Аннотация: Кругосветное путешествие, не покидая подъезда собственного дома, реально, если не постесняться ободрить незнакомца в лифте
ЛИФТОВОЙ
- А перед таким путешествием надо садиться на дорожку, - спросила Наташа и улыбнулась.
Рано утром мы стояли в коридоре квартиры, экипированные двумя цифровыми и одной видеокамерой, с зонтиком и свитерами в моей чёрной сумке через плечо, кошельком с кредитными карточками и американскими долларами, и отправлялись в кругосветное свадебное путешествие. О, не волнуйтесь, мы не сумасшедшие, чтобы не заботиться о свежем белье или документах. Они нам просто не понадобятся. Нет, мы не едем на аэродром, чтобы купить дорогущий беспосадочный перелёт вокруг земного шара. И не собираемся в парк развлечений, где все достопримечательности Земли представлены в уменьшенном виде. Нет, мы старомодно направляем свои стопы по маршруту Торонто-Москва-Киев-Иерусалим-Дамаск-Каир... Долго перечислять, около полутора сотен остановок. Жаль, не удаётся посетить Соловки или Ангкор-Ват, туда наш вид транспорта пока не ходит. Ничего, мы тешим себя тщеславной уверенностью, что до нас ТАК не путешествовал ни один человек. Другие несомненно, но не люди.
Вышли из квартиры, закрыли на ключ (вернёмся завтра вечером, чтобы принять душ, переодеться и отправиться через Сан-Франциско в Гавану и Мехико) и прошли по обычному коридору ничем неприметного многоэтажного здания на севере Торонто, в так называемом "русском районе". Нажал кнопку лифта, и через секунду двери открылись.
- Готовы? - спросил довольный Освальд. Мы кивнули, вошли в кабину и отправились в путь.
Здесь надо сделать отступление на два года назад, в грозовое и холодное лето, когда ездил домой, в Кишинёв. Домой означает - к родителям. Что есть дом? Квартира, где вырос, уже давно продана, родители развелись и каждый живёт с новой семьёй, свой родной город не всегда узнаю, несмотря на то, что он изменился меньше той же Москвы. Снимал вместе с двумя друзьями трёхкомнатную квартиру в Торонто, и, возвращаясь туда после работы, тоже называл место ночлега "домом". Лишь сейчас, после свадьбы, обрёл настоящий дом - родной очаг, семейное гнёздышко, где хорошо и уютно. Но снова отвлёкся.
Итак, над Кишинёвом в те дни чуть ли не каждый день гремели грозы и лили проливные дожди, а люди вокруг лили слёзы о гибели очередного урожая. В прошлом году он погиб от засухи, теперь от наводнения. Вечный цикл. У отца от ливней прыгало давление, у мамы болели зубы, бабушка поскользнулась на ступеньке и упала, разбив лоб. Нервничал, наблюдая, как постарели и износились от нервной и жёсткой жизни близкие люди, но ничего не мог поделать. Хотелось помочь, вызволить из круга безжалостного к слабым молдавского бытия, но как? Канадское правительство считало, что моей зарплаты банковского клерка не хватает на содержание кого-либо, и отказывало в иммиграционных визах моим родным. А делать что-то надо: ещё несколько лет, и вообще могу остаться без семьи.
С такими грустными мыслями вышел от бабушки (она после сотрясения мозга еле говорила и совсем не ходила), и прошёл по лестничной площадке к лестнице. Лифт в её доме уже дня три не работал (поэтому старухе и пришлось ковылять пешком на седьмой этаж), но внезапно двери кабины разъехались, и чрезвычайно сосредоточенный низкорослый бородатый человек высунул голову и внимательно, стараясь уловить каждую деталь, осмотрелся.
- Вы вниз едете? - спросил на всякий случай: надо же, их даже кто-то чинит в этом бардаке.
- Что? А? - он встрепенулся, словно до того меня не видел, хотя ведь ещё секунду назад тщательно изучил глазами. - Да, могу и вниз, - его лицо озарилось улыбкой. - А я ведь Вас здесь не ждал, - сообщил он, когда двери закрылись, и лифт со скоростью улитки пополз вниз. - Приятная неожиданность - к доброму завершению дела!
Даже не стал интересоваться, почему он меня не здесь ждал. Мало ли: перепутал с кем-то или просто сумасшедший, каких нынче много ходит по улицам.
