Заломий Светлана Евгеньевна
Человек, который упал с Луны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Может, вы улыбнетесь, и от вашей улыбки станет кому-то теплее...

Человек, Который Упал С Луны.

С любовью, моему первому читателю посвящается.

Истинная правда и сокровенный смысл не достигаются согласием. Если кто-то один понимает смысл, смысл уже понят. Если кто-то один видит истину, истина уже на виду.

Барри Лонгиер.

   Стою я перед строем товарищей, которые меня осуждают. Вывели на середину, чтобы принародно лишить всех регалий и рангов. Чтобы сорвать, звания лишить. Чтобы другим неповадно было. Впредь. Ну стою, делать то что? Терплю, пока приказ зачитывают. Только насчет , чтобы раздавило меня это - не дождетесь. Гордо всем в глаза смотрю. Каждому. Они со мной в стольких передрягах были, они меня на поле боя. А теперь, как первогодку какого! Нет уж, стоит только глаза опустить, волю себе дать - все, это будто вины признание. А я ее не чувствую, вины то. Чтобы меня так вот. Всего враз. Неба лишить. Крыльев. Вот и стою, глаза перевожу с одного на другого, ребятки, ну хоть вы то!. Чтобы встретить поддержку, понимание - мол, не трусь, прорвемся! Ан нет: вытянулись, образцовая команда. Все во внимание. И меня готовы тоже рвать. Прямо сейчас! Прикажите - сами они без приказа даже, чтобы начальству руки не марать, время свое не тратить на меня, отступницу. Эх, боевые други мои. Сами думайте - а если вас завтра так же выведут? И без неба столько лет. Лет, которые вечностью меряются. Тогда я на вас посмотрю, как вы так же под огнем молний гнева праведного. Глазами в меня целитесь. Ладно, стою и слушаю. Без крыльев так без. Без нимба - ну и. Буду учится ходить. А не летать.
   На Землю меня в плоть и кровь облаченную. Чтобы побродила меж грязью человеческой, чтобы на шкуре своей прочувствовала - как оно, ползать. Рожденный ползать летать не может. А мне-то как? Летать рожденной - и вот в твердое, тяжелое, в землю меня впечатать. Да, наказание-то вроде и не страшное. Это же не благости господней, милости лишиться. Тогда да. Тогда только в преисподнюю податься.. К падшим. Передернуло меня всю от мысли этой. Потерплю уж, не на всегда ведь. Надежду же дали, что дело пересмотрят в скором времени. Это мне знакомый из особой комиссии шепнул по великому секрету - когда-то вместе в первой битве учавствовали. Гражданская война когда. Только пути-дорожки разошлись наши. Он вверх по служебной лестнице - а я здесь лямку тяну. Рабочая лошадка. Ну так что же теперь, каждому свое. Кому в кабинетах в тепле-чистоте, кому и на передовой.
   -...по всем вышеизложенным фактам нарушений, с использованием служебного положения, особая комиссия по внутренним расследованиям приговорила Лилит к лишению звания Ангела-Хранителя с обязательным сроком отбывания наказания на планете углеводородного происхождения. Приговор привести в исполнение!
   Тут дробь барабанная. Торжественно, строго смолкает. Трибунал подходит ко мне. И на последнем издыхании я крылья во всю себя расправляю - в каждое перышко, во всю силу небесную. Вот тогда-то сломало меня. Чувствую, готова перед каждым на коленях биться - простите вы меня! Простите, пожалуйста, никогда больше! Ничтожеством готова стать, только ради того, чтобы оставили. Крылышки. Перышки мои за спиной вздрагивают в страхе. Ой, как сейчас больно мне будет! Ой-ой-ой, не надо!
   Буднично подошли, сорвали - голая спина кровоточит. Сияние вокруг меня прекратилось враз. Втоптали перья в грязь. На глазах моих. Перышки мои сладкие, в небо бездонное меня столько раз поднимавшие. Свободой меня наполнявшие. Вихрем , духом святым поднимающие меня к высотам, где нет ни времени, ни простарнства. Ограничений нет - только полет по вселенной, меж скоплений звезд, между галактик в миг. Кончилось враз. Не выстояла, подкосились ноги, распласталась у всех прилюдно. Когда же кончится боль эта?!?
   ..........................
   Я - Ангел. Просто ангел. Без большой буквы. Привыкаю потихоньку.. Только острой бритвой режет отражение в зеркале бескрылое. Со спины мерзну нещадно. Хожу, присматриваюсь, куда меня сослали. Ходить всего ничего - от одного конца городка до другого - меньше часа. Это если на ноги мерять. А если на крылья....Того меньше. И перспектива иная совершенно, восприятие пространста: ширины, продленности, объемности высоты той нет, которую полет дает. Это как макрокосм с микромирами сравнивать. В одну разрядность не поставишь. А теперь мне приходится мерять все с плоскости - я маленькая в сравнении с окружающим миром. Пылинка на рукаве мироздания, даже того меньше. Раньше мироздание у меня как на ладони. И время - вот проблема! Ну не могу я секунды в часы, ох, минуты, переводить. Сложно это, когда твое существование - изначальное. Когда ты секунду можешь в вечность обратить. А вечность - в секунду. Легко, не задумываясь, инстинктивно. Когда с бытия себя помнишь. С момента творения.
   Вот , значит, иду я сегодня по парку вижу - сидит человек на лавке. В книгу уткнулся. Человек как человек ничего особенного. Только это для всех остальных. А я ведь хранитель. Я душу насквозь вижу. Лиц не вижу совсем - ни к чему ангелам лица - а души пожалуйста. Вот на том месте, где глаза, зеркало души то есть, пусто. Пятно. Дыра черная в космосе. Останавливаюсь - как это так? Невозможно это, чтобы без души. Всему сущему душа положена. А там уже дело каждого, что он с ней делать будет. Хочет - чистотой себя, хочет - грязью покроет. Потому как свобода выбора. Потому что порядок вещей таков, еще господом богом устроенный. Каждый свою работу выполняет. Кому хранить, отводить мысли греховные, кому искушать, эти самые мысли внушать. А вот так чтобы непонятное темное вместо души вложено в человека - так не бывает такого. Нет, думаю, это они решили меня в небесной канцелярии еще и зрения ангельского лишить. Чтобы людской обычностью, в человеческие рамки меня загнать, доконать окончательно. Чтобы я даже забыла, кто я и чем являлась. Поправила себя - являюсь. Ангелы они на всю жизнь ангелы. Неизменная материя. Пылающая - ведь в каждом чуть от огня первозданного. От пламени, в котором Он миры выковал.
