Змеинный остров
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Змеиный остров. Золотой прииск, вокруг которого, клубком змей сплелись противоречия олигархов, криминальной банды, группы чеченских боевиков и оперативников ФСБ, которые, на мутной воде, тоже хотят использовать свой шанс. Золотой телец, коему преклонялись во все века. Что для них народ, если на кону стоит богатство. Народ, для них быдло. Кто этому может противостоять? Только те, для которых понятья, Честь, Совесть, Родина, не пустой звук. Старый волкодав и молодой щенок, начавший свой первый крестовый поход.
|
Змеиный остров. Золотой прииск, вокруг которого, клубком змей сплелись противоречия олигархов, криминальной банды, группы чеченских боевиков и оперативников ФСБ, которые, на мутной воде, тоже хотят использовать свой шанс. Золотой телец, коему преклонялись во все века. Что для них народ, если на кону стоит богатство. Народ, для них быдло. Кто этому может противостоять? Только те, для которых понятья, Честь, Совесть, Родина, не пустой звук. Старый волкодав и молодой щенок, начавший свой первый крестовый поход.
ЗМЕИННЫЙ ОСТРОВ.
"Комета" подходила к высокому берегу. Федор сидел у окна, не отрываясь смотрел на причал. Села, он не видел, лишь на высоком холме, сияя златоглавым куполом, стояла часовня. В его памяти она сохранилась полуразвалившейся, на крыше, вместо купола, росли чахлые березки. Встречать "Комету" вышло полсела. Для селян это был праздник. Катер приходил раз в две недели. Кто-то приходил встречать, кто-то провожать. Федор, которого не было в селе полтора десятка лет, по сходням, выскочил на берег первым. Всматриваясь в лица селян, надеясь отыскать знакомые, он поднялся по лестнице на обрыв. Перед ним открылась панорама села, которое он вначале не узнал. Корни села уходили к староверам, которые бежали в Сибирь от притеснений патриарха Никона. Здесь всегда жили свободные люди, охотники, рыбаки, хлеборобы. Дома строили всем миром. А вот уж потом, каждый старался сделать так, что бы его дом не потерялся на фоне других. Резные карнизы, ставни, ворота, выкрашенные во все цвета радуги. Теперь же, дома были серые, угрюмые, у многих заколочены окна. Казалось, сама жизнь покидает этот богом забытый край. Улыбка, с которой Федор вышел на берег, сползла с его лица. Он глубоко вздохнул, перехватил чемодан в другую руку и по тропинке пошел к селу. На окрайне Федор остановился, что бы сориентироваться, куда идти. Он помнил, что дом деда Ивана был недалеко от центра поселка. Смахнув со лба выступивший пот, Федор пошел по улице. Улицы были пусты, спросить о деде, было не у кого. Лишь возле сельской администрации он повстречал высокую, стройную девушку, с толстой, русой косой до поясницы.
- Девушка, здравствуйте.
- И вы, будьте здоровы.
- Не подскажете, где можно найти дом деда Ивана, одноногого?
- Подскажу. Вы его прошли. Через два дома, с голубыми ставнями. Это вы, сейчас у нас будете новым милиционером?
- А как вы узнали?
- Вчера, из района звонили главе администрации, а я, у него, секретарем работаю. То, что это именно вы, угадать не трудно. Из молодых, к тому же незнакомых, сюда никто не едет.
- Спасибо.
Федор подхватил чемодан и подошел к указанному дому, остановился возле ворот. Наконец, решившись, он толкнул их и зашел во двор. Здесь мало что изменилось, с тех пор, что он отсутствовал. Тот же амбар, сарай, большой навес со стройными рядами березовых поленниц. Федор подошел к сеням и поставил чемодан. В пробое, вместо замка, была воткнута щепка. Федор подошел к воротцам, ведущим в огород, заглянул через забор. Дед Иван ползал на коленях, возле грядок с луком, полол траву. Как будто, время не взяло свое. Был он таким же могучим, с копной русых волос, окладистой бородой и усами. Почувствовав взгляд, он поднял голову и посмотрел на Федора.
- Здравствуй, мил человек. Ты, кто ж такой будешь? Что-то я тебя не помню.
- Дедушка, неужели не узнал? Это я, Федор.
Дед поднялся с колен и прищурившись смотрел на парня Большие, как кувалды, натруженные руки у деда опустились. Из них выпал пучок травы, которую он дергал, и дед засеменил к ограде. Обняв Федора, на глазах у деда были слезы, он уткнулся в его грудь.
- Федька, вернулся. Я уже и не чаял тебя увидеть. Что ж мы здесь стоим. Ты давай проходи в избу.
Дед, слегка прихрамывая на протезе, завел Федора в дом. Хотя и жил дед Иван бобылем, но в доме у него было чисто. Свеже покрашенные полы, побеленные стены и русская печь, которая занимала половину кухни. Дед начал хлопотать по дому, пытаясь накрыть стол, но Федор остановил его.
- Дед, не суетись. Я, все с собой привез. Сходи, лучше, зелени нарви.
Пока дед ходил в огород, Федор открыл чемодан и достал продукты. Посреди стола поставил бутылку водки. Вскоре вернулся и дед. В руке у него был пучок укропа, зеленого лука, салата. На зелени были капли воды, в которой их ополоснул дед. На солнце они сверкали как брильянты. Достав из стола блюдо, он положил зелень и поставил на стол. Увидев бутылку водки, дед отодвинул ее в сторону.
- Не, паря, в честь встречи мою попробуем. У меня натуральный продукт, не то, что ваша химия. Чистая как слеза, да еще настоеная на травках и кедровых орешках. После нее не болеешь. Достань из подполья, на леднике банка стоит.
Федор откинул западню и по лестнице спустился в подполье. Взяв трехлитровую банку, он подал ее деду и вылез. Дед успел снять крышку и разлить самогон по граненым стаканам. Федор только усмехнулся. Он еще из детства помнил, что дед другой емкости не признавал. Выпив за встречу, они на какое-то время замолчали. Каждый, вспоминая о своем. Молчание первым нарушил Федор.
- Дед, ты, не против, если я у тебя поживу?
- Федька, да о чем ты спрашиваешь? Я, наоборот рад, что ты вернулся. Хоть родной человек мне глаза закроет, когда умру. Федя, тебя каким ветром сюда занесло? Молодежь бежит отсюда, а ты вернулся.
- После школы милиции, сюда попросился. Дед, а помнишь, как мы с тобой окуней ловили?
- Я, все помню. Вот завтра с утра пораньше и сходим.
Спать они разошлись заполночь.
Солнечный лучик еще не успел коснуться своей, рыжей, мягкой, теплой лапкой окна, как в комнату, отведенную Федору, зашел дед Иван. По старчески покряхтывая, он, подошел к старой металлической кровати с навернутыми по верху хромированными шарами, что когда-то считалось писком моды, в отличии, от кроватей олигархов, занимающих по комнате с различными наполнителями, массажерами и подогревами. Которые, они, при первом удобном случае стараются выставить на показ, лучше бы души свои черные вывернули на изнанку. Федор, по сути, сова, спал сном младенца изредка чему-то, улыбаясь во сне, под простыней и старым домотканым одеялом. Дед скинул с него одеяло и начал трепать за плечо. Федор отмахнулся от него и перевернулся на другой бок. Дед еще с детства Федора знавший о том, как тяжело его поднять, знал и метод как с этим бороться. Подойдя к круглому раздвижному столу, на котором стояли граненые графин со стаканом, дед набрал воды в рот, подошел к Федору и прыснул ему в лицо. Федор, как ужаленный пчелой, подскочил в кровати, очумело уставился на деда.
