Зайцев Сергей : другие произведения.

Х.А.О.С

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мотивация: Письма читателей 50-60г.г. с обращением к Российскому (тогда ещё советскому) МинКульту и Союз писателей о создании лит. произведения: "Война и мир - 2" Рекомендуется к ознакомлению проф.лит. критикам. Довольно не удобоваримая каша: к тому же не на молоке и без масла, в сыром и достаточно не доваренном виде. Десерты и готовые блюда - рядом. Конкретнее: историко-философская публицистика в рифме, с небольшими предисторическими вступлениями в начале каждой части и финальной полемикой автора в конце каждой эпопеи. Очередная, далеко не первая попытка разобрать причины Войны и мира на примере 2-ой мировой войны.

   от автора:

к ветеранам

Я сотни вопросов разных,

По жизни уму задавал.

И сил не теряя напрасных,

Ответы на них выдавал

Но вот, от простого вопроса.

Занозой, засевшим в мозгу.

Как от шального мороза

Бегу! А сбежать не могу.

А смог бы, я так же как вы?

В те, лихолетные годы.

Преградою, стать для волны

Сметавшей, в могильник народы.

Вроде? Не полный дурак.

И мысли ложатся в строку.

Но этот вопрос, никак

Осилить, пока не могу

Когда-то? Его я решу,

Осмыслив, последнее "либо".

Но вас, ветераны прошу:

Сначала, примите - СПАСИБО

СПАСИБО! За всё на свете

За подвиг (в вечном огне)!

За то, что: ценою смерти

Вы жизнь сохранили и мне.

За то, что: я нынче - свободен!

За то, что: войны - я не знаю!

За то, что: я нынче способен -

Думать и жить, как желаю!

За то, что: вы столько снесли,

Преградою вставши, как глыба.

Поклон вам до самой земли!

Внучатое наше - СПАСИБО!

Ведь вас: не ценить и забыть

Мы права, никак не имеем.

И право - в достоинстве жить,

Лишь вашей заслугой имеем

В общем, не будучи рыбой.

В награду, за ваши труды.

Держите: Вам - наше СПАСИБО!

( В гряде, пьедестальной строфы).

  
  
  
  

АННОТАЦИЯ

  
   Я вернулся с работы усталый.
   Я включил, новостной канал.
   Там: здоровый и зрелый малый
   Как сайгак, по ухабам скакал;
  
   А вдогонку, свистели пули
   И трещал, поизбитый калаш;
   Опрокинут пчелиный улей,
   Догорает в пожаре шалаш;
  
   Окна школьные, словно бойницы,
   Феодального замка былин;
   Режут трассеры ночь, как зарницы
   И суровые лица мужчин;
  
   Кувыркаются дети от боли
   И рыдают навзрыд матеря,
   Готовые, если б их воля,
   Выплакать даже моря.
  
   И приписка к сюжетности судеб:
   (На экране, в левом окне)
   Комментариев нет и не будет
   (Комментатор погиб на войне).
  
   Я взглянул, на того кто с пеленок,
   Мне доставил немало хлопот.
   Мой безусый и юный потомок -
   Веселился, резвясь без забот.
  
   Я откинулся в кресле усталый,
   Но изжогой в груди, встала мысль.
   Неужели тебе? Мой малый!
   Я оставлю, такую же жизнь?
  
   И вопрос, с простотою коварно
   Словно обухом, вышиб с меня.
   Всю усталость, которою плавно,
   Я накрыть собирался себя.
  
   Я отправился, молча на кухню,
   Где жена ворковала с борщом:
   - Дорогая, давай-ка ухнем.
   По стаканчику кофе вдвоем.
  
   - Не такая уж я дорогая,
   Есть гораздо, дороже меня:
   Улыбнулась она отвечая,
   Но уже где-то в мыслях я.
  
   Подзавис, словно в том Интернете.
   Ее говор, ловя через раз,
   А на кухню влетели дети:
   -Мама, кушать готово для нас?
  
   Но услышав, родительский окрик,
   Они оба, как серые мыши.
   Сквозанули, моментом под коврик.
   На какое-то время притихши.
  
   И сия тишина, на мгновенье
   Будто двери собой приоткрыв.
   Запустило сознанье в движенье,
   Круговертями мысль закружив.
  
   Я проснусь на рассвете, с оказией
   И отправлюсь искать ответ:
   Чем же люди так напроказили,
   Что поныне им мира нет?
  
   Я ударю с зарею ставнею
   И облажу весь белый свет.
   Я хочу знать причину главную:
   Почему? " в мире - мира нет".
  
   Я прочту, манускрипты столетий,
   Всколыхнувши архивную пыль.
   Ну, а вдруг? Мне столетья ответят,
   Почему? " Миру - мир (это быль)".
  
   Время есть, изучить до рассвета.
   Мысли старых как мох, мудрецов
   Может быть? Я найду в них ответа:
   На причину извечных боев!
  
   Мы историю нашей планеты -
   пишем несколько тысячелетий.
   А имеем в ней, мирные леты -
   Пару-тройку, каких-то столетий!
  
   От чего? Для чего? И откуда?
   Стала культом, для мира - война
   Почему? Роль вселенского чуда
   Возымела в сознанье - она.
  
   Бутерброды, напитки и кофе.
   Встало солнце, уже за окном.
   Только мысли, засевшие в штофе,
   Все текли на бумагу ручьём.
  
   Пролетели, столетиев годы
   (За одну только ночь в голове).
   И народов: падения и взлеты,
   В приукрашенной, былью молве.
  
   И вопрос одиноко-реальный,
   Что вчера еще, встал предо мной.
   Стал какой-то, безумно-глобальной,
   Непролазно-могучей стеной.
  
   Породив собой, тысячу новых:
   Неизведанно-каверзных "что?".
   Опрокинуть в мгновенье, готовых
   Все усилия мысли, в ничто.
  
   Неужели мы выше небес,
   Поднялися, достигнувши края?
   Неужели нам весь интерес,
   Стал знаком, больше вотчины рая?
  
   Уравнения все решены?
   И придумана вся панацея?
   Неизвестных, давно лишены?
   И достигнута вся апогея?
  
   Все теории, стали законом?
   И стихия, понятна давно?
   И осталось, последним каноном.
   Нам решить, один маленький "но"?
  
   Завершивши, виток эволюций,
   Эпопеей, последнего круга.
   Предфинальной, войной резолюций.
   Против всех и конечно друг друга.
  
   И вопросы, давлемые эти,
   Навалившись, своей простотой
   (Да, к тому же, ещё в безответе).
   Вмиг, навеяли вектор иной.
   Разве надо мне, больше других?
   Мысли вспенивать, словно коня!
   Что мне дело, до всех остальных?
   Кто заменит, в эпохе меня!
  
   Ведь уверен я, сотня поэтов -
   Обладающих слогом, получше.
   И меня-то, уж точно на свете -
   Сто писателей, пишущих лучше.
  
   Но невольно, почти между прочим:
   Историчку, свою невзначай,
   Вспомнил, с болью ее кровоточин,
   Словно платой, за нынешний май;
  
   А ещё, вспомнил дедовы очи
   Те, что в ранах от эха войны.
   И сознание. Горькое очень
   Чувство. Некой накрыло вины.
  
   И подумалось, как-то в кручине,
   На историю, томно глядя.
   По какой же, такой, причине?
   Власть моя, не пугает меня.
  
   Неужели, понять я бессилен.
   Изучив, до крупицы скрижаль.
   На фундаменте, чьей-таки силы?
   Воссоздалась, её вертикаль.
  
   А потом уже! Как уравнение.
   Груда выводов - строилась мучась:
   Ты человек! И решение -
   Твоя неизбежная участь.
  
   Вывел вопрос? Ответы!
   Вгрызайся, ищи и рыщи!
   Как и когда или где ты?
   Взялся за куш. Не ропщи.
  
   Жизнь коротка? Не настолько,
   Что б ничего не успеть!
   Надо начать (и только):
   Пыхтеть, искать и радеть.
  
   И плакать не надо. Точность,
   Когда не сумел угадать.
   Значение личности - общность,
   Только, способна решать.
  
   Но кажется мы в рассужденья,
   Слегка отвлеклись от задач.
   Вернемся в этом творенье,
   В один исторический матч.
  
   Банальнее, нежели в сказке,
   Все началось в тот раз:
   У некой страны салазки,
   Забрали на некий час;
  
   Дороги слегка перекрыли,
   По коим возила товар;
   Слегка контрибуций взвалили,
   Что б поумерить жар.
  
   И было бы, все очень мудро.
   Если бы, данный народ?
   Собой не крепчал так трудно,
   С историей в тысячу год.
  
   Каб не вставал на ноги?
   (Посредством, маститых умов)
   Может от этой склоки?
   И не было б - эха веков.
  
   Но все завертелось иначе,
   В шальной, перепляске времен.
   И встала цена, у задачи -
   Мильоны народных имен.
  
   Но кажется, мы тут финала,
   Коснулись уже наперёд.
   Давайте вернемся к началу,
   Сюжета: "война и народ".
  
   Наверное, пресной для многих,
   Будет данная каша.
   Мы просто, хотели в ней строго,
   Поведать историю нашу,
  
   Мы просто, со всех колоколен
   Хотели, взглянуть на всё,
   А ты уж читатель волен
   Есть или нет, её.
  
   О чём с предисторий (в прологе).
   Мы будем пытаться понять.
   Как же на этой дороге?
   Отцам, довелося встать.
  
  
  

Хронологический Анализ

Одного Сражения

   ПРОЛОГ
  
   "история повторяется, но не дважды, а столько раз сколько необходимо для того чтобы хоть чему-то научить человечество" К.Маркс
  
   Вгрызаясь в чужое сердце:
   Попробуй запомнить впредь,
   Что сердце у иноверца,
   Тоже способно гореть.
  
   Решив подчинить вершину:
   Помни всегда тот стих,
   Что есть у вершин мужчины,
   Ничуть не слабее, твоих.
  
   Давно избиты основы
   (И нечего тут рассуждать) -
   Уму не нужны остовы,
   Чтобы дубиной махать
  
   Глупо верить заране -
   В битву идя с кумачом.
   Будто противник не встане -
   Против тебя с мечом.
  
   А коли поднимется племя
   (Как в половодье река),
   Кто поручится на время,
   Что крепче твоя рука.
  
   Решит все последняя битва.
   Один апокалипсис твой.
   Станешь ты частью мифа
   Или глухой молвой.
  
   И если битва - основа,
   Жизни твоей венец.
   То значит, снова и снова,
   Она твой вечный конец.
  
   И где-то найдется тот,
   Кто так, тебе влупит в лоб,
   Что весь, твой великий род,
   Досрочно загонит в гроб.
  
   Я как-то листал архивы,
   (И ужас меня потряс) -
   Тысячи наций в мифы,
   Ушли навсегда для нас.
  
   Взгляни в закрома историй,
   Примеров, там целый стан,
   (Напичканных, болью и горем)
   И груды разрушенных стран:
  
   Покрылись былинами хетты;
   О готах ни помнит никто;
   Египет которые леты,
   Миром не правит давно;
  
   Истреблены могикане;
   Скифы в легенды ушли;
   И будто бы даже балкане,
   Атлантов в бою погребли;
  
   Остался от первого Рима
   (И славы его цезарей) -
   Увядшею маскою грима,
   Избитый в годах Колизей.
  
   А помнишь могучую Трою,
   Что конь Элинойский взломал,
   А греков спустя порою,
   К рукам своим Рим прибрал.
  
   А дальше вандалы и гунны
   Рим - изминая, терзали.
   Но даже, народ тот чугунный -
   Тоже накрыли скрижали.
  
   Лежит в руинах Троада,
   В руинах лежит Первый Рим,
   Сила Шумеро-Акады,
   Все стало забвеньем одним.
  
   Отсюда и вывод первый:
   (Он прост и предельно ясен)
   Время срывает нервы,
   На тех, кто безмерно опасен.
  
   Война - это путь обмана,
   А обман приведет к тому,
   Что и вас, неизбежно обманут,
   В смертельной игре в войну.
  
  
  
  
  

эпопея первая: "ЛИГА НАЦИЙ"

"Изначально гладкими, бывают только сковородки в аду".

  
   Часть 1. Аукцион идей
   Глава 1. Сказка о временах
   Глава 2. Балет. Знакомство.
   Глава 3. Как одолеть мечту?
   Глава 4. Назначение Графа
   Глава 5. Мелкие радости - гарнир для большой мечты
   Глава 6. Делегация в Лигу
   Глава 7. Посольство
   Глава 8. Лига Наций. Начало
   Глава 9. Встреча с мечтой.
   Глава 10. Почти любой патологии - в искусстве есть, аналогии
   Глава 11. Бульвар
   Глава 12. Фатализм или прагматика?
  
   Часть 2. Игрища динозавров
   Глава 1. Сказка о динозаврах
   Глава 2. Игра в интерес
   Глава 3. Редакция.
   Глава 4. Испания.
   Глава 5. Как зародить Аустерлиц?
   Глава 6. Можно ли мир купить?
   Глава 7. Выбор.
   Глава 8. Насколько умён из нас - каждый? Чтоб плаху - минуть однажды.
   Глава 9. Суд.
   Глава 10. Цена выбора.
   Глава 11. Тюрьма
   Глава 12. Тяжёлый август
   Глава 13. Лига. Послесловие.
   Действующие лица:
   Рома* (Марсель) - М.И.Розенберг (советский дипломат)
   Табуж (Кассандра) - Женевьева Табуи (французская журналистка)
   Марк (Сергей) - ...Маркус (советский дипломат)
   Граф (Ниц) - Максим Максимович Литвинов (Нарком иностр. дел СССР)
   Мая - М. Ярославская (балерина, жена Розенберга)
   Ярем - Е. Ярославский (отец Маи)
   Клава - жена Ярема
   Кобо (Иов) - И.В.Сталин
   Сула - С.У.Л. Черчиль
   Гад - А. Гитлер
   Слава Скрябин - В. Молотов
   Товарищ Ди - Д. Ибаррури
   Жак - журналист, коллега Табуж
   Редактор - начальник Табуж
   Следователь, его помощник - служащие сов. Прокуратуры
   Полковник НКВД .
   Политики, дипломаты (лица от народа) и прочие эпизодические персонажи.
   * - здесь и далее для удобства повествования используются вольные аббревиатуры автора (от имен и фамилий действующих персонажей), либо реально существовавшие псевдонимы действующих лиц.
  
   Часть 1

Аукцион идей

  

Глава 1

  
   Бывали в истории нашей,
   Еще и не те, времена:
   Когда под усталою пашней,
   Сгнивали все семена;
  
   Когда ось планеты, смещалась,
   На градус, а то и два
   И жизнь, за миг завершалась
   Для жившего там, большинства.
  
   Бывали, ещё не такими,
   Годины, в былу эпостась -
   Назвать их, даже лихими
   (Значит, соврать не стыдясь).
  
   Когда старый мир, обветшав.
   Упёршись, в последний тупик.
   Дрался, как старый удав,
   За свой, предпоследний миг.
  
   Когда на вершине власти,
   Стояли, сплошь как один
   Эгоики (собственной страсти)
   Одетые, в общий сатин.
  
   А у подножья вершины,
   Вился, в судоргах мир.
   Изнемогав от кручины,
   Зато, на вершине пир.
  
   И толи: угарность пира;
   Толи вершина высот.
   Глушили все стоны эфира,
   Что издавал народ.
  
   Но только в народе тоже,
   Всегда есть кто-то такой,
   Кто просьбы все, подитожа
   Сделает вывод свой.
  
   И выдаст суммарный довод,
   Под соусом фактов своих.
   И довод, уже словно повод,
   Ведёт за собой остальных.
  
   И все остальные в гневе,
   Рвутся к вершине той.
   Кося, сидящих на древе,
   Своею народной косой.
  
   И время, в тот час планету,
   Кустарной метлой метёт.
   И дел, никому-то нету,
   Что общество дальше ждёт.
  
   Сметает она (в безнадёже)
   Народы в его столицах.
   Дотошно и рьяно ничтожа,
   Всю пенсионность в лицах.
  
   Ей безразлично эхо -
   Грядущих историй потом.
   Просто, ей стал помехой,
   Морщинами скошенный дом.
  
   Тогда начинают леты,
   Пропахшую старью, гниль.
   Сметать, метлою с планеты.
   На свалку! В урну! В утиль!
  
   Новыми, чтобы ростками,
   Стала земля видна,
   Пока сапогом с каблуками,
   Не стопчется снова она.
  
   Днём - генеральной стирки
   (Кто-то его назовёт).
   Но днём - глобальной поминки
   (Большая часть сочтёт).
  
   Там неизбежно плачут,
   Там горечь всегда велика.
   Но как, мне скажи иначе?
   Разве реальность легка?
  
   Историки их называют:
   Аукцион идей -
   Время, что поглощает
   В безвременье, массы людей.
  
   Этих времён, у нас с вами,
   Было, аж минимум три
   (Проверить, можете сами).
   А лень? То тогда смотри!
  
   Точнее читайте. Дальше,
   Мы вспомним слегка о том,
   Наверно с долею фальши,
   Но суть сохранить рискнём.
  
   А всем, кто привык считать?
   То время - эпохой болванов.
   Хочу я вопросы задать,
   (Не сложные, но на гурманов).
  
   Когда бы столетия кряду,
   Мы шли, одною тропой?
   Кто-то бы знал, что рядом,
   Есть и фарватер иной
  
   Когда б человек носил,
   Одно и тоже - пальто?
   На что он похож бы был,
   К примеру: лет через сто?
  
   Коль думать вам недосуг,
   Можем ответить сами:
   Стал бы похож наш друг -
   На рвань, без штанов с усами.
  
   Ну а дорога та,
   Где мы, стартовали как князи -
   Стала б спустя лета,
   Месивом квашеной грязи.
  
   Ведь даже ручей не бежит,
   Вечно, в одной меже,
   Вьётся, петляет, кружит.
   А мы, глупее невже?
  
   Примерно тот же эффект,
   Случился в тридцатых годах,
   Когда корабельный кнехт,
   Ржавчиной, напрочь пропах.
  
   Европа жила ожиданьем
   И всюду одна только нота,
   Правила общим сознаньем,
   Были бы: кто-то и что-то.
  
   И как всегда происходит,
   Когда очень долго ждёшь:
   Кто-то всегда приходит
   И что-то всегда найдёшь.
  
   Что-то родилось в поРусье
   (Странное что-то такое),
   А что-то родилось в приПрусье
   (Страннее, даже вдвое).
  
   А странность всегда привлекала,
   Когда утомлял нас быт.
   Хотя. Бывало. Бросало.
   Потом, историков в стыд.
  
   Они, как и всё повсюду,
   Не сразу открыли глазки.
   Собой, обращаясь к люду,
   В смене: оскалов и ласки.
  
   Имея в своём начале,
   В момент зарожденья себя,
   Тысячи изначалей,
   От первой буквы, до "я".
  
   Меняя свои вериги,
   Меняя десятки начал.
   Плетя по кругу интриги,
   Усердно копя капитал.
  
   В круги свои привлекая,
   Сильнейших, от мира сего,
   Им обещанья давая,
   Благо бы, было с чего.
  
   И становилась такою,
   Рождённая из меньшинства,
   Видеть хотел какою,
   Её контингент большинства.
  
   И хоть, она при рожденье,
   Соратников жгла легко,
   Данный момент (в становленье),
   Мало смущал кого.
  
   Когда, государство в разрухе
   И толпы стоят у ворот,
   Главное, в нашей житухе,
   Чем бы наполнить рот.
  
   Когда, пару мест рабочих,
   Найдёшь для любого изгоя.
   Данные доводы, прочих
   Будут сильнее втрое.
  
   Отсюда и вывод ребята,
   Как следствие данным строкам:
   Как мало, порою надо,
   Для общего счастья нам.
  
   И мало уже, кто мнит,
   В данной власти болванов.
   Пусть даже в костре горит,
   Гегель или Ульянов.
  
   Пусть даже летят порой,
   На свалку без доли вопроса,
   Маркс или граф Толстой,
   Дарвин или Спиноза.
  
   И вправду, зачем нам нужен?
   К примеру: Кант или Манн
   Когда наш желудок прохужен,
   Словно дырявый карман.
  
   Пусть даже, потом Рейхстаг,
   Пылает в огне пожарищ.
   Каждый подумает так:
   - Этот милый товарищ,
  
   Дал нам еду и работу.
   В деле! Не на словах,
   А значит, он не на йоту,
   В поджоге не приделах
  
   И пусть обвиненья пусты,
   В адрес его оппонентов.
   Главное мы сыты,
   Плевать на борьбу экскрементов.
  
   И может быть, только время?
   Уже не имея мочи,
   С сознания сбросит бремя,
   Что нам застилало очи.
  
   В сутолке, массы идей,
   Трудно понять какая,
   Будет из них верней.
   Первая или вторая?
  
   В эти моменты люди,
   Обычно плывут по теченью,
   А время в мантии судей,
   Подводит эпоху к решенью.
  
   И только спустя декады,
   А может даже века?
   Мы начинаем взгляды,
   Формировать слегка.
  
   Всякая мысль - как котлета,
   Процесс потребленья, не прост.
   Ну, а идея, где-то?
   Поболе и в ширь и в рост.
  
   А те, что стоят у власти,
   В этот идейный мор.
   Больше и больше, в страсти,
   Кормят сигнальный костёр.
  
   Я, их судить не намерен
   И даже корить не буду,
   Я многих знавал, кто верен,
   Теории: "Пламя и Кнуту".
  
   Я знаю, насколько трудно,
   Свою отстоять идею,
   Когда оппонент подспудно,
   Рядом несёт ахинею.
  
   И хочется так безумно,
   Чтоб он, оказался не прав.
   Но только, это так трудно,
   Он тоже имеет нрав
   Выходит, костёр это метод,
   Отстаивать собственный взгляд,
   Неверно, думать что этот,
   Метод придумал Гад.
  
   Я слышал: что Нострадамус,
   В здравом уме сжигал,
   Работы, который таламус,* *-часть мозга
   Отнюдь не его, создал;
  
   И будто бы, даже наш Гоголь,
   Данный метод считал,
   Не худшим, но Коля токоль,
   Свои работы сжигал;
  
   И даже копаясь в архивах,
   Вряд ли, всё это обман,
   Заметил я, в тех рецидивах,
   Самых лучших христиан.
  
   И думаю, масса их была,
   Подобных ( похожих на тех ).
   Коль данная практика слыла,
   Как фактор, влекомый успех.
  
   И этот, костёр полыхая,
   К себе притягивал всех,
   Тех мотыльков, что порхая,
   Ищут быстрый успех.
  
   Смешавши всю ЕвраАзию,
   С Индии до Периней.
   А может их просто сглазили?
   Разные взгляды людей.
  
   Может, то русская Аня
   Или исландский поэт:
   Напрорицали страданья,
   В энном количестве бед;
  
   Или сказалась усталость,
   Действий военных, вчерасть
   И самую, самую малость,
   Клюнула носом власть;
  
   Или причина попроще,
   Встав в техногенный ход,
   Власть испугалась мощи,
   Которою станет народ.
  
   Что там, на деле случилось?
   Не скажешь одною строкой.
   Но всё, почему? Завершилось?
   Такой эпопейной войной!
  
   Вот и рискнём с тобою,
   Вместе немного пожить,
   Наших героев судьбою,
   Чтобы причины, узрить.
  

Глава 2

  
   В центре Москвы, в тот час,
   Афишами, стенды пестрели.
   Ждём, москвичи всех вас,
   В Большом, на большой премьере.
  
   Герой наш, не слыл театралом,
   Но только, на "Пламя Парижа",
   Публика сыпала валом,
   И он не сдержался: - Тише!
  
   Ладно, почти убедили -
   Выдал друзьям ответ,
   Тем, что взахлёб, хвалили,
   Этот премьерный балет.
  
   - Но разве, это реально?
   Концерт через три часа.
   - Нормально! Рома нормально,
   На сборы тебе полчаса.
  
   - Это, не раутный вечер,
   Для развенчания скуки.
   Это, с искусством встреча,
   Здесь важен, костюм и брюки -
  
   Он только качнул головой,
   Словно в ответ, нахалу
   И чуть, огорчённый собой,
   Вышел в соседнюю залу.
  
   nbsp; На какое-то время притихши.
Друзья, довольные в целом,
   Расселись теперь. Кто где?
   Мысли свои всецело,
   На миг, затаив в себе.
  
   Дверь приоткрылась снова:
   - Кажется, я готов?!
   Пути у нас, нету инова,
   В дорогу, без лишних слов -
  
   И дружный эскорт, отважно
   (Не медля, ему в ответ),
   Двинулся шумно и важно,
   На их, ожидавший балет.
  
   Будто бы малые дети.
   Смеясь. Веселясь. Юморя.
   Двигались дяди эти,
   Какой-то надеждой горя.
  
   И кажется, каждый прохожий,
   Встретившись с группой, той
   Видел в ней, нечтое схоже,
   Со скоморошьей, четой.
  
   Возможно, читатель скажет:
   Юмор политике чужд -
   Юмор, в политике вяжет,
   Всегда обилие нужд.
  
   Возможно, он будет и прав
   Но если и прав, то частично,
   Любой человек устав,
   Меняется очень прилично.
  
   Да и политики, скверна,
   Людей, утомляет вдвойне.
   К тому же, ещё наверно,
   Очень кажется мне:
  
   Политики - те же люди,
   Когда, они скрыты от глаз
   И также, близки причуде,
   Как и любой из нас.
  
