Захарова Марина Валерьевна : другие произведения.

Человек, увидевший ангела

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как ни крути, увидеть ангела - это либо к шизофрении, либо к смерти. А на Льюи, которому посчастливилось лично общаться с благовестником, кроме прочего, свалилась подготовка к гражданской войне, революция и душевные терзания.

Kinuli

Человек, увидевший ангела

  
  
   Боль, тревога и переживания глушат друг друга, как умалишенные, грызутся и осаждают вместе разум, готовый сдаться в их немилосердные руки. Тело сковывает пронзительный холод и оцепенение. Я уже никуда не бегу - потому что нет сил, потому что больше некуда бежать. Последние страницы моей глупой истории шелестят под пальцами, но я смотрю не на них, а на исчезающую в воде башню подводной лодки. Дует тревожный ветер, мутные волны набегают на грязный песок, небо хмуро смотрит в воду, а вода пялится в небо, и так они отражаются друг в друге свинцовой мрачностью.
   А перед внутренним взором мелькают картины того светлого солнечного дня, когда все это началось.
  
   - ...момент истории, когда каждый из нас был благословлен!
   Я помню, как под куполом, плывущим по городу, расправились белые крылья. Мы видели, как он, сидящий на троне, поднял руку свою, чтобы приветствовать нас.
   И мир ликовал, очищенный добрым взором ангела небесного. В тот день и дети, и взрослые праздновали жизнь, данную Богом, и свет, спустившийся на землю. Город сверкал начищенными медными трубами на крышах домов, в которых многократно отражались солнце и праздник, творившийся под легкими редкими облаками.
   Ангел, окруженный советниками, смотрел на верных подданных своих, а те смотрели на него - небесного Наместника - и не было никогда более трепетной минуты; их сердца словно синхронизировались с сердцем вселенной. И добрыми, удивительно детскими глазами смотрел на свой будущий народ ученик Наместника, сидевший по правую руку от учителя. Оба были крылаты и напоминали скорее духов, чем обремененных человеческим телом правителей.
   Наместник, облаченный во все золотое, сидел в самом центре платформы на троне. Он весь сиял. Казалось, что даже белые крылья светились золотом, равно как и медовые волосы, обрамлявшие молодое, но мудрое лицо. Его ученик, который готовился заменить его менее чем через семь месяцев, выглядел проще: белые одежды, напоминающие хитон, темные волосы, детское выражение лица. Не возникало сомнений, что он ангел, но ощущения, рождавшиеся в сердце при взгляде на него, отличались от тех, что порождал своим видом сам Наместник.
   А платформа плыла и плыла по верхнему ярусу столицы, и встречающие это шествие люди чувствовали себя самыми счастливыми из тех, кому приходилось родиться в этом грустном мире.
   Волны экстаза паром поднимались выше, к самому небу. Даже мне с высоты технических этажей было слышно, как подданные выкрикивали имя Наместника, заходились в припадке и просто вопили от избытка чувств. Я им немножко завидовал, потому что в толпе их светлые эмоции доходили до максимума. Но тут, вдали от основного движения, мне оставалось только любоваться крыльями на передвижных экранах, следующих за куполом.
   Сегодняшний день особенный: ровно двести лет с того великого дня, когда ангелы спустились на землю, чтобы править.
   "Это первый раз за историю человечества! - восклицал когда-то мой покойный друг. - Представляешь, что должно было твориться в этой стране, чтобы ангелы занялись восстановлением справедливости лично?! Я вот не представляю..." А еще он мне рассказывал о том, как прошел праздничный парад в честь столетия даты (сам он его, конечно, не видел, но где-то сумел прочитать).
   И именно потому я тут, над толпой и в стороне от всего удовольствия: когда начнется давка, кому-то придется вытаскивать раненых и успокаивать паникующих. Я знаю, что трагедии не избежать, но все же, все же... Кто-то же должен!..
   Я шел за ползущей по центральной траншее платформой, перебираясь по шатким навесным переходам одного из технических этажей, вглядываясь вниз. Сходя с ума на одной волне, люди продолжали действовать синхронно. Все они старались следовать за куполом, но чем дальше в центр устремлялось шествие, тем больше народу прибывало: ангелов встречали и, не в силах оторваться, отправлялись за ними. И в этом безумии их легко было понять.
   Место на площадках стремительно таяло. Вскоре и на моем техническом этаже народу прибавилось, но вдали от белоснежных крыльев люди вели себя спокойно. Быть может, это такие же волонтеры, как и я. В таком случае, могу сказать, что город был готов к Празднику. Но не был готов к...
  
   ***
  
   Волна пошатнула купол, и на экране мелькнуло лицо Наместника, на котором не было ни тени страха. Большего я заметить не успел, так как вместе со всеми, кто был рядом, пригнулся, спасаясь от осколков.
   Чуть позже выяснилось, что взрыв грянул почти вплотную к "карете" Наместника и Совета, но практически не повредил перевозящее устройство. Весь удар пришелся по толпе. Вопли и плач перекрывал голос из динамика, успокаивавший горожан и вещавший что-то о "проклятых еретиках", с которыми скоро будет покончено.
   Я и еще несколько человек с технического этажа начали спускаться вниз к месту трагедии. К своему изумлению, у некоторых я увидел наплечные рюкзаки скорой помощи.
   - Ни одной машины! - яростно ругался один из них. - До ближайшего госпиталя - как до края планеты, они что, вообще не соображают?!
   - Так ведь дороги от автомобилей специально расчистили, чтобы аварий не было! - вмешался еще один.
   - Как раненых вывозить теперь?! Сюда же ни одна скорая не пробьется!
   Я глянул на процессию: ничем не сдерживаемый купол плыл дальше, в окружении уже заметно поредевшей сопровождающей толпы. Некоторые из них, думаю, так и не поняли, что произошло, другие жались ближе, веря, что Наместник защитит от еретиков. А я боялся, что взрывы прозвучат вновь.
   Пораженная мощным ударом толпа под нами рассеивалась, и, когда мы добрались до места трагедии, там уже вовсю работали волонтеры.
   Государственной медицинской группы и военных я так и не увидел: ко мне тут же подскочил очень крупный человек, сунул в руки бинты и толкнул в направлении ближайшего раненного, что-то крича и на ходу инструктируя. В отличие от меня он, видимо, занимался подобным не в первый раз.
   Как-то так получилось, что мы с ним работали вместе: я успокаивал, опрашивал, помогал быстро бинтовать или разрывать одежду в нужных местах, он же диагностировал, вправлял, накладывал повязки и жгуты, что-то вкалывал. Это он приказывал оставлять пациента и переходить к следующему, давал заключение о смерти, если кто-то умирал у нас на руках, делал неутешительные прогнозы или говорил, что это только царапина, которую не надо запускать.
   И мы работали очень быстро. Когда шок отступил, а поле зрения перестало ограничиваться мутной точкой по центру, я с удивлением понял, что руководит он не только мной, но и еще несколькими незнакомыми людьми. Еще несколько ребят относили раненых, которым уже оказали первую помощь, в машины, мастерили носилки из выкрученных с технических этажей труб и одеял, пожертвованных жителями ближайших домов.
   Но это все проносилось на заднем плане, пока мы в бешеном темпе перебегали от одного раненого к другому.
   А потом завыли сирены, на площадь выехали белые машины, из которых высыпали люди в голубом. Они-то нас и прогнали, чтобы не мешались под ногами.
  
   - У них оплата сдельная, - сказал мой напарник, когда мы отошли подальше от места трагедии. Сейчас было самое время обсудить взрыв, но он решил заговорить о медиках. - И зависит даже не от количества выздоровевших, а просто от количества больных и степени их "болезненности". Мы их сейчас лишили нескольких пунктов "тяжелых состояний" в зарплатном квитке.
   - Ах вот чего они такие злые были...
   - А то, что мы увеличили общее количество больных, вытащив с того света чертову уйму потенциальных мертвецов, их почему-то не взволновало. Не пойму, где у людей логика...
   Я стоял молча, приходя в себя и пытаясь осознать сложившуюся в медицине ситуацию, о которой слышал впервые.
   - Нормах, - представился он, протягивая руку.
   - Льюи. - Я заторможено ответил на рукопожатие.
   - Не хочешь выпить, Льюи?
  
