Зарубин Михаил. Настоящие

НАСТОЯЩИЕ

Внешность мне вообще ни о чем не говорит. Бывает и бомж доктор наук. И даже, если человек лицом похож на европейского лидера начала 40-ых годов, я не спешу с выводами.

А имя-то у него какое: Марк -- полное противоречие действительности. Что ж, торопиться с ним пока не буду, задам, пожалуй, пару троек наводящих вопросов. Надеюсь разгадать этот ребус быстро, не хочу в будущем иметь с ним проблемы. Хотя в настоящем бы разобраться сначала, потому что своего противника я недооценил основательно.

Он логистик, жизнь для него шахматная доска, и "большие" люди -- обычные пешки. Не хочу быть приниженным.

-- Так, чем конкретно занимается отдел по борьбе с ШиМ? -- спрашивает детектив, переступая через ленту-ограждение. Какой-то служивый отдает мне честь.

Мы приближаемся к убитому, он все так же покоится на полотне из снега и голова его забальзамирована во льду. Медики уже окончили поверхностный осмотр и сейчас стоят в сторонке, ожидая приказа на эксгумацию трупа. В лицах некоторых наблюдается нетерпеливость, ведь небо над ними становится светлее и очертания домов четче -- былая ночь покидает этот край, -- а прибыли они глубоко до рассвета. Жители окружных зданий поддерживают их кислыми зевками и заскучавшими переговорами между собой.

-- Мы ловим людей, -- говорю я, -- которые используют природный дар "Забытых Письменов" во зло остальным.

-- Получается, я с рождения под подозрением? -- как-то грубо нападает Марк. Не нравится мне это, но он в чем-то прав: мы действительно давно за ним наблюдаем -- пока Меченый ведет законопослушный образ жизни и более того, имеет стремление помогать. И все же, великий дар изъедает его изнутри, таков рок всех избранных, он доживет максимум до сорока, потом погибнет от безумства, если не впадет в него раньше.

-- Сожалею... -- оправдание сказать я не могу, зато быстро сменить тему -- мой конек: -- не иначе заговоренный, -- и указываю на убитого.

-- Да, но мне интересно другое, -- чувственно меняет настрой на работу Марк, -- гляди: замерших брызгов от воды на снегу нет, будто его не здесь замораживали.

-- И добавлю, это была мгновенная заморозка, так как лицо до сих пор в румянце.

-- В наше время это можно сделать практически в любом ресторане, -- вмешивается молодой полицейский в синей фуфайке, -- а их сотни в городе!

-- Правильно мыслите, -- соглашаюсь я и почти вплотную наклоняюсь к стеклянной голове, что аж дыхание мое туманит ее поверхность, -- если бы не... кажется, там... прямо на лбу: отпечаток пальца?.. Причем хорошо сохранившийся!

-- Не может быть, -- не верит сержант и делает шаг к мертвецу, но мой не двусмысленный жест ладонью подавляет желание побывать в музее невероятного.

Параллельно детектив уж очень странно реагирует на услышанное: садится на одно колено, озирается по сторонам и на меня, коротко выдает информацию:

-- Это он. Узнаю его почерк. Поговаривают, он родился с невыраженным даром. Поэтому не может сохранять бесконтактную связь с человеком. Только напрямую, -- и, щурясь, как перед стрельбой, целится пальцем мне в лоб.

-- Интересно, -- задумываюсь я: интересно, почему он глаголет в страхе быть услышанным? Неужели, недолюбленный Богом настолько опасен, что более удачливый гипнотизер даже боится с ним столкнуться? Трус! -- Где его можно найти?

-- Ему принадлежит мясная фабрика на востоке города, -- резко отвечает Марк, будто прознал мои мысли, и вновь принимает позу задумчивого искателя на фоне серых стен, уныло трущихся о первые лучи солнца этого дня.

***

Желтый автобус, в простонародье именованный как "батончик" -- из-за характерной формы "закуски на бегу", -- подъезжает к фабрике ровно в семь утра, уже заполненный небритыми рабочими. Чтобы попасть внутрь предприятия, водителю приходится следовать по вершине границы бетонного канала, на дне которого, поблескивая красными букетами зари, волнуется маленькая речушка. Он описывает широкую дугу и только после этого въезжает на огражденную территорию по переброшенному через искусственную траншею железному мосту.

Когда-то здесь была равнина, на ней росла скудная трава и веники полыни. Спустя годы на этом месте построили крупный завод, но флора сильно не пострадала: по стенам зданий одноименно клеятся дурно-пахнущие стручки растений, а сквозь асфальт пробиваются толстые островки желтой осоки. Тут редко, где виден снежный порошок, чаще, земля в хрустящей пленке полиэтилена, и в воздухе кружит мертвый пепел, всякий раз, вздымающийся к небесам от малейшего порыва ветра.

С офисного этажа открывается куда радужнее картинка, чем окружающая среда, -- город на краю и в дали. Погребенные во мгле улицы путаются меж домов невысоких, холодный взор пенсне на горизонте тяжело скользит по свинцовым трущобам. Позади нищеты возвышаются стеклянные идолы, их тысячи глаз сверкают светом истины неземной. А где-то там -- к жизни рядом, -- молодеет синие небо, и подушки облаков мягко укрывают леса и поля, и забытую цивилизацию.

