Забокрицкий Олег Николаевич : другие произведения.

Омут

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
   ОМУТ.
  
   - Капитан Сойкин, подъем! Вас начальник розыска вызывает.
   - Достал этот "Катаньи", что ему еще надо?
   - Э, дружище ты глаза разуй. Хватит стулья пролёживать. Родина-мать зовет на трудовой подвиг.
   - Ой, извините товарищ майор, не узнал.
   - Ну, в твоем состоянии кого-то узнать трудно.
   - Михаил Григорич, что хоть вчера было? Ладно, голова болит, а то ведь все тело ломит. Такое впечатление, что черти в аду пытали.
   - Черти - не черти, но рядом стояли. Под дубинки ППС попал.
   - О, а эти, тут каким боком?
   - Насколько я понимаю, начало ты помнишь.
   - Ну да. Надо было посмотреть за теми бандюганами двумя, с кем встретятся, а потом их установить.
   - А какого ты черта связался с Наумовской бригадой?
   - Так это Наумовские были, которые нам литр "Абсолюта" подогнали.
   - Паша, ты, что Наума не узнал?
   - Так ему же восьмерик вкатили.
   - Ну а для чего наши законы, самые гуманные в мире. По половинке откинулся.
   - Оба на, значит еще один кандидат на власть в городе.
   - Так вот "Абсолют" они подогнали, ты начал накачиваться. А я, балбес, тебя не тормознул, по тебе же не видно, когда ты за грань уходишь. Потом они начали ансамблю "Владимирский централ" заказывать, а ты "Оперов", и так раз десять подряд. "Науму" естественно не понравилось, нам и предложили свежим воздухом подышать. Пришлось парней с наблюдения срывать, а то бы нас разделали, как бог черепаху. А тут ППС и сходу тебе дубиной поперек спины. Ну, а дальнейший ход развития, ты, думаю, представляешь. Пока выясняли, кто есть кто, ни тех, ни других не оказалось.
   - Михаил Григорич, извини, все испортил.
   - Да может и к лучшему. Ладно, иди, приведи себя в порядок. Сегодня работы выше крыши.
   - Шеф, давай по пиву. Я сбегаю. Ни черта не соображаю.
   - Иди, умывайся. Я вчера еще пару пива к стажеру в сейф закрыл. А то бы и до них добрались.
   - Все лечу. Ну, кто бы еще мог подумать о личном составе.
   - Ладно, не льсти.
   Радостно потирая руки, Сайкин вышел из кабинета. Майор, которого все называли Катаньи начал звонить по телефону в соседний кабинет.
   Кто и когда прозвал начальника розыска Катаньи ни кто и не помнил, но кличка прижилась и даже все руководство УВД иначе его не называло. Был он среднего роста, худощавый, т.е. самой обыкновенной внешности, если бы не ранняя седина, которая появилась, когда у него на глазах опившийся дешевой самогонкой невзрачный мужичок застрелил свою жену и двоих детей. И еще запоминался его взгляд, цепкий и жесткий. Редко кто мог его выдерживать. Люди сразу же начинали чувствовать за собой какую-то вину и глаза отводили.
   Дозвонившись, Катаньи сказал, что бы абонент достал из сейфа пиво, а из холодильника банку тушенки с хлебом и пулей к Сойкину. Не прошло и минуты, как в дверь кто-то робко постучал.
   - Ну, входи, что скребешься, не опер что ли. Двери ногами должен открывать. Одно слово "Стажер".
   - Михаил Григорьевич, я уже звание получил, а вы меня все стажером зовете.
   - Вот, когда жулики тебе "погоняло" дадут, вот тогда ты будешь настоящим опером. Ладно, не дуй губы, а то, как нашкодивший пацан. Ты не обижайся, Жень, не такого еще в свой адрес наслушаешься. Открой лучше тушенку и хлеб нарежь. Ты, я думаю, тоже еще не завтракал.
   Где-то на Украине у Катаньи был сын возраста Стажера. После очередного ранения, которое он получил шесть лет назад, жена забрала сына и уехала к матери. В записке, которую оставила, написала, что ей нужен муж, сыну отец, а не мужчина, которого всегда нет дома, а если и появится, то сутки отсыпается и вновь исчезает, как минимум на неделю.
   К Стажеру он испытывал отеческие чувства, тот был чем-то похож на его сына, такой же вихрастый, с крупными конопушками на лице, и вечной добродушной улыбкой. Да и не опером бы тебе быть, подумал про себя Катаньи, хотя и преступления Стажер раскрывал как бы мимоходом. Преступники только удивлялись позже, как так, какой-то пацан, меня матерого урку, с не одной отсидкой мог развести на раз-два.
   - Женя, сейчас перекусим, возьмешь машину с Борюсиком и съездишь вот по этому адресу.
   Написав адрес на отрывном календаре, Катаньи передал его Стажеру, там проживал "щипач" Шпаков Николай
   - Борюсик его знает, только аккуратно, скажите, что я его на беседу приглашаю, а то опять зубы крошить начнете, без него не приезжайте, он мне срочно нужен.
   В это время открылась дверь, и в кабинет вошел капитан Сойкин. Да, подумал майор, вот что значит школа. Умылся, побрился, и как будто ничего не было. Сойкин был лучшим опером в отделе, вместе они отработали лет пятнадцать и Катаньи мог на него положиться во всем. Он был резким, жестким, человеком слова, в общем настоящим мужиком. Оба они никогда не прогибались перед начальством, и хотя уже давно переросли свои должности, не первый год ходили начальником розыска и замом. Выговоров у обоих было, как у бродячей собаки блох.
   - Григорич, ты, куда Женьку посылаешь?
   - Потом объясню. Давай, Женя, жуй быстрее и на адрес. Да и скажи в дежурке, пусть опера на совещание зайдут.
   Сделав бутерброд, Стажер убежал искать Борюсика, водителя с оперской машины. Как она еще ездила, было известно только Борюсику, пожилому, здоровому, похожему на медведя, мужчине. Со времен молодости за ним закрепилась это имя, и даже молодые сотрудники называли его так. Машине было не меньше лет, чем самому Борюсику.
   - Давай, Паша, перекуси, а я немного пофантазирую. Смотри, что получается, Дато сдает нам стрелку с Сухим, выхлапываем троих со стволами, в ответ шесть разбоев на родственников Дато и Магомеда. При этом даже Магомеду разбивают голову, и он в тяжелом состоянии лежит в реанимации, а у родственника Дато взяли кассу. В течение трех дней тишина, одна бытовуха. Такое впечатление, что обе группы наращивают мускулы. В тоже время у Сухого, стволов почти не осталось, они же почти весь свой арсенал скинули, когда брать их начали. У Женьки информация пролетела, что Сухой срочно стволы ищет. Вообще у меня такое мнение война им сейчас не нужна. У Дато косяк за стрелку, воры за это могут дать ему по ушам. А Сухой умный мужик он бы не стал сейчас нагнетать обстановку, выждал бы время. Такое впечатление, что кто-то третий ведет свою игру, как бы нам кровушкой не умыться. Кто он? Наум только откинулся, но под него ни братки, ни пиковые не пойдут. Свату вроде тоже нет смысла, он как паук своими "синими" правит. Городишко наш конечно кусок лакомый, 250 тысяч населения, транспортная развязка, нефть, газ, лес, рыба, да и золотишко кое-где моют. Как думаешь?
   - Григорич, следуя твоим рассуждениям, что очень похоже на правду, если убрать Сухого, Колобка, Дато, Магу с Ашотом, то авторитет останется один - Сват. Соберет "толковище", помирит всех и вот он на коне, а под него пойдут все. Союзники у него тоже сильные, чечены, с их наркотой и деньгами. Ты же сам знаешь, что они очень плотно работают по наркоте, оружию и по нефти у них какие-то пересечения.
   - Ладно, давай добивай пиво. Пойду с Ашотом пообщаюсь, а ты проведи совещание. Игорьку на совещании дай по ушам, а то со своим прокурорским зятем совсем обнаглел. Сам, комерсов крышует, еще и молодежь подтягивать начал. Пусть лучше квартирными кражами занимается. Целое отделение и ни хрена не делают, раскрываемость почти нулевая. Да и пусть все поработают с агентурой, может на разбои что стрельнет.
   - Слушаюсь, господин майор. Слушай, а как ты Ашота подтянул? Ведь он упертый, хотя и два высших образования. Умный, зараза, на любую тему с тобой поговорить может, только не по делу.
   - А, я его не подтягивал, помнишь, два года назад взяли паренька с СВД, его чечены наняли, чтобы Ашота завалить, когда с ним казино делили. Он же тогда никого не сдал. Единственно мне тогда тет-а-тет сказал, что должен был сделать Ашота, а тот узнал, когда ему об этом с зоны малява пришла. Он сам ко мне подошел, зеленью отблагодарить хотел. Договорились, что он, никого из братвы сдавать не будет, только, чисто расклад по бригадам. Ладно, хорош пиво трескать, давай, начинай работать. Блин, чуть не забыл, нужно телефоны Шпакова на кнопку поставить и ноги к нему приставить. Договорись, ладно, пока нам по разбоям зеленый свет дали, позже тебе объясню. Нужно это было сделать еще вчера.
   - Да, что за срочность, он то, тут причем?
   - Паша, все потом, мне уже пора, сделай что говорю. - Хлопнув дверью Катаньи, вышел.
   На улице, сияло солнышко, и не было этого противного северного ветра, ни о чем не хотелось думать. Катаньи, он же, в миру, Голиков Михаил Григорьевич, шел, прищурив глаза, и чему-то улыбался. Если бы его сейчас увидели подчиненные, то были бы очень удивлены. После того, как у него уехала жена, на его лице никто не видел улыбки. Всегда жесткий, целеустремленный и цепкий, казалось, что он не умеет смеяться, при нем даже шутить не хотелось. Женщинам Катаньи нравился, но после развода он к себе близко никого не подпускал. Нет, он, конечно, встречался с ними, но встречи эти были одноразовые. Физиология, есть физиология.
   Пройдя треть квартала, майор остановился и внимательно осмотрелся по сторонам. Вроде все чисто, подумал он. Улыбки на его лице уже не было. Взгляд фиксировал все мелочи. Кто как смотрит, кто стоит, куда идет? Убедившись, что все чисто, майор зашел во двор старенькой двухэтажки. Открыв дверь своим ключом, Григорич прошел на кухню.
   Эту квартиру, которая принадлежала бывшему оперу, учителю и наставнику Катаньи, он изредка использовал для встречи с агентурой. Старый учитель жил у дочери в областном центре, а ключи оставил Мишке, как он называл Голикова, с просьбой, чтобы тот платил за квартиру в ЖЭКе. Поставив на плиту чайник, приготовив бутерброды с вареной колбасой, майор сел в старое продавленное кресло напротив окна, выходящего на улицу. Увидев нужного ему человека, он быстро встал и прошел в прихожую.
   Открыв дверь, Катаньи запустил человека в квартиру и тщательно запер её, после чего оба прошли на кухню. Поздоровавшись, они сели на табуретки к столу, предварительно поставив на стол чайник и бутерброды. Не зная, кто перед тобой, можно было бы подумать, что это братья. Похожие фигуры, такой же цепкий и жесткий взгляд, только один был зеленоглазым и русоволосым, а у второго темные, почти без зрачков глаза и темные волосы. Первым нарушил молчание майор.
   - Ну, что Ашот, как у тебя дела, как бизнес?
   - Спасибо начальник, все хорошо. Дочь простыла, когда на пляже купались, но сейчас все хорошо. А ты дорогой все один?
   - Как видишь. Да ты наливай чай, я специально для тебя зеленый чай заварил, как ты учил. Ну, а бутеры, уж извини, кто на что учился. Наверное, уже и отвык от этого.
   - Да уж, начальник, мог бы и ты черную икру ложками есть. Помнишь как в фильме "Белое солнце пустыни", все икра да икра, мне бы хлебушка кусочек.
   - Ашот, если ты меня уважаешь, давай об этом не будем.
   - Был бы ты начальник продажным, я бы с тобой так не разговаривал. Мало вас таких осталось, вымирающий вид, ты да Сойкин. Слушай, давай чаю попьем, по бутерброду, а потом и поговорим. Хоп.
   Дождавшись, когда Ашот поставит на стол пустую пиалу, Катаньи задал вопрос, из-за которого и пришел сюда.
   - Ашот, что происходит? Такое впечатление, что скоро вы глотки друг другу грызть будете.
   - Будем Григорич, будем. Ты представляешь, что эти ишаки делают, Сухой с Колобком. Да, по нашим понятиям Дато скозлил. Он ни с кем не советовался, когда Сухого, сдал. Он же нам с Магой сказал, что будут просто тёрки. Но и Сухой с Колобком не должны были так поступать. Мы бы им компенсировали, братву бы, которую вы на нары определили, подогрели бы. Каналы у нас есть, ты же знаешь. Землячества гудят. Если раньше у армян, грузин и дагестанцев были какие-то мелкие недоразумения, то сейчас все объединились. На стрелке, вчера, решили валить Сухого и Колобка.
   - Ашот, а с чего вы взяли, что это их работа?
   - Григорич, ты же знаешь, что так по беспределу, только быки Колобка работают. Вваливаются три-четыре быка в масках, с ТТ, и без базара прессуют. Зачем у Маги дядю бить, ведь ему больше семидесяти лет. Что, старый, может, сделать?
   - Ну, почерк, да, ни куда не денешься. Вот только зачем Дато стрелку сдал?
   - А у него советник среди вас, он и посоветовал.
   - Ты этого крота знаешь?
   - Начальник, ну ты даешь. Кто таких людей показывает. Дато с ним только один общается. Ты же не афишируешь, что со мной встречаешься. Да и знай, я, сам бы этого иуду задушил.
   - Ладно, Ашот, не кипятись. А не может быть это чьей-то подставой? Столкнуть вас лбами. Довести ситуацию до мочилова. Тех, кто выживет, добить и единолично здесь царствовать. Ты не думал об этом? Возьми того же Свата. Если вы перевалите друг друга, у него будет самая сильная ОПГ. Ваши, пойдут под него?
   - Думаю, что пойдут. Под нами в основном барыги ходят. А те, с синими связываться не будут. О том, что нас кто-то сталкивает, я тоже думал. Кому это надо? Сейчас же не лихие девяностые. Если мочилово начнется, пострадают интересы всех. Тут столько ментов налетит, что только держись. Да, и неизвестно, кто выживет. Это ведь потом не один год налаживать.
   - Последний вопрос. Кто должен валить Сухого и Колобка?
   - Мага залетных подтягивает, знаешь этих боевиков недобитых, из Махачкалы.
   - Спасибо Ашот. Смотри, будь осторожен. Хоть ты и жулик, но крови на тебе нет. Уходил бы ты из криминала. У тебя ведь все есть. Слушай, а зачем ты квартиры обносишь? Я ведь знаю, что ты раз в полгода, буржуйские квартиры ломаешь.
   - Григоричь, это знаешь какой адреналин, кайф. Наркоте далеко до этого. Этого так просто не объяснишь.
   - Да, у каждого свой адреналин.
   - Господин майор, просьба у меня, шкурный интерес.
   - Говори.
   - Племянник приезжает, помоги с пропиской.
   - В бригаду?
   - Нет, обижаешь. Он в этом году школу закончил с золотой медалью. Хочет в нефтегазовый университет поступать, живет в деревне, а рядом таких ВУЗов нет. Здесь под присмотром будет.
   - Гражданство?
   - Российское.
   - Ладно, после приезда подойдешь к Марине Сергеевне, я предупрежу, ты знаешь ее.
   - А это, которая от тебя без ума?
   - Ашот, а теперь я обижусь.
   - Все Михаил Григорьевич, хороший коньяк с меня.
   - Ладно, проехали. Ну что разбегаемся?
   - Майор, ты если что обращайся. Для тебя, что хочешь, кроме братвы.
   Распрощавшись, Ашот вышел из квартиры. Катаньи подошел к окну и осмотрел улицу. Пешеходов уже почти не было, те, кто спешил на работу, уже пахали в поте лица, а кто брел домой после смены, уже отдыхали. На улице все было "чисто". Дождавшись пока Ашот скроется из вида, Голиков вышел, закрыл дверь на ключ и прошел на улицу.
   Все так же по-летнему светило солнце, так же дул теплый ветерок, но на душе было пасмурно. Что-то угнетало его уже неделю. Может бросить все и уйти к чертовой матери на пенсию, купить дом в деревне и разводить кроликов. Внезапно, что-то привлекло внимание, он даже не понял вначале, чем привлекла внимание женщина, вышедшая из магазина. Неужели Ирина вернулась?! Сердце заколотилось как от сильного испуга. Внимательно присмотревшись, он понял, что ошибся. Женщина была моложе Ирины лет на десять-пятнадцать. Почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд, она повернула голову в сторону старого майора. На губах у нее была счастливая улыбка. Помахав рукой Катаньи, она легкой, чуть подпрыгивающей походкой перешла улицу и села за руль иномарки. Резко, с визгом колес взяв старт с места, иномарка уехала.
   Боль в сердце была невыносимой. Присев на скамейку, Голиков достал из кармана пузырек с валидолом и положил под язык таблетку. О том, что у него больное сердце и было уже два инфаркта, знал только он сам и лечащий врач, который неоднократно его предупреждал, что это все закончится плачевно. Он уже давно махнул рукой на свое здоровье. Единственное о чем Катаньи жалел в своей жизни, это потеря сына. Первый год после развода он пытался писать сыну, но, ни одного ответа не получил. Пытался позвонить, но отвечала теща. Она и сказала, что Ирина второй раз вышла замуж и что бы он их больше не беспокоил. После этого связь с сыном прекратилась. Больше Катаньи уже не делал попыток найти его. Посидев на лавочке десять-пятнадцать минут и дождавшись, когда острая боль отступит, он встал и уже целеустремленно быстрым шагом прошел в дежурную часть УВД. Узнав у дежурного обстановку в городе и взяв экземпляр суточной сводки происшествий, Голиков зашел в свой кабинет, расположенный на втором этаже. Единственное, что отличало его кабинет от других, в которых всегда на видном месте висел портрет президента, у него во всю стену было натянуто знамя УВД образца времен Советского Союза. Он никогда не был коммунистом, но наступившие времена, как он называл, буржуинские, не воспринимал от макушки до пяток. Это было время предателей и негодяев.
  
  
   Он, еще не закончил читать сводку, как на столе резко зазвонил телефон. Взяв трубку, он услышал голос своего бывшего одногрупника по школе милиции, работающего начальником оперативной части в колонии-поселении в поселке Луговое.
   - Миша ты?
   - Да я.
   - Узнал?
   - Сережа, ну как я могу тебя не узнать? Ты когда на рыбалку приедешь? Организуем по первому классу. Посидим у костра, ухи поедим, водки попьем под малосольного муксуна. Молодость вспомним. Помнишь, как в самоход ходили?
   - Все я Миша помню. Обещаю, в отпуск пойду, жди. Но я тебе по делу звоню. Две недели назад у нас свалили три зека.
   - Да, я ориентировку читал.
   - Так вот, я тут подработал, они пошли к вам. Нугзар, слышал о таком?
   - Да. Авторитетный вор.
   - Они получили от него маляву, тот их направил к Свату. Парни, отмороженные на всю голову, особенно один, Вадим Чернов. Исполнял приговоры смотрящего за зоной.
   - Спасибо Сережа, что позвонил. У тебя их фото, кроме тех, что в деле, есть? Если есть, вышли.
   - Есть, высылаю. Слушай, а почему ты до сих пор майор, когда очередную звезду обмоем. Ты же у нас был самым способным, я всегда думал, что с будущим генералом учусь.
   - Понимаешь, Сережа, папы генерала нет, а у них есть свои дети.
   - Ну, все, всего тебе. Принимай факс.
   Дождавшись, когда факс закончит чавкать и вылезет полоска бумаги, майор начал внимательно рассматривать фото. Его всегда удивляло, что жулики так любят позировать.
   На этот раз его чуть не хватил третий инфаркт. На одной из фотографий, сидели три налысо обритых рожи. Иначе и назвать их было нельзя. Из этой криминальной троицы, двоих они пасли вчера. Вот это номер. Вчера вечер был спокойным и они с капитаном Сойкиным Павлом Ивановичем решили распить пузырек. Дома их ни кто не ждал. У Паши жена уехала с детьми в отпуск к родителям, а его ждать было некому.
   Допив бутылку, они вызвали дежурку и собирались ехать домой. В это время к Катаньи зашел дежурный по УВД с мужчиной, у которого взгляд был, как будто он находился в прострации.
   - Ба, какие люди, - оживился Голиков.
   - Смотри, Павел Иванович, когда-то самый известный на весь регион скупщик краденного. До того продуманный тип был, кое-как я его упаковал. Да, Серый?
   - Григорич, не смейся. Если бы я тебя не знал, не пришел бы. Меня, аж до сих пор трусит.
   - Ладно, Серый, говори что случилось?
   - Когда ты меня упаковал Григорич, я досиживал последний месяц и к нам этапом пришел один мальчонка, погоняло у него было Черный. Ну, я его взял под опеку. Я же там, в авторитетах ходил, никого не сдал. Тогда он был ни о чем, но сидеть ему было двенадцать лет за убийство. После того, как я ушел, слышал, что его подтянул Нугзар, он у него был палачом. Руки по локоть в крови. А сегодня ко мне двое пришли, он и еще один. Второго не знаю. Сходу на меня наехал, что бы я помог ему продать чуть ли не ведро "рыжья". Я ему пытался объяснить, что я отошел от дел. Черный знаешь, что со мной сделал? Отрезал фалангу мизинца, вот смотри.
   - Слышь, Павел, а вот это серьезно. Серый, что ты им сказал?
   - А что мне оставалось? Сказал, что за неделю найду барыгу. Они мне сегодня стрелку набили в "Космосе". Сказали, что бы был там после двадцати часов, сами ко мне подойдут.
   - Ну что ж, Серый, значит, сегодня вечером идем в кабак.
   - Нет, начальник. Сегодня я из города валю.
   - Завтра свалишь.
   - Начальник я боюсь.
   - Мы там будем с Сойкиным и группа немедленного реагирования. Встретишься с ними, скажешь, что тебе плохо из-за пальца и уйдешь. Тебя проводят до поезда. Все понял?
   - Да понял.
   - Времени у нас полчаса, Паша ГНР поднимай.
   К двадцати ноль-ноль ресторан перекрыли со всех сторон. Катаньи с Сойкиным были в баре. Серый метался между залом и баром. В двадцать минут девятого, к нему подошел Шпаков. Сказал, что бы Серый, прошел в отдельный кабинет. Через десять минут Серый выскочил, и не оглядываясь ринулся к выходу.
   Да, фокус не удался, факир был пьян.
   Подняв трубку, Катаньи набрал номер Сойкина. После первого же гудка тот поднял трубку.
   - Паша бегом ко мне.
   - Григорич, что за спешка?
   - Паша давай срочно.
   - Понял, мухой лечу.
   Почти сразу же открылась дверь. Сойкин в раскачку, словно шел по палубе корабля, подошел к столу и сел напротив майора.
   - Ну шеф, что за спешка?
   - Посмотри факс, может, кого узнаешь?
   Внимательно посмотрев, Сайкин ткнул пальцем в фото.
   - Вот эти двое обормотов.
   - Ну что Паша, похоже, мы вышли на братцев-разбойников.
   - Они?
   - Да, совершили втроем побег из колонии-поселения, по приказу Нугзара, две недели назад. Шли к Свату. Через два дня у нас первый разбой, а дальше покатилось.
   - Григорич, получается, что Шпаков посредник, между ними и Сватом, он же у него чуть ли не правая рука.
   - Хорошо, хоть это помнишь. Кстати, господин капитан, могу обрадовать, у нас завелся крот.
   - Кто?
   - Пока не знаю. Но думаю, что скоро выясним. По этому делу больше ни кому. Ты с наружкой и прослушкой решил вопрос?
   - Шеф, без проблем. Прослушка уже работает, а наружка ждет, когда выйдет. Кстати, он у меня в кабинете. Женька его почти сразу после того как ты ушел, привёз.
   - Давай его сюда, а то заподозрит что-нибудь. Пока я с ним беседую, подготовь парней. Отдай фото. Выйдут на них, пусть сразу с нами связываются. Нужна их лежка. Шпакова пусть сразу бросают. Да вот еще, созвонись с Сухим, набей ему и Колобку стрелку, чем раньше, тем лучше. Место пусть сам определяет. Все исполняй.
   - Слушаюсь, господин майор.
   Сойкин, теребя себя за кончик носа, что он делал, когда сильно волновался, быстро вышел из кабинета. Минут через пять в кабинет зашел Женька-стажер и Шпаков.
   - Проходите оба, садитесь. Женя послушай, если что, это будет твоя тема. Так вот Коля, ты меня внимательно слушаешь, да?
   - Григорич, я же ничего не сделал, за что такая опала. Приехали два пса выдернули из кровати. Что жена с сыном подумают?
   - Коля, ты не прав. Мы не псы, мы волкодавы.
   - Григорич, ну ты может и волкодав, а он еще щенок.
   - Щенок, да многообещающий. В общем, Коля, разговор о твоем сыне, Викторе.
   - Да ему всего тринадцать. Он то, тут каким боком?
   - Ты хочешь, что бы он ушел в спецшколу? Думаю, что нет. Сиди не перебивай. Ты Пьянкова знаешь, начальника пожарной части?
   - Знаю, это мой одноклассник.
   - Вот тут и загвоздка. Попросил он меня с тобой побеседовать. Не хочет козлить однокласснику. Твой сынуля, собрал вокруг себя кодлу сопляков, вымогают деньги у школьников. Кто не дает, толпой избивают. Позавчера наехали на сына Пьянкова. Сегодня он им должен принести деньги. Или ты с ним разберешься сам, или он пойдет по ленинскому пути, по ссылкам да по тюрьмам. Так как решим?
   - Григорич, спасибо. А я думал, чё меня опять теребят. Обещаю, что ты больше про него не услышишь. У меня мечта выучить его на юриста.
   - Коля, запомни, предупреждений больше не будет. Я не педсовет. Все свободны, Женя, проконтролируй, это дело.
   Только закрывшиеся двери, вновь открылись. На пороге стоял дежурный по УВД.
   - Капитан, стучаться надо.
   - Извините товарищ майор. Но тут такое дело, к вам корреспондентка из криминальных новостей, из области.
   - Капитан, ты что, у тебя совсем крыша съехала, гони ее.
   - Но товарищ майор, это распоряжение начальника УВД. Она к нему сначала на прием сходила.
   - Капитан, я тебя убью. Скажи меня нет.
   - Так она под дверью стоит.
   - Ну, скажи ей, что я занят. Жулика избиваю, весь кабинет в крови.
   - Что, так и сказать?
   - Так и скажи. Сойкина ко мне срочно. Ну что стоишь, все понял?
   - Понял.
   Тихо открыв и прикрыв дверь, дежурный исчез.
   Сойкин появился как всегда, как черт из табакерки. Сейчас он был на взводе. В такой момент лучше ему под руку не попадать.
   - Паша, взяли его под наблюдение?
   - Да. Все тип-топ. Зачем тебе Сухой с Колобком?
   - Вчера у "пиковых" была стрелка, Сухого с Колобком приговорили.
   - Григорич, ну ты как всегда, в своем репертуаре, опять накаркал. Это опять получается ночей не спать. С Сухим я созвонился. Он сказал, что с ментами дел не имел и иметь не будет, а свои проблемы, он решает сам.
   - Я ему сейчас все проблемы решу. Набери мне его.
   Павел пододвинул к себе телефон и набрал номер по памяти, после чего передал трубку Голикову. Тот нажал на кнопку громкой связи. Было слышно, что трубку сняли, но было слышно только чуть сипловатое дыхание абонента.
   - Алло, Сухой, что молчишь?
   - Кто говорит?
   - Голиков, моя фамилия. Не забыл еще такого?
   - Да, вас забудешь. Здоровьем чревато.
   - Сухой, бери Колобка, назначай место. Времени, что у тебя, что у меня мало. Все шутки закончились.
   - Мы приедем, а вы нас опять, мордой в грязь, как в прошлый раз, ткнете.
   - Да, никто тебя мордой в грязь тыкать не будет, а в прошлый раз сам заслужил. Будем только я и Сойкин.
   - Подъезжайте к гробику.
   - Сухой, ты загадками не говори. Что еще за гробик?
   - Шашлычка у кладбища.
   - Так бы и сказал. А гробик можешь себе готовить, если не одумаешься. Шашлык за твой счет.
   - Через пятнадцать минут жду.
   - Сухой, ты не борзей, сам знаешь, что не успеем. Будешь, потом трепаться, что менты лохи, стрелки прокалывают. Через полчаса не раньше. Понял?
   Положив трубку, Катаньи взглянул на Павла.
   - Ну что, капитан, все слышал? Сейчас ищи машину, желательно левую. Своих, я брать никого не хочу.
   Выйдя из кабинета Сойкин замер. У видевшего, в этой жизни все, отпала челюсть. На фоне светлого окна, одетая в серый элегантный костюм, стояла Ирина, бывшая жена Павла. Кого-кого, но ее он здесь встретить не ожидал.
   Павел окликнул ее.
   - Ирина, а что ты не заходишь? Михаил один пока и не занят.
   Подойдя поближе, Павел понял, что ошибся. Он извинился, мотая головой, словно получил нокдаун, начал спускаться по лестнице, бурча что- то себе под нос. Воспользовавшись приглашением, женщина, стоящая в коридоре, резко открыла дверь и зашла в кабинет. Еще с порога она произнесла приготовленную заранее гневную речь, о том что она не для того сюда тащилась, что бы слушать бредни дежурного клоуна, что в кабинете кого-то пытают, а весь пол залит кровью. Майор стоял молча, и с восхищением смотрел на вошедшую. Да, это была она, которую он принял за Ирину, только моложе лет на пятнадцать. Перехватив его взгляд, женщина оборвала свою речь на полуслове, хотя она еще многое хотела высказать стоящему перед ней. Потупив глаза и чувствуя, как лицо заливается краской, она спросила.