   ***
  
   - ...нет, я не понимаю и не хочу понимать! Если революция и приведет кого-либо к победе, с чего ты взял, что новое правительство усмирит еретиков?!
   - Тебя обманули, мой друг, - доверительно сообщил мне новый знакомый, закусывая слабенькое дешевое пойло. - Я даже не уверен, существуют ли эти еретики.
   Я уставился на него круглыми от удивления глазами.
   - А кто тогда теракт сегодня устроил? Праведники, что ли?
   - Ну, это ты дал! Ангелы твои и устроили. Скорее всего. Не думаю, что каким-то мелким группировкам позволили бы так запросто подносить к монаршьей особе заведомо опасные предметы.
   - Ты сумасшедший?
   - Плохо дело. - Нормах откинулся на стуле и внимательно на меня посмотрел. - Видишь вон тех ребят за стойкой?
   Я осторожно кинул взгляд на небольшую компанию, о которой говорил мой собеседник. Четыре человека спокойно разговаривали, не привлекая к себе внимания. О нет, неужели за нами следят?!
   - Ты им понравился, - совершенно неожиданно для меня сказал Нормах. - По-хорошему. Они считают, что тебе можно доверять. Вот только я не думал, что ты такой дремучий.
   - Что?.. - Сложно было понять, куда клонит этот человек. Но уже тогда я попался на его врожденный дар завораживать голосом, словно безмозглая рыба на крючок.
   - Видишь ли, когда нет внешнего врага, люди начинают замечать дыры в своем бытии. А так, пока им есть кого ненавидеть за сегодняшнее происшествие...
   - Нет...
   - Давай я тебе чуть позже расскажу про еретиков. Мы познакомились с этими ребятами около пяти лет назад, и знаешь... они не то что взрыв устроить - собраться-то вместе не в силах. В их существовании, Льюи, нет ни опасности, ни интереса. А вот если ты спросишь об ангелах...
   - Но я же сам видел! Взрыв!.. - возмутился я.
   - Да что ты видел... - отмахнулся Нормах. - Кстати, не советую так громко разговаривать. Ребята за стойкой нас поймут, а вон те, в дальнем углу... Не смотри на них! Льюи, постарайся слушать молча.
   Мне пришлось притихнуть. Встать и покинуть закусочную, возмущенно хлопнув дверью, желания не было. Возможно, потому, что уже тогда мне показалось, будто у этого человека действительно были ответы на те вопросы, которые я не решался задавать даже себе.
   - Лет десять назад, когда я был чуть моложе тебя, меня нашел один человек. Ну... мало сказать - нашел. Он спас меня от смерти. Вытащил с самого дна той выгребной ямы, которую принято называть Священным королевством. Раем на Земле. Он тогда посмотрел на меня и спросил: "Ты хочешь увидеть ангела?" Ну и вопрос, правда? Хочу ли...
   Нормах залпом опрокинул в себя остатки пойла и отодвинул кружку с таким видом, словно она мешала ему рассказывать.
   - Я, конечно, тогда не поверил, что мне вот так запросто предлагают повидаться с самим Наместником. Кто меня, малолетнего отморозка, к нему пустит? Но именно это мне и предлагали. Что может быть прекраснее идеального представителя твоего вида, сошедшего с небес, обладающего кристально чистой душой? Разве что спросить его: какого черта происходит под его божественным носом. Ну, вот... меня одели, умыли, вручили какое-то письмо. После чего оказалось, что я ребенок из благополучной семьи, студент и отличник, общественный активист с различными заслугами. С таким перечнем положительных черт я попал в список на аудиенцию к Наместнику. И ты думаешь, как я себя чувствовал? Не перебивай, это был риторический вопрос.
   Нормах замолчал ненадолго, словно переводил дух или прокручивал в голове события минувших лет. Пока он молчал, в мою голову успела постучаться мысль, что меня подло обманывают с непонятной целью.
   - Наместник... ангел. Я не смог бы представить себе что-либо более прекрасное. Наверное, как и любой видевший его, любой из тех, на кого пала милость быть освященным его вниманием и голосом, возвещающим, что все отныне будет хорошо, - продолжил Нормах задумчиво. - И можно ли подумать иначе: в стране, накрытой крыльями его, не могло быть ни бед, ни катаклизмов, ни болезней. Сплошное благополучие. Вот только мать моя умерла от голода, сестра была растерзана озверевшими солдатами, а весь мой квартал на четвертом этаже сгорел со всеми жителями и случайными прохожими, которым не только не стали помогать, но и заперли в пылающих отсеках, чтобы никто не смог выбраться.
   Услышав эту до боли знакомую историю, я вздрогнул и быстро отвел взгляд.
   - И вот, я его спрашиваю: "Как же ты мог такое допустить, Наместник?" Спросил, а потом с ужасом наблюдал, как преображается ангельское лицо, какими напуганными и растерянными становятся голубые ангельские глаза. Кажется, он что-то пытался ответить, беспомощно оглядывался на этих своих советников, но голоса его я так и не услышал. И тут меня схватили под руки и уволокли от светлого трона, но в голове продолжала метаться одинокая мысль, и я больше ни о чем не мог думать: "Он ничего не знал. Он ничего не знал об этом!"
   Нормах прервался, чтобы жестом подозвать официантку.
   - Странно, что меня вообще не посадили за то, что язык при Наставнике распустил, - добавил он тихо. - Я долго потом думал: с какой целью меня кинули на амбразуру с моими нелепыми провокациями? Вышел я оттуда, правда, в полной уверенности, что правительственный лозунг "все под контролем" к ангелу не имеет ни малейшего отношения. На все шесть лет правления у каждого Наместника одна задача: красиво сидеть, приветливо улыбаясь.
   - Зачем ты все это рассказываешь? - осторожно поинтересовался я.
   - Потому что ты сомневаешься. Потому что ты тоже пострадал.
   - Да кто тебе сказал такое?.. - тут же воскликнул я, испугавшись.
   - Ты слышал когда-нибудь о "Неороме"? - спросил он резко, прерывая мою нервную речь.
   - Нет, никогда, - ответил я.
   - А она о тебе слышала, - сказал Нормах и пояснил: - Нам тебя рекомендовали.
   - Когда? - Вид у меня, видимо, был ошалелый, во всяком случае, собеседник начал говорить медленнее, словно боялся, что я не все успею понять.
   - Сразу после нашего медицинского приключения. Я посмотрел на тебя в действии, послал запрос, и мне настоятельно посоветовали. Так мы и набираем людей.
   - На терактах?
   - Это было неприятное совпадение, - поморщился Нормах и снова подал знак официантке: - ...уснула она там, что ли?!
   - Ну хорошо. А если я скажу, что не верю? Не верю всему этому бреду, не вижу в нем смысла и считаю вас всех, сколько бы вас ни было, опасными элементами, угрожающими самому справедливому во всем мире строю!
   В ответ он тихо рассмеялся, закрыв лицо руками.
   - Ай, ну ты же сам в этих лозунгах сомневаешься! Если только не считаешь полной чушью! Давай я докажу тебе! Давай докажу, что нас всех обманывают. Что с этим всем давно пора кончать!
   - Не думаю, что у тебя получится.
   - А ты почему не пьешь? - спросил вдруг он, кинув взгляд на мой нетронутый бокал.
   - У меня аллергия на спиртное! - автоматически ответил я, сбитый с толку.
   - Чего только на свете не бывает... А зачем тогда заказывал?
   - Послушай, я никогда не мог внятно ответить на этот вопрос! Но и ты тоже ушел от темы. У тебя не получится убедить меня.
   - Ну... Видишь ли, Льюи, дело в том, что на пустоши мы кое-что нашли...
  
   ***
  
   - Пока в мир не пришли ангелы, тут творилось нечто адское!
   - Ничего тут не творилось! Было либо так же, либо чуть лучше, либо чуть хуже... качественно не изменилось ровным счетом ничего.
   - Моя мать была учителем истории и...
   - Твоя мать была осуждена за то, чего не делала. Или ты будешь спорить?
   - Это тут при чем? В учебниках...
   - Самая старая волынка из всех, что мне доводилось слышать! Учебники пишут победители! Не знаешь, что ли? Балда!
   - Сам балда... и поговорку переврал...
  
   Я обожал ангелов, как и любой ребенок. Говорил по ночам с Наместником, рисовал его на стенах, когда было чем, и считал, что все беды, происходящие вокруг, порождены исключительно врагами нашего владыки.
   С тех пор я, как и многие, перестал разве что портить стены неумелыми каракулями. Для некоторых, впрочем, эта привычка перешла в профессию. А ночные разговоры вели мы все, потому что порой говорить было больше не с кем. Не помню, когда я перестал это делать, но точно за несколько лет до знакомства с революционерами.
   И я влился в их стройные ряды, наплевав на воспитание, страх перед революционным движением и тем, к чему оно могло привести. Просто потому что "Неорома" обещала мне ответы. Обещала объяснить, почему бессмертные ангелы, спускаясь с небес, правят только три года, почему до этого их приходится несколько лет учить, несмотря на врожденную мудрость и всезнание. Обещала объяснить, почему наука - зло.
   Но в тот день, когда я понял, что разговоры закончились и начались действия, мне стало плевать на все ответы и разъяснения вместе взятые, на революционеров и Наместников .
   - Твои дети мне всю рацию расколотили! - вопила Дара из своего закутка. - Что мне теперь с этим делать?! Я не механик!
   - Так отдай механикам, родная! - отвечал ей Нормах. - Льюи! Интеллигент ты наш, бегом сюда. И пошевеливай своим драгоценным организмом, ибо пришел тот день, ради которого ты родился.
   Я бросил все свои дела и поспешил к начальнику с заведомо нехорошими предчувствиями. Нормах - человек, втянувший меня в это болото, - был удивителен во многом. Необычайно рослый и широкоплечий, он напоминал удалого солдата бравой гвардии или восточного наемника. В общем, был он таким массивным, что даже я, человек не самой хрупкой комплекции, казался на его фоне существом маленьким. Таких, как он, принято считать лишенными интеллекта, но Нормах - другой случай. Не зря "Неорома" выбрала именно его для осуществления своих замыслов. Лицо его украшали шрамы. Я всегда думал, что это следы активной революционной деятельности, но Родерик развеял мои сомнения. То были свидетельства его бурного детства.
   - Тетушка "Неорома" попросила вынести мусор, - многозначительно сообщил он, когда мы неслись по подземным переходам нашего бункера. - Вернее, мусор уже вынесен, нам надо только перехватить его. Сегодня будешь вторым пилотом. Поведет Рикки, зови его.
   - На что мы охотимся?
   - На целый контейнер добра, выброшенного из Светлых Палат.
   - Мусор, в котором может быть компромат? Документы?
   - О да! Еще какие! - воскликнул возбужденно Нормах, сворачивая в ответвление. Там мы и разошлись.
   Рикки уже собирался, озабоченно бормоча себе под нос.
   - Невезение какое... представляешь? Разбил рацию Дары... она теперь не скоро забудет... - уныло произносил он, натягивая бронежилет и нашпиговывая его оружием.
   - Как так получилось-то? - Я помогал ему изо всех сил, на ходу собирая сумку: подобрал с пола запинанную в угол аптечку, затем отыскал в столе необходимые документы на случай форс-мажора.
   - Не хочу вспоминать, - совсем приуныл он.
   - Как думаешь, что в контейнере? - перевел я тему.
   - А "Неорома" не сказала? Тела, наверное. Расчлененные.
   - Что?! - Внутри у меня все похолодело.
   - А ты не знаешь, что ли, что проститутки в Светлых Палатах пропадают? Туда уходят, а обратно - не возвращаются. Некоторые говорят, что они там навсегда остаются. В роли жен или наложниц... и ведут там праведную жизнь. Я не верю. И никто из наших не верит, потому что если бы это было так, об этом на всех каналах трубили бы. Мол, посмотрите, какими благочестивыми делаются даже самые греховные существа после встречи с Наместником! Этак им следовало бы туда всех заключенных перетаскать на воспитательные беседы.
   Я молчал, переваривая очередное откровение.
   - Хорошо бы, чтобы тела, - цинично продолжил Рикки, застегиваясь. - Если мы их обнародуем, шуму много будет. Может, даже кто думать начнет головой...
   Пока я открывал и закрывал рот, он вдруг спросил:
   - А ты правда альбинос?
   - Что?
   - Ну вот эти вот волосы белые и глаза красные, это от рождения? Я все не решался спросить раньше...
   - Как это может быть не от рождения?
   - Ну... волосы можно выбелить. Так если ты мутант, почему тебя не привлекли к ответственности?
   - У меня судимость, - честно признался я. - Но до наказания не дошло: признаков мутации оказалось недостаточно. А главное - на заводе и так некому работать... и меня помиловали.
  