- Дед , ты чего, я только разоспался.
- Давай, давай вставай. Кто вчера просился на рыбалку, окуней, на удочку подергать? Так что, Федяка подымайся, умывайся, а я пока снасти соберу.
Положив в пакет пару помидор с хлебом, дед вышел во двор, где достал с рубленной в лапу бани удочки, ведро под рыбу, бросил туда продукты и вышел на улицу, где сел на лавочку, возле резных ворот. Ожидая Федора, скрутил "козью ножку", прикурил и затянулся ядреным махорочным дымом. Он после войны так и не смог привыкнуть к папиросам и сигаретам, считал их одним баловством. Ему нравился даже сам процесс, когда, никуда не спеша, аккуратно отрываешь, от сложенной гармошкой газеты, кусок бумаги, насыпаешь щепоть табака из кисета и осторожно, что бы не просыпалась ни одна крупинка табака, сворачиваешь "козью ножку". Жена у него умерла давно, и самосад он растил сам. Минут через десять из ворот вышел Федор. Потянувшись своим ширококостным телом, перевитым канатами мышц, он подмигнул деду.
- Ну, все я готов, погнали. А в следующий раз так будить будешь, в угол поставлю.
- Это мы еще посмотрим. А ты зачем башмаки одел? Не мил человек, иди-ка, снимай, видишь, я босиком иду.
- Дед ты что издеваешься, земля холодная, да и трава колоться будет.
- Федор, а как ты думаешь, почему я так долго живу? Как снег уходит, я каждое утро босиком хожу. Роса она ведь от всех болячек лечит, а травушка ноги ласкает. Так что скидай свои башмаки.
Федор зашел во двор, снял туфли и поеживаясь, от холода, вышел за ворота. Дед, колышком, лежащим под скамейкой, приставил ворота.
- Дед, а это зачем?
- А чего тут не понятного? У нас воры отродясь не водились, а так люди видят, что дома никого нет.
Взяв у деда удочки и ведро, они прошли на луг. Детские воспоминания Федора сильно отличались от тех, что он увидел. Почти весь луг зарос мелким кустарником.
- Дед, а что случилось? Здесь ведь всегда покосы были, в футбол с пацанами играли, видишь даже ворота остались.
- Эх, Федор, когда это было. Раньше в каждом дворе по две-три коровы было, овцы, поросята, птица. А в совхозе, сколько живности было, какие стада паслись? Представь, сколько сена на зиму накосить надо было, если из трех копен две совхоз забирал. Сейчас все под нож пустили, а как косить перестали, так и луг зарос. Сейчас ведь все из города возят, даже молоко. Я вчера тебе парного молока даже найти не смог, ты ведь в детстве сильно любил. Баба Маша, как подоит корову, нальет литровую банку молока, а ты с хлебушком горячим за один присест выпивал.
- Дед, а ты знаешь, у меня до сих пор вкус детства остался, молоко, горячий, только из русской печи хлеб и картофельные шаньги. До сих пор слюни текут.
- Да, уж бабка мастерица была, в Березовке, лучше ее никто не мог ни хлеб испечь, ни пироги приготовить. В войну я на это и повелся, хотя она и не первая красавица была, да и я черт безногий.
- Дед, а мы куда идем?
- Да не волнуйся ты так, скоро на месте будем, немного уже осталось. Лешкину заводь помнишь?
- Это где омут?
- Да.
-Дед, а почему Лешкина заводь?
- В старые времена там парень утонул, Алексеем звали. С тех пор и пошло.
Дальше они шли молча. Каждый, думал о своем. Федор смотрел по сторонам, что-то вспоминая, что-то нет, а дед просто радовался очередному утру, которое удалось встретить. Смерти он не боялся, но и приход костлявой с косой не торопил. Не доходя метров двести до заводи, дед остановился у неглубокой лужи.
- Федор достань из ведра марлю и набери в него воды.
- Дед, а зачем?
- Малька наловим. Или ты окуня на голый крючок ловить собрался?
Налив в ведро воды, Федор поставил его на берегу недалеко от лужи. После чего пару раз завели марлей. Малька, аж кишело. Запустив малька в ведро, Федор с дедом прошли на берег реки. Рогатки, вырезанные из тальника, были воткнуты в обрез берега. Насадив малька на крючок, дед забросил удочку.
- Федор, а ты чего смотришь, разматывай леску, малька на крючок и закидывай.
- Дед, так ведь жалко, сколько рыбы могло бы вырасти.
- Эх, Федор, Федор. Это ведь заливные луга, ближе к осени они высохнут, и пойдет эта рыбешка воронью на корм. Раньше хоть ребятишки из " Голубого патруля" вылавливали да в реку отпускали, а кончилась пионерия и никому ничего не надо. Ты кстати возьми на заметку, в твоей ментовской работе может и пригодится. Глядишь, наставишь кого на путь истинный, а пока насаживай смело и рыбаль.
Краешек солнца показался из-за горизонта, и река до этого свинцового цвета засеребрилась, превращаясь из гадкого утенка в белоснежного лебедя. Отражая солнечные лучи как в зеркале. Тишина, когда любой всплеск на воде, казался выстрелом. Федор осторожно размотал леску, намотанную на два маленьких гвоздика вбитых в березовое удилище. Дед брезговал как бамбуковыми, так и пластиковыми удилищами, считая, что чем тебя Родина наградила, тем и должен пользоваться. Каждую осень он ходил в березовый колок, где выбирал пару самых стройных березок, срубал их, зиму сушил, а весной рубанком снимал лишнее, и его удилища очень ценились у местных рыбаков. Среди них, бытовало поверие, что если удилище от деда, то без рыбы ты не будешь. Зацепив малька, Федор забросил снасть. Пока Федор занимался удочкой, дед уже успел поймать двух темно-зеленых красавцев, которых одел на кукан. В течении десяти минут, Федор просидел без движения, ни одной поклевки, хотя дед только успевал подсекать и вываживать окуня.
- Дед, что за ерунда, у тебя клюет, а у меня даже поплавок не шевелится?
- Да, Федя все ты забыл, чему я тебя учил. Ты зачем в самый омут забросил? Рыба-то сейчас на мелководье кормится. Ты поближе к травке, к травке закидывай. А то я уже думал, что ты нашу акулу собрался ловить, так она на малька ведь не пойдет, ей что-то посерьезней надо.
- Дед, а что за акула?
- Да, щука у нас здесь, колобродит. С детства ее помню, никто поймать не может. И на блесну ее ловили, и на живца. Любую леску, даже капроновую нить, рвет и уходит. Если повезет, может, увидим. Федор, а кто у тебя приемные родители? Ты же вчера так и не сказал.
- Дед, они владельцы заводов, газет, пароходов, попали вовремя в струю, в общем, очень богатые люди.
- А ты как к ним попал?
- Меня когда в детский дом забрали, через месяц усыновили. Другие годами ждут, безрезультатно. А тут из хорошей семьи, без дурной наследственности. Ко мне они хорошо относились. Своего-то ребенка у них долго не было. Через три года, как усыновили, у них дочь родилась, сестра. Хотели меня своим наследником сделать, а мне это не интересно, видимо гены свою роль сыграли. Я даже представить не могу, что с распальцовкой вхожу в офис, а передо мной все по стойке смирно стоят. Школу закончил, поступил в университет на экономический факультет. Через полгода бросил, ну не мое это дед. Ушел в армию, служил в морской пехоте. Потом школа милиции. После окончания попросился сюда, долго здесь, я так понял, никто не задерживается, а я этих мест с детства забыть не могу.
