Аннотация: Крутишься-вертишься, словно котёнок, в клубке проблем: дочка, бывший любовник, учёба. А ночью ждать экзамена Щедрого Отца, и кто знает, что он скажет тебе делать после.
КАТУШКА
Закрыла форточку, но голос с улицы проникал через щели и трещины в рамах: "Катя! Катя!"
Салех опять пришёл стоять под окнами и вызывать на разговор. Как ей надоела их бесконечная мыльная опера. Угораздило влюбиться в горячего кавказского парня - вот и получай сцены ревности, демонстративные хлопанья дверью, ведро с розами следующим утром под дверью, признания в любви и угрозы самоубийством, если она его оставит. Когда всё надоело, и Танюша уже подросла и начала понимать, что происходящее вокруг её мамы - неправильно, Катя попросила кавалера больше не появляться. И уже неделю он каждый вечер кричит во дворе. Подняться на пятый этаж не решается - боится участкового Стаса, регулярно навещающего Женьку, соседку по квартире, и часто остающегося на ночь - остаётся только пугать бабушек на скамейке да вызывать насмешки ребятни.
Она запуталась в отношениях с ним, как запутывалась в любых отношениях с мужчинами. Так было с Танькиным отцом - Десмондом. Тот сулил золотые горы в его родной Гане, но разругался с Катей за полгода до диплома и за три месяца до рождения дочки и уехал на родину один. Так было с Шуриком, за которым - как за каменной стеной, окромя случаев, когда он был пьян или под наркотой. Поссорились, когда Катя не хотела отпускать его на "стрелку", он же мечтал стать бригадиром и рвался в бой. Ушёл, обещав вернуться и припомнить всё, что она в пылу ссоры сказала, но назавтра ей пришлось ехать в морг на опознание. Так теперь и с Салехом Султан-заде по прозвищу Тигр. А что делать, если Катьке вечно нравились крупные, сильные, храбрые?
Завязать бы вовсе с мужиками, заняться только воспитанием дочки. Неоднократно давала себе обет и через полгода срывалась и искала нового героя, кляня себя и клянясь, что этот - последний. Никогда не говори никогда. Сколько ни повторяй, так и тянет объявить о полном разрыве, решительном окончании, бесповоротном решении. Но судьба изворотливой ниткой стежок за стежком прокладывает дорогу столь затейливо; никогда не угадаешь, что произойдёт завтра.
Последняя неделя вся наперекосяк, и она ощущала в том свою вину, пусть даже косвенную. Галю уволили с работы - не потому ли, что Катя иногда просила её посидеть с Танюшкой? Данила разругался с невестой за месяц до свадьбы (водку с пивом меньше мешать надо) и уехал домой, на Украину - не Катя ли убедила его, что в тёплом и солнечном краю жить лучше, чем здесь, в промокшем от дождей и пропахшем нефтехимией? Салех конфликтовал с родственниками (они же -акционеры его бизнеса) и всё время ходил злой, срывался на неё - может, у него проблемы, поскольку встречается с русской, а не со своей? Или злая планета Марса виновата - слишком близко к сердцу мы её принимаем?
--
Катя! Катя! Выйди во двор!
Хорошо, что Женя с Таней ушли гулять. Катя выпроводила их под предлогом, что ей надо заниматься - она летом поступила в Академию Ткани (бывший текстильный институт, конечно). Зачем ей это в двадцать семь лет - трудно сказать, но захотелось, наконец, "получить образование". Женька - подруга детства (их койки стояли в детдоме рядом) да сотрудница по ателье - только пожимала плечами, утверждая, что лично ей хватает и обычной работы портнихи, но постоянно выполняла Катькины просьбы и помогала воспитывать Танюшку.
--
Ка-тя! Ка-тя! - Салех заплатил детворе, и теперь они вместе скандируют. Старый трюк, она не купится и не выглянет.
