Он бродил по улицам старого города, постукивая носком ботинка о камни мостовой. Проходя по бульвару "Хмык", он пересчитал светящиеся окна. Двенадцать. А на аллее "Бом" остановился послушать ночного скрипача. Тот был так поглощен своей музыкой, что не замечал ничего вокруг. Полюбовавшись, он зашагал дальше. Свернул на улицу "Дзынь", затем пересек оживленный проспект "Ба-Бах" и оказался в незнакомом переулке "Тшшш". И замер. Здесь царила абсолютная тишина. Ни шелеста ветра. Ни поздних разговоров. На секунду он даже задержал дыхание, вслушиваясь в сумеречное безмолвие...
Но все испортил звонкий детский голосок, рассмеявшийся где-то над левым ухом. Он резко обернулся и увидел - не ребенка - девушку ростом всего сантиметров 15. Она сидела на карнизе окна второго этажа и болтала крошечными ножками в полосатых гольфах. "Может, фея?" - подумалось ему. - "Говорят, в Звенящем квартале они еще остались..." Девушка в ответ на его мысли хихикнула, прикрыв ладошкой рот, и воздух вокруг слабо засеребрился.
- Нет же, дурачок, я никакая не фея! Эти вертихвостки только и знают, как ловить бродягу-ветер да кружиться. Весь разум раскружили.
- Тогда кто?
Девушка оттолкнулась от карниза и, взмахнув прозрачными стрекозиными крылышками, в один миг оказалась перед его глазами. Теперь ее можно было рассмотреть в полный пятнадцатисантиметровый рост.
Хрупкое тельце, грива огненных колечек на голове, пышная кружевная юбка. Что-то до боли знакомое, такое своё...
- Что, не узнаешь?
Он растерянно покачал головой. Ни да, ни нет. Девушка перепорхнула ему на плечо.
- Неужели не помнишь? Только вчера ты исписал дюжину страниц, а затем скомкал и одним изящным жестом выкинул в окно. Последние строчки досыхали уже на ветру, - она потерла разбитую коленку. - А конец совсем смазался...
- Ты?...
- Я твоя Сказка, глупенький... А ты мой Сказочник, - и легонько поцеловала его в висок.
Внутри беспокойно заёрзало понимание. И вместе с ним разбуженная совесть.
- О, прости, я не хотел...
- Нет-нет, ты не думай, что я обиделась! Некоторые сказки годами пылятся на полках, среди этих приставучих любовных романов и зануд-детективов. А мне даже понравилось летать из окон.
Она восторженно рассматривала своего создателя, а он даже не знал, что ответить.
- А ты... Почему... Почему ты так одета? Ну, юбка и носки... У меня кстати такие же...
"Господи, что за бред!" Но Сказка ничуть не смутилась.
- О! Это униформа большинства сказок. Смешная юбочка, да... Кукольная. Это для детей. Крылья для легкости чтения. Кудряшки, чтобы закрутить сюжет. И чуток от автора, - она вытянула ноги и любовалась разноцветными полосками.
- Ты красивая...
Сказка смущенно улыбнулась.
- Это ты меня такой создал... - и внезапно громко чихнула. От волос во все стороны посыпались пламенные искорки.
- Замерзла? Конечно, не лето, небось. Нечего сказками на холодном ветру сидеть. Полезай-ка...
Он расстегнул пару пуговиц пальто и приоткрыл потайной карман справа, под самым сердцем. Сказка кивнула, но не сдвинулась с места, а только грустно вздохнула.
- Знаешь, если захочешь снова меня выбросить... Лучше сделай это сейчас. Я закрою глаза, а ты уйдешь. Я останусь висеть в воздухе, потом растаю... И мы сделаем вид, что ничего не было...
- Ну что ты... - он одним пальцем пригладил Сказкины волосы. - Я вовсе тебя не выбрасывал. Я хотел научить тебя летать...
Сказка вся засияла.
- Правда-правда? Ну вот, я же знала, что ты хороший. Я так тебя люблю...
От неожиданности он резко повернулся и чуть не снес искрящееся создание.
- Что?
- Ну, да... А кого еще может любить сказка... кроме своего создателя? И это очень печально, когда создатель не любит свою сказку... Ты меня написал. Этим я и живу.
Он удивленно слушал ее, и невольно закрыл глаза, растворяясь в мягком тепле за левым ухом.
- А чем всё закончилось? - как всплеск.
- Прости, что?
- Конец расплылся, и я даже не знаю, добрая я Сказка или злая...
Он осторожно снял девушку с плеча и поднес к карману.
- Насколько я помню, они жили долго и счастливо. Сказка и ее Сказочник...
Она спрыгнула и спряталась в кармашке возле сердца, подогревая его удары своим сказочным теплом.
Он застегнул обе пуговицы и, тихо улыбаясь, зашагал по мостовой, постукивая носком ботинка.