Работа в Островце продолжалась чуть больше года. Затем на мое место прибыл новый зубопротезист. Я вернулся в Минск с желанием найти там постоянную работу. Вновь начал обхаживать городские стоматологические поликлиники и везде, без объяснения причины, получал отказ. И вот при очередной попытке я познакомился с заведующим такого учреждения Иваном Ивановичем Ковалевым. Он как-то сразу проникся ко мне сочувствием. И помог с поиском работы.
В послевоенное время скромное жалованье протезиста и запрет на совместительство заставляли постоянно искать дополнительный заработок. Иван Иванович это хорошо понимал. Имея обширные связи с стоматологами, работающими в маленьких белорусских городках, он договаривался с ними о неформальном сотрудничестве. Это касалось и меня. Я инкогнито приезжал в условленное место и делал "левые" протезы. Мое разоблачение грозило потерей профессии, а то и судебным приговором. Протезисты находились под неусыпным контролем фининспекторов, которые буквально по пятам ходили на ними в поисках компромата. Из-за опасения быть разоблаченным приходилось через короткое время менять место "халтуры". Разные люди окружали меня и никогда у меня не было уверенности, что "благодарный" клиент не настучит на меня куда следует. Моя работа была похожа чем-то на работу разведчика в тылу врага. Мне приходилось маскироваться и затаиваться. Такая жизнь приучала к осторожности и осмотрительности. В будние дни я работал на своем рабочем месте, а по выходным дням отправлялся в очередную "командировку". Я находился постоянно в состоянии повышенной нервозности и подозрительности. Лишние деньги давались нелегко. Приходилось ими и делиться. Благодарить тех, кто давал возможность приработать. Я вновь оказывался в местах, где партизанил. В одном из таких мест я оказался по протекции Ивана Ивановича.
Я снимал у поляка Стася на выходные дни комнату, выходящую одним окном прямо на улицу. Из окна было хорошо видна прилегающая к дому улица. Каждый прохожий или машина, при необходимости, были видны издалека. Это давало преимущество во времени, если я мог заподозрить опасность в виде приближающихся к дому милиционера или фининспектора. Заметить милиционера было делом, конечно, простым. А как быть с другим своим заклятым врагом. У него на лбу не написано, кто он на самом деле. И здесь меня не раз выручало мое почти звериное на них чутье. Каким-то непостижимым образом мне удавалось заранее распознавать тех, от которого я должен был немедленно убегать. Заметать за собой все следы. Своего врага нужно знать в лицо. И это мне почти всегда удавалось. Но и на старуху бывает проруха. Жители Городка и прилегающих деревень знали, когда и где принимал зубной врач. Я хорошо делал свою работу. Всегда выполнял данное обещание. За это получал в ответ благодарность и другое, что причиталось при "левой" работе. Я часто слышал, как за моей спиной меня называли "жидок." Я не обижался за это слово на простых и необразованных людей. Они произносили слово обыденно, без всякого оскорбительного подтекста. Так уж повелось в белорусских деревнях. Поляков они называли "ляхами", украинцев - "хохлами", а евреев -"жидками". И так было всегда! В Городок наведывалась время от времени некая "Борисовна", величавшая себя зубным врачом. Она ходила по людным местам со щипцами и удаляла всем желающим больные зубы прямо на улице. Ни о какой санитарии и гигиене не шло и речи. Щипцы промывала водопроводной водой и вновь пускались в дело. Самозванка плохо владела техникой вырывания зубов. И после её очередных визитов, ко мне тянулись люди, чтобы я удалял остатки корней, оставленных в их ртах этой "Борисовной". К счастью, она вскоре куда-то пропала. Моя работа вновь вошла в отлаженное русло. Людская молва о хорошем протезисте распространилась во все концы. Дошла она и до местного руководства. И вот в один прекрасный момент заявляется ко мне председатель сельсовета вместе с партийном секретарем. Я испугался. Эти быстро доведут дело до конца. Входят они ко мне в помещение. Неторопливо осматриваются. Садятся.
- Как работается? - спрашивает полный и крупный с лицом красным и одутловатым. По виду типичный пьяница. Сразу догадываюсь, что это главный.