   Сморгнула я пару раз, чтобы убедиться, что не морок это. А он все равно сидит. Обезличенный. С дырами вместо глаз уродливыми. Ну я подумала-подумала и решила, а если мне рядом сесть? Присмотреться, что это за феномен такой. Никогда такого не видела. Не слышала. Да если о таком только стало известно - преисподняя и небесная на уши встали бы! Кинулись бы специалисты изучать, в микроскопы рассматривать, экспериментировать с этим вот странным типом. Как это - есть человек, а души за ним не закреплено? Значит, не ведают они. Ну тут уж у меня профессиональной интерес - кто к нему приставлен-то? Закреплен он за кем? Ведь родился же он от кого-то. От мужчины и женщины. А на этот случай сразу душа и резирвируется. Она же субстанция бесмертная. Вечная. А к душе Ангел-Хранитель приставлен.
   Только бы не упасть, не споткнуться - столько раз разбивала коленки. Больно-то как , оказывается! Раньше казалось, на людей глядя, чего проще - ходить. По земле передвигаться. Примитивно в сравнении с высшим ангельским пилотажем. Оказалось - нет ничего труднее, чем равновесие удержать. Я ведь ввысь тянусь, как раньше, в небо в любую секунду подняться готова. А сила тяжести земная - обратно меня.
   Собралась я с силами, на ноги неотрывно гляжу и иду к нему. К которому на лавке.
   ......................................
   Я ее еще издалека заметил. Откуда в нашем городке захолустном вдруг да красота-то такая неземная? С такой внешностью модельной по подиумам, по столицам мира ходить. Холодно на зрителя смотреть с высоты своей, недоступной простому смертному. Тут я окончательно от книги оторвался и осторожно краешком глаза наблюдаю, разглядываю.
   Только это не походка - это черт знает что такое. Будто не по дорожке она прогуливается, а по ямам и рытвинам. То есть это ощущение такое. Будто не идет она, а полосу препятствий преодолевает. И главное - на ногах удержаться. Пьяные и то уверенней себя чувствуют, чем это...чудо...природы. Младенцы, только-только на ноги вставшие, тоже. Ну да мне-то какое дело? Может, у нее болезнь какая нервная, вот и вихляет она из стороны в сторону, влево ее заносит. А может, особенности у нее такие, характерные. У каждого свои ведь. Рост, вес, цвет глаз, приметы особые...У этой вот такая примета. Походка - ни с кем не перепутаешь. Миму гениальному - и то не сыграть, не повторить разнобой ног, тела, движения и дороги.
   Эта вдруг остановилась, взгляд блуждающий на мне сфокусировала. Только я ведь усиленно вид делаю, что читаю. Не выдать себя чтобы любопытством. А она берет и улыбается, широко, радостно, во весь рот, будто знакомому старому. Тут не выдержал я, по сторонам оглянулся - может не заметил кого? Нет, одни мы с ней. В эту пору осеннюю, прохладную редко кто сюда ходит. Так вот. Я недоумеваю, с чего она мне это вдруг да столько внимания. А эта немного постояла на месте, и ко мне двинулась целенаправленно. Все с той же улыбкой восторженной. Ой, ну нет, думаю. Только не это. Наверняка из этих она, которые в сезон шумом и гамом город заполняют. Потому что городок наш находится в зоне отдыха. Горный курорт. Сечас привяжется с расспросами, разговорами, какие окрестности у нас тут красивые. Красивые, спорит кто? Только с этими разговорами - не ко мне. Оно, может, в другой какой день я бы и поболтал с ней немножко. Забавная она очень. Но сегодня день очень уж неудачный выдался. Впрочем, как и все остальные. Решил я , в общем, на вопросы не отвечать, игнорировать странную сию особу. Молчать. Обидится, конечно, девушки вообще народ обидчивый. Но зато отстанет.
   Добралась она до лавки моей, бухнулась. Дух перевела, с облегчением вздохнула. Вроде как непосильную работу закончила. Хотя, если вспомнить, с каким трудом передвигается она, может, так оно и есть. А я себя ничем не выдаю, в чтение будто ушел с головой интересное, захватывающие. И нет мне дела до того, кто тут рядом со мной на лавке. Вообще ни до чего мне нет дела. До нее в частности.
   Поворачивает она ко мне голову свою, опять лучазарно улыбкой светит и говорит:
  -- Сяду тут с тобой.
   Тут я от наглости такой аж задохнулся. Уставился на нее в ответ. Это что вы себе позволяете? С какого такого перепугу меня, и вдруг на ты? Я вас знать не знаю, и собственно, в знакомые не набиваюсь. Ну да бог с вами. Успокоился тут же, диалог внутренний возмущенный прервал. В пререкания вступать не стану. Сказал, молчать буду, значит буду молчать. Только резануло слух вот еще что. По идее, должна она была хоть спросить разрешения присеть-то? Вопросительно чтобы звучало. А эта так сказала, будто факт констатировала. Сяду - и все. Будто сидели мы с ней совместно немыслимое количество раз.
   ..........................................
   Добралась кое-как до лавочки. Села рядом. А он полыхнул на меня возмущением, и тут же успоколся. Опять в книгу лицом уперся. Я думаю, что-то не так наверное. Наверное, люди друг с другом по-другому разговаривают. Может, ритуал есть особый, который мне неизвестен? Ведь последний раз с человеком общалась много тому тысячелетий назад, когда ангелы среди людей бесприпятственно разгуливали. Будто само собой разумеющееся. Тогда если кому женщина земная нравилась, можно было и роман завести. Некоторые так и поступали. Только несусветная ложь то, что от браков тех дети рождались. Бесплодные они, ангелы. Такая наша особенность. Потом конечно, Он те гуляния категорически запретил. Вроде растлевают они ангелов, а людей ввергают в тщеславие непомерное. Что не они, мол, должны к небесам тянуться, делами Богу угодными. А небеса сами к ним снизойти обязаны. Так вот. В эти времена люди еще ничего у Бога сверх меры не просили. И так все у них было. И вопросов не задавали. Потому легко было с ними общий язык найти - ангелам ведь тоже неведомы просьбы и любопытство. Они знанием непостижимости сути божественной преисполнены.
   Так...Что же теперь делать? Я-то сознаю необходимость моего с ним рядом присутствия. Как данность принимаю. А он? Нет, наверное. Да и как сразу скажешь человеку, что нет у него души - а значит и бессмертия нет. Одна сплошная конечность. Вздрогнула я от ужаса такого. Даже представить невозможно.
   Молчу, внимательно разглядываю. То что я поначалу за непроницаемую тьму приняла, не так уж и непроницаемо. Если присмотреться, то в глубине тьмы этой движение какое-то хаотичное. Вроде отблесков осмысленности какой-то. Ведь Он наделил человека не только душой, но и разумом.
