Захаровы Светлана И Евгений, Матюхин Александр : другие произведения.

Сказочники оптом и в розницу!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Откуда берутся сказки? Из головы. А из чьей? Правильно. Сказочника. Только одного Сказочника, который живет в волшебном Царстве-Государстве и выдумывает разнообразные сказки, которые затем продолжают жить своей собственной, сказочной жизнью. Но все в этом мире заканчивается. Вот и настоящие Сказочники как-то перевелись. А без них - смерть всему Царству! Да еще ко всему прочему еще какой-то Антисказочник объявился... Вот и пришлось двум Наставникам - Кащею и Колобку - выдернуть из чужого мира меня, Глыма Харитоныча Чугункова, с тем, чтобы, дескать, я помог им выпутаться из создавшейся ситуации. Еще и угрожать начали! Сначала заклятьями поработали, потом стрелять стали... Вот и пришлось мне работать Сказочником в добровольно-принудительном порядке. Но, знаете, понравилось мне это дело. Сиди себе, выдумывай что хочешь. А если честно, довелось мне и с разной нечистью поручкаться. Как вам, к примеру, зловещий Ванхельсинг? А сумасшедший колдун Гарри Поттер? А Могильщик Постмодернизма? А, не к ночи будь помянут, Предпоследний самурай? Вот! А вы говорите... Тяжела и неказиста жизнь волшебного сказиста!

Светлана и Евгений Захаровы Александр Матюхин

"СКАЗОЧНИКИ ОПТОМ И В РОЗНИЦУ!"

Роман

эпиграф:

"Человек, который портит сказки -

самое отвратительное существо на свете!"

Терри Пратчетт

  
  
   Пролог
  
   - ...Выходит, что мы его нашли, - шепотом сказал Колобок. - Глым, дружочек, я был неправ. А можно...
   - Потом, господин Колоб, - я размял пальцы. - Давай, колдун. Выходи.
   - Ах, так? - взревел колдун и, закрутив вокруг головы вихрь, метнул его в Семена Семеныча. Отскочив от того, вихрь прошелся по остальным Додельщикам. Мгновенно лица у них окаменели, и Великолепная Семерка принялась окружать меня с явным намерением надавать ногами по почкам.
   Краем глаза я увидел, как Кащей что-то торопливо бормочет и делает в мою сторону сложные пассы.
   - Жили-были... - начал я, но в это время Семен Игнатьич прыгнул ко мне и со всей дури зарядил ногой в живот...
   А когда человек получает ногой в живот, в одно мгновение перед его мысленным взором проходит вся его жизнь. Вот и сейчас перед замутненным болью взгляде быстро-быстро побежали веселые картинки.
   Картинки о том, как же я, Глым Харитоныч Чугунков, обычный человек, дошел до жизни такой, что стою сейчас перед злым колдуном и готовлюсь сразиться с ним практически один на один?
  
  
   Глава первая
   Как дошел я до жизни такой?
  
   Хотя по настоящему эта глава должна называться не иначе, как:
  
   Что же за место я выбрал, чтобы спрятаться?
  
   Когда дверь в подвал с жутким скрипом отворилась, я вдруг четко осознал, что спрятаться тут было не лучшей идеей. Причем самому-то мне сначала хотелось укрыться на чердаке - там и барахла побольше, да и сундук бабкин есть с двойным дном, она еще полвека назад прятала в нем этого, как его, ч-черт... А, неважно, все равно не вспомню, тем более сейчас, когда обстоятельства никак не располагают к воспоминаниям, даже таким приятным, как нахождение на дне сундука останков оставшегося неизвестным гражданина.
   Дернул же черт послушаться старуху - и вот результат! Волосатая лапа налогового инспектора уже вовсю шарила по пыльным полкам, отпугивая тараканов и пауков, сама похожая на страшного мохнатого тарантула, а не менее волосатая физиономия водила маленькими крысиными глазками из стороны в сторону. И, как вы считаете, кого она высматривала? Отнюдь не банки с вареньем, которых, надо признаться, здесь вовсе и нету. В отличие от вашего покорного слуги.
   Сверху донеслись гневные вопли старухи. Что-то о справедливости и уважении к семейным ценностям в виде ковра, который посмели осквернить своими отвратительно дорогими ботинищами. По всей видимости, у моей лучшей половины были сейчас проблемы с еще одним инспектором. А мне все же лучше подумать, как скрыться от первого.
   Судя по всему, вряд ли мне это удастся. Как ни вжимался я между бочек с квашеной капустой, мохнатый "тарантул" все равно умудрился вцепиться в мою левую ногу! И еще как - не вырвешься. Что тут говорить - многолетняя практика. Инспектор издал торжествующий рев, словно поймал не злостного неплательщика, а по крайней мере сбежавшего от справедливого, но, к сожалению, чрезмерно строгого суда людоеда-президента Норвегии! (Насколько я помнил, в Норвегии к политическим преступникам применялась чрезвычайно антигуманная мера наказания - повешение через утопление. В смысле, негодяев кидали в воду с моста с длинной веревкой на шее - даже если умеет плавать, наверняка удавится.)
   Хотя мне-то какое дело до глупых людоедов-норвежцев? Я должен думать о своем собственном спасении! Мои руки в панике нащупали на полке трехлитровую банку с огурцами, воздели ее над головой, точно кубок победителя Уимблдума, и опустили ее на голову инспектора. Дальше, как и полагается в подобных случаях, банка раскололась, и огурцы, словно пойманные рыбы, запрыгали, трепыхаясь в агонии, по полу. Сам же инспектор трепыхаться не стал, а вполне прилично и благородно осел на пол, аккуратно устроившись между мной и бочками. Правда, кое-что непристойное он себе позволил, а именно - хрюкнул. Чтобы его хоть как-то утешить, я тоже хрюкнул - но мой хрюк вышел куда более радостным, чем инспекторский.
   Надо признаться, не всегда попадаются противники с таким мягким черепом. Когда месяца два назад пришлось вышвыривать из окна электрика, требовавшего уплатить долг за свет, пришлось попотеть побольше. Я лупил его по башке медным тазом для варки варенья, а он, глупый, еще спорил со мной, верещал, что без денег не уйдет, цеплялся за подоконник, как скалолаз за узенький выступ. Когда таз совсем погнулся и почти потерял свои варочные свойства, я по-хорошему попросил у старухи ее старую скалку, но она наотрез отказала. И это при том, что у нее есть новая, с ручками-свинчатками! Что ж, пришлось довершать дело своими силами, тем более что на мой верный ледоруб за всю жизнь еще никто не смел покуситься.
   Вдруг я насторожился. У меня появилось ощущение, что на меня кто-то пристально смотрит. Зыркнув на инспектора, я убедился, что глаза у того закрыты. Тогда откуда это странное чувство?
   Лихорадочный поток мыслей застопорило то, что я услышал доносящийся сверху, из кухни, приглушенный вопрос второго инспектора: "Чего вы хочете скалкой, куда вы хочете скалкой?", который спустя мгновение перешел в точно такой же задумчивый хрюк, какой я слышал пару минут назад. Что за свиньи, подумалось мне, а еще представители самой налоговой из всех инспекций... И еще вот что подумалось: а моя-то еще в форме!
   Оставив поверженного соленьем служителя закона валяться на полу, я вскарабкался по лестнице на кухню и помог старухе оттащить второго инспектора в подвал, к первому. Точнее, дотащили мы его только до двери в подвал, а дальше он уже отправился своим ходом - кубарем по лестнице. Звук приземления был не слишком гулкий, так что я сделал единственно верный вывод - разлученные инспектора воссоединились.
   Об их здоровье я ничуть не беспокоился. Оклемаются, куда ж им деваться? Посидят часок-другой в обществе банок, подавят пауканов, попугают злобными криками крысюков, а там, глядишь, и выйдут досрочно, за хорошее поведение. Надеюсь, у них хватит ума не приняться за старое. Впрочем, ледоруб и скалка у нас всегда под рукой. Своим приходом чертовы инспектора застали меня врасплох, а вернее - за дегустацией собственноручно изготовленного винца. А что общего у скалки и винца? Верно. Ничего.
   Пока мы со старухой пили чай, смотрели телек и перебрасывались бородатыми шутками, из подвала не донеслось ни звука. Не отреагировали слуги закона и в тот момент, когда я на полную громкость врубил своих любимых "Синих Крохоборов". И даже тогда, когда я протанцевал у них над головами летку-енку, изо всех сил топая сапогами и бойко подпрыгивая. А уж когда моя перешница уронила на пол чайник (ей-богу, совершенно случайно!), и кипяток, весело журча, потек сквозь щели в полу в подвал, я немного забеспокоился. Нормальные люди, даже если они и служат в налоговой полиции, всегда на этом месте начинают орать нецензурщину. Тут же царила полная тишина. Я посмотрел на старуху. Она в ответ вопросительно подняла брови.
   - Ну? - наконец подал голос я. - Что делать будем?
   - Не знаю, - пожала плечами жена. - Тебе лучше знать. Ты же их тазом отоварил.
   - Во-первых, тазом - это в прошлый раз. Во-вторых, не "их", а "его", - разозлился я. - Одного, то есть. Другого ты сама обработала.
   - Не надо обобщать, - сварливо сказала старуха.
   - И кипяточком тоже ты отлакировала, - заметил я.
   Старуха только фыркнула.
   - Прошу знакомиться - моя половина, - проворчал я. - Понадейся на такую - при первой же возможности продаст не за понюх табаку.
   - Не гунди, - отрезала старуха. - Иди лучше погляди, как они там. Никогда ведь еще такого не было.
   Вот в этом супружница было права. Чтобы инспектор откидывал коньки сразу после того, как его спустят с лестницы, пусть даже с подвальной - такого и вправду еще не случалось. Какие-то хлипкие мародеры на этот раз нам попались. Нет, за нанесение увечий должностным лицам полагался солидный штраф, но мы и так никогда ни за что не платили. А если убийство?..
   Я почувствовал, как волосы на затылке медленно встают дыбом, а по спине начинает свой печальный и торжественный путь целая похоронная процессия мурашек.
   - Отопри-ка подвал, - сказал я внезапно севшим голосом.
   Старуха принялась возиться с замком, а в моей голове опять со скрипом заворочались, словно бражка в бочке, тысячи мыслей. Не очень приятных, надо сказать. В основном они касались моей дальнейшей судьбы. Воображение угодливо рисовало мне широкий песчаный брег необитаемого острова, и мою утлую фигуру, понуро ползущую в сторону заходящего солнца. А огромные баалозавры уже парят надо мной, испуская противные вопли всеми тремя глотками одновременно. Разошедшееся воображение даже показало мне, как одна из тварей резко пикирует и с диким хохотом вцепляется мне в...
   Я непроизвольно почесал указанное место и, так как не являлся ни пессимистом, ни оптимистом, отбросил гнетущие мысли подальше в темный уголок, одновременно пытаясь разработать план дальнейших действий. Итак, допустим положительное развитие событий: оба инспектора живы. Сейчас мы спускаемся в подвал, приносим официальные извинения по всей форме и связываем им руки, а затем выводим наружу. После чего...
   Нет, я положительно не мог отделаться от ощущения, что за мной кто-то внимательно наблюдает. Не хвалюсь, конечно, но шестое чувство у меня развито почти так же хорошо, как, к примеру, у фроггов, которые, как известно, живут исключительно за счет своих древних инстинктов. Я резко развернулся, но никого не обнаружил. Кроме старухи, которая, неодобрительно глядя, протягивала мне моток веревки. Я взял его, после чего прихватил верный инструмент и, бурча себе под нос песенку: "Вот это для мужчин - тесак и ледоруб!", начал спускаться в подвал.
   Ух, до чего холодный пол! Я это почувствовал даже через подошву валенок. Интересно, буквально пару часов назад я был здесь и ничуть не замерз. А сейчас прямо ледник, хоть вараньи туши развешивай. Хотя... Парочка туш там и так имеется, не протухнут, ежели что.
   Я сделал пару шагов к выключателю, протянул руку... и ухватил пальцами чье-то упругое тело. Инспектор? Не похоже. Но кулаки сразу зачесались. Я сделал шаг назад, чтобы удобнее было размахиваться, но тело уже ускользнуло, как будто его резко дернули назад. Я замер с поднятой ногой, не зная, куда наносить удар. Что за несчастья преследуют мой скромный подвал? Сначала пополнение в виде двух бесчувственных (в прямом и переносном смысле) налоговых инспекторов, а теперь вообще какие-то духи привиденческие! Бред.
   Единственный источник света - ослепительно-белый квадрат вверху - закрыла тень. Ну как же, старуха решила проверить, почему ее благоверный молчит и не включает лампочку. Спасибо, конечно, за заботу, но в подвале стало совсем темно, хоть глаз выколи.
   - Все равно ничего не получится, - сказал голос сверху. - Там лампочка перегорела. Вот тебе фонарик, лови!
   Я бестолково зашарил руками, но ничего поймать не смог. Зато услышал легкий шорох, после чего увесистая ручка фонарика стукнула меня по лбу. От неожиданности я отшатнулся, при этом зацепил ногой что-то лежащее на полу, и с грохотом свалился рядом.
   - Мягкой посадки, - пожелала мне издевательским голосом старуха. - Про лампочку я тебе вторую неделю твержу - давно надо было вкрутить, давно надо было вкрутить. Давно надо было вкрутить.
   Но я ее уже не слушал. Я ощупывал то, за что зацепился ногами. До чего не люблю мужчин в форме, но этот мне стал просто очень симпатичен. Инспектор. Живой. Он охал и пытался хотя бы сесть. Ф-фу, гора с плеч. Значит, дело за малым - в смысле, найти второго малого, после чего попытаться оживить и его. Для этого я готов был получить по мозгам хоть десятью фонариками!
   Протянув руку в другую сторону, я нащупал пластмассовую ручку фонарика и нажал на кнопку. Яркий пронзительный свет заставил меня зажмуриться, а когда я все же открыл глаза, то обнаружил, что в моем многострадальном подвале находится чертова толпа народа!
   Кроме меня и инспекторов (живы были оба, второй, подлец, просто заснул и похрапывал под возящимся и отчаянно пытавшимся встать коллегой), в наличии были еще три человека, неведомым образом поместившиеся в аккурат между бочками с капустой и полкой, набитой банками с консервированными ананасами. Не сочтете меня занудой, если я немного собью темп и попробую описать вам этих троих? Уверяю, их внешний вид наведет вас на размышления, как навели меня.
   Итак, первый был вроде как скелетом, закутанным в темный плащ, свисающий до пола. Его угловатый череп не сделал бы чести никакому антропологическому музею - надбровные дуги подвели - однако на нем имелись бульдожья челюсть и тонкие испанские усики, напомнившие мне о коварных конкистадорах, истребивших под корень несчастных ацтеков. Нечто в глазах Невероятно Отощавшего Человека подсказывало мне, что, если бы не досадное происшествие, заставившее его заглянуть в мой подвал, скелет бы с удовольствием отправился добивать бедолаг-индейцев.
   Второй и третий были похожи как две шоколадки. Конечно, они не были коричневого цвета, да и блестящей обертки на них тоже не наблюдалось. Не знаю, почему сравнил их с шоколадками, должно быть, сладкого захотелось. На них были абсолютно одинаковые пиджаки с синим отливом, галстуки с золотой искрой, и вся прочая одежда, включая непонятную обувь с длинными заостренными носами. Одинаково же блестели их почти лысые головы и пистолеты, одновременно возникшие в их левых руках.
   - Я, конечно, извиняюсь, что помешал вашему, так сказать, интеллектуальному развлечению, - произнес скелет, почти не ляская зубами. - Но у меня для вас есть небольшое, но очень ответственное поручение.
   - Интересно, - фыркнул я, - какое это у вас может быть для меня поручение. Я вас не знаю. Да и через подвал, в общем-то, не принято в гости ходить.
   - Мы к вам не в гости, а по заданию, - процедил костистый человек.
   - Что за задания в моем подвале? - насупился я. - И уберите пушки. Я их не боюсь. В случае чего применю киянку. А рука у меня быстрая, - я вновь вспомнил про индейцев и решил сострить, - и верная.
   Скелет подвигал бульдожьей челюстью, после чего несколько грустным голосом сказал:
   - Вы получите все необходимые объяснения, когда мы прибудем на базу.
   - Как же вы сможете дать мне объяснения, с базы-то, - пожал плечами я. - По телефону?
   Человек-бульдог вздохнул.
   - Брошу эту работу к чертовой матери, - сказал он в сторону. - Брошу, и все.
   - Платят мало? - посочувствовал я.
   - Достаточно. Проблема в другом. Слишком много весельчаков развелось в последнее время. Им говоришь, что необходимо проследовать на базу, а они начинают сыпать остротами.
   - Я так понял, это в мой огород камешек? - уточнил я.
   Скелет ничего не сказал.
   - Ну тогда я вас сейчас крупно обрадую, - я демонстративно уселся на бочку с капустой. - Никуда, ребятки, я с вами не проследую, пока не получу все - как вы сказали? - необходимые объяснения прямо здесь и прямо сейчас. Все.
   - Ладно, - бульдожья челюсть вновь пришла в движение. - Если вы горите желанием подольше пообщаться с бочкой тухлой капусты - извольте. Парой минут мы располагаем.
   - А лично я до пятницы совершенно свободен, - заметил я. - Так что можно не спешить. И капуста вполне приличная, между прочим. Откушать изволите?
   - Благодарствуйте, я дома пообедамши, - кротко сказал человек-кость и сделал знак своим напарникам. Они с быстротой молнии ухватили меня за руки и ловко скрутили их за моей же спиной - аж хруст пошел. Я даже не успел пустить в ход киянку.
   - Подлецы! - взревел я. - Ка-ак не сты-ыдно! Это частная территория, не имеете права, я могу и буду жаловаться...
   - Это не поможет. С того момента, как мы появились здесь, это уже не ваш подвал.
   - Ой! А чей же тогда? Уж не ваш ли?
   - Нет, не мой. Общий. Точнее, здесь теперь располагается пункт по применению колдовства, чародейства и магии.
   - Сокращенно "ПППКЧМ"?
   - Сокращенно "Пункт", - отрезал скелет, наклонившись ко мне поближе. - Для начала позвольте представиться...
   - Дайте я угадаю. Вас зовут Смерть, а плащ с капюшоном вы сегодня сдали в химчистку, - я нервно захихикал.
   Скелет тяжко вздохнул.
   - Зовут меня Кащеем. Для вас, конечно, это имя ничего не значит, но позвольте уверить, что там, откуда я родом, это имя заставляет дрожать всех, особенно самых маленьких.
   - Кстати насчет "Кащея" - у нас так называется апельсиновый сок в таких, знаете, картонных пакетиках. И отвратительный, надо сказать, сок!
   При мысли о соке у меня тяжело заворочался желудок. Попить бы не мешало. И перекусить. Старуха наверняка ужин сгоношила... Что-то давно ее не слышно, встревожился вдруг я. Не случилось ли чего?
   Словно прочитав мои мысли, Кашей прищурился и сообщил:
   - Вашей супруге мы отправили двойника, точную копию вас. Милый парень, ведет себя соответствующим образом. В настоящее время, - он глянул на часы, - он закончил рассказывать, как выгнал обоих инспекторов с позором, и смотрит с вашей, как вы изволите выражаться, старухой "Чудесную полянку".
   - Ага! - завопил я. - Вот вы и попались! Я терпеть не могу это дурацкое шоу! И моя старуха прекрасно об этом знает!
   - Возможно, - склонил голову бульдожий Кащей. - Но сейчас она воспринимает это как награду за вкусный ужин. И на седьмом небе от счастья.
   - А может ваш супердвойник сделать вот эдак, - и я с невероятным напряжением помахал ушами, при этом лихо подмигнув полтора раза.
   Никакой реакции. Что ж, видимо, там, откуда прибыла эта троица, немного туговато со старым, добрым соленым юморком.
   - Ваша жена ни о чем не догадается. Средний срок эксплуатации двойника - пять лет, после чего он тихо скончается во сне, в своей постели.
   - В МОЕЙ постели, между прочим! - вскинулся я. - Пять лет, это же надо! И пожить-то толком не успел, на пенсию перейти... Только-только срок годности понизили до сорока пяти лет...
   - Это уже вас не касается, - сухо сказал скелет. - Вы сей же момент отправляетесь к господину Колобу. Он и займется вашим дальнейшим образованием и учебой.
   - Я что, в школу пойду? - мне стало смешно.
   Я представил, как здоровенный, уже изрядно поседевший дядька втискивается за парту, как первоклашка, и начинает, высунув язык от усердия, карябать в тетрадке различные палочки и колбочки.
   - Неужели вам не хватило шести лет, проведенных за ленивым разбором простых предложений и зубрежкой четырех правил арифметики? - хмыкнул Кащей.
   Его напарники внезапно поддержали его дружным "Гы-гы". Хоть что-то способно их пронять, подумалось мне.
   - Вы же сами сказали про образование...
   - Я имел в виду основы чародейства. Через три-четыре месяца из вас вполне может выйти неплохой сказочник первого, а то и полуторного разряда.
   - Что, простите? Простите, что?
   - Ска-зоч-ник, - раздельно произнес Кащей.
   - Нет, какого, вы сказали, уровня? Я не разобрал.
   - Он издевается, - произнес один из близнецов, слегка повернув голову к скелету.
   - Это факт, - поддержал его второй.
   - Ни в коем случае, - сказал я с самым простодушным выражением лица.
   - Нам пора, - прервал словоизвержение напарников Кащей. - Отправляемся сейчас же. Все объяснения по прибытию на место.
   - Все-все?
   - Все.
   - И нарисуют?
   - И нарисуют.
   - И выткут на коврике?
   - Выткут? Ну, не знаю. Наверное, если будет необходимо... - человек-бульдог наконец-то допетрил, что над ним опять смеются, и смолк.
   - А у вас кризис с Кащеями, - поведал я близнецам.
   Напрасно. Кризис был и с близнецами, потому что локоть болезненно хрустнул, а в глазах немного потемнело. Ну, сейчас кое-кто у меня получит!
   Я изловчился и пнул стоящего справа лысого в коленку. Тот с воплем выпустил мою руку и ухватился за потревоженную конечность. Его коллега попытался усилить захват, но я уже ухватил стоящую на полке банку с огурцами и попытался повторить трюк, в свое время так удививший одного из инспекторов - размахнулся и обрушил емкость на плешивую голову близнеца. Но к моему удивлению, ожидаемого хрюка я не услышал. Банка, что характерно, тоже не разбилась. Зато весь подвал наполнил звучный, сотрясающий стены голос Кащея:
   - Мореволнуетсятрифигурынаместезамри!
   Банка выскользнула из моих онемевших пальцев и, прокатившись по лысине все еще державшего меня близнеца, грохнулась на пол.
   - Как? - спросил выкручивавший мне руку.
   - Норма, - откликнулся растирающий колено. - Убить?
   - Не стоит, - сказал Кащей, на тонких губах которого скользила усмешка. - Как мне кажется, он осознал.
   - Ничего я не осознал, - пропыхтел я. - Отпусти руку, яйцеголовый! Заработаешь!
   - Да, я забыл упомянуть, - обронил скелет, полируя длинные острые ногти рукавом плаща. - У вас же еще будет возможность значительно повысить свое благосостояние.
   - Где?
   - Там, куда мы отправляемся.
   - А если я откажусь? - я прищурился. - Если сбегу, как только будет возможность?
   - В таком случае мы будем вынуждены изловить вас и отправить Горынычу.
   - К-кому?
   - Змею Горынычу, а что?
   - Нет, ничего, мне просто показалось - к Калинычу.
   Честное слово, я сказал первое попавшееся слово, просто чтобы вновь позлить костоеду, но понял, что допустил какой-то промах: близнецы медленно переглянулись и одновременно сдвинули брови.
   - Что? - удивленно спросил я.
   - А откуда ты знаешь, - спросил свистящим голосом Кащей, - что его Калинычем звать?
   - Кого звать?
   - Его, - и бульдог указал на близнеца, того, что справа. - Это - Калиныч, а вон тот - Хорь.
   - Шеф, - сказал бесцветным голосом Калиныч. - Он уже знает. Распылить на атомы?
   - Он не может знать! - Кащей едва не сорвался в крик. - Он не в курсе! Я не мог допустить прокола!
   - Правило номер четыре, шеф, - сказал Хорь. - Устранить возможного претендента, если выяснится его причастность к нашему миру, дабы не допустить междумирового коллапса.
   Кащей поморщился и выдал несколько бессвязную, но тем не менее понятную тираду, смысл которой сводился к тому, чтобы взять все имеющиеся правила, сложить в старую рубашку, завязать ее узлом и засунуть в прямую кишку трехпалого ленивца. А потом сделал то, что мне со-овсем не понравилось: махнул в мою сторону длиннющим рукавом и отвернулся. Близнецы же синхронно навели на меня дула пистолетов.
   - Стоп! Стоп! - заорал я. - Я не могу знать! Я не в курсе! Просто так про Калиныча сказал! В рифму чтобы! В рифму!
   - Так ты у нас поэт? - Кащей обернулся. В его глазах вяло всплеснулся интерес.
   - Не то чтобы! Но пошутковать-то каждому хочется! Не надо стрелять! Поехали лучше в эту вашу, как ее там...
   - Шеф, я бы все же советовал... - начал было Хорь.
   - Я не нуждаюсь в ваших советах! - рявкнул бульдог.
   - Вот-вот, я бы тоже не принимал во внимание болтовню этих двоих, - доверительно сказал я Кащею. - Вы только в имена их вдумайтесь! Ну что это за имечко для нормального боевика - Хорь! И этот еще... Куда там - Калиныч! Нет, ребята, в этом мире надо слушать только людей с такими именами, как, к примеру, у меня - Глым!
   Кащей замер. Затем триумфально поглядел на открывших рты близнецов.
   - Глы-ы-ым! - протянул я со смаком. - Ну, как?
   - Глым, - сказал Хорь.
   - Ага, - кивнул и Калиныч. - Глым. Точно.
   - Вот, - поднял палец с остро заточенным ногтем Кащей. - Глым. Как и было предсказано. Глым Харитоныч Чугунков.
   - Това-арищи, - протянул я, - вы бы, перед тем, как чужие дома-то с инспекцией посещать, вначале уточнили бы, кто да что в них проживает и чем занимается.
   - То есть мы можем быть абсолютно уверены, что вы не имеете ни малейшего понятия о мире под названием Царство-Государство?
   - Даль? Почему же. Знаю. Это такой магазин сантехники. И хреновой, надо сказать.
   - Что-то, Глым Харитоныч, куда ни кинь, все у вас хреновое, - скривил губы скелет. - И сок, и унитазы с раковинами.
   Я лишь развел руками: что ж поделаешь, раз все вокруг так отвратительно.
   - Вот вам и дается шанс устраивать все так, как хочется лично вам, - вновь прочитал мои мысли Кащей. - Так как? Вы с нами - или предпочтете новой, не в пример интересной карьере закончить жизнь на грязном полу пропахшего капустой подвала?
   - А, да пес с вами, - я махнул рукой.
   Кащей довольно склонил череп.
   - Тем более, что я всегда смогу сбежать, - закончил я, желая хоть немного почувствовать троицу не в своей тарелке.
   - После чего Горыныч сделает с тобой то же, что и с другими строптивцами, - еще немного продлил мою фразу человек-бульдог, сбив весь эффект.
   - Он сделает их настоящими патриотами своей страны! - все трое как-то стали выше ростом, обняли друг друга за плечи, сдвинули головы и хором затянули душераздирающую песню. Душераздирающей она была не столько из-за текста, сколько из-за исполнения: при первых же звуках, производимых Кощеем и плешивой парой у меня начали потихоньку плавиться барабанные перепонки. Длилась эта какофония минут шесть, и оставалось только гадать, как этот чудо-вой не услышала моя старуха. Наверное, была чересчур увлечена моим двойником. Ничего, подумал я, двойники на то и нелюди, чтобы их при случае можно было отправить на хутор бабушек ловить, а старуху - верну на законное место. Эта мысль помогла мне смириться с дикими животными звуками.
   Когда же торжественная песнь была закончена громогласным криком: "Слава добрым докторам!", я позволил себе испустить слабый вздох облегчения. Все-таки нет ничего приятнее тишины. И нового альбома группы "Синие Крохоборы", конечно же.
   - В путь, в путь, - торопливо сказал Кащей. - Засиделись.
   Он скинул плащ, и оказалось, что на костях скелета есть еще один, только потоньше, синего цвета и с неаккуратно пришитыми заплатами - видимо, костлявому бульдогу не хватало в жизни женской заботы. Тем временем Кащей достал из кармана сразу две вещицы: небольшую палочку, напоминающую указку, и мятую тряпку неопределенного цвета и назначения. Когда он развернул ее, оказалось, что это шляпа, вернее, колпак с острым верхом. Нацепив его на макушку и воздев палочку, Кощей стал здорово походить на циркового клоуна, готовящегося продемонстрировать, как его собачки умеют считать. В роли собачек я тут же представил Хоря и Калиныча, и чуть не подавился смехом. Кащей строго посмотрел на меня, но ничего не сказал. В мой адрес. А вообще-то сказал, правда, что-то непонятное.
   - Фольдаго! - произнес он официальным тоном.
   - Это что еще? - поинтересовался я.
   - Не сбивайте, - нахмурился скелет, но до объяснения снизошел. - Такое заклятие особенно сильно, если произнести его в полночь, стоя в центре пустыни, повернувшись лицом к Полярной звезде и держа в обеих руках по трехногому таракану, причем тараканы должны быть такими от рождения. Да, и пот, заметьте, должен течь по вашей спине точно перпендикулярно носам ваших ботинок!
   Но лично мой пот тек сейчас строго параллельно моему позвоночнику - хоть в подвале и было сыровато. Еще не хватало подцепить тут какую-нибудь пакость вроде бронхита. Вот получат вместо сказочника бронхитника - похохочут!
   - Итак, приступим к заклинанию, - предупредил Кащей. Он взмахнул палочкой, произнес несколько сложных слов, прозвучавших, как нечто вроде: "Слепикамнебабкаколобок". И тут...
   По подвалу пронеслась струя холодного воздуха. Я бы даже сказал - ледяного. И еще кое-что бы сказал, потому что мгновенно замерз. И громко чихнул.
   Фонарик заморгал и погас. Но подвал по-прежнему оставался ярко освещенным. Я оглянулся и увидел, что из каменных стен, вернее, щелей между неровно лежащими булыжниками лился неприятно-голубоватый свет. Все предметы в подвале приобрели самые зловещие формы и очертания. Красные помидоры в банках вдруг показались мне чьими-то злобными глазами, которые упорно подмигивали и вращались в разные стороны. Кащей, произносящий слова заклятья, стал похож на вурдалака, а лысины братьев-разбойников в мерцающем синем свете придали им потрясающее сходство с инопланетянами, чья летающая тарелочка разбилась в прошлый вторник близ столицы, и вскрытие чьих дохлых телец транслировалось в прямом эфире всеми телеканалами.
   Кащей тем временем вошел в раж, размахивая палочкой все быстрее и тараторя заклинания. Близнецы неожиданно бухнулись на колени и проворно поползли к бульдожьим ногам, делая мне отчаянные знаки последовать их примеру. Что ж, последовал. А куда деваться? Вдруг, если я останусь на ногах, в иной мир отправится только моя нижняя половина, а верхняя останется здесь истекать кровью? Некрасиво как-то получится, неаккуратно.
   Пол у меня под ногами вдруг задрожал. Ледяной вихрь сменился теплым южным ветерком, приятно согревшим заледенелое тело вашего, я надеюсь, уже любимца Глыма. Прямо в уши запели птицы, причем пели не на птичьем, а на вполне понятном мне языке какую-то приятную чушь об алых розах и миллионах, которые кто-то кому-то, видимо, подарил. Успев пожалеть, что не являюсь этим кем-то, сам того не сознавая, я погрузился в волну всевозможных, но очень расслабляющих звуков, полностью отдавшись во власть ветра, который влек меня, кружил в медленном танце, убаюкивал и нашептывал...
   А потом я дико расхохотался, потому что увидел Кащея, который, воображая, что производит впечатление грациозной лани, плыл мне навстречу. Мелькали костлявые конечности, череп мотался из стороны в сторону, безгубый рот мычал что-то очень страстное - словом, мой добрый друг был похож на паука-сенокосца, едущего на невидимом трехколесном велосипедике.
   Увидев мою реакцию, Кощея скрючило еще больше, он брассом подгреб ко мне и, произнеся какое-то очень веское волшебное слово, как в замедленной съемке треснул концом палочки мне по макушке.
   "БУМ!" - раздалось у меня в ушах, мои нервы заорали и упали в обморок, после чего отключился и я.
  
  
   Глава вторая
   Что же произошло, когда я включился?
  
