- Пойдем в кабак, - предложил я. Чаще всего Кролик бывал там.
Лизетт кивнула.
Мы вышли из дома. Не сговариваясь, предпочли людной дороге тропу через поле.
- А у Папы ты была?
- У папы? - переспросила Лизетт.
- Да не у твоего папы, у Высокого Папы. Кролик же вчера с ним ушел.
- Кролик?
Я стал подозревать неладное.
- Ну мы же Кролика ищем, верно?
- Ох, - вздохнула Лизетт. Она смутилась и покраснела. - Сережу.
Если бы я знал, ни за что бы не пошел.
- Что-то плохо с ним, - начала она оправдываться. - У меня прямо сердце заходится.
- Ладно.
В конце концов, Кролик мог быть там же, где и Сергей.
Тоном приступившего к делу следователя я спросил:
- Что мы знаем?
Лизетт недоуменно пожала плечами.
- Я к тому, что надо восстановить цепь событий. Когда ты его видела?
- Ну, - Лизетт задумалась, - он с Кроликом говорил, а потом как в воду канул. Я ждала-ждала. Потом до дому, но его и там нет.
Лизетт споткнулась.
- Я к Кролику. Что они там говорили, не знаю, но Сережа страсть какой злой был.
У входа в Пещеру мы остановились. Я вспомнил, что с вечера ничего не ел.
- Заодно дашь мне кофе и бутерброд, - сказал я. - Потому что голодный мужик тебе не помощник.
Лизетт кивнула, открыла дверь, и мы вошли.
- Ах, - вздохнула Лизетт.
Большая часть мебели была сломана, зеркало за баром разбито. Стройный ряд бутылок с алкоголем исчез.
Лизетт остолбенела. Она была бледна и испугана.
- Не волнуйся, - успокоил я, - Сергея тут не было, ты же сама сказала.
Она кивнула. Попыталась поднять стол. У стола была сломана ножка, и он опять завалился набок.
Выдержав приличествующую паузу, я спросил:
- Так что там насчет кофе?
Галантным кавалером я не был.
Лизетт кивнула и, как сомнамбула, проследовала на кухню.
Я поднял один из уцелевших стульев и сел. Лизетт принесла тарелку с холодной закуской: вареными яйцами, солеными огурцами и двумя бутербродами с сыром.
Я съел все без остатка. Посмотрел на осунувшееся лицо девушки и попросил добавки. Она ушла и вернулась с двумя сухими булочками.
- Ешь, - сказал я. - И чтобы без разговоров.
Лизетт слабо улыбнулась, но с булочками расправилась молниеносно.
- Нам нужно кое-что прояснить, - сказал я. - Ты сейчас открыла замок ключом, так? Значит, Пещера была заперта?
Лизетт кивнула.
- Значит, тот, кто это сделал, имел ключ.
Лизетт не понимала, к чему я клоню, и молчала.
- Ключ у тебя и у Сергея.
Лизетт снова кивнула.
- У кого еще есть ключ от Пещеры?
Девушка пожала плечами:
- У всех. У всех у нас есть.
Потом что-то сообразила и добавила:
- У тебя нет. У тебя нет ключа.
1.2.1. Жалостливый кавалер
- Может, это Кролик?
- Зачем ему?
- Ты же сама сказала, что они поссорились.
'Меня твои делишки не волнуют, и кончай здесь околачиваться', - вот, что сказал Сергей Кролику.
Лизетт пожала плечами.
- Страшно за него, - сказала она.
- Думаю, все в порядке.
Девушка заперла Пещеру.
- Боишься, что стул украдут? Сломанный... И зачем закрывать, если у всех ключи?
- У тебя-то нет, - напомнила Лизетт.
Я рассердился.
- Почему ты вообще со мной разговариваешь? Я же вор!
Лизетт посмотрела на меня с осуждением.
- Я пойду.
На ее глазах появились слезы.
- Ну что ты?! - сказал я. - Найдешь ты Сергея, все будет хорошо.
Я обнял ее и услышал тяжелый стук сердца. 'У нее словно барометр на несчастья в груди спрятан'.
- Ладно. Пойдем к Папе. Может, он что-то знает, - галантным кавалером я не был, но был кавалером жалостливым.
1.2.2. Замок Высокого Папы
Высокий Папа жил в большом доме, облицованном серым камнем. С террасой на втором этаже и балконом на третьем.
Он стоял на веранде и держал в руках чашку с блюдцем.
- Здравствуйте, - крикнул я через забор.
Высокий Папа тупо уставился на меня.
- Приятного чаепития!
Он перевел взгляд на Лизетт, а потом отвернулся.
- Сан Саныч, - крикнула она. - Вы Сережу не видали?
Высокий Папа мотнул головой.
- А куда делся Кролик?
Сан Саныч не удостоил меня ответом.
- Здесь нам ловить нечего, - обратился я к Лизетт.
- Куда же теперь?
- К Сергею. Может, он вернулся.
1.2.3. Добрый знак
Мы шли в тишине. Лизетт задумчиво смотрела под ноги, а я не знал, о чем говорить. Мой опыт общения с женщинами не был велик.
- Эй, - прервала молчание Лизетт, - а как твои яблони?
- Яблони? Нормальные яблони, яблони как яблони.
- За ними смотреть нужно. Ты смотришь?
- Смотрю, - сказал я.
