Сидит Николай Павлович в театре, смотрит 'Ревизора' и смеется.
Звучат слова о Пушкине: '"А как странно сочиняет Пушкин. Вообразите себе: перед ним стоит в стакане ром, славнейший ром, рублей по сту бутылка, какова только для одного австрийского императора берегут, -- и потом уж как начнет писать, так перо только тр... тр... тр... Недавно он такую написал пиэсу: Лекарство от холеры, что просто волосы дыбом становятся. У нас один чиновник с ума сошел, когда прочитал. Того же самого дня приехала за ним кибитка и взяли его в больницу..."
Смеется Николай Павлович и думает: 'Но этого мало. Нужно как-то... более активно...'
'В антракте нужно будет не забыть шутку отпустить: 'Ай да Гоголь, ай-да...''.
Приходит очередь реплики Бобчинского: 'Да если этак и государю придется, то скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский'.
Николаю Павловичу ещё смешнее: 'Во Франции и в Англии какие-то парламенты выдумывают. А мне настроения передают - через Гоголя'.
Наступил антракт. Николай Павлович заходит за театральные кулисы и смотрит: 'Где же Гоголь?' 'Что-то не видно никого, похожего на Гоголя. Мне Гоголя издалека в Царском Селе показывали'.
Окружили Николая Павловича красивые актрисы. Но это все не то, это - немного позже.
Спрашивает Николай Павлович человека в красивом мундире:
- А где же Гоголь?
- Гоголь уехал в Рим, Ваше Величество!
'Вот это юмор!', - подумал Николай Павлович, - 'Мы смотрим 'Ревизора', смеемся, а Гоголь - в Риме!'
'А чей же это театр?' - спрашивает с юмором Николай Павлович человека в красивом мундире.
'Театр Императорский, Ваше Величество'.
- А кто автор пьесы 'Настоящий ревизор'?
Актрисы дружно засмеялись.
Наступило время приятных бесед.
Через какое-то время человек в красивом мундире склоняется в поклоне. В руках у него толстая рукопись:
- 'Настоящий ревизор', Ваше Величество!
- Дайте карандаш!
Принесли карандаш.
В конце текста Николай Павлович приписал: 'Чаадаева объявить сумасшедшим'.
Антракт завершился. Зрители вернулись в зал.
Спектакль продолжался.
'В окно высовываются руки с просьбами.
Да кто там еще? (Подходит к окну.) Не хочу, не хочу! Не нужно, не нужно! (Отходя.) Надоели, черт возьми! Не впускай, Осип!
Осип (кричит в окно). Пошли, пошли! Не время, завтра приходите!'
"Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали нашерамыжку и как один раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого короля? Теперь совсем другой оборот. Все мне дают взаймы сколько угодно. Оригиналы страшные. От смеху ты бы умер. Ты, я знаю, пишешь статейки: помести их в свою литературу'.