   Когда-то в стародавние времена моя мамочка и, разумеется, я, раз в год строго и неукоснительно посещали день рождения Фрогла Ван Бородавка. Это был своего рода ритуал, обязательная процедура, потому как мамочка моя была твердокаменно уверена: в один прекрасный день мы с ней примелькаемся Фроглу, и тот не забудет упомянуть нас в своем завещании. А наследство у старого Бородавка было немелким. Ого-го каким было наследство! Фрогл был одиноким и самым богатым в Шаку и частенько сыпал налево и направо обещаниями, что, дескать, ежели кто ему из сельчан глянется, беспременно отломится тому после его, Бородавка, смерти солидный кусман движимости и недвижимости. Что ж, вскорости этот самый день и наступил: после Превеликой резни, в коей Фрогл сложил свою родовитую башку, оказалось, что завещание как таковое толком и не составлено: на лучшее надеялся, видимо, старина Фрогл. Соответственно и вся его недвижимость вместе с движимостью перешла государству. Моя мамуленция, узнав об этом коварном поступке г-на Ван Бородавка, той же ночью осквернила могилу Фрогла, и не единожды. Еще бы - ведь она в надежде на будущий большой куш дарила старому обманщику самый дорогие подарки, какие только могла себе позволить, в результате чего практически пустила по ветру наше нехитрое имущество.
   Куда это меня занесло, господа и дамы? Ах, да. Просто когда у тебя такое ощущение, будто по голове лупят сразу тремя киянками, на ум сразу приходит огромный оркестр в составе шестидесяти трех человек и одного тролля-барабанщика, который по праздникам размещался у Фрогла в холле и во всю дурь наяривал польку-бабочку. Вот именно сквозь шум от ударов того самого ретивого тролля в мой мозг и прорвался чей-то голос:
   - Сказать по правде, Големыч, твой очередной сказитель слегка напоминает помесь твоего героического папашки и Николая Степановича Лордкипанидзе.
   - Отчего ж, любезный друг? - голос Кащея зазвучал, как будто об колено ломали старую ветку.
   - Изволь. Големом от него отдает по причине общей сероватости и комковатости.
   - А причем тут какой-то Лордкипанидзе?
   - При том, что никакой особенной разницы между этим неказистым типом и упомянутым мной Николаем Степановичем я не наблюдаю.
   - Не понял, - вот тут я был с Кащеем абсолютно согласен.
   - Он обыкновенный, Големыч. Упрощенный примитив. А ведь этот - хе-хе - избранный оказался лучшим из трехсот кандидатов!
   - Спешу заметить, что все известные мне сказочники ничем не выделялись среди обычных людей. В этом и есть сакральный смысл и сермяжная правда - необычное в обычном!
   - То есть никого более экстраординарного ты - лично ты - не отметил? Не выделил?
   - Тебе хорошо говорить, сам-то в лаборатории отсиделся.
   - От-си-дел-ся? Это что же я слышу, мука ты костная?!! И, главное, от кого! На двенадцати цепях - двести лет без шуму и пыли! Пока мы тут, в крови, поту и слезах...
   - Ах ты, овсюг недробленый! Я, между прочим, не на казенных харчах подъедался! Попить выпросить - и то не мог!
   - А мы, можно подумать, ананасы в рябчиках жрали, да?
   - Да!
   - Ах, значит, так?
   - Так, значит!
   - Остов!
   - Подошва!
   - Не влезать - убьет!
   - Калачиный дед!
   - Собачья радость!
   - Хлебобулочное!
   - Тьфу!
   - Ах, так? Вот тебе!
   Разлепив наконец-то веки, я со злобной радостью отметил, что моего старого знакомца Кащея только что оседлали и что есть мочи лупят по тому месту, где должно было находиться лицо. Будет знать, как драться волшебными палочками, мелькнуло у меня в мозгу. Макушка, отозвавшись на воспоминания, немилосердно заныла (тролль поудобнее перехватил киянки и выдал сокрушительную дробь в области мозжечка). Осторожно подняв руку, я пощупал раненое место. Шишка определенно присутствует. После неутешительного открытия я стал болеть за Кащеевого противника еще активнее. В частности, я смог открыть рот и (шишка отозвалась мелодичным гудением) сказал первое, что пришло на ушибленный ум - что-то из школьной программы, кажется:
   - Ату! Ату его!
   Драка распалась так же быстро, как и началась. Кащей отполз в угол и принялся, охая, вправлять расшатавшиеся кости. После нашей первой и последней встречи вид не, в общем-то, не слишком изменился. Разве что колпак его сменился белой докторской шапочкой с красным крестом. Да еще свой дурацкий плащ с заплатками на локтях он снял, оставшись в не менее дурацких черных пиджаке и водолазке, облегающих его жуткое костлявое тело. Видимо, Кащею казалось, что черное его стройнит. Я решил при первом же удобном случае с жаром подтвердить эту его теорию.
   Противник же его был совершенно, идеально круглым существом. Сперва мне показалось, что это просто голова с ручками и ножками, однако тельце присутствовало. И все же в основе незнакомца преобладала голова. Прямо посреди лица - маленькие острые глазки-изюминки, отчаянно скошенные к переносице, так что казалось, он смотрит не на меня, а силится разглядеть что-то на кончике своего непомерно отвислого носа. Рот - длинный, тонкий, похожий на разрез, из которого торчат острые, черные зубки-угольки. О ногах и руках и говорить нечего - так они были малы и тонки. Даже непонятно, как он ухитрился запрыгнуть на Кащея, да еще и надавать ему тумаков. Я решил, что все увечья, нанесенные человеку-бульдогу, - результат действия увесистого носа незнакомца, которым он, вероятно, действовал, как средневековый рыцарь - булавой.
   Кругленький человечек тем временем с оханьем нагнулся и поднял с пола белую канцелярскую папку, на которой большими корявыми буквами было нацарапано мое имя. После этого он повернул голову (точнее, повернулся весь) в сторону Кащея и свирепо посмотрел на него.
   - Доволен, с-скотина? - прорычал он, что, в общем-то, не стыковалось с его, в общем-то, добродушным видом. - Разборки двух мэтров, можно сказать, должностных лиц на глазах у потенциального подчиненного? Чуешь, куда это может завести? А?
   - Не чую, - гнусаво отозвался Кащей, подымаясь с пола. - Носовую впадину отшиб. Никуда не может завести. А почему, спросит меня мое шарообразное...
   - Твое шарообразное, - вновь начал закипать головастый, - сейчас ка-ак возьмет папку да ка-ак...
   - Прошу нас простить, - учтиво сказал Кащей, обращаясь в мою сторону, - мы на минуточку.
   Он ловко подхватил под руку подпрыгивающего незнакомца и повел к застекленной двери, которая вела из комнаты, в которой мы находились. Скрывшись за ней, они тут же принялись орать друг на друга, не жалея сил, абсолютно не обращая внимания на то, слышу я их или нет.
   Собственно говоря, мне были по фигу их взаимоотношения. Я ждал: а) когда мне наконец-то объяснят, куда я попал и что от меня требуется, и б) когда же черт возьми, проклятому троллю надоест лупить по своему чертовому барабану, и голова наконец-то успокоится. Чтобы как-то скрасить ожидание, я стал осматриваться, то и дело охая от боли, когда подлец-тролль с особой садистской силой бил киянками в мой мозжечок.
   Интересного было мало. Зеленые стены, которых почему-то было пять, кровать, на которой размещался я (к слову сказать, освобожденный от своей одежды и заботливо наряженный в некое подобие пижамы мерзкого фиолетового цвета с зелеными казенными печатями, нашлепанными в разных местах), стол и пара стульев, по левую сторону кровати - тумбочка с лежащей на ней книгой, по правую - табурет с одиноким яблоком. Потянувшись за ним, я досадливо сплюнул - яблоко, лежавшее ко мне ярко-красным налитым бочком, с другой стороны было смачно кем-то откушено, и отпечаток челюстей мне очень не понравился. Кащей, не иначе, подумалось мне - явно инородный организм. Или даже механизм, кто его там разберет. Прямо передо мной, как я уже говорил, находилась застекленная дверь, за которой, похоже, ругань обоих моих сиделок понемногу стихала. Если бы удалось унять проказливого тролля, я бы рассмотрел комнату поподробнее, но...
   Дверь отворилась. На пороге стоял красный, как обеденное яблоко, кругляш.
   - Прошу простить меня и моего коллегу, - сказал он, причем с такой натугой, что мне стало страшно за его кровеносную систему, если, конечно, она у него была. - Мы утрясли наши маленькие разногласия и пришли к этому, как его, дьявол его задери...
   - Консенсусу, - вставил Кащей, маячивший за его спиной.
   - К нему, - выдохнул круглый. - И теперь нам хотелось бы...
   - Погодите, - сказал я строго, - а вам не кажется, что в данной ситуации первым, кто хотел бы что-то, являюсь я?
   - И что же вы желаете? - процедил бульдог.
   - Отпустите меня, верните домой, и мы будем квиты, - пожелал я.
   - Вам мало того, что мы обсудили в подвале? - поднял бровь Кащей.
   - Мало, - кивнул я. - Я был не в себе. И поэтому, спасибо что напомнили, я бы еще хотел компенсацию за моральный ущерб. И физический - вон, какая шишка!
   - Големыч, можно, я ему мочкану? - круглый господинчик покраснел еще больше.
   - Мы сделаем проще. Если вы не оставите ваши потуги и глупости насчет законов и компенсаций, я превращу вас в жабу-пипу и посажу в аквариум к меченосцам.
   Мой взгляд тут же метнулся в сторону аквариума, но никаких людей с мечами я там не обнаружил. Только какие-то рыбы. Издеваются они, что ли?
   Головастик тем временем перешел к решительным мерам. Для начала он направил стоящую на столе лампу мне в лицо, а затем взял стул и уселся на него так, чтобы меня видеть.
   - Тебя зовут Глым? - сварливо поинтересовался он, открывая папочку с моим именем.
   - А тебя? - я решил, что просто так не дамся.
   - Меня? Колоб Окк. Но ты должен звать меня господин Колоб. Или господин Окк.
   - Так ты тот самый колобок, что ли? - я захихикал. - А как пишется - с большой буквы или маленькой?
   За спиной начавшего уже багроветь круглика раздался непристойный звук. Я выгнул шею. Кащей вытащил платок и вовсю делал вид, что чихнул, хотя я мог поклясться, что мой костлявый друг попросту хихикнул.
   - Колоб - и точка! И никаких Колобков! - прорычал круглый тип.
   - Тогда и меня будьте любезны звать Глыментий, - я скрестил руки на груди и постарался придать себе сходство с нашим уездным предводителем дворянства Дворобьяниновым.
   - Вот тебе Глыментий! - и Колобок показал мне отменный кукиш.
   - Тогда вот тебе Колоб! - я не остался в долгу и показал ему аж два кукиша.
   - Так и быть. Колобок.
   - Так и быть. Глым.
   Мы пожали друг другу руки к видимому неудовольствию Кащея, которому не удалось так быстро найти со мной общий язык.
   Как оказалось, это было еще не все. Колобок, прищурившись, тут же принялся атаковать меня вопросами: где родился, когда женился, когда первый раз украл книжку в магазине и что, черт побери, я имел в виду, когда, увольняясь с работы, написал на столе шефа маркером: "Тыква, свинья, хочет вина!".
   - Шефа моего звали Тыквер, а уволился я в ответ на его замечание - мол, нельзя пить вино в рабочее время!
   - Знаете, по крайнему моему разумению, ваш шеф в чем-то безоговорочно прав, - вставил в наш диалог Кащей, доедая яблоко (ага!).
   - Так вино я пил в его честь, он как раз получил высшую категорию, вот и решил отметить, - смущенно сказал я.
   - Вы бы объяснили, - пожал плечами Кащей.
   - Ему объяснишь, - хмуро сказал я. - Я же неделю отмечал.
   - Ха! - прокомментировал ситуацию с увольнением Колобок. - А теперь кое-что проверим.
   Он полез в карман (оказалось, что на его микроскопическом тельце сидит костюм с множеством карманов) и извлек из него маленькую ложечку, подобную той, что обычно суют в рот врачи, говоря: "Скажите "А". Я отнюдь не хотел говорить "А" и крепко сжал губы. Однако этот коржик неожиданно повел себя более чем неадекватно.
   Вслед за ложечкой из кармана появилась баночка йогурта. Вишневого. Моего любимого. Колобок обнял баночку, сорвал фольгу, погрузил в красноватую густоту ложечку и...
   И оказалось, что я не ел уже тысячу лет! Желудок требовательно забормотал, жалуясь на голодную жизнь, и я тут же разработал план - а я горжусь тем, что умею мгновенно разрабатывать планы, причем неважно чего: ограбления, мести шефу или же похищения йогурта. Итак: выхватить баночку и ложечку, проглотить йогурт, баночкой - в Колобка, ложечкой - в Кащея, а там видно будет. Главное - успеть первым.
   Не тут-то было! Не успел я протянуть руки к вожделенной баночке с ложечкой, как невидимые цепи опутали мое тело и накрепко примотали к кровати, да так, что я не смог ни охнуть, ни вздохнуть. Колобок же и бровью не повел. Он продолжал поглощать вкусняшку, а мне оставалось только выть в бессильной ярости и время от времени отворачиваться, чтобы не мочить слюнями подушку - неизвестно, сколько мне еще на ней спать.
   - Не вините Колобка, - успокаивающе произнес Кащей. - Просто у этого, гм, мыслящего продукта начисто отсутствует такое качество, как совесть. Поверьте, он от этого очень страдает, переживает. От депрессии и жрет.
   - Во-во, - мерзкий Колобок закивал, скребя ложечкой по днищу баночки (его я убью первым, пообещал я себе). - С удовольствием бы поделился, чесслово. Но не в силах я. Заколдован.
   - Так помоги ему! - попросил я Кащея. - У тебя же палочка есть.
   - Палочка, - Колобок шмыгнул носом, - и у меня есть. Только толку от нее... Тут посильнее чародейство нужно.
   - Поэтому вы меня сюда и притащили? - догадался я. - Этот заплесневелый батон расколдовывать?
   - Отчасти, - заметил Кащей. - Но мне приятно, что вы начали понемногу входить в курс дела.
   - Вот им вот, - показал я на Колобка, усердно вылизывающего ложечку, - займусь в последнюю очередь.
   - Почему это? - вскинулся господин Колоб.
   - А ты мне не нравишься, - с вызовом ответил я.
   Колобок ничего не сказал, просто слез со стула и печально поплелся к двери. Когда его непропорциональная фигура скрылась, Кащей уселся на освободившийся предмет мебели и, нахмурившись, сказал:
   - Напрасно вы так, Глым Харитоныч. Он ведь правда ничего с собой сделать не в состоянии.
   - И помочь ему могу только я? - саркастически осведомился я.
   - И помочь ему можете только вы, - сказал Кащей без малейших признаков сарказма.
   - Если так, тогда хорошо, - я кивнул. - Если не убью в первую очередь, то помогу. Но в самую последнюю. Чтоб знал.
   - Как угодно, - мне показалось, что в глазницах Кащея мелькнули искорки смеха. - В любом случае спасибо за согласие сотрудничать.
   - Не за что, - отмахнулся я, - тем более что я все равно ничего не обещал.
   - Формальности потом, главное, что обещание было дано. Одного слова "хорошо" вполне достаточно.
   - Так нас подслушивали? Какая низость!
   - Как угодно, - вновь склонил голову Кащей. - Но мы достаточно на сегодня пообщались. Желаете приступить к трапезе?
   - Хо-хо! - я потер руки. - А если я скажу "Не желаю?"
   - Как уго...
   - СТОП! Что есть в печи - на стол мечи!
   Когда я уже покончил со слизистым супчиком и вовсю уписывал рисовые тефтели со сметанкой, дверь отворилась, и в проем всунулся знакомый отвислый нос.
   - Уже можно? - спросил он Кащея.
   - Нужно, - и, тяжело ворочая бульдожьей челюстью, Кащей проговорил, обращаясь ко мне. - Итак, дорогой мой...
   - Наш! - встрял Колобок.
   - Дорогой наш Глым Харитоныч, сейчас вот это круглое существо, в просторечии именуемое Колобком, задаст вам несколько вопросов.
   - Личных?
   - Вообще.
   - Тогда ладно.
   - И не собирался я у тебя спрашивать о твоих дурных привычках. Таскать козявки из носа вовсе не зазорно. Мне, во всяком случае. Вон он у меня какой, нос-то!
   Я покраснел и завопил, чуть не перевернув поднос с едой:
   - Сволочи! Хватит копаться в моих мозгах! Это неприлично, в конце концов!
   - И очень даже бессовестно, - покаянно кивнул Колобок. - А куда денешься? Такой уж я. Сдерживаться не могу. Из-за чего и страдаю.
   Окончательно укрепившись во мнении, что первой моей жертвой будет именно господин Колоб, я продолжил трапезу, попутно сделав знак Колобку продолжать.
   - Для начала...
   - Ой, а можно я первым спрошу, - попросил я. - А где те двое, что были вместе с вами, гражданин Кащ-Кащ, сын Маймуна?
   Кащей попытался побагроветь, но, видимо, в свойства кальция смена цвета не входит по определению. Поэтому он проглотил обиду и, в свою очередь, спросил:
   - Это вы про тех Двоих из ларца, одинаковых с торца?
   - Нет, я про Бегемота и Борца в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах, - сердито съел кусок тефтели я.
   - Они как раз сейчас в ларце, - и человек-кость понес какую-то чушь о заклятиях, змеях и каком-то кольце, которое, как я понял, управляло этим самым ларцом. Словом, насколько мне удалось узнать, пользы от этой парочки было много, но где сейчас находится эта самая парочка, а равно и ларец с кольцом, Кащей говорить отказался.
   - М-м, - я отставил поднос. - А как насчет наших общих знакомых по подвалу?
   - Ты об инспекторах? О, их уже давно обработали и вернули обратно в офис.
   - То есть как - обработали? Вырезали им языки и аккуратно удалили лобные доли мозга, заставив их же и съесть?
   - Эеф! Почистили немного, - Кащей был, видимо, несколько обескуражен моей кровожадностью. - Впрочем, кое-что из их голов действительно вынули - часть воспоминаний. О вас, о нас, словом, обо всем, что касалось вчерашнего.
   - А потом куда их дели?
   - Я же сказал - вернули в офис...
   - Нет, я про воспоминания.
   - А-а-а. Их съел Бирюк - Пожиратель Памяти. А что?
   - Нет, ничего. А как это у него вышло?
   - Просто. Взял и сожрал. Он у нас специалист высшего класса.
   - Хорошо, - я задумался. Господи, кричал у меня в голове внутренний голос, куда же я попал? Ходячие скелеты, говорящие мучные изделия, волшебные палочки, какие-то Бирюки - Пожиратели Памяти... Дальше что будет? Ходячие мертвецы? Летающие открывашки? Пинающиеся ящики? Разумные звери? Говорящие деревья?
   - Слышь, - Колобок подошел к Кащею и так дернул его за полу плаща, что тот чуть не кукарекнулся со стула. - Некогда нам пока допрос с пристрастием проводить. Мне тут, - он постучал себя по уху, - сообщили, что козлы летят.
   - Опять?
   - Не опять, а снова.
   - Ерш твой ершович, щетинников сын! - впервые я услышал, как ругается этот коварный тип костяной наружности. - Десант Иванушек?
   - Он самый, - Колобок сплюнул на чистый пол. - Значит, так. Предлагаю, во-первых...
   Они принялись негромко совещаться, я же разминал затекшие руки, вертел шеей, с хрустом сгибал колени - словом, всячески готовился к побегу. Кащей же со своим головастым другом, видимо, были слишком заняты, в ответ на мои крамольные телодвижения даже не подумали вновь наложить на меня веревочное заклинание.
   - Хорошо, - Кащей встал. - Я отправляюсь туда. Немедленно. Мне это не нравится. Пора поставить их на место.
   - Надолго?
   - На пару часов, не больше.
   - А я?
   - А ты пока присмотри за рекрутом. Да внимательно смотри, - скелет глянул на меня, и к моему загривку тут же прижался кто-то липкий и холодный. - Глым вовсе не такой простак, как тебе кажется.
   - Не боись, - Колобок хмыкнул и, подпрыгнув, устроился на табурете. - У меня не сбежит. Мы пока потолкуем, а, Глым? Потолкуем?
   - Нет, мы лучше песни будем петь. Залихватские.
  
  
   Глава третья.
   Будем песни петь? Залихватские?
  
   Колобок в панике посмотрел на Кащея. Тот сардонически усмехнулся, развел руками, как бы говоря: "Вот, видишь!", и - исчез. Нет, не так, как у нас исчезали Бледноморды - с клубами дыма, искрами и диким хохотом. Просто - хлоп, и нету. Как и не было. И без всякого хохота, что не могло не радовать. На полу осталась только сиротливо лежать белая шапчонка с крестом. При взгляде на нее я подумал: а ведь, по сути, Кащей был единственным, кого я более-менее знал в этом мире. Колобок был пока существом неопознанным. Да еще и, судя по всему, бесхарактерным и бессовестным. Как с таким общаться? Хотя, кажется, он собирался меня допрашивать? Ну поглядим, кто из нас больше узнает о другом. На себя могу поставить штаны и кащееву шапочку.
   Колобок тем временем извлек из одного из многочисленных карманчиков увесистый блокнот и ручку, уселся по-турецки и вперил в меня грозный, как ему казалось, взгляд косых глаз (я чуть не расхохотался - казалось, что Колобковы зрачки вот-вот возьмутся за руки и вприпрыжку побегут по его мощному шнобелю).
   - Вопрос первый, - не обращая внимания на мои гримасы, скучающе молвил Колобок. - Знаешь ли ты, Глым Харитонович Чугунков, что такое магия?
   Видно было, что вопрос этот он задает уже не в первый раз, и ему это уже порядком надоело.
   - Еще как, - отозвался этот мерзавец, явно воспользовавшись своим умением читать мысли. - Везде одно и то же. Мистика, колдовство, а не исполните ли три желания... Вообще-то все на первом ломались.
   - А что?
   - Да превращал их в свиней, что!
   - Я вот одного не пойму, господин Окк, зачем ты мне вслух вопросы-то задаешь? С корочки считать трудно?
   - Трудно. Очень трудно, - серьезно сказал Колобок, что в сочетании с его диковато косящими глазами создавало отнюдь не серьезный эффект. - Практически нельзя. Я могу прочесть только те мысли, что отражаются у тебя в глазах, как в зеркале. Что я и делаю.
   - Гляжу-у в тебя-а как в зе-еркало! - пропел я огрызок из чудом сохранившейся в памяти песенки.
   - Фальшиво, - бросил Колобок. - Не вопи больше, договорились? У меня мякиш с утра болит.
   - Черствыш не болит? - проворчал я, но петь бросил.
   - Так что с магией? Имеешь представление?
   - Мистика, колдовство, - заученно произнес я, - а не исполните ли...
   - Ясно, - Колобок с чувством сплюнул и что-то черканул в блокноте. - Идем дальше. Случались ли в твоей жизни необъяснимые и загадочные явления?
   - А как же! - горячо сказал я. - Вообрази: каждое утро просыпаюсь - а в глаза будто песку насыпали! Нипочем открываться не хотят!
   - Дальше, - Колобок лихорадочно записывал.
   - Еще: когда укусит комар - вот такой бубуль вскакивает! И чешется!
   - Хм-м, - Колобок нахмурился, словно какая-то мысль ускользала от него. - И что, и что?
   - А иногда так: пойдешь за хлебом, а вместо хлеба - глядь! - кефиру купил! Сплошь и рядом таинственные вещи происходят!
   - Р-р-р! - мой круглый друг вырвал лист из блокнота, бешено разорвал и развеял его по ветру. - Я тебе про что? Про необъяснимые явления, понятно?!!
   - Нет, - я был сама невинность.
   - Ну, привидения по дому летали? Безголовые? Или, может, исчезал кто прямо на глазах?
   - Пф! Летали, еще как. Правда, не безголовые, но почти. И исчезали тоже. Только по-нашему это называется "трансгрессия". Правда, только Бледноморды могли такое делать. Всю площадь дымом загадят, фу! Больно нужна мне такая магия!
   - Науку с магией путать не след, - наставительно сказал Колобок. - Сейчас я тебе прочту небольшую лекцию на тему: "Что есть магия, каковым образом отличие имеет от науки, а равно о преимуществе первой над последнею".
   Он прилежно забубнил что-то себе под нос, а я принялся лихорадочно размышлять. Допустим, решусь я все же на побег. А куда бежать? В каком направлении? Пока что я ничего не успел разузнать об этой стране - да что там, даже о здании, в котором я находился! Исчезнуть по примеру Кащея я тоже не мог. Выходит, надо внимательнее слушать, наблюдать, авось, и выяснится что...
   Кстати, насчет "слушать". Колобок уже вовсю углубился в лекцию, применяя такие жуткие слова, как "конвергенция", "дерматовенерология" и "абстинентный дуализм". По моему мнению, о значении большинства этих слов мой достойный лектор не имел ни малейшего понятия. Что не мешало ему, однако, после каждого из подобных "интерфейсов" поднимать палец и со значением говорить: "Я подчеркиваю - интерфейс!".
   Прослушав лекцию, я понял, что ничего не понял, не выяснил и придется бежать вслепую. Дождавшись, наконец, ее окончания, я с самым заинтересованным видом спросил:
   - А попроще?
   - Проще? Гм. Проще, Глымчик, тебе Кащей расскажет. Он не настолько умен, чтобы понять все эти сентенции, что я изложил, - и Колобок вновь распахнул блокнот. - Продолжим. Вопрос номер два...
   Вопросов было не два, не три и даже не тридцать три. Листов семь, исписанных убористым почерком, откинул Колобок, не переставая тараторить. Я отвечал односложно, одновременно прикидывая в уме, как отделаться от Колобка хотя бы на десять минут. Можно, конечно, слегка его придушить, но было похоже, что шеи у этого непонятного существа нет вовсе. За что же тогда душить? Перекрыть ему кислород для дыхания неплохо было бы и подушкой, но на такую огромную башку ни одной подушки не хватит. К тому же кто мог поручиться, что у головастика нет в рукаве очередного заклинания вроде веревочного? Например, дубинкооглушающего, или, не дай Бог, волосывносувыщипывающего - а это, знаете ли, весьма...
   А если по старинке? Ухватить Колобка под микитки, завязать в простынь, да запихать куда-нибудь под кровать, а уж потом, на бегу, и решить, куда, собственно, направить стопы. Хотя, подумалось мне, даже если я и успею скрутить говорящий шарик, наверняка отовсюду поналезут всякие разные Кащеи, Бирюки, Двое-из-ларца и прочая нечисть...
   Заметив наступившую тишину, я отвлекся и уставился на Колобка, который, в свою очередь, ОЧЕНЬ НЕХОРОШИМ взглядом глядел на меня. Неужели я позволил себе...
   - Позволил, - кивнул Колобок. - К слову сказать, последние два предложения я повторил за тобой. А ты и не заметил, лопзик!
   Обозвавшись, он принялся аккуратно засучивать рукава, не сводя с меня кровожадного взгляда. Вспомнив, что невероятно скругленный тип не имеет совести, я похолодел до самых кончиков бакенбард: не исключено, что этот мерзоид сейчас и вправду меня слопает. А что? Я же не знаком с привычками, нравами и повадками местных жителей. Помните, какие гадкие картины мне рисовало воображение, когда нам казалось, что с налоговыми инспекторами, преследовавшими наш род, покончено навсегда? Ну те, с баалозаврами, кружащими надо мной? Так вот, сейчас подлое воображение переключило на другой канал и показало мне заляпанные кровью клыки Колобка и мое слабо трепещущее ухо, насаженное на один из них. Да так, знаете, реально показало, что я, ни на миг не задумавшись, вскочил, перекувырнувшись через голову, как заправский акробат, и приземлился на ноги по ту сторону кровати.
   - Э, - сказал Колобок. - Прости, вот сейчас не понял...
   - Не подходи, - сказал я, отчаянно размахивая свернутой в жгут простыней. - Убью.
   - Э, - вновь сказал Колобок. - Понял. Только делать-то что? Кащей, подлюка, зажал заклятья... Ладно. Так справлюсь.
   И негодное животное в мгновение ока закатало второй рукав.
   - Я буду жаловаться, - сделал еще одну попытку я. - Кто тут у вас главный?
   - Вот это совершенно неважно, - и Колобок внезапно бросился на меня.
   Настолько внезапно, что я еле успел отскочить, с омерзением почувствовав, как по моей голой ноге скользнули холодные и липкие пальцы. Перескочив через желтопузого, я вновь оказался по ту сторону тахты.
   - Я устал, - заметил Колобок. - Мне, между прочим, не двести лет, я уже черстветь начинаю. Ты давай, это, не балуй. Так и будешь через кровать прыгать, как этот самый?
   - Буду, - кивнул я. - А что? Молча ждать, пока тебя освежуют?
   - Почему - освежуют? - Колобок даже сморщился. - Фу. Ты еще скажи - зажарят.
   - Зажарят, - сказал я. - И отъедят самое вкусное.
   - Дрянь какая, а? - сплюнул Колобок. - Говорить о жарке мне, МНЕ, который ненавидит любую степень зажаровации!
   - Не плюй на пол, - посоветовал я.
   - Отлезь, гнида, - отозвался Колоб.
   - Гляди, весь уже заплеванный! Тобой, между прочим!
   - То жарехой пугает, то морали читает, - сказал в сторону Колобок. - Ох, не зря я хотел ноги ему переломать!
   - Так во-он на что ты нацелился! - проревел я. - А я-то ему еще хотел помочь от проклятья избавиться! На колени, пес! Горбушка немазаная! Сожгу! Изжарю! Спалю-у-у!!!
   Колобок, видимо, от неожиданности (потому что вряд ли бы у меня получилось его напугать), повалился на пол. И только я собрался в эффектном прыжке перелететь через его головогрудь и попытаться вырваться, как моя цель - дверь в коридор - вдруг открылась, и в образовавшийся проем всунулась чья-то рогатая башка с безумно вращающимися глазами и басом поинтересовалась:
   - Колобус, слышь, у меня драйвера по шлемазам растеклись, софтина вся сгорела на фиг. Не посмотришь, нет? - и тут пришелец увидел меня и валяющегося Колобка. Глаза его перестали вращаться и выпучились, даже немного вывалились и повисли на стебельках. Я же не терял времени даром и выпалил единственное известное мне заклинание:
   - Морскаяфигуранаместезамри!
   И что вы думаете? Замерли, сволочи! Причем оба! Колобок в полуприседе и бычья рожа с отвисшими зенками! Последнего я аккуратно отволок на тахту, после чего выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.
   И обернулся.
   И обнаружил, что коридор не кончается. Он простирался не только куда-то вдаль, но ответвлялся и вправо, и влево, и повсюду были двери - некоторые закрытые, некоторые чуть приоткрыты, но в основном распахнутые настежь. Как пройти мимо них незамеченным - просто загадка Свинкса!
   - А! Там! Ри! - раздались позади из-за двери таинственные словеса.
   Произнесены они были явно противным голосом Колобка, и я опрометью ринулся по коридору, совершенно наплевав на то, попадусь ли я кому-нибудь на глаза. В ушах свистел ветер и охотничий свист Колобка, а также улавливались обрывки фраз, которые доносились в данный момент (то есть момент моего пробегания мимо) из открытых дверей:
   - Мышку, пора пускать мышку!
   - Сожрет он Машеньку или нет, сколько можно...
   - Какие тридцать три, обалдели? Двадцати трех за глаза хватит! И дядьку Черномора на тетку Белогладу заменим.
   - А лиса Колобка...
   За спиной круто затормозили и, судя по обильным звукам, впечатались. Пользуясь случаем, я тоже унял свой бег и принялся тяжело дышать, опершись на очередную, на сей раз запертую дверь, из-за которой, впрочем, тоже доносился горячий монолог:
   - Если рассуждать логически, камрады, то одной тарелки никак не достаточно! Тем более если неизвестно, что же. Собственно, находится в этой тарелке? Одно дело если кусок баранины там, конины, а совсем другое - манная каша или, скажем, рис с морковкой. Ну какой, скажите, уважающий себя крокодил, даже если он молодой, лет пятидесяти, будет есть рис с морковкой? Ой, да не смешите мои тапки! Ой, да перестаньте!
   Услышав сзади знакомый голос: "С вами, паскудами, я позже разберусь, щас только одному разгильдяю башку отхвачу!", я выдохнул и наддал с низкого старта. Надо сказать, что я считал себя довольно хорошим бегуном, во всяком случае, когда приходилось гнаться за удирающими почтальонами, никогда не ударял в грязь лицом - напротив, всегда заставлял это делать почтальонов. Но в нашем с Колобком случае бег по кругу оказался бессмысленным и беспощадным. Проклятый коридор еще и не думал заканчиваться, а в боку уже противно кололо, икроножные мышцы стонали и вздыхали, как малютка-привидение, а стук сердца отдавался в висках. НО!
   Опять это "Но"?!! Что поделать, если и вправду случилось "НО" - в виде пролетевшей с противным свистом мимо моей щеки и воткнувшейся в стену здоровенной иголки. Миллиметра три, между прочим, толщиной. Такой слона убить можно. (Конечно, если слон - маленький и тонкошкурый.)
   В руках у Колобка - это я заметил, когда мгновенно оглянулся - имелась некая штуковина, отдаленно напоминающая револьвер, только у этого было два дула, мощная рукоять, да и размером он был едва ли не больше самого стрелка-толстолобика.
   - Чугунков, - металлическим голосом сказал Колобок. - Не бегать. Ко мне идти. Бистро, бистро. А не то - пук-пук, - и он покачал "револьвером".
   - Смотри не обделайся, - я мрачно отвернулся и с удивлением уперся носом в стену. Оказалось, что коридор уже закончился - вернее, он раздвоился, и теперь уже два абсолютно одинаковых коридора уходили вправо и, соответственно, влево.
   Как вы считаете, что же я предпочел - унизительный плен или смерть на кончике иглы?
   Я предпочел взять влево.
   - Стоя-а-ать! - взвыл у меня за спиной головоногий. - Пристрелю-у-у!
   Вторая игла вышибла кусок штукатурки справа от меня. Но мне уже было все равно - я петлял, как заяц, мотался из стороны в сторону и надеялся на чудо - например, на то, что гадкое шарообразное сейчас спотыкнется, упадет прямо на свой игломет и продырявит себе башку. В нескольких местах.
   Тресь! Очередная игла проделала дыру в моей рубашке. То ли Колобок только пужал меня, то ли невероятная косоглазость мешала ему как следует прицелиться - иначе в таком узком месте он бы запросто меня завалил.
   А может, просто остановиться, упасть, к примеру, под ноги преследователю, а потом, как и положено в криминальных романах, после короткой борьбы вырвать у него револьвер и засунуть ему же в глотку?
   Стоп! Вот она, мысль! За хвост ее, мерзавку! И в жизнь!
   Я оглянулся, прикинул расстояние между собой и Колобком и стал понемногу сбавлять темп - точно так, чтобы кругляк решил, что я выдыхаюсь. Судя по кровожадному "хе-хе" у себя за спиной, именно это он и решил. И вот тут я выкинул одну, на мой взгляд, ужасно забавную штуку. А именно: развернулся и, не давая Колобку притормозить, сам бросился ему навстречу и, выбросив ногу, нанес мастерский удар футбольного бомбардира (каюсь, грешил этим в молодости).
   Колобок такой подлости от меня явно не ожидал. Глаза его моментально округлились, и оторвавшись наконец от обозревания носа, страшно выпучились. Нос же, лишившись приятного глазного общества, печально обвис, а пасть раззявилась, исторгнув из себя вдохновенный волчий вой. Однако это были все изменения, постигшие Колобка. Он и не подумал, подобно мячу, эффектно взлететь и, отскочив от стены, исчезнуть где-нибудь за поворотом. Нет! Этот негодяй клещом впился мне в ногу. Буквально обнял ее, как бы встретившись со старым, давно потерянным и чудесно обретенным другом. Хорошо еще, что пистолет свой обронил.
   - Вот пиявка! - сплюнул я и, ухватив Колобка за уши, принялся тащить, отрывая от ноги. Протяжно замяукав, хлебопродукт еще сильнее вцепился в мою щиколотку. Я заорал, почувствовав, что теряю равновесие. Спустя миг я уже заваливался назад, внезапно упершись спиной во что-то твердое и холодное. Тут же оно подалось, и мы, завопив на два голоса, рухнули вовнутрь.
   - Простите, что интересуюсь, но КАКОГО ЧЕРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? - ядовито поинтересовался до слез знакомый голос.
   - Кащейчик! - Колобок, отцепившись от штанины, уже полз по направлению к обладателю самого стального голоса в мире. - Это не я, это все он! Сбежать решил! Хулиган! Его наказать надо, а не помощи просить! Можно наказать? Это я сейчас...
   Он торопливо принялся заряжать "револьвер", вытаскивая из миниатюрных кармашков пиджака все новые и новые иглы.
   - Ат-ставить! - скомандовал Кащей. - Ат-ставить наказывать! А теперь - оба - вон отсюда! И ждать, пока я не освобожусь!
   И тут я только обнаружил, что мы находились за дверью, скрывавшей за собой обыкновеннейший туалет. На толчке как раз и обретался искомый Кащей. В лапах его был зажат журнал "Огонек", старый, еще довоенный, с незнакомым плешивым мужиком на обложке. На лысине мужика красовалось здоровенное пятно, по форме напоминавшее очертания нашей родины.
   - Я что, неясно выразился? - осведомился Кащей, и нас как ветром сдуло.
   Захлопнув дверь, Колобок нежно погладил ее и спросил в щелочку:
   - Одну иголочку. Всего одну. В мягкое место. А?
   Я не понял, что ему ответил Кащей, видимо, на каком-то диалекте, потому что Колобок мгновенно покраснел и отскочил от двери, как ошпаренный.
   - А если б ты, скажем, ко мне в такой ситуации полез, я бы тебе еще и дверью по хохотальнику приложил, - съязвил я.
   Колобок ничего не ответил, только сердито засопел.
   - И сапогом потом еще по заднице, - противника надо было добить.
   - Хватит, и так уже приложил, - проворчал Колобок. - Теперь синяк будет.
   - Да ты сам как сплошной синяк, - весело сказал я. - Братец Колдырь.
   - Я не пью! - рявкнул круглый.
   - Ага. Из мелкой посуды.
   - Мне нельзя пить! Я сразу разбухаю!
   - В смысле? На неделю или дольше?
   - Я не пью, а бью! Сам. Всех.
   - Мы уже имели удовольствие. Если бы не твой шприц, я бы из тебя блинчик сделал. С мясом.
   - Ка-а-ащей! Он обзывается!
   Из-за двери послышалось:
   - Рот-рот, застегнись, язычок, не бранись!
   И в тот же момент рот мой будто был запечатан и залит сургучом. Я хлопал челюстью, рвал губы в стороны и даже помогал себе руками - все было бесполезно. Зато Колобок так мерзко захохотал, что я просто не мог не наброситься на него.
   - Брек, - сказал Кащей, появляясь, наконец, из заточения. Он взял нас за воротники и легко, как кутят, разъял в стороны. Я отправился в один угол, Колобок - в другой. Оттуда он сразу же принялся поливать меня необоснованными и очень грубыми обвинениями. Я грозным яком мычал в ответ.
   - У вас все? - спросил Кащей после того, как мы излили друг другу души. - Тогда можно и о делах наших скорбных покалякать?
   Он аккуратно сложил журнал вшестеро и швырнул в стену, где тот с шипением истаял, а затем протянул ко мне руку и щелкнул пальцами. Тотчас сургуч на губах пропал, и я с наслаждением выдохнул. Вот эдак:
   - Ху-у-у!
   - Таких слов вот, пожалуйста, не надо, - покачал головой костяной человек. - Не принято.
   - Да я же вот только что, вот буквально минуту назад слышал, как эта скотина с корочкой чихвостила меня почем зря! - взорвался я.
   - А мне можно, я бессовестный, - Колобок ухмыльнулся, показав свои чернущщщие зубы.
   Как меня не вывернуло прямо тут, на ноги Кащея, до сих пор удивляюсь.
   - Почему он тут, когда место ему там? - спросил у Колобка Кащей, указывая длинным тонким пальцем в ту сторону, откуда мы, собственно, и явились.
   - Сбежал. Ловлю, - Колобок был краток.
   - Ну так лови, - и Кащей, хрустнув пальцами, превратил бывший сортир в продолжение коридора. Затем повернулся ко мне. - Хочешь бежать? Пожалуйста. Никто не держит. Мы-то, собственно, хотели сами тебе все показать, продемонстрировать, если угодно, самые колоритные экземпляры нашего мира. Но раз уж так невтерпеж - милости прошу. Беги.
   - Нет уж, теперь я никуда не побегу, - я скрестил руки на груди и постарался стать очень суровым. - Хоть режьте.
   - Изволь, - сказал Колобок, и в его руке вдруг оказался мощный свинокол. - Заножу!
   - А ведь он не шутит, - чуть склонившись ко мне, сообщил Кащей. - Ему только дай волю.
   - Так не давайте же! Не давайте ему воли! - взмолился я.
   - Ты сам так решил, и не в моем праве отказывать гостю, - подлый скелет сделал приглашающий жест в сторону коридора. - Прошу.
   - Че это ты, че это? - вдруг осознав, что происходит, заорал Колобок. - Куда это? Я же тебя поймал!
   - Господин Окк, на два слова, - поманил его Кащей и вполголоса сказал. - Нам же необходимо узнать, как поведет себя особь в экстремальной ситуации? Не будем же ему мешать. А ты подстрахуй его на всякий случай.
   - Это что же выходит, свинку из меня подопытную сделали? - я раздул ноздри. - Дрозофилу? Не выйдет!
   Но Колобок вновь взмахнул тесаком, и мне ничего не оставалось, как ринуться напролом. Хотя проламывать оказалось нечего - впереди был порядком осточертевший мне коридор, пускай он и был только что созданным, всё равно они все на одно лицо, а эта сволочь еще и обои такие же сотворила, в зелененький цветочек!
   Но недолго музыка играла, недолго Чугунков бежал. Как только из мрака всплыла первая попавшаяся дверь, я метнулся к ней. На прикрученной к двери табличке было выбито: "Нумер 611. Без стука не входить! При зеленой лампе - не стучать. Ноги!"
   Тщательно вытерев ноги (вероятно, по инерции), я глянул на зеленую лампочку над дверью, которая и не думала гореть. Удача! Хотя я бы и на секунду не задумался, если бы она была зажжена. Наскоро стукнув в дверь пару раз, я обернулся, недоумевая, отчего же за мной не гонится зловещий Колобок.
   Зловещему Колобку было не до того. Он стоял посреди коридора, сунув тесак подмышку, и с наслаждением жрал из пакетика картофельные чипсы. На физиономии его было написано такое блаженство, что я аж позавидовал. Не отказался бы сейчас от чипсов-то. Да и тесак не помешал бы... В это время круглый заметил мое замешательство, с хрустом сунул в рот здоровенный чипс и погрозил мне свиноколом. Поняв, что стоять - только дразнить зверя, я ухватился за ручку и потянул на себя. Дверь практически без звука распахнулась. И что же я увидел, стоя на пороге?
  
  
   Глава четвертая
   Что же я увидел, стоя на пороге?
  
