Запорожский Данил Ильич. Теллуро

Ответ: Нет, авторами оригинальных концепций Сайры являются два моих друга, создавшие в 2015-2016 гг. вселенные под названием Фартуза (мир средневековья) и Нактория (мир будущего). Автор Фартузы покинул наш общий проект, разрешив автору Нактории объединить их миры. В результате родилась Фартория, она же Фарторрия. Впоследствии автор Нактории забросил Фарторию и занялся другими проектами. Автор данной книги в 2020-2021 гг. с разрешения законного владельца взял Фарторрию себе и провёл полное обновление. Теперь мир называется "Сайра".

Ответ: люди, как и мы с вами. Вот только есть кардинальное отличие — существует несколько видов людей, появившихся в ходе эволюции. Это собственно люди, зублаки (вампиры), аназублаки (энергетические вампиры) и орейры. Зублаки питались мясом и кровью людей (ныне уже нет), аназублаки через специальный орган питались подсознанием (тоже ушло в прошлое). Орейры — вид человекоподобных существ исключительно женского пола, сохраняющий с предыдущими тремя видами симбиотическую связь.

Ответ: Сайра крутится вокруг звёздной системы Коллхоб (включает звезды Колловид и Каухоб), среднее расстояние от общего центра масс составляет 375 миллионов километров. Таким образом, с учётом орбитальной скорости год на этой планете составляет четыре земных года. Соответственно, отсутствует деление на месяца, существуют только сезоны или кварталы (лето, осень, зима, весна), каждый из которых равен земному году. Возраст людей на Сайре также приводится в местных годах.

Темнокожий, кому принадлежали эти слова, жадно облизнулся при виде жареного цыплёнка, поданного ему учтивым официантом. Он как никто другой любил закусить мясной пищей. За этим же столом, напротив, сидела добродушная женщина, которую звали Лизой. Лиза никогда не снимала улыбки с лица, потому что верила, что следует сохранять позитив в любой ситуации. На этот раз она усомнилась в своих идеалах, потому что мужчина, с которым она познакомилась на сайте знакомств, оказался типом тем ещё — самовлюблённым и хвастливым.

Это был вечер. Наши герои по договорённости прибыли в ресторан "У дядюшки Рената", принадлежавший одному выходцу из Маверигии — странному, по мнению, Лизы, типу. Они расположились под шатром на специальной площадке возле здания, чтобы полюбоваться речкой Ранной, что текла через город и впадала в озеро Стратлоген далеко на востоке, и звёздным небом. Под светом фонарей проносились автомобили, чей шум глушил любой разговор. В то же время усиливавшийся ветер, а также исчезновение ряда звёзд на севере прямо намекали на то, что приближается непогода. Лиза настояла на том, чтобы пара зашла в здание, однако Ной был против, поскольку считал, что там слишком душно.

Дело в том, что Хескенес известен как культурный центр маленького региона Лаплассия на западе Алласориеса. В министерстве образования страны ведётся разговор о создании новых образовательных учреждений в городе, но уже на данном этапе имеющиеся школы и вузы предлагают высокую зарплату специалистам. Лиза, будучи учителем естественных наук, рассчитывала на заработок, соразмерный её талантам. В свободное от мороки, связанной с рассмотрением вакансий, время она пытается устроить новую жизнь. Не только знакомится с мужчинами вроде Ноя, но и изучает Хескенес.

Город основан в 281 году — всего 37 лет назад. Как и страна в целом, не пострадал от Мировой войны. Регулярно входит в списки самых экологически чистых городов страны. Из известных предприятий только АЭС, расположенная за чертой города и полностью соответствующяя современным требованиям эксплуатации, и реже упоминаемая (по понятным причинам) ТЭС на севере. Нынешний мэр города — Марка Эго; она беспартийна и ставит целью открыть в городе парк развлечений, который предыдущие градоначальники обещали свыше пяти лет, так что в оригинальности её нельзя обвинить. А совсем недавно, буквально на днях, Хескенес был включён в категорию культурно значимых городов страны, за что получил грант в размере десяти миллионов эстигортов. Перед десятками агрессивных фотокамер выступила госпожа Эго, которая в своей излюблëнной "лисьей" манере пообещала реализовать всю полученную сумму. Пока что у населения Хескенеса не было повода отрицательно относиться к мэру, вступившему в должность пятьдесят дней назад.

Уговоры Лизы возымели действие, и пара зашла в ресторан, заняв столик. Ной прихватил с собой заветную курочку, Лиза притащила салатик — всё же худела, поэтому ела понемногу, без жирного. Поп-музыка, крутившаяся в ресторане без остановки, а также расслабляющая болтовня других посетителей благотворно воздействовали на душу. Лиза с Ноем наконец заговорили о себе. Прежде всего представилась девушка, которая призналась: приехала совсем недавно, мало что в городе успела повидать и познать.

Завязался разговор между Лизой Банг и Томасом Аммодом, неприятный как Ною, так и Норе с Акселем. Первый был недоволен тем, что его игнорируют, а вот Аммоды, презабавнейшие (презабавнейшие потому, что отец и сын, казалось, вели себя синхронно, повторяя друг за другом жесты: вот почешется отец, следом сын; отец кашлянет, сын тоже) люди, торопились домой. Оказалось, что Нора, как и Лиза, тоже хочет устроиться учителем. Томас надеется, что и своим трудоустройством займётся — а пока не хватает времени! Под напором остальных собеседники были вынуждены попрощаться. Томас, Нора и Аксель в спешке покинули ресторан, причём первый чуть не уронил от рассеянности шляпу, вызвав гнев супруги. Что забавно, Аксель покачал головой, будто хотел уронить головной убор, вот только такового у него и не было...

— Знаешь компанию Tatsu? Так вот, я младший сотрудник в исследовательской лаборатории. Мы там такие страшные темы вскрываем, м-м-м... Тебе даже не снилось, крошка. Это же даже не агенты спецслужб, не реликвии прошлого или экономические магнаты. Тут всё глубже. Гораздо глубже и страшнее. Конфиденциальная информация, не могу раскрыть подробности. Могу только сказать, что увлекательно и ужасающе, когда представляешь себе всю подноготную. А проект "Теллуро" — это нечто... Ой, я что-то заболтался, не находишь? Главное, что суть поняла, вот. В Tatsu зарплата будь здоров! Персонал хороший, отмечу. Начальница у нас вообще во! Жаль, буферов не хватает... — в ответ на жалобы Лизы Ной заметил, что имел в виду совсем другое. — О Сириусе, ты меня поняла! У нас и других плюсов полно. Сплошной рай — от корки до корки.

Свидание шло по плану. Высказав, что хотел, Ной замолк, дабы пережевать мясо. Тогда заговорила Лиза, поведавшая о впечатлениях от города. По словам женщины, больше всего ей понравились такие достопримечательности, как здание городской администрации и больница Tatsu Secudorg. Последнее название особенно заинтересовало Ноя: данное медицинское учреждение сотрудничало с комплексом, в котором он работал. Больница будет отремонтирована в ближайшем будущем, хотя даже сейчас она выглядит более чем достойно: ни единого признака ржавчины или возраста, а Солнца будто бы отражаются от блестящих стен, чисткой которых занимаются специальные дроны Tatsu. Что касается здания администрации, называемой в обиходе "мэрией", то снаружи — за счёт изящной отделки и наличия лоджий, чьë внутреннее пространство заполнено бюстами выдающихся деятелей города, — оно напоминает небольшой дворец. Внутри мэрия обставлена более официально.

Между тем, заслышав своё имя ранее и найдя время только сейчас, к героям подошёл Ренат Кольр в зелёном фартуке с кораллами. Говорят, он практически не менял свой имидж с тех пор, как приехал из Маверигии. А причина пребывания здесь смешна — Ренат по пьяни поспорил с другом, Александром, что сможет в одиночку и без посторонней помощи пройти земной шар пешком. Он переплыл несколько океанов и оказался здесь, но — вот беда! — закончились деньги! Чтобы поправить состояние, Ренат открыл ресторан и за сто дней достиг успеха. На днях собирается продолжить свой путь — ему остаётся переплыть Краймерский океан, чтобы вернуться домой. И Ренат Кольр, и Александр Тарантанов стали знаменитостями из-за столь необдуманного решения. Ренат признаëтся, что сильно изменился — например, вместо розового фартука стал носить зелёный.

Друзья ещё немного поговорили, вспомнив былые деньки, и напоследок пожали друг другу руки. Убедившись, что его помощь здесь не требуется, Ренат вернулся к работе. Лиза спросила у Ноя об этом замечательном человеке, далее разговор свернул не туда, потому что ребята заболтались по поводу пищи: оказалось, что Лиза веганка. Ной, впервые услышав об этом, убрал в сторону недоеденного цыплёнка, которого тщательно жевал уже минут пятнадцать. Лиза с ужасом глядела на то, что осталось от живой птицы.

— Лиза, я, мать его, зублак! Естественно я люблю мясную пищу. Нашла на что жаловаться... Я его лично, что ли, убил? Да и те, кто убили, вообще-то ни в чëм не виноваты, крошка. В древности на людей и зублаков охотились хищники, которым нравился вкус человеческого мяса. Да поди, где-нибудь в южном Араде до сих пор есть звери-людоеды. Как я, они едят людей. Ням. Ням. Против природы не попрёшь. Что смотришь? Или я не правду говорю?

Из открывшихся дверей вылетела девочка, так неудачно споткнувшаяся. Она в ужасе обернулась назад, убедившись, что преследователи близко: только закрывшись, двери вдруг вылетели с петель. На пороге стояли два человека, чьи глаза застекленели, а кожа побледнела. Заревев, монстры потянулись омертвелыми руками к косе девочки. Та вскочила, вприпрыжку подбежала к окну и, открыв, прыгнула. При падении со второго этажа жилого дома ей не удалось избежать вывиха стопы. В очередной раз она не удержалась на ногах, вот незадача. Двор был заполонëн мертвецами: они сновали из угла в угол и жевали останки не обратившихся.

Один из таких сидел неподалёку и, держа в руках чью-то откушенную ногу, агрессивно кусал. Обнажилась берцовая кость, торчавшая сквозь порванные брюки. Девочка закричала от ужаса, и тогда монстр, приподнявшись, медленно повернулся к ней. Все люди, встречаемые ею сегодня, выглядели так — ни одного живого. После вопля все монстры, находившиеся во дворе, обратили внимание на выжившую. Их медлительность и ограниченность компенсировалась количеством. Вдобавок весь двор был окружён горящими автомобилями, будто люди здесь пытались забаррикадироваться. Тем не менее, их это не спасло. Горел весь город мёртвых. Начавшийся ливень не мог остановить пламени смерти, поглотившего Хескенес.

К счастью для девочки, огонь, пожиравший машины, потух. Она инстинктивно бросилась, игнорируя боль, по сожжённой траве к одной из таких, и её схватил за руку зомби. Холодное прикосновение принадлежало не бывшему человеку, но смерти. Мертвец неестественно склонил голову, чтобы откусить от ребёнка заветный кусочек. Тогда девочка через силу вырвалась и, запрыгнув на машину, перекатилась на другую сторону. Неудовлетворëнные зомби — верно, зомби — продолжали реветь где-то позади, потому что нуждались в пище.

Остаётся идти на север, к центру города, и надеяться на спасение. Следуя этому плану, девочка поковыляла по дороге, пробираясь мимо сбитых с толку зомби и разрушенных автомобилей. Многие из мертвецов пытались нагнать её, но девочка, гонимая страхом и дождём, была более юркой. Один из уродцев, издав похожий на всех звук, все-таки успел её схватить, так как вывалился из корпуса машины, мимо которой шла девочка, перестав притворяться мёртвым. Он поймал выжившую за плечи и повалил на землю. Бедолага истошно закричала. Чудовище попыталось впиться в нежную детскую шею, но жертва нащупала в кармане острые ножницы и вонзила их со всей силой в голову противника. Зомби свалился, будто испытав боль, и тогда девочка наконец освободилась. Она плакала, надеясь, что на помощь придут.

Ответом ей был человеческий вопль: за многоэтажкой, расположенной возле дороги, кого-то пожирали заживо. Теперь оставалось только надеяться на собственные силы. Девочка доковыляла до конца дороги и остановилась, чтобы передохнуть. Стопа не давала покоя, а зомби неизбежно приближались, по мере продвижения издавая всё более громкие звуки. Они были в восторге от предстоящего пиршества.

Планам девочки и монстров помешал шум со стороны города. Невзирая на дождь, на свободу неслась охваченная пламенем автоцистерна. Надпись на боку — "HRPKS" — ясно давала понять, что перевозилась жидкая смола. Автоцистерна сносила другие машины, баррикады и мертвецов. Неизвестно, кто сидел за рулём, однако он, похоже, потерял управление. Видя, как на неё несётся обезумевший автомобиль, девочка в спешке отошла. Машина проехала мимо неё и перевернулась в метрах пятидесяти. Вслед за этим вместо ожидаемого взрыва произошла имплозия — цистерна резко сжалась, и сопровождавший катастрофу грохот оглушил находившихся рядом зомби.

В отличие от них, девочка не свалилась с ног, однако чуть не оглохла. Она на время потеряла ориентацию в пространстве; для того, чтобы прийти в себя, ей пришлось прижаться спиной к корпусу машины. На удивление, она почувствовала, что коснулась чего-то органического. В ужасе отпрянула и признала в объекте высунувшуюся наружу руку. Как в случае с прятавшимся зомби, на сиденье этой машины валялся труп. Его грудь оголена, а грудина вырвана, вследствие чего видны позвонки, обгрызанные лёгкие и омерзительные наросты мяса, залитые кровью. Не зомби, но определённо не живой. Запах был просто непереносим! Девочке от омерзения, ужаса, адреналина и постоянной смены ощущений стало плохо, еë вырвало прямо на тело.

Душа будто покинула её тело. А ведь таких трупов было много — в каждом углу валялся хотя бы один изъеденный ненасытными зомби. Сознание девочки помутнело, и она, чтобы сохранять рассудок, продолжила свой путь, наконец добравшись до центра города. Возле торгового центра зомби, к счастью, не оказалось. Она сошла с основной дороги в переулок. По пути обнаружилось, что начался кашель, вызванный воздействием непогоды. Только выздоровела, чтобы снова заболеть... Очередная высокая баррикада помешала планам. Ребёнок решил обойти её через торговый центр. Автоматические двери выбиты, у входа лежит, опираясь головой о стену, мертвец. Если обычно девочка без страха их обходила, то этот выглядел по-другому. Очевидно, зомби. Обезображенный монстр, который не дышит, но будто бы поджидает её, чтобы поймать. Девочка остановилась в смятении и кашлянула на труп. Тот не шелохнулся.

Через проём было видно, что торговый центр полностью разрушен: стëкла выбиты, пол залит кровью, и нет свободного от тел места. Здесь произошла резня, без всякого сомнения. Девочка осмелилась и переступила через зомби, закрывавшего проход. В ту же секунду мертвец сдвинулся с места и на удивление проворно поймал её за ногу, вцепившись в ту зубами. Девочка вскрикнула от боли — стопа была повреждена на этой же ноге. Не хватало сил, чтобы отбиться. Она рухнула на живот, а монстр звериной хваткой вцепился в её ноги и, приподнявшись, повис над шеей. Девочка схватила ножницы и попыталась вновь атаковать зомби, но на этот раз тот был недосягаем. От ужаса и боли она потеряла сознание, и в этот же момент монстр напал. Ему помешал выстрел из пистолета, поразивший людоеда прямо в голову. Зомби рухнул мертвецом, а спасительница, спустившаяся на планере со второго этажа торгового центра, спрятала оружие в кобуру и осмотрела девочку.

Девочку разбудил её же собственный кашель, пробившийся вопреки тёплому окружению. Удивлённая такими приятными ощущениями, она резко пробудилась и выбралась из-под пледа, которым её накрыли. С непониманием встретила она и кровать, на которой лежала. Уютно — будто нет угрозы. И лишь открытые окна спальни, через которые был виден горящий город, свидетельствовал о том, что катастрофа продолжается. За столом, освещаемая зажженной свечой, сидела спасительница. На спине лёгкая накидка, хотя девочка могла поклясться, что видела крылья. То, что на деле оказалось лёгким устройством для планирования, ей вскоре удалось найти в тëмном углу.

Эмма закивала головой: ей очень хотелось есть. Хьерси взяла девочку за ручку и отвела в соседнюю комнату. Электричества нет, и холодильник, соответственно, не работает. Зато на столе разложены в два ряда шоколадки и овощи. Спасительница посадила Эмму на стул, а сама вернулась в спальню за свечой, которую затем разместила между собой и девочкой — ровно в середине стола. Эмма робким взглядом попросила разрешения взять шоколадку, Хьерси улыбкой выразила свою благосклонность. Тогда ребёнок надкусил заветную вкусняшку. И всё же даже вкус шоколада не проводил в себя. Хьерси, жевавшая морковь, обратила внимание на скисшее лицо Эммы. Лучшей идеей ей показалось спросить у той предысторию. Девочка, немного подумав и съëжившись от услышанного крика, доносившегося с улицы, всё же согласилась.

— Я заболела. Мама вечно пропадала на работе, приезжала ночью, и мы с ней почти не общались, потому что она была очень уставшая. У меня был больничный, лежала дома... — Эмма немного помолчала, затем продолжила: — Мама оставила мне продукты и наказала оставаться дома, на улицу не выходить, потому что погода в последние дни ужасная. Я поправилась, решила сегодня выйти в школу. А ночью мама не вернулась. Звонила ей — без толку! С утра иду до школы, недалеко ведь! А люди такие странные все. Пешком дошла, заняла своё место. А моя подруга, Сара... она со мной не говорила. И была бледная. Все ученики были такие! И даже учительница пришла и замолчала! Все молчали, смотрели на меня. А потом напали...

— Я бежала, попыталась вернуться домой. Но в мою квартиру через открытое окно проникли два зомби, один из них был моим соседом... Я прыгнула в окно, ногу поранила, — тут Эмма впервые обратила внимание на то, что нога не болит. Видимо, Хьерси вернула стопу в нормальное положение, пока она спала. Укус зомби же был забинтован. — Пошла по дороге, надеясь, что наткнусь на кого-нибудь... Никого не было! Несколько раз напали, и в торговом центре чуть не убили. Появились вы... Спасибо вам.

— Что ж... как и следовало ожидать, ты тоже перед катастрофой закупилась и в итоге не стала зомби. Я, Хьерси, подозреваю, что мы имеем дело с заражением. Предположительно, через еду. В головах зомби я обнаруживала белых червяков. В биологии не сильна, но это стопроцентно паразиты. Населению скормили продукцию, в которой находились паразиты. Скорее всего, через конкретную сеть магазинов. Ставлю зуб, что это Xmon! Власти? Корпорации? Не знаю. Это тема для расследования.

— Искала, кого можно спасти, — Хьерси подала ей огурец. — Заражены многие, но отнюдь не все. Тех, кого не съели, ещё достаточно. В городе должно быть несколько группировок, я слышала, что возле полицейского участка собрались. А ещё где-то на востоке города. Но Хьерси — вольная кошка, так что не жди от неё, что она приплетëтся к ним. Пока что такие обстоятельства, что вынуждена работать одна. Понимаешь? Пока спасти удалось только тебя. Но медлить нельзя!

Эмма утвердительно кивнула. Хьерси погладила девочку по голове и вернулась к себе в комнату. Разговор с Эммой ясно давал ей понять, что та способна за себя постоять. Спасительница надела на спину планёр, закрепив при помощи ремешков, которые она прятала за бюстгальтером. Эмма встала из-за стола и последовала за Хьерси. Последняя призналась, что решила облететь район в поисках других выживших. Эмма может обойтись без неё некоторое время. Хьерси попросила не задувать свечу, ничего не трогать и отдыхать — желательно спать. Конечно, напуганная Эмма не хотела отпускать спасительницу, но та успокоила её нежным поцелуем в лоб. После этого Хьерси — стремительная, как ветер — залезла на подоконник, свесила ноги и слетела вниз. Эмме ничего не оставалось делать, кроме как смотреть за тем, как её героиня убегала по улицам города, уворачиваясь от зомби или стреляя в тех из пистолета.

Разве спалось после произошедшего этим утром? Разумеется, нет. Девочка прошлась по квартире Хьерси, чтобы размять расслабленные конечности. Судя по всему, кроме уборной, кухни и спальни, здесь ничего больше и не было. Посетив туалет и убедившись, что воды тут и правда нет — у унитаза Хьерси поставила полное ведро на случай, если нужно будет смыть. Да и еды на кухне тоже мало: видимо, Хьерси опасается искать провиант в магазине, зная, что он может быть заражëн. Требуется, как было сказано ранее, "расследование".

В комоде у кровати Эмма, будто специально нарушавшая просьбу Хьерси, обнаружила целый арсенал оружия: на разных полках расположились и дробовик, и снайперская винтовка, и пистолет-пулемёт, и даже гранатомёт. Видимо, та имеет отношение к полиции или вооружённым силам, потому что обычным гражданам запрещено носить с собой оружие. Нельзя исключать и того, что Хьерси могла попросту ограбить какой-нибудь военный склад. Хотя в таком случае ей пришлось бы слишком долго возиться с переносом оружия из одного места в другое... Скорее всего, оно в комоде с самого начала.

Эмма закрыла комод от греха подальше и задумчиво села на кровать. В груди вспыхнуло новое чувство, от которого девочка согнулась и закашляла. Ей всё равно казалось, что она заражена, хотя Хьерси уже объяснила, что это не так. Лунный свет, пробивавшийся сквозь уходящие из города тучи, осветил комод и без помощи свечи, оставшейся на кухне. Эмма заметила то, что было трудно увидеть в темноте — портрет хозяйки. Окрашенная благодаря лунам в печальные тона, молодая Хьерси казалась таинственной — такой, какой, впрочем, и была на самом деле. Но улыбка, несомненно, была искренней. Эмма бережно взяла в руки рамку и осмотрела заднюю сторону.

«Нет, она жива! Я это точно знаю. Жива...» — пыталась уверить себя Эмма. Оставшаяся наедине с собой, она заплакала и прижала ладони к лицу. Ей так не хватало матери в своей жизни, а теперь она осталась совсем одна. Стелла проводила дни в своей лаборатории, занимаясь исследованиями. В последнее время она часто кашляла, отчего, наверное, заразилась и Эмма, и неважно себя чувствовала. Дочь просила маму остаться дома, но та была неумолима. Работа для Стеллы всегда была важнее семьи или чего-либо ещё.

Нельзя сказать, что Стелла не любила Эмму. Напротив, всячески лелеяла и даже доверяла, из-за чего со временем стала оставлять одну. Немного безответственный родитель, она полагала, что Эмма уже в том возрасте, в котором можно постоять за себя. События, описанные автором, показали: Эмме всё равно не хватает поддержки. Именно поэтому забота со стороны Хьерси так смутила её. Это было тепло, которого так давно она не испытывала. Это было тепло, столь контрастное холодному дыханию смерти, следовавшей за ней по пяткам несколько часов. Бедолага хотела верить, что Хьерси не бросит её, как это сделала мама.

Даже друзей больше нет. Одноклассницы тоже обращены. В том числе и Сара Ларсен, её самая преданная подруга. В тот момент, когда все смотрели на Эмму хищно, Сара никак не отличалась от других. Паразит легко подчиняет людей, и Эмме даже не известно, чувствовала ли подруга боль. А может, она всё ещё жива... Вдруг мозг продолжает функционировать, в то время как тело становится верным рабом паразита? Страшно даже думать о подобном. За окном слышны завывания монстров, захвативших город.

Между тем Эмма даже не знала, где находится. Достала телефон, в очередной раз убедилась, что от матери нет звонка, и проверила карту в специальном приложении. Дом Хьерси располагался к северо-западу от центра города и больницы Tatsu Secudorg. Где-то в этом районе сейчас действует её любимая спасительница. Эмма не собиралась покидать квартиру — тем более выход заблокирован перевёрнутым диваном, и воспользоваться можно только окном, чему научена только Хьерси, которая, по всей видимости, может и по стенам ползать.

Встревоженная, она подошла к окну и посмотрела вниз. Оказалось, что в стену здания были вбиты колышки, по которым Хьерси поднималась в квартиру благодаря тому, что расстояние между ними составляло менее метра. Эмма находилась на третьем этаже. Дом находился возле Т-образного перекрёстка, вследствие чего дорога уходила во все три стороны. По улицам плутала нежить, кормившаяся телами. Многие трупы уже были обглоданы, и от них остались только кости, небрежно соединённые оставшимися обрывками плоти и мышц. Один зомби — несчастная девушка с порезанными руками — закончил с пиршеством, встал и пересëкся взглядом с девочкой. Эмма инстинктивно спряталась за угол, выглянув.

Монстр, медленно вращая головой, оглядел дом, в котором находилась Эмма, затем поднял голову, уставившись пустыми зрачками в окно, где находилась она. Он пришёл в движение и достиг стены. Эмма уже не могла его увидеть, поэтому, напуганная внезапной тишиной, она выглянула и посмотрела вниз. Её сердце похолодело: монстр потянулся к колышкам и заполз на них. Эмма резко закрыла окно и побежала искать оружие. Агрессивно сопя, зомби полез наверх. Оказавшийся более разумным, чем казалось на первый взгляд, он добрался до закрытого стекла и постучал головой. Не способный пролезть, он стал выбивать окно резкими движениями головы.

В комоде было огнестрельное оружие, но Эмма не умела им пользоваться. Поэтому она взяла на столе с едой кухонный нож, понимая, что холодное оружие поможет только против одного зомби — и то отнюдь не факт. Бешеный людоед, так жаждавший человеческого мяса, наконец выбил окно и просунул в образовавшуюся щель свою мерзкую голову. Затем он разбил плечами оставшееся стекло и рухнул на пол возле письменного стола Хьерси. Эмма вжалась в стену возле кровати, а нежить поднялась на ноги и вытянулась. Девочка уступала в росте. Она со страху сжалась, в то время как разинувший окровавленную пасть монстр пошёл к ней.

В кратчайшие часы после начала так называемой эпидемии, уже 278 числа в Лаплассию была переброшена Национальная гвардия во главе с генерал-лейтенантом Харрисом Фишером — человеком действительно выдающимся. Власти региона медлили, и, несмотря на успешное продвижение к центру города, гвардейцы потерпели поражение: выжившие, которым удалось выбраться, сообщили о чрезмерно умных зомби, перехитривших не готовую к такому серьёзному противнику гвардию, а записей не сохранилось.

Только после провала этой операции власти Лаплассии объявили карантин: уже через несколько часов прибыли военные, которые окружили город. Из-за непонимания было принято решение не пропускать через границу выживших — генерал Элиас Расмуссен твёрдо и чётко обозначил свою позицию в видео, пересланном во многие известные паблики. Как главнокомандующий, он обещал не допустить распространения эпидемии по всей стране, хотя, как было понятно, не чурался Расмуссен и жестокости.

Страну охватила паника. Телеканалы вместо новостей в первый день транслировали балет Мари Феррер "Танец клементины", так как велась подготовка речи президента. В тяжёлой обстановке многие паникëры предпочли покинуть не только страну, но и остров: многие перебрались на материк — в Террон или Северный Норлод. Всемирная организация 278 числа приняла резолюцию о гуманитарной помощи Алласориесу. Единодушны в своём решении пока были даже такие внешнеполитические конкуренты, как Эстлэнд и Оскольд. Было предложено участие миротворцев в зачистке города, однако под давлением Расмуссена президент отказался от подобной формы поддержки.

Наконец, вечером в восемнадцать часов по всем телеканалам страны — а также по телеканалам всей планеты — транслировалось обращение Аннализы Андерсен, президента Алласориеса. Госпожа Андерсен выбрала весьма впечатляющий фон: гору Ассете к востоку от города. Отсюда было хорошо видно озеро и пылающий город Хескенес. Уставшее лицо, заплетающийся язык говорили о многом. Тяжело всем — даже политическим лидерам. Мировая общественность выразила поддержку Андерсен, несмотря на прежние обвинения в авторитарном правлении.

"Дорогие граждане Алласориеса. Страна в опасности. Хескенес охвачен огнём — мы имеем дело с эпидемией. Вопреки слухам, ситуация под контролем, и я акцентирую на этом ваше внимание! Хескенес полностью отрезан от окружающего мира, за вашу безопасность отвечают генерал армии Элиас Расмуссен и Первая армия. Эпидемиологический центр исследований отвечает за изучение эпидемии. Он сообщил, что ожидаемой пандемии не случится благодаря принятым мерам. Зона карантина не выходит за пределы городской черты.

Тем не менее, положение дел в Лаплассии тяжёлое, это правда. Мы связались с главами соседних регионов, они тоже примут соответствующие меры безопасности. По последним данным, из ста сорока семи тысяч человек в Хескенесе заражено не менее девяти десятков. По худшему из возможных сценариев, избежали заражения не больше нескольких тысяч человек. Природа болезни остаётся для нас неизвестной, поэтому во избежание распространения эпидемии принято решение исключить любые контакты Хескенеса с внешним миром, пока мы не будем располагать достаточным объёмом информации.

Что касается спекуляций на тему заражения, то мы можем уверить, что так называемые "зомби" и "монстры" лишь являются плодом воображения. Наблюдаемая нами инфекция отличается исключительной заразностью и летальностью, это и вынудило принять самые строгие меры из всех возможных. Прошу с пониманием отнестись к этой теме. Эпидемия — не объект для шуток, а национальная трагедия. Мы сделаем всё возможное, чтобы спасти жителей Хескенеса.

Кстати, об этом. Дорогие жители Хескенеса, избежавшие заражения, просим вас сохранять спокойствие. Во избежание контактов с инфицированными не покидайте свои дома. Запаситесь товарами первой необходимости, продуктами. Воздержитесь от грабежей, вандализма, восстаний — за это по-прежнему предусмотрены уголовные наказания, их никто не отменял. Ожидайте снятия карантина. При добросовестном выполнении наших рекомендаций вы не будете инфицированы.

Мы благодарим граждан за понимание, а наших иностранных партнёров и международные организации — за поддержку. Только слаженной работой мы сможем достичь желаемого результата, а именно полного искоренения эпидемии. Следует перетерпеть трагедию, потому что на данном этапе мы бессильны. Но только на данном, ведь уже в скором времени мы рассчитываем на первые успехи. Держите руку на пульсе, дорогие граждане. Соответствующие структуры будут сообщать о наших успехах. Всего вам хорошего"

Мерзкие руки зомби потянулись к Эмме. Та, отшвырнув нож в сторону, прыгнула в ноги монстра и проползла под ним, изрядно удивив противника. Зомби медленно развернулся и поплëлся обратно, в то время как растерянная девочка была вынуждена остановиться перед разбитым окном. Она совсем недавно прыгала с меньшей высоты, и ничем хорошим это не окончилось. К тому же, могла заболеть нога. Тем не менее, время поджимало, и следовало действовать, что подтверждал монстр, подошедший вплотную к хрупкой детской спине.

Эмма могла сдаться, но воспоминания о мёртвых трупах и вера в мать двигали её вперёд. Девочка залезла в разбитое окно, порезавшись руками об осколки стекла, и наступила на ближайший колышек. Она была вынуждена повернуться к преследователю лицом. Тот, не желая упускать пищу, дико заревел и вновь попытался схватить девочку. Он поймал куртку, отчего Эмма закричала, а затем протянул свою пасть к её лицу. Тогда девочка, опустив подоконник, протянула руки и схватила ими зомби за лицо. Указательные пальцы вонзились в пустые глазные яблоки. Вместо характерного для человека белого вещества на одежду девочки капала токсично-зелëная жидкость, один вид которой в совокупности с отторгаются запахом изо рта монстра усиливал желание блевать. Эмма видела, как стëршиеся зубы зомби содержали на себе частицы не прожëванной человеческой кожи; она в ужасе отвернулась, чтобы избавиться и от зловония, и от ужасного вида.

Силы были неравны. Чудовище неотвратимо приближалось к лицу — вот язык, высунувшийся из пасти, коснулся щеки Эммы и полизал его, оставив кровавый след. Девочка завизжала от отвращения, и в этот момент под действием гравитации и постепенного наклона назад свалилась с колышка, выпустив зомби. Её куртка порвалась, бедолага упала с третьего этажа на очень мягкую поверхность. И даже не поранилась! Поскольку остальные монстры находились вдалеке, а преследователь остался наверху, Эмма приподнялась. Сев на колени, она обнаружила, что её руки покрыты кровью и кишками. Закричавшая, тут же вскочила на ноги и отошла на несколько шагов от горы обглоданных трупов, небрежно сброшенных нежитью. Одна тонкая кишка, обмотавшая её кисть, растянулась на пять метров от своего непосредственного владельца, к чьему желудку она всё ещё была прикреплена. Эмма в ужасе разорвала эту кишку.

Находясь на Т-образном перекрёстке, девочка могла выбрать любой из трёх вариантов дальнейшего движения. Другого мнения были зомби, собравшиеся скопом у дороги на запад. Единой стеной они двинулись к Эмме, движениями заменившего зрачки бельма искавшие возможность отрезать девочку от каждого из трёх путей. Один, неуклюже перебирая ногами, ринулся к северной дороге, остальные же продолжили медленным шагом настигать еë. Эмма осторожно шла назад, озираясь по сторонам. На холме к юго-востоку, куда направилась она, взвыли голодные собаки. Эмма невольно содрогнулась. Сердце и так билось от страха, и заунывные стенания страдающих зомби, столь внезапно пришедшие на помощь вою дворняжек, только усиливали панику. Эмма боялась звать Хьерси на помощь, потому что иначе на зов сошлась бы вся нежить в округе. Следовало медленно отступать в надежде, что окружения не будет. А количество зомби ясно давало понять, что вечно бежать не получится.

После вечернего пожара город окончательно умер. Языки пламени сменились гнетущей атмосферой яда, отравлявшего последние жизни. Выживших крайне мало, и большинство из них прячется у себя дома, ожидая спасения. Но Эмме уже дважды не удалось защититься. Прошедший шторм сменился штилем. Девочка направилась на юго-восток с явным намерением выйти на шоссе и вернуться к центру города, где, как она верила, всё ещё действует полиция, принимающая выживших. К счастью, очередная баррикада из машин не представляла для неё никакой угрозы — пожара нет, легко перелезть. Эмма, опередившая зомби-преследователей, залезла на капот серого седана и спрыгнула вниз, оказавшись возле живого человека. Несчастный лежал на спине и тянулся рукой к шине машины, будто надеялся, что будет спасён, если достанет.

Однако общее состояние его тела говорило об обратном: глаза залиты кровью, язык вырван, а правая рука наполовину обглодана, вследствие чего она напоминала окровавленную культю. Голова приподнялась, и Эмма в страхе отдëрнулась от него — тут уже ничем не поможешь. Первый из зомби перелез через машину вслед за Эммой, и она была вынуждена продолжить свой путь, стиснув зубы. Но в зеркала автомобилей, мимо которых она проходила, было видно, как два монстра набросились на полумëртвого. С животным ожесточением они откусили ему конечности и впились в ослабленное туловище, после чего крупнейший — видимо, ранее бывший мужчиной — рывком головы отшвырнул оторванную голову прочь. Перекатившись по асфальту, она остановилась только у ног Эммы. Последняя, боявшихся смотреть на оставшееся от несчастного, продолжила путь.

Наконец дорога позволила Эмме свернуть налево — на восток, к шоссе. Она подошла к углу жилого дома и с ужасом обнаружила, что впереди её поджидают десятки заражённых, занятых бессмысленным брождением или поеданием трупов. Шоссе завалено автомобилями, из которых большинство можно смело отправлять на свалку. На участке, возле которого оказалась Эмма, барьерное ограждение было снесено перевернувшимся грузовиком — из салона доносилось громкое чавканье. Девочка не хотела тревожить своим появлением мертвецов, однако наступавшие на пятки преследователи не давали ни минуты покоя.

Эмма вышла на съезд, где этим днём произошла трагедия, о которой красноречиво говорила забытая машина скорой помощи с открытыми дверьми. В голове девочки возникла безумная идея, и для начала она заглянула в салон, оборудованный носилками, чтобы убедиться в безопасности. Эмма крайне быстро пожалела о своём решении: внутри правда не оказалось никого живого. Только тело сожранной матери, на руках которой прослеживалось огромное кровавое пятно — последнее, что осталось от её младенца. Эмма чуть не столкнулась с приступом рвоты, и на этот раз ей удалось себя сдержать. Так сильно поплохело, что девочка, не обращая больше внимания на находившихся всего в десятке метре от неё преследователей, села за руль. Она накрепко закрыла дверь, натянула на себя ремень безопасности и потянулась короткой детской ногой до педали газа. Едва достала.

Машина сдвинулась с места. Эмма, как трёхлетняя, совершенно не разбиралась в вождении, поэтому на первых порах ехала медленно, пока что пытаясь отдышаться — ужасы позади. Сразу же проверила дверь и убедилась, что закрыла настолько надёжно, что сама не может открыть. Осторожно объезжая нежить и разбитые автомобили, Эмма раздавила одного зомби, попытавшегося запрыгнуть на кузов, и выехала на шоссе. В этот момент она заметила странный запах, исходивший со стороны соседнего кресла. Девочка впервые посмотрела направо и увидела мëртвое тело врача, чья голова была повернута в её сторону. Кровавая улыбка мертвеца пришла в движение, обнажились стёртые зубы. Холод ознобом прошёлся по спине Эммы.

Истошно закричав, она сорвала ремень и попыталась открыть дверь, но та упорно не поддалась. Однорукий монстр, изрядно ослабший, коснулся плеча. Девочка в истерике билась о стенку салона, не спуская ноги с педали газа. Она вовремя опомнилась и схватилась за руль прежде, чем машина скорой помощи врезалась в очередную баррикаду. Пользуясь случаем, девочка резко свернула налево, что отбросило зомби к двери. Рыча от боли, мертвец не снимал с лица улыбки — он был рад тому, что добыча никуда не ускользнëт. А Эмма по-прежнему билась головой, понимая, что застряла в одном узком салоне с людоедом. Последний снова потянулся к ней, и тогда девочка, пользуясь отсутствием монстров и автомобилей на участке шоссе, совершила разворот машины на 360® влево. Тварь снова отбросило назад, и она пробила головой окно. Эмма попыталась открыть дверь — намертво заклинило! Можно было попытаться пролезть назад, к носилкам, но тогда зомби бы схватил её.

Иных вариантов больше не оставалось... снова пристегнувшись, поехала вперёд. Зомби схватился единственной рукой за шею, пытаясь вытащить голову из пробоины в окне. Эмма, которая уже добралась до полицейского участка, боялась останавливаться. Её руки дрожали, что влияло на руль, а через тот — и на движения автомобиля. Паника усилилась, когда монстр освободился. Он дико заревел, и испугавшаяся Эмма наехала на зомби, которого пыталась объехать. Внутренности забрызгали лобовое стекло, отчего девочка окончательно потеряла связь с реальностью. В машине были только она и зомби.

Не способный больше терпеть, монстр набросился на Эмму: рукой вцепился ей в футболку, мёртвой головой повис над уязвимой шеей. Смертельно перепуганная, девочка сопротивлялась всем телом, не давая монстру укусить её. Зубы щелкали прямо перед ушами, сводя с ума, а одна атака столкнулась с ремнём, защитившим Эмму. Слабая девочка и озверевший людоед, они бились и толкали друг друга, хотя уже было очевидно, на чьей стороне преимущество. Ярко-карие зрачки поддавались силе опустевших глазных яблок, в которых ощущалась только жестокость. Зараженный врач заживо съел новорождённого, чья кровь всё ещё стекала с его искрящихся радостью губ, и жаждал полакомиться столь же лакомыми внутренностями. Эмме ничего не оставалось делать, кроме как паниковать и надрывать свой голос истошными стенаниями. Монстру удалось обескуражить её ударом рукой, и тогда... Эмма потеряла управление. Автомобиль на большой скорости врезался в столб, отчего зомби пробил своим телом лобовое стекло и вылетел на улицу. Эмма осталась на месте.

Нервно дыша, не приходя ещё в себя, Эмма расстегнула ремень, который спас ей жизнь. Она поползла к боковой двери и без проблем открыла, обессиленной упав на асфальт. Бешеные вопли, раздавшиеся со всех сторон, больше ни о чëм не говорили девочке. Она была слишком измучена, чтобы сопротивляться. Крики зомби были прерваны автоматными очередями. На смену звериным голосам пришли человеческие. Эмму тронули за плечо, и тогда она рефлекторно отдëрнулась, вскочив на ноги. Однако это был не зомби — перед ней стоял солдат.

На вид солдату было не менее пятнадцати лет. Его возраст выдавали седая бородка и мудрый взгляд, которые, однако, не соотносились с необычайной бойкостью, проглядывавшейся в движениях. Эмма огляделась по сторонам и немного расслабилась: вместе с ветераном прибыли ещё три солдата, на которых, как и на их предводителе, была форма Национальной гвардии; расстрелянные зомби больше уже не поднимутся на ноги. Лицо одного из них шокировало девочку даже сильнее, чем борьба с зомби-врачом. Она узнала старого друга.

Эрик с напарником ушли в другую сторону, а рассмеявшийся Аксель повёл Эмму с Лукасом к полицейскому участку, до которого было не менее пары сотен метров. Эмма отметила силу этих ребят, сумевших быстро управиться с целой армадой зомби. Винтовки с пулями, должно быть, являются большой ценностью, и тем трогательнее, что ради спасения таких, как Эмма, Эрик выходит на опасные улицы Хескенеса именно с таким оружием. Однако, опять же, больше всего Эмму интересовал Аксель Аммод, друг детства. Как он очутился в городе? Судьба давно разлучила их: Стелла уехала в Хескенес на работу в Tatsu, а Аксель последовал за родителями в другой конец страны.

Уставшая, измученная, она не хотела задавать лишних вопросов, а Аксель относился к этому с пониманием. Он заботливо плëлся позади Эммы и держал за плечи, не позволяя свалиться. Лукас, шагая стройно и по-солдатски, смотрел по сторонам и держал автомат наготове. Дальнейший путь преодолели достаточно быстро, ведь все зомби уже были убиты, пока Эрик и остальные спешили на помощь Эмме. Девочка столкнулась только с окровавленными трупами мертвецов, разбросанных по дороге. В каждого всадили по двадцать-тридцать пуль. Как правило, целились в голову.

Западный отдел полиции располагается к югу от берега реки Ранна. Как многие достопримечательности города — а среди таких нам уже известны больница Tatsu Secudorg и здание городской администрации, — полицейский участок был обновлён совсем недавно. Могучие серые стены прежде смотрелись строго в сравнении с разноцветными зданиями, его окружавшими. Но в свете последних событий именно участок был оплотом человечества, что подтверждалось его внешним видом. Второй этаж выступал над первым, образовывая таким образом лоджию, окружавшую здание со всех сторон. Но на первом этаже все окна были заколочены досками. У входа удивлённая Эмма встретила двух солдат, которым Аксель кратко разъяснил ситуацию. Те пропустили пару, в то время как Лукас остался на улице.

Аксель ввёл Эмму в главный зал. Девочке стало жарко, она провела по вспотевшему лбу рукой. В центре зала располагались скамейки, отчего помещение напоминало зал ожидания на вокзале или в аэропорте. Здесь сидели выжившие, которые грустно разговаривали друг с другом, обсуждая насущные проблемы — их было на удивление мало. В другом конце зала находился обезьянник, откуда выглядывали недовольные морды, переступившие через закон ради дополнительных пачек с едой. Аксель провёл Эмму по лестнице на второй этаж зала, где находились кровати. Вон там-то и спало большинство выживших. Девочка оценила количество спасëнных в пятьдесят человек. Не так много, но, очевидно, места всё равно не хватает. Аксель, поставивший целью познакомить подругу со всеми мало-мальски значимыми лицами, спустился с ней назад и подошёл к скамейкам.

— Я просил не называть меня так, Аксель. Эмма, садись, — попросил Оскар, указав на стул, расположенный возле шкафа в углу. Помимо стола, шкафа и стульчика, Эмма заметила повешенную фотографию, на которой были изображены десять сотрудников (Оскар среди них практически не выделялся), и несколько плохо отмытых кровавых пятен — тоже на стенах, — свидетельствовавших о развернувшейся здесь не так давно трагедии.

— Если бы... — смешок со стороны Хансена. — Я более чем уверен, что траванулись через хлеб из Xmon. Мы обнаружили в нём белую плесень — каких-то грибков, а такие есть в головах у каждого ублюдка. Это паразиты, порабощающие волю. Мы имеем дело не с зомби в привычном смысле этого слова, а с более страшным явлением. Паразит очень умён — на начальной стадии заражения, когда человек ещё похож на себя, пользуется случаем и пытается заразить ещё больше людей через споры. А я тебе скажу сразу — мы убиваем тех, кто заражëн. Вакцины нет, и если не останавливать прокаженных, то они найдут способ уничтожить нас изнутри. Будь к этому готова.

— Чтобы выжить, мы должны забыть про жалость, — помолчав немного, Оскар добавил: — Если всё, Эмма, то можешь идти. Город в блокаде, его окружили правительственные войска. Если удастся с ними уже наконец связаться, то будем спасены в кратчайшие дни. У нас дефицит продукции, поэтому остаётся только надеяться на лучшее. Я думаю, поставим тебя с термометром вместо Вероники... Аксель, отведи её к парикмахеру. Такая коса ни к чему.

После откровенного разговора с Оскаром Аксель отвёл Эмму к парикмахеру — господину Йохансену, чье "заведение" (как гордо называл комнату сам мастер) занимал комнату по соседству с кабинетом Хансена. Настоящий умелец, тот с одними только ножницами мог превратить стандартный волосяной покров человека в произведение искусства. Очень хвастливый, он охотно рассказывал о том, что превратил голову одной дамы в корабль — пусть и в прошлой жизни. Аксель вручил Йохансену свой окорок и попросил хоть раз в жизни помолчать. Цирюльник со смешком согласился. Он усадил девочку в кресло и за пять минут очень грубо срезал косу, оставив взъерошенную причëску. Эмма не была расстроена сменой имиджа — напротив, поблагодарила доброго парикмахера и вышла в коридор, где её дожидался Аксель.

— Погоди-погоди. По порядку, а то я уже забыл всё, — покачал головой парень и, взяв подругу за руку, повёл в главный зал. — Мы приехали, потому что мама хотела устроиться учителем. Я знал, что ты переехала сюда, но не был уверен, что осталась тут. А ты вон какая маленькая — девочка-с-мизинчик, ха-ха... Ну в общем, мы не заразились. Было хуже. Папа вышел выяснять, в чëм дело, и не вернулся. Мы с мамой пытались сбежать на вокзал, но движение поездов остановили. Маму... задавила насмерть толпа. А потом там почти все заразились. Я спрятался за автоматом с едой и наблюдал, как они ели маму. Такое себе зрелище, если честно. Блядь...

Подарок в виде нескольких конфеток был принят. Аксель и Эмма вышли в главный зал, где развернулось нешуточное действо: только-только вбежал Эрик, державший в руках голову зомби и демонстрировавший всем выжившим, будто трофей. Пара человек потеряла сознание, остальные выругались на бравого солдата. Коли, всё ещё работавший с бабушкой Альмаматер, приказал всем сохранять спокойствие. Аксель заботливо прижал к себе Эмму, чтобы она не испугалась, но, по правде говоря, помощь его и не потребовалась.

Не теряя ни минуты, парень отвёл Эмму наверх. Здесь ещё оставалось несколько свободных коек. На пустой бумажной табличке возле одной из таких Аксель, доставший ручку, написал имя подруги. Эмма, сняв обувь, опечаленно легла на жёсткий матрас; затем Аксель сходил вниз за одеялком и, вернувшись, накрыл еë. Только теперь он с чистой совестью пожелал Эмме спокойной ночи и ушёл. Эмма осталась одна.

Конечно, совсем не спалось. Мешали не только духота, но и храп, который вместе с ужасным запахом и миганием света превращался в какафонию неприятных ощущений. Девочка лежала, вертясь то в одну сторону, то в другую. Страшные события этого дня, встреча с Хьерси и выжившими полицейского участка, воссоединение с Акселем — слишком много всего навалилось, чтобы так быстро смириться и принять как факт. История Акселя не только взволновала Эмму, но и напомнила ей о матери. Каждый раз, оказываясь в безопасности и наедине с самой собой, она думала только о любимой мамочке.

Достав телефон, убедилась, что мама всё ещё не звонила. Не виделись всего день, а такая тревога... Всю свою грусть Эмма излила наружу через слëзы, которые одна за другой стекали по матрасу на пол. Страх за будущее себя, мамы, Акселя и других выживших охватил её с головой. Именно эти переживания помогли ей окончательно ослабеть и провалиться в неприятный, холодный сон, который, тем не менее, был лучшим средством для очищения её страдающей души. Совсем маленькая девочка, Эмма нуждалась в отдыхе. Уже через несколько минут она тихо сопела, защищëнная от угроз окружающего мира тоненьким одеялом.

Выжившие были представлены не только Хьерси и миссией Хансена. Во многих районах города забаррикадировались счастливцы, которым повезло не наткнуться в хлебе на вкусного паразита. Таких действительно было много, однако не меньше было и зомби. Опасны мертвецы были, впрочем, не количеством — в таком случае с ними успешно бы боролись. Гораздо страшнее был их интеллект. Ожидалось, что заражённые отупеют. Их поведение продемонстрировало обратное: монстры активно пользовались человеческими механизмами (даже могли открывать двери и использовать в качестве оружия простейшие инструменты вроде лопат и палок), собирались в стаи, притворялись мёртвыми и анализировали обстановку. Монстры кормились мясом, наедались и некоторое время переваривали пищу, после чего возвращались к пиршеству. Смыслом жизни для них было поедание плоти — и не только человеческой.

Вследствие агрессии мертвецов погибли и те, кто укрылись. Зомби нашли способ проникнуть в их дома или подловили их тогда, когда выжившие поверили, что оказались в безопасности. Погибшие от рук зомби не обращались, а становились шведским столом для десятков голодных. Некоторые из миссии Хансена, впрочем, утверждали, что видели, как зомби ловили людей и блевали им в рот белой жижей, из чего Оскар сделал вывод о том, что теоретически заражение всё же возможно. Миссии Хансена повезло, что в полицейском участке было оружие, которое удалось использовать для отстрела зомби. Из десятков полицейских избежал заражения лишь Оскар. Он спас несколько человек, вооружил их и организовал убежище. Повезло и Хьерси, хотя солидная доля везения обеспечивалась её профессиональным навыком к выживанию, приобретённым ещё в молодости.

Ну и, разумеется, выжить удалось мэру, Марке Эго, так и не прибывшей в здание администрации утром. Ночью она заехала к своему любовнику, миллионеру Гансу Шмульке, чтобы наконец расслабиться и отдохнуть. Когда к утру появились первые сообщения о заражении, Марка заперлась со Шмульке в его доме. Ганс, имевший целый штаб телохранителей, превратил особняк в неприступную крепость. Он, как человек интеллигентный, собирал от своих помощников сведения о зомби, и через него Марка вскоре знала практически всё о мертвецах. Если Хансен стремился защитить как можно больше людей, то Ганс спасал лишь двоих — себя самого и возлюбленную Марку.

Ганс верил, что контролировал ситуацию, поэтому в целях безопасности он отстранил Марку от активной деятельности, сослал её в домашний кинотеатр, где дворецкие включили даме фильм "Унесённые ураганом" за авторством известного эстлэндского маэстро кино, Уильяма Янкса. В маленькой и душной комнате, оборудованной огромным экраном OLED, Марка сидела на мягком кресле и, держа в руках попкорн, смотрела знаменитую мелодраму с неподдельным интересом. Волосы подëргивались, как лисьи ушки, а рот с чавканьем жевал кукурузку.

Вслед за этой сценой последовали титры. Марка выглядела подавленной — ей было жаль Седого Макенгли. Грустный, фильм как нельзя кстати соответствовал эмоциям, вызванным катастрофой. Марка испугалась и оставила город на произвол судьбы, практически сразу смирившись со скоростью заражения. Видимо, произошло это после того, как Марка позвонила дочери, а та не ответила. Теперь мать справедливо считает Веронику погибшей. Она сама не своя и всё ещё не понимает, что делать, поэтому не вмешивается в дела Ганса и пытается осмыслить произошедшее.

Президент обещал вызволить Марку из города, и та терпеливо ожидала звонка. И в то же время Эго понимала, что находится в смертельной опасности. Разработка проекта Теллуро велась компанией Tatsu с обходом норм законодательства и положений техники безопасности — с разрешения Марки. В здании администрации хранятся документы, которые содержат информацию о финансовых махинациях Эго. Она не находила себе места, осознавая, что при обнаружении этих бумаг будет уже неважно, выберется она или нет — в любом случае Марке крышка. Оборона в особняке и поддержка со стороны Андерсен были прямо противоположны стремлениям Марки. Эго, известная плутовка, должна была остаться в городе любыми доступными средствами.

От мыслей её отвлёк телохранитель Ганса, вбежавший в кинотеатр и в панике закричавший: "Босс убит! Они выбили вентиляционные решётки! Госпожа Эго, за мной!" Вручив скромный пистолет с четырьмя пулями, молодец вернулся обратно в коридор. Марка, аристократично встав и положив стаканчик с недоеденным попкорном на столик перед креслом, последовала за телохранителем. Ей, представительнице древного дворянского рода Эго, были чужды торопливость и паника. Даже боялась она соответствующе — с сохранением самообладания. Только предполагаемая гибель Вероники выбила её из колеи.

Стены залиты кровью — как людей, так и нежити. Даже старинные картины забрызганы красными пятнами, и уже вряд ли они будут подлежать реставрации. Марка натолкнулась на заграждение из мебели, спешно построенный в дверном проёме, соединявшем коридор с главным залом. На полу возле заблокированной досками вентиляции лежало окровавленное тело Ганса, чья рубашка была разорвана. На оголëнной волосатой груди остались следы от дьявольских укусов. В то же время отгрызано несколько пальцев правой руки, которой, видимо, миллионер пытался защититься от атаковавших. Телохранители стояли за мебелью и периодически постреливали в зал, откуда беспрестанно шёл демонический рёв, исходивший от голодных людоедов. Некоторые защитники твердыни бегали по охраняемому сектору, пытаясь найти ещё не заколоченные вентиляционные проходы. Прикусив губу, Марка присела на колени перед Гансом. Эта обгрызанная рука совсем недавно ласкала её волосы и голое тело, а эти мëртвые глаза с нежностью вглядывались в её личико. Марка опустила взгляд, достала из кармана рубашки нужный ключ и через силу встала.

Слова Эго вселили надежду в бойцов. Некоторые из них смело перепрыгнули через заграждения и с автоматом наперевес, игнорируя вопли своих товарищей, бросились сражаться с зомби. Очевидно, назад уже не вернулись... Марка стратегически оценила положение. Особняк трёхэтажный, этажи соединены лестницей и лифтом. Первая закрыта; второй работает, но у зомби не хватает интеллекта для его использования. Подразумевалось, что уроды не проникнут на второй и третий этаж — тем более, в округе нет ни одного здания, по крыше которого можно бы было залезть на особняк. Марка с самого начала знала, что людоеды воспользуются чрезмерно широкой вентиляцией, но Ганс её не послушал, заявив, что сам разберётся. И как иронично, что именно через вентиляцию на втором этаже его настигла смерть!

Один из таких зомби, будто бы насмехаясь над неуклюжими мероприятиями телохранителей, выбил решётки одной из не замеченных охраной вентиляций и спрыгнул с потолка в коридор прямо перед Маркой, задумчиво бродившей из стороны в сторону. Телохранители за углом, они не успеют помочь. Эго отступила на несколько шагов назад, содрогнувшись под напором массивного мертвеца, без страха закричавшим ей в лицо. Марка потянулась рукой в карман, и когда зомби набросился, смело вытянула семейный клинок, который прорубил голову мертвеца насквозь, после чего отошла. Зомби, чей паразит был рассечëн, рухнул; на помощь подоспели защитники, которые сапогами раздавили ему голову. Убедившись в безопасности Марки, они убежали в другую комнату за лестницей, вновь оставив Эго одну. Та осмотрела свой клинок, на котором обнаружила белую грибоподобную гниль. Без страха и упрëка слизала вещество языком. Удивительно, но на вкус оказалось отвратительно. Один из телохранителей, неподалёку заколачивавший вентиляцию двумя подгнившими досками, заметил действия мэра.

Униженный и смущённый, герой поднял обездвиженное тело зомби и унёс к своим напарникам, по пути подняв с пола свой головной убор. Марка глядела ему вслед. Со временем она всё больше убеждалась в том, что необходимо уничтожить заветные документы. Выживание телохранителей Ганса не входило в еë планы. Она решила покинуть второй этаж, большая часть которого из-за ошибки Ганса уже потеряна, и перешла к лифту напротив позиций стрелков. Те, увлечённые обнаружением зомби, слишком поздно заметили, что их новый начальник беспричинно уезжает на третий этаж. Марка молча закрыла двери лифта нажатием на кнопку и поехала наверх. Следовало посетить несколько комнат перед тем, как реализовать первые пункты плана.

Чудовище схватило Марку за горло и придавило к стене. Мэр снова полез в карман за клинком. Однако, в отличие от многих других, этот мертвец принял решение заразить Эго. Провоцируя монстра, она открыла рот и застонала. Тогда зомби отважился на атаку, что и стало ошибкой: когда его зловонная пасть приблизилась к лицу Эго и раскрылась, обнажив готовые политься наружу белые споры, та вонзила нож в шею и глубже, задев предполагаемое местоположение паразита. Затем она резко наклонила голову, благодаря чему жижа лишь стекла по плечу. Марка отшвырнула убитого и сорвала пиджак, запачканный спорами.

Только теперь удалось прервать звонок. Марка вышла из лифта и с неудовольствием обнаружила, что весь третий этаж заполонëн мертвецами. Тут одного клинка, которым еë научила профессионально пользоваться мать, не хватит. По узким и длинным коридорам третьего этажа бродили мертвецы, и увернуться от них не представлялось возможным. Марка ринулась в первую же дверь — как раз напротив лифта. Это была спальня, где этой ночью на до сих пор не заправленной постели так игриво веселились любовники. Первым же делом она ринулась не к сумке с документами, столь ей необходимыми, а к видеокамере, брошенной Гансом на столешнице у кровати. Десятки откровенных фотографий. Одно длинное получасовое видео. Шмульке любил сохранять подобное "на память".

— Всё равно тебе уже не понадобится, — сказала Марка и изо всей силы кинула камеру в открывшуюся дверь. Стоявший на пороге мертвец принял удар на себя. Он остановился в недоумении на пару секунд, смахнул обломки устройства с лица и угрожающе зарычал. Но Марка была не из тех, кто медлит. Она взяла с комода свою заветную сумку, накинула на плечо и вышла на балкон, намертво захлопнув дверь. Заперла на ключ, который нашла в кармане у Ганса — так как верно знала, что это ключ от балкона, — и вздохнула с облегчением. Крики телохранителей, чья оборона на втором этаже уже была прорвана, еë больше не интересовали.

Параноик, Ганс обустроил свой особняк таким образом, что каждая дверь требовала соответствующий ключ. Причём, как правило, ключи он прятал в укромных местах. О чем речь, если в некоторых помещениях он оставлял сейфы с паролем, требовавшие специального пароля, который знал только он. Ну и несколько любовниц, в число которых Марке так удалось сегодня попасть. Параноидальность Шмульке объяснялась его "тëрками" с рядом преступных баронов в прошлом, когда страной правил Ганс Андерсен, отец Аннализы. Ганс по-прежнему боялся мести. Марка была одной из давних знакомых Шмульке, и ей он мог довериться. Порой чрезмерно — в пылу любви опьянëнный от счастья Ганс шептал ей на ушко самые разные слова, среди которых Марке удалось уловить заветные коды.

Зомби понадобится время, чтобы выломать прочную дверь. Перед Маркой открылся вид на её город, покрывшийся туманом смерти. Площадку у особняка захватили монстры, вызывавшие у мэра лишь отвращение — кто-то жрал полуживых охранников, кто-то копошился в собачьей будке. Эго застыла, не желая привлекать внимания чрезмерно умных монстров. Она оглядела балкон и заметила большой сейф под столиком. Ловкие пальцы, скользя по кнопкам, открыли заветный ручной гранатомëт. Марка хищно улыбнулась, взяв его в руки — видимо, Ганс серьёзно опасался, что особняк могут атаковать вражеские вертолёты. Граната присутствует, требуется только нажать на крючок. Как нельзя удачно в небе появилась чёрная точка, обратившаяся в вертолёт, что летел с востока ей на подмогу. Эго прицелилась. Стоило летательному аппарату приблизиться, как она выстрелила в него. Отдача была такой сильной, что Марка свалилась с ног. Столкновение гранаты с вертолётом привело к оглушительному взрыву: аппарат разлетелся на куски, через пару секунд упавшие на поле возле дома.

Зомби были привлечены шумом, и Марка, спрятав оружие обратно в кейс и надёжно установив новый пароль, залезла на кровлю. Благодаря тому, что особняк имел скатную крышу, ей удалось спуститься по скату до уровня второго этажа, а оттуда спрыгнуть на гараж, представлявший собой одноэтажную пристройку. Далее она без проблем спустилась вниз и прошла мимо зомби, отвлëкшихся на очередное пиршество. Не способные остановиться, эти голодные монстры были готовы гореть в огне, но жрать — они полезли в ещё не потухшие обломки вертолёта. Марка брезгливо оглядела чёрные силуэты, на фоне пламени пожиравшие мясо погибших солдат. Медлительность компенсируется кровожадностью и интеллектом — таковы демоны во плоти... Эго покинула двор и остановилась на улице. Картина мало чем отличалась от стандартной: воздвигнутые баррикады смешались с разлетевшимися по проезжей части автомобилями, а свободные пространства заняты либо страждущими людоедами, либо упокоившимися телами. Пока никого не было рядом, Марка позвонила президенту и сообщила о несчастном случае.

Андерсен предложила Марке выслать специального агента, но та ответила отказом, сославшись на то, что имеет особый план. Президенту больше ничего не оставалось, кроме как пожелать удачи. Трубка сброшена, Марка вооружается клинком и уверенной походкой продолжает путь по улицам. "Для этих людей, может, Бог есть. Тогда их душам есть куда попасть..." — оправдывала себя Марка, понимавшая, что только что совершила преступление. Тем не менее, порой ради спасения своей дворянской задницы приходится идти и на такое.

С первого же дня некоторые выжившие, включая спасённых миссией Хансена, усвоили, что следует избегать людей в защитных костюмах и респираторах. Такие принадлежали к группе непримиримых, возглавляемых Коре Кнудсеном — учредителем компании Xmon. Когда его сеть магазинов распространила паразитов, что стало причиной эпидемии, Кнудсен сменил удобный деловой костюм на громоздкий защитный и отправился убивать. Вместе с ним отправились безумцы и те, кому было нечего терять. Непримиримые уничтожали не только зомби, но и выживших — они делали всë, чтобы пресечь распространение так называемой инфекции. Самодельные огнемёты останавливали всë, что способно двигаться.

Днëм и ночью непримиримые обходили улицы города, и горе было тем, кто оказывался у них на пути! Отряды карателей, как правило, возглавлял сам Коре. Глубоко ненавидевший зомби, он жестоко расправлялся с ними: расстреливал, избивал ногами и руками, сжигал заживо. И это было лучшим вариантом, ведь в противном случае Коре заменяла его правая рука — тот, кого зовут "Собакой". От этого пощады не будет и живому ребёнку. Этим днём, однако, Собака был занят на базе приготовлением к казни, так что, по обыкновению, впереди непримиримых шёл Коре. Он проходил аллею парка, растаптывая тяжёлыми ботинками кости и ещё не разложившиеся тела. Лицо скрыто за респиратором, и холодное дыхание, прерываемое глухим голосом, сообщает монстрам о приближении смерти. Уже знакомые с непримиримыми, монстры расходятся в стороны и пытаются спрятаться.

Бесполезно — непримиримые, шедшие единой колонной, достали огнемёты и по команде Кнудсена "Пли!" выпустили струи огня, которые задели не успевших сбежать мертвецов. Те завопили и рухнули на руки. Тогда непримиримые подошли каждый к своему зомби и ударами ноги добили. Особенно отличился Коре, который, едва ли не задыхаясь, давил голову монстра много, много раз. Даже когда череп разбился и мозги вытекли наружу, Кнудсен продолжать бить. Он остановился лишь тогда, когда раздавил пытавшегося уползти белого паразита с ярко выраженным плазмодием в области позвонков. Покончив с этой группой мертвецов, непримиримые двинулись дальше. Но и двадцати шагов не сделали, как были остановлены Кнудсеном, заслышавшим шаги.

Следуя невербальным жестам лидера, бойцы окружили узкую тропинку, по которой шла Марка Эго. Женщина была вооружена лишь клинком, поэтому опасности для непримиримых не представляла. Похоже, встреча застала Марку врасплох, раз она бросилась наутёк — развернулась на 180® и побежала назад. Но мощный локоть непримиримого влетел ей в лицо, разбив нос. Эго распласталась по земле, и еë поднял за шею сам Кнудсен.

В ответ Коре ударил её головой оземь. Марка так серьёзно поранилась, что потеряла сознание. Что происходило дальше, она не знала. Скорее всего, еë без дополнительных процедур провели на базу непримиримых, потому что именно там она и очнулась. Судя по всему, спала не больше одного-двух часов. Проснувшись, Марка не могла открыть глаз, поэтому, недовольная, она громко завопила, как будто протестуя. Послышался противный смех. Только после издевательств ей удалось разомкнуть веки и наконец понять, где она волею случая очутилась.

Марка была привязана верёвками к стулу, установленному в середине зала — бывшего склада. Её окружали непримиримые, которые сняли только респираторы, и опустевшие ящики, в которых когда-то была еда. Из преступников один Собака оставил на лице свой сокровенный противогаз, без которого не видел жизни. Марка узнала и туповатую физиономию Коре, стоявшего к ней боком. В отличие от остальных, Кнудсен сосредоточился не на Эго, а на привязанном к такому же стулу зомби в углу. Монстр лишь изредка покачивал головой и пытался вырваться, когда к нему подходили лакомые люди. Вот и сейчас он так сделал, когда рядом остановился Коре. Последний нанёс зомби пощёчину, от которой стул чуть было не перевернулся. Непримиримые ликовали — они ненавидели нежить так же, как и их лидер.

