Зарембо Сергей : другие произведения.

Кома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Кома

  
  
   День первый.
  
  -- Он все еще дышит?
  -- Пока - дышит. Не знаю, сколько организм протянет... Состояние отвратительное...
  -- Пульс почти не прощупывается.
  -- Нитевидный, черт побери! Мда... (Щелчок и легкий шорох двери) Юля, что там такое?
  -- (женский голос) Там... пришли... Говорит, что его сестра.
  -- Мда... Так, значит, держите под раствором и... наблюдение и наблюдение! Не оставлять ни на минуту! Кто сегодня здесь на смене?
  -- Татьяна Андреевна, кажется... Юля, кто сегодня на ночь? Татьяна?
  -- (женский голос) Да, Татьяна... Юрий Константинович, вы...
  -- Я сейчас переговорю с ними, хорошо!..
   (Снова шорох и хлопок закрывающейся двери)
  
   - - -
  
   Денис поморщился, когда правой щеке стало горячо. Как обычно - понимаешь, что проснулся, но глаза упорно не хотят открываться. И чем больше чувствуешь, как уходит сон, тем сильнее желание не упустить его, а лишь перевернуться в любое удобное положение и спать дальше.
   Но не в этот раз.
   Он разлепил веки, все еще находясь под впечатлением ночных видений, ожидая увидеть больничную палату, облупившийся потолок с круглым матово-белым плафоном лампы, посеревшим от пыли, и синюю оконную раму с трещинами старой краски. Тут же зажмурился - для заспанных глаз свет из окна был слишком ярким.
   Блин, вот же приснится иногда... А тело, кстати, ломит, будто и впрямь больной до потери пульса. Опять всю ночь лежал неудобно. Вертелся, вертелся, да и заснул "буквой зю". Теперь вот... ох, потягушки-потягушки... ай, хорошо как! А вот теперь можно попытаться открыть глаза еще раз.
   Широкая солнечная полоса проникала в комнату, заняв почти полкровати и коврик рядом. Не забыла она задеть и лицо - кажется , это и разбудило Дениса. Впрочем, не только это - утро было в самом разгаре, и солнце буквально за считанные минуты ухитрилось разогреть комнату до состояния парилки. Во рту пересохло, чуть влажная простыня возле ног скомкалась "гармошкой", обнажая выцветший узор дивана.
   Денис лениво спустил ноги на пол. Компьютер в углу тихо гудел кулером, и почти в унисон с ним бормотала из колонок песня. Предмет научно-технического прогресса выключался очень редко, и уж стало привычным делом загружать на ночь в ВинАмп достаточно солидный список музыки.
   Надев шорты, он продефилировал к компьютеру и включил монитор. Дожидаясь, пока нагреется дисплей, подкрутил громкость на колонках, и комнату залили медленно-тягучие гитарные риффы, сопровождающие слегка мяукающий голос Ильи Лагутенко:
  
   А мне бы той ночью
   Оставили денег
   Увез бы тебя на такси.
   Прости, не увидел,
   Пропали билеты,
   Простыли цветы.
  
   Нет, начинать такое утро с мрачноватой "Ранетки" - это не дело. Денис переключил на следующий трек - предварительно предоставив программе самой выбирать композицию случайным образом - посмотрел на часы и побрел умываться.
   Настроение было почти замечательное. А это самое "почти" было вызвано сном. "Во сколько же я вчера лег, что мне стала сниться всякая чушь?" - размышлял он, ритмично ковыряясь щеткой в зубах. - "Устал, наверное... Надо больше отдыхать".
   - Надо больше отдыхать! - с полным ртом зубной пасты высказал он эту мудрую мысль своему отражению.
   Из зеркала на него смотрело взлохмаченное а-ля "я у мамы дурачок" опухшее после сна лицо с жутким ртом, наполненным зеленоватой пеной. "В следующий раз буду покупать пасту нормального белого цвета". Рот растянулся в еще более жуткую улыбку.
   Увидела бы его сейчас Ира...
   Мысль про Иру заставило настроение подпрыгнуть сразу на два порядка. Кажется, вчера весь день был пронизан мыслями о ней. Удивительно, знакомы ведь всего один день, а ощущение такое, словно она всегда была. Влюбился, что ли? В отношениях с девушками Денис был излишне осторожен и кидаться в омут не привык...
   Предложить ей встречаться? Милая девочка - во многих отношениях. Ну вот что ей стоило ехать другим путем?
   Едва ли найдется место, более неудобное для знакомства с приятными людьми, чем плацкартный вагон - это временное пристанище барышников-челноков с баулами, занимающими чуть ли не полвагона, нагловатых угрюмых теток с большими клетчатыми сумками, шумных и потных солдат, лакающих за перегородкой водяру по случаю очередного увольнения, и мужиков из окрестных деревень, подсаживающихся в поезд чуть ли не через каждые полчаса и тут же откупоривающие разнообразные бутыли с какой-то бурдой такого аромата, что сразу хочется зарыться носом в собственные сапоги.
   Денис сел на поезд, следующий из Одессы в Симферополь, в Армянске, в три часа ночи. После галогеновых фонарей на платформе в полутемный вагон пришлось пробираться чуть ли не на ощупь. Не увидев, а скорее почувствовав незанятое боковое место, он плюхнулся на проваливающийся дерматин. Небольшую спортивную сумку с вещами ногой задвинул под полку.
   Место оказало не совсем пустым. За столиком сидела девушка, пытаясь при свете верхних ночных ламп читать книгу. Рядом с ней стояла полупустая бутылка какой-то лимонадной гадости и стаканчик. На Дениса она даже не посмотрела.
   В Симферополь поезд прибывал почти в половину седьмого. Несмотря на глубокую ночь, спать не хотелось совершенно, и Денис маялся от скуки, в основном таращась в оконную темноту. Все разнообразие внешнего мира заключалось лишь в медленном перемещении мигающих огоньков дальних сёл да в резком, неприятно бьющем по глазам свете проносящихся вдоль железной дороги фонарей.
   Говорят, что человек может бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как работает другой человек. Видимо, поэтому и возникают толпы зевак, когда отряд пожарных тушит какой-нибудь дом. Люди при этом входят в некоторое подобие транса, и способны часами наблюдать за трагедией. Исключение составляют разве что сами пожарные да хозяева горящего здания.
   В такое же состояние впадаешь и в поезде, когда долго смотришь в окно. Вроде и не засыпаешь, но при этом вроде как находишься в прострации
   ...Денис с трудом оторвался от окна и посмотрел на девушку. Глаза уже привыкли к скудному освещению - вполне достаточному для того, чтобы можно было разглядеть ее лицо. Вроде ничего особенного в нем не было, хотя... не лишено мягкого обаяния.
   Чтобы хоть как-то развлечься, он решил попробовать угадать, что она собой представляет.
   Сколько ей лет? Трудно сказать, но явно не школьница, постарше. Одета неплохо - не из деревни, ясное дело, налицо чувство вкуса и даже некоторого изыска. Студентка, наверное. Ага, точно - и учится где-нибудь... откуда она там едет? Что там крупное есть до Крыма по этому маршруту? Николаев, Херсон... ну и, собственно, сама Одесса. Денис посмотрел на книгу - страниц на 250 будет, и непрочитанной осталась примерно одна четверть. Хм... если предположить, что читать ее она начала в поезде... нет, точно не из Херсона едет. Возможно, из Одессы.
   Так, хорошо... а сама она откуда? То, что она не одесситка - это реальней всего. Сейчас как раз сессии у студентов заканчиваются - это Денис знал по себе - а в Крым на отдых так обычно не ездят - с небольшой полупустой дорожной сумкой, да еще и в одиночку в плацкартном вагоне. И ведь проблема не выспаться ее не волнует - иначе уже разложила бы полку и упала ночевать. Значит, крымчанка, домой едет. Куда? До ближайшего Джанкоя остается полчаса, но девушка ведет себя слишком спокойно. Да и непохожа она на жительницу Джанкоя - тот, по сути, даже не город, а большая грязная деревня, и население там - сплошь татарских кровей. Денис понимал, что исключений может быть полно, но что-то заставляло его желать, чтобы это исключение не имело место в данный момент. Значит, остается - Симферополь? Не факт, просто поезд идет только до Симфера, а уж оттуда уехать можно еще черт знает куда - от Ялты до Евпатории...
   Девушка наконец отложила книгу. Мельком глянула в окно, потом огляделась - заглянула в полумрак вагонного коридора, на полки с усиленно сопящими и храпящими телами - и наконец обратила взор на Дениса.
  -- Извините, вы не скажете, сколько времени?
   Денис опустил голову, всматриваясь в часы на руке.
  -- Без десяти четыре.
  -- Спасибо.
   Она отвернулась к окну, но в этот короткий отрезок времени Денис успел заметить, что у нее глаза... даже не знаешь как правильно объяснить... запоминающиеся моментально. Цвет разглядеть, конечно же, не удалось - при таком-то полумраке, но однозначно - красивые глаза.
   Несколько минут прошли в молчании, и в конце концов он решился задать вопрос, на который так и не смог найти ответ:
  -- Вы, наверное, домой едете?
  -- Да.
  -- И скорее всего, живете в Симферополе... - не то спросил, не то утвердил Денис.
  -- Не совсем - она посмотрела на него, и у него снова появилась возможность вглядеться в ее глаза.
  -- Но где-то на окраине?
  -- Да. Что, так заметно?
   В ответ он неопределенно пожал плечами, чувствую в себе что-то вроде детективного азарта.
  -- И еще вы учитесь в институте... на менеджера...
  -- Да...
  -- ... в Одессе.
  -- Да... - теперь девушка с живым интересов смотрела на него. - А как ты узнал?
   Переход на "ты" получился у нее очень естественно.
  -- Да просто... догадался. - Денис постарался улыбнуться как можно более доброжелательно. Не хватало еще до смерти напугать его случайную попутчицу своими вопросами.
  -- Вот как? - она недоверчиво усмехнулась. - А что ты еще обо мне знаешь?
   Похоже, она решила, что он просто откуда-то знаком с ней. А Денис после первого успеха вдруг почувствовал прилив уверенности, достаточной для того, чтобы не ошибаться и далее.
  -- Скорее всего, у тебя родственники в Одессе есть...
  -- Есть - согласилась она. - Сестра.
  -- Ага!.. И почти наверняка - старшая и замужем? И даже ребенок есть?
  -- Ребенка нет... пока. - она хихикнула. - Но все равно - почти угадал.
  -- И ты редко приезжаешь домой... скорее всего - только на каникулах.
  -- Ммм... ну да, можно и так сказать.
  -- И вообще редко на поездах ездишь...
  -- С чего ты так решил?
  -- А что, я не прав?
  -- Да нет, все верно, просто я не пойму, как ты можешь это знать?
  -- Не важно. Главное - что угадал! - увидев ее удивление, он не смог сдержать улыбку.
  -- Слушай, ты меня начинаешь пугать! - в ее глазах стояло неподдельное любопытство. - Нет, ну честно - может, мы с тобой знакомы, просто я тебя не помню?
  -- Если честно, - он понизил голос до таинственного шепота и заговорчески перегнулся через стол; девушка слегка повторила его движение. - если честно, то я в Одессе ни разу не был. Да и у вас на поселке тоже.
  -- Так ты не на ГРЭСе живешь?
  -- Нет, конечно!
  -- А где?
  -- Я из Евпатории.
  -- Прикольно. У меня подруга туда уехала... Не знаешь такую - Лену Кореневскую?
  -- А в каком районе она живет?
   Она пожала плечами:
  -- Да я не знаю, какой там район... кажется, где-то на окраине. Там, по-моему, частный сектор.
  -- Тогда не знаю, я на Толстого живу... в центре.
  -- А... ну, понятно... Ладно, а еще что-то можешь интересное сказать?
  -- Про тебя?
  -- Ага. - она села полубоком, закинув ногу на ногу.
  -- Ну, допустим, - он невольно опустил глаза, - я могу сказать, что ты левша. По крайней мере, пишешь ты левой рукой.
   Его здорово повеселило, когда она с изумлением и совершенно инстинктивно посмотрела на свои руки.
  -- Интересно... А это ты как узнал? По рукам, что ли?
  -- У тебя на пальце - видишь? Тут небольшое утолщение, это от ручки... ну, вроде как мозоль... - последнее слово получилось немного неловким.
   Она пощупала палец и засмеялась:
  -- Никогда бы не подумала об этом! Ты, наверное, в милиции работаешь?
  -- Не, я тоже учусь. В СГУ, на биофаке.
  -- Это вас там такому учат?
  -- Да нет, просто нашло на меня что-то. - он мимоходом посмотрел в окно. Скоро должны были подъезжать к Джанкою, а там, как обычно, стоянка минут двадцать, пока перецепляют локомотив. Надо будет выйти, подышать свежим воздухом - спертая атмосфера вагона уже давила на мозг.
  -- И часто находит?
  -- Не поверишь - впервые.
   Девушка помолчала, потом поинтересовалась:
  -- Неужели у меня все так подробно на лице написано? Или - на руках?
  -- Можно и так сказать.
  -- Так ты и имя, может, угадаешь?
  -- Нет - Денис ухмыльнулся. - Я что, колдун, что ли?
  -- Откуда я знаю? Вдруг... как-нибудь... по форме головы и носа, например...
   Он посмотрел на ее "форму головы и носа" - задержав взгляд на смеющихся глазах - и с наигранной серьезностью сказал:
  -- Не смогу. Давай лучше ты сама скажешь, чтобы я не гадал, потому что...
  -- Ирина. - моментально ответила она.
  -- Денис, очень приятно.
  -- Взаимно.
   Наступила пауза.
   Ирина открыла бутылку с водой и вопросительно посмотрела на Дениса. Тот отрицательно мотнул головой. Она сделала движение бровями - дескать: ну, как хочешь! - налила себе в пластиковый стаканчик шипучки и снова закрыла бутылку.
   Денис кивком указал на книгу:
  -- А что это за книга?
   Ира отхлебнула из стакана, смешно поморщилась:
  -- Александр Беляев. Я ее уже, наверное, в пятый раз перечитываю.
  -- Любишь фантастику? Или только Беляева
  -- Нет, только "Человека-амфибию" - она засмеялась. - И "Голову...".
   Поезд заметно уменьшал ход, время от времени вагон чувствительно кидало на стрелках, которые теперь попадались все чаще. Как же - узловая станция все-таки.
  
