Рассказы отца Иосифа, монаха Саввина-Сторожевского монастыря, в миру Ивана Самойлова сына Мошкина более известного на морях полуденных под именем Джованни делла Московито, благородного и достославного кавалера
Аннотация: Сделанные им в кабаке города Энска, летом 16 ... никто уже не помнит какого года. О плене турецком, о морях полуденных, рыцарях благородных и не очень...
Рассказы отца Иосифа, монаха Саввина-Сторожевского монастыря, в миру Ивана Самойлова сына Мошкина более известного на морях полуденных под именем Джованни делла Московито, благородного и достославного кавалера.
Ну, мужики, давай по одной ... ибо сказано в писании "вино благословенно". Правда, то вино, что господь благословил и то, что наш целовальник гонит, это, как один мой знакомый говорил "две большие разницы".
Что ? почему мой знакомый так странно говорил? А как ему еще говорить, если он еврей трапезундский. Ну, жид, если по-нашему. Он русский язык от меня и выучил, в размере большого стрелецкого загиба. Как мог, так и говорил. Хороший был человек, дай бог здоровья.
Откуда у монаха знакомые такие? Ну, будет настроение, расскажу. А пока давай еще по одной, да насчет закуски распорядись честной компании.
Это кто такой умный, про пост вспомнил? Кто из нас монах, ты или я ? Я свои посты, если хочешь знать, на сто лет вперед отдержал, купно.
А вот не дай тебе бог узнать, как посты на сто лет вперед держать. Ну, молодежь, ладно - напросились, так слушайте.
Да еще нам по одной, рассказ долгий будет.
Вы не смотрите, что седой я да старый да руки к дождю скрючиваются. Это я сейчас такой, а раньше был орел орлом - коса сажень в плечах, кудри черные из-под шапки вьются, борода вперед, чисто как знамя торчит - стрелец московский, одним словом. Цари на Москве нас очень жаловали. Ну и мы им служили хорошо. Идем, бывало, по улице, земля дрожит, девки сами на шею вешаются - пищаль на одном плече, сошка на другом, сабля у пояса, шапка высокая набекрень, кафтан...
А вот ничего и не красный, эх ты , тетеря. Красный - это стремянный полк, царева охрана, там такие орлы, что вам и не снилось. А у нас был черный с зеленым - приказ Мишки Озерова, ясыря "ласка". Ясырь - это клич боевой, если кто не знает. Литвины да немцы его хорошо выучили. Хотя литвины и сами не промах, особенно гусары крылатые - налетят, бывало, накинутся, оглушат треском - тут успевай рогатки выставить, да прицелится или ... но мы успевали, а то бы я с вами сейчас не сидел.
Так и служил, до пятидесятника дослужился, в сотники метил. А потом нас на береговую службу перевели, татар в диком поле гонять. Вот тут моя удача и закончилась. Шли мы на Усерд-реку острог ставить, шли степью, шли, да не дошли - скрали нас татары. Мы с товарищами под вечер в овраг спать завалились, стражу выставили, все по чести - а просыпаемся - стоят над нами, нехристи, зубы скалят. Как сторожей сняли, бог весть. Я, конечно , приклад об их косые рожи обломал, да помогло слабо - аркан накинули, да в Крым повели. Как дошел - рассказывать не буду. До сих пор к дождю та дорога сниться.
Ну, давай мужики еще по одной. Вот так я посты на сто лет вперед и отдержал.
Короче, довели нас до Кафы-города, чтоб его, проклятого, запорожцы навестили, довели, да на продажу выставили. Солнце жарит, небо не наше, камень вокруг желт да бел, деревьев и нет почти. А ты стоишь в цепях, да на людей смотришь. Каких - да самых разных - тут тебе и турки в чалмах да накидках, татары, армяне и совсем какие-то неведомые. Смотрят на нас, прицениваются. С Руси тоже ходят - монахи да дьяки царевы, выкупают, кого можно. Даром что-ли со всей Руси полонянные деньги на то собирают. Узнаю, кто зажал - лучше сразу в землю закапывайтесь. Дураков нет? Вот и славно.