Не придуманный мир я замечаю лишь на мгновение, а потом, словно кипятком в глаза: горячий пар рябит несколько секунд, неприятная боль слышится в переносице, и вот, четкость окружающей меня проекции чувственно корректируется. Милое, корейского манера лицо предстает мне в мельчайших подробностях: выше тоненьких бровей, где-то слева, маленькая черная точечка, а над ямочкой на щеке ниже аккуратная родинка.

-- Вы к директору? -- спрашивает она без намека на акцент. -- Его сейчас нет, но он скоро будет. Вы можете подождать здесь. Чай, кофе?

Мои предпочтения падают на первое предложенное. Я благодарственно кланяюсь и присаживаюсь на одно из трех свободных кресел.

-- По какому вопросу вы к Арсену Натановичу? -- интересуется секретарша, выуживая блюдце с чашкой испод стола. -- Может, его поторопить?

-- Незапланированная проверка предприятия, -- охотно делюсь я лже-информацией.

Девочка -- от услышанного -- внезапно застывает в причудливой позе, будто стоп-кадр, но быстро выходит из ступора. Изобразив на лице оправданную улыбку, она смущенно говорит:

-- Самовар, то есть, кипятильник, там, -- и указывает на дверь, за которой, собственно, быстро и скрывается.

Ну да, конечно!

Я аккуратно выбираюсь из кресла и на цыпочках подхожу к двери, и ухом липну к открытой щелке. Разобрать слова трудно, но ясно, что по ту сторону ведется диалог. Похоже, мой план больше не актуален, но раскрывать себя не стану, посмотрю, как дальше будут развиваться события.

Нагретый поролон кресла я занимаю прежде, чем в комнате заиграл разношерстный чайный аромат. Секретарша в своих холодных дрожащих ручонках презентует мне напиток в фарфоровой посудине. Его крепость едва обжигает язык, однако, вкус от этого ничуть не страдает. И хоть травы явно не с Альпийских гор, но это произведение имеет место жить в скромной гостиной старого англичанина, который решился покончить с собой, испив сладострастный букет цветов напоследок...

***

Черная вуаль ночи снята неожиданно, занавес, наконец, поднят. И вроде бы прекрасен мир от этого должен стать, но правда, сегодня, как никогда горька. Опустение. И вокруг эти бездушные машины, именуемые людьми, словно заведенные на ключ, постоянно имитируют, что они живы, а в их глазах, все же, пустота. Марк подавлен, он с каждым прожитом днем все больше убеждается, что само существование человека уже не является духовной ценностью, и взамен этого приходит очень актуальное слово: потребитель. Но выход есть: возвратиться в точку не возврата, только, какой ценой?

Госпожа, Смерть, готовьте колесницы...

А Таня, наверное, сейчас дома, нежится в кровати. Одна. Скучает ли? Верно, да. Однако иного финала нет, и не будет, таков закон и порядок ее жизни: чистой и не омраченной. Зачем все это?! Почему бы ей не отдаться мирному мальчику с хорошей родословной, нарожать детей, и счастливо прожить с ним до старости? Потому что по воскресеньям она будет запираться в ванной и горько плакать. Татьяна не сможет смириться, стать очередной ячейкой в этих чертовых сотах этого идеального общества, где всюду мерзость лжи!

Или это всего лишь думы и вымысел самого Марка? Он сумел в голове выстроить настоящий мир, где каждый человек -- подобие Мастера -- идет своим путем к заветной цели, зная, что наградой станет смерть.

Сон исчезает не сразу: кадры вечной игры рвутся на волю, будто тот человек, только что обратившийся в вампира, но солнце беспощадно к нему. Он холодно искрится и с каждой секундой все меньше напоминает живое существо, и вот от него остается один пепел. И неужели после этого у кого-нибудь повернется язык сказать, что он был? Детектив не знает, зато верит в знаки и особенно, если они настолько очевидны.

Игральная карта лежит аккурат на краешке стола, и уже нет сомнений, что масть ее именуется судьбой. На лицевой стороне вместо типичного зеркального рисунка шестерки или короля интересный символ: римская единица без правой нижней горизонтали и вдвое меньше буква "Е", с удлиненной средней линией, примыкающей к числительному. Марк внимательно осматривает знак, крутит, глядит с разных ракурсов, но ничего подобного он еще не видел. Обратная сторона карты представляет собой желтый пергамент с множеством вкраплений. Это письмо, написанное Меченым высшей ступени. Каждая точка -- зашифрованный код, фрагмент большой мозаике, который не прочтет ни одна машина, но осознает мыслить, коем и является детектив.

***

-- Ты уверен, что лекарство работает? -- спрашивает некто.

-- Конечно! Я с ним уже целый год девочек завлекаю, -- заверяет второй.

-- Что-то не похоже, ведь этот кабан только что моргнул.

-- Не может быть: я сам видел, как он испил чая -- дозы было в самый раз, чтобы вырубить лошадь на пару часов. Гляди.

Чья-то ладонь грубо бьет меня по щеке, в нос ударяет противный смрад гнилого мяса. Надеюсь, темного отпечатка на лице не останется, потому что такую гадость, очевидно, даже кислотой не вывести.

-- Кстати, ты проверил его документы?

Пора. Я резко вскакиваю и бью того, кто сомневался, кулаком в лицо, а другому ребром ладони по кадыку, и вынимаю ствол из потайного кармашка на ноге. Но усмирять уже некого: оба валяются на полу, так и не поняв, что произошло. Держась, кто за что, они стонут от боли и захлебываются в собственных слюнях.

