Аннотация: ...Я даже сам не знаю, почему - в общем да, наша, человеческая цивилизация довольно отвратна. Там и любить-то нечего. Это просто у меня причуда такая. Люблю я почему-то людей, вот именно такими, какие они есть.
ТЕОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ
Перед нами расстилалась хорошо простреливаемая долина. Справа - скальная стена. Слева - автодорога, с обязательной спи-полоской вдоль нее, пять метров в ширину, достаточно, чтобы свалиться всем, кроме меня. В городе передвигаться проще, там много ненаселенных кварталов, а спи-излучение не применяют, чревато авариями и неприятными неожиданностями.
На Вилле нам нужно быть до завтрашнего утра. Маркус сообщил, что Тварь будет отсутствовать всего сутки. За это время мы должны занять Виллу и ждать. А я еще не придумал, как мы преодолеем открытку.
Как обмануть спутник. Как не вызвать на себя внимание Патруля...
- Спать, - сказал я, - всем спать. Дежурить по очереди, по часу, я первый. Встаем в 11 и начинаем передвижение.
Рекс завилял хвостом и ткнулся носом мне в руку.
- Тебя тоже касается, - сказал я псу. Рекс - рыжая бельгийская овчарка малинуа, обиженно отошел и улегся в углу.
Ребята завозились, раскрывая рюкзаки. Мика выложила свой М-16, экзотика у нас и довольно капризное оружие, но чем богаты - и начала разбирать.
- Я почищу, Майк, - сказала она, - на всякий случай.
- Почисти, - я подвинул к низкому окну кресло. Раздвинул горшки с давно засохшими цветами. Наверное, надо выгнать собаку на улицу, пусть охраняет. Но с другой стороны, Рекс привлечет внимание... кто-нибудь захочет подобрать и обогреть одинокую собачку, живущую в брошенном квартале. Ладно. Если нас заметят, нам все равно конец. Но глупо спать, не оставив даже часового.
За моей спиной Мика препиралась с Алексом, позвякивая железками.
- Пошел бы ты на хер, а?
- Неужели трудно было задержаться? - говорил Алекс. Я мысленно застонал. Сколько можно?
- Ты старше нас всех, козел, - сказала Мика, - а тебе поиграться приспичило.
Чему только их там учат, в этих школах, подумал я.
- Ты по-человечески не можешь разговаривать?
- С козлами - нет.
- А ты сука.
- А в морду?
Я обернулся, напоминая о своем присутствии. Мика резко вогнала магазин, закинула винтовку за плечо и встала.
- Ты куда? - холодно спросил я.
- В туалет.
Мика вышла. Я верю ей. Да, в туалет. Она не истеричка. Я не знаю, кто из них был прав сегодня, Алекс, которому приспичило смотреть чей-то брошенный фотоальбом, сентиментальность пробила, что ли - или она, демонстративно ушедшая вперед. Мика могла бы быть не такой грубой. Не изображать крутизну. Алекс мог бы быть посерьезнее в самом деле, он и на самом деле старше нас, старше даже меня на два года... Господи, как они мне все надоели!!! Кажется, я начинаю их ненавидеть. Детский сад. Я командир, а не воспитатель. Хотя какой я командир... Если нет права наказывать, нет и власти.
- Майк...
Я повернулся. Риш присел рядом со мной. Заговорил быстро, обиженно тряся толстой губой.
- Майк, ты видишь, какая она? Я не хочу идти с ней дальше.
Почему, хотелось мне спросить, потому что тебе она не дала? Но я не спросил. Не собираюсь опускаться до уровня этих бабуинов.
- Майк, прикажи ей остаться здесь. Ты увидишь, она погубит нас.
Хорошо, что я умею дрессировать собак.
Взгляд. Интонация. Очень часто реальная возможность наказывать не нужна. Главное - уверенность в себе.
- Риш, заткнись. Мика идет с нами. Каждый человек на счету. Прекратите эти выяснения отношений. Будьте людьми. Иди спать.
- Майк, она предаст при первой возможности. Ты видишь, как она с Алексом обращается?
- Вы тоже не ангелы, знаешь ли. Все, я сказал. Разговоры на эту тему кончены.
Риш сопит за моей спиной. Устраивается на ночлег. Хлопнула дверь - вернулась Мика. Я стискиваю зубы. Все молчат. Ненависть повисла в воздухе. Проклятые бабуины. Сколько можно ругаться из-за выеденного яйца? Идя на смерть или на что-нибудь, похуже смерти. Казалось бы, самое время помириться, возлюбить друг друга, как братья и сестры.... что там священник нес, когда меня мама в церковь водила? Так нет же. До последнего будем цапаться, стараться ударить друг друга побольнее, да еще за спиной друг друга заваливать и доносить дяде. Даже когда общий враг рядом.
Иногда я ненавижу людей.
Как мы пройдем чертову долину? Вайденталь. Ивовая долина. Нам не пройти ее. Нас неминуемо засекут со спутника. Лезть по скалам? Утопия. Я видел те скалы, нам их не пройти. Да и тоже ведь засекут. Сегодня полнолуние. Впрочем, неважно, они бы и в полной тьме нас отследили. Твари.
