Том 5 За Родину!

Ты молил Богов

Стать свободным от оков,

Сброшены цепи, вот и настал твой час!

В руку верный меч,

Можешь силы не беречь,

Выбей врага из седла, отомсти за нас!

"Скрещены клинки". Натиск.

Глава 1

Японское море - Тихий океан

20 ноября

В небольшом помещении было жарко, чувствовался резкий запах мужского пота, металла и оружейной смазки. Дюжина мужчин, одинаково одетых в камуфляжные брюки и тельняшки с обрезанными рукавами, стиснутых со всех сторон прочными переборками, исподлобья наблюдала за действиями своего командира и инструктора.

- Группа, внимание! - чуть повысив голос, произнес командир, и, почувствовав, что взгляды присутствующих, мгновение назад полные скуки и безразличия, обратились к нему, наполняясь осмысленностью, - продолжил: - Смотреть во все глаза и слушать во все уши. Совсем скоро от этого будет зависеть ваша жизнь, бойцы.

Бывший майор российского спецназа Тарас Беркут, успевший ощутить на плечах и тяжесть полковничьих погон новой власти, поставил пулемет на привинченный к полу всеми четырьмя ножками металлический столик. Взгляды одиннадцати находившихся в небольшом помещении мужчин сошлись на вороненом стволе, оканчивавшемся цилиндрическим пламегасителем, скользнули по ствольной коробке, коснувшись напоследок лакированного деревянного приклада, придававшего оружие какой-то старомодный вид.

- Перед вами единый пулемет FN MAG, - спокойно, даже с какими-то скучающими нотками в ровном голосе произнес майор Беркут, чья тяжелая, мозолистая, широкая, будто лопата, ладонь нежно поглаживала в такт каждому слову отбрасывавшую блики поверхность ресивера. - Калибр 7,62 миллиметра. Полная длина сто двадцать шесть сантиметров, длина ствола пятьдесят четыре сантиметра, вес без патронов чуть меньше одиннадцати килограммов. Пулемет создан в Бельгии в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Является одним из самых распространенных в мире образцов в своем классе. Принят на вооружение британской армии под обозначением L7, в США ему присвоен индекс М240. Конкретно этот образец был захвачен в качестве трофея на базе грузинской армии в окрестностях Гори в августе две тысячи восьмого, куда попал прямиком с завода-производителя. Грузины его даже от консервационной смазки оттереть не успели. Пулемет используется как в варианте ручного, так и для установки на бронемашины, а также в качестве спаренного на танках. Автоматика основана на отводе пороховых газов из канала ствола. По надежности не уступает ПКМ, но тяжелее его на три килограмма. Коробка с лентой на пятьдесят патронов крепится к телу пулемета. Это мощное и эффективное оружие, и каждый из вас должен освоить его в совершенстве. Вы должны быть способны разобрать его до последнего винтика и вновь собрать, стоя на голове и с завязанными глазами. Пожалуй, начнем прямо сейчас!

Заглядывая поочередно каждому из своих бойцов в лицо, Тарас Беркут ловко разобрал пулемет, аккуратно раскладывая на небольшом столике детали, лоснившиеся смазкой. Спецназовцы, бойцы диверсионной группы, внимательно наблюдали за каждым его движением, запоминая порядок сборки-разборки незнакомого оружия. Тем, для кого оружие давно стало частью тела, такой же привычной и необходимой, как нога или рука, это было не сложно. За минувшие дни партизаны, одиннадцать человек, отобранные из тысяч своих товарищей, изучили немало новых образцов, которыми был вооружен их противник.

Диверсанты изучили устройство американского карабина М4, освоились с легким пулеметом "Негев" израильского производства, также вывезенным несколько лет назад с одной из грузинских военных баз, захваченных наступавшими русскими войсками без единого выстрела, и теперь понемногу привыкали к английским снайперским винтовкам "Экьюрейси Интернейшнел" AW. А с пистолетами, австрийскими "Глок-17" или "Беретта-92" итальянского производства, они уже давно не расставались. Правда, магазины всего оружия были пусты, но не из опасений, что кому-то придет в голову нажать на спуск - опытные бойцы, за плечами каждого из которых были не только месяцы и годы тренировок, но и десятки настоящих, а не учебных боев, вполне могли контролировать себя. Просто в обозримом будущем враг не должен был и не мог появиться на расстоянии прямого выстрела.

- Используются два типа ленты, звенчатая американского образца, и металлическая неразъемная, невзаимозаменяемые, - неторопливо продолжал Тарас Беркут, дополняя слова собственным примером. - Для заряжания нужно отвести назад рукоятку затворной рамы, затем поставить оружие на предохранитель и поднять крышку приемника, нажав вот сюда, на защелку.

Партизан достал из цинка набитую патронами ленту, глухо брякнувшую в его руках. Она извивалась, словно ожерелье, и латунные бока патронов матово поблескивали в неярком свете.

- Лента укладывается разъемом звена вниз, после этого крышка закрывается. Остается отключить предохранитель и нажать на спуск.

Внешне все было привычно, обыкновенный инструктаж, если не считать того, что оружие, обращение с которым демонстрировал бывший майор спецназа, никогда не состояло на вооружении Российской Армии, и то, что происходило все не в казарме, а в кубрике, на глубине нескольких десятков метров под поверхностью Охотского моря.

Подводная лодка Военно-морских сил России Б-464 "Усть-Камчатск", вновь поднявшая Андреевский флаг, под мерный, ощущаемый на уровне подсознания гул дизель-генераторов двигалась курсом на восток. Она направлялась навстречу восходящему солнцу, на скорости всего семь узлов, лениво вращая изогнутыми лопастями гребного винта, маскируясь за естественными шумами никогда не знавшего покоя океана. Над головами собравшихся в не отличавшемся простором помещении людей было не менее двадцати метров ледяной воды, и вдесятеро большим было расстояние до скрывавшегося в вечной тьме океанского дна.

Вода сдавливала корпус подводной лодки с чудовищной силой, которой стойко сопротивлялась обтянутая шумоизолирующим покрытием конструкционная сталь. Достаточно было малейшей слабины, едва заметной бреши, и вода, сотни тонн ледяной воды, ворвется внутрь, стремительно заполняя отсеки, проникая во все закоулки, лишая немногочисленный экипаж подлодки шансов на спасение. Здесь, на глубине, любая оплошность могла стать фатальной, но бойцы особой диверсионной группы, собравшиеся на очередное занятие, старались не думать о постоянной опасности, грозившей им со всех сторон, продолжая заниматься привычными делами.

- Итак, бойцы, у кого какие вопросы? - Командир партизан обвел своих спутников изучающим взглядом.

- Товарищ майор, как мы будем всем этим пользоваться, если даже не можем как следует пристрелять оружие? - раздался голос с задних рядов.

Отыскав взглядом говорившего, Беркут приказал:

- Старший лейтенант Тохтырбеков, встать!

Партизан поднялся, выпрямившись во весь рост. В отличие от своих более высоких товарищей, макушкой зацеплявшихся за низкие своды отсека, бывший офицер Внутренних Войск сделал это безо всякого риска.

- Объясняю старшему лейтенанту и всем присутствующим, - веско произнес Тарас Беркут, буквально придавив тяжелым взглядом Тохтырбекова к палубному настилу. - Наша задача - не устраивать войну, а доставить устройства на территорию врага, замаскировать их и по условному сигналу произвести подрыв, после чего, воспользовавшись неизбежной в таком случае паникой, покинуть Соединенные Штаты. При этом мы должны всеми силами избегать обнаружения. От столкновения с войсками противника уклоняться. Ваша сила - не в огневой мощи, а в скрытности, в том, что враг никогда не поверит, что мы в состоянии осуществить подобную операцию в его глубоком тылу. И, если все пройдет по плану, нам не придется сделать ни единого выстрела, для того, чтобы победить, товарищи бойцы.

Партизаны понимающе кивнули. Для каждого из них это было не в новинку. Бойцы, повторяя действия своего командира, принялись разбирать и собирать пулеметы, лязгая затворами, но при этом их взгляды время от времени сходились на лежавших в дальнем углу отсека, у переборки, массивных свинцовых цилиндрах с полустершейся маркировкой. Самое страшное оружие, рядом с которым пистолеты и автоматы казались обычными кусками железа, еще ждало своего часа, и вскоре ему предстояло быть пущенным в ход, третий раз за всю историю человечества, чтобы поставить точку в затянувшейся войне.

Партизаны, выбранные среди тысяч бойцов для особой миссии, привычно занимались по плану, изучая чужое оружие, вспоминая полузабытые английские слова, проводя долгие часы над картами, до боли в глазах всматриваясь в сделанные с большой высоты снимки незнакомых городов. Только это им и оставалось, чтобы скоротать долгие дни пути на глубине. А вот экипажу подводной лодки скучать было некогда, все, от последнего матроса до командира корабля, не покидавшего мостик ни на минуту, были заняты делом. Вот и сейчас капитан первого ранга Владимир Шаров находился в помещении главного командного поста, куда стекались все данные, поступавшие из-за прочного корпуса подлодки.

Гидроакустический комплекс МГК-400 "Рубикон", работавший в пассивном режиме, чутко улавливал посторонние звуки, трансформируя их в целеуказание для торпед, покоившихся в массивных трубах торпедных аппаратов. При этом сама подлодка двигалась почти бесшумно. На глубине любой звук казался громом набата, распространяясь на сотни миль, привлекая внимание врага, накрывшего уже эти воды частой сетью. Беглую подлодку искали, бросив против горстки храбрецов силы целого флота, но пока все усилия врага оставались тщетны.

Создатели дизель-электроходов проекта 877 "Варшавянка", к которому относился и "Усть-Камчатск", сделали все, чтобы их творение стало не более чем бесплотным призраком в океанской пучине. Все агрегаты, являющиеся источником шума или вибрации, были установлены на специальных амортизаторах, противогидроакустическое покрытие, обтягивавшее семидесятиметровое "тело" субмарины, служило также и отменной звукоизоляцией. Да и схема полного электродвижения, когда мощные дизели не были связаны напрямую с гребным винтом, а только питали энергией электродвигатели, способствовала меньшей шумности.

Не только русские моряки оценили по достоинству возможности субмарины, остававшейся страшным оружием в умелых руках, несмотря на то, что головной корабль серии сошел на воду еще в далеком тысяча девятьсот восьмидесятом году. Американцы, которые не могли забыть дерзкую атаку на гавань Владивостока, жертвой которой стал чудом не ушедший ко дну эсминцев ВМС США "Бенфолд", бросили на поиски партизанской подлодки десятки кораблей и сотни самолетов и вертолетов. Акустик "Усть-Камчатска" не раз фиксировал шум винтов вражеских эсминцев и фрегатов, тщетно бороздивших водные просторы. Но первую весточку об опасности передали с поста радиотехнической разведки.

- Фиксирую работу неопознанной РЛС! - зачастил взволнованный лейтенант, вздрогнув, когда на приборной панели перед ним вспыхнула тревожная надпись, налившаяся багрянцем. - Нас облучают!

- Срочное погружение! Убрать выдвижные устройства!

По отсекам пронеслась трель колоколов громкого боя, и тотчас смолкла, но всех, кто находился на борту "Усть-Камчатска", словно пронзил электрический разряд. Владимир Шаров среагировал немедленно, действуя на одних инстинктах, вбитых годами службы, пока разум еще только осознал услышанное. "Усть-Камчатск" шел на небольшой глубине под "шноркелем", как называли по привычке устройство для работы дизеля под водой. По тонкой трубе, вздымавшейся над гребнями тяжелых волн, с поверхности поступал воздух, питавший дизельные генераторы субмарины, а те, в свою очередь, снабжали энергией главный электродвигатель, приводивший в движение семилопастный гребной винт. Головка "шноркеля" была слишком мала для чужих локаторов, способных обнаружить ее лишь вблизи, но на всякий случай несла на себе датчики радиопеленгатора, который мгновение назад уловил пришедший откуда-то из-за горизонта импульс.

Станция радиотехнической разведки МРП-25 едва выдала сообщение об угрозе, и тотчас труба РДП скользнула в ограждение надстройки, а затем субмарина, накренившись на нос, нырнула в распахнувшуюся перед ней темную бездну.

- Нас могли обнаружить? - старший помощник, скрывая тревогу, взглянул на Шарова, которого мелко трясло от хлынувшего в кровь адреналина.

- Сомневаюсь. Они слишком далеко. Скорее всего, это американцы, противолодочный "Орион", возможно, вылетевший с Камчатки, а, быть может, с одной из баз в Южной Корее. Но, возможно, это вертолет, а это значит, где-то рядом эсминец "пиндосов".

- Американцы уже могли сбросить гидроакустические буи!

- Это им не поможет! - усмехнулся командир, приказав рулевому: - Самый малый ход! Уменьшить скорость до трех узлов! Глубина?

- Шестьдесят метров! Под килем сто девяносто!

- Погружение до ста пятидесяти!

Субмарина, расходуя энергию, запасливо накопленную в аккумуляторных батареях, бесшумно опускалась на глубину, превращаясь в бесплотного призрака. Пролетевший полусотней миль севернее патрульный самолет Р-3С "Орион" американской морской авиации сбросил два десятка гидроакустических буев, рассыпая их над вздыбливавшейся волнами поверхностью океана. При этом он продолжал непрерывно просвечивать водную поверхность лучом своей РЛС. Поиски "пиратской" подлодки с каждой минутой набирали ход, вовлекая в себя все большие силы, но русская подлодка, оставаясь незамеченной, упорно шла прежним курсом. А в кабинетах и штабах далеко от этих мест неумолимо разгоралась настоящая буря.

Генерал Форстер встал, привычно одернув мундир и обведя взглядом расположившихся во всех углах Овального кабинета членов совета безопасности. Глава Комитета начальников штабов, реально и руководивший военным ведомством страны, в отличие от министра обороны, выполнявшего функции административные, стал частым гостем здесь, в средоточии власти Соединенных Штатов. За проведенные в стенах Белого Дома дни офицер успел запомнить наизусть расположение всех предметов интерьера, лица агентов Секретной службы и обслуги, молчаливыми тенями бродивших по погруженным в тишину коридорам и залам.

- На территории русского ядерного арсенала на Дальнем Востоке завершена дезактивация, - произнес Форстер, уставившись поверх голов своих слушателей. - Мы пересчитали все боеголовки. Отсутствуют три шестидюймовых ядерных снаряда. И у нас нет причин сомневаться в том, что эти снаряды находятся на борту русской субмарины класса "Кило", захваченной террористами во время перехода с базы на Камчатке в порт Владивостока.

Президент Джозеф Мердок чувствовал, как прибавляется седины в его тщательно уложенной шевелюре. И все же глава государства, одним из первых узнавший страшные новости, старался сохранить выдержку, напоминая себе, что русские атомные бомбы где-то в тысячах миль от спокойного и безопасного Вашингтона.

- Похищенные снаряды относятся к классу тактического ядерного оружия. Мощность соответствует двум с половиной килотоннам в тротиловом эквиваленте, - продолжал свой доклад Дональд Форстер, ради этого покинувший защищенный бункер ситуационного центра под зданием Пентагона. - Это нейтронные бомбы, взрыв которых сопровождается высоким уровнем проникающей радиации.

- Ну, все не так уж и страшно, - заметил Алекс Сайерс, заставив генерала недовольно нахмуриться. - Их мощность весьма невелика. Что могут сделать при помощи этих снарядов русские?

- Вы видели когда-нибудь, как разом взрываются полсотни вагонов, доверху груженых взрывчаткой, господин глава администрации? Представляете, что произойдет, если такое случится в центре Нью-Йорка или Лос-Анджелеса? Хотите увидеть, как ударная волна сметает небоскребы Манхэттена? Обрушение "башен-близнецов" покажется вам рождественскими праздниками по сравнению с тем, что для нас готовят русские!

- Допустить это мы не можем, - решительно произнес президент Мердок. - У нас еще есть время остановить русских. Приказываю направить все корабли и подлодки, находящееся в акватории Тихого океана, на поиски русской субмарины. Пустите этих ублюдков на дно как можно быстрее! Они не должны достигнуть берегов Америки!

- В районе Курильских островов и Камчатки действует авианосная группа во главе с ударным авианосцем "Джон Стеннис", - тотчас доложил Форстер. - На соединение с ней направлены четыре атомные подлодки типа "Лос-Анджелес". В течение двух суток к ним присоединится "Джордж Вашингтон", сопровождаемый пятью эсминцами. Флот поддержат "Орионы" с баз на Камчатке и под Владивостоком. Путь на восток русским мы перекроем. Мы воздвигнем перед ними непроницаемый заслон.

- Но русские могут направиться на юг, в Японское море, - предположил Джозеф Мердок, в отличие от одного из своих предшественников друживший с географией.

- Там их ждет только смерть, сэр. У берегов Кореи действует оперативное соединение Седьмого флота в составе ракетного крейсера и трех эсминцев класса "Арли Берк". Этого хватит, чтобы надежно заткнуть Корейский пролив. В случае необходимости наших моряков поддержат ВМС Южной Кореи. Уверяю, господин президент, русскую подлодку мы обнаружим и уничтожим в течение суток.

- Напомните нашим парням, чтобы действовали осторожно, генерал. Японцы сейчас на взводе, любая случайность может привести к столкновению, а новая война на Тихом океане сейчас Америке ни к чему, с нас пока хватит и самих русских.

- Если японцы попытаются помешать, тем хуже для них, - фыркнул глава Комитета начальников штабов. - Возможно, так даже будет проще, сэр. Пора бы поставить на место этих желтых обезьян!

- Генерал, сейчас ваша задача - уничтожить русскую подлодку с ядерным оружием, - повысил голос Мердок. - С японцами мы разберемся потом. Я не желаю, проснувшись однажды утром, увидеть, как над Вашингтоном поднимается ядерный гриб!

- Мы уничтожим русских. У них нет шансов. Одна подлодка против полутора десятков кораблей - это даже не смешно.

- Сэр, я, конечно, не сомневаюсь в мастерстве наших моряков, но нужно предусмотреть любую возможность, - встрял в беседу Натан Бейл. Спорщики на какое-то время вовсе забыли про устроившегося в дальнем углу просторного кабинета советнике по безопасности, наблюдавшем за происходящим с удвоенным вниманием. - На случай, если русские достигнут нашей территории, нужно быть готовыми к введению чрезвычайного положения.

- Исключено! Это будет им только на руку. Начнется паника, хаос. Никакой огласки. Кстати, Дональд, командирам наших кораблей запрещаю сообщать о том, что на борту этой лодки класса "Кило" есть ядерное оружие.

- Слушаюсь, сэр! - кивнул генерал.

- Возможно, вы делаете ошибку, - с сомнением покачал головой Бейл. - Ситуация слишком серьезная.

- Это мое решение, и я его не изменю. Никакого чрезвычайного положения. Господин Голдсмит, - президент взглянул на главу Министерства внутренней безопасности, впервые сменившего на подобном совещании роль статиста на нечто, более значимое. - Уильям, в вашем подчинении находится полиция, ФБР, при необходимости вы получите поддержку Национальной гвардии. Я не верю, что русским удастся пересечь океан, но все же будьте готовы встретить террористов на нашей земле.

Голдсмит коротко переглянулся с главой ФБР, сидевшим чуть в стороне. До недавних пор их обоих мало касались события в России, и вот теперь война приблизилась к границам США.

- Для повышения уровня террористической угрозы на всем Западном побережье необходим ваш приказ, сэр, - пожал плечами шеф МВБ. Впервые с момента создания его ведомству выпал шанс показать, на что уходят бюджетные миллиарды, но почему-то Уильяму Голдсмиту очень хотелось никогда не воспользоваться этой долгожданной возможностью.

- Я сделаю все, чтобы защитить американский народ и нашу демократию, - решительно произнес Джозеф Мердок, и, словно читая мысли Голдсмита, добавил: - Но я думаю, все напрасно. Наш флот вскоре доложит об уничтожении русских, кто-то запишет на свой счет еще одну победу, и на этом все завершится, так что потом можно будет вспомнить сегодняшнюю встречу за чашечкой кофе.

Пока на Капитолии строили планы, в западной части Тихого океана ширилась поисковая операция, в которую включались все новые и новые корабли и подлодки, стягивавшиеся к восточным границам России. Эсминцы под звездно-полосатыми флагами на полном ходу вспарывали острыми форштевнями тяжелые волны, вздымавшиеся на пути. И командиру одного из них вскоре неожиданно улыбнулась удача.

Эскадренный миноносец ВМС США DDG-108 "Уэйн Мейер", двигаясь крейсерским двадцатиузловым ходов, едва миновал Цусимский пролив, оставив по левому борту скопление островов, и кэптен Эдвард Лейк, не покидавший помещение боевого информационного поста последние четыре часа, приказал:

- Поднять "птичку" в воздух!

Эсминец, пожалуй, самый совершенный в своем классе, принадлежавший к типу "Арли Берк" серии IIА, значительно усовершенствованному даже по сравнению с близким к идеалу прототипом, был, возможно, самой мощной боевой единицей во всей акватории Японского моря, в этом его командир практически не сомневался. Но все же он не был единственным военным кораблем в этих водах, над которыми, кажется, все еще витал призрак гремевших сто с лишним лет назад сражений, унесших жизни тысяч русских и японских моряков, и кэптен Лейк не желал, чтобы за ними последовали служившие под его началом американские парни, всем родам войск выбравший однажды флот.

Вертолет SH-60B "Си Хок" был уже давно извлечен из ангара в кормовой части корабля, заправлен, и, как только поступил приказ, девятитонная винтокрылая машина оторвалась от покрытия взлетно-посадочной площадки, взвиваясь в затянутое серыми тучами небо.

- Обстановка, лейтенант?