   Что-то подобное, только наоборот, наблюдала я у людей, страдающих нервно-психическими расстройствами. К примеру, даунизм. Разумности в них никакой, только знали бы вы, сколько души в их глазах плещется. Добрые они, теплые, ласковые, как дети. Переполненные любовью. На Земле говорят, что инвалиды они, лишенные чего-то. Кто жалеет, кто смеется, а кто и ненавидит. Может и так, может это и болезнь - только нужно болезнь такую благословением божиим считать. Тихо с ними, спокойно службу нести - потому что неведомы им греховные помыслы. И страдания им неведомы.
   Не знаю, почему, но он вздохнул, и обреченно так спрашивает.
  -- Вы кто? И что вам от меня нужно?
  -- Я - Ангел, - это на первый вопрос ответила я легко. А на второй как? Ничего мне не нужно. Нужно, но не от него...
   Пока я раздумывала, что сказать ему, он встал, книгу под мышку, и пошел. Да быстро так еще, будто убегает от меня. Только от высших разве убежишь? Скроешься разве? Всегда так с людьми, то они от себя бегают, то от проблем надуманных, то, что уж совсем смешно, от Господа Бога. Зачем бежать, куда торопиться? Можно спокойно ходить...Ох, ходить: тут я вспомнила, что опять...
   Встала и пошла к нему домой. Ведь жить нужно где-то...
   .................................
   Вот, дождались, только городской сумашедшей не хватало в этом богом забытом месте. Блаженная на мою голову. Ангел...С другой стороны, может, хорошо ей в иллюзиях пребывать. Уставилась на меня, взглядом препарирует. Такой взгляд как лучи рентгеновские, насквозь тебя. С таким взглядом в следователи идти, или в прокуроры с судьями: сразу скажешь правду и только правду....И ничего, кроме. Только он на меня все равно не действует. Да и рассказывать особо нечего про себя. Но все равно не люблю, когда меня в упор так незнакомые мне личности. Поежился только. И ушел, оставил эту забавную...тьфу, забавного,хм, ангела, одну.
   Уж не знаю, сколько времени прошло, с того момента, как домой я вернулся, слышу, скребется в дверь кто-то. Потому что звонок отключил я. За ненадобностью - гости ко мне ходят крайне редко, предупреждают заранее. Подхожу, кто там, спрашиваю. И тот же самый голос, который и на лавке был мне не особенно нужен, доносится из-за двери.
  -- Это я, Ангел. Я же тебе говорила. Открой мне.
   Вот так вот. Ни здрасьте вам, ни пожалуйста. И что хотите, то и делайте. С каких это пор ко мне стали незнакомые люди с улицы в дом захаживать? Беспардонно-то то так. Тем более, девицы. Ну точно, помешанная. Кончилась жизнь моя затворническая. Это же завтра все соседки-кумушки кости мои перемоют, обсудят, вердикт вынесут, мол, порядочный такой молодой человек, не пьет, не курит, а водит к себе кого-то. Кого-то непонятного, потому как появилась она в городе, должно быть, недавно. Свалилась на голову мою. Это же теперь никуда мне от взгляда вездесущего не деться, растрезвонят по всему городку. А уж как я не хочу, чтоб говорил про меня кто-то...отвечаю я ей, мол, девушка, идите вы отсюда туда, от куда пришли. Мне в ответ, невозможно это, мол, я бы с радостью. Ну а я то тут причем? Помочь ничем не могу, поэтому до свидания вам, а если потерялись вы, то позвоните в дверь любую другую. Или в милицию обратитесь. Может, вас уже разыскивает кто. И ушел восвояси.
   Думаете, все на этом и кончилось? Нет. Слышу, опять скребется, да так противно, будто железом по стеклу. И скрежет этот раздражает меня донельзя. До невыносимости.
   Распахнул я перед ней дверь, чтобы уже популярно пояснить, раз она вежливо не понимает, глянул ей в глаза и...остолбенел немножко. Там то в парке я туда ей и не заглядывал. А тут нос к носу столкнулся, и...это я вам скажу не глаза - глубины это. Океаническая аномалия - хочется сесть рядом и тонуть в них. Или топиться. Отодвинула она меня легонько - и в комнату прошла походкой своей незабываемой. Я за ней.
  -- Есть у тебя сладкое?, - и легко так меня по руке мазнула. Своей рукой. Дернулся я, вздрогнул от прикосновений этих. Ни к чему они мне. Чего это она меня руками трогает? От подозрительных этих касаний отпустило меня наваждение водное глаз ее. Только чувство какое-то странное. Еле слышно зудит под кожей....Забралась она в кресло с ногами. И стала вдруг какая-то вся беззащитная, тонкая, хрупкая. Тронешь неосторожно - сломается. Жалко мне ее стало - думаю, ведь так вот увяжется за кем простодушно, как за мной. Не ровен час, обидят. Это я знаю, что я ей худого не причиню. Не потому что прям доброта во мне особая, сострадательная. Но ведь блаженная же, дурочка, не понимает, что могут ее...Сломать и выбросить. Всякие тут у нас есть. Нда уж... Вздохнул, думаю, ладно, пусть посидит. Может, надоест ей и сама уйдет...Себя успокаиваю, зная уже обреченно, что никуда она уже не денется. И сам ее выгнать уже не смогу я. Упустил момент, раньше было надо...
   .......................................
   Сколько раз пытался выспросить откуда она, кто и как оказалась здесь. Ангел, твердит, с небес. Бесполезное это занятие бросил. Неинтересно мне стало.
   Ох, ну не знаю, чему этих ангелов учат в небесной их канцелярии. Ухмыляюсь я так. Наивная до...простая как...И все эпитеты человеческие уничижетельные по этому поводу к ней отношения не имеют. Открытая до невозможности, не объяснишь, что нельзя так-то, смеется в ответ. Витает в облаках, ох, ну ведь вправду витает. Поселилось в квартире моей стихийное воздушное бедствие. За неделю походка у нее выправилась, стала уверенней. Все равно не идет она, а будто привыкла к невесомсти, по облакам будто ей ступать надо. Уморительно влево ее заносит. Вроде вся она тут передо мной, однако некоторые вещи меня удивляют. Первым делом зачем-то ей зеркало в полный рост понадобилось. Это ладно. Крутится перед ним часами, спиной все норовит повернуться. Что там у ней не так со спиной? Непонятно. Как-то пришел домой, а она в каблуках высоченных перед зеркалом стоит. Взяла где? Принесли, говорит. Кто принес-то? Молчит. И ведь не в первый раз уже кто-то чего-то ей носит. Я поначалу думал, что знакомый может кто здесь у нее. Нет вроде, никто не подходит ко мне, не спрашивает. Ладно думаю, каблуки-то ей зачем? Длинная она, гренадерский прям рост. Только удали гренадерской не ни на грамм. Как описать-то...узкая она вся какая-то, пружинная, стрелой в небо направлена. Весу как в голуби. Тронешь неосторожно - сломается, кажется. Обман это, силы в ней предостаточно, убедился я...не скажу как. Нечеловеческая сила это.