Закат заливал комнату розоватым, дрожал кровавыми бликами на зеркальном пластике окна. Я встал. Посмотрел на спящих. Алекс похрапывал во сне, рот слегка открыт, беззащитный кадык подрагивает. Риш спал, уютно подложив куртку под голову. Устали. Уже ведь сутки на ногах. Спать - это правильное решение, в любом случае.
Мы должны убить Тварь. Обязаны. В этот раз получится.
Лицо Мики казалось теперь совершенно детским. Теперь, во сне, она не играла никого. Она была собой - маленькой глупой девочкой шестнадцати лет. Девочкой, потерявшей все. Короткие темные волосы. Симпатичная она все-таки. Мне захотелось провести ладонью по ее щеке. Но ведь не дай Бог проснется! Ведь заедет в морду, не глядя, что командир. А какая она сладкая, тонкая, и даже немытое ее тело пахнет приятно, будто у ребенка... Я сообразил, что сижу над ней на корточках и глупо мечтаю, что когда мы убьем Тварь и вернемся благополучно, может быть, она и вспомнит обо мне... надо будет ее к морю свозить. Хотя зачем я ей, старый хрыч, старше ее на полтора десятка лет. Что она, молодых не найдет? Ну была случайность, отдалась как-то по пьянке...
Я заставил себя встать и отойти к окну.
Нельзя так. Даже дружок в штанах зашевелился. Господи, какого ж дьявола ты сотворил нас такими идиотами...
У Мики даже имени нет. У нее и Риша. Только клички. Они воспитывались в школе Тварей. В резервации. Хотя родились еще до Колонизации. Но они даже не помнят настоящих имен.
Вот что. Кажется, я знаю, что делать. Машину я видел. Не обязательно идти через долину пешком. Есть и другой вариант.
Машина неплохая. Опель Цафира. Старенькая, лет десять - но крепкая. Опеля - долгоживущие машинки. Серый неприметный цвет. Простор внутри. Отличный движок.
- Шеф, бензин есть... почти полбака, - сообщил Алекс.
- Отлично, хватит, - я открыл заднюю дверь, Рекс шустро запрыгнул внутрь, - рюкзаки сюда, оружие с собой.
Бензин - это наша проблема. Машины, которые ездят по трассе, ничем не отличаются от обычных земных. Встречаются и старые экземпляры, вроде нашей Цафиры. Только вот двигатели у них другие... Разве ж Твари позволят портить воздух и перерабатывать нефть? На каком принципе работают эти компактные ящички, которые очень просто устанавливаются под капотом, никто из наших так и не понял. А из ручных - никто и не пытался понять, конечно. Так вот, если мы поедем на обычной бензиновой колымаге, нас засекут по выхлопу. Да. Но не обязательно. Вряд ли у них постоянно включены соответствующие детекторы. И даже если - на машине мы это расстояние преодолеем примерно за пять минут. Пока раскачаются, сообразят - мы уже у самой Виллы.
Я бросил последний взгляд на дом. Человеческое жилище. Его строили и штукатурили человеческие руки. Здесь жила семья. С детьми, наверное. Хозяйка по весне высаживала цветы на клумбе. Хозяин подстригал живую изгородь, которая теперь безобразно разрослась. Или они нанимали садовника. Волна скорби и гнева затопила меня снова. Их больше нет. И ничего этого больше не будет.
Я не могу жить с этим сознанием. Лучше умереть. А еще лучше - попробовать победить.
Возможно, этот дом - последнее человеческое жилье, которое мне довелось видеть. Я цепляюсь за него взглядом, как приговоренный к смерти цепляется за стенки камеры, не желая выходить. Глупость какая. Я не военный. Я всего лишь бывший редактор городского еженедельника. Слишком сентиментален. Нельзя так идти в бой. Мы победим. Мы убьем Тварь. На этот раз обязательно убьем. Стопроцентной неуязвимости не бывает.
Алекс трогает машину с места.
Губы Мики плотно сжаты. Интересно, о чем она думает сейчас? Не представляю.
Мика - даже не бывшая. Она не была. Никогда и никем. Она воспитывалась в школе в резервации. В возрасте 14 лет ее заметила одна из Тварей и пожелала взять к себе в качестве "домашнего персонала". Конечно же, только получив ее согласие. Мика могла отказаться. Но не воспользовалась этим правом. Мне кажется, я понимаю, почему. Мика слишком яркая личность. Независимая. В школе она - часть толпы. Толпы, которой дают не знания и не умения - лишь умение подчиняться Тварям и выполнять их команды. Как я воспитывал Рекса. Даже хуже, потому что собака - это все-таки мой боевой товарищ, она работает в моих целях, но вместе со мной. А ручных Твари воспитывают, как домашних болонок - для развлечения.