   - Михаил Григорьевич, мы с вами нигде раньше не встречались? Лицо ваше знакомо.
   - И да, и нет. Кстати, вас как зовут?
   - Наталья Николаевна.
   - Ну, вот и познакомились.
   - Но я вас где-то видела, у меня память на лица хорошая. Я точно помню.
   - Было такое. Вы выходили из магазина, а потом уехали на иномарке.
   - Вспомнила. У вас тогда глаза были как у больной собаки.
   В это время зашел Сойкин.
   - Григорьевич, ну ты посмотри, что творится. УВД как вымерло, гражданских нет никого. Пошли тачку ловить, а то не успеем.
   - Михаил Григорьевич, я на машине, могу довезти куда надо, но с условием, что потом вы мне интервью дадите.- Вмешалась Наталья.
   - Считайте, что уговорили. Времени нет. Паша, у тебя ствол с собой? А то от Колобка всего можно ожидать.
   Получив утвердительный кивок, все заторопились к выходу. Рядом с крыльцом, возле автомашины начальника УВД, стояла красная БМВ, с откидным верхом, одна из последних моделей немецкого автопрома. Сойкин удивленно посмотрел на Голикова.
   - Слышь, шеф, это кто из жуликов так оборзел? Смотри, бэху к самому крыльцу подогнали. Надо с этим наглецом побеседовать, провести воспитательную беседу. Куда только дежурный смотрит? Нам, на служебной, и то не разрешают сюда подъезжать.
   Каково же было его удивление, когда журналисточка щелкнула сигнализацией, открыла дверцу и широким жестом пригласила в автомашину, добавив, что сейчас они и побеседуют. После того как все расселись, Наталья завела машину и плавно тронувшись с места, вписалась в дорожный поток. Она включила тихонько музыку и кондиционер.
   - Показывайте, куда ехать?
   Она была очень горда собой, одержав, как ей казалось, очередную победу над этим симпатичным молчаливым майором. БМВ остановилось возле входа в шашлычную. Там уже стояло четыре джипа, в которых находились телохранители Сухого и Колобка. Самих их видно не было.
   - Можете автомашину не закрывать. - Сказал Павел. - Эти быки как церберы за ней присмотрят. Э, гоблины,- постучал Павел в стекло одной из автомашины с охраной,- кто старший?
   Из автомашины вышел парень, про таких, говорят, метр на метр и в высоту метр.
   - Присмотрите за этой точилой, а то потом голову откручу. - Кивнул Павел в сторону БМВ.
   Зайдя в кафе, Михаил осмотрелся по сторонам. Сухой и Колобок сидели в самом дальнем углу, возле окна. Что их связывало, понять не мог никто. Сухой, в гражданскую бытность, Сухов Игорь, был всегда элегантно одет. В колонии получил высшее экономическое образование. Любил классическую музыку, много читал, знал в совершенстве несколько иностранных языков, с братвой разговаривал на чистейшем русском языке, без всякой фени и матов. Колобок, он же Косов Виктор, по сравнению с Сухим, выглядел как питекантроп. Одевался, хоть в дорогой, но всегда почему- то засаленный спортивный костюм, других он не признавал, гора мышц, без единой мысли в оловянном взгляде. Все в его жизни замыкалось на спортзале, тренажерах. Под стать ему были и его быки, которые слушались его беспрекословно. Был случай, когда Колобок должен был улететь по делам, но погода была не летная и, он заехал в спорткомплекс, который принадлежал ему. Воспользовавшись отсутствием шефа, его мальчики решили оттянуться, на столе стояло пиво, водка, по спортзалу бегали какие-то полураздетые девицы. Девиц Колобок выгнал, потом взял бейсбольную биту и всех присутствующих пацанов отправил в травматологию с переломами. Никто из них даже не пикнул. Знали, что вход в бригаду рубль, а выход только на кладбище.
   Голиков небрежно махнул рукой, подзывая официанта. Тот подошел с подобострастной улыбкой.
   - Вот эту девушку, посадишь за отдельный столик и принесешь все, что она закажет.
   Наталья обвела взглядом зал и выбрала столик, недалеко от барной стойки, куда величаво удалилась в сопровождении официанта.
   - Ну, что Григорьевич, в наглую идем? - спросил Сойкин.
   - А ты у них еще разрешения спроси, вот они обхохочутся. Это, Паша практически уже два трупа. Если мы их не успеем спасти, то уже никто не спасет.
   Подойдя к столу, на котором стояла бутылка какого-то импортного дорогого коньяка и поднос с зелень, Голиков и Сойкин сели за стол, на свободные стулья. За столом воцарилась тишина. Первым не выдержал Колобок, в глаза которого, как дуло пистолета, смотрели глаза Катаньи. Поерзав на стуле и опустив глаза, он спросил.
   - Ну, че в натуре легавый, зачем мы тебе понадобились?
   Было видно, что Сухого это взбесило. Он хотел, что бы менты сдались первыми.
   - Ну, че молчите?- повторил Колобок.
   - А ты уверен, что ты нам нужен, а не мы тебе? - спросил Сойкин. Инициативу в свои руки решил взять Сухой. Как всегда вежливо, он начал свой диалог.
   - Виктор, успокойся. К нам пришли господа офицеры и нужно их встретить подобающим образом, а то они могут обидеться. Я правильно говорю, господин майор.
   Чуть повернув голову, он посмотрел на официанта. Как по мановению волшебной палочки, на столе появилось блюдо с шампурами и нанизанными на них, исходящими ароматом приправ, кусками жареного мяса, какие-то соусы, приправы и что-то, еще, из кавказской кухни. В которой, ни Голиков, ни Сойкин ничего не понимали. На дно бокалов официант плеснул коньяк, после чего, по жесту Сухого удалился. Сойкин не выдержал.
   - Это, что, господа жулики, нормально налить и то в падлу?
   Сухой непринужденно рассмеялся.
   - Да, господин капитан, после вчерашних милицейских дубинок, этого маловато будет.
   Виновато посмотрев на Голикова, Сойкин замолчал.
   - Браво, хорошо у вас разведка работает, я восхищен. Еще начальнику УВД не успели настучать, а вы уже знаете. - Вступил в разговор Голиков.
   - Да и у вас не плохо. - Подсластил пилюлю Сухой,- Давайте пообедаем, что нам бог послал, а потом и будем решать наши проблемы. Или, ваши, майор?
   - Скорей ваши. - Буркнул Голиков.
   - Михаил Григорьевич, а что, давай пообедаем, не каждый день нас братва за свой счет кормит. Вот каждый день бы так. - Пошутил Сойкин.
   - А что, переходите ко мне, один начальником службы безопасности, а второй замом. Не обижу. Ну, сами подумайте, что вас в ментовке держит.
   Голиков поморщился.
   - Нет, Сухой, я уж лучше дошираки жрать буду, пока от язвы не загнусь.
   Прекратив пикировку, все принялись за мясо. Такой вкуснятинки, господа офицеры, в своей насыщенной событиями жизни еще ни разу не пробовали. Единственно, что их раздражало, это чавканье Колобка. Сухой толи привык, толи просто не обращал внимания. Насытившись, все добродушно поглядывали друг на друга, как будто не было среди них волков и волкодавов. Первым опомнился Сухой. Рассмеявшись, он сказал.
   - Ну что, господа, может, каждый день так вместе обедать будем? Или все же ко мне перейдете. Подумайте, я говорю серьезно.
   - А ты уверен, что даже этот день доживешь? - Спросил Голиков.
   - Ну, я фаталист. Кому суждено быть застреленным, тот не утонет. Пойми Григорьевич, я прекрасно понимаю, что всегда найдется претендент на царский трон и в моем положении люди живут красиво, но недолго. Но когда почувствуешь вкус власти и крови, ты уже не сможешь остановиться. Вот взять даже тебя, ведь без своих милицейских регалий ты не проживешь и полгода. Это только стервятники долго живут.
   Колобок после коньяка и сытного обеда расслабился, смотрел на всех осоловелым взглядом. Казалось, он даже не понимал, о чем идет речь. Заметив взгляд Голикова, брошенный в сторону Колобка, Сухой махнул рукой.
   - Майор, я знаю чем закончу, а его сгубят стероиды. А если честно, то я проклинаю тот день и час, что на моем пути не встретился такой мент, как ты. Ты же знаешь, что по малолетке я ушел на зону только из-за того, что бы кто-то из ваших поставил галочку, что преступление раскрыто. Бомжа тогда забили райкомовские детишки. Им острых ощущений понадобилось, а я просто стоял в стороне. Зато я понял, что такое свобода, свобода от всех и от всего. Ты не думай, я не сверхчеловек, просто живу, как мне нравится. Хочу казню, хочу милую. А те детишки, из-за которых я первый раз сел, сейчас живут на свалке. Видишь, как судьба распорядилась.
   - Нет, Сухой. Это не судьба, это ты их туда определил.
   - Не отрицаю, приложил руку.
   Подняв в очередной раз голову, Колобок одним глазом осмотрелся по сторонам.
   - Сухой, а что за нашим столом легавые делают? Давай их замочим.
   - Помолчи, сын. Что ты так удивился, майор, не знал? Да, это мой сын. Его мать, моя первая школьная любовь. Ей сильно досталось от педсовета, от родителей, соседей, что встречалась с уголовником. Она была беременна, а тут постоянно стресс, тем временем меня на зоне цирики прессовали. Она не дождалась моего освобождения, после рождения сына повесилась. Виктора сдали в детдом. Когда освободился, забрал его и отправил к бабке в деревню. После чего вернулся в город, набил рожу менту, который меня посадил. Опять ушел к хозяину на зону. После второй ходки, я уже был в авторитете, деньги водились. Купил квартиру и перевез их с бабкой сюда. Через неделю опять на зону ушел. Когда вернулся, он был уже таким, какой есть. Из Шварцнегера сделал себе кумира. Ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Я же знаю, зачем ты нас сюда позвал. Ты войны не хочешь, а нас пиковые вчера на сходке приговорили. Сколько мне осталось, день, два, неделя. Кто знает? Майор, я об одном прошу, найди ту падлу, которая все это замесила. Наши парни здесь не при делах. Квартиры пиковых, не трогали. Я хотя и зол на Дато, но разберусь с ним сам. Родственники здесь не причем.
   - Ты хочешь сказать, что твои пацаны белые и пушистые?
   - Нет, майор, грехов на нас много. Кто-то решил город под себя взять, кому-то тесно показалось. А нас, как бойцовских псов, стравили.
   - Так может встретиться и все разрулить?
   - Опоздал ты, майор. Уже ничего не исправить.
   - Сухой, а это не проделки Свата?
   - Я думал об этом. Но один бы он не решился. Скорее всего, ему дали карт-бланш. Искать надо выше, как минимум на уровне областной администрации. А все проклятая наркота. К мне Дато сколько раз подъезжал, что бы я разрешил точки открыть, но это не по понятиям. Мы из-за чего с ним и закусились. Ты же знаешь, на моей территории ее не было.
   - Сухой, еще один вопрос. Кто тебе на стрелку посоветовал со стволами прийти?
   - Да, есть у вас один ссученный мент. Сказал, что пиковые на стрелку с оружием придут, нас валить будут.
   - Кто он?
   - Нет, господа офицеры, если успею, сам его четвертую. Ну что, разбегаемся? Кстати, это кафе моей сожительницы. Если хотите, можете здесь каждый день бесплатно обедать. Я ее предупрежу, а то на ваши зарплаты даже нормального бутерброда не купишь.
   - Ну что ж, Игорь, будем прощаться. Врагами с тобой не были, да и друзьями тоже. А подачек с барского стола нам не надо, как-нибудь переживем. Жаль, что раньше не поговорили.
   Сухой поднялся, распорядился, что бы принесли кофе. После чего растолкал Колобка, и они вышли из кафе. Корреспондентка, сидевшая от них через несколько столиков, подошла к их столику и села у окна. Вскоре за окном заурчали двигатели джипов, кавалькада автомашин двинулась в сторону города.
   - Могли бы даму тоже мясом накормить. Сами уплетали, аж за ушами пищало, а мне каких-то салатиков натащили. Я к вашему сведению, не вегетарианка.
   Наталья была напугана, ей еще ни разу не приходилось присутствовать на таких мероприятиях. Еще несколько часов назад она и не могла подумать, что этот мрачный, седой майор вызовет в ее душе такую бурю эмоций. Подозвав официанта, Голиков заказал порцию шашлыка, и кофе с мороженным. Давясь, сквозь слезы, Наталья проглотила обед, не ощущая вкуса. Достав из кармана деньги, Катаньи хотел расплатиться за заказ. Официант, увидев деньги, побледнел и отказался их брать, объяснив, что майора и его гостей приказано обслуживать бесплатно, а если он возьмет с них хоть копейку, то ему переломают руки. Наталья смотрела на оперов, не понимая, что же произошло.
   - Видимо за жратву продались. - Решила она.- Ну что ж, ей проще. За этим ее и послали, что бы как можно больше компрматериалов собрала. Чем больше грязи, тем лучше, как сказал ей редактор. Если уж меня не постеснялись, то, что от них ожидать? - Подумала она.
   Сев в автомашину и успокоившись, Наталья спросила о том, кто были те двое, с кем они обедали.
   - Два трупа. - Ответил Сойкин.
   Восприняв это как шутку, Наталья рассмеялась.
  
   Кавалькада автомашин, в одной из которых находились Сухой и Колобок, заехала на автостоянку, расположенную на въезде в город. Охранники окружили автомашину с авторитетами. Интересная метаморфоза произошла с Колобком. Он уже выглядел ни пьяным, ни дебилом.
   - Иди, подыши воздухом. - Сказал водителю Сухой.
   После того, как тот вышел, Сухой достал из-под сидения кейс и открыл его. В кейсе лежали пачки с долларами и евро, какие-то документы.
   - Здесь лимон. Возьмешь его и вон на той развалюшке, двинешь в первопестольную. - Сказал Сухой.
   Посмотрев в сторону автомашины, на которую показал Сухой, Колобок поморщился.
   - Батя, на этом корыте? Можно было, другую, найти. Да и водила пенек старый, даже музыку с ним нормально не послушать.
   - Ты на Тойоту не смотри, что старая, ее ни одна новая иномарка не догонит, а за рулем пятикратный чемпион Союза по автогонкам. Угорел в свое время дуриком. В кабаке очередную победу обмывал, кто-то ему схамил, а он по пьяни тому кубком и зарядил. Мужик ласты и склеил. Когда наш чемпион пришел на тюрьму, понты, гнилые кидать начал, ну его братва чуть под шконку и не загнала. Там не на воле, не смотрят на твои былые заслуги. Кем ты был, никого не волнует, главное какой ты есть. Я как раз, на тюрьме смотрящим был, подумал, может, когда и пригодиться. Братву притормозил. Так он до конца срока в мужиках и проходил. После отсидки, ко мне пришел, устроиться никуда не мог. Я его подогрел бабками, работенку ему подыскал. Держал как козырную карту. Как видишь, пригодился. В Москве обратишься к Буряту, ты его знаешь. Через его парней, возьмешь партию оружия, с ним я уже договорился. Бери все что есть, хрустов не жалей, а то после этой стрелки мы на мели. Оружие авиабортом отправишь сюда. Может сын и отстреляемся. Сам сюда не возвращайся, до моего звонка. Если меня завалят, уезжай за границу. Тебя в покое не оставят. В папке лежат пластиковые карточки на десять американских зеленых лимона. Если что со мной случится, отдашь их Буряту. Это общее, сам знаешь, что для нас это святое. Да, вот еще. Если не успею с ментом ссученым разобраться, слей его Григорьевичу. Тот хотя и мент, но мужик порядочный. Ладно, сын, хватит, сопли жевать, уезжай. Мне еще в администрацию, насчет помещения для клуба порешать надо.
   - Батя, не волнуйся, все сделаю. Ты только бабулю береги.
   - За нее не волнуйся.
   Колобок, пожал руку Сухому и пересел в Тойоту, которая тут же сорвалась с места. Сухой вышел из автомашины и подошел к охране.
   - Вот, что пацаны, со мной, остается водитель и Влад. Остальные ко мне домой. Перекройте двор, осмотрите подъезд. Жену и сына из дома не выпускать. Если уж менты засуетились, то дело серьезное. Все хлопцы, по коням.
   Все расселись по автомашинам и разъехались.
   БМВ, в которой находились Катаньи, Сойкин и корреспондентка, плавно катилась по центральной улице. Какие бы демократические ветра не пролетали над страной, она так и осталась улицей Ленина. Тишину в салоне автомашины нарушила корреспондентка.
   - Михаил Григорьевич, так как насчет интервью?
   - Наташа, вы не против, что я, вас так называю?
   - Нет.
   - Что, конкретно, вы хотели узнать?
   - Все, о работе уголовного розыска.
   - Все я и сам не знаю, вы слишком многого хотите. Вы, на сколько сюда приехали?
   - На пять дней.
   - Давайте Наташа, сделаем так. Четыре дня вы общаетесь с ребятами, а на пятый мы с вами побеседуем. Отвечу на все ваши вопросы. Советую, чтобы не выглядеть профаном, начать с дежурной части. Съездите на вызова, посмотрите работу на земле, кто к нам обращается, как заявления от граждан принимаются, кто и как по ним работает. Договорились?
   - Договорились? Михаил Григорьевич, а как вы относитесь к становлению демократии в России?
   - И вы, Наталья, называете вот эту вакханалию демократией? Это, по-вашему, Бориска-кровавый демократ, или его шестерка Березовский?
   - Березовский, то вас чем не устраивает?
   - Козел, он и в Лондоне козел. А то, что сейчас происходит, по моему мнению, это элементарная бандитско-олигархическая разводка государства. На смену старым трухлявым пенькам, пришла молодая поросль, для которых сидящие в политбюро, в ЦК КПСС, зачистили страну. Вы сами посмотрите, кто эти наши доморощенные олигархи, все бывшие работники комсомола, для которых бабушки и дедушки сделали все, что бы превратить народ в быдло. Вот вы, журналисты любите писать, что происходит сращивание капитала с криминалом. Я не знаю, как было при царях, я в то время не жил, но при Советской власти оно и не прекращалось, просто не так афишировалось. В октябре к власти пришли большевики. Кто стоял во главе? Ленин, теоретик повального террора и репрессий, а взять остальных. Сталин, Троцкий, Урицкий, Свердлов, Дзержинский. Да в любом государстве их бы признали террористами и бандитами. Они и воспользовались своими понятиями, подтянули к себе деклассированный элемент. Ну и что, что ты вор убийца, зато у тебя ничего нет, даже портянок, а вот у соседа напротив, лавка со скобяным товаром, значит он враг, ату его. При Сталине что творилось? Уголовники получали срока, которые и не снились политическим. Убийцы получали в два раза меньше, чем те, кто рассказал какой-нибудь анекдот. Да без помощи уголовников, не смог бы существовать такой репрессивный аппарат, как ГУЛАГ. Уголовники, если не могли сломать политических, просто их уничтожали. Вы можете сослаться на Хрущева, что была оттепель и все прочее, людей освобождать начали. Хрущев просто сделал на этом карьеру. Да, при нем лагеря подчистили, многих авторитетных уголовников уничтожили. А делалось все для того, чтобы язык не развязали, как исполнялись заказы власти. Дальше - больше. Взять Брежнева, цеховики и прочая муть. Кто были цеховиками, директора заводов, фабрик, производственных комбинатов. Для того, чтобы что-то изготовить, нужно сырье. Откуда оно бралось? Из закромов государства, которые никто и никогда не видел. А что бы заглянуть в эти закрома, нужно было положить на лапу. И текли эти ручейки на самый верх. Вот так вот и получилось государство в государстве. А для любого государства, нужна охрана, наказать должника, перебить чей-то заказ, да хотя бы и себя обезопасить. Официально к власти не обратишься, пришлось цеховикам обращаться к уголовникам. В итоге, вся власть опять замкнулась на них. Цеховиков доили с двух сторон, как корову, левая и правая рука. И вы хотите сказать, что они не знали о существовании друг друга, это просто смешно. Андропов, Черненко, эти и при всем желании бы не успели оставить следа в истории, а то, что натворил Горбачев, "лучший немец года", мне и говорить-то стыдно. Ну и тут нарисовался Бориска, хрен сотрешь. Если при других правителях, наши политики стыдливо отводили глазки, когда их спрашивали о криминалитете. У нас же не было организованной преступности. То при Ельцине стало зазорным не иметь у себя покровителя среди известных воров.
   - Вас послушать, так вы нашим демократам еще сто очков вперед дадите. И это при вашей профессии.
   - Наталья, вы, нас совсем-то за держиморд не держите. Мы обыкновенные российские мужики, которые маленько, своей головой думают.
   При въезде на автостоянку возле УВД, Наталья остановила автомашину.
   - Ну, все, приехали. Куда мне мой аппарат ставить?
   Сойкин рассмеялся.
   - А вы злопамятная. Ставь, где стояла. Если что, то начальник УВД ее за вами по кабинетам носить будет, лишь бы вы сор из избы не вынесли.
   - Постараюсь написать объективно.
   В душе ей было жаль этих оперов. Она знала, что после ее статьи, их как минимум выкинут из системы с волчьим паспортом, а перед этим, еще прокурорские с уэсбэшниками нервы потреплют. Выйдя из автомашины, они втроем прошли в дежурную часть. "Катаньи" подозвал дежурного и попросил, что бы тот помог освоиться Наталье. Пожелав ей удачной охоты, Голиков и Сойкин прошли в кабинет "Катаньи". В кабинете от жары дышать было нечем. Голиков взял со стола пульт и включил кондиционер. Тот тихо загудел и по кабинету пошли волны холодного воздуха. Даже у начальника УВД такого не было. Михаилу его поставили спонсоры, скорее не спонсоры, а потерпевшие. Голиков задержал группу воров, длительное время орудовавших на железной дороге. Те через диспетчера узнавали, в каком из контейнеров идет ценный груз, потом на каком ни будь перегоне платформу загоняли в тупик и спокойно потрошили содержимое. Но в тот раз они прокололись, их задержали с поличным. Так, что даже сами потерпевшие еще не знали, что лишились своего имущества, нажитого непосильным трудом. Дело было громким. Тогда, за высоким забором, оказалось не меньше пятнадцати железнодорожников, включая начальника станции. Начальство получило премии, а Голикову премия не полагалась, как имеющему выговор, но подсуетились сами потерпевшие.
   - Паша, сходи к технарям, узнай, может по Шпакову, что стрельнуло.
   - Хорошо, Григорьевич.
   Павел с сожалением взглянул на кондиционер и вышел из кабинета. "Катаньи" сел за стол и начал просматривать лежащие на столе документы, которых за последнее время скопилось не мало. Кто-то поскребся в дверь.
   - Женька, опять ты скребешься? Когда заходить нормально научишься?
   Голиков не ошибся, в кабинет, смущенно улыбаясь, зашел Женька.
   - Ну, что еще случилось, говори.
   - Михаил Григорьевич, по Шпаковскому сыночку разобрались. Он сейчас ниже травы ходит, его отец ремнем выдрал, а с завтрашнего дня в другую школу переводит.
   - Все?
   - Нет. К вам еще один терпила просится.
   - Ему-то что надо?
   - Заявление забрать хочет. Узнал от кого-то, что его жена наняла каких-то студентов, чтобы те его проучили. Узнала, что любовницу завел. Пацаны ему синяк под глаз и навесили.
   - Хорошо, давай его сюда, раз сознательный попался.
   Женька завел в кабинет стройного седоволосого мужчину. Судя по виду лет тридцати. Присмотревшись, Голиков понял, что волосы крашеные. Костюм от Версачи, туфельки из крокодиловой кожи, темные очки в золотой оправе. Даже через них был виден синяк под левым глазом.
   - Проходите, садитесь.
   Мужчина сел за стол, на уголок стула, аккуратно поддернув брюки.
   - Я вас слушаю.
   - Вы извините, что вас беспокою. Я пришел, что бы заявление забрать. Ситуация не очень хорошая получилась. Но вы как мужчина мужчину меня должны понять. Жена весной в отпуск уехала, ну я с одной девицей и познакомился. Когда жена приехала, мы изредка продолжали встречаться. Жена об этом как-то узнала и наняла малолеток, что бы те со мной разобрались. Те меня и встретили у подъезда, а результат вы на лице видите. Но я не хочу, что бы этот скандал выплыл.
   - А вы вобще-то, чем занимаетесь?
   - Пишу роман.
   - А жена?
   - У нее крупная оптово-закупочная фирма. Если скандал выплывет наружу, мне даже творить негде будет.
   - Все с тобой ясно, граф Толстой.
   Вдруг, с треском открылась дверь кабинета, и в него ввалился прапорщик Маркелыч. В милиции он отслужил около сорока лет. Был он невысокого роста, широкоплечий, с пивным животиком. Кулаки у Маркелыча были размером с футбольный мяч. Когда-то, давно, он работал младшим инспектором по борьбе с карманными кражами. Хотя уже около тридцати лет был старшиной УВД, отвечал за мыло и туалетную бумагу, пытался учить уму-разуму молодых, в его понятии, оперов. Он уже давно должен был быть на пенсии, но его держали на работе. Так-как, казалось, что он знает сколько у кого в кабинете пылинок, не говоря об остальном. На данный момент, Маркелыч был сильно раздражен. Из кабинета начальника милиции общественной безопасности пропал стул и Маркелыч делал обход, надеясь найти его. И надо же, было Голикову задать последний вопрос.
   - Так вы никого не знаете, кто на вас напал?
   - Нет, не знаю.
   Вопрос Маркелыч не расслышал, но ответ ему сильно не понравился. После этих слов, сидящий на стуле мужчина, взмыл в воздух как пушинка, и оказался на полу, в глубоком нокауте. Получив хук справа, маленьким кулачком Маркелыча. Голиков аж взвыл.
   - Маркелыч, ты что делаешь!
   - Да, никто, ничего не знает, а стулья пропадают.
   - При чем, здесь стулья? Это же потерпевший.
   - Ну так бы, сразу и сказал. А то не знаю, не знаю, а стулья пропадают. Где я вот сейчас его искать должен?
   - Маркелыч, иди отсюда, пока я тебя сам не прибил.
   Бурча что-то себе под нос, Маркелыч вышел из кабинета. Голиков взял чайник, подошел к лежащему на полу мужчине и начал лить воду ему на лицо. Отфыркиваясь, мужчина открыл глаза.
   - Что случилось, как я на полу оказался?
   - Вы уж извините меня. Вас с маньяком перепутали. Слышали, наверное, что в городе творится. Родители бояться из дома детей отпускать. Мужчина попытался встать. Подскользнувшись, на розлитой по полу воде, упал на бок. Как всегда сработал закон подлости, зашла корреспондентка. Увидев лежащего на полу мужчину, который пытался встать и стоящего над ним с чайником в руках "Катаньи", у нее округлились глаза и тонким фальцетом она заверещала.
   - Так вот вы как с людьми работаете. Палачи!
   - Да, вот так мы и работаем. А вы что думали? А теперь покиньте кабинет.
   - Вы об этом еще пожалеете.
   - Выйдите вон.
   - Я то, выйду. Но и вы здесь долго не задержитесь. Применять пытки к задержанным? Я сообщу об этом в прокуратуру и в комиссию по правам человека.
   - Флаг вам в руки и барабан на шею. А теперь вон из кабинета.
   Хлопнув дверью, Наталья вышла. Женька стоял у окна. Покачивая головой, смотрел на происходящее. Голиков помог встать мужчине с пола и сесть на стул.
   - Вы как себя чувствуете?
   - Как в подводной лодке побывал. А это что за истеричка к вам заходила?
   - Корреспондентка.
   - Так я и вас подставил. А она кстати, симпатичная. По моему делу, что посоветуете?
   - Ну, если не хотите скандала с женой, и что бы она получила срок. Пусть условно, но срок. Сейчас мой сотрудник вас отведет к следователю, там вы напишите заявление, что отказываетесь от уголовного преследования лиц совершивших нападение на вас. А дальше, как он решит. Скорее всего, пойдет вам навстречу.
   - А что, меня действительно за маньяка приняли?
   - Так получилось. По фотороботу походите. У нашего сотрудника с внучкой неприятность была, вот он и не сдержался. Женя, проводи человека к следователю.
   Дождавшись, когда Женька с мужчиной выйдут из кабинета, Голиков подошел к окну. Он смотрел на улицу, но не видел ее.
   - Вот, похоже, я и влип. Надо же было так лохануться с этой корреспонденткой. Нет, точно надо уходить, кроликов на даче разводить. Говорил же учитель, что с ментовки ноги надо делать, пока петух не клюнул, а он похоже клюнул.
   Пока Катаньи стоял у окна, Сойкин, в своем кабинете, накручивал телефон. Женька уже успел ему рассказать о том, что увидел в кабинете Голикова. В областном УБОПе, столице нефтянного края, начальником отдела по борьбе с коррупцией работал его друг.
   - Алло, Алексей?
   - Да. С кем имею честь говорить?
   - Леха, это я Павел.
   - Ты где?
   - Да, я то, у себя.
   - Мог бы как ни будь и заехать. В отпуск все равно мимо едешь.
   - Леха, как только, так сразу. Я тебе по делу звоню. Телефончик, сможешь проколотить, кому принадлежит.
   - Без проблем, диктуй.
   Сойкин продиктовал и как бы, между прочим, спросил.
   - Ты случайно журналистку из кримминальных новостей не знаешь, Наталью Николаевну?
   - Случайно знаю. Статьи пишет в основном по заказу. Пишет хорошо, даже и придраться при всем желании не сможешь. После ее публикаций, обычно кто-то на нары, а кто-то, на Канары отправляется. Было пару случаев, когда ее героев статей на два метра в землю закапывали. А ты чего вдруг ей заинтересовался?
   - У нас объявилась. Григорьевичу глазки строит.
   - Значит, кто-то заказал его. Пора ему, брат, на пенсию, если успеет, а то, как бы в Нижнем Тагиле не оказался.
