Аннотация: В Долине териантропов, в деревне лисоборотней, живет девочка Малакиния. Ее историю я хочу вам рассказать ...
Глава 1
Лакония лежала совершенно обессилевшая. Сознание то и дело покидало её, и женщина погружалась в короткий беспокойный сон, в котором заново переживала обрывки предыдущих нескольких часов мучений. Вдруг приходя в себя она лихорадочно обшаривала взглядом освещаемую вспышками молний комнату, шаря руками по покрывалу вокруг себя, в поисках чего-то, или кого-то. Снова убеждаясь, что в комнате она совершенно одна, Лакония отчаянно вздыхала - сил не было даже на стон. Она так хотела крикнуть, позвать, спросить. Детеныш? Нигде нет детеныша... Острота страшного предчувствия выбивала почву из под ног сознания Лаконии, и от страха она опять впадала в беспокойный сон...
Ей виделось как над ней склоняется знакомое лицо, и Вознеженный ласково приговаривает: "Ты молодец, ты умница... Ещё немножко... Я рядом". Его тёплая родная ладонь вытирает испарину со лба стонущей жены. У изножья постели возится деревенская повивальная Жапка, низкорослая, с выпученным глазами и зеленоватой кожей, она ворчит себе под нос что-то о слабом Духе Лаконии, о глупости Мудрого Лиса, который позволил жене снова пытаться даровать свет детенышу... Но во всех этих обрывках
воспоминаний нет самого важного: Лакония не слышит крика. Такого желанного крика нового живого существа... И тот же страх, что погружал её в беспамятство, вырывал её оттуда, стоило мелькнуть этим мыслям.
Минуты ожидания казались часами, часы длились как дни. Самое невыносимое было просто вот так лежать, одной в полутемной комнате, зловеще вспыхивающей светом молнии.
Шум листьепадного ливня за окном становился невыносимым. Раскатистый гром пропитывал Лаконию ужасом. Комната наполнилась странными запахами и тенями, в глазах рябило. Потолок начал вращаться, сначала медленно, постепенно ускоряясь. Она почувствовала, что близится конец... Она только и успела позволить себе подумать: "Мне так и не показали мою малютку... Даже если детеныш отпустил Дух, они должны, должны были дать мне его подержать!.."
Из груди женщины вырвался вопль отчаяния. Слезы, так долго сдерживаемые слезы, хлынули горьким потоком, стоило ей все же подпустить к себе эту ужасную мысль... Горечь вселенской утраты навалилась на неё и начала душить. На полминуты дыхание сперло... и выдох вырвался громкими грудными рыданиями.... Сквозь свои всхлипы и вой Лакония услышала торопливые шаги за дверью... Распахнув двери настежь, в спальню вбежал Мудрый Лис. Её Вознеженный, ее спасение! Мгновенно он осветил всю комнату, все почерневшее от горя нутро рыдающей женщины, разогнал тени и страхи: в одной руке Мудрый Лис держал ночник, ярко пылающий огоньком, другой же рукой трепетно прижимал к груди крохотный кряхтящий сверток!
Готовый уже было отлеть, Дух Лаконии возликовал, и крепко вцепился в тело, насыщая её смыслом и желанием жить.
- Лакония, смотри какая радость! Ты смогла, Ты справилась!.. Малышке немного нездоровилось, даже Жапка не смогла ей помочь, но потом в моих руках произошло чудо, детеныш отогрелся и обрёл свой Дух! Лакония, смотри сюда, милая... Это наша Дочь! Малакиния. - Он осторожно вложил сверток в руки Вознеженной жены, и сами Магии Натуры в тот же миг произвели поразительную перемену в ней. Ещё мгновение назад она была на грани. Но взяв в руки тёплый комочек покрывала, с копошащейся малышкой внутри, Лакония обрела краски в лице, и силу в мышцах. Хранитель видел - Дух её постепенно становился крепче.
"Уже завтра маленькая Малакиния будет пахнуть только мамой и молоком. Главное - это счастье и покой который мы сможем подарить этому лисенышу... Я навсегда благодарен тебе за спасение моей Вознеженной... Тебе и этому маленькому живному комочку."- Думал мудрый Хранитель.
Так в эту ночь три Духа были отпущены, но два были спасены...
Жизнь маленькой Малакинии ничем не отличалась от жизни других лисят в деревне Лисоборотней. Надо заметить, что, в целом, териантропы долины радостно поддерживали межродовое общение, и в столице долины, большом городе с гордым названием Цкенод - жили совершенно смешанным образом. Но все же деревни и поселения в большей степени размежались по видовому родству.
Итак, когда нашей лиске исполнился пятый хит, как и все детеныши териантропов, она отправилась в школу. Крепко держа узелок с обедом и письменным принадлежностями одной рукой, другой так же крепко держа за руку любимую старшую сестру Миланию, Малакиния гордо шла по улице. Успевая по пути показывать язык задиристым грызливым белкам, скачущим следом за ними по верхушкам заборов. Несмотря на завершение сезона сбора урожая, день выдался очень жарким. С раннего утра солнце светило в полную силу, и мухи устроили соревнование по громкожужжательству, проносясь над головами девочек и стараясь выдать максимально громкий жжжжуууужжжж.
- Первый день в школе всегда непростой, - напутствующе поучала лисенку сестра. - Не вертись за партой, не задирай однокласников, и не пререкайся с учителями, Малакиния. Не вставай из-за парты и не уходи из класса без спроса, и внимательно слушай урок... Ты слышишь меня? - Милания посмотрела на младшую - та внимательно следила за полетом стрекозы, тем не менее чётко следуя шагами за сестрой. - Понятно, - вздохнула Милания.
- Что? - Малакиния отвлекаясь от стрекозы и посмотрела на сестру. Глаза её были широко распахнуты, внутри больших зеленых радужек танцевали золотые крапинки. - Я слушаю, правда. "Не уходи без спроса и слушай урок"- повторила она с интонацией сестры, нахмурив брови и потрясая узелком с обедом в воздухе. - Видишь? Стрекоза Звала меня поиграть, но я сказала, что не могу, что иду в школу, учить уроки.
- Всё правильно, нельзя отвлекаться на игры когда надо учиться. - Похвалила младшую сестру Милания.
Она все ещё привыкала к способности младшей говорить с живными силой мысли, хотя что же тут удивительного: Малакиния - младшая из рода Хранителя, значит её способности к Магиям с годами будут расти все больше. Например их отец, Мудрый Лис - видел Духов, которые не смогли отлететь после отделения от тела, и предчувствовал смену погоды. Милания не завидовала, она искренне гордились своей семьей и особенно своей маленькой сестричкой. И с нескрываемой гордостью он вела её в школу. Будучи старше всего на три хита, Милания радостно и ответственно исполняла обязанности старшей сестры. Она и выглядела как настоящая старшая сестра: всегда аккуратно причесанные светло-русые волосы, убранные в длинную косу, внимательные голубые глаза, неустанно следующие за всеми движениями Малакинии, всегда чистая аккуратная одежда и тщательно вымытые шея и уши.
Малакиния же являла собой идеальное воплощение маленького хаоса, её копну непослушно-рыжих волос, с серебристо-белыми концами, маме едва удавалось иногда расчесать, и уж совсем никогда - заплести. Всегда умудряющаяся измазаться, запачкаться и что-нибудь из одежды надорвать, хотя бы самую малость. Совсем не намеренно, но стопроцентно гарантированно.
Вот и сегодня за завтраком на свой новый наряд лиска опрокинула блюдце с малиновым вареньем и залила травным чаем, и теперь Малакиния, довольная, вышагивала в старом платьице сестры. Это было то самое платье, в котором Милания сама когда-то шла в школу впервые. Новый день, новое место, новые открытия. Школа состояла из четырех больших деревянных домов со скрипучими полами, пыльными углами, шныряющими мимо мышами и большим внутренним двориком для игр, обеденного отдыха и спорта.
Малакиния показалась себе такой маленькой, проходя через большие грубо отесанные ворота, что невольно съежилась, но теплая ладонь сестры успокаивала. "Нечего тут бояться. "- сказала она себе, и тут сзади раздалось громкое "Ббух!". Ворота захлопнулись с таким громким звуком, что обе девочки подпрыгнули и побежали в дом.
- Пойдём, я покажут тебе класс начинашек. - Старшая деловито шла по знакомому коридору. Малакиния не отставала, но активно вертела головой по сторонам. Хоть смотреть было особо не на что: школа изнутри была ещё унылее, чем снаружи: в коридоре царил полумрак, пахло пылью и залежалым хлебом. Из открытых дверей других классов, мимо которых они проходили, врывались яркие полосы солнечного света, в котором кружили пылинки и мошки, и снова наваливался полумрак.
- Зато тут прохладно! - громко сказала сестре Малакиния, радуясь что смогла найти в этом коридоре что-то хорошее.
Милания улыбнулась :
- Тут да, но ты подожди пока окажешся в классе. Летом в них жара, а зимой мороз настоящий. Профессора называют это "Закаливанием", а вот ученики считают это издевательством. Но что поделаешь, такие правила. Вот мы и пришли. - Они подошли к самой дальней комнате в конце коридора, Малакиния на секунду задержалась в тени, и робко ступила на свет, лившийся из дверного проема.