Села за большой старый письменный стол и попыталась сосредоточиться на книгах. Вокруг лежали учебники истории, популярные книги по медицине, химии, бизнесу, справочники по географии и биотехнологии. Академия Ткани подождёт: сегодня - двадцать седьмое, Великое Противостояние Марса, и ночью держать экзамен перед Щедрым Отцом.
С ночи побега пятнадцать лет назад и до сегодняшнего дня Катя хранила тайну отношений со странным, едким и въедливым стариком в чёрных одеждах и с щуплой бородкой, который являлся во сне в критические минуты и наставлял на путь истинный. Вспомнила, как проснулась в ту первую ночь от ужаса: кто-то рассказывал ей о родителях, которых она никогда не знала, о ней лично, о её будущем, советовал, что сказать в интернате, чтобы не сильно ругали за побег.
--
Я прихожу к тем, кто хочет потеряться, - объяснил тогда старик, - и помогаю в сём деле. Только потерявшись со мной, ты найдёшь свой путь в жизни, - он всегда любил пафосные фразы, хотя сам часто над этим смеялся.
Лёжа на холодной летней земле в кустах городского парка, мечтая о скором избавлении от ужасного существования в интернате, размышляя о том, куда ей надо податься из города, чтобы её не нашли, она задремала и вдруг разговорилась во сне. На следующее утро, вернувшись в детдом и получив свою порцию наказаний, она вдруг стала любимицей всех воспитателей и даже озлобленной старой девы директриссы. Спроси их причину - не ответят, да и Катя не знала, почему советы старика, как себя вести и что кому говорить, оказались такими действенными. Не раз его спрашивала, он же дул в бороду и усмехался, а наутро Женька сообщала: "Ты сегодня снова во сне разговаривала: громко что-то у кого-то выясняла. Что тебе снилось?" Не признаваться же. Приходилось отнекиваться и утверждать, что вообще снов не видит.
В дверь позвонили: четыре длинных - один короткий - один длинный. Не выдержала Ленка и прискакала. В один прекрасный день три года назад некая девица встретила Катю у подъезда и сходу объявила: "А мне тоже Щедрый Отец снится!" Пришлось впустить, напоить чаем, расспросить. Двухметровая дылда, четырнадцатилетняя дочка местного олигарха, закомплексованная донельзя из-за роста, бунтующая против порядков дома она решила сбежать во время семейного отдыха в Испании. Но и там Щедрый Отец нашёл её сон, рассказал, что и как делать, стандартно объяснил, почему он себя так зовёт: "Я раздаю шансы на улучшение жизни невзирая ни на что", а заодно дал Катин адрес - в их городе больше его подопечных не было.
Ленка по-хозяйски прошла на кухню, поставила чайник, села на табуретку, закинув ноги на соседнюю и призналась: "Я очень боюсь сегодняшней ночи! А если не сдам? Что он будет спрашивать?" Катя внутренне обрадовалась: знать, не у неё одной мандраж, не ей одной страшно будет засыпать. Старик при первом знакомстве поставил в известность: "А когда придёт срок, я явлюсь и не буду помогать советами, а устрою экзамен. И на основании экзамена решу, какое поручение тебе дать".
Ленке хорошо, она лишь три года живёт под этим дамокловым мечом (готовясь, Катя выучила словарь крылатых слов - мало ли что вопрошателю придёт в голову), а вот она целых пятнадцать: Щедрый Отец нашёл её сразу после прошлого противостояния с Марсом.
--
Не спрашивай, почему у меня всё привязано к этой дате, - сказал он однажды. - Прими, как оно есть. Ты же не удивляешься, что Новый Год издревле первого января.
Что именно будет проверяться сегодня ночью ни Катя, ни Лена не знали, но упорно и усердно читали попадавшиеся под руки книги, энциклопедии, справочники. Иначе трудно вести осмысленную беседу со стариком, который вдруг может поинтересоваться знанием эфиопского календаря или посоветовать прочитать кубинского писателя.
--
Катя, как ты думаешь - после сегодняшней ночи он будет к нам приходить?