   Сладкое любит - ужас. Сахар в доме килограммами изводит. Полную ложку зачерпнет - и рот, хрустит довольно, улыбается. Мне, ангелу, без сладкого никак, говорит. Куда только девается все? Это не обмен веществ - топка плавильная...Как-то праздник ей устроил - накупил в отделе кондитерском всякой всячины и ей принес. На неделю должно хватить. Обычному человеку, сладкоежке даже. Кого там...Умяла в миг, в кресло своем любимом свернувшись. Как она туда помещается, складывается? Гуттаперчевая. Податливая. А идет, будто режет, непреклонная, с пути не собьешь, не сдвинешь с дороги. Так то...
   Моду взяла - ходит передо мной, в чем мать родила. Это еще в первы й вечер такое случилось, когда зеркало я ей. Подхватилась она навстречу к нему, и в момент без одежды. Задохнулся я от беззастенчивости такой. Потом привык...Может, так ей удобнее. Может там, откуда она, все так ходят. Помню, в виде таком первозданном на улицу собралась. Остановил кое-как, потом еще объяснял долго, что не дело это - разгуливать по улицам обнаженной. Мало ли...Она на мое мало ли глаза широко открыла. Плюнул, бесполезное это занятие, только обещание с нее взял, чтоб дома только...Уверила меня клятвенно. Но все равно, вижу - не поняла. Любуюсь, ну статуэтка словно - точеная, ровная, древнегреческая. Чистая, хрустальная, невинная до такой степени, что даже мысли нет, чтобы...Ну...не важно...Пропадает иногда куда-то. Волновался я одно время, да видно зря. Возвращается, как ни в чем ни бывало, опять место свое занимает. И ничего с ней не происходит. Видно, правда это, что Бог блаженных да пьяниц бережет...
   ............................................
   Зря я на товарищей своих верных наговаривала. Не отказались они от меня. В тот же день, как без крыльев осталась я - написали петицию, что мол, готовы меня на поруки. Что отвечать за меня готовы, как за себя. Ну и к петиции приложили послужной список мой. С благодарностями и речами хвалебными. В общем, дело, в долгий ящик положенное, с мертвой точки-то сдвинулось. Машина бюрократическая, докуметники на меня проглотившая, вроде как шестеренками заработала. Может, срок наказания сократят мне, реабилитируют вскорости. Только когда, непонятно. Оно ведь как: по земным меркам может и день пройти, а может и миллион лет. Жду вот.
   Про подопечного своего я справки навела. Как и предполагала - не все у него хорошо с хранителями. То есть хранителям не везет. Отказываются они от него категорически - говорят, ужас и страх беспричинный их охватывает. Один до сих пор на излечении. Хотя какое там излечение: лежит в профилактории, разговаривать со всеми отказывается. От всего отказывается. То есть мне-то понятно, почему так. Ангел-Хранитель не может охранять душу, которой нет вовсе. Разрывает его противоречие это, в ужас вводит. А ведь в охранной деятельности весь смысл наш. Опять же дошло до меня, почему они все не видят, что не так с этим моим. Человеком.
   Я же не всегда в ангелах, урожденная им. Я была духом в начале времен. Духом, в который Он по прихоти своей все чувственное, непостижимо сладострастное, наслаждение сумасшедшее, в голову вином молодым бьющее, вложил. Лилит. Я с Светоносным на короткой ноге дружила до смутных времен, войны гражданской то есть. И сейчас, нет-нет, а позовет. Посидеть, времена те вспомнить...Больше не с кем ему. С Господом Богом разве. Только Он от него отвернулся. Лишил любви своей. Так вот. Тайно, конечно - не гоже Князю Тьмы с простым, хоть и Ангелом дружбу водить. Авторитет подрывает. Светоносный смеялся, когда я рядом. Говорил - ты упреком всем женщинам мира будешь. А мужчинам всем - проклятием. Или благославением. И даже самому Ему - искушением. Только эти речи мне не нравились. Может, и так оно, Светоносный как никак все время с Богом. Любимый ученик. Только тогда даже про людей никто и не слышал. Он в творческом поиске все находился - какую тварь создать, чтобы по образу своему и подобию. А после разразилась эта история с падшими, тут уж хочешь не хочешь, а пришлось одну из сторон занять. Сначала в Воины Света меня произвели. А потом уж определили в Хранители. А Он меня от себя отдалил - столь велики его скорбь и гнев были - как напоминание о тех временах, когда братоубийство не встало между ангелами.
   Только вот какая штука - задумывал Он меня как некую силу, отличную ото всех - и от Ангелов, и от Человека. Видение мне дано другое.Может, и призвание тоже...Какое - не знаю, только Ему ведомо. А спросить тогда не удосужилась, а сейчас это смысла не имеет...
   Светоносный какими путями прознал, что появлюсь я - разузнать, когда меня в комиссию по реабилитации вызовут. Пригласил нам одним с ним ведомым путем. Впрочем, я не сомневаюсь, что Ему этот путь тоже ведом. Ему вообще все пути...Только раз Он сквозь пальцы на это смотрит - безразлично ему. А то вышел бы скандал на всю преисподнюю! В общем, проскользнула я в покои к Светоносному, он как раз меня поджидал. Уселись мы, и потекла беседа. Воспоминания...Упились оба в усмерть, и вдруг спрашивает меня Светоносный языком заплетающимся такое, что даже богохульством обозвать и то...Язык не поворачивается:
  -- Как ты думаешь, Лил, Он простить меня сможет? Он же великодушный, милосердный, любовь воплощенная. Он же так снисходительно к этим, - кривится, - людям относится...ну может же он мне прощение даровать, вернуть сына блудного в лоно своей любви? Если бы только позвал Он - ни минуты бы я не задумывался, вернулся...потому что без благодати, любви Его...невыносимо, Лил, ты и представить себе не можешь...А, пустое..., - махнул рукой...
   Прав ты, товарищ мой давний, не могу и не хочу я себе это представлять. Потому и не пошла за тобой, хоть и звал. Потому и отговаривала когда-то, когда видела, что совершаешь ты ошибку непоправимую...
   .................................................