   - Леха, ну ты скажешь. Переплюнь лучше. Телефон пробьешь, перезвони.
   Положив трубку, Сойкин встал, прошелся из угла в угол. Решившись, вышел из кабинета. Спустившись по лестнице, он зашел в дежурную часть. Журналистка сидела на месте дежурного и пыталась куда-то дозвониться.
   - Наталья Николаевна, мне нужно с вами поговорить.
   - А если я с вами не захочу говорить, вы меня тоже бить будете, как ваш шеф бьет задержанных?
   - Вы о чем?
   - Я зашла к нему в кабинет, а у него на полу лежит мужчина весь в синяках и Голиков его водой из чайника отливает. Да вы хуже фашистов. Учтите, так просто это вам с рук не сойдет.
   - Заткнись, дура, пошли со мной.
   Бросив трубку, опешившая Наталья вышла следом за Сойкиным, который остановился на лестничной площадке.
   - Наталья Николаевна, я знаю, что нас с Голиковым вам заказали. От кого идет заказ? Если уж драться, то с открытым забралом.
   - Павел, вы, о чем говорите, какой заказ? Меня, попросили написать, о каком ни будь передовом отделе, сотрудников которого можно поставить в пример, порекомендовали ваше управление. И что я увидела? Что говорить об остальных, если в лучшем отделе преступления раскрываются с помощью кулака.
   - Даже если Григорьевич и дал кому-то в лоб, то я его не осуждаю. Тот зря руки распускать не будет. Или, вы, считаете, что преступления раскрываются в белых перчатках? Гладят преступника по голове и просят, что бы он проявил сознательность и рассказал как грабил, убивал, насиловал. Да опера каждый день по лезвию ходят. Чуть оступился, налетит воронье, вроде вас, и такой гвалт поднимут, что хоть святых выноси. Мы ведь не железные, обыкновенные люди. Видеть каждый день перед собой людей, которых какая-то мразь, унизила, оскорбила. Иммунитета против человеческой боли нет. И после всего этого сидит перед тобой какой нибудь хмырь , смеется тебе в лицо. Вы сможете выдержать? А я нет, бывает, что и срываюсь. И не я один. А потом прокуратура, УСБ и идут честные парни на тюрьму. Выходят оттуда обозленными на весь белый свет. Это, с их то опытом и знаниями. А вы знаете, что самые жестокие бригады из бывших ментов? Каждый день унижений, каждый день ожидания, что по жалобе какого ни будь жулика, за тобой придут. Люди ломаются. Да я вам навскидку десяток примеров приведу, как прокуратура и суды разваливают дела, а крайними остаются опера. Хотите?
   - Ну, попробуйте.
   - С Голиковым, задерживаем группу разбойников. Они свою жертву засунули в погреб и сутки там держали, что бы узнать, где он деньги хранит. Слава богу, еще не убили. Потом под угрозой пистолета проехали к нему домой. Забрали деньги, кстати, не малые, вынесли из квартиры все более-менее ценное, самого потерпевшего связали и на его же автомашине все вывезли. Бандюков задержали в этот же день, вечером. Вещи и деньги изъяли, да они и сами были в раскладе. А так как незаконное лишение свободы это прокурорская статья, то связались с прокуратурой. А у них как всегда нет свободных следователей, кто отдыхает, кто занят. Что нам было делать? Жуликов мы имеем право держать, только до двадцати трех часов. Выпустить их, так ведь они добровольно не придут, лови их потом по всей стране. Накормили их, даже спать уложили в кабинетах, на стульях, даже не в обезьяннике. Прокурорский появился только перед обедом. С утра у его дочери утренник какой-то в школе был. Сначала было все как положено. Голиков тогда еще сказал, что даже странно, что все гладко идет. Накаркал. Один из задержанных, как он потом сказал на суде, что ради прикола он написал на нас жалобу, что мы их всю ночь допрашивали и избивали. Хотя даже пальцем ни одного не тронули. Нам месяц не давали работать, из прокуратуры не вылазили. В итоге. Статью о незаконном лишении из дела исключили. Потерпевший сам добровольно залез в погреб и там сидел сутки. Разбой переквалифицировали в грабеж и получили они, один три года, а второй три с половиной, причем условно. Выяснилось, что перед судом родители одного продали однокомнатную квартиру, а у второго навороченный джип. Вопрос, а куда ушли деньги? Потерпевший потом пришел к нам и сказал, что с таким правосудием, ему проще было нанять отморозков и они бы его обидчикам, головы как курятам открутили. Второй случай. Паренек у нас толковый работал. Сейчас, кстати, у вас в УБОП работает, возглавляет отдел по борьбе с коррупцией. Задерживает жулика за квартирный разбой. Его закрывают в СИЗО. Через две недели задерживает его родственника. Тоже за разбой, только другой. И вот тут начинаются непонятки. Потерпевшие опознают, вещи изьяты, жулик в раскладе. А санкцию на арест получить не можем. И это с учетом того, что у жулика три судимости и все по тяжким и особо тяжким статьям. Прокурор санкцию не дает. Он уходит в отпуск, подсунули материал его заму. У того аж челюсть отпала. С такой биографией и на свободе. Когда прокурор из отпуска вернулся, нашего парня затаскали, за каждую мелочь. Оказалось, прокурор обиделся, что через его голову прыгнули и у лучшего его друга, с кем он ездил постоянно на охоту и рыбалку, закрыли сына и зятя. Пришлось парню срочно переводиться, что бы в Тагил не уехать.
   Повернув голову, на звук шагов, Наталья увидела мужчину, которого она видела в кабинете у Голикова. Журналистка перебила Павла.
   - Вот, полюбуйтесь на свою работу.
   Она перегородила дорогу мужчине.
   - Я корреспондент кримминальных новостей. Я видела, как вас избивал начальник розыска. Если вы хотите, то я могу быть свидетелем.
   Мужчина посмотрел на нее с недоумением.
   - Вы вобще-то о чем говорите? С дуба рухнули, или галюники поймали? Меня никто не бил. Я просто потерял сознание и упал со стула.
   - Синяки у вас откуда?
   Мужчина посмотрел на Павла.
   - Объясните, пожалуйста, этой сумасшедшей, что меня неделю назад избили какие-то отморозки.
   - Ой, извините.
   Покрутив пальцем у виска, мужчина ушел. Сойкин засмеялся.
   - Ну и чего вы хотите добиться? Только того, что после вашей так называемой статьи на двух честных оперов будет меньше. Вам, если по справедливости, не мешало бы извиниться перед "Катаньи".
   - Перед кем?
   - Перед Голиковым.
   Зло фыркнув, Наталья ответила.
   - Это не ваше дело, буду я извиняться или нет.
   Повернувшись, она начала спускаться по лестнице. Расставшись с корреспонденткой, Сойкин прошел в кабинет Голикова. Тот так же стоял у окна и смотрел на улицу.
   - Шеф, ты чего здесь накосорезил? Эта фурия слюной брызгает, говорить спокойно не может.
   - А это ее проблемы.
   - Зря ты так. Я, через Леху, пробил. Она казачок то засланный. Приехала по наши души.
   - Поверишь, Паша, нет, но у меня такое желание, послать всех далеко и надолго. Написать рапорт и уйти. Ладно, давай ближе к теме. Что узнал?
   - Шпакову минут двадцать назад звонил Сват. Сказал, что все ништяк и отключился. Звонил с сотового.
   - Паша, вот почему так, у нас даже нормальных радиостанций нет, а у этих и сотовые и радиотелефоны.
   - Ну, начальник, каждому свое. Был еще один звонок, из области. Спрашивали, как дела. Шпаков ответил, что все нормально. Ребят с УБОП я уже озадачил. Леха пообещал, что пробьет телефончик.
   Дверь распахнулась, в кабинет ввалился начальник дежурной части.
   - Мужики, Сухого взорвали.
   - Давай подробней.- Распорядился Голиков.
   - Взорвали в подъезде. Куски мяса по всему двору и подъезду. Опергруппа уже выехала.
   - Доложи начальнику УВД, мы с Сойкиным выезжаем.
   Дежурный выскочил из кабинета. Голиков достал из сейфа верного макарыча и засунул его в оперативную кабуру. После чего с Сойкиным пошли к выходу.
   - Вот, Паша и началось. Крошить сейчас будут налево, направо. Опять висяков будет выше крыши. Не отмоемся.
   - Да, Григорьевич, похоже, лихие девяностые вернулись.
   Выйдя из здания УВД, они сели в Газель, в которой уже сидели группа немедленного реагирования и эксперт-взрывотехник. Включив сирену, автомашина на большой скорости, раскидывая по сторонам попутные автомашины, проехала к месту взрыва. Вытеснив зевак, гээнэровцы прфессионально оцепили место. Голиков, Сойкин и кримминалист подошли к группе оперов, стоящих возле залитого кровью крыльца.
   - Парни, выяснили, что произошло?- Спросил Голиков.
   Ответил один из оперов.
   - Михаил Григорьевич, тут и без невооруженного взгляда видно. Взрывное устройство было вмонтировано во входную дверь подъезда. Взрыв направленного действия. Голову и руку Сухого нашли вон в тех кустах, это метров тридцать отсюда будет. В подъезде еще два трупа, его телохранители, они чуть раньше зашли.
   - Дома кто у него?
   - Жена с сыном и телохранитель.
   - Я туда. Павел Иванович, организуй здесь все. Соседей опросите, может кто что ни будь и видел.
   Стараясь не наступать на куски мяса и лужи крови, Голиков поднялся на второй этаж, который полностью принадлежал Сухому. На площадку выходило три двери. Голиков позвонил во все. Дверь ему открыл напуганный охранник. В руках у которого, было пятизарядное помповое ружье.
   - Что вылупился? Пропусти.
   - Михаил Григорьевич, я вас знаю, но хозяйка запретила пускать кого ни будь в квартиру. Да она и в трансе, сейчас у нее врач.
   - Сын где?
   - С бабулей в комнате.
   Оттеснив охранника, Голиков зашел в прихожую, которая была отведена для охраны. "Катаньи" удивленно присвистнул. На столе стоял компьютер, монитор которого был расчерчен на шесть квадратов. Был виден весь двор и подъезд с сорванной с петель дверью.
   - Компьютер пишет?
   - Начальник, да ты что? Меня же братва порвет на британский флаг, если я тебе диск отдам.
   - Не ной. Сейчас я оформлю выемку диска. У тебя, есть где спрятаться? А вобще, лучше вали из города. Вас сейчас как куропаток отстреливать будут. Колобку сейчас не до тебя, свою бы шкуру спасти, а Сухой уже по дороге в ад. Теперь рассказывай, что видел.
   - А че я мог видеть. За час до взрыва пацаны наши приехали, осмотрели подъезд. Чердаки у соседних домов. Один к нам поднялся, сказал, что с Дато война началась. Все нормально было. Потом двое ремонтников подъехали на Москвиче-сапожке. Отремонтировали кодовый замок на входной двери.
   - А вот об этом подробней.
   - А чего подробней? Ремонтники, как ремонтники, в робах, ящик с инструментами. Вчера наркоты кодовый замок сломали. Наши пацаны им пендюлей надавали. Сегодня утром Сухой сказал, что бы я мастеров вызвал, ну я в ЖЭУ и позвонил. Они у нас замок сделали, а потом в доме напротив, ковырялись. А после взрыва куда делись, без понятия. Не до того было.
   - Пацаны ваши где?
   - Да я то, откуда знаю? Свалили, наверное. Ваших вон сколько, прилетело, еще глядишь под горячую руку и закроете суток на трое.
   - Колобок где?
   - Не знаю. Пацан, что подымался, сказал, что его Сухой куда-то отправил без охраны.
   - Может и выживет.
   Голиков заполнил протокол выемки диска, копию которого передал охраннику.
   - Вобщем, так, до вечера сиди здесь. До вечера тебя никто не тронет. Потом беги отсюда без оглядки.
   - Все понял, начальник.
   Положив диск в карман, Голиков вышел из подъезда. Оперов видно не было, делали поквартирный обход, стояло оцепление, да на крыльце возились эксперт с сотрудником ФСБ, собирая остатки взрывного устройства.
   - Где Сойкин?- спросил Голиков у стоящего недалеко от подъезда сержанта.
   - В доме напротив.- Ответил тот.
   - Сбегай, найди его, скажи, что срочно нужен.
   Сержант зашел в подъезд соседнего дома и вскоре вернулся с Павлом.
   - Павел Иванович, возьми диск, съезди к аналитикам, сделайте распечатки мастеров умельцев, которые меняли кодовый замок, раздайте всем сотрудникам и покажите их по телевидению. Да, вот еще что. Телефоны Дато, Маги и Свата нужно срочно взять на кнопку.
   - Уже сделано. После разговора с Сухим, я с технарями договорился, документы только не успел оформить, что бы в суде подписать.
  -- Молодец. Давай двигай в УВД, я пока здесь еще побуду. Сойкин сел в дежурный УАЗ и уехал. Голиков походил по двору, а потом сел на лавочку, наблюдая за работой экспертов. Закончив с осмотром, к нему подошел кримминалист и сказал, что все, можно вызывать труповозку. Минут через десять подъехал УАЗ с прицепом, для перевозки трупов. Сержант, сидящий за рулем, подошел к Голикову. Стараясь дышать через раз, из-за застарелого алкогольного выхлопа, от которого мухи на лету дохли, он попросил найти каких ни будь бомжей и что это мясо он сам грузить не будет. Отправив одного из освободившихся оперов на поиски бомжей, Голиков подошел к взрывотехникам, которые стояли в стороне и курили.
   - Ну чем парни обрадуете?
   - Судя по всему пластид, грамм стопятьдесят-двести. Для усиления эффекта, картечь. Результат на лицо. Устанавливали профессионалы. Заключение позже нарисуем.
   Отойдя от экспертов, он снова сел на лавочку, где и выслушивал доклады оперов, заканчивающих с поквартирным опросом. Подозвав начальника розыска городского отделения милиции, на чьей территории произошел взрыв, Голиков распорядился, что бы объявили в перехват красный Москвич-сапожок, в котором находятся трое подозреваемых, один из которых должен сидеть в багажнике.
   - Да, и созвонитесь с Сойкиным, может, у него что ни будь, стрельнуло. Предупредите всех сотрудников, что с этого времени переходим на усиленный вариант несения службы. Между мафиозными кланами война началась. Следак прокурорский, где ползает? Что-то я его не вижу.
   - С женой, вернее уже с вдовой беседует.
   - Какая к чертям беседа? Поднимись, скажи ему, что нужно обыск проводить. Я, правда, сомневаюсь, что Сухой держал что-то дома. Изымайте фотографии, все документы, какие найдете. Не забудьте про гараж. У меня информация была, что под полом в гараже у него пару пистолетов лежат. Не мне тебя учить, как работать нужно. Я сейчас в УВД, на ковер к начальству.
   - Григорьевич, ты не переживай, все сделаем, как надо. Только просьба, пусть следака заменят. Прокурорские совсем охренели. Прислали какого-то щенка. Я его сначала, за малолетку принял. Зато амбиций выше крыши.
   - Порешаем.
   Распрощавшись, Голиков вышел на улицу, остановил такси и проехал к зданию УВД. К себе он заходить не стал, а сразу прошел в кабинет начальника УВД. За большим полированным столом сидели начальник УВД, начальник кримминальной милиции и начальник милиции общественной безопасности. Переглянувшись с замами, начальник УВД зло спросил.
   - Чем обрадуете, Михаил Григорьевич?
   - Пока только тремя трупами.
   - Плохо работаете. Какой вы к черту начальник розыска, если просмотрели такую ситуацию. Вы лучше меня знаете, что нас сейчас ожидает. Это как минимум десятка полтора трупов. Мне до пенсии осталось полгода, а я не удивлюсь, что меня напнут отсюда. Но и вы вылетите, это я вам обещаю.
   - А вы меня не пугайте. У меня крылышек нет, что бы летать. Я, в отличии от некоторых, по земле ползаю.
   - Прекрати пререкаться. Что предлагаешь?
   - Что я могу предложить? У вас же головы большие, вот сами и думайте.
   - Григорьевич, не хами. Давай лучше по делу.
   - Телефоны авторитетов на прослушку, усиленный вариант несения службы, провести облавы по всем злачным местам, что бы жизнь жуликам медом не казалась, поднять на ноги агентуру, заменить следователя. Прислали щенка беззубого, даже к операм не соизволил подойти. У Сухого я изьял диск, на котором диверсанты сняты. Сойкин сейчас работает по этой теме.
   - Уже кое-что. Что же молчали?
   - А вы мне дали хоть слово сказать, сразу кричать начали.
   - Ладно, ладно успокойся. С прокуратурой и судом мы сами вопросы порешаем. А вы делайте все, что от вас зависит, но войну прекратите в зародыше.
   - Это уже не от меня зависит, что сможем, сделаем.
   Повернувшись, Голиков вышел из кабинета начальника УВД и прошел в кабинет Сойкина. Того на месте не было, но за столом сидели Женька "Стажер" и журналистка. Увидев вошедшего, она побледнела, начала нервно покусывать губы. Наконец, пересилив себя, она встала и обратилась к Голикову.
   - Михаил Григорьевич, вы извините меня, что я на вас накричала. Я просто все не так поняла.
   - Извинения принимаются. А то, что накричали, так не вы первая и последняя, я уже привык. Павел где?- Спросил он у Женьки.
   - Не знаю. Он по УВД носится как угорелый.
   - Появится, пусть ко мне зайдет. Я сейчас в дежурку, а потом у себя буду.
   Закрыв дверь, Голиков спустился в дежурную часть.
   Что нового, в розыск сапожок объявили?- Спросил он у дежурного.
   - Да, Григорьевич, сделали. Иванович, как приехал, распорядился. Сейчас фотоморды саперов по подразделениям разослали.
   - Дай посмотрю, может, знаю кого.
   Увидев распечатки, Голиков аж заскрипел зубами. Опять эта гоп-компания побегушников. В дежурной части раздался звонок. Дежурный взял трубку, представился. Выслушав абонента, дежурный переспросил.
   - Что, обгорелый сапожок и рядом три трупа? Будьте на месте, высылаем группу.
   Положив трубку, он повернулся к Голикову.
   - Ну что, Григорьевич, могу обрадовать, еще три жмура. Возле озера Светлое, рыбаки увидели горящий Москвич, когда потушили, в багажнике обнаружили три трупа. Просили респираторы привезти, облевались говорят, все. Уж очень мясом горелым пахнет.
   - Поднимай дежурную группу. Я с ними поеду. Доложишь начальнику УВД сам, а то я его воплей уже сегодня наслушался. Тебе проще, потом трое суток отдыхать будешь.
   Выйдя из дежурки, Голиков поднялся в кабинет Сойкина. Павел находился у себя, беседовал с корреспонденткой.
   - Паша, я на выезд. У нас еще три трупа. Похоже, саперы нарисовались. Рыбаки за городом Москвич нашли. Кто-то концы зачищать начал. Останешься за меня. Поставь всех на уши. Узнай, где сейчас находятся Сват, Мага, Дато, Колобок. Возьми санкции на обыска, начальник УВД пообещал, что решит этот вопрос. Задействуй всех, ГНР, оперов, вобщем всех кто под руку подвернется и одновременно все их хазы выверните. Работайте жестко, сейчас некогда миндальничать. Все, я погнал.
   - Михаил, можно я с вами?- Попросилась Наталья.
   - Хотите на свежий шашлычок полюбоваться. Ну что ж, поехали. Паша, оперов, когда закончите, домой не отпускай. Приеду, совещание проведем.
   - Хорошо. Не переживайте, господин "Катаньи".
   Голиков и Наталья вышли из кабинета и прошли на автостоянку служебного транспорта, где уже опергруппа загружалась в два УАЗа. Завывая сиренами, автомашины выехали за город и свернули на грунтовую дорогу, ведущую к озеру. Примерно в километре от свертка, их встретил мужчина, одетый в обгорелую робу. Был он бледен, взгляд блуждал, волосы всклочены. Голиков вышел из автомашины и подошел к нему.
   - Мужики, мужики, я такого в жизни не видел.
   - Куда ехать?- Не выдержал Голиков.
   - Там такое, там такое!- Не мог успокоится мужчина. Судя по всему, он был в шоке. Встряхнув его за воротник, Голиков повторил вопрос. Посмотрев на него осмысленным взглядом, рыбак указал направление, сказав, что на поляне метров через сто. Свернув с дороги, по разбитой в хлам колее, автомашины выехали на поляну. В центре которой, стоял обгоревший остов Москвича. На опушке стояли трое мужчин. Видок, у них был еще тот, не лучше чем у встреченного на дороге. Дышать на поляне действительно было тяжело. Приторный запах бензина и горелого мяса. Со слабым желудком, можно было сразу бежать в кусты.
   - Парни, кто ни будь, опросите рыбаков, криминалист со следователем осмотрят автомашину, а остальные прочешем поляну. Обратите внимание на автомобильные следы. Скорее всего, преступник был на автомашине. Идти до дороги пешком, могут вот такие рыбачки заметить, в обход озера, через болото, убийца тоже не пойдет. Все парни работаем.- Распорядился Голиков.
   - Эксперт, следователь и журналистка пошли к остову автомашины, а оперативники растянулись цепью и начали прочесывать поляну. Одному из них повезло, обнаружил четкий свежий след от автомашины и пять стрелянных гильз от пистолета. Подозвав Голикова, он указал ему на след и гильзы.
   - Все, парни, привал. Сейчас эксперт машину осмотрит, а потом здесь все задокументируют.- Сказал Голиков . После чего сам подошел к остову автомашины. Наталья даже не успела отойти от автомашины, ее выворачивало наизнанку. Голиков крикнул стоящим в стороне водителям, что бы те принесли нашатырный спирт, а сам подошел к эксперту, который диктовал следователю, заполнявшему протокол осмотра места происшествия.
   - Петрович, что скажешь?
   - Одного с первого выстрела сняли, как белке в глаз, двоих сначала в живот, а потом контрольный в голову. Перед смертью их пытали. Места живого нет. Подробнее паталогоанатом скажет. Потом их загрузили в багажник, облили машину бензином и подожгли. Если бы не рыбачки, то одни угольки бы остались. Успели песком закидать.
   - Петрович, а лица уцелели, узнать можно?
   - Обгорели немного, но узнать можно.
   - Дай гляну.
   Осмотрев погибших, Голиков подошел к следователю.
   - Повезло тебе коллега. Даже личности устанавливать не надо. Считай, премию заработал, около десятка преступлений раскрыл. Все трое побегушники из колонии-поселения, сегодня взорвали Сухого, а перед этим шесть разбоев замолотили. А вот кто с ними разобрался, думаю, что очередной висяк будет. Да честно говоря, из-за этой мрази и возиться желания нет. Данные на них, возьмешь у Павла Ивановича, когда вернемся.
   - Это ваш зам?
   - Да. Слушай, вас, откуда в прокуратуру набрали, никого из розыскников не знаете. Вы, здесь долго не рассусоливайте. А то у нас в городе дел выше крыши. Гипсовый слепок со следа автомашины сделайте и гильзы подберите.
   Переговорив со следователем, "Катаньи" подошел к журналистке, которая уже немного оправилась от шока. Отошла в сторону и держала в руке открытую ампулу с нашатырным спиртом, периодически поднося ее к лицу.
   - Ну как вы, как шашлычок?
   - Как вы можете так о людях говорить, пусть и бывших?
   - Наталья, вы считаете, что это люди? Что бы вы знали, Один из них был палачом на зоне, на нем столько крови, что утонуть можно. Они совершили побег из колонии, буквально за неделю замолотили шесть разбоев, сегодня они взорвали Сухого и двух его охранников. Это был один из тех, про кого я сказал, что он уже труп. Видете, как быстро мое предсказание сбылось? И после всего, что вот эти гоблины натворили, я их должен жалеть?
   - Но все равно, они же, люди. Хорошие или плохие, но люди.
   - Вот тут вы не правы. Люди это те, кого они грабили и убивали, а это гиены, падальщики.
   - Как вы так можете?
   - Могу. Наталья, я вам открою один секрет, что если бы я воспринимал все как вы, то давно бы лежал на кладбище. Да, я бы вам советовал вернуться в УАЗ, а то стоите бледная как меловая стена, того и гляди в обморок упадете.
   - Майор, вы цыник. Как я вас всех ненавижу.
   - Правильно. Иначе бы вам нас и не заказали. Вы ведь хуже бандитов. Действуете изподтишка. Вы не хуже меня знаете, что на каждого можно накопать воз грязи, либо придумать, что ни будь правдоподобное, да так, что потом всю жизнь отмываться будешь.
   - А вы и так не отмоетесь.
   - Знаете что, можете считать свою миссию оконченной, вернуться к папе, маме, мужу или кто там у вас есть. Мне сегодняшние сутки и так не простят, один выход, на пенсию. Есть желание, билетик организую, а то у нас тяжело поездом на большую землю выехать. Ах, да, я и забыл, вы же на автомашине. Наверное, и ее заработали, испоганив кому-то жизнь.
   - Себе организуйте билетик и желательно на тот свет, чтобы таких уродов, поменьше в милиции работало.
   - Идите-ка лучше в машину, успокойтесь. У вас уже истерика начинается.
   Развернувшись, Голиков подошел к операм, ожидавшим, когда эксперт со следователем закончат работу.
   - Парни, кто с рыбаками разговаривал, что они сказали?
   - Они выстрелы услышали, хотели посмотреть, кто с оружием летом балуется. Когда подходили, слышали, что какая-то автомашина отъехала. Вышли на поляну, Москвич горит. А у одного из них, такой же, не пропадать добру. Хотели на запчасти разобрать. Повезло, что с лопатами были, хотели ледник под рыбу выкопать. Трупы увидели, испугались, свалить хотели, но потом сознательность проявили. У одного из них сотовый телефон с собой оказался, позвонили в дежурку. У буржуев, не у каждого сотовый есть.
   - Ну, раз так, то воспользуемся их телефоном.
   Голиков подошел к рыбакам и попросил телефон. Дозвонившись до дежурной части, он распорядился, что бы выслали труповозку и грузовик с автокраном. Отдав телефон, он вернулся к опер группе. Все уже закончили работу и ждали только его.
   - Если закончили, то по машинам. Кто у нас самый молодой?
   - Я.
   Один из оперативников поднял руку.
   - Останешься здесь. Дождешься, когда за машиной и трупами приедут. Я уже распорядился, машины вышлют. Трупы сдашь в морг.
   - А нам что делать?- Подошел один из рыбаков.
   - В протоколах расписались?
   - Да.
   - Тогда свободны.
   - Ну, и работенка, у вас мужики. Да я лучше у себя на буровой один буду трубы ворочать. Сейчас на зимовье придем, достану пузырь спирта и один шандарахну. А то до сих пор мурашки по коже бегают.
   Повернувшись, рыбак пошел к ожидавшим его на опушке. Оперативники расселись по автомашинам, причем корреспондентка демонстративно пересела в другую автомашину, лишь бы не быть в одной с "Катаньи". Обе автомашины, натужено гудя двигателями, двинулись в сторону города. Было поздно, но солнце даже и не думало заходить за горизонт. Белые ночи. К этому трудно привыкнуть, особенно, если сталкиваешься первый раз. Многие, что бы выспаться, завешивали окна плотными портьерами. Хотя, это мало помогало. Движение в городе было не меньше чем днем. Северяне, которых редко баловало солнце, старались запастись его теплом, пока не пришла осень с ее нудным моросящим дождем и холодными северными ветрами. Подъехавшая к УВД группа вышла из автомашин. Все, молча стояли, ждали, что скажет Голиков.
   - Ну, и что уставились? Вам еще до утра дежурить. Если вызовов нет, то отдыхайте.
   Посмотрев на журналистку, у которой от увиденного, до сих пор тряслись руки, Голиков распорядился, что бы один из водителей отвез ее в гостиницу. Та с благодарностью взглянула на него и без споров села в УАЗ. "Катаньи" прошел в дежурку. Дежурный, увидев его, только устало помотал головой.
   - Надеюсь, жмуров больше не было?
   - Переплюнь Григорьевич. Так огреб уже, что мало не покажется. Так все УВД на ушах стоит. Начальник только ушел, ты минут на пять опоздал. Он, орет ходит, да тут еще твои парни, наскирдовали жуликов, весь второй этаж забит.
   - Поставь на этаж пэпээсников и передай по громкой связи, что бы оперативный состав собрался в актовом зале.
   Голиков поднялся на второй этаж. Вдоль всего коридора стояли или сидели на корточках люди. Казалось, что ни солнце, светящее в окно расположенное в торце здания, ни включенный в коридоре свет не пробивается через эту людскую массу, плечи и руки которых были черными от наколок. Кто то из задержанных, смотрел на Голикова равнодушно, кто-то с испепеляющей ненавистью. Зайдя в кабинет, Голиков протер лицо и руки одеколоном. Казалось, что не только одежда, но и он сам пропитался тошнотворным, сладковатым запахом полуобгоревших трупов. Достав из кармана таблетку валидола, он положил ее под язык. Сильно щемило сердце. Сев в кресло, Голиков откинул голову назад. За свою бытность в уголовном розыске, он так и не мог привыкнуть к трупам. Вот он есть человек, вот его уже нет. Это только со стороны кажется, что операм все по барабану. Хотя никто не задумывался, что после выхода на пенсию, они долго не жили. Почти у всех была язва желудка, расшатаная нервная система и больное сердце. Всеми забытые они тихо угасали, не перевалив пятидесятилетний порог. Многие, втихую спивались. Потом их хоронили за счет МВД. Прощальный салют над могилой и все. У каждого второго не было семьи. Редко какая женщина выдержит этот бешеный темп работы. Сотрудники, знавшие покойного, собирались у кого ни будь в кабинете, пили горькую и тихо расходились, забыв о случившемся. И лишь в родительский день они снова собирались на кладбище, что-бы помянуть своих бывших коллег, переходя от могилки к могилке. Сердце отпустило. Голиков посмотрел на часы, после чего встал и прошел в актовый зал. Оперативники тихо переговаривались между собой, ожидая начальство. В основном, это были молодые парни, которым не было и тридцати. В уголовку, насмотревшись фильмов, приходили многие, но хлебнув лиха, так же и разбегались. А во времена шакальего растаскивания страны, когда на троне сидели Горбачев и Ельцын, не к ночи помянутые, почти все опытные опера разбежались по различным СБ. Практически, выбили все среднее звено. Преемственность пропала и опыт, накопленный не одним поколением, передавать было некому. В основном работала молодежь, и те кто считал дни, что бы по тихому свалить на пенсию. Осмотрев зал, "Катаньи" сказал.
