Аннотация: "Там, за Гранью" - сказка. О Привратниках, людях, зверолюдях и Безумных Статуях. О мире планеты Келлсе, о войне людей и зверолюдей, о магическом Источнике. Плохого мага можно стихами превратить в дерево, каменного голема-сторожа сделать бумажным. А что делать с людской жадностью? (Фанфик, написанный для Чокобогонок. Final Fantasy: Dirge of Cerberus)
Жирная серая крыса, задрав длинный голый хвост, чтобы не волочился по лужам, неторопливо шла к себе в жилище. Почтенная родительница незнамо какого по счёту семейства отпрысков давно уже чувствовала себя как дома в подвале полуразрушенной огромной человечьей постройки. По людским меркам она была очень стара, шерсть около носа поседела ещё два года назад. Но крыса исправно продолжала спариваться с самцами и плодить потомство -- благо, кошек и собак в здании никогда не водилось. Зато всегда можно было стащить у зазевавшихся людей что-нибудь вкусненькое: кусок булки, половинку недоеденного яблока, а то и огрызок колбасы или сосиски. Да и в мусорных корзинках часто попадались выброшенные глупыми двуногими засохшие пончики или остатки жареной картошки. Крыса очень любила человеков за каждодневный богатый стол и всегда желала им много еды и всяческого процветания. Жаль, что последнее время люди стали какими-то плохими, пахли по-другому и почти не кидали объедков. Наверное, им самим не хватало, вот и лопали всё подчистую. Быстрый топот множества человечьих ног, лязг и вонь железа спугнули крысу, заставили мигом протиснуть тучное седалище под куски бетона. Когда люди убежали, она рискнула высунуть нос и пошевелить чуткими усами, чтобы понять, осталась ли одна. Вроде всё тихо... Ан нет, вон ещё двое идут. Не спешат, разговаривают меж собой. Один, что пониже, похож на самого непоседливого крысёнка её последнего выводка. Такой же шустрый, вертлявый и взъерошенный. Другой, хорошо повыше и побольше, напоминал серой даме её дальних родственников, лысых крыс, что живут только в домах у человеков. Какие-то пучочки шерсти на морде, а уши и вся голова голые. Знать, тот, второй, породистый, а первый вроде неё самой, подвальный житель. Крыса притаилась, чтобы не выдать своего присутствия. Но следила за беседой очень внимательно, тем более, что в руке у шустрого был зажат свежий, пахучий, даже на вид замечательный пирог с мясом. Сейчас он доест до краешка и, может быть, шерстяной охотнице, помимо крошек, достанется пропитанная соком корочка! Ого, дожевал. Давай-давай, кидай уголок, ты ведь уже сыт, правда? Вот жадина, взял и в рот последний кусочек затолкал. Ну как жить в соседстве с такими людьми, а? Всё сами сожрут, ничего крысам не оставят. Взъерошенный тем временем, размахивая сальными от пирога руками, доказывал что-то лысому. Гологоловый не соглашался с ним, крутил пальцем у виска и даже постучал вертлявому кулаком по лбу. Но потом, тяжко вздохнув, побрёл за ним ко входу в здание. Крысе надоело ждать (да к тому же, мальцов кормить пора!), она, подъев мясные и тестяные крошки, перебежала дорогу, вильнула напоследок хвостом и скрылась в щели.
* * * * *
Дождь только что прошёл, основательно прибив пыль на тротуарах, оставив на покорёженном асфальте ртутно блестящие лужи и лужищи. По серому небу друг за дружкой ползли тучи, почти касаясь тёмными ватными брюхами последних этажей полуразрушенной Корпорации. Казалось, ещё чуть-чуть, и ржавые арматурные прутья пробьют тучам пузо: тогда нового дождя точно не миновать. Рено Синклер, доев пирожок, купленный в кои-то веки на свои деньги в какой-то дешёвой забегаловке, пытался уболтать Руди проследить, что же понадобилось Страйфу и компании в бывшем небоскрёбе ШинРа. Руди отнекивался, ласково обзывал напарника недоумком и бесноватым авантюристом, которому только бы сунуть свой не в меру любопытный нос в какую-нибудь щель. А кому придется потом Рено из этой щели вытаскивать? Да ему, Руди, и придётся -- сколько уж раз такое бывало! Рено не отставал, настырно уговаривал приятеля ну хоть одним глазком взглянуть и дальше идти себе восвояси. Согласился Руди лишь после того, как рыжий сказал, будто видел там и Тифу. Но резонно возразил, что Лавины наверняка и след уж простыл, по этажам, что ли, их ловить? Или Рено специальный Клаудоискатель изобрёл -- в чём лично он сильно сомневается, зная способности напарника к технике? В конце концов лысый Турк просто махнул рукой и пошёл вслед за Рено. Проще уж дать рыжему всё разузнать, а то, чего доброго, весь день гнусить будет и настроение портить.
* * * * *
В здании Корпорации вроде как живого никого не наблюдалось, одни только застреленные и порубленные дипграундовцы. Стараясь не вляпаться в разлитую кровищу, Рено и Руди бродили по первому этажу, разыскивая, куда могли уйти Страйф и его приятели. Резко пахло потом и порохом, на полу валялись стрелянные гильзы. На облицованных мрамором, когда-то белых стенах там и сям выбоины от пуль, кое-где неглубокие рваные дыры -- должно быть, здесь шибко здорово мечами махали, вот и чиркали. Мраморная крошка, осыпавшись, припорошила кровавые лужи и казалась ледяной шугой в красных полыньях. - В лифт они попёрлись, - крикнул Рено, разглядывая следы ног, большие и маленькие. Голос рыжего пошёл гулять эхом по пустым коридорам, жутковато так, гулко. Руди, хоть и не был трусом, поёжился. Мало ли кто в пустых комнатах прятаться может, лучше лишний раз себя не обнаруживать... Грязные отпечатки сапог и сапожек и в самом деле исчезали у дверей лифта. Наверх этой компании вроде ехать незачем, там всё давно обыскано и разгрохано. И куда ж они подевались? Неужто в подвал полезли? А зачем? - Вперёд, что ли, напарник, - вякнул рыжий. - Посмотрим, заценим обстановочку. Руди, сотню раз прокляв Рено за излишнее любопытство, а себя за то, что согласился потворствовать этому безобразию, нога за ногу поплёлся к лифту. В кабинке отвратно воняло, на пластике нацарапаны непристойные словеса. Руди ностальгически вспомнил былые времена, когда за надпись в лифте премии на два месяца лишали -- ежели найдут виновника, конечно. Если это был не Рено, то разыскивали быстро и карали соответствующе. Спустившись на подвальный этаж, Турки вышли из кабинки лифта и остановились, рассматривая потолок с железными решётками и тускло-бежевые стены. Направо тупик, налево длинный, узкий коридор. Хорошо хоть кое-какое освещение есть, и то ладно, не придётся ощупью брести. Рено огляделся и снял с торчащей железяки лоскуток плотной синей ткани. Никак, Рив Туести свой камзол порвал, зацепившись. Значит, правильно приехали. - Рено, ну что ты тут забыл, давай-ка вернёмся от греха подальше, - пробурчал Руди. - Вон там опять трупаки валяются, охота тебе на них любоваться, что ли? Рыжий пропустил его слова мимо ушей и шустро побежал вперёд. Лысый, ворча, двинулся за ним. Не бросать же этого идиотушку любопытного, а то беги потом, выручай его... В конце коридора нашлась серенькая, неприметная дверь, за ней узкая шахта. Потянуло сыростью и ржавчиной. Руди глянул вниз и отшатнулся, аж не по себе от глубины стало. Внизу что-то лязгало, громыхало, скрежетало до зубной боли -- словно там проснулся и ворочается немалых размеров стальной робот; дергается, бестолково машет руками, хочет вскарабкаться наверх, но съезжает по гладким стенкам. Оказалось, всего лишь поднимается железная круглая площадка, дребезжа и визжа давно не смазанным, разболтанным механизмом. С коротким щелчком платформа встала вровень с полом, покачалась. Рено резво скакнул на неё, не удержался на ногах, брякнулся и обругал чёртов подъёмник по-матушке. Руди осторожно шагнул на скользкий металл, утвердился покрепче: падать не имелось никакого желания. Так и поехали -- Рено сидя, а Руди стоя.
* * * * *
Брызжущие искрами, переливающиеся всеми оттенками зелени большущие фонтаны мако не давали Клауду как следует рассмотреть, что там поделывает Винсент. Да и подбежали они поздно, бой с Вайссом почти закончен. Не след мешать Винсу разделываться с этим по макушку накачанным мако белобрысым чудищем. Ба, да что ж, выходит, Неро уже сдох? Валяется в углу, в груди дыра, крылолапки обломаны -- ну как есть помер! Вот и хорошо, одной тварью меньше. Далеко сзади Клауд услышал топот двух пар ног (потише и погромче) и шумное пыхтение. То есть для ушей Солджера шумное, а для обычных совсем не слышное. Шаги, кроме него, тоже вряд ли кто обнаружил. Клауд оборотился лицом к коридору, поджидая незваных гостей. Вскоре из-за угла высунулась знакомая физия; Рено глядел по сторонам, вертя головой туда-сюда. А раз рыжий здесь, то тяжёлая поступь, должно быть, принадлежит Руди. Этого добра ещё не хватало! Кой чёрт принёс Турков, что им тут надо? Руфус, наверное, прислал: залюбопытствовал, не иначе. - Чего припёрлись? - спросил Клауд. - Уматывайте, пока живы, это не ваше дело. Рено по-дурацки заухмылялся, растягивая рот. Ладно хоть язык не высунул по привычке. Вперёд выставился массивный Руди, задвинул рыжего за спину и объяснил, что мимо они просто проходили, решили вот заглянуть, посмотреть, что тут происходит. Клауд хмыкнул и отвернулся. Вот ещё, время на болтовню с Турками терять! Лучше поглядеть, как Винс будет с Вайссом расправляться, если уж не получилось в драке поучаствовать. Вообще-то, это была идея Рива: отправиться на помощь Валентайну. Баррет, Сид и Тифа согласились сразу, быстренько подхватились, побежали за Клаудом и начальником овээмщиков к залу с троном. Жаль, никто не видел, какая тут заварушка была. Да и Винс крикнул, что это не их бой. Зато повезло вытащить за ноги Юффи, чтобы под горячую руку Вайссу не подвернулась.
* * * * *
- Мы всегда будем вместе с тобой, брат. Ё-моё, Неро-то, оказывается, очухался! Подлез к трону, встал перед Вайссом, руки тянет. - Брат, никто больше не тронет тебя, я обещаю! И упала тьма. Кувыркаясь где-то в непроглядном Нечто (словно в цистерне с мазутом барахтался), Клауд чуял, что его будто растягивают в тонкую нитку, а после спрессовывают в горошину, и так много раз подряд... Безнадёжный липкий ужас, чёрная духота. Тишина давила на уши, выжимала даже саму память о звуках. Крикнуть, чтобы ощутить себя живым, и то не получалось -- чернота сразу заливала рот. Оглушенный, измученный, ослепший Клауд вывалился из темноты и упал на что-то твёрдое, порядочно отбив себе копчик. На него тут же приземлился Баррет, а за ним Сид. Охая, Клауд, стряхнул с себя далеко не худых приятелей и отполз в сторонку. На освободившееся место упали Рив (в обнимку с Кайт Ситхом), Тифа, Юффи и Винсент с пистолетом в руке. Немного погодя, сверху шлёпнулись Рено с Руди, чуть не придавив Рива. Начальник ОВМ заругался, кряхтя от натуги -- Турки тоже были весьма весомы, в особенности здоровенный, высокий Руди. Последним выпал сюрикен Юффи, к счастью, никого не задев. Вокруг была, похоже, ночь. Тянуло промозглым холодком, ветер нёс запахи трав и опавших листьев. Кто-то шуршал неподалёку, какой-то мелкий зверёк или, может быть, птаха. Редкие звезды перемигивались в вышине: белые, жёлтые, красные. Три луны таращились сверху на девятерых человек и одну кошку-робота, их белёсые лица тупо плыли по небу. - Напарни-и-ик, куда это нас занесло? Что за Бахамутова задница? - проскулил Рено. - В кои-то веки ты прав, напарник. Скорее всего, это она и есть.
***
Потирая ушибленный филей и пытаясь собраться с мыслями, Винсент поглядывал то на неведомо откуда взявшихся Турков, то на компанию своих приятелей. Нельзя сказать, что он был шибко доволен ситуацией: хоть и сам когда-то был корпорантом, но последние несколько лет старался держаться подальше от бывших коллег, да ещё таких. Потому как с ними не то что на задание идти, но и в бар за пивом не желалось. Не говоря уж о попадании незнамо куда. Рено тем временем шустро полз на четвереньках куда-то вправо, трава под ним шелестела. Невозмутимый Руди, в кои-то веки сняв очки (темно же, и так ничего не видать), снисходительно наблюдал за ним. Рено лучше не препятствовать, пусть сам нос разбивает, иначе будет потом ныть, что его посмотреть не пустили. А вот когда расквасит -- тогда уж и можно будет укоризненно молвить: "Ну я ж тебе говорил? Сам виноват, дурында!" "Уж лучше бы здесь оказался Тсенг", - подумал Винсент. - "Вутаец, по крайней мере, пускай зануден и педантичен донельзя, зато неплохо анализирует факты -- если, конечно, эти факты кто-то сунет ему под нос. А ещё больше я хотел бы видеть здесь Велда. Он бы тут точно к месту был. Но раз его нет, попробую разобраться сам". Бывший Турк посмотрел на луны, поймал ноздрями знакомый запах табака и оборотился к Сиду, укоризненным шёпотом прося прекратить дымить, чтобы не привлекать внимания с самого начала. Хайвинд, к всеобщему удивлению, даже послушался, выплюнул сигарету и тщательно растёр её подошвой ботинка. - Ну вот, как всегда, - буркнул Винсент. - Пришли, наследили, доказательства своего пребывания оставили -- ловите нас, чудища, вот они мы! Сид огрызнулся, что без сигареты у него не думается, и вообще, не нравится ему это место. И лучше бы всем поскорее уйти отсюда, а то у него уже мурашки по коже. Будто в ответ на его слова, совсем близко кто-то истошно взвыл дурным голосом и шумно обрушился на землю. Винсент моментально схватился за пистолет, Сид угрожающе поднял копье, Клауд цапнул меч. Тифа и Руди сжали кулаки; Юффи ползала среди ног и хныкала, не видел ли кто, куда провалился её сюрикен. Из темноты, отбивая зубами частую дробь, вывалился Рено, трясущейся рукой показывая себе за спину. - Я услышал, как он там возится, хотел поймать, а он взлетел... - рыжий со страху чуть не заикался. - И я с ним. А он меня стряхнул, и я упал. - Вот он! - торжествующе заорала Юффи. - Кто? - голоса слились в один. - Где? - Да сюрикен мой. Чем я, по-вашему, драться должна? Все шумно засопели, нехорошо поглядывая на девчонку. Сид так вовсе выругался, Баррет, правда, стерпел. Кругом чужая ночь, неведомый мир; летает кто-то, Рено роняет, а она, нате вам, про сюрикен свой вопит! Один Винсент молчал и продолжал смотреть в ту сторону, откуда появился рыжий. Обдало холодом -- как давным-давно, в двадцать пять, наверное, лет, когда трущобный подвал, в котором они укрылись, со всех сторон обложила немаленькая банда, а ты сидишь в вонючей, сырой темноте и боишься пошевелиться, рядом тяжело дышит задетый пулей Велд, и патронов остался какой-то десяток на двоих. Под рубашкой катались колючие шарики страха. Кто-то там, во мраке, действительно был: пахло кислятиной и почему-то озоном, как от электрического разряда. Бывший Турк всей шкурой ощущал чей-то внимательный взор - отстранённый, оценивающий. Будто этот некто размышлял: стоит ли только посмотреть или всё же ещё и на зуб попробовать можно? Белая вспышка на короткую секунду ослепила, Винсент навскидку выстрелил по яркому пятну. И сразу же понял -- зря. Это всего лишь какая-то приборина, сродни прожектору: круглый стеклянный глаз лампы, металлический ободок, даже размером незнакомая тварь с обычный софит. Только с чего-то с решетчатыми крылышками и четырьмя суставчатыми лапками. Сердито жужжа, механическая штуковина зависла в воздухе и принялась навязчиво обшаривать бледным, неприятно щекочущим лучом лица смотрящих на неё людей (Кайт Ситх предусмотрительно спрятался за Барретом). Бывший Турк выпалил ещё раз, прямо в серединку дурацкого глаза. Но вопреки ожиданиям, стекло не рассыпалось мелкими дребезгами, а будто втянуло в себя пулю, пожевало, морщась прозрачными наплывами, и аккуратно выплюнуло бесформенный металлический комок прямо под ноги оторопевшему Винсенту. Бывший Турк аж пистолет опустил. Зато Сид не подкачал, острие копья угодило точно в лампу? глаз? рот? существа, пробив насквозь и квазистекло, и металл оболочки. Брызнул прозрачный ихор, густо завоняло чем-то едким. Тварь была нанизана на древко, словно курица на вертел. Летучий прожектор, треща крылышками, ныряя и раскачиваясь, пытался удержаться в воздухе; бил лапками, стрелял во все стороны трескучими синими разрядами, никому, правда вреда не причиняя; немелодично скрежетал что-то, будто ругался, что так бездарно попался. Наконец свалился на траву, последний раз дрыгнул ножкой и больше не жил. Сидово любимое оружие немного покачалось вместе с тельцем насаженной на него зверушки, и остановилось, глядя острием чуть выше горизонта, прямо в лицо третьей из лун. Ихор стекал по древку и капал на землю, собираясь в быстро твердеющую лужицу, будто стеарин с горящей свечки. Все тут же кинулись рассматривать диковинку непонятно чьего мира. От удара о землю у неё отвалилось одно крыло; Рив тут же схватил его и внимательно стал разглядывать, то поднося совсем близко к глазам, то отдаляя, и ужасно сожалел об отсутствии увеличительного стекла. Нюхал, гнул туда-сюда изломанную решётку-каркасик, чуть ли не на зуб пробовал. Клауд и Юффи тем временем стащили тушку с древка, сунули грязное копьё в руки Сиду, и принялись дёргать в разные стороны трупик твари -- каждому хотелось первым рассмотреть существо. Надо отдать должное Клауду, он быстро отцепился от покорёженного тельца: видимо, вспомнил, как ниндзя умеет кричать, когда что-то не получает. Юффи с удовольствием захватила добычу и ринулась было прочь, но тут же была поймана Тифой и Винсентом -- не след одной глядеть, другим тоже интересно. Железная зверушка, зажатая в руке девчонки, гремела пробитыми внутренностями, совсем как сломанный будильник, её лапки беспомощно болтались по краям металлического ободка, а потухший глаз с дырой посередине необыкновенно напоминал икринку, из которой выпустили сок. Сморщенную и расшмяканную. - Ну-ка, дайте-ка мне посмотреть! Даром, что ли, я с неё падал? - Рено подскочил и уставился на разбитую вещицу, почти уткнувшись в неё носом. Остальные тоже подошли и обступили держащую мёртвый механизм Юффи. Ничто, кроме поплывшего стекла с потёками застывшего ихора, не напоминало о том, что эта чужая штуковина ещё недавно могла ловить и есть пули. Всем стало неловко и даже немного стыдно -- просто так вот, взяли и убили ни в чём не повинную тварь, которая, судя по всему, хотела только поглазеть на чужих людей. Но быстро успокоили себя тем, что при таких-то возможностях она могла и напасть. Вспомнить хотя бы те синие разряды -- может, они на самом-то деле не такие уж и безобидные? - Надо же, странно как, - тихо сказал Рив, подбрасывая обломанное крыло на ладони. - Насколько я могу судить, эта летучка точно искусственного происхождения. Кто или что её оживляло, не знаю. Наверное, какая-то неизвестная нам магия. Или здесь совсем другие законы физики. - И что тебе больше по нраву? - поинтересовался Баррет. - Вернуться обратно, и не разгадывать такого рода загадки, - вздохнул бородатый овээмщик. - Но коль уж мы здесь, то магия мне как-то краше на душу ложится. Подумайте: если здесь действительно физика шиворот-навыворот, то мало надежды, что мы когда-либо выберемся отсюда. Тифа при этих словах как-то странно шмыгнула носом и отвернулась. Там Марлен, Дензиль, бар без хозяйки... - Вон, вон, глядите! Ещё трое летят! - подняв голову и уставив палец в небо, заорал Клауд. Сид грозно потряс копьём, целясь в того, что был посередине. Только было хотел сбить - троица так некстати объявившихся крылатиков резво взмыла повыше, затрещала - словно кипящий жир на сковородке шкворчал! - что-то по-своему, забеспокоилась, заметалась. Один из них завертелся волчком, разбрасывая во все стороны снопы голубоватых искорок. Десятки точно таких же металлических созданий, как по мановению руки, возникли в воздухе и закружились над головами людей. Лучи, переползая с места на место, высвечивали то замершего с мечом в руках Клауда, то Руди, поднявшего сжатые кулаки, то хвостатый зад Кайт Ситха, закрывшего уши лапами и спрятавшего мордочку в ногах Юффи. Застрочил пулемёт Баррета, отрывистым грохотом ему ответили пистолеты Винсента и Рива. Но полчище крылатых прожекторов не поредело; твари часть пуль просто глотали, не жуя, сквозь прозрачное стекло было видно, как кусочки металла плавают в утробах летучек. А остальные пули они шустро ловили крылышками, непонятно как гася вращение, и кидали на траву. Даже Сид не сумел ещё раз попасть по стеклянному глазу порхающей нечисти -- та увернулась, пропуская копьё мимо себя. Клауд прыгал, крутил мечом посреди скопища летающих врагов, рубил и колол вертлявые круглые тельца. Втуне. Вредные железяки, будто дразнясь, плясали в воздухе и с неимоверной скоростью разлетались в разные стороны, уходя от ударов. А потом и вовсе поднялись в небо, собрались в стаю и с оглушительным хлопком враз пропали, оставив только кислую вонь. Проводив их взглядом, смущенный Сид осмотрел своё оружие, зачем-то пощёлкал ногтем по острию и потянулся за сигаретой. На этот раз Винсент не стал ему выговаривать: понимал, что такой досадный промах надо пережить. Бывший Турк поднял одну из брошенных тварями пуль, повертел в пальцах. Рваные бороздки от крылышек тварей ярко блестели в свете лун, кое-какие даже сумели продрать оболочку и достать до сердечника. - Может быть, пойдём, пока новые не пожаловали? - спросил его Рив, пряча пистолет в кобуру. - Дело говоришь, - согласился Винсент. - Давай, собирай всех и отправляемся. Почти все и без того стояли рядом. Не хватало только Юффи и Кайт Ситха. Покричали -- никто не отзывался. Изрядно занервничав, Рив уже хотел отрядить Клауда, как самого глазастого, на поиски, но ниндзя и кот в плащике объявились сами. - Где вас носило? - ворчливо поинтересовался овээмщик. - Мы железяку хоронили, - объяснила Юффи. - Она ведь воин, хоть и не живая. Рив, моментально оттаяв, потрепал принцессу по плечу и тепло улыбнулся. Маленькая ниндзя хоть и была невыносима большую часть времени, но в вопросах воинской чести разбиралась хорошо. - Молодец, что догадалась. Ну раз уж все здесь, то надо идти дальше.
* * * * *
Фиолетовокожий, крылатый, двухголовый гуманоид дремал в кресле перед обзорным экраном. В пепельнице груда окурков, тёмного цвета напиток в большой красной кружке давно остыл. Стены от пола до потолка утыканы приборами, мерно попискивающими, пощёлкивающими, помигивающими разноцветными огоньками. Скучно, скучно... Всё давно осточертело, а до конца смены ещё два местных года. Гуманоид поворочался, открыл один жёлтый глаз, глянув на экран, и снова закрыл его. Зевнул, показывая остроконечные зубы, с хрустом потянулся. Бес бы побрал ту дурацкую историю с проверкой, командующим и идиотами-журналистами! Сиди вот теперь тут, вдали от цивилизации, на этих забытых задворках, и подыхай от скуки. А как всё хорошо начиналось... Мвах-ин-дар, сколько себя помнил, всегда мечтал стать Привратником. Наверное, всему виной были рассказы дядюшки, вечного холостяка, бродяги и непоседы. В далёком нелетучем детстве, стоило только дорогому родственнику переступить порог дома, малыш Дар первым бежал встречать гостя. Помогал повесить крылья на стойку, из всех силёнок тащил за дядюшкой тяжеленную сумку с гостинцами. А потом пристраивался в уголке комнаты и с замиранием обоих сердец слушал, слушал байки о чужаках и их мирах, пока дядя ел мамины кулинарные изыски и со вкусом пил папин ром. В шестнадцать лет, получив первые собственные крылья, Мвах-ин-Дар решил, как давно хотел, пойти учиться в Академию. Махнул с родной Адолии в столицу. Конкурс был триста разумных на место, и поступил он туда, между прочим, с первого раза. После диплома -- непыльная служба в прекрасном, процветающем, техническом мире, открытом для контактов и торговли со всеми Гранями. Когда мир становится доступным для посетителей, сразу возникает нужда в тех, кто следил бы за порядком Перехода. Чтобы не было досадных случайностей, вроде завоевания или занесения опасных вирусов. Вот для этого и нужны Привратники, несущие свою вахту в межмировом пространстве. Смена -- десять стандартных местных лет. Обязанности просты: смотреть, кто идёт и зачем. Каждый, кто желает посетить мир, сначала попадает в Привратницкую, а оттуда уже на планету. Но это в нормальных, открытых, цивилизованных мирах так. Их, к сожалению, не большинство. Добрые семь восьмых всех известных планет запрещены для посещения. То на них разумные воюют, то не дошли ещё жители до осознания Перехода и не умеют им пользоваться. И этот мир таков. Переход знает, а остановки в войнах нет, оттого и недолго пробыл в реестре. Всех-то дел Привратнику -- сидеть да наблюдать, не заскочит ли какой залётный путешественник, и вежливо отправлять его обратно. Попал сюда Мвах-ин-Дар, чтобы переждать скандал. Одному шибко сообразительному генералу захотелось проверить готовность подчинённых к неожиданному вторжению армии; болван от великого ума набрал наёмников с какой-то отсталой планеты и сам отправился вместе с ними, замаскировавшись под вождя и никому ничего не сказав. А Мвах-ин-Дару как раз выпало дежурство. Увидев на вверенной ему территории разношёрстную толпу, брякающую оружием и горланящую боевые марши, он просто нажал на кнопку аннигиляции... Хорошо хоть из Привратников не выгнали, дядя сумел прикрыть. Но посоветовал пересидеть шум на какой-нибудь заштатной планетёшке, подальше от начальства. И с переводом помог, спасибо ему. Поначалу новый Привратник интересовался незатейливым бытом мирка, делал с напарником ставки, кто победит в очередном бою. На закрытых планетах гарнизон не держат, вполне достаточно двух дежурных, вот и приходилось коротать время за игрой да наблюдением. - Спишь, крылатый? А у нас гости! - в дверь, споро перебирая шестью лапами, вбежал маленький, с синей шёрсткой, ушастый чудной зверёк. Это и был Си, напарник, постоянная боль обеих голов Мвах-ин-Дара. Шустрый, крикливый и невероятно назойливый. Для неспешного адолийца два оставшихся года порой казались вечностью. - Что шумишь? Мвирров пошли, пусть посмотрят. - Да отправил уже! Эти там безобразничают вовсю, одного мвирра копьём проткнули, а других разогнали. Посмотри лучше на экран, вон они шастают туда-сюда, злыдни! Адолиец включил дополнительный обзор, и прибавил яркость лун. По полю шли девять разумных, десятым был небольшой робот.
***
Пока Мвах-ин-Дар рассматривал нежданных гостей, его напарник расспрашивал мвирров. Крылатики, потрескивая, посвистывая, то и дело перебивая друг друга, вовсю жаловались на неделикатность пришельцев. Видано ли дело -- вместо того, чтобы представиться честь по чести, озвучить цель прибытия и примерное время пребывания в подведомственном мире, эти странные разумные стали охотиться на них! - Может, голодные они? - предположил Си, сочувственно кивая и гладя по спинке приятельницу почившего мвирра. Мвирриха, сложив крылышки, печально скрипела о бессовестности чужаков, принявших её дорогого друга за пищу. Кто теперь будет воспитывать их четырёх деток? - Нет, были бы голодные, не стали бы его про запас в землю прятать, - вздыхая, рассудил Си. - Тут что-то другое, я думаю. А если они просто решили скрыть следы преступления, поэтому и закопали? Подруга убитого мвирра ужаснулась такому развитию событий, попыталась упасть в обморок, но вовремя вспомнила, что теперь этого никто не оценит, и передумала. Мвах-ин-Дар задумчиво почесал левый нос и зарылся в справочник разумных видов, пытаясь выяснить, кто же всё-таки к ним пожаловал. После долгих поисков нашёл. - Они называются Хомо Сапиенс. Интересно, кто из них Хомо, а кто Сапиенс? Си тоже не знал ответа, потому предпочёл почёсывать мвирриху за крылышком и молчать, чтобы не прослыть невеждой. - Как бы то ни было, мир закрыт. Значит, гостям придётся отправляться обратно -- а уж тем более таким агрессивным, - подытожил Мвах-ин-Дар, захлопывая толстенный справочник. Мвирры, памятуя о недавних событиях, порскнули от грохота в разные стороны и заругались. Пришлось Си опять их успокаивать, уговаривая простить его напарника-грубияна и суля за это двойные порции на ужин. Адолиец ещё раз глянул на экран, нехотя встал и отправился в соседнюю комнату. Надо бы поскорее заняться аппаратурой для возвращения визитёров домой.
* * * * *
Луны светили хорошо, видна была и пожухлая трава под ногами, и сухие стебли каких-то высоких растений -- их серые метёлки, шурша, раскачивались на ветру. Мелкие камешки блестели, будто колотый сахар; если неосторожно наступить, с хрустом лопались, поднимая облачка белой пыли. Как ни старайся, всё равно перемажешься: не тебе, так кому другому маленькая вреднюга под ботинок подвернётся. Ветер гнал опавшие листья, горстями бросал их в лица бредущих по равнине людей, заунывно насвистывал, шелестел травой. В нос бил запах сырой земли и перепревшей соломы. Холод заставлял ёжиться, исподволь просачивался под одежду, леденил спины. Даже Винсент плотнее кутался в плащ, а Клауд иногда дышал себе на руки, чтобы согреть их. Вдалеке чернели отроги высоченных гор: решено было идти к ним -- может, хотя бы осмотреться удастся, поселение какое отыскать, глядя с высоты. Разговаривать никому не хотелось, даже Юффи. Поначалу ниндзя веселилась, давя камешки и пачкая всех пылью, но понемногу притихла. Подхватила на руки Кайт Ситха и шла, щекоча его мохнатую шею. Кот не сопротивлялся, мирно сидел, посматривая то на дорогу, то в ночное небо. - Откуда листья? - нарушил гнетущее молчание Клауд. - Насколько я вижу, ни леса, ни дерева нет. Винсент пожал плечами. Ему много чего здесь казалось странным, но пока не хотелось думать о плохом. Сначала надо осмотреться, потом и выводы делать. Взять хотя бы то, что Клауд всё ещё может видеть в темноте и драться, как Солджер. Но мир заведомо чужой! Почему же мако продолжает работать? Или всё, что их окружает, просто иллюзия, и на самом деле это Гайя? Дело рук Соболя? Может быть. Вайссов братец на многое способен, уж ему-то хорошо известно, какова сила этого Рестрикторова выплодка. Ещё не так страшно, с внушением можно бороться, да и выдохнется же Неро когда-нибудь. Пугало другое: если их действительно зашвырнуло к чёрту на кулички, где же насельники этих мест? Неужели здесь только крылатые поедатели пуль живут? Тогда назад дороги не будет. Остаётся надеяться, что они просто далеко от поселений -- и на Гайе есть безлюдные пространства. Воды нет, еды тоже. Сколько они продержатся, прежде чем не смогут идти дальше? День, может, полтора. - Рив, - негромко окликнул Винсент. - Пусти Кайт Ситха вперёд, воду поискать. Иначе худо будет. Вместо Рива отозвался Клауд, буркнув, что, похоже, на несколько километров в округе даже родничком не пахнет. Все разом вдруг поняли, что очень хочется пить, в глотках в момент пересохло и засаднило. Большая кружка горячего, чёрного чаю с лимоном, куски сахара тают на дне, весело звенит ложка, несколько капель коньяка... - У меня есть, конечно, фляжечка, но в ней спирт, - со вздохом признался Баррет. - Давай сюда, - оживился Рено. - Всё не так паршиво тащиться будет. Хорошенько приложившись к горлышку, рыжий воспрянул духом и принялся уговаривать хлебнуть и других. Никто не отказался, фляжка, пройдя по кругу, вмиг опустела. Дальше шли уже повеселее, далёкие горы немного придвинулись, а луны разгорелись, будто три фонаря. - Послушайте, мы сколько уже прёмся незнамо куда? - поинтересовался Сид, глядя в небо и прикуривая очередную сигарету. - Где-то с час, а то и поболее, - ответил ему Рив. - А почему ты спрашиваешь? - Луны не двигаются. Стоят, будто приколоченные. Когда мы сюда попали, они на тех же местах были. И светят они сейчас гораздо ярче. - Вот блин... - только и сумел сказать Рено. Винсент промолчал. Неро вроде как такие некачественные иллюзии не создаёт. Или всё же на нём сказались несколько боёв подряд и удар Вайсса? Клауд, шедший первым, резко качнулся и отлетел назад, почти сбив с ног Сида . Словно его что-то невидимое ударило и отбросило. Сид поднял выпавший изо рта окурок, скоренько затоптал искры, грозившие спалить сухую траву - уже дымком потянуло! - и, криво усмехаясь, вопросил, какого хрена Страйфу вздумалось на него свалиться. - Стенка там какая-то, - ответил Клауд, отряхиваясь и потирая ушибленный лоб. Юффи подбежала, деловито разогналась, но, как и Клауд, была отброшена незримым препятствием. Попробовали свои силы Руди с Барретом -- с тем же результатом. "Неужели ко всему прочему нас ещё и заперли в клетку?" - подумал Винсент. - "Придётся идти вдоль стены, чтобы понять, так ли это". - Куда теперь? - хмуро спросил Баррет. - Горы-то впереди, а нас не пускают. - Давайте пройдем вправо или влево, посмотрим, пощупаем. Может быть, где-то есть калитка, - отозвался Рив. - Так куда же? Посовещавшись и поспорив, решили бросить монетку. Рено пошарил по карманам, нашёл сдачу, оставшуюся после покупки пирожка, и протянул на ладони железный пятиджиловик. Орёл -- право, решка -- лево. Денежка завертелась в воздухе, рыжий шустро поймал её и показал всем. Решка. - Влево так влево. Нам, собственно, пока всё равно, - рассудил Рив. - А потом посмотрим.
* * * * *
- Что ты там копаешься? - крикнул Си, запрыгивая в кресло. - Отправляй давай! Ответом было невнятное ворчание и пара идиоматических выражений адолийского языка. Мвах-ин-Дар ввалился в наблюдательный зал, как всегда, не вписавшись крыльями в дверной проём, на обоих фиолетовых лицах явственно читалось мрачное недоумение. - А некуда, - ответил он, кидая на стол карту перемещений. Си тотчас же цапнул её, рассмотрел, понюхал, чуть ли не на зуб попробовал. - Это как? Она ж пустая! И откуда их принесло, а? - Вероятно, имел место стихийный Переход. Блуждающий портал или, скорее, работа какого-то дилетанта, - пустился в рассуждения Мвах-ин-Дар, скривившись, будто от зубной боли. - Вон гляди, какое завихрение в гипере, до сих пор волнуется. Нахватают верхушек, и давай играться! Страсть как не люблю таких разумных. - Кто ж их любит, - философски промолвил Си. - Что делать будем? Адолиец задумался. Огребать новый выговор и понижение в должности никак не хотелось, безвременная генералова кончина и так повлияла на его дотоле безупречный послужной список. Но оставлять гостей в Привратницкой было уж точно против всяких правил. Можно, конечно, разнести их на атомы или просто выкинуть куда попало, на любую Грань. Или переместить в Управление -- пусть большие шишки сами с ними разбираются. Что было бы самым верным, но отнюдь не добрым поступком, а Мвах-ин-Дар при всей своей принципиальности страдал неистребимым альтруизмом. А если пропустить пришельцев на планету? Там ещё остались владеющие Переходом, не всех выбили. Уж как-нибудь сумеют договориться и вернуться. Или, по крайней мере, не помрут от жажды и голода: вода там для них подходящая, поохотится смогут. А там, глядишь, и обживутся. - Заводи аварийный Портал, - решил адолиец. - И квиш* с ними, с инструкциями. Си поскрёб макушку, шмыгнул носом и нехорошо покосился на напарника. Сбрендил, что ли, двухголовый вдали от цивилизации? Мир-то закрыт! Неужто Мвах-ин-Дар в кои-то веки решил поступиться своими любимыми законами? Наверное, что-то крупномасштабное сдохло. - Знаешь, что нам за это будет? - на всякий случай поинтересовался шестилапый. - Ну живые ведь, жалко их... Си весело ухмыльнулся и, шустро перебирая лапами, побежал включать приборы. Он тоже считал, что инструкции пишутся исключительно идиотами, а кто их досконально выполняет, на звание сообразительного претендовать не может никоим образом. После своего неожиданного поступка Мвах-ин-Дар, надо сказать, несколько вырос в глазах напарника. Шестилапый по праву гордился своими двенадцатью выговорами. В самом деле, удачных обходов буквы Правил Привратников у него было в общей сложности сто семьдесят восемь, и жалкая дюжина провалов по сравнению с таким могучим числом засчитывалась как несомненная победа. Настроив передвижной Портал на перемещение, Си воровато огляделся - не видит ли его Мвах- ин-Дар? - и сунул в аппарат мвирра. Крылатик станет потихоньку послеживать за гостями, а в случае чего, сможет позвать его на помощь.
* * * * *
Вдоль незримой стены пришлось идти недолго. Земля под ногами задрожала, вспучилась, дёрн вместе с травой сполз, как одеяло, открывая металлическую плиту. Запахло машинным маслом и почему-то варёным мускатным орехом. Все едва успели отпрянуть, как по железу прошла поперечная трещина. Плита распоролась пополам, половинки бесшумно отошли в стороны. Неведомая упругая сила подхватила, спеленала по рукам и ногам, завертела и швырнула девятерых людей и робота в раскрывшийся чёрный зев. Все краски мира пропали, съеденные серым киселём тумана. Снова не хватало воздуха, слипшиеся лёгкие ломило, в ушах гремели огромные медные колокола, а в виски словно вворачивали тупое сверло... Посадка на этот раз была мягкой, даже какой-то уютной. Воздушная подушка бережно опустила их на площадь, сплошь вымощенную коричневым камнем. Вдаль уходили две шеренги статуй, будто отлитых из полупрозрачного разноцветного стекла: розового, зелёного, голубого. Занимался рассвет, толстые облачка неспешно шествовали по небу. Клауд первым шагнул на камень, но тут же зашатался и чуть было не упал. - Что? Что такое? - загомонили все. - Меч... - простонал Клауд. - Что со мной? Я не могу нести свой меч!..
* Квиш - в адолийской мифологии аналог беса, мелкий пакостник и вредина.
