настаивала и настаивала... И ты взял и рассказал такую историю. Страшную.
   Страшную, согласился Донован. Бедный Аол. Он совсем не знал, да ему и невдомёк было, что пришелец - это только разведчик, первая ласточка чужого мира, и что к ним скоро нагрянет целая орава пришельцев со специально разработанной и хорошо отрепетированной методикой обучения цивилизаций с более низкой ступенью развития, и начнёт обучать аборигенов, как нужно жить, как порвать с этой рутиной, с этим топтанием цивилизации на месте, с этим бесконечным, бесполезным бегом по кругу, чтобы двинуться вперёд, семимильными шагами к прогрессу... Беда только, что это будет чужой прогресс.
   Айя успокоилась, согрелась.
   - Ты мне не будешь больше рассказывать таких страшных историй? - попросила она. - Хорошо, обещаешь?
   Донован сглотнул тугой ком слюны. Закрыл глаза.
   - Обещаю, - сказал он. - Тебе - нет.
  
  
   4
  
   Он проснулся резко и сразу, будто его кто-то толкнул. Утро было свежим, ясным, это чувствовалось сквозь закрытые веки, но он не стал их открывать - по ним бегали резвые солнечные блики. Он усмехнулся и представил, как Айя стоит на пороге хижины и зеркальцем пускает ему в глаза солнечных зайчиков, а сама, еле слышно шевеля губами, шепчет: "Вставай, лежебока!"
   - Солнышко-солнышко, - сказал Донован и прикрыл глаза рукой, - доброе утро!
   Айя радостно взвизгнула, вбежала в кампаллу и бросилась к нему на грудь.
   - Вставай, ле-же-бо-ка! - восторженно завопила она и принялась его тормошить. Донован снова притворился спящим. Тогда она попыталась вывалить его из гамака на пол, но он расслабился, вовсе не собираясь помогать ей в этой затее.
   - У-у, тяжелющий! - недовольно выдохнула Айя и снова пропела на высокой ноте: - А ну, встава-ай!
   Донован сладко причмокнул и приоткрыл один глаз. Айя засмеялась.
   - Солнышко высоко?
   - Высоко, высоко!
   Он открыл второй глаз.
   - А море спокойно?
   - Спокойно, спокойно!
   - А я не брит?
   Она рассмеялась и протянула ему зеркальце.
   - Ты как морская шушандра!
   - Тогда вперёд! - Он вывалился из гамака, вскочил на ноги и, забросив Айю на спину, галопом помчался к Лагуне.
   - Ура-а! - звонко, на всю Деревню, закричала Айя и немилосердно замолотила пятками, пришпоривая своего скакуна.
   Донован диким аллюром проскочил рощу, выбежал на берег, на всех парах влетел в воду, но здесь не удержался на ногах, и они с хохотом и визгом, с тучей брызг, с шумом и плеском полетели в холодную гладь.
   - Бр-р-р! Холодина! - отфыркиваясь, выдохнула Айя, окатила Донована водой, засмеялась и нырнула. Голова её показалась метрах в семи-восьми, она крикнула: - Дылда, догоняй! - И снова нырнула.
   Донован хотел броситься ей вслед, но непроизвольно оглянулся и увидел, как по берегу, пыля песком и выбросив в стороны длинные суставчатые лапы, мчит "богомол", а из кабины выглядывает Ратмир и машет ему рукой.
   "Богомол" подкатил поближе и остановился, подтянув под себя лапы. Из кабины выпрыгнул Ратмир, тщательно выбритый и не менее тщательно причёсанный. Увязая в песке, он зашагал к Доновану.
   - С добрым утром, - поздоровался он, подходя, и остановился на кромке берега.
   Донован кивнул, буркнул приветствие и начал выходить из воды.
   - Нам пора, - сказал Ратмир, не глядя на Донована. - Позови Айю, она обещала показать нам лабиринт.
   Донован выбрел из воды и разбито опустился на песок.
   - А я, признаться... - Он скрипнул зубами и перевернулся ничком. - Забыл я обо всём, Ратмир.
   Ратмир молча сел рядом.
   Вот и всё, с болью подумал Донован. Где ты, мой солнечный зайчик?
   Айя выскочила из воды и мокрым холодным лягушонком, прыгнула ему на спину.
   - Чего ты меня не догонял?
   Донован повернулся, взял её на руки и встал. Через силу улыбнулся.
   - Да так... Нам пора в Город.
   - Ну вот, - Айя насупилась и исподлобья посмотрела на Ратмира. - Будто мы среди дня не можем туда поехать...
   - Надо, - сказал Донован и опустил её на песок. - Понимаешь, надо. - Он вздохнул. - Сбегай, пожалуйста, принеси мою одежду.
   Айя выскользнула у него из рук и медленно, всем своим видом выражая недовольство, направилась в Деревню. Она поминутно останавливалась, оглядывалась на Донована в надежде, что, может быть, он всё-таки махнёт рукой на этот Город и отменит своё решение. Вид у неё был очень обиженный.
   Иди, молча кивнул Донован и отвернулся.
   Ратмир посмотрел на Донована, достал из кармана тюбик депилята и аккуратно надломил его.
   - Возьми, побрейся, - сказал он, протягивая тюбик.
   Донован взял тюбик и, глядя в воду себе под ноги, как в зеркало, снял с лица рыжеватую щетину. Обмыв лицо, он обернулся, чтобы отдать тюбик Ратмиру, но вместо него прямо перед собой увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся Айю. Ком одежды лежал тут же, на песке, а она стояла рядом: тяжело дыша, и протягивая полотенце. Видно пулей назад летела.
   - Спасибо, кроха, - поблагодарил он.
   Айя расцвела.
   - Только сперва меня, Дылда! - крикнула она громко и требовательно. - Сперва меня...
   Донован усмехнулся. Обмотав полотенце вокруг шеи, чтобы не мешало, он схватил Айю в охапку и с силой зашвырнул в Лагуну. Айя завизжала, задрыгала в воздухе ногами, плюхнулась в воду и сразу же, как ошпаренная, выскочила на берег. Донован поймал её, укутал в полотенце и стал растирать, а у неё глаза от удовольствия стали масляными, превратились в щелочки, и она даже похрюкивала.
   - А теперь, - сказал Донован и легонько шлепнул её, - шагом марш в машину.
   Айя отпрыгнула в сторону и обиженно стала пятиться к "богомолу". Губы она нарочито надула, как две оладьи, но в глазах прыгали смешливые бесенята.
   - Бесстыдник ты, Дылда, - проговорила она. - Рад, что здоровый вымахал - знаешь, что сдачи не дам...
   Она явно подзадоривала его, чтобы он сыграл с ней в догонялки. Но Донован игры не принял. Он молча оделся и пошёл к "богомолу".
   - Залезай, - приказал он Айе, и она беспрекословно подчинилась.
   Подошёл Ратмир.
   - Ну что, поехали? - спросил он.
   - Поехали, - буркнул Донован и, пропустив Ратмира вперёд, рывком забросил своё тело в кабину.
   Феликс уже сидел в водительском кресле. Он повернулся и кивком головы поздоровался с Донованом.
   - Шлем застегни, - подсказал он и тронул машину с места.
  