Офицер, сидевший перед огромным экраном тактической обстановки, расцвеченным метками надводных и воздушных целей, мог видеть все, что плавало или летало на удалении в несколько сотен миль. Его глазами и ушами был сверхмощный радар SPY-1Е, фазированные антенные решетки которого, укрепленные на скулах массивной рубки, непрерывно излучали в пространство киловатты энергии, концентрическими волнами, расходившейся во все стороны от эсминца. А сонар AN/SQS-53, скрытый под массивным обтекателем в носовой части судна, "просвечивал" ультразвуковыми импульсами толщу воды, лишая шансов остаться незамеченной любую подводную лодку.

- Японский корабль держится в своих территориальных водах, - сообщил офицер. - Он следует параллельным курсом и не пытается сократить дистанцию. Это эсминец "Асигара" класса "Атаго".

- Чтобы пустить нас на дно, им не нужно даже выходить из своей гавани, черт меня дери!

Кэптен Лейк чувствовал раздражение, а еще - неуверенность, хотя в последнем боялся признаться даже самому себе. Как и большинство американских военных, привыкших сражаться с заведомо более слабым противником, сейчас, когда схватка с равным и по техническому уровню, и по выучке, и, тем более, по боевому духу, врагом была более чем вероятной, командир американского эсминца растерялся. Сознавая это, он злился на самого себя и на своих правителей, щедро поставлявших японцам все новинки американского оружия, такие, как боевая информационная система "Иджис" или ракеты "Гарпун", которые эти желтые обезьяны старательно, и что самое печальное, качественно копировали.

- "Асигара" - новейший японский эсминец, по своим возможностям не уступающий "Арли Берку". Его радары - копия наших SPY-1, а ракеты SSM-1B - аналог "Гарпуна". "Японец" несет восемь таких ракет с дальностью действия сто миль, так что мы давно у них на прицеле.

- Наша ПВО справится с этой проблемой, сэр, - покачал головой лейтенант, слишком молодой, воспитанный в духе всемогущества Америки, ее превосходства над всеми и вся. - А затем и от японцев останутся только пятна мазута на волнах.

Японский эскадренный миноносец, точно зеркальное отражение американского корабля, следовал по его правому борту, в точности повторяя курс и все маневры "Уэйна Мейера". А по левому борту вот уже второй час мерцала еще одна отметка, обозначавшая южнокорейский фрегат "Инчхон". Новейший боевой корабль, один из лучших в своем классе, следил за действиями американцев с почтительного расстояния. Корейский капитан не рисковал сближаться с американским эсминцем менее чем на три десятка миль, но в современном морском бою при наличии современных радаров и крылатых ракет, таких, как корейские SSM-700K, которых на борту трехтысячетонного фрегата было аж шестнадцать штук, это ровным счетом ничего не значило.

- Две надводные цели на три-ноль-пять, - сообщил один из моряков, следивших за показаниями РЛС обнаружения надводных целей SPS-67(V)4. - Движутся встречным курсом, скорость двадцать два узла.

- Коммунисты пожаловали, - даже с каким-то облегчением догадался кэптен Лейк. - Сопровождать цели!

Военно-морские силы КНДР периодически напоминали о своем существовании, сейчас воплотившись в виде пары ракетных катеров проекта 205 еще советской постройки. Устаревшие морально и физически корабли, вооруженные старыми, недальнобойными и низкоскоростными ракетами, не представляли практически никакой угрозы, но командир "Уэйна Мейера" предпочитал предусмотреть все. Координаты новых целей были введены в системы наведения ракет "Гарпун", дремавших в транспортно-пусковых контейнерах, и теперь оператору систем вооружения оставалось лишь нажать кнопку, чтобы превратить "морскую мощь" северокорейцев в воспоминания. А эсминец ВМС США продолжал идти прежним курсом, спеша влиться в ударную группу, собиравшуюся сейчас возле русского Владивостока, стать еще одной фалангой того стального кулака, который мог уже теперь сокрушить вероломных японцев, вышвырнув их с берегов Сахалина прямиком в волны Тихого океана.

Эскадренный миноносец, разрезая волны клиперским форштевнем, точно острым лезвием, непоколебимо шел на север, сопровождаемый описывавшим широкие круги вертолетом. в очередной раз "Си Хок" снизился, зависнув над самыми гребнями волн, и оператор вооружения на его борту активировал магнитометр AN/ASQ-81(V)2. устройство, способное обнаруживать большие массы металла, каковыми, например, являлись подводные лодки, на значительной глубине, немедленно выдало сигнал контакта.

- Цель прямо под нами! - сообщил американский летчик командиру экипажа.

- Сбросить акустические буи!

В воду посыпались пенопластовые сферы, внутри которых находились компактные гидрофоны и передающая система. Сенсоры немедленно уловили шумы винтов укрывшейся в нескольких десятках метров под поверхность моря подводной лодки. Поиск соответствия по библиотеке акустических сигнатур занял считанные мгновения, и спустя не более, чем полторы минуты, взволнованный вахтенный офицер доложил кэптену Лейку:

- Сэр, "птичка" установила контакт с субмариной класса "Кило" в квадрате Чарли-три! Подлодка движется встречным курсом!

- Это русские, черт возьми! Они уже пытались пустить ко дну "Бенфолд" и хотят проделать то же и с нами! Передайте "птичке" приказ атаковать цель! Приготовить к бою ракеты "АСРОК"!

- Нет уверенности, что это именно русская подлодка, сэр!

- Когда они всадят нам в борт пару торпед, уверенности станет больше? Лейтенант, я не готов рисковать кораблем и командой! Уничтожить цель!

Одна за другой, две противолодочный торпеды "Марк-46" отделились от узлов внешней подвески вертолета SH-60B, войдя в воду в считанных десятках метров от вражеской подводной лодки. Через тридцать секунд акустические системы наведения обеих торпед захватили цель, и две стальные "рыбы", разгоняясь до предельной скорости в сорок пять узлов, ринулись на глубину, настигая свою жертву.

Командир подводной лодки "Юаньчжэнь-67" военно-морских сил Китая узнал об атаке за несколько мгновений до того, как торпеды настигли его корабль, но и этого времени хватило, чтобы сделать многое для спасения подлодки и ее экипажа, многое, но не все.

- Срочное погружение! Выпустить ложные цели!

Субмарина, построенная в России еще в прошлом столетии и принадлежавшая к проекту 877 "Варшавянка", буквально провалилась в пучину, уходя к самому дну и рассыпая вокруг себя ложные акустические цели. Никто на борту подлодки, возвращавшейся от берегов Сахалина, где она несколько суток подряд занималась разведкой, не ждал удара, и все же вбитые в подкорку долгими тренировками рефлексы заставили людей четко выполнять приказы.

Подводная лодка едва не врезалась в дно, до которого в узости пролива было лишь чуть больше двухсот метров. Одна из севших ей "на хвост" американских торпед ушла в сторону, наведясь на ложную цель, но боеголовка второй сдетонировала в паре метров от корпуса. Мощный удар сотряс субмарину от кормы до носа, обшивка прогнулась, и металл, не выдержав нагрузки, лопнул, впуская в отсеки сотни тонн ледяной воды. В последние мгновения своей жизни командир "Юаньчжэнь-67" успел отдать приказ выпустить к поверхности радиобуй, и короткая радиограмма умчалась по волнам эфира.

- Кэптен, сэр, мы фиксируем кодированную радиопередачу! - сообщил обслуживавший комплекс связи американского эсминца офицер. - Вероятно, сигнал бедствия!

- Черта с два я позволю им спастись. Это пираты, и наказание для них - смерть! Выпустить ракеты!

Распахнулись крышки ячеек носовой вертикальной пусковой установки "Марк-41", и две противолодочные ракеты RUM-139A комплекса ASROC взвились свечой в небо. Преодолев вершину параболической траектории, они отстрелили головные обтекатели и двигатели, и две торпеды "Марк-46", плавно опустившись на парашютах, мягко вошли в воду, немедленно приступив к поиску цели. На борту внезапно атакованной китайской подлодки еще пытались бороться со стихией, задраивая люки герметичных переборок, когда два взрыва сорокатрехкилограммовых боеголовок, прогремевших с разницей в пятнадцать секунд, разорвали обшивку прочного корпуса в районе аккумуляторных батарей. Мгновенно лишившийся энергии корабль превратился в братскую могилу для своей команды, коснувшись дна в тот момент, когда на борту уже никого не осталось в живых.

Палубный вертолет американского эсминца прошел на бреющем над местом гибели субмарины, и командир экипажа, выглянув наружу, сообщил:

- Вижу на поверхности обломки и большое масляное пятно! Цель уничтожена!

- Дайте связь со штабом эскадры, - немедленно приказал кэптен, едва выслушав доклад своих пилотов. - Думаю, у нас есть добрые вести для адмирала!

Короткую радиограмму, посланную с борта потопленной субмарины, еще не успели расшифровать американские специалисты, но полный отчаяния призыв о помощи приняли на борту китайского эсминца "Шэньян", оставившего за кормой южнокорейский остров Чеджудо и только приближавшегося к Цусимскому проливу, чтобы присоединиться к соединению кораблей китайского флота, ведущему разведку близ Курильских островов.

Американский эсминец только что уничтожил нашу подводную лодку, - прорычал, сжимая кулаки от гнева, капитан "Шэньяна", перед которым выстроились в одну шеренгу все старшие офицеры. - Они открыли огонь без предупреждения, вероломно! Пятьдесят наших братьев стали жертвами их подлости и высокомерия! Американцы должны понести заслуженное наказание! Я приказываю атаковать и уничтожить корабль противника немедленно!

- Товарищ капитан, это может обернуться полномасштабной войной! Вы не можете принимать такое решение единолично, нужно связаться со штабом флота, запросить у них дальнейшие инструкции!

Мне не нужны инструкции из штаба, когда рядом от вражеских торпед гибнут наши товарищи! Противник должен заплатить за свое вероломство!

- Ваша горячность недопустима! Ошибка может привести к столкновению со сверхдержавой!

- Старший помощник, я освобождаю вас от занимаемой должности! - закричал, брызжа слюной, китайский капитан. - Матросы, отвести его на гаптвахту!

Сопровождаемый двумя вооруженными моряками, старпом покинул командный центр, а капитан приказал:

- Самый полный вперед! Поднять вертолет для целеуказания!

Газотурбинные двигатели, скрытые глубоко в трюме, взвыли, набирая обороты и разгоняя двигавшийся экономическим ходом эсминец до предельной скорости в двадцать девять узлов. Новейший корабль китайского флота буквально летел над волнами. Дальности полета его ракет уже хватало, чтобы уничтожить вражеское судно, но, не зная хотя бы приблизительных координат цели, китайский капитан рисковал выпустить весь боезапас "в молоко", только разозлив врага. Он не мог, как американцы, получать "картинку" с орбитального спутника, и воспользовался единственным доступным средством.

Лопасти несущего винта корабельного вертолета Z-9C "Хайтун" начали свой бег по замкнутому кругу, вращаясь все быстрее и быстрее, и, наконец, изящная машина оторвалась от палубного настила.

- Курс на северо-восток, - приказал командир экипажа. - Включить радар!

Ожила бортовая РЛС, укрытая под обтекателем в носовой части фюзеляжа. Луч локатора скользнул по поверхности моря, протянувшись до горизонта. Через несколько минут на мерцающем мониторе возникла крупная "засветка" цели.

- Корабль по пеленгу сорок! Дальность пятьдесят миль!

- Сблизиться для визуального опознавания, - немедленно приказал командир "Шэньяна". - Ошибки быть не должно!

Вертолет, опустившись на малую высоту, повернулся, нацеливаясь вытянутым носом на скрывавшийся на линии горизонта корабль. Его приближение заметили слишком поздно, когда китайские пилоты могли невооруженным взглядом рассмотреть характерные пирамидальные надстройки и массивную дымовую трубу американского эскадренного миноносца типа "Арли Берк", на палубу которого как раз садился корабельный "Си Хок". В эфир понеслись грозные предупреждения, в направлении незваного гостя развернулась башня пятидюймовой универсальной артиллерийской установки "Марк-45", единственного средства ближней противовоздушной обороны эскадренного миноносца ВМС США. Но китайский летчик уже тянул на себя рычаги штурвала, изменяя курс. А капитан эсминца "Шэньян", приняв очередной доклад, скомандовал:

- Ракетным комплексам правого борта - пуск!

Эскадренный миноносец проекта 051С нес исключительно мощное оборонительное вооружение, включавшее шесть восьмизарядных барабанных пусковых установок русского зенитно-ракетного комплекса С-300Ф, дополненные двумя зенитными артиллерийскими установками "Тип 730", являвшимися ничем иным, как копией весьма удачного голландского "Голкипера". Но ударное вооружение состояло лишь из двух счетверенных пусковых установок ракет YJ-62. для того, чтобы ввести в инерциальную систему управления ракет уточненные координаты американского корабля, у обслуживавших ракетный комплекс офицеров ушло лишь несколько минут, а затем правый борт эсминца окутался клубами дыма, из которого вырвались, выпростав позади себя длинные языки пламени, шестиметровые сигары крылатых ракет.

Сделав горку, четыре ракеты, выстроившиеся широким фронтом, скользнули к поверхности моря, став на какое-то время абсолютно невидимыми для любых, даже самых мощных радаров. Жертву могло спасти наличие самолета или вертолета дальнего радиолокационного обнаружения, такого, например, как российский Ка-31, способного с высоты своего полета обозревать огромную акваторию, обнаруживая цели на фоне подстилающей поверхности. Но ничего подобного американцы не имели.

Ракеты YJ-62 мчались над гребнями волн. Компактные турбовентиляторные двигатели WS-500 разогнали их почти до скорости звука. Китайские ракеты имели дальность действия двести восемьдесят километров и сейчас применялись почти на предельную дистанцию. Маршевая высота полета на превышала тридцать метров, а наличие инерциальной навигационной системы, выводившей ракеты в точку с заданными координатами, не требовало использовать бортовые РЛС, демаскируя самолеты-снаряды. Впервые радары включились, когда до цели, американского эсминца, оставалось менее сорока километров. Откорректировав курс, ракеты опустились еще ниже, продолжая полет на высоте семи метров над уровнем моря.

Радара обнаружения воздушных целей SPY-1E эсминца "Уэйн Мейер" испустил в пространство очередной импульс энергии, и на мониторе возникли новые отметки целей. И они находились очень близко к центру экрана.

- Групповая воздушная цель на один-девять-пять, - зачастил американский энсин. - Крылатые ракеты! Дальность двенадцать миль!

- Ракеты уничтожить! Выпустить ЗУР!

По отсекам эсминца прокатился сигнал боевой тревоги. Для того, чтобы поймать приближающиеся ПКР лучом радара подсвета цели и ввести их координаты в головки наведения зенитных ракет, ушло не больше десяти секунд, но за это время китайские YJ-62 преодолели больше двух миль.

- Пуск! - Носовая часть эсминца окутывается дымом и пламенем, и в небо уходят, одна за другой, четыре зенитные ракеты RIM-162 комплекса "Эвольвед Си Спарроу". Радиолокационные головки наведения "увидели" отсвет луча радара наведения, и ракеты, набрав высоту несколько сотен футов, спикировали на цели.

Ракетный бой стремителен, скорости сближения впятеро превышали скорость звука, и только компьютеры с их фантастическим быстродействием, способностью решать сложные математические задачи за доли секунды, могли управлять огненными стрелами. Первая из китайских ракет была сбита, когда до цели ей оставалось менее пяти миль. Американцы успели дать еще один залп, выпустив четыре ЗУР ESSM, и уничтожив вторую ПКР. А две оставшиеся в воздухе ракеты уже вошли в непростреливаемую "мертвую зону".

- Выпустить ложные цели, - приказал кэптен Лейк, в душе проклинавший кабинетных "вояк", решивших, что слишком дорого вооружать напичканный всевозможными ракетами эсминец еще и зенитным артиллерийским комплексом "Вулкан-Фаланкс", который сейчас только и мог отразить внезапную атаку, в упор расстреливая появившиеся словно из ничего крылатые ракет. - Универсальной артиллерийской установке - огонь!

Пусковые комплекса радиоэлектронной борьбы Mark 36 SBROC выстрелили в сторону приближавшихся ракет целую очередь снарядов, начиненных дипольными отражателями. Одна из китайских YJ-62 изменила курс, зарываясь в мерцающее серебристое облако и врезаясь в волны.

С носа эсминца открыла беглый огонь артустановка "Марк-45", но радиолокационные взрыватели снарядов сработали слишком поздно, и шрапнель градом стегнула по пустоте. А единственная крылатая ракета, прорвавшись сквозь завесу зенитного огня, врезалась в борт американского эсминца под самой надстройкой. Трехсоткилограммовая боеголовка, закованная в прочную капсулу, пробила обшивку и взорвалась уже внутри. Ударная волна смяла переборки, пламя залило отсеки, превращая находившихся поблизости от места взрыва моряков в пепел.

- Спасателей на нижние палубы! - приказал кэптен Лейк, чувствуя, как настил под ногами содрогается от взрыва. - Доклад о потерях через пять минут! Связь с эскадрой, срочно! Кто нас атаковал, черт возьми!

Спасатели уже боролись с огнем в тесноте отсеков, а медчасть принимала первых счастливчиков, уцелевших при взрыве. Учения по борьбе за живучесть не прошли зря, каждый член экипажа знал свое место и свою задачу, и корабль не только остался на плаву, но и сохранил боеспособность.

- Кэптен, сэр, судя по всему, нас атаковали китайцы! В ста двадцати милях к югу от нас их эсминец!

- Желтые выродки! "Гарпуны" к бою! Мы их уничтожим!

Из зияющей пробоины в левом борту эсминца еще струился черный дым, а офицеры в озаренном мерцающим светом мониторов помещении боевого информационного поста склонились над приборными панелями, загружая в системы наведения противокорабельный ракет RGM-84 "Гарпун" полетное задание. На борту "Уэйна Мейера" получали данные напрямую со спутника радиотехнической разведки SSU-2, в эти минуты пролетавшего над Новой Гвинеей, и положение корабля противника было известно с точностью до мили.

- Ракеты готовы к пуску, сэр, - доложил, обернувшись к замершему в центре тесного помещения командиру, один из офицеров. И тотчас один из моряков, находившихся у консоли системы связи, сообщил:

- Сэр, вас вызывает на связь генерал Флеминг из Владивостока!

Вывести на экран!

Появившееся на мониторе лицо командующего американским оккупационным контингентом на Дальнем Востоке периодически подергивалось "крупой" помех, но каждое его слово было отлично слышно на борту эскадренного миноносца.

- Несколько минут назад вы атаковали и уничтожили китайскую подводную лодку, капитан! Вы в один миг отправили на тот свет полсотни их моряков, и китайцы этого так не оставят!

- Китайцы нанесли по нам ракетный удар безо всякой причины! Сорок два моих матроса мертвы, лазарет переполнен, и не все, кто там очутился, могут прожить хотя бы сутки!

- Они стали жертвами ваших необдуманных решений, - жестко отрезал Флеминг. - С китайской стороной я уже связался, этот инцидент удалось замять, списать все на случайность. А вам приказываю двигаться прежним курсом. По прибытии во Владивосток вы сдадите командование своему заместителю, кэптен, и будете отчитываться о своих действиях перед специальным жюри. Вы, черт возьми, уничтожили чужую подлодку, даже не уточнив ее принадлежность, поставили под угрозу свой корабль и экипаж и едва не втянули Америку в ядерный конфликт!

- Я полагал, что атакую русскую подлодку, захваченную террористами, генерал, сэр, и был уверен в правильности своих действий, - решительно произнес Эдвард Лейк, на скулах которого вздулись желваки.

- Русской подлодки там не было и быть не могло. Несколько минут назад мы перехватили переговоры японцев. Они сообщают, что час тому назад субмарина класса "Кило" атаковала и уничтожила их подводную лодку у побережья острова Хоккайдо. Русские сейчас вырвались в открытый океан, и одному Богу известно, где они появятся в следующий раз!

Эскадренный миноносец ВМС США "Уэйн Мейер", на борту которого продолжалась борьба за спасение получившего тяжелые повреждения корабля, продолжил свой путь на север, оставляя за кормой китайскую подлодку, ставшую братской могилой для своего экипажа. Нависший над Тихим океаном призрак ядерной войны рассеялся также внезапно, как и возник, заставив многих людей с погонами на плечах облегченно выдохнуть. В кабинетах генералов и дипломатов еще звучали отзвуки этой короткой, но стоившей многих жизней схватки на морских просторах, а в глубинах океана уже шел новый, не менее яростный бой.

Подводная лодка Морских сил самообороны Японии SS-592 "Юдзисио" типа "Оясио" невесомо парила в толще вод в полусотне миль от побережья острова Хоккайдо. Находясь на глубине полста метров, она буквально сливалась с океаном, растворяясь в его шумах. Дизельные генераторы, находившиеся глубоко в ее "чреве", питали энергией электродвигатели, заставлявшие лениво вращаться пятиметровый гребной винт. Изощренная звукоизоляция запирала рокот работавших едва на одну десятую своей мощности дизелей внутри машинного отделения, а причудливая форма лопастей, тщательно рассчитанная лучшими специалистами страны Восходящего солнца, препятствовала образованию пузырьков, которые тоже могли выдать положение субмарины.