***
Рымса, сколько себя помнил, всегда страдал Голосами-в-голове. Маменька каждый раз бранилась: "Послали тебя Боги на мой хвост!", когда он, ещё будучи совсем малышом, притаскивал нитки или ножницы, стоило только ей об этом подумать. Была она белошвейкой, шила чепчики и юбки для важных дам из богатых кварталов. Как-то раз пригласили маменьку в Высокую Башню -- магичкам тоже хочется красоваться в шикарном белье. И был там один маг, сете*. Ухаживать начал, подарки преподносить, в вечных чувствах клясться. Маменька и не устояла. Через положенное время на свет появился Рымса... Ни мисэ**, ни сете. Ублюдок, одним словом. Голова кошкина, руки и тело человечьи -- как и положено сете. А вот хвост и ноги от мисэ-тушканов! Любовничек сначала хорохорился, вещал, будто законы ему не указ, кого хочу, того люблю: маг всё таки! А как стали ему тыкать в нос сынка-урода, так и заткнулся, сердешный. Потихоньку спровадил любезную с потомством подальше, ладно хоть денег дал, и то спасибо. Так и жили с маменькой первое время: она шила, Рымса орал, исправно просил есть и гадил в пелёнки. А потом научился ходить и пришли Голоса. Сначала он слышал только мысли маменьки, причём не всегда хорошие. Один раз даже спросил: "Мама, а что я тебе сделал? Я что-то натворил?" Маменька заплакала, стала просить прощения, причитать, что сама во всём виновата, а вовсе не Рымса. Она, дескать, набедокурила, за это и получила по заслугам. Когда исполнилось пять лет, стал чуять и мысли тех, кто оказывался рядом. Соседи тоже не отличались богатством воображения -- когда видели Рымсу, то думали только о нехорошем поведении маменьки да уродстве её ублюдка. За это "ублюдок" устраивал им весёлую жизнь: то лягушку в жбан с молоком, поставленным на порог разносчиком, сунет, то мусорное ведро под окнами вывалит, а то и дверную ручку открутит -- попробуй-ка попади домой! Поначалу ловили и ругали, жаловались на него маменьке, а после Рымса научился не попадаться, зато совершенствовался в пакостях. Если что-то у кого-то случалось, сразу же думали на него и грозили тюрьмой для малолетних негодяев. Рымсе на это было плевать, не поймали -- фиг что доказали. Соседские детишки его не трогали, но и за своего не считали. Играть приглашали только если водящего не хватало или надо было побольше народу. Пришлось доказывать, что он не хуже других: учиться гонять мяч, прыгать по деревьям, отмахиваться одному от троих и потом не плакать, а высмеивать обидчиков. Да так, что потом уже не лезли. Ведь никому не захочется связываться с тем, кто даёт сдачи, а ещё менее попадаться такому на язык и ходить с дурацкими прозвищами, вроде "Жирная москита", "Реподырый простохвост" или "Гнилозубый прыгошмяк". Маменька, конечно, говорила, чтобы Рымса молчал о Голосах, иначе совсем житья не будет. А как тут промолчишь, если в игре жильдят? Задумывают одно слово или число, а говорят совсем другое, если не приятель правильно называет! Первое время он лез разбираться, доказывать, что прав, так за блаженного принимать начали. Хорошо ещё, сосед дядя Фося вразумил детвору, рассказал, что вовсе не сумасшедший Рымса, а, должно быть, отцовская кровь мага в нём знать о себе даёт. И потихоньку посоветовал: как подрастёшь, дуй в Башню. Может, магом станешь. Папашу своего Рымса, конечно, встретил потом, ещё до того, как Высокая Башня исчезла из мира. После начала войны маги не зажелали больше ни с кем общаться, затворились на сто замков и перенесли своё обиталище подальше. По крайней мере, парадного входа к ним не было. Лишь изредка, прознав о чьём-то даре, появлялись на несколько часов и снова пропадали, уводя с собой нового ученика или ученицу. Башня, кстати, в это время становилась видимой. Такая же, как раньше -- огроменная, неприступная, надменная. Строили её совсем не сете или мисэ, и тем более не люди; чтобы возвести обиталище магов, тьму веков назад приглашали мастеров откуда-то из-за Грани. Наказали: пускай будет крепостью, всё может случиться. Как в воду глядели, пророки, ни дна бы им, ни ни покрышки! Могучее, сизо-серое, грузное здание, сложенное из грубо обтёсанных каменных блоков. Узкие, стрельчатые окна: чтобы прицелиться и выпалить заклинанием, особого простора не нужно, а от пули хорошо прятаться. Немалого веса железные ворота с заряженными магическими шарами по верху сразу отбивали у любопытствующих охоту соваться в Башню, стреляли стеклянные кругляши исключительно точно и сразу на поражение. Внутри тоже было на что взглянуть. Одних парадных залов около четырёх десятков, а сколько комнат учеников, покоев магов, кабинетов, коридоров, лестниц, арок, переходов... Башня была построена семиугольником, каждый этаж обособлен: там тебе и собственный зал собраний, и библиотека, и кухня, и жилые помещения. Внизу обслуга и ученики, повыше -- студенты, а на самой верхотуре, конечно же, полноправные маги. А в подвале бо-о-ольшущая кладовая! В неё-то Рымса всё детство и мечтал попасть. В кладовую, разумеется. Но так как располагалась она в Башне, то в первую очередь туда. Стал приставать к маменьке: отведи да отведи меня учиться, у меня ж папаша маг, хоть что-то от него передаться должно. Маменька ругалась, щелкала сына хвостом по мохнатой голове, чтобы "выбить дурь", по её словам - ведь засмеют же такого! Сидел бы себе смирно, ей шить помогал, а там, глядишь, и лавочку бы собственную открыли... Но Рымса не отставал, каждый день выклянчивал и выплакивал поездку, и наконец выпросил. Маменька надела парадное шёлковое платье, шитый бисером чепчик, на хвост пристроила золотой браслет и даже наняла повозку, чтобы не запачкать всю эту красотень. Рымсу она вырядила в матросский костюмчик и шапочку с помпончиком, от чего бедолага безмерно страдал, но терпел. С шиком подкатив к воротам Башни, маменька сдернула засмотревшегося на мажью постройку сынка с повозки, цапнула его покрепче за руку и стукнула в дверь кулачком. - Чаво надо? - раздался недовольный голос откуда-то сверху. - Доброго утречка вам, господин маг, - маменька низко поклонилась и состроила умильную физиономию. - Мальчонка вот просится в ученики, не позволите ли войти? - Входи уж. Ворота бесшумно отворились, и Рымса аж рот открыл от изумления... Во дворе мальчишки и девчонки всех возрастов, хохоча, перекидывались большущим горящим шаром; кто не успевал увернуться или отбить -- отлетал с треском. Повалявшись на земле пару минут, отряхивался, вставал и снова возвращался в круг. Воняло палёной шерстью, а голове Рымсы звенели, трещали, вопили Голоса... Зажав уши руками, Рымса со стоном упал на колени, раскачиваясь из стороны в сторону. Маменька заохала, бросилась поднимать. Маленькие маги бросили игру, двое мальчишек кинулись в Башню, вопя во всё горло: "Мастер Мелник, мастер Мелник! Здесь новенькому плохо!" Резво прибежал откуда-то целитель-людь, отодвинул родительницу и склонился над её болящим чадом. - Мальчик, что с тобой? - Голоса... - едва ответил Рымса. Маменька, комкая в руках платок, сбиваясь и путаясь в словах, рассказала-таки, что за голоса и почему он так болезненно на них реагирует. Людь только что не взвыл от ужаса: - Вы что, почтенная, ума решились? Его ж надо было сразу, как началось это, к нам везти! Мальчишка же умом тронуться мог от Дара! Схватил Рымсу в охапку и понёс в Башню. Маменька, причитая, семенила за ним с опущенным хвостом; браслет жалобно звякал о каменный пол. По пути к ним присоединялись маги, каждому было охота узнать, кого там тащит целитель. Когда узнавали -- присоединялись к процессии. Так и бежали: впереди целитель с Рымсой на руках, за ним рыдающая маменька, а следом вереница магов в расписных робах. Влетев в лазарет, людь пристроил поудобнее Рымсу на койку и закопался в шкаф со снадобьями. От поспешности даже разбил какую-то склянку, по комнате поплыл запах лимона, гвоздики и спирта. Рымса чихнул и слабо захихикал. Целитель, обернувшись, погрозил ему длинным пальцем с намертво въевшимися коричневыми и зелёными пятнами, и состроил грозную рожу. Маги заухмылялись. Найдя пузырёк с отвратным даже на вид синим варевом, людь вылил в чашку с водой несколько капель. Из чашки повалил густой дым, завоняло тухлыми яйцами. - Пей давай, - целитель поднёс чашку к губам Рымсы. - Не буду! - Рымса замотал головой и покрепче сжал губы. - Пей, говорю! Это лекарство, оно поможет не слышать Голоса, пока не научишься их убирать. Пришлось глотать мерзкую жижу, зажав нос и зажмурившись. Зато Голоса сразу успокоились, ушли куда-то вглубь; остался только еле слышный шёпот, а вскоре и он пропал. Маменька бросилась было к нему, но людь сказал, что нельзя -- сейчас, дескать, мальчика ни к чему беспокоить. Подхватил маменьку под локоток и аккуратно выставил из комнаты. За ней потянулись маги, потихоньку болтая о чём-то и размахивая руками. Рымса их уже не слышал: заснул. А когда пробудился, узнал (от того же людя-целителя, Мелника), что зачислен на обучение в Башню. Будет жить с такими же, как он, Слышащими, они помогут на первых порах.
* * * * *
Маменька исправно приезжала в гости, притаскивала сумки гостинцев и передавала приветы от соседей. В самом деле, шалопай живёт теперь в Башне, почему бы и не пожелать ему здоровьица, дабы там подольше и оставался? А то мало ли -- заучат мальчонку, заболеет да и вернётся обратно домой. Прощай тогда тихое спокойное житье... Рымса хворать не собирался, наоборот, чувствовал себя превосходно. Никто не дразнил его за непохожесть и Голоса-в голове: таких, как оказалось, было хотя и немного, но ценился этот Дар высоко. А уж когда познакомился с папашей, и вовсе возрадовался. Сете Сирт Ноас, преподаватель магического стихосложения и практикующий маг, оказался совсем не гнусным негодяем и коварным соблазнителем невинных дев, как его частенько рисовал себе маленький Рымса, а очень даже неплохим компанейским дядькой, остроязыким и смешливым. Увиделись они впервые на уроке. Кабинет магического стихосложения здорово отличался от других, того же кабинета целительства или теоретической магии. На полу похожее на резину покрытие, заглушающее шаги, на столах, у самого края, панелька с кнопочками. "Это чтобы мысли не сбивать", - пояснил сосед сзади, когда Рымса спросил, зачем такая штуковина. - "Жёлтая -- ты готов отвечать. Зелёная -- подозвать учителя. А синяя, оранжевая и белая, чтобы оценить сочинённое заклинание. Нажимаешь, и вылетает лучик света". Чуть только забренчал звонок, в класс ворвался худой, шустрый сете в щегольской зелёной робе и остроносых сапогах на каблуках. На его мохнатой голове красовалась шляпа с длиннющим пером, а на руках были перчатки без пальцев. - Ну-с, сударыни мои и сударики разлюбезные, выкладывайте домашние задания, - прямо с порога начал сете и метнул свою шляпу на стол, умудрившись попасть точно в серединку. Все завозились, доставая тетради, зашуршали листками. Рымса смирно сидел, сложив руки на парте и глазел в окно. На подоконнике два морка*** дрались из-за хлебной корочки и отчаянно чирикали - наверное, обзывали друг друга воришкой и прохвостом. - Мальчик, а ты у нас откуда? Новенький, что ли? - учитель неслышно, несмотря на каблуки, возник рядом с Рымсой. - Ага. Меня позавчера приняли. - И как ты относишься к стихам, позволь полюбопытствовать? - А никак не отношусь. Меня ж не написали, - хохотнул Рымса. Учитель, ухмыляясь, покосился на него и почесал небольшое, аккуратное ухо. - Зарифмуй-ка, остроумный ты мой, слово "гриб". - Прилип, - моментально сказал Рымса. - Хорошо, а теперь придумай две строчки, в которых были бы эти слова. Посоображав, он выдал: - Ядовитый глупый гриб, К вам на шляпу он прилип. - М-м-м... А дальше? Дальше сочиняться стишку упорно не хотелось, в голову лезли какие-то дурацкие словечки вроде "вонючки" и "липучки". Посопев и поёрзав на стуле, Рымса вдруг просиял и громко отчеканил: - Вы его как увидали, Вон из класса убежали! Все пришипились. Учитель Сирт хоть и благоволил к языкастым подопечным, всё же особой мягкотелостью не отличался, мог влепить кухонные работы за куда меньшую провинность. Сете хмыкнул, снова поскрёб ухо, разгладил усы. - Мальчик, тебя почтительности к старшим никто не учил? - Неа, - ответил Рымса и уставился учителю в янтарные очи. Сирт Ноас взгляда не отвёл: так и таращились друг на друга, будто в "переглядки" играли. В душе ученик, конечно, уже проклинал собственное нахальство... - Что ж, мой юный друг, значит, начнёте постигать эту науку на примерах старых мастеров словесности, - наконец промолвил Сирт. Развернулся было прочь, но снова глянул на Рымсу: внимательно так, оценивающе. - После урока получите список необходимой литературы, а пока придумайте мне, будьте любезны, стихи на свободную тему, где упоминались бы... м-м-м... скажем, болотные огоньки и лягушки. Как справитесь, нажмёте на крайнюю справа кнопку -- да-да, вон там, жёлтенькая такая, - я подойду и проверю. Ф-фух... Вроде не рассердился. Рымса принялся думать над стихами: скрёб макушку, грыз колпачок ручки, потихоньку барабанил пальцами по коленке, пытаясь хоть что-то выдумать. Учитель расхаживал между рядами, заглядывал в тетрадки. Серебряное шитьё его робы поблёскивало на свету, бросало на потолок и стены горсти дрожащих солнечных зайчиков. Кого-то Сирт хвалил за удачную рифму, кого-то мягко журил и просил переделать. А над одной тетрадкой склонился, укоризненно повздыхал и сказал: - Мой юный друг, за что же вы так калечите ни в чём не повинные строчки? Они такого отношения не заслужили. Когда-нибудь, возможно, они помогут спасти вашу жизнь, а вы бессовестно сочетаете "розы" и "мимозы", к тому же забываете, что хотите отразить в стихотворении! Ведь прекрасно знаете, что направляющее слово должно быть только одно, иначе заклинание потеряет силу. Толстенький мисэ шмыгал носом и печально пыхтел, что ничего другого не смог сочинить и в следующий раз обязательно исправится. Сирт Ноас кивал, слушая его, но посматривал почему-то на Рымсу. Занимаясь разбором других сочинений, Сирт незаметно перешёл к значению слов, к возможности употребления архаизмов и усилению рифмованных строк синонимами. Рымса большую половину сказанного не понимал, поэтому спокойно занимался придумкой стихов про лягушек. Получалось из рук вон плохо, он никак не мог взять в толк, при чём тут болотные огоньки. Наконец сообразил: они живут в одном месте! Тут же представилось большое, поросшее по краям мхом и осокой болото, на здоровенной кривой коряге сидит блестящая коричневая лягушка, а над ней вьются болотные огоньки. Пахнет тиной, сыростью, прелью. Звенят комары, где-то негромко ухает птица. Слова быстро завозились, стали перепрыгивать с места на место и наконец выстроились в строчки. Лягушка - скок-поскок, Хвать болотный огонёк! Проглотила, а потом Обернулась светляком. При чём тут светлячок, Рымса не знал, но звучало очень даже ничего. Он осторожно протянул руку и нажал на жёлтую кнопку. Брызнул золотистый лучик света, Сирт Ноас тотчас же прервался. - Ну как, получилось? Прочитай, пожалуйста, вслух. Рымса встал и прочёл. По классу заметались синие и оранжевые лучики, среди них затерялись немногочисленные белые -- всего два или три. - Что ж, мой юный друг, с заданием вы справились. А теперь объясните, почему вы превратили лягушку в насекомое. Посопев и подёргав себя за усы, Рымса стал, придумывая на ходу, рассказывать, что лягушке, наверное, тоже хочется летать. Вот она и съела болотный огонёк, чтобы стать летучей. А раз огонёк светится, значит, лягушка стала светлячком. - Интере-е-есно, - протянул Сирт Ноас. - Молодец, ставлю десять баллов за стихи и двадцать за интерпретацию. Счастливый Рымса плюхнулся за парту и гордо заулыбался. Когда затрещал звонок с урока, он подошёл к сете за заданием. Учитель сначала отпустил всех, потом обернулся к Рымсе и сказал: - Здравствуй, что ли, сынок. Рассказывай, как там мама, как жизнь молодая, как дела. Рымса стоял как оглушённый, только моргал и беззвучно разевал рот. Так вот кто его папаша... Сете Ноас потрепал мальчишку по мохнатой голове, потом подхватил под мышки и посадил на стол. Рымса обхватил отца и прижался к нему изо всех сил, уткнувшись лицом в зелёную ткань робы. Нос царапнуло колючее серебряное шитьё. - Папа...
* * * * *
В Башне он пробыл долго, около пятнадцати лет. В телепатии (так по-учёному назывались Голоса-в-голове) был весьма хорош, но специализацией, конечно же, выбрал магическое стихосложение. Когда началась война, хотел сбежать и пойти добровольцем на фронт, но не пустили. Удрать тоже не получилось -- Башня больше не существовала в мире. Она дрейфовала по магическим потокам, накрепко закрытая и ощетинившаяся оружием, появляясь лишь на короткое время, надобное, чтобы забрать нового владеющего Даром. Совет постановил: в дела простых смертных не вмешиваться. Войну три года назад развязали люди с Парса, соседнего континента. Они почему-то решили, что сете и мисэ не место на планете, и захотели очистить мир от "грязного зверья". Начали у себя, убивая тех, кому не повезло родиться людем. Толпы беженцев хлынули в Лаллсу. Лаллсианцы никому не отказывали, принимали бездомных бедолаг, потерявших всё, кроме жизни, и даже давали им работу. Спешно сколачивались армии, заводы перестраивались под военные нужды - лишние руки сразу оказывались у дел. Настал день, и полчища людей вторглись в Лаллсу. Первой жертвой стали прибрежные города: Номар, Сесстла и Ресс. Самое паскудное, что среди мисэ и сете нашлись ублюдки, не погнушавшиеся пойти против своих сородичей. Отыскивали недовольных властью, сбивались в кучки, шушукались на каждом углу, что, дескать, надо принять главенство людей, тогда и жить лучше станет. Нормальные горожане только пальцем у виска крутили, заслышав такие речи, но ведь дураков-то везде хватает! Лишь только люди высадились на побережье, сровняли с землёй Номар и Сесстлу, и двинулись на Ресс, его жители сами открыли городские ворота, понадеявшись, что их за этот "жест доброй воли" не тронут. Как бы не так! Ресс был разрушен за несколько часов, а мисэ и сете перебиты все до одного. Как ни доказывали дураки, что они готовы служить людям, их даже слушать не стали -- просто накрыли город артиллерийским огнём. Кес-Тар, столица Лаллсы и его родина, располагался в середине континента. Очухавшись, правительство двинуло войска на защиту страны, поэтому до столицы парсиане так и не добрались. Зато оставшиеся в тылу кес-тарцы-люди вовсю поддерживали их -- не все, конечно, но тоже немалое количество. Начались погромы. Толпа людей, вооружившись ломами и кольями, шла убивать и грабить. Добровольная полиция не всегда могла сдержать их удаль. В одном из погромов погибла маменька... Рымса словно увидел тогда всё её глазами. Удары в дверь, треск ломающихся досок, крики и стоны. Распяленный рот здоровенного, волосатого людя. - Ага, попалась, крыса драная! Бей её, животную! В комнату врываются люди с топорами и ломами, крушат сплеча мебель, колотят стёкла. Один людь хватает маменьку за руку, швыряет на пол. Сверкнуло лезвие огромного топора... Боль, боль, мир меркнет перед глазами, проваливается куда-то. Рымса упал без памяти и провалялся в лазарете целую неделю. Лишь зажмуривался, чудилось то самое лезвие, нависшее над головой. Если бы не Сирт Ноас, точно бы сбрендил. Отец приходил, подолгу сидел у его кровати, заставлял переплавлять боль в стихи. Рымса поначалу не мог выжать из себя ни строчки, но помаленьку стал привыкать к тому, что маменьки больше нет. Стихотворный талант вернулся. Правда, немного не таким: жестче, злее, суровее, что ли. Сирт Ноас, прочитав его новые стихи, без разговоров повёл Рымсу в свои комнаты и напился с ним до бесчувствия. Он потом часто спрашивал отца, почему же маги предпочли уйти, а не помочь. Сирт отвечал, что магия -- величайшая ценность мира и не след её носителям попусту погибать в междоусобицах. Рымса не соглашался, спорил с ним до хрипоты, но отец был непреклонен: Совет приказал уходить, значит, это решение не с потолка взято. Есть, видимо, причина - что-то такое, о чём даже не все маги ведают. - И что же это? - Я тоже не знаю. Могу лишь догадываться. - Хорошо, поделись догадкой, - в который раз настаивал Рымса. Сирт Ноас предпочитал отмалчиваться и быстренько переводил разговор на другую тему. Рымсе это изрядно поднадоело, он решил попробовать самостоятельно докопаться до разгадки. И докопался бы, наверное, если б не случилось Это. Рымса Ноас, двадцати трёх лет от роду, маг с почти законченной диссертацией, сидел на площади Безумных Статуй и думал, куда же ему идти.
* * * * *
- Это там люди? - Хе, точно -- люди, а может, не люди? - Или люди? - А откуда они взялись? - Откуда я знаю? - Да пускай себе идут, или не пускай? - А куда они идут? - И что они тут делают? - Да всё равно, пусть что хотят, то и делают, или не пусть? - А нам на них наплевать, или не плевать? - Вот именно, нам на них наплевать, хотя может и не плевать? - А может, им на нас не наплевать? - Да наплевать, наплевать им или не наплевать? - Это точно, давайте на них наплюём? Или они на нас наплюют? Разбуженные Безумные Статуи нехотя переговаривались между собой, лениво потягивались и глазели на пришельцев. Люди испуганно жались друг к другу, не решаясь пройти мимо каменной компании на площади. Сбившись в кучку, они стояли у начала (или конца -- это уж кому как нравится) шеренги и очумело рассматривали небо, облачка, камень площади и их, Безумные Статуи. Один из людей вдруг зашатался, его повело в сторону, но каким-то чудом людь удержался на ногах. Остальные заболботали что-то, закурлыкали, зашумели, замахали конечностями. Едва не упавший людь проныл что-то -- Статуи не поняли, что, - и сел на камень, обхватив голову руками. Людь в красном плаще подошёл к нему, бормотнул пару фраз. Ноющий, видимо, упрямился и не хотел идти дальше. Большой людь с железной рукой тоже что-то утробно проурчал -- наверное, порицал такое поведение. Потом подбежала длинноволосая людя, хотела потрогать ноющего, но замерла, остановленная его вытянутой рукой и громкими криками. Теперь уже утешали людю. Безумным Статуям надоело таращиться на скучных гостей, они позевали и заснули.
* * * * *
"Моя сила исчезла. Я совсем бесполезен", - горько думал Клауд. - "Я ни на что не пригоден, буду только обузой для всех". Меч оттягивал плечи, пригибал вниз. На каждом шагу Клауда мотало, страшно ныла спина, ноги предательски дрожали и отказывались переступать. Странные статуи больше не казались живыми, но всё ещё пугали -- вдруг спрыгнут со своих постаментов и набросятся! А он не сможет никого защитить... Винсент Валентайн снова чувствовал себя живым человеком. Шестидесятилетним. Хорошо хоть ничего не болело: у людей в таком возрасте непременно что-то ноет или где-то стреляет. Он даже улыбнулся утреннему солнцу и звонко чихнул от яркого света. Тифа шла хмурая, несчастная. Она всего лишь хотела поддержат Клауда, обнять за плечи, успокоить -- а он оттолкнул её... "Отвали!" - крикнул он. - "Не смей меня жалеть!" Ох, что теперь будет?.. Клауд еле тащит меч, а как же он будет сражаться, если что-то случится? Руди соображал, как бы подойти к Тифе и сказать, что она может рассчитывать на него -- ведь его-то сила никуда не делась. Рено веселился, запрыгивал на постаменты и щёлкал статуи по носам. Юффи несла Кайт Ситха, а Рив вспоминал, на сколько хватит заряда внутри кота. Сид дымил сигаретой, Баррет ворчал себе под нос. Пройдя почти половину площади, девятеро людей и один робот увидели сидящее на камнях существо. Рыжее, мохнатое, с длинным волосатым хвостом, на конце которого красовалась ухоженная кисточка. Одето оно было в стёганную синюю жилетку и синие же штаны до колен, на ногах сандалии из ремешков. Существо подняло голову и ухмыльнулось, показывая острые кошачьи клыки. - Эй, вы откуда? - откуда ни возьмись, возникли слова в голове у Винсента. - Из Мидгара, с Гайи, - машинально ответил Винсент и понял, что на него нехорошо косятся товарищи. - Это с какой Грани? - продолжал допытываться голос. - Грани? Не знаю... А что такое Грань? - Ну, приплыли! Да откуда ж вы свалились, если такого не знаете? Это в начальной школе проходят! - голос в голове захихикал. - А как ты со мной разговариваешь? - догадался спросить Винсент, оставив на потом рассуждения о неведомых Гранях. - Вот чудо природы! Телепат я, вот и разговариваю. - Ты здесь живёшь? Я имею в виду, на этой планете? - Ну да. Зовут Рымса Ноас, я маг-стихотворец. А ты кто? И кто это с тобой? - Я Винсент Валентайн, а это мои друзья. По крайней мере, большинство из них. Бывший Турк так бы и продолжал беседовать с голосом, но Сид больно ткнул его локтем в бок и деловито поинтересовался, какого хрена Винсент болтает сам с собой и не нужна ли ему немедленная помощь. Винсент укоризненно глянул на него попросил пока не мешать. - Видишь ли, я разговариваю с местным жителем, - пояснил он. - Не знаю, почему он выбрал именно меня, но пока что настроено это существо вполне дружелюбно. Сид покосился на рыжего, улыбающегося аборигена и старательно улыбнулся ему в ответ.
* Сете - раса существ, с кошачьей головой и хвостом, руки, ноги и тело вполне человеческие. ** Мисэ - другая раса, больше всего напоминает больших тушканчиков, руки человеческие. *** Морк - нечто вроде воробья, мелкая птичка, распространённая практически повсеместно.
***
"Ну и компашка! - думал Рымса, разглядывая стоящих перед ним людей. - Один всё время жалуется, другой радуется непонятно чему, третий явно меня опасается. И остальные не лучше -- так и норовят меня сцапать и допросить с пристрастием! Ну уж нет, дорогие, я как-нибудь без вашего внимания обойдусь, а вы идите себе, куда шли". - Ладно, ребята, хорошо с вами, но у меня дела кое-какие образовались, - раздалось в голове у Винсента; рыжий абориген пробормотал что-то, шустро шмыгнул за статую, махнул хвостом и был таков. - Эй, куда? - заорал Рено. - А ну вернись, ты, мохнатый! Скажи хоть, куда нас занесло, мы же ничего здесь не знаем! Но мохнатый молчал и своего присутствия ничем не выдавал. Более того, когда Рено и Юффи обегали все статуи на площади, его нигде не было. - Как сквозь землю провалился, - доложила запыхавшаяся Юффи. - Вон Рено не даст соврать, всё осмотрели! Винсент поразмыслил, посмотрел на Клауда и предложил идти дальше. Возможно, следующий местный житель окажется более дружелюбным и всё-таки поведает, где они сейчас находятся. Каблуки сапог и ботинок звонко стучали о коричневый камень, по площади -- ток-ток-ток - гуляло эхо. Стеклянные статуи приоткрывали глаза, поглядывали на шумных людей, но больше не разговаривали. Никто почему-то не встречал пришельцев, если не считать статуй и неведомо куда сгинувшего аборигена. Наверное, рано ещё, все спят. Утреннее солнце понемногу пригревало, прогоняя дрожь. Пухлые облачка разбежались, денёк обещал быть ясным. "Почему же он удрал? - снова и снова задавал себе вопрос Винсент. - И куда делся? Будто невидимкой обернулся, право слово! Может быть, он за нами идёт себе потихоньку? Сандалии снять недолго, а слух у Клауда сейчас не лучше, чем у нас". О том же самом думал и Рено, только в более крепких выражениях. "Смотался, гад хвостатый, нет бы встретить нас как полагается, так он ещё и в прятки играет! Ведь зуб даю -- следит этот мохнорылый за нами, я слежку сразу чую. Жаль, Страйфовы уши из строя вышли, а то живо поймали бы этого рыжего!" Юффи, посапывая, на ходу разглядывала синий шарик Материи. Шарик был словно пластиковый, лёгонький и непрозрачный -- ни дать ни взять мячик для пинг-понга, только цвета другого. Клауд, закусив губу, упрямо тащился вперёд. Шатаясь под тяжестью Цуруги, он заставлял себя передвигать ноги, на лбу выступила испарина, вязаная синяя безрукавка промокла от пота. "О-бу-за, - стучало в висках. - О-бу-за, о-бу-за..." Под ботинок подвернулся случайный камешек, и Клауд, коротко охнув, упал прямо на мощёную площадь -- тяжело, с размаху, сильно ударившись плечом. Тифа кинулась было к нему, но Баррет перехватил её поперёк талии. - Ему не нужна помощь, - проворчал он, аккуратно ставя Тифу на землю. - Он сам должен справиться, иначе совсем скиснет. Тифа вздохнула и жалостливо заморгала. Страшно это, должно быть - вот так, сразу, лишиться своей силы... А Клауд ещё и вечно винит себя в том, что никого не может спасти. Клауд лежал на холодных камнях, крепко зажмурившись, скорчившись и поджав под себя колени. "Позор, какой позор! - стонал он про себя. Хотелось вжаться, вмазаться в коричневые гладкие плитки, просочиться сквозь стыки, чтобы никто его никогда не нашёл. Чтобы избавить всех от своего нелепого, ненужного существования. Вокруг него стояли товарищи и бывшие враги: любовались, наверное, как дважды победитель Сефирота валяется, словно тюк, не в силах подняться и переть свой меч дальше. Клауд не решался открыть глаза, стискивал зубы и изо всех сил молился, чтобы хоть что-то случилось -- да хоть нападение какое, наплевать, кто там припрётся, но пусть они перестанут так смотреть на него, пусть! Пожалуйста, пусть перестанут! - Вставай, Страйф, хватит валяться! - это, конечно же, наглый ублюдок Рено. Врезать бы ему, да сил нет встать... - Правда, Клауд, вставай давай! Не ровен час, увидят нас здесь, а мы даже не знаем, куда попали. Поднимай задницу и вперёд! - Сид тоже торопит его, Сиду наплевать, что Клауд не может двинуться. - Клауд, тебе помочь? - лысая сволочь, и ты тут, конечно, как же без тебя? Ух, какое притворное сочувствие в голосе -- самому-то ему не противно так говорить? - Может, он отшиб себе чего? - деловито интересуется Юффи. Хочется заорать, что он в порядке, уходите только, оставьте меня лежать здесь, а сами идите куда хотите. Но Клауд кое-как разлепляет веки, переваливается на колени и встаёт. Плечо тупо ноет от удара о камни, спина отваливается -- а надо идти, иначе кто-нибудь, вроде Баррета, попытается тащить его вместе с Цуруги на плече. Нет, такого унижения он не перенесёт! Шаг, шаг, ещё шаг... Ботинки ударяют в камень, Цуруги словно весит не меньше центнера, клонит к земле. "Цуруги, почему ты меня предал? Ты тяжёлый, как скала, мой Цуруги. Отчего ты перестал быть моим другом, скажи? Ты давишь мне на плечи, ломаешь спину -- а я ведь считал тебя почти частью своего тела. Это больно, когда предаёт друг. Жаль, что ты не умеешь слышать, а то обязательно помог бы мне..."
* * * * * Вот и край площади. Дальше только лес и дорога -- когда-то ухоженная, а сейчас изрытая колдобинами и ямами. Трещины в чём-то, очень напоминающем асфальт, антрацитово поблёскивают на изломах, сквозь них пробивается реденькая колючая травка. Темно-оранжевые, невысокие стволы деревьев; иголки торчат круглыми пучками-помпонами - будто смеха ради несколько великанов собрались и посадили на ветки много-много маленьких зелёных ежей, а ёжики возьми да свернись! Придорожные кусты густо усыпаны желтенькими цветочками, смешные мясистые листья как свернувшиеся зелёные гусеницы: волосатые и толстенькие. И пахнет, как в оранжерее -- сырой землёй, водой и пряной, приторной сладостью, от которой хочется чихать. Рено сунулся было в кусты, но тут же с визгом отлетел и замахал руками. Все моментально оборотились к нему -- уж не цапнул ли кто? Зализывая ладонь, Рено ткнул пальцем вправо. Там, где он случайно коснулся ветки, вместо безобидных цветочных венчиков красовались здоровенные, острые жёлтые колючки, угрожающе раскачивающиеся и жужжащие, будто осы. - Ничего себе цветуёчки, блин горелый! - пробормотал Сид. Винсент осторожно коснулся ближайшего цветка металлической перчаткой. Цветок в мгновенье ока схлопнулся, вытянулся и стал шипом. Дальше шли с удвоенной осторожностью, стараясь не сходить с дороги. Кайт Ситха пустили вперёд, разведывать путь: кот то и дело прибегал, говоря, что пока ничего не меняется, кругом лес, а людей или кого другого не видать. Рив с тревогой думал, что скоро они останутся без помощника (заряда аккумуляторов, по всем прикидкам, хватит лишь на десяток часов), и пытался сообразить, как соорудить переносной генератор, не имея ничего, кроме пары отвёрток да перочинного ножа. Даже если местные жители знают об электричестве, захотят ли они помогать пришельцам? Судя по тому рыжему, особым желанием вступать в контакт они не горят. Слева послышалось тоненькое злое блеяние и с дерева слетела стайка жирных, мохнатых насекомых, каждое с хороший кулак величиной. Разгоняясь, они раз за разом пытались таранить крутыми рогатыми лобиками плечи и животы людей, премерзкое хоровое "Бе-е-е-е!" становилось всё громче и противнее. Винсент выхватил пистолет и выстрелил по летающим жирдяям, но не попал и даже не напугал. Издевательское блеяние стало только слаженнее, бывшего Турка атаковали сразу штук двадцать тварей. Тифа сбила одну ногой и с удовольствием раздавила в вонючую лепёшку - только брызги полетели! Увидев гибель товарища, мохнатые лобастики-рогатики бросили нападать на Винсента и устремились на охоту за обидчицей. Тифа отмахивалась, ругалась, но безуспешно: страшилки продолжали нападать. В кустах кто-то зашевелился, пробормотал скороговоркой несколько слов. Насекомые быстро собрались обратно в рой и с жалобным, несчастным "Бе-е-е-е" улетели обратно на дерево. Ветки раздвинулись, оттуда вылез утренний рыжий знакомец и широко ухмыльнулся. "Надо же, ни один цветок шипом не стал, - удивился Винсент. - А почему у нас становились?" - Ну вы и умники! Безобидных барарашек испугались, - захихикал в голове знакомый голос. - Они же не кусаются, им поиграть хотелось, а вы в них стрелять вздумали! - Мы же не знали об этом, - ответил ему Винсент. - И вообще, может быть, перестанешь говорить мысленно? - Вот сказанул так сказанул! - голос теперь уже открыто смеялся. - А я ваш язык знаю? Или вы мой? - Постой, но как же мы с тобой общаемся? - Телепатия -- очень хорошая штука! - важно произнёс голос. - Мыслеформы, знаешь ли, едины у всех разумных. - А почему ты решил заговорить именно со мной? - спохватился бывший Турк. - Ну чудак! Ты ж старше всех, как я погляжу, вот с тобой и болтаю. - Скажи, пожалуйста, а ты не мог бы объяснить, где мы находимся? - Вы недалеко от города Кес-Тара, - сразу же ответил голос. - Столицы нашей. - Кес-Тар? А... а какая это планета? - Келлсе, вообще-то. - Никогда о такой не слышал, - пробормотал Винсент. - Я вашу Гайю тоже не знаю, и что? - Послушайте, господин Ноас, а не поможете ли вы нам дойти до города? Мы здесь совсем чужие, ни о порядках не осведомлены, ни языка не знаем. - Думаете, вам туда надо? - язвительно поинтересовался господин Ноас. - Там вас живо загребут и в кутузку посадят. До выяснения обстоятельств, так сказать. - Но почему? - Потому что война у нас, - вздохнул рыжий. - Люди начали, чтоб им! Не жилось им спокойно, гололицым! - Так они что, против вас воюют? - изумился Винсент. - Зачем? - Тесно им с нами на одной планете, видишь ли. Уже три года война идёт -- то мы людям накидаем, то они нас подвинут. - Подожди-подожди, но ведь ты говорил, что маг? Если вы, э-э-э... зверолюди - маги, почему же не можете выиграть войну? - Э-э-эх, - тоскливо протянул Ноас. - Маги далеко не все. А кто маг, сидит в Башне и не суётся лишний раз в города. - То есть, ты хочешь сказать, что маги бросили горожан и не стали их защищать? - Истинная правда, - подтвердил рыжий. - Смотались подальше и Башню с собой прихватили. - Ну и сволочи же! - в сердцах выругался Винсент. - Как же так можно? - Вот так и можно. - А ты почему не с ними? На разведку послали? - Ага, щассс! Надо мне, вот и торчу здесь. Ладно, расскажи-ка мне лучше, как вы сюда попали? Ведь мир-то наш закрыли, когда война началась. - Что значит: мир закрыли? - О-о-о-о... - простонал Ноас. - Хорошо, сейчас я буду говорить со всеми вами, а вы поведайте уж, каким ветром вас сюда занесло. Неподалёку полянка будет, сядем на ней и поболтаем -- может, придумаю, как помочь.