--
Нет. Я спрашивала, он хмыкнул и сообщил, что его щедрость не беспредельна и дальше нам надо будет делать то, что он поручит: может, стать президентом России, а может, собрать звездную пыль с сапог, - она грустно усмехнулась и отхлебнула чай. - Впутались мы, подруга, неизвестно куда, и самостоятельно не выберемся.
С улицы раздался шум. Ленка бросилась к окну и истошно завизжала, Катя подскочила и увидела, как во дворе несколько парней в форме цвета хаки повалили Салеха наземь и бьют ногами. Это не походило на инсценировку, и дальнейшее она помнила смутно: как вылетела из квартиры, как пронеслась по лестнице, как очутилась во дворе и с криком "Фашисты, оставьте его!" отвесила сильнейшую оплеуху одному из нападавших и ногтями вцепилась в лицо другому. Через полминуты к ней присоединилась Ленка, и вскоре поле битвы преобразилось. Драться с разъярёнными фуриями молодчиков не учили и неясно, что делать, когда нечто рыжее тебя валит наземь, старается выцарапать глаза и отбить всё, до чего достают её колени. Но раздался спасительный свисток, и у "фашистов" появился шанс выжить.
- Панова, ты что одурела? - участковый Стас, вернувшийся с прогулки с Женькой и Таней, стоял ошарашенный посреди совсем недавно мирного и спокойного двора, обозревая сюрреалистичный пейзаж. В центре картины лежали: окровавленный и стонущий Салех, молодчик в военной форме и со свастикой на рукаве, на чьей бритой голове наливались кровью несколько глубоких, на глубину Катькиных ногтей, борозд, и сама Катя - растрёпанная, злая, плюющаяся и ругающаяся так, как умеют только моряки, зэка и детдомовцы. По краям картины располагались ещё двое бритых, вряд ли достигших совершеннолетия, одинаково стонавших, что "Она мне руку сломала", и стоявшая в боевой стойке каратэ худая, длинная дочка владельца химзавода.
--
Пацаны, - напутствовал через час Стас покалеченных "скинхедов", когда их загружали в милицейскую канарейку, - в следующий раз, когда вам скажут, что азер хочет изнасиловать русскую девушку, вначале проверьте, а потом лезьте в драку. А то ведь - есть женщины в русских селеньях, сами знаете.
Катя с Леной в это время уже тряслись в "Скорой помощи" на ухабах на подъезде к госпиталю, и Ленка тихо спросила: "Как ты думаешь, старик бы нас одобрил?", но Катя и сама не знала. Она молча села на стульчик в коридоре напротив операционной, назвавшись невестой пострадавшего, и переживала за него да за Таню, которую вдругорядь пришлось оставить на Женьку, будто у той своих проблем не хватает. Разумеется, за Ленку, которой завтра надо уезжать в Москву на учёбу, а она вместо того, чтобы складывать вещи, сидит рядом с ней, лишь изредка отругиваясь от родительских звонков на мобильник. А ещё за Стаса, которому придётся разбираться с молодчиками. Вот ведь как всё закрутилось, целый клубок проблем, а она, как рыжий котёнок, в нём вертится и всё больше запутывает.
--
Невеста, - вышла пожилая сестра из операционной, - он бредит, всё тебя зовёт, просит, чтобы ты вышла. Больших повреждений у него нет, сейчас всё сошьём, будет у тебя как новенький. Он сильный, должен выздороветь скоро.
--
Спасибо большое, - Катя подскочила к ней и принялась благодарить, - вы не представляете, как много он для меня значит.
--
Почему не представляю? Что я, молодой не была? - удивилась сестра. - Мой муж тож азербайджанец, только когда мы поженились, это была одна страна и о таком и помыслить не могли. Он для моей рязанской родни был - второй Магомаев, благо поёт до сих пор - заслушаешься. Пойду домой позвоню, скоро здесь всё их землячество будет. Что я, родню по мужу не знаю, - она усмехнулась и добавила: - Да, кстати, там много сшивать придётся, у врача, может, ниток не хватить. Пойди в двести пятнадцатую, купи дополнительные, вдруг пригодятся.