Что ждало ее после школы? Виртуальность - если уровень интеллекта окажется достаточным. Или жизнь в резервации, разница невелика, впрочем. То и другое - полный тупик. Как ни парадоксально, единственный выход из положения - это оказаться рядом с Тварью. Хотя бы рядом стоять с настоящей жизнью, реальной. Хотя бы видеть ее. Пусть и служа игрушкой, домашней кошкой... Используют ли Твари свой "персонал" в качестве сексуальных объектов? Наши говорят, что да, и вообще в Сопротивлении рассказывают разные ужасы про этот "персонал" - их-де, постоянно бьют, заставляют ходить голыми, насилуют. Но почему-то все эти ужасы мне кажутся пропагандистским преувеличением. Твари не таковы. Может быть, для них трахать человека - это то же, что для нас зоофилия. Извращение. А может быть, они даже это и делают - но уж без насилия, с обязательным согласием "объекта". Трудно ли добиться такого согласия? Будучи Тварью?
Мика, конечно, не рассказывала о своей жизни в качестве персонала. Попросту - домашней рабыни. Ей удалось бежать. Она не пыталась убить своего хозяина, это невозможно. Твари неуязвимы (почти неуязвимы). Мика сразу поставила цель - уйти, и она ушла. Скрывалась в брошенном промышленном городке. Разыскала Сопротивление. Что и говорить, для своих 16 лет Мика просто гений. На что только не способен человек... Кто мы были в 16 лет? Дурачки-гимназисты, преувеличенные рассказы о сексуальных подвигах, футбол, рок-концерты, мэри-джейн. А тут вот пожалуйста, девочка с плотно сжатыми губами, с короткой темной челкой - только за последний год положила не меньше десятка патрульных. Шесть удачных диверсий. Родителей своих Мика вообще не помнит.
Мы вырулили на трассу. Алекс дал газ.
- Вроде все нормально, - сказал он сквозь зубы. Я следил за стрелкой спидометра. Сто двадцать. Достаточно. Не надо торопиться.
- Риш, - сказал я, - возьмешь собаку. На поводок.
- Есть, - откликнулся Риш. Мне некогда будет возиться с Рексом. Пусть займется. Риш собаку любит. В нем все же больше детского, чем в Мике. Может, потому, что его-то забрали прямо из школы. Была такая операция в Брюсселе. Налет на резервацию. Несколько десятков подростков из тамошней школы вступили в Сопротивление. Да Риш и чуть помладше Мики, ему всего 15. И опыта меньше.
И чего они так не любят друг друга, не пойму. Идиоты. Бабуины. Люди.
- Ты скажешь, где сворачивать?
Я смотрел на карту. Маршрут спланирован еще дома. Неужели Бог, если Он есть, не даст нам возможности даже доехать до проселка? А дальше мы уже лесом, пешком. К самой Вилле подъехать - и думать нечего. Мы ведь должны туда тайно войти. С помощью Маркуса.
- Конечно, скажу. Еще два километра. Алекс... слушай, а ты кем работал... до колонизации?
- Я безработным был, - говорит он, - закончил профессиональную школу как авиамеханик. А работы не нашлось. Сам знаешь, какая у нас была безработица... Одно время на фабрику взяли сборщиком. А потом фабрику закрыли... Когда пришли Твари, я сидел на пособии.
- Ничего себе, - говорю я.
- А что... Подумаешь. У меня в России еще родственники оставались, в деревне, так у них там вообще...
- Здесь направо.
- Понял.
- По сравнению с Россией, конечно, тебе здесь было неплохо.
- Да уж конечно.
Алекс загнал машину в кусты. Мы выгрузились молча, тихо. Риш взял собаку. Я нацепил свой "Штайр" с подствольником, рюкзаки мы оставили в машине - они нам вряд ли понадобятся теперь. Боеприпасы все на себе. Никаких излучателей. На Тварей они не действуют уж точно. Да и не собираемся мы никого усыплять. Только убивать.
Конечно, убить одну Тварь - вроде бы, и немного. Но этот, хозяин Маркуса (как удачно, что Маркусу удалось устроиться "персоналом") - уж очень напрашивается. Тварь Маркуса мы условно зовем Генералом, их имена нам неизвестны. Генерал много контактирует с высшими чинами Патруля, часто посещает европейские резервации. Очевидно, что он - один из тех, кто занимается людьми. Туземцами. Причем занимается на высшем уровне. Убить такого - сам Бог велел
Они уничтожили нашу цивилизацию. Нам незачем жить. У человека теперь может быть только одна достойная цель в жизни - убить Тварь.
Вилла не наша. Она полностью собрана из адварских материалов, по их образцу. Сунувшись в нее вслепую, мы бы ничего не поняли и ничего не смогли сделать. Но у нас есть Маркус. Вся эта операция держится на нем. Мой старый друг. Наши пути разошлись после гимназии. Он стал информатиком, я, позже - гуманитарием. Жили в разных городах. И уже только после Колонизации встретились... Маркус передал план Виллы. Он должен нас впустить.
Мы лежали в кустах, до забора оставалось шестнадцать метров. Все, что открыто нашему обозрению - участок ограды. И забор-то нечеловеческий. Неестественно белый, сияющий, прямой и высокий. Не то материя, не то энергия. Тварей нельзя понять, к ним надо привыкнуть.
Я вытащил рацию.
И в этот самый миг Рекс поднял уши и глухо гавкнул.