   В машину нас погрузили тут же, не дав отдышаться и настроиться.
   - К чему такая спешка? - тихо возмущался Рикки. Если бы сзади не было Дары, он предъявлял бы претензии громче, но, чувствуя на затылке ядовитый взгляд, усмирял свой голос как мог.
   - Мы должны успеть перехватить посылку до того, как она попадет в распределитель, - просто ответил Нормах. - На закрытую территорию пробраться без шума уже не получится.
   - Почему нас предупреждают в самый последний момент? - не унимался Рикки, заводя мотор. Я спешно пристегивался, представляя себе, какая гонка сейчас будет.
   - Я вообще рад, что нас предупредили, - сказал устроившийся сзади начальник. - Что появилась возможность предупредить. Одного из агентов разоблачили, и все пошло наперекосяк, всем приходится импровизировать, кто как умеет!
   - А они не такие крутые... - начал Рикки, трогаясь с места.
   - Поговори еще, - оборвала его Дара. Сзади захихикал наш "силовой отряд". Этим двоим их обязанности объясняли по дороге.
   - Берете на прицел обоих. Водителя оставляете на месте, напарник мусорщика пусть откроет кузов. Мы с Льюи перетащим контейнер, после чего все сматываемся, - коротко и доступно проинструктировал Нормах. Судя по реакции ребят, такие перехваты - дело для них обычное. Вот только мусор у Светлых Палат они воровали впервые.
   - Золота-бриллиантов в ящике не ждите, - жестко разочаровала всех Дара. - Это вам не банк.
   Государственную машину, вывозящую мусор из Светлых Палат, мы увидели издалека и сразу узнали. Как точно подгадал Нормах, который вел нас по всему пути, встретились мы почти на подходе к распределителю в технических районах, где ходил только служебный транспорт. Ничто не помешало нам перекрыть дорогу одинокому грузовому автомобилю. "Силовой отряд" выскочил с пушками наперевес, одновременно рекомендовав задержанным незамедлительно выйти с поднятыми руками, пока не случилось ничего дурного.
   Из кабины вывалились растерянные и бледные молодые ребята, беспрекословно подчинившиеся предъявленным требованиям. Как и было оговорено, водитель остался на месте, а его напарник под дулом автомата направился к дверцам кузова.
   Что произошло дальше, я припоминаю смутно и с трудом - уж очень быстро все промелькнуло. Как только открылись двери, раздался треск, и наш боец упал навзничь, как оказалось позже - с простеленной головой. Потом о лобовое стекло прямо напротив меня ударился круглый предмет, и Дара страшным голосом заорала: "Из машины!" Мы с Рикки выскочили, бросившись от родного транспортного средства врассыпную. Когда прозвучал взрыв, отбросивший нас в разные стороны, я отчетливо вспомнил, что дверца со стороны Дары заедает.
   Треск автоматов, одиночные выстрелы, крики - все это пронеслось молниеносно. Я пришел в себя окончательно, когда на меня свалилось тело одного из напавших.
   - У груза были сопроводители! - орал Нормах в трубку телефона. - Мы остались без машины!
   Чьи-то дрожащие руки сняли с меня труп и помогли подняться. Это оказался Рикки.
   - Как Дара? - спросил я ошалело, пытаясь притворяться адекватным.
   - Психует, - ответил Рикки на удивление твердым голосом.
   - Рикки! - окликнул Нормах. - Садишься за руль государственной тачки! Льюи, вытри кровь с рожи! Садись рядом с Рикки, быстро! Дара, Варьи! Затаскивайте Валентина и со мной к ящику! Едем в обход, и тихо, как мыши! Если нас поймают в этой карете, прахом пойдут ваши жалкие жизни!
   Перешагнув через труп, чуть не споткнувшись о второй, я добрался до положенного места, пристегнулся и попытался представить, что все нормально. Не получалось.
   - Ты на маньяка похож, - сказал мне первый пилот, протягивая какую-то тряпку. - Убери кровь от греха подальше.
   - Драпаем! Драпаем! Не тормози, Рикки! - заорал Нормах из кузова. - Черт! Валентин! Черт! Черт!
   - Почему нас не предупредили, что государственный мусор так охраняется?! - шипела Дара.
   - Они, очевидно, сами не знали! - шипел в ответ Нормах.
   - Можно было догадаться!
   - Да кто на мусорный ящик полезет?! Да еще если он из Палат Его Святейшества!
   Скоро они унялись, и остаток дороги мы провели в скорбном молчании.
  
   Как Нормах собирался избавиться от машины - было тайной для всех, кроме Варьи, с которым они это живо обсуждали, пока мы с Рикки перетаскивали контейнер в один из складов нашего муравейника.
   Это был металлический вытянутый гроб с откидной крышкой. Рикки, оглядев запирающее устройство, присвистнул и многозначительно покачал головой.
   - Как все же правительство старается спрятать свою личную жизнь. Прям страшно становится, - заметил он вслух.
   - Хвоста нет? - спросила взвинченная Дара. Впрочем, взвинчены были все. Только по ней это было вдвое заметнее.
   - Хвоста нет, - заверил ее Ник, не отрываясь от монитора, висевшего под потолком.
   - Тогда давайте быстрее уже! Вам еще транспорт отгонять. И Валентина... надо...
   - Открывайте, - велел Нормах, прерывая ее сбивчивую речь. - Нужно убедиться, что в контейнере именно та отрава, которая поднимет на уши всю страну. Потому что если ее там нет... нужно звонить.
   Дара вырвала из рук замешкавшегося Рикки ключ, который они сняли с трупа водителя, и излишне резкими движениями стала пытаться провернуть его в скважине замка.
   - Когда я была маленькой, то верила, что однажды ангел придет и спасет меня, - быстро говорила она, открывая крышку контейнера. - Никогда не думала, что сама приду за ним.
   Я не совсем понял ее слова. Наверное, потому что не вслушивался, переживая, что сейчас мне откроется кошмарное зрелище. Но вместо трупов юных девушек, в глаза мне бросились белоснежные перья.
   Ученик Наместника, укутанный в собственные крылья, спал тревожным сном на дне мусорного ящика.
  
