Задорожная Татьяна Александровна. Мудрый Спиридон

Притчи Мудрого Спиридона

Татьяна Задорожная (Пащенко)

Притчи Мудрого Спиридона

Татьяна Задорожная (Пащенко)

*Притчи Мудрого Спиридона, начало*	2
*Пять колес*	2
*Только раз*	3
*Самое главное*	4
*Венок*	6
*Гость из аула*	8
*Музыка*	9
*Славяне*	11
*Полкты*	12
*Трясогузкины дети*	13
*ПАСХАЛЬНОЕ ЯЙЦО*	14
*СТАРЫЙ ВОЯКА*	15
*ПАСТУШКА*	16
*Кому игра, а кому погибель***	16
*Своё и чужое*	17
*капля кров*и	18
*Материнское молоко*	19
*Не просят - не суйся*	19
Пёр*ышко*	20
*Как стать мудрецом*	21
*Единорог*	23
*два ангела*	23

Притчи Мудрого Спиридона, начало

На краю большой лесной поляны, в 2х часах ходьбы от большого села, жил пасечник Спиридон. Он был стар, тих и сед, как бывают старыми лошади или медведи. Пасека стояла в дубовых колодах, но не в каждой колоде жили пчКлы. Была там и семья быстрых полосатых ос, живущих на пергаментном кувшине, а с краю, в самой старой замшелой колоде, поселились шершни. Когда летним жарким полуднем Спиридон проверял семьи пчКл, то видел, что залетая из-под пыхтящего дымокура, эти полосатые громадные "волки" иногда ловят пчКл, но чаще они хватали всяких надоедливых мух и слепней, поэтому и оставлены были шершни домовничать. А на отшибе, под кустом, в приземистой желтоватой колоде с двумя летками, вроде и не жил никто, но паутиной входы не затягивало, да временами раздавалось тихое быстрое бормотание, шуршание, что-то тихонько ухало, как шептало, вроде кто-то подпрыгивал или танцевал. Наверно, считал Спиридон, там живет старушонка - медовница, которая хлопочет возле ульев, воспитывает и лечит пчКл, когда меня нет.

Ходили к Спиридону люди за медом. Дело наполнения горшков густым пахучим чудом - дело неспешное, поэтому разговоры велись обстоятельные. Хоть и поселились Спиридон и его пчКлы на опушке в заброшенной избе не так давно, но человеком, судя по повадке, селяне определили его своим, бывалым, умудренным. Судьба испытала Спиридона и богатством, и властью, и страстями любовными, и угарами пьяными, но забрала всК. Оставила только радость тихого познавания и удивления, обращения к Богу да доброту к людям, желание выслушать и понять.

Беседуя с людьми, отвечая им бывальщиной, Спиридон умел дождаться, после громких взволнованных рассказов про горести и беды, слов надежды, живущей в каждом. Это были уже слова тихие, как бы слабые, но вспоминали собеседники о самом добром, хорошем и радостном в своей жизни. Люди, говоря об этом, сами становились лучше. Потом, по дороге домой, сельчане перебирали в уме рассказы Спиридона, похожие и не похожие на события их жизни, и немного дивились. Запавшее в душу рассказывали повсюду, где собирались по вечерам, особенно зимой. Как будто присаживался Спиридон с ними вместе, мудрый, светлый человек. В конце концов так и назвали его люди - мудрый Спиридон.

Пять колес

Как-то летом в полдень пришел из леса, с новой вырубки на холме, на пасеку к Мудрому Спиридону молодой лесоруб. Была ему жарко, пить поработавшему очень хотелось. Поздоровался он с пасечником, вытирая подолом рубахи пот, попросил воды. Отправил его Спиридон к своему колодцу под дубом. Сказал пасечник, что в нКм такая чудная прохладная вода, стоит только пригубить, сразу напьешься, жажда пропадет. Добавил Спиридон, что есть, правда, прямо здесь и другая вода, в кадушке, но тКплая и тухловатая.

Подошел парень к срубу, видит - через ворот, сделанный из золотистой дубовой колоды, цепь в колодец опущена, тронул рукой рукоять - заплескалась внизу вода, как из полного ведра зашлКпало.

начал лесоруб ворот проворачивать. Крутит рукоятку парень сильно, натруженные руки дрожат. хочет он побыстрее напиться, а ведро где-то глубоко, вроде идет наверх, а всК не видно. Стал лесоруб присматриваться - за воротом-колодой на оси колесо с зубчиками, под ним другое, а там и третье, за третьим - четвертое и только от пятого через ворот вниз в колодец цепь идет. Каждое колесо все больше и больше, только пятое маленькое. Удивился лесоруб, бросил ворот, побежал к старцу.

Жалуется, так мол и так, очень пить хочется, когда эти пять колес пройдКшь? Дайте-ка воды побыстрее, терпения, мол, нет, не хочет парень пять колес прокручивать, не дождКтся да и зачем, нечего, мол, так долго доставать ведро из колодца, ну его, пусть будет вода нехолодной. А сам пыхтит, сердится, но сдерживает себя, перед ним же седой да тихий человек.

- Эту воду иначе не возьмКшь, - усмехнулся старец. - На ней зарок, другого ворота не может быть-, пояснил. Дал Спиридон парню воды из бочки, а она тиной пахнет, да тКплая, да мутноватая. Смаху выпил лесоруб кружку, да не напился нисколько, только противно стало. Пожалел он себя, пошел обратно к колодцу, начал снова ворот крутить. Крутит-крутит рукоять, да песню запел, ту, что за работой привык напевать. Вот и ведро, а вода голубая, холодная, свежим духом от нее веет. На срубе берестяной ковшик висит, сам в воду так и просится. Напился вволю лесоруб, и с первого глотка стало на душе легко и светло.

Вернулся он к старцу, поклонился в пояс и говорит: - Да, понял я, настоящее легко не даКтся, надо не одно, а пять колес повернуть, чтоб хорошее дело совершить. Усмехнулся Мудрый Спиридон и налил лесорубу берестяную флягу воды с собой.

Только раз

Пришла к Мудрому Спиридону как-то в гости маленькая девочка, увязавшись за мамой. ВесКлая и добрая была малышка, стала играть она с цыплятами, котятами и очень ей понравилось на пасеке. С маминого разрешения попросила девочка старца, можно мол, остаться погостить? Обещала помогать, но просила позволения с маленькими зверятками играться.

- Оставайся, дитя мое, играй, только каждый день водичку малышам наливай, не забывай, - пригласил еК Спиридон. Осталась девочка на пасеке и прожила там несколько дней.

Утром просыпается малышка, выбегает во двор, мисочки с водой наполнит - это котятам, это курочкам с цыплятами, это птичкам-синичкам, это собачке. Потом зернышек насыплет, кашки, всех накормит и играет с ними. Только все позже выходит во двор девочка, все дольше ждут под солнцем малыши водичку, ведь больше им напиться негде. Наступил такой день, когда вовсе не вышла малышка во двор, а убежала в прохладный лес за ягодами, забыла про водичку и милые мордочки.

Приходит девочка к вечеру во двор - а все зверята лежат под стеной как мКртвые, показалось ей, что и не дышат они. Раскричалась она от горя, забегала, мисочки тащит, вода разливается, ручки дрожат, от слКз не видит ничего. Тут уткнулась старцу в бок, приговаривает - голосит: - я только один раз пропустила, только сегодня!

Спиридон девочку на руки подхватил, прижал к плечу и приговаривает:

-- а сегодня и жарко очень, правда, и сегодня тоже пить они все просили, правда? Ведь вчерашней выпитой водой малыши не проживут? Могла ты их загубить, только я их напоил, вот и уснули все с маяты, намучились.

Тут малышка как заплачет! Просто взахлеб, горько-горько.

- Смотри, я их разбужу, не плачь - остановил еК Спиридон и пощекотал за животик котенка, тот лапки вытянул, потягивается, глазки открывает.

- Ой, дедушка, как хорошо, что они живые! - уже радостно закричала девочка. - Я больше не буду! я всК-всК поняла, ой, нельзя, нельзя и один разок пропускать! Ни один денКк, а то кто-нибудь может заболеть. Я же обещала, я теперь буду хорошей, никогда про других не забуду.

Погладил девочку по головке Спиридон, прижал к плечу, позвал ещК раз в гости.