   - Вы все знаете, что сегодня произошло. Взорвали вора в законе Сухого. Колобка, я думаю, что тоже в покое не оставят. Кто-то решил устроить передел империи. Есть основания, полагать, что это организованная преступная группа "Дато" либо "Свата". С взрывниками кто-то разобрался. Сейчас они на пути в ад. А вот кто, это тайна великая есть. С завтрашнего утра, весь состав УВД переводится на усиленный график работы. Что это значит, объяснять не буду. Кому не понятно, спросите у соседа. В первую очередь, это касается оперативников. Приказываю, поднять всех своих людей, все связи и до обеда, вся информация, касающаяся ОПГ "Дато" и "Свата", должна лежать у меня на столе. Если у кого есть стоящая информация, то готовьте постановления на обыска и аресты. Думаю, что прокуратура, в этой ситуации, пойдет нам на встречу. Эта кровавая баня не нужна никому, кроме тех, кто ее затеял. Жулики суетиться будут не меньше нашего, все жить хотят. Спокойная жизнь закончилась. Да, подчистите свои сейфы, оперативные дела, свои заначки. Не сегодня, завтра, налетит воронье из области, а может и из Москвы. Теперь все свободны, до утра отдыхать. Павел Иванович, зайдите после совещания ко мне. Голиков вернулся в кабинет, следом зашел Сойкин. Достав из сейфа полбутылки коньяка, две стопки и блюдце с нарезанным лимоном, Голиков показал глазами на дверь. Сойкин закрыл ее на замок и сел к столу. Голиков разлил коньяк и они выпили.
   - Ну что, Иваныч, ты уже знаешь, чьи трупы в моквиченке были?
   - Еще бы. Наши друзья. Кто-то, хорошо их благословил.
   - Иваныч, давай лирику на потом оставим. Что нарыли?
   - Практически ничего. У "Дато" анаши на самокрутку изъяли, даже на статью не тянет, так максимум штраф. Он кстати в больничку свалил, охрану вокруг палаты выставил, думает, что там его не достанут. У "Маги" изъяли карабин и помповик зарегистрированные. Там, с нашей разрешиловкой разбираться надо. Кто ему с таким послужным списком дал разрешение на приобретение оружья. У "Свата" все чисто. Как будто метлой по квартире прошелся. Колобка дома не было, пришлось дверь ломать. Ох, и та еще железяка. Парни час с ней возились. У того пачку маслят нашли, от ПМа. Объявили его в розыск. Я там парней оставил, но сомневаюсь, что он там появиться.
   - Можешь снимать, его в городе нет. По Шпакову что?
   - Парни из УБОП отзвонились. Телефончик заместителю главы областной администрации принадлежит. Как, не хило?
   - А этим, то, что надо?
   - Григорьевич, а ты сам мозгами пораскинь. Смотри, какая мозаика сложилась. Сват стравил между собой авторитетов, они начали глотки друг другу резать. На это он сам бы не решился. Жулики ведь не зря поговаривают, что он с комитетчиками подвязан. А я нисколько не удивлюсь, учитывая, что за все его проделки, нам его не дают определить на нары. А этот зам главы администрации курирует правоохранительные органы. Так что Сват скорее всего от него отмашку и получил. А раз пошла такая резня, то на кону стоят огромные деньги.
   - Да, все это Паша так, кто бы спорил. С другой стороны нам проще. Кто выживет, все равно найдем, за что ласты скрутить. Меня сейчас больше крот беспокоит. Пока мы его не вычислили, жулики нас на шаг опережать будут. Крот, крот. Кто же эта сволочь? Умный, зараза. С его подачи наши клиенты как бультереры, в глотки друг другу вцепились. Ну что сидишь, разливай остатки, а то говорят, что последняя у попа жена, да по домам, надо хоть по паре часиков поспать.
   - Михаил, чем завтра займемся, что планируешь?
  -- Сразу с утра пораньше, возьмешь дежурку и за Шпаковым. Что хочешь с ним делай, но что бы расколол на разбои. Я встречусь с Ашотом, а ты начальнику КМ скажешь, что подойду попозже. Пусть сам совещание проводит. Потом зайду к телевизионщикам. Пусть фотоморды бандюков покажут. Ведь где-то они жили. После обеда надо будет ждать гостей из области. Должен же кто-то явиться, что бы нам пинков, надавать. Да, вот еще. Как Паша думаешь, есть жизнь на Марсе?
   Павел недоуменно потряс головой.
   -Михалыч, это ты к чему?
   - Да это я к тому, что должен же смотрящий от бога за ментами где-то собирать неупокоеные души ментов. В рай нам нельзя и в ад вроде не по понятьям.
  
  
   Допив коньяк они вышли на крыльцо, где распрощались и каждый пошел в свою сторону. "Катаньи" жил недалеко от УВД. У него была небольшая комната в малосемейной общаге. Когда-то он владел трехкомнатной квартирой, доставшейся от покойных родителей. Но после развода с женой он ее продал, купил эту комнатенку, а остальные деньги выслал бывшей жене. Чувствовалось, что хозяин комнаты в ней бывает редко. Всюду царило какое-то запустение, хотя было чистенько. Приняв душ, Голиков прошел на малюсенькую кухню, где казалось, раскинь руки и достанешь противоположные стены. Поставив чайник на плиту, он открыл холодильник, в котором кроме куска колбасы и краюхи хлеба, ничего не было. Наскоро проглотив бутерброд и запив его горячим чаем, он прошел в комнату, разделся и лег спать. Сон пришел сразу. Как будто в яму провалился.
  
   Пробуждение было тяжелым. Сильно болело сердце. Голиков привычно забросил под язык валидол и какое-то время посидел, ожидая, когда отпустит боль за грудиной. После чего прошел в ванную, где соскреб с щек двухдневную щетину. Приведя себя в порядок, он оделся и посмотрел на часы. Было около семи утра. Часы у Голикова были именные. Их ему подарил министр, как лучшему оперу. Но были они с какой-то гнильцой, как и тот, кто ему их вручал, надолго не задержавшийся в московском кабинете. Голикову приходилось раз в полгода носить их в ремонт, к безногому часовщику. Остальные, взглянув на них, отказывались ремонтировать. Закрыв дверь комнаты, Голиков спустился на первый этаж, где работал буфет. В основном в общежитии жили нефтяники, рано утром разъезжавшиеся по нефтепромыслам. Для них и была организована эта забегаловка. Наскоро перекусив, Голиков вышел на крыльцо общаги, возле которой стоял дежурный УАЗ. Увидев Голикова, сержант, водитель автомашины, вышел из-за руля и подошел к нему.
   - Михаил Григорьевич, дежурный нас к вам отправил. Помощник дежурного за вами побежал.
   - Что опять случилось?
   - Дато в больничке грохнули.
   - Когда? Давай подробней.
   - Минут тридцать назад. Охранник пошел на обход, услышал выстрелы, выглянул из-за угла, а на него отморозок с ТТ несется. Охранник, с перепугу, ему с первого выстрела в лоб и зарядил. Сразу наглухо.
   - Кто-то уже выехал?
   - Дежурная группа и начальник убойного отделения Караваев.
   - А какого черта вы ко мне приехали. Есть начальник криминальной милиции. Его подымайте. Мне и так еще день носиться как сайгаку.
   - Михаил Григорьевич, так ведь он лох. Все ведь УВД знает, как он себе карьеру сделал. Хорошо проверяющих встречал, да спинку перед начальством прогибал.
   - Сержант, а ты, не много разговариваешь?
   - Так я ведь только с вами.
   Из подъезда вышел помощник дежурного и подошел к беседующим.
   - Михаил Григорьевич.
   - Я уже в курсе. Езжайте за начальником КМ. В УВД я сам, попозже подойду.
   Дежурка уехала. Голиков побрел в сторону УВД. На работу идти не хотелось. Он знал, что это последние дни его работы. Такая кровь не прощалась. Должен быть стрелочник. Как никто лучше под эту роль подходили Голиков и Сойкин. Он не представлял, как сможет жить на гражданке, да и не хотелось работать на буржуинов. Да к тому же, и врач сказал, что жить ему осталось немного. После первого инфаркта он сразу написал завещание на сына. Задумавшись, он чуть не прошел крыльцо УВД.
   - Вот, дожил.- Подумал Голиков- Уже родной дом не узнал.
   Поднявшись на крыльцо и подставив лицо солнышку, которое и не заходило, он какое-то мгновение постоял на крыльце, подставив лицо ласковым лучам.
   - Как в последний раз.- Подумалось ему.- Ладно, хорош дурака валять, пора работать.
   Собравшись, "Катаньи" зашел в дежурную часть.
   - Докладывайте, что нового?
   - Про Дато вы уже знаете?
   - Доложили уже.
   - Группа работает. Дато застрелил киллер, из бригады Сухого. Был у него телохранителем. Его Караваев опознал. Стрелял с пожарной лестницы, она рядом с палатой, где лежал Дато, проходит. Пока это все что знаю.
   - Хорошо. Будет, что новое, доложишь.
   - Григорьевич, без базара.
   Поднявшись в кабинет, Голиков достал из сейфа оперативные дела и начал их просматривать. В голову ничего не лезло. Он даже поймал себя на той мысли, что даже не видит, что читает. Отодвинув дела, Голиков подошел к окну. Улица была забита автомашинами и спешащими на работу пешеходами.
   - Муравьи. С утра бегут на работу, а вечером, когда закрывается муравейник, бегут домой. А в этом муравейнике сидит кто-то и дергает за ниточки. Этому открыть вход, а этому закрыть. "Катаньи" отвернулся от окна и подошел к телефону. Набрав номер, он дождался ответа.
   - Ашот, это я. Ты уже в курсе, что случилось?
   - Да.
  
   - Нужно встретиться.
   - Григорьевич, а в чем проблема?
   - В девять, на старом месте.
   - Все, заметано. Хоп.
   Положив трубку, Голиков вышел из здания УВД и прошел в сквер напротив, где сел на скамейку. Он видел, как к УВД подъехала одна из дежурных автомашин, из которой вышли Сойкин и Шпаков. Просидев около получаса, Голиков встал со скамейки и медленно побрел в сторону кукушки. Конспиративной квартиры, где встречался с Ашотом. Он шел, не оглядываясь, чего с ним никогда не было. Как никто, Голиков знал, что агенты ходят под топором. Еще в начале его работы, из-за какого-то щенка, который видел, как Голиков пару раз встречался с человеком, тому отрубили голову. Зайдя на кукушку, он по привычке сел у окна. Вскоре появился Ашот. Он шел не оглядываясь, но в метрах тридцати от него шел какой- то бычок. Казалось, что стоило тому свести руки и футболка треснет. Запустив Ашота в квартиру, Голиков подозвал его к окну.
   - Ашот, за тобой хвостик.
   Тот посмотрел в окно и рассмеялся.
   - Миша, это мой двоюродный брат. Я его специально пригласил для охраны. Так что этот меня не сдаст. Он кстати чемпион Европы по рукопашному бою.
   - Ашот, это твои проблемы. Ты лучше объясни, что за бодягу вы замесили?
   - Михаил. Я тебе жизнью обязан, ты меня спас. Я хочу тебе помочь. Только выслушай меня внимательно. Тебе и Сойкину нужно уволиться. Тем более, что у вас выслуга есть, что бы на пенсию сбежать. Григорьевич, это с моей подачи убрали Дато и Магу. Про Магу, вы еще не знаете. Его хлопнули у сожительницы. Ту добивать не стали, надеюсь, что жива. А адрес, ты лучше меня знаешь. Свата использовали, в темную. Посулили ему сладкий пряник, власть над городом. Он и повелся. Но жить ему осталось, сколько я решу.
   - Ашот, зачем тебе это надо?
   - Мне предложили, а я не смог отказаться. Сват ошибается, считая, что он здесь самый крутой. Здесь задействованы такие люди, что ему и не снились. Вскоре я уеду в область, а город отойдет к красным.
   - К красным?
   - Да, к ментам. Здесь, и правительство подвязано.
   - А эти то, каким боком?
   - Сухой пару лет назад, выкупил акции одного мелкого месторождения газа. По тем временам мелкого. Семьдесят пять процентов принадлежало ему, а двадцать пять Колобку. Когда геологи окончательно его исследовали, то оказалось, что под слоем газа, еще слой нефти. Месторождение самое богатое в Сибири. Сухой об этом не знал. Ему должны были сообщить завтра. Такой кусок был ему не по зубам.
   - Но ведь остался Колобок.
   - Это дело нескольких часов. Я и рубля не дам, что он проживет больше суток.
   - Ну, с этим все ясно. Ты лучше по красным объясни.
   - Прокурор уходит на повышение, с понтом, это он беспредел, остановил. Начальника УВД снимают и переводят в район. За это ему уже проплачено. Ставят на его место своего. Вас с Сойкиным за развал уголовного розыска увольняют. Кроме месторождения Сухого, все отходит к ментам, плюс наркота. Свату не усидеть.
   - Ашот, а твой интерес?
   - Пять процентов от месторождения. Ты представляешь, какие это бабки? Ну и уход в легальный бизнес.
   - Отморозков Свата, кто завалил?
   - Охрана Сухого, они не успели свалить с места взрыва. Дато и Магу они тоже кончили. Остался Колобок. После него крови не будет. Григорьевич, может вы с Сойкиным, ко мне в службу безопасности пойдете? Профессионалы всегда пригодятся, да и деньги я вам хорошие буду платить.
   - Ашот, я лучше с голода сдохну, но к вам не приползу.
   - Михаил, я не тороплю с ответом. Я организую холдинг и в течении года все наши предприятия выведу из тени. Но мне, нужен хороший эсбэшник. А с твоим- то опытом. С жуликами вопросы я буду решать сам. Будете с Сойкиным, какими ни будь главными менеджерами, ну и соответственно получать. Ментовскую зарплату со смехом будете вспоминать.
   - Спасибо Ашот за предложение, но ты сам должен понимать. Рожденный ищейкой, шакалом не станет. Ты это не хуже меня знаешь. Да уж, объяснил. Давай Ашот , разбегаться будем, мне еще группу к Маге посылать.
   - Григорьевич, я хотел как лучше.
   - Ладно, проехали. Обрадовал ты меня. Хоть сразу в гроб ложись.
   - Майор, война закончилась, забудь. Получили все что хотели, причем малой кровью.
   - Десять человек, ты считаешь мало? Ну, вот объясни, мне, тупому менту, оно этого стоило? Из-за паршивых денег и столько крови.
   - Михаил, здесь только один нормальный человек пострадал, сожительница
   Маги, а по остальным, пуля давно плакала. Деньги для меня не суть важно. Хотя денег мало не бывает. Майор, ведь это игра. Ты знаешь, каково это, обойти на повороте ближнего, возвыситься над ним. Хотя все за твою жизнь, еще пять минут назад и гроша ломаного не давали. Я не могу жить без азарта. Иначе я с тобой и разговаривать не стал. Поблагодарил бы, за то, что спас. С тобой постянно нужно быть в тонусе. А вдруг кто нас вместе увидит и нашим цинканет. Меня тогда сразу на вилы поставят.
   - Ашот, а ведь ты засланца в наших рядах знаешь.
   - Знаю, но не сдам. Сейчас это мой крот. Так что, разбегаемся?
   - Да.
   Распрощавшись, Ашот вышел из квартиры. По привычке Голиков проконтролировал улицу. Выйдя на улицу, Ашот подозвал бычка и они ушли. "Катаньи" закрыл квартиру, какое-то время постоял на площадке. Подкинув и поймав ключи, он сжал их в кулаке.
   - Ну вот. Похоже, мне этот ключ больше и не понадобится.
   - Собравшись, майор вышел из подъезда и быстро прошел в УВД. Зайдя в дежурную часть, он подозвал дежурного. Дежурные уже поменялись. Этот, в отличии от предыдущего, затурканного вчерашним днем, выглядел свеженьким.
   - Из больницы группа приехала?
   - Нет, товарищ майор.
   - Подымай резервную группу. Еще, похоже, два трупа.
   - Голиков, я ведь только заступил, а ты мне с утра такую плюху выдал. Долго, этот беспредел еще будет?
   - Одному богу известно. Сойкин у себя?
   - Да. Говорят, что еще семи не было, когда какого-то черта приволок. Еще не выходили.
   - Я его сейчас заменю, старшим группы поедет. Адрес, где возможно трупы лежат, он знает. А ты резину не тяни, людей ищи, а то все в разгоне.
   Выйдя из дежурки, Голиков поднялся в кабинет Сойкина. Павел и Шпаков сидели за столом пили чай и о чем-то мирно беседовали. Не сдержавшись, "Катаньи" выбил ногой стул из под Шпакова. Облившись, горячим чаем, тот упал на пол и испуганно смотрел на майора. Сойкин встал из-за стола и выжидающе смотрел на Голикова, который метался по кабинету как загнанный зверь. Наконец, он немного успокоился.
   - Что уставились? Павел сейчас спустишься в дежурку, группа должна быть уже в сборе. К Светке, которая с Магой жила, поедешь старшим. У нас еще два трупа. А ты Коля вставай, здесь тебе не там, не дом отдыха, со мной пойдешь. Павел, тебе что, особое приглашение нужно? Я же тебе русским языком сказал, что группа уже ждет.
   Подняв Шпакова за шиворот, Голиков повел его в свой кабинет. Тот, семенил перед ним испуганно оглядываясь. Таким злым, Голикова он еще не видел, хотя за свою криминальную биографию не единожды с ним пересекался. Зайдя в кабинет, майор поставил его лицом к стенке, разбив ноги на полушпагат. Вроде простая, но действенная мера. В белых перчатках, а тем более убийства и разбои не раскрываются. Уж больно реальный срок светит.
   - Зачем девчонку убили, уроды? Ведь ей всего восемнадцать было. Ладно, Мага свое получил. А ее то. за что?
   - Михаил Григорьевич, тут ты, на меня напраслину возводишь. Я вор, а не убийца. Кому карман подрезать, то это моя тема, а ты мне какое-то убийство шьеш. Да на тюрьме никто не поверит, что я на мокруху подпишусь.
   - Не убийца, говоришь? Да, это мы с Павлом Ивановичем затеяли кровавую баню.
   Шпаков обиженно засопел и замолчал.
   - Что сопишь? Садись разговор есть.
   Шпаков осторожно присел на краешек стула.
   - С сыном разобрался?
   - Да, я все порешал. Спасибо, что вовремя педупредили. Сейчас же каникулы и они в школьный лагерь ходят. Делать им там нечего, насмотрелись боевиков, вот и возомнили себя крутыми мафиозо. Ремня получил, куда только все девалось.
   - Коля. С семейными проблемами, я думаю, ты сейчас сам разберешься. Давай о более серьезном. Как вы со Сватом умудрились всех между собой стравить и в стороне остаться? У вас кроме Наума и конкурентов не осталось. А тот еще когда поднимется, и то если не завалят. Ты как с отморозками Черного связался?
   - Я Ивановичу все рассказал.
   - Не облиняешь, еще раз расскажешь.
   - Начальник, только не под протокол. Иначе я и до зоны не дойду. На СИЗО и зарежут. Если честно, и на тюрьму нет никакого желания, и под землю на два метра не хочу. Дело было так. Меня недели полторы назад, выдернул Сват. Сказал, что бы я встретил поезд и передал записку с сотовым телефоном. Что было в записке, не читал. У нас же сам понимаешь, больше знаешь, меньше живешь. Люди должны были подойти ко мне сами. Один из них знал меня. После чего я должен был их увезти на квартиру. Адрес они мне назовут сами. В дальнейшем я должен был с ними изредка встречаться. Передавать указания Свата. На вокзале ко мне подошли трое. Одного я действительно знал в лицо. Вместе немного на тюрьме чалились. Он, у смотрящего Нугзара, в шестерках ходил. Я сделал все, как мне приказал Сват. После встречи увез их на адрес. Потом пару раз встречался с ними в ресторане. Передавал записки Свата. Первый раз удачно. А во второй раз, я вас заметил. Их успел предупредить. Когда вы, со своими хлестаться начали, они через запасной выход сделали ноги. Черного, правда тогда, с ними не было. Он в машине на улице сидел. Там мне дипломат с валютой и передал. Сколько было, не знаю, но много. Он чемоданчик открыл, показал, потом закрыл на ключ. После того, как я его забрал, он сразу уехал. После ресторана я поймал тачку и увез все Свату.
   - Золото в дипломате было?
   - На сто прцентов не уверен, но сверху не было.
   - Адрес помнишь, куда их увозил?
   - Только визуально. Если покажу, меня же убьют.
   - Ни кто тебя не убьет. Сойкина дождемся. Возьмем затонированую автомашину ткнешь пальцем и свободен. Иванович, тебя куда ни будь вывезет. Дальше наше дело.
   - Так мне на зону можно не собираться?
   - Кому ты там нужен? Скажи спасибо боевикам Сухого, что отморозков завалили. А то бы сейчас, баланду трескал. Повезло тебе.
   - Начальник, а ведь они сегодня свалить хотели. Черный просил передать Свату, что они сегодня последний день на него работают, а потом никому ничего не должны. Как по заказу получилось. Михаил Григорьевич, можно я домой позвоню, а то жена, наверное, уже рюкзачок собрала.
   - Вон телефон, звони.
   Объяснив жене, что ничего страшного не случилось и что скоро он будет
   дома, Шпаков положил трубку.
   - Вот что Коля, посидишь пока у меня, я в дежурку спущусь.
   В дежурке Голиков увидел журналистку, которая о чем-то болтала с дежурным. Взяв трубку радиостанции, майор связался с группой Сойкина.
   - Паша, возвращайся, там без тебя, дармоедов хватит. Группу оставишь и хоть на вертолете сюда лети.
   Положив трубку, он подошел к беседующим.
   - Здравствуйте Наталья Николаевна. Я уже думал, вы по дорге домой мчитесь, на своем мустанге.
   - Не дождетесь, пока статью не напишу.
   - Так может, на свежачок есть желание посмотреть. А то у нас еще четыре трупа. Двое в больнице, двое на адресе. Сейчас машина Павла доставит и назад пойдет. Водитель может вас прихватить.
   - А что там?
   - Местный авторитет с сожительницей. Надеюсь, что это вам аппетит не испортит?
   - Не знаю, не знаю, но после вчерашнего, я о мясе даже думать не могу. Хотя надо же откуда - то материал брать. Уговорили, еду.
   - Дежурный, выезд корреспондента организуй.
   Выйдя из дежурки, Голиков поднялся к себе и сел за стол. Шпаков уже успокоился, и сидел чему- то улыбаясь.
   - Коля, а ты чему радуешься? Разговор то еще не закончен.
   - Михаил Григорьевич, да ты посмотри за окно. Посмотри, какая нынче теплынь, как солнышко светит. Сейчас бы на речку, да шашлычки с пивком, а вечерком с удочкой посидеть.
   - Коля это ты потом расслабляться будешь, когда от сюда выйдешь. А пока ты мне ответь, кто это тебе из областной администрации звонит? Уж больно вы по своему положению не стыкуетесь.
   Шпаков резко побледнел. Голиков даже испугался, что глаза вылезут из орбит.
   - Коля ты ведь не красна девица, в обморок-то не падай.
   - Начальник, по этой теме я тебе ни слова не скажу. Иначе я и часа не проживу, а у меня еще сын растет.
   - Коля, вы нас за лохов с Сойкиным не держите. Ты что же считаешь, что мы не знаем из-за чего Сухого грохнули, а сейчас идет охота на Колобка. Да вас администрация с месторождением кинула. Там вам ничего не обломится. Встряли вы со Сватом, по самое не хочу. Вас использовали как туалетную бумагу. Пиковые, остаются под Ашотом, империя Сухого отойдет ментам продажным. Я даже нисколько не удивлюсь, что и Наума выпустили специально. Если ты забыл, то могу напомнить, что Сват помог Науму на тюрьму уйти в свое время. Помнишь, сколько разборок было. Если бы Нугзар с московскими ворами тогда Свата не поддержал, сейчас бы он в виде красивого памятника на кладбище стоял. Вас как курят передавят в течении полугода. Кого грохнут, кого посадят, может даже, по беспределу. Не мытьем, так катаньем, но вас из города выдавят.
   - Начальник, не может такого быть. Нам такие люди обещали, что все будет гладко.
   - Павлины говоришь? Да вас в темную обули. Включи лучше чайник, а то ведь так тебе и не дал допить. Чашки, заварка и сахар в тумбочке, достань. Разлив по чашкам чай, Шпаков сел к столу и о чем-то задумался. Открылась дверь и в кабинет ворвался Сойкин. Увидев Шпакова сидящего за столом с чашкой чая, он заскрипел зубами.
   - Горигорьевич, ты что, меня специально послал на адрес, а этого черта чаем поишь?
   Испуганый Шпаков отодвинул от себя чашку с чаем и встал со стула.
   - Собирайся Коля, сейчас ты со мной на адрес поедешь. Посмотришь, что ваша братва натворила. А соседям скажу, что это ты сделал. Они тебя на месте четвертуют. Даже убить, по человечески не могут. Григорьевич, у соседей снизу кровь с потолка капала. У Маги живот вспороли, отрезали голову, руки, ноги. Светку изнасиловали и несколько раз ножом ударили. Мы буквально на час не успели. Она еще по квартире минут тридцать ползала. Понятые обрыгались, из туалета не выходят. Григорьевич, что же это за нелюди?
   - Успокойся Павел Иванович.
   - Григорьевич, как ты это представляешь? Если уж у меня руки трясутся, глотки им зубами готов рвать.
   Достав из сейфа нераспечатанную бутылку водки и тарелку с засохшими лимонами, Голиков открутил пробку, налил полстакана и подвинул Сойкину. Выпив водку, тот даже не поморщился.
   - Павел, сейчас возьмешь в группе розыска потеряшек автомашину, она у них наглухо затонирована. Потом со Шпаковым съездишь, он тебе адресок покажет. После этого, высадишь, где ни будь.
   - Да, я его лучше закопаю, живьем.
   - Павел, только дурака не включай. У нас, на душещипательные беседы времени нет. В этом адресе подрывники жили. Только не задерживайся, тема есть серьезная.
   Дождавшись, когда Сойкин со Шпаковым выйдут, Голиков убрал со стола водку и лимоны. Закрыв кабинет, он вышел и прошел к начальнику УВД. Ждать он не стал, когда о его приходе секретарь доложит начальнику, а открыл дверь и зашел. Тот нервно ходил по кабинету. Увидев Голикова, он подпрыгнул на месте и сорвался на крик.
   - Ну что вашу мать, господин "Катаньи" доигрались в свои игры с мафией. Вы хоть представляете, что сейчас будет? В два часа комиссия из области приезжает, а в четыре из Москвы. Сам поедешь встречать. Вот только не знаю, как ты им в глаза смотреть будешь.
   - Полковник, ты из себя идиота не строй. Ты лучше скажи, сколько тебе за весь этот бардак заплатили?
   - Что? Да ты понимаешь, с кем говоришь?
   - С кем говорю? С предателем. Я же не зря спрашиваю, сколько тебе заплатили, вдруг совесть проснется, со мной поделишься.
   Голиков шел ва-банк. Он понимал, что терять ему было абсолютно нечего.
   Сев в кресло, полковник смотрел на Голикова с сожалением.
   - Майор, мне ли тебе объяснять. Сам должен понимать, что кто успел, тот и съел.
   - А не подавитесь?
   - Нет, не подавлюсь.
   - А совесть.
   - Да ты о чем говоришь? Где она была у тех, кто государство разбазарил. Больше чем полстраны нищих. Кто нас ниже плинтуса опустил? Ты заметил, что мент это имя нарицательное? Нас народ боится больше чем жуликов. Да, я взял деньги. А что ты хочешь? Взял я их не за этот беспредел, а за то, что бы меня перевели, в какой ни будь поселковый отдел, а через полгода я спокойно ушел бы на пенсию. Дожил бы свои годы как человек, не считая копейки от пенсии.
   - Эх, начальник, начальник. Никогда ты уже человеком не будешь. Все, я пошел, с комиссией сам разбирайся.
   Хлопнув дверью, Голиков вышел в коридор. На встречу, ему почти бегом, торопился начальник криминальной милиции.
   - Михаил Григорьевич, вы почему, мне не докладываете о последних событьях?
   - А это вон к нему. Пусть он вам докладывает.
   Голиков указал на дверь кабинета начальника УВД.
   - Вы забываетесь, со мной лучше так не говорить. Со службы вылетите в два счета.
   Перехватив горло начальника КМ на удушающий прием Голиков прошептал ему в ухо.
   - Слушай сюда, мразь продажная. По себе всех не ровняй. Остались еще офицеры, для которых Родина не пустой звук. Выгонишь, я жалеть не буду. Я и с гражданки вас всех достану. Пошел вон отсюда.
   Отпустив перехваченное горло, майор опустил руки и побрел к себе. Начальник КМ, испуганно оглядываясь, просочился в кабинет начальника УВД. Зайдя к себе в кабинет, "Катаньи" достал из сейфа початую бутылку водки. Посмотрев на стопку, он отодвинул ее в сторону и достал граненый стакан. Налив полный, он выпил его, но вкуса не почувствовал, как будто пил воду. В дверь кто-то робко постучал.
   - Женька, опять ты скребешься? Заходи, коль пришел. На пороге стоял высокий, до боли знакомый лейтенант, в новенькой, еще пахнущей складом форме.
   - Виталя, ты?