- Видите дыру? - он указал вверх, и я автоматически поднял голову, чтобы к удивлению обнаружить не тусклые лампочки на потолке, а уходящий в небеса колодец, над которым гремела очередная гроза. - И Этельстана нет нигде. Уже пятый раз объезжаю все этажи: никаких следов. Посмотрите, может, Вы чего обнаружите, - он немного заискивающе улыбнулся в шикарную светло-коричневую, под цвет пластика, которым почему-то всегда обклеивали советские лифты, бороду.
Осмотрелся (глядеть снова вверх не решился - боязно, не хотелось даже верить, что такое возможно, ведь с виду - обычный лифт). Вдавленные и сожжённые кнопки. Надписи чёрным фломастером на стенах, где "Тату" перекрывает "Иванушек", а из под тех выглядывает совсем уж древний Цой. Ругательства и оскорбления в адрес Вити, Рыжего и Анжелы-шлюхи. Кусок пластика с одной стен просто варварски вырван. Запах мочи и разводы неописуемого цвета на полусгнившем линолеуме на полу. Лифт как лифт - такие в любом из домов округи. "Мерседесы" обгоняют "БМВ" на соседнем перекрёстке, молодёжь всю ночь не вылазит из клубов и баров, зато лифты, словно внутренности домов, показывают, насколько всё прогнило в Республике Молдова.
- Вроде всё, как всегда. А что именно я должен обнаружить?
- Не знаю, - бородач погрустнел, видать, возлагал на меня особые надежды. - Что-то. Не может же быть, чтобы ни с того, ни с сего лифтовой исчез. Ладно бы, старик был - помер или в запой ушёл, бывало такое, да и то - сразу видно, что случилось. А тут молодой совсем, и нескольких лет самостоятельно не поработал. Правда, за порядком не следил, - он обвёл вокруг руками, особенно тыча в место, откуда была вырвана обивка, - но сейчас это объяснимо.
- Простите, вряд ли чем-то могу помочь, - я пожал плечами. - Может, уехал на заработки в Россию, может, у девушки загулял, может, просто к хулиганам попался вечером. Мало ли что может с человеком случиться.
- Спасибо, - бородач натужно улыбнулся, - что пытаетесь меня поддержать и шутите. Да вот только не особо поднимают настроение такие шутки. Действительно, мало ли что может с человеком случиться. Но мы же лифтовые, мы ж не гуляем по улицам, не ходим по девушкам, да и Гурджя был прислан сюда не откуда-нибудь, а с мидовской высотки на Смоленской, в Москве, - мужичок запустил руки в бороду, доходившую до середины груди, и стал ходить вокруг меня кругами.
По расчётам лифт уже давным-давно должен был доехать до первого этажа, и явно ощущалось движение вниз, но остановки всё не было. Перспектива оказаться в замкнутом пространстве с явным безумцем отнюдь не прельщала.
- Скажите, - с надеждой в голосе спросил мой спутник, - а что Вы думаете о дыре? - он ткнул пальцем в далёкое небо, одновременно со сверкнувшей там молнией. - Могли его украсть какие-нибудь существа оттуда?
- Вы верите в инопланетян? - поинтересовался я, и, когда он мотнул головой, сказал. - Я тоже. Кроме того, если бы его украли, вряд ли бы они оставили такой след, скорее бы закрыли дыру.
- Гениально! - он аж подпрыгнул, от чего лифт зашатало. - Вы предполагаете, что он сам продырявил себе крышу...
- Или она у него уехала, - я усмехнулся. - Сезон чёрных облаков, сами видите. В такую погоду даже самый нормальный двинется мозгами. Дождь, уныние, пониженное давление, депрессия, грозы, молниеносные абсурдные решения. Список можно продолжать.
- Восхитительно! - он принялся жать мне руку. - Максим, Вы мне очень помогли. Буду Вас всем рекомендовать, - нет, лучше не надо, да и зовут меня Михаилом.
Я постарался поскорее избавиться от его крепкого рукопожатия, и лифт остановился на первом этаже. В кабину вошёл мужчина в деловом костюме и с сумкой для ноутбука через плечо.
- Многоэтажный Освальд, позвольте представиться - помогатель второго класса Максим Дзюблик, по Вашему запросу прибыл, - он учтиво кивнул бородачу, несколько косясь в мою сторону.
- Как? - удивился мой спутник. - А вы разве не он? - неясный вопрос был адресован в мою сторону.
- Нет, я - это я. А кем должен быть? - вышел из лифта, но они никуда не собирались уезжать, пока не решат этот вопрос.