Может, и меня бы выкупили, да не судьба - продавец, собака, неосторожно ходил. Мне цепи чуть-чуть, да хватило, кулаком махнуть. Он, когда очнулся, разозлился очень, да туркам меня и сдал на галеры. Ну, бог с ним, ему теперь все равно кроме каши манной есть несподручно. А меня в порт повели, на каторгу, это галера турецкая такая. Как увидел ее с берега - хоть и понимаю, что на смерть свою гляжу, а глаз отвести не могу. Черная вся, ладная, весла, что крылья у птицы сказочной да нос острый клювом вперед торчит. Красота, да и только. Давай мужики, помянем всех, кто на той красоте богу душу отдал.
Короче, завели меня на борт, да к веслу приковали - здоровое весло, тяжелое - втроем еле ворочать можно. Справа поляк сидит - Марко Якимовский, с Подолии, из крылатых гусар - самого гетмана ихнего войсковой товарищ. Высокий, весь тощий с галерных харчей, на виске ссадина - никак от моей пули. Слева - Ивашка, казак из запорогов. Ой, как они у меня через голову ругались поначалу. А на соседней лавке - тот самый еврей. Уж как его на галеру попасть угораздило - понять не могу. Много нас там таких бедолаг было -к веслам прикованных, и наших и не наших и православных и латинян - не галера а башня вавилонская. Сидим на скамье, спим на ней же, когда удается. Над головой палуба, турки сверху ходят, говорят не нашему, смеются. Над нами видать. Как поход - парус хлопает, паша лается, барабан на корме бьет, веслам ритм отбивает. Надсмотрщик, нехристь проклятый, тоже бьет, выслуживается. Да по нашим спинам все. Когда за бортом вода черная была - молились святому Николе, чтобы запорожцев навстречу послал. А потом под веслами вода белая совсем пошла, и солнце как в пекле жарить стало - стали у Бога шторма просить, да посильнее. Зачем? А чтобы весла бросить и к водяному в приказ уйти. Да над турками напоследок посмеяться, как они вместе с нами тонуть будут.
Вот только богу виднее, что посылать. Не послал он ни шторма, ни запорогов - послал Сильвестро, паренька итальянского. Молодого совсем. его с одной из партий кандальных на борт прислали. Капудан-паша наш паренька не стал к веслам ставить, к себе взял, в поварята.
Это кто там сказал "Повезло?" А ну иди сюда, я тебе такое же везение устрою ...Испугался ? И правильно сделал. Парнишка вот тоже испугался, и сильно. Турки-то любят все, что движется, а капудан-паша по этому делу даже среди своих отличался. Его из Стамбула от греха на флот убрали, чтобы он султану рогов не учинил. Так что пареньку было чего пугаться. Вот только испугался он, да не растерялся, ключ от кандалов ночью стащил и к нам - спасите мол, душу христианскую. Марко, сосед мой, как руки свои без цепей увидел - враз ума лишился, хотел в драку с одним веслом броситься - насилу успокоил. Нас на борту сотня, да и янычар тоже сотня, здоровые все, злые да мясом кормленные - только поляжем зря. Тут с умом надо. начали ночью в оружейку турецкую лазить, доску выломали и пошли порох таскать. Таскать, да на носу, под янычарскими каютами складывать. И десяток сабель утащить удалось, под ногами в соломе попрятали. Как ночь потемнее - ползешь на карачках с кормы на нос во тьме кромешной, от каждого шороха вздрагиваешь, чуть скрипнет что-то наверху - замрешь, да холодным потом обольешься. Страх, да и только. А днем обратно кандалы замыкали, чтобы не заметили. Хорошо хоть в порту каком-то стояли, туркам было не до нас. Так одну ночь таскали, да вторую, а на третью капудан-паша за паренька всерьез принялся - даже у нас слышно было, как он ругался и в евнухи продать грозил. Ну, думаю, надо спасать. Цепи я отомкнул, велел пока сидеть тихо до срока, а сам уголек с жаровни стащил и полез янычарам побудку устраивать. Ползу под самым днищем, огонь на груди прячу, грудь жжет, спина холодным потом обливается. Тут ветерок налетел, качнулась посудина наша, плеснула вода да огонек и залила. Ну, думаю - пропал. и не я один -все пропали. И Сильвестро, паренек итальянский и Марко-гусар, что сейчас сигнала ждет, к драке готовится - покрошат их янычары, как есть покрошат.