- К бою, - шепотом приказал я, передергивая затвор "Штайра". Рекс, умница, больше не лаял, лишь внимательно, подняв уши, смотрел в сторону опасности. Влево. Что же там такое? Если бы нас засекли - то уж не стали бы прятаться в кустах. Один удар излучателем, и все валяются на земле, кроме меня, у меня иммунитет к спи-лучам, но меня можно просто пристрелить.
Однако нельзя идти и нельзя связываться с Маркусом... хотя если нас возьмут в плен, о нем все равно станет известно. Опять же, вопреки пропаганде Сопротивления, никаких пыток к нам применять не будут, зачем они нужны Тварям, способным любого человека превратить в безмозглую марионетку, хотя бы на время.
- Алекс, - тихо сказал я, - выясни, что там. Вперед!
- Есть, - Алекс пополз по кустам. Влево. Внезапно моя рация ожила. Еле слышно в наушниках раздался голос Маркуса - спокойный, совсем не по обстановке.
- Стрела, я Дождь, как слышно?
- Дождь, слышу хорошо, я Стрела, у нас небольшие проблемы, помеха слева.
- Я открою проход... Вижу вас. Вам нужно пройти влево пятьдесят метров, понял?
- Понял, Дождь. Что у нас слева?
- Не вижу никого.
- Ясно. Я начинаю движение.
Наверное, показалось. Или они замаскированы. От Алекса ничего не слышно. Я повернул голову к детям.
- За мной. Пятьдесят метров влево. Там проход. Идем по кустам, осторожно. Риш, отпусти собаку. Вперед!
Рекс побежал впереди меня, туда, где исчез Алекс. Будем надеяться, что там все хорошо... мне только не нравится поведение пса! Он явно что-то чует... и рвется в бой... Рыжий хвост исчез впереди. Мы продвигались достаточно медленно, пригнувшись, перебежками, чтобы не демаскироваться. Я позвал Алекса по рации - никакого ответа. Внезапно раздался лай Рекса и короткий глухой звук. Выстрел. Из чего-то с глушителем. Впрочем, дьявол знает, какое там у Патруля оружие. Нам в руки оно еще не попадало.
Я рванулся вперед. Ребята за мной. Мы увидели одновременно - в просвете меж деревьями лежал Алекс. Ничком, навалившись на автомат. И рядом - Рекс, кровь медленно стекает по рыжей шерсти, убегает под переднюю лапу, пузырится...
- Выйти! Оружие на землю! Вы окружены, - сообщил самоуверенный голос спереди. Человек. Патрульный. Странно, что флаеров еще нет. Хотя это может быть и шанс...
Пройти вперед могу только я. Там точно спи-лучи.
- Сидеть здесь, - говорю я тихо, - без меня не двигаться.
И быстро ползу вперед - по-пластунски, держа автомат наготове. Это глупо - они видят меня. Видят, но не стреляют. Жду, когда я засну. Сейчас... Я валюсь рядом с Алексом. Он спит, теперь это видно. Не убит и не ранен. Принять удобную позу... Эта ситуация много раз отработана на занятиях. Из этой позы мне будет удобно "проснуться" и бить.
И патрульные попались-таки. Я ровно дышал и сквозь закрытые веки ощущал - они выходят из укрытия. Их двое. Приближаются ко мне.
- Излучатель сюда, - говорит один, - их четверо. Еще в лесу двое. Пусть поспят, голубчики.
И со всего маху пинает меня в бок. Ничего. И это отработано. Нас, иммунных к излучению, тренируют специально. Как притворяться спящим даже когда тебя бьют. Даже когда на тебя валятся горящие балки. Спи-лучи - это крепче, чем наркоз.
Впрочем, патрульный не собирался меня проверять. Просто так пнул, со злости. Что я там рассуждал насчет пыток? Твари, конечно, их не применяют. Это делают только люди. Например, патрульные. Мы, возможно, Тварей и в глаза не увидим.
А пытки можно применять не только с целью получить информацию.
Пора.
Я встал за полсекунды. Очередь... Патрульный валится на землю, зажимая живот. Второй только еще поднимает свой автомат. Очередь из леса. Черт, их не двое все-таки... И Мика. Оскаленное лицо. Плюющий огнем М-16. Второй патрульный поднимает с усилием излучатель. Мика метнулась в сторону. Риш. Стреляет с колена. Я лежу за телом Алекса и луплю очередью по излучателю и тому, кто держит его. Патрульный падает, и одновременно падает Риш. Спит. Теперь излучатель направлен в небо. Из-за кустов - очереди. Стреляют по нам. Не дают разогнуться. Еще минута - и появится флаер, нам конец. Мика внезапно бросается вперед. Как грудью на амбразуру. Я быстро ползу за ней, шепча "Назад!" - но уже поздно, Мика уже валится, раскинув руки, на ее спине быстро проступают темные пятна. Она не спит - она убита.
Патрульный уже у излучателя. Излучатель смотрит в мою сторону. Мой ствол прыгает. Какой же ты идиот, дружок... Раньше, чем патрульный успел понять что-нибудь, моя очередь разнесла ему голову. Кажется, он остался один. И я. Я тоже остался один. Еще Алекс и Риш. Спящие.
