Мертвая сказка. Ожившая сказка
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Если долго просить - получишь. Но будешь ли рад?
|
Мертвая сказка, ожившая сказка
редактор: er_tar
На конкурс "Лабиринты историй"
========== 1 ==========
Феи, должно быть, самые прекрасные существа на свете.
И эльфы. Даже гномы обладают некоторой харизмой и статью. Особенно в полном облачении - есть на что посмотреть, я уж не говорю про вампиров и нимф. Все прекрасны, как один... но не в том случае, когда их, пережеванных, сплавленных в рыхлый темно-бурый ком, земля выплевывает на твой коврик для пикника.
Я видел, как началось то, что началось. До того дня я ни разу в жизни не задумывался ни об эльфах, ни о феях, за исключением часов в кинотеатре на сеансе эпического фентези. Мы друг друга не трогали. Но в тот день сказка прорвалась в нашу жизнь, словно воспаленный нарыв, и всех забрызгала волшебной пыльцой напополам с кровью.
Мы добрались до Манькиного салата, когда земля вдруг начала швырять в воздух поломанных марионеток - мы не сразу поняли, что это. Решили, что нашу полянку обстреливают с воздуха. И замерли, как суслики среди минного поля. А тела вылетали в каскаде земляных комков, потревоженной полевой травы, корней, их головы и конечности проделывали в воздухе танец смерти, прежде чем тела находили себе место в траве. Они падали с отвратительным глухим шмяком.
На долгие минуты полянка для пикника превратилась в сковороду с попкорном. Почерневшими, но такими же раскуроченными зернами.
И если бы кто-то из друзей рассмеялся в голос: "Экая у тебя рожа!" и заявил, что все это запоздавший розыгрыш на первое апреля - я бы поверил, видит Бог. Поверил бы со всем рвением, на какое способен только верующий, не требуя доказательств. Я обернулся к ним - на лицах друзей цвело паническое изумление, что заставило меня похолодеть еще больше.
Сильнее всех кричал Толик. И кричать он начал, когда перед ним шмякнулось женское тело. Лица не разобрать, я заметил перемазанные засохшей кровью волосы - они золотились на солнце, отражали листву. И золотые кружева на груди, скандинавская вязь на останках платья. Это я потом все понял и сопоставил: перед Толиком лежало воплощение его игрового персонажа из "Время Побед".
Миурилиель.
Он играл за эльфийскую лучницу и однажды пьяный в разговоре признался, что душу бы продал, только бы однажды проснуться и увидеть ее рядом.
Случилось не так, как он хотел, конечно.
Но в ту секунду он проснулся, действительно проснулся.
Земля продолжала выдавать Миурилиелей разных видов и состояний. Мы отползали к лесу, не в силах оторвать глаз от зрелища, но тут Манька закричала не своим голосом:
- Слышите?!
Мы прислушались сквозь взрывы, бой собственных сердец и хриплое дыхание, но так и не разобрали, что за общий гул навис над поляной. Он фонил и вырывался из общей ритмики осыпающейся земли.
- Они стонут!
В доказательство кто-то там, на поле битвы, закричал и тут же смолк, придавленный новоприбывшим. На наше пикниковое одеяло шмякнулось тело - совсем близко, можно было уловить общие детали: крупное, темное, на солнце горела свежая кровь, поблескивало два небольших глаза, сверкнули красные зубы...
- Оно живое!
Манька рванула назад. Толик и Данил - за ней. Я толкнул Оксану ближе к деревьям и тоже поспешил к эпицентру. Манька, дурочка, гуманист и защитник всех брошенных на свете животных, склонилась над чем-то, что было крупнее ее раза в два, носило во рту зубы, которые не могли быть травоядными. Его руки рвали когтями наше одеяло, а вместо ног... Словно его пытались затолкать в мясорубку, но он вырвался. В груди у чудовища что-то клокотало. Ужас его внешнего вида перекрывал ужас зияющих ран. Напрочь.
- Можно остановить кровотечение, - крикнула Манька, она начала сдирать с платья поясок. Она уже не соображала, руки работали автоматически. Нас накрыла тень. И я, видимо, тоже не соображал, потому что не думал, когда оттолкнул ее в сторону. На коврик для пикника упал еще кто-то в шерсти, остатках кованых лат. А еще он был безнадежно переломан, словно его вывернули туда-обратно несколько раз подряд. Манькин пациент зарычал.
- Уберите труп! - закричала Манька. - Дайте второй ремень!
Потом кто-то из нас позвонил в "скорую", потом - в полицию. И пока они ехали, Данил повторял одно: "Они приедут, ничего не увидят и решат, что мы под наркотой". Никто с ним не спорил. Уж лучше бы он был прав. Но приехавшие наряды тоже схватились за голову. Вызвали все свободные машины, МЧС, пожарных... Марию пытались накрыть одеялом, как это принято в американских сериалах, но она рвалась обратно - на поле боя.