- Так это, нормально. Больно народ нуждается. Вот и приходится в неурочное время им...
- Знаем, знаем. Ты это, не дрожи, как осиновый лист. Мы по-дружески зашли, познакомиться. Выпить есть?
У меня отлегло на сердце. - Это я мигом!
Через минут пять на столе стоял бутыль самогона и скромная закуска.
- Будем! - председатель поднял стакан, - За твою работу! Слышал про нее. Говорят, что и цену божескую берешь. Если-бы не так, другие, бы не пришли. Понимай это!
Пришлось поднять стакан и мне. Нарушить обещание завязать со спиртным. Я понимал, что мой отказ будет для них непонятным. И я наживу себе в их лице врагов. А этого я не мог себе позволить. После этой памятной встречи председатель сельсовета стал частенько заглядывать ко мне на дармовую выпивку. Мы с ним сдружились, и он не раз мне в пьяном виде говаривал.
- Абраша, запомни - я твой друг! И никому не дам тебя в обиду. Вот увидишь!
И его помощь мне скоро понадобилась. В один из дней я ехал в Минск в кузове грузовика. Пьяный мужик, сидевший на скамейке у кабины водителя, старался меня чем-то задеть, вызвать ответную реакцию. Он явно искал повода, чтобы со мной подраться. Пьяным иногда хочется с кем-нибудь подраться. Я несколько раз пытался от него отодвинуться подальше, но он настырно лез ко мне. Я не выдержал и головой, опыт у меня уже был, ткнул в его нос. От неожиданности мужик растерялся, а затем прыгнул на меня. Мы начали кататься по кузову, нанося друг-другу тумаки. Я был физически крепче пьяного мужичонка и вскоре крепко прижал его к борту кузова, лишив его способности махать руками. И он начал орать.
- Наших бьют!
Водитель остановил машину. Посмотрел в кузов и поехал назад в Городок прямо к отделению милиции. Меня с мужиком завели в дежурку. Мужик стал жаловался на меня. Говорил, что я первым затеял с ним драку. Я пытался опровергнуть его ложь. Дежурный милиционер не хотел меня слушать. И составил акт, что я из хулиганских побуждений избил местного жителя такого-то. И тут я вспомнил слова председателя местного сельсовета. И после милиции сразу к нему. Смотрю он лежит на диване уже в нужной кондиции и храпит на весь дом. Толкаю его. Так мол и так, хотят невинного засудить. Помоги!
- Не горюй, дорогой друг. Я знаю, где этот забулдыга - милиционер живет.
Оделся он кое-как на скорую руку. На ноги шлепанцы нацепил, и мы с ним на улицу. Милиционер был дома и сильно пьян. Отключился и никого не признает. Взмолилась его жена.
- Не трогайте. Пусть проспится, а то мне жизни не даст!
- Ладно-с - говорит председатель. - Пусть спит. Тащи его сумку.
Принесла жена милицейскую сумку, а в ней акт про меня. Еще чернила не высохли. Берет председатель эту бумагу и рвет ее на мелкие кусочки.
- Ты, женщина, нас не видела. Куда делся акт не знаешь. Очухается, скажешь, что по пьянке потерял, наверно. Завтра приходи вот к этому доктору. Он тебе золотую "фиксу" поставит. Поставишь, доктор?
Куда мне было деваться. Конечно, поставлю. А сам думаю, еще одна такая драка и нищим стану. "Фиксу" я ей поставил. Она участвовала в моей реабилитации и ее вполне заслужила.
***
Вскоре меня ждало новое испытание. И только срочное обращение к пьянчуги-председателю спасло меня от серьезных жизненных осложнений. Скорее всего этот человек узнал о моей незаконной работе от кого-нибудь на улице. Возможно, услышал, как одна моя клиентка говорила обо мне своей знакомой. О том, что я хорошо делаю протезы и беру сносную плату. А может об этом ему по пьянке сболтнул кто-то из местного начальства? Кто теперь это разберет. Однажды, покуривая у окна, вижу незнакомого человека явно не из местных. Чувствую, что идет прямо ко мне! Я не сомневался в цели его визита. Убегать было поздно. Смахнул быстренько со стола, все что на нем было по всем углам. Сижу и жду. Заходит, здоровается. А сам все по сторонам глазами водит и начинает мне улыбаться.