Восьмидесятиметровый хищник затаился во тьме, занял позицию, с которой его команда могла контролировать обстановку под водой и на поверхности моря в радиусе десятков миль, до самого русского побережья. Гидроакустический комплекс AN/ZQO-5B, в который входили сферическая антенна в носовой части веретенообразного корпуса, бортовые пассивные антенны и буксируемая протяженная антенна, выпростанная сейчас за кормой субмарины этаким высокотехнологичным хвостом, позволял улавливать все шумы, выделяя из них рукотворные. Сейчас антенны работали в режиме шумопеленгации, на прием, ничем не выдавая присутствие японской подлодки в водах, где столкнулись интересы страны микадо и всемогущих Соединенных Штатов. Именно за маневрами американской эскадры, несколько часов назад вошедшей в акваторию Японского моря, и была призвана следить "Юдзисио".

- Обстановка без изменений, - доложил молодой офицер-акустик появившемуся в центре управления командиру. - Американская авианосная группа движется курсом норд-вест на пятнадцати узлах. Мы постоянно фиксируем работу их гидролокаторов.

Капитан Тэндо Накамура кивнул, добавив:

- Американцы часто придают своим авианосцам атомные подлодки, действующие в дальней зоне. Я не хочу оказаться мишенью для их "Лос-Анджелеса" или "Виржинии", так что соблюдать строжайший режим тишины!

- Так точно, господин капитан! Но американцы не смогут подобраться к нам близко и остаться незамеченными. Наша субмарина намного тише, их реакторы и турбины производят много шума.

Акустик, как и любой из шестидесяти девяти членов экипажа "Юдзисио" по праву гордились своей субмариной, не сомневаясь в ее превосходстве над любым возможным противником. Подлодки типа "Оясио" были вершиной эволюции в своем классе, и в руках японских подводников появилось грозное оружие, которое капитан Накамура был готов применить по назначению.

- Как далеко от нас американское соединение?

- Дистанция двадцать миль, господин капитан!

- Мы должны быть готовы в любую секунду нанести удар, если поступит приказ!

- Ракеты "Гарпун" уже заряжены в торпедные аппараты! Противник уже в зоне досягаемости!

Прошли те времена, когда нужно было видеть цель в перископ, чтобы уничтожить ее кинжальным залпом торпед, в упор, смертельно рискуя и сами не уцелеть в этой отчаянной атаке. Крылатые ракеты UGM-84 "Гарпун", запускаемые из-под воды, из торпедных аппаратов, поступили на вооружение многих флотов, и Морские силы самообороны Японии не были исключением. И очень может быть, что совсем скоро созданным американцами ракетам придется прорывать противовоздушную оборону американских же кораблей.

- Господин капитан, - в голосе акустика слышалась неуверенность. - Господин капитан, мы действительно будем воевать с американцами?

- Мы будем выполнять приказ, лейтенант! Вас ведь этому учили, верно? Американцы - такие же люди, и они точно так же будут умирать под нашим огнем. Они привыкли делать, что захотят, и не перед кем не держать ответ, и мы редко осмеливались перечить американцам. Но землю предков, которая принадлежит нам по праву, которая пропиталась кровью японцев, мы не отдадим. Мои дед и прадед погибли на туманных берегах Карафуто, и в память о них я выполню любой приказ, и того же жду от любого из своих подчиненных, лейтенант. Не смейте сомневаться, с нами божественная мощь микадо. Пора Японии вспомнить, что она была и остается империей!

Речь капитана Накамуры была прервана внезапно. Новая отметка, возникшая на мониторе, заставила акустика тревожно воскликнуть:

- Подводная цель по пеленгу один-девять-пять!

- Наверняка американцы, - с явным удовлетворением предположил капитан "Юдзисио". - Проклятье, из этой точки их "Томагавки" могут долететь до любого нашего города!

Чужак, слишком близко подобравшийся к берегам Японии, явно старался оставаться незамеченным, но шум, производимый механизмами неизвестной подлодки, был уловлен гидрофонами "Юдзисио", и Тэндо Накамура начал действовать:

- Увеличить скорость до шести узлов! Убрать антенну ГАС! Начать сближение! Торпедные аппараты к бою!

Частота оборотов единственного винта японской субмарины увеличилась. В широкие жерла торпедных аппаратов плавно скользнули массивные "сигары" тяжелых торпед "Тип-89", занимая место покоившихся там крылатых ракет, целей для которых так и не нашлось. Разгоняясь, подлодка "Юдзисио" двинулась наперехват непрошенного гостя, и ее капитан почувствовал, как его сердце учащенно застучало в груди. Тэндо Накамура довольно улыбнулся - наконец-то ему представился шанс продемонстрировать свое мастерство и выучку своего экипажа в настоящей схватке. Охота началась.

Акустик "Усть-Камчатска" включил громкую связь, и пульсирующий гул заполнил тесное помещение рубки. Атомный ударный авианосец ВМС США "Джордж Вашингтон" не мог оставаться незамеченным, да и не пытался делать это. Под водой звук его винтов распространялся на сотни миль, и этот звук должен был внушать ужас всем, чьих бы ушей ни коснулся. Сто тысяч тонн стали, настоящая машина разрушения, вновь двигалась к русским берегам, но теперь целью палубных эскадрилий должны были стать отнюдь не русские.

- Мы внутри ордера, - почему-то полушепотом произнес офицер-акустик, взглянув на Владимира Шарова. - До цели десять миль!

- Эх, торпеду бы им ниже ватерлинии! Они как на ладони!

Старший помощник капитана "Усть-Камчатска" многозначительно потер руки, которые ощутимо подрагивали от прилива адреналина, потоком хлынувшего в жилы. Противник был совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, такой уязвимый в своем высокомерии, уже в пределах досягаемости тяжелых противокорабельных торпед 53-65К, мощи трехсоткилограммовых боеголовок которых вполне хватило бы, чтобы пробить "шкуру" даже атомного авианосца.

- Отставить, старпом, - решительно произнес Шаров, сам не находивший себе места от возбуждения. - Успеешь еще поохотиться. Нас ждет более важная цель, вся Америка. Да и нам долго не протянуть, даже если повезет, и удастся торпедировать янки сейчас.

Словно в подтверждение слов командира, корпус "Варшавянки", крадущейся самым малым ходом, содрогнулся, точно от удара великанской кувалдой, когда его коснулся ультразвуковой импульс, испущены сонаром американского эсминца, прошедшего в считанных кабельтовых от русской субмарины.

- Твою мать! - Шаров выругался, но тотчас взял себя в руки, скомандовав: - Погружение сто! Уменьшить скорость до трех узлов!

"Усть-Камчатск" нырнул к самому дну, почти остановившись, продолжая двигаться будто по инерции, а капитан приказал:

- Тишина в отсеках! Авианосец не ходит в одиночку, и его эскорт у нас над головами!

Кажется, шум винтов американского корабля, будто привязанный, кружившего над "партизанской" субмариной, был слышен безо всяких гидролокаторов, невооруженным ухом. Кровь в жилах нескольких десятков человек, запертых внутри нее, под многометровой толщей ледяной воды, застыла, превратившись в какое-то желе. В любой миг мог раздаться вой турбин атакующих торпед, и тогда отчаянный поход прервался бы, едва начавшись.

- Дистанция до цели увеличивается, - сообщил акустик, и его слова вызвали настоящий вздох облегчения. - Тринадцать миль. Цель смещается на норд.

- Пусть пока поплавают, - натужно усмехнулся капитан Шаров. - Пока хватит и "Бенфолда" с них!

Моряки негромко рассмеялись, вспоминая дерзкую до безумия атаку на рейде Владивостока. Силы врага сократились на один корабль, завеса, созданная у восточных берегов России, стала чуть менее прочной, а это увеличивало шансы на успех.

- Изменить курс на девяносто пять, - приказал Шаров, когда шум винтов американской эскадры отдалился куда-то к горизонту. - Курс - пролив Лаперуза. Глубина сто, скорость шесть. Всем соблюдать полную тишину. Что американцы, что японцы, пустят нас на дно, если обнаружат, а мы не можем себе позволить такую роскошь, как смерть, не сейчас. Мы прорвемся!

"Усть-Камчатск" медленно двигался туда, где почти смыкались берега русского Сахалина и японского острова Хоккайдо. Пролив шириной несколько миль был воротами на просторы Тихого океана, а там - Америка, конечный пункт их отчаянного похода.

- Это же настоящий капкан! Сами идем в ловушку, - помотал головой старпом. - Да еще строевым шагом!

Владимир Шаров устало опустился в кресло, закрыв ладонями воспаленные глаза. Подлодка вышла в море с некомплектом экипажа, вахты были увеличены в полтора раза, и у капитана почти не было времени на отдых, тем более, сейчас, когда вокруг "Усть-Камчатска" смыкалось кольцо облавы.

- Японцы хорошо укрепились на Сахалине, - произнес, не открывая глаз, Шаров. - Но в этих водах сейчас слишком много кораблей и подлодок, топить каждую без разбора - себе дороже. Так что мы прорвемся, если будем достаточно осторожны.

Подводная лодка медленно входила в узость пролива. Винт едва вращался, и субмарина словно повисла в тоще воды. Моряки в помещении центрального поста разговаривали только шепотом, боясь выдать свое присутствие даже громким словом. И все же они двигались, и, наконец, берега расступились, открывая просторы бескрайнего океана.

- Увеличить скорость до семи узлов!

- Неужели прорвались? - старший помощник взглянул на капитана, лицо которого покрылось капельками пота.

И в этот миг гидрофонов, целые батареи которых протянулись вдоль покатых бортов "Усть-Камчатска", коснулся звук, источник которого мог быть создан только руками человека.

- Шум винтов по правому борту, - зачастил акустик. - Цель подводная по пеленгу сто сорок!

- Боевая тревога! Приготовить к запуску приборы акустического противодействия! Цель опознана?

- Дизель-электрическая подлодка, японская, типа "Оясио"!

- Уменьшить скорость до двух узлов! Глубина под килем?

- Семьдесят!

- Погружение сто пятьдесят!

Подлодка скользнула к самому дну, туда, куда никогда не проникали солнечные лучи. Она снова превращалась в бесплотную тень, призрака морских глубин, неосязаемого и смертельно опасного. А на борту японской подводной лодки "Юдзисио", вышедшей в атаку, акустик растерянно сообщил капитану Накамуре:

- Цель потеряна!

- Она здесь, она должна быть здесь! Опознали их?

Японцы не зря считались лидерами в сфере вычислительной техники. Бортовые компьютеры их субмарины, по крайней мере, были не хуже, чем высокотехнологичная начинка того же "Лос-Анджелеса", и в них также хранились акустические "портреты" всех кораблей и подводных лодок, когда-либо бороздивших просторы Тихого океана.

- Это русская подлодка класса "Кило", - с еще большей растерянностью сообщил акустик, когда процессоры закончили процедуру сравнения.

- Не может быть! У русских нет флота, тем более, подводного! То, что американцы не потопили в боях, они разрезали на металлолом позже. Какая-то чертовщина!

- Ошибка исключена!

Японская субмарина, также сбавив ход до минимума, снова замерла, повиснув в толще воды, точно запутавшаяся в паутине букашка. Она будто перестала существовать, перемещаясь в другое измерение, но продолжив впитывать приходившие извне шумы и пытаясь вычленить в неумолкающем "голосе океана" те звуки, которые могли быть произведены механизмами чужой субмарины. Обе подводные лодки затаились, будто терпеливые хищники, выжидающие, когда у противника не выдержат нервы и он выдаст себя, подставившись под удар.

- Отдать антенну ГАС! - скомандовал Тэндо Накамура.

Кабель буксируемой антенны выскользнул из туннеля на "хребте" подлодки "Юдзисио", вытянувшись позади нее. Размещенные на конце многометрового "хвоста" гидрофоны находились вне акустического поля самой подлодки, работая без помех. Но японский акустик, несмотря на все уловки, продолжал слышать только рокот лениво ворочавшихся волн, в который порой вплеталось "пение" проплывавших в стороне китов.

- Может, они уже ушли? - лейтенант обернулся к капитану Накамуре.

- Они здесь, совсем рядом! Эти русские подлодки "Кило" почти такие же тихие, как наши! Приказываю подняться на перископную глубину, выдвинуть радиоантенну!

"Юдзисио" рванулась к поверхности, продувая балластные цистерны. Тонкий штырь антенны коротковолновой радиостанции взрезал поверхность воды, испуская радиоволны. Через минуту срочное сообщение приняли в штабе Морских сил самообороны в Йокосуке, а еще через десять минут сразу три японских эсминца, меняя курс, "на всех парах" двинулись к берегам Хоккайдо, спеша замкнуть кольцо вокруг чужой подлодки. Их капитаны, не желая терять ни минуты времени, почти одновременно отдали команду на взлет палубным вертолетам "Си Хок".

- Погружение до пятидесяти метров! - приказал тем временем капитан Накамура. - Откуда бы ни взялись здесь русские, я хочу всадить в них свои торпеды!

Продолжая двигаться с минимальной скоростью, японская подлодка снова опустилась на глубину, продолжая свою охоту. Буксируемая антенна гидролокационной станции за ее кормой чуть извивалась, продолжая впитывать окружающие шумы.

А "Усть-Камчатск", тоже погружаясь, продолжал опускаться к самому дну. Резиновое покрытие, обтягивавшее объемный корпус от носа до кормы, глушил все шумы, но несмотря на это несколько десятков человек на ее борту продолжали разговаривать не иначе, чем громким шепотом. Только дизельные генераторы продолжали негромко "ворчать" в машинном отделении, приводя в движение и гребной винт, заставлявший подлодку двигаться едва ли не со скоростью пешехода.

- Нужно убираться отсюда, - предложил старший помощник. - Японцы наверняка вызвали подмогу. Стянут сюда все силы, обложат нас со всех сторон!

Владимир Шаров, которого от напряжения колотило мелкой дрожью, упрямо мотнул головой:

- Ждем! Как только дернемся, получим торпеду в борт. Японцы рядом, я их нутром чую!

Поединок подлодок напоминал дуэль двух слепцов. Их гидролокаторы работали в пассивном режиме, а шумность обеих субмарин была такой низкой, что они оставались неслышны даже на расстоянии считанных десятков метров. Это был поединок нервов, которые сейчас у каждого звенели, будто туго натянутая струна, грозя вот-вот лопнуть от напряжения. Командир "Усть-Камчатска" понимал, что старпом прав, и каждая минута сокращает их и без того ничтожные шансы на прорыв. И, наконец, он решился:

- Увеличить скорость до шести узлов! Пятый и шестой торпедные аппараты зарядить приборами акустического противодействия!

Электромоторы принялись раскручивать гребной винт с удвоенной силой, проталкивая подводную лодку сквозь толщу морской воды. Шум, почти неуловимый человеческим ухом, коснулся антенны гидролокатора японской субмарины, и акустик "Юдзисио" тотчас взволнованно сообщил:

- Подводная цель по пеленгу один-два-пять!

- Сонар в активный режим! Определить дальность до цели!

Носовая антенна гидролокатора AN/ZQO-5B испустила акустический импульс, коснувшийся корпуса русской подлодки и, точно мячик, отскочивший от стенки, вернувшийся назад, чтобы превратиться в четкую отметку цели на мониторе.

- Дальность семнадцать кабельтовых! Цель на глубине ста двадцати метров!

- Выпустить торпеды!

Крышки торпедных аппаратов, расположенных по американскому образцу, побортно, в средней части корпуса, отошли в стороны, и торпедные трубы "Юдзисио" буквально выплюнули две "сигары" тяжелых торпед "Тип-89" навстречу русской подлодке. Но прежде, чем их акустические системы наведения захватили цель, из балластных цистерн "Усть-Камчатска" вырвался поток пузырьков воздуха, превратившийся в стену, о которую бессильно разбились импульсы маломощных сонаров.

- Выпустить ложные цели! - скомандовал Шаров, не дожидаясь, пока рассеется газовая завеса. - Пятый и шестой торпедные аппараты - пли!

Два самоходных имитатора "Корунд", покинув тесноту труб торпедных аппаратов, ринулись в разные стороны, заставляя японских акустиков терять драгоценные мгновения на то, чтобы определить положение настоящей цели.

- Курс триста десять! Продуть балласт, всплыть до отметки пятьдесят метров! Самый полный вперед!

Подчиняясь приказу Шарова, "Усть-Камчатск" заложил лихой вираж, взмывая вверх и быстро набирая ход. Дизель-генераторы в Машином отсеке выли, выходя на максимальную мощность, и расстояние, отделявшее русскую подлодку от японской субмарины, сокращалось с каждой минутой.

Сонар "Юдзисио", работавший в активном режиме, продолжал испускать акустические импульсы, частью рассеивавшиеся в пространстве, а частью отскакивавшие от корпуса атаковавшей "Варшавянки" невесомым эхом. Японцы отчетливо видели цель, но теперь и их положение было точно известно русским морякам.

- Цель прямо по курсу, шесть кабельтовых! - доложил акустик "Усть-Камчатска", видя отметку на мониторе станции акустической разведки.

- Цель уничтожить! Торпедные аппараты три и четыре - пли!

Ожили винты двух торпед ТЭСТ-71М, выталкивая их тела из тьмы торпедных труб. Офицер-торпедист в центральном посту "Варшавянки" коснулся ручки-джойстика, заставляя маневрировать движущиеся в режиме телеуправления торпеды. Тонкие нити оптоволоконных кабелей связывали их с русской подлодкой.

- ГАС в режим эхопеленгования! Выдать целеуказание для торпедной стрельбы!

Установленная в носовой части "Усть-Камчатска" массивная антенна гидролокатора МГК-400 ожила, подсвечивая серией частых импульсов вражескую подлодку. Русские торпеды, разогнавшись до сорока узлов, пожирали расстояние, настигая цель. В последний момент японцы успели совершить маневр, и одна из торпед прошла в нескольких саженях от борта, взорвавшись на безопасном расстоянии. И в этот момент вторая торпеда коснулась корпуса "Юдзисио". Двухсоткилограммовая боевая часть противолодочной торпеды ТЭСТ-71М сдетонировала, и чудовищной силы удар обрушился на конструкционную сталь, для которой такая нагрузка оказалась запредельной.

Металл не выдержал, разрываясь по швам и пропуская внутрь тонны воды. Ледяной поток мгновенно заполнял отсеки, сметая оказавшихся на его пути людей, с такой силой вминая их в переборки, что кости превращались в муку, а внутренности - в кровавый фарш. Принят за несколько секунд сотни тонн соленой воды, "Юдзисио", лишаясь запаса плавучести, начала падение в бездну.

Лязг, с которым подлодка коснулась морского дна, окончательно превращаясь в бесформенную груду металла, был слышен на борту "Усть-Камчатска" безо всякого гидролокатора. Низкий гул разнесся на десятки миль вокруг, заставляя командиров приближавшихся японских эсминцев бессильно сжимать в ярости кулаки, сознавая, что их спешка оказалась напрасной.

- Они уничтожены, товарищ капитан! - прозвучал глухой голос акустика русской подлодки в тишине, в которую погрузилось помещение центрального поста.

- У нас осталось только восемь торпед и всего две ложные цели, - зачем-то добавил командир минно-торпедной боевой части.

- Неважно, главное, что мы вырвались. Штурман, рассчитать курс на побережье Соединенных Штатов Америки!

Капитан Владимир Шаров неожиданно улыбнулся, и его глаза предательски заблестели. Выигран еще один бой, но оставалось гадать, сколько их еще впереди.

Шаров снял микрофон с приборной панели, и по отсекам, погруженным в полумрак, разнеслись его слова:

- Товарищи подводники, мы направляемся в Тихий океан, к берегам Америки! Я верю, что наш поход увенчается успехом, но, как бы то ни было, я горд тем, что довелось служить с вами. Я благодарен каждому из вас за вашу готовность пожертвовать жизнями ради будущего нашей страны. Вы - лучшие. Но еще ничего не закончилось. Мы все еще во враждебных водах, и потому я жду, что каждый будет в точности выполнять свою задачу. Я требую от всех вас предельной бдительности и собранности. Любая мельчайшая оплошность может оказаться трагической. Но мы должны исполнить задуманное. Только вперед!

"Усть-Камчатск" вновь погрузился к самому дну, снижая скорость до трех узлов и превращаясь в призрака морских глубин. Ее ждали бескрайние просторы Тихого океана. Здесь, на глубине, царила вечная тьма и полное безмолвие, а на поверхности резали волны эсминцы японского флота, вокруг которых стаей стальной мошкары кружили палубные вертолеты. Надсадный вой турбин чужих кораблей проникал даже на стометровую глубину, сквозь прочные переборки.

В тесном, переполненном людьми кубрике подлодки бывший майор российского спецназа Тарас Беркут, не обращая внимания на эти ставшие уже привычными звуки, снова взял в руки бельгийский пулемет, продолжая прерванное внезапной тревогой занятие. Сейчас от него и одиннадцати его бойцов ничего не зависело, и оставалось лишь изводить себя до изнеможения тренировками, чтобы потом, в решающий час, сделать все, как надо, отомстив за смерть многих своих братьев, погибших и погибающих сейчас на русской земле, впиваясь в горло наступающему врагу.

Глава 2

Нижнеуральск, Россия

20 ноября

Рев турбин заходившего на посадку транспортного самолета С-130 "Геркулес" оглушил командира диверсионной группы партизан, привычно вжавшегося в землю. Пузатый "Локхид", покачивая крыльями, медленно снижался, оставляя за собой серые полосы выхлопных газов, быстро таявшие в морозном небе.

- Уже восьмой, - негромко произнес один из партизан, мрачно взглянув на своего командира. - Черт, сейчас бы его "Стрелой"! на взлете и посадке шансов нет даже у истребителя, не говоря уже о "грузовике". Сколько он на борт берет, восемьдесят человек, девяносто? Целую роту одним выстрелом уничтожили бы, каково?!

- Отставить геройство, - отмахнулся командир, так же, как и дюжина бойцов его группы, ненавидящим взглядом проводивший американский транспортный самолет. - Еще успеем. Не девяносто человек, девятьсот "грохнем" за раз!