   Ведь вышли они оттуда,
   Откуда и мы с тобой
   И нет, в том великого чуда,
   Когда дипломат юморной.
  
   Но мы, отвлеклись от темы,
   Вернёмся к нашим друзьям.
   Они, без особой проблемы,
   Пришли к театральным вратам.
   Пройдя, массив колоннады,
   Минуя гранитный блеск,
   Вошли в дорогие пенаты,
   Где заправлял гротеск.
  
   Прошедши огромную залу,
   В свете, софитовых ламп,
   Они поднялись, помалу,
   К сцене, в обилии рамп.
  
   Точнее, к первому ряду,
   Где, у них были места,
   Откуда, слушать балладу,
   Было удобней весьма.
  
   Уже музыканты неспешно,
   Вошли, в оркестровую яму
   И дирижёр конечно,
   Взял партитурную раму.
  
   На сцену театра, в строгом,
   Вышел седой режиссер,
   Зал оглядевши немного,
   Словно первейший, тапёр,
  
   Чёткой, негромкой речью,
   Несколько слов сказав,
   Он распрощался до встречи,
   Сцену артистам отдав.
  
   Оркестр, отдавшись мажору,
   Начал играть сонет
   И сразу же в эту пору,
   На сцене пошёл сюжет.
  
   Актёры - как лёгкие птицы,
   Порхали в движеньях, на сцене.
   С суровостью лёгкою, в лицах,
   Отдавшись игрой - Мельпомене.
  
   В балете том, было ядро
   И даже, он был интересен,
   Но больше, для тех, кто давно
   Привык к изобилию песен.
  
   А так как, наш главный герой
   Вовсе, не слыл театралом
   То, как-то весьма с холодцой
   Привязан был, к этим хоралом.
  
   Но вот, на каком-то сюжете
   На сцене, явилась. Та!
   Которая, в этом балете
   Собою, затмила. Вся!
  
   И как-то, уж очень быстро,
   (После явления) вдруг,
   Вышли с поклоном артисты
   К шуму, поднятых рук.
  
   А где-то, спустя полчаса
   Группа, тех дипломатов.
   Минуя вокруг, стройлеса
   Стоящие, возле фасадов.
  
   Уже возвращалась домой,
   Но тоже довольно шумно:
   Просто их жизнь иной,
   Представить довольно трудно.
  
   Причиной тому, стал хор
   Балета. Родивши чувство,
   А вместе с чувством и спор
   О роли и цели искусства.
  
   - Мне нравятся, мелкие роли,
   В них виден детальный смысл.
   Фабула, волей неволей,
   В них, превращается в смысл.
  
   Сложнее, сыграть порою,
   Ярко, мелкую роль,
   Чем будучи, главным героем,
   Играть потолочную боль.
  
   - Каждый, из нас играет,
   Весьма неприметную роль,
   Но именно это, рождает
   В сюжете, заглавную соль.
  
   Я по себе, это знаю.
   Роль моя, также скудна,
   Но я, ещё представляю,
   Насколько она важна.
  
   - Ну, не скажите ребята,
   Ваш довод, меня поражает.
   Всегда, достаётся награда,
   Тому, кто больше играет.
  
   - Наверно? Не больше, а лучше.
   - Это, одно и тоже.
   Те, кто играет худше,
   Сидят, в портьере и ложе.
  
   Жизнь, на искусство похожа,
   В её многогранном твореньи.
   И чувства в ней, общие схожи,
   В их многократном втореньи.
  
   Долго ещё дипломаты,
   Споря о роли искусства,
   Такие рождали цитаты,
   Что не оформишь, в чувства.
  
   Пытаясь, найти значенье,
   А то и схожесть в пылу,
   Сути его развлеченья,
   С действом политик, в миру.
  
   Понятно, одно только было,
   В общем диспуте том,
   Что без искусства уныло,
   Выглядит всё кругом.
  
   Пока, к сожеленью искусство -
   Это лишь мелкий ремонт,
   (Гнобящего разум распутства),
   В общем, не первый фронт.
  
   Сродни, наждачной бумаге,
   Скребущей, бетонную гладь,
   Собой, облекая во фраки,
   Не очень прилежную стать.
  
   В искусстве - творят теоретики.
   А политике - ведают практики.
   Жалко, что эти фрагментики,
   Порой, как две разных галактики.
  
   И только, наш главный герой,
   Словно шагал в полусвете.
   Думая видно о той,
   Которая, в этом балете
  
   Парила, как белая лебедь,
   Мечтой вожделенной служа,
   Мысли, заставив теребить,
   А сердце, стучать чуть дрожа.
  
   Безмерно, великое диво,
   Как розы, пушистой бутон.
   Кокетлива, малость игрива,
   Словно бы струн, перезвон.
  
   Свет, ослепляющий очи.
   Блеск, от фантома звезды.
   И нет, наглядеться мочи,
   На степень, её красоты.
  
   Разве, в недрах природы?
   Способны, ещё залегать,
   Такие шальные красоты,
   Которые, не описать.
  
   Алмазы - недюжей огранки!
   Недюжих каратов - бриллиант!
   Шедевр - многогранной чеканки!
   Великий, как мир - фолиант!

Глава 3

   .....
   .....
   - Как, твоя белая птица?
   Окольцевал, поди?
   - Да нет. Пока только снится,
   Времени всё не найти.
  
   - Ну, ты даёшь! Мужчина.
   Тебе ведь, не двадцать лет.
   Тоже мне, блин! Причина?
   Смотри! Проворонишь, букет.
  
   - Значит, это судьба.
   - Да ты фаталист. Мой друг.
   Судьба - это просто изба,
   А избы, творение рук,
  
   Таких же, как мы с тобой,
   Ты то, разве не знаешь.
   Что у тебя с головой?
   Ты меня удивляешь?
  
   Неужто? Наш зрелый пень,
   Влюбился в мечту заводную.
   И сразу, мозги набекрень,
   А мысли все врассыпную -
  
   Рома, в очах потускнел,
   Словно, тот шалопай,
   Который, нашкодивши дел,
   Теперь выгребал свой пай:
  
   Нравоучений и розг.
   И тот, который острил,
   Увидев, сбившийся лоск,
   Решил поумерить пыл:
  
   - Ладно, поможем слегка,
   Тебе проявить сноровку -
   Взять за рога, быка,
   Точнее сказать, коровку.
  
   (Марк почесал виски)
   - Готовься к атаке - Парис,
   А то ведь, помрёшь от тоски,
   Как одинокий Нарцисс.
  
   Будет Мая твоей!
   Наш брат, не таких Елен,
   Одолевал смелей,
   Бравши, чарами в плен.
  
   - И как ты, себе представляешь?
   Посредством, каких таких сил.
   - А ты, похоже, не знаешь?
   Будь, прелестен и мил -
  
   В хохочущий впавши экстаз
   Просто он знал, себе цену:
   - Ты с кем, говоришь сейчас?
   - Ну да! Похоже, не в тему?
  
   Что ж, обаять не можем,
   Будем тогда покупать.
   Да? Не вышел ты, рожей
   Ну, ничего! Начхать.
  
   Цветы. Духи. Бижутерь.
   Тоже работают верно.
   Оружие то! Поверь,
   Многих свалило отменно.
  
   Так что, вместо рубахи,
   Купишь лишний букет.
   Подаришь его, своей Махе
   Да, и проблем то нет.
  
   - Такое, моё ухажёрство,
   вылетит мне по карману.
   - А ты не впадай, в пижонство.
   В меру. Настырно. По плану.
  
   Увы, ничего не попишешь,
   Других то, нету путей.
   Если ты спишь и видишь?
   Маю, женою своей.
  
   - У нас, с нею, разница вдвое,
   В возрасте. Это как?
   - Факт! У тебя с головою,
   Точно! Что-то не так?
  
   Всякий мужчина за тридцать
   Явно умнее, чем в двадцать,
   Поэтому, в принципе, принцем
   Ему то и легче казаться.
  
   У нас ведь, ответственность строже
   И меньше, обыденный крен
   И что-то, берём, коль всё же?
   То точно, даём взамен.
  
   Поэтому, милый мой - скряга!!!
   Обычно, чем девы, юней,
   Тем больше, у дев этих, тяга,
   До зрелых, солидных, мужей.
  
   Кстати, кому это нужно?
   (Сердито, оскалился Марк)
   Я, распинаюсь послушно,
   А он, подзастыл как дурак
  
   Строить твою избу,
   Я за тебя не намерен.
   Пошел ты в Караганду!
   Ходи бобылем, как мерин!
  
   - Да я ведь, вроде не против?!
   Просто, как-то опасно?
   - А значит? В семнадцатом вроде,
   Весело было и классно -
  
   Издёвка, навеяла смеха,
   На спорящих, наших друзей.
   А разве? Матерь успеха -
   Не любит тех, кто смелей.
  
   И хохот слегка поумерил
   Марковы речи: - Постой,
   Коли в себе, не уверен.
   Влюби ее, в образ свой.
  
   - Хорошая мысль, между прочим
   И главно, вполне по мне.
   Мне почему-то очень,
   Нравиться бить, извне.
  
   - Ну, вот и давай за дело,
   А я со своей стороны,
   С Яремом между делом,
   Пересеку ходы.
  
   С нашим "советским попом",
   Можно решать дела.
   Я с ним давно знаком,
   К тому же, его жена,
  
   Звала недавно в гости.
   Вот нам и случай классный,
   Прощупать, ребра и кости,
   Твоей "Елены Прекрасной".
  
   Да за тебя, словечко,
   Скинем, почти невзначай.
   Женщина, хоть и речка
   Но мы ж, океаны, чай.

Глава 4

   Кобо любил, всех разом,
   Послушав. Решенье принять,
   Такое, что вроде ни разу,
   Никто, не рискнул сказать.
  
   И эта, чертинка черты.
   С самых, матерых мужчин,
   Сбивала любые понты,
   Сводя их, в размеры личин.
  
   Но, дипломаты - люди,
   Слегка терпеливей нас.
   Мы то, о сути судим,
   Гася, не в бровь, а в глаз.
  
   А эти, простые ребята,
   Люди первого фона:
   С умами почти Сократа
   И лбами почти Платона.
  
   Они, как вьюны в руке,
   Вьются с такою силой,
   Что вряд ли, тебе и мне
   Данное будет по силам.
  
   Но именно, эти парни
   И именно, женщины эти.
   В дипломатической шкварне,
   Такие проблемы в свете,
  
   Умеют сводить на ноль,
   Силой своих усилий.
   Что там, где вчера была боль,
   Сегодня веселье в силе.
  
   И наш, матерый старик.
   Будучи в этой плеяде,
   Нигде, никогда не ник,
   Хотя и бывал в осаде.
  
   Сейчас, он сидел в кабинете,
   Титана политики той:
   - Много, проблем на свете
   (Кобо, качнул головой),
  
   После того как фашисто,
   В Германии, к власти пришел,
   Все отношения быстро,
   Наши, на спад пошел.
  
   И улучшения, в скором,
   Вряд ли, придется ждать.
   Значит, сношений впору,
   Пора бы, других искать.
  
   Как ты думаешь? Ниц!
   В каком, направленье идти?
   В каком, из тысячи лиц?
   Мы друга сможем найти!
  
   - Если, судить о полезном?
   То это, штатовский след.
   Нынче, они повсеместно
   Ищут, новый акцент -
  
   Кобо упившись в трубку,
   Согласно, качнул головой,
   Но Граф, уловивши шутку,
   Сменил диалог на иной:
  
   - Но есть, один маленький "но".
   Хоть роль, в нём не так велика.
   Америка так далеко,
   Что проку, в ней мало пока.
  
   Пожалуй, лучше искать,
   Друзей, которые рядом.
   Когда, меньше вёрст махать,
   Меньшим быть и затратам -
  
   Титан, отложивши трубку,
   На Графа глаза поднял,
   И старый, в ту же минутку
   Понял, что угадал.
  
   - Может? Может быть? Может?
   Но кто? Изо всей Европы,
   К нам повернётся, рожей.
   Там, все такие снобы.
  
   -Наверно, больше французы,
   Другие, не очень там,
   Благоволят, свои шлюзы,
   Открыть в договорах, к нам.
  
   - А разве во Франции? Наци,
   Ещё не шагает нога.
   - Шагает. Но там иллюстраций
   И левых, хватает пока.
  
   Кобо, взялся за трубку
   И как то, сутулившись чуть,
   Руки засунувши в куртку.
   Начал проделывать путь:
  
   От своего стола,
   До кабинетных окон.
   И только минута текла,
   Ничуть не меняя резон
  
   Да только, наш новый знакомы,
   Молча, на стуле сидел.
   Когда, Кобо выйдет из комы,
   Он просто, ждал и терпел.
  
   Сколько минуло время?
   Сейчас нам, совсем не важно,
   Но скинувши, мыслей бремя
   И севши на стул, вольяжно.
  
   В кашле зайдясь, (как тхор),
   Стал папиросы ломить
   (Герцоговину Флор)
   Чтобы трубку набить.
  
   Спичкой сухою, чиркнув.
   Грудью, втянувши смог
   (Ещё напоследок фыркнув)
   Сразу, стал как-то строг:
  
   - Ну что ж, собирайте людей
   И отправляйтесь в дали
   И будьте, там пошустрей,
   Пока нас не обогнали.
  
   Граф, даже встал со стула,
   Он просто, очень привык,
   Чаще, быть в роли мула,
   Но именно в этот миг.
  
   Встал, ошалев глобально!
   Что принял этот титан?
   План. И хотя не банальный,
   Но, всё же, имевший изъян.
  
   В Европе никто не ждал:
   Ни русских, не их советов
   И каждый об этом знал
   (От малышей до дедов).
  
   Словно, узрев эти мысли,
   Кобо взглянул, глубоко.
   - Трудно будет по жизни!
   А разве кому-то легко?
  
   Когда ничего не делать?
   Тогда ничего, не решишь.
   Давайте. Ступайте. К делу.
   Покажем, фашисту шиш!

Глава 5

  
   Снова, Большой отыграл.
   Новым балетом. Премьеру.
   Снова, как улей звучал,
   Гвалтом оваций, не в меру.
  
   Снова, эту обитель,
   Цветочно-букетный бриз
   Трепал. А суровый зритель,
   Рукоплескал на бис.
  
   Культура, вставала на ноги.
   Так же, как всё вокруг.
   И зритель, довольный, но строгий.
   Платил ей, овацией рук.
  
   Модные, в эту эпоху,
   Багровые, в алом блёстки,
   Не отражались плохо,
   На театральном, подмостки.
  
   Может, танцоры и были,
   Немного хуже былых,
   Но их, педагоги слыли,
   В элите, мастито-седых.
  
   И это, всё неизбежно,
   Уже приводило к тому,
   Что и в театре, прилежно,
   Невежды, спускались ко дну.
  
   Так же и в этот вечер,
   Новый балет отыграв:
   Танцоры, простились до встречи;
   Букеты, по сцене собрав.
  
   И разбрелись, по гримёркам,
   Чтобы, сняв макияж.
   Уже, разбрестись по задворкам,
   Былой, вспоминая кураж.
  
   Мая, в числе балерин,
   В гримёрку, зашедши едва,
   Увидела в массе корзин,
   Как возвышалась одна.
  
   Такая, как раньше корзина
   И точно, те же цветы,
   Значит, тот же мужчина.
   Но кто же, всё таки, ты?
  
   А девочки, только смотрели
   На этот, роман с неизвестным
   И многие, в зависти млели.
   Им было, весьма интересно.
  
   Кто же, этот поклонник?
   Таинственный и незнакомый,
   Мистический, словно покойник.
   Но явно, живой и влекомый.
  
   - Это, уже ведь шестая?
   Корзина, по счёту поди!?
   - Какая шестая? Восьмая!
   Себе бы, такого найти!
  
   Не ухажёр, а прелесть.
   Живу и таким мечтаю!
   - Вы словно, девочки спелись.
   Я и сама не знаю?
  
   Кто он или откуда?
   Цветы, всё несут и несут.
   Уже вон, целая груда,
   А я даже, как зовут
  
   Этого парня. Не знаю?
   Хотя много, больше вас,
   Узнать об этом мечтаю.
   - Мая. Всему свой час.
  
   - А мне, почему-то точно.
   Кажется, я понимаю !?
   Он просто, хочет заочно,
   Влюбить в себя. Нашу Маю.
  
   - Может, он не красавец?
   - А может, просто женат?
   - А может, обычный старец?
   - Это досада девчат.
  
   В общем, как часто бывает
   Домыслы, в спорах родя,
   Женщина, тем зарождает
   Чувства свои. Возводя.
  
   Простую, обычную личность,
   Простых и неброских мужчин,
   В высшую найприличность,
   До уровня, лучших вершин.
  
   Вросши, в эту колонну,
   Словно дубовая жердь.
   Если влюбился в икону -
   С ней разлучит, только смерть.
  
   Наверно и с нашею Маей,
   Что-то случилось, такое.
   Не зная. Не понимая.
   Она ушла, с головою.
  
   В мечты, о своём ухажёре,
   Думая только о нём.
   Храня его, в собственном взоре
   И мыслях и сердце своём.
  
   И дел то, осталось ребята,
   Дабы развеялась тайна.
   Чтобы? Где-то? Когда-то?
   Они повстречались случайно.

Глава 6

   Группа, строго одетых,
   Восьми, солидных персон,
   Вручив, проводнице билеты,
   Неспешно, зашла в вагон.
  
   Занявши, свои места,
   Сложив, в рундуки чемоданы.
   Марк разомкнул уста:
   - Пойду, попрошу стаканы.
  
   Ударим, коллеги по чаю?
   Надеюсь, никто не против?
   - Не знаю? Не знаю? Не знаю?
   Ответил сидевший, напротив
  
   - А ты, что скажешь Марсель?
   - Наверно? Возможно? Почти?
   Сказал, расправляя постель,
   Мужчина лет тридцати,
  
   Хотя он и выглядел старше,
   Но молодецкая стать,
   В глазах. Его делала младше,
   Лет примерно на пять.
  
   Спросивший, покинув коллег,
   Ушёл искать проводницу.
   - Скоро выпадет снег
   (Изрёк обращавшийся, к Ницу)
  
   Тот, молча, поднял глаза:
   - Поздняя осень. Типично.
   Природа не егоза,
   В ней всё, абсолютно логично.
  
   - Нам бы, так научится?
   В динамике, двигать прогресс.
   Но нам, почему-то мнится?
   Утратит, что жизнь - интерес.
  
   Вошёл. Уходивший, за чаем.
   - А ну мужики, посмелей,
   Давай-ка, все налетаем,
   На пойло, китайских царей.
  
   Поезд, съедал километры,
   Пряча у них за спиной:
   Родные, осенние ветры
   И смех детворы заливной;
  
   Мелькали, за окнами сёла;
   Мелькали, поля в золотом;
   Вон, промелькнула школа;
   Вон, недостроенный дом.
  
   Под перестук колёс,
   Как чёткий, чеканный шаг.
   Вон, пролетел погост.
   Фабрика. Новый барак.
  
   Отечество, было видно.
   Похоже, вставало с колен.
   Одно, было только обидно,
   Был ещё крепок плен.
  
   Препонов. Преград. Нежеланий.
   Общаться, с Советской страной.
   Сколько ещё стараний?
   Ляжет, на этот бой!
  
   Кто-то из дипкурьеров,
   Примерно, так рассуждал.
   Кто-то, не видя барьеров,
   Иначе акцент расставлял:
  
   Сегодня, мы приняты в Лигу
   И это хороший кураж,
   Значит, что нашу книгу,
   Цензор пустил в тираж.
  
   И пусть даже, очень долго,
   Писался, её пролог,
   Главное чтобы только,
   Он миру, пришёлся впрок.
  
   А мы, отцетируем чётко,
   Каждый, полезный трактат -
   Когда переполнена лодка,
   Нельзя повернуть назад.
  
   Марк, отхлебнувши чаю,
   Словно, вышел с простраций:
   - Не знаю? Не знаю? Не знаю?
   Как примут нас, в Лиге Наций.
  
   Трудное это дело,
   Общий язык искать
   С тем, кто всегда всецело,
   Привык лишь себе доверять.
  
   Граф, от окна оторвавшись,
   Взглянул, в полумгловую тьму.
   И быстро, в мыслях собравшись,
   Ответствовать стал ему:
  
   - А ты, фаталист, похоже?
   Или фантаст. Не пойму?
   Мы ж дипломаты - Серёжа.
   И нам пессимизм, ни к чему.
  
   Никто ведь, не заставляет,
   Добиться единогласий.
   В политике ведь, не бывает,
   Единоверных согласий.
  
   Но там, есть всегда теченье -
   Векторов интереса.
   Поймать, их пересеченье
   И есть предтеча прогресса.
  
   Они, не идут параллельно
   И есть, всегда некая точка,
   Пусть даже она беспредельна,
   Но там и рождается строчка.
  
   Строчка, консенсусов наших,
   Могильщик, раздоров и ссор,
   Её, отыскать в общей каше,
   Всегда помогает спор.
  
   Сосредоточие точек -
   В коих лучи сомкнутся,
   Сосредоточие строчек -
   Где смыслами, мысли сольются.
  
   Граф, приподнял стакан.
   В нём, ложка звенела, в такт
   - Пуст. Как музейный чан,
   Вот это, похоже факт!
  
   А всё остальное, Серёжа.
   Вместе, сулит решать!
   Трудно будет и что же?
   Нам ли, с тобой привыкать.
  
   Важно, иметь свой пламень
   И вечно, выискивать брод:
   Вода под лежачий камень,
   Почти никогда не течёт.
  
   - Оно то, всё так конечно,
   Но, я то имел ввиду,
   Что было бы, нам полегче,
   Если б, хоть раз в году,
  
   Все государи, в гущу,
   Просто так собирались.
   Тогда бы, наверно и пуще,
   Проблемы в мире решались.
  
   - А мы, для чего с тобою?
   Носим словесные речи.
   Только нашей рукою,
   И строятся, данные встречи
  
   - Ну! Это, когда ещё будет?
   Лет через сто, не иначе.
   Пока у наших орудий,
   Немного, другие задачи.
  
   - Задачи то, может другие,
   Да может, другая игра,
   Да цели, точно такие -
   Какие, были вчера.
  
   - Ребят! Хорош пререкаться.
   (Встрянул, Роман в диалог)
   - Лучше бы, нам разобраться?
   Какую избрать из дорог.
  
   Япония, вышла из Лиги
   И это серьёзный шок.
   Выходит, она в этой книге,
   Уже потеряла прок.
  
   А если, один удалится,
   Скоро уйдёт и другой,
   В итоге: она превратится,
   В мыльный пузырь, большой.
  
   - Жаль европейский народ,
   Годами копит, собирает.
   А тут, пришёл идиот
   И всё, за полгода теряет -
  
   Марк, попытался сострить,
   Но поняв, что шутка некстати,
   Решил продолженье сменить,
   Хотя бы, товарищей ради:
  
   - Ну, вышла Япония. Вышла
   Не рвать же, теперь кишку.
   Напрочь, закупорив дышло,
   Пеплом, посыпав башку.
  
   Рома, слегка рассмеялся
   - Ты, ещё тот типаж!
   Твой взгляд, уже поменялся,
   Дважды в минуту. Аж!
  
   - А я, прогрессивный парень
   (Ответил Марк за себя).
   Я ведь, поди не камень,
   Меняется мир и я,
  
   Тоже меняюсь вместе
   И смене, довольно рад
   Это, совсем не от лести,
   Просто - я дипломат.
  
   Ты же, всегда отвечаешь:
   Похоже? Наверно? Почти?
   Хотя я уверен, знаешь:
   Ответ и даже пути.
  
   А я, неужели глупее?
   Скажи! В чём или где?
   - Во многом, даже умнее,
   Проверил, уже на себе.
  
   - Вопросы? - Вопросов нет!
   Рома ответил Марку.
   Граф, посмотрел на свет
   И тихо в полтона, гаркнул:
  
   - Ладно, ребят! Хорош!
   Ночь уже, за окном
   По койкам Рома, Серёж.
   Додескутируем, днём.
  
   А поезд, мотал километры,
   Пряча вдали, за кормой:
   Берёзы, вербы и кедры
   И запах отчизны родной.
  
   Сколько, дорог на свете?
   Ещё, одолеть им сулит!
   Сколь, неизвестных ответов?
   Край неизвестный, хранит!
  
   Есть, во скитаниях - вечность,
   А путешествиях - жизнь.
   Всех горизонтов - млечность,
   Всех вдохновений - мысль.

Глава 7

  
   Как колесо, у телеги,
   Ступицей древней, скрипя.
   Россия, пускала побеги,
   В Европу. В виде себя.
  
   Много проблем висело,
   В мире. Задачи родя.
   И дипломаты всецело,
   Гнулись мосты наводя
  
   Наверное, многим известно,
   Чтобы задачу решить,
   Даже, с одним неизвестным,
   Время придётся убить.
  
   В политике: все уравненья
   И даже задачи сложней.
   И часто, простое решенье,
   Ищется, несколько дней.
  
   (Политика - это искусство,
   Равных которому нет:
   Родитель каждого чувства
   (Чего в ней, только и нет);
  
   Ведь от политики только,
   Зависит всякое дело
   (От самой маленькой дольки,
   До цельности самой целой,
  
   От самых мелких деталей,
   До самых великих творений,
   От самых первых началей,
   До самых больших строений))
  
   В силу этих причин,
   Да в силу, тогдашних годин.
   Столько, маститых мужчин,
   Явилось на вечер один.
  