Сначала глаза видели только пятна света, и от них в носу защекотало.
Лисенка на поморщилась, крепко зажмурилась и чихнула.
- Доброе утро, Милания. Здравствуй, Малакиния, добро пожаловать в твой новый коллектив. - Мелодично прозвучал новый, незнакомый, но приятный, голос. Глаза привыкли к свету и лисенка увидела тонколицую высокую красавицу в сером длинном платье. - Меня зовут профессорка Трысь, и я воспитательница вашего класса.
Малакиния представляла свою профессорку низенькой, старенькой и кругленькой, такой, какой её описывала Милания. И только сейчас поняла что описывала-то сестра свою воспитательницу. А классы у них разные.
- Очень приятно познакомиться, - малышка вспомнила чему её учила мама. - Я Малакиния, младшая из рода Хранителей. Хорошего вам дня.
Профессорка расплылась в тонкой искренней улыбке.
- Какая ты воспитания девочка. Это хорошо. Проходи же, и найди себе место по душе. А ты, Милания, можешь идти в свой класс, спасибо за помощь.
Малакиния резко обернулась и крепко обняла сестру, не сдержав нахлынувших чувств. Но тут же отпустила её, и как ни в чем не бывало прошла по рядам парт, в поисках свободного места. Оказалось свободно только одно, в самом конце левого ряда, зато у окошка.
- Задавака, - буркнул какой то мальчишка ей вслед.
"Наверное не следовало представляться Младшей из рода Хранителей, все и так это знают... Просто я растерялась..."- Малакиния сделала вид, что не услышала обидного слова, и села за парту. Все же она смутилась и постеснялась осмотреть остальных детей и классную комнату, вместо этого она начала торопливо доставать и раскладывать письменные принадлежности.
Впопыхах лиска дернула зацепившуюся за ткань тетрадь, и следом за ней из узелка вылетел выскользнувший из бумаги бутерброд. Сделав живописную дугу в воздухе, он с громким шлепком шмякнулся на парту только что обозвавшего ее мальчугана, прямо в его открытую новенькую тетрадь, создав огромную кляксу из малинового варенья и масла. Лицо мальчишки исказили попеременно шок, испуг, удивление, и, наконец, злость. Он повернулся к Малакинии, красный до корней волос. Весь класс залился громким хохотом. Прыснула даже профессорка Трысь. Малакиния же так и застыла с тетрадью в руке и узелком на коленях.
- Прости, я случайно. Я очень неуклюжая. Я честно причестно, я не нарочно. - Она искренне извинялась, но мальчишку это не волновало.
- Вы видели?! - Завопил он. - Вы все видели! Она злюка! Такое случайно не может случиться, он три парты пролетел! Она специально запустила в меня бутербродом! И это младшая из рода Хранителя!!!! Пффпфпфпфрр! - От
негодования мальчик даже зафыркал. Класс все еще смеялся, и имитировал звук шмякающегося бутерброда.
Видя негативную природу Духа этого мальчугана, Малакиния больше не извинялась, ей и жалко не было ни его, ни его тетрадку. А вот бутерброд, бутерброд было очень жалко. Подумав что теперь она осталась без обеда, лисенка едва сдержала слезы, мгновенно наполнившие глаза. Подбородок задрожал и она вздернула его повыше - может так никто не увидит. Но с голосом совладать не вышло, и он предательски дрогнул, выдавая плаксивые нотки :
- Хочешь, просто возьми мою тетрадь взамен, и забудем об этом. - Лиске показалось это правильным и мудрым решением сложившейся ситуации.
- Что ж, это будет справедливо. Итак, обменяйтесь тетрадями и начнём урок. - Мягко подытожила молчавшая ранее профессорка Трысь.
Малакиния гордо протянула свою тетрадь подошедшему мальчишке, и грустно уставилась на лежащие теперь на ее парте бутерброд и чужую тетрадь. Она подняла хлеб: большая часть вкусной намазки из сливочного масла и маминого варенья осталась на бумаге. Кое-как вымазав ее хлебом, она отправила его обратно в сверток, в узелок, ко второму кусочку, который так загадочно дал ускользнуть своему братцу. Потом слизала остатки варенья с листа, ибо сочла ужасным кощунством выбросить хоть капельку маминого варенья. Сладкий вкус малины, которую мама так умело консервировала, немного отдавал древесными стружками, но, в целом, был неплох, и настроение у лисенки улучшилось. Она вырвала испорченный листок, и перед ней оказалась чистая тетрадь. Мальчишка повернулся торжествующе ухмыляясь. Малакиния показала ему язык. Урок начался.
- Скорее, Милания, мы еще успеем застать папу и пойти с ним!
Ускоряя шаг, и подпрыгивая от нетерпения, маленькая Малакиния торопила сестру на пути домой. Ей очень хотелось успеть погулять с Мудрым Лисом в Чащном Лесу во время его вечернего обхода, прежде чем отправиться спать.
Вечерний обход Хранителем примыкающей к территории поселения части Чащного Леса, был давней традицией. Она взяла начало как необходимый дозор, в те времена, когда по Долине бродили страшные Вовколаки - жестокие ликантропы, чей Дух Волка был вне контроля, и находился целиком во власти Ярости. Когда-то давно Темный Маг привел ликантропов в Долину из Другого Мира. В те жуткие времена вокруг поселений устраивали круглосуточный дозор, чтобы уберечь жителей от опасности внезапного нападения ликантропа. С тех пор прошло много времен, и уже давным-давно никто не видел вовкулаков: то ли они ушли восвояси, то ли их истребили жители Долины, но традиция вечернего обхода осталась. В деревне Лисоборотней его совершал Хранитель. Мудрый Лис любил прогуляться по Лесу в часы закатного солнца, и часто брал с собой дочерей.
- А знаете, мои маленькие лисятки, ведь дерева растут всю свою долгую жизнь,- рассказывал девочкам Мудрый Лис. - В отличие от живных, которые выросли до своего размера, а потом к старости могут еще и уменьшится. Дерева сколько живут, столько и растут, потому мы зовем их Растущим, а нас и зверей - Живным...
- Получается, чем больше дерево, тем старше оно? - уточнила внимательно слушающая Милания.
- Все верно. - Отец ласково погладил ее по голове, и они втроем шли дальше. Он так же ласково гладил по шершавой коре дерева, мимо которых они шли, или аккуратно касался зеленой листвы. - А у гнезд грызливых белок всегда есть два выхода, они те ещё хитрушки. - Вдруг сообщил Хранитель, возвращаясь из своих размышлений.
- Это чтобы убегать от опасности! - Добавила Малакиния, довольная тем, что сразу поняла в чем хитрость белок.
Она очень любила эти прогулки, очень любила Чащный Лес, в нем пахло хвоей и всегда было прохладно в тени раскидистых дерев.
- И все же, в нашей части леса дерева не такие и большие, ведь многие мы берем чтобы строить дома. Наверняка в глубине, там дальше, дерева должны быть старше и боооольше... - Рассуждала Милания.
- И мудрее, - Лис улыбнулся и заговорчески наклонился поближе к дочерям, доверяя им секрет. - Говорят, стохитные тубы вырастают просто огромными, и даже обретают голоса, чтобы пересказывать то, чего они успели навидаться и наслушаться за свои хиты. - Он многозначительно поднял брови, и лиски ахнули от восторга.
- Так значит дерева могут говорить, как живные? - Малакиния искренне
воодушевилась этой идеей, - Я хочу расспросить их обо всем - всем! Дерево, расскажи мне, что ты видело? - Тут же обратилась она к тоненькой березке, потянув за веточку, трепещущую на ветру листвой и налитыми сережками. В ответ дерево только осыпало ее маленькими золотистыми семенами.
- Думаю, эта березка еще не обрела своего голоса, малышка. - Мягко рассмеялся Хранитель, - тебе следует обратиться к дереву потолще и пораскидистей.
- Насколько потолще?
- Ну, например,настолько, чтобы вы с Миланией вдвоем не могли его обхватить руками. Такое должно быть достаточно старым... - Хранитель резко обернулся, за его спиной зашелестела трава и хрустнула ветка. Он инстинктивно закрыл девочек собой, из кустов показалась голова оленя, совсем молоденького с большими черными глазами и худенькими рожками. Он медленно жевал, не отрывая взгляда от Лиса, но смотрел совсем не на него, а сквозь.
- Оу, Малакиния, извинись пожалуйста за нас перед этим чудесным живным, кажется, мы помешали ему ужинать. - Отступая в сторону, попросил Хранитель.
Малакиния послала оленю долгий взгляд в ответ, улыбнулась и кивнула. Олень еще раз осмотрел всех, мотнул головой и скрылся в кустах.
- Ну все, пора домой, ужинать и спать. - Лис взял дочерей за руки.
Малакиния всегда одной рукой держалась за папину ладонь, а второй теребила край широкого рукава его серебристого с голубым парчового халата, и пальчиками обводила выпуклый узор замысловатой вышивки. Она делала так будучи еще младенцем, засыпая под баюканье Мудрого Лиса в его больших руках. Маленькая Малакиния очень любила этот халат. Мудрый Лис Тоже очень любил это халат, и носил его поверх любой одежды все время, если только речь шла не о работе, которая могла его испортить или испачкать.