- Сидеть она не сможет, - сказал я им. - Отпустите. А я прослежу, чтобы никто из раненых не порубал ее мечом.
В карете "скорой помощи", когда мы ехали домой, она повернулась ко мне, бледная и взмокшая.
- Мы кастрюлю забыли.
- Мы вообще все забыли, Маш. Не страшно.
========== 2 ==========
Мы сбились в моей квартире, словно загнанные звери - так и не разошлись. Я уснул тут же, может этот трюк удался еще кому-то. Не знаю.
Но наутро возбуждение ощущалось еще сильнее. Никто из нас не пошел на пары, никто не пошел на работу. Манька вспомнила вчерашнее чудовище и заплакала. Оксана созвонилась со знакомой из больницы, вызнала, куда отвезли Манькино чудовище. Мы поехали его навестить, по инерции взяли апельсинов и минералку.
Оксана жалась к Данилу и заверяла, что репортеры не дадут нам пройти. Почти угадала. Репортеры сидели на низком старте, оттесненные военными к чугунному литью забора во дворе областной больницы. Наше появление в пестрой толпе никого не вдохновило - лица героев еще не стали достоянием желтой прессы. Я подумал, что случится, когда кто-нибудь из дежуривших вчера парамедиков сдаст "первых свидетелей".
- Зря пришли, - Толик поморщился.
Мы стояли вплотную к оцеплению. Народу было немного - все самое интересное крутили по новостным каналам дома, и у областной клиники топтались романтики и родственники обычных человеческих больных. Так что молодой врач (или медбрат?) нашел нас быстро. Ни один из нас его не помнил, а вот он нас сразу узнал.
- Эти, - выдохнул он и показал двум солдатам в нашу сторону.
Я постарался закрыть Машку плечом, и, наверное, все мы разом побелели, потому что уже в следующую секунду медработник принялся нас успокаивать.
- Все в порядке! В порядке! Он не буйный, но обещал размозжить голову любому, кто подойдет! У него капельница, он использует ее как оружие...
Прежде чем мы поняли, о чем речь, подала голос Оксана:
- Мне плохо! Дань...
- Он вас узнал... Унюхал, наверное, не знаю, - человек в халате схватил меня за плечо и вывел за ограждение. - Хочет говорить с теми, кто его спас.
Машка нырнула под ленту, остальные - следом. Нас под конвоем вели прямо в палату к мировой сенсации. Кадры сменяли друг друга, странные молодые сестры с сиротливыми глазами, воодушевленные лики тех, кто постарше... нездоровое оживление и разбросанные в пространстве пятна цвета хаки.
А еще маленькие черные дыры стволов.
В приемном покое звенело так, что Манька схватила меня за руку. Ладонь у нее была холодной и слабой, как резиновая перчатка. Камуфлированные ребята протоколировали и паковали латы разных величин и сортов. В ртутных лампах иногда играли бликом чудные узоры, но по большей части на металлических одеждах царила несмытая грязь и запекшаяся кровь. Смрад стоял космический.
- Почему бы их для начала не отмыть? - спросила Оксана шепотом, но услышали все. Дежурные, военные и другой персонал обернулись на нее.
- Потому что экспертиза, - сказал Данил.
В хирургическом отделении разило нагретой хлоркой. Сначала запах казался приятным, но скоро он выбил дух. Коридор в срочном порядке проветривался. Видимо, кто-то сильно перестарался, дезинфицируя крыло после нашествия... кого? Тогда мы еще даже не пришли в себя, чтобы со всей ответственностью задать этот вопрос. И уж тем более на него ответить.
У палаты с послеоперационными больными стояла вооруженная охрана и две обозленных до предела сестры. Из-под белых шапочек готов был повалить пар. Лица у тех и других были зеленые. От хлора, подумал я. Нас закинули в палату, предварительно постучав.
- Это твои спасители, - крикнул в проем наш провожатый и тут же захлопнул дверь. В нее что-то врезалось с другой стороны. - Нашел копье, идиот!
- Ему димедрол колоть по времени, - сказала сестра с эмалированным подносом в руках. На подносе белела тряпка. - Вы как появились под окном, он никого не подпускает.
- Давайте я кольну, - предложила Мария.
- Еще чего, - ответили ей.
Гигант сидел на раскуроченной постели в рваном халате из больничных закромов (а может, кто из работников принес погорельцам?), и халат этот откровенно не сходился на могучей синей груди. Он был весь цвета покойника. Маленькие глаза изучали нас из-под завесы черных спутанных волос. Я ожидал увидеть гоблина с кулачищами, как у Халка, но больничная ванная преобразила этого типа: у него было строго очерченное, острое лицо, подвижные длинные уши, выпирающие клыки и графический рельеф сухожилий и мышц. И это в сумме не выглядело дружелюбно.
- Мое имя Альберт Нокс, я - некромант, - прошипел он.
Я услышал сзади сдавленный вскрик Толика:
- Даня, держи Оксанку, она падает!..