- А приемные родители как?
- Обиделись сильно, когда их не послушал и в школу милиции ушел. Сейчас только сестра общается, изредка по телефону созваниваемся, она в Англии учится.
- Федор ты уж, извини, что так получилось. Когда отец у тебя погиб, мы с Марией тебя к себе взяли, думали что воспитаем, раз бог своих детей не дал. Из района приехали какие-то хмыри, сказали, что мы не близкие родственники, старые, да и я инвалид. Сколько мы не дергались, погрузили тебя в автомашину и увезли.
- Дед, да ты не переживай, я все понимаю. Ты мне лучше расскажи о моих родителях. Мать то я совсем не помню, Отец знаю, что высокий сильный был, а лицо как в тумане.
- Мать у тебя, из пришлых. Ей было лет пять-шесть, когда ее бабушка Шура в тайге подобрала голодную и оборванную. Она ее и приютила. Твои родные дед с бабкой по соседству жили, так что отец с матерью с детства дружили. Павел ее всегда защищал. Мирослава всегда немного странной была, ребятишки над ней часто смеялись, а она посмотрит, своими, глазищями, грустно улыбнется и аж мурашки по коже. Казалось, что она с детства знает что-то такое, что тебе и не снилось. Так вот и росли. Из отца у тебя знатный таежник получился. Когда ему лет шестнадцать исполнилось, в округе лучшего рыбака и охотника не было. После школы уехали они с Мирославой в город. Мать в медицинский институт поступила, а Павел на охотоведа учился. В городе они почти не общались. Павел техникум закончил, его сразу в армию и забрили. После армии домой вернулся. Твоя мать уже в нашей участковой больнице работала, терапевтом. Врач из нее от бога получился. Казалось, ты только зашел, а она уже знает какая у тебя болячка. У нее всегда очередь была, со всего района ехали, а она как святая всех принимала, всех лечила, даже самых безнадежных. Через полгода они женились, еще через год ты появился. Отец у тебя егерем работал. Никому спуску не давал, ни чужим, ни своим. Хотя, местные и не беспредельничали, в основном заезжие, начальнички, то лося с вертолета завалят, то мишку из берлоги поднимут. Родные-то дед с бабкой из-за такого подранка и погибли. Пошли на лодке с мотором по речке к Змеиному острову, за шишкой. Там кедрач знатный. Через неделю их там, на берегу и нашли, топтыгин раненый задрал, ружье с собой не взяли. После похорон пришли к Мирославе двое, по виду старики, а глаза молодые. Бабулька у меня спрашивала, как Мирославу найти. Смотрит тебе в глаза, и кажется, насквозь тебя видит, как рентген, до последней кровинки. Тебе тогда чуть больше года было. О чем уж они с Павлом и Мирославой говорили, не знаю, но только вечером они втроем ушли, и больше твою мать никто не видел. Павел после этого, аж, лицом почернел. Раньше-то не шибко разговорчивый был, а потом совсем бирюком стал. С тобой больше мы с бабулей возились. Павел почти из тайги не выходил. Когда тебе шесть лет было, кто-то из охотников ему сказал, что возле Змеиного острова видели каких-то залетных, и будто они лосиху с теленком завалили. Отец у тебя быстро собрался, еще сказал, что родителям на крутояре крест поставит, и ушел на лодке с мотором. Через два дня его там и нашли, кто-то уже мертвого к кресту прибил, как Христа. Какой-то, ублюдок, ему в спину картечью выстрелил. Охотники тогда всю тайгу прочесали, но убийц так и не нашли. Грешили тут на одного. Как его зовут, никто не знает, но все Барсуком кличут.
- А почему Барсуком?
- У него в тайге, рядом со Змеиным островом, есть зимовье, появляется он там только весной, а уезжает глубокой осенью. Как барсук летом жир нагуливает, а зимой в городе в спячку впадает. Ходят слухи, что он на золотую жилу нарвался, вот летом, втихаря, его и моет. Пройдоха, еще тот, тут санитарную авиацию вызвать не можешь, а к нему вертолеты по два раза в месяц летают. Подозревать то мы его подозревали, а доказать ничего не смогли. Да Федор смотри, смотри, видишь, утка с утятами плывет?
- Ну, вижу.
- Смотри, что сейчас будет.
Серая утка с темными пушистыми комочками утят переплывала протоку. Утята, радуясь жизни и солнцу, весело попискивали. Они еще не знали, что жизнь может прерваться в один миг и что мама утка, такая большая и умная, прикрывающая своими крыльями в темные холодные ночи и непогоду, на этот раз ничем не сможет помочь. Откуда-то из глубины наперерез выводку понеслась стрела. Раздался всплеск, как будто кто-то ударил по воде веслом, и два темных пушистых комочка исчезли под водой. Утка тревожно закрякала и быстро поплыла к берегу, оставшиеся в живых утята, перебирая лапками, устремились за ней.
- Вот Федор ты и увидел акулу. Так вот и в жизни. Живешь, радуешься этому утру, и даже не знаешь, что за тобой уже ведется охота и чьи-то хищные глаза, откуда-то из глубины омута выцеливают тебя, или твоих близких.
- Дед, а ты философ.
- Федор, поживи с мое. Да и я не всегда дедом Иваном был. Я ведь, до войны, закончил педагогический техникум. Только вот поработать учителем не довелось. Война, команда снайперов, попал на Ленинградский фронт. Ох, и страшно там было. Даже не то, как с фрицами воевали, а как гражданские умирали от голода, от холода. Пришлось человеческое мясо попробовать. В роте, я уже тогда ротным был, служили двое судимых. Зарезали повара и сварили, а всем сказали, что это конина. Смершевцы узнали и расстреляли перед строем. В сорок третьем попал под минометный обстрел, ампутировали ногу, с тех пор на деревяшке и скачу. Вернулся домой, а мужиков то и нет. Если б не женщины наши, не выиграть бы на войну. Это они основную тяжесть на своем горбу вынесли. Назначили меня бригадиром рыболовецкой артели, так все жизнь и прорыбалил. Тогда многих рыба от голода спасла.
- Дед, а к Змеиному острову сплаваем, покажешь, где отец погиб?
- Ты так этого хочешь?
- Да.
- Завтра на могилу к нему сходим, а потом и отчалим.
Возле здания районного отдела милиции остановилась пропыленная Волга. Из автомашины вышел высокий крепкого телосложения мужчина средних лет, в темно-сером костюме, белоснежной рубашке и светло-сером галстуке. Миновав дежурку и не задерживаясь в приемной, он зашел в кабинет начальника отдела. За столом сидел стройный шатен в форме капитана милиции. Оторвав взгляд от лежащей перед ним суточной сводки происшествий, он молча, смотрел на вошедшего. Тот подошел к столу, пододвинул стул и сел. Достав из кармана удостоверение с тисненым золотым орлом и надписью ФСБ, он положил его перед начальником милиции.
- Вас должны были предупредить о моем приезде.
- Да товарищ полковник, меня предупредили.
- Капитан, зовите меня Константином Андреевичем, не люблю официальщины.
- Тогда я просто Виктор. Чай, кофе?
- Нет, Виктор, спасибо. Давай для начала решим, что делать с нашими баранами.
- Я вас внимательно слушаю.