- Я думал Вы - помогатель! - хм, неологизм, что ли? почему бы нет, ведь есть "покупатель" и "вымогатель". - Я отчаялся найти решение сам и послал запрос, и почти сразу Вы вышли из квартиры и принялись мне активно и сердечно помогать.
- Да просто вниз ехал, никому особенно не помогая, - усомнился я в собственной значимости. - И о Вашем запросе ничего не знал, - но он продолжил цветисто меня благодарить.
Ко мне порой обращаются за помощью друзья-приятели: перевезти кому-то мебель или подбросить до США, - а иногда и незнакомому человеку оказываю услугу: поделюсь зонтом во проливной дождь, дам приют знакомому знакомого. Но это всё мелочи, не стоящие благодарностей. А уж то, что наговорил в лифте, вообще не котировалось, как помощь, и чувствовал себя крайне неловко, слушая хвалебные славословия в свой адрес.
- Многоэтажный Освальд, - высказался человек с ноутбуком, - произошла накладка. Вы так жаждали помощи, что стали видимым для человека, никак не связанного с Надзором. Сей юноша, - эй, полегче на поворотах, я младше лет на пять, не более, - не является сертифицированным помогателем, и его советы не могут быть официально использованы для вашего расследования.
- Да? - борода, ещё недавно топорщившаяся от радости во все стороны, поникла и повисла мочалкой. - А я так обрадовался, а он так помог...
Двери со скрежетом закрылись, и непонятные собеседники уехали наверх. Я покачал головой, ухмыляясь, каких только сумасшедших не встретишь в родном городе, и пошёл по своим делам. Правда, пришлось постоять в подъезде минут пятнадцать, чтобы переждать самую беспокойную часть грозы, когда хляби небесные извергали вниз сплошную стену воды, бурлящую и пенящуюся на асфальте, клумбах, машинах во дворе, детской песочнице, скамейках и окнах дома напротив. В небесах черным-черно от туч, лишь изредка разрезаемых всполохами, и стоять в подъезде было зябко и неуютно. Будь это пять лет назад, зашёл бы к жившему в этом же подъезде Серёжке, но он ещё перед моим отъездом в Канаду окончательно толкиенулся и перестали общаться, потом уехал в Израиль, не ужился там, поехал в Москву...
Разбросало нас. Почти через каждую фотографию детских лет лежит граница или таможенный пункт аэропорта. Господа Бен-Гурион, Джей-Эф-Кей, Шарль де-Голль, Шереметьев и (для меня) Пирсон ждут нас с распростёртыми объятьями металлодетекторов и рентгеновских установок, чтобы мы снова смогли оказаться вместе. Вопрос только в каком? И должны ли быть мы в одном месте? Может быть, нет, может быть, да.
Щёлкнул зажигалкой и закурил. В Канаде курить бросил (дорого!), а здесь снова начал, чтобы успокоить нервы, щемящие от постоянной ностальгии. Не тоски по дому (она, как известно, вылечивается первыми пятнадцатью минутами в Шереметьево), сколько по друзьям и прошлому, которого не вернуть. Тьфу ты, развезло, как сентиментальную барышню. Одну из тех, что, по гордым словам Сергея, оставляли ему записки в стихах на дверях, написанные эльфийскими рунами - ныне же культурные и романтичные девицы носятся с именами типа Элеваториэль, что можно подкладывать под голову вместо подушки - такие эти имена мягкие.
Ну и ладно, что нам эльфы с орками, есть ещё у нас дома дела. Выглянув, дабы убедиться, что дождь стих, пошёл к отцу, где сегодня ночевал. Пока поднялся в горку два квартала, забыл о странных персонажах в лифте и не помнил о них ещё две недели, пока не приехал в Москву, тоже залитую водой и перепуганную нескончаемыми грозами.
В первопрестольной друзья (большинство - бывшие кишинёвцы), по которым кочевал, нигде не останавливаясь больше, чем на ночь, чтобы никого не обидеть. В очередной дождливый вечер, добравшись до Митино, набрал данный Юлькой с Вадичем код домофона и прошёл внутрь. Они жили на двенадцатом этаже нового дома, подъезд и лестница светились чистотой и уютом, а пожилая консьержка за стеклом приветливо улыбалась.
- Лифт плохо работает, не всегда приходит, - предупредила она меня, стряхивавшего капли со складываемого зонтика. - Мастера вызвала, но только на завтрашнее утро.
Я попробовал, и повезло: двери открылись сразу же. В углу кабины сидел понурый молодой человек, лет восемнадцать-девятнадцать, не больше.