Ведь этот халат сшила и украсила узорами его Вознеженная Лакония в то самое время, когда под ее сердцем рос и креп детеныш, рожденный ночью, при свете молний листопадьевого ливня... И этот халат был единственным свидетелем тайны Мудрого Лиса, и хранил ее вместе с ним. Хранитель тайны Хранителя.
За ужином Малакиния любовалась своими родителями: отец заботливо отрезал лучшие кусочки и складывал в тарелку Вознеженной, внимательно подливал ей чай, умело предупреждая ее просьбы, подавал соус или картошеньку. Он ласково улыбался, глядя на Лаконию, и его бирюзовые глаза светились от переполняющего их обоих Большого Чувства. Лакония всегда старалась коснуться Мудрого Лиса, трепетно брала за руку во время разговора, или, проходя мимо с полотенцем, чтобы вытереть лужу супа возле
Малакинии, вдруг целовала Вознеженного в макушку, едва касаясь губами серебряных волос. Звонкий счастливый мамин смех наполнял кухню и сердца домочадцев. Столько хит прошло со дня их знакомства, но их Большое Чувство только росло с каждым днем, и все окружающие видели это. А их дочки-лисички буквально чувствовали действие Магий Большого Чувства своих родителей на себе: весь дом, каждая комната, мебель и посуда, еда и вода впитывали в себя волшебство нежности и заботы, которую проявляли друг к другу Мудрый Лис и Лакония. Свечи горели ярче, пирог был ароматнее, каша была масляннее и сытнее, песни были мелодичнее, а сны крепче и слаще. Малакиния не могла знать, что такое горе, печаль или потеря. Ее семья окружала ее такой заботой и теплом, что в своем абсолютном счастье, она и не представляла, что бывает иначе. Любознательная и пытливая лиска, тихонько играя в уголке комнаты деревянными фигурками живных, или делая уроки за письменным столом в светлой, то и дело украдкой наблюдала за родителями.
Бывало Лакония стояла у окна, задумчиво глядя в даль, наблюдая за вспышками молний, или закатным солнцем. Черты ее круглого лица становились острее, ореховые глаза темнели, брови хмурились, словно она силилась вспомнить что-то, губы из полных, ягодного оттенка, становились тонкой поджатой бледной нитью, и какие-то смутные мысли вдруг омрачали ее целиком. Мудрый Лис, высокий и сильный, подходил к ней почти бесшумно, и крепко обнимал за плечи. Он долго стоял так рядом со своей Вознеженной, стараясь укрыть ее от грусти и сомнений, отгоняя от нее страхи. И Лакония возвращалась: ее лицо светлело, и благодарная улыбка красноречиво показывала, что Мудрый Лис ей помог. Малакиния знала что точно так же, забравшись на колени к своему большому и теплому папе, укрывшись полой его роскошного халата, можно спастись и от ночных кошмаров, и от пугающих волосатых паучьих лап. Не было ни одной проблемы, которую бы не смог решить ее отец, ни одного чудища, которого он не смог бы прогнать. Хоть лисенка была очень близка со своей старшей сестрой, и сильно любила свою чудесную маму, иногда она все же признавалась себе в том, что больше всех на свете обожает своего отца.
Лисята в деревне собирались небольшими стайками по возрасту, и играли вместе. Совсем маленькие, под присмотром мам или нянек, играли на двух детских площадках возле рыночной площади, а ребятня постарше носилась по деревне и забегала в лес. Они лазали по деревам, запугивали ворон и воробьев, собирали дикие ягоды во время созревания урожая, или катались с пригорков зимой. Когда Милании исполнилось десять хит родители стали отпускать и ее с Малакиний гулять вместе с другими лисятами по Чащному Лесу. День был жаркий, середина лета выдалась засушливой,и все жители деревни Лисоборотней были обеспокоены возможной потерей большой части урожая. С раннего утра Мудрый Лис уехал в Цкенод на совет Хранителей. Лакония же собиралась весь день посвятить подсчетам прибыли и убытков. Она как раз достала все необходимые записи, и подвинула стол ближе к окну, предварительно протерев его от возможных крошек и пятен, которые повсюду за собой оставляла Малакиния. В дверях появилась Милания. Высокая и тонкая, она была настоящей копией своего отца. Загорелые коленки едва выглядывали из под свободных льняных шорт, такая же рубашка с коротким рукавом, была аккуратно подпоясанная шнурком, сплетенным из голубой тесьмы. Это была идеальная для такой погоды, и удобная для игр одежда, пошитая умелыми руками Лаконии. Только шнурок был подарен сестре Малакинией. Волосы Милания собрала в пучок на макушке - не жарко и не мешают. Она держала в руке тряпичную сумку, и собиралась наполнить ее чем-то вкусным для них с сестрой.
- Мами, мы с Малакинией побежим на косую опушку, там сегодня играют в "Нашествие Вовкулаков"! Я буду генералом вовкулачей армии, а Зирон - прекрасным принцем в беде! - Радостно сообщила Милания, проносясь по светлой в кухню. Зироном звали соседского мальчишку с которым Милания флиртовала этим летом. Лакония многозначительно улыбнулась и пошире открыла глаза.
- Звучит захватывающе! Надеюсь, обойдется без больших потерь, ведь спасать принцев это рискованная задача. Главное, что б оно того стоило. - И придав себе более серьезный вид Лакония добавила, - Я полностью полагаюсь на твои ответственность и инстинкт самосохранения.
- Конечно, мамочка. Мы будем очень осторожны и бдительны, и вернемся домой раньше захода солнца. А что можно взять на перекусик? - Милания озадаченно заглядывала в открытую дверь кладовой.
- Там есть засахаренный ревень, лепешки и кампот. Постой, я соберу. - Лакония подошла к дочери. Надо же, та была уже почти одного роста с ней! Но это не помешало маме нежно погладить дочь по щеке, крепко обнять и чмокнуть в нос. Дочка пахла лавандой, солнцем, загаром и играми в спасение принцев.
- Давай сумку, я сейчас сама сложу, чтоб не потек компот. - Забрав пошитую Миланией сумочку, мама скрылась в недрах кладовки.
В это время, громко топоча, по лестнице сбежала семихитная Малакиния. В таких же шортах и рубашке, но без пояска. Один край рубахи был заправлен за пояс шорт, другой вольно болтался, гордо являя миру пятно от варенья в форме четырехлистного клевера.
"На удачу!" -говорила про него Малакиния и хохотала. Волосы все так же хаотично обрамляли ее круглощекое румяное личико, усыпанное золотыми веснушками. На солнце эта копна волос полыхала настоящим рыжим пламенем, с неизменно белыми концами. Дети как-то своими дразнилками довели Малакинию до того, что она отрезала добрую половину длинны своих чудесных волос, лишь бы избавиться от странных белых кончиков, но на утро они снова побелели. Лакония и Хранитель считали эту особенность волос Малакинии невероятно красивой, и необычной. А Милания так много и часто мутузила всех, кто дразнил ее сестру, что в итоге дети перестали это делать, и Малакиния наконец приняла себя в этой расцветке.
- Я рассчитываю на твою ответственность, и инстинкт самосохранения. - Снова повторила Лакония, протягивая Милании полную вкусностей сумку. Малакиния подбежала и обняла маму за талию, путаясь ногами в ее юбке.
- Мы будем очень осторожны и внимательны, мамочка. - Пообещала рыжехвостка. Распевая песенку, дети вышли из дома, и Лакония осталась в тишине в просторной пустой светлой. Три больших окна, доходящие от потолка до самого пола, выходили в сад и были распахнуты настежь. Из сада доносилось редкое пение птиц, и приглушенное жужжание пчел и шмелей, трудящихся над цветущими кустами чайной розы и жасмина. В углу светлой лежали игрушки : тряпичные куклы и деревянные фигурки живных. Там же из
подушек девочки соорудили дом, и очень просили его не разбирать. Вечерами они забирались в этот дом, и читали друг другу книжки, или сочиняли истории. Под стенкой стоял большой мягкий диван, прямо напротив камина. В холодные зимние вечера Лакония любила лежать поджав ноги на этом диване, и, любуясь пламенем в камине, тихо разговаривать с Мудрым Лисом, положив голову ему на колени. Ее Вознеженный пил крепкий чай, и тихо отвечал ей, рукою перебирая пряди ее волос, очерчивая линию скул, нежно касаясь мочки уха и скользя пальцами по шее... "Дааа, всякое видывал этот диван... " - Лукаво улыбнувшись, подумала Лакония.
Она все еще продолжала улыбаться, усаживаясь у окна с блокнотом и чернилами. Но стоило ей надеть очки и погрузиться в подсчеты, и уже ничто другое не отвлекало ее внимания.
Тем временем Милания и Малакиния мчались по знакомой тропке на перегонки. На косой опушке дети назначили встречу в десять утра. Планировалось нападение Вовкулаков, спасение принца, заключение перемирия и совместный пир. Зирон предлагал играть в пир в честь заключения их Союза Нежности, но Милания сразу отвергла эту идею.
- Я не хочу давать ему никаких таких лишних надежд. - Пояснила она свою позицию сестре. Малакиния кивнула, хоть ничего и не поняла.
Сестры шли на косую опушку бодро напевая свою любимую считалочку:
Раз-два-три-четыре -
Сосчитаем дыры в сыре.