   Городок наш небольшой, каждая собака друг дружку знает. Все уже давно попереженились-перероднились. Свадьба - всем городом гуляют, плачут если всем городом - похороны. Не укрыться, не спрятатся. Жизнь личная быстренько общественно-значимой становится. Вот. А уж если кто новый в городе появляется - ой! Разговоров - все мнениями обмениваются! Споры, крики до хрипоты, кто к нам такой пожаловал и зачем! Наиважнейшая тема.
   Вот и испугался я, что, когда она в дверь ко мне, в мою жизнь - проходу мне не дадут. А если учесть диковинность ее, красоту и чудаковатость - то и ей спокойной жизни не будет. Зря пугался - ничего такого не произошло. Будто кроме меня никто ее не замечает. Будто нет ее, воздуха дуновение лишь, когда она рядом с кем проходит. И ведь видят они ее, видят - осоловело глазами поводят вслед. А как только она из поля зрения их скрывается - встряхнутся, будто наваждение ведьминское от себя отгоняют, и медленно так идут...Куда шли, пока она им на пути не встретилась. Крестится кто тайком, по сторонам озираясь воровато...Спрашивал я осторожно, ничего, мол, такого не заметили? Необычного...Нет, говорят. Ничего...И живо интересуются - а что? Может, чего случилось? Нет говорю, это я так просто спрашиваю, цели не преследую никакой. Как отнестись к этому не знаю...Неоднозначно это...Из всех странностей, который раньше видел - это самая что ни на есть странная странность. Моей хуже...Обычности, отстраненности от всех. Тайна, покрытая мраком. А может, тайны и нет никакой? Она ведь всегда только то говорит, что думает. Буквально. А если не хочет говорить, молчит просто. И улыбается виновато, мол, и рада бы, но не в моей сие власти - любопытство твое удовлетворить. Это я когда спросил, куда она исчезает...так вот, может истина в том, что она...Ангел?!?
   Это что же тогда получается. Это в ворота никакие не лезет. Люди, что ж это делается? Ангел в доме у меня живет-не тужит. И я с ним совместно. Только что она здесь-то делает? Ей в небесах положено. И что уж совсем не понятно - со мной-то она чего связалась? Сама ведь подошла...Заныло тут все у меня внутренне от предчуствия, что не зря она ко мне-то, ой, не зря...
   .............................................
   Вернулась я домой навеселе. Хорошо мне почему-то. Да потому, что наговорилась с Светоносным про наше с ним личное. Юности проделки вспомнили - насмеялись от души. Это сейчас молодежь вроде и не молодежь вовсе. Правильные все стали, каждый строго правил-расписаний держится. Даже самой малой глупости никто себе и не позволяет. Одна сплошная беспристрастная благость или дьявольские штучки грязные. Скука. Потому , наверное, с гражданки ни с кем я накоротке и не сошлась. Дружу, конечно, а как же - бок о бок с товарищами-коллегами, отпусков-выходных не положено. Дело превыше всего. А так чтобы с полуслова меня - нет, кроме Светоносного никто так не понимал. Ну и Он, естественно. И этот мой - странное дело, тоже меня принимает. Смотрит как на зверушку диковинную, вижу же, забава я для него. При таком замкнутом образе жизни, какой он ведет. Иногда гложет его что-то, будто в себе задачку какую решить не может, а ответы я знаю вроде. А потом махнет рукой - мол,зачем это нужно мне? И опять про свое что-то размышляет...Молчит иногда так невыносимо. Не нравится мне , что молчит он...знает он что-то, что я найти не могу никак - может, в этом знании и ответы? Где душа его...Потому что пришла я к выводу, что раз он есть, а души нет - значит потерял он ее где-то. Носится она неприякаянно, где только?...А найти, или добраться до нее невозможно, не в силах его человеческих. К себе он меня не пускает.
   Вернулась я, летаю по комнате, танцую, верчусь, ветряной мельницей волосы вокруг меня разметались. Смеюсь, плещется из меня жизнью, радостью беспричинной. И вдруг опалило меня из глазниц пустых, к стене отбросило. Страшно мне стало - что ж это такое с ним, откуда? Ведь не было раньше, а может, не замечала я....Может, скрывал он это тщательно? Такая тоска из него на меня льется, такая тоска - будто целый мир потерял он. Я в той тоске не могу больше, прячусь я от нее...Укрылась руками-ладонями, отвела от себя.
   Мечется он по дому, места себе не находит. Стены от него стонут, или он от стен? Замер вдруг, и - в одно движение окна настежь распахнул. А за окном -полнолуние, во всей красе и круглости ее величество луна светит. Весь он взглядом в луну ту вперился, собой всем. Взвоет сейчас волком. И на пределе слышимости ангельской, стоном-воплем, тоской неизбывной на сияние круглое.
   Потом подобрался весь хищником, глянул на меня, усмехнулся зло и жестоко:
  -- Так то...ты вот с небес мне на голову, а я - с луны упал, - меня, силу небесную, тоской этой раздавило.
  -- Я тебе помогу обязательно, я попытаюсь вернуть тебя, я обязательно что-нибудь сделаю, - шепчу.
  -- Эх, ты...чудо...бескрылое...ну чем, скажи, ты мне помочь-то можешь? Ведь сама, поди, здесь не просто так...не на отдыхе...иди уже...спи, - отвернулся и ушел на кухню.
   .....................................................................
   Дайте мне крылья - в момент его обратно вернула! Только нет крыльев, и будут когда - неизвестно...Умирает он от тоски, поедом она его ест, без души своей умирает. Каждый денечек у меня теперь на счету. Враз научилась время высчитывать. Каждую минуту выгадываю, продлить его пытаюсь.
   Кинулась в небесную, как там дела мои продвигаются? Продвигаются, коворят, бумажки мои по кабинетам-начальству мигрируют. И что? И все. Вот же, даже небесную бюрократия не обошла стороной. Когда же? Глянули удивленно, мол, разница тебе какая? Время все равно для высших течет по-другому. Сиди себе, раскаивайся. Что преступила границы дозволенного. Ох, границы те...Заодно про него узнала - может, приставить к нему опять кого хотят? Может, знакомый кто, так выпросить, чтобы его на луну-то. Нет, тишина. Будто вычеркнулм его из списков живых. А в мертвые не внесли.
   Думаю, может к Нему обратиться? Не видела с тех пор, как Светоносный предал Его. Ощущаю кожей иногда присутствие - знаю, дарит покой и милость. А смотреть на меня не хочет. Избегает меня. Все больше один Он сейчас. Везде и всегда незримо присутствует.
   Только пороги обивать я устала, будто стену кирпичную кулаком пробить пытаюсь. Отказывают мне везде, говорят, назовите внятно причину, по которой требуете аудиенции. Как назовешь? Хочу попросить слезно прощения, чтобы крылья опять в спину вросли? Хочу человека вернуть к душе? Или душу человеку?