   Приём, с элементами пира,
   Являлся попыткой, всего:
   Сбить угловатость мира,
   Загладив остроты его.
  
   Тёк он, рекой, не стихая.
   В спорах, почти обо всём.
   Модницы, в платьях блистая,
   Блеска прибавили в нём.
  
   Классику, с русским фольклором,
   В кучу мешал, дирижёр.
   Виды, представшие взорам,
   Напоминали мажор.
  
   Шутки. Редкие споры.
   И не намёка совсем,
   Что споры - последствия ссоры,
   Недавней. Меж этим и тем.
  
   Дамы в кругу обсуждали:
   Наряды, духи, галантей.
   Отдельно, мужи толковали -
   О верховенстве идей
  
   Всякий, в своих интересах,
   В вечере том, прибывал.
   Только один, в занавесах,
   Вечно, кого-то встречал.
  
   Этот, старый знакомый,
   Консул, советских послов,
   Который, от личной персоны,
   Сыпал лестностью слов.
  
   Лишь потому, наш дедуля,
   С улыбкою всех встречал -
   Что это, входящим в улей,
   Сбивало, душевный накал.
  
   Консулы, да дипломаты.
   Министры, да их политес.
   Волною, вливались в пенаты
   Те, кто рождали прогресс.
  
   Рома, блуждая по залу,
   Заметил нечаянно, вдруг,
   Графа немного, усталым
   И описавши круг.
  
   Медленно, но планомерно
   К нему подошёл, нестрого
   - Устал Максимыч, наверно?
   Пойди, развейся немного,
  
   А я, постою в карауле.
   Хоть чем-то? Себя занять.
   Почти ведь, наполнен улей,
   Чего тебе, здесь стоять.
  
   Поднявши на Рому взгляд.
   И взявши, его рукой,
   Как-то, почти невпопад,
   Куда-то, качнул головой:
  
   - Шумная группа в углу,
   Неимоверный колор.
   Действительно, в яром пылу,
   В группе, шёл яростный спор.
  
   - О чём у них речь, интересно?
   Послушать бы их, сейчас.
   - Точно, сие неизвестно.
   Хотя, может слухи о нас?
  
   - Со слухами, надо бороться:
   Пока они все - эмбрион,
   Чтобы не напороться,
   На поминальный звон.
  
   Пока он, ещё только ставни,
   Слегка, приоткрыл в подворье.
   Пока он, могильным камнем,
   Не лёг, у нас в изголовье.
  
   Слегка, опешивший Рома,
   Взглянул, коллеге в глаза
   Но, тут же, выйдя из комы,
   Стал хохотать, до нельзя.
  
   Он тоже, роль дипломата,
   Играл, значит, знал о том,
   Как иногда, очень надо,
   Рапировать, схожим словцом.
  
   - Я только подумал, что слухи
   Но это не факт! Наверно?
   - Не конопать, мне ухи!
   Мы ведь не знаем? Верно!
  
   И оппонент невзрачно,
   Слегка, качнул головой,
   Кажучи, ей однозначно,
   В сторону группы той.
  
   - Ладно, согласен Граф.
   Надо? Тогда иду.
   Может быть, ты и прав?
   И бросил, почти на ходу:
  
   - Пойду, динозавров потешу.
   - На рапторов, там не нарвись,
   Чтобы не слать депешу:
   В борьбе, положил свою жизнь.
  
   - Это наверно возможно?
   Но всё-таки, надо идти.
   Пусть это и страшно и сложно.
   Другого то, нет пути.
  
   И Рома, отправился в гущу,
   Таких же, как он людей,
   Которые, думали пуще:
   О ценах и цели идей.
  
   Каждый, из них, дотошно,
   Свою правоту объяснял
   И доводы строго и точно,
   К своей правоте предъявлял.
  
   Были средь них - прямые,
   Те, что рубили с плеча,
   О правде, цитаты любые
   (В силу ума-горяча).
  
   Были и те фигуры -
   Люди ( на вроде вьюна),
   В которых, вся мысль коньюктуры,
   Похожа на кубок вина:
  
   Пока, до конца не выпьешь
   Точно, ни чё не поймёшь,
   А там или прахом выйдешь
   Или резвый, как вошь.
  
   И в том политическом споре,
   Тройка, ярких девчин.
   Ничуть, не терялась в фаворе -
   Маститых и зрелых мужчин.
  
   Но всё же, одна из них,
   Которую, звали Табуж,
   Тянула, чаще других,
   Диспута тяжкий гуж.
  
   Рома втиснулся в круг,
   Словно шаланда в шлюз.
   Тут же, услышав вдруг:
   - Рома! Русский француз -
  
   Это был, старый знакомы,
   Кажется, он был швед,
   С печатью, былой саркомы,
   Довольно преклонных лет.
  
   - Выгнали, бабу с мойки?
   Теперь! Послушай, о чём?
   Спорят, все эти доньки
   И спорят, сердито при том.
  
   - Нет у меня сравнений,
   Как: государство - семья,
   Просто в семье той, мнений,
   Больше в десятки "я".
  
   Сколь полноценною будет?
   Эта, любая семья
   Если? С неё убудет
   К примеру: женское "я"
  
   Сколько шагов, до дна?
   Будет этой семье:
   Пять или три или два?
   Кто, посчитает мне.
  
   - А как вы, скажите дама.
   Будете борщ варить?
   Или без времени грамма.
   Скажем, детей ростить?
  
   - А как, скажите мисье.
   Время у вас, хватае?
   Себя, отдавая семье,
   Любовнице - чуть оставляя.
  
   Все рассмеялись, дружно
   И с ними герой наш, в такт
   Подумав, в себе натужно
   - Трудная дама. Факт!
  
   - Нет уж мужчины. Точно!
   Коль государство - семья,
   То будет, оно не мощно
   С отсутствием, женского "я"
  
   - Хотя, может быть? И мощно,
   Ему и быть без того.
   Но только, тогда уж точно!
   Бардак в нём будет. Ого!
  
   С улыбкою, вставил слово.
   В диспут, наш главный герой
   И слово мимо улова,
   Отнюдь не прошло стороной.
  
   Ведь часто, меткое слово
   Или злая острота -
   Приносят больше улова,
   Чем многотомная нота.
  
   Табуж, на него взглянула,
   Улыбкой своей обаяв
   И головой кивнула,
   Будто спасибо сказав.
  
   А оппоненты вроде,
   Успев себя исчерпать,
   Решили на новой ноте,
   Новый спор, разыграть.
  
   Но как-то, к вопросам этим,
   Она была холодней.
   И Рома это заметив,
   Решил, познакомится с ней.
  
   Сказав, подойдя к Табуж,
   Ставши, ровно напротив:
   - Могу, предложить вам пунш.
   Если, не будете, против?
  
   Она, головой кивнула,
   Как-то, быстрёхонько вдруг
   И следом за ним шагнула,
   Оставивши, спорящий круг.
  
   Он, подошёл к столам
   И взяв, два бокала в руки,
   Один протянул мадам:
   - Прошу! Лекарство от скуки,
  
   Кстати будем знакомы.
   Меня, величают Марсель:
   Храню за пазухой громы,
   А дома держу бордель.
  
   Краем губ улыбнувшись
   (Тем самым, напомнив Маю)
   Сказала слегка отшатнувшись:
   - Да нет, я немного знаю.
  
   Кто вы? Откуда и как?
   И даже, немного боле.
   - В Европе не скроешься. Факт!
   Вы с контрразведки, что ли?
  
   - Нет! Лишь журналистка
   И это моя работа:
   Знать, о последней мадистке
   (Хотя бы немного и что-то)
  
   - Тогда, продолжать не буду.
   Похоже? Ведь вы и сами,
   Знаете всё и всюду,
   Об этом, парне с усами -
  
   Ткнув, себя пальцем в грудь,
   Он только ответил - Так!?
   Страшно подумать. Жуть,
   Мата Хари. Ну, факт!
  
   Рома хотел начать,
   Серьёзнее речи. Да только,
   Не знал, на чём заострять,
   Свой диалог и насколько.
  
   Но только, словно Табуж
   Его, уловивши взор,
   Чуть-чуть отхлебнувши пунш,
   Сама начала разговор:
  
   - Одно не пойму, я точно?
   Вы ведь, неглупый народ,
   А словно, себя нарочно,
   Впрягли, в телегу невзгод.
  
   Рома качнул головою
   (Такой, остроты он не ждал)
   - Мы просто немного иною,
   Видим, начало начал.
  
   Мы просто, пока ещё строим
   Свои, изначали с нуля...
   - Для этого, даже строем,
   Надо ходить в поля?
  
   Жёстко, всё как то у вас.
   Неимоверно, жёстко!
   - Просто, у нас сейчас,
   Грамотна малая горстка.
  
   Где-то из сотни, полста,
   А может и меньше того,
   Могут считать с листа,
   Вложенный смысл в него.
  
   Не знаю, как нынче у вас?
   Жажда сильна, к обученью.
   Но знаю, в народе у нас,
   Тяга мала к сожеленью
  
   Хотя может быть, не мала?
   Времени просто, мало.
   Работа, хозяйство, дела
   И к вечеру всё устало -
  
   И тело и мысли и разум,
   Какое уже обученье,
   Забыть бы, только всё сразу,
   В глубокое впав сновиденье
  
   - И потому, вы решили?
   Можно, одним рывком.
   Образованье расширить,
   Выбив его совком.
  
   Но есть ведь, другие дороги
   И мягче и легче, во крат
   И если имеешь ноги,
   Тогда и придёт результат.
  
   Для достижения цели,
   Путей как минимум, свара.
   Это как в каждом деле,
   Решений как минимум пара.
  
   - Согласен! Их всегда два:
   Собственный и перспективный
   Но всякая ли голова?
   Поймёт! Какой, продуктивный?
  
   - Но точно! У вас и фашистов,
   Цели очень похожи:
   И диспут также неистов
   И методы сильно схожи.
  
   - Возможно!? Но только наци:
   Розы в саду растят,
   Отдав предпочтение граци,
   А серость в кострах гнобят.
  
   Они, сохраняют лучших,
   А мы стараемся всех.
   Ведь даже, у самых худших,
   Шансы, есть на успех.
  
   Цели то вроде, похожи,
   Но только иные пути.
   Мы больше, стремимся всё же
   Такое решенье найти:
  
   Будучи, чтобы равным.
   С равного старта каждый,
   Мог спуртовать исправно,
   Всегда, а не только однажды.
  
   Что же поделать? Планов,
   У нас в умах, грамадьё.
   В мире, столько бурьянов
   И правит пока цевьё.
  
   Не скрою, нам хочется очень!
   Вырастить новую форму,
   Которая, сможет упрочить.
   В мире - мерную норму.
  
   Создать бы, такой подвид,
   Который бы стал, изворотлив
   Как уж. Или как винт
   Под всякую сталь, оборотлив.
  
   Цель не легка, не спорю,
   Трудно и им и нам.
   Но, всё таки, я поспорю,
   Задачи, полегче там:
  
   (Они управятся в годы)
   Вычисть от сорняка,
   Скопом свои огороды,
   Трудность не так велика.
  
   А нам, не то чтобы в годы
   Управится бы, в века:
   Вырастить мудрость, с босоты,
   Работа совсем не легка.
  
   - Но те, кто хочет расти?
   Без наших, с вами усилий.
   Смогут собой взрасти,
   Окрепнув в уме и силе.
  
   Гнать взашею, прогресс,
   Полезности не повышает,
   Зато в умы диатез,
   Гон, неизбежно вкрапляет.
  
   - Здесь, вы наверно правы
   Ну что ж вы, тогда с соседом?
   Который, вас ест, без приправы
   Не говорите, об этом.
  
   - Вы, о Германии что ли?
   Точнее, о их фашизме.
   - О них родимых, не боле,
   Тоже живут в модернизме.
  
   - Но там, всё, не так уж плохо,
   Люди хотя бы в цене.
   - Неплохо - предтеча подвоха
   И планы их только к войне.
  
   - Откуда, такая ясность?
   У вас, есть знакомый пророк.
   Или эту ужасность?
   Вам лично, поведал бог.
  
   - Да нет. Частично их вождь,
   Поведал в своих сочиненьях,
   Частично, огненный дождь,
   Который, царит в настроеньях.
  
   - Факельным маршем - наци:
   Нельзя, сказать ни о чём.
   У вас, полстраны на плаце,
   То же, стучит сапогом.
  
   Походят. Походят ребята,
   Да и вернутся назад.
   - Вас тоже, похоже, куда-то?
   Когда-то, водил Бонапарт?
  
   Оно то, конечно верно
   Жалко данные войны,
   Просто неимоверно,
   Похожи, на скотские бойни.
  
   Просто, немного иные
   Сегодня, время и страны
   Просто, немного другие
   Сегодня, ружья и планы.
  
   И это, его сравненье,
   Словно холодный душ,
   Заставило вдруг на мгновенье,
   Задуматься нашу Табуж.
  
   Минута, зависла в молчанье,
   В воздухе словно нож.
   Вопросы, гоняя в сознанье
   Неужто, он так похож?
  
   Нынешний мир и вчерашний,
   Два времени в общей паре?
   Неужто, на этой пашне,
   Сеется тот же сценарий?
  
   Да нет! Наверное, нет!?
   Быть такого, не может!
   Один и тот же, сюжет.
   Которые годы, гложет.
  
   И словно бы, нервный тик
   Дёрнул, женские плечи.
   Это заметив. Вмиг
   Рома сменил, свои речи.
  
   Они перешли на темы,
   Которые мы в быту,
   В виде заглавной проблемы
   Всегда, выносим к столу.
  
   Но их мы, сейчас опустим,
   Речь пока не о том
   И эти детали пропустим,
   Но может, вспомним потом.
  
   Долго Рома и леди
   Ходили по русскому залу.
   Моя, проблемы в свете,
   Сближаясь, мало по малу.
  
   Время съедало веселье
   (Одною минутой за час).
   Достиг, наконец, завершенья
   И этот посольский Парнас.
  
   - Кажется, время прощаться?
   Но я, надеюсь на встречу -
   Он очень, хотел ей казаться,
   Лучшим, в канувший вечер:
  
   - Где-нибудь, скажем в театре.
   Сказал он, открывши двери
   - Если, улажу с падре?
   Неужто, вы лирик? Не верю!
  
   - Совсем, с недавней поры,
   Я для себя нашёл,
   В этом искусстве игры,
   И досуг и новость школ.
  
   Она головой покачала,
   Он вдруг ей напомнил Татры
   И шёпотом тихо сказала:
   - Тогда до встречи в театре.

Глава 8

   Швейцарию с образом сыра,
   Мало кто, раньше ровнял
   И редкий, богач из мира,
   Гнал сюда свой капитал.
  
   Её, в те далекие годы,
   Обычно ровняли сильней.
   С духом, горной породы,
   Да армией гиперборей.
  
   Но видимо, в битвах уставши,
   Словно, избитый корнет -
   Тысячи жизней отдавши,
   Войне (в протяжении лет).
  
   Однажды, задумался данный
   Житель, горной страны.
   - А че я? Как листик банный,
   Прилип до этой войны?
  
   Лучше, коровок дойных,
   Мне разводить в стада,
   Пользы, поди от оных,
   Явно больше, куда.
  
   К тому же, тогда на троне,
   Не глупый царь, восседал:
   Который, главным в законе -
   Гибкость, всегда считал.
  
   Да век реформаторства в мире,
   Тогда, как ручей бежал.
   Теперь, мы знаем о сыре
   И гоним сюда капитал.
  
   И в силу, той перемены.
   Многие люди сочли,
   Новой Швейцарии стены,
   Спокойнейшим местом земли.
  
   И где-то? В Женевских кварталах:
   Невзрачна и очень скудна,
   Стала рождаться (в началах),
   Мирская структура одна.
  
   Чернило, перо и бумаги,
   Вместо мушкетов и шпаг,
   На острие атаки,
   Выставил этот скорняк.
  
   В своих кабинетах рождая,
   Споры первейших мужей,
   Попытки тем зарождая,
   Народности сделать родней.
  
   Были, в том первом классе:
   Люди ( подобные блохам)
   Которые, множились в массе,
   Только на том, что плохо;
  
   Были там, динозавры,
   Настолько, могучие в теле,
   Что сродни известному мавру,
   Делали все что хотели.
  
   В общем, одна мешанина:
   Хищников и травоядных.
   И пусть даже, эта машина
   Если и приняла, ладных
  
   Решений. Один или два?
   Это не важно. Кабы?
   Не главным было, сперва,
   Её запустить. Хотя бы?
  
   И вот уж, которые годы,
   Лучших своих аппачей,
   Слали сюда народы.
   С одною простою задачей:
  
   Чтоб, представлять интересы
   Этот, проныра смог
   Да, избежать эксцессов,
   В спорах нелёгких, помог.
  
   Вроде бы день, как обычно,
   Сулил начаться для всех:
   В вопросах первично-вторичных,
   Сменяя строгость и смех.
  
   Снова дворец Лиги Наций
   Встречал в кулуарах своих,
   Обилием собственных граций,
   Политиков зрело-седых.
  
   Снова в риторике спора,
   Собственный взгляд представлять:
   Будет могучая свора
   Время, бросая вспять.
  
   Снова в исподнем, пред нами.
   Будет метаться оно.
   А мы, словно евнух с перстами,
   Будем видеть одно:
  
   Взирая в зловещие танцы,
   Устами слюной исходя,
   Ломая не крепкие пальцы
   С мечтами. Что погодя.
  
   Может и нам доведётся?
   В танце участье принять:
   Если немного бороться,
   То можно успеха урвать
  
   Похоже о чём-то этом,
   Беседуя шли дипломаты,
   Сыпя друг другу советом
   Послушаем их, ребяты:
  
   - Мир так искусно устроен
   Что я, даже тут озадачен.
   Коль кто-то успехом пристроен,
   То кто-то живёт в неудаче.
  
   И чтобы одним отыскать
   Удачи малый кусок,
   Надо другим потерять
   Успеха маленький прок.
  
   - Ты нас, пугаешь Граф
   Ведь это выходит тогда.
   Если конечно ты прав?
   Мир! Совсем никогда,
  
   В мире уже не наступит
   И будучи целям верны:
   Люди опять же вступят,
   В эру новой войны.
  
   Марк посмотрел на Рому:
   - Ты что-то, здесь перегнул?!
   Давече, выпил рому?
   Или пивка хлебанул.
  
   Где здесь, видится связь,
   Между войной и успехом.
   Это как сравнивать грязь
   Ну, к примеру: со снегом.
  
   - Ну, не скажи Серёга.
   Рома здесь больше прав,
   Я тоже думал немного
   Над этим - (ответил Граф)
  
   Скажи мне, сколько из нас?
   Будут, ждать терпеливо.
   Когда их наступит час?
   Вцепится удаче, в гриву.
  
   Найдутся всегда и те,
   Кто будет сурово и строго,
   Волосы рвать на судьбе,
   Метя сознанием в бога.
  
   Их доводы очень просты,
   Они во многих из нас.
   Зачем, дожидаться мечты?
   Её надо, хапать сейчас!
  
   А методы? Это неважно.
   Главное, благо иметь.
   Для этого надо отважно
   Их, у кого-то спереть.
  
   - И мне тут, похоже мниться?
   Кто-то? Тот не дурак,
   А значит, будет стремиться
   Сделать, ответный шаг.
  
   - Сам всё прекрасно знаешь,
   Все нити смог уловить.
   Чего же, тогда вопрошаешь?
   - Просто, хотел уточнить.
  
   Выходит, что разделённость
   Мира. Выгодна многим.
   Эта детальность и дольность,
   Всегда позволяла строгим:
  
   Хапать лучшие блага,
   Впиваясь в святые места,
   Живя на земле где влага
   Капает даже с куста.
  
   - Слыхал, про помещика сказку?
   Спросили как то его -
   Какою такою лаской
   Достичь удалось, вам всего: -
  
   Я убедил крестьян,
   Что деньги - не веха основ
   И как то, тут же карман
   Наполнился мой, до краёв.
  
   Мораль до боли проста,
   Тут уж не дать не взять.
   Рвёшь малину с куста?
   Попробуй ей цену узнать.
  
   Можно разбить на детали
   Любую страну и народность,
   Но будет её к изначали
   Толкать вековая природность.
  
   Пока не придумали правил
   Равно-полезных для мира,
   Будет над миром править
   Вечно слепая мортира.
  
   Придумал себе идею
   Ну и вперёд, с листа,
   А гением или злодеем
   Был ты? Поймут спустя.
  
   И этот вогнанный клин
   Размежевавший на части,
   В леты тяжёлых годин
   Вспыхнет обилием страсти.
  
   Вставши потом против тех,
   Кто был? Разделению - сводней
   Увы, близорукость всех
   В жажде успеха - сегодня.
  
   Можно конечно бежать,
   Будучи первым в народе
   Но только. Тогда не сбежать,
   От сорняков в огороде.
  
   Тогда возникают мысли
   Такие, как пухлый снег
   И их порождает к жизни:
   Наш опрометчивый бег.
  
   Какого рожна мне слышать.
   Сосед там, хочет чего?
   Коль скорость моя повыше
   И мощь моя. Выше его.
  
   А наши друзья, в то время
   К цели своей пришли.
   Открывши огромные двери,
   В зал заседаний вошли,
  
   Который почти был полон
   Точнее, был полон на треть.
   Кто-то, шепнул: - Вон ворон,
   Красный. А где же клеть?
  
   И в чём-то? Этот остряк,
   Истину точно подметил.
   Как-то немного не так,
   Женевский дворец их встретил.
  
   Но, не смутившись, ни грамма
   Они прошмыгнули в зал.
   "Это ещё не драма -
   Когда, перед вами оскал"
  
   Каждый плутал в дорогах.
   Терний минуя. Идя.
   Сбивая ступни на порогах
   И шишки порою садя.
  
   Кто же всё это начал?
   Вряд ли, узнаешь теперь.
   Но главное он обозначил:
   "Каждый поступок мерь!"
  
   И кто-то уже хотел,
   Объединения всех
   И жаждою так горел,
   Но мало кто верил в успех.
  
   Кто-то хотел применить:
   Факт неделимости мира,
   Но трудно услышанным быть
   В гвалте сурового пира. nbsp; Грамотна малая горстка.
&
&
&
&
&
&
&
&
&   Кто- то хотел сваять:
   Правила доброй воли,
   Но как их потом, соблюдать
   Всем в одинаковой доле.
  
   И ясно одно только было
   В общей полемике той:
   На всякую силу - сила,
   Способна стоять горой.
  
   Нельзя ,отдавать на откуп
   Хаосу - даже квартал,
   Иначе сей маленький подкуп,
   Родит мировой скандал.
  
   Нам ведь, известны нити
   Что вьют, безусловный факт:
   Последствия общих событий -
   Определяет такт.
  
   Песню - рождает нота.
   Поэму - рождает строка.
   Ну, а сюжет анекдота -
   Рождает жизнь чудака.
  
   С фундамента - дом начинают.
   С ссоры - все Аустерлицы.
   Но кажется, что вразумляют?
   Это лишь единицы.
  
   Но есть ,дипломатия мысли -
   Главный двигатель мира,
   Только бы чаще в жизни
   Услышан был этот, проныра.
  
  

Глава 9

  
   Две, нам знакомые тени,
   Ровно в назначенный час,
   Вошли, по гранитным ступеням,
   В изысканных стилей - Парнас.
  
   В могильник, суетной дали,
   Где часовщик с часами:
   Меняет в умах детали,
   Которые, давят над нами;
  
   Мешая то слёзы, то шарж,
   В своих, панорамных нравах;
   То, обнажая фальш
   То, сея мораль на травах.
  
   Пластикой, форм и движений,
   Врачуя наши умы:
   То, красотой явлений;
   То, гнилотой чумы.
  
   Призма - в которой может,
   Мы видим порой и себя.
   Зеркало - что ничтожит,
   В сознанье частичку зверья.
  
   И трудно весьма, усомниться?
   В величии, оных лир
   И будто бы, мне даже мнится,
   Что он, не объятен как мир.
  
   И так: наш герой с героиней,
   С общей волною вошли,
   В зал, в котором и ныне,
   Наверно, живут муляжи.
  
   Сев, на свои места,
   Рома достал программку
   И начал читать с листа,
   Фабулы - смысл и рамку
  
   Скорее всего, он раньше,
   Читал эту пьесу Шекспира
   И знал, что случиться дальше,
   В этой трагедии Лира.
  
   Но книга - совсем одно,
   А сцена - совсем другое:
   Только актёрам дано,
   В ничтожном - увидеть смешное;
  
   Одним только им по силе,
   Дурное - делать несчастным;
   На сцене, в роли мессии,
   Убогое - делать прекрасным .
  
   А дипломаты в мире -
   Сродни тому же актёру:
   Только сцена пошире,
   Да действий поболе впору;
  
   Да никогда не знаешь,
   Чем завершится акт.
   Но пишешь! Живёшь! Играешь!
   И в этом, все схожи. Факт!
  
   Последний голос затих,
   В зале зажглися рампы.
   На сцене, Шекспировский стих,
   Начал звучать как штампы.
  
   Грядою, мелькали сюжеты,
   Сменялись лица героев,
   То, лирикой пахли сонеты
   То, грубостью давних устоев.
  
   Каждый, на сцене жил -
   Жизнью своих персонажей
   И жизнью этой вводил,
   Зрителя в мир антуражей.
  
   Шагая к собственной цели
   Только своим путём,
   Мысли свои всецело,
   Медным крепя вином.
  