Самое главное

Как-то охотился в тех краях, возле домика Мудрого Спиридона, знатный воевода, да что-то охота ему была не в радость, мешала задумка одна. Смутное желание чего-то необычного, самого главного, преследовало его, пресытился воевода уже богатством своим да и разбоем своей дружины. Заехав в сторону от ловчих, он впервые увидел под горой домик Мудрого Спиридона, колоды пасеки, молодой сад. Бросил всех господин гнать дичь на охоте, а сам въехал под дерево у дома, спешился и постучал в окошко старцу.

Спиридон в тот день с самого утра поливал сад и умаялся, прилКг отдохнуть. Пригласил он гостя в дом, поставил на стол меду да яблок ранних, а в горнице тихо, манит прохладой, косые лучи солнца выхватывают пятнами желтые скамьи, вышитую скатерть.

- Хорошо, что я без своей горластой дружины заехал, - подумал воевода, - ведь ненароком буйством своим могли дружинники взбаламутить всю пасеку.- Присел воевода к старцу за стол, не закичился чином да званием, рассказал Мудрому Спиридону про думу свою, охоту к необычному, желание поехать куда глаза глядят за самым дорогим. Поведал ему Спиридон историю одного своего предка.

Из далекого путешествия очень богатый князь привез в шкатулке волшебное ЗКрнышко, которое на откуп за победу вручили ему в далекой, горной стране. Вместо него мог бы получить он военную добычу, когда проломив стены и засыпав ров, ворвался со своим войском в горный замок, только вышла другая история.

Штурм завершился в сумерках, а вечером во время пира за чужим необычным столом в зале откуда-то появилась прекрасная дама в темных одеждах. Она достала маленький мешочек из парчи и протянула князю. - Возьми, - сказала она, - это зКрнышко Счастья и вернись сейчас же домой. Окружи его самым драгоценным, что есть у тебя, и когда откроется оно - будешь счастлив, как никто и никогда. Здесь всК кончилось, не разрушай память, - промолвила и замерла.

А ведь правда, сказал себе князь, воевал отряд больше с природой - обвалами диких скал, колючими кустами на узких тропах, ветрами на крутых подъКмах, неприступными стенами. Защитников была горстка, все полегли, а палаты в кольце стен стоят как заброшенные. Продолжала незнакомка: - Видишь, здесь уже не растет ничего, прошло благодатное время этой страны. Ведь ты почти не встретил никого, правда? Только сразу надо ехать, иначе разбуженное ЗКрнышко пропадет. Тут, в нашей горной стране, по закону всК скроется пеленой времени, - И замолчала гостья, сжав тонкие руки под кружевами накидки.

Очень удивился князь и самой незнакомке, и еК словам. А потом задумался - в живых после битвы только она одна, эта дама, вся тихонько светится, плывет над полом как по воздуху, не ест, не пьКт - вся необычная, из мира чудес. Решился воин ведунье довериться. Взял князь мешочек, положил в шкатулку, найденную тут же и, кликнув во двор дружину, приказал уезжать. Бросив грабить, спешно возвращался отряд князя домой. И на горной дороге, и по пыльным полям поторапливал командир своих воинов. хоть и не понимали дружинники, привыкшие иначе возвращаться после победы, к чему такая спешка, но слушались и всК погоняли уставших коней.

Вот приехал князь домой, в своК поместье, и повелел самое дорогое собрать в большом зале дворца. - Поставьте здесь мой трон, соберите самые дорогие вещи. Даже сам пошел вельможа по дворцу и стал приказывать слугам, поторапливать их:

- несите все золотое и серебряное в этот зал, украшайте подножие трона. Отсюда берите, и это несите, а ещК вот вам золотые украшения, а ещК приказываю: купить и принести для зала новых ковров лучших. Оружие булатное повесьте, покрывала для кресел и скатерти камчатые отберите в кладовых. Поставьте вазы китайские и индийские, повесьте гобелены испанские да итальянские. Кубки и чаши расставьте везде, насыпьте золотых монет, шалей и мехов разложите.

Принесли прекрасные вазы и великолепные ковры, затопили печи с голубыми изразцами, зачадили жаровни с благовониями, а слуги всК тащили и тащили. скоро в зале оказалась тысяча предметов, их пришлось раскладывать кучами, и это все к вечеру было похоже на огромный склад лабаза.

Князя боялись и хотели услужить, помощники бегали и думали: ну что бы ещК, ну как бы ещК? Завалили вещами тронный зал, и похоже уже все это было на ярмарочный вертеп перед представлением, когда яркое тряпье лежит перед шатром кучами. Князь, посчитав, что самое лучшее ЗКрнышку дано да принесено, зарок выполнен, занялся другими делами.

Прошло несколько дней, вроде шло все как всегда, после похода пиры, разговоры да хвальба, дележи да хозяйские дела. Только шло всК обычным путем, уже много раз праздновал князь победу, никакого особого настроя, чуда, радости не было.

Зашел вечером князь в зал - неуютно там было, хоть и богато. Присел на ступеньку перед троном, задумался. В колеблющемся свете жаровен и свечей заскользила вдруг тень вдоль стены. Оглянулся воевода - прекрасная дама движется к нему. Одежда на ней темная, на голове накидка, полупрозрачная фигура плывет над полом и почти не видно еК. Повеяло в натопленном зале прохладой, как ветром пахнуло.

- Где же мое счастье? - спросил с обидой Незнакомку князь. - Где моя великая радость и невиданный покой? - допытывался у дамы князь.

- А разве ты отдал зКрнышку самое дорогое? - Ответил тихий голос. - Ты навалил вещей и золота, ты поручил все слугам, а время? Ты отдал зКрнышку своК время? Нет. А время - самое дорогое у человека, его нельзя ни остановить, ни вернуть, ни добавить. Оставайся со своей жизнью таким, каким был. - И исчезла. Глянул князь, а в шкатулке на троне только пыль да серый камешек.

Так вот рассказывал мне дед про своего воеводу, вот что получилось у него самой важной затратой для счастья, - помолчал старик, - а искать надо рядом, - закончил Мудрый Спиридон. Встал и пошел в наступивших сумерках в погреб за новым угощением для воеводы, а когда вернулся - гостя не застал, только перестук копыт раздавался за пасекой.

Венок

Однажды пришел к мудрому Спиридону на пасеку гончар из соседнего села. Приехал он в этот раз прямо с ярмарки чем-то расстроенный, хотел мКда купить да поговорить о себе. Нужно было мастеру узнать, не напрасно ли он не только горшки свои так долго украшает да расписывает, но и мелкие цветочки да веточки по ночам на посуде рисует всякие. Ведь другие мастера побойчей работают, успевают больше кружек да кринок обжечь, торгуют прибыльней.

Рассказал ему Спиридон такую историю. Далеко в степи, в стадах богатого казака, работали два молоденьких пастуха - Иван и Петро. Пасли они табун кобылиц-двухлеток: гнедых, каурых, саврасых, ездили за ними на лошадках, берегли да растили. Хозяин лютый был, за урон мог и шкуру спустить.

В начале лета прислали в табун двух белоснежных кобылок, на выпас, да с наказом беречь пуще глаз, кормить и лелеять. Купил их хозяин для своей дочери. Петр да Иван лошадок всех любили, старались, только белых кобылок они не только пасли, но и нежили, холили. Красивы были лошадки необыкновенно, изящные, статные. Не мог Иван себя сдержать, чистил скребницей, надо не надо, как любимую игрушку, потихоньку поглаживал нежную кожу, трепал за холку, разговаривал. А то просто станет и любуется. Лето текло горячими волнами, пахучими выпасами, купаниями табуна в заводи реки под тихое фырканье.

Пришел вересень, близилась осень. Лошадок должны были перегнать через месяц к селу. На рассвете одного из осенних дней, когда поднялся прохладный ветер, напомнил о расставании, не выдержал Иван. Несмотря на крепкий запрет, взнуздал белоснежку, накинул рядно на спину и поскакал на зарю. Петр и себе также, взялся за вторую лошадку, скорей из зависти, хоть и страшился всегда нарушать хозяйские запреты.

Не долго ребята скакали по степи, да только на беду завернул к табуну хозяин лошадей, который ехал в тот день с торжища домой. Увидел он, как носятся пастухи на белоснежных лошадках, взбеленился. Велел ребят на цепь посадить, отдать в рабство навечно.