   Господи, слышишь ли Ты меня? Плохо мне без тебя. Очень...Знаю, слышишь. Вся небесная тобой пронизана. Вот оно - любовью на меня дохнуло, мудростью, силой.Отпустили меня сразу все страхи и сомнения, забылось все, мелким, ненужным стало.
   - Л-лилит...творение мое возлюбленное, - памятью окатило, как давно было это. Вот я даже забыла, как имя мое Он произносил...округляя первый звук, леденцом во рту тающим. Берет меня в руки, ласково по щеке трепет. Я в руку его прячусь от любви такой, от Него на меня спустившейся, дышать перестала. Вот от чего Светоносный отказался когда-то - любовь Его не хотел ни с кем делить. А мне все равно - любви в Нем море, на всех хватит. И на меня тоже. Светоносный когда-то мне говорил: Лил, не понимаешь ты...если всех любить, каждому поровну - значит не любить вовсе. Мне любовь Его нужна, Лил, а он меня в слуги...Кому?! Ты бы видела этих, из грязи и глины слепленных...Светоносный, да даже малая толика божественного его касания стоит гордыни твоей. Не Его любви ты жаждешь - всего Его для себя только. Отойди от меня, Люцифер, речи твои противные мне.
   Ушел Светоносный, чтобы вернуться разящим братьев единокровных. Мстительно сеял смерть, ждал, когда Он выйдет на бой. Может, он сам смерти искал, от руки Его...
   Небесная захлебнулась кровью из ран бьющихся ангелов. Поглотило страдание. Сколько длилось сражение в тишине страшной - не помнит никто. Целое треснуло в две половины. Разделилось в муках, чтобы больше никогда. Друг против друга, брат на брата меч поднял...Кончилось сразу. Над горем, полем брани неправедным, Голос:
  -- Будь ты проклят, Светоносный! Отвергаю взор свой от тебя! Изыди!..
   Потом Он бродил среди умирающих в муках, хоть как-то стремясь облегчить боль, не разделяляя, кто на чьей стороне. Там, по локоть в крови детей своих, последний раз Его я и видела. От сознания вины огромной подойти не решилась. Ведь знала, что шепчет Люцифер по углам в уши подобных себе ангелов. Гордых, метущихся, все время жаждущих большего. Не в любви Светоносный жил, страстью пылал. Может, потому мы и были вместе - я ведь тоже горела.
   Нет, не придет Он как раньше, не улыбнется целому миру и одновременно, только мне.
   В городе ночь. Забралась на гору высокую, выше гор мое горе - тучи через меня проходят, ветром-дождем по лицу хлещет. Не замечаю...Размениваю день с ночью, капли дождя слезами по щекам.
   Светоносный, знаешь ли ты мысли мои страшные?...
   .................................................................
   Изменилась. Сидит тихо в кресле, не двигается. Сосредоточенная, неулыбчивая, молчаливая. Спрашиваю, ты чего? Извини ты, если обидел чем. Накатило что-то...Ничего, отвечает, взглядом внимательным по комнате меня провожая. Ладно, не хочет, значит, желание ее такое. Кто я такой, чтобы в желания ее лезть? Отойдет, сама заговорит.
   Пропала опять. И как обычно, без объяснений. Куда, думаю, в ливень такой подалась? Зонт хоть возьми, теплое на себя. Нет, так ушла.
   День нет, два, три. Дожди зарядили нескончаемо, хмурые, мокрое противно с неба сыплется. Где она бродит по погоде такой? Простынет ведь.
   Слышу, скребется. Открываю, боже мой! Стоит вымокшая насквозь, вода водопадом с нее льется, с кончика носа капает. На ногах еле держится от усталости. Ох, чтоб тебя...Ну я ее обтер полотенцем, в сухое переодел, в кровать, под плед-одеяла. Только глаза и видно. Нездорово так блестят, лихорадка словно у нее. Не хватало только, чтоб заболела. Кто их знает, чем ангелов лечат? Хоть и на земле обретающихся. У нее же наоборот все. Не как у людей. Здорова когда - жаром пышет, чувство, будто движение над кожей - воздух горячий поднимается волнами, пульс ненормально-быстрый. Тронешь, руку отдернешь, плитка горячая. А сейчас - лоб холодный. Пить отказывается, есть отказывается - отвернулась в стенку, только ознобом всю поколачивает. Уговариваю ее сахарочку немножко схрумкать, словно дитя малое. Нет, говорит. Как это нет?!? Помрешь ведь с голоду - сама же твердила, что без сладкого... Промучился с ней ночь, глаз не сомкнул. То одеяло поправлю, то к дыханию прислушиваюсь. Хрипит в грудке птичьей, камнепад будто там какой. Ушел в магазин за вкусненьким. Может, на шоколодку-мармеладку какую соблазнится. Прихожу - матушки, разметалась вся, одеяла на пол сбросила, чего-то говорит непонятное - бредит не иначе. А дрожит, диван ходуном ходит под ней! Тронул - не человек живой, лед. И все хуже и хуже ей. Впала в беспамятство. То выгибает ее дугой, судорога тельце сводит, то обмякнет Делать то что? Все ребра-косточки наружу, заострилась. Жилки-вены повылазили сквозь ее алебастровость. Навел кипяток с сахаром, точнее, сахар кипятком чуть разбавил - и это тягучее приторное пытаюсь сквозь зубы влить. Стискивает зубы, челюстями дробь выводит.
   Набрал воду горячую в ванную. Парилка банная. Осторожненько опустил ее в воду, рукой за шейку тонкую поддерживаю, не захлебнулась чтоб. Терплю, жду когда хоть водой ее обогреет, сознание вернет, может. Затрепетали веки, вижу, в себя приходит. С мукой уставилась на меня, будто собака побитая. От жалости и бессилия меня выворачивает, говорю, ты скажи хоть, чем помочь-то? Лекарства какие надо? Что же они, говорю, не видят, как ты тут? Разлепила губы, в кровь искусанные, лепечет чего-то. Наклонил ухо к губам самым, понять не могу, чего она. Еле уловил:
  -- ...любовь..., - из силенок последних выдохнула и опять провалилась...