   ...
   В Джанкое Денис давно не был.
   По большому счету он не был там вообще, только проездом, как и сейчас. Никогда не возникало сильного желания побывать здесь, хотя поводы попадались - у него было несколько джанкойских друзей по универу, не раз приглашавших к себе в гости.
   Есть города, в которые стоит приехать хотя бы раз - как, например, в Одессу с ее удивительной атмосферой юмора и консервативной архитектурой, или в Гамбург - необъятный порт и красивейший город, построенный с истинно немецкой аккуратностью. Есть города, в который можно приехать однажды - а потом они "цепляют" тебя навсегда. Таким городами Денис по праву считал Севастополь и Питер. А есть города, в которые приезжаешь лишь по острой необходимости, находишься там в состоянии постоянной тоски и брезгливости, а уезжаешь с невероятным облегчением.
   Почему-то такое отношение у Дениса сложилось непосредственно к Джанкою. В те редкие транзиты, когда он выползал из затхлого вагона на перрон, он воспринимал Джанкой как смесь огромного татарского рынка и цыганского табора. Шум, сутолока...снующие туда-сюда торговки пивом, семечками, лавашами и почему-то - солеными огурцами подходили к тебе с удивительной периодичностью выстрелов тяжелого пулемета. Чумазые пацаны, как бусами обвешанные воблой, совсем недавно собственноручно пойманной на лимане, бегали гурьбой, стараясь переорать один другого. У этих вообще не стоит что-либо брать - того и гляди в карман залезут так, что и заметить не успеешь.
   А свежесть раннего летнего утра почти целиком терялась в вони тепловозов, перегоняемых с линии на линию.
   Возможно, Ирина чувствовала что-то подобное. Во всяком случае, она наотрез отказалась выходить из вагона.
  -- Ты что, с самой Одессы так и сидишь не вставая? - усмехнулся он.
  -- Нет. Просто сейчас я не хочу. - она вгляделась в окно. - Прохладно... да и чего там делать?
  -- Тогда ты сторожишь вещи.
  -- Хорошо. - она потянулась к книге и добавила: - Когда украдут, я скажу.
   Снаружи и вправду было прохладно, но после духоты поезда это было даже приятным.
   Вокзал с виду был практически пустой. За спиной, почти у самого тамбура, курила сонная пожилая проводница. Возле наглухо закрытого киоска с блеклой надписью "Союзпечать" толстая уборщица, одетая в зеленую жилетку поверх спортивной куртки, методично сгребала кучу мусора, рассыпанную возле урны. Влажный от выпавшей росы перрон блестел в лучах пары фонарей. Зябко поеживаясь, Денис посмотрел налево и увидел еще несколько таких же полуночников, выскочивших из дальних вагонов перекурить на открытом воздухе. Он невольно кинул взгляд на третье окно "своего" вагона, но увидел лишь свет прожектора, отражавшийся в нем.
   Наверное, его попутчица опять ушла в книжку.
   Начинало светлеть. До рассвета еще не дошло, но сплошная чернота неба неуловимо сменялась утренним сумраком. Купол над головой, усыпанный звездами, обрел глубину, а где-то на горизонте, плохо видимом из-за домов, уже проглядывала бледная полоса зари. Денис посмотрел на часы - почти половина пятого.
   Он постоял еще минут пять, а затем вернулся в вагон.
   Ира спала сидя, откинувшись к стенке и по-детски приоткрыв губы. Книга лежала на столике страницами вниз, открытая почти в самом конце.
   Он долго смотрел на ее лицо - расслабленное и чуточку нахмуренное, словно ей что-то мешало. Потом вздохнул и повернулся к окну. По-хорошему следовало бы сложить столик, чтобы получилась целая полка, и дать девушке немного поспать в нормальном положении - до Симферополя оставалось почти два часа. Но для этого надо было ее разбудить, и Денис почему-то постеснялся растолкать ее с таким предложением. Начнет отказываться, сразу скажет что-то вроде- "да я уже не буду спать, что там ехать осталось"... Хотя... может и не скажет. "Ладно, пусть спит. Если ей станет неудобно - все равно проснется, тогда и предложу". Самому спать совершенно не хотелось. Снаружи доносился искаженный динамиком женский голос: "Увага! Закiнчується посадка на пасажирський поiзд номер шiстсот п'ятдесят перший сполученням Одеса-Сiмферополь. Поiзд стоїть на першiй колiї. Нумерацiя вагонiв починається з хвоста поiзда... Внимание! Заканчивается посадка..." и то же самое по-русски.
   ...Когда через некоторое время поезд дернулся на одном из стыков стрелки, Денис встрепенулся и открыл глаза. Надо же - задремал незаметно для себя! За окном проплывали низкие обветшалые сараи, с другой стороны поезда по соседней ветке проурчал маневровый тепловоз. Небо уже стало серо-голубым, и почти у самого горизонта отчетливо различались узкие крылья призрачных облаков. Погода обещала быть замечательной.
   Девушка продолжала спать в том же положении. Длинная прядь каштановых волос - света из окна уже было достаточно, чтобы различить цвет - выбилась из прически и легла на лицо.
   Бросив взгляд на часы - прошло десять минут, как они отъехали от Джанкоя - он поудобнее облокотил на стенку вагона и снова закрыл глаза.
  
  
   День второй.
  
  -- Состояние критическое, пульс не прощупывается!
  -- Двести кубиков! Быстро!
  -- Готово!
  -- Продолжайте массаж!
  -- Пульс?!
  -- Нет.
  
   - - -
  
   Денис проснулся и еще несколько минут приходил в себя. Язык пересох, подушка была мокрая, высохший пот неприятно стягивал кожу на лбу.
   Вечером, перед тем как лечь спать, он предусмотрительно оставил окно открытым, чтобы утром в комнате не было так душно, как вчера. Как теперь ясно, это не сработало - шел нагретый воздух с улицы, а солнце вольготно заняло всю кровать. Он поднес руку с часами к лицу - тут же ударило по глазам солнечным отблеском от стекла. Вот черт... хорошее начало, спасибо... лучше не придумаешь!
   Динамики компьютера, почти сливаясь с чириканьем воробьев на улице, тихо изливали горестные напевы Юли Чичериной:
  
   На груди отмечено номером всклоченным,
   Голова увенчана полотенцем смоченным.
   Руки на поручне, госимущество испорчено,
   Мягкое вспорото, стены опорочены.
   Врачи огорчаются
   Тяжело вздыхают,
   Пялятся, пятятся...
   Я отдыхаю...
  
   "Это вам вместо "доброго утра!" - подумал Денис. - "Во всяком случае, понятно, откуда взялся этот сон сегодня". Он встал с дивана, еще раз посмотрев на часы. Вот и новый сюрприз - уже половина десятого. Хорошо поспали, скорее даже - проспали... поэтому и солнцем его накрыло по самую голову.
   Перво-наперво он подошел к компьютеру и переключил на другую песню (прервав надрывный взрыв ударных), затем подумал немного, отыскал через Фар злополучный трек с "Врачами" и удалил его, минуя "Корзину". Затем добавил мощности на колонки, не беспокоясь, что помешает соседям, и только после этого направился в ванную.
   Прохладный душ - это единственный вид душа, который хорош исключительно в самую жаркую погоду. В любое другое время Денис предпочитал что-нибудь более теплое. Подставляя голову под тугие струи, он наслаждался тем, как сонливость и неприятное чувство, вызванное пробуждением, смывается вместе с водой.
  
   Впервые странный сон про больницу и суетящихся взволнованных врачей появился на следующую ночь после знакомства с Ирой. Почти бессонное приключение в поезде не прошло даром - в тот день он до вечера прошатался как сомнамбула. В мозгах царила полная сумятица, ничего не хотелось делать, но и ложиться спать он не стал, твердо решив отоспаться ночью и на полную катушку. Сначала он просидел за компьютером, проверил почту, усмехнулся, удаляя вездесущие рассылки ("Центр американского английского" по-прежнему умудрялся обходить все антиспамовские фильтры, и TheBat! исправно помещал его в отдельную папку), полазил в Интернете, плохо понимая, что он хочет там найти, отрешенно понаблюдал за перебранками малолеток на паре-тройке знакомых ему чатов. Потом вздохнул, подошел к телефону и набрал номер, который Ирина успела нацарапать на билете почти у выхода с симферопольского вокзала.
   Подождал.
   Трубка отозвалась короткими гудками.
   Посмеиваясь над собственным разочарованием, он пошел разогревать обед, решив сегодня больше не звонить. Тем более, что в таком вареном состоянии он даже не представлял, о чем можно будет с ней поговорить.
   Примерно так прошел остаток дня. Вечером он с удовольствием ("наконец-то!") бухнулся в кровать, а утром - взмокший и растерянный - проснулся ни свет ни заря.
   Зато в этот день он и дозвонился до нее, и оба поговорили вдоволь. Тепло ее голоса, ощущаемое даже через телефон и то удовольствие, которое он испытал, рассеяло все его ночные тревоги.
   А еще они договорились о сегодняшней поездке в Севастополь, и это должно было стать первым совместным времяпровождением, не считая знакомства в поезде.
  
   ... В автобусе Евпатория - Северная Дениса разморило жарой, а неторопливый паром, на котором он переправлялся через Севастопольскую бухту на Южную сторону, и последовавшая за ним душная толкотня троллейбуса, идущего до центрального автовокзала, вымотали окончательно. Поэтому, узнав время прибытия ближайшего автобуса из Симферополя, он купил в ларьке бутылочку светлого "Черниговского", отошел в тень разлапистого каштана и стал ждать.
   Пиво оказалось приятно холодным - зубы заныли после первого же хорошего глотка. Обычно Денис отдавал предпочтение темным сортам, но в данный момент существовал сильный риск, что он просто не протянет на ногах такой жаркий день после подобных мероприятий поглощения алкогольно-прохладительных напитков. Да и для Иры было бы весьма неприятным вариантом провести весь день с алкогольнодыщащим и вялопередвигающимся существом.
   Бутылка закончилось в аккурат к подходу второго автобуса. Ирины не оказалось и там. "Может, позвонить ей домой - вдруг у нее что-то случилось и она не смогла приехать?" - подумал Денис. Перед самым выходом из дома он созвонился с ней, чтобы договориться, где они встретятся, и Ира сказала, что постарается приехать примерно во столько-то, но не обещает, что получится. "Неполучиться" вполне могло, и тогда ожидание превращалось в совершенно тоскливое занятие. Денис посмотрел на часы и пошел за очередным пивом. "Сделаем скидку еще на полчаса, а там посмотрим".
   На этот раз он нашел себе скамеечку под другим деревом. Солнце поднялось еще выше, легкий ветер, хоть как-то обдувавший тело, прекратился, и жаркое марево теперь окружало его со всех сторон. Чувствуя, как жар, проникая до самых глубоких клеток, соблазнял на дремоту, Денис вдруг задумался - а как он узнает ее, если она вообще приедет? Он напряг память и попытался мысленно представить ее. Получилось плохо - кроме глаз и волос ("И рук!" - усмехнулся он), запомнилось мало. Значит, придется вычислять... ну, например, одинокая девушка с каштановыми волосами, ищущая кого-нибудь взглядом... вдобавок она еще и налегке приедет - тоже ведь немного таких будет...
   Очередной автобус с карточкой "Симферополь" на лобовом стекле вынырнул из потока машин и вывернул на стояночную площадку. На этот раз это была небольшая аккуратная "Азия-Комби" - в противовес прибывшему перед ней огромному красно-белому "Икарусу". С новой надеждой Денис непроизвольно наклонился вперед, ощупывая взглядом выходящих людей и пытаясь сопоставить увиденное со отпечатком в памяти.
   Ирину он не увидел, а скорее почувствовал, когда она спустилась с подножки маршрутки. Тонкая фигурка, одетая в короткий зеленый сарафан, с небольшой белой сумочкой на плече отошла от автобуса и огляделась.
   Денис торопливо зашагал к ней.
  -- С приездом!
   Она улыбнулась:
  -- Привет! Давно меня ждешь?
  -- Не очень - с удовольствием соврал он. - Сам только недавно добрался.
  -- А я не смогла уехать сразу - билеты все продали, и в автобус набилось столько народу! Я как увидела, подумала - это же сдохнуть там за полтора часа можно! И решила ехать на следующем, а он только через полчаса...
   Он смотрел в её глаза, впитывая их блеск, цвет, жизнь, радость - все, что видел, все вместе. "Глаза - как два черных уголька... или как два бездонных колодца...Где-то я уже это слышал..."
  -- Да ничего страшного... - пробормотал он, чувствуя, что они стоят слишком близко, и он не сможет удержаться. "Черт, не надо было сразу пива пить..."
   Ира приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, и в этот момент Денис поцеловал её. Он ощутил ее удивление и подумал, что не стоило так сразу этого делать, но затем ее губы чуть изогнулись в улыбке и легонько вернули ему поцелуй.
   Почти против желания он оторвался от нее.
  -- Идем?
   - Идем. - ее щеки порозовели. - Куда-нибудь, где красиво и не жарко.
  