Со стороны Собаки донеслось ворчание. Помочь вызвался ещё один непримиримый, который, как отметила Марка, единственный не выглядел как закоренелый преступник. Назвавшийся Томом отметил, что в прошлый раз хорошо сработался с Собакой. Коре всë-таки согласился: по-братски похлопал обоих по плечу, благословил и — когда они ушли в соседнюю комнату, где, как думала Марка, находился старший Кнудсен — вывел остальных в другую половину зала, где находился выход на улицу. Остались только двое, которые подняли стул с Маркой и отнесли в коридор, а оттуда — в одну из комнат слева.

Том Холм и Собака, левая и правая руки Корё соответственно, были друзья не разлей вода. Второго, кстати, на самом деле звали Вермандом Страндом, и он с детства был немой. Предрасположенный к агрессии и насилию, Собака полностью оправдал своё прозвище, попав в тюрьму несовершеннолетним. Том, куда более законопослушный, часто пререкался с названым братом, но неоднократно выручал того. Увы, Собака затащил их обоих в организацию Коре Кнудсена. Как оказалось, только одному из них была по душе жестокость непримиримых...

Эго очутилась в уборной. Недолго думая, один непримиримый, высокий и с щетиной, толкнул её к толчку и запустил лицом в грязную воду. Что-то подсказывало Марке, что безумные пытки являются самодеятельностью этих ребят, и что Кнудсен на такой шаг не пошёл бы. Но в рядах непримиримых ненависть циркулирует бесконечным потоком. Второй преступник, коротышка, отпустил Марку, но ловко завязал ей руки повторно и пинком ноги отшвырнул стул, с которым она больше не была связана. Задыхаясь в воде, Марка чувствовала, как еë раздевают.

Клинка нет, силы тоже на исходе. Эго больше не собиралась церемониться — разъярëнная таким неуважением к своей личности, она замахнулась ногой и задела насильника каблуком. Тот отскочил, с воплем держась за окровавленное хозяйство. Его напарник, шокированный, тоже отпустил Марку, и той удалось выбраться из грязной воды. Затем Марка, вырвавшись из слабо завязанных верёвок, вонзила ногти в уязвимую шею высокого, тот потерял сознание. Вслед за первым в царство Морфея коротышка провалиться не смог, и Эго хладнокровно свернула ему шею. Она подождала ещё минуту, пока не убедилась, что сюда и правда никто не спешит. Следовательно, стены обладают хорошей звукоизоляцией — плохо в нынешних условиях, но не Марке судить Кнудсена.

Первого, ещё живого, она спрятала под кровать, а вот со вторым обошлась жёстче. Она раздела его догола и привязала к стулу, где сидела сама, обнажив рану, нанесëнную её каблуком. Форму мертвеца, как раз подходившую по росту, она надела на себя, точно так же поступила и с найденным в кармане противогазом, который помог спрятать волосы. Приоткрыв дверь и убедившись, что никто не идёт, вышла в коридор, оттуда вернулась в зал. Выход охранял один непримиримый, который, однако, принял Марку за коротышку и пропустил без слов. Как раз на пороге здания вëл свою пространную речь Коре. Эго, проходя мимо, заметила у него на поясе клинок. Она прошла со спины и — охрана не видела воровства из-за спины Марки, а слушателям Коре помешало широкое тело их предводителя — незаметно стащила оружие.

— Во время прошлого похода все проявили себя образцово, кроме Луки. Лука, ты потратил слишком много топлива. Тебе надлежит завтра пройти курсы у Тома, иначе будешь отправлен на склад. При твоих дарованиях считаю это позором, — после того, как самый габаритный из присутствующих выступил на шаг вперёд и объяснил свои ошибки волнением, Кнудсен кивком отправил его назад и продолжил: — Волнение — бабское оправдание. А также ещё большая причина сослать тебя на базу. Твои убеждения должны быть столь же тверды, как тверды твои яйца!... — Марка, которая, притворяясь непримиримой, встала позади остальных, тоненько хихикнула. Остальные услышали её и обернулись, что заметил и Коре. — Не отвлекайтесь! Лука, не буду распинаться минут пять, ты меня понял, блядь.

Гимн был принят в 278 году, когда в Алласориесе была установлена республика. Он передавал национальный дух алласориесцев — закалённые суровыми природными условиями, венгеровцы боролись за свою свободу, отдаваясь власти вождя. Даже после свержения монархии авторитаризм вернулся уже через несколько лет с установлением власти диктатора Хелия, которого впоследствии сверг Ганс Андерсен. Сильны были позиции традиционной веры в бога Сириуса, прославлявшей Свет и считавшей поиск Тьмы в самом себе главным средством решения проблем общества. Увы, некоторые видели Тьму совсем в ином, в чем следовало бы...

Непримиримые аплодировали лидеру. Тот поклонился, будучи горд своим исполнением, однако восторг был прерван появлением одного из охранников, покинувших пост из-за тревоги. Он в панике сообщил, что ребята, которым поручили охранять мэра, мертвы, а сама Марка сбежала. Коре, который недавно заметил, что один непримиримый опоздал, начал пересчитывать присутствующих. Если с прибытием "опоздавшего" членов отряда стало восемь, то теперь их снова семь — Марка улизнула.

Марка неслась по переулку, перекрытому взорванным грузовиком. К счастью для Марки, на помощь ей подоспели... зомби. Мертвецы при звуке воплей выскочили из засад, с удивлением разинув отвратительные рожи. Периодически оборачиваясь, Эго заметила, что непримиримые отстают: вести погоню в таких костюмах попросту невозможно. Оставив борьбу с нечистью на совести непримиримых, она ловко обежала зомби и запрыгнула на грузовик, скрывшись за ним.

Текущая цель — миссия Хансена. Марка наслышана об этом объединении. В отличие от непримиримых, эти люди ей помогут: обеспечат временной защитой, едой и, возможно, даже оружием. Их база выступит перевалочным пунктом для Эго. Вот только, чтобы избежать лишних вопросов, не будет, конечно же, лишним прибегнуть к маскировке. Нужно обезобразить себя, а в текущих условиях сделать это легче лёгкого.

Марка с такой осторожностью оглядывалась, чтобы убедиться в отставании непримиримых, что свалилась в овраг, который случайно не заметила. Тем не менее, ловко и по-лисьи опустилась на все четыре лапы, так что ограничилась лишь болью в левой ноге и одышкой. Поднялась и тут же столкнулась с зомби, схватившим её за больную ногу — мертвец всё это время стоял здесь. Она свалилась, и монстр возвысился над ней. Марка потянулась за клинком, но тот при падении вылетел и оказался в паре метров позади. Уже не дотянуться... За спиной у атаковавшего появилось ещё несколько монстров, решивших втроём оприходовать мэра спорами. Помощи ждать неоткуда. Эго застонала от того, что ей придавили руки. Как и в прошлый раз, еë решили заразить: все три чудовища, приподняв головы над её лицом, открыли пасти.

Вот только вместо белой жижи на её лицо полилась красная кровь — какой-то мужик с лопатой прорубил головы зомби. Он пинком отшвырнул их тела от мэра и помог последней. Оказалось, это очередной выживший, который представился как Флеминг. Он признался, что по зову долга спас Эго. Марка со снисходительной улыбкой пожала ему руку, и Флеминг, гордо вонзивший лопату в землю, даже указал на край обрыва, где стоял мотоцикл. Стоит им подняться, и спаситель увезёт Марку в полицейский участок.

На следующее утро Эмме стало намного лучше. Аксель отсутствовал, так как вместе с Эриком и другими бойцами обследовал центр города. Из старых знакомых на втором этаже она признала только Лукаса — в сравнении с Акселем солдата более ответственного и серьёзного. Как безмолвный страж, он стоял у лестницы и следил за порядком. Стоило Эмме открыть глаза и сладко потянуться, как Лукас окликнул её голосом. Девочка, зевая, вскочила с кровати, даже позабыв об обуви, и подбежала к нему. Лукас со смешком обратился к ребёнку:

Девочка послушно кивнула и вернулась за ботинками. Небрежно надела, затем заправила постель — чем вызвала неоднозначную реакцию у своих соседей. Выжившие, из-за паники и тревоги совсем себя запустившие, были удивлены такой педантичности. Какая-то бабка заметила, что им всем следует быть такими, на что молодой человек с заплывшими глазами ответил, что он сам решит, как жить. Между ними вспыхнул спор, в который пришлось вмешаться Лукасу. Действительно — в условиях катастрофы человек как никогда подвержен стрессу, он становится вспыльчивым и недовольным. Управлять оравой выживших непросто, и это Оскар ещё испытает на собственной шкуре. Но пока что его миссия совсем молода, и крупных конфликтов не происходило. Возможно, попросту не хватало провокаторов.

Спасённых стало ещё больше. Если прошлой ночью Эмма оценивала общее количество в пятьдесят человек, то теперь их было не меньше восьмидесяти. Эрик и его группа поработала на славу! Теперь все скамейки заняты, и размещены перевёрнутые автоматы, на которых сидят новички. За решёткой оказалось ещё больше человек — видимо, там сидят те, кто пытались совершить преступление, однако недостаточно тяжёлое для того, чтобы быть изгнанными из миссии. Она вышла в коридор, где впервые присмотрелась к стенам и обнаружила кровавые следы, аналогичные таковым в кабинете. Но кем же они оставлены?... Далее она столкнулась с двумя новыми солдатами, сменившими прежних. Очевидно, окружение Оскара было хорошо знакомо с Эммой, потому что даже эти бойцы сразу её пропустили. Девочка неловко открыла дверь и вошла внутрь.

В кабинете находились Оскар и Коли, молча занятые важным делом. Первый сидел за столом, второй стоял с другой стороны. Перед ними была карта города, разукрашенная разноцветными карандашами. Хансен заштриховал красным те улицы города, которые были зачищены Эриком и остальными. Синий карандаш был использован для обозначения самых безопасных и коротких маршрутов до зданий, которые Оскар считал ключевыми для их миссии. В данный момент его рука остановилась на железнодорожном вокзале, относительно которого у полицейского были особые планы. Появление Эммы всё же сбило его, и Оскар был вынужден кивком головы выгнать Коли. Последний прошёл мимо девочки, с интересом ту оглядев, и, скрюченный, покинул комнату.

— Понятно. Даже с дочерью не поделилась, — задумчиво пробормотал Оскар, а затем попросил прощения: — Извини, но это правда важно для меня. Не думай, что я злюсь на тебя. Понимаешь, Эмма... В том, что произошло, есть вина человеческая. Этот паразит, как уже говорил, скорее всего, из хлеба Xmon. Этой ночью на наших напали непримиримые, и их возглавляет Коре Кнудсен — основатель компании. Я уверен, что он виноват. Однако такой увалень, как он, не может быть создателем паразита. С такими существами, будь они обнаружены или созданы искусственно, должны работать специалисты. Этой ночью мы провели совещание и решили, что в рамках города имеет смысл искать зацепку в компаниях Tatsu и Xmon. Если мы выберемся, то те, кто виноват в трагедии, обязательно понесут наказание!

Оскар вздохнул и приподнялся. Он прошёлся по кабинету и остановился перед кровавыми пятнами на стенах, замеченными девочкой ещё вчера. И только теперь до неё дошло, что означало выражение "Единственный полицейский, который выжил". Некоторые из пятен напоминали отпечатки человеческих ладоней. В глазах Эммы отразились фантомы недавнего прошлого... Она видела, как весь полицейский участок был обращëн. И точно так же, как она оказалась единственной живой в своём классе, среди полицейских уцелел только один новичок, чудом избежавший заражения. Некоторое время он занимался своими делами, не обращая внимания на странности коллег. Однако настал час, когда стало невозможно закрывать глаза на очевидные признаки заражения, и, когда на него напали, новичок со слезами на глазах убил своих товарищей. А эти следы оставлены зомби-шефом, которого Оскар тоже был вынужден убить. Должно быть, те полицейские, что не находились в отделении, были или съедены заживо, или обращены за его пределами. Из десятков человек, работавших здесь, выжил лишь Оскар Хансен.

— А иначе они убили бы меня или других, — Оскар обернулся и немного посмотрел на кровавый отпечаток. — Нельзя унывать, Эмма. Никогда. Какое бы говно с тобой не случилось. Я уже говорил с Акселем, Вероникой, ты отнюдь не первая. Ты должна быть готова спустить курок, когда настанет час. Теперь, когда ты работаешь в миссии Хансена, твой долг — быть сильной. Даже к ребёнку не будет пощады. Им плевать, кого пожирать... Просто найди опору и борись.

Глаза Эммы хаотично бежали по мелким деталям интерьера. Она ещё сильнее испугалась настенной фотографии с десятью полицейскими. Было страшно думать о том, что из этих улыбающихся ребят большинство превратилось в бездумных людоедов, а уцелел лишь один Оскар. Единственный темнокожий — должно быть, потомок мигрантов; скорее всего, ещё и зублак. Алласориесцы, как довольно ксенофобский этнос, с трудом принимают чуждые им элементы в своё общество. Но Оскар, что подтверждает фотография, был своим. Он вклинился в этот маленький мир Хескенеса, но не преступником или нахлебником, а представителем профессии, призванной защищать людей.

Эмма согласно кивнула. Она согласилась с доводами Оскара, и тот, кисло улыбнувшись, напоследок дал ей барбариску. Немного взбодрившаяся, девочка убежала, и вместо неё зашёл Коли, который был сам не свой — очевидно, опять употребил медикаменты, предназначавшиеся совсем не ему. Хансен молчал пять секунд, затем стукнул по столу кулаком и в очередной раз пожаловался на армию. Причин для ярости было более чем достаточно: с военными уже раз десять не удалось связаться, и вместо контакта они пристрелили разведчика миссии, подошедшего к границе города. После гибели Марка Оскар проклинал Расмуссена, который, как было известно, видимо, всем, возглавил окружившую Хескенес армию.

Действительно, с течением времени количество спасённых возрастало. Команда Эрика отправлялась в атаку не с одним огнестрельным: более охотно использовалось не требующее патронов оружие ближнего боя, включавшее в себя по преимуществу метательные ножи, пилы, лопаты и топоры. Например, сам Эрик красовался с топором и ничуть этого не стыдился. Аксель хранил с собой запас метательных ножей, которые после убийства зомби доставал из трупа и тщательно мыл в лужах, будто бы от этого они становились чище. Вероника, которая порой тоже сопровождала ребят в этих походах, вообще носила доисторическую алебарду, которую украла из музея, и махала той с таким остервенением, что вызывала у Эрика истерический хохот.

Эти бравые молодцы, как правило, обходили жилые дома и криками оповещали о своём присутствии. При зачистке улиц предпочитали оружие ближнего боя, но когда требовалось срочно спасти живого, переходили на огнестрельное. Профессиональное владение оружием обеспечивало тебе жизнь. Оскар доверял его только тем, кто не проявлял склонностей к девиантному поведению, был психически стабилен и сохранял силы. Как ни странно, но таких среди выживших было мало, так что оставался велик шанс, что в ряды бойцов Эрика будет включена и Эмма, которая доказала, что способна выживать.

Но пока что ей живётся спокойно. После разговора с Оскаром она сменила Веронику на посту и встала у линии обороны с термометром, которым проверяла всех входящих и выходящих. Как правило, это были солдаты, но порой — конечно, вместе со своими спасителями, — появлялись и новые выжившие. Эмме нравилось стоять и слушать человеческие разговоры: с одной стороны с улицы доносились обсуждения солдат, с другой ей удавалось услышать и жалобы выживших, разместившихся в зале. Через час после того, как она заняла пост, вернулись Эрик с Акселем и больше не уходили. Они привели сразу трёх выживших — некую Сору и её двух взрослых сыновей. Эмма приветливо всем улыбнулась, подавляя душевные переживания, и проверила температуру. Всё в норме. Выжившие бегом ворвались в зал, Эрик бодро поприветствовал Эмму, Аксель ограничился дружелюбным кивком.

Она стояла ещё несколько часов. Аксель один раз зашёл к ней, принеся свежий бутерброд. Как полушутливо-полусерьëзно заметила Эмма, миссия Хансена столкнулась с острейшей нехваткой медикаментов, провианта и прочей продукции, без которой была невозможна нормальная жизнь человека. Сложилась забавная ситуация, при которой той же туалетной бумаги было в избытке, однако не хватало еды — даже банального хлеба, которого по приказу Оскара избегали как огня. Аксель согласился с подругой, потому что, на самом деле, так всё и было. Даже отсюда было слышно, как гневливо ругалась пожилая супружеская пара, не поделившая сухпаëк. Эти двое прожили друг с другом пятьдесят лет, но перед лицом катастрофы разъединились, поглощенные жадностью и желанием выжить. Группа Эрика отвечала за спасение людей, а группа Гастона — за добычу провианта. Надо сказать, что последние тоже успешно справлялись со своей задачей, но еды не хватало ни при каком раскладе. Оскар лично контролировал выдачу провианта, ведь Коли сообщал ему о количестве пищи, а также приводил демографическую статистику. Тем не менее, при выдаче часто совершались ошибки, а некоторые негодяи так и вовсе хотели большего.

Аксель не шутил: чего-чего, а лекарств точно не хватало. В адрес Астрид, по его мнению, следовало почти столько же реакций, сколько следовало в адрес Оскара — еë называли ведьмой, аназублаком, наркоманкой (и это при наличии Коли!). Лекарств от сахарного диабета особенно не хватало, и она этим утром по решению Оскара выдала последние бабке Альмаматер, заявив Алентьевой, что следующая партия должна прибыть к вечеру, а пока остальным хватит того, что она выдала вчера. Та, самовлюблённая пожилая учёная родом из Бореи, возмутилась, посчитав такое решение унижением человеческого достоинства. Группа Иоганна, ответственная за лекарства, справлялась с поиском хуже, чем эриковцы и гастоновцы. Ближайшие аптеки давно разграблены, остальные либо расчищены непримиримыми, либо находятся слишком далеко. Госпиталь Tatsu Secudorg, захваченный зомби, обследовать и не планировалось.

Он ушёл, а Эмма доела вкусный бутерброд с колбасой. Как заботливый старший брат, Аксель заботился о ней, и такое отношение было невозможно не оценить. Воспоминания из детства вспыхнули с новой силой, поддержка была как нельзя кстати страждущей душе. Эмма ловила себя на мысли о том, что порой улыбается не поддельно, а искренне — так тепло осознавать, что ты не одна в этом бренном мире. Тебя защищают Аксель, Эрик, Астрид, Коре, Оскар; даже Хьерси, так и не посетившая миссию, всё равно где-то рядом, в чëм Эмма уверена на все сто.

Эти размышления были прерваны внезапными криками, раздавшимися из зала. Наша героиня, взволнованная, самовольно покинула пост и заглянула на место происшествия. Какой-то пьяница, указывая на собутыльника, кричал: "Вот он зомби!" Тот в ещё более категоричной форме возражал. Всполошились все присутствовавшие. Их ободряло отсутствие Эрика и большинства солдат, вызванных Оскаром на пару минут в кабинет. Только двое — Лукас и Иоганн — находились на местах. Они спустились со второго этажа и, выставив автоматы, приказали всем успокоиться. Однако народ было уже не остановить. Бабки и деды, причитая, требовали убить обвиняемого алкаша без суда и следствия. Один матёрый бугай, остановившийся за Лукасом, ударил его по голове кулинарной книгой. Солдат свалился и потерял сознание. Иоганн, в свою очередь, попытался задержать нарушителя, однако на него навалились другие.

Гнев восставших обрушился на пьяницу-"зомби". Тот попытался схорониться за скамейкой, но его достали и швырнули на пол перед всеми. Разъярëнная толпа из пятнадцати-двадцати человек топтала его и била всем, что под руку попадалось. Тут же сформировалась группа аналогичного размера, из здравого смысла бросившаяся на помощь линчуемому. Так началась полномасштабная драка, вскоре потерявшая всякий смысл. Один смельчак бросился сообщать о потасовке Эрику, в то время как напуганные нейтралы ушли на второй этаж, рассчитывая на то, что до них драка не дойдёт.

Теперь разъярëнная масса народа пыталась добиться всего, чего так желала. Те, кто считал себя голодающими, ворвались на склад, связав работника и без стыда и совести поглотив в себя всё содержимое вскоре опустевших ящиков. Те, кому просто хотелось выместить свою злость, искали невинных жертв. Мимо Эммы пробежали солдаты, охранявшие входные двери; они, как и предыдущие бойцы, не отважились стрелять, поэтому были задавлены толпой. Девочке, боявшейся сдвинуться с места, тоже угрожала опасность, и её могли бы избить, если бы не появившаяся Астрид, которая поймала Эмму за руку и увела к себе в уголок под лестницей. Они обе спрятались под столом. Как раз в этот момент в зале объявились и Оскар с Коли, Эриком, Акселем и солдатами. Хансен громко закричал на всë отделение, призывая к порядку. Однако никто, разумеется, не прислушался. Бунтовщики сражались друг с другом, разносили имущество и наслаждались злодеяниями.

Эмма было сообщила, что прошли совсем недавно, как появилась бабка Альмаматер, которая, по счастливой случайности, тоже решила спрятаться в этом самом месте. Она с удивлением наткнулась на девушек и рассеянно попросила уступить место под столом и ей. Тогда встала Астрид, которая помогла бабушке поместиться внизу. Вот только старуху успел заметить недовольная Алентьева, которая привела с собой двух молодцев, выпущенных из обезьянника. Она приказала тем побить старую и отобрать у неё медикаменты, которая та попрятала в карманах, надеясь укрыться от настойчивой борейки. Астрид со страху отошла, и хулиганы снесли стол, открыв закричавших Эмму и Альмаматер.

Между тем Эрик выстрелил в потолок. Это помогло только частично — недостаточно сошедшие с ума сели на колени, ожидая наказания. Однако большая часть была слишком разгорячена, чтобы обратить внимание на банальный выстрел. Коли, спрятавшийся за могучей фигурой Эрика, мог только спросить у Оскара, что же им делать. Тот в ответ приказал разоружить и угомонить главных зачинщиков любой ценой; сам подавая пример, Хансен ринулся вперёд. Его опередил Эрик, который бросился с кулаками на двух негодяев, всё ещё пинавших окровавленное тело линчуемого. Он гневливо матернулся, обнаружив, что невинно обвинённый был уже мёртв. Аксель, Кристиан и остальные солдаты, тоже разбиравшиеся в рукопашном бое благодаря борьбе с зомби, без труда обезвреживали бунтовщиков. Аксель, не на шутку испугавшийся, отказался от кулаков и выстрелил в одного из самых грозных и опасных бунтовщиков — того самого, что вырубил Лукаса и Иоганна, а теперь хотел расправиться с самим Акселем — очередью.

Солдаты не чурались насилия, однако Аксель переступил черту. Он и сам быстро это понял, поэтому уронил автомат и нервно закричал над ещё одним погибшим — погибшим на этот раз по его вине. Бойкий и шутливый, Аксель был чрезмерно провоцируемым. И как многие другие выжившие, он слишком высоко оценивал свою жизнь, чтобы в опасный момент поддаваться судьбе. Но теперь его действия обернулись трагедией. Каким бы негодяем ни был убитый, он всё ещё был человеком. Может, на той стороне его ждала семья. Аксель опустил руки.

Сообщники Алентьевой бросились на старушку, однако на помощь подоспел сам Оскар, который нанёс удар наотмашь. Борейка, поймавшая Альмаматер за волосы, была вынуждена отпустить её и ввязаться в бой. Оскар схватил противницу за руку и применил клинч. Второй бугай не нашёл ничего лучше, как толкнуть Хансена в бок своим телом и повалить. Однако Оскар, упавший на землю, кувырком избежал дальнейшей атаки. Он остановился возле стола, схватил какой-то прибор и впечатал в лицо противника, под вопли возмущëнной Астрид выведя его из строя. Тем не менее, оставался ещё один монстр, который с криком ударил Оскара между ног и, пользуясь резким его ослаблением, швырнул на стол. Он бросился на Хансена с явным намерением добить в голову. К счастью, тот достал из кобуры пистолет, подбросил, поймал в воздухе и ударил корпусом оружия по физиономии мерзавца. Негодяй рухнул рядом со своим товарищем, а Астрид помогла Оскару встать.

Эмма заметила скрюченные силуэты, которые пришли со стороны входа: на базу ворвались зомби, ждавшие своего часа. Наконец они оказались в освещённой зоне, продемонстрировав свои свирепые морды. Уж теперь абсолютно все остававшиеся бунтовщики отказались от своих безумств и трусливо попрятались за спины солдат. Эрик бросился в атаку, достав топор. Остальные бойцы закрыли собой выживших, наблюдая за тем, как ловко старик кромсал нежить. Он с такой силой рубил мягкое мясо мертвецов, что налево и направо разлетались отрубленные головы, руки и ноги. Убив с десяток монстров, Эрик приказал остальным молодцам вернуться ко входу и зачистить его, после чего вернулся назад. Его приказ побежали исполнять четверо солдат во главе с Гастоном. Аксель помог убрать трупы и части тела, оставшиеся от зомби и погибших в ходе восстания, в специальное ведро, которое потом вынесут. Только одно тело, по просьбе Оскара, он оставил.

Бунт наконец подошёл к концу. Эрик несколько раз обошёл главный зал и оба этажа, чтобы убедиться, что удалось достичь повиновения. Затем по приказу Оскару все, кто мог банально стоять, выстроились на первом этаже в несколько колонн. Пока люди собирались, а солдаты разбирали потерявших сознание и убитых, Хансен вызвал к себе Акселя. Последний был отчитан за убийство. Оскар наказал парню держать себя в руках. Аксель, явно разочарованный в самом себе, поклялся исправиться. Эрик потрепал мальца и попросил Оскара быть помягче. Тот заявил, что и так крайне мягок. После этого Оскар и Эрик обсуждали проблему водки, спровоцировавшей бунт. Если первый выступал за её запрет, то второй, известный алкоголик, был против. Мужчин примирила Астрид, убедившая Оскара в том, что в условиях нынешнего стресса люди всегда найдут способ сцепиться. Главное — обеспечить надлежащий контроль. Хансен, как и остальные, был подавлен: многие выжившие не считали рядового полицейского авторитетом, что и вызывало недовольство.

Наконец все выстроились. Эмма встала рядом с Вероникой, грустно на неё посмотревшей. Девочки переглянулись, будто пообещав друг другу поговорить после предстоящей речи Оскара. Где-то в задних рядах стояла бомжиха в дырявой мантии, старательно прятавшая своё обезображенное лицо — это Марка, пробравшаяся во время всеобщего хаоса на базу; по правде говоря, те зомби, что попали на базу, следовали за ней. Но теперь ей удалось проникнуть в участок без нудной регистрации и придумывания вымышленной личности. Марка ликовала и с трудом скрывала свои эмоции, пока ей не бросилась в глаза знакомая футболка. Эго выглянула из-за плеча какого-то мужчины, с удивлением признав в носительнице футболки свою дочь. Она разинула рот и в шоке отступила на шаг назад, остановившись как вкопанная. Вероника была жива.

— Его звали Свейн Хаген. Как и вы, он хотел выбраться из этого чëртового ада. Вы видите, что вы, блядь, сделали с ним? На нём лица нет. Вы хоть раз проверили его с помощью термометра? Вы его линчевали! Пусть каждый, чья нога коснулась его тела, ответит по строгости закона. Камеры снимают, учтите! Наказание неотвратимо, преступники будут наказаны по всей строгости закона. Если хотите выжить, то должны играть по одним правилам. Всё делается в ваших интересах. И чтобы вы окончательно убедились, что всё в порядке, Эмма Селанд докажет вам, что всё в порядке.

Девочка с готовностью вышла из рядов выживших, достав из кармана маленький белый термометр, с которым она умело управлялась. Её сопровождал — по собственной инициативе — Аксель. Девочка обошла все ряды, приставила термометр к каждой голове. И каждый раз температура была нормальная, если не считать четырёх человек, которые (и Астрид, раздавшая тем лекарства, подтвердила это) заболели из-за сильного вчерашнего дождя. Люди перешептывались, поглядывая на снующую Эмму: они убедились, что заражённых среди них нет. Оскар продолжил:

Коли вручил Оскару список, и тот стал перечислять тех, кого первый определил на камерах как соучастников преступлений. В убийстве Хагена и всеобщем насилии принимали непосредственное участие: застреленный Акселем Ганс Лунд, его брат Густав Лунд, Лукас Йоханнсен, Сесилия Хенриксен, Маркус Эвенсен, Хенрик Аас, Софи Дженсен и Якоб Элиассен. В нападении на Астрид и старуху Альмаматер обвинялись Тата Алентьева, Бенедикт Ларсен и Якоб Хаген. Наконец, было установлено участие в разграблении склада с провиантом Хенрика Ааса, Софи Дженсен и Матиаса Карлсена. Все они были заслуженно помещены в обезьянник, где дожидались справедливого наказания. Кого-то ограничат в провианте, кого-то оставят за решёткой.

Когда преступники — бодрствующие и не очень — оказались в изоляторе, а остальные разбрелись по участку или занялись своими делами, Оскар в сопровождении Коли направился обратно в кабинет. Он не был доволен: помимо работы с картой, которой он был занят всë утро, теперь придётся поработать судьёй. По пути он столкнулся с Сорой Лунд — матерью двух преступников, один из которых был случайно убит Акселем. Она сидела на крайней скамейке, ближайшей к выходу из зала в коридор и кабинет Оскара, и озлобленно смотрела на Хансена.

Биотехнологическая компания Tatsu основана в 306 году. Её учредителем и идейным вдохновителем стал выходец из Чантганга, Сими Тацу. Как и ряд других успешных корпораций, компания поддерживается государством, которому принадлежат около 60% акций. Tatsu сотрудничает с международными фондами из Оскольда, Эстлэнда и других влиятельных государств. Её препараты, направленные на борьбу с тяжёлыми заболеваниями, сбываются на территории всего материка. Tatsu представляет собой национальную гордость Алласориеса — эта фармацевтическая компания прославила небольшое островное государство на весь мир.

Очевидно, такая богатая компания могла позволить себе научно-исследовательский комплекс в пределах Хескенеса — отнюдь не единственный, но один из самых продвинутых. Этот комплекс находится под горой Ассете, неподалёку от железнодорожной станции и к северо-востоку от города. Здесь работают выдающиеся специалисты. В отличие от других комплексов, хескенесский считается "экспериментальным". Здесь компания проводит исследования, зачастую не соприкасающиеся с её основным родом занятий. Глава хескенесского комплекса — Стелла Селанд, личность, откровенно говоря, поехавшая на исследованиях.

Ной побаивался своей начальницы, и на это у него были свои причины. Хвастун и раздолбай, он постоянно выслушивал от неё жалобы и недовольные комментарии. Это побудило Ноя, как ни странно, более добросовестно работать. Однако пока что на большое он рассчитывать и не мог — в комплексе установлена строгая иерархия. Четыре уровня доступа, от которых зависит, к какой информации и в какие отделы комплекса может быть допущен сотрудник. У Ноя был третий уровень, у Стеллы — первый. Следовательно, с начальницей он относительно редко пересекался.

Но не сегодня. Ной сидел за компьютером, от руки перепечатывая и, согласно инструкциям, дополняя технику безопасности, которую уже как год требовалось обновить. Здесь, в компьютерном зале, сидело десять таких же остолопов, тоже печатавших различные документы. Ной мог гордиться собой — им предоставили мелкие отчёты, а ему доверили целую технику безопасности. Теперь в конце к числу авторов можно было приписать и Ноя Барнесса как героя, приложившего руку к четвёртой редакции! Известный фантазёр, Ной видел себя слишком влиятельной шишкой, хотя на деле он, разумеется, ничего не значил. И то, что его поместили в новейший корпус с блестящей отделкой стен и дизайном в стиле хай-тек, тоже ничего не значило.

Белоснежные автоматические двери открываются, на пороге стоят Стелла и один из её помощников. Ной и остальные сотрудники, делая вид, что продолжают печатать, вслушались в их разговор; наш герой так и вовсе периодически оборачивался, заинтересованный. Стелла только и делала, что кашляла и держалась за голову. Её пожилой помощник выглядел очень обеспокоенным. Было тяжело уловить тихие разговоры, да и смысла в том, что они услышали, никакого не было.

Стелла посмотрела на него с таким презрением, что Ной вжался в кресло. Честно говоря, аналогично его окинуло взглядом и ближайшее окружение: сотрудникам третьего уровня доступа было запрещено знать о Теллуро больше положенного, и своими словами дурачок Ной подтвердил, что знает слишком много. Либо подслушивает, либо сам разносит слухи. Если второе, то Ной, как нарушитель ряда соглашений, может смело отправляться в суд.

— Я хотела сказать вам, ребята, что мы проводим очередной рисковый эксперимент. Да, связанный с Теллуро. Мы не можем больше рисковать, поэтому просьба — и тебе особенно, Барнесс! — слухами не увлекаться, а также не покидать несколько дней лабораторию, пока мы не убедимся в успехе Теллуро. Через час начнётся новый эксперимент, и связь с внешним миром снова будет ограничена. Попробуем развить всех Теллуро до новой фазы. Эксперимент продлится три-четыре дня примерно. Обо всём сообщим...

Сотрудники без зазрения совести принялись обсуждать состояние начальницы. Они все считали еë поехавшим экспериментатором, не ценящим ни свою жизнь, ни чужие, и, видимо, одному Ною было искренне жаль Стеллу. Поймав её тело, поймав её благосклонный взгляд, Ной ощутил себя совсем другим человеком — по-настоящему мужественным и героичным. По достоинству он оценил и то, что начальница в очередной раз закрыла глаза на его выходки. Все-таки он не был таким мудаком, каким его видела Лиза, с которой, увы, парня разлучили трагические обстоятельства. На данный момент его делало уродом лишь участие в бесчеловечных экспериментах Tatsu, попирающих нормы морали своими последствиями.

Прошло ещё несколько дней. Эмма окончательно привыкла к устоявшемуся положению дел. Большинство восставших утихомирились, признав, что были неправы. Разве что некоторые провокаторы вроде той же Соры распространяли свою точку зрения о профнепригодности Оскара и его ненависти к белым, однако число их сторонников ограничилось полудесятком нытиков. Группа Эрика спасла еще тридцать человек, и официально миссия Хансена насчитывала сто одиннадцать выживших (с учётом четырёх бойцов, отправившихся на разведку на север и без вести пропавших. Предположительно, погибли, потому что в ходе поисков Иоганн обнаружил череп одного из них, который грыз спрятавшийся под кассой разграбленной аптеки зомби). Оскар урезал ежедневную норму еды для себя, Коли и солдат, чтобы хватало и новичкам. Сам Коли неоднократно критиковал начальника за бездумное спасение людей и призывал остановиться. Однако Оскар был непреклонен.

Принудительным трудом вандалов, отличившихся при восстании 279 числа, убежище было восстановлено. И всё же из спасённых катастрофически не хватало тех, кому можно было доверить оружие и охрану. Прежние условия Оскара — "не проявляют склонностей к девиантному поведению, психически стабильны и сохраняют силы" — оставались в силе. А доверять он мог мало кому. В этих условиях Оскар оставил за Эммой, ранее дежурившей весь день, лишь первую половину дневной смены, вторую доверив Наташе Хансен — своей однофамилице и ровеснице Эммы. А героиня занялась тренировками с небезызвестной Вероникой Эго, с которой была хорошо знакома. Последняя, ходившая несколько раз с Эриком, обучалась Лукасом. Несмотря на весьма неоднозначное отношение к жизни, Вероника ещё не утратила смысла жить. Ей было чему научить Эмму.

Вместе они ходили на крышу участка. Лоджия, образованная вторым этажом, не давала зомби возможности проникнуть сюда. У самого края крыши были установлены каменные бабы, чьи "головы" народные умельцы измазали красной краской. Эмма, которой доверили пистолет с глушителем, стреляла по мишеням с расстояния в двадцать метров, чем полностью исключала какую-либо опасность от и так маловероятного рикошета. Девочку пугала отдача оружия, пугала возможность применения новых навыков на мёртвых человеческих телах, пугала необходимость осваивать стрельбу ей — трёхлетнему ребëнку. Очень часто Эмма срывалась и начинала плакать. Тогда злилась Вероника, которая демонстративно уходила, замечая, что вообще-то пуль мало, и неблагодарная Селанд так и не хочет ничему научиться, попросту переводя ценный ресурс. Вслед за этим Эмма отдавала подруге кусочек от шоколадки, подаренной Акселем. Вероника жевала любимую вкусняшку, отчего у неё значительно поднималось настроение, и возвращалась. С большим трудом, но Эмме всë-таки удалось освоить стрельбу из пистолета. К вечеру 282 числа Вероника заявила, что обучение подошло к концу.

Понурая Эмма осталась на крыше. Она села на самый край, спустив ноги. Холодный ветер дул в спину. Перед девочкой открывался прекрасный вид на мёртвый город, утративший душу. Ни одного зомби на участке дороги перед отделением — ближайшие плетутся за горизонтом уходящего на восток шоссе, не рискуя подходить ближе. Нет больше пожаров, ничто не взрывается и не дымит, потому что Хескенес просто лишился жизни. Может, Эмма и была маленькой, но у неё уже сформировалось понимание смерти как естественного явления. Но то, что происходило, не было естественным. Десятки тысяч человек погибли. Так противоречит природе: на дворе поздняя весна, и деревья, защищающие участок со всех сторон, расцвели. Улицы опустели, а та растительность и живность, что не была задета пожаром или замечена зомби, продолжает жить. В подтверждение этих мыслей справа от Эммы сел сизый голубь — типичный синантроп. Птица, обыкновенная птица, судя по нервозной походке, тоже была встревожена происходящим. Эмма тоскливо потянулась к ней рукой, и тогда она взмыл в небо. Светила, выглянувшие из-за туч, озарили птицу. Эмма прикрыла глаза рукой, и ей на долю секунды показалось, что голубь окрасился в белый — в символ света. Она покачала головой, но вестник мира уже улетел. И только отдалённые вопли зомби угрюмо напоминали, что надежды больше нет. Чуда не случится.

Но так хотелось найти маму. Сердце подсказывало, что она жива! Эмма приподнялась и вздëрнула голову. Большинство зданий на этой улице были двухэтажными, и девочка видела весь центр — крыши как на ладони. Улицы прорезают друг друга, как клетки, отчего город кажется лабиринтом, полным смертельных ловушек. Даже немногочисленные небоскрёбы, находившиеся дальше, не ускользнули от её пристального взгляда. Один ребёнок наедине с безжизненной массой мертвецов, поработивших Хескенес. При столь неравной борьбе Эмме оставалось только тоскливо надеяться. Еë маленькую фигуру, сдувая одежду, обогнула ледяная бора, что вслед за этим облетела серые и помертвевшие крыши одну за другой! Живой или неживой — по спине каждого существа пробежал холодок. От переживаний по поводу Стеллы Эмме снова захотелось плакать, но она сжала всю свою волю в кулак и прикусила губу. Потекла алая кровь — та жертва, которую придётся заплатить тем, кому удастся покинуть Хескенес. Наедине остались хрупкая девочка и город, проклятый её матерью.

Изменения коснулись и кабинета Оскара. На столе появилась статуэтка, вылепленная из глины умельцем, господином Юхансоном. Признательный за спасение из лап кровожадного зомби, тот отблагодарил миссию Хансена, изобразив на своём шедевре доблестного полицейского. И вот оказия — Оскар принял дар Юхансона, потому что увидел в статуэтке своего соратника и приятеля, погибшего сержанта полиции Оливера Окленда. Как отметил Оскар, который по званию был ниже сослуживца и числился рядовым констеблем, "если бы они знали, они бы гордились вами". Неблагонадёжные распространители слухов утверждали, что Оскар тешил своё самолюбие статуэткой, хотя в глаза не видели её. Запечатлённый действительно был больше похож на Оливера — того улыбчивого и, очевидно, доброй души блюстителя закона, что стоял на картине за Оскаром, своим другом. Оставаясь один, Хансен часто смотрел в глаза статуэтке, будто ждал ответа.

На следующий день после завершения Эммой тренировок Оскар вызвал несколько солдат к себе. Явились Эрик, Аксель, Кристиан, Лукас, Вероника и Эмма. Их уже ожидали Оскар, занявший своё место за столом, и Коли, который тщательно перебирал бумаги, нервно потрясая конечностями. Хансен положил голову на скрещённые ладони. Карта к приходу гостей уже была развёрнута на 180 градусов, чтобы те могли ознакомиться с маршрутом. Эрик с Кристианом даже по дороге обсуждали, кто сколько зомби убил; Лукас держался за остальными, потому что имел привычку прикрывать; Эмма держалась между уставшей Вероникой и встревоженным Акселем, сама опасаясь наихудшего. Зайдя в кабинет, гости встали в один ряд, как бравые солдаты. К счастью для них, Оскар был настроен позитивно. Он зевнул, не спавший уже несколько ночей, и приступил к рассказу.

Катастрофа началась пять дней назад. За это время группа Эрика проявила себя достойно, уничтожив свыше тысячи зомби. Им удалось пробраться на юге до железнодорожной станции: несмотря на небольшое расстояние, проход был затруднён баррикадами, часть из которых, судя по всему, имела естественное происхождение (целые ряды машин были взорваны единовременно, и причина этого явления для Оскара остаётся неизвестной). Несмотря на упорное молчание армии Расмуссена, Хансен надеется наладить с ней связь. И для эвакуации большого количества выживших лучше всего подойдёт поезд. Разведчики в лице Кристиана и Эрнеста сообщили о наличии такового на станции. По пути дуэт столкнулся со множеством зомби, сформировавшихся из тех, кто пытался укрыться от заразы. Многих из них герои убили, однако, окружённые, они были вынуждены эвакуироваться. Из странностей Кристиан, который присутствовал при рассказе Оскара и потому мог легко подтвердить, заметил разросшийся от многих мёртвых зомби плазмодий, и некоторые тела растворились в нём, как куколки. К сожалению, огнемёта с собой не было.

Отдельно Оскар отметил, что несколько солдат погибло на севере, и поэтому он определяет следующий состав группы на данную вылазку: Эрик Гранберг, Кристиан Соренсен, Лукас Баккен, Аксель Аммод, Вероника Эго и Эмма Селанд. Последняя пыталась скрыть тревогу, что у неё плохо удалось. Оскар отметил, что данная вылазка мало чем будет отличаться от предыдущих, и Эмма будет защищена остальными. Важнее всего — драгоценный опыт выживания. Также Хансен подчеркнул, что если Эмма хочет найти и спасти маму, то ей нужно быть готовой сражаться. Одни эти слова придали девочке уверенности. Она согласно кивнула, вызвав добродушный смешок у Эрика. Старый — по его же словам — любил боевой дух больше, чем покойную супругу.

Бойцы ушли на подготовку, обычно проходившую на улице и занимавшую не больше минуты. Оскар и Коли остались в кабинете. И если полицейский позволил себе наконец отдохнуть и устало схватиться за полупустую чашку кофе, то администратор рылся в шкафу в поисках старых полицейских заявлений, на которые указал Оскар. Ситуация действительно смехотворная: один пьяница утверждал, что служил в полиции, и требовал документы, которые, по его мнению, должны храниться в кабинете шефа. Оскар не возражал, и Коли, перед этим запив водой из бутылки очередную таблетку, принялся искать бумаги. Однако в числе заявлений он вместо желанного нашёл то, на обнаружение которого и рассчитывать не мог. Заявление о приёме Оскара Хансена на работу в отделение. Подпись и печать Эдварда Гардера — бессменного шефа отделения в течение четырёх лет, погибшего в начале катастрофы. Дата — 193 день весны 318.

— Меньше сотни дней... Но тебе уже второй десяток пошёл, Оскар, — заметил Коли, аккуратно положив документ на место и обернувшись. Он знал, что брат Оскара, Нут, был спецназовцем, поэтому такого поворота не ожидал. — Без высшего образования, с общим... И жалким констеблем... Но почему? Тебя что-то привело сюда. Ты будто знал, что произойдёт катастрофа, и один ты окажешься здесь, чтобы заменить Гардера!

— Я не знал! — Оскар озлобленно стукнул по столу. — И я никогда не заменю Гардера! — ещё один стук. — Он был лидером! Компетентным, отважным! и сильным! Если бы выжил он, или Оливер, или кто-либо ещё, вы бы уже покинули город. А уж что Нут бы сделал!? Я не могу смотреть, как погибают люди. Но по моей вине они умирают... Если не я, то кто спасёт их? Хьерси!? Помешанный Кнудсен!? Правительство, которому плевать на нас!?

Конечно, Коли был немного не в себе, что немудрено — для борьбы со стрессом он прикарманывал некоторые медикаменты и бесперебойно их употреблял, отчего речь временами становилась неразборчивой, а хаотичные движения конечностей выдавали частичную потерю контроля над собственным телом. Тем не менее, в таком состоянии он был особенно честен, а искренность Оскар ценил. Именно поэтому полицейский с хмурой улыбкой сказал спасибо товарищу, а тот пожал плечами и, задвинув полку шкафа, покинул кабинет: нужно же сообщить алкашу, что в полиции его ни одна уборщица в лицо не знала. То-то орать будет! Но что поделать?...

Солдаты, постоянно ходившие в походы — в числе таковых у нас Эрик, Кристиан, Лукас и Аксель, — с оружием обычно и не расставались. Только отправляясь в постели, они сдавали его охране, чтобы не быть обворованными. Первое время за бойцами как тень ходил Коли, записывавший в блокнотик каждое перемещение оружия в пространстве, однако со временем он просто вымотался и предпочёл довериться им в этом. Как уже упоминалось ранее, у каждого были свои предпочтения в оружии ближнего боя: Эрик носил на поясе топор, Кристиан и Лукас ходили с лопатами, Аксель бережно хранил коллекцию метательных ножей, а Вероника тащила тяжёлую алебарду. Ответственный за огнестрельное оружие, Алеманн, передал героям единственный огнемёт, которым теперь распоряжался Кристиан. Эрик, Лукас и Аксель держали при себе автоматические винтовки, а у девочек оставались заурядные пистолеты. Причëм Вероника, по-особому заботившаяся об Эмме, отобрала у той оружие и вручила бутылки с водой и лекарства, которые малая была вынуждена положить в карманы.

Действия Вероники порой было сложно осмыслить. Она воспринимала Эмму как младшую сестру и доверяла ей совсем мало, хотя в то же время требовала многого. Возможно, это во многом связано с её эмоциональной нестабильностью, из-за которой она чуть не лишилась возможности ходить за пределы участка вместе с солдатами: Вероника переживала из-за своей матери — заодно мэра города. Марка, вечно занятая, мало времени проводила с дочерью, и в то же время девочке следовало соответствовать статусу матери: как потомственная дворянка, она посещала элитарную школу имени Якоба Якобсона (известного экономиста). От неё ожидали высокой успеваемости, однако Веронике очень быстро надоело следовать по пути матери. Она познакомилась с готами и перешла в их субкультуру. Запустила учёбу, реже появлялась дома. Даже серьёзный разговор с матерью, обещавшей посадить дочь на домашний арест, не помог: Вероника только среди новых друзей ощущала себя свободной от догм общества, от наследственного статуса и от завистливых взглядов. Только тут на неё смотрели как на равную. Вместе с друзьями она увлеклась фатализмом и рок-музыкой.

Катастрофа катком проехалась по жизни Вероники. Как она, так и остальные ребята из их тесной компании избежали заражения, однако очутились они в самом неблагоприятном районе из всех — на севере, где заражение началось раньше всего. Они были вынуждены бежать на юг, где, как верила Вероника, их спасёт её мама. Однако, напуганная зомби, она потеряла телефон, а потом связь в городе накрыло, вследствие чего связаться стало невозможно. Ни одно найденное ребятами убежище не было безопасным. Они погибали один за другим: одного утащил в узкий проëм монстр, вторую поймали и препарировали целой группой, третьего тяжело ранили, и он умер на руках у команды. Затем подвергся нападению и предпоследний — Филипп, самопровозглашённый лорд Порок. И хотя именно с ним у Вероники всегда были натянутые отношения, она всё равно дотащила его до полицейского участка. Лорд Порок умер на руках у Вероники, напоследок сняв маску и сказав: "Никому из нас не избежать гнева Порока. Ты следующая, леди Вера. Мы будем ждать тебя". На помощь подоспел Эрик, который тогда ещё не успел сформировать команды, но, увы, было слишком поздно. Он успел спасти только расстроенную Веронику.

Вследствие готического мировоззрения, потери связи с матерью и общего душевного упадка леди Вера считала, что не переживëт эпидемию. Теперь как никогда ей не хватало мамы. Поэтому она и сблизилась с Эммой, тоже скучающей по самому родному человеку. И если над Селанд никто не насмехался, то с Эго всё было по-другому. Как дочь винимого многими выжившими мэра, а также готесса и нытик, она подвергалась издевательствам со стороны окружения. Многие солдаты — даже добродушный Аксель — подтрунивали над ней, видя, на кого излить скопившиеся негативные эмоции. Один пожилой человек, который лично ненавидел Марку Эго за то, что его дом не ремонтировали уже семьдесят лет, однажды поймал Веронику за ухо и избил до потери сознания, за что по приказу Оскара был отправлен в заключение на десять суток; часть его пайка в течение этого срока переходила леди Вере. К несчастной девочке с состраданием относились только Оскар, Коли, Астрид и Эмма. Менявшая настроение как перчатки, Вероника стала очень обидчивой. В какой-то мере она даже завидовала "младшей сестре" за то, что та избежала участи груши для битья, и именно ей, Веронике Эго, досталась столь унизительная и мучительная роль. В таких условиях и правда желаешь смерти, чтобы на тебя больше не смотрели, как на забитую калеку.

Разбирались перед входом в участок, где за солдатами наблюдала охрана из двух бойцов. Когда с подготовкой было покончено, Эрик дал ребятам команду, и они, собравшись в клин. Впереди, конечно же, сам Эрик и шёл. Он лучше других знал дорогу, имел огромный опыт и, в конце концов, в своё время воевал! Второй ряд, за ним, включал в себя Лукаса и Кристиана — наиболее прославившихся солдат, которым Эрик безусловно доверял. Наконец, в третьем ряду плелись Аксель, Вероника и Эмма, которые, будучи ребятами не столь надёжными, всё же могли за себя постоять. Итак, Эрик повёл свою группу на станцию, до которой было не больше нескольких сотен метров. Тем не менее, путь, как уже указывалось ранее, усложнялся произошедшей в прошлом аварией, в ходе которой дорогу завалили автомобили. Эрик и Кристиан лучше остальных помнили маршрут, поэтому вели ребят между разлетевшихся автомобильных кузовов, порой перелезая через них или проползая насквозь через уничтоженные двери. Двигающихся зомби по пути не встречалось.

Эмма впервые выходила в составе группы из профессионалов. Более того — впервые выходила на улицу с тех пор, как убегала от зомби. И вот как карты легли... теперь не ей суждено было убегать, а её преследователям. Но обстановка оставалась тяжёлой, и у Эммы было очень нехорошее предчувствие. Может, от того нехорошее, что ветер стих, и с отдалённых улиц доносился рёв ходячих мертвецов, а может, виноваты были разбросанные в разных местах трупы, которые, уже почти неделю не похороненные, выглядели ещё ужаснее: в каждом таком копошились трупные черви, а вонь стала невыносимая. От вида маленьких личинок, пожиравших гнилые человеческие останки, Эмма испытала очень неприятное ощущение в желудке. По правде говоря, Веронике тоже было омерзительно. Эрик, как на зло, на полминуты остановился перед одним таким телом. Судя по положению, убитый укусом в шею был недоеден, и его тело попросту бросили перед багажником легковушки, где он и остался. Опарыши захватили раны, туловище вздулось. Сильный ветер, свирепствовавший в Хескенесе в последние дни, способствовал естественной мумификации несчастного. Обычный весёлый, теперь Эрик не смеялся. Жалко.

Железнодорожная линия Хардаллангес — Хескенес соединяет столицу государства с центром Лаплассии. Она открыта в 297 году, обслуживается до сих пор. Принадлежит к линиям высокоскоростным: скоростные электропоезда (прежде всего так называемые Меченосы) разгоняются до скорости в 250-270 км/ч, благодаря чему путь занимает не более часа. На территории города находится сразу три станции: с юга на север это "Лапита", " Центр" и "Эраст". Есть и четвёртая, которая находится за городской чертой Хескенеса, у горы Ассете. 278 числа один "Меченос" находился на станции "Лапита", готовый к отбытию. Когда слухи о заражении распространились по всему городу, население ринулось на вокзал. К несчастью, поезд так и не сдвинулся с места: неконтролуемая толпа начала обращаться. В давке погибла мать Акселя, а затем станция была захвачена толпой зомби. К счастью, теперь их осталось мало.

А вот и они! Обойдя автобус, солдаты оказались перед ступенями, ведущими на вокзал. На каждой такой лежал давно почивший мертвец, которого объедали зомби. Нежити было всё равно, что одновременно с ними кормились и опарыши — ели и личинок тоже. Вид одного такого присевшего перед трупом ужаснул всех: монстр повернул голову и изрыгнул из себя несколько десятков трупных личинок. Эрик в исступлении закричал и напал на того, вонзив топор в шею. Голова покатилась с плеч, тело по инерции двигалось ещё несколько секунд. Лукас и Кристиан, без единой команды понявшие предводителя, аналогичным образом отрубали нечисти конечности при помощи острых лопат. Медлительные монстры не успевали приподняться, как погибали. Те, кто изначально лежали на ступеньках в засаде, лишались головы ещё более жестоким образом: беспринципный Эрик давил их своими сапогами. Вероника стояла возле Эммы с алебардой; когда один из монстров, несмотря на расплющенную голову, исключительно благодаря рефлексу приподнялся и потянулся рукой к их ногам, Эго взмахнула алебардой, чуть не задев подругу, и отрубила ему передние конечности. Аксель, прятавшийся за спинами у товарищей, крайне агрессивно метал ножи в тех зомби, что шли в задних рядах и могли напасть, пока герои расправлялись с передними — попадавшее в омертвевшее тело лезвие парализовало на доли секунды, но этого было достаточно, чтобы сбить атаку и позволить напарникам расправиться с монстром. Эмма наяву видела, как действовала группа Эрика — жестоко и с яростью. И ведь никто не использовал огнестрельное оружие! Отрывались на ненавистных людоедах в ближнем бою. Из рассечëнных голов монстров вылетали отрубленные куски плазмодия, захватывавшего тело. Эрик, как и другие, часто задавался вопросом: что же будет, если гриб подчинит мëртвое человеческое тело полностью? Ответа не было...

С врагами покончено. Эрик заметил Акселю, что не стоило лезть на рожон: будучи поддержкой, Аммод должен защищать себя. Бойцы один за другим поднимаются по ступеням к широко раскрытым дверям. Вокзал Хескенеса отличался скромными размерами, за что часто подвергался критике: он банально не соответствовал скоростной железной дороге, соединяющей город со столицей. Однако до поры до времени люди помещались, пока не произошла давка, вызванная очевидными причинами. С тех пор всё внутреннее убранство вокзала перекрывается десятками погибших. Эрик приказал быть готовыми к отвратительному запаху. Кристиан заметил, что следовало надеть маски, в ответ на что начальник в грубой форме напомнил ему, что таковых всё равно не хватило бы, и единственные два экземпляра хранятся у Коли на крайний случай. Однако увиденное потрясло их всех.

Начать следует с того, что вонь перекрывалась стойким запахом плесени. И причина была очевидна: стены и пол покрылись белоснежным плазмодием, в котором утонули погибшие тела. Ни единого зомби ни на полу, ни на стенах. Ворсистый гриб проник даже в трупы. В одном из распухших и потемневших тел у разбитого киоска благодаря остаткам волос Аксель признал маму. Её уродливая и сжираемая личинками голова, слегка высунувшаяся из мерзкого потока плазмодия, свирепо скалилась в лицо сыну. Зубы Акселя стучали, пока он, игнорируя любую опасность, не понëсся к трупу. Эрик, недовольный постоянными волнениями Акселя, осторожно пошёл за ним. Кристиан сокрушенно жаловался, что зомби висели на стенах возле табло. Но теперь там остались лишь следы плазмодия. Аксель сидел на коленях перед мёртвой матерью; взрослое трио стояло неподалёку и, глядя на пустое табло, обсуждало, как им стоит разделиться; девочки утешали Аммода, положив руки на плечи. Тот будто хотел коснуться тела матери, но сдерживал себя — как никак, уже слишком поздно. Нора Аммод стала кормом для огромного гриба.

Напротив табло и героев находился коридор, который вёл к поездам. Металлодетекторы, пострадавшие в ходе давки, не изменили своей формы, благодаря чему через них всё ещё можно было проходить. И кто-то этим воспользовался... Пока бойцы обсуждали опасность со стороны гриба, неведомое существо осторожно прошло через металлодетектор. Его руки покачивались из стороны в сторону, а голова, лишённая глаз, сгибалась от каждого шага, будто шея была неспособна держать её ровно. Следом за одним пошли и другие. Твари вышли на свет, обнажив свою идеально белую кожу. Точнее говоря, человеческой кожи в привычном для нас смысле этого слова у них уже не было. Мясо покрыто плазмодием, пронизавшим внутренние органы. Но не всё тело захвачено грибом, и кое-где торчат наружу красными пятнами человеческие внутренности, которые процесс слияния обращал в мышцы. Это были уже не зомби — это были симбиотические ассоциации двух разных видов. Сплетения различного, обращённые в принципиально новые живые существа. Один за другим теллуровики явились, чтобы убивать.

Кристиан первым услышал прерывистое дыхание, исходившее от противников и никак не напоминавшее агрессивное сопение зомби. Он в шоке развернулся, следом за ним обернулись остальные. На несколько секунд застыли, потрясëнные до глубины души неведомой опасностью. После этого передний теллуровик, до того шедший медленно, вдруг резко ускорился — наклонив торс, он побежал и вытянул конечности. Кристиан, человек смелый, почти по-женски взвизгнул и, вытянув дробовик, выстрелил монстру в ноги. Тот упал, лишившись нижних конечностей. Кристиан прикрыл собой остальных, прицелившись из дробовика в остальных. Вдруг тот монстр, которому отстрелили ноги, прыгнул с места и поймал солдата за шею своими мерзкими руками, после чего вцепился челюстью в сонную артерию. Эрик толкнул остальных своим телом, чтобы защитить, а сам выстрелил несколько десятков раз в теллуровика, не задев Кристиана. Всё тщетно — пули тонули в плазмодии, не нанося чудовищу никакого урона. Теллуровик прогрыз артерию, и хрипящий Кристиан, беспомощно уронивший дробовик обессилевшими руками, повалился на землю. Монстр продолжил прогрызать себе путь в голове солдата.

Два оставшихся теллуровика медленно приближались к побежавшим к выходу бойцам, угрожая совершить смертоносный рывок. Чтобы обезопасить отступающих, Лукас проигнорировал приказ Эрика и, вырвавшись из его опеки, вернулся к монстрам с огнемётом. Из-за минимального радиуса оружия пришлось приблизиться на максимально возможное расстояние, что и стало ошибкой. Стоило Лукасу прицелиться, как теллуровик подбежал к нему, выбил огнемёт из рук и поймал за голову. Мерзкие белые пальцы с острыми ногтями вонзились в рот бойца и двумя резкими движениями разорвали голову надвое. Огнемёт упал на пол, и вернуть его уже не представлялось возможным. Эрик, как лидер, бежал позади, закрывая своим телом девочек и Акселя. Третий теллуровик перешёл на бег: криво перебирая ногами, он с ужасающей для существа, атрофировавшего глаза, скоростью нагнал Эрика сзади и вонзил руку в бок. Тот свалился с ног, сильно раненый. Аксель, не желавший терять и наставника, поднял с полу дробовик, который Эрик уронил, и, не повторяя ошибки Кристиана, зарядил монстру в голову. Тот, намеревавшийся изрыгнуть в рот перевëрнутому на спину Эрику споры, лишь свалился мертвецом, не заразив бойцов.

Пока Аксель спасал Эрика, четвёртый теллуровик, который прятался за деревом у вокзала, наконец подобрал идеальный момент, чтобы подловить девочек, выбежавших на улицу. Вероника и Эмма неслись сломя голову, поглядывая назад; когда перед ними вырос высокий белоснежный убийца, они в попытке остановиться не справились и упали на живот, поранив коленки. Эмма заплакала, Вероника истошно закричала, сжавшись в комочек, решив, что такова её смерть. Теллуровик радостно засопел, однако последовавший сзади выстрел остановил монстра. Эмма и Вероника боялись поднять головы. Мягко приземлившись на землю, Хьерси свирепо посмотрела в лицо теллуровику. Тот обернулся к ней, с интересом наклонив голову. В руках пистолет — безвредное оружие.

В ответ теллуровик пролепетал нечто невразумительное, по интонации напоминавшее угрозу, и побежал к ней. Хьерси отступила на несколько шагов, напуганная неестественной скоростью и силой чудовища. Дело было дрянь, и лучшее средство от всех проблем, спрятанное ею за спиной, пригодилось как никогда. Она сняла со спины ручной гранатомёт и без прицеливания выстрелила в теллуровика, готового к последнему прыжку. Тот, не ожидавший такого поворота, попытался закрыть лицо руками, но тщетно: всё его туловище разорвало на части от взрыва. Девочки в шоке подняли головы, но когда дымовая завеса рассеялась, перед ними были лишь окровавленные грибные куски тела теллуровика.

— Эвакуируемся нахуй! — истошно вопил раненый Эрик, которого держал за плечи Аксель. Бойцы спустились по ступенькам, дважды чуть не споткнувшись о многочисленные тела. Плевать на мертвецов, на опарышей и на родные лица, когда есть такая угроза. Вероника встала, помогла приподняться и Эмме. Все четверо они ринулись назад, с ужасом ожидая погони. Однако теллуровики ещё долго не выбирались из вокзала: видимо, кормились телами Лукаса и Кристиана.

Зублаки (также именуемые "вампирами") без ума от мясной пищи. Среди них крайне мало вегетарианцев, ведь они без мяса не видят этот мир. Среди них, однако, не встретишь и каннибала: прозвище не соответствует действительности, зублаки способны быть полноценными членами общества. Оскар, как типичный вампир, нуждался в мясной пище. Изредка, когда ему удавалось освободиться на полчаса, он или спал, или ел. Вот и на этот раз Коли принёс начальнику часть пайка — налима, северную рыбу. Маленький кусочек на скромном блюдечке выглядел как издёвка над человеческим аппетитом, и всё же Оскар не мог позволить себе больше. Дети в его миссии голодали, и он не смог бы смотреть им в глаза, если бы часть провианта переводил себе. Этим он отличался от Коли — человека тоже доброго, но куда более слабого, а потому не стеснявшегося тайно изымать медикаменты, предназначавшиеся другим.

За те сорок минут, что бойцы провели вне участка, Оскар и Коли ни разу не покинули кабинет. Оскар, так и не вставший, жевал налима, а Коли лежал на полу и причитал, обвиняя в своих бедах отца, мать, сестру и, наконец, однолетнего племянника. Однако с первыми громкими шумами они отвлеклись от своих дел и устремили свои значки в сторону выхода из кабинета. Приглушённый гул из множества человеческих голосов и шагов неумолимо приближался. Напуганный Коли переполз за стол шефа и спрятался, ожидая, что это непримиримые Кнудсена захватили участок и пришли расправиться с Оскаром. Последний, в отличие от трусливого помощника, приподнялся.

Дверь, вопреки ожиданиям, несколько секунд не открывалась — видимо, люди вступили в перебранку с охраной. Однако ничто не длится вечно, и вскоре в кабинет вошли перепуганные бойцы вместе с Астрид. Вслед за ними пытались проникнуть и зеваки, удивлённые тем, что непобедимый Эрик был ранен, однако охрана вступила с ними в борьбу. Оскар попросил закрыть дверь, что и было сделано, пусть и с некоторым опозданием. Эрик бесцеремонно лёг спиной на стол, держась за окровавленный бок. Астрид сорвала верхнюю одежду, усмехнувшись: столь сильный дед, чья оголëнная грудь занимала две трети широкого стола, сотрясался и скулил от укуса в бок. Но другим, а в особенности самому Эрику, смешно не было. Астрид обработала рану мыльным раствором, затем наложила бинт. Старик стонал, и объясняться пришлось детям.

Аксель подробно описал теллуровиков, как запомнил. В целом, его рассказ отличался правдивостью, хотя были и искажения. Так, он заявил, что "белые зомби" умеют говорить, и стонущему Эрику пришлось его поправить. Оскар внимательно слушал ребят, в то время как Коли упорно записывал характеристики монстра. Когда Аммод закончил рассказ, администратор вылез и показал лист блокнота с изображённым теллуровиком. Бойцы признали, что вышло очень похоже. Оскар минуту смотрел на рисунок, будто видел в нём своего злейшего врага. С течением времени его взгляд становился всё более тяжёлым. Со слов выживших, побеждать белых зомби можно только с помощью тяжёлого вооружения — дроби или гранат. Но количество подобных боеснарядов существенно ограничено. Если таких зомби станет слишком много, выжившие будут обречены.

Оскару ничего не оставалось делать, кроме как положить ладонь на лицо. Неизвестная форма жизни единовременно пробудилась в разных уголках города. Зомби, обратившиеся в куколок, слились с плазмодием воедино и вышли на улицы города, чтобы заниматься тем же, чем и прежде. Скоро Хескенес будет захвачен теллуровиками. Шансы выжить, которые Коли оценивал в 30-50%, теперь были ближе к роковому нулю. Кусочек налима, оставленный Оскаром, теперь мог и не рассчитывать на то, что о нём вспомнят в ближайшие дни: главе миссии следовало получить больше информации о белых зомби и выработать тактику борьбы с ними.