   ***
   - Вы навлечете на себя гнев Наместника.
   Даже связанный и брошенный в грязный угол ангел оставался ангелом: воплощением всего светлого в нашем неуютном мире. И он светился, источая спокойствие и любовь.
   - Я беспокоюсь о ваших душах и ваших судьбах, - тихо сказал он, не дождавшись ответа от угрюмых революционеров.
   - О себе беспокойся, - грубо оборвал его Нормах из-за своего стола. За его спиной стояло около десяти человек, пришедших просто поглазеть, а остальные мялись у входа. Узреть ангела хотелось всем, особенно связанного и повергнутого.
   - На смерть мою нет воли Всевышнего, - спокойно ответил ученик Наместника. - И я не могу умереть раньше отведенного мне срока, прежде, чем выполню долг перед государством Его.
   - Точнее, ты не можешь прожить дольше этого срока, - раздался голос Дары, сидевшей тут же. Она отложила в сторону полуразобранную рацию, которой занималась уже полчаса, и подошла к сидящему пленнику. Ангел поднял на нее взгляд непроницаемых голубых глаз, полных историй о чем-то недосягаемо-вечном. Они с Дарой явно говорили на разных языках: революционерке было плевать на взгляд ангела, а он не в силах был догадаться, на что она намекает.
   - Ваш срок годности необычайно мал, - сказала она веско.
   Ангел нахмурился, вслушиваясь в незнакомые слова, но продолжал молчать, сохраняя на лице маску непробиваемого покоя. Было видно, что ему есть что сказать, но он не считает необходимым открывать рот и что-либо доказывать.
   - Зря, что ли, думаешь, якобы бессмертные ангелы сидят на престоле всего три года? Какого лешего вас сменяют так часто? Молчишь?
   - Покайся, дитя мое, - вдруг сказал ангел почти плачущим голосом.
   Я смотрел на все это действо, словно через мутное стекло. Увидеть ангела в любом случае - потрясение. Может, те, кто сидят в правительстве и живут около него каждый день, уже привыкли, а вот я, да и Рикки, да и многие другие, уже несколько часов кряду испытывали шок.
   Оказалось, что целью нашей операции была кража ученика Наместника. А потом? А что потом? Что "Неорома" собирается делать дальше? Нормах говорит, что нас надежно спрятали. "Неорома" прикрыла наше исчезновение с такой же скрупулезностью, как и устроила это похищение. Правда, она, очевидно, не учла, что мусор охраняется вооруженными наемниками, зато позаботилась обо всем остальном. Так, по крайней мере, говорил Нормах. А за полгода я привык доверять ему больше, чем себе.
   - В Новейшем Завете написано, что ангелы своим приходом вытеснили старую людскую власть. Молчи, не перебивай! Мне твоя жалость не нужна! Лучше подумай, что за советники все время сидят за вашими спинами. Не было смены власти - это все та же каста людей, которой, правда, удалось избежать революции!
   Ангел, не веря этим глупым человеческим речам, продолжал хмуриться и смотреть на Дару с жалостью, как на умалишенную. Я, впрочем, смотрел так же: неужели она собралась его в чем-то убеждать? Это дохлый номер. Нормах еще смог бы поколебать мировоззрение простого человека продолжительной спокойной беседой, но точно не взбешенная Дара и не убежденного в своей правоте трехлетнего ангела, сошедшего с небес.
   - Ну а теперь ты - наш козырь. Через пятнадцать дней тебя должны посвящать в Наместники... А мы устроим из этого показного ритуала шоу для оболваненного народа. И правда всплывет, но для этого нам понадобится кое-что... Рикки, Льюи!
   Я тут же напрягся, потому что догадывался, к чему ведет ее эмоциональный монолог.
   - Рубите ему крылья!
   Мы с Рикки синхронно вздрогнули, а Дара тут же отвернулась, видимо, испугавшись реакции ангела. Но ее - реакции - как ни странно, не последовало. Ангел оставался спокоен.
   - Зачем? - просто спросил он.
   - Ну... у нас есть причины, - подал голос Нормах. - Во-первых, чтобы доказать народу, что ты всего лишь фикция, а во-вторых, тебя так будет легче переносить. Ты хоть знаешь, сколько лишнего веса таскаешь на спине?
   - Эти крылья - символ Воли Его. Он не позволит их отнять.
   - Да с чего ты взял? - выкрикнула Дара. - Докажи! Докажи, что ты к нам с небес спустился!
   - Я спустился на крыльях! Какие еще доказательства нужны? Человек продолжает оставаться неверующим даже тогда, когда его тыкают лицом в самое чудо! - сказал ангел, удивляясь. - Я говорил с самим Всевышним! Это он мне сказал идти к вам - людям - с миром и любовью! Его глас направлял меня!
   - Ну что ж, - сказала Дара странным тоном, глядя на маленького ангела. - Мы тоже слышали его - этот твой божественный глас, - пойдем вместе послушаем! Льюи! Рикки! Тащите его в зал!
   Мы с Рикки, растерявшись от такого поворота событий, встали и посмотрели на Нормаха, ожидая от него знака. Тот кивнул, мы развязали пленника, подняли на руки его тяжелое из-за крыльев тело и перенесли его в указанное место. Он не сопротивлялся, очевидно, заинтригованный.
   Зал, в который мы доставили ангела, на самом деле был той самой находкой, благодаря которой несколько месяцев назад Нормах заставил меня пересмотреть все, что я знал о мироздании. Это была одна из комнат закрытой лаборатории, заброшенной чуть менее сотни лет назад. Дара, чувствовавшая себя тут хозяйкой, чем-то щелкнула, и все приборы разом включились, освещая таинственное место.
   - Мы в логове самого дья... - не растерялся ангел, но его перебили.
   - Это просто подпольный научный центр, - сказала Дара раздраженно.
   - Одно и то же, - спокойно ответил ангел.
   - Это государственный подпольный научный центр! - с мстительным напором повторила девушка, наклонившись к лицу ангела.
   - Как? - Наш несгибаемый пленник впервые растерялся по-настоящему. Мгновение ему понадобилось, чтобы собраться с мыслями. - Кто же за спиной Наместника творил это низкое дело?
   - Хотела бы я сказать, что сам Наместник, но это не так. - Она пожала плечами. Я смотрел, как напряжение в глазах небесного создания словно леденеет и трескается под давлением. - Во всяком случае, многие твои предшественники тут побывали.
   Она провела рукой по пульту, с которого совсем недавно стерли вековую пыль, и бережно нажала одну из кнопок. Тут же в центр зала прямо с потолка ударил свет, в котором мы все увидели призрак молодого человека без одежды с массивными лебедиными крыльями за спиной. Я тут же вспомнил, как Нормах с Дарой наперебой пытались объяснить мне, что на самом деле это всего лишь голограмма.
   - Кто это? - спросил наш пленник, никогда в своей короткой жизни ничего такого не видевший.
   - Ты. Или... один из твоих предшественников, - ответил ему Нормах. - Вас клепали в этой лаборатории лет сто назад, пока место не рассекретили. Теперь лаборатория переехала прямо под дворец Наместников. В самое сердце столицы.
   Вид у ангела был напуганный. Он еще ничего не понимал, но уже начал трястись, завороженный крылатой фигурой, зависшей над полом. Рядом с призраком-голограммой блестела еще одна: тонкая ниточка ДНК почти человека. Правда... как ни старалась Дара, я так и не понял, что это за таинственная ДНК...
   - Ты просто мутант, которому отведено на земле не более шести лет. Долговечнее вас сделать не смогли, - жестоко сообщила Дара. - Просто мутант. Один из тех, которых предписано уничтожать, как тварей греховных.
   - Нет, это происки темных сил! - затараторил ангел, сбиваясь и пряча лицо. Мне стало жаль его, но я напомнил себе о погибших родных и страданиях своего народа. Пусть он всего лишь орудие и ни в чем не виноват - это, по словам Нормаха, оправданная жертва.
   Нам необходимо было ее принести.
   - Всевышний говорит со мной! - продолжал бормотать в рукав ангел. - Я так счастлив, когда он обращается ко мне в моих снах! Счастлив! Горе, о горе! Вам не дано будет познать того счастья - безмерного, безграничного! - если вы не опомнитесь!
   - Кстати, о Всевышнем, - холодно продолжала Дара. - Вот и он.
   Она нажала еще одну кнопку, покрутила тумблеры, и на пыльном экране замелькали какие-то неясные образы. Я заметил руки, облака и чьи-то глаза. Чуть позже из колонок раздался звук, наполненный шумами и помехами, но в нем все еще угадывался мягкий баритон, задачей которого некогда было внушать прекрасные мысли слушающим. Ангел смотрел на мелькавшие на экране изображения широко распахнутыми и мокрыми от слез глазами. Он даже потянулся к знакомым картинам из снов руками, но вовремя остановил себя.
   - А с помощью этого, - сказала Дара, поднимая с пола грязный, раздавленный медицинский шприц, - они заставляли вас чувствовать себя счастливыми. Наркотики. Простые наркотики. Опиум для ангелов.
   - Неправда! Тебе не дано понять природу Божественной любви. Это высшее чувство, не доступное для человеческого понимания.
   - Твое высшее чувство - обыкновенная химическая реакция! - победно заявила она. А затем тихо добавила: - Впрочем, как и все остальные.
   И тут ангел сделал то, чего я совсем не ожидал - он повернулся ко мне и попросил:
   - Скажи, что это неправда! Скажи!
   Я так растерялся, что сделал шаг назад.
   - Мутант, наркоман! Политическая пешка, - продолжала наступать Дара.
   И тут, видимо, что-то в нем сломалось под натиском ее ненависти.
   Не думаю, что есть что-то страшнее воющего ангела, агонизирующего в истерическом припадке. Кажется, даже Дара была удивлена резкой сменой его поведения. Тем более она, как и любой из нас, вообще не верила, что сможет донести до него правду. Мутанта, которого всю жизнь заверяли в его божественном происхождении, колотило и рвало, в довершение, носом у него внезапно пошла кровь. Но как только он немного успокоился, наш главный медик отдал повторный приказ рубить крылья. Сердце у меня замерло, и внутри все похолодело, а пленный уже не смог принять эту новость с таким же хладнокровием, как полчаса назад.
   Пока ему надевали маску на лицо и кололи препараты, пытаясь ввести наркоз, он все вырывался и кричал ровно до тех пор, пока не потерял сознание. А потом Рикки сунул мне в руки лазерную пилу и толкнул к распростертому на полу телу в белом одеянии.
  
   ***
  
   - Вы, придурки, каким образом умудрились устроить ему кровопотерю прижигающим лазером?! - вопила Дара на нас так экспрессивно и громко, что было решительно непонятно, почему нас еще не нашли по звуку.
   - Это Льюи резал! - тут же перевел стрелки Рикки.
   - Ты же врач! - отреагировал я. - Почему ты сама не взялась резать?!
   - Тебе такое дело доверили! - взвизгнула она.
   - Дали бы ей пилу, так она б ему вместо крыльев голову отделила! - заметил проскользнувший мимо по коридору Ник.
   - Ну и чего тогда расстраиваться? - тут же нашелся я, пока Дара негодующе краснела и подбирала адекватные слова. - И жив и увечен: все как ты мечтала!
   - Теперь с ним возни в три раза больше!
   - Знаешь, после потери крови он в три раза больше спит, так что я не понимаю твоих претензий.
   - Он мог погибнуть...
   - Вот это другой разговор.
   - И до сих пор может!
   - Ох...
  
   Вмешательство "Неоромы" в нашу мирную пропаганду истины совершенно сбило всех нас с толку.
   Ник уставился в экраны своих бесценных мониторов. Если честно, не помню, чтобы он смотрел еще куда-нибудь, кроме них, потому оставалось загадкой, как он при этом успевает быть в курсе происходящего за его сутулой спиной.
   - Заявили о пропаже? - задал я вопрос, который он, наверное, слышал десятый раз за день.
   - Еще нет, - спокойно ответил Николас. - Если бы заявили, то других разговоров промеж вас бы и не было. Но я не думаю, что Совет так просто пустит эту информацию в прессу. Интересно другое: как они будут объяснять, что ученик Наместника не в кадре?
   - А почему не пустят информацию?
   - Потому что это будет равносильно заявлению, что ангелы не всесильны, и Всевышний их не бережет. Кстати, как он?
   - Всевышний? - я притворился, что не понял.
   - Ты балда! Я про ан... калеку, - его красные, немного навыкате, глаза скользили по двухэтажному ряду менявшихся изображений.
   - Тебе уже доложили, что его прооперировали?
   - Ага. А также о том, что у тебя тряслись руки, - он засунул в рот чипсину, которую все это время держал. Ник ест постоянно, но со страшно медленной скоростью. Очевидно, зрительный процесс отбирает все ресурсы организма.
   - Он спит. И, надеюсь, будет спать ровно до того дня, когда все это закончится.
   Николас подавился.
   - Шутник, - сказал он, кашляя, но так и не удостоив меня взгляда. - Тогда ему придется спать до самого конца света.
   Я не задумался тогда о смысле этого замечания и вообще пропустил мимо ушей. Хотя уже через пару дней возвращался к нему мысленно, пытаясь понять: один ли Николас сомневался в победе, или же он был правилом, а не исключением для нашей организации?
   А потом и я задался вопросом: безусловно, я верю революционерам, но верю ли в то, что они способны остановить творящееся безумие?
   - Отступать некуда, старина, - хлопнул меня по плечу Нормах и легонько подтолкнул в сторону лаборатории, где меньше суток назад мы немилосердно покалечили ангела. Тот еще спал. Зато не спали суетящиеся рядом активисты.
  