- А ситуация у нас, Виктор не простая. Более десятка лет нет-нет, да проскакивала информация, что за бугор, а конкретно в Турцию, уходят большие партии золотых самородков. Две недели назад, на таможне во время досмотра грузовика был обнаружен тайник, в котором находилось сто килограмм самородков. Наши спецы поколдовали, провели экспертизу, которая однозначно указала, что золото из вашего района. Передо мной поставлена задача, найти месторождение и ликвидировать цепочку сбытчиков. Неделю назад в верховье реки вышла группа геологов. Они должны были через каждые пятьсот метров брать пробы грунта. Два раза в сутки, утром и вечером, выходили на связь, но вот уже третьи сутки тишина. По их маршруту несколько раз летал вертолет, но как в воду канули. Полномасштабную поисковую операцию, из оперативных соображений, мы провести не можем. Из-за чего обратились к вам. Нужен человек, хорошо знающий местность и что бы мог найти хоть какие-то следы экспедиции. В детали его посвящать не обязательно. Найдется такой?
- Ну, если поискать, то всегда найдется выход, если есть вход.
- Правильно мыслите капитан. Но это еще не все. Поднимите все дела за пятнадцать лет, где так или иначе фигурирует золото, а так же данные по всем старательским артелям которые работают у вас в районе. Думаю, что до вечера справитесь. А сейчас устройте меня в гостиницу, после перелета из Москвы да вашего автобана подустал.
- Константин Андреевич, я сейчас зама вызову, и он все устроит. А я тогда делом займусь.
- Виктор, вечером я вас жду в гостинице с первым докладом.
Гостиницей оказался обыкновенный двухэтажный дом из бруса. На первом этаже располагалась небольшая забегаловка с претензиозным названием, ресторан "Париж". На втором этаже находилось несколько комнат для приезжих. На удивление, номер оказался чистым и аккуратно обставленным старинной дубовой мебелью. На полу лежала домотканая дорожка. У полковника сжалось сердце, вспомнилось детство. Бросив на тумбочку сумку с вещами, он прошелся по номеру. Все навевало какую-то патриархальность и основательность. Вспомнив, что он еще не завтракал, чекист закрыл номер и спустился в ресторан, который был обставлен современной мебелью с кичливой позолотой. Сев за столик, он приготовился к долгому ожиданию официанта, но на удивлении тот появился быстро, как черт из табакерки. Молодой парень в белой рубашке с коротким рукавом и лакированных туфлях. Получив заказ, он удалился, вскоре заказанные блюда стояли на столе. Еда оказалась незатейливой, но очень вкусной, хотя, от той тарабарщины, написанной в меню, русскому человеку можно было сломать язык. Покончив с завтраком, полковник расплатился, отдав без жалости хорошие чаевые. Попросив передать благодарность повару, он поднялся к себе в номер. Дежурной на этаже не было, куда-то отлучилась. Зайдя в комнату, полковник насторожился, было такое ощущение, что кто-то уже здесь побывал, пока он завтракал. Вроде все на месте, но что-то было не так. Своей интуиции он доверял, а иначе при своей заполошной работе он бы так долго не прожил. Остановившись возле порога, он начал осматривать комнату слева на право, как учили на заре курсантской молодости. Стол, вот что его насторожило, слегка сдвинут в сторону и на сумке с вещами молния застегнута не до конца. Такой небрежности он себе не допускал. Невесело усмехнувшись, он задернул портьеры, разделся и лег спать. Одно и тоже везде, встречают по одежке, а провожают по тому, сколько человек ушло на зону. Ну, что ж, раз появился любопытный Буратино, значит, со временем ему и нос прищемим, подумал полковник, проваливаясь в легкую дрему. Через пару часов он проснулся, сел, потянулся и растер лицо руками. Приняв контрастный душ, он оделся, и вышел на улицу. Прежде всего, он решил осмотреться и ознакомиться с периферийным, умирающим городишком, что всегда и делал первым делом, что бы при нужде знать пути отхода, прибывая на территорию занятую врагом, тем более, пока не известным. Райцентр, как все сибирские города и села, был построен на высоком берегу реки, левый берег был затопляемой поймой, по которому гуляло небольшое стадо коров. Нищета в поселке выпирала со всех сторон. Градообразующее предприятие, горнообогатительный комбинат, был в свое время искуcтвенно обанкрочен, переходил из рук в руки, каждый новый хозяин поимел, свою копеечку и в итоге, его благополучно, растащив все, что можно тащить, закрыли, бросив на произвол судьбы рабочих. Выживут хорошо, А не выживут, еще лучше, проблем меньше. Нет человека, нет проблемы. Встречные мужчины и женщины, с опухшими от беспробудного пьянства лицами, косились с ненавистью на его безупречный прикид и начищенные до зеркального блеска туфли.
- Да,- подумал полковник,- здесь для маскировки надо ходить в рваной робе, промасленной кепке и кирзовых сапогах. В душе ему было жалко, этих ни в чем не повинных людей, для которых единственной целью в жизни остался граненый стакан, и чтобы в нем что-то булькало. Он знал, что даже если и перекроет канал, по которому за кордон уходит золото, даже если найдет это чертово месторождение, жизнь для этих людей не изменится. Как уходило золото налево, так и будет уходить, только теперь в закрома Родины, которые никто не видел. Пройдя до конца толи города, толи поселка, полковник развернулся и пошел обратно. Городишко был одноэтажным, деревянным, из сибирских, рубленых пятистенников, лишь в центре стояли три-четыре двухэтажки, в которых находились администрация района, милиция и гостиница. Посреди площади стояла небольшая церковь из красного кирпича. Зайдя за ограждение вокруг церкви, полковник сел на скамейку под развесистой березой. Наблюдения за собой он не заметил, значит, в гостинице его вещи проверили на всякий пожарный случай, тем более что селился по просьбе начальника милиции. Солнце припекало, думать о предстоящей работе не хотелось, сейчас бы на речку искупаться и позагорать. Посидев полчаса, он поднялся и прошел на небольшой импровизированный рынок, где несколько старушек продавали картошку, свежие и соленые огурцы, помидоры. Чуть в стороне сидела бабулька, продававшая редкие для этого сурового климата розы. Выбрав самую красивую, полковник расплатился и зашел в гостиницу. Дежурная сидела за столом, и от нечего делать щелкала пультом, переключая каналы на телевизоре. Это была молодая, довольно симпатичная девушка, одетая в зеленую ярко-ядовитого цвета кофточку и черную юбку. Полковник положил перед ней на стол розу и сел в стоящее в холле кресло. Дежурная удивленно посмотрела на него и ее лицо, обрамленное темными волнистыми волосами, зарделось красным маковым цветом. Полковника не надо было учить, как проводить разведбеседы с деревенскими простушками, и более опытные люди спешили поделиться информацией с этим веселым, обаятельным, знающим все на свете мужчиной. Найдя свободные уши, дежурная весело щебеча, рассказывала о городских новостях, а знала она не мало. Все городские "Корейко" по вечерам собирались в ресторане при гостинице. В городе, были еще две забегаловки, расчитаные на местных пьянчужек. Сюда можно было зайти, накоротке пропустить сто грамм, закусить бутербродом с селедкой и пластиком лука, поговорить, с такими же, заимевшими лишний рублик, поматерить всех и вся, а если зачешутся кулаки, то их можно было тут же за углом и почесать. Около часа полковник выслушивал дежурную, но, поняв, что она начала повторяться, вежливо попрощался и прошел в свой номер. Сделанные им на всякий случай заметки были не тронуты. Подняв трубку телефона, он позвонил начальнику райотдела и спросил, есть ли какие новости. Тот ответил, что через пару часов подойдет, а тема для беседы есть. Положив трубку, полковник походил по номеру и включил телевизор, шло только три центральных канала. Щелкнув пультяшкой, он выключил телевизор, на болтунов он уже не мог спокойно смотреть. Увидев очередное откормленное рыло, со слюной у рта доказывающее, что народу живется сегодня хорошо, а завтра будут жить еще лучше, хотелось вытащить пистолет и разнести эту стекляшку. Жаль, что через экран нельзя было пулей снести полчерепа очередному вождю русской дерьмократии. Достав из сумки потрепанную книгу, полковник сел в кресло и начал читать. Незамысловатый детектив захватил его и два часа пролетели как один миг. Стук в дверь отвлек его. Полковник посмотрел на часы, висящие на стене, поднялся и открыл дверь. На пороге стоял начальник милиции.