   Вечная схватка мира -
   В вечном споре судеб,
   В вечной трагедии Лира,
   Нашему разуму хлеб.
  
   Несколько разных чувств
   Сплелись, воедино в ней:
   От беспредельных кощунств,
   До благородных идей.
  
   Рома увлёкшись пьесой,
   Каждый ловил сонет
   И только в антракте, с прессой
   Начал ровнять сюжет.
  
   Редко люди в антракте,
   Когда приглушена лира
   Не говорят, об театре
   И роли искусства для мира.
  
   Герой наш не слыл исключеньем
   И критикам общим подстать:
   Он начал в пьесе сравненье,
   С сегодняшним днём искать
  
   (Но как-то, очень неловко).
   Табуж, лишь смеялась слегка.
   И он отложил уловку
   До лучших времён. Пока.
  
   К тому же к этому часу:
   Актёры вышли опять
   И как-то, почти, что сразу
   Продолжили пьесу играть.
  
   И вот... в похоронности марша,
   Она достигла финала.
   Словно древняя баржа,
   Груз дотянувши устало.
  
   Эти последние звуки,
   Словно школьный звонок
   Метнули, овацией руки,
   А зритель дотошный, в срок
  
   Сказавши спасибо актёрам,
   Покинул чарующий дом
   И каждый своим коридором
   Дальше пошёл потом.
  
   А Рома всё шёл и думал:
   Как аналогий найти?
   (Перебирая в думах)
   Как параллели свести?
  
   А рядом топтала Табуж.
   Погода дождём моросила.
   Устав от молчания уж
   Она, наконец-то, спросила:
  
   - Ты, где-то витаешь? Марсель.
   Теряю я вкус интереса
   Не вериться что-то, ужель?
   Тебя потрясла? Так пьеса.
  
   И этот наивный вопрос,
   С чувством детской обиды,
   В мыслях колосьем пророс -
   Сложивши их в пирамиды.
  
   Порой, для решенья дилеммы
   Всего-то и нужен. Вопрос?
   Который, изгонит проблемы,
   Словно бы спущенный пёс
  
   - Искусство - проекция мира,
   Грядущего завтра для нас!?
   На образ, трагичного Лира -
   Похож европеец сейчас
  
   - Табуж на мгновение вставши,
   Поправила волос рукой
   Но, тут же собою оправши.
   Расхохоталась: - Постой!
  
   А с кем же, тогда Россию?
   Из всех персонажей сравнить.
   В этом общем бессилье,
   Смел только Кент говорить!
  
   Вы льстите себе? Мне мнится
   (Без доводов, а на словах)
   У вас благородства в лицах,
   Не больше чем в дочерях.
  
   Найти в вас, достоинства Кента?
   Настолько глупа ужели я?
   Да в вас и даже фрагмента...
   - А если нам имя - Корделия?
  
   С улыбкой прервал её Рома,
   Чтобы дальнейший спор
   Не стал в отношениях комой.
   И этот ребяческий взор,
  
   Будто холодный душ
   Всю логику, без сожаленья,
   Резко осёк в Табуж.
   (Ошибочка мол, в сравненье).
  
   Она подняла глаза,
   Которые в судорге рвенья
   Бегали как егоза,
   Пытаясь сменить направленье.
  
   - Да нет же? Не может быть?
   Качала она головой,
   Пытаясь переварить
   И тут же воспряла собой:
  
   - Но ведь, у Корделии тоже
   Судьба трагичная - жуть
   Выходит и вы. Похоже?
   Не лучший избрали путь.
  
   - У ней, был один недостаток:
   Она защищала отца,
   Именно этот осадок,
   Преддверием стал конца.
  
   А мы ведь, иное дело:
   Мы только против войны
   И мысли наши всецело,
   Расчётливы и холодны.
  
   А дождь, барабанил капелью,
   По мостовым, в Париже.
   Бежа, однотонной свирелью,
   По водостокам, с крыши
  
   Они, всё о чём-то споря,
   Шли, не взирая, на морось:
   Словно два слившихся моря,
   Живших, некогда порознь.
  
   Были их мысли похожи,
   Хоть с разных, смотрели углов:
   Общие цели итожа,
   Общим набором слов.
  
   Спустя некоторое время,
   Минуя обилие луж,
   Они подобрались к двери,
   Где проживала Табуж.
  
   Весьма неохотно расставшись,
   Она поднялась к себе.
   Но даже одна оставшись,
   Мысли в её челе
  
   Кипели: как летом улей,
   Как муравейник в лесу,
   Летая в сознании пулей
   Подвесивши смысл на весу.
  
   Неужто? Как Глостеру с Лиром:
   Нам надо, лишиться ума
   Или ослепнуть пред миром
   (Чтобы прозреть сполна).
  
   Неужто? Только лишенья
   Способны, нас вразумить:
   Молний и гроз, движенье
   Мыслей, ход озарить.
  
   Неужто? В буре и ветре,
   Только тот путь и есть:
   В котором, на каждом метре,
   Истину можно счесть.
  
   Не хочется, в это верить,
   Но кажется это так.
   Как далеко до двери?
   За коей скрывается такт.
  
   Десятки, похожих советов!
   Сотни, созданных лиг!
   Тысячи, схожих сюжетов!
   Миллионы, написанных книг!
  
   А что нам, всё это дало?
   И что, изменилось на свете?
   Которые веки устало,
   Мы бездаря, видим в соседе.
  
   Спутав желание с явью,
   Правду и ложь смешав.
   Сыпя словами i love you,
   Поступкам, обратность придав.
  
   Кто-то, плетёт интриги?
   Словно, сшивает постер.
   Кто-то влачит вериги?
   Словно, доверчивый Глостер
  
   Сильные мира, в силе
   Его изменить. А мы?
   Неужто? В вечном бессильи,
   Вечно молчать должны.
  
   Вконец, подустав от мыслей,
   Она прилегла на кровать:
   Но мысли в сознании висли,
   Пытаясь выход искать.
  
   Когда, бородой оброс,
   Уже до самого дна,
   Давний, придавний вопрос,
   Что встал на повестке дня.
  
   Только ответа и ныне
   Нет и сейчас ему.
   Может мы где-то в тыне?
   Блукая. Идём не к тому?
  
   Может, чтоб результата
   Достичь, наконец, смогли?
   Признать, ошибочность надо
   Путей, по которым шли?
  
   Но, всё же, она сдавалась
   И веки сами собой,
   Вконец накрыла усталость,
   Своей седой пеленой.
  
   Сплошной ералаш творился
   В её голове, во сне:
   Будто бы ей, даже снился
   Некто на белом коне,
  
   Но образ его, в тумане
   Настолько не ясен был,
   Что даже не формы ни званий
   Запомнить, увы не сулил.
  
   Серебряным был, этот всадник?
   Или он был, вороной?
   Мессионерский странник?
   Или чертёнок шальной?
  
   Соус мистических форм
   В каше реальных объектов,
   Блюдо неведомых норм
   В кляре известных субъектов.
  
   Разве, отсюдого можно?
   Выудить вложенный смысл.
   Когда, всё настолько сложно?
   В своей мешанине числ
  
   Но если ему фундамент?
   Образы памяти нашей.
   То значит, его орнамент -
   Мистикой не разукрашен.
  
   Он совокупность деталей:
   Что мы увидали гдесь,
   Выходит в его изначали
   Смысл неизбежно есть.
  
   А значит, что он абсурден?
   Нельзя, утверждать сейчас!
   Но смысл почему-то труден
   Его. В пониманье для нас.
  
   Быть может наше мышленье?
   Хотя далеко не факт,
   Где-то в этапе рожденья
   И даже не первый такт.
  

Глава 10

  
   Наши герои, носились
   Между границами стран.
   Летали. Мотали. Носились.
   Словно бы тот ураган.
  
   В силу этой причины,
   Работа была такова.
   Меняли эти мужчины
   В неделю, даже не два,
  
   А массу различных мест.
   Между Москвой и Мадридом,
   Ровняя собственный крест,
   Где-то даже с Кандидом.
  
   Рома, прибыл вчера,
   С четкой задачей и планом:
   Рано проснувшись, с утра;
   Быстро умылся под краном;
  
   Чая хлебнувши по ходу;
   Как неуемный парнище,
   Одежду, накинувши сходу;
   Быстро покинул жилище.
  
   Выйдя на улицу, вниз.
   Застыл, в тротуарной меже.
   А легкий, весенний бриз
   Листьем, шуршал уже.
  
   Светило майское утро
   Гладью на чистом своде,
   Как-то довольно шустро
   Мир просыпался вроде.
  
   Кто-то ему улыбался
   Весь оптимизмом горя,
   Кто-то понурый слонялся
   Злую судьбу матеря.
  
   Мир никогда не имеет
   Строгой похожести лиц,
   Каждый живет и умеет
   Как скоротечный блиц.
  
   В сотне характеров разных
   Сотни чертинок храня,
   От грубо-коварно-грязных
   До эталонности дня.
  
   Рома не слыл оптимистом
   Хотя и было, похоже
   Мы бы его с фаталистом
   Наверно. Сравнили бы все же.
  
   И всё-таки, этот Рома,
   Тоже с улыбкой стоял:
   Счастье, с привкусом рома -
   Такие моменты он звал
  
   - Значит, сначала в КИД.
   Потом, заскочить в НИИ
   (Планировал этот Кандид
   Досрочные планы свои)
  
   Потом заскочить до Графа,
   Послушать, что скажет дед.
   Уплата квартирных штрафов,
   Ну и потом. Балет.
  
   Если останется время?
   Здесь, его надо оставить!
   Время - это не бремя,
   Можно слегка и поправить.
  
   И наш, далеко не мачо
   Себя по дороге направил,
   Чтобы решить задачи
   Которые только поставил.
  
   Солнце бежало по небу
   Стирая, как стеркой, с листа
   Минуты прошедшие (в небыль)
   Сменяя ракурс куста.
  
   Медленно, но планомерно
   Себя, докатя в горизонт,
   Оно как всегда примерно
   Свой уступало фронт,
  
   Уже властелину ночи
   Сыну, в седом неглиже,
   Поставив в своем многоточии
   Новую точку уже.
  
   А где-то? У стен Большого,
   Стоял наш главный герой.
   Надеждой, себя теша снова
   На встречу с большою мечтой.
  
   Поставив в ногах корзину,
   Богато-пышных цветов,
   Он представлял картину
   Себе. Из собственных снов.
  
   Давно уже, разошёлся
   Последний суровый зритель.
   Рома, слегка прошелся
   Глядя на эту обитель.
  
   Двери скрепя петлями,
   Пронзили безмолвие ночи.
   Ставши словно вратами
   Группе, довольно очень
  
   Весьма молодых девчат,
   Не первым лицам балета.
   Рома подавшись назад,
   Отдернул полу жилета
  
   Заметивши в группе, Маю
   Он, устремился на встречу,
   Тихо шепча: - Не знаю!
   На что я конечно мечу?
  
   - Девочки, гляньте, поклонник.
   Чей интересно он?
   - Видно, серьезный сторонник!
   Когда, столь солидный фон?
  
   - Если ко мне, девчата?
   Сейчас, как тигрица вцеплюсь.
   - Такого действительно надо,
   Держать всеми лапами, Люсь.
  
   Рома приблизившись ближе,
   Корзину держа на ветру.
   Промолвил вполголоса (тише):
   - Спасибо, за вашу игру.
  
   И протянув корзину
   Той, которой хотел.
   Этот, солидный мужчина
   Слегка в поклоне присел.
  
   - Спасибо, очень приятно.
   Она за корзину взялась,
   Сказавши довольно внятно,
   Но тут же, в момент осеклась.
  
   Точно та же корзина
   И точно те же цветы
   И тот неизвестный мужчина,
   Выходит, что это ты.
  
   Улыбка в губах проскользнула
   Словно, искринка в очах,
   Она по ступеням скользнула
   Только примолвивши: - Ах!
  
   Ну что же, вы там застыли?
   (Она обратилась к нему)
   Вы бы меня проводили.
   Или все розы к чему?
  
   Мужчине, достаточно быть -
   Немного красивей мартышки:
   Хотела, она сострить
   Но тут же, подумала, слишком.
  
   Это будет, наверно?
   Может быть, как-то потом?
   Рома спустился мерно.
   И вместе уже вдвоем,
  
   Пошли одною дорогой
   Они, по жизни кружа:
   Она не была недотрогой,
   А он не похож на ежа.
  
   Идя по вечерней Москве,
   Пустячный ведя диалог,
   Они в незаметной молве
   Пришли, до неё на порог.
  
   - Кажется, я и дома?
   Когда, вас опять ожидать?
   Скромный. Застенчивый. Рома.
   Спустя, полгода опять?
  
   - Решать к сожаленью, не мне.
   Как будет, свободное время?
   Я сразу лечу на коне,
   К вам, хотя бы на время.
  
   - Я неизбежно буду
   Вас, обязательно ждать
   - А я обещаю, что буду
   Встречи всегда искать.
  
   И этот простой диалог,
   Закрыл все вопросы разом.
   И точки расставить помог
   Над буквою i все сразу.
  
  

Глава 11

  
   Табуж, летела на встречу.
   В старый латинский квартал
   Где, в тот сиреневый вечер
   Её, дипломат ожидал.
  
   Там на бульваре... - Мишель
   С алым букетом роз,
   Стоял наш герой Марсель,
   Полный: планов и грез.
  
   Наверное, он понимал,
   Коль встреча назначена ею,
   То, значит, его ожидал
   Вопрос: про ту эпопею
  
   О коей, две встречи кряду,
   Он тщетно ей намекал.
   И ум, не давая ладу,
   Пути диалога искал.
  
   Ходя туда и обратно,
   Он думал только о том,
   Как же начать нестандартно.
   Не заигравшись, при том.
  
   Увидя её, издалече,
   Расплывшись в улыбке вмиг,
   Он двинулся ей навстречу,
   Придав выражению шик.
  
   Вручив ей букет цветов,
   Поцеловавши руку:
   - Мадам, я почти готов
   Развеять, всю вашу скуку.
  
   - Неужто, еще в России
   Культурные живы мужи.
   Я слышала, там во всесильи
   Отныне одни муляжи.
  
   Я слышала там у власти,
   Варвары только кругом
   - И в силу, этой напасти,
   Нас видит Европа врагам.
  
   Все заблуждения света
   И все заблуждения мира:
   В неточности знаний предмета
   И графоманстве эфира.
  
   Ну а причина слухов,
   Что нынче пугает вас
   От неимения духа,
   Хотя б побывать у нас.
  
   Россия трудна в пониманьи -
   Не в силу того, что глупа.
   Просто она в изначальи -
   Имеет начал, целых два.
  
   Впитавши от всех понемножку,
   Сквозь вехи, своею судьбой.
   Вложив, в Европейску обложку -
   Разум, с восточной душой.
  
   Хотя? Что б Россию понять
   И сущность ее прозрить.
   В ней мало, только бывать.
   В ней надо, хотя бы пожить.
  
   - Но всё же, Европу пугает.
   В Советах одна деталь:
   То, что Россия желает,
   Строить свою изначаль;
  
   То, что она отвергает,
   Весь европейский опыт.
   И это многих ввергает
   В глумливо-боязненный ропот.
  
   Будучи частью Европы,
   Взгляды ее отрицать.
   Вряд ли найдется, кто бы?
   Сумел, всё это понять.
  
   - Заметьте маленький "но",
   Это ведь, ваши мысли.
   А мы то, ведь бьемся давно:
   К сближению взглядов и жизней.
  
   Но только, всё с тем же "но",
   Чтобы без частных делений:
   Каждый имел равно
   И место и время, для прений.
  
   Она на него посмотрела
   И взгляд её, в тот же миг,
   Как-то почти между делом
   В его характер проник:
  
   Обычный, простой аналитик
   Отнюдь не пророк, а логик
   Просто неглупый политик,
   Мастак звеньевых методик;
  
   Слегка крючковат, невысокий,
   Живущий, последним днем
   Не добрый, но и не строгий,
   Зато логичен, во всём;
  
   Главно, твердил он вечно,
   По факту дела, не ныть,
   А вечно контрвектор встречный,
   К делу уметь применить.
  
   Но тут же, выйдя из комы
   Уже довольная тем,
   Что общий характер Ромы,
   Совпал по параметрам всем,
  
   С её характерным взглядом.
   Она начала с того,
   О чём, уже месяц кряду
   Спросить хотела его:
  
   - Ты, после пьесы о Лире,
   Сказал как то очень упрямо:
   Сегодня политикой в мире
   Такая же пишется драма.
  
   Я голову ночью сломала
   В поиске тех аналогий,
   Но как бы я не искала
   Все были как-то не строги.
  
   Слово не воробей
   Выпустил, вновь не поймаешь.
   Теперь объяснить сумей,
   Что ты, об этом знаешь.
  
   А Рома как будто знал
   И лишь усмехнулся в нос,
   Словно он только и ждал
   Именно этот вопрос:
  
   - Власть - это первый художник,
   Который кистью своей,
   Выводит главный кокошник
   В лицах своих людей.
  
   Власть - это главный писатель,
   Который своей строкой,
   Как найпервейший ваятель
   Тон задает нам с тобой.
  
   Когда параноик у власти,
   То и народ страны:
   Будет с безумием страсти,
   Всегда искать чьей-то вины.
  
   Ежели, плакса на троне
   То и страна везде:
   Вечно в слезах и стоне,
   Да траурной череде.
  
   А если царек любитель,
   В гуляниях жизнь проводить:
   То и его сожитель
   Тоже начнет кутить.
  
   Вывод у этой напасти
   Ясного даже ясней:
   Увы, сумасшествие власти -
   Сводит с ума и людей.
  
   Германия - это не Мозырь:
   Там силы серьезней куда,
   Это и есть тот козырь,
   Что неизбежна беда.
  
   - Неужто, ты думаешь Рома,
   Что нас ожидает крах?
   От Европейского дома,
   Останется только прах?
  
   - Это, не больше чем каша,
   Но есть ее надо сейчас.
   Иначе свобода ваша,
   Завтра покинет и вас.
  
   Лучший могильщик, смерти:
   Это ранний набат.
   Проверено это на тверди
   Истории. Тысячи крат.
  
   Кассандра, взглянула томно
   И голос ее задрожал:
   - Но это ведь целая бомба
   И взрыв ее будет не мал.
  
   - Рома чуть-чуть улыбнулся,
   Поморщив свои усы,
   Потом слегка оглянулся
   И посмотрел на часы.
  
   Как будто прочтя его мысли,
   Она улыбнулась в ответ:
   - Вы любите, русские в жизни:
   Идти сквозь стены, на свет.
  
   Нет! Несомненно Рома.
   Во всём этом, что-то есть?!
   Только б начальник, мой новый.
   Смог бы, статью эту сьесть.
  
   Конечно, я постараюсь.
   Сделать все, что могу,
   Но только ты не стесняясь
   Ответь мне. На два. Не могу?
  
   Он взял, её руку в руку:
   - Вообще-то, всего их три
   И стал загибать по кругу,
   Пальцы ее руки -
  
   Первое: - Я политик,
   И это мой вечный крест,
   Здесь даже не аналитик
   Советский найдет интерес.
  
   Второе: немного похуже
   Неверишь? Возьми и проверь:
   Нельзя достучаться снаружи -
   В снаружи закрытую дверь.
  
   К тому же, когда все старанья
   В доктрине: "На коммунистов".
   Трудно найти пониманье
   Даже в стане логистов.
  
   И третье: знание-ректор,
   А логика - это редактор.
   Всё в купе, мощный рецептор
   Такой вот обычный фактор.
  
   Нюхните-ка мир, получше
   Он снова пахнет войной
   И нос, приподнявши в кущи.
   Он начал своей головой,
  
   Вертеть по Латинской округе,
   Словно бы воздух весь
   Хранил, в тяжелой натуге -
   Войны грядущую весть.
  

Глава 12

  
   Граф, завершив совещание.
   Всех, распустив послов,
   Лишь одного заранее
   Оставив на пару слов:
  
   - Был бы ты Рома, скромнее
   Сталин не Ленин, его
   Лояльность, намного слабее,
   В порядок, иль боле того.
  
   Ляжешь как куропатка,
   Под нож поварской, зазря.
   Такая политика шатка,
   Так, шиковать нельзя.
  
   В ответ, улыбнувшись по-детски,
   Рома потупил взор.
   - Я, говорю по неметски?
   Или обычный вздор?
  
   - Мы сами, избрали дорогу
   Чего же, теперече ныть?
   Сейчас, не под силу и богу,
   Нашу судьбу изменить.
 &nnbsp;
&
&
&
&
&
&
&bsp;
   В аукционе идей:
   Мы жертвы у алтаря,
   Дробинки в патронах вождей,
   Пешки в руках короля.
  
   - Толкую ему про Волгу,
   А он мне в ответ, про Тверь.
   Так продолжатся долго,
   Не может. Ты, уж поверь.
  
   Гудит уже, весь аппарат,
   Смотри и до верха, дойдёт.
   С каких-то, заслуг и наград?
   Он, так шикарно живёт.
  
   - Живу. Покуда, живётся.
   Такая простая задача.
   В желаниях, просто неймётся
   И как тут, скажите иначе?
  
   А малый, храню грешок,
   Чтоб не осмыслить вдруг,
   Что богу, я есть корешок
   И самый, первейший друг.
  
   Граф, глубоко вздохнул
   Грудью, вздох обознача:
   - Вот это ты, Рома загнул.
   Вот это братец, задача.
  
   Правду, твердит народец:
   Людская душа глубока.
   В сравнении с ней - колодец,
   Как в океане - река
  
   - Конечно, во мне пониманья
   Хватает. Проблема, в другом
   Я дипломат! И старанья
   Все. В направленье одном.
  
   Наверное, это - судьба.
   И каждый свою эпопею,
   Пишет, всегда для себя.
   И я! Не писать, не смею.
  
   - Ужели? Дороги закрыты,
   А схватка, стоит того,
   Чтобы себя, так открыто
   Вести. Не боясь ничего.
  
   - Я способа, просто не вижу
   Иного, в решенье задач.
   И чем завершится, предвижу
   Может потом, этот матч?
  
   - Плох дипломат, что в жертву
   Метит, почём зазря.
   Нельзя, отдаваться нерву
   И чувствам, тоже нельзя.
  
   - А как же, тогда по-другому
   С Европой, найти язык?
   Чтобы, выбить аскому
   Сидящую, словно бы штык.
  
   Когда, их умнейшие люди
   Видят, как вектор всего
   Себя! На главнейшем блюде.
   Добьёшься ли здесь, чего?
  
   Когда на восток, все взгляды
   И те, через простынь, глядят.
   С политикой этой. Канаты,
   Даже нас не скрепят.
  
   В силу, этих и прочих
   Причин. И вывод простой:
   Чтоб отношенья упрочить,
   Нужен пиров постой.
  
   Они только с виду такие,
   Вроде не дать не взять.
   Строгие, да смурные,
   На деле: такая же, брать.
  
   Считая, так же как мы.
   Веселье, приправою к жизни.
   В угаре ,той кутерьмы
   Мы и продвинем мысли.
  
   - Тяжёлая, будет работа.
   Надо ж, такое схитрить?
   В болото - тащить бегемота,
   А в космос - орла волочить.
  
   - Попробую! Может, прокатит?
   Пока, разношёрстность мнений
   Только, вогнать бы катет,
   Где-то, промеж сомнений.
  
   - Ну что же, удачи Рома.
   Я чем смогу, помогу:
   Буду сбивать аскомы,
   Так долго, насколько смогу.
  

Часть 2

Игрища динозавров

  

Глава 1

  
   Будучи юным невежей,
   Чуждым, до логики дум.
   Дед, меня пичкая ежей,
   Пичкал и сказками ум.
  
   Сказывав, разные были,
   Обычно в полуденный час,
   Многие мне позабылись,
   Но помню одну и сейчас.
  
   Ох! Как давно, это было
   Тыщи столетий назад.
   Когда!? Даже в пойме у Нила,
   Никто не выращивал сад
  
   Тогда-то и нас с тобою
   (В массе талантливых "Я"),
   Не было тою порою,
   Но жизнью кипела земля.
  
   Делая первые пробы
   Своих несмелых шагов.
   Думал тогда хоть кто бы?
   О силе, этих трудов!
  
   Ставши писать эпопею,
   Дикий, предикий мир
   Начал рождать панацею,
   Вливая опыт в эфир
  
   Жили обычные звери,
   Строили гнёзда и кров
   И размножались по мере:
   Пространств и запаса кормов.
  
   Но что-то, случилось в биоме?
   Что-то, что трудно понять?
   Начали, звери в истоме
   Друг - друга рвать и клевать.
  
   Может быть, сгинули травы?
   Может источник засох?
   Что-то? Сменило их нравы.
   Или им кто-то помог?
  
   В общем, сплошные ссоры
   Накрыли их, словно чума.
   Согласия нет! И раздоры
   В каждой крупице ума.
  
   В общем, они в друг-друга
   Вцепились. И рухнул рай
   Может? Вцепились с испуга,
   Что их отодвинут за край.
  
   Звери ведь тоже мечтают,
   Каждый о нише своей.
   И видимо, тоже желают,
   Чего-то? Не меньше, людей.
  