   Приморский бульвар встретил их толпами туристов и приятным морским бризом. Скамейки под деревьями были сплошь заняты парами и группами побольше, так что сидеть не пришлось. Они прогулялись по набережной, поднялись по ступенькам к бывшему Дворцу Пионеров, переименованному ныне в Дворец Юности. Здесь до самого здания театра тянулись ряды картин местных художников.
  -- Я тут была очень давно. - задумчиво сказала Ира, скользя глазами по полотнам с морскими пейзажами под Айвазовского. - Еще в школе училась. Экскурсия школьная была... ну, сам наверное знаешь... там галопом по Европам - музей, панорама, диорама, памятник затопленным кораблям и прочая лабуда. И сюда тоже заходили - мы с девчонками всякие фенечки хотели купить.
  -- Понимаю, у нас тоже такое было...
  -- Да у всех, наверное, было. - Она поправила сумочку. - Я вот смотрю, что с тех пор тут ничего не поменялось. То есть в городе - да, много нового... ну, как положено, все цивильно. А здесь - все по-прежнему. Даже картины те же.
  -- Так ведь они рисуют то, что продается. - Денис кивнул живописцев, сидящих на раскладных табуреточках. - Картины тут берут постоянно - значит, это кому-то надо, вот и клепают по одному эскизу.
  -- Я знаю. Просто так было и раньше, и вот уже сколько времени прошло - а такое чувство, словно я тут только недавно проходила. Вроде как выдернули у меня из памяти этот бульвар и воссоздали копию.
   Денис засмеялся:
  -- Ира, это называется "дежа вю".
  -- Нет. "Дежа вю" - это когда ты не был здесь на самом деле, но считаешь, что был. А у меня не так.
  -- В данном случае - почти то же самое. Кстати, если на Арбат в Москву приедешь - будет такое же ощущение.
  -- Ты там был?
  -- Да, ездил на неделю. Ну, и на Арбат сходили, разумеется...
   Ира кивнула головой.
   В поезде все-таки он плохо ее рассмотрел. Волосы, цвет которых он принял за каштановый, были ближе к рыжеватому. Высокая прическа еще добавила ей роста, и на каблуках он была вообще почти вровень с Денисом. В приталенном тонком сарафане она выглядела очень изящно, и в этом плане фигурка ничуть не уступала ее ногам.
  -- Ой, подожди! - она вдруг резко остановилась и схватила его за локоть.
  -- Что случилось?
   Ира одной рукой расстегивала ремешок на босоножках:
  -- Камешек попал...
  -- Может, присядем?
  -- Да не надо... я сейчас... все.
   Денис посмотрел на ее каблуки:
  -- Ты не устала ходить? Давай зайдем куда-нибудь, посидим и чего-нибудь перепьем-перекусим?
  -- Давай. - она откинула выбившуюся прядь. - Только на свежем воздухе.
  -- Лучше наоборот! Я знаю один неплохой гриль-бар, там неплохая обстановка и отличные "кондишны".
   Она с сомнением глянула на него.
  -- Ира, ты же видишь, какая сейчас жара! За столиками будет не лучше!
  -- Ладно... - Ира поправила сумочку, которая то и дело соскакивала с ее худенького плеча. - И куда нам идти?
  -- Сейчас на маршрутке проедем до Ушаков...
  -- Стоп! - она нахмурилась - Ехать? А это что, так далеко?
   Денис задумался, прикидывая:
  -- Ну... минут 15 пешком.
  -- Тогда давай пешком. - она взяла его под руку. - Мне автобуса хватило, чтобы ни на чем больше не ездить.
  
   Являясь по сию пору одним из крупнейших военных портов Черноморского бассейна, Севастополь за последние десять-пятнадцать лет сумел потрясающе быстро и чудесно преобразиться, взвалив на себя еще и роль одного из великолепнейших крымских курортов. Обладая по-своему уникальным пейзажем и естественным очарованием, он еще больше расцвел с тех пор, как перестал быть закрытым для внешнего мира городом. Одна знакомая девушка, имеющая самое непосредственное отношение к торговому делу, однажды поведала Денису, что в Севастополе есть какая-то особая атмосфера, способствующая бизнесу. "Идейный город!" - говорила она. - "Просто кладезь проектов! Тут любые коммерческие желания реализуются почти моментально и всегда успешно".
   Денис бизнесом не занимался, поэтому ему было сложно оценить значение подобного высказывания. Но после этого он перестал удивляться тому, что баров, диско-баров, забегаловок, закусочных, столовых, кафе, ресторанчиков и прочих пищевых месторождений в Севастополе было едва ли не больше, чем магазинов, бутиков, универмагов и супермаркетов.
  -- Со свечами - это приятно! - Ира поставила бокал с вином и слегка провела языком по губам. - И довольно романтично. Я уже давно не была... в такой обстановке.
  -- Да и вообще тут здорово. - Денис подцепил миниатюрной пластиковой вилочкой кусочек сыра, отправил его в рот и с удовольствием откинулся на спинку диванчика. - Мы сюда с друзьями не раз заходили. Позитивный такой барчик, правда?..
   Насчет "не раз" Денис все же, мягко говоря, слукавил. Просто давно приклеилась привычка - иногда говорить от имени своих друзей. Вроде как попытка придать больше веса собственным словам. На самом деле здесь он бывал всего один раз и по совершенно неромантическим причинам. Проще говоря - хотелось кушать, и название "Гриль-бар "Меркурий" привлекло первым же своим словом. А спустившись по ступенькам и очутившись в подземной прохладе, он убедился, что выбор оказался верным и выбирать другое место не придется.
   Уже тогда он понял, что приходить сюда в одиночку только ради трапезы - значит совершенно не оценить всей прелести этого бара. Более того - обстановка больше соответствовала небольшому ресторану, нежели бару в привычном его понимании. Стены, обитые панелями под дерево (или это действительно дерево?), высокий потолок с матовыми плафонами, два отдельных зала для посетителей, низенькие столики с такими же низкими диванчиками, в которых с непривычки утопаешь, словно в море, свечи в тяжелых подсвечниках как обязательный атрибут - все это превращало гриль-бар в поистине уютное и волнующее место.
   Это же мнение подтверждали пара столиков, занятых явно романтично настроенными парами.
  -- Ты часто бываешь в Севастополе? - спросила Ира,
  -- Только летом. Приезжаю в гости к друзьями - погулять, потусоваться...
  -- Покупаться в море...
  -- Нет, покупаться они ко мне в Евпаторию приезжают - усмехнулся Денис. - Здесь пляжи неудобные - сплошные камни.
  -- Знаешь, для меня любой был бы удобным. Я вообще море обожаю.
  -- А как же Одесса?
  -- Денис, я в Одессе все время, кроме лета! А летом сижу в пыльном Симфере. - она покрутила в руках бокал. - Это же такой гадюшник! А на море... разве что в Ялту иногда выбираюсь, но там море еще то... куча народу - ни отдохнуть, ни расслабиться, только отбивайся от всяких типов.
   Он заулыбался: ему нравилась, как она смешно морщилась в такие моменты - носик приподнимался, а на правой щеке появлялась симпатичная ямочка. У нее вообще было очень живое лицо - когда в ней пропадала некоторая скованность, лицо отражало все эмоции и настроения - и Денис не переставал любоваться.
  -- Ну да, тебе смешно! - она шутливо нахмурилась. - У тебя море под боком...
  -- Да я не об этом! - он засмеялся. - Лицо у тебя красивое... смотреть приятно.
  -- Ммм... ну тогда извини - Ира села чуть полубоком. - Спасибо... Если уж мое лицо у тебя вызывает улыбку - это хорошо!.. Давай выпьем!
   Денис потянулся к бутылке вина. Красный "Мускат" маслянисто заполнил бокалы.
  -- Давай выпьем...
  -- ...За встречу - перебила его Ира.
  -- А за встречу мы уже пили!..
  -- Не за эту. - она с улыбкой посмотрела ему в глаза. - Я про встречу в поезде, которая и позволила нам встретиться сегодня. Согласен?
   Денис приподнял свой бокал:
  -- Всецело "за"! За встречу с приятными попутчиками... Попутчицами.
   Последнее слово далось ему с некоторым трудом. Крепкое вино после жары и пива уже делало свое дело.
  -- Знаешь, - сказала Ира, когда они выпили, - я вот была уверена, что мы еще увидимся.
  -- Откуда?
  -- Вот так! Ты веришь в вещие сны?
   Денис усмехнулся:
  -- Да нет, пока не приходилось.
  -- Ну и зря. Понимаешь, мне тогда, после поезда, когда домой пришла, ночью приснилось, что мы с тобой сидим у меня дома. Да, и ты еще сказал, что долго искал, где я живу, а я еще удивлялась - как ты вообще попал ко мне, я же вроде тебе только телефон дала... а тут ты приехал прямо ко мне домой! А ты сказал, что я говорила свой адрес, и показываешь бумажку, а там действительно записан мой адрес, - Ира хихикнула - и даже с почтовым индексом. Только ты дом мой не мог найти. Я еще говорю тебе - а чего там его было искать, он же здесь всего один! И выхожу на балкон, смотрю, прикинь - и в самом деле: кругом ни одного дома, кроме моего!
  -- Хм... - Денис вдруг вспомнил свой сон, преследовавший его уже вторую ночь. - А что дальше было?
  -- Дальше я не помню. - она потянулась за маслинкой. - Зато когда ты мне утром позвонил... знаешь, я даже не удивилась. Вот просто совершенно была уверена, что ты позвонишь, и все.
  -- Мда... - задумчиво протянул Денис. - Тебе хоть хорошие сны снятся, зато у меня всякая чушь...
  -- Любой сон, даже самая чушь, что-то означает, можешь поверить моему опыту. Я же Водолей!
  -- А при чем тут гороскоп?
  -- Не знал, что у Водолеев особый дар ясновидения?
  -- Да ну, брось! И ты каждый свой сон можешь объяснить? - Она кивнула. - Ира, да это просто собственные накруты! Игра воображения, вроде того...
  -- Если ты мне опишешь, что тебе приснилось, я могу попытаться объяснить даже твой сон. Может быть, не точно - для этого мне надо хорошо человека знать - но немного могу.
   Денис с недоверчивой усмешкой посмотрел на нее.
  -- Если не хочешь - не рассказывай, я же не заставляю!
   Он вздохнул.
  -- Короче... мне снится больница... что-то вроде операционного зала...
  -- Кабинета. - поправила Ира.
  -- Ну да, наверное... А возле меня врачи, и они пытаются что-то сделать... и говорят, что я умираю. Я даже имя одного врача запомнил - Юрий Константинович. - он посмотрел на Иру: она слушала его и смотрела на пламя свечи. - И такое продолжается каждую ночь - врачи, больница, разговоры, крики "Два кубика!" или что-то такое... Вот только каждый раз по разному.
  -- Что - по разному?
  -- Все по разному. Вроде как каждый сон - это продолжение предыдущего. Ничего не повторяется, иногда даже люди временно меняются... только больница та же самая - я даже помню окно...
  -- А за окном?
  -- Что?..
   Ира внимательно смотрела на него.
  -- За тем окном темно или светло, не помнишь?
  -- Нет... не помню. Знаю только, что это окно.
  -- А больно тебе было?
  -- Нет. - удивленно ответил Денис. - А должно было?
   - Не знаю... это же твой сон. У меня просто был похожий случай, когда мою маму сбила машина. Я в это время как раз в Одессе была, и в ту ночь мне приснился похожий сон, тоже про больницу. Только мне было больно, а проснуться не могла. А утром нам с сестрой позвонил папа и сообщил, что маму в больницу положили с переломом ноги и сотрясением мозга. - Ира помолчала и добавила: - Только у меня не повторялось это каждую ночь - лишь один раз, и все.
  -- А что стало с мамой?
  -- Да все нормально с ней. Я даже приезжала к ней. Наложили гипс... там перелом неопасный был, все обошлось...
  -- Ты хочешь сказать, что с кем-то из моих близких что-то случилось? Так ничего же не было! И кроме того, почему во сне это происходит со мной?
  -- Возможно, у тебя с этим человеком очень близкая духовная связь, вот ты и чувствуешь это как на себе.
   Денис на секунду задумался.
  -- Да ну, бред какой-то... Нет у меня такого человека. Родители, сестра старшая - у них все хорошо, никто не болеет - костяшками пальцев он машинально постучал по ножке столика, потом снова посмотрел на Иру - А почему же эти сны начались после знакомства с тобой? В ту же ночь, после поезда?
  -- Да? - она явно удивилась. - И... до сих пор?
  -- Угу... Мне даже кажется, что это как-то с тобой связано.
   Она помолчала. Потом подвинула к нему свой бокал:
  -- Наливай... Если честно - то я не знаю... У меня ведь все в порядке, и у тебя тоже...
  -- Я же говорил тебе, что это все фигня!
  -- Возможно... И если это так, то тебе этот сон больше не приснится.
  -- Почему? - Денис пытался сфокусировать свой взгляд. "Кажется, мне уже достаточно..."
  -- Потому что ты его мне рассказал. А это значит, что он тебя беспокоить больше не будет. Так всегда бывает: если тебе приснилось что-то плохое, нужно его рассказать кому-нибудь, и этот сон к тебе больше не придет.
   Теперь пришло время удивляться Денису:
  -- Откуда ты такое знаешь? Ты же вроде менеджер, а не психолог!
  -- А еще я читаю очень умные книжки! - она засмеялась. - А не только Беляева!
  -- Вот только хотел насчет Беляева съязвить... - ухмыльнулся Денис.
  -- Да я так и поняла, поэтому ответила заранее!
  -- Хм... девушка, а вы не ведьма случаем? - шутя поинтересовался он. - Мысли угадываете, сны предсказываете...
  -- Ты только сейчас заметил?.. - она засмеялась, потом с серьезным видом сказала: - Да и вообще - если уж так рассуждать, то каждая женщина всегда немножко ведьма.
   Он смотрел в ее черные глаза и словно видел там маленьких бесенят. Глаза сверкали, немного мутновато, правда, и Денис заметил про себя, что - все, еще один бокал, последний, и ни-ни, потому как... потому как надо до вечера еще остаться живым.
   Нет, все-таки сегодня определенно жаркий день!
  