Ну, давайте еще по одной, за удачу, нам она тогда понадобилась.
Ладно, думаю, плакать нечего, думать надо. Встал, оглянулся – гляжу, у борта турок сидит, кальян курит. А я уголек на лице растер, тряпку какую-то на голову накрутил - ночью в темень за тюрбан сойдет - да к нему. Дай, огня, - говорю, - курить хочется. По-турецки, само собой, захочешь - выучишь. Поверил, за своего принял, дал. И скользнул я с ним обратно, фитиль подпалил и мигом - назад. Только вылез - бабахнуло. Хорошо бабахнуло, ярко, я аж зажмурился. Глаза открыл - красота: огонь, дым, доски в небо летят, бочонки какие-то кувыркаются. Турки тоже летят, хорошо так, да в воду падают. Ну тут уж я ору, все орут, да на палубу лезут. Турок смяли, капудан-паша выскочил было сабля наголо, ругаться начал - "я, де, вас собак. Налетел я на него, махнул - не кричит больше. Уж на самую корму выскочили, уже "наша взяла" кричим - и тут нам навстречу янычар вышел. Один, но старый. А старый янычар, я вам скажу... они султану своему пол-мира к ногам положили. Как пошел ятаганом махать - раз - и Ивашка-запорожец за борт валится, два - Семен-белорус с разрубленной головой упал, три - я сам по палубе покатился. Хорошо хоть молодой был, гибкий - уклонился, а то бы напополам. Тут Марко-гусар саблю схватил, да на турка кинулся. Ой и рубились они - я аж загляделся. Турок визжит да вперед лезет, кривая сабля-кылыч так и блещет, Марко руку левую за спину заложил, да "на крыж" с янычаром рубится. Звон, стук, турок орет, Марко "пся крев" польскую поминает. Оглядываюсь – вижу, на соседних кораблях турки зашевелились, огни зажгли, весла на воду спускают. Ой, плохо будет нам сейчас, если не поторопимся. Схватил жердь какую-то, изловчился, да турка с галеры спихнул. Упал тот в воду, плывет, ругается. Не до него – в крепости гам, галеры турецкие на нас идут. Я ору «на весла» . Марко к рулю поставил а сам за барабан. Ой, как мы гребли тогда, аж весла гнулись. Галера и так ходкая была а уж ради такого случая чуть из воды не выпрыгнула. Стреляла по нам крепость с горы, стреляла, да не попала, корабли турецкие гнались – не догнали. Ушли мы от них.
День гребли, два а на третий к островку в море пристали - маленький, людей нету, одни камни из моря торчат. Зато вода есть, напились, да бочки наполнили. Стоим - на янычарских харчах отъедаемся да раны лечим. Галеру нашу отмыли, чтобы турецким духом не пахло. Сильвестро-итальянец на кухне кашеварит, Марко на корме с саблей тренируется. Мачту новую поставили да с парусами колдуют - такая красавица стала, что глаз не отвести. Одна беда - не знаем на каком мы свете. Немцы наши, голландский да английский ночью на звезды смотрят, говорят что-то про тропик какой-то, то ли северный то ли южный. Чуть не подрались. А что за тропик такой, и далеко ли от него до Москвы-города - неведомо.
Что? Отец-благочинный сюда идет? Со стрельцами ? Ну, давайте еще по одной, да посмотрим, на что нынешние стрельцы годятся.
*************
А старца того Иосифа, что в пьяном виде учинил буйство, у стрельцов государевых бердыши их отобрал, посадить в монастырскую тюрьму на хлеб и воду.
*************
P.S А имена и фамилии героев - подлинные. Только монашеского имени Ивана Мошкина не знаю, взял имя у другого, не менее колоритного персонажа.