Конфуз в наших рядах не произвел на некроманта Альберта никакого впечатления.
- Я обязан вам жизнью, - сказал он с почтением. Никогда до этого со мной не говорили с почтением и сравнить мне не с чем, но вот тут я как-то понял. Торжественность минуты прервал нагловатый голос сестры.
- Обязан, обязан. Им и всему персоналу больницы, - она звякнула подносом о тумбу и грозно приказала лечь и замереть. Возражений не последовало, на кровати начались какие-то неуместные моменту шевеления. Тогда я заметил, что нижних конечностей у некроманта не имеется.
- Знали бы вы, что он вытворял в операционной! - сказала сестра, прикладывая к месту укола вату. - Его шкуру теперь спасает только интерес военных. Кстати, вы уже догадались, что разговор прослушивается?
Мы открыли рты, чтобы как-то ответить, но медсестре наше мнение было откровенно до лампочки. Она была из тех, кто разбавляет свои монологи риторическими вопросами.
- Ну и вот те, которые слушают, они теперь и оплачивают лечение нашему внебюджетнику, да, милый?
Альберт Нокс, к общему изумлению, криво, но тепло улыбнулся ей. Слева показался осколок зуба.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, женщина, но каждое твое появление вселяет в мою душу легкость и беспричинное счастье...
- О, обезболивающее действует, - сказала она глухо и погладила некроманта по голове. - Общайтесь, мальчики-девочки, пока его не вырубило.
...и ушла, оставив нас пятерых подвешенными напротив гиганта с синей кожей, чье присутствие - вызов любому современному постулату науки... или не любому? Многое ли мы знаем о современной науке?
В любом случае теперь я знаю, что такое попаданство.
Это когда ты конкретно попадаешь.
Каждый из нас пятерых ощущал тонкую грань между нормальным существованием, обыкновенной жизнью подростков из уездного русского городка и безумием, в которое может окунуть событие такого порядка, как гора сказочных мертвецов с полудохлым некромантом. И вот этот самый некромант глубоко вздохнул (халатик затрещал в боках) и заговорил с нами официально. Чтобы не упасть, мы птицами расселись по заправленным койкам.
- Мы прибыли с миром...
Всю жизнь ждал этой фразы. Но в моих фантазиях ее произносил некто зеленый. Если верить интернетам - даже скорее серый. Альберт Нокс был синий, как покойник, но пришел с миром.
- Мой дом и все жители его сосуществуют рядом с вами миллионы лет.
- Это ты дал, - вставил Данька. - Мы миллионов лет не существ...
- Замолчи, он не о том! - шикнула обморочная Оксана.
- ...как две реки, что текут в один океан, - закончил Альберт.
- Ты прибыл из параллельного мира? - спросила Маша.
- Нет... не совсем. Ты видишь, мы говорим на одном языке?
- Да, это удивительно.
Теперь он общался исключительно с Машей.
- Мы живем здесь и сейчас. Словно воздух, который не замечаешь, пока он есть. Но мы будто бы на разных частотах, которые не воспринимают друг друга иначе, как посторонний шум.
- Что?.. - тоненько спросила Маша.
- Частота, на которой держится наша реальность... схлопывается.
Повисла тишина.
- Если можно так выразиться, - закончил он, - наш мир умирает, мы покорно просим вас принять беженцев.
========== 3. ==========
Итак, на поляне были найдены останки шести десятков тел. На белых каретах увезли около двух десятков. Остальных - в черных мешках и в неизвестном направлении. Из двадцати оставшихся семеро умерло по дороге, еще трое скончались в больнице, пятеро - в коме. Оставшиеся пятеро в сознании, при этом один из них беспрерывно стонет и мечется, успокоительные ему не помогают. Двое молчат, один говорит не затыкаясь, но понять его никто не в силах. Единственным контактным пришельцем оказался безногий гигант, которого спасла Манька. Интерес нашего мира к нему был безграничен.
Он же интересовался только нами, и это было его стратегическо-традиционной ошибкой. Да, Маша оказала ему первую медицинскую помощь, мы все оказали. Но потом всей толпой пришлось убеждать его обращаться в вышестоящие инстанции.
- У нас для таких дел есть правительство и... всякие политические организации... наверное, - сказали перепуганные ответственностью мы.
- Мне нужно дать ответ сегодня, иначе Совет решит, будто никто из посланцев не выдержал переход. И тогда они отправят новую партию.
- Новую партию чего?
- Посланцев, - просто ответил Альберт, и вгрызся в неочищенный апельсин.
Он, переживший мясорубку и страшную операцию, на чужой территории, под сильными успокоительными, тем не менее был еще опасен и обороноспособен. Он сидел опустив плечи, говорил с нами на равных и просил о помощи от всего своего мира. Меня трясло от его слов, а Оксана абстрагировалась настолько, что в глазах ее растаял всякий намек на присутствие сознания. Альберт Нокс поморщился и откинул от себя негодный фрукт, после чего продолжил невеселую историю.