Проводить допрос желания вообще нет, сориентироваться бы сначала, где я. Под потолком лампочка держится за оголенные провода, стены измазаны кровью, а пол усыпан косточками и в углу самая большая вонючая куча.

Эта парочка быдло затащило меня на бойню! А раз сразу не прикончили, значит, ждут кого-то, и, думаю, тот, чей кадык еще не вдавлен в шею, поведает мне о местных обычаях. И что-то мне подсказывает, что "пустить на колбасу" -- здесь соотносят ко всем мясосодержащим животным.

Неотесанного хмыря я хватаю за грудки и на полном серьезе спрашиваю:

-- Гостей ждем?

-- Пошел ты! -- грубо бросает чернорабочий и опрокидывает голову назад, чтобы кровь из носа не попала в рот.

Что ж, по-хорошему никак, будем тогда идти обходными путями по битому стеклу. Я, конечно, не садист, но ломаный хрящик все-таки придется вдавить внутрь черепа. Боль, наверное, адская. Однако мой оппонент держится мужественно: банально теряет сознание. Через пару секунд отстойная куча в углу возвращает его в реальность. Я дублирую вопрос.

-- Хозяин, -- морщится отброс общества, -- Арсен Натанович должен скоро здесь появиться и...

Договорить он не успевает: дверь позади меня громко хлопает, отворяясь. Внутрь камеры, словно заводные, вваливается парочка секьюрити, по их телосложению мне сразу становится ясно, что стероиды они употребляют утром, днем и перед сном. А их каменные улыбки тут же настраивают меня на программу "зажаться в углу и тихонько постанывать". Но сегодня мне фартит, первый телесный контакт оказывается не ударом по почкам, а всего лишь заламыванием рук и настойчивой просьбой устремить взор на выход из помещения.

В конце коридора я вижу толстого карлика, такие часто в цирках выступают, правда, карнавальная маска сегодня надета вверх тормашкой и она явно не предназначена, чтобы смешить. Да, кошмарное зрелище, и еще ведь есть напасть: передвигается, мой маленький друг, удивительными скачками в пространстве. Мгновение назад его силуэт представлялся мне размазанным в дали, и вдруг он появляется в проеме двери.

Арсен Натанович вовсе не клоун, просто парода у него необычная толи цыганская, толи кавказская, да и имидж разношерстный. На первый взгляд -- это строгость: смокинг и под ним темно-розовая рубашка, приглядевшись, осознаешь ценность золотых цепей и браслетов, а сделав сравнительные анализ, понимаешь, что гладко вылизанные волосы назад и черная борода являются отличительной чертой еврея.

Странные мысли проносятся в голове очень быстро, и вот, дубовый палец вонзается в мой лоб. Волны, в буквальном смысле, прокатываются по всему лицу с невероятной болью, выворачивая душу наизнанку. И я ничего поделать не могу. Моя воля сдавлена и издает последние окрики, как мышь, попавшая в пасть кошки, и до конца так и не ясно -- это писк мольбы о легкой смерти или агония.

Но я не хочу, чтобы мой обезумевший труп остался здесь гнить. Поэтому сдаваться -- не в моих правилах, и тем более в этой борьбе, где все средства хороши. Арсен Натанович первый идет под раздачу, его я вывожу из строя мощнейшим ударом между ног, и, о, чудо! Оказывается, вышибалы были под ментальным контролем хозяина, и теперь они абсолютно дезориентированы в пространстве. А я работаю по старой схеме: одному хуком в челюсть, другому костяшкой в горло, но тут восстает третий -- чернорабочий -- и бросается на меня со спины. Он грубо толкает меня лицом о стену и вдавливает в засохшую кровь. Этот смрад тут же пьянит и одновременно бодрит на то, чтобы ударить противника локтем по ребрам и, развернувшись, каблуком в рыло.

И чего тут Марк боялся? Подумаешь, кадры напоминают анонс известного кинофильма про расчленения: приглушенный желтый свет, вокруг грязь и разврат, и пятеро друзей... Арсен Натанович, хоть и барон с экстрасенсорными способностями, но все тот же человек с типичными слабостями, а значит и разговор по душам обойдется без формальностей. Только это потом, сначала я вызываю ОМОН зачистить участок.

И теперь, когда изумленная секретарша, уложенная своей манекенной рожей в пол, видит, как ее босс согнут вдвое и за его спиной виднеются наручники, можно считать, что премия в конце месяца мне обеспечена, ведь столько сделано: черная бухгалтерия найдена и благодаря ней прикрыта целая сеть наркобизнеса. Раз. Нелегал переправлен на родину. Два. И главное -- преступление века уже не является априори быть исполненным. Три! Неплохие перспективы на будущее, и все же так гладко не бывает, и даже если первые два пункта исполняются без заминки, то последний -- самый важный пункт -- портит всю статистику.

***

Сотни образов, знаков и чертежей неизвестных машин являются везде, куда падает взор Марка. Понять, что их связывает трудно, но выглядит это завораживающе: вот флаги Тамплиеров и кадры их Крестовых походов, из тумана выходит Аввакум и кого-то благословляет двумя перстами, а вокруг уже рисуются свастики и древние артефакты Майя, но все это мигом зачеркивает ярчайший "хвост" сгорающего метеорита, и неведомые существа, умоляющи, глядят в небо, пронзенного огромным синим кольцом. Но вот из пучины страданий выходит сам Создатель.