* * * * *
Новости были неутешительные. По рассказам мага Рымсы Ноаса, раньше Келлсе был вполне уважаемым миром, разрешённым к посещению гостями с других Граней. Из-за неожиданной войны все связи были нарушены, чужаки спешно отправлены по своим планетам, а Портал запечатан и открыть его не было ровным счётом никакой возможности. Да если бы даже и была -- на Гайе всё равно Портала нет! Как попасть домой, никто не представлял. И что дальше делать -- тоже. Неунывающая Юффи и то пригорюнилась, Рено меланхолично доедал какую-то травинку, Руди то и дело снимал и протирал очки. Тифа смотрела в такое похожее на родное голубое небо и думала, не потеряли ли Марлен с Дензилем ключи от "Седьмого Неба", и вовремя ли они ужинают. Насчёт припасов она не беспокоилась, в кладовых бара консервов хватит на пару месяцев, а Марлен вполне способна приготовить из них что-то вполне съедобное. Но гораздо больше тревожил её Клауд. Он смотрел перед собой тусклым, невыразительным взглядом, всё время молчал и гладил Цуруги по широкому лезвию. Хотелось подбодрить его, сказать, что и не из таких переделок выбирались -- ну или на худой конец посочувствовать его горю. А если Клауд опять заорёт на неё и оттолкнёт? Нет уж, лучше Тифа подождёт немного. Может быть, он сам выкарабкается. Сид считал сигареты в полупустой пачке и мрачно прикидывал, на сколько их хватит. Выходило, что до полдника кое-как дотянет, а дальше сплошные нервы, мрак и ужас. Если на этой планете нет табака, придётся бросать курить... - Так, говоришь, мы сначала попали в Привратницкую? - после долгого молчания заговорил Винсент, теребя в пальцах веточку. - Ага, в неё, родимую, - кивнул Рымса Ноас и чихнул от дыма Сидовой сигареты. - Поэтому и магия ваша там не исчезла, в Привратницких все законы работают -- гости же отовсюду прибывают. А здесь, уж не обессудьте, вы самые обычные люди. - А как насчёт Материи? Она тоже приказала долго жить? - встрял Баррет. - Что за Материя? Ну-ка, покажи! Баррет достал из кармана зелёный шарик, подкинул на ладони -- нет, не светится, чтоб ему! - поймал и протянул его Рымсе. Мохнатый маг присвистнул, рассматривая шарик во всех сторон. Может, когда-то это и была хорошая волшебная штучка, да сейчас только для украшения сгодится: ни тебе покалывания в кончиках пальцев, ни ощущения силы -- так, пустышка бесполезная. - Слушай, я вот спросить хотел, но всё как-то недосуг было, - с левого бока подсунулся Рено. - А почему тебя кусты не тронули? Я как сунулся туда, всего искололи! - Дык они людей не любят, - ухмыльнулся Рымса. - Мы ж не сразу ушли, недели через две после начала войны. Успели наколдовать кой-чего. - А эти, как их... барашишки? Они откуда? Тоже намагичили и на людей травите? - Не, барарашек один свихнутый вывел, давно ещё. Его, конечно, за такие дела упрятали подальше, комиссию сразу назначили, чтоб опасность выявить. Сочли, что тварюшки безобидные, плодятся медленно, живут долго, вот и оставили их для вящей экзотики -- чтоб гостей было чем удивлять. Рив тоже придвинулся поближе, помялся, но всё-таки решился. - Господин Ноас, у меня вот какой вопрос к вам будет: нельзя ли наладить источник питания для моего кота? А то у него скоро аккумуляторы сядут. - Кот -- это кто? Вон тот зверёк в плащике? - поинтересовался Рымса. - А что он ест? Мясо? - Э-э-э... Видите ли, Кайт Ситх не живое существо. Он робот. Я его смастерил своими руками. - Робот? А, мерстре*, что ли? - Кто? - Мерстре. Искусственно созданное существо, оживлённое магией. - Что-то вроде этого, - согласился Рив. - Электричество тоже в некотором роде магия -- по крайней мере, многие так считают. У Кайт Ситха внутри специальное устройство, которое надо заряжать. - А, так это его кормить надо, а не кота? - Можно сказать и так. - Ну тогда можно попробовать, - Рымса почесал подбородок. - Ты мне только расскажи, для чего нужен этот кот, а я сочиню заклинание. Рив пустился было в разъяснения, но тут встряла Юффи. - Может быть, по дороге поговорим? А то есть очень хочется! - Девушка, а куда вы собрались? - уставился на неё маг. - Ну, раз в город нельзя, то хотя бы куда-нибудь, где еду продают. Я голодная! - Юффи, - Рив укоризненно посмотрел на неё и вздохнул. - У нас же нет местных денег... - А я на что? - обиделась Юффи. - Вот что, дорогуша, выбрось-ка эти думы из головы, - посоветовал Баррет, исподволь показывая ей кулак. - Сообрази сама, что будет со всеми нами, если тебя поймают! Юффи надула губы, презрительно пфыкнула и отвернулась. - Вообще-то, пожевать не мешало бы... - согласился Сид и тут же замечтался. Десяток сосисок бы сюда или ветчины с горчицей, а ещё лучше сочный бифштекс с жареной картошкой. Много соуса, жгучий перец, пучок укропа, мясо призывно благоухает, а картошечка так и манит хрустящей корочкой... Рот сразу наполнился слюной, в животе предательски забурчало. Винсенту тоже хотелось есть. Куриный бульончик был бы в самый раз, а к нему пару десятков пирожков с сыром и зеленью, и стаканчик белого винца... И кофе, кофе! Горячий, чёрный, с упоительной коричневой пенкой, ароматный, такой восхитительно вкусный... - Знаете, ребята, у меня от ваших мечтаний уже аппетит разыгрался, - расхохотался Рымса. - Но в Кес-Таре нам делать нечего, обойдём его стороной и потопаем на север. Там много деревень, прикупим каких продуктов -- колбаски там, яичек, хлеба, - а потом на костре ужин сварганим. Заодно и подумаем, как вам дальше быть. Все, кроме Клауда, довольно заулыбались, предвкушая вечерние посиделки у огня. Раз уж попали на лоно природы, надо отдохнуть от городов и сполна насладиться прелестями простой жизни. Хотелось жарить сардельки на лучинках, кипятить в котелке чай с травами, слушать, как потрескивают в огне сухие ветки. А одежда потом пропитается чудесным горьковатым запахом дыма... В кои-то веки можно будет поговорить не о работе, просто поболтать о том, о сём, посидеть всем вместе у костра.
* * * * *
- Слушай, а почему тот парень со здоровенной мечугой всё время переживает? - по пути спросил Рымса у Винсента. Как-то уж с самого начала повелось, что общаться ему больше нравилось с этим пожилым, скупым на слова, но очень разумным людем, чем с его молодыми приятелями. Было в нем немного от Сирта Ноаса -- надёжность какая-то, что ли, и глубоко запрятанная печаль. - Подумаешь, силу потерял! У него что, вся жизнь на этой силе завязана? - Как тебе объяснить... В общем-то, да. Он у нас дважды герой, Сефирота убил два раза и всю планету спас. - Ничего себе! - перебил его обалдевший Рымса. - Вот этот жалующийся нытик -- на самом деле ваш местный спаситель-победитель? А Сефирот этот кто такой? Маг, что ли? - Хуже. Намного хуже. Когда Винсент рассказал Рымсе о ШинРа, докторе Ходжо, Дженове и Потоке, стихотворец только и мог, что скалить клыки и гневно мяукать. Очухавшись, маг разразился длиннейшей, непристойнейшей тирадой, где в различных сочетаниях поминались свихнувшиеся похабные ублюдки, мерзопакостные вирусы и людская жадность наряду с глупостью. "Вот загибает! - восхитился про себя Винсент. - Куда там Баррету с Сидом... Понятно, он же стихи сочиняет, привык словами играть". - М-да, теперь понятно, что с Клаудом такое, - отойдя от ругани, сказал Рымса. - Но всё равно он слишком уж тоскливо ноет. Хорошо, что вы его не слышите, а то сначала поплакали бы от жалости, а потом набили ему лицо, чтобы настроение не портил. Винсент едва не расхохотался. А ведь верно сказано, чёрт возьми! Клауд хоть и хороший товарищ, но его беспрестанные жалобы хоть кого доведут! Вон, даже инопланетянин ему морду начистить хочет. За разговорами бывший Турк и не заметил, как лес со злыми кустами и барарашками начал редеть. Тварюшки больше ни разу не нападали, зато постоянно кружились поодаль с надоедливым, громким "Бе-е-е!" (опасались, видимо, заклинаний мага!). Пускай даже безобидные, но участвовать в их "играх" не было совершенно никакого желания. Выйдя на опушку, Винсент огляделся. Дорога забирала вправо: там, километрах в пяти, едва виднелся город. Но туда, по словам Рымсы, им совсем ни к чему заходить. Значит, пойдём по полю.
* * * * *
Трава высотой по колено, густая, нехоженая; над крупными синими цветами целыми стайками порхают обыкновенные белые бабочки. На вид вроде как капустницы, безобидные такие, с точечками на крылышках. Юффи сразу кинулась к ним, хотела поймать хоть одну, чтобы разглядеть получше -- интересно всё-таки, капустницы это или не капустницы? Бабочки, почуяв опасность, низко загудели, что твои шмели, а самая большая поднялась повыше, спикировала девчонке прямо на нос да ка-а-ак куснёт! Юффи завопила во всю глотку, замахала руками. Бабочка неторопливо снялась со своего аэродрома и улетела прочь, помахивая белыми крылышками. Нос Юффи распухал на глазах и всё больше становился похож на средних размеров чищенную картофелину. - Это что за дрянь такая? - со слезами на глазах прохныкала ниндзя. Мало того, что нос раздулся, так ещё и укус жжёт незнамо как! - Девушка, а вас никто не учил не трогать незнакомую живность? - отстранённо поинтересовался Рымса. Юффи надулась и, не удостоив мага ответом, гордо пошла дальше. - А правда, что это за фигня? - спросил Рено. - Оголодали они или просто злые? Может, как навалятся сейчас на нас всей кучей да зажрут до смерти? - Не зажрут, - улыбнулся Рымса, показав острые кошачьи клыки. - Если их не трогать, конечно. Становилось жарковато -- близился полдень, судя по солнцу. Винсенту очень хотелось снять плащ и расстегнуть хотя бы надоевший кожаный воротник. Хорошо остальным: поскидывали с себя пальто и куртки, идут себе, загорают, а у него рубашка уже к спине прилипла! Плюнуть, что ли, на шрамы, да тоже раздеться? Разоблачиться Винсент, конечно, не рискнул, но плащ всё-таки с себя стащил и сунул под мышку. Ох, а что это так воняет? Костюм это его кожаный воняет. Шутка ли, столько лет в нём проспать! Фу-у-у, аж передёргивает всего. Надо попросить, что ли, Рымсу добыть хоть какую одежду, пусть не новую, лишь бы не так мерзко пахнуть. Вдобавок ко всему ещё и сабатоны ноги натёрли. Знал бы -- носки надел.
* * * * *
Вверху небо, внизу поле. Ни облачка, солнце с размаху лупит лучами по головам и плечам. Земля парит; над полем дрожит, переливается, колышется знойное марево, плывёт пряный, густой дух нагретой травы и цветов. Кусачие бабочки попрятались от жары, молчат птицы. Зато прилетели мелкие мошки, вьются целыми тучами, садятся на потные спины. Не едят никого, но здорово надоедают своим писклявым зудением. - Блин, хоть бы водички попить, что ли, - через силу бурчал Баррет. Жажда драла горло словно рашпиль, даже слова казались твёрдыми и шершавыми. - Так и засохнуть недолго ведь! - Твоя правда, - согласился с ним Сид. - Маг, а маг? Нам пить охота! Слабо, что ли, родничок сотворить? - Что ж вы раньше не сказали? - удивился Рымса. - Сейчас, конечно же! Помяукав и поурчав что-то действительно рифмованное, маг дохнул на раскрытую ладонь правой руки -- будто что невидимое на землю сдул. В траве тотчас же возник крохотный родничок, весело залепетал и заискрился на ярком солнце. Вода была вкусная, чистая и такая ледяная, что аж зубы ломило! Когда в животе уже булькало, Винсент заметил, что Клауд подошёл напиться самым последним...
* * * * *
Вечерело. Закат был в точности таким, как на Гайе: оранжевым, пылающим, сулившим отдых от дневной жарищи. Над самым горизонтом загорелась первая звезда. Яркая, белая, она маяком светила впереди. Натруженные ноги ныли, очень хотелось сесть, привалиться спиной к дереву и не вставать хотя бы пару часов. Деревушка оказалась тоже самой что ни на есть обыкновенной. Разноцветные домики с двускатными черепичными крышами, цветы в палисадниках, деревья вдоль дороги. Если не приглядываться, можно подумать, что и впрямь очутился дома -- люди ходят, собаки лают, свет в окнах горит. Не доходя до ограды, Рымса остановился, наказал ждать его здесь и никуда не разбегаться, а сам пошёл добывать еду и что-нибудь из одежды для запарившегося в вонючей коже Винсента. Вернулся он на удивление быстро, волоча за собой здоровенный холщовый мешок, под завязку набитый чем-то очень вкусно пахнущим. Отдышавшись, маг показал на жиденькую рощицу и вручил свою ношу Руди, как самому сильному. Турк взвалил мешок на плечо, озадаченно крякнул, но потащил, не говоря ни слова. Предвкушая хороший ужин, все заулыбались, втягивая носом воздух. "Копчёный окорок, - сразу определил Баррет. - Колбаса домашняя, сыр. Должно быть, там фрукты какие-то ещё, а дальше я никак не разнюхаю". Дойдя до рощи, Сид и Рено кинулись собирать хворост для костра, а Руди торжественно извлекал из мешка вкусности, раскладывая их прямо на траве. Умница маг не забыл даже курево, несколько раскрашенных пачек знакомо пахли табаком. Последними Руди достал две немаленькие бутылки, под самую пробку наполненные мутноватой жидкостью, откупорил одну, нюхнул и широко ухмыльнулся. - Самогон, что ли? - догадался Рив. - Ага. И вроде как даже неплохой. Вернулись Рено и Сид, свалили сухие ветки в кучу и довольно улеглись поодаль. - Мы топливо добывали, а вам костёр разжигать, - сообщил Сид и потянулся, расправляя плечи. - Давайте я! - подскочила Юффи. Нос её уже принял привычные размер и форму, осталась только легкая краснота на месте укуса. Вскоре пламя разгорелось, к небу поплыл густой дым, уютно затрещали сучья. - Ну что, перекусим, что ли? - осведомился Баррет. - И выпьем, - облизнулся Рено.
***
Тсенг в двадцать седьмой раз набрал номер Руди и удивлялся, почему подчинённый упорно не желает снять трубку и ответить ему. Ладно Рено, с этого разгильдяя станется потерять телефон, сломать будильник и спать до полудня, но Руди? Девять часов понедельника наступило уже три часа семь минут назад! Почему оба напарника отсутствуют на рабочем месте, не поставив никого в известность о причинах опоздания? Положив аппарат на отведённое для него место, Тсенг закурил и задумался. Подозрительное молчание Рено и Руди сбивало его с толку и заставляло предполагать худшее: группа неизвестных похитила или убила сотрудников отдела. Иначе Руди обязательно отозвался бы, даже если представить, что он вчера вместе с Рено по неизвестной причине выпил слишком большое количество алкоголя и теперь страдает от последствий интоксикации. За всё время, проведённое Тсенгом на должности начальника отдела, никогда не наблюдалось случая, чтобы Руди не ответил на его звонок! Телефон подпрыгнул и завибрировал. "Наконец-то! - обрадовался Тсенг, хватая аппарат. Но, судя по номеру, звонил Президент. - Тсенг, ты не знаешь, куда мог уехать Рив Туести? - К сожалению, не имею таких сведений, господин ШинРа. - Он должен был быть у меня уже час назад, но так и не появился. На звонки не отвечает и в офисе говорят, что его нет. - Господин Президент, мне заняться выяснением этого вопроса? - Займись, будь любезен. - Конечно, господин ШинРа, всё будет сделано. О результатах доложу сразу же, как получу необходимую информацию. - Хорошо, Тсенг. Отправив Елену искать руководителя ОВМ, Тсенг, после долгих рассуждений, всё же решил обратиться в последнюю инстанцию. Был ещё один вариант исчезновения его сотрудников. Практически неправдоподобный, с шансами, близкими к нулю, но больше ничего на ум не шло. Повздыхав и налив себе кофе, Тсенг набрал номер, о существовании которого он очень хотел бы забыть. - Здравствуйте, шеф. - Добрый день, Тсенг. - Вы у меня Руди и Рено не забирали? - Нет, а что случилось? - Понимаете, шеф, они пропали. Не отвечают на звонки, не появились на работе. Я позволил себе сделать вывод, что они либо похищены, либо мертвы, либо вы привлекли их к какому-то заданию, о котором я не должен был быть осведомлён. В трубке недовольно хмыкнули. - У меня своих хватает, твои мне не нужны. Хорошо, сам-то что думаешь насчёт них? Где и когда их последний раз видели? - Вчера, в шестнадцать тридцать четыре, я звонил Рено. Он сказал, что находится неподалёку от бывшего здания Корпорации и следит за Страйфом. Больше ничего не знаю. - Тсенг, ты меня удивляешь. Там же полно дипграундовцев! - Вы... вы думаете, что... - Ноги в руки, и бегом! Я сейчас подъеду, дождись меня.
* * * * *
Копчёные колбаски подрумянивались на палочках, кожица их пузырилась и лопалась с громким "Пш-ш-шч!" Благоухали они так, что даже хмурый Клауд не усидел в сторонке и подвинулся поближе к костру. Баррет резал окорок, Рив занялся хлебом, а Юффи рылась в большом кульке с фруктами. Винсент с опаской принюхался к острому сыру, но, рискнув попробовать кусочек, кивнул и одобрительно хмыкнул -- сыр был весьма и весьма неплох. Ночь на Келлсе ничем не отличалась от гайянской. Кусались и противно зудели комары, ухали птицы, в траве кто-то стрекотал, шуршал и попискивал. В верхушках деревьев шелестел ветерок, на небе горели звёзды. Земля была тёплой, можно было сидеть, не опасаясь схватить насморк. Келлсианский самогон пился замечательно, колбаски, окорок и сыр быстро исчезли. Фрукты хоть и напоминали видом фиолетовую цветную капусту, но на вкус были хороши: сочные, сладкие, они так и таяли во рту. И пахли, как персики. - Скажите, пожалуйста, Рымса, а дальше что? - спросила Тифа, вытирая руки широким листом растущего неподалёку лопуха (может быть, и не лопуха, но чего-то очень на него похожего). - В смысле? - Поужинали мы, переночуем, а потом куда? Ты вроде обещал подумать, как нам отсюда выбраться? Маг как-то сразу поскучнел и замялся. Усы его горестно обвисли, а торчащие уши, опустившись, стали похожи на пару мохнатых оранжевых носков. - Ребята, не знаю я пока... Никак не думается, чем вам помочь можно. По идее, надо в Башню Магов идти и помощи просить. Вот только Башня та... Не представляю, в общем, как вам в неё попасть. - А ты на что? - прочавкал Рено, доедая последнюю колбаску. - Тебе же наверняка туда вернуться надо, а мы как-нибудь вместе с тобой просочимся. - Нельзя мне пока возвращаться, - уныло пробормотал Рымса. - Дел ещё невпроворот. - Ну нельзя так нельзя, - покладисто согласился Рено. - Давай тогда мы тебе поможем, а потом ты нас в Башню проведёшь. Идёт? Рымса задумался. Если он с помощью чужаков найдёт доказательства, то действительно сможет вернуться! Да, но как? - Понимаете, ребята, есть одна загвоздка, - вздохнул он. - Башня дрейфует по магическим потокам и появляется лишь на очень короткое время. Причём никто не знает, где и когда это будет. Ежели маги чуют, что у какого-то ребёнка проявился Дар, то возвращают Башню в мир, как можно ближе к тому месту, где живёт будущий ученик. Забирают пацана или девчонку и уходят обратно. - То есть, нам надо как-то найти такого ребёнка раньше магов? - Рив сразу же ухватился за слова Рымсы. - А потом останется только дождаться прилёта башни? Бородка начальника ОВМ растрепалась и воинственно торчала в разные стороны, глаза радостно сверкали, рот растянулся в широкую улыбку, а ноги уже сами готовы были нести его на край света, чтобы разыскать маленького мага, где бы он, засранец, не прятался. - Нет, так, наверное, не пойдёт, - он как-то враз утратил свой пыл и уставился в землю. В самом деле, как они сумеют определить, где живёт этот ребёнок? Эх, какая идея пропала... - Да, не пойдёт, - согласился Винсент, искоса посматривая на погрустневшего Рива. - Как сказал господин Ноас, никто не может предсказать, где появится носитель Дара. Все задумались. Рено, то ероша рыжие лохмы, то поправляя очки на лбу, смотрел куда-то в кусты. Руди теребил серёжки в ухе, Сид курил, Винсент медленно поглаживал металлическую перчатку пальцами здоровой руки и что-то, казалось, прикидывал. Клауд подтащил Цуруги поближе и тихо бормотал себе под нос. - Позволь, Рымса, но ведь если тебе всё равно надо возвратиться в Башню, зачем мы ищем другие способы в неё попасть? - наконец вымолвил Руди. - Не проще ли, как предложил Рено, помочь тебе и пройти туда вместе с тобой? Или твоя работа займет очень много времени? Рымса потупился. Кончик его хвоста задёргался в траве, ухоженная кисточка разлохматилась, быстро став похожей на ёршик. - Ну ты, в общем, правильно сказал. Я сам не знаю, когда смогу её закончить. И смогу ли. Руди понимающе кивнул. Если нельзя вернуться без результатов, поиски могут и на несколько месяцев затянуться. - Я, кажись, придумал... - не веря самому себе, тихо прошептал Рено. - Да? Кстати, я тоже догадался, - подхватил Винсент. - Интересно, мы подумали об одном и том же? - Эй-эй! - влез Баррет. - Давайте уже говорите, не томите! - Начинай ты, Рено. Рено встал, приосанился, поправил пиджак и произнёс только одно слово. - Материя.
* * * * *
Винсент кивнул. - Да. Это, пожалуй, единственный выход -- запустить одновременно несколько шариков посильнее. Маги подумают, что видят проявление Дара и придут. Все ошарашенно молчали. Кто прикидывал, не тронулись ли Рено с Винсентом умом, кто задумывался, не слишком ли много им наливали, а кто и просто рассудил, что напрасно ждал от Турков (не важно, бывших или нет) чего-то путного. - М-да-а-а... Ну вы, ребята, даёте... - протянул Баррет. - Сбрендили, что ли, оба? Материи же каюк -- забыли, да? - Точно! - подпрыгнув и с размаху хлопая себя ладонью по лбу, заорал Рымса. - Молодец, Баррет! Теперь все подумали, не свихнулся ли ещё и маг. Но Рымса, расправив усы, деловито принялся объяснять: - Надеяться на то, что у нас ваша Материя сработает -- чистой воды безумие. Законы, правила, и так далее. Но! Если это безумие, надо найти того, кто настолько безумен, что сможет этому безумию противостоять и найти в нём нечто умное. - Я всегда говорил, что много пить вредно, - вздохнул Рив. - Да не пьян я! Безумные Статуи - вот кто нам нужен! Да что вы на меня так смотрите, сами же их видели и слышали -- они на площади стоят и болтают! Если их правильно попросить, они могут и помочь. - Кто они такие, эти Безумные статуи? - А, никто не знает, - махнул рукой Рымса. - Взяли и откуда-то появились. Приходит народ утром, смотрит - а они уже стоят, каждая на своём пьедестале. И не спрашивайте меня, почему их домой не отправили, когда война началась, я всё равно не в курсе. - То есть, ты хочешь сказать, что нам надо тащиться обратно, через поле и лес с дурацкими барарашками, чтобы послушать бред сумасшедших памятников? - поинтересовался Сид, ковыряя в зубах оструганной веточкой. - Ну да! Или у тебя есть идея получше? - Да нет у меня никакой идеи, - буркнул Сид и приложился к горлышку бутылки. - Значит, если ни у кого нет возражений, с утра пойдём к Статуям, - подытожил Винсент. - В конце концов, почему бы и нет?
* * * * *
Винсент проснулся, лишь только забрезжил рассвет. Было холодно и мокро - вчера он улёгся спать в траве, позабыв, что утром выпадает роса. Попрыгав и похлопав себя по рукам и ногам, Винсент решил пойти за хворостом, чтобы согреться и высушить одежду. Опять же, не надо будет задерживаться: встанут все, а костёр уже горит! Пусть на завтрак ничего не осталось, зато хоть тепло будет, а там и уходить можно. И помыться не мешает, а уж побриться как хочется... Винсент провёл ладонью по отросшей щетине: колется! Да уж, некоторые аспекты человеческого существования не очень приятны. Интересно, кто-нибудь захватил в собой бритву? Услышав его возню, проснулся и Рымса. Открыв один глаз и совершенно по-кошачьи зевнув, он севшим голосом поинтересовался, куда Винсента несёт в такую рань и почему одного из компании не хватает. Винсент торопливо пересчитал спящих: восемь! Но вопреки всем думам, Клауд был тут; он спал, сладко посапывая, в обнимку с Цуруги, и причмокивал со сне губами. А пропавшим оказался... Руди. Растолкав безмятежно храпящего Рено, Рымса и Винсент долго пытались добиться от него внятного ответа - а не задумывал ли вчера его напарник чего-нибудь этакого? В разведку, допустим, пойти или ещё куда? Рено, очумело мотая встрёпанной головой и протирая заспанные глаза, клялся, что ничего не знает и даже не представляет, куда Руди мог запропаститься. И вообще, разве Рымса не может найти его своей телепатией, зачем будить годами не высыпающегося Его? - В том-то и дело, что не могу, - буркнул маг. - Не слышу его, и всё тут. Рено сразу же вскочил и схватил Рымсу за плечи. - Думаешь, с ним что-то случилось? Говори, в каких случаях ты не слышишь мыслей? - он тряс мага, будто ребёнок плюшевого котёнка. - Убили? Усыпили? Обморок? - Да отпусти ты меня, блажной! - заорал Рымса. - Убери руки! Винсент сгрёб его в охапку и оттащил от Рено. Поставив мага на землю, он как мог спокойно спросил: - Рымса, что будем делать? Если ты не чувствуешь Руди, значит, всё настолько плохо или же есть хоть какая-то надежда? - Есть, конечно, - фыркнул Рымса. - Смерть я бы непременно почуял, даже на большом расстоянии. Я же со всеми вами достаточно пообщался, вашу структуру мыслеформ знаю. Жив он, жив. А как его искать -- не знаю, меня этому не учили. Рено сел на мокрую траву, запустил пальцы в волосы. Эх, напарник, напарник... Столько вместе прошли, из самого пекла выбирались, спину друг другу прикрывали. А вот теперь пропал ты на чужой планете... Случись такое на Гайе, Рено Синклер всех знакомых и незнакомых поднял бы, каждый закоулок прошерстил, а понадобилось -- и правду бы выколотил хоть из Тсенга, хоть из дьявола рогатого. А здесь что он может сделать? Только надеяться, что Страйфова компания не заартачится и станет вместе с ним разыскивать -- чёрт побери! - бывшего врага... На плечи опустились две руки -- одна живая, тёплая, другая металлическая. Сжавшись, когти больно царапнули кожу даже сквозь пиджак и рубашку. - Мы должны попытаться найти его. - Это ты говоришь. Ты наш, ты знаешь, что такое напарник, - горько шептал Рено. - А они? Они захотят мне помогать? - Да. Сейчас мы все в одной и той же яме. Подошёл и Рымса, присел рядом. Неуклюже потрепал Рено по колену -- знаю, дескать, каково тебе сейчас, всё понимаю. - У меня тоже был друг. Я попробую.
* * * * *
Рив, не открывая глаз, потянулся и привычно поискал ладонью мохнатое тельце Кайт Ситха. Никого не найдя, сначала рассердился, потом удивился. Как этот негодник мог сбежать, у него же батареям каюк?! Потом припомнил, как ночью просвещал технически неграмотного мага насчёт пользы маленьких роботов-шпионов, а подвыпивший стихоплёт доказывал, что мерстре-големы куда лучше -- их, по крайней мере, не так просто пришибить. Вконец охрипнув, Рив, радея о здоровье Кайт Ситха, просто-напросто подначил Рымсу сочинить стишки о неиссякаемых аккумуляторах, но, кажется, вышло не совсем то, что он хотел... После рифмованного мява стихотворца кот-робот подпрыгнул чуть не до верхушек деревьев, кувыркнулся в воздухе, спланировал и завис над головой хозяина, вяло болтая руками и ногами. Нет, крылья у Кайт Ситха не выросли, но он почему-то не падал! - Антигравитация, - важно сказал Рымса и икнул. - Ты же говорил, что много энергии на хождение тратится, значит, пускай летает. И кот твой теперь сам себе - как его там? - генератор: чем больше двигается, тем лучше заряжается. - Ну ты даёшь... - ошеломлённо протянул Рив. - Что, не нравится? - обиделся маг. - Да что ты, всё, наоборот, замечательно! Я даже и подумать о таком не мог! - А раз доволен, пойдём-ка на боковую. Нам завтра, в отличие от твоего кота, долго-долго ножками топать.
* * * * *
- Кайт Ситх, ты где? - по привычке позвал Рив. Кайт Ситх ответил. Голосок робота доносился едва слышно, но всё же сквозь помехи можно было разобрать, что кот за кем-то следит и просит его не отвлекать. Рив хотел было обидеться на своё создание, но, прислушавшись к спору на поляне, поднялся и подошёл к костру. Оказалось, что ночью пропал Руди. Рено угрюмо отмалчивался, зато остальные говорили вовсю и предлагали планы спасения, один фантастичнее другого. - Кайт Ситх, кого ты нашёл? - догадался спросить Рив. - Уж не Руди ли? - Его самого, мастер, - через несколько долгих минут отозвался робот. - Я умный, я услышал, что Руди гуляет и подумал: а почему он пошёл гулять? Наверное, ему не спится? А людям не спится, когда они много думают, совсем как ты, мастер. Я тогда полетел смотреть, чтобы ничего не случилось -- ведь всё может случиться, если люди гуляют, потому что тут всё тёмное и чужое. И увидел людей. Если у людей оружие, значит, это плохие люди, я так думаю. Я ведь очень умный, поэтому и подумал, что надо лететь следом. - Кайт Ситх! - взмолился Рив. - Ты нашёл его? Нашёл Руди? - Мастер, я же умный, - укоризненно пропищал Кайт Ситх. - Я нашёл его, конечно же, потому что следил за ним. - Да говори же, где он? - Я сейчас прилечу, мастер, и расскажу. Мне совсем недолго лететь, ведь я же очень умный, быстро летающий кот. Рив облегчённо выдохнул. Кажется, всё ещё не так плохо.
***
Бум-бу-бух! Бум-бу-бух! Проклятые барабаны, откуда они тут взялись? Бум-бу-бух! Да что же это такое? Рено, выключи музыку наконец, сколько раз тебе говорить - не врубай приёмник на полную громкость, когда едешь в моей машине! Нет, это не музыка. Это в моей голове так грохочет... И шумит, будто мотор работает. Чёрт побери, да что со мной случилось? Где я? Ох, как голова болит! Кажется, что швы сейчас разойдутся, аж трещат. Неаппетитное зрелище будет, если башка всё-таки не выдержит и лопнет. Так, поднять руку, пощупать затылок - нет ли раны или шишки какой. Ух, как шевелиться больно... Вроде бы всё нормально, а в придачу и руки не связаны. Это уж хорошо. Теперь открыть глаза и посмотреть, где я лежу. Стены, сплошные ровные каменные стены. Похоже, это базальт, у гранита были бы вкрапления-зёрна. И ни одного стыка не видно! То ли здесь так хорошо строить умеют, то ли это просто пещера. Ни одного окна. Откуда же тогда свет? А, вон под потолком плавает какая-то светящаяся штука -- точно не лампочка, это что-то вроде большого помпона из световодов, только горит гораздо ярче. На одуванчик зрелый похожа: и шишечка тёмная посерёдке, и пушинки-лучики из неё торчат. Потолок, пол, четыре стены. А где же дверь? Ведь как-то меня сюда втащили, не сквозь камень же кинули? Или я просто её не замечаю? Что же это за дверь тогда такая? Сколько же времени я здесь лежу? Посмотрим-ка: я ушёл в два тридцать одну, точно помню, специально на часы глянул, когда уходил. Где-то с полчаса, не меньше, бродил по лесу, а сейчас шесть шестнадцать -- значит, три часа примерно. Это если по моим часам, конечно; как наше время с местным соотносится, я, чёрт возьми, забыл спросить. А самое главное: кто меня сюда приволок? Зачем -- ещё можно понять, но вот кто? Рено, наверное, уже беспокоится, куда я подевался.
* * * * *
Выслушав Рива, приободрился даже Рено. Если кот знает, где сейчас Руди, остаётся только пойти и вытащить его, где бы он, лысый чёрт, не сидел! Да уж, хороши они все: никто, кроме Руди, даже не подумал, что неплохо бы покараулить, пока остальные спят. За такое шеф башку бы отстрелил, а Тсенг нудел часа два и припоминал потом эту ошибку до конца жизни. "Ничего, лысый, мы скоро будем. Лично тому, кто тебя ловил, руки-ноги повыдергаю, откуда они, зараза, растут!" - кровожадно думал Рено. Оставалось только дождаться прилёта Кайт Ситха. Кот, как назло, не спешил -- то ли Руди далеко утащили, то ли леталка слабоватой оказалась. Рено прикуривал одну сигарету от бычка другой и подумывал, не зря ли он когда-то бросил грызть ногти, а то во рту уже сплошная горечь от местного табака. К крепким сигаретам ему было не привыкать, но эти были самыми настоящими горлодёрами, хорошо, хоть с фильтром. И они совсем не помогали отгонять непрошеные мысли. Даже дураку понятно, зачем ловят людей. И как поступают со шпионами -- тоже. Может быть, местные всё-таки заметили их, пришельцев? И, конечно же, постарались поймать хотя бы одного этих из непривычно одетых, разговаривающих на чужом языке людей: подкрались ночью, выследили того, кто бродил по роще один, оглушили, утащили... А сейчас допрашивают. Рено бросил окурок и вцепился зубами в ноготь большого пальца.
* * * * *
Солнце лениво выкарабкивалось из-за горизонта, разгоняло утренний туман. Трава от росы казалась сизой; глядя на неё, все морщились -- ещё одного жаркого дня никому не хотелось, вчерашнего с лихвой хватило. А им ещё за Руди топать и к статуям возвращаться. Винсент в который раз благодарил Рымсу за принесённую одежду, с удовольствием любуясь обновкой. Пускай брюки и рубашка на пару размеров велики, но можно потуже подпоясаться ремнём и подвернуть рукава и штанины. Зато не надо больше вариться в душной коже и липнуть к телу ничего не будет! Ботинки с носками тоже куда лучше сабатонов на босу ногу, они хоть в траве путаться не будут и новых мозолей не натрут. Среди рыжих стволов деревьев замелькал, наконец, лоскуток красной ткани. С заполошным "И-ить! И-ить!" с ветки сорвалась пухлая серая птица, захлопала крыльями и полетела, неуклюже переваливаясь с боку на бок, подальше от чудного зверька. Птице явно не нравилось, что четвероногие вдруг стали летать, она то и дело оглядывалась на бессовестного нарушителя и недовольно крутила головой. Виновник же её недовольства планировал, растопырив лапы, лихо закладывал виражи и считал, видимо, что его первейший долг -- облететь каждое дерево и пересчитать на нём все шишки, а вовсе не рассказывать мастеру и его приятелям о Руди и месте, где его прячут. - Да иди же сюда скорей! - не выдержав, заорал Рено. - Что ты там застрял? Кайт Ситх, взбрыкнув ногами, стрелой помчался к костру. Приземлившись на пузо, он отряхнулся и заулыбался во весь рот. - Конечно-конечно-конечно, - зачастил он. - Я всё понимаю, тебе очень тяжело без друга и ты на меня громко кричишь, потому что тебе хочется, чтобы я летел быстрее и сказал тебе, где твой друг. Но я ещё и умный всепонимающий кот, поэтому и летел так медленно, вместо того, чтобы лететь быстро, хотя я и очень быстро летающий кот - я хотел посмотреть, нет ли ещё где следов плохих людей, потому что люди не могут ходить, не оставляя следов. - Да говори ты, где Руди, а не мели языком! - разозлился Рено. - На деревьях ты следы искал, что ли? Кайт Ситх обиделся. Гордо отвернувшись в сторону, вздёрнув носишко повыше и скрестив ручки на мохнатой груди, он всем своим видом показывал, что смертельно оскорблён и непременно потребует сатисфакции в самое ближайшее время. Желательно -- дуэли на шпагах. - Кайт Ситх, нам очень нужно знать, где сейчас Руди. Потом пообижаешься, хорошо? - уговаривал его Рив. - Давай, говори, ведь ты же у меня добрый и сообразительный кот. - Так как я умный и добрый кот, - нехотя промолвил Кайт Ситх. - Я, может быть, даже расскажу, куда делся его друг, хотя мне очень обидно, когда на меня кричат. Когда на меня не кричат, я не обижаюсь. Сейчас я пообижаюсь ещё немного, и расскажу. - Кайт Ситх, прости меня, пожалуйста, - Рено скрипнул зубами и перебрался поближе к коту. - Давай помиримся и ты побыстрее всё мне расскажешь, хорошо? Кайт Ситх важно подал Рено ручку и со словами: "Мирись-мирись, больше не дерись, если будешь драться, я буду кусаться. А кусаться нипочём -- буду драться кирпичом!" сцепился с ним мизинцами. Даже Клауд засмеялся -- уж больно комично выглядели оба, и Турк, и кот. Раздувшись от гордости, Кайт Ситх дёргал туда-сюда палец Рено и постукивал в такт хвостом по земле. Рено же, изо всех сил изображая улыбку, кивал коту и часто-часто моргал. Кайт Ситх, вдоволь намирившись, всё же решил не испытывать дальше терпение слушателей. Он отпустил палец Рено и, через слово поминая собственные ум, хитрость и способность быстро летать, всё же поведал, что стало с Руди. Оказывается, Руди этой ночью не спалось. Ворочался он, ворочался, и решил, вероятно: раз уж не спит, так хоть покараулит. Сначала просто сидел у костра, а потом пошёл прогуляться по роще. Кайт Ситх же, гордясь своими новообретёнными способностями, летал среди верхушек деревьев и пугал птиц, поэтому и смог сверху увидеть, как невесть откуда взявшиеся люди наткнулись на Руди и утащили его с собой. - Остолбенили его, подняли и унесли! А я полетел следом, чтобы проверить, куда его понесут, я же понял, что всем будет интересно узнать, что с ним случилось. Людям же всегда интересно знать, что случается с другими людьми. И я... - Погоди-погоди, - прервал его Рено. - Как это -- остолбенили? - Это значит, что он стоял как столб и не дышал, ведь столбы не умеют дышать, об этом даже я знаю. А потом он упал там, где стоял, неужели тебе не понятно? Так вот, я... - Да помолчи ты! - рявкнул Баррет. - Что значит: не дышал? - Ну вот я, например, не дышу. И он тоже не дышал, только смотрел. - Куда? - Вперёд. - И что дальше? - А дальше его подняли и понесли. И я полетел за ним, чтобы... - Да слышали мы уже, зачем ты за ним полетел! Ты говори, где его прячут! - разозлился Сид. - Тогда я полечу вперёд, а вы идите за мной. Вы ведь не можете летать, как я, поэтому вам придётся идти.
* * * * *
Винсент бежал вслед за красным плащиком Кайт Ситха и пытался сообразить, что же, всё-таки, ему не даёт покоя в словах шибко умного и быстро летающего кота. Ну шёл себе Руди по роще, напали на него и унесли с собой -- и что? Что? А то самое, что Руди должен был услышать шаги. Да если бы даже не услышал -- Рымса, зверолюдь, невидимкой за ними абсолютно беззвучно шёл, - всё равно почуял бы Турк опасность! Не мог не почуять, иначе не дожил бы до своих лет. Тогда, выходит, его мисэ или сете похитили? Ага, а как? Тоже невидимками обернулись, подкрались тихохонько, двинули по голове дубиной и утащили? Не получается. Рымса -- маг, поэтому и оборачивается, он сам так сказал. А все маги, по его словам, сидят в Башне и не вылезают, если повода нет. Позвольте-позвольте, а как же тогда быть с "остолбенением"? Стоял, не дышал, смотрел пред собой... "Ну я и дурак! - рассердился на себя Винсент. - Совсем думать разучился, старый пень! Здесь не Гайя, Материя не работает. А мы по привычке решили, что это банальная Остановка!" - Рымса, можно спросить? - Давай, - на бегу отозвался маг. - Кайт Ситх сказал, что Руди остолбенили. Это что, по-твоему, такое могло быть? Рымса не отвечал, только зло сопел и щерил клыки.