- При изменении плотности структуры начинают плыть. Телепортироваться без увечий почти невозможно. Чтобы сохранять решетку статичной, нужно, чтобы тоннель открывали с двух сторон. Специалисты по тоннелям... магистры порталов, так мы их называем. Мы, шестьдесят воинов из разных стран и континентов были присланы сюда, чтобы получить разрешение на переброс магистров порталов.
- То есть если ты не выйдешь на связь в ближайшее время...
Он кивнул.
- А если вам откажут в иммиграции?
- Не откажут.
Потом Маша сказала мне, что Альберт (да и все шестьдесят его соотечественников) знали, на что идут. Их детально предупредили о способности порталов распылять и собирать назад как попало. Процент выжить хоть в каком-нибудь неприглядном виде ничтожно мал. Оксана, когда пришла в себя, ввязалась в спор с Данилом. Она была уверена, что если вдруг Земля решит схлопнуться, люди поступят так же. И добровольно пойдут в односторонние порталы и прочее-прочее.
Маша ушла искать военных для передачи сообщения, которое, могу поклясться, уже находилось в руках у адресата через многочисленные аудиоканалы. Толик молчал. Один только раз он обмолвился:
- Они хотят переехать сюда? К нам?
Я не сомневался, что мировое сообщество даст добро на переселение. Даже современное человечество не способно совершить столь необратимый поступок, как уничтожение сотен волшебных видов. Военные уже строили планы - эта мысль носилась в воздухе. Народ. Много волшебного народа. Новые возможности, новая гонка вооружения. Кто позволит себе остаться в стороне?
Страшно другое. Даже если через пять минут меж пространства и времени стрелой промчится акт доброй воли человечества - магистры порталов будут точно так же брошены в бездну. И счастье, если хоть один после этого сможет работать по профилю.
К следующему визиту человечество было готово. Мы не знали, где, но мы знали, как и когда. В тот день вертолеты изрыли небо винтами, а спутники проглядели все свои стеклянные глаза. В тот день была организована самая крупная волонтерская работа за историю человечества. Впервые такое событие, как визит братьев по разуму, не скрывалось, а распространялось по всем телеканалам. Ни одно даже самое захудалое кабельное телевидение не осталось в стороне. Даже те, кто на государственные праздники транслировал пошлые комедии, даже они целый день гнали новости и блок передач по оказанию скорой медицинской помощи. Всем жителям Земли, готовым к подобному зрелищу, настоятельно рекомендовалось присоединяться к волонтерским отрядам.
Оксана появилась на точке сбора раньше всех. Аптечка, походная одежда. Мы ходили восемь часов, пока начальник нашего отряда не получил по рации долгожданную весть.
Нашли. Спустя полчаса.
Где-то в тропиках.
- Сколько выживших?
- Трое стабильных, остальные, кто дышит, при смерти.
Всю следующую неделю мир перестраивал внутренние часы на новое время. Израненные магистры порталов не задержались в больнице, они тут же открыли шлюзы, чтобы переправить себе подмогу. Вот тут-то и оказалось, что поле Земли не способно поддерживать магию чуть больше, чем полностью.
Когда Альберт Нокс пришел в себя, он тоже почувствовал себя маленьким и слабым. Почти бессильным. Он не смог бы поднять из могилы никого крупнее муравья. Порталовики же с трудом открывали один тоннель впятером, и то он был такой узкий, что путешественников калечило. Не столь фатально. Большинство отделывались слабыми ожогами, легкими переломами и искривлениями костей. Только две трети порталовиков оказалось на Земле, пришельцы тотчас начали операцию "переезд".
Во всех городах мира.
Единственное, что я понял из объяснений дикторов в те дни - первыми перебросили целителей. Потому что наших медиков катастрофически не хватало. Земля за неделю научилась вправлять кости, накладывать шины, прокалывать иглами чужую плоть, делать искусственное дыхание. Улицы превратились в траншеи для карет скорой помощи. Перевозили на всем, что имело колеса. Наш мир мобилизировался. Мы все мобилизировались.
Реальность плыла картинками. Я остро ощущал свое положение в этой реальности, но иногда мне казалось, будто это кто-то другой смотрит моими глазами, делает моими руками, говорит, договаривается и отдает приказы. Через неделю оказалось, что у меня есть собственный скорый подряд. Мы сколотились, как сколачиваются братья по оружию. Мы вместе выходили на ночные дежурства и вместе уходили спать на одну из квартир.
Кто-то ждал от пришельцев агрессии и тайного плана захвата. Кто-то ждал от мирового сообщества интриг и блюдения своих интересов. Но военные только тем и занимались, что перетаскивали закованные в латы тела гигантов-оборотней и гномов. Эти беженцы... волшебный народец, они прибывали к нам в измотанном, смиренном виде. Даже некроманты вроде Альберта Нокса. Синие гиганты покидали навсегда свои дома, и им никак не хотелось начинать жизнь в новом гостеприимном доме с вооруженных конфликтов.