Если в сыре много дыр,
Значит, вкусным будет сыр.
Если в нем одна дыра,
Значит, вкусным был вчера.
По мере погружения в лес тропинка становилась все уже, и в некоторых местах приходилось продираться через сплетающиеся ветви разросшихся кустов. Все же каким-то чудом, несмотря на активные игры, и частые драки, Милании удавалось содержать свои одежду и прическу в идеальном порядке. У Малакинии же уже были пыльные сандалии и ноги, и даже ладони.
После завершения игры и жарких споров об условиях перемирия, подкрепившись, дети подхватили идею Зирона пойти окунуться в прохладные воды реки Ноэвы. От косой опушки до речки было рукой подать. Шум ее потока, не прекращаясь, доносился до слуха ребят. И к полудню солнце палило с такой силой, что устоять от соблазна освежиться прохладной речной водой было невозможно. Милания и Малакиния настороженно следовали за веселой толпой других детей. Все они были постарше. А девочкам родители еще не разрешали приближаться к реке.
- Ну чего вы? - Уговаривал медленно и неуверенно шагающих девочек Зирон, - ну посидите поодаль, а я наберу вам воды в кувшин от компота.
- Ну ладно, только к воде мы не пойдем, а то мама будет ругать. - Авторитетно заявила Малакиния, видя что Милания смутилась и покраснела.
Девочкам тоже было жарко, потому альтернатива облиться водой из кувшина выглядела заманчивой, и в то же время не нарушающей запрета родителей.
По мере приближения к реке дети ускоряли ход, и вот все уже бежали радостно вопя. Кто-то сбрасывал рубашки, другие прыгали в воду как есть - в одежде. Милания и Малакиния остановились на безопасном на их взгляд расстоянии, и уселись на траву в тени клена. Зирон уже успел трижды прыгнуть в воду и выбраться, он был отличный пловец. Он подбежал к лискам встряхивая над ними своей мокрой рубахой, и девочки радостно приветствовали этот маленький самодельный дождь.
- Побежали, хоть ножки намочите! - уговаривал он Миланию.
Она украдкой взглянула на сестру.
- Я быстро? Только на мелкоте?... - как бы одновременно и извиняясь и спрашивая разрешения, Милания встала и приняла протянутую руку Зирона. Малакиния провела ее утрированно осуждающим взглядом.
- Ох уж эти подростки. - Насупленно повторила она папину любимую фразочку, скрестив руки на груди.
Милания ступила в воду на мелкоте, держа Зирона за руку, и запрыгала с камушка на камушек, как молодая козочка. Ей было и весело, и приятно. Внимание Зирона льстило, хотелось показать что она не только хулиганка-драчунья, но и чуткая интересная "уже-почти-девушка". Малакинии стало скучно, во рту совсем пересохло, а в кувшине все еще не было обещанной воды. Она взяла сосуд и направилась к реке, к мелкой части, где
начали свою прогулку Милания и Зирон. Они же постепенно отходили дальше по течению, и вода доходила им уже до колен. Края шорт Милании намокли, но она не замечала, увлеченная флиртом. Зирон то держал ее за руку, то выпрыгивал на берег и делал колесо, все это обильно сдабривая комплиментами ее глазам, волосам, и крепкому удару левой. Малакиния от скуки и любопытства, набрав в кувшин немного воды, постепенно приближалась к ним.
Все произошло быстро.
Красивый голубой шнурок сложного плетения из шести тесемок ослаб в узле, и, неожиданно, соскользнул с рубашки Милании, она этого сразу даже не заметила. А вот Малакиния заметила. Она увидела как поток воды подхватил шнурок и резко побежала, с намерением протянуть руку и схватить его. Милания увидела бегущую Малакинию.
- Шнурочек!! - кричала девочка, - лови лови, он уплвет!!
Зирон увидел как хвостик голубой тряпичной змейкой мелькнул между камнями и уплыл в глубокую часть потока. Милания только успела вскрикнуть, мимо нее пронеслась Малакиения и с разбегу прыгнула в воду следом за шнурком. В ушах шумела вода. Ноэва в этих местах как раз проходила сквозь каменные пороги. Поток воды с неистовым ускорением, пенясь и бурля, огибал огромные тысячахитные булыжники, гладкие от неустанной шлифовки рекой. Малакиния выныривала, била руками по воде, лихорадочно заглатывая воздух, кричала, и снова уходила под воду. Ее било о камни, свободная рука хаотично моталась, инстинктивно пытаясь за что-либо схватиться. Ее охватил ужас. Обрывки мыслей проносились в голове. Спасите! Что же она сделала? Она не умеет плавать, да и если бы умела - в таком бурном потоке невозможно плыть. Снова воздух. Крик. В рот залилась вода. Малакиния захлебывалась. Она безвольно кружилась в пенящейся воде бурной реки, уносимая течением все дальше.
Милания и Зирон бежали по берегу по над рекой, которая теперь была бурной и глубокой, но Малакинию этот стремительный поток давно унес далеко вперед. Зирон сдался и в отчаянии упал на колени, хватая руками траву и вырывая с корнем:
- Мы не сможем.. Ее уже не найти.. Посмотри какое тут течение.. И.. Камни...
Не обращая на него внимания Милания продолжила бежать. Он что-то еще кричал ей вслед, но она не слышала. Быстрее, быстрее.
Малакиния быстро выбилась из сил, еще пара таких ударов об камень, и ее Дух готов будет отлететь...и тут чьи-то руки словили девочку, и осторожно подняли вверх из безостановочно бегущего потока воды. Малакиния схватилась за вытащившего ее руками и ногами, от ужаса, паники и холода громко колотя зубами. Ребенка била крупная дрожь, она не могла совладать с конечностями. Она крепко вцепилась в одежду спасителя. Спасительницы. Женщина парила над рекой, медленно передвигаясь в сторону берега. Но Малакиния этого не заметила. Вот они оказались на траве,спасительница села, крепко прижимая Малакинию к себе, и медленно мерно раскачиваясь. Девочка откашливалась водой и понемногу успокаивалась приходя в себя от шока. Тело все еще трясло. Спасшая ее была теплой, в сухой одежде. Вот теперь это заинтересовало и отвлекло от собственных переживаний. Невероятно длинные, белые как снег, волосы спасительницы рассыпались вокруг, а исходящий от неё тонкий запах фиалок и сладких пряников показался Малакинии до боли знакомым, и действовал на лиску умиротворяюще. Дрожь постепенно прошла. Малакиния подняла голову, уже почти погрузившись в сон, и пролепетала:
-Спасибо, прекрасная фея.
Женщина осторожно убрала мокрые пряди волос с лица Малакинии, и устремила на нее взгляд прозрачно-льдистых глаз с вертикальными зрачками, полный необъятной теплоты. Чувствуя себя в безопасности, Малакиния заснула. В кулачке она сжимала голубой шнурок.
- Какая же ты упертая, - глядя на этот шнурок, улыбаясь, покачала головой женщина с белыми волосами. Она нежно коснулась крепко сжатых вокруг шнурка пальчиков. - Прямо как твой отец.
Милания издалека увидела тело Малакинии лежащее на берегу реки. Ярким белым пятном оно выделялось на равномерно-зеленой полянке, кое-где скромно украшенной бледно-лиловыми цветками вьюнка. Безвольно лежащая девочка больно резала глаз, еще больнее Миланию пронзила страшная мысль. Она рывком оказалась возле сестры, предполагая худшее... Малакиния же просто мирно спала, свернувшись клубочком, согревшись и обсохнув на солнышке. В кулаке у нее был зажат злосчастный голубой шнурок. Шнурок, который Малакиния в тайне плела долгие месяцы, и торжественно подарила сестре на десятихитие. Миланиного любимого цвета. Пропади он пропадом!
Шнурок, который чуть не лишил ее сестры.
"Кого ты обманываешь? Ты сама чуть не лишила себя сестры! - Сердито сказала себе Милания. - Зафлиртовалась? Завертелась хвостом перед мальчишкой! Ты должна была присматривать за ней! Вам вообще к реке идти было нельзя! Это просто чудо, что она вот так лежит тут! Что она не отпустила Дух от страха, что ее не тряхнуло о камни так, чтоб он отлетел! Это просто Чудо... " Милания не могла перестать себя корить, будь виноват кто-то другой, его можно было бы отделать как следует, и, может быть, стало бы легче. А сама себе тумаков не навешаешь. Тут все сложнее. Злость на себя и неизмеримое чувство вины прожигали в Милании дыру изнутри... Она неотрывно смотрела на сестричку, боясь моргнуть. Та громко сопела. Пережив такой сильный стресс, девочка заснула очень крепко. Наконец Милания тихо улеглась рядом с ней, обняла ее, и беззвучно заплакала, стараясь не нарушить сон сестры. Она плакала и тихо шептала :
- Прости, прости, прости меня пожалуйста... - До тех пор, пока вымотанная бегом, слезами и переживаниями, сама не забылась глубоким беспокойным сном.
Зирон совладал с паникой и к моменту, когда подоспели другие ребята, утер слезы и взял себя в руки.
- Почему она вообще в воду сиганула? - скрипучим голосом снова и снова спрашивал долговязый нескладный мальчуган, в красной длинной майке, доходящей ему до колен
Никто не знал ответа.