И Катя побежала в указанную комнату, купила хирургические нитки, бинты, была готова купить всё, что скажут, а потом вернулась, передала через Полину Геннадьевну необходимое в операционную, и опять села у стены, подпираемая Ленкой, шепчущей в полудрёме "Только бы не провалиться!" Она за заботами и забыла уже о предстоящем экзамене, а, вспомнив, только обречённо вздохнула: значит, не судьба сдать. Да и будет ли он, сможет ли она сегодня уснуть? И что завтра - с Салехом порвала, устав от сцен и страстей, но вот пожалела избитого, и теперь он точно не отвяжется. Попала же в переплёт. За мыслями незаметно для себя начала кемарить, когда в дверном проёме коридора появились родственники и знакомые Салеха.
--
Ты - Катя? - спросил старший, пожилой невысокий, морщинистый крепыш. - Племянник говорил, что вы поссорились, а я отвечал - приведи девушку ко мне, помирю. Я его дядя, Фариз, а это друзья, - он обвёл руками группу человек в пять. - Мы уже с милицией созвонились, они рассказали, что Салеха женщины защитили. Только ты никому не говори - у нас обычаи другие, его теперь засмеют. Что там? - он махнул в сторону операционной и, получив отчёт, предложил: - Давай, езжай домой, мы тебя отвезём, а сами подежурим, - но Катя отказалась.
Азербайджанцы сели - старшие на стулья, младшие на корточки у стены и, переговариваясь, тоже стали ждать. Тишина и неяркий свет больничных ламп сделали своё дело, и Катя через несколько минут присоединилась к уже давно сопящей во сне Ленке, не видя, как Фариз поднёс палец к губам и разговоры шёпотом прекратились. Впрочем, безмолвие было вскоре нарушено вначале Леной, а затем Катей, и расположившиеся в коридоре мужчины только посмеивались, а потом заудивлялись, слыша, о чём девушки говорят в своих снах.
--
"Гобина" по старославянски - изобилие. "А они в гобине веры, гладом неверствия мрех", - зазубренно отвечала брюнетка, вытянувшая длинные ноги на половину коридора.
--
С 1908 года американские доллары использовали только зелёную и чёрную краску, - не менее ясно и внятно говорила рыженькая.
Попади они в девичьи сны, были бы поражены гораздо больше, ведь даже сами хозяйки снов чувствовали себя неуютно. Щедрый Отец, поглаживая бороду, принимал экзамен Кати - из окошка привокзального ларька, а Лены - в большой библиотеке, выслушивал ответы, кивал или качал головой. Он сидел на расстоянии вытянутой руки (если во сне можно протянуть руку), но казался куда более далёким, чем в любом из предыдущих его явлений. Он вроде не раскрывал рта, тем не менее сыпал разнообразные вопросы, и девушки отвечали, сбивались, краснели и смущались своего незнания. Внезапно Щедрый Отец отнял руку от бороды и пропал из снов вместе со всем интерьером, оставив и Катю, и Лену в недоумённом молчании. Удивлённое выражение с лица Лены сползло быстро, она улыбнулась и сызнова засопела, Кате же вскоре пришлось ещё раз ответствовать перед стариком.
--
А она не того? - спросил один из сидящих у стены парней. - Может, гуляет по ночам? Знаете, когда луна-муна на небе?
--
У человека был трудный день, тут кто угодно ночью разговаривать будет, - махнул рукой Фариз. - Не перебивай, дай послушать.
Щедрый Отец продолжил Катин экзамен уже на кухне, спрашивая её не о рецептах, а о принципах здорового питания, требованиях к витаминам и микроэлементам, балансе жиров и углеводов. И вновь качал головой, словно сомневаясь в правильности ответов, и недолго помучав, опять пропал в никуда, чтобы спустя короткое время объявиться в большой гостиной и из глубины роскошного кресла проверять Катины знания дизайна, быстро его, однако, разочаровавшие и побудившие вторично исчезнуть.