-- Я знаю, кто ты такой, -- громогласно говорит Он. -- Я знаю, что тебя волнует. Я знаю, как сильно ты страдаешь... Найди Нас, не закрывай глаза! -- И исчезает, а вместе него мерцает кладбище ночью и церковь под луной. Завершает послание тот самый знак, под которым тут же все меркнет и становится ничтожным. Марк часто моргает -- наваждение уходит. Теперь он знает, в чем его предназначение. Дверь -- свет в конце тоннеля, -- наконец, открыта, осталось лишь войти в новый по-настоящему осмысленный мир, где ждут и понимают.

Неужели, путь завершен?.. Или это фальшь? Заговор Трех. Кто они: сектанты, черные кардиналы, пришельцы среди людей? А, не важно! Как ни крути, но, однозначно, заманчивое дельце наклевывается. Так и быть, отпуск подождет, ведь он все еще детектив. Что ж, пусть даже это будет последнее его задание, зато истинная правда станет известна общественности. Да, многих она повергнет в шок, других банально сведет с ума, а третьих же заставит раскрыть себя.

Телефонный звонок мигом возвращает Марка в реальность.

-- Да, Татьяна... уже сегодня?!.. А Николай Иванович на месте?.. Выезжаю!

Он и забыл, что сейчас занят, куда более реальным делом, нежели разгадкой бытия, и его долг спасти людей от неминуемой гибели. Карту детектив решает держать при себе, ближе к сердцу, -- слишком уж ценная вещь, да и в будущем, возможно, она может неожиданно стать пропуском. А вот подковка, однако, тянет карман к земле... Все, больше ему нечего брать с собой, пора и честь знать и храм Христа Спасителя спасать.

До стоянки он добирается стремительно, по дороге запугивает дамочку с маленькой собачкой и нелестно отзывается о ее кривой парковке, но ловит себя на слове, что на машине ему не добраться до пункта назначения: утренняя фаза час-пика в самом разгаре. Придется своим ходом через дворы, где много нелицеприятных персонажей, вроде тех бездомных наркоманов. Но первые пять минут пробежки тут же выбивают из него желание проявлять хоть какие-то эмоции к окружающим, в голове также не многословно: "может, передохнуть?". В груди бьет озноб, в горле чешется судорожный кашель и в глазах темнеет -- Марк явно не любил физкультуру в детстве.

Но он ни секунду не мешкается и продолжает следовать по призрачному маршруту, надеясь, случайно попасть прямо к дверям храма. И так оно и происходит, только дорогу вдруг перебегает черный кот.

-- Фу, напугал! -- тихо бормочет детектив. -- Хоть я и не из суеверных.

И опять у него возникает это чувство, будто кто-то всеми нечистыми силами пытается доказать, что Он существует. Страха нет, но беспочвенная робость настораживает. Спокойствие, сейчас надо отдышаться и мирно зайти внутрь.

А двери впереди уже отворяются...

-- Боже Всевышний... -- кается Марк, словно, видит чудо.

-- О чем это ты? -- как ни в чем не бывало, спрашивает Татьяна и прикрывает за собой двери.

-- О наших грехах. -- Детектив вновь принимает строгий вид, теперь в нем читается решительность и беспощадность к любому противнику. Так обмануть! -- Какова ситуация?

-- Число людей, желающих прикоснуться к иконам, достигло отметки "тысяча".

***

Допрашивать Меченых -- наиинтереснейшее занятие. Во-первых, они всегда смотрят в глаза, не скрою, иногда это пугает, зато я точно знаю, что собеседник разговаривает именно со мной. Во-вторых, их поведение при допросе часто превращается в представление: они пытаются внушить различные образы, заставить развязать себя, однако, все тщетно, кроме веселья, больше никаких эмоций это не вызывает. В-третьих, очень забавно наблюдать, как они пугаются, когда видят, что я тоже владею их псевдо магией. В общем, соскучиться с ними нельзя, хотя бывают такие зануды, вроде этого Арсена Натановича.

Он, молча, сидит напротив меня, руки крепко связаны за его спиной и по моей просьбе еще и пальцы скручены, и так уже двадцать минут. Все мои попытки установить диалог не венчаются успехом, поэтому мы просто глядим друг на друга. Со стороны посмотришь, будто голубки или кровные враги с рождения.

-- Думаю, тюрьмой тебя бесполезно пугать, -- решаюсь я использовать запасной вариант, -- и говорить ты ничего не будешь? -- В ответ следует еле заметный кивок. -- Но мы оба понимаем, что говорить придется и конкретно по нашему делу. Не заставляй меня лезть к тебе в душу...

Меченый не реагирует на мои угрозы, да, вообще, никак не проявляет жизнь, словно горгулья, желающая превратиться в камень.

-- Сержант! -- зову я. -- Несите прибор.

В камеру для допроса входит молодой служивый, в руках у него небольшой аккумулятор с двумя контактами. Он ставит технику на стол и, отдав честь, уходит прочь. Я тоже не церемонюсь, сразу подключаю один провод к плюсу, а другой подношу к подозреваемому. Арсен Натанович отстраняется от меня, вертит головой -- понимает, что его ждет. А электрические щипчики уже в паре сантиметров от его подбородка, еще чуть-чуть и..., но нет. И этот орешек с гнильцом, треснул только так.

