Аннотация: Продолжение продолжения историй про Паты
Превышение необходимой обороны
Несколько часов вдоль железнодорожного полотна. Совсем не устал. Грязный гравий с готовностью уступал дорогу тяжелым шагам, шустро сбегая по насыпи. Осенняя лесополоса шумела, разбавляя цветовую палитру неожиданно яркими на сером фоне оттенками.
Когда Дэн перестал думать, превратившись во вместилище для пата, не дающего новых целей, но и не обещающего ничего?
Маленькую станцию легко было обойти вокруг, но мужчина, преодолев десяток ступеней, направился вдоль перона. Парадоксально притягивая и отталкивая посторонние взгляды одновременно, он не являлся частью окружающего мира.
Двое из разных концов подъехавшей электрички скрестили взгляды, останавливая странного путника. Адепты. Шпаков не заметил злобной усмешки, скользнувшей по собственному лицу. Не чувствовал постороннего воздействия, которого ожидал из соображений какого-то извращенного любопытства. Рано или поздно должны были встретиться со старыми знакомыми. Оба - преподаватели из Университета. Нынешний же филиопат подразделял одушевленных двуногих существ, претендующих на высшее звено в цепи эволюции, на патов и не патов. Пожилые люди заметно нервничали, осознав, что обездвижены. Не воевать приехали, не защищаться. Оценить ситуацию. Только ситуация, похоже, оценивала их. При чем делала это так грубо, что спустя мгновение из глаз одного обладателя способностями к патам заструились слезы, а из носа второго - кровь. Они так и стояли, по обоим концам перона, а взбунтовавшийся адепт - в центре - медленно устраивался на перилах ограды.
-Ты ведь знаешь, мы не для силовых способов решения конфликта здесь, - услышал Дэн возглас на самом краю звукового поля. - Сам никогда не нападаешь, просто значительно превышаешь любые допустимые пределы необходимой обороны. - Повторился вопль с той же стороны. Говорящий сухо закашлялся, стараясь усмирить невидимую волну, поднимающую его от земли, сжимая горло. Денис посмотрел на мужчину, казалось, удивленный происходящим, но выражение его лица быстро стало прежним.
Осознание силы пата, вдруг сравнявшей для своего адепта всех людей способных и не способных к ней, заставило мужчину швырнуть бывших учителей обратно в замершую электричку, прилагая усилие, чтоб живыми. Пробиваясь через боль и крупную дрожь, он искал себя, как в самом начале обучения, определяя, кто главный: носитель, или носимое.
К дому на улице с названием из воспоминаний мужчина приблизился, когда вечер только вступал в свои права. Рано для себя, если не учитывать, что отсутствовал двое суток. Желанию дождя сегодня не суждено сбыться. Пат не ослабит хватку ни на миг.
Вода в душе оказалась не достаточно холодной. Дэн долго ждал, когда начнет остывать, облегчение не приходило. Ванную комнату он покинул, привычно, не вытираясь. Присутствие постороннего в доме ощутил давно, не придав значения.
-Шпаков, где тебя...? - Девушка поспешно отвернулась к окну в кухне, пряча румянец на щеках. Можно было предположить, что ведущие холостяцкий образ жизни мужчины не задумываются о такой мелочи, как одежда или, хотя бы, полотенце, при выходе из душа. Но в такой холодине, как здесь? Ира долго закрывала все окна в квартире, пока руки не обрели чувствительности, а желание снять куртку так и не появилось.
-Я немного похозяйничала, - тише проговорила она, не решаясь обернуться, потому что не слышала, чтобы он уходил. Ответа не последовало. - В холодильнике было пусто, - скосив глаза, гостья определила отсутствие хозяина квартиры в коридоре и незаметно выдохнула. - Пополнила запасы продовольствия. - Заключила просто так, ради логичного окончания фразы.
Из большой комнаты снова потянуло холодом. Возможно, не из-за открытого окна?
Ирина уверяла себя, дело вовсе не в ней, просто такой он человек. Замкнутый. По большому счету, это не важно. Просто она может некоторое время побыть рядом. Девушка чему-то улыбнулась, продолжая украшать свой лучший вариант спагетти. Даже греческие боги иногда должны есть.
Дэн лежал на кровати в джинсах, чему искренне порадовалась незваная гостья. Хотя в этих полинялых и выцветших, с позволения сказать, брюках, он выглядел едва ли не откровеннее, чем без них. Тогда хоть отвернуться была причина.
-Не могла же я позволить старому другу умереть от голода, - провозгласила незнакомка, натянуто улыбаясь и демонстрируя две тарелки с пестрым содержимым. Это небыло правдой. Никто и никогда не считал Шпакова другом. Не найдя ничего, что можно было бы использовать в качестве стола, Ира протянула мужчине тарелку, которую тот принял, одновременно усаживаясь и открывая глаза. Испугавшись силы притяжения его взгляда, девушка неосознанно воззрилась в окно. Занавеска раздувалась во власти сквозняка. Денис медленно беззвучно жевал, ловко справляясь с непослушными длинными макаронинами, когда, благополучно проводив неловкость, бывшая одноклассница приступила к собственной порции.
-Ничего, что без спросу ворвалась? - спросила она у тарелки. Посудина тоже не соизволила ответить, заставляя понять: время пребывания постороннего в убежище Дэна прямо пропорционально количеству еды, убывающей в его тарелке.
-Я встречала прежде неразговорчивых людей, - себе под нос произнесла девушка. - А вот Етти - нет. - Она склонила голову в сторону открытого окна, останавливаясь взглядом на его обнаженной груди. Поймав ее мысли, тот устало прищурился.
Как угодно трактовать нечаянный визит к одинокому красивому мужчине, и не менее случайный ужин, приготовленный ему же? Но ничего не происходило. Вместо благодарности, хозяин вернул тарелку, возвращаясь в прежнее, горизонтальное, положение. Гостья по-прежнему сидела на табурете с двумя тарелками на коленях. К собственному ужасу, она вовсе не оскорбилась. Напротив, была благодарна внезапной возможности и желанию с восторгом рассматривать идеальное мужественное тело, покрываясь мурашками, впитывая исходящий от него жар. Непрошенный шторм ощущений отозвался резкой болью внизу живота, выводя из гипнотического транса.
Ирина быстро помыла тарелки и покинула квартиру так же незаметно, как и явилась в нее.
Филиопат поморщился. Не об этих мелочах ему сейчас думать. А забыть не получалось. Посредством происходящего ускользает нечто незримое, невообразимо большее и важное.
Оставляя след на перекрестках чужих судеб, пат плетет собственную.
Раздражение приходило медленно, как гроза.
Сначала он довернул подтекающий кран, не вставая с дивана. Потом - расшиб последнюю целую табуретку, на которой недавно сидела забытая Ирина Овчар, о невинную стену. Сорвал карниз с занавеской, препятствующей циркуляции воздуха и, в довершение ко всему, разбил стекла окна.
Денис на столько категорически не помнил эту особу, что сомневался, обращал ли на нее внимание хоть раз тогда, в детстве. Не может быть, что всегда был таким.