На привал остановились посреди леса, натянув на растяжках плащ-палатки, образовавшие тент, укрывавший группы и от сыпавшего с серого небосклона снега, и от чужих взглядов. Люди нервничали, находясь в опасной близости от противника. В любой миг над ними мог пролететь разведывательный "беспилотник", за появлением которого мог последовать и артобстрел с ближайшей американской базы, и бомбовый удар, от которого на своих двоих далеко не убежишь. На фоне схваченной морозом земли, при отсутствии растительности, инфракрасные камеры американских "Предейторов" и "Рипперов" могли засечь группу людей за несколько верст, и тогда уже не спастись, не сейчас, когда где-то рядом едва не дивизия противника готовится к броску на Нижнеуральск. А взятый в осаду город тоже готовился к обороне, но не только. и сейчас горстка безумцев готовилась нанести упреждающий удар по верящему в свое всемогущество врагу.

Командир дождался, пока ночная тьма опустится на лес, и лишь тогда приказал:

- Группа, становись! Выходим через пять минут! До цели еще семь километров!

Когда-то он командовал расчетом межконтинентальных баллистических ракет. Долгие вахты под землей, в изоляции от окружающего мира, в бункере, из которого он мог отдать команду на запуск десяти ракет Р-36, залп которых мог превратить в безжизненную радиоактивную пустыню целую страну, приучили офицера к терпению. Но и он испытал облегчение, когда пришла пора действовать.

Двенадцать человек гуськом, след в след, шагали по окутанному тьмой лесу. Очки ночного видения помогали им находить дорогу так же уверенно, как и при свете дня. все были одеты в маскировочные костюмы из теплоизолирующей ткани, против которых должны были оказаться бессильны вражеские "тепловизоры". И потому партизаны, покинувшие Нижнеуральск несколько часов назад, и проделавшие большую часть пути к конечной цели своего рейда пешком, обливались потом. Хитроумная "одежка" просто запирала тепло, излучаемой телом, а выделялось его немало, если учесть, что каждый боец нес на себе по двадцать-тридцать килограммов оружия и снаряжения.

Лес начал редеть, сменяясь прогалинами, выходить на которые привыкшим искать собственную смерть в небе партизанам было жутковато. Командир махнул рукой, дав условный сигнал "Стоп!" и приказал:

- Ждать здесь! выставить боевое охранение! Мальцев, со мной. Глянем, как там без нас американцы!

Вдвоем они двинулись дальше, достигнув опушки леса. Партизаны залегли, растянувшись на мерзлой земле. Чувствуя, как холод проникает под одежду, сковывая тело, командир достал ночной бинокль, старый добрый БН-8, простой, как пассатижи и надежный, будто молоток. Поднеся его к глазам, партизан принялся изучать открывшуюся панораму, при этом периодически вполголоса матерясь.

Американский средний транспортный самолет С-130Н "Геркулес", обладая взлетным весом почти восемьдесят тонн и поднимая полезный груз до двадцати тонн, был способен взлетать и садиться на неподготовленные полосы, просто на грунт. Сейчас один из таких самолетов возвышался над давно заброшенным и вновь ожившим лишь сутки назад аэродромом. Когда-то здесь базировались пожарные Ан-2, потом про полосу просто забыли, и теперь здесь хозяйничали американцы, готовившиеся к штурму Нижнеуральска, города, взятого под контроль партизанами, на весь мир объявившими о том, что здесь, в сердце России, они готовы дать последний и решительный бой. Их, похоже, восприняли всерьез, судя по тому, что сейчас из вместительного "чрева" С-130 люди в сероватом камуфляже Морской пехоты США выгружали вертолет АН-1 "Кобра" со снятыми лопастями. И он был здесь не единственный.

- Вижу четыре... оставить, пять вертолетов, - произнес не отнимавший от глаз ночной бинокль партизан. - Все "Кобры". Похоже, решили здесь оборудовать аэродром подскока!

- Отсюда до города минут двадцать лету, - заметил Мальцев, тоже наблюдавший за суетой американцев через окуляр ночного прицела НСПУ-3, установленного на его АК-74. - А что там, у дальней кромки летного поля? Самолеты?

- Штурмовики AV-8 "Харриер", самолеты вертикального взлета, - подтвердил командир, узнав характерные остроносые машины с короткими крылышками и выпуклыми фонарями пилотских кабин, высоко поднятыми над фюзеляжем для лучшего обзора, несмотря на то, что они были заботливо закутаны брезентовыми полотнищами. - Осиное гнездо! Схему охраны оценил?

- Заграждения из колючей проволоки. Парные патрули вдоль взлетной полосы. Посты по периметру через каждые сто пятьдесят метров, крупнокалиберные пулеметы, наверняка еще и АГС. Два "Хаммера" точно видел, тоже с пулеметами на турелях. Возможно, они и мины здесь уже поставили.

- Да уж наверняка! Но это неважно, на своей шкуре проверять не придется. Так близко мы не пойдем. Все, - решил партизан. - Возвращаемся.

Группа провела под защитой зимнего леса еще час, и лишь тогда выдвинулась к цели. На опушке партизаны, тяжело дыша, снимали тяжелые вьюки, не переставая настороженно озираться.

- Развернуть пусковые установки, - поторапливал их командир. - Снайперам занять позиции!

Несколько бойцов быстро, со знанием дела, собирали треноги пусковых установок ПТУР "Фагот", укладывая рядом темно-зеленые цилиндры транспортно-пусковых контейнеров, в которых хранились полностью готовые к бою ракеты. А еще двое партизан устанавливали на позицию снайперские винтовки QBU-10 калибра 12,7 миллиметра, похожи на старинные противотанковые ружья и уже проявившие себя в бою с американскими "Страйкерами" при обороне Нижнеуральска. Они с легкостью пробивали борта БТР. Сейчас для этого оружия нашлась еще более лакомая цель.

- Значит так, наша задача - внезапный огневой налет, - произнес командир, дававший крайние наставления. - Быстро отстреляться и уйти. У нас всего четыре ракеты, по две на каждую пусковую. Цель расчетов ПТУР - самолеты, снайперы ведут огонь по вертолетам - топливные баки, трансмиссия, турели прицельных систем, по ним бейте. Дистанция до цели тысяча восемьсот двадцать метров, почти предельная.

- Справимся! - хмыкнул один из партизан, уже прилаживавший на пусковую ТПК с управляемой ракетой.

- Группа прикрытия, готовы?

- Так точно! - кивнул боец, державший на плече длинную "трубу" пусковой установки ПЗРК, китайского FN-6. Еще один стрелок-зенитчик маячил в стороне.

На аэродроме продолжали суетиться техники, готовившие к скорому вылету только доставленные вертолеты и самолеты, среди них мелькнули пилоты, хорошо различимые по своим летным комбинезонам и шлемам. Часовые все так же прогуливались вдоль взлетной полосы, поглядывая в сторону встававшего черной стеной леса, в том числе и через очки ночного видения.

- Все готовы? Огонь!

С грохотом стартовали ракеты 9М111. Разматывая за собой тонкий провод, точно путеводную нить, они промчались над полем, перемигиваясь лампами-трассерами. Полуавтоматическая система управления сама корректировала полет ПТУР, наводчикам оставалось лишь удерживать метку прицела на цели. Яркая вспышка озарила летное поле, когда одна из ракет взорвалась, угодив в борт С-130. кумулятивная струя прожгла обшивку "Локхида", и в небо взметнулся столб огня от вспыхнувшего авиатоплива. На этом фоне взрыв второй ракеты, нацеленной на один из штурмовиков AV-8, был не таким эффектным.

Открыли огонь снайперы, торопливо опустошая магазины своих винтовок. Бронебойно-зажигательные пули, вылетавшие из стволов QBU-10, разгонялись до скорости восемьсот пятьдесят метров в секунду, и когда они вонзались в борта вертолетов, слышался металлический лязг. От грохота частых выстрелов закладывало уши, но партизаны, привычные к такому, не мешкали. Расчеты ПТРК бросили пустые пусковые контейнеры, быстро установив на треноги запасные ракеты, и снова дали залп. И в этот момент, наконец, пришел в себя противник.

Сразу несколько крупнокалиберных пулеметов ожили, выпустив в ночь струи трассеров. Прерывисто мерцавшие багровым нити повисли над полем, и тяжелые пули с визгом прошили кроны деревьев, ложась все ближе к земле. Заухал станковый гранатомет "Марк-19", осыпая кромку леса осколочными снарядами калибром сорок миллиметров, взрывавшимися со всех сторон.

- Прекратить огонь, - крикнул сквозь канонаду командир партизан. - Отходим! Оставляйте все, с собой только личное оружие!

Выпущенная опомнившимся противником очередь косой прошла по лесной опушке, и одного из диверсантов сбило с ног, когда в грудь его вонзилось несколько пуль пятидесятого калибра. Снайпер, бросив свою винтовку, встал, и тотчас осел на землю, когда рядом взорвалась, рассыпав вокруг тучу осколков, граната, выпущенная из АГС.

- Вот дерьмо! - командир группы выругался, вжимаясь в землю за стволом поваленного дерева, наполовину уже разлохмаченным крупнокалиберными пулями, все точнее летевшими с американской стороны. - По-пластунски, вглубь леса! Не высовываться!

Извиваясь змеями, партизаны двинулись обратно по собственным следам, слыша, как свистя над головами пули, вонзавшиеся в древесные стволы, и рвутся позади гранаты, перемалывая в труху вовремя оставленные позиции. Наконец, командир произнес:

- Вставай, парни! Похоже, оторвались!

Где-то вдалеке изредка еще звучали пулеметные очереди, но, похоже, и противник понял, что впустую расходует патроны.

- Навели шороху! - тяжело дыша, так, что изо рта валили густые клубы пара, вымолвил один из партизан, тащивший за спиной тубус ПЗРК.

- Много шума, а толку никакого.

- Как так? - боец непонимающе уставился на своего командира. - Зачем тогда? Ребята, что же, зазря там остались?

- Отчего же, не зря. Янки решили, что мы засядем в городе, зароемся в землю поглубже, и будем ждать. Мы дали понять, что способны не только защищаться, но можем и сами ударить. Не в наших силах сорвать штурм города, но хоть немного мы "пиндосов" задержали, а это уже дорогого стоит. И теперь они будут осторожнее, поймут, что мы на своей земле, вынуждены станут тратить силы и людей на охрану своего тыла, занервничают, а нервный солдат - плохой солдат. Так что, Мальцев, никто не погибает зря. Хотя и жаль, конечно, пацанов.

Командир сплюнул сквозь зубы, запрокинул голову, посмотрев, зачем-то, на ночное небо, затянутое низкими облаками, с которых вновь начал сыпать снег, и приказал:

- Мальцев, в головной дозор, дистанция сто! Смирнов, замыкающим! По верхам смотреть и слушать во все уши! Вперед, шагом марш!

Партизаны двинулись через лес, слыша над головой гул турбин пролетающих где-то над облаками самолетов, а за спиной рев моторов вражеской техники, уже двинувшейся на Нижнеуральск. А там их уже ждало немало сюрпризов. Город готовился к бою.

Мина лежала на дне неглубокой воронки, оставленной снарядом, разорвавшимся во время предыдущего боя. Когда канонада стихла, а противник отступил, оставив, будто напоминание, покрытую копотью, искореженную "коробку" корпуса БТР "Страйкер", на тихую улочку на окраине перепугано притихшего Нижнеуральска пришли саперы. Они боялись, и не скрывали своего страха. Боялись, что небо снова расколет вой падающих мин, которые можно услышать, но спастись от которых невозможно. Или прозвучит в высоте стрекот винта заходящего в атаку вертолета, что осыплет этот клочок земли градом неуправляемых ракет. Но, несмотря на страх, они нашли удобное место, воронку, заполненную битым асфальтом, перепаханной землей, гравием и причудливо изогнутыми осколками, и уложили на дно ее одиннадцатикилограммовую мину ТМ-89, "тихую смерть". Сняв взрыватель с предохранителя, саперы присыпали затаившуюся на дне воронки мину землей и камнями, поспешив убраться с опасной улицы, над которой, кажется, еще не рассеялась пороховая гарь. В прочем, торопил этих людей не только страх, просто, их еще ждало слишком много работы.

Обычная улочка в "спальном" районе на окраине города, вдоль которой высились серые панельные пятиэтажки, зиявшие черными проемами окон, в которых не осталось, похоже, ни одного целого стекла, превратилась в смертельную ловушку для того, кто осмелится войти в затаившийся город, ступая по земле. Но все же такие смельчаки нашлись.

Девять человек, находившихся в бронированном "чреве" бронетранспортера "MaxxPro", могли себя чувствовать в относительной безопасности. Стальной "панцирь", высоко поднятый над землей на четырех массивных колесах, мог защитить своих пассажиров от выпущенной в упор пулеметной очереди, а благодаря большому дорожному просвету и особой форме днища не стоило слишком сильно опасаться подрыва на мине. Грозно порыкивая трехсоттридцатисильным дизелем, МРАП ехал по городским окраинам. Улицы были пусты, точно все население, без малого, двести тысяч человек, в один миг вымерло. Картина снаружи напоминала сцены из фантастических фильмов про очередной апокалипсис, но все было гораздо проще и страшнее, чем в любом кино, и поэтому командир взвода Морской пехоты США приказал:

- Альварес, к пулемету! Всем смотреть в оба, докладывать о любом движении! Смит, будь готов ударить по газам!

Подчиняясь приказу сержанта, один из моряков, поправив каску, встал во весь рост, высунувшись в проем люка в крыше бронемашины и обеими руками схватившись за рукоятки тяжелого "браунинга" пятидесятого калибра. Громоздкая конструкция из стали и бронестекла, возвышавшаяся над плоской крышей МРАП, защищала стрелка от пуль и осколков с любого направления.

Водитель тоже напрягся, крепче сжимая руль и чувствуя, как потеют ладони под "тактическими" перчатками с обрезанными пальцами. А сам мастер-сержант Чен склонился над монитором портативного компьютера, на который в "он-лайн" режиме шла "картинка" с кружившего в нескольких сотнях футов над городом "дрона". Беспилотный разведчик RQ-5 "Hunter" прошел над городскими окраинами, сделав там несколько кругов, и сейчас парил уже над центром, обратив к земле "взор" своих электронно-оптических камер.

- Алекс, прием, - произнес в микрофон мастер-сержант, нажав тангету рации, закрепленной на лямке "разгрузки". - Предельное внимание! Смотреть в оба! Держите дистанцию, пятьдесят футов!

- Роджер, сержант!

В бронированном "Хаммере", катившем по пустынной улице вслед за бронетранспортером, четверо моряков тоже поудобнее перехватили оружие. Сидевший рядом с водителем капрал Морской пехоты США Александр Татопулос, сдвинув рычажок предохранителя своего карабина М4А1 с подствольным гранатометом, обернулся назад, приказав:

- Эйс, пулемет! Держи левый фланг!

Громила негр распахнул широкий люк, схватившись за рукоять установленного на турели, в ограждении из бронещитов, пулемета М240, рывком отведя назад затвор и загоняя в ствол первый патрон и двухсот пятидесяти, набитых в плотно уложенную ленту. Одновременно сидевший рядом с ним моряк передернул затвор лежавшей на коленях снайперской винтовки "Марк-11".

Разведгруппа морпехов входила в город, встречавший их напряженной тишиной. Следы недавних боев были видны повсюду. Остовы сгоревшей техники, в основном, бронемашин "Страйкер", россыпи потемневших гильз прямо на мостовой, подпалины на стенах домов. И нигде нет признаков жизни, ни малейшего намека на то, что в этом городе остался хоть один человек. Но впечатление это было более чем обманчивым.

Мина ТМ-89, заботливо уложенная в старую воронку, дождалась своего часа. Она многим отличалась от своих аналогов, в основном, в лучшую сторону, что не сулило ничего хорошего врагу. Неконтактный магнитный взрыватель пришел в действие, когда массивный угловатый корпус МРАП приблизился к воронке. Едва бронемашина оказалась над выбоиной, сработал детонатор вышибного заряда, отбрасывая насыпанный поверх мины для маскировки слой мусора и освобождая жадный зев кумулятивной воронки. Никто из находившихся в машине людей не успел ничего понять, когда кумулятивная струя, вырвавшись из земли, вонзилась в днище МРАП, прожигая броню и заполняя пламенем все внутреннее пространство.

- Твою мать! - Капрал Татопулос выругался, увидев, как под бронированным днищем "MаххPro" полыхнуло пламя. - Мы атакованы!

Бронемашину, весившую четырнадцать тонн, на несколько секунд оторвало от земли, а затем она, уже потеряв управление, вылетела с автострады, снеся тупым, будто топором обрубленным, носом жестяную будку автобусной остановки и врезавшись балкой мощного бампера в фонарный столб. Столб покачнулся, а затем повалился на БТР. "Хамви", кативший следом, только чудом да благодаря мастерству матроса-водителя избежал столкновения, вылетев на тротуар, массивным бампером подмяв чудом уцелевшую после всех боев и артналетов мусорную урну, и после этого замерев.

- Откуда стреляли?! Где противник?!

Капрал вертелся на жестком сидении, как уж на сковородке, пытаясь первым заметить опасность. Пулеметчик, ворочавший стволом своего оружия на триста шестьдесят градусов, крикнул:

- Я не видел выстрела! Вокруг чисто!

- Вигвам, я Дакота-шесть! Атакованы в квадрате Браво-четыре! Есть потери!

- Дакота-шесть, - немедленно отозвался безликий офицер, из штаба координировавший действия разведки. - Направляем к вам "дрон".

Татопулос распахнул тяжелую дверцу, выдерживавшую, хотя бы в теории, обстрел в упор из русского пулемета ПК. На практике, в прочем, проверять это не очень хотелось. Выбравшись из тесного, несмотря на внешнюю громоздкость машины, салона "Хамви", он выглянул из-за капота, держа наготове карабин. Вокруг никакого движения, словно и впрямь кроме них во всем этом городе живых уже не осталось.

- Моррис, за мной, - приказал капрал покинувшему машину вслед за ним водителю. - Проверим МРАП, кто-то мог уцелеть. Надо вытащить наших парней! Гарсия, обеспечь прикрытие!

Морпех со снайперской винтовкой присел на одно колено, вскинув оружие и приникнув к оптическому прицелу. М8541 SSDS переменной кратности обеспечивал неплохой угол обзора и был достаточно компактным, чтобы не утяжелять зря и без того весившую шесть килограммов винтовку.

- Пошли! - Татопулос махнул рукой своему напарнику, и, пригибаясь к земле, бросился к дымившемся угловатой махине МРАП.

Капрал слышал только собственное хриплое дыхание, топот ног и биение сердца, готового вот-вот вырваться из груди. Он преодолел половину пути, когда в стороне прозвучал сухой щелчок выстрела, а затем что-то ударило Александра Татопулоса в бок с такой силой, что морпеха сбило с ног, с размаху швырнув об асфальт. Странно, но когда в ответ ударил пулемет с "Хамви", капрал был жив и отчетливо понял, что для них неприятности лишь начались.

Настоящий снайпер должен обладать множеством полезных, а порой жизненно необходимых качеств, Жанна Биноева считала терпение, умение ждать, не самым малозначительным. Как и обычный охотник, снайпер должен быть готов подолгу караулить свою добычу, сливаясь с местностью так, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Это пехотинец может расстрелять в атаке целый цинк патронов, ни в кого не попав, снайпер же сделает один выстрел, тогда, когда противник расслабится, поверит, что опасности нет - и наверняка будет убит.

На этот раз ждать пришлось довольно долго. Жанна оборудовала себе позицию на окраине города, там, где хаос "частного сектора" с его убогими покосившимися лачугами, давно сбросившими листву кустами и хлипкими заборами, уступил полноценной городской застройке. И теперь с высоты третьего этажа, из угловой квартиры, она снова и снова обшаривала внимательным взглядом пустую дорогу.

Квартиру эту хозяева, судя по всему, покинули сами, спасаясь от войны. Возможно, они покинули город и действительно были теперь в безопасности, а, может, просто перебрались куда-то по соседству, вздрагивая от каждого шороха, а заслышав гул турбин пролетавшего в вышине самолета и вовсе впадали в истерику. Это не имело значения. Жанна просто вскрыла замок, орудуя боевым ножом, затем подтащила поближе к окну журнальный столик, на который и уселась, прислонив к стене на расстоянии вытянутой руки винтовку СВД-С. Ждать она умела, не боялась и одиночества, и потому спокойно пообедала сухим пайком, вскрыв банку с тушенкой, и, орудуя широким лезвием ножа, как ложкой, съев ее всю холодной - зажигать огонь, разогревая консервы на таганке с сухим спиртом, чеченка все же не рискнула.

Было холодно, из выбитых окон сквозило, и Жанна почувствовала, как тело цепенеет, несмотря на бушлат, под который она поддела еще и толстый свитер с тканевыми накладками на плечах и локтях. Девушка встала со своего места, прошлась по комнате, стараясь не маячить возле окон, сделала несколько упражнений, и снова застыла, будто уснув с открытыми глазами.

Когда с улицы раздался рык моторов, Биноева преобразилась в один миг. Никакой расслабленности и дремоты. Секунда - и в плечо упирается затыльник приклада винтовки, а глаз уже приник к окуляру оптического прицела, а палец нежно поглаживает изгиб спускового крючка. Через объектив штатного ПСО-1 с 3,5-кратным увеличением она увидела две машины, громоздкие, внешне неуклюжие, разрисованные пятнами камуфляжа. Первым двигался массивный МРАП, бронемашина с усиленной противоминной защитой, и, увидев торчавший из башенки на его крыше длинный ствол крупнокалиберного "браунинга", Жанна поежилась. За ним ехал, четко держа дистанцию, "Хаммер", тоже с пулеметом, облепленный пластинами накладной брони.