- Чего стоишь как истукан, проходи. К жуликам, наверное, не так заходишь?
Виктор зашел в номер и сел в стоящее у журнального столика кресло. Перед встречей он заскочил домой и переоделся, светлая рубашка на выпуск и серые легкие брюки. Пока полковник доставал из бара бутылку сухого вина и фужеры, Виктор достал из дипломата несколько папок с документами и положил их на стол. Вкрутив штопор в пробку, полковник выдернул ее, разлил вино по фужерам и один подвинул Виктору, после чего сел во второе кресло и взял свой фужер в руку.
- Виктор, давай без лишних заморочек, докладывай самое основное, а бумаги я и сам посмотрю.
- Начну с первого. Вы просили найти человека, который может пройти по реке, что бы найти геологов. Есть у меня паренек. В этом году, закончил школу милиции, его в этот район назначили зональным опером, сам напросился. Сейчас он там, в отпуске правда, но думаю, что не откажется. Для него это развлечение будет, да и с людьми лучше познакомится.
- Не подведет?
- Парень молодой, амбициозный. Школу милиции с красным дипломом закончил. Да и родители из этих мест. Мать без вести пропала, а отец местным егерем был, браконьеры убили. Паренек сюда и напросился, видимо отомстить хочет.
- Меня это устраивает. Завтра с утра свяжись с ним, передай приметы пропавших.
- Сделаем, Константин Андреевич. Теперь по золоту. Официально разрешенных у нас только три старательских артели. Учредители одни, Трошев Иван Иванович, местные босяки зовут его "Ваня в квадрате", второй какой-то ингуш. Но насколько я знаю, он здесь ни разу не появлялся, живет в Москве. Вы же знаете, что всю добычу драгметаллов, как легальную, так и нелегальную, контролируют ингушские бригады.
- Пусть это вас не заботит, этим мои парни займутся. Что еще накопал?
- За пятнадцать лет, что вы просили, дела я поднял. Кстати, не так уж и много. В основном дикари, залетные. Самородки нигде не фигурируют, везде песочек. С дикарями здесь всем миром воюют, сильно не забалуешь. В тайге свои законы и медведь хозяин, а таежники народ суровый, иначе в тайге не выжить. Здесь никогда официальную власть не признавали, даже при Сталине, все бывшие беглые, кто от крепостного права ушел, кто из-за религии, как староверы. Выживал сильнейший.
- Виктор, а со староверами пробовали работать?
- Константин Андреевич, с ними бесполезно что-то решать, кроме своего бога, старейшин и своих обычаев никого не признают. Живут в своих скитах и считают, что они праведники, а мы от лукавого, с мирскими, почти не общаются.
- Ладно, с этим проехали. Ну, а пара толковых оперов, у вас найдется, что бы обстановкой владели в районе.
- Пару оперов найдем, хотя прокурорские делают все, что бы работать некому было.
- Что и до вас добрались?
- А что мы рыжие что ли? Им же надо отчитаться, сколько ментов загасили, а опера посадить это у них вообще праздник до небес.
- Виктор, а теперь поподробней, о тех, кого ты мне сосватать хочешь.
- Начальник розыска, работает здесь около десяти лет, опер сильный, но есть один пунктик, карьерист до мозга костей, идет по трупам, ради очередной должности мать не пожалеет. Второй, фанатик, в розыске тридцать лет, ни семьи, ни флага, ни родины. Живет в бараке, хотя квартиру давали. Отдал ее щенку молодому, у которого еще и зубы не прорезались, тот со школы милиции с женой и ребенком приехал. Михалыч мужик своеобразный, не захочет с вами работать, даже не посмотрит, кто вы и какую фирму представляете. Его до сих пор и держат, что когда трезвый, вся раскрываемость на нем. Весь район у него в кулаке. Вам, ведь как оперативнику объяснять не надо, как на земле преступления раскрываются? Как в царские времена, с помощью кулака и какой-то матери. Это ведь только у вас, в Москве, эксперты, да аналитики сидят.
- Виктор, смотрю, ты мужик толковый, да и справку аналитическую о тебе читал, что в районе ты недавно и коррумпированными связями, обрасти не успел. Иначе бы я с тобой не разговаривал.
- Да, в районе я недавно. Начальник розыска на эту должность метил. Сейчас, где только можно палки в колеса вставляет.
- Не любите вы его.
- А он не женщина, что бы ему в любви признаваться
- А если ему пообещать, что в случае удачи в область уйдет на повышение?
- Он землю грызть будет, а я рад буду, если его переведут.
- Так и решим. Начальничка своего присылай завтра к десяти, а супер- волкодава к двенадцати часам. К тому времени и мои коллеги подсуетятся, может у них что есть. Ну что сидишь, доливай бокалы, для тонуса, да работать начнем, у нас времени в обрез.
Допив вино, Виктор поставил бокал на стол, попрощался с полковником и вышел из номера. Тот пододвинул документы к себе, раскрыл папку и начал бегло просматривать. Отложив последний листок, он достал сотовый телефон и набрал номер. Абонент долго не отвечал и полковник раздраженно уже хотел ткнуть в кнопку отбоя вызова, когда ему ответили.
- Сергей, ты вообще наглость потерял, воспользовался моментом, что меня нет. Опять в курилке лясы точил.
- Господин полковник, на этот раз ошибаетесь, начальник управления вызывал.
- Сергей, собери всю информацию по золотодобывающим фирмам в этом районе и кто, так или иначе, засветился на сбыте либо провозе самородков за последние пятнадцать лет. Завтра в восемь доложишь, только не по Москве, а по местному времени.
- Вот за что уважаю начальство, умеют загрузить работой на выходные либо на ночь. Андреич, и как ты представляешь, а когда я это должен успеть?
- Ты же у нас компьютерный гений, сам думай. Не успеешь до утра, на переферии сгноблю.
- Андреич, ну ты меня напугал, до сих пор поджилки трясутся. А где ты еще такого дурака найдешь, что бы за такую зарплату сутками пахал?
- Сергей, ты не ерничай, скажи лучше спасибо, что от тюрьмы отмазали, когда ты у мерикосов банковские счета взломал.
- Андреич, я ж пошутил. Ты лучше скажи, куда информацию потом скинуть?
- На факс начальника ФСБ области. Он в курсе. Его парни потом мне доставят.
- Хоп, полковник. Для вас все что угодно. Вы ведь у нас все глобальные государевы проблемы решаете.
Распрощавшись, полковник отключил телефон.
На удивление, даже для себя, Федор проснулся рано, не было еще и восьми часов. Но дед Иван уже с кем-то разговаривал на кухне. Одев, спортивный костюм, Федор вышел из комнаты. За столом, на котором стояли кружки, с горячим чаем и миска со свежим медом, сидели дед Иван и Ирина, девушка которая ему показала, где живет дед . Увидев вошедшего, она смущено улыбнулась. Сказала, что звонили из района, просили, что бы Федор перезвонил срочно начальнику милиции. После чего, распрощавшись, она вышла из кухни.