   На этот раз они въехали в Город с северной окраины. Город начинался сразу же, вырастая из песка дымными развалинами. Здесь, с краю, дома были более целыми, ещё похожими на дома, с золотым песочным оттенком.
   На одном из перекрёстков Айя затеребила Донована за рукав.
   - Смотри, смотри! - указала она пальцем. - Чучело!
   На втором этаже дома стоял застывший кибер. В руках он держал огромный блок стены с оконным проёмом. Видно, хотел поставить блок на место, но в это время прекратили подачу энергии.
   Атлант, подумал Донован, и ему страшно захотелось увидеть Кирша и посмотреть ему в глаза.
   Вход в лабиринт был загорожен гусеничным краулером, и, если бы не Айя, они вряд ли бы отыскали его. Протиснувшись между краулером и стеной, они увидели огромную дыру с закопчёнными краями, из которых крючьями торчала арматура. Откуда-то сверху сочился ручеёк и, журча, убегал в темноту. Из провала тянуло промозглой сыростью, ржавым металлом и гнилой, мёртвой биоэлектроникой.
   Ратмир принюхался, пошамкал губами, словно пробуя воздух на вкус.
   - Не нравится мне всё это...
   Айя непонимающе повела плечами.
   - Он тут, - сказала она. - Только тут ходов много, запутаться можно, и не просто так, а надолго. Кирш говорил, что неделю можно ходить-ходить, а может быть, и больше, и выхода не найти.
   - Да, окопался, - проговорил Феликс, с интересом осматриваясь по сторонам, и прицокнул языком.
   Ратмир бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.
   - Ты знаешь, как его здесь найти? - спросил он Айю.
   - Не... - Айя помотала головой. - Он меня сюда не водил. Говорил, нельзя, я запутаюсь, а он потом не найдёт. Но это всё враки, конечно, я бы нашла дорогу назад, но он сюда вообще никого не водил.
   - Жаль, - вздохнул Ратмир. - Значит, так. Феликс, останешься в машине. А мы с Донованом спустимся в лабиринт. Никаких действий до нашего возвращения не предпринимать.
   - Хорошо, - недовольно буркнул Феликс и, протиснувшись между краулером и стеной, зашагал к "богомолу".
   Ратмир проводил его взглядом, затем кивнул Доновану:
   - Идём.
   И стал быстро спускаться в провал по каменному крошеву. На полдороги он остановился и глухо, как из бочки, добавил:
   - Айю оставь. Ни к чему ей туда.
   Донован посмотрел на Айю, улыбнулся и развёл руками. Что поделаешь, нужно подчиниться. Он спустился вслед за Ратмиром и в конце провала оглянулся. Айя стояла боком к нему - чёрная фигурка на светлом пятне входа - и обиженно сколупывала со стены штукатурку. В лабиринт она не глядела.
   Ничего, сказал про себя Донован. Ты не расстраивайся. Он прав. Незачем тебе туда.
   Ратмир тронул его за плечо.
   - Здесь мы разделимся. Пойдёшь прямо, а я - налево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?
   Донован пожал плечами.
   - Если стены здесь не двигаются...
   Ратмир сдержанно улыбнулся.
   - Тогда - до встречи. - Он кивнул и исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отсветы.
   - До встречи... - сказал ему вслед Донован, ещё раз оглянулся на Айю и пошёл в свою сторону.
   Коридор, в который он свернул, был тускло освещён унылым грязно-красным светом, и от этого всё вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шёл неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскоминный привкус ржавого железа, и вообще, весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, запущенная, захламлённая нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди... Логово.
   Донован остановился и прислушался. Рядом, за стеной, кто-то еле слышно бормотал. Он всмотрелся в темноту, увидел вход в соседнее помещение и шагнул туда. Комната была маленькой, приблизительно три на четыре метра, относительно чистой и пустой. Посредине сизой громадой возвышался громоздкий универсальный кибер, давно обездвиженный, горел только зелёный огонёк приёмника, и кибер голосом Кирша монотонно декламировал какую-то белиберду, сильно нажимая на "р". Донован нагнулся, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
   - Крыльями кружа красиво, - зло и тихо сказал ему Кирш в самое ухо, - крыса кралась кромкой крыши. Крепче кремня кривошипы, кроя кропотливо кражу, кролика кредитовали...
   Декламирование оборвалось, раздался глухой, простуженный кашель. Больной кашель, плохой, буханье, можно сказать, а не кашель. И опять:
   - Крепко кроль кричал, креняся, крепость кропля кратно красным...
   Кирш, подумал Донован, ты всё пишешь стихи... Упражняешься... Он почувствовал, как ярость плотным давящим комком поднимается к самому горлу.
   - ...Крюк кривой кромсал круп кроля, кровью круто кровоточа...
   Донован коротко размахнулся и изо всей силы ударил ребром ладони по зелёному огоньку на панели кибера. Что-то звякнуло, огонёк погас, и воцарилась тишина. Донован посмотрел на ладонь. Из ссадины сочилась кровь. Он прислонился лбом к холодному пластхитину кибера и вдруг опять услышал за стеной бубнящий голос Кирша:
   - ...Кроткий кроль, крепя крест кролю, крапивой крушенье красил...
   Донован скрипнул зубами и пошёл прочь от этого места.
   Вслед ему неслось:
   - ...Крекча крысе кровожадной крах кромешный...
   Замолчи... Замолчи, замолчи! Донован сжал кулаки и быстро, почти бегом, зашагал вперёд.
   Он шёл напрямик, не разбирая дороги, через анфилады комнат, через завалы протухшей бумаги, гнилого тряпья, ржавого железа, битого стекла, развороченных, смятых, словно они побывали под прессом, каких-то приборов и механизмов, назначение которых сейчас невозможно было определить - дикая смесь контуров псевдоприсутствия, частей роботов, биоэлектронного оборудования, транспортных средств, пересыпанная мелкими деталями и залитая разложившейся слизью биоэлектронного наполнителя. Он не помнил, сколько времени так шёл, не останавливаясь, не обращая внимания ни на что. Уже притупилось в памяти, куда он шёл и что здесь искал... И тут перед ним открылся хорошо освещённый зал, широкий, но с низким потолком, закопчённым, покрытым, как гусиной оторопью, каплями воды. Донован остановился.
   Это был генераторный зал. А у пульта синтезатора, спиной к Доновану, на кособоком стуле, в грязном, пятнами, как маскировочном, жеваном комбинезоне, скорчившись, сидел Кирш.
   Вот и встретились, почему-то совершенно спокойно подумал Донован. Кирш чуть заметно покачивался, словно был вдребезги пьян, и что-то монотонно бормотал. Вот как мы встретились... Донован смотрел ему в трясущийся затылок и чувствовал, как в нём снова начинает закипать злость. К этому человеку. Некогда его другу.
   - Кирш, - тихо окликнул он.
   Жалобное нытье оборвалось. Кирш застыл. Мгновенье он сидел так, сжавшись в судорожный комок, затем вскочил. Стул полетел в сторону, загрохотал, и Донован увидел, что на него, медленно разрастаясь, движется светящееся, перемигивающееся, снежное облако.
   Ах ты..! Ярость ударила в голову, и Донован прыгнул. Вперёд, в сторону и к Киршу. Облако осталось сбоку и сзади, а прямо перед собой он увидел Кирша - небритого, сгорбленного, трясущегося - и, не размахиваясь, ударил. В лицо. Грязное, липкое от холодного пота...
   Он постоял над распростёртым телом, отдышался, затем перешагнул через него и подобрал отлетевший в сторону арлет. Единственное оружие, против которого бессильно силовое поле защитного шлема... Донован переломил арлет. Указатель заряда стоял посередине шкалы. Где же ты его достал, Кирш? Ведь на всех синтезаторах на его производство наложено вето... Он поморщился. Пятки болели, будто их отбили бамбуковыми палками (это прыжок, подумал он), а левое плечо совсем не чувствовалось, занемело, покалывало. Зацепило-таки облако. Он сунул арлет в карман и стал усиленно массировать плечо. Кто же мог ожидать от тебя такой прыти? Донован поднял кособокий стул и сел. Именно такой...
   Кирш неподвижно лежал на полу. Донован огляделся. Синтезатор был разворочен, все рубильники, клавиши, кнопки выдраны из своих гнёзд с корнями; ни одного целого стекла, ни одного целого экрана... Сбоку на панели виднелся жёлто-кристаллический потёк кислоты, а на полу, на том месте, куда она стекала, вздувшиеся пузыри жжёного бетона.
   - Вставай, - сказал Донован.
   Кирш не шевелился.
   Тогда Донован, кряхтя от боли, встал, приподнял Кирша под мышки и прислонил к стене. Голова Кирша свесилась. Донован увидел под пультом синтезатора баллон с водой, достал его и, открыв вентиль, начал лить воду на голову Кирша.
   - Я в сознании, - тихо сказал Кирш.
   Вода всё лилась. Кирш открыл глаза и поднял голову.
   - Я в сознании, - громче повторил он. - И даже его не терял.
   - Жаль. - Донован бросил баллон на пол. - Для всех было бы лучше...
   - Ты не галлюцинация? - спросил Кирш. - У меня в последнее время часто...
   Он потрогал подбородок.
   - Впрочем, нет. Давно прилетели?
   - Давно... - Донован на ватных ногах вернулся к стулу и сел. - Вчера.
   - А-а...
   Они помолчали.
   - Ну, здравствуй, Кирш.
   - Здравствуй, Донован. Айю видел?
   Донован кивнул. Что же я хотел спросить? - мучительно думал он. Что? Столько было вопросов... Его начал бить озноб.
   - Давно... всё это началось?
   Кирш судорожно вздохнул.
   - Давно... Не помню. Сейчас что - день?
   - Убитых... Сколько убитых?
   - Н-не знаю.
   Снова воцарилось молчание.
   - Понимаешь, - сказал Кирш, - я думал: будут убитые, немного, без этого ведь нельзя, но потом кто-то кого-то возьмёт в плен, кто-то победит... Появятся лидеры, всё прочее...
   Внутри у Донована словно что-то оборвалось. Последняя призрачная надежда... Ему стало жутко и в то же время бездонно тоскливо. Последняя, почти нереальная надежда, что всё-таки Кирш не имеет ко всему этому никакого отношения, рухнула. Рухнула также беззвучно и страшно, как обрушивались остовы домов под лучами интеграторов, - первое, что увидел Донован с орбиты.
   - Всё-таки это ты, Кирш...
   Кирш сник.
   - Знаешь, я много думал. Я всегда был дилетантом. Раньше - как поэт, теперь - как вершитель чужих судеб...
   - Я, я, я! - взорвался Донован. - Всё я! Устроил бойню, а думаешь только о себе! Зачем ты это сделал? Заруби на носу: если теория негуманна - она абсурдна!
   Кирш отвёл глаза в сторону.
   - Читайте еженедельник Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций, - пробормотал он.
   Донован внимательно посмотрел на него.
   - Ты пьян?
   - Нет. Нечем... А хорошо бы. И гитару... Побренчать, как ты говоришь. - Кирш помолчал немного, затем тихонько продекламировал:
  
