Было далеко за полночь, когда старенький Volvo с двумя друзьями и таинственным грузом на борту приехали в Инстадар - так переименовали славный город Шацк после картографической реформы, устроенной уже нам знакомой мадамой. Дескать, так города запоминать проще. Однако, сама мадама при этом, по слухам, так и не смогла показать на карте Кавказ, когда генералу Ли вдруг пришло в голову устроить всем работникам правительства проверку на грамотность. Смею заверить дорогого читателя, что наш с вами Ли и благородный генерал Конфедеративных Штатов Америки не имеют между собой ровным счётом ничего общего. Наш с вами генерал Ли прислан в нашу сторону многоуважаемыми заокеанскими партнёрами для 'гарантии соблюдения прав человека и демократических принципов' - цели, может быть и благородной, но уж подозрительно сильно размытой. А Патрик знал всё это по рассказам одного высокопоставленного чиновника, работавшего в центральном разведывательном управлении, для целей конспирации как раз и построенном предыдущими властями в Шацке, то есть в Инстадаре. Как вы наверное уже догадались, наши приятели именно туда и направлялись.
Генерала Дмитрия Владимировича Трещёткина разбудил звонок в дверь. Ещё один генерал в нашем рассказе был человеком тучным, невысоким, коренастым, в летах и с приличного размера лысиной. Лысина эта, служившая ему причиной стольких душевных мук, омрачнялась парой пигментных пятен - вот в общем-то и все её особенности, достойные упоминания. Вместе с обветренной кожей лица, обилием морщин и большим, даже немного комичным носом эта лысина уже настолько прочно стала частью образа генерала разведслужбы Дмитрия Владимировича Трещёткина, что иной раз и не подумаешь, что когда-то этот человек мог выглядеть как-то иначе.
Генерал, по обыкновению своему спавший в одних труселях, так перепугался неожиданного звонка в дверь, что, позабыв обо всех мерах предосторожности, так и выскочил в этих самых труселях на лестничную клетку старого дома ещё советской постройки. Если бы сейчас за дверью оказался какой-нибудь горячий горец с 'большим кинжалом', или 'друг степей Калмык', или ещё какое вооружённое недоразумение мы бы, возможно, больше бы этого генерала живым и не увидели. Однако же, и к счастью генерала, весь жилой район Инстадара находился под охраной круглые сутки. Да и к тому же за дверью стоял старый приятель Патрик, охране давно знакомый и даже имевший специальный пропуск.
- Петя, сынок, ты что ли? - удивился генерал, всё ещё с трудом ворочивший языком спросони.
- Дмитрий Владимирович, я... Я... Простите, что так поздно, я по срочному делу. Видите ли... - Патрик изобразил глубокую озабоченность на лице. Генерал, уже было начавший волноваться, быстро всё понял.
- Петь, да перестань, ну ты ж мне как сын, что случилось? - Дмитрий Владимирович произнёс наигранным тоном и, кажется, чуть громче, чем следовало. Он действительно знал бригадира Иванко можно сказать, ещё с пелёнок. А ещё он очень не любил иностранные имена, на которые пошла нынче мода лет двадцать назад, и под которую попал в том числе и бригадир, когда его родители выбирали ему имя.
- Вы понимаете... - начал было бригадир, однако как-то не вовремя скосился на голое генеральское пузо. Генерал всё понял.
-Ой, прости, прости, что ж это я так, в трусах на лестницу... Ты заходи, заходи, я спал уже, ну я мигом. - Дмитрий Владимирович буквально втолкнул в комнату Патрика и, закрыв обе двери, побежал в спальню, предоставив на какое-то время Патрика самому себе. По-армейски вымуштрованному генералу не надо было много времени, чтобы одеться.
-Петь, ты чего стоишь, как вкопанный, как будто первый раз у меня? Проходи в кухню, а меня там печенье на столе, шоколадное, сейчас чаёк заварим... - Генерал уже натягивал на себя рубашку. Хотя в отношениях с бригадиром он был всегда в самых дружеских и доверительных, встречать гостей предпочитал всё же в приличной одежде. - Ну чего, давай рассказывай, что там у тебя за дело, что старика в пол третьего будить надо - попытался изобразить недовольство Дмитрий Владимирович. Изобразить, однако, получилось слабовато - человек он был, хоть и высокого чина, но одинокий, и старые друзья заезжали к нему резко. Так-то по долгу службы общения у него хватало, но это всё не то. Иногда хотелось поделиться с кем-нибудь чем-нибудь этаким, или вспомнить былое, а человека подходящего рядом и нет! Кто были все эти неучи, работавшие под его началом в отделе надзора за средствами массовой коммуникации? Да никто! С кем ни начнёшь беседу, так тут же извиваться начинает, подхалимничать, подлизываться, а в душе по-чёрному ненавидит. Тьфу! Так что уже окончательно проснувшийся генерал был несказанно рад нежданному гостю.
- Дмитрий Владимирович, - несмотря на все дружеские отношения между двумя сидевшими на кухне людьми Патрик всё же помнил о том, что его друг почти в два раза его старше, и о правилах приличия забывать не смел, что было крайне нехарактерно для его поколения в целом.
Бригадир почти мгновенно переменился в лице, что однако, было ему несвойственно. За один какой-то миг он весь будто бы засиял, глаза торжествующе сверкнули, а рот расплылся в улыбке.
- Дмитрий Владимирович, это было бесподобно! Браво! Снимаю шляпу!
- Петь, ну ты же был информирован. Ну, да, мои люди конечно же устроили комедию на всю страну; пока крупицы правды не начнут просачиваться сквозь железный занавес наших контент-провайдеров, всё дело будет уже в шляпе; Но скажи, стоило ли меня так поздно будить?
- Возможно и нет, а может и стоило. Гляньте на это! - тут Иванко достал из кармана своих тренировочных штанов небольшой листок, сложенный вчетверо. Послание на листке начиналось - 'Жестокая Голактека...'.