-- Я все скажу, -- испуганно бормочет он. -- Мы никогда лично не встречались, он всегда посылал нам письма, в которых были указания.

-- Он что призрак? Как его найти?! -- на всякий случай я приближаю контакт к его лицу еще ближе.

-- Точно не знаю, но, кажется, ему принадлежит поместье в каком-то селе, где староверы живут. Это все!

Я довольно ухмыляюсь, конечно, ток для Меченых хуже яда. Не редкость, что после электрической, в шутку называемой в нашем отделе, кастрации, они лишались дара, после чего становились обычными людьми, либо погибали. Поэтому этот метод используется только за особо тяжкие преступления, зато запугивать этим никто не запрещает.

Итак, хоть и информации мало, но кое-какие выводы можно делать уже сейчас. Известно, что есть некий персонаж -- глава всех Избранных, который почитает традиции и любит отправлять телепатические письма. И тут самое интересное, ведь прочесть их может каждый Меченый и Марк не исключение. Получается, он обо всем знал и промолчал. А может он и есть тот самый, кто стоит за Монархом?..

***

-- Что-то я не наблюдаю народа, где все? -- спрашивает Марк, глядя по сторонам.

-- Мы возле черного входа, -- объясняет Татьяна и пропускает его внутрь храма.

Всего пару шагов и все меняется. Даже потусторонний мир не может похвастаться таким духом, который присутствует здесь. Эта атмосфера бесконечности и идеи, понятной каждому, будто это место было покинуто много веков назад. И поэтому вокруг чувствуется присутствие самого Создателя. Он везде: в мощеных стенах из белого мрамора, в мозаике лик, иконах, тысяч свеч и в этом своде -- чистом, не оскверненным людским грехом. А дышится, как легко! Время здесь едино для всех.

Навстречу детективу движется батюшка, хотя на вид еще холоп. Выглядит он по всем канонам: черная ряса, фиолетовый воротник, крест на груди, кроткая борода, осуждающий взгляд. Богомолец ведет с посетителями осторожно, чувствует атеиста, хотя покрестись его, все же, пытается, но Марк жестко подавляет это дело на полу слове.

-- Не стоит, -- предупреждает он взмахом руки.

-- Как скажите, -- добро улыбается служитель церкви.

-- У вас все готово? -- спрашивает Татьяна.

-- Да, сестра моя. Прошу, проходите.

Они пересекают молебный зал и проникают в потайную комнату, где хранятся знаменитые "Дары Волхвов". Сейчас иконы прикрыты шелковыми простынями, но уже совсем скоро многие и многие прикоснутся своими грязными губами к этим священным творениям. А ведь страшно подумать, сколько людей придет сюда, и среди них однозначно будут как здоровые, так и больные непонятно чем. И даже яда не надо, все и так перезаразятся. Из-за этой маниакальной веры одни проблемы!

-- "Дары Волхвов" мы поставим на стенд лицом к народу, -- говорит батюшка и мягко ведет ладонью то в одну, то в другую сторону, -- патриарх будет стоять за иконами, и я рядом с ним. Так что, если кто-то попытается совершить скверное деяние, мы это сразу пресечем.

-- Хорошо, -- соглашается Марк, -- тогда мы с Татьяной затеряемся в толпе, а Николай Иванович с группой проконтролируют все входы и выходы.

-- Осталось полчаса -- вам пора покинуть это место, -- грубо, но справедливо подмечает церковный служитель, -- и зайдете вы только вместе со всеми.

Так они и поступают: покидают храм через черный выход и выходят на площадь с другого конца, прикинувшись православной парочкой. А людей, действительно, много, и копошатся все, будто муравьи в своем жилище. Пробиться к центральным дверям Марку представляется почти невозможным, но Татьяна успокаивает, мол, если косить под несчастных -- могут и без очереди пропустить. Однако привлекать к себе внимание нельзя, по крайней мере, пока не отворятся ворота, а среди сумасшедших потом раствориться не трудно.

-- Знаешь, что я подумал, -- шепчет детектив коллеге на ухо, -- а ведь иконы протирают каждые пять минут, то есть, даже если яд удастся незаметно спрыснуть, его все равно быстро сотрут. А так как, цель нашего преступника -- это подставить Церковь, то волей-неволей получается, что предатель -- кто-то из хранителей этого "празднества", который в любой момент может подсыпать яд, не привлекая к себе внимания.

-- Но кто? -- недоумевает Татьяна и покрепче хватает его за руку.

-- Интересно, правда? Хотя все очевидно, ведь только один протирает иконы. Думаю, не ошибемся, если возьмем первого, кто попытается продезинфицировать наши "дары". Осталось лишь подтвердить мои догадки. Идем, мы должны быть в начале толпы.

О, это чувство, когда зажимают, вроде бы не до нежности, но тошнить начинает от сотен запахов пота смешенного с дешевым парфюмом, и эти "мокрые" люди лезут со всех сторон. В такие моменты Марк обычно обхватывает голову руками и тараном несется вперед, но сейчас не тот случай -- могут ударить: на что только не способны фанатики. Поэтому он сразу сворачивает к домам, где их еще не так много.

-- Таня, -- останавливается детектив, -- иди туда одна, мне надо кое-что проверить.