* * * * *
В ту ночь Рымсе не спалось. Слишком много блинов с мёдом на ужин не всегда хорошо -- зато каких блинов! С тарелку величиной, поджаристых, пропитанных маслом, а уж запах, запах... Берешь блин, намазываешь мёдом, сворачиваешь в трубочку и кусаешь, а мёд течёт, течёт с другого конца трубочки, просачивается сквозь дырочки, пачкает пальцы и ты облизываешь их, ловишь языком падающие капли и думаешь, что надо бы остановиться, и так уже десяток съел, и никак не можешь... Маменька тоже любила печь блины. Такие же вкусные и сладкие, золотистые, тоненькие. Рымса их всё детство ел! И с мёдом, и с вареньем, и со сметаной -- что находилось, с тем и лопалось. А иногда маменька стряпала из блинов пирог: прослаивала их рыбой с луком или мясным фаршем. Ух, объеденье! Рымса заворочался под одеялом, пытаясь не думать, что маменькиных кушаний больше никогда не попробует. Хорошо хоть отец вместе с ним в Башне, есть кого разбудить, не рискуя нарваться на фаросферу в лоб, а то маги спросонья не самые добрые существа в мире. Набросив на фланелевую пижаму халат, Рымса вышел, даже не подумав запереть за собой дверь, и побежал вверх по лестнице, перемахивая через три ступеньки и прислушиваясь к ночным шорохам. На ночь в Башне свет убавляли почти на нет, и натыкаться в полумраке на целующуюся парочку или важно шествующего мага из старших не было никакого желания. Поднявшись на тридцать восьмой этаж, Рымса только хотел было проскочить в коридор, но услышал голоса и остановился, так и не донеся ногу до порога. Голоса эти доносились справа, из комнат мастеров. Разговаривали двое: Лет Сантин, чистокровный людь, учитель оборонной магии (его приглушённый раскатистый бас Рымса узнал сразу, Сантин шесть раз заставил его пересдавать зачёт по ковровому магометанию), и кто-то ещё. И беседовали они отнюдь не о погоде и не о дамах... Рымса торопливо зажал рот рукой, чтобы не выдать себя даже дыханием. Сердце бухало, как барабан, в ушах звенело. Лет Сантин, похмыкивая и посмеиваясь, объяснял этому кому-то, как лучше атаковать Нелмисс -- город, который людская армия безуспешно осаждала уже два месяца! А этот кто-то сипловатым баритоном наивежливейше благодарил Сантина и просил давно обещанной магической поддержки. Дескать, поманили три года назад, господа маги, сами предложили, а теперь сидите и ни гу-гу... Рымсе показалось, что пол под ногами ухнул куда-то вниз, ниже кладовой, ниже самого основания Башни. И он, Рымса Ноас, падает вместе с ним. Голова кружилась, в висках стреляло, уши будто забило ватой. Поманили? Три года назад? Маги? Кого поманили -- неужели людей? Зачем? Чтобы начать войну?
* * * * *
Рымса не помнил, как добежал до своей комнаты и оказался на кровати. В голову лезли десятки мыслей сразу; они крутились, вертелись, играли в догонялки и упорно не хотели думаться, как положено. Зачем магам война людей против мисэ и сете? Какой в ней толк, они же всё равно сидят в Башне! Или они сидят там, чтобы никто не догадался, кто этой войной заправляет? А может быть, это просто-напросто розыгрыш? Сантин и не на такое способен, недаром его никто из магов не любит. То шнурки окаменит, то ботинки к полу приморозит, то мантию подожжёт на ком. Но изгаляться предпочитает над мисэ и сете, людей почти не трогает, разве что тех, кто ему насолил чем-нибудь. Мастеру Мелнику, целителю, как-то раз специально натасканного мерстре в шкаф с реактивами подсадил, чтобы тот все колбы подряд переколотил. Ка-а-ак грохнуло! Дверь в лазарет выбило, дым, вонища по всему коридору, а уж крику, крику! А всё потому, что Мелник Сантину третий больничный подряд не подписал, да ещё и пригрозил Совету рассказать насчёт двухнедельной Сантиновой "болезни" после дня рождения. Хорошо, а перед кем тогда Сантин представление устраивал? Ведь ему, как всякому актёру, зрители нужны, или хотя бы слушатели -- не перед Рымсой же Лет такую комедию ломал! Или он репетировал что? Фарс, допустим, какой из жизни средневековых магов или, наоборот, юмореску на злобу дня? А что, если взять и вернуться обратно? Ещё десяти минут не прошло, наверное, после того разговора, вряд ли Сантин и его собеседник успели за это время решить все вопросы. Или доиграть свою дурацкую пьесу. Рымса обшарил весь тридцать восьмой этаж, а заодно тридцать девятый и тридцать седьмой. Он заглянул в каждый угол, прислушался к каждому шёпоту (и радовался, что не людь и не умеет краснеть голой кожей), понюхал, чем пахнет из-за каждой двери, но никаких следов неведомого визитёра не нашёл. Будто он, визитёр этот, даже не существовал! Рымса не знал, что и думать. Может быть, он просто спал и разговор Сантина с незнакомцем ему приснился? Да тоже вероятно, не надо было столько блинов на ночь есть. Каменный пол под ногами холодил босые ступни, Рымсе хотелось согреться и наконец-то нормально уснуть, забыв о голосах, людях и войнах. Поразмышлять и с утра можно, а ещё лучше с отцом посоветоваться -- Сирт давно знает Сантина, сразу поймёт, мог ли тот действительно с кем-то ночью беседовать. Он запрыгал по лестнице, по привычке хватаясь за потемневшие деревянные перила, и совсем не думал, мог ли кто-то видеть его ночные розыски.
***
После ночной прогулки по коридорам Рымса спал, как убитый, не сразу услышал крики и стук. В коридоре кто-то громко орал и взывал к чьей-то совести, не переставая колотить в дверь. Рымса спросонья зевнул, перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. Дверь затрещала, замок не выдержал и поддался. В комнату ввалился десяток разъярённых мастеров, предводительствуемых Летом Сантином, грозным, кричащим и красным от натуги. Волосы его стояли, будто наэлектризованные, брови шевелились мохнатыми гусеницами, а нос на потном лице воинственно торчал вперёд. - Я его пять лет... пять лет изобретал! А этот, этот - я даже не знаю, как его назвать! - взял и украл! - задыхаясь, вопил Сантин. - Где он? Давай сюда! - Что давать? Кого давать? - заморгал Рымса. - Вы о чём, мастер Сантин? - А то сам не помнишь, что украл? Свиток многоразовый мой! Рымса подумал, что Сантин спятил. Свиток -- он на то и свиток, чтобы один раз прочитать заклинание и выбросить, потому как с него всё написанное пропадает! Откуда же многоразовому взяться? Он бы ещё сказал, что полиморфные артефакты бывают, хи-хи! Но настроен Сантин был донельзя серьёзно. - Что стоите? - орал он. - Наверняка Ноас его спрятал, ищите! Я сам видел, как он около моей двери ночью ходил! Я свиток положил на стол и спать лёг, а утром -- на тебе, нет свитка! Рымса сполз с кровати, моргая и почёсывая ухо. Застёгивая сандалии, больно укололся шпеньком пряжки: нет, не спит он, всё наяву происходит... А Сантин и его маги шарили по комнате, стучали ящиками стола, хлопали дверцами шкафа, заглядывали во все потайные уголки и переговаривались: "Тут нет! Тут тоже нет! Куда же он его спрятать мог?" Наконец один ретивый помощник скинул с кровати матрац вместе с подушками и одеялом и завопил, потрясая потрёпанным листом бумаги: - Нашёл! Вот он, мастер Сантин! Вот ваш свиток! Сантин цапнул листок и давай им любоваться -- то к носу поднесёт, то на всю длину руки отставит, чуть не обнюхивает, улыбается. А потом ка-а-ак гаркнет: - Судить его, вора! Собирайте Совет, пускай он решает, как быть! Тут же двое магов подхватили Рымсу под локти и потащили из комнаты. Рымса висел между ними, подогнув ноги и думал, что теперь-то он точно знает, что Сантин и ночные разговоры не сон, а самая настоящая явь. Иначе оборонник не стал бы затевать всю эту комедию с кражей. Значит, кто-то подсмотрел, как он бегал по этажам, доложил об этом Сантину, да ещё и успел спрятать свиток под матрац... Плохо дело. Воров в Башне карали по всей строгости -- выгоняли без права вернуться. А если украдена чужая разработка - и того хуже, за это могут и способностей лишить...
* * * * *
Суд был коротким. Рымсе казалось, что всё вокруг происходит в каком-то небывалом кошмаре: кто-то встаёт, говорит, что давно подозревал, будто в Башне орудует вор; потом другой говорит, что не раз видел, как подмастерье Ноас по ночам бродил по коридорам, а потом, по словам преподавателей, у них пропадали вещи; третий вообще несёт чушь о патологической склонности зверолюдей к кражам... Рымса стоял на середине зала, переминаясь с ноги на ногу. В ноздри бил запах пыли, годами не мытой обивки стульев и прокисшего пива. Перед глазами всё плыло и качалось -- пёстрый мозаичный пол, белый потолок, грозди шариков-светунцов, окна, закрытые тяжёлыми вышитыми портьерами, потемневшие от времени деревянные кресла с сидящими в них магами... Портреты основателей Башни смотрели на него из своих позолоченных рам и укоризненно хмурились. То ли им было не по нраву творившееся, то ли Рымсой недовольны, кто же их разберёт. Ни одного зверолюдя на Совете не было, даже Сирта Ноаса не позвали. Да и люди не все пришли -- кресла целителя Мелника, телепата Арзина и преподавателя теормага Ромина пустовали. Из двадцати членов Совета судили Рымсу лишь семеро. Зато те, кто присутствовал, были злы каждый за троих. Глава Совета, рыжеволосый, рыжебородый, широкоплечий чистокровный людь Арис Минкин сидел как истукан, даже не моргал. Только смотрел, как мастера один за одним поднимаются со своих мест и слушал. Рымсе на мгновенье почудилось, что Минкин спит -- уж больно мастер был неподвижен, а глаза будто пуговицы стеклянные: глядят, а не видят. Лысый, длинный, тощий (про таких говорят: выйди-из-за-швабры!) Силар, мастер-погодник, распрямился во весь рост и, неодобрительно косясь на Рымсу, сварливо потребовал снять со свитка отпечаток магической составляющей личности похитителя. Погодник слыл самым недоверчивым из магов и подвергал сомнению даже наличие в омлете яиц и молока, не говоря уж о менее очевидных вещах. Сантин же, картинно указуя на злосчастную бумагу, делал вид, что донельзя оскорблён неверием в его слова, но вызвать мастера-видока согласился подозрительно быстро. Лучшим видоком Башни считался сам Глава Совета и у Рымсы наконец-то появилась слабая надежда на оправдание. Он же не брал этот дурацкий свиток и даже не знал, что такая штука вообще есть! Даже если Сантин сошлётся на его телепатию, то ничего не докажет -- зачем, скажите на милость, стихотворцу многоразовая заклинашка? Всем же известно: стих только один раз срабатывает, к чему же его записывать-то? Глава Совета взял протянутый свиток, прищурился. Рымса замер -- вот сейчас Минкин скажет: подмастерье Ноас тут совершенно не при чём, вор такой-то маг, а вовсе не он. Тогда обелённый Рымса расскажет всем, что слышал этой ночью и тоже потребует следствия! Эх, считать бы заодно мысли Сантина, да нельзя: кодекс не позволяет без согласия другого мага к нему телепатию применять. А жаль. Но не тут-то было -- мастер Минкин медленно опустил мятую бумагу, скорбно поджал губы и промолвил: - Это был ты, подмастерье Рымса Ноас. Я вижу тебя и подтверждаю твою вину перед Советом. Рымса не поверил своим ушам. Что такое? Почему Минкин врёт? Что он ему сделал? Сердце часто-часто бухало о рёбра, глаза щипало от обиды, горло перехватило. Ёжась под презрительными взглядами магов, он хватал ртом воздух и не знал, что ответить. - Объясни же нам, юноша, что заставило тебя красть свиток у мастера Сантина? Или ты выполнял чьё-то поручение? - продолжал Минкин. - Скажи, не бойся, мы сумеем тебя защитить! - Я не брал... - собственный голос показался Рымсе каким-то жалким и плаксивым. Неужели Глава Совета заодно с Сантином? Тогда ни одному слову точно не поверят, да ещё и вывернут его, слово это, наизнанку. - Ты осмеливаешься заявить, что я лгу? - высокомерно вопросил Минкин. - На этом свитке два отпечатка личности -- мастера Сантина и твой. Лучше признайся добровольно, подмастерье Ноас. Учитывая твоё дотоле безупречное поведение, Совет, возможно, проявит снисхождение и заменит лишение магии изгнанием. - Я не знаю, лжёте вы или нет. Я не видок, а стихотворец, не могу проверить ваши слова, мастер Минкин, - Рымса понял, что выставление его из Башни - дело решённое , поэтому и дерзил вовсю. - Вон отсюда! - завизжал Минкин. - Чтобы духу твоего здесь не было, воришка! Ты не только крадёшь у магов разработки, ты ещё и споришь с Главой Совета! Кто-нибудь, телепортируйте его из Башни, для такого негодяя я даже Портал открывать не стану! Перед глазами всё завертелось, стены, портреты и лица слились в один разноцветный круг, в ушах застучало, завыло и завизжало. Из лёгких словно выдавили весь воздух, а желудок так и норовил выскочить наружу и лететь в пустоте самостоятельно. Барахтаясь в магическом Потоке, Рымса кружился, кувыркался, орал... ... Вот так подмастерье-стихотворец Ноас и оказался ранним утром на площади Безумных Статуй.
* * * * *
Только Руди успел вспомнить о Рено, как совсем рядом затопали шаги, да так явственно -- будто и не каменные четыре стены вокруг, а пустое, гулкое пространство. Руди призадумался и стал ждать, с какой стороны откроется дверь, но прямо из гладкого камня появилась сначала обыкновенная человеческая рука, потом нога, обутая в пыльный коричневый сапог... Руди едва успел закрыть рот, как следом влезло уже и всё остальное. Вошедший оказался невысок, лысоват, чисто выбрит и настолько плотен, что незнакомая форма на нём едва не трещала по швам, а серый берет сидел на голове, как блюдце на арбузе. Маленькие карие глазки на его обширном лице казались двумя изюминками в хорошо пропечённой плюшке, уши здорово напоминали забытые в кастрюле пельмени, расплывшиеся и размякшие. "Чёрт возьми, людь! Так вот к кому я в плен попал! - Выругался про себя Руди, разглядывая вояку. - Ох, как нехорошо... Как же они так подкрасться сумели, что я ничего не заметил? Ничего, помолчу, пока сил хватит, а там, может быть, и наши подоспеют. Всё равно я ни слова сказать не сумею, даже если очень захочу. Да и не пойму даже, о чём меня спрашивать будут". Людь наморщил круглый невысокий лобик, сложил на груди руки и грозно вопросил о чём-то: ни дать ни взять самый обыкновенный армейский, каких и на Гайе полно. Руди глупо ухмыльнулся и знаками показал, что не может ни говорить, ни слышать -- глухонемой, дескать, соображаю тоже плохо и вообще ничего не знаю. И подумал было, что сейчас его начнут бить, поэтому быстро повернулся на бок и прикрыл голову руками, краем глаза следя за каждым движением допросчика. Но людь, к удивлению Руди, не стал даже замахиваться для удара или пинка. Он просто повернулся и крикнул, явно подзывая кого-то. На этот раз шаги не стучали, а шелестели по каменному полу: тот, кто шёл, был наверняка обут не в сапоги. Второй людь так же, как и первый, прошёл сквозь стену и встал немного поодаль от вояки, с брезгливым интересом рассматривая лежащего Руди, будто заспиртованную двухголовую лягушку или ещё какую неведомую погань. А Руди глядел на него и понимал, что влип. Случалось ему на дежурствах почитывать оставленные кем-то из ребят книжки о магах и драконах, не всё же болтовню Рено слушать или телевизор смотреть. Так вот, судя по описаниям, пришедший вторым людь был самым настоящим магом: седая борода, расписной балахон до полу, за пояс жезл заткнут, глаза добрые-добрые, как у дедушки, что внучка первый раз после долгой разлуки увидел. "Сто собак тебе зубами в пятки, Рымса! Какого дьявола ты наврал, что маги в войне не участвуют? - разозлился Руди. - Вот он, маг, мать его! Самый что ни на есть мажий маг. Ну, зверюшка рыжая, вылезу отсюда -- таких тебе пропишу, что небу жарко станет! Или ты, стихоплёт, нас специально в ловушку вёл? Тогда я тебе точно не завидую, засранец! Душу выну!" Немного успокоившись, Руди постарался выкинуть все посторонние мысли и стал повторять про себя таблицу умножения. Маг неспешно подошёл и ткнул его в живот носком расшитой туфли. Руди вовремя вспомнил, что он играет глухонемого дурачка и не стал захватывать ногу и ронять мага на пол, зато широко осклабился и жалобно заморгал. Маг сморщился, будто только что сжевал лимон, и присел на корточки возле неопасного дылды-пленника, стараясь заглянуть ему в глаза. Руди пожалел, что его очки потерялись где-то по дороге, а нос не забит -- воняло от старикана застарелым потом и давно не стиранными носками, да и рассматривать его лицо вблизи не было никакого желания. - Не бойся меня, чужой человек, - голос в голове был тягучим и противно сладким, словно дешёвая жвачка. - Не надо больше притворяться, мы люди и должны помогать друг другу. Тебе и твоим друзьям нечего опасаться на Келлсе, даю слово! Сейчас ты ответишь мне на несколько вопросов и спокойно уйдёшь, мы не будем тебя задерживать и заставлять людей волноваться за своего собрата. "Врёшь как дышишь, зараза! - усмехнулся про себя Руди. - Отпустишь ты меня, как же, телепат паршивый..." Маг сделал вид, что не слышит его мыслей и продолжал: - Скажи мне, как вы сумели попасть в наш мир, закрытый для гостей? Поверь, это очень важно, и в первую очередь для вас самих -- возможно, нам удастся отыскать способ снять блокаду и открыть Портал. Вы сможете благополучно вернуться к себе домой или, при желании, остаться с нами и воевать, пока на Келлсе не останется ни одного зверолюдя. - За что же вы их так не любите? - почти против своей воли поинтересовался Руди. - Жили, жили с ними бок о бок, а теперь всех перебить хотите? - Они омерзительные, грязные животные! - Добренький дедушка сразу преобразился. Если существовал мысленный аналог выпученных глаз и брызжущей слюны, то это был именно он; Руди сразу захотелось отодвинуться подальше, чтобы на него не попало. - Зверолюди поганят нашу планету одним своим существованием! Они гнусная плесень на лике Келлсе! "Кажется, подобное я уже слышал,- подумал Руди. - Правда, псих Фухито говорил о людях, но всё равно звучит очень похоже. Видать, фанатики во всех мирах одинаковы..." - О друг мой, расскажи скорее! Я хочу узнать о вашем мире больше! - маг только что не подпрыгивал от любопытства. - Кем был этот Фухито? Что он сделал? На этот раз Руди цитировал по памяти Устав Турков. Не хватало ещё проболтаться о... о.... Нет. "Турк обязан все силы отдавать на борьбу с врагами Корпорациии..." - Давай же, говори, мой собрат! - приторная сладость пополам с нетерпением грозила выплеснуться и затопить весь пол. - Ведь ты же хочешь мне всё рассказать, сгораешь от нетерпения поведать о планете Гайя, не правда ли? Изо всех сил борясь с навязчивым желанием проболтаться, Руди незаметно опускал правую руку поближе к шее. "Турк обязан все силы... Турк обязан все силы..." Пальцы легли на сонную артерию. Уже проваливаясь в забытье, Руди успел подумать: "Интересно, а что на моём месте сделала бы Тифа?"
* * * * *
Винсент посмотрел на сопящего Рымсу и не стал повторять свой вопрос. И так ясно, что маг знает, но не хочет говорить. И почему же? Винсенту упорно не хотелось думать, будто зверолюдь просто-напросто местный шпион, посланный встречать пришельцев и прикинувшийся отзывчивым, добрым малым, а на самом деле ведущий их прямиком к своему начальству. - Я не шпион, - обиженно сказал Рымса. "Вот чёрт, опять забыл, что он телепат", - рассердился Винсент. - Я не хотел говорить, чтобы не пугать вас заранее, - виновато прошептал Рымса. - И... и я не знал, можно ли вам доверять, вы ведь тоже люди. - Ну спасибо, удружил! Давай, говори уж, как есть. - Винсент, войну начали маги-люди. Я сам узнал об этом только позавчерашней ночью, когда случайно подслушал разговор одного мастера с кем-то из армейских начальников. Кто-то увидел меня и... В общем, меня выгнали. - Погоди, погоди, не так быстро! То есть, ты хочешь сказать, что среди солдат-людей могут оказаться и маги? И кто-то из них был поблизости и поймал Руди? - Ну да... Стасисом остановил, потом уже его взяли и утащили. Винсенту очень захотелось взять Рымсу за мохнатое ухо и хорошенько дёрнуть пару-тройку раз, да так, чтобы стихоплёт взвыл. Какого чёрта он молчал? Если их встретит маг, что они смогут ему сделать? Погрозить пальчиком и попросить вернуть украденного Турка? - Стой, Кайт Ситх! - крикнул Винсент. - Подождите, не бегите, там маг!
***
Кайт Ситх на лету обернулся, хотел было затормозить, но не успел и врезался в дерево. Кот был маленьким и легким, иначе упало бы не две шишки, а по меньшей мере пара десятков, всё-таки летел он с порядочной скоростью. Обхватив коричневый, весь в наплывах смолы ствол, Кайт Ситх сполз по нему прямо под ноги подбежавшему Винсенту и ошалело помотал головой. - Если ты ещё раз так крикнешь, я ещё раз испугаюсь, и забуду, куда я должен вас вести, - заболтал кот. - Я и так почти уже забыл, потому что я очень испугался, когда ты крикнул, чтобы я остановился. Почему ты так громко кричал, неужели ты думал, что я не услышу и не остановлюсь, если ты крикнешь не так громко, а немного потише? Живот Кайт Ситха был испачкан смолой, мех на нём слипся в сосульки и стал словно шуба, на которой в тепле растаял снег; красный плащик порван, а корона, казалось, вот-вот сползёт на нос. Юффи тотчас же подхватила кота на руки, прижала к себе и гневно посмотрела на Винсента. - И что ты шумел? Какой такой маг? С чего бы это? - затараторила она не хуже Кайт Ситха. - Откуда там магу взяться, они же в башне сидят и не вылезают?! - Сидят, да не все, - вздохнул Винсент. - Рымса говорит, что Руди попал в Стасис. - Чего-о-о-о? - не понял Рено. - Так его же остано... чёрт. Мы же не дома, осёл я! - Да я тоже не сразу сообразил, - постарался утешить его Винсент. - Ладно, давайте думать, как этого мага выманить и увести подальше от места, где прячут Руди. - А что тут придумаешь? Можно, конечно, Кайт Ситха запустить для психической атаки, да боюсь, колдунишка его на подлёте собьёт и слова сказать не даст, - фыркнул Рено. Хорошо, что кота отвлекала Юффи, а то он, несомненно, снова бы обиделся. - А если нашего мага попросить? - предложил Рив. - Пусть подкрадётся и в мышку колдуна превратит, или в жабу какую. А можно и в рыбу, чтобы заодно задохнулся, я не против. - Точно, у нас же Рымса есть! - обрадовался Рено. - Эй, стихоплёт, сможешь так замагичить? Рымса почесал подбородок и кивнул.
* * * * *
Шеф, казалось, ничуть не изменился со дня их последней встречи. Седины в каштановых волосах не прибавилось, морщины не стали глубже, а карие глаза смотрели так же, как и в прежние годы -- будто видели Тсенга насквозь. И курил он по той же привычной методе: когда надо было стряхнуть пепел, зажимал сигарету между большим и указательным пальцами, а постукивал по ней безымянным, оттого и были у шефа жёлто-коричневые пятна не на двух, как у обычных курильщиков, а на трёх пальцах. Тсенг поёжился. Вроде и не сделал ничего предосудительного, но опустить голову и повиниться очень хотелось. Недодумал, недоглядел, позволил себе чуть расслабиться -- и вот результат: Рено и Руди исчезли. И где их теперь искать, неизвестно, должно быть, даже Велду... Хотя шеф, возможно, и догадывается, что с ними могло случиться, иначе не стал бы так спешно требовать его приезда. "Если бы Рено и Руди были мертвы, Велд знал бы об этом", - успокаивал себя Тсенг. Неважно, седьмым, восьмым или девятым чувством шеф чувствовал смерть кого-то из своих, но в точности таких предсказаний не сомневался никто и никогда. Они почему-то всегда сбывались; Тсенг отдал бы пять лет жизни, чтобы получить такое полезное умение. - "Значит, есть вероятность, что с этими двумя господами просто приключилась очередная не слишком хорошая история". По крайней мере, ему очень хотелось на это надеяться. - Пойдём-ка, Тсенг, пошарим немного, - Велд хлопнул его по плечу и показал на вход в бывшее здание Корпорации. Тсенг мгновенно очнулся, выпрямился, развернул плечи и пошёл вслед за учителем. Лужи под ногами были холодными и очень мокрыми: в начищенных ботинках уже хлюпало, носки неприятно скользили по кожаным стелькам. Края штанин, безнадёжно забрызганные грязью, насквозь пропитались водой и отвисли, Тсенгу приходилось то и дело поддергивать их, чтобы не наступать каблуками. Тучи над головой сползлись в стаю, предупреждающе погромыхивая и посверкивая молниями, их пухлые животы еле волочились по низкому небу. "И надо же было пропасть в такую мерзкую погоду", - негодовал Тсенг. - "Ведь второй день подряд льёт!" Пройдя вслед за шефом в дверь, Тсенг увидел лежащие вповалку трупы дипграундовцев и уже засохшие потёки крови на полу. - Приблизительное время смерти? - отрывисто спросил Велд. Тсенг понюхал воздух, присел на корточки возле ближайшего мертвеца, с усилием согнул и разогнул его холодную закостеневшую руку. - Не более суток назад, я думаю. Возможно, около двадцати часов, судя по тому, как он окоченел. - Согласен. Идём дальше. - Шеф, я вижу следы чьих-то ног. Посмотрите, они ведут к лифту. - Давно уже заметил. - Мы будем обследовать верхние этажи? - Тсенг, скажи на милость, что Рено и Руди могли забыть среди прочёсанных вдоль и поперёк развалин? В подвал нам надо, а потом ниже спустимся. - Предполагаете, что они решили навестить Подземье? - Тсенг и удивился и рассердился одновременно. Ну, Рено, ну, балбес любопытный! Наверняка это была его идея, а Руди не захотел отпускать напарника одного. - Рено, как ты помнишь, следил за Страйфом и его компанией, Тсенг. А за кем шёл Клауд, я знаю. И думаю, что все они ещё там, внизу -- иначе мы с тобой разговаривали бы уже в Лайфстриме. А вот если их там нет... Тогда я не представляю, почему мы живы.
* * * * *
Вайсс, сгорбившись, сидел возле своего трона, зелёные отсветы мако играли и переливались на его голых плечах. Он то поднимал руки к лицу, будто поправляя невидимые очки, то ронял их на колени, то обхватывал ими голову, запуская пальцы в лохматые белые пряди. - Почему ты приказал мне убить брата? - Да заткни-и-ись ты-ы-ы... - Чем он тебе мешал? - Отстань, говорю тебе. Самим своим существованием, идиот. Ты должен быть свободен, и я освободил тебя от этого мерзкого, вечно ноющего, глупого существа, по недоразумению именующегося твоим братом. А ты, вместо благодарности, стонешь. Велд и Тсенг переглянулись, увидев, что Вайсс разговаривает сам с собой, да ещё и на два голоса. И второй был им очень хорошо знаком... Не может быть, Ходжо мёртв уже три года! - Верни моего брата. - Закройся, захлопни рот, умри, пойди куда-нибудь и сдохни. - Я без него не уйду. - Нет, уйдёшь. Вот прямо сейчас и уйдёшь, дурак. Ну скажи, куда тебе он? Тебе, чистейшему, идеальнейшему, величайшему? - Даже умирая, он спас меня. Отправил моего врага Валентайна и его друзей туда, откуда им уже не вернуться. Ты же видишь, их здесь нет, все они теперь там, за Гранью. Тсенгу показалось, что пол под ногами закачался и поплыл, как льдина по реке. Пошатнувшись, он переглотнул и стиснул кулаки так, что ногти врезались в ладони, а костяшки пальцев побелели. Значит, Винсент, Клауд, Рив и остальные погибли... А вместе с ними, должно быть, и Рено с Руди, на свою голову решившие сунуться в Подземье вслед за этими сумасшедшими. Курить хотелось неимоверно, до дрожи в коленках и щекотки в горле. Тсенг облизнул губы и, отвернувшись, привалился к стене. Даже шеф не должен видеть, как ему больно. - Не вешай нос, - шепнул ему Велд. - Может быть, это ещё не смерть. - А что? - Тсенг, их, как сказал Вайсс, нет Здесь. Ты читал отчёты о способностях Неро? Значит, они вполне могут быть живы там, за той самой Гранью.
* * * * *
"В рыбу не буду превращать, - размышлял Рымса, лёжа в траве и разглядывая вход в пещеру. - В кирпич тоже, а то и вправду помрёт. И доказывай потом, что не виноват! Нет, надо во что-то обратимое, но неподвижное, чтобы не удрал и не донёс". Бежать за летучим котом пришлось долго, Рымса аж устал. Сначала по роще, потом по полю с высокой цепкой травой, что так и норовила заплести ноги и уронить его на землю. Хорошо, что солнце ещё невысоко поднялось, не жарило, а так, слегка пригревало. Слева тихо дышал Винсент, справа -- Рено, приятель украденного Руди. Рымса уже знал, что эти двое иномирян в чёрных костюмах были кем-то вроде телохранителей и назывались на их языке "Турки". Раньше они были врагами Клауда (слава всем Богам, наконец-то переставшего ныть и жалеть себя) и его друзей, а потом неведомо как сумели найти общий язык и больше уже не дрались. Рено очень расстраивался, что Руди пропал, постоянно думал о нём и проигрывал в голове способы, которыми он рассчитается с обидчиками его "напарника", причём большинство из его идей были весьма и весьма кровожадными. Например, удавить похитителей собственными кишками или накормить оторванными ушами и другими частями тела, а также вскрыть им череп и помочиться на мозги. Кот Кайт Ситх привёл их к небольшой пещере у подножия холма, удачно спрятанной от любопытных глаз в густых зарослях кажинника. Не каждый рискнёт продираться сквозь колючие ветки с длиннющими шипами, да и рос кажинник так часто, что с десяти шагов не разглядеть, есть там что в сплошной зелени или нет. Рымса, Винсент и Рено притаились неподалёку от входа, а остальные, отойдя шагов на сотню, ждали, когда будет обезврежен маг и можно будет лезть выручать Руди. Лежать в траве было жестко и неудобно, пыльца с высоких метёлок ничика от малейшего движения осыпалась и лезла в нос, а по ногам ползали какие-то мелкие крылатые козявки. Рымса, стараясь не чихать и не чесаться, осторожно послушал тех, кто был внутри, но мыслей мага пока что не касался, опасаясь обнаружить себя до срока. Он понимал, что бессовестно нарушит кодекс, но ничего другого придумать не мог -- надо было выведать, собирается ли маг прогуляться и как скоро. Может, он в пещере до темноты сидеть собрался, тогда придётся заново решать, как его оттуда доставать. Людей было пятеро, людь-маг -- шестой. И конечно же, по закону всемирной подлости, он оказался телепатом. Зато Рымса наконец услышал Руди! Иномирянин понемногу приходил в себя, пытался сообразить, где он и почему здесь оказался. Маг тоже почуял, что пленник ожил: отправил к нему сначала армейского, потом пошёл сам -- видимо, понял, что без его телепатии не обойтись, Руди не без успеха изображал глухонемого дурачка, чтобы не отвечать на вопросы вояки. Их мысленный разговор Рымса слушал вполуха, но выяснил один интересный факт: перед тем, как снова обеспамятеть, лысый приятель Рено подумал о кареглазой Тифе, подруге Клауда. Рымса хихикнул и тихонько зашипел -- маг, по всей видимости, собрался выходить наружу. Зашуршали ветки кажинника, людь-телепат, щурясь, шагнул наружу. Рымса набрал воздуха в грудь и быстро пробормотал: Чтоб не мог ты убежать, Надо посоображать: Что с тобою сделать, враг, Злой и вредный старый маг? Я на палец поплюю И вполголоса спою: Ты невежлив был и груб, Превратись в зелёный дуб! Корни-ноги, ветки-руки - Стой сто лет, помри от скуки! Маг не успел даже крикнуть "Бл...!", когда начал деревенеть. Ноги его срослись и превратились в ствол дуба, от которого тотчас же во все стороны потянулись узловатые кривые корни, туловище вытянулось и покрылось корой, а руки вздёрнулись кверху, стали ветками и обросли листвой. На месте головы уже красовалось дупло, из которого выглядывали глаза мага, изрядно увеличившиеся в размерах, а волосы и длинная седая борода обернулись мхом и лишайниками. Разорванная расписная роба упала у подножия дуба кучкой цветных лоскутков, нарядные вышитые туфли разбросало по сторонам: правая запуталась в зарослях кажинника, левую же унесло в траву возле самого носа Винсента. Винсент сморщился и постарался отодвинуться подальше. - Ну ты даёшь... - прошептал обалдевший Рено. - Вот это да-а-а-а... А остальных можешь так же заколдовать? - Вот прямо сейчас не получится, - смутился Рымса. - Люссы* много ушло, он сильный был. Там, кстати, ещё пять людей осталось. - Эх, придётся самим драться, - вздохнул Рено. Вскочил, заорал дурным голосом: "Держись, напарник, я иду!" и шустро нырнул в пещеру.
* * * * *
Размахивая руками, как мельница крыльями, и завывая не хуже полицейской сирены, Рено влетел внутрь и сразу наткнулся на людя в форме (видимо, охранника, что караулил вход). Людь опешил, потянулся было за мечом, прицепленным к поясу, но сечь было уже некого -- нарушитель спокойствия так же быстро выбежал обратно. Охранник, недолго думая, кинулся за ним. Выбежав из пещеры на яркое солнце, он сощурился и заморгал, крутя головой, и даже не успел посмотреть по сторонам. Заорать он тоже не успел, как и понять, почему умер. Рено свернул ему шею. Оттащив в сторону безжизненное тело, Рено решил подождать следующего вояку (не зря же кричал, наверняка его ор услышали и сейчас выйдут проверить, кто так надрывался). Минуты шли, но никто не выходил. "Черт возьми, да где же они застряли? - беспокоился Рено. - Может, пещера большая, с десятком коридоров, и меня только охранник услышал? Или... вот болван! - Рымса, - торопливо зашептал он, подползая к магу. - Пошурши в их головах, нет ли из этой пещерки второго выхода? Рыжий стихоплёт вяло помотал головой и ничего не ответил. Зелёные глаза его были словно у обиженной собаки -- жалобные и несчастные. - Рымса, блин, не раскисай! - рассердился Рено. - Мертвяков никогда не видел, что ли? - Видел, - тихо отозвался Рымса. - Я просто не думал, что ты его так быстро убьёшь, закрыться не успел. Я его смерть слышал. - Эх, чувствительный ты наш... - вздохнул Рено. - Ладно, лежи пока, очухивайся. Не успел он повернуться к Винсенту, как раздался крик Сида: - Здесь они! Винс, Рено, сюда!
* * * * *
Клауд даже не расслышал, как они подкрались. Четыре солдата в серых формах выскочили из высокой травы, как чёрт из табакерки, в руках их были короткие, заостренные с одной стороны мечи -- почти сабли, но шире и на вид тяжелее, а гарды-корзинки почти целиком прикрывали пальцы. Одного тут же забрал себе Сид, успев позвать Винсента и Рено, другого - Тифа, третий насел на Рива, а последний... последний бросился прямо к нему. На самомалейшую долю секунды Клауд увидел его глаза. Самые обыкновенные, человеческие, блёкло-голубые; белки от усталости в красных прожилках, веки опухли от бессонной ночи. Не было в них ни жажды убийства, ни злобы, ни страха -- только желание поскорее закончить докучную работу. Цуруги лежал рядом огромной бесполезной тушей и, казалось, даже не ждал, что хозяин возьмётся за эфес и пойдет прокладывать направо и налево улицы с переулочками. И правильно делал. Клауд, оскалившись и коротко матернувшись, прыгнул навстречу солдату, чудом вывернулся из-под рубящего удара как бы-сабли и пнул вояку в живот. Солдат скрючился, Клауд цапнул его саблю за лезвие поближе к гарде и рванул, позабыв, что не надел даже своих кожаных перчаток. Выдрав диковинное оружие, он схватил его, наплевав на боль в порезанных до костей пальцах, развернулся и ударил. По груди солдата прошла красная полоса, форма мгновенно промокла от крови. Клауд шагнул в сторону, замахнулся и начисто снёс ему голову. Тело мешком повалилось под ноги, а голова улетела куда-то влево, Клауд не стал смотреть, где она приземлилась. Быстро обернувшись, он увидел, что живых противников не осталось -- Тифа и Сид уже расправились со своими, а Риву помогла Юффи, добив простреленного главой ОВМ солдата сюрикеном в спину. Раненая рука страшно болела, кровь с неё продолжала течь в траву, но Клауд не обращал внимания на такие мелочи. Стоял, изо всех сил стискивая эфес короткой сабли и счастливо улыбался: кажется, обузой он быть перестал.
* * * * *
Винсент и Рено подоспели лишь к середине боя, и не видели, как Клауд заполучил свою саблю, зато кончину его противника наблюдали воочию. - Хорошо сработано, - ухмыльнулся Рено. - Может ведь, когда припрёт. Винсент же ничего не сказал, только подошёл к Клауду и хлопнул его по плечу -- молодец, сумел догадаться, как себя перебороть. За ним потянулись и все остальные, говоря, что Клауд всегда таким был: как загонят в угол, сразу собирается с духом и задаёт врагам жару. Юффи взялась перевязывать ему руку носовым платком, попутно стянутым из кармана камзола Рива, а Тифа подбежала, обняла и поцеловала в щёку. Клауд глянул на неё и промолчал. Вдруг совсем рядом что-то грохнуло, пыхнуло огнём и разбросало всех по сторонам. Винсент живо вскочил, кинулся в ту сторону, откуда прилетела пироглобула -- ловить и тащить ещё одного мага. Раздался негодующий вопль, тут же оборвавшийся на полузвуке, шипение: "Я тебе покусаюсь!" и тут же из травяных джунглей вылез Винсент, волоча за собой упирающуюся рыжую девчонку в длинном синем платье.