   - Разрешите представиться. Лейтенант Голиков, прибыл для прохождения стажировки.
   - Виталя, сын.
   Майор подошел к нему. Он не знал что делать, толи подать руку, толи обнять. Лейтенант смотрел на него, как будто видит в первый раз.
   - Проходи, садись.
   Лейтенант молча сел. В кабинете было тихо. Лишь, залетевшая в открытое окно муха, выводила свою занудливую мелодию. Наконец, Голиков-старший не выдержал.
   - Тебя какими судьбами занесло?
   - Отправили на практику, от Московского юридического института МВД РФ.
   - А рядом мест не было, для стажировки?
   - Были. Но те, кто идут на медаль, выбирают место практики сами. Вот я и выбрал.
   - Ну, ты и выбрал. Зачем?
   - Отец, наверное, что бы тебя повидать. Но я смотрю, ты вроде на стакан присел и не сильно во мне нуждаешься.
   - Сын, ты не в очень хорошие времена приехал.
   - А были ли они хорошие времена. Сколько себя помню, у тебя вечно, то кого то убили, ограбили, обворовали. Да и потом, когда мы с матерью уехали, ты не сильно-то о нас и вспоминал. За все время ни одного письма.
   - Вот тут ты не прав. Я год писал и звонил по адресу твоей бабушки. Пока она мне не сказала, что вы не хотите меня видеть и слышать, что у вас новая семья и вы все счастливы.
   - Но я не получал ни одного письма. Я тебе тоже писал и ни одного ответа.
   - Сын, ты на какой адрес писал?
   - Как на какой? Где жили, туда и писал.
   - Сынуля, сынуля. Я когда из госпиталя вышел и узнал, что вы уехали, я там ни одного дня не жил. Квартиру я ту продал со всей обстановкой. Купил себе малосемейку, а деньги остальные матери выслал.
   - Так вот, с чего она раскрутилась. А мне все по ушам ездила, что отчим помог.
   - И что, хорошо живете?
   - Отец, а как ты думаешь, если у матери три продовольственных магазина, один вещевой, а отчим недавно оптовую базу выкупил.
   - А в милицию ты как попал?
   - Я же российское гражданство оставил, хотя мать и бунтовала. Закончил школу, поступил в институт.
   - Виталя, нам о многом надо поговорить, но не сегодня. Сделаем так. Сегодня ты отдыхаешь, а завтра начнешь работать в группе у Павла Ивановича. Пойдем к окну, я тебе общагу покажу. Вон видишь, третья слева, а на ключах брелок с номером от входной двери. Пообедать можешь в буфете. Там кормят хоть и однообразно, но вкусно. "Катаньи" достал из кармана деньги и протянул сыну.
   - Отец, да есть у меня деньги, успокойся.
   - Не обижай, возьми. По пути зайдешь в магазин, купи чего ни будь вкусненького. Приготовь ужин. А то я приду поздно. У нас заморочек выше крыши. Договорились?
   - Да. Отец, ты сильно не задерживайся. Нам действительно есть о чем поговорить.
   Голиков-младший повернулся и вышел. Михаил поднял трубку селектора и связался с дежурным.
   - Караваев приехал?
   - Вот только зашел.
   - Пусть ко мне поднимется.
   Караваев, зная привычки шефа, открыл дверь без стука, сразу прошел к столу и сел.
   - Рассказывай.
   - Григорьевич, а там и рассказывать нечего. Стрелок поднялся по пожарной лестнице. Выпустил, в спящего Дато обойму, но сам попал под охранника. Дато умер сразу, ему всю голову разворотило. Мозги на подушке лежат. Стрелок, из охраны Сухого. Так что прокурорские по стрелку дело возбудят и сразу прекратят, в связи со смертью подозреваемого. По охраннику даже дела возбуждать не стали. Машину стрелка рядом нашли. Она чистая, не в угоне, числится за ним. Пальчики сняли, сейчас ждем заключение экспертов.
   - Яков Иванович, съезди на место убийства Маги. Проконтролируй там. Поговори со следаком. Мне тут шепнули, что его с сожительницей люди Сухого прибрали. Так что стрелок может быть один из них. С Магой бы один не справился, там, как минимум три-четыре человека было. Ты подскажи следаку, пусть приготовит постановления на обыска, у всех известных нам членов ОПГ Сухого. Замкни все на себя. Нам с Сойкиным не до этого сейчас будет. Комисаров скоро понаедет. Откуда они только лезут, вместо того что бы делом заниматься.
   - Григорьевич, да ты так не переживай. Первый раз что ли. Они приехали-уехали , а мы остаемся.
   Караваев ушел. Голиков достал из стола сигарету и закурил. Курил он редко. Позволял себе одну-две сигареты в день. Сделав пару затяжек, он погасил сигарету и вышел на крыльцо УВД. Задумавшись, он никого не замечал. Кто-то заходил, выходил, пытались с ним заговорить, но взглянув на него, отходили в сторону. Очнулся Голиков, только когда к нему подошел Сойкин. Помахав рукой перед глазами начальника, он сказал.
   - Шеф, очнись. Ты чего так загрузился?
   - А, Павел. Адрес посмотрел?
   - Да, и не только посмотрел, но и с соседями поговорил. Квартира числится за каким-то арестантом. Того на пять лет в соседней области упаковали. Но люди появляются. С соседями не общаются, но за квартиру кто-то платит исправно. Соседи наших разбойничков по фото опознали. Появились они полторы недели назад. Со вчерашнего дня их никто не видел. Решили что съехали. Судя по всему, очередная лежка.
   - Да, похоже, так. Надо бы санкцию на обыск взять.
   - Михаил, да ну их к черту эти бумаги. Хозяина нет, а жуликов опознали. Была срочная оперативная необходимость. На месте возьмем понятых, с ними и осмотрим.
   - Согласен. Машина где?
   - За углом стоит.
   Молча, они прошли к автомашине. Подозвав водителя, который точил лясы в курилке, они втроем проехали в поселок Северный. Что, представлял из себя такой поселок, могут знать только его обитатели. Хаотичное нагромождение балков и двухэтажных щитовых домиков. Это, обычные насыпушки, обитые рубероидом. Такие поселки строили во время дикого освоения севера. Строили, кто как хотел и где хотел. Никто это не контролировал. В погоне за длинным рублем приезжали многие. Кто-то уезжал, но большинство оставалось. Не знающий человек, попадая в глубь такого поселка, мог бродить часами, стараясь найти выход. То, что в них творилось, знали только дьявол и коренные жители. Свои проблемы они решали сами. На сотрудников милиции смотрели косо. По всем раскладам получалось, что двое из троих были судимы. Это только в газетах социалистического времени писалось, что север осваивают комсомольцы, на самом деле, со всего Союза сюда стекался весь сброд, вся мутная пена. Целый год они жили в этой грязи, вони помоек, в промерзающих зимой балках, когда волосы примерзали к стенам, что бы вырвавшись в отпуск на большую землю, оторваться на всю катушку. Многие даже не доезжали до места отдыха. Кто-то погибал по синей грусти, кого-то, предварительно ограбив, выбрасывали из поезда, а кого-то обували каталы. Все северные поезда были распределены между преступными группировками. Автомашину бросили на въезде в поселок. Дорогу перегораживал шлагбаум, сваренный из металлических труб, на котором висел большой амбарный замок. Сойкин выматерился.
   - Смотри Григорьевич, что делают. Стоило милицейской машине появиться, как на замок закрыли.
   Втроем они прошли к двухэтажному щитовому одноподъездному дому. Казалось, дом был не жилой. Остекления в подъезде не было. Да и в самих-то квартирах вместо стекол была натянута полиэтиленовая пленка. Нужная квартира была на первом этаже. На удивление стекла были целы, а на окнах была металлическая решетка. Дверь тоже была из металла, ногой не выбьешь. Голиков сказал водителю, что бы тот нашел понятых и какой ни будь ломик. Минут через пять тот вернулся, с двумя полупьяными, непонятного пола особями. Взломав дверь, все зашли в квартиру. В прихожей ничего не было. Зато на кухне стоял стол и несколько табуреток. Все было завалено пустыми бутылками и заплесневшими объедками. Амбре было еще то. Осмотрев кухню, Сойкин пригласил понятых в комнату. В комнате стояли четыре лежака застеленых серыми от грязи простынями, засаленными подушками без наволочек и ватными одеялами. Посредине стоял самодельный стол, сколоченный из сосновых плах, на котором лежала новая колода карт, стояло несколько стопок и слегка отпитая бутылка виски. В углу стояла спортивная сумка с какими-то вещами, пол был застелен половиком. Сойкин откинул ногой половик. Под ним был люк погреба. Открыв крышку и включив свет, выключатель был на крышке погреба, Сойкин присвистнул.
   - Григорьевич, а вот это уже интересно.
   Забетонированый погреб, в котором кроме деревянной бочки с засоленной рыбой ничего не было и лаз выкопаный в полный человеческий рост, ведущий куда-то в сторону. Спустившись в погреб, Сойкин пошел по лазу, который оборвался метров через пятьдесят. Над головой была крышка канализационного люка. Сойкин сдвинул его в сторону и по веревочной лестнице, висящей тут же , вылез. Не знающий человек, даже бы и не понял, что у него под ногами. Лаз был выкопан в корнях вековой сосны, сверху прикрыт люком и мхом. Вернувшись в погреб, Сойкин увидел, что Голиков простукивает бочку с рыбой. Обернувшись на шорох, Голиков подозвал Павла к себе.
   - Паша, а бочка то с начинкой. Послушай.
   Судя по стуку, бочка была до половины пустой, заполнена только сверху. Сойкин, поднявшись по лестнице, высунул голову из лаза и посмотрел на понятых, которые сглатывая слюну, с вожделением смотрели на стоящее перед ними спиртное.
   - Хватит бутылку гипнотизировать. На кухне пакет лежал, хватайте его и вниз. Рыбу себе заберете. Хозяевам уже не потребуется.
   Упрашивать их не пришлось, но рыбы оказалось не много. Дождавшись, когда понятые выгребут рыбу, Голиков перевернул ее и ломиком выбил дно. Даже он, видавший виды опер был удивлен. В тайнике лежало готовое взрывное устройство, четыре пистолета ТТ и черный пакет с большим количеством золотых изделий. У понятых отпали челюсти.
   - Ты представляешь, сколько на это можно взять водки?- Спросило одно существо другое.
   - Да уж не меньше, чем ящиков на десять.- Писклявым голосом ответило второе.
   Сойкин не выдержав, рассмеялся.
   - Судя по весу, тут не меньше, чем не фуру тянет. Все, вылазим.- Распорядился Голиков.
   - Составь протокол выемки. А то меня уже от этих бумажек тошнит.
   Сойкин усмехнулся.
   - А я от радости тащюсь.
   Опись золотых изделий заняла окола часа. Голиков диктовал, а Сойкин, скрипя зубами, писал. Закончив писать протокол, капитан потянулся.
   - Все Григорьевич, закончил с этой лабудой. Расписавшись в протоколе, понятые переминались с ноги на ногу у порога. Наконец, одно из существ не выдержало.
   - Начальник, мы тут подумали, раз хозяевам рыба не нужна, так может и вискарь им не нужен. Может, подгонишь. Мы и так с тобой столько времени убили. Сколько пустых бутылок могли собрать. На флакончик бы Трои в аптеке точно хватило.
   Усмехнувшись, кивком головы, Голиков разрешил забрать бутылку. Та исчезла, словно ее и не было. Счастливые существа, еще бы, почти полная бутылка, пакет рыбы, что еще нужно человеку для счастья, растворились в смрадном угаре поселка. Сложив, изъятое в сумку, стоящую на полу и опечатов дверь, милиционеры вернулись в автомашину. На дверце которой, кто-то уже гвоздем написал, что менты козлы. До самого УВД у водителя не закрывался рот, который костерил всех, вся и все. Возле УВД, Сойкин взял сумку и они с Голиковым вышли.
   - Иваныч, сейчас сходи к следаку, который, разбоями занимается. Отдай ему все по описи. Пусть расписку напишет, что бы потом предьяв не было. Стволы пусть отстреляют. Дело по разбоям можно закрывать. Деньги мы все равно не найдем. Не удивлюсь, если Сват курьера уже в Москву отослал. Потом ко мне зайди. А то у нас все не получается переговорить.
   Они расстались. Сойкин пошел к следователю, а Голиков поднялся к себе в кабинет. Не успел он войти, как следом ввалился какой- то мужчина.
   - Вы Голиков?
   - Ну, я. А вы кто такой? Сначала представьтесь.
   - Мне нужно с вами срочно переговорить. Я и так рискую, что сюда пришел.
   - Заходите, садитесь. Но я так и не дождался ответа, кто вы такой.
   Было видно, что мужчина нервничает. По его скуластому, смуглому лицу катился пот. На месте ему не сиделось, он постоянно ерзал на стуле.
   - Рассказывайте, что случилось? Или так в молчанку и будем играть?
   - Я, Гарифулин Ренат Ибрагимович, предпрениматель. На территории завода ЖБИ арендую два цеха. В одном производим двери и стеновые панели. Во втором поставили несколько станков для производства одноразовой посуды. Что бы, не платить за аренду, я купил кусок земли, и мы начали строиться. Сухой помог взять кредит в банке, под минимальные проценты. Закупили в Германии новейшее оборудование, вот-вот должны привезти.
   - А, при чем, здесь Сухой?
   - Его ребята нас крышевали. Цену с нас, брали по божески, всего пять процентов. Другие берут больше. Правда, я ему еще десять процентов акций отдал. Так что, он был сам заинтересован, что бы мы работали без простоев. Он нам и помогал хорошо. Никогда не возникало проблем с долгами, либо с поставщиками. Не скажу, что у нас крутились большие суммы, но копеечка постоянно тикала. Сегодня я вернулся из командировки и сразу в офис. Я даже не знал, что Сухого взорвали. Только в офис зашел, паренек нарисовался, как будто ждал. Он мне сразу и сказал, что он новая крыша. Я сначала посмеялся, предложил ему с ребятами Сухого поговорить. Он и сказал мне о его смерти. Врагу не пожелаешь.
   - Что он вам предложил?
   - Сказал, что сейчас я буду платить пятьдесят процентов от прибыли. Я пытался объяснить, что мы не потянем. Надо помещение достраивать, станки устанавливать, сырье закупать, да и зарплата рабочим. Он только рассмеялся и сказал, что если не умею работать, то они предприятие заберут. Завтра я должен дать ответ. Уходя, он оставил визитку. Вот она.
   Голиков взял пластиковый прямоугольник и покрутил его в руках.
   - Так, начальник отделения по борьбе с квартирными кражами, старший лейтенант Старков Игорь Федорович. А вы берегов не попутали?
   - Нет. Я все говорю как есть. После его ухода я встретился с директором ЖБИ. Тот рассказал, что вчера к нему приходил этот же молодой человек и сделал предложение, от которого директор не смог отказаться. У него задержали сына с героином и за его свободу потребовали переписать все акции, сегодня утром. Но я точно знаю, что у директора сын не наркоман. Он встречается с моей дочерью. Так что его сына я предварительно проверил по своим каналам. Сегодня утром, еще восьми часов не было, директора забрали из дома и отвезли к нотариусу. Сейчас он никто. Правда, сказали, что бы дальше продолжал работать.
   - Заявление написали?
   - Нет, я ничего писать не буду. Может, вы сами с ним разберетесь. Мне сказали очень серьезные люди, что вы честный мент. Если уж на то пошло, то я могу ему предложить максимум процентов двенадцать-пятнадцать. А может, вы сами со мной будете работать, на тех же условиях, что и Сухой. Вы помогаете мне, я помогаю вам.
   - Вы предлагаете стать у вас крышей?
   - Ну, крышей, не крышей.
   - А почему в прокуратуру или УСБ не пошли?
   - Он предупредил, что у него все схвачено.
   - Может, все же заявление напишете?
   - Да, а потом мою голову, как у Сухого в кустах найдут.
   - А вы не боитесь, что я тоже в теме?
   - Нет. Иначе бы я к вам не обратился. Если вы решите мою проблему, то я вам буду благодарен, естественно с учетом моих возможностей.
   - Со Старковым я разберусь. А теперь идите вон.
   Мужчина встал со стула и в дверях столкнулся с журналисткой. Закрыв за ней аккуратно дверь, он вышел из кабинета.
   - Наталья Николаевна, а вам что надо, я вас не приглашал.
   - Михаил, это вы меня специально отправили посмотреть на куски мяса и лужи крови. Вчера полусоженные трупы. А сегодня картина, даже маньякам не приснится. Все, становлюсь вегетарьянкой. Ведь я нормальный человек. Я так понимаю, что вы надо мной издеваетесь. И что я должна читателям писать? Про весь этот ужас и безпомощьность нашей родной милиции?
   - Что видите, то и пишите.
   - Да пошли вы все далеко и надолго.- Хлопнув дверью, журналистка вышла.
   Походив по кабинету, Голиков сел за стол и связался с дежурным. Попросил, что бы срочно нашли Старкова. Не прошло и пяти минут, как Старков зашел в кабинет. Как всегда, одетый с иголочки, благоухающий дорогим одеколоном. Дождавшись, когда он сядет, Голиков стал из-за стола и подошел к нему.
   - Слушай, ублюдок сюда. Что бы через пять минут написал рапорт об увольнении и положил мне на стол. С завтрашнего дня ты не работаешь. Сегодня же все бумаги по описи передашь Женьке.
   - Вы что себе позволяете? Даже если вы начальник, это вам не дает право так со мной разговаривать.
   - Это я с тобой Иудой, должен говорить как с человеком? Да ты же продался за тридцать три серебряника. Решили город, со своим прокурорским зятем под себя подмять, залить его кровью? Так вот, пока я жив, ничего у вас не выйдет. Честные менты были, есть и будут. Через пять минут я жду рапорт.
   - Я не буду его писать.
   Прямой ногой Голиков ударил Старкова в лицо, который схватившись за лицо руками, упал на пол.
   - Так будешь писать, или добавить?
   - Хорошо, майор, рапорт я напишу, но ты об этом очень пожалеешь.
   Встав с пола и поставив стул, Старков сел. Достав из лежащей на столе пачки лист бумаги, он написал рапорт и бросил его под ноги Голикова. После чего встал и пошел к выходу.
   - Что бы завтра я тебя Иуда, больше не видел. Еще раз попадешься на глаза, сделаю все, что бы тебя на зоне приземлить.
   Хлопнув дверью, Старков вышел. Голиков, как всегда, когда у него скребли кошки на душе, подошел к окну. За окном сияло летнее солнце, было душно, как перед грозой. Внизу спешили пешеходы, даже не предполагая, что кто-то из них может стать жертвой. Дождавшись Сойкина, "Катаньи" сел.
   - Садись Паша. В ногах правды нет, но и выше нет тоже. Дверь закрой на ключ, что бы, нам не мешали. Разговор будет длинным.
   Закрыв кабинет на защелку, капитан сел.
   - Вобщем, Паша, похоже это последние дни нашей работы вместе. Информация такая. Сухой и Колобок, в свое время, приобрели пакет акций одного из неперспективных месторождений. Скорей всего хотели отмыть деньги. А оказалось, что это одно из самых больших. Кто уж там решил его прибрать к рукам, не знаю. Может областная администрация, может кто и выше. Сухой за это и поплатился. Сейчас очередь Колобка. Ему не дадут отсидеться. Это такие деньги, что и под землей найдут. Свата использовали, в темную. Пообещали контроль над городом. Но его выдавят наши бывшие коллеги. Начальника УВД и начальника КМ купили. Они со дня на день ждут перевода в захолустье. Прокурор города перейдет на область. На ключевые посты, поставят своих. Ну а нас, как самых безбашеных, ждет отставка. Крота я тоже нашел.
   Разговор на этом прервался. Кто-то постучал в дверь. Голиков открыл ее, на пороге стоял помощник дежурного.
   - Товарищ майор, там журналистка хочет видеть капитана Сойкина. Она к вам боится обращяться, а ей зачем-то Сойкин срочно понадобился.
   - Паша, сходи с ней пообщайся. У меня просьба к тебе. Прикрой на сегодня. Спросит кто, скажешь, приболел. Глаза бы мои на всех не смотрели. У меня же сын приехал. Тоже ментенок. Ты его завтра под свое крыло возьми.
   Сойкин кивнул головой и вышел из кабинета. Голиков какое-то время еще посидел за столом. Потом встал, закрыл окно и прошелся по кабинету. Почему-то ему казалось, что он видит эти стены в последний раз. Спустившись, он окликнул дежурного и сказал, что его сегодня не будет, а по всем вопросам обращались к Сойкину. Выйдя из здания, Голиков прошел в продовольственный магазин.. Походив по отделам, он купил пачку пельменей, немного зелени и бутылку армянского коньяка. Настоящего. Продавцы знали кто он такой и паленку не предлагали. На выходе из магазина его окликнули. Обернувшись, он увидел журналистку.
   - Оказывается, у нас одинаковые вкусы.- Сказала она. В руках у нее была бутылка такого же коньяка и коробка конфет.
   - Решили расслабиться, Наталья Николаевна?
   - После ваших жмуров, как вы их называете, не то что, расслабиться, нажраться охота. То, что я сегодня увидела, ни в какие ворота не лезет. Девочку то за что убили, она же как куколка была.
   - Кто бы спорил. Светлана два года выигрывала конкурс красоты. Потом с Магой связалась. Она из бедной семьи, а тут богатый поклонник, цветы, квартира, машина. Хоршим, бы это все равно не закончилось.
   - А у вас Михаил Григорьевич, что за праздник?
   - Сына нашел.
   - Как это, вы что сына теряли?
   - Долгая история. Жена бывшая, шесть лет назад увезла и вот только сегодня с ним встретились.
   - Вы сейчас в УВД.
   - Нет, домой. Хочу с сыном посидеть. За меня Павел Иванович остался, будут какие вопросы, к нему обращайтесь.
   - Нет уж, хватит на сегодня вопросов. Я сейчас в гостиницу, выпью этот коньяк и спать. Вас может довезти?
   - Нет, я рядом живу.
   - Михаил Григорьевич, я все хочу у вас спросить. Вы так в первый день на меня смотрел, что не по себе стало. Как будто я вас напугала.
   - Вы, очень похожи на мою бывшую. Вас увидел, решил, что вернулась. Челюсть чуть колени не отдавила.
   - А можно мне с вами? Давно хочу посмотреть, как опера живут, да и скучно одной в гостинице.
   - В обморок не упадете?
   -А что, есть от чего упасть?
   - Как посмотреть. Квартира в самом элитном доме. Машина, где у вас?
   - Возле УВД.
   - Пусть там и стоит, с ней ничего не будет, а в гостиницу вас на дежурке отправим. Ложите продукты в пакет и пойдем. Положив коньяк с конфетами в пакет, который держал Голиков, она взяла его под руку и они вышли из магазина. Наталье было хорошо с Голиковым, как будто она знала его много лет. Возле общежития, с серыми обшарпанными стенами они остановились.
   - Вот мы и пришли, Наталья Николаевна.
   Та с удивлением посмотрела на общежитие.
   - А где же ваша обещанная элитка?
   - Перед вами. Пусть вид не презентабельный, зато люди хорошие. Любого о чем ни попросишь, всегда помогут. Здесь живет элита, на ком страна держится, а не эти продажные политики и торгаши.
   Открыв дверь, Голиков пропустил журналистку вперед. На удивление в подъезде было чисто, стены покрашены, потолок побелен, ни одной надписи на стенах, типа, Федя- дурак, в оконных проемах между этажами стояли вазы с живыми цветами. Наталья улыбнулась.
   - А у вас здесь действительно не плохо.
   - Так я ведь не зря сказал, что здесь элита рабочего класса живет. Тетя Маша, уборщица, она здесь и живет, это все ее стараниями, а мы по мере сил помогаем. Покажите мне хотя бы одного, кто бы захотел жить в гадюшнике.
   - Михаил, мы вроде вчера договаривались, обращаться на ты. Давайте соблюдать нашу договоренность.
   - Я, не против.
   Голиков нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, на пороге стоял Виталий. Сделав шаг назад, он пропустил в прихожую отца и журналистку. Та зашла в прихожую и начала озираться по сторонам. Оленьи рога, приспособленные под вешалку и старенькие обои на стенах.
   - И это, ваша, элитка? Я думала, милиция, побогаче живет.
   - Кто-то может и живет, а меня и так устраивает.
   В разговор вмешался Виталий.
   - Батя, мог бы и предупредить, что с женщиной будешь. Я бы номер в гостинице снял.
   - Сын, не бурогозь. Лучше возьми пакет и помоги стол на кухне Наталье накрыть. Это корреспондент, приехала из области нашу работу освещать. Сходу в такую мясорубку попала. У нас пару недель беспредел сплошной творится. Вот решила посмотреть, как начальник розыска живет. Зовут Натальей Николаевной.
   Пока Голиков переодевался и принимал душ, Виталий пригласил Наталью на кухню. Старенький кухонный гарнитур, холодильник времен царя Гороха, стол и несколько табуреток, лежащая горкой выщербленая посуда. Наталья удивленно спросила.
   - И это так живет начальник розыска?
   - Возможно, я здесь сам первый день.
   Наполнив кастрюлю водой, Виталий поставил ее на плиту, достал из холодильника батон колбасы, хлеб и немного сыра. Попросив Наталью нарезать, сам он начал разбирать пакет и накрывать стол.
   - А вы, правда, корреспондент?
   - Ну, вобще-то, до сегодняшнего дня да.
   - Вы, знаете, на мать сильно похожи. По моему, даже характер одинаковый. Не зря отец на вас запал.
   - Вы так считаете?
   - А вы такая глупенькая и не видите, как он на вас смотрит.
   Наталье стало не по себе. Она уже пожалела, что напросилась в гости к этому вызывающего у нее симпатию человеку, из которого она должна сделать злодея, на котором некуда ставить клеймо.
   - Виталий, может, еще чем помочь?
   - Нет. Все уже готово. Сейчас только пельмени отварим.
   На кухню зашел переодевшийся Михаил. Был он одет в старенькую серую футболку и потертые джинсы. Увидев его, Наталье стало необычайно легко, как будто и не было этой минутной слабости.
   - Ну что, кухарята, чем обрадуете?
   Наталья улыбнулась.
   - Стол накрыт, пельмени скоро будут поданы на стол господина начальника.
   В это же время, в другой квартире, за столом, уставленном дорогими явствами, сидели Старков, его родственник заместитель прокурора Ржаников Александр Федорович, начальник милиции общественной безопасности Каримов Эльдар Исмаилович и молодой человек, которого все называли Стасик, гонец из области. Не доверяя связи, которую могли слушать чекисты, все вопросы касающиеся передела в городе и оказания помощи на уровне администрации решались через него. Он уже почти месяц курсировал между городом и областным центром. Самолет стал его родным домом.
   - Ну и по какому поводу ты нас собрал? Мы же договорились пока лишний раз вместе не светиться- Спросил Каримов.
   - Этот чертов "Катаньи" как то на меня вышел. Он все знает. Заставил написать меня рапорт об увольнении и сказал, что с завтрашнего дня я уже не работаю, а если увидит, то шею сломает.
   - Этот может.- Сказал кто-то из присутствующих и все засмеялись.
   - Что смешного?- Завелся Старков.
   - А то, что умел нагадить, умей и подчистить за собой.- Глухо проговорил Каримов.
   - Это, в каком смысле?
   - В самом прямом. Возьмешь Гибоныча и что бы до утра все было тип-топ, тихо как в морге. Гибонычу еще скажешь, что бы списал под ноль Гарифулина. Это он навел, не иначе. У Голикова минут пятнадцать сидел. Я его в коридоре встретил, потом в дежурке сидел. Специально ждал, когда выйдет, время засек. Гибонычу заплатишь сам, раз накосячил. Я же говорил, что с людьми нужно аккуратно работать, через посредников. А ты денег пожалел и сам поперся.
   - Э,э, я в такие игры не играю.- Заныл Стасик. - Вы мне лучше объясните, что за заминка с месторождением?
   Каримов со злостью взглянул на Стаса, казалось, что из его темных глаз посыпались искры.
   - Не ной. Мы в одной лодке. Один утонет. Потащит за собой всех. Ты сам видишь, что времени мы зря не теряем. Что бы окончательно решить все вопросы, нам еще нужна, неделя-две. Но и без вашей помощи не обойтись. Сухого стерли, остался Колобок. Он по нашим сведениям свалил в первопрестольную. Обвинение мы ему нарисуем, но нужно будет подключить ваши московские связи. Москвичи, за просто так работать не будут. Так что денег не жалейте. Если он укатиться за кордон, можем его там не достать. Воров подключите. Московские воры их сильно не жаловали. По их понятиям, Сухой через чур, правильный был. Да и с журналисткой нужно было раньше подсуетиться.
   Стасик потер намечающуюся лысину.
   - Это все решаемо.
   - Ну, раз решаемо, так и решайте. Это, уже больше в ваших интересах, чем в наших. Игорь, что у нас с территорией Сухого.
   - Примерно третья часть согласились платить, но просят налог уменьшить. Остальные пока выжидают.
   - Это хорошо. Налог уменьшаем, но с условием, что контрольный пакет акций будет отходить нам. Что с наркотой?
   - Героин уже завтра пойдет в клубы, казино и рынки, которые контролировал Сухой. Синтетика будет чуть позже. Транспорт уже идет.
   - Ладно, Игорек, крутись. Решишь проблему с Голиковым и считай, что у меня первым замом будешь. Кресло начальника криминальной милиции ты себе обеспечил. А пока отведаем того, что манной небесной свалилось на этот стол.
   Голиков, журналистка и Виталий сидели на кухне пили коньяк и закусывали его пельменями. Наталья, раскрасневшаяся от выпитого, рассказывала о смешных случаях из своей журналисткой практики. Ее благодарные слушатели заразительно смеялись. Покончив с трапезой, Голиков и Наталья прошли в комнату, а Виталий, как самый молодой, остался на кухне мыть посуду. Поставив чашки с растворимым кофе на журнальный столик, майор и журналистка сели в старенькие продавленные кресла.