- Это ты лифт блокируешь? - спросил я. - А консьержка уже мастера вызвала.
- Пусть. Мне всё равно скоро уходить. Они ждут, - тёмно-рыжая чёлка на лбу, еле пробивающиеся усики, худющий и маленький.
- Парень, ты с дозой перебрал? Или выпил не того? - он мотал головой. - Девушка бросила? - он впервые поднял голову и с нескрываемым удивлением поглядел на меня. - Ты чего о смерти-то задумался? Жизнь прекрасна! Проблем на самом деле очень мало, есть лишь небольшие затруднения. От тебя все ждут чего-то хорошего и светлого, а не ухода в никуда.
- Вы думаете? Тогда почему они пишут мне, что ждут?
- Да кто пишет-то? Не сходи с ума, - не нажимал никаких кнопок, а просто сел на корточки рядом с ним, за закрывшимися дверьми лифта. - Тебя могут ждать дома родители, через несколько лет будут ждать жена и дети, а сейчас тебя кто ждёт?
- Древние Боги! - выкрикнул он, и вытащил из-за пазухи кусок светло-коричневой, новой обивки лифта, где мы сидели. - Смотрите, что они мне написали? - я ничего понять не мог, кроме того, что какой-то идиот-толкиенист хулиганил в лифте и оставлял маркером псевдо-руны. - Смотрите, оно и вправду там! - поднял голову вверх и, увидев уходящий до самых туч, колодец, вспомнил про кишинёвских чудиков. - Видите! Там должна быть звезда, а чувствуете ветер? - в лифте и вправду сквозило куда больше обычного. - Её нет, а на её месте Чёрное Облако, - заглавные буквы слышались в его речи. - Я построил лифт до звёзд и готов сегодня уйти туда, где место свободно.
- Звёздно место пусто не бывает, - заметил я невпопад. - Как тебя зовут? - чуял, что предстоит нелёгкая беседа. Не бросать же его, мало ли чего натворит, уже доводилось с подобным сталкиваться. Всегда чувствовал неудобно, если был в состоянии помочь человеку, и не делал этого. Детский комплекс.
- Лиши, то есть Луфиан. Меня мама Лиши называет, - он поёжился: сквозняк, видать, пронимал до костей, и футболка Chicago Bulls не спасала.
- Лиши, - что за имечко, даже не могу представить себе народа, у которого что-то подобное может быть в ходу, - чёрное облако там потому, что погода плохая. Глобальное потепление, повышенная влажность, антициклон, грозовой фронт, низкое давление. Я из Кишинёва приехал только что - тоже всё лето грозы. А в Канаде они все майские праздники испортили. Так неужели ты думаешь, что Древние Боги специально, ради одного тебя, испортили погоду на всём земном шаре, чтобы если ты попадёшь в один дырявый лифт, ты увидел вместо звезды затянутое тучами небо.
- Но ведь это мой лифт, - невнятно сказал он. - Я здесь живу и работаю.
- Ну, живёшь и работаешь ты в квартире в этом доме, конечно, - паренёк явно бредил, - а лифтом пользуются все. Даже те идиоты, которые написали на обивке твоего лифта свои дурацкие стихи. Поэтому давай поедем к тебе на этаж, отведу тебя к маме, и всё будет хорошо.
- Я здесь живу и работаю, - упрямо повторил он, - и к маме не поеду, она не поймёт. И откуда Вы взялись? Я никого не вызывал!
- Ну да, это я, Михаил Колевщук, вызвал лифт, а не он меня. Сам по себе, меня никто не вызывает, так прихожу.
- Так Вы...так Вы..., - Леши вскочил, чуть не сшибив меня, и с горящими глазами завопил: - Дикий Помогатель! Никогда не думал, что придёте именно ко мне. Всегда считал, что Вы помогаете решать серьёзные дела, а о таких мелочах не заботитесь.
- Во-первых, не дикий, а вполне цивилизованный, - и не надо смотреть на мою небритость, стиль такой. - Во-вторых, что может быть важнее чей-то жизни. В-третьих, откуда ты обо мне знаешь?
- Даже самые малые знают о Вас! Только все взрослые говорят, что это сказки, и здравому лифтовому нельзя рассчитывать на Вас. Если у тебя проблема - свяжись с Надзором, они пришлют сертифицированного обычного помогателя. Тот долго будет считать что-то на компьютере, даст кучу рекомендаций, выставит большой счёт и уедет, ничего фактически не сделав, - парень недовольно поморщился. - А Дикий Помогатель - другой, он действительно приходит на помощь, он способен видеть лифтовых, когда им плохо, а не только по вызову. Да что я рассказываю, Вы и сами всё знаете! - он смотрел на меня с нескрываемым восторгом.