Когда громыхнул взрыв, Биноева не дрогнула - про мину, заложенную на дороге, она знала, и специально здесь оборудовала свою "лежку". Мощь противотанковой ТМ-89 была такова, что тяжеловесный бронетранспортер даже подкинуло, оторвав от асфальта задний мост. Кумулятивная струя расплавила броню, скорее всего, убив всех, кто был внутри. "Хаммер", чудом избежав столкновения, остановился. Пулеметчик, скрытый щитками, вертелся из стороны в сторону, а за машиной наметилось какое-то движение.

Когда две фигуры в камуфляже короткими перебежками двинулись через дорогу наискосок, Жанна Биноева задержала дыхание, провожая бежавшего первым американца "взглядом" ствола. Угольник прицельной марки лег точно на спину, разрисованную "цифровым" камуфляжем, и девушка нажала спусковой крючок.

По ушам привычно хлестнул сухой отрывистый звук выстрела, приклад толкнул в плечо, и камуфлированная фигурка, у которой вдруг подломились ноги, покатилась по засыпанному мусором асфальту. Второй американец замешкался. Вскинув винтовку, он завертелся волчком над телом товарища, и, прицелившись, Жанна выстрелила вновь, посылая ему в грудь двенадцать граммов свинца. Американского морпеха отшвырнуло назад, и он, раскинув руки, растянулся на земле.

С "Хаммера" ударил пулемет, щедро сыпанув свинцом в стену "хрущевки". Несколько пуль влетели в оконный проем, и Жанна упала на пол, телом закрывая винтовку. Сверху ее присыпало сбитой с потолка штукатуркой, и девушка лишь порадовалась, что стреляют не из АК-74, легкие пули которого отличались непредсказуемым поведением и рикошетом могли уйти куда угодно. По-пластунски Биноева выползла из комнаты, и, пробравшись на кухню, затаилась в углу. Пулемет снаружи смолк, и Жанна, на неуловимо краткий миг появившись в проеме, вскинула винтовку, поймав в прицел стрелка, здоровенного угольно-черного негра, вертевшего головой влево-вправо.

Винтовка СВД имела немало недостатков, и надуманных, и вполне реальных, но Жанна любила ее за простоту, мощь и надежность. А еще за возможность стрелять часто, компенсируя ошибку в прицеливании плотностью огня. Да и не так нужна была ювелирная точность в городском бою, когда стрелка и его жертву разделяли, в лучшем случае, три-четыре сотни метров. Два сделанных подряд выстрела слились в один, и американец, всплеснув руками, завалился назад, обвиснув в проеме люка своего автомобиля.

С улицы раздались частые щелчки, и тяжелые пули в щепу разбили подоконник. Несколько щепок ужалили Жанну в лицо, но на такие мелочи она не обратила внимания, заученно падая на усеянный осколками битого стекла пол.

Рядовой первого класса Карлос Гарсия не растерялся, когда зазвучали первые выстрелы, и капрал Татопулос, как подкошенный, рухнул на грязный асфальт посреди улицы. Это была первая война для уроженца Далласа, но тренировки в "учебке" Сан-Диего, а затем еще и муштра на японской базе Ивакуни не прошли напрасно. Прижимая приклад к плечу, морпех повел стволом винтовки, выцеливая укрывшегося в доме напротив русского снайпера. Рядовой Эйс, по-прежнему торчавший по пояс из "Хамви", как чертик из коробочки, крикнул:

- Противник! Третий этаж, слева!

Загрохотал пулемет М240, зло харкаясь огнем, и на асфальт со звоном посыпались водопадом раскаленные гильзы.

- Засек! - крикнул, срывая от волнения голос, Гарсия. - Что с парнями?

- Капрал, кажись, еще жив! Надо вытащить его!

- А, дьявол! - Рядовой надавил тангету рации, закричав в эфир: - Это Дакота-шесть, прием! Атакованы противником! Есть потери! Мы блокированы, нужна поддержка! Кто меня слышит?

- Здесь Апачи-два, на связи! Ваши координаты засекли, подойдем с запада, не стреляйте в том направлении, парни! Будем через пять минут!

Морпехи застыли, не выпуская из рук оружия. В это время капрал, прежде лежавший врастяжку на земле, зашевелился, пытаясь подняться на ноги. От боли трудно было дышать, но, коснувшись ладонью спины, он нащупал вмятину в бронежилете, там, куда угодила выпущенная террористами пуля. Крови не было.

- Прикрывайте, - крикнул, с трудом выталкивая воздух из легких, Татопулос. - Проверю, как парни!

Согнувшись вдвое, уже не для маскировки, а от боли, он, пошатываясь, двинулся к бронемашине, над которой поднималось облако дыма. Эйс, обнимая приклад пулемета, завертел головой, и в этот миг тишину разорвал отрывистый треск выстрелов. Первая пуля со звучным лязгом угодила в бронированный щиток пулемета, но вторая нашла цель, и Гарсия выругался, видя, как его приятель медленно оседает. Силуэт вражеского стрелка лишь на миг мелькнул в оконном проеме, не там, где ожидал его увидеть морпех, и рядовой немедленно открыл огонь.

Винтовка Mk-11 mod.0 SWS уступала в точности старой М40А1, сделанной на базе охотничьего "ремингтона", но зато из нее можно было выпустить весь магазин, десять пуль, за три минуты, только нажимая на курок. Темная фигура в окне исчезла, а Гарсия, сжавшись за бронированным капотом "Хамви", дрожащими от волнения руками торопливо менял магазин, не попадая в широкую горловину.

Звук моторов раздался из переулка, и два камуфлированных М1151 "Хамви", квадратных из-за облепивших их пластин накладной брони, вылетели на середину улицы. Нажав клавишу рации, Гарсия произнес:

- Осторожнее! Снайпер в доме по левой стороне, третий этаж!

- Принято! У вас транспорт на ходу? Нужно убираться!

- Отрицательно! Наш капрал проверяет МРАП, мы не можем уйти!

Длинные стволы "браунингов" развернулись в сторону серого длинного дома, жадно пялившегося на моряков чернотой оконных провалов. Несколько морских пехотинцев заняли позиции за своими машинами. Гарсия тоже насторожился, продолжая целиться туда, где в последний момент видел силуэт врага.

- Прием, Карлос, как ты там? - в наушниках раздался голос Татопулоса. - Я возвращаюсь, нужно прикрытие. Со мной мастер-сержант, он ранен!

- Роджер, капрал! Апачи-два, прикройте нужна дымовая завеса!

Один из морпехов, жавшихся за бортами "Хамви", размахнулся, бросая килограммовый цилиндр дымовой гранаты М15. жестянка прокатилась по мостовой, раздался негромкий хлопок взрывателя, и клубы плотного серого дыма поплыли над улицей.

- Я иду, - снова прозвучал в эфире голос капрала. - Будьте готовы прикрыть огнем!

Татопулос взвалил на себя бесчувственное тело мастер-сержанта, единственного, кто выжил чудом в налетевшем на мину МРАПе. Шатаясь, чувствуя, как от напряжения темнеет в глазах, капрал почти дошел до своего "Хамви", из-за которого высовывался рядовой Гарсия. Выстрел, донесшийся откуда-то сзади, заставил морпеха вздрогнуть, а когда под ноги его ударила пуля, Татопулос рухнул, как подкошенный, заслоняя тело так и не пришедшего в себя взводного.

Гарсия, вскинув винтовку, открыл частый огонь по окнам, в которых ему почудилось какое-то движение. Секундой позже загрохотали сразу оба "браунинга". Град пуль пятидесятого калибра ударил в стены, оставляя на них глубокие выбоины. Часто затрещали карабины морпехов. Сам Татопулос, перевернувшись на бок, прицелился и выстрелил из подствольного гранатомета М203. Осколочная сорокамиллиметровая граната угодила точно в окно, и изнутри полыхнуло пламя.

- Прекратить огонь, - раздался в эфире властный голос. - Не стрелять!

Очереди смолкли, но никто не спешил покидать свои укрытия, продолжая вертеть головами по сторонам в поисках угрозы. Наконец, Гарсия, выдохнув, забросил за спину свою "Марк-11", и, пригибаясь к земле, кинулся к капралу. Подхватив неповоротливое, неподъемное тело взводного под руки, они вдвоем поволокли его к "Хамви" и едва успели нырнуть за машину, как по броне щелкнули пули.

- Дьявол! - Гарсия привычно присел, выставляя над плоским капотом ствол снайперской винтовки. - Ублюдок еще жив!

- Я хочу увидеть его кровь, - прохрипел Татопулос. - Прием, это Дакота-шесть, нужна поддержка с воздуха!

- Я Делавар-семь, буду у вас через две минуты!

- Мы подсветим цель лазером!

Ударный вертолет AH-1Z "Зулу-кобра", самая мощная модификация заслуженного винтокрылого "ветерана", состоявшая на вооружении Корпуса морской пехоты США, промчался над дачным массивом, заходя на цель. Когда моряки на земле услышали гул его спаренных турбин, Татопулос направил на дом лазерный целеуказатель, похожий на камуфлированный видеопроектор. Невидимое пятно лазера было хорошо различимо для бортового оборудования "Кобры", из-под коротких крылышек которой сорвались огненными стрелами две ракеты AGM-114 "Хеллфайр". Промчавшись над жилыми кварталами на скорости триста метров в секунду, они ударили в стену, растекаясь по ней ярким пламенем. Когда эхо взрывов стихло, Татопулос, загнав в казенник "подствольника" тупоносую гранату, произнес:

- Мне нужен скальп этого ублюдка! Карлос, ты со мной?

- Черт возьми, капрал, конечно с вами! - Гарсия опустил винтовку на асфальт, вытащив из салона "Хамви" дробовик "Бенелли" М1014, и с лязгом передернул затвор.

Два морпеха выскочили из-за машины, и, сопровождаемые взглядами своих товарищей, бросились к дому, в стене которого сочились дымом два неровных провала. Никто не заметил, как в конце улицы мелькнули несколько фигур в зеленом камуфляже "флора".

Жанна успела выскочить из квартиры, когда ракеты ударили в стену. Взрыв, которой должен был перемооть ее тело в фарш, просто оглушил Биноеву, сбив ее с ног. Девушка покатилась вниз пол лестнице, головой ударившись о перила. Она пришла в себя через минуту, не больше, услышав донесшиеся снизу шаги, а затем - громкий шепот. На английском.

Опираясь о стену, Жанна поднялась на ноги, чувствуя, как кружится голова и к горлу подкатывает горький комок. Все вокруг было затянуто дымом, из дверного проема вырывались языки пламени, жадно лизавшие потолок. Биноева, не понимая, как смогла уцелеть, нашарила рукоять девятимиллиметрового АПС, вытащив пистолет из набедренной кобуры. Винтовка ее осталась в квартире, но сейчас автоматический пистолет с магазином большой емкости был очень кстати.

Шаги звучали все ближе, к ним прибавился лязг металла, и девушка оттянула назад затвор, загоняя патрон в патронник. "Стечкин" она предпочитала иному оружию, выбрав его за высокую точность, обеспеченную сочетаниям длинного ствола и относительно слабого патрона, дававшего небольшую отдачу. Но сейчас Жанна очень хотела, чтоб в ее руках оказалось оружие помощнее.

На лестнице в дыму появился силуэт, и Биноева, удерживая пистолет обеими руками, выстрелила, трижды подряд нажав на спусковой крючок. Силуэт исчез, ныряя в нишу в стене, а во мгле мелькнули вспышки дульного пламени, и вокруг завизжала картечь. Жанна, спотыкаясь, бросилась наверх, слыша, как сочно бахает за спиной дробовик, выплевывая все новые и новые порции свинца.

Что-то обожгло спину, будто в плоть с размаху забили раскаленный гвоздь-"сотку". Пошевелившись, девушка вскрикнула от боли, чувствуя, как по спине растекается тепло.

Выстрелы из ружья вдруг сменились раскатистым треском автоматной очереди, по звуку Жанна узнала "калашников". Затем хлопнула граната, так, что с потолка посыпалась штукатурка, и тут же раздался знакомый голос:

- Спускайся! Внизу чисто!

Пошатываясь, Жанна двинулась вниз, и, переступив через распластанные на полу тела в "цифровом" камуфляже MARPAT, испачканном кровью, упала, подхваченная крепкими руками Олега Бурцева.

Услышав звук мотора, Алексей Басов махнул рукой бежавшим следом, пыхтя и чертыхаясь, бойцам:

- К стене! Оружие к бою!

Трое партизан, бросками перемещавшихся по пустынной улице, прижались к стене. Басов, припав на колено, вскинул свой АК-74М, пытаясь понять, где находится источник звука. Рядом застыл, прижимая приклад пулемета РПК-74М к плечу, Олег Бурцев, а Азамат Бердыев вытаскивал из бокового кармана РД тубус противотанкового гранатомета.

- Похоже, где-то там, - произнес шепотом Бердыев, махнув в сторону дач. - Движутся сюда.

- Пошли, встретим!

Не выпуская оружие из рук, трое бойцов, все так же перебежками, двинулись дальше по улице. Сейчас ходить по городу было не безопасно. Обнаружить с земли кружащий под облаками беспилотник мог не каждый, а американские "дроны" не всегда был вооружены только телекамерами. Ракета "Хеллфайр" с лазерным наведением могла поражать цель за восемь километров, а мощи ее боеголовки хватало, чтобы уничтожить все живое в радиусе полутора десятков метров.

Гул моторов сменился раскатистыми пулеметными очередями, к которым присоединился отрывистый треск штурмовых винтовок. Разобрать в этом хаосе звук выстрела СВД было невозможно, но Бурцев расслышал его, встрепенувшись:

- Там Жанна! Похоже, у нее проблемы!

Биноева сражалась вовсе не в одиночку, хотя и предпочитала действовать самостоятельно. Несколько тысяч мужчин и женщин, для которых Нижнеуральск стал последним рубежом обороны, готовились принять бой, и одним из них оказался бывший полковник Российской Армии Алексей Басов. И сейчас, понимая, что товарищу может грозить опасность, он не колебался ни мгновения.

- За мной, - скомандовал полковник. - Обойдем их, подберемся с тыла!

- Как же Жанна?

- Ты что, сержант, хочешь грудью на пулеметы?! Это не рыцарский турнир, это война, мать твою! Выполнять приказ!

Тяжело дыша, сгибаясь под весом снаряжения, а каждый тащил на себе двойной боекомплект, по полдюжины ручных гранат, пару РПГ, не считая ножей, фляг, перевязочных пакетов и прочей мелочи, они двинулись по дуге, обходя место боя. Пулеметы, тем временем, смолкли, но от горизонта приблизился гул турбин, и партизаны привычно завертели головой, выискивая в небе вертолет. темная точка возникла над крышами домов на несколько минут, и от нее протянулись дымные полосы, отмечавшие путь выпущенных ракет. Два управляемых снаряда ударили в стену дома, прогрызая ее жгутами кумулятивных струй, и Бурцев, не слыша окликов командира, рванул вперед.

- Мать твою, спринтер! - Басов сплюнул тягучий сгусток под ноги, обернувшись к Бердыеву: - Азамат, обойдем дом! Поможем "десанту"!

Они выскочили на тротуар, прикрываясь обгоревшим остовом БТР "Страйкер", стоявшим на ободах колес, покрышки которых сгорели полностью, напоминанием о недавнем поражении американцев. На мостовой стояли три камуфлированных "Хаммера", с двух молотили крупнокалиберные пулеметы, полосуя струями свинца стену ничем не примечательной "хрущобы". Чуть поодаль возвышался неуклюжий МРАП, днище которого и борта тоже покрывала копоть, а из распахнутых люков шел дым.

- Похоже, целое отделение, - хмыкнул Бердыев, поудобнее укладывая на плече РПГ-26. - Работаем, командир?

- Работаем, - деловито кивнул полковник, целившийся в ближайший "Хаммер" из подствольного гранатомета ГП-30, примкнутого к цевью "калашникова". - Твой дальний, мой ближний! По команде... Огонь!

"Аглень" в руках Бердыева с грохотом выплюнула огненный сгусток, и одновременно нажал на спуск Басов, зажав приклад АК-74 подмышкой. Реактивная граната ударила в борт одного из "Хаммеров". Взрыв кумулятивной боевой части, предназначенной для поражения средних танков и способной прожигать четырехсотмиллиметровую броню, превратил машину в огненный шар. Пламя, вырвавшееся из окон и проемов люков, жадно слизнуло находившихся рядом американцев. Одновременно выпущенная из "подствольника" граната ВОГ-25 разорвалась под ногами морпехов, укрывавшихся за другим "Хаммером". Ударная волна сбила их с ног, оглушая, а легкие осколки, не способные "прогрызть" титановые пластины бронежилетов, впивались в защищенные лишь тканью руки и ноги.

Перехватив автомат, Басов выпустил разом весь рожок "Калашникова", расстреливая оглушенных, контуженых солдат противника. Его поддержал Бердыев, стрелявший короткими очередями, экономя патроны. Партизаны едва успели поменять магазины, когда из подъезда показался Олег Бурцев, тащивший на себе безвольно обмякшее тело Жанны Биноевой.

Со стороны горящих "Хаммеров" раздались частые выстрелы. Одиночными били винтовки М16, и несколько пуль просвистели над головами партизан.

- В укрытие! - приказал Басов, отступая за закопченный остов "Страйкера".

Низко заухал оживший "браунинг", вбивая очередь за очередью в покрытый гарью борт БТР. Пули калибра 12,7 миллиметра, способные при удачном попадании запросто оторвать голову или конечность, с лязгом молотили по броне.

- Отходим, - крикнул полковник Басов, веером выпуская очередь по пытающимся подняться на ноги морским пехотинцам. - Через дворы! Прикрываем Олега!

Огрызаясь короткими очередями, партизаны попятились, уходя с открытого пространства, когда над городом снова раздался гул турбин, и поджарый хищный силуэт американской "Кобры" спикировал из-за облаков.

Олег Бурцев не до конца сознавал, что делает, когда ворвался в подъезд изрешеченного пулями дома, но тело действовало само, на рефлексах, пока сознание только переваривало происходящее. Буквально влетев в сумрак подъезда, партизан зашелся в приступе кашля - все внутри было затянуто горьким дымом, в нос ударил запах сгоревшего пороха, под ногами хрустела отоклотая штукатура, позвякивали стреляные гильзы.

Широкая спина, обтянутая "цифровым" камуфляжем американского образца, возникла во мгле. Противник стоял на площадке между лестничных пролетов, целясь куда-то из дробовика. Заметив движение боковым зрением, он только начал оборачиваться, когда Бурцев, продолжавший бежать, нажал на спуск. Пулемет в его руках дрогнул, выплюнув щедрую порцию свинца. Легкие скоростные бронебойные пули 7Н22 калибра 5,45 миллиметра наискось перечеркнули силуэт вражеского солдата цепочкой кровоточащих отметин, без труда прошив бронежилет. Американца отшвырнуло к стене, и он медленно сполз на грязный пол, выпустив из рук оружие.

Над головой раздался треск выстрелов, и несколько пуль ударили в стену возле самой головы Олега, заставив его отскочить, вскидывая пулемет и выпуская длинную очередь куда-то вверх, в слепую. Остававшийся невидимым стрелок исчез, и Олег пробежал еще один пролет, увидев наверху лестницы фигуру, окутанную дымом и пылью. Американец взмахнул рукой, и вниз покатился, подпрыгивая на ступенях, черный шар ручной гранаты М26.

- Падла!

Олег бросился вниз, ныряя под лестницу. Нескольких секунд, пока горел замедлитель в запале, ему хватило, чтобы укрыться. Взрыв в замкнутом пространстве показался оглушительным, с визгом ударили осколки, отскакивая рикошетом от стен. Бурцев, в уши которого будто по килограмму ваты набилось, покинул свое укрытие первым, опередив американского морпеха на считанные мгновения, и первым же успел нажать на спуск, вколачивая в тело противника длинную очередь. Перепрыгнув через труп превращенного в кровоточащий фарш врага, Олег бросился наверх, сквозь дым и гарь разглядев привалившееся к стене тело в камуфляже "флора".

Забросив пулемет за спину, партизан подхватил Жанну, почувствовав, что пальцы угодили во что-то влажное и теплое. На полу остались кровавые разводы.

- Мы тебя вытащим, - прохрипел Бурцев, перепрыгивая через две ступени. - Сейчас! Хрен им, сукам! Все будет путем!

Партизан выскочил из подъезда, и по ушам ударил треск автоматных выстрелов, перекрываемый раскатистым гулом тяжелых пулеметов. Из-за угла вынырнули Басов и Бердыев, и в этот миг над головами с гулом промчался вертолет.

- Воздух! - Полковник бросился под стену ближайшего дома. - Ложись!

Олег повалился на землю, собой накрывая бесчувственное тело Биноевой. В небе раздался треск, и снаряды перепахали наискось тесный двор.

Пилот кружившего над жилыми кварталами AH-1Z "Вайпер" видел метавшиеся внизу темно-зеленые фигурки. Он чувствовал себя всемогущим, самим Господом Богом, которому дано право казнить и миловать любого смертного. Сейчас он намеревался только казнить.

Палец утопил кнопку гашетки, и на дульных срезах трехствольной пушки-"гатлинга" М197 полыхнули языки пламени. Двадцатимиллиметровые трассирующие снаряды накрыли тесный дворик, разнося в щепки поблекшие детские горки и качели, кромсая брошенные своими хозяевами автомобили, настигая метавшихся в панике террористов.

Не прекращая огня, вертолет промчался над целью, и пилот отклонил рычаг штурвала, делая новый заход.