   - У вас не богато, но довольно опрятно. Может, скажете, куда деньги тратили. Ведь это все время вы жили один. Как говорится, ни флага ни Родины.
   - Да как вам сказать. Информация стоит не дешево. Да вы не за этим и пришли. Давайте начистоту. Не люблю, когда темнят.
   - Просто хотела узнать из первых уст. Что у вас происходит? Какие-то непонятные разбои, убийства, разборки между бандитами.
   В комнату с чашкой кофе зашел Виталий. Услышав последнюю фразу, он спросил.
   - Может мне погулять, пока вы общаетесь?
   - Нет, сын. Ты же будешь работать в группе Сойкина, тебе это тоже нужно будет знать. Начнем плясать от печки. На территории города и района было четыре организованных преступных группы. Все было поделено между Наумом, Дато и Сухим. Четвертая ОПГ, Свата, границ не признает. Ну, на то они и синие, что бы тащить все, что плохо лежит. Группу Наума, мы практически ликвидировали. Хотя он недавно и освободился, но такого веса он уже иметь не будет. У него всегда были быки с одной извилиной, а время, пока он сидел, изменилось. Первые конфликты между бригадами Сухого и Дато начались из-за его территории. Но до открытого конфликта не доходило. Так, если их бойцы друг другу рожи набьют. Старались решать все спорные вопросы мирно. Общую кассу контролировал Сват. Сухой и Дато, хоть по- немногу, но отстегивали ему какой то процент. Войны никто не хотел. Да и из Дато с Сухим, со временем, получились бы неплохие коммерсанты. У них был экономический уклон. Даже если фирмы им и платили по минимуму, им оказывалась всяческая поддержка. Сами Дато и Сухой имели акции многих предприятий. Были и у них отморозки, но беспредела, на своей территории, они не допускали. На территории Сухого даже наркоту не продавали. Нарки перебежками передвигались. Фирмы, же которые контролировал Сват, накачивались общаковскими деньгами, как бычок перед убоем. Потом их кидали и они наглухо раззорялись. Практически все ОПГ нами контролировались. Возле всех авторитетов были наши люди. Все громкие дела раскрывались в течении двух-трех суток. Но я прворонил тот момент, когда появилась еще одна группа, члены которой работают в администрации и силовых структурах. Воспользовавшись непонятками, между Сухим и Дато, их элементарно стравили между собой, как двух шавок. Зная, что в этой борьбе ни один, ни второй не уцелеет. Свату пообещали город, но это, не на долго. Он тоже скоро будет жариться на сковородке в аду.
   - И кто же эти люди, вы их знаете?
   - Это те же, кто нанял вас.
   Попытавшуюся возразить Наталью, Голиков остановил.
   - Да, да Наташа. В этой игре, мы с Сойкиным темные лошадки, которые могут развалить всю игру. Наняли вас. Появляется разгромная статья, сначала в областной газете, потом подхватывает центральная пресса. Под эту шумиху кого-то уволят, кого-то переведут в другое подразделение. И новая бригада на коне. А они голодные, злые. Они не пожалеют никого. Власть и деньги, вот что ими движет. Так что Наташа, дальнейшее развитье событий, на вашей совести.
   - Батя, что так все плохо?
   - Да, сын. Не хотел бы я, чтобы в это время ты здесь находился. Меня ждут позор и отставка, а тебе работать не дадут, съедят.
   Наталья не выдержала.
   - Михаил, но если так все серьезно, почему же вы, ничего не делаете?
   - А вот тут вы ошибаетесь. Пока я живой, они не один зуб об меня раскрошат. Я свой город на разграбление не отдам. Представьте перед собой омут. Глубина немеренная, на поверхности тишина, ни ветерка, ни волны. Но в нескольких сантиметрах от поверхности плавает мелкая рыбешка. Чуть поглубже, покрупнее, а на самом дне лишь какие-то размытые тени. Которые видишь, но поймать не можешь. Какую бы ты им наживку не дал, они уходят как песок сквозь пальцы.
   - Но почему ваш город?
   - Нефть, кровь земли. А кукловод сидит где-то на самом верху. Что для него люди? Так, абстрактная величина, рабочий скот, который будет грести для него зеленые бумажки совковой лопатой.
   - Михаил, может, вы проводите меня до гостиницы. Здесь идти не далеко, а времени уже много.
   - Конечно. Разве может офицер обидеть женщину или ребенка?
   Раздавшийся телефонный звонок Голикова не удивил. Ему звонили в любое время, когда случалось очередное черезвычайное происшествие. Выслушав абонента, он сказал.
   - Сейчас выйду.
   - Михаил, вы надолго?- Спросила Наталья.
   - Нет. Дождитесь меня. Сейчас с кротом поговорю и вернусь.
   - Хорошо. Мы пока с Виталиком еще по чашке кофе выпьем.
   Закрыв за отцом дверь, Виталий с журналисткой прошли на кухню. Поставили на плиту чайник, сели за стол и начали обсуждать услышанное. Прозвучавшие в полуночной тишине два громких хлопка, слившиеся в один, насторожили Виталия. Подойдя к окну, он вцепился пальцами в подоконник. То, что он увидел, привело его в ужас, который останется с ним на всю жизнь. Под бледным солнцем летней полярной ночи, на свежее стриженом зеленом газоне лежал отец и в районе груди увеличивающееся в размерах темное пятно. Бросившись к двери, Виталий на ходу одел кроссовки, и крикнул, выглянувшей из кухни Наталье, что убили отца, выскочил из квартиры. Скатившись по лестнице, он подбежал к Голикову. Тот был мертв. На лице была умиротворяющая улыбка, как будто "Катаньи" достиг того к чему стремился всю свою жизнь, справедливости. Выскочившая из общежитья Наталья подбежала к Виталию и обняла его. В его лице не было ни кровиночки. Бледный, как сама смерть, он молча стоял и смотрел на труп отца. Из общежитья начали выходить люди. С крыльца они не спускались, как будто между ними и лежащим на земле трупом прошла незримая граница. Они, стояли молча, пока кто-то не догадался позвонить в милицию. Тишину не то дня, не то ночи разорвал визг милицейских сирен. Подъехавшие оперативники были в шоке. Ведь еще сегодня он выезжал с ними на происшествия, устраивал разносы, проводил оперативные совещания, делился своим опытом, а сейчас лежит мертвым в луже собственной крови. С одной из подъехавших автомашин вышел Сойкин, который так и не смог добраться до дому. Постояв возле своего верного, но уже бывшего друга, он резко повернулся и подошел к группе оперативников.
   - Что встали, работать. И не дай вам бог сказать, что это висяк. Из под земли найду эту сволочь. Суда и следствия не будет.
   Оперативники выйдя из ступора, пошли опрашивать жильцов. Сойкин подошел к Виталию и Наталье, замерших как каменные истуканы.
   - Виталя, отойдем в сторону, поговорить надо.
   Начало съезжаться руководство УВД и прокуратуры.
   - Налетело воронье. Думаете, вздохнете с облегчением, а вот хрен вам в зубы. Руками порву, кто к этому причастен. -Подумал Павел.
   - Виталя, ты меня помнишь?
   - Конечно, дядя Паша.
   - Виталя, я тебе соболезную, но возьми себя в руки. Расскажи, что произошло.
   - Сидели в комнате, втроем. Я, отец и журналистка. Отец рассказывал об обстановке в городе и про ментовскую бригаду. Кто-то позвонил. Журналистка спросила, кто звонит. Отец ответил, что с ним хочет побеседовать крот. После чего оделся и вышел. Когда услышали выстрелы, я посмотрел в окно. Отец лежал мертвый, на газоне.
   - Ты, никого не видел?
   - Нет.
   - Виталя, сейчас тебя будет опрашивать следователь из прокуратуры. Про ментовскую бригаду ни слова. Я их сам найду и покараю. Это не менты, мразь. Ты сам не раскисай, нам еще о многом надо поговорить.
   Передав Виталия следователю, Сойкин подошел к журналистке.
   - Наталья, может вы, что-то сможете добавить.
   - Виталий вам все рассказал. К сожалению, я больше ничего добавить не смогу. Павел, ну почему так, как хороший человек, так рано умирает?
   - Богу тоже нужны молодые. Должен же кто-то в раю порядок поддерживать. Да, вот еще что. О теме разговора молчите. Просто, сидели, разговаривали ни о чем. А то за вашу жизнь я и полушки не дам.
   - Вы, что решили меня напугать?
   - Нет, но заинтересованные люди могут решить, что он назвал имя. С ними я сам разберусь, своими методами. Про крота он ничего не говорил?
   - Нет. Сказал, только, что пошел на встречу с кротом. Кто этот крот?
   - Если бы я знал. Он в УВД хотел сказать, но нас перебили. Так я и не успел узнать. Должны были утром встретиться, но сами видите. А крота я найду и накажу, нельзя милиционеров убивать. Наташа, вы далеко не отходите, сейчас вас следователь допросит.
   Отойдя от журналистки, Павел подошел к эксперту, который закончил с осмотром трупа и жадно затягивался сигаретным дымом.
   - Ну что, эскулап, может, ты чем обрадуешь?
   - Погиб, как Данко.
   - Какой еще нахрен, Данко?- Взорвался Сойкин.
   - Классику нужно читать молодой человек. У Горького есть повесть, она так и называется, "Повесть о Данко смелом". Мужик, что бы спасти толпу, вынул из груди свое сердце, а когда спас, уронил его и кто-то растоптал. Так и у Григорьевича. Лупанули из двухствольного обреза, дуплетом. Да так, что сердце вылетело, рядом с трупом лежит. Григорьевич умер сразу, наверное, даже и понять не успел, что смерть пришла. Стреляли в спину, с растояния не больше метра, крупной картечью. В трупе такая дыра, что кулак пролазит. Труп можно в морг забирать?
   Павел с остервенением взмахнул рукой и отвернулся. Эксперт, взглянув на сгорбившуюся фигуру, потрепал Сойкина по плечу.
   - Паша, пойдем к нам в автомашину, разговор есть.
   Эксперт и Сойкин прошли к автомашине. Эксперт достал из медицинского саквояжа пузырек со спиртом и разлил его в одноразовые стаканы, которые лежали там же.
   - Павел, давай за Григорьевича, пусть ему там будет спокойно.
   Не чокаясь, они выпили.
   - Что, Паша, еще по одной?
   - Нет, мне еще с этими баранами объщаться.- Кивнул головой Сойкин в сторону начальства.
   - Паша, вы уж постарайтесь. Григорьевич человеком был, не то, что нынешние.
   - Постараемся.
   Отойдя от автомашины, Сойкин подошел к руководству. После гибели Голикова его обязаности исполнял он. Прокурор города пригладил остатки растительности на голове с тройным подбородком, распорядился.
   - Павел Иванович, остаешься за старшего, а мы в УВД.
   Вальяжно поглядывая по сторонам и в зависимости табеля о рангах, начальство удалилось. Оперативники, делавшие поквартирный обход, начали по одному возвращаться. Как обычно, никто ничего не видел. После серии прокатившихся убийств, все были напуганы. Еще бы, если уж убили начальника уголовного розыска, то, что говорить о простых смертных. Собрав освободившихся, Сойкин распорядился.
   - Парни, Григорьевича завалили из обреза. Если у кого есть информация, срочно по обыскам. Меня законность не интересует. Если что, потом отмажу. Свободные по притонам, кабакам. Тащите всех. Сейчас подыму весь личный состав УВД по тревоге. Кому людей хватать не будет, звоните в дежурку. Работайте жестко. Запомните одно, ментов убивать нельзя.
   Труп Голикова к этому времени уже увезли. Оперативники, разбившись по группам, разъехались. Остались Павел, Наталья и Виталий. Обыватели тоже рассосались по своим норам.
   - Наташа, заберите Виталия и идите в квартиру. Если в доме есть спиртное, то налейте ему стакан. У меня к вам просьба, останьтесь сегодня с ним. Раскладушка у Григорьича на балконе, а постельное белье в шкафу найдете. Помогите, пожалуйста. Мне просто сейчас не до этого. Работать надо.
   - Павел, без проблем.
   Голиков-младший и Наталья поднялись в квартиру. Сойкин, по телефону, стоящему в фойе общежитья, позвонил дежурному и распорядился, что бы по тревоге подняли личный состав. Пока Павел шел к УВД, там уже собралось несколько десятков сотрудников, благо общежитие для сотрудников было напротив УВД. Поднявшись на крыльцо, Павел обратился к собравшимся.
   - Парни, буквально пару часов назад, был убит начальник уголовного розыска, Голиков Михаил Григорьевич.
   Было тихо как на похоронах. Сойкин продолжил.
   - Ребята, это даже не приказ, просьба. Вы сейчас выдвинитесь на улицы города. Всех подозрительных задерживать и сюда. По маршруту движения вытряхивать все злачные места. С жуликами не церемониться. Уголовный розыск будет работать до посинения. Будут жалобы, отвечу я. Помогите парни.
   - Павел Иванович, за Григорьевича мы отомстим.- Раздался голос из группы собравшихся.
   - Спасибо, парни. Сейчас получите оружие и спецсредства, потом на улицу.
   Сойкин поднялся на второй этаж, где находился уголовный розыск. В свой кабинет он заходить не стал, а остановился посреди коридора, который быстро заполнялся людьми, задержанных на притонах, на улице, в кабаках. Когда коридор заполнился, Павел сказал, что бы все замолчали. После того, как парочка слишком говорливых, получила дубинками по ребрам, все замолчали.
   - Только что убит начальник уголовного розыска. Вы все прекрасно знаете, чем это чревато. Если кто-то знает о происшедшем, то расскажите сейчас. Такое не прощается.
   Многие из задержанных знали о чем идет речь. В конце девяностых, отморозки из группы Наума раскопали могилу бывшего начальника розыска, захороненного на центральной аллее. Его останки закопали в самом дальнем углу кладбища. На том месте, где была его могила, похоронили какого-то отморозка, погибшего на поле битвы криминальных войн. Узнав об этом, опера оторвались. Весь этаж был в крови. Кстати и жулики не обижались, понимали, что были не правы. Они хотели перезахоронить начальника розыска на прежнее место, но вдова, получившая инсульт от всей этой катавасии не разрешила. Пройдя по коридору, Сойкин выбрал несколько человек, которых либо знал лично, либо они проходили по оперативным делам.
   - Этих ко мне лично на прием, в порядке живой очереди. Остальных парни рассортируйте сами. Проверьте по всем учетам, откатайте пальчики. Если за ними ничего нет, после милой беседы гоните в шею.
   Отобраные Сойкины восемь-девять человек внятного ничего не могли сказать. С перепугу рассказывали о каких-то мелких кражонках, наездах на коммерсантов. Один даже сознался в угоне Волги от городской администрации, которую через пару недель нашли раскуроченной на автостоянке. Все в один голос твердили, что на Голикова ни у кого рука бы не поднялась. Хотя и был он на всю голову отмороженным ментом, но дела не фальсифицировал и над людьми не издевался. В уголовном мире его ненавидели, но уважали. Все твердили одно, что Голикова завалил, кто-то из своих, из ментов. Кому-то он серьезно перешел дорогу. Было уже около полудня, когда закончили работать с последним задержанным. Несколько человек оказались в розыске, несколько сознались в ранее совершенных преступлениях, остальных сняли на видеокамеру, для видеотеки, откатали пальчики и отпустили. Зацепок, от чего можно было плясать, не было. Ссутулившийся, постаревший за ночь, Сойкин отпустил оперов по домам, кроме тех, кто заступал в наряд. Павел спустился в дежурную часть. На стене висел портрет Григорьевича в траурной рамке. Рамка была одна и лежала на сохранении в дежурной части. Лишь изредка в ней менялись фотографии и инициалы погибших или умерших сотрудников. Сойкин остановился и внимательно всмотрелся в фотографию. На фото был Голиков, каким он был десять лет назад. На ней он был молодым и счастливым. Была еще страна, в которой он вырос, была любимая жена с сыном, любимая работа и все неприятности были впереди. Только сейчас, со всей пронзительностью Сойкин понял, что с Григорьевичем им на этом свете больше не встретиться, не сидеть за бутылочкой, прикалываясь друг над другом. Да и ничего уже больше не будет.
   - Все равно, найду и закопаю.- Пообещал он мысленно Голикову. Развернувшись, Павел подошел к дежурному.
   - Что у нас по городу?
   - Тишина. Комерса одного, Гарифулина, грузовик переехал и скрылся. Я группу выслал. Тебя подымать не стали. Какой ни будь алкаш нажрался водовки. Пусть гаишники работают.
   - Начальник УВД здесь?
   - Здесь где-то болтается. С ночи не уходил.
   Сойкин зашел в приемную, секретаря не было. Постучавшись, он зашел в кабинет. Начальник УВД сидел за столом, перед ним стояла литровая бутылка водки, наполовину пустая, и коробка конфет. В руках он держал личное дело Голикова. Полковник, молча, смотрел на Сойкина.
   - Товарищ полковник, по делу пока ничего, но мы работаем.
   - Паша, ты меня тоже человеком не считаешь?- Устало спросил полковник.
   Встретив внимательный взгляд Сойкина, полковник не выдержал и увел глаза в сторону.
   - Да, вы с Голиковым всегда такие правильные, а я тварь продажная.
   Достав из стола граненые стаканы, начальник УВД налил в них до краев из стоящей перед ним бутылки.
   - Паша, для вас я всегда был пастухом, который вечно вас подгонял, устраивал разносы. А вы знали, что у моей внучки врожденный порок сердца. Операции такие делают только в Израйле. Операция стоит сто тысяч гринов. Я и сломался, зато внучка жива, хотя уже полгода как должна умереть. Мне было сказано, что бы я молчал и никуда не вмешивался. Давай помянем Григорьевича.
   Выпив разлитую по стаканам водку и закусив конфетой, Сойкин спросил.
   - И кто же вам сделал такое предложение?
   - Какой-то молодой человек, представился Стасом. Полномочья его подтвердили из приемной губернатора. Больше, Паша, я ничего не знаю. Насчет похорон не беспокойся. Все будет по высшему разряду. Так сыну Голикова и передай. Похороны будут послезавтра, прощание в актовом зале, в одиннадцать. Все, Паша, иди. Найди, кто это сделал и накажи.
   Посмотрев на этого постаревшего, сломленного человека с тусклыми глазами, Сойкин вышел. Выйдя из здания УВД, Павел медленно побрел к общежитию, где был убит "Катаньи".
   - Крот, кто же ты? Что-то вы не додумали умники. Нужно было и меня убирать. А вас я все равно вычислю и на куски порежу.
   Подойдя к общежитию, Павел остановился у кровавого пятна, дворники еще не успели засыпать песком. Подняв голову, он посмотрел на окна квартиры Голикова. Около окна стоял Виталий и смотрел на него. Помахав рукой, Сойкин поднялся на этаж, дверь в квартиру была приоткрыта. Павел заглянул в комнату, Виталий все так же стоял у окна.
   - Павел, зайди на кухню.- Окликнула Наталья. Осунувшаяся за ночь, с темными кругами под глазами, она, по прежнему, была красивой.
   - Он, хоть маленько отдохнул?- Кивнул на дверь комнаты Сойкин.
   - Нет, так все время у окна и простоял. Я предлагала ему спиртного, но он отказался. Убийц нашли?
   - Пока нет, тихо. Налейте мне чего ни будь.
   - Коньяк будете?
   - Без разницы, лишь бы горело.
   Достав бутылку коньяка, Наталья налила в бокал и поставила на стол.
   - Наташа, а себе.
   - Нет. Я как представлю, что вот здесь вчера сидели с Михаилом и пили вот этот самый коньяк, мне плохо становится.
   Закрыв глаза руками, она отошла к окну. Подавив рыдания, Наталья спросила.
   - Ну почему так, почему лучшие погибают так рано?
   - А ведь всего пару дней назад, вы думали по другому. Может все же расскажете, кто вас нанял?
   - В редакцию обратился мужчина, представился Стасом. О чем они говорили с редактором, я не знаю. Мне было предложено написать большую разгромную статью о вашей работе. Предложили хорошие деньги. Павел, вы не хуже меня знаете, что грязи накопать на уголовный розыск, только ленивый не сможет. Это все, что я знаю.
   - Как он выглядел?
   - Молодой, высокий, симпатичный. Одет, с иголочки. Да, вот еще что. Во время разговора, он постоянно крутил в руках зажигалку. Она у него интересная, золотая, походит на авторучку, а сбоку кнопка, то ли страз, то ли крупный брильянт.
   - Наташа, вы бы шли в гостиницу, отдохнули пару часов. Я пока с Виталием побуду, а потом вы меня подмените. Мне еще нужно будет работать.
   Молча собравшись, Наталья ушла. Павел зашел в комнату и обнял Виталия за плечи. Внизу дворник из брандсбойта смывал кровь с газона.
   - Виталя, очнись.
   - Дядя Паша, ну почему именно сейчас, почему отец? Ведь я так хотел его увидеть.
   - Виталий, марш в ванную, приведи себя в порядок. Ты мужик, или кто? Вот и веди себя по мужски. Я тебя жду на кухне.
   Проводив Виталия до ванной, Сойкин зашел на кухню. Достав из холодильника какую-то закуску и бутылку с коньяком, он все поставил на стол и сел. Вскоре с мокрой головой на кухню зашел Виталий. Сойкин разлил спиртное по стопкам и одну подвинул сыну Голикова.
   - Давай Виталий, за отца. Может хоть там его душа успокоится.
   Выпив и посидев в тишине, Павел продолжил.
   - Знаешь, он вас сильно любил. После того, как твоя мать с ним развелась и увезла тебя, Михаил сильно сдал. У него, после вашего отъезда, было два инфаркта. Постоянно на валидоле. Запах валидола трудно с чем-то перепутать. Да и разговор с кардиологом, во время диспансеризации я случайно подслушал. Это было буквально пару месяцев назад. Тот сказал отцу, что еще полгода такой работы и можно гроб заказывать. Он последнее время и домой-то почти не ходил, на работе и ночевал. Сгорал на глазах. За эти шесть лет, что тебя не было, он постарел лет на тридцать. Григорьевич, знал, что ему немного осталось. Написал завещание на твое имя. Так что эта квартира сейчас твоя.
   - Дядя Паша, а зачем мне она нужна? После стажировки, я сюда не вернусь, не смогу здесь жить. Убийц нашли?
   - Пока нет. Но для меня это дело чести.
   - Дядя Паша, можно я с вами буду работать по убийству отца. Он мне вчера обещал, что я буду в вашей группе.
   - По закону нельзя, но я думаю, что все решаемо.
   - Дядя Паша, а что с похоронами? Надо ведь куда-то идти, что-то делать. Я просто с этим никогда не сталкивался.
   - На счет этого не переживай. Все уже делается. Хоть такую льготу оставили ментам, хоронят за государев счет. Послезавтра прощание в актовом зале, в одиннадцать. Сейчас, пока с телом эксперты работают. Виталик, тебе нужно полежать, отдохнуть, а с завтрашнего дня, я тебя загружу по полной.
   Допив остатки коньяка, Виталий встал и прошел в комнату, где лег на диван. Зашедший следом Сойкин достал с антресолей плед и укрыл им Виталия, а сам подошел к окну. Дворник уже закончил работу, и от вчерашнего не осталось и следа.
   - Вот так и вся наша жизнь. Пока суетишься, работаешь, кому- то нужен, а сдохнешь, закопают на два метра в землю и никто не вспомнит. - Подумалось Павлу. Увидев, что Виталий уснул, он прошел на кухню, где сел за стол. Положив на него руки, он положил на них голову и сразу провалился в темную яму. Сказалось напряжение последних дней. Услышав стук входных дверей, он поднял голову. Руки затекли. Постучав ими об стол и почувствовав прилив крови, Сойкин встал и попытался выйти в прихожую, чуть не ударив дверью журналистку, в руках у которой был пакет с продуктами. Извинившись, он пропустил Наталью на кухню.
   - Что-то вы рано?
   - Как рано? Ведь уже три часа прошло.
   - Как три часа. Все Наташа, я побежал. Мне еще на работу надо. Но я вас очень прошу, побудьте здесь еще одну ночь.
   - Да, без проблем.
   - Наташа, я завтра за вами зайду. Просто в таком состоянии Витальку оставлять одного нельзя. Глупостей не наделает, но крышу может сорвать.
   Заторопившись, Сойкин вышел. Весь остаток дня прошел в рутинных делах. Кого-то привозили, увозили, допрашивали, проводили опознания, приносили на подпись бумаги. Около девяти вечера раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Сойкин услышал голос Свата, который предложил ему встретиться на нейтральной территории.
   - Место и время?
   - Ресторан "Чайка", в речпорту, через полчаса. Вас устроит, Павел Иванович?
   - Буду.
   Выйдя в коридор, Павел увидел "Стажера" который вел по коридору какого-то малолетку.
   - Женька, что-то серьезное?
   - Нет. Спер блок жвачки, а продавцы прихватили. Меня дежурный и отправил, как самого молодого. Все же в разгоне.
   - Женя, отведи его в дознание. Пусть с родителями поработают. Ты сейчас со мной поедешь, я тебя внизу жду.
   В дежурке взяв ключи от одной из оперских автомашин, Павел вышел и сел на пассажирское сидение вазовской шестерки. Водительского удостоверения у него не было, он так и не научился водить автомашину. Посигналив, выбежавшему на крыльцо Женьке, он указал ему на водительское сидение и передал ключи от автомашины.
   - Павел Иванович, куда едем?
   - Ресторан "Чайка". Знаешь где это?
   - Знаю. Из парусника ресторан сделали. Говорят классно, но я сам, там ни разу не был. Дорого очень.
   - Женя, не трещи как сорока. Дай подумать.
   Откинувшись на сидение, Сойкин замолчал. Перед въездом на площадь возле речпорта, "Стажер" спросил.
   - Павел Иванович, по убийству Григорьевича, сами будете работать?
   - Да.
   - Возьмите в группу, я не подведу.
   - Женя, не гони гусей. Нам дай бог до завтра дожить.
   - Иванович, а зачем мы сюда приехали?
   - Женя, сейчас на стоянке, загонишь патрон в ствол и снимешь с предохранителя. Я буду встречаться со Сватом, подстрахуешь. Сядешь так, что бы со спины не смогли подойти.
   - Да, знаю я.
   - Вы все все знаете, а потом хоронить приходиться. Григорьевич, уж на что волчара был, а подпустил к себе со спины и ствол даже не взял.
   - Павел Иванович, не беспокойтесь. Все нормально будет.
   У трапа стоял джип Свата и двое пехотинцев из его охраны, Остановив оперативников, одна из горилл сказала.
   - Павел Иванович, вы можете пройти, а молодому человеку придется постоять с нами. Оружие можете передать ему. Беседа будет тет-а-тет.
   Передав ствол "Стажеру" Сойкин зашел в ресторан. Посетителей в ресторане не было. Лишь посреди зала, за одним из столиков сидел Сват. Он же в быту Сватов Владимир Михайлович, неоднократно судимый, имеющий за своими плечами около двух десятков лет отсидки. Взглянув на вошедшего, Сват сказал.
   - Садись капитан. Разговор есть.
   Дождавшись, когда Сойкин сядет за стол, Сват предложил выпить. На столе стояли несколько бутылок с иностранными этикетками и какие-то салаты.
   - Знаешь, Сват, с такими урками как ты, не пью.
   - Однако с Сухим и Колобком пил и ел.
   - Володя, ты еще вспомни, как Сухого в полет отправил, с помощью своих отморозков.
   - Павел Иванович, может, не будем выяснять отношения. Ты ведь прекрасно знаешь, что меня использовали как лоха при игре в буру. А теперь вы всех собак на нас вешаете. В том, что случилось с Голиковым, мои люди не виноваты. Прекратите прессовать их. Ведь это зависит только от вас. Дадите отмашку, и их никто трогать не будет. Мои люди, бояться нос на улицу высунуть, а на кону стоят большие бабки. Такие, которые, вам и в страшном сне не снились. Маленькую толику мы можем отщипнуть и вам, господин капитан.
   - Сват, ты же знаешь, я взяток не беру. За государство обидно. Твоих, я как прессовал, так и буду прессовать. Когда хоть вы насытитесь? А то, как клопы. Пьете кровь, и напиться не можете.
   - Ну что ж, Павел Иванович, будем считать, что разговора у нас не получилось?
   - А вы на что надеялись? Зря. С упырями не общаюсь, я их ликвидирую. Ведь ты из-за чего решил со мной встретиться? Боишься, что свои глотку перережут? Кровавые мальчики во сне не приходят?
   С перекосившимся лицом Сват встал и вышел из ресторана. Вбежавший следом за ним Женька остановился в удивлении. Шикарный зал, стол уставленный напитками и тарелками с едой, развалившийся в кресле Павел.
   - Ну, что уставился? Ты же говорил, что никогда здесь не был, проходи, садись.
   Сойкин подозвал официанта и сказал, что бы все убрали со стола, а принесли по тарелке мяса и двести грамм водки.
   Официанта, начавшего возражать, что уже за все заплачено, Сойкин послал куда подальше и сказал, что тот все может забрать себе. Халдей, не знавший Сойкина, и решивший, что у очередного бандита бзик, быстро все убрал и накрыл стол по новой.
   - Женька, чего сидишь, налетай. Только водку не трогай, тебе еще за руль садиться.
   Налив пол фужера водки, Павел выпил, и принялся есть мясо, которое было приготовлено так, что пальчики оближешь. Когда оперативники насытились, Павел подозвал официанта и рассчитался с ним. Рассчитавшись, они встали и прошли к автомашине.
   - Павел Иванович, сколько я вам должен?
   - Женька, оставь свои деньги на подружек.- Засмеялся Павел. Время близилось к полуночи. После сытного ужина и спиртного, тянуло в сон. Сойкин приоткрыл форточку.
   - Женька, дай сигарету.
   - Так вы не курите?