   Посреди комнаты, достаточно просторной, чтобы вместить широкий круглый стол и нескольких личностей, сидящих за ним, стоял широкий круглый стол, за которым разместилось несколько сгорбленных личностей. Последние что-то шумно обсуждали, сдабривая речь солеными шутками и хриплым хохотом. Время от времени они отвлекались на то, чтобы засмолить очередную сигарету или же затолкать в пепельницу очередной окурок. К сожалению, из-за клубов сизого дыма практически ничего больше разглядеть не удавалось, и даже сиропно-желтый свет ламп не в силах был разогнать сумрак, царящий в комнате.
   Но одно я понял совершенно ясно: ох, не вовремя занесло меня в эту комнату! Потому что именно в этот момент сидящий ближе ко мне здоровенный детина в красной рубахе вскочил со своего места, вытянул здоровенные, голые по локоть руки и ухватил за плечи сидящего напротив него мужичину, чья борода острым концом щекотала пупок своего хозяина.
   - Мухлевать?!! - взревел краснорубашечник, да так, что стены затряслись. - Щас в морду закачу, сукин кот!
   - А ты, кабан мохнорылый, глазенки-то не пучь, я те попучу! - отвечал без тени смущения бородач, хотя я бы на его месте помалкивал да искал что-нибудь подходящее для ответа. Киянку, к примеру...
   - Мужики, да зуб даю, левый глазной, что этот выхухоль шестерку в рукав зашкерил! А ну, показывай! Лапы вверх! - рычал детина, разжимая одну руку - видимо, для того, чтобы, как следует размахнувшись, по его выражению, "закатить в морду".
   Бородатый же тоже не медлил - он покрепче ухватывался за столешницу, чтобы, как придет время, опрокинуть мебель на противника. Мне вдруг остро захотелось на воздух. Пробормотав: "Накурено тут у вас", я стал боком двигаться обратно к двери. И тут из-за нее раздалось оглушительное:
   - Всем оставаться на своих местах! Здание окружено! Входы и выходы оцеплены! Деньги и драгоценности глотать бесполезно - рентген наготове!
   Я, зажмурившись для смелости, упал на четвереньки и юркнул за здоровенный сундук, стоящий у стены. Как раз мой размерчик, размечтался я, но, обнаружив ржавый замок, закручинился и стал ждать развития событий.
   Которое, надо сказать, не замедлило. В дверном проеме показалась огромная бульдожья челюсть, вслед за которой явился и ее обладатель - Кащей, за ним же из-за двери выплыла луноликая образина Колобка. Первый принялся расхаживать вокруг стола, второй же - поигрывать свинорезом, хищно поглядывая на игроков. Ох, сейчас кому-то достанется, подумал я. Правда, не уточняя - кому же, собственно, достанется.
   По комплекции К & К явно уступали семерым, сидящим за столом.
   - Ну что, Семен Семеныч, опять буянишь? - неожиданно ласково спросил Кащей одного из них.
   - Дак пока сказошника нету, и играм. И что ж вы себе думаете, товарищ Кащей Големыч?! - взвыл краснорубашечник. - Что ж это получается? Семка опять мухлюет, а до зарплаты, сами небось знаете, ажно целая неделя!
   - Прекратите этот псевдонародный говор, - поморщился Кащей. - Стыдно - два подвысших образования, а туда же.
   - Я же говорю - скучно, - покраснел Семен Семеныч. - А Стругыч - все равно мухло.
   - Сам мухло, сам мухло, - прокряхтел означенный Стругыч. - Просто тебя никто поймать не может, за рукава-то.
   - На! Гляди! - рвал по очереди свои рукава Семен Семеныч. - Где тут что? Я ж специально их закатываю, чтоб все по-честному!
   - А вы, Семен Стругович, никак, и впрямь шалите? - мягко пожурил бородача Кащей, делая незаметное движение мизинцем. Из-под подола просторной рубахи подозреваемого бумажным водопадом заструились карты.
   - Я же говорил! - взвыл Семен Семеныч. - Плутует! В морду ему самоваром!
   Он и вправду ухватил со стола пузатый самовар и замахнулся на соперника. Крышка агрегата слетела, и кипяток от мощного замаха плеснулся за спину Семена Семеныча.
   То есть прямо за сундук.
   Где я и располагался.
   Очень приятно.
   От моего страшного воя мужики повскакали со своих мест и спрятались за утлую спину Кащея. А я еще, балда, раздумывал, кто из них выйдет победителем в возможной схватке.
   - Глым Харитоныч, - окликнул меня Кащей. - Выйдите на свет. Я так понимаю, рано вас еще одного выпускать.
   - Ну вы же выпускаете Колобка без намордника, - напомнил я.
   Упомянутый мною мякиш взметнул над головой тесак и бросился в атаку, но на полпути был остановлен Кащеевым заклинанием и забултыхался в воздухе, что, впрочем, не мешало ему орошать меня грязной руганью
   - Так как? - уточнил Невероятно Отощавший Человек. - Явите нам свой чудный лик?
   - Явлю, - хмуро сказал я. - Но предупреждаю - без боя не сдамся.
   - Да бейтесь сколь вашей душе угодно, - всплеснул руками Кащей. - Мне-то что?
   Одновременно с его словами все семеро встали из-за стола, и я вдруг сделал одно печальное открытие - самый маленький из Великолепной Семерки был выше меня на голову. Похоже было, что драки не выйдет - в лучшем случае хоть за пятку кого укусить...
   - Ребятки, охолоните-ка, - попросил Кащей, несказанно меня обрадовав. - Он, похоже, сам пойдет.
   - Пойдет, как же, - проворчал Колобок, почесывая тесаком за ухом. - Наваляйте ему, да и дело с концом. Вона, глядите, какую шишку набил, пока за этим обормотом гонялся!
   И он продемонстрировал солидную припухлость на макушке. Это меня немного взбодрило, хотя и не настолько, чтобы я пустился в пляс. Вместо этого я выпрямился во весь рост, поддернул штаны и, шмыгнув носом, принялся сообщать обществу свою точку зрения на счет всего, чему я являлся свидетелем за последние пару часов. В частности, я прошелся по Колобку с его наплевательским отношением ко всему на свете со мной во главе, по Кащею с его невыразимой худобой и собачьей пастью, по шайке костоломов, которые умеют в карты играть, как я - плести чертей из капельницы. В конце своего горячего монолога я позволил себе ввести в повествование еще и архитекторов сего ужасного здания, которых, видимо, кроме коридоров в омерзительный зеленый цветочек, ничто в жизни не радовало. И вообще...
   Однако Колобку надоело слушать еще раньше, чем мне - говорить. Крутанув свиноколом в воздухе, он обратил его в мой старый знакомец игломет и всадил мне в тушку один из острых зарядов.
   - Ай-ай-ай, - прокомментировал гадкую выходку коллеги Кащей. - Право, не стоило...
   - Стоило! - рявкнул один из картежников. - И по морде бы еще!
   Дальнейшее бурное обсуждение превращения моего тела в кусок отбивной скрыто от меня пеленой забвения (то есть я попросту вырубился). В глазах неожиданно забегали суетливые налоговые инспектора, восемнадцать Кащеев водили хороводы с двадцатью тремя Колобками, а веселые плезиозавры резво брызгались в теплой океанской водичке, пуская во все стороны мириады солнечных зайчиков своей мокрой шкурой. Поддавшись наконец их уговорам, я шаловливо изогнулся и пустил мощный фонтан прямо на хромовые сапоги подбежавшего Семен Семеныча. Который не замедлил отблагодарить меня прямо по носу...
   Придя в себя и обнаружив, что я опять лежу, только на сей раз на диване, я слабо выругался и попросил водички.
   - Какой славный парень, - заметил голос Кащея. - Смотри, Колобок, он здесь всего второй день, а до сих пор не утратил задора и боевого духа. Дай ему попить.
   - Не дают тому водички, у кого штаны с нанычки, - проскрипел Колобок.
   - Вы же меня одевали, сволочи, - простонал я. - В больнице-то. Сами наизнанку штанишки натянули, а теперь еще и поить отказываетесь!
   - Да подавись, - вредное мучное изделие протянуло мне полную кружку, к которой я немедля присосался. - О, слышь, как горлом вутвуткает! Прямо упырь какой.
   - Прежде чем вы, мой любезный Глым, окончательно придете в себя и решите выкинуть очередную глупость типа побега, позвольте рассказать вам предысторию вашего здесь появления, - изрек Кащей и, невзирая на то, что никакого позволения я не давал, приступил к рассказу: - Да будет вам известно, что до вас здесь уже побывало сорок три кандидата на должность сказочника, и ни один из них - я подчеркиваю - ни один...
   Я поперхнулся.
   - Простите, сколько кандидатов?
   - Сорок три, а что?
   - Нет, ничего, Мне послышалось "сорок четыре".
   Вывернув шею, я попытался посмотреть, как подействовало на рассказчика мое издевательство. Кащей досадливо шевельнул бульдожьей челюстью, но продолжил:
   - Итак, никто из них не сумел достойно справиться с ситуацией. Они были обыкновенными болтунами, самозабвенными вралями и себялюбивыми эгоистами, которым не было никакого дела до нашего вымирающего Царства-Государства. Им казалось, что если уж выбор пал на них, то никому и ничем они не обязаны, а просто могут делать, что им вздумается. И бесплатно. А ведь это не так. Применение чародейства и волшебства требует очень осторожного подхода. Даже просто пожелать пирожного и мороженого нужно с умом. Помнится, шестнадцатый кандидат окончил свои дни, будучи погребенным под тонной мороженого сала - пожелал, красавец, "целую гору".
   Меня передернуло.
   - Вот именно, - заметив мою реакцию, сказал Кащей.
   - Что? - заметив реакцию Кащея, окрысился я. - Мне просто противно само слово "сало". А до этого вашего придурка мне никакого дела нет. Пусть хоть бы его даже мороженым хеком засыпало - я бы и то не заплакал. Сам виноват.
   - В общем, теперь вам понятно, отчего ни один из кандидатов не выдержал и месяца обучения колдовству и магии. Хотя нет, вру. Один до сих пор жив и здоров. Он просто превратился в ворона и, пользуясь всеобщим замешательством, удрал. Теперь мы не имеем понятия о его местонахождении. Хотя голос его частенько слышится, особенно по ночам. "Никогда!" - орет, - "Никогда!" Наверное, радуется, что никогда не увидит наши мерзкие морды. А нам обидно, - и Кащей шумно высморкался в новенький черный платочек.
   - А может, он просто не хочет человеком обратно становиться, - заметил я.
   - Конечно, не хочет, - хмыкнул Колобок. - Кто бы захотел? Жратвы навалом, летай, где хочешь, живи триста лет, да еще и мозги можно пополоскать слабограмотному и верящему в приметы Кащею.
   Тот зыркнул на Колобка нехорошо, но промолчал и платок спрятал.
   - Что же с остальными стало? - вернул разговор в прежнее русло я.
   - Да что с кем, - Кащей нахмурил надбровные дуги, припоминая. - Одного Шатун-Болтун сожрал прямо в кровати - свят-круг забыл начертить, олух. Другого Кикимора подменила, приходим как-то утром - глядь! - игош бородатый лежит и ножками дрыгает, а нашего кандидата тридцати семи лет от роду и след простыл!
   - Если честно, - вставил Колобок, влезая с ногами на край кровати, - мне, конечно, все равно, кого отбирает и приволакивает сюда этот костлявый болван, но я очень удивлюсь, если через месяц ты останешься в ясном уме, твердой памяти и, не выдержав испытательный срок, вернешься к своей старухе. Потому что поверить в то, что ты сможешь стать полноценным сказочником я, извини, при всех диких качествах своей натуры не могу.
   - Удивил, - я закрыл глаза. - Ты ж бессовестный. А значит - эгоист. Со своей стороны обещать, что оправдаю доверие, я тоже не могу, потому что, признаюсь, никакого доверия у меня к вам нет и быть не может. А что это со мной?
   Фигуры Кощея и Колобка перед моими глазами вдруг заколыхались и пошли разводами.
   - Ага, значит, действует? - спросил тощий у круглого.
   - Момент, - и, склонившись надо мной, Колобок произнес таинственным голосом: - Ну-ка, поведай нам, смертный, чем ты занимался с одной юной девой на курорте, в то время, как твоя старуха думала, что ты выполняешь важное партийное задание?
   - Давай лучше поговорим о твоей лысой макушке, - хихикнул я. - Или об этих идиотских кащеевых штанах с лампасами.
   И неожиданно для самого себя взял да и выложил подчистую все, что творил с вышеупомянутой юной девой. Да еще в таких кошмарных подробностях, что даже Кащей зажал уши и, спотыкаясь, убежал куда-то в коридор. Но, несмотря на это, Колобок тщательно записал мои воспоминания в уже упоминавшуюся синюю папку с моими инициалами на обложке (откуда он ее взял? небось из одного из своих многочисленных карманцев).
   - Вот так вот, работает все, а ты боялся! - торжествующе сказал Колобок вернувшемуся Кащею. - Так что можно продолжать. Тебе, Глым, нужно скрупулезно, не упуская ни одной детали, познать то, чем же тебе предстоит здесь заниматься. Вот Кащейчик этим и займется. Попробуем обучение во сне, чем черт не дьявол?
   Когда я проснулся, я обнаружил, что лежу уже на той самой больничной койке, на которой очнулся после перемещения из моего мира в этот. Причем и Кащей, и Колобок находились все в тех же позах, что и до моего засыпания.
   - Утречко доброе! - сказал я. - Кажется, черт все-таки оказался не дьяволом. Поэтому не могли бы вы повторить все еще раз, и помедленнее?
   - Не запомнил? - уточнил Кащей.
   - Не выспался.
   - Это не важно, - Колобок хищно разинул пасть в улыбке. - У тебя уже все в голове. Называется - "гипноз". На корочку записали, - я заметил, что слово "корочка" он произнес с особым смаком.
   - Ну ладно. А на чем же мы остановились?
   - На том, что ты дал кое-какие обещания насчет твоего пребывания в нашем Царстве-Государстве, - ласково сказал Кащей.
   - Вот ничего, - я развел руками, - абсолютно ничего не помню. Значит, и обещаний никаких не давал.
   - Дело в том, - все так же ласково продолжал Кащей - что вы не просто пообещали, но и подписали договор.
   И осторожно, издали он показал мне какую-то бумагу, внизу которой я с удивлением увидел свою подпись.
   - Фальшивка, - бодро заявил я. - Подделка. Тьфу на вас.
   - И капелька крови имеется, - ввернул Колобок. - Пальчик проверьте.
   Я поднес к носу саднивший безымянный палец. Точно.
   - Кровососы, - прошипел я. - Так нечестно! Я не давал согласия! Игла хоть была стерильная?
   - Заговоренная одноразовым заклятием. Да поймите, Глым, - втолковывал Кащей, - примерно сорок кандидатов нам пришлось уговаривать, уламывать, даже принуждать силой к исполнению ими своих сказочницких обязанностей. И только потом мы догадались применять Мертвую воду. Стоит ввести малую ее толику в организм человека, как тот уже согласен на все, что ему предлагают. К вам мы тоже были вынуждены применить подобную меру. Если бы вы не пытались сбежать каждые пять минут, может, мы бы и договорились по-хорошему. Но, если честно, времени у нас в обрез.
   - А что последует, если договор будет нарушен в одностороннем порядке?
   - Нарушитель принимает лисий яд, - кротко сказал Колобок. - Либо сам, либо с посторонней - моей - помощью. Вот и все.
   - Ага. Можно посмотреть договор?
   - Можно, - но в руки бумагу я не получил. Вместо этого Кащей нацепил на носовой хрящик треснувшее пенсне и с выражением прочел:
   "Я, нижеподписавшийся Глым Харитонович Чугунков, находясь в трезвом уме и твердой памяти, обязуюсь пройти курс Молодого Сказочника, а также ничем не препятствовать в оном своим учителям Кащею Големовичу Бессмертному, Колобу Дедушковичу-Бабушковичу Окку-Аржаному, а также Змиулану Горыновичу Видоплясову...
   - Это еще кто? - изумился я, но Кащей сделал мне знак не мешать и продолжал:
   "...Кроме того, обязуюсь также:
   а) жить в Царстве-Государстве, соблюдая все принятые здесь права и законы, пока смерть не разлучит нас;
   б) сочинять сказки по первой же просьбе моих учителей (см. выше), а также по лично царскому указу;
   в) сочинять ХОРОШИЕ сказки с непременной концовкой "И жили они долго и счастливо!"
   - Вот здрасьте! А если сказка будет, скажем, про вампиров или там оборотней?
   - Так и закончишь - "...и жили вампиры с оборотнями долго и счастливо!" - рявкнул Колобок. - Что непонятно? Что непонятно?
   - Да все понятно, - я вытянул шею. - И все?
   - Ну тут еще в конце про лисий яд, - Кащей уткнулся в листок. - А вот еще, очень важно: "Если же нижеподписавшийся не откажется, но не будет исполнять свои прямые обязанности в течение двух дней, следует его отправить на один вечер к кузнецу Ивану Федоровичу Крузенштерну-среднему, после чего останки смело выбросить на свалку истории".
   Мне вдруг так страстно захотелось кого-нибудь укусить, что аж десны зачесались! Однако поблизости был только бессовестный, а потому явно невкусный Колобок. Кащея же мне кусать вовсе не улыбалось - только зубы ломать об его кости замшелые, а он меня в отместку возьмет - и превратит в какую-нибудь жабу-кукуморку, ползай потом по болотам, работай электронным комароуловителем. Всего этого я вслух, понятно, произносить не стал, а стал произносить вот что:
   - Хотелось бы уточнить насчет Крузенштерна. Меня что, будут учить кузнечному делу?
   - Разумеется, нет. Для начала тебя как следует подкуют.
   - В смысле - поднатаскают?
   - В смысле подкуют. Подковами. А потом - в речку Козематку, к крокозябрам. Так что лучше занятий не пропускать.
   - Спасибо. А Змиулан Горынович кто такой?
   - О-о-о, брат, - протянул Колобок, - это такой, ну, в общем, такой он...
   - О гражданине Видоплясове мы поговорим позже, - прервал коллегу Кащей-бульдожий сын. - Как только позавтракаем.
   И вот тут только я понял, до чего же мне жрать охота! До зуда в пятках! До смерти! Согласился бы даже на какую-нибудь чупакабру в собственной повидле. Согласен, звучит отвратно, но, говорят, в некоторых городах Шакья-Саны ими, чупакабрами, то есть, вовсе не прочищают дымоходы, а вполне даже питаются. И успешно, надо сказать!
   - Ура, - уныло сказал я. - Давайте есть.
   - Не баре, - проворчал Колобок. - Сами дойдете.
   И спустя мгновение он исчез.
   - Куда это я дойду? - всполошился я. - Я не знаю, куда идти! Помогите! Голодом морят!
   - Никто ничем вас не морит, - устало сказал Кащей. - Просто господин Окк у нас несколько неучтив.
   - Свинья он, ваш господин Окк, - проворчал я. - Где тут у вас столуются?
   - Сюда, пожалуйста, - и Кащей показал куда-то направо, после чего точно так же, как до него Колобок, испарился. Но самое интересное, что следом за ним, не прилагая совершенно никаких усилий, исчез и я. Я это понял, потому что появился совсем в другом месте. А находиться сразу в двух местах еще ни у кого не получалось.
  
  
   Глава пятая
   Где же я появился?
  
   Появился я посреди маленькой забегаловки, расположенной, судя по виду из окошек, где-то в центре какого-то города. Да еще и в час пик: повсюду вокруг меня толкались, толпились, теснились, ругались на чем свет стоит, жаловались на тухлые устрицы и звали матушек-батюшек. Я тоже захотел кого-нибудь позвать на помощь, но по обе стороны от меня возникли Кащей с Колобком, ухватили под микитки и подтащили к столу, за который немедленно уселись и стали ждать, пока устроюсь я.
   А мне, честно говоря, было сложно найти комфортабельную позу: столик был слишком мал, и я только диву давался, гадая, как же такому длинному и тощему типу, как Кащей, удалось разместиться без особого ущерба для здоровья. Лично я ухитрился устроиться на маленьком уродливом стульчике за кургузым столом лишь после того, как вытянул во всю длину обе своих многострадальных ноги.
   На одну из которых тут же наступила невесть откуда взявшаяся горбатая лошадь.
   После того, как я вскочил, перевернув стул и вопя во все горло, отскакался на одной ножке, дуя на поврежденную вторую, Кащей добыл откуда-то табуреточку, на которую я, усевшись на место, смог положить распухшую лапу. Колобок же противно хохотал, нимало не стесняясь взгляда моих горящих ненавистью глаз.
   - Ничего, ничего, - похлопал меня по плечу человек-кость. - Привыкнешь.
   - Не хочу я привыкать, чтоб мне всякие там лошади по ногам топтались! - свирепо сказал я.
   - Не всякие, - поправил меня Кащей, - а коньки-горбунки. Точнее, Конек. Он такой один.
   - И это очень хорошо, - заметил я. - А еще лучше, если бы их вообще не было.
   - Цыц! - страшным голосом гаркнул Колобок. - Нечего тут шаманить!
   - Верно, - кивнул Кащей. - Это дело Шамана - убирать сказочные законы и правила. Иногда - вместе с персонажами сказки. Твоя же задача, как Сказочника - устранять всевозможные прецеденты путем, говоря иносказательным языком, штопки ирреальной ткани.
   - Заплатки ставить, чего там, - подсказал Колобок.
   - Портняжку нашли, - фыркнул я.
   - Портняжку, Портняжку нашли! - зашуршали за соседними столиками.
   - То есть? - я уставился на неодобрительно зацокавшего языком Колобка. - Что я сказал-то?
   - Одно из последних дел Шамана - отправка за грань нереальности Храброго Портняжки, - вздохнул Кащей, тяжко шевельнув бульдожьей челюстью. - И только что ты родил нездоровую сенсацию и вселил ложную надежду.
   - Никого я не рожал, - сердито сказал я. - Ничего я не вселял. Давайте есть. Кушать давайте.
   - Что будем заказывать? - поинтересовался Колобок.
   Я облизал щеки:
   - Всего и побольше, - я был уверен, что не говорил этого. Вероятно, за меня это произнес мой живот.
   - Например?
   - А что можно заказать?
   - Что угодно, - и Кащей вынул из воздуха что-то извивающееся, напоминающее ужа, кем "что-то", собственно, и оказалось, после чего аккуратно засунул его в пасть и зачавкал.
   - Картошку со сметаной можно? - стараясь не смотреть на трапезу скелета, спросил я.
   - Можно, - ехидно сказал Колобок. - Даже две.
   - Как две? - не понял я, но тут же врубился. - Ах, это шутка, да? Ха-ха. Я понял. Смешно.
   - Лакееей! - неожиданно заорал Колобок. - Сколько можно?
   С жужжащим звуком возле нашего столика возник официант. Бормотнув слова извинения, он сунул под нос Кащею меню в аккуратной папочке с золотым обрезом.
   - Ему, - Кащей передал папочку мне. - Я уж как-нибудь сам, - он извлек из ниоткуда небольшую жабу и отправил ее вслед за ужом.
   Что меня по-настоящему удивило, так это то, что никто, кроме вашего покорного слуги, не удивился поведению Кащея. Мельком оглянувшись по сторонам, я заметил еще пару таких же факиров, один из которых таскал из воздуха креветок и складывал в тарелку, а другой вытягивал шею и прямо губами срывал с пустого места перед собой черешню, аккуратно сплевывая затем косточки на салфетку.
   И чему, скажите, можно было здесь удивляться? Кроме вышеупомянутых факиров, здесь были такие существа, что на их описание я бы убил несколько часов! Трехголовые, двухголовые и вообще безголовые люди, звери, которых не увидишь ни в одном зоосаду, непонятные твари всех цветов и размеров. Да! Возле некоторых столиков (рядом с нашим, во всяком случае) росли самые настоящие деревья. Прямо из паркета. Чудеса, да и...
   - Дай сюда, тормоз, - и Колобок, выхватив у меня меню, принялся сыпать названиями блюд, половину из которых я даже не слышал. Закончив записывать колобковые пожелания, официант был взмылен, как конь, но тем не менее повернулся ко мне, дабы принять мой заказ. Я поразился затравленному выражению его лица.
   - Филе живого жирафа заказывать не будете? - прошептал он. - Вареный хобот трехмесячного слоненка, надеюсь, тоже?
   - Это что, все он заказал? - позеленел я.
   Официант ничего не сказал. Он просто кивнул, при этом чуть не угодив лицом в салфетницу.
   - Так, стоп! - я замахал руками. - Никаких живых слонят! Просто сковородку картошки с грибами в сметане, котлеток, бутылочку винца и запивон.
   Лакей радостно взбрыкнул ногами, прокричал: "Сей секунд!" и ускакал.
   - Это что еще за комиссар Рекс? - заорал Колобок. - Филе мое отменил! Слонов с жирафами ему жалко! Кащей, скажи ему!
   - А вы тоже хороши, Кащей Големыч, - укоризненно сказал я. - Где ваши манеры? А еще интеллигентный чел... В общем, воспитанный вы, а туда же - живых змей трескаете!
   - Милый мой, - Кащей снисходительно похлопал меня по плечу. - Вы еще так молоды и не поймете таких терминов, как "взаимозаменяемость" и "регенерация". Но, так и быть, ради вас я пойду на некоторые жертвы. Со временем, надеюсь, вы не будете так реагировать на мои кулинарные пристрастия.
   - А я не пойду! - шипел Колобок. - И буду жрать слонов КОГДА захочу и СКОЛЬКО захочу! И никто мне не сможет запретить! Вот!
   Он скрестил руки на столе, уткнул в них свой толстый нос и страшно засопел.
   - Вшзаказ, гспда, - протарахтел запыхавшийся официант, сгружая на стол наш заказ. - Картошка в сметане, котлетки, вино, шипучка и ягуаровы хвосты в соусе.
   - Мне! - страшно закричал Колобок и, ухватив ближайшее к нему блюдо, ловко принялся таскать из него длинные неаппетитные штуки одну за другой.
   Я же в это время тщательно изучал содержимое сковороды, которую лакей поставил передо мной. Нет, к картошке претензий не было. К сметане, кстати тоже. Просто обслуга, нимало не колеблясь, ухитрилась засунуть в эту же сковородку и котлеток. А котлетки здесь были просто чудесные. В смысле - никогда я таких не видывал. У представителей этой таинственной расы, колыхающихся сейчас поверх картошки в моей сковородке, вместо поджаристой корочки была кожа, синюшная и прозрачная, при желании можно было даже разглядеть немногочисленные внутренности. Прибавьте к этому вполне человеческие руки, вольготно раскинувшие свои восемнадцать скрюченных пальцев по всей картошке, и вы поймете, почему я с омерзением отодвинул от себя заказанное мной блюдо. И даже желудок не нашелся, чем возразить!
   Кащей, заметив мои треволнения, потрепал меня по плечу и ободряюще заметил:
   - Я бы, конечно, предложил вам свою еду, но, боюсь, вы сами откажетесь.
   - Естественно, - я поежился. - Есть ужей - что может быть отвратительнее?
   - Ккатлетки с руками, конечно, - Кащей сморщился. - Я-то было подумал, что вы гурман, хотел вам предложить взять к сметане еще и бощ со жвавлем, но оказалось - вы нормальный человек...
   - Так почему же вы, негодяй, меня не предупредили? - сердито сказал я.
   - Земные вкусы для меня потемки, - сообщил Кащей. - Я же не знал...
   - Я знал, - довольно сказал Колобок. - И сам знаешь, почему не предупредил.
   - Сволочь, - кивнул я.
   - Бессовестная сволочь, - поправил довольный Колобок и с хлюпаньем втянул в себя очередной хвост.
   - Ну и пожалуйста, - я отодвинул картошку с ккатлетками на край стола, возле которого росло дерево. - Вино-то хоть тут нормальное? Ну и хорошо.
   - Я доем, - скорее поставило в известность, чем спросило, дерево и протянуло к сковородке ветку.
   - Ыыы! - смог вымолвить я, глядя, как ветка шустро копается в картошке.
   - Целиком и полностью согласен, - сказало дерево. - Не бывает говорящих деревьев, я такой один. Так я это, того?
   Но Кащей ловко хлопнул ладонью по ветке.
   - Не наглей, - сказал он строго. - Сказочник должен привыкнуть к местной пище.
   - Не буду я это есть, - фыркнул я.
   - Слышал? - и дерево вновь хищно потянуло к себе сковороду.
   - Отставить! - лязгнул челюстью Кащей и пальнул в ствол черным огнем с кончиков пальцев.
   - Йййяяяйссс! - завизжало дерево, отдернуло ветку и жалобно спросило. - Ну хоть с краешков обгрызу?
   - Посмотрим, - Кащей стряхнул с пальцев остатки огоньков и старательно затушил их носком ботинка.
   - Мало тебе, выходит, в последний раз досталось? - ехидно спросил Колобок, вытирая соус, которым он увозился по самые уши.
   - Нормально, - мрачно сказало дерево. - Так я уже за это отсидел. В палисаднике у Горпины Агафоновны.
   Видимо, от скорбных воспоминаний ствол дерева ссутулился, ветви опустились, едва не накрыв нас с головой, а часть листьев пожелтела и опала.
   - Да ладно тебе, - я пытался замять скандал. - Ну доешь, если хочешь. Я, видать, еще не скоро привыкну к этим... к этой... Да и вообще, когда мне начнут объяснять, кому и зачем я здесь понадобился?
   - Так он еще ничего не знает? Ха! - дерево пренебрежительно закинуло в открывшееся дупло извивающуюся ккатлетку и смачно сглотнуло.
   - Ну, не успели, не успели, что теперь? - проворчал Кащей. - Договоришься у меня. Хоть бы спасибо сказал, что накормили.
   Дерево издало несколько непристойных звуков, которые даже с большого бодуна нельзя было принять за благодарность.
   - Слушайте, Глым Харитоныч, - Кащей вытер пальцы и небрежным жестом как бы закрыл ту невидимую кастрюлю, из которой он таскал жаб и ужей. - Сейчас я буду вам рассказывать, а вы будете слушать и не перебивать. Что будет непонятно, спросите по окончании увлекательного повествования. Ты, хлебное, и ты, дерево - к вам это тоже относится. Вякнете - растерзаю.
   Последняя фраза была произнесена таким тоном, что у меня по спине резво пробежала вереница мурашей-спринтеров. Кажется, наш друг и сосед Кащей совсем не так прост, как любит казаться - вон, Колобок с деревом мгновенно прижухли, а круглый даже тарелку перестал облизывать.
   - Вы, как я знаю, все еще пребываете в недоумении, - вновь зажурчал Кащей. - И вот, наконец, мы и дошли до поворотного пункта. Сейчас вы узнаете то, что, вероятно, повергнет вас в легкое смятение, но поверьте, гражданин Чугунков, это того стоит.
   - Знаете, я еще не пришел в себя после того, как увидел чудовищный нос вот этой самой головы на ножках...
   - Довольно! - Кащей ощерился. - Вы готовы слушать?
   - Нет, - сказал я.
   - Поздно, - и костяной человек приступил к рассказу.
   ...Когда-то давным-давно, скорее всего лет двадцать тому назад, когда всё в Царстве-Государстве было хорошо и всем было весело, помер главный царственный-государственный Сказочник по имени Теодор и по фамилии Шнапс. Жил он до того триста тридцать лет, да и помер-то по собственной глупости (точнее, невнимательности, поправил сам себя Кащей, нельзя так со сказочниками-то). Дело в том, что всего за пару дней до своей глупой и нелепой смерти решил Шнапс очередную сказку придумать - не для дела, развлечения ради. Уселся, стало быть, он на трон, ибо в Царстве разрешено только двум человекам трон занимать - Царю-Государю и вот как раз Сказочнику - чтоб лучше думалось. Уселся, стало быть... а, это уже было, так вот, окружил себя сказочник слугами верными - как без слушателей-то? - и стал вслух сочинять-придумывать.
   Начало было обыденным, и слуги верные чуть челюсти себе не вывихнули, слушая до оскомины надоевшую завязку: стандартный суповой набор добрых королей, злых ведьм и гномов со скверным характером и в башмачках с серебряными пряжками. Потом разошелся старикан, и потянуло его на новенькое, незатасканное грязными лапами сказочников: будто бы родилась у короля единственная дочь, и позвал он на ее первый день рождения всех добрых колдуний из своего королевства числом тридцать пять (вот тоже делать нечего, проворчал Колобок, на них же не напасешься - каждой выдай по золотой ложке, золотой вилке и золотой, вообразите, друзья, тарелке, а едят они все, как одна, только лепестки странного растения под названием Мааленькый цветочек...). Тут наш Шнапс сбился, и его опять - ну с кем не бывает? - потащило по накатанной колее: забыл король пригласить одну самую мелкую, незаметную и вообще только окончившую курсы ведьму, хотя это не его вина, ее и так практически никто не замечал, потому что была она ростом с горошину и ночевала под семью-семью пуховыми перинами.
   Кстати, пригласить ее забыли еще и потому, что на предыдущем празднике Урожая так раздухарились, что переколотили половину обычной посуды, а золотая почти вся помялась об головы гуляк, бьющих обычную посуду. Для починки золотой посуды пришлось пожертвовать одним набором из тридцати четырех.
   - Как это из тридцати четырех? Всего ведь было тридцать пять колдуний? - удивился я.
   - Тридцать пятой была самая мелкая, а остальных - тридцать три, - пояснил Колобок. - Что непонятно?
   - Он не в курсе про колдуний, забыл, с кем говоришь? - отрезал Кащей. - Тут все просто, Глым Харитоныч. Просто число "тридцать четыре" у колдуний самое что ни на есть плохое. Оно же делится без остатка на 17, что еще хуже, ведь семнадцатого числа энного месяца раз в сто лет одна из колдуний обязательно должна умереть, превратившись перед тем в золотистую бабочку и спев невыносимо жалостную песню, от которой тут же умирает двадцать два обычных человека, а у каждого из них - по сорок четыре дальних родственника или однофамильца.
   Я схватился за голову. Интересно, как у них с такими порядками вообще не вымерло все Царство?
   - Но сейчас не об этом, - Кащей пощелкал перед моим носом костяными пальцами. - Так вот, сказочник Шнапс был человеком незлым и зря в своих сказках никого не убивал. Превратить - это да, это пожалуйста, но только чтобы потом с обязательным превращением обратно.
   - Мораль, - покивал я.
   - Да не всегда, иногда и просто так, развлекался. Однажды взял и превратил стадо козлов в Иванушек, а всех окрестных Иванушек - в козлов. Что тогда было - ни в сказке сказать, ни пером описать. Чуть полцарства с ума не рехнулось. Представляешь - выходишь ты, позевывая, утречком на крыльцо, глядь - а подле крыльца твой сосед Иван Демьяныч, абсолютно голый, за обе щеки травку-муравку наворачивает, да еще чавкает так смачно, аж самому хочется рядышком примоститься и вволю... Ужас!
   Вот и в этот раз решил сказочник отделаться превращением. Колдунья, ну, та самая, которую не пригласили по ошибке, вдруг заявляется средь шумного бала и - нате вам, господа-дворяне, ешьте подарочек с кашей - заклинает королевну заклятьем нерушимым: в возрасте семнадцати лет обязательно найдет она на чердаке иглу, уколется ею и заснет сном колдовским, покуда не разбудит ее поцелуем прекрасный принц!
   - Дальше я, я дальше расскажу! - подпрыгивал от нетерпения Колобок. - Там самое интересное! Шнапса почему-то переклинило, и сказка куда-то совсем не туда поехала. В общем, дальше вот что было: колдунью - на костер, все иглы - в переплавку, королевну до семнадцати лет - в Свинцовую башню. Да только выросла от чрезмерных забот девица балованной, все удовольствия до семнадцати лет перепробовала, ну и в результате на кокаине с пятнадцати лет торчала. И вот по недосмотру мамушек и нянюшек залезла на чердак, а там - заначка папина, героина грамм двадцать, шприц и ложка закопченная. Ну, королевишна не полная дура была, разобралась, что к чему, зарядила себе дозу. А герыч оказался паленый, она, натурально, отвалилась, полный коматоз, тут папик забегает, сопли, вопли, нянек-мамок посбрасывали с башни на колья, а все - сработало заклятье-то, сон колдовской. Стали тогда принца прекрасного ждать, да вот беда - принцам их мамы запретили с той принцессой целоваться, мало ли чего подхватить можно, а обычных парней король на пушечный выстрел к дочурке не подпускал.
   - А настоящий принц, - вмешался Кащей, свирепо взглянув на Колобка, - явился только через сто лет, когда и принцесса, и ожидающие жениха родственники все уже померли и превратились в труху. Поэтому никого он целовать не стал, а просто вымел эту всю рухлядь вон, а сам сел царствовать. Конец.
   И когда сказочник Шнапс закончил сочинять и приготовился купаться в овациях, выяснилась одна пакостная вещь. Оказалось, что другие Сказочники, два брата-бюрократа из соседней Джермании, придумали точно такую же сказку, только с другим концом, хорошим. В общем, началась война. Каждый из Сказочников хотел, чтобы сказка принадлежала толь ему и только в придуманном им виде. Вот и доигрались: нашего Шнапса спалил ихний дракон-огнеметчик Фалалей, а обоих братьев-джерманцев слопал наш Змиулан Горынович. Так что сказка эта стала ничейной - народной, так сказать. И кто как хочет, тот так ее и рассказывает.
   - Ерунда какая, - пожал плечами я.
   - О чем ты говоришь, - вздохнул Кащей. - И я, и другие советники Шнапса это понимали и уговаривали пойти на мировую, говоря официально, выпустить под коллективным автором. Да куда там - сказка! Но довольно о твоем предшественнике. Поговорим теперь собственно о нашей стране, а равно и о том, какие функции в ней ты должен будешь исполнять. Если до сих пор, конечно, ты сам не сообразил.
   - Он не сообразил, - вставил Колобок. - Я в мыслях евойных покопался. Хлам, а не мысли.
   - Страна наша, - быстро заговорил Кащей, не давая скандалу разгореться, - как вы уже поняли, мой милый Глым, сказочная, и живут в ней по преимуществу сказочные герои. Вернее, здесь-то они как раз всамделишные, самые, то есть, настоящие. А сказочные они для сказок, которые рассказываются в других мирах, вроде вашего. И придумывает наше население и все, что в нашем мире делается, специальный сказочник. Он вроде как управляет событиями, но только до определенного времени - пока сказочные герои не приживаются и не начинают жить полной жизнью. Многовато тавтологий, признаю, но уж очень волнительная тема.
   - Да, дядька, крутенько ты завернул, - поджав губы, высказал свою точку зрения Колобок. - Я и то не совсем все понял, хотя живу тут с незапамятных...
   - Наш мир питается именно волшебной силой сказочника, которую тот вырабатывает, придумывая все новые и новые сказки. Таким образом они неразрывно взаимосвязаны. Не может наш мир без сказочника. Хотя Шнапс, к примеру, часто придумывал новые сюжеты со старыми героями, это не возбранялось, главное - результат. Итак, после каждой законченной сказки в воздух Царства-Государства выбрасывается целая волна сказочной силы и продлевает всем, в том числе и сказочнику, жизни лет на пять, а то и больше - если сказка удачна.
   - Как про лося? - неожиданно спросил Колобок и захохотал.
   - Какого лося? - я бестолково посмотрел на помрачневшего Кащея.
   - Да была у нас тут история, - неохотно отозвался скелетообразный. - Один из сказочников, предшественников Шнапса, не разобрался, в чем дело, и вместо сказки сочинил анекдот. Про лося там было, про енота-извращенца и восемь голубых салоедов. Что тут было! Вместо сказочной силы в воздух выметнулся клуб дыма и лишил нас всех по пяти лет жизни! Сказочника срочно ликвидировали...
   - Как это - ликвидировали? - оторопел я.
   - Как-как - мешок на голову и с моста. Чего с таким цацкаться? - равнодушно сказал Кащей.
   - Но, быть может, он бы исправился? Придумал бы другую сказку, получше?
   - Ага. Про двух лосей, - и Колобок опять расхохотался.
   - Блин пережратый, - злобно сказал я. - Чего смешного? А если я вот так же лоханусь?
   - Ничего, - ласково сказал Кащей. - Мешки у нас еще остались свободные, да и под мостом все так же глубоко.
   - Мило, - проворчал я.
   - Шучу. Упав с моста, он провалился обратно в свой мир. Но, как я слышал, быстро спился и умер, без сказочной силы-то.
   - Давайте дальше.
   - А дальше вот что: с тех пор, как погиб Шнапс, мы ищем сказочника. Уже двадцать, как указывалось выше, лет. Соответственно живут все уже на двадцать лет меньше. Новых героев не рождается. Мало того, этот подлец Шаман то и делает, что подбрасывает нам свои паскудства - заклинания немедленного действия. Колобок вон только совестью отделался, а взять, к примеру, хотя бы Джинна - на его лампу Шаман наложил Печать. Причем когда сам Джинн отлучился по нужде. Теперь несчастный без определенного места жительства, без волшебства - то есть ни дворца построить, ни даже самого завалящего домика, и без одежды. Представляете, зимой в одной набедренной повязке!
   - Так что ж его никто к себе не возьмет?
   - Так он пять метров ростом, да еще и голый совсем! Пробовали одежду ему сшить, да она сваливается, тут без колдовства не обойдешься. А женщины, между прочим, смущаются. А мужики ничего поделать не могут - морду-то не набьешь, такому здоровому.
   - Давайте не отвлекаться, - потребовал я.
   - Давайте. Короче, первые семь кандидатов сбежали еще до того, как им удавалось что-либо объяснить. Дальше попадались какие-то бездари или откровенные лентяи. Один вроде бы нормальный оказался, даже очки носил, но у него фантазии были кошмарные какие-то, сказки только страшные придумывал. Они, конечно, тоже в зачет шли, но всевозможные кровавые мальчики, зубастые клоуны и маленькие лысые врачи, кое-где встречающиеся в нашем Царстве - его наследие. Не вытерпели, сбросили и его. Не очень удачно - ногу сломали. До сих пор, говорят, лечит.
   - Не было печали, - нервно сказал я. - Пожалуй, я еще подумаю насчет здешней работы.
   - И вот теперь мы подобрались к тебе, Глым Харитоныч. Остается одно: учить тебя насильно. Но толку не будет, кроме синяков, шишек и прокушенных шей. Пока сам не решишь, не выйдет у нас ничего, понимаешь?
   - Понимаю. А вот об одном вы мне забыли сказать, не знаю уж, нечаянно или нарочно - МНЕ-ТО с этого что будет?
   - Ну как? Во-первых, бессмертие - до первой твоей глупости, понятное дело.
   - Шнапс! Шнапс! - прогудел Колобок. - Помни о Шнапсе!
   - Да уж, - я облизнулся. - Выпить бы не мешало.
   - Я сбегаю? - вызвалось дерево, молчавшее всю дорогу, после чего разразилось квохчущим смехом. - Прошу извинить, вырвалось.
   Мне, если честно, было вовсе не до смеха. Вернуться домой, пусть даже избитым, было весьма заманчиво. Там же дом, черт возьми, старуха моя ждет... Нет, не ждет - ей же моего двойника подсунули. Опять таиться, вышвыривать почтальонов и налоговых инспекторов, мебель ломать и осложнять отношения с законом - и так уж лет, почитай, пятнадцать с ним на ножах. Из дома иной раз не выйди, чтоб не повязали...
   А что? Сказочник - это же не дворник какой. Не кастелян. Это что-то вроде директора бани - делать ничего не надо, зато все главы в гости к нам, почет и слава на блюдечке. К тому же советнички у меня подобрались славные: Кащей - смерть на двух ногах: тут тебе и челюсть, и усики гангстерские, и взгляд, как у удава - хоть, вроде, и глядеть-то нечем, и возможности у него неограниченные; да и Колобок недалеко ушел - морда бессовестная, зато как ловко с игольчатым пистолетом управляется. Неплохо такого на своей стороне иметь. В общем, решено. Остаюсь. И насчет шнапса я все же не шутил. Интересно, а коктейли тут делают?
   - Делают, - сказал дерево, и я аж подпрыгнул - оказывается, тут все читают мысли!
   - Самый лучший тебе собьют, Глым Харитоныч, - заискивающе сказал Колобок, поразив меня резкой сменой тона.
   - А как вы думали? - вступил в ментальный разговор Кащей. - Ведь ваша сказочная сила - единственная возможность вернуть совесть этому пищепродукту.
   - Хи-хи-хи! - подобострастно засмеялся Колобок. - Шутить изволите! А ну как ночью позвоночник перегрызу?
   - Рискните, - коротко сказал Кащей, но ни у кого, даже у дерева, не было сомнений: случись что, шансов у Колобка немного.
   - Зачем же ему совесть? - удивился я. - Ему же и так неплохо.
   - Фантомная совесть саднит, - пожаловался Колобок. - Как будто руку какую отрезали - все почесать тянешься. Силушек нет терпеть.
   - Обмозгуем, - величаво кивнул я. - А вы меня научите так же мысли читать?
   - Во, - разом погрубел и показал мне шиш Колобок, не переставая удивлять меня быстротой смены настроений.
   - С большим удовольствием, - и Кащей улыбнулся во всю ширь своих собачьих челюстей.
   Улыбка его оказалась настолько ослепительной, что кора дерева мгновенно занялась. Пыхнуло, побежало по стволу черное пламя, дерево дико закричало и принялось хлестать себя по бокам ветками. Откуда-то родился здоровенный рыжеусый дядька и заметался между столиками, вопя: "Пожаааррр! Пожаааррр!!!" Началась форменная неразбериха, все повскакивали со своих мест и последовали примеру рыжеусого, отовсюду несся грохот падающих столиков и тел, в воздухе стоял густой дым и мат на разных языках (даже я, отнюдь не полиглот, понимал, что имеет место именно крутая брань).
   Мы же четверо (включая дерево, которое Кащей достаточно быстро потушил, с силой вырвав у себя из плаща несколько ниток) сидели в абсолютном спокойствии. Кащей извлек из воздуха еще парочку ужей и лениво пережевывал обоих, отчаянно не желавших пережевываться. Колобок ничего не жевал и пристально наблюдал за суетой. На его поджаристых устах играла ехидная ухмылка. А после того, как толпа кинулась подымать какую-то чрезвычайно объемистую тетю, которая в попытке встать из-за стола повалила его, повалилась сама и придавила официанта, мерзейший господин Колоб разразился аплодисментами.
   - Так, - сказал Кащей, подымаясь и тоже хлопая в ладоши. - Достаточно. Повеселились - и будет. Пора. На работу.
   И (нелишним будет сказать, что мне несколько осточертела эта однообразность) вся наша четверка растаяла в воздусях.
   На кой черт Кащей решил захватить на работу дерево - ума не приложу.
  