   Дара сидела в центре комнаты за овальной установкой, которую из-за плохого освещения можно было запросто попутать с барной стойкой в питейном заведении. Она увлеченно листала журнал, пожелтевший и рассыпавшийся от старости, что-то подчеркивала, что-то переписывала в свою огромную неизменную тетрадь.
   В глаза мне бросились белоснежные крылья, запачканные кровью. Они валялись в углу комнаты, на расстеленном брезенте, рядом стояло ведро воды и лежала стопка чистых тряпок. Видимо, у кого-то все не доходили руки отмыть перья.
   До меня долетали обрывки разговоров ребят, устроившихся на перекур в отдаленной части лаборатории.
   - Власть пошатнулась, - бормотал Рикки. Поскольку он то и дело оглядывался на Дару, его было слышно лучше всех. Но, с другой стороны, говорить ему почти не давали.
   - ...ангел ничего не сможет сделать. Это то самое доказательство, которое необходимо народу, чтобы понять...
   - А если на площади что-то пойдет не так?
   - Меня скорее волнует почему?..
   - "Почему" что?
   - Какое преимущество нам дают эти крылья?
   - Когда мы их предъявим на церемонии, перевес силы будет у нас...
   - Да с чего ты вообще взял?..
   - Смотри: благодетель очнулся.
   Один из них поднялся, подошел к скамейке, на которую положили ангела, и что-то протянул.
   - Это жрань, - пояснил он, но видя, что пленник не понимает, добавил: - Еданина! Еда!
   - Мне не нужно есть, чтобы жить, - вяло ответил ангел. Судя по голосу, он был настолько сбит с толку, что не мог даже паниковать. С учетом лошадиной дозы обезболивающих и сходящей анестезии - удивительного в этом было мало.
   - Снова иллюзии? - прошипела со своего места Дара, прикрывая глаза рукой, очевидно, чтобы не видеть пленника.
   - Но ты же думаешь сейчас об этих зеленых штуках, верно? - настаивал революционер с едой.
   - Его сейчас тошнит, Родери, - сказал Рикки. - Он не будет есть.
   Дара хлопнула ладонью по столу и резко встала, от чего все синхронно вздрогнули.
   - Так, давайте-ка разберемся, - сказала она, подхватив журнал. - Родери, оставь свои жалкие попытки и закатай ему рукав. Видишь? Говори, что видишь.
   Я сел поближе, на случай, если ангел совсем отойдет от наркоза и примется буйствовать. Пока он смотрел на революционеров мутными глазами и позволял ворочать его, как Даре было угодно. Я склонялся к мысли, что за одни сутки мы превратили почти состоявшегося правителя в куклу.
   Это уже потом мне пришло в голову, что никого мы и ни во что не превращали.
   Просто подпортили то, что уже было.
   - Следы от игл, - озвучил Родери свои наблюдения. - О! И не только тут. Посмотри-ка на шею...
   - Судя по атласам, он не врет, - сказала Дара, перелистывая свои бумажные сокровища. - Они его и в самом деле человеческой пищей не кормили.
   - Все три года?
   - У него почти отсутствует ЖКТ, - продолжала она, игнорируя вопрос.
   - Прости, что отсутствует? - переспросил я.
   - Желудочно-кишечный тракт. Некуда ему есть и нечем переваривать.
   - Вот видите? - спросил ангел заторможено, намекая, видимо, на то, что все мы поголовно ошибаемся.
   - Тебе промывали организм, пока ты спал. Каждую ночь, - жестоко сказала врач, наклонившись к пленнику. - Кормили тем же способом: инъекционно.
   Ангел смотрел на нее все тем же безразлично-туманным взглядом.
   - Инъекционное кормление и диализ - вот и вся твоя святость. Сейчас главное - привести тут некоторые аппараты в рабочее состояние, иначе мы не сможем провернуть тот же фокус. "Неорома" послала нам упаковку ангельской "еды" в ампулах. Этого хватит на три дня, но проблему с очисткой организма предоставили нам.
   - Как так? Они что - хотят, чтобы он подох?
   - Тут есть все условия, - Дара пожала плечами, указывая себе за спину. - Но мне нужно человека три, чтобы осмотреть прибор, может, заменить некоторые детали и промыть кое-что. Родери, сгоняй к Нормаху, скажи, что мне нужны силиконовые трубки, сменные иглы и стерильные бинты. Скажи, что срочно.
   Родери отправился выполнять поручение врача.
   - Его ждет абстинентный синдром, - сообщила Дара, глядя вслед посыльному. Кажется, в ее неадекватном тоне присутствовали нотки радости или злорадства.
   - Какой синдром?
   - Ломка. Его всю жизнь наркотиками обкалывали. Как думаешь, что с ним будет теперь?
   - А продолжать их ему давать? - предположил я наугад.
   - Это такая псевдочеловечность в тебе говорит или брезгливость? Можешь не волноваться: его даже рвать не будет - нечем. Но меньше чем через сутки его накроет и ломкой, и абстинентной депрессией. И, я думаю, эти ощущения перекроют все остальные.
   Дара пристально посмотрела мне в глаза, демонстративно проигнорировала Рикки, пытающегося что-то ей сказать, а потом отправилась с ребятами, чей перекур она прервала, возиться с "перегонным аппаратом". А я остался следить, чтобы пленник не убежал со скамейки.
   И пока ученик Наместника не отошел от наркоза, все было тихо.
  
   ***
  
   - И вот эти домашние игрушки правили нашей страной?
   - Ты дурак? Никто из них не правил. Иначе для чего нужен Совет?
  
   Ревел ангел, не прекращая, все то время, пока не спал. А спал только потому, что временами выматывался до изнеможения, предварительно доведя меня до такого же состояния.
   Ангелу явно не нравились диализ и кормление.
   Пока приглядывал за ним, я вспоминал, какой он был на экранах: идеальный, похожий на обычного человеческого подростка, но со странным выражением на безупречном лице, и осанкой, подчеркивавшей божественное строение тела.
   ...Ну и глаза, выражавшие мудрость небес.
   Теперь, мягко говоря, это было жалкое зрелище. Жалкое настолько, что я больше не мог его ненавидеть, как ненавидел эти полгода, проведенные у революционеров, или считать личностью, как считал всю предыдущую жизнь.
   Ко всему прочему, его внутренние переживания дополнились ломкой, как и предсказывала Дара. То, что вытворяла с организмом ангела отмена его божественного наркотика, произвело на меня очередное впечатление. Может он и был куклой, но куклой явно понесшей кару за ужасные прегрешения. Покуда выворачивало его несуществующий желудок, творились чудеса с сознанием и температурой, он позволял себе не сдерживаться и выть в голос, что окончательно разозлило Дару.
   - А чего ты ожидала? Что он терпеть будет? - не выдержал я, когда она начала разряжаться воплями в адрес своего пациента. - Он в своей трехлетней жизни даже порезаться о бумагу не успел!
   Наслушавшись стонов, я тоже был порядком не в себе. Не знаю, что на самом деле чувствовал наш пленник, но по слухам - боль в таких случаях не только дикая, но и повсеместная. Так вот, дело было в том, что, хоть ангел и не желал молчать, жалоб мы от него не слышали. Может, потому что понимал: жаловаться тут некому.
   Иногда вырубить его помогали лошадиные дозы снотворного и успокоительного, которые заливали в ангельский организм вместе с питательной смесью, и я заставал его спящим. И только в таком состоянии он говорил более-менее членораздельно.
   Он молился.
  
   - Дотянет? - как-то спросил Нормах, когда мы ели в импровизированной столовой.
   - Должен дотянуть. Обязан, - ответил я неуверенно. - А если нет?
   Он тяжело вздохнул, подумал, а потом, криво ухмыльнувшись, ответил:
   - В конце концов, мы можем предъявить и труп. Главное, чтобы крылья не рассыпались на эфирные составляющие.
   Я уставился на него круглыми глазами.
   - Ты не знал? То, что он еще жив, - исключительно инициатива Дары.
   Кстати, о Даре. Стоило мне начать размышлять о ней, как мы услышали ее вопли в коридоре. Несмотря на панические нотки в голосе, никто не вскочил из-за стола: в последнее время она совсем перестала разговаривать спокойным тоном, без нервов. Все привыкли к ее непрекращающейся панике. Но слова: "у него в голове жучок" - произвели некоторое впечатление на обедавших, и народ насторожился.
   - У него в голове жучок! - Она влетела в столовую, бешено сверкая глазами.
   Пока я пытался сообразить, в какую сторону бежать и что делать, Нормах одним движением сильной руки схватил ее поперек туловища. От неожиданности она замолчала.
   - В чем дело? - грозно спросил он. Люди, сидевшие тут же, внимательно смотрели на них. Могу поспорить, что почти все они в тот момент прикидывали, какие вещи и оружие нужно будет хватать первым делом, если придется без оглядки покидать катакомбы.
   - Вот тут у него! Вот... - Она ткнула пальцем куда-то себе в темечко. - Там устройство! Я тебе говорю, что это жучок! Они нас выследят по нему!
   - Да, это жучок, - спокойно согласился Нормах. Присутствующие загудели. - Меня предупредили, что он будет отключен заблаговременно. Так что теперь это не более чем железка в его голове. Можешь расслабиться.
   Расслабляться Дара не умела. А я не мог спокойно думать о ней после короткого диалога с начальством. И чтобы не лезть к доктору под горячую руку, отправился к тому, кого Дара интересовала не меньше моего.
   - Рикки, ты давно знаком с Дариной? - спросил я своего товарища. Но он не ответил, только осторожно пожал плечом.
   - А что?
   - Хочу знать, действительно ли она такая бессердечная падла, какой желает казаться.
   Он заметно помрачнел и даже на несколько секунд прекратил чистку оружия.
   - Слушай, - сказал он вдруг. - Она говорила обо мне?
   - Она постоянно говорит о том, какой ты недотепистый. - Через силу улыбнулся я. - Ты же сам слышал.
   Рикки кивнул и продолжил занятие, которое я так бесцеремонно прервал. Мне нужно было возвращаться к своим обязанностям: существовала опасность, что Дара, оставленная с ангелом наедине, учинит с ним какое-нибудь зло.
  
   ***
  
   - Чтобы вся эта махина зашаталась и рухнула, не хватает лишь незначительного толчка. Совет боится этого и старается избежать. Сейчас власть балансирует на грани. Еще немного, и грянет гром.
   - Удобное время для похищения ангела...
   - Нормах говорит, что "Неорома" начала раскачивать Светлые Палаты еще тридцать лет назад. Так что это долговременный проект, а ты попал как раз на его кульминацию, Льюи...
  