Чего на них смотреть, не убегут же, в самом деле. Я ни разу не зашел в сад, чтобы не портить настроение ни себе, ни деревьям.
- Надо белить их, - продолжала Лизетт, - обрезать. У тебя в саду пара молодых, за ними очень нужно смотреть. Ты смотришь?
- Смотрю, - глухо отозвался я.
- Хорошо, - согласилась девушка.
Я пожал плечами и решил перевести тему:
- Мне сегодня сон приснился.
Лизетт не ответила, но подошла поближе.
- Я долго блуждал по пещере, обычной пещере в лесу. Так вот, я блуждал и думал, что никогда не выберусь. А потом увидел свет и...
- Это хороший знак, - перебила Лизетт, улыбнувшись. - Добрый знак. Из тьмы к свету выйдешь.
Каким бы маленьким ни был мой опыт общения с женщинами, я знал, что им известна таинственная система 'знаков'.
- Мы скоро дойдем, вон тот дом, - сказала Лизетт, указав носом на двухэтажный особняк, обнесенный коричневым сайдингом. По голосу я понял, что она устала.
1.2.4. Дама сердца
На удивление Сергей был дома. И был не один.
Лизетт развернулась и вышла, хлопнув дверью. Бармен осоловело посмотрел ей вслед. Чокнувшись с подругой, он выпил рюмку водки. В наготе та выглядела естественнее, чем многие другие при параде.
Я повернулся, чтобы уйти, но заметил у двери мольберт. Сергей нарисовал даму сердца на озере в лесу. И было это, видимо, на рассвете.
Я постоял немного перед полотном, потом посмотрел на незнакомку. Она была пьяна и некрасива. Ровно такая же женщина заглядывала вчера в кабак, когда я буравил глазами дверь в ожидании Кролика.
1.2.5. Все сходится
Когда я вышел, Лизетт нигде не было. Я вздохнул с облегчением: женщины, не выказывающие эмоции обидчику, обычно погружают в них случайных людей. Снова утешать Лизетт не хотелось. Мне предстояло разбираться с собственными проблемами.
'Итак, - думал я, огородами возвращаясь домой. - Кролик хотел рассказать, кто меня подставил, но его увел Высокий Папа. И в делишках, участвовать в которых отказался Сергей, скорее всего, замешаны они оба.
Все сходится. Только что именно?'
1.2.6. Яблочный шифр
Дома меня поджидала Лизетт.
- Ты меня обманул! - зашипела она, как только я ступил на порог. - Ты просто обманщик!
Я наклонил голову и вопросительно на нее посмотрел.
- Ты не смотришь за яблонями!
Она разревелась и опрометью бросилась прочь. Словно не Сергей ей сердце разбил, а я.
Три вишни у ограды, пара слив и много яблонь. Я терпеть не мог сад. Если бы не память о бабушке, срубил бы деревья в тот же миг, что переехал.
Думая превозмочь неприязнь к яблокам и сделать приятное Лизе, я нашел в сарае краску для побелки и кисточку.
Деревья выглядели устало.
Я с грустью посмотрел на них, поставил краску и лег на скамейку. Сквозь ветви я смотрел на облака, а они все плыли и плыли.
А потом рядом с моим ухом упало яблоко. Ветки антоновки ломились от плодов.
Я протянул руку и сорвал самый крупный. На кожуре были выбиты буквы. 'А', 'Л', 'И'. Четвертую букву не разобрать.
Я все вертел и вертел яблоко, и никак не мог насытить зрение. Буквы отчетливо выступали на кожуре - все, кроме одной. Я читал слева-направо и справа-налево. Составляя из букв слово, чувствовал с яблоком глубокую связь. Словно оно знало обо мне что-то, чего еще не мог знать я.
'Пожалуй, сохраню его', - решил я и увидел, как на месте непонятной буквы из яблока наружу вылез огромный жирный червь.
В омерзении отбросил плод подальше от себя.
1.2.7. Щи
Лизетт вернулась после того, как я с трагической физиономией и пауком в волосах вылез из сада. Молча обследовала холодильник, заглянула в каждый шкафчик на кухне и включила плиту. Вскоре я был накормлен.
Женщины используют нас как хотят: то им нужна груша для битья, то не отвечающий ни за что младенец.
Строить диалог Лизетт не пыталась. Она сидела рядом и хлебала щи. Один раз хмыкнула и два раза пожала плечами.
Наевшись, я вытянул под столом ноги.
Она подняла на меня голову и сказала:
- Давай останемся друзьями.
Я согласно кивнул. Лизетт встала, собрала тарелки и положила в раковину. Подошла к кровати и сняла сарафан.
'Уж больно все похоже на сон'.
Только я это подумал, Лизетт ушла, не попрощавшись. Сарафан лежал на кровати как прямое доказательство нереальности происходящего: как правило, женщины не уходили от меня без одежды.
Я открыл тяжелые веки и уставился на небо. Оно давило и угнетало.
Яблок на деревьях не было, набухали почки.
'Интересно, какие знаки Лиза усмотрела бы в этом сне', - подумал я.
Голова трещала, меня мутило. Солнце болезненно светило в глаза.
Я приподнялся на локте. Мокрая рубашка прилипла к телу. Чертыхнувшись, встал и зарекся когда бы то ни было красить яблони.
Я вышел из сада и направился к дому. На крыльце сидел Кролик.