- Да понятно же, просто малявка приревновала старшую сестру к Зирону. - Девочка откинула каштановые волосы, и, с видом эксперта по любым вопросам, продолжила. - Просто Малакиния решила на себя обратить внимание сестры и всех присутствующих. Я сколько раз говорила - нечего этой карапузихе с нами таскаться. Вот я оказалась права, от малышни одни проблемы! - Каштанововолосой лисенке оставалось всего два месяца до пятнадцатихития и дня ее Донития, и она уже считала себя очень взрослой.
- Вы представляете что будет, если младшая из рода Хранителя погибнет? Знаете, что начнется?! Представляете, как нам всем попадет?? - небольшого роста мальчишка хватался за голову, приставая попеременно к каждому с этими вопросами. Маленький паникер переживал за свою шкурку. Зирон тоже очень сильно переживал. И тоже о себе. Он переживал что оказался таким слабохарактерным, что сдал, что упал и начал плакать от страха, а бесстрашная Милания побежала дальше... "Она теперь не то, что заговорить, она смотреть на меня не захочет!"- В отчаянии думал он.
Дети организовались в поисковую группу. Настроенные серьезно, и все же искренне тревожащиеся о судьбе Малакинии (просто не так сильно, как о своих судьбах), но уже уверенные в ее трагическом конце. Они шли вдоль реки, напряженно вглядываясь в воду и осматривая прибрежные части суши и валуны, одновременно испытывая и любопытство, и страх перед тем, что могут увидеть.
Сначала все замерли в нерешительности. Зирон первым зашагал в сторону Малакинии и Милании. Крик мальчишки разбудил сестер, они встали и принялись радостно обниматься не обращая внимания ни на подошедшего Зирона, ни на остальных лисят в стороне. Увидев движение девочек, заробевшие дети осмелели и поторопились следом за Зироном.
Обрадованные тем, что все оказались живы и здоровы, лисята направились по домам. Не сговариваясь, каждый счел очевидным, что будет лучше не рассказывать о происшествии взрослым. В свою очередь Малакиния решила не говорить другим лисятам о спасшей ее таинственной беловолосой фее.
- Мне удалось схватиться за торчащий куст, и я выбралась... - Так она пояснила свое спасение.
Над рекой в том месте и правда нависал большой ракитовый куст. Упругие побеги молодого растения, под тяжестью зелени и гроздей желтых цветков,склонялись к самой воде, разливая вокруг себя медовый запах, и зазывая насекомых. Где то в глубине куста, у его корней, громко пищали птенцы оляпки, пока оба их родителя, пролетая тут же рядом, ныряли в бурную реку, вылавливая личинок и мальков рыб, на ужин своему
потомству . Объяснение удовлетворило всех, кроме Милании. Но она решила не расспрашивать сестру. Она даже не считала что имеет право. Солнце начало заходить за горизонт, девочки опаздывали домой. Рубаха Малакинии была порвана в тех местах, где зацепилась за камни, но это бы вряд ли вызвало подозрения у мамы. Как и ссадины на коленке, локте и виске. Милания крепко держала Малакинию за руку всю дорогу, и старательно отводила глаза. Ей так много хотелось сказать сестренке. Извиняться, обнимать, обещать никогда больше не оставлять ее одну. Но слова застряли в груди, и не могли никак начать свой путь наружу. Чем дольше затягивалось молчание, тем сложнее было начать говорить. Милании казалось, младшая сестра смотрит на нее с обидой и укором. Злосчастный шнурок она бережно сложила в карман, чтобы с ним ничего больше не приключилось. Малакиния, в свою очередь, думала что Милания сердится на ее глупый порыв, на то, что она чуть не создала страшную проблему и заставила всех поволноваться, что помешала ее флирту с Зироном. То, что сестра больше не подпоясывалась ее подарком, лиска тоже истолковала по-своему. Она ужасно сильно хотела рассказать сестре про неизвестную загадочную спасительницу. Но боялась заговорить, чувствуя себя страшно виноватой. В итоге домой шли молча.
После происшествия на реке старшие дети не звали Малакинию присоединяться к их играм. Милания тоже, погруженная в свое чувство вины, предпочитала ее избегать. Поначалу она искала предлоги оставить Малакинию играть в саду возле дома, но со временем привыкла просто уходить к друзьям в Чащный Лес без нее, ничего не объясняя.
Малакиния пробовала извиняться, обещала никогда больше даже с места не двигаться без разрешения старшей сестры, но это только усугубляло состояние Милании. Проводить как можно меньше времени рядом с младшей - казалось ей единственным решением. Видя что ее компания сильно тяготит сестру, Малакиния больше не навязывалась.
Лакония и Мудрый Лис заметили резкий разлад в общении дочерей. Но на их вопросы девочки внятно не отвечали.
- Думаешь они так сильно поссорились? - спросила Лакония Вознеженного, протягивая ему кружку ароматного черного чая. От переживания ее роскошный длинный хвост раскинулся на всю светлую, и размеренно бил из стороны в сторону. Редкая Особо Длиннохвостая Лиса - такой была Натура ее Духа.
- Не знаю, вроде бы дома они все так же общаются, без агрессии, просто меньше... Каждая больше уделяет внимания своим делам... - Он задумался глядя на поднимающийся из кружки пар. - А может это сказывается разница в возрасте? Разные интересы... Милания готовится к Донитию и поступлению в Университет... С Зироном там этим своим гуляет. - На этих словах Хранитель покривился и неодобрительно отхлебнул чай. - А Малакиния еще ни о будущем, ни о мальчишках не думает... - Он не скрывал своей радости по этому поводу. Как и большинство отцов, мысль о появлении у дочерей ухажеров пугала и расстраивала Мудрого Лиса. Но он все же старался сильно этого не показывать.
Это забавляло Лаконию. Она больше была готова принять факт постепенного взросления своих детей. Она видела, что дело не только в разных интересах, и всячески старалась узнать причину перемены в отношениях своих дочерей, но при этом сделать это ненавязчиво. Успехом ее попытки не увенчались. Постепенно проблемы с урожаем вытесняли из внимания Хранителя и Лаконии домашние недомолвки со стороны девочек.
А ближе к началу сезона сбора урожая, когда стало понятно что дела совсем плохи, Лаконии и Мудрому Лису стало совсем не до того. Надо было договариваться с Цкенодом о дополнительных поставках продовольствия, и о кредитовании, иначе в Деревне Лисоборотней наступит голодная зима.
-И главное, большая часть Долины оказалась на грани голода, а этот новый Придворный Маг, представь, затеял стройку! Громадину такую заложили, какую-то а-ре-ну. Вот на собрании читали его постановление. Возрождение древних традиционных игрищ териантропов. Цестус, вроде бы, называются... В упор ничего такого в традициях таших предков не припомню. Ну да у них-то во дворце и Фрикайленде библиотеки пообширнее будут, кто знает... - Мудрый Лис негодующе крутил кончик бороды, жалуясь Лаконии. - Говорят, он верити Королем Диверием, как ему вздумается... Я раньше и не верил, ну Маг и Маг. Ну завел себе король магического советника, прям уже никогда такого не было, что ли? Но этот Цестус устраивать, когда надо думать о пропитании народа...
- И в чем суть этих игрищ? - Недоумевала Лакония.
- Да я сам не понял... Вроде просто териантропы будут силами меряться. Ну, за награду. На арене этой, на публику... Не просто, конечно, драться, а возъеденившись с Духом. Ну и странно это, сама подумай: так ли много обычных териантропов сможет себя в обличии живного долго держать? А Хранители в такую аферу ввязываться не станут. Не хватало еще, заняться чтоли нечем? Толпу веселить мордобоем... Варварство какое-то.
- Так чего ты ворчишь, пусть себе король и его Маг забавляются как вздумается.
- Вот, я бы и не ворчал, так нас на собрании обязали от каждой деревни на пробы послать по два бойца! В обязательном порядке. А мне и в деревне сильный молодые лисы пригодятся. Ведь оглашу- так сразу двинет за легкой наживой больше двух! Десяток, дюжина... А тут каждая пара рук на счету. Тьху! - Хранитель махнул рукой и потянулся к чашке.
Поглощенные своими взрослыми проблемами, родители оставили детей без внимания, и случившийся между сестрами раскол только увеличивался.
Жизнерадостная и веселая Малакиния постепенно выглядела все грустнее. Целыми днями играть дома или в саду в одиночестве - не самое веселое времяпрепровождение. На помощь приходила ее способность говорить с живными. Со временем Малакиния завела друзей из Чащного Леса: тот самый олень, которого они с отцом и сестрой как-то повстречали, прогуливаясь в лесу, однажды забрел в их сад. Тогда в лесу он был совсем молоденьким, с худенькими рожками. Сейчас же он вырос в крупного и сильного самца,
его рога стали роскошными, мощными и крепкими. Оленихи в округе были от него без ума, но он никак не мог выбрать себе спутницу. Он мечтал о Большом Чувстве. Еще он любил грецкие орехи, которые ему лущила лисенка.