А люди... тут, мне кажется, дело в эльфах. Эльфы странные. Безумно странные, особенно когда ранены и обесточены. Одного взгляда на них достаточно, чтобы уничтожить в собственной голове картину мира. Один только раз на пункт переправки явилась взвинченная молодежь. Они справедливо спрашивали нас, чего ждать, к чему готовиться. Им под ноги из портальной дыры рухнула белокурая девушка с заостренными ушами, и мы все заткнулись. Молодые люди медитировали на нее полчаса, а потом, развернувшись, ушли в неизвестном направлении. Кто-то из них плакал.
Магия, наука и военное дело схлестнулись в одном потоке.
Один раз нелегкая занесла нас с Манькой на распределитель. Да, выживали не все, но беженцы прибывали и не желали заканчиваться.
В вестибюле среди прочих мы нашли маленького человечка с острой мордочкой и радужными крыльями. Маша разрыдалась прямо там и никуда не пожелала идти. Оказалось, это пикси. Пикси гладил по голове чей-то обгоревший труп.
- Кто это у тебя? - спросил я. - Твой зверь?
- Это плата, - пропищали мне в ответ. - Мне сказали, его можно отдать на изучение, и тогда я смогу жить у ваших ученых.
- Оставь его или похорони! - всхлипывала Маша. - Пойдем с нами, мы возьмем тебя просто так!
- Эти похороны нам не простят, - осторожно предупредил я ее.
Через пять минут голова пикси торчала из моего рюкзака. Так мы обзавелись своим первым волшебным другом. Потом было много других.
- Я видел, как наше небо горело и вздрагивало, - сказал мне Винки как-то. Мы тогда отчаянно нажрались с ним в две глотки из одной бутылки, и он разоткровенничался. - Я слышал, как вопили погибающие звезды.
Это, наверное, самое страшное зрелище. Жаль, я был так пьян, что не смог выразить сочувствие. Это был первый раз, когда я набрался до отравления. Увы, после того, как мы с Винки три часа отмывали ванну от крови, нашей фантазии не хватило на изыски. Мы лечили душу и калечили печень.
Но до того "красного" вечера нам было еще жить многие месяцы. А сейчас города захлестнула волна чудес, и мы были очарованы нашей катастрофой. Мы старались не думать.
Ту ночь назвали ночью прощания. Все кто мог, вышел на улицу. Они задирали морды и лица вверх, выискивая глазами в небе очертания своего города. Мы с ребятами тоже вышли и вынесли Альберта.
Агония сделала волшебный мир видимым. На небе северным сиянием мерцали башни, а улица полнилась запахом хлорки, разложения, антисептиков и чего-то сверхчеловеческого. Рядом с нами стояла девушка-эльф. Высокая, как модель-переросток, с золотыми волосами и божественно-наивным лицом. Она куталась в белый халат, который, видимо, сдернула с лечащего врача, плечи ее дрожали совсем как у человека.
- Холодно тут у вас, - сказала она низким голосом.
Мы пялились на нее, и ни один не посмел сказать "привыкай", хотя чего тут еще скажешь? Данил накинул на ее плечи свою куртку. Я решил, что Оксана его сейчас сожжет взглядом, но она тоже глядела на девушку влюбленными глазами. Та даже не повернулась. Перед ней догорал ее родной мир.
А потом чудесные жители открыли рты и завыли.
...город, наполненный чудесами. Чудеса эмигрировали, город схлопнулся.
========== 4. ==========
- Женьк! - голос Маньки звучал хрипло и возбужденно.
Это случилось через недели две после Великого Переселения, когда все успокоилось. Маша ворвалась ураганом в мою съемную квартиру, насмерть перепугав пожилую хозяйку. Та вскочила в ночнушке, готовая разнести и меня, и моего раннего гостя. К счастью, Машу она любила как родную, ведь та казалась воплощением коммунистического идеала. Моя квартира - единственное место в мире, где это качество Маше помогало жить, а не мешало. Вот и сейчас хозяйка предложила чаю, получила невнятный отказ и удалилась обратно в кровать.
- Собирайся, и погнали к областной, - Мария дышала, как загнанный паровоз. - Мы его забираем!
- Кого? - прикинулся дураком я.
- Некроманта нашего! Военным он больше не интересен, у них все казармы нечистью забиты! - она аж раскраснелась.
- О, небеса!
- Занятия в школах отменили, пока эвакуированных не распределят!
- Где распределят?
- По миру, наверное!
Я накинул на плечи рюкзак, и мы вылетели в прохладное утро. По дороге Маша сказала, что Альберта после долгого путешествия по Европе вернули в больницу, из которой выдернули ради контакта двух миров. Военные и ученые пресытились. Полуволшебные, изломанные гости из соседнего мира заняли свои ячейки и пробирки, но излишков было слишком много. Разговоры о перенаселении долетали в последние дни до моих ушей все чаще и чаще.
