Каким ослепительным белым пятном смотрится лист чистой бумаги на поверхности темного дубового стола.
Между тем, при более близком рассмотрении этот лист уже не кажется таким уж белым вследствие шероховатой текстуры его поверхности. Но, не буду к этому придираться!
Наблюдая за человеческим социумом, можно найти немало примеров, когда за внешним глянцем жизни вылазят отвратительные бытовые язвы. Обобщающим есть провидчески сказанное еще Козьмой Прутковым - зри в корень!
Или, вот карандаш. Тонкий, толстый, короткий длинный. Рукой генерала рисующий жирные красные стрелы по охвату и уничтожению позиций врага верными солдатами.
Карандаш сам в себе просто вещь, деревяшка, которой можно почесать загривок? Он становится полезным только в руках человека разумного. Беру карандаш и провожу им на белой бумаге линии в разных направлениях разной длины. Рука у меня тверда. Линии выходят прямыми, как мачты парусных фрегатов, как телеграфные столбы!
Итак, лишь вместе бумага и карандаш создают гармоничное единение формы и содержания!
Но, так ли часта гармония в общении людей? Не заключено ли общее между ними лишь в том, что взаимоотношения их строятся в основном из бытовых личных приоритетов. А как же любовь, дружба, взаимовыручка и прочие высокие моральные качества, издревле присущие людям? В чехарде прошедших тысячелетий они неуклонно стираются и замещаются плоскими повседневными потребностями.
Сворачиваю лист бумаги в трубку и карандаш оказывается внутри ее. Опускаю трубку на стол. Упругая сила скрученной бумаги ее выпрямляет. Освобожденный карандаш по воле этой силы стремится к краю стола.
Факт этот сам по себе предсказуемый и незначительный. Однако, он снова наталкивает меня на более широкое осмысление происшедшего. И, здесь я нахожу множество похожих примеров, в отношениях между людьми. Эти отношения нередко превращаются в поле бесконечных битв. И наступает время разрушения! Главенствующей силе становится не комфортно наслаждаться своим исключительным положением и сладостными утехами. Эта сила теряет интерес к привычному образу жизни. Жалуется на застой. Находит выход из этого в брутальных переменах, в "движухе"!
Вот, и я, устав от всех экзерсисов, решаю замутить свою "движуху"! Рву с ожесточением белый лист бумаги на множество мелких кусочков. Медленно кружась, они падают у моих ног. Беру карандаш и начинаю его ломать. Он оказывает большее, чем я предполагал, сопротивление. Мне хватает терпения расправится с ним так же безжалостно, как и с бумагой. И вдруг острая боль овладевает мною. Он, подлец, изловчился всадить мне в ладонь большую занозу. А, это никак не входило в мой первоначальный замысел. Появилась первая кровь. Погоди, будет тебе теперь!