Малкиния назвала его Себас, потому что не могла повторить его оленьего имени, как ни старалась. Часто в гости захаживали две грызливые белки, Зизи и Аливия. Они тоже любили орешки. И малиновое варенье. И печенье. И пряники. И засахаренный ревень. И суп. Они просто
любили поесть. Завершала их компанию сизокрылохвостая трещока. Белое оперение ее тушки прямо таки светилось, и на солнце, и в ночи. Крепким длинным клювом птичка ловко ловила проползающих мимо червячков и пролетающих мух, но, в качестве дополнительного лакомства, для нее Малакиния собирала ягоды. Трещоку звари Тьють.
Малакиния установила раскладной столик, который ей сделал отец, в дальней части сада, примыкающей к Чащному Лесу. Отсюда приходил Себас. В тени дерев было уютно. Зизи и Аливия всегда прибегали из разных мест, как и Тьють. Но олень всегда приходил и уходил по одной тропинке, значительно вытоптав растительность в этом месте. Он никогда не выходил из леса полностью, потому и столик лиска поставила поближе к деревам. Она уважала инстинкты и привычки своих друзей.
- С этим засушливым летом, и ужасно жарящим солнцем мы вообще не собрали запасов на зиму! - Жаловалась Зизи, затачивая палочку ревня.
- Ну как же, кое-что мы собрали и отложили... - Плавно возразила ей Аливия. Она наелась гренок с чесноком и маслом, и лежал пузиком кверху на солнышке, по очереди вытягивая лапки, и прикрыв глаза от удовольствия.
- Но этого будет недостаточно. Мало, мало! Нам не хватит! - Зизи прыгала по столу, то забираясь на дерево, то слезая, то забираясь Малакинии на плечо, а с него ей на голову, и осматриваясь по сторонам. Она говорила быстро, отрывисто, и была склонна излишне драматизировать.
- Да о чем ты говоришь! У нас три пенька и дупло забиты под завязку. - Снова постарался ее успокоить Аливия, медленно переворачиваясь на бок. Но это только подлило масла в огонь. Зизи в один прыжок оказалась рядом с ней, зажав ее рот лапкой и шустро оглядываясь по сторонам.
- Ты в своем уме? - зашипела она на Аливию. - Нам грозят голодные времена, а ты тут разоряешься о наших запасах, которых и нам самим не хватит даже до наступления тепла. Уфффффф. - Она снова подпрыгнула ближе к Малакинии, и начала лакать чай, заботливо налитый лисенкой в блюдце. - Вот всегда с ней так...Ничего она не понимает.
Малакиния тихонько, по-доброму, посмеивалась, глядя на эту парочку.
Себаса они тоже забавляли. Но он не раз признавался Малакинии, что завидует их Большому Чувству.
- Вот подумать только. Такие маленькие они, эти белки, а такое большое у них Большое Чувство. А я вот большой, а у меня даже маленького Большого Чувства нет... - Он хлопал длинными ресницами, которые обрамляли его большие грустные глаза, и так же грустно жевал грецкие орехи. Себас был романтик.
- А я слышала что на западном краю Чащного Леса есть молодая Золотистоворсая Олениха. Невероятно красивая. И вот ее ухажер взял и пободался с другим оленем за ее подругу. А она об этом узнала, и такая ему говорит "Видеть тебя больше не хочу! Лицемер! Задира! Потаскун!" И нет теперь у нее ухажера. И подруги нет. Так если она такая грустная там и одинокая, может ты бы сбегал и посмотрел на нее? А то мне синица еще рассказала что в районе трех сосен, там где логово Лесного Кота, о котором никто не знает, кроме меня, и вот там рядом с соснами есть еще один молодой олень, который давно об этой Золотистоворсой оленихе день и ночь мечтает. Так что он же сразу пойдет. А у него шансов меньше, чем у тебя, у него рог отколотый. Да ладно бы в драке, а там такая глупая история, мне рассказывали! В общем он ночью шел по лесу, и принял дерево за другого оленя, и ему показалось что тот как-то не так на него смотрит. И вот он ему "Эй!", да "Ты чего?!" Ну и разозлился, дерево-то молчит. И этот, значит, разбежался да бабах!
- И что, сколол рог? - Не выдержала Малакиния.
- Ессслибы! Застрял! - Тьють растрещалась со смеху. - И так до утра простоял, с рогами в дереве. Ну! Его потом два медведя еле вытянули, и вот тогда-то рог и откололся. Такой, в общем, герой... сомнительный. - Трещока тоже прильнула к блюдцу с чаем. Она была сплетница.
Благодаря своим новым друзьям Малакиния знала обо всех происшествиях в Лесу. А благодаря только Тьють - новости из соседних поселений и, даже, из столицы. Трещока летала повсюду и все слышала и со всеми все обсуждала. Хотя многое из того, что она рассказывала, было пересказано со слов других живных, да и сама она любила приукрасить, для эффектности. Потому дословно верить ей было нецелесообразно. Тем не менее, некоторую информацию все же можно было почерпнуть. И уж точно всегда было над чем от души посмеяться.
В один из очень редких в этом сезоне, наполненных свежестью, вечеров Малакиния сидела в домике из подушек в углу светлой, и читала при свете свечи книжку, с описаниями разных живных.
Мудрый Лис, склонившись над учетными книгами и счетами, сидел за столом, рассчитывая необходимое количество дополнительных продуктов на зиму. Рядом стояла его неизменная любимая кружка: большая, фарфоровая, с толстыми стенками, расписанными изображениями реки и разводных мостов далекой родины Мудрого Лиса. Технологии и прогресс в том Мире, где когда-то родился и вырос Хранитель, были ошеломляюще развиты. Но в тех местах совершенно не было Магий. Не было соприкасания с Натурой. Обитавшие там люди не умели возъединяться с Духом своего живного. Мало кто умел ценить Дар Жизни. Мало кого посещало Большое Чувство. А главное - там не было Лаконии. Поэтому, однажды узнав о Других Мирах, о своих предках, и повстречав Вознеженную, Мудрый Лис навсегда выбрал для себя домом Долину Териантропов. И ни разу не засомневался и не пожалел о своем выборе. Хоть когда-то его далекие предки-териантропы решили совершенно иначе, и, покоренные прогрессом, переселились в Мир технологий. Все же Лис вернулся к корням, и тут он обрел свой Дух Мудрого Серебрянного Лиса, пост Хранителя, Вознеженную, дочерей и Гармонию с Магиями и Натурой. Это был его Путь. И вот, на пямять о том Мире, в котором он родился и вырос, у него была только эта кружка.
Сейчас вопрос пропитания целой деревни лисоборотней доверенной Столом Правления ему в попечительство, безусловно, очень беспокоил Хранителя. Но не настолько сильно, чтобы он не заметил, как Малакиния, из своего угла с подушками, отвлекаясь от книги, то и дело обращала на него свой полный грусти и нерешительности взгляд. Мудрый Лис был нужен своей маленькой лисенке, и это было для него самым важным делом во всех мирах. Она была готова поговорить, и он не собирался заставлять дочку ждать. Хранитель отхлебнул чай и поморщился - напиток давно остыл. Потом он встал из-за стола, от долгого сидения над книгами поясница затекла - он сделал несколько наклонов, поворотов, потянулся, и направился к дивану, жестом подзывая дочку к себе.
- Поди сюда, постреленышка, расскажи папе, что беспокоит твой Дух? - Он уселся. Малакиния, резво отложила книжку, и уже через секунду сидела у отца на коленях. Ее очень тяготила ситуация сложившаяся между ними с сестрой. Но она не знала, как начать ее описывать. Потому лиска просто прильнула к отцу, вдыхая ароматы черного чая, перичной мяты и кексов с изюмом, пропитавшие его бороду.
Мудрый Лис гладил дочь по голове, и ждал пока она найдет слова.
- Понимаешь, папа, это между мной и Миланией... - Лисенка начала, играя с краем серебристого халата отца. - Мы вроде и не поссорились... Но она на меня сердита... кажется...
- Что же произошло? - Лис задал вопрос, и тут его рука замерла. Казалось, он прислушивался к звукам ночи, очень внимательно. Малакиния услышала как его сердце забилось чаще. - Да ты что! - Вдруг удивился Хранитель, обращаясь к кому-то другому. Неотрывно смотря в сторону камина, отец крепко взял Малакинию за плечи, и посмотрел в ее испуганное личико. Мудрый Лис и сам выглядел испуганным. - Это правда, Малакиния? Ты прыгнула в реку? За шнурком?
Он очень постарался не сердится, ведь это было уже в прошлом, и все обошлось, и ему не хотелось спугнуть мгновение откровения дочери. Но он не мог скрыть страха перед мыслью, что Дух Малакинии мог отлететь и она оставила бы их навсегда.
Малакиния недоумевала, откуда отец узнал о реке. Хранитель же снова посмотрел на камин. Рядом с ним он видел знакомый до боли силуэт женщины со стелющимися по полу белоснежными волосами.
- Не ругай ее, не жури. Помоги помириться с сестрой, а то Малакиния уже вся извелась. И поучи её плавать. Я могу спасти ее еще только раз. Пусть это больше не будет река, надо же учится на своих ошибках. - Белокурый Дух улыбнулся и постепенно растаял.
Малакиния все еще смотрела на отца глазами, полными удивления, страха и слез.