   В жизни мужчинам не мало дано:
   богом - женщина, чёртом - вино.
   Но женщин желанней, хмельней вина,
   есть для мужчин - война.
  
   Он посмотрел на Донована.
   - Нет, это не я. Это Киплинг.
   - Бренчал бы у чьей-нибудь юбки, а сюда не лез! - зло сказал Донован. - Вершитель судеб, чёрт тебя побери!
   Кирш устало прикрыл глаза.
   - Ты знаешь, у меня как-то было желание покончить с собой, - сказал он спокойно. - Убей фашизм в себе самом... - Он усмехнулся. - Хорошо звучит, а? В себе самом...
   По лицу Донована заходили желваки.
   - Для этого ты и нацепил на голову шлем защиты? Не смеши. Мы с тобой не на театральной сцене.
   - В том-то и дело, - согласился Кирш. - Мне порой кажется, что всё это сон. Кошмарный сон. Хорошо бы проснуться...
   Они снова замолчали. И в этот момент в кармане Донована запищала рация.
   - Донован! Донован! - звал Ратмир. - Вы нашли Кирша? Где вы? Тут кибер, я через него слышу, как вы разговариваете!
   Донован опустил руку в карман и щёлкнул клавишей. Затем встал, подошёл к пульту и отключил передатчик.
   - Это кто? - равнодушно спросил Кирш. - Начальник экспедиции?
   Донован не ответил.
   - Понаехало шишек, руководителей, начальников... - Кирш судорожно вздохнул. - Ничего, разберутся.
   Он вытер мокрый лоб, чтобы вода не капала на глаза.
   - Понимаешь, - сказал он, - вся беда в том, что для них это просто игра. Не больше, и не меньше.
   Донован поднял с пола баллон, закрутил вентиль и поставил его у стенки синтезатора.
   - Благодетель человечества, - горько сказал он. - Ты приговорил этот мир к самоубийству, и тебе мало. Хочется, чтобы всё было красиво, с пафосом...
   Краем уха Донован услышал за стеной зала какую-то неясную возню, быстрый топот босых детских ног и, прислушиваясь, замолчал. На мгновенье в коридоре притаились, затем блеснула вспышка, кто-то захохотал, снова побежал, шлёпая босиком по цементному полу, и в зал стремглав влетела Айя. Донован остолбенел.
   - Ты что тут делаешь? Почему ты здесь, я же...
   Он осёкся. Вслед за Айей в зал ворвался человечек с интегратором на изготовку. Он остановился, ослеплённый светом, а затем увидел Айю.
   - Ага! - победно закричал он и нажал на спуск.
   Донован рванулся наперерез, прыгнул к Айе и дёрнул её за руку. Хлопнула неяркая вспышка. На миг его окутал радужный туман, затем в шлеме щёлкнуло реле, туман исчез, и Донован увидел, что лицо у человечка начало вытягиваться. Он растерянно опустил интегратор. Сзади за спиной заливисто расхохоталась Айя.
   У Донована задёргалась щека. Это хорошо, что у меня на голове шлем, подумал он. Я ведь как-то об этом забыл. Он шагнул вперёд, ухватился за ствол оружия, и, вырвав его из рук человечка, зашвырнул под синтезатор.
   - Вон! - заорал он, развернул человечка за плечи и дал пинка. - Мерзавец! Чтобы духу твоего здесь не было!
   - Ты что! - возмутилась Айя. - Доновен, как ты мог? Ведь мы просто играли!
   Донован на негнущихся ногах подошёл к ней, осторожно потрогал её волосы. Губы его дрожали.
   - При чём тут он... - спокойно сказал Кирш. - Если уж кого по морде - так это меня.
   Донован молча взял Айю на руки, перенёс к стулу и посадил.
   - Доновен, как же это ты? - тихо спросила она, глядя ему в глаза. - Что с тобой, тебе плохо, да?
   Он снял с себя шлем, надел ей на голову и наглухо застегнул.
   - Не снимай, пока не разрешу, - сказал он.
   - Зачем? Это что - новая игра?
   - Нет. Но так надо.
   - У-у, я тогда не хочу! - закапризничала Айя. - Он большой и болтается на голове.
   - Ничего. Это ненадолго. До вечера.
   Айя недовольно сморщила нос.
   - Да... Ты на всех будешь так надевать? - саркастически усмехнулся Кирш.
   Донован повернулся. В глазах у него была откровенная, ничем не прикрытая ненависть. Он подошёл к Киршу, взял его за ворот комбинезона и рывком поставил на ноги.
   - Послушай-ка, ты... - сцепив зубы, выдавил он и оттолкнул Кирша к стене. - Ты хоть понимаешь, что ты здесь натворил?
   Кирш отвёл глаза в сторону.
   - Да, - сказал он. - Я научил их убивать.
   - Кто, кто дал тебе на это право?!
   - Риторический вопрос. Никто не может дать такого права.
   Кирш впервые посмотрел прямо в глаза Доновану, и на его лице резко обозначились скулы.
   - Да, я научил их убивать друг друга! - почти выкрикнул он. - Я рассказывал им о штыковой атаке, об окопной войне, о партизанах... Я демонстрировал им действия мин, гранат, противотанковых ружей, интеграторов, деструкторов...
   В Доноване начала закипать ярость. Не отрывая взгляда от глаз Кирша, он нащупал в кармане арлет и вытащил его. Кирш это видел, но, не пошевельнувшись, только чуть побледнев, продолжал говорить.
   - Я рассказывал им, как сквозь мясорубку войн человечество шло вперёд. Понимаешь, ВПЕРЁД!!! Сквозь боль, слёзы, кровь, смерть... Я хотел, чтобы они это поняли. Не только посмотрели, но и поняли!..
  