Новость о белых зомби, несмотря на старания Оскара, просочилась за пределы кабинета. Впрочем, это было неизбежно, если учесть, что абсолютное большинство видело окровавленного Эрика, чью могучую фигуру с трудом тащил вымотанный Аксель. Не осталось без внимания и исчезновение Кристиана с Лукасом. Выжившие верно рассудили, что бравые бойцы были убиты. Оскару пришлось бороться с паникой: днём он, остановившись в центре зала в окружении Эрика и Коли, выступил перед народом, налгав о том, что угроза незначительна. Хансен старался быть честным, но в этой ситуации он предпочёл скрыть правду. Его можно было понять. Коли и Эрик поддержали решение начальника умолчать, хотя дед предупредил: вечно скрывать не получится. Скрепя сердце Оскар был вынужден пойти на обман.

Но слухи уже было не остановить. Особенно способствовали провокаторы, многие из которых ненавидели Оскара за суровые нравы — в первую очередь Сора Лунд, мать убитого преступника. Они убеждали выживших объединиться против "тирана" и установить законную власть, суть которой, однако, ни Сора, ни остальные объяснить не могли. Хотя большинство не прислушивалось к требованиям провокаторов, обстановка стала заметно более токсичной: участились случаи конфликтов, споров, дух банальной человеческой ненависти захватил каждую душу. Поскольку улицы были захвачены теллуровиками, а группа Иоганна погибла, Хансен был вынужден разделить группу Гастона. В результате сократились поступления и провианта, и лекарств. Оскар временно отказался от еды и призвал своих помощников поступить так же. Но ни Коли, ни Астрид, ни Эрик не были готовы голодать. В уборной прорвало трубу, причём тогда, когда там находился Эрик: впоследствии он отшучивался, мол, "что-то неудачи полно". Как итог, из-за пререкательств с мастером только через целые сутки течь устранил сам Эрик; все выжившие ходили в туалет на улицу, находясь под охраной. Особое возмущение у населения — впрочем, каждый знал о требованиях Оскара, так что удивительно, что народ был недоволен — вызвало убийство профессора Алентьевой. Лишь один раз женщина вышла на улицу, получив на это специальное разрешение, и по возвращении термометр обнаружил высокую температуру. Солдаты проверили рот Алентьевой и, заметя плохо убранные следы заражения спорами, расстреляли на улице. Знакомые погибшей, свидетели убийства (в нарушение правил Оскара выбежали на улицу и застали, как охранники выстрелили поваленному на землю в затылок), обвинили лидера в жестокости.

Сора продолжала ныть и беситься. Её бессменным сотоварищем по диалогу был сын Густав. Эти двое постоянно сидели на скамейке возле коридора, ведущего в кабинет Хансена, чтобы при каждом удобном случае раздражать Оскара или его помощников. И если полицейский сохранял терпение, то вот Коли сдерживался с большим трудом: один раз он ударил Сору, назвавшую его свиньёй, по лицу и поклялся лишить пайка, если ещё раз так назовёт. Она обратилась к сидевшим на соседних лавках, призывая восстать против патриархата, в ответ на что остальные покрутили пальцами у виска. Понимая, что поддержки у народа ей не сыскать, Сора смирилась и больше Коли не оскорбляла. Зато, как можно заметить, Оскара, державшего себя в руках — в противном случае он бы сорвался и, наверное, убил её на месте, — женщина проклинала ежесекундно.

Очень смешными Лунды показались Марке, сидевшей буквально на соседней скамейке. На первую же ночь после попадания в участок, пока никто не видел, она сменила мантию на худи, в котором спрятала волосы, окрашенные уже не в жёлтый, а в чёрный цвет. Искусственный шрам на щеке, разбитые очки также помогали ей не раскрываться. Вдобавок Марка, она же Никель Санна, сменила манеру речи и интонацию: говорила редко, грубовато. Благодаря полному преображению и дистанции от других Марка добилась невозможного — успешно скрыла свою личность. Работники Коли вручали ей, как и остальным, пайки; один раз при кашле она обратилась к Астрид и получила лекарство. Разумеется, Марке Эго, как аристократке, не нравилось засилье простого народу, отвратительные ароматы убежища и токсичная атмосфера. Тем не менее, со временем она привыкла, потому что научилась находить в минусах плюсы.

И прежде всего было приятно наблюдать за дочкой. Вероника, пусть её и отправляли на улицу с солдатами куда реже из-за нашествия белых зомби, была занята постоянно: помогала Коли в мелких поручениях, стояла в охране, общалась с Эммой. Марка нередко ловила себя на мысли, что сама не замечает, как наблюдает за дочерью, подмечая в её поведении свои черты. Порой вставала и переходила поближе к Веронике, при этом стараясь не выделяться из снующей между скамеек толпы. Не хотелось признавать, что наконец-то пробуждались материнские чувства. Временно ограниченная, Марка находилась, можно сказать, в отпуске. И в этой унылой, душной обстановке её спасал образ любимой дочурки. А дочь Марка любила. Просто относилась слишком беспечно, как и ко всему в этом бренном мире. Говоря с Эммой с глазу на глаз, Вероника и не подозревала, что с другого конца зала за ней наблюдают два тоскливых глаза. Так хотелось раскрыться дочери и наконец поговорить по душам, но нельзя: многократно увеличится шанс раскрыться, что будет невыгодно.

Устав от бесконечного нытья Лундов, Марка приподнялась, чтобы сходить в туалет, которого она, как и прочие обитатели участка, немного побаивалась после инцидента с кричащим Эриком (бедолага, не оклемавшийся после встречи с теллуровиком, действительно был напуган прорванной трубой). Чтобы попасть в уборную, следовало пройти в широкий коридор справа от того, что вёл к Хансену. Примечательно, что этот же коридор ведёт в другую половину участка, которую выжившие практически не посещают: во время катастрофы тут произошла резня, последствия которой до сих пор не устранены. Но об этом в другой раз... Важно, что, выйдя в коридор, Марка столкнулась с Эммой и Вероникой, которые тоже шли в туалет. Шедшая прежде вальяжно, она перешла на очень короткий шаг и сжалась. Девочки зашли, Марка, следуя чуть поодаль, подоспела через секунд десять. Вероника и Эмма стояли перед разбитыми стёклами. Маленькая Эго, сморщившая лицо, сопливила и хныкала, и подружке ничего не оставалось делать, кроме как сопереживающе кивать головой. Марка забежала в кабинку, чтобы не выдать себя.

По свитеру Марки стекло несколько капель. Закончившая с естественными потребностями, она, тем не менее, не торопилась открывать дверь. Будто вторившая дочери, она проглотила горестный комок в горле, засопела и сжала зубы от боли. Если бы только не чертовы документы... она бы прижала дочь к груди, шепча на ушко самые добрые и нежные слова, и больше не отпускала. Увы, нужно было перебороть себя. Гордая голова поникла, ещё несколько капель оросило грязный пол. Пальцы схватились за ручку двери. Марка подавила рыдание раненой в самое сердце лисицы, так рвавшееся из груди наружу, и, неровно дыша, вышла. Она подошла к раковине сбоку от девочек и включила воду. Мыла руки не спеша, наклонив голову. Каждый тяжкий вздох Вероники отзывался многократно усиленной болью в груди. Помрачневшие глаза уже не видели, что они делают.

Все эти дни Марка ожидала удобного случая, чтобы выбраться наружу с оружием. На её беду, миссия Хансена — а именно, если быть точнее, Коли — достаточно ответственно относилась к этому вопросу. Бойцы также держали оружие при себе. После того, как удастся провернуть задуманное, Марка намеревалась добраться до администрации, где её уже давно ожидали компрометирующие документы — столь ненавистные сердцу. После встречи с дочерью Марка решила, что старается не только для себя, но и для Вероники, которой не нужна мать-уголовница. И как же повезло Эго, что случай представился прямо сейчас!

Не успела Марка открыть дверь, ведущую в зал, как услышала вопли. Смущëнная, она вытерла слезы рукавом и зашла. Кричали выжившие, на глазах у которых один сторож нëс на руках тело другого. Укушенный в живот пострадал очень серьёзно: его одежда порвалась и вместе с вооружением спала на пол. Толпа окружила пару, направлявшуюся к Астрид. Из агрессивных воплей Марка рассудила, что на охрану напал теллуровик, который пришëл к ним в одежде, походкой выдавая себя за человека. Монстр укусил Аластора за живот и почти прогрыз себе путь до желудка, однако товарищ убиваемого догадался ударить монстра прикладом и достать дробовик. Тело белого зомби так и осталось лежать у входа, а Айзек спас друга. С мыслью о том, что её утверждение о редкостной удаче подтвердилось, Марка подняла желанный автомат. Не столь эффективно против белых зомби, но от обычных спасёт. Судя по всему, никто даже не заметил, что она украла оружие. Айзек, оставивший Аластора на попечении Астрид, уже звал других солдат, и Марка, краем глаза заметившая, как со второго этажа спускался Аксель, побежала к выходу по следу крови, оставленному раненым бойцом. Маленькая Наташа, обычно стоявшая у линии обороны с термометром, отсутствовала. Эго смело выскочила на улицу, где, как она и думала, лежал безголовый теллуровик. Возле него и начинался кровавый след.

На мгновение Марке стало страшно: она впервые видела тело этого могущественного создания, в существовании которого до сих пор сомневалось большинство выживших. Но возбуждение, вызванное слезами дочери, вынудило её бесстрашно продолжить путь. Ситуация усложнялась закатом: уже через полчаса в городе будет темно. Эго рассчитывала найти убежище и переждать ночь где-нибудь взаперти: она была недовольна тем, что возможность сбежать представилась в самое неподходящее время, но так уж повезло. Улицы практически не изменились — разве что зомби из ходячих мертвецов превратились в обычных, своими трупами усеяв асфальт. Ни одна машина не сдвинулась, ни одна баррикада не пропала. Марка опасалась идти по переулкам, где из-за узости её могли легко поймать, и предпочла пойти длинным путём — по шоссе. В таком случае ей требовалось повернуть налево через пятьсот метров, а потом ещё раз через столько же. Скорее всего, Эго успеет добраться до пункта назначения вовремя!

На протяжении первых ста метров Марке попадались только мёртвые тела, лежавшие в различных позах и сгнившие ещё сильнее. Она, всë ещё потрясëнная, начала испытывать угрызения совести: ответственность в смерти каждого, пусть и частично, нëс на своих плечах именно мэр. Вот расстрелянный солдатами зомби, чьë тело нелепо болтается на барьерном ограждении. Самое страшное заключается в том, что это двухлетний ребёнок, и на изуродованном лице навсегда осталось запечатлено наивное мальчишество. Аналогично и другие обращённые, чьи тела забыты самим Богом, представляли из себя людей всех полов и возрастов. Никто из них и представить себе не мог 278 числа, что всего через пару часов перестанет быть самим собой... А о тех живых, кто стал жертвами зомби, и вовсе страшно думать. Если обращенные не успели столкнуться с экзистенциальным кризисом, то остальные пережили страшнейший стресс и, по большей части, всё равно погибли, оказавшись в руках людоедов. С каждым пройденным шагом Марка всë больше и больше привыкала к обыденности жестокости.

Движение! Марка спряталась за автомобилем, присев. Мимо неё, не заметя, пробежал человек в защитном костюме, который направлялся в участок. Не то смертельно устал, не то очень волновался. Удивлённая Марка узнала в непримиримом Тома Холма. Скорее всего, этот человек, помощник Коре Кнудсена, выступал представителем от своего начальника — иной причины посещать миссию Хансена непримиримому она не видела. Встав, Марка проследила глазами за Томом. Тот по её маршруту, но в обратном порядке преодолел весь путь до участка и тут же пал на колени перед выставленной охраной. Марке хотелось узнать, что же будет дальше, но загадочное прерывистое дыхание отвлекло её. Развернувшись, она столкнулась лицом к лицу с преследователем Тома, от которого её отделял только угол кузова автомобиля. Находившийся с другой стороны всего в метре от Эго, теллуровик медленно обходил машину, осмысляя каждый свой шаг. Неистовый крик Марки и выпущенные в голову пули никак не мешали ему с гордой зубастой улыбкой приближаться. А ведь солдаты знают — то, что теллуровик идёт медленно, не значит, что он не может бежать быстро.

Подобный грому голос Коре обрушился на бедного Собаку, не способного и слова против сказать — потому что немой. Сталкиваясь с плохими новостями, Кнудсен не мог сдержать эмоций: он искренне верил, что их дело правое, и что рано или поздно им удастся зачистить Хескенес. Но появление "ходячих грибов" (именно такое нелестное прозвище дали теллуровикам непримиримые), массовые гибели бойцов и бегство Тома Холма окончательно добили Коре. Нет, огнемёты непримиримых хорошо помогали в борьбе с монстрами. Однако общий интеллект позволял теллуровикам легко настигать чересчур уверенных в непобедимости бойцов Коре. Из-за того, что теллуровики населили восточные границы города, где располагалась прежняя база, Коре с ребятами перебрались в новое убежище дальше к северу, которое ранее представляло собой школу. Теперь такие детские атрибуты, как рисунки на стенах, дружелюбные плакаты, доски и парты, сосуществовали с перегаром, бутылками водки, благим матом и массовыми убийствами.

И вот, когда после очередного расстрела пленных зомби, произошедшего, как всегда, в спортзале, Собака зашёл в общую спальню, чтобы, по обыкновению не снимая костюма, прилечь, его настиг взбешённый Коре. И, надо сказать, не гнев начальника потряс Собаку. Тот, сидя на кровати в освещаемом только свечами помещении, опустил голову. В маске отражался весь спектр эмоций от разочарования до злобы. Гневно тряс перед ним руками Коре, а Собаку вовсе не это волновало. Том Холм — друг детства. Названый брат. Самый родной человек после смерти родителей, которых Собака, впрочем, и не знал, так как рос в приёмной семье, где и так было усыновлено и удочерено не менее двух десятков детей — в рамках довольно странной программы "Стань хорошим отцом" супружеская чета Страндов решила выпендриться и собрать самую большую семью в стране. Вот только у отца семейства начались проблемы с финансами, и семейство попросту разорвало надвое. Верманд был в числе тех, кто постоянно покидал семью. С братьями и сёстрами отношения тоже не сложились, Верманду очень мешала немота. Тогда-то и пришёл на помощь Томас Холм — человек очень открытый, дружелюбный и понимающий. Они вместе поступили в школу, и там Том научился понимать каждый жест своего нового друга. Без него Собака был как без рук — точнее, как без голосовых связок. Вместе они прошли через огонь, воду и медные трубы. Но четвёртое испытание, зомби-апокалипсис, оказалось для них, видимо, последним.

С этих пор Собаке оставалось задаваться одним вопросом: что он не так сделал? Да, было очевидно, что жестокие методы непримиримых не нравились Тому, хотя Собака не просто одобрял их — он и был главным вдохновителем царившей в команде Кнудсена жестокости. Однако Собака рассчитывал на то, что друг не бросит его. Ведь даже в таких суровых условиях всегда были занятия, не столь изощрённо садистские: например, Том тренировал новичков, обучая азам стрельбы и выживания, а также заботился о больном отце Коре. Произошедшее показало, что Собака ошибался в брате. И ведь Том даже не предупредил его! Видимо, опасался, что не смог бы переубедить Верманда. В последние дни они часто ругались, и всё же Собака надеялся, что конфликты удастся разрешить. Теперь поступок Холма казался ему предательством. Гнев Коре только подогревал искренние чувства. Только Кнудсен собирался закончить, как разъярëнный Собака вскочил и бешено заревел в маску, отпугнув даже начальника. Коре интуитивно понял — лучше палача не злить, а то следующим будешь ты. Руки дëргались, дыхание сбилось, голова затряслась: сквозь маску было видно, как взбесился Собака. Очевидно, что как никогда он нуждается в новой жертве, на которой можно будет отыграться по полной. Словно спеша обрадовать лидеров непримиримых, в спальню ворвался, открыв двери настежь, довольный боец. Он снял шлем и торжественно сообщил, что с товарищем сумел захватить на границе города одного военного.

Собака умел быть жестоким. На севере города он столкнулся с разведкой Хансена: все убиты и разорваны на кусочки местными обитателями, кроме одного, спрятавшегося в мусорном ведре. Решивший по звукам стрельбы, что за ним пришли, разведчик выглянул, однако Собака вырубил его прикладом и притащил на базу (ещё старую). Коре утверждал, что этот пленник вряд ли сообщит ценную информацию, однако даже он не предполагал, что у палача окажутся другие планы на пленного. Собака лично издевался над разведчиком, причём во время пыток не спросил даже имени: бил руками и кочергой, пинал, обливал холодной водой, а потом горячей. Через пять часов непрерывных мучений пытаемый скончался. Коре спросил Собаку, зачем тот это делал. Вендетта? Ненависть к миссии Хансена? Ответа не последовало. Все, включая Коре и Тома, с тех пор опасались Собаку. Кнудсен считал себя главным; каждый непримиримый понимал, что в случае чего именно Собака проявит себя как самый яростный и бесчеловечный монстр. Вот и теперь Коре, понимая, насколько зол помощник, решил не мешаться у него под ногами. Втроём они вышли в вестибюль, заполненный пустыми бутылками, где у входа лежал окровавленный солдат, окружённый поймавшими его бойцами. Остальной десяток непримиримых расселся на ящиках посреди вестибюля, играя в карты или бухая. Медики перевязали ранения на груди, что вряд ли поможет: жить пленнику осталось недолго.

Собака быстрым шагом подошёл к военному и поднял ногу, чтобы со всей силы ударить по животу, однако его и остальных остановил посторонний шум. Так как двери наружу были открыты, Коре не пришлось подходить. Отсюда было слышно, о чëм оповещал дрон, облетавший улицы города. Даже охрана, стоявшая за пределами школы, не заметила этого маленького устройства, будто нарочно изготовленного таким миниатюрным.

"Срочное сообщение! Срочное сообщение! Дорогоуважаемые выжившие! Говорит генерал Расмуссен! Обстановка в городе тяжёлая. Правительство решает судьбу Хескенеса, есть вероятность, что город будет уничтожен. Однако я предоставляю вам шанс спастись! Будет открыт гуманитарный коридор, если вы выполните одно-единственное условие. Требуется взорвать здание городской администрации. Это очень важно! Советую уничтожить его в ближайшие дни, это может повлиять на решение правительства. Срочное сообщение!..."

— Как вовремя мы тебя поймали... — сообщение повторялось, а дрон улетал восвояси. Коре дураком не был, поэтому догадался, что Расмуссен фальшивит: обещает открыть коридор, намекая, что действует отдельно от правительства, не желающего помочь выжившим; в то же время в конце утверждает, что предложенное им условие повлияет на власти, и они помогут выжившим, хотя ранее единственным спасителем он считал сам себя. Вне себя от ярости, он пригрозил кулаком военному: — Урод, я знаю, что это обман! Уничтожение мэрии в его интересах, я прав? Он кинет нас всех, не так ли?

— Конечно, — прошептал военный. — Ты его хорошо понимаешь, ведь ты от него ничем не отличаешься. У нас много говорят о тебе, Кнудсен. Убиваешь всех, несёшь долю ответственности и, в конце концов, кидок. Да, ты кидок. Тебя заботит только твой больной отец, а других непримиримых ты бросишь, когда настанет время. Что смотришь на меня так? Мне нечего терять. Убейте меня, как вы делали с другими. Вы же ни на что больше не способны, палачи. Вы не добро, вы самое настоящее зло. О вас никогда и не вспомнят, убийцы. Попомните мои слова, шайка мародёров.

Коре, отвернувшийся от пленника к стене, молчал. Собака неловким мычанием спросил, можно ли кончать с тем. Военный тоже не говорил, дыша тяжело, но с гордостью — как единственный на свете человек, способный сказать Коре правду в лицо. Непримиримые стояли молча, напуганные молчаливостью начальника. Только через пару секунд Кнудсен резко развернулся и ударом сапога проломил военному череп. Немного пошаркал ногой, расплющив мясистое содержание головы, и отошёл.

Дело в том, что после бегства Марки непримиримые не стали её преследовать, столкнувшись с оравой зомби. Коре справедливо предположил, что она скрылась у Хансена, и решил до поры до времени не трогать. Предательство Холма расстроило первоначальные планы. Кнудсен на эмоциях приказал непримиримым готовиться к карательному походу на Хансена, после чего отругал Собаку. Встреча с военным убедила Кнудсена, что нужно действовать ещё активнее, невзирая на эпидемию и ходячие грибы. Первый враг — миссия Хансена, второй — военные Расмуссена. Последние дни Кнудсен только и думает над тем, что лучшим способом спасти город будет спровоцировать аварию на АЭС к северо-востоку, у горы Ассете; по наблюдениям, грибы дышат. Для этого следует пробраться через армию, что будет возможно только в том случае, если Расмуссена сместят. А Коре уверен, что такой мудак на месте не задержится. Но это планы на будущее. Сейчас важнее всего добраться до полицейского участка. Непримиримые выступят ночью, когда Хансен будет уязвим. В зависимости от ситуации Коре предполагал два возможных сценария: вторжение и мирные переговоры с давлением. Рассчитывал на второй. Страшно ли было идти по улицам, захваченным теллуровиками, в темноте? Конечно же нет, потому что непримиримые — самые отъявленные головорезы.

Перед походом следовало посетить отца. Тот, как и прежде, занимал отдельную комнату. Мартиниус Кнудсен, двадцатилетний старик, давно утратил возможность двигаться. Инвалидной коляски не покидал, ходил под себя. Был глуховат, слеп — в общем, одной ногой уже в могиле. Рядом с Мартиниусом всегда находился как минимум один медик, коих в стане непримиримых было не более двух: всё же в их тесную организацию никого нового не принимали, это был тесный круг. Зайдя в ещё более тёмную, чем спальня, комнатушку, Коре поздоровался со врачом. Каждый раз, навещая отца, он спрашивал у господина Ли о состоянии пациента, что было неудивительно: старик после нападения теллуровиков стал совсем плох. При переезде на новую базу один такой гриб напал на Коре, перевозившего отца. Монстр пытался заразить Мартиниуса, однако Кнудсен вовремя разнëс ему голову из дробовика, не желая тратить слишком много времени на огнемёт. Однако одна из спор успела залететь в рот к старику, отчего тот поперхнулся. После того случая Мартиниус кашляет, а его кожа, кажется, побледнела.

— Сомнений больше не остаётся, Коре, — врач покачал головой и многозначительно взглянул на старого, — перед нами обращение. Но замедленное. Осмелюсь предположить, связано с заражением. Большому количеству спор легче разростись и сформировать полноценный плазмодий. А вот одной-двум придётся потратить на это гораздо больше времени. Как правило, у зомби, если не ошибаюсь, формируется около пятнадцати спор. Если такое количество обращает в нежить за полдня, то вот одна спора... не такой хороший биолог и не могу быть уверен, но если говорить языком математики, то неделя. Да, неделя. Вот и всё, что остаётся у господина Кнудсена.

Закрыл глаза, чтобы отдохнуть. Коре не мог спокойно смотреть на больного отца. Можно сказать, что вся организация непримиримых была создана им не столько ради спасения внешнего мира, сколько ради обеспечения безопасности Мартиниуса. Коре всем сердцем желал, чтобы старый умер в тишине и покое. И вот новость о том, что тот заражён, подкосила Кнудсена-младшего. Он остановился, как истукан, перед спящим отцом, со шлемом в руках и опечаленно нахмурился. Нет, плакать Коре не умел, он был для этого слишком агрессивным. Но разве мог он проявлять злость в отношении своего отца — самого доброго на свете человека, даже в молодости не способного обидеть и мухи? Мартиниус воспитал из Коре бизнесмена и достойного человека своими религиозными притчами и уроками доброты, а тот, когда началась катастрофа, откинул все нравоучения отца ради жестокости. В какой-то мере Коре было даже стыдно.

Во всяком случае, в отличие от Стеллы и Марки, он всегда заботился об отце. Как только появились первые сообщения о заражении, он покинул офис компании и приехал домой, к Мартиниусу. Кричали прохожие, машины попадали в аварии, автобусы были забиты людьми, а один человек уверенно вез инвалидную коляску, в которой сидел его отец, уверенный по шуму, что посетил зоопарк. Вместе со стариком они нашли убежище, Коре вызвал верных друзей и сотрудников Xmon, а за ними подтянулись и остальные. Но безопасность старика всегда была на первом месте, и это знал каждый непримиримый. Те, кто шутили над Мартиниусом и его немощью, безжалостно убивались Коре на месте. И в каком-то смысле его можно было понять.

Под покровом ночи, пройдя мимо охраны, на улицу выбрались вооружённые огнемëтами негодяи. Лица скрыты за покрытыми грязью респираторами. Глаза полны решимости. Каждый надел на защитный костюм фонарик таким образом, чтобы светить наружу сформированного клина. Таким образом, непримиримые освещали всю местность вокруг себя и были готовы встретиться с любой нечистью. На всякий случай взяли и батарейки, которые были в дефиците. Коре не заботило, насколько дорого обойдется им такой марш-бросок — главное, что непримиримые, грозно шагавшие по Хескенесу, своим видом и ярким свечением отпугивали большинство зомби. И только теллуровики, прятавшиеся за столбами и обломками транспортных средств, с интересом оглядывали желанную добычу.

Предстоял долгий путь. Солнце уходило за горизонт, и последние его лучи отражались в стёклах высоток. Неизбежно темнело. Клин непримиримых превратился в круг света, путешествовавший по чëрному городу. Периодически попадались баррикады, машины, которые они осторожно обходили. Некоторые непримиримые, самые пугливые, нервозно оглядывались по сторонам. На границе круга порой попадались теллуровики, которые просто стояли и не предпринимали никаких действий, наблюдая. Их призрачные силуэты, которых было бесчисленное количество, сопровождали на протяжении всего пути. Один раз, когда бойцы проходили мимо разбитой машины, из неё вылез зомби, напавший на Собаку. Тот пнул мертвеца в лицо и расстрелял. Даже тогда ходячие грибы безмолвно наблюдали, будто заинтересованные необычными людьми, от которых исходил свет.

В его совете не было необходимости, поскольку теллуровики, казавшиеся при свете фонарей проклятыми ангелами, не двигались. Складывалось ощущение, что это единый коллективный разум приказал им застыть и дать непримиримым пройти. Даже если это так, рядовых бойцов не покидал страх, проявлявшийся в мелочах: вспотевшем лице, метающихся с места на место зрачках, неровном шаге. Собака с Коре тоже временами поглядывали по сторонам, пристально вглядываясь в силуэты. Нет ничего страшнее, чем когда неведомая сущность наблюдает, а ты, понимая, чего от неё ожидать, не можешь с ней бороться, потому что в противном случае будешь сметëн и уничтожен. А Коре знал: что зомби, что ходячие грибы разумны. И теллуровики ещё лучше, чем обычные заражённые, подтверждали данный вывод. Если не приказ от коллективного разума, то собственный интерес или холодная издёвка стали причиной нестандартного поведения монстров, которым нравится наблюдать за добычей. Белоснежные создания ещё долго смотрели — но как, если не имели глаз? Очередная загадка... — вслед людям, появляясь и исчезая по очереди в кромешной тьме.

Поход, неожиданно, занял не больше нескольких часов: опытные разведчики, входившие в состав группы, прекрасно знали местность и помогли во многих местах срезать. Чем ближе было к участку, тем больше попадалось призрачных силуэтов, но где-то в пятистах метрах от Хансена теллуровики полностью пропали, чем ещё сильнее напугали некоторых непримиримых. А вот Собака и Коре вздохнули с облегчением: пробрались.

Охрана участка издалека узнала непримиримых по их выделяющейся форме, а также яркому свету. Уже через пару минут перед входом выстроились солдаты, во главе которых стоял Оскар собственной персоной. Справа от него Эрик, слева — Аксель. Коли, Астрид и некоторые солдаты остались в убежище, чтобы удержать выживших от очередного потрясения. Тем не менее, за первой линией обороны, за поваленным шкафом стояли Эмма и Вероника, которым разрешили наблюдать за процессом переговоров. На улице было очень холодно, вследствие чего Оскар и остальные дрожали, в то время как тепло одетые бойцы Коре чувствовали себя более чем нормально. Отдельные бойцы как со стороны непримиримых, так и со стороны миссии наблюдали, чтобы процесс переговоров не был прерван зомби или теллуровиками. Особенно их напрягали два силуэта, стоявшие вдалеке от участка и по обыкновению не двигавшиеся. Оскар и Коре бесстрашно стояли на расстоянии пяти метров друг от друга, глядя глаза в глаза.

— Не нужно делать из нас дураков. Вы и сами знаете... Впрочем, раз так, то требуем в официальной, мать его форме. Хансен, у вас нашли приют Том Холм, предатель, и Марка Эго, мэр города. Холм состоял в наших рядах, пока не перешëл к вам. Этот подонок покинул наше братство, его нахождение вне рамок непримиримых будет чревато его смертью — рано или, сука, поздно. Требуем выдать его нам. То же самое с Эго. Эта мразь виновна в заражении города, с пособниками она подставила мою компанию. Если вы хотите, чтобы между нами сохранялся нейтралитет, выдайте их. В противном случае, суки, мы за себя не отвечаем. Можете поболтать, как угодно. Мы ждём чёткого и ясного ответа.

— Коре угрожает нам, хотя, по существу, и так постоянно провоцирует. Как минимум несколько солдат пропало из-за его ребят. Вспомни Кристиана, который младший, и Ульриха. Мы уже давно воюем, Эрик... А Томас изъявил желание помочь с железной дорогой. Такой специалист, перешедший прямо из непримиримых, будет подспорьем в освобождении станции от белых зомби. Томаса не выдадим, ни за что. Насчёт Марки не уверен... мы даже не знаем, есть ли она у нас.

Замолкли, ждали ещё минут пять. Один из охранников убежища снял с себя куртку и заботливо передал Оскару, но тот вернул обратно. Эрик тоже отказался надевать еë, поскольку стремился выглядеть солидно перед непримиримыми. Коре, откровенно скучавший, только сейчас догадался, что у участка может быть запасной выход, через который могут вывести Марку. Однако посылать на обход здания кого-либо было безумной идеей: такой не доберётся обратно. Наконец на улицу вышли Коли и Аксель. Первый, осмотрев всех присутствующих и на удивление вежливо поздоровавшись с Коре (как ни странно, но тот ответил взаимностью), признался ребятам:

Вероника, внимательно вслушивавшаяся в каждое слово Коли, после последних впала в истерику. Она тяжело посмотрела на Эмму, на Оскара с друзьями и непримиримых, на пол и вдруг закричала, обратив на себя внимание всех присутствовавших на этой сцене. Громко заплакала и стала психованно бить себя по голове. Эмма поймала подругу за руку и попыталась успокоить, однако тщетно: понимавшая, что её бросили, леди Вера кричала и рыдала. Если мама бы заботилась о ней, то хотя бы оставила весточку, что жива и следит за ней. Но даже так Марке было плевать на дочь. Аксель покинул Оскара и Эрика, чтобы помочь девочкам. Коли с сочувствием оглянулся.

— Мы переговорили и даём тебе такой ответ, Коре Кнудсен — никаких тебе Тома Холма и Марки Эго. Причины просты. Том Холм изъявил желание нам помочь, он заявил, что не поддерживает ваши жестокие методы. Мы приняли решение не бросать его на произвол судьбы, поскольку, в отличие от вас, ценим каждую человеческую жизнь. Марку Эго выдать не можем, так как её на нашей базе банально нет — сбежала этим вечером. Оставляем её вам. Коли хотите начать войну, милости просим. Всё равно как такового нейтралитета никогда и не было. Лишь просим вас, как парламентёров, покинуть это место с миром. Войну можете начать завтра, а этой ночью следует отдохнуть.

— И тебе, — не оборачиваясь, сказал Коре, после чего вместе с отрядом ушёл по прежней дороге. Зоркий глаз Оскара заметил, что силуэты, всё это время наблюдавшие за ними, исчезли, хотя места их прежнего нахождения всё ещё освещались фонарями медленно исчезающих за автомобилями непримиримых. Он нахмурился. На фоне продолжала реветь Вероника, и никто — даже Астрид — уже не мог остановить её мучений. Хансен, которого раздражал плач, убедил Коли и Эрика вернуться в участок, чтобы не мёрзнуть. Осталась только стража, всё ещё взволнованная, как и Оскар, исчезновением теллуровиков-наблюдателей.

Жизнь в исследовательском комплексе шла своим чередом. Ной в последнее время редко покидал компьютерный зал, где вместе с напарниками занимался откровенно бесполезными делами. Вместе с тем он странно приглянулся Стелле, оценившей его помощь. Благодаря этому его часто отвлекали, приглашая в кабинет к Селанд. Со своим третьим уровнем он бы никуда не проник, и его водили помощники Стеллы, у которых были пропуски второго или даже первого уровня. Ему нравилось тут сидеть: в кабинете было чисто и опрятно! В углу белоснежный металлический стол, освещаемый лампой — аккуратно сложены листы, представлявшие собой документацию каждого шага начальницы, в небольшое углубление вставлен стакан с чаем. Открытый шкаф полон разнообразной одежды, подтверждавшей, что Стелла была модницей. Наконец, коврик в виде кролика просто умилял посетителей! На первый взгляд, с характером Стеллы чистота никак не соотносилась, но правда вскрылась чуть позднее, когда при втором посещении Ной и начальника оказались в компании помощника, приводившего новые бумаги на столе в порядок. Селанд оставалась всё той же растяпой.

Посещение в десятый раз уже не так сильно привлекало Ноя: в прошлые разы они пили чай, Стелла рассказывала немного о своём детстве (самые скучные истории, на самом-то деле!), а потом посылала его отнести бумаги в другой конец комплекса или протереть пыль где-нибудь в туалете, объясняя нехваткой рабочих рук. И в данный момент Ной шёл со скепсисом, ободряемый лишь возможностью поговорить со столь яркой и интересной натурой, которая, кажется, всё теплее и теплее к нему относилась. Стелле действительно не откажешь в уникальности. Противоречивая фигура: так любит дочь и с охотой рассказывает о ней, но редко покидает комплекс; так обожает порядок, но до ужаса рассеянна; ценит жизни сотрудников, но не щадит саму себя. Однако Стеллу отличало желание трудиться и достигать новых высот, редко у кого встречаемое. Можно сказать, окунулась в работу с головой. Надеясь, что удастся провести с ней диалог на принципиально новом уровне, Ной вновь зашёл к Селанд, сопровождаемый Хенриксеном. Тот невозмутимо закрыл за ними дверь. Стелла, сидевшая за столом и читавшая очередной приказ от начальства, приказала Ною сесть рядом, на соседний стул. Тот не ослушался.

— А, только и всег... Кхм, да, конечно. Делов-то, ха, — Ной принял от шутливо постучавшей ему по голове Селанд телефон и положил в карман. Он был приятно удивлён тем, что ему наконец предоставили нормальное поручение. Более того — Стелла доверила ему свой телефон, в котором могли храниться личные вещи. Однако Ной поклялся, что не будет подглядывать — он же честный человек! Ну, может, только совсем немножко...

Так и сидели спокойно, молча. Стелла закончила читать приказ и положила его в общую стопку — как всегда небрежно. Затем повернулась к Ною на своём стуле, положила руку на подлокотник, а щеку — на кулак. В таком положении ни с того ни с сего начала новый рассказ. На этот раз — о муже Рагнаре. Человек он был строгий, педантичный, из гордого семейства Селандов, как и Эго, кичившихся своей дворянской родословной. Поначалу Рагнар казался ей романтичным и очень даже добрым, однако после свадьбы правда оказалась иной. Жестокий патриарх, Рагнар стремился сделать её домохозяйкой, убедить отчислиться из университета Биотехники и заняться домом. Он давил через дочь, Эмму, которую Стелла и правда любила. Но в то же время Селанд не могла сидеть дома, ведь ей было очень душно в четырёх стенах квартиры — особенно с Рагнаром. Не убедив покинуть вуз, Рагнар стал агрессивным: он кричал на жену, приводил в пример членов своего "знатного" рода и требовал от супруги немедленно прислушаться к нему, а в противном случае угрожал разводом и убеждал, что при любом раскладе Эмма достанется ему. Стелла жила в страхе, пока Рагнар не погиб в автокатастрофе. Селанд не стыдно признавать, что это был самый радостный день в её жизни.

— Нет, кхе-кхе, дружочек. У нас ещё есть десять минут. Считай вознаграждением за нудную работу, — Стелла сняла с себя халат, следом упали на пол футболка и лифчик. Ной остановился у двери в панике, разинув рот. По мере того, как последние признаки одежды на Стелле исчезали, его взгляд переменялся. Зрачки сузились, напуганное выражение сменилось похотливым. Пересилив страх перед начальницей, Ной с удовольствием подошёл к ней, полностью голой, и положил руки на сиськи. Такое тепло... В конце концов он, не сдерживая себя, облизнулся и оттащил её к столу, сорвав с себя последние признаки одежды. Это будет самое вкусное, что он когда-либо за всю свою жизнь попробует.

В прошлой главе мы благополучно упустили тот факт, что дроны, предложившие выжившим взорвать мэрию, облетели весь город, а это значит, что и миссия Хансена ознакомилась со словами генерала Элиаса Расмуссена. Военачальник будто бы без стеснений выдавал, что заинтересован в уничтожении всего, что может быть связано с Теллуро. Стесняться ему было незачем, потому что выжившие всë равно погибнут — к таким выводам пришёл Оскар, который, обдумывая свои дальнейшие шаги поздно вечером, столкнулся с дипломатической миссией непримиримых. Впрочем, он верно рассудил, что к мэрии непримиримые не пойдут — им бы и до своих ночью добраться, поэтому принял решение разобраться ранним утром.

Утро настало, и вот Оскар, поспавший, как всегда, пару часов на стуле, очнулся. Открыл глаза, разбитый в хлам. Глаза болят, руки уставшие, порой прорывается кашель. Из-за проблем с электричеством, охвативших весь город, лампочка моргает, и Хансен то в центре внимания, то заброшен в тени. Как всегда, с утра абсолютно нет настроения. Подавленный, угрюмый, Оскар потянулся рукой к бумагам, лежавшим перед ним на столе. Это статистика, столь любезно, а, главное, регулярно предоставляемая Коли: краткая сводка о каждом выжившем, наличие или отсутствие преступлений, состав пайка. Однако данное действие он предпринял по инерции; очнувшись, Оскар вспомнил о дронах. Тогда рука потянулась к ящику и другой стопке бумаг, где Коли привёл и детально описал имущество миссии. В список вошло и некоторое количество динамита, которое вместе с оружием привёз в участок Эрик, когда впервые присоединился к Хансену в его благом деле. Хранится на складе в сейфах, код — 1702. На часах пять утра, Оскар пробудился слишком рано, и большинство, скорее всего, ещё не отдохнуло. Он решил переждать: посидеть с бумагами и проанализировать на наличие ошибок или пропусков — Коли работал усердно, однако огрешностей не избегал. С ручкой Оскар ставил галочки там, где обнаруживал незаполненные поля или несостыковки.

Так и сидел некоторое время — около получаса. Чтобы сфокусировать внимание, периодически пил оставляемый Коли кофе. Вымотанный в первый же день, когда ему пришлось убить всех своих товарищей, включая шефа, Оскар работал на износ. А иного пути не было. Он мог, как Коре, отказаться от спасения людей и уничтожать нежить — с определённой стороны справедливо, ведь это спасает тех, кто живёт извне. Но Оскар был не таков. У него были свои причины верить, что человеческая жизнь — высшее благо, и полиция призвана охранять еë. Даже закоренелые преступники — и те люди, и их следует передать в руки органов с соответствующей компетенцией. Выжившие зачастую не ценили Хансена, ругали его и друг друга, однако это было очевидным проявлением страха и стресса. Оскар не ждал благодарности. С первого дня он решил, что ради погибших полицейских сделает то, что не удалось сделать им. Хансен, человек совсем не религиозный, поверил, что души Гардера, Оливера и других помогают ему. Но по мере того, как утекала вода, любой душевный порыв сменяется усталью. Работа превратилась в рефлекс; Оскар с трудом сдерживался и работал, и лишь благородная цель позволяла ему удержаться на двух ногах. Людей слишком много, ресурсов слишком много... Оскара разрывает надвое, но он не утрачивает надежды, что правительство одумается и спасёт их.

Внезапно дверь открылась, и внутрь вошёл пропущенный охраной Том Холм. Чтобы больше не выделяться, он сменил защитный костюм непримиримого на стандартную форму бойца миссии, а также снял респиратор. Томас мало походил на стереотипного солдата Кнудсена: белоснежная улыбка, прилизанная причёска и в меру приплюснутый подбородок не соотносились с тем, где раньше "служил" Холм. Судя по тому, как деликатно сел он напротив Оскара, манеры соответствовали истинному облику.

— Я бы не назвал это идеологией. Это человеческая жестокость. Кто-то ушёл в самом начале, кто-то погиб, и остались лишь люмпены, преступники и природные садисты. Например, Верманд. Он зублак... — говоря о Собаке, Том не мог скрыть грусти, проглядывавшейся в движении зрачков. А ведь Оскару казалось, что такой идеальный человек не умеет выражать эмоции. — Вы знаете, как зублаки бывают подвержены агрессии. Я оказался неспособен контролировать срывы и бешенство Верманда. Что касается тех, кто мог бы присоединиться к вам... да нет больше таких. Там остались одни уроды. Я оказался в непримиримых по ошибке и долго не покидал, потому что верил, что в Верманде остаётся добро. Верю до сих пор, но не могу так больше. Я чувствовал себя сопричастным к их преступлениям, хотя избегал жестокости всеми возможными средствами. Честно говоря, я же тоже несу ответственность.

— Второстепенная, но теперь будто бы важнее ключевой. Сегодня я собирался с Эриком разработать план новой операции по зачистке станции. Эта мэрия как гром среди ясного неба! Я рассчитывал сохранить запасы динамита на крайний случай, а теперь придётся потратить его... Бр-р, сволочи. А ведь это ещё и опасно — люди могут погибнуть. И несколько солдат придётся с направления ж-д перевести на это... Расмуссен, ты, сраный...

Том положил свою ладонь на руку Оскара и многозначительно кивнул головой. Хансен посмотрел собеседнику прямо в глаза — во взгляде легко читалась искренность, подобная той, с какой впервые устроился в полицию он сам. Благородное стремление изменить положение дел к лучшему, альтруистическая натура и порядочное воспитание. Не зная всей истории, Оскар уже доверял Тому, как самому себе. Такие люди — и полицейский знал это по себе — имеют замечательных родителей или наставников, заложивших с самого начала семя истины. Из подобных людей в древности выходили те, кого впоследствии нарекали святыми, потому что, получая добро, они дарили его другим. Оскар видел в собеседника брата; так же случилось давным-давно и с Собакой. Слабые, сильные, люди тянутся к таким, как Том Холм.

Обычный день в полицейском участке. Всё так же душно, уныло и скучно. По обыкновению жизнь начинается в часов шесть-семь — первыми пробуждаются старики, которые с нытьëм бродят по участку ещё пару часов, громко топая и раздражая и просыпающихся, и охрану, пока не встают один за другим и остальные. Работники Коли, коих было два, в восемь, пятнадцать и двадцать два часа раздавали пайки, следуя документам своего начальника. Каждая выдача строго фиксировалась. Бедолаги, по пакетам распределявшие провиант, ездили с большим рваным чемоданом и вручали пайки, как обыкновенно раздавали повестки в армию. Из сотни с лишним выживших, число которых уже перестало пополняться по понятным причинам, сформировались отдельные кружки — люди собирались в одном месте и общались на разные темы, чтобы не умереть от депрессии. Так как будущего у таких людей не было, обсуждали прекрасное прошлое. А некоторые, однако, вели культурные разговоры.

В числе таких — Эрик и Коли, которые любят спорить на одну и ту же тему. Стоит этим ребятам улучить минутку, как они находят свободную скамейку, садятся друг напротив друга и проводят аргументы, прозвучавшие и в прошлый, и в позапрошлый разы. Друзья знали, что не смогут переубедить друг друга, и всё равно упорно стояли на своём. На сей раз Эрик был бухой, а в таком положении дед считал, что обязан перевоспитать всех и вся — спор неизбежен. Он заприметил скамейку, за которой полночи без сна сидел Коли, и сел напротив. Администратор сурово оглядел Эрика, готовый к словесному поединку. Ситуация усугублялась... присутствием Акселя. Тот сидел на соседней к ним обоим скамейке и мирно пил какао. Что поделать, любимый напиток. Тем хуже, что если водка хранится на складе в больших количествах и выдаётся по разрешению Коли или Эрика, то какао катастрофически не хватает. Фактически Аксель пил какао в предпоследний раз, но пока ещё не знал об этом. Итак, он мирно пил и поглядывал на разгорячившихся мужчин, чей спор привлёк ближайшие скамейки: отвлëкшись от своих разговоров, выжившие с интересом повернулись к спорившим:

— Да даже если твоя сила, что даст ей раскрыться? Любые попытки, любое стремление проявить себя разбивается о похуизм и токсичность! У нас в убежище такая токсичная среда, и я удивлён, что ты этого не замечаешь. Хотя как ты заметишь, если ты общаешься только с солдатами и зомби? Вся озлобленность выживших обрушивается на мою бедную психику. Был бы ты на моём месте, может, пел бы по-другому.

Аксель окинул начальство ироничным взглядом. Тут были излишни любые комментарии. Каждый по-своему прав, и вставать на чью-либо сторону чревато обидой со стороны того, кого не Аксель не поддержит. Лучше, когда они успокоятся, придут в себя и сделают вид, что спора не было. Несмотря на непримиримые (этот каламбур придумал Аксель, а не автор!) взгляды, Коли и Эрик дружны и поддержат друг друга в трудную минуту. Помимо этого, если разжечь пламя спора, то дым от него донесется до выживших. Лучше проявить себя пацифистом, что Аксель и сделал, демонстративно встав и уйдя с чашкой. У каждого выжившего свои тарелка, ложка и чашка, их хранят в пакете. Действительно — стоило Аммоду уйти, как Коли и Эрик пришли в себя, замолкнув.

Спрятав пакет в сумку, а руки в карманы, Аксель отправился в прогулку по участку. Обстановка мрачная — люди накалены до предела слухами о смертоносных теллуровиках и возможности уничтожения города войсками. Многие с презрением поглядывают на солдата: среди выживших укоренялась уверенность в том, что Хансен скрывает правду. Акселю было бы неуютно, не будь у него такой едкой саркастичной натуры: даже после потрясений он возвращался в строй. Юмор способствовал заживлению ран — но лишь в краткосрочной перспективе. Общая тревога, вызванная стыдом, никуда не пропала. Аксель считал себя недостойным бойцом. И не только из-за непреднамеренного убийства Лунда, но и из-за своего характера. Аммод не видел себя тем Мужиком, каким был, например, Эрик, его непосредственный наставник. Что есть мужественность? Это сила, уверенность и стойкость. Ни одним из таких качеств слабый, нервный, боязливый Аксель похвастаться не мог. Напротив, только и умеет, что острить, но на деле ничего из себя не представляет. Невозможно в полной мере преодолеть недостатки и возвыситься, когда ты до сих пор чувствуешь на себе пристальный взгляд мёртвой матери — эти лопнувшие, будто куриные яйца, глазные яблоки.

Не один Аксель столкнулся с такой проблемой. У дверей, ведущих на склад, на полу сидела тоскливая Вероника. Хотя порезы на руках всегда были неизменным атрибутом этой депрессивной девочки, последней ночью их стало в два раза больше, отчего взволнованный Аксель проглотил комок в горле. Леди Вера перестала общаться с Эммой: после переговоров с Кнудсеном и раскрытия шокирующей правды она накричала на младшую сестру и попыталась ударить; Аксель был вынужден поймать Эго за руку, что та восприняла как смертельное оскорбление. И вот Вероника, крутившая в руках нож-бабочку, являла собой пример слабого человека, в котором так нуждался Коли (кстати, единственный человек, кому удавалось в эти дни поддерживать её). Подобными становятся люди, чья вера разбивается о суровую действительность. Ещё сильнее, чем прежде, Эго верила в слова лорда Порока о неизбежной кончине. Заметя, что в метре от неё остановился Аммод, она подняла голову и с обидой взглянула на парня. Тот предпочёл отвернуться и продолжить прогулку. Ему на радость, под лестницей обсуждали какую-то пикантную тему Астрид и Эмма. Аксель медлительно направился к ним.

— Знаешь, у всех такие грустные истории. У каждого читается. Вон, Оскар убил сослуживцев, Аксель потерял родителей, Эрик воевал... а у тебя какая? Я не могу прочитать ни на лице, ни на твоём окружении. Ты же квалифицированный врач? — Эмма, жаждавшая правды, поглядывала на объекты, установленные на столе: пустая тарелка, статуэтка Эрахмуса (легендарного античного врачевателя родом из Паламоса), некоторые медицинские инструменты вроде ножей и бесполезные солнцезащитные очки.

Из-за уголка Астрид вся лестница пропахла больницей. Тем не менее, здесь Эмме было особенно уютно. Неподалёку стоит солдат, никто плохой не пристаëт. Моргают фонари, установленные свечи легко сдуваются, и темнота придаёт атмосферности этому месту. Астрид, как приятная собеседница, любит прятаться в моргающем свете так, чтобы её лицо выглядело таинственным и загадочным. Любой чужой принял бы подобное за желание надавить, и лишь немногие знали, что врач-то шутит!

— Ну, я и правда не могу похвастаться ничем интересным, — улыбнулась Астрид. — Ну, хотя бы квалифицированный врач, да. Я вообще хирург, терапевт из меня так себе, ха-ха. Милашка, не у каждого должна быть трагичная история. Мне больше грустно оттого, что все такие злые. Та же Вера увлекалась роком. Она мне рассказывала, что гитару спасти не удалось, хотя можно было найти замену... Или вон Самюэль писал повести, но остановился, как попал сюда. Если бы нашёлся тот, кто смог бы обратить всю эту взаимную ненависть в положительное явление — концерт, например. Я не творческий человек, но вот блин... Меня больше всего это удручает. Мы можем и лучше, понимаешь? Таланты надо раскрывать!

И всё же под напором Эммы Астрид поведала, как очутилась здесь. Хирург, работала в Tatsu Secudorg и собиралась переводиться в медицинское учреждение в другой город, Бервек, где поселились её родители и жених. Ей повезло дважды: и не покупала заражённый хлеб, и проспала 278 числа. Автобус, на котором она ехала, разбился, и Астрид была в числе немногих выживших. В результате только она и мальчик Эван были спасены Эриком, остальные погибли. Из-за нехватки специалистов именно Астрид стала врачом миссии Хансена. Работать с сотней с лишним человек довольно затруднительно, однако порой находятся удачные минуты отдыха — например, сейчас. Уверенная в безопасности родственников, Астрид не волнуется. Если суждено умереть, то примет смерть достойно, а если жить, то ещё лучше. Расстраивает только, что люди такие злые — зачастую они срываются на ней. Утешение она находит в тесном общении с Эриком, Коли, Эммой и некоторыми другими. Однажды Оскар заподозрил её, как и Эмму, в сотрудничестве с Tatsu из-за места работы, однако Астрид убедила его, что не участвовала ни в каких экспериментах.

Ребятам следовало поговорить о многом. Они долго оттягивали этот момент, редко взаимодействуя, но настала пора вспомнить прошлое, когда-то их соединявшее. Аксель провёл Эмму в коридор, которым обычно пользовались, чтобы попасть в туалет, а дальше вывел её в библиотеку, заваленную шкафами. Они оказались в том самом месте, куда по-хорошему входить воспрещалось: у дверей стоял охранник. Но Аксель — боец, такой же статус и Эммы. Поэтому они беспрепятственно проникли в одно из самых страшных, но при этом притягательных своей тишиной мест участка.

Стены залиты кровью, и особо крупные пятна находятся под поваленными шкафами, намекая, где расположились трупы. Окна заколочены, чтобы сюда случайно не проникла нежить. Шум, столь свойственный главному залу, и правда здесь почти не улавливался. Зато слышна природа — заунывный вой нежити, сопровождающийся ветерком и чириканьем птиц. Аксель невозмутимо сел на один из шкафов, будто бы под ним не лежал мёртвый человек, чьë тело закрыто книгами. Селанд побоялась садиться, поэтому остановилась рядом, хотя через минуту, поборов страх, всё же очутилась рядом с Акселем, прижавшись бок о бок. Немного молчали, чувствуя уют. Оба устали от жестокой обстановки, требовалась разрядка, которая была возможна только здесь. Эмма почувствовала, как Аксель заботливо положил руку ей на плечо, и на душе сразу же стало теплее. Он был как заботливый старший брат, готовый поддержать. Тогда и она обвила его грудь, положив голову на плечо.

— А может быть, а может быть. Нет, Аксель... Оно будет. Это как когда я тебя впервые увидела. Ты же был такой чудной. Вас, пацанов, было пятеро. А ты, самый мелкий, ходил да повторял за ними шутки, — хотя Аммоду обычно было приятно вспомнить былое, сейчас от слов Эммы он испытывал лишь стыд. С детства он только и мог, что повторять за другими в своих попытках казаться одним из лучших. Он никогда не умел принимать самостоятельные решения. — Но зато ты был самым милым. Лошадку мне подарил. Она до сих пор где-то дома вроде... но не суть! Я сразу поняла, что пусть вы все были одинаковые, именно ты — моя судьба. Ты — один из самых близких мне. Я сразу знала.

Романтические отношения никогда их не связывали, это была связь старшего брата и младшей сестры. Аксель воспринимал их дружбу как само собой разумеющееся, поскольку они оба были детьми. Но вот прошло время. Они воссоединились, оба повзрослевшие — даже Эмма стала не по годам умна. И только теперь Аммоду удалось осознать, насколько же была глубока их связь, казавшаяся тогда самой обыкновенной дружбой. С самого начала для Эммы он был особенным. Аксель был благодарен ей. Не понимающий, кем ему следует быть — самим собой или кем-то другим — он радовался тому, что Эмме было предпочтительнее первое. Но разве не логично то, что близкий тебе человек предпочтёт твою истинную сущность, с которой он познакомился и когда-то сблизился? Может, и так. Но Аксель, как многие заблудшие души этого мёртвого города, нуждался в моральной поддержке. И в полной мере предоставить еë могла только Эмма. Аксель жалел, что люди вроде Вероники уже никогда не поверят в себя. С благодарностью, читавшейся на довольном лице, он окинул сестру и обнаружил, что та заметно расстроилась.

— Но что моя мама? Она жива, я знаю! Я знаю! Но успею ли я встретиться с ней? Вдруг погибнет слишком рано. Я раз за разом думаю, что смогла отпустить. Мне говорят, что нужно быть сильнее. Я верю, что стала, но когда посреди ночи, давящей на душу, думаю о ней... снова забываю, чему меня учили, и плачу. Сердце бьётся сильнее и сильнее, а отвлечься не получается. Может, тебе легче... ты знаешь, что твои родители мертвы. А я знаю, что мама жива, но не могу увидеть её. Мы с Астрид говорили по этому поводу. Даже с Оскаром один раз. Бесполезно... Не хочу мучаться, как Вера, но всë равно страдаю...

Внимательный глаз Акселя не мог упустить из виду слëзы, беззвучно стекавшие с лица Эммы. Он удивлëнно ослабил хватку, осмотрев подругу. Как бы ни хотелось этого признавать, но Эмме было более тяжело, чем Акселю — возможно, в разы. Она верит, что мама жива, и такую боль не ослабить никакими лекарствами. Вдобавок совсем ребёнок — всего три года! Маленькая, хрупкая и беззащитная, Эмма тëрла лицо кулачками. Как никогда ребёнок нуждался в поддержке. Аксель, так страстно желавший стать взрослым, не мог не сопереживать. Стыдясь глядеть ей в лицо, он обнял еë повторно. Эмма инстинктивно дëрнулась, уткнувшись заплаканным лицом в его грудь. Она тряслась и тряслась, бормоча неизвестные слова, посвящённые, видимо, маме, а Аксель, нежно гладя её по спине, шептал слова другие — успокаивающие. Девчонка рыдала ещё минуту — долгую, тяжёлую, жестокую, — пока не нашла в себе силы поднять голову. Аксель всё же пересëкся с ней глазами: еë искрившиеся зрачки с любовью смотрели на братские, будучи полными искренней благодарности, преломлявшейся через оставшиеся на ресницах слезинки. Эмма положила голову ему на плечо, Аксель улыбнулся.

Долгожданное очищение наконец произошло, когда ребята остались наедине друг с другом. И даже вопли монстров, доносившиеся с улицы с удвоенной громкостью, не мешали им. Привыкшие к таким шумам, дети уже ничему не удивлялись. Аксель гладил сестру по спине и волосам, счастливый, как никогда ранее. Он был так рад помочь ей, что воспринял тот героический альтруизм, который подразумевал под силой Эрик, не нашедший находившихся рядом примеров вроде Тома, Астрид и, теперь, Акселя. Так приятно помогать другим. Вот что чувствует Оскар, когда, вопреки оскорблениям и ненависти, спасает человеческие жизни. Это то добро, на котором строится человечество... Аксель рефлекторно потянулся в карман и нашёл там, к своему удивлению, бутылку с какао! Дополнительный, мать его, запас!

Её смех вселял в Акселя надежду. Эмма приняла бутылку и, как грудной ребёнок, стала пить какао. Парень временно отвернулся от сестрёнки и посмотрел на узкую дыру на потолке, через которую можно было углядеть кусочек утреннего неба. На его лице, как на её, блестели прозрачные слëзы, в которых отражались уходящие звëзды. Аксель знал, что пройдёт этот кошмар — исчезнет, как эти далёкие небесные светила. Всему плохому приходит конец. Взойдут солнца, и их жизнь заиграет прежними красками, прелесть которых ещё не была забыта. Всему плохому придёт конец. Аксель устремил свой мечтательный взгляд в небеса, в то время Эмме хватало того, что брат был рядом.

Успокоившись, ребята отправились исследовать другую половину участка дальше. Встав со шкафа, Аксель взял Эмму за ручку и повёл мимо рядов. Страшные, но завораживающие места! Селанд обратила внимание на какое-то скопление паутины возле одного из шкафов, однако Аммод успокоил её, заверив, что места безопасные, и вывел через арку в прежний коридор. Когда дети покинули библиотеку, "скопление паутины" порвалось.

Следом пришлось подниматься по лестнице. Эмма и Аксель, соступив с последней ступеньки на второй этаж, первым делом посмотрели в окна, которые тут заколочены не были. Картина, в общем-то, известная, с нового ракурса всё равно выглядела достаточно интересно — вот, например, Эмма заприметила за джипом мëртвого полицейского, которого прежде никогда не видела. Аксель признал, что и сам ни разу не замечал этот труп, который на две трети спрятался под машиной. Но смотреть всë равно нечего, так что сразу пошли дальше.

Света не было — некому чинить здесь лампочки, — поэтому Аксель включил фонарик. Тут и там разбросаны трупы обращавшихся полицейских, так и не убранные. Но на этот раз они ничем не скрыты — валяются в одиночестве на полу в самых различных позах. Например, тот, что лежал на спине посередине дороги, яснее других продемонстрировал, чем является человек на первой стадии, когда он ещё не похож на зомби, но стремительно теряет человечность и обретает желание заражать и убивать. Челюсть оторвана от головы удачным попаданием и болтается на мясной нитке. Лицо сохраняет человеческие черты, но взгляд потуплен, а кожа слегка побледнела. Даже в положении рук проглядывается это неестественное выворачивание, столь свойственное нежити. Все тела, лежащие здесь, аналогичны этому: один пробил собой дверь наполовину, оставшись висеть в ней, другой лежит на животе, третий сидит в углу с опущенной головой. Эмме стало не по себе. Она попросила посмотреть по сторонам с помощью фонарика, так как ей показалось, что сзади раздаются шаги. Тот повторно заверил, что опасности здесь нет, и посветил назад. И правда — никого нет. Селанд попросила проверить за углом, однако Аксель отказался, уверенный в безопасности, и открыл дверь, пробитую мертвецом. Тут располагался чей-то кабинет. Стол разломан надвое, труп уже обратившегося зомби валяется посередине, а в стене дыра, через которую можно выбраться в другое помещение, где ещё работала лампа. Тут явно что-то происходило. Аксель доверил Эмме фонарик, а сам полез в ту комнату. Взволнованная Селанд медленно обернулась назад и тут же закричала, подбросив фонарик. Аммод подбежал, схватил фонарь и осветил дверь.

Никого нет. Аксель относился к её словам со скептицизмом: хотя теллуровики порой действительно проявляют интерес к человеческому поведению, обычно они действуют быстро. Чтобы успокоить подругу, он проверил дверь, их кабинет, затем коридор снаружи. Эмма всё время держалась за его руку. Таинственный белый зомби будто сквозь землю провалился, хотя Селанд могла поклясться, что видела его, высовывавшего из коридора свою мерзкую бледную голову.

Эмма, конечно же, согласилась. Они закрыли дверь, и девочка со спокойной душой встала у проломленной стены, освещая Акселя, копавшегося в шкафу. Данное помещение больше напоминало склад — тут и там пустые стеллажи и шкафы. Похоже, тут были только один раз, когда Эрик по просьбе Оскара зачищал всё здание. Аммод надеялся найти что-нибудь забытое, но, похоже, всё разобрано. Его, а также Эмму вернул в реальность звук открывающейся двери.

Без лишних комментариев перепуганная девочка залезла в дыру, взяла Акселя за руку и вместе с ним покинула склад через дверь, даже боясь освещать то, что находилось сзади. Ребята быстрым шагом направились по тёмному коридору к лестнице. На этот раз Эмма была уверена: она слышала шаги, принадлежавшие ни человеку, ни обычному зомби. Судя по редкости шагов, существо не бежит, а осторожно ступает. Селанд занервничала и перешла на бег, потянув за собой Акселя, от страха забывшего о том, что на поясе висит автомат. И тогда они оба услышали, как шаги позади них участились. Ребята вышли на лестницу, освещаемую окнами, и обернулись назад. Существо, не крича, а лишь тяжело дыша, выбежало из слепой зоны. Эмма закричала, споткнулась и кубарем полетела вниз, в то время как Аммод в три прыжка достиг первого этажа, поднял её и потащил прочь. Теллуровик угрожающе стоял сверху, и свет из окон, в которые ребята недавно смотрели, демонстрировал его мясистую грибную кожу, омерзительно морщившуюся. Белоснежные зубы, соединившиеся в садистской улыбке, наслаждались моментом, что подчëркивалось возбуждённо трясущимися руками, одна из которых держала нож. Оглядев детей, монстр совсем по-человечески засмеялся и быстро спустился вниз.

Пробежали через арку. Аксель, умело ориентируясь в освещаемой библиотеке, пересёк этот лабиринт вместе с Эммой достаточно просто, а вот взбешённый теллуровик несколько раз врезался в шкафы, из-за чего отстал. Но уже возле выхода из библиотеки он всë-таки вырвался вперёд и поймал Эмму за ногу, замахнувшись ножом для удара. Тогда Аммод попытался раздавить ему голову сапогом — не преуспел в этом деле, но зато помог сестре освободиться. Вдвоём они открыли дверь и выбежали, повторно споткнувшись. Теллуровик вызывающе остановился в дверном проёме с намерением напугать детей, однако его встретили уже не упавшие на пол Аксель и Эмма, а Коли, окружённый двумя солдатами с дробовиками.

И всë же, верила Эмма, Коли по-своему классный человек. Такой невзрачный на фоне остальных, но не столько из-за характера, сколько из-за того, что ему доверена самая тяжёлая работа. Нервный, психованный, порой даже трусливый, презиравший большинство выживших, он всё равно сохранял верность миссии Хансена и лично Оскару, потому что видел благое в действиях полицейского. Коли энергичнее других защищал действия Оскара, и отнюдь не из желания выслужиться. В своей работе он видел возможность хотя бы временно почувствовать себя другим — нужным, влияющим. Ему хотелось быть лучше, пусть он и был слишком жалок для того, чтобы по-настоящему измениться.

Итак, Коли остался у библиотеки вместе с охранником, а дети поспешно вернулись в главный зал, где остановились у Астрид, только-только прервавшей разговор с бабушкой Альмаматер, и рассказали ей о белом зомби. Та ребят, ожидаемо, пожалела и даже дала успокоительное, которое изначально оставляла для себя. Поговорили немного о белых зомби, которых Астрид страстно желает изучить, поскольку ей ещё ни одного образца не притащили, но оказалось, что Эмма пока что не очень охотно слушает истории об этих созданиях, только что напугавших её дот полусмерти, поэтому тему свернули. Затем посидели молча ещё пару минут, набираясь сил, и в конце концов поспешили к Оскару, попрощавшись; Астрид в шутку изобразила, что расстроилась, получив дружеский щелбан от Эммы и засмеявшись. Охрана, ожидаемо, ребят пропустила.

В кабинете только один человек, и это, конечно же, Оскар Хансен, который, изменяя принципам, стоял у стола и смотрел на телефоне какое-то видео. Остановил его, подозвал детей поближе. Эмма встрепенулась, узнав на превью свою маму. Оскар попросил ребят успокоиться и объяснил ситуацию. Интернет в городе практически не работает, но этим утром он по неизвестной причине пробудился на короткий промежуток времени, после чего заснул — вероятно, с интернетом баловались власти. Однако в соцсеть Монограм, в неофициальный чат города в десять часов утра неким Ноем Барнессом было отправлено видео. Надпись довольно удручающая: "Мертва". Эмма ныла, прося включить видео, и Оскар, поддавшийся мольбам, нажал на заветную кнопку.

Видео вертикально, большую часть экрана занимает Стелла. Судя по всему, снималось в кабинете, на что указывают стол, за которым сидит учёная, шкаф, календарь с изображением Эммы (от последнего дочери сразу стало легче на душе). Стелла часто кашляет, да и в целом выглядит неважно: покраснела, держится за голову, будто болит. Эмме жалко маму. Аксель разинул рот — он был лично знаком со Стеллой, однако раньше мамаша Эммы всё же была моложе. И, наконец, больше всех был заинтригован Оскар, который по-прежнему видел Стеллу возможной преступницей.