- Они еще живы, Джим! - произнес сидевший в передней кабине наводчик, имевший лучший обзор.

Люди, похожие на темно-зелных муравьев, бежали меж воронок, оставленных разорвавшимися снарядами. Кажется, один из них тащил на себе чье-то тело, отстав от своих спутников.

- Гребаные живучие ублюдки! Я зависну, а ты прицелься, как следует!

Промчавшись над серыми крышами домов, "Кобра" повисла в воздухе на высоте полутора сотен метров от земли, поддерживаемая бешено вращавшимся над ней винтом. Стволы автоматической пушки шевельнулись, сопровождая группу террористов.

Несколько кирпичных "высоток", не дотягивавших до гордого звания небоскребов, возвышались над лабиринтом серых пятиэтажек, и на крыше одной из них что-то вдруг вспыхнуло. Командир экипажа "Кобры" предостерегающе крикнул, разворачивая машину, и выпущенная наводчиком снаряды прошли мимо цели.

Ракета мчалась к вертолету, почти не оставляя дымного следа, неразличимый темный росчерк на фоне серого неба. Пиот почувствовал, как немеют ладони, впившиеся в рычаги штурвала.

- Это Делавар-семь, мы атакованы! По нам выпущена ракета!

"Кобра" заложила вираж на пределе возможностей, рассыпая вокруг вспыхивавшие причудливым фейерверком тепловые ловушки, призванные отвлечь ГСН атакующей ракеты. Но на земле, под самым днищем набиравшего высоту вертолета, мелькнула еще одна вспышка, и вторая ракета взвилась в небо.

- Одна справа! - крикнул наводчик, вертевший головой в поисках ракеты, которая исчезла из виду.

Ложные цели повисли в небе между вертолетом и выпущенной по нему ракетой, медленно опускаясь к земле. Теплова головка наведения "захватила" огненный шар, и ракета, которую от атакованной "Кобры" отделяло метров сто, изменила курс. И тотчас вертолет дрогнул от ударивших по фюзеляжу осколков второй ракеты. Боеголовка ЗУР китайского производства FN-6 разорвалась над вертолетом, и поток шрапнели почти перерубил хвостовую балку, добравшись до редуктора компенсирующего винта.

- Черт, я теряю управление, - завопил пилот завертевшегося в небе волчком вертолета. - Падаем!

- Уходи за город! Под нами территория террористов!

Беспорядочно кувыркавшийся вертолет промчался над жилыми кварталами, отмечая свой путь полосой черного дыма. Он скрылся за домами, пропав из виду, а затем земля дрогнула от близкого взрыва, и столб дыма с проблесками багрового пламени поднялся над городской окраиной.

Олег Бурцев, стоя на коленях посреди перепаханного воронками двора принялся стаскивать с Жанны, лежавшей на земле, бушлат, на спине потемневший от пропитавшей его крови. Басов дернул своего товарища за плечо:

- Хватит копаться! Ранение легкое, донесем ее до лазарета, там разберутся! Да не истечет она кровью, мать твою, сержант!

Низкий гул, от которого заходила ходуном земля под ногами, и жалобно задребезжали в окнах чудом уцелевшие стекла, был похож на раскаты приближающейся грозы. Вот только никто и никогда в этих краях не видел грозу в конце ноября.

- Какого черта? - Бурцев ошеломленно завертел головой.

- Артиллерия, - безошибочно определил полковник. - Гаубицы работают, шестидюймовки! Давай, сержант, бери девку, и ходу, ходу отсюда! Штурм начинается!

Партизаны вскочили, бросившись по переулку по направлению к центру города. Первые снаряды с гулом пронеслись над их головами так низко, что были различимы невооруженным взглядом, и земля дрогнула от близких разрывов. Клубы плотного дыма стеной заслонили небо, а из-за спины уже доносился лязг гусениц, кромсавших асфальт.

Дымная нить протянулась над домами, уходя в зенит и разбухая мерцающим шаром ракеты. Увидев сигнал, Ярослав Васильев, стоявший на крыльце, развернулся на пятках, крикнув в распахнутую дверь:

- Идут! Все по местам!

Бывшему полицейскому казалось, что он каким-то чудом вернулся в прошлое, снова став солдатом. И пусть вокруг были не горы Кавказа, которые он, тогда еще боец екатеринбургского ОМОНа, исходил вдоль и поперек, и нынешний противник не носил бороды и зеленые повязки на голове, Ярослав снова был на войне. Первый бой запомнился суматохой, от избытка адреналина образы в сознании путались, и Васильев сам не понимал, как сумел не только выжить, но и уцелеть. Сейчас же он был собран и совершенно спокоен, инстинкты, казалось, давно забытые со времени последней "командировки", проснулись быстро.

- Гранатометчики, разбирай оружие, - скомандовал Ярослав, входя в просторное помещение, где совсем недавно посетители какого-то банка, название на посеченной пулями вывеске Васильев не запомнил, ждали своей очереди перед длинной стойкой операционистов. - Пулеметчики, готовы? Как связь?

Один из суетившихся в зале партизан, увидев старшего, доложил:

- Все на месте! Радио не работает, сплошные помехи!

- Глушат, суки, - понимающе усмехнулся Васильев. - Ну, ничего!

Полдюжины партизан, вооруженных ручными гранатометами, расположились в помещении банка, в цокольном этаже кирпичной девятиэтажки, и сейчас бойцы передавали друг другу темно-зеленые тубусы "Агленей" и "Вампиров". А над ними, на втором этаже, по-хозяйски орудуя в опустевших квартирах, партизаны устанавливали тяжелое вооружение, крупнокалиберный пулемет "Утес" и автоматический гранатомет АГС-17. Радиосвязь перестала работать полчаса назад, когда на Нижнеуральск обрушилась настоящая буря электромагнитных помех, но готовившиеся к обороне партизаны заранее протянули по всему дому обычные полевые телефоны.

- Зенитчики на месте?

- Так точно, - кивнул заместитель, тоже бывший полицейский из тех, что решили продолжить охранять порядок в городе с оружием в руках, примкнув к занявшим его партизанам. - Пять человек, шесть ПЗРК. Прикроют нас, сколько смогут!

- Надолго их не хватит! Ладно, мужики, слушай меня, - прикрикнул Васильев, дождавшись, когда на нем сойдутся взгляды его бойцов. - Наша задача предельно проста. Нужно встретить противника, заставить его развернуться в боевые порядки. Обороняем этот дом, так долго, как сможем, блокируем улицу. Саперы установили здесь несколько мин и мощный фугас, это остановит технику. Как только "ниточка" встанет, работаем из РПГ. У "пиндосов" будут танки, точно. Их выбивать в первую очередь! "Загасим" тяжелую "броню" - пехота заляжет, а мы сможем отойти. Если возникнет угроза окружения, позицию оставляем, отходим на вторую линию, к универмагу. Мы должны держаться, мужики, вцепиться в эту землю зубами, ногтями - и держаться! Против нас - Морская пехота США, элита, настоящие "терминаторы", но мы не хуже, у нас полно оружия, отличная позиция, этот город половине из вас знаком, как свои пять пальцев. Мы сможем остановить их!

Партизаны бросились по местам, спешно занимая позиции. Бывший полицейский натянул на лицо клетчатый платок-"арафатку", сувенир, давным-давно привезенный с Кавказа, сейчас щедро смоченный водой, а на глаза опусти пластиковые стрелковые очки. Огонь РПГ в замкнутом пространстве своим навредит немногим меньше, чем противнику, и потому многие партизаны последовали примеру командира.

Васильев почувствовал, что его снова начинает колотить от хлынувшего в кровь адреналина. Все, что ему довелось пережить прежде, десятки яростных стычек в чеченских горах, когда они сходились с "духами" в "зеленке" лицом к лицу, грудь на грудь, казалось детской игрой в "войнушку", стоило только заслышать нараставший с каждой минутой гул моторов, сопровождаемый лязгом гусеничных траков.

Над домами с гулом промчались два вертолета, Васильев, осторожно выглянув наружу из зарешеченного окна, узнал ударные машины "Кобра", хотя прежде и видел их только на картинках. Вертолеты, летевшие бок о бок, разом спикировали на невидимую цель, и из-под их коротких прямых крылышек вырвался поток реактивных снарядов.

Гул канонады неожиданно накрыл район, стол пламени и вывороченного взрывом из земли асфальта взметнулся во дворе дома напротив, а затем снаряд разорвался в десяти метрах от здания банка. Дом заходил ходуном, над головой жалобно скрипнули перекрытия. Васильева сбило с ног, и он заполз в угол, слыша, как по стенам барабанят осколки. Помещение затянуло дымом. Откашлявшись и прочистив горло, Ярослав крикнул:

- Все целы?

- Петрова зацепило, - прозвучало в ответ из-за стойки. - Царапина, осколок шкуру покоцал!

Рев моторов ворвался в помещение, эхом отразившись от стен. Васильев, привстав, увидел в начале улицы угловатые очертания боевых машин.

- Занять позиции! К бою! Ждать команды!

Бывший боец ОМОНа подхватил лежавший у ног гранатомет РПГ-29 "Вампир". Не самое удобное оружие для пехотинца при весе девятнадцать килограммов и длине в боевом положении сто восемьдесят пять сантиметров, больше человеческого роста, оно обладало одним неоспоримым преимуществом. Никакая броня не могла устоять перед мощью реактивной гранаты ПГ-29В с тандемной боевой частью, сводившей на нет все ухищрения, типа "динамической защиты", и прожигавшей шестидесятисантиметровой толщины лист стальной брони.

Уложив на плече тяжеленную трубу гранатомета, Ярослав с тревогой смотрел на улицу, на приближающуюся технику. Противник решил не мелочиться, судя по всему. В голове колонны двигались два танка М1А2-SEP "Абрамс", лениво ворочая плоскими башнями с длинными толстыми стволами орудий. Как по команде, в памяти всплыли давно заученные характеристики - боевой вес шестьдесят три тонны, газотурбинный двигатель мощность полторы тысячи лошадиных сил разгоняет эту махину до шестидесяти пяти километров в час. Экипаж из четырех человек защищен броней с добавлением обедненного урана, что повышает ее плотность и прочность. Основное вооружение - гладкоствольное орудие М256 калибра сто двадцать миллиметров, спаренное с пулеметом винтовочного калибра, и сейчас его жерло было обращено в сторону здания, где укрывались партизаны, казалось, точно в сбившееся с привычного ритма сердце Ярослава Васильева. Оно способно разгонять оперенные снаряды до скорости тысяча шестьсот семьдесят метров в секунду, посылая их на два километра прямой наводкой, в прочем, едва ли в городских боях потребуется такая дальнобойность. А есть еще и пулеметы, крупнокалиберный М2НВ над командирской башенкой, и М240В калибра 7,62 миллиметра над люком заряжающего, и еще один тяжелый "браунинг" на маске пушки, установленный параллельно орудийному стволу и управляемый, судя по всему, дистанционно.

- Саша, Паша, - Васильев оглянулся на стоявших рядом на коленях партизан, уже уложивших себе на плечи массивные метровые тубусы реактивных гранатометов РПГ-27 "Таволга". - Мужики, готовы?

"Мужики", старшему из которых неделя как исполнилось двадцать три, молча кивнули. Закусив губы и побледнев, они наблюдали за приближающимися под грохот металла и рев моторов боевыми машинами.

"Абрамсы", перемалывая широкими гусеницами потрескавшийся асфальт в мелкую крошку, ползли по улице, а за ними двигалась остальная техника. Ярослав разглядел легкие бронемашины LAV-25, аналог недавно расстрелянных "Страйкеров", но с более тонкой броней, зато вооруженный гораздо серьезнее - вместо единственного "браунинга" в широкой плоской башне установлена автоматическая пушка "Бушмастер" калибра 25 миллиметров, спаренная с пулеметом, еще один пулемет - на крыше. Полдюжины таких БТР, сопровождавших танки, несли человек сорок десанта, а где-то позади маячили еще и "Хаммеры" тоже ощетинившиеся во все стороны стволами пулеметов.

- Парни, приготовиться, - громко произнес Васильев. - Весь огонь - по танкам! Цельтесь точнее - на них "Динамическая защита", - напомнил он, разглядев квадратные коробочки "реактивной брони" ARAT, которыми были буквально увешаны обращенные к позиции партизан борта танков, оснащенных комплектами "городского выживания" TUSK. - Старайтесь бить под башню!

Расстояние до цели Васильев оценил в сто - сто двадцать метров, достаточно для точного выстрела из РПГ. Американцы неплохо были защищены, но что они смогут увидеть из-под десятков тонн брони. Партизан покосился на бойца, сжавшегося в углу и державшего в руках коробочку подрывной машинки, от которой змеились, исчезая снаружи, тонкие провода:

- Готов? Не пора еще?

- Сейчас, - сквозь зубы процедил сосредоточенный подрывник, не сводивший взгляд с одному ему известного ориентира - покосившейся урны на тротуаре, покрашенной в нежно-зеленый цвет. - Мы в "ливневку" полцентнера тротила запихали, не хочу взрывчатку зря переводить. Еще немного... А теперь пора!

Сапер с хрустом утопил большую резиновую кнопку в корпус подрывной машинки, и из-под днища головного "Абрамса" ударило пламя, а грохот взрыва заглушил рев моторов. Уложенный под дорожным покрытием, в дренажной трубе, заряд, разворотив асфальт, ударил в бронированное дно, оглушая экипаж. Потерявший управление танк развернуло в полоборота, кормой к зданию банка, и Васильев крикнул:

- Огонь! - И первым нажал на спуск.

Уши мгновенно заложило от грохота выстрела. Огненная стрела кумулятивной гранаты ПГ-29В с тандемной боевой частью ударила в корму, в самую уязвимую часть танка, поразив его двигатель, прикрытый сзади лишь решетками пылевых фильтров. Одновременно еще двое партизан дали залп из одноразовых РПГ-27 "Таволга", влепив в борт второго "Абрамса" две реактивные гранаты, которых тоже несли тандемные заряды. Лидирующие заряды сорвали элементы динамической защиты, "расчищая путь", и только тогда сработали основные заряды, прожигая броневые плиты. Пламя растеклось по бортам и башне боевой машины, находя себе дорогу внутрь, и танк замер, перегородив дорогу.

Вот так, сука! - Сбросив с плеча пусковое устройство гранатомета, Ярослав во внезапном порыве показал дымящимся остовам вражеских машин неприличный жест. - Это вам не Багдад, парадным строем не войдете!

С улицы раздался характерный вой газотурбинного двигателя Лайкоминг AGT-1500. Угловатая громада "Абрамса" появилась из-за поворота. Танк приблизился к зданию банка метров на пятьсот, его массивная башня плавно, но быстро развернулась, и из ствола полыхнуло пламя. Сердечник бронебойного снаряда М829, летевший в пять раз быстрее звука, ударил в стену здания, проломив ее и улетев дальше, ломая тонкие переборки. Находившихся внутри людей сбило с ног, повалив на усыпанный осколками стекла и кусками штукатурки. И только потом гул выстрела накрыл позицию партизан.

- А, черт, - Васильев, широко открыв рот, несколько раз сглотнул, чувствуя, что слух немного восстановился. Он подобрал выпавший из рук гранатомет, уложив его на плечо. - Заряжай!

Второй номер торопливо подхватил с засыпанного осколками пола семикилограммовую "болванку" реактивной гранаты, рывком сунул ее в казенный срез РПГ, и, отскочив в сторону, крикнул:

- Сзади чисто!

Наводчик американского танка опередил Ярослава всего на секунду. Снова беззвучно полыхнуло пламя на дульном срезе орудия, и в стену вонзился посланный противником снаряд. Он прошил кирпичную кладку, столкнувшись с телом укрывавшегося за стеной партизана. Тяжелое "копье" из вольфрамового сплава, летевшее со сверхзвуковой скоростью, разорвало его пополам, всюду брызнула кровь, разлетелись обгоревшие ошметки плоти, а снаряд, даже не замедлившийся при встрече с этой преградой, пробил стену, исчезая в глубине здания.

Васильев нажал на кнопку спуска в ту секунду, когда американский снаряд угодил в здание, и рука дрогнула. Граната, пройдя чуть выше, чем целился партизан, скользнула по башне "Абрамса" и ударила в стену находившегося напротив дома, даже никого не напугав.

Распахнулся командирский люк остановившегося танка, и фигурка в танкистском комбезе и глубоком шлеме прильнула к "браунингу" со всех сторон окруженному бронещитами. Длинная очередь ударила в стену, несколько пуль влетели в оконные проемы, отыскивая свои жертвы. Партизан с оторванной по плечо рукой покатился по полу, громко крича. Еще одному сразу две пули угодили в торс, разворотив грудь.

- Заряжай, - скомандовал Васильев, не обращавший внимания на крики и кровь. - Живее!!!

С верхних этажей зазвучали выстрелы "Утеса", обрушившего шквал свинца на танк. Вражеский пулеметчик нырнул вниз, скрываясь под броней, и сразу открыли огонь малокалиберные пушки американских LAV-25. Легкие снаряды впились в кирпич, прогрызая в стенах глубокие воронки.

Снова из ствола танковой пушки вырвалось пламя. На этот раз снаряд ударил в стену где-то на уровне третьего этажа, оставив обрамленный копотью неровный пролом. Несмотря на то, что американский "Абрамс", в отличие от российских Т-80 и Т-90 не был оснащен автоматом заряжания, орудийная обслуга старались изо всех сил. Пушка вновь и вновь выплевывала щедрые порции свинца, отчего стена дома превращалась в подобие решета, в отверстия которого все чаще залетали пули и осколки.

Один из засевших в банке партизан, даром, что был контужен, выстрелил из легкого РПГ-26. реактивная граната ударила в борт американского танка, и взрывом сорвало несколько "кирпичиков" динамической защиты, обнажив броню. В это время второй номер Васильева уже заталкивал увесистую "чушку" ПГ-29В в казенный срез ствола раскалившегося "Вампира". Командир партизан увидел, как "Абрамс", покрытый подпалинами, с места рванул вперед, исчезая за остовом подорвавшегося на фугасе танка. А один из сопровождавших его LAV-25 съехал с дороги, продолжая поливать дом частыми очередями из автоматической пушки. Аппарель в корме бронемашины опустилась, и наружу высыпали морские пехотинцы. Один из них уже прилаживал на плече зеленый раструб реактивного гранатомета Mk-153 SMAW, мощного оружия, аналога РПГ-29, способного стрелять еще и фугасными зарядами.

- Гранатометчик, - выдохнул Васильев. - Прижмите его!

Все, кто находился в банке, были оглушены грохотом собственных выстрелов, большинство - ранены или контужены. Сам Ярослав почувствовал влагу на верхней губе. Сдернув закрывавшую лицо повязку, он провел ладонью около рта и увидел на пальцах кровь. Но каждый боец продолжал выполнять приказ. Один из партизан поднял короткую массивную трубу реактивного огнемета "Шмель", и в этот момент где-то на верхних этажах ожил "Утес", хлестнув по вражеской пехоте свинцовой струей. И одновременно раздалась скороговорка выстрелов АГС-17, осыпавшего противника градом тридцатимиллиметровых гранат, разрываясь, образовывавших настоящую тучу осколков.

Партизаны из здания видели, как американцы падают с ног. Вражеский гранатометчик выстрелить так и не успел, сметенный свинцовым шквалом. В этот момент "Абрамс", наполовину выдвинувшись из-за корпуса подбитого танка, перегородившего улицу, выстрелил, выпустив снаряд по верхним этажам. Васильев нажал на спуск, снова оглушительно грохнул выстрел, но вражеский водитель успел дать задний ход, и реактивная граната, оставляя хорошо различимый дымный след, промчалась над самым его носом, разорвавшись на другой стороне улицы.

- Сука! - Васильев ударил кулаком по стене. - Еще два-три выстрела, и этот дом сложится! Нужно гасить танк! Мужики, прикройте меня! Мне нужна минута!

- Ты что задумал? - один из партизан, чумазый, с перекошенным от напряжения лицом, схватил Ярослава за рукав.

- Заставьте их прижаться на минуту! Я пошел!

Подхватив трубу "Вампира", партизан перемахнул через подоконник, спрыгнув на асфальт... и в голос заорав от боли. Засевший глубоко в колене осколок противопехотной мины, стальная заноза меньше ногтя мизинца, пришел в движение, пронзив болью ногу от бедра до кончиков пальцев. Ярослав завалился на бок, рыча сквозь зубы.

Над головой застучали автоматы, с грохотом выстрелил РПГ. Ярослав кое-как встал, и, пригибаясь, буквально прыгая на одной ноге, бросился наискось через площадку автомобильной парковки. Пара легковушек, брошенных хозяевами, была изрешечена осколками и пулями. Передвигаясь едва не ползком, Васильев укрылся за одной из них, осторожно выглянув наружу. Над улицей плыли клубы черного дыма и пороховой гари, в которых угадывался силуэт американского "Абрамса".

Партизана заметили. Затрещали малокалиберные пушки, им вторили башенные пулеметы БТР и карабины выбравшейся из-под брони пехоты. В ответ из дома снова открыл огонь уцелевший каким-то чудом "Утес", часто-часто застучал АГС-17, поливая проезжую часть свинцовым дождем. Бахнул РПГ, и дымное копье гранаты врезалось в корпус взорванного танка.

- Сука, иди ко мне, - похрипел Васильев, вскинув на плечо трубу гранатомета и пытаясь отыскать очертания вражеской машины. - Давай!