   Выволок, в комнату на руках отнес. Где же возьму я тебе любовь ту божественную, думаю? Кулаком погрозил в потолок, где по мнению моему, эти ее сограждане обитают. Чертыхаюсь, что ж вы бросили-то ее в беде-то? Товарищи сраные. Пропадет ни за что ни про что на руках моих создание ангельское...тут свечение от нее пошло - нехорошее какое-то, мертвое, синее. Это-то что еще такое? Чего это она светится холодом-снегом таким? Вытянулась, застыла, легкой судорогой пробегает по телу агония. Ох, отходит ангел мой, не иначе! Страшно в свечение то соваться - ну так выбора-то и нету...Храбрости набрался, сунулся ухом к груди - слушаю - еле-еле, нехотя так, через силу, сердчишко колотится. И тут взяла меня злость, что за жизнь думаю, гадская! Нет уж, будешь ты у меня жить, силой заставлю! Зря я, что ли, возился с тобой все это время? Выходки твои глупые терпел, сносил? Маета ты моя, беспокойство сплошное. В свечение это вот вляпался - будто в тухлое, несет мертвечиной.
   Скинул одежку с себя, под одеяло к ней решительно нырнул. Всем телом закрыл, примял собой, руками к себе притиснул - название одно. Истончилась до невозможности. Через отвращение к гадости этой, от нее исходящей, дыханием, собой согреваю. Телом живым, человеческим. Ангел ты мой, ну не надо, не оставляй ты меня, глупенькая, маленькая, дурочка моя легкая, живи, ну, живи же! Чудо ты мое в перьях злосчастное, и как угораздило тебя только, ну давай, сопротивляйся ты этой погани! Выворачивает меня всего от сострадания к ней , всю ее руками оглаживаю, целую в глазницы запавшие, в ушки оглохшие, в шейку тоненькую, ключички-косточки...Грудки маленькие, крепенькие, узкая талия - часы песочные - бедрышки груглые, аккуратные - всю собой накрыть хочу, знаю ее всю, шкурку бархатную мою. Тут, вроде потянулась она чуть, движением еле заметным на ласку ответила. Ох ты, думаю, ну хоть что-то, а то лежит неподвижно...Ласки мои откровенные, настойчиво к жизни ее возворачивают. Поцелуями спустился к полушарности мягкой, сосок губами сжал, языком ласкаю, твердеет под языком, подается навстречу. Веду нежно рукой по внутренней стороне бедрышка, осторожно, не спугнуть чтобы, одновременно поцелуями рот ее закрывая. Играет рука рядом с запретным, сокровенного не касается. Опять ртом спускаюсь ниже, по ключице к грудям, соски отвердевшие обцеловываю, покусываю, посасываю. Ниже спускаюсь, живот ладонями накрываю. Чувствую, оживает она тихо-тихо под руками-то, вроде проклятое это свечение уходит от нее. Желание во мне поднимается, хочу ее мужским своим взять, овладеть. Силой наполнить. Зарываюсь в ее междуножие, в розы ее, бутоны раскрытые, ароматные. Целую, играю язычком с губками влажными, бабочкой порхаю, дразню. Задышала она учащенно, пробует сдвинуть бедра, не пускать меня. Задохнулась:
  -- ...нельзя мне...этого...
   Нельзя?!? А смотреть, как гибнешь ты, стынешь рядом - мне можно?!?
   Сопротивление ее слабое ломаю, накрыл губами бутон набухший, куснул легонько - вздрогнула, выгнулась дугой навстречу острому наслаждению, в рот мой льется, коготки-пальчики запустила в плечи мне. Голову мою ладошками наглаживает, в себя ее втискивая...разгорается в ней огонь, мертвенно-бледное из себя изгоняя. Вся уже в руки ко мне идет, податливая, влажная, карамельно-молочная красота. Оторвался я от нее, хех, язык устал. Вздрогнула, смотрит зазывно-просительно:
  -- ....иди ко мне.....в меня..., - и тянет меня вверх настойчиво.
   И от голоса ее горячечного, сумашедшего, уж не знаю, что случилось со мной, но пополз я навстречу призывным глазам ее, медленно, по-миллиметру, удовольствие смакуя, вошел в нее, охнул от узости внутренней. Задохнулся, какая же она горячая, влажно-упругая, сладкая. А она подняла ноги длинные, прохладные, обвила меня лозой виноградной, чтобы глубже. И сошел я с ума от такой открытости, страсти такой, уже ни о чем не думаю, хрупкость ее обманчивую собой заполнил, двигаюсь, с каждым толчком в нее жизнь вколачиваю. Задышала прерывисто, вскрикивает, слышу, колотится в ней сердечко, будто моторчик маленький, кровь по жилкам разгоняет. Извивается подо мной, целует, губы кусает зубками, на меня сама насаживается, девочка моя, жар-птичка, шоколадное мое наваждение, карамелька моя сахарная, шепчу ей что-то на ухо бессвязно-глупое, но дико нежное. Подобралась, будто кошкой к прыжку готовится, крепко-крепко ко мне прижалась - затрепетала на мне, застонала протяжно-тягуче, из самых внутренностей, из тайно-глубокого голос ее, - и растеклась рекой пышущей, тут уж я не выдержал, вмял в себя, будто хочу раствориться в ней полностью, содрогнулся в оргазме, излился в нее, - и полетел куда-то, легкий, свободный, счастливый...и затих, зная, что выжил мой ангел...
   ...Улыбается благодарно, в кольце рук моих устроилась, дремлет уже от томной усталости, легкости во всем теле, на границе между сном и бодрствованием шепчет:
   -...я...тебя...люблю..., - и уснула.
   Промолчал я. Поцеловал крепко сонные губы, спи, сказка моя...
   ...................................................
   Утром проснулся от того, что рука затекла. Спит ангел, мордочкой мне в плечо уткнувшись, дышит размеренно-ровно. Осторожно высвободился, пошел чай ставить.
   Двое суток она спала. Странно, думаю, а потом, глядя, как спокойно она во сне улыбается, губками причмокивает, успокоился. Наконец-то проснулась, щурится, говорит, голодная. Радость какая в доме - ангел проголодался! Натащил ей всякой всячины - жадно накинулась, уплетает за обе щеки. Посматриваю на нее - помнит она, нет, то что было? Ведь с того света вытащил, из беспамятства. Ни стыда в ней, ни намека на знание. Ангел и ангел. Только что-то в ней неуловимо кончилось - через невинность хрустальную светится женщина...
   Всю детскость нескладную как рукой сняло. Встала, двигается плавно, плывет, мышцы упругие перекатываются под кожей. Вся какая-то собранная, каждое движение строго вымеряно. Ходит по комнате, красоту на себя наводит. Никогда она тщательно так не одевалась, в чулки-кружева, в узкое платье черное змеей скользнула, высокая в каблуках, порочная. Повернулась ко мне от зеркала, королева высокомерная, с сознанием собственной неотразимости смотрит, вскинула голову гордо, соблазнительная. Какая уж тут пташка небесная - львица.
   К дверям. Обернулась - и вся расцвела свежестью и чистотой, поцелуй воздушный в мою сторону. Куда думаю, она в таком виде? Сомневаюсь я , чобы ангелы в таком виде расхаживали...