   В общем, идиллия с места
   Сорвалась. Пойдя кувырком.
   Каждый искал себе место,
   Ставши отдельным мирком
  
   В этой безудержной гонке,
   Каждый стремился стать,
   Такой высоты в своей холке,
   Чтобы над миром стоять:
  
   До льва - дорасти енот,
   Где-то мечтал в норе;
   А до тигрицы - крот,
   Где-то в ночной кутерьме;
  
   Кто с ядовитою шубой,
   Где-то в тиши колдовал;
   Кто-то отращивал зубы;
   Кто-то клыки и оскал;
  
   Кто-то хотел колючки,
   Примерно: длинною в метр;
   Кто-то хотел быть злючкой,
   С перьями под километр;
  
   Кто-то укутывал бронью,
   Хрупкое тело своё;
   Кто-то учился зловонью.
   В общем, старалось зверьё!
  
   Свою эволюцию дальше
   По мере сил продолжать,
   Чтобы точно как раньше.
   Жить. Рождать. И шагать
  
   В итоге вся живность по мере,
   Стала как в небылице:
   Мышка - в сверх-супер-звере!
   Голубь - в сверх-супер-птице!
  
   Огромные все. Пребольшие.
   Горы (в обличье зверей).
   Птицы - как тучи сплошные
   (В виде парящих теней).
  
   Жалко, прогресс их роста
   Тут же проблему внёс.
   Где уместить все гнёзда?
   Ведь, континент не рос:
  
   Пастбища - были как раньше.
   Реки - в потоках былых.
   Суша не двигалась дальше,
   Не рос и запас кормовых.
  
   Поэтому стали помалу
   Звери, что посмелей,
   Съедать больных и усталых,
   А после и тех, кто слабей.
  
   Это на время спасло,
   От гибели некие виды.
   Но всё же и минус внесло
   Лишивши их чувство обиды:
  
   Возможности резво меняться,
   В сравнении с ихней добычей;
   Способности приспособляться,
   К условьям, с упёртостью бычьей.
  
   И чтоб их, прикончить? Осталось,
   Чтобы явился случай.
   А им, всё родимым казалось:
   Вечно - живут только тучи.
  
   И пали в мгновение ока,
   Эти массивные звери.
   К счастью, что эта дорога,
   Других вразумила о мере.
  
   Т.е. о смысле глубинном:
   Не в габаритах суть,
   Главное, чтобы едино
   Мы создавали свой путь.
  
   Долго спорили звери
   Каким? Ему, всё-таки быть?
   И кто? В достойном примере.
   Сможет над миром царить.
  
   Века пролетали безмерно.
   А диспут, всё шёл не стихая.
   В нём бы и ныне наверно,
   Кто-то клешнями махая,
  
   Дальше бы, спорил и спорил.
   О мере. О праве. И прочем.
   И кто-то бы? Спорщику вторил,
   Вечностью всех многоточий
  
   И только наш маленький пращур,
   Знавая, все игрища эти:
   Как динозавр и ящур
   Делили владения в свете.
  
   Освоил одну теорему:
   Надо, сбиваться в рой,
   Роем решить проблему,
   Намного попроще, порой.
  
   Думаю, многие скажут:
   Данная сказка - как снег.
   И тысячи фактов покажут -
   Нежил тогда человек.
  
   Я спорить с ними не в силах,
   Но довод один приведу.
   Откуда? В наших архивах,
   Столько свидетельств, тому:
  
   Что правили раньше на свете
   Драконы и прочие твари,
   А мы, словно малые дети
   Им поклонялися встари.
  
   Кабы, наш пращур не знал?
   О игрищах этих, ни грамма
   Разве бы? Он сохранял!
   Эти былины. Упрямо!
  
   К тому же, чтобы в сонете
   Что-то суметь описать,
   Надо об этом сюжете
   Хотя бы немногое знать.
  
   Конечно, она лукава.
   Её ведь влачила молва.
   И точности в ней, уж право
   Стих или три (едва).
  
   Но разве это так страшно?
   Думаю, вовсе нет.
   Гораздно, другое важно
   Важно! Осмыслить сюжет.
  
   Важно! Ответить ныне.
   Хотя бы! На два: почему?
   Всякая тварь и в помине,
   Опять не стремится к тому,
  
   Чтобы в своём размере
   Опять динозаврами стать.
   Неужто? И ныне о мере,
   Помнит звериная рать.
  
   И лишь, человек-умелый.
   В разуме - ставший наверх.
   Мается в знании дела,
   С приставками: супер и сверх
  
   Наверно, мы быстро забыли?
   Этот древний рассказ,
   А ведь у этой были -
   Есть и уроки для нас.

Глава 2

   .....
   .....
   В нише, у левого входа.
   Стоял наш главный герой.
   Словно он ждал чего-то,
   Спрятавшись в нише той,
  
   А может просто кого-то
   Он стоя, здесь ожидал.
   А лица, что от народа,
   Входили группами в зал.
  
   Ведя свои диалоги:
   О сути собственных взоров.
   Рождая в этом предлоге,
   Сущность дальнейших споров.
  
   И тройка, каких-то мужчин,
   Тоже людей от народа,
   В силу каких-то причин,
   Остановилась у входа.
  
   Они, обсуждали похоже
   Детали своих проблем
   И Рома невольно тоже,
   Их слушал. Будучи нем:
  
   - Мы от условий прошлых,
   Имели точно на раз,
   Прибылей много больших,
   Нежели скажем сейчас.
  
   Надо цепляться зубами
   Даже в один процент,
   Пока не съел, с потрохами
   Нас с тобой конкурент.
  
   - Согласен, полностью с Вами
   Сдай десятину куска.
   Как сразу. Те, что с усами -
   Оттяпают полпирога.
  
   Лучше, пойти ко дну
   Нежель, своей рукою
   Выстроить дом тому,
   Кто был конкурентом с тобою.
  
   - Ну, утонуть то точно
   Мы не утонем никак:
   Закроем несколько точек,
   Всего-то, делов пустяк.
  
   Слегка сократятся доходы,
   Слегка сократится штат.
   Зато атмосферу заводы
   Меньше, собой закоптят.
  
   Он рассмеялся, предвзято
   Во все свои белые зубки:
   - Верно. Экологам надо,
   Тоже идти на уступки.
  
   - Ну не скажите, парни.
   Тут я, поспорю сполна:
   Кризис куда угарней
   Нежель, любая война.
  
   В войне, можно делать деньги:
   На танках, снарядах и прочем,
   А в кризисе даже опеньки -
   Прибыльность вовсе не прочат.
  
   - Зато, есть плюсовый довод:
   Столько на выбор спецов,
   Не гложет кадровый голод
   Мощь заводских цехов.
  
   Можно к станкам поставить
   Лучших, в деле своем,
   А за забором оставить
   Даже, средних при том.
  
   Когда государство в форвате:
   Приходится с кадром любым -
   Цацкатся, словно бы батя,
   С дитятей безмерно родным.
  
   - А он бестолковый взирая,
   Делает всё, абы-как
   И ведь не уволишь зная,
   Замены то, нету. Факт.
  
   Хорошее дело кризис,
   В обвале своих котировок.
   Подготовительный базис
   Для кадровых перестановок.
  
   - Здесь, вы конечно правы.
   Я тоже, над этим думал:
   Более веской управы
   Для кадров никто не придумал.
  
   Но только что делать с массой?
   Что будет, стоять у ворот.
   Голодная масса - опасна.
   И как себя поведёт?
  
   Эта немалая сила,
   Ставшая вдруг голодать.
   Будет, она ли милой?
   И будет ли, долго молчать?
  
   - А тут, тогда к месту придётся,
   Ваш военный синдром.
   В мире всегда найдется,
   Кто-то. Кого мы побьём.
  
   Народ, отвлекётся немного.
   Немного расширятся рынки.
   Не спорю! Сердито и строго.
   Ну, не справлять же поминки.
  
   И три тех лица от народу,
   Двинулись в общий зал.
   Шутками, сыпя по ходу
   Где их, оппонент ожидал.
  
   Точнее, пожалуй масса,
   Похожих на них людей.
   Одетых, по высшему классу.
   Степенных, солидных мужей.
  
   Долгими были пренья,
   Долгим был диалог,
   Каждый свое стремленье
   В Лиге, двигал как мог.
  
   Но только, не видел я толку
   Ещё не в одном из дел -
   Коль кто-то, в простую иголку
   Просунуть верблюда хотел.
  
   Но только, не знал результатов
   Ещё не один из повес -
   Который, от собственных взглядов
   Всегда, строил свой политес.
  
   И малым, был прок у акцента,
   Как бы он благом не рдел -
   Когда оппонент оппонента,
   Слышать никак не хотел.
  
   Но только, те зрелые дяди
   Всё спорили, тщетно о том:
   Кому из них быть при параде,
   Кому же идти в черновом.
  
   Ни то, что никто не знал,
   А даже никто не верил:
   Что кризиса ярый оскал
   Себе, уже четко отмерил -
  
   Эпоху в декады лет
   (Молча, растя собой).
   Лишь потому, что ответ:
   Каждый искал, лишь свой.
  
  

Глава 3

  
   Чуть-чуть, мандражируя дама,
   Из журналисткой четы,
   Всё же вошла, упрямо.
   В тот кабинет, что мы,
  
   Порой как огня боимся,
   Его обходя, поневоле.
   И в нём оказаться стремимся,
   Только в хозяйской роли.
  
   В кресле, возле окна,
   В бумаги зарывшись всецело,
   Мужчина лет сорока,
   Сидел поглощенным в дело.
  
   На миг, от бумаг оттолкнувшись
   Он, молча, взглянул на Табуж.
   И как-то хитро ухмыльнувшись,
   Видно он был не чужд,
  
   К той красоте многоликой,
   Что в женщину, некто вдохнул.
   И ободрившись ликом,
   Он ей указал на стул.
  
   Задавши, в слегка игривом
   Тоне, простой вопрос
   - С каким вы ко мне мотивом?
   - Я к вам, со статью босс.
  
   - Судя по Вашему тону
   Злая статья видать?
   - Зато соответствует фону,
   Тут уже не дать не взять.
  
   - Ну что же давайте посмотрим?
   Что вы там, накропали.
   И вставши, в движении бодром
   Он взял, у нее скрижали.
  
   Начавши бегать глазами,
   По строкам статьи её
   Только лишь, ёрзал бровями
   (Словно твердя - " ё-моё")
  
   Достигнувши молча, финала.
   Только, насупился строго:
   - Смысл я понял сначала,
   Но фактов как-то не много.
  
   Какой-то, слегка неказистый,
   Необоснованный взгляд.
   - Но если сейчас пацифисты?
   И те о войне говорят.
  
   Какие еще основанья?
   Будут для Вас сильны
   Что бы, прозреть в пониманьи?
   Столь, неизбежной войны.
  
   Только какого смысла,
   Будет потом для нас,
   В той аналогии мысли,
   Что вы, прочитали сейчас.
  
   Мы соразмерны отаре -
   В сотню маститых голов.
   Блеющих, вяло в кошаре -
   Завидевши пару волков.
  
   Движение, в определенном -
   Сводится лишь к одному.
   На максимум, быть удаленным -
   Не съеденным быть самому.
  
   Рейх и его аппетиты,
   Выше тройки овец.
   Он станет тогда, только сытым,
   Коль слопает мир вконец.
  
   Не надо, слыти пророком.
   Надо "Майн Кампф" почитать,
   Там все прописано слогом.
   Куда? Он намерен шагать!
  
   - Кричала! Однажды, девица:
   Смотрите, вся Троя в огне,
   Но кажется, того провидца,
   Троянцы сожгли на костре.
  
   В такое нелегкое время,
   Влачить, надрывающий фактор,
   Погубит тебя это бремя.
   С грустью сказал редактор.
  
   - А я, готова рискнуть,
   В риске, зайдя за край:
   Ведь волка может спугнуть,
   Только собачий лай
  
   - Больше, будет похоже,
   Это на тихий стон.
   - И тем, не менее, всё же
   Кто-то услышит звон?!
  
   И этот редактор бравый,
   Начал уже уступать.
   - Пожалуй? Пожалуй, Вы правы?!
   Знать?! И при этом молчать?!
  
   Что же хорошо! На неделе,
   Пускаем статью в печать.
   Видать отгребу по шее?
   Но мне ведь, не привыкать
  
   Табуж улыбнулась скромно
   - Спасибо! Ну и адью
   Редактор, привставши томно,
   Сжал крепче в руках статью.
  
   - Счастливой дороги леди!
   Значит, Кассандра проснулась?
   Прикрывши дверь в кабинете,
   Она с коллегой столкнулась:
  
   - Как перспективы Табуж?
   - Точно, как у троянцев
   - Совсем одолел, старый муж?
   - Хуже! Триеры данайцев.
  
   Коллега, пожав плечами,
   Процедил сквозь зубы, тихо:
   - Усталость творит с умами,
   Еще не такое лихо.
  
   Она оглянулась вначале,
   Потом махнула рукой
   Некогда было детали,
   Ей объяснять самой.
  
   Спускаясь по лестнице, к холлу.
   Коллеге лишь бросила вслед,
   Рукой, прижимая полу:
   - Купи! Воскресных газет!
  
   Сбежавши на улицу вниз.
   Довольная, сделанным делом,
   Расплывшись, улыбкою-чиз
   (Удача сопутствует смелым).
  
   А на скамейке напротив,
   Сидя. Её ожидал,
   Тоже который против,
   Войны мировой стоял.
  
   Она подошла неспешно,
   Присев на скамейку справа:
   - Дела решены успешно,
   Выходит, была я права.
  
   Какие дальнейшие планы?
   Когда у тебя билет?
   Он поднял глаза, устланы
   Слезою. Давя ответ:
  
   - Часов еще семь наверно
   Прости! Приятная весть.
   Хоть что-то, идет не скверно.
   Хоть лучик, какой-то есть.
  
   - Не знала, что ты романтик.
   Кто бы, подумать мог?
   Я думала, ты прагматик:
   Вечно степенен и строг.
  
   Рома резко привстав,
   Поправил примятый пиджак,
   Как будто в момент окрыяв:
   - Дальнейшие планы, как?
  
   Хочу посмотреть Париж?
   Если конечно, поможешь?
   Времени правда, шиш.
   Но что-то, в него уложишь?
  
   Взяв его, под руку смело,
   Словно в знакомстве не год:
   - Это хорошее дело.
   Париж - это город свобод! -
  
   Она, повела его
   По улочкам узкоколейным.
   Гидом, служа для него
   И будто бы, другом идейным:
  
   - Дышет как прежде, Париж
   Своим ароматом пьянящим,
   Чредою, Монмартровых крыш
   И Эйфелем в небо смотрящим.
  
   Чаруя своей эйфорией,
   Всякий здоровый ум.
   Хранимый, мадонной Марией.
   Таящий, в себе сотни дум.
  
   И эта могучая лира,
   Муза идущая в рост.
   Родилась за давностью мира,
   Как скромный и малый форпост.
  
   В своей, разношёрстности фона:
   От герцогов до каторжан.
   Кипящая в мыслях Сорбонна -
   Главность и ум Парижан.
  
   Лувр - это наша душа,
   В коей обилие красок,
   Если смотреть не спеша,
   В тысяче разных масок.
  
   Вот Люксембургский дворец -
   Своей галереей тенистой,
   В творчестве будто венец,
   Всегда вдохновлял модернистов.
  
   А Нотр-Дам - словно сердце:
   Клокочущий в волнах страстей,
   В серебряном звоне сестерций,
   Да в суматохе людей;
  
   Сосуд, в который потоком
   Стекались артерии все,
   А он только вещим оком
   Взирал, на суетность вне.
  
   И всё триумфальною аркой -
   В четвёрке летящих Минерв,
   Как диадемою яркой
   Венчает, данный шедевр.
  
   Так почти незаметно,
   Они подошли к вокзалу.
   Минувши одномоментно,
   Для ожидания залу.
  
   - Мы прогуляли весь вечер,
   По улицам этим вдвоём.
   Значит, до новой встречи.
   Снова в Париже. Потом.
  
   Вскочив на подножку, с перрона.
   Сияя улыбкой всей.
   Только голос с вагона,
   Крикнул вдогонку ей,
  
   В тамбурной тусклости света,
   Скрывшийся, тенью где-то:
   -Земля, не большая планета -
   Чтоб снова не встретиться с кем-то.
  
   Пока, окольной дорогой
   В Мадрид, наш герой летел.
   Париж по графику, строго,
   Уже обсужденьем кипел.
  
   Той самой статьи Табуж,
   Которая вышла, в печать.
   В воскресное утро уж,
   Этак примерно, в пять.
  
   Как два переспелых арбуза,
   (В узких проёмах Парижа)
   Два зрелых, седых француза,
   Заспорили, тему заслыша.
  
   Один был немного левей,
   Другой был немного справа.
   А кто был? Из них правей,
   Решайте-ка сами, право:
  
   - Похоже пророки есть,
   Не только, в чужой отчизне.
   Но только ли, сможем снесть
   Мы эти тяжёлые мысли.
  
   Ведь проще намного жить,
   Их просто, не замечая.
   Трудно, с теми дружить -
   Кто время летит обгоняя.
  
   Им наперёд известно,
   Что завтра случится с нами,
   А это в любом повсеместно
   Почву качнет под ногами.
  
   -Сплошь, арифметика чувств.
   Эмоции сплошь и только.
   В сей фантастичности буйств,
   Проку пока нисколько.
  
   Фаши! Чётко сказали:
   Главная цель - коммунист.
   А эти тут, расписали,
   Утопий на целый лист.
  
   -Ну не скажите, земляк.
   Логика здесь, следится.
   -Осталось досрочно, Жак.
   Взять, да и прослезиться.
  
   Девочке снится слава...
   -Мы тоже, мечтаем о ней.
   -Но слава, без взгляда справа -
   Комната без дверей.
  
   -А как же, с Россией акт?
   О помощи, без разговоров.
   -Да это, вовсе не факт.
   Сколько, таких договоров?
  
   Взгляни в любую из книг,
   В море всей вереницы:
   Пактов, уний и лиг -
   Работают лишь единицы.
  
   Я знаю, нашего скрягу -
   Который десяток, летов.
   Он точно не влезет в драку -
   На стороне Советов
  
   - Но до Советов Польша,
   У Рейха ещё на пути.
   - А с Польшею много больше,
   Актов можно найти.
  
   Это, простой пустяк.
   Как не будь? До... говорятся:
   Поляк - поди не дурак,
   Чтобы с германцем драться,
  
   Десяток дивизий они,
   Десяток Румыны пропустят,
   Зато избегут войны
   И целей своих не упустят.
  
   -Может быть, вы и правы?
   Но кажется мне иначе,
   Хоть факты ваши упрямы,
   Но что-то не так в задаче.
  
   Долго они гуляли,
   По милой им мостовой
   И спорить, всё продолжали
   О версии этой и той.
  
   А время текло, неустанно
   К финалу, своим чередом
   И спор, что кончался бесславно -
   Мир оголял, пред копьём.
  
   А в принципе, спор и не должен
   Был слиться, в единую суть.
   Когда много взглядов, в расхожем -
   Расхожим будет и путь.
  
   Просто была сильна,
   Риторика Жоржа Клемансо:
   Полезное дело война
   (Полезнее блеска фаянса),
  
   А пацифизм - это слабость,
   Для Франции и для французов
   И непомерная тяжесть,
   В своей утопичности грузов.
  
  

Глава 4

   Неужто, всякие бойни -
   Так интересны, вдвойне?
   Что нас, забавляют невольно.
   Больше, чем некое вне.
  
   Неужто, всякие войны -
   Так дефицитом ценны?
   Что будучи, им подневольны,
   Жаждем и ждём, войны.
  
   Себя, эйфорично ввергая,
   В новый крестовый поход.
   Вопросами мысль не смущая:
   Где кончится, мой эпизод?
  
   Наверное, как-то вот так,
   Думали наши герои.
   Вы скажите: это не факт!
   И будете правы, не скрою.
  
   Но только, пожалуй, отчасти
   И я вам скажу. Почему?
   Просто для них участье,
   Было важнее, всему.
  
   Думать, они так умели,
   Но излагать, свои мысли.
   Им не хватало (на деле),
   Времени просто по жизни.
  
   А я, от войны свободен
   И время, избыток есть
   И потому-то способен,
   Так разглогольствовать здесь.
  
   И всё же, давайте вернёмся,
   К нашему с вами, герою.
   Но прежде, слегка оглянёмся
   Куда? Его тою порою,
  
   Забросила, снова судьба
   (Нелёгкая значит, кручина).
   Какая такая нужда?
   Какая такая причина?
  
   Где-то, у края Европы
   Там, где Бискайский залив,
   Точит в песчанике штробы.
   А Гибралтарский пролив
  
   (Творение рук природы),
   Ровно с другого края,
   Уже которые годы,
   Эту страну омывае.
   .....
   .....
   .....
   Недавно, просто от скуки,
   Т.е. сидевши без дела.
   Как-то прочёл на досуге,
   Доклад одного статотдела:
  
   Как трудно, порою скопить
   Хотя бы, немного денег.
   Чтобы? Потом купить,
   Даже обычный веник.
  
   А если ты хочешь квартиру?
   Или объехать свет?
   Точно, тогда не до жиру,
   Будет десяток лет.
  
   Ну и последним в списке,
   Того статотдела стоял:
   Мелкий заводик по чистке,
   Всяких там, покрывал
  
   И мне почему-то? Случайно.
   Вспомнилась, как-то снова,
   В образованье, начальном,
   История (класса шестова):
  
   Одна небольшая война,
   Довольно, неглупых испанцев.
   Неважно, чья в ней вина.
   Фашистов? Республиканцев?
  
   Важно! Другое совсем.
   Вопрос, у меня возник:
   Во сколько, вылился всем?
   Этот маленький криг.* (от нем. - война)
  
   Я начал считать и рыскать,
   Копаясь в архивах наших.
   И вот наполнилась миска,
   Примерно, такою кашей:
  
   Полтысячи тонн казны
   ( Сплошь золотые слитки),
   Только с одной стороны
   Стоили эти убытки;
  
   И думаю, нет сомнений
   Что? Оппонент от "фаши"
   Не меньше, потряс сбережений
   В этой, убойной каше.
  
   Гибель различных заводов,
   Гибель крестьян и рабочих,
   Гибель жилищных сводов
   И прочее, прочее, прочих.
  
   В общем, где-то наверно,
   Конечно с погрешностью некой,
   Вышло у нас примерно,
   Сумма на человека:
  
   Около, как полкило,
   Золотом, каждый вложил.
   А что же, за это бабло,
   Испанец себе прикупил?
  
   Разруха, горе и смерть,
   Слёзы, стоны и хаос:
   Такую зловещую твердь
   В мыслях, не видел и Фауст.
  
   Какой-то, довольно странный?
   Этот наш покупатель.
   Неужто, настолько коварный?
   Вечно. Простой обыватель.
  
   Но вкралась, крупица сомнений.
   А вдруг? Причиной делец:
   Тот талантливый - гений
   (Который как продавец).
  
   Тогда бы, рекламку надо,
   С ярким слоганом, впредь:
   "Эй! Молодые ребята!
   Купите! Красивую смерть!"
   Сплошные эффекты с шиком,
   Просто милое дело.
   Ярко! Красиво! С бликом!
   Ваше, одно только тело.
  
   Фантазии наши, безмерны
   В любом, безнадёжном вопросе:
   Вас душит, неимоверна,
   Скука? Милости просим!
  
   Хотите! Расколем башню
   (Найдём и такого умельца).
   Хотите! Усеем пашню
   (Остатками, вашего тельца).
  
   Можно, отрезать руку!
   Можно, рану в живот!
   Можно, вечную муку!
   Можно, гранату в рот!
  
   Хотите сгореть в самолёте?
   Милости просим, к нам!
   Мы! В любом эпизоде!
   Найдём и пафос и шарм!
  
   Оптом - конечно дешевле,
   Есть и январские скидки:
   Такую вот фишку, сдревле
   Мы тянем с собой, как пожитки
  

Глава 5

  
   Во всех существует поверьях,
   Почти в государстве любом:
   Притча о двух деревьях,
   А где-то лишь об одном.
  
   Мы, заниматься не будем
   Ее пересказом вновь,
   А только немного обсудим,
   Вывод данных основ.
  
   Все там, довольно просто:
   Чтобы кроной взрасти,
   Нужно для общего роста,
   Сначала зерно найти.
  
   Ничто не случается сразу
   И гром не гремит каждый миг
   И молния бьет по глазу
   Не каждый секундный тик.
  
   Все собирается в кучи
   И мысли и всякий заряд:
   Сперва рождаются тучи
   И только потом разряд.
  
   Все начинаются войны:
   С малых, премалых реваншев,
   С почти незаметной бойни,
   С почти незаметных бланшев.
  
   Вывод известен с покон:
   "Малым - приходят к большому"
   Но многим из нас, закон
   Этот, пока полюбому.
  
   Стоит только начать
   Ногою ступить за грань,
   Как тут же тебя погребать
   Твоя начинает брань.
  
   И мысли съедает червь
   В поиске вечном. Ответа:
   Как бы, оттяпать верфь?
   У своего соседа.
  
   Проще намного украсть
   Или в бою отхапать,
   Нежель труды прикласть,
   Даже плетя лишь лапоть.
  
   Но неизбежна фаза,
   В этом процессе всегда:
   Сегодня - ты в роли "Белаза",
   А завтра - белазят тебя.
  
   В общем, всякое древо,
   Всякий большой процесс -
   Рождает малое чрево
   И мелкий, сперва интерес:
  
   Так как негромкий Тулон,
   Собою родил Аустерлиц;
   Так как и Рейнов кантон,
   Стал прародителем блиц.
  
   Хотите? Давайте глянем.
   Что ж там ,случилось вдруг?
   И как же так, мартом ранним?
   Вдруг завертелся круг.
  