Схватили пастухов подручные хозяина, свезли на дальний хутор к немому саманщику и посадили на цепи - воду носить да глину месить. Цепи каждого ходили по верКвкам вдоль пыльной дорожки - от старого пустого хлева до колодца и до саманной ямы. В этой яме месили Иван с Петром глину с соломой, поливая водой. Начинался день ранКхонько с того, что из колодца воротом воду доставали большим деревянным ведром и кончался длинный день скрипом того же ворота. под жарким в раннюю осень солнцем целыми днями хлопцы месили, формовали, перекладывали саманные кирпичи.

Степь вокруг - а убежать нельзя. Остались у грозного хозяина отцы да матери, братья да сестры, замордует, сгноит родных, это все знали. Потянулись дни поздней осени, в дожди работы стало меньше. По-разному проводили теперь время Иван и Петр. Иван начал вполголоса песни петь, потихоньку их складывал, как узоры: про цветы, звКзды, шорох травы, осенние листья, девичьи глаза. ВсК свободное время у него в руках были пучки той же соломы, комки глины. Доставал он из старого плетня прутья, а их кучи дров - виноградные лозы, вдоль дорожки подбирал листья и сухие цветы и былинки. ВсК, что удавалось достать по дороге на длину цепи от ошейника, превращалось в его руках постепенно, понемногу, но неустанно, из мусора в нечто, связанное ритмом, цветом, узнаваемым образом. На стенах беленого когда-то хлева появились веночки и маленькие плетни с узорами, ветряные мельницы с тенями от крыльев, нарисованные углем, чудные птицы, на оконницах поселились звери и букеты, - целый мир заполнил пространство старого хлева. А Петр молчал, злился, тосковал, убивался, жалел о прошлом и чах, с Иваном он старался не разговаривать. Прошла зима.

Хозяин вспомнил о рабах, опять проезжая по степи мимо. Начиналась весна, пели птицы, зацветали первоцветы и даже травы, степь волновала, умиротворяла. Конь под хозяином заржал, тут выскочил навстречу гостю немой саманщик, на вопрос показал рукой на старый хлев. Там, увидел хозяин, Петр лежал в углу, отвернувшись к стене, грязные ноги его были худыми и потрескавшимися. Он не повернулся на окрик, рука, обнимавшая колени, задрожала. Иван сидел рядом на бревне, он был худым и жилистым, но глаза глядели спокойно. Чуть запавшие, они как будто жили своей жизнью, руки спокойно лежали на коленях. Возле Ивана лежала охапка соломы, а у ног его стоял небольшой плетеный из соломы коник под уздой.

Хозяин, который объездил Турцию, Молдову, бывал в Вене и Праге, заморгал и прищурился. Зайдя с солнца, он вдруг разглядел, что и старая мазанка, и хлев, и приступка, и завалинка - все жило своей чудной жизнью, все было преображено, во всем был прекрасный порядок и колорит.

- Кто здесь чудил? Откуда это? - громко спросил хозяин.

- Это я сделал, - ответил Иван

- А кто тебя учил?

- Сам я видел такие картины да игрушки, когда возил меня отец на ярмарки, по селам и в город. Не могу я в грязи да скуке жить, захотелось мне, чтоб стало красивее, вот я и мастерил, - ответил спокойно Иван, - можете наказывать.

Хозяин понял, что Иван и лошадку брал, чтоб прикоснуться к красоте, что у парня есть дар претворения, созидания. Он простил Ивана, заодно, весенним днем, и Петра. Петра отправили в соседнее село в работники, а ивана послали за границу учиться.

Что было дальше, не знаю, а только у кого есть жажда преображения, созидания, тот и из веника сплетет ночью венок. - закончил Мудрый Спиридон и протянул гончару глечик майского мКда.

Гость из аула

Однажды пришла на пасеку к Мудрому Спиридону старая женщина за мКдом. Глечик у нее был маленький, сама она небольшого роста, но крепкая и в движениях быстрая. Обычное слово "старуха" не совсем подходило к ней, хотя заметно было, что лет ей немало.

Кроме платка, в который был завязан глечик, в руках у нее была корзинка с травами и кринкой молока для Мудреца. За чаем из мяты, за неспешным разговором, пожаловалась гостья, что неладное творится с хатой. Один из углов вдруг просел, перекосился и вся хата сильно накренилась. Ничего вроде не испортилось, а дом почти валится. Конечно, когда-нибудь соберутся односельчане да помогут поправить, но с чего бы это случилось, что произошло, непонятно, рассказывала женщина. На что Спиридон поведал ей историю про гостя.

Как-то зимой, когда ульи тихо зимовали в омшанике, постучался к Спиридону поздний гость. Был он измучен дорогой, худые руки беспокойно шарили по промокшей одежде, тусклый взгляд из-под густых бровей был просящим, а рот перекривлен в беспомощной улыбке. Спиридон принял нежданного гостя, согрел и накормил, а утром понял, что еще рано отпускать странника, он слаб. Через несколько дней, когда путник окреп, мудрец услышал его повесть о жизни. Во время совместной работы на пасеке, за которую жадно взялся гость, слова с небольшим акцентом сплетались неровными узорами. Оставался на лице гостя кривой знак, а в еде был он сдержан не по возрасту - ведь должно было быть ему не более 45, а выглядел он на все 60. По всему человек был измучен жизнью, радость не жила в его душе. Понемногу понял Спиридон, что произошло с этим мужчиной, что состарило и обездолило его.

Однажды молодой охотник устраивался после долгого подъема к седлу перевала на ночлег. Здесь, на скалах, места было мало, везде торчали острые уступы, росли непролазные колючие кусты. Хотел охотник оставаться на перевале на несколько дней, поэтому надо было выспаться. Один клочок земли был вроде свободен, но когда уставший охотник вышел туда, то увидел малюсенький родничок, выбивавшийся из-под камня. Парень присел, камни под рукой были мокрыми. Вода тихонько булькала, разливалась небольшой прозрачной лужицей и вытекала вниз между камнями тоненьким ручейком. Больше нигде места на костер и ночлег не было, а вокруг быстро сгустилась безлунная ночь. В сердцах завалил охотник родничок большим замшелым камнем, пришелся он, как ни странно, впору к подножию валуна и закрыл воду совсем. Стихло тонкое бульканье. Переночевал охотник, прикорнув полусидя у костра, а на следующий день место для ночлега высохло под жарким летним солнцем, можно было постелить бурку на сухом месте, вытянуться и выспаться. Потом была удачная охота, трудный спуск добычи в горный аул, больше на это место парень не возвращался.

Прошло несколько лет. Парень возмужал, стал хорошим охотником и решил жениться. посватался охотник и построил на краю аула небольшой дом. Семейная жизнь начиналась хорошо, супруги трудились и обзаводились хозяйством, ожидали ребенка. Вдруг осенней ночью, во время грозы, на край селенья обрушился селевой поток. вал грязи и камней унКс дом в обрыв, супруги еле успели выскочить в одних рубахах в ночь, под завыванье ветра. Ребенка они потеряли, и жена охотника впала в меланхолию, жила у своей матери и только и делала, что лепила из песка домики. С той ночи остался след на лице охотника - небольшая кривая усмешка не сходила с губ. От тоски и для охоты ушел он в горы и попал на то самое место на перевале.

Страшная картина открылась ему. На месте его костра вода вымыла чашу в валунах, заполненную жидкой грязью. В чаше был раскол - недавние дожди подмыли и обрушили один из валунов и грязь стекла вниз, дав толчок образованию того самого селя, который накрыл край аула. Ничего не добыв, вернулся охотник в селенье и уехал в тот же день на равнину. С тех пор не мог он вернуться домой, только передавал через своих товарищей жене в аул заработанные деньги.

Замолчал Спиридон, сжал рукой подбородок, подумал вслух, вот про что: видно, была ошибка мастеров при закладке дома, наверно небольшая, раз стоял он до сих пор, но очень важная, раз обрушился он сразу. Покачала головой гостья, завернула мКд, забрала кринку от молока, добавила в травы медуницу от Спиридона и пошла домой.

Музыка

Однажды забрели на пасеку два бездомных старика, с котомками за спиной, не голодные, но и не сытые, они долго молча сидели под навесом и курили люльки. Вечером за столом прохожие рассказывать ничего не стали, только после еды вертели в руках ложки, непонятно кивали головами, видно отвечая своим думам, да тихонько напевали.