Я подхватываю Алекса на плечи. Проход должен быть открыт. Должен быть... черт, какой он тяжелый. Здоровенный мужик. Русский медведь. Хотя он не русский, вроде, фольксдойчер. Проход есть. В буквальном смысле проход - забор будто аккуратно вырезали, оставив неширокую щель. Я прохожу сквозь щель, волоча Алекса.
Лицо Маркуса - совершенно белое.
- Что? - бормочет он.
- Спит. Еще один. Держи...
Я бросаю Алекса на него и кидаюсь назад. Риша тоже надо забрать. Через пять минут здесь будет флаер Патруля. Если заберут спящих - их разбудят, у них есть свои методы. И получат информацию - о Маркусе, обо мне...
От Мики уже никто никогда не получит информации.
Я еще успеваю бросить взгляд на Мику. Крови очень много. Лицо белое. Губы плотно сжаты, а глаза открыты. Она больше не играет, и это не маска - она именно такая и есть сейчас. Убитая девочка.
Мы с Маркусом волочем спящих сквозь сад к зданию Виллы.
- Оставим здесь... подожди...
Маленькое строеньице. Похоже на склеп. Или на домик для садовых инструментов, только почему-то из мрамора. Внутри -мох, только очень ровный. Зачем это нужно, непонятно. Как обычно, Твари же. Мы укладываем спящих на мох.
- Здесь надежно, - бормочет Маркус, - никто не найдет. Потом я о них позабочусь.
- Патруль?
- Что патруль? Они не сунутся сюда.
- Они знают, что нас было четверо.
- Будут искать в лесу. Знаешь, патрульные предпочитают тоже поменьше встречаться с Тварями. Ты... выполнишь задание?
- Да.
Одному это гораздо труднее. Ведь Твари неуязвимы. Почти. Но не зря же погибли ребята. Впрочем, Алекса с Ришем, возможно, еще удастся спасти.
- Пойдем тогда... Тварь приедет только утром. Мы посидим с тобой пока, потом я тебя спрячу.
- Садись, Майк. Ну как тебе тут?
Он говорит это даже с каким-то оттенком превосходства. Как будто зверь в зоопарке может гордиться тем, какая у него комфортная клетка. Эка невидаль... В резервациях все живут неплохо. Был я там. У родителей - собственный дом получше нашего старого. Компьютерная автоматика, холодильники набиты до отказа, телестереосистема на всю стену. Конечно, в виртуальности интереснее. Но мои родители - люди не молодые, они и с интернетом-то во время оно были не в ладах. Для таких, как они, и созданы резервации. Да для тех, кому IQ не позволяет либо собственное нежелание не дает вести изолированную от тела жизнь в виртуальности.
Комнаты Маркуса похожи на дворцовые залы. Какого-нибудь средневекового герцога жилище. Высоченные, уходящие вверх своды потолка. Мебель на золоченых изогнутых ножках. Кубки. Бархат. Портьеры.
- Рейнское, - говорит он, наливая красного вина в бокалы. Бокалы хрустальные, коллекционные. Интересно, неужели оригиналы - да нет, наверняка Тварь их в каком-нибудь синтезаторе ляпает. Или Маркус сам умеет...
Я залпом глотаю вино, не ощущая вкуса.
- Ну а как ты тут вообще? Работы много?
- Работы? Да нет. Какая работа... что я могу сделать для него? По сути, Майк, таких, как я, держат просто в качестве домашней собаки. Милое, забавное существо, с которым можно поиграть, полюбоваться...
- Отшлепать.
- Теоретически да. Практически... какой мне смысл не слушаться или бунтовать? Мы с Тварью в неплохих отношениях.
- А как ты его называешь? Не Тварью же.
- Называю - просто Господин.
- Не корежит?
- Да нет. А что тут такого? Так принято. А имя его я не знаю, они же между собой телепатически общаются. Ну ты в курсе...
- Ты видел и других Тварей?
- Конечно. У него тут целые рауты бывают. Балы. Меня приглашают к гостям...
Почему-то я очень ярко представил себе эту картину. Сидят Твари. Не знаю, как у них выглядят гостиные, но я вообразил такую же комнату, как эта, только еще роскошнее и больше, почти необъятную. Дворцовая зала. Твари - самки и самцы в ниспадающих сверкающих одеждах. И в центре - Маркус. Маленький, по пояс Тварям, чернявый, смешной. Его просят порассуждать на философские темы, и он рассуждает. Твари снисходительно улыбаются и обмениваются телепатическими импульсами...
Я положил "Штайр" на колени.
- Как будем брать Тварь?
- Я объясню. Покажу тебе. Я все продумал. Еще хочешь? - он поднял бутылку.
- Нет, хватит. Окосею. Мне же работать.
Вот что мне не нравится во всем этом - Маркус рассказывает о своем положении без тени горечи. Как будто он в восторге от своего Господина. Как будто считает все это естественным.
И еще мне не нравится то, что вино оказалось слишком сильным. Не ожидал. Какого черта я стал пить? Я же на акции. Совсем распустился, идиот. Это не страшно, только руки кажутся неподъемными. Очень тяжелыми. Я попробовал поднять руку. Рванулся...