   Гад восседал в кабинете,
   В точку уставивши взор
   (В тускло-матовом свете),
   Невольно он вспомнил спор.
  
   Как же, всё-таки звали?
   Задумался он на мгновенье.
   Этого, парня из стали
   Которого, без сожаленья
  
   (Кажется) мы казнили,
   После последней встречи.
   О чем же мы говорили?
   С ним в тот канувший вечер.
  
   И неуверенно очень,
   Начала память вскрывать,
   Отрывочные полуклочья
   (Ушедшие в дальнюю гладь):
  
   - О вас, отзываются лестно
   Считая вас ясновидцем,
   А мне всегда интересно
   Общенье с любым провидцем.
  
   Скажите мне, милый либер,
   Что ожидает нас в скором?
   К каким, ее будущий шкипер,
   Потом, приведет просторам?
  
   Способен ли вновь возродиться?
   Наш великий народ.
   И сможет ли он добиться?
   Больших себе высот.
  
   - Никто! Не властен на свете,
   Всегда идти впереди:
   И бывшему первым в рассвете,
   К закату быть позади.
  
   Главенство шумеро-аккады -
   Следом сменил Вавилон.
   А первенство древней Эллады -
   Римский подмял легион.
  
   Истории не интересно,
   Лидерство только одних
   И потому повсеместно
   Местами меняет их.
  
   -Германия нынче идёт,
   Почти в хвосте вереницы,
   А знать, неизбежен взлёт
   До фаворитов таблицы.
  
   - Это довольно приятно,
   Значит в скором году.
   А можете, вы мне внятно,
   Мою описать судьбу?
  
   -Вы, к сожалению воин
   К тому же, ещё и игрок.
   А путь игрока так скроен,
   Что там главенствует рок.
  
   - Разве, судьба безусловна?
   Здесь, вы похоже не правы:
   Всё существует условно,
   Иначе к чему все нравы.
  
   Можно вперёд просчитать,
   Ход любых игроков
   А значит, что побеждать,
   Тогда не составит трудов.
  
   - Возможно? Это и так.
   Главно навеять страх.
   Но только вычислить как,
   Сколько тузов на руках.
  
   Можно конечно начать
   Сразу, играть с номинала.
   Вечно в атаки летать.
   Но, с чем? Достигнешь финала.
  
   - Выходит, что жизнь потеха
   И вера в победу пуста:
   Когда вероятность успеха,
   Всегда полста на полста.
  
   - Выходит, надо делиться:
   Хотя бы, самую малость.
   Рискуешь, а то превратиться
   В самую крайнюю гадость.
  
   - Глупейший вывод и довод:
   Кому, не хватает ума?
   От гибели их только повод
   Спасёт, да может тюрьма.
  
   - Когда то и Рим мечтал,
   Тысячу лет стоять:
   Но кажется, Рим тот пал
   Бывши, гордыней объят.
  
   - Зато, вся история эхом
   Гудит о Риме и ныне,
   А всем, тем его потехам
   Нет отголосков, в помине.
  
   - Тогда, какие вопросы?
   Когда? Вам важен галдеж!
   Но помните: есть матросы,
   Что грудью ломают нож.
  
   Он было, хотел немного,
   Вспомнить еще детали
   Но в дверь, постучавши строго,
   Вошли его замы и встали.
  
   Радушно, встретивши замов
   Их пригласил к столу,
   Для обсуждения планов
   Полнивших, его голову.
  
   - Задачи, не так просты
   Стоящие, ныне пред нами.
   Взявши в руки листы,
   Начал мужчина с усами.
  
   Потрясши, этою стопкой
   Перед глазами коллег,
   Он продолжал не робко
   Словесно-цитатный набег:
  
   - Экономика - соль государства:
   Данный вывод не нов,
   Отсутствие данного яства,
   Чревато болезнью умов.
  
   Сегодня, у нас договоров
   Немногим тысячи боле,
   Но только, немецкий норов
   Вправе иметь поболе.
  
   Нас, не пускает на рынки
   Лига почти нигде.
   С таким успехом, поминки
   Скоро споем по себе.
  
   - Но, ведь почти давно
   Сняты все санкции с нас,
   Значит, мы можем вольно
   Везде торговать сейчас.
  
   Слегка неуверенным тоном,
   Старый сказал генерал,
   Надеясь придать этим фоном
   Немного другой оскал.
  
   - Оно то всё так, похоже
   И все репарации сняты,
   Но Европейцы все же
   К немцам, так же предвзяты.
  
   - Вроде бы, акты есть?
   И вроде бы, смысл понятен?
   Но только мы видим здесь,
   Процесс движенья невнятен.
  
   Вступился в поддержку вождя,
   Один из его коллег:
   - Трудно дождаться дождя,
   Если на улице снег.
  
   Можно и нудно и долго,
   Заводы свои поднимать.
   Да сколько в том будет толка?
   Когда, твой продукт покупать:
  
   Особо никто не желает,
   Ссылаясь на всякие "но".
   Тут и дурак понимает -
   Дело твое дрянно.
  
   - Значит, надо побить
   Или хотя бы подмять -
   Тогда не рискнут не купить
   И не рискнут возражать.
  
   Гад, улыбнулся невольно,
   Этим последним словам
   И волос пригладив довольно,
   Начал ответствовать сам:
  
   - У нас, три миллиона немцев,
   Живет за кардоном страны.
   А мы, миллионы систерцев
   Тянем из нашей казны.
  
   Чтобы купить один листик,
   Из этой кипы бумаг.
   Четко чеканил мистик,
   Каждый словесный шаг.
  
   - Это огромная мощь,
   В своей потребительской массе.
   Которая может помочь
   Сегодня, германской расе.
  
   В принципе, я только мира
   Нынче для немцев хочу,
   Но мира с обилием пира
   И это нам по плечу.
  
   А старый седой генерал,
   Понуривши голову томно,
   В мыслях своих блуждал
   Строя их в логику ровно.
  
   Тот, кто мира желает
   И тот, кто стремится к миру:
   Стратегий не обсуждает
   И вряд ли, чистит мортиру.
  
   Разве, война ради мира:
   Может быть или бывает?
   И тем не мене проныра,
   Какой-то опять убеждает:
  
   Нас абсолютно в том,
   Что это вернейший шлях,
   Идя только этим путем
   Предотвращаешь крах.
  
   Догма или абсурд
   Что же, всё-таки это?
   Думал, тот старый Курт,
   Ища для себя ответа.
  
   А рядом, напротив фюрер
   Думал немного иначе.
   Словно прожженный шулер,
   Решая другие задачи.
  
   Просто ему не терпелось,
   Просто он жаждой горел,
   Прямо сейчас хотелось
   Начать. Но всё же, терпел.
  
   Надо все просчитать!
   Все подготовить надо!
   Я не могу проиграть -
   Германия будет не рада.
  
   Вконец оторвавшись от планов
   И над столом привстов,
   Фюрер из массы замов
   Лишь одного избрав.
  
   Решил к нему обратиться,
   С вопросом банально простым:
   - Скажите. А вам то, мнится.
   Данный план, каковым?
  
   Лукавить я вам не стану,
   Мной уважаемый - Гад
   И не скажу, что плану
   Данному, очень рад
  
   Дивизия против пяти?
   Самоубийство и только,
   Вряд ли можно найти
   Истории худшей настолько.
  
   - Китай, купили японцы.
   У Лиги без всяких усилий.
   А отчего же саксонцы,
   Рейн откупить не в силе?
  
   К тому же, во Францию вбито
   Средств, уже на мильон
   И многими, нам открыта
   Дорога, в этот кантон.
  
   Максимум голос иль два
   Будут нас обвинять,
   Но это, наверно едва,
   Сможет нам помешать.
  
   - А если? Тот самый голос,
   В последний момент ввернет,
   Тот генерал, что волость
   Эту, сейчас стережёт.
  
   - Это возможно. Но все же
   Над генералами. Друг
   Есть более высшие, тоже.
   - А если? Всё-таки? Вдруг?
  
   - Тогда, вы войска развернете
   И сразу бежите домой.
   Ну а меня найдете,
   С пробитой в виске головой.
  
   Мы не воюем с Европой,
   Мы просто в лоно страны
   Желаем, вернулись что бы,
   Все немцы с прошлой войны.
  
   Старый, седой генерал,
   Только качнул головою.
   Может он понимал,
   Какою такой ценою,
  
   Выльется этот план
   (На авантюру, похожий)
   Для Европейских стран,
   Ну и для немцев тоже.
  
   Но козырнувши строго,
   Лишь молча, себе возразил:
   Как фаталистов много,
   Нынче мир народил.
  

Глава 6

  
   (Между, первой и второй -
   Перерывчик небольшой:
   Однажды в Мюнхенской пивной
   Сказал художник молодой,
  
   Но эти вещие слова
   Не возымели в мире дива,
   Ведь все подумали сперва,
   Что речь идёт о пинте пива
  
   И лишь спустя декады лет,
   Мы осознали эти строки -
   Погрязши в сутолоке бед
   Очередной, зловещей склоки)...
  
  
   Вот, накануне её
   Осенью, тридцать восьмова:
   В кущу собралось людьё,
   В городе этом снова.
  
   Так как в мире проблем
   Висела, целая туча
   И нужен был актов гарем
   Чтоб, поуменьшилась куча.
  
   И актов принялась груда
   Да только, вряд ли, едва:
   Работать из груды будут
   Хотя бы, один или два.
  
   И в общем, понятно то было
   Только одно, в тот час:
   Именно в Мюнхене взмыла
   Звезда. Одного из нас.
  
   Похоже, что этот град
   И стал, той точкой опоры
   Которую, будто б Сократ
   Искал, чтобы сдвинуть горы.
  
   Короче, с подачи Лиги
   Хотя не совсем и так
   Но я, извините в книге,
   Этот не вспомню пустяк.
  
   Чехов, отдали немцам,
   Хоть чехов, никто не спросил.
   Все сдались, тем килогерцам
   Которыми, Гад надавил
  
   Пустивши, досрочно в печать,
   Во всю Европейскую прессу
   Слухов, целую рать
   Каждому по интересу:
  
   Открытие "версии В.Е.Л."*
   Деза о военной мощи ;
   (И самый главный задел)
   Лазер - режущий рощи.
  
   И вот Чемберлен с Даладье
   Самым ближайшим рейсом,
   Каждый в своей ладье,
   Летел со своим интересом.
  
   А где-то, часов с полста,
   Вся европейская пресса,
   В надрыве рвала уста.
   Люди! Ждите прогресса!
  
   Франкам и бриттам - ныне,
   Мир удалось купить:
   Войне не бывать и в помине -
   Миру и счастью, быть.
  
   И только, бывший министр:
   Лидер английских матросов
   Сидя, в районе Вестмистр,
   Не верил, в решенье вопросов
  
   Конечно, это не факт,
   Что я, промину заблужденье.
   Но как-то, примерно так
   Встретил он, это решенье:
   .......................................
   * ВЕЛ - нечто похожее, на современную "Т.И.П."( теория информационного поля).
  
   - Мир, невозможно купить -
   Посредством, малой войны.
   Как и нельзя, ступить
   В жизнь, идя со спины.
  
   Когда? Не имеешь, концепций.
   Хотя бы, похожих? Для всех.
   Даже, мешками систерций
   Увы, не прикупишь успех.
  
   Когда, не имеешь ответов?
   На первый, простой вопрос
   И сотня добротных советов,
   К сближенью не выстроит мост.
   В итоге, судьбинушка мира:
   Ляжет на общее темя,
   В перст одного канонира
   Вложа, всё грядущее время.
  
   В руках одной личности разом,
   Грядущее всей Европы.
   Дал сбой, коллективный разум.
   Подумал, о том бы? Кто бы
  
   Скармливать хищнику ногу,
   В надежде, что свой аппетит
   Умерив, ногою немного,
   Он кушать вас прекратит.
  
   Наверно? Смешно и глупо.
   Здесь будет, эффект иной
   Отныне, он в вас, будет тупо -
   Видеть, лишь завтрак свой.
  
   Пока вконец не оставит:
   Череп да кости, от вас.
   Такой вот и ныне правит,
   Совсем не простой - мастер-класс
  
   Неужто, Эдвард ушёл.
   А цели его, ещё живы?
   Иначе бы, кто нашёл?
   Такому решенью мотивы. -
  
   Хоть редко, бывал он весел
   И фразы бросал, невпопад
   Но поняв, что нюни развесил
   Тут же, сменил свой взгляд.
  
   - Мы дали, для мира так много
   И глупо. Нас будет корить,
   Что где-то, цепного бульдога
   Однажды, сумели родить.
  
   Толку: ахать и охать.
   У псов такова судьба:
   Блюсти до последнего вздоха,
   Хозяйский наказ всегда.
  
   Вгрызаясь в цель без разбора,
   Любому, чиня беспредел,
   Кто за границу забора
   Ступит. Нарушив надел. -
  
   Он даже от чувства факта
   Хотел улыбнуться, вдруг
   Но только, улыбкам как-то
   Он был, не первейший друг.
  
   И крепко, упившись сигарой
   Лёгкими, дыма глотнув
   Грузный, маститый - малый
   Заметил, не проминув:
  
   - Хорошее, я сравненье,
   Сумел премьеру найти.
   Место теперь без сомненья,
   Будет и мне в пути.
  
   Как-то примерно так,
   Думал тогда Сула:
   Каждый, просчитуя шаг,
   Ну и конечно слова.
  
   Да и во Франции тоже,
   Были подобные люди
   Которые, смыслы итожа
   Уже понимали, что буде.
  
   И в силу этих причин,
   Дыханье сбивая, сверх.
   Один из таких мужчин,
   Бежал по лестнице, вверх.
  
   Застывши у двери Табуж.
   Слегка отдышавшись, как мог.
   Этот солидный муж,
   Начал звонить в звонок.
  
   Дверь приоткрыла дама
   Спокойная. Без суеты,
   Взглянув на мужчину прямо,
   Лишь удивилась: - Ты?
  
   Какими судьбами Жак?
   Ты, меня поражаешь.
   - Ага! Выходит, что так!?
   Ты, ничего не знаешь.
  
   Может, позволишь войти?
   Коллеге по мастер-классу.
   - Какие вопросы, входи.
   Только разуйся сразу.
  
   Скинувши туфли, беспечно
   Сразу, прошёл к гостиной.
   Словно долго и вечно,
   Был завсегдатым мужчиной.
  
   Усевшись в одно из кресел,
   Табуж заметила, вдруг.
   Как-то? Фатально весел.
   Её ненавязчивый друг.
  
   Но только, кивнув неумело,
   Словно его вопросив
   Она поудобнее села,
   На максимум слух, навострив:
  
   - Тема твоя оживает.
   Помнишь наверно её?
   А Рейх тебе, в том помогает,
   Снова поднявши цевьё
  
   - Неужто, мы слили чехов?
   - Пишут, что якобы Лига.
   - Значит, от человеков,
   В Лиге осталась клика!
  
   Выходит, что мы с тобою,
   Слили Европу, враз.
   Лично своей рукою,
   В лично свой унитаз!
  
   - Я бы, с тобой поспорил,
   Ещё пару дней тому.
   Но нынче, уже не скрою.
   Ты часто права. Почему?
  
   - Да нечего, тут и мерить.
   Всё ведь, давно известно:
   Каждого можно проверить,
   Посредством обычного теста.
  
   Если ты жаждешь битвы?
   То будешь искать предлог.
   Ежели, жаждешь молитвы?
   Будешь искать, где бог.
  
   Жаждущий, вечных учений -
   Ищет себе институт.
   Жаждущий, вечных мучений -
   Ищет цепи и кнут.
  
   - Что собираешься делать?
   - Я собираюсь смотреть.
   Когда, поднимается нелюдь?
   Бдительность - догма впредь!
  
   Я ведь, малого роста
   И для меня вполне:
   В жизни всё очень просто
   Проще, чем на войне.
  
   Родина - есть моя:
   Там, где нет эшафотов
   И там, где не греет меня,
   Зловещий напалм огнемётов.
  
   - А я, увы патриот
   И это наверно прискорбно,
   В грядущий нам эпизод. -
   Ответил он тихо и скромно
  
   Но тут же, намного смелей,
   Более твёрдо сказал:
   - Я просто, в стране своей,
   Слишком многое брал
  
   К тому же хочу, чтобы Франция
   Просто, свободной была.
   Такая весёлая станция,
   Где хлещут, шампань из горла.
  
   Выходит, настал мой час,
   Платить по счетам отчизне.
   Жалко, что только сейчас.
   Пожить, бы? Хотелось в жизни.
  
   - Каждый своей дорогой,
   По жизни идёт, как хочет.
   Жак, не смотри так строго
   Просто, уже нет мочи.
  
   Может, я буду нужнее
   За горизонтом, гдесь?
   - На это, тебе виднее?
   И я ведь, пока не здесь!
  
   Это всего лишь мысли,
   Отнюдь не вектор дорог.
   - Но мысли, обычно в жизни:
   Поступкам - первый толчок.
  
  

Глава 7

   В Киде, в своём кабинете,
   Под тяжестью мыслей просев.
   Мужчина в сером жакете,
   Метался как загнанный лев.
  
   Словно в поисках сути,
   Скользкой как червяки.
   Словно зависнув в распутьи,
   В пойме весенней реки.
  
   Причина была неказиста,
   Но время было иным:
   Один звонок особиста,
   Мог сделать, тебя седым.
  
   И вроде бы речь в телефоне,
   Тревогой была неслышна,
   Но он понимал: в этом фоне
   Обманчива вся тишина.
  
   За окнами повечерело:
   Кто-то, спешил по домам;
   Кто-то, отдавшись всецело
   Чувствам, гулял по часам.
  
   Мысли сумятицей общей,
   Роились пчелиным роем,
   Но не в частях, не в общем
   Не становились строем.
  
   Но вмиг, ералаш в сознанье,
   Топот армейских сапог,
   Прервал, без особых стараний.
   Приободрившись, как мог.
  
   Он сел ,за рабочий стол,
   Чтобы выглядеть в норме.
   В дверь, постучавшись, вошел:
   Мужчина в армейской форме.
  
   К столу подойдя вплотную,
   Он поздоровался с Графом
   И скорчив гримасу шальную,
   Молча, сел рядом со шкафом.
  
   - Не будем, петлять вокруг,
   А сразу преступим к делу.
   Похоже один Ваш друг,
   Счел себя умным не в меру.
  
   Стремясь не сорить, словами
   Полковник подал бумагу.
   Промчавшись по ней глазами,
   Граф понял, всё без напрягу.
  
   - Мне трудно в это поверить?
   Невероятная, штука!
   - Пожалуйста! Можно проверить?
   Не велика наука.
  
   Народ, загибается в силах,
   Судьбы в работе ложа.
   А этот, мелкий осилок
   Жирует себе, не тужа.
  
   Отдал себя и без остатка.
   Бомонду. Балам. Балету.
   Явно! Чего-то нехватка?
   Ума или совести, нету.
   А может, всё много горше?
   И это, не пиров абум.
   Задача: как можно больше
   Растратить, народных сумм.
  
   Факты, упрямая вещь -
   В любом судебном процессе.
   Пожалуй, упрямей, чем клещ
   Впившийся, в холку повесе.
  
   К тому же, ведь Вы во власти
   И знаете, не на словах,
   Какие бушуют страсти,
   Нынче в ее верхах.
  
   Он, что-то хотел ответить,
   Но всё же, себя сдержал.
   Просто на плаху метить,
   (Сюжет) его не прельщал.
  
   Наверное, дед испугался
   И потому, промолчал.
   Каждый, когда-то боялся
   И я, это чувство, знавал.
  
   Обычно, в такие минуты
   Всплывает, рефлекторный страх,
   А инстинктивные путы,
   Уже не пускают в крах.
  
   И лишь, передернув плечами,
   Выдавил, Граф из себя:
   - В общем, иными словами:
   Выход один у меня.
  
   Полковник качнул головою,
   Еле заметно: - Так!
   Каждый платит собою,
   За свой опрометчивый шаг.
  
   Взявши чернильную ручку
   Немного дрожащей рукой,
   Долго в чернильную штучку
   Паркер обмакивал свой.
  
   Полковник, молча взирал,
   На вечность его повторений,
   Как будто бы он понимал -
   Цену, подобных решений.
  
   Наверно такое решенье,
   Фразу пустило в народ:
   "Минуты - сковались в мгновенье,
   Века - спрессовались в год"
  
   Сколько минуло время?
   Минута, а может пять?
   Но как не оттягивай стремя,
   Решение, надо принять.
  
   И поняв, пожалуй, это
   Он росчерк, поставил там:
   "Любое время ответа -
   Требует вечно к нам".
  
   Полковник, взявши бумагу,
   С солдатской суровостью встал.
   Словно напомнивши скрягу,
   Что жить ожиданьем устал.
  
   Немного от скуки зевнул
   Но, тут же, в момент ободрившись.
   Сурово на выход шагнул,
   Так же сурово простившись.
  
  

Глава 8

  
   Им кто-то, сравненье метко
   Придумал. С улиткой, где-то
   Так как, довольно редко
   Их видели, вне кабинета.
  
   Стоя в таком кабинете,
   Рома смотрел в окно.
   В сугробах резвились дети.
   Шумно. Шабутно. Шально.
  
   Декабрь порошил снегами.
   Кутая в белый плед,
   Улицы с площадями.
   Застлав пеленою свет.
  
   На проводах, как жерди,
   Засела воронья стая.
   На кухне слушая Верди,
   С обедом воркует Мая.
  
   Но горькое, чувство тревоги,
   Засело занозой в душе
   Неужто, пути и дороги,
   Уперлись в тупик уже?
  
   Отставка - первейший фактор,
   В любом, человеческом "же"
   К тому, что ваш личный реактор
   Начал, сбоить уже.
  
   Засунув, руки в карманы,
   Халата что был на нём.
   Он начал упорно и рьяно,
   Ходить по комнате: - В чём?
  
   В чём или где? Мой выход.
   Я должен его найти,
   Чтобы и дальше дыхать,
   Чтобы с ума не сойти.
  
   И вроде бы, что-то нашёл,
   Собравши в кулак отвагу,
   Он сел за рабочий стол
   Взяв в руки перо и бумагу.
  
   И мысли в сознанье, как птицы
   Пошли чередою кружить.
   Стремясь отдельны крупицы
   В общую стаю сложить.
  
   - Мужчина свободы желает.
   Женщина жаждет вниманья.
   Но это ведь не налагает,
   Вечного не пониманья.
  
   Один хочет быть. Независим.
   Другая иметь в подчиненьи.
   Но выход: что компромиссен,
   Оба находят в решеньи.
  
   Хотя с семьею, попроще
   Хотя бы уже лишь тем,
   Что саженцев в данной роще,
   А значит и общих проблем.
  
   Намного. Намного меньше
   Чем в целой стране отчасти,
   А знать, заблудиться легшее.
   Отнюдь не в семье! Во власти
  
   Но Кобо, разве способен?
   Найти компромисса вдруг:
   Он думает одноутробен
   Весь мир, который вокруг.
  
   Хотя, ведь попытка не пытка
   Похоже, он сам говорил.
   И вмиг на странице сшытка
   Рома письмо отстрочил.
  
   Потом пополам перегнувши,
   Вложил обращенье в конверт,
   И от стола отольнувши,
   Поднялся со стула. Тверд.
  
   Снова кругами маяча,
   Паркет, отбивая стопой.
   А за окном всё паче,
   Снежинки мели стеной.
  
   Дверь отворила Мая:
   - Обед уже на столе.
   - Сейчас! Иду дорогая.
   Что у нас нынче - филе?
  
   Ответствовал он как в шутку,
   Слова растянув слегка,
   В надежде выиграть минутку,
   Цена ведь была велика.
  
   Но, всё же махнув рукою,
   Словно вдогонку ей.
   Бросил: - Другой порою
   Домыслю, сюжетец сей.
  
   И быстро. Переодевшись.
   Двинулся, в общий зал,
   Где каждый к обеду усевшись,
   Его лишь теперь ожидал.
  
   - Прошу извинить, за задержку.
   Дела. Так сказать дела.
   Берусь, искупить издержку,
   Каждому после стола.
  
   А на столе парил:
   Обычный гороховый суп,
   Но аромат бродил
   Его, довольно не скуп;
  
   Да кулебяки с рыбой
   Тоже, вкусом дыша
   Сгрудились в миске глыбой,
   Общею горкой лежа.
  
   К ним, ещё Рома в Помории,
   Жив у старухи одной
   (Где-то в районе Фактории)
   Сильно прилип, душой.
  
   И этот стол, приукрашенный,
   Хотя в простоте и грубы,
   Заставил, героя нашего
   В улыбке, расплющить губы.
  
   Довольно потёрши ладони,
   Как-то быстрёхонько, вдруг
   Он, без особых агоний,
   Влился в обеденный круг.
  
   Сначала звенели ложки
   Да прочий, посудный гай,
   Насытившись все немножко,
   В итоге: взялись за чай.
  
   И тут, как мы с вами знаем,
   Молчания, тает гнет.
   Напитки, ведь мы распиваем,
   Обычно ради бесед:
  
   - Ну, как ты Роман к искусству:
   Также и сух и строг
   Или к этому буйству,
   Тебе приобщится, помог
  
   Кто-то? Если не Мая?
   Взявши в руки Кагор,
   Ярем взглянул вопрошая
   На зятя, прямо в упор:
  
   - Конечно, оно очень мило,
   Одно только, очень жаль:
   Искусство - совсем не в силах,
   Исправить людскую мораль.
  