-- Что? Но!.. -- она не собирается отпускать его.

-- Давай, -- успокаивает он, -- я вернусь, -- и быстро теряется в толпе.

Просто, зачем все эти сложности, если запасной вход всегда открыт? Вот и Марк удивляется своей не сообразительности, но уже поздно, его противник оказывается умнее.

-- Черт! -- злится Марк и бьет ногой о закрытые двери. Его провели вокруг пальца, как заигравшегося умника. -- Так, стоп, -- рассуждает он вслух, -- а ведь крестят правой рукой, а не левой, и эта татуировка на пальце...

Додумать он успевает: колокол начинает бить так, будто отсчитывает последние секунды жизни перед апокалипсисом. Детектив понимает, чем это чревато, и, все-таки, он должен стоять в очереди первым, или лучше довериться Татьяне? Да и Николай Иванович на подхвате, поди, разберутся. Но только если бы не этот крик...

***

Рация буквально разрывается от нескончаемого потока сообщений. Говорят все:

-- Что происходит? Почему они кричат?

-- Там полная неразбериха, где наши?!

-- Мы не можем их сдержать! Центральный вход потерян...

-- В секторе "А" сильная давка. Кто закрыл запасной выход? Андрей! Андрей!!!

-- Откройте, наконец, эти чертовы двери! И объясните мне, что здесь происходит?!

И среди этого безумия проскакивает одна единственная фраза, заставившая всех замолкнуть:

-- Патриарх... он упал. И вокруг него еще несколько человек попадало.

Подпитанный страшными известиями, я подъезжаю к храму и своими глазами вижу, что все это правда: сотни людей несутся на площадь в бешеном ритме, и остановить их нет возможности. Это же, как надо напугать, чтобы самое разумное существо на планете скатилось до глупой скотины? И этому животному все равно, что собрат валяется в грязи и его затаптывают такие же немощные.

М-да, подобное шоу наверняка войдет в историю.

Но, кому вручать приз за лучшую режиссуру? Неужели, мои опасения подтверждаются, и Марк, действительно, за всем этим стоит? Трудно ответить, но на допрос ко мне он точно попадет, уж об этом я позабочусь!

***

Детектив теряется, не знает, что ему делать: ноги тянут внутрь -- помочь Татьяне, а разум настаивает переждать бурю, да и без дела нельзя сейчас быть. Он оглядывается назад и в тени подворотни замечает батюшку, умело скидывающего с себя рясу. Вот он -- предатель, его надо брать. Марк, не раздумывая, срывается с места, да так резво, что противник сначала не понимает, что происходит. Но рассмотрев лицо недавнего знакомого, тут же сбегает в переулок и на проезжую часть.

На дороге незамедлительно образуется затор из десяток машин и столько же недовольных водителей. Детектив их понимает, но и они не должны быть эгоистами, ведь неспроста такая беготня! И все же на него пару раз наезжают, а он выкрикивает, что, мол, из полиции и ведет преследование. Ему не верят.

Но погоня, все равно, продолжается и стремительно дислоцируется в заброшенный район. Вокруг типичное безлюдье и много оледенелых тропинок. Только это не имеет значения, потому что бывший богомолец быстро штурмует первый же открытый подъезд и детектив за ним следом, совершив этим самую большую ошибку в своей жизни...

***

В молебном зале тихо. Под мраморным куполом стелется дымка от давно затухших свеч, образуя в воздухе причудливый образ, и носится он, словно зверь в дремучем лесу, и лишь редкие лучи солнца пронзают это существо. А на дне ходят они, все, как один: желтый костюм с аквариумом на голове и из спины торчит трубка от пылесоса; в руках распылитель и поверх него планшет, синий дисплей которого постоянно моргает, но одна надпись постоянна: "биологическая угроза".

С момента выброса прошло около получаса, но за это время трупы уже успели покрыться слоем добротной плесени. Трудно поверить, что теперь в чьем-то сердце созревают споры и легкие заняты под грибницу, а рот используется в качестве рассады. И это еще Токсоплазма гондии не созрела, тогда этот коварный гриб-паразит сможет подчинить человеческий мозг и перепрограммировать его на статус: "защитить потомство". Однако, люди, прибывшие сюда по красному коду, не допустят подобного финала, ведь иначе город придется обвить колючей проволокой и поставить его на карантин на несколько месяцев.

Без работы не останутся и подконтрольные отделу по борьбе с ШиМ органы власти над Селекционерами, упустивших момент ввоза редкой тропической флоры. Проверок, громких увольнений -- всего этого не избежать. Хотя время на исправление у них есть: пока последствия теракта не утихнут, они могут вести расследование, и, похоже, меня назначают куратором, то бишь основная работа взвалится на мои плечи.

С чего начать или продолжить? Показания Меченого имеются, а тот причастен к недавним волнениям, следовательно, надо искать его хозяина, но вдруг это Марк? Черт! Кажется, ему удалось заселить идею в мой разум. Главное не поддаваться чужим мыслям. Как говорил покойный друг: "если осознаешь, значит, можешь бороться". А я понимаю и знаю, что надо делать.

Лэптоп я возвращаю полицейскому, -- насмотрелся уже фильма про апокалипсис, -- и подзываю старшего группы. Он рутинно салютует, докладывает:

-- Ситуация стабилизировалась: площадь отцеплена, все выжившие прошли медосмотр и были отпущены по домам, остальные доставлены в госпиталь.