- Папочка, только не ругайся, пожалуйста. Это все вышло случайно, я не нарочно, я не хотела, Милания не хотела. Все же обошлось. - Она положила маленькие ладошки на щеки Мудрому Лису, примяв его роскошную серебряную бороду, и смотрела прямо в глаза. - Я обещаю никогда больше к реке не ходить. Я больше не ходила. Меня вон Милания и в Лес с собой больше не берет. Не любит она меня больше, даже не разговаривает со мной... Один вред от меня, одни несчастия... - Девочка разрыдалась уткнувшись отцу в плечо.
- Ну-ну... Тише, тише... Ну что за глупости, Малакиния. От тебя в нашем доме только радость и свет, лисеночка. Я не сержусь. - Отец ласково похлопывал лисенку по спине, как мог стараясь успокоить. - Думаю Милания тоже на тебя не сердится, думаю вам надо просто поговорить. Обсудить это, и забыть уже, как страшный сон. Всякое бывает... Я бы не вынес горя потерять тебя, мама бы не пережила... Вот и Милания наверняка просто винит себя в невнимательности... Нам повезло, что тебя охраняет не только наша любовь, постреленышка... Но надо быть осторожнее... - Мудрый Лис все так же крепко обнимал уже притихшую на его плече Малакинию. - И надо бы поучить вас с сестрой плавать.
Малакиния еще изредка всхлипывала. Но ей и правда стало гораздо легче. Теперь это больше не страшная тайна, которая тяготила ее в одиночестве. И отец понял, что это была случайность, и совсем не сердится. Значит и Милания тоже не сердится, или сможет перестать сердится. "Папа самый Мудрый и самый Добрый во всех мирах!"-подумала лиска.
- Ты ее видел? Это она рассказала тебе? Фея которая меня спасла? - Тихо
спросила Малакиния, глядя с папиного плеча в раскрытое окно, на звездное небо.
Из окна нежно просачивался тонкий запах жасмина и доносилась далекая соловьиная трель.
- Да, постреленышка, видел. Я видел ее много раз и раньше...
- А кто она? Почему она меня оберегает? - Сон постепенно смаривал Малакинию, но ей было любопытно, и она изо всех сил с ним боролась. Все же от размеренного движения руки отца по ее волосам веки настойчиво тяжелели.
- Однажды ты узнаешь, Малакиния. Но сейчас еще не время. Сейчас время спать. Спи, детенышка, спи малышка... отдыхай... - Как бывало раньше, когда она была совсем малюткой, Мудрый Лис в эту ночь укачивал Малакинию в своих руках.
Он долго еще сидел с ней, отгоняя от себя страхи о возможном вреде его семье, или ее потере. Убеждая себя, что нет причин волноваться. Сейчас все было хорошо и Малакиния была жива. Мирно сопя и пуская слюни на плечо его роскошного халата, она спала в его руках, целая и невредимая. Грустная и озадаченная разладом с сестрой, да, но это все решаемо, если Дух твой на месте и крепок.
- Надо поучить вас с Миланией плавать, - снова повторил Мудрый Лис, бросая взгляд на Малакинию, которую он, наконец, перенес в ее спальню и уложил в кроватку. Рыжие волосы разметались по подушке, белыми концами сливаясь с такой же белоснежной хлопковой наволочкой. В окно ярко светила полная Луна. Где-то под окном звонко скверчал сверчок. Мудрый Лис тихо прикрыл дверь, и отправился на кухню заварить себе еще кружечку крепкого горячего чаю.
С наступлением времени сбора урожая возобновились школьные уроки. Каждое утро, как и раньше, Милания с Малакинией шли в школу вместе. Тут уже избежать компании сестры было невозможно, и Милании, привыкшей убегать от чувства вины, снова пришлось столкнуться с ним лицом к лицу. Для Малакинии мысль что сестра все еще сердится на нее, и что весь предыдущий месяц они почти не разговаривали, все это вместе было невыносимо тягостно. Она помнила совет отца: "Просто поговори с сестрой." Наконец заполучив ее присутствие рядом, на время дороги до школы, Малакиния вовсе не
была намерена продолжать игру в молчанку.
- Прости меня, Милания. Что еще я могу сделать, что бы загладить свою вину? Я честно совершенно не специально прыгнула в воду! Это было сильнее меня, просто такой неожиданный порыв изнутри! Я не хотела чтобы ты потеряла мой подарок... гляжу: шнурок поплыл.. А я просто за ним... ну прости же меня уже! Ну сколько можно злиться! Мне так плохо без тебя... - Малакиния крепко вцепившись в руку сестры почти плакала, наконец рассказывая ей, о том, что чувствует.
И Милания поняла, что убегая от своих чувств, только ранила свою младшую сестренку еще сильнее. Только сейчас она осознала всю свою глупость и свой эгоизм. Она остановилась и посмотрела в полные слез глаза сестры:
- Малакиния... это же я, я виновата в том, что произошло... Я сержусь, очень, очень сильно сержусь, но не на тебя, а на себя... я потому и убегала от тебя... потому что мне очень стыдно перед тобой, за то что я оставила тебя сидеть одну, и не уберегла от реки... и чуть не потеряла тебя...
Наконец все бурлящие внутри девочек, и не дающие им покоя чувства, были озвучены. Недопонимание развеяно. Какое же это было облегчение! Сестры обнимались, и смеялись сквозь слезы.
- А я-то думала ты злишься на меня, потому что прыгнуть в воду было так глупо! Так рисковать из-за какой-то безделушки! Я думала ты от злости выбросила шнурок! И поделом мне...
- А я? Я думала ты за сотни хит меня не простишь, что я пошла себе виться вокруг Зирона, а тебя оставила сидеть одну... и что не прыгнула за тобой плыть... и не поймала... и так медленно бежала... А Зирон вообще упал на колени и давай плакать... а ведь он хорошо плавает... я до сих пор с ним не разговариваю! Сестричка, прости меня! Я не выбросила, я дома спрятала, чтоб никогда-никогда больше не потерять! - Милания так крепко сжала Малакинию в своих объятиях, что та пискнула.
- Ну все, отпусти, ты сейчас раздавишь меня. - Малакиния не скрывала
удовольствия. Она наконец-то улыбалась радостно, как раньше. - Ну фуууух, я уже думала мы никогда не поговорим об этом, и никогда не будем снова прежними!
Слезы быстро высохли, и всю оставшуюся дорогу до школы девочки хохотали и баловались, обмениваясь новостями накопившимися за то время, пока они не общались как следует.
- Себас мне говорил, что косая опушка так выгорела на солнце, что теперь вся желтая. А Тьють сказала что на рынке в Цкеноде в три раза больше воруют, чем раньше. - Рассказывала Малакиния.
- А Долговяз поранил Зирона ядовитой палкой во время игры, и у него началось заражение. Он уже неделю дома с температурой лежит. А я и не знала что у сухих веток ядовитых растений сохраняется яд. - У Милании накопилось больше новостей, и ее новости были поинтереснее. - А Каштана уже готова к Донитию, платье сшили ей такое красивое. Она сразу после обряда отправится в Цкенод, решила обучаться в высшей школе парикмахерского искусства.
- Не люблю я ее, она меня недолюбливает. - Проворчала Малакиния, насупившись.
Они подошли к школе.
- Вот подожди, я тебе после уроков такое расскажу!!! - Малакиния снова крепко и радостно обняла сестру, и побежала вприпрыжку в свой класс. Ворота захлопнулись со своим обычным "Ббух!". Прозвенел звонок.
Из классов девочки убегали с особым нетерпением, но встретившись у ворот и взявшись за руки, домой они пошли, на удивление обгоняющих их лисят, довольно медленно.
- Вот слушай, я из реки выбралась совсем не схватившись за куст! - Торжественно прошептала сестре Малакиния.
- Я так и знала! - Милания прямо пританцовывала предвкушая рассказ младшей. - Ну а как? Рассказывай, не томи!
Малакиния выдержала драматическую паузу. И, убедившись что все давно их обогнали и вокруг никого нет, продолжила.
- Я значит такая в реке, меня несет, об камни хрясь! хрясь! Я думаю "святая Натура, какая же я дура, дура какая!" и шнурок не отпускаю, и другой рукой вводе хвать! Хвать! А несет меня быстро - ничего не словишь, не зацепишься! И тут вдруг меня оп! Схватили чьи-то руки и тянут из воды!
- Ого!! - Милания так широко раскрыла глаза, что казалось у нее на лице больше не было ни носика, ни рта. Одни сплошные глаза полные изумления.
- Дааа! А меня знобит всю, колотит. Я проверяю - шнурок держу. И вот смотрю: мы на берегу, какая-то женщина меня держит. Пахнет так сладко, вкусно... так знакомо... - Постепенно от эффекного рассказа Малакиния перешла к своим воспоминаниям. - И вокруг лежат ее волосы... такие длинные, и белые-белые.. Как снег. Она теплая была, и сухая. Я пригрелась. Подняла голову, чтобы ей спасибо сказать, а у нее глаза как льдинки, и зрачки вертикальные! - Лисенка закончила свой рассказ, и посмотрела на реакцию Милании. Уууууух, как долго она ждала этого, как давно хотела с ней поделится!
Милания шла шокированная и очень заинтригованная рассказом сестры.
- Кто же это был? Удивительно просто! - Не переставала удивляться старшая. Малкиния решила не рассказывать о разговоре с Хранителем, о том что отец знает кто эта таинственная женщина, и о том что знает про случай на реке. Неизвестно почему, но ей показалось, что так будет лучше.