- Маш... мы своих-то детей прокормить не можем, - выразил опасения я, когда мы тряслись в троллейбусе. - А там титаны настоящие...
- Придется подтянуть пояса, - ответила она в своем стиле.
Легко и просто. Я хотел было затянуть волынку о голодающих странах третьего мира и, скорее всего, напрочь бы разругался с ней, но тут случилась наша остановка. На пороге больницы я задался вопросом, куда мы с Масянькой денем такое крупное тело. Его, конечно, подкоротили хирурги (как бы кощунственно это ни звучало), но, кажется, меньше он не стал.
- Как ты вообще узнала, что его вернули в больницу?
- Люда - подружка Оксанки с меда. Она тут сестрой работает. Оксику некуда его положить...
- А нам, конечно, есть куда...
Машку ждали на посту медсестры. Эти две леди уже обо всем договорились. Людмилу я, оказывается, уже видел. Это она звенела подносом со шприцами во время нашего первого визита.
- Это всего лишь на две недели! - возбужденно говорила Люда, подталкивая нас в спины. - Оксана сказала, тебе можно доверять... черт!
В узком коридоре на повороте мы всей толпой налетели на одинокое инвалидное кресло, Машка чуть не упала. Люда разразилась нецензурщиной в чей-то растяпистый адрес, но ходу не сбавила.
- А вы, девушка, чего так боитесь? - не выдержал я.
- Что кто-нибудь кости об эти колеса переломает, а мне влетит потом...
- Нет... я по поводу Альберта Нокса.
- А...
Она как раз толкнула дверь в многоместную бюджетную палату. На нас подняли глаза с десяток мужчин в пижамах. Кровать Альберта пустовала, потому мой вопрос по поводу женских страхов так и завис в воздухе.
- Где? - громко спросила Люда.
- Выкатился. В трапезную, наверное, - ответили ей.
Некромант укатил на завтрак.
Мы снова оказались в коридоре. На диванах в холле болтали за жизнь перегипсованные граждане, до нас долетало неясное бормотание. Мимо сновали врачи и сестры - очередное оживленное утро в хирургии, уже привыкшей к некромантам, феям и эльфам. Маша сказала, что пусть Альберт спокойно ест - подождем.
- А эти-то чего сидят в палате? - спросил я Людмилу.
- До завтрака еще полчаса, - сказала она, косясь на настенные часы. Ее взгляд остекленел. - Коляска...
Тут и до нас стало доходить, что ни на какой не на завтрак выехал наш некромант. Люда схватила ближайшую девушку с градусниками на подносе.
- Волшебника в трапезной не видела?
- Да он вообще в другую сторону покатил... - ответила та.
Люда побелела, глаза у нее стали больше на пару размеров.
- Он что, без коляски уполз?! - хором крикнули мы с Манькой.
И были правы.
Стараниями сестры Людмилы и благодаря открытым настежь окнам мы выловили его на карнизе. Людмила услышала крики взволнованной публики и догадалась, в чем дело. Третий этаж городской больницы, конечно, не высота для некроманта Альберта Нокса. Даже с учетом послеоперационной реабилитации. Именно поэтому он задержался, не прыгнул - решил подумать, вдруг удастся найти точку выше? Вдруг на крышу получится забраться? Но это мы уже потом узнали, когда успокоились. А тогда, в подсобке, ни Люда, ни уж тем более мы с Машкой не оказались готовы к такому самоубийственному повороту.
- Альберт! - крикнула Людмила. - Что вы, мать вашу, вытворяете?!
- Оружие у меня забрали, - сказал он, поморщившись. - А покидать этот свет при помощи обеденных приборов несколько унизительно...
- Да Боже, зачем?!
Нокс не стал объяснять. Он считал это само собой разумеющимся. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, так получается. Вместо объяснений он заполз обратно в здание. Вопли с улицы стали победными. Послышались жидкие аплодисменты. Маша прикатила коляску и помогла Альберту переместиться в нее с подоконника.
- Мы забираем тебя к себе, - сказала она тихо.
Нокс покорно вздохнул.
- Она имеет в виду ко мне, - поправил я. Маша уже полгода называет мою съемную каморку "нашей", ничего не могу с ней поделать.
Некромант согласился и с этим.
========== 5 ==========
А дальше по миру прокатилась волна волшебных самоубийств. Люди разбирали чудесных жителей по домам, некоторые школы и учреждения брали на попечение эльфов и фей. Рекламные компании выбирали себе брэнды и символы, организовывались целые кварталы для иномирных жителей и быстро обрастали своей аурой и инфраструктурой.
И как только чудо стало буднями, многие искалеченные поняли, что в этих буднях им места нет. Поломанных забирали в семьи, словно домашних животных. Как мы забрали Винки и Альберта. Там они приходили в отчаянье и старались тихо уйти. В иммиграционных поселениях и кварталах ежедневно совершались массовые обрядовые самоубийства и даже жертвоприношения. Человечество, напуганное проявлением чужой культуры, вздрогнуло.