   Дара волновалась, что за оставшиеся дни не удастся раздобыть установку приона. Что это такое, я понятия не имел, спросить все не получалось, зато удавалось подслушать обрывки разговоров:
   - "Неорома" говорит, что это грязный ход, - сказал Нормах, когда Дара прямо спросила его про прибор.
   - Какой-какой ход?!
   - И я с ней согласен. Люди должны понять сами, своими мозгами, а не силой внушения извне.
   - Да ты вообще понимаешь, что говоришь?! Убивать без разбору всех, кто встает на пути, это не грязно, значит, а увеличить внушаемость на сотые доли процента - грязно?! Это логично, что ли, по-твоему?!
   - Дара, это же совершенно разные вещи!
   - Ты даже не представляешь насколько!
   - Дара! Мы еще думаем. Не надо так. Может, они и пришлют прионную установку, а может, переключат на нас ту, которую установят на площади.
   Не знаю, чем закончился тот разговор, потому что тут рядом со мной возник Рикки.
   - Ты можешь себе представить?! Николас! - ругался он, пока я волок его подальше от места ссоры начальства с врачом, схватив за локоть. - Николас - мошенник. Я его спрашиваю: "Как ты добился, чтобы здесь вообще что-то ловило? Мы же в нескольких милях от ближайшей антенны!"
   - Действительно, как? - спросил я.
   - Усилитель сигнала! - возмутился Рикки. - Представляешь!? Усилитель он с закрытыми глазами делает, а рацию Дарине починить не может!
   - Ну... он же занят... - заторможено проговорил я.
   - А потом он такой: "И вообще, держись от нее как можно дальше!" Как это по... Какое его собачье дело?! Кстати, а что ты там забыл за углом?
   - Пытался понять, на чьей я стороне, - попробовал отшутиться я.
   В последние дни у Дары с Нормахом накопилось много разногласий. Например, в какой-то момент Нормах почти приказал найти альтернативу божественному наркотику, боясь, что ангел двинет кони.
   - Переживет, - строго сказала Дара, глядя на извивающегося в агонии мутанта. - И вообще, с чего такая забота?
   Нормах пожал плечами и вышел из лаборатории.
   - Черт теперь знает, как его к стулу привязать! - Дара плюнула под ноги и отложила приготовленные капельницы. - Снова, что ли, под наркоз отправлять? Так ведь может и не проснуться.
   - Скажи, ты его по доброте душевной от смерти оттаскиваешь или наоборот? - озвучил я мучивший вопрос.
   - В каком это смысле? - сказала она низким и угрожающим тоном.
   - Больше похоже на то, что ты продлеваешь его муки. Так...
   Я замолчал, возникло чувство, что она сейчас отвесит мне затрещину.
   - Ты в курсе, какую клятву дают врачи, получая диплом? - зашипела она, максимально близко подойдя ко мне. - Среди вас, идиотов, только я способна не дать ему загнуться в ближайшие дни. И если этот человек погибнет - кто еще будет виноват, кроме меня?
   - Я не человек! - завопил со своего места ангел.
   Мы вздрогнули, и Дара, кажется, хотела уже ударить пленника, но тут в лабораторию снова влетел Нормах и, не обращая внимания на происходящее, окликнул доктора.
   - Зайди ко мне, Дара. Надо кое-что смастерить, но там без твоей помощи не обойтись.
   - Я не механик!
   - Только консультировать будешь, не психуй.
  
   ***
   - Так я не понял: ангел спускается с небес, так?
   - Типа того.
   - Затем три года под присмотром Наместника учится всякому...
   - Какому "всякому"?
   - Всякому политическому, наверное.
   - Ну.
   - Затем старый Наместник типа уходит, а его ученик становится Наместником...
   - Ага.
   - Потом ему тут же дают ученика, который типа спускается с небес. И все повторяется снова...
   - Чего непонятно-то?
   - Как они за три года успевают взрослого мужика вырастить?
   - Видишь ли... мужиком это назвать сложно... Спроси у Дары!
   - Я еще в своем уме, если ты не заметил.
  
   Ангел потерянно сидел среди толпы занятых людей в грязной рабочей одежде, вооруженных и вообще выглядевших агрессивно. Слезы на его лице то высыхали, то появлялись вновь. Красные, безумные и опухшие глаза нездорово блестели, невидяще глядя на фигуры революционеров. Приставленный следить за ангелом, я отметил, что это было не изучение, а просто взгляд в пустоту.
   Я думал, что, когда пройдет ломка, ангелу станет легче. Но в итоге оказалось, что боль отвлекала его от еще более неприятных симптомов. Страшнее отмены препаратов оказалось отсутствие сна, что доказывало его избранность и божественное происхождение.
   - Мы боролись с наркотиками и наркоманами, как с порождениями ада, - однажды сказал он вслух. Я не удивился, но все же не удержался от реплики:
   - А еще с мутантами.
   - Как же так вышло, что самая прекрасная часть моего бытия - эффект от дурманящего яда? - спросил он пространство вокруг себя и снова зарыдал. Я смотрел на него молча, соображая, что он признал себя и наркоманом, и человеком. Чуть позже до меня дошло, что это было потрясающе.
   Если подумать, кому еще из моих знакомых довелось пережить столько ударов сразу? Нормаху, потерявшему всю семью? Но это совсем другой случай. Ему не говорили, что он человек, увязший в грехах, которому осталось жить не больше трех лет. С его помощью власти не обманывали целую страну. Под его знаменем не убивали тысячи невинных людей. Наверное, это болезненно. Особенно для того, кому в жизни вообще не приходилось переживать по какому-либо поводу.
   - Сильная личность, - сказал я Даре, когда заметил, что ангел уже второй день сидит молча. Слезы на его лице высохли, он больше не сопротивлялся: позволял усаживать себя в кресло для диализа, не устраивая никаких истерик.
   - И где ты увидел силу личности?! - возмутилась она. - Ему некуда деваться, вот и все. За неделю любой бы успокоился!
   - Он не сошел с ума, по крайней мере, - настаивал я.
   - Еще бы сошел! Я столько в него вкалываю каждый день! Вопрос только в том, почему он просыпается и бодрствует!
   Пленник перевел взгляд на меня, как если бы услышал наши слова, почти поглощенные стенами лаборатории. И тогда я подумал, что, может быть, он действительно ангел?
   Тем не менее напряжение в лаборатории спадало. Может, потому что мы сами притерлись к монаршей особе, может, потому что на него постепенно надвигалась апатия. Зато за пределами нашей рабочей комнаты все происходило с точностью до наоборот. Там людей потряхивало с каждым днем все заметнее. Спокойствие сохраняли лишь единицы. Одним из таких был Николас.
   - Передай это Дарине, - сказал механик, когда я принес ему чай. Он протянул мне отремонтированную рацию.
   - А почему не через Рикки? Он был бы рад...
   - Потому что у Рикки, по непонятной причине, просыпается редкая криворукость, когда дело доходит до Дары или ее вещей. Да, скажи ей, что это теперь еще и приемник, если ручку повернуть, вот та-ак...
   Он щелкнул тумблером, торчавшим под странным углом. Конструкция выглядела нелепой и ненадежной, но о моем мнении Нику не суждено было узнать, так как он ошарашил меня ужасающей новостью.
   - Кстати, несколько учебных заведений взлетело на воздух, - сообщил Николас как бы между делом.
   - Как?! Еретики?
   - Да что ты! - он поморщился.
   - По официальной версии, я имею в виду.
   - По официальной - конечно, еретики. Спецслужбы теперь изведутся, взрывая все подряд, как дети, дорвавшиеся до хлопушек...
   - Почему?
   - Отвлекают общественность. Сейчас людям деваться некуда и они прильнут к власти, обещающей защиту от врага... То-то еретики удивятся, узнав, сколько натворили, когда проснутся после вчерашней попойки.
   - А может, это предупреждение нам?
   - Действительно... шантаж. Очень похоже на жалкую попытку шантажа. В любом случае это только часть выгоды, получаемой от взрывов.
   - Но, послушай, как же мы теперь...
   - Переживем. Они не выкинут из окна телевизор, чтобы вернуть от него пульт, если ты понимаешь, о чем я.
   - Не понимаю. - После слова "переживем" мне вообще не хотелось его понимать.
   - Не убьют же они всех ради одного ангела, в самом деле!
   - Но сколько бы ни убили... Что за логика?!
   - А ты бы повернул назад?! Прямо сейчас? - Впервые за долгое время он оторвал красные глаза от выпуклых линз экранов и посмотрел на меня.
   - Я пойду. Мне пора, - сказал я холодно.
   Мысли о случившемся резали мои нервы не хуже прижигающей пилы. Странная фраза крутилась в голове как заведенная: "Не было бы похищения - не было бы взрывов". Но, к своему ужасу, я понимал, что похищение все же было. И мы виноваты (да, мы все! Поголовно!), что столько молодых людей погибло под обломками зданий. А ведь это будущее страны. Образованное будущее страны... Но революционеры если и разделяли мой ужас, то лишь самую малость. Их больше волновал день "икс" - апогей истории с похищением. Ну и установка приона конечно же, которую все никак не хотели везти.
   - Ничего у нас не получится, если "Неорома" не даст добро на прионную установку!
   - Чего в ней такого?
   - Она увеличивает внушаемость. На самую малость, но увеличивает.
   - А разве Совет не пользуется такой установкой?
   - В том-то и дело, что на любом празднике стоят эти чертовы коробки!
   - Плохо.
   - Надежда только на то, что авторитет Совета уже расшатан. Если мы выступим с речью да с крыльями, да под прионную установку... У нас есть шанс.
   - А иначе - что?! Нет шанса?..
   - Ну, я не знаю, Нормах уверен, что все получится, ведь "Неорома"...
   - Он слишком сильно полагается на "Неорому".
   - А как иначе-то?
   - Да замолчите вы! Тошно слушать. Подумайте лучше о том, что если партия сыграет, то начнется гражданская война.
   - Ну да, от этого тоже никуда не деться. Я вот не верю, что Совет можно подвинуть по-тихому.
   - Я к тому, что мы с вами точно не будем жить в золотом веке и, скорее всего, все до единого погибнем в борьбе за то, чего не застанем. Никто из вас не доковыляет до нового мира!
   - Счастье не в результате, а в процессе!
   - В борьбе, что ли?
   - Конечно!
   - Это неправильно как-то, не находишь? Ненормально.
   Я слушал все это отвлеченно, не всегда соображая, о чем идет речь. Я ждал Нормаха, чтобы прояснить тревожную ситуацию со взрывами. Начальник промелькнул в поле моего зрения на долю секунды, проскочив во внешнем коридоре. Он явно торопился, но я не смог оставить его в покое. Вдруг он не в курсе того, что мы натворили! Вдруг еще не поздно вернуть ангела! Впрочем, оказалось, что он знал...
   - Тебе сказали, сколько человек погибло от взрывов?! Это ведь из-за нас! - вопил я ему вдогонку.
   - Воспринимай это как необходимую жертву! - кричал он в ответ, напяливая на ходу куртку и быстро убегая в сторону выхода. - Мне нужно встретиться с тетушкой Не! Скажи Дарине, что я даю добро на ее глупую затею!
   - Какую затею? Нормах! Какого черта?! Какого черта!
   Он вернулся только к вечеру, с группой своих парней, и сообщил хорошие новости. Все было готово, а, кроме того...
   - Тетушка прислала посылку. Ключи от охранной системы подиума, от блока контроля. Так что, даже если они отключат все камеры, мы сами сможем транслировать свое шоу. А если Ник разберется, то не только по стране, но и за рубеж.
   - Что в ней?
   - Архидовы автоматы, как вы и просили. И главное - установка приона. Одна будет на подиуме, но кто знает, что да как пойдет.
   - Отлично.
   - Еще там несколько бутылок вина. Если этикетка меня не обманывает - очень хорошего вина...
  