От страха все похмелье прошло сразу. При чем здесь вино, идиот! Это кресло псевдосемнадцатого века.
Ноги словно приклеились к ножкам.
Так оно и есть - приклеились. Кроме спи-лучей есть и другие виды излучений - воздействующие на двигательные центры, к примеру. К ним я не иммунен.
Вялый паралич, так это называется, вроде.
Я сглотнул первую парализующую волну ужаса. Ничего. Мне нечего терять. И нечего бояться. Я поднял голову...
- Ты понял? - спросил Маркус.
Я плюнул, но слюна не долетела до моего бывшего друга.
- Зачем вам понадобился этот спектакль? - мой голос почему-то стал хриплым, - Какого черта убили Мику?
- А ты хотел бы, чтобы ее усыпили? - усмехнулся Маркус, - ты же сам считал всегда, что лучше умереть стоя...
- Маркус... как ты мог, объясни мне! - я почти вскрикнул. Нервы сдали.
- Кстати, я уже не Маркус. Меня очень давно так не называют. Меня зовут Мас. Господину так удобнее.
Спокойно. Только спокойствие.
- А что ж ты ждал отъезда... твоего господина?
- А он не в отъезде, - спокойно ответил Мас, - он сейчас в шоке.
- В каком еще шоке?
- В психическом. Восстанавливается. Он случайно увидел сцену вашего нападения. Видишь ли, адвары настолько далеки от насилия, что вид любого насилия вообще, тем более, убийства, вызывает у них психический шок. Впрочем... - Мас прислушался, - хозяин хочет тебя видеть.
И прежде чем я успел сказать что-нибудь, неведомая сила мягко подняла в воздух мое кресло, развернула его к двери и понесла по воздуху.
Я мало успел увидеть, и еще меньше - понять. Безумная стереометрия. Острые и тупые углы, сверкание, прозрачность, блеск, разноцветные плоскости. Твари - гуманоиды, даже человекообразные. Но здесь все было приспособлено не для гуманоида... неизвестно для кого все это построено. Ни дверей, ни стен, ни окон. В конце концов я оказался в каком-то помещении, вроде бы, на полу. Так мне казалось. Кресло стояло на чем-то, во всяком случае. На чем-то вроде острова, а что там, под этим островом - я не видел. Вокруг не было ничего. Лишь где-то высоко - невидимый беловатый свод, испускающий сияние. И еще напротив я увидел другой остров. На нем, на выступе белой материи, похожем на трон, в свободной и красивой позе восседал он. Господин. Тварь.
Я вздрогнул. До сих пор мне случалось видеть адваров лишь по телевидению и на картинках.
Твари редко общаются с людьми непосредственно. Лишь с со своими домашними. Персоналом.
Адвары очень красивы. И этот, Генерал, был красив.
Прекрасные белокурые бестии. Ницше бы порадовался. Хотя нет - они больше похожи на ангелов. Странное дело, но при виде адвара меня вдруг посетил комплекс неполноценности. В самом деле - Тварь была до того прекрасна, до того совершенна и можно сказать, богоподобна - во всяком случае в сравнении со мной и любым обычным человеком - что в самом деле хотелось тихо смириться перед такой красотой.
И в этот самый миг я вдруг ощутил, что могу двигаться.
Паралич прошел. Я ничем не выдал этого. Адвар открыл было рот, собираясь мне что-то сказать, но я сделал мгновенное движение, схватил автомат, все еще лежавший на коленях, и очередь застрекотала в воздухе. Одна, вторая, третья...
Тварь смотрела на меня с грустной улыбкой, снисходительно.
Я выхватил гранату и бросил. Рукой. Подорвусь, конечно, но главное - убить гада. Взрыва не последовало. Граната словно в молоко канула. Исчезла где-то внизу.
Я остановился, тяжело дыша. Он действительно неуязвим. Ну что ж - тогда остается только умереть. Терять мне нечего. Я не боюсь.
- Прошу тебя, успокойся, - выдала Тварь.
Голос и в самом деле такой умиротворяющий. Почти гипнотизирует.
- За что ты ненавидишь меня? - спросил адвар.
- Я ненавижу вас всех. Вы убили мою планету.
Генерал пожал плечами, глядя на меня все с той же грустной улыбкой.
- Но ведь вы живы. Почти никто не погиб. Только те, кто захотел сами. Очень немногие. Мы сожалеем о них. Очень сожалеем. Но это их выбор.
- Вы что, не понимаете? Вы уничтожили цивилизацию. Культуру. Вы превратили нас в животных!
- Мы не воздействовали на вас. Мы всего лишь создали вам благоприятные условия, соответствующие вашим потребностям. Разве это не так?
- Наши потребности в искусстве, в науке, в религии...
- Но разве мы отняли это у вас? Живя в поселениях, вы могли бы пользоваться всем этим в полной мере. Но вы же сами выбрали другой путь. Путь ненависти и насилия.
Я замолчал. Наверное, я нашел бы много правильных слов. Но не сейчас, не в такой обстановке. Я просто не знал, что ему сказать. Этой твари. Да. Я ненавидел его. И это правда.
Я опустился в кресло. Мне просто нечего ему сказать. Просто нечего.