Правительство, напуганное мировым голодом, сделало все, чтобы унять эту дрожь.
Примерно в это время с радаров пропал Толик. Он нашел в одном из распределителей свою Миуриель. Так и называл ее, хотя эльфийскую девушку звали Капелланд. Мы видели ее пару раз, прежде чем счастливый Толик закрыл перед нами двери своего дома. Действительно - на фотографиях она могла бы выглядеть как кукла, но в реальности любой эльф берет не внешностью. С ними вообще оказалось сложно.
Сначала эльфийских девушек и мальчиков разобрали чуть ли не с руками. А потом начали так же массово возвращать. Гномам и оркам оказалось проще. Эти грузные товарищи не чурались быта, были максимально полезны и в квартире, и на предприятиях, и в полях. Оборотни нашли место в охранных организациях, почти все вампиры рассосались по разведкам. Пикси и прочая мелочь декорировали жизнь не хуже канареек.
Эльфы же, певцы вечности... похожи на идеальных любовников. На женщин мечты, на мужчин мечты. Только издали. Толик привнес в свою жизнь мечту и оградил себя трехметровым забором, чтобы через три недели, ночью прибежать ко мне в слезах с растрепанными нервами.
- Я не могу так! Я больше не могу! - рыдал он. - Она молчит! Она из меня душу вытягивает!
Когда-то мы долго беседовали с Машкой на моей кухне о судьбе эльфов. Многие ли видят в пришельцах что-то кроме волшебных игрушек? Переселенцы не борются за свои права, они многое терпят молча, потому что пришли в чужой дом с очень большого разрешения. И я никак не мог выкинуть озабоченного Толика с его замкнутыми фантазиями из головы.
- Он взял себе наложницу, - сказал я тогда. - Воспользовался ее безвыходным положением и даже зовет так, как называет свою фантазию. Не думаю, что смогу когда-нибудь разговаривать с ним после этого.
- Не беспокойтесь об этом, - сказал Альберт из комнаты.
- Никто не прикоснется к эльфу без его согласия, - подтвердил пикси из чашечки с вареньем.
- Ну это в вашем мире. А у нас, как вы знаете, с магией проблемы, - поспешил расстроить я их.
- А это не магия, - сказал Винки. - Это сила характера.
Так вот, Толик прибежал ко мне в слезах и истерике. И я оставил его на ночь.
Спали все на полу. От единственной кровати мы давно избавились, когда перевезли Нокса. Чтобы сохранить равноправие, мы решили спать так, как это делали в культуре некроманта. Тут-то и выяснилось, что "некромант" - это профессия.
- А по расе ты кто? - удивился я.
- Орк, - пожал он плечами.
- Могу поклясться, в твоем роду путались эльфы, - сказал я и спохватился - вдруг это оскорбление?
Но Альберт лишь хохотнул.
- Просто меня в детстве бревнами по роже не били, как некоторых.
Мой отказ от кровати беспокоил его. Как и затекшие к утру мышцы (тоже мои, естественно). Его много что беспокоило. Нокса оформили на какое-то пособие, но питались мы все равно макаронами. Он привык совершенно к другой жизни и, как признался позже, рассчитывал на смерть в случае, если не сможет содержать себя сам. Его положение было оскорбительным, и он не мог понять, отчего даже разговор о самоубийстве приводит меня в ужас.
Пикси оказался более проницательным. Он смотрел телевизор и быстро схватывал культурно-моральные особенности. А с Ноксом мы вечерами сидели и разбирали новостные передачи. Я научил его включать и выключать компьютер, создал для него папку с каталогами, социальную страницу, которую он откровенно не знал, как употребить. Он громко хохотал над книжкой со сказками, которую читал моей хозяйке. Попытался воскресить увядший георгин на ее подоконнике, но получилось воскресить только почивших в земле червячков. Утром пикси Винки где-то поймал мышь, и весь день они с Альбертом пытались ее реанимировать. А к вечеру явился Толик.
Мне было стыдно перед волшебными друзьями. Да и перед собой - обещал больше не говорить с этим человеком, а сам уложил его под правый бок...
Утром я вызвонил Данила и Оксану (они как раз окапывали на приусадебном участке своего дендроида с янтарными глазами. Еще они взяли грифона со сломанными крыльями). Позвал Машку, и мы толпой завалились на хату к Толику. Толик жил не один, а с родителями, которых, к его разочарованию, он не смог вытеснить из дома.
Капелланд сидела в зале на диване и вышивала. Мы так и замерли - я не знал, на что зорче пялиться: на нее или на ее работу. Это было грандиозное полотно с фотографическим рисунком. Когда мы попросили развернуть ткань, оказалось, что работа два на два метра повествовала об утерянной жизни в мертвом ныне эльфийском городе. Капелланд вышила уже половину. Я предположил, что эти три недели она только и делала, что вышивала.