   "Ты болен, - сказал Аол".
  
   ...Что, пройдя через всё это, мы стали теми, кто мы есть. Мы стали ценить то, что мы есть. Потому, что мы сумели порвать этот порочный круг войн, найдя путь из него. И этот путь - прогресс!..
  
   "Ты заразен, - сказал Аол".
  
   ...Но они не поняли. Они не поняли, зачем им этот путь, когда и без него хорошо. Они даже не захотели понять, потому что не захотели думать! У них на уме было только одно - играть, играть, ИГРАТЬ!!!..
  
   "Ты заразил меня, - сказал Аол".
  
   ...И тогда я построил им этот город и сказал: вот вам место для игры. Воюйте!
   - Всё, - оборвал его Донован. - Я думаю, ты всё сказал.
   Он закрыл арлет. Кирш замолчал и, не отрываясь, смотрел на него. Тогда Донован медленно, как на дуэли, поднял арлет до уровня глаз и нажал на спуск. Кирш вздрогнул, но даже не сделал попытки отойти в сторону. Он так и остался, прислонившись к стене, ждать медленно ползущее к нему, переливающееся искрами, как снег на солнце, смертоносное облако.
   "Ну уйди же, уйди!" - кричало, разрывалось на части сердце Донована. Но Кирш так и не ушёл. Облако достигло его, впиталось в тело, и только на комбинезоне мерцали перемигивающиеся искорки. Губы Кирша конвульсивно дёрнулись, видно он хотел что-то сказать, но уже ничего не смог и только улыбнулся, устало и вымученно. Затем лицо его стало стекленеть, будто покрываясь глазурью.
   Ведь ты всё врал, подумал Донован и мешком опустился на пол. Ты всё врал! Специально, цинично, боже мой, до какой степени цинично!.. Чтобы я смог нажать на спуск.
   Постепенно, становясь прозрачным, Кирш медленно исчезал.
   - Дылда! - возбуждённо закричала Айя. - Это что, новая игра?
   Она вскочила со стула и радостно захлопала в ладоши.
   - Как красиво, Доновен! Я тоже так хочу!
   Донована затрясло.
   И тут в зал вбежал Ратмир. Он увидел Донована, Айю и, тяжело дыша, остановился.
   - Ох! - облегчённо выдохнул он, огляделся, нашёл глазами стул и, подойдя к нему, грузно сел. - Я уже думал, у вас что-то стряслось. То было слышно, а то вдруг раз - и как в воду...
   Он снова обвёл взглядом зал, посмотрел на сидящего на полу Донована, и его охватило смутное беспокойство.
   - А где Кирш? - встревожено спросил он.
   Айя рассмеялась.
   - Он спрятался. Они с Доновеном играли, и Доновен его спрятал!
   Донован неподвижно сидел на цементном полу, вокруг него разводами стояла сизая вода. Ратмир медленно, с тяжёлым предчувствием, встал и подошёл к нему.
   - Где Кирш? - спросил он.
   Донован вздрогнул и выронил арлет. Он со стуком ударился об пол, и по масляной воде дрогнули круги.
   - Нет его, - сипло сказал Донован.
   Ратмир пошатнулся. Некоторое время он стоял так, с болью глядя на Донована, затем нагнулся и поднял арлет.
   - Малышев, - глухо, неумело, непривычно для самого себя, сказал он, - я объявляю вас арестованным.
   - Хорошо, - свистящим шёпотом ответил Донован и встал.
   Всё вокруг словно изменилось, стало более рельефным, почти осязаемым. Он потрогал стену, где стоял Кирш, и она пылью начала осыпаться под пальцами.
   Так и нужно было, жёстко подумал он. За всех человечков. В голове было необычно ясно и трезво. Только так. И совесть меня не будет мучить.
  
  
   5
  
   Сквозь тревожную дрёму Донован слышал, как за стеной кто-то монотонно и надоедливо бубнит. Не можешь ты ничего слышать, уверял он себя (часа два назад, когда они подъехали к Куполу, поставленному вчера Ратмиром и Феликсом рядом с Деревней, Ратмир собственноручно запер этот отсек на межмолекулярный замок). Не можешь ты ничего слышать.
   Он очнулся от дрёмы, открыл глаза и стащил с головы шлем волновой психотерапии. Дверь в рубку была приоткрыта, и оттуда слышался чей-то неторопливый обстоятельный разговор. Похоже, Ратмир докладывал на корабль о положении на Сказочном Королевстве.
  