  
   Глава шестая
   На кой же черт Кащей прихватил на работу дерево?
  
   - Дерево - оно на то и дерево, чтобы, не задавая вопросов, делать, что прикажут, - просветил меня Колобок. - А не то - живо в бумагу! В бумагу! Или на поделки там всякие. Нэцке. Слыхало про нэцке, ты, потенциальный отход целлюлозно-бумажной промышленности?
   Видимо, дерево было наслышано, потому что мигом рухнуло, образуя мостик, по которому я и пробежал - не очень, надо сказать, ловко - через огромную вонючую яму, над которой мы, собственно говоря, и материализовались.
   - Теперь, Глым Харитоныч, ты имеешь представление о нашей Агромадной Свалке, - обводя широким жестом окрестности, изрек Кащей.
   - Да уж, - промямлил я, озираясь. - Имею.
   Свалка действительно была агромадная. Ни конца, ни края ее видно не было. Только никаких пакетов с отходами или гнутых рулей ржавых велосипедов, как непременных свалочных атрибутов, тут не наблюдалось. Зато было то, чего на наших помойках отродясь не бывало - скелеты. Разных размеров и степеней устарелости. Их, правда, было немного, но меня, как новобранца, наличие костей на обычной мусорке насторожило.
   - А зачем скелеты? - наконец спросил я, удостоверившись, что если просто стоять и пялиться на кости, ответа не дождешься. - Почему? Здесь могильник? Или бойня?
   - Нет тут никаких могильников, - отозвался Кащей (Колобок не мог отозваться - он откатился в сторону и теперь с увлечением рылся в одной из куч). - Не забывайте, любезный Глым, что в нашем Царстве, есть немало любителей жареных, и не только фактов.
   - А! - хлопнул себя по лбу я. - Змиулан!
   - И помимо него есть, - вздохнул Кащей. - Помните, что я вам говорил о наследии одного из сказочников. Упыри, оборотни... Вспомнили?
   - Так точно. Кошмарные лысые клоуны. А что ж вы так вздыхаете, любезный Кащей? - ответил я в тон костяному человеку.
   - Ах, Глым, Глым, - покачал головой Кащей. - Если бы вы знали, как трудно бывает отказаться от старых привычек и вкусов. И ради чего? Ради великой цели, это понятно, но все же, все же...
   Он еще пуще вздохнул, поцыкал зубом, но более ничего не произнес.
   Вероятно, стоит немного объяснить, отчего сразу после посещения кабачка мы оказались на свалке? Нет? Не стоит? Ну, я полагаю, пара слов не помешает - для тех, кто не понял, естественно.
   Кащей, Колобок и мы с деревом оказались на Агромадной Свалке по довольно простой причине. По словам моего челюстно-лицевого наставника, первой стадией обучения любого Сказочника-новобранца является твердое усвоение навыков выносливости и терпимости. Поэтому для начала мне необходимо в течение нескольких недель заниматься сортировкой мусора. Вот я и прибыл на свалку. И осматриваю теперь это все уродство без особого энтузиазма.
   Кучи мусора в некоторых местах казались просто непроходимыми, словно вьетнамские джунгли (странный какой-то синоним слова "непроходимые", на мой взгляд - довольно глупый, потому что во Вьетнаме сплошная пустыня, и никакими джунглями не пахнет, а говорить так почему-то принято). Круглый и печеный приказывал ветвистому и деревянному проделывать гимнастические упражнения, дабы я мог одолеть завалы. Кащей-то просто делался полупрозрачным и пронизывал кучи насквозь, а бессовестный хлеб с разбегу мог перекатиться через любое препятствие.
   - Во! - раздался триумфальный крик Колобка. - Вот оно! А говорили, пропало с концами! Фигушки! Ну, теперь мы живо этого мерзавца Шамана за задницу возьмем!
   - Без меня, - брезгливо сказал Кащей.
   - Это фигуральное выражение! - сердито сказал Колобок, кидая Кащею сверкнувшую на солнце вещицу. - Лови! И не говори потом, что Колобок - осел, и пользы никакой не приносит!
   - Да, это от души! - нервно дергая челюстью, от виденья чего меня прошиб холодный пот, проговорил Големыч. - Вот за это спасибо! Не грех и за задницу... Глым Харитоныч, ведаете, что это за штука ценная?
   - Не знаю, не ведаю, - проворчал я. - Что это? Шаманобойка? С ее помощью мы сможем прихлопнуть гадкого шалуна, как муху-цецекатуху?
   - Не совсем, - Кащей пустил мне в лицо солнечного зайчика с помощью таинственной ценной штуки. - Это зеркальце.
   - Ой! - я прижал к щекам ладошки. - Зеркальце! Скорее давайте его сюда! Хотя... Пока не надо. Я забыл дома рейсфедер.
   - Чего? - такого оторопелого вида, как сейчас у Кащея, я не видел никогда в жизни.
   - Рейсфедер, говорю. Брови выщипать. А ты думал, зачем? Нарисовать чертеж пленения грозного Шамана путем похищения его с собственного балкона, предварительно выманив его на оный балкон с помощью волшебного вида вяленого палтуса?
   - Вы, Глым Харитонович, не в остроумии практикуйтесь, а слушайте, причем внимательно. Это - волшебное зеркальце. Если сказать слова заветные, оно покажет все, что бы вы не пожелали.
   - Не покажет, - сказал я. - Я не знаю, я не знаю, я не знаю слов. Хей!
   - А зачем вы это три раза сказали? - насторожился Кащей.
   - Я один раз сказал. Это эхо.
   - А к чему бы такой "хей"?
   - Кашлял.
   Человек-кость поморщился.
   - Не надо ерничать, - сказал он сухо. - Слова знаю я. И мы можем в любой момент узнать, где находится Шаман. И обезвредить его.
   - Мне вот что непонятно, - весело сказало дерево, невзирая на свирепый взгляд Кащея. - Как на свалке оказалось чудесное зеркальце. Такая редкая вещь... Ты где его нашел, Колобок?
   - Колоб Окк Дедушкович-Бабушкович, - с нажимом отозвался вышеупомянутый. - Еще не хватало мне панибратства с младшим древесным составом.
   - Так точ-с, Люлякебок Дабушкович-Берлушкович! - гаркнул ствол, вытягиваясь во фрунт.
   - Чего?!!
   - Виноват, господин Окк!
   - То-то же. Туточки оно было, - показал кругляш, отряхивая тоненькие, изгвазданные по локоть руки. - В этом навозе. Похоже, драконий.
   Кащея перекосило. С неожиданной для него резвостью Големыч принялся отряхивать ладони, затем, привычно дернув себя за левое ухо, извлек из воздуха кран, поколдовал над ним и принялся с наслаждением, по-докторски, отмывать один длинный когтистый палец за другим.
   - А у вас есть драконы? - осторожно уточнил я.
   - Ну, как не быть? Возьми нашего Змиулана. Он же не один. У него семья. Трехголовая жена и двое детишек, Славик и Анечка.
   - То есть они...
   - Ни в коем разе. Только диких зверей и скот, и только по ночам. Может, какую лошадку под седлом и заели. Вместе с последним.
   - Последним из могикан?
   - Нет! С седлом, я имею в виду.
   - Здорово, - но я мысленно все равно дал себе зарок: никаких конных прогулок по ночам. - Так давайте прямо сейчас и посмотрим, что делает Шаман?
   - Нельзя, - строго указал Кащей (он уже закончил водные процедуры и теперь тщательно протирал каждый суставчик полой плаща). - Рано. Конечно, я буду за ним приглядывать, но, пока ты не войдешь в рост и силу, ничего предпринимать не будем. А если он нас победит? Кто тогда Сказочника, то есть тебя, тренировать и наставлять будет?
   - Новых найдут, - беспечно сказал я. - Вы же не одни. Так ведь?
   - М-м-м, - неопределенно сказал Кащей. - Видите ли, Глым, мы же не просто так тебя выбрали и учить будем. На нас лежит бремя ответственности. Мы являемся наставниками Сказочников буквально с первого их появления. Кроме нас, почитай, никто не сможет нести этот груз. Для этого требуются особые знания, опыт, склад характера. Но что это значит рядом с великой целью, возложенной на нас, миссией, которую мы не просто должны - обязаны, я подчеркиваю, обязаны исполнить!!!
   - Да и платят неплохо, - зевнув, закончил Колобок. - Давай, миссионер, расскажи ему про свалку, а я пойду, покемарю.
   Но покемарить нашему батону, ему же булке, не пришлось. Кащей поручил ему ответственное, особое и почти невыполнимое задание - поймать дерево, которое загуляло и уперлось на другой конец Свалки, "а ведь без него у нас не получится в полной мере провести наш инструктаж, ты меня понял, я спрашиваю, ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СУСЕЧНЫЙ???". Укатившись за деревом, Колобок исчез из поля нашего зрения.
   Кащей, как следует откашлявшись, извлек из многочисленных складок своего плаща небольшую засаленную книжицу с огромной кляксой, напоминающей зверя жутконоса, на обложке.
   - Это у нас что? - спросил он, любовно оглаживая книжицу. - Это у нас инструкция. Краткая, прошу заметить, инструкция под заглавием "Каким должен быть истинный, то бишь настоящий, без вредных примесей, Сказочник".
   - Дай, - я вынул из костлявых лап "Инструкцию". - Нифига себе - краткая! 586 страниц! И потом - вы меня уже учили во сне, хватит. Практику давай.
   Кащей, проигнорировав мое последнее заявление, надулся и отнял книжицу обратно.
   - Конечно, она краткая! Полная-то в трех томах и еще дополнительный том - "Комментарии и список действующих лиц".
   - Действующих где?
   - В сказках, конечно. Позволь, я зачитаю тебе несколько маленьких, ТАКУСЕНЬКИХ, но особо важных и оттого необходимых для запоминания параграфов...
   Суть того, что протарахтел мне в следующие полчаса Кащей сводилась примерно к следующему: бла-бла-бла, и все такое. Если же свести все его "умозаключения" и "взаимозаменяемости", то проще сказать так: мне предстояло пройти курс подготовки настоящего Сказочника (далее - С.). Вначале я должен был изучить Устав, в котором, по словам моего сенсея, доступно и емко излагались правила и обязанности С. Заглянув одним глазом в вынутый из воздуха и любезно предоставленный мне Устав, я уяснил, что "Сказочник обязан беспрекословно подчиняться условиям сказки, которую он сотворяет, ибо всякий рассказчик есть слуга своего рассказа", молча ужаснулся, но продолжил внимать заунывному сказу Кащея.
   - Форму получите позже, - сказал Отощавший в завершение разговора. - Колпак со звездами, плащ-палаты, берцы...
   - Вот здесь, пожалуйста, помедленнее, - попросил я.
   - Берцы - это значит сапоги, полностью закрывающие берцовые кости, - терпеливо сказал Костистый. - Чтобы бедренные артерии были защищены от укусов.
   - Простите, я что-то стал плохо слышать. Вы сказали - УКУСОВ?
   - Так точно. Знаете, лучше перебдеть, чем...
   - А на меня гонит, что выражаюсь! - заорал Колобок, появляясь из мусорных завалов. - Самому-то можно!
   - Это народное выражение! - ой, держите меня, Кащей опять попытался покраснеть! - Могу словарь принести! Где дерево?
   - Здесь, - и Колобок отвесил кому-то, прятавшемуся в тени, изрядный пинок. - Встань-покажись, кол осиновый!
   Из-за кучи показалась ветвистая макушка.
   - Вроде бы раньше оно побольше было, - с сомнением начал Кащей и сделал неуловимое движение локтем. Тотчас кучи разъехались в стороны.
   - Кошмар, - с чувством сказал я. - Господин Колоб, вам бы ручки вместе с ножками оторвать за такие дела.
   - А что, а что? - принялся орать в ответ Колобок. - Думаете, легко за ним было гоняться?
   - Ты тоже хорошо! - рявкнул Кащей дереву, которое стало раза в два меньше и передвигалось теперь в основном на толстых ветвях, поскольку корни и добрая половина туловища его отсутствовали, срезанные начисто пилой, находящейся сейчас - правильно, в руках Колобка. - Зачем убегало?
   - Так я что? - развело ветвями дерево. - Прогуляться нельзя было? Корни размять? А теперь все-о! - затянуло оно. - Не-ету у меня больше корешко-ов!
   - Новые выпустишь, - жестко сказал Колобок.
   - А ты их растил? - взревело дерево. - Ты их питал? Тянул из последних сил к минералам и солям? А?
   - Ничего я не тянул!
   - Вот! А как пилить - это пожалуйста!
   - Ты само в телегу попало!
   - Не гнался бы - не попало!
   - Не убегало бы - не гнался!
   - Дурак!
   - Козлина, козлина!
   - Полено червивое!
   - Вакуленчук!
   Услышав про неведомого ему, но явно обидного Вакуленчука, Колобок опять потянул из кармана пилу.
   - Стоп, стоп! - прогремел Человек-кость. - По порядку. Что за телега?
   - Да вот эта вот телега, - и Колобок отскочил, давая возможность громыхающему и лязгающему предмету обсуждения наброситься на оторопевшего Кащея. Колесная тварь, яростно хлопая единственной оставшейся дверцей с погнутыми и острыми краями, в один миг проглотила моего наставника, но тот без особого для себя ущерба выскочил с другой стороны, заставив карету дико заскрипеть от злости и повторить атаку.
   - Банзай! - заорало дерево и со всей мочи треснуло ветками возмущенно лязгнувшую карету.
   - Полундра! - и Колобок, вступив в битву, с разбегу вскочил на продавленную крышу, заставив ее обладательницу взбрыкнуть и, подобно доведенному до бешенства быку, начать кружиться вокруг своей оси.
   Кащей уворачивался от дикого транспорта, одновременно, по-видимому, пытаясь вспомнить подходящее заклятье, но пока что безрезультатно - даже "мореволнуется" не помогло. Дерево, получив увесистый пинок в область ствола, охало и ощупывалось. Колобок, вопя, носился верхом на обезумевшей карете между мусорными сопками и призывал страшные кары на голову склеротика-Кащея. Самому ему, видимо, было невдомек прокричать пару-другую тормозящих волшебных слов. Я же оных не знал совершенно.
   Поэтому сделал то, что, по крайнему моему разумению, должен был сделать любой человек, обладающий хотя бы зачаточной храбростью. Схватив валяющийся рядом обломок двуручного меча, я подскочил к карете и вонзил его между передними колесами, которые тут же намертво заклинило. Карета, удивленно хлопнув дверцей, как в замедленной съемке, полетела вверх тормашками. Прямо в мои подставленные руки сверху хлопнулся верещащий господин Колоб. А карета неожиданно замерла в воздухе, ошеломленно похрустывая железными суставами.
   - Вот-с, друзья мои, я вас и выручил, - несколько неуверенно заявил Кащей.
   - Это Глым нас выручил, - рыкнул Колобок, спрыгивая с меня. - Если бы ты не остановил этот искусственный интеллект, он бы сейчас просто сложился, как карточный домик - хруп! А так сейчас ты его отпустишь, и мерзавец опять накинется на нас.
   - Вы просите хрупа? Их есть у меня! - и Кащей передернулся всем утлым телом.
   Карета, продолжая движение, подлетела к земле и - да не просто "хруп", а "ХРАААЗЗЬЬЬ" - ее буквально смяло, раскатало и наделало из полученного железного теста множество заготовок для вкуснейшего кулинарного изделия "хворост".
   - Мило, - нервно зевнув, сказал я. - Теперь позвольте ма-аленький вопросик. На кой хрен вам какой-то Сказочник, ежели тут мы имеем самую настоящую машину для убийства? Вы что, сами со своим Шаманом разделаться вот эдак, запросто, не можете? В труху его! В пы-ыль!
   - Глупый вопрос, - холодно ответил Кащей. - Мы тебе повторяли уже триста сорок раз - Сказочник придумывает сказки, без чего этот мир не может функционировать. Да, не отрицаю, я - машина для убийства, не для выделки сказок. Прискорбно, но не мы все это придумали.
   - А кто? - вскипел я. - Кто тут всем заправляет?
   - Придумщик, - скучно сказал Кащей. - Заправила. Называйте его как хотите. Такой в любом мире есть. Только у вас с ним как разговаривают, через попов, кажется? А у нас наоборот - он разговаривает.
   - С кем?
   - А с кем ему надобно, с тем и разговаривает. Вот и нам было сказано. И до вас, может, очередь дойдет.
   - Тупость какая, - фыркнул я, и тут же услышал в голове как бы вздох, а затем чей-то ехидный голос: "Ну, ты, знаешь ли, выбирай выражения!".
   Я с подозрением уставился на наставников.
   - Кто это?
   - Не понял? - воздел брови Колобок.
   - Все ты понял. Кто это сказал?
   - Не знаю, - Кащей пожал плечами. - Наверно, та самая тупость, о которой вы, милейший Глым, только что вели речь.
   Во попал! Да у них тут тоталитарный режим! Постоянная слежка! А я еще сбежать хотел... Отсюда не то что сбежать - даже подумать об этом не получится.
   - И часто он так... общается?
   - Только когда почувствует, что ты готов его услышать, - сообщил Колобок.
   - И с тобой он тоже говорит? - спросил я, повернувшись к дереву, которое тщательно растирало ствол.
   - А то, - отозвалось оно. - Но очень редко. И всегда не по делу. Путает с кем-то. Инструкции дает какие-то. Да пребудет с тобой Сила, и все такое...
   - Это бывает, - заметил Кащей. - Нас много, а он один. Вообще лучше о нем не думать. Чем чаще к нему взываешь, тем меньше гарантии, что отзовется. Только в самых крайних случаях.
   - А сейчас что - не крайний случай?
   - Видимо, нет.
   - Хорошо. Вернемся к нашей теме.
   - Про инструкцию? - обрадовался Кащей.
   - Про свалку. Ведь все начиналось, если помнишь, с нее.
   - Про свалку рассказывать практически нечего, - сказал Кащей, откровенно зевая. - Это Агромадная Свалка, на которой хранится весь мусор...
   - Это я понял, - нежно, как бы говоря с умалишенным, проворковал я. - А зачем вы, такие многомудрые, притащили меня именно СЮДА?
   - Потому что Свалка - как раз то самое место, куда мы ни разу не водили кандидатов в Сказочники. Во всех других местах не получалось. Может, тут что и выйдет?
   Я покрутил головой:
   - Смачно. Знаете, меня всегда умиляли вот такие финты ушами. Нет бы сказать, что именно тут вырабатываются самые сложные, воздействующие на неокрепшие умы, флюиды, позволяющие более органично слить сознания будущего Сказочника с окружающим его новым миром... А вы? Не получалось у них, видите ли. Может, хоть тута вытанцуется. Сельпо!
   Видимо, таинственное слово, изреченное мной, было недоступно пониманию человеку-кости и человеку-сушке. Потому как последний мгновенно налился свекольным и запыхтел, Кащей же до пронзительного хруста сжал свои устрашающие челюсти.
   - Напуган, - сообщил я. - До дрожи нервенной. Может, и дерево покажет, как оно умеет злиться?
   - Не покажет, - откликнулось дерево, довольное, что его наконец-то приняли в разговор. - И скажу, почему. Потому что мы, деревья, довольно мирные существа. Мне эвон как корешки оторвали - и ничего. Спокоен, весел и готов к борьбе.
   - Какой?
   - Какой скажете. Дзю-до и дзю-после, революционной и с тараканами.
   - Берите пример, - я указал на дерево все еще пыжащимся наставникам.
   - Тем более я все равно могу ночью подобраться к этому, - и дерево махнуло веткой в сторону Колобка, - и сесть на него. Выйдет славный блинчик.
   - Не стыдно? - заорал доведенный до кондиции Колобок. - Големыч, ну что ж ты молчишь? Заступись!
   - Знаете, Колоб, а ведь эти двое абсолютно правы, - отверз наконец бульдожьи уста Кащей. - И хотя в прежнее время филейные части одного уже сладко бы шкворчали на обкорнанном тулове другого, на сей раз я признаю свою неправоту. Так сказать, Кащей всегда отдает долги чести.
   Колобок - да что там скрывать, и я с деревом - просто позеленели и отмерли. Таких слов от Кащея лично я не ожидал - хотя, не спорю, сказано было вполне в его манере. Но чтобы вот так, запросто, повиниться перед каким-то жалким кандидатом в мастера, который еще ничем, кроме нечленораздельных жалоб, не отличился...
   - Вот, - сказал Кащей, явно чтобы хоть как-то разрядить обстановочку, - но хочу сразу предупредить - возвращаться к этому досадному эпизоду мы больше не будем.
   - Давай в зеркальце глянем, - предложил я. - На Шамана поглядим.
   - Чего на него смотреть? - сплюнул крошками Колобок. - Дрянной тип.
   - Врага нужно знать в лицо, - поддержал меня Кащей. - Гляди, Глым. Зеркальце, зеркальце, покажи нам Шамана.
   - Не в рифму, - сказал мрачно Колобок.
   - Ситуация, - сухо отрезал Кащей. Мы, сгрудившись вокруг зеркала, заглянули в него. Сначала оно отразило наши ставшие безобразными лица (а я уж думал, кащееву мордашку ничто не может испортить), а затем ставшую поистине акульей челюсть моего наставника сменило изображение занавеса с вполне реальными заплатками. На нем появилась крупная надпись: "Шаман. Часть 1". Половинки занавеса мягко разошлись в стороны, открыв мне неожиданное зрелище.
  
  
   Глава седьмая
   Что же за зрелище открыли мне разошедшиеся в стороны половинки занавеса?
  
   Я действительно не ожидал увидеть то, что предстало моим глазам. Не скрою, воображение уже рисовало мне сухопарого седого старика с длинной, в завитках, бородой и клочкастыми бровями, который, рисуя в воздухе суковатым посохом каббалистические символы, свободной рукой щедро бросал в кипящее в котле варево любимую пищу Кащея - жаб, ужей и пауков. Но вместо этого мое внутреннее "я" издало такое совиное уханье, что костистый еле успел ухватить едва не вырвавшееся из его руки зеркальце.
   Коротконогий и толстый рябой старикашка сидел по-турецки за обычным деревянным, к тому же плохо оструганным столом, жрал из чугунка раков и плевал остатки на ковер. Его седоватые усы тряслись, с них капал рачий сок, а желтые глаза подозрительно вращались в разные стороны, как бы отыскивая мерзавцев и предателей. А также неопытных Сказочников.
   - Это и есть ваш Шаман? - все еще по-птичьи выдохнул я.
   - Он, обезьяна, - с чувством сказал Колобок. - А что? Не похож?
   - Нет, - кивнул я. - Вернее, похож, но не на великого и могучего черного мага.
   - Меня терзают смутные сомнения, - медленно сказал Кащей. - Колоб, а ты уверен, что в твоем недуге именно Шамана виноватить следует ?
   - Да т-ты... Да ты что? - взорвался Колобок. - А кого же? Я же говорю - этот гад у меня совесть и спер!
   - А при каких обстоятельствах сие произошло? - прищурился Кащей.
   - Ты что так взволновался, дядька? - я тоже не скрывал своего удивления. - Я думал, ты у нас дед-всевед.
   - Дело в том, - сказал Кащей, - что у наших Сказочников многое было различным. Но по нескольким признакам всегда можно отличить настоящего Сказочника от обычного человека.
   - Шесть пальцев? Или хвост? У меня ни того, ни другого...
   - Воображение, позволяющее проникнуть в наш мир - это раз. Способность слышать Заправилу - это два. Способность узнать такого же, как он, - это три.
   - И что?
   - И то, что Шамана ты бы узнал сразу, если бы...
   - Если бы он был черным магом?
   - Дура! - Кащей удивлял меня все больше, теперь он еще и ругаться начал. - Не просто магом, но - Сказочником! Следовательно, тот, кого мы ищем - не Шаман!
   - А как же моя совесть? - замяукал Колобок.
   - Поэтому я и спрашиваю - ты точно знаешь, что это был Шаман?
   - Да! - страшно закричал тут Колобок.
   - Уверен?
   - Нет...
   - !!! - Кащей так страшно высказался в адрес господина Колоба, что дерево в ужасе заткнуло ветвями все свои естественные отверстьица.
   - Погоди, - я ухватил Копченое Ребрышко за пуговицу. - Нечего тут рукоприкладствовать. Знаешь, что мы можем сделать?
   - Знаю, - холодно сказал Кащей. - Мы можем взять за шкирку это маленькое дрянное бессовестное черствое и на редкость отвратительное...
   - Короче - Колобка.
   - Короче - Колобка за шкирку и ка-ак хрястнуть!
   - А потом я на него сяду! - закончило дерево сладким голосом.
   - Вы что все - опухли? - Колобок не на шутку разволновался. - Что за слова, в самом деле - хрястну, сяду? Вы обо мне говорите, между прочим. О наставнике Сказочника!
   - Не только ты - наставник, - ввернул Кащей.
   - Это совершенно неважно, - фыркнул Колобок в ответ на его реплику. - А важно то, что... Тьфу ты, сбили меня совсем.
   - Ты хотел поведать нам о Шамане, - напомнил я.
   - Правда? - изумился Колобок, но, увидев выражение лица своего милого друга и соратника, поспешно согласился. - Ах, да, да. Итак, Шаман. Первое: с чего я взял, что именно он, паскуда, спер мою совесть? Отвечаю коротко и ясно: а кто же еще? Именно так думал я, когда проснулся однажды абсолютно бессовестным.
   - Врет, - отрезал молниеносно папаша Кащ. - Ничего он не просыпался. Просто у нас со здоровьем строго. Каждое утро - пятиминутный осмотр внешних, внутренних и ментальных органов.
   - Понятно. Опять какое-нибудь зеркальце?
   - Нет, на сей раз к стеклу сие не имеет никакого отношения. Давным-давно из одного мира к нам провалился так называемый Ынструмент...
   - Может, Инструмент?
   - Вот именно что Ы. Позднее выяснилось, что создал его малютка-медовар из соседнего измерения с диким потенциалом сказочного изобретателя - его изобретения, которые он придумывает за скучным процессом медогонства, прорывают ткань реальности, попадая туда, где подобные приборы в порядке вещей - чаще всего, к нам. Их правописание и наше не намного, но отличаются, поэтому названия кнопок и лампочек на панели Ынструмента с ошибками написаны. А штука, я тебе доложу, знатная! Все-все о тебе расскажет, чего не хватает, на какую диету переходить, чтобы цвета в ауре наладились.
   - А с медоваром что?
   - Берегут. На него знаешь, сколько зубов из разных миров точится? Но посещать его запрещено - напугается, придумывать перестанет... Поэтому созвали Конвенцию и заключили Пакт О Ненападении На Малютку.
   - Ха! - мне стало обидно за свой, хоть и наполненный налоговыми инспекторами, зато довольно уютный мир. - Малютка! Тьфу на него! Поглядите еще, какие я буду сказки сочинять! Ынструменты у них! А сами - полезные зеркала драконам скармливают!
   - Это вы правы, с этим мы разберемся, - пошевелил тяжелой челюстью Кащей, насмерть перепугав окрестных помоечных ворон. - Собственно, вот и все о Колобке. После того, как обнаружилось, что он потерял совесть, этот плод хлебного дерева принялся налево и направо орать, что это Шаман виноват, и что он еще получит по мозгам! Собственно, Шаман действительно любит делать мелкие пакости, но на подобное он еще не замахивался. Почему-то этому, - кровожадный взгляд Кащея заставил Колобка стать еще меньше ростом, - все верили, даже я, и все последующие гадости, случавшиеся у нас в Царстве, стали приписываться Шаману. Ну, ты знаешь - Портняжка, Джинн и пр.
   - Что я могу сказать? - развел руками я. - Просто разве процитировать на память куплет, чудом дошедший до нас из каменного века? "И если туп, как дерево - родишься баобабом". Это все - про вас, родимые.
   - А вот я, к примеру - орех грецкий, - похвастало дерево. - Только че-то не растет на мне ничего...
   - Довольно о деревьях! - взревел Колобок. - Ну да, я ошибся. А с кем не бывает? Вы вон тоже все дураки!
   - В смысле?
   - В смысле, неумные существа.
   - Отчего же?
   - А так, - и Колобок уселся на перевернутую дырявую лохань. - Давно бы уже поглядели в это самое зеркало и узнали, где тот, кто паскудством занимается.
   - Не скажет. Ему точный запрос нужен, - проворчал Кащей.
   - Раньше-то недосуг было заглянуть?
   - Раньше-то его не было! Оно уж незнамо сколько времени назад пропало! Искали, конечно. Только вот сейчас и нашли! В драконьем... Та-ак! Колоб! Равняйсь! Смирно! Слушай мою команду! Срочно дуй к Змейсу и проработай его на предмет помета!
   - Навоза, что ли?
   - Ты издеваешься, я не понял? Помета его, то бишь детей. Выясни, кто из них в последнее время нападал на караваны или жрал рыцарей в седле. ЧТО НЕПОНЯТНО?
   Взметнувшаяся пыль указала направление спешащего на драконий допрос Колобка.
   - Теперь с тобой, гражданин Сказошник. Только что мы выяснили несколько неприятных фактов. Первое: Шаман - не тот, кого мы определили в злодеи. Следовательно, нам нужно выяснить, кем же является истинный негодяй. Для этого необходимо, во-первых, пообщаться с Шаманом.
   - Не понимаю, почему этого нельзя было сделать раньше? - пожал плечами я.
   - Потому что нам было некогда!- заорал дошедший до ручки Големыч. - Потому что нам было некогда! Потому что мы были заняты воспитанием подобных тебе олухов!
   - М-м-м, - промычал я. - Морген, морген, морген лейте...
   - Вот я тебе! - кончика моего носа коснулись острые костяшки кащеева кулака. - Раз! Но потом. Сейчас я лечу к Шаману, а ты пока поучи Устав. Ничего не трогай! И еще. Эй! Дерево!
   - Слушаю! - покладисто склонился к Кащею орех.
   - Расскажи ему поподробнее о нашем мире. А то, понимаешь, не в курсе товарищ!
   Равнодушно понаблюдав за набившим оскомину исчезновением моего наставника, я обернулся к дереву.
   - А ты? - спросил я. - Ты-то чего так перед ним?
   - Как же, - вздохнуло дерево. - Я на стажировке. Мне еще лет десять корячиться, если в институте. А если на практике - за три года могут принять. Вот и практикуюсь. Контактером. Полное название моего курса - "Наладчик контактов между вселенными, адаптор прибывающих иномирян, маркетолог третьего разряда".
   - Так вот почему ты мысли умеешь читать? И говоришь... А сколько ты уже практикуешься?
   - Полгода, - орех задумался. - Нет, подожди. Восемь месяцев.
   - Я твой первый... иномирянин?
   - Нет. До тебя еще был один, которого я застал. Но он быстро отсеялся. Никак не мог к Колобку привыкнуть. Как увидит - так смех разбирает! Неделю так поржал, вот мы и не выдержали.
   - И что?
   - Что-что? Вышвырнули обратно.
   - А как же торжественное съедение Змеем Горыновичем?
   - Что? Змиулан? Да его сразу за такие дела в ледник годика на три!
   - То есть, если бы я уперся и не захотел ничего делать, меня бы вернули?
   - Да. А что, вам не сказали? Ах да... Знаете, Кащей у нас такая своеобразная личность. Любит пошутить.
   - Я вот сейчас тоже как пошучу! - свирепо сказал я. - Шантажисты! Все! Не буду ничего. Домой.
   - Поздно. Вы уже подписали договор.
   - И что? - я был настроен воинственно. - Вы меня наругаете? Или поставите в угол?
   - С подписанием договора, - монотонно, на память зачитало мне дерево, - все указанные в нем пункты имеют юридическую силу.
   Я вспомнил о лисьем яде, кузнеце Крузенштерне, и мне стало ужасно себя жаль.
   - Так, - сказал я. - Слушай, деревце. О чем я еще не знаю, но по местным меркам прямо-таки обязан знать?
   - То есть?
   - О вашем мире. О Царстве, едрит его за ногу, Государстве!
   - А-а. А чего ты не знаешь?
   - Н-ну, к примеру, о том, как часто меня могут вызывать к Царю-Государю. И как его зовут, неплохо было бы узнать.
   - У царей не бывает фамилиев, - строго указало дерево.
   - А имя?
   - Имени тоже нету. Царь. Просто Царь. Очень приятно.
   - Кому?
   - Всем.
   - Интересно. А от других царей его как отличать прикажешь?
   - Другие уже умерли, - резонно заметил орех. - А говорим так: "При прежнем Царе" или "При допрежнем Царе". И насчет вызовов - у нас вообще-то Сказочник ходит туда, куда хочет. Хоть к Царю, хоть к чертовой бабушке, - несколько дерзко закончило дерево.
   - Миленькое дело. То есть вот я, Глым, могу прямо сейчас...
   - Прямо сейчас - не можешь. Ты еще не Сказочник.
   - А кто тогда?
   - Официально говоря - стажер. Сначала выучиться надо, подрасти морально. А потом можно и к Царю. Еще вопросы есть?
   - Куча. Карта у вашего Царства есть?
   - Присутствует, - и перед моим носом развернулась цветастая тряпочка. - Вот границы. Отсель досель.
   - А тут?
   - Это уже не наша земля. Видишь - подписано: "Джермания". Тут вот - "Хранцыя". А с юга - "Ыспания", "Ыталия" и "Хрэция".
   - А севера почему нет? Отрезали? На слюнявки не хватило?
   - А на севере все плохо. Мы его принципиально игнорируем. И он нас, кстати, тоже.
   - И войн нет?
   - А зачем? Им у нас жарко, нам у них холодно.
   Как, оказывается, все просто в волшебной стране!
   - У нас не все так просто, - сказал орех. - У нас сложно все. Видел дом, из которого тебя привели?
   - Больничку-то? Как не видеть. И что?
   - Это, Глым, не больничка. Это Творческая Мастерская.
   - Во здорово! То-то я и гляжу, там сумасшедших полно. Только мне, видать, сбежать и удалось.
   - Балда! - не удержался орех. - Это же все твои будущие помощники! Они дорабатывают сказки, рассказанные твоими предшественниками. Доводят, так сказать, до ума.
   - Понятно, - я хмыкнул. - Такие тупые были мои предшественники, что сами додумать ничего не могли!
   - Вовсе нет! Теодор Шнапс, к примеру, очень башковитый был. Просто одни сказки могут входить в противоречие с другими. А кто подгонять швы будет? Кто проследит, чтобы концы с концами сходились? Уж не Сказочник, ему уже до другой сказки дело. Вот и работают мастера. Многие, кстати, из недавно придуманных.
   Я вдруг вспомнил давно мучивший меня вопрос и тут же задал его:
   - А что у вас за летучие козлы такие, что с ними даже Кащей разбирался?
   - Да есть тут одни козлы, - процедило дерево. - Знаешь поговорку про коров, которые не летают?
   - Ясен пень.
   - Вот и одному твоему коллеге ничего не пришло в голову умнее, как первую же свою сказку придумать про летающих козлов: будто бы летает эдакая вонючая бригада и всех сверху орошает.
   Я не сдержался и хихикнул.
   - Не стыдно? - укоризненно сказало дерево. - Посмотрим, про кого ты придумаешь.
   - Про коров придумаю, - пообещал я. - Чтобы они с козлами воевали.
   - А если они объединятся? Ты об этом подумал? Нам и с козлами хлопот хватает. Кто больше всех козлов боится, в курсе?
   - Козлихи, наверное.
   - Нет. Водяные. Им козлиный дух жить мешает. У нас уже несколько озер и прудов загрязнилось - уходят водяники на дно и все тут. Там спокойнее, говорят. Вот Кащей и прочие и выезжают козлов от рек да прочих водоемов гонять.
   - А как же Додельщики эти самые? Пусть придумают, чтобы не было козлов.
   - Это если только они в разрез с другими сказками пойдут.
   - Полетят.
   - Остряк.
   - Дубина.
   - Логично.
   - Замяли. Я вот тут подумал, - сказал я. - А нельзя сказку придумать, как эти козлы взяли и улетели куда-нибудь на север?
   - Ты что? Ты что? - дерево замахало ветвями. - Ты Устав внимательно читал?
   - Да я вообще его не читал. Так, пробежался.
   - А между тем в Уставе сказано: "Ежели Сказошник ошибку какую учинит в сказки создании, то исправиться она должна не иначе как по законам сказошным или же сама собою устранится. Никакой новой сказки для поправки сочиняться не должно, ибо дважды в одну реку не войдешь, а только неприятностей удвоить число получится".
   - А если по простому?
   - Вот был у нас случай, - словоохотливо начал орех, поудобнее складывая ветки на стволе. - Твой коллега, кажись, двадцатый по счету после Шнапса, сочинил сказку про зеленого гоблина. Жил себе гоблин на болоте, никого не трогал. Да вдруг потянуло его на подвиги, на приключения. Глядь-поглядь - жену себе завел, дракона ручного...
   - Жену-дракона?!!
   - Сначала жену, потом дракона, а совсем потом еще и городского голову...
   - Завел?
   - Сожрал! И сам править уселся! Сказочник тогдашний за голову схватился и - не знаем, как получилось, не уследили - присочинил продолжение. Вроде бы гоблину летать захотелось, изобрел он аппарат специальный, чтобы по воздуху мотаться. Да вот тут и ошибка вышла! Никуда он не улетел, а принялся налеты на наше Царство делать да бомбардировки навозные учинять!
   - Фу!
   - Что ты! Еще и жену приучил. Как принялись вдвоем летать да отбросами бросаться - тут даже Царю-Государю несладко пришлось. Как есть ведь дворец загадили!
   - И что дальше?
   - Да то и дальше, что Кащею нашему наказ был даден срочно лететь за море-окиян в звездополосатую Мерику, чтобы за большие деньжищи специальное средство от зеленых гоблинов покупать.
   - Отраву?
   - Хуже. Паукодядьку.
   - Ох, пакость, наверное?
   - Страшная. Глазишши что плошки, ни носа, ни рота, сам весь синий да красный, веревками опутанный. Как начал за гоблинами меж башен да куполов гоняться - матушки, всех перепугал! Полстолицы развалил, пока поймал паскудников.
   - И где они сейчас?
   - Гоблинов в ссылку на север отправили, хотели и Паукодядьку заодно, да, видать, догадался - сам обратно в Мерику убежал.
   - Кошмар какой, - с чувством сказал я. - Спасибо, орех, что предупредил. Теперь всю ночь будут проклятые твари сниться.
   - Не будут.
   - Как это?
   - Ты же Сказочник. Сам себе можешь что угодно приснить.
   - Правда, что ли?
   - Еще какая. Только ты осторожнее. Наснишь не пойми кого, они потом утром не уйдут. А что? Были прецеденты.
   - Тоже мне, - фыркнул я. - Я вот тоже умное слово знаю - гирудотерапия.
   Дерево тут же надулось.
   - Нет такого правила - обзываться, - сказало оно мрачно. - Не дружу с тобой.
   - И не надо.
   Взял однажды за правило не отменять принятого решения, я отвернулся от ореха, уселся поудобнее, привалившись спиной к здоровенному мешку с мусором, раскрыл Устав на самом интересном месте - главе "Отдых и как он осуществляется"...
   И получил веткой по шее!
   - Тебе что Кащеич сказал? - желчно, явно желая уязвить, поинтересовалось дерево. - Чтобы ты мусор разбирал. Вот и разбирай.
   - Кое-кто не хотел со мной дружить, - вставил я.
   - Я и не дружу, я напоминаю о твоих обязанностях. Вернутся граждане начальники, спросят: "А почему это наш новый Сказочник не трудится?" Что я им отвечу?
   - Меня это не касается, - я вновь раскрыл Устав.
   - Спорим - касается? За неисполнение приказов - два наряда вне очереди.
   - Это еще что? Тут не армия!
   - А я вот тебе расскажу, - проскрипел орех. - Надеваешь бабский наряд и дуешь по улице! Если тебя увидят - на части разорвут! Наряд, я имею в виду. А тебе аж два назначат! Хо-хо-хо!
   - Испугал, - презрительно сказал я. - Что тут где убирать?
   - Ничего убирать не надо. Надо - сортировать. Бумагу налево, продукты естественного происхождения - направо. По центру - железки всякие.
   - Где тут лево, где право? - я бестолково крутился меж мусорных гор. - Укажите хотя бы, деревянное вы мое!
   Дерево оказалось настолько любезным, что указало и даже отволокло к каждой из куч по мешку - для наглядности. Окинув взглядом пространство свалки, я издал недостойный Чугункова пронзительный мышачий писк.
   - Тут же сортировки месяца на два!
   - За пару недель управисся, - ехидно сказал орех.
   - Интересует меня, как проявляли закалку, упорство и терпение другие кандидаты в мастера? - задумчиво протянул я.
   - Кто как. Рукава от рек отводили, дороги мостили, канализацию...
   - Ловко это у вас выходит! Халявная рабсила!
   - Все равно никто долго не задерживался, - кинулось в оборону дерево. - Потому как ненастоящие. А ты... Впрочем, поживем - увидим.
   - Вот именно, - я, кряхтя, поволок один из мешков.
   И остановился.
   Дикая, но не лишенная рационального зерна мысль обозначилась в моем мозгу.
   - А не колдануть ли мне? - спросил я сам себя. - По старой памяти?
   - Ни в коем разе, - тут же отозвалось дерево. - Ни за что. Во-первых, не умеешь. Во-вторых, никакой старой, равно как и молодой памяти насчет колдовства у тебя быть не может.
   - За это отдельное спасибо, - я загрустил. - Нечестно так! Я же Сказочник! Могу я хотя бы попытаться?
   - Ну, - дерево явно не знало, как быть. - Ну... Может, одна очень маленькая сказочка не повредит?
   - Я тоже так думаю, - кивнул я. - Итак. Жил-был мусор...
   - Стоп! - заорал орех. - Ты сам подумал, что сочиняешь?
   - А что я такого сказал?
   - Ты сказал, что мусор жил! Тебе бы очень хотелось, чтобы вся эта мерзость ожила и поперла со свалки в город?
   - Ох. Прощенья просим. Итак, дубль два: однажды на Агромадную свалку зашел Сказочник. И решил он рассортировать весь мусор по категориям. Налево отправилась бумага...
   Со всех сторон свалки внезапно раздалось уханье и стоны.
   - Что это? - я аж присел от неожиданности.
   - Бумага, - прокомментировал орех. - Отправилась налево, как и было сказано.
   - Справа же Сказочник разместил продукты естественного происхождения... Правильно?
   - Пока да, - опасливо сказало дерево. - Смотри, не ошибись!
   - И по центру, - заученно договорил я. - всякие железки...
   - А! - воскликнул орех. - Стоп! Елы-палы! Поздно!
   - Что я опять натворил? - стараясь перекричать шум двигающегося мусора, завопил я.
   - По какому центру? По какому, я спрашиваю, центру?
   - Ну, посредине. Ты же сам сказал!
   - Я для тебя сказал! А ты - для Сказки! Вот что теперь делать?
   Сказать по правде, я и сам не знал, что делать в ситуации, когда на тебя во всех сторон, медленно и достаточно стратегически окружая, ползут вышеупомянутые всякие железки.
   - Сейчас они зажмут нас в клещи, - дерево пыталось спрятаться за меня, - а потом раздавят. И придется Кащею с Колобком нового Сказочника искать. И услужливое дерево. А ведь я еще так молод...
   - Эй, эй, - остановил панихиду я. - Можно подумать, я - старикашка. Давай, я сейчас все переиграю.
   - А вот это точно не положено. Я же только что тебе рассказывал, что бывает, если сказку-пересказку придумывать. Забыл, никак?
   - А кто говорит о пересказке? Я еще свою не закончил: "И вот, когда железки уже ползли к центру, Сказочник вдруг сказал себе: "А что железкам делать в центре? Им же просто необходимо начать самих себя плющить, чтобы потом у рабочих свалки не было проблем по транспортировке". И в тот же миг...
   И в тот же миг железки, ползущие к нам, стали как-то странно корежиться и непристойно изгибаться. Но... Они по-прежнему ползли к нам. И расстояние быстро сокращалось. Пожалуй, даже слишком.
   - "И когда они уже достаточно сплющились, - лихорадочно тараторил я, - им уже незачем было ползти к центру..." Ого-го!
   Какой-то таинственный агрегат (позже дерево мне сказало, что это была давшая трещину наковальня) подло подполз сзади и ударил меня под коленки. Выронив Устав, я полетел через голову, довольно сильно задев копчиком указанную наковальню. Поднявшись на ноги, я уставился прямо в пасть жаровни, которую как раз в этот момент нехило скрючило. Да так, что ее "челюсти" - при небольшом усилии с их стороны - могли запросто забрать мою ногу в свои стальные объятия.
   - Оре-ех! - я пустил предательского петуха. - Выручай!
   - Вашамамапришла! - прогремел голос, от звука которого железяки-бунтари мгновенно замерли и скукожились еще круче. - Молочкапринесла! А ну, пшли вон!
   - Глым, сукин кот, тебя что, на пять минут одного оставить нельзя?!! - провизжал и другой, не менее знакомый и не менее приятный (на данный момент) голос.
   Кащей схватил меня и поставил на место. Дрыгнув ногой, я высвободил штанину из плена жаровни.
   - Целоваться не будем, - быстро сказал я. - Спасибо, конечно, но я бы и сам...
   - Ага, я слышал, как он бы сам, - гаденько хихикнул Колобок. - "Выручай, деревце!" Ты бы его еще полить пообещал!
   - Глым, - мой ненаглядный Бульдожий сын присел на замершую готовальню. - Дорогой мой человечек. Ясно же было сказано - читать Устав и сортировать мусор. Зачем надо было проводить эксперименты, явно ненужные?
   - Шеф, - вмешалось дерево, - у него, между прочим, неплохо получалось. Пока сам себе не подкузьмил.
   - Разберемся, - Големыч с хрустом размял пальцы. - Хорошо, что вовремя успели. Так, ну, о том, что тут произошло, можно и не спрашивать - сам все вижу, да еще и мысли у вас, Чугунков, как с цепи сорвались, чуть ли из ушей не выпрыгивают. Что у тебя, Колоб?
   - Докладываю, - тот вытянулся в струнку, если такое выражение можно применить по отношению к куску хлеба. - Дело о драконьем назь... то есть помете можно считать закрытым. Путем проведенного лично мной перекрестного опроса каждой из голов подозреваемых были получены следующие результаты: ни один из семейства Змиулана не ел недозволенных особей, как-то: коней и пр. Равно как и их поклажу.
   - Хреново, - к моему ужасу, сказал Кащей и сплюнул.
   - Однако, есть одно немаловажное обстоятельство, - смакуя каждое слово, изрек Колобок.
   - Короче, - лязгнул челюстью костистый.
   - Короче - как-то в их столовую, проще говоря, кормушку, подбросили целый тюк, набитый мясом. По дегустации выяснилось, что мясо было обыкновенное, говяжье, так что ничто не помещало нашим чешуйчатым друзьям его оприходовать.
   - И что? - левое кащеево веко задергалось.
   - Младший Видоплясов, Славик, пожаловался на обилие костей. Но никому из остальных ничего похожего не попалось. Видимо, сынок Змиуланов и слопал всевидящее зеркальце. Вывод: какая-то сволочь нарочно скормила им дивную стекляшку. И наверняка с далеко идущими планами.
   - Это точно, - хмуро сказал Кащей. - Теперь я окончательно убедился. Вернее, я был уверен, но не до конца. А сейчас...
   - Големыч, - задушевно промурчал Колобок. - Может, ты устал аль переутомился?
   - Я был у Шамана, - отсутствующим голосом сообщил Кащей.
   - Иди ты! - ахнул Колобок.
   - Иди ты, я уже был, - отрезал наставник намбер ван.
   - Да ладно! - недоверчиво продолжал коркокожий. - Я думал, ты наврал все.
   - То. Есть. Как? - медленно проскрежетал Кащей.
   - Да просто. Дождался, покуда я убегу к змееву семейству, да и вернулся обратно.
   - Не было его, зуб даю, - сказал я.
   - И я даю, - ввернуло дерево. - Он одновременно с тобой появился, Глыму на помощь.
   - Ах, да, - Колобок заржал. - Ходячие помои.
   - Вы по-прежнему намерены поливать меня презрением? - нарочито вежливо поинтересовался Бессмертный. - Господин Колоб, я к вам обращаюсь?
   - Что? Не, не! Верю сразу и во веки веков. Продолжай.
   - Короче, - выдал слово-паразит Отощавший. - Прихожу к Шаману...
   - Раков он хоть дожрал?
   - Куда там! За новой порцией как раз при мне послал. Захожу, он, понятно, вылинял, усы выжал в тарелку и ко мне на полусогнутых: "Кащей Големыч, мол, не изволите ли чего?"
   - Классовое неравенство, - вздохнул я. - Как мне это знакомо. В задницу систему! Лично я с подобным боролся. Не щадя живота своего.
   - Знаем, как ты боролся, - ухмыльнулся Аржаной. - Сколько налоговых инспекторов зарыто в твоем огороде? Восемь? Десять?
   - Тридцать четыре! - заорал вышедший из себя Кащей. - Долго меня еще будут идиотски перебивать на этой идиотской свалке этими идиотскими репликами?
   - Пару раз, не больше, - пообещал я. - Извини.
   - Ах, так вам все-таки интересно? Тогда я продолжу. Шаман - и почему я раньше не додумался проведать этого карлу? - так лебезил передо мной, что я сразу отмел все подозрения в его адрес. Но тем не менее поделился ими с ним и выслушал довольно сбивчивый, но тем не менее весьма достойный ответ: "Да чтоб удавить меня кислородной подушкой - не я!"
   А затем между нами состоялся весьма любопытный разговор. В частности, Шаман сообщил мне - не без некоторого нажима с моей стороны, естественно - несколько немаловажных и дополняющих общую картину следствия фактов...
   - М-м, - протянул Колобок. - Я даже знаю, на какое место ты ему нажал, чтобы узнать эти факты.
   Кащей что-то прорычал, но, по-видимому, не рассердился, так как продолжил без особого недовольства:
   - Какого рода были факты - об этом позже. Сейчас могу сказать следующее: проанализировав все известное мне раньше, узнанное от Шамана, да и от тебя тоже, я сделал однозначный, но неутешительный вывод.
   - Я вам не подхожу? - с надеждой спросил я.
   - Он нам не подходит? - с еще большей надеждой спросил Колобок.
   - Интересно, дождь будет или нет? - без особой надежды на ответ спросило дерево.
   - Отставить веселье! - рявкнул Кащей. - Ты подходишь. Он подходит. Все подходят. Никакого дождя в ближайшие три дня. А теперь внимательно: в нашем Царстве-Государстве появился маньяк.
   - Кащейчик, да ты что? Маньяк? Тю! - Колобок был беспечен, как птица. - Какой-то...
   - Не какой-то, а забирающий волшебную силу АНТИСКАЗКАМИ. Сидит, например, он в трактире и рассказывает антисказку. С виду вполне обычная сказка, но не просто с плохой, а с ужасной концовкой, высасывающей жизни у всех ее участников. В общем, Глыму нужно будет его поймать и обезвредить. Иначе жизни нам осталась без году неделя.
   После этой оглушаюшей фразы, произнесенной Кащеем с воистину равнодушной миной, мне сразу захотелось сделать одну вещь.
  