- Она молчит и вышивает. Молчит и вышивает! - жаловался нам Толик на кухне.
- Она потеряла всю семью и весь свой мир, - зашипела на него Оксана. - Ты хочешь, чтобы она мило болтала с тобой?!
- Я думал, что смогу утешить ее!..
- А кто теперь тебя утешит?
Он и правда думал. Он правда взял, чтобы заботиться о ней. Никаких грязных мыслей на уровне сознания. Он прогнал нас, чтобы его Миуриель не тревожили чужие любопытные глаза. Но ей не нужна была его забота. Он вообще не нужен был ей, никогда и ни зачем. И так - со всеми эльфами. Они не возбуждали, они не делали счастливее. Эльфы - ходячие конденсаторы общего настроения, чаши печали, резонирующие и распыляющие. Эльфы молча оплакивали свой мир. Все, кто оказывался рядом, впадали в такую же глубокую и мертвую депрессию.
Особенно люди. Потому что люди, как выяснилось, воспринимают на свой счет даже то, что на их счет не предназначалось.
Миуриель в жизни оказалась невыносимой. Инфантильные мечты Толика гнили час от часу. Масла в огонь подливали родители. Которые после заселения живой и недоступной эльфийской девушки в квартиру первыми усекли, что свадьбы и внуков они при таком раскладе не дождутся никогда.
- Я должен ее вернуть, - сказал Толик решительно.
- Как это подло, - сказала Оксана, - куда она пойдет?!
Данил внезапно принял сторону друга.
- Ей уже все равно, куда идти, а у Толяна вся жизнь впереди. Вон, Женек скоро от своего организма избавится, может, подержит девицу у себя?
- От кого это я собираюсь избавиться? - не понял я.
- Ну так Людка же некроманта забирать хотела... - напомнила Оксана.
Медсестра Людмила и правда звонила пару раз, справлялась о самочувствии Нокса, но о том, что она собирается забрать его...
- Только она давно хотела, да как-то у нее с квартирой не срастается. В наследство входит... Тоже живет со старшей сестрой, семеро по лавкам...
Я не знал, что у меня происходит дома, и шел не торопясь. На улице давно стемнело, к земле тянуло первые листья. В середине августа в нашем городе уже пахнет осенью. Телефон лежал где-то за замком в нагрудном кармане, так что мне стоило больших усилий добраться до него, когда раздался звонок. Звонил Винки.
И он был очень встревожен.
- Дженя! Дженя, скорее беги домой!
- Как ты нашел номер?
- Взял с твоей визитки. Дженя, он заперся в ванной, и я не сразу понял, почему...
До дома было несколько метров и я преодолел их за рекордное количество времени. Маленький пикси бился о дверь в ванну, он увидел меня и метнулся навстречу.
- Запах орчьей крови! Он сильно поранился, упал, может, головой стукнулся! - тараторил Винки. - Но сильный запах, много крови!
Это после того раза мы напились. Не помню, как выламывал дверь. Помню только уверенность - ни обо что Нокс головой не бился. Первое, чему научили его социальные сети - грамотно резать запястья. Он хотел сделать это по местным обычаям. И лег в ванну прямо в своей традиционной одежде.
Еще помню, когда дверь вылетела, я сделал шаг и тут же поскользнулся на липкой луже, упал на спину под вскрик Винки, но и мой затылок в тот день уцелел. Вместе со скорой приехала Людмила. Откуда только узнала? Вошла в квартиру прямо за фельдшером, в красном плаще и высоких сапогах. Она рыдала на могучем плече синего великана и просила прощения за то, что долго не появлялась.
- А должна была появиться? - кажется, Нокс тоже был удивлен.
Его паковали в больницу, уложили на носилки, хотя массовая потеря крови только ослабила чертово чудовище. Бьюсь об заклад, уже к утру он был огурцом.
- Должна. Но не появлялась. Я все думаю, зачем я тебе сдалась... - проговорила медсестра.
Ну тут он расхохотался. Мы с Винки проводили его до дверей, а он все хохотал и не мог успокоиться, на глазах блестели слезы, плечи сотрясались, а раскаты смеха еще долго бродили по этажам.
- Я некромант, который не может поднять из могилы мышь! - доносилось до нас сквозь эхо и хохот. - Скажи, кому я сдался?..
- Мы как-то без некромантии обходимся, - раздался строгий Людмилин голос. - Тысячи лет. И ничего.
- Я даже ходить не могу...
- Протезы сделаем, будешь бегать.
========== Эпилог ==========
В моей съемной квартире Альберт Нокс больше не появлялся. Какое-то время мы с Марией и Винки навещали его, пока медсестра Людмила не транспортировала выписанного пациента к себе. На тот день Нокс уже получил паспорт и прошел полное медобследование для дальнейшей профориентировки. Его хотели определить по компьютерной части, как неходячего, но судьба распорядилась иначе.