   На экскурсию в панораму "Оборона Малахова кургана 1854-1855 гг." они попали просто нахаляву, как бы ненароком пристроившись к группе туристов. Не то чтобы было жалко денег, тем более, что привычка во все времена года носить при себе студенческий билет позволяла пройти сюда по совершенно смешной цене. Дело было в том особом желании, которое в просторечии называлось "искать на свою задницу приключений". Ирина сначала шепотом возмущалась, пока они шли ко входу в круглое высокое здание панорамы ("Дениска, ну что за детство? Давай я сама возьму билет, у меня есть... Да не пойду я так!.. Почему? Нет, ну нормально - зайдем сюда, как два бомжа! А если заметят? Дени-и-ис!"), но он, шикнув, обхватил Иру за талию и затолкал перед собой в толпу. Перед самой билетершей - увидев, что возмущаться теперь поздно - она перестала сопротивляться и, наоборот, даже подыграла ему, изобразив какое-то простодушное лицо с глупой улыбкой.
   В панораме Денис однажды уже был, еще в школьную пору, и тем не менее открывшаяся картина вновь заставила его испытать какое-то волнение. Сочетание огромного (семь метров в высоту!) красочного полотна с почти настоящими макетами возле него и алкоголем внутри собственного тела рождало в сознании какую-то свою психоделическую реальность. Почти не слушая заунывный голос гида, глядя на гениально нарисованную картину, он вроде даже ощущал буханье старых литых пушек, ржанье лошадей, сухой треск ружейной стрельбы, стоны раненых, взрывы бомб и слившиеся в далекий многоголосый хор крики атакующих англичан. Он смотрел на нарисованную фигуру Нахимова, возвышавшуюся над бруствером редута и почти ждал того трагичного момента, когда летящая бомба взорвется, в один миг превратившись в сотни горячих осколков, один из которых вопьется в голову легендарного адмирала...
   Ира прижалась к нему, и это заставило его очнуться. Денис с некоторым усилием оторвал взгляд от панорамы и посмотрел на нее.
   Она стояла, обхватив его под локоть, наклонив голову к плечу, и тоже заворожено смотрела на полотно. Видимо, почувствовав взгляд Дениса, она вопросительно повернула голову.
   Их глаза встретились.
   А через пару секунд встретились и губы.
  
   День третий (катарсис)
  
   (Ира действительно оказалась права - впервые за последние три ночи Денису не снилось абсолютно ничего. Он просто спал. Спал, как говорят обычно - мертвым сном.)
  
   - - -
  
   Проснулся Денис от холода. Еще несколько минут он ежился, вертелся, кутался в тонкую простыню, упрямо не открывая глаза в безнадежных попытках избавиться от слишком свежего наступления утра - но ничего не помогало. Наконец он разлепил глаза, со стоном сполз с дивана и, почти ничего не видя от обилия света, на ощупь закрыл окно и снова упал в постель.
  
   ..."Удивительно, что есть совсем не хочется" - Денис застыл, заглянув в нутро холодильника. - "Сколько я уже не ел? Сутки, кажется... с тех пор, как вчера позавтракал. Мелкая закуска в "Меркурии" не в счет"
   "А вот пить..." - он протянул руку за бутылкой минералки. - "Конечно, не нужно было вливать в себя столько пива и вина, да еще и вперемешку. Кстати, кушать теперь захочется только к обеду, не раньше. Так что ничего удивительного - пить меньше надо было".
   Вода из двухлитровой бутылки обожгла горло холодом. "Даже хорошо, что сегодня не жарко, а то бы вообще мучался..."
   Он мельком посмотрел в окно. Несмотря на полдесятого утра небо было каким-то бесцветным, словно линялая тряпка. Солнца совсем не было - возможно, в это время оно было с другой стороны, а может, скрылось за пасмурной дымкой.
   И в самом деле, не жарко...
   Разогрев чай и наскоро соорудив неровный бутерброд с колбасой, Денис прошлепал в комнату и бухнулся перед компьютером. Делать ничего не хотелось. Из колонок пели "МультFильмы" про матросов, рассказывая, что "на юге берега нет, не выходит на связь береговая охрана, официально мы с тобой давно лежим на дне, и ты молчишь, а я удивляюсь...". Денис добавил громкости и, пережевывая нехитрый завтрак, полез в Интернет.
   Браузер выудил из кэша позавчерашнюю новостную страницу (боевики "Аль-Каиды" совершили очередной терракт на окраине Багдада; в Крыму произошла крупная железнодорожная катастрофа, шесть человек погибли и более двадцати госпитализированы в тяжелом состоянии; Президент России вылетел с деловым визитом в Туркменистан, курс валют... погода...), но при попытке перейти по ближайшей ссылке панически выдал сообщение, что нет связи с сервером. Почта тоже не отвечала.
   "Вот черт!" - подумал Денис безо всяких эмоций. - "Опять Леха уехал в командировку, и кто-то завалил сетку..." Идти с утра разбираться не хотелось.
   Позвонить Ире?..
   Подумав об этом, он ощутил, что до сих пор просто тянет время перед звонком ей. Ходит, слоняется, решает, чем себя занять... а все из-за того, что Иришки нет рядом. Непривычное чувство. Вчера он за целый день настолько впитал ее в себя - в свои мысли, взгляды, желания - что все остальное стало казаться несущественным и бесцветным. Постоянно казалось, словно она стоит возле него и с любопытством наблюдает за его жизнью, ожидая, когда же Денис обратит на это свое внимание. "Серьезно заболел. Диагноз - тяжелая форма влюбленности. Лечится операцией на сердце".
   Он подошел к телефону и набрал ее номер. Подождал, пока АТС перебросит сигнал вызова на междугороднюю линию, отправляя звонок на Симферопольскую станцию. Торопливо отхлебнул горячего чая из кружки. Если сейчас Ира согласится на его визит к ней в гости - а в ее согласии Денис был уверен на все сто - то о полноценном завтраке можно будет забыть. Уже через час жара будет такая, что даже на теневой стороне автобуса поездка будет не слишком приятной, так что выходить придется сейчас же.
   ... Интересно, а если бы он все-таки не сдержался тогда на Херсонесе... или она его не удержала... и вот прямо там, возле развалившейся древней арки... да нет, людей было много, она бы не стала... хотя... пока они стояли там и жадно целовались - мимо них куча народу прошла, и все старательно не обращали внимания... а он почти задрал сарафан, и она начала полушутливо отбиваться после того... после чего, кстати?.. а, ну да, там как раз туристы шли, с детьми, и пришлось все-таки успокоиться и принять благопристойный вид...
   Внезапно Денис понял, что уже несколько минут слушает длинные гудки в трубке.
   На том конце никто не отвечал.
   Обескураженный, он вышел на балкон. Поставил кружку на широкие перила ограждения.
   Может, она спит еще? Пожалуй, должна бы уже проснуться, вроде как птичка она ранняя, до восьми обычно встает - по ее же рассказам. Может вышла ненадолго... или даже надолго. Опять нет - договорились ведь, что утром свяжутся. Денис вспомнил момент расставания перед автобусом. Ирина уезжала первая, прямо с центрального автовокзала, а Денису еще предстояло получасовое путешествие на Северную сторону.
  -- Как приедешь домой - позвони мне, хорошо? - сказала Ира.
  -- Так это уже поздно будет. Я лучше тебе завтра позвоню, утром...
  -- Завтра - это само собой. - она подергала пуговицу на его тенниске. - И сегодня позвони, только сразу, как придешь, хорошо? Не важно, во сколько, главное, чтобы я знала, что ты домой добрался без приключений и что с тобой ничего не случилось по дороге. - Ира посмотрела Денису в глаза. - Иначе я буду волноваться.
  -- Иришка, ну какие волнения? Что со мной может случиться? Тем более - у нас в Евпатории. Я же там весь город знаю...
  -- Все равно, позвони, чтобы я не волновалась за тебя. Хорошо? Обещаешь?
  -- Обещаю. - Денис еще раз с удовольствием поцеловал девушку.
   В автобус Ирина заскочила одной из последних. Успела переслать через окошко нежный воздушный поцелуй (Денис даже не мог представить, чтобы в воздушный поцелуй можно было вложить столько чувств), и через секунду железная туша "Икаруса" взревела и стала медленно разворачиваться, обдавая людей на перроне облаком вонючего выхлопа...
   По общим прикидками в Симферополь Ира должна была приехать в полвосьмого. Еще почти полчаса - чтобы добраться до ГРЭСа... Нет, у женщин невероятно своеобразная логика! Сама обитает в такой районе, в котором девушки вечером нередко рискуют нарваться на неприятности от местных гопников - но об этом, разумеется, совершенно не задумывается. Зато нервничает из-за Дениса, который живет чуть ли не в самом оживленном квартале города!
   ...Когда Денис выходил в Евпатории, было уже почти девять часов. После душного дня вечерняя прохлада приятно освежала тело. А темно-синее бархатное небо было настолько красивым, что Денис, купив по пути еще пива (предварительно пообещав себе, что на сегодня эта бутылка будет последней) отправился домой пешком.
   Легкий душистый ветер, наполненный запахами разогретого за день асфальта и скошенной травы на газонах кружил голову. Возможно, такой эффект создавали алкогольные пары, но Дениса в данный момент это мало беспокоило. Он неторопливо шел, игнорируя позвякивающие кабины проезжающего мимо трамвая, и время от времени прикладывался к пиву. Уже через двадцать минут на подходе сильно захотелось покурить - привычка, от которой Денис отказался еще два года назад. Он немного постоял перед подъездом, вдыхая воздух, показавшийся ему удивительно вкусным (несмотря на присутствие неподалеку мусоросборника) и прокрутил в памяти весь сегодняшний замечательный день.
   Видимо, где-то во время этого процесса он совершенно забыл о данном Ирине обещании...
   ...Денис обернулся и хмуро посмотрел на телефон. Что и говорить - вышло не совсем хорошо. Вернее, совсем нехорошо. Не стоило сомневаться, что по поводу беспокойства Ира говорила совершенно серьезно. Если так... то во сколько же она легла? Неужели до ночи сидела и ждала звонка от него? И, между прочим, Денис так и не оставил ей свой номер - тоже серьезное упущение. Лопух...
   Ему почему-то вспомнилось, как Ира еще в баре говорила: "Ненавижу, когда обманывают. Знаешь, как больно?.. Лучше сразу прямо сказать, что ты нафиг никому не нужна, чем врать и прятать глаза. Да, это тоже больно, но все-таки не так обидно. Я сама врать не люблю и не умею, и если только чувствую что кто-то лжет - никогда не терплю!"
   ...Черт! Черт, черт, черт!
   Одним прыжком он выскочил с балкона. Позвонить, объяснить, извиниться, ведь нельзя же из-за его небольшого проступка все разрушить! Дозвониться, договориться, приехать...
   На этот раз он считал каждый гудок.
   На двадцать четвертом станция сама прекратила бесполезные попытки соединиться с абонентом.
   На балкон Денис вернулся в самом мрачном настроении. В бессилии уселся на порог, глядя на струйку пара остывающего чая.
   "Надо что-то делать. Она не хочет брать трубку... Стоп! Не паникуй! Она же не может знать, что это звонишь именно ты! Может, она действительно не слышит. Ушла... в магазин, например. Может, телефон сломался. Или звонок на нем не работает. Может ведь такое быть?". Эта версия показалось настолько нереальной, что он чуть было не дернулся звонить куда-нибудь еще, лишь бы не сидеть вот так и не мучаться неизвестностью.
   Бесполезно и глупо. Телефон не даст ответов, а лишь оттянет время.
   Можно было бы обойтись и без телефона, приехать сразу. Но... он не знает ее точного адреса. Симферополь, ГРЭС - вот и все, пожалуй... Нет, не все! Ира что-то говорила про восьмой этаж... интересно, много ли на ГРЭСе многоэтажных домов? Кажется, много. Просто обходить все подряд будет слишком долго. Что еще? Фамилия Ревякина Ирина. Он повторил ее фамилию вслух - словно слова любимой песни. А ведь не так уж мало, оказывается! Номер телефона, город, район, фамилия... скорее, телефон прежде всего - найти в Интернете телефонную базу Симферополя с точными адресами не составит труда. Учитывая, что база наверняка нелегально пришла из самого "Укртелекома", сведения там будут свежие. Денис вскочил и тут же понуро сел снова. На миг захотелось прямо сейчас найти виновника неработающего Интернета и с удовольствием начистить ему в рыло.
   Мда... Что такое "не везет" и как с ним бороться...
   Остается самый надежный вариант. Он едет в Симферополь и по местной справочной службе узнает точный адрес. А дальше... дальше он любыми путями добьется встречи с ней. Вплоть до того, что будет дежурить возле ее подъезда или прямо на этаже. Столько, сколько понадобится, сейчас он чувствовал в себе силы на любые действия.
   Редко, но случаются такие моменты, когда ты делаешь то, что должен сделать, и тогда все прочее становится совершенно неважным. Нет препятствий, нет бездорожья, нет обходных путей, нет ничего вокруг. Есть только цель, и весь внешний мир сжимается в одну точку - ту, к которой ты летишь, словно точно запущенный снаряд, сметая все на своем пути.
   "Здорово сказано! Именно - снаряд" - подумал Денис, хватая кружку (от резкого движения чай выплеснулся через край и со шлепком разлился по полу). Так, деньги есть, документы... зачем они?... хотя нет, лучше взять, не помешают. Что еще? Да больше ничего и не надо.
   Уже обуваясь, он вдруг вспомнил про компьютер. Нельзя, чтобы он тут целый день работал без присмотра. Насчет включенных электроприборов Дениса приучили с раннего детства, несмотря на то, что сам он был уверен, что трудно найти устройство безопаснее компьютера.
   Не разуваясь, он шагнул в свою комнату. Очередной трек как раз закончился, и когда в тишине, нарушаемой лишь шелестением кулера, раздался печальный голос, Денис невольно вздрогнул.
  