-- Что по жертвам?

-- Пока их нет, ждем данных из храма.

-- Подозреваемые есть?.. -- с намеком спрашиваю я.

-- Задержан служитель храма, активировавший капсулу с ядом, -- не понимает он и хмурится, речь его замедляется: -- Его заметил один из прихожан.

-- Где он сейчас? -- не придавая значения, продолжаю допрос. Зачем ему знать, что мои полномочия на этой территории не распространяются? Вот и я так считаю, и пусть Шаманы меня простят.

-- Там.

Указание полицейского приводят меня к серому фургону, где со свидетелем уже работает эксперт. Мешать им не буду, подожду, пожалуй, да и обстановку вокруг надо бы трезво оценить, пока время есть. Докладчик не обманул, действительно, территория огорожена сине-белыми авто и желтой лентой, и внутри запретной зоны посторонних людей нет, лишь редкие патрули контролируют участок. Ближе к дверям храма живая сила нарастает: к импровизированному крыльцу припаркованы мощные грузовики с этикеткой химической опасности и, прикрываясь ими, военные держат оборону.

Чисто сработано -- это я про теракт: всех на уши поставили, даже организация, в которой работаю я, заинтересовалась этим происшествием. Да, теряем контроль над ситуацией, преступность медленно, но верно растет, и главное, ведь на скамье подсудимых все чаще оказываются Меченые. И не случайно: за последние сто лет их популяция значительно возросла, будто кто-то специально выводит новую расу, взамен прежней -- не дееспособной.

Напряжение усиливается. Двери храма медленно отворяются. В рядах армии слышатся знакомые щелчки -- автоматы сняты с предохранителей. Деревянные створки достигают своего предела. Что происходит внутри, трудно разобрать -- солнце создает световой барьер. Зато по ту сторону оно видит всех. Секунда, другая и из тени выпрыгивает ужасное существо. Тварь успевает преодолеть несколько метров, но на подходе военные начинают стрелять. Цель поражена, мертвое тело быстро накрывают белым куполом, так, что разглядеть незваного гостя больше не представляется возможным. Хотя в глазах некоторые все еще плывет размытый образ: это человек, у которого вместо кожи пепельно-зеленый мох, и чьи глаза источают изумрудный свет.

Вслед за монстром выходит эколог, люди с оружием невольно целятся в него, пока не осознают, кто это. Он приближается к месту убийства и присаживается на одно колено, ткань пред ним чуть приподнимается. Театральной паузы ученый не держит, сразу бросает внутрь газовый баллончик и быстро пресекает открытые участки купола. Потом, как ни в чем не было, пробивается к военным.

А вот этот персонаж мне интересен, надо бы с ним потолковать.

-- Простите?.. -- привлекаю к себе внимание, -- Это же Токсоплазма гондии?

Знал, что смогу его заинтересовать. Эколог обращается ко мне, на ходу снимая большой тряпичный шлем:

-- Вы правы. Биологией интересуетесь?

-- Хочу быть с природой в ладах. Михаил Нестеренко.

-- Как бы мне этого хотелось, -- улыбается он. -- Сергей Стеблев.

Мы приветствуем друг друга рукопожатием. Встреча состоялась, в доверие я втерся.

-- Что вам угодно? -- спрашивает ученый.

-- Как можно больше информации по храму. Много ли жертв?

Мой новый знакомый делает шаг в сторону к тени автомобиля и, облокотившись о грузовик, начинает свой рассказ:

-- По предварительным подсчетам -- человек двадцать-двадцать пять, но трудно определить: слишком быстро распространяется паразит. Придется все там выжечь, не оставив шансов на опознание родственникам, иначе зараза пойдет дальше.

-- Такое ведь впервые, верно?

Я где-то нахожу два раскладных стула и предлагаю на них посидеть.

-- Да. Токсоплазма гондии подпитана чем-то, благодаря чему она делится с невероятной скоростью. Знаете, я успел провести экспресс анализ и вот, что я выяснил: ничего. То есть гриб имеет завидную чистоту для своего рода, -- дивится Сергей, но его брови, скачущие то вверх, то вниз, ловко выказывают все эмоции, даже без слов. -- И это без участия ферментов!

-- Энергия извне?.. -- догадываюсь я.

-- Именно! Надо связистов вызывать, и... -- поднимается со своего места эколог, -- я, конечно, реалист, но мне страшно... -- и, уходя, добавляет: -- если это из космоса.

Не бойтесь товарищ Стеблев, тут Меченый постарался, причем высшей ступени и с Земли. Реальность, она, пожалуй, будет пожестче инопланетного вторжения. У нас своих выродков достаточно.

Итак, теперь преимущество на моей стороне, да и данных хватает, чтобы завести новое дело конкретно по моей части. Осталось лишь доложить начальству и отправиться на поиски. Только сначала опрошу служителя церкви -- первого подозреваемого в теракте, -- подстрахуюсь, так сказать.

***

Он сохраняет спокойность и абсолютную безмятежность к происходящему. Из храма ему не дали сбежать, даже в полной неразберихе люди Николая Ивановича сумели его выловить и доставить в участок лично на допрос к капитану. Разговор настраивается весьма недружелюбным, ведь где-то там сгинула Татьяна. Нет! Пока пропала без вести...