   ***
  
   За две недели ребята морально подготовились к решающему шагу, который должен был начать цепную реакцию в общественности. Каждый знал свою роль и место на игральной доске, но разговоры, в которых присутствовали нотки сомнения, не прекращались.
   - Зря мы его оставили, - сказал Рикки, кивая на ангела.
   - Его не найдут здесь, - заверил Нормах.
   - Может и не найдут, но всем было бы спокойнее, если б живых доказательств не осталось.
   - Он еще может пригодиться, - безапелляционно отрезал шеф.
   Дара нервничала. Пожалуй, даже больше, чем я, хотя это было по меньшей мере странно. Когда все наши сели выпивать за успех завтрашней операции, она мялась в стороне, словно не решаясь подойти к столу. Потом, правда, оказалось, что она ждет двоих своих помощников. Они втроем, неожиданно для меня, пошли на выход из столовой, но у двери их поймал краснеющий Рикки.
   - Выпей с нами, - попросил он, протягивая рюмку с красным вином. - Для храбрости и за победу.
   - Нельзя мне пить, - неожиданно добрым голосом сказала она. - Ни для храбрости, ни за победу. Я под препаратом.
   - Под каким препаратом? - спросил он озабоченно, но тут его отстранили с пути, и Дара со своей компанией удалилась в переходы. - Под каким?! Дара!
   Он постоял, уныло глядя в темный провал перехода, а потом обратился ко мне, протягивая все ту же рюмку.
   - Ну, может, ты со мной выпьешь?
   - Аллергия у меня на алкоголь, - устало вздохнул я, вспоминая, что сам Рикки слышал это уже раз сто за время нашего знакомства.
  
   Перед днем "икс" не спал никто. Не знаю, паниковали ли в Совете, не знаю, что чувствовал Наместник, который сегодня должен был покинуть мир живых, но думал, что улетит на самое небо, не знаю, что предпринимали в "Неороме".
   Революционеры ходили максимально сосредоточенными. Такими серьезными я их еще не видел, хотя, казалось, серьезны они были круглосуточно, даже во сне. Одна группа с аппаратурой выехала на площадь еще ночью, другая сконцентрировалась неподалеку, замаскировав свои авто под служебные грузовые машины. И я все думал, что бы почувствовали организаторы поисков ученика Наместника, если б узнали, что в одной из них лежат белые крылья. В любом случае и при любом раскладе - что бы ни случилось - это будет самый запоминающийся обряд инициации из всех, что видели в этой стране. И, надеюсь, последний.
   Меня оставили в бункере, приглядывать за пленником. Мы сидели с ним перед черно-белым телевизором, по которому шла трансляция с площади.
   - Может, тебе не стоит это смотреть? - поинтересовался я. Он не ответил и даже не пошевелился. "Бабочка окуклилась", - пронеслось в моей голове.
   На площади все было готово: установлены экраны и праздничные транспаранты, платформа с куполом висела над подиумом, люди размахивали флагами и шумели. Настроение толпы было мне решительно непонятно. Еще непонятнее было поведение Совета, решившего идти до конца и не откладывать инициацию, словно ничего не случилось. На что они надеются? Николас сказал, что им некуда деваться. Люди уже давно желают видеть ученика Наместника, так внезапно исчезнувшего с экранов телевизоров, а информация о том, что обряд откладывается... В общем, они бы подставились в любом случае. Еще Ник говорил, что ангела ищут. Искали все это время...
   Один раз к нам пришел человек в униформе, поприветствовал Нормаха и сказал в рацию, что северные катакомбы обысканы и ничего-де в них не обнаружено. После этого они быстро выпили и, обнявшись, расстались.
   - Это место теперь вычеркнут с карты поиска, - торжественно объявил тогда Нормах.
   Телевизор показал, как под своды купола привезли старого Наместника. Вид у него не был озабоченным, и вообще, если не смотреть на людей из Совета за его спиной, то могло показаться, что все действительно шло как обычно. Но на заднем плане мелькали встревоженные лица, то и дело опускавшиеся вниз, чтобы глянуть на наручные часы.
   "А может, они успели за две недели вырастить клон похищенного ученика? - с тревогой подумал я. - Тогда все провалено!"
   Долгая вступительная речь, молитва... Все как в прошлый раз - три года назад, - но было заметно, что организаторы тянут время. Я прямо из бункера чувствовал, как в толпе нарастает напряжение. Это все входило в планы Нормаха: довести до предела, насколько это возможно, а в самый последний момент ударить.
   И он ударил.
   Щелчок - и купол начал трескаться и осыпаться. Крохотные вибраторы, прицепленные к основанию заранее, должны были не взорваться, напомнив людям о недавней трагедии на параде Ангела, а просто открыть доступ к подиуму. Наша команда появилась там эффектно: пролетев над самой вершиной купола и осторожно задев поверхность дном летающей машины, заставила его окончательно осыпаться на головы Наместника и Совета.
   Тут я испугался, что сейчас паника на площади уничтожит большинство наших будущих сторонников и очевидцев разоблачения, но успокаивающий голос Нормаха, прозвучавший из колонок, снова волшебным образом сконцентрировал все умы на себе. Пока он просил не паниковать, выслушать и объявил, что нас всех обманывают, из кабины пилота на подиум вывалились крылья. В этот момент оператор успел выхватить разом побелевшее лицо старого Наместника, но экран тут же переключился на крылья - я понял, что Николас взял управление камерами в свои руки.
  
   ***
  
   Изображение Нормаха крупным планом, транслировавшееся на передвижных экранах, вместе с установкой приона заставляли с замиранием сердца вслушиваться в его волшебный голос, обещавший, что он положит конец безобразиям, взрывам, докажет, что нас всех обманывали, и приведет к справедливости.
   Возможно, если бы не прионная установка, толпа не стала бы так спокойно слушать. Но даже с экрана крохотного телевизора шел заряд той энергии, что нес в себе он - этот человек. Он обходил детали и подробности, следуя четко составленной речи, пока ребята под дулами винтовок связывали и отключали Наставника, Совет и охрану. В углу жался проповедник, закрывший лицо руками, от горя.
   "Мы победили", - подумал я.
   - Мы победили, - шепнул я в рацию Даре.
   Она всхлипнула, собираясь что-то ответить, но в этот момент из колонок телевизора донесся хлопок и крик. Рядом со мной вскрикнул и резко отвернулся ангел. Я поднял глаза к экрану:
   - О нет, Дара, что происходит?
   Нормах, почти полностью захвативший внимание толпы, вдруг рухнул с разорванным животом прямо на подиум в лужу крови, забрызгав всех, кто стоял рядом. Не успев ни понять, что произошло, ни даже склониться к вожаку, потрясенные революционеры начали взрываться один за другим.
   Я видел, как погибали люди, с которыми жил полгода бок о бок, с которыми шел в будущее. Я слушал, как проповедник победно выкрикивает, что еретиков настигла кара! Что теперь при всех праведниках нам наглядно показана Воля Его.
   В это было невозможно поверить. Рикки рухнул и замер, а затем еще один человек, и еще, и еще. Дара вскрикнула где-то на другом конце провода. А я сидел в оцепенении и ждал, когда же дойдет очередь и до меня.
   - Вы стали свидетелями Воли Его! - вопил проповедник, скользя в крови революционеров. - И вы станете свидетелями чудесного возвращения будущего Наместника на трон! Вы станете свидетелями того, как Его Воля прирастит крыла к телу ангела!
   Сквозь бурю эмоций я заметил, что камера теперь показывает передвижные экраны, а на экранах мелькали заброшенные районы на юге. С ужасом я понял, что это съемка с вертолета, летящего в направлении наших бункеров.
   - Дара! - позвал я в отчаянии.
   - Льюи!
   - Ты жива?
   - Я думала, что сейчас тоже взорвусь! - плакала она. - Бедный Рикки! Бедный маленький Рикки!
   - Дара, как так вышло?!
   - Не знаю я! Не знаю! Может быть, это вино сработало!
   И она залилась слезами, а я с ужасом наблюдал, как вертолет подлетает к столбу света, пробивающегося откуда-то из разломов земли. Откуда-то из наших катакомб.
   - Всевышний указывает нам путь к ангелу, чтобы мы могли его спасти! - надрывался проповедник под рев толпы.
   - Дара, как же так?!
   - Нормах говорил, что "Неорома" отключила жучок, но он был включен, - пояснила Дара, чуть успокоившись. - Это он сейчас посылает световой сигнал!
   - Надо бежать... надо бежать! Дара!
   В этот момент сел вертолет, из него выскочили десантники, и я видел на трех экранах, как они несутся по нашим коридорам в заброшенную лабораторию, но не мог пошевелиться. Ангел тихо зарыдал, закрыв глаза руками.
   - Дара! - позвал он вдруг.
   - Льюи, - сказала она тихо. - Это "Неорома" попросила меня приглядеть за ним.
   - Что?
   - Ты был прав, я бы убила его, если бы мне доверили пилить крылья. Но "Неорома" просила сохранить ему жизнь, они сказали, что потом Айсберри будет нашим козырем.
   - Айсберри?
   - Его имя... Он и правда ангел. Пусть в переносном смысле... особенно на фоне меня... Льюи! Все было подстроено! Я знаю теперь, что это все с самого начала было подстроено... Совету, как воздух, нужна была эта неудавшаяся революция! Наглядная кара, чудесное возвращение! Мы поняли это еще вчера...
   Пока она говорила, сбиваясь, группа десанта выбила дверь в лабораторию. Я глянул на экран и увидел то, что видят они: пустую комнату с одной единственной девушкой за центральным манипуляторным столом. Девушку с заплаканным лицом, перебинтованной головой и детонатором в руках. На мгновение оператор показал обескураженные лица проповедника и взволнованных членов Совета.
   - Привет, уроды, - сказала она, приветствуя и десантную группу, и советников, наблюдавших операцию на большом экране. Улыбнулась и нажала на кнопку запуска.
   ...а дальше был взрыв.
   - Дара, - позвал ангел в тишине.
   Я закрыл глаза, чтобы не видеть потухшее изображение на передвижных экранах. Нам удалось сбить их со следа. Нам удалось.
   Вчера, когда ребята еще праздновали, а Дара исчезла в неизвестном направлении, Нормах, предвидя неладное, отвел меня в сторону.
   - Вы с ангелом уезжаете.
   - Куда?
   - На север. Ближе к причалу. Если что-то пойдет не так, бери мутанта, сажай его в лодку и уплывай. Может, мы к вам присоединимся, если получится уйти живыми с площади. Но если что - на борту есть запас ампул и переносной аппарат для очистки крови. Ангел не должен достаться Совету, Льюи! Запомни. Собирайся сейчас же. У Родери список того, что тебе необходимо взять.
   - Мне нужно передать Даре ее рацию! - вспомнил я.
   - Дара сейчас пересаживает себе из тела ангела встроенный жучок. Так что оставь ее себе. Это на всякий случай, чтобы ты знал.
   - Что?! Какой?.. Он же не работает.
   - Может и не работает, кто знает? Мы просто обезопасим себя. Она наглоталась каких-то таблеток и руководит операцией на себе. Лучше к ней не соваться. Правда. Рацию возьми с собой - в любом случае понадобится.
   Я открыл глаза, внезапно осознав, что из всей команды остался один. А это значит, что все только в моих руках. Я вскочил и схватил Айсберри за плечо.
   - Уходим! Нас будут искать! Меня просто прикончат, а тебя люди разорвут после такого обоюдного провала!
   Это должен был быть триумф: толпа пялится на окровавленных, убитых мистической силой злодеев, посягнувших на ангела, а тем временем будущий Наместник спускается к ним с небес, сияя, как новогодняя игрушка. Потрепанная, разбитая, перебинтованная игрушка. А потом Совет промыл бы ему мозги, пришил бы ему крылья, воспользовавшись последними научными разработками, или нарастил бы новые, объяснив эти чудесные события Божественным вмешательством. И все, включая Айсберри, поверили бы.
   - "Неорома" готовила этот наглядный провал с самого начала! - воскликнул я вслух, перетаскивая ангела через металлическое ограждения и все еще не выпуская пистолет из рук. - Все это... все, что мы делали! И ты... Дара права: им нужна, просто необходима эта неудавшаяся революция! Потому что иначе бурю бы поднял сам народ! И тогда бы они не отделались так дешево!
   Наша идея... наша грандиозная идея шла в поддержку того, с чем призвана была бороться.
   До меня начало доходить, что не было никаких сложностей и долгих подготовок. Это для нас кража ангела была делом всей жизни. Совет просто бросил очередного ангела на растерзание революционерам. И нас всех бросили.
   У них еще было время добраться до нас и предъявить "козырь" взбешенной толпе! Подумав об этом, я резко остановился. Пока ученик Наместника жив, был угроза, что Дара, Нормах, Рикки и ребята погибли зря. Умрет он - и мы победим. Пусть и посмертно. Я достал пистолет, который таскал с собой все эти полгода. Я надеялся, что мне никогда не придется использовать эту штуку.
   - Айсберри! Стой, - окликнул я его. Впрочем, не сказать, чтобы он несся.
   Я посмотрел поверх прицела на пленника: он был ужасно худым, особенно после этого двухнедельного кошмара. К тому же на его пожизненной диете с почти сидячим образом жизни из-за неподъемных крыльев мышечная масса у ангела была слабо развита. Если бы Дара не гоняла его каждый день к аппарату и обратно, он бы не смог сейчас двигаться совсем.
   Ученик Наместника обернулся и замер, догадавшись, что я хочу оборвать последние нити, за которые еще способен дергать Совет. Хотелось извиняться. Долго и с чувством, объяснить, что я больше ничего не имею против него, что это ради Дары и Рикки, но язык отказал мне.
   - Не надо, - попросил он. - Не надо, Льюи, не стреляй!
   Все равно, что стрелять в ребенка. Пусть даже ради того, чтобы революционеры и студенты в учебных заведениях погибли не напрасно. Конечно же я опустил оружие. Проклиная себя за свою слабость и нерешительность, за то, что вообще устроил всю эту глупую ситуацию. Надо было торопиться.
   Мы почти выбрались из окраины к самому берегу, оставалось всего минут тридцать быстрого шага, как вдруг наш побег остановил грубый окрик.
   - Вы на чью землю ступаете?!
   Я обернулся и увидел вооруженного человека. Дуло его винтовки смотрело прямо в нашу сторону. Надо было поднять руки, сказать, что вышла ошибка, и быстро ретироваться, но, видимо, этот человек стал последней каплей. Не пожелав подумать как следует, я толкнул Айсберри и открыл огонь по хозяину территории, прежде чем развернуться и припустить дальше по намеченному пути. Мы побежали до очередной ограды, отделявшей нас от свободных прибрежных районов, и почти перебрались через нее под свист пуль.
   Но тут мне не повезло.
  