  
   Р а т м и р . ...Дело в том, что законы развития человеческого общества, тем более в том жёстком виде, в котором их пытался приспособить здесь Кирш, неприемлемы для Сказочного Королевства. Несмотря на внешнюю схожесть человечков с нами, физиология, психология и, естественно, вытекающая из этих факторов личная и общественная жизнь человечков, в корне отличны от наших, что и составляет проблему несовместимости и неприменимости законов развития нашего общества по отношению к данной цивилизации.
   Н о р д в и к . В каком тогда плане вы расцениваете действия Кирша?
   Р а т м и р . Я считаю, что его действия на Сказочном Королевстве следует расценивать так же, как расценивает человечество эксперименты фашистов, прививавших людям болезнетворные вирусы. Гадко, мерзко и дико. Всё, что здесь пытался внедрить Кирш, похоже либо на откровенную дремучую глупость воинствующего фанатика, возомнившего себя неким новым миссионером-проповедником земной цивилизации, действующим по иезуитскому принципу "цель оправдывает средства", либо на откровенный циничный садизм. Что двигало им, предположить трудно. Возможно, желание таким жестоким способом подстегнуть цивилизацию в своём развитии, но, не имея ни малейшего представления о её социальной структуре, её направленности, истории, традициях, наконец, метаморфозе, Кирш действовал чисто по наитию, и такая его попытка была заранее обречена на провал. Поняв свою ошибку, он прекратил производство оружия, обесточил всех киберов, кроме некоторых, имеющих автономное питание, прекратил строительство домов, дорог... Короче, свернул всю свою программу. Это, конечно, при условии, что она у него была. Действия его носили сумбурный, нервный, я бы даже сказал, психически надломленный характер, что, вероятно, связано с тем, что спровоцированная им война, или как ее здесь называют - Войнуха, с самого начала вышла из-под контроля. Большего, чем то, что я перечислил, он сделать не смог, это было не в его силах. Да, я думаю, и не в наших.
   Н о р д в и к . И откуда он выкопал такую идею... Откуда он вообще взялся, из какого века?!
   Р а т м и р . Откуда... Здесь мы можем только предполагать, хотя некоторые намётки у меня всё-таки есть. По роду своей деятельности мне пришлось ознакомиться с биографией Кирша. Его дед по материнской линии, известный социолог Мэй Сикиора, лет десять работал над монографией "Влияние культа силы как основополагающей линии межгосударственных отношений на психологию человека ХХ века". Монография вызвала огромный интерес и заслужила достойную оценку специалистов, присудивших её автору премию Ассоциации историков. Я знаком с этой монографией и должен признать, что Мэй Сикиора, используя огромный фактический материал и умело препарируя идеологические воззрения апологетов войны, убедительнейшим образом раскрыл разрушающее действие культа силы на психологию человека того времени. Так вот, Киршу было всего четырнадцать лет, когда монография увидела свет. И, вполне возможно, что пока дед работал над монографией, внук мог ознакомиться с антигуманистическими концепциями в первозданном виде. Сами понимаете, какое влияние могла оказать такая информация на неокрепшее мировоззрение подростка... Впрочем, это только предположения.
   Н о р д в и к . Но не лишённые основания... (Пауза). Скажите, Ратмир, какого вы мнения о войне... То есть, Войнухе?
   Р а т м и р . По своей сути - это игра. Весёлая, если здесь уместно упоминание этого слова, многоходовая, где выигрывает сила, ловкость, хитрость, чутьё, а проигравший ставит на кон свою жизнь. Человечков совсем не привлекает социальная суть или этическая окраска этого явления, как хотелось бы Киршу. Их интересует лишь игровая сторона. Очевидно, это в какой-то степени связано с их физиологией, почти полным отсутствием нервно-болевых центров и окончаний, откуда следует совершенно безразличное, бесчувственное отношение к насильственной смерти.
   Н о р д в и к . Как вы думаете, можем ли мы если не прекратить Войнуху, то хотя бы приостановить военные действия, заморозить их, и насколько это возможно?
   Р а т м и р . Я думал над этим всю ночь и весь день. Но кроме такого убогого решения, как ловить их поодиночке, отбирать оружие и изолировать, у меня никаких других предложений нет.
   Н о р д в и к . Возможно, и не такого убогого... Слушайте, Ратмир, во время утреннего сеанса вы сообщили мне, что в Деревне находятся человечки. Насколько я понял, они не принимают никакого участия в военных действиях. Вы могли бы подробнее обрисовать причины, побудившие их остаться или вернуться в Деревню, а также определить возможность через них повлиять на судьбу всего народца?
   Р а т м и р . Это исключено. Дело в том, что у каждого из оставшихся в Деревне свои сугубо личные причины, собственно и обусловившие раздел между ними и ушедшими в Город. Да и остались-то в Деревне всего двое - Айя и ещё некто Райн. И то, Айя осталась в Деревне не по своей воле, а, как она сама говорила, Кирш строго-настрого запретил ей показываться в Городе, приказав сидеть в Деревне и дожидаться Донована. Надо признаться, что такое чувство товарищества наиболее всего поразило меня в Кирше после всего увиденного здесь. Ну а Райн... Тут причины более сложные и не совсем ясные. По его словам, эта игра, я имею в виду Войнуху, ему просто не нравится. Но подозреваю, что для него просто приближается окончание его жизненного цикла - смерть, либо переход в следующую стадию метаморфоза (или, как это там в докладе Лаобина?), - что выражается у него в стремлении к одиночеству, замкнутости, этаком несколько нетипичном для человечков отшельничестве.
   Н о р д в и к . Жаль. Значит, и этот вариант отпадает...
  
  
   Ратмир начал что-то тихо говорить, но Донован уже не прислушивался. Он отошёл от двери и огляделся. Дверь в коридор, которую два часа назад старательно запирал Ратмир, тоже была приоткрыта. Вот как, подумал Донован. Добрый гений, добрый дух. Он вышел в коридор и увидел, что выход свободен.
   В пустыне мёл сухой южный ветер, поднимал тучи песка и бросал его в лицо. Донован ступил на песок, сделал несколько шагов, затем оглянулся. Купол со стороны был похож на большую казахскую кибитку; ветер шатал открытую дверь и, словно детским совочком, швырял в тамбур горсти песка. Донован немного постоял, наблюдая, как ветер стирает его следы - быстро, размашисто, с лихостью.
   Теперь в Город, подумал он. В Город, в Город... Делать что-то нужно, а не трепать языком. Если бы только знать - что?
   "Прощай", - беззвучно сказал он Куполу, отвернулся и пошёл против ветра в сторону Города.
   Вначале идти было тяжело, ноги глубоко увязали в песке, но затем Донован выбрался на тырпчан, голым асфальтовым хребтом выступавший из песка, и теперь только ветер, парусом раздувавший куртку, мешал продвижению.
   То, что ты ничего не можешь, ты должен забыть, говорил он себе. И не просто забыть, но и должен что-то делать. Что именно? Не распускай нюни. Во-первых, немедленно вывести Айю из Города. Во-вторых... Во-вторых, сесть и хорошенько подумать. Хорошо подумать, что же я всё-таки могу... Но сначала Айя... Он вздрогнул. Нет. Сейчас самое главное - чтобы не догнали. Чтобы спохватились как можно позже и не догнали, не вернули.
   Донован остановился и обернулся. Прошёл он уже километра два, купол ещё виднелся на горизонте ярко-зелёной букашкой среди вертикальных хвостов крутящегося песка. Хорошо, подумал он. Хорошо... И тут сердце ёкнуло. Купол вдруг смялся, словно сорванный ветром, и исчез. Не успел я, значит... Он в надежде оглянулся. Спрятаться было негде. Представил, как Ратмир с Феликсом в спешке собирают Купол, укладывают его, задраивают фонарь "богомола" и устремляются в погоню. Что-то долго, долго вы там собираетесь... Донован пристально, защищая рукой глаза от песка, всмотрелся в горизонт. Хоть бы полетели в сторону Деревни - может, он успел бы уйти в пески...
   Песок сверлом пробил брешь в его ладони и впился в глаза. Донован зарычал от боли, и спрятав голову на груди, стал лохматым краем куртки выуживать песок из-под век. Ну и правильно. Так тебе, дураку, и надо. Нечего в пустыне таращиться, как баран на новые ворота... Он поднял слезящиеся глаза и увидел, как на горизонте медленно раскручивается чёрный смерч, а прямо над ним уползает в небо серебряная, мигающая сквозь песочные вихри, точка десантного бота. От неожиданности он выпрямился, снова широко открыл глаза, и ветер опять швырнул в них горсть песка.
   Вот даже как, ошарашенно подумал Донован и опустился на песок. Из зажмуренных глаз по щекам катились слезы и застывали песчаными сталактитами. Улетели. Совсем улетели. Как это там сказано в Положении КВВЦ - категорически запрещается некомпетентным лицам вмешиваться во внутренние дела внеземных цивилизаций? А эти самые компетентные лица прибудут только через два месяца... Но здесь уже ничего не будет. И никого. Ему вспомнились чуть ли не настежь открытые двери купола. Какие вы все добрые - оставили меня, чтобы я мог спасти Айю. Добренькие. Да не для меня будьте вы добренькими! Будьте добрыми к Сказочному Королевству, не бросайте его так!
  