* * * * *
Теорию оборонной магии Тина Рёссин ненавидела больше всего на свете. Пусть над ней корпят заучки или заумные старики вроде её учителя Пимкина, практика -- вот что нужно настоящему оборонному магу! Если ты можешь одним взмахом руки разнести по камешкам здоровенную стену или выжечь дотла деревянный сарай, зачем высиживать скучные уроки, учить наизусть биографии каких-то замшелых развалин, живших незнамо когда, и зазубривать даты создания основных заклинаний? В свои шестнадцать лет Тина считала себя превосходным оборонником-практиком, на занятия почти не ходила, разве что раздосадованный мастер, в очередной раз потеряв терпение, отловит её на полигоне и силком притащит в класс. Конечно, вместо аккуратных записей в её тетрадках оказывались чёртики, птички и карикатуры на соседок, зато после пятичасового протирания робы на стуле можно было с чистой совестью удирать обратно к завалам из брёвен, глыбам льда и списанным на свалку железным мерстре. Родителей Тина почти не помнила: Дар проявился слишком рано и очень бурно. Мастер рассказывал, что она спалила пол-дома, когда папаша, хвативший лишку, за разбросанные по полу игрушки поставил дочку в угол и наказал не выходить оттуда, пока мама не вернётся из магазина. Мама же решила на обратном пути зайти к подруге ( ей совсем не нравилось, что муж уже с утра приложился к бутылке) и пришла только поздним вечером -- к уголькам, полуобгоревшим балкам и чудом уцелевшей кухне. Соседки, причитая и плача, поведали, что стряслось, и добавили: дочка твоя, дескать, сейчас уже в Башне, у магов, а муж от страха сбежал к родственникам в деревню. Мама поплакала, но вскоре нашла себе нового мужа, уехала куда-то на юг и к Тине в гости никогда не приезжала. Может, денег не было, может, ещё по какой причине. Подруг у неё не водилось, зато приятельниц хоть отбавляй, особенно перед экзаменами. Дурёхи, забив головы книжной премудростью, на полигоне тряслись как муриньи** хвосты, и просили Тину помочь хотя бы с тестовыми заклинаниями, вроде "Горящих рук" или "Луча Мороза" - до фаросферы, грома с молнией и дрожи земли им было, как до полюса ползком. Взамен они писали за неё сочинения по истории магии и подсказывали правильные ответы, если мастер отбирал у Тины шпаргалки. Над своим учителем она откровенно посмеивалась, звала его про себя "старым грибом" и "сушёной задницей". Старшие мастера ругались: "Он же тебе в деды годится, почему ты его не уважаешь?" Тина отвечала -- пускай сначала выучит столько заклинаний, сколько знаю я, а потом в родственники набивается. Самым любимым развлечением Тины было задавать вопросы. Нет, она не интересовалась количеством падающих на единицу площади метеоритов или кривой деформации упругой поверхности при соприкосновении с отдельно взятым куском камня, зато могла спросить, например, любил ли собеседник в детстве подкладывать кнопки под седалище соседа по парте... Когда старший мастер Сантин спросил ученицу Рёссин, не хочет ли она поучаствовать в небольшой прогулке по лесам и полям возле Кес-Тара, Тина согласилась сразу же -- сидеть взаперти ей надоело давным-давно, чуть ли не с того дня, как началась война и Башню перенесли подальше от планеты. Сначала всё было хорошо и распрекрасно: Пимкин, она и пятеро солдат-людей два дня путешествовали от посёлка к посёлку, дышали свежим воздухом и изредка докладывали Сантину свои впечатления от увиденного. Но когда учитель загнал в Стасис какого-то незнакомца, гуляющего в роще, и приказал забрать его с собой, тут-то Тина и заподозрила неладное. Оказалось, людя с лысой, как коленка, головой надо было обязательно допросить! Непонятно, зачем, но надо, вроде как это приказ мастера Сантина. На приказы Тине всегда было наплевать, она ушла из пещеры, где спрятали лысого людя, и отправилась тренироваться в прицельном магометании. Странных людей и рыжего зверолюдя-стихотворца, смутно знакомого по Башне, она заметила сразу. И видела, как стихотворец превратил учителя Пимкина в дерево! А товарищи зверолюдя убили всех солдат... Бросив под ноги негодяям фаросферу, Тина приготовилась прихлопнуть их Ледяной бурей, но не успела. Один из людей схватил её и потащил к остальным. Тина вырывалась, царапалась, успела даже укусить мерзавца, зажавшего ей рот своей грязной ладонью, да где уж там...
* Люсса - в мире Келлсе аналог маны. ** Мурин - травоядное животное вроде зайца, осторожное и пугливое.
***
Рымса лежал, уткнувшись носом в землю, и зажимал уши, чтобы не слышать шума боя. Так близко от него люди умирали первый раз; он пытался заставить себя не чувствовать чужие смерти, отгородиться от них мысленной бронёй, завернуться в плотный кокон, лишь бы снова не видеть, как гаснет сознание и приходит тьма. Получалось плохо -- как ни доказывай, что это враги, всё равно минуту назад они были, а сейчас их нет и никогда уже не будет. Пришёл в себя он от хорошего шлепка по плечу. Неугомонный Рено, собравшись лезть в пещеру за своим другом, не прошёл мимо страдающего мага и решил немного подбодрить нового приятеля. - Мохнатик, что такой невесёлый? Хватит отдыхать, пойди-ка лучше с магичкой поговори, - ухмыльнулся он. - А то мы, сам знаешь, на вашем ни бе, ни ме, ни кукареку. - С какой такой магичкой? - удивился Рымса. - А с той, которую Винсент поймал. Она по нам огоньком выпалила, зараза такая! До сих пор в голове звенит, чёрт побери. Надо бы её расспросить, куда все люди и тот старикан, которого ты в дерево обратил, шли, и зачем Руди украли. Рымса кивнул, кое-как поднялся и, шатаясь, побрёл через поле. Голова гудела, будто пустой котёл, по которому ударили половником, в глазах рябило, а ноги словно налились свинцом и никак не хотели переступать. Крепко же его приложило, если не сумел сразу распознать присутствие второго мага... Отловленная Винсентом девчонка-подмастерье хмуро зыркала на всех светло-карими глазищами и брезгливо кривила губы. Красавицей по людским меркам её никто бы не назвал -- крепенькая, курносая, маленького роста, да ещё и бледная, как снятое молоко! В Башне, конечно, не особо позагораешь, но другие магички как-то умудрялись и цвет лица сохранять, и краситься-румяниться не забывали, а эта огуречная плесень словно и не знает, для чего косметическая магия нужна, ходит чучелом. Хороши у девчонки были только волосы: рыжие, длинные, густые. Рымса крепко зажмурился и представил себя вьюном с зелёными листочками и усиками-спиральками. Почти не дыша, он тихонько коснулся усиком люссы магички (если ткнуть посильнее, будет ой-ой какой взрыв -- его и девчонкина люссы столкнутся, выжигая друг друга) и посмотрел на внешний рисунок. Ага, оборонница: по сиреневому полю плывут, сталкиваясь и расходясь, оранжевые и жёлтые треугольники с синими кружками-серединками, а по краям торчат подёргивающиеся, словно собачьи уши, малиновые зубцы сторожей. Надо же, совсем малышка, а какая сильная! Люсса светится, будто у взрослого мастера, и плотность не хуже, чем у Сантина или Минкина -- если так дальше пойдёт, быть ей лет через пять-шесть в Совете. И что с ней теперь делать прикажете, а? Можно, конечно, связать и оставить здесь -- пока в Башне спохватятся, можно далеко уйти. Всё равно помогать им людя не станет, раз первой напала да ещё и зачем-то бродила в обществе солдат и мага. А может, её с собой взять? Хм-м-м...Если видок станет разыскивать пропавших, сразу поймёт, что с ними случилось, и где теперь оборонница-подмастерье. А заодно и кто с ней рядом идёт. Надо спросить Винсента, что он по этому поводу думает, но сначала неплохо бы и с самой магичкой побеседовать. Рымса приосанился, расправил усы и начал: - Позвольте поинтересоваться, как вас зовут? - А тебе какое дело? - огрызнулась девчонка. - Хочу знать, с кем разговариваю. - Обойдёшься! Скажи лучше этому красноглазому, чтобы перестал мне руки крутить, а то как плюну огоньком -- не обрадуется! - А что же не плюнула? - хохотнул Рымса. - Сама обжечься боишься? - Ничего я не боюсь! - девчонка воинственно задрала и без того вздёрнутый нос. - И никого! - Плюй тогда, чего ждёшь? Магичка показала Рымсе язык и дохнула пламенем в сторону Винсента. Тут же сморщилась, заплевалась, облизывая губы, а Винсент, перехватив её запястья правой рукой, невозмутимо потушил металлической перчаткой горящие волосы и стряхнул с плеча пепел. Завоняло палёной курицей и нагретым железом, Рымса быстро зажал нос, но не выдержал и звонко чихнул. - Рымса, скажи ей, чтобы больше такого не вытворяла, не то придушу, - буркнул Винсент. Маг подивился спокойствию иномирянина -- не каждый сможет так себя вести, ежели в лицо огнём пыхнут и шевелюру подожгут, девятнадцать людей из двадцати уже прибили бы глупую девчонку или хотя бы выругались по-матушке, а Винсенту хоть бы хны! Стоит, помалкивает, магичку за руки держит. - Мой друг просил передать, что задушит тебя, если ещё раз нападёшь на него, - вежливо проговорил Рымса. - А то, что останется, я превращу в пирог с луком. - Фу-у-у-у, только не с луком! - запротестовала девчонка. - Не люблю лук! - Тем более. Будешь помирать пирогом с нелюбимой начинкой и мучиться вдвойне. - Послушай, ну что вам от меня надо? - заныла магичка. - Мастера моего в дерево обрати-и-или, солдат уби-и-или, а со мной что буде-е-ет? Отпустите меня-я-я... Я никому не скажу, что вас видела-а-а... Даже мастеру Са-а-антину. - А с чего бы ему интересоваться, с кем ты видишься? Он же не твой мастер, - хитро ухмыльнулся Рымса. - Он просил, чтобы мы передавали, что происходит вокруг. А больше я всё равно ничего не зна-а-а-аю... - провыла девчонка и приготовилась пустить слезу. "Винсент, ты всё слышал? Что делать будем?" - спросил Рымса. - "Тут её бросим, что ли?" "Она может вызвать подмогу?" - поинтересовался Винсент. "Сама -- нет, она оборонник, а не телепат. Но пропавший отряд наверняка будут искать. Пусть не сейчас, но к завтрашнему утру точно. А когда найдут то, что от него осталось, попросят видока посмотреть, кто в этом виноват. Вот тут-то меня и накроют", - уныло вздохнул Рымса. - "Сразу поймут, чья работа, у каждого мага своя структура люссы". "Да, нехорошо вышло... А без тебя мы не справились бы с тем магом и не сможем идти дальше. Значит, нам остается только одно: взять эту девушку с собой как заложника". "Ты с ума сошёл?" - испугался Рымса. - "Не боишься, что она всех поубивает?" "Во-первых, у нас есть ты. А во вторых, приставим к ней конвоира". "И кого?" "Да хотя бы Клауда. Он, когда перестаёт себя жалеть, очень неплохой парень. Справится, думаю... И не забудь всё-таки спросить, как её зовут, хорошо?".
* * * * *
Руди понемногу выплывал из беспамятства. Сначала вернулись запахи: трава, земля, знакомый едучий одеколон, смешанный с потом; после пришло ощущение собственных рук и ног. Странно, телу жарко, а голове нет... Во рту сухо, будто пыли кто насыпал -- ну да, он же со вчерашнего вечера ничего не пил. Трава шелестит, свист чей-то фальшивый слышен. А по щеке, видимо, ползёт букашка: щекотно! Он попытался смахнуть назойливую живность, но не получилось -- букашка перелезла на лоб, потом спустилась на нос. Руди с размаху шлёпнул себя ладонью по лицу и понял, что под пальцами не надоедливое насекомое, а стебелёк травы. Хотел было поймать его, да только стебелёк выскользнул и продолжил щекотать то подбородок, то бровь, то ухо. Руди рассердился и открыл глаза. Рядом с ним сидел Рено, улыбался во весь рот и тыкал сухой травинкой теперь уже в шею. - С возвращением, напарник! - сказал он, а руку с травинкой не убрал. Пришлось выдирать стебель из цепких пальцев Рено, сминать в кулаке и кидать мучителю в ухмыляющуюся физию. - Мага поймали? - прошептал Руди. Горло саднило, даже дышать было трудно, не то что говорить. - Поймали, не беспокойся. И не одного, а целых двух! Того скота, что тебя утащил, наш Рымса в дерево превратил, а другого Винсент заловил. Поверни башку и полюбуйся -- вон дуб с буркалами, вон добыча. Руди посмотрел на дерево и подумал, что ни за какие коврижки не согласился бы жить в мире, где людей преспокойно обращают в живые дубы. С лягушками оно как-то привычней, знаешь, что всё равно обратно человеком станешь. Так, а про какого второго мага Рено говорил? Вроде бы никого с бородой и жезлом не наблюдается... Ба, что за девчонка рядом с Клаудом? Эта рыжая пигалица -- маг? - Напарник, я что-то не понял. Ты же про мага говорил, а там мелкота в синем платьишке. Рено снисходительно глянул на него, щелчком сбил со своей коленки крылатую козявку и рассказал, как началось их знакомство с магичкой. Причём, по словам Рымсы, не какой-нибудь там лекаршей или гадалкой, а самой настоящей оборонницей, из тех, что пуляют огнём, льдом и молниями во всё, что не спряталось. Руди вздохнул, закашлялся и спросил, где Рымса. Пить хотелось так, что за стакан воды он готов был драться хоть с давешним магом, хоть со всеми его солдатами сразу. Рено сразу сообразил, в чём дело, достал небольшую медную фляжку и протянул Руди. Сверкнули на солнце полированные оранжевые бока, внутри что-то ощутимо булькнуло. Руди дрожащими руками отвинтил крышку, присосался к горлышку... - С-сукин ты сын!... - едва просипел он, пытаясь отдышаться. - Ну-ну, напарник, это же куда лучше, чем водичка! - захохотал Рено. - Вероятно, в чём-то ты и прав, - заметил Руди и хлебнул ещё раз. Над происхождением фляжки он предпочёл не задумываться.
* * * * *
Пока Рено помогал напарнику прийти в чувство (пусть варварским путём, зато действенным!), Клауд пытался понять, за что на него свалилась новая напасть. Мало ему опять досталось, да? Силу потерял, Материя здесь бесполезна, как выбираться домой, никто не знает. И только всё начало налаживаться: оружие по руке нашёл, обузой себя считать перестал, цель увидел, так на тебе - Винсент объявил, что сторожить пойманную магичку будет он, Клауд Страйф! Да уж, куда как завидная должность -- нянька при сопливой девчонке. И почему бы этим не заняться Туркам? Они привычные Руфуса тетешкать, знают, как с капризными малышами обращаться. Да и Тифа подошла бы гораздо лучше, с Марлен и Дензилем тоже непросто справляться, а у неё как-то само получается и кашу есть заставить, и спать вовремя уложить. И вообще, две девушки всегда найдут общий язык и тему для разговоров -- бантики-духи-туфельки-носочки-мальчики, ну или что там они ещё обсуждают, когда встретятся, - а ему о чём прикажете с келлсианкой беседовать? О способах заточки мечей, чистке автомата или починке мотоциклетных моторов? Ах да, можно ещё поболтать о поставках, поездках и ценах на сигареты. Тьфу. Девчонке тоже, видимо, Клауд не нравился. Она презрительно посматривала то на его разлохмаченные волосы, то на Цуруги, то на грязную синюю безрукавку. Нет, он не красавец вроде Зака, конечно, но зачем же так нос морщить? Сама-то загляденье, что ли? Мелкая, рыжая, бледная, да ещё и просторный балахон до полу, не видно, что там под ним прячется. А уж когда магичка соизволила открыть рот, Клауду стало совсем невмоготу. - Господин конвоир, вы когда-нибудь хотели научиться играть на фисгармонии? Ну что тут скажешь, а?
* * * * *
Сначала Тина обиделась, что так глупо попалась, и хотела было показать кучке своих пленителей, кто здесь оборонник, а кто наивный самонадеянный людь, совсем уже изготовилась прибить парочку-троечку из них (тех, что стояли подальше, а то как бы саму не задело!) шаровой молнией, да негодяйский длинноволосый старикашка не отвлекся на огонёк и руки не отпустил. Вот ведь пень невозмутимый какой: шевелюра горит, а он не орёт, как положено, и в сторону не отпрыгивает! Не людь, а мерстре натуральный! И где таких берут? Наверное, специально выращивают. А стихотворец тоже хорош -- нет бы помочь соседке по Башне, так он, гад мохнатый, в пирог с луком её обратить грозился. И вместе со своим подпаленным приятелем решил, что к ней надо охранника приставить! Выбрал самого безобидного, низенького голубоглазого блондинчика с кукольным девичьим личиком и наказал ему, обыкновенному людю, мага караулить. Смех, да и только. Но самое странное поджидало её впереди. Стихотворец Рымса Ноас рассказал, что лысый людь, которого приказал украсть мастер Пимкин, и его приятели -- иномиряне с планеты Гайя... Прошли они не через Портал (понятно, он же закрыт), их сюда забросил маг-телепортатор Неро Соболь. И очень хотят вернуться к себе домой, поэтому Рымса им помогает. Того волосатого, поймавшего её, звали Винсентом; здоровенного бугая с рукой-протезом -- Барретом; блондин с копьём и сигаретой именовался Сидом; хорошенькая грудастая брюнетка -- Тифой; юркая малышка с большой острой штуковиной в тощих ручках была Юффи, а бородатый дядька в синем пальто -- Рив. Смешной болтливый летающий зверёк в красном плащике назывался Кайт Ситхом, имя лысого - Руди, его рыжего друга -- Рено. Голубоглазенького охранника, не расстающегося с преогромным мечом, звали Клаудом. Ух, ещё бы всех запомнить... Тине сразу расхотелось возвращаться в Башню. Такое приключение, неужели она позволит себе его пропустить? Да никогда в жизни! Ура, долой скуку! А уж когда она узнала, что задумали Рымса и гаиянцы, и увидела своими глазами сгущённую в шарики магию, так чуть не запрыгала от нетерпения -- ужасно хотелось посмотреть, как эти штучки работают. Здорово, достаёшь готовое заклинание и запускаешь, не надо ни слова говорить, ни руками размахивать! Отойдя от переживаний, Тина стала приглядываться к блондинчику -- всё-таки рядом с ним идти придётся, надо понять, что от этого Клауда ожидать можно. Выходило, что ничего хорошего: был он хоть и симпатичен, но неразговорчив, и туп, как дерево, в которое стихотворец превратил мастера Пимкина. Уж лучше бы к ней приставили того черноволосого старикана Винсента, или Сида, или, на худой конец, смешного рыжика Рено. С ними бы не скучно было, они хоть и люди, но не глупые. А Клауд -- дурак.
* * * * *
Обратный путь к Безумным Статуям казался Клауду бесконечным. Мало того, что солнце жарит вовсю, волосы к потному лбу липнут, над головой мошки вьются, а высокая трава не даёт быстро идти, так ещё Цуруги плечи оттягивает и магичка из себя выводит! Нет, с Цуруги он не расстался бы никогда, пусть к поясу и прицеплена сабля того солдата, но девчонку с удовольствием забыл бы где-нибудь в ближайшей канаве. Или хотя бы заткнул ей рот -- рыжая малявка бодро шла рядом, придерживая подол балахона, чтобы не путался в траве, и не уставала донимать его своими приставаниями. Любит ли он сколупывать мак с булочки? А в детстве часто ли он воровал у мамы деньги? А желал когда-нибудь превратиться в воздушный шарик и улететь? А не мечтал ли поговорить с чайной чашкой и узнать, кто из неё пил? Венцом всему был вопрос: "А ты не думаешь, что пельмени по ночам прячутся за люстрой и воюют там с грибами?" После такого Клауду отчаянно захотелось либо пристукнуть магичку и тащить её на себе, либо заорать, чтобы эту дуру от него убрали. Первое было бы предпочтительнее -- лучше нести лишнюю тяжесть, чем снова показаться ни к чему не пригодным! - зато невероятнее. Не умел Клауд, даже разозлившись, бить беззащитных девочек. По всему выходило, что увидят Безумные Статуи они только поздним вечером, и то, если хорошо поторопятся и не будут устраивать привалов. Клауд посоветовал себе набраться терпения и зашагал вперёд, стараясь не обращать внимания на мелкую надоедливую девчонку, полдневный зной, кусачих бабочек и тяжёлую тушу Цуруги.
* * * * *
Безумные Статуи, заслышав шаги по камням, без всякого удовольствия приоткрыли глаза, удостоверились, что громко топающие ноги принадлежат тем же самым людям или не людям, на которых им наплевать, и снова прикинулись каменными поделками. Правда, на этот раз с ними пришли мохнатый зверолюдь из магов и магичка-людя, но дела это, собственно, не меняло. Компания добрела до середины площади и начала шуметь. Громко, настырно и неумело -- право слово, истинные люди. Один кричал, другой верещал, третий запрыгивал на постаменты и стучал -- тюк-тюк-тюк -- кулачком по лбам Безумных Статуй, а четвёртый вовсе ополоумел -- залез на спину Восемнадцатому-С-Левого-Края и орал ему в самое ухо что-то совсем непонятное. По-видимому, спрашивал о чём-то, если судить по тону его воплей. Безумным Статуям стало скучно, они перестали обращать внимание на кричащих людей и снова погрузились в привычную дремоту. Люди долго ещё безобразничали, потом устали и сели отдохнуть. Шуршали, кряхтели, возились, пристраивая зады на жёстких камнях, а двое из них вообще разлеглись во весь рост и засопели, выводя носом немелодичные рулады. Безумные статуи только было приготовились ещё раз вслух поразмышлять, наплевать им всё же на этих людей или не наплевать, но, услышав тихий девичий голос, насторожились и прислушались. - А скажите, Статуи, - спросила магичка-людя на правильном, хотя и книжном старокеллсианском, - Вы тоже думаете, что медузы сладкие? Безумные Статуи молчали какую-то секунду, и заговорили все разом. - Она как мы? - Точно как мы, или не точно, как мы? - Или она не как мы? - Так всё же как мы или не как мы? Или как кто? - А может, всё же как мы? Или не может? - Может, нам с ней и поговорить можно? Или нельзя? - Так можно или нельзя? Или всё-таки можно? - А можно или нужно? Или не нужно? - Нужно! И можно! - Значит, будем с ней говорить? Или не будем? Или не говорить? - А почему бы и не поговорить? - Значит, поговорим. Или не поговорим. Или она с нами поговорит? - Пусть она с нами поговорит. А мы послушаем. - Да, мы послушаем, а она пусть говорит. Или не послушаем? - А может, она и не хочет с нами говорить? Или хочет? - Вот послушаем и узнаем. Или не узнаем, но всё равно послушаем. - Тогда давайте слушать или не давайте? Или она нас слушать будет? Магичка посматривала то на одну, то на другую Статую -- видимо, соображала, как лучше примкнуть к беседе. И придумала-таки! - Как разбудить то, что не должно просыпаться? - спросила она. Безумные Статуи тут же умолкли и озадаченно воззрились на девчонку. А магичка достала из кармана безмятежно посапывающего белобрысого людя тусклый зелёный шарик и подбросила его на ладони. - Видите? Это магия, она спит, потому что чужая. А надо сделать, чтобы она стала как будто бы наша и проснулась. Безумные Статуи все, как одна, повернули головы, посмотрели на людю и захохотали, мерно покачиваясь на своих пьедесталах. Невесёлый это был смех, отрывистый, скрежещущий - так трутся друг об друга челюсти каменных жерновов, перемалывая гвозди. - Вы и так взяли себе всё, что было, всё стало вашим -- вам что, мало?
* * * * *
Рымса и Тина смотрели друг на друга и могли только моргать. Над макушкой то же ночное небо, те же звёзды, под ногами тот же, что и полчаса назад, камень, на ногах те же сандалии, надетые утром, так же тоненько и заунывно посвистывает ветер, шурша песком, полируя и без того гладкие плиты -- только сдвинулось что-то в мироздании. Безумные Статуи, отсмеявшись, слишком много рассказали зверолюдю и люде. Двести семьдесят девять лет назад жили на Келлсе не две расы, а три. Третьими были... ведсе, Статуи. Были они существами полностью магическими: и передвигались с помощью магии, и потомков создавали, и даже питались с помощью неё -- песком, камнями и воздухом. И сама магия тогда была тогда другой. Не сегодняшним обмелевшим, полуживым ручейком, а могучей, полноводной рекой, текущей из одного истока, но поделённой натрое! Одна часть ведсе, другая зверолюдям, третья людям. Ведсе -- лучшие колдуны и некроманты, из мисэ и сете выходили замечательные друиды и шаманы, люди же становились магами, целителями, бардами, видоками, стихотворцами и оборонниками. И всё так и оставалось бы на своих местах, если бы не людская жадность. Люди захотели оставить магию только себе, добрались до её источника и перекрыли потоки, принадлежащие ведсе и зверолюдям... Как только два русла иссякли, началось невообразимое. Статуи-ведсе замерли, обездвиженные, на месте, став обыкновенными камнями. Кто был послабее, того разбили, сильные разлетелись на осколки сами, не выдержав напора собственной люссы, не имеющей больше выхода, а у малой части -- тех, кто в серединке, не совсем мелких, но и не могущественных -- люсса наружу пробиться не могла, зато накапливаться продолжала, быстро сведя своих хозяев с ума. Их-то и водрузили на пьедесталы и поставили на площади. Для красоты или в насмешку -- кто знает? Зверолюдям было немногим лучше. Исконная их магия пропала, пришлось мисэ и сете подстраиваться под оставшуюся, людскую. Но учиться они могли только людской же магии, мохнатых шаманов и друидов на Келлсе больше не было. Все упоминания о ведсе были уничтожены: книги подправлены до неузнаваемости, картины сожжены или накрепко заперты в подвале Башни, история переписана заново. Сейчас никто уже и не помнил, что Безумные Статуи когда-то жили рядом с людьми, мисэ и сете. Некромантии худо-бедно могли выучиться люди, а колдуны сами повывелись. Но людям и этого было мало! Зачем делиться со зверолюдьми, когда можно забрать всё себе? Поэтому и началась три года назад война -- чтобы осталась жить на Келлсе только одна раса. Да и Башню в скором времени ожидает то же самое, никого из зверолюдей там больше не будет. А знают о этом Статуи потому, что накопившаяся люсса спрессовалась, переплавилась и обрела новые, никогда не существовавшие ранее форму и рисунок. Некроманты и колдуны ведсе стали провидцами. Сумасшедшими, конечно, зато небывалыми по силе -- шутка ли, почти триста лет люсса в них варится! - Выходит, нам надо дойти до источника, только и всего, - наконец сказала Тина. - Если маги когда-то завалили два русла, значит, там наверняка стоит охрана. Мы подойдём, ввяжемся с ней в драку, маги это увидят и Башня сразу прилетит. А там уж сообразим, как дальше быть -- ты телепат, сможешь рассказать всем мисэ и сете правду, если понадобиться. - Молодец, хорошо придумала! - засиял Рымса, но тут же утух и помрачнел. - Только как и где его искать, источник этот? Я ни слова не понял из того, что о нём ведсе говорили. Глаз водоворота какой-то, часы без маятника, не мокрое море, игла без конца и начала... - Я тоже не поняла, - призналась Тина. - Ничего, нас много, что-нибудь да сообразим. Главное, у нас есть, с чего начать: источник там, где самая сильная магия.
***
Костёр развели прямо на площади, возле постаментов. На этот раз за хворостом пошли Винсент и Рымса -- хоть и мала возможность снова наткнуться на мага, но поберечься всё равно не мешает. Есть всем хотелось неимоверно, да где её сейчас взять, еду? До ближайшего жилья топать и топать, а ночь уже близко. Пришлось попить водички и утешать себя надеждой, что утром всё-таки удастся позавтракать. Думать над словами Безумных Статуй решили сообща, разбудили Клауда с Барретом. Да к тому же и Винсент добавил, что возвращаться нужно как можно скорее -- если ещё есть куда. Может быть, Вайсс и Ходжо уже стали Омегой? И плывёт теперь меж звёзд мёртвый сгоревший шарик, когда-то бывший Гайей, ждёт возрождения... Неуютно стало даже Юффи. Она торопливо подхватила на руки Кайт Ситха, уткнулась носом в меховое пузо и молчала, только плечи подрагивали. Сид курил, Баррет набрал горсть песка и пересыпал его из руки в руку, Рив теребил себя за бороду, а Рено, уныло шмыгая носом, смотрел куда-то вдаль и комкал край рубашки. - Ребята, да что с вами такое? - изумилась Тифа. - Мы пока живы, можем, если постараемся, вернуться обратно, а вы сидите и, вместо того, чтобы искать решение, накручиваете себя? Тина, расскажите, пожалуйста, о чём вы разговаривали со Статуями -- они всё-таки знают, как разбудить Материю? Келлсианцы переглянулись, повздыхали и рассказали. И о трёх расах, и о перекрытых руслах, и о задумке людей-магов извести всех конкурентов, и об источнике. Вернее, о намёках ведсе, где он прячется и как с ним управляться. - Дьявол сожри мою печёнку... - потрясённо пробормотал Сид и чуть было не выронил сигарету. - Это что же, выходит, нам теперь в пустыню тащиться?.. - Вероятно, ты прав, - ответствовал Винсент, глядя на него. - Не мокрое море, без сомнения, пустыня. Но насчёт иглы, часов и глаза водоворота сказать ничего пока не могу. Рымса, Тина, у вас есть какие варианты? - Разве что насчёт часов, - сказала Тина. - Если они без маятника, значит, либо солнечные, либо песочные. А может, и вовсе ни то, не другое. Сломанные, например. - Игла, я думаю, просто тонкая железная палочка, - добавил Рымса, потирая мохнатый подбородок. - Начало у иглы -- остриё, конец -- ушко. Если их нет, остаётся только стержень. - Тогда глаз, выходит, центр чего-то? - догадался Рено и враз повеселел. - Причём явно неподвижный, а вокруг него что-то вертится. Песок! - воскликнул он, поглядев на Баррета. - Смотрите, что получается: источник спрятан в пустыне и прикрыт крутящимся песком, чтобы никто в него не совался. А зачем часы и палка, я не представляю. - И мы пока тоже, - призналась Тина. - Зато можем определить, куда нам идти. На самую сильную магию, вот куда! - Вы забыли самое главное, - подал голос Рив. - Пойти-то мы пойдём, а где часы и палку искать?
* * * * *
Все озадаченно притихли. Винсент поразмышлял над словами Рива, походя пришиб на щеке букашку и сказал: - Маги-люди захватили источник -- так? И все эти годы к нему никто не подобрался. Люди постарались, чтобы об источнике никто не вспоминал, но оставить на произвол судьбы они его тоже не могли. Значит, источник кем-то или чем-то охраняется. А чтобы проверить, как идут дела, маги, скорее всего, наведываются туда: пусть не часто, но всё же приходят. Возможно, они приносят палку и часы с собой, но мне почему-то кажется, что это было бы нецелесообразно. - Вот я дурочка! - перебив его, Тина звонко шлёпнула себя по лбу. - Я же говорила Рымсе про охрану! Надо было мне раньше догадаться. Как пить дать, часы где-то поблизости от источника, а палка у тех, кто его сторожит. Иначе по Башне всё равно бы слухи пошли, что уходящие мастера что-то с собой таскают, у нас внимательных глаз достаточно. - Кстати, как ты думаешь, кто может на страже стоять? - спросил Рымса. - Никто из магов надолго не пропадает, об этом бы тоже узнали. Мерстре, что ли, там дежурят? - А хоть бы и мерстре! - хохотнула Тина. - Ещё лучше. Они же болваны тупые, я их вмиг рядком положу и даже не запыхаюсь. Даром, что ли, я на них столько тренировалась? - Тогда надо поспешить, - подытожил Винсент. - Вы вроде бы хотели узнать, где источник -- может быть, пора начинать поиски? - Уй... - озадачился Рымса. - Ага, сейчас попробуем. Стихотворец закружился на месте, помахивая руками на манер крыльев и бормоча себе под нос нечто ворчаще-рифмованное. Наконец, притопнув сандалией, остановился и перевёл дух; вытянутая правая рука с выставленным вперёд указательным пальцем едва не воткнулась в плечо стоящего рядом Клауда. Рымса ойкнул, прикусил клыками нижнюю губу и заметно посмурнел. - И что там у нас такое неприятное? - поинтересовался Сид. - Я... я ошибся, наверное, - пряча глаза, ответил Рымса. Нос его повлажнел и зашевелился, усы задрожали. - Тина, давай ты попробуй. Теперь уже волчком закрутилась магичка. Подол синего платья встал колоколом, открывая белые босоножки без каблуков и незагорелые щиколотки, пряди её рыжих волос то вскидывались, то опадали; Тина старательно шептала стишок-скороговорку, но немного на свой, людской, лад -- не так урчаще и шипяще, как зверолюдь. А когда она встала, то рука её показывала точно туда же, куда незадолго до этого Рымсина: в противоположную от барарашкового леса сторону. - Вроде нам туда, - неуверенно сказала Тина. - Рымса, ты карту помнишь? - Помню, - вздохнул мохнатый маг. - Потому и расстраиваюсь. Если нам нужна пустыня, то в этом направлении только Оннили. Глаза Тины стали большими-пребольшими, магичка вспискнула и позабыла закрыть рот. - Блин, да говорите уже, не томите! - рявкнул Баррет. - Что вы оба скисли? Там песок какой особенный, в Оннили этой, или чудища страшенные живут и всех жрут? - Во-первых, добираться до неё даже на самодвижущейся повозке что-то около двух недель. Пешком мы будем идти полгода, - ответил Рымса. - А во-вторых, она очень большая. Как целая страна. Винсент помрачнел. Если всё обстоит действительно так, как говорит зверолюдь, о возвращении можно просто забыть. Вайсс не станет ждать, пока они доедут до пустыни и разыщут источник. А надеяться, что время на Келлсе течёт быстрее, чем на Гайе, по меньшей мере глупо -- может оказаться и наоборот. Когда Неро зашвырнул их сюда? В воскресенье, ближе к вечеру. А сейчас ночь со вторника на среду, если пользоваться гаиянским календарём. Знать бы, что сейчас с Гайей... "Нет, гадания тут не помогут, - подумал он. - Надо отправляться в Оннили, искать источник и уходить домой. Пока что у нас есть цель и хотя бы призрачная возможность вернуться -- значит, не так уж и плохи наши дела. По крайней мере, нам есть чем заняться". Перемигивались в вышине друг с другом звёзды чужого неба, сладко пахло цветами и травой. Пробежал, подметая хвостом плиты площади, маленький пугливый зверёк, подёргал носишкой, нюхая воздух, и тут же скрылся за постаментом одной из Статуй. В наступившей темноте кто-то шелестел, повизгивал, похрюкивал и почавкивал, звенели над ухом безобидные мошки. Ночь на Келлсе снова была тёплой и гостеприимной. А домой захотелось ещё сильнее.
* * * * *
Караулить первым вызвался Рено. Всё равно не спалось - не привык он так рано ложиться, да и вина за вчерашнюю пропажу Руди никак не отпускала. Что бы сказал шеф, узнав, что Рено позволил каким-то армейским схватить и уволочь его напарника? Если бы, конечно, стал говорить, а не стрелять сразу. Подбросив в костёр пару сучьев, Рено прикурил от уголька и задумался, глядя в огонь. По словам Рымсы выходило, что до пустыни Оннили надо ехать, причём довольно-таки долго. Уместиться можно и в одной большой повозке, это не беда, а где взять на неё денег? И на что две недели покупать еду? У магов, может быть, и есть что-то в кошельках, в карманах солдат тоже нашлось немного монет, но вряд ли этого хватит. Значит, деньги придётся добывать ему и Юффи, не всё же за счёт келлсианцев жить. Надо бы расспросить Рымсу, как обстоят дела с полицией и охраной магазинов, меняльных лавок, или что у них там есть из мест, где можно поживиться. Жаль, картишками ничего не заработать, говорить по-местному он не умеет. Рено, лавируя между спящими, подошёл к магу и потряс его за плечо. Рымса недовольно зашипел, но глаза всё же открыл. - Просыпайся давай, потолковать кое о чём надо, - прошептал Рено. Маг зевнул во весь рот, показав клыки и шершавый розовый язык, фыркнул и сел. - Что стряслось? - спросил он, расправляя усы. Рено примостился рядом с ним и слегка намекнул на свои планы. Рымса невесело хмыкнул в ответ и рассказал иномирянину, что на Келлсе такое сотворить почти невозможно: кто побогаче, давно купил сторожей-мерстре, в магазинах помельче двери запирают на магические засовы. А если Рено хочет обокрасть кого-то на улице, то лучше ему этого не делать, а то попадёт, чего доброго, в участок и вся затея с походом провалится, не начавшись. - Так у вас что, воров совсем не водится? - удивился Рено. - А как же всякие заколдованные финтифлюшки, чародейские отмычки или заклинания для замков? Не поверю, что нет таких! - Ну есть, конечно, - смущённо признался Рымса. - Но мы с Тиной ими всё равно пользоваться не умеем, нас такому не учили. - Ага, это уже лучше! - развеселился Рено. - А книжечку какую почитать и пару строк запомнить лень было? - Не было таких в библиотеке! - встопорщив усы, возмутился маг. - Старинных баллад о чудо-ворах и детективов целые шкафы, но заклинаний в них не найдёшь. А учебников по магическому воровству мне не попадалось. - Значит, интересовался всё же иногда? - поддел его Рено. - Было дело, - нехотя признался Рымса. - Ещё котёнком мечтал в кладовую Башни залезть. Но там замки наговоренные, настроенные на половину магов из Совета -- подойти к дверям не успеешь, как перед тобой сразу кто-нибудь из старших мастеров появляется. И сразу расспрашивать начинает: кто таков, кто твой учитель, зачем тут бродишь? Теперь-то знаю, что там спрятано, а в детстве мне эта кладовая покою не давала, я всю библиотеку сверху донизу перерыл, чтобы узнать, как замок перехитрить. - И что предлагаешь делать, если денег нет, а раздобыть их надо? - поглядывая на него, поинтересовался Рено. - Не знаю, - пожал плечами стихотворец. - Соображать дальше, наверное.
* * * * * Теперь сон не шёл уже и к Рымсе. Поворочавшись немного, он улёгся на спину, заложил руки за голову и стал разыскивать на небе знакомые созвездия. Вон там, слева, Пряха с её семью звёздами, поставленными вытянутым крестом; жила давным-давно на Келлсе магичка-сете, умевшая распускать слова на нитки и прясть из них новые, ни на что не похожие заклинания. Чуть не вся школа Превращения ею создана, за это и светит она теперь, смотрит с высоты на нынешних магов. Чуть подальше Светунец, Что Умел Петь. Созвездие-знак бардов и стихотворцев, посередине двойная жёлтая звезда, а остальные пять вокруг неё в неровный кружок выстроились -- слушают, восхищаются. Ближе к центру Меч-Глаз, три белые звезды словно лезвие, а четвёртая, синяя, самая большая, блестит навершием эфеса; говорят, один пройдоха-маг украл Оборотный Камень и чужой облик принимать научился. Чтобы Камень никто не отобрал, он его себе в глаз вставил. Долго бесчинствовал, выдавая себя за кого попало, да забыл как-то раз, что в неодушевлённые предметы обращаться нельзя. Стал мечом и помер. А синяя звезда и есть тот самый Камень -- его на небо упрятали, подальше от жадных рук. Но сколько небосвод не созерцай, всё равно ничего на ум нейдёт. Денег на самодвижущуюся повозку надо много, брать их негде. И пешком не пойдёшь, война всё-таки в стране. Был бы он или Тина хоть слабеньким телепортатором, задача вмиг бы решилась: прыгай себе от места до места, соблюдай направление да смотри, чтобы в стену не попасть. Тогда в Оннили можно уже утром очутиться и поиски начать, а то и до самого источника скакнуть, если рассчитать правильно. Эх, мастера Лирина бы сюда, быстро бы до пустыни добрались! Лирин открыл бы Портал и сам с ними пошёл -- он мисэ, его люди тоже хотят магии лишить. Жаль, гаиянцев обратно отправить одному магу не получится, для этого хотя бы трое нужны: один ищет нужную Грань, второй устанавливает телепорт, третий стабилизирует. Да что попусту мечтать, у них и одного-то нет... "Стоп!" - вскинулся Рымса. - "Мага нет, а путь есть! Уснувшие Порталы под городами! Нам говорили, что их триста лет назад усыпили из-за частых сбоев, и я не представляю, правда это или очередное враньё людей, но если отыскать и разбудить Кес-Тарский..." - Винсент, Тина, Сид, вставайте! - заорал он. - Идите сюда, я понял, как нам попасть в пустыню!