Снова лязгнули гусеницы, "Абрамс", разворачивая башню, рванул вперед, будто прыгнув разом метров на пять и покинув укрытие. На этот раз Васильев был первым. Вражеский наводчик только нажал на спуск, а выпущенная партизаном граната уже преодолела половину дистанции до цели. Огненным протуберанцем она врезалась в борт в передней части танка. Лидирующий заряд вызвал взрыв элементов динамической защиты, расчищая путь, и только потом пришел в действие основной кумулятивный заряд. Жгут пламени расплавил броню, проникая внутрь, спеша добраться до человеческой плоти. Не хотелось даже и думать, что испытали в последние мгновения своей жизни американские танкисты.

- А-а-а, - отшвырнув в сторону тяжеленный раструб пускового устройства РПГ-29, Ярослав заорал так, что заболело горло. - Жри, сука! Вот так!

Пулеметная очередь прошла над головой, и Васильев, подавившись собственным победным воплем, растянулся на земле, слыша, как визжат, вгрызаясь в асфальт, пули. Тень набежала на лицо партизана, когда над городом на бреющем промчалась пара штурмовиков AV-8B "Харриер". Покачивая короткими широкими крыльями, из-под которых свисали гроздья бомб и управляемых ракет, пройдя над самыми крышами, они сделали вираж, нацеливаясь на занятый партизанами дом.

- Вот дерьмо! - Выдохнув, Ярослав Васильев вскочил, и, не замечая свистевших вокруг пуль, бросился к своей позиции, на бегу размахивая руками: - На выход! Все вон!

Тем временем штурмовики набрали высоту триста метров, и ведущий пилот включил систему наведения, тотчас услышав сигнал готовности.

- Я Семинол-пять, цель захвачена, - произнес пилот, видя увеличивающийся в размерах дом в рамке прицела. - Готов к атаке!

Головки наведения ракет AGM-65E "Мейверик" класса "воздух-земля" захватили дрожащее на стене пятно луча лазерного целеуказателя, которым находившиеся на земле морпехи обозначили цель. Когда до цели осталось всего три километра, ничтожно малое расстояние по меркам давно перешагнувшей звуковой барьер авиации, он нажал кнопку пуска, четко произнеся:

- Огонь!

Две ракеты соскользнули с направляющих, и еще две с секундным интервалом выпустил ведомый. Пилот "Харриера" отклонил рычаг управления, уводя самолет в сторону, когда на балконе верхнего этажа атакованного здания что-то сверкнуло. Еще не поняв, что атакован, летчик Морской пехоты США нажал кнопку сброса ложных целей, щедро рассыпая вокруг тепловые ракеты-ловушки. Зона поражения ПЗРК ограничивается пятью, максимум, шестью километрами - ничто для самолета, способного развивать скорость свыше тысячи километров в час на малой высоте. Ведущий, одновременно с отстрелом ловушек успевший включить форсаж, почувствовал, как его "Харриер" резко ускоряется, так что пилота вдавило в кресло навалившейся перегрузкой, и зенитные ракеты, исчерпав невеликий запаса горючего, бессильно разорвались позади. И только тогда он услышал разнесшиеся по эфиру вопли ведомого:

- Я подбит! Снижаюсь! Теряю управление!

Зенитная ракета 9М39 комплекса "Игла" настигла "Харриер" на излете, изрешетив осколками двигатель, и теперь AV-8B полого пикировал, двигаясь по прямой. Летчик еще пытался управлять оставлявшим в небе широкую полосу жирного дыма самолетом, когда из гущи жилых домов навстречу его машине взвились еще две ракеты. Несколько десятков человек, морские пехотинцы и партизаны, видели, как ракеты настигли штурмовик, взорвавшись в считанных метрах от него. Самолет вспыхнул и, прежде чем он успел достигнуть земли, взорвался. Парашютный купол в небе так и не раскрылся.

А Ярославу Васильеву было не до созерцания воздушного боя. Выпущенные американцами ракеты "Мейверик" с гулом промчались над автостоянкой, врезавшись в стену дома. Проломив кирпичную кладку, они разорвались в квартирах на уровне пятого или шестого этажа. Мощности их статридцатикилограммовых боеголовок хватило, чтобы дом сначала вздрогнул до самого фундамента, а затем обломки кирпичей хлынули вниз каменным дождем. Верхние этажи как бритвой срезало вместе с теми, кто мог там находиться.

Навстречу Васильеву из окон первого этажа выпрыгивали, помогая друг другу, партизаны. По ним ударили пулеметы, нескольких человек бросило на асфальт. Тогда один из защитников Нижнеуральска, встав во весь рост, вскинул тубус реактивного огнемета "Шмель". Язык пламени вырвался из казенного среза, и оперенный цилиндр реактивной гранаты, преодолев за полторы секунды две сотни метров, ударил в борт ближайшего БТР.

Боевая часть термобарического выстрела РПО-А была тандемной, рассчитанной на поражение самых "хитрых" целей. Небольшой кумулятивный заряд пришел в действие, когда граната коснулась брони LAV-25. Струя плазмы расплавила металл, и когда преграда был разрушена, сработала основная боевая часть, впрыскивая внутрь порцию аэрозольной взрывчатки. Смертоносное облако заполнило внутренний объем БТР, вспыхнув под воздействием воспламеняющего заряда, и все, кто находился в бронемашине, уповая на прочность ее корпуса, умерли, распавшись пеплом. А затем из люков, срывая их бронированные крышки, изо всех щелей, ударило искавшее выход из замкнутого объема пламя, пытаясь дотянуться до державшихся под защитой техники морских пехотинцев.

- Дымовая завеса, - крикнул, вскидывая висевший до этого за спиной АКС-74, крикнул Васильев. - Бросай дымы!

Несколько партизан швырнули на мостовую дымовые шашки, и молочно-белая пелена повисла над улицей. Прикрываясь ею, дом покинули расчеты "Утеса" и станкового гранатомета. Сбросив тросы из окон третьего этажа, партизаны ловко, один за другим, соскользнули по ним, будто пауки по своей паутине.

- Отходим, - приказал Васильев, дождавшись, когда рядом соберутся все уцелевшие бойцы его отряда. - Идем к универмагу! Раненых вперед! Ты и ты, - он указал на двух партизан, - остаетесь со мной, будем прикрывать! Пошли, мужики, живее!

Пулеметная очередь хлестнула по асфальтовому квадрату парковки свинцовым бичом, настигая бежавших партизан. Пули пробивали колышущуюся завесу, жадно вонзаясь в плоть. Несколько человек, не успевших добраться до укрытия, покатились по земле, оставляя за собой кровавые следы.

- Вот сука! - снова выругался Васильев, сжимаясь за изрешеченной, точно дуршлаг, "Ауди", когда-то, наверное, гордостью и единственной любовью своего безвестного владельца. - У них "тепловизоры", им дым не помеха! На открытое пространство не выходить! Ну, пошли!

Им стреляли вдогон, и Ярослав слышал, как пули со свистом пролетают над головой. В спину ударил рык дизеля, и, обернувшись, партизан увидел остроносый корпус американского БТР, показавшегося из-за дома.

- "Граник" дай! - задыхаясь, на бегу потребовал он. - Нужно его загасить!

Бронемашина LAV-25 медленно двигалась, наползая на горстку партизан всем своим весом. Ее башня плавно повернулась, и на тонком длинном стволе вспыхнул огонек. Шквал снарядов калибра двадцать пять миллиметров ударил в упор, сметая людей. Ярослав вскрикнул, когда в лицо ему впился раскаленный осколок. А рядом, хрипя и пуская кровавые пузыри, дергался в агонии его товарищ, тело которого было почти перерублено пополам прямым попаданием, и, несмотря на это партизан еще оставался по эту сторону жизни и смерти.

Васильев выстрелил из АКС, слыша, как пули долбят в броню, бессильно отскакивая от нее. И лишь потом заметил накрытый телом еще живого партизана тубус гранатомета. Вскинув на плечо показавшийся невесомым РПГ-26, он поднял мушку и целик, приводя оружие в боевое положение, и нажал на спуск.

Реактивная граната ударила в лоб БТР, тускло полыхнула вспышка, когда кумулятивная боеголовка превратилась в поток раскаленных газов, а затем внутри бронемашины что-то взорвалось так, что распахнулись люки, выпустив клубы черного густого дыма.

Отбросив еще дымящийся пусковой контейнер, Васильев обернулся к третьему бойцу их маленького отряда:

- Живой? Идти можешь? Надо валить, пока нас со всех сторон не обложили!

- Яр, ты сам ранен! - партизан указал на лицо командира.

Васильев стер струящуюся по лбу и щеке кровь:

- А, ерунда! Поцарапало! Давай за мной, бегом!

Петляя, они пробежали по улице под аккомпанемент орудийных залпов, доносящихся откуда-то из-за горизонта. А затем где-то над головами раздался громкий хлопок, когда разорвался кассетный снаряд М892 калибра 155 миллиметров, рассеивая свое содержимое, шестьдесят четыре кумулятивно-осколочные гранаты М85, над целым кварталом. Артналет накрыл городские окраины внезапно. Взрывы стеной встали со всех сторон, весь мир исчез в огне. Ярослав почувствовал, что его ноги отрываются от земли, а затем недолгий полет оборвался падением во мрак.

Сквозь забытье партизан чувствовал, что его куда-то тащат, кажется, по лестнице, судя по частым ударам ступеней по затылку. На какое-то время, внутренние часы, видимо, окончательно расстроились, чтобы понять, были то минуты или дни, он провалился в небытие. Когда Васильев очнулся, кое-как разлепив веки, то увидел над собой белоснежный потолок, а в нос ударил знакомый запах лекарств и дезинфекции.

Ярослав дернулся, пытаясь встать, и застонал от боли. тело отказывалось подчиняться даже самым простым командам. Неожиданно в поле зрения появилось лицо. Женщина, довольно молодая, и, наверное, симпатичная, если бы не печать ужаса, коснулась его плеча, произнеся:

- Лежите. Вам нельзя шевелиться. Я только швы наложила.

- Где я? Это лазарет? Как я здесь оказался?

Догадка была вполне оправдана - из-под перепачканного пуховика, в который куталась незнакомка, был виден медицинский идеально белый халат.

- Это аптека. Мы здесь прячемся. Под окнами стреляли, когда все стихло, я увидела вас. Вам осколок вошел в плечо, еще один - в ногу. И их извлекла.

- Аптека? А вы кто? Доктор?

- Медсестра из районной поликлиники. Лежите спокойно, поменьше разговаривайте, не хочу, чтобы сюда кто-то пришел на шум.

Постепенно наркотический дурман отступил. Ярослав понял, что, во-первых, он по пояс обнажен, оставшись только в брюках, причем одна брючина была распорота до колена. Грудь стягивала тугая повязка, сковывавшая движения. Во-вторых, оказалось, что он находится в каморке, от пола до потолка заставленной коробками из-под лекарств. Только в уголке нашлось место для низкой кушетки, на которой и разместился раненый. И, в-третьих, очень скоро он выяснил, что не один занимает это не слишком надежное укрытие.

Двое детей жались друг к другу, забившись в угол и с головой накрывшись синей курткой с надписью "Скорая помощь" на спине. Девочка, на вид лет пятнадцати, белобрысая, в веснушка и с задорно вздернутым носиком прижимала к себе мальчугана, которому едва ли было лет семь. Иногда снаружи доносились выстрелы, пару раз что-то громыхнуло, скорее всего, это рвались во дворах ближайших домов мины. Каждый раз дети испуганно вздрагивали, еще теснее прижимаясь друг к другу.

- Не робей, прорвемся, - усмехнулся Ярослав, заговорщицки подмигивая. - Все будет хорошо!

Женщина, из-под огня вытащившая партизана, принесла в кладовку и его снаряжение. Правда, от бушлата и свитера остались только пропитавшиеся кровью лохмотья, но зато бронежилет и "разгрузка", набитая магазинами к "калашу", были здесь, целые и невредимые, если не считать дырки в спинной пластине. Автомат стоял в уголке, заботливо прислоненный к стене.

Когда женщина в медицинском халате снова заглянула в подсобку, Ярослав, приподнявшись на локтях, спросил:

- Как вас зовут?

- Ира. Лежите же, кому сказано. Вам нельзя сейчас шевелиться!

- Некогда мне лежать, Ирочка! Нужно уходить. И вам тут оставаться тоже не стоит!

- Я никуда не уйду и вас пока не пущу. Чего нам бояться? Никто с женщинами, детьми и ранеными не воюет.

Васильев лишь горько усмехнулся, вспомнив одну из первых своих командировок "на войну". Автобус с ранеными, попавший в засаду в горах, они нашли слишком поздно, вдоволь насмотревшись на то, что осталось от пяти пацанов-срочников, которых сопровождали в госпиталь две женщины-фельдшера. Блевали на обочине тогда все без исключения, и молодые, и "старики", а про отряд их с тех пор знали и свои и "духи", что ОМОН из Екатеринбурга пленных не берет.

Раскатистый гул пулеметной очереди за окнами заставил вздрогнуть всех одновременно. Затем где-то рядом заворчал двигатель, захрустело битое стекло под колесами остановившейся машины.

- Спрячьтесь, - приказала Ира. - Посмотрю, кто там. Если это ваши, можете уехать с ними, а если чужие... Надеюсь, вас не станут здесь искать.

Напоследок велев детям сидеть тихо, женщина вышла в зал, а навстречу ей, высадив запертую дверь прикладом, ввалились трое в американском "цифровом" камуфляже. Один из них, коренастый негр, тащил на себе товарища, лицо и грудь которого были в крови. Он опустил раненого прямо на пол, и, отпихнув к стене стоявшую на пути женщину, принялся громить витрины, раскидывая упаковки с лекарствами. Третий, отставив в сторону карабин, стал открывать, один за другим, ящики.

- Что вы ищете? - Женщина схватил одного из американцев за рукав. - Что вам нужно? Я все вам найду сама!

- Go to hell!

Эти морпехи были перепуганы до полусмерти, и один из них, тот самый негр, помогавший своему раненому, без колебаний ударил пытавшуюся успокоить непрошеных гостей женщину. Кулак, которым в пору кирпичи колоть, раздробил челюсть. Ирина, всхлипнув, отлетела к стене, ударившись затылком и медленно осев на пол.

- Мама! - мальчик, вырвавшись из цепких объятий сестры, выскочил из подсобки, бросившись к потерявшей сознание женщине. - Мамочка!

- Fucking bastard!

Носок тяжелого ботинка врезался в грудь мальчику, и было слышно, как хрустнули его ребра. Увидев распахнутую дверь, второй моряк, круглолицы "латинос", шагнул к проему. Ярослав, поднеся к губам указательный палец, шикнул за побледневшую девчушку. Рывком сбросив непослушное, чудовищно отяжелевшее тело с низкой кушетки, он шагнул в угол, вжимаясь в стену. Хватать автомат было некогда, перед глазами все плыло, тело скручивало жгутом от боли.

Американец, распахнув дверь, шагнул в подсобку, и, когда взгляд его наткнулся на оцепеневшую девушку, довольно осклабился. Он не увидел возникшего за спиной партизана. Васильев сдавил шею противника в захвате, слыша, как тот хрипит, пытаясь освободиться, и, оторвав тело американца, со всей амуницией весившее явно за сто кило, от пола, вместе с ним развернулся навстречу второму морпеху.

Негр, куда-то подевавший свой карабин, вырвал из набедренной кобуры массивную "беретту", нажав на спуск. Васильев почувствовал, как содрогнулось, принимая в себя первую пулю, тело "латиноса". Тупоносые двенадцатиграммовые куски свинца, выпущенные в упор, прошивали грудную пластину его бронежилета, застревая в плоти, а Ярослав медленно шел вперед. Когда от противника его отделял один шаг, вместо очередного выстрела раздался щелчок бойка. Американец выругался, и партизан со всей силы швырнул в него тело мертвого товарища. Жуткий снаряд сбил негра с ног, и тотчас над ним навис Васильев. Вырвав из рук врага пистолет со вставшим на задержку затвором, он перехватил оружие за раскалившийся от интенсивной стрельбы ствол, зашипев от боли, и, как молотком, несколько раз ударил им по лицу, не останавливаясь до тех пор, пока американец не замер.

Раненый, так и лежавший у стены, шевельнулся, потянувшись к своей кобуре.

- Нет, приятель, черта с два тебе, - прорычал Васильев, и, нашарив на теле убитого им морпеха рукоять ножа, вытащил оружие из ножен и с размаху вонзил клинок легендарного "Ка-Бар" в незащищенной кевларом горло, услышав хрип умирающего врага.

Одного взгляда в забранной мощной решеткой окно хватило, чтобы увидеть остановившийся в десятке метров "Хамви". Дверцы были распахнуты, а из люка торчала голова пулеметчика, развернувшего в сторону выхода из аптеки толстый ствол "браунинга".

- Черт! Сейчас, сука, и до тебя дойдет черед!

Вернувшись в кладовку, Васильев взглянул на девочку:

- Посиди тихо еще минуту! Сейчас я прогоню плохих дядей!

- Что с мамой? Где Владик?

Не отвечая, Ярослав натянул фельдшерскую куртку, кое-как застегнув ее и накинув поверх "разгрузку", весившую, судя по ощущениям, полцентнера. В глазах темнело, пол проваливался из-под ног, и сил едва хватило, чтобы оттянуть назад затвор АКС-74.

По-пластунски подобравшись к окну, Васильев приподнялся над подоконником, просунув ствол меж прутьев решетки и нажав на спуск. Короткая очередь из "Калашникова", ударившая в бронированный щит, заставила пулеметчика нырнуть в укрытие, а Васильев, высунувшись в дверь, швырнул гранату. Округлое "яйцо" РГД-5 попало точно в открытую дверь. Хлопнул взрыв, взвизгнули осколки, и пулеметчик, ноги которого превратились в фарш, завопил от боли. Васильев, выскочив наружу, подбежал к "Хаммеру", и, сунув ствол в салон, выстрелил, обрывая крик.

Звуки перестрелки не стихали, иногда ухали снаряды, рвавшиеся неподалеку. Инстинктивно втягивая голову в плечи, партизан вытащил сочившийся кровью труп американца, бросив его на тротуар. Глянул внутрь - удивительно, машина была цела, мотор все так же сдержанно урчал под широким капотом. Вернувшись в аптеку, Васильев подхватил на руки вжавшуюся в стену девочку:

- Не бойся! Как тебя зовут?

- Света. Где мама, где Владик?

- Пойдем, Света, мама попросила тебя увезти отсюда. Не бойся. Вот, надень, - он накинул на худенькие плечи девочки бронежилет. - Я тебя увезу отсюда.

Когда вышли в зал, Ярослав прижал девочку к себе, закрыв ей лицо ладонью. Только оказавшись в "Хаммере" и с глухим лязгом захлопнув дверцу, он облегченно выдохнул.

- Сейчас мы быстро поедем, пристегнись!

Дизель взревел всеми своими ста девяноста лошадиными силами, когда партизан вдавил в пол педаль газа, и машина, рыча, сорвалась с места. Они вылетели на широкий проспект, но тотчас Ярослав свернул в неприметный переулок, увидев впереди темно-зеленую "тушу" американского БТР. Петляя закоулками, он вел трофейный джип к промзоне. Хорошее знание города, который он успел исходить вдоль и поперек за последние месяцы, позволило партизану избегать нежеланных встреч, до тех пор, пока переулок, по которому бодро катил "Хамви", не перегородила широкая канава. Водопроводчики начали ремонт, и война помешала им завершить работы.

- Прорвемся! - прорычал Васильев, вращая руль и утопив педаль газа.

"Хаммер" перевалился через бордюр, вылетев на широкую улицу. Слыша только свист ветра в ушах и рев мощного двигателя, Ярослав чудом избежал столкновения с неожиданным препятствием. Американский "Абрамс" стоял посреди перекрестка, ткнувшись стволом орудия в асфальт, и из распахнутых люков валил густой черный дым. Что-то часто забарабанило по бортам "Хамви", и партизан крикнул сжавшейся справа от него девочке:

- Голову опусти! Не бойся, мы почти проскочили!

Пули все чаще стучали по броне. Стреляли, кажется, со всех сторон, и враги, и свои, к счастью, пока только из "калашниковых" и М16. Подбитый танк уже исчез из виду, когда перед "Хаммером" взметнулась стена огня. Ярослав ударил по тормозам, тяжелую машину повело юзом, швырнув бортом в стену. От удара у партизана клацнули зубы, во рту появился привкус крови.

- Цела? - Он коснулся плеча девочки. - Сейчас придется ножками идти. Вернее, я пойду, а ты на мне поедешь. Согласна?

- Я уже не маленькая, чтобы вы меня носили!

- Зато так быстрее!

Ярослав распахнул дверцу, и сразу же по броне застучали пули. Несколько фигур в камуфляже показались из ближайшего переулка, сверкнули всполохи дульного пламени. Увидев привычную "флору" на стрелках и распознав по звуку АК-74, Васильев, присев за машиной, крикнул:

- Не стреляйте! Здесь свои! Партизаны! Со мной гражданские!

- Ну-ка, "свой", покажись, - раздалось в ответ через мгновение. - Тогда и разберемся, какой ты, на хрен, партизан!

Держав автомат за цевье, Ярослав встал в полный рост, увидев направлявшегося к нему, уверенно шагая по усыпанному гильзами асфальту, человека в покрытом копотью камуфляже. Когда тот приблизился, Васильев удивленно воскликнул:

- Полковник! Ты тут откуда?

Алексей Басов тоже узнал бывшего полицейского, с которым они плечо к плечу встретили первый штурм, превратив в металлолом немало американских "Страйкеров".

- Веду остатки группы в тыл. Нам здорово досталось, янки прут и прут вперед, уже вышли в центр, с вокзала наших тоже выбили. У меня из шести бойцов четверо ранены. Тебе, смотрю, тоже шкуру поцарапало?