   Мы обязательно встретимся
   Слышишь меня?
   Прости.
   Там, куда я ухожу -
   Весна.
   Я знаю - ты сможешь меня найти
   Не оставайся
   Одна...
  
   Дальше зазвучали ритмичные минорные аккорды, явно содранные то ли с "Placebo", то ли с Моби. Дельфин редко отличался склонностью к собственным изобретениям, довольствуясь винегретом из чужих сэмплов.
   Денис не в первый раз слышал "Весну", но сейчас почему-то застыл перед компьютером от какого-то щемящего чувства. Песня оказалась слишком "в тему". "Мы... обязательно встретимся... встретимся...". Он встряхнулся, высвобождаясь из липкого кокона неясной тревоги. "Я смогу тебя найти! Слышишь меня?"
   Словно боясь передумать, он резко надавил кнопку на системном блоке. Понаблюдал, как выгружаются приложения из памяти, и метнулся к двери. Выскочил на лестничную площадку, захлопнул дверь, привычно услышав щелчок замка, и почти бегом стал спускаться вниз.
   Выскочив из подъезда, Денис, не снижая темпа, пересек небольшой пустой дворик, прошел под аркой, ведущей на улицу. До ближайшей остановки трамвая предстояло идти меньше минуты, но сколько его придется ждать - неизвестно. Не то чтобы они редко ходили, но переминаться на остановке для того, чтобы потом покачиваться в такт неторопливому вагону, желания не было. На маршрутке до вокзала можно добраться гораздо быстрее. Он кинул взгляд налево, собираясь переходить дорогу, потом направо. Убедившись, что машин нет, сделал шаг с тротуара...
   И в растерянности остановился.
   Опять посмотрел влево. И вправо. Нахмурившись, огляделся вокруг.
   "Что-то не так...Что-то..."
  
   Улица была пустой. Ни машин. Ни прохожих. Ни трамваев. Ни ветра. Клены стояли неподвижно, листья замерли, напоминая голографическую фотографию. Черный измочаленный пакет - какие обычно используют дома для мусора - застрял среди веток и теперь уныло свисал вниз. Именно так, как может свисать пакет в совершенно безветренную погоду.
   "Как перед дождем." - подумалось Денису. Он поднял глаза к небу и с новым удивлением понял, что с утра небо совершенно не изменилось и осталось таким же одноцветным и пустым. Кстати, насчет "пустого" - где солнце? Облаков ведь нету! Он повертел головой, отыскивая наиболее яркое место ровно-синего купола и почти сразу осознал, что это совершенно бессмысленная попытка: солнца действительно не было. Сколько хватало взгляда, от неба просто исходил ровный дневной свет - без видимого источника освещения
   Любое место может быть безлюдным, хотя для крупного города вероятность этого фантастична даже в теории. Но если самый необитаемый остров постоянно наполнен звуками, то уж про город и говорить не приходится. Шум листьев, когда пролетающий ветер наталкивается на них и с неумолимой силой стремится дальше, несмолкающие многоголосые пересвисты птиц, лай надоевших уже собак во дворах, гул машин, гудение проводов на столбах - звук, который с удивлением замечаешь, лишь возвращаясь домой поздно ночью, в конце концов - шум тысяч людей, населяющих это каменное место. Другими словами, все те звуки, которые создают обычный неслышимый шум города - звуковой фон, никогда не замечаемый в обычной жизни.
   И только его отсутствие заставляет пугливо прислушиваться.
   Что-то произошло в привычном мире. Он стал ненастоящим, картонным, словно декорации к фильму.
   Денис постоял возле трамвайных путей, глядя на пыль между асфальтом и стальной полоской трамвайного рельса. Подошел ближе, присел на корточки, наклонился и сильно подул. Пыль взметнулась облаком, разлетелась, образовав на земле небольшую воронку. Он провел рукой по рельсу - пальцы покрылись сероватым слоем сухой грязи. Обычная такая грязь - типичная асфальтовая пыль.
   "Интересно, каким идиотом я сейчас выгляжу... если кто-то вообще меня видит". Почему-то эта мысль встревожила его больше, чем собственно необычность внезапно вымершей улицы.
   "Если сейчас за мной приедут дяди из психушки - они будут абсолютно правы. Кажется, я схожу с ума от тревоги! Ну, нет никого на улице, и что?"
   Он быстро встал и оглянулся еще раз, убедившись, что за время его экспериментов ситуация вокруг ничуть не изменилась. Он по-прежнему был один.
   "Мне надо спешить, а не страдать паранойей в башке!". Денис представил, как он приедет в Симферополь, встретится с Ирой, она его простит - и все будет хорошо. И весь мир снова перевернется с головы на ноги.
   "К черту весь мир! Для меня сейчас весь мир - это моя любовь." Он улыбнулся, когда мысленно произнес последнее слово. До тех пор, пока он чувствует, что это действительно любовь, ему нечего бояться. Ему не нужно ждать трамвай, автобус или такси - даже если их в самом деле вдруг не стало. Какая разница? До вокзала можно добраться и самому. Если вдруг выяснится, что и вокзал пуст - он дойдет пешком и до Симферополя!
   Развернувшись, Денис стремительно направился в сторону проспекта Фрунзе. Оттуда по прямой до железнодорожного вокзала - пятнадцать минут быстрой ходьбы.
   Что же на самом деле придется делать, если электрички не окажется, он предпочел не думать.
  
   ...Денис успел удалиться от своего дома почти на полкилометра, когда его пустая и тихая квартире на четвертом этаже начала медленно истлевать.
   Первыми исчезли цвета. Обои поблекли, стали казаться тоньше и старее, а светло-коричневый линолеум с незамысловатым геометрическим рисунком потерял четкость узора. Мохнатое покрывало на диване словно покрылось слоем седых ворсинок.
   Затем воздух в комнате помутнел, став на глаз ощутимо плотным. Пространство заполнялось мельчайшими частицами, похожими на пыль. Откуда эти частицы появлялись - сказать было сложно. Они как будто возникали из самого воздуха, словно все вещества, содержащиеся в нем, вырождались в странную невесомую субстанцию. В отличие от обычной пыли, эта субстанция не оседала на поверхности, а продолжала неподвижно висеть. С каждым мгновением ее становилось все больше.
   Когда квартира наполнилась белесым туманов так, что очертания предметов интерьера стали лишь угадываться, начался плавный, неторопливый распад твердых тел. Шкаф, антресоли, письменный стол, плитка на кухне, ванная, кровать - всё темнело, превращалось в бесформенные массы, непрерывно уменьшающиеся в размерах. Лишь воздух становился гуще, наполняясь новыми порциями вырожденной материи.
   Последними растворились стены, разделяющие отдельные комнаты - расплылись в уже почти черном тумане, давно заполнившим всю длинную пятиэтажку.
   За две минуты Денис преодолел чуть более ста метров.
   А через эти же две минуты его дом перестал существовать как понятие, став гигантской монолитной коробкой, внешне твердой и до мелочей напоминающей стандартную "хрущевку".
   Но внутри этой формы не было ничего, кроме небытия.
  
   Денис никогда не предполагал, что тишина может быть такой громкой.
   Можно устать от постоянного присутствия других людей, от их голосов, криков, шевеления, мыслей вслух. И тогда стоит закрыться в своем мире и наслаждаться покоем. Крепко захлопнуть окна, избавить свой слух от надоевшей жизни человеческого мира, где всегда чувствуешь себя одиноким и бесполезным. Запереть звуконепроницаемую дверь, оградившись от попыток постороннего вторжения в свою маленькую локальную нирвану. Отключить телефоны, телевизор, компьютер, радио - и погрузиться в океан тишины, которая очистит тебя, заставит восхищаться и верить, что обязательно стоит жить хотя бы ради таких мгновений.
   Лучше всего оставаться в таком наивном восторге и никогда не получать шанс прочувствовать на себе, как страшно может убивать настоящая Мертвая Тишина.
   С тех пор, как человек стал разумным, он сумел понять, что просто убить - это слишком милосердно. Быстрая смерть не пугает, а лишь приносит освобождение от страданий. Бесконечные страдания гораздо страшнее смерти, что и побудило сообразительных проповедников взять это за основу христианского ада. С тех пор человечество стало увлекаться пытками - начиная от средневековых механических орудий и заканчивая психотропными средствами современности. Уже в фашисткой Германии стали широко применяться довольно простые, но не менее эффективные способы давления на психическое состояние подопытного - искусственная бессонница, непрерывный яркий свет, сводивший с ума уже через несколько дней, искусное подавление воли к жизни - и намеренное удерживание перед самой гранью такой спасительной и приятной смерти.
   Интересно, додумались ли внести в этот перечень еще один вид пытки - испытание одиночеством в сочетании с абсолютной тишиной?
   Тишина давила, отзываясь вполне реальной болью в ушах от пульсирующего движения крови в сосудах. Самым жутким было слышать свои собственные шаги. В тишине застывшей улицы они отзывались грохотом пушечных залпов. Эхо раскатывалось между многоэтажками и почти тут же таяло в плотном одеяле тишины.
   Наверное, никто и никогда еще не видел широкий проспект Фрунзе - главную улицу Евпатории - настолько безлюдной.
   Последние пять минут пути Денис шел как автомат. Он по-прежнему не хотел верить в реальность безмолвного, опустевшего города, и мозг, дойдя до грани, за которой наступало сумасшествие, просто перестал вбирать в себя какую-либо информацию. Мозг пытался защитить себя, накинув капюшон апатии и безразличия. Один раз Денис мимоходом сорвал с дерева широкий лист каштана - лист как лист, ничего необычного - и после этого потерял всякий интерес к любым новым опытам.
   В глубине сознания, которое пыталось барахтаться, желая освободиться от болезненного отупения, Денис чувствовал, что его путешествие уже полностью потеряло всякий смысл. Он шел по мертвому городу, единственный пока живой человек - к концу пути он уже перестал сомневаться в этом - и почти с нетерпением ждал собственного исчезновения из мира, в котором ему больше не было места. Он ясно видел, что сходит с ума, но теперь воспринимал это легко и спокойно, как само собой разумеющееся.
   Психика не может сопротивляться вечно. В конце концов она или ломается навсегда, или просто отключается ради дальнейшего выживания.
   Денис продолжал шагать лишь по одной причине: у него не было никакой другой причины делать что-то еще. Это слегка напоминало первый закон Ньютона, гласивший, что тело, к которому не приложены какие-либо силы, находится либо в состоянии покоя, либо движется равномерно и прямолинейно. Желание увидеть Ирину кинуло Дениса в этот путь на вокзал, разогнало его и заставило двигаться только вперед. Теперь это желание растворилось, потеряв свою актуальность, но ничего взамен ему не пришло.
   Так он и пришел на широкую привокзальную площадь - сжимая в кулаке изодранный лист каштана.
   И почти сразу ожили какие-то нервные цепочки в парализованном сознании, уловив аномалию, несвойственную пустой декорации.
   На скамеечке возле будки небольшого магазина, под нависшими ветками акации находилась человеческая фигура в черном бесформенном плаще. Шляпа со слишком широкими полями закрывала лицо.
   В любое другое время он вряд ли обратил бы внимание на такого субъекта - разве что из-за слегка непривычного для лета одеяния. Но теперь самым невероятным фактом стало собственно его присутствие здесь, и Денис неуверенно застыл на месте. Если ты становишься единственным человеком на всей земле - это странно, но все-таки более или менее объяснимо с точки зрения сна или собственного сумасшествия. Но как логически объяснить присутствие в твоем бреду нового персонажа?
  -- Значит, кино продолжается. - нарочито громко произнес Денис. - Ковбои уже есть, теперь дело за индейцами.
   Он замолчал, не узнав собственный голос - хриплый и надрывный.
   Фигура не шевелилась. Просто неподвижно сидела на скамейке, дополняя своей инертностью безмолвие вокзала. Складки одежды застыли небрежными полосами.
   "Он тоже мертв" - вдруг догадался Денис. - Как и весь город. Живым тут делать нечего"
   Мертвое тело настолько гармонично вписывалось в эту картину, что Денис сразу успокоился. Уже не торопясь, стал подходить ближе. За последнюю четверть часа это было первое событие, заинтересовавшее его, и панически спрятавшееся любопытство стало понемногу вылезать наружу. В самом деле: если все живое здесь является аномалией, то уж мертвецы оказываются как раз на своем месте. Обычный вокзальный бомж, отдавший неизвестно кому концы в эту ночь, вполне естественным образом остался в застывшем мире. Вернее - его физическое тело.
   "Стоп! Я слишком реально принимаю то, что лишь плод моего... сна? Или галлюцинаций? В любом случае это слишком опасно - безоглядно верить в собственное сумасшествие".
  
