Аннотация: Порой говорят - мы гости на земле. Но встречаются слишком бесцеремонные гости...
Дачники
Дачник. Хорошего человека дачником не назовут. Это как "гастролер" или "коммивояжер" - слово, которое волочет за собой след двусмысленности и неполноценности. Торопливое, суетливое, гонимое ветром перекати-поле.
И дачники из этой породы элемент наиподлейший. Ведь они, от природы не имея своих исторических, семейных, эмоциональных корней, вовсю стремятся воспользоваться чужими, чтобы привить к ним дерево своих амбиций и притязаний.
Первозданность, нетронутость для дачников, как красная тряпка для быка, как объект вожделения для маньяка - жажда обладания тесно перемешана с желанием уничтожить. О, идиллические, кружевные дачники двухвековой давности. Сорняки, заселявшие пустые комнаты сдаваемых на лето дач. Перелетные птицы, разучившиеся сами вить гнезда - вы вымерли, как и предсказывал старик Дарвин. И на смену вам пришли дачники новые. Не тоскливые журавли, клином тянущиеся подальше от душного городского воздуха в тенистые кущи провинциальных яблонь. Это властные потребители красоты, колорадские жуки, пожирающие цветы жирные розовые личинки, неутомимые бульдозеры, сравнивающие, перемалывающие все живое в ровный мертвый постамент для своего фетиша, монумента своего всевластия и могущества - зарешеченной, обнесенной со всех сторон глухим забором ДАЧИ.
Именно там, за слепым частоколом выстраиваются, выводятся из инкубатора убогой, питаемой рекламными проспектами фантазии ваши микропарадизы, крошечные коммунизмы на отдельно взятых сотках. На месте вырубленных и выкорчеванных берез зарываются в землю пирамидальные топольки, складываются альпийские горки, ветвятся английские беседки. И посреди всего этого кровавым клеймом ставится аккуратная, бревенчатая в стиле izba или германизированная с имитацией фахверка, покрытая модной бордовой черепичкой дача.
Но отчего не построить всю эту красоту там, где своей красоты отродясь не бывало или сейчас уже нет, потому как через нее прошло не одно поколение грядущих и уже пригредших хамов?! Почему не облагородить своими альпийскими кучками камней тысячи уродливорожденных или искалеченных цивилизацией мест?! Но убогие ландшафты не утоляют частнособственнической жажды новых дачников. Не загораются умилением их маленькие глазки при виде мусорных куч или разъезженной и вымешанной ногами грязи. В их мозгу еще вспыхивают сполохи атавистического стремления к красоте. Как дети, до слез в глазах и судорог в горле желающие новую красивую куклу. Покрасивее. Побольше. Подороже. Но эти дети сами себе беззаветно любящие, щедрые и добренькие родители. Они способны сами потакать своим маленьким капризам.
Но это не меняет одного... Ведь прекрасно известно, что происходит в конце концов со всеми новыми красивыми куклами. Портят? Нет, это не злой умысел. По крайней мере, не осознанное разрушение. Это понятная, и по-своему восхитительная тяга к бесконечному совершенствованию. И это совершенствование смертельный враг созерцания, подобно тому, как жажда и голод не чувствуют вкуса. Новых дачников ведет стремление к лучшему. К тому монструозно-франкенштейновскому лучшему, которое без сомнения сминает уже существующее, обретенное, данное хорошее.
И в облике каждой идеальной, приглаженной, отутюженной, рассчитанной и спроектированной дачи навсегда остается шрам - след убитой во имя лучшего красоты. И аккуратный черепитчатый домик с палисадничком, утыканным декоративными подсолнухами, с увитыми розами беседками и ровно выбритыми газончиками может умилять, трогать до слез своим наивным стремлением к стерильному совершенству. Умилять и трогать, как умиляет и трогает тщательно причесанная девочкой кукла Катя с подкрашенными для выразительности фломастером щечками и бровями и наряженная в блестящее снятое с другой куклы платье. Все это может быть трогательным и милым, но оно никогда не будет прекрасным.
Но, видя, как честолюбивые хозяева с гордостью показывают свои альпийские горки, декоративные хосты и недоразвитые подсолнушки, мы прощаем им. Прощаем нечаянное убийство красоты. Как прощаем детям так свойственную детству наивную жестокость, прощаем потому, что пройдет время и они вырастут. И чем взрослее дети, чем дальше они от начала своего пути и ближе к его концу, тем мучительнее прорастание через их сердце и разум осознания того, что красота требует не движения, а покоя, не созидания, а созерцания.
И земля прощает. Ведь ей как никому известно о силе времени и неумолимости роста. Время всегда на стороне земли. Оно - та вожделенная и непозволительная роскошь, которой нет у однодневок-дачников. Мощеные дорожки затягиваются дерном, а потом, со временем - снова вырастают березы. Медленно, но неотвратимо.
Пожалуй, они, дачники, если и не понимают, то чувствуют это. Поэтому всегда спешат.