- Федор, ты бы, обратил внимание на девку, смотри, какая краса погибает. Молодежи то в поселке почти не осталось.
- Дед, а ты никак меня сосватать хочешь?
- А почему бы и нет? Девчонка работящая, все в руках горит. Из себя видная, отец, правда, пьяница. Так они нынче все такие. Да и ребятишек твоих хотелось бы успеть понянчить. Парень ты видный, да и она похоже глаз на тебя положила.
- Дед, да я еще осмотреться не успел, а ты меня женишь. Оставь свои планы пока при себе, а то мне в администрацию надо.
Федор вышел во двор, скинул костюм и встал под бак с водой, стоящий на столбах вкопанных в землю. Открыв кран, он встал под тугие прохладные струи воды, которая не успела согреться под палящими солнечными лучами. Приняв душ, он взял в руки костюм и вернулся в дом. Сказав деду, что скоро придет, Федор, надел белую футболку с шутливой надписью "Убей бобра и спаси дерево", джинсы и домашние тапочки. Переодевшись, он вышел из дома и пошел в центр поселка. Сотовая связь в поселке не работала, а телефон был только в администрации, больнице и почте. За эти три-четыре часа, что светило солнце, дорога прогрелась и даже в тапочках, которые были на ногах, чувствовался жар, как будто черти жарили на сковородке. По улице бегали курицы, разгребая своими лапками пыль и о чем-то весело щебеча. Лето для них было праздником. По глубокой осени, кто-то из них лишится головы, а оставшиеся в живых будут безвылазно сидеть в курятнике, ожидая, когда сойдет снег. Возле сельпо, которое находилось в одном здании с администрацией, разделенном на две половины, на скамейке сидело трое местных мужиков, распивая дешевый портвейн. Федор кивнул им головой и зашел в здание администрации, где участковому и зональному оперу был выделен кабинет. В настоящее время ни участкового, ни опера, которого сменил Федор, в поселке не было. Не выдержали сельских будней и нытья жен, сбежали оба. В комнате, куда зашел Федор, был прокаленный солнцем и прокуренный не одним поколением ментов, спертый воздух. Федор подошел к окну поднял шпингалеты и открыл створки. Голоса мужчин были слышны, как будто они сидели с ним за соседним столом.
- Слышь, Петруха, а че, за пацан? Я его раньше в поселке не видел
- Да говорят, что к деду Ивану внук приехал.
- Какой внук, у него и детей-то не было.
- Ты, че, меня, в натуре грузишь? Мне как сказали, так я тебе передаю.
- Слышь, мужики, я слышал, что это сын Павла, егеря, которого брэки убили. Он вроде у нас мусором работать будет.- Вмешался в разговор третий.
- Ну, значит, скоро сбежит.
- Если в отца, такой же упертый, то не сбежит, а вот кровушки нашей попьет, портвешком так свободно уже не побалуешься.
Федор закрыл окно, что бы не слышать, как ему перемывают косточки. Разговор за окном отвлекал. Присев к столу, он пододвинул телефон, который был ровесником революции, и место ему было в музее, набрал номер начальника райотдела. Дождавшись, когда ему ответят, Федор представился. На удивление слышимость была отличная, чего он никак не ожидал от аппарата, когда еще Ленинские барышни, методом тыка, осуществляли соединение абонентов. Не вдаваясь в подробности, Виктор обрисовал Федру ситуацию и попросил с кем ни будь из местных, сплавать до Змеиного острова, откуда туристы последний раз выходили на связь. Федор выслушал его, записал приметы пропавших, положил трубку на рычаг. Какое то время он еще посидел за столом, после чего резко поднялся, отодвинул стул и вышел на улицу. Мужики все также сидели на лавочке, обсуждая свои житейские проблемы, интерес к Федору они уже давно потеряли. По улице изнывающей от зноя, Федор вернулся в избу деда, который на газовой плитке пек блины. Жизнь и не такому научит, если хвост, в двери прижать, а деда прижало, да так, что он ни разу не подходивший до смерти жены к плите, научился не только готовить, но и стирать на себя и вылизывать дом, как кот языком. Увидев Федора, дед заулыбался, поставил тарелку с блинами на стол, достал из холодильника миску с медом и литровую банку молока.
- Сейчас паря червяка заморим, а потом пойдем на кладбище, к отцу твоему сходим.
- Нет, дед поход на кладбище отменяется до лучших времен. Ты меня до Змеиного острова сможешь на лодке добросить?
- Смочь то смогу, но что случилось?
- Дед, из района позвонили, туристы пропали. Найти надо.
- Федор, у нас еще туристов не хватало. Их то, за каким чертом сюда принесло?
- Как мне объяснили, они маршрут разрабатывали для богатых иностранцев, любителей зверя пострелять, рыбку половить.
- Бараны, дома им не сидится. Без них есть, кому из тайги кровь цедить. Лодка с мотором у меня есть. Пока я собираю оружие и продукты, зайдешь в дом, вон видишь, наискосок стоит, спросишь Кирилла, скажешь от меня. Мужик толковый, да и повоевать успел. Вдвоем опасно туда идти. Там давно уже, какая-то нечисть лес поганит. Потом зайдешь к председателю рыболовецкой артели, возьмешь пару канистр бензина. Только будь понастырней , он хоть и мужик толковый, но начальства боится, как огня. После зайди в сельпо и возьми пару пузырей спирта.
- Дед, а спирт то зачем?
- В нашем деле все сгодится. Как умные люди говорят? Знать бы, где упасть, соломки подстелил.
- Дед, не переживай, сделаю.
В кабинете, обставленном ультрасовременной дорогой мебелью, дизайн которого разрабатывал залетный московский дизайнер, у которого что ни слово, то мат, сидел пожилой мужчина. Нажав на кнопку селектора, он сказал, что бы к нему зашел Стас, начальник службы безопасности холдинга. После чего включил кондиционер и ослабил узел галстука. В дверь постучали, и после того , как хозяин кабинета разрешил зайти, зашел Стас. Бывший комитетчик, а сейчас и не поймешь кто, толи бандит, толи сотрудник правоохранительных органов, потерявший честь и совесть.
- Владимир Иосифович, вызывали?
- Стас, я жду объяснения. Как получилось, что эта партия не прошла?
- Досадное недоразумение. Нашего человека с аппендицитом положили в больницу. Все совпадает, я лично проверил. Вместо него назначили сопляка, а тот и рад стараться. Но проблема сейчас в другом, по нашу душу прислали отморозка. Я его по прошлой службе знаю, такой как бульдтерьер, вцепится, не отпустит.
- Так может его купить?
- Он не я, не продается.
Стас, плохо ты людей знаешь, у каждого своя цена. Слушай, а может ему проще харакири сделать? Нет человека, нет проблем.
- Вольдемар Иосифович, сюда столько воронья слетится, что только держись. За своего они нас порвут, не то, что на запчасти, в пыль сотрут. У меня другое предложение. Почему бы нам конкурентов не подставить, ингушей. Когда они будут сдавать золотишко, с приисков, подкинуть им несколько самородков, а возможность у меня такая есть. А через своего человечка в милиции сольем информацию, что они от налогов гасятся. Вот и пусть их дербанят.
Стас, ну ты и змей. Хорошо. Считай, что ты меня убедил. Ты мне лучше скажи, что с жилой?