   Когда до скамейки оставалось несколько шагов, "тело" вдруг неторопливо подняло руку и сдвинуло шляпу, открыв перед ошарашенным Денисом бледное худое лицо.
  -- Извини, Денис, я немного задремал. Но я был абсолютно уверен, что ты не опоздаешь.
   День третий (некролог)
  
   Как традиционно принято в большинстве голливудских фильмов, после таких слов персонажи обычно задают два вопроса: либо "Кто вы такой?", либо "Откуда вы знаете мое имя?". В наиболее продвинутых сценариях герою вкладывают в речь сразу оба вопроса в произвольном порядке.
   Знание западного кинематографа Денису мало чем помогло. Оба вопроса с бешенной скоростью вертелись в голове, но состояние оцепенения никак не давало выбрать, какой из них задать. А сразу на два у него просто не было сил.
   Поэтому он промолчал.
  -- Возможно, мне стоило бы встретить тебя еще раньше - продолжал бледный незнакомец. - Но я тут подумал и решил, что для твоей же пользы будет, если ты увидишь всё это - он кивнул на город, - своими глазами. Или, скажем еще точнее - прочувствуешь.
  -- Почему? - Денис не узнал собственный голос - хриплый и одновременно надрывный.
  -- Скорее - "зачем" - на лице человека появилось некоторое подобие усмешки. - Чтобы ты быстрее понял и оценил свое положение.
  -- Почему... я?- слова давались с трудом.
  -- По одной простой причине. Ты - умер. И мертв уже более суток.
   Человек посмотрел Денису прямо в глаза и добавил:
  -- Довольно редкий случай, скажу я тебе!
   "Умер? Что за бред! Кто это, черт возьми?" - Денис услышал, как невидимые молоточки стучали в ушах, вторя пульсу сердца. Небо стало вдруг медленно погружаться в темноту.
  -- Сядь. Будет совершенно не к месту, если ты сейчас грохнешься в обморок. У нас не так уж много времени.
   Не чувствуя собственного тела, Денис плюхнулся на скамейку и тупо уставился перед собой, ловя взглядом багрово-черные кляксы, пляшущие перед глазами.
  -- Вдохни глубже... - продолжал зудеть незнакомец. - Можешь облокотиться на спинку скамейки, тогда быстрее пройдет...
  -- Как я могу потерять сознание, если я умер? - Денису действительно полегчало, лишь кровь в голове продолжала пульсировать. - И как я могу видеть вас?
  -- Здесь, в своем мире - можешь... А что касается меня - он опять усмехнулся, - то я еще более нереален, чем ты.
  -- Погодите... почему это мой мир? Черт, я ничего не понимаю! И кто вы, в конце концов?!
   Человек задумчиво посмотрел на Дениса. Лицо действительно было очень бледным. Сухая кожа обтягивала выступы черепа. Черные глаза с большими зрачками были настолько глубоко посажены, что больше напоминали две дырки в голове.
  -- Можешь звать меня... ну, например, Морисом. Или Танатоном. Лично для меня безразлично, а сути это все равно не меняет.
   Денис на миг задумался, оценивая сказанное.
  -- Смерть? - неуверенно спросил он; человек кивнул. - А как же коса...
  -- ...с которой меня обычно изображают? - Морис (или Танатон?) усмехнулся. - Для тебя так важны атрибуты?
   Контуры его одежды вдруг бесшумно потекли, поля шляпы стали скручиваться вниз, срастаясь с воротником плаща и образовывая подобие огромного монашеского капюшона. Сам плащ начал истлевать, полы превращались в рваные лохмотья, по-прежнему скрывая тело. Кожа на лице натянулась еще больше, а потом вдруг разлезлась гнилыми клочьями, обнажив череп. Лишь глаза остались прежними - глубокими провалами в бездну.
   Медленно опустив руку куда-то за скамейку, он небрежно пошарил в траве и выудил оттуда косу.
   Денис заворожено смотрел на вознесшееся к небу метровое лезвие. Неровное, совершенно ржавое, с изломанными краями, оно казалось более жутким, чем если бы было остро заточенным и блестящим.
   Древко косы тоже не выглядело новым. Ссохшееся, потемневшее, растрескавшееся дерево, местами отполированное и истонченное, оно как нельзя более лучше подходило костям пальцев, уверенно сжимавших его сейчас.
   Денис запоздало начал вжиматься в скамейку, но коса вдруг потекла, словно нагретый пластик. Капюшон схлопнулся, закрыв череп, передний край начал удлиняться и светлеть. Весь плащ, только что напоминавший ветхую черную мешковину, стал втягиваться прямо в тело, обнажая мускулистую фигуру, увешанную золотыми побрякушками.
   Высокомерная фигура повернула к Денису собачью голову со стеклянными неживыми глазами.
  -- А вот в таком виде я посещал египтян. - раздался низкий голос, хотя пасть оставалась закрытой.
  -- Анубис... - прошептал Денис. Он никогда не увлекался древней историей, но не узнать одно из самых известных созданий египетских мифов было просто невозможно.
  -- Именно. - божество кивнуло - Если у тебя больше нет вопросов по поводу прочих моих воплощений, то я предпочел бы вернуться в... э-э-э... ну, скажем - менее экстравагантный облик. И мне удобней, и тебе будет куда спокойней.
   "Попробуй тут остаться спокойным... перед лицом Смерти в буквальном смысле" - подумал Денис, наблюдая обратную трансформацию. Перед глазами все еще отчетливо, как на фотоснимке, покачивалось лезвие.
   Дождавшись, когда исчезнут последние судороги преобразований, Танатон (совершенно не хотелось называть его Смертью, а Морис - это все-таки слишком человеческое имя) вздохнул, полез в карман плаща, вытащил сигареты и протянул Денису. Сигареты были необычные - длинная темно-синяя пачка с надписью "Danton".
  -- Я не курю - хмуро сказал Денис. - Давно бросил.
  -- И правильно. - Танатон понимающе кивнул - От курения умирают, сам знаешь....
   Надо же, мы еще и юморим!.. Денису стало интересно, как Смерть собирается подкуривать.
   - Впрочем, тебе это уже не грозит - кончик сигареты вспыхнул сам собой, и Танатон с видимым удовольствием затянулся.
  -- Я бы не против услышать что-нибудь более интересное, чем анекдоты из области черного юмора.
   В ответ он услышал какой-то каркающий звук. Танатон смеялся. Смерти явно доставляло удовольствие подкалывать его.
  -- Извини, но это было необходимо. Что ж, отлично. Я вижу, что ты уже оправился от того шока, который ты испытал по пути сюда. Теперь можно и поговорить.
   Он снова затянулся.
   Денис поймал себя на мысли, что совершенно не удивляется виду курящей Смерти
  -- Прежде всего я хочу узнать твои догадки обо всем происшедшем. - Танатон выразительно посмотрел на Дениса. - Видишь ли, не хотелось бы тратить время на то, до чего ты, возможно, и сам дошел.
   Денис пожал плечами:
  -- Могу лишь сказать, что это наверняка связано с моими отношениями с Ирой. Что-то есть в ней... колдовское. Из-за того, что я ее обманул - точнее, забыл... но ведь она не знает об этом, так? С этого и началось... - он замолчал, встретив странный взгляд собеседника. - Я имею ввиду...
  -- Я знаю, о ком ты говоришь. - Танатон отвернулся и вздохнул. - Как-нибудь заскочу в гости к вашему богу, договорюсь, чтобы он временно удалял мозги у влюбленных идиотов. Похоже, вы их все равно не используете.
  -- Так Бог есть?...
  -- Неважно. - Танатон поморщился. - Это шутка... Ладно, я так понял, что придется объяснять с самого начала.
   Он затянулся, выпустил облако дыма и продолжил:
  -- Двенадцатого июня в шесть часов три с половиной минуты на участке железной дороги Джанкой - Симферополь произошло столкновение пассажирского поезда номер шестьсот пятьдесят первый, следую... э-э... следовавшего из Одессы, с грузовым составом, который... - Танатон прервался для новой затяжки. - который шёл из Симферополя в Донецк. Два пассажирских вагона в результате столкновения сошли с колеи и перевернулись. Пять человек погибли сразу, еще двадцать восемь были срочно доставлены в реанимацию. Остальные... кто как. Большинство попало в Симферопольские больницы. Различные повреждения - переломы, ушибы... впрочем, не очень серьезно...
   Он указал пальцем на Дениса:
  -- Твой вагон, если я правильно помню, был с номером двадцать один. Из тридцати восьми человек, ехавших в нем, пятеро - в их числе и ты - были доставлены в бессознательном состоянии в реанимацию 1-й Симферопольской городской больницы.
  -- А...
  -- Погоди, все вопросы - после!.. - Танатон попытался затянуться, с недоумением посмотрел на тлеющий фильтр, выкинул его и полез за новой сигаретой. - Так вот... один из этой пятерки умер тем же вечером. Не знаю, что там считали врачи, но по собственному опыту - он усмехнулся, - могу точно сказать что спасти его действительно было невозможно. С тобой ситуация и лучше, и...хуже. По крайне мере - была. После аварии ты оказался в состоянии комы.
  -- Комы? - тупо переспросил Денис.
  -- У тебя были серьезные нарушения опорно-двигательного аппарата, твое тело сильно пострадало во время падения. К этому прибавилось и то, что ты спал в тот момент, когда все случилось. В итоге твое сознание оказалось запертым в практически безжизненное тело. Практически все основные каналы связи с внешним миром оказались отрезаны - разрушились или заблокировались... болевым шоком, анестетиками... не стану сильно нагружать тебя медицинскими подробностями. Главное - это суть.
   Человек с бледным лицом опять посмотрел на Дениса
  -- А суть в том, что ты оказался в блокаде собственного разума. И вот дальше начинается просто сказка.
   Денис сидел, оглушенный словами Танатона. "В блокаде. В коме. Как такое может быть? Я же помню, как мы приехали на вокзал, и я помог Ире донести сумку до автобуса... даже не сумку - что там было нести? - а ее проводил... и у меня электричка была через полчаса..."
  -- ...Человеческий организм - удивительная вещь! - продолжал между тем представитель Смерти (а может - ее воплощение). - С самого рождения он настроен на выживание любой ценой - даже если старается делать это в совершенно неподходящих для него условиях. А мозг, как наиболее сложное и совершенное устройство, может в определенные моменты работать в очень необычном... ммм... направлении. Особенно - как я уже отметил - когда речь идет о поддержании его собственной жизнеспособности. И уж какие при этом резервы он способен выжимать в критических ситуациях - он усмехнулся и сочувственно покачал головой, - об этом человечество вряд ли узнает еще за ближайшие пятьдесят-семьдесят лет.
  -- Так вот, твои шансы на выживание были весьма и весьма мизерные, но заложенный... - Танатон на миг запнулся. - Ну, скажем - природой... заложенный природой инстинкт самосохранения ни в коем случае не позволял организму смириться с умиранием. Тело продолжало сопротивляться, невзирая на то, что оставшейся энергии не хватало даже на обычное жизнеобеспечение. Не спасла даже система искусственной поддержки жизнеобеспечения, под которой тебя держали до последних мгновений. Физическое тело выдыхалось с каждой минутой, и поэтому мозг принял единственный доступный для него вариант: раз невозможно контролировать весь организм, надо попытаться всю энергию бросить на поддержку личностного ядра. И держать его в работе столько, сколько хватит сил.
   Танатон повернулся к Денису:
  -- Разумеется, я сейчас объясню все это достаточно упрощенно, и в действительности весь процесс выглядел несколько иначе, но, мне кажется, что научная достоверность в данный момент несущественна. Сейчас более важно прояснить ситуацию как можно более доступно, согласен?
   Денис машинально кивнул, все еще переваривая сведения.
  -- Хочу сразу пояснить: пока что здесь нет ничего удивительного и твой случай мог бы неплохо вписаться в среднюю статистику...
  -- Статистику?..
  -- Разумеется, речь не идет о человеческой статистике. У ваших специалистов наблюдается недостаток выжившего подопытного материала, а рассказы редких счастливчиков, переживших такую кому, попадали скорее в разряд полумистических исключений. Так что просто советую довериться моему колоссальному опыту. - Собеседник скривил бескровные губы в ехидную улыбку.
   Денис недовольно отвернулся. Тупой юмор Смерти начинал здорово раздражать.
  -- Но вот то, что ты сумел сотворить в таких условиях, можно назвать просто чудом.
  -- Погоди.. я не догоняю. Что я сумел?