  
   Глава восьмая
   Какую такую вещь мне захотелось сделать после оглушающей фразы Кащея?
  
   А вот какую - сбегать кой-куда, чтобы вернуться помолодевшим. В туалет мне захотелось, сразу и бесповоротно, дорогие граждане, а главное - друзья. Другой реакции на то, что лишь от тебя зависит судьба целой страны, от обычного человека ждать не приходится.
   - Только не здесь, - торопливо сказал Кащей. - Не будем осквернять это... ммм... хотя, впрочем, если очень хочешь, то оскверняй. Свалка все-таки.
   - Не желаю, - сердито сказал я. - Перехотел.
   - Вся эта ерунда с Джинном, Колобком и прочими - лишь разминка перед настоящими Пакостями. Ведь маньяк - он на то и маньяк, чтобы побольше Напакостить. Причем - и я в этом очень уверен - сам он полагает, что совершает благие дела.
   - Ты даешь! Ладно, мы не спрашиваем, как ты додумался про маньяка, но рассуждать об особенностях характера явно гипотетического существа может только большой-большой художник.
   - А я художник, - сухо поведал Големыч. - У меня даже три картины в Арбитраж взяли.
   - Арестовали имущество? - высказал страшную догадку я. - А самого посадят скоро?
   - Кто меня арестует? - фыркнул Кащей. - Кто меня посадит? Я же ставленник! А значит - ЭнЗе! Перевожу специально для тебя - Неприкосновенный Зе.
   - Тогда уж Неприкосновенный Ке, - сказал Колобок. - Зе - это Змиулан.
   - Я не знаю, кто там Ке, кто Зе, - призвал к порядку я. - Только давайте вернемся к дикому маньяку.
   - Давайте, - согласился Кащей. - Итак: как я пришел к такому выводу? Это все дедукция, любезные мои.
   - Это, случайно, не в честь твоего папки назвали? - спросил я очумевшего от подобного вопроса Колобка.
   - Нет. А что вдруг?
   - Ну, ты же - Дедушкович по паспорту. А тут - дедукция. Значит?
   - Ничего это не значит! - взорвался Колобок. - Это выходит "дедовщина" тоже от моего папы пошла?
   - Ну, почем знать...
   - ЧТО?!!
   - К порядку! - воззвал Кащей. - Что за наветы, в самом деле, Глым? Быстро миритесь!
   - Может, нам еще и поцеловаться? - хмуро сказал я.
   - Беее! - отреагировал Колобок.
   - Не в губы, - быстро сказал Кащей.
   - Достаточно, - мне тоже надоело свариться, хотя, будем честными, я все и затеял. - Что там за дедукция?
   - Это такой метод выстраивать целое из целой цепочки частностей, - важно произнес Тощей. - Сам придумал. Верите?
   Он прищурил свои острые глаза и выпятил челюсть.
   - Верим, - торопливо закивал я. - Ох, как верим. Зубы на место верни, пожалуйста.
   - Что, страшно?
   - Не то слово. Колобок вон чуть не прыснул.
   - ЧТО?!!!
   - Ух, - Кащей утер пот и широким жестом запечатал нам рты. - Вот так уже лучше. Сейчас я вам немного расскажу про дедукцию...
   Но продемонстрировать нам словесные чудеса Кащею помешали. Помешал ему внезапно затрепыхавшийся в воздухе... петух.
   Самый обыкновенный петух, только огненно-желтого цвета.
   Только в отличие от обычных петухов никаких "кукуреку" от него мы не услышали.
   Петух заорал:
   - КАЩЕЕЕЙ! Шухер! Срочное сообщение!
   - Давай, - сухопарая костяшка сложила колени циркулем и уселась на землю, внимать.
   Я мог дать пня против коня, что петушиная морда в мгновение ока видоизменилась и стала физиономией какого-то старика с окладистой рыжей бородой.
   - Из дворца сообщают, - сказал петух басом. - Признал?
   - А то, - Кащей слабо склонил голову. - Царю-батюшке мое нижайшее.
   - Не до того, - проворчал царь. - Слушай, Кащей, хоть и непривычно мне такое говорить именно тебе, но помощь требуется.
   - Маньяк? - уточнил костлявый.
   - Во-во, - затряслась рыжая борода. - Он самый. А кто это?
   - В смысле - Антисказочник? - вспомнив, с кем говорит, поправился Кащей.
   - Его зовут Маньяк?
   - Да, - не желая вступать в объяснения, согласился Кащей.
   - А по батюшке?
   - По батюшке я бы его послал через три колена, - сухо обронил Кащей. - Погодите-ка. Откуда про его узнали?
   Петух загоготал.
   - Дак на то я и царь, стороны сей государь, чтобы знать, что и где творится.
   - Понятно, - немного подумав, сказал Бульдожий Зуб. - Дерево. Корни оборву.
   - Оно же не виновато, - сказал петух. - Это у него приказ такой. Мой собственный. Эх, как вы с Шаманом-то...
   - Шпионить за Сказочником?! - загремел Кащей.
   - Не шпионить, а присматривать. Имею право. Царь я или не Царь?
   - Царь ты дрожащий, только право и имеешь, - заметил Кащей.
   - Да я.. Да я щас как пошлю все свою дружинушку хоробрую! - защищался Царь.
   - И что? Что она сделает с Антисказочником? Он ее в консервы закатает и еще перчиком так сверху!
   И подлец Кащей вдобавок продемонстрировал, как будет посыпать перчиком закатанную в банки дружину зловещий Маньяк.
   - Пантомима хорошая, - кивнул Царь. - Только ты мне никак сказать не даешь...
   - Я уже и так знаю. Эта сволочь выкинула какой-то особый фортель, и теперь никто, кроме меня...
   - И Колобка! - вставил Царь-Петух.
   - А? - неожиданно распечатал уста подгорелые Колобок. - Меня?
   - Ты что, глухой? - спросил Петух. - И тебя, я же ясно сказал.
   - При чем тут это шарообразное? - неприятно удивился Кащей.
   - При том, что новая напасть - это саранча! А кто лучше знает, как справиться с расхитителями сельхозпродукции, как не сам сельхозпродукт?
   Кащей посинел от злости.
   - Какая еще в бебеху саранча? - завопил он, да так, что петух в ужасе спрятал голову под крыло. - Мы про Антисказочника, а он - саранча!
   - Летучая такая! - сообщал из-под крыла Царь. - Да не простая! Самая что ни на есть придуманная! Сказочная саранча! А у нас сто лет уже сказок никто не творил. Про саранчу, во всяком случае.
   - Сто не сто, а двадцать - точно, - кивнул Колобок. - С чего вы, батюшка, взяли, что летучая мразь придуманная?
   - Не знаю, где вы еще видели саранчу, которая умеет говорить, - фыркнул петух.
   - А-га, - протянул Колобок. - Говорит, значит. И что говорит?
   - Чтобы ей собрали урожай в отдельную кучу. Они потом прилетят всем табуном и всласть попируют. А то, видите ли, им тяжело над полем мотаться и самим все рвать.
   - Весь урожай?
   - Нет. Половину. Остальное - крестьянам.
   - А иначе?
   - Иначе они так и так съедят половину, а остальное - понадкусывают и заплюют!
   - То есть нам надо их извести?
   - Или договориться. Для этого Колобок и нужен.
   - Нашли жучиного знатока! - круглый упер еле заметные ручки в пухлые бока. - Нет уж, всех их перебить - и дело с концом!
   - Как хотите, как хотите, - Петух захлопал крыльями. - Мое дело вам задание дать.
   - А с этим что? - указал на меня Кащей.
   - Смотрите по обстоятельствам. Но дерево пусть лучше с ним будет. Пригляжу, а если что, весточку пришлю.
   Договорив, петух вновь приобрел назад свой клюв, гневно посмотрел на нас и в нескольких пронзительных воплях сообщил, что думает о подобном произволе. После чего мгновенно снялся с места и отчалил, поминутно оглядываясь - видно было, что с Кащеем он знаком не шапочно.
   - Получите задание, курсант, - нахмурился Кащей. - Перво-наперво ищите себе Атрибуты Сказочника.
   - Где искать?
   - Где да где - здесь!
   - Но это же...
   - Знаю. Свалка. А на любой Свалке можно найти все, что хочешь. Тем более, что ты - Сказочник, и любой мало-мальски волшебный предмет будет буквально искать тебя сам.
   - Да ну. Лучше бы ты из воздуха достал...
   - А на что тебе смекалка? Солдат должен быть находчив и смел. А у нас, как ты сам понимаешь, практически военное положение. Так что кругом и марш на поиски Атрибутов. Не забыл, что искать хоть?
   - С вами забудешь, - и я потопал вглубь мусорных куч.
   - Дерево, помогай ему. Мы с Колобом двигаем на саранчиные разборки, а потом...
   - Да, вот именно. А потом? - спросил я.
   - Потом, как найдешь вещички и экипируешься, отправляйся назад, в Творческую Мастерскую.
   - На кой?
   - Не грубите старшему по званию. Объясняю. Там находишь группу Додельщиков - помнишь Семенов?
   - А как же! Очень милые люди! Кое-кто из них, кажется, хотел оторвать мне башку и выкинуть ее на улицу?
   - Бред, - сказал Кащей, впрочем, не совсем уверенно. - Словом, находишь их и просишь принять в свою Кампанию.
   - Может, в компанию?
   - Именно в "Ка". Они как раз собираются на Доделывание сказок, придуманных этим подлецом-антисказочником! Ведь, если этакую мертворожденную сказку не излечить, она высосет немало жизни из нашей и так уже достаточно обескровленного Царства!
   Голос его дрогнул, в уголке мрачно-пустого глаза появилась непрошеная слеза.
   - На жалость не дави, - жестко сказал я. - На жалость не дави. Думаешь, я забыл, как вы меня подло выкрали из моего мира? А иголки? А ежедневные измывательства, коим я был подвергаем?
   - Че? - Кащей буквально врос. - Коим-коим ты был подвергаем?
   - Ну, может, и не был. Но времени еще достаточно, не так ли?
   - Верно, - лязгнул челюстями наставник. - Достаточно на то, чтобы я взял вот эдак твою жалкую тушку и - надвое ее! Надвое!
   - Нет такого правила! - быстро сказал я. - Мне уже дерево все-все рассказало! И ничего мне не будет!
   Кащей прищурился.
   - Ой ли? - сказал он ласково, и до моей шеи будто кто-то очень нежно дотронулся. Холодными скользкими щупальцами.
   - Так, - деловито сказал я. - Хватит глупить. Что я делаю с Додельщиками, Кащей?
   - Идешь с ними за Кампанию, обучаешься, тренируешься, чтобы, как только столкнешься с Антисказочником, смог бы ему противостоять.
   - А что, и такое может быть? Я уж лучше вас позову.
   - А если нас съест саранча? - вставил Колобок. - Хоть изорись тогда.
   - Хорошо, но обучать-то кто меня будет? Додельщики - они же не Сказочники!
   - Помнишь, что я тебе говорил про сны? Будешь снить себе уроки.
   - Короткие, - сказал я. - По десять минут. И большая перемена.
   - Увидишь, - усмехнулся Кащей. - Будет тебе перемена.
   - Ну а вы?
   - Ну, а мы идем сейчас до саранчи. И, если она нас не съест первыми, будем искать Антисказочника, применяя дедукцию.
   - Ты мне так и не рассказал, что это за фигня!
   - А, - сказал Кащей лениво, - собственно, и не надо.
   С этими словами они с Колобком развернулись и побрели куда-то сквозь грязь и гниль.
   - Здорово, - сказал я. - А как же "Пух! - и нету"?
   - Тут недалеко, - не оборачиваясь, сказал Колоб.
   - Рядом, - поддержал его Кащей.
   И ушли.
   А я остался.
   И еще дерево.
   Которое, стоило мне про него вспомнить, поддало мне под зад веткой.
   - Давай ищи Атрибуты, - проскрипело оно и дерзко передразнило Кащея. - Не забыл, что искать?
   - Ты-то хоть заткнись! - попросил я.
   Конечно, я помнил про эти дурацкие Атрибуты. Кащей мне все мозги проел, вдалбливая основы сказочницкого ремесла.
   В частности, я узнал, что, оказывается, Сказочник просто-таки шагу не может ступить без своего волшебного Запоминальника. Оказался зловещий Запоминальник всего-навсего разумной (хорошо хоть не говорящей) записной книжкой, в которой сами собой возникали мысли, рождающиеся в воспаленном мозгу настоящего Сказочника (мне заранее было очень и очень жалко свой будущий Запоминальник).
   Еще в аксессуары Сказочника входили:
   а) Плащ-Палаты (длиннополое одеяние, при особом броске на землю превращающееся в элегантный домик с удобствами - отхожей ямой и жестяным корытом!);
   б) волшебная Палка-Втыкалка (при правильном воткнутии ее в землю тут же начинал бить источник Живой воды, но на правильное воткнутие, сообщил мне Кащей скептически, я могу не рассчитывать ближайшие лет пятьдесят);
   в) Швейцаров Нож (такая штуковина, похожая на безголовую рыбу, нажимая коей на живот, можно было извлечь из ее туловища множество полезных вещей вроде упомянутого выше ножа, вилки, ложки, шила и чесалки для спины. Это я так для себя решил, Кащей же объяснил, что "чесалка" на самом деле - средство против оборотней. В доказательство он сжал двумя пальцами свою собственную "чесалку", которая мгновенно выросла до размеров нормальной руки и хищно заскребла в воздухе блестящими когтями. "Серебряные", - сообщил Кащей, - "Ни один перевертыш не справится, ежели один на один". Мне не улыбалось выходить один на один даже с самым ледащим оборотнем, но пришлось согласиться, что вещь и в самом деле довольно невредная.
   Проще всего оказалось найти вышеупомянутый Нож - скрежеща и повизгивая, как живой, рылся он в громадном тюке с неизвестно чьей, траченой молью шерстью.
   - Не вышло, - сказал Орех сумрачно.
   - Как это? - я помахал в воздухе ставшим вновь рыбой Ножом. - Во! Гляди!
   - У Туманяна не вышло, - сказало, вздыхая, дерево. - Скорняк местный. Считал, что шубы из оборотневых шкур уберегут хозяина от напастей.
   - Ан нет? - уточнил я.
   - В том-то и дело. Нет, ничего шубы были, теплые, даже цвет приятный. Только - вот потеха! - каждое полнолуние эти милые предметы одежды превращались в омерзительные кожаные плащи.
   - Почему омерзительные?
   - Как это - почему? Из человечьей кожи плащи-то были!
   Меня продернуло до пяток.
   - Вроде бы положено наоборот? Из человечьей - в волчью, кожу-то.
   - Шкуры, - лаконично отозвался Орех. - На них, видать, законы сказочные по-другому действуют.
   - М-м, - я кивнул и продолжил раскопки. Везло буквально ненормально - хотя чего я ждал, в ненормальной стране? Вот и Палка-Втыкалка раздобылась спустя каких-то полчаса - и угадайте, как я ее нашел? Правильно. По фонтану, бьющему из того места, куда она была воткнута.
   - Интересно, кому это так повезло? - спросил я у Ореха, но тот только пожал ветвями.
   Плащ-Палаты были моей следующей находкой. Их я получил с помощью Ореха, который, встав на цыпочки, еле дотянулся до стоящей на самом верху огромной кучи Палатки.
   - Туда-то кто их зашвырнул? - пыхтел я, укладывая строптивые Палаты, никак не желавшие сворачиваться по моему хотенью. - Хорошая вещь, между прочим.
   - Никто не швырял, - сказал Орех. - Его уронили. Сверху.
   - Да кто же?
   - Баба-Яга, кто!
   - Какая еще баба? Зачем она лезла наверх? Она что у вас, летучая, что ли?
   - А какая ж еще? Летает в ступе.
   - В че-ом?
   - Ну ступа, знаешь, есть такая?
   - Откуда мне знать про ступу?
   Дерево замялось.
   - У нас, например, все при ступах, - сказало оно с тихой обидой.
   - А у нас - все при холодильниках, так и что теперь?
   - У нас тоже такие есть. Ледники называются.
   - Ну а степлеры у вас есть? А? О!
   - Кто? - я был отмщен. Дерево казалось не менее ошеломленным, чем я при сообщении о ступах в каждый дом.
   - Степлеры! - вкусно повторил я.
   - Нету у нас степлеров, - дерево обвисло, как мочалка.
   - А у нас нету ступы! Кстати, что это за ерундовина?
   - В них толкут!
   - Что?
   - Все толкут. Пестами. Пест, пест, погоняй - неужели не слышал?
   - Честно? Нет.
   - В общем, ступа - это такая вот кадка, а пест - толкушка. Разминают там в ступе всякие продукты. Картошку давят, ягоды...
   - Понял, понял, - усталым голосом протянул я. - Достаточно. Теперь давай говори - как же она в ступе летает? Она что - карлица? Лилипутик-лилигном?
   - Никакая она не лиликарлица! Это ступа просто здоровенная! Баба-Яга в ней сидит, пестом отталкивается - и летит!
   - По воздуху?
   - Говорят тебе - сказка! Тоже какой-то твой коллега выдумал, лет уж, почитай, тыщу назад!
   - А зачем твоей Яге наш, сказочницкий, Плащ?
   - А мало ли? Она же как сорока - хватает, что плохо лежит. Видать, как Шнапса замочили, и подобрала. Потом потеряла.
   - А спуститься что, в падлу было?
   - Это не падла, а свалка, - напомнило дерево.
   - Я фигурально выражаясь. Не могла на своей ступе спикировать и - хвать!
   - Не могла. Потому что это - Агромадная Свалка! А здесь свои законы. Брать со свалки вещи может только Царь-Государь, Сказочник и его Наставники.
   - Почему?
   - Потому что это Свалка, а не Бралка!
   - Нет, правда - почему только мы с Царем?
   - Ибо есть Свалка место закрытое и запретное, - нараспев молвил Орех. - И никому до Свалки ходу нет и не будет во веки вечные, акромя персон, выше упомянутых.
   - Слушай! Так вот почему зеркальце Змиулану-младшему скормили! Навоз сюда свозят?
   - Сам же видел.
   - А ходу никому нет?
   - Только нам.
   - А Кащей сам говорил, что до сего случая на Свалку не ходил! Значит, тут тоже был свой расчет Маньяка. Агромадная Свалка - последнее место, куда полезут искать.
   - Котелок варит, - с уважением сказало дерево.
   - Только зачем такие сложности? Мог бы утопить это зеркальце или же разбить к чертовой бабушке!
   - Мог бы. Только не получилось бы ничего, вот закавыка! Предмет-то волшебный, от него так просто не избавишься. Разве что расплавить в Змиулановом опять же огне? Да поди допросись... Вот навозу - пожалуйста!
   Я бы еще порассуждал, только Орех засуетился и призвал меня к порядку.
   - Сначала вещи найди. Поболтать успеем, пока в Мастерскую идти будем.
   - И то правда, - согласился я. - Еще вопрос можно?
   - Валяй.
   - Ты с собаками вообще как? Уважаешь?
   Хлесткий удар под зад был мне ответом.
   Потом я нашел Горшочек, хотя Кащей в списке Амуниции его не упоминал. Точнее, это Дерево его нашло и толкнуло меня:
   - Гля! Волшебный Горшочек. Хватай скорей!
   - Спасибо, у меня в Плащ-Палатах есть встроенный, - отмахнулся я.
   - Да это не тот! Бери-бери!
   Не без опаски я взял в руки этот закопченный чугунок.
   - Теперь говори: "Горшочек, вари!".
   - Сам говори! Я скажу, а он мне наварит такого - вовек не отмоешься.
   - Это предрассудки, - строго сказало дерево, и рявкнуло: - Говори давай!
   - Слышь, ты! - возмутился я. - Карандашная заготовка! Ты мне не Наставник, и грубить не имеешь права.
   - Я ж за тобой, как за малым дитем хожу, - задушевно ответило Дерево, - а на дите и прикрикнуть не грех, чтобы слушалось. Гляди - надаю лозанов-то, не зря весь ими оброс!
   - Валяй, Горшок, - сквозь зубы приказал я.
   Горшок запел басом.
   - Заклинание не то, - мягко напомнил Орех.
   - Горшочек, вари, - послушно молвил я.
   В горшке забурлило, и он стал вдруг очень горячим. Ойкнув, я уронил горшок наземь, он опрокинулся набок, и из него полезло.
   - Попробуй, - предложило Дерево.
   - Ну уж дудки, - отказался я. - Это ты у нас всеядный. И не жалко тебя, ежели что.
   Дерево, как мне показалось, зыркнуло недобро, но нагнулось, подняло горшок и с хрюканьем зарылось в него.
   - Гурьевская, - доложило оно, выныривая. - Смачная.
   - Отчего же Гурьевская?
   - Гурием волшебника звали, который эту кашу выдумал.
   - А Горшочек?
   - Приснопамятные братцы-джерманцы. Попервости Горшочек ихнюю, немчурийскую кашу варил, да только что у них за каша - так, баловство одно.
   - Ага! Значит, кто-то, скорее всего, этот ваш Гурий, исправил сказку про Горшок? Нельзя же!
   - Горшок сам себе кашу поменял, делов-то. Он ведь сам решает, что ему варить.
   - Тогда тем более есть не буду!
   - Бу-удешь, куда денешься! Придут Глад, Мор и Семь Казней Египетских, и скушаешь, как миленький, все, что дадут.
   Ворча, я отобрал у него уже остывший Горшок и с подозреньем понюхал кашу. Пахло вкусно.
   - Ну и как я его теперь понесу? На вытянутых руках?
   - Скажи: "Горшочек, не вари", потом: "Горшочек, опустей", потом...
   - Потом я и сам знаю, - проворчал я, проделал все вышесказанное и кинул чугунок в суму.
   Повозиться пришлось с этим дурацким Запоминальником! Поскольку на Свалке, как оказалось, сплошь и рядом валялись какие-то книжки, к каждой из них я бросался с энтузиазмом археолога, нашедшего-таки череп коня Вещего Калеки! И все было не то! Названия книжек, между прочим, поражали своей глубиной и откровенностью. К примеру, там был труд под названием "Как нам реорганизовать Рабкрин"... Небольшая, листов в двадцать, но до ужаса засаленная брошюрка, озаглавленная "Все, что вы не хотели знать о сексе, а придется"... Толстый же томище имел на обложке на редкость краткое название - "Папюс".
   - Чей это папюс, интересно? - задал я вопрос томившемуся в ожидании и начавшему от скуки поскрипывать Ореху. - Того, кто написал?
   - Да, это наш местный мукомол накарябал, - прокомментировало дерево, едва взглянув на томяру. - Лет двадцать назад его отец завещал ему все свое состояние, но с условием - если его будут помнить благодарные потомки. Вот мельник и постарался, уложил жизнеописание своего папашки в какие-то тыщу страничек.
   - И потомки благодарны, - я обвел руками благоухающее пространство. - Отправили папюса на свалку истории.
   - Мельник свое дело сделал, - дерево уложило ветви на воображаемую талию и, натужно кряхтя, совершило несколько вращательных движений. - Не придересся.
   - И то верно, - я тоже со стоном потянулся. - Эх, да где же этот хренов...
   - А ты колдани, - вполголоса сказало дерево.
   - Опа! - я вытянул вперед руку и торжественно сказал: - Однажды Сказочник решил найти свой Запоминальник. Протянул он руку и попросил, чтобы этот самый Запоминальник ему прямо в руку и вскочил!
   Раз!
   Взметнулся мусор!
   Полетели бумажки, огрызки и чьи-то замшелые кости!
   И в руку мне буквально впорхнула пухлая пачка истерзанных листов с практически утраченной обложкой и обкусанным корешком.
   - Запоминальник! - воскликнул Орех. - Лихо!
   - Ну так, - скромно сказал я, про себя судорожно сглатывая. Мне показалось, что бросившаяся на меня книга перегрызет мне горло и, хлопая страницами, вновь унесется по своим делам. А что? Я уже понял, что тут надо ухо держать востро. Сказки придумывать - это вам не с почтальонами драться!
   - Готово, Глым Харитоныч! - от восторга Орех даже назвал меня по имени-отчеству. - Теперь можно и в путь-дороженьку!
   Совместными усилиями мы попихали в дупло дерева найденные атрибуты, после чего я окинул прощальным взглядом ставшую уже практически родной Свалку и с чувством сказал:
   - Совсем как дома!
   После чего развернулся и потопал вслед за деревом, указывающему мне дорогу к Творческой Мастерской.
   Вскоре оказалось, что Орех совсем не дурак поболтать. И позадавать головоломные вопросы. Первый из них надолго поставил меня в тупик.
  
   Глава девятая
   Какой же вопрос назойливого Ореха поставил меня в тупик?
  