И вспомнил Спиридон, как год назад, тоже осенью, слушал он необычную музыку. Это случилось дождливым вечером, когда осенний ветер стучал в северное окно. из лесу раздались странные звуки, они то приближались, то замолкали, видно их порывами ветра заносило на пасеку. Звучали обрывки мелодий, звуки разных музыкальных инструментов, все вместе было похоже на настройку небольшого оркестра. Спиридон укрылся рядном с головой и вышел в сумрачный лес. Прислушиваясь и продвигаясь вперед, он вскоре различил смутный силуэт человека, сидящего под большим деревом и размашисто двигавшего руками.

Вблизи чудное зрелище открылось Мудрецу: залитый дождём музыкант был лохмат и давно небрит. Он сидел на большом мешке, оперевшись на ствол дуба и, по всему, был крепко пьян. Музыкант громко стучал в барабан и литавры, потом хватался за деревянную флейту, потом за рожок, перебирал струны гитары, бил в бубен, то откидывал инструменты, то выбирал их из травы и вновь что-то бренчал не в лад. Инструменты тоже мокли и покрывались грязью. Увидев Спиридона, музыкант попытался встать и обниматься, но не смог и опять шлёпнулся под дуб, уже не на мешок, а на пожухлую мокрую траву. Одетый в поношенный бархатный камзол, порванный на правом плече, маэстро беспорядочно что-то бормотал и уже не выпускал из рук маленькую флейту. По всему, пил он давно и пить уже устал - дрожали руки, запали глубоко глаза, запинался плаксивый голос. Спиридон собрал в мешок инструменты, и подхватив пьяного под руку, почти потащил его к себе на пасеку.

Ещё долго в темноте плакала маленькая флейта, с которой музыкант не захотел расстаться. Мелодии резко сменяли друг друга, не заканчиваясь, как будто вспоминали что-то, горевали и прощались.

К полудню следующего дня гость-из-под-дерева проснулся. Он долго мотал головой, потом искал что-то на полу босыми ногами, трогал и рассматривал одетые на него холщовые штаны. Был тихий серый осенний день. Спиридон зашел в горницу с охапкой сучьев. Гость пытался улыбнуться, но явно плохо понимал, где он и кто перед ним. Спиридон позвал музыканта к столу, предложил стопарик самогонки, но бутыль на стол не выставлял. Через несколько минут гость пришёл в себя, чуть поел и рассказал свою историю. Запил музыкант с горя, когда жизнь его резко изменилась. Рассказывал он эмоционально, удивляясь сам себе и произошедшему, обращаясь за согласием к Спиридону.

Мысль создать оркестр в небольшом городке пришла нашему маэстро в голову пять лет назад. К тому времени музыкант уже был дважды женат. Обе жены бросили его, любовница послала зарабатывать, а домохозяйка выселила его за долги из маленького флигеля, который он снимал последние два года. Тут подвернулась во спасение свадьба в богатом селе.

Через три дня, просыпаясь на сеновале, наблюдая танцующие в солнечном луче пылинки, маэстро задумался, что же делать дальше, как помочь самому себе и таким же, как он, друзьям? Пора было выбиваться из серых будней и нищеты. Тут он вспомнил о том, как в молодости, на вырученные деньги, отправил он приглашения друзьям в соседний большой город. Маэстро писал, что его городок - центр богатого района, урожай хороший, осенью очень нужен небольшой оркестр на гулянья и свадьбы. Писал маэстро, потому что узнал - в соседнем районе недород, град побил поля, музыканты в голодном крае без работы. Ударник, скрипач, тромбонист и другие ребята приехали вскоре, правда некоторые оказались без инструментов - оставили их в закладе. Маэстро достал недостающие: получил под честное слово у хозяина старинной похоронной команды не новые, но хорошие инструменты . Оркестранты быстро сыгрались и начали работать. Их с удовольствием приглашали на все праздники, свадьбы, крестины, платили щедро и кормили сытно. Музыканты повеселели, подсобрали денег, дела шли хорошо.

Одним из первых приехавших был лучший друг маэстро - трубач. Он был виртуозом и краснобаем, в своем городе один их всех жил зажиточно. Маэстро обрадовался другу, подумал, что теперь они все будут делать вместе. Трубач купил всем камзолы, начал собирать заказы в богатых домах.

Но вот понадобился оркестр князю на крестины первенца. Князь был щедр и посулил многое. Переговоры вел трубач и рассказал оркестрантам что впереди у них трехдневный концерт, богатый стол, и даже обещана поездка в большой город на лошадях князя, для продолжения концерта в городском дворце.

Только этот заказ прошел уже без маэстро, которого опоил маком трубач и оболгал перед князем - мол, нельзя его к богатой публике пускать, буянит. Очнулся он через день один, в какой-то каморке трактира, даже старенькие инструменты не забрали музыканты, понадеявшись на свои да на новые. Вот так и остался маэстро без ничего, поручив важное дело другому.

Пошептали между собой старички-прохожие, но опять вслух ничего не сказали, завязали свои котомки и пошли в ночь. Спиридон поневоле и себе пошептал, лег дремать.

Славяне

Как то летним полуднем сидел Мудрый Спиридон под обрывом у реки на песке, отдыхая в средине дороги от пасеки до соседнего села. Пальцы мудреца перебирали песок, вдали на мостках женщины пели, отбивая белье валиками. Попался мудрецу в горсть острый камешек, похожий на небольшое перо птицы. В ту же ночь приснился Спиридону чудный сон.

Молодой воин шел по берегу реки, толи на свидание - шел неспешно, улыбаясь, толи на охоту - за спиной колчан со стрелами и лук. Вдруг легкий камешек щёлкнул охотника по спине. Он выхватил стрелу из колчана и запустил в крону дуба. Выстрел был медленный и несерьёзный. Из кустов за дубом выпрыгнула девушка, она продолжала целиться и бросать камешки, которые набирала в кожаном мешочке, привязанном к поясу. Вот полетел и тот, похожий на перышко птицы. Молодые бегали и ловили друг - друга, они были веселы и красивы, какими бывают люди, знающие свое место в процветающем племени. У этого племени славян, показал сон, с некоторых пор дела шли лучше, чем у других. Их воины выигрывали битвы с меньшими потерями, коровы телились двойней чаще, женщины болели меньше и были красивее, чем у соседей.

Славяне поклонялись богам, совершая обряды в рощах, и капище каждого племени было территорией таинственной, куда чужих не пускали.

Сон продолжался видением ночи, когда племя собралось у священного дуба. Горели костры и факелы, всё было торжественно, слаженно пели мужские и женские голоса. Слов было не разобрать, но гармония радости Спиридону была понятна. Прокричал в ночи гусь, сидящий в плетеной из ивовой лозы клетке, потом забился на заклании голубь. Птиц посвятили богине плодородия, а поросёнка - богу войны. А ещё, и это было главным секретом племени, женщины вместе с плодами и хлебами, положили к подножию дуба кукол, сделанных детьми из кожаных и льняных лоскутов.

Всё растаяло, Спиридон повернулся во сне и забылся. Утром, когда пересматривал он ульи, сон вернулся к мудрецу воспоминанием, образами юноши и девушки на берегу реки, движением молодых тел, лицом юной славянки в венке из полевых цветов. Пчелы ползали по рукам замершего пасечника и гудели, а он стоял и смотрел внутрь себя. Долго благодарственно молился в этот вечер Спиридон, а потом улыбался во сне.

А вспомнил он об этом ещё раз в беседах, проходящих с молодой семьей, заехавшей на пасеку дней через десять. В кибитке, обтянутой раскрашенной холстиной, помещалось семеро - отец с матерью и пятеро погодков, веселых и дружных. Среди скарба, разложенного перед вечерним костром на окраине пасеки, Спиридон увидел кукол, которыми играли дети. Они были такими же, как и во сне, сделанными из лоскутков кожи и украшенные бусинками, лентами. Видно было по всему, что игрушки востребованы, ими играются, разговаривают. Рассказал Спиридон детям про древних славян, слушали как завороженные, а потом пошли играть к дубу, понесли цветы, веночки, кукол.

Полкты

Позади пасеки Мудрого Спиридона, в двух минутах ходьбы, было небольшое болотце. Лежало оно как раз на пути в село, и тропинка огибала его по большому кругу. Каждый раз, когда Мудрец шКл в село, то брал с собой камень и клал его по болотцу впереди себя, на расстоянии длинного шага. Со временем Спиридон выложил через болотце целый переход. Камни, в продолжение тропинки, образовали причудливый узор. Частенько утром на них выползали погреться лягушки, змейки сворачивались клубочками, а в дождливые дни выползали на камни еще и улитки. Вся живность, конечно, разбегалась при звуках шагов человека, с плеском спасаясь в воду.