  -- Ты сумел создать свой мир, Денис. - Танатон картинным жестом обвел серый город. - Свой последний сон. Свое временное укрытие от страданий.
  -- Что?! - Денис невольно огляделся. - Я создал этот кошмар?
  -- Это не кошмар, а всего лишь агония, Денис. Твой мир умирает вслед за тобой, и тут уже ничего не поделаешь.
   Пустота. Денис ощутил ее, заполнившую тело - то тело, которое еще было с ним, с которым он еще не разъединился, с которым накрепко был связан с самого рождения и считал воплощением самого себя.
   Теперь оно было пустым.
  -- В тот момент тебе ни в коем случае нельзя было осознавать свою близость к смерти - это подорвало бы тебя психологически, убедив тебя в безысходности и тщетности борьбы за жизнь. И эта игра твоего внутреннего сознания была направлена на создание видимости нормального существования. Словно не было ни трагедии, ни твоей комы, ни боли. Разумеется, огромную роль сыграло и твое желание...
   Денис не слушал, оглушенный последними словами. Можно было продолжать не верить в этот бред, но мозаика событий уже складывалась воедино - настолько удачно, что заставляла бояться правды.
   Телефон, по которому он так и не смог дозвониться в Симферополь - потому что звонить было уже некуда. Крохи еще живого воображения уже не были способны сымитировать последний разговор с Ирой.
   "Отрубленный" Интернет и страница новостей со ссылкой на катастрофу в Крыму... почему он даже не заинтересовался ею - куда делось любопытство? Ведь не каждый день происходят столкновения поездов, и невозможно было пропустить такую информацию... в реальном мире! Видимо, часть сознания паниковала, пыталась докричаться и пробить сладкое забвение, в котором он продолжал жить, но какая-то сила подсознания, аварийная "служба безопасности", до последнего оттаскивала его внимание от всего, что могло помочь узнать об истинном положении его состояния.
   И эта же сила заставила удалить с компьютера песню "Врачи" и превратила попытку анализа снов в обычную пустую болтовню за столиком в "Меркурии"
   Сны! Кошмары, из-за которых он просыпался... Денис в отчаянии обхватил голову руками. Это придуманный мир был сном - ожившим миражом, где у него все было замечательно, где было всегда солнечно, жарко, где он влюблялся и влюблял в себя самую красивую девушку. И лишь его мнимые сны - сны во сне - становились каким-то странным окошком в реальность, в которой он умирал и в которой врачи двое суток боролись за то, чтобы вернуть его обратно.
   И как только он подходил к грани, за которой был способен понять это, защита снова включалась и создавала очередную иллюзию пробуждения.
   Кошмары закончились лишь последней ночью - и Денис уже догадался, почему.
  -- Мое... тело... где оно сейчас?
  -- Что?.. - Танатон все это время продолжал что-то рассказывать, но теперь замолчал, непонимающе глядя на него. - Какое тело?
   Денис хмыкнул: тяжело представить себе Смерть, которая так наслаждается собственными монологами. Неужели за тысячи (или сколько там?) лет не с кем было вдоволь наговориться и поблистать своими чёрными шутками? Наверное нет... все-таки работа достаточно незатейливая, да и собеседников не выбирают. А тут наконец попался благодарный слушатель - как не подсесть на уши!
  -- Мое тело - повторил он. - Реальное.
  -- А-а-а... - протянул Танатон и зачем-то одернул плащ. - В морге, разумеется. Где же ему еще быть?
  -- Я могу... его увидеть?
  -- Сейчас - нет. До тех пор, пока я не выведу тебя из ловушки твоего сознания. - Танатон вздохнул. - Видишь ли, в твоем мире я ограничен твоими же способностями, и не в силах показать тебе того, чего ты сам пока не видел. Я могу использовать только ту информацию, которую ты сам получил... любым способом. Но не более.
   Денис понимающе кивнул. Последний фрагмент мозаики с тихим звоном занял отведенное ему место, и узор, до безумия красивый и до ужаса примитивный, разбил последние сомнения.
   Не было автобуса в Севастополь, не было Херсонеса, не было жарких поцелуев на Панораме, не было обиды за забытый звонок - потому что не было того, кто мог обидеться. Не было вообще ничего - кроме красивого симулятора, где на протяжении трех суток он разыгрывал главные роли и вел беседы с самим собой. Этакий театр одного актера,
   Самое глупое, что только можно придумать - это брать интервью у самого себя.
   "Почему во сне это происходит со мной? - Возможно, у тебя с этим человеком очень близкая духовная связь...". Действительно, ближе просто некуда. Что может быть ближе собственного тела?
   "И если это так, то тебе этот сон больше не приснится". Верно. Обитателям морга никогда не снятся сны.
   "Если тебе приснилось что-то плохое, нужно его рассказать кому-нибудь, и этот сон к тебе больше не придет". Можно дополнить: если нет никого рядом - расскажи самому себе. Желательно в вымышленном баре.
  -- Ты знаешь, что случилось с Ириной? Мы вместе ехали в том вагоне.
  -- Я не знаю, что происходит с ней сейчас, но могу лишь с уверенностью сообщить, что она жива. - Танатон усмехнулся и добавил: - Пока жива. Если так можно выразиться - ее время еще не пришло... Такой ответ тебя устроит?
  -- Если я скажу "не устроит", это что-то изменит?
  -- Приятно видеть, что ты все понял. - Танатон вздохнул, вставая со скамейки. - Что ж, тогда пора идти. Тем более, что времени уже нет.
  -- Идти? Куда?
  -- К точке выхода. Или ты собрался остаться в этом? - он кивнул в сторону "города".
   Дома вокруг площади уже исчезли, поглощенные пепельным туманом. Проспект Фрунзе, с расположенной в начале трамвайной остановкой, окаймленной букетиками газонов, теперь вел прямо в безмолвное пространство, теряясь в почти осязаемо-монолитной пустоте. Воздух выцвел окончательно, и понять, где начинается небо и заканчивается земля, было невозможно. Аналогия с туманом была очень кстати: Денису это сразу напомнило утреннее море в пасмурную погоду. Вот только настоящий атмосферный туман был живым, а вырожденное пространство на такое название даже не претендовало. Денис оглянулся. За перроном с другой стороны была та же ситуация. По видимому, вокзал стал на какое-то короткое время центром агонизирующего мира, последним сгустком структурированной материи, сконцентрированным вокруг своего создателя. Небытие постепенно отхватывало ломтик за ломтиком от умирающего сознания, и не надо быть ясновидцем, чтобы понять, что с каждым мгновением "откусываются" ломтики все большего и большего размера.
  -- Твой мир умирает, Денис. - произнес Танатон. - Мозгу уже не хватает энергии, чтобы создавать реальность в крупных размерах. Все что ему пока еще удается - имитировать пространство вокруг тебя, но и это ненадолго.
  -- Я знаю.
  -- Идем. - он кивнул в сторону подземного перехода. - Я проведу тебя к выходу.
  -- Погоди... - Танатон удивленно посмотрел на него. - Угостишь сигаретой?
   Денис задумчиво повертел в пальцах белую бумажную палочку со странным названием, прежде чем засунуть ее в рот. Запоздало вспомнил про отсутствие зажигалки, вопросительно посмотрел на терпеливо замершего Танатона - и усмехнулся. Танатон в свою очередь молча смотрел на него.
   Закрыв глаза, Денис вспомнил, как в свое время курил перед экзаменом - наивно уверенный в том, что это самый быстрый способ успокоить нервы и сбить тревожный мандраж, колотивший его последние полчаса. Вспомнил привкус табака, запах дыма первой затяжки... кажется, тогда это была "Прима-Оптима" - дрова дровами, но он ее стрельнул у стоявшего рядом парня - такого же лоботряса, суетливо рассовывающего шпоры по карманам, - так что выбирать особо не приходилось.
   Душистый дым "Дантона" настолько же отличался от опилок "Примы", насколько поездка в кожаном салоне американского "Понтиака-Боневиль" отличается от тряски в тесных "Жигулях". Денис затянулся раз, другой, ощущая, как почти моментально голова словно превратилась в резиновый шар, наполненный гелием - легкая и непослушная. И только после этого открыл глаза.
   Сигарета тлела красноватым кончиком, испуская стройную изящную ниточку сизого дыма.
  -- На самом деле я не сильно верил в то, что этот фокус с прикуриванием получится у тебя с первого раза. - хмыкнул Танатон. - Вижу, ты быстро учишься...
  -- Слушай, ты можешь мне сказать... - Денис на миг замолчал, глядя на сигаретный дым. В памяти тут же всплыла кружка с горячим чаем на балконе... и почему он сразу не обратил внимание, что пар не может просто так подниматься вертикально вверх, не отклоняясь? - Почему вот так все произошло? Я имею ввиду... ведь просто так ничего не бывает! Кто-то доживает до старческой трухи, а кто-то - как я, подыхает в двадцать лет из-за глупой случайности. Я просто хочу понять - от чего это зависит? Я вот в бога не верю, но все же кто-то отмеряет срок жизни для каждого. Понимаешь, выходит так, что как бы ни старался, как бы ни пытался вести здоровый образ жизни, или, напротив, прожигать время наиболее дурным из всех способов - все это ровным счетом ничего не значит. Потому что однажды ты пересечешься на трассе одновременно с каким-нибудь пьяным водилой, или разобьешься на самолете, или сядешь в поезд, который в этот день обязан будет врезаться в другой такой же. Или, в конце концов, кирпич на голову приземлится. А может, наоборот: доживешь до девяноста лет, лысый, отупевший, дряхлый, физически уже неспособный существовать и уставший ждать момента, когда смерть избавит от всего того, что давно уже перестало быть интересным. Изначальная Судьба - так, что ли? Но тогда - за что? Что я сделал или не сделал?.. Нет! - он чуть повысил голос, заметив, что Танатон открыл было рот с явным намерением возразить. - Я не собираюсь просить дать мне шанс исправиться и так далее и тому подобное. Я лишь хочу понять, не больше! Ты ведь все это знаешь, так?
  -- Знаю. Но боюсь, что ты сильно разочаруешься.
  -- В самом деле?
  -- Уверен, что да. - Воплощение Смерти снисходительно усмехнулось. - Судьбы нет, Денис, как нет и наказания свыше за проступки или награды за добродетель. Все это фикция, необходимая исключительно вам, людям, и придуманная вашими же соплеменниками. Вы боитесь того, чего не можете понять и объяснить самим себе, боитесь первобытным страхом с тех пор, как поднялись с четырех лап и посмотрели в небо. И с того времени стремитесь избежать неизвестности, потому что не знаете, чего от нее ожидать и что с ней делать. А когда избежать не получается, вы начинаете судорожно привязывать ее к тому, что вам уже знакомо. Ваше восприятие так устроено, что ему постоянно требуются какие-то аналогии из мира привычных вещей и определений. Люди не могут смириться, что кто-то близкий умирает безо всякой причины, просто так - нет, причина должна быть, обязательно! И тогда придумывают божью кару или святое божественное испытание - в зависимости от того, кто как относился к усопшему. Убеждают других, ищут в этом высший смысл, предзнаменования, старательно не желая разглядеть простую и банальную истину: нет ничего, кроме причины, порождающей событие, и следствия этого события, благодаря которому появляются новые причины.
   Танатон посмотрел на Дениса:
  -- Я догадываюсь, что ты хотел спросить на самом деле. Тебе просто не терпится узнать - мог ли ты избежать такой глупой гибели и что тебе для этого надо было совершить, верно?
   - Верно
   - Так вот, я тебя уверяю: мог. Каждый очередной миг одной только твоей жизни рождает целое вероятностное дерево событий, и каждым своим шагом ты определяешь ту ветку, которая воплощается в реальность. Остальные перестают существовать или уходят в мнимое пространство. И если бы ты остался в Армянске еще на один день, как тебе и предлагали друзья, ты бы остался жить. Если бы ты сел в другой вагон. Или даже на другом месте в этом же вагоне. Или вообще не ездил бы никуда, а отдыхал дома. Беда лишь в том, что для событий понятия "если" не существует, потому что после очередного твоего действия остается лишь одна ветка событий. И изменить это уже никак не удастся.
   Лицо вновь исказила усмешка:
   - Ну что? Теперь-то ты доволен?...
  