Привычная обстановка вокруг ныне не греет своей гостеприимностью. Теперь комната напоминает темницу, где в свете тлеющей лучины, палач "отпевает" последние секунды приговоренному к смерти. И таинство хранит посланник в красных одеяниях, на миг, явившийся из тени.

"Ты верно нам служил, но крови много ты пролил".

Он готов принять обет. Смерть для него -- радость, ведь душа его бессмертна. Но, как же трудно стать другим, забыться вновь, быть тем, кем хочет Он.

-- Так, вы сознаетесь в содеянном? -- терпеливо повторяет свой вопрос Николай Иванович.

-- Я каюсь лишь в том, что сделал так мало для всеобщего благо, -- мягко глаголет раб божий.

Он состоит в религиозной секте, однозначно. И скорее всего одним из культов там является наркотик. Капитан резко направляет свет в глаза подозреваемого -- зрачки сужаются, но выглядят, все равно, не естественно крупно. Марк рассказывал о подобном, мол, в таком состоянии Меченые общаются между собой.

Телефонный звонок обрывает связь нереальности. Николай Иванович моргает и все исчезает -- перед ним церковный служитель, совершивший злостное деяние против человечности, и которого надо посадить в тюрьму, немедля. Однако протяжной гудок по ту сторону настойчиво требует, чтобы этот разговор состоялся прямо сейчас.

-- Что?! Так точно... Вы свободны. Сержант, дайте ему пропуск.

Не подав вида, будто так и должно быть, террорист покидает кабинет капитана, но в дверях останавливается и напоминает всем присутствующим:

-- Все в этой жизни имеет цену.

***

-- Теперь он с нами, -- говорит кто-то. -- Твой путь завершен, можешь отдохнуть.

В помещении прохладно, и пусто. Марк осторожно глядит по сторонам: стены выложены из речного камня, впрочем, как и потолок, в углу деревянный стол, за ним управляется старец -- меняет затухающую свечку, -- и рядом стоит тот батюшка. Он вежливо кланяется мудрецу и покидает комнату, скрывшись в тени катакомб.

И ведь это не игра, эти люди действительно убеждены, что на дворе четырнадцатый век, по крайней мере, их нынешний образ существования об этом явственно твердит. Но назвать их фанатиками у детектива язык не поворачивается. Здесь происходит нечто большее, чем собрание офисных клерков.

-- Очнулся? -- молвит старец, занимаясь все тем же делом. -- Это хорошо.

Марк хочет спросить, но не знает что: "кто вы?", "где я?", "что происходит?" Ему кажется, что от этого зависит его жизнь. Страшно, однако, быть свободным до первой ошибки. Но, наконец, он решается:

-- Почему я здесь?

-- Потому что ты хочешь знать правду.

-- Верно, -- соглашается Марк. -- Только я не готов ее принять.

-- Я знаю. Но первый шаг ты уже сделал: поверил в нас.

И все же, кто они? Многие считают их мифом древних богов, не более, другие твердят о новом пришествии Иисуса и его апостолов, третьи же верят, что они прибыли с Небес. Каждый прав по-своему, но истина не может быть до конца известна каждому, ведь синонимом ему является слово "власть". Во все времена она являлась к людям, завладевая кем-то одним -- избранным. И тогда летописцы открывали новую страницу.

И ныне, историю пишут они.

***

"Начальство продалось, никому нельзя верить!" -- примерно такие мысли посещают Николая Ивановича в первые секунды после услышанного. Неужели, таков современный мир? Да, деньги, действительно, универсальная валюта. Стоит им появиться, как чья-то смерть тут же обзаведется своим ценником и именоваться станет по-иному: товар. Но главное самим не стать той самой шкурой из песца.

Все, кому он доверял, вмиг оказываются ничтожными лжецами. И что теперь делать? О продолжении службы и речи нет. Бороться за свободу, честь и правду, в одиночку? Таня пропала, Марк не выходит на связь. Круг сужается. И все стремится к тому, что скоро кольцо замкнется и на его шее.

Но неожиданно в дверь кто-то стучится. Капитан по привычке приказывает:

-- Входите!

-- Николай Иванович! -- приветствую я. -- Наслышан.

-- Вы кто? -- обделено парирует он.

-- Михаил Нестеренко, отдел по борьбе с ШиМ. -- Тянуть руку я не собираюсь -- меня явно здесь не рады видеть. -- Будем знакомы.

-- Како..?

-- Я занимаюсь делом по храму, -- перебиваю его на полуслове, ведь ситуацией владею я. -- Где подозреваемый? Хочу с ним поговорить.

-- Мы его отпустили, -- расстроено докладывает капитан. -- Приказ сверху.

-- О, черт! Ну, надо же, опоздал...

Оставить комментарий © Copyright Зарубин Михаил (zarubin.mixail@mail.ru) Размещен: 24/07/2014, изменен: 24/07/2014. 43k. Статистика. Глава: Фантастика, Мистика На ночь глядя Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Плохие и добрые силы постоянно живут на Земле. Многие тысячелетия они неустанно противостоят друг другу, тем самым, сохраняя великое Равновесие. Но, что если кому-то удалось нарушить баланс, и стать новым Творцом? Теперь миром правит зло. Час расплаты настал, прямо сейчас, и это безумие уже необратимо. Однако Михаил Нестеренко готов бороться, и Марк еще сопротивляется силе, которая породила его.

Зарубин Михаил : другие произведения.

Настоящие