Однажды в туманный осенний денек Спиридон отправился в село и добравшись до болотца, решил пройти по камням. Его сухонькая фигурка в холщовой свитке казалась в тумане длинной и высокой, угловатость движений, привнесенная перешагиванием на большое расстояние с камня на камень, в тумане казалась движением над водой, невероятным скольжением над болотцем.

На краю болотца на кочках собирал ягоды русоволосый мальчишка, лет 8-9. Он увлКкся поиском, поцарапанные руки так и мелькали, не нарушая путь и в корзинку, и в рот. Мальчишка пришКл сюда после ночного с жеребятами, поэтому его размаривали первые тКплые лучи солнца. Вдруг мальчик увидел мудреца Спиридона, скользящего над болотом. Фигура уверенно передвигалась всК дальше, чирикали болотные птички, легкий туман таял. Мальчик замер и затаился под кустом, уткнув голову в моховую кочку, он зажмурился, скорее не от страха, а от желания закрыть глаза и оценить увиденное. Когда белая головка выглянула из-под куста, на болоте никого не было. Ребенок опять лКг в мураву, головой на кочку и замечтавшись о полКтах, заснул. Добрав потом ягоды, мальчик вернулся домой и взахлеб рассказывал всем о том, как летал Спиридон по воздуху, махая посохом хлопая краями свитки . С тех пор все так и думали, что Мудрец умеет летать, а к его словам прислушивались ещК внимательнее.

Трясогузкины дети

Как - то утром вышел Мудрый Спиридон во двор, накрошил хлеба, насыпал пшеницы - покормил кур и цыплят у крыльца. Хорошо было на воздухе в этот день начинающегося лета, встающее солнце позолотило верхушки деревьев, цветы накануне напились дождя. Прибежали и ушли куры, быстро насытившись щедрой россыпью, прискакали по веткам кустов шумные воробьи, наведался пестрый щегол, зарянка с розовым брюшком утащила кусочек подальше, полюбопытствовали остатками трапезы сизый в голубизну поползень со своим семейством.

Спиридон стоял, опершись на посох, наблюдая мирную птичью жизнь, он отдыхал после утренних хлопот. Суета пташек была чинной, драки редкими, по всему порядок еды установился не в один день. Тут на дорожку шумно свалились три птенца трясогузки. Хвосты у них были еще короткими, они пока не могли ими ритмично кланяться вдоль дорожки. Голодные трясогузочки не умели искать пищу и клевать с земли, ведь они сидели в гнезде и старались только разевать клювики при мамином и папином прилете. А теперь они также разевали ротики и просили кушать у воробьев. Но воробьихи, возмущенно чирикая, только отлетали от них в сторонку. А синицы и вовсе спешили вверх, на ветки с добычей в клювах. Голодные трясогузочки ходили по крошкам и развевали рты. Спиридон тихонько смеялся, ждал, что будет дальше. Прошло время, птицы разлетелись, птенцы устали и сели на дорожке. Тут один все-таки встал и пошел вперед, клюнул кроху с земли - понравилось. Начал клевать, за ним и два других потянулись. На следующий день трясогузочки уже клевали со всеми вместе, были веселы и даже хвостики закачались ритмично и смешно.

Как-то ранним летним утром зашел на пасеку моложавый мужчина с кнутом в руках и попросил разрешения на постой в дальней дороге. Спиридон разрешил и пошел к колодцу набрать побольше воды для приезжих. Заехала на пасеку телега, запряжКнная двумя лошадками. По всему видно было, что путешественники достатка небольшого, но добротная сбруя, сытые животные, нарядное рядно на телеге поверх сена, определяли семью как справных и толковых людей. Народу из телеги высыпало довольно много, а двое ребят среди гостей казались пришельцами из другого мира. В барской одежде, с платочками в кармашках, гримасами недовольства на лицах, мальчики-подростки, видимо близнецы, участия в разгрузке не принимали. Сломав по хворостине, они принялись играть в поединок на шпагах. Мудрый Спиридон присмотрелся к семье приехавших, но родителей для мальчишек среди гостей не приметил.

За обедом продолжались те же отношения - барчуки сначала вообще есть не хотели, но потом всеже уселись за стол. Мальчики ждали, пока им подадут миски, нарежут хлеба, нальют питье. Когда гостей сморила жара и усталость, Спиридон остался под деревьями в саду, присматривая за табором. Вспомнились ему птенцы трясогузки. Жужжали пчКлы, время бежало по жаре столбиками золотых лучей. Проснулся старший гость, закурил трубку и на вопрос Спиридона рассказал свою историю.

Мальчики действительно были барчуками, из богатой семьи. Брак родителей был мезальянсом, семья развивалась в некоей изоляции, поэтому, когда родители умерли от холеры, мальчики остались на попечении дальней глухой тетки. Балованные и капризные, они несколько лет росли в имении как сорняки. Управляющий разорил детей, продал имение и исчез. Глухая опекунша уехала приживалкой к другой тетке, потеряв документы детей. Так мальчики оказались в семье бывшей гувернантки, которая получила приданое на свадьбу от покойных родителей мальчиков, и не бросила их. Вдовец, женившийся на гувернантке, купил малюсенькое именьице в соседней области, теперь то и перевозил семью.

Мудрец рассказал собеседнику о трясогузкиных детях, тот хмыкнул, спрятал трубку в кисет и стал будить всех, собираться в дорогу.

Пасхальное яйцо

Сидел Спиридон за столом и чистил расписанное яйцо. Был третий день Пасхи, сквозь утренний лКгкий туман пробивалось солнышко. За эти дни Мудрый Спиридон побывал в храме, остался в селе и разговелся у кузнеца, среди веселого праздника большой семьи, а сегодня оказался, как всегда, один. УшКл с пасеки накануне праздника глухой юноша, пребывавший у Мудреца по слабости. Шел парень в отдалКнный монастырь, в котором были гончарные мастерские. Глухота после детской болезни обострила его осязание, юноша пристрастился лепить и рисовать. Ослабел в далКком пути и остался под плетнКм крайней хаты в беспамятстве. ЕщК несколько часов и погиб бы паренКк, как маленькая птичка на морозе. Кузнец вечером шел неспешно на пасеку за воском, чуть не споткнулся об лежащего, ну и принКс на плече ослабевшего к Спиридону. Выходил его Мудрец, отпоил зверобоем на меду, отпарил в баньке, подкормил. Глухой пытался сразу встать, потом хватался за тяжелую работу, и благодарно улыбался каждой крохе. Яйца к празднику они красили вдвоКм, скорее начал все затевать как раз паренКк, а не Спиридон. Пасечник просто варил их в луковой шелухе. Глухой нашКл цветной глины, какие-то ягоды, орешки, растер в деревянных плошках, выпросил воска, взял соломинки, что-то стругал, и несколько дней и вечеров провКл, расписывая яйца.

Расписанная скорлупа пКстрыми хлопьями ложилась в миску, а Спиридон смотрел на неК и говорил себе - вот и моя жизнь - расписная скорлупа да белое яйцо. Старался я, раскрашивал, выводил узоры, а надо разбивать. Жалко, да надо, иначе какой смысл в испорченном яйце? Так и смерть - жалко, да надо умирать.... разбивать Яйцо жизни. Написанные на нём узоры, обозначения пройденного пути, останутся на скорлупе, а душа чистая уйдет в иной мир. Уже с год каждый день прощался Спиридон с миром и собеседниками, замечая окружающим, что неизвестно, проснКтся ли на следующий день. Начавшееся должно завершиться, иначе существование не имеет смысла.

Старый вояка

ПришКл как-то весной к Спиридону на пасеку старый вояка. В битве за чужой город потерял он пальцы на руках, когда в запале и круговерти боя замахивался обоюдоострым мечом на юного рыцаря. Опытный оруженосец полоснул сбоку саблей по рукам и остался воин без девяти пальцев. Теперь страшноватой мозолистой рогулькой он мог только есть и держать у рта горн. Помятый и тусклый, медный горн болтался сзади на спине, привязанный засаленным кожаным шнурком.

Старик был высок и смугл, сутул, казалось при ходьбе все его суставы скрипят. ВсК остальное снаряжение было подстать, таким же бывалым. Воин искал мазь для суставов, вот в селе и посоветовали обратиться к Спиридону. Пасечник варил иногда чернокорень на смальце для себя, пользовал по просьбам и других. Мудрый Спиридон забрал у старика котомку, снял с него горн, нож-тесак вместе с поясом, да и усадил ветерана в плетеное кресло поудобней.