"Говорит Стелла Селанд. Эмма, это я. Не скучай по мне, солнышко! Как видишь, я в порядке, кхе. Проводим небольшой эксперимент. Извини, что такая необщительная в последнее время. Ты узнаешь много чего интересного — из первых уст, конечно! Твоя мама же большая начальница, кхе-кхе-кхе... Кхе! Господи... Кхе! Встретимся, солнышко. За меня не волнуйся. Эксперимент продлится не слишком долго. Если что, называется "Теллуро". Мы изучаем возможности симбиоза человека с одним очень интересным протистом... ну, можно сказать, грибом! Как приедешь домой, я покажу тебе самого первого теллуровика! Это тебя точно шокирует! Ты точно не будешь ожидать того, что я тебе приготовлю. Потом, может, ты и сама станешь теллуровиком. Ну представь себе — новая форма существа! Изъяны человека компенсируются преимуществами протиста, ровно как и наоборот. Потрясающе же, а уж в долгосрочной перспективе... Ох, как обычно, завлеклась, кхе. До встречи, Эмма. Мы увидимся совсем скоро! Клянусь, солнышко!"

Эмма вспомнила, как аналогичный эксперимент мама провела перед тем, как прийти домой в последний раз. Тогда Стелла была совсем сбита с толку, на вопросы не отвечала — провела дома пару часов и без предупреждения уехала обратно в комплекс. Больше еë Эмма не видела. Девочке казалось, что матери было плохо, но, похоже, той всё же стало лучше. И это не могло не радовать. Озадачивало только слово "теллуровик". Аксель тоже пытался расшифровать странный термин.

В отличие от детей, Оскар понял абсолютно всë. Под теллуровиком — "новой формой существа" — подразумевается белый зомби. Стелла окончательно съехала с катушек, раз хочет сделать таковым свою дочь и не видит в этом ничего зазорного. Он содрогнулся от мысли о том, что столь безобидная женщина стала главной причиной заражения. Самое страшное заключалось в том, что ошибался Оскар лишь наполовину. После видео ещё сильнее он стал уверен в том, что именно исследователи Tatsu несут прямую ответственность за гибель десятков тысяч человек, населявших Хескенес к 278 числа весны 318. Непонятно только, кто этот Ной Барнесс, но если интернет вернётся, Оскар или Коли попробуют его разыскать. Главной виновной всё равно остаётся Стелла Селанд. Рано или поздно этой маленькой девочке, в чьих глазах отражается нечеловеческое стремление спасти мать, придётся открыть истину. Самую горькую из всех.

Алласориес в тяжёлом положении. Эпидемии всего десять дней, но жителям страны кажется, что прошло больше месяца. Многие граждане действительно покинули страну, надеясь переждать катастрофу за границей или — в случае ухудшения ситуации — укрыться на другом конце света. Оказалось, что столь необдуманные решения стоили слишком многого: так-то ситуация в стране действительно под контролем. Пусть Алласориес и столкнулся с огромными трудностями, но уровень жизни не сильно переменился, ведь правительство принимает меры. Эпидемия за пределы Хескенеса не вышла. Однако страх вынуждал людей бежать и всячески критиковать действующее руководство Алласориеса, которое, как им казалось, не предпринимало нужных действий. Рейтинг президента, Аннализы Андерсен, вероятно, упал, хотя официально он составляет всё те же 84%, никак не меняясь уже на протяжении года.

В культурной сфере катастрофа сильно повлияла на население. Уже появились первые художественные произведения, посвящённые трагедии. Многие публицисты из-за границы отмечают ошибки властей, хотя в пределах самой страны подобных критиков найти не представляется возможным. Очень ироничным оказался выход 280 числа книги "Meltdown" от общепризнанной королевы ужасов, оскольдки Дженнифер Атол. Роман, принадлежавший к жанру зомби-апокалипсиса, повествовал о выживании в погибшем городе. Атол и так была всемирно известна, однако данное произведение, похоже, станет самым её известным. Книга была сразу же переведена на 27 языков, один из которых — алласориесский. Атол, со всем уважением к жертвам трагедии Хескенеса, обещает написать сиквел, который будет близок к реальным событиям.

Основная валюта страны — эстлэндский эстигорт. Ещё при Гансе Андерсене, на фоне экономического кризиса 307 года, было принято решение ввести эстигорт, как самую надёжную валюту страны, в качестве государственной валюты. Но уже Аннализе, его дочери, стало понятно, что Алласориес попал в экономическую зависимость от сверхдержавы — особенно если учесть, что и инвестиции в экономику были в основном эстлэндские. На фоне трагедии Оскольд, соперник Эстлэнда в холодной войне, попытался усилить свои позиции в стране через предоставление экономической и гуманитарной помощи. Очевидно, обе державы сцепились. На трибуне Всемирной организации представители Эстлэнда и Оскольда взаимно обвинили друг друга во всех грехах, используя национальные ругательства. И если большинству это показалось забавным, то вот представителю Алласориеса было грустно. Перепуганное население северного острова станет жертвой геополитических противоречий.

Однако пока что можно с уверенностью сказать, что позиции Эстлэнда только крепнут, потому что власть остаётся за генералом Элиасом Расмуссеном. Тот помог Гансу Андерсену прийти ко власти — именно он, юный сержант Расмуссен, застрелил старого Оскара Хелия, за что быстро поднялся по карьерной лестнице и даже при Аннализе сохранил позиции. И вот такова ирония — теперь Элиас стар, но достаточно силён, чтобы, как Хелий, обладать властью. Старый прохвост Ганс всегда был окружён тремя верными соратниками — Элиасом Расмуссеном, Вальтером Адлером и Бьëрном Эйкеном. Генералы и после смерти Ганса никуда не ушли. Они возглавили армии; в частности, Элиас, будучи главнокомандующим, ещё и возглавил Первую армию, блокировавшую в 318 году заражённый Хескенес.

Расмуссен, чья дочь вышла замуж за сына замминистра армии Эстлэнда, всегда имел хорошие отношения с руководством державы №1, а вот Оскольд не жаловал. Этот, несомненно, умный и расчётливый человек знал, с кем надо иметь дело, что подтвержалось и его действиями во внутренней политике. Он повсюду имел марионеток, влиявших на решения правительства или парламента — зачастую это были люди уважаемые, будто бы значительные. Причём генерал редко применял силу или угрозу в отношении оппонентов, стараясь действовать более осторожно. Элиас свято верил, что в нынешней геополитике Алласориесу нет места. По его мнению, лучше всего будет находиться под патронажем сильнейшей державы, но с соблюдением золотой середины — то есть, с умением сохранять дистанцию. Генерал, способный договориться, всегда умел эту дистанцию наметить и соблюсти. Для него было важно в рамках отнюдь не впечатляющего политического положения подчеркнуть культурное и научное величие Алласориеса, с чем отлично справлялась корпорация Tatsu, которой Расмуссен покровительствовал.

Верно — с основателем Tatsu, Сими Тацу, генерал был в дружеских отношениях. Пользуясь положением главнокомандующего, Расмуссен поддерживал корпорацию материально. Он влиял и на эксперименты в хескенесском центре, вместе с мэром способствуя сокрытию многих нарушений. Со стороны Расмуссена — поддержка финансового характера, со стороны Эго — шантаж. Если на сотрудниках Tatsu лежала ответственность исключительно за результаты их экспериментов, то вышеуказанные личности сделали всё возможное, чтобы нарушить и Конституцию Алласориеса, и Конвенцию о запрещении биологического оружия (подписанную 77 государствами!), и Сириус знает сколько нормативных актов! Испытывал ли Элиас угрызения совести по поводу того, к чему привели его действия? Неизвестно — генерал умел скрывать свои истинные чувства. Однако очевидно, что он, как и мэр, намерен скрыть своё соучастие в преступлениях.

Для этого и прибыл с Первой армией. Расмуссен, осторожный военачальник, приказал окружить город вместо того, чтобы без подготовки пойти в атаку. Нельзя было повторять подвиг бесславно погибшей Национальной гвардии, отправленной по прямому приказу Андерсен. Аннализа впоследствии очень жалела о необдуманном решении. Расмуссен же с самого начала работал максимально кропотливо. Чтобы изучить обстановку в городе, он использовал эстлэндские дроны нового поколения Gimör — миниатюрные и бесшумные. Правда, Конвенция по дронам нового поколения запрещает их накопление, передачу и использование, однако как Эстлэнд, так и Алласориес её не подписали. С помощью дронов Расмуссен ознакомился с обстановкой. Пусть их и было не больше десяти штук, но этого оказалось достаточно, чтобы следить за несколькими интересными группировками.

Очевидно, наибольшее внимание привлекла миссия Хансена. Генерал охарактеризовал её как "свинарник", и его сложно обвинить в неправоте. При этом он положительно оценил организацию боевых отрядов. Ещё больше ему понравились непримиримые, чьи методы он оценивал очень высоко, что неудивительно — в какой-то мере цели и у Расмуссена, и у Кнудсена были одинаковые. Помимо этих двух основных групп были ещё и некоторые другие. Особенно Расмуссена привлекла одиночка Хьерси, которая собрала десяток выживших у себя на квартире. Генерал был восхищён стойкостью людей, и тем грустнее ему было от того, что город придётся уничтожить. Подобно Коре, Расмуссен хотел зачистить каждую улицу, каждый метр от мерзких тварей. Город окружён, и есть два варианта дальнейшего развития событий — ядерная бомбардировка или зачистка. Оба будут одинаково опасны, но зато позволят расправиться с угрозой, нависшей над миром. Правда, требуется убедить в верности решения Аннализу, но Элиас способен найти подход.

Однако важнее всего уничтожить мэрию. Расмуссен, который распорядился оборвать связь Хескенеса с внешним миром, восстанавливал её лишь единожды, да и то на минуту, чтобы спасти одного идиота-рядового, вышедшего в город. Он сделал всё для того, чтобы стать единственным лучом надежды для выживших, убедить тех следовать его просьбам. Расмуссена, по большей части, даже не беспокоило, что в его обращении легко читался обман — всё равно никто не выберется из города живым. Важнее всего то, что хоть какие-нибудь идиоты (и в этом Расмуссен уповал на могучих, но не одарённых умом непримиримых) справятся с поставленной им задачей, так что, если будет принято решение город не уничтожать, никто не успеет стащить желанные документы. Всё под контролем — девиз не столько государства, сколько генерала Расмуссена.

По правде говоря, окружение было неполным — к востоку от города находится озеро Стратлоген. Лодки с солдатами, не приближаясь к опасному берегу, патрулируют, чтобы в воды не попадали никакие зомби. Тем не менее, зачастую на песок выходят теллуровики, которые останавливаются, намочив ноги, и смотрят вслед встревоженным воякам. Также очень спорной остаётся судьба исследовательского комплекса у горы Ассете, который всё ещё находится на так называемых "ещë не освобождённых" землях под АЭС. Расмуссен имеет на него два плана: в случае зачистки или ядерного взрыва обеспечить полное уничтожение комплекса; в случае любого иного развития событий тайно послать туда отряд полковника Блэйда, который и камня на камне не оставит... Генерал, который состоял в том самом чате, лично ознакомился с сообщением Стеллы, поэтому был уверен, что в комплексе произошло нечто страшное. Ради такого можно и избавиться от АЭС.

Штаб Первой армии разместился в здании администрации Лайло — полузаброшенного посёлка на северо-востоке. Элиас находился здесь половину дня, остальное время он разъезжал по армейским корпусам, которых тут насчитывалось — ни много ни мало — двадцать. Но этим днём Расмуссен, передавший выжившим послание, не покидал Лайло, ожидая новостей. У мэрии повисло несколько дронов, транслирующих красивую картинку. Сидя за развалившейся табуреткой, неприхотливый Расмуссен вглядывался в большой экран. Ничего интересного, только теллуровики гуляют по площади. В старом здании, будто не ремонтировавшемся уже четверть века, установили новую технику, и выглядело это потешно. Генерал неоднократно ухмылялся: местные власти заботились о городе, но никак не об округе. Теперь их Хескенес превратился в ад на земле и выглядит мертвее любого забытого посёлка.

Итак, Элиас сидел у экрана с бутылкой водки, которую величаво именовал "Этанолом". Здесь, в кабинете, работали и его заместители, перебиравшие бумаги. Периодически Расмуссен отдавал им приказания, поскольку, как истинный гений, держал в голове много чего единовременно — в частности, помнил положение каждого корпуса. Командир первого вчера сообщил о столкновении с двумя теллуровиками и гибели шести солдат; второй корпус жалуется, как и четвёртый, на постоянную слежку со стороны нежити; в третьем корпусе так и не знают, как разрешить ситуацию с захоронением одного солдата, пытавшегося совокупиться с зомби-женщиной; и так далее... С ситуацией на местах Расмуссен, таким образом, управляться умел. Помимо экрана, длинного стола, стульев и любимой табуретки генерала, на стене висел портрет президента — гордое, уверенное в себе лицо...

Столь контрастирующее с нынешним — дверь открылась, в кабинет вошла госпожа Андерсен в сопровождении двух телохранителей. Расмуссен встал, спрятав бутылку за табуретом, и отдал честь президенту. Андерсен шагала неуверенно, нервозно озираясь по сторонам. На камеру умела сохранить самообладание, а вот при встречах с Расмуссеном становилась будто бы забитой, что легко объяснялось положением всесильного генерала. Она остановилась возле Элиаса, как провинившийся ребёнок, понуро опустив руки. Расмуссен держался более уверенно; его помощники так и вовсе не проявили должного уважения к лидеру государства, и недовольный Элиас приказал негодяям отдать честь, что те и сделали. Аннализа, однако, уже не заботилась о таких формальностях:

— Всë под контролем, Анна. Доверься мне, — знавший Андерсен ещё ребёнком, Расмуссен позволял себе многое, но всегда сохранял уважение. В разговоре он намеренно умолчал о планирующемся уничтожении мэрии. — Монстры не прорвутся, моя армия — лучшая в мире! Я переслал вам сообщение с Селанд, и, как вы знаете, мы имеем все основания называть этих зомби теллуровиками. И вот что хочу сказать, Анна... а я ничего не хочу сказать. Нам хорошо, а выжившим-то плохо!

— Ты знаешь, насколько опасны теллуровики. Они быстрее человека, они интеллектуальны, они заразны! С такой формой эпидемии можно бороться только банальным уничтожением. Выборочное освобождение отдельных районов города, промедление — нельзя! Категорически! Иначе армия может пострадать, а зомби прорвутся. Есть только один вариант — полное уничтожение. Это тяжело, знаю. Однако пусть лучше погибнет сотня выживших, чем тысячи находящихся за городской чертой, понимаешь? Это вынужденная мера. Ты, как президент, должна быть готова к жертвам. Брошенных богом не спасти ни одному человеку.

Андерсен стояла, выпучив глаза. Поглядывала то на уверенное лицо Расмуссена, то на экран, показывавший прекрасное здание городской администрации Хескенеса. Прекрасные лоджии и выполненные в стилистике морских волн карнизы; пастелевые тона, в которые окрашены стены; внушительные размеры и, наконец, герб города на фронтоне. На гербе Хескенеса был изображён большой человек, который ведёт в гору четырёх маленьких — очередное подтверждение авторитарного мышления населения. Таким авторитарным лидером должна была стать Аннализа Андерсен. Она, дочь деспота Ганса Андерсена, вполне заслуженно прозванного "Старым чёртом", стала президентом после смерти отца в 313 году и переизбиралась несколько раз. Но если Ганс и правда был сильным лидером, державшим население в ежовых руковицах, то Аннализа не могла похвастаться такой силой воли. Фактически при ней правило ближайшее окружение, представленное, в первую очередь, тремя генералами, возглавляемыми Элиасом Расмуссеном.

Но у Аннализы всё же было своё мнение. Отец — такой же эстифил, как и генералитет — устроил её в один из ведущих политических вузов Таласа, хотя достиг совсем обратного эффекта, чем поначалу ожидалось. Аннализа стала сторонницей ориентации на Оскольд, отказа от эстигортизации и проведения более самостоятельной внешней политики. Но ей не хватало уверенности, связей и опыта. Власть досталась девушке в возрасте шести лет, и Элиас делал всё возможное, чтобы Аннализа не смогла ему противостоять. Да она и не пыталась особо, поскольку опасалась и больше доверяла опытному Расмуссену. Тем не менее, трагедия вызвала в ней жалость. Аннализа чувствовала себя ответственной за жизни выживших в Хескенесе, и бескомпромиссный план Элиаса ей не нравился. Андерсен была уверена, что способ спасти людей всегда найдётся.

Кто, если не Марка, заслужила лучшую награду за выживание? Вооружённая одной автоматической винтовкой, она пережила ночь с проклятыми теллуровиками. Пересекшись с Томом Холмом, она натолкнулась на одного монстра и предприняла попытку сбежать, обернувшуюся полным провалом — не было хорошего оружия, позволяющего противостоять этой нечисти. При попытке обежать теллуровика вокруг автомобиля тот запрыгнул на кузов и одним прыжком вцепился Эго в ладонь. Та спаслась только чудом, сумев вонзить ему в затылок свой фирменный клинок. Но ладонь это не спасёт: три пальца на правой руке откушено, наружу торчит кость. Эго истошно закричала, побежав прочь по дороге от теллуровика, с наслаждением жевавшего указательный палец мэра. Почувствовав во рту обручальное кольцо, людоед с недовольством выплюнул то и продолжил надкусывать кожицу пальца, обнажая мясистые волокна. На зияющую дыру на затылке, через которую сочилась красная кровь, он внимания не обращал, поскольку плазмодий медленно прорастал туда, регенерируя несмертельное ранение. Золотое колечко, символ связи Марки с покойным супругом и Вероникой, навсегда утерялось, будучи похороненным вместе с откушенными пальцами в лужах крови.

Подобно акулам, на пиршество явились другие хищники, спешившие откусить лакомый кусочек. Их дикое сопение так напугало запаниковавшую Эго, что та сошла с дороги, не видя ничего перелезла через ограждения и с прыжка запрыгнула в разбитое окно первого этажа жилой многоэтажки. Плевать на кровавые пейзажи квартиры — Марка, в которой пробудился инстинкт самосохранения, дотащила книжный шкаф, стоявший у противоположной стены, до окна и толкнула, закрыв приблизившимся теллуровикам проход. Затем зашла в соседнюю комнату, оказавшуюся кухней, взяла с полки клейкую ленту и использовала её на шкафе, будто бы это могло помочь. Руки Марки онемели — она, перепуганная, передвинула такой тяжёлый шкаф, что даже теллуровики теперь не могли его сдвинуть. Особенно пострадала правая рука, которая, казалось, отвалится. Будучи левшой, Марка всё равно очень сильно пострадала. Она плакала, держась за залитую кровью ладонь. Теллуровики бешено бились в окно, как голодные волки, упустившие столь лакомый кусок. Они протянули свои длинные склизкие руки через отсутствующие ящики, вызывая отвращение.

Пока что не достанут. Эго вернулась на кухню и покопалась в ящиках, пока не нашла жгут, которым наконец остановила кровотечение. Но она не знала, что делать дальше. Не способная остановить кровотечение, медленно обошла квартиру, держась за руку. Почти ничего не видно из-за темноты — на улице ночь, — и только в спальне, куда она впрыгнула, и в ближайшей половине кухни можно было что-то разглядеть благодаря лунному свету. И то это был ненадёжный источник освещения, так как его постоянно загораживали тела теллуровиков, упорно пытавшихся проникнуть внутрь. У Эго, конечно, был телефон, у которого оставался один процент зарядки. Марка достала его... чтобы убедиться, что гаджет окончательно разрядился. Больше никак не осветить другие помещения квартиры. Кровавый след, который вёл туда, ясно давал понять, что Эго может быть не одна. Однако мозг не соображал, раздираемый на части и постоянной болью, и целеустремлённостью чудовищ за окном. Но дверь заблокирована, как и остальные окна, так что вроде как в безопасности... Марка села на пол между кроватью и стеной, неподалёку от спасшего ей жизнь шкафа, и всю ночь находилась в таком положении. Не могла спать — страдала много часов напролёт. Еë не покидала мысль, что в таком же положении были другие выжившие, многие из которых бесславно умерли, сожранные в собственных квартирах.

На утро теллуровики, всю ночь с бешеными воплями бегавшие вокруг дома, будто следуя какому-то обряду, устали и ушли. Вернулись светила, и вскоре Марка нашла в себе силы подняться. Раз никто не напал, то, скорее всего, в квартире никаких зомби не было. Она ещё раз посетила освещенную немногим лучше кухню, где нашла пару печенек и сожрала, не заметив, что проглотила и одного таракана. Затем подняла с полу винтовку, которую уронила. Проверила клинок. Можно выбираться. Марка с огромным трудом вытолкнула шкаф и спустилась через окно на улицу. На удивление, все теллуровики пропали, будто были призваны какой-то силой — только редкие зомби бродили по тротуару, по инерции следуя тем маршрутам, что была свойственны для них при жизни. Марка неуклюже обошла через ограждения и вышла на шоссе. Идти здесь было безопаснее, чем по узким переулкам, где опасность подстерегала за каждым углом. Следуя принципу своего коллеги Расмуссена, Эго контролировала ситуацию — хотя до сих пор чувствовала себя так, что вот-вот вырубится от пережитого. По пути не произошло ничего удивительного, если не считать случая, когда она споткнулась о катушек и оглушительно рухнула на баррикады, поранив об острую железяку подбородок. Встала только через пару минут и тут же продолжила путь, заметя, как к её телу приблизились медлительные зомби. У многих из них изо рта торчал плазмодий, который подтверждал страшную догадку Эго: все зомби рано или поздно превращаются в теллуровиков.

Она шла практически с такой же скоростью, что и зомби, вследствие чего добралась до моста только после полудня. Здание администрации располагалось на небольшом острове посреди реки Ранны. Марка усмехнулась, с большого расстояния окинув взглядом родную мэрию: когда-то её позволили сюда на лимузине, а теперь вот из последних сил плетётся. А хуже всего то, что дальше мост и весь остров завалены автомобилями, будто бы это Ковчег, и им было предначертано спастись на нём. Такую огромную "парковку", где каждая машина врезалась в какую-либо другую и с высоким шансом перевернулась, Марке было проходить очень тяжело. Вдобавок здесь было особенно много трупов. А вот зомби оказалось немного — поскольку на улице мёртвые тела были полностью обглоданы, эти чудовища ринулись в администрацию доедать остальное. Ступая по асфальту, Эго неизменно наступала на чью-то кость или не перевариваемую желудками нечисти мышцу. Центральный Остров Хескенеса стал одним огромным кладбищем...

Приближаясь к дверям, Марка не поднимала голову. Ей нечего было пялиться на здание администрации, в котором она работала уже невесть сколько времени. Как мэр, она заботилась о нём больше, чем о других достопримечательностях города, вместе взятых. Как уже указывалось ранее, архитектор Дезини создал произведение искусства, а реставрации это только подтвердили. При заурядности внутреннего содержимого снаружи здание администрации выглядит торжественно, подобающе дворцу и вместе с тем... молодëжно. Такие детали, как морская стилистика отдельных элементов вроде карнизов и обрамлений и мягкие пастелевые тона, подчëркивали в мэрии жизнь, соответствие современным реалиям. Однако для того, чтобы сохранять некую торжественность, архитектор добавил крупные лоджии и заказал бюсты многих знаменательных личностей, включая себя и половину мэров. Они выставлены у входа. Имеется замечательная традиция — при избрании нового мэра тут же появляется его бюст. И теперь Марка проходила мимо своей же статуи. Вымышленная Эго, спрятав руки за спиной, с белоснежной улыбкой глядела на свой прототип. Увы, ныне такие зубы были только у людоедов. Весь окружающий Эго мир грязный — включая стены мэрии, покрывшиеся копотью от недавних пожаров. Вздохнув в лицо приветливой статуе, Марка приоткрыла дверь.

Зачем она шла сюда, если Расмуссен, которого она, как и все выжившие, слышала, тоже хочет уничтожения документов? Всë просто — она уже не может ничему так просто довериться. Конечно, Элиас на её стороне, однако исключительно до тех пор, пока это выгодно ему самому. Так-то генерал, по сути, уже бросил её на произвол судьбы. Марка боится, что документы могут уцелеть, ведь фактор случайности никто не отменял; также возможно, что их похитят недоброжелатели, которые смогут среди пафосных слов Элиаса выудить истину. Надёжнее всего было своими руками раздобыть нужные документы и уничтожить. Хотя у Марки нет даже банальной зажигалки, она всегда может порвать бумагу или найти нужное приспособление в здании. Основной проблемой остаётся бесспорное наличие нежити в мэрии — мало или много, она узнает совсем скоро. Сражаться с монстрами, будучи настолько истерзанной, Марка вряд ли будет в состоянии. Она надеется, что винтовка, у которой ещё сохранился неплохой боеприпас, поможет хотя бы добраться до заветных документов. А если помрёт там, то, по крайней мере, как героиня. Наверное... Марка и сама уже не понимала, стоило ли игра свеч.

Прошла в просторный коридор и устало усмехнулась повторно: первым же делом чуть не споткнулась о сидевшего к ней спиной теллуровика, пожиравшего вместе с трупными червями тело мисс Кристенсен — одной из помощниц мэра. Тварь отложила в сторону обглоданное, превращенное в кровавое месиво лицо, в котором можно было среди торчащих кусков мяса разглядеть только остекленевшее гладкое яблоко, и стала медлительно подниматься. Марка осмотрелась — на Кристенсен начинался парад смерти, представленный рядом трупов, выложенных от дверей до лестницы. Видимо, этот одинокий теллуровик, что был ею встречен, не нашёл лучшего способа расставить еду. Воняло даже хуже, чем на улице — здесь, в помещениях, запаху было некуда уйти, и только ветерок из немногочисленных щелей гонял его в границах здания. И одним из самых сильных источников вони был теллуровик, который наконец встал и развернулся к Марке. Тем не менее, та уже заготовила клинок. Когда тварь напала, Марка вонзила лезвие в её рот перпендикулярно, отчего головка рукояти упёрлась в небо, а остриё пронзило язык. Монстр остановился, не способный захлопнуть пасть. Брызжа слюной, он отошёл от Марки. Подëргался на месте, пока не протащил правую руку в рот и не вынул клинок, который бросил на пол. Эго, однако, не дала ему ни секунды на дальнейшие размышления, расстреляв из автомата. Ноги оторвались, чудовище упало на пол и тут же прыгнуло на Марку, метя в сонную артерию. Однако мэр по чистой случайности отошёл, благодаря чему чудом выжил.

Монстру требовалось ещё несколько секунд, чтобы развернуться при помощи передних конечностей. Но Эго применила самое действенное оружие в данной ситуации — она с омерзением сняла с трупа Кристенсен туфлю со шпилькой и последней пронзила башку теллуровика не меньше двадцати раз. На удивление, этого хватило — продырявленный во многих местах гриб застыл, будто умер. Хотя Эго осознавала, что монстр восстановится, это давало ей некоторое время. Первым делом она забрала клинок. Далее, обходя трупы, не заходя в ближайшие помещения, поднялась по лестнице на третий этаж, где находился желанный склад с документацией. Свет из окон освещал страшную картину: все стены покрыты плазмодием, из которого торчат силуэты зомби. Вот куда пропала вся нежить из здания администрации... Грибные отростки на глазах у Марки двигались, с очень медленной скоростью наползая на картины конца III века, которые та хранила как зеницу ока. Нервно дëрнулся глаз — в следующую же секунду напала на плазмодий и принялась рубить его клинком, чтобы защитить любимую картину "Хескенесские виды" за авторством местного живописца Нильса Алестера. Однако быстро опомнилась и отошла к своему кабинету. Любопытство брало верх, и Марка всё же приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, как там её излюбленное место. Успела увидеть разнесëнные на стене картины и поваленный стул, однако дальше помешали шаги, который донеслись из слепой зоны помещения — Марка испуганно закрыла дверь и больше не открывала. Далее она прошла ещё немного, завернула налево и подошла к складу. С удивлением обнаружила, что открыто.

Нет, внутри был только один труп. Это младший сотрудник, юнец Юхан, который лежит возле стопки бумаг между у самой двери. Не проходя дальше на склад, где могло быть опасно из-за больших размеров помещения и узких пространств между шкафами, она подняла документы, которые успел собрать перед смертью паренёк. Удивлению Марки не было предела — все документы, свидетельствующие о преступлениях Эго и Расмуссена! Мутный Юхан, которому она никогда не доверяла, вернулся в здание администрации, чтобы героически изъять конфиденциальную информацию мэра. Марка даже знать не хотела, что двигало этим типом, которого буквально перекусили пополам — от затылка и до гениталий Юхан был разделён на две половины небрежным обедом теллуровика. На выкатившихся из наполовину обнажённого яблоках будто бы отражалась предсмертная агония — он очень страдал и долго не умирал, будучи пожираемым заживо. Не так важно! Главное для Марки заключалось в том, что ей в Хескенесе только везёт. Она подобрала желанные документы и наконец вздохнула с облегчением. Покопалась в карманах куртки Юхана и нашла среди множества разных вещей желанную зажигалку.

Так и стояла, наблюдая за тем, как тело парня сгорало вместе с бумагами. Ненавистные документы, ради которых она полумёртвой добиралась сюда, наконец погибали в пламени. Бумага гнулась, темнела, рассыпалась. Конечно же, остались бумаги за пределами мэрии, но их обнаружить гораздо тяжелее, чем эти — особенно, если учитывать катастрофу. Теперь Марка чувствовала себя в безопасности. Однако процесс был приостановлен посторонним шумом: будто в мэрию ворвались несколько человек. Марка спряталась за дверьми на склад, достав автомат — пусть она и была уставшей, но сдаваться не намеревалась. Вслед за несколькими очередями послышались шаги на лестнице, и Марка наконец увидела нарушителей тишины — трёх бойцов в форме Национальной гвардии, главным среди которых был Том Холм. Солдаты оглядывали плазмодий, обдумывая, стоит ли пытаться его уничтожить или нет.

Эго, наблюдавшая за парнями, вдруг разинула рот и резко вернулась назад, притушив ботинком оставшиеся бумаги. Однако скрипучий пол подвёл её: Холм и бойцы напряглись. Марка стремительно пролезла через шкафы и спряталась за одним из них. Первый — тот самый Натан — резко выглянул из-за угла с дробовиком, но из-за темноты мэра не заметил. Зато Марке он был очень хорошо виден. Вслед за Натаном вышел его напарник, Холм плëлся сзади. Как только все трое выглянули и остановились перед телом Юхана, Эго выстрелила из укрытия. Большинство пуль попали в грудь Натану, убив на месте; оставшиеся две задели второго бойца, которого Холм вовремя толкнул за перевёрнутый стол. Оба легли, Том проверил напарника.

С минуту противники не меняли позиций, пытаясь друг друга задеть и при возможности убить. Молчали: Марка не хотела выдавать себя, а Том думал, что столкнулся с непримиримыми. Однако в один удачный момент их взгляды пересеклись, и боец узнал в сопернике хитрые лисьи глазки Марки, которые было видно даже в темноте. Он едва увернулся от шальной пули и принял решение поймать Эго. К мэру он не испытывал жалости. Напротив — считал, что если отдать её Кнудсену, то тот, может быть, станет милосерднее. В конце концов, пусть Холм и не одобрял действий Коре, но мог понять того как единственного здравомыслящего человека, оставшегося в непримиримых. Всë-таки Холм знал слабую сторону бывшего босса, а именно его отца, с которым он помогал Коре. Однако никакой отец не мог, по мнению Холма, оправдать зверств Кнудсена. Точно так же Том считал виновной и Эго, скрывавшуюся только потому, что она является преступницей. Марка прочитала эту решимость на лице Тома, поэтому поначалу даже испугалась. Ещë страшнее стало, когда она обнаружила, что пули-то кончаются. Но на любой такой случай был особый план.

Эго, которая прятала на поясе оружие, рассвирепела от столь справедливого замечания. Она, вынужденная сохранять дистанцию в пять метров, сняла мантию. Далее по приказу Тома сняла поясок, а клинок бросила ему — боец ловко поймал оружие, после чего мимолётно осмотрел умирающего Воланда. Как же было жалко товарища, и как же не было жалко Эго! Марка разделась до трусов и лифчика и взглядом спросила, стоит ли ей закончить начатое.

Марка повертелась. Том внимательно осмотрел мэра — ни в трусах, ни в лифчике никакого оружия не спрятано. Вздохнул с облегчением и приказал подойти. Та приближалась осторожно, не только будучи готовой ко всяким сюрпризам, но и сама намереваясь воплотить в жизнь особый: раз не осталось оружия полноценного, всегда можно использовать ногти. Она вонзит их врагу в глаза, затем отберёт пушку и расстреляет. Думая об этом, Марка сохраняла угрюмое лицо, хотя тонкий эмпат Том чувствовал, что в отдельных чертах этой лисьей физиономии скрывается очередная хитрость. И его опасения подтвердились, когда, подойдя максимально близко, Марка набросилась на Томаса. Тот, конечно, не лыком был шит и моментально поймал мэра за ладони. Однако измученная Эго уже не хотела жалеть ни противника, ни себя, поэтому ударом колена в живот набросилась на Тома, упав с ним на хрупкий пол. Тот проломился, и пара улетела вниз. Они рухнули на компьютер в чьём-то кабинете и оба ударились головами о системный блок, моментально потеряв сознание.

Неизвестно, сколько спал Том — может, час, а может, пару дней. Но очевидно, что пробудила его серенада из нескольких последовавших друг за другом взрывов. Том почувствовал, как проваливается в неизвестность, а затем последовал тупой удар по руке. Холм вскрикнул и открыл глаза, обнаружив, что лежит на кирпичных обломках уничтоженного здания. Осмотрелся по сторонам — тело Эго пропало, но рядом лежит его винтовка. Справа валяются мёртвые Воланд и Натан, которые при падении скрючились, оставшись в самом неестественном из всех возможных положений. Всё тело Тома болело, его правая рука была придавлена одним из обломков, когда-то частью стены. Холм с трудом выбрался, подобрал автомат и встал. Он находился на вершине пирамиды, образованной обломками уничтоженной мэрии. Внизу стояли непримиримые во главе с Собакой. Солнца только взошли — видимо, настало утро 289 дня. Враги сразу же заметили Холма, и тот был вынужден спрятаться за участок стены, который стоял вертикально и тем самым был способен прикрыть его. Первые же очереди дали понять, что Томас живым отсюда не выберется.

Было понятно, что ответа не последует — и не только потому, что Собака немой. Этот псих заложил взрывчатку в основании мэрии, даже не проверив второй и третий этажи. Непримиримым и не нужно было, ведь в первую очередь они стремились выполнить приказ Кнудсена. А Тома оберегать Собака уже не намеревался. Преданный, он наконец нашёл повод отомстить за все те переживания и злобу самым традиционным для себя способом — через насилие и жестокость. Том с ужасом признался самому себе, что Верманд окончательно съехал с катушек. Пуль в автомате осталось совсем немного, а для того, чтобы взять дробовик или другую винтовку у павших товарищей, нужно покинуть укрытие и раскрыть себя, что чревато, очевидно, смертью. Ситуация безвыходная. Помимо этого, у Тома не один противник, а четверо. Вследствие всего этого перестрелка была совсем короткой: уже в первую минуту кто-то попал в плечо выглянувшего Тома, и тот упал на обломки, схватившись за рану. Собака жестом и недовольным мычанием приказал своим остановиться, а сам осторожно поднялся по развалинам. Каждый его шаг отражался стуком сердца Тома. Убийца наконец заглянул за укрытие, где лежал раненый друг. В руках у Собаки заряженный автомат, Том лежит на полу без оружия.

Как жаль, что через маску эмоции не просвечивались, и Томас мог лишь представлять, насколько сильно исказилась рассвирепевшая морда Собаки. Холм был в смертельной опасности, но его спасло то, что обломок, на котором стоял Собака, пришёл в движение. Непримиримый отпрыгнул назад, из-под развалин вылез теллуровик — один из тех четырёх, кто мирно развивался в плазмодии на третьем этаже. Монстр, раздражённый взрывом, быстро поднялся и набросился на Собаку. Но тот — возможно, единственный способный на это человек в Хескенесе — поймал теллуровика за горло и со всей силы швырнул оземь. Монстр не успел ничего сделать, как Собака ударил его по голове кулаком и расплющил мозги сапогом, окончательно прикончив. Однако вслед за первым полезли остальные теллуровики. Напуганный Том пополз к телам погибших напарников, и Собака уставился на него, над чем-то думая. Наконец решился — без излишних комментариев спустился по обломкам и пошёл прочь. Непримиримые покинули остров и ушли по мосту, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, что будет с Томом. После себя они оставляли только трупы, что в очередной раз подтверждалось мёртвыми телами тех зомби, которых так пыталась избегать Марка.

Том понял: Собака оставил его с зомби, решив, что поедание заживо будет самой жестокой казнью. Второй теллуровик, который вылез совсем рядом с ним, с довольным смешком набросился на бойца. Однако тот, отползший к телу Натана, взял дробовик и произвёл выстрел. Ранение способствовало тому, что при отдаче оружие попросту вылетело из руки, и Том остался ни с чем. Однако ему удалось попасть по шее монстра, и тот упал, убитый. Оставшиеся два теллуровика, с угрожающей скоростью бежавшие на Томаса, задеты не были, так что, понимая, что это конец, солдат закрыл глаза.

Последовавшие выстрелы поначалу не убедили Холма открыть глаза. Однако прикосновение женской руки показалось весомой причиной для того, чтобы сделать это. Таинственная незнакомка с планером за спиной остановила кровотечение, используя давящую повязку. Затем она проверила пульс Тома, убедилась в отсутствии других ран. Парень убедился, что атаковавшие теллуровики убиты из дробовика, теперь висевшего у женщины за спиной. Он спросил, кто такая его спасительница, но та лишь приложила к губам палец и положила его на обломки. Холм снова стал терять сознание — видимо, его тело, которое даже после ранения было напряжено боем с Собакой и нападением теллуровиков, только сейчас улучило момент спокойствия, когда сознание наконец могло позволить себе передохнуть. Парень опустил голову и заметил тела Натана и Воланда, чьë оружие, фактически, спасло ему жизнь так же, как и незнакомка. Бросать их было бы преступлением! Превозмогая боль и слабость, он произнёс, указав пальцем на ребят:

Вскоре Томас окончательно потерял сознание. Поутру на улице всё ещё было холодно, и Хьерси сняла с себя кофту, чтобы натянуть её на тело солдата. Она остановилась возле и встрепенулась. Погода и правда ненастная — с севера приближаются тучи, дует холодный ветер. Стоя на вершине обломков, Хьерси возвышалась над землёй на десять-пятнадцать метров. Отсюда были видны границы Центрального острова, окружённого водами Ранны. Спасительница выживших, прозванная "Ангелом", не радовалась: вчера вечером в её квартиру, где находилось не меньше десяти выживших, через вентиляционную шахту проник один теллуровик. И хотя Хьерси раздала своим оружие, те не сумели им воспользоваться... Она снова одна среди всех этих трупов, в которых весь остров. Присела перед Томом и приложила руку ко лбу, чтобы удостовериться в благополучном состоянии спасëнного: конечно, у неё были свои тëрки с Хансеном, но это не значило, что она враждовала с миссией. Нет, Хьерси один раз даже спасла Эрика, из снайперской винтовки подстрелив следовавшего за ним по пятам теллуровика. Главное для неё — защита невинных. И даже та цель, которую женщина поставила себе, не помешает ей на время отвлечься и выполнить просьбу Томаса. Хьерси с трудом выдавила из себя улыбку, посмотрев в беспокойное лицо Тома, всё ещё волнующегося по поводу тел Воланда и Натана. Всё же нужно уметь радоваться пустякам — особенно после маленьких трагедий.

Уничтожение городской администрации не осталось незамеченным. В ту же минуту, как дроны засекли Марку, Расмуссен отменил все свои планы на этот день и на протяжении тридцати часов практически без перерывов сидел на табуретке, будто бы проверяя прочность своего седалища. Помощники доставляли ему Этанол, и генерал потихоньку пил его, наблюдая за мэрией. Он застал и появление Эго, и прибытие Тома с солдатами, и несколько заходов непримиримых, притащивших с собой взрывчатку. Аннализа присутствовала в здании — она осталась здесь на несколько дней, дела в столице решало правительство, которое, как нам известно, зависит от Элиаса. Расмуссен по-прежнему ничего не говорил о мэрии, будто бы это здание красовалось на экране исключительно в качестве фона. Аннализа редко приходила — Элиас попросил её поездить по округе, успокоить население. Андерсен уступила генералу и занялась этим, тем более такое занятие действительно было очень полезно, что признавала и она сама. А сам Элиас до поры до времени был спокоен: деликатно пил Этанол, изредка бегал в туалет и по-прежнему отдавал приказания касаемо корпусов своим помощникам.

Момент взрыва застал с улыбкой на лице: Марка ни разу здание не покидала, а это значит, что она мертва. Эго Расмуссен считал ненадёжной союзницей, поэтому её смерть была ему только на руку. Элиас приказал переключиться на дрона, висящего в воздухе над городом, чтобы теперь экран демонстрировал весь Хескенес — без акцента на мэрии. Город давно не горел. Он потух и потемнел, превратившись в призрак смерти, символ мёртвых трупов, заваливших каждую улицу, каждую квартиру, каждый свободный метр пространства. Такую картину Элиас был обязан использовать в своих интересах, чтобы надавить на Аннализу, и так ему поддающуюся. Посмеиваясь, Элиас достал телефон и вызвал президента. Та, совсем недавно приехавшая и отдыхавшая в роскошном номере, была вынуждена покинуть гостиницу и подъехать на джипе военных, вечно её сопровождавших, к штабу. Через полчаса после уничтожения мэрии Аннализа вошла в кабинет Элиаса. В Хескенесе как раз начался дождь, который успешно транслировался дроном.

Один из заместителей подал Аннализе бумаги. Та осмотрела. Это было распоряжение президента, в котором тот разрешал войскам Элиаса Расмуссена штурмовать город или — на крайний случай — применить бомбардировку. Снималась всякая ответственность за возможные разрушения, поскольку это обосновывалось "исторической судьбой Алласориеса", "опасностью для всего мира", "имиджем страны" и другими прекрасными формулировками, от которых глаза на лоб лезли. Всё уже решено за Аннализу. Впрочем, как и всегда — она никогда не составляла указов и распоряжений, даже не влияла на их выработку. Чем разительно отличалась от отца Ганса, контролировавшего все сферы жизни общества, включая собственный административный аппарат. И ведь Аннализа унаследовала от отца все его таланты. Просто ей не хватало решительности и смелости. Она проявляла себя ровно до тех пор, пока не доходила до бесспорных владений Расмуссена, курировавшего всю её жизнь. Понимая, что генерал скрывает за добротой и заботой безграничные амбиции, Аннализа не смела ни слова сказать.

Но это был тот момент, когда следовало вступиться за выживших. Чуткое сердце подсказывало Андерсен, что катастрофа неслучайна. Даже если отставить в сторону личное отношение к тем страдальцам, что мучались ради того, чтобы выжить, то выходит, что в эпидемии есть виновные. Элиас, очевидно, ошибается, желая так быстро стереть город с лица земли. Его доводы понятны, но и у Аннализы есть свои. А главное — у неё своя точка зрения. От волнения перехватило дыхание, поскольку Аннализа попыталась взять себя в руки. Расмуссен нахмурился, решив, что президент "сейчас ляпнет какую-то хрень". В определённой мере он был прав, ведь Андерсен, покрутив бумажку, скрутила её в шарик и выкинула в мусорное ведро, находившееся в углу. Гримаса Элиаса не менялась, в душе же он был полон таких эмоций, какие не испытывал, наверное, несколько лет. Подобному поведению удивились даже помощники генерала, которые исподлобья посмотрели на Аннализу, в поведении которой признали пятое чудо света. Аналогичная реакция была у её телохранителей, остановившихся в дверях. Аннализа демонстративно показала, что Элиас в ней ошибался.

— Я передумала. Элиас, это слишком поспешное решение! Блокада ещё ни разу не была прорвана, предпосылок тоже нет. Эти ваши грибозомби не представляют пока опасности, тогда зачем торопиться? Мы ещё можем спасти выживших. Нужно изучить обстоятельства... причины эпидемии! Отправить разведку — в исследовательский комплекс Tatsu, в здание администрации. У вас же есть ресурсы. Вам следует заняться этим вопросом.

Смешно, поскольку связи в городе нет, и Андерсен это знает. Однако её слову перечить нельзя, так что Элиас сухо приказал одному из помощников доложить об этом полковнику Блэйду, которому Расмуссен поручал всё, до чего у него самого не дотягивались руки. Связь будет восстановлена в ближайшее время, а пока Аннализа вызывающе стояла в центре кабинета, сложив руки на груди. Элиас, уже не стесняясь, от шока попросил у стоявшего рядом помощника рюмку и налил себе. Такое зрелище, как осмелевшая Аннализа, увидишь, возможно, раз в жизни. Хорошо это или плохо? Конечно же плохо, но как интересно! В игре Элиаса появился новый игрок, которого нужно как можно скорее ликвидировать — либо физически, либо путём нивелирования всякого внимания. Но это тема для другого разговора, а пока следует следовать воле президента и изображать послушную улыбку. Уж кто-кто, а Расмуссен прекрасно такому научен. Изворотливостью он расправился со своими конкурентами в партии Ганса и возглавил армию. Может, гением Элиас не был, но он умел приспосабливаться к новым условиям. Нужно только время...

Специалисты полковника Блэйда переключились на дрон, который находился недалеко от миссии, один из помощников Расмуссена дал ей в руки микрофон и пульт управления, который позволял Элиасу менять положение любого из десяти дронов. Находясь под пристальным вниманием со стороны генерала, Аннализа долетела до охраны участка и заговорила со стражей. Те, испуганные, поначалу прицелились, но узнали голос президента и обрадовались. Один из охранников, Эмиль, попросил Аннализу опустить дрон на землю и замолкнуть, поскольку в миссии могут начаться очередные беспорядки, если люди узнают о существовании дронов. Он взял беспилотник на руки, оставил товарища и стремительно пробежал через весь главный зал, удивив присутствующих: мрачная Вероника, державшая нож у вены у себя в укромном уголке, перестала бичеваться; Аксель, обсуждавший на втором этаже с Эммой какой-то очень старый фильм; выглянул оттуда вниз; разбиравшая на столе новую партию лекарства Астрид на миг отвлеклась. Эмиль вышел в коридор и тут же столкнулся с Оскаром, впервые за длительное время покинувшим кабинетом. Тот понял, что столкнулся с чем-то очень важным, и пропустил солдата в кабинет, после чего сам туда забежал. Коли, который решил позволить себе расслабиться и сел в место босса, тут же оттуда слетел.

— Оскар, на связи Андерсен. Армия готова помочь вам. Вы будете пропущены. Вам следует лишь активировать железную дорогу, чтобы безопасно выбраться. Если вас не затруднит, пожалуйста, окажите услугу себе и нам: сообщите всё, что вы знаете о катастрофе и зомби. Любые возможные сведения, самые банальные факты. Мы должны понимать, с чем столкнулись, чтобы провести расследование. Через три-четыре дня дрон вернётся за новостями.

И тут появились помехи. Аннализа не расслышала последних слов, поэтому попросила повторить. Однако что изображение, что голос стали нечёткими. Элиас громко приказал восстановить связь, что оказалось невозможным. Аннализа разочарованно покачала головой, так как не смогла понять, что хотел сказать Хансен. Расмуссен, сидевший за её спиной, переглянулся с тем самым помощником, которому подмигиванием отдавал невербальные приказы глушить связь с дроном. Можно было вздохнуть с облегчением: про уничтожение мэрии Аннализа не узнала. Миссия Хансена погибнет до того, как успеет сообщить что-либо президенту. Из всех помощников лишь один, стоявший дальше всех, возле двери, имел собственные соображения на этот счёт. Он достал телефон и переслал услышанное в кратком текстовом формате своему знакомому, сопроводив коротким дополнением: "передай инфу шпиону Коре на границе".

Прошёл ещё один день. Известная героиня, Хьерси Кольстад, сидела на крыше одной из многоэтажек в центре города, откуда было хорошо видно полицейский участок, расположенный на этой же улице, но с другой стороны дороги и дальше на запад. За небоскрёбами виднелся и Центральный остров, где Хьерси спасла Тома Холма. Теперь тот вместе с телами павших товарищей находится в участке, куда героиня его благополучно доставила, избежав встречи с бойцами Хансена или непримиримыми. Но всё же главной целью прибытия Хьерси на остров было не спасение погибающего, хотя подобным она занималась неоднократно. На этот раз, потерявшая всё, она искала документы, которые бы раскрыли роль властей в инциденте. Очевидным было искать их в здании администрации. Увы, Хьерси опередили, что не помешало ей найти под обломками несколько листов, которые Марка сжечь не успела. Правда, о том, что Эго вообще была в мэрии, следопытка не знала. Да и не столь важно было. Для детектива, как учила Хьерси старшая сестра, Оливия, нет ничего невозможного. Всего из одного документа можно извлечь столько всего. Жаль, Оливия, в отличие от младшей сестры, была профессионалом.

Теперь, сидя в безопасном месте, Хьерси листала эти четыре бумажки. Одну изучает, остальные придавила камушком, чтобы не слетели от дуновений ветра. Вчерашний дождь прошёл, и яркие Солнца освещают крышу, больше уже не мокрую. Штиль. Так и хочется нежиться на солнышках, тем более на крыше отродясь никого не было, и тут не воняет, как на поверхности. Под влиянием этого чувства Хьерси легла на спину, расслабив тело, но продолжила чтение. Этот, четвёртый и последний документ, содержал строки о получении компанией Tatsu субсидии на 500 миллионов эстигортов. Цель обозначена, она впечатляющая — проект "Теллуро". Хьерси усмехнулась, так как прекрасно понимала: такая сумма слишком внушительна для городского бюджета. Уже отсюда очевиден факт махинаций, проводимых мэром города. Другие бумаги раскрывали, кто финансирует проект. Помимо местных властей, участвовало около двенадцати компаний. Хьерси пожалела, что ни об одной понятия не имеет, хотя ту же "Эквелибриум" знать должна была — это одна из компаний Элиаса Расмуссена.

Эти бумаги оказались не просто так отделены от других. Хьерси уверена, что Tatsu виновна в ужасных событиях катастрофы — пусть и нет пока прямых доказательств, ведь сохранилось буквально четыре документа (Марка успешно сожгла остальные двадцать три). Кольстад намерена посетить исследовательский комплекс, расположенный за городом, но пока не подконтрольный солдатам Расмуссена. Скорее всего, сделает это в ближайшие дни. Пока что у неё совсем другие планы — одинокой кошке, только недавно чувствовавшей тепло, но вновь брошенной, предстоит вновь пожертвовать свободой ради того, чтобы творить добро. Чтобы поддержать, на крышу, прыгая с балкона на балкон, поднялся бродячий кот. Он вальяжно подошёл к Хьерси. Та уже подготовилась погладить кота, но он вместо того, чтобы прижаться, лениво упал и по-царски разлëгся. Тем не менее, Хьерси, положившая все четыре бумажки в карман, всë равно его потрепала.

На душе тоскливо. Как же тот зомби очутился в вентиляции? Шахту прикрыли брезентом, и то на всякий случай — мало ли встретятся зомби-животные. Увы, зомби не загорелись желанием заражать неразумных существ, а вот детей-нежить Хьерси встречала. Именно такой и проник в квартиру... Пользуясь маленькими размерами, прополз в дом. А там было десять человек, четверо вооружены винтовками. Видимо, запаниковали и не смогли воспользоваться. Хьерси винила себя: не улучила момента, не научила их бороться за свою жизнь. Главная героиня книги была первой, кого она спасла; дальше в квартире оказались ещё десятеро, среди них и несколько несовершеннолетних детей, один мальчик и вовсе меньше Эммы. Хьерси делала всё, чтобы люди были в безопасности и не мучились: после исчезновения Эммы установила решётки на окна и сделала люк с замком, ежедневно в одиночку добывала для выживших пищу. Всё зазря. По возвращении с очередной вылазки она обнаружила лишь лужи крови. Находившийся на кухне маленький теллуровик сложил все тела на стол, образовав своего рода мясной торт, и с громким чавканьем жрал. Поражённая в самое сердце, Хьерси сорвалась. Она одно за другим отстрелила монстру конечности, а затем стала бить голыми руками, отчего острые зубы, пытавшиеся вцепиться в кожу, были разбиты. Когда окровавленный теллуровик перестал сопротивляться, Кольстад разорвала ему голову надвое, достала главный орган плазмодия и раздавила в кулаке.

Невозможно в одиночку справиться со всеми напастями. Теперь Хьерси это понимала. Она, продолжавшая гладить кота, грустно вздохнула. Но всех можно спасти, но каждая смерть, в которой винишь себя, разбивает сердце. Так же чувствовал себя и Оскар, у которого погибло не меньше людей. Давно пора объединиться, отбросить в сторону разногласия. Но смогут ли? Хьерси осознавала, что пока что не способна примириться с Хансеном. Для начала его было нужно хотя бы понять. Увы, пока что в кошачьих глазах он был лишь чудовищем, ловко скрывающим ничтожество своей души.

В последнее время состояние Мартиниуса становилось всё хуже и хуже. Он говорил реже, больше спал и, казалось, по-прежнему не замечал, что происходит вокруг. Кнудсен уже не мог оставлять со старым доктора, поэтому большую часть проводил в этой же комнате, меняя за отцом памперсы и кормя с ложечки. Если непримиримым было что-то нужно, они тихо стучались и заходили, разговаривая шёпотом — чтобы не тревожить покой Мартиниуса. Периодически Коре всё же покидал больного, чтобы убивать зомби вместе со всеми. Но даже тогда он не переставал думать об отце — единственном светлом пятне, сохранившем в нём человечность. Не способный убить папу, он убивал других. И всё кровожаднее Коре расправлялся с зомби, всё жёстче кромсал теллуровиков — ему нужно вымещать злобу, накапливавшуюся при виде беспомощного Мартиниуса, так нуждавшегося в лекарстве. Не зная, о чем рассказывать отцу, Коре нашёл в школьной библиотеке книгу о похождениях капитана Ранга. И ведь читал, выдавая приключения моряков за свои. А Мартиниус лежал с улыбкой, превозмогая боль, чтобы не расстраивать единственного сына, и вслушивался в отдельные слова, какие доносились до его ослабших ушей.

Чудесное спасение Томаса стало темой многочисленных слухов в участке. Люди говорили то о помощи армии, то о руке Сириуса, то о мистических духах земли. Сам Том не распространялся о том, кто его спас, и даже охранникам, нашедшим три тела за деревом у входа (они сами не понимали, как можно так незаметно спрятать людей ростом в полтора метра, не будучи замеченным), было неизвестно, кто же герой дня. Он поведал правду только Оскару и Коли. Те были насторожены: отношения Хансена и Хьерси нельзя назвать дружественными. И на то есть причины. Однако тела Натана и Воланда были захоронены за участком, в выкапывании могил участвовал Холм. Стоя над двумя булыжниками, теперь навечно молчаливыми соседями угрюмых деревьев, Том мог вздохнуть спокойно: главная цель достигнута, он сдержал обещание. И всё же было так жаль погибших... Как и каждого мёртвого. Эти двое получили желанный покой, но тела других уже давно обесчестили, использовав для пропитания. Том не мог быть уверен в том, что его не постигнет та же трагичная участь. Но если есть святой, то, быть может, он смилостивится над Томасом в ответ на то, что тот отстоял делом и словами павших? Нет, Холм не надеялся на подобный отклик: не ради себя старается. Так и стоял, сурово почитая память умерших. Как каждая жизнь, так и каждая смерть имеет значение.

Тогда же, вечером, Эрик и Аксель выполнили невозможную задачу: доставили на базу связанного зомби с отстреленными ногами. Столь серьёзная травма ни разу не беспокоила нежить, однако из ситуации, в которой монстр оказался, спастись было затруднительно — его засунули в мешок, который Эрик, напоминавший новогоднего странника, тащил за спиной. Выжившие, заметя в коридоре бойца, сразу принялись шутить на эту тему. Остряк Маскер высмеял Эрика, и Аксель, следовавший за дедом позади, как бы невзначай заметил, что опередил того и первым пошутил над мешком. Тот обиделся. Эрик со смехом похвалил мальца, и они оба вывалили уродца на пустой стол перед Астрид. Монстр по-прежнему связан сразу четырьмя верёвками, вследствие чего едва может пошевелить руками. Врачиха засмеялась и потрогала зомби — до смерти молодого 5-летнего парня — по лицу. Тот попытался откусить пальцы, она вовремя отдëрнулась.

Люди в зале закричали, будто в участок целой армией ворвались теллуровики. Эрик как рявкнул — так все разом и успокоилась. Самые смелые попытались подойти, но так и остались на расстоянии не ближе десяти метров. Другие неловко заметили, что Хансен запретил тащить на базу живых зомби, в ответ на что получили логичный ответ: тот передумал. Кто-то попытался закричать, в ответ Аксель, по лучшей традиции своего наставника, показал возмутившемуся такую фигу, что вовек не забудет. Убедившись, что больше вопросов нет, бойцы по приказу Астрид сходили на склад и с трудом, открыв двери, вытащили оттуда перевёрнутую железную деву — то самое средство для пыток, которое использовалось в древние времена для мучительной казни. Этот вариант включал в себя стеклянную дверцу, которую можно было закрыть на ключ. Выжившие ахнули; Сора и вовсе заявила, что использовать такое незаконно. Её успешно проигнорировали: толпе было интересно, что будут делать с зомби. Дева успешно установлена вертикально; дверца открыта ключом, который Астрид хранила у себя в заднем кармане. Ослабив путы, осторожные Аксель и Эрик нанизали тело чудовища на шипы. Почувствовав боль, оно предприняло попытку спастись, однако дед грубо толкнул зомби, чем окончательно отрезал тому путь к спасению: мёртвое тело проткнуто в десятке мест... Подобные раны не были смертельны для нежити, скорее были причиной ноющей боли. Из-за этого зомби будет ныть, однако дверца приглушит звук, и только Астрид под лестницей будет слышать, о чëм ноет монстр. Она поблагодарила солдат, и те ушли: Эрик пошёл подышать свежим воздухом на улице, Аксель направился к Эмме на второй этаж.

Некоторые из выживших, ещё достаточно активные для того, чтобы пытаться выяснить правду, обратились к охране, чтобы поинтересоваться, действительно ли Оскар разрешил содержать зомби в зале. Бойцы подтвердили, что Хансен отдавал по этому поводу отдельное распоряжение. После такого народ смирился со столь странным сожительством. Как прежде, уже не бунтовали. Только нечто совсем неординарное могло бы всполошить их, однако обезвреженный нечеловек — тем более уже не такой страшный после теллуровиков — к такому не относился. Чего греха таить, даже белые зомби их не удивили бы, так как, хотя Хансен продолжает настаивать на вымышленности третьей формы и через солдат прячет от населения любые свидетельства, никто больше не сомневается в существовании плазмодиевых чудовищ. Люди устали от всего: от болезней, голода, неуверенности в завтрашнем дне и витающей вокруг опасности. Деятельность провокаторов не приносила плоды, выжившие попросту надеялись, что Хансен найдёт выход. В противном случае окончательно завянут, потеряв веру в себя, как Вероника, которая редко с кем общалась — разве что с Эммой и Коли порой — и часами сидела у склада. Астрид не могла ничем помочь: тут и антидепрессанты уже не действовали. Правда, у Оскара уже были планы разбудить Веронику от многодневного сна, но о них будет сказано чуть позже.

А пока Астрид, как будто учёная, изучала зомби. Исследовательская работа заключалась в банальном сидении и подслушивании воя нежити. Железная дева — её рук дело; при всей своей доброте Астрид, как хирург, имеет нездоровый интерес к жестокости. Например, Коли неоднократно утверждал, что та увлекается садо-мазо, однако предоставить доказательств Оскару не мог. Грубой Астрид была только с нежитью, и большинству как-то всё равно: уроды заслужили такое обращение. Однако ранее это были лишь части тела, из которых удавалось извлечь только информацию о строении и общих закономерностях развития плазмодия. Сегодняшний пациент принадлежал к функционирующим жертвам паразита, поэтому, следуя приказу Хансена, Астрид сидела за столом и записывала, что произносил зомби. Давно известно, что нежить стонет, пытаясь что-то сказать. Однако слова это неразборчивые и нечеловеческие. Теллуровики, согласно свидетельствам выживших — в их числе наши основные герои, — ещё легче разговаривают и издают человекоподобные звуки. Однако задержать белого зомби и доставить в участок на данный момент не представляется возможным. К счастью, изучение и обыкновенного ходячего мертвеца открывало Астрид глаза.

Несколько дней она вела блокнот, периодически подзывая Коли. Тот, вне зависимости от своего состояния (администратор по-прежнему, бывает, ведёт себя как обкуренный), активно помогал, потому что был полиглотом и едва ли не на генетическом уровне знал шесть языков. Причина проста: невзрачный и тихий Коли имеет три диплома о высшем образовании. Только не распространяется, потому что не кичится этим — в условиях зомби-апокалипсиса отнюдь не образование решает, живой ты или мёртвый. Помощи администратора хватало, чтобы записывать некоторые совсем сложные слова: порой зомби начинал бредить и проглатывать звуки, в восстановлении которых сыграл решающую роль именно Коли Раннум. Увы, в расшифровке подобной бредятины, столь, впрочем, близкой алласориесскому, он уже помощником не был. Астрид ломала голову над странными текстами, напоминавшими мольбы. Было очевидно, что зомби к кому-то обращался, взывая о помощи. Хотя настрочено не меньше сорока страниц, покажем лишь одну, так как и этого будет более чем достаточно.

Некоторые смелые подходили поближе, чтобы на расстоянии полюбоваться зомби, как животным в клетке. Астрид не мешала, да и было на что посмотреть. Смирившийся с положением и собственной беспомощностью, зомби с белыми, безжизненными зрачками озирался по сторонам и рассматривал людей. Будто находился в трансе. Никто не мог сказать, что ещё может быть на уме у этого людоеда, кроме одной-единственной цели, в которой нежить видела смысл своей жизни. Одежды, кроме впившихся в кожу лоскутов ткани, больше нет. Кожа мертвенно бледная, ничем не отличается от теллуровика. Свежие рубцы на щеке кровоточили, в очередной раз доказывая, как надалеко мертвецы ушли от человека. Рот кривился в уродливой улыбке, и стоило раздвинуться рассечëнным губам, как обнажались идеальные белые зубы, покрытые кровью и частично стëршиеся от употребления пищи, для желудка не предназначенной — паразит порабощал не способный долго протянуть на каннибализме организм, обращая его органы в чистый плазмодий. Высовывавшийся из-за волос белый материал обвивал уши; другой выглядывал из открывшегося пупка: живот, не способный вмещать в себя столько паразита, попросту разорвался. Мужские гениталии наполовину стëрлись, превратившись в уродливый рубец. Этому существу было плевать на собственное состояние, ведь плазмодий при захвате тела первым делом начинал повреждать рецепторы нервной системы, отвечающие за восприятие боли. Полностью обращённый зомби больше не сдерживался ни физическими, ни душевными страданиями. Вперёд его вела лишь жажда пропитания. Астрид с ужасом подмечала, что теллуровики по поведению значительно отличаются от обычной нежити. Они ещё страшнее.

Несколько дней спустя на крыше полицейского участка, не просто так прозванной полигоном, тренировались Аксель и Эрик. Старый предпочитал работать с каждым бойцом индивидуально — тем более, их осталось не так много. Тренировки проводил ближе к вечеру, поскольку в это время вылазки были маловероятны. Где-то около часа работал с одним, потом звал другого. Старый уделял много времени боевому духу, особым приёмам, владению оружиям и — главное — мудрым речам. Программа тренировок существенно изменилась после встреч с теллуровиками и массовой гибелью солдат. Отныне Эрик уделял огромное внимание гибкости и ловкости, а также скорости реакции — чтобы побеждать сверхлюдей, следовало самому быть сверхчеловеком. Увы, реализация новой программы столкнулась с трудностями: выпускать на крыше реальных зомби опасно и для выживших, и для самих тренирующихся, а каменные бабы, спящие крепче Марки Эго 278 числа, погоду не делают. В связи с крайне ограниченными ресурсами Эрик уповал на свои силы, фантазию солдат и их готовность слушаться каждого его приказа. К счастью, ребята наставника не разочаровали. Ещё не потеряна надежда в новые поколения!

В данный момент Эрик пытался наброситься на Акселя, а тот уворачивался от выпадов. Несмотря на возраст, дед в некоторых физических параметрах вполне мог соперничать с теллуровиками, поэтому считал себя достойным заменять столь ужасающего монстра. Если "клоун" был пойман, ему следовало как можно быстрее избавиться от захвата. Эрик разрешил Акселю применять силу, и тот нашёл верный подход: бить врага поддых и как можно скорее освобождаться. Дед подтвердил, что на теллуровиках один раз такой метод сработал, однако попросил его самого так не бить. Аксель касался живота наставника локтем, тот его отпускал. Вот и на этот раз Аммод не успел увернуться и был захвачен могучими руками Эрика. Он выполнил тот самый облегчённый вариант приёма, вырвался и кувырком отскочил на пару метров. Затем старик воскликнул "Идут!", что означало, что каменные бабы, стоящие на краю крыше, являются теллуровиками. Аксель, вжившись в роль, из положения лежа выстрелил в двух противников, затем привстал, отпрыгнул чуть назад, имитируя уворот от атаки быстрого зомби, и попал третьему в голову. Идеально.

— Да одно это слово вызывает у меня отторжение на всех уровнях, блядь! Но иногда можно быть на одной волне, понимаешь... Вот тебе пример, кстати, когда нужно и можно меняться. А меняться надо ради близких — и менять только самые свои дурные привычки. А то, что твои шутки рассмешат только пьяную корову — ну так ни ты, ни кто-либо ещё не страдает! Если тебе кто-то скажет перестать так шутить, шли нахрен. Это твоя суть, Аксель.