  
   Финальная вилка, сопрягающая ветка с нулевым фактором возмущений
  
   Они остановились возле зева перехода. Денис посмотрел вглубь, ожидая увидеть что-нибудь необычное, но подземник оставался таким, каким и был всегда - полутемная бетонная лестница, проводящая пешеходов под путями на другую сторону вокзала.
   - Готов? - Танатон явно начинал нервничать.
   - Подожди, я сейчас докурю...
   - Бросай. Все равно перед смертью не накуришься.
   Денис затянулся и тут же закашлялся, поперхнувшись. Засмеялся.
   - Осторожно! - Танатон неодобрительно покачал головой. - Сигареты довольно крепкие, и тебе с непривычки...
   - Да я не об этом... - Денис сглотнул, пытаясь избавиться от противно-сладковатого ощущения в горле. - Я просто вдруг подумал: насколько это получилось глупо - влюбиться в собственное воображение! Даже не так - почти в... самого себя!
   - Не совсем. Мне перечислить всех твоих знакомых девушек и их черты, с которых ты "слепил" свою ненаглядную Ирочку?
   - Даже так?...
   - Конечно. А что ты думал? Ты же не сумел рассмотреть ее там, в вагоне, и недостающие детали поведения, облика и характера пришлось конструировать самому - из разных деталей, оставшихся от твоего прошлого.
   - Слушай, тебе так нравится меня добивать?!
   - А тебе так хочется убегать от правды?
   Они замолчали. Денис перехватил пальцами окурок, затянулся до самого фильтра. Сделал движение, чтобы кинуть "бычок" прямо в переход, но посмотрел на Танатона и передумал. Неизвестно еще, что из этого выйдет. Щелчком отправил его куда-то позади себя, в сторону серого тумана. Вот уж кто скушает и не поморщится - разложит в пыль без остатка.
   - Идем. Давай мне руку.
   - Погоди...
   - Ну, что еще?
   - Что... там? И куда я попаду?
   Танатон посмотрел ему в глаза, словно размышляя.
   - Ты же не веришь в бога, так чего ты ожидаешь? Боли? Так ее не будет - вся боль закончилась при твоей жизни. Ада? Рая? Реинкарнации, нирваны, высоких потолков Валгаллы?
   Он протянул Денису руку. Провал перехода замерцал чуть голубоватым светом
   - Идем. Ты сам увидишь.
   - Что увижу?
   - Что там просто ничего нет. Абсолютно ничего... Идем.
  
   ...
   "Не падай, борись!"
   Ревякина Ира замотала головой - как ей самой это показалось - но голос оставался рядом, настырно влезая в сознание. Весь мир был заполнен болью, и ей хотелось не слышать, не видеть, а лишь нырнуть в прохладное море - где-то далеко внизу - и она почти достигала его, но какая-то грубая сила безжалостно дергала обратно, и она кричала от боли и обиды.
   "Не падай!"
   "Я не хочу! Пусти меня! Я не хочу!"
   "Не падай! Я помогу тебе, но ты не должна уходить!"
   Ей было тяжело дышать, поэтому она с трудом выдавливала из себя по звуку. Голова разбухла, налилась тяжестью, и Ира замерла, боясь взорваться, как бочка с порохом.
   "Что... со... мной?"
   "Скоро тебе будет хорошо, только не уходи, Иришка!"
   Интонации, с которыми голос произнес ее имя, показались странными. Поначалу она решила, что разговаривает сама с собой, как это часто бывает во сне, но она бы никогда не назвала себя так.
   "У меня бред?"
   "А ты как считаешь?" - голос хихикнул. - "Ты сама себе вопросы задаешь - значит, не все так страшно."
   "Кто ты? Я тебя не вижу!"
   Голос замолчал, и этим весьма ее удивил. Если разговариваешь сама с собой, такого обычно не происходит.
   Приступ ушел - она понимала, что ненадолго, но теперь была рада избавиться от этих когтей, причиняющих . Теперь Ира чувствовала, как ее тело скользит куда-то, словно по скользкой ледяной горке, но не вниз, а просто из стороны в сторону. Немного вверх... а теперь вправо и вниз... она уже не ощущала боли, и было очень даже приятно вот так двигаться - плавно, легко и безо всяких усилий.
   "Кто я?..." - вдруг услышала она. - "Я не думаю, что тебе это хоть что-то скажет".
   "Но я тебя знаю?"
   "Может быть... в следующей жизни... когда ты станешь кошкой"
   Она улыбнулась, узнав строчки знакомой песни, попыталась открыть глаза...
   И новая волна боли пронзила голову!
   Воздуха не хватило даже на крик. Она лишь открывала рот, судорожно булькая, обезумев от ужаса и страха.
   "Дыши!"
   И тут же - словно в груди взорвали баллон с газом. Ира всхлипнула, по барабанным перепонкам хлестнуло звуком собственного голоса.
   "Еще раз... еще раз будет больно... но потерпи, хорошо? Это последний раз, и потом все будет хорошо!"
   "Нет!.."
   "Да! У меня больше нет энергии, хватит только на один импульс, не больше! Ты не должна его потерять, понимаешь, Ира? Я не для того вернулся, чтобы все испортить!"
   "Вернулся? Кто ты?.."
   "Ну... согласен быть твоим ангелом... А ведь в самом деле! Ангел-хранитель... классно звучит !"
   На миг перед ней словно возникли чьи-то глаза - каким-то внутренним зрением она даже разглядела коричневые черточки на радужке - и подумала, что уже где-то видела их. Захотелось улыбнуться... наверное, надо поблагодарить их обладателя... или нет - ангелам "спасибо" не говорят, там как-то по-другому надо...
   "А теперь - прощай!.. Все-таки обманул меня Тан..."
   И на нее рухнул гигантский молот.
   Он ударил дважды, и оба раза Ира дернулась, даже забыв закричать от неожиданности. В голове зарокотало, зашумело, все тело обожгло, словно сильно провели наждачной бумагой. Необычным было чувствовать то, что жар шел изнутри - он обволакивал сознания, залезая в самые далекие уголки. А еще через секунду молот ударил опять.
   В глазах переливалась красное марево, неуловимо меняющее оттенки - от ярко-алого до багрового. Острая боль проходила, спадала, только все больше ныло тело - особенно правая рука - и колючие иголочки при каждом ударе пробегали сверху вниз, заставляя судорожно ежиться.
   "Это мое сердце?" - спросила Ира, прислушиваясь ко все более и более знакомым ощущениям биения пульса. "Это мое сердце?"
   Голос молчал.
  
  
   Финальная вилка, ветка с единичным фактором возмущений по мнимой координатной плоскости
  
   Они остановились возле зева перехода. Денис посмотрел вглубь, ожидая увидеть что-нибудь необычное, но подземник оставался таким, каким и был всегда - полутемная бетонная лестница, проводящая пешеходов под путями на другую сторону вокзала.
   - Готов? - Танатон явно начинал нервничать.
   - Подожди, я сейчас докурю...
   - Бросай. Все равно перед смертью не накуришься.
   Денис молча затянулся, с наслаждением выпустил дым в безжизненный воздух.
   - Слушай, а что будет, если я не пойду с тобой? Или если я вдруг отправлюсь вон туда, за грань? - он щелчком отправил окурок позади себя, в сторону серого тумана. - Что произойдет?
   - Что-нибудь. Скорее всего, ты растворишься так же, как и твой мир, без остатка.
   - Но ведь точно ты сказать не можешь? Ну ладно, но что тогда произойдет со мной, в тот момент, когда это случится? А что будет, если я пойду с тобой? - он показал на вход. - Разница-то хоть есть?
   - Для тебя - есть.
   Денис обошел Танатона и присел на парапет ограждения. В упор посмотрел на человека.
   - Все, что находится здесь, создано моим воображением. Другими словами: все, что я способен представить или вообразить - я смог и материализовать, так ведь?
   - Так, но с оговоркой. - Был способен.
   - Знаешь, вот тут я с тобой не соглашусь. Способен и сейчас. Я же пока еще вижу этот вокзал, деревья, могу оглядеть самого себя, пощупать, ощутить вкус и запах сигареты. Да, долго это не продлится, понимаю... Но до сих пор крохи моего мира существуют и живут.
   Танатон вздохнул:
   - Денис, что ты хочешь доказать? Что ты сможешь избежать смерти, окопавшись в скорлупе твоей реальности?
   - Нет, Тан, конечно нет! Смерть - она вне моей сказки, и я не могу ничего с этим поделать. А вот кто ты, в таком случае?
   Он замолчал, ожидая ответа.
   Танатон тоже молчал. Пару раз растеряно мигнул, на миг отвернулся, потом произнес:
   - Когда ты догадался об этом? Только что?
   - Не совсем. Сначала меня приятно удивило, что я смог подкурить сигарету без зажигалки, одним лишь только желанием... как это сделал ты. Может, я и не обратил бы на это особого внимания, но вот почти сразу после этого ты упомянул про стремление людей приводить все неизвестное под общий знаменатель, и вот тут я задумался - как я мог бы увидеть смерть? И тогда мне и пришла в голову разгадка: разум, понимая, что умирает, создал наиболее подходящую модель для того, чтобы показать это. А именно - тебя.
   Танатон усмехнулся.
   - Кроме того, - продолжал Денис, - все, что ты рассказывал здесь - это то, что я и сам знал или должен был знать. Так что ты был абсолютно прав, когда заметил, что ограничен моими возможностями... конечно же! Как можно перепрыгнуть выше себя?
   Танатон снова усмехнулся. Согласно кивнул.
   - Весь мой мир - это я и есть. И ты - это тоже я.
   - Верно. Но что это меняет?
   - Если я и должен идти сюда, - Денис показал рукой на переход за спиной. - то мне проводник не нужен, поскольку он во мне. Все, что знаешь и можешь ты, могу и я. - он посмотрел ему в глаза. - Я ведь прав?... Впрочем, какой смысл спрашивать у самого себя?..
   Человек опять кивнул - уже без тени улыбки:
   - Вот теперь ты все понял. Значит, моя помощь действительно ник чему. Тогда помоги мне правильно исчезнуть.
   - Что значит - правильно? - растерялся Денис.
   - Не знаю. Сделай это зрелищным. Жутким, пугающим или красивым. Или простым. - он пожал плечами. - Просто подумай, как бы ты хотел это увидеть. Ты же все еще можешь выбирать, разве не так?
   Его силуэт начал мерцать, очертания фигуры размылись, стали расползаться, словно капля масла на воде.
   - Стой! - Денис спрыгнул со своего места. - Погоди! Скажи, что мне делать теперь? Есть ли разница в том, что я выберу? Тан!
   Ему показалось, что зыбкий сгусток попытался развести руками. В следующую секунду черное облако разлетелось в невесомые клочья, как дым костра от порыва ветра.
   "Отказ от выбора - это тоже выбор" - тихий голос возник в голове, словно подводя итог разговора. - "И я только что постарался тебе это показать".
   Вслед за этим наступила тишина. И одиночество. Некоторое время Денис стоял, тупо уставившись в землю. В голове была пустота, как в хеллоуиновской тыкве. Точнее, мысли там были - много мыслей. Они носились, как угорелые, не желая остановиться и показать себя. Возможности выбора, страх, желания сбежать, восторг от собственного, пускай и кратковременного, всемогущества, недосказанные слова... Он поднял глаза - ближайшая стена бесцветного тумана была всего десяти-пятнадцати метрах. Что будет, если он войдет в нее?... Денис сделал шаг, другой. Что там говорил Танатон? "Что-нибудь". А если напрячься? Денис заколебался, размышляя, как можно узнать о том, чего на самом не существует. Посмотрим правде в глаза - здесь это единственное... даже не знаешь, как правильно назвать... единственная субстанция, которая отражает действительность. Небытие... Если погрузиться в небытие, наверняка должен будет произойти какой-нибудь выброс оставшейся энергии в реальный мир. К чему это приведет? Неизвестно. Но... не отсюда ли берутся легенды о призраках и приведениях? Тоже неизвестно, но в любом случае спешить не стоит: скоро и так все закончится, само по себе - так зачем торопить неизбежность? Денис оглянулся на подземный переход. Выбор, говорите? Слишком маленький выбор получается...
   Но если можно придумать свой мир, почему нельзя придумать и свой вариант действий?
   Шаг, другой, третий... Внимательно наблюдая за своим движением, словно впервые видя свое тело, Денис медленно пошел к железнодорожной платформе. Обогнул здание вокзала и, уже улыбаясь, увидел то, что и ожидал.
   На первом пути, возвышаясь над бетоном посадочной площадки, касаясь токоприемником проводов, растянутых на столбах, стоял электровоз с двумя единственными вагонами.
   Денис остановился и оглянулся назад, успев заметить, как стремительно метнувшийся туман поглотил остатки привокзальной площади - вместе со скамейками, урнами, деревьями, киосками и переходом. После перехода стена вновь замерла. Он понимающе покивал. Выбор сделан: одна ветка созданной им самим реальности осталась, остальные исчезли. Жаль, что в реальном мире это не происходит настолько однозначно и наглядно.
   Уже не колеблясь, он неспешно направился мимо электровоза к последнему вагону. Коротко кивнул - электровоз задрожал двигателями, заурчал. Вот так-то... пусть все будет настоящим. Рука коснулась синего вагонного корпуса, прошлась сверху вниз по ребрам жесткости. Денис усмехнулся, вдруг вспомнив момент, когда впервые обратил внимание на то, что на плацкартных вагонов пять гофрированных линий, в отличие от трех - на купейных.
   Вход в тамбур вагона с номером "21" была открыт. Денис забрался по ступенькам, захлопнул за собой дверь и направился в глубь пустого салона.
   Пустого - если не считать еще одного пассажира.
   - Здравствуй. - сказал Денис, подходя.
   - Здравствуй.
   - Ждешь?
   - Конечно.
   - Который час?
   Ира улыбнулась:
   - Знаешь, у меня нет часов. Но мне кажется, что сейчас ровно шесть утра.
   - Значит, у нас в запасе три минуты.
   - У нас теперь всегда будут только эти три минуты. А потом все будет повторяться. Ты знаешь об этом?
   Он коснулся пальцами ее ладони, провел ими до запястья.
   - Мне плевать. Я просто хочу остаться с тобой. Навсегда.

----------------------------------------------------------------------------------

Конец

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   5
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"