- Леши, - я прокашлялся, - вынужден тебе признаться: я и вправду, дикий. Настолько, что не только ничего не знаю о Диком Помогателе, но и о лифтовых слышу первый...нет, второй раз в жизни. Так что объясни сначала и поподробнее.
Потребовалось время убедить его, что не шучу, и совсем ничего не понимаю в его словах. Он сбивчиво и недоверчиво, считая, что его проверяю или шучу рассказал о домовых семейства Отисов, живших бок о бок с людьми много столетий и взаимно помогавших друг другу. Но в середине девятнадцатого века у домовых случился демографический взрыв (такое бывает даже в достойнейших домовых кланах), и перед ними остро встал жилищный вопрос. В старой обжитой вермонтской хижине они больше не помещались, а бродячий домовой - пропащее существо, такие быстро спиваются, дичают, их исключают из клана, и декланированные элементы селятся под мостами и в канализационных сетях. К их счастью, Элиша Отис изобрёл лифт, и домовые вознамерились селиться в кабинках. Это немедля вызвала целую цепочку кризисов: во-первых, гремлины утверждали, что лифт - средство передвижения, и потому их вотчина, во-вторых, другие кланы домовых настаивали на древнем законе "чей дом - того и труба", утверждавшем их право на любое помещение дома. Именно Дикий Помогатель, явившийся на Двести Семьдесят Девятый (Лифтовом) Конгресс Духов, предложил компромисс. С тех пор домовые клана Отисов потеряли свой дом, но живут во всех лифтах мира. Получивший название "лифтовых" клан дробился, раскалывался, делился на семейства и группы, но никто более не покушается на их нишу обитания. А Дикий Помогатель - человек, который неожиданно даёт всегда полезные советы, - считается покровителем лифтовых.
- Мы верим, что Помогатель бескорыстен и делает это исключительно из любви к нам. Другие кланы домовых тоже провозглашают, что он им помогает, но это вряд ли, - Леши поморщился, - они неправильные духи.
- А кто такие обычные "помогатели" из Надзора? - уже давно пора было закончить беседу и пойти к Юле с Вадиком, но оторваться не мог.
- Людям же надо знать, что делают духи, даже если те и невидимы, вот они и учредили службу Надзора. Они безвредные, ни во что не вмешиваются, только наблюдают. Ну и если мы оказываемся в затруднительной ситуации, посылают помогателей. Старики говорят, что раньше на эту работу брали действительно талантливых, умных людей, кто мог решить заковыристую задачку или увидеть незамеченное. Но в последнее время они все выхолощенные, доверяют только компьютерам. Мой дядька, многоэтажный Натанагнар - у нас уважение выражается в этажности, я вообще ещё безъэтажный, - вызывал их помочь соединить две разорвавшиеся части лифтовой Сети, так они провозились три дня, ничего умного не сказали, кроме того, что дядя уже знал, а потом прислали астрономический счёт на уплату. Вы же не такой? - он улыбнулся.
- Не такой. Дикий и помогаю за просто так, - прозвучало излишне самодовольно, даже сам поморщился, но слово не воробей. - А теперь мне пора идти, извини. Мне на двенадцатый этаж, - эх, пригласить бы его к ребятам, да ведь не объяснишь, кто это, и увидят ли они его?
- Мы уже там, - мы остановились действительно на двенадцатом этаже.
- А дырку в потолке заделай! И приклей обивку, предварительно стерев руны, - крикнул я в уже закрывающиеся двери. Хотелось надеяться, что услышал.
Ребята заждались и начали беспокоиться, куда я пропал. Не стал ничего рассказывать, списав на плохую погоду и долгие попытки поймать такси. Мы премило проболтали за кофе до трёх ночи, обсуждая общих кишинёвских знакомых, московские зарплаты, их поездки в Турцию и Египет, мои путешествия по Западному полушарию. Легли спать, потом мои хозяева утром ушли на работу, а я, встав только к полудню, умылся холодной водой (вечные летние отключения), позавтракал и покинул гостеприимную квартиру, чтобы опять отправиться гулять по первопрестольной. Стоило нажать кнопку лифта, как передо мной засветился Леши. Он и вправду светился от радости.