   - Глым, - спросило дерево. - А там, в вашем мире, сочиняют сказки про деревья?
   Ох, и крепко я задумался! Последний раз, когда я слышал в нашем мире сказку, мне было лет эдак восемь. Сам же я никогда и никому сказок не рассказывал (разве что налоговым инспекторам, да старухе, когда возвращался из пивной под утро). Поэтому пришлось практически применять рычаг, чтобы стронуть с места ржавую колымагу памяти.
   - Это, - сказал я. - Ну, как его бишь... Конечно, сочиняют, Орех. Еще какие!
   - А какие? - мгновенно спросило Дерево.
   Признаться в плохой памяти - значит, обидеть нового товарища. Ладно, попробуем немного поиграть.
   - Есть у нас очень интересная сказка, - принялся наспех выдумывать - а может, и вправду что-то вспоминать - я. - За тридевять земель, в Тридевятом Царстве...
   - Это где-то под Ростовом? - спросило неожиданно дерево.
   - Чего?
   - Тридевятое Царство - к юго-западу от Ростова, - пояснил Орех. - Там у меня тетя растет двоюродная.
   - Тетя? А, тогда понятно. Нет, это в другом царстве было.
   - В Тридесятом?
   - Наверное.
   - Тогда это Когалым.
   - Да не в этом мире вообще! - сердито сказал я. - Далеко.
   - Значит, не Когалым?
   - Нет. Слушай дальше. Так вот, в том самом царстве-государстве жила одна семья. Папа-писатель, мама-учительница и куча детишек. И однажды в их огороде выросло огроменное дерево. А на нем вместо листьев и всяких бананов да яблоков росла обувь!
   - Фу! - листья на Орехе свернулись в трубочки. - Гадость какая!
   - Чистая! - оскорбленно заметил я. - Новенькая! Будто только что с фабрики. Представь, какая экономия! Надоели тебе ботинки - пошел, новые сорвал.
   - А старые? Засыхали и гнили?
   - А старые они в землю закапывали. Под корнями того самого Чудо-Дерева.
   - Тоже мне чудо! - презрительно сказал Орех. - Вот я знал одного Каштана, так на нем однажды знаешь, что выросло?
   Я не знал. Тогда дерево осмотрелось по сторонам, и, не найдя ни одного случайного свидетеля, прислонило к дуплу ветку и прошептало мне, что же росло на Каштане.
   - Вот это действительно гадость! - с чувством сплюнул я.
   - Что? - сказало Дерево донельзя довольным голосом. - Офигел?
   - Да уж, хорошая сказка, ничего не скажешь. Кто придумал?
   - Никто не придумал. Просто само взяло и выросло!
   - Мутант, - кивнул я. - Это мы проходили.
   Тут уже пришла очередь Ореху расспрашивать про мутантов. Ну, мне-то было чего про них порассказать. Как-никак, соседями были. У кого пятая нога, как у собаки, у кого щупальца на спине, у кого - вроде бы на первый взгляд ничего нету, а дети рождались телепатами, программистами да толкинистами, с пеленок про селандии, сильмарилли да диптауны бормотали. Услыхав про сильмарилли, Дерево вроде бы хотело что-то сказать, но передумало.
   - Ну и, ну и, ну и, ну и? - спросило оно после того, как я закончил рассказ.
   - Ну и все, - сказал я. - Живут себе.
   - А худа от них не бывает?
   - Да нет вроде. Разве что Бледноморды, но они только вид делают, что страшные, пугают. Вроде Кащея.
   - Вроде Кащея? - дерево хмыкнуло. - Скажи спасибо, что Големыч договор соблюдает. Не то неизвестно, как бы он тебя напугал, и где бы ты очутился после этого.
   - Ничего себе!
   - Вот именно! Для многих первая встреча с прежним Кащеем была одновременно и последней.
   - Как же его укротить удалось?
   - Я же говорю - договор подписали с Царем. По поводу Сказочника. Оказалось, что без толковых Наставников у потенциальных Сказочников, кроме всякой гадости, ничего не получается. А Кащей знает больше всех жителей нашего Государства, вместе взятых.
   - А Колобок?
   - Он рангом пониже, но тоже много чего знает и умеет. Ведь сказка о нем - одна из самых первых, придуманных в нашем мире.
   - М-м. Слушай, а вот Кащей - что он с этого имеет?
   - Все, что хочет. Три любых желания в месяц.
   - Кроме?..
   - Царь имеет право наложить вето на одно из трех. Все довольны и счастливы.
   - Кроме?..
   - Кроме тех, кому мешают жить первые два желания Кащея.
   - А сам Големыч? Неужели он тоже бессовестный?
   - На самом деле никто не знает, что творится в его душе, и вообще - есть ли она у него? На эту тему одно время диссертации повадились защищать. Потом перестали.
   - Оттого, что ничего не доказали?
   - Оттого, что быстро закончились. Все. И диссертанты, и оппоненты. Так что неизвестно, какой он на самом деле, Кащей. Он и не плохой, и не хороший. Вообще, что ты ко мне пристал? - рассердился Орех. - Вот увидишься с ним еще раз - сам и спроси. Сказки давай!
   - Хорошо. Вот тебе еще одна - кстати, не наша, вообще чья-то чужая. Однажды, когда на небе было много богов, и все они любили следить друг за другом, один мелкий божок втрескался в нимфу - это что-то вроде вашей русалки, только без хвоста.
   - Тогда проще - голая баба!
   - Если хочешь. Так вот, втрескался и решил подкараулить ее, догнать и совершить акт прелюбодеяния...
   - Это как?
   Я объяснил.
   - А-а, - понимающе зашелестело дерево. - Это я знаю. Подо мной тоже эти самые акты совершались. Иногда, знаешь ли, люблю выждать момент и тихо, но душевно сказать - "ГАВ"!!!
   - Ты полегче, - проворчал я, когда Орех помог мне выкарабкаться из канавы. - Нам еще далеко, между прочим.
   - Не очень, - дерево вытянуло ветку, приложив ее к глазам. - Вот уже конец свалки, а там рукой подать. Верст пятьдесят. И все лесом. Лепота!
   - Чтоб меня там съели лесные? Хорошая лепота!
   - Я тебя защищу, - пообещал Орех. - Наступлю на них. Или сяду. Лучше сяду, а то потом вязнуть буду, корни придется чистить.
   - А зад?
   - Сами отвалятся, - беспечно махнуло дерево.
   - А ночевать где будем? Только не говори, что в лесу! В таком случае лучше было на Свалке остаться. Воняет, зато тепло. И никто не съест.
   - Не боись, в деревне Рябовке будем ночевать. То есть, ты будешь, я-то по ночам не сплю - зимой выспался.
   - А что ты делаешь ночами? - заинтересовался я.
   - А вот что я делаю ночами, - сухо ответил Орех. - вас, дражайший, не касаемо.
   Я не стал настаивать на гнусных подробностях древесной ночной жизни, а стал досказывать легенду про нимфу, превращенную по ее особой просьбе в дерево. До конца свалки мы добрались без приключений. Которые не замедлили на нас свалиться, как только мы приблизились к опушке леса. Из-за деревьев внезапно выбежало немалое количество людишек в бурой, под стать лежалой листве, одежде. Все, как один, были с огромными ножами в руках.
   - Голубчики-душегубчики, - сказало дерево безразличным тоном.
   - Спасибо за информацию, - хмыкнул я. - И что теперь?
   - Идем дальше. Не боись, они слабые. Еще слабее хоббутов. Ниже их только крестьяне.
   - Почему?
   - Потому что с косами.
   Ничего не поняв из вышеизложенного, опасаться я не прекратил.
   - Да ты не дергайся, - поощрило меня дерево. - Я - Орех, ты - Сказочник. Что с нас взять? Орешки да сказки?
   - А, может, и вправду сказочку про них сочинить? - я приободрился. - Превратить их, скажем, в свинок-серых щетинок?
   - Вот как Сказочник - так сразу Преобразователь, - покачалось дерево. - Думаешь, самое простое - раз, и оборотня заделать? А то, что своими необдуманными действиями человеку жизнь искалечишь - это как?
   - Так они мою щас вообще прекратят! - завопил я, не в силах помешать нашему медленному, но верному окружению.
   Тут один из воров, низенький и почему-то в зимней шапке, натянутой на уши, пробасил:
   - Жизнь или кошелек?
   - Жизнь, - сказал я. - Потому что кошелька у нас, к счастью, нету.
   - К сожалению, - мрачно поправил меня вор.
   - Для вас - да.
   - А для вас - нет. Потому что тем, у кого нет кошелька, и жизнь ни к чему.
   - То есть?
   - Они же бедные. Зачем же засорять наше Царство всяким нищим сбродом?
   - А у вас деньги есть? - спросил я, чем поставил вора в тупик.
   - Ну... Конечно, - сказал он, подумав.
   - А зачем вам еще?
   - Чтобы больше было! - захихикал вор.
   - А зачем?
   - Чтобы кутить, пить и веселиться!
   - Так кутите. Деньги же есть.
   - Ага-а! А вдруг закончатся?
   - Ну сейчас же есть.
   - А потом?
   - Вот потом и награбите.
   - А мы впрок! - поддержал вора в шапке абсолютно лысый громила, перепоясанный широким ремнем, за который было заткнуто еще по меньшей мере восемь ножей.
   - Да! Впрок мы! - обрадовался подмоге коротыш. - Так что давай, давай, деньжата доставай!
   - У нас есть деньги? - спросил я Ореха.
   - Нет, - покладисто сказало дерево, чем привело большую часть бандитов в замешательство.
   Только не Зимнюю шапку.
   - Но-но, - сказал он. - Па-апрашу без хамства!
   Но дерево и не собиралось хамить. Оно сделало молниеносный рывок, распялило дупло, сделало: "ХАП!" - и низенький предводитель воров полностью скрылся в деревянном отверстьице.
   - Ухуху! - отважное воинство разом схлынуло. Лысый, правда, молниеносно выдернул из-за пояса три ножа, но вовремя рассудил, что против дерева сгодится разве что двуручная пила, и со вздохом засунул оружие обратно. О том, что для меня пила отнюдь не понадобится, он не догадался. И то славно. Но на всякий случай я забился под Орех и заслонился нижними ветками.
   Бандиты скрылись за деревьями, но не ушли. Было слышно, как они там находятся в непонятках и производят грязную мышиную возню. Затем послышался голос плешивого:
   - Дядьки! Грызла-то отдайте! На что он вам?
   - Не бувет бавоваться! - прошамкало дерево.
   - Через лес пропустите? - спросил я, выныривая из-под ветки.
   - Через наш - да! Еще и проводим, чтоб никакая мразь не напала! Мало ли тут ворья всякого шастает!
   - Это верно. Провожайте, - я вылез и демонстративно затопал по тропинке. За мной шло дерево, из нутра коего сыпал ужасными проклятиями незадачливый предводитель ворянства.
   Шли мы не то, чтобы очень долго. Пару раз устраивали привал, присмиревшие бандиты угощали нас свежепоймаными зверьками и поили чистой ключевой водой. А лысый, особым образом высвистав из кустов парочку куропаток, приготовил нам такое чудное блюдо, что даже дерево сжалилось и зашвырнуло в дупло пару кусков мясца, откуда тут же зачавкала Зимняя Шапка под чудным прозвищем Грызло.
   Я уже начинал наслаждаться свалившимися на меня благами иноземной цивилизации. Никаких радиоактивных облаков, никаких дождей, от которых начинала дымиться и слезать кожа, никаких внутренних разрывов от нечаянно съеденной птички-невелички. Просто какой-то рай! Интересно, моя собственная родина тоже когда-то была такой?..
   - Все, - остановившись, сказал лысый, когда мы выбрались из плена деревьев на простор. - Дальше уже не наш участок. Дальше сами.
   - Спасибо, ребятки, - я зашуршал было к следующему леску, но меня остановил дикий крик из орешьего пуза.
   - Ба-атюшки! Отпуститя-а!
   - Можно, я его еще немножко потаскаю? - умоляюще попросило дерево. - Он так смешно щекочется!
   - Плюй! - возмутился я. - Нам междулесной конфликт не нужен!
   Орех затейливо изогнулся и изрыгнул коротышку, причем метнув его таким образом, что тот приземлился аккурат в приготовленные лапы лысого вора.
   - Это вам, - сказал я. - Сдачи не надо. Адьос, амигос.
   - Амигос адьос, - неожиданно отозвался лысый, после чего все воры, как по команде, скрылись с глаз - только трава шумнула.
   - Это вы по-каковски? - удивился Орех.
   - Тайный язык нарушителей закона, - подмигнул я. - Называется - "каретная феня".
   - Я же говорил - из-под Ростова, - и дерево, оставив меня стоять с разинутым ртом, замаршировало к следующему "участку".
   Пришлось догонять, позорно прыгая через кустики. А как еще прикажете?
  
   Глава десятая
   Как еще прикажете?
  
   - Вашему вниманию предлагается деревня Рябовка! - бодро воскликнуло Дерево. - Во-он уже погост виднеется.
   - Надеюсь, нас на погосте не положат, - поежился я.
   - Как повезет, - философски отозвался Орех. - Тут уж или за щитом, или щитом.
   - Это что еще за народное творчество?
   - Древесная поговорка. Значит - либо тебя признают памятником природы и щитами оградительными обнесут, либо из тебя самого щитов наделают. Пожарных.
   Как я понял спустя несколько колов времени, судьба с милой улыбкой поджидала нас, вооружившись багром, ведром и огнетушителем - со стороны Рябовки на погост направлялись какие-то странные фигуры в белом. Передвигались они весьма странно - ползком, и было их много - цепочка растянулась от деревни до кладбища.
   - Что бы это значило? - озадаченно пробормотал Орех, когда мы приблизились к дороге.
   - Призраки бледные с цепями звенящими? - спросил я, благоразумно не подходя ближе.
   Орех открыл дупло для ответа...В это время из придорожных кустов вынырнула всклокоченная рыжая башка.
   - О! Глым Харитоныч! - расплылась она в щербатой улыбке.
   - А! - я схватился за сердце. - Опять душегубы? Всю деревню перерезали! Креста на вас нет! Орех, ну-ка, хапни его, чтоб неповадно было!
   Орех направился к кустам, наклонился... И с ревом кинулся к рыжему обниматься.
   - Семен Игнатьич! - скрипело Дерево. - Сколько лет, сколько зим!
   - Да нисколько, - радостно отвечал ему рыжий. - На той неделе виделись. А вы какими судьбами туточки?
   И тут я узнал в щербатом дядьке одного из семи Семенов-Додельщиков! К которым, кстати говоря, в Мастерскую мы с Орехом и направлялись, если вы помните.
   - Мы - со Свалки, - просвещал его Орех. - А вы? Где все ваши?
   - Спят. Я - на карауле. На задании мы, - помрачнев, ответил Семен Игнатьич. - Глянули на карту - а в Рябовке неспокойно. Не происходит то, что должно было.
   - А что должно было произойти? - спросил я, присаживаясь на траву. Семен присел рядом со мной и начал рассказывать:
   - Ихняя девка должна была за парня из соседней сказки замуж в ту субботу выйти. Не вышла почему-то. И обе сказки нарушились. Мы котомки похватали - и сюда.
   - А тут мор?
   - Хуже. Могильщик объявился. Так что лучше вам туда не ходить. Пропала Рябовка. Вот, ждем, когда все на погост уползут, Могильщик развеется, тогда работы будет много, почитай, все соседние сказки наперекос пойдут.
   - Так это что, рябовцы ползут? - тонким голоском спросил Орех.
   - Они, родимые.
   - Что за могильщик такой? - спросил я. - Какой-нибудь маньяк-колдун вуду? Всех порешил, а потом заставил трупы ожить и самим себя хоронить, так что ли?
   - Вы поаккуратней с этим, - поперхнувшись, попросил меня Семен. - Хорошо еще, что не сказали сперва "Жили-были", а не то опять, как с тем сказителем очкастым, получилось бы. И так по Царству всякой нечисти незнамо сколько шляется. А Могильщик - откуда только выискался? Вроде бы и не придумывал его никто, да и чем он занимается - неведомо, да только после него ни одной живой души в деревнях не остается. Где-то что-то я слыхал про такое чудо-юдо, да вот запамятовал.
   - Пойду гляну, - поднялся я с травы.
   - Не надо, Глым Харитоныч! - сказал Семен Игнатьич. - Я слышал, что несколько сотен лет назад, еще до Шнапса, Могильщик пару Сказочников укокошил - сами на погост уползли. И Додельщики пытались его угомонить, потом новых Семенов искали.
   - Ты это точно знаешь? Говоря умным словом - наверняка?
   - Без наверняков. Точно вам бы Кащей Големыч рассказал, или Колоб Дедушкович. Я ж говорю - легенда. А все равно страшно.
   - Не так страшен черт, - неожиданно сказал Орех, - как его малюет художник Вдали! Пошли, хоть из-за заборчика посмотрим.
   - Глым Харитоныч, вы же к оперативной работе не приучены! - взвыл Семен. - Кащей Големыч меня за такие штуки в огонь и в воду, а потом - медной трубой сверху ка-ак...
   - Тогда пойдем с нами, - сказал я. - Что страшнее - неведомый Могильщик или хорошо всем известный Кащей?
   - Кащей, - сглотнув, признался Семен, и поднялся с земли. - Очень хорошо известен нам сей достойный господин, раздраконь его в прах да в пепелище!
   Пригибаясь и тщательно обходя стороной заметно поредевшую вереницу ползунов, мы приблизились к деревне. Схоронившись за плетнем, стали по очереди выглядывать.
   - Ничего не видно, - вполголоса сообщил Орех.
   - А что ищете? - послышался сзади чей-то голос. - Может, подскажу?
   Мы с Семеном хором издали полузадушенный писк. Вся наша компания медленно повернулась...
   И узрела кого-то на противоположной стороне улочки. Этот кто-то был хрупким кудрявым юношей, сидящим с ногами на плетне. Пригорюнившись, он смотрел на нас огромными и невыразимо грустными глазами.
   - Почему никого нет? - глупо спросил у него Орех.
   - Жители Рябовки уже там, в лучшем из миров, - вздохнув, поведал нам юноша. Вытянув шею, он огляделся и добавил. - Еще пока не все. Но динамика положительная.
   - Вы - Могильщик? - догадался я.
   Юноша приподнял с головы воображаемую кепочку и помахал ею в воздухе.
   - За что же вы их всех убили? - продолжал допрос я.
   - Вы меня с кем-то путаете, - слабо улыбнулся Могильщик, - я просто убедил их, что здесь уже делать нечего. Сырость, мерзость, грязь и запустение. И сквозняки, конечно. Как же я про них-то забыл...
   Он, не отрываясь, глядел на нас прозрачными голубыми глазами. Мне показалось, или вправду солнца свет чуть померк и пахнуло тленом?
   - Это уж, простите, дудки! - встрял Орех. - Где тут запустение? И сырость? И сквозняки где-то нашел, надо же... Прекрасная, ухоженная деревня! Жирный чернозем. На хлебушек бы мазал!
   - С вами препираться - себя не уважать, - молвил Могильщик. - Говорящее и ходящее дерево, какая пошлость! Все это уже было триста раз - Древень, Бирнамский лес, и др, и пр...
   Орех как-то жалобно заскрипел, накренился и сбросил охапку желтеющих на глазах листьев.
   - Я вспомнил! - прошептал Семен. - Это - Могильщик Постмодернизма!
   - А чего с вами цацкаться, тарантины хреновы, - равнодушно признал Могильщик. - Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...
   - Вот, вы же сами!..
   - Да, - с удовольствием признал Могильщик, поудобнее устраиваясь на плетне. - Это еще раз доказывает, что в мире ничего нового уже не произойдет, он себя исчерпал, а значит - подлежит безжалостному уничтожению...
   Он говорил, и все меркло на глазах. Меня как будто опутывало серой паутиной, которую я вдыхал и в которой задыхался.
   - Что же делать? - полузадушенным голосом вскрикнул Семен.
   - Как - что? - удивился Могильщик, и широким жестом указал на дорогу. - Накрываться и ползти, чем все успешно и занимаются.
   Семен судорожно зашарил вокруг себя в поисках савана.
   - Можно и не накрываться, - подумав, разрешил юноша. - Но ползти - обязательно. Я вот тоже решил: как только сгинет весь этот вторичный и насквозь прогнивший мир - тут же поползу.
   - Ползи сейчас, - борясь с мороком, сквозь зубы приказал я. - Я - Сказочник.
   - О, нет! - юноша театральным жестом приложил запястье ко лбу. - Меня сейчас заговорят до смерти скучнейшими в мире сказками! Во, глядите! Еще один проникся.
   Из дальней избы выползла обернутая в белое фигура и попресмыкалась к погосту. Это меня доконало. Серая паутина, опутавшая мир, стала наливаться красным.
   - Жили-были... - начал я.
   - Свеженькое начальце, - хихикнув, одобрил Могильщик.
   - Дед да ба...
   - Баба, ну конечно. Красивая хоть, надеюсь?
   - ...ран! Дед да Баран.
   Из-за угла ближайшей избы вывернули, ошеломленно озираясь, старик с бородой и в лаптях, ведущий за рога здоровенного косматого барана.
   - И баран наверняка говорящий, - подковырнул меня Могильщик. Стараясь не обращать на него внимания, я продолжил:
   - И была у них ку...
   - ...рочка ряба, - зевнув, сказал Могильщик. - Отчего бы эта деревня Рябовкой зовется, интересно?
   - Ку... Куча золота! И акций нефтедобывающих компаний!
   Дед в мгновение ока приоделся в багряные шелка и бархат, а баран заблагоухал, закурчавился и обзавелся золотым ошейником.
   - Без мышки? - несколько озадачился Могильщик. - И мышка никуда не бежала? И ничем не махала? Очень странно.
   - Была у них мышка!
   - Волшебная?
   - Компьютерная! Оптическая! Сама щелкала, трещала, по ночам в Интернете на бирже играла!
   На холке барана тут же возникла толстая и несколько плоская светло-серая мышь с одним, воспаленно-красным глазом.
   - На чем? - переспросил Могильщик, и даже ноги с плетня спустил.
   - На бирже! Это такой волшебный музыкальный инструмент - восемь палочек и девять дырочек! По...
   - Знаю! - воскликнул с обидой Могильщик. - Было! Поиграешь на нем...
   - Не-а! Позвонишь ему...
   - По телефону?
   - В колокольчик! В полночь! И инструмент сам запоет, заиграет, других мышек созывает! Мышки кликают, мировой капитал все напитал, на рынке - обвал, как в горах, а дед...
   - А дед - уже олигарх! - перекрикивая меня, завопил Могильщик.
   - А дед спал в это время, как все нормальные люди по ночам спят. Но увидел волшебную мышку сосед, заслонила она ему белый свет! И укра...
   - Украл мышку, знаю! - заорал Могильщик. - Себе взял!
   Рядом с дедом-барановладельцем возник обалделого вида коренастый мужик. Оскалив зубы, он хищно потянулся к мышке.
   - ...Украсил он бараний хлев цветами невиданными, дарами неслыханными! И дед ему дал волшебной мышкой попользоваться, просто так. Просто так!
   У барана в пасти тут же обнаружился пук цветов, которыми он тут же и захрустел. Коренастый сосед, как по мановению волшебной палочки, расцвел, заблистал златой цепью вокруг шеи и обзавелся новым армяком и лаптями. Дед же подхватил соседа под локоток, и они вприпрыжку стали носиться по траве и, время от времени нагибаясь, срывать одуванчики. Могильщик же, наоборот, как-то съежился и пожух. Кажется. И мир потихоньку начал возвращать себе свои краски.
   - Это абсурд! Нонсенс! - крикнул обиженно Могильщик. - На него все можно списать, любое идиотство! Хватит, больше не играю! Мы так не договаривались! Тоже мне, бекет вшивый!
   - А мы вообще никак не договаривались, - сказал я. - Хватит или продолжать? На ту беду появился в деревне Могильщик - да как появился, так и испарился!
   Могильщик одарил нас на прощание полным вселенской скорби взглядом и - совершенно верно, дорогие друзья! - послушно испарился. В прямом смысле слова. Когда морок растаял - солнце засияло с прежней силой, а посреди деревни остались стоять донельзя обалделые Дед, кормящий Барана сорванными одуванами, и Сосед, гладящий по спинке волшебную Мышку.
   Я вздохнул и сел.
   - Отдыхайте, Глым Харитоныч, - откашлявшись, сказал Семен. - Щас я ребятишек из леса кликну - все в один миг доделаем. Вы только не забудьте сказать "... и жили они, не тужили, долго и счастливо", ага?
  
   Глава одиннадцатая
   Ага?
  
   Конечно, ага! Сказал я все положенные слова, ни одного не пропустил. Остальные Семены, в мгновение ока появившиеся из-за деревьев, принялись гоняться за ползущими крестьянами и, с криками: "Неправильным путем идете, товарищи!", возвращать их на путь истинный. Парочка Семенов осталась подгонять отстающих прутиками, а остальные подошли к нам и принялись наперебой благодарить меня за помощь.
   Верите ли - я покраснел!
   - Глым Харитоныч, - пробасил здоровенный Семен Семеныч, сильно упирая на "о". - Не подумайте обо мне плохо! Колобок с Кащеем тогда, видать, шибко гневливые были, вот мы вас и попужали! Не знали мы, что вы эдак-то, с первых дней, сказительством займетесь!
   - Я и сам не знал! - похвастал я. - Так что, ребята, теперь мы - одна команда!
   В нескольких словах я поведал Додельщикам о своем новом задании. Семены, как по команде, приуныли.
   - Значит, вы еще ни в чем не разбираетесь? - вздохнул не представленный мне ранее, несколько сутулый, интеллигентного вида Семен Евсеич. - А мы-то понадеялись, что нам полноценного помощника дали.
   - Я и буду полноценным, - пообещал я. - С небольшой помощью моих друзей.
   - А где они? - Семен Игнатьич закрутил рыжей башкой. - Вы же один пожаловали!
   Орех тут же наподдал ему кряжистым корнем.
   - Вдвоем, вдвоем, конечно! И это все?
   - Как - все? А вы? Вы же тоже имеете знания? Неужели не поделитесь?
   Семены подобрались и принялись солидно разглаживать бороды и животы.
   - Ну, кое-что мы, конечно, знаем, - сыто сказал Семен Семеныч. - Чем смогём - помогём.
   - Не смогём, а смОгем, - поправил я.
   - И это тоже, - не растерялся Семен-старший.
   Делиться знаниями решили в одном из ближайших домиков, выбрав предварительно тот, что побольше, попросторнее. Хотя обрадованные жители Рябовки наперебой тащили нас каждый в свою хату, даже чуть до драки не дошло. Хорошо, Семен Семеныч вмешался, закатал паре драчунов в лоб, а остальным пообещал, что непременно заглянет в гости к каждому и проверит, не осталось ли какого негодяйства от окаянного Могильщика.
   Мало-помалу народ рассосался, и в нашем распоряжении остался один-единственный мужичок - тот, чью хату мы выбрали для совещания, по прозванью Безносков. Он тут же засуетился, заметался, по-петушиному хлопая руками по бокам, и вскоре мне стало казаться, что этих самых Безносковых по меньшей мере человек пятнадцать. Мгновение назад он, надрываясь, тащил охапку сена для коней приехавших Семенов - глядь, он же, вопя на лезущих ему под ноги гусей, уже несется с кувшином молока и ломтем сала из сарая. Вид описанных продуктов живо напомнил мне, что я, вообще-то, набивал живот довольно давно, еще в приснопамятном ресторанчике, где говорящее дерево поглощало омерзительные ккатлетки.
   Разумеется, перед началом обучения мы как следует подкрепились. "Сытое брюхо к ученью глухо", проворчал один из Семенов - и я даже не подумал возражать! Сразу вцепился в лежащий рядом кус хлеба, подтащил к себе тарелку с окрошкой и - понеслася!
   Впрочем, радушный хозяин не ограничился окрошкой. Ложки Семенов наперебой полезли в здоровенную сковороду с жареной картошечкой, лапищи хватали зеленый лучок, пузатые помидорки и пупырчатые огурчики, тыкали вареными яйцами в соль, рты беззлобно огрызались на старинные подначки вроде "Пальцами и яйцами в соль не тыкать!" и хрумкали, хрупали, хрустели, чавкали - словом, повсеместно происходил процесс поглощения. Кто не желал глупой картохи - налегал на вкусненькую рыбку. А как же можно было забыть про грибы - жареные с картошкой, моченые, соленые, всякие разные. И заливалось все это квасом, молоком, киселем - а как же, и бутылочка запотевшая пузатенькая тоже на столике имелась! Да не одна! Да не две!
   Словом, момента, как последний Семен отвалился от стола, я не помню, ибо заснул за столом одним из первых. Затухающий мой глаз еще успел заметить, как в открытую ставню протянулась ветка, и гулкий голос Ореха снаружи потребовал кинуть "пару шматочков сальца, да и от картошечки не откажусь, благодарствуйте!".
   А вот после всего вышеперечисленного начались странности. Не такие, как с Могильщиком - другие, но не менее странные.
   Мне казалось, что я не спал - но по пробуждении выяснилось, что спал, да еще как - свез со своей стороны стола тарелку с напластованной колбаской и перевернул кружку с киселем. Но только все, что происходило, я помнил, как будто только что бодрствовал и запоминал все наставления.
   Какие еще наставления? Извольте. Едва я закрыл глаза, как ко мне подошел совершенно незнакомый мне раскосый человек в халате с широкими рукавами и с женской гулькой на макушке, ото лба же до макушки - совершенно плешивый. Каковой плешивец и потребовал хамским голосом встать и следовать за ним.
   - На, - сказал я и продемонстрировал незнакомцу ладно скроенный кукиш. - Как вы все любите, чтобы за вами ходили!
   Человек насупился и прорычал что-то на незнакомом мне наречии.
   - Не понимаю я по-тигриному, - сообщил я.
   Незнакомец скрестил руки и внушительно заявил:
   - Как я понимаю, ты отказываешься учиться удивительным таинствам волшебного мира?
   - Учиться я не отказываюсь, - ответил я как можно более мирно. - Только не пойду никуда. Здесь будем учиться. В Рябовке. Ты тоже Семен?
   - Нет, не Семен. Мое имя, - и тут незнакомец вновь произнес что-то на тигрином. - Но ты можешь меня звать просто Предпоследний Самдурлай. Вот.
   - Если бы умел - я бы лучше порычал, - признался я. - Не могу же я звать тебя так длинно. Можно покороче?
   - Нельзя.
   - Тогда, не обессудь, звать я тебя буду ПС.
   - Пэс? - возмутился незнакомец. - Никаких Пэсов! Иначе мне придется совершить сеппуку!
   - Не вздумай! - испугался я. - Учти, я буду драться! Запинаю, как бобика!
   - Хорошо, - покладисто согласился Пэс (ничего, что про себя я буду звать его так, верно?). - Раз ты такой тупой, придется тебя обломать.
   Мгновением спустя я понял, что оказался в воздухе, лежу на невидимой коленке, об которую меня и стараются переломить.
   - Жила-была... - начал было я придумывать ответную сказку, но тут же понял, что нахожусь в глупом положении - а если это не коленка? А если меня не ломают? И про мерзкого Пэса ничего придумать не могу - откуда я знаю, кто он такой?
   - Вот, - со смаком сказал Пэс. - А вот если бы ты посещал занятия Самдурлайского кружка, ты бы знал, как справиться с подобной ситуацией.
   - Я и так знаю, - пропыхтел я. - Вот только спущусь и накладу тебе по самые кобаяси...
   - Откуда ты знаешь имя гения Самдурлайской поэзии? - оторопело спросил Пэс.
   При этом он утратил контроль над коленкой, я свалился на землю и без раздумий кинулся на плешивого. Мы покатились по земле. Вернее, это я покатился, потому что Пэс уже висел в воздухе, сложив ноги кренделем, и издевательски хохотал.
   - Как ты это делаешь? - отплевавшись от пыли, пропыхтел я.
   - А ты хочешь посещать занятия Самдурлайского кружка? - спросило это животное.
   - Да хочу, хочу, только отстань, - рыкнул я.
   - Вот! - опять изрек свое любимое слово Пэс. - Ты уже начал приходить в ярость.
   - С чего это мы взяли? - огрызнулся я.
   - Ты только что сказал на моем языке: "Заткнись, пожалуйста!" - триумфально заявил лысый.
   - Да? Тогда вот тебе еще, - и я, для пущей убедительности встав на карачки, проревел что-то, на редкость непереводимое, но весьма убедительно злобное.
   Пэс побелел.
   - И это его я буду учить прошибать кулаками толстенные доски? - заорал он в воздух.
   - Будешь, - неожиданно сказали ему в ответ. - Но не ты, а Скарапея. От тебя другой педагогический план требуется.
   - Во! - прямо как давеча я, показал в воздух кукиш Пэс. - Сам пусть учится! А главное Самдурлайское искусство вовсе не в этом.
   - Все мы учили понемногу, - и прямо из воздуха соткался призрак Кащея. - Он нам нужен, ты же прекрасно знаешь!
   - Я ничего не знаю, я никого не учу. Ты слышал, как он меня назвал?
   - А то. Но, поверьте наставнику, это он не со зла.
   - Нечаянно, да? Поверь самдурлаю - такое нечаянно никто не скажет!
   - А вот он сказал. Потому что Сказочник. Знания в него уже просто просачиваются. Он открыт к учению. Вот и займись.
   Кащей обернулся ко мне.
   - А ты, Глым, последи за своим языком. Этот господин со странной прической, между прочим, последний оплот Самдурлайства в нашем Царстве.
   - Предпоследний, - напомнил я.
   - Ах, да, я забыл. Последнего недавно погубили.
   - Антисказочник?
   - Нет, Рыба-Фугас. На диво вкусная, но приблизительно каждый сотый кусочек рыбки взрывается во рту ее поедающего. А теперь Последним Самдурлаем можешь стать ты.
   - Не сможет, - проворчал плешивый. - Он не сможет. У него нет задатков.
   - У меня нет? Да у меня навалом задатков!
   - Он негибкий.
   - Это кто это тут негибкий? Я?
   - Ты, ты, - скорбно кивал Пэс.
   - Я, между прочим, очень даже гибкий! А вот ты - просто воплощение негибкости!
   - В смысле?
   - В смысле - мог бы проявить похвальное терпение в общении с новичком.
   - Может, мне еще тебе спасибо сказать за то, что учиться у меня решил?
   - Неплохо бы. И ничего я не решал. За меня все решили.
   - Как... то есть... Кащееееееей!!!
   Начавший уже было развоплощаться призрак вновь сгустился.
   - Это ты его прислал?
   - Ну, я... А чего, Ррраурырырр (клянусь, я услышал имя Пэса именно так!), он же не болен ничем, у него и справки есть. И потом, какой же Сказочник без Самдурлайской мудрости?
   Ох, Кащеище! Просто мастер! У Пэса даже лысина покраснела от удовольствия.
   - Ладно! - проскрежетал он. - Иди сюда, убоище. Будем твердить первую заповедь самдурлая.
   - И какова же она?
   - Весьма проста.
   Пэс вытянул губы дудкой, и я невольно подался вперед, чтобы лучше услышать и проникнуться таинством момента.
   - НОГУ УБЕРИ!!!
   - Ничего себе! А при чем тут нога? Какое она имеет отношение к древнему и могущественному самдурлайскому...
   - Да ногу убери, паразит! Все пальцы к чертям собачьим отдавил!
   Предпоследний Самдурлай, подобно цапле, скакал на одной ножке и дул на покрасневшие пальцы другой, задрав ее к самому носу.
   - Ну я же не знал, что вы босиком ходите...
   - Все настоящие сандурлаи ходят босиком! Ибо первая заповедь кодекса гласит: "Никакие материи не в состоянии скрыть бодрости духа".
   Никакие материи... Это так он меня голяком в толпу зевак отправит - чисто проверить, не угас ли во мне самдурлайский дух.
   - А как же, - сказал Пэс. - Непременно отправлю. И не раз. Но потом.
   И как я мог забыть про местную подлую привычку подслушивать мысли! Каждая собака, понимаешь... Ничего, вот как обучусь всему, что знает этот плешак - сам его об коленку согну!
   - Ха-ха, - выразительно сказал Самдурлай.
   - Ладно, с материями мы прояснили, - проворчал я, невольно провожая взглядом летящий по небу и курлыкающий клин. - Ого! Что это - напильники?
   - Понятия не имею, - терпеливо сказал Самдурлай. - Это так важно?
   - Я просто никогда...
   - Это же сон! Во сне не только напильники - слоны пролетят, а ты не отвлекайся! Вот тебе и вторая заповедь: "Ничто не заставит самдурлая свернуть с пути Воина Света".
   - А если он - Воин Тьмы?
   - Тогда никакой он не самдурлай, и его нужно мочить в сортире! Башкой об умывальник.
   - Ой, - сказал я. - Много там еще заповедей? Мне уже просыпаться пора.
   - Осталась одна, но самая главная. Содержащая, так сказать, самую суть самдурлайства.
   Мой виртуальный наставник поджал под себя ноги, повиснув в воздухе, и начал нараспев:
   - "Развлекай!"...
   - Здрасьте, - удивился я. - Я же вам сказал - некогда? Сказал. И что теперь, анекдоты травить? Сплясать танец медведя - этак вот? Или песню спеть вам, может?
   - Это заповедь, - терпеливо ответил Пэс. - В древние времена у владык нашей страны сложилась традиция, которая в кратком изложении звучит так: "Заведи Себе Самдурлая, И Пусть Самдурлай Тебя Развлекает!".
   - В смысле? - удивился я. - Выделываться перед правителями? И это вам, всем из себя таким строгим и гордым? Анекдоты и танец медведя? Это вас с шутами перепутали, видно.
   Самдурлай, оскалившись, соскочил со своей невидимой подставки, схватился за короткий меч, торчащий за поясом, и проревел несколько отрывистых фраз. Тотчас же перед ним из воздуха возникло соломенное чучело. Наставник вытащил из-за пояса коробочку с какой-то черной жидкостью и тростниковое перышко. Несколькими штрихами он придал дерюжной морде чучела карикатурные, но вполне узнаваемые (мои!) черты. Аккуратно убрав письменные принадлежности, он схватил чучело за грудки, с наслаждением несколько раз рванул, мелко потряс, после чего от несчастного полетели только клочки по закоулочкам. Завершив экзекуцию, он отряхнул руки и довольно взглянул на меня.
   - Все понял, больше не буду, - поднял лапы я. - А с чучелом, дяденька Самдурлай, это вы лихо придумали. Я тоже себе чучело Кощея смастерю. Не, лучше господина Колоба. И буду лупасить, когда достанут окончательно.
   - Суть ты ухватил верно, - снова поджав ноги, сказал Пэс. - И анекдоты, и все остальное - а все зачем? Чтобы не допустить паники в массах. А особенно - чтобы не допустить паники в самом себе. Так что учись развлекаться и отвлекаться. Чтобы тебя не сбили с толку и не повергли во мрак коварные недруги.
   - Запоздало несколько ваше наставление, - сказал я, вспомнив рябовский инцидент. - До чего-то такого я уже и сам раньше дотумкал. Но теперь-то мне все ясно, как днем. Благодарствуйте за науку, дяденька!
   - Это вам спасибо, что выслушали, благородный человек, - сухо сказал Самдурлай.
   Мы с Самдурлаем некоторое время соревновались в том, кто ниже поклонится другому, а затем он рыкнул напоследок, и исчез. А я проснулся.
   - Практика нужна, - потягиваясь, сказал я сам себе.
   И решил, пока все еще спят, попрактиковаться в самдурлайстве.
   Первым, на кого пал мой выбор, был, естественно, Орех. Во-первых, он - деревянный, во-вторых, все-таки я его довольно давно знаю. А ну как какой из Семенов, решив попугать, хряпнет мне палкой промеж глаз? Не-ет, лучше пускай дерево-болтун помогает...
   Вы, наверное, удивитесь, но первое, что сделал мой ветвистый друг, после того, как я попросил его немного меня попугать, - ловко саданул мне по черепу одной из веток.
   - Вот спасибо, - горько сказал я, потирая шишку.
   - Надо было колдануть, - нравоучительно заявило подлое дерево.
   - Какое "колдануть" - чуть башку мне не пробил? - сварливо отозвался я. - Не так надо было! Я же стремлюсь стать Последним самдурлаем!
   - Ах, во-он оно что! Это мы поспали, да? Кащей что-то говорил о ночных бдениях, только я не въехал попервости. Значитца, решил поучиться отвлекаться и развлекаться?
   - Решил. Только не получится у меня ничегошеньки, если кое-кто с годовыми кольцами на пузе не поможет.
   - Это кто же?
   - Да ты же.
   - А где у меня кольца?
   - Распилят - узнаешь.
   От второй оплеухи увернуться я успел.
   - Ладно, давай по-честному, - предложил Орех. - Ты прекращаешь обзываться, а я тебе помогаю по мере сил.
   - По мере сил - не надо, - попросил я. - Лучше вполсилы. И так башка трещит.
   "Вполсилы" - это было мягко сказано. Вопреки моей просьбе Орех старался со всей дури. Я отправился гулять по Рябовке, а мой коровий (в смысле - покрытый корой, а не то, что вы подумали) друг прятался за домами и выскакивал на меня с жуткими криками и размахиванием ветками. Иногда это получалось Очень страшно (пару раз я был вынужден молниеносно скрываться в хорошо всем известном домике с сердечком на двери), но чаще - и я вовсю старался, чтобы это было именно так - Очень смешно. Один раз Орех притворился живой изгородью и, когда я проходил мимо него, молниеносно разогнулся и кинулся на меня с криком: "Гара-рар!". Я же, вместо молниеносного побега, высокомерно окинул его взглядом и отозвался: "Бог подаст". С деревом случилась истерика: дико хохоча, икая и суча корнями, оно валялось на земле и наотрез отказывалось встать. Я не мог взять в толк, что так насмешило Ореха. Когда же тот пришел в себя, то выяснилось, что глупое дерево просто ослышалось и поняло мою фразу исключительно в превратном смысле. Объяснить же этот смысл глумливо хихикающее дерево отказалось наотрез.
   Когда отвлекаться более-менее получилось, принялись за развлечения. С этим оказалось сложнее. Как, простите, прикажете развлекаться, когда не знаешь, из-за какой избы на тебя кинется злобная деревянная тварь. А уж когда проснулись Семены, развлечения вообще пошли побоку. Вошедшие в раж здоровенные мужики наперебой пугали меня, рычали из кустов, прыгали с деревьев (действительно, откуда-то сверху на меня сиганул дюжий Семен Семеныч, а за ним, по-совиному ухнув, обрушилось и само дерево - оказалось, это был все тот же неугомонный Орех), крались за отважно насвистывающим мной след в след и в самый безмятежный момент хором орали: "Сарынь на кичку!!!". Как тут было развлекаться? А приходилось. Иначе какой из тебя Самдурлай, вопили Семены, суя мне в руки засаленные карты, костяшки домино и вороха анекдотов, самолично накарябанные ими на подозрительно пожелтевших бумажках разного размера.
   Когда я в сотый раз, глядя зачумленными глазами на очередного Семена, скакнувшего на меня из заброшенного сарая, забормотал текст бородатого анекдота про синюю мартышку и двух паралитиков в красных сапогах, до моих счастливо затрепетавших ушей донесся сладостных звук - кто-то из рябовцев что есть мочи лупил по сковородке, призывая нас к обеду.
   За едой Семены, не сговариваясь, подсовывали мне куски посочнее, кружки с молоком пообъемистее, а когда дошло до родимой, то первую запотевшую рюмочку поднесли опять-таки вашему покорному слуге. Это несколько смирило меня с самдурлайскими обязанностями.
   - Первый урок - самый трудный, - заметил Семен Семеныч. - Помнишь, Эдуардыч, как я в свою первую дырку залатал?
   - Истинно говорит, - степенно заметил самый тощий и благообразный дядька с седенькой бородкой клинышком (меня поразили сидящие на его носу явно самодельные очки, дужки которых представляли собой намотанные на уши Эдуардовича веревочки). - Верите ли, Глым, эта бестолочь, когда ее попросили заделать небольшое отверстьице в сказке - придумать обрубленный автором хвост про лошадь, которую по недосмотру просто забыли вставить в концовку, не нашел ничего лучшего, как взять и придумать ей второй хвост - мол, "первый же обрубили!".
   Я несколько воспрянул духом, мимоходом отметив про себя, что Семеныч, хоть и самый здоровый, все же не самый главный в отряде Додельщиков.
   - А сейчас куда направляемся? - спросил я.
   - Так скоро? - загрустил хозяин избы.
   - Да, не обессудь, батька, пора нам, - поклонился ему Семен Стругович. - А ты, Глым, не переживай. Идти нам три дня и две ночи, успеешь еще и в самдурлайстве попрактиковаться, да и кой-какие другие полезные науки изучить.
   - С небольшой помощью своих друзей, - гулко пропел Орех за окном.
   - Несомненно, - кивнул я. - Куда я без вас? А, все-таки, куда мы?
   - Сейчас глянем, - Эдуардыч вытащил из-за пазухи карту и расстелил ее поверх кушаний. - Тэк-с, вот мы, вот - тропинка наша, а здесь, - видишь, Глым? - белое пятнышко? Это и есть гадство, Антисказочником учиненное. Сюда и направимся.
   - Что там за беда?
   - Это не беда - так, неприятность досадная. Деревенька примерно как эта, и народу почти столько же. Только все они сплошь вампиры.
   Я разинул рот.
   - Нифига себе! И мы идем спасать от них деревню?
   - Нет. Мы идем спасать их самих.
   Вот тут я в первый раз за время пребывания в Царстве-Государстве почувствовал, что схожу с ума. Но совсем сплющиться мой мозг заставили новые слова, произнесенные Эдуардычем.
  
  
   Глава двенадцатая.
   Какие же слова, произнесенные Эдуардычем, заставили совсем сплющиться мой мозг?
  
   Вот какие:
   - Крутенько им там приходится. Может, дробовики возьмем?
  
   Глава тринадцатая.
   Может, дробовики возьмем?
  