* * * * *
От крика Рымсы все переполошились, проснулся даже Клауд, не говоря уж о дремавшем вполглаза Винсенте. "Что там? Что такое?" - протирая глаза, переспрашивали друг у друга гаиянцы и келлсианка. - "Опять кто-то напал? Где?" Баррет и Сид хотели было кинуться на поиски неизвестного врага, но, увидев спокойно сидящего возле пьедестала Рымсу, сразу передумали. Виновник же происшествия сосредоточенно вырисовывал угольком на камнях закорючки и кружочки, и на вопросы отвечал только невнятным бурчанием. Закончив свои художества, Рымса ткнул пальцем в начерченные линии и объявил, что знает безопасный и, главное, быстрый путь к Оннили. А денег потребуется самая малость, лишь на продукты и кое-какую одежду. Винсент подошёл поближе, посмотрел на Рымсины каракули и попросил мага объяснить задумку. Рымса, торжествующе улыбаясь и поглаживая усы, рассказал о Портале и добавил -- если получится пробудить его ото сна, в Аннсе, городе на краю пустыни, можно будет очутиться уже этим утром, запастись там едой и, не теряя времени, отправиться на поиски источника. - А что, неплохая идея, - поддержала собрата-мага Тина. - Ты знаешь, где он? - Примерно представляю. Вот, гляди, - Рымса показал на свой чертёж. - Это рынок, это площадь Сиреневой Рыбы, а здесь нужная нам улица Трёх Перевёрнутых Рун. Я читал -- Портал раньше был тут. Надо спуститься на платформе, а дальше разберёмся. - Ты уверен, что за триста лет что-то ещё сохранилось? - засомневался Сид. - Не знаю, - развёл руками Рымса. - Чем гадать, проще пойти и проверить. - Тогда идём, - согласился Винсент. - Поищем Портал и еды заодно купим.
* * * * *
Город Кес-Тар хоть и назывался столицей, но вид, по мнению Винсента, имел самый что ни на есть патриархальный. Дороги узкие, вымощенные белым камнем; в щелях между стыками благоденствует мелкая жесткая травка, а по краям проезжей части насажены низкие деревца с подстриженными пирамидками кронами. Редко-редко попадётся трехэтажный особняк; домики в основном небольшие, с густо заросшими цветами и кустами палисадниками, с невысокими -- перешагнуть можно! - заборчиками и непременной деревянной бочкой для воды у каждого крыльца. Разноцветные черепичные крыши, фонарики над ними летают -- то друг за дружкой гоняются, то в цепочку выстроятся и чинно усядутся на скат, то в стайку собьются и над трубой кружатся. Почти все окошки тёмные, лишь иногда из-за занавесок пробивается слабый желтый свет. Жаль, в предрассветной серой мути много не разглядишь, разве что унюхаешь, да по звукам попробуешь догадаться, что там, за белёными стенами, творится. Пахнет свежими булками, железо гремит, из трубы дым клубами вылетает -- значит, пекарь здесь живёт; встал спозаранку и копошится, с хлебом возится. Стучат вёдра, живность какая-то ревёт протяжно, коровником потягивает -- хозяева скотину доят; может быть, для себя, может, на рынок молоко повезут. Над входом в один из домов матовый шар висит, по нему буквы ползут, в слова выстраиваются, а сквозь закрытую дверь слышно, как звенит посуда и запах тушёной капусты доносится -- кафе, наверное, из тех, что ни свет ни заря открываются. Винсент сейчас был согласен даже на холодную овсяную кашу или кусок чёрствого батона, но Рымса остановку на завтрак делать не хотел, только поторапливал всех и резво бежал вперёд. Чтобы унять ворчащий желудок, Винсент старался отвлечься, запоминая дорогу и рассматривая надписи на табличках, прибитых к заборам. Маг свернул в один проулок, потом в другой, и наконец вывел всю компанию на площадь. Под ногами был уже не камень, а что-то вроде упругой резины сиреневого цвета; звонкое многоголосое "ток-ток-ток" превратилось в "пчшш-пчшш-пчшш". Посреди площади, занимая добрую её треть, возлежала великанская жёлтая крылатая рыба с выпученными глазами, зубастой пастью и торчащими в стороны лапками в тех местах, где полагалось быть грудным и брюшным плавникам. Казалось, рыба наблюдает за пришедшими поглазеть на неё, и очень недовольна ранним часом -- при свете дня она выглядела бы куда более внушительно и привлекательно. - Ничего себе рыбочка! - уважительно присвистнул Сид. - У вас и такие чуди водятся? - Нет, что ты, - рассмеялся Рымса. - Городской голова лет сто назад решил память о себе оставить, специально пригласил скульптора из-за другой Грани, чтобы статуя была ни на что на Келлсе не похожа. Смотрите и завидуйте, дескать, у нас есть, а у вас нет! А тот возьми да сооруди такую страшилу. Городской голова в затылке почесал, но делать нечего -- деньги-то заплачены! Вот и стоит она с тех пор, мы к ней уже привыкли. Сид хмыкнул и покачал головой. Буркнул себе под нос, что лучше бы на что полезное потратились, чем каменную рыбищу ставить, и метко забросил окурок в ближайшую урну. Рив с ним согласился. Пройдя через площадь, Рымса показал рукой направо -- они пришли. Улица Трёх Перевёрнутых Рун неожиданно оказалась широкой и сплошь застроенной лавками и магазинами. Стеклянные витрины соседствовали с резными деревянными навесами; над теми, что посолиднее, парили в воздухе светящиеся вывески, другие же старались привлечь внимание какой-нибудь вычурной придумкой, вроде синего девятиглавого змея, висящего над входом вместо лампы. Змей то вертелся колесом, разбрасывая на порог снопы холодных искр, то пыхал огнём из всех пастей сразу и моргал красными круглыми глазёнками. - Фу, безвкусица какая! - скривился Рив. Рымса дошёл до приземистой постройки из ноздреватого серо-коричневого камня, необыкновенно напоминающей шляпную картонку с прорезанными в ней длинными, почти до дна, щелями и, улыбаясь, объявил: - Вот он, Портал! Ну что, за мной? Маг толкнул неприметную дверь, кусок стены неслышно отъехал в сторону. Внутри было темно, пыльно, но сыростью и плесенью не пахло. Других "ароматов", непременно появляющихся в каждом заброшенном здании, тоже не чувствовалось; тянуло ржавым железом, палёным пером и почему-то лимонной коркой. - Рымса, а Рымса? Я вот что подумал: почему же Портал усыпили, а дверь не заколотили? - помедлив, спросил Сид. - А зачем? - удивился зверолюдь. - До войны сюда даже экскурсии водили, внизу не только Портал, но и Кес-Тарские катакомбы. Их ещё до основания города прорыли, говорят. - Может, ведсе проели? - хихикнула Юффи. - Тоже вероятно. Осторожно, подъёмник! - воскликнул Рымса, увидев, как Рив споткнулся о выступающую платформу. - И почему здесь света нет? - заохал Рив, прыгая на одной ноге. - Есть, почему же. А нам надо, чтобы кто-то увидел его с улицы? - отозвался маг. Рив сконфуженно промолчал.
* * * * * Подъёмник управлялся стоящей на нём же панелью, выпуклой железкой с двумя кнопками, закреплённой на тонком столбике -- ну как есть гриб-поганка! Рымса нажал на нижнюю из них, платформа стронулась с места, и с тихим шелестом поехала в темноту. Спускались долго, Винсент успел досчитать про себя до тысячи двухсот четырнадцати, пока подъёмник не остановился. Тина, пробормотав несколько слов, зажгла над собой светящийся шарик и первой спрыгнула на мощёный неровными булыжниками пол. Следом соскочил Клауд, а за ним и все остальные. - Куда дальше? - поинтересовался Рено, оглядывая серые стены и не находя даже намёка на проход или хотя бы лаз. Тина подошла, пощупала стену в нескольких местах, и ударила кулаком по ничем не выделяющемуся среди других камню. Под полом зашипело, затрещало, зацвиркало; стена сложилась в гармошку и провалилась вниз.
* * * * *
Шарик над головой магички горел ярко, можно было идти без опаски. Да и все коридоры были одинаковыми: каменные кишки высотой в два человеческих роста, цвета мокрого бетона. И запаха никакого нет. Казалось бы, за столько лет воздух здесь должен был застояться, сгуститься на манер киселя, но он стал всего лишь сухим, словно старая кость, и холодным, как кошкин нос. - Сколько можно бродить? - ворчал Баррет. - Ходим, ходим, а толку ноль. Где там твой Портал спрятали, а? Рымса не успел ответить.
***
Тифа шла следом за Сидом и думала о несостоявшемся завтраке. Намазать бы сейчас сдобную плюшку маслом, положить на неё кусок сыра или копчёной рыбки, налить себе чаю и сесть за столик возле окна, тихо радуясь, что есть такое чудесное время -- утро. Не надо никуда спешить, до открытия бара ещё часов шесть, можно просто спокойно есть, читать газету и не думать о поставках, ценах, шумных посетителях и вечерней суете. А там и Клауд спустится, тоже голодный. Тифа и ему бутерброд сделает, на блюдце положит -- ешь, пожалуйста! - и приготовит кофе... Тифа, замечтавшись, протянула руку с воображаемым блюдцем и коснулась пальцами каменной стены. Легонько провела по ней, будто по щеке Клауда... Что-то огромное, твёрдое и холодное бесшумно схватило её, стиснуло, едва не расплющив, и быстро потащило в стену. Тифа забилась, забрыкалась, не в силах даже крикнуть: "Помогите!", и очутилась в душной, знобкой темноте... Липкой волной накатил страх. Где она? Ничего не видно -- она ослепла? Нет, нет, нет, пожалуйста, только не это, нет! Это так страшно, жить наощупь... Почему так трудно дышать? Куда она попала? Что это под руками, шершавое и жёсткое -- камень? Сбоку, снизу, сверху, сзади только та же холодная, шероховатая твёрдость. Её заживо замуровали в стену? Она не слепа, нет, но всё равно умрёт здесь, умрёт, задохнувшись, будет бороться за последний глоток воздуха, царапать горло в тщетной попытке вздохнуть... Тифа завыла от ужаса и заколотила ногами по стенам своей темницы.
* * * * *
Клауд, остолбенев, смотрел, как громадные серые каменные руки уволакивают Тифу прямо в толщу стены. Тифу будто вминало во что-то вязкое, вроде жидкой глины, она тонула в камне, как в трясине, бестолково дёргая руками и ногами. Клауд не успел охнуть, как Тифа исчезла, а стена вновь стала на вид такой же, как и прежде -- гладкой и жёсткой. Засипев, он дёрнулся было вслед, замолотил кулаками по камню, но только до крови рассадил кожу на костяшках пальцев. - Тифа! Тифа! - наконец сумел заорать Клауд. - Тифа, где ты? Откуда-то издали послышался крик и глухие удары по камню. Клауд кинулся было бежать, но магичка Тина тотчас же вцепилась в его руку, повисла не ней всем весом, и сумела-таки задержать Клауда на пару бесконечно нужных сейчас секунд. - Пошла на хрен, дура! - завопил он и отшвырнул девчонку. Тина упала, Клауд бросился на голос Тифы, сзади что-то щёлкнуло и зашипело. Теперь уже упал Клауд. Больно, боком о каменный пол. - Куда ты, псих? - крикнула Тина, держа за хвост извивающееся, даже на вид противное -- цвета гнилого недозрелого лимона, болтающее когтистыми цепкими лапками и скрежещущее волосатыми жвалами, - заклинание, стреножившее Клауда. - Только хуже сделаешь, если побежишь! - Стерва! Пусти! - задохнулся от злости Клауд, обжигая руки о путы. - Там Тифа! - Придурок! Лежи тут, а то следующим станешь. Что ты с каменным мерстре один сделаешь? Он сейчас вернётся за кем-нибудь из нас, и мы его сломаем. - Откуда ты знаешь, что он вернётся? - быстро спросил Винсент. - Я о сторожах всё знаю, я учила! Мерстре не успокоится, пока всех нас в камень не перетаскает. Отойдите все от стены, стойте посередине коридора, он сейчас вылезет! - Тина, как ломать будем? - деловито поинтересовался Баррет. - На куски разобьём? - Было бы так просто, давно уже этого сторожа кто-то да разнёс бы. Такие мерстре обратно собираются и снова нападают. Я его заморожу, потом мы его расколотим, а Рымса пусть обломки во что-нибудь превратит. - Вот он! Вижу! - заорал Рив и выстрелил по каменным рукам, высунувшимся из стены. Тина, выпустив Клаудовы путы, успела выплюнуть короткие пять слов, швырнула в сторожа что-то тускло светящееся, блёкло-синее; магичка сразу сморщилась, стала дышать на ладони и тереть их друг об друга. Потянуло холодом, руки мерстре подёрнулись инеем и застыли. Теперь уже все видели огромную, нескладную серую фигуру, наполовину вылезшую из из камня: маленькая головка на гигантских покатых плечах, громадные ручищи, великанская туша и крохотные, смешные ножки. Глаз у мерстре не было, ушей, рта и носа тоже -- сплошной гладкий, будто облизанный, камень. - Как же он нас нашёл? - прошептала Юффи. - Шкурой чует, - пояснил Рымса. - Не ждите, бейте его! Сид подскочил и с размаху ткнул копьём прямо в голову сторожа. Замороженный камень треснул, раскололся и неровными кусками осыпался ему под ноги. Баррет с громким уханьем вбил в бок мерстре правую руку; сторож зашатался, лишившись изрядной части туловища. Баррет довольно осклабился, ударил снова и чуть было не упал -- сторож, видимо, отогрелся и вильнул в сторону. - Мать твою! - выругался Баррет. - Уйдёт ведь! Но Тина была начеку; едва мерстре зашевелился, магичка, скороговоркой выпалив скрипуче-колючее заклинание, метнула в него горсть блестящих белых пирамидок. Пирамидки ударились о каменную грудь сторожа, взорвались, как хлопушки, и осыпали мерстре морозной пылью. Чудище снова встало бездвижной глыбой, так и не дотянувшись ни до кого из гаиянцев и келлсианцев. Разом загрохотали пистолеты Винсента и Рива. Пули выбивали в теле сторожа неровные дыры, мёрзлые осколки разлетались по сторонам, отскакивали от стен и пола. Юффи с криком кинула сюрикен; колесо с зубцами оторвало каменному мерстре левую руку и глубоко ушло в стену. Брошенное Сидом копьё довершило дело: мерстре затрясся, развалился на части и с грохотом упал на серый камень коридора кучей обыкновенных больших валунов и мелкой, с ноготь, щебёнки. Рымса, на ходу подбирая слова, начал: Чтобы мерстре одолеть, Надо побыстрее спеть: Камень, камень, покатись, И на месте кувыркнись. Не стучи, не возмущайся, Поскорее превращайся! Я твою меняю суть - Камень, ты бумагой будь! Ты не страшен, сторож, нам, Ты теперь бумажный хлам! Камни задрожали, завертелись, подпрыгнули. Поверхность их пошла рябью, потом морщинами; валуны и камешки, хрустя, сминались, будто газета. Вскоре на полу коридора вместо разбитого мерстре лежали простые жёлто-коричневые комки обёрточной бумаги, ничем, даже цветом, не напоминающие грозного сторожа. - А вот теперь бежим вытаскивать Тифу, - сказала Тина и со всех ног понеслась вперёд.
* * * * *
Стук становился всё слабее -- верно, Тифа выбилась из сил. Клауд кинулся к стене, выкрикивая, что они уже здесь, сейчас проломят камень и спасут её, пусть Тифа потерпит ещё совсем капельку! И даже потянул из ножен саблю, намереваясь рубануть наотмашь и раздолбать проклятую преграду, не желающую выпускать к нему подругу. - Ты сбрендил -- саблей махать? А если Тифу случайно зацепишь? - Руди отодвинул Клауда в сторону и, подобравшись поближе, ударил кулаком в стену. Стена дрогнула, со стуком упало несколько осколков. Руди бил то по верху, то по низу, пытаясь на слух определить, где же пустота с заключённой в ней Тифой, и наконец нашёл. Камень под его кулаками крошился, словно чёрствый хлеб. Перчатки разорвались, на сером оставались красные пятнышки, но Руди не обращал на них внимания. Проломив стену, он десятком ударов расширил дыру и осторожно вытащил безвольное, обмякшее тело полузадохнувшейся Тифы. Тифа, кулём вися на его руках, судорожно глотнула воздуха, закашлялась и открыла глаза. Увидев, кто её держит, сразу заворочалась, пытаясь слезть на пол и прохрипела: "Пусти меня, быстро!" Руди поставил её на ноги и отошёл. Рено понимающе хлопнул его по плечу и покачал головой. Если бы Клауд не подхватил шатающуюся Тифу, лежать бы ей навзничь на холодном камне. Цепляясь за плечи Клауда, она мельком глянула в сторону Руди. В карих, цвета разбавленного чая, глазах Турка была, пожалуй, обида и немного грустное сожаление: "Почему он?.." Тифа опустила взгляд. Неловкое молчание разбил Баррет, проворчав: - Хватит обниматься, Портал искать пора! Рымса, куда ты его спрятал? - Да здесь где-то он, - виновато шмыгнул носом мохнатый маг. - Совсем рядом, только никак не пойму, куда идти. - Судя по тому, что сторожа оставили именно здесь, Портал где-то неподалёку, - предположил Винсент. - Если, конечно, он охранял именно его, а не склад оружия или подземную харчевню. - Бьюсь о заклад, этот красавчик гулял как раз возле нужной нам комнатёнки, - ухмыльнулся Рено. - Руди, постучи-ка ещё по стенам, поищи. Руди, развернувшись, саданул кулаком по камню. Часть стены ухнула вниз, а вместе с ней и скрюченный человеческий скелет. - Да уж, не повезло кому-то, - буркнул Сид. Ещё один участок стены прятал в себе скелет, видимо, сете -- кости черепа напоминали кошачьи, а на иссохших пальцах рук и ног сохранились когти. Рымса вздохнул и печально мяукнул. Руди шёл вперёд, то и дело проверяя камень на прочность. Лишь в самом конце коридора стена гулко отозвалась на его удары -- скорее всего, там и был замурованный Портал. - Тина, заклинанием жахнешь? - спросил Рено. - Не-а, - беззаботно отозвалась магичка. - Коридор узкий, меня пришибёт сразу. Стену крушили все вместе, даже Юффи в стороне не осталась. Первой к Порталу полезла Тина, посвечивая огоньком над головой, за ней Рымса.
* * * * *
Портал стоял на прозрачном постаменте, между изогнутыми рогами, отлитыми из матового зеленоватого металла, парил громадный тёмный, будто стеклянный, шар. Если приглядеться, можно было заметить вялое движение под его поверхностью -- так ходят подо льдом ленивые, сытые рыбы. Сбоку низенькая стойка (ни дать ни взять пюпитр, только вместо раскрытых нот книжка с картинками!), а на потолке келлсианское ночное небо. Рымса перелистнул пару страниц и ткнул пальцем в нарисованный город. В глубине шара понемногу разгорелся сиреневый огонь, шар завертелся, засиял, а когда остановился, на передней его стенке было то же изображение, что и в книге! Белые домики, зелень, посыпанные песком дороги, идущие по ним люди и зверолюди -- кто с сумкой в руке, кто с папкой под мышкой, а кто и вовсе без ноши. - Надо же, работает... - прошептала Юффи. - Похоже на то, - согласился Рымса и шагнул было в Портал, но Винсент схватил его за полу жилета. - Куда ты? - спросил он, заступив магу дорогу. - А если на той стороне нас тоже кто-то поджидает? - Тогда идём вместе, - посопев, предложил Рымса. - Проверим, нет ли и там сторожа, и вернёмся за остальными.
* * * * *
Марлен, затворив за собой дверь, споткнулась о брошенную у порога сумку Дензела. Самого хозяина сумки нигде не было видно, зато из подвала доносилось приглушённое бряканье, стук и звон стекла. Вскоре оттуда вылез Дензел, прижимая к себе большую банку с надписью: "Клубничный джем". Марлен укоризненно посмотрела на него, упёрла руки в бока и грозно поинтересовалась, зачем Дензелу столько сладостей. Неужто забыл, как на прошлой неделе зуб от леденцов болел? А Тифе, кстати, ничего так и не сказал, потому что ко врачу идти боялся -- как, впрочем, и все мальчишки. Дензел бухнул банку на стол, показал Марлен язык и, шмыгнув носом, сказал, что собирается, пока никого нет, пойти поиграть на Тифином компьютере. А джем нужен для бодрости духа! - Хорошо, - смилостивилась Марлен. - Давай клубнику сюда, я тебе её в розеточку положу. - Сбрендила? - захохотал Дензел. - Какая розеточка, бери две ложки и айда Короля Теней бить!
1.22 по Мидгарскому времени.
- Марлен, сбегай-ка в бар, принеси чипсов и колы, - Дензел тёр покрасневшие глаза и потряхивал уставшей от щёлканья мышкой правой рукой. - А может быть, лучше крекеров и шоколадной пасты? - Тащи всё! Не знаю, как ты, а я спать не собираюсь. Взрослые о нас забыли, стало быть, будем играть всю ночь!!! Марлен кивнула и унеслась, только коса взметнулась.
* * * * *
Вдохнув поглубже, Винсент шагнул в Портал. В ушах тоненько засвистело, свист перешёл в вой, а потом и в оглушительный рёв. Винсента бросало из стороны в сторону, как перекидывает из руки в руку горячий пирог схвативший его воришка, крутило, будто бумажку в водостоке; в глазах стояла непроглядная, словно рыбий клей, серая муть, руки и ноги болтались бесполезными ватными брёвнами. В висках стучало, лёгкие просили хотя бы глоток воздуха, в ушах громыхало и грохотало. Винсента подкинуло последний раз и вышвырнуло прямо на твёрдый пол, в темноту. Рымса выпал вслед за ним и тут же закашлялся -- пахло слежавшейся пылью, ржавой водой и сырым камнем. Винсент кое-как поднялся на четвереньки, ощупывая перед собой холодные шершавые плиты, и пополз вперёд. Уткнулся в жёсткую стену, повернул обратно. Судя по шороху, Рымса тоже не сидел на месте. Столкнувшись с ним лбом, Винсент охнул, потёр быстро набухающий желвак и поменял направление. - Я дверь нашёл! - крикнул Рымса. Эхо тут же подхватило его слова, пошло гулять по комнате: "...Шёл... шёл... шёл..." - Какую дверь? - Железную. И она заперта! "...Та... та... та..." - отозвалось эхо. Винсент поднялся и, вытянув руки, пошёл на голос мага. Дверь там действительно была -- крепкая, прочная, такие стоят сто лет и не падают. Надо бы её вышибить, что ли, да как? Стало быть, опять Рымсе работа: превращать железо. - Лучше Тину подождать, - ответил Рымса, и Винсент в который раз обругал себя за забывчивость.
* * * * **
Обратный путь был ничем не краше, разве что показался во второй раз попривычнее. "Скоро и совсем перестану Порталов пугаться", - рассмеялся про себя Винсент, вывалившись из шара. - Ну что там? Есть кто? - разом спросили Рено и Юффи. - Дверь там железная, дальше не прошли, - ответил Винсент. - Надо ещё раз туда слетать, вместе с Тиной. - Тогда уж всем, может, прыгать? - предложил Клауд. - Что попусту время тратить? Винсент подумал и согласился с ним.
* * * * *
Хозяин таверны очень удивился, услышав шум в давно заколоченном подвале. Путаясь в подоле ночной сорочки и поправляя то и дело сползавший на глаза ночной колпак, он, разбудив повариху, соскочил с кровати и кинулся вниз по ступенькам. Получив две занозы в левую пятку, на бегу подумал, что неплохо бы покрасить пол не только в комнатах для постояльцев, и привычно посетовал на нерадивость прислуги. Перед слетевшей с петель дверью стояла компания из десяти людей, одного зверолюдя и одной летающей и говорящей меховой игрушки. - Позвольте спросить: и что это вы, вашу мать, тут делаете? - негодующе осведомился хозяин. Рымса и Тина не успели даже слова сказать, как он понёсся наверх звать охрану, вопя: "Караул! Воры! Грабят!" Не добежал: Рено тремя скачками догнал его, нежно обнял, как горячо любимого брата, и уронил с лестницы. Если бы не Руди, вовремя подставивший руки, лежать бы хозяину на полу, и хорошо, если не со сломанной ногой, а с ушибом на заднице. Теперь хозяин уже орал : "Убивают!" Колпак его валялся рядом с ногой Баррета, из-под желтоватой от частых стирок сорочки в блёклый сиреневый горошек высовывались волосатые, не очень чистые ноги. - Прошу прощения, уважаемый господин, вы нас совсем не так поняли, - начал Рымса. - Мы не воры, не разбойники и не хулиганы. Мы мирные путешественники, прибыли через Портал в ваш замечательный город, и наткнулись на неожиданное препятствие в виде запертой двери. - Вы сломали мою любимую дверь? - забулькал хозяин. - Она мне от дедушки досталась! Вы мне за всё заплатите: и за дверь, и за поцарапанный пол, и за моральное... это... самое... - Унижение? Оскорбление? - поинтересовался Рымса. - Да! - возликовал хозяин. - И за это тоже! Руди бережно опустил хозяина на пол и стряхнул с него воображаемую пыль, а Тина принялась горячо извиняться за грубость её товарищей и добавила, что дверь они тотчас же поставят на место, и сделают всё даже лучше, чем было. - Вы только подумайте, как от нашего визита возрастёт стоимость вашей драгоценной двери! - говорила она. - Дверь, бедняжка, столько пережила, такое повидала, что просто ах! - Н-да? - не поверил хозяин. - Да-а-а-а-а, - пропела Тина. - Пройдёмте наверх, дорогой вы наш, мы сядем, поедим, вы отдохнёте и всё решим.
* * * * *
К вечеру в таверне стало шумно и многолюдно, на спустившуюся по лестнице компанию никто и внимания не обратил -- подумаешь, путешественники, мало ли таких в городе Аннсе? А до того, куда они идут и откуда пришли, никому дела нет. Тифа с удовольствием рассматривала убранство таверны и прикидывала, нельзя ли в "Седьмом небе" ввести полезные новшества вроде сложенной из камней стойки бара и крепких деревянных стульев, или хотя бы поставить вместо кофеварки жестяную жаровню с песком. Кофе на ней получался просто отличный, вкус и аромат она уже оценила за завтраком. Пахло в таверне дымом, жареным на углях мясом, чесноком, подгоревшим маслом и пряностями. Тифа принюхалась, стараясь определить, на что же похожи местные приправы. Чёрный перец, корицу, имбирь и тимьян она различила сразу; с остальными было похуже, такие травки на Гайе не растут. Изрядно закопчённые когда-то белёные стены побиты и поцарапаны: стало быть, драки здесь нередки. На той стене, что слева от стойки, висит обшарпанная мишень с торчащими из неё дротиками; у правой стены сидят игроки, шлёпают по столам, накрытым плотной синей тканью, разноцветными картами, звенят монетами, спорят, кричат. Над стойкой, позади облачённого в бело-зелёный халат и красную высокую шапочку хозяина, висит потемневшая картина в коричневой лакированной раме -- на плоских глиняных блюдах навалены груды синих, лиловых, пурпурных и жёлтых фруктов, рядом стоят кувшины с вином и кружки с крышками. "Надо же, как нарисовали, - подивилась Тифа. - Будто прямо из тюбиков краску выдавливали, и даже не размазывали, а получилось здорово! Вернусь домой, себе в бар тоже картину куплю". Дверь в таверну кованая, тяжёлая, с великанскими резными засовами, вставленными в большие скобы. Не чета подвальной -- чтобы такую выбить, надо очень постараться. Круглые окна даже занавесками не прикрыты, зато снаружи к ним привинчены немалого веса железные ставни, от песчаных бурь или суховея. Едва хозяин увидел, что его утренние знакомцы расположились за столом, сразу же выбежал из-за стойки и, медово улыбаясь, поспешил спросить, что же уважаемые гости будут кушать на ужин. Заказывали еду, конечно же, Тина с Рымсой, а хозяин важно кивал и записывал пожелания в засаленную книжечку. - Надо бы нам найти подходящий караван, - сказал Рымса, дождавшись ухода хозяина. - Хоть часть пути проедем, не всё пешком ходить.
***
Два дня назад он решил, что не должен больше быть главой Совета. Пусть и запоздало решение на пять с лишним лет, но когда-то надо сказать самому себе: "Хватит!" Тот мохнатый мальчик, сын Ноаса, был виноват лишь в том, что хорошо слышит -- и лучше бы на его месте оказался подмастерье-людь, людские уши не такие чуткие. Арис Минкин не хотел выгонять мальчишку, но Сантин настоял. Оборонник был единственным мастером, знающим правду о той ночи более чем пятилетней давности... Что и говорить, Лет хорошо умел использовать постыдные тайны, не погнушался и на этот раз. Если бы только его собственный сын не связался с заговорщиками! Или хотя бы послушал отца, дал ему несколько минут, и Арис непременно нашёл бы нужные слова, всеми правдами и неправдами убедил Нила одуматься, не пачкаться в грязи! Но Нил всегда был упрямым, скорым на дела, потому и пришлось главе Совета попытаться остановить его. В ту проклятую ночь Нил пришёл к нему сам. Довольный, весёлый, сияющий, как новенькая монетка. И понёс чушь о надоедливых магах-зверолюдях, мешающих людям обрести подлинную власть. Пришлось сказать, что он, Арис Минкин, не желает слушать ерунду и пригрозить -- всего лишь пригрозить! - рассказать о планах людей всему Совету. А сын, его Нил, поднял руку на отца. В чём-в чём, а в умении натаскивать оборонников Сантину не откажешь. Нил был его подмастерьем, талантливым, сильным, умным магом. "Я весь в тебя, папа!" - с гордостью говорил когда-то Нил. - "Вот увидишь, следующим главой Совета буду я!" И самое-то ужасное, что так думал и сам Арис, и Совет, и все маги Башни. Уже воя от боли, корчась под разрядами молний, чувствуя вонь горящей одежды и палёной плоти, видок Арис хотел только становить своего сына. Только остановить, ничего более -- не было такого случая, чтобы обыкновеннейший Не-сойди-с-места кого-то убил. И надо же было такому случиться, что в тот момент, когда Арис вколотил Нила в Стасис, подмастерье-оборонник уже готов был швырнуть в отца фаросферу... Нил испепелил сам себя. Арис помнил, как шарил руками по кучке ещё горячей золы, оставшейся от его сына. И лицо Сантина, прибежавшего на шум -- тоже. И его слова. - Ты убил Нила, Арис. Глава Совета захотел убрать возможного преемника, не так ли? Хочется и дальше править, а, Минкин? - Нет! Нет, ты всё не так понял! Нил напал на меня, я защищался... - Да ну? Никогда не поверю, что видок смог просто так победить оборонника. - Это правда, Лет! Я всего лишь загнал его в Стасис-поле, Нила сожгла его же фаросфера! Сантин, смотря сверху вниз, ухмыльнулся -- торжествующе, зло. Поправил пояс атласного синего халата, привалился спиной к дверному косяку. Одна остроносая чёрная туфля его была прожжена, вторая измазана в чём-то белом. - Стало быть, место сына в наших рядах займёт отец. Ты же не хочешь, чтобы вся Башня узнала об этом убийстве? Подумай, Арис, что тогда будет. Лет был прав, началась бы смута. А может быть, даже и резня. Арис согласился подтвердить, что смерть Нила -- всего лишь досадная оплошность самого подмастерья, пожелавшего, вопреки запрету мастера, втихомолку испытать новое заклинание и не справившегося с его мощью. Пепел Нила ссыпали в красивую чеканную урну, замуровали в стену Башни. Речей на похоронах было сказано много, и почти все были просто данью вежливости. Одним было всё равно -- не с ними случилось, и ладно; другим не нравилось, что в кресле главы Совета остаётся Минкин; третьим же казалось, что негоже усугублять горе отца сочувствием. Лишь неполный десяток магов, в том числе и Сирт Ноас, не ограничился казёнными словами, поддерживал Ариса как мог. А два дня назад Арис смалодушничал ещё раз, позволил Сантину выставить Рымсу Ноаса вором. Поутру Сирт ворвался в дверь, потребовал объяснений -- и что Арис мог ему сказать? Что Сантин слишком много знает, поэтому и принудил главу Совета встать на его сторону? Пришлось солгать и другу. Арис, кряхтя, поднялся из кресла, прошёлся по комнате. Хоть и лежит на полу мягкий, ворсистый ковёр, привезённый из Аннса, а ногам всё равно холодно, надо бы камин затопить, что ли. Ковёр тоже появился пять лет назад -- прикрывал горелое пятно на паркете. Жаль, незачем отодвигать занавески, за окнами вместо неба и зелени только давно надоевшие сиреневато-серые переливы Потока. Ничего, скоро всё закончится. Арис Минкин больше не будет магом. Три года назад началась война людей и зверолюдей, и лишь потому, что он испугался. Если бы только он нашёл в себе силы рассказать всем магам Башни, кто на самом деле в ней виноват, если бы не держался за глупую мысль, что глава Совета должен быть безупречен во всём и не побоялся выдать, что убил собственного сына... Нет, нет, всё не то. Не надо прятать истину за никому не нужными трескучими словами. На самом деле боялся он совсем другого, куда более кошмарного - Сантин рассказал ему, как одному из своих, об источнике и его трёх руслах. Минкин знал, что людям не простят кражи магии. А ещё кое-что почерпнул из спрятанной в подвале книги ведсе. Называлась она незамысловато: "Опыты по сгущению люссы". И понял, что всё гораздо хуже, чем он думал. Это страшно: чувствовать, как из отворённых магических жил вытекает по каплям люсса. Как простейшее заклинание, требующее самомалейших крох магии, выпивает его до дна. Как затуманивается то невидимое другим око, позволяющее прозревать суть. Арис Минкин, сильнейший из магов Башни, совсем скоро ослепнет, оглохнет, перестанет чувствовать. Сиди в клетке собственного тела, бывший видок, гляди на всё человеческими глазами. Был, да весь вышел вместе со своим умением. Разорвавшие связь с магическим Потоком не умирают. Стало быть, поживём.
* * * * *
Тине, объевшейся жареным мясом и зеленью до того, что роба на животе натянулась, неимоверно захотелось подышать свежим воздухом. Да и гам в таверне ей, почти всю жизнь просидевшей в Башне, не нравился. Усевшись на скамеечку под раскидистой карией, Тина от нечего делать принялась считать пахучие, мелкие жёлтые плоды, валявшиеся под ногами -- нападало их много, надолго хватит. Досчитала до сорока трёх и сбилась. Рядом с ней плюхнулся её белобрысый конвоир, растяпа Клауд: в зубах сигарета, за спиной здоровенный мечище по имени Цуруги, за поясом сабля. Ну как есть охранник! Встретишь такого, поневоле в лоб засветить захочешь, да ещё и заклинание посильнее выберешь -- голова-то чугунная, об такую только Фульменом бить. А гаиянцы всё-таки гады, она же не один раз доказала, что не хочет никуда убегать, хотя возможностей было ой-ой сколько! Нет, надо мешать ей отдыхать. Лучше бы вместо этого болвана к ней Рено приставили, с ним хоть поговорить можно. Тина хотела было прогнать надоеду парочкой хороших, полновесных вопросов и уже открыла рот, но Клауд, уставившись в землю и катая ногой ссохшуюся карянку, вдруг сказал: - Ты меня извини, Тина. Я думал, ты со зла своей ядовитой верёвкой меня остановила, за то, что я тебя всю дорогу караулил, вот и обругал. Я хотел скорее на помощь Тифе бежать, а ты меня не пускала. Ну, я и вышел из себя, наговорил тебе всякого. Прости меня, а? Тина покосилась на него и презрительно пфыкнула. - И где тебя учили так обращаться с магами? Я, вообще-то, могла, разозлившись, и рот тебе запечатать, и камнем по башке приложить. - Да я догадываюсь, - виновато пробурчал Клауд, шмыгая носом. - Ага, и всего-то через полдня это понял, - поддела его Тина. - Ну, не через полдня, раньше... - Вот ведь чудо-то какое! У вас что, магов нет, раз ты так грубишь? - Были раньше, но все умерли, - Клауд вздохнул, поднял показавшуюся ему поцелее прочих карянку, понюхал и откинул в сторону. - Что-о-о-о? Прямо взяли и враз умерли? - не поняла Тина. - А как же ваша Материя, она вроде тоже заклинания делает? - Ну, Материя не совсем магия. Она одноразовая, её менять надо, а ты, например, можешь хоть десять раз подряд замораживать. - А, так она вроде свитка, да? Прочитал и всё пропало? - Тина заинтересовалась, даже прогонять Клауда раздумала. - Вроде того. А магами у нас были Древние, Сетра. Они умели без Материи колдовать. - Колдовать или магичить? - А в чём разница? Тина уже забыла, что хотела всего лишь посидеть на скамеечке в одиночку, и с наслаждением принялась объяснять Клауду разницу между колдуном и магом. Клауд слушал, таращил глаза от удивления и глуповато моргал -- он и не представлял, что всё так сложно! Оказывается, колдун мощнее, ему не надо запоминать целые книжки заклинаний, достаточно всего лишь правильно пользоваться своим врождённым талантом. Но арсенал колдуна меньше мажеского, да и что-то новое он просто так выучить не способен; у магов же главное -- ум, а не сила, маг может скомбинировать несколько заклинаний, да так ловко, что самый могучий колдун позавидует! Пока колдун будет рушить стену, маг аккуратненько прицелится, выбьет снизу один кирпичик и стена сама обвалится. - Понял, что ли? - спросила Тина. - Ага, - кивнул Клауд. - А где ты работать будешь, когда выучишься? В армии? Магичка снисходительно глянула на него и ответила, что маги в основном ведут исследования: кто по теоретической части, кто по практике. Одни так и живут в Башне, обучая подмастерьев, другие селятся в городах и открывают лавки с магическим товаром, а третьи предпочитают уединение и забиваются в глухие деревушки, чтобы в тишине и покое решать уравнения распределения люссы в отдельно взятом заклинании и прочие, абсолютно никому не нужные, кроме них самих, умности. Армия же -- для немагов, даже негодяи из Башни, устроившие войну, поняли: если выпустить в бой оборонников, последствия потом никакой ложкой не расхлебаешь. - А, много народу сразу убьёте, да? И города разрушите? - догадался Клауд. - Не только, -- с достоинством ответила Тина. - Подумай, каково будет отношение к владеющим магией. Нас же будут считать не учёными, а убийцами! Я, например, если постараюсь, могу кучу народа сжечь, взорвать или Гляциотандером прихлопнуть а тот же Лет Сантин и целый полк в землю вобьёт. И что дальше? Каждого мага, не только оборонника, станут страшным врагом считать, ненавидеть до потемнения в глазах, а после войны тех из нас, кто в живых останется, презирать и бояться. - Эх, хорошо, когда маги такие умные, -- пригорюнился Клауд. - А у нас всё наоборот, без Материи воевать не можем. - Ну-ка, ну-ка, расскажи! - встрепенулась магичка. Теперь уже сидеть с открытым ртом пришлось Тине.
* * * * *
Жареный на углях бочок местной животинки оказался таким вкусным, зелень -- свежей и пахучей, а легонькое винцо настолько приятно пилось, что Руди и не заметил ухода Тины и Клауда. Оторвался от еды и кружки он только от тычка локтя Рено. Смерив напарника взглядом, Руди поинтересовался, что же заставило неугомонного приятеля мешать ему ужинать. - Глянь туда! - прошипел Рено. - Клауд умотал, а Тифа успела подвыпить. - Ну и что? - Как что? Иди, болван, подсядь к ней немедленно и поговори! - А... а ты думаешь, она согласится со мной разговаривать? - Вот пойди и проверь. Руди выдохнул, поднялся и сел рядом с Тифой. Рено тем временем пристроился поближе к игорным столам и внимательнейшим образом наблюдал, как звенят монеты и сдаются карты.