   - С вами закуришь. Добрось меня до дому. Машину можешь оставить у себя во дворе, я договорился. Завтра в восемь за мной заедешь. Возле дома Павел вышел и зашел в свою квартиру. Достав из холодильника бутылку водки, пару кусков колбасы и хлеб, он прошел в зал. Взяв из альбома фото Голикова, он вернулся на кухню. Поставив фотографию на окно, Павел налил стопку водки, положил сверху кусок хлеба и поставил перед фотографией. Подойдя к столу, Павел налил себе.
   - Григорьевич, как же ты их к себе подпустил? Кто же эта мразь?
   Постояв возле фотографии, Сойкин выпил и прошел в комнату. Раздвинув диван, он лег спать. Еще не было семи, когда он проснулся. Солнце уже во всю сияло. Умывшись, он зашел на кухню. На скорую руку перекусив, он захлопнул дверь квартиры, вышел из подъезда и сел на лавочку. Вскоре подъехал Женька. Павел сел в автомашину.
   - Давай к Григорьевичу.
   Припарковав автомашину возле общежитья, Павел и Женька зашли в квартиру Голикова. Наталья и Виталий уже сидели на кухне.
   - Отдохнули?- Спросил Сойкин.
   Журналистка лишь хмыкнула.
   - Какой тут отдых?
   - Виталий, а ты как себя чувствуешь?
   - Нормально, дядя Паша.
   - Все. Собирайтесь. Наталью Женька сейчас в гостиницу увезет. Вам отдохнуть надо. Виталий со мной пойдет. Сам вчера напросился.
   День тянулся как резиновый. У Павла все валилось из рук. Как бы он не тряс своих оперов и агентуру, информации по убийству Голикова не было. Еще не было шести, когда он вызвал Виталия.
   - Иди домой. Завтра у тебя тяжелый день будет.
   Виталий повернулся и вышел. Сойкин провел оперативное совещание. После работы зашел в киоск, купил бутылку водки, упаковку дешовеньких соевых котлет и прошел к себе. Он долго не мог уснуть, коря себя за то, что до конца не выслушал Григорьевича. Ведь какие-то пять минут, и он бы знал имя убийцы. С утра он не стал вызывать автомашину. Накинув на плечи плащ, Павел вышел на улицу. Ветра не было, но моросил дождь, как будто само небо оплакивало смерть Голикова. Сойкин накинул капюшон на голову и побрел по улице. Когда он зашел в квартиру Голикова, Наталья была уже там. Они сидели с Виталием на кухне, пили чай.
   - Собирайтесь, пора.
   - Дядя Паша, нам сейчас куда?
   - Нам с тобой в морг. А Наталья как соблаговолит. Ей лучше в УВД дождаться.
   Наталья отказалась. Объяснив это тем, что она должна все видеть сама. Дождавшись Виталия, который быстро переоделся, они втроем вышли из общежития и сели в автомашину, которая подошла за Виталием. Возле здания морга уже стоял уазик группы немедленного реагирования и газелька одного из похоронных агенств города. Павел подошел к стоящим на крыльце гээнэровцам, поздоровался и распорядился, что бы приступали к погрузке. Все зашли в помещение. Морг, как морг. С вечно пьяными санитарами, ползавшими, как осенние мухи, с запахом смерти и формалина. Журналистка не выдержала, побледнела и выскочила на улицу. Сойкин зашел в служебное помещение, где санитары пили то ли утренний чай, то ли водку с чаем. Павел спросил ближайшего, откуда забирать гроб с телом. Тот не поворачивая головы, ответил, что он может забирать всех, что там много валяется. После такого ответа санитар оказался на полу с вытаращенными глазами. Сойкин не сдержался и сделав шаг вперед нанес ему подщечину.
   - Павел Иванович, извините, падлой буду, не узнал.
   Перед Павлом на полу сидел один из его многочисленных крестников.
   - Еще раз повторяю. Где забрать тело Голикова?
   Подскочивший с пола и враз, протрезвевший санитар, часто тараторя, повел Сойкина в холодильник.
   - Павел Иванович, вы уж на меня зла не держите. Я ведь действительно вас не узнал. А для Михаила Григорьевича мы все сделали. Выглядит как живой.
   Павел окликнул сотрудников и сказал, что бы помогли вынести гроб. На постаменте стоял черный лакированый гроб с позолоченными ручками и останками Голикова. Повернувшись к санитару, подобострастно заглядывающего в глаза, Сойкин спросил.
   - Откуда такой гроб? УВД не могло так раскошелиться.
   - Вчера вечером приезжал Ашот и заплатил за него. Сказал, что если будет что ни будь не так, то нас закопают в целофановых мешках, с биркой на ноге. Как бомжей. Вы уж ему не говорите, что я так ошибся. Он ведь если пообещал, то так и сделает. Я его еще по тюрьме помню.
   - Сгинь, что бы глаза мои тебя не видели.
   Все постояли в молчании около гроба. Санитары действительно постарались, Голиков выглядел младше своего возраста лет на десять-пятнадцать. В парадном милицейском мундире, с разгладившимися морщинами, аккуратно подстриженный и побритый. Таким его из присутствующих помнил лишь Сойкин. Виталий стоял возле тела отца бледный, как полотно.
   - Все, парни, выносим. Виталий, отойди в сторону, не мешай.- Распорядился Павел. Подняв гроб, все вышли за санитаром, который бежал перед процессией, открывая двери. Гроб с телом Голикова загрузили в Газель. Туда же сели Виталий, Сойкин и Наталья. Три автомашины проехали к зданию УВД. Хотя времени было начало десятого, на крыльце с мозаичным гербом России, было не протолкнуться. Стояли почти все сотрудники, как действующие, так и бывшие. Гээнэровцы, которых специально выделили, занесли гроб в актовый зал, где поставили на постамент, обитый черным бархатом, после чего вышли. В зале, кроме Виталия, Сойкина и журналистки пока никого не было, не пускали. Нужно было доделать, то, что не успели. Всем распоряжался начальник МОБ, указывая, куда поставить стулья, положить подушечки с немногочисленными наградами Голикова. Павел с Натальей стояли у входа. Виталий подошел к телу отца, и не отрываясь смотрел ему в лицо. Сойкин с иронией наблюдал за Каримовым. Они органически не переваривали друг друга, старый, прожженный, волкодав и карьерист идущий по трупам. Перехватив его взгляд, Наталья спросила, что случилось.
   - Знаешь, можешь писать, можешь нет, но когда ни будь, вот этому человеку я попорчу физиономию. Столько хороших ребят ушло из-за него, честных, принципиальных, которые не боялись ни пули, ни ножа. Сейчас на всех постах его люди. Разрешиловка, ППС, ГАИ, паспортисты, участковые, и все ему в клювике тащат. Он как-то к Григорьевичу пробовал подъехать, так тот, пообещал ему головенку открутить. Вот так наше хваленое УСБ и работает. Опер, не сдержавшись, даст подзатыльник задержанному и в Нижний Тагил на лесоповал, а этих тварей никто остановить не может. Наталья, не могу я на него спокойно смотреть, лучше выйду, покурю.
   Посмотрев Павлу в глаза, которые были как у больной собаки, она кивнула головой. Выйдя из зала, он увидел Женьку и подозвал его.
   - Женя, мы же венки не купили. Возьми деньги. Дуй, в ближайщее похоронное агенство, купи два, одно скажи, что бы подписали от сына, а второй от нас. Денег не жалей, возьми самые дорогие.
   Женька исчез, как будто его и не было. Сойкин поднялся к себе в кабинет, достал из стола пачку сигарет и закурил. Кто-то постучал в дверь. Павел, не вставая, разрешил зайти. Как-то неуверенно, бочком, зашел его первый наставник.
   - Александр Михайлович, а ты то, чего стучишься?
   - Так ведь Паша время идет, все меняется. В наши времена не то, что начальника розыска убить, жулики боялись, слово плохое сказать.
   Михайлович, выглядел не важно, руки тряслись, глаза слезились. Одет был в старенький костюм, в котором бегал, наверное, еще в оперской молодости. Посмотрев на него, кто бы мог подумать, что еще лет пятнадцать назад это был самый сильный розыскник.
   - Что-то Михайлович, не идут года тебе на пользу. Я думал, что ты хоть на пенсии жирок нагуляешь.
   - Так ведь, Паша, жена умерла, дети разъехались. Живу один, правда, подрабатываю в детском садике сторожем. Ну а в свободные дни, могу и беленькой хлебануть. Пашка, я ведь к тебе чего зашел. У тебя тара есть? А то когда узнал, что Мишку убили, в разнос пошел. Руки видишь, ходуном ходят, перед людьми неудобно появиться.
   Сойкин достал из стола кружку, пару яблок и положил на стол.
   - Нет, Паша, так не пойдет. Доставай и себе. Когда еще увидимся, да и увидимся ли?
   Павел достал еще одну кружку, разлил водку из принесенной Михайловичем чекушки. Молча выпив, они закусили яблоками. Достав из стола сигареты, Павел предложил закурить. Михайлович посмотрел на него удивленно.
   - Пашка, так ты ведь раньше не курил.
   - А у меня и друзей не убивали.
   Посидев полчаса, они вспомнили молодость. Потом Павел посмотрел на часы и сказал, что им пора идти. Они спустились в холл. Народ все прибывал и прибывал. Возле входа стоял Женька с венками. Увидев Павла, он обрадовался.
   - Павел Иванович, что мне с ними делать? В зал пока не пускают.
   Павел подошел к двери и постучал. Ему открыли. Взяв венки, он подал их открывшему. Тот их молча взял, и оставив дверь открытой ушел. Минут через пять вышел Каримов и предложил всем зайти в зал, что бы попрощаться с Голиковым. Дальше, пошло по накатанной. Все входили, ложили венки, цветы. Выражали слова соболезнования Виталию и Наталье, которую все принимали за жену Голикова и мать Виталия. Закончив церемонию с соболезнованиями, гроб с телом Голикова и венки, под траурную музыку вынесли и загрузили в катафалк. Кавалькада машин, сопровождающая траурную процессию была большой. Пришлось перекрывать движение. В городе Голиков был заметной фигурой. На кладбище тоже все катилось своим чередом. Прощальные речи с обещаниями найти и наказать, троекратный залп и холмик с деревянным крестом. Поминки проходили в столовой УВД. Народу было много, столы пришлось накрывать дважды. К вечеру все разошлись, остались только самые близкие. Среди них были Сойкин и "Стажер". Павел встал и подошел к Виталию.
   - Вот и все, Виталя, теперь твое время настало.
   - Дядя Паша, а что дальше?
   - А дальше работа, семья, дети. И так из рода в род. Мы все смертные. Кто-то умирает раньше, кто-то позже. Надо просто жить, жить по правде, как жил твой отец. Ты матери сообщил?
   - Нет, она его предала. Я отцу не сказал, что когда поступил в академию, мы с матерью не общались.
   - А вот это зря. Мать есть мать. Виталя, когда все закончится, тебя и Наталью Николаевну дежурка увезет. Я пойду, у меня еще работы выше крыши.
   - Вы зайдете ко мне сегодня?
   - Постараюсь.
   Выйдя из столовой, Павел начал подниматься по лестнице, когда его окликнул дежурный. Сойкин спустился и спросил что случилось.
   - Похоже, транспортники убийцу Григорьевича взяли. Сегодня. Какой- то Кротов застрелил из обреза путевого обходчика. Калибр тот же, картечь, пыжи бумажные, залиты воском. Все совпадает.
   - А какого черта молчишь?
   - Я при сыне говорить не хотел.
   - Давно сообщили?
   - Нет, минут тридцать назад.
   - Из наших, выехал кто?
   - Нет. Там сами транспортники работают и наши прокурорские. Сам зам прокурора рулит. Объясняют, что у нас похороны, не до этого. Решили орден сутулого, себе на пузо повесить. Как же, убийство раскрыто чуть ли не по горячим следам.
   - Так-так-так. Сейчас выдай Женьке ключи от автомашины, и мы на вокзал. Что-то, прокурорские темнят. То они без нас работать не могут, а тут такая прыть. Все, мы погнали.
   Заглянув в зал, Сойкин махнул рукой Женьке, который о чем-то разговаривал с Виталием. Распрощавшись, "Стажер" вышел из зала и Сойкин в двух словах объяснил ему что случилось. Они вышли из здания и сели в автомашину.
   - О чем говорили?
   - Я ему о Григорьевиче рассказывал. Рассказал все что знал.
   - Понял. Теперь гони.
   В линейном отделе милиции Павел подошел к дежурному, которого знал со времен молодости, когда-то вместе начинали лопоухими щенками в уголовном розыске. Только Павел остался, а дежурный занырнул на теплое место. В линейном отделе преступления совершались редко, да и то в основном кражи чемоданов у зазевавшихся пассажиров.
   - Делом Кротова кто занимается?
   - Да уже ни кто. Вон он, в обезьяннике спит. Ваши прокурорские еще два часа назад уехали. Он по обоим делам в раскладе. Ты, лучше зайди к Дымову, следаку. Он сегодня дежурный следователь и материал по убийствам весь у него. Я так краем уха слышал, что дело по убийству Голикова тоже ему передают. Только Паша смотри, он парень молодой, с гонором. Может и фигуру из трех пальцев показать.
   Город был не очень большой и сотрудники так либо иначе пересекались для решения шкурных вопросов, но следователя Дымова Павел не знал. Постучав в дверь кабинета следователя, оперативники зашли. За столом сидел парень, чуть больше двадцати, худощавый, на носу очки в тонкой золотой оправе, тонкие слоновие уши под девяносто градусов к голове, котороыми его наградили родители. Мундир следователя сидел на нем, как на корове седло. Парень увлеченно играл в какую-то компьюторную стрелялку. Увидев вошедших, он щелкнул мышкой и экран погас.
   - А теперь выйдите вон, я занят.
   Еле сдерживая мутную волну ненависти, которая поднялась в душе у Павла к этой канцелярской крысе, он достал из кармана удостоверение, развернул его и представился.
   - Мы хотели бы посмотреть материалы по делу Кротова.
   - А может, вы еще, что хотите посмотреть? Меня ребята из вашей прокуратуры предупредили, что вы заявитесь, сказали гнать в шею.
   Женька начал заводиться.
   - Слышь, ты чудо ушастое, ты же мент и своим помочь не хочешь.
   - Это вы менты, беспредельщики, а я стою на страже закона. К тому же, я не мент, а сотрудник следствия. В своих процессуальных решениях я никому не подчиняюсь, тем более ментам.
   - Знаешь, жертва аборта, таких как ты, я бы давил в зародыше.- Не сдержался Павел. Громко хлопнув дверью, они с Женькой вышли и спустились в дежурку.
   - Ну, Димка, повезло тебе со следаком.- Не мог успокоиться Павел.
   - Еще как. У нас все начальство перед ним на цырлах бегает. Он из Москвы, после университета. Мама в администрации президента, папа заместитель начальника кадров МВД. Ему еще за неделю до приезда выделили двухкомнатную квартиру. Парень у нас толковый, уже десять лет опером работает, должен был получить, как служебную, а получилось, что его кинули из-за этого мыша ушастого. Решил вольных хлебов отведать, вот и ведет себя соответственно.
   - Дима, организуй встречу с задержанным.
   - Нет, Паша, даже не проси. Вылететь с волчьим билетом из-за какого-то сопляка. Нам с тобой осталось то по полгода. Я уже и домик на родине присмотрел. Все понимаю, что Григорьевича убили, но не проси. Есть другой вариант. Задержанных, около десяти вечера увозят к вам в изолятор временного содержания. У нас своего нет. Так что у тебя ночь впереди, работай. Днем тебя к нему и на пушечный выстрел не подпустят, уж больно лютуют.
   - Спасибо, Дима. Пузырь с меня. Вот тут они действительно лоханулись. Дима, что из себя Кротов представляет?
   - Опойка. Недавно освободился, приехал к другу, а того посадили. Решил отомстить начальнику розыска, приобрел обрез. Как обходчика грохнул, не помнит. Он до сих пор языком-то еле ворочает. Ваши хотели сегодня его вывезти на место преступления, а куда его такого повезешь. Отложили до завтра.
   - Дима, а ты- то веришь? Что он мог Григорьевича завалить?
   - Паша, да при тех раскладах, что у вас в городе сейчас творятся, Голиков подпустил какого-то ханурика, да еще со спины.
   - Дима, а позвонить то от тебя можно?
   - А вот это ради бога.
   Дозвонившись, до первого абонента, начальника оперативной части ИВС, Сойкин попросил его срочно подъехать в УВД. Тот для вида поворчал, но согласился. С Сойкиным они были не то что друзьями, но друг-другу симпатизировали и помогали как могли. Второй звонок он сделал человеку, с которым уже не общался несколько лет. Тот за свои пятьдесят четыре года имел за плечами тридцатилетний тюремный стаж. Он многим был обязан Сойкину. Во время очередного рейда, тот вытащил его из притона, помог с работой и пропиской. Мужичек на работе сошелся с какой-то женщиной и был счастлив, обожая ее и двух ее малолетних детей. Имя старого каторжанина когда-то гремело по всему Союзу. Отошедшего от дел, его уже мало кто и помнил. Пьяная перестройка Горбачева, когда за бутылку водки убивали и Ельцинский развал, когда страной управляли мерикосы, затмили все. Все еще мощный старик, с пальцами пианиста, согласился встретиться с Сойкиным, не раздумывая. Встретились они возле центрального парка. Сев в автомашину, за рулем которой сидел Женька, он посмотрел на него и спросил.
   - А это, ваш молодой оперок? По глазам вижу, толк получится.
   - Да, наш.
   - Давно он у тебя Паша?
   - С годик.
   - Ну, если держится, то в волкодава вырастет. А ты, пацан, учись. Павел Иванович, с покойным "Катаньи" плохому научить не могли. Дожили, телевизор посмотришь, а у вас одни оборотни в погонах работают. Тебя малец, хоть как звать?
   - Евгений Сергеевич.
   - Ну, для меня пока просто Евгений. Ты хоть знаешь, из-за чего Голикова "Катаньи" прозвали?
   - Фильм какой-то был, там полицейский с мафией боролся.
   - Вот именно, что боролся, а Голиков всегда до истины докапывался. Будешь правильным опером, братва уважать будет. Ты сейчас за Иваныча держись, он правильный.
   - Ты так-же все на нефтебазе работаешь?-Перебил его Павел.
   - Иванович, да ты от жизни отстал. Я свою фирму открыл, по замкам специализируюсь. Кто-то замок хочет на надежность проверить, кто сейф не может открыть, кто в квартиру попасть. Да ко мне в очередь стоят.
   - Старый, а ты не угоришь, со своим ремеслом?
   - Павел Иванович, обижаешь. Прежде всего, я документы смотрю, а у кого нет, участкового вызываю. У меня все тип-топ, по закону. На хлеб с маслом хватает. Вот и малых в платную гимназию отдал. Может хоть они поживут, раз у меня не получилось.
   Женька остановил автомашину возле ИВС. Сойкин попросил его обождать и прошел на проходную, где его уже ожидали. Начальник опер части ИВС провел его в свой кабинет. Он был розыскником от бога. Да другой бы на этой должности столько лет бы и не смог удержаться. Выслушав Сойкина и уточнив детали, он с ним согласился.
   - А теперь зови своего человека, посмотрим. Что он из себя представляет.
   Сойкин вышел и вернулся в кабинет с "Фартовым" как когда-то весь криминалитет знал его под этой кличкой. В кабинете уже был накрыт стол, на котором стояли тарелки с копченым салом, колбасой и открытая бутылка недорогого вина.
   У "Фартового" округлились глаза.
   - Начальник, ты че, в натуре? Хочешь, что бы меня сразу придушили. Лучше дай пачку чая и сигарет, попроще.
   - Видно, старую школу. В шесть тебя выпустят, сокамернику скажешь, что у тебя время закончилось, но доказать ничего не смогли. Как его развести, тебе видней, хочешь, прибалтывай, хочешь прессуй.
   - Начальник, не мети пургу, я человека сразу вижу. Дайте жене позвонить. Надо предупредить, что до утра задержусь, а то волнуется.
   Отзвонившего "Фартового", увел конвойный и закрыл в пустой камере. Вскоре привезли Кротова и двух бомжей, сперевших чемодан у очередного ротозея. Наслушавшись о похождениях Кротова, бомжи жались в угол. Если уж такой, мента замочил, то что говорить о них. Кротова первым обыскали и отправили в камеру, где уже сидел "Фартовый". Потом раскидали по камерам бомжей.
   - Павел Иванович, давай по стакану вина и до утра. Вдруг стрельнет, чем черт не шутит.
   - Дай бог, дай бог.
   Выпив вина и закусив копченым салом, которым начальника опер части снабжала теща, они разошлись. Кума, как на всех зонах зовут начальников оперативных частей, увез Женька. Сойкин прошел в свой кабинет, в здании УВД. Расставив стулья, он застелил их шинелью, поставил будильник на пять утра и лег спать. Еще не было шести, как он стоял у проходной ИВС ожидая "Фартового". Ровно в шесть того вывел конвойный. Тот явно был чем-то озадачен.
   - Ну что, старый, пойдем по чайку?
   - Нет, Паша, ты мне лучше стопочку налей.
   Поднявшись в кабинет, они сели за стол. Сойкин достал из старых запасов початую бутылку водки и стакан.
   - Извини, закусить не чем, а магазин закрыт.
   - Не суетись. Я и так намахну.
   Допив водку, "Фартовый" занюхал ее рукавом и внимательно посмотрел Павлу в глаза.
   - Иванович, а ты не боишься, что тебя так же завалят?
   - Есть предпосылки?
   - Есть. Кто-то играет по крупному и козыри не у вас. Этому Кротову шьют дело в черную, в наглую. Он там вообще не при делах. Он, срочную служил в Афгане. Получил орден. Сам детдомовский, после Афгана податься некуда. По контракту Абхазия, Приднестровье, Чечня. Получил еще несколько висюлек. После Чечни, говорит, что у него бабки были, мог и квартиру купить. Но как водиться, забухал и все спустил. Потом на рынке с кем-то подрался, загремел на СИЗО, реальный срок не получил, вышел по амнистии. Тут он вспомнил про друга, с которым в Афгане служил. За день до смерти Григорьевича, приехал к нам. Жена друга его даже на порог не пустила. Дружок его тоже на тюрьму ушел. По синей грусти порезал кого-то. Сам Кротов имеет два ранения и контузию. После дружка деваться не куда. Поехал на вокзал, там, в ресторане и познакомился с обходчиком. Ночь с ним, у него в будке бухали. Где пузырек, там и два. Утром поперся за опохмелкой, его ваши и приняли. Вы же из-за Голикова террор по всему городу устроили. А тут пьяный. Да еще и с бабками. Оперок с ним, ваш долго общался. Все вынюхивал, кто такой, да каким ветром занесло. Когда узнал, что к другу, а того закрыли, обрадовался. Учитывая боевые заслуги даже до будки довез, вернул все деньги и за водкой сам сходил. Выпили по стакану, и он больше ничего не помнит. На следующий день его над трупом и приняли. Говорят, что его пальчики на обрезе и копоть пороховая на руках. А обреза он в глаза не видел. Допрашивал его кто-то из городской прокуратуры, с этими сам разбирайся. Лапши на уши навешали столько, что всю оставшуюся жизнь снимать будет. Объяснили, что обходчика он, верняк замочил, не отвертеться. Трубы горят, голова болит, он сдуру и подписался на это убийство. Потом поставили перед ним стакан водки, предложили еще взять на себя убийство Голикова, вроде как за друга отомстил. Тот стакан намахнул и согласился. Пока еще соображал, ему пообещали, что срок по половинке получит, как орденоносец и к другу в одну колонию попадет. Его должны были на место убийства Голикова везти, что бы на пальцах объяснить, как все происходило, а он на старые дрожжи в осадок выпал.
   - Не врет?
   - Нет. Я такие моменты нутром чувствую. Кротов, сначала передо мной рисоваться начал, какой он крутой, ну я ему и объяснил, что ему светит от двадцати пяти до пожизненного. Если еще менты до тюрьмы не забьют, что бы за своего отомстить. Он и поплыл. Я что думаю. Его сегодня свозят на место убийства Голикова, снимут под видеокамеру, а ночью он вскроется или повесят. Там свои законы и министры, которые их принимают. Устал я что-то, да и спать хочу. Мальчонка-то твой скоро подъедет? Мне ведь сейчас через весь город тащиться.
   - С минуты, на минуту.
   - Я тебе сказал, а ты думай. Ввяжешься в эту историю, не сносить головы. Да и мальчонку пожалей, как бы на дно за собой не утащил.
   В приоткрывшуюся дверь заглянул Стажер.
   - Женя, увези деда, а то говорит, устал, кости болят, а мы ему варфаломеевскую ночь устроили.
   Засмеявшись, "Фартовый" ответил, что он еще всех переживет и вышел из кабинета. Вернувшись, Стажер, застал Сойкина нервно расхаживающего по кабинету.
   - Женька, закрой дверь, садись к столу и выслушай меня очень внимательно. Во что мы, с Григорьевичем вляпались, я и сам пока не разобрался, но ниточки ведут на самый верх. Голиков что-то узнал и за одну уцепился. Эту ниточку обрубили вместе с его головой. Я не хочу, что бы ты дальше занимался этим делом.
   - А вы как?
   - А ты знаешь, что такое честь офицера?
   - Наслышан. Я с вами пойду до конца.
   - Нет, Женька, ты еще должен жениться и детей воспитать. С сегодняшнего дня ты переходишь в отделение по борьбе с разбоями. Выполнять! Приказ уже готов.
   Скулящим побитым щенком Женька вышел из кабинета. Сойкин подошел к окну. На улице было пасмурно, грозовой фронт подступал к городу. Ветра не было. Но по небу тучи неслись как будто табун лошадей, подгоняемых конюхом.
   - Вот так и старость наступит. Не заметишь, как жизнь прошла, когда все оборвется. Суета.
   Раздавшийся требовательный междугородний звонок вывел Сойкина из задумчивости.
   - Слушаю, капитан Сойкин.
   - Павел Иванович, вас беспокоит Колобок.
   - Живой? Ты где?
   - Скоро буду еще дальше. Там меня не достанете ни вы, ни мои бывшие друзья. Мне сорока нашептала, что Голикова убили?
   - Колобок, ты что, мне решил на нервах поиграть?
   - Нет, господин капитан, исполняю волю отца. Помните наш разговор в кафе?
   - Конечно.
   - Голиков просил отдать ему крота. Так вот, зовут его Игорь, он старший лейтенант, начальник отделения по борьбе с квартирными кражами.
   - Зачем ты это делаешь?
   - Я не хотел с вами связываться, но это последнее что я могу сделать для отца.
   Колобка молчаливый, пожилой водитель на своем стареньком рыдване домчал до Москвы за сутки. Он действительно оказался классным водителем, чувствующим гаишников за несколько километров. За всю поездку их даже ни разу не остановили. В саму Москву заезжать не стали, а сразу проехали в не большой котэджный поселок, состоящий из пяти толи домов, толи замков. Остановились у последнего. Из-за высокого забора были видны только шпили башенок. Не успела автомашина остановиться, как ворота чуть скрипнув, отъехали в сторону и в щель протиснулся один из охранников Бурята. Подойдя к автомашине, он со злостью, пнул по колесу.
   - Убирай отсюда свою инвалидку. Хозяин увидит, греха не оберешься.
   Колобок вышел из автомашины. Охранник с уважением посмотрел на его габариты и уже совершенно другим тоном продолжил.
   - Слышь, братан, вы бы убрали отсюда свою колымагу, а то хозяин не любит, когда здесь чужие крутятся.
   - Я не чужой..- Обиделся Колобок.- Свяжись с хозяином и скажи, что человек от Сухого приехал.
   Охранник достал из кармана радиостанцию и с кам-то переговорил, после чего радостно заулыбался и предложил Колобку зайти в дом. Тот подошел к автомашине и сказал водителю, что тот может возвращаться домой. В сопровождении уже другого охранника, Колобок зашел в дом. На пороге его встретила стройная, миловидная женщина, может чуть постарше Колобка, одетая в строгий английский костюм. Представившись секретарем Бурята, она провела его в кабинет, на втором этаже. Бурят сидел за столом, был он одет в какой-то заношенный старенький халат. Как все восточные люди, он был невысокого роста, с раскосыми глазами и широкими скулами. На столе стоял кальян, к которому он изредка прикладывался. Посмотрев на вошедшего, острым, как нож взглядом, он указал рукой на кресло стоящее напротив стола. Колобок сел и выжидающе посмотрел на него.
   - Я ждал тебя только завтра. Сухой мне звонил и сказал, что ты можешь объявиться.
   - Водитель хороший попался. Домчал за сутки.
   - Ты, в курсе, что Сухого взорвали?
   Колобок сжал кулаки и заскрипел зубами.
   - Нет. По дороге я ни с кем не связывался. Сухой запретил.
   - Правильно сделал. Ко мне, с чем пожаловал?
   - Отец, чего теперь скрывать, через ваших людей, хотел оружье купить. У нас на последней стрелке менты почти все стволы отмели. Так же он хотел, что бы я вам на сохранение общак передал.
   - Сколько?
   - Десять зеленых лимонов.
   - Ну и где они?
   - На пластике. Он мне конверт передал, там карточки и коды.
   - Разумным человеком у тебя отец был.
   Колобок достал из кармана конверт и передал его Буряту.
   - Сам, что думашь дальше делать?
   - Сухой сказал, что бы в случае его гибели, сваливать за бугор.
   - Тоже правильно. Сходняк решил, город за Сватом оставить. Нам эта война не нужна. Завтра, я , Нугзар и Шмель едем к вам. На месте разберемся. Куда и когда собираешься валить?
   - Если можно завтра в Англию.
   - Надеешься, что как Березу встретят с распростертыми объятьями? Хотя чем черт не шутит. Они еще ни одного нашего быка не выдали. Пацаны завтра визу и билет организуют. Бабло на первое время есть?
   - Да. Пока хватит.
   - Из вида не теряйся. У меня там парочка бригад работает. На одну бригадир нужен. Раз, у Сухого был правой рукой, значит потянешь. Сейчас иди, отдыхай. Из избушки ни шагу, а то у вас непонятки, кто за кем охотиться.