   - Искусство - рождает идею
   А мы её, вносим в народ.
   Такую вот, эпопею
   Ведёт политический фронт.
  
   -Жалко, сегодня в искусстве
   Грязи, поболе наверно
   Как бы, в таком распутстве,
   Не докатится, до скверны.
  
   Надо бы, очень опрятно
   Людям играть в искусство
   Чтобы, неадекватно -
   Не зародилось чувство.
  
   Для человеческих наций,
   Для человеческих расс,
   Начнётся всё, с полуграций,
   А выльется в общий коллапс
  
   - Странно, что ты политик?
   - Я уже это, слышал
   - Наверно, с тебя бы, критик
   Довольно, хороший вышел.
  
   - Мальчики хватит споров!
   Сколько же можно, право?
   Включить патефон бы, в пору
   (Вставила слово Клава)
  
   А то, лишь один политес,
   Вечно у вас на уме.
   Неужто, иной интерес?
   Умер, у вас в голове.
  
   Рома качнув головой
   И козырнув в ответе,
   Словно солдат молодой,
   Ответствовал: - Слушаюсь леди!
  
   И патефон зазвучал,
   Звуком тогдашних песен.
   А ты их читатель, слыхал?
   Есть там, мотив и кудесен
  
   Они танцевали немного:
   Меняя партнёров в руках,
   Болтая в танце, нестрого
   О всяких там пустяках;
  
   Потом подходили к столу,
   Когда слегка уставали
   В общем, как на балу
   Они, себя ощущали.
  
   В один из таких подходов
   Рому одёрнул, тесть:
   - Пойдём, покурим походу,
   К тебе разговорчик есть.
  
   Сев за столом, кухонным
   Ярем, достал Казбек.
   А за стеклом оконным
   Хлопьями, сыпал снег:
  
   - Лютует, зима-зараза
   Хотя и декабрь, всего...
   Кстати, хорошая ваза
   Подарок, поди? От кого?
  
   Рома, лишь покивал.
   Севши, рядом за стол
   Словно, тем самым сказал.
   Что ты, петляешь, мол?
  
   Ярем, откашлявши в руку,
   С духом, собравшись вдруг,
   Начал, не без натугу:
   - Такое вот дело, друг
  
   Знаешь ведь ты, неплохо.
   На...верняка и точно,
   Цену этой эпохи
   И потому, я заочно
  
   Прошу у тебя, одного
   Прошу наперёд, заметь
   Статься, чему б, не дано
   Я буду уверен впредь:
  
   Дочь моя, будет жива,
   Что тебе жизнь, не отмерит.
   Хотя, сегодня едва?
   Кто-то в этом заверит.
  
   - Не той я породы, мавров
   Что в гроб, волокут Дездемон.
   Пусть даже и вместо лавров,
   Мне светит, терновый фон.
  
   Выходит, какие-то силы
   На нас, объявили охоту
   И силы эти, всесильней
   Нежели мы. На йоту.
  
   - Рома, ещё не поздно,
   Можно уйти, от деда
   - Как-то всё это, костно.
   Будет, смотреться где-то?
  
   - Вас могут, зачистить всех?
   Кобо, меняет движенье
   Это же, просто смех,
   Не замечать настроенье.
  
   - Когда суждено пропасть?
   По воле, простых интриганов,
   Как не разявывай пасть,
   Не избежишь, бурьянов.
  
   (И только, шальная усмешка
   Губ, прикоснулась вдруг)
   Жизнь - как орёл и решка.
   Враг - через час, уже друг.
  
   (И только, фатально добавил)
   Это вкрапили, века
   Весьма, жесточайшее с правил.
   Нам! Жертвенность, очень легка.
  
   Хватит, о грустном. Всё же
   Лучше! Вернёмся к жёнам.
   А то, заскучают тоже,
   С одним то, лишь патефоном.
  
   Когда отзвучали танцы,
   Ярем, вместе с женой
   Стали, с ними прощаться,
   Засобиравшись, домой:
  
   - Рома, я в тебя верю.
   Помни! О чём просил
   Почти уже, выйдя за двери
   Ярем, ему повторил.
  
   - Легко! Не трудное дело!
   Это то, мне по силе,
   Я сохраню вам тело
   То, о котором просили.
  
   Только родители скрылись,
   За полотном двери:
   - В чём, вы там сговорились?
   Ну-ка, давай говори.
  
   Пытаясь казаться строгим,
   Спросил молодой голосок.
   - Лучше, взгляни на ноги
   Там, развязался шнурок.
  
   Увидев, как Мая без фальши,
   На шутку, клюнула вдруг
   Он тут же, её приобнявши
   Вымолвил: - Милый друг,
  
   Только, чуть-чуть наставлений.
   Мне пожелал, твой отец
   Приняты, без изменений!
   Все как один, вконец.
  
   Кстати ( добавил Марсель)
   - Время к полуночи, прямо
   И не пора ли, в постель?
   Моя, драгоценная дама!
  
  

Глава 9

  
   Безмолвно-серые краски,
   Рождают слезливый сюжет
   И как не напичкивай ласки,
   В этот тяжелый памфлет.
  
   Вряд ли, он станет светлее
   В радужных игрищах впредь,
   Но именно он сильнее,
   Мысль заставляет кипеть.
  
   Серые стены и стол,
   Безмолвно тяжелые шторы,
   Блекло-холодный пол,
   Бумаг однотипных горы.
  
   Сирый, сатинный тип,
   В серо суконной рубахе.
   Словно пиявка прилип
   К матово тусклой бумаге.
  
   А ровно напротив, Рома
   Руки сложивши назад.
   Щупал эти хоромы
   Глазами, слегка невпопад.
  
   Но наконец, человек
   В томно-бесчувственном шарме,
   Словно он прожил век
   В строгой солдатской казарме.
  
   Очи свои, оторвал
   От однотонных бумаг
   И тихо едва сказал:
   - Ну что же, народный враг?
  
   Кажется мне все ясно?!
   Кто Вы? Откуда? Зачем?
   Молчанье для вас напрасно,
   Только добавит проблем.
  
   Вы человек неглупый,
   Сами. Вправе решать.
   Чем отпираться тупо?
   Лучше все подписать.
  
   Я дам вам, конечно немного...
   Только успел он сказать.
   Как тут же, сердито и строго
   Решил его, Рома прервать.
  
   - Конечно же, я сполна
   Готов, подписать все сам,
   Но есть у меня одна,
   Малая просьба к вам.
  
   Сиро-серый мужчина,
   Даже опешил (вродь бы).
   - Над вами, висит гильотина!
   А вы, выдвигаете просьбы?
  
   Но только, наш дипломат
   (С фатальной искрой в себе)
   Словно древний Сократ,
   Лишь улыбнулся судье.
  
   - Можно, весьма полюбовно
   Решить, вопрос в полминуты.
   То есть, я добровольно,
   Выпью кубок цикуты.
  
   Хотя? Если вам неймётся,
   Идите другим путем,
   Только тогда придётся,
   Меня убеждать кулачьем.
  
   Быстро, вам это удастся?
   Или же, нет? Не знаю?
   Но то, что весьма постараться,
   Придется. В том заверяю.
  
   И тот прокурорский чин
   (Похожий на талый снег),
   Одетый в серый сатин,
   Задумался как человек.
  
   Он понимал, конечно
   Скверну в своем труде
   И иногда, делом грешным
   Давал слабину себе.
  
   Он просто, всегда обязан
   Носить был. Серые маски.
   Но только под этой проказой,
   Тоже сверкали краски.
  
   Он понимал, возможно,
   Что даже машина суда,
   Хоть и весьма многосложна,
   Тоже сбоит иногда.
  
   Так или может вроде,
   Подумал этот следак:
   - В моей многолетней работе,
   Такое впервые. Факт!
  
   Но что я, такого могу
   Всё- таки, сделать для вас?
   Закинув ногу на ногу
   Продолжил, прищурив глаз.
  
   - Надеюсь? Вы отдаете,
   Себе самому отчет,
   Что помощь моя навроде:
   Как капля воды в огород.
  
   Рома ответил смело,
   Слегка передернув плечо:
   - Делайте, ваше дело,
   Так же как я своё.
  
   А просьба довольно проста,
   Проще любой детали.
   Главно набраться труда
   Её бы, услышать вначале.
  
   Выдержав томную паузу,
   Только тот чин и подумал:
   Наверно обычная кляуза?
   Какого? Я так обезумел.
  
   - Ну, говорите. Вроде?
   Вас я, услышать готов.
   Надеюсь в Вашей колоде,
   Уже не осталось тузов?
  
   - Я распрощался не только
   Уже с последним тузом,
   Но понимаю насколько
   Даже с последним вольтом.
  
   В общем вернемся к делу,
   Главная суть такова:
   Я подпишу всецело
   Любые ваши слова.
  
   Только с маленьким но,
   Пусть там не будет друзей
   Я не хочу, дрянно
   Выглядеть в слухах людей.
  
   Я знаю, в любом и каждом
   Маленький чертик есть
   И в лучших даже однажды,
   Можно ошибку счесть.
  
   Кляузы - не мой конек,
   Оставьте это, для тех.
   С близкими, я бы мог
   Только делить успех.
  
   И пусть, я останусь тайной,
   Для всех знакомых своих
   Это пусть и не явно
   Но может, спасёт хоть их.
  
   - Я поосмыслю просьбу,
   Решение вам сообщу.
   Довольно странная просьба?
   В себя наводить пращу.
  
   И... тем не менее, все же
   Решение будет натужно.
   Мною ведь правят тоже
   И мне, одобрение нужно.
  
   - А что бы, решалось проще
   И думалось вам, быстрее.
   Я вам добавлю мощи
   К сути моей эпопеи.
  
   Вы к своему согласью,
   Составьте любой допрос.
   А я его, без разногласий
   Чиркну, не ставя вопрос.
  
   Чин приподнял глаза:
   - Похоже? Вы фаталист!
   - Так констатировать зря,
   Просто я реалист.
  
   И знаю любая идея,
   Обычно требует жертв.
   И первым в этой затеи
   Часто становится мертв:
  
   Первый её родитель,
   Сталкер первый её,
   Первый производитель
   (Солью кто был, для неё).
  
   Минуло какое-то время,
   Пока наш герой в СИзо
   Влачил судебное бремя,
   В серое глядя окно.
  
   Многие лица уйдут,
   Многие личности канут,
   Одни вперёд убегут,
   Другие, может отстанут.
  
   Кто-то оставит слово?
   Кто-то поступок свой?
   Но видимо, снова и снова
   Мы будем стремиться в бой.
  
   Тысячи судеб лягут
   Иль больше в десятки раз?
   За непомерную тягу,
   К великим стремленьям в нас.
  
   Канувши в лету эпохи,
   Уйдут как полночный свет
   И может? Одни только строки -
   Их сохранят портрет.
  
   Так или может примерно?
   Думал наш главный герой,
   А где-то в тот час наверно
   Крутился сюжет иной.
  
   С видом холодного взгляда,
   Строк однотипную гладь
   Будучи в роли Пилата
   Щупала серая стать.
  
   Серо-гранитный мужчина
   (Наш прокурорский чин),
   Поднял глаза на детину,
   Который стоял один.
  
   Этот, его помощник
   Которому, он поручил:
   Четко, надежно, дотошно,
   Чтоб протокол отстрочил.
  
   - Похоже? На эти плечи,
   Вы офицер возжелали,
   Повесить все шкуры овечьи
   Которые только содрали.
  
   Честность и так за редкость,
   Не стоит на этом играть.
   Конечно, хвалю за цепкость
   Но меру бы, надо знать:
  
   - А вдруг, это просто уловка?
   Игра так сказать, на авось?
   - Это, было бы ловко.
   Но ерунда, небось.
  
   Он ведь, совсем не дурак.
   А значит, давно и заочно
   Высчитал каждый шаг,
   Финал, просчитав досрочно.
  
   Я думаю, всё много проще,
   Он просто уводит волну:
   От тестя, с тою же тещей,
   Спасая, прицепом жену.
  
   Знаете, есть просто люди:
   С фатальным огнем в глазах,
   Они не боятся не судей,
   Ни палачей в комзалах.
  
  

Глава 10

  
   На улице, шумно гвалтела,
   Толпа разношерстных людей.
   В роще соседней умело
   Свирелью. Свистел. Соловей.
  
   Весна подходила к закату,
   Лето вступало в права.
   После холодного гладу,
   На солнце пестрела трава.
  
   Сады оживали, потроху,
   Деревья, усеяв уже
   Плодами словно горохом,
   В зеленом пока неглиже.
  
   На речке плескались дети
   Солнце им грело стать,
   Данное время на свете
   Мы лучшим, привыкли считать.
  
   Но, не всегда природа,
   Статус решает наш
   И не всегда погода,
   На лица спускает блажь.
  
   Кто-то. Всегда. И где-то
   Сегодня. Грустнее тебя.
   Просто он ищет ответа:
   На главный вопрос, для себя.
  
   Серую с горечью влагу,
   Граф опрокинул в стакан
   И выпивши залпом брагу,
   Стал еще более пьян.
  
   А у стола крутился,
   Старый персидский кот:
   - Ну что хозяин, напился?
   Будто мяукнул тот.
  
   Граф, помотал головою,
   Словно пытаясь щас,
   Этой тряской простою,
   Себя протрезвить зараз.
  
   - Да ну тебя, к черту. Леший
   Махнул он, рукой - А-ту!
   И взявши, немного ежи
   Бросил ее коту.
  
   -Хороший наркотик люди
   Придумали, очень давно:
   Килька с хлебом на блюде,
   Да водка или вино.
  
   Заглушат любую боль,
   От ила, вымевши днище.
   Выпьем котяра, штоль
   Давай не стесняйся дружище.
  
   Но кот, только тихо фыркнул
   Сказав, свое вечное мяв
   И Граф недовольно гыркнул:
   - Хотя, ты может и прав?!
  
   Назавтра, болит голова
   И сердце стучит не в такт
   И быстро людская молва
   Выносит на общий тракт,
  
   Ростки такой ахинеи,
   Что вроде и боль заглушил
   Но было бы, видно вернее
   Кабы, проблему решил.
  
   Тучи укрыли небо
   В его сознанье, дождем
   Уйти бы, туда где не был,
   Где лето со звонким ручьем.
  
   Где негу лучам подставляя,
   Просто живут любя,
   Где люди не ищут края,
   А берегут себя.
  
   Где знают ,что все есть бренность
   И жизнь дается лишь раз.
   Где не кричат про верность,
   Но берегут как алмаз.
  
   Где на себя в обиде
   За то, что другие больны.
   Где просто живут - как видят
   Где нету, вечной войны.
  
   Он дернулся к левому краю
   Стола, где лежал наган.
   Вспомнил Рому и Маю,
   Взглянув на пустой стакан.
  
   Вряд ли, Максимыч горел,
   К суицидальной, тяге.
   Он просто искал и хотел
   Ответы, найти во браге.
  
   Дверь приоткрыл сосед,
   С очередной бутылкой,
   Увидев сквозь тусклый свет
   Как, этот орудовал вилкой.
  
   - Может быть, хватит Максимыч?
   Работать то, будешь когда?
   - Да не лечи ты, Димыч,
   А лучше присядь сюда.
  
   - А то, этот кот, бестолковый,
   Не хочет общаться совсем,
   А мне одному хреново,
   Поговорить бы с кем.
  
   Ты представляешь, друже?
   Я! Этой самой, рукой.
   Словно, подлец недюжи:
   Ребят всех своих долой.
  
   Жил себе, не тужил,
   Работал для общей тверди,
   А нынче друзей умыл,
   Да и умыл, до смерти.
  
   - Политика - это игра:
   Немного коварно-цинична,
   Как в зеркале сути нутра,
   В ней видятся все безгранично.
  
   - Жалею, только о том,
   Что не сгорел там я,
   А в этой игре с огнём,
   Сгорели мои друзья.
  
   - Любая идея - жертв:
   Жаждет, в своих распятьях
   И чаще становится мертв
 &nnbsp;
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&  
   Чем дальше, скачок в прогресс,
   Тем громче эхо последствий -
   Такой вот, жестокий процесс,
   Как факт непродуманных следствий.
  
   Скажу тебе, как историк:
   Век что нам интересней -
   Для современника горек,
   Своей звучащею песней.
  
   Ведь песню, писать сложнее.
   Чем слушать (отзвук кудесен)
   А значит, и жить сложнее:
   В эпоху рождения песен.
  
   Выходит крона у бед.
   Довольно. Довольно. Проста.
   Она как простой обед,
   Что съели чьи-то уста.
  
   Сначала, всегда совершаем
   В желудок котлету вогнав
   И только потом размышляем,
   Ее расщеплять начав.
  
   Жестокие право-нравы,
   Жестокая право-игра.
   Взять что ли, малость вправо?
   Пока не убила гора.
  
   - Не спорю, она жестока,
   Но только в себе самой:
   Она та ступень порога
   С которого мы с тобой,
  
   Свой первый шаг совершаем
   В огромный общественный строй
   И жить уже начинаем
   Как винтик машины большой.
  
   Завод, штампующий блага:
   И мы в нём, как слесаря.
   Лес, наполненный влагой:
   И мы в нём, лишь егеря.
  
   - Вродь, не политик Димыч?
   А так, защищаешь её.
   - Я ведь историк, Максимыч.
   И знаю! Куда без нее?
  
   - Малые люди, решают
   Кучу больших забот:
   Слесарь станки запускает
   Егерь леса бережет.
  
   От винтиков, что ли зависит,
   Работа всего механизма?!
   Винтик клипом зависнет?!
   Всему механизму тризна?
  
   Наши ошибки, всё же
   Проблем таких не несут.
   - Но ваши ошибки, тоже
   Не менее бед влекут.
  
   Винтики ваши влияют
   Не так, на суть механизму
   Но ихний клин. Увлекает,
   Социум к паразитизму.
  
   Немного еще поболтавши,
   Над парой других дилемм,
   Но наконец, уставши
   От водки или проблем.
  
   Расставшись, до лучших времен.
   Они разошлись дорогой.
   А город кутался в сон,
   В своей тишине нестрогой.
  
   Ночь пролетела в орбите,
   Стало светать за окном.
   Огненный шар в зените,
   Начал касать лучом:
  
   Город с его домами
   Парки, скверы, аллеи,
   Улицы с площадями,
   Вникая в просторы далее.
  
   Граф приподнялся с кровати,
   С немного помятым лицом.
   Как то, совсем не кстати,
   Начался дождь за окном.
  
   Но этот нежданный дождь,
   Навеял какой-то кураж.
   В мыслях сказавши: - Что ж!
   Граф приоткрыл трильяж,
  
   Что бы достать расческу,
   Да прочий парфюмный фарм;
   Дабы поправить прическу,
   Да грустью примятый шарм.
  
   А возле ног,уже вился
   Его, черепаховый перс
   И без обид ластился,
   О новый хозяйский керз.
  
   Погладив рукой персидца,
   Он попытался сострить:
   - Вот у кого учиться,
   Надо бы в жизни жить.
  
   Не головной тебе боли,
   Не суетных дорог,
   Было бы сыра поболе,
   Да ниток какой клубок.
  
   И ... тем не менее, всё же
   Я тоже, пока не убит.
   Пока энергия гложет
   И сердце еще горит.
  
   Глупо не напрягаться
   И не идти вперед:
   Бояться, качаться, валяться,
   Пряча себя от невзгод.
  
   Жизнь отличная штука:
   Пусть даже она и трудна,
   Пусть даже с горечью лука.
   Но перспектива, видна!
  
   Если к той перспективе,
   С упорством быка бежать
   И в звонко-надрывном мотиве
   Поветру, нос держать.
  
  

Глава 11

  
   Рома взглянул в окно,
   Небо светилось в клетку:
   - Значит, уже не дано,
   Встретить свою нимфетку.
  
   Луч подобрался, к полу
   Грея бетонный хлад.
   Невольно, он вспомнил школу,
   Потом, Архангельский склад.
  
   Жил бы, спокойно в штатах.
   Подумалось вдруг ему
   Тогда бы. В этих пенатах,
   Сейчас не ломал голову.
  
   Невольно, шальная улыбка
   Мелькнула, в прищуре очей,
   Как пролетает шибко
   Жизнь. В беготне своей.
  
   Хотя для кого-то, ручьями
   Она и сейчас бежит
   И чьими-то снова речами,
   Свою тишину полнит.
  
   Дверь приоткрылась конвойным,
   Поставив баланду на пол,
   Голосом твердо-спокойным
   Он что-то, сказал и ушёл.
  
   Скрипнув, железным засовом.
   Вновь, воцаря тишину.
   А Рома задумался снова
   И мысли кипели, в уму.
  
   Сколько еще трагедий,
   Будет, подобных моей?
   Сколь политический бредень,
   Еще похоронит людей?
  
   В чём, интересно причина?
   Такой, хаотической бучи.
   Конечно, я тоже скотина,
   Но есть чертыхаи, покруче.
  
   Я тут, стою у Галгофы,
   А эти как жили, живут:
   Снова вскрывая штофы,
   Счастье бокалом пьют. -
  
   Он, начал взъерошивать волос,
   Резким движеньем рук,
   Но только внутренний голос,
   Молчал под давлением мук.
  
   - Может? Наверно? Почти?
   Где ты? Эта причина!
   Ищи! Ищи! Не молчи
   Ну...! Загорайся лучина. -
  
   Сознание наше, как трактор
   Без топлива, не заведёшь.
   Всегда, вопросительный фактор:
   Дальнейших ответов - грядёшь.
  
   - Быть может? Или не может?
   И вытянув, в виде тросов
   (Он стал имитировать схоже)
   Руками - аналог весом.
  
   - В политике, как повсюду
   На протяженье веков,
   Идёт, мешанина люду
   Из гениев, аль дураков.
  
   То есть, свои интересы
   Каждый ведет. С начал
   В которых, в роли повесы,
   Умом он как личность крепчал.
  
   И если какой-то гончар,
   Довольно состарившись в лете
   Вдруг оставляет в дар,
   Все ремесло, своим детям.
  
   То если, это и страшно
   То только, одной семье
   Которая жила вальяжно
   Сынка, воспитав не в себе.
  
   Так же во власти точно
   Не только, умнейший с лица.
   Бывает в неё заочно,
   Приходят по блату отца.
  
   И правят, мной не всегда:
   Пахари да адвокаты
   Правит порой иногда:
   Ефрейтор, а то и солдаты.
  
   Случайные люди во власти,
   Как малограмотный муж:
   Страшнее, во многом отчасти
   Нежель глупейшая чушь.
  
   А мысли вьюжили, хлопьем
   В рассудке пластами ложась
   Сложнейшим вопросам, кропьем
   Ставя ответ не боясь.
  
   - Конечно же! Как все просто!
   (Он вскрикнул, под всплеском дум)
   Когда, причиною роста -
   Служат здоровье и ум.
  
   То значит, их недостаток -
   Служит причиною бед.
   Ответ был настолько краток
   Что вызрел вопрос в момент.
  
   - К примеру: в руках педагога
   Судьбы, десятка детей
   В руках политика, много
   Больше судеб людей.
  
   Профессии первой туча,
   Учащих учереждений.
   А на политика учат,
   Одна или две академий.
  
   К тому же коль все считать:
   То управленцев впрочем,
   Порядком большая рать
   Нежель, профессий прочих.
  
   То же, наверно и в спорте
   Любой и всякий атлет.
   Вне корта или на корте,
   Особой разницы нет.
  
   Разница есть, только в том,
   Насколько здоровьем он крепок.
   Насколько командным трудом
   Своял, свой физический слепок.
  
   Насколько, в старанье учился
   Играя, уметь побеждать,
   Дабы и я приобщился,
   В наградах успеха желать.
  
   Выходит, не будет порядка,
   В любом государстве пока:
   К власти, служить будет взятка -
   Пропуском для дурака.
  
   Выходит, не будет порядка,
   Во власти опять и опять:
   Когда вместо трона - кроватка,
   Для слабых будет стоять.
  
   Рома открывши рот
   И кистью протерши губы,
   Будто опешивший бот,
   Только процедил сквозь зубы.
  
   Какие шальные мысли
   В голову лезут тогда,
   Когда остается в жизни:
   Два вздоха и полглотка.
  
   Он приземлился на шконку,
   Словно пытаясь поспать:
   Выдержать данную гонку
   Мыслей, не всяким подстать.
  
   - Политика - сродни чаще.
   Но мы, почему то в ней?
   Пока, динозаврим чаще,
   Чем строим дороги к ней.
  
   Словно последний довод,
   Выдала мысль ему.
   Камеру тронул холод
   Солнце клонилось ко дну.
  
   Он натянул одеяло,
   Точнее его муляж.
   Вроде теплее стало
   И даже некая блажь,
  
   Нежно коснулась тела.
   - Что ж ничего. Пускай.
   Зато, я гибну за дело,
   А это хоть память чай.
  
   Вечер, дотла дотлел,
   Своей последней свечей
   И песню последнюю спел
   Наш, самый первый герой.
  
   "Нередко лучших мужей,
   Власть удавляет в объятии" -
   И это сказал (из мужей
   Французкой, писательской братии).
  
   Чего говорить, уж точно,
   Тогда и о нашем Роме:
   Он просто, списал досрочно
   Судьбу, в Европейском доме.
  
   Он просто досрочно стал:
   Жертвой у алтаря.
   Как сам он, ребята сказал:
   - В силу причин! Не зря.
  