— А что смеëшься? В этом твоя сила, клоун! Ты клоун, но этим ты силён! В твоей вере в подругу, в твоём стремлении поддерживать её и смешить сила! Я сколько раз говорил Коли — ну не прав он. Сила разная, но итог у неё один. Она поддерживает в тяжёлые времена. Может, ты недостаточно смелый и решительный, но если ты поверишь в себя и поймёшь, что для твоей подруги ты нужен таким, какой ты есть, то и горы свернуть сможешь!

— Аксель. Я воевал, — дед, чтобы подтвердить свои мысли, впервые раскрыл Акселю страшные годы молодости, — в составе миротворческих сил Всемирной организации. Нас отправили в Русрани на Араде, там в те годы была гражданка. Одно непризнанное государство воевало на границе Русрани и Кирилории, но боялось сунуться в Эднштейн, иначе было бы уничтожено за считанные недели. И вот нам пришлось там воевать... Какой же это был пиздец, Аксель. Такой же, как сейчас. Провианта нет, боеприпасов нет, условия дикие, враг кровожадный. Я видел зло похуже непримиримых, Аксель — там с людей заживо кожу снимали! Придёшь в деревню — а на виселицах подвешены за ноги и висят вниз головой ещё живые люди, у которых кожи нет. После такого меня зомби вообще не удивили. Мои товарищи были отважными, я вроде как тоже. Нескольких поймали и казнили аналогичным образом, но они не боялись. Так жаль, что не успели прийти на помощь...

Суки... эти злодеи, Аксель — это неисправимая Тьма. Все мы сильные, но некоторые люди используют свою мощь не для правильных целей. Таких я и сам презираю. Они лгут, предают, пользуются... Мерзость! Подобное зло нужно искоренять любыми способами. Я считал это своим долгом тогда, считаю и сейчас. Оскар правильно делает. Пусть он и вынужден убивать заражённых, но я его понимаю. Главное, что здоровых он оберегает. А типы вроде Кнудсена — гниды, которым место в Преисподней. Они убили много невинных людей, пытавшихся выжить, в том числе и наших. Ничем не отличается от террориста. Вот наши главные враги! Даже не зомби, нет. Это с подобными извергами нужно бороться. Трусливый или смелый, молодой или старый, серьёзный или шутник — ты должен оставаться человеком.

— Конечно так. Они до сих пор активны, но пока что в подполье. По крайней мере, давно не слышал новостей, чтобы кто-то в Араде кому-то отрезал голову, ха-ха. Нас было три друга — я, Петр из Поспонатии и Каспар из Эстлэнда. Мы поклялись, что кто последний помрëт, тот пусть перед смертью подмигнëт, чтобы души друзей нашли и помогли попасть в загробный мир. Не поверишь, но они оба в могиле, ха! Так что запомни этот момент. Как будет нужно, напомни, чтобы подмигнул. А то я бываю забывчивый.

Оба рассмеялись. Но дружеская сцена была прервана появлением на крыше Эммы, открывшей люк. Наставник и его ученик, по-прежнему сидевшие на своих местах, с удивлением к ней повернулись. Девочка сообщила, что Оскар ждёт их на улице возле участка, что немало удивило Эрика, не ожидавшего, что они выйдут так поздно. Была не была — раз босс сказал, значит, оно так нужно. Оба спустились вслед за Эммой, не забыв взять оружие. Толпа в зале выглядела возбуждённой, и, очевидно, не только из-за агрессивно вопившего в железной деве пленника, которого Астрид пыталась успокоить, стуча по стенкам устройства. Люди, как верно подметил Аксель, были встревожены тем, что сам лидер впервые покинул участок — явно ситуация не из простых. Сора по-прежнему выкрикивала маты в адрес Оскара, хотя её никто не слушал. Увы, Коли, отошедшего в уборную, тут не было, и только два бойца пытались успокоить толпу. Гастон вместо администратора объяснял бабушке Альмаматер, что бритва ей не нужна, а его помощник Джоннас гневливо требовал от населения спокойствия, помахивая дробовиком. Вопреки приказам Оскара, бойцы часто превышали свои полномочия, в чем их сложно винить — такие же уставшие и обозлëнные, как и остальные. Испугавшись Джоннаса, немногие протестанты, стоявшие в единый ряд перед двумя солдатами с высоко поднятыми руками, вернулись на скамейки, а остальные и раньше успокоились.

Ребята пересекли линии обороны, и Наташа заботливо проверила их, с детской улыбкой пожелав удачи — в ответ Эмма тоже просияла, Аксель кивнул, Эрик одобрительно хмыкнул. Возле выхода, возле широкой сосны, что стояла между участком и тротуаром, скученно собрались остальные участники похода: Оскар, Том, Айзек, Эрнест и Вероника. Все держали в руках одни дробовики, поскольку от оружия ближнего боя в последние дни отказались: зомби стали попадаться реже, чем теллуровики, которых смертельно опасно подпускать близко. Выбор Хансеном бойцов был надёжно обоснован. Эрик обязателен, как военный лидер. Том, несмотря на ранение, вновь вызвался помогать, и профессиональное владение оружием подтверждает пользу от его участия. Эрнест и Аксель из выживших наиболее опытны в выходах за пределы участка, хотя Эрик неоднократно отмечал Оскару, что Аммод недостаточно подготовлен для тяжёлых операций, так как опасается теллуровиков. Айзека взяли, чтобы не интриговал, пока никого не будет, в убежище: после смерти товарища его убрали с охраны, и он часто через подставных лиц воровал водку. Эмма, которая в последние дни часто выходила на тренировки и один раз продемонстрировала Эрику свои таланты, считалась теперь бойцом не хуже Акселя. По её просьбе и с согласия Оскара взяли Веронику — чтобы та наконец проявила себя и поборола хандру. Эго была согласна, потому что сама устала от нытья... И, наконец, вышел сам Оскар, принявший решение возглавить операцию.

В тот момент, как наши герои подошли, шло обсуждение маршрута. Эмма приблизилась к леди Вере и обмолвилась парой слов; та понуро вздохнула, впрочем, согласившись с подругой и положив усталую голову на плечо. Добротой Селанд снова добилась расположения подруги, и та подтвердила, что готова бороться, хотя нытьё и редкие фразы по поводу неизбежной смерти, казалось, говорили об обратном. Взрослых интересовали более насущные вопросы — в частности, Эрик выровнялся с Оскаром и с употреблением нескольких ругательств поинтересовался, почему выходят вечером. Хансен объяснил: от разведчика узнал, что непримиримые собираются выступить куда-то на запад. Неизвестно, куда двинутся — в госпиталь или на станцию, однако их нужно опередить. До темноты ещё несколько часов, они успеют. Дед согласился с доводами, хотя всё равно проворчал. Аксель пошутил, что только женщины так собираются, за что получил от наставника подзатыльник. Оскар приказал всем напоследок проверить оружие и боеприпасы, как вдруг Эмма краем глаза заметила движение в небе. Она уведомила об этом остальных, и все, отвлекшись от занятия, подняли глаза вверх. Все удивились, а Оскар приложил ладонь к лицу.

С крыши соседнего небоскрёба на планере спускалась Хьерси Кольстад. Охранники подняли оружие, чтобы подстрелить цель в воздухе, однако Оскар отдал приказ отставить. Самой радостной была Эмма, наконец спустя столько времени вновь встретившаяся со своей спасительницей. Всё это время она была уверена, что "мама" продолжает наблюдать за ней, готовая спасти, как в те разы. И, надо сказать, совсем не ошибалась: Хьерси посильно помогала выжившим, хотя только в половине случаев успевала вследствие размеров города, больших расстояний и сложной географии. На этот раз всë будет по другому: вольная кошка прибыла, чтобы присоединиться к миссии того, кого всегда ненавидела. Она приземлилась возле Оскара, и, не скрывая радости от встречи с бойцами, с опасением посмотрела на того. Хансен, в свою очередь, из спокойного человека превратился в зверя. Он ощетинился и сделал несколько шагов назад.

Всё встало на свои места. Реакция каждого члена отряда была бесценна: сам полицейский сложил руки на груди, смирившись с признанием; Эрик нахмурился, пытаясь понять, в чëм шутка; Аксель посмеивался пару секунд, тоже думая, что это розыгрыш, пока не застыл с открытым ртом; Эмма улыбнулась, будто бы обрела и отца, и мать в одно мгновение; Вероника точь-в-точь повторила реакцию Эрика; строго нейтральное лицо Тома, столь комично сочетавшееся с остальными, говорило само за себя; Айзек искренне не допирал, чему все удивились, и смотрел по сторонам; Эрнест молча приложил дуло дробовика к подбородку; охранники, неловкие свидетели сцены, отвернулись к стене, чтобы шёпотом обсудить шокирующую новость; виновница торжества сложила крылышки планера за спиной и склонила голову набок, сохранив кислую мину. Отныне Хьерси Кольстад член их команды!

— Приятно познакомиться, я Эрик, — дед решил первым оказать почтение Хьерси, в которой признал настоящего специалиста по оружию. Вслед за ним признали женщину и другие: Том учтиво поблагодарил за спасение, Эмма так и вовсе обняла. Угрюмому Оскару оставалось только смириться с новым положением дел. Его мучал один вопрос: что потеряла Хьерси, раз присоединилась к ним? Подруге былых дней больше некуда идти?

Так и быть, выдвинулись в путь. Как всегда, шли клином — впереди Эрик и Оскар, дальше остальные солдаты, в конце Хьерси и девочки. Не так давно по пути ко станции для защиты убежища разведчиками была возведена высокая баррикада, через которую теллуровикам будет трудно перейти. Она проходила от стены одного заброшенного кафе к стене многоэтажки, в то время как окна этих зданий были заблокированы. Со стороны участка установлена лестница, по ней бойцы поднялись по очереди. И если на "своей" стороне врагов не было, то на "той" Эрик сразу же встретил несколько теллуровиков, копавшихся в одной из разбитых машин. Не способный понять их действий, дед подошёл и двумя выстрелами из дробовика уложил монстров спать. Впереди было не менее десятка белых зомби, изучавших заваленное шоссе будто по единой команде. Героям следовало пробраться через дорогу, полную таких машин (в некоторых попадались следы плазмодия, сообщавшие о прекращении здесь обычных зомби в белых), и двигались они, соответственно, крайне аккуратно, озираясь по сторонам и разумно осматривая каждый уголок. Внезапно для других Хьерси выстрелила в гору трупов за грузовиком, и оттуда вывалился теллуровик с разорванной головой. Хансен сухо поблагодарил бывшую за охрану девочек. Одна группа теллуровиков так и вовсе бродила по кругу вокруг тела какого-то ребёнка. Аксель, Айзек и Эрнест застрелили и осмотрели труп: самая обычная девочка двух лет с вырванным скальпом и отсечëнной рукой, которую успели наполовину сожрать. Ужаснулись, преспокойно продолжили путь — так-то удивляться нечему. По пути убивали теллуровиков, которых благодаря скученности и многочисленности вовремя замечали. Эрик и Аксель, бывалые, знали, какие машины надо обходить, чтобы скоротать. Было время для передышки.

А Хьерси не умела молчать. Идя вместе с Эммой и Вероникой, она рассказала, почему так не любит Хансена. Истинная причина крылась в не столь далёком прошлом: Оскар и Хьерси были парой и собирались пожениться. Она была продавцом в оружейном магазине и разбиралась во всех видах огнестрела, имела соответствующую лицензию; он работал в магазине цветов "Кельсия". Довольствовались своей жизнью, ходили на свидания. Хьерси научила Оскара стрелять, что было для него важно: старший брат, Нут Хансен, работал в спецназе (эта структура подчинялась полиции), и Оскар стыдился своей изнеженности. В то же время сестра Хьерси, Оливия, не одобряла такой брак, поскольку длительное время, будучи частным детективом, конфликтовала с полицией, хотя конкретно об Оскаре отзывалась положительно. И Хьерси любила Оскара. Однако, когда дело уже близилось к свадьбе, Оливия пропала. Спустя пять дней нашли тело. Она была изнасилована и убита ударом лома. Полиция не нашла виновных. Однако Хьерси провела независимое расследование: с помощью других детективов разыскала очевидцев, описавших внешность одного подозрительного типа, что представлялся блюстителем порядка, затем проанализировала лицо и алиби каждого сотрудника, которого смогла, пока не признала в преступнике Нута Хансена. У того и алиби не было. Она попыталась расправиться с убийцей, однако её остановил Оскар, с которым они очень жёстко поругались. Через день она узнала о том, что Нут повесился. Теперь уже Оскар не мог простить Хьерси. Пути некогда влюблённых разошлись — Хьерси осталась продавцом, но поклялась отомстить виновным, а Оскар пошёл в полицию. Через пару недель к ней пришли с проверкой, обвинив в недобросовестном хранении огнестрельного оружия: уволена, лицензия отобрана. Упорная Хьерси ни одной пушки не отдала, за что была объявлена в розыск. Скрывалась, снимая квартиры, вплоть до катастрофы. И вот теперь она, Хьерси, здесь — свободная, но всё равно несчастная.

Эмма была сама не своя от этой истории. Хотелось бы выслушать версию Оскара, но тот пока занят тем, что ведёт группу и обсуждает с Эриком детали грядущей операции. Ещё сильнее была потрясена Вероника, которая старалась забыть о матери, но после слов Хьерси снова вспомнила, что столкнулась с аналогичной потерей: по настрадавшемуся лицу беззвучно текли слëзы, и Эмма, занятая разговором со взрослой спутницей, этого не заметила. Селанд спросила Хьерси, рада ли та за Оскара, выжившего только чудом. Ответа не последовало, поскольку та, услышав дыхание теллуровика, попросила девочек подойти поближе и через секунду выстрелила в машину, из которой доносился столь страшный звук. Нуждавшийся в дыхании монстр пережил попадание в корпус, и Хьерси добила его только со второй попытки. Дальше разговоры стали бесполезны, поскольку уже добрались до нужного места.

Здание вокзала. На ступенях никого нет — твари поджидают внутри. Оскар предупреждал об этом: по показаниям разведки, монстров стало только больше. Времени не так много, и нельзя рассусоливать. Первым заскочил Эрик, который чуть не уронил дробовик от удивления, и даже не от усилившейся вони: в центре зала расположился огромный перевернутый крест, собранный из мёртвых тел. Аксель, зашедший вслед за дедом и Оскаром, узнал в одном из трупов, образовывавших перекладину креста, свою мать, и едва сдержался, будучи возмущён таким святотатством. Там же узнали и несчастных Кристиана с Лукасом. Свыше двух десятков теллуровиков кружились вокруг символа в неистовом хороводе, издавая низкочастотные звуки своими гортанями. Других монстров пока не наблюдалось — плазмодий на стенах пустует. Песнопение образовывало складную мелодию тональности ля-минор, в которой улавливались зловещие нотки. Жесты и улыбки теллуровиков отражали их экстаз, из которого монстры, чей покой нарушили, выходить вообще не собирались.

Без пререканий бойцы разделились на три группы, достали оружие и атаковали. Удивлённые теллуровики попали под удар, и те, что находились позади, попытались спрятаться за скамейки. Однако шестёрка солдат, на этот раз вооружённая на совесть, отстреливала ненавистным врагам конечности и головы, и те не могли сопротивляться ураганному огню. Стоя в ряд, бойцы не ранили друг друга дробью, всю тяжесть которой ощутили на себе беспомощные уродцы. Хьерси, первоначально остановившаяся с девочками у металлодетекторов, дальше не сдвинулась, потому что предположила, что белые зомби, чей интеллект она знала не понаслышке, приготовили ловушку. Как в воду глядела: обе боевые группы ещё не добили оставшихся теллуровиков, как по лестнице к ним с воплями забежало ещё три десятка. Однако воинственность и агрессия не подтверждали теорию засады: они будто получили сообщение и бросились на помощь братьям. Оскар первым услышал их крики; он за пару секунд перераспределил бойцов... и ему снова помешали. На этот раз порвался один особенно толстый сгусток плазмодия, который притаился в слепой зоне, никем не замеченный. Оттуда с воплем выполз ещё десяток уродов, один из которых мгновенно набросился на стоявшего рядом Айзека. Тот чудом успел выстрелить в голову и отскочить назад. Оскар, запутавшийся, только через несколько секунд пересчитал монстров и приказал собраться в круг так, чтобы самые сильные ребята (Эрик, Том, Эрнест) противостояли врагам с улицы, а более слабые (он сам, Аксель, Айзек) — тем, что из кокона. Хьерси приказала Эмме увести Веронику в безопасное место, а сама бросилась на помощь бойцам, нарушив приказ Хансена. Одним метким выстрелом из гранатомёта разнесла четверых, затем перешла на дробовик, чтобы никого не задеть. Это придало уверенности окружённым, но, в целом, дела у них шли лучше, чем у группы девочек.

Эмма и Вероника сбежали в тёмный коридор, где не было слышно ни единого зомби, через металлодетекторы. Леди Вера достала фонарик, чтобы освещать путь. Стены не покрыты плазмодием, но плинтусы полны больших дыр, в которых способен поместиться человек. Вероника заметила кровавый след, начинавшийся на полу под её ногами. С помощью фонарика проследила, куда он ведёт. Как оказалось, продолжался до одной из нор, где терялся в темноте. Эта неизвестность таила в себе опасность. Пусть тут и тихо, но где-то точно скрывается ждущая своего часа нежить. Невзрачный скрежет, прерываемый периодически воплями и криками из зала, действовал на нервы.

Подруги, крадясь, пошли назад к сражающимся, где было, как ни парадоксально, куда безопаснее, чем здесь. Внезапно что-то схватило Веронику за ногу, и она упала. Фонарь взлетел в воздух, где пару раз перевернулся, осветив обернувшейся Эмме на доли секунды длинную костлявую руку — которая тянулась из той самой дыры, — и упал на пол. Селанд бросилась помогать подруге, захваченной неизвестным монстром, но чудовищная рука утащила ту ещё дальше, отчего Эго скрылась в темноте. Эмма в испуге отдëрнулась.

Внезапность потери, темнота и страх вскружили Эмме голову. Она отошла ещё на шаг назад и упала, так как подкосились ноги. Сердце тяжело билось, конечности не контролировалось, дыхание сбилось. Дробовик вылетел из рук и упал рядом с фонариком. Она дрожала, будучи полностью охвачена панической атакой. Перед ней опасность, а организм будто нарочно не даёт сдвинуться ни на миллиметр. Фонарь светил наверх, и вскоре Эмма заметила беззвучно двигающегося монстра, остановившегося, как те призрачные видения, которые преследовали непримиримых при их походе на участок. Эмма смотрела на него с рыдающим лицом. Расстояние между ними составляло не больше четырёх метров.

Напуганная двумя словами насмерть девочка закричала ещё громче, чем Вероника, и наконец осилила себя. Она встала и, резко развернувшись, изо всех сил побежала назад, безумно зовя на помощь всех, кого знала: и Хьерси, и Акселя, и Оскара, и даже маму. Белый зомби пришёл в движение и понëсся за ней, как неостанавливаемый поезд, крайне быстро двигая не способными держать такую массу ногами. Эмма бежала, в ужасе оборачиваясь, но монстр нагонял и нагонял, и она сосредоточилась на спасении... В истерике даже не заметила, как споткнулась о камень и разбила коленки. Раскрывший смертоносную челюсть, из которой сочилась слюна, теллуровик приближался с каждым мгновением. Девочка из последних сил ползла вперёд, умоляя о помощи и одновременно захлëбываясь в слезах — знала, что её съедят так же, как и Веронику, но ползла. Однако озверевшего монстра было не остановить. Нагнав, он набросился на травмированного ребёнка сзади.

Его остановил меткий выстрел. Теллуровик упал рядом с рыдающей Эммой. Хьерси быстро приблизилась к ещё живому уродцу, протянувшему к ней свою мерзкую костлявую руку, пнула его подальше от девочки и выстрелила ещё раз. А потом ещё раз. И ещё. И ещё. Рассерженная, она палила, перезаряжала и палила повторно до тех пор, пока всё тело монстра не было обращено в ошмётки мяса. После этого она взяла девочку на руки и, невзирая на тяжесть, понесла в зал, где уже собрались освободители монстров. По пути онемевшая Эмма говорила про смерть Вероники. Увидя выходящую из темноты Хьерси, солдаты бросились ей на помощь. По приказу Оскара все, кроме него и Акселя, отправились в коридор. Девочку положили на скамейку. Оскар и Хьерси сели с разных сторон, Аксель не мог усидеть на месте и бродил рядом, переживая. Эмма несколько минут рассказывала об увиденном, описывая каждое чувство — каждый вопль, каждую эмоцию, каждый оттенок всепоглощающего ужаса. Хьерси чувствовала себя паршиво, Аксель пытался подавить боль, Оскар опечаленно отвернулся. Поверили всему, кроме "Ты моя" — вообще-то зомби не умеют говорить по-человечески.

Та могла только покачать головой в знак согласия. Не до ругани было. Одна общая вылазка уже сплотила их, пусть и не так крепко. Аксель поглядывал то на пострадавшую Эмму, то на тело своей матери, которое уже невозможно было извлечь из этого проклятого места. Ему предложили присесть, что тот и сделал, лишь бы не сорваться и не сойти с ума. Через две минуты в коридоре появился свет, и вот вернулись бойцы во главе с Эриком и Томом. Они сообщили, что следов монстров нет. Айзек быстро прополз во все норы, которые оказались взаимосвязаны и вели наружу, к поезду. Там тоже было безопасно. Совсем неясно, куда пропала Вероника, ведь ни одно из обнаруженных тел ей не принадлежит. Оскар отошёл с солдатами, так же сделал и Аксель. Обсуждали вопрос с электричеством — благо, среди выживших есть два электромонтëра, можно будет использовать их в деле. С Эммой сидела лишь одна Хьерси. Положив ладонь на щеку девочки, она сказала:

Она взяла Эмму, всё ещё дрожавшую, и прижала к груди. Та почувствовала, как наступает долгожданное успокоение. Не в силах больше выдержать боли, ослабшее тело воспользовалось случаем и вырубилось. Кошмар, повторивший худшие воспоминания 278 дня, подошёл к концу. Хьерси гладила спящую Эмму по волосам, надеясь, что той не будут сниться плохие сны. Через полчаса стемнеет. Пора возвращаться домой.

По возвращении солдаты (на станции остались Том, Айзек и Эрнест, которым поручили почистить зал, возвести линии обороны и продержаться всю ночь в здании. Для такого специалиста, как Холм, не так уж и сложно) столкнулись у входа в участок с разведкой, которую охрана задержала здесь, чтобы дождаться Оскара. Последнему, как оказалось, после ужесточенной резни стало совсем плохо: плохо спавший и крайне истощённый, Хансен едва держал себя на ногах. Разведчик, осознавая жестокость слов, поведал о том, что непримиримые устроили диверсию на городской электростанции. Охранники подтвердили: уже через пару минут после того, как бойцы ушли воевать с теллуровиками на станции, в участке пропал свет. После таких слов Оскару стало совсем плохо. Если Эмму держала на руках, так ни разу никому и не передав, Хьерси, то Оскару помогал Эрик.

В главном зале, где большинство уже спало, бодрствовали только пара человек, удивительно спокойно воспринявших плохое состояние лидера, и Коли, который сидел у Астрид и обсуждал какой-то вопрос. Стало куда темнее, ведь яркие, пусть и моргающие лампочки сменились установленными верным администратором свечами — совсем уж тускло. Услышав шум, Коли, как верная собака, бросился на помощь. Оскара трясло и шатало, будто пьяного; Коли приказал немедленно положить того в кабинете на матрас, который находился за столом в кабинете. Задачу выполнил Эрик. Хьерси с Акселем отнесли спящую Эмму на второй этаж — парень показал, где еë кровать, и помог уложить в кровать хрупкое тельце, чье сердце сегодня чуть было не разбилось. После этого все они вернулись к Коли. Только тогда заметили, что железных дев стало двое.

Плавно перешли к другой теме. Коли объяснил, что по просьбе Астрид уломал охранников добыть ещё одного зомби, которого изловили с трудом, так как хитрец прятался в канализации под убежищем. С его поимкой убили двух зайцев — и участок обезопасили, и эксперимент провели. Зомби заперли во второй деве, которую приволокли солдаты, охранявшие зал, и поставили рядом с родичем. Результат оказался удивительным: в социальной среде зомби перестал реветь и возмущаться и переходил на осмысленный диалог со своим мёртвым собеседником. Он больше не харкал спорами, вынуждая Астрид надевать маску и отмывать стекло, больше не горлопанил — исключительно общался. Стало куда понятнее, о чем идёт речь, ведь вместо хаотичных песнопений монстры обсуждали серьëзные темы. Коли разобрал их слова и убедился, что язык алласориесский, человеческий — просто крайне сильно искажённый. Но и это ещё не всё. У зомби, помимо своего разума, есть коллективный — некая высшая сущность, которая управляет ими и в редкие моменты на короткий промежуток времени захватывает все мёртвые тела, вынуждая замолкать. Создания будто синхронизируются. А темы для разговоров пугают: пожирание мяса; признание людей достойными обращения в "баугенхейров" или употребления в пищу; поклонение божеству Сайринто, чье имя слишком похоже на имя древнего бога Сайлента, покровительствовавшего войне.

В очередной раз подтверждается, что выжившие имеют дело с другой разумной расой, и обычные зомби — лишь переходный этап между людьми и истинными теллуровиками, чье истинное имя — баугенхейры. Коли, неплохо разбиравшийся в истории, объяснил, что культ Сайлента ныне практически полностью вымер, однако в начале нашей эры он был очень распространён. Ходили легенды о Земле мёртвых, которым оказался материк Тисинак в южном полушарии — там жили нелюди, которые впоследствии были уничтожены. Мифические описания "людей-грибов, вырезающих целые города" хорошо соотносились с тем, что видели герои. Но никогда не было понятно, какова истинная природа этих созданий. Можно сколько угодно говорить о том, что Сайлент породил баугенхейров, и даже можно придумать, что это он выпустил их в Хескенесе. Но для образованных людей Сайры, живущих в цивилизованном IV веке, будет корректнее опираться на надёжные источники. А известно то, что в распространении виновата Xmon. У Хьерси есть даже предположение, какая корпорация могла подсунуть паразита компании Кнудсена.

Хьерси улучила минуту и, окончательно приняв решение сотрудничать с миссией, показала Коли документы, в которых доказывалась вина Марки Эго. Тот внимательно изучил доки и заметил, что одна из компаний, спонсировавших Tatsu и проект "Теллуро", принадлежит Элиасу Расмуссену, возглавляющему блокаду города. Все были удивлены. В целом, Коли одобрил деятельность Хьерси, пусть и подметил, что тут нет ни слова о зомби, так что документы следует использовать исключительно как подспорье в будущем, хотя Оскар, по его словам, тоже уверен в том, что первопричиной были эксперименты учёных Tatsu.

Помолчали и приняли решение отправляться спать. Астрид спала у себя на рабочем месте на специальном матрасе, как и Оскар. Коли дрых где мог — не самый прихотливый в этом отношении. Эрик мало чем от него отличается. Аксель поплелся на второй этаж в койку. И лишь одна Хьерси в задумчивости стояла на прежнем месте минуту. Такая тишина. Никаких воплей и стонов, так слышимых в её квартире — абсолютный покой. А тускленький свет, исходивший от свеч, можно было воспринимать и как часть романтической атмосферы, и как панихиду по Веронике. По большей части походило на второе. Она поскучала немного, затем приняла решение проведать Оскара. Охрана долго не хотела впускать её, пока Хьерси не воскликнула, что является бывшей Хансена. Тогда стражники тем более не захотели её впускать. Пришлось вырубить их парой ударов и войти внутрь. Оскар лежал с открытыми глазами, поскольку никак не мог заснуть. Смерть Вероники, ребёнка, не была чем-то особенным, но для него каждая жизнь и каждая гибель имели значение. А Эго была ребёнком страдающим. Очевидно, заслуживала большего...

Весь последующий день Оскар лежал в кровати, проявляя абсолютную апатию ко всему. Астрид лично приходила к нему с пачкой лекарств, но, как оказалось, Хансен просто нуждался в отдыхе. Оно неудивительно — полицейский мало спал в течение двух недель и всё время работал над управлением миссией, направлял солдат на тщательно планируемые вылазки, вместе с Коли решал вопросы обеспечения ресурсами — едой, водой, медикаментами, прочими товарами первой необходимости, оружием, — лично переназначал немногочисленных солдат и работников, проводил беседы и консультации. Ночь с Хьерси стала для него единственной отдушиной за столько времени и даже придала сил, хотя по-хорошему следовало подождать еще немного времени. Астрид настаивала на паре дней отдыха, Оскар собирался выйти уже к вечеру. Хьерси, весь день помогавшая Коли, периодически навещала бывшего и закрывалась, так как некоторые темы для разговора были интимны. Охрана теперь без вопросов пропускала еë, заранее открывая дверь.

А вот у Коли дела обстояли куда хуже. Помимо основной работы, он теперь отвечал и за дела, в которых совсем не разбирался — за вылазки. Благо, Эрик и Том сами знали, куда идти, так что Коли разрешил им действовать, как посчитают нужным. Помимо этого, ему помогала Хьерси, которая сообщала выжившим об изменении пайка или помогала работникам Коли доставлять его. Основным направлением для Коли стала внутренняя политика в отношении выживших: на следующее же утро вести о плохом состоянии Оскара стали известны всем. Некоторые, особенно провокаторы, активно распространяли слухи о том, что Хансен был ранен и близок к смерти. Коли не покидал зала ни на секунду, так как то активно спорил с такими лжецами, то выполнял стандартную работу по заполнению данных. Вот и сейчас, после обеда, Коли ругается с Сорой, стремясь не допустить очередного бунта, как тот, что случился 279 числа: новость о возможной кончине их единственного лидера очень напугала людей. Как бы они ни ненавидели порой Оскара, всё же выжившие понимали, что от этого человека зависит их судьба. В случае гибели Оскара не найдётся никого, способного возглавить миссию. Разве что, в связи с последними событиями, это могла бы сделать Хьëрси, но кто о ней в этом участке вообще знает?

Картина не самая приятная — до сих пор нет света, и многие свечи потухли, отчего отдельные части совсем не освещаются, и зал стал окружён тьмой. Страшная атмосфера воздействовала на выживших. Коли не знал, как эту проблему решить, да и был занят вдобавок: спорил у выхода в один из коридоров с Сорой. Она стояла у стены, боясь подойти: помнила, как администратор ударил её однажды. Поэтому держалась подальше и указывала пальцем, по-прежнему провоцируя. В свою очередь Коли стоял ближе к скамейкам. Скрестил руки на груди, нахмурился — недоволен. Свидетелями перепалки стали многие выжившие, для которых такие ссоры стали неотъемлемой частью жизни. Благо, поблизости только Эрик ест, а Хьерси и Эмма либо на втором этаже, либо у Оскара. Это развязывало Коли руки.

Выжившие, сидевшие неподалёку, заметно напряглись. Агрессивность Коли им не нравилась. Густав, сын провокаторши, который стоял рядом и курил, вдруг бросил окурок на пол, раздавил ногой и угрожающе подошёл к Коли, отчего агрессия последнего быстро спала на нет. Сора в спешке ретировалась в уборную, никем не замеченная. Так как росло напряжение, в дело вмешался Эрик, который оторвался от вкусного мясного супа и приблизился к паре. Густав, уже было готовый расправиться с Коли, отступил, спрятавшись в слепой зоне в углу — там, где не горели свечи. А Эрик остановился рядом со взбешëнным Коли, всё никак не приходящим в себя, и шёпотом предупредил:

Всё же и среди всеобщей ненависти было местом забавным ситуациям. Администратор спрятал руки в карманы и поднялся на второй этаж, где на одной кровати сидели Эмма и Аксель, которые обсуждали какой-то вопрос и жевали шоколадку. Девочка всё ещё подавлена, что отражается в её неловких движениях, но Аммод помогает, заодно утешая. Узнав Коли, они, как и некоторые выжившие, что лежали в кроватях, поздоровались с тем. Тот кивнул и по лестнице поднялся к люку, едва разбирая в темноте ступеньки. Отпер, поднялся, закрыл за собой люк и наконец вздохнул свежим воздухом. На этот раз на крыше никого не было — только Эмиль сидел к нему спиной на краю и мечтательно смотрел вдаль. Подобно администратору, этот охранник, недавно вновь поставленный охранять участок, поднялся сюда развеяться. Оно и неудивительно, ведь многие, у кого есть разрешение, отдыхают душой на крыше, где, на внушительном расстоянии от поверхности, чувствовалась безопасность от зомби.

— Давно уже. Никакой благодарности от этих уродов. Только Эрик, Оскар, солдаты молодцы. И дети хорошие, потому что ещё не понимают, в какой жопе оказались. И Астрид, да. Но взрослые... ущемляем их права, оставляем себе! Уроды! И я такой же лицемер — уже сколько спиздил, — тот нашёл в Эмиле хорошего психиатра, поэтому признался во всех грехах. — Но в последнее время не помогает! Раньше с дозой игнорировал их, а теперь только озлобляет... Почти сторчался, наверное. И как дошёл до жизни такой?

Коли было не о чем говорить с Эмилем, ведь тот обычный солдат. У Эммы есть Аксель, у Оскара — Хьерси, у Астрид — жених в другом городе, а у Эрика — бутылка водки. У Коли же совсем никого не было. Очередной препарат назвать другом у него язык не поворачивался. За столько времени Коли не сумел найти себе ни одного близкого человека. Подобно Оскару и Астрид, он был объектом для ненависти. Брошенный, покинутый, одинокий — когда-то подавал надежды. В результате знания, приобретённые за два года обучения в университете, пригодились только в участке, но в атмосфере ненависти ему не было места. Теснее всех контактировавший с выжившими, Коли стал для тех символом заносчивости, лжи, жадности и воровства. Он и сам себя высоко не оценивал, потому что осознавал свою слабость, а также от природы обладал низкой самооценкой: считал себя уродливым и смешным. А хуже всего было то, что Коли практически никогда не распространялся о собственных проблемах. По его мнению, важнее всего были жизни Оскара, Эрика и Астрид и их психическое здоровье. Себя важной частью миссии Эрик не считал, хотя временами делал не меньше, чем Хансен. В конце концов, на нём оставалась самая грязная и неблагодарная работа — разве было чем гордиться? Да и то он стал администратором лишь потому, что первым был спасëн Эриком, так что именно ему, как магистру, доверили работу, требующую грамотного учёта. С тех пор и не меняли, так как привыкли.

Хотя мы знаем, что Коли не был таким. Он находился в дружеских отношениях с остальной тройкой: помогал Астрид в некоторых вопросах, спорил и тут же мирился с Эриком, убеждал неуверенного Оскара. Солдаты относились к нему с должным почтением. Наконец, он единственный — не считая Эммы — поддерживал погибшую Веронику: не просто сочувствовал, как те же Астрид и Оскар, но неоднократно давал советы, успокаивал и увеличивал паëк. Из-за смерти девочки Коли, боровшийся с травлей как мог, возненавидел выживших ещё сильнее. Он верил, что позорит фамилию своего славного рода, но в то же время был уверен в том, что дочь не может отвечать за грехи предков. Единственным подлинным изъяном Коли был категоричный антагонизм по отношению к спасëнным, которых он видел слабой и хаотичной массой, недостойной уважения. К большинству он относился в лучшем случае равнодушно, в худшем крыл матом. Совсем немногих уважал и ценил. Так что и отношение к нему было соответствующее.

Не менялась некоторое время и погода. Уже несколько дней ни облачка, хотя теперь Коли отчётливо разглядел тучи, которые вновь двигались с севера. Грядёт дождь, который принесёт с собой одни несчастья. Но пока рано об этом говорить. Солнца в зените, освещается каждый закоулок города, так что есть над чем понаблюдать — для выживших унылые неизменные картины стали обыденностью, и в мелочах окружающего ландшафта и беспорядка они находят покой. Лёгкий ветерок обдувал и Коли, и Эмиля. Так умиротворëнно было вдали от людей и зомби. Кстати, о последних... администратор, закрывший глаза и подставивший лицо Коллавиду и Каухобу, вдруг услышал стоны зомби. Всё ещё сидя рядом с Эмилем, посмотрел с крыши и заметил трëх теллуровиков, сновавших у противоположной — в отношении входа в участок — стены, над которой они оба находились. Коли был удивлён: эти создания давно не подбирались настолько близко! Эмилю следует возвращаться на пост, а то монстры нападут... Хотя Коли присмотрелся и вдруг заметил, что идут-то баугенхейры не к участку, а от него. Такое поведение его заметно озадачило. Что они задумали? С этим вопросом обратился к Эмилю. Тот пожал плечами.

Следующие несколько часов прошли спокойно, если не считать случая с одним пожилым человеком, господином Бессером, у которого случился сердечный приступ. По правде говоря, с инфарктами и инсультами уже неоднократно сталкивались, так что имелся выработанный механизм действий. Бессер приплëлся к Астрид, жалуясь на непонятное давление в груди. Говорил он очень встревоженно, едва ли не переходя на крик, и та быстро поняла, с чем имеет дело. Немедленно выбежала из-за стола, обхватила старика и помогла сесть на ближайшую скамейку, оказавшуюся, к счастью, пустой. Коли, который бродил неподалёку, бросился на помощь: по указаниям Астрид, одновременно успокаивавшей Бессера, он в потёмках отыскал обезболивающее, нитроглицерин и Арсулак-4 — препарат, способствующий фибринолизу. Нитроглицерина не оказалось, остальное пока имеется. Старик поочерёдно принял, успокоился. Астрид закатила губу: из тех четырёх, у кого был приступ, только один выжил, так как, увы, в условиях зомби-апокалипсиса с работой скорой помощи имеются некоторые сложности. Когда стало лучше, Бессер поблагодарил и Астрид, и Коли за помощь.

После полудня вернулась и больше не уходила Хьерси, которой было о чем побеседовать с нашей парой. Эрик с Акселем стояли у выхода на улицу, обсуждая какой-то вопрос возле бессменной Наташи. Со второго этажа спустилась заинтересованная Эмма. Обсуждали баугенхейров, их веру в Сайлента и три известные формы. Как уже вспоминал недавно Коли, аналогичные нынешним зомби существа упоминаются в легендах о Земле мёртвых. Однако эти истории настолько древние, что проверить их достоверность не представляется возможным. От монстров совсем ничего не осталось, хотя считается, что верили они в бога Сайлента, покровителя войны. И теперь выясняется, что современные баугенхейры поклоняются тому же демиургу. Для наших героев вера ничего не значила — живым существам, приблизившимся к порогу, на котором начинается разумность, свойственно обожествлять силы природы. Не доходя до определённого этапа развития, когда существо осознаёт собственное величие как разумного вида, ему свойственно создавать сложную систему Пантеонов с их строгой иерархией, небесными конфликтами, обрядами и поклонениями. Вместо того, чтобы решать реальные проблемы зарождающегося мирового общества, он упивается существованием всевышних, и многие сферы деятельности посвящаются тому, что ничего, на самом деле, в практической жизни этого вида не значит. Должно быть, и баугенхейры рано или поздно придут к осознанию, хотя, с учётом нынешних реалий, их попросту хочется уничтожить.

Подобно любому живому существу, из ребёнка вырастающему во взрослую особь, теллуровики имеют несколько форм. Пока что точно известны три. Первая — заражённый человек. Сохраняя интеллект, он действует в интересах нежити и способен на агрессию. Такие скрытны и могут пользоваться сохраняющимся некоторое время человеческим обликом, чтобы заразить больше людей — поэтому Оскар убивает любого заражённого как можно скорее. У некоторых сохраняется своя воля (в первую очередь, как ни странно, у детей и пожилых), но всегда неизбежна деградация организма, при которой человек обращается в зомби как вторую форму. Зомби гораздо более живучи, чем люди, но их интеллект уже не так впечатляет. Помимо этого, вторая форма крайне медлительна. Через некоторое время зомби окукливаются, подобно насекомым, чтобы через окончательное соединение с плазмодием обратиться в имаго, которым является третья форма, известная как баугенхейры или теллуровики. Эти идеальные создания по уровню интеллекта находится посередине между зомби и людьми; они ещё прочнее, гораздо быстрее и опаснее. Монстры третьей формы также проявляют незавидную предрасположенность к обрядам и изучению людей. Непохоже, чтобы они могли развиваться дальше, однако пока что точно неизвестно, что произойдёт через несколько дней.

Обсуждали возможности гипотетической формы за столом у Астрид, как в зал вышел Оскар. Лидер сдержал обещание, вернувшись в строй к вечеру. Он презрительно посмотрел на Сору, перечислявшую какой-то девушке все преступления Хансена. Последний кашлянул, Лунд повернулась к полицейскому и нервно хихикнула. Оскар многозначительно положил руку на кобуру, но задерживаться у интриганки не стал, а прошёл мимо рядов скамеек к остальным. Выжившие, большая часть из которых сидела, по-разному смотрели на него. Одни бросали восторженные взгляды, другие смотрели с прежним предубеждением. Однако каждому было очевидно, что теперь участок снова в надёжных руках: Оскар стал символом безопасности. Приблизился к остальным, пожал руку Коли и сел на свободное место у самого края — рядом с Хьерси.

И почему-то Хьерси верила сказанному бывшим. Его глаза были полны сожаления: не хотел так срываться, но обида за родного брата, так бесславно умершего из-за, по его мнению, пустых обвинений героя, давала о себе знать. В те редкие моменты, когда наступало долгожданное успокоение, оба могли подумать о своих слабостях. Если бы не заботились друг о друге, то разошлись бы навсегда. Но за смертями близких скрывалась теснейшая связь, которую не могли разорвать даже теснейшие узы ненависти. Хьерси тоже пришла в себя. Посмотрела на Оскара, немного смутившись из-за собственной жестокости. Совсем не хотела называть его маньяком — сорвалось. Извиниться не могла, потому что была слишком горда, и очень об этом жалела.

Предстоял новый разговор. Добившись разрядки, Хьерси сообщила Оскару об итогах изучения зомби, еë рассказ активно дополняла Астрид. Помимо чтения текста, напомнили истории о мертвецах с Тисинака и о культе бога Сайлента. Хансен воспринимал рассказ женщин как какую-то небылицу, но, тем не менее, принимал к сведению. Важнее всего для него была практическая информация, в том числе подтвердившая давние размышления новость о разумности баугенхейров и их возможной связи с неким центральным телом, контролирующим действия всех заражённых. Данные сведения следовало сообщить госпоже Андерсен. Её дрона ждали ещё пятнадцать минут, пока наконец не подоспел Эмиль, который держал в руках странный объект. Одно лишь начальство верно определило, что это, и последовало с охранником в кабинет шефа. Астрид осталась на месте — не следует надолго покидать пост! Остальные пулей вбежали в помещение, где дрон наконец, что называется, "открыл рот". Эмиль, стоявший у дверей, опустил беспилотник и позволил тому взлететь, Оскар и Хьерси остановились возле стола, едва ли не обнимаясь.

Резко затихла. Пара в недоумении смотрела на дрон, пока тот не упал, действительно потерявший связь с центром принятия решений. Оскар был очень удивлён: первый раз понятно, но во второй уже начинают появляться определённые подозрения. В чëм в чëм, а в этом Хьерси была с бывшим согласна. Эмиль стоял как истукан, ожидая приказов. Хансен отправил его обратно, тот и ушёл. Оскар попытался предположить, что всему виной погода, однако получил от подруги резкое замечание — до подобного тучки не доводят. Чтобы загрузить только вышедшего с отдыха Оскара, в штаб зашли бойцы во главе с Гастоном, отправленные на разведку электростанции. Они сообщили о том, что обнаружили в её окрестностях Собаку, настроенного весьма агрессивно, и едва сбежали. Хансен понял: это их шанс! Он сел за стол и приказал привести к себе Эрика. Хьерси встала рядом, но Оскар, чувствовавший себя не очень удобно в такой ситуации, уступил ей место. Та заупрямилась, потребовав ему сесть назад. Завязался спор, и когда Эрик прибыл в кабинет, сидели оба — Оскар на стуле, Хьерси у него на коленях.

Эрик усмехнулся от столь предсказуемой реакции. В конце концов, это было ожидаемо. Закончив с обустройством вокзала, Холм вернулся этим днём на базу и, узнав о продолжающемся руководстве участком Коли, самовольно ушёл с одними электромонтëрами, уведомив об этом только Эрика. Дед догадывался, какие тесные отношения были у Тома с Собакой, а Оскар и вовсе знал напрямую. Поэтому никто, кроме ошарашенной Хьерси, не был удивлён в решении бывшего непримиримого окончательно загладить свою вину и остановить главное зло, выпущенное им когда-то в мир.

Первые капли дождя коснулись земли. Холодно стало обоим. Но и Том, и Собака не двигались с места. За спиной одного заваленная машинами дорога, за спиной другого — дымовая труба электростанции. Настала пора этой странной вендетте наконец-то завершиться. Только один вернётся к вечеру в тёплую постель. Другому суждено остаться в сырой земле или пойти на корм нежити. Испуганные монтëры спрятались за автомобилями, где, как ни странно, не было ни единого зомби. Вообще вся округа опустела, будто предчувствовала, что не следует мешаться под ногами. Собака даже отозвал своих бойцов, потому что решил преподать урок тому, кто посмел вернуться с того света. Оба держали в руках винтовки, готовые сразу атаковать, но пока что стояли возле двух надгробий — неизвестные в самом начале эпидемии похоронили здесь своих друзей и, вероятно, сами вскоре умерли, — ожидая подходящего момента.

Хескенесская тепловая электростанция была построена в 286 году — через пять лет после основания города. Она не считается достопримечательностью, так как, помимо сомнительных условий эксплутации, в нынешнее время ТЭС подвергаются жёсткой критике, и чаще восхваляют АЭС у горы Ассете. Возведена была на севере, недалеко от города, однако в связи с ростом Хескенеса частично вошла в его состав и в текущий момент находится прямо на границе. Основное топливо — природный газ, используется также мазут. Вода забирается из истока речки Согна, впадающей ниже по течению в Ранну. Электрическая мощность оценивается в 2500 МВт. Ганс Андерсен делал ставку на ТЭС, хотя его дочь считает, что в условиях Алласориеса выгоднее будут ВЭС. Кто прав, покажет время, а пока что что электростанция была лишь фоном для грядущей схватки. Еë восстановление было особенно важно для выживших в участке, и Том это понимал. Осознавал и Собака, который намеренно повредил генераторы.

Тот промолчал. Как обычно, не потому что не умел ответить, а потому что незачем было. Собака принял решение разобраться с этим личным конфликтом без всяких помощников. Оба считались лучшими бойцами среди непримиримых: Том был инструктором, Собака отличался исключительной жестокостью. Примерно равные по мощи, они были одинаково смертоносны. Дуэль будет быстрой... Однако требуется начать.

Холм демонстративно обернулся и направился к надгробью. Расстояние до укрытия составляло не больше пяти метров, однако воспринималось им как километр. Собака инстинктивно прицелился в спину противника, палец касался спускового крючка. Так хотелось наконец нажать и покончить с жизнью старого друга... Том знал, на что идёт, но предпочёл рискнуть. В случае неуспеха ему незачем жить — Собака, младший названый брат и товарищ, окажется слишком конченым для этого мира. И Верманд, держа на прицеле Томаса, долго колебался, отступая к своему надгробью. Усиливался дождь, с которым нарастало и волнение. Холм скрылся за надгробьем, тогда опустил пушку и тоже спрятался и Верманд.

Без какой-либо команды началась перестрелка, а затем так же быстро кончилась — после пары выстрелов Собаки воздух больше не прорезался резкими звуками, хотя напряжение всё так же не стихало. Противников было двое, что это значило, что важнее всего подловить момент. Тот, кто не вовремя высунет голову, будет убит моментально — оба хорошие стрелки. Напоминает, в некоторой степени, "камень-ножницы-бумага": в каждый миг от твоего выбора решается твоя же судьба, и выпасть может либо победа, либо жизнь, либо смерть. И Том, и Собака периодически высовывались и стреляли, однако ни разу не преуспели, так как целились с разных сторон своих надгробий. Зато через десятков выстрелов максимально приблизился к победе Верманд, который высунул дуло винтовки с того же направления, что и Томас. Агрессивная очередь пролетела в восьми сантиметрах от уха Холма, напугав того не на шутку. Выжил только чудом... Стрелялись ещë минуту, хотя понимали, что шансы задеть соперника очень малы. Том начал жалеть, что не предложил классическую дуэль, хотя при такой его без зазрения совести подстрелил бы Верманд.

Стрельба была прервана появлением зомби, которых привлекла пальба. Монстры двигались со стороны завода. Электромонтëры перебежали в расположенный неподалёку сарай, где со страху залезли в шкаф и растолкали его так, что тот рухнул дверями вниз. Надеются, не достанут. А Собака и Том были вынуждены на время приостановить дуэль, потому что орды зомби второй формы, которым не так много оставалось до окукливания, нуждались в свежей пище. Первым в бой вступил Собака, который отвернулся от Холма, справедливо рассудив, что уж тот не предаст. И ведь не ошибся! Том вылез из укрытия и побежал на помощь. Зомби, которых было не меньше полусотни, быстро окружили их. Названые братья встали спиной друг к другу. Пули косили нечисть, и зомби падали с изуродованными головами. Кровь стекала в лужи, а сильный ветер, действовавший единовременно с ливнем, сильно мешал двум стрелкам. Многие зомби были вооружены палками и топорами, а у одного — единственного теллуровика в толпе — в руках был самый настоящий дробовик. Негодяй пробирался через толпу, проталкивая обычных зомби, как существ низшего разряда. Те не сопротивлялись, а, напротив, расступались перед высшим существом.

У Тома у первого кончились патроны. Он отбросил пушку, не способный сражаться. А толпы зомби наступали... Собака обернулся и выстрелил в тех монстров, кто пытался напасть на обезоруженного Тома. Погиб в том числе и зомби, державший топор. Холм, благодарный брату, отобрал у мертвеца это оружие и агрессивно набросился на уродцев. К несчастью, с его стороны как раз и шёл теллуровик-стрелок. Монстр пнул ногой последних зомби, после чего оказался перед Томом. Тот не успел бы атаковать в ближнем бою — противник, умевший стрелять, уже прицелился. Холм успел попрощаться с жизнью, однако Собака уже убил своих зомби и повернулся к Тому. Меткий выстрел задел кисти теллуровика, и тот выронил дробовик. Том бросился под ноги стрелка и, не успел обладавший первоклассной реакцией монстр поймать его своими костлявыми руками, совершил ловкий кувырок. Остановился в метре от застывшего чудовища, в руках был дробовик — последовавшего ловкого выстрела снизу хватило, чтобы снести уроду и голову, и шею. К его неудовольствию, патронов для дробовика больше не было. У Верманда между тем тоже кончились пули, и оставшуюся нежить он добил голыми руками да ногами. Нашествие уродов остановлено...

Том выдохнул, приподнявшись, и тогда Собака напал на него. Оба упали на сырую землю, измазавшись в грязи. Холм был взбешён: после всего того, что произошло, Верманд по-прежнему позволял себе подлость. Разъярëнный, Том больше не сдерживался. Они агрессивно били друг друга, забыв обо всём на свете. Верманд разбил нос Тому, пропустившему удар, но в следующий раз Холму удалось защититься блоком и не менее мощно ударить Собаку по груди, отчего у того перехватило дыхание. Затем непримиримый нанёс удар между ног, достойно отомстив, и пару раз со всей силы врезал по лицу. На его несчастье, голова Томаса была слишком крепкая. Холм быстро пришёл в себя и, защищаясь, локтем коснулся солнечного сплетения соперника. Собака, пользуясь свободной рукой, достал нож и попытался вонзить в грудь Тома, однако тот ловко отвëл другую руку и задержал эту. Лезвие повисло над его сердцем. Томас агрессивно сжал кисть Собаки, едва не свернув, и теперь уже целенаправленно прицелился в солнечное сплетение. Одного мощного удара локтем было достаточно, чтобы Собака застыл на мгновение. Нож выпал у него из рук, приземлившись на землю рядом с головой Томаса.

Инициатива перехвачена. Том нанёс сокрушительный удар по шлему Собаки, и негодяй рухнул на спину, измазавшись в грязевой луже. Холм, чьë лицо покрылось ушибами и кровью, навалился на противника. Удар за ударом он бил по груди, по рукам и по треснувшему шлему. Собака давно прекратил всякое сопротивление, а Томас всë не останавливался: осколок за осколком обнажалась голова, удары приходились по лицу. Через минуту жестокого избиения слетел последний кусок, вслед за чем окончательно обнажилась голова. Впервые с начала апокалипсиса Холм увидел это лицо. Слабое, уставшее лицо. Изо рта текла кровь, вместо обычно жестокого и издевательского голоса лишь хрипы. Том, занëсший руку для решающего удара, остановился. Он больше не мог ударить. Напуганный, умирающий Верманд исподлобья смотрел на брата, будто умолял о пощаде.

А Верманд будто впервые очнулся. Он с ужасом оглядывался, не находя в глазах Тома поддержки. Без шлема он снова почувствовал себя беззащитным, беспомощным. От палача-Собаки не осталось и следа. Осуждающий взгляд брата пугал его больше всего на свете. Говорят, перед смертью вспоминаешь всю свою жизнь. Верманд не дожил до глубокой старости, поэтому помнил больше. И куда больше было в его жизни плохого. Он презирал других людей, не воспринимавших его из-за физического недуга, и один лишь Томас был светлым лучом. Освобождённый внезапно от слепой ненависти, он осознал, что пересёк точку невозврата. Жестокость научила его расправляться с любыми противниками, вне зависимости от чувств и родства. Как истинное животное, он чуть не убил брата. Одна мысль об этом приносила больше боли, чем любая ненависть. Слабеющее сердце разрывало на части...

Верманд захрипел, чего-то требуя. Том знал эту интонацию; он потянулся в свой карман, откуда достал листок с карандашом, и протянул брату. Тот, едва способный держать обе руки, писал те слова, которых не мог произнести ртом. Строчка за строчкой... В зрачках угасала жизнь, а он не останавливался. Томас молча наблюдал за процессом, пока Верманд, не успевший закончить, не уронил карандаш. Листок слетел с обессилевших рук. Голова упала на пол, глаза больше не двигались. Взволнованный, Холм взял листок и внимательно прочитал, понимая каждое слово, хотя большая часть из них была написана неразборчиво из-за того, что автор последующих строк уже не мог держать карандаш в руках:

Верманд старался не ради выживших, а ради брата. Но даже такое стремление было правильным. Том плакал над мëртвым телом Верманда Странда, не обращая внимания на выбравших из-под шкафа электромонтëров, с удивлением за ним наблюдавших. Электростанция подождёт ещё пару минут... Брат Верманд должен быть захоронен — благо, один из зомби уронил лопату. Как Натан и Воланд, он будет спасён от надругательства. Слезы смешались воедино с дождём, ознаменуя искреннее горе. Даже в сердце самого жестокого урода нашёлся проблеск, и Том оценил по достоинству, на какой подвиг ради него пошёл Верманд.

Парирует! Нож теллуровика отведён в сторону, Марка отступает на шаг назад, благодаря чему избегает ранения. Её соперник, очень умный баугенхейр, имел то же оружие и пытался устранить Марку еë же способом. Однако Эго, профессионально владевшая дворянским клинком, была непобедима на своём поприще. Она отражала атаки монстра одну за другой и успешно атаковала в ответ. Несколько неглубоких порезов, боль от которых чудовище не воспринимало. Главная цель — задеть шею и голову, самые уязвимые части тела. Теллуровик бешено ревел и хрипел, пытаясь длинными руками достать до Марки. Но та, несмотря на полученные в результате последних дней ранения, ловко приседала и отскакивала. Монстр начал сходить с ума: его атаки стали более хаотичными. Вот замахнулся сверху, Марка в ответ парировала и воткнула лезвие в область гортани. Теллуровик быстро восстановил плазмодий, отчего клинок застрял внутри него, и атаковал мэра ножом. Марка отпустила оружие, отойдя от захрипевшего теллуровика. Тот отбросил в сторону как нож, так и честность и прыгнул на неё, но вместо желанной добычи получил грязную лужу: снова увернулась. Марка запрыгнула на урода сзади, выдернула из горла клинок и несколько раз вонзила в голову, только с пятой попытки задев центральный орган. Монстр застонал и свалился мëртвым. Победительница стояла над ним, удивлённая собственной победой. Как дворянка, избегала грязи всеми возможными способами, но всё равно покрылась синяками и порезами. А теперь сумела в одиночку зарезать теллуровика — самого опасного из возможных противников.

Действие происходит на самой заурядной дороге в трёх сотнях метров от станции поездов. Марка пережила гибель мэрии, потому что очень удачно оказалась завалена камнями таким образом, что ей только придавило правую ногу. До поры до времени не вылезала, потому что слышала на поверхности выстрелы и вопли зомби. Когда всё стихло, попыталась вылезти наружу, с чем поначалу не справилась. Даже слышала, как кто-то неподалёку копался в обломках, но не звала на помощь, боясь, что убьют на месте. Всё стихло, затем сама Марка полезла искать среди разбитых кирпичей оставшиеся документы и одежду. Нашла только клинок. Убедилась, что шума на поверхности нет, и с трудом выбралась. Благо, в округе зомби не оказалось. В течение трёх дней бродила по городу, изменившаяся до неузнаваемости, и ночевала в заброшках. Нашла на свалке порванную одежду, ещё раз изуродовала себя. Ловкая лиса боялась возвращаться к Хансену, так как Том слишком хорошо её запомнил. Но, тем не менее, именно с полицейским и его компанией ей было по пути. И в очередной раз она убедилась в правильности своих рассуждений, когда побиралась неподалёку от базы непримиримых. Те упомянули, что миссия Хансена зачистила вокзал, куда, вероятно, будет поэтапно переводить выживших. Марка поняла — вот он шанс. Можно воспользоваться суматохой и повторно проникнуть к Хансену. Заодно удастся снова повстречаться с Вероникой. Марка надеялась, что с дочерью всё хорошо. Да и как всё может быть плохо, если Вера под защитой полиции? Им обязательно удастся встретиться.

С этой мыслью Марка прошла за полдня длинный путь от базы Непримиримых до вокзала. Ловко избегала теллуровиков и зомби, хотя один, вооружённый ножом, всё же настиг её. И с этим справилась. Успокоившаяся, преодолела остававшийся путь уже без происшествий: неподалёку от станции зомби попросту исчезали, и она встречала только мëртвые тела, которые действительно больше никогда не двинутся. Миссия Хансена постаралась. Следуя по дороге с севера на юг, она всё равно проверяла каждый уголок, потому что была научена горьким опытом. В условиях дождя видимость была отвратительной; Марка ещё и начала кашлять, поскольку промокла. По прошествии некоторого времени стало ясно, что нет даже теллуровиков, которых убивать гораздо тяжелее. Да что теллуровиков — вообще тишина. Марка отчётливо видела вокзал, к которому шла по тротуару, усеянному изуродованными и обглоданными трупами, но никакого шума оттуда не доносилось. Это очень озадачивало. Но с настоящей проблемой Марка ещё не столкнулась. Всё стало в разы хуже, когда она приблизилась к ступенькам. В этот момент одно тело, валявшееся у бордюра спиной кверху, стало подниматься. Эго предусмотрительно отошла и подготовила клинок.

Поднявшееся чудовище раньше было Вероникой. Так как со дня смерти прошёл день, она уже изменилась. Глаза заплыли и представляют собой два уродливых бельма, кожа приняла характерный оттенок, рот окровавлен. Вероника уже не помнила мать; она притворилась мёртвой, чтобы настичь первого попавшегося человека. Как на зло, такой оказалась Марка. Эго-старшая в ужасе отошла от своего покойного ребëнка. Тот продолжал медленно приближаться. От матери было нужно только мясо. Марка была ошарашена до глубины души — едва не потеряла на месте сознание. Вероника неумолимо подходила, а её мама была вынуждена отходить, не отпуская заветного клинка. "Для этих людей есть Господь, он поможет их душам", — так говорила Марка о тех, кто погиб по её вине. Теперь, брошенная матерью, умерла Вероника. Испуганно стуча зубами, Марка отводила свой взор, стремясь не смотреть на дочь. Марка впервые понимала, что живая Вероника осталась у неё в памяти. А в последний раз, когда они виделись, дочь рыдала, надеясь, что мама придёт.

Реальность оказалась иной. Марка споткнулась о чей-то гнилой труп, и клинок отлетел на его разорванный живот, в котором копошились опарыши. Брезгливая, она не смогла взять оружие и вместо этого ужаснулась, напуганная физиономией умерщвленного зомби, теперь мало чем отличавшейся от лица Вероники. Марка, сдерживая слезы, осмотрелась кругом: те десятки трупов, с которыми она встретилась пять минут, воспринимались по-новому. Эго, сильно изменившаяся за эти дни, уже не воспринимала их как других; а после встречи с Вероникой каждый мертвец виделся ей как когда-то живой человек, незаконно лишённый жизни как высшего блага. Поняла слишком поздно — когда увидела мёртвую дочь. Боясь умереть, Марка всë же схватила клинок, приподнялась и вовремя отшатнулась от Вероники, приблизившейся очень близко и попытавшейся схватить мать побледневшими конечностями.

А что, если истинная Вероника страдает, пока её тело захвачено паразитом? В таком случае следует расправиться с ней. Марка совсем недавно добила целого теллуровика, а уж убить медлительного зомби будет совсем просто. Убеждая себя в этом, она обошла Веронику полукругом, готовясь убить, и оказалась ближе к станции, чем зомби. Несколько раз крепче вжималась в клинок, чтобы атаковать, и каждый раз расслабляла руку. Разве сможет мать поднять руку на свою любимую дочку? Было понятно, что редкая. К числу таких Марка не относилась... Она корила себя за трусость и слабость, но не могла добить Веронику. Была ужасной матерью, практически не обращала внимания, а теперь не сможет освободить от мучений. Эго было ужасно. Понимая, что не сможет, отвернулась от дочери и пошла прочь — в сторону полицейского участка. До этого молчаливая Вероника вдруг застонала своим голосом, и её вой напоминал рыдания. Марка крепче вцепилась в клинок, совсем растрогалась и чересчур сильно прикусила губу. Изо всех сил сдерживала рыдания, но неудержимые слëзы всё стекали вниз вместе с кровью из губ, окропляя проходимый путь. Именно слезами и кровью были залиты дороги проклятого города Хескенеса.

Ушла достаточно далеко, чтобы крики Вероники были заглушены сильным ветром и продолжающимся ливнем. Села на тротуар напротив участка, спрятавшись за той машиной, у которой несколько дней назад, гуляя по заброшенной зоне убежища, Эмма и Аксель обнаружили ранее не замечаемый ими труп полицейского. Вот возле этого бедолаги и села грустная Марка. Обхватив ноги руками, уткнулась в колени, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. Так плохо ещё никогда не было. Этому полицейскому, должно быть, тоже не весело. Его малоприметный труп так и не удосужились убрать, потому что поздно: уже весь сожран, а останки покрылись личинками. Успокоив себя, подобрала идентификационную карточку. Погибшего звали Бьëрном Доккеном. Вероятно, один из погибших товарищей Оскара Хансена — один из тех, кто не был заражён, а героически погиб при обороне участка. Можно было долго фантазировать о том, как доживали свои последние минуты полицейские, однако выжившую больше волновала дочь. Даже сейчас слабая Марка бросила Веронику, не сумев защитить. Гордый и лживый некогда мэр больше не знал, ради чего следует жить.

Она стала градоначальником ради престижа, участия в распиле бюджета и новых связей. О людях Марка практически не думала, потому что заботилась только о собственном успехе. Теперь предстояло задуматься, а стоило ли оно того? Она ничего не добилась в заражëнном Хескенесе при помощи денег, зато потеряла самое дорогое, что имела. Никакая власть не вернёт утраченного. Ошибки подобного рода невозможно исправить. До конца своих дней Марка будет винить себя в катастрофе, унëсшей жизнь дочери. И ведь даже гражданам не помочь, потому что большинство из них мертво или обратилось. Вместо неё нашёлся подлинный лидер, кому не было плевать на горожан — простой констебль Оскар Хансен. Так ли везёт Марке в Хескенесе, если на самом деле это не её город? Гибель Вероники стала поводом переосмыслить собственные ценности.

Глубокой задумавшаяся, Эго с её торчащей причёской была замечена издалека бежавшими на базу разведчиками. Это Гастон и Джоннас возвращались со второй вылазки, готовые сообщить Оскару об очередной проверке территории вокруг вокзала и окончательном убийстве зомби-Вероники. Бойцы не признали в потрëпанной жизнью женщине мэра — напротив, даже пожалели, потому что с их точки зрения спасëнная была первой выжившей за много дней!

Взвалили Марку на плечи и потащили в участок. Той было уже всё равно, узнают её или нет — и сама не знала, чего хочет. Каков может быть смысл жизни без единственного родного человека? В суровой политике напарников и друзей было достаточно, здесь уже никого не осталось. Эго позволила себе расплакаться на плечах могучих мужчин, чтобы обратить в материальную форму накопившуюся боль. Может, потом ей станет на душе.

В пределах города было место трагедиям и потерям. За его границей начинались интриги и политика. Последние дни ознаменованы появлением нового политического игрока, которым, к удивлению генералов, стал... президент государства. Аннализа Андерсен, впервые почувствовав, каково это — распоряжаться, стала смелее. Она даже стала отдавать приказы Расмуссену, что тому, конечно же, не нравилось. В своих частных переписках Расмуссен, Адлер и Эйкен делились новыми планами. По рекомендации Адлера, отличавшегося излишней жёсткостью (однажды его обвинили в убийстве шефа полиции, но Расмуссен при помощи связей отмазал друга), трио стало готовиться к свержению Аннализы. Элиас некоторое время сохранял веру в то, что строптивую Андерсен удастся угомонить, однако та будто специально действовала наперекор любым советам генерала: категорически отказывалась уничтожать город, поскольку ожидала свежей информации от миссии Хансена; разъезжая по корпусам, отдавала приказы не убивать тех выживших, что будут стремиться выбраться за пределы города. Самое страшное заключалось в том, что многие рядовые солдаты смотрели на Аннализу как на законного президента и наследницу легендарного лидера, поэтому воспринимали её слова. Расмуссен должен был бороться с таким тлетворным влиянием всеми средствами. Но даже попытка вернуть Аннализу в столицу не увенчалась успехом, ведь та заявила о необходимости своего присутствия "на фронте". В таком случае, решил главнокомандующий, президент сама подписала себе смертный приговор: будь Андерсен умной, она бы вернулась в столицу и восстановила там свою власть. Но пока что эта неопытная женщина даже не могла себе представить, что Расмуссен интригует за её спиной.