  
   В Город он вошёл уже под вечер. Защитного шлема на нём не было - он ещё в лабиринте отдал его Айе, - и теперь приходилось остерегаться каждого угла. Глаза опухли, он всё время щурился, моргал и почти ничего не видел. Тем не менее его ни разу не обстреляли. Раза два где-то за руинами начиналась перестрелка, и он даже попался на глаза человечку, который, пригибаясь, пробирался по гряде из обломков крупноблочной стены с гнутыми прутьями арматуры, но человечек только скользнул взглядом по Доновану, как по пустому месту, и скрылся в густой тени развороченной подворотни. Похоже, что народец просто не считал интересным играть с ним.
   Испытательный полигон, подумал он и скрипнул зубами. Была у Кирша такая песня...
   Донован с большим трудом разыскал вход в лабиринт. Улицы, по которой они проехали утром, уже не было; на месте перекрёстка, где Айя заметила застывшего кибера, дымился горячий кратер и едко пахло пережжённым железом. Донован обошёл кратер стороной, прикрываясь от жара рукой и чувствуя, как под ним шипят и трещат силицитовые подошвы. Только бы она не вздумала снять шлем, только бы!..
   - Айя! - закричал он ещё у входа в лабиринт, но звук его голоса не раскатился эхом, а утонул, как в вате. - Айя, где ты? Это я, Донован, отзовись!
   Он вбежал в зал, где стоял развороченный синтезатор и где он оставил Айю, и, тяжело дыша, остановился.
   - Айя...
   Зал был пуст. Он растерянно огляделся.
   - Ах, ты...
   Донован изо всей силы пнул ногой стул. Стул отлетел, как картонный, ударился о стену и покатился назад. Внутри у Донована словно что-то оборвалось, злость пропала и стало пусто. Бездонно пусто. Он тяжело, безразличным взглядом обвёл зал, поднял стул и сел. Зачем ты ушла отсюда, Айя? Перед воспалёнными глазами песчаными вихрями заплясали жёлтые круги, и Донован почувствовал, как боль начала толчками расходиться от глаз по всей голове. Он провёл ладонью по лицу. Лицо было иссечено, залеплено песком; волосы представляли собой спутанный, жёсткий, проволочный парик. Даже не смахнув песок, он начал массировать виски, но это не помогало. Боль ползла по телу, переливаясь вместе с кровью, затыкала уши шипящими тампонами, и он не услышал, как за спиной кто-то подозрительно закопошился.
   Он вздрогнул, ощутив опасность только за миг до того, как этот кто-то прыгнул ему на спину, вцепился в куртку, и они вместе полетели на пол. Донован быстро вывернулся и очутился сверху.
   Под ним была Айя.
   - Ты что, Дылда? - обиженно вскрикнула она, придавленная его телом к холодному цементному полу. - Пусти. Ты грубый и невоспитанный.
   Он ошарашенно, встал, взял Айю на руки, и его вдруг затрясло, тело прошиб холодный озноб.
   - Айя... - не веря себе, сказал он и провёл ладонью по её волосам. - Зачем ты ушла отсюда, Айя?
   - А я не уходила. Просто, когда ты меня начал звать, я взяла и спряталась, а ты... Ты грубиян, Дылда! Хоть бы извинился!
   В горле у Донована запершило, он уткнулся носом в её волосы.
   - Извини меня...
   - А вот теперь уже нет! - Она схватила его за ухо и дёрнула. - Нет, нет и нет!
   Донован легко, со смехом, освободился, и вдруг улыбка сползла с его лица.
   - А где шлем? - встревоженно спросил он.
   Айя сконфуженно замялась, виновато посмотрела на него и отвела глаза.
   - Я его потеряла...
   Донован невесело усмехнулся.
   - Эх ты, Маша-растеряша, манная каша... - Он погладил её по голове и серьёзно сказал:
   - Когда ты меня будешь слушаться...
   - А я разве не послушная?
   Донован покачал головой.
   - Неправда, я хорошая...
   - Да, ты хорошая, но непослушная. Но теперь ты меня будешь слушаться?
   Айя утвердительно закивала.
   - Мы договорились? Ну, вот и хорошо. А теперь, пожалуйста, закрой ротик на замочек, а если тебе что-то нужно будет спросить, говори шёпотом. Ладно?
   - А я и так молчу!
   - Тс-с! - Донован приложил палец к губам.
   - А ты что будешь делать? - спросила Айя, послушно перейдя на шёпот.
   Он снова приложил палец к губам, и Айя притихла. Тогда он поудобнее усадил её у себя на руках и, перешагнув через сизую лужу, понёс прочь из лабиринта.
   У самого выхода Донован остановился и опустил Айю на пол.
   - Обожди меня здесь, - прошептал он, напряжённо вглядываясь через насыпь из железобетонных обломков в сереющее пятно входа.
   Айя согласно кивнула.
   - Только ты побыстрее, хорошо?
   - Хорошо.
   Донован вышел из лабиринта и, осторожно выглянув из-за загораживающего вход краулера, огляделся. Никого. Ветер, заплутавшись в развалинах, сюда не проникал, и на улице стояла тишина. Прячась за бронёй машины, он внимательно осмотрел окрестности. Тишина была подозрительной, нехорошей какой-то, ждущей чего-то, с подвохом... Злой тишиной. Он устало прислонился щекой к шероховатому, нагретому солнцем боку краулера и вздрогнул, будто сталь обожгла лицо. Краулер, неожиданно для себя овеществлённо подумал он о машине. Он осторожно, чуть ли не ласково потрогал броню, погладил её. Кто тебя сделал? Кирш? Разъезжал, наверное, по всему Городу, присматривал за строительством. Если только краулер не бутафория, как почти всё в этом Городе.
   Донован тихонько открыл дверцу и залез внутрь. Сердце учащённо забилось. Глазами он пробежал по приборной доске. Краулер был с иголочки, словно только что с конвейера, заправленный, хоть сейчас садись и поезжай. Так же осторожно Донован вылез из него и вернулся к Айе.
   Айя сидела, поджидая его на куче тряпья, и играла, как на струне, на пластметаллической щепке.
   - Сяку, сяку, сяку. Высяку, десяку. И сек-пересек, и семнадцать насек, - напевала она детскую считалочку. Увидев Донована, она воткнула щепку в тряпки и спросила:
   - Ну, что?
   - Пойдём, - шёпотом сказал он и, чтобы исключить лишние вопросы, приложил палец к губам.
   Они забрались в краулер и притаились. Айя уселась рядом с Донованом на переднее сиденье и сидела не шелохнувшись, только восторженно водила головой, осматривая внутренности машины. Донован посмотрел на неё, затем глубоко, чтобы хоть немного успокоиться, настроиться, вдохнул воздух полной грудью. Ну, милый, теперь только не подведи! Он положил руки на штурвал и посмотрел на экраны внешнего обзора. Развалины медленно чадили густым чёрным дымом, и в голове акустической гранатой взорвался отрывистый, резкий, захлебывающийся словами своей песни голос Кирша: "Священным прокляты судом, горят Гоморра и Содом..." Донован встревоженно бросил взгляд на приёмник - он был отключен - и с трудом подавил свою вдруг разбушевавшуюся память. Только этого мне сейчас не хватало, подумал он.
   - Держись, - хрипло сказал он Айе и включил двигатель сразу на полную мощность.
   Краулер взревел, как потревоженный бык, крутнулся на одной гусенице и сорвался с места. Донован резко бросил его вправо, за угол здания, и как раз вовремя, потому что сзади блеснул разряд молекулярного деструктора, и экран заднего обзора навсегда замутился. Вот, значит, что я чувствовал, мельком подумал Донован и бросил машину через застекленевший кратер от термобомбы. В центре его что-то багрово булькало и разбрызгивалось, но краулер благополучно перепрыгнул через огненную трясину, подскочил на скользком крае кратера и помчался дальше. Под гусеницами что-то с треском взорвалось, машину подбросило, развернуло, но Донован даже не подумал возвращаться на прежний курс, протаранил стену дома и, разметав в стороны обломки, выскочил на соседнюю улицу.
   "Священным прокляты судом, - стучала в голове кровь. - Священным проклят судом... Священным прокляты судом..."
  