- Ловко Вы меня вчера разговорили! - сообщил с порога лифта он. - Я и вправду поверил, что Вы никакой истории не знаете, а лёг спать и понимаю, что все дурные мысли улетучились. Спасибо большое, отвлекли Вы меня!
Не стал переубеждать, только улыбнулся и попросил сообщить о случившемся многоэтажному Освальду - похоже, тот в Кишинёве расследовал идентичное дело. Леши кивнул, но продолжал на своей волне.
- Уважаемый, Вы сегодня очень заняты? - нет, не очень. - Приходите на конкурс "Бельэтаж", будут выбирать самую красивую лифтовую Москвы, и моя сестра надеется на победу. Если судьи узнают, что нашей семье явился сам Дикий Помогатель, они наверняка присудят ей корону, - эй, нечестно играешь, мальчик! - Да там все нечестно играют. Приходите вечером в третий лифт в Останкинском телецентре у входа "Б", - не стал разубеждать юношу, что мне даже близко к тому лифту не попасть без пропуска, и, пробормотав что-то ободряюще-невразумительное, вышел на первом этаже.
Странно, ещё вчера был обыкновенным человеком, русским эмигрантом в Канаде, приехавшим навестить друзей на Родине, а сейчас оказываюсь полубогом клана непонятных существ, живущих по всему свету, и в моей жизни ну совсем ничего не изменилось! Шагал по московским улицам, пытаясь понять, что меня отличает от остальных прохожих, но не находил ничего нового. Даже потренировался в вызове лифта в Главном Здании МГУ, но пришлось его прождать добрые три минуты: видать, тамошний дух ещё не был осведомлён, кто к нему пожаловал. Ну и ладно, что нам лифтовые с помогателями, есть ещё у нас дома дела. И через два дня летел обратно в Торонто, чтобы жить, как все, ездить на машине на работу, слышать, как канадцы ломают язык о мою фамилию Колевщук, на выходных ходить в боулинг и суши-бар, по праздникам отправляться на каяках в Алгонкинский национальный парк, а в Рождество кататься на лыжах на Монт Треблане. Впрочем, после Рождества это всё стало куда труднее, поскольку банк провёл сокращение штатов. Шеф, вызвав для беседы, объявил, что я очень хорошо помогаю людям (Thank you, mister Morales!), и лучше мне искать работу в отделе работы с покупателями. Но не в этом банке, однако. И следующие месяцы были уже для меня "сезоном чёрных облаков": работая то там, то сям, еле сводил концы с концами, больше был не в состоянии помогать родителям в Кишинёве, и порой, глядя в небо, понимал, что на место моей путеводной звезды тоже наползла мрачная, чёрная туча. Что делать дальше - было неясно, в минуты уныния клял себя неудачником, не сумевшим ни карьеру сделать, ни семьи создать, ни для кого полезным стать.
Именно в таком состоянии вышел поздним сентябрьским утром, чтобы направиться в книжный магазин, где нашёл временную работу на полставки. Сбережения банковских времён закончились, и, если ничего не появится, то придётся съезжать даже с этой, недорогой квартиры и искать совсем уж клоповник или полуподвал. Мрачно размышляя о мерзком будущем, нажал кнопку лифта, чтобы, когда двери открылись, столкнуться нос к носу (точнее, моя грудь к его носу) с многоэтажным Освальдом, что-то подозрительно высматривавшим в нашем коридоре. Он ещё не обратил на меня внимания, но я поднял голову, чтобы рассмотреть затянутую моросящей свинцовой пеленой дыру далеко-далеко наверху, и вежливо поинтересовался, не пропал ли опять лифтовой.
- Да. Уже третий за месяц в Большом Торонто. Ещё два таких дела и меня сошлют на подъёмник в строительную контору, - пробурчал он, когда лифт двинулся вверх.
- Мне вообще-то вниз, - заметил я. - А никаких подозрительных рун с пророчествами Древних Богов Вы не находили?
Пауза была достойна Станиславского. Только вместо крика "Не верю!" раздался вопль "Это Вы!", и бородач кинулся мне на шею.
- Вы мой спаситель! Вы всегда приходите, когда я в отчаянии! Тогда в Кишинёве этот помогатель ничего не смог сказать, а ведь Вы же всё объяснили - Этельстан и вправду ушёл сам: отправился на Луну. Потом его записку нашли, правда без указания причин.