Сговорившись с Адлером и Эйкеном, Элиас принял решение убрать Аннализу из игры как можно более мягким способом. Она будет заключена под стражу; там с ней поработают нужные люди, которые помогут подкорректировать ошибочную точку зрения. Благодаря этому власть в войсках останется за Расмуссеном. Что касается двух других генералов, то они получат от главнокомандующего столицу, где временно заменят президента. Расмуссен уже стал продумывать в голове наиболее правдоподобный сценарий замены Аннализы Вальтером Адлером и Бьëрном Эйкеном. Скорее всего, сошлются на "душевную болезнь". Если учесть, что генералы давно известны как старые друзья и соратники Аннализы, то становится понятно, что население, в целом, отнесётся положительно к маленькому перевороту. Всё же на данной стадии убийство или свержение Андерсен не планируется. Её просто выведут из субъектов обратно в объекты. Сохранение статус-кво играло огромную роль в дальнейших планах трио.

Элиас, следуя традиции, сидел на табуретке ещё больше, чем Оскар — в своём кабинете. Этот незаурядный человек успевал и интриговать, и по-прежнему контролировать фронт, и бухать похлеще, чем Эрик! Ганс, отец Аннализы, незадолго до смерти назвал Расмуссена "и благословением, и проклятьем Алласориеса". Конечно же, старый плут был прав, поскольку после ареста президента генерал собирался воплотить в жизнь свой план по уничтожению города. А план уже был готов. Сделан буквально пару часов назад, просто пока ещё не разослан по корпусам ради успеха переворота. Единственные, кто знают о готовящемся — это личная гвардия Элиаса, составлявшая из первого корпуса, располагавшегося в этом здании, и штаба помощников. Этим людям Расмуссен доверял, как самому себе. Требовалось дождаться Аннализы. А пока еë не было, генерал управлял другим дроном, с помощью которого изучал площадку возле электростанции. На его глазах стояли друг напротив друга два бойца, оба из которых были из непримиримых.

Для ареста был выбран именно этот момент. Раньше было рисково, позже уже невозможно — сейчас Аннализа попытается связаться с миссией Хансена. Полицейский с друзьями, если не дурак, сообщит о прегрешениях Расмуссена. А генерал был более чем уверен, что о нём знают: его дрон наблюдал за Хьерси, читавшей на крыше напротив участка какие-то документы. Эта пронырливая девушка — сестра одного очень неприятного для генерала детектива. Оливия Кольстад изучала схему, выстроенную Эго, Гардером и Расмуссеном, за что и поплатилась. Мудрый генерал догадался заодно расправиться с городским спецназом, где у власти стоял пытавшийся вести свою игру генерал-полковник Фаднес. Чтобы избежать конфликта внутри полиции, догадались использовать детективов и борцов за правду. По рекомендации Элиаса шеф полиции подставил некого Хансена, считавшегося образцовым спецназовцем и главным достижением Фаднеса, благодаря чему посредством грандиозного скандала трио убило всех возможных зайцев — и генерал-полковник ушёл в отставку, и детектив был убит посланцем Элиаса. Все отряды спецназа в Хескенесе теперь были подчинены Гардеру. По правде говоря, Расмуссен всё ещё не знает, были ли тот спецназовец и Оскар Хансен родственниками, или же они просто тёзки.

Генерал остаëтся на месте. На экране другой дрон — тот самый, Аннализы. Помощники будто бы занимаются своими делами, а солдаты первого корпуса будто бы охраняют военачальника. Двери открываются, заходит Аннализа в сопровождении двух телохранителей. Эти молодцы на самом деле подконтрольны Расмуссену, но он всё равно им не доверяет. Люди, постоянно следующие за Аннализой, могут предать и помочь своему президенту, к которому успели привязаться. Все по-особому оглядели Андерсен, а та даже и не заметила подвоха.

Элиас, единственный хороший актёр на всё здание, подтвердил, что чувствует себя превосходно и не устал. Аннализа похвалила его и без комментариев взяла дрон. Подлетела к Эмилю, обратилась с просьбой доставить её в участок. Телохранители, стоявшие за её спиной, не заметили, как со спины к ним подходили солдаты Расмуссена. Два чётко спланированных удара по голове — и единственные защитники президента, потерявшие сознание, ловко пойманы, чтобы не вызвать подозрений. Та, слишком доверявшая Элиасу, увлеклась. Дрон был доставлен в кабинет, на экране видны Оскар и Хьерси, мало чем отличавшиеся от влюблённой парочки. Это даже по-своему умилило Андерсен.

Получил. В секретной переписке Расмуссен сообщил другим генералам об аресте Аннализы. Вальтер отреагировал резко положительно, призвав немедленно разнести город "к чëртовой матери". Бьëрн был поскромнее — попросил прислать фотографию президента. Пока Аннализу не увели, Элиас без стыда и совести сфотографировал её тело и прислал коллеге. Адлер ответил голосовым сообщением — на протяжении тридцати секунд смеялся как конь. Расмуссен едва удержался от столь же заразительного смеха.

Следуя прежде обсуждённым договорëнностям, генералы в кратчайшие сроки прибыли в столицу. За пару часов они, всё ещё советуясь с главнокомандующим, составили текст и выступили по всем каналам. В связи с тяжёлым заболеванием лидера Элиас Расмуссен, Вальтер Адлер и Бьëрн Эйкен временно берут власть в свои руки, чтобы не допустить распространения эпидемии и развала страны. Судя по реакции в первые часы, население, которое готовилось ко сну, ещё не успело оценить перемен, хотя первая реакция была скорее положительной. Расмуссен рассчитал верно — фигуры трёх генералов были настолько уважаемы алласориесцами, что им доверяли даже верховную власть. Правда, ещё не был решён вопрос координации действий генералов, Правительства и парламента, но об этом позаботятся уже завтра. Пока что генералы успешно легимитизировали свою власть, на этом можно и закончить. При всём уважению к Вальтеру Адлеру и Бьëрну Эйкену любому было понятно, кто из генералов обладает всей полнотой власти, а кто вынужден согласиться с условиями своего старшего коллеги.

А Элиас тем временем подошёл к одному из помощников, доставшему план города, на котором было изображено направление ударов. По первоначальному замыслу Расмуссена следует нанести первые удары на востоке, где находится исследовательский комплекс Tatsu. Любое использование артиллерии или авиации осложняется АЭС, под которой построен комплекс — Расмуссен порой не понимал, чем руководствался генеральный директор Tatsu, когда перед ним настаивал на этом месте для постройки сверхсекретной лаборатории. После успешной ликвидации комплекса в движение придут корпуса на севере, западе и юге. Элиас знал, что в комплексе находится основной источник зла, поэтому перевёл на восток некоторые резервные корпуса, чтобы быть готовым к любого рода напастям. Расмуссен боялся, что действия против этого источника могут повлиять на всех зомби в черте города — и действовал, как обычно, достаточно осторожно. По его приказу план повешен на стену, чтобы Расмуссен мог держать в голове каждое направление.

Далее помощники переслали командовавшим корпусами необходимую информацию: к детально разработанному плану прилагались различные инструкции и рекомендации. Не было ни единого дома или улицы, которые бы не были затронуты в плане. Порой Расмуссена считали гением — надо сказать, не без оснований. Корпуса на восточном фронте, которые, как и остальные, всегда были готовы к действию, выступили буквально за десять минут. Благодаря слежке за выжившими Элиас обнаружил, что теллуровики и зомби очень уязвимы к мощному оружию. Каждый солдат был вооружён дробовиками и гранатомётами. Войска двинулись в атаку; активно использовалась техника, в её числе бронетранспортёры, танки, которые, однако, не были так полезны в борьбе с нежитью и по большей части применялись как средство передвижения. Немедленно зачистили железную дорогу от монстров: несчастные твари пытались спрятаться, но армия в данном случае была смертоноснее даже непримиримых, так что никакой ливень не был преградой. По ж/д и шоссе добрались до горы Ассете, которую вместе с АЭС быстро взяли в окружение.

Тут армия столкнулась с необъяснимым препятствием — в районе АЭС находилось бесчисленное количество теллуровиков, собравшихся в подобие армии. И если солдаты думали, что и тут легко расправятся с нежитью, то они глубоко заблуждались. И дело даже не в плохой видимости вследствие погодных условий, хотя это тоже было немаловажным фактором, и отнюдь не в уязвимости электростанции. Местность была лесистая, и баугенхейры активно использовали её себе на пользу: прятались за деревьями, камнями; скрывались в тенях; похищали оружие убитых и стреляли из укрытий. Использование нежитью огнестрела было для солдат шокирующей новостью. Даже Элиас, знавший об отдельных подобных случаях, был удивлён тем, насколько же были умны монстры у АЭС. Это явно не случайность: на нежить определённо влияет тот источник зла, что засел в комплексе. И ради уничтожения источника Расмуссен был готов превратить любимую армию в пушечное мясо. Через час кровопролитного сражения на Ассете были брошены резервные корпуса, которым удалось переломить ситуацию. Глубокой ночью пространства вокруг горы были очищены, хотя пробраться внутрь не удалось из-за огромной концентрации монстров в стенах АЭС и комплекса. Главнокомандующий разделил оставшиеся резервы: одну половину отправил сражаться за комплекс, второй поручил продолжать наступление на город. Эта другая часть обошла Ассете стороной и двинулась в сторону города. Те силы, что на лодках не допускали попадания нежити в озеро Стратлоген, высадились и начали зачистку берега. Совсем скоро выжившим настанет конец.

— Да ну, я не был бы таким категоричным, — Элиас уже пил с Блэйдом, своим самым надёжным собутыльником, в оживившемся баре Лайло. Тут же веселились военные, которые были беспрекословно верны своему военачальнику. — Так уж карты легли. Смерть — это чудо какое-то? Все рано или поздно попадают в загробный мир. Мы просто разрешили им отстрочить неизбежное. Но дальше так продолжать нельзя! Хансеновцы, наверняка и непримиримые имеют компроматы на меня. Безумная Эго бродит по городу и скоро отправится вслед за своей дочкой, Гардера вообще в самом начале заразили. Адлер и Эйкен, друзья мои, при всём моём уважении всего лишь пешки, которых я избавлюсь. Теперь поняли, Блэйд?

— Вы меня разочаровываете, Блэйд. Вы спросили, я ответил. Нужно даже пьяным сохранять концентрацию. Как может умелый руководить пить и терять работоспособность? Это же сюр, — Расмуссен и правда будто не был пьян. Но ему нравилось в таком состоянии разговаривать с Блэйдом. Есть кому раскрыть свои глубинные переживания и не бояться дальнейшего их раскрытия кому-либо — после пьянки декану напрочь отшибало память.

Оскар, встревоженный исчезновением второго лучшего бойца миссии, попросил уведомить его о прибытии Тома и заперся с Хьерси, чтобы, по его словам, "обсудить некоторое ключевые вопросы". Вышли только спустя полчаса, оба недовольные и сердитые, но всё же сдерживающие злость. К тому моменту, на радость жителей, вернулся свет — Холм уже победил Собаку и при помощи монтëров вернул в строй генераторы, без которых не вырабатывалось электричество. Специалисты изъявили желание остаться на электростанции на некоторое время, чтобы обеспечить её работу. Томас оценил их заслуги и, надёжно заперев, покинул; при этом пообещал прислать разведку задолго до того, как двинется поезд. А в убежище люди ликовали: пугающая темнота сменилась днём! Половина лампочек, несмотря на сохраняющееся моргание, теперь хотя бы освещала залы и коридоры участка. Задули свечи, обрадовались тому, что наконец могли снова видеть друг друга целиком и полностью: вместе со светом вернулась и ясность.

После обсуждения ключевых вопросов как раз получили новость о том, что явился Томас, и вышли в главный зал, встретив героя дня. Все трое остановились недалеко у входа и обсудили произошедшее. Многие пытались, по обыкновению, вслушаться в разговор — в том числе и Аксель, который жевал просроченную буханку и ни о чëм не беспокоился. Слушала и Марка, которую еще не регистрировал ужинавший с Эммой Коли. Она сидела на полу возле стены, так как все скамейки были заняты — как никак, народ ужинал и общался, — и тосковала, пряча лицо в коленях. В одной позе уже несколько часов, и никому нет до неë дела. Уже хочется, чтобы обнаружили и казнили, но не видят и в упор. Речь не о наказании, речь о выживании.

— Мы скоро эвакуируемся, заражённых нет. Если будут, то всё равно бесполезно: там очень много зомби. Разведчики ходили туда буквально полнедели назад — осмотрели здание по периметру, подтвердили титаническое количество теллуровиков. Боеприпасов непримиримых не хватит, чтобы хотя бы пробраться на второй этаж, а про нас так и вовсе молчу. Нецелесообразно тратить силы там, куда мы не прорвёмся. Следует сконцентрироваться на основной задаче. Лишь бы с президентом всё было в порядке...

На этот раз Хьерси промолчала — в отличие от него, она считала вакцину (или препарат? Неизвестно, что имелось в виду под "лекарством") важнейшей задачей, поскольку даже на станции может начаться массовое заражение. Но спорить с Хансеном, как главой и, к тому же, заранее предубеждённым против неë, она не хотела. Зато обратила внимание на то, что полицейский закурил. Окинула бывшего осуждающим взглядом, тот это заметил и передал недокуренную сигарету стоявшему за спиной охраннику. В чём-то Кольстад, выступавшая за здоровый образ жизни, ещё имела власть над Оскаром. Томас, выслушав лидера, кивком головы попросил разрешения уйти и прошёл в зал. Следом за ним двинулись и Оскар с Хьерси, которым навстречу шёл Коли. Как оказалось, администратор направлялся на улицу.

В зале начались волнения, и Оскар с интересом подошёл к скамейке, возле которой на коленях сидела девочка. Она облевала весь пол перед собой, и шокированный Хансен опознал среди обломков разбитой тарелки и кусочков хлеба паразита: жертва случайно съела заражённый продукт и попыталась избавиться от него, но тщетно. Он потянулся к кобуре, но его остановила Хьерси, которая узнала в девочке Эмму. Хлеб, который дал малой Коли, включал в себя паразита. Эмма наконец выблевала всë, что могла, однако ей стало совсем плохо. Оскар криком приказал отправиться за Коли, хотя уже было очевидно, что тот сбежал, и приказал всем выжившим успокоиться. Хьерси догадывалась, что он собирается сделать, поняла это и Эмма, которая, сильно кашляя, подняла глаза на полицейского.

Вот почему Оскар убивал заражённых! Они с первых же минут заражения начинают действовать во вред миссии и пытаться распространить эпидемию. Причём в своём деле нередко проявляют недюжинный интеллект: незадолго до спасения Эммы, когда миссия только-только была основана, один такой тип успел заразить трёх выживших, и всех четверых пришлось ликвидировать за участком. Хансен неоднократно предупреждал об осторожном употреблении пищи и тому, как следует опознавать нежить первой формы. Однако Коли, зараженный, по версии Оскара, одним из охранников (в чем, между прочим, не ошибался), прекрасно знал это правила. Предложи он перекусить Оскару, Хьëрси, Эрику или Астрид, сразу зародилось бы подозрение. Именно поэтому монстр выбрал самую юную и наивную жертву — Эмму, доверявшую Коли как администратору и верному помощнику. Видимо, рассчитывал на то, что той, обратившейся в зомби, будет ещё легче заразить выживших. В любом случае, Оскар не даст этому случиться. Он верно заметил: если подозвать стражу, чтобы задержать Эмму и отвести за участок, то его раньше срока остановят Хьерси и Аксель, привязавшиеся к ребёнку. А оставлять в живых Селанд было нельзя. Он молниеносно вынул из кобуры пистолет, наспех прицелился и...

Перед Эммой вырос Аксель, который защитил её своей грудью. Оскар был вынужден опустить пушку, однако все заметили, что он был сильно напряжëн. Хьерси так и вовсе взбесилась. Со второго этажа в спешке бежал Эрик, на помощь подоспела Астрид, однако эти двое оказались в последующей сцене лишь статистами. С улицы, со всех уголков участка подоспела стража, которой дед приказал не участвовать. Заражённых обычно уводили мирно, но это был особый случай — за Эмму было кому постоять. Хансен больше не целился, и Аксель, повернувшись к нему спиной, взял ослабшую девочку на руки. Вместе с Эммой Аммод прошёл мимо Оскара. Стража пропустила парня, и тот едва ли не бегом сбежал, покинув убежище. Хьерси, всегда имевшая за спиной целый арсенал, на этот раз использовала на бывшем куда более страшное оружие — язык.

— Я же сказал, что шансы близки нулю! Ты хоть знаешь, как работают зомби? Что происходит с человеческим сознанием? Исчезает ли оно или заражённый мучается в мёртвом теле? Представь себя на её месте! — Оскар тоже уже не сдерживался, потому что ничто его так не раздражало в данный момент, как Хьерси. — Твоë тело жрёт людей, мутирует, превращается в ходячий гриб! Ты чувствуешь боль, тебе мерзко, но ты не можешь ничего сделать! Ты хочешь этого для Эммы?

Хьерси не стала отвечать. Она развернулась и, как и Аксель, покинула участок. Оскар чувствовал себя виноватым — он поступал, следуя своим принципам, хотя понимал, что чрезмерно жесток. Из железных дев нежить выпускать опасно, другого места, чтобы контролировать Эмму и одновременно следить за ней, здесь нет. Будь здравая альтернатива, он бы помог защитить Эмму, но девочке уже ничто не поможет. Эрик, косноязычно поддержав шокированного друга, принялся организовывать солдат. Чтобы добить Оскара, в зал с улицы заскочили перепуганные разведчики. Они принялись расспрашивать о пробегавших мимо них солдатах, Хьерси и Акселе с Эммой, но полицейский попросил прояснить ситуацию, пусть и шёпотом. Оказалось, что с востока на город движутся силы Расмуссена, уничтожая всё живое и неживое. Даже непримиримые перебираются на запад, спасаясь от безумных действий властей. К несчастью, крайние к разведчикам услышали, о чëм шла тихая беседа, и передали остальным. Астрид обратила внимание на вопли Соры, объявившей Оскара убийцей детей. И если прежде за ней не шли, то теперь к клевете прислушались. Совсем недавно столь радостные благодаря возвращению света, сейчас выжившие были просто вне себя. Они были солидарны в своём презрении к жестокому лидеру, что обрёк их на верную смерть — и не смог остановить Расмуссена, и пытался убить ребёнка.

Неорганизованная, но бешеная толпа, собравшаяся целой массой из пятидесяти человек в середине зала, напала на ближайших бойцов, в отношении которых больше не сдерживались. На месте погибли разведчики, а также защищавшие выживших после вылазок Гастон и Джоннес: Густав Лунд, главный подстрекатель после своей матери, навалился на несчастных, отобрал оружие и застрелил, затем на время сфидил, увлёкшись кем-то в стороне. Тем не менее, большая часть держалась в стороне, а десяток человек, в число которых вошла и Марка, бросился на помощь законной власти. Опомнившийся Оскар, видя неравенство сторон, приказал отступать в другой конец участка. Вместе с Эриком он прикрывал своих; фактически лояльных вела Астрид, которая знала, где лучше всего будет спрятаться — в библиотеке! Оскар и Эрик целились, не стреляя: не хотели доводить до смертей. Другого мнения был наглый Густав, который из пистолета попал Эрику в ногу. Тогда Том метко выстрелил в руку мерзавца, чем спас деду жизнь, так как Лунд собирался выпустить в того ещё несколько пуль. Агрессивная толпа по пятам следовала за верными Оскару, но, кроме Густава, никто не стрелял — только Сора продолжала неистово кричать, призывая остальных расправиться с "убийцами". Оскар и заменивший раненого Эрика Томас последними зашли в библиотеку и завалили вход сразу несколькими шкафами.

Бунтовщики безуспешно пытались проникнуть внутрь. Некоторые из них стали стрелять, однако Оскар благоразумно приказал своим попрятаться по углам — среди так и не убранных трупов. Астрид оказала первую помощь Эрику, так как у неё в кармане удачно оказались бинты. Лидер повышал голос, призывая восставших к миру, однако перекричать Сору было невозможно. Беспокоило Оскара и то, что с подачи восставших вход на базу больше не был защищён. Если сюда проникнут зомби, нейтралам и бунтовщикам конец. Восставшие ломились всё агрессивнее и агрессивнее. Через Марку, которую он впопыхах не узнал, Оскар приказал простым выжившим, примкнувшим к нему, активно содействовать в сооружении баррикады. Эго подошла к делу со всей ответственностью: раз судьба распорядилась так, следует помогать Хансену. Это было правильным решением.

Повсюду сновали теллуровики. Опасность таилась в каждом тёмном уголке. А Аксель продолжал бежать по вечерним улицам, неся на руках не такую уж и лёгкую Эмму. Даже уставший, он нëсся сломя голову. Перепрыгивал мёртвые тела, обегал уничтоженные машины. Пару раз к нему пытались приблизиться баугенхейры, которые пожирали тела... убитых зомби. Встречая на пути такого, парень переходил на тротуар и бежал там, держась от теллуровиков на максимально возможном расстоянии. Из оружия был только дробовик, хватит на шесть выстрелов. Как говорил Оскар, шансы добыть вакцину близки к нулю, а со столь малым боезапасом и вовсе микроскопичны. Для экономии патронов Хансен не останавливался ни на секунду, игнорируя смертельную усталость. На улицах больше не оставалось зомби: насытившиеся вдоволь, те окончательно обратились в теллуровиков. Только двое, запертые в убежище и лишённые доступа к пище, никак не могут приступить к окукливанию. Остальные же нашли места, где достичь "совершенства". Стены многих домов и универмагов, мимо которых пробегал Аксель, покрылись плазмодием. Город Хескенес окончательно стал владением баугенхейров. Многие уроды, им встречаемые, держали в руках оружие ближнего боя, а один — застрявший, на благо Акселю, в грузовике — и вовсе держал пистолет-пулемёт.

Пересёк станцию ж/д (не вокзальную, а ту, что к северу от участка — "Эраст"), завернул налево и добрался до желанной больницы. Tatsu Secudorg — образцовое медицинское учреждение Лаплассии. Стены покрылись копотью и плазмодием, последнего было особенно много. Но туда Акселю следовало пройти одному. Эмме было совсем плохо: на руках у друга она потеряла сознание. Побледневший кожа, постоянный кашель даже в таком состоянии, дрожь — всё выдавало развитие в её хрупком теле паразита. Аксель знал, что в телах детей и пожилых людей теллуро развивается дольше, однако было сложно подсчитать, сколько именно. Скорее всего, у несовершеннолетних он развивается быстрее, чем у стариков, и в таком случае Эмма в опасности. Аксель нашел у обочины дороги открытую машину, где лежал мёртвый водитель с ключом. О состоянии тела уже не приходится и говорить, ведь личинки уже обожрали все, что только было можно. В отличие от многих, этот автомобиль был в рабочем состоянии — видимо, водитель пережил первый день катастрофы и погиб, разбившись. Аксель отобрал ключ и выкинул труп; проверил, нет ли никого внутри, и надёжно закрыл Эмму, пообещав, что вернётся. Хотя знал, что шанс спасти девочку — один на миллион.

У входа в госпиталь стоял теллуровик, прятавшийся в тени от крыши. Монстр умно спрятался, однако Аксель, торопившийся в здание, успел в последнюю секунду заметить таинственный силуэт и выстрелить в голову. Верхнюю половину туловища чудовища разнесло, а Аммод пожалел, что не увернулся. Остаётся пять выстрелов. Но, опасающийся за жизнь подруги, парень не мог найти баланса между распирающим душу волнением и необходимой осторожностью. Он открыл двери и проник в холл. Благодаря тому, что Том и монтëры восстановили подачу электричества, всё освещено. Пол залит кровью как персонала, так и уничтоженных теллуровиков. Очевидно, здесь прошлись уже до него. На своё удивление, Аксель обнаружил живого человека! Тот лежал у гардероба и стонал, приложив к раненой ноге ладонь; правой рукой прикован к ручке двери. Аксель, которому требовалось побольше разузнать, не преминул воспользоваться возможностью. Глазами пробежавшись по холлу ещё раз, он подбежал к, предположительно, доктору и поздоровался.

— Тише, тише... Я Валентинсен Ведум. Мы с приятелями выживали в глубине больницы и ждали вас, но вы не пришли. Не виню: не было связи, а мы ещё и рации просрали. Простите, жалуюсь — просто помираю... Да, да, мы разработали вакцину. Кнудсен застрелил всех, кроме меня. Я ему, видите ли, нужен как пленник. Лучше бы убил на месте... Молодой человек, передайте ему от меня привет. Желательно в форме пули, желательно в лоб. Как красиво сказал...

С доктором Ведумом больше нет смысла беседовать: дед будет ныть и стонать. Следуя совету, Аксель прошёл в коридор, который, как и следовало ожидать, тоже был зачищен Кнудсеном. Осторожным шагом обойдя разорванные трупы, парень подошёл к лифту. Нажал на кнопку вызова. Ещё раз. И ещё раз. Спустя минуту лифт, которому следовало преодолеть путь в один этаж, так и не приехал. Стало ясно, что Коре специально помешал отправиться за ним. Парень закатил глаза, потому что осознал, что из обоих путей ему достался самый тяжёлый. Он мучительно посмотрел на лестницу, по которой предстояло спуститься. А внизу, как на зло, было темнее. Выдохнул, приготовил дробовик и спустился. Идти было затруднительно, поскольку практически на каждой ступеньке валялся чей-то труп: в сравнении с больницей город казался ещё райским местом. Осколки черепов людей и теллуровиков смешались воедино; было трудно понять, кому в этой сети мëртвых тел принадлежит та или иная конечность. И Аксель может оказаться частью этой кучки. Точно так же, как тело его матери было поглощено плазмодием, а позже использовано при создании сайлентистского креста... От воспоминаний о маме по спине пробежали мурашки — повторения её судьбы парень боялся почти так же сильно, как гибели Эммы. Но отступать он уже не был намерен.

Спустился на подвальный этаж и с неудовольствием отметил, что Ведум был прав: основной коридор забаррикадирован, не пролезть. Но один проход вёл в кабинет. Двери были закрыты, и парень осторожно открыл их. Внутри находились пять теллуровиков, стоявших у доски и рисовавших мелками тот самый крест. Аксель, которого вновь охватили пугающие воспоминания, яростно закричал повернувшимся с интересом монстрам:

Один из баугенхейров мгновенно набросился на Акселя. Тот, вспомнив тренировки с Эриком, увернулся и случайно попал в лапы второму. Острые когти вонзились в бок, и было бы худо, не успей Аксель ударить монстра локтем в солнечное сплетение. Тот отступил от силы удара, и парень успел достать дробовик, чтобы выстрелить в двух остальных. Оставшийся медлил, и его Аммод пробежал, закрыв за собой дверь. Четыре выстрела.

После первого кабинета парень оказался в ещё одном. Тут его поджидал маленький крест, по прежнему образцу созданный из мёртвых тел врачей и доходивший до потолка. Стены залиты кровью, мебель в этом кабинете, в отличие от более опрятного предыдущего, была разбросана по всему помещению. Сидя на коленях, вокруг креста собрались десять баугенхейров. Обойти их уже не представлялось возможным. Монстры не отрывались от молитвы, пока Аксель не подошёл. Тогда один из теллуровиков прыгнул с места, развернув верхнюю часть туловища на 180®. Аммод в полёте подстрелил того. Три выстрела. Один из уродцев поднял с полу пистолет-пулемёт, тогда Аксель застрелил и его. Два выстрела. Отвлëкшийся, парень стал жертвой одного из баугенхейров, напрыгнувшего на него. Монстр открыл рот, полный мерзких склизких спор. Руки придавлены к полу, никак не защититься! Тогда боец с рывком поднял ноги, немного оттолкнув монстра, и перекатился налево, после чего приподнялся прямо возле креста, встал к последнему спиной и уничтожил агрессора дробью. Только после этого ему удалось добежать до заветной двери и закрыть её. Один выстрел.

До цели всего один коридор, но освещение полностью отсутствует. Первоначально парень боялся того, что за ним последует нежить, однако больше его испугало встреченное впереди. Стрелять теперь попусту нельзя — исключительно при опасности (хотя таковыми были любые ситуации). Аксель сделал пару шагов вперёд и обнаружил, что попал в какую-то мерзкую жижу, напоминавшую плазмодий. Он полз в совсем узкой щели и чувствовал себя здесь крайне неуютно. Страшнее всего было оттого, что он ничего не видел. А ещё хуже стало, когда он почувствовал тела. Он полз, и с обеих сторон его окружали неизвестные существа. Акселя охватил страх, он страшно вспотел и задрожал. Если все зомби уже стали теллуровиками, то с чем столкнулся он? На каком этапе завершается эволюция баугенхейров? Неужто существует четвёртая форма? Но что это? На дальнейшую мутацию повлияли в избытке хранившиеся в госпитале лекарства? Аксель полз, а существа шептались друг с другом и ворочались в плазмодии, часто касаясь парня своими костлявыми конечностями. Их язык так напоминал человеческий, что Аксель улавливал смысл.

С трудом добрался до единственного проблеска света и схватился за ручку. Боясь оборачиваться, прошёл в основной коридор и быстро закрыл дверь, с неудовольствием отметив, что форма покрылась плазмодием. Здесь уже не было угроз. Вот лифт, заваленный тяжёлыми коробками, из-за чего он банально не может сдвинуться с места. Вот многочисленные тела теллуровиков, которых убил Коре (как подметил в уме Аксель, у лидера непримиримых бесконечный боезапас). Парень заметил, что одна из дверей приоткрыта, и прошёл туда. Не ошибся. Он очутился в небольшом помещении с моргающей лампочкой на потолке. На полу лежал Коре, чья рука была придавлена шкафом. Неподалёку лежал убитый теллуровик, который, очевидно, атаковал непримиримого; в ходе потасовки монстр был убит, но шкаф рухнул. Между Акселем и Коре лежала неразбившаяся пробирка с вакциной, которую Кнудсен подобрал в шкафу, рядом — пустой дробовик, аналогичный таковому у Акселя.

Аксель присел и взял пробирку. Та самая, ради которой он несколько раз чуть не погиб. Вспомнились слова Эрика о том, что Коре принадлежит к худшей породе людей и ни чем не отличается от террористов. Такие злодеи, считал дед, недостойны никакого уважения. Однако был ли Коре таким уродом, как его представляли остальные? Теперь для Аммода открылась другая сторона Кнудсена, полностью противоположная основной. Может быть, Аксель даже смог бы понять оппонента, однако некоторые детали не давали покоя даже ему.

— Как монстр, поступал ты, Кнудсен, — заявил Аксель, выпрямившись перед Коре. — Я пришёл сюда, чтобы спасти подругу. Она совсем маленькая. Из-за ваших действий она могла погибнуть: вы агрессивно убивали выживших, потом лишили нас электричества. Может быть, твой отец хороший человек, но он стар. А Эмме ещё жить да жить. Может, если твой отец умрёт, это научит тебя ценить человеческие жизни.

Аксель подошëл к непримиримому и поднял шкаф, после чего из последних сил сдвинул. Рука Коре была свободна, но тот, полный ненависти к спасителю, не двигался. Аксель не стал с ним разговаривать, а покинул комнату, игнорируя возмущённые крики. Он спокойно вернулся к лифту с образцом вакцины, выкинул оттуда коробки и нажал на заветную кнопку. В возвращении через длинный и страшный путь не было необходимости... Резко контрастировала с внутренним состоянием Акселя музыка в лифте: парень сщурился и осмотрел динамик, из которого с диким рёвом играла умиротворяющая мелодия. Удивительнее всего было то, что эта система вообще работала.

В холле его ждало открытие — Ведум стоял на ногах на прежнем месте, опираясь на невесть откуда взявшуюся трость. Кто-то освободил его... Аксель подошёл, и из гардероба вышла Хьерси, державшая в руках план больницы, каким парень так ни разу и не воспользовался. Всё встало на свои места — понятно, кто доставил доктору трость и защитил от возможных нападений нежити. Ведум бодро поприветствовал парня, будто не ныл недавно о смерти, Хьерси просияла, когда заметила вакцину в руках у героя. Было очевидно, что она пришла помочь.

— Спасибо вам, молодой человек. Понимаю, вы спешите спасти свою подругу, но прошу вас выслушать меня. Госпожа Кольстад может провести меня до моей личной лаборатории, где велась разработка лекарства. Оборудование частично уцелело после погрома Кнудсена, и раз я жив и свободен, то могу синтезировать вакцину. Проблема в том, что, скорее всего, не сохранились настройки, они хранились на карте памяти. Нам мэр подарила суперкомпьютер, на нём я могу при помощи анализа образца восстановить настройки и синтезировать ещё больше лекарства. Просто это может потребовать много времени. Выбор за вами. Я просто предложил...

Аммод застыл как громом поражённый. Тяжелейший выбор — немедленно спасти Эмму, которая может стать зомби с минуты на минуту, или рискнуть ради жизней многих других? Как будто всё пыталось остановить его, помешать спасти любимую подругу. Не встреться Аксель с Коре, может, он бы отказал. Однако парень держал у себя в голове тот разговор. Коре не самый плохой человек, но всё ещё негодяй. Будет ли отличаться от него Аксель, если эгоистично отберёт лекарство ради одной своей подруги? Ответ очевиден. Сердце так жаждало спасения Эммы, но ответственность и совесть не позволяли сделать решающий шаг. Заражение не было частой проблемой, но оно всегда было болезненно, потому что страдали обычные люди. Коли считал выживших сбродом, но Эрик верил, что в душе каждого заключается сила. Аксель был на стороне своего наставника. И не мог подвести. Уверенный, что пожалеет о своём решении, он вручил вакцину Ведуму.

Хьерси и Валентинсен с уважением посмотрели на Аммода. Не теряя ни секунды, старик тут же пошёл в направлении лаборатории, ограничиваемый только ранением и тростью. Сопровождающая быстро опередила его с дробовиком, готовая отстреливать любую нечисть. К счастью, помощи тут не понадобилось — по лестнице прошли на второй этаж, где сразу столкнулись со снесëнной могучей рукой Коре баррикадой, через которую проходили Ведум и его друзья. Доктор с грустью перешагнул через тела двух своих коллег, убитых час назад Кнудсеном. Хьерси открыла дверь лаборатории и первой туда заскочила, прицелившись. Никаких монстров. Посередине помещения большой стол с расположенным на нём прибором (по форме напоминал огромный микроскоп, но имел углубления для пробирок), в углу тот самый суперкомпьютер. Электричество есть, так что гаджеты точно работают. Доктор поместил пробирку с вакциной в одно из углублений, затем сел за компьютер. Хьерси встала рядом со штативами на шкафчике, в них хранились многочисленные препараты. Аксель — чуть позади, у синтезирующего прибора, пока что используемого вместе с компьютером исключительно для анализа. Оба сильно нервничали, да и доктор тоже не радовался. Чтобы успокоить спасителей, он решил, пока проводится анализ, поведать о вакцине:

— Мы имеем дело, согласно моей теории, с грибоподобным протистом. Белые существа — результат симбиоза между человеческой особью и этим самым видом. Грубо говоря, это те же грибы, но в связи с перестановками в номенклатуре их теперь относят к простейшим. Сути не меняет... М, анализ идёт на удивление быстро. Так о чем это я... Ах да, да. Мы также обнаружили, что протисты имеют некоторые черты гельминтов — в частности, очень восприимчивы к глистогонным препаратам. На основе альбензадола мы разработали вакцину, от которой паразит теряет способность вырабатывать АТФ. Понимаете, к чему я клоню? Он помирает. Вакцине название не дали, да и не суть важно. Мы создали её для других. Увы, тестировали только на извлечëнном паразите, которого добыли чудом — сами понимаете, добыть даже одного зомби для нас задача непосильная. По крайней мере, старались.

Аксель больше ничего не слушал. Он выхватил из рук заветную пробирку и пулей выбежал из здания. Хьерси некоторое время смотрела ему вслед, чтобы убедиться, что парень не пострадал, затем принялась помогать доктору с ответственной работой: прибор, получивший от компьютера информацию о составе вакцины, был готов к выработке новых экземпляров. Скоро будет готово не менее двадцати пробирок, способных расправляться с паразитами.

Лимб для захваченных душ, которым не вернуться в прежнее тело. Плоская поверхность, уходящая за пустой горизонт. Эмма стояла в центре этого проклятого мира, не видя ни конца ни краю. Она стояла на кровавой земле, и мимо неё проносились прозрачные видения, так похожие на души. Эмма пыталась обратиться к тем, но миражи пропадали друг за другом, избегая прикосновения к девочке. Нет ни света, ни запаха, ни звука. Даже светила на бесцветном небе отсутствуют. Она оказалась в видении, откуда самостоятельно никто не выбирался. Без собеседника Эмме стало страшно. Чтобы девочка не волновалась понапрасну, в сотне метров от него появился чëрный силуэт. Эмма побежала к нему, по привычке оборачиваясь по сторонам. К счастью, никаких зомби или теллуровиков нет. Даже человек, повернувшийся к ней, выглядел здоровым. Молодой, привлекательный парень, чем-то даже похожий на Акселя. Но нельзя было доверяться незнакомым образам.

Эмма с ужасом смотрела на собеседника. Истинный виновник десятков тысяч смертей, который контролирует всех теллуровиков. Его чудовища пожирают людей заживо, не щадят никого — даже женщин, стариков и детей. И неизвестно, каков склад ума у этого представителя другой расы. Девочка боялась, что он убьёт еë за малейший вопрос, за малейшую претензию, поэтому молчала и надеялась, что скоро проснётся. Но никаких изменений в окружающем мире не происходило: души всë так же текли в материи, а Тэ думал. Видимо, отсюда его разум командовал остальными теллуровиками, давая каждому конкретную задачу. Без своего короля они были как без рук.

— Я знаю, о чëм ты думаешь. Ты в лимбе, Эмма. Твоë сознание навеки моë. Ты должна поблагодарить Коли за то, что он посчитал тебя достойной вечности. В сущности мне плевать, что ты думаешь обо мне. Совсем скоро и тебе станет всё равно. Мы звенья одной цепи, Эмма. Чтобы выжить, в суровом мире нужно следовать за лидером. Проявлять силу и в то же время подчиняться воле вышестоящего. Поэтому баугенхейры тесно связаны и подчиняются мне. Твоё тело уже моё, а вот над мозгом поработает плазмодий.

— Уж таков наш образ жизни. Людям можно истреблять живых существ, покорять новые миры, а вот другим нельзя. Такая ксенофобия огорчает. Баугенхейры действуют так же, как и люди, просто не скрывают жестокости. Мы нуждаемся в пище. Мы жестоки. Да, тело, управляемое твоей извращённой волей, будет жрать гнилое мясо. Тебя это пугает, а мне кажется абсолютно нормальным. Мы считаем себя совершенными существами и имеем на то основания, Эмма.

— Для людей важны слова "Мы ещё не...", служащие оправданием, а баугенхейры ничего не говорят, потому что живут так, как их научил бог Сайлент. Мы воюем с теми расами, что опасны для этого мира. Такова наша роль, и, надо сказать, с нашей стороны правильно не сопротивляться. Мы жестоки, — Тэ взглянул на Эмму, и та почувствовала жгучую боль в спине. Она согнулась и упала на четвереньки, чувствуя, что что-то тяжёлое вцепились ей в позвоночник, выкачивая из тела жизненные соки. Девочка кричала, а королевский Теллуро не обращал на это внимания и продолжал: — Выработать нравственные нормы было верным решением, но люди, столь независимые существа, никогда не смогут следовать им. От таких хаотичных созданий никогда не будет пользы. А мы — стражи вечности. Среди всех баугенхейров, тобой встреченных, один я решаю, что правильно, а что нет. В каждом их действии и бездействии — прямо или опосредованно — отражается моё решение. Ориентиром мне служит Отец Деструкции.

— Конечно же он, — Тэ присел на колени и потрогал ту мерзкую плазмодиевую массу, что вцепилась в Эмму сзади и, будто скорпион, пронзила шейные позвонки длинным жалом. — Как для него, для нас война и резня — жизнь. Людям следует смириться с тем, что мы таковы. В человеческом обществе таким героическим кажется патриот, сражающийся ради Родины — даже если он убивает других людей. Точно так же баугенхейры выживают как вид, в этом мы близки природе. Главный критерий для нашей расы отнюдь не соответствие морали, а естественный отбор. Мораль придумали люди, чтобы из-за своей алчности не поубивать самих себя. Мы, баугенхейры, имеем для той же цели коллективный разум... Настают тяжёлые времена, и люди, отбросив ради выживания свои нравственные устои, превращаются в животных. Баугенхейры до такого не опускаются.

— Я видел многое, — пробормотал он, уткнувшись в небеса. — В те земли, что нынче называют Тисинаком, мы попали из нашего истинного мира, именуемого Дарт-Форре. Оказались мы тут по указу нашего небесного наставника — шесть юных королей. В жестокой столетней войне с первобытными людьми баугенхейры проиграли; все, кроме меня, погибли. Надо поблагодарить царя Кумосена за мою первую и, надеюсь, последнюю смерть. Этот человек единственный понимал тогда, что мы есть такое. Только кусочек плазмодия, в который перенеслось моё сознание, выжил. И я тысячу лет пребывал в холодной скале, наблюдая за дикарями, пока не пришли другие люди, которых поначалу даже не признал. Обломок камня со мной путешествовал по всему миру на кораблях, поездах, пока не был забыт в горах Алласориеса. Только дойдя до нынешнего уровня развития, люди смогли меня обнаружить. В древности и людей, и нас было мало. Но вот прошло время, и я вижу истинную войну. Прекрасно...

У Эммы сбилось дыхание от ярости. Тэ был абсолютно равнодушен. Она признавала, что теллуровики-баугенхейры отличны от людей, однако существование существ, главной целью которых было наслаждение чужими страданиями, всё равно казалось ей омерзительным. И королевский Теллуро не отличался от собственных рабов. Право сильного было для этого самоуверенного чудовища более естественным и правильным, чем любые нормы морали. Он отвергал человечность, поскольку видел в ней порок.

Голоса спорящих отражались в пространстве, и в уходящем эхе, испарявшемся в никуда, Эмма уловила многочисленные голоса. Страждущие шёпотом умоляли, чтобы за них отомстили. Эмма могла поклясться, что за спиной Тэ на доли секунды материализовались тени Коли и Вероники, среди остальных надеявшиеся на девочку. Наполненная решимостью, девочка почувствовала, как в её руке материализуется пистолет, сформированный желаниями ещё не поддавшихся теллуризации страдальцев. Она прицелилась в монстра, готовая выстрелить. Эмма никогда не поверит, что мама мертва — Тэ ответит за всё.

— Ты никогда не сможешь в меня выстрелить, Эмма, — Тэ холодно рассмеялся, отчего у Эммы по коже пробежали мурашки. — Даже встреться ты со мной в реальности. Ты не смогла бы. Но похвально, что хотя бы пытаешься. Ты одна из немногих, кто получил этот пистолет от других. Периодически те сознания, что не были до конца обращены в баугенхейров, пытаются найти сильную фигуру, что беседует со мной, и используют особенности лимба, чтобы дать ей оружие. Но раз за разом они терпят поражение. Ещё никто не...

Выстрелила. Пуля пролетела насквозь Тэ и исчезла. Пистолет в руках Эммы тоже сгинул. Девочка испуганно отошла. Неизвестно, на что она надеялась, ведь в этом лимбе царствует король. Даже если не все действия подчинённых он может контролировать, неуязвимость точно относится к числу его достоинств. А Тэ было вдвойне смешно. Он знал, что Аксель спасает подругу, поэтому активизировал все имеющиеся в госпитале резервы, чтобы убить того. Королевскому Теллуро не хотелось признавать, что какая-то вакцина сможет противостоять силе обращения в высшее существо. Острая боль охватила Эмму, всё её тело покрылось наростами и побледнело. Девочка упала на колени, затем распласталась на полу. Её безудержно лихорадило, и, подобно другим душам, она видела страшные картины: человеческие останки, перевёрнутые кресты, лужи крови, силуэт древнего божества. Испуганный вопль потонул в вое тысяч криков — теперь Эмма, подобно другим, кружилась в хороводе страданий и вечного кошмара. Она обратилась в беззвучный ветер, которым наслаждался король.

Сознательное и бессознательное, скрывающееся в глубинах человеческого мозга, баугенхейры захватывают и адаптируют под себя; на второе способна воздействовать раса аназублаков, но еë представители, давно вписавшиеся в человеческое общество, не способны переписать человеческую сущность. А правители теллуровиков могут, пусть призрачные следы бывшей личности и сохраняются в лимбе. Так в Дарт-Форре, Зазеркальном мире, короли воевали с разумной расой терасов, которых точно так же заражали. Но, конечно же, те баугенхейры выглядели и даже мыслили по-другому. Раса, древняя как мир, воевала, чтобы выжить. В суровой войне были нужны лидеры, и баугенхейры доверились королям. Тэ был одним из таких. И, надо сказать, одним из самых дружелюбных баугенхейрских правителей, поскольку чаще даровал людям жизнь, причём не просто отпускал, а заражал спорами, обращая в равных себе. С точки зрения баугенхейров это было добротой, и большинство предпочитало уничтожать. Один Тэ пытался постичь человеческую природу, хотя, увы, обнаружил в ней одни изъяны, неизбежно навевавшие мысли о превосходстве одного вида над другим. Люди слабее баугенхейров. Нашествие Дарт-Форре было неизбежно.

Тэ наблюдал за десятками тысяч зомби и теллуровиков. Первых он контролировал хуже, вторых практически полностью. Эти существа сохраняют собственное мышление, но в случае поступления команды от короля немедленно подчиняются. А Тэ наблюдал за каждым существом, порождённым от его плазмодия. Если генерал Расмуссен помнил каждый из двадцати корпусов, то король контролировал любого ходячего мертвеца. Не имевшие зрачков баугенхейры активно использовали эхолокацию, вследствие чего основой восприятия ими мира становился звук — как издаваемый, так и слышимый; аналогично воспринимал мир и король. Зачастую, видя, как жестоко умирает тот или иной человек, он улыбался. Такова была его природа, и от неё Тэ не отказывался.

Эмма почувствовала внезапное облегчение. Она будто проснулась, освободившись из-под власти страшного кошмара, тотчас забытого. Открыла уставшие глаза и узнала Акселя, сидевшего перед ней. Он улыбался и плакал одновременно. За его спиной стояли радостные Хьерси и неизвестный человек в халате. Девочка огляделась: находится в больнице Tatsu Secudorg, лежит на столе в лаборатории, куда её перенесли. Не самое приятное место, но всё же лучше, чем улица. Тут до Эммы стало доходить, что произошло до этого: ужин с Коли, заражение, страх, нежные руки Акселя. Снова посмотрела на друга и поняла, что произошло. Заулыбалась и крепко обняла смущëнного Акселя. Хьерси достала термометр и проверили температуру. Нормальная.

Счастливая и освобождённая от самого большого страха, она целую минуту прижимала к себе Акселя, которого любила как никогда. Она даже представить не могла, на что пошел тот, чтобы спасти ей жизнь. Хьерси слезилась от счастья, а доктор так и вовсе отвернулся, чтобы не выдавать своей сентиментальности. Хотя бы на минуту можно было забыть о горе и страхе и просто насладиться тем, что им так хорошо вместе. Эмма с большой неохотой отпустила любимого брата и тут же вспомнила об убежище. Последние воспоминания перед потерей сознания — это вопли толпы и взволнованный Оскар. Девочка не винила того, потому что понимала, и очень волновалась. Первым делом спросила Хьерси:

Под таким напором Хьерси не могла не сдаться. Стояла ещё минуту, пока не осмотрела присутствующих и не опустила с грустью голову. Вспомнила сестру, память о которой так не хотела предавать. Для неё всегда стоял выбор — Оливия или Оскар; очевидно, кому была более преданной. Но услышанные слова снова напомнили о том, как старшая сестра, не одобрявшая брак, всё же отзывалась о Хансене-младшем как о "добром малом". Стоила ли того ожесточённая ненависть, если не избавиться от любви? Крайне тяжко избавиться и от взращенного презрения. Но чем больше думала о бывшем, тем больше признавала в том любимого. Брат не может быть виновен в грехах брата, как и сестра не всегда соучастница сестры. Им нужно будет прояснить отношения и уж точно перестать ссориться, пока не будут спасены выжившие. Единая цель объединяет даже разъединëнных.

Как легко желание справедливости перевоплощается в месть, а месть переходит в ненависть — в этом Хьерси убедилась на собственном опыте. Ты можешь иметь за спиной планер, владеть любым видом оружия и легко убивать любых зомби, но это не делает тебя сильной. Преодоление душевного барьера всегда будет тяжелее любого физического испытания. Оливия говорила младшей сестрëнке, что таланты тебе ни к чему, если нет сердца, обращённого к людям. Хьерси всегда следовала этим словам, но не осознавала, что Оливия имела в виду даже тех, кого ненавидишь. Так терзали сомнения, но в то же время так полна решительности показать себя другой... Хьерси было стыдно, что её учили жизни дети. Но кому, если не им, тоже пережившим лишения, понимать еë? Это только доказывает, что нужно наконец признать привязанность к Оскару, что таилась глубоко в сердце и тщательно скрывалась. Нет ничего зазорного в том, чтобы любить.

Страшнее всего для обитателей исследовательского комплекса под атомной электростанцией был звук сигнализации. Это бешеное, режущее уши нечто, которое не прекращалось ни на секунду, сообщало о том, что произошло ужасное. А то, что происходило прямо в эти минуты, грозило очень серьёзными неприятностями для исследователей. Коридоры окрашивались в красный цвет, учёные неслись сломя голову, надеясь на спасение, хотя понимали, что уже некуда бежать. Но не из таких был Ной Барнесс. Этот доблестный человек нашёл место получше — кабинет своей начальницы, с которой он уже успел перепихнуться уже раза три, не меньше. Но на этот раз ситуация изменилась. Ной и Стелла сидели на коврике в позах лотоса, делая вид, что всё хорошо. Оба нервные, оба напуганные, но заперлись и улыбаются друг другу, поскольку понимают: всем конец. Мигающий свет подчёркивает глубину трагедии.

Между обоими чайничек и две чашки. Следуя восточным традициям, имевшим больное значение для основателя компании Tatsu, Стелла налила им чай. Как никак, она этот напиток очень любила. Особенно обожала вкус малины, поскольку однажды на встрече с сыном Сими Тацу тот предложил ей именно такой. Сейчас чай со вкусом малины был особенно необходим ей, чтобы успокоиться. Благодаря нему она чувствовала себя гораздо лучше. Ной, который не отличался любовью к чаю и предпочитал колу, делал вид, что тоже очень аристократичен, хотя невооружённым глазом были заметны некоторые детали, по которым можно было догадаться о его страхе. Парень подрагивал, поглядывал из стороны в сторону, голос был неровный. Стелла умудрялась сохранять спокойствие, что было особенно удивительно. Вот только оба часто кашляли, а Стелла ещё и побледнела.

Стелла поставила чашку на пол и грустно посмотрела на потолок. Свет потух, и комната погрузилась в темноту. Ной запаниковал, но девушка интуитивно положила руку ему на плечо и, отодвинув чашки с чайничком, обняла. Почувствовав родное тепло, тот даже успокоился и закрыл глаза, чтобы не бояться. Селанд задумалась о своём. Продолжали кричать и биться в двери кабинета люди, надеявшиеся, что начальница их спасёт, вой не останавливался ни на секунду. Увы, слишком поздно. Жаль учёных, ещё больше жаль горожан, из которых большинство стало жертвами трагедии. Стелла вздохнула и мягко сказала:

Герои возвращались в убежище с максимальной осторожностью. В условиях ночи теллуровики поджидали повсюду, и особенно ценный ящик с прививками, который вëз в тележке доктор, следовало защищать любой ценой. К счастью, Хьерси, в отличие от забывчивого Акселя, прихватила с собой фонарик и успешно освещала им путь. Она вооружена дробовиком и гранатомётом, Аксель — тоже дробовиком, Эмма — ножом. Ведум, впервые вышедший на улицу — причём на обеих ногах, без трости, что Хьерси восприняла как своего рода мужество, — продолжал зажимать нос: он не выносил запаха, исходившего от сгнивших трупов, а остальные уже привыкли. Оно и не удивительно — доктор редко покидал пределы своего убежища в глубине больницы, а туда ни зомби, ни трупы не попадали — зато успешно работала вентиляция. Вследствие зажатого носа он будто говорил с акцентом, что казалось забавным. Доктору было о чем рассказать — по просьбе Эммы он рассказывал о Стелле, которую знал лично.

Из слов доктора, Селанд была прекрасным учёным, одним из лучших специалистов. Узнав о том, что Стеллу обвиняют в заражении города, он удивился. Банально не верил в возможность этого. Хьерси усмехнулась, но далее Ведум, раскрывший, что являлся помощником главврача, поведал, что всегда ценил в Стелле тягу к знаниям, которую считал истинным залогом успеха в науке — он не признавал связей, непотизма и других способов, используемых нечестными карьеристами. А Стелла, несмотря на принадлежность к любвеобильному виду орейр, добилась всего не постелью, а своим упорным трудом: закончила университет Биотехники с красным дипломом, после магистратуры работала в Tatsu и за первый же год успела познакомиться со многими выдающимися личностями. В частности, множество раз встречалась с мэром, однажды виделась с потомками Тацу и генералом Расмуссеном, даже обсуждала некоторые вопросы с самым знаменитым и выдающимся врачом — Валентинсеном Ведумом!...

Ей доверяли как исследователи старой школы, так и новички. Стелла очень быстро доросла до главы хескенесского исследовательского комплекса, поскольку ей благоволили все, кто только можно: и предыдущий глава, и Расмуссен, и Эго. Как оказалось, не зря. Селанд держала исследователей в ежовых рукавицах; при ней были введены уровни доступа, которые обеспечивали безопасность конфиденциальной информации. Поскольку для Tatsu секретность разработок была очень важна, Стеллу очень хвалили за разумное руководство. В то же время, припоминал Ведум, у исследовательницы были и свои женские слабости, к которым следовало добавить риск, свойственную орейрам любвеобильность, а также наличие дочери. Руководство завалило Стеллу всевозможными приказами, поэтому со временем она с головой окунулась в работу. В Tatsu Secudorg проводились первые полноценные испытания новых препаратов из комплекса, и Валентинсен нередко встречался со Стеллой. Как повидавший многое человек, он пытался усовестить Селанд, напомнить о личной жизни. Однако та, непреклонная, требовала официального тона. Тут Ведум уже ничем не мог ей помочь. После Катастрофы ему даже жалко бедолагу.

Известные факты вели к единственному верному предположению — Стелла уже мертва. Однако Эмма, даже не будучи аназублаком и не имея потому никаких подсознательных ассоциаций, по-прежнему верила, что та жива. Для кого-то это будет наивной мечтой маленькой девочки, а для кого-то — и правдой. В любом случае, никто не переубеждал её, потому что только мечты и надежда может вести человека в тяжёлой жизненной ситуации. А хрупкое сердце ребёнка больше других нуждается в вере. Только Аксель, человек в определённом отношении даже более простой, первые дни пытался её переубедить, но сдался и остановился, потому что тоже принял Эмму такой, какой та была. Так же решила поступить и Хьерси. Нет идеальных людей, и рано или поздно — особенно в условиях катастрофы — их недостатки всплывают наружу как никогда. Коли считал, что люди слабы. К чему это привело его или страдавшую Веронику? Наверное, прав был Эрик, который никогда не отступится от веры в человеческую силу. Противопоставить животной агрессии люди должны именно еë — а сила людей в мечтах и надежде.

Почти добрались до участка. Хьерси по пути застрелила несколько теллуровиков, чьë поведение намекало о намеренном преследовании: монстры скрытно прятались за автомобилями и бесшумно перебегали между укрытиями. Выдавали их едва слышимые шаги, на которые Хьерси реагировала незамедлительно. Выскочит из темноты один мерзавец — половина его тела разорвана в клочья. Она будто бы улавливала вибрации, издаваемые теллуровиками, но при это упорно не замечала движение, свидетелем которому был шедший позади Аксель. Шаги таинственного преследователя были ещё тише, чем у теллуровика... неужели за ними проследовала та самая четвёртая форма, которую он встретил в больнице? Снова мурашки — меньше всего на свете парню хотелось познать, с чем он тогда столкнулся. Он неумело попытался заговорить с Хьерси, чтобы намекнуть на возможное преследование, однако в этот момент всю их компанию, подошедшую к баррикаде, встретил неожиданно выглянувшие из темноты теллуровики, навалившиеся целой командой. Монстры шептали что-то на ломаном алласориесском, в руках у них были автоматические винтовки. Хьерси с помощью слуха определила, что опасность только спереди, поэтому приказала парню готовиться к бою. Тот, имея на руках боезапас для дробовика, церемониться не стал, а, приобняв Эмму, вступил в бой. Валентинсен спрятался за тележкой; на корточках он смотрелся забавно. Не умевшие хорошо стрелять монстры только прицелились, а уже были уничтожены. Двое из них побросали своё оружие и бросились атаковать Акселя в ближнем бою и с разных сторон. Тот, не лыком шитый, одного застрелил в полёте, от другого уклонился. Эмма, державшая нож, добила второго ловким ударом в голову. Устранили опасность, помогли доктору.

Далее перелезли через баррикады — Аксель залез наверх и помог перетащить тележку — и молча продолжили путь. Аксель обратил внимание на то, что таинственная аура, преследовавшая их, куда-то сгинула. Он осмотрел друзей, тележку и вдруг заметил, что в штативе пропала одна пробирка. Следуя чуть позади взрослых и рядом с Эммой, он ещё долго смотрел на штатив, одновременно размышляя о том, что в сердце каждого найдётся место благодарности. Коре ненавидит миссию Хансена и с удовольствием её уничтожит. Он преодолел длинный путь с раненой ногой, чтобы незаметно украсть лекарство, хотя мог бы не искать подходящего момента, а застрелить всех на месте. Неплохой стрелок, он был способен устранить и Акселя, и Хьерси. Хотя, возможно, здоровье не позволяло, и тогда не хотел рисковать. Но всё же достаточно благородно выглядит то, что Коре, спасённый Акселем совсем недавно, не причинил им вреда. Парню хотелось верить в пробуждение совести в лидере непримиримых. Раздавшиеся вдалеке за спиной выстрелы удивили остальных, но Аксель на них даже не среагировал.

Наконец добрались. Ожидаемо, охраны не было — заходи кто хочешь! Герои въехали на базу и застали первые последствия бунта, которые лучше бы не видели. Изнасилованная и убитая Наташа, всегда так приветливо встречавшая прибывших. Всем, даже не знавшему её Ведуму в том числе, стало очень больно. Девочка лежала в коридоре за последней линией обороны со свëрнутой шеей и полностью голая. В заплаканных глазах застыл страх перед нечеловеческим насильником. В глазах Хьерси загорелся огонь: она вспомнила, кто мог такое совершить. Это Густав Лунд, самый невменяемый урод из всех. Впервые оказавшись в участке, она как-то раз прошла мимо его скамейки и заметила, что этот странный мужик мастурбировал на изображения с детьми. Теперь так пожалела, что не придала тогда этому значения... Со второго этажа выглянули лица, не участвовавшие в бунте. Они выглядели смертельно перепуганными. Хьерси воплем приказала указать, куда ушли бунтовщики. Какая-то невзрачная женщина показала им в направлении уборной и попыталась убедить, что Оскар с лоялистами уже мертвы.

Подойдя к двери, ведущей в коридор, а оттуда — к заблокированному Оскару, злая Хьерси выбила её ногой и выстрелила в воздух из дробовика. Многие бунтовщики, перепуганные таким внезапным появлением, сразу побросали пушки. Остальные перестали сносить баррикаду, от которой и так мало что осталось. Хьерси уверенно стояла в дверном проёме вместе с Акселем и Эммой, в то время как Ведум спрятался сзади, боясь быть застреленным. Мига успокоения, впрочем, всё же хватило, чтобы сообщить нужную информацию:

Однако баррикада была снесена. Восставшие раздавлены, ведь они окружены с двух сторон. Яростный Оскар, вооружённый пистолетом, больше не сдерживался: он выстрелил в голову преступнику, целившемуся в голову Хьерси. Аксель приблизился к кричавшей Соре и из-за всех сил ударил по лицу, отчего та улетела в нокаут. На ноги встал лежавший в углу Густав, который уже жаждал отомстить за мать, но ему врезал по голове присоединившийся к потасовке Эрик. Сразу три монстра окружили Хьерси и, порвав планер, поймали в ловушку: один сбил с ног, другие стали наносить удары ногами. Эмма бросилась на помощь, однако четвёртый аналогичным образом использовал подножку и почти выстрелил ей в голову; героем дня стал Аксель, который толкнул негодяя, весьма неудачно оказавшегося бывалым солдатом, и вступил с ним в рукопашный бой. Спасти Хьерси мог только Оскар, который застрелил одного из обидчиков бывшей. Другие бросили Хьерси и напали на полицейского. Тот блокировал несколько ударов и попытался выстрелить ещё раз, однако пистолет вылетел из рук вследствие точного попадания вражеского кулака. Упавший на пол, Оскар почувствовал, каково это — быть раздавленным ненавидящими тебя ногами. Опомнившаяся Хьерси перевернулась на живот и потянулась к упавшему рядом пистолету; ей помешали сражавшиеся Аксель и негодяй, поскольку нога первого крайне невовремя оттолкнула пушку в другой конец коридора, к Лунду.

Дед, упорно игнорировавший полученное ранение, кулаками снёс двоих и получил второе огнестрельное в бок, после чего свалился: стрелял Густав, который поднял пистолет Оскара. Аксель, наконец попавший по физиономии противника кулаком, попросил Эмму действовать. Та юрко проскочила мимо сражавшихся и ударом ноги выбила пистолет из рук Лунда. Теперь кричала Хьерси, умолявшая передать ей пушку. Эмма кинула пистолет, который пролетел над головами избивавших Оскара злодеев и был ловко пойман приподнявшейся Хьерси. Раздалось три выстрела, из них только два попали в цель. Убитые трупами рухнули на окровавленного Оскара; третий, чудом избежавший смерти, взбесился из-за гибели товарищей и, напоследок пнув Хансена, направился к Хьерси. Та попыталась выстрелить, но тщетно: патроны кончились. Негодяй возвысился над по-прежнему лежавшей на полу женщиной. Он уже приготовился выбить той ботинком все зубы, но почувствовал чью-то руку на плече. Развернулся; последнее, что он увидел — летевший ему в лицо кулак Оскара. Аксель сбил с ног и добил последнего мерзавца. Все побеждены и вырублены, кроме тяжело дышавшего Густава.

Бойня окончилась, выскочили наружу из библиотеки сторонники Хансена, в том числе защищавший их Томас и Астрид. Последняя оказала немедленную медицинскую помощь пострадавшим — грубо говоря, всем. Оскар и остальные вместе сидели на полу у стены, на них и на трупы из зала пялились выжившие. Их безразличие вдруг взбесило Хансена. Тот, с кровоподтёками, с едва способными на малейшие движения конечностями вдруг закричал:

Немного позже всех пострадавших разложили на втором этаже, выживших преступников поместили в камеры, трупы отправили на улицу. Единственным выжившим солдатом, не считая Эрика, Тома и Акселя, оказался Айзек — и так почти спившегося бедолагу поместили охранять вход в убежище, в чем тому согласился помочь, как ни странно, ещё живой Эрик. Оскар с Хьерси, способные ходить, направились в кабинет шефа, где следовало обсудить некоторые детали. Но перед этим её, избежавшего потасовки Ведума, Эмму и Акселя проверила термометром Астрид, на чëм настоял Оскар. К его радости, никто не был заражён. Обязанности заражённого Коли с готовностью взял на себя Том, которому Оскар передал все записи администратора. Он познакомился с Ведумом, сообща обсудили вопросы хранения вакцины.

Аксель помог влюблённым пташкам добраться до кабинета. Повезло, что бунтовщики не догадались проникнуть сюда. Боец посадил Хьерси и Оскара на матрас за столом, а сам с Эммой встал, будто чего-то ожидавший. Впрочем, взрослым и так было понятно, чего именно. Хьерси вновь осмотрелась: хмурое лицо Оскара, кровавые пятна на стенах... Последние слова Густава, наверняка подслушавшего какую-нибудь интимную беседу, задели старую рану полицейского. Неудачный момент, чтобы начать диалог, но если не сейчас, то уже никогда. Проглотив обиды и страх, она заговорила:

— Я знал брата как себя самого. С пелёнок помнил его лицо. Он бы никогда так не поступил. Бабушка с дедушкой приехали сюда из Арада, но мы хотели начать новую жизнь. Если страна приняла нас и мы её граждане, то наш долг помогать ей! Нут был добрейшей души человеком. Я могу поверить, что Гардер был уродом — ему было что скрывать. Но Нут, открытый, поддерживающий... Он был лучше всех здесь присутствующих. Хьерси, если бы ты только знала, как я подавлял ненависть к тебе эти несколько дней. Ведь именно из-за твоих происков он был опозорен. Он не вынес позора и предпочёл умереть, чтобы его тень не легла на меня и наших родителей, чтобы судебный процесс не повлиял на наши жизни. Но скандал всё равно привёл к тому, что его начальник, господин Фаднес, ушёл в отставку. Пострадали многие... и тем, кто мертвы, легче, чем живым.