Дома за ужином девочки не прекращали шутить, смеяться, и веселить родителей. После ужина они уселись в подушечном домике, устроив вечер страшных историй, пока Лакония и Мудрый Лис чаевали на диване, наблюдая за ними и прислушиваясь к их историям.
Лакония видела перемену в девочках, и очень радовалась.
- Это твоих рук дело, Вознеженный? - Тихо проворковала она Хранителю на ухо, указывая на играющих лисяток.
- Иногда надо всего-лишь поговорить... Кажется что это так просто, но порой начать разговор очень нелегко. - Он прижал к себе Лаконию. - У нас же тоже такое бывает, Лиска моя.
- Бывает...- Кивнула Лакония. - Но хорошо, что проходит.
Когда все отправились спать, Мудрый Лис, как всегда, задержался в светлой, доделывая разные мелкие дела Хранителя, и завершая подготовку накладных на поставки продуктов из Цкенода.
И тут Мудрый Лис услышал тихие шаги. Он обернулся: по лестнице, крадучись на цыпочках, спускалась Малакиния.
- А ты почему еще не спишь, постреленышка? Пить хочешь? - ласково спросил Лис.
- Нет. - Малакиния подошла к отцу и крепко обняла его, так крепко, как только могла. Она даже зажмурилась, думая что так объятия получатся еще крепче. - Спасибо тебе, папочка. Мы поговорили. Все решилось. Я тебя очень люблю.
- Я очень рад что проблемы больше нет. Берегите друг друга. - Мудрый Лис гордился своими дочками.
Он чмокнул лисенку в макушку, и Малакиния, снова абсолютно счастливая, отправилась спать.
Глава 2
Перебрасывая горячую булочку из одной руки в другую, лиска быстро переместила ее из корзинки на свою тарелочку, и принялась дуть на пальцы.
-Обожаю твою выпечку, Вознеженный. - Лакония тоже взяла булочку, но совершенно спокойно. Горячее не доставляло ее коже никакого дискомфорта. Она разломила булку на пополам, и из серединки струйками поднялся пляшущий пар. Хранитель занял свое место за столом, налил себе чаю, и тоже потянулся к корзинке.
- Я вот о чем подумал: пора вам поучится плавать...- Он отхлебнул чай, и намазал булочку маслом.- Я договорился уже с кузнецом. Пойдете в следующий поход с его группой.- Хранитель принялся жевать восхитительную сдобу, с довольным видом наблюдая за реакцией дочерей.
-Что, правда?- В один голос лиски выразили сначала недоверие, потом восторг.- Наконец-то мы сможем пойти в поход! На Пойменные Озера! А палатку будем ставить? А костер жечь? Совсем как взрослые! А надолго ?- Они наперебой засыпали отца вопросами не дожидаясь ответов , и напрочь забыв о булочках и чае.
Лакония немного нахмурилась.
-Ты не говорил мне об этом решении. Ведь это минимум на три дня, а то и дольше. Дети же там без присмотра, считай... непонятно что едят, непонятно где спят... - Лаконии иногда сложно давались новые этапы самостоятельности девочек. Но она быстро с ними смирялась. К тому же, она и сама подумывала о том, что плавание это отличный навык. Просто хотела, может, еще один хитик подождать. Но, раз решение уже было принято, настоящих причин противится ему, поразмыслив, она не нашла. - Тогда я приготовлю им вдоволь еды с собой. И найду на чердаке старые одеяла и карематы для ночевки...
- Вот и отлично. Расписание у Кирия строгое, с утра до обеда и вечером до заката беспрерывные упражнения в плавании. Сначала теория на суше, потом практика в воде. Интенсивно и действенно. Уже к концу лета будете как две рыбки.- Хранитель радостно потер руки.
Но, когда первая радость от перспективы похода на несколько дней, с ночевками на озере в компании детей, прошла - Малакиния заметно помрачнела. Она подумала про занятия плаванием, представила себя в воде... и почувствовала... тревогу.
- Но ведь кузнец обычно набирает в группу детенышей не младше 12ти хит...- Тихо заметила Малакиния, задумчиво обмакивая кусочек булочки в халиновое варенье.
-Не переживай,- Хранитель снова наполнил кружку Лаконии чаем из пузатого фарфорового чайника, и накрыл его войлочной грелкой, собраной из пестрых лоскутков.- Я договорился, никаких проблем не будет, за тобой присмотрят. Да и в принципе, ты же смышленая и послушная лиска, взрослая не по годам.
Малакиния долго посмотрела отцу в глаза, и, решив сконцентрироваться на радостных мыслях о походе, улыбнулась.
По весне тающий снег прибавлял воды в Ноэву, и этот паводок, да подземные источники, питали три круглых пойменных озерца, расположенные выше по течению. Два из них, совсем маленьких, но очень глубоких, - были излюбленной обителью рыбоведов. Более крупное было помельче, и его облюбовали дети во главе с кузнецом и двумя его помощниками, которые каждый год собирали группу детенышей для обучения плаванию. Вокруг этого озера росли пышные ивы, томно склонившие свои гибкие ветви к воде, настолько прозрачной, что было видно кружащие под водой стайки зеркальных карпов, крупных окуней и маленьких ряпушек.
До озер был день пути через Чащный Лес, и кузнец с помощниками и учениками, уходили минимум на четыре дня, а иногда и больше. Возле озера разбивали лагерь. Время с утра до вечера посвящали занятиям, когда же солнце садилось, дети и Кирий разжигали костер, готовили ужин, пели песни и водили хороводы. Рассказывали истории.
И вот уже посреди комнаты величаво лежали два набитые рюкзака. Вокруг них царил настоящий хаос.
-Ты уверена, что никак несколько дней не проживешь без него?- Милания сунула в рюкзак расческу, наблюдая за сестрой. Та отчаянно силилась запхнуть в свой рюкзак большого плюшевого ослика, которого обычно обнимала во сне.
-Дело вовсе не во мне! - Пыхтя, словно закипающий чайник, возмутилась лиска.- То-То не проживет без меня! К тому же - он мягче любой подушки на свете. - Малакния с нежностью посмотрела на торчащий из рюкзака глаз-пуговку, и принялась с новой силой запихивать игрушку.
-Ну, если он действительно так важен, то тебе, видимо, придется нести его в руках. - Милания плюхнулась на ворох одежды и одеял, лежавших на полу, из которых девочки все утро выбирали действительно необходимое, и мечтательно закрыла глаза.- Подумать только! Это наша первая ночевка вне дома! Настоящее приключение! Подготовка к самостоятельной жизни! Я вся в мурашках! Еще пару хит и мне будет 15... Знаешь, я решила что, после Донития, хочу уехать учиться в Университет Фрикайленда.
Малакиния оставила ослика и обратила на сестру внимательный взгляд. Раньше они не говорили о ее Донитии и планах.
- Я еще никому не говорила. Но уже решила. С осени начну подготовку, буду больше заниматься, и в следующем семестре отправлю заявку в Университет. Если у меня, как у дочери Хранителя, есть право там учиться, я хочу его использовать. Конечно, я не младшая из рода, у меня не проявятся какие-либо силы Магии и чудесные способности сами по себе. Но я очень умная и прилежная, я могу их изучить. Думаю, я могла бы стать врачевательницей.
- Что бы овладеть Магиями и Науками совсем не обязательно иметь врожденный дар. Так же как и врожденный дар можно легко разбазарить попусту...- Малакиния подползла к сестре, и устроилась рядом с ней, устремив свои глаза в потолок.- Я вот не знаю чем мне заниматься после Донития. Школа мне не нравится, когда я закончу просиживание в классах, то это будет такой праздник, что никому не позволю запереть меня в аудиториях еще на три хита. Хоть я и младшая из рода Хранителей, вряд ли из меня выйдет что-то стоящее. Зато ты такая умная и смелая! Повезло нашим родителям что хоть одна дочь у них получилась как следует.
Милания принялась тискать и щипать приунывшую сестрёнку.
-Да ладно тебе, ты же еще малышка. У тебя полно времени чтобы решить, что тебе по душе. И вообще, папа сказал, что никогда не поздно найти свое предназначение. И их может быть несколько. И они могут менятся. И это хорошо - это и значит жить. Просто некоторые териантропы сразу знают, чего хотят, и некоторые хотят одного и того же все время, а некоторые совсем наоборот. Мы все разные.
Малкиния крепко обняла старшую сестру.
-Ты будешь самой лучшей студенткой за всю историю Фрикайленда! И я буду очень скучать по тебе.
Милания улыбнулась и,зарылась носом в рыже-белое облако ее волос.
Отряд юных плавателей выдвигался раньше восхода солнца, чтобы в самое жаркое время пополудню устроить привал в тени деревьев Чащного Леса, и продолжить путь позже, когда жара спадет.
В этот раз половина отряда состояла из детенышей, которые отправились на пойменные озера впервые. Зря Малакиния с Миланией переживали, что их рюкзаки будут самыми большими и самыми набитыми - все новички тащили с собой не меньший объем вещей, конечно же все - самой первой необходимости. Кроме Малакинии еще две девочки шли, прижимая к груди свои совершенно незаменимые плюшевые подушки: одна котика, другая крокодила. Лиска сразу поняла что им есть о чем поговорить.