* * * * *
Винсент отщипывал от каравая кусочки хлеба, скатывал из них шарики и думал, хватит ли им денег хотя бы расплатиться за завтрак и ужин, не говоря уже о комнатах. Да и в дорогу бурдюки для воды, головные платки и припасы нужны. У магов есть немного монет, Рено почистил карманы убитых солдат, но вряд ли этого будет достаточно. К тому же, Рымса говорил о караванах, неплохо бы присоединиться к одному из них, проехать хоть сотню километров, а за провоз тоже деньги потребуют. Спросить у Рымсы, что ли, как поступить? Мохнатый маг, несмотря на на свой дар стихотворца и излишнюю чувствительность, парнишка умный и понимающий, может, и дельное что предложит. Рымса посопел и виновато признался -- денег у них с Тиной почти нет. И он не представляет, где их взять. - Вот и я тоже, - вздохнул Винсент и позвал Рено. У Рено нашлось тридцать четыре монеты, у Рымсы -- двадцать одна. За Тиной отрядили Юффи -- вернувшись, она поведала, что магичка, заболтавшись с Клаудом, идти не хочет, щёлкнула застёжкой Тининого кошелька и высыпала на стол ещё сорок две серебряные денежки. - Этого нам достаточно или нет? - спросил Висент. - Даже за еду и комнаты -- нет, - проворчал Рымса. Рено посмотрел на груду монеток, на игорный стол, на лицо Винсента... Подмигнул Рымсе и поманил его за собой.
* * * * *
Играть в карты Рымсу научил отец. Сирт Ноас записным игроком не был, лишь иногда садился с приятелями расписать партию в брезерк* или побаловаться в тарик** по-маленькой. Глядя на него, и Рымса стал собирать у себя приятелей-подмастерьев -- пусть нечасто, зато до самого утра. В карты ему не особо везло (сказывалась натура стихотворца), но лучше уж заседать в компании, чем корпеть над томиками классической поэзии. Как-то раз Рымса даже заработал игрой на подарок для маменьки. Понятно, он всегда мог попросить денег у Сирта, да вот захотелось самому что-то добыть и купить маменьке не грошовую безделку, а нужную в хозяйстве вещь. Сэкономив от стипендии пятьдесят монет, Рымса отправился в любимый подмастерьями трактир "Синий Колпак". "Колпак" назывался так не в честь мажеского головного убора, совсем нет -- хоть и приходило на ум это объяснение первым, но от истины было очень далёким. Дело вот в чём: труба на его крыше была выкрашена в цвет лазури и прикрывалась от непогоды немаленьким жестяным конусом того же приятного глазу оттенка. Трактир был издавна славен вкуснейшим мясом на косточках, приличным пивом и тремя сёстрами-подавальщицами -- Мелли, Велли и Лашши. Пухленькие, приветливые мисэ частенько присаживались за столики подмастерьев выпить с ними и не было случая, чтобы отказали кому-то в свидании. Трактирщик, дядюшка Пем, облысевший ещё на памяти Рымсиного отца, необъятный, как его любимая пивная бочка, занимавшая почётное место в центре зала, к шалостям молодёжи относился снисходительно и не обращал особого внимания на авансы сестричкам. Пара светлого пива в "Колпаке" стоила всего полмонеты, тёмного -- монету, а если подмастерье спрашивал больше двух пар, то вдобавок получал ещё и полную миску печеной лурры*** с мясной подливкой. Так что подмастерье, наскребя по карманам мелочишки, уходил оттуда и пьяным и сытым. В "Колпаке" было накурено, шумно, пахло пивом, копчёной колбасой, подгоревшим мясом и уксусом. Рымса заказал себе пару тёмного, жареных сарделек с горчицей, поболтал с приятелями с курса о недавних экзаменах (горестно посетовав на свои шесть пересдач обороннику), и договорился с милочкой Лашши о тихой приватной встрече сегодняшним вечером - комнатки наверху всегда были к услугам подгулявших подмастерьев, о месте можно было не беспокоиться. Хлебнув для храбрости ещё пол-кружки, он примостился за одним из столов, где шла игра, дождался ухода старшекурсника-людя и бросил на сукно первый серебрячок. Поначалу всё шло хорошо, Рымса выиграл на свои пятьдесят ещё семьдесят шесть монет. Но выпитое пиво дало о себе знать, пришлось сказать, что он сейчас вернётся и бегом кинуться из зала. На обратном пути Рымса нос к носу столкнулся с Лашши -- подавальщица, верно, ждала его, сразу цапнула за руку и потащила за угол трактира. Рымса, не ожидавши такого напора, попытался было отговориться игрой, но толстушка-мисэ, притиснув кавалера к бревенчатой стене, жарко зашептала прямо в ухо: - Рымсик, заканчивай карты кидать, там шулер! Тот самый сете, что напротив сидит, в красной рубашке. Забирай выигрыш и пойдём полюбимся, а то оберёт он тебя, кислый будешь, не захочешь ничего! - Эх ты! А почему дядюшка ему играть разрешает? - Рымса от удивления аж заморгал. - Да откуда же я знаю? Мне Велли сказала, что этот сете на руку нечист, я и пошла предупредить. - Спасибо, душа моя. Жди, я скоро поднимусь, - ответил Рымса и чмокнул Лашши в щёчку. Высвободившись из объятий пышечки-подавальщицы, Рымса прошёл обратно к столу и уселся на своё место. Он успел выиграть ещё двенадцать монет, когда с полным подносом кружек подплыла Лашши. - За счёт дядюшки, - пропела она и поставила перед каждым игроком пинту лучшего Пемова тёмного пива. Рымса успел отхлебнуть лишь глоток, а сете в красной рубашке уже влил в себя пол-кружки и начал раздачу. Карты вроде были приличные, с такими можно и рискнуть, да времени не хватило -- сете вдруг клюнул носом раз, другой, повалился на стол и захрапел. А из разреза в манжете высунулся белый бумажный уголок! Рымса перегнулся через стол, дёрнул уголок на себя и показал всем козырную даму мечей. - Судари мои, среди нас оказался нечестный игрок! - крикнул он на весь зал, перекрывая гомон и стук. Все всполошились, заорали, бросили недопитые кружки и сгрудились возле стола. Из-за стойки, ругаясь на все лады, выбежал дядюшка Пем, грохнул по сукну пудовым кулаком -- аж карты и монеты подпрыгнули! - и прокричал: - А ну, сгоняйте за патрулём! Молодчика этого я пока запру в кладовке, чтобы не убежал, а ты, парень, забирай его выигрыш! Ты его, стервеца, поймал, тебе и денежки. Довольный Рымса сгрёб две сотни монет, рассовал по карманам и пошёл наверх благодарить Лашши. Маменьке он купил красивую шкатулку для рукоделия, а в карты в трактирах с тех пор играть зарёкся.
* * * * *
Винсент отдал Рено все деньги, а на недоумевающие взгляды Рива и Баррета ответил, что у них и так ничего нет, но, возможно, будет, если Рено постарается. Рымса ушёл на всякий случай договариваться с караваном, Тина всё ещё не вернулась, Юффи безбожно скучала и выклянчивала у Винсента разрешение поиграть в дартс. - Почему Рено можно, а мне нельзя? - канючила она. - Там что, говорить больно много надо? Знай себе кидай да монетки собирай! Винсент, зная, что дартсом она ни за что не ограничится, никуда её, конечно же, не пустил. Юффи надулась и гордо отвернулась, разглядывая сидевших рядышком Руди и Тифу.
* * * * *
Руди, чувствуя себя неуклюжим, да ещё и смущённым медведем, решился всё же спросить у Тифы - как там, в стене, страшно было? И очень боялся, что она откажется разговаривать с ним, без лишних слов прогонит назойливого прилипалу на его место или просто встанет и уйдет на улицу, к Клауду. Но разомлевшая Тифа вздохнула, подперла голову ладонью и сказала: - Темно там, душно и тесно. Я думала - задохнусь и останусь там. Спасибо, что вытащил меня. - Да что ты, разве я мог тебя бросить? - совсем застеснялся Руди. - Ну... то есть я хотел сказать, что разломать стену мог только я... - А мне кажется, ты хотел сказать нечто другое, - хихикнула Тифа. - Вообще-то, да... Но... - Но ты не знал, буду ли я тебя слушать, - закончила за него Тифа. - Говори, говори, ладно уж. - Ты такая храбрая, Тифа... - начал Руди. - И красивая. И сильная. И... ты мне очень нравишься, - торопливо выпалил он, заливаясь краской. Уши нестерпимо горели -- а ну как сейчас Тифа рассердится или, чего доброго, посмеётся над ним? Тифа удивленно заморгала - Может быть, я и ты... то есть ты... сможешь когда-нибудь забыть, что мы были врагами? Я ничего такого не прошу, только позволь мне приходить иногда к тебе в гости, - пробормотал Руди. - А я разве против? - пожала плечами Тифа. - Бар открыт для всех. - Бар -- это не то... - А что тогда - то? - возмутилась Тифа. - То -- это ты. Теперь смутилась уже Тифа. - Понимаешь, единственная моя попытка романтических отношений закончилась неудачей. Мою девушку звали Челси, она, как и ты, была из Лавины. Но я не смог её удержать, я был совсем не подготовлен к такому развитию событий. Она ушла, и мы больше никогда не разговаривали. И я, дурак, не вернул её, позволил ей уйти. Я боюсь, похожее случится и сейчас. Но я смотрю на тебя и вижу не врага, а очень красивую девушку, заботливую, ответственную и сильную. Я не могу позволить себе потерять тебя. Руди взял Тифу за руку и поцеловал в костяшки пальцев. - Когда-то этими руками ты дралась с Лозом, и я до сих пор жалею, что пришёл слишком поздно и не защитил тебя. - Мне никто никогда такого не говорил, - прошептала Тифа и прижалась щекой к руке Турка.
* * * * *
Юффи тихо хихикала в кулачок -- надо же, какие эти двое смешные! Сидят, краснеют, шепчутся: влюбились, что ли? Ниндзя уже смаковала, как будет прыгать вокруг них, горстями рассыпать рис, кричать: "Жених и невеста, тили-тили-тесто!" и представляла, как глупо будет выглядеть на ней платье, которое наверняка придётся одеть, если Тифа и Руди поженятся.
*Брезерк - игра, напоминающая преферанс. ** Тарик - некий аналог покера. *** Лурра - овощ, сходный по виду и вкусу с ямсом.
***
Клауд, мямля и запинаясь, рассказал Тине о Сефироте, Дженове, докторе Ходжо и корпорации Шин-Ра, и подумал было -- сейчас магичка точно признает его никчёмным неумехой, обидно рассмеётся и уйдёт, а то и вопросик очередной свой задаст (из тех, на которые и захочешь, так ответа не сыщешь). Но Тина слушала, как заворожённая, в глазах её даже появилось что-то, похожее на уважение. - Стало быть, ты один раз убил Сефирота, а два раза -- Дженову? - спросила она. - И как тебе после такого живётся? - Ну я не знаю... Обыкновенно, как всем. - Да неужели? Врёшь, - Тина ухмыльнулась. - Почему это я вру? - расстроенно буркнул Клауд. Вот дрянная девчонка, всегда найдёт, как побольнее задеть! - Ты привык к тому, что надо всё время с кем-то драться. А если врагов нет, ты себя ненужным чувствуешь, места себе не находишь. Клауд не стал отвечать. К чему спорить, отнекиваться, доказывать что-то, если магичка сказала правду? Лишний -- он и есть лишний, хоть сто раз всех спаси, никто к тебе лучше относиться не станет. - Клауд, ты чего скис? - Тина улыбнулась. - Не унывай, всё наладится. Вернётесь вы, у вас будет время, чтобы наладить свою жизнь. Можно ведь не только войной заниматься. - Хорошо тебе говорить, - вздохнул Клауд. - Магам всегда работа найдётся, а я со своим мечом на что годен? Только сражаться и могу. - Зато как сражаться! Ты же настоящий герой, честное слово! - Тина лукаво глянула на Клауда, придвинулась поближе и поцеловала прямо в губы. Клауд сначала опешил, заморгал, а потом осторожно прижал магичку к себе. Звёзды, хихикая и толкаясь, подглядывали за ними сквозь ветки. Ночные бабочки летали наперегонки с фонариками, в сухой траве стрекотали букашки, пряно пахли валяющиеся под ногами мелкие жёлтые плоды, а жаркий ветерок, прилетевший из пустыни, покружился и уселся на конёк крыши - чтобы ничего не пропустить.
* * * * *
Винсент, выглянувши было из-за двери, сразу же ушёл обратно в зал, не стал звать Клауда с Тиной. У магички глаза так и сияют, а Клауд в кои-то веки не выглядит несчастным -- стало быть, Тина вытянула его на разговор, узнала о нём побольше и впечатлилась. Много ли девчушке, с малолетства запертой в Башне, надо, чтобы восхититься голубоглазым широкоплечим блондином, да ещё и героем-спасителем? А Клауду, верно, захотелось хоть раз покрасоваться перед молоденькой симпатичной девушкой, вот и позабыл про своё вечное нытьё -- ишь, сидит, Тину обнимает, про Сефирота, наверное, рассказывает, или про Зака. Винсент успел уже и покурить, и выпить ещё пару кружек местного вина, заедая их сыром и вкусной пряной зеленью, и поговорить с Рымсой, а Рено всё продолжал играть. "Что он так долго?" - встревожился бывший Турк, но горка монет перед Рено успокаивала своей величиной и не похоже было, что рыжий собирается расстаться хотя бы с десятком медяков. Наконец Рено открыл карты последний раз, покивал на все стороны, встал и сгрёб со стола в подол рубашки свой выигрыш. Высыпав перед Рымсой кучу серебра, он залпом выпил пол-кувшина, плюхнулся на стул и спросил: - Ну что, хватит нам теперь? - Должно хватить, - Рымса принялся считать монеты. - Хорошо играешь, Рено. Рено вместо ответа беспечно махнул рукой -- подумаешь, трудность великая нескольких лопухов обыграть! - и снова припал к кувшину. - Пойду заплачу хозяину, а заодно проверю, когда уходит караван, - вымолвил Рымса и пошёл к стойке.
* * * * *
Магические самодвижущиеся повозки были обыкновенными платформами на высоких колёсах, обшитыми с боков и сверху досками. Крыши прикрыты некогда белым полотном, снаружи под ними висели перетянутые ремнями рулоны такой же белой ткани. На деревянном полу песок, на потёртых кожаных диванчиках -- тоже. Затолкав невеликий багаж путешественников под сидения, Винсент облюбовал себе место у застеклённого окна и стал смотреть, как караванщики грузят последние тюки и рассаживаются по повозкам. Караван неспешно выехал со двора таверны, колёса застучали по мощёной камнем дороге. Позади оставались чистенькие, белёные, похожие на половинки яичной скорлупы домики с круглыми окнами, пляшущие над крышами фонарики, деревья, столбики с названиями улиц, каменные арки, палисадники... Света в окнах почти не было, спать в Аннсе ложились рано. Дневная жара понемногу спадала, можно было спокойно думать, что делать дальше. Впрочем, пока что всё идёт своим чередом - ночью они будут уже в Оннили, а там маги дадут знать, если почуют источник. Тогда придётся вылезать, шагать пешком по песку и надеяться, что русла отыщутся не слишком поздно. Надо бы спросить у Рымсы, сколько держится Портал.
* * * * *
В комнате надымлено, жарко, шумно, пахнет кофе и чьими-то резкими духами. На подоконниках, подлокотниках кресел, а то и прямо на полу стоят грязные чашки, на блюде сиротливо лежат два последних рогалика, горы окурков уже не умещаются в пепельницах, так и норовя просыпаться на стол. - Народ, мы кого ждём? - поинтересовался со спинки дивана вихрастый рыжий парень в цветастой рубашке. - Вроде все наши здесь -- может, двинем уже? - Да забей ты хавальник, Род, - лениво ругнулась длинноволосая барышня, расположившаяся подле здоровенного щетинистого мужчины. - Шеф сказал -- будем ждать, завали хлебало и не вопи. Рыжий хотел было ответить, но наткнулся взглядом на кулак барышни и не стал. - А правда, какого шиша мы тут торчим? - спросил совсем молодой кудрявый блондинчик, пристроившийся в кресле. Кресло было большим и удобным, блондинчик залез в него с ногами. - Ещё один! Ты знаешь, куда идти, да? Так просвети нас, дураков, где этот Омега вылезет, - ехидно проворчал синеглазый брюнет. На носу его плотно сидели очки в тонкой металлической оправе, на левой щеке -- длинный шрам. Блондинчик не ответил и уткнул нос в свою чашку. - Да полно вам нервничать, молодёжь, - хмыкнул самый старший и почесал бакенбард цвета мандариновой корки. - Сейчас вернётся шеф, всё расскажет, и пойдём. Не дрейфьте, мы Циркониада ухлопали, и с этой чудью справимся. Щёлкнул дверной замок. Одиннадцать бывших Турков враз замолчали.
* * * * *
Повозку тряхнуло -- видимо, под колесо попал камень. Тифа, чудом удержавшись на кожаном диванчике, кое-как разлепила веки, переглотнула и снова зажмурилась. Болела голова, во рту было сухо и противно, хотелось пить и пройтись по холодку. "Нельзя так наливаться", - укорила она себя. - "Сиди вот теперь, мучайся. Зачем я столько выпила? Надо было остановиться на третьей кружке!" Икнув, Тифа выпрямилась, чтобы не было так дурно, и поискала взглядом бурдюк с водой. Кожаное брюхо мешка виднелось из-под ног Рива; Тифа сползла с дивана, дотянулась до бурдюка, вытащила пробку и прильнула к горлышку. Полегчало сразу. Вода отдавала дёгтем и кожей, но всё равно была восхитительно вкусной и даже не успела окончательно нагреться. Закрыв бурдюк, Тифа сунула его обратно под сидение и уселась на своё место. Память помаленьку прояснялась -- она вспомнила о вчерашнем разговоре с Руди... Хорошо, что в повозке совсем немного света, никто не увидит её горящих щёк и довольных глаз. Руди вчера сказал, что она ему небезразлична, что хочет приходить в бар не просто, чтобы выпить, а к ней! Да-да, к ней, к Тифе Локхарт! А что, в конце концов? Что такого? Надо же когда-то подумать и о себе! Руди большой, надёжный, не болтливый (и это хорошо!), сильный (тоже неплохо). И не ноет! И вообще очень даже привлекательный, пусть и лысый. Тифа посмотрела на безмятежно посапывающего Руди и смущённо хихикнула - медвежонок, как есть медвежонок! Ну и ладно. Будет ещё время узнать его получше.
* * * * *
Под утро Винсент проснулся от стука и криков. Караванщики носились туда-сюда, с гомоном разворачивали повозки, закрывали ставни, опускали полотно с крыш. Пришлось будить Рымсу: надо же узнать, с чего все суетятся. Мохнатый маг, свернувшийся крендельком на кожаном сидении, открыл мутные со сна глаза и недовольно мявкнул. - Подумаешь, небольшая песчаная буря, - буркнул он. - Было бы что серьёзное, караван бы не выехал до завтрашнего вечера -- аннсийцы всю жизнь тут раскатывают, знают, когда в пустыню лучше не соваться. Спи, Винсент, не обращай внимания. Винсент подумал было, что бурю наслали маги, оберегающие источник, но тут же понял, что зря беспокоится -- если бы в Башне узнали о их замыслах, перехватили бы гаиянцев и келлсианцев ещё в таверне. Куда как просто шепнуть пару слов местным полицейским, проверить документы у подозрительных людей и запереть бродяг в камеру: и приличия соблюдены, и не выберешься! Винсент устроился поудобнее и задремал. Жаркий ветер раскачивал деревянную коробочку, хлопал полуоторванным полотнищем, выл на разные голоса -- то ухал басом, то свистел тонюсеньким дискантом, то жалобно тянул одну-единственную ноту, будто забытый дома щенок. Вокруг колёс росли горбы песка, поднимаясь всё выше и выше, почти достигая окон, песок струйками просачивался сквозь щели и тёк по полу. Ветру Оннили давно надоело играть с корявыми людскими и зверолюдскими движущимися поделками, ничего нового он всё равно бы не увидел, даже разворотив хлипкий домик на доски. Ну поорут караванщики, побегают по сторонам, потом сколотят свою развалюшку обратно и поедут дальше. Хоть бы раз что интересное приключилось, а то сплошная скука -- ни столбов песка до неба нельзя, ни летающих вверх тормашками повозок, ни засыпанных людей. Ветер в который раз посетовал, что не родился ураганом, наподдал напоследок по деревянной стенке, дохнул жаром и убрался отдыхать.
* * * * *
Ближе к обеду оба мага встрепенулись и в один голос сказали: надо выходить. Они чуют, что источник где-то слева и караван только что миновал его - стало быть, начинается пеший путь. Караванщики не стали расспрашивать попутчиков, зачем им потребовалось уходить в пустыню, помогли скинуть на песок вещи и уехали. - Далеко нам? - спросил Винсент, обматывая голову белым шарфом. - Вообще-то, не очень, - неуверенно сказала Тина. - Даже странно, что источник так близко от наезженного пути. - А почему бы и нет? - удивился Рымса. - Не всем охота тратить люссу на Портал, да и установить его немногие могут. Сел в повозку, доехал докуда надо, свернул - и на месте. - Верно говоришь, - признала Тина. - Бери мешок и давай-ка поторопимся, а то и к вечеру не доберёмся.
* * * * *
Раскалённый песок засасывает ноги, набивается в ботинки. Маги в легких сандалиях пожертвовали кусками головных шарфов, чтобы хоть как-то уберечься от волдырей, обмотали ступни тканью. Солнце, кажется, вот-вот вскипит и потечёт на головы и плечи каплями расплавленного олова; небо от зноя будто линялая, бледно-голубая тряпка. Слева, справа, сзади, спереди только песок - море, океан песка. По такому только на корабле плыть, да где же его взять? Кайт Ситх, не переставая, носится туда-сюда, верещит, обмахивает плащиком еле бредущего Рива ("Мастер, я не только умный, но и заботливый летающий кот!") и подбадривает всех криками: "Дойдём-дойдем, мы обязательно дойдём, а я долечу!" На него уже не обращают внимания, но Кайт Ситх не обижается, понимает -- люди не такие выносливые, им до летающих котов далеко. Шаг, шаг, еще шаг, и ещё один... Мучительно тяжело переставлять ноги на жаре, песок так и норовит ухватить за пятку и уронить. От зноя спирает дыхание, в виски словно долбит дятел, выискивая вкусную, жирную гусеницу, в ушах многоголосые колокола вызванивают траурный марш. Упал -- вставай, обжигая руки, и тащись дальше, никто тебя на спину не взвалит, на спине мешок и два бурдюка. Когда песок ровный, это ещё полбеды, но если попадается бархан, что не обойти, начинается ад: подняться по склону, удержаться на вершине, сползти вниз вместе с половиной проклятой кучи, вытряхнуть песчинки из-под одежды, соскрести их с лица и шеи... - Чёрт, может, водички попить остановимся? - каркает Сид. От жары нет сил курить, из кармана штанов сиротливо выглядывает пачка сигарет -- её не открывали уже часа три. - Рано ещё, - хрипит Винсент. - Полчаса назад пили, воду беречь надо. Сиду охота возразить, но он только облизывает пересохшие губы и идёт дальше.
* * * * *
Кайт Ситх заметил их первым. - Там, там! Я видел, видел! Я всё вижу, я же высоко летающий остроглазый кот! Ой, какие большие, какие страшные! - визжал он, кружась над головой Винсента. - Скорее бежим обратно, а то они нас увидят и побегут за нами! Вон там они, за той горой песка! - Кто побежит? - не понял бывший Турк. - Там кто-то есть? - Чудища! Вонючие чудища! - Кайт Ситх зажал лапами нос и закувыркался в воздухе. - Рымса, Тина, о чём он говорит? - Не знаем пока... - оба мага уставились на кота. - Может, и правда лучше обойти этих тварей стороной? - предложил Рив, но тут же испуганно замолк. Чудища уже шли к ним. Раскачивались на ходу, переваливались, ковыляли по песку на негнущихся ногах, размахивали руками. Людскими, зверолюдскими -- мёртвыми, пришитыми к телам, слепленным из разных кусков: у того на мохнатом туловище мисэ человеческие голова и руки, а ноги сете, у другого голова и туловище сете, и три людские ноги, а у третьего вместо рук -- ноги, вместо головы -- рука, а слепые глаза и нос посередине груди... Головы поворачивались вправо-влево, ноздри раздувались, вынюхивая добычу, пальцы шевелились. Смрад стоял, будто на скотобойне: протухшая кровь, гниющие внутренности, прокисшие шкуры... Рымса жалобно взмявкнул и побежал прочь. За ним помчались и все остальные -- пусть мешки и бурдюки наподдают по бокам, а ноги вязнут по щиколотку, лучше уж драпать, чем нюхать такую вонь! - Стойте! - заорал сзади Клауд. - Не бегите! Нельзя удирать, надо жечь этих ублюдков! Тина, давай! А я им сейчас приставные башки поотрубаю! Магичка, развернувшись, увидела, что Клауд, сбросив Цуруги и вынимая саблю, идёт навстречу чудовищам. Тут же на едином дыхании выкрикнула что-то длинное, заковыристое, шипяще-трескучее, и сложила ладони ковшиком. Взметнулся всполох огня, из ковшика полился поток жидкого пламени, вырастая перед вонючими чудями в горящую стену, а магичка всхлипнула от боли и затрясла обожжёнными руками, поминая на четыре стороны всю оборонную науку. Сид, свалив свою ношу, догнал Клауда, стал копьём заталкивать чудищ обратно в огонь. Вонь палёной тухлятины поднялась до небес, глаза слезились, нечем было дышать. Клауд встречал особо прытких чудей лезвием сабли - с одного маху рубил загребущие руки. Сзади громыхнуло, засвистело, заохало: Тина выпустила одну за другой три фаросферы. - Рив, стреляй по носам! - крикнул Винсент. - Они нас по запаху чуют! Юффи, придя в себя, начисто срезала сюрикеном ноги одной из горящих тварей. Тина, выскочив вперёд, выплюнула два слова и бросила пригоршню угольков -- взорвались они на манер гранат, троих чудей разнесло на мелкие кусочки. Чья-то развороченная голова упала прямо перед Винсентом, подпрыгнула, покаталась из стороны в сторону и улеглась, пялясь на него тусклыми бельмами глаз. - Клауд, Сид, отходите! - проорала магичка. - Быстро! Руки её сновали, будто завязывая узелки на невидимой верёвке, слова хватались друг за друга, выстраивались в затылок, заплетались в сеть. Сид с Клаудом кивнули и отпрыгнули. Вовремя: Тина уже заканчивала плести своё тёмно-багровое, дышащее, шевелящееся, распухающее на глазах заклинание. Ввязав последнее слово, магичка подняла своё рукоделие и швырнула в сторону чудищ. Винсент успел досчитать до двенадцати, а ничего не грохало, не взлетало в воздух, только потрескивало пламя, понемногу съедая движущуюся дохлятину. Клауд и Сид отступили ещё на шаг, но тут из глаз, ушей, простреленных носов, распяленных ртов вырвались языки огня. За какую-то секунду чудища выгорели изнутри, оставив после себя только кучи спекшегося угля. Тина пошатнулась и ничком упала на песок.
* * * * *
Рымса хорошо знал, что бывает, если не рассчитать сил и намагичить выше дозволенного, сам сколько раз от собственных стихов едва не замертво падал. Когда всю люссу до капли высушишь, а заклинание ещё не готово -- тратишь себя самого, вплетаешь часть здоровья, потом валишься наземь и пальцем шевельнуть не можешь. Потому и не стал суетиться вокруг лежащей Тины. Зато Клауд порывался то брызнуть ей в лицо водой, то потрясти за плечи, то искусственное дыхание сделать. Пришлось отгонять. - Не бойся, она очнётся минут через двадцать, самое большее -- полчаса. Тина замахнулась на очень могучую штуку, а это даром не проходит, - сказал мохнатый маг, отпихивая Клауда в сторонку. - Отдай кому-нибудь свой мешок, бери её на руки и неси. Клауд послушно кивнул, подхватил Тину и пошагал, огибая пожарище. Мешок его достался Баррету, на что Баррет не преминул сообщить, что тоже может таскать магичек, и получше, чем некоторые малорослые. Утомлённый постоянными спорами Винсент медленно потёр виски пальцами и скомандовал: "Вперёд!"
* * * * *
Он никогда не понимал, почему маги называют их отвратительными мерстре. Они же его дети! Им созданные, послушные, неутомимые, всегда ему помогающие, тихие, спокойные. И кто сказал, что человек не может стать Творцом? Глупые ведсе мнили себя единственными Создателями, и где они? Стоят Статуями и ничего не создают вообще. Хорошо хоть книги оставили, бумага камню не нужна. А эти никчёмные болтуны из Совета, говорившие, будто ничего у него не выйдет? Вышло -- и кто вышел! Десять изумительных, совершенных созданий, каждый со своим именем, характером и неповторимой внешностью. И вместо того, чтобы публично признать его превосходство, проклятый Совет до сих пор считает Творца недоумком, трупорезом и труполюбом! Приходят, смеются, пальцами тычут, но не гнушаются и дальше пользоваться плодами его трудов -- кто, кроме его детей, мог бы охранять источник так же ревностно? Жаль, что слишком мало гостей любуются его созданиями. А кто это там по песку идёт? Не маги из Совета. Надо бы встретить, как подобает.
* * * * *
"Если эти здесь, где же тогда мои дети?" - подумал Творец, глядя на людей и зверолюдя. - "Почему дети их пропустили?" Выглянув из пещеры, он сразу почуял гарь. И полез по крутому склону посмотреть, откуда так ужасно несёт. Сначала он не поверил своим глазам. Детей не было -- вместо них только дымящиеся кучи угля... Он завыл, заплакал, размазывая по лицу слёзы. Месть! Месть тем, кто убил его детей!
***
Седой чудак в потрёпанной, но чистой длинной коричневой робе, не обращая внимания на людей и зверолюдя, повалился на колени возле горелых тварей и разрыдался. Грязно-серые его космы тряслись, распяленный рот жалобно кривился. Старик плакал недолго -- вот он уже стоит над чёрными кучами, грозит кулаками и кричит. Винсенту показалось, что слова, будто репьи, набиваются в волосы и царапают щёки. Руки чудака задёргались, он тыкал пальцами перед собой: там, где пальцы на миг останавливались, загорались еле видимые огоньки. Воздух дрожал, густел прозрачным студнем, становился плотным, осязаемым... - Очнись! - заорал Рымса. - Это некромант! Стреляй! Винсент кое-как дотянулся до пистолета, наставил его на старика. Дуло гуляло из стороны в сторону, рукоятка так и норовила выскользнуть из непослушной ладони. Старик мелко захихикал - е-хе-хе-хе, хе-хе, - кашлянул троицей словечек, скрутил губы дудочкой и дунул. Сталь Цербера вмиг набухла вишнёвым жаром. Запахло раскалённым железом, потянуло дымком от масла. Винсент заорал, отшвырнул пистолет и покатился по песку, сдирая перчатку. Скинув блестящую лапу, он сунул руку в песок, чтобы хоть немного охладить обожжённую кожу, но песок тоже был горячим... Сквозь мутную пелену боли Винсент слышал, как рядом по-чёрному ругается Сид, шипит и ойкает Рив, медведем ревёт Баррет (его пушку тоже быстро не отстегнёшь!), постанывает Юффи, визжит Кайт Ситх, а Клауд, сбросив Цуруги, уговаривает Тину очнуться. Маг пронзительно взвизгнул, отпуская свой законченный наговор. Душное, тяжёлое покрывало, шелестя, навалилось сверху, окутало плечи и спину. "Спи, спи", - шептало оно. - "Не надо никуда спешить, оставайся здесь, отдыхай, ты уже дошёл, засыпай спокойно..." Винсент чуял, как цепенеют ноги, отнимаются руки, сами собой закрываются веки, что-то на грани слуха жужжит и колотится, словно муха в плафоне... Сочно шмякнуло, треснуло, завопило. Очнувшись от забытья, Винсент потряс головой, выгоняя остатки липкой дремоты и увидел возле мага Тифу и Руди Разворачивались они медленно, будто в киселе плыли, зато били сильно - старикашка, начавший было трещотку-бормоталку, от меткого пинка Тифы осёкся на полуслове, подавился и грохнулся оземь. Руди нагнулся, поднял его за ворот робы. Маг засучил ногами, заверещал, задёргался, заплевался. Руди неспешно прицелился и одним ударом кулака вышиб из него дух. - Это что за вредный дедушка? - спросила Юффи, подобрав остывший сюрикен. - Чего ему от нас надо было? - Мы его созданий убили, вот он и обиделся, - пояснил подошедший Рымса. - Да чёрт с ним, со стариканом, - сказал Рено. - Меня больше волнует, откуда он вылез. И нет ли там ещё дюжины таких же шитых-перешитых дохлых вонючек. Кайт Ситх, будь другом, слетай-ка на разведку, посмотри, что там, за барханом, творится. Кайт Ситх, вяло пошевелившись, смахнул песчинки с пыльного чёрно-белого живота, открыл один глаз и поведал, что в ближайшие полчаса он точно никуда не полетит. Разве что поедет на руках у Юффи -- перегрев железной начинки ещё никому на пользу не шёл. - Кайт Ситх, ты же самый хороший и умный летающий кот в мире, - уговаривал его Рено. - Без тебя мы точно пропали бы! Давай, поднимайся, красавчик ты наш! - Ты забыл добавить, что я ещё и самый быстро летающий кот, - капризно буркнул Кайт Ситх. - Скажи, а то буду лежать. - Самый что ни на есть быстро летающий, - согласился Рено. - Ну ладно, - смилостивился кот. - Сейчас погляжу.
* * * * *
За барханом, по словам Кайт Ситха, была пещера с дверью и двумя чудями -- большим, не обратившим на быстро летающего кота никакого внимания, и маленьким, шустрым. На недавно нападавших они походили только вонью. - Посмотрим, что ли? - предложил Рив. - Можем и посмотреть, - согласился Винсент. Перчатку он надел, едва металлическая лапа чуть охладилась. - Кайт Ситх, их двое, говоришь? Как по-твоему, они опасны? Кот заверил, что ничуть: малыш трёт пол, а его высокий сотоварищ стоит у стенки истуканом и даже носом не водит. - Стало быть, идём, -- подытожил Винсент. - Клауд, как там Тина? - Хорошо я... А что тут без меня было? - магичка уже сидела на песке и протирала глаза. - Да ничего особенного, - махнул рукой Рено. - Пришёл папочка тех уродов, что ты сожгла, возмутился грубым обращением с его детками и захотел нас всех перебить. Вон он валяется, его Руди с Тифой пришибли. Тина посмотрела на лежащего ничком старика, поморщилась. - И где, интересно, он прятался? - А в пещерке, - ответил ей Рымса. - Мы как раз собрались проверить, что в ней ещё есть.
* * * * *
За дверью было ощутимо холодно, по ногам пробирал сквозняк. Вопреки ожиданиям, почти не смердело -- так, слабенький запашок гнилья, обычному нюху и не различить. Грозди больших светунцов под потолком было далеко до слепящего солнца Оннили, глазам Рымсы пришлось привыкать к обычному дневному свету, потому мохнатый маг не сразу разглядел убранство пещеры старика. А разглядевши - пожалел, что не остался за порогом. Слева-то ещё ничего, обычная жилая комната со смятой неубранной постелью, деревянным столом, заваленным книгами, старым, обшарпанным посудным шкафом и тростниковым ковриком на полу, но справа, справа... Во всю стену -- стеклянный ящик с жуткого вида мясницкими ножами, клещами, ножницами, кривыми иглами и страшненькими хваталками-держалками, полированными до того, что смотреть больно, рядом с ним железный ящик, утыканный крохотными кнопочками, и великанский мерстре с четырьмя нелепо растопыренными руками. Под ногами у него копошился мелкий, пониже метра, одетый в короткие зелёные штанишки и распашонку головастый уродец с тряпкой в ручках -- смахивал пылинки со стекла. Рымса услышал скрежет зубов Винсента. Расспрашивать не стал. Книги на столе оказались сплошь по некромантии. Названия тоже были хороши: "Создай немёртвого", "Твой молчаливый помощник", "Как назвать мерстре: тайна имени" и, конечно, "Мерстре в великих сражениях: сказка, ложь и правда". Рымса только потянулся было к самому зачитанному тому, намереваясь посмотреть картинки, но цепкие лапки выхватили книгу, да ещё и хлопнули этой самой книгой по рукам. - Нельзя брать папины книги, - укоризненно прочирикал маленький мерстре. - Папа не разрешал тебе их читать! - Папа? - Рымса аж забыл об ушибленной руке. - Да-да, наш папа Форим. "Ну и ну!" - подумал Рымса. - "А старикан-то действительно их детьми считал..." - Малыш, а чем тут занимался твой папа? - спросила Тина. - Он создавал нас! - гордо пискнул мерстре. - И встречал гостей! - А не знаешь ли ты, случаем, что это были за гости? - подхватил Рымса. - Папины друзья из Совета, конечно, - напыжился уродец. - И бывшие мы. - Что-что? - переспросила Тина. - Это как? А теперь вы какие? - Мы -- настоящие. Рымсу основательно перекорёжило, до дрожи в коленках и первого седого волоса в шкуре. Старик-то, оказывается, мастерил своих "детишек" из бедолаг-путешественников, ненароком набредших на его логово! Вот негодяй! А ведь их всех, не сумей они отбиться, ждала бы та же участь... Бррррррр! Рымса живо представил, как его голову пришивают к плечам Юффи, а ноги Тины приставляют к туловищу Баррета, и скукожился ещё сильнее. - Маленький, а как тебя зовут? - выдавила побледневшая Тина. - Пунчик. Я самый любимый папин сын! Есть ещё Ранс, Порс, Биркин, Горрит, Урис, Мирк, Сарк и Нус -- младшие дети. И Вез, средний -- вон он, у стены стоит. Он папу, когда надо, чинит. - Погоди-погоди, - переспросила Тина. - Что значит "чинит"? - Глупая ты, - снисходительно пропищал Пунчик. - Папе триста сорок три года, у него часто что-то ломается, иногда даже новое вставлять приходится. Недавно сердце ему Вез менял, а год назад -- печёнку. Рымса не знал, орать ему, проклинать сумасшедшего Форима или восхищаться. Ругань вперемешку со славословием застряла в глотке, маг давился, силясь сказать хоть что-то, но ничего, кроме сипения, не вылетало. Давным-давно свихнувшийся некромант сумел настроить мерстре не только на лечение, но и на замену своих тухлых потрохов! Отдышавшись, и проклиная собственную впечатлительность, Рымса наконец-то додумался спросить -- а что в гостях у папы делали маги? - Брали из меня управляющую палку и ходили к источнику, - как ни в чём не бывало отозвался мерстре. - Думаешь, почему я говорить умею? Во мне с самого начала эта палка была. Но я не люблю, когда её вынимают -- я сразу глупею и ложусь спать. Да что же вы стоите? - спохватился уродец. - Садитесь вот сюда, за стол, ждите папу, он пошёл посмотреть, где младшие и скоро придёт. Только книжки не трогайте, а то он будет ругаться. - Э-э-э... Боюсь, что твой папа не придёт, - пробормотал Рымса. - Как это не придёт? - изумился Пунчик. - Он всегда приходит! - Понимаешь, малыш, его убили, - с неподдельной печалью в голосе сказала Тина. Видно, ей тоже было жалко маленького мерстре, оставшегося без хозяина. - Не понимаю. Убили -- это что? - Это значит, что он лёг спать и не проснулся, - чуть ли не со стыдом объяснил Рымса. - Ты выйди из дома, посмотри. Малыш сорвался с места и убежал. Рымса и Тина молча смотрели друг на друга, закусив губы. Почти разумный чудик не вызывал отвращения, как его приятели -- разве только жалость к ни в чём не повинному созданию, волей сбрендившего старика ставшему уродливым, корявым мерстре. Снаружи раздался жалобный, плачущий, совсем собачий вой. Пунчик нашёл своего мёртвого папу. - Знаешь, Рымса, я не представляю, как забрать у него палку, - тихо всхлипнула Тина. Встревоженный Клауд мигом повернулся к ней, расспрашивая, что стряслось. Пришлось, спотыкаясь на каждом слове, объяснять. - Он ведь почти что живой, - вздыхал Рымса. - А вынь эту паршивую штуку -- сразу станет таким же, как те вонючие туши. Рив тоже пригорюнился: уж слишком маленький мерстре напоминал Кайт Ситха. Убери платы, и кот будет безъязыким чёрно-белым комочком, обычной меховой игрушкой. - Если только потом вернуться и отдать палку, - предложила Тина. - Успеется. Сначала надо догадаться, как её достать, - проворчал Сид. - Нам она тоже нужна, знаешь ли. - Ну, об этом проще спросить у него самого. Шустряк наверняка не раз с палкой расставался, - сказал Рено. Рымса, уныло шмыгая носом, поплёлся к двери. Ужасно не хотелось обижать несчастного малыша Пунчика -- а что ещё сделаешь?