   Дробовики единогласно решили не брать. Хотя я заметил, как Эдуардыч, пакуя вещи, аккуратно заворачивал в тряпицы какие-то железяки и деревяхи. Но благоразумно решил не уточнять - какие.
   - Ружья нам только помехой будут, - разъяснял Семен Семеныч, пока мы след в след топали по лесу. - Мы же кто? Мы - Додельщики. А не охотники какие. Тем паче что против вампиров дробовики все равно бесполезны.
   - Так всё же против вампиров? - уточнил я.
   - Мало ли как оно обернется, - туманно сказал Семеныч. - Но ты сие в голову не бери. Не для тебя это. Знай учись себе да на ус наматывай.
   - Их сначала отрастить надо, - проворчал я. - Не хотите говорить - не надо.
   - А ты сначала определись: что тебе узнать хочется?
   - Мне-то? Два вот хотя бы - что вы за Додельщики такие. В общих чертах я себе, конечно, представляю, а вот на примере...
   - Пример вам требуется? Пожалуйте бриться, - хитроглазый шулер Семен Стругович догнал меня и зашагал рядом, мощно хрустя сушняком. - Тебе уже известно, что наша команда призвана исправлять недочеты в сказках, придуманных Сказочниками?
   - Только это я и слышал. Еще про лошадь какую-то...
   - Замяли про лошадь. Вот знакома тебе сказка про Кота в сапогах?
   - А зачем коту сапоги? У него же лапы коро-отенькие! И когти еще. Как он царапаться будет, цепляться за деревья?
   - Чудак-человек, зачем же ему за деревья цепляться?
   - А птичек как есть?
   - Ну это же был сказочный кот. В общем, поподробнее я про него в другой раз расскажу, хорошо? А сейчас чу-чуть отвлечемся. Наш прежний Сказочник Шнапс часто в процессе создания очередной сказки - особенно если речь в ней шла о людях - забывал о животных, которые частенько были друзьями и помощниками главных героев.
   - То есть?
   - То есть, - охотно продолжил Стругович, - идет, скажем, рассказ о том же Коте, который помогал своему хозяину - маркизу Карабасу. Так вот, в финале маркиз с маркизой живут долго и счастливо, а кот - не при делах! И мается, бедняга. Сказка начинает понемногу чахнуть, маркизы тоже как-то не очень счастливы, болезни всякие, мелкие досадные неприятности - а все из-за недоделанной сказки! Пришлось срочно на помощь идти. Взяли мы - и придумали Коту мыша! Назойливого такого, надоедливого, а главное - бессмертного, как и сам Кот. И начал он за этим мышом охотиться. И так его, горемычного, и эдак поймать пытается, а все без толку - такая вот бесконечная сказка! Он уже во вкус вошел, мыш привык, осмелел, Кот его даже пару раз ловил - и отпускал, представляешь! Скушно, говорит. Вот так и живут они все вчетвером, как по закону сказки и положено - долго и счастливо.
   - То же самое, - вступил в разговор Семен Игнатьич, - мы с волком одного царевича придумали. Тоже помогала ему животина как могла, царевну достала, тот на ней женился, а волка побоку. Пришлось ему срочно зайца придумывать. Тоже гоняется за ним, волк-то, довольный! И что? И замечательно! Граждане довольные расходятся по домам.
   - Только тут немного по-другому, с Антисказочником этим, - мрачно сказал Семен Эдуардыч. - Эта паскуда тут такие дела творит, хоть стой, хоть падай - хотя вот этого вот нам не надо. Про Портняжку тоже знаешь? Куда девался - непонятно, а без него какая же сказка?
   - А с вампирами что?
   - Был после Шнапса один сказочник, страшные истории рассказывал... - начал было Эдуардыч, но я замахал руками:
   - Знаю, знаю! Мне Кащей все уши про него прожужжал.
   - Все ты знаешь, только не летаешь, - сухо сказал Игнатьич. - Может, некоторые послушать хотели.
   - Сема, не лезь в бутылку, - успокаивающе сказал Эдуардыч. - В самом деле, чем рассусоливать? Ну придумал деревню вампиров, ну выжили они оттуда всех людей - и их нельзя винить, им по сюжету так положено. И стали жить сами. К ним никто не ходит - себе дороже, они сами тоже никуда не суются - царский указ соответствующий на всех углах висит. А кому хочется свой вампирский вечный век на колу досиживать? Вот сами по себе и существуют. Коров завели, коз, свинок - кровь, однако, живая требуется.
   - Коммуна, короче, - подытожил я. - Колхоз "Темный путь".
   Семены посмотрели друг на друга, пожали плечами, но комментировать не стали. И правильно. Их семеро - я один, хоть и Сказочник.
   - Дальше что? - быстро повернул разговор в прежнее русло я.
   - А дальше, - словоохотливо продолжил Семен Стругович, отводя от себя так и норовящие хлестануть по глазам ветки, - жалобы пошли. Не могут вампиры жить дальше долго и счастливо. Повадился ходить к ним в деревеньку некто очень для нежити неприятный, Хельсинк его фамилия, Абрам Ваныч. Набеги совершает.
   - В смысле? Коров со свиньями ворует?
   - Хуже. Днем, когда все спят, таскает гробы и жжет на рыночной площади. Парочка вострозубых уже не проснулась - колы в них повбивал и бошки поотрезал, скотина!
   - Отчего же скотина? - искренне удивился я. - Он же вас от вампиров освобождает.
   - Ишь какой! - прищурился Эдуардыч. - Это уже не вампиры, а жители Царства-Государства. Полноправные, между прочим. Пользы, правда, от них нет, но и вреда никакого.
   - Как это нет? Есть польза, есть! - перебил старшего Семеныч. - Помните, когда у нас Коровья Смерть вырвалась? Половина стад перемерла. У кого мы потом телей покупали? У них же, у вампирчиков. К ним Коровья Смерть идти побоялась. Это нам она опасна, а эти ребята с ней по-свойски бы разобрались. Живо бы челюсть набок повернули!
   - Точно, как же я запамятовал, - торопливо закивал Семен Эдуардыч. - Так что, Глым, сам видишь - своих защищать идем.
   - По белым пятнам, - словно прочитав мои мысли (ах, да, я забыл!), сказал Игнатьич, - мы и догадались, что это Антисказочника проделки.
   - А когда прежние дыры в сказках появлялись, у вас пятен на карте не появлялось?
   - Там было другое. Места с неоконченной сказкой словно плесенью подергивались - такой зеленоватой дымкой. А тут...
   Эдуардыч ловко раскинул передо мной карту. Действительно, прямо посреди карты наличествовало пятно, похожее на кляксу белой краски. Причем я заметил, что оно росло - правда, очень медленно.
   - Ускоримся, ребятушки, - вежливо попросил субтильный Семен Евсеич. - Кровососам помощь квалифицированная требуется!
   И мы ускорились. Пару раз останавливались на привал, но двигались шибко - к вечеру у меня в ушах отчетливо слышалось: "У-у-у!" - это гудели мои несчастные ноги. Наскоро похлебав жидкого супчика-рататуя, я повалился на заботливо расстеленную - взявшуюся, видимо, из котомки одного из Додельщиков - подстилку, и моментально отрубился, прямо как проткнутый колом вампир.
   И опять-таки я не уснул! Только на этот раз ко мне подошел не знакомый дяденька с гулькой на затылке. И вообще никто не подошел. А подполз. Это была здоровенная черная змея. Она разинула пасть и сообщила:
   - А ты не бойся. Я не ужинать тобой, а наставлять тя пришла.
   - Гу-гу, - только и смог сказать я.
   - Это ничего, это у всех сперва так бывает, - кивнула змея. - Погодь минутку.
   Она завилась немыслимой спиралью, резко раскрутилась, подняв небольшое облако пыли. Когда пыль осела, оказалось, что передо мной стоит довольно высокая симпатичная блондинка, которую немного портил стальной змеиный взгляд.
   - Че смотришь? - бросила она мне. - Помогать, говорю, те буду.
   - Гу-гу, - мой ответ даже мне самому показался не очень оригинальным.
   - Можешь не представляться, и так знаю, что тя Глымом кличут, - оборвала мой гениальный монолог блондинка. - А я буду Змея Скарапея. Но ты можешь меня звать просто Черная Мамба. И если, - увидела она мой открывающийся рот, - ты собираешься сказать мне "Гу-гу", то можешь этого не делать. Слышала уже.
   - Я хотел сказать - очень приятно, - выдавил я, совершенно не представляя себе, чему меня может учить змея. Хотя, например, в своем прошлом сне я точно так же не предполагал, чему меня может научить Самдурлай...
   - Несколько уроков самообороны тебе не повредит, - говорила тем временем Скарапея, расхаживая взад и вперед. Я невольно следил за ней глазами, но змея стала увеличивать скорость, и мне пришлось водить за ней головой. Вскоре заболела шея. Я потер ее - и получил по рукам хлестким ударом босой ноги Мамбы.
   - Никогда не мотай головой, если ведешь разговор, - заметила она. - Только глаза должны следить за собеседником. Их ни в коем случае отводить не следует.
   - Почему?
   - А потому, - хитро усмехнулась змея и внезапно вскинулась. - Ух ты!
   Я мотнул башкой - и обнаружил, что уже валяюсь на земле и ем невкусный песок.
   - Потому что любой сможет тебя завалять и съесть, - пояснила Мамба, слезая с моих плеч. - Усвоил?
   - А то, - проворчал я, отплевываясь.
   - Первый урок состоялся. Теперь повторяй за мной. Думаю, за одну ночь мы с тобой сможем многое успеть.
   Я ухмыльнулся, окинув взглядом стройную фигурку Скарапеи...
   И вновь оказалось, что песок очень и очень противен на вкус.
   - Второй урок, надеюсь, тоже затруднений не вызвал? - кротко поинтересовалась змея.
   - Тьффушши... Абсолютно, то есть - не вызвал! - прохрипел я.
   - Ничего, их еще много, уроков-то. В крайнем случае, немного раздвинем время.
   - А живым-то я останусь? - с надеждой спросил я.
   - Это как повезет, Глым Харитоныч, - Скарапея без особых затруднений подняла правую ногу к носу, придирчиво оглядела ступню и принялась ее массировать. - Но ты не бойся. У меня все отработано.
   - Люто на это надеюсь, - я выкашлял остатки песка и встал в позу начинающего бойца, чем вызвал у змеи приступ отчаянного смеха. Ладно, подумал я, посмотрим, как гражданка Скарапея справится со знаменитым выбрасывателем из окон налоговых инспекторов!
   М-да... Справилась, да еще как! Лично мне показалось, что наши занятия с Мамбой проходили несколько лет, хотя вряд ли на самом деле прошла пара часов. К концу тренировки я был похож на канарейку, которую по ошибке выжали в чай вместо лимона. Змеища же выглядела, как и в начале нашей беседы - свежо и бодро. Однако на ее скуле синела отметина - все же я ее достал! Годы упражнений и горы съеденного песка не прошли даром. Теперь в ближнем бою Антимаг мог рассчитывать разве что на свою магию. Черт возьми, я был готов даже выйти один на один с Семен Семенычем - правда, если навалятся все семеро, придется брать у Мамбы еще несколько уроков. Шесть, если быть точным - по одному на каждого Семена. Еще бы левый глаз нормально открывался...
   - Кое-чему ты научился, - Скарапея смотрела на сипло дышащего и ползающего у ее ног меня с некоторой толикой уважения. - Для сорокалетнего мужика это даже слишком много, хотя для настоящего Сказочника - так, жареные семена подсолнечника. Хорошо, теперь поклончик... Ап!
   Я все-таки не до конца освоил первый урок, поклонился, не глядя на Мамбу - и получил по затылку. И смолчал.
   - Молодец, - похвалила меня змея. - Попер бы рогом - еще бы часа три пыль из тебя выколачивала. Терпением, значит, уже обладаешь.
   - Ты же знаешь Кащея с Колобком, - простонал я. - С ними любой торопыга перестанет из штанов выпрыгивать.
   - Эт` точно, - кивнула змея. - Вот что, Глым. Самооборона, конечно, дело нужное. Но у нас с тобой впереди еще одна задача.
   Я инстинктивно закрылся руками, когда Мамба сдвинулась с места. Но оказалось, что она всего лишь принимала свой первоначальный облик.
   - Есть у меня волшебное кольцо, - сказала она и тут же поправилась. - Вернее, у меня было волшебное кольцо.
   - Пока ты его не посеяла?
   - Пока его не стащили, - прошипела Мамба.
   - Кто?
   - Да есть тут один... В общем, оно тебе здорово поможет, если ты его найдешь.
   - А что оно делает?
   - Оно вызывает Двоих из ларца, одинаковых с торца.
   - Что? Ты про Бегемота и Борца в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах? И чем они могут мне помочь?
   - Советом.
   - И все? Спасибо, конечно, но советчиков у меня - хоть отбавляй.
   - Ты не понял. Они решают проблемы. И с твоей тоже справятся. Так что найди кольцо - и считай, что полдела сделано.
   - Хорошенькое дело - "найди"! Где же его искать. И главное - кого? Постой! Ты же сказала - есть тут один... Значит, ты его знаешь?
   - Знаю. Я бы сама отняла, да вот не могу найти.
   - А Кащей? Могла бы у него спросить.
   Я мог бы поклясться, что Мамба несколько смутилась.
   - Как-то повода не было. Он же все время занят, Кащей-то. Да и не факт, что помог бы. Этот ворюга - я сейчас не про Големыча - запрятался куда-то, сукин кот, и носа не кажет.
   - Тоже мне - всемогущая наставница, - съязвил я.
   - Не надо так говорить, - медленно, угрожающим тоном просвистела змея. - Не на-адо так говорить. Я тебе не сыщик-консультант, а мастер по самообороне.
   - Которой было поручено хранить кольцо, - вставил я.
   - Да, было. Да, поручено! Но эта лягва неодетая ворует все кольца, какие на глаза попадаются.
   - Как сорока, что ли?
   - Хуже, - туманно отозвалась Скарапея. - В общем, так. Я его найти не могу, придется тебе приснить его логово и самому отнять ключ к ларцу.
   - Еще и ключ? Он что, и ключи ворует? Я ему принесу, у меня целая связка есть.
   - Да не ключ! Его ключ - это не ключ! Это кольцо, а не ключ, потому что ключ... - Мамба поняла, что я ее нарочно запутал, оглушительно свистнула и что есть мочи долбанула меня хвостом промеж глаз...
   И на этом малоприятном моменте я и проснулся.
   - Гляди, Эдуарыч, какую гулю ему в евонном сне сделали, - озабоченный голос Семена Игнатьича. - Может, коровью лепеху приложить?
   - Я те приложу, - проскрипел я, подымаясь.
   - Он же для тебя старается, - этот бас я тоже узнал. Семен Семеныч, как же иначе.
   - Семеныч, макни его башкой в ведро - полегчает, - этот совет был дан деятельным Струговичем.
   - Водные процедуры иногда весьма и весьма, знаете ли, - поддакнул Евсеич.
   Я тут же почувствовал, как меня хватают за шкирку и тащат к ведру. Макаться в холодную воду, даже для собственной пользы, решительно не хотелось. Мигом вспомнив сонные уроки, я совершил несколько обманных движений, крутанулся вокруг своей оси, вышел из сцепления с ручищей Семена и провел прием, который Черная Мамба назвала "смердящий павиан стыдится своего поступка".
   Когда дюжий Семен, по-лошадиному тряся головой, выбирался из бывшего ведра с водой, представлявшего теперь кучу щепок и грязной лужи, мне аплодировала вся оставшаяся шестерка. Как мне объяснили позже, никто из Семенов не мог до сих пор побороть Семеныча. А вот мне это удалось.
   Сам же Семеныч молча пожал мне руку и побрел к своей котомке. Вытащив из нее заветную фляжку, он принялся заливать горечь поражения горькой настойкой. Я, в свою очередь, принялся рассказывать про свои чудесные сны. Ни один из Додельщиков не нашел в них ничего чудесного. Только Эдуардыч предупредил:
   - Перед тем, как будешь снить себе пещеру с кольцовым вором, потренируй память и повспоминай всяческие загадки и головоломки.
   - Это еще на кой?
   - Увидишь, зря не скажу, - совет Эдуардыча был не менее ясен, чем салют в туман, но сейчас я был готов к любой неожиданности, поэтому, пока мы делали последний марш-бросок к деревне, приставал к каждому Семену по поводу задач и загадок, над некоторыми из которых хохотал, как безумный. В этаком приятственном занятии и прошел остаток дня.
   Перед сном все Додельщики пожелали мне удачи. Я устроился поудобнее на подстилке, поглубже вдохнул, как перед нырком в воду, и...
   - А где Орех? - внезапно спросил я. - Почему я его не имею счастье лицезреть? Короче - где деревце говорящее?
   - Забыли предупредить, - кротко сказал Семен Евсеич. - Ореха вызвали. По личному делу.
   - Это какой же собачке он понадобился?
   - Почему - собачке?
   - А кому же еще может спешно понадобиться деревце?
   - Не дерзи, - покачал головой Евсеич. - Кащей его вызвал, понятно? Кащей. Мол, им с Колобком самим с саранчой не справиться. Третий нужен.
   - Понятно. Так и вижу заголовки в местных газетах: "Великий и могучий Кащей, не менее великий и не менее могучий господин Колоб и их суковатый друг отважно борются с крылатыми полчищами козявок и жуколиц", - я хмыкнул и, закрыв глаза, пожелал: "Хочу, чтобы мне приснилась пещера с похитителем колец!". Если честно, я даже не представлял себе, поможет ли мне это предсонное желание.
  
   Глава четырнадцатая
   Помогло ли мне это предсонное желание?
  
   Еще как! Тут же уснул, и приснилась мне пещера. Мрачная, гадкая... отовсюду капало, как из прохудившихся труб. Откуда-то тянуло чем-то неаппетитным. Под ногами похрустывали чьи-то косточки. Малоприятное место, надо сказать. А что делать? Колечко-то надо добыть во что бы то ни стало. Хотя если добыча эта станет в одну маленькую и несчастную жизнь некоего Глыма Харитоныча, тьфу на этот кольцоключ, на этот ларец и на этих двоих - тоже тьфу!
   Не сдержавшись, я сплюнул.
   - Расссплевался! - просипел из темноты чей-то голос. - Дома у сссебя плюй-сс!
   - За это отдельное спасибо, господин нехороший, - сказал я. - Отчего ж не плевать, коль и так все захаркано?
   - Тут вссе нашше, хотим - и харкаем! - отозвался голос. - А тебе - нельззя! Нельзззя!
   - Да пошел ты, нечистый дух, не до тебя сейчас.
   - А до кого же? Тут никого нет, кроме насс...
   - Вас тут несколько?
   - Одни мы тут, совсссем одни! Голлм!
   - Тот самый хранитель колец, правильно понимаю?
   В темноте захихикали.
   - Ссам догадался или кто подссказал?
   - Подссказал!
   - Он еще и дразнитсса, - прошипел голос кольцекрада. - Может нам его ззадушшить, моя прелессть?
   - С-с-с, - посмеялся я. - Попробуй. Рискни здоровьем.
   - Он ззнает какой-то сссекрет? - забормотал себе под нос скрипун. - Пуссть он расскажет нам, расскажет! Мы любим сссекреты, голлум, голлум!
   - Секрета нет, секрета нет, секрета никакого нет, - сердито пропел я полузабытую песенку. - Я тебя и не собирался обманывать. Я пришел за одним из твоих колечек. Отдашь его сам - не стану превращать ни в какую отвратительную штуку.
   - Он не сстанет, - ядовито сказал голос. - А успеет ли он попробовать, вот вопросс? Мы оченно быстро кинемсся, оченно!
   - Не надо кидаться, - попросил я. - А не то колдану. Я же великий волшебник, если кто не в курсе.
   - Не может быть-сс! Ты не Кащщей, не Колобсс, да и на Ссамдурлая не похожий ссовссем! Он обманывает насс, обманывает, моя прелессть! Ззадушим его! И попробуем - мягкие ли у него коссточки, голлум...
   - Вот чуть что - сразу душить, да? - я начал сердиться. - Я - новый Сказочник, что непонятно? Что непонятно?
   - Ложжжь! Фальшшь! Нету Ссказочника! - прошипел кольцекрад. - Нету, яссно?
   - А я тогда кто? Конь в драповом пальто?
   - Не зззнаю, - с сомнением сказала темнота. - Проссто так ссюда бы никто не пришшел. А! Зззнаю! Зззмеюка прислала! Сосисска! Редисска! Навуходоносссор!
   - Что ты лаешься, как доцент кафедры библиотековедения? - устало сказал я. - Может, и змея. Только она не знает, где твое обиталище. Это узнал я сам - с помощью своей великой силы! Сдавайся! Лапы вверх! И тащи сюда кольцо.
   - Какое кольтссо? Мы не знаем никакого кольтсса - чесстно, моя прелессть, не знаем! - голос моментально изменился. Теперь его обладатель нудел и гундел, как шетланский инструмент волынка.
   - Нет, знаешь! У тебя их масса, потому как ты - знатный кольцекрад! Только мне нужно всего одно, и как ты верно заметил - змеиное. Тащи его сюда.
   - Он ззаберет у насс кольтссо, - проскулил голос.
   - Ну и пусть, у насс их много, - ответил он сам себе более уверенным тоном. - Мы же уже знаем, что это - не то ссамое. С ним не иссчезаешь, оно не доставляет радоссти, никакая оно не прелессть!
   - А если, а если, - захлебывался в скулеже пещерный житель, - оно вссе же то ссамое? Мы себе не просстим, нет, не просстим!
   - Тогда мы найдем Ссказочника и выцарапаем изсс груди его жалкое ссердцце, голлм!
   - Да, да! - кольцекрад, убедив сам себя, весело заплясал, судя по мокрым шлепкам в темноте.
   - Ну так давай кольцо, да я пошел, - я протянул руку, но ощутил только пустоту.
   И тут в мою ладонь вцепилась чужая - мягкая и влажная, с острыми когтями. Я еле удержался, чтобы не заорать.
   - Ссначала ззагадки, - просвистел голос. - Поиграем в ззагадки!
   - С какой радости?
   - Таковы правила! Никто не получает от насс кольтсса за проссто так! Даже навссегда ненависстный Торбинсс играл с нами! Выиграешш - получишш!
   - Ну раз Торбинс... - не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, я хлопнул по лапе кольцекрада. - Давай ты первый.
   - Прекрассно, прекрассно, - промурлыкал голос. - Ззагадка первая - что над нами вверх ногами?
   - А, это я знаю. Муха!
   - Ззагадка вторая, - мгновенно среагировал голос.
   - Стоп, стоп! Куда это - вторая? Моя очередь!
   - По три разза, прелессть, по три разза! Вссегда так было!
   - Ну раз всегда... - что-то слишком часто я соглашаюсь с этим мерзавцем, надо быть пожестче. - Только быстро, мне некогда.
   - Виссит груша - нельзя сскушать, - голосу было явно противно, он даже сплюнул от отвращения. - Пакосссть какая! Лучше бы рыбка. Вкуссненькая рыбка!
   - А нечестно задавать загадки с двумя ответами! - возмутился я, хотя в душе был рад, что этот ворище загадывает то, на что я знал отгадки еще в весьма юном возрасте - к примеру, именно эту задачку я решал в тот раз, когда у меня отвалился хвост.
   - Пуссть он говорит оба! Оба ответа пуссть наззовет, голлм!
   - Это лампочка - и еще папин нос! - торжественно выдал я.
   - Носс можно сскушать! - алчно протянул голос. - Ну хорошо, лампочка тоже ссчитаетсса! Ззагадка третья: что лежит у меня в карманцах? Ха! Пусскай он поломает голову, моя прелесть, пусскай!
   Над этим вопросиком я не задумался ни на миг:
   - Ничего!
   - Чччто? Чччто он сссказззал?!! - захрипел незадачливый задачник.
   - А что слышал - ничего. Потому что живешь ты в сырой пещере, где любая одежа истлеет на раз - значит, ходишь голый, и никаких карманцев у тебя нет и быть не может!
   - Уа-а-ау! - взвыл кольцекрад. - Пойма-ал! Он насс пойма-а-ал! Навссегда ненависстный поссле Торбинсса Ссказзочник!
   - Моя очередь говорить загадки! - потребовал я.
   - Ессли хоть на одну ответим - нипочем кольтссо не отдадим! - хлюпая носом, пробурчал голый невидимка.
   - Идет, - я был уверен в успехе - Семены не подвели, посему без промедления спросил: - Кто такой - маленький, зеленый, на глубине живет, камни ест?
   - Я! - быстро крикнул голос.
   - Нет. Проиграл!
   - У меня ещще две попытки! - завизжал голос. - Это жжаба? Волшшебная жжаба?
   - Не-а, никакая не жаба. Какая же жаба - "он"?
   - Тогда это - покрывшшийся плессенью Колобсс! Это Колобсс! Он любую гадоссть съесст! Угадали? Мы угадали?
   - Вот! Вам! Шиш!
   - А кто это, прелессть? Кто это такой ззеленый?
   - А это всего лишь маленький зеленый камнеед!
   - На глубине-сс?
   - Да.
   - Камни ест-сс?
   - Точно.
   - Но таких же не бывает, нет!
   - Не тебе это утверждать. Еще вчера я не знал, что существуешь, например, ты.
   Голос угнетенно помолчал. Затем, в ответ на мой вопрос, продолжать ли турнир, что-то горестно голлумкнул.
   - Что такое - зеленое, скользкое, висит на стене и плачет?
   - Разздавленный камнеед, моя прелессть!
   - Никак нет, ваша вороватость!
   - Жжаба! Обычная жжаба!
   - И опять-таки не жаба! Что ж ты к жабам-то привязался?
   - Не любим ихсс. Одна вода, вкусса никакого.
   - Третий вариант?
   Кольцекрад долго пыхтел, а потом все же выдал какой-то совершенно несуразный рассказ про удирающего от кого-то зеленого от страха зверя неизвестной породы (естественно, скользкого), который с разгона врезался в стену.
   - Напрасные слова-а-а, - пропел я.
   - Что, опять не то? - хныкнул вор.
   - Конечно, не то. Ответ: это сопля.
   - Это нам ззнакомо, прелессть, ззнакомо. Почему плачет, почему?
   - А тебя бы так об стенку!
   На этот раз обескураженное молчание было немногим дольше.
   - Давай третью, - коротко сказал голос.
   - А как же твой друг? - спросил я.
   - Какой еще?
   - Ну тот, который тебе обычно говорит, что мне нужно делать, а что нет.
   - Сам справлюсь. Третью загадку.
   - И сепетить перестал, надо же... Ну хорошо, изволь: если вырыть глубокую яму и бросить туда камень, что с ним будет?
   - Упадет на дно, - опасаясь неминуемого подвоха с моей стороны, осторожно сказал голос.
   - Не совсем.
   - Разобьется в пыль - и это будет уже не камень?
   - Неправда ваша.
   - Тогда... Тогда...
   - Броссаемсса на него и откуссываем ему голову, моя прелессть! - завопил голос, но тут же сам себя оборвал более твердым и менее шипящим голосом: - Не лезь, хуже будет.
   - Знатоки посовещались, и каков же будет окончательный ответ? - уточнил я.
   - С камнем не будет ничего.
   - Я предпочел бы более точный ответ.
   - А что с ним может быть? Он же камень. Если не разобьется в пыль и не зацепится за что-нибудь... Он же не зацепится?
   Я предпочел не заметить этот ловкий, хотя и бесполезный ход - просто воображение у пещерной твари было из рук вон.
   - Не зацепится.
   - Тогда ничего с ним не будет - вот и ответ! И попробуй сказать, что я не прав!
   - Попробую.
   - Что же будет ссс камнем? - вновь сорвался на шип незнакомец.
   - Все просто. На глубине его съест маленький зеленый камнеед. И только попробуй броситься - у меня наготове самое жуткое и сильнейшее заклятье, которое превратит тебя в...
   Но моим страхам, получится ли колдануть во сне или нет, не было места в случившейся затем сцене. Что-то одиноко звякнуло у моих ног. Присев на корточки, я нашарил где-то у носка ботинка маленькое гладкое колечко.
   - Все равно оно мне не нравилось, - горестно сказал таинственный соперник. - Подавись. Если по-честному играть, то я выиграл. Ты же еще с папиным носом прокололся.
   Черт возьми, мне стало его жаль! Тут я кое-что вспомнил.
   - Погоди! - и я, скрипнув зубами от боли, все же стащил с пальца свое обручальное кольцо - все равно мне оно уже не понадобится, без старухи-то. - Согласен насчет носа! Махнемся, не глядя!
   И я кинул свое кольцо в темноту. Видать, голый властелин колец поймал его на лету - звяка я не услышал.
   - Голлм-голлм, - подавился слюнями от радости пещерник. - А он не такой уж плохой, правда, прелессть?
   И на один миг в темноте блеснуло - это была улыбка. Я тоже невольно улыбнулся.
   - А может, нам его вссе-таки съессть, да, съессть? Два кольцсса лучше, чем одно, - на той же ноте продолжил кольцекрад.
   "Сорок пять секунд подъем!" - заорал я сам себе - и тут же проснулся.
   И новообретенное кольцо было у меня на мизинце.
   И мне прямо до ужаса захотелось его опробовать.
   Но еще сильнее мне захотелось в одно секретное место.
   Куда я и не замедлил отправиться.
  
   Глава пятнадцатая
   В какое же секретное место я отправился?
  
   Это вас, в общем-то, и не касается. Главное, что по возвращении из оного я приготовился опробовать змеиное колечко.
   Но Семены уже начали просыпаться, поэтому пришлось с сожалением отложить полевые испытания на потом.
   "Потом" - это в смысле после охоты на Хельсинка, подумалось мне. До деревни вампиров было рукой подать. Ничего, мы потерпим. Как это говорится: делу - время, потехе - час? А час, можно подумать, не время? Никогда не понимал этой дурацкой поговорки...
   Деревня вампиров появилась неожиданно - деревья, прежде растущие довольно кучно, расступились, и нашим взорам открылся ряд небольших домишек, жавшихся - иначе не скажешь - друг к другу, как будто сами жилища боялись тех, кто в них обитал. Домишки, пара колодцев, сады-огороды - все как у людей. Разве что ни о какой церкви, естественно, и речи быть не могло. Зато бросались в глаза всевозможные сараи, клети и загончики, в которых буйно процветала жизнь. В нос, как бы извиняясь за опоздание, резко шибанул специфический запах.
   - Коровки, свинки, курочки - ай да вампиры! - не удержался я. - С умом дело поставили, на широкую ногу. А где сами хозяева?
   - Дядька, да ты, никак, белены объемшись? - добродушно изрек Семен Семеныч. - Когда это кровососы посреди дня гоцали?
   - А чего? Вон, глядите сами, вроде идет кто-то, - указал я на одинокую фигуру, которая приближалась к нам из-за дальних избенок.
   - Это местный... Ну, в общем, у него всегда праздник, - заметил Эдуардыч. - Поясню: солнца этот кадр не боится, вообще ничего не боится, потому как пахан.
   - Чей? Упыриный?
   - Именно. Тут как дело-то было: сказка про вампиров закончилась, понятное дело, кончиной их старшого. Остальные почали баловать, в соседские села по ночам бегать, в окна пялиться да облизываться - беременные женщины были очень недовольны. Никакого порядка, каждый за себя, сосед за соседа не в ответе, не с кого спросить, в общем и целом. Пришлось нам на помощь идти - а какая от нас помощь, сами их до смерти боимся! Вот и выписали из-за моря-окияна, из страны Звездополосатии им пахана черноликого, арапского происхождения.
   - Сам-то из этих, небось? - уточнил я.
   - Из них, родимых, только белая ворона - света не боится, да ты это уже и так слышал. Мигом голубчиков зубастых построил, уму-разуму научил, да и сам с ними жить остался. Что, Веся, насторожился? Про тебя говорим, мил человек, не ослышался.
   - Кости моете, начальнички? - ухмыльнулся острозубой улыбкой здоровенный арап, подходя ближе.
   - А то! - подмигнул Семен Стругович. - Сам же знаешь - работа вредная, языки чешутся.
   - Лучше бы другие места чесались! - взревел арап, да так, что Струговича снесло на пару метров. - Сколько раз просили - поторопитесь, додельщичьи ваши души, нас и так мало осталось!
   - Шо, опять?
   - Вчера третьего завалил, скотина безрогая! Как пробрался - ума не приложу! А только на полуночной поверке хватились - нету Лугоши! В дом кинулись - а там уже поздняк метаться, Лугошу только в совок сметать да на двор выкидать. И так уже в оба глаза надзираю, и все без толку!
   - Растяжки ставили? - поинтересовался Семеныч.
   - И растяжки, и бревна на весу подвязывали, и ямы с кольями рыли, и даже посреди дня кремом от загара мазались, в засаде сидели...
   - О!
   - Что "о"? Хрена с два!
   - Но зато теперь с вами мы и невероятный помощник - Сказочник Глым! Недолго вашему кровопийце - извини за невольный оксюморон - жить осталось!
   - Вот моли своего бога, Эдуардыч, что ты ученый человек, - цыкнул острым зубом арап, - то подумал бы, что ругаешь меня неизвестными словами, да и на клык бы поставил! Ну, где тут ваш Сказочник, показывайте.
   - Здесь, где ж ему быть, паря? - я вышел вперед и протянул руку. - Глым Чугунков, с кем имею?
   - Веслав Заточкин, - пожал мою ладонь вампирский пахан. - Можно просто Заточка.
   - Можно и по-другому, - хихикнул язва Стругович - и едва успел увернуться от черного кулачища.
   - То есть? Не в обиду, Заточка, только я не понял юмора. За дело ли бил?
   - Еще за какое. Понимаешь, Глым, когда я порядок среди бледнопузых наводил, пришлось проговориться, что я раньше на таких, как они, охотился. Почему - долгая история, не один час займет, а время дорого. Скажу только, что немалых трудов мне стоило на просьбу Додельщиков откликнуться. Да и местные ко мне нежных чувств не питали, вот и дали мне поначалу кличку непечатную.
   - В смысле?
   - Нецензурную.
   - В смысле??
   - Я же фактически продался, вот и...
   - В смысле???
   - Да чего там - "Бля..." его прозвали! - и Стругович мигом спрятался за широкую спину Семен Семеныча.
   - Точно, - кивнул мрачный Заточка. - Да я уже и не обижаюсь. А поначалу было. Сколько я им хребтов попереломал, сколько зубов повышибал - а все как об стенку горох, они ж бессмертные. Стал уважение другими методами завоевывать. Торговлю с людьми я им предложил завести, фермы опять же. Так что про "блю" уже давно позабыли.
   - Ясно, - сказал я. - Но, если честно, то я не представляю, чем смогу быть вам полезен. Это вот Семены - мастера своего дела, а я не волшебник, я только учусь.
   - Ни шиша себе, учится он! А как Семеныча киданул, вспомни!
   - Случайно, мне Мамба несколько приемов показала, вот вам крест!
   - Креста, пожалуйста, не надо, - попросил Заточка. - А это про какую Мамбу речь - не про Черную ли?
   - Точно. Знакомая, что ли?
   - Есть маненько, - ухмыльнулся арап, но на дальнейшие расспросы о межличностных отношениях отвечать отказался.
   - У вас есть план, мистер Веслав? - спросил Эдуардыч.
   - Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? У меня три плана, мистер Семен, но только они не совсем подходят к данной ситуации. Сказать по чести, они вообще не подходят, ибо срабатывают лишь против подобных мне существ. Световые бомбы, пули с начинкой из святой воды и тому подобный бред. Я очень рассчитывал на вас и на ваш, помноженный на семь, разум.
   - Не будем забывать о Сказочнике, - вставил Семен Игнатьич.
   - Я бы предпочел, чтобы вы все же забыли о Сказочнике, - вставил я. - Сказочник еще молодой и неопытный, он просто посидит в сторонке и посмотрит.
   - Тебе что Кащей сказал?
   - Смотреть и учиться.
   - А практическую помощь не просил оказывать?
   - В экстренных случаях.
   - Вот и будем считать, что это тот самый экстренный случай.
   - А если Глым возьмет, да и придумает, что этот самый супостат отвяжется от нашей деревни и уйдет куда глаза глядят? - с надеждой спросил Заточка.
   Остальные Семены замолчали и посмотрели на меня.
   - Я не знаю, - протянул я. - Попробовать, конечно, можно...
   - Тебе и карты в руки. Пробуй, - Эдуардыч сделал широкий жест. - Очисти деревню вампиров от скверны!
   Я зажмурился для верности и попробовал сложить сказку.
   -Жил-был Абрам Ваныч Хельсинк..."
   И не смог!
   Вот не смог - и все!
   Даже элементарный "жил-был" не выдавливался!
   - Не можешь? - призвал меня к жизни голос Эдуардыча. - Не придумывается?
   - М-м, - я покачал головой.
   - Я догадывался о чем-то похожем, - Семен-старший развернул карту. - Если это колдовство Антисказочника, то обычными способами тут ничего не сделаешь.
   - Разве на каждую магию не найдется своя антимагия и наоборот? - спросил я.
   - Может быть. Но ты пока лишь неискушенный любитель, а не прожженный Сказочник. Тут не так все просто. Твое сочинительство разбивается о встречную магию. Тут колдуй не колдуй - все равно получишь... В общем, ничего не получишь. Надо приниматься за дело, засучив рукава. Ребятки, готовы встретить врага его же оружием?
   - А то! - вразноголосицу ответили ребятки и полезли в котомки, извлекая оттуда такие заковыристые штуки, какие мне не снились и в страшных снах про Бледноморд - а они были горазды на всякие фигли-мигли! О том, что сделаны они не для борьбы с тараканами, я догадывался, но как эти милые вещицы можно было применять на практике? Как можно было применить вроде бы обычную ракетку для игры во фрешминтон, к которой с какого-то перепугу были прикручены лошадиные хвосты? А для чего, я спрашиваю, может быть полезна железная фигня вроде мясорубки, но с торчащей из нее метелкой с беспрестанно шевелящимися "прутьями"? Лишь в руках у Эдуардыча я заметил более-менее знакомую вещь - увесистый дробовик. Не отказался, значит, старик от своего плана, подумал я и мысленно ему поаплодировал.
   Этот прохиндей тут же повернулся ко мне и церемонно раскланялся! Тьфу ты!
   - Выходит, остальные крово... вампиры, конечно же, вампиры, - не будут нам помогать? - поинтересовался я.
   - Положим, и ты нам не очень-то помогаешь, - проворчал Заточка, пробуя пальцем на остроту лезвие своего меча.
   - Я не потому что не хочу - я не могу! - огрызнулся я. - Честно говоря, не представляю, как вы вообще собираетесь ловить неизвестно кого?
   - Отчего же неизвестно? Очень даже известно. Это должен быть очень хитрый и мудрый человек - причем не обязательно сильный, ибо справлялся он с моими односельчанами не силой, но ловкостью и проворством, - проговорил со злостью арапский вампир.
   - Деревянами.
   - Чего?
   - Вы же в деревне живете. В селе же церковь есть, а у вас - нету.
   - Точно, - Заточка пожал мне руку. - Мужик. Иди, иди себе, не мешайся.
   - Глым, в самом деле, садись вот на этот взгорочек и наблюдай за процессом загона с последующим отловом, - посоветовал и Семен Стругович. - За дело берутся профессионалы!
   - Хоть убейте - не пойму, как, вот как собираетесь изловить гада, если не представляете себе, как он вообще выглядит? - крутил я головой, стараясь наблюдать за всеми Семенами одновременно.
   - Ну что, скажем ему? - спросил Семен Семеныч, пихая в бок хитроглазого Струговича. Тот пожал плечами.
   - Скажем что? - спросили мы хором с Заточкиным.
   - У нас тоже есть свои козыри в рукавах, - отозвался Стругович.
   - Это я знаю, мог бы и не говорить, - хмыкнул я. - Видели, как вас по носу картами-то...
   - Короче, - рявкнул Веслав. - Что за дела, братки? Что-то знаете, а с другими не делитесь? Может, сами и наслали этого мерзавца?
   Изо рта его полезли острые белоснежные клычищи.
   - Погодь, Веся, не кипятошничай, - успокаивающе молвил Семен Евсеич. - Не безобразь. Мы ведь и вправду на выручку к тебе шли. А по дороге сделали запрос в одно очень важное агентство.
   - Какой еще запрос, че я не помню? - зашумел я.
   - Вы, любезный Глым, во сне с Самдурлаями рубились, вам не до того было, - осадил меня Эдуардыч. Краем глаза я заметил, как при упоминании о Самдурлае Заточка посмотрел на меня с уважением.
   - Так вот что нам пришло в ответ, - и Эдуардыч извлек из-за пазухи смятый комок бумаги, который после придания ему осмысленной формы оказался небольшой афишкой. Прямо посреди нее на нас смотрело хитроглазое, прямо как у Струговича, покрытое щетиной лицо мужичка без возраста в одноухой мохнатой шапке.
   - Ивашка под простоквашкой, - прошептал Веслав. - Ух, порву, как меха на баяне!
   Под физиономией красовался несколько разъясняющий Заточкины слова текст, гласивший:
   "Разыскивается Абрам Ваныч Хельсинк из Хвинляндии. Обвиняется в преследовании нечистой силы без всяких на то причин и указаний Царя, что значит - совершает противузаконные поступки. Особые приметы: говорит "таки" и "шо", мыслит медленно, но придумывает хитро, характер скверный, не женат. Награда - 5000 (пять тысяч) монет".
   - Дело! - потер лапы хищный Стругович. - Еще и монеток огребем!
   - По шеям ты огребешь! Что, неграмотный? Видал, что пишут? Раз этот самовольник поперек батюшки-царя в пекло лезет, значит, сам Кащей ему не брат! - сердито указал Семен Эдуардыч. - И что еще это значит?
   - Значит, что приемов у него в запасе немерено, - угрюмо сказал здоровяк Семеныч. - Тут просто по шеям не наваляешь.
   - И что выходит?
   - Выходит, что ты правильно дробовик захватил, Эдуардыч, - вздохнул молчавший до сих пор Семен Игнатьич.
   - Точно. А засаду все равно придется устраивать. Ну-ка, поведай мне, Веслав Заточкин, как именно вы негодника караулили?
   И, взяв арапа под локоток, Эдуардыч повел его куда-то за сараи.
   - А мне что делать? - бесился я.
   - Тебе же сказали - садись на взгорок и не отсвечивай!
   - Тогда я пойду спать! - злобно сказал я. - И присню себе про вас ужасные вещи!
   - Только попробуй! - погрозил мне кулаком Семеныч. - Сказочные сны - это тебе не шутки!
   - Тогда присню вашу победу! - льстиво сказал я. - И впереди - я на белом коне!
   - Не получится, - с грустью заметил Семен Евсеич. - Ты же уже пробовал. Во сне будет то же самое. Ничего тебе не поможет. Никакие сказочные атрибуты.
   И тут!
   Я вспомнил!!
   Про кольцо!!!
   Которое было у меня на мизинце!!!!
   И которым я до сих пор не воспользовался!!!!!
   Вот осел.
   Я взялся за кольцо и торжественно сказал:
   - Ну-ка, Двое из Ларца, в фиолетовых носцах, в одинаковых трусцах - идите ко мне на помощь!
   - Ха-ха, - еще более печально сказал Семен Евсеич. - Так они и пришли. Нет уж, к ним самим подход нужно знать.
   - То есть?
   - Ох, - сказал в сторону неумолимо печальный Семен Евсеич. - Самому надобно к ним идти. Так у вас, молодой человек, ничего не выйдет.
   - Вот блин горелый! Опять во сне?
   - Именно, - склонил голову сухонький Евсеич.
   - Э-эх! - я треснул ногой по крыльцу избы, рядом с которой стоял, и побрел на указанный пригорок. Там я свернулся калачиком и все-таки - но очень осторожно - пожелал себе приснить что-нибудь гадкое про Додельщиков. Не вышло. Я так и предполагал. Так, разочарованным, я и уснул.
   И увидел себя на берегу очень чистой, прямо-таки прозрачной речки. Через нее был перекинут небольшой аккуратный мосток с резными перильцами. На мостке лежали двое небритых и лохматых. Один был очень объемистый и коричневый, другой - не менее пузатый, но молочно-белый. Обоих роднили полосатые шерстяные - само собой, ярко-фиолетовые - носки и футбольные трусищи, однако у темнопузого они были черными, украшенными красноглазыми китами, а у бледнопузого - вязаными, с желтыми черепушками и бабочкой.
   - Здрасьте нафиг! - ошеломленно сказал я.
   - Добрейший вечерочек, - поприветствовали меня оба хором.
   И у меня тут же назрел животрепещущий вопрос.
  