В коридор вышел хирург и рассказал, что всё в порядке, пациента сейчас отвезут в палату для восстановления, опасности для жизни нет, за деньги большое спасибо, приёмные часы - с часу до шести вечера, можно придти завтра, пожалуйста, это наша работа, вам ещё раз спасибо, и ещё раз. Горцы не скупились на материальное выражение своей благодарности. Андрей Иванович подумал, что побольше бы таких случаев, вернулся в операционную, поделился с медсестрами и ассистентом, перевязал хирургической ниткой пачку зелёных банкнот и направился домой, уже забыв о невесте своего пациента и её подружке. Через полчаса, выйдя из машины, он поглядел в ночное небо на горящую красную точку над горизонтом и вспомнил: Экзамен пятнадцатилетней давности. Эх, хоть бы повидать ещё того старика да узнать, выполнил ли он поручение или экзаменатор готовил его к чему-то большему, чем хирургическое отделение провинциальной больницы? И что означали те клубки ниток, что старик предложил ему распутать в самом конце экзамена? Слишком поздно, середина ночи, не до философских мыслей и, выкурив сигарету, Андрей Иванович поднялся на восьмой этаж, аккуратно, чтобы не разбудить жену и детей, открыл дверь и вскоре спал, не видя никого в своих стерильных, пахнущих медицинским спиртом и немного кровью снах.
Катя не знала про сны доктора, однако когда её осторожно, не разбудив, перенесли на заднее сиденье "газели" и повезли домой, она оказалась в залитой белым светом палате, где единственным пятном было длиннополое одеяние Щедрого Отца.
--
Катюша, давай поговорим всерьёз, - он, в отличие от предыдущих явлений этой ночи, говорил вслух. - Я не знаю, что с тобой делать. Ты не глупа, но и не отвечаешь на все мои вопросы. И предсказать, что ты знаешь, а что нет - я не в силах. Скажи, чем бы ты хотела заниматься?
--
Не знаю. Мне нравится... - но он её перебил.
--
Я знаю, что тебе нравится. Хочешь ли ты этим заниматься по жизни - не уверен. Полезно ли это тебе - уверен даже меньше. Помнишь, пятнадцать лет я советовал тебе делать то и не делать сего, не спрашивая тебя о твоих проблемах. Иногда ты меня слушала, иногда решала по-своему и потом сожалела о случившемся. Теперь же зададим вопрос по-другому: что ты хочешь у меня узнать?
--
Щедрый Отец... - Катя крикнула так громко, что Фаик, водитель "газели", чуть было не потерял управление машиной.
Машина ехала за границей сна и яви, и вовсе не интересовала Катю. Что же спросить? Какого совета? Что ей делать? Это превратит беседу в замкнутый круг. Как научиться мудро жить? Он учил долгое время и, как видно, научить не смог. Как вырастить Танюшу? Он предостерегал Катерину от встреч с Десмондом, предупреждая о грядущих трудностях. Как научиться не создавать людям проблемы? Как выпутаться из уже созданных?
--
Не знаю, я запуталась, - она тяжело вздохнула. - Щедрый Отец, ты знаешь лучше, что я могу и что мне надо.
--
Да, но я не могу расщедриться на то, что ты не сможешь принять. Попробуй, однако, - и он достал из ниоткуда две большие банки, доверху набитые сбившимися, переплетёнными, длинными и короткими белыми и чёрными нитками. - Где-то в этих банках сплелись нитки всех твоих конфликтов и проблем. Дерзнёшь отыскать и развязать узелок? Белая нитка в правую руку, чёрная - в левую, смотри не перепутай.
--
Как я отличу свои проблемы от чужих? - спросила Катя, испуганно глядя на банки, где нитки казались живыми, двигающимися, переползающими с места на место и связывающимися в новые узлы.