- С Вами один молодой лифтовой из Москвы полтора года назад не связывался? Нет? - видать, был слишком увлечён конкурсом красоты. - Он тоже попал под действие неких рун, что были написаны в его кабине, построил лифт до звёзд и, в отчаянии, что на месте Звезды лишь Чёрное Облако - помните, какие грозы были тем летом - был готов отправиться наверх. Как - не знаю, но он был в глубокой депрессии, и я еле успел его вытащить.
У бородача не хватало слов, он задыхался от волнения, будучи способным только выговорить что-то про "раскрытие тайны века", "послать на фиг помогателей", "благоговею перед талантом", "идиотские консультации". Мы медленно доехали до двадцатого этажа, после чего лифт ещё медленнее пополз вниз, затем снова вверх и только после третьего круга, Освальд смог успокоиться и выразить всё внятно. Более того, он, вытащив свою бляху "Лифтовой Дознаватель Высшего Класса, Допуск во все шахты", объявил, что контракт с Надзором будет немедля разорван, и отныне я получаю статус штатного психолога лифтовых.
- Милейший, мы сейчас же едем в Контору подписывать с Вами договор! - важно и солидно сказал он. - Любая цена нас устроит: лифты должны ходить вверх и вниз, а не направляться к звёздам!
"Против" казалось единственным - указать в налоговой форме работу на лифтовых не представлялось возможным. Да и как кому-либо объяснить, что занимаюсь душевным спокойствием духов? Ладно, что-нибудь придумаем, где наша не пропадала, и согласился.
- Тогда добро пожаловать в Контору, - сказал многоэтажный Освальд, двери распахнулись, и мы очутились в большом офисе (с почти касавшимся моей макушки потолком). - Наша штаб-квартира, Хартфорд, Коннектикут, откуда надзираем за всеми лифтовыми мира, - он махнул рукой на карту мира во всю стену, где светились и мигали мириады огоньков. - Идёмте к Главному! - он потащил меня за руку через ряд офисных кабинетов, отличавшихся от людских только высотой.
Встречавшиеся по пути почтенные бородачи о чём-то спрашивали моего нового работодателя, но он только отмахивался. Мы дошли до неожиданно высоких дверей, на страже которых сидела миловидная маленькая секретарша, выпучившая на меня большие карие глаза, но Оджнаран, не обращая на неё внимания, и распахнул дверь ногой.
- Главный нанимает всяких безмозглых бельэтажек, дабы они рассеивали внимание посетителей. Эта вот - из Москвы, - бросил он через плечо. - Старого воробья на мякине не проведёшь, я и так знаю, когда можно входить.
- Осс, мало мне гремлинов? Какой идиот уговорил принять их в порядке гуманитарной помощи?! Так ты уже людей ко мне начал таскать? - грозно спросил сидевший за большим тяжёлым столом бородач. - С чего вдруг? Тоже работать у нас хочет?
- Шеф!!! Вы угадали! Только он БУДЕТ у нас работать! - я уже привык к бурным эмоциям Освальда, но когда тот резво вскочил на стол руководителя и принялся подпрыгивать, показалось, что это слишком. - Он пришёл мне на помощь уже второй раз, и он знает решение дырам в потолке и улётам на Луну! Он даже помог одному из наших оболтусов, только тот ничего не сообщил! Шеф, мы расторгаем договор с Надзором и нанимаем психолога! Вот его!
Никогда дотоле меня не собирались принять на работу с таким энтузиазмом. Впрочем, это были ещё цветочки. Стоило Главному успокоить Дознавателя и добиться подробного отчёта, как в кабинет ворвалась секретарша, волочившая молодого человека. Им оказался тот самый Леши, спасённый от депрессии, и снова разговор пошёл на повышенных тонах, только теперь кричали о Диком Помогателе. На шум сбежались другие сотрудники Конторы, и кавардак стоял невероятный. Я потихоньку улизнул из кабинета, прикрыл дверь и сел на небольшой стул, безуспешно пытаясь вытрясти из ушей гам и звенящий крик. Неужели одиночество, в котором лифтовые работают, предрасполагает к громкой беседе? Задал этот вопрос Главному часа через два, когда катавасия улеглась и я был найден и приглашён для подписания рабочего контракта.
- Нет, многоэтажный, - звание мне было присвоено авансом, - просто мы, лифтовые духи, привыкли ездить вниз и вверх. У нас нет движения по горизонтали ни в работе, ни в настроении. Соответственно, мы либо глубоко скорбим и унываем, либо радуемся и прыгаем. Придётся привыкнуть. А теперь подписывайте, - и я поставил подпись под контрактом о принятии меня на работу Начальником Отдела Духовного Благополучия корпорации "Отис".