В хлопотах по гостеванию, под стук пестика в ступе с чорнокорнем, услышал пасечник историю разных битв, личных побед над разными могучими и рьяными соперниками, ну и того, самого страшного, боя и калецтва, лихорадки в монастыре, трагедии беспомощности. Воин задремал, а Спиридону пришла на ум картина событий, которые он наблюдал недавно, во время весеннего паводка.

Снег сходил быстро, поэтому образовалось небольшое болотце на вытоптанной площадке пасеки. Вода залила мышиные норки и грызуны напали на две колоды, пытаясь там поселиться. Получилось так, что в одной из них зимовали пчКлы, а в другой на самом краю, жили шершни. ПчКлы уже облетели по весне пасеку, их было много, а шершней перезимовало несколько. Битва в обоих местах шла не на жизнь, а на смерть. ПчКлы гибли кусая мышей десятками, ведь жало у них было с зазубренным крючком. Несмотря на потери семья отстояла колоду, свою крепость.

А шершни шли в атаку раз за разом, каждый из них атаковал и кусал очень изворотливо, атаковал и кусал, острое грозное жало работало безотказно. Тут тоже мыши не прошли, но один из шершней остался без передних лап, которые откусила ему крупная мышь. Он сидел на летке и грозно гудел, а потом заковылял внутрь. На следующий день шершни разлетелись строить каждый своК новое гнездо, а в колоде осталось пока жить две самки.

За чаем после бани Спиридон рассказал о своем наблюдении, назвав шершней рыцарями, а пчКл - пехотинцами. Сравнение старому вояке, укутанному, поверх повязок с мазью, в заячьи шкуры, понравилось. Да, решили оба, множество защищается жертвами единиц, а одиночка - злостью и умением.

Пастушка

Однажды Мудрый Спиридон шёл через большую поляну. Было лето, солнце царило над морем цветов. Стоял полдень, трещали кузнечики, дрожало марево. Время как бы двигалось волчком, а не по кругу, потому что жара начиналась сразу утром и кончалась перед самой ночью. Спиридон шёл босиком, ноша в котомке была нетяжёлой, поэтому из под брыля доносилась тихая песенка.

На краю поляны, на меже между наделами, спала под густой берёзой девушка, а рядом у соседнего куста паслись две козочки. Видно засыпала девушка в тени, а сейчас солнце золотило ее загоревшие ноги, побелило юбку, заставило заалеть опояску. Только тонкая тканая рубаха и головка девушки оставались в тени. Какой радостью и молодостью дышала каждая клеточка этого создания. Смуглая кожа легко принимала загар, длинная коса лежала между холмиками грудей.

Рядом с козами, лениво жующими листья, сидела и громко дышала маленькая кудлатая собачка. Вот она подбежала к Спиридону, тихонько тявкнула, поскулила и убежала обратно к козам, в тень под куст. Собаки никогда не трогали Спиридона. Вдруг что-то кольнуло мудреца в груди и он присел, опираясь на посох, на большую сухую кочку. То ли изгиб девичьей руки, или локон волос возле уха, или еще что-то в спящей девушке, неосознанное, задело мудреца. Почему-то он определил, что девушка влюблена и ей отвечают взаимностью, и чувство подсказывало Спиридону, что любовь эта растёт и развивается. Так спокойна была спящая и безмятежна.

Спиридон закрыл глаза и вспомнил молодость, как уходил от спящей любимой, на кровать падал солнечный луч, золотил белокурую головку. Как легко покидал он девушку, не собираясь возвращаться к этой милой тихой красавице, как молодость унесла его вперёд, к новым приключениям. Потом оказалось - никто больше не любил Спиру так, никто не посвящал ему жизни. Были у него и красавицы и примадонны, но все они сражались с ним или использовали. Не ценил, не берёг, все казалось лучшее впереди.

- Дедушка, дедушка, - звал его кто-то из видений. Перед Спиридоном стояла пастушка и протягивала ему воду в бутылке, в руках у неё была корзинка, собачка гоняла коз. - Выпейте, жарко ведь, - приговаривала красавица. Мудрец выпил воды, и спросил: - А он тебя любит? - Любит, любит, - засмеялась девушка, перекинула косу на спину и побежала к деревне, а за ней собачка погнала коз.

Кому игра, а кому погибель

Искристым морозным утром спускался Спиридон к проруби реки. Уже на подступах к обрывистому берегу услышал он женский крик с причитаниями, истошный кошачий крик и мужской бас, приговаривающий так тебе, так тебе. У проруби стояла дородная попадья, рядом с ней дьяк, у которого в руках был мешок. Мешок дергался, оттуда и доносилось мяуканье, высовывались когти и зубы. На вопрос Мудреца попадья сквозь крикливое вслипыванье ответила, что у гостившего архимандрита пропал золотой образок, а любимый кот Мурзик им играл, все видели. Она, мол, и сама посмесвалась, как этот здоровенный котище трогал его лапой на лавке, где лежало облачение! Все обыскали, толкаясь задницами, нет дорогой вещи нигде! Вот и решили наказать крайнего, в назидание ворам, да чтоб обиду гостя смягчить. А ведь как она кота любила, как кормила, а он еще и мышей ловил!

Зачем же кота топить, остановил всех Спиридон, он ведь золото не ест. Не ест, значит оно должно быть в доме, а раз пропало, то кого из людей НЕТ В ДОМЕ? Попадья выслушала Спиридона, схватила мешок и закричала дьяку, наказывая скорей догнать нового работника, отпросившегося в город. Коту игра, а вору добыча, ищи виноватого.

Своё и чужое

Прибежал на пасеку к Мудрому Спиридону мальчишка лет 9-10. Он хотел получить у Спиридона десяток пчёл в берестяную коробочку, чтоб дома поставить колоду улей. Колоду он уже смастерил - пробил дыру в пеньке, теперь пришёл за пчёлами. Спиридон его не перебивал, видя, что мальчик не торопится, разглядывает пасеку с любопытством, Мудрец согласился помочь, оговорив необходимость подготовки к переселению. Среди разговоров и осмотров заготовленных липовых брёвен, пустой готовой колоды с крышкой, летком, перегородками, размышлениями вслух о здоровье тех, кого кусают пчёлы, Спиридон услыхал от мальчика новость. В соседнем селе, в барской усадьбе, лежит в постели барин, худой и страшный. Как понял Мудрец, страдает и угасает. Барин вернулся из далёкого путешествия на Восток, слёг и ничего не хочет. Спиридон договорился с мальчиком о том, что через месяц, во время роения, он даст ему на пробу колоду с молодой семьей, а пока мальчик будет приходить, учиться ухаживать за пчёлами.

Когда-то Мудрец бывал в этой усадьбе желанным гостем, поэтому засобирался в путь, прихватив мёд, пергу, шарик прополиса, всего понемногу.

Этим Акакию не поможешь, понял Спиридон, когда увидел болящего. Тот узнал Спиридона, своего товарища по пирушкам, но интереса не проявил. Лихорадки не было, кашля тоже, больного поглотила апатия. Тут пчёлы бессильны, да и я тоже, огорчился Мудрец и вышел на крыльцо. Навстречу по лестнице поднималась сестра больного, ставшая за это время красивой женщиной. От неё Мудрец узнал, что таким вернулся его друг из далёкого путешествия. Там в конце трудного пути его поселили в нищем многолюдном посёлке, в грязном, как для славянина, домике. Староста селения, одновременно глава религиозной общины, только что миривший двух поссорившихся женщин, предложил долгими часами пересыпать зерно, а потом - ползать по грязи, повторяя короткую молитву. Правда, за эти месяцы были ещё праздники - все веселились, бегали вокруг больших каменных сооружений, толкали вокруг них телеги, сопровождая всё просьбами и мольбами. Ну разве можно сравнить такое послушание с поездками в монастыри на святые праздники или в покаяние, где всё знакомо, привычно. О насельниках вроде все знают, даже сплетничают, трапезная слишком большая, а звон слишком громкий? А тут - язык незнакомый, мир чужой, живут необычно, наверно после 11 тысяч простираний среди многоножек и тараканов и сам обретешь истинное знание.