— Он был такой молодой, — Оскар снял с головы берет и заслезился, — но ничего после себя не оставил. Сколько человек он спас, но кто из них пришёл ему на помощь? Кто из этих тварей защитил его доброе имя, напомнил обществу, что в гнуснейших преступлениях обвиняют героя? Почему, когда он умер, все были рады и продолжали клеветать!? Многие из тех, кто обязан ему жизнью, работали в органах власти, были общественными деятелями или бизнесменами. Нут был гордостью нашего спецназа, Фаднес — тоже замечательный человек, лично знал — приводил его в пример. Как же людям плевать на своих героев...

Для Оскара ничего не значили провокации или интриги. Он был преисполнен желания продолжить путь покойного брата. Он ушёл в полицию, чтобы защищать доброе имя тех, кого оклеветали, и наказывать настоящих преступников. И Хьерси как никто другой могла понять такое решение. Такие разные, она и Оскар были одинаковы. Вот только она всегда могла бежать от судьбы, как вольная кошка. А верный пёс Хансен, не одарённый ни талантами, ни физической силой, был навечно связан с участком, где пролилась кровь его напарников. Не скрыться от людей, которых, вопреки любым своим предубеждениям, ты обязан защищать. Оскар делал то, что должен был делать Нут.

Больше у неë не было никакого желания спорить. Хьерси молча обняла Оскара, тот ответил взаимностью. Она сама заплакала, впервые найдя способ проникнуться той историей, которой не хотела верить. Оскар с нежностью гладил её по волосам, чувствуя, как сердце в груди бьётся с большей силой, будто бы освобождаемое от защитных барьеров. Аналогично себя чувствовала и Хьерси, которой уже надоела постоянная желчь.

Уже неважно, убивал Нут или нет. Но виновники катастрофы Хескенеса ответят за каждую смерть. Она докажет, что проект "Теллуро", который финансировали посредством чудовищных махинаций Эго и Расмуссен, является главной причиной трагедии. Немного успокоившись, она напрямую заявила, что им следует проникнуть в исследовательский комплекс, где и затаился тот чудовищный организм, что управляет Теллуро. Эмма осознала, что видела сон с неким Тэ, но не смогла вспомнить ничего, кроме имени. Аксель поделился с остальными информацией о той четвёртой форме, свободно говорившей на алласориесском. Это подтвердило слова Эммы о том, что тогда, в день гибели Вероники, загадочный теллуровик действительно заговорил. Хьерси извинилась перед девочкой за первоначальное недоверие и снова сложила имеющуюся информацию. Окончательно ясно, что люди находятся в состоянии войны с полностью разумным видом, чья главная задача заключается в уничтожении человечества. Эмме было страшно: Стелла находится в одном комплексе с чудовищем. Лишь бы была жива... Но слишком прочно укоренилось в ней стремление спасти маму.

Решено покинуть кабинет, так как Оскар и Хьерси изъявили желание прогуляться. Эмма и Аксель, довольные примирением, помогли тем, игнорируя неоднозначные взгляды толпы и крики потерявшей второго сына Соры, пройтись до выхода на улицу. Там тоскливо курили Астрид и Эрик. Последний, кстати, как-то по-новому смотрел на юнца: очевидно, по достоинству оценил совершённый подвиг. Врач смотрела на звёздное небо, полное ярких светил. Прекрасные созвездия очищали душу от копоти страданий. Предзнаменование грядущих перемен, звëзды во главе со старым титаном Флеставольто ждали, когда же ими будут любоваться на мирной земле — там, гле, верила Астрид, ждёт любимый жених. Они выберутся и наконец вступят в брак. Многие выберутся, в этом и Оскар уверен. Но один не спасëтся. И грустное лицо полицейского явно намекало, кто именно.

Хьерси рассказала Астрид и Эрику о своих зацепках и догадках. Астрид подтвердила опасения насчёт разума баугенхейров, управляемых кем-то свыше, хотя по поводу четвёртой формы сказать ничего не могла: те двое, что заперты в железных девах, ещё окуклиться не успели и до сих пор вянут. Эрика интересовало другое: приближение с востока армии генерала Расмуссена. Оскар мрачно заметил, что связаться с военными уже не получится, ведь связь по-прежнему не вернули: генерал намеренно отрезал выживших от внешнего мира, чтобы стереть с лица земли любые источники, доказывающие его вину. В таких условиях ничего больше не остаётся, кроме как сдаться...

— Ни в коем случае, — отрезала Хьерси, покачав указательным пальцем. Оскар был весь во внимание. — Можешь меня не слушать, но я скажу, что думаю. Мы должны прорываться, даже если шансы низкие. Этот Расмуссен действует против нас, против тех, кого ты защищаешь. Он преступник, а значит, ты вправе сопротивляться. Мы должны бороться. Ты пережил теллуровиков, должен попытаться пережить и армию! Нельзя сдаваться.

Уже через полчаса выжившие, всё ещё не спавшие из-за удивительных событий этой ночи, узнали о скором переходе на вокзал. Было приказано собирать пожитки, и люди воодушевились: должно быть, Оскар договорился с генералом! К сожалению, сам полицейский молчал по этому поводу, чтобы люди не потеряли веры в спасение столь рано. По его приказу Том раздал оружие пяти наиболее отличившимся в ходе защиты библиотеки выжившим, поскольку больше некому было. Марка, кстати, в их число не входила. Ей вообще крайне везло: только собирался Том заняться переписью населения, как на него повесили подготовку к переходу. Эго по-прежнему страдала и рвала на себе волосы от самоненависти; вскоре после завершения бунта мэр подошла вплотную к Холму и, пересилив страх, сказала, что она и есть Марка. Тот, зациклившийся на документах Коли, не обратил внимания на эти слова и ушёл, попросив не беспокоив. Марке ничего не оставалось, кроме как сесть на пол под лестницей у Астрид и закрыть лицо руками.

Раскаяние мучало еë — так хотелось быть наказанной, испытать заслуженную боль и умереть от рук тех, кто пострадал по её вине. Но ненавистная удача, которая всегда спасала жизнь, теперь работала против неë. Заросшая, с многочисленными шрамами и порезами, она больше походила на себя прежнюю, чем та же Никель Санна. В то же время Марка обратилась в грязное и неряшливое чудовище. Такая узнаваемая, она не была никем признана, потому что в ожившем полицейском участке никому не было до неё дела. А смелости повторить, что является Маркой Эго, страдалица не имела. Так и мучалась наедине со своей совестью, после встречи с рассечëнными и изуродованными трупами и погибшей Вероники наконец пробудившейся, и флэшкой, на которую совсем недавно, используя один из полудохлых компьютеров на складе (прошла туда, пользуясь хаосом после предательства Коли), перенесла записанное ею на телефон видео. В дальнейшем флэшка ещё сыграет свою роль...

Другим страдающим в данный момент лицом этой истории двигали совсем другие цели — по крайней мере, они точно были. Аннализа Андерсен, президент Алласориеса, заперта в камере в подвале. Напуганная, взволнованная, то сидит на скамье, то подходит к прутьям и выглядывает наружу, всматриваясь в молчаливого стража, не отвечающего ни на какие требования. Темно, не видно ни зги, так как работает только одна лампочка — далеко в коридоре за пределами камеры. Предательство Расмуссена было ожидаемо, но она глупо надеялась, что тот подчинится ей и отставит в сторону свои диктаторские замашки. Что же, просчиталась. Действительно неопытная в политике, она слепо доверилась старому медведю в генеральских погонах и была за это наказана. По всей видимости, ей промоют мозги или ещё чего хуже, и вне зависимости от еë судьбы Хескенес будет уничтожен. Сколь отвратительна ситуация, столь отвратительна и наивность Аннализы.

Ни капли величия отца, Ганса Андерсена. Тот заслужил прозвище чëрта своей жёсткостью и беспринципностью, она же была слишком мягкой для этого жестокого мира. Недаром незадолго до смерти Ганс, любивший дочь, умолял её не баллотироваться в президенты, потому что нация не переживёт столь слабого лидера. Однако он скончался, и Расмуссен убедил Аннализу выставить свою кандидатуру на выборах. Её политическая карьера с самого начала была тонкой игрой Элиаса — на первый взгляд малограмотного военного, в молодости подписывавшего "Ashes" вместо "Elias". Сновавшая из угла в угол, Аннализа мучалась, осознавая последствия своих ошибок.

Но у власти есть одно интересное свойство, с которым сталкиваются отнюдь не все, но многие — почувствовав её однажды, ты не захочешь больше расставаться. Аннализа была побеждена, но не сломлена. Хрупкую женскую грудь распирало от решительности, в голове шла борьба между честностью и коварством. Не имея права отрекаться от первого, Андерсен должна была использовать второе, чтобы победить. Всякий великий лидер нащупывает между ними границу и сохраняет баланс до конца, будь это его кончина или тëмные времена. Теперь и президенту Алласориеса предстояло сделать выбор. Первым делом она решила надавить на охранника. Собравшись с силами, заявила:

Стало ясно, что не ответит. Аннализа вздохнула, разочарованная: нет у неё того авторитета, что был у Ганса. Солдат Расмуссена знает, что президенту конец, что скоро сюда придут, чтобы лишить её остатков разума. Послышались шаги, будто жаждущие подтвердить эти мысли. Аннализа и солдат повернули головы налево — с лестницы спустился один из помощников Расмуссена в пальто, который нёс загадочную сумку. Охранник отдал честь, в ответ гость достал какую-то бумагу и вручил тому. Без лишних слов камера открывается, Аннализа выходит наружу.

Аннализа послушалась. Питер достал из сумки аналогичное своему пальто и надел на президента, затем они поднялись по лестнице и вышли в основной коридор с унылыми серыми стенами, где стояли стражники, которые, на удивление Аннализы, её узнали, но охотно пропустили. В руках одного из них, стоявшего у дверей наружу, она углядела ещё одну бумагу и сразу всё поняла. Питер подделал подпись Элиаса; по "официальному" приказу её переводили в тюрьму. Солдаты доверились Питеру, которого знали в лицо, поэтому приняли документ и позволили вывезти президента из здания администрации. На улице ждал седан — спаситель сел за руль, на боковом сиденье разместилась Аннализа. Пока президент пристëгивался, Питер искал на поясе кобуру. Нашёл, достал пистолет с глушителем и выстрелил в человека, сидевшего сзади. Аннализа чуть было не закричала, но Питер заткнул её ладонью.

Машина тронулась с места. Весь посёлок Лайло был заполнен солдатами Расмуссена, и Питер пользовался немногим имеющимся у него временем, чтобы вывезти президента за пределы подконтрольной Расмуссену территории. А такая была только одна — в Хескенесе! Моросил лёгкий дождик, Аннализа грелась в пальто, всё ещё не находя ни покоя, ни тепла. Из-за немногочисленных тучек выглядывали звезды, от присутствия которых становилось легче на душе. В форточку дул ветер, благотворно остудивший её пыл. Аннализа косо взглянула на Питера. Интересный тип — но что у него на уме? Кнудсен отнюдь не ангел, тогда таковой, скорее всего, и его двоюродный брат. Чтобы не тратить времени, Питер вручил Аннализе её же телефон. Та хотела по-детски обрадоваться, однако, вспомнив о своей великой роли, спокойно приняла гаджет. Новости сообщали о том, что весь день в столице проходили демонстрации в защиту президента — отнюдь не все поддержали выступление генералов. Исходя из этого, Аннализа в соцсетях связалась со своими немногочисленными надёжными друзьями и сообщила о произошедшем, попросив поддержки. Те пообещали сделать всё, что будет в их силах. Тогда она выключила устройство и вновь окинула взглядом Питера. Тот спокойно вёз их к войскам.

— Коре хороший человек, не нужно так плохо о нём отзываться. Поверьте мне, он человек надёжный, уверенный в своих целях. Действуют его непримиримые жестоко, но иначе не могут. Всё равно лучше, чем Расмуссен. Дядя, отец Коре и брат моей мамы, смертельно болен. Коре нужно спасти того. Я помогаю Коре, так как один из тысяч его родственников — поверьте мне, он каждого родича в лицо знает и помнит. Расмуссен съехал с катушек, это очевидно любому адекватному человеку.

— Не принимайте Коре за дурака. У него есть чёткий план. Генерал попадётся в ловушку и из-за собственной самоуверенности не выберется. Всё, что от вас требуется — довериться нам. Хотя я сказал, что хороший лидер должен быть осторожен, в этом случае у вас нет выбора. А когда выбора нет, лидер должен быть готов к жертвам. Не волнуйтесь, Аннализа. Сказал же, нужно сохранять спокойствие. Законная власть принадлежит вам.

Ехали по пересеченной местности, петляя между деревьев и давя мёртвые тела теллуровиков. Преследователи стреляли, но герои никак им не отвечали. Между Питером и Аннализой лежал пистолет, из которого убит гость позади. Можно просунуть руку в открытое окно и отомстить! Андерсен было потянулась к оружию, но остановила себя. Фигура Питера как бы контролировала её, не давая ошибиться. Она догадалась, что тот бы сказал: "Вы подвергаете себя опасности!" Поэтому благоразумно потребовала от спасителя:

Питер ловко схватил свободной рукой оружие и вступил в перестрелку. Аннализа сидела, скрестив руки на груди, и убеждала себя в том, что не погибнет. Страшно, но настоящий лидер должен быть способен на риск, когда дело касается власти. Впереди вырос старый гнилой мост через речку, впадающую в озеро Стратлоген. Мост длинный, перепрыгнуть не удастся. Но вместо того, чтобы тормозить, Питер лишь надавил на педаль газа. Аннализа не удержалась и закричала от ужаса.

Их автомобиль на максимальной скорости заехал на мост и на полной скорости взмыл в воздух. Преследователи остановились, не отважившись на столь безумный шаг. Питер снова воссоединился с железной дорогой и въехал на территорию, на которой велись боевые действия. Солдаты, с огнемëтами и винтовками зачищавшие окраины города от теллуровиков, в этот момент сражались с монстрами: шли рядами и убивали всё живое и неживое, что встречалось на пути; сносили кресты из трупов, останавливали бесчеловечные обряды. За ними следовала боевая техника. Бойцы, многие из которых прямо сейчас расстреливали атаковавших целыми батальонами баугенхейров, разворачивались, недопонимая, что это несётся позади. Расмуссен не ожидал, что президента повезут в заражённый город, поэтому не учёл такого развития событий, и солдаты оказались не готовы. Машина Питера сбила сразу несколько бойцов с теллуровиками и выехала на улицу пригорода. Нечисть, с которой столкнулись герои, предприняла попытку проникнуть в салон автомобиля. Один, стоявший у киоска, удачно впрыгнул в окно и пролез наполовину. Он острой костлявой рукой вцепился в пальто Аннализы.

Покинул машину и было приготовился стреляться, но с охотой опустил пушку. Аннализа подскочила к нему и удивилась, почему тот сдался перед лицом трëх теллуровиков, бежавших к ним со стороны бутика. Всё встало на свои места, когда из разбитых окон этого здания последовали выстрелы, уничтожившие баугенхейров. Двери открылись, первой из тени выехала коляска с Мартиниусом, далее последовали Коре и дожившие до этого часа десять непримиримых. Ни Собаки, ни Тома с тем больше не было.

Очередной повод для размышлений. Конечно же, Коре жалко, однако никакая благородная цель не оправдывает злодеяний. К тому же спасение отца никак не может быть связано с бездумным уничтожением города и его обитателей. Кнудсен пытается отвести от темы, запудрить мозги. При всей своей доброте Аннализа не могла позволить себе быть обманутой... и всё же этот милый старик и необходимость вернуть власть вынуждали её на время отстать от Коре. Она не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы требовать чего-либо от единственного человека, способного помочь.

Было решено, что Питер и Аннализа останутся в бутике, где запрутся в кладовке и будут ждать сообщения от Коре. Непримиримые в последний раз проверили свои костюмы, героически натянули респираторы и, вооружённые собственной озлобленностью, поплелись по улицам города. Теллуровики не боялись солдат Расмуссена, но остерегались безумных бойцов Коре. Кнудсен держал в руках громкоговоритель и вез за собой, прикрывая своим телом, спавшего Мартиниуса. Конечно же, у Коре были другие планы — несмотря ни на что, он уничтожит Хескенес и обеспечит безопасную старость отца. С собой Мартиниуса он взял, так как не был уверен в успехе вакцинации. Старик был таким же болезненным, бледноватость и кашель не проходили. Коре собирался перед финальным действием непримиримых наведаться в подземный комплекс и узнать ответ на вопрос, что с его отцом. Либо учёные, либо рабочий вариант лекарства — что-то да точно должно там быть...

Баугенхейры расступались перед непримиримыми, прячась за обломки и баррикады. Коре шагал навстречу звездам, бойко распевая гимн Алласориеса. Помогали ему в этом героические голоса бойцов и болезненный храп отца. Кнудсен ещё до того, как приехала президент, прямо в бутике отдал распоряжения нескольким непримиримым, переодевшимся в камуфляж. Те уже тогда покинули основную группу, не будучи замеченными дронами — и в этом был главный успех Коре, потому что уже через минуту после начала шествования их заметил очередной Gimör. Элиас, возглавлявший войска и находившийся прямо на фронте — в данный момент стоял на холме, окружённый бойцами из резерва и бронетехникой, и наблюдал за сражением, — получил информацию от своих помощников из штаба. Он и так был очень недоволен предательством Питера и бегством Аннализы, поэтому постоянно повышал голос и ругал полковника Блэйда, ответственного за передачу распоряжений и по глупости совершавшего ошибку за ошибкой. Но едва до Элиаса донеслась информация о плетущихся к нему непримиримых, как он заметно преобразился. Вернулась улыбка. Генерал присел, взял лежавшую возле гусениц танка бутылку и открыл:

Элиас до сих пор не понимал, почему Питер бросил его — так и не сообщили о родстве предателя с Коре, — и по этой причине полагал, что непримиримые с президентом не могут быть связаны. Всë-таки Аннализа была слишком порядочной для того, чтобы иметь дело с отпетыми негодяями. Президента Расмуссен не боялся, а идиотов-непримиримых — тем более. Однако осторожности генералу было не занимать, поэтому очень скоро на месте предполагаемой встречи появились снайпера — два профессионала, которым предстояло застрелить Коре в случае попытки прорваться. С передовой пришли вести о приближении Коре, повторявшего в громкоговоритель одну и ту же фразу: "Требую личной встречи с Расмуссеном! У меня секретные документы из мэрии". Новость об этом встревожила Расмуссена: даже если это ложь, Кнудсен явно знает слишком много, раз говорит о подобном.

Непримиримые помогли солдатам ВС Алласориеса уничтожить теллуровиков на линии фронта, после чего остановились здесь и опустили оружие. Впереди стоял Коре, ничего не боявшийся и державший в руках стопку бумаг. Вместе с ним не было Мартиниуса: отца предводитель негодяев спрятал, что засекли и передали Элиасу дроны. Тот, уже ехавший в бронетранспортёре, только и мог, что посмеиваться: этот Кнудсен слишком наивен. Наконец, доехали и остановились. Коре смело смотрел в лицо Расмуссену, вылезавшему из машины. Ни капли раскаяния — генерал никогда не испытывал совести. Солдаты прицелились в непримиримых, те ответили взаимностью. Дождь окончательно прекратился, снова засияли звезды, через крыши небоскрёбов приближавшиеся к оппонентам.

Поняв, куда дует ветер, Коре прокашлялся. В следующую же секунду голову Элиаса продырявила пуля, пущенная снайпером с расположенного у многоэтажки дерева. Другой снайпер, прятавшийся на соседнем, перед этим метнул дымовую гранату под ноги Коре, благодаря чему вовремя была пущена пыль, позволившая тому сбежать от пуль. Когда всё рассеялось, Кнудсен пропал, перед солдатами предстал труп Расмуссена. План непримиримых сработал — полагавшийся на дроны, Элиас был одурачен замаскировавшимися двумя бойцами, избежавшими схваток с нежитью и нашедшими удобные деревья. Они прибыли раньше, чем снайпера Элиаса, так что последовавшие выстрелы добили последних, окончательно расстроив дальнейшие действия солдат. Без генерала как без рук, расмуссеновцы остались на месте и прекратили продвижение. Медики бросились на помощь генералу, но было уже слишком поздно: вернуть вытекшие на асфальт мозги можно, а вот восстановить их работу — увы, нет. Мерзавец-военачальник лежал среди сгнивших тел жертв катастрофы, теперь полностью с ними сравнявшийся.

Фронт дрогнул, чем не преминул воспользоваться Коре, вернувшийся за отцом. Даже снайпера сумели спуститься с деревьев на землю и присоединиться к товарищам. Отряд непримиримых, перебегая по загадочно опустевшим переулкам окраины города, нашёл улицу, где солдаты разбежались, и покинул город. Сбежавшие солдаты оставили бронетранспортёр. Понимая, что сопротивляться им вряд ли кто будет, Коре и непримиримые заняли машину и, убедившись в полной исправности, поехали в сторону АЭС. Для Коре это был единственный шанс — если погибнет он, то Мартиниус точно будет жить. Старик, посаженный возле водительского кресла, за которым разместился Коре, всю дорогу кашлял не переставая. Кнудсен побелел, потому что осознал: старик-то не вылечился. Вакцина была использована слишком поздно.

В войсках смятение — никто не может поверить, что гениального и талантливого Элиаса Расмуссена убили. Генерал находился в самом расцвете сил и казался непобедимым!... и вот, перехитрили какие-то городские маньяки. Воспитанные авторитарным Элиасом, солдаты нуждались в новом сильном лидере, однако тот, не ожидавший так рано уйти на покой, не оставил наследника. Разве может таковым считаться Блэйд, который всегда был не более чем подспорьем для истинного правителя? В тот час, когда нужен был сильный человек, со стороны города пешком пришла Аннализа. За ней плелся Питер, охранявший президента от возможного нападения баугенхейров.

Тело Расмуссена ещё не было убрано, так как вскоре после убийства генерала началось новое нападение теллуровиков, только-только отбитое. Множество солдат погибло, оставшиеся проклинают Блэйда, посмевшего возглавить второй корпус после гибели Расмуссена и их начальника. Аннализа прошлась мимо мёртвых теллуровиков и остановилась у Расмуссена, посмотрев на его жалкое тело. Слегка пнула, как дохлую собаку, и приблизилась к солдатам. Разъяренный декан Блэйд, стоявший впереди всех, прицелился в неё из винтовки, но в тот же момент почувствовал холодное прикосновение к затылку. Собственные же солдаты предали его.

Выстрел. Полковник упал так же, как и его патрон. Солдаты, чувствовавшие в Аннализе ту же силу, что и в её отце, легко покорились. Однако на деле ту всё ещё терзали сомнения. Она и Питер ослушались приказа Коре, потому что не могли так долго ждать. Никаких вестей от него тоже не последовало, связь в город так и не вернулась. Но солдаты данного корпуса ничего не знали о Коре кроме того, что тот обманул генерала и успешно сбежал. Впрочем, Аннализа поблагодарила их за тёплый приём и приказала временно остановиться. До сих пор мало что смыслившая в военном деле — по крайней мере, в практической его составляющей уж точно, — она нашла нового командира, пообещав связаться с ним чуть позднее. Один водитель вызвался отвести их в Лайло, Андерсен согласилась. Села вместе с Питером сзади, потому что было что обсудить.

Преодолели путь спокойно, без происшествий. Аннализа сохраняла стоическое лицо, готовая к любому повороту событий. Один из солдат отдал ей полностью заряженную винтовку, так что есть шанс в случае мятежа выжить. А если есть шанс, то это не нуль, так ведь? Во всяком случае, подобным образом убеждала себя Андерсен. Элиас обманул её, и власть вернулась только чудом. Если она позволит себе повторить эту ошибку, то её вряд ли что спасëт. Не зря Ганс говорил про ежовые руковицы — среди людей не принято жалеть и щадить слабых, чему был примером Оскар Хансен, который постоянно давал слабину и из-за этого не мог победить оппозицию в лице Лундов и преступников. Позволить себе так же ослабеть Андерсен не могла. Как никогда она была убеждена в своей возможности заменить отца по-настоящему. Но для того, чтобы вернуть себе власть, следует применить суровые меры. Жажда власти в Аннализе победила человеколюбие.

У дверей здания администрации смиренно стояли помощники покойного генерала, надеявшиеся на прощение. По правде говоря, многие из них и правда раскаялись и желали перейти к Аннализе. Когда подъехал седан с президентом, выровнялись. Та вышла и окинула взглядом присутствующих. За спинами "покаявшихся" стояли солдаты, безусловно ей верные. Многие суровые решения Расмуссена пришлись не по нраву военным, не привыкшим видеть своего генерала таким беспощадным. Большинство из них теперь, несомненно, на стороне Андерсен. Чистками в армии займётся потом, а пока что со стороны Аннализы последовал лишь один приказ:

"Предатель Расмуссен убит. Всё, что он говорил по поводу меня — ложь. Обращение генералов — ложь от начала и до конца. Не верьте ни единому слову. Хардаллангес оккупирован, ваша задача — бескровно сопротивляться диктатуре Адлера и Эйкена. От армии жду беспрекословного подчинения мне, законному лидеру Алласориеса. Любой, кто вздумает сопротивляться, пусть вспомнит, что с ним сделал бы мой отец. Только я буду жёстче, уверяю. Армия останавливается и не двигается в город. Выживших пропускают, если появится необходимость. Приказываю вернуть связь в городе. Победите ту Тьму, что засела в вас! Найдите спасение в душах своих!"

Потрёпанная, вымученная, Аннализа напоминала мученика, готового, тем не менее, вернуть власть в свои руки. Последние два предложения, отсылавшие к гимну, не могли не тронуть сердца патриотов. В ближайшие часы вся армия откликнулась на видео. В ответных обращениях командиры всех корпусов поклялись в верности президенту и доложили, что служат только законной власти, представленной в текущий момент госпожой Андерсен. Уже ближе к утру ей сообщат, что в столице будут арестованы Адлер и Эйкен — государственная власть полностью перейдёт в руки Аннализы. Останется только провести полную зачистку и избавиться от самых верных сторонников генералов, но это будет уже после спасения выживших, остававшегося для Андерсен главной задачей.

Итак, Аннализа распорядилась уничтожить первый корпус, полностью подконтрольный некогда Расмуссену, и заняла штаб, где ранее сидел и радовался своим успехам покойный Расмуссен. Из помощников остался лишь Блюхер, замещавший всех, кого только можно было. Рядом стоял Питер, тоже помогавший президенту. Управляя дроном, Андерсен наблюдала за полицейским участком и готовилась к новой встрече с Хансеном. На уровне ремня висит кобура с пистолетом, всегда готовым к бою. Длительное молчание нарушил Блюхер, который встал из-за своего стола и подошёл к Аннализе с телефоном, включив аудиосообщение от одного из командиров шестнадцатого корпуса. Тот сообщал о прорыве непримиримых к АЭС и потерях среди его солдат. Питер приблизился к Блюхеру, потребовав извинений за ложь — он был уверен, что Коре не мог так поступить. Ответом стал выстрел в спину. Питер упал на живот и захрипел. Он едва повернул голову и столкнулся лицом к лицу с присевшей Аннализой. В её руках пистолет.

Питер замолк. Аннализа, когда он окончательно умер, согласно кивнула головой и опустила похолодевшую руку, после чего вызвала нескольких солдат — после расправы с первым корпусом тот был заменён одним из резервных. Бойцы, прибывшие с командиром, добросовестно убрали тело и следы крови. Не теряя времени, Андерсен приказала продолжить наступление на АЭС и комплекс — действовать предполагалось активно, но "без фарша", то есть, куда более осторожно, чем при Расмуссене. Аннализа делала ставку на то, что если Кнудсен хочет вызвать аварию на АЭС, то ему сначала нужно её зачистить. Благодаря этому при любом раскладе войскам не нужно будет агрессивно бороться с теллуровиками. Силы следует приберечь. Соответствующий приказ вскоре попал к командирам всех окружавших АЭС корпусов. Следовало остановить непримиримых!

"Нельзя больше повторять столь крупных ошибок" — уверяла себя Андерсен, которая, осознав предательство Кнудсена, действовала стремительно. Избавиться от Питера было необходимо, пусть и крайне болезненно: всё же была благодарна ему. Но точно так же Аннализа была благодарна и помогавшему ей Элиасу. Кем тот оказался на самом деле, вспоминать больше и не хотелось. Андерсен, ещё не уверенная до конца в себе, больше не могла упускать из рук принадлежавшую ей по праву власть. Она станет достойной наследницей своего отца, пусть и с радикальными отличиями: Аннализа видела процветание страны в налаживании отношений с Оскольдом, отказе от эстигортизации и развитии ВЭС. Народ Алласориеса всегда представлен его лидером, и Андерсен готова сделать правильный выбор за своих граждан. Время рассудит, кто был прав, а кто ошибался, но пока что у президента есть приблизительный план действий, реализации которого народ дождётся уже после катастрофы.

Кстати, о последней... Аннализа, когда военные покинули помещение и остались лишь она с Блюхером, для того, чтобы успокоиться, вернулась к дрону. Тот, под её чутким управлением, долетел до стражи, представленной Айзеком и Эриком. Помимо них, на улице весьма удачно стояли Аксель, Астрид, Эмма, Хьерси и Оскар. Последние двое о чём-то разговаривали. Дрон повис в полутора метрах над поверхностью земли. Когда диалог завершился на словах Оскара, Аннализа наконец обратилась к ним:

Оказалось, что телефон Астрид, знаменитый своей мощнейшей батареей Remnant, до сих пор в строю. Устройство передано Оскару, а номер — Андерсен. Поблагодарив за содействие и пообещав всего, чего только можно, за пределами города, Аннализа отключилась, дрон беззвучно улетел. А звёздное небо, ещё недавно символ надежды, стало символом свободы. Выжившие непременно спасутся, вопреки всему. Сгнивающий заживо Хескенес опустеет, и снова люди почувствуют, что такое жизнь. За пределами проклятого города они вспомнят, что такое свежий воздух, чистота и тишина. Много лет придётся работать, чтобы тяжёлые воспоминания покинули душу, однако те, кто выживут, докажут всему миру, что выбрались из настоящего ада.

Те же, кто виновны, один за другим отправились в ад загробный. Первым попал туда Гардер, обращённый заражением в зомби и убитый метким выстрелом Хансена, даже не знавшего, каким монстром был его начальник. Вторым ушёл главный мерзавец, Расмуссен, с которым расквитался Кнудсен; снайпера непримиримых спустили генерала с небес на землю, а оттуда в ад. И жива лишь Эго, которая жалеет о том, что не ушла вслед за своей дочерью. Теперь никому нет дела до неё — подобное забвение хуже любого осуждения.

Виновны ли по-настоящему учёные, из лабораторий которых выбрался паразит-протист, и компания Xmon, возглавляемая Коре Кнудсеном? А вот этот вопрос остаётся открытым. Так никому до сих пор и не известно, как именно началось эпидемия. Ответа на данный вопрос страстно жаждет Хьерси, и вот-вот ответ будет получен! Проблема в том, что находящееся в комплексе нечто упорно не хочет, чтобы все карты были раскрыты. Армии баугенхейров упорно обороняют свой главный центр, выходя одна за другой; казалось, им нет конца... Лишь самым смелым и бесстрашным удастся проникнуть в логово Теллуро и остановить распространение эпидемии.

Так и не сумевший заполучить Эмму, король баугенхейров не расстраивался. Больше его беспокоили сумасшедшие атаки солдат Расмуссена на АЭС, однако после устранения генерала на это место прибыли бойцы Кнудсена, которые не столь опасны для логова теллуровиков. Пока армия нежити будет способна защищаться, Тэ не покинет своего "штаба" и будет кормиться своим излюбленным способом. Мудрый король предусмотрел всё: в случае провала есть дыра, через которую можно проникнуть в пещеру и скрыться.

Новая задача — раз и навсегда стереть с лица земли предводителей миссии Хансена. Без своих вождей выжившие на вокзале будут обречены. Теллуровики не боятся солдат Хансена так же, как боятся непримиримых, поэтому есть все шансы на успех. Дело близится к полуночи. Тем немногим теллуровикам, что остались в центре города, отданы соответствующие приказы. В руках монстров не только оружие, но и некоторые приспособления, которые существенно облегчат задачу. Ни боеприпасов, ни смелости выжившим не хватит, чтобы сбежать. Король, не покидавший излюбленного лимба, сложил руки на груди и усмехнулся.

294 день весны 318 года — последний день мучений. Выжившие сядут в поезд и наконец покинут пределы проклятого города Хескенес. В течение суток Эрик, Аксель и Эмма помогали перевести выживших. Так как таковых насчитывалось больше сотни, разделили людей на десять отрядов. Хансен распорядился соответствующим образом: первыми переправляют детей, затем идут старики, потом взрослые, а в конце уже преступники. Охраной участка занимались Оскар и Хьерси, а станцию обороняли Томас и Айзек; этим четверым помогали пять выживших, которым Оскар ещё в прошлой главе любезно предоставил оружие. Уже было не до еды — ключевое значение имела вакцина, образцы которой брал каждый отряд. Героический поступок Акселя полностью оправдал себя, когда на седьмой отряд напало несколько теллуровиков. В результате погиб один мужчина, его жена была заражена. Благодаря действиям Эммы женщину удалось излечить вовремя — всë-таки взрослые заражаются куда быстрее, чем дети или пожилые. Спасённая поблагодарила бойцов за проявленный героизм.

С каждым часом участок становился всё более пустым и тихим. Стало спокойнее и умиротвореннее. Сора, потерявшая обоих сыновей, уже не кричала на Оскара, потому что некого было провоцировать: к полуночи населения в убежище практически не оставалось. Этой ночью состоится переход последних трёх групп. Астрид и Валентинсен активно помогали в процессе, собирая на складе провиант и распределяя его по пакетам. Каждый выживший несёт два пакета: первый с личными вещами, второй с провиантом. Эмма, получившая магнум, всегда несла с собой вакцину и обеспечивала её сохранность, Эрик и Аксель отвечали за борьбу с нежитью. Вместе с последним отрядом покинут участок лидеры выживших, однако ещё было чем заняться. Статистику, которую так ответственно вëл Коли, Том забрал с собой, так что дело не в ней. Хьерси держала при себе разоблачающие документы, которые никому не доверяла. Оскару тоже было что поискать в кабинете. Астрид в свободное время искала самые ценные лекарства и препараты, с чем помогал доктор, который успел найти в ней родственную душу. А Эрик так вообще, возвращаясь назад, периодически шарился по углам и вынюхивал патроны — будто чувствовал, что скоро случится что-то страшное. Одним Акселю и Эмме ничего не нужно было.

За столько времени полицейский участок успел стать домом для выживших. После полуночи, когда велась подготовка к отправке очередного отряда, Эмма решила прогуляться по зданию. Как никак, никогда не помешает прощальный взгляд. Столько воспоминаний... Вот, совсем запуганная, впервые приведена сюда Акселем и Эриком. Вот уголок Астрид, где она пряталась во время потасовки, и та так неловко упомянула месячные — подумав о том, Эмма неловко хихикнула. Поднялась по лестнице и посмотрела на свою кровать, с которой успела поделиться всеми своими мечтами и желаниями... Так тяжело, что спустилась вниз. Вот уголок у коридора в туалет, где любила сидеть Вероника, которая, увы, уже давно тут не появлялась. Вон в том тёмном коридоре кабинет Оскара, куда она часто заходила и выслушивала речи, обычно не предвещавшие ничего хорошего — тоже забавное воспоминание, хотя есть в нём и что-то грустное. Подумав, Эмма направилась к туалетам и, пройдя мимо них, зашла в библиотеку через узкий проём между шкафами. Охраны тут уже не стояло, ведь остававшиеся солдаты, увы, погибли вчера. После последнего бунта выживших шкафы, ранее прикрывавшие трупы, были перемещены и выстроены в виде баррикады, так что глазам девочки открылись тела, всё ещё пожираемые опарышами. Неприятное зрелище, но именно здесь Эмма поговорила наедине с Акселем, так что это место тоже успело породниться. Тут и дальше на лестнице они бегали от теллуровика, а потом были спасены верным Коли. В таком мёртвом и вонючем месте, полном кровавых пятен, она провела самые страшные дни своей жизни и отнюдь не жалела об этом. Главное, что встретила хороших людей — Акселя, Хьерси, Астрид, Оскара, Коли, Эрика. Вместе с кошмарами в её памяти сохранятся образы тепла, комфорта и любви.

Вернулась назад в зал. Тут уже готовились к очередной вылазке. Эрик и Аксель, синхронизировавшие свои движения, проверяли оружие у последней линии обороны. Одиннадцать членов отряда держали в руках пакеты и слушали наставления Оскара в самом центре зала, в то время как остальные два десятка, которых составляли в основном бывшие преступники (Марка случайно оказалась среди них), смотрели со второго этажа вниз и вслушивались. Рядом с Хансеном стояла Хьерси, которая сняла планер: уже навсегда. Будто вольная птица, она лишилась крыльев, чтобы не покидать землю — единственную стихию её возлюбленного. Астрид, сидевшая за столом, и предпочитавший положение стоя Ведум о чём-то разговаривали под лестницей, к ним Эмма и подошла. По пути она обратила внимание на железных дев: зомби в камерах наконец выпустили наружу плазмодий и закрылись от всего мира. Однако фаза окукливания у них займёт столько времени, что стать баугенхейрами уже банально не успеют.

— ...я называю его просто органом, честно, — подошедшая Эмма быстро поняла, о чем говорил Ведум: — У других протистов ничего подобного мы никогда не наблюдали. Да и вообще это существа уникальные. Говорю вам: не протисты это. Просто сравниваю с ними из-за множества сходств, но это что-то совершенно другое. У них определённо должна быть телепатия, но у земных форм жизни подобное никогда не наблюдалось. Вы меня понимаете, Астрид? Похоже, мы встретились с живым ископаемым или пришельцем, членом новой группы живых организмов.

За этими словами последовал мощный взрыв, от которого выжившие чуть не оглохли. Под покровом ночи загадочные противники протащили к участку динамит и дождались удобного момента, чтобы разнести здание. Оскар, признавший в атакующих непримиримых или военных, воплем приказал всем выжившим собраться вокруг него. Пыль улеглась, показав, во что обратился участок: второй этаж частично обвалился, все койки вместе с последними двумя отрядами свалились со второго этажа. Те, у кого остались силы, собрались вокруг Оскара. Астрид, Ведум, Сора, Марка и несколько человек застряли под обломками, но Эрик помог их вытащить. Все вместе скучились, готовы к опасности — но не к той, с которой столкнулись. В образовавшихся проёмах выжившие с ужасом заметили белые физиономии. Не люди, а баугенхейры догадались подорвать участок.

Несколько человек так и не удалось спасти: застряли под обломками и впоследствии были съедены. Все побросали пакеты, беспокоясь только о собственных жизнях. Оскар и Хьерси неслись впереди остальных, расстреливая возникающие перед ними образы. За ними в ужасе неслись двадцать пять беззащитных человек, среди которых громче всех кричали Сора и Валентинсен. Позади отступление прикрывали Аксель, Эмма и Эрик, активно стрелявшие в преследователей. Героям удалось покинуть участок, однако баугенхейры следовали по пятам. У многих монстров с собой были ножи, пистолеты или даже дробовики, однако стрелять в бежавших им было крайне тяжело. Основная проблема заключалась в том, что впопыхах потеряли фонари, и лишь Хьерси сумела найти один у себя в кармане; достав фонарик, она выронила документы, улетевшие в темноту. Но возвращаться назад уже не было времени... Кольстад светила вперёд. А вот о том, сколько монстров позади, Эрик и дети могли лишь по крикам и шагам. Все смертельно напуганы, а баугенхейры ликуют и беснуются. Убегающие люди давят гнилые трупы и пачкают свою обувь во внутренностях, ни капли не беспокоясь об этом, ведь важнее всего было выживание! Оскар и Эрик, игнорируя усталость, кричали, убеждая остальных бежать и не сдаваться.

Так как с улиц не убраны баррикады, герои вынуждены перелезать их, что тратит драгоценное время. Перебравшись через вторую такую, Хьерси спрыгнула вниз... и тут же была схвачена подстерегавшим теллуровиком. Фонарик улетел в сторону, и она пропала из виду. Оскар, вспомнив рассказ Эммы о погибшей Веронике, с воплем бросился с баррикады в темноту и голыми руками обрушился на баугенхейра. Тот не успел вонзить свои зубы в нежную женскую плоть, как Оскар сбил его с Хьерси и двумя жестокими ударами свернул шею, на время выведя из строя, после чего застрелил. Он помог возлюбленной встать, дал фонарь и на время остановился. Сообща они отстреливали нежить, ожидая, пока остальные перелезут через баррикаду. С другой стороны точно так же ждали Эрик, Аксель и Эмма, стрелявшие по источникам шума. В тот момент, как последний выживший полез по баррикаде, Аксель осознал, что всё это время фонарик был у него в кармане, и включил его. Перед ними возник зомби-Коли: администратор, успевший побледнеть, покрыться кровавыми пятнами и лишиться зрачков, находился на расстоянии не более двух метров и пытался схватить Эрика. Дети ужаснулись, а дед, нахмурившись, вовремя прицелился в старого друга и наконец положил конец его страданиям.

Поочерёдно спустились Эмма, Аксель, Эрик, и Оскар с Хьерси вновь повели выживших к вокзалу, до которого оставалось не больше двух сотен метров: даже отсюда через свет из окон узнаются контуры здания. Но число теллуровиков не уменьшалось, а только росло — король бросил все силы на уничтожение отряда. Стрелки заметили, что число патронов уменьшается в геометрической прогрессии; особенно плохи дела у Эрика, которому не удастся протянуть до участка, ведь все найденные в участке патроны он раздал детям. Выжившие содрогнулись, когда услышали страшные звуки, донесшиеся с крыши высотки неподалёку, и обернулись: теллуровики исполняли какую-то мелодию. Но это было женское пение: до боли знакомый Эмме голос стенал и разрывался. Голосовые коробки баугенхейров транслировали чужие эмоции, и со временем прекрасное пение сменилось на беспомощные стенания, издаваемые не то ребёнком, не то умирающей женщиной. От сходства этих звуков с плачем младенца выжившие содрогались, но хуже всего было Эмме: страдала Стелла.

Эрик вновь проверил обойму: практически пусто. Осталось пробежать всего лишь сто метров, но он не сможет. Аксель кричал, подбадривая деда, но его обороты назад, освещая местность за Эриком, лишь подтверждали, что их преследуют десятки голодных монстров. Дед в последний раз посмотрел на детей, которым было суждено выжить. Его рука бесстрашно потянулась к поясу... Когда Аксель, а вслед за ним и Эмма повернулись назад, в руках у старика была граната. Эрик, улыбаясь, подмигнул, и Аксель, схватив сестру за руку, отвернулся от наставника, чтобы та не видела душераздирающей сцены.

Подрыв гранаты не остановил остальных, вовремя добравшихся до вокзала. Том и Айзек стояли на ступенях и отстреливались от теллуровиков, пытавшихся ворваться внутрь; когда подоспели выжившие, они помогли тем, уставшим, подняться по ступеням. Оскар и Хьерси не вбежали в убежище, а остановились рядом с теми двумя и помогли в отстреле зомби. Даже когда последние выжившие, включая Эмму и Акселя, вбежали, защитники продолжили отстреливать монстров, удивляясь, почему тех осталось так мало. Они не знали, что Эрик специально взорвал себя с некоторым промедлением — догадываясь, что монстры гурьбой набросятся на него, он постарался задеть как можно больше баугенхейров и преуспел в этом.

Но каково было Эмме и Акселю? В отличие от многих, они сохранили сознание и очень об этом пожалели. Лёжа на полу, вспоминали Стеллу и Эрика. Эмма одна-единственная узнала в уже стихших криках голос матери; не способная понять, как связаны были эти баугенхейры со Стеллой, она теряла веру в то, что мама ещё жива; больно было и от гибели Эрика. Аксель никогда больше не увидит своего наставника — самого бойкого и дружелюбного деда. С Эриком они были на одной волне: шутили, смеялись и учились на жизненных примерах. Эта счастливая страница вырвана из его биографии и уже не вернётся.

Между тем прибыл Томас, сообщивший Оскару самую пренеприятную новость из всех возможных: поезд даже не двигается, так как кто-то снёс шасси. Не имело значения, кто это сделал; Холм клялся, что проверял поезд полчаса назад, и шасси тогда было в порядке. Обессиленный Оскар попросил, чтобы ему вручили телефон, и Хьерси верно достала ему гаджет из кармана. Полицейский набрал номер. Ему чуть было не помешала Сора, которая, только заслышав о проблеме с поездом, нашла в себе силы приподняться и потребовала от остальных избавиться от Хансена. Том признал в Лунд дуру и, отыскав в карманах скотч, насильно заткнул оппозиционерку — раз и навсегда.

По итогу вокзал представлял собой страшное зрелище: взамен трупов, убранных Томом несколько дней назад, пол был усеян смертельно вымотанными людьми. Остальные сидели на скамейках и шептались между собой, умоляя бога Сириуса, чтобы их страдания наконец подошли к концу. Действовали на нервы моргающие лампочки. Томас вновь убежал к поезду, чтобы убедиться в защищённости вокзала с этой стороны. Айзек, сидевший у надёжно заблокированного тяжёлыми ящиками входа, бухал, будто бы заменяя Эрика. Оскар сидел на полу с телефоном в руках, его заботливо поддерживала Хьерси. Дети уткнулись в пол, заливаясь слезами. Ведум лежал на спине и мрачно смотрел в потолок. Астрид, кое-как севшая на пустую скамейку, пыталась смириться с мыслью о потере деда. Наконец, среди остальных лежала и восстанавливала дыхание Марка, бежавшая только потому, что её и остальных во время бега подначивали Оскар и Эрик. Если бы не постоянные и полные надежды крики этих двоих, выжившие бы не добрались до вокзала.

Движение непримиримых было безрассудно. Только что ловко устранивший Расмуссена, Кнудсен пошёл на величайшую глупость. Всё ещё уверенный в том, что заражение может покинуть чёрту города, он твёрдо стоял на своём и намеревался если не уничтожить выживших вместе с военными и нежитью, то излечить отца. От Хансена и президента ждать вакцины не было ни времени, ни шансов. После начала катастрофы АЭС работала в автоматическом режиме, и Коре хотел, пользуясь тем, что войска были временно обезглавлены, как можно скорее достичь станции и незаметно зачистить её — тем более боеприпасы можно было украсть. Планы расстроил шестнадцатый корпус, который выполнил свой долг и попытался задержать преступников в паре сотен метров от АЭС. В ходе перестрелки бронетранспортёр пострадал, но непримиримым удалось добраться до конечной цели и там закрепиться. Командир корпуса ума не находил, как Кнудсен умудрился вывести с линии огня коляску со своим отцом, однако, похоже, тому это и правда удалось.

С этого момента Коре было понятно: им не дадут закончить начатое. Те несколько непримиримых, что у него остались, смогут только избавиться от ходячих грибов, а вот солдат ВС Алласориеса им, увы, уже не одолеть. Тем не менее, он с бойцами проник в АЭС, где закрепился во вспомогательном корпусе первого энергоблока. Прячась за укрытиями, непримиримые зачищали коридор за коридором, отстреливались от вооружённых винтовками монстров. Баугенхейры ещё плохо справлялись с человеческим оружием, так что только один непримиримый погиб. Коре шёл в середине и одновременно вëз коляску. Старый Мартиниус думал, что находится в кино, поэтому веселился, чему мешал кашель — старик побледнел. Стоявший у очередного поворота Кнудсен, выпустив очередь, поглядывал назад на отца. В карманах наручники, в которые можно заковать для пущей безопасности Мартиниуса. Однако Кнудсен, несмотря на понимание необходимости такого шага, не решался, будто боялся внутреннего осуждения. Оставшиеся непримиримые не осуждали своего предводителя, потому что понимали трагичность ситуации.

Конечная цель — подвальные помещения электростанции. Коре на примере аварии на АЭС "Салиш" в Наломено знал, что если их разнести, то в скором времени расплавится ядерное топливо, и авария станет неизбежной. Хескенесская АЭС, вопреки собственному статусу, не славится продвинутой системой безопасности, о чëм Коре узнал от своего покойного троюродного дяди, работавшего там. Помимо батарей и генераторов, подвальные помещения ведут в лаборатории Tatsu, которые, как и весь регион, питаются напрямую от АЭС (Хескенес поддерживался ТЭС). И для Кнудсена комплекс имел большее значение, чем электростанция.

Коридоры залиты кровью и покрыты мерзким плазмодием, в котором по-прежнему скрываются куколки зомби, сжигаемые заживо непримиримыми. Одни лампочки горят, другие мигают, а третьи безнадёжно потухли. Отсутствие мёртвых тел пугает куда больше, чем их наличие: либо весь персонал был заражен в злополучный день катастрофы, либо съеденные были собраны в одном месте. Непримиримые перестреливались с монстрами и отбирали у убитых оружие, если те были вооружены; в противном случае мочили едва ли не голыми руками. С ликованием бойцы сообщили предводителю, что последующая лестница ведёт вниз — в подвал. В ту же секунду из коридора позади выскочили бойцы арьергарда, кричавшие о нападении ВС. Один за другом оба были подстрелены, остальные завернули за угол и побежали вниз по ступеням.

Непримиримые, догадываясь, что пришёл конец, сняли бесполезные респираторы и попрятались за генераторами, надеясь повредить их хотя бы в ходе перестрелки. Коре грустно посмотрел на подчинённых и окончательно покинул их, так и не сообщив, что аварию уже не удастся спровоцировать. Он повёз коляску через многочисленные двери. Одно помещение сменялось другим, в бесконечном потоке батарей и генераторов Коре заплутал. Позади началась перестрелка, со временем затихавшая, так как Кнудсен удалялся. Она длилась несколько минут, по истечении которых Коре стало ясно: ни одного из непримиримых в живых уже не осталось. Но смотрел он единственно на Мартиниуса, смертельно побледневшего. Зрачки у старика тоже омертвели. Коре всё ещё держал с собой дробовик, готовый к перестрелкам с зомби. В глубине души он продолжал надеяться, что удастся встретить учёных и спасти отца.

Преодолев последнюю комнату, Кнудсены встретили лифт, оказавшийся, на их удивление, рабочим. Коре осмотрел помещение: помимо длинного пути через подвал, сюда можно было попасть через подземный гараж, однако тот проход был заблокирован автомобилями, так что они выбрали правильный вариант. Коре зашёл в лифт и с удивлением посмотрел на кнопки: пять подземных этажей! В данный момент они на пятом... Нажал на первый. Двери закрылись. Спокойно ехали. На удивление Коре, ни единого следа крови — зеркально чистый лифт. Старик уже не просто кашлял, но и блевал кровью. Кнудсен пересилил себя и надел на отца наручники.

Лифт останавливается, двери открываются. Глазам Кнудсена предстало ужасающее зрелище: уничтоженная лаборатория. Небольшой зал, в котором оказались они с отцом, был полностью разрушен и завален арматурой и мебелью. Стены, пол, потолок — всë захвачено плазмодием, будто исследовательский комплекс превратился в единый проклятый организм. Половина лампочек разбитая, а другая с силой выдернута вместе с кабелями и висит в метре от потолка. Кнудсен вытаращил глаза: как и следовало ожидать, комплекс умер 278 числа, когда нечто вырвалось на свободу и заразило первых людей. В стенках организма копошатся какие-то тела, но, в целом, угрозы нет. Коре обернулся к лифту и обнаружил, что тот уже уехал. Кнопка вызова отсутствует. Нечто не хочет, чтобы они отсюда уходили.

Ни единого гриба — видимо, уродцы сражаются с военными. Коре, в глубине души уповая на наличие запасного выхода, плëлся по мёртвым коридорам, где уже не было ни единого источника света. Плазмодий периодически урчал и издавал звуки, похожие на плеск внутри него воды. Коре светил фонариком туда-сюда в надежде отыскать хоть какой-нибудь целый кабинет. Однако все были уничтожены, ничего ценного. Когда-то каждый проход требовал определённого уровня доступа, но теперь, с уничтожением комплекса, ни одна система не работала исправна, так что пройти можно было куда угодно. Только в одном кабинете, в дальнем конце коридора, Кнудсены отыскали компьютер, оказавшийся, к несчастью, сломанным. Перед ним лежал съеденный заживо человек, на обглоданной гримасе которого сохранилось выражение страха. Коре содрогнулся и покинул эту комнату. В то же мгновение сзади послышался шум, Кнудсен развернулся и посветил: проход завален обвалившимся потолком. Путь назад отрезан уже во второй раз.

Открыли дверь и оказались в просторной лаборатории, где воняло так сильно, что Коре сразу задержал дыхание. Они находились на верху лестницы, откуда могли осмотреть помещение, столь плохо освещаемое немногочисленными лампочками. Но уже была заметна человекоподобная фигура, скрючившаяся перед занимавшими до половины помещения разломанными приборами и показателями. В покрытых грибом стенах десятки мертвецов, вот-вот готовых вылупиться. Пол усеян изуродованными телами людей. Здесь слишком опасно! Коре, оставив коляску в стороне, подошёл на пару шагов к ступеням и закричал учёному:

Доктор повернулся к Кнудсену лицом, и тот в ужасе застыл. Сзади послышался крик, и не успел Коре развернуться, как родной отец набросился на него сзади и впился в сонную артерию. Плазмодий даровал ему силу, которой было достаточно, чтобы без рук напасть на Коре и повалить того. Не способный сопротивляться, лидер непримиримых лежал на животе и хрипел. Уже никто не спасёт — Мартиниус с нечеловеческим, животным рычанием перекусил сыну голову, и та, залитая кровью, покатилась вниз по ступеням, остановившись только у ног закричавшего от боли "доктора".

Выжившие, которым на крыше вокзала с излишком хватало места, разместились хаотично: кто-то лежал на трубах, другие спустили ноги вниз. Но все тяжко вздыхали, вспоминая о потерях. Одинаково тоскливо, одинаково одиноко. Но и в столь тяжелое время некоторые пытались держаться. Хьерси и Оскар, сидевшие за трубой, обнялись; так же жались друг к другу находившиеся неподалёку Эмма и Аксель. Между этими четырьмя разместились Валентинсен и Астрид, которым, как учёным, все ещё было что обсудить. Айзек сидел у края крыши и грустно смотрел вниз, осознавая, что вошёл в число немногих выживших солдат. Рядом стоял, будто дозорный, Томас. Марка пряталась где-то в углу, стыдясь себя самой.

Прорезая воздушные пространства и освещая путь, навстречу выжившим летели вертолёты. Будто рука от господа, они пришли за теми, кто дошёл до конца и заслужил звание выжившего. Выжившие подняли руки, и их указательные пальцы указали на множество источников света, приближавшихся со стороны озера. Том спокойно сообщил о появлении вертолётов, и народ всполошился. Оскар ослабленным голосом приказал выжившим успокоиться, и впервые за все эти дни его послушались — потому что убедились в спасении. Люди освободили место, и приземлилось сразу семь разных вертолётов. Вышедшие из них солдаты, следуя приказу президента, на глаз разделили людей. Все, кроме основных героев, в число которых вошли Оскар, Хьерси, Том, Астрид, Валентинсен, Айзек и дети, расселись по вертолётам, и тогда из последнего вылезла Аннализа.

Герои согласились с президентом и последовали за солдатом, проводившим их в вертолёт. К себе вернулась Аннализа. Уже из кабины наблюдала за тем, как к ней вели не сопротивляющуюся Марку. Бойцы посадили мэра Хескенеса напротив президента и закрыли дверь. Вертолёты единовременно взлетели. В иллюминаторы тоскливая Марка могла наблюдать за своим городом — с высоты птичьего полёта он выглядел устрашающе. Вскоре на неё и на Аннализу надели наушники, так что женщины наконец могли поговорить по душам. И если Аннализа смотрела строго на собеседницу, то та не могла сосредоточиться и пялилась то на президента, то на солдат, то на иллюминаторы. От хитрой лисы не осталось и следа.

Такого поворота событий Аннализа не ожидала. Ей внезапно стало жалко Марку, ведь было видно, как сильно та страдает. Порой нам жаль даже негодяев... Эго холодно вгляделась в лицо президента, и в опустевших, как у зомби, зрачках не было жизни. По её лицу протекла слеза, вызвавшая у Андерсен сопереживание. Старавшаяся скрыть эмоции, та отвернулась, будто отвлëкшись на красивую картину в иллюминаторе. Марка угрюмо заметила:

Сняв наушники, Эго приподнялась. Солдаты хотели остановить её, но Аннализа остановила тех жестом. Марка открыла дверь, бросила прощальный взгляд на Аннализу и спрыгнула. Аннализа даже не встала, осталась на месте, в то время как солдаты посмотрели — до поверхности было не менее двух сотен метров. Марка летела вниз и постепенно превращалась в маленькую точку, пока наконец не остановилась на одной из улиц окраины. Хотя бы в последний раз исполнила свой долг, не покинув вверенного ей народом города. Солдаты с благоговейным ужасом отвернулись; Аннализа прикусила губу.

Так умер преступник, избежавший юридического наказания по причине наказания душевного. Тысячи судеб поломаны, большинство уже никогда не вернётся к прежней жизни, а главное — никто не помянет Марку Эго добрым словом. Но, может, не всё ещё потеряно? В флэшке, которую держала в руках и разглядывала Аннализа, таится неизвестное. Информация, сохранённая в ней, возможно, приоткроет завесу последних тайн. Андерсен сжала флэшку в кулаке и закрыла глаза. Какой же порой грустной бывает судьба человека. Три негодяя, из которых каждый расстался с жизнью по-своему. Шеф полиции умер самым жалким образом — в самом начале, будучи заражённым. Главнокомандующий, ни разу не раскаявшись, зазнался и был убит, поскольку не ожидал, что найдётся достойный его противник. Мэр признал свои ошибки и не нашёл ни единой причины оставаться в живых после произошедшего. Выставлявшие себя перед обществом патриотами и слугами народа, эти трое преследовали свои корыстные цели, за что понесли заслуженное наказание. И вот ирония — все трое умерли в городе, ими же проклятом.

Длина отрывка — 0:28. Сюжет новостей об обновлении полицейского участка. На короткое время засветились и Гардер, и мэр, и прибывший из столицы главнокомандующий, и даже генерал-полковник Фаднес. Мудрый Расмуссен редко появлялся вместе с Гардером и Эго на публике, потому что в таком случае раскрыл бы свои с ними связи. Но обновление полицейского участка стало неплохим поводом для него нарушить старый запрет самому себе. Все четверо стояли перед микрофонами и улыбались. Один Фаднес — статный и серьёзный, как настоящий офицер — хмурился, потому что не доверял своим собеседникам.

— Ну что могу сказать... — Расмуссен не дал журналистам ни единого шанса и повернулся к коллегам. Аннализа заметила: генерал будто бы хотел обнять тех с распростёртыми объятьями, но удержался. Да, порой Элиас бывал таким открытым — обычно, если напился и не чувствовал никакой угрозы. — Прекрасное событие для Хескенеса! Имидж полиции поддерживается, это хорошо. Надеюсь, что в скором будущем армия и полиция Хескенеса наладят сотрудничество, потому что для решения многих проблем это действительно необходимо. Вы согласны со мной, господин Фаднес?

Но в голосе этом не было того энтузиазма, что ожидалось. Вследствие этого Расмуссен немного скис. Гардер глуповато посмеивался; Эго, ни разу не смутившаяся, по-прежнему отыгрывала свою роль на все сто. Одного честного слова генерал-полковника хватило, чтобы внести разлад в компанию преступников. Всего через пару недель, помнила Аннализа, Фаднес уйдет в отставку из-за обвинений в адрес его лучшего сотрудника, Нута Хансена. Совсем недавно она навела справки и узнала, что последний был родным братом Оскара Хансена. Такова судьба-злодейка — что не успел сделать один, закончил другой. Она убрала телефон, закрыла глаза и погрузилась в дремоту.

Открывались красивые виды на Хескенес. Эмма, другие выжившие мечтательно смотрели в иллюминаторы, расставаясь с городом, в котором провели две с лишним недели. С высоты птичьего полёта город выглядел совсем по-другому — так его видели Расмуссен и Андерсен, но выжившие впервые рассмотрели город с другой стороны, будто это было не поле выживания, а какое-то шоу. Баугенхейры, одиноко бродившие по улицам и занятые своими делами — будто то стрельба по мишеням, возведение трупных крестов или песнопения, — уже не напоминали врагов, а казались чем-то вполне естественным для этого города. Наконец, мёртвые здания слились в единую картину, стали отражением прошедшей катастрофы. Спустя столько дней выжившие были свободны.

Эмма и Аксель сидели рядом, причём первая была ближе к окну, за счёт чего ей было легче наблюдать за городом. Но потом наскучило: чего она тут не видела? Всё ещё уставшая, вымотанная, она задумалась о маме и для удобства положила голову на Акселя. Тот с заботой немного опустил плечо и отвернулся. Эмма сама не заметила, как от тревожных мыслей перешла к мечтам, а от них — ко снам. Позади детей разместились Оскар и Хьерси, обсуждавшие Коли и Эрика и их вечный спор о силе и слабости. Спорщики мертвы, а дилемма неразрешима. Можно, однако, с некоторой опаской сказать, что правы были оба, просто по-своему. И в случае Оскара и Хьерси вернее была позиция Эрика. Пусть в Хескенесе останется и разлад между ними; предстоит начать новую жизнь — с чистого листа. А Валентинсен и Астрид, как обычно, обсуждали протиста. Договорились составить подробное описание вида и предоставить научному обществу. Даже придумали название — "baugenheirus eldenvedum". Если в дальнейшем человечество вновь столкнётся с этой напастью, исследования Астрид и Валентинсена помогут найти наиболее действенные методы борьбы с нечистью... Нельзя допустить повтора хескенесской катастрофы.

От комплекса не осталось и следа. Коридоры, по которым снуют голодные баугенхейры, завалены хламом и мебелью. Кабинеты, прославившиеся своей неприступностью, были вскрыты, как консервные банки, а те, кто пытался в них укрыться, употреблены в пищу. Нет стены, свободной от гадкого белого плазмодия. Из учёных избежал заражения только один — и он лежал на полу в единственном кабинете, куда ещё не ступала нога теллуровика. Бедолага лежал перед одним из немногих работающих компьютеров, с помощью которого он отправил видео со Стеллой. Её крики, кстати, до сих пор раздаются в комплексе и нечасто стихают. Для Ноя страдания возлюбленной были сродни своим. Но уже ничего не поделаешь. Теллуровики пытаются проникнуть в комнату и неистово выламывают дверь. Будь у Ноя силы, он бы мог передвинуть шкаф или хотя бы стол в углу.

Он продержался в кабинете одиннадцать дней, питаясь одними сухпайками и собственной мочой, дождался момента и успел отправить видео, которое Стелла доверила ему ещё до катастрофы. Больше сил не было. Лишь надежда, что люди не проникнут в комплекс и смогут избежать заражения. Отсюда разрослась зараза, поглотившая Хескенес. Также Ной хотел, чтобы нашлась сила, способная спасти Стеллу от мучений, хотя после увиденного он окончательно убедился, что проект "Теллуро" с треском провалился — Селанд рискнула и пожалела об этом, когда вскрылся обман со стороны того, кого нельзя было заподозрить в хитрости. Для тех, кто не знает о происходившем в стенах лаборатории, Стелла окажется злодейкой. Барнесс же знал, что она хотела лучшего, но ему уже некому раскрыть правду. Монстры агрессивно стучатся в двери, час пробил.

"Мама, за что ты так со мной? Лучше бы остался с Лизой, вместе бы тогда и уехали... Нет, довольно. Хотя бы перед смертью я должен быть мужиком. Мы ошиблись, в этом наша вина. Я — часть компании Tatsu и комплекса в частности. Выходит, и вина на мне. Никак не избавиться от этого назойливого чувства. Блин... Так хочется цыплёнка. А ведь выходит, что цыплёнком буду я! Блин... Был бы пистолет застрелиться, но увы. Хоть бы свет погас, сволочи. Не хочу видеть свои кишки"

Первое желание, увы, исполнено не было. Лампочка ярко освещала кабинет и тело Ноя. Тот кое-как пополз к шкафу с намерением из последних сил передвинуть тот к двери. Но вот дверь пробита двумя острыми когтями. Барнесс потерял всякое стремление и упал посередине комнаты. Вслед за первым ударом последовал другой, и мощная рука баугенхейра, согнув дверь пополам, выдернула её наружу в коридор. Ной встретился глазами с творениями корпорации, с аппетитом поглядывавшими на него, и устало закатил глаза.

Неподалёку от здания администрации в Лайло находились заросшее травой футбольное поле. Здесь и приземлились вертолёты, в целости добравшиеся до безопасной земли. Наружу выходят выжившие, многих из которых укачало во время полёта. Их ожидали солдаты, готовые провести потрясëнных за поле, где стоят автобусы. Граждане будут перевезены в ближайший крупный центр, Перр, где их поместят в городскую больницу №1; будет незамедлительно, а главное, бесплатно оказана медицинская помощь. Об этом сообщила лично Аннализа, собравшая выживших вокруг себя. Люди были потрясены встречей с президентом — некоторые остряки запросили автографы, но, увы, были в вежливой форме посланы. Наконец свободные, выжившие последовали к выходу с поля; они шли толпой, ни о чем не беспокоясь. Одни герои были остановлены Аннализой. Возле президента остались Эмма, Аксель, Хьерси, Оскар, Астрид, Валентинсен, Томас. Эти семеро особенно отличились, и для них было особое задание.

— Кнудсен выступил против меня и попытался не то организовать диверсию на АЭС, не то проникнуть в комплекс Tatsu. Его непримиримые были убиты, сам он сгинул где-то в комплексе вскоре после того, как мы столкнулись с обвалом: лаборатории сожраны каким-то организмом, и оно пытается преградить нам путь. Вдобавок мы столкнулись с новой армией нежити — но неясно, откуда столько зомби и тел в лабораториях. Наши войска подавляют монстров, но несут потери. Прошу вас с безопасного расстояния оценить наши шансы, дать советы или рекомендации. Вы выступите в роли экспертов, не более. Ваш опыт поможет нам.