- Мне мучительно и неприятно общаться с тобой, - сообщил адвар, - ты слишком переполнен грязью. Я постараюсь решить твою судьбу наиболее благоприятным для тебя образом. Прощай.
Я снова был парализован. Прижат к дивану. Впрочем лежать мне было удобно. Высокая жесткая подушка. Я полусидел и видел все, что происходит в комнате. Герцогский дворец по сравнению с обиталищем адвара казался привычным и удобным жильем.
Еще рано позволять себе думать о Мике, о Рексе, о предателе Маркусе... то есть теперь его зовут Мас.
Передо мной столик на трех ножках, антикварный, как и все здесь. На столике - яркий журнальчик. Я пригляделся внимательнее - чуть не стошнило. Этот бред меня особенно раздражает, хотя к верующим я себя не отношу уже давно. Лицо Христа, то самое изображение, где он голубоглазый блондин. Только стилизованное под адвара. Я видел только название "Однажды на Земле". Впрочем, содержание понятно. Однажды, дорогие дети, один адвар, движимый состраданием и милосердием, прилетел на Землю, дабы помочь людям. И так далее. Конечно, невежественные дикие потомки объявили его Богом, пораженные обычными способностями адвара. Более того, во имя придуманного ими Бога лилась кровь... и так далее, и тому подобное.
Якобы тот замечательный адвар настолько боялся повредить кому-нибудь из людей, что даже позволил себя распять.
Тень мелькнула за моим затылком, ко мне приблизился Мас. Сел - из осторожности подальше от моего дивана. Мало ли, вдруг я как-нибудь обрету способность двигаться. А он тут, у Генерала за пазухой, отвык от таких дикостей, как мордобитие.
Впрочем, у меня уже и злость-то на него прошла.
- Что ты собираешься делать? - спросил Мас осторожно.
- А что, у меня есть выбор?
- Думаю, да. Тебя не убьют. Ты же знаешь, адвары не убивают...
- Да, я уже в курсе - у них от этого мигрень. Ну так не обязательно же самим трудиться. Есть Патруль. Патрульные, как ты может быть, знаешь, убивают с большим удовольствием.
- Да не в том дело, - с досадой вздохнул Мас, - просто есть более гуманные методы... чем передавать тебя Патрулю. И насколько я знаю Господина...
- Слушай, - сказал я, - объясни мне. Как ты, нормальный человек, дошел до жизни такой? Тебе вообще не противно жить?
Мас печально посмотрел на меня.
- В чем ты можешь меня обвинить? Повторяю, тебе вреда не причинят. И тем двоим, спящим - тоже. Девушка погибла, извини уж, по собственной глупости. Я наблюдал.
- Да я не о том... Объясни мне, как ты можешь так жить. Просто жить. Ведь ты же никогда не был склонен к рабству, к мазохизму какому-то.
Мас вздохнул и поднялся. Скомкал в руке дурацкий журнал.
- Хорошо. Если хочешь, Майк, я попробую тебе объяснить. Ты всегда был умным.
Он подошел ко мне ближе.
- Помнишь, мы в школе изучали теорию эволюции? Я не спец, как и ты. Но кое-что запомнил. Дарвин был гений, Майк. Он открыл принцип борьбы видов и естественного отбора. Более приспособленный вид, более прогрессивный эволюционно, вытесняет менее приспособленный. Так вот, в социальном плане...
- Понял. Эволюция продолжается. Адвары - более прогрессивный вид, чем люди.
- Примерно так, - кивнул Мас. Он был доволен мной. Я понимал его с полуслова. Как когда-то.
- Адвары некогда были такими, как мы. Потом эволюционировали. То есть они эволюционировали уже не случайно, сознательно. Переделали себя. Перестроили организм. Приобрели множество новых способностей. Развили технологии. Сейчас они отличаются от нас принципиально.
- Хорошо, допустим. И что дальше? - перебил я. Мас отклонялся от темы.
- Дальше? Итак, адвары эволюционно более совершенны. Но допустим мы, люди, могли бы противопоставить, как это пишут в книгах с глянцевыми обложками, этой сверхцивилизации что-то другое... доброту, человечность, гуманность. Любовь. Если бы мы были такими - а адвары, допустим, для сохранения жизнеспособности периодически пили бы кровь младенцев. Но ведь и этого нет, вот в чем беда, Майк! Адвары и нравственно на порядок выше нас. Без всякого христианства. Это, - Мас бросил журнальчик на стол, - бред, конечно. Пропаганда. Но ты же сам знаешь... При захвате Земли не пострадал ни один человек.
Конечно, я это помнил очень хорошо. Сильнейшее спи-излучение. Иммунных к нему, таких, как я - один на сто тысяч. Да и этот один оказался сильно деморализован и не оказал сопротивления, и не нашел подобных себе.
- Как ты можешь вообще называть нравственными существ, которые приходят и захватывают то, что им не принадлежало сроду? Против желания законных хозяев этой земли?
- Брось, Майк. В нашем мире образцом нравственности и морали считалась страна, само существование которой именно началось с такого захвата земель против желания их хозяев. Кого и когда останавливало наличие туземцев?