- Шеф, там все нормально. Добыча идет полным ходом. Правда, появились там четыре придурка, говорят туристические маршруты разрабатывают, но парни мутные. Пришлось в шахту отправить, пусть общественно-полезным трудом занимаются.
- Не слишком много случайностей?
- Считаю, что нет. Просто надо к Барсуку пару людей отправить, пусть реку круглые сутки контролируют. Этих балбесов, туристов, все равно искать будут.
- Стас, я тебе, за что деньги плачу? Пока ты меня устраиваешь, по крайней мере, за то время, что мы с тобой работаем, ты еще меня не подводил. Поступай, как знаешь.
Стас по военному развернулся, только что каблуками не щелкнул, и вышел из кабинета. Сказав пару комплиментов секретарше босса, он зашел к себе. Его берлога разительно отличалась от кабинета шефа. Старая дубовая мебель и двухтумбовый стол занимали полкабинета. Походив из угла в угол, когда он думал, сидеть на месте не хотелось. Почему-то все удачные мысли приходили во время ходьбы. Хотя он и выглядел не больше чем на сорок, но на самом деле он уже давно разменял полтийник. Он любил свое тело, посещал сауну, бассейн, спортзал, не забывал и косметологов. Достав из стола спутниковый телефон, Стас автоматически набрал номер. Что-что, а на старческий склероз он не жаловался.
- Барсук, ты?
- Да, Стас, я.
Они были двоюродными братьями и их давно уже связывали не только родственные отношения. Они уже имели деньги не только на хлеб с маслом и икорочку, при желании могли бы прикупить какой ни будь остров в Тихом океане. Что их от этого удерживало, жадность, азарт, или какой-то мандраж.
- Как дела?
- Как всегда рыбку ловлю.
- Ты смотри, сильно не увлекайся, а то наловишь, самим придется на дно идти. Выдергивай пару человечков своих, и ведите наблюдение за рекой круглосуточно. Красноперые все равно туристов искать будут. Чересчур любопытные попадутся, гаси их и на рудник, не мне тебя учить, сам знаешь, что делать. Туристы ласты еще не завернули?
- Хлебушек отрабатывают.
- Вот и ладушки. Все на связи.
Полковник, приняв душ, включил чайник и подошел к окну. Раздернув шторы, он выглянул на улицу. Желтое, до рези в глазах, сияло солнце. Летом, в этих краях, оно практически и не садилось и все что могло расти тянулось к бездонной синеве. Питерские хваленые белые ночи, хотя это и было нечто, но по сравнению с местными летними ночами рядом не стояли. Закипев, чайник отключился. Полковник достал из холодильника бутерброды, насыпал в стакан столовую ложку кофе и залил кипятком. Что-что, а крепкий кофе он любил и изредка себе такое позволял, хотя врачи и не советовали. Сев за стол, он сделал глоток, и взял в руки бутерброд, когда в дверь кто-то постучал.
Полковник поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял высокий, спортивного телосложения мужчина, на вид около тридцати лет. Темно-серый костюм, белоснежная рубашка, и что бросилось в глаза полковнику, милицейские форменные туфли. Достав из кармана красное удостоверение, он протянул его полковнику.
- Приказано прибыть- с иронией сказал он.
- Ну, раз приказано, проходи- Полковник вернулся к столу. Кофе с бутербродами будешь?
- Во-первых, я не знаю, с кем имею честь разговаривать, а во вторых, я с вами свиней не пас, чтобы сразу, на ты, переходить.
- Что ж, резонно- Полковник положил на стол свое удостоверение. Вошедший внимательно осмотрел его.
- Извините, господин полковник, думал, опять какому то залетному барыге, помощь нужно оказать.
- Часто оказываете?
- Нет, но бывает, когда местные уголовники пальчиками крутить начинают.
- Не любите вы бизнесменов.
- А за что их любить? Все что можно разворовали, а народ оставили вымирать. Край богатейший, его бы в хорошие руки, жили бы как арабы в Кувейте, здесь даже алмазы находили.
- Ладно, капитан, что сейчас об этом говорить. Садись за стол, наливай себе кофе, чаем не запася, бутерброды перед тобой. Разговор длинный будет.
Капитан налил в стакан кипятка, положил немного кофе, пару кусочков сахара и сел за стол. Лишних вопросов он не задавал, ждал, когда разговор начнет полковник, а тот взял с небольшого подноса бутерброд с бужениной и начал его тщательно пережевывать. Покончив с завтраком, он отодвинул от себя пустую кружку.
- Что ж капитан, Быков Игорь Владимирович, есть у меня к тебе деловое предложение. По нашей службе уже не первый год идет информация, что где-то есть богатый прииск, золото контрабандным путем вывозят за бугор. Одну поставку наши люди перехватили. По всем раскладам оно из вашего района. Наша совместная задача найти прииск и его хозяев. Для начала проверьте все зарегистрированные и официально работающие прииски и артели, соберите всю, я повторяю, всю информацию, пусть даже мало-мальски значимую. Все в клювике ко мне тащите. Подымите агентуру, доверенных лиц. Надеюсь, у вас в артелях есть свои люди?
- Да, господин полковник, они все перекрыты.
- Капитан, я вам обещаю, что в случае удачи, можете сверлить дырки в погонах или на груди, на ваш выбор, а во вторых, организую перевод в область, на вышестоящую должность. Надеюсь, Игорь, тебя такой вариант устраивает?
Начальник розыска поставил кружку, которую до этого крутил в руках, на стол, встал со стула и вытянулся по стойке смирно.
- Господин полковник, да я весь район переверну, если с переводом поможете, мне в таком случае даже дырок на погонах не надо. Давно мечтаю из этой дыры вырваться. Тем более, что мою работу здесь не ценят. Который год обещаниями кормят, что не сегодня, завтра, начальником райотдела назначат, а сами вон, опять какого-то пустобреха прислали. Я как последний лох мечусь по району курокрадов ловлю. У нас же в основном бытовуха, кто у соседа курицу стащит, либо по пьяной лавочке друг другу, рожи расколотят. Вроде мелочевка, а побегать приходится как по настоящему делу. Раскрываемость почти стопроцентная, но кто это оценит. Все кричат, давай- давай, а как до дела, так под зад коленкой. Уже третьего начальника пережил.
- Капитан, если я обещаю, то обещания свои выполняю. Все в ваших руках. Бросайте всю свою мелочевку, мне нужен прииск. Сейчас мы в одной лодке. Вы помогаете мне, а я помогаю вам. То, что вы стараетесь отсюда вырваться, я отлично понимаю. Сам когда-то случаем воспользовался, что бы из дерьма выскочить. Когда молодой человек, имея умную голову на плечах, стремится сделать карьеру, то я только поддерживаю.
- Начальнику о нашем разговоре докладывать?
- То, что ему положено, он знает, а ты сейчас работаешь на меня, и всю информацию докладывать лично мне.
- Господин полковник, может, я тогда пойду, делом займусь?
- Не задерживаю, с тобой мы все обсудили.
Капитан развернулся, щелкнув каблуками, вышел. Полковник подошел к окну и выглянул на улицу, которая была безлюдна. Те, кто имел хоть какую-то работу, уже трудился в поте лица, а люмпен-пролетариат, мучаясь головной болью, еще не выполз, отпаиваясь рассолом.
- Оба на, похоже уже хвостик подвесили, оперативно сработали.