Среди друзей Акакия дома никто 11 тысяч поклонов подряд не бил, 11 тысяч молитв не произносил, из поездок по святым местам возвращались тихими, жили дальше вроде как прежде. Мало было святости у своих, вон чревоугодничал там кто-то из духовенства, а там скандал у ворот монастыря, уж слишком близко жили наставники. Другое дело далёкое, так и оставшееся неизвестным в подробностях, быт духовных центров он не увидит никогда. А все же и там оставался паломник европейцем, белым среди темных, барином, а не послушником. Путешественник старался, он ждал откровения, беседы с посвящённым, выполнив положенное. Вот через переводчика произнесено было, что на пути к познанию вмешается злая сила, а спасёт тебя сила женского начала, надо много работать над собой....

Акакий, когда услышал это, скукожился, скука и безразличие накрыли его. Соединились в его сознании слова умирающего отца, предостерегавшего от излишней доверчивости, призывавшего работать, юношеское видение святой, держащей его за руку. Эти знания уже были, стоило ли тратить на них года, разорив при этом родной дом, ведь тот же товарищ и постарался. Больным вернулся путешественник домой.

Спиридон, выслушав сестру, заговорил о духовном утешении, напомнил о старцах, которым в таких случаях вверяются. Сестра Акакия решилась просить помощи у затворника. Она смиренно просила, молилась и старец принял их, лишь отступила немощь. Старец обязал Акакия жить и трудиться, многое ещё было делано.

Найди послушание и исступление в своем мире, в чужой за ним отправляться не обязательно.

Капля крови

ШКл как-то Спиридон по лесу от больного, которому он ставил пчКл, стояла поздняя весна. Молодой лист светился в лучах высокого солнца. Под высокими деревьями на лесной дороге стояла легкая коляска, распряжКнные кони бродили рядом. В коляске на подушках под пледом лежала барышня, возле неК сидела компаньонка. Барышня дремала, свернувшись калачиком, а компаньонке захотелось поболтать со стариком. Она грузно слезла с коляски и подошла к остановившемуся Мудрецу. Уже через пять минут Спиридон узнал историю несчастной любви, на войне погиб жених барышни, с тех пор она угасала на глазах. Послышался тихий голос, останавливающий рассказчицу, проснувшаяся медленно махала им тонкой рукой. Спиридон подошКл к коляске, поздоровался. Девушка смотрела сквозь него, скулы заострились, губы потрескались. Пасечник знал, что в берестяной коробочке у него есть ещК с пяток пчКл, но ведь это барышня, вдруг обидится. Мудрец начал говорить о своих молодых годах, танцах, балах, а в ответ услышал, что всК это не интересно, ничего уже не нужно. Совсем - совсем ничего, переспросил Спиридон, ничего, никогда и никого, - тихо ответила девушка. Тогда Мудрец попросил помощи, раз уж всК кончено, то можно хоть маленькому ребКнку помочь, испытать пчКл для девочки. Барышня кивнула и протянула руку. Спиридон достал коробочку, поймал двух пчКл и прижал к руке девушки.

Тонкая острая боль встрепенула девушку, она как маленькая зверушка вздрогнула, вскрикнула и уставилась на алую полупрозрачную каплю, выступившую на пальце. Это моя кровь, я живая, - сказала она, облизывая каплю, повторила, что живая, выглянула из коляски, потихоньку спустилась на траву и стала выбирать между зеленью лесные цветы в подол. Так через боль возвращаемся к жизни.

Материнское молоко

Была зима, снег лежал ровным покрывалом, трещал несколько дней подряд мороз. Спиридон забрал из сарая кошку с котятами, и этим утром наблюдал за ними, попивая разнотравье. Сваренная каша в глиняном блюдце уже подросших котят не заинтересовала, поела только полосатая кошка. Повернув мордочку с белой отметиной, она битых десять минут безуспешно мяукала, подзывая разбишак. Котята к блюдцу не пошли, хотя вчера здорово кусали мелкими зубками пальцы мудреца, играя с ним в сумерках на широкой лавке, мелькая лапками, прижимая ушки. Они могут поесть и кашки, решил пасечник, и сварил утром побольше, но не тут то было. Зато через полчаса котята буквально ловили маму-кошку и дружно сосали молоко под боком. Кошке наверно было больно, но она терпела. А когда котята были маленькими, она им песенку пела, сама приходила кормить.

Не было бы молока, ели бы зубками и кашу, подумал Спиридон.

Не просят - не суйся

Холодным осенним вечером Спиридон выходил к окраине села. Моросил обложной дождик, полы мокрой свитки цеплялись за ноги, грязь чавкала при каждом шаге. Терла мокрое плечо веревка, которой был обвязан мешок с зерном, старому пасечнику было тяжело. Неожиданно мешок куда-то уплыл со спины, рядом зашлепали шаги, спутник двигался бодро. Спиридон повернул голову и увидел веснушчатое лицо паренька лет восемнадцати, под правым глазом у него расплывался багровый синяк. Парнишка тихонько улыбался пасечнику. Где это тебе так досталось, поинтересовался мудрец, узнавая молодца.

Спиридон помнил его с тех пор, как несколько лет назад жил в семье мальчика во время покупки пасеки, ожидая окончантельного переселения. Торги шли неспешно, изба была просторна, дети весКлыми. Один раз вечером Спиридону пришлось отбивать старшего мальчика от соседа, хромого бобыля - пьяницы. Тот собирался утопить щенков своей собаки, уже запихнул их в старую вершу, а мальчишка вступился. Сука выла в погребе, а мальчонка, размахивая замурзаными кулачками, наскакивал на соседа, пытаясь вырвать страшную снасть. Сосед схватился за горбыль, отмахиваясь, тут подоспел Спиридон, подхватил паренька за пояс, уклоняясь от взбрыкиваний и бестолковых движений рук и ног. Щенков оставили жить, потом гость перебрался к себе.

Теперь то мальчуган вырос в крепкого паренька, но характер не поменялся. Кого ты теперь спасал? - повторил вопрос Мудрец. Тот засмеялся, мол сунулся без толку, друзья дрались из-за девушки, на победу в ухажКрстве. Оба его тут же и поколотили слегка. Не просят - не суйся, но как же оставить кого-то в беде?

Пкрышко

Как-то утром, рано-рано, Спиридону не спалось. В окно осенний ветер стучал веткой, накрапывал дождик. Кошка умывалась к гостям, хотя Мудрец никого в эту пору не ждал. Два листка прилипли к стеклу, один хлопал желтым краем, второй сворачивался на ветерке дырявым ковшиком, потом опять разворачивался, образуя круглой маленькой дырочкой окошко в окошке. Свернулись-развернулись, как будто похлопывали. Ветер то сильней, то тише.

Спиридон вздул огонек, поставил чайник и тут в окошко постучала голая детская ручка. Пасечник вышел, на крыльце сидела промокшая однорукая женщина, а за спиной у нее был привязан мальчик лет 5-6, без ноги. Когда молодуха встала, то оказалась сильной и рослой, по всему ноша ей была привычной. Пасечник забрал промокших в избу, добавил дров в печь, а в чайник воды и достал холщовые рубахи из сундука.

Пока путники переодевались Спиридон не без удивления отметил, что у светлой русоволосой матери смуглый, с раскосыми глазами, сын.

Женщина поймала взгляд пасечника и горько усмехнулась. Такая у меня судьба, такая опора в жизни, сказала спокойно. ВсК я в одночасье потеряла, враги сожгли нашу деревню, насильник отрубил мне руку той страшной ночью, когда я попыталась заколоть его. Мыкаюсь по свету, кому нужна безрукая жена.

Вот обращалась к ведуньям за помощью в судьбе, ходила в северные леса. Там в двух пещерах живут две старухи-ведуньи, одна глухая, вторая слепая. Говорить с ними можно только безлунной ночью, но никто никогда не знает, услышит ли немая, ответит ли глухая, потому что ночуют они в разных пещерах по-разному. Исповедаться глухой и узнать судьбу от немой пришлось и молодухе. Немая связала ей руку и ногу верКвкой, да ещК дала перышко. Через три дня обратной дороги женщина увидела в канаве у леса брошенного мальчика без ноги. С тех пор они уже два года вместе ходят по свету, но стало трудней, а перышко, перышко давно потерялось.

Мальчик отогрелся и запрыгал по горнице, затянул вдруг песенку на французком языке. Он иногда так поКт, иногда бормочет, это с его прошлого, пояснила мать. Спиридон ответил по французски мальчику, тот понял не всК.

