Дорогой, Виссарион Григорьевич! Обращаюсь мысленно к Вам по причине Вашей статьи "Взгляд на русскую литературу 1847 года" в некрасовском журнале "Современник" Љ7 за 1847 году о состоянии русской словесности, ее настоящем и будущем.
Однако, позвольте сперва процитировать из этой статьи несколько фундаментальных на мой взгляд положений касаемо русской речи и языка. Раскритиковав некоторых ура-славянофилов, заявивших, что любое употребление иностранных слов непременно искажает и уродует прекрасный русский язык, Вы напомнили им: "инстинкт", "эгоизм". "билет", "ассигнация", "квитанция", "прогресс" - есть слова, органично вписавшиеся в повседневный обиход русского разночинного сословия! И это, несмотря на очевидность их заграничного природы!"
Вместе с тем, Вы, Виссарион Григорьевич, прямо и категорично заявили. Цитирую:
"Мы первые скажем, что употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово - значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус. Так, например, ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова "утрировать" вместо "преувеличивать"... "По мере наших успехов в сближении с Европою, появление чуждых нам понятий будут все более и более истощаться!"
И, спустя почти два столетия у меня возник вопрос - не забыли ли мы, живущие в 21 веке, ваши мудрые заветы и наставления? И тому стали в последние годы весьма веские причины.
Как-то встретил старого школьного приятеля, достигшего финансовых успехов.
- Ну, а как дела у твоего сына? - спрашиваю.
- А какие дела могут быть у мажора! Дауншифтер он одним словом!
- Ты это о ком?
- О своем сыне! Лоботряс, бездельник! Живет на широкую ногу за счет моих денег и в ус себе не дует!
Вскоре представился еще один любопытный эпизод. Еду я как-то в метро. Голову опустил и журнал читаю. Чувствую, как кто-то сверху взглядом давит. Затем слышу голос строгий.
- Мужчина! Коленки- то сдвиньте!
Что за чертовщина, думаю? Поднимаю голову. Стоит прямо передо мной плоская такая девица не старше тридцати. Увидела меня и сразу смягчилась.
- Извините, дедушка, это вас может не касаться.
Не успел я спросить в чем, собственно дело вижу, как стоит она подле молодого уже мужчины и так же в приказном порядке требует, чтобы он свои колени сдвинул.
- Ваша поза с раздвинутыми коленями оскорбляет чувство женского достоинства! Я не говорю уже о том, что так вы занимаете слишком много места. Борьба с мэнспредингом ширится по всей планете! - продолжила тощая девица. - И я, активистка этого движения и требую сдвинуть Ваши ноги!
- Да, ни за что!
Вагон остановился. Мужчина крепко взял упирающуюся активистку за локоть и вытолкал из вагона. Вернулся на свое место с чувством исполненного долга
Дальше больше. Понес в районную газету статейку. Такое бывало и раньше. Чаще отказывались печатать, ссылаясь на неактуальность и слабый литературный стиль. Дело обычное для таких, как я, озабоченных недостатками окружающей среды пенсионеров. Прихожу в редакцию. Вижу, сидит перед кабинетом главного накрашенная фифа и ногти пилкой шлифует. Раньше сидела на ее месте пожилая сотрудница.
- Вам чего? - а сама продолжает свою неспешную занятость.
- Да, вот статейку одну написал.
- С каким хедлайном?
- Извиняюсь, не понял?
- Про заголовок, спрашиваю. А какой нарратив у Вашей статейки?
- Странный у вас русский получается! - отвечаю и вон на улицу. Понял, что теперь мне в этой газетенке больше делать нечего. Однако слова ею сказанные запомнил и в блокнот свой под очередными номерами внес.
Не секрет, что некоторые начальники в рабочее время любят до разных частей женского тела как бы невзначай дотрагиваться. Уж очень бывают обольстительны эти секретарши, что просто не удержаться! Случалось такое в свое время и со мной. Все это тогда заканчивалось кокетливо произнесенной фразой.
- Что это вы себе позволяете на рабочем месте!?
В мои золотые годы это называлось "флиртом"! Слово, конечно, не наше! Но с какой легкостью и точностью выражало оно мимолетную, обольстительную суть таких ситуативных отношений! А теперь тоже самое выперло, как танк Т-90 из укрытия, страшным чудищем - харассмент!
Количество и быстрота, с которой чужие слова без всякой на то необходимости с легкостью проникают в нашу языковую среду поражает!
Неужели этому чужеземному засилию, о чем Вы, Виссарион Григорьевич, так настоятельно предупреждали нас, потомков, нет в русском языке синонимов?! Да есть, конечно! Вместо "питчинга" - "представление", вместо "нарратива"- "повествование", вместо "дедлайна" - "срок исполнения", вместо "респект" - "уважение", вместо "мейнстрима" - тенденция, вместо "хайпа" - шум, гвалт! ...
Но произносить именно чужое стало уже общим местом, чуть ли не мерилом образованности и статуса!
Вы, Виссарион Григорьевич, ошиблись, полагая, что с течением времени мы сблизимся с Европой настолько, что будем все менее заимствовать и использовать ее слова. Русская же речь будет становится все совершеннее и гибче! Да, сблизились, но что-то пошло совсем не так! Все получилось ровно наоборот!