Взгляд опытного опера, зацепился за серую старенькую Тойоту, в которой сидели двое, быковатой наружности. Полковник, не переодеваясь, как был в спортивном костюме, вышел из номера, спустился по лестнице и прошел в сквер, рядом с гостиницей, где сел на лавочку. Спешить было некуда, до встречи с оперативником оставалось два часа, и он подставил лицо солнцу. Когда еще доведется вот так беззаботно посидеть, не думая о работе. Деревья шелестели листвой, навевая детские воспоминания, когда он босоногим мальчиком бегал по пыльной, дышащей летним зноем улице, как целыми днями не уходил, с близ протекающей речушки, подставляя плечи и детский впалый живот ласковым лучам. С первыми лучами он подымался, брал удочку, банку с червями, битончик, из под молока, и уходил вверх по реке. Закинув удочку, он по течению спускался к деревне, изредка выдергивая из речки живое серебро, плотву или небольших подлещиков. Когда он доходил до деревни, битончик был уже полон. Пока он пару часов отдыхал, бабушка зажаривала добычу до янтарного цвета, когда хвостик и плавнички хрустели на зубах как семечки. Потом огород, либо покос и долгожданная речка, которая в своих ласковых прохладных струях смывала детскую усталость. Затем куры, гуси, коровы, каждого нужно было встретить и накормить. Только вечером, когда мать приходила с работы, он мог встретиться со своим лучшим другом-книгой. Читал он запоем. Даже когда мать выключала настольную лампу, он забирался под одеяло с головой, включал фонарик и продолжал читать. Детство, когда хотелось быстрее стать взрослым и хоть чем-то помочь Родине, пролетело как один миг. Уже и нет той деревни, ликвидировали, когда укрупняли колхозы и совхозы, нет родителей, которые умерли в один год, нет той страны, которой он присягал на верность. Осталась работа, где предаешь ты либо тебя, и семья. Куда все девалось и первая юношеская влюбленность и первый детский смех, и уже ничего так не хотелось, как на миг оказаться в не возвратном детстве.
Краем глаза полковник заметил, как в гостиницу зашел бомжеватого вида пожилой мужчина, одетый в непонятного цвета вылинявшую футболку и брюки, судя по всему, одного возраста с хозяином. Минут через пять он вышел из гостиницы и тяжело вздохнув, переваливаясь с ноги на ногу, пошел по дорожке в сторону сквера. Подойдя к лавочке, на которой сидел полковник, не спрашивая разрешения сел рядом. Смахнув рукой, выступивший пот с обритой налысо головы, он немного поерзал, усаживаясь поудобней. Еще раз вздохнув, он повернул голову к полковнику.
- Ну, вот хоть убей меня, не люблю я лето, толи дело зимой. Летом от зноя, аж мозги плавятся, делать ничего не охота.
- Ну судя по вам, вы и так не очень себя работой утруждаете.- Ответил полковник, недовольный тем что какой то местный алкаш отвлек от воспоминаний.
- Полковник, это ты меня хотел видеть, а не я тебя. Мне твои проблемы по барабану, своих хватает.
Полковник удивленно посмотрел на соседа и встретил внимательный цепкий взгляд. Казалось, глаза живут отдельно от отдуловатого потного лица.
- Ну что полкан уставился? Меня к тебе Виктор послал. Вы же вчера с ним общались, а сегодня утром с этим хлыщем, почти час разговаривали.
- А я с кем имею честь разговаривать?
- Капитан, старший опер, Сурков Петр Михайлович, можно просто Михалыч.
- А так это вы та красна девушка, которую уговаривать надо, Я вас вообще-то позднее ждал.
- А че кота за хвост тянуть. Мне подсказали, что шеф ушел, вот я и заявился.
- Михалыч, так может, ты знаешь, и кто в той машине сидит?
- А чего не знать? Быки наши местные. Смотрящий Фадей приставил. За тридцать лет работы первая такая шишка из Москвы пожаловала. Сами понимаете, что без внимания тебя сейчас не оставят. Разве только я очень хорошо попрошу. Если найдем точки соприкосновения.
- И в чем они выражаются?
- Начнем плясать от печки. По всем раскладам вашу фирму интересует золото. Шпионам здесь делать нечего. Одна воинская часть и то желдорбат, пара колоний строгого режима, оборонных предприятий нет. У меня есть одно условие. Я тебе помогу, но и ты поможешь устроить в Кургане, в клинику Иллизарова, сына нашей секретарши. Он инвалид, правая ручка не растет. Бесплатно там очередь на несколько лет расписана, а за деньги ей всей жизни не хватит, чтобы рассчитаться.
- А для себя ничего не хотите?
- Ну, ты меня насмешил. Да у меня все есть. Дом хоть старенький, но есть, огородик, люди, которых знаю я, и которые знают меня. Думаю, о лирике хватит, давай ближе к делу.
- Ну, Михалыч, ты и фрукт. Ситуация такая, на таможне изъяли крупную партию контрабандного золота, провели экспертизу, оно ваше. Послали четырех человек, геологов, должны были брать пробы грунта. Легенда у них была, что прокладывают туристический маршрут для богатых туристов, любителей экстрима. Геологи пропали. Последний раз выходили на связь из района Змеиного острова. Вот и вся кухня. Твоего начальника я озадачил, что бы прииски перетряхнул, может, где левак и всплывет.
- Нет, полковник, вот здесь ты ошибаешься. Им законы нарушать нельзя, сразу прихлопнут. Кто ж тогда террористов спонсировать будет?
- При чем здесь террористы?
- Рапорт мой в УФСБ области подымите, еще год назад отправил, там подробно все расписано. Почему ваши бараны этим не занялись, ума не приложу. Скорей всего кто-то из руководства в доле.
- Капитан, обещаю, что свяжусь с Москвой, возможно, эта тема их заинтересует.
-Полковник, я тебе больше не нужен?
- Еще один вопрос, если можно.
- Спрашивай, если по делу.
- Михалыч, а почему ты до сих пор в операх и звание капитан?
- Приехала к нам очередная проверка, а проверяющих, сам знаешь, как встречают, накорми, напои, в баньку своди, рыбалку либо охоту организуй. И сидит перед тобой какая то пьяная скотина и жизни учит, как работать нужно, хотя сам из кабинета носа не высовывал и тяжелее авторучки не подымал. Вот я разок и не сдержался. Уж на что тот пьяный был, а запомнил. По итогам проверки стал я капитаном и вечным опером, а мне даже и лучше, лишний раз, в дерьмо носом не тыкают. Пошел я, а если еще что заинтересует, то в личном деле узнаешь.
Сурков встал со скамейки и медленно побрел в сторону Тойоты. Подойдя к автомашине, он постучал по стеклу. Сидевший за рулем мужчина подобострастно заулыбался и опустил боковое стекло. Михалыч нагнулся, взял водителя за ухо и резко потянул на себя. Водитель взвыл от боли. Сурков отпустил ухо.
- Так вот Леший, передай Фадею, что полкан приехал не по ваши души, и если я еще раз увижу рядом с ним, кого-то из братвы, пеняйте на себя. Надеюсь, до твоей прямой мозговой извилины дошло, что я сказал.
- Михалыч, все поняли, базаров нет.
Автомашина сорвалась с места и исчезла в знойном мареве. Михалыч, переваливаясь с ноги на ногу, побрел по улице. Тойота с братками, через пару кварталов завернула за угол и остановилась.
- Леший, дай трубу, а то у меня на балансе ноль. Надо Фадею позвонить.
- Хохол, да ты вообще в натуре жлоб. Я уже забыл, когда ты со своего звонил.
- Леший, должен буду, а то к Фадею, заявимся без приглашения, а он нам какой ни будь
табуреткой, башку расшибет. Помнишь, как Слона отделал? Тот до сих пор в дурке мамку зовет.