  
   Глава шестнадцатая
   Какой же вопрос у меня назрел?
  
   - А чего это у вас трусцы-то не одинаковые? - вырвалось у меня. - В отличие от носцов?
   - И тебе доброго здоровьичка, мил человек, - лениво ответил Борец, переворачиваясь на живот.
   - Нет, но трусцы?!
   - Кольцо у тебя имеется, гражданин?
   - А то, - я продемонстрировал скарапеин подарок.
   - Формула? Где формула? - проревел Бегемот.
   - Ах, да! Звиняйте, дядьки. А ну, Двое из Ларца, одинаковых с торца, в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах - идите ко мне на помощь!
   - Что! Новый хозяин! Надо? - так же лениво протянул Борец, переворачиваясь на спину.
   - Только дворцов строить и принцессов спасать мы не обученные, - счел своим долгом пояснить Бегемот.
   - И не надо. Для начала проясните вопрос с трусанами.
   - Да были, были у нас трусы одинаковые, да только Бирюк с братом их съели, - ответил Борец.
   Что-то такое мелькнуло у меня в мозгу - то ли Кащей, то ли Колобок мне рассказывали о каком-то Бирюке...
   - Он же Бирюк - Пожиратель Памяти! - возмутился я. - На кой ляд ему чужие трусы? Еще и не факт, что стираные...
   Товарищи пропустили мою шпильку мимо ушей, а насчет Бирюка Борец сказал:
   - Пожиратель Памяти! Сокращенно - Пепе. Есть у него еще братец Освальд, они братья-близнецы, в одном - немного от свиньи, в другом - побольше от овцы.
   - А наши трусцы! - всхлипнул в рифму Бегемот. - Это же было наследство. Память мамочкина. Вот Пепе с Освальдом их и сожрали.
   - Зато теперь! - причмокнул Борец, привстал и оттянул края трусищ. - Зацени прикид! Класс, класс, да?
   В позу балерины встал и Бегемот. Еще немного, и они запляшут танец маленьких, подумалось мне.
   - Где оторвали? - поинтересовался я, обозревая богатство с китами, черепами, и самое главное - бабочкой.
   - У соседей взяли поносить.
   - С веревки.
   - Из сушилки.
   - Ненадолго.
   - Точно.
   - Да.
   Оба прохвоста поулыбались друг другу и вновь вяло плюхнулись на мосток.
   - Вы мне собираетесь помогать или нет? - вскипел я.
   - Еще как, - сказал Борец.
   - Разумеется, поможем, - пробасил Бегемот. - И не раз. Но потом.
   - Так я же к вам пришел, вас вызвал из ларца, сказал слова заветные, а вы?
   - А мы? - спросил Бегемот у Борца.
   - Мы - лежим. Загораем подмышки, - кивнул его напарник.
   - А как же помощь?
   - Помощь идет, - успокаивающие произнес Борец. - Ждите.
   - Но мне необходимо победить Антисказочника!
   - Знаем.
   - Знаем? - переспросил Бегемот.
   - Знаем, - кивнул Борец.
   - Знаем, - кивнул и Бегемот.
   - И что вы по этому поводу думаете?
   - Мы? Ничего. Мы не думаем.
   - И не помогаете!
   - Помогаем. Только не думаете ли вы, назойливый человек, что вы будем выполнять за вас всю работу?
   - Сказать по правде, именно на это я и рассчитывал.
   - Так вот, юноша, я вас полюбил, я вас научу, - радушно объявил Бегемот. - Мы не простые помощники. Мы особенные помощники. Мы - вот лично мы, вот я и вот этот вот толстомясый - ничего не делаем. Мы...
   - Мы решаем проблемы, - снял у него с языка фразу Борец.
   - Мы решаем проблемы?
   - Мы решаем проблемы.
   - Мы решаем проблемы?
   - Мы решаем проблемы.
   - Мы...
   - Да-воль-на!!! - заорал я, позволив себе впасть в легкую истерику. Да и как в нее не впадешь в общении с эдакими типажами! - Вы решаете проблемы, это я понял. Но как вы их решаете?
   - Мудрыми и очень полезными советами, - мягко сказал Борец. - Между прочим, имеем лицензию. Наши советы эксклюзивны.
   - Защищены авторскими правами, - подытожил Бегемот.
   - От посягательств разных насекомых гадов, хотящих поживиться.
   - За наш счет, между прочим!
   - А мы никому не позволим себя ущемлять! - подхватил Борец.
   - Мы сами кого хочешь можем ущемить.
   - Побороть.
   - Подавить.
   - Ущипнуть.
   - Обрезать усы.
   - Только не хотим.
   - Потому что?
   - Мы решатели проблем! А не ущемлятели.
   - Подавители.
   - Обрезатели.
   - Вот.
   - Ущипните меня, я проснусь! - завопил я. - Перестаньте сейчас же, у меня мозг плавится!
   - Это ваша проблема? - уточнил Бегемот. - Мы сейчас ее решим. Самое простое и эффективное средство от головы - это, конечно, топор. У вас есть топор?
   - Нету...
   - Тогда пойдем другим путем, как говорил Иван Сусанин, - радостно ввязался Борец. - Значит, берете молоток - он-то у вас, конечно, найдется? - и роняете его себе на ногу. В результате болит нога, а про мозг вы, само собой, забываете.
   - А еще можно на две ноги уронить. У мозга же две половины, вот и забудете сразу про две! Все. Ваша проблема решена. До свидания.
   - Можно, я тоже немного полежу? - робко сказал я. - Что-то худо стало.
   - А вот это нельзя, молодой человек, - ликующе прокричал Бегемот. - Место только для двоих. У вас есть еще проблемы? Огласите весь список, пожалуйста!
   - У меня проблема с Антисказочником. Он портит сказки, и мне надо найти этого мерзопакостника.
   - И обезвредить?
   - Не без этого.
   - Мы решаем проблемы, Саша?
   - Мы решаем проблемы, Паша! - и Бегемот хлопнул Борца по подставленной лапище.
   - Только, пожалуйста, посерьезнее, - попросил я. - Это настоящая проблема, ведь так?
   - У нас все проблемы - настоящие, - сухо сказал Борец. - И решаем мы их очень серьезно.
   - Уж куда серьезнее, - насупился Бегемот. - Проблема ваша нам ясна. Итак, где искать Антисказочника? Ответ, казалось бы, напрашивается сам собой - естественно, там, где он в данный момент портит очередную сказку.
   - А где это? Где?
   - Это не проблема, - сказал Борец и замолчал.
   - Вы будете отвечать, или как?
   - Не будем. Мы решаем проблемы. А найти Антисказочника - не проблема.
   - Для вас. А для меня?
   - Молодец, догадался, - хлопнул меня по спине Бегемот.
   - Может ведь, - ухмыльнулся и Борец. - Первый этап мы прошли, ведь верно?
   - То есть если бы я опустил руки...
   - То это была бы твоя очередная проблема.
   - И вы бы ее решили?
   - Было бы предложено.
   - Тогда подскажите, где же сейчас Антисказочник?
   - Там, - тут же показали Бегемот и Борец.
   - В смысле?
   - Он вон там. Там он. Во-он там.
   - А далеко туда идти?
   - Года два.
   - Вот спасибо. А побыстрее?
   - Если бегом - полтора.
   - А если не идти вокруг света?
   Борец с Бегемотом вновь уважительно посмотрели на меня.
   - Этап номер два пройден, - кивнул Борец.
   - Продолжайте, молодой человек, - потер лапы Бегемот. - Итак?..
   - Как мне скорее всего добраться до Антисказочника?
   - Видишь эту речку? - указал Борец. - Как гласит древняя пословица, если очень долго сидеть у реки, когда-нибудь ты увидишь плывущий по воде труп своего врага.
   - И что?
   - Садись и жди. Только не на мостик - тут, как уже было говорено ранее, занято-занято, мест нет.
   - А кого ждать? Антисказочника?
   Борец и Бегемот переглянулись.
   - Н-нет, вот знаешь, плавающих Антисказочников я здесь пока не видел, - протянул Бегемот.
   - Не нерестятся они тут, - развел руками Борец.
   - Не сезон, наверное, - повесил большущую голову Бегемот.
   - Как же быть?
   - Не знаю. Может, споем? - и Бегемот с силой грянул. - Эх, яблочко...
   - Молодой человек, вы забываетесь, - похлопал его по плечу Борец, и Бегемот обиженно умолк.
   - И это я еще стих про дятла не рассказывал, - пожаловался мне он.
   - Вам, конечно, хорошо тут сидеть и распевать, - проворчал я. - Стихи, анекдоты травить там всякие. А мне вот сидеть некогда.
   - Успеешь, - хихикнул Борец.
   - Да, успею! - дерзко отозвался я. - Вот всех победю... поборю, то есть, потом и посидеть можно будет.
   - Бороться - это по мне, - размял лапищи Борец.
   - Так помоги!
   - Неохота. Лень. Только советом. А его ты уже получил. Даже не один.
   - Это про мостик-то? Да про трупы? Вот за это отдельное вам! Все. Просыпаюсь.
   - Ты ничего не забыл? - вдруг спросил Бегемот.
   - Я-то? - я покопался в мыслях - и кое-что нашел. - Точно! Забыл! Я же к вам зачем шел? Чтобы вы мне с Хельсинком Ванычем помогли справиться!
   - Молодец, догадался. Совет желаешь?
   - Мало сказать - желаю. Просто с надеждой смотрю на ваши толстые физиономии!
   - Он еще и симпатичный парень, - сообщил Борцу Бегемот.
   - Тогда слушай: задом наперед - совсем наоборот, - торжественно сказал Борец.
   - И все?
   - И попытка - не пытка.
   - То есть?
   - Знаешь, - доверительно прошептал Бегемот Борцу, - я думал, он уже научился понимать намеки.
   - Куда ему.
   - Он же...
   - Всего лишь человек.
   - До встречи, - и два лентяя плюхнулись на мосточек пузами кверху. Вскоре до меня донесся их жизнеутверждающий храп.
   - Большое-пребольшое, - проворчал я и изо всех сил пожелал проснуться.
   Что и не замедлил сделать.
   И что я увидел?
   Если честно, довольно утомительно все время оказываться сторонним наблюдателем. Но наблюдатель обладает одним очень немаловажным достоинством - он всего лишь смотрит. Его ставят перед фактом. Ему только и остается, что обойти всех участников зрелища, одобрительно похлопать их по плечам и заявить: "Что я могу сказать? Все прекрасно".
   Но подобным похлопыванием тут и не пахло. Перед моим носом был сплошной позор и разорение. Повсюду валялись растерзанные тела Семенов и их перекрученные "рабочие инструменты". К моему большому облегчению, при ближайшем рассмотрении Семены оказались вовсе не так летально повреждены, как казались, а только сильно избиты и измочалены. Не повезло только Заточке - его я обнаружил насаженным на огромный кол, вывороченный из плетня. По выражению лица старшины вампиров, которое вместе с головой Заточка держал в застывших руках, можно было судить, как ему это было неприятно.
   - И все это сотворил я, - довольным голосом сообщил мне знакомый по афишке дядька в драном тулупчике и шапчонке с лихо задранным ухом, который сидел на порожке одной из изб и вертел в руках здоровенный топор. - Правда, здорово?
   - Чего же тут здорового? Гляди, как ребят излупцевал? Они же тебе не налоговые инспектора. За что?
   - Шо? А шоб не зашишшали этих идолов паштетных! Шо ж выходит? Покамест кровососы будут по нашей земле шляться, мы будем спустя рукава сидеть? Таки непорядок. Вот и прибрался чуток.
   - А вампиры где?
   - Туточки, где ж им быть? По гробам попрятамшись. Щас и до них очередь дойдет, до ночи еще далеко. Я просто отдыхаю. Да еще и ты тут спяшшый валяешься. Непорядок это - спяшшых потрошить. Вишь, проснулся ты - вот и хорошо, теперь можно узнать, на чьей ты стороне. Судя по началу нашей беседы - не на моей.
   - Жил-был Хельсинк, - попробовал я еще раз.
   - Почему же "жил"? Таки я и сейчас вроде как не мертвый, - усмехнулся хитро Абрам Ваныч. - Только по-хорошему, а не как упыри - те тоже не мертвые, только на первый взгляд, конечно. Ладно, ты пока думай, дам тебе пару минуток.
   - О чем думать-то? Разве что о бородке твоей куцей? - злобно сказал я.
   - Можно и о бородке, - степенно огладил оную Хельсинк. - А вообще-то думай, присоединяешься к моему крестовому походу или нет?
   - А если нет? Убьешь?
   - На кой? Дам тебе раза по голове, шоб не мешал с упырями разбираться, и всего делов.
   И я принялся думать. Только не над тем, что сказал Абрам Ваныч. А над тем, как справиться с этим оголтелым расистом. Не могу я придумать про него сказку, хорошо. А про кого могу? Кто может справиться с этаким мерзавцем? Интересно, как он сам-то справился с семерыми волшебниками - и неслабыми, надо сказать, как физически, так и сказочно? Может, наслать на него огромных птиц? Железных, чтобы уж наверняка. Они его в клочья раздерут! Ага, перебил я сам себя, а как потом справляться с птицами этими несчастными? Еще больших птиц придумать? Тогда уж сразу динозавров, огнем плюющихся... Нет, на каждого гада должен быть супергад, но...
   Как, например, я - с Антисказочником!
   Значит, против Хельсинка надо выставить, наоборот - Антихельсинка!
   Точно!
   Как я сразу не додумался!
   Тут же я вспомнил про последний совет Двоих из ларца и густо покраснел. Выходит, я и в самом деле тугодум.
   - Ну шо? - окликнул он меня Абрам Ваныч. - Готов в бой? Или обухом по башке?
   - Погоди, - и я лихорадочно забормотал: - Жил-был Ванхельсинг (не знаю, почему я это сказал, оговорился, наверное) в стране далекой, чужеземной, и вздумалось ему в путешествие отправиться, людей посмотреть, себя показать. Бог ведает, какими дорогами, какими путями, но очутился он в наших краях и повстречался с Абрамом Ванычем Хельсинком...
   - Oh, my God! - раздался незнакомый голос со стороны леса.
   - А-батюшки! - всплеснул руками Хельсинк, и перехватил половчее топор.
   Вот теперь мне стало ясно, что я все же стал сторонним наблюдателем. Потому что из-за деревьев показался человек (Антихельсинк, кем же ему быть?) в долгополом плаще и широкополой шляпе, из-под которой выбивались лохмы волос. Лицо его было наполовину закрыто воротником водолазки, но блеск холодных глаз наводил на определенные мысли. Увесистость мыслям придавал и огромный чудо-арбалет, которым потрясал человек из леса.
   - Он пришел из Мерики, вампиров защищать, - прошептал я Абраму Ванычу, дабы добавить напряга в ситуацию. - У них там эта, как ее - а, политкорректность! Слышал, что он сказал? "Лучше уйдите, сэр".
   - Таки я ему уйду, - завращал топором мужичонка. - Гляди, семерых одним махом топором побивахом, а с этим патлатым голыми руками...Ну давай, мерикос, давай! Посмотрим, шо ты могешь...
   Однако, к моему величайшему удивлению, долгого и кровопролитного боя не вышло. Едва чужой Хельсинк по-честному отбросил арбалет и выхватил саблю, едва наш (в смысле Царско-государский) занес свой топор, едва они сошлись в ближнем бою - как оба просто-напросто исчезли.
   С громким хлопком.
   Испарились.
   Улетучились.
   Совсем.
   Эта выходка меня поставила в тупик. Хотя и обрадовала, конечно. Нет необходимости объяснять Семенам, куда подевался их обидчик, да и с вампирами проще - ушел, мол, Хельсинк, и обещал не возвращаться.
   Куда больше меня волновал другой вопрос.
   А если мы с Антисказочником так же взаимоуничтожимся?
  
   Глава семнадцатая
   А если мы с Антисказочником так же взаимоуничтожимся?
  
   - Этого не произойдет, - утешил меня Семен Евсеич спустя некое время, когда мне удалось привести в чувство не только его, но и остальных Семенов. - Видишь ли, Хельсинки самоустранились по законам, которые в нашей стране не действуют.
   - И тем не менее?
   - Тем не менее это произошло. Винить в этом следует, вероятно, коллапс при встрече ирреального с еще более ирреальным, на одно из которых было наложено мощное заклятие, на второе же, соответственно, еще более мощное контрзаклятие.
   - А почему же вы, все-таки, исключаете наше с Антимагом обоюдное исчезновение?
   - Потому что вы с ним обычные люди. С задатками, конечно, с талантом - но люди. А твой Ван Хельсинг - придуманный. Произошло столкновение антивещества с веществом. Теперь понятно?
   - Теперь - да. Я есть хочу!
   - Эй, братцы, давайте-ка поторопимся, Сказочник, спаситель наш семибатюшный, есть захотел!
   - Только без низкопоклонства, - проворчал я. - Я гордый.
   - Обычное проявление вежливости, - пожал плечами Евсеич. - Привыкай. Как-никак, ты и вправду нас всех спас.
   За едой я поинтересовался у азартно чавкающего рядом Семен Семеныча:
   - А теперь мы куда?
   - Ты же с Двоими из ларца разговаривал, - отозвался Семеныч. - Что они сказали?
   - Что надо на берегу речки сидеть, - сказал я. - И ждать трупа.
   - Это иносказание, - заметил Семен Эдуардыч. - Речка точно присутствовала?
   - Нет, я просто так сказал, ради смеха! Конечно же, там присутствовал огромный океан с акулами.
   - Ясно. Ну что же, речка Козематка нам как раз по дороге.
   - По дороге куда?
   - Домой, конечно. Вампиров мы спасли? Значит, задачу доделали. Теперь можно обратно в Мастерскую.
   - А как же Антисказочник?
   - Я же говорю, - как маленькому, повторил Эдуардыч, - речка нам по дороге. Наверняка что-то такое и имели в виду Носценосцы. Пойдем потихоньку, а там видно будет.
   - ...Интересно, а где же Кащей с Колобком? - спросил я наутро, когда мы затягивали подпруги и жевали недоуздки в ожидании, когда добрые вампиры с голодными глазами принесут нам немного солонинки и молочка на дорожку.
   - Вот за кого абсолютно не надо переживать, - хмыкнул Семен Стругович.
   - Я и не переживаю. Вот еще - за Колобка переживать! После того, что он со мной чуть не сделал...
   - А что он сделал?
   - Дырок во мне чуть не насверлил!
   - А, иглометом-то. Это он любит. Не держи на него зла, Глым. Он создание резкое и неуемное, тем более что ущербное. По вине Антисказочника, между прочим. Так что, глядишь, он тебе еще и обязан будет.
   - Не надо мне ничего! - я поудобнее закинул рюкзачок за спину и зашагал к лесу.
   - Мы оттуда пришли, - заметили мне в спину. - Нам туда, по тропинке.
   Я побрел в указанном направлении.
   Козематка не заставила себя ждать. Примерно спустя полдня пути передо мной блеснула серебристая ниточка.
   - Собрались! Собрались! - проревел Семен Семеныч. - Глым, в середину! Мало ли что может произойти!
   Но ни мало, ни много происходить не собиралось. Обычная речка текла мимо обычных берегов. Обычные лягвы квакали в камышах. Обычная рыба время от времени взрезала хвостом искрящуюся водную гладь.
   - Тут один умник из числа рекрутов предлагал сделать молочные реки и кисельные берега, - произнес Игнатьич, догнав меня.
   - Бред какой, - сказал я. - Оно же все жидкое будет, как ходить?
   - Ну, положим, кисель знаешь, какой твердый бывает? Да и в молоке плавать для кожи полезно. Вот только ни про рыбу, ни про общую фауну он и вправду не подумал. Глупости это все. Знаешь, какие интересные кадры попадались? Считали, что раз страна у нас сказочная, значит, и все должно быть чудесное, невзаправдашнее. Луна из сыра, говорящие кролики, люди-мыши, руки-ножницы... Нет, конечно, в малых дозах без этого никак, какие же без чудес сказки? Только повсеместно так не бывает. Не то мы бы все тут с ума посходили. Вместе с Царем-батюшкой. Вот ты, Глым, рациональный человек, это в тебе и ценится.
   - Кем?
   - Нами. Кащеем и Колобком. Всеми, кто тебя знает.
   - Мы знакомы-то без году неделя! - резонно заметил я.
   - Верно. Только хорошего человека сразу видно.
   - Спасибо и на этом.
   - Только не очень уж задавайся, - пробасил Семеныч с другого боку. - Иначе ухи оборву.
   - Не люблю, когда рвут ухи, - сказал я. - Вроде взрослый человек, а туда же...
   И заорал - Семеныч отвесил мне здоровенного пенделя. Я погнался за ним, по дороге зацепился за кого-то, покатился по земле, проклиная подлого Семеныча, и поэтому проморгал мостик. Нет, не Семеныча, сделавшего мостик, ничего похожего. Просто через речку был переброшен мостик - совсем такой же, как тот, на котором загорали Бегемот и Борец. Только на сей раз на нем никто не загорал. А просто один человек старался спихнуть вниз другого, напялив ему на голову мешок. Больше ничего.
   И этого хватило!
   Потому что я узнал одного из них.
   Того, что без мешка.
   Именно его, жрущего раков, я видел на Кащеевом блюдечке.
   Шаман.
   Собственной персоной.
   Собственной толстой усатой мордой.
   Только на сей раз он не жрал раков, а собирался их накормить.
   Увидев нас, Шаман вот ни настолько не растерялся. Более того, он вроде как обрадовался. И заорал:
   - Скорее! На помощь! Я поймал Антисказочника! Надо его срочно сбросить с моста, дабы пресечь! Топим его, господа! Топим!
   Мешок протестующее завопил.
   - Нечего, нечего! - Шаман пнул его сапогом. - Сам натворил - тебе и ответ держать! В речку его, господа! В речку!
   - Пусть сперва ответ подержит, - пробасил Семеныч. - А в речку всегда успеем.
   - Нельзя его выпускать! - завизжал толстяк. - Таких гадостей натворить может - ужас! А скрутил и поймал его - я! Прошу мои слова занести в протокол. Да будешь ты падать, наконец, или нет?
   Отчаянно сопротивляясь, мешок, конечно, не желал падать. Шаман, пыхтя, попробовал применить другую тактику: вместо того, чтобы перевалить Антисказочника через перила, он стал подсовывать мешок под них.
   - Запрещенный прием! - я вскочил на мостик и стал приближаться к Шаману. - Постой! Нельзя же так! А если это не он? Надо разобраться.
   - Нечего разбираться! - рычал Шаман, расшатывая перильца. - Сбросить мерзавца, и все дела.
   - Но - топить?!!
   - Это иносказание, господин гуманист! Все равно не утопнет, в другую реальность вывалится. Зато наша очистится. И будет у нас новый Сказочник.
   - У нас и так есть новый Сказочник, - вставил Семен Евсеич. - Вот он, Глым.
   - Этот, что ли? Какой же это Сказочник? Лично я не вижу в нем волшебной силы! - напыжился Шаман и даже про мешок забыл.
   - Что характерно, - осмелел я, - и я в тебе ничего похожего не наблюдаю.
   - Без году неделя, а туда же! - ткнул в меня корявым пальцем Шаман - Кто ты такой? Кто ты? Тебя никто не знает! Выползок! Может, они сговорились? - и он опять пнул извивающийся мешок. - Один пакости делает, другой его покрывает? А? А?
   Семены притихли. А действительно, подумал я, кто я такой? Человек, вызванный по рекомендации Кащея, и почти ничем еще себя не проявивший. А Шаман... Он все-таки абориген. Слава, как о волшебнике, о нем ходит, пускай и дурная. Вот удружил ты мне, товарищ Костистый! Где ты, Кащеище, когда нужен позарез?
   - Здесь я, Глым Харитоныч, - сказал за спиной знакомый голос. - Не шуми. Сейчас все уладим.
   - Ух, - только и мог сказать я. - Вот это номер. А лошадь из-под купола, я надеюсь, не упадет?
   Семены, как по команде, задрали головы и глянули на небо.
   - И я здесь, и я! - завопил другой - пронзительный - голос, чьим черствоватым интонациям я тоже был весьма рад. - Дайте мне этого толстопузого! Покрошу!
   - Еще посмотрим, кто кого! - голос Шамана неуловимо изменился. Да и сам он стал как бы выше, глаза его метнули искры, а усы ощетинились. (Я уже хотел ляпнуть про "конька-горбунка", но прикусил язык.)
   - Ой-е-ей! - завопил он, отпуская дымящиеся перильца. - Что это?
   - Это? А это, любезный, называется "э-лек-три-чест-во", - пояснил Кащей. - Пару ампер для острастки хватит? Ну-ка, кончай баловаться и подавай сюда мешок.
   - Мешок вам? - хихикнул Шаман, рывком стащил его с укрываемого внутри человека. - Хвост крысячий и хрен моржачий вам, а не мешок! Иди сюда, животное!
   С этими словами он обхватил одной лапой голову своего пленника - невысокого худенького парнишку - а в другой узенько блеснуло лезвие. Шаман прижал нож к тощей шее мешочника и торжествующе заорал:
   - А теперь вы слушайте! Вон с моста, негодяи! Пошли отсюда! И дайте пройти!
   - Куда тебе идти-то? - устало спросил Кащей. - Мы тебя сами туда отведем. Только не психуй.
   - Кащей, что же ты стоишь? - не выдержал Колобок. - Заморозь его!
   - Не могу, - покачал головой Кащей. - Не дается.
   - Он что - и вправду Антисказочник? Почему же я его не увидел?
   - Потому что он не Сказочник. Он простой Злой Колдун.
   - Его зовут так?
   - Нет, Шаманом его кличут... А что?
   - Ты просто с большой буквы сказал, значительно так - Злой Колдун...
   - И ЧТО? - рявкнул Кощей, и достойный господин Колоб, поперхнувшись, умолк
   - А разница? - не выдержал я.
   - Огромная. Его может победить только не менее злой колдун. Или Сказочник.
   - А ты? Разве не... - начал было Колобок.
   - Рот закрой, позор хлебопека! - прошипел Кащей. - Я не! По крайней мере, в ближайшее время. Уговор такой был, ясно? А вот Сказочник среди нас все же имеется.
   Что? Опять?
   - Глым, не опять, а снова. Давай, делай что-нибудь.
   - А что? - спросил я. - Придумать сказку, как нож в его руке превращается...
   И глаза у меня чуть не повисли на стебельках. Потому что ими, глазами, то есть, я только что увидел, как лезвие у шеи паренька пожелтело и заструилось ему за шиворот.
   Шаман машинально тронул жидкий нож пальцем и попробовал на вкус.
   - Масло, - сказал он. - Мамой клянусь, масло. Это что же выходит?
   - Выходит, что мы его нашли, - шепотом сказал Колобок. - Глым, дружочек, я был неправ. А можно...
   - Потом, господин Колоб, - я размял пальцы. - Давай, колдун. Выходи.
   - Ах, так? - взревел колдун и, закрутив вокруг головы вихрь, метнул его в Семена Семеныча. Отскочив от того, вихрь прошелся по остальным Додельщикам. Мгновенно лица у них окаменели, и Великолепная Семерка принялась окружать меня с явным намерением надавать по мордасам.
   Краем глаза я увидел, как Кащей что-то торопливо бормочет и делает в мою сторону пассы, но они мне что-то не сильно помогали.
   - Жили-были... - я не успел договорить, как Семен Игнатьич прыгнул ко мне и со всей дури зарядил ногой в живот.
   Я и не знал, что может быть так...
   Больно?
   Очень больно?
   Да нет же!
   Так легко предотвратить удар всего лишь одним блоком под названием "Ловкая черепаха выдавливает из своего панциря непрошенного гостя". Ай, да Мамба! Аригато!
   Удивленные глаза Игнатьича мелькнули перед моим носом, а затем их обладатель ударился спиной о ближайшую липку и сомлел.
   Нет нужды описывать, что спустя пару минут остальные Семены нашли приют в разных прибрежных уголках. Ни одного я не сбросил в Козематку к неведомым пока крокозябрам, хотя и очень хотелось. Все-таки я не злой колдун... Ах, да!
   Я повернулся в сторону посиневшего от злобы Шамана.
   - Один злой колдун, не сумевший взять в плен молодого человека и вызвавшийся противостоять Сказочнику, не справился с управлением собственных конечностей, - принялся с выражением рассказывать я. - Ухватил он мешок, державший в руках, напялил его себе на голову - хотя очень этого не хотел, - да и бросился в Козематку. Только круги по воде пошли. Вот и сказке конец, а кто слушал - молодцы.
   Ну, все было не совсем так. Хотя в общем, в особенности насчет кругов, все правильно. Только перед падением он успел кое-что сказать. Вернее, прокричать:
   - Албибэк!
   - Сам дурак! - ответил я.
   А из-под моста продолжало нестись:
   - Вы еще попляшете!
   Ну, это фигня. А вот посерьезнее:
   - А мерзкому Колобу - проклятие ВЕЧНОЕ!
   И еще:
   - Козлы!!!
   Потом наконец-то все стихло. Я подошел к вздрагивающему от обиды Колобку.
   - Я-то тут при чем? - спросил он меня, утирая бегущие из черных глазок слезы. - Это же вы с Големычем его победили и разоблачили! За что меня-то? Лучше бы он тебя в обезьянку превратил, а Кащея - в шарманщика. Мне-то уже надоело бессовестным быть!
   - Не боись, - похлопал его по кругленькой макушке я. - Всего-то сто годков бессовестным походишь, а там само пройдет.
   - Ну, спасибо, - хмуро сказал Колобок. - Я, признаться, ожидал кой-чего другого. Например, сказки про меня и про мою чудесно обретенную совесть.
   - Да я пошутил. Верну я тебе твою совесть, не переживай. Дай сначала с парнем разобраться, гляди, еле живой сидит.
   - А чего с ним разбираться? А, да, ты же не местный. Портняжка это.
   - Тот самый?
   - Не тот самый, а Храбрый! - пискнул, услышав наши последние слова, парень. - Одним махом семерых побивахом!
   - Это я побивахом, - показал на постепенно приходящих в себя Семенов я. - А ты - жертва.
   - Сам жертва! Я - Сказочник! Я со злом боролся!
   - Это с каким же?
   - С вампирами! Придумал одного хорошего человека, он их всех обещал перебить!
   - Ага, - многозначительно протянул Кащей. - А еще?
   - А знаешь, сколько я деревень спас? От холода, голода и унижений?
   - Дай догадаюсь: еще одного спасителя выдумал?
   - Точно! - Портняжка покраснел. - А что? Мне Шаман говорил...
   Тут его лицо сморщилось, он понял, что сказанное только что не вписывается в действия последних десяти минут, и заплакал.
   - Не реви, - строго сказал Кащей. - Ты не виноват. Просто подвернулся под руку одному хитрому и злобному типу.
   - Я думал... Я - настоящий... Сказочник... Хотел, как лучше...
   - Вот сейчас ты должен с умным видом сказать: "Самые страшные вещи делаются из лучших побуждений", - сказал Кащею я.
   - Сам знаю, - рыкнул Кащей и нежно пояснил Портняжке: - Самые страшные вещи делаются из лучших побуждений, сынок! Мерзавец ты, Глым, и шутки у тебя мерзопакостные.
   - Это что, тоже сказка была? - притворно удивился я. - Я и не знал!
   - Граждане, - послышался голос Семен Семеныча, который с хрустом приводил вывихнутую шею в порядок. - А что это сейчас тут произошло? А? О!
   - Да, объяснитесь же, наконец? - проскрипело дерево, незаметно появляясь у меня за спиной.
   - Все в сборе? - спросил Кащей. - Так и быть, объясняемся.
  
  
   Глава восемнадцатая
   Так и быть, объясняемся?
  
   - Признаться, я и не подозревал, что Шаман - злой колдун, - начал речь Кащей. - Но не знал этого лишь с самого начала. Выяснил я это лишь тогда, когда отправил Глыма с Додельщиками, а сам закончил дело под кодовым названием "Саранча".
   - То есть, - я начал закипать, - ты уже давным-давно покончил с крылатой напастью, а меня, как последнего осла...
   - Нет-нет, ты не так понял. С саранчой я оставил бороться Колобка и Ореха, а сам отправился на поиски Антисказочника. Просидев в библиотеках две пары штанов, искурив уйму табаку и отрастив сивую бороду, я нашел наконец все интересующие меня сведения. Оказывается, Шаман после смерти Шнапса уже пробовался на роль Сказочника. Почему же я не был поставлен в известность? Потому что выполнял розыск претендентов в иных мирах. Почему Колобок не был поставлен в известность? Смотри пункт первый. Словом, мы об этом не знали. А Шаману лично Царем было отказано с формулировкой: "Не способен на добрые дела, нет Сказочных положительных свойств, только отрицательные". И тогда этот мерзавец придумал новый коварный план. Он изобретает легенду об Антисказочнике, подкрепляет ее несколькими пакостными делишками, заранее обеспечив себе алиби. В частности, похищает Храброго портняжку, распустив слух, что тот уже за пределами нашей реальности.
   - В гости пригласил. Конфектами угощал, - шмыгнул носом несостоявшийся Сказочник. - Ландриновыми. И одним маленьким марципаном.
   - И попутно внушает ему, что он-то и есть настоящий спаситель человечества. Приглашает из Мерики Хельсинка, с помощью Игипетской Магической Мумии вызывает из вечной тьмы Могильщика, и...
   - И выдает их появление за дела Портняжки! - закончил я.
   - Точно. Таким образом мы подобрались к финалу этой истории. В конце концов он решает в действительности убрать Портняжку, объявить себя победителем Антисказочника...
   - Какого? - непонимающе спросило дерево.
   - Болван!
   - Почему?
   - Потому что Портняжка - и есть Антисказочник.
   - Правда? Тогда скорее сбросим его в Козематку!
   - Тьфу ты. Да это Шаман заставил всех нас поверить в мифического Антисказочника, придумывающего гадкие сказки и тем самым убивающего нас! Даже я повелся. А на самом деле, убей он Портняжку, никто бы не доказал, что Шаман - никакой не Сказочник. И уселся бы наш гражданин править, перед этим уморив когда-то отвергнувшего его Царя. И имели бы мы какое-то - очень недолгое, смею уверить - время на троне Царя-Сказочника в одном лице. Если бы не наш Глым...
   - Если бы не наш Кащей, - сделал я ответный комплимент.
   - Если бы не наш Колобок, - хором гаркнули Додельщики.
   - И не отважные семь Семенов! - сквозь зубы процедил Колобок.
   - И Орех! Не забудьте про Ореха! - громче всех заорало дерево.
   - Кстати, - повернулся к нему я. - Ты-то где был? Помогать буду, сказал, а сам пропал, и дыма не видать.
   Орех довольно осклабился. Делать этого ему не стоило, потому что потом он битых пять минут не мог прочихаться и откашляться. Во все стороны летели лапки и крылышки - подозреваю, что саранчиные.
   - Вопрос снят, - проворчал я, отодвигаясь от него подальше.
   - Фу, напустили тут слюней, - проворчал Портняжка. - Смотреть противно, а слушать - тем более. Один я, выходит, придурок безмозглый, да?
   - Прекрати, - сказал я. - С кем не бывает? Знаешь, что я напортачил, когда здесь появился?
   - А как ты вообще здесь взялся?
   - Прикинь: спускаюсь в подвал, а там трое каких-то уродов...
   - Потом расскажешь, - сухо оборвал меня Кащей. - Нам пора к Царю. С докладом и представлением Глыма в новом звании.
   - А меня казнят? - робко прошептал Портняжка.
   - Нет, - коварно сказал Кащей. - Ты поступаешь на службу. К знаменитому Сказочнику Глыму Харитонычу Чугункову. Он тебе много чего расскажет: про устав, волшебные атрибуты, Черную Мамбу и Предпоследнего Самдурлая... А ты думал, Глым, я зеркальце выбросил? Теперь все время будешь у меня на глазах. Так спокойнее.
   - Хорошо. Только когда в туалет пойду - чур не смотреть!
   - Крраашшш, - я могу и ошибаться, но Кащей вроде бы сказал именно так.
   - И в ванную тоже, - я отвернулся - и как раз вовремя, чтобы ухватиться за своевременно подставленную ветку дерева. Резкий порыв ветра чуть не заставил меня почувствовать себя белкой-летягой. А то, что я увидел, и вовсе чуть не превратило в труху. Какой еще Сказочник? Отпустите меня домой, к милым сердцу налоговым инспекторам...
   И тут не очень большой, но все же потрясший мое неокрепшее воображение дракон опустился на берег Козематки, сложил кожистые крылья, протянул к нашей компании морду, похожую на несгораемый шкаф, и, оскалив клыки-мечи, поинтересовался:
   - Это вот, что ли, ваш Сказочник? Приветствую.
   - Прошу любить и жаловать, - молвил, как ни в чем не бывало, Кащей. - Глыментий - как, кстати, тебя по отчеству? - и Змиулан Горынович Видоплясов.
   - Он самый, - кивнул дракон. - Рад.
   - А я-то, - слабо сказал я, и с тоскою подумал: "Интересно, что меня еще ждет в этом невыразимом мире?".
   - Жертва научной фантастики, - фыркнул Змиулан.
   Если честно, то я другого и не ждал.
  

КОНЕЦ ли?

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   95
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"