   ***
  
   - Уходи.
   - Н-нет, не надо меня тут оставлять!
   Итак, в меня выстрелил человек. Не солдат, не военный, не наемник, не еретик. Один из тех людей, за будущее которых я боролся. Как это глупо...
   Но перед нами был заброшенный пирс, около которого страшным монстром из воды торчала ржавая подводная лодка, приготовленная для побега на случай форс-мажора.
   - Держи, вот. - Я, сунув ему в руки аптечку, взятую с собой заблаговременно, развернул его от себя и толкнул в направлении к наплывающих на берег волн.
   - Нет, ни в коем случае! Нет, я не могу! - Он снова смотрел на меня умоляюще, прижимая аптечку к сердцу.
   - Коли, как только почувствуешь боль. Тут тебе недели на две хватит точно. Если не потеряешь. Уходи давай, у тебя мало времени.
   - Но тебе же тоже надо! - плача, сказал ангел и уставился на кровавое пятно, ползущее по моей куртке.
   - Мне недолго мучиться осталось. - Я подхватил его под локти и отвел на пирс, с которого ему предстояло погрузиться в подводную лодку. Море было свинцово-серым и неспокойным, небо глядело на нас хмуро, как и должно было смотреть на недобитых государственных изменников.
   - Внутри найдешь бинты, - продолжал инструктировать я, пока мы тащились по деревянному шаткому сооружению. - Меняй раз в день. Айсберри! Слушай внимательно. Раз в день - запомнил? Еще там запас еды...
   - Да я же не умею ей управлять! - сказал он, и новый поток слез покатился по его щекам.
   - Она сама тебя куда-нибудь выбросит. Скорее всего, к островам. Нормах говорил, что там тебя ждут. Скажи, что болен и тебе нужно в медицинский центр. Хотя у тебя такой вид, что и говорить будет не обязательно. Когда они поймут, кто ты такой, все - можешь больше ни о чем не беспокоиться. На борту установка для диализа, умеешь ведь пользоваться?
   - Поедем со мной!
   - Я не переживу этого путешествия, не глупи. Если я начну разлагаться прямо внутри...
   - Тогда я останусь!
   - Нечего тебе тут делать! Все. Спускайся.
   Я развернул безвольного ангела к себе и положил ему руки на плечи, глупо надеясь, что он запомнит мой серьезный взгляд, но он лишь поморщился от боли, и выдал новую порцию слез.
   - Не терпи, слышишь? Коли, как только почувствуешь, ладно?
   Он затравленно кивнул, не поднимая глаз, и начал спускаться в лодку.
   А я вернулся на берег и без сил рухнул на песок, и что-то твердое уперлось в ребра, пробудив новую волну боли.
   Пока я выковыривал из внутреннего кармана куртки мешавший предмет, в голове промелькнула успокаивающая мысль: несмотря на приказы "Неоромы", неясные намерения Нормаха насчет будущего ангела и прочие обстоятельства, последним своим жестом Дара доказала, что спасение жизни этого маленького человека в конечном итоге оказалось ее инициативой. Фактически, она принесла себя ради него в жертву. Наверное, если бы мы все остались живы, и нам было бы даровано много лет, я бы и тогда не смог даже приблизиться к пониманию тех мотивов, которыми она руководствовалась.
   Наконец, путем мучительных манипуляций, я достал из недр куртки то, что мне мешало. Это была рация Дары. Надо же. Оказывается, я не выронил ее, когда мы убегали, а запихал во внутренний карман куртки. Тумблер почти отвалился, претерпев множество приключений по дороге, но его еще можно было переключить. Устройство ловило центральную волну, и я решил напоследок послушать, что по ней передают. Передавали радостный вой и ликование.
   Нахмурившись, я прижал рацию к самому уху, пытаясь вычленить из этих шумов объяснение. Трансляция явно шла с площади. Что там происходило?..
   - И теперь, пред лицом своего народа и Всевышнего, я клянусь... - услышав знакомый голос, я замер в ужасном предчувствии. - ...буду исполнять Волю Его, во имя справедливости, славы Отечества...
   Можно было поклясться, что на площади в этот момент стоял Айсберри и давал традиционную клятву. Живой. Здоровый. Верующий.
   У них все же был клон. Вероятно, с самого начала. Клон, которого начали выращивать заблаговременно. И они сыграли пьесу так, как собирались. Даже маленькая поправка Дары, внесенная в сценарий, почти ничего не изменила.
   Уронив устройство, я посмотрел на отплывающую подводную лодку, отвозившую нашего ученика Наместника дальше от этих проклятых берегов, и вздохнул с облегчением: пожалуй, самой большой ошибкой в моей жизни было бы совершенно напрасное убийство этого наивного человека.
   "Пусть хоть одно не замутненное пороками существо уцелеет", - подумал я, впадая в холодное оцепенение.
  
   ***
  
   В гнетущей тишине что-то выло. Ангел, который пытался уснуть, встал и подполз к иллюминатору. За ним виднелась лишь темнота.
   Лодка, накренившись и погаснув, медленно опускалась на дно. Тихо горели аварийные лампы, под сдавливающей силой воды стонало судно. Ангел, впившись глазами в темноту, слушал ее и сопереживал. Дышать становилось все труднее. Загерметизированый аварийной системой в одном отсеке, он и не подозревал, что такое может быть: что воздух однажды может кончиться.
   Вдыхать приходилось глубже и чаще, и он боялся подумать о том, что же будет дальше. Боль в спине, которую он зачем-то терпел, отходила на второй план. Запоздало подступала паника.
   И вот, в один момент он ощутил подъем, словно в него разом вселили все ощущения цветущего мира. Мимо иллюминатора проплыло светящееся облако - целая вереница облаков, с которых на него смотрели добрые лица. Может, это было всего лишь одно лицо, а может, и не лицо вовсе, но сердце умирающего мутанта наполнила надежда. Вереница плыла медленно, и ангел видел шлейф, который словно крылья тянулся за ними.
   - Ах вот ты какой, - вздохнул мутант, чувствуя, как к нему прикасаются сверкающие нити светящегося создания, и понимая, что все те эмоции, которые он испытывал до этой минуты, на самом деле даже вполовину не могли отразить такие понятия, как Радость и Любовь, и на деле были лишь химическими реакциями, протекающими в просто устроенном человеческом теле.

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"