   Колобок вышел из кабинета и подошел к секретарше, которая стояла у окна и с азартом смотрела за охранниками, которые с увлечением, от нечего делать играли в футбол. Та, услышав шаги, резко повернулась и вопросительно посмотрела на Колобка.
   - Че смотришь, определяй на место жительства.
   Секретарша пожала плечами и предложила идти за ней. Комнату отвели Колобку на втором этаже, рядом с кабинетом. На следующий день он уехал недалеко и глубоко. Ближе к вечеру, автомашину, в которой находились Клобок и водитель, прижала к обочине невесть откуда выскочившая автомашина ГАИ. Автомашину нашли в тот же день, но Колобок и водитель исчезли бесследно.
  
   В трубке раздались гудки. Со злости Сойкин ударил телефонной трубкой о край стола, которая разлетелась вдребезги.
   - Как же, я сам не догадался? Ведь все на нем сходилось. Идиот.
   В бешенстве, Павел выскочил из кабинета. На крыльце, через стеклянную дверь он увидел Стажера. Надувшись, как мышь на крупу, тот прикуривал одну сигарету от другой.
   - Евгений, дай сигарету и бегом в машину, ты мне еще нужен.
   Передав, только что прикуренную сигарету, Женька бросился к автомашине, радостно улыбаясь.
   - Куда едем?
   - В сторону мостоотряда, а дальше скажу.
   В поселке когда-то жили вахтовики. После того, как они закончили строительство, куда-то уехали. А оставшиеся после них бараки уже без дверей и окон стояли. Не доезжая метров пятьдесят до поселка, Павел сказал, что бы Женька подъехал к ржавому остову катера, неизвестно как попавшему на берег и до сих пор не сданного на металлолом.
   - К самому не подъезжай. Потом день будем париться, из грязи машину вытаскивать.
   Выйдя из остановившейся автомашины, Сойкин по трапу поднялся на катер, открыл крышку моторного отсека и по металлической лестнице спустился. Выдернув из небольшого лючка болты, которые ни к чему не крепились, он засунул туда руку. Нашарив небольшой сверток, достал его и развернул. На промасленной тряпице матово блестел револьвер, переделанный народными умельцами из газового в боевой. Народные умельцы уже давно отбывали срок. После задержания, они были в таком шоке, что даже не могли толком сказать, сколько же у них было стволов. Пропажу одного никто не заметил. О тайнике знали покойный Голиков и сам Павел. Вытерев пистолет носовым платком, он отбросил его в сторону, а револьвер положил в барсетку. В барабане оставалось два патрона. Остальные они с Григорьевичем расстреляли по бутылкам. Народные умельцы подставились сами. Один из них работал авиамехаником и обслуживал казахстанские авиалинии. Оттуда и привез партию газовых пистолетов. Спросом они не пользовались. Тогда и нашли токаря с плавбазы, который за несколько зеленых тугриков пистолеты переделал. Надо же было на одной из рыбалок их свести судьбе с Сойкиным. Почему-то, они решили что он бандит и предложили ему пробную партию, дальше было делом техники. Почти у каждого опера, но какая-то железная игрушка припрятана, так на черный день. И этот день у Сойкина наступил.
   Вернувшись в автомашину, он сказал Женьке, что ему нужно в УВД. По дороге он молчал, а Стажер с расспросами не лез. Не доезжая УВД, Павел попросил остановиться. Женька припарковал машину у супермаркета.
   - Женя, я не знаю, кому доверять. Среди сотрудников есть крот, возможно, не один. Голиков просчитал его, из-за чего и погиб. Он шел на встречу не с Кротовым, а с предателем. Сегодня решающий день, или я его, или он меня. Если со мной что случится, то в нижнем ящике моего стола, под картонкой, лежит письмо. Отдашь его Наталье Николаевне. А там как она сама решит.
   - Шеф, что так все серьезно?
   - Да. Заводи поехали.
   Возле УВД Сойкин вышел из автомашины и зашел в фойе. Проходя мимо дежурки, он нагнулся к окну приема заявлений и сказал помощнику дежурного, что если тот увидит Старкова, то тот пусть срочно зайдет.
   - Павел Иванович, он же сегодня, с прокурорскими работает. Они вроде дело по убийству Голикова раскрыли. Неужели вам не доложили.
   - Вот появиться и доложит.
   - Слушаюсь. Там вас в кабинете сын Голикова с журналисткой ждут. Я им кабинет открыл.
   - Правильно и сделал. Нечего им в коридоре толкаться.
   Сойкин зашел к себе в кабинет. Наталья с Виталием сидели у него за столом и о чем-то оживленно переговаривались. Увидев вошедшего, Виталий встал и подошел к Павлу.
   - Дядя Паша, спасибо за все, что с похоронами помогли и убийцу нашли.
   - Откуда ты узнал про убийцу?
   - Так ведь с семи утра возле дома, следственный эксперемент проводят. Я сразу позвонил Наталье Николаевне. Она на своей автомашине и подъехала. Посмотрели, на этого урода. Я бы его растерзал.
   - Не все просто, как ты думаешь.
   - Что-то вы темните Павел.- Вмешалась журналистка. Она внимательно смотрела на стоящего перед ней мужчину, заросшего щетиной, со впавшими глазами. Что- то с ним происходило. Буквально пару дней назад это был моложавый, стройный мужчина. Сейчас перед ней стоял старик, вмиг постаревший на пару десятков лет, ссутулившийся и похудевший. Остались его глаза, жесткие, но не замечающие окружающих. Казалось, они жили сами по себе.
   - Павел, вы слышали, о чем я вас спросила?
   - Наталья. Когда вы уезжаете?
   - Завтра. А что?
   - Вот завтра и поговорим, если будет время. А тебе Виталий, нужно в ближайшие дни тоже уехать и проходить стажировку в другом месте, если хочешь быть настоящим мужиком. Сюда возвращаться не нужно. Полжизни тебя будут жалеть, а полжизни пенять, что работать не хочешь.
   - Я подумаю. Возможно, вы и правы.
   - Наталья, я не знаю, чем вы сейчас займетесь, но Виталию нужно пройти в кадры и там решить, где ему лучше пройти стажировку. Сейчас я занят. Давайте завтра встретимся и все обсудим.
   Посмотрев удивленно на Сойкина, Наталья и Виталий вышли. Павел достал из папки несколько чистых листов и начал писать. Описав события последних дней, Сойкин в конце написал имя предателя. Открыв нижний ящик стола, он перочинным ножиком подцепил картонку и приподнял ее. В ящике было второе дно, где лежали кое-какие бумаги не для посторонних глаз. Положив исписанные листы бумаги в тайник, Павел выпрямился и положил руки на стол. Так он просидел без движения почти час, пока к нему не зашел Старков. Не спрашивая разрешения, он присел на стул.
   - Игорь, у меня к тебе серьезный разговор, но не здесь.
   - Хорошо. Где?
   - Поехали на речку.
   - Устроит. Сейчас только к себе схожу, возьму ключи от автомашины. Ты, Павел меня внизу подожди.
   Дождавшись, когда Старков выйдет из кабинета, Павел достал из барсетки револьвер и засунул его сзади за пояс брюк. После чего выложил на стол ключи от сейфа и кабинета. Он не знал, вернется сюда еще или нет, а зачем кому-то париться, ломать замки. Спустившись, Сойкин подошел к новенькой Тойоте Старкова. Выйдя от Павла, Старков задумавшись шел по коридору. Зайдя в свой кабинет, он подошел к сейфу и открыл его. Постояв мгновение, он резким движением выдернул из оперативной кабуры пистолет и бросил его на одну из полок сейфа. Закрыв его, Старков вышел из кабинета и спустился к автомашине. Пикнув сигнализацией, он открыл ее и пригласил Сойкина. Игорь не спрашивал, куда ехать. Маршрут выбрал сам. Выехав за город, машина свернула на проселочную дорогу и медленно поползла. Старков остановил автомашину недалеко от обрыва, рядом с деревянным навесом. Красотища. Сюда бы туристов водить. Река, по которой, весело пыхтя, сновали пароходы, с высокого берега просматривалась в обе стороны далеко. Тайга на противоположном берегу, до которого было не менее километра, сливалась в одно зеленое пятно. Место это нашел Голиков, еще лет пять-шесть назад. Обычно сюда выезжали всем отделом, на какой ни будь праздник или день рождения, что бы пожарить шашлыки. Толпой сделали навес с лавочками, а посредине поставили мангал. Игорь начал первым.
   - Ну что Паша, сколько веревочке не виться, а конец будет?
   - Да, Игорь.
   - Тебе Михаил обо мне рассказал?
   - Нет, не успел. Да и какая тебе разница?
   - Я, так и знал, что ты не успокоишься.
   - Игорь, зачем ты это сделал? Ведь ты был хорошим опером. Пусть звезд с неба не хватал, но парни тебя уважали.
   - Был, да весь вышел. А получилось как обычно. Первым меня Сухой подтянул. Помнишь, я как-то в казино выиграл? Понравилось, вот я и втянулся. Да так заигрался, что когда очнулся, уже сто штук зелени должен. Сухой мне забил стрелку. Или я возвращаю деньги или отдаю квартиру. Не мог же я семью на улицу выкинуть. Сухой предложил вариант. Я сливаю ему информацию, а он рассчитывается по долгам. Еще и мне будет приплачивать. Дальше, больше, жене шуба, мне машина. Как Сват и Дато на меня вышли, не знаю. Встречались они со мной сами. Это было одно из моих условий. Денег я теперь не считал. Подтянул пару своих парней, крышевать начали. Понравилось. Ржанников, зятек, прикрывал, тот даже и не задумывался, когда ему деньги предложили. Прокуратура, сам понимаешь. Потом на нас вышел Каримов, ну и кое- что предъявил. Или УСБ и Тагил, либо работаем на него. Организовали наркокоридор, подыскали сбытчиков. Те даже и не знали, на кого работают. Деньги рекой потекли. С дуру купил в подмосковье коттедж, жена с сыном как туда уехали, так и возвращаться не хотят. Жена из себя светскую львицу изображает, а сына на кокаин подсадили. Деньги тянут как пылесосы. Все довольны, все смеются. Где-то пару месяцев назад, на нас вышли серьезные люди, тебе их Паша не достать. Предложили в обмен на месторождение Сухого, отдать город нам.
   - Как отдать?
   - Убрать Сухого с Колобком. Как и кто это будет делать, их не волновало. Важен результат. Стравили между собой уголовников, те и перестреляли друг друга. Остался только Сват, но и его уже заказали Наумовским отморозкам. Каримов назначается начальником УВД, зятек прокурором города, а я должен был стать начальником криминальной милиции. С Наумом мы бы потом разобрались, в течении недели.
   - А Голиков, здесь при чем?
   - Когда убрали Сухого, к нему пришел один комерс и слил меня. Мы как раз его фирму под себя хотели взять. У нас был цейтнот. Можно было что ни будь другое придумать, но Каримов испугался и распорядился Григорьевича убрать.
   - Сам стрелял?
   - Нет, Гибоныч.
   - А это кто такой?
   - Контролером на ИВС работает. Голикова я отвлек, а он из обреза, из двух стволов и лупанул. Ты его ни с кем не перепутаешь, обезьян и обезьян. Его там все так и зовут. Он маньяк, ему нравится людей убивать. На следующий день он угнал грузовик и комерса по асфальту колесами размазал.
   - А с Кротовым?
   - Путевого обходчика я убрал. Когда Кротова к нам доставили, по ушам сразу его фамилия резанула. Журналистка же сказала, что Голиков пошел на встречу с кротом. А тут такой шанс. У парня ни флага, ни родины, фамилия созвучная, а тут еще и друга посадили. Вот мы с зятьком этой ситуацией и воспользовались. Я ему в бутылку с водкой засыпал снотворного, а дальше сам знаешь. Кротов до суда бы не дожил. Я не удивлюсь, если он уже в петле болтается. Сегодня у Гибоныча смена, а тот ждать не привык. Кстати, побегушников он зарезал, как и Магу с сожительницей.
   - У Голикова была информация, что это сделали люди Сухого.
   - А кто бы спорил? Для таких дел Сухой использовал Гибоныча. Он двух маток сосал. Малявы, водка, наркотики для людей Сухого на ИВС он переправлял. Ты не думай, что Сухой с Колобком белые и пушистые. Кровушки на их руках тоже немеренно. В любом бизнесе друзей нет, тем более в криминальном. Не съеш ты, съедят тебя. И имей ввиду, у Гибоныча, всегда в кармане граната, усики разогнуты, а чека к карману пришита. Вынул руку и бах. Одному с ним не справиться, силы он неимоверной. Ему только в голову стрелять и то, когда руки не в карманах.
   - Игорь, а зачем ты все это мне рассказал?
   - Паша, мне деваться некуда. Меня, уже свои приговорили, засветился я со всех сторон. Обещай, только, что жену с сыном не тронете. Это последнее. Родное, что в этой жизни осталось. А теперь дай мне пистолет и уходи. Я сам себе приговор вынес. Я знаю, у тебя левый ствол должен быть. Случайно услышал, как вы с Григорьевичем решали, где его спрятать.
   - На счет жены и сына обещаю. Их никто не тронет.
   - Я тебе верю. Вот здесь ключи от квартиры и от дачи. У меня в квартире стояла скрытая видеокамера. Собирались обычно у меня, а своим компаньонам я не доверял и не зря. Когда Каримов распорядился убрать Голикова, я вышел на кухню покурить. У зятя аллергия на дым. Тогда Каримов и сказал, что со мной нужно тоже кардинально решать, что из-за моего прокола вся операция может провалиться. А от таких людей не спрятаться. Да и сколько я смогу пробегать, неделю, две? В видеокамере диск, с последней записью, а остальные на даче, в сейфе. Подстраховаться хотел. На даче сверху картина висит, а под ней стальной пенал. Паша, не трави душу. Дай пистолет и уходи, не бери сам греха на душу. Потом ведь себе никогда не простишь.
   - Игорь, может, кому что передать?
   - Ничего. А ты знаешь. Я вам с Григорьевичем завидовал. Уж такие вы правильные были, все уважали, даже жулики. Ладно, хватит слюни пускать. Давай ствол и уходи.
   Достав револьвер, Сойкин передал его Старкову. Отщелкнув барабан, тот невесело усмехнулся.
   - Мелкашка, убойная вещь. Пулька маленькая, а столько бед. Почему киллеры ТТ используют? Все уходи, свечку не забудь за меня поставить.
   Выйдя из автомашины, Сойкин успел сделать только несколько шагов. Услышав сухой щелчок выстрела, он оглянулся. Голова Игоря лежала на руле. Из правого виска вытекала тоненькая струйка крови. Больше не оглядываясь, Павел дошел до шоссе и остановил попутку. У дома Старкова он попросил обождать его и зашел в квартиру Игоря. Найти видеокамеру ему не составило труда. Взяв диск, он налил стакан водки, из бутылки стоящей на столе, выпил его, и не закусывая вышел.
   Сев в ожидавшую его автомашину, Павел попросил, что бы его добросили до дачного поселка. Добравшись до места, Павел расплатился с водителем, отпустил автомашину и прошел в дачный домик. Хотя он и стоял на отшибе, но редкий вор рискнул бы сюда забраться. Два волкодава, охранявшие ее представляли реальную силу. Павла они не тронули. Знали его еще со своей собачьей молодости. Когда-то они дружили семьями и часто здесь встречались. Картину, про которую говорил Игорь, он знал, так что забрать лежащие там диски было делом минуты. Сунув их в карман пиджака, Павел зашел на кухню, где достал из холодильника пакет с сухим кормом для собак. Выйдя из домика, Павел рассыпал корм по мискам.
   - Надо сказать кинологам, что бы собак прибрали. Хорошие собачки.- Подумал Сойкин. Остановив грузовик, он проехал в город. Возле УВД Павел вышел и прошел в общежитие. Виталий открыл дверь после первого звонка, как будто стоял под дверью.
   - Дядя Паша, а мы вас сегодня не ждали. Проходите.
   - Наталья Николаевна у тебя?
   - Да.
   Сойкин прошел на кухню. Наталья в старом халатике, который она нашла у Голикова, готовила обед.
   - Павел, что-то случилось?
   - Случилось. Разговор есть.
   Наталья отложила поварешку и села за стол.
   Наташа, я нашел настоящих убийц Михаила, но без вашей помощи я не смогу ничего сделать. Мы сможем, где ни будь, диски посмотреть. У меня такой аппаратуры нет.
   - Павел, у меня в гостинице люксовский номер, там есть все. Можно туда поехать.
   Сойкин окликнул Виталия, который пылесосил в комнате.
   - Виталий, Наталью Николаевну я забираю. Наташа, я вас буду ждать внизу.
   Развернувшись, Павел вышел из квартиры. Через несколько минут, заинтригованая поведением Павла, журналистка выпорхнула из подъезда.
   - Павел Иванович, может объясните, что случилось?
   - Я, у вас сотовый телефон видел. Можно позвонить?
   Набрав номер телефона начальника оперативной части ИВС, Павел сказал.
   - Иванович, у тебя есть такой сотрудник, погоняло Гибоныч?
   - Да, есть.
   - Кротов живой?
   - Часа два назад был живой.
   - Побереги его. Гибоныча задержи, это он Голикова убил.
   Отключив телефон, Сойкин повернулся к Наталье и отдал ей телефон.
   - Павел, может, ты все же объяснишь, что случилось?
   - Сейчас сама все увидишь.
   Сев в автомашину Натальи, они проехали на паркинг, возле гостиницы. Номер, который снимала журналистка, не зря считался президентским. Не каждая буржуинская квартира так выглядит. Наталья пригласила Павла в зал, где пол стены занимал плазменный телевизор. Достав из кармана диски, Сойкин передал их Наталье.
   - Наташа, вы уж здесь сами рукой водите. Я все равно этой аппаратурой пользоваться не умею. Диски пронумерованы, так что смотрите с самого начала, а я пока один звонок сделаю.
   Выйдя в прихожую, Павел подошел к телефону и набрал номер абонента. Длинные гудки, трубку никто не брал. Нервно нажав на кнопку отбоя, он набрал телефон дежурной части ИВС.
   - Слушаю, дежурная часть.
   - Это Сойкин. Где Иваныч?
   - Его, и двух сотрудников, на скорой увезли. Один придурок гранату взорвал.
   - Гибоныч?
   - Да, он.
   - Он живой?
   - Какой там. Кишки на потолке висят.
   - А Кротов?
   - В петле висит. Эксперта вызвали.
   Положив трубку, Сойкин зашел в зал и сел в кресло. Журналистка, не отрываясь, смотрела на экран телевизора. Было уже поздно, когда они закончили просмотр дисков. Наталья повернулась к Павлу.
   - А ведь это бомба. И еще какая. Это подлинники?
   - Да.
   - Павел, можно я их возьму?
   - А для чего я их вам демонстрировал?
   - Но мне придется объяснять, откуда они у меня.
   - А вы скажите, что вам их передал Сойкин Павел Иванович, исполняющий обязанности начальника уголовного розыска.
   - Но вас же, накажут?
   - Это мои проблемы. Вам еще что ни будь нужно для репортажа?
   - Фото, а лучше видео с мест происешествия.
   - Завтра с утра будут.
   - Убийц уже задержали?
   - Нет, но они наказаны.
   Расширившимися глазами Наталья смотрела на Сойкина.
   - Вы их убили?
   - Нет. Они сами себя наказали. Один застрелился, а второй подорвал себя на гранате. Вы говорили, что завтра уезжаете?
   - Теперь уже точно, да.
   - Пленка завтра, с утра.
   Встав с кресла, Сойкин вышел из гостиницы и медленно побрел по улице. На душе было пасмурно, как и небо затянутое тучами. Два друга, за какие-то три дня. Белое и черное. Почему-то в этот миг он больше жалел Старкова. Голиков свой выбор сделал сам, знал, на что шел. Игорь погнался за призрачной мишурой и сломал себе шею. Не успел Павел войти в здание УВД, как его окликнул дежурный.
   - Павел, у нас ЧП. Нашли труп Старкова, похоже на самострел. В ИВС один из контролеров взорвал гранату. Сам погиб, еще трое в тяжелом состоянии в реанимации. Оперативные группы работают, а вас не могли найти.
   - Я знаю о случившемся. У криминалистов, есть кто ни будь?
   - Да.
   Павел, молча повернулся, и зашел в кабинет, в котором сидели криминалисты. Сойкин попросил, что бы все материалы по последним убийствам переписали на одну видеопленку. Выйдя из УВД, он зашел в киоск, которых в последнее время расплодилось как после дождя поганок. Купил бутылку водки, на дороге остановил частника и проехал к своему дому. Скинув туфли, Павел зашел на кухню и открыл холодильник. В нем, кроме засохшего кусочка сыра ничего не было. Идти в магазин у него желания не было. Он скрутил пробку с бутылки и половину содержимого выпил из горлышка, после чего зажевал сыром. Поставив бутылку в холодильник, Павел прошел в комнату, бросил на диван подушку и лег не раздеваясь. Проворочавшись на диване до утра, он встал и зашел в ванную. Из зеркала, висящего на стене, на него смотрел двойник с двухсуточной щетиной и темными кругами под глазами.
   - Ну и рожа.- Подумал Павел, но бриться не стал. Ему все было глубоко по барабану. Наскоро ополоснувшись, он надел старенькие, разбитые туфли и вышел из квартиры. На улице было зябко, северный ветер, нагнавший тучи, давал о себе знать. За курткой Павел подниматься не стал, а стариковской шаркающей походкой потащился на работу. Казалось, что из него как из воздушного шарика выпустили воздух. Шел, как на каторгу. В фойе УВД на стене висели две фотографии в черных траурных рамках, Старкова и Иваныча. Забрав у криминалистов кассету, он поднялся к себе. Почти следом за ним зашла Наталья. После вчерашнего, видеопросмотра, она была настроена по боевому.
   - Здравствуйте, Павел. Вы вчера мне обещали видеокассету.
   Кивнув на коробку, лежащую на столе, Сойкин молча смотрел на нее. Положив кассету в сумочку, Наталья спросила.
   - Фотографии на входе, это убийцы Михаила?
   - Один да, а в смерти второго виноват я. Не предупредил, что у Гибоныча в кармане граната. Наташа, я вас очень прошу, напишите правдивый репортаж.
   - Обещаю.
   Ей было, по женски жаль, этого надломившегося за последние дни человека.
   - Когда вы выезжаете?
   - Прямо сейчас. Машина под окнами.
   - Счастливого пути. Прощаться не будем. Может, судьба еще когда сведет.
   Постояв мгновение, Наталья вышла. Сев в свою БМВ, припаркованную рядом с автомашиной начальника УВД, она завела ее, включила передачу и выехала из города. Дорога, хоть и считается, что у нас одни направления, была сделана по европейским стандартам. Километры, разделяющие города, пролетели как мгновения. Уже к вечеру, Наталья была в своей уютной однокомнатной хрущебе. Затягивать с работой она не стала. После дороги приняв ванну, села за статью. Писалось на удивление легко, да и в комментариях она не сдерживалась. К утру, статья была готова. Отдохнув пару часов, она встала, навела марафет и распечатала на принтере статью. Готовить самой, не хотелось, и она решила перекусить в ресторане, рядом с редакцией. Ресторан, считался самым престижным в городе и только открылся. Плотно позавтракав, так как впереди был трудный и длинный день, Наталья зашла в редакцию. Главный редактор был на месте. Увидев вошедшую Наталью, он заулыбался.
   - Наталья Николаевна, ну наконец то, прибыли, а то меня уже звонками замучали. Все названивают, когда статья будет. Вы ведь у нас главный охотник за головами. Надеюсь, что съездили удачно?
   Наталья, молча положила ему листки, с набранной на компьюторе статьей. Взяв ее, редактор углубился в чтение. По ходу пьесы, у него все больше округлялись глаза. Казалось, что очки лезут на лоб. После прочтения статьи, тщательно выговаривая слова, он произнес.
   - Наталья Николаевна, что это?
   - Вас что-то не устраивает?
   - Но вы же должны были, написать совершенно о противоположном. Нам уже за это деньги заплатили.
   - Вы статью публиковать будете?
   - Нет, я голову под топор ложить не буду.
   - Хорошо.
   Забрав рассыпаные по столу листки, Наталья положила на стол редактора заявление об увольнении, которое она написала заранее. Она знала, что статью не пропустят. Редактор был неплохим мужиком, но был мягкотелым, боялся любого грубого слова. Взглянув на заявление, редактор подписал его. Отдав заявление в отдел кадров, Наталья вышла на улицу. Сенсации не состоялось. Что дальше делать, она и не знала. Семь лет работы можно было зачеркнуть. Машинально остановив такси, она села и назвала адрес. Возле дома она вышла и поднялась к себе. Скинув туфли, Наталья легла на тахту и заплакала. В ее жизни были мужчины. Но настоящего она встретила слишком поздно. Ей было жаль себя. Проплакавшись, она встала, взяла блокнот и начала обзванивать знакомых. Нужно было думать о будущем, искать работу. Несколько звонков, но везде отказ. Уж слишком многим она перешла дорогу. Из блокнота выпала визитка, которую ей когда-то, на журналистком конкурсе вручил популярный ведущий программы "Люди и закон". Уже, ни на что не надеясь, Наталья набрала его номер. Поднявший трубку, внимательно ее выслушал.
   - Наташа, у вас есть чем доказать свои слова?
   - Да, есть.
   - Я вас жду в Москве. Надеюсь, что будет интересная передача. Когда сможете приехать?
   - Сегодня.
   - Завтра с утра я вас жду на студии.
   Закончив разговор, Наталья позвонила в справочное, узнала, когда будет ближайший самолет до Москвы. Вылет был через пару часов. Наталья заказала такси и лихорадочно скидала в походный чемодан вещи. Когда она вышла на улицу, такси ее уже ожидало. Лишь только в салоне самолета она успокоилась. То, что ждало ее впереди, ее не волновало. Главное она исполнит обещание данное Сойкину. Через неделю вышедшая передача "Люди и закон" наделала много шума. Гора трупов с комментариями Натальи. Но еще больше общество было шокировано следующей передачей , когда представитель пресс-центра ФСБ заявил, что в городе "Н" была проведена успешная операция по ликвидации криминальных группировок. Указанные в предыдущей передаче лица привлечены к уголовной ответственности. Вобщем, все сестры получили по сережкам. Ржанников был задержан в аэропорту Внуково, когда по поддельному паспорту пытался вылететь в Англию, зная, что те козлов не выдают. Получив срок, за организацию преступной группы, он прибыл на ментовскую зону. В первый же день его нашли повесившимся в туалете, а может и повесили. Виновные найдены не были. Ему не повезло. Опера, которых он в свое время посадил и которые знали Голикова не по наслышке, отбывали срок здесь же. Следы Каримова затерялись в дружеском Азербайджане. Он был объявлен в международный розыск. Начальников УВД и криминальной милиции уволили. Машину Свата нашли в лесу. Кто-то из нее сделал друшлаг. Самого Свата больше никто не видел, объявлен в розыск, как без вести пропавший. Стасика за успешно проведенную операцию, назначили президентом нефтяной компании, контрольный пакет акций которой принадлежит государству. А что бы, не возомнил о себе, вице-президентом назначили Ашота. Но надо отдать должное. По заказу Ашота, на могиле Голикова был установлен памятник из мрамора. Виталий остался в аспирантуре, при академии. Желание работать на земле у него пропало. Наталья, после передачи, заключила договор с телекомпанией и стала известной телеведущей. Сойкина обвинили в убийстве Старкова и разглашении секретных сведений, было возбужденно уголовное дело. Пока он полгода сидел в СИЗО, от него ушла жена. Благодаря, журналисткой компании организованной Женькой, Сойкина оправдали. Выплатили ему компенсацию и отправили на пенсию. Павел, выйдя на пенсию, ни с кем не общался. Лишь изредка к нему забегал Женька, посоветоваться или распить пузырек. В годовщину смерти Голикова, предварительно созвонившись, встретились Наталья, Виталий, Женька и Сойкин. Увидев Сойкина, Наталья ужаснулась. Она не думала, что за прошедший год могут произойти такие метаморфозы. Из цветущего, энергичного мужчины Павел превратился в опустившегося старика. Перед ней был сломленный жизнью человек, как будто у дерева подрубили корни. В этом опустившемся человеке живыми были только глаза, по прежнему, внимательные и жесткие. Налив стакан водки, Женька поставил его к надгробью. Остатки он разлил по пластиковым стаканам. Помянув Голикова, они пошли к выходу с кладбища, где сели в служебную Волгу, которую дали "Стажеру" для такого случая. Хотя даже и не "Стажера", а "Крокодила", как его прозвали жулики.
   - На въезде в город, кафе неплохое, может, посидим?- Спросил Женька.
   Все промолчали. Автомашина остановилась у кафе. Все, кроме водителя, который не знал Голикова, вышли и зашли в кафе, где сели за столик. Увидев Женьку, официант быстро накрыл стол. Сойкин, не дожидаясь остальных, налил себе фужер водки и выпил. Быстро захмелев, он отодвинул тарелку с салатом, положил на стол голову и уснул. Наталья брезгливо сморщилась.
   - Женька, уведи его. Смотреть тошно.
   - А вы не смотрите, если тошно. Если бы не он, то вы до сих пор были бы продажной писакой.
   Подняв Сойкина, Женька вышел с ним из кафе. Усадив его на переднее сидение, сам сел сзади. Возле дома Сойкина автомашина остановилась. Женька помог Павлу выйти из автомашины. Тот сделал шаг в сторону дома и остановился.
  -- Женька, как думаешь, есть жизнь на Марсе?
   Женька удивленно посмотрел на Сойкина и пожал плечами.
  -- Павел Иванович, это ты к чему?
  -- Да это я так, о девичьем. Должны же мы где-то с Михаилом хоть раз еще встретиться. Пусть и не в этой жизни.
  
  
  
  
  
   -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   84
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"