"Сама можешь ничего не есть, но ребёнка кормить ты обязана", - говорит высокий темноволосый, с проседью, мужчина и бьёт по щекам лежащую перед ним на кровати молодую женщину с коротко стриженными светлыми волосами.
Она молчит, и звуки пощёчин слышны негромко, словно мужчина бьёт не живую женщину, а тряпичную куклу, манекен, и его пальцы, сдвинутые лопаточкой, шлёпают по чему-то мягкому, бесформенному.
"Помнишь, как мы ходили в церковь? - вдруг говорит она. - Зимой, в самый мороз, я была беременна, и какая-то пожилая женщина уступила мне место на лавочке, на троллейбусной остановке...".
Тихие, едва слышные слова женщины прерываются мерными шлепками его ладоней. "Молчи", - говорит он, и она понимает, что мешает, отвлекает его от битья её щёк. "Ты ничего не вытянешь, открыв этот файл... - негромко говорит он, и она смотрит ему в глаза, круглые и красные от злобы. - Это только название".
"Забыл..." - она отталкивает его рукой и встаёт с кровати, одёргивая на себе красный халат. От неожиданности он пошатывается, последний раз шлёпнув ладонью по подушке. "Ах ты!.." - пытается замахнуться он, но она выбегает из комнаты, захлопывая за собой дверь.