  

Глава 12

  
   Жизнь не кончается даже,
   Когда умирает герой.
   Это читатель, не лажа,
   Это процесс такой.
  
   И в силу этой причины,
   Мы продолжаем для вас:
   Женщины, как и мужчины,
   Этот дальнейший рассказ.
  
   Всякая, всякая тайна,
   Если становится явью:
   Всегда подвергает исправно
   Славу - слепому бесславью.
  
   Не потому, что худою,
   Данная тайна была,
   А потому что одною,
   Всегда головою жила.
  
   И только размеры тайны
   Решают с паденьем её,
   На сколько, эху бесславным
   В истории быть от неё.
  
   Рискну допустить умишком
   Своим, не ахти каким:
   Что для политики слишком -
   Тайна опасна (за сим).
  
   А мы, тем не менее, дружи
   В слепой правоте. Бескрайне.
   Которые годы утюжим,
   Законы о всяческой тайне.
  
   Когда в доме, нету окон
   Не угадаешь схода,
   (Будь ты даже пророком)
   Какая же нынче погода.
  
   Мир на дворе или зверство?
   Дождь или солнце там?
   Прозрачность - лучшее средство:
   Не угодить в бидлам.
  
   Многие думают так:
   Когда по жизни шагают,
   Но к сожалению. Факт.
   Редкие так поступают.
  
   Скрябин за круглым столом,
   В Кремлевских пенатах, где-то?
   Этим изнеженным днём,
   Последнего месяца лета.
  
   Вёл диалог, не строго.
   С послами франков и бриттов.
   Вопросов, не было много,
   В тамошнем свете софитов.
  
   Слава совсем не считал,
   Данный диспут, уместным.
   Просто он четко знал,
   Главное быть полезным.
  
   Так как, Кобо решил:
   Что, данная встреча важна.
   Скрябин, теперь и вьюжил,
   В споре словами сполна.
  
   - Может, опасный осадок
   Собой породить, наш страх,
   Этот простой недостаток -
   Тоннель, низвергающий в крах.
  
   Есть ощущение дяди,
   Что вы себя слить в унитаз
   Готовы, того только ради,
   Что б нам насолить сейчас.
  
   - Это нормальное дело,
   Каждый политик так жил:
   Ища партнера в соседе,
   Каким бы сосед не был.
  
   - До вас далеко, как до бога
   И взгляды иные у вас,
   А немцы почти под боком
   И схожесть политик в нас.
  
   - Как бы, не сдвинуть с точки?
   Гниющее, сотни веков:
   Копье в золотой заточке,
   У жертвенника богов.
  
   - Да нет! Вы сгущаете краски,
   Гитлер не той волны,
   Слепо кинуться в дрязги
   По счету: второй войны.
  
   - Я мог бы на это ответить,
   Примером: истории вам.
   Не верите? Можете сверить,
   Примеров есть тысячи там.
  
   Как мир, доводил до бездны:
   Обычный, простой пилигрим,
   Почти никому неизвестный.
   Мы не о том говорим?
  
   Австриец, испанец, чех:
   Следующий, кто по списку?
   С кого? Этот славный Рейх,
   Дальше начнет зачистку.
  
   Тысячу раз повторять,
   Что ли истину надо?
   Чтобы в итоге понять,
   Что может ждать, нас когда-то.
  
   Легко начинаем верить
   Обычно в эпохи невзгод,
   Когда никак не проверить
   Топь это или брод.
  
   И трудно нас убедить,
   Когда становится лучше.
   Когда начинаешь жить,
   Совсем не верится в худшее.
  
   - Может вы, в чём-то правы?
   Надо, здесь размышлять!
   Но мы, не имеем права,
   Такие вопросы решать.
  
   Нету, у нас полномочий,
   На данные акты, пока.
   - В общем, если короче
   Юпитеру, не до быка.
  
   - Пойдите, нашим путём.
   Начните с Рейхом сближенье.
   Хотите? Мы подмогём,
   Было бы только стремленье.
  
   Слава качнул головой:
   - Мысль эту, надо обглодать?
   (В душе же, довольный собой)
   План его начал работать.
  
   Коротко ли, или долго,
   Шёл еще тот диалог.
   Но ныне мы знаем, только
   Он не пошел на прок.
  
   А время спустя немного,
   Уже в кабинете Иова,
   Скрябин чеканил строго,
   Каждое ихнее слово.
  
   И вот дойдя до финала
   Он, наконец замолк.
   А Кобо, поднявшись устало,
   Начал свой диалог:
  
   - Каким это другом, может
   Быть? Нам тот пономарь:
   Который, кострами ничтожит
   Наших идей букварь.
  
   Как, дружбовать с вражишкой?
   С какого-такого, рожна?
   - Это всего предышка.
   Она ведь нам нынче нужна?
  
   Фашисты сильны безмерно,
   На их стороне весь свет.
   Мы выстоим. В схватке наверно:
   Но нам бы чуточку лет.
  
   - Здесь вы, конечно в теме.
   С Германией всякий пакт.
   Нам бы добавил время,
   Довольно немало. Факт!
  
   К тому же, по нашей разведке,
   Нельзя оттягивать дольше:
   Рейх разработал меткий,
   План по захвату Польши
  
   - Я обещаю подумать,
   Сегодня же Вам. О том.
   Если детально обдумать,
   Полезность отыщется в нем.
  
   Если, слегка покраптеть,
   Можно Рейх убедить,
   Что бы отдельную твердь
   Так же себе отхватить.
  
   Там ведь и наша земля,
   Даже в недавнем прошлом.
   Думаю, нынче нельзя
   Быть, наблюдателем больше.
  
   - Конечно, наличие пакта -
   Мира еще не несёт.
   Но голый казус "де-факто" -
   Гарантий вообще не даёт.
  
   Похоже, выбранный Графом,
   Курс на сближенье с Европой.
   Слегка оказался не правым.
   Подумать бы мог бы? Кто бы?
  
   - Зато, можно ставить гриф:
   Цивилизованность мира -
   Это всего лишь миф,
   Как вредность "Рокфорова сыра".
  
   - Политик - не физик, верно!
   Оставив выводы им.
   Коль путь оказался не верным
   Значит, пойдем другим!
  
   Изрёк напослеток, прагматик
   Довольно, малокультурный.
   Но точно! Совсем, не фанатик:
   Глыбою веры - структурный.
  
   И видя холодность желаний,
   Со стороны европейцев.
   В строении общих зданий,
   Брони так сказать, для арейцев.
  
   Он начал, как тонущий в море,
   За воздух хвататься рукой:
   Готовый сойтись в сговоре,
   Даже с самим сатаной.
  
   Лишь бы отсрочить сроки,
   (Уже неизбежной войны):
   Что бы, вставши на ноги,
   Уже не бояться волны.
  
   Конечно, не мог он пророчить.
   Какою? Ценой, станет пакт
   Он просто хотел отсрочить,
   Грядущую бойню. Факт.
  
   Но там, по ту сторону Польши,
   Великий мистик стоял:
   Который лучше и больше,
   Давно уже все просчитал.
  
   Застывши, в преддверии клинча
   Плодом многолетних трудов:
   Смещение Бломберга, Фрича
   И прочих препонных кругов.
  
   А рядом с Кремлём. В столице
   Точно, в те времена
   Почти уже, светская львица
   Хотя и довольно юна.
  
   Сидя, в отцовской квартире
   Наша знакомая, Мая.
   Глину в руках мортиря.
   Лепила. Снова ломая.
  
   Наверно, также Роден:
   Творчеством мысли терзая,
   С сознанья вытравливал тлен,
   В работу, себя погружая.
  
   Каждый из нас, как может
   Борется с болью нутра:
   Одни его, хмелем ничтожат;
   Другие, посредством труда.
  
   И... словно древняя Кора
   Пытаясь, любовь сохранить
   Мая, по памяти взора
   Просто, пыталась лепить.
  
   Того, которого с нею
   Уже, совсем не осталось.
   Сознание, памятью грея
   Которая, лишь и осталась
  
   Рома! Милый мой Рома!
   В её голове, крутилось:
   Счастье с привкусом рома.
   Ужели? Ли ты испарилось.
  
   Терзая, руками глину,
   С заплаканным юным лицом.
   А память открыла картину,
   Вчерашней беседы с отцом:
  
   Долго, она не решалась
   Этот начать диалог,
   Просто сил не осталось
   Ждать. А отец ведь мог,
  
   Чем-то помочь Марселю.
   Так как его ровняли
   С щукой в руках Емели
   И сталинский поп, величали.
  
   Но только, отец головой
   Ей, покачал в ответ.
   - Не шевельну рукой.
   Нет! И ещё раз нет!
  
   Политик! На то и политик!
   Чтобы свой политес -
   Строить как аналитик,
   А не слепой балбес;
  
   Т.е. жить как прагматик,
   Зодчий, пахарь и пекарь,
   Мало что математик,
   Но педагог и лекарь.
  
   А твой драгоценный муж
   Словно котёнок. Слеп!
   Упёрся, в этих Табуж,
   Вот и награда - склеп
  
   Я ему, сам говорил:
   Рома, меняй направленье.
   А он лишь усы крутил,
   Не видя в упор настроенья.
  
   Кобо не тот, сейчас
   Мне то, уж ты поверь:
   Чтобы, стучать сто раз
   Ровно в одну же дверь.
  
   Сбавивши строгий тон,
   Выдержав лёгкую паузу.
   Только, добавил он:
   - Пойдём, погуляем на Яузу.
  
   Ты молода, как роза
   Так что, донь, не рыдай
   Будут ещё твои грёзы
   Красочны, как первомай.
  
   Память закрыла картину
   Вчерашней беседы с отцом,
   А руки всё мяли глину
   С дождливо-унылым лицом.
  
  

Глава 13

   Редко бывает, что поздно:
   Отстаивать миру - права
   Просто бывает: горстка
   (Вдруг?) И сильней большинства.
  
   Редко бывает, что поздно:
   Отстаивать мир - сполна
   Просто бывает: верстка
   (В печать) уже набрана.
  
   Стоит начать деленье:
   Как тут же начнётся делёж -
   Где далеко единенье,
   Там недалёк грабёж.
  
   И смотрит на мир, без стесненья
   В атлас, вогнанный нож:
   А мы продолжаем пренья
   И всё, продолжаем галдёж.
  
   Трудно придумать сходу,
   Создавши, одинным днём:
   Такие структуры, что смогут
   Мира, держаться во всём.
  
   Как и в реке, для броду
   Чтоб перебраться дном:
   Тыковый метод хода -
   Самый, верный во всём.
  
   Чтоб с ничего - сделать что-то?
   Надо хотя бы знать:
   Что мы, конкретно хочем?
   Из ничего, создать.
  
   Знать мы, не можем точно.
   Выйдет ли, с этого стать?
   Важно! Не ставить точек.
   Важно! Хотя бы начать.
  
   Явно не всё, будет гладко
   И не во всём красота.
   Кое что, даже гадко.
   Явно! Будет сперва.
  
   Но, в пре успехе, достатка -
   Жертвовать частью лба
   Готовьтесь, если смекалка,
   Вас подвела слегка.
  
   Поиск такая штука,
   Что он всегда, чреват:
   Либо потерей друга,
   Либо утратой злат.
  
   Давайте затянем туго,
   Общих союзов бант:
   Мы безопасности слуги
   А значит и мира гарант.
  
   Будет пусть, Лига на благо,
   Только народом служить.
   Мало пасти нам стадо,
   Будем мы стадо учить.
  
   Счастье порою надо
   Людям поникшим дарить,
   Чтоб их безумье не стало
   Наше сознанье точить.
  
   Мы, приоткроем двери
   В новый мир, только тогда,
   Когда к достижению цели
   Приложим немного труда.
  
   Мы вас научим верить:
   Чтоб обрести блага -
   Надо стучатся в двери,
   Иначе, зачем голова.
  
   С каким-то, таким уставом,
   С какой-то, такой затеей,
   Эта младая управа -
   Пыталась стать панацеей.
  
   И вродь, обладая правом
   И благородной идеей,
   Как-то, уж сильно вправо
   Ушла она, эпопеей.
  
   Как-то не так, завертелось.
   Как-то не так, понеслось.
   Не так, как в начале хотелось.
   Как-то иначе, сбылось.
  
   Наверно? С оглядкою смелость.
   Наверно? С опаскою злость.
   Родило безумье, что въелось
   Как ржа, в поизношенный гвоздь.
  
   Дозволив однажды, безвольно
   Безумью на горло, ступить
   Уже тебе, даже прикольно
   В твоём, сумасшествии жить.
  
   Уже ты и сам невольно,
   Дав ему право - царить.
   Как будто бы, непроизвольно,
   Ему начинаешь - служить.
  
   Идея была отлична
   И даже, во всём хороша,
   Жалко, что до приличья,
   Не доросла душа.
  
   В мыслях и благ и светел:
   Альянс, берегущий народ,
   Жаль, что обычно в свете -
   Чаще, наоборот
  
   Пока, ещё в нашем сознанье
   Личный, всегда интерес,
   По важности, много глобальней
   Нежель, соседский прогресс
  
   А может быть? Это тяга
   К власти над миром. В нас
   Властвовать и без напряга,
   Может, лишь сильный класс.
  
   Выходит, юна в сознанье -
   Элементарная мысль:
   Мирное соревнованье
   И есть прогрессивная жизнь.
  
   А динозавру, вряд ли?
   Нужен ещё один бай:
   Сосед, который на грядке,
   Не худший взрастит урожай.
  
   Ведь конкурент на рынке,
   Если он тоже не слаб:
   Может оставить в убытке,
   Тобой произведенный скарб.
  
   Наверно поэтому Лига,
   Родившись с прекрасных идей.
   Увы! Превратилась в клику,
   Каких-то, трёх главарей.
  
   Но всё-таки, мы в тебя верим
   Ты! Человечная мысль:
   Всегда открываешь двери -
   Ошибкой в счастливую жизнь.
  
   Надеюсь когда-то догмой
   Станет вывод простой:
   (Который, сегодня хохмой
   Чаще считает любой)
  
   "Чем больше крепких соседей,
   Тем больше шансов на то -
   Что падая, вашим детям,
   Кто-то подставит плечо".

Эпопея 2: "КРЕПОСТЬ"

  
  
   сюжет сформирован историей, действующие лица и их диалоги - в процессе авторского формирования. Глава 1

   Мой мудрый читатель, послухай
   Вот, наш дальнейший рассказ:
   О красной крепости духа
   (Это реальность, не фарс).
  
   О том, как один народ,
   Не крупный и даже, очень:
   Выдал, сперва эпизод
   Сплошь, из одних многоточий.
  
   Потом, подарил нацизму -
   Месяц, убитых надежд,
   Словно вогнавши клизму:
   Куда-то, чего-то, межд.
  
   После, будто един,
   Ринулся, весь в партизанку
   Сменив, без особых кручин
   Дом, на сырую землянку.
  
   Встав монолитной глыбой,
   В тот лихолетный час.
   А мы ему, даже спасибо
   Не говорим, сейчас:
  
   Зато, очень часто ругаем
   Его, за сноровистый нрав:
   Пугаем, стращаем, пинаем.
   А вдруг он, ребята прав?
  
   В своей утопичной мысли
   Окрепшей, в этой войне:
   "самый маленький в жизни
   Силу имеет, вполне".
  
   И он терпеливый. Тихо
   Пыхтит и дальше идёт.
   Такое вот братцы, лихо
   Нынче в мире - живёт.
  
   Но, кажется я опять,
   Куда-то уполз не туда,
   Вечно бросает вспять
   Всяких дилемм, череда.
  
   Вернёмся. Нас ждёт эпоха:
   Конца, тридцатых годов.
   Готовьтесь, опять неплохо
   Мозг напрягати, вновь.
  
   Мы суть, одного вопроса
   Попробуем, с вами понять.
   В надежде, хорошего чёса
   Вашей мысли, задать.
  
   Данный вопрос, о схватке:
   Между мной и тобой.
   Кто из нас, будет шаткий?
   А кто из нас, будет герой?
  
   Кому отпоют, панехиду?
   Вычеркнув имя, с листа
   Или прочтут Энеиду
   Спустя, этак лет полста.
  
   Начнём, как всегда со сказки
   Она хоть и ложь, но в ней:
   Исток зарождения маски,
   Что нынче на лицах людей.
  
   Я затрудняюсь, в ответе
   И честно сказать: не знаю.
   Кто? Самым первым на свете,
   Начал сбиваться в стаю.
  
   Кто же? Всё это, начал.
   Вряд ли, что человек?
   И хоть он, тогда маячил,
   Но был жидковат (как снег).
  
   Просто лекарство от страха,
   Да видимо средство от скуки:
   Искал этот парень-рубаха,
   Повсюду пихая руки.
  
   Будучи юн и нег,
   Посредством, этих боязней.
   Рос и мужал человек,
   Путём, добровольных казней.
  
   Просто, не зная. Как?
   Умишком, осилить детали.
   Этот небритый батрак
   Строил, свои изначали:
  
   Где-то на средней ступени
   В общей цепи, держась.
   Каждого отблеска тени,
   В шорохах мира страшась
  
   Но, главное! Ох, как умел!
   Этот далёкий, пращур
   Учиться у тех, кто давлел
   Над ним, как вселенский ящур.
  
   Словно, снимал под копирку
   Лучшее с дикого мира,
   С бездною вечно впритирку
   Двигаясь, словно транжира.
  
   Вряд ли, я буду прав
   Но мне, почему-то мнится:
   Что наш человеческий нрав,
   Стал производной от блица
  
   Именно этот короткий,
   Слепой, скоротечный бой.
   Мы и узнаем в сводке
   Дальнейшей. Вместе с тобой.
  
   Кажется, канули в лету
   Уже динозавры тогда,
   Но так же, гуляли по свету
   Хищников разных, стада.
  
   Сильнейший из них, как прежде
   Слабейших, всегда подминал.
   Но даже слабейший, в надежде
   Живши, всегда пребывал.
  
   И вот возвращаясь с охоты
   Однажды, наш древний предок.
   Минуя луга и болоты,
   Влачил добычу до деток
  
   Которые, где-то в гроте
   Греясь у жара костра.
   Сбившися в кучу. По моде.
   Еды дожидались, с утра.
  
   Ему оставалось мало
   Дороги. Почти на день.
   Но глаз, немного усталы,
   Заметил какую-то тень:
  
   Которая где-то вдали
   Мелькнувши, исчезла вон.
   Кто это? Чёрт возьми.
   Задался вопросом он.
  
   И обратившись к другу
   ( Они были, ровно вдвоём )
   Он, протянувши руку,
   Ткнул в направлении том.
  
   Вглядевшись, в пространство это
   Друг (совсем не седой),
   Которого, ради сюжета
   Мы назовём - Хромой.
  
   Только кивнул нескладно.
   Свой, обостривши глаз:
   - Хищник! И очень ладный.
   Намного, поболе нас
  
   - Бросим добычу здесь,
   До леса один бросок.
   Там хоть, спасенье есть.
   И оба они, в наскок
  
   Бросились, к тем рослинам
   Почти, как деревья большим,
   Чтобы взобравшись к маслинам:
   Добычей не стать, самим.
  
   К счастью иль нет, в рельефе
   Тогдашнем, равнина слыла
   За редкость. И в скором дрейфе.
   Один из двоих, едва
  
   Словно гепард сигая,
   Споткнулся, но быстро встал
   И быстро всё понял (до края)
   Когда, лишь ногу увидал.
  
   Он повернулся к лесу
   Спиною. Оскаливши рот
   (Напомнивши мне - повесу,
   Грудью закрывшего дзот).
  
   А рыком, глушивши вечер,
   От горизонтовой дали,
   Нёсся к нему на встречу
   Подобный, напалмовой стали,
  
   Хищник намного смелее.
   Именно кто? Не важно.
   Важно, он был сильнее
   И видно, сильнее страшно
   .
   Второй же, сидя на древе,
   Только посматривал вниз.
   Как тот, сильнейший по мере
   Всё приближался близ.
  
   Вот он приблизился к другу,
   Где-то на два вершка
   И начал ходить по кругу,
   Ловя момент для прыжка.
  
   Но вдруг, за какой-то причиной.
   Треснувши. Крупная ветка,
   Рухнула оземь с мужчиной
   Словно отмершая клетка.
  
   Может быть? Это был случай.
   А может быть? Это был бог:
   Который, рукою могучей
   Ветке иссохнуть помог.
  
   Он вроде? Хотел метнутся,
   На дерево это, снова.
   Но всё же, решил оглянутся
   Впоследок, на друга Хромова.
  
   И память, почти нечаянно,
   Обрывками разной мысли,
   Стала вскрывать отчаянно
   Сюжеты (минувшие в жизни):
  
   Вспомнил, как с другом когда-то
   В камушки вместе играли;
   А также, словно солдаты
   На палках вдвоём фектовали;
  
   Как заблудились в лесу,
   Грибы собираючи, вместе;
   Как любовались в грозу,
   Раскатами молний на месте;
  
   Как основному инстинкту
   Поддавшись, однажды порой
   До драки, "даму-картинку"
   Пытались делить, меж собой;
  
   Ещё много всяческих всячин,
   Вспомнила дикая память.
   И стал он слегка озадачен.
   Как же мне, друга оставить?
  
   А дальше, словно картину
   Рефлекс, вырисовывал ход:
   И в руки схватив хворостину,
   Он ринулся к другу вперёд.
  
   И началась жёсткая схватка:
   Пращура, с самым сильнейшим.
   Кому из них, было не сладко,
   Тайной покрылось в дальнейшем.
  
   Известно, одно только было
   Что тот, который Хромой
   Друга с остатками силы,
   Тянул на плечах домой.
  
   Хотя по тогдашним законам
   (То есть тогдашний обычай) -
   Велел ему первым каноном,
   Не расставаться с добычей.
  
   Но он почему-то, тоже
   Сделал, всё как-то не так.
   Этот Хромой убоже
   Которого, спас пустяк.
  
   А дальше, уже как эхо,
   Молва по планете неслась:
   - Вы слышали? Этот без меха,
   Кого одолел вчерась.
  
   - Неужто? Не может быть!
   - Может, ещё и как!
   - Выходит, теперь ему жить,
   Выше сильнейших. Так?
  
   - Да нет, далеко не факт.
   Зависит насколько, он
   Сможет и дальше так,
   В поступках иметь резон.
  
   А пращур как мог, старался.
   С риском по жизни идя.
   И часто до смерти дрался,
   Решений других, не найдя.
  
   Ведь именно тот эпизод:
   Дружество, в культ возвелича -
   В дальнейшем обычный род,
   Вознёс на вершину величья.
  
   Летели века. Эпохи
   Менялись в своей череде.
   Были они неплохи,
   А были и так себе.
  
   И вот докатив скрижали
   Свои, до 20-го века.
   Стали являться в начале,
   Другие от человека:
  
   Именно те, кто умело,
   Играли на чувствах людей.
   По делу, а то и без дела
   Кричавши о дружбе своей.
  
   А мы, в огромадной массе,
   Заслышавши тех крикунов
   Порой пребывали в экстазе
   От их океаники слов.
  
   И редкий из нас, вникал
   И даже ставил вопрос.
   А что же сей аксакал,
   Полезного миру привнёс.
  
   Но даже, подобная слепость,
   Тут уж чего не кажи,
   Всё не рождало ту крепость,
   Не знающей грани во лжи.
  
   Но вечно дороги не вьются
   И вечно не длится миг,
   Когда-то пути замкнуться
   И нас приведут в тупик.
  
   Увы, такова неизбежность
   (Смысл отточили века):
   Поймал небольшую погрешность -
   Готовься поймать тупика.
  
   И вот, средь обычного люда.
   В каком-то обычном году.
   Родилось обычное чудо.
   В этом великом роду.
  
   Оно потихоньку мужало,
   Копя в подсознании ум.
   И вот, наконец возмужало,
   Обретши гиперболу дум.
  
   И вывод, у чуда в уме,
   Родился довольно простой
   (Бывало, когда-то и мне
   Вывод являлся такой):
  
   "Всем объясняйся в дружбе -
   Но помни лишь о себе
   Личное эго в службе,
   На пользу всем и тебе".
  
   И без особых усилий
   Слогон, в догмат возведя,
   Начал этот мессия
   Всем обещать от себя:
  
   Одним - владенья над миром,
   Другим - золотые горы,
   Третьим - обилие жира,
   Четвёртым - прозрачные шторы,
  
   Пятым - свободу без меры,
   Шестым - идеальную расу,
   Седьмым - чистейшую веру,
   И прочее: всяко и разно.
  
   А мы, развесивши уши,
   Отнюдь не вникая в детали,
   Готовы и слышать и слушать
   Были его в начале.
  
   А этот чудесный мальчишка
   Думал, всегда о другом.
   Всем обещая излишка
   Помнил, лишь о своём.
  
   Медленно, но планомерно
   Почти пол Европы подмяв,
   А мы почему-то, безмерно
   Верили в чудный нрав.
  
   И только, пожалуй тогда,
   Когда он вцепился в поляков:
   Подумалось "очень" слегка.
   Какой-то, он блин! Абыяков?
  
   Плакать теперь чего ж.
   По поводу этих времён.
   Сами смотрели на ложь,
   Как на спасительный фон.
  
   проект умерщвлён, за неактуальностью и тем не менее: если у кого либо, есть и время и средства, готов к рассмотрению о переотдаче рукописей и бизнес-плана по их осуществлению. Только с трезвыми предложениями! Безгонарарность обсуждаема. Ура-демократов и антикомунистов просьба не беспокоить. Общий объём черновиков от 300% здесь представленного.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"