   Священным прокляты судом,
   Горят Гоморра и Содом,
   Горят два города - исчадия порока,
   Но лучше быть к огню спиной -
   Иначе глыбой соляной
   Рискуешь стать по предсказанию пророка.
  
   На одном из перекрёстков обыкновенным пулевым оружием разнесли объектив переднего экрана, и теперь он управлял краулером почти вслепую. А Айя прыгала на сидении рядом и радостно визжала.
   - Направо давай! Направо!!! Ура! Стенку в кусочки! А теперь налево! Да налево же, Дылда, ты что, не слышишь?!..
  
   И - чтобы так не умереть -
   Уже привыкли не смотреть,
   Уже не видят, что там сзади происходит,
   И ничего не говорят,
   Когда два города горят,
   А сами в путь заблаговременно уходят.
   Уходят в путь, а за спиной,
   Уже стоит огонь стеной,
   Огонь проходит стороной - пока что целы.
   Уходят в путь, а путь далёк -
   Далёк, да лёгок кошелёк,
   А им всё кажется - они уже у цели.
  
   Они вырвались за Город, промчались по биостеклопластному шоссе метров двести, и тут в них всё-таки попали. Сзади грохнул взрыв, пахнуло раскалённым железом, и краулер, браслетами расстилая по шоссе гусеницы, ткнулся носом в песок. Донован успел выбросить в сторону Айи руку и, когда их тряхнуло, почувствовал, как её нос ткнулся ему в локоть. Сзади на него что-то навалилось, до боли сжав ногу, но он рывком выбил дверцу и, схватив Айю в охапку, выпал с ней из машины.
   Кузов краулера был разворочен и дымился. Пригибаясь, стараясь быть всё время за полосой дыма, Донован, прихрамывая, побежал прочь.
   - Пусти меня! Да опусти ты меня в конце концов на землю! - канючила Айя, но он её не слышал.
   Когда Донован отбежал метров на сто, краулер дымно пыхнул и взорвался. Только тогда он наконец остановился, чтобы перевести дух, и опустил Айю на землю.
   - Как хорошо всё было! - сказала Айя. - Мы теперь так каждый день будем играть, да?
   Донована перевернуло. Он поднял голову и посмотрел назад, на затянутый серой дымкой песчаного вихря Город.
  
   А ты - как женщина одна,
   Как эта Лотова жена -
   Пускай вокруг былые грешники клянутся,
   Пуская Гоморра и Содом,
   Но это твой родимый дом,
   И он горит,
   И ты желаешь оглянуться*.
   ---------------------
   *Стихи Виктории Гетьман.
  
   - Нет, - хрипло сказал он и прокашлялся. - Мы пойдём в Деревню. И ты оттуда не отлучишься у меня ни на шаг!
   - В Деревню... - Айя обиделась. - Не хочу в Деревню. Сам, наверное, будешь сюда каждый день приходить.
   - Я - это совсем другое дело.
   - Ты всегда так... Ну хоть посмотри, ветер-то какой! А нам идти... Может, на ночь лучше остаться в Городе, а завтра, когда ветер стихнет, и пойдём?
   Только тут Донован заметил, что ветер стал ещё сильнее и свирепей. Целый ураган-суховей. Он перевёл взгляд на Айю и увидел, что у неё рассечен лоб, и из ранки сочится кровь. Дрожащими пальцами он стёр её.
   - Нет, - твёрдо сказал он. - Пойдём в Деревню.
  