--
Никак. Придётся разматывать всё подряд, - старик усмехнулся. - Берёшься? Ты же как раз хотела сказать, что тебе нравится работать с нитками, не так ли?
--
Только я их домой возьму, хорошо? - спросила она и, увидев кивок старика, заулыбалась: в конце концов, не так уж много ниток, за неделю справится, а потом...
--
Эй, красавица, приехали, - тронул её за плечо водитель. - Твой дом, выходи.
Катя проснулась и с ужасом посмотрела на него. Он убеждал её, что друг Салеха и что всё хорошо, Салеха прооперировали, завтра в час он за ней заедет, и вместе поедут в больницу, а она вдруг разревелась в два ручья, сквозь слёзы бормоча что-то о банках и нитках.
--
И в банк тоже заедем, - постарался успокоить Фаик. - Ты только не волнуйся, давай провожу. День тяжёлый, понимаю, это всё от Марса, - он, взяв её, вздрагивавшую от слёз, за плечи, довёл до дверей, помог открыть и попрощался до часу дня, качая головой и думая, где бы ему найти такую красивую и заботливую русскую женщину.
Катя прошла к себе в комнату, бухнулась на кровать и вскоре снова заснула, не обращая внимания на подушку мокрую от слёз и на вопросы разбуженной и дрожащей от страха Танюшки: "Мама, что случилось?". Дочка и разбудила её утром, поглаживая по сбившимся в комок рыжим волосам:
--
Мамочка, я буду хорошо себя вести, честно-честно. Я больше не буду у тёти Жени просить мне купить мороженое, - пообещал ребёнок. - Только не плачь больше, хорошо.
--
Хорошо, хорошо, доченька, - она прижала кровинушку к себе, поцеловала её коричневые щёки и кудрявые, жёсткие волосы, и внезапно заметила стоящие на подоконнике две десятилитровые банки, доверху заполненные чёрными и белыми нитками.
--
Таня, ты не помнишь, откуда эти банки? Ты ночью не видела во сне дедушку в чёрном костюме? Нет? - пути Щедрого Отца неисповедимы: если просила банки на дом, она их и получила, а как - не её ума дело.
На работу в ателье не пошла, сказавшись больной, зато села за кухонный стол, открыла пластиковую крышку одной из банок и принялась распутывать тугие узелки и разматывать нитки. Правая рука - белая нитка, левая рука - чёрная, не перепутать бы.
--
Мама, давай помогу, - спросила Таня, но мама лишь покачала головой: "Нет, доча, это очень важная работа, которую я никому не могу доверить". - А как нитки срастаются? - девочка неотрывно смотрела на маму, ловко развязывающую узлы и складывающую белые по правую сторону банки, чёрные - по левую. - Смотри: ты только что положила маленький кусочек, а он уже прирос, - и ребёнок поднял со стола длинную нить.
--
Танюша, нитки мне дал могущественный волшебник. Поэтому ты не можешь мне помогать: это моё волшебное задание. Если я его закончу правильно, он обязательно к нам придёт и похвалит, какие мы хорошие девочки. Давай мы сейчас помолчим, чтобы я поскорее могла распутать, - Таня кивнула, сходила в комнату за любимым "Волшебником Изумрудного Города" и молча уселась напротив мамы читать.
Но ни в тот день, ни в воскресенье, ни через неделю первая банка не была закончена. У Кати уже начались занятия в университете, откуда она ездила в больницу к Салеху, а потом возвращалась домой, чтобы накормить вернувшуюся из школы Таню. Плюс через день приходилось вести долгие телефонные переговоры с Данилой, звонившим и насуплено просившим её попросить за него извинения у невесты, - сам он стеснялся. И до ниток дело доходило только под ночь, но руки еле двигались от усталости. В один из вечеров, заставляя себя, боролась с очередным морским узлом, когда зазвонил телефон и донёсся радостный Ленкин голос.