Опасения Оскара были отнюдь не безосновательны: каждый раз, когда дело касалось её матери, Эмма вспыхивала будто огонёк. Едва ли не единственная на свете она верила, что Стелла ни в чем не виновна. Оскар понимал, что если девочка столкнëтся со свидетельствами вины матери, то это разобьёт ей сердце; поэтому он не желал, чтобы хрупкая Эмма страдала. Подобной позиции придерживались все присутствующие. Только Селанд-младшая считала, что мама ещё жива, и свою веру обосновывала не здравым смыслом, а чувствами. Вступившая в конфронтацию с остальными, Эмма не сдавалась. Обычно она боялась, трусила или волновалась, но когда дело касалось Стеллы, девочка преображалась. Мама в беде. Мама ждёт спасения.

Снова расстроившись, Эмма опустила голову и вздохнула. Такие странные ощущения: свежий воздух, зелёная трава, одни человеческие голоса. Так отвыкла от нормальной жизни, что даже хочется вернуться в Хескенес. Слишком резко оторвали от кромешной тьмы, полной опасностей и токсичности. Страшнее всего для её психики были не конкретные события пугающего прошлого, а сформированная ими атмосфера: уязвимой и покалеченной психике придётся долго возвращаться к прежней жизни, хотя даже в далёком будущем, лёжа в кровати, она будет сталкиваться с фантомами ужасного прошлого. Бегающие и разговаривающие баугенхейры, крик Вероники, зомби-Коли — эти сцены, тенью для которых выступала перенесённая тогда боль, уже не выветрятся из головы. А ведь она ещё не встретила маму. Страшно представить, что будет со Стеллой. Комплекс был заражён тогда, когда она сбежала из школы, и шансы, что мама ещё жива, ниже некуда. Но так же оценивал шансы выживания Оскар, и каков результат! Если надеяться и верить, то твои желания сбудутся. Пусть мир будет против тебя — ты знаешь правду, сила за тобой.

Взрослые с грустью качали головой, хотя уважали в Эмме такую крепкую привязанность к матери. Аннализа пообещала Оскару, что девочку не подпустят к нежити, и тот успокоился. Астрид попросила у президента, чтобы "милашке" сообщили о судьбе Стеллы, но Хьерси была против: это та самая ситуация, когда сладкая ложь лучше горькой правды. Слышно, как за деревьями загудели моторы уезжающих автобусов. Только один стоит, ждёт героев.

Путь до атомной электростанции занял не больше двадцати минут, но для героев он длился вечность. Вымотанной не меньше выживших Аннализе не повезло сесть вместе с Ведумом и Элден. Те обещали кратко рассказать про баугенхейров, но в итоге провели лекцию. Андерсен испытала весь спектр эмоций: от омерзения, вызванного подробным описанием внутренностей чудовища, до восхищения первой попыткой оформления отдельного класса для baugenheirus eldenvedum как живого вида. Половина информации пролетела мимо её ушей, но услышанного хватило, чтобы сделать первые выводы об агрессивной форме жизни, ассимилирующей разумные виды и поклоняющейся древнему богу войны Сайленту. Внезапно прямо посреди лекции в разговор вмешался Оскар, сидевший за спиной президента.

— В какой-то мере да, Оскар. Я виновна в том, что позволила корням порочности Расмуссена прорасти слишком глубоко в наше общество. Но подобного больше не повторится. Я не позволю, чтобы кто-либо подвергал риску мирное население. Люди массово гибнут по двум причинам: халатность и жадность. В случае Хескенеса проявили себя обе. Ни Расмуссен, ни Гардер, ни Эго не предстанут перед судом. Судьба и так наказала их. Мне надлежит исправить пострадавшие человеческие судьбы.

После такого заявления лекция продолжилась как ни в чем не бывало. Оскар долго думал над словами президента. Он смирился с тем, что шеф Гардер оказался негодяем — как в хорошей Хьерси он пытался видеть зло, так и в плохом Эдварде мог разглядеть только доброе. Увы, не удалось ему проявить себя должным образом, и лидером он был некомпетентным: далеко до талантов Нута. Но раз большинство выжило, значит, чего-то он, Оскар, и стоит? С грустной улыбкой посмотрел в окошко, по которому тоскливо стекали капли начавшегося дождя. Не нужно так себя недооценивать. Того же мнения была Хьерси, сидевшая рядом. Документы утрачены — но в них нет как такового смысла, когда виновники мертвы. Конечно, несправедливо, что негодяи избежали суда. Но катастрофа уже научила тому, как беспощадна бывает жизнь. Этот удар тоже следует принять как должное. Может, удастся раздобыть новые свидетельства вины знаменитого трио, но пока что результаты детективной деятельности Хьерси неутешительны: компромат на Эго и Расмуссена утерян, убийца Оливии не найден. Увы, она тоже и в подмëтки не годилась покойному родственнику. Столь разные, верный пёс и вольная кошка порой были слишком похожи...

Доехали. Один за другим покинули автобус и накрыли головы чем попало, чтобы защититься от усилившегося дождя. Перед героями предстала внушительная электростанция. В данный момент находились перед зданием реактора первого энергоблока — блестящий купол, меньше всего пострадавший от трагедии Хескенеса, выглядел так же, как и полгода назад. Поджидавший у дороги командир тринадцатого корпуса доложил президенту о необычной ситуации:

Далее Аннализа разделила героев. Астрид и Валентинсен были отправлены во вспомогательный корпус энергоблока, где в одном из помещений для персонала солдаты разместили мёртвое тело баугенхейра. Остальные вместе с президентом и парой солдат прошли через арку к длинному туннелю, ведущему под землю. Впереди полно машин, так что Эмма рассудила, что они приближаются к гаражу. Трупы прибраны, остались только кровавые следы, которых полным-полно на асфальте и кузовах покинутых автомобилей. Обошли баррикады и проникли на территорию просторного гаража. Не видно ни зги, и лишь фонари солдат, обсуждающих свои вопросы у противоположной стены, и сияние из какого-то прохода освещали героям путь. На видимых стенах нет гриба, так как был сожжён с помощью огнемётов. Селанд обратила внимание на автомобили, большинство из которых представляло собой грузовики для перевозки оборудования. Из темноты выглядывала надпись "Tatsu", присутствовавшая на каждом таком автомобиле. Завозимое в лаборатории оборудование доставлялось в гараж, а оттуда переносилось в лифт и тем самым достигало комплекса.

Когда Аннализа и компания достигли солдат, те осветили героям баррикаду из выставленных перед узким проходом грузовиков. Военным едва удалось освободить для лидеров выживших узкий проход, зато теперь есть удобный путь до лифта, в разы более короткий, чем тот, что использовал Коре. По очереди те проползли и вошли в комнату с лифтом, где свет, к счастью, был. Тут стояли три солдата, ответственных за безопасный спуск на лифте. К счастью, этот лифт был достаточно широким, чтобы семь человек комфортно разместились (включая двух военных), да и грузоподъёмность превышала несколько тонн — Эмма подумала о том, сколько же стоит весь исследовательский комплекс. Аннализа нажала на кнопку первого этажа, спускаются. Эмма, у которой перехватило дыхание от одной мысли о том, что она спускается к Стелле, обратила внимание на капли крови на полу. Будто бы свежие — кто-то раненый или умирающий был здесь не так давно. Эту деталь заметила и Хьерси, сообщившая остальным об удивительном открытии. Андерсен пожала плечами: возможно, это ранения Коре.

Когда двери открылись, выжившие наконец почувствовали себя дома. Вернулись худшие атрибуты Хескенеса: ужасная вонь, плазмодий и разруха. Гриб занимал каждую сторону зала, им покрылись даже куски мебели и арматура. Помещение занято сразу двумя резервными корпусами, результат их работы — в лице десятков мёртвых баугенхейров — на лицо. Эмма с удивлением осматривала уничтоженный зал. Мама никогда не водила её на работу. Всё такое незнакомое... Да даже будь Эмма здесь много раз, сейчас она бы не узнала комплекс. От инновационных лабораторий остались одни руины. Впрочем, зал очищен от скверны — вот солдаты, вооружённые огнемётами и дробовиками, сжигают последние пучки плазмодия на стенах и расстреливают вывалившееся из них тело. Не обратившийся до конца, недобаугенхейр погиб низшим существом. Командиры вручили Аннализе план этажа с отметинами. Оскар отметил, что разбирается в этом, и положил план на покрывшийся копотью круглый стол в середине зала. Его окружили товарищи и некоторые солдаты.

Ситуация плачевная. Прямой путь до центральной лаборатории в ходе обвала оказался недоступен, и там практически невозможно пролезть. Остальные коридоры тоже завалены на том или ином промежутке пути к лаборатории. Есть вариант пробраться через второй этаж, но он крайне длинный и опасный. Также нечисть имеет свойство использовать вентиляции — при упоминании этой особенности Хьерси оскалилась, — которые по очевидным причинам крайне тяжело контролировать. На карте отмечены места, полные плазмодия и формирующихся тел баугенхейров. Оскар принялся обсуждать имеющиеся варианты, выделять плюсы и минусы. В обсуждении активно участвовали командиры, Хьерси и Аксель. Вслушивались и изредка вставляли словцо Аннализа и Том. Только один участник держал в голове принципиально отличный от остальных план.

Лампочки, большая часть из которых повисла низко над полом, освещали все углы зала и ближайших коридоров. Зоркий глаз Эммы заметил, что кратчайший путь до лаборатории лежал через заваленный коридор, в котором наблюдалась узенькая нора. Взрослый не пролезет... в отличие от маленького ребёнка. Проверила кобуру — магнум, полная обойма. Чтобы отвлечь остальных и заодно навести на верную мысль, способную служить оправданием дальнейшему поступку, она вбросила:

Слова Эммы подействовали на обсуждения самым благоприятным образом. Споры превратились, было решено последовать плану Оскара: зачистить второй этаж, разбить стекло (центральная лаборатория имеет очень высокий потолок) и с высоты ликвидировать баугенхейров. Главной проблемой теперь было разбить это крайне прочное стекло, стоившее дороже, чем любое оборудование в полицейском участке... Пока обсуждение продолжалось и близилось к своему финальному варианту, Эмма под шумок отходила от стола. Многие солдаты отвлеклись на проверку углов помещения, поэтому девочка, подобравшая удобную секунду, медленно направилась к коридору. Взрослые несколько секунд не обращали внимания, пока наконец Аксель рефлекторно не повернулся к сестре. Остальные заметили изменившееся выражение лица парня, тоже развернулись; Аннализа приказала солдатам поймать Эмму. Но та проползла под обломками и очутилась на той стороне прежде, чем солдаты успели поймать еë за ногу.

Селанд ступила обеими ногами в царство плазмодия — она шла по коридору, будто по кишке живого существа. В одной руке фонарь, в другой пистолет. По бокам разграбленные кабинеты. Эмма заходила в каждый, но не находила ничего полезного: оборудование уничтожено, тела непригодны для исследования. Те учёные, что лежали тут, сгнили очень, очень давно: их слой за слоем сожрали личинки, которые, не находя больше ничего питательного в мертвецах, теперь ползали по всему комплексу в поисках другой пищи. Селанд уже привыкла к смерти, поэтому ей ничего не стоило копошиться в опарышах и искать на полу полезные вещи. В кармане сгнившей одежды одного мертвеца, похороненного под арматурой, она нашла визитку. "Б. Хенриксен" — фамилия ни о чëм не говорила.

Стоило ей вернуться в коридор, как из одного из кабинетов вышел зомби. Эмма была поражена встрече с монстром второй формы — это последние заражённые, ещё не успевшие обратиться в теллуровика. Данный зомби, похоже, появился из какого-то старика. Эмма отошла на безопасное расстояние и расстреляла противника, целясь в голову. После шести попаданий тот — видимо, и так слабый — свалился и больше не вставал. Девочка зашла в помещение, где ошивался зомби. Эта комната, крайняя к центральной лаборатории, содержала ещё одно тело, которое, судя по состоянию, было лишено жизни совсем недавно. Личинки неистово его жрут, но человеческие черты ещё угадываются. Как и в случае с Хенриксеном, ей удалось найти визитку, но на этот раз на полу. "Н. Барнесс". Эмма вспомнила: этот человек 289 числа, пять дней назад, отправил в интернет сообщение Стеллы, адресованное дочери. Девочка оглядела компьютер — действительно, вставлена флэшка. Выходит, тогда и умер этот человек, который потратил последние силы, чтобы передать сообщение. Но что он хотел этим сказать? И почему приписал "Мертва"?

После кабинета с Барнессом оставалось только одно место, которое можно было посетить. Эмма неторопливо открыла выломанные монстрами двери. Вот и она — омерзительная лаборатория, "штаб" короля баугенхейров. Девочка так загляделась огромным помещением, что не сразу почувствовала, что наступила на чьё-то тело. Отошла и увидела обезглавленное тело, которое успела пожрать нежить. Обнаружилось, что она стояла на лестнице в десятке метров от пола; на её уровне, но у другой стены — те самые стёкла, которые собирались разбивать Аннализа, Оскар и другие. Держа наготове пистолет, Эмма спустилась вниз. Щурясь от нехватки света, заметила плазмодий на стенах (судя по неясным движениям, притаившиеся в нём баугенхейры ждали своего часа, поскольку после уничтожения прежней армии монстров королю требовалось время на создание новой) и десятки трупов на полу. Обойдя эту кровавую кашу, Эмма подошла к центральному устройству, чьи габариты превышали её собственные размеры. Маленький экранчик демонстрирует комбинации цифр и аббревиатуры, смысл которых пока неясен. Похоже, речь идёт о проекте "Теллуро" и заражении некого объекта №1. В склянках на горизонтальной поверхности прибора разросся гриб.

Вся спина матери была покрыта огромной плазмодиевой массой, тяжело дышавшей и явно двигавшейся. Стелла качалась, будто марионетка, а монстр, пронзивший её позвоночник своим жалом, словно какой-то скорпион, хлюпал и мычал. Именно так выглядел Тэ, король баугенхейров. Истинный паразит, он управлял телом Стеллы и через неё питался мясом убитых. Теперь это нечто ползло к Эмме, неумело управляя руками Стеллы. Паразит пророс от затылка до бëдер — было страшно представить, сколько весит это чудовище и какой вес тянет на себе Стелла. Его грибное тело издавало страшные звуки — будто внутри переваривались тысячи страждущих душ.

Бедная девочка покрылась мурашками, её лицо вспотело и побледнело. Она рыдала и дрожала страшнее, чем мать. Из-за панической атаки вновь потеряла возможность контролировать тело, и осознание того, что в таком же положении находится Стелла, делало только хуже. Сердце точно сошло с ума — оно билось неистово, будто желая остановиться. Эмма даже разучилась дышать и застыла, охваченная благоговейным ужасом. Слабый голос, заикаясь, молил о пощаде.

Далее тело Стеллы, управляемое Тэ, поднялось и, двигаясь медлительнее зомби, подошло к кучке тел. На глазах у Эммы монстр заставлял её маму жрать мëртвые тела вместе с личинками. Стелла блевала — в таком случае король снова делал ей больно, и она была вынуждена продолжать. Сегодняшний обед в основном составляла оторванная от тела голова, в обглоданном лице которой девочка улавливала знакомые черты. Только после пятиминутной трапезы Тэ наконец оторвался от пищи и, рухнув со Стеллой на пол, вновь пополз к Эмме. Селанд-старшая мучалась так уже две недели. В её исхудавшем теле, на котором висел рваный белый халат, уже не было жизни. Стелла теперь была носителем для монстра, и тот, присосавшись сзади, агрессивно потреблял любые питательные вещества, лишая жертву сил. Сломаны кости — она лишь марионетка в руках беспомощного кукловода.

— Я хотела найти универсальное лекарство от рака. Ты знаешь, твой дедушка умер от опухоли мозга. Мы, люди, слабые существа. Нельзя оставаться такими, нужно двигаться дальше и становиться сильнее. Я всегда гордилась работой в Tatsu, потому что хотела, чтобы мои открытия позволили спасти как можно больше людей, — шептала Стелла. — Для этого мы изучали микроорганизмы. Сначала поиски были безуспешны, но потом... появился он. Камень, содержавший неизвестный науке протист. Мы тестировали его на разных животных, у которых был рак. На наше удивление, протист избавлял тех от любых опухолей, взамен прорастая в виде плазмодия. Однако никаких побочных эффектов от такого не было. На лицо взаимовыгодный симбиоз — гриб не даёт никакой опухоли развиться в твоём организме, ты его кормишь. Я хотела проявить осторожность. Не доверяла до конца протисту — неизвестно чего ждать от только открытого существа. Но в процесс активно вмешивался генерал Расмуссен. Проект "Теллуро" заинтересовал его, они с Эго вложились в исследования. При этом они не разбирались в происходившем, а требовали, чтобы я как можно быстрее разработала "универсальное лекарство от рака" и продала его. Для них протист был не спасением, а способом прославить себя и Алласориес. Угрожали увольнением, потом постоянно мешали процессу и торопили...

Я приняла решение стать подопытной. Не хотела, чтобы в случае неуспеха пострадали другие. На первых порах он не влиял на меня, и я чувствовала себя счастливой. Помнишь, в сообщении я говорила тебе, как хорошо быть теллуровиком? Я не знала, что это зомби... Я ещё не знала. Хуже стало, когда начала кашлять и вырубаться. Регулярно обследовалась, проверяла себя, но плазмодий вёл себя как обычно. Надеялась, что это побочка. Потом меня начало рвать, и после очередной потери сознания, длившейся не менее часа, я обнаружила, что из меня вышли самые настоящие споры. Рентген показал, что плазмодий резко разросся. Уже через пару часов в городе началось заражение, и я осознала, что в тот злополучный момент плазмодий впервые захватил моё тело и использовал его для того, чтобы заразить кого-то. Излечивающий рак протист оказался паразитом. Мы с моим другом Ноем заперлись и переговорили в последний раз, а комплекс погрузился во тьму... пособники Тэ захватили город очень быстро. Да, я смалодушничала. Ведь было уже слишком поздно, и тело порой меня не слушалось. Надеялась, что быстро умру, но мне была уготовлена совсем другая судьба.

Тэ, уже не помещавшийся у меня в голове, вылез через затылок и закрепился на шее. Раньше он был меньше, вырос со временем... Он не убивает меня, потому что ему очень нравится издеваться. Он счастлив, когда видит мои страдания. Он захватил всё тело, кроме голосовой коробки — не смог бы имитировать мои голос и речь. Он даже ест через меня. Он не испытывает сострадания, он видит смысл своей жизни в бесконечных издевательствах над человеческим видом. Я была дура — я попалась в ловушку разумного простейшего. Но разве могла я понять, что это недоразумение окажется паразитом? Мы никогда не сталкивались с подобным, я пыталась быть максимально осторожной... Как же жаль, что всё так получилось. По итогу вина-то моя. Лекарство обратилось в погибель человечества... Убей, пожалуйста. Я прошу тебя, Эмма. Ты пережила всё и пришла ко мне. Пожалуйста.

Девочка уже встала и даже подняла пистолет, однако духа прицелиться в родную мать ещё не хватало. Видимо, и не хватит — она хотела подойти к Стелле и обнять ту, однако инстинктивный страх Тэ не позволял приблизиться ни на шаг. Монстр медлительно полз к девочке. Он почти подполз к ногам, и тогда Эмма отступила назад. Маленькая девочка ревела и тëрла покрасневшие глаза, заливая кровавый пол слезами. Стелле тоже было очень горестно, но жестами свои страдания она выразить уже не могла. Из всего тела она могла контролировать только головной мозг, часть головы, часть шеи, гортань и голосовую коробку. И только для того, чтобы по приказаниям Тэ кричать.

— Ты добралась до комплекса, солнышко, не просто так. Не знаю, как ты выжила, но ты смогла. Я всегда знала, ты у меня сильная и хорошая. Монстры, человеческая жестокость — тебя ничто не извратило... Эмма, я была ужасной матерью. Но я любила тебя... и не хотела, чтобы ты меня увидела такой. Но время нельзя повернуть вспять. Я совершила ужасную ошибку, и пока я жива, люди будут страдать. Застрелив меня, ты убьёшь Тэ. Он не может жить без меня. Он считает себя высшим существом, но он всего лишь беспомощный паразит, не способный прожить без носителя, и хранилище информации... Его туша хранит в себе подсознание каждого теллуро, поэтому он и управляет ими на расстоянии... Этот кусок говна, возомнивший о себе слишком много, верит в несуществующего Бога. Природа одарила его подобием интеллекта, но он ничто против обычной пули. Эмма, солнышко, убей ме...

Вдруг закричала от боли: разъяренный Тэ заревел и, перехватив контроль, с огромной скоростью напрыгнул на Эмму. Он повалил девочку и попытался свернуть шею слабыми женскими руками. Но Эмма удержала магнум и случайно выстрелила. Пуля попала в руку. Стелла встала с дочери, истошно завопив от боли вместе с королём баугенхейров; их крики — тонкий женский и грубый чудовищный — слились воедино. Тело обрушилось на приборы и разбило несколько склянок. Эмма завизжала, потому что на себе прочувствовала, какую боль сейчас испытала её мама. От одной мысли о том, что ради спасения человечества нужно застрелить Стеллу, она бледнела всё сильнее и сильнее.

Почувствовав в Эмме реальную угрозу, перепуганный Тэ пополз в обратную от неё сторону. Девочка, подобрав упавший фонарик, посветила туда. В дальнем углу комнаты находилась образованная действиями нежити расщелина, которая вела глубоко вниз — в сеть пещер. Если Теллуро успеет спрыгнуть туда, он спасëтся. Эмма подскочила к противнику, всё ещё не способная поднять пистолет. Теперь было ещё страшнее стрелять: она не хотела снова слышать криков матери. Кровавое лицо Стеллы застыло в ужасной гримасе, будто носитель уже был мёртв. Однако тихие вздохи ясно давали понять, что Селанд-старшая чувствует всё, что делает с её телом монстр. От правой руки тянется кровавый след — последствие ранения. Тэ полз по телам учёных неловко, медлительно, поскольку потратил все силы на тот агрессивный прыжок; когда Эмма подошла, он перевернулся, в результате чего лицо Стеллы смотрело на дочь, а кости рук и ног окончательно сломались. Это был хитрый манёвр — король знал, что девочке в мать выстрелить будет во много раз тяжелее, чем в монстра. Он удовлетворённо засопел.

По вине королевского Теллуро умерли и пострадали сотни тысяч человек. Погибли её друзья — Сара, Вероника, Коли, Эрик. А сколько умерло таких же близких друзей для других? И хуже всего то, что самым страшным мучениям подверглась её мама. Для Стеллы смерть желаннее такой жизни, но Эмма не могла убедить себя выстрелить. Она держалась за маму и веру в неë, чтобы в итоге потерять!? Девочка уже не могла плакать — она сама была мертва внутри. Такова неизбежность? Другие успели потерять своих близких родственников, теперь настала её пора?

В стекле сверху отразились лица взрослых, наконец зачистивших второй этаж и ставших свидетелями трагичной сцены. Аксель бился в окно, пытаясь пробиться, остальные стреляли — всё безуспешно; наконец прибыл солдат с резаком, однако он запоздал. Эмма же по-прежнему переживала в голове события уже минувших дней и не видела ничего, кроме себя и матери. Столь тяжёлый выбор встал перед беззащитным ребёнком. Нужно всего лишь выстрелить один раз, но это практически невозможно. Эмма поступила правильно, ведь Тэ бы успел сбежать, если бы взрослые стали ломиться в стекло. Благодаря своей упрямости она настигла маму, однако стоила ли игра свеч? Кто угодно застрелил бы Стеллу в первую же минуту — только не Эмма.

Тем не менее, думать о себе эгоистично. Эмма вновь обратилась мыслью к страданиям других. Под властью изувера десятки тысяч захваченных душ. Любовь к Стелле сменилась ненавистью к Тэ. Эмма почувствовала, что несёт ответственность за спасение угнетённых. Эта жалкая плазмодиевая масса, не способная отцепиться от Стеллы, действительно возомнила о себе слишком многое. Только озлобленностью по отношению к кровавому палачу Эмма могла подавить привязанность к Стелле. Надлежало отомстить за погибших, а раз так, то она исполнит свой долг.

Баугенхейры окружили Эмму и приготовились к атаке. Истошно кричало всё вокруг — полетевшие на девочку теллуровики, страдающая Стелла, испуганный Тэ, волнующиеся на другом этаже солдаты и друзья. Монстр зацепился чужими руками за развернувшуюся перед ним спасительную бездну, но уже поздно: Эмма приняла правила игры. Она подняла пистолет, прицелилась в голову Стеллы и, жмурясь от боли, спустила курок.

В ту же минуту баугенхейры, шаставшие по улицам Хескенеса, попадали замертво. Лишившись короля, они утратили способность жить. Без телепатической связи с властелином плазмодий был не более чем мёртвой органикой. Даже зомби второй формы, ещё не обратившиеся в теллуровиков, перестали существовать и стали не более чем мёртвыми трупами. Души освободились из-под скверны Тэ и покинули проклятый Лимб, исчезнувший со смертью короля. Коли и Вероника окинули с грустью страдающую Эмму и устремились туда, где им было самое место — где были Эрик, Нут, Оливия и другие невинно пострадавшие. Эпидемия была уничтожена раз и навсегда.

Вдребезги разбилось стекло, упавшее на пол: Аксель смело спрыгнул с высоты в десять метров и чудом не пострадал. Он подскочил к Эмме, обнимавшей тело матери. Вокруг лежали мёртвые баугенхейры, которые не успели даже коснуться девочки. Остальные взрослые спустились по верёвке. Солдаты немедленно перестреляли мертвецов, чтобы убедиться, что те погибли. Аксель попытался отделить Эмму от Стеллы-Тэ, но та мëртвой хваткой вцепилась в маму, лежавшую на самом краю расщелины. Руки девочки измазались в плазмодии, оставшемся от короля, голова — в крови. Но всё равно упорно не отпускала, поэтому Аксель был вынужден отойти. Понимая, что чувствует Эмма, он решил не мешать сестре.

Тогда к обессиленной Эмме подошла Хьерси. Почувствовав тепло, та наконец оторвалась от Стеллы. Правда, тут же попыталась вновь вцепиться, однако Хьерси уже отвела девочку. Мёртвая мать лежала с изуродованным пулей лицом и так нуждалась в любви, что Эмма, не способная вырваться иным образом, укусила спасительницу зубами. Хьерси проигнорировала боль; держа Эмму близко к сердцу, не отпускала ребёнка. Несчастное дитя забылось от горя и уже ничего не слышало. По приказу Аннализы солдаты уничтожат тело Стеллы-Тэ сразу же, как уведут Эмму, а пока что они просто перетаскивали трупы, чтобы было где пройти. Том и особенно Аксель чувствовали себя неуютно. Оскар и Аннализа поджидали Хьерси у лестницы.

Тот утвердительно кивнул головой и погладил по макушке Эмму. Аннализа вздохнула от грусти. Всё же слишком много людей пострадало от жестокости королевского Теллуро. И эти трое — не исключение. Хорошенько подумав, она вспомнила всех хороших психиатров, с которыми работала, записала тех на бумажку и вручила последнюю Оскару. Заметка президента и подпись подтверждают бесплатное прохождение курсов. Хансен искренне поблагодарил Аннализу за помощь, но сказал, что этого заслуживают не они трое, а все выжившие с участка. Андерсен могла только закрыть глаза: даже после спасения Оскар продолжал заботиться о выживших. Верность своему долгу, которой позавидует даже она — президент Алласориеса.

Несколько часов спустя одинокий автобус ехал в Перр по шоссе. Эмма разбитым взглядом наблюдала за цветущей природой. Дороги полны автомобилей. Больше нет баугенхейров, зомби и их вождей — они вернулись в мир, где правит человек. Никаких баррикад или следов разрушений — ухоженные леса и дороги! Проезжают немногочисленные посёлки, где у шоссе ходят, играясь друг с другом или общаясь, ребята. Увы, у Эммы больше не будет детства. Жизнь в Алласориесе идёт своим чередом. Пасмурно, по-прежнему капает дождик. Удивлены были те люди, что с тротуара видели в стекло Эмму — ребёнка, пережившего апокалипсис. Покрытое ссадинами лицо и характерные тени под глазами говорили о полной на события биографии. Это только кажется, что жизнь наладится. На самом деле они не вернутся назад.

Пересекли городскую черту Перра. Как же отличается этот город от Хескенеса! Мертвые высотки сменились низкими, но полными жизни постройками, Перр напоминал муравейник, где не было покоя. Когда выжившие вышли на улицу, они почувствовали себя неуютно: слишком много людей. Чтобы избежать стресса для спасëнных, их отправили в больницу, куда доступ журналистам, папарацци и прочим любителям сенсаций был закрыт. Андерсен покинула выживших, так как у неё было ещё немало дел — следовало полностью вернуть себе власть в столице и расправиться со всеми возможными конкурентами. Вместе с ней уехал Том Холм, который отказался от медицинской помощи, поскольку чувствовал себя лучше остальных. Он намеревался помочь президенту в борьбе с пособниками Расмуссена.

Благодаря стараниям Астрид выжившие оказались в хорошем состоянии. Большинство из них находилось в больнице не больше недели. Всё это время пострадавшие были несколько ограничены из-за охраны, защищавшей их от папарацци. Один за другим они выписывались полностью здоровыми, разве что ещё некоторое время выполняли предписания врачей для адаптации к нормальной жизни. Эмма находилась в больнице дольше всех, так как потеряла всякую волю к жизни; она умолчала о поведанном Стеллой и теперь мучалась из-за знания истины. Но близкие, выписавшись, продолжали её посещать, так как получили особое разрешение от главврача — человека понимающего. Поддержка помогла Селанд прийти в себя, и 307 числа ей предстояло покинуть стены больницы.

Полдня она просидела у окна — как обычно. В палате, помимо её кровати, были столик и телевизор. Однако куда интереснее любых передач была реальная жизнь, к которой Эмма со временем привыкала. Вот и сейчас сидела в одной футболке перед открытым окошком и наслаждалась свежим воздухом, всё ещё казавшимся ей чем-то противоестественным. Даже самый грязный городской воздух был в тысячи раз чище хескенесского. Такова простая жизнь — люди едут на работу, отдыхают или ходят по магазинам, не замечая, что за ними с третьего этажа наблюдает одна тоскливая девочка. Недавно прошедшая последнее обследование, она могла встретить близких у выхода из больницы, но до последнего оставалась в палате, к которой привыкла — замкнутое пространство оберегало её от опасностей открытой местности, какой казались ей просторные коридоры больницы.

Государство бесплатно предоставило каждой семье по квартире в Перре и сотне тысяч эстигортов. Правда, квартир не хватило, так что Оскар, Хьерси и Аксель изъявили желание жить вместе. Оскар и Хьерси уже приняли решение о венчании, так что в скором времени ничто не помешает им удочерить Эмму. Девочка, которой некуда было идти, была согласна: уж слишком привязалась к этим людям. Тем более рядом с Оскаром поселилась Астрид, которая наконец встретилась с женихом и тоже готовится к свадьбе. Хансен получил просторную квартиру на окраине города, где их никто не будет донимать. По совету Хьерси он официально уволился из полиции и устроился в цветочный магазин "Кельсия" — как когда-то. Аксель, пока безработный, с удивлением узнал, что Оскар является хорошим художником. Хьерси, которой Аннализа в личном разговоре пообещала негласное "прощение старых грешков", тоже пока не решила, куда устроиться. Впрочем, в любом случае они без проблем проживут на четыреста тысяч эстигортов ещё несколько сотен дней как минимум; тем более психиатр, которого они уже успели несколько раз посетить, бесплатный.

Собрались. Оскар повёл всех из палаты, за ним последовали Аксель и державшая Эмму за ручку Хьерси. Прошлись по коридору, каждого встреченного врача всей семьёй поблагодарили — всё-таки больница очень радушно приняла выживших. Дошли до лифта и, дождавшись пустого, поехали на первый этаж. Наконец все четверо выглядели как нормальные люди — не в форме полиции или Национальной гвардии, не в лохмотьях или тряпках, а в куртках и штанах. На улице прохладно, решили одеться потеплее. Внизу их встретили охранники, которые поздравили четвёрку и вручили Эмме мороженое. Та поблагодарила за подарок, на новый телефон Хьерси даже устроили фотосессию! Жизнь началась с чистого листа, лучшие моменты нужно запечатлевать.

После прощания с охраной вышли на улицу, и Эмма прослезилась: наконец-то она свободна от воспоминаний Хескенеса. Теперь она не наблюдала за суетливой городской жизнью, а вновь становилась её частью. Мимо проходят люди; спят у автобусной остановки папарацци, которые так долго ждали выхода Эммы, что уже заснули и никого не тревожили; проносятся стремительно автомобили, вечно куда-то спешащие. Девочка взяла себя в руки и отпустила мать, готовая сама идти по этому новому для неё миру. Стояли в зените солнца, пропадали за горизонтом редкие облака — такова она, жизнь! Эмма печально улыбнулась Колловиду и Каухобу. Став частью семьи Хансенов, она не забудет о маме. Дело Стеллы будет продолжено, и на этот раз никакие Расмуссены или Эго не помешают Селанд создать лекарство, которое спасёт миллионы жизней.

Оскар медлил с покупкой машины, так что дела передвижения по городу решает Хьерси, поэтому излюбленным способом: вызывает такси. Аксель часто шутил, что, будь её воля, Кольстад бы напокупала всем планеров и парила с семьёй над городом. Тем не менее, в этот раз она вызвала такси — водитель прибудет через десять минут на другой конец площади, к которой, перейдя дорогу на зелёный, уже подошли герои.

Пока они говорили, девушки принесли чипсы, чему парень был несказанно рад. Разделив три пачки (Хьерси такую гадость принципиально не ест), пошли по площади в направлении статуи легендарного президента, Ганса Андерсена. Своим нынешним положением Алласориес обязан именно обладателю этого сердитого взгляда, выискивавшего среди своих последователей врагов и предателей. Тем грустнее, что, скорее всего, Аннализа последует по пути отца, так как это единственный способ удержать власть в республике Алласориес. Все вместе прошли мимо статуи и направились к другому концу площади, куда скоро прибудет такси. Лёгкий ветерок и приветливые солнышка грели душу даже в такой прохладный денëк. Эмма пересекалась взглядами с другими людьми. Постепенно приходило осознание.

Навстречу им двигались, помимо туристов или простых горожан, три полицейских. Судя по всему, двигались прямо к Хансенам. Оскар подошёл и поздоровался с теми. Но завязался разговор, оказавшийся для семейства не самым приятным. Эмма не поняла, почему Оскар положил руку на лицо, почему полицейские тоже недовольно вздохнули, почему Хьерси и Аксель недовольно зарычали. Но стоило поднять голову и взглянуть на большой светодиодный экран на одном из зданий за статуей, как все вопросы улетучились сами собой.

Куда больше, чем катастрофа, мировое общество всколыхнуло интервью Соры Лунд, опубликованное в таблоиде "Länges Sol". Трогательный рассказ выжившей распространяли всеми способами — в том числе и через соцсети. Некоторые предполагали, что в деле замешаны сторонники Расмуссена, которые пытаются очернить Хансена, как последователя Андерсен. Однако многие прислушались к слезам Лунд. В первый же день Оскар столкнулся с травлей: в подъезде у его дома собрались люди в масках, которые, стоило Хансену с семьёй приехать на такси, попытались атаковать того перцовым баллончиком. Но Оскар дал отпор — зная пределы самообороны, навалял преследователям. По лестнице семья поднялась на второй этаж и обнаружила на двери выполненную граффити надпись "Братья-убийцы". Оскар занервничал, и Хьерси едва его успокоила.

Квартира просторная, о чëм говорит одно только наличие трёх спален. Государство обеспечило неплохой мебелью; некоторые жаловались, что обнаруживали в кроватях клопов, но Хансены избежали подобной неприятности. Подключëн газ, трубы в порядке. Коридор заворачивает налево, где выходит на кухню; слева одна большая комната, принадлежащая Оскару и Хьерси, справа — две поменьше, для детей. Кухня всегда полна еды, ведь Хьерси удалось раскрыть таившийся до того в ней талант кулинара. Аксель, как военный в отставке, потратил сорок тысяч эстигортов, чтобы купить себе продвинутый компьютер, в котором порой сидел всю ночь напролёт. Хьерси приобрела лицензию и заполнила весь комод оружием. А вскоре в её с Оскаром комнате не было ни одного свободного от картин места: Хансен в свободное время рисовал, хотя мало кто в участке знал об этом его хобби. Наверное, блюстителю порядка не подобало рассказывать о своём увлечении цветами и изобразительным искусством.

Одна комната Эммы ничем особым не выделялась: обычная кровать, телевизор, столик с лампой и стулом и комод. Чем-то напоминает ту же палату в больнице. Пока Оскар волновался из-за клеветы Соры, а Аксель ему помогал, Хьерси помогала Эмме разложить вещи и освоиться в спальне. Одежда в комоде, плюшевый кролик Акселя (был подарен, пока она лежала в больнице) в кроватке, еда на столе — полный порядок. Мать показала, как работает цифровое телевидение, и оставила пульт на кровати. Девочка легла в кровать, апатично уставившись на потолок. Правда, одного поцелуя от Хьерси хватило, чтобы стало лучше.

После разговора с Эммой Хьерси зашла на кухню, где мужчины уже включили и частично посмотрели нужное им видео. Заметя появление третьего лица, усевшегося на диван рядом с ними, перемотали назад. Как оказалось, то самое интервью, но в видеоформате. Полную версию Хансен нашёл в интернете. В достаточно комфортных условиях, в небольшом помещении друг напротив друга сидели Сора Лунд и интервьюер — Сара Ааборг, журналистка. Сора производила впечатление невинной страдалицы; она нередко дополняла свои слова слезами или будто бы искренними эмоциями. Сара, солидарная с жертвой тоталитарного деспота, согласно кивала головой, стоило Соре только открыть рот. Оскар, Аксель и Хьерси смотрели не отрываясь.

— Да. Нут Хансен. К сожалению, полиция прекратила расследование, но большинство уже уверено в том, что это он изнасиловал и убил Оливию Кольстад. Это всего лишь слухи, но я должна сказать о них. Хансен повесился, чтобы избежать наказания. И вот Оскар, его младший брат, пошёл в полицию, чтобы продолжить дело брата... Нет слов. У нас в участке так же, как и Оливия, погибла маленькая девочка Наташа. И что-то мне подсказывает, что я знаю, кто виновен... Уже второй Хансен заплатит за свои преступления!"

Оскар побагровел от ненависти. Хьерси чувствовала себя виноватой, но Хансен думал совсем не о ней. Он смирился, что Нута уже никогда не оправдают — но то, что Сора залгалась до такой степени, что переложила ответственность за самое мерзкое преступление со своего сына на него самого, Оскара просто выводило из себя. Лучше бы Нута просто забыли; увы, после наглого шага Лунд он будет находиться в инфополе ещё долго.

— Дело не в этом, — заметила Хьерси. — Она играет роль жертвы, причём очень успешно — влияет на общественное мнение. Интервью активно продвигают, о тебе весь мир теперь знает через Сору. Даже если удастся оправдаться, миллиарды запомнят тебя как маньяка. Она уже победила. Ты знаешь, наше законодательство в отношении клеветы проработано очень плохо, этим падла воспользовалась явно специально.

Согласившись, Оскар вызвал Андерсен, чей телефон до сих пор хранил у себя в памяти. Однако та не ответила, вместо неё донёсся голос автоответчика. Хансен несколько раз, с интервалом примерно в десять минут пытался дозвониться — всё тщетно. Только с четвёртой попытки наконец сумели связаться. Вся семья, включая Эмму, собралась на кухне вокруг Оскара и вслушалась в слова президента. Андерсен сообщила о том, что повлиять на судебную систему страны и конкретно судей не в силах (как Расмуссен, она решала свои проблемы отнюдь не судебными способами и защищала независимость суда как гарантию поддержки со стороны иностранных государств), но зато посоветовала лучших адвокатов. Как на зло, все дорогие — даже те, на чьи услуги, как обещала Аннализа, имеются скидки; видимо, бесплатно помочь не мог никто. После звонка Хансен долго сидел и вместе с Хьерси — Аксель и Эмма ушли по своим делам — выбирал из списка кандидатур лучшую. Может, и не решил бы, не позвони ему таинственный доброжелатель. Новое действующее лицо предложило встретиться на автозаправке в соседнем микрорайоне. Оскар сначала не доверял человеку, однако фраза "Вам нужен иск? Будет иск. Мы заткнëм Лунд, обещаю" убедила его: адвокат. Вследствие этого решил, несмотря на некоторые сомнения Кольстад, ехать.

До той заправки можно было дойти за пятнадцать минут, однако Хансен уже не горел желанием передвигаться пешком, поскольку сторонники Лунд могли встретиться на каждом шагу. Он вызвал такси и вооружился на всякий случай перцовым баллончиком. Когда машина подъехала, попрощался со всеми и покинул квартиру. Оскару повезло, что на коротком пути от одной двери к другой он не встретился ни с одним фанатиком. Зато этот таксист, в отличие от предыдущего, его узнал. Парнишка, следивший за новостями и жизнью звёзд, не мог пройти мимо интервью Лунд. Однако ей он не поверил, поскольку успел ознакомиться со всплывшими в Интернете свидетельствами выживших, высоко оценивавших роль Оскара в своём спасении. Таксист предположил, что Сора клевещет, и пожелал Оскару удачи в борьбе с ложью. Тот поблагодарил и даже немного рассказал про тяжёлые дни Катастрофы. За общением и не заметили, как доехали до заправки. Попрощавшись с таксистом, Оскар вышел и сразу заметил загадочного человека в пальто и шляпе, стоявшего на лужайке за заправкой. Направился к нему.

Перед Хансеном стоял Ганс Альмаматер — один из ведущих адвокатов Лаплассии. Этот молодой специалист успел прославиться на всю страну. И друзья, и враги уважали его профессионализм. В то же время Альмаматер отличался и некоторой эксцентричностью, ставшей первостепенной причиной его известности. Хансен наконец понял, почему: этот чудак надел штаны задом наперёд, видимо, не разобравшись по утру.

— Скорее всего. Генерал Расмуссен пытался уничтожить город — ходили слухи, он виновен в трагедии. После смерти есть кому мстить за него. Вы — олицетворение выживших, один из главных виновников того, что город Хескенес не был уничтожен. Правда о Расмуссене может вскрыться в будущем благодаря вам. Пока в СМИ не начались чистки, там засели убеждённые сторонники генерала. Они пользуются фигурой Лунд, чтобы опозорить вас. Своего рода месть за гибель предводителя, не более того. Многие бежали за границу, остались лишь самые упëртые, не желающие признавать поражение и ещё верящие, что могут вернуть себе власть.

— Есть ещё более внушительная сила — Интернет. Я буду добиваться, чтобы судебный процесс — а он будет — транслировали через ведущие видеохостинги. Мы в информационном веке, господин Хансен. Расмуссен умел пользоваться преимуществами Интернета, в отличие от своих подсосов, которые ведут скромные телеканалы. Им нас не опередить. В общем, забейте мой контакт. Будете получать свежайшую информацию. И ради всех святых — не заходите в Интернет, если не хотите, чтобы вам было очень, очень больно. Всего доброго, — Альмаматер развернулся и направился по тротуару к рынку, где скрылся среди десятков прохожих.

Так привыкший к ненависти и презрению со стороны выживших, Оскар был приятно удивлён, что хотя бы бабушка оценила его попытки быть лидером. Ещё сильнее он был поражён, когда по приезду домой Хьерси поведала ему о неком "Клубе выживших", организованном 303 числа. Судя по шапке сайта, это было объединение, уже включавшее в себя пятьдесят семь человек — из них пятьдесят шесть входили, как определил знавший каждого наизусть Оскар, в миссию Хансена в тяжёлые дни. Он признал в семи из пятидесяти шести преступников: судя по всему, эти негодяи решили исправиться. Цель организации — "сохранять связи между выжившими и распространять правду о произошедшем весной 318". Лидер организации и единственный её член, не состоявший в миссии Хансена — Ганс Альмаматер. Известный адвокат оказался ещё и активистом. На сайт уже были загружены некоторые свидетельства выживших. Это несколько видео с места событий, интервью и записи. Во всех выжившие отзывались о Хансене как о справедливом лидере, не покладавшем рук ради спасения каждого. Оскар не мог не улыбаться при ознакомлении с этими материалами. Люди были благодарны ему.

Это был единственный уголок тёмного для Оскара интернета, который Хьерси приоткрыла любимому. Причина понятна — она и Эмма ознакомились с новостными и прочими сайтами, на страницах которых Хансен был растоптан и как лидер, и как личность. Не удосуживаясь проверить правдивость слов Лунд, руководствуясь лишь сенсационностью и принципальностью верных Расмуссену руководителей, СМИ распространяли заведомо ложную информацию. И Хьерси, и Эмма не могли читать тот бред, что был встречен ими на просторах Интернета. Некоторые издания даже осмелились причислить Оскара к маньякам и военным преступникам. Другие делали акцент на биографии Нута Хансена, используя выражение: "Яблоко от яблони недалеко падает". Не только алласориесские, но и некоторые зарубежные издания не стеснялись в выражениях. Лишь телеканалы не затрагивали этой темы, так как со дня на день ожидали бойцов новой Национальной гвардии, полностью подконтрольной Андерсен.

Расправлявшаяся со своими врагами и умело расставлявшая приоритеты, Аннализа не поспевала прийти на помощь Оскару. Но Альмаматеру она и не нужна была: он собирался победить до вмешательства президента, чтобы доказать миру, что правда прорвётся даже через поток лжи. Профессиональный адвокат, Ганс без совести оказывал услуги и героям дня, и преступникам, однако в этот раз было очевидно, на чьей он был стороне. Горячо любивший бабушку, Альмаматер не мог допустить, чтобы тот, кто своей грудью защитил её и других выживших от бунтовщиков вроде Лундов и зомби, стал жертвой откровенной клеветы. Он в мельчайших деталях запомнил красочный рассказ бабушки о том, как во время первого бунта Оскар спас её от двух негодяев. Для Альмаматеров спасение Хансена стало делом принципа.

Оскар взял отпуск на сотню дней. Как и ожидалось, владелец цветочного магазина, хорошо знакомый с Хансеном, того поддержал — разве что не будет оплачивать, потому что у магазина проблема с финансами. Но Оскар не требовал невозможного от своего начальника. На следующий же день он, следуя совету Альмаматера, подал в суд на Лунд, требуя защиты своего доброго имени и возмещения ущерба в размере сотни тысяч эстигортов. Через ещё два дня встречный иск с требованием двух миллионов эстигортов подала Сора, обвинившая Оскара в насилии и жестокости над выжившими, но побоявшаяся вешать на полицейского грех убийства. Вследствие этого дело не перешло в область уголовного права, что было Альмаматеру только на руку. Обе стороны предпочли судиться в Перре, где проживали и Хансен, и Лунд. Городской суд был готов принять это скандальное дело.

Адвокаты Соры быстро догадались, чего будет требовать Альмаматер. Как стало известно, что судьёй станет уважаемый господин Беккер, Лунд обратилась к нему с просьбой исключить трансляцию судебных заседаний. Альмаматер настаивал на необходимости камер и прозрачности судебного процесса: "в таком случае мы избавляемся от провокаторов-журналистов и освещаем правду всему миру". Господин Беккер согласился с доводами Альмаматера, поскольку был очень принципиальным судьёй. Он знал о тяжёлом положении Хансена и хотел, чтобы мировое сообщество узнало, на чьей стороне правда. Сторона Лунд паниковала: было очевидно, что победа на стороне Хансена. Вопрос стоял в другом — как противостоять влиянию трансляции. Президенты корпораций давили на редакторов СМИ, процентная доля очерняющих Хансена материалов в новых журналах возросла. Любая ошибка Оскара, его адвоката и их сторонников возводилась в абсолют, представлялась наглой ложью.

В стране вспыхнули беспорядки. Одни устраивали акции в поддержку Хансена, другие — в поддержку Лунд. Но вторых было в разы больше, и провокации перерастали в избиение сторонников Оскара. Полиция с трудом боролась с хаосом, в таких условиях приняла необходимые меры Андерсен. Поскольку генералы уже были мертвы — Расмуссен погиб в Хескенесе, Адлер и Эйкен расстреляны, — она принялась расправляться с основателями и владельцами крупнейших СМИ, поддерживавших Лунд. Находя удобные предлоги, власти ещё до начала судебных заседаний задержали четыре бизнесмена, компания одного из которых даже участвовала в финансировании проекта "Теллуро" наравне с ликвидированным "Эквелибриумом" Расмуссена.

После отбора присяжных 322 числа были сделаны первые заявления. Альмаматер обвинил Лунд в клевете, а также в подстрекательстве бунтов во время катастрофы. Он отметил, что именно Лунд была фактическим лидером преступников, пытавшихся без видимой на то причины свергнуть Хансена. В свою очередь, адвокат Лунд, господин Лаер, настоял на уже известной версии, по которой Оскар неоднократно оскорблял, унижал выживших — в особенно Лундов, — а также периодически применял физическую силу в их отношении. Обе стороны имели доказательства, однако с самого начала было очевидно, чьи более убедительны.

Господин Лаер был обеспокоен появлением в списке Хансена покойного мэра. Было очевидно, что Альмаматер затевает мощнейший ход конём, сущность которого пока остаётся неизвестной. Да и первые же выступления свидетелей со стороны Хансена выстроили чёткую картину происходящего. Ошибки были минимальны, представленная хронология событий, в целом, соответствовала действительности. Безусловно, Альмаматер при работе со свидетелями просил их замалчивать некоторые грешки Оскара, чтобы лишать сторонников Лунд очередных преимуществ.

Зал заседаний не слишком большой — путь от дверей к столу судьи свободен, по обе стороны сидят разные команды (Лунд слева от дверей, Хансен справа). Команда, включая обвиняемого, адвоката и свидетелей, выступает каждый будний день. Выступающие, следуя традиции, встают и говорят. Судья Беккер, человек строгий, любил дисциплину и старался поддерживать порядок. Вследствие этого процесс шёл довольно спокойно, хотя периодически выступавшие срывались и демонстрировали всему миру свои чувства. В такие моменты даже адвокаты не оставались в стороне и всячески воздействовали на свидетелей, чтобы надавить на эмоции зрителей. Первой начала сторона Хансена, и, надо сказать, начала блестяще.

Не остался в стороне и доктор Ведум, который первым уличил Лаера в подлости. До этого адвокат и Лунд использовали обтекаемые формулировки, надеясь, что не попадут впросак. Валентинсен задавал адвокату вопросы, касающиеся вакцины. Как известно, каждый отряд, который 294 числа пересёк расстояние от участка до вокзала, доставлял с собой некоторое количество вакцины. Во время рассказа выступавшей перед Валентинсеном Астрид Лаер задал вопрос касаемо вакцины, едва заметно упомянув, что Лунды не получили лекарства. Альмаматер не обратил на это внимание — конечно, ведь вакцина из-за её нехватки находилась в собственности всей миссии, никто, кроме лидеров миссии, не имел право распоряжаться лекарством по своему усмотрению. Однако Валентинсен прислушался и заметил уловку Лаера. Когда слово было предоставлено ему, доктор напомнил присутствующим о словах адвоката Соры:

— Господин Лаер заметил, что Лунды не получили лекарства. Конечно, это правда. Ни у кого не было лекарства. Вакцина выдавалась Эмме Селанд, Томасу Холму, Астрид Элден или мне, а мы использовали еë на тех, кто был заражён. Мы экономили из-за ограниченности в лекарстве как таковом. Это факт, который подтверждают выступления других свидетелей. Считайте, что я цепляюсь к словам, но озвучивать известный факт таким образом, чтобы надавить на жалость, по-моему мнению, было лишним...

Раз за разом попытки Лаера слукавить или сформировать образ жертвы несправедливого суда наталкивались на жестокое сопротивление. С каждым новым днëм популярность трансляции росла, а вместе с ней — и силы сторонников Хансена. Конечно, побороть Лунд в информационном поле было непросто, однако первые шаги были успешно сделаны. Оскар становился всё более уверенным и спокойным, Сора же, напротив, чаще плакала и срывалась, обвиняя того в подлости. Периодически они даже перебрасывались словами, когда очередной раз в маленьком споре победу одерживала стороны Хансена.

Содержание видео было секретом для всех присутствующих, кроме самого Альмаматера, вследствие чего все — даже те, кто до этого спал — с интересом посмотрели на экран. Сторона Хансена надеялась на лучшее, сторона Лунд опасалась худшего. Аксель с места заметил, что качество видео лучше, чем на некоторых камерах, судья с усмешкой взглянул на того, будто пожилой филин. Большую часть экрана занимает Марка — потрëпанная, израненная и на редкость мрачная. Обычно улыбающаяся, тут она казалась совсем тоскливой. Позади мэра ящики, подтверждающие догадку присутствовавших на процессе выживших: снималось видео на складе с провиантом. Лампочки мигают, от увиденного все выжившие, на которых нахлынули воспоминания, по очереди повздыхали.

— Я Марка Эмилия Эго, дочь Кристиана Эго, мэр города Хескенес. Надеюсь, что это видео увидит свет. Произошедшее в городе — вина меня, Элиаса Расмуссена и Эдварда Гардера. То, с чем столкнулся город — это заражение паразитом. Это... правда. Паразит создан в лаборатории корпорации "Tatsu" в рамках проекта "Теллуро". Виноваты мы с Расмуссеном, так как давили на исследователей и вынуждали рисковать. Можно сколько угодно говорить, что делалось всë ради блага страны, но это будет неправдой. Расмуссен урод, Гардер тоже. Я не исключение. Мы трое разделили сферы влияния в Хескенесе, однако никто из нас не отреагировал должным образом, когда по нашей вине вспыхнула эпидемия. Гардер погиб в первый же день, но, уверена, он бы вместе с нами двумя ринулся уничтожать свидетельства нашей причастности к "Теллуро". Мне не исправить свою вину, но, может быть, это видео найдут те, кому оно действительно будет нужно. Может быть, с моим сожранным телом.

В лабораториях, где проводились исследования Теллуро, уже давно нет живых, я уверена. Учёные не виноваты, это мы требовали от них скорейшего результата. Не виновен в этом и Коре Кнудсен. Да, он убивал выживших, но его компания Xmon совершенно случайно способствовала распространению эпидемии. Погибли тысячи... моя дочь была заражена. Это наказание за мои грехи. Надеюсь, Расмуссен тоже подохнет в мучениях. Только после того, как застала глазами чужие страдания, поняла, что в этом моя прямая вина. Знайте. Эго, Расмуссен, Гардер — те, чьи имена следует проклинать каждый день, — Марка заплакала.

Уже во второй раз я в миссии Хансена. Сколько же здесь злобы. Несчастные люди боятся неизбежного, они готовы драться за еду и лекарства. Тут даже есть свои провокаторы — Лунды постоянно проклинают Оскара. Удивлена, что он их терпит, потому что я бы их уже застрелила. Надеюсь, что последние выжившие спасутся. Хансен и его люди делают всё ради этого. Вот ваши настоящие герои — Оскар Хансен, Коли Раннум, Астрид Элден, Эрик Гранберг, их солдаты. Меня, например, спасли Гастон и Джоннас. Прошу президента наградить этих людей: они сделали для спасения Хескенеса больше, чем я. Пусть установится справедливость, — расстроенная, она остановила запись.

Видео Марки оказалось бомбой замедленного действия, наконец дождавшейся своего часа. Оно стало ещё более вирусным, чем интервью с Лунд. Андерсен с охотой предоставила флэшку Альмаматеру, поскольку видео наносило огромный удар по Расмуссену и его сторонникам. Тысячи телеканалов по всему миру транслировали этот момент, как ключевой в разрешении загадки Хескенеса. С этих пор общественное мнение было на стороне Хансена. Одну сенсацию победили другой сенсацией.

Очевидно, после подобного показания свидетелей со стороны Лунд не вызывали симпатий. Они отличались лживостью и запутанностью. Многие так называемые "доказательства" были лишь вырваны из контекста. В несчастном Лаере, вынужденном защищать свидетелей от многочисленных вопросов, видимо, окончательно проснулась совесть, потому что однажды он свалился без чувств и был отправлен в больницу. Альмаматер не удержался от едкой шутки по поводу этой самой совести, судья чуть не выгнал того за подобную выходку. Если до этого Оскар опасался за свою жизнь, когда выходил из машины перед зданием суда, то теперь он встречал толпы поклонников и благодарных людей. Многие даже просили автографы, но Хансен был слишком скромным для подобного, поэтому вместо него этим занимался Аксель.

Сроки поджимали, Андерсен уничтожала последователей Расмуссена в СМИ одного за другим. Последние оставшиеся приняли решение подставить Хансена особой выходкой. 357 числа, после долгих обсуждений присяжных, в здании суда в, казалось, последний раз собрались заклятые враги. Судья приготовилась читать финальный вердикт присяжных. Сора смотрела на камеры и на господина Беккера с такой болью в глазах, что Аксель шёпотом заметил сидящему рядом Оскару, что ей следовало после катастрофы поступать в театральный — в таком варианте она хотя бы какие-нибудь деньги смогла получить. Хансен, сидевший с краю, был уверен в своей победе, поэтому сидел статно, поддерживая имидж, как ему советовал торжествующий Альмаматер. По разрешению суда он взял с собой Эмму, хотя по алласориесским законам несовершеннолетние не имели права участвовать в подобных делах.

Господин Беккер, державший в правой руке бумаги, поправил очки. Он уже приготовился читать, как вдруг с места вскочила Лара Марин, свидетельница со стороны Хансена, которая, как и Оскар, сидела с краю, только позади него. В руке у неё был пистолет, который она неизвестно каким образом протащила в здание суда — видимо, мести ожидали со стороны сторонников Лунд, так что в первую очередь проверяли их. Марин прицелилась в Сору, в испуге закричавшую. Было очевидно её намерение застрелить Лунд.

В этот момент поднялся на ноги Оскар, который загородил Сору собой и, пользуясь шоком Лары, ударил её по рукам. Преступница не выронила пистолет, но тогда сзади напал Аксель, который и повалил еë на землю. Подоспели Том, охрана. Марин была задержана. Большая часть зала не успела понять, что именно произошло, поэтому просто застыла на месте. После того, как преступницу увели, судья перенëс последнее заседание на 359 число, дав присяжным возможность переменить решение.

Альмаматер не смог добиться допуска к Марин, да и не нужно это уже было. В тот же день были задержаны заказчики убийства Лунд — те самые последние сторонники Расмуссена в сфере СМИ. Они хотели подставить Оскара убийством Соры, чтобы хоть как-то вернуть утраченные позиции и навсегда закрепить за Лунд образ пострадавшей. Для этого они переманили на свою сторону, пообещав щедрое денежное вознаграждение, Лару Марин. Реакция и самоотверженность Оскара расстроила их планы. Похоже, даже сама Сора была потрясена произошедшим: верившая в помощь от высокопоставленных покровителей, она не ожидала такого предательства.

Дело Марин было предано огласке, и общественное мнение по-прежнему поддерживало Хансена. Алласориесское общество считало Расмуссена предателем, а Лунд — его сторонницей и закоренелой преступницей. Поступок Хансена прославляли, посвящая ему картины и граффити, на которых он был изображён прикрывающим собой Сору. Команда Лунд справедливо рассудила, что победа на стороне полицейского. Вследствие этого на итоговом заседании 359 числа многих не было — в том числе и адвоката Лаера. Сора сидела одна, по-прежнему грустная — но, видимо, уже искренне. Судья осмотрел присутствующих. Все готовы к оглашению вердикта. Беккер, не отбрасывая формальностей, прочёл нудную часть и приступил к самому интересному для присутствующих.

После слов судьи команда Хансена повставала и объединилась в один огромный комок: радостная Хьерси обняла Оскара, к ним прижались Эмма, Аксель, Астрид, Томас, Валентин и остальные свидетели. В стороне стоял Альмаматер, который кивком головы поблагодарил судью за справедливое решение. Тот смотрел на адвоката, будто бы угрожая: "ещё раз будешь так острить — вылетишь в дверь". Однако Альмаматер не обижался, ведь знал, что Беккер справедлив. Остальные радовались, а вслед за ними ликовал весь свет, убеждённый в правоте Оскара Хансена. Пожилой судья, вздохнув, всё же тоже улыбнулся, довольный увиденным. Сторона Соры угрюмо молчала.

Через неделю наступит лето. Благоухает природа. С цветка на цветок перелетают бабочки и пчёлы. Эмма сорвала розы и приблизила к носу, насладившись вдоволь приятным ароматом. Уже не оправиться от пережитых травм. Однако новая жизнь открывает просторы, о которых ещё какие-то время назад нельзя было и мечтать. Под сенью деревьев, у тропинки стоит одинокая скамейка. В парке полно народу, но четыре человека имеют для нас особое значение. Сидели, наслаждаясь пением птиц и городским шумом, Оскар и Хьерси. Они жались друг к другу, как в те далёкие дни, когда ещё были живы Нут и Оливия. Не всё утерянное исчезло навеки, что-то удалось вернуть. Хьерси шептала ласковые слова, Оскар ими наслаждался. Позади, у деревьев, Эмма срывала нравящиеся цветы, а Аксель бегал за ней, убеждая этого не делать.

Несмотря на ужасы катастрофы, им удалось встретить много замечательных людей. В те далёкие периоды близкие дарили радость. Все вместе они были той силой, что противостояла жестокости и в конце концов одержала победу. Смерти Эрика, Коли и других не будут забыты: им ещё откроют памятник, который будет возведён по проекту Оскара, но с одним маленьким отличием — в центре над всеми будет возвышаться фигура доблестного полицейского, возглавившего миссию и спасшего десятки человеческих жизней. Помня о потере близких, выжившие пообещали продолжить их дело. Аксель принял решение служить в армии по контракту, Эмма поклялась найти лекарство от рака.

Эмма подбежала к скамейке и запрыгнула на неё, будто бы не при делах. Аксель усмехнулся и сел рядом. Тут и они, и взрослые обратили внимание на приближающуюся пару — это Астрид подошла с женихом и их новым другом, доктором Ведумом. Без слов трое сели рядом с Хансенами. Было на что посмотреть — чистое, ясное небо; прыгающие с ветки на ветку птички; пролетающие, как мгновения, люди. Появление Астрид было предсказуемо, но что здесь забыл Томас? Последний, будто бы появившийся случайно, понял, что собравшиеся здесь замечтались и на диалог не настроены, и с чистой душой сел на краю рядом, тоже уставившись наверх.

Исследования Астрид и Валентинсена стали достоянием науки. Баугенхейры, вымерший вид, даже в случае своего возрождения уже не будут столь опасны и непредсказуемы. Разработанная Ведумом вакцина взята на вооружение многими государствами мира, приготовившимся к нашествию. Стабилизировалась ситуация в Алласориесе: Аннализа покончила со всеми своими врагами и окончательно заменила Ганса; в дальнейшем она проведёт реформы, отказавшись от эстигорта, наладит отношения с Оскольдом, восстановит Хескенес и инициирует массовое строительство ВЭС. Но это в будущем, а пока что выжившие наслаждаются мирной жизнью. Казавшаяся раньше чем-то обыкновенным, после катастрофы она воспринималась как роскошь и великий дар.

Эмма спокойно улыбалась, будто модель. Аксель неудачно подобрал момент, из-за чего фотография запечатлела его моргающим и со скорченным лицом. Оскар обнимал Хьерси, а та его; оба счастливые и умиротворëнные. Астрид, в отличие от Акселя, очень удачно подмигнула. Её жених и Валентинсен что-то не поделили; на фотографии они толкали друг друга с открытыми ртами. Наконец, Томас, чья голова занимала треть получившегося изображения, ликовал, будто самый счастливый.

Неважно, копия или оригинал — эта фотография, сделанная в одном из городских парков Перра 359 числа весны 318 года, сохранится у каждого. Пройдут года, а память о прожитых вместе днях никуда не улетучится, и взрослая Эмма будет с теплотой, прижимая к груди фотографию, вспоминать тот миг. Вернулась мирная жизнь, а вместе с ней и вера в светлое будущее. Отныне свободны выжившие из города Хескенес.

292 день. Коли заражен Эмилем. Андерсен, вновь пытавшаяся связаться с миссией Хансена, схвачена и заключена в камеру Расмуссеном, захватившим власть. Том побеждает Собаку в бою, тот умирает, но сообщает о лекарстве. Подача электричества в убежище восстановлена. Марка встречает зомби-Веронику и возвращается в участок. По приказу Расмуссена войска начинают уничтожение Хескенеса. Коли заражает Эмму и сбегает. Девочку спасает Аксель, отправившийся за вакциной в госпиталь. Второй бунт в миссии Хансена.

Запорожский Данил Ильич : другие произведения.

Теллуро

Теллуро

Annotation

Теллуро

Q&A

Глава 1 — Последняя

Глава 2 — Выжившие

Глава 3 — Госпожа Эго

Глава 4 — Почему Оскар терпеть не может паникëров

Глава 5 — Теллуровики

Глава 6 — Непримиримость

Глава 7 — Аксель любит какао

Глава 8 — Верхние эшелоны власти

Глава 9 — Разум

Глава 10 — Названые братья

Глава 11 — Ради неё

Глава 12 — Бегство президента

Глава 13 — Катастрофа

Глава 14 — Теллуро

Глава 15 — Суд

Дополнительные справки (содержит спойлеры)

Оставить комментарий © Copyright Запорожский Данил Ильич (divoltsir@gmail.com) Размещен: 05/08/2023, изменен: 19/02/2025. 762k. Статистика. Роман: Проза, Фантастика, Хоррор Сайра Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В далёком мире Сайры, как в нашем, исследователи действуют во благо человечества. Они самоотверженно изучают опасные явления, порой не думая о последствиях. После одного инцидента, в котором были виноваты учёные, город Хескенес в его прежнем обличье перестал существовать. Единицы ждут спасения, среди них - юная дочь исследовательницы, ответственной за трагические события.