Все лифтовые происходят из клана домовых Отисов, и английский для них - родной язык вне зависимости от страны проживания. И следующим утром я уже отправился в Сингапур выступать перед тамошними лифтовыми с докладом о хорошем настроении. Оттуда в Буэнос-Айрес - убеждать очередного приунывшего, что небо не становится ближе с каждым днём, и ему не надо придавать себе ускорение одиннадцать километров в секунде (до Луны лифта нет, и каково там бедным духам, неясно). И так далее, каждый день мотался в самые разные дали, где есть лифты и где лифтовым становилось плохо.
Договор с официальными помогателями Контора расторгла, как только осознали, что подавляющая часть проблем - в психологическом состоянии лифтовых. У них опускаются руки, всё валится, рушится, и вскоре в углу кабинки сидит грустный дух, ноет о своих неразрешимых проблемах, пускает слезу и уверяет, что никогда в жизни больше не будет водить лифты. Впрочем, у меня тоже похожие моменты случаются, но у них - чаще! Не удивительно, что на Луну не только выть, но и лететь хочется.
Альвалда (очень скоро мы с Главным стали называть друг друга по имени) удивлялся, что за лунная эпидемия поразила его народец, а я всё пытался добиться увольнения группки гремлинов, принятых на работу в качестве гуманитарной помощи (их родную электростанцию, по их словам, разбомбили в ходе какой-то войны). Доказать, что это их проделки, и они внушают эмоциональным и чувствительным лифтовым мрачные мысли, мне не удавалось, но кто ещё? Не подозревать же толкиенистов всего мира в заговоре против неизвестных им лифтовых.
Втянувшись в работу, я не стеснялся, переговорив с очередным клиентом на Эйфелевой башне, выйти пообедать на Елисейских полях, или, навестив токийскую биржу, поесть настоящих суши. Но хотя "сезон чёрных облаков" закончился, солнца всё равно не было: возвращаться в пустую, холодную, торонтскую квартиру не хотелось, а навещать друзей или родителей в Москве и Кишинёве боязно - объяснять, каким образом мне удаётся путешествовать, не хотел. Размышляя об этом, сидел на веранде маленького гаванского отеля, где лифтовой впал в старческий маразм, когда пришло срочное сообщение. Прочитав, почувствовал, как волосы становятся дыбом: в торонтском CN Tower лифт с пассажирами остановился почти на самой верхушке, и тамошний лифтовой объявил их заложниками. Разумеется, технические службы делали вид, что чинят проводку и генераторы, я же, ползя вниз по шахте, уговаривал сбрендившего духа освободить людей. Он упирался, твердил о завещании Древних Богов, но, в конце концов, пустил меня внутрь кабины.
Всклокоченный, взъерошенный, ожесточённо выдирающий волосы из бороды он сидел в углу лифта и бормотал о божественном завете, грядущих карах и конце света. В другом углу сидела перепуганная девушка, прижавшая к себе сумочку и тихонько пищавшая по-русски "Мамочка!". Потребовалось полчаса, чтобы убедить беднягу Невтона отпустить заложников (нет, всё же добьюсь, чтобы гремлинов выгнали, кто ещё мог написать на стене лифта светящимися буквами древние руны?!). Пока лифт полз вниз, спросил девушку: "Ну, а Вы, сударыня, что здесь делаете?"
- Н-не знаю. Мы остановились, все пропали, и я осталась наедине с ним, - она показала пальцем на пристыженного духа, который работал в обычном режиме: усилием воли спускал кабину лифта. - Он кричал, что сейчас всех сбросит вниз, а я упрашивала, как могла, чтобы он этого не делал.
Я присел рядом и постарался утешить начавшую рыдать от перенесённого стресса заложницу. Через три дня в Отдел Духовного Благополучия корпорации "Отис" приняли новую сотрудницу: ведь видеть лифтовых, когда тем становится плохо, - такая редкая особенность. А через четыре месяца уроженцы Кишинёва, гражданка Австралии Наталья Ковригина и гражданин Канады Михаил Колевщук сочетались в Мельбурне законным браком и на следующий день венчались в русской церкви в Торонто. Квартир у нас две: в каждой стране, - и передвигаться между ними просто, хватает вызова лифта. Как и для полноценного свадебного путешествия.
Такая вот предыстория. А теперь в путь! В Москву, в Москву!