  
   Ночь была ветреная, как и весь сегодняшний день. Ветер с моря крутил по Деревне песок и огромными горстями разъярённо бросал его на стены кампаллы. Айя давно уснула, а Донован без сна, закинув руки за голову, неподвижно лежал в своём гамаке. Глаза всё ещё немного ныли, но уже слабее, успокаиваясь.
   Ушли, подумал он с тоской. Ушли и бросили. Пришли, посмотрели, что тут делается, и ушли. Будто так и надо. Будто иначе нельзя. Да люди ли вы?! Можно ли, увидев всё это, только сочувственно повздыхать, развести руками и уйти? Даже не попытавшись хоть чем-то помочь?
   Он прикрыл глаза и представил, как за пределами атмосферы, в безвоздушном, пустом, без единого звука, без этого воющего ветра и колючего песка в лицо пространстве в полном соответствии с Положением КВВЦ тает патрульный корабль. Его корабль. Он зажмурился. Один. На тысячи парсеков...
   Айя заворочалась в своём гамаке и сквозь сон зачмокала губами.
   - М-м... м-м... Дылда... м-м...
   Донован встрепенулся.
   - Что? - осторожно спросил он, но в ответ услышал только успокаивающее детское посапывание. Намаялась за день, подумал он. Устала.
   Он снова лёг. Нельзя мне сейчас отчаиваться. Нельзя. Знал, на что идёшь. Впрочем, знал ли? Делать тут что-то нужно, чтобы прекратить эту бесполезную бойню, а не сидеть сложа руки и ждать полномочную экспедицию КВВЦ. Тогда уже будет поздно. Он потёр пальцами виски. Голова болит... Есть вообще-то одна мысль: клин клином вышибают, игру - игрой. Только вот какой? Какая игра для детей увлекательней, ну, пусть хоть чуть-чуть притягательней, чем игра в войну? Он перебрал в голове все игры, которые ему приходилось разучивать с детьми в детском саду, но так ничего подходящего и не нашёл. Был бы Купол, можно было собрать народец и показывать целыми днями Землю, чтобы хоть на время отвлечь от Войнухи... А так, ну что он один может сделать? Ни краулера, ни защитного шлема... Хотя, может быть, это и к лучшему, что нет у меня ни краулера, ни защитного шлема. К ним нужно идти не прячась, с чистыми руками, открытой душой и добрыми помыслами.
   Донован вздохнул. Именно - с добрыми помыслами... Он закрыл глаза. А сейчас тебе нужно спать, подумал он. Выспись-ка получше. Утро вечера мудренее. Сегодня тебе всё равно ни до чего толкового не додуматься.
   Вначале перед глазами была темнота, почти такая же как в кампалле, такая же чёрная, но в то же время какая-то ватная, застойная, не ограниченная тростниковыми стенами, беспредельная, как Вселенная. В ней не было ни кругов, разноцветных и наплывающих друг на друга, ни мерцающих точек - мозг Донована настолько устал, что не проецировал на темноту уже ничего. Но затем темноту заволокло серым туманом, и из него выступило лицо Кирша.
   Кирш давно ждал его. Очень давно...
   "Зачем ты меня ждёшь? - спросил Донован. - Зачем ты вообще пришёл?"
   Кирш молчал. Глаза его смотрели пусто, с безграничной усталостью. Как тогда.
   "Ни к чему тебе было приходить. Я не звал тебя".
   "Поговорим?" - беззвучно предложил Кирш.
   "О чём? О чем мне с тобой говорить? О Войнухе? Наговорились..."
   "О Войнухе".
   "Не хочу. С тобой - не хочу".
   Кирш вздохнул.
   "Спасибо тебе, - сказал он. - За арлет. Сам бы я не смог".
   Донован застонал.
   "А я смог?! А я, тебя спрашиваю, смог?!.. Уходи!"
   Он замотал головой, открыл глаза, и Кирш пропал. Тяжело дыша, Донован заворочался в гамаке, вытер со лба холодный пот. Вспомнилось: "...и совесть меня не будет мучить". Он скрипнул зубами. Да, не будет!
   Чтобы хоть как-то успокоиться, он начал про себя считать, сбился, начал ещё раз и снова сбился. Нет, сказал он себе, это не поможет. Давай что-нибудь другое. Можно, конечно, стихи. Только чтобы они были отрывистые, резкие... Он вспомнил бешеную гонку по Городу и свистопляску в памяти киршевой песни. Нет, подумал он. Хватит с меня стихов.
   Донован снова заворочался в гамаке и тут, сквозь завывание ветра и шелест песка за стенами кампаллы, услышал тоненький мышиный писк. Он приподнялся на локтях и прислушался. Пищало в кампалле. Тогда он протянул руку над собой, погладил светляка, и он разгорелся блеклым оранжевым светом. Писк доносился из-под одежды, брошенной на один из пуфиков, словно какой-то зверёк забрался под неё, запутался и теперь не может выбраться.
   Донован вылез из гамака и приподнял одежду. Никого. Тогда он осторожно тряхнул, и тотчас кто-то тяжелый прошелестел по складкам куртки, прыгнул на пуфик, и, мигая зелёным светящимся глазом, скатился на пол.
   Донован остолбенел. На полу лежал карманный передатчик, пищал и подмигивал сигнальной лампочкой.
   Кто это? Кто это может быть? - ошеломлённо подумал он. Он нагнулся, взял в руки передатчик и машинально утопил клавишу приёма. И тотчас пространство кампаллы заполнила рубка корабля.
   Прямо напротив Донована сидел Нордвик, взъерошенный, злой, с чёрным от бессонницы лицом и воспалёнными красными глазами.
   - Наконец-то, - выдохнул он, привычным жестом потрогав своё изуродованное ухо. - Здравствуй, Донован. Уменьши изображение - батареи передатчика ещё понадобятся.
   Донован послушно покрутил ручку регулятора. Ярко освещённая рубка пропала, снова появились стены кампаллы, и только посередине в своём кресле остался сидеть Нордвик, фосфоресцирующий как привидение, - освещение в рубке было гораздо сильнее, чем в кампалле.
   - Здравствуй, - протянул Донован. В голове назойливо вертелось: почему они не улетели? Почему? Что им ещё надо?
   - Почему вы не улетели? - спросил он и тут же понял. - А, забыли попрощаться! Врождённая вежливость и доброта... Ну, что ж, попутного ветра, как говаривали во времена парусного флота... - Он попытался язвительно усмехнуться и выдохнул: - В корму!
   Нордвик недоумённо застыл, затем лицо его страшно передёрнулось, и он изо всей силы ударил кулаком по невидимому Доновану пульту.
   - Мальчишка! - заорал он. - Ты что думаешь?! Один ты у нас такой - благородный и самоотверженный?! А остальные все - трусы и подонки?!
   Донован потерял дар речи. Сперва он был просто оглушён акустическим ударом и тоже хотел взорваться, но тут до него начал доходить смысл сказанного.
   - Ты ещё в куклы играл, - бросал ему в лицо Нордвик, - когда я в Сандалузе потерял всех - друзей, жену, детей!..
   Он осёкся, и лицо у него вдруг стало старым и дряблым, и было видно, что память о той давней катастрофе так и не зарубцевалась у него в душе, лишь стянув её таким же безобразным шрамом, как и шею. Нордвик прикрыл глаза и осторожно, словно в первый раз, потрогал свой шрам.
   - Да и не в том дело, потерял кто-то кого-то или нет, - тихо сказал он. - Просто я не знаю на корабле человека, который бы смог сейчас отвернуться от Сказочного Королевства, уйти и жить потом со спокойной совестью.
   Донован почувствовал, как в груди у него начинает больно таять смёрзшийся комок, глаза застилает пелена, всё вокруг расплывается, и ему показалось, что он теряет сознание. На руки упало что-то тёплое и маленькое, как бусинка, потом ещё и ещё и покатилось с рук на землю.
   Нордвик посмотрел на Донована и замолчал. Он понимал его. Он понимал его с самого начала - когда эта троица: Алексей Рюмми, Кирш Алихари и Донован Малышев, обнаружив на Сказочном Королевстве такую цивилизацию, не смогла пересилить себя и покинуть планету. И он понимал его сейчас.
   - Донован, - сказал Нордвик, - мы идём на посадку. К сожалению, там у вас внизу песчаная буря, и мы ничего не можем различить. Будь добр, дай нам пеленг.
  
Оценка: 3.06*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"