   ......................................................
   Преисподняя передо мной распахнула ворота послушно, будто ждала меня. Иду, ни на кого не смотрю, внутри все сжалось от боли. Расступаются передо мной, опаленные светом небесной, путь указывают. Только раньше я тайно - а теперь вот она я.
  -- Князь, я пришла к тебе, и ты знаешь, зачем, - еще бы он не знал, работа его такая - грехопадению способствовать. А уж то, на что я решилась...
   Глаза похотью загорелись, на меня глядя, руки потирает довольно.
  -- Лил, я так давно мечтал о том, что ты...
   Перебила:
  -- Князь, ты поможешь мне? Дашь мне то, о чем прошу?
  -- Да, Лил, крылья в обмен на тебя...
  -- Ты позволишь мне приходить к нему? Иногда..., - с мукой в голосе...
  -- Лил...зачем?
  -- Князь, даже если бы я объяснила - для тебя это не имеет значения. Делай свое дело, Светоносный.
  -- Хорошо, Лил...,- возвысил голос, - По своей ли воле ты пришла ко мне, Лилит, Ангел Воинства Небесного, по своей ли воле отвергаешь милость Его, чтобы принять мою власть.
  -- Да, Люцифер, - держусь из последних сил...
  -- Ты - моя, Лил...
  -- Это все?, - спрашиваю.
  -- Да, Лилит, это все...Мне достаточно слова твоего, Падшая, - и когда произнес он это, чувствую я, как покидает меня благодать, эхом во мне голос Его печальный: "Прощай, Л-лилит.."...так вот каково это, думаю...теперь и мне. Навсегда отвергнутой от лика Его.
  -- Что ж, Люци, теперь твой черед выполнять обещания...
   ........................................
   Вихрем по комнате пронеслось, а потом из ниоткуда появился столп ослепительного света. Глазам больно. Зажмурился. В голове голос ее зазвучал, обрадовался я - значит вернули ей крылья-то. Говорит, ты готов вернуться домой? Захлебнулся от нетерпения, да, да конечно, сейчас прямо? Не верю даже...Сейчас, отвечает,и...
   ...слов человеческих нет таких, чтоб описать, объяснить, что это было, когда взмыли мы в небо, выше небес, к звездам...опустила меня мягко, и сразу тянущая, сосущая глубоко внутри, тоска кончилась. Дом мой, я вернулся...
   Свет поубавила, проглядывает контуром крылатым, Ангел-Хранитель мой. Что-то сказать пытаюсь - не могу. Молчи, в голове опять,и прощай...и тут грозовое ее окутало, заклубилось тьмой вместо света. Взмыла вверх, в одну секунду глазу невидимая стала, среди звезд потерянная.
   Понял я, что не так что-то. Нехорошее что-то, страшное...
   ...................................................
   Приходит ко мне изредка во сне, думает, что не вижу ее. Оно может, глазу обычному человеческому не видно высших, да только много ли знает она про людей лунных? Усядется на спинку кровати, ноги подтянет к подбородку, крыльями себя обнимет, перышки встопорщит - сидит, нахохлившись, будто на жердочке. Вижу, плачет. Я поначалу не понял, что же это такое - струится по мрачному лику вода, вместо рыданий кончики крыл подрагивают. Что ж ты сделала, святая моя простота, куда ты себя, в грязь какую втоптала? Мир с ног на голову перевернулся - ангелы слезами умываются, будто смертные...
   Хоть бы голос подать,успокоить, сказать, как люблю ее...ангел мой дорогой...только какой ты масти теперь?..Да боюсь спугнуть, вдруг не вернется больше...
   А, к черту! Кто рискует, тот, как известно, пьет шампанское! Хм, истины ради, я вообще не пью, чай разве что...
   Заговорил я с ней...
   ......................................................
   Тоска-то какая, какая тоска! Жаловаться кому - сама пошла на такое...Светоностный сегодня встретил, спрашивает:
  -- Лил, почему ты меня избегаешь, прячешься от меня?, - не могу на него смотреть. Ненавижу его и себя ненавижу..., - я так рад был, когда ты пришла, не так одиноко хоть думал...
   Нельзя купить дружбу, Светоносный, и любовь продать нельзя. Поэтому все, что между нами, растоптано, предано мной, проклято и забыто.
   Приближенная Князя Тьмы - положение выше некуда. Да, Люци, ты так стараешься, чтоб окружить меня почестями и преклонением, хоть на первых порах неуклюже меня поддержать, всю бессмысленность этого сознавая - только любовь одна лечит. Может, и любишь меня по-своему, только в ней тепла нет, радости. Горькая любовь твоя.
   Спасибо тебе за то, что все-таки все понимаешь, просишь меня о встрече - а мог бы повелевать...а это уж совсем невыносимо...
   ......................................................

Эпилог

   В полнолуние их особенно хорошо видно - мужчина, который выходит на порог встречать кого-то. Я знаю, кого - Лилит. В тот же миг она спускается откуда-то с высоты и легко бежит ему навстречу, сияющая и довольная Вместе они входят в дом, где долго на кухне пьют чай. Она смеется, рассказывает что-то увлеченно, он улыбается ей в ответ. Потом усаживает к себе на колени и произносит что-то. И это я тоже знаю. Он говорит ей:
  -- Я так по тебе соскучился, моя маленькая лунная женщина...
   Потом подхватывает ее на руки, кружит в вальсе и увлекает в спальню. А что происходит там - уже не мое дело. Знаю и то, что сегодня она, смущенно потупя голову, прекрасная от любви, скажет:
  -- Милый, у нас будет ребенок, - а это уже мое благославение.
   Он растеряет от счастья все слова, только крепко прижмет к себе, будто боясь, что она вдруг исчезнет.
   Она будет болтать ему на ухо о тайнах вселенной, о скоплениях звезд, о сверхновых - о всех чудесах, который сегодня увидела. А он согласно кивает, думая про себя, что даже такое увлекательное путешествие не заменит луны под ногами.
   На рассвете он выйдет ее проводить, долго будет смотреть ей ввысь. Поежившись от утренней прохлады, вернется в дом, сядет за письменный стол, раздумывая, куда бы поставить детскую кроватку.
   Мне нравится так вот сидеть и смотреть на них. И я рад, что они все-таки встретились. Конечно, мне ее не хватает, Л-лилит, произношу я, округляя первый звук, возлюбленное мое творение. Иногда высшее признание в любви - дать свободу тому, кого любишь. Единственная, кто понял истинный смысл жизни...
   Кстати, забыл сказать - она теперь, в некотором роде, безработная и крылья ей ни к чему. Потому что любовь - это всегда окрыляет...

Конец.

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"