- Так, так. Все понятно. Вот мое служебное удостоверение.
Открываю и читаю - фининспектор такой-то. Вот и пришел мой час расплаты.
- Может выпьете что с дороги?
-Это можно, - отвечает. - Выпить всегда не грех. Сам Иисус Христос выпивал. У вас ведь всегда есть. И разговор легче пойдет.
Налил я ему самогонки в стакан. Он ее одним залпом залил себе в рот. Крякнул от удовольствия. Закуску поискал. Положил шмат сала на кусок хлеба и уплетает. С таким можно и договориться, думаю. И еще желаю стаканчик самогона ему налить. Останавливает.
- Пока хватит. Приступим к делу. Вы явно занимаетесь незаконной частной практикой.
- Не от хорошей жизни. Семья, детки. А оклады наши сами знаете какие. "Ими сыт и обут не будешь", говорю, понимая, что отнекиваться бессмысленно. Только себе хуже сделаю.
- Это вы прокурору, если надо будет, скажете.
- Что же мне делать?
- А как вы думаете? - спрашивает и смотрит на меня нахальным и откровенным взглядом. - И потом, может и у меня такие же проблемы. Я понятно изъясняюсь.?
- Сколько? -набравшись духу, выговорил я.
- Это другое дело! Вы понимаете жизненные реалии. Значит так, - фининспектор налил себе самогонки. - А вы что, не пьете?
-Пью! - выпалил я.
-Тогда давайте! А потом приступим к делу?
Мы выпили. Названная им сумма денег была для меня приемлемой. Я передал ему деньги. Пересчитав их, фининспектор на прощание как-то загадочно улыбнулся и вышел. Не думал я тогда, что эта встреча будет лишь прологом. Фининспектор стал приходить ко мне каждую неделю. Садился за мой стул, наливал в стакан мой самогон, закусывал моей едой и разводил пустые разговоры. С каждым визитом, суммы, которые он требовал у меня, становились все больше. Я стал работать себе в убыток. Я опять пошел просить заступничества к председателю.
-Ни беда, Абрам! Улажу и это дело. Приноси две бутыли самогона. Нахала - взяточника надо проучить! Пусть знает меру!
Каждую неделю под видом обсуждения текущих хозяйственных проблем, местное начальство устраивали себе пышное застолье. Председатель пригласил на это мероприятие и фининспектора. Тот охотно согласился, польщенный таким к себе вниманием. Вскоре был изрядно пьян. Об этом побеспокоился сам председатель. В стельку пьяного его вытащили на улицу и основательно помяли ему бока. Там его и оставили. Очнувшись, фининспектор так и не смог вспомнить, как он здесь оказался и почему у него так сильно болит все тело. В медицине это называется алкогольной амнезией или запамятством на прошедшие события. Его не было больше месяца. Видно, залечивал свои раны. И он появился опять с той же мерзкой улыбкой. Я дал ему денег. Ему этого было мало. Он решил сделать из меня дойную корову и зачастил ко мне с угрозами моего разоблачения, если я не буду давать ему мзду. Я вновь к председателю и чуть не падаю ему в ноги.
- Житья от этого хапуги уже нет. Все ему мало!
- Вот, подлец! Ну, ничего! Я обломаю ему эту охоту раз и навсегда!
Начальство опять устраивает вечеринку и опять приглашает на нее неугомонного фининспектора. На этот раз ему разбивают нос, вешают под глазами синяки и в пьяном состоянии отвозят в райбольницу на предмет освидетельствования его состояния с медицинской точки зрения. Дежурный врач делает заключение, что обследуемый находится в выраженной степени алкогольного опьянения и контакту не доступен. Эта справка вскоре оказывается у районного начальника финансового управления с письменной просьбой избавить район от дебошира и пьяницы фининспектора, позорящего свое высокое служебное звание. Вскоре он был уволен с должности и исчез из моей жизни. А мои финансовые дела быстро пошли на поправку.