--
Катюша, привет! Извини, что сразу не позвонила. Как ты там? Меня в ту ночь до дому довезли, передали на руки взбешённому отцу. Он был готов запретить мне ехать в столицу, раз я с азерами связалась, оскорблял, как мог, но мама провела обследование, и он успокоился, придурок. Сейчас обустраиваюсь, квартира, что они мне купили, совсем неживая, зато пусто и без родительских нравоучений. Словно узел виселицы на шее ослаб - так привольно дышать без них стало. Слушай, а ты экзамен сдала-то? Я, похоже, нет. Не помню ничего, и никакого предназначения старик мне не нашёл. Ну и ладно, и так ему большое спасибо за всё. Ты чем занимаешься? - бодрая Ленка настолько контрастировала с замороченным и замотанным Катиным бытиём, что та лишь скромно ответила: "Да так, с нитками вожусь", - и постаралась свернуть разговор, чтобы вернуться к казавшейся бездонной банке.
Продолжая механически двигать затёкшими руками, Катя взглянула на принесённую в комнату Таней и оставленную на столе сегодняшнюю газету, где известный астролог Максим Шара давал интервью, несколько виновато, утверждая:
"События последних нескольких дней - чудесное разрешение палестинского конфликта, молниеносное развязывание узла противоречий в Корее, разматывание клубка проблем в Чечне - не обязательно тенденция. Многие обращают внимание, что всё случилось сразу после Великого Противостояния с Марсом, и задаются вопросом: ведь Марс - бог войны, а не мира. Как же так? Астрология - наука практическая, и я не могу быть оптимистом, когда речь идёт о связи Марса с Зёмлей. Между тем уже были высказаны предположения, что, возможно, Великое Противостояние отмечает конец эпохи Марса как планеты войны. Ведь последний раз так близко он подходил 70 тысячелетий назад..."
Она убрала газету с глаз долой. Человек может только предполагать. Она, к примеру, предполагает, что вот те две прочные нитки, которые распутывает сейчас, - война в Косово. Так ли оно на самом деле? Может быть и спором детей за игрушку в её дворовой песочнице. Где конец нитям и узлам, и где её собственный узел, ведь его тоже предстоит размотать и распутать?
Когда Тане пришла пора спать, Катя перебралась на кухню, чтобы до утра продолжать работу. Солнце уже встало, за окном медленно начинался субботний день, а Катя собралась ложиться, как в дверь осторожно позвонили. Глянув в глазок, увидела лишь нечто красное.
--
Кто там?
--
Салех. Из больницы сбежал, - сказал голос, который привыкла слышать за последнюю неделю, но всё равно он казался искажённым и незнакомым.
--
Катя, это Фаик. Я Тигра выкрал, пока нянечки спали. Открой, пожалуйста, он важную вещь сказать хочет, - добавил его друг и водитель.
Осторожно, оставляя дверь на цепочке, приоткрыла, и в щель был просунут букет красных роз.
--
Салех, ты с ума сошёл. Возвращайся в больницу, пожалуйста, - взяла безумно вкусно пахнущие цветы, но в квартиру не впускала.
--
Вернусь-вернусь. Сейчас же вернусь, - опираясь на костыли, он стоял на лестничной площадке в отутюженной белой рубашке с галстуком, в больничных штанах от пижамы и тапочках на босу ногу. - Только выйди на секунду, я тебе хочу кое-что сказать.
--
Сумасшедший, - Катя зевнула и вышла, оставив дверь открытой. - Ты бы молчал лучше, тебе же врачи запретили говорить, - его лицо было по-прежнему изуродовано шрамами, губа порвана, нескольких зубов не хватало.
--
Я сегодня ночью лежал и вдруг понял: кручусь-верчусь, а жизни-то нет. Тогда позвонил Фаику и попросил купить, - Фаик протянул ему маленькую коробочку, - для тебя, - с трудом справляясь и с костылями и с коробочкой, он протянул Кате. - Выходи за меня замуж, Катюшка, - ему было трудно говорить, и это больше походило на "катушка", но она поняла.