У нас сегодня праздник, да, мама? Не будем изменять традиции, проведем его красиво. Накроем стол, но в этот раз я, хорошо? А ты будешь смотреть на меня с улыбкой и одобрением. Твой взгляд красноречивей слов: в нем и гордость за меня, такую взрослую и сильную, и грусть: я уже не та, что раньше - вот, кашляю, простыла, и под глазами тени, - а ты все так же хороша, ни одной морщинки. Черные с проседью кудри над высоким гладким лбом и сияющие любовью глаза. Смотришь тревожно на дверь... Не переживай, все придут. И он тоже. Ради этого праздника мы забудем распри. Брат все-таки, родная кровь.
Смотри, сколько всего на столе! Твои любимые салаты, голубцы - они всегда первые были на твоем дне рождения; торт, конечно же, у меня он особенно получился - высокий, пышный, с лаковыми потеками глазури. Все, как ты любишь.
И будут цветы. Много букетов, мой - вот он, уже на столе. Позже соберутся все, кого ты любишь, а пока мы вдвоем. И все дела переделаны, стол накрыт. Самое время просто поговорить. Я все чаще вспоминаю твои слова. Была моложе, казалось, никогда не допущу твоих ошибок, не стану такой же. Сейчас хочу быть такой, как ты. Мудрой, понимающей, всепрощающей. А как иначе? Хочу петь, как ты, раскатывая тесто. Хочу рассказывать такие же сказки, что рассказывала ты, своим детям. Но больше всего хочу сейчас прижаться к тебе и стать маленькой. Понять, что на твоем плече можно спрятаться от любой беды, залечить любую сердечную рану. Почему я не понимала этого раньше?
Мне так хорошо с тобой. И можно молчать, слушая, как тикают часы, как медленно-медленно распускаются розы в вазе на столе. Я стала слышать это, мам. Может, это первый признак старости? Хотя нет, я не должна так думать. Я обязана жить, любить, быть счастливой. Чтобы не огорчать тебя. Ты ведь не огорчаешься?
Смотри! Ставлю зеркало перед нами. Мы стали очень похожи. У меня твои глаза и брови, и морщинка между ними - наша, фамильная. А улыбка папина, все, что от него осталось. Хотя, еще портрет. Не такой яркий, как твой, все же, вы разминулись на двадцать лет. И он моложе тебя и меня. Как он там, виделись? Привет передавай. И бабушке.
А ведь если подумать, через двадцать лет я догоню тебя, мы станем сверстницами... Папа сейчас для меня - мальчишка. Я его уже не как дочь люблю, а, скорее, как мать. И тем острее боль - ушел такой молодой...
А ведь между мной и вечностью больше никого нет...
Ну, хватит, совсем я расклеилась. Вытираю слезы. И ты улыбнись. Да-да, я не сошла с ума. Знаю, ты грустишь и радуешься, и смотришь на меня, где бы я ни находилась. В метро я вижу твое отражение в темном стекле, прямо за моей спиной. В парке, на скамейке, я слышала твой вздох - и это был не ветер, нет. Даже эти цветы выбрала ты. Я подошла к киоску и на вопрос продавщицы едва заметно качнулись в мою сторону эти бледно-розовые розы. Я улыбнулась:
- Дайте четыре.
- Ой, - смутилась девушка. - Соболезную.
- Ничего, - кивнула я, - уже год, не так больно, привыкла.
- Какая красивая, - улыбнулась продавщица. - Вы на нее сильно похожи.
Поблагодарила ее и пошла по тротуару, подставляя лицо холодному солнцу. Я знаю, что похожа, больше того - знаю, ты не умерла. Меня обманули, и холмик за каменной оградой - просто чья-то злая шутка. Ты со мной, мама. Все это время и навсегда. Вот она ты, улыбаешься мне из зеркала. Не грусти, потерпи, скоро встретимся. Что для тебя десяток-другой лет? Мы не торопимся. Мне нужно много успеть. Нужно вписать нас с тобой в сердце дочери - твоей внучки.
А пока - с днем рождения, мамочка! Слышишь, звонок. Пойдем откроем. Сейчас тут будет шумно и людно. И это счастье. Тебя много - во мне, в брате, внуках, и потом - в правнуках... Я люблю тебя. С днем рождения...