Мудрец глянул на окошко - листики унесло, но там на подоконнике стоял облитый черным горшочек, из которого торчали гусиные перья, в нКм был отвар чернильного орешка. Пасечник иногда писал.

Такое вот перо мальчику и надо, сказал Спиридон на следующий день молодухе, провожая еК в дальний путь. Он протянул мальчику узелок, в котором была бутылочка чернилами и пучок перьев. А за пазуху молодухе сунул тряпицу с тремя золотыми монетами, на учКбу ребКнку. Мудрец получил эти деньги за исцеление молодой княжны укусами пчКл.

Одетый в новую рубаху мальчик крепко вцепился в узелок с чернилами и долго махал со спины ручонкой. Он вырастет в учении и станет прекрасным врачом, окружив свою маму заботой, привиделось Спиридону. Распознать знак судьбы - значит добиться успеха, сказал он сам себе и подул на пКрышко, выпавшее из подушки. ПКрышко поплыло и прилипло в мокрому окну.

Как стать мудрецом

Гремела летняя гроза, Спиридон сидел в сельской корчме, пережидая непогоду. Кончался праздник, народу, в полутемной от низкой тучи питейной, было много. Стоял густой шум и гам, стучали по столам кружки, пахло пивом, потом, крепким самосадом.

Перед пасечником стоял жбан с квасом, поливная кружка была пуста, в руке зажат кусок ситного, Спиридон почти дремал. Тут в кружку полилась самогонка и толстый, буйный на вид, мужик уселся на супротивную лавку, плюхнувшись так неловко, что старик вздрогнул. - Выпьем за... выпьем за нас! - уверенно произнКс непрошенный собутыльник и полез чокаться, напирая на столешницу пузом. - Давай, давай человече! - настаивал он, видя, что Спиридон кружку не берет. - Я не пью горилку, - спокойно сказал пасечник под грохотанье грозы. Мужик начал было орать, упрекая, мол больно мудрый!.. Угомонил его корчмарь, совестливо укоряя, да это же наш мудрец, Спиридон. Тогда пьяный поинтересовался, почему же мудрец, почему, закачал громадной башкой. Спиридон отлил горилку собеседнику, плеснул квасу, стукнул кружка о кружку и спокойно обозначил, что мудрецом становится человек тогда, когда у него спрашивают совета. А потом Мудрец рассказал историю.

По пустыне шёл караван, снаряжённый богатым купцом. После долгой песчаной бури его путь был тяжёл и караванщик вёл всех неуверенно. У засыпанного песком колодца в маленьком оазисе измученные путники решили остановиться на ночёвку. Они начали раскапывать колодец, разгружать тюки с верблюдов, как вдруг караванщик громко залопотал, поднимая из песчаной норы у колодца худого и загоревшего старика. Оказалось, что колодец был заботливо укрыт старыми шкурами, а потому песок туда не попал. После глотка воды старик очнулся. Караванщик пытался было его расспросить о дороге, но тот лишь непонимающе качал в ответ головой. Тогда к старику на другом языке обратился за советом купец. Старик оживился, что-то пространно ответил, а потом лёг на кошму, сложил руки на груди и закрыл глаза. Купец удивился и предложил ему ехать вместе с караваном. Однако старик отказался, утверждая, что за долгие годы ожидания он уже осуществил всё необходимое в этой жизни и выполнил завет для мудреца, поэтому всё, что ему теперь осталось -- лишь умереть. Купец поинтересовался, в чём же состоит этот завет. Старик спокойно ответил:
-- Мне предначертано было стать мудрецом. Но происходит это лишь тогда, когда у человека спрашивают совета. Мои долгие годы ожидания в пустыне сегодня закончились, и завет выполнен, -- тихо прошептал старик, закрыл глаза и перестал дышать.

Единорог

С годами путешествия Спиридона по лесу становились всК более странными, лес поворачивался к Мудрецу неведомой стороной. Спиридон узнал, что там в тишине живет Единорог. Серебряный, невесомый, мягко сияющий и очень тихий. Не крадущийся, а тихо плавно перепрыгивающий каждым шагом далеко под громадными соснами с золотыми стволами. Он живет и один, и не один, вроде есть ещК его подруга, или нет?

Он выходил к нему только раз, один и не больше за всю жизнь, а теперь живКт рядом, невидимый и близкий. Иногда чуть слышно его тКплое дыхание на ладони, когда рука отмахивается назад, чуть мелькает какой-нибудь абрис между деревьями. Но он рядом, только вспоминается об этом в тишине, наедине, в сумерки или на рассвете осеннего дня.

А вот его друзья: чКрный громадный медведь с красными глазами, похожими на уголья. Синий цветок лКгкого ветра на длинном стебельке. Хрустальная рыба воды, появляющаяся в лесном ручье. Фея цветов и трав, в платье из лепестков дикой мальвы цвета маренго, живущая в большущем кусте дикой розы над норой лисицы. Голубая с белым птица неба Итиль, несущая сжатыми маленькие розовые кулачки, с крыльями, похожими на плавники сильной рыбы. Спиридон мог видеть их редко, но образы не менялись, и в такие дни он был особенно тихим.

Два ангела

Когда Спиридон потерял всК и заболел, привиделись ему два ангела. Один был черно-фиолетовый, вытянутый, с острыми длинными крыльями. А другой желто-оранжевый, плавный и упругий, с белыми лохматыми крыльями.

Ангелы кружили вместе, непостижимым образом сменяя друг-друга в одной точке пространства, на одном месте. Они менялись, их очертания становились то больше, то меньше. На крыльях ангелов мелькали фигурки людей, их поступки: то подвиги, то подлости, то радости.

Спиридон молился, он был готов к потере-смерти, но просил облегчения.

Каждый ангел кивал ему, оба успокаивающе махали рукой. Но кто их них решил судьбу просящего? Когда один из ангелов спускался чуть ближе, его место тут же занимал другой, они кружили, заменяя друг-друга перед взором Спиридона.

Оставлен жить, понял просящий, когда утром открыл глаза. У кого мы выпрашиваем эту юдоль? У доброго и бессильного, или у злого и сильного?

Публикации:

	Название	Интернет			Печать
	Начало				Русский сборник N3 2009	Одесса 2009 "Южный город"
1	Пять колес	2009		*Литобъединение Сказки 2010*	Русский сборник N3 2009	Одесса 2009 "Южный город"
2	Только раз	2009		*Литобъединение Сказки 2010*	Русский сборник N3 2009	Одесса 2009 "Южный город"
3	Самое главное	2009				Одесса 2009 "Южный город"
4	Венок	2009				Одесса 2009 "Южный город"
5	Гость из аула	2009
6	Музыка	2009
7	Славяне
8	трясогузкины дети				Русский сб.N4
9	Полкты				Русский сб.N4
10	Пасхальное яйцо	2010якушев			Русский сб.N4
11	Старый вояка				Русский сб.N4
12	ПАСТУШКА		Болсунов принято		Русский сб.N4
13	Кому игра, а кому погибель	2010Якушев			Русский сб.N4
14	Свое и чужое	2010Якушев
15	капля крови
16	материнское молоко
17	перышко
	два ангела
	единорог

Движение

Притчи Мудрого Спиридона, начало...

1. Пять колес ... опубликовано,

2.Только раз... опубликовано

3.Самое главное... опубликовано

4.Венок... ... опубликовано

5.Гость из аула опубликовано

6.Музыка...... опубликовано ......

7.Славяне Якуш Отказ..Инт

8.трясогузкины дети ......Якуш Отказ опубликовано

отправлено - Литобъединение Сказки 2010

9.Полкты...... опубликовано

10.Пасхальное яйцо опубликовано

11. Старый вояка Якуш Отказ опубликовано

12. ПАСТУШКА Якуш Отказ опубликовано

13.Кому игра, а кому погибель опубликовано ...

14. капля крови Якушеву

15. не лезь, куда не просят

в проекте - ,

Зачем хлопотать и так (само по себе) будет

можно: для русского сборника N5: Самое главное, Венок, Гость из аула , Музыка, Славяне

Оставить комментарий © Copyright Задорожная Татьяна Александровна (sestratata@rambler.ru) Размещен: 05/06/2012, изменен: 05/06/2012. 84k. Статистика. Сборник рассказов: Лирика		Ваша оценка:
Аннотация: Жил неспешно пасечник, рассказывал историйки...

Задорожная Татьяна Александровна : другие произведения.

Мудрый Спиридон