- Мы еще должны сказать спасибо, что нас не перебили? - горько спросил я.
- Я не это имел в виду. Хотя да, кстати, американские белые поселенцы относились к местному населению гораздо хуже, чем адвары к нам. Но не в том суть. Людям, Майк, простым людям, стало лучше. Ты вот хочешь отдать жизнь за старый мир. А что тебе так ценно в нем? Безработица? Постоянная угроза вылететь с работы и остаться без гроша? Войны? Беженцы? Голодающие в Африке? Диктатуры? Что там было хорошего, в том мире?
- Гессе, - сказал я, - Шекспир. Гете. Моцарт. Битлз. Святой Франциск. Микки Маус! Черт тебя подери, Мас, ты что, не понимаешь?
- Да, это ценности нашей цивилизации. Но ведь с ними ничего не случилось! Пожалуйста - живи в резервации и наслаждайся великим искусством. Даже в церковь ходи. Даже не обязательно верить, - он с иронией скосил взгляд на журнальчик, - что Христос - великий адвар. Единственное, Майк, что случилось с нашей культурой - это то, что она не выдержала конкуренции. Только и всего! Ведь у адваров тоже есть культура. Конечно, сейчас она видоизменилась так, что мы вообще не понимаем ее проявлений. Но в своей человеческой фазе они тоже создавали полотна, музыку, тексты. Не менее великие. А может, и более. У них были свои герои, свои святые. А сейчас они эволюционировали, и у них есть какой-то аналог всего этого, нам просто непонятный. Но гораздо более ценный, чем наша культура. Более высокий. Я уверен в этом. Ты только посмотри на плоды! Сравни нас и адваров. Наше поведение, манеры, мораль!
- Значит, появился более высокоразвитый вид, и динозаврам пора вымирать?
- Вымирать. Или приспосабливаться к жизни в качестве уже не доминирующего, а подчиненного вида. Собаки очень выиграли от существования человека. В отличие от диких животных.
- Мы не собаки.
- Неважно. Объясни, за что держаться? Да, обидно. Да, унизительно. Как это нас, царей природы, образ Божий, как нас учили в церкви - вдруг опустили! Мы, оказывается, не самые лучшие, не самые умные, добрые, сильные. А есть, оказывается, образец, до которого нам никогда не дотянуться. Только ведь знаешь... гордыня это. На что злиться? На кого?
- Неужели лучше превратиться в животное?
- Понимаешь, Майк... Ты знаешь, зачем адвары используют резервации? Нет, конечно, они гуманны и хотят позволить людям жить на земле. Но дело не только в этом. Адвары эти резервации наблюдают. Для развлечения, понимаешь? Насколько я понял. Ради научного любопытства, но главным образом - для развлечения. Очень уж смешно наблюдать за нами... за вами. Там везде камеры. В любом доме. Адвары могут постоянно просматривать вашу жизнь. Это зоопарк! И они, скажу тебе, к сожалению - правы. Или ты будешь утверждать, что люди не сволочи?
Я замолчал. Говорить, вроде, и не о чем.
- Слушай, Мас... а меня уже допросили под излучателем?
Я же терял сознание. Или спал, не знаю. Мне показалось - очень коротко, но на самом деле, кто его знает.
- Не в курсе. Может быть. Майк...
- Что?
- Ты хочешь знать, что будет с твоими приятелями? Теми, кто спит?
- Что?
- Их выпустят. Просто отпустят.
- Они же снова найдут Сопротивление.
- Да. Именно потому их и отпустят... понимаешь?
- Нет, - настороженно сказал я, хотя кажется, внутри возникало уже некоторое понимание.
- Майк, это ваше сопротивление... маки несчастные... белая роза... партизанен. Господин мне объяснял, что некоторые люди настолько заражены... нигилизмом, ненавистью... что им необходима разрядка. Вас держат просто... вы тоже как звери в зоопарке. Я же все знаю, Майк! Я все видел. Я знаю Шенке, и Майера, и Валуа, - он называл имена нашего руководства, и все внутри у меня сжималось в ледяной комок, - вся эта наша операция проведена под руководством господина. Они, Майк... они развлекались, понимаешь? Не думали, что все закончится кровью. Надеялись вывести вас в итоге к доброте и пониманию. Я видел, как ты, извини, трахался с этой вашей... Микой. Она несовершеннолетняя, кстати. Я видел, как вы вчера переругались из-за фотоальбома. Как ты не мог навести порядок в группе...
Я стискивал зубы все сильнее. Это правда. Это была правда! Он все знал. Идиот все-таки я... Какие допросы, какой излучатель! Да он знает о Сопротивлении гораздо больше, чем я... Вероятно, с их технологиями они могут в любой момент просматривать любую точку Земли.
- Подумай, хочешь ли ты вернуться... в клетку... И не лучше ли ходить на поводке, чем жить в клетке... под взглядами зевак.
Он обернулся и вдруг вскочил. Я перестал его видеть. Зато я увидел Генерала, внезапно материализовавшегося в воздухе. По-моему, это не он сам был, а голографическая проекция. Во всяком случае, воздух вокруг него странно светился. Но больше проекция ничем от оригинала не отличалась.