* * * * *
Форим лежал на песке сломанной куклой; ветер шевелил его седые космы и уже успел задрать подол коричневой робы, оголив тощие, высохшие старческие ноги в стоптанных кожаных башмаках. Пунчик свернулся возле него - маленькое тельце дрожит, уши опущены, кулачки горестно прижаты к груди. Малыш совсем обессилел от плача, только и мог, что тоненько попискивать, прижавшись к мёртвому магу. Рымса, проклиная все палки и загадки на свете, одёрнул робу Форима и осторожно потыкал Пунчика в корявенькое плечо. - Послушай, дружок, у нас к тебе просьба. Не можешь ли ты одолжить нам на время ту палку, которая у тебя внутри? Мы тебе её вернём, честное слово! Пунчик поднял голову, посмотрел на него и равнодушно кивнул -- берите, дескать, мне не привыкать. Рымса, не выдержав взгляда печальных круглых глазёнок мерстре, быстро забормотал: - Знаешь, а пойдём-ка с нами! Папа твой умер, зачем тебе одному оставаться? Давай, поднимайся, маленький, мы вместе с тобой дойдём до источника, откроем его и сразу же отдадим твою палку обратно. А ты нас предупреди, если что опасное по дороге увидишь, хорошо? Пунчик нехотя отодвинулся от тела своего создателя, встал и поплёлся за Рымсой.
* * * * *
- Ба, привёл! А где та штука? - спросил Сид, оглядывая печального малыша-мерстре, семенившего рядом с магом. - Не отдаёт, что ли? - Потом отдаст, - успокоил его Рымса. - Он с нами пойдёт. - А на кой бес он нам нужен? - удивился Баррет. - Жалко его бросать, - вздохнул стихотворец - Да и пригодиться может, он тут жил всё-таки. Винсент чуть не расхохотался в голос. Молодец Рымса! Практичности ему не занимать, не только стихами голова набита. Помощь никогда не помешает, пусть и от страшненького, убогого мажьего создания с ушастой головой размером в хороший арбуз, кривыми ручонками и косолапыми ножками. Пускай Пунчик не знает, где источник -- зато о подарочках своего папеньки наверняка помнит, скажет, куда лучше не соваться и что стороной обойти. Не мог старик только на своих уродов полагаться, где-то поблизости, скорее всего, и другие капканы есть. Да и маги не дураки, чтобы не подстраховаться.
* * * * *
Рымса успел сотню раз поблагодарить себя, что не оставил Пунчика в пещере -- старик Форим прикопал в песке стоп-сети (вступишь одной ногой, и виси, жди, пока не вынут, всё равно и пальцем не пошевелишь) и западни-липучки. Малыш скакал впереди, то и дело пища: "Осторожно, тут папина ловчая яма!" Без Пунчика точно кто-нибудь в ловушку попал бы, да там и остался. Кайт Ситх сначала обижался на чудо-уродца (а кому приятно видеть, что твои таланты летающего кота пока без надобности?), но вскоре успокоился, даже задираться перестал. Понял, видимо, полезность маленького мерстре. День клонился к вечеру, а жара не спадала. Хорошо хоть успели отдохнуть и вволю напиться в Форимовом доме, пока решали, куда идти дальше. Источник-то -- вот он, уже рукой подать, если верить магическому чутью, а где треклятые часы без маятника? Или то, что может ими быть: игла без начала и конца самый обыкновенный железный стержень, Рымса сам его видел в животе у Пунчика. Насчёт обыкновенности он, конечно, загнул. Мощи в железку натолкано под завязку, тронь -- заискрит. Ещё бы, если уж палка способна сделать из мерстре чуть ли не живое существо, стало быть, её создатели люссы не пожалели, вливали куда как щедро, чтобы подольше не перезаряжать. А посмотришь простым глазом, без особого прищура, так ничего приметного, железка и железка, даже ржавая местами. Валяйся такая под ногами -- пройдёшь мимо и не подумаешь, что сгодится не только по заборам стучать. Белёсо-голубое небо понемногу наливалось синевой, низко над горизонтом подмигнула жёлтая звезда. Муриний Нос всегда высовывается первым, и прячется, когда высыпают другие звёзды: мурин зверёк любопытный, но жутко пугливый, как что зашелестит или брякнет -- сразу нырк в кусты и нет его! Говорят, один мурин жил у мага, что хотел стать бессмертным, всю жизнь варил себе прехитрый сиропчик вечной жизни, да сподобился приготовить его только к восьмидесяти годам. Получилось немного, всего-то несколько капель, но маг и тому обрадовался, схватил плошку, поставил её перед домашним любимцем -- гляди, мурин, какой я умный, всё у меня получилось! Мурин смотрел-смотрел на жижицу в плошке, взял да и ткнул в неё носом... Маг -- орать, мурин -- бежать. Так и стал нос мурина на небе жить, куда ж его ещё девать? А маг выпил сиропчик, да той чуточки как раз и не хватило, пришлось ему всё-таки помереть от старости. Рымса, засмотревшись и задумавшись, не замечал, что потихоньку поднимается на песчаную гору. Очухался только от визга Кайт Ситха: кот болтал в воздухе руками и ногами, выписывал хвостом кренделя и кричал из всех своих невеликих сил: - Глядите, там внизу камни! Чёрные-пречёрные! Опасные-преопасные!
* * * * *
Один камень смотрит прямо, другой накренился влево, опершись о бок соседа, будто изрядно нагрузившийся пьяница по пути домой; третий, полуразвалившийся, отдыхает на песке, обломки зализаны до лоска; четвёртый с пятым, взгромоздив на себя шестого, вот-вот закачаются и грохнутся наземь. Седьмого вообще нет -- то ли давно рассыпался, то ли его, упавшего, занесло песком так, что не видать, восьмой же, воспользовавшись простором, выворотился и лёг поперёк. Девятый и десятый, накрывшись одиннадцатым, здорово напоминают ворота: стоят чуть впереди, и гораздо постройнее остальных. В них, наскоро посовещавшись, решили пока не заходить. Тина с Рымсой хором повторяли, что источнику больше и негде быть, наверняка неподалёку спрятаны те самые часы. Но ничего даже отдалённо похожего на циферблат или шпиль, указывающий время по солнцу, никто не видел. Рено, крепко поразмыслив, предложил подобраться поближе к камням и попробовать перевернуть один из них -- вдруг у него внутри песок пересыпается? Винсент с ним согласился. - Неохота мне эти каменюги тревожить, - проворчал Сид. - Так и кажется, что они что-то замышляют. Притворились спящими и ждут, пока какой-нибудь дурак подойдёт и пальцем ткнёт. - Да ладно тебе, опасливый ты наш! У нас на крайний случай маги есть, - Баррет, наоборот, был настроен снести и растрясти хоть все камни подряд, лишь бы поскорее добраться до источника. - Маги, ага, - буркнул в ответ ему Сид. - Много ли они намагичили против того дедугана? - Свинья неблагодарная! - обернувшись к нему, возмутилась Тина. - А кто мерстре жёг? Ты, скажешь? Я не виновата, что все силы на них потратила, нет такого мага, чтобы без остановки наговоры вязал! - Всё, всё, успокойтесь, - не желая новой ругани, между спорщиками вклинился Винсент. - Не хватало ещё перессориться в самом конце. Сид, отодвинься и не пыхти. Тина, чуешь хоть небольшую опасность? - Не-а, - покрутила головой магичка. - Я вообще-то оборонник, ничего такого не умею. - Рымса, а ты? - И я не умею, - сокрушённо признался стихотворец. - Я не гадалка, с предвиденьем у меня худо. - Стало быть, придётся идти наобум, - со вздохом подытожил Винсент. И никому не сказал, что у него-то как раз плохое предчувствие и было -- по спине даже на пустынной жаре подирало лёгким морозцем, а указательный палец потряхивало. Несильно, но знакомо. Тридцать лет назад перед особо смертоубийственными делами дёргало точно так же. Один раз он, правда, пальца не послушался, уговорил себя считать трясучку обычным мандражем. До сих пор ему этот мандраж боком выходит.
* * * * * Камни не поддавались, стояли на своих местах будто приросшие. Баррет и Руди, отдуваясь и утирая пот, бросили толкать последнюю упрямую глыбу и встали подле неё, спрашивая, не пришло ли на ум кому-нибудь что-то более интересное. - Может, по ним Пунчиковой палкой побить? - придумала Юффи. - Тоже мысль, - одобрил Рено, обмахиваясь снятым с головы шарфом. - Давайте так и сделаем, все равно другого пока не придумали, а ночь уже близко. - Вот-вот, это ты верно заметил, - поддержал его Клауд. - Если палка не поможет, придётся тут до утра оставаться. А ночи в пустыне, между прочим, холодные. - Пунчик, дружочек, мы совсем скоро тебе её отдадим, - Тина погладила малыша по ушам. - Не бойся, одного тебя тут не оставим, возьмём с собой. Правда, Клауд? Ты ведь понесёшь Пунчика, пока он будет спать? Клауд покорно кивнул. Невелика тяжесть, а Тине спокойнее будет. Пунчик распахнул одежонку, оголяя тощенькое пузо. Большая, застёгнутая на поломанные перламутровые пуговицы заплата из ветхой кожи казалась настолько чужеродной и какой-то особенно мёртвой, что хотелось отвернуться и поскорее забыть, что её видел. - Ну, кто рискнёт? - невесело ухмыльнулся Рено, оглядывая всех по очереди. Все старательно отводили глаза, даже Руди. Баррет, крякнув, подошёл к Пунчику и непослушными руками кое-как отстегнул лоскут кожи. - Извини, малыш... - пробормотал он и достал небольшую, с локоть, полую железную палку. Глазёнки Пунчика помутнели, мерстре повалился на песок и затих. Клауд поднял почти невесомое тельце, пристроил на заплечный мешок и обернулся к Тине: - Готово, идём дальше. - Ладно, палка у нас. Какой камень колотить будем? - деловито поинтересовалась Юффи. - Как насчёт того, чтобы для начала войти в ворота? - в тон ей ответил Рено. - Сделаем вид, что мы пришли вместо магов, помашем палкой. И посмотрим, что будет. - Стало быть, так и поступим, - кивнул Винсент. - Баррет, подними палку повыше, пусть эти камни убедятся, что мы не с пустыми руками идём.
* * * * *
В каменные ворота входили гуськом, чуть ли не наступая друг другу на пятки -- а ну как с передними что-то случится, покуда задние подтягиваются? Или наоборот. На Оннили спустился вечер, похолодало быстро. Песок, невыносимо горячий днём, пока ещё сохранял остатки тепла, согревал хотя бы ноги. Ветер, скучно жалуясь на погоду, бился о туши камней, заново выглаживал отшлифованные до тусклого блеска чёрные бока. Звёзды снисходительно посматривали на группку людей, зверолюдя и меховую игрушку: им, звёздам, не до мелких житейских неприятностей, у них свои дела есть, гораздо обширнее и интереснее. Тина зажгла над головой огонёк -- жёлтый, совсем домашний, уютный. При свете такого огонька хочется пить чай, пристроившись у окна, неспешно рассказывать волнительные истории и заедать их плюшками с корицей, а вовсе не стоять в круге страшноватых каменюг, смотря, как Баррет бьёт по ним палкой. Старательно обстучав все камни, Баррет вернулся в середину круга. От него чуть ли не пар валил, так усердно колотил. - Ну, что дальше? - пропыхтел он, катая палку в ладонях. А потом взял да и поднял её над головой. Палка низко загудела и выхлестнулась вниз, будто удочка, упёрлась в песок, вырвалась из рук Баррета и встала, целя одним концом в зенит. Песок быстро-быстро пополз к краям круга, оголяя пятачок с торчащим в нём прутом, закружился, завертелся, поднимаясь сплошной шелестящей стеной всё выше и выше. Земля под ногами тяжело вздохнула, ухнула, распоролась... Кувыркаясь в воздухе, Винсент, кроме темноты, ничего не видел. Пахло холодной землёй, Кайт Ситх орал: "Я не желаю лететь только вниз! Мне не нравится так летать! Хочу наверх!" Юффи визжала, Сид ругался, Баррет тоже. На землю все свалились кучей. Сразу же забарахтались, силясь распутать руки и ноги, в суматохе кто-то въехал Винсенту в глаз, Рено кряхтел и сипел, чтобы с него немедленно встали Баррет и Клауд, а Рив стонал: "Ох, моя голова..." Тина сгоняла Юффи с подола робы, Руди отплёвывался от меха Рымсы, Сид шипел сквозь стиснутые зубы -- поранился своим же копьём. Винсент проморгался, отполз подальше. Темнота редела: по низу стен, дрожа и жужжа, разгорались фонарики, подсвечивая грубо обтёсанный серый камень и обломанный, ноздреватый сталагмит с чашкой наверху. В неё с длинного, тонкого сталактита срывались прозрачные капли, тихонько плюмкали, ударяясь о воду. Сразу захотелось пить. - Кажется, мы только что проскочили тот самый "глаз водоворота", - пробормотал Рымса. - Так, а где палка? Кто-нибудь её видел? Палка отыскалась позади Тифы -- лежала себе, уже сложившись обратно. Тифа опасливо подняла её и подала магу: вдруг опять вырастет, так хоть не в её руке. - Ух... - выдохнул Рымса. - Я уж испугался, что она осталась сверху. Как бы мы её тогда доставали, я вообще не представляю. Стало быть, - продолжил он, почёсывая нос. - Не мокрое море уже миновали, игла без начала и конца у нас, глаз водоворота тоже позади... - Тсссс! - шикнул Рено. - Я что-то такое слышу... "Кто-то идёт?" - Винсент сразу заозирался по сторонам. - "Нет, вроде никого..." Кап-кап, кап-кап. Кап-кап, кап-кап. Звук падающих капель воды был необыкновенно похож на... тиканье часов! - Вот они, родимые! - радостно проурчал Баррет. - Часики-то наши -- вот они!
* * * * *
Рымсу, с его чутким зверолюдским носом, пропустили вперёд. Обнюхав воду и не найдя в ней ничего подозрительного -- вода и вода, чистая, самая что ни на есть обыкновенная, - стихотворец напился до бульканья в животе и уступил место у чашки Тине. Вслед за ней подошли и остальные, чашка пустела на глазах. Хватило, к счастью, всем, и даже на самом донышке чуть-чуть осталось. Юффи подставила руку под падающие капли, набирая воду в горсть. Лишь только мерное "кап-кап" стихло -- пол вздрогнул и покачнулся. Юффи торопливо отдёрнула ладонь: капли снова ударились о воду, пол встал на место. - Разрази меня гром! - выдохнул Сид. - Рымса, иди-ка сюда. Сдаётся мне, я понял -- чтобы ехать вниз, надо перекрыть этот кран! Вдвоём они оглядели и ощупали сталактит со всех сторон. Вспрыгнув на плечи Сида, Рымса нашел почти у самого верха небольшую, вполне подходящую дырку, осторожно воткнул палку, покачал туда-сюда и с усилием повернул вправо. Пол бесшумно стронулся и начал опускаться. Рымса едва не упал (Сид вовремя удержал за ноги!), но палку не выпустил, так и ехал, вцепившись в неё обеими руками -- сталактит никуда не делся, отлип от потолка и висел над чашкой. - Куда от вашей магии бежать, - проворчал Баррет, разглядев неподобающее поведение сталактита. Огоньки понемногу гасли, из-под пола пробивался неверный синий свет. Его становилось всё больше, синева разгоралась, заливала каменные стены, окрашивала лица, руки и волосы - рыжие лохмы Рено, шевелюра Тины и мех Рымсы быстро позеленели. Юффи не удержалась и тихо хихикнула. Пол остановился с коротким "Пух-х-х...". Рымса наконец разжал руки и соскочил с Сидовых плеч. - Смотрите, источник... - благоговейно прошептала Тина. Под ногами, в нескольких шагах -- глубоченный отвесный обрыв. Густая лазурь то ли воды, то ли жидкого света водопадом льётся из зева невеликой пещерки, течёт по каменному руслу и уходит под землю. Два русла рядом пусты. Истоки их забиты белыми кусками скал. - Руди, у тебя есть что громкое? - лениво процедил Рено. - Есть, как не быть, - полез в карман Руди. - Сейчас рванём. Оглушительно бумкнуло, пространство возле стены вспучилось пузырём, с треском разошлось. Семь магов-людей одновременно шагнули из Портала.
* * * * *
"Все здесь, негодяи!" - зашипел про себя Рымса. - "Сразу прибежали, как припекло!" - Кого я вижу? - саркастически осведомился Лет Сантин. - Рымса Ноас и Тина Рёссин! И что, позвольте спросить, вы тут делаете? И где мастер Пимкин? - Мы собираемся открыть два других русла, - Тина гордо задрала подбородок. - А Пимкин стоит деревом у той самой пещеры, где сдохли твои солдаты. - Туда ему и дорога. Тина, зачем ты пришла сюда и притащила этот шумный коврик? - Затем, чтобы вернуть зверолюдям и ведсе их магию, - отчеканила девчонка. - И ты думаешь, что мы позволим это сделать? Дурочка. Кое-какая сила у тебя, конечно же, есть, я не могу этого отрицать, но против меня ты -- тля. Просто маленькая особо разговорчивая тля! А дёрнешься -- быстро останешься и без той жалкой капли магии, что в тебе пока ещё есть. Я превосходно знаю, где у всех моих студентов каналы люссы! Крак -- и перережу! - Вы -- воры! - у Рымсы перехватило горло. - Какого хрена? - Вор здесь ты, подмастерье Ноас, - ухмыльнулся Сантин. - Забыл, за что тебя вышвырнули из Башни? За то, что ты пробрался в мою комнату, шарил там, наоставлял кругом своей шерсти и украл мой свиток, ходячий пылесборник! Таких, как ты, нужно держать в клетках и по выходным показывать маленьким детям -- чтобы боялись. - Я не крал! - заорал Рымса. - Да ну? Твоя вина подтверждена главой Совета -- правда, Арис? Минкин выступил вперёд, посмотрел на Рымсу, на Тину, на гаиянцев. - Нет, Сантин. Я солгал. И тебе это прекрасно известно, - слова Минкин ронял неохотно, медленно. - Зато я знаю кое-что другое. Я всё ещё видок и могу разглядеть чужаков. Совет, эти люди не из нашего мира. Как вы попали на Келлсе, иномиряне? - Нас случайно забросили к вам, - отозвался Винсент. - Сначала в какое-то место, где три луны, потом на площадь к Статуям. - Не погрешу против истины, если скажу, что вы хотите вернуться домой? - Минкин чуть наклонил голову. - Для этого и постарались привлечь наше внимание, не правда ли? Ведь только маги Башни способны открыть Портал на вашу планету. Умно, очень умно. Безумные ведсе рассказали вам об источнике, а вы, догадавшись, что Совет станет защищать его, пришли сюда. Что ж, мы готовы помочь вам. Сейчас установим дальний телепорт и вы уйдёте. Винсент только открыл рот, но Рено его опередил. - Слышь, маг, а что это ты нас так пожарно гонишь? - осклабился он от уха до уха. - Боишься, что краденую магию отдавать придётся? Ни шиша мы не уберёмся отсюда, пока забитые русла не прочистим! - Молодой человек, вы, я боюсь, меня не поняли. Вам придётся уйти. - С какого это этого? Ты силком нас в свой Портал запихнёшь, что ли? Минкин вздохнул, пригладил бороду. И продолжил говорить -- неспешно, негромко. - Если убрать преграды из источника, магия зверолюдей и ведсе вернётся. Немагам такого не понять, но вы, подмастерья, подумайте, что будет, когда разрушится кладка. Магия хлынет с такой силой, что разворотит и источник, и половину Келлсе. Не говоря уж о том, что вы все погибнете. А знаете, что я могу вам предложить? А давайте я посажу вас в Совет! Погодник Силар хотел что-то возразить, открыл было рот, но, повинуясь взмаху руки архимага, сразу же замолчал и насупился. - Вы получите всё, о чём могут только мечтать подмастерья, да и почти все маги Башни: книги ведсе, творения их магии, их умения, - Минкин равнодушно улыбался. - Вас будут уважать, почитать, даже в каком-то смысле побаиваться. Будут говорить: "Такие юные, а уже в Совете, неспроста это -- наверное, они могут гораздо больше, чем простой маг!" Никто не будет приказывать вам, наоборот, это вы будете править. Одного вашего слова будет достаточно, чтобы начать и закончить войну. Да, с тебя, Рымса, будут сняты все обвинения в воровстве, а тебе, Тина, я дам нового учителя, гораздо более способного и могущественного. А вы, иномиряне, вернётесь на свою планету, увидите своих родных и близких. Мы могли бы наградить вас чем-то ценным, тем, что вы можете взять с собой: золотом, драгоценностями. Могли бы дать вам знания, но, боюсь, они вам не пригодятся. - И за что вы хотите нас наградить? - со смешком спросил Винсент. - За то, что уберёмся? - Именно, - согласился архимаг.
* * * * *
Клауд посмотрел на источник, на Тину, на своих друзей и приятелей, на магов. "Я бы вернулся", - подумал он. - "Может быть, я смогу забыть, что умею только драться, достигну чего-то, стану другим... А как же Тина? Нет, я не могу её здесь бросить! Тот главный маг сказал, что все мы погибнем, если откроем источник - а вдруг он наврал? Если мы уйдём, и он что-нибудь ей сделает, я уже не смогу её спасти! Я остаюсь". Тифа вспомнила о Марлен и Дензиле, сидящих в баре без присмотра, поразмышляла о Руди. "Надо бы уходить. Моя жизнь только начинается, я не хочу умирать здесь. Я хочу быть счастливой! Но... а как же Келлсе, зверолюди, ведсе с украденной магией? Надо им помочь. Я остаюсь". Винсента словно разрывало на две половины. Одна хотела поскорее очутиться на Гайе, остановить Омегу, повидаться с Лукрецией -- а другая тянула никуда не уходить. Здесь он живой, настоящий, пусть и шестидесятилетний. Другое дело - кому он здесь нужен? Рымсе и Тине, вот кому! Он останется. Руди бросил взгляд на замечтавшуюся Тифу. "Наверное, Тифа думает о том же, о чём и я. Мы могли бы вернуться на Гайю вместе, рука об руку, постараться стать счастливыми... Но почему бы не попробовать обойтись и без помощи слишком щедрых магов? В Башне и другие найдутся, не все же такие сволочи. Я остаюсь". Рено представил себе удивлённую физию Тсенга, рассудил, что в ближайшее время не желал бы на неё любоваться. "Что до обещанной бородатым магом погибели -- это мы ещё посмотрим, кто тут помрёт", - ухмыльнулся он. - "Я, пожалуй, остаюсь". Сид соображал недолго. "Как только мы перебьём этих гадов, война быстро сойдёт на нет. Келлсе откроют, и я смогу повидать другие миры! Пусть не на ракете, а всё равно интересно. Я остаюсь". "Эта планета тоже страдает", - думал Баррет. - "Раз уж мы здесь, надо ей помочь. Я остаюсь" Рив вздохнул, вспоминая свои недостроенные здания. В Мидгаре и Эдже столько работы, а он застрял в чужом мире, грозящем вот-вот развалиться! Но келлсианцам тоже нужна его помощь. Он остаётся. Юффи поглядела на карманы магов. "Неплохо бы перед большим бабахом их проверить", - хихикнула ниндзя. - "Остаюсь". Кайт Ситх, сидя на её плече, подумал, что такой хороший летающий кот тоже должен остаться. Где ещё доведётся полетать? "Чихал я на ваш Совет!" - рыкнул про себя Рымса. - "После того, как Сантин назвал меня пылесборником -- да пошли-ка они, грёбаные расисты! Никуда они меня не возьмут, я отсюда и выйти не успею, прикончат сразу" Тина с размаху выставила перед собой средний палец. "Надеюсь, это объяснять не надо? В Совет я и без вас попаду!" Размышления всех заняли не больше пары секунд, но в воздухе витало: "Я остаюсь".
***
- Смотри-ка, Арис! Судя по глупо-геройским рожам, уходить они не собираются, - издевательски хохотнул оборонник в синей робе. - Дураки, наивные дураки! Вам предлагали добром убраться на свою планетёшку, да ещё и и с прибытком, но вы по своей неохватной дурости решили порадеть за невинно обиженных мохнатых и каменных. Придётся вас разочаровать -- мы никого не пропустим к источнику. Он навсегда останется в нашей власти! Навсегда! - теперь маг уже кричал, брызгая слюной, глаза его бешено выпучились и, казалось, завращались в своих орбитах, брови встопорщились. - Мы передавим всех внезапно поумневших комнатных зверюшек, а если кто случайно останется -- отправим туда, где им самое место, на диванные подушечки и прикроватные подстилочки. Это люди должны править миром и заниматься магией, а животные должны делать то, что положено животным: спать, жрать и гадить! Магия, загнанная в кабинеты и на полигоны, должна освободиться и обрушиться на непокорных всей своей мощью! Нас, магов, истинных повелителей, принуждали служить людям и грязным мохначам, но больше этого не будет! Слово "маг" будет равно слову "страх"! Никто не сможет нам помешать! Идите сюда, глупцы, и умрите, убогие вы ничтожества! Единственное, что вы можете сделать -- умереть сами и облегчить мне работу. - Слышь, заткнись, а? - не выдержал тощий рыжеволосый человек. - Задрал уже орать, мать твою. Оборонник повернулся к нему, свирепо плюнул на землю. Руки его уже вязали узелки, плели что-то, распухающее в багровый, шипастый шар, наливающееся пунцовым, живым огнём. Коротко выпалила пару трескучих слов девчонка-подмастерье, закрутила пальцами тонкую тусклую нитку пряжи. Огромная фаросфера, с рёвом распоров воздух, ударилась о прочную ледяную стену, размазалась по ней и стекла на землю, понемногу угасая. - Вот вам! - задорно завопила маленькая магичка. Снежный вихрь, выпущенный погодником, залепил ей рот, заставил закашляться. Магомеханик дёрнул вверх рукава робы цвета хорошего яичного желтка, выставив начищенные медные браслеты, под завязку набитые уже готовыми наговорами. Щёлк, щёлк, щёлк -- отскочили три верхние скрепы-застёжки: в подставленную ладонь посыпались лиловые кубики Иссушения. Зверолюдь-стихотворец трясущимися губами выговаривал: Чтобы мысли заплести И моих друзей спасти, Я, враги, скажу вам так: В мыслях ваших кавардак! Наговор сплетёте ловко, А получится -- морковка! И капуста, и картошка: Овощей полно лукошко. Наговор сплетёте крепко - Глядь, а вышла только репка! Оборонник, метнувший охапку раскалённых докрасна головёшек, взвыл -- до стоящих впереди черноволосого людя и того рыжего, что прервал речь свихнувшегося от ненависти мага, долетел только десяток кругленьких картошин, причём, судя по цвету, печёных. Иссушение магомеханика тоже пострадало, по головам и плечам чужих людей забарабанил град морковок с длинными зелёными хвостами. Стихотворца подхватило, завертело, швырнуло на землю, покатило к краю обрыва: мастер перемещений решил избавиться от докучливой помехи. Если бы не высокий, совершенно лысый человек, успевший ухватить зверолюдя за ногу, лететь бы ему прямиком в мою воду -- а сырость он ой как не любит! Да и мне не нравится, когда в меня что-то бросают. Магичка, прокричав на одном дыхании не меньше дюжины слов, закружилась на месте, выхватывая из воздуха плотные водяные пузыри и бросая их под ноги магам. Пол в момент стал насквозь промороженным катком, Оборонник и магомеханик, не удержавшись на льду, столкнулись и упали. - Лупи скотов, не жалей! - проорал смуглый здоровяк, шагая к ним, но перемещатель одним взмахом руки отправил его в полёт, отбросил на желтоволосого с копьём. Не отдёрни людь копьё вовремя, быть бы летящему пропоротым насквозь, а так здоровяк только сшиб его с ног, и заодно с ним бородатого брюнета. Полыхнуло малиновое пламя, с потолка посыпались увесистые камни. Люди и зверолюдь бросились в разные стороны, увёртываясь от булыжников, но проворные камни будто гонялись за ними, не давая передышки, зависали перед лицами. Мохнатый механический зверёк, взлетев повыше, резво спланировал на голову перемещателя и вцепился лапами в его уши. Маг завопил, замахал руками, пытаясь отодрать от себя верещащий чёрно-бело-красный комок; камни сразу успокоились и попадали вниз, как и положено благовоспитанным кускам скалы. Потянуло палёным, из-под земли полезли склизко-коричневые, пупырчатые щупальца с зубастыми пастями на верхушках. Пасти то разевались, показывая расчетверённые языки, утыканные колючками, то схлопывались с влажным, противным хлюпом. Щупальца отрастили себе когтистые лапки, чтобы получше хвататься за штаны и ботинки, ползли вверх по ногам; вонючая, густая слизь, комками падая на пол, обращалась в маленьких пищащих медуз. Бойкая длинноволосая девушка, передёрнувшись от омерзения, выдралась из цепких коготков, прыгнула и с размаху пнула в рожу магу в разукрашенной робе, выписывавшему пальцами кренделя. Иллюзионист отлетел назад, врезался в стену и кулём осел на пол. - Минус один! - победно завизжала громкая малышка, кидая сюрикен в оборонника. Маг, погано усмехнувшись, расплавил его ещё в полёте. Капли раскалённого металла зашипели, остывая на земле, девочка заорала: "Ублюдок! Убил моё оружие!" Красноглазый людь уже стрелял, успев ранить магомеханика и задеть руку превращателя, пока оборонник не выплел щит, испаряющий пули. Гулко расхохотавшись, оборонник повёл руками в стороны, будто плыл брассом, перед ним сама выплелась чёрно-фиолетовая паутина, утыканная светящимися глазками... Свистнуло, хлопнуло, зашипело - словно из проколотого шарика уходил воздух. Паутина сморщилась, распалась и осыпалась жирно коптящими хлопьями, глазки потухли, стеклянными шариками раскатились по полу. - Всем стоять на месте! - загремел из пустоты голос. - Ребята, ну вы пипец! Из возникшего ниоткуда маленького Портала, битком набитого приборами, вышли двое: гуманоид с фиолетовой кожей, двумя головами и приставными железными крыльями за спиной, и шестилапый, с синей шёрсткой, круглоглазый зверёк. - А... а где моя магия? - остолбенел оборонник. - Кончилась, - пискнул шестилапый. - Мы её выключили. Разберёмся -- включим. Так что вы тут не поделили? - Да мы тут с подмастерьями занятия проводили, - состроил обиженную физию маг. - Практику на случай внезапного нападения оттачивали. Чужаки и подмастерья остолбенели от такого беспардонного вранья. Подходящих слов не находилось. Стихотворец открыл было рот, но вместо него заговорил архимаг. - Сантин, я так от тебя устал, - сказал он, повернулся к обороннику, обхватил его обеими руками. - Мне кажется, нам с тобой пора на покой, - и, не отпуская, бросился вместе с ним с обрыва...
Я постоянно чувствовал себя инвалидом, с одним только руслом. Что бы подумали обо мне другие источники, узнав, что я лишился добрых двух третей самого себя? Издевались бы надо мной, вне всякого сомнения. Ну может, кто-то бы и пожалел -- что вряд ли. Оборонник сопротивлялся до последнего, но архимаг держал его крепко, не давал вырваться. Я принял их обоих и подарил им мир. Я ощутил, что преграда во мне начала поддаваться. Скрепы растворялись, камни, зашатавшись, сами вываливались и, грохоча, катились вниз. Воздух надо мной дрожал и даже, как мне казалось, немного дребезжал, словно ослабшая на колке струна. Оба моих запечатанных русла были открыты.
* * * * *
Поднявшись на поверхность, Винсент сразу увидел Башню. Грузная её туша, облепленная сверху донизу сияющими, пушистыми будто созревшие одуванчики, светунцами, стояла возле чёрных камней, изрядно придавив песчаную гору, из распахнутых ворот выходили маги -- люди и зверолюди, - переговаривались, размахивали руками, дёргали ушами. Гвалт они подняли такой, что и самих себя не слышали. Высокий зверолюдь в зелёной робе обнимал Рымсу, стихотворец тёрся носом о его плечо -- казалось, оба сейчас замурлыкают. Тина, держа Клауда за руку, показывала на окошко в одном из срединных ярусов: видимо, там она и живёт. - Ну что, сами рассказывать будете? - спросил двухголовый Привратник, которого, как выяснилось, звали Мвах-ин-Дар, у кучки арестованных магов Совета. - Это всё Сантин! - задрожал от страха погодник Силар. - Он нас всех заставил его слушаться, он про всех всё знал и пользовался этим. Он даже архимага не пощадил, сначала его сына, Нила, в заговор втянул, а после и его самого. Арис, прослышав про наши планы, хотел разобраться, но нечаянно Нила убил и не хотел, чтобы настоящая причина ссоры наружу выплыла, вот и молчал до поры -- а если бы заговорил, то все бы узнали, что мы войну готовим, резня бы началась между магами. Архимаг наш, пусть ему будет тепло в магических Потоках, не смог больше терпеть, себя от магии отрезал, потому решил и сам умереть, и Сантина с собой утащить, и источник открыть -- Арис-то он уже больше, чем наполовину пуст был, без другого проводника ничего бы не вышло и кладка не разрушилась. Минкин лишь недавно узнал, что будет, если разломать печать, не убив хотя бы одного мага, он про это в книжках ведсе вычитал и нам рассказал. Он, может, хотел только себя самого проводником сделать, да понял, что его одного мало. - Вот и хорошо, - заключил Мвах-ин-Дар. - Добро пожаловать на суд.
* * * * *
Прощались долго, благо, времени было достаточно -- маги, открывающие Портал, никак не могли нащупать нужную Грань. Прижавшись к Клауду, плакала Тина. Клауд, неловко поглаживая её по голове, шептал что-то утешающее, но получалось у него плохо: он тоже понимал, что они, возможно, прощаются навсегда. Кто знает, захочет ли Тина прийти к нему в гости на Гайю? Отец Рымсы, Сирт Ноас, тряс руку Винсента и приглашал его пожить в Башне, если вдруг наскучит привычная жизнь. Юффи потихоньку разглядывала стащенную из кармана магомеханика Лоссина фитюльку с камушками, Кайт Ситх пытался долететь до крыши, а Рено, познакомившись с хорошенькой превращательницей, уговаривал её поменять воду во фляжке на спирт. - Готово! - махнул им пожилой, с аккуратной козлиной бородкой, маг-телепортатор. - Ваши Привратники никак не верили, что во всём этот Неро виноват, долго убеждать пришлось, чтобы обратно пропустили. Если бы не Мвах-ин-Дар и Си, сидеть бы вам у нас ещё пару месяцев -- сами, небось, знаете, как чиновники любят волокиту разводить. Как, да что, да почему, да почему именно так, а не по-другому. Тьфу, одним словом. Разноцветный пузырь крутился над песком, блестящая поверхность его то шла мелкой рябью, то застывала стеклом. - Пора, - промолвил Винсент. Юффи подскочила и первой прыгнула в Портал. За ней шагнули Баррет и Сид, Рено и Рив. Кайт Ситх, прохныкав, что его летучей жизни настал конец, утёр лапами глаза и нырнул вслед за своим мастером. Руди галантно пропустил Тифу вперёд, придерживая её под локоть; Клауд, последний раз оглянувшись на Тину, вздохнул, поправил за спиной Цуруги и тоже скрылся в дрожащей круговерти. Винсент, скрутив в узел думы о житье без Хаоса, помахал на прощание Рымсе. Хорошо ему, мохнатому, всё у него вроде наладилось: и вором больше не считают, и отец нормальный дядька, сразу понял, что на дитёнка напраслину возвели. После ухода заговорщиков к источнику именно он уболтал оставшихся магов Совета слетать посмотреть, что там случилось. Хороший он зверолюдь, а Рымса всё равно лучше. Вот бы ему такого сына...
* * * * *
Что это понимается, растёт, колышется чёрным живым облаком? Даже свет мако, кажется, потускнел, спрятался в углы, испугавшись шевелящихся потёмок. - Неро? - Вайсс не верит своим глазам. Вокруг брата ещё больше тьмы, чем было раньше, но это он, несомненно он! - Вайсс... Брат подходит к нему, кладёт руки на плечи. Прочь, Ходжо! Никто и никогда не сможет отнять у него Неро! "Похабный ублюдок, сам заткнись, пойди и сдохни".
* * * * *
Тринадцать Турков (Тсенг тоже пришёл помочь, Руфуса охраняла Елена), расположившись за дверью, посматривали то на светящиеся реакторы, то на фонтаны мако, то на блики на высоченном потолке, на трон, на Вайсса, на Неро, на давно почившего, но с чего-то всё ещё живого Ходжо. - И где этот Омега, мать его? - процедила сквозь зубы Николь. - Не каркай, а то вылезет, - буркнул Род. - Ёптыть, а это ещё что?.. - Рафаэль ткнул пальцем вправо. Низко над полом закружилась великанская воронка, с рёвом опускаясь на землю. Пространство выпучилось, задрожало, цветастая радуга завертелась каруселью и лопнула. - Та-а-а-ак, - протянул Тсенг, увидев Рено и Руди. - Здравствуй, Винсент, - поднял руку в приветствии Велд. Винсент кивнул, усмехнулся и поманил Вайсса полураскрытой ладонью.
ЭПИЛОГ
Победу над Омегой праздновали в баре Тифы. Засиделись далеко за полночь, редкие прохожие на улице, посматривая на бессовестно освещённые окна закрытого для посетителей "Седьмого неба", завистливо вздыхали, роняли: "Ну ничего ж себе гуляют!" и шли искать другие бары. Звенели бокалы, хлопали пробки от шипучки; ополовиненный поросёнок, вальяжно раскинувшись на блюде, уже с час как перестал таить в себе начинку из шалфея и лука (яблоко из поросячьей пасти давно утащила и слопала Юффи); горки пёстрых салатов в больших плошках быстро исчезали, а огромный торт, залитый шоколадной глазурью, терпеливо дожидался, когда съедят и его. Кто пил, кто жевал, кто снова и снова поздравлял Винсента, кто, отодвинув мешающие стулья, пробовал танцевать. Получалось плохо, вина было влито без меры. Даже Клауд, развеселившись, то и дело опрокидывал стопку в честь своего друга. У Тины скоро каникулы, надо подождать всего-то полтора месяца -- магичка обещала навестить его, стало быть, совсем скоро они снова увидятся. Сид, изрядно нагрузившись, поднялся из-за стола, размахивая стаканом. - Вот что я, ребята, думаю, - проорал он, перекрывая гам и музыку. - Жили Сетра, умели магичить без Материи. А мы, люди -- нет! Мы так не умеем. Так не пойти ли нам и не поискать наш магический источник?