- Ерунда, заживет, как на собаке. Полковник, тут со мной девочка, нужно ее где-нибудь укрыть, где безопасно. Маму ее американцы убили, и братишку.

- Идем в промзону, там старое бомбоубежище. Откуда "Хамвик" то?

- Покататься дали, - ухмыльнулся Васильев. - Слушай, полковник, это не твои меня так?

Васильев указал на воронку в асфальте, которую оставил выстрел из гранатомета, разорвавшийся в полуметре перед машиной, лишь хлестнув осколками по ее лобовому стеклу.

- На тебе же не написано, что ты свой. - Басов пожал плечами. - Кстати, обычно Азамат не промахивается, хоть ты и гнал, как дурной. Устал, наверное. Ладно, надо валить, американская колонна на подходе, а у нас по полтора рожка на брата и два РПГ.

Ярослав Васильев открыл пассажирскую дверцу, помог перепуганной до немоты девчушке расстегнуть ремни безопасности, и, подхватив ее на руки, бодро двинулся в указанном полковником направлении. Он услышал, как Басов скомандовал:

- Бурцев, со мной замыкающим. Будем прикрывать тылы. Ну, славяне, перекрестились - и вперед, бегом, марш!

Группа партизан растворялась в переулках, подгоняемая доносившимся издалека воем турбин и лязгом гусениц. Морская пехота США продолжала штурм непокорного города, и, пусть каждый пройденный шаг был отмечен очередным горящим остовом "Абрамса" или LAV, моряки упорно шли вперед, туда, где занимали последний рубеж обороны защитники Нижнеуральска.

Глава 3

Нижнеуральск, Россия

21 ноября

Четыре истребителя F-16C Block 52 "Файтинг Фалкон" летели сквозь ночь на высоте двадцать тысяч футов, экономя топливо. Скошенные кромки крыльев со свистом рассекали разреженный ледяной воздух. Под плоскостями клубились облака, подсвеченные полной луной, но пилотам некогда было созерцать красоты ночного неба. Позади остался Уральский хребет, и когда бортовой компьютер сообщил о выходе к цели, командир звена вышел в эфир:

- Тридцать миль до рубежа атаки! Снизиться до десяти тысяч футов, держать скорость девятьсот миль в час!

Истребители, один за другим, спикировали, проткнув облачную пелену острыми носами, и пилоты увидели далеко внизу, у самого горизонта, мерцание множества огней, сливавшихся в одно огромное зарево. Нижнеуральск превратился в сплошное море огня, а, судя по мерным всполохам далеко за городской окраиной, хорошо различимым в опустившейся на землю тьме, артиллерийские батареи не прекращали своей монотонной работы, умножая разрушения в продолжавшем сражаться городе.

Разомкнувшись широким фронтом, истребители приближались к городу, оставив позади ярко освещенные площадки полевых аэродромов, с которых снова и снова вылетали на штурмовку города "Харриеры" и "Кобры" Морской пехоты.

- До цели десять миль, - произнес командир звена, пальцы которого уже коснулись гашеток. - Огонь!

От плоскостей полого пикировавшего F-16 отделились черные остроносые капли, с гулом умчавшиеся к цели. Две бомбы GBU-31 JDAM с фугасной боевой частью, по тысяче фунтов каждая, сами отыскивали заранее разведанные цели, корректируя свой полет по данным спутниковой навигационной системы GPS. Все, что требовалось от пилотов - просто доставить смертоносный груз поближе к цели и нажать кнопку сброса, и теперь командир звена, проводив взглядом ускорившиеся под воздействием земного притяжения "умные" бомбы, потянул на себя рычаг управления, набирая высоту.

Управляемые бомбы, расправив короткие плоскости стабилизаторов, безошибочно шли к точкам, координаты которых были заложены в их системы наведения перед вылетом. Стон воздуха, рассекаемого заостренными носами, оборвался грохотом взрывов. Перестали существовать городские подстанции, и большая часть Нижнеуральска погрузилась во тьму, нарушаемую лишь всполохами пожаров. Еще несколько бомб врезались в опоры автомобильного моста, рассекая город на две не связанные между собой части.

Пилоты четверки истребителей "Файтинг Фалкон" не видели результатов своих усилий. На фоне полыхавших внизу пожаров и разрывов снарядов, продолжавших сыпаться на город стальным дождем, короткая вспышка под брюхом медленно карабкавшегося в небо самолета осталась незамеченной летчиком, и он вздрогнул, когда в эфире раздался оклик ведомого:

- Сокол-один, ты атакован! Слева ракета!

Мерцающая точка ЗУР приближалась к истребителю, быстро сокращая расстояние. Пальцы пилота коснулись приборной панели, а из закрепленных на фюзеляже, ближе к хвосту, кассет AN/ALE-47 брызнули во все стороны ложные цели. Мерцающим шлейфом они потянулись за набирающим скорость истребителем, отвлекая на себя тепловую систему самонаведения выпущенной террористами зенитной ракеты, и та, отвернув, взорвалась в стороне от самолета.

- Осторожно! Еще две сзади!

Командир звена рванул рычаг управления двигателем, увеличивая обороты и одновременно сбрасывая с подкрыльевых узлов подвески "сигары" топливных баков, чтобы облегчить машину. Турбина "Pratt Whitney" F-100-PW-229 яростно взревела за спиной, истребитель рванул с места, так что перегрузка навалилась на пилота, вдавливая его тело в спинку катапультируемого кресла, и зенитные ракеты, взвившиеся над городом, сразу и безнадежно отстав, бессильно разорвались далеко позади, когда на борту их закончилось топливо, и сработал самоликвидатор.

- Всем набрать высоту двадцать тысяч, - спокойно произнес пилот, увидев, что его звено держится рядом. - Разворачиваемся на обратный курс.

Истребители снова скрылись за облаками, где им ничто не могло угрожать, оставляя за собой сдавленный кольцом осады город. А еще выше, под самыми звездами, кружил беспилотный разведывательный самолет RQ-4 "Глобал Хок", направивший к земле объективы инфракрасных и телевизионных камер и антенну бортового радара, бесстрастно фиксируя результаты последней бомбардировки. Полученные данные немедленно поступали на землю, в полевой командный центр, где работа не прекращалась ни на минуту.

В штабной палатке было тесно и шумно. Всюду мерцали десятки мониторов, на которые подавалось в режиме реального времени изображение с камер разведывательных беспилотников, барражировавших над городом непрерывно. Гул техники перекрывала негромкая скороговорка операторов, до рези в глазах всматривавшихся в экраны, рядом кричали радисты, и только руководитель операции оставался спокоен и молчалив. Наконец он, обернувшись к группе офицеров в звании не ниже полковника, произнес:

- Джентльмены, проанализировав результаты первых двенадцати часов наступления, я могу сказать, что успех нам по-прежнему сопутствует, хотя достигнуты далеко не все цели. Полагаю, вскоре в Пентагоне смогут получить наши победные донесения.

Генерал Клементс, командующий Восемьдесят второй десантной дивизией Армии США подошел к большому монитору, на который операторы по молчаливому приказу тотчас вывели схему русского города. Для собравшихся в штабе старших офицеров это было подобно игре в шахматы. Метки, обозначавшие свои и вражеские войска, перемещались по карте, вот только "съеденным" фигурам уже не суждено было снова оказаться на доске, чтобы сыграть следующую партию.

- Численность группировки, развернутой для штурма города, составляет двадцать тысяч человек при пятидесяти танках и сорока орудиях полевой артиллерии. Ее основу составляют морские пехотинцы, также под Нижнеуральск переброшены подразделения Сто первой воздушно-штурмовой и Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, и Четвертая механизированная бригада. Мы нанесли удар сразу по двум направлениям, - сообщил генерал, под началом которого было почти двадцать тысяч солдат, мужчин и женщин в форме Армии США и Морской пехоты, сейчас погибавших на улицах захваченного партизанами города, шаг за шагом продвигаясь вперед. - С запада наступают морские пехотинцы при поддержке танков "Абрамс" и бронемашин LAV. Наш расчет на применение тяжелой техники полностью оправдался. Противник сопротивлялся недолго и вскоре отошел в центральные районы города, неся большие потери. Ваши парни готовы идти дальше, полковник Смит?

Офицер в форме морской пехоты кивнул:

- Так точно, генерал, сэр! Мы удерживаем несколько ключевых точек, выбив террористов с заранее подготовленных позиций, но и наши потери велики. Уничтожено девять "Абрамсов" и двадцать пять единиц другой техники. У русских оказалось неожиданно много противотанковых средств - управляемые ракеты и "базуки", которыми они умело пользуются. И среди них есть немало парней, умеющих пользоваться взрывчаткой. Отступая, террористы минируют дороги и здания. К тому же в ближнем бою снижается эффективность воздушных ударов. Вы знаете, что непосредственную поддержку оказывает исключительно авиация Морской пехоты, удары истребителей ВВС, совершающих вылеты с европейской части России, слишком редкие и неточные. Пилоты наших "птичек" вынуждены слишком близко подбираться к целям, действуя над городскими кварталами, и часто становятся жертвами ПВО противника. Мы уже лишились над городом двух штурмовиков "Харриер" и четырех вертолетов, и это не считая трех "вертушек" и штурмовика, уничтоженных диверсионной группой на одной из наших передовых баз. У русских много ПЗРК типа SA-14 или SA-18 и их аналогов китайского производства. Пилотам приходится сбрасывать бомбы с больших высот, а от этого снижается точность ударов. Нам нужна поддержка артиллерии!

- Все батареи готовы поддержать вас огнем, полковник. Мы едва успеваем подвозить снаряды на позиции. К тому же есть трудности на южном направлении. Там наступает Четвертая механизированная "страйкерная" бригада и парашютно-десантный батальон Восемьдесят второй дивизии. У них нет тяжелой техники, и там русские сопротивляются более успешно. К сожалению, кое в чем разведка недооценила противника, верно. Русские раздобыли где-то множество зенитных ракет и противотанковых гранатометов, да и численность их, оцененная изначально в две-три тысячи человек, явно выше. К тому же они отлично знают город. Тем не менее, мы добились многого, в том числе полностью заблокировали радиосвязь, так что враг действует отдельными разрозненными отрядами от нескольких человек до нескольких десятков человек.

- Я думаю, генерал, сэр, разведка ошиблась во многом, - кивнул командир морских пехотинцев, и, обернувшись к входу, где маячили двое солдат в полной экипировке, с карабинами наперевес, приказал: - Сержант, сюда!

Еще один морпех, пробравшись сквозь плотные ряды офицеров, опустил на раскладной стол черную винтовку с длинным толстым стволом и массивным прицелом.

- Вот это - снайперская винтовка пятидесятого калибра, произведенная в Китае, - пояснил офицер-морпех. - Оснащена компьютеризированным ночным прицелом с лазерным дальномером и баллистическим вычислителем. Бронебойная пуля с керамическим сердечником с расстояния в тысячу ярдов пробивает борт LAV. Один русский снайпер может удачным выстрелом вывести из строя бронемашину или уничтожить приборы наблюдения танка, ослепив его и сделав легкой добычей для гранатометчиков. И таких винтовок у русских, судя по всему, десятки, а также хватает подготовленных стрелков. А вот это - ручной гранатомет, - офицер указал на короткий цилиндр, разрисованный пятнами камуфляжа. - Тоже китайского производства. Он весит всего девять фунтов и может пробивать броню толщиной тринадцать дюймов. У каждого русского таких по две-три штуки.

- Не только нам с вами интересно, полковник, откуда все это взялось у террористов, да еще в таких количествах. В Пентагоне, и не только там, тоже многих терзает любопытство. Поэтому пришла пора поохотиться на главарей террористов. Данные разведки и информация, полученная от взятых в плен русских, говорят, что один из их командных пунктов расположен на территории промышленной зоны, в цехах заброшенного завода электроники. Возможно, там же находятся и наши пленные солдаты, захваченные террористами на атакованной авиабазе, но в этом командование не уверено. Завод должна была штурмовать морская пехота, но я решил поступить иначе. Пусть моряки продолжают отвлекать на себя основные силы русских, двигаясь по земле, а в это время мы высадим им в тыл парней из Сто первой дивизии. Террористы окажутся в клещах и либо вынуждены будут бежать, либо мы их раздавив, навалившись с двух сторон. Но для прикрытия высадки нам понадобится подавить противовоздушную оборону террористов, задействовав всю имеющуюся авиацию, так что наземный эшелон какое-то время должен будет обходиться своими силами.

- Наши "Кобры" и "Харриеры" в вашем распоряжении, генерал! Морской пехоте не в новинку вытаскивать армейские задницы из дерьма!

Офицеры, представлявшие здесь Армию США, в том числе и сам Клементс, поморщились от досады, понимая, что если бы не спешно доставлены из-под Владивостока и с китайской границы подразделения морпехов, особенно их танки и БТР, русскую оборону удалось бы взломать, лишь завалив их позиции телами простых американских парней, которых и так уже погибло слишком много за считанные часы сражения.

- Что ж, действуем, джентльмены, - с удовлетворением кивнул командующий Восемьдесят второй десантной дивизией. - И да поможет нам Бог!

Штурмовой батальон Сто первой дивизии с самого начала не участвовал в наступлении, оставаясь резервом генерала. Парашютисты только скрежетали зубами, провожая мрачными взглядами очередной транспорт с ранеными или трупами, прибывавший из охваченного боями Нижнеуральска. И теперь, получив приказ атаковать, бойцы спешили занять свои места в вертолетах, чтобы первыми оказаться там, где каждую минуту умирали американцы, и схлестнуться лицом к лицу с врагом.

Полковник Эндрю Макгуайр, оказавшийся в зоне кризиса одним из первых, бежал к готовому к взлету UH-60A, винт которого уже вращался на максимальных оборотах, готовый оторвать машину от земли. Вместе с полковником были и офицеры его штаба, решившие не отсиживаться в тылу. Придерживая висевший на плече карабин М4 с подствольным гранатометом, Макгуайр запрыгнул в десантный отсек, усаживаясь на жестком сидении. Десантники, тяжело нагруженные боеприпасами и амуницией, поспешно занимали места, и пилот в глубоком шлеме, на который крепились поднятые пока вверх очки ночного видения, обернувшись к пассажирам, крикнул сквозь гул ревевших над головами турбин:

- Взлетаем, сэр!

Девятитонный "Черный ястреб" легко оторвался от земли, набирая высоту и взяв курс на город. В воздухе оказались сразу несколько десятков вертолетов, перевозивших полнокровный батальон. Выстроившись цепью, окрашенные в темно-серый цвет UH-60, сливавшиеся с ночным небом, мчались к цели на предельно малой высоте, чудом избегая столкновения с крышами высотных домов. Наблюдатели партизан едва успевали заметить непрошеных гостей, и, прежде чем расчеты ПЗРК открывали огонь, грохочущая волна "воздушных колесниц" оказывалась за пределами зоны поражения.

- Внимание, парни, - голос полковника Макгуайр заставил взглянуть на него находившихся в отсеке "Блэк Хока" людей. - Нам приказано высадиться прямо на макушки чертовых террористов, которые никак не желают сдаться. Артиллерия и штурмовики расчистят нам путь, заставив русских попрятаться в свои норы, но, как только окажемся на земле, нас атакуют со всех сторон. Рассчитывайте только на себя. Нам точно ничего не известно о численности противника в зоне высадки, так что будьте готовы, что придется вести бой в окружении, удерживая плацдарм до подхода второй волны десанта. О, дьявол!

Огненные шары трассеров, вырвавшихся откуда-то из тьмы, прошли впритирку у самого борта "Черного ястреба". Пилот выполнил резкий разворот, накренив машину так, что десантники чудом удержались на своих местах, не вывалившись наружу из геликоптера, мчащегося над погруженными во тьму улицами на высоте двухсот футов и на скорости сто двадцать миль в час. С летевшего по правому борту вертолета вниз тотчас ударил пулемет "Миниган", шесть стволов которого извергли настоящий водопад свинца.

- Минута до высадки, - крикнул пилот, снова обернувшись к полковнику. - Снижаемся!

- Приготовиться! Включить ночное видение! - И полковник сам щелкнул тумблером, подавая питание на ночные очки AN/PVS-5, прикрепленные к кронштейну на его каске. Остальные сделали то же самое. - Закрепить тросы!

Земля внизу озарилась яркими вспышками, когда на промзону, беспорядочное скопление цехов, над которыми сторожевыми башнями возвышались заводские трубы, обрушился шквал артиллерийского огня. Все батареи ударили одновременно, выбрасывая в небо тонны огня и стали. Кассетные снаряды рвались над землей, рассыпая свою смертоносную начинку над головами партизанских постов.

- Боже всемогущий! - выдохнул кто-то восхищенно позади Эндрю Макгуайра.

Внизу расплескался настоящий океан пламени. Орудия смолкли, а ночной воздух уже стонал, раздираемый крыльями мчавшихся к целям штурмовиков AV-8B "Харриер-2". Полдюжины машин, пролетая со скоростью звука, "высыпали" на охваченную пожарами и паникой промзону несколько десятков кассетных бомб CBU-59 APAM, каждая из которых была снаряжена семьюстами семнадцатью суббоеприпасами BLU-77. Сплошной ковер взрывов накрыл землю, огонь поглощал пулеметные гнезда и позиции ПЗРК, так и не сумевших хоть как-то помешать удару.

Семь вертолетов AH-1Z "Вайпер" - глубоко модернизированные "Кобры", возможности которых почти сравнялись с армейским АН-64 "Апач" - выстроились в линию, зависнув над окраиной города на высоте четыре-пять сотен футов. Их пилоты и операторы вооружения могли воспользоваться ночной обзорно-прицельной системой NTS, видя все, происходящее на земле, так же четко, как и днем.

- "Команчи", я "Команч-один", - раздалось в эфире. - Разобрать цели. Огонь по готовности!

Услышав приказ командира, оператор одной из "Кобр", молотившей винтами ледяной воздух, сообщил:

- Командир, здание в квадрате Лима-два, на крыше, похоже, зенитная установка!

- Цель уничтожить! Выпустить "Хеллфайр"!

Управляемая ракета AGM-114 отделилась от направляющих под крылом вертолета, умчавшись к находившейся на удалении почти трех миль цели, подсвеченной лазером с борта самой "Кобры". Она была не единственной - не меньше двух десятков "Хеллфайров" оказались в воздухе одновременно. А в эфире уже звучал новый приказ командира группы:

- "Команчи", зачистить зону высадки! В атаку!

"Кобры" морской пехоты разом устремились вперед, залпами выпуская неуправляемые ракеты и поливая землю огнем автоматических пушек, добивая то, что еще могло уцелеть в разверзшемся на земле филиале ада, пожиравшем человеческие жизни сотнями. А за ними, не давая подавленному огнем противнику ни секунды на то, чтобы хоть немного придти в себя, летели, точно стая гигантской стальной саранчи, вертолеты с десантом.

- Сэр, похоже, работы для нас здесь вовсе не останется! - пулеметчик, сидевший за могучим шеститствольным "Миниганом", облаченный в тяжелый бронежилет и массивный противопульный шлем, сразу заставлявшие вспомнить о неподъемных латах средневековых рыцарей, потрясенно оглянулся на замершего у проема Эндрю Макгуайра. - Разве что только собирать трупы русских!

Пол кабины неожиданно провалился из-под ног, и полковник сдвинул боковую дверь, впуская в отсек "Черного ястреба" воздух, наполненный запахами дыма и сгоревшего пороха. Зацепив карабин за скобу под низким потолком, Макгуайр бросил вниз моток кевларового троса, и, крепко обхватив его, смело шагнул в пустоту, слыша, как воет в ушах ветер.

Генерал Буров устало потер глаза, в которые, казалось, набилось по самосвалу речного песка. Не лучше чувствовали себя и остальные офицеры партизанского штаба, расположившегося в пустом цеху приборостроительного завода. Полсуток на ногах, в постоянном напряжении, вымотали людей, но каждый понимал, что все только начинается.

- Что у нас на юге? - генерал посмотрел на своего заместителя, лицо которого покрывала копоть, а на голове белела свежая повязка.

- Мы смогли остановить американскую моторизованную пехоту на проспекте Революции. Уничтожили не менее пятнадцати бронемашин огнем РПГ. Огонь вражеской артиллерии оказался не таким опасным, как мы полагали. При начале артобстрела наши подразделения максимально сближаются с противником. Я сам видел, как снаряды янки накрыли их же пехоту. Я думаю, эту линию обороны мы удержим еще несколько часов.

Сергей Буров слушал молча, лишь кивая в знак согласия. Это оказалось очень трудно, управлять войсками при почти полном отсутствии связи. Рации перестали работать уже давно, все частоты оказались плотно забиты помехами - американские подразделения РЭБ свои гамбургеры ели явно не зря. Немного выручали полевые телефоны, но в условиях маневренной войны просто не успевали тянуть провода, давно отвыкнув от этого. В результате все донесения устаревали задолго до того, как попадали в штаб. Возможно, именно сейчас на юге американцы прорвали фронт и через пару минут выйдут к промзоне, а, возможно, они отступили, покинув город, чтобы зализать раны.

- На западе обстановка намного хуже. Там действует морская пехота, которая, хоть и сбавив темп, продолжает двигаться к центру. Уничтожать их "Абрамсы" очень сложно, мы израсходовали уже больше половины гранатометов, выведя из строя не более десяти танков. Гораздо эффективнее фугасы, закладываемые на пути продвижения бронетехники противника.

- Их нужно остановить, как хочешь, - помотал головой Буров. - Если эти морпехи прорвутся в центр, то смогут атаковать нас с тыла, взяв в клещи. Задержите их!

- Все сделаем, товарищ генерал. Но люди устали, очень много раненых.

- Мы уже нанесли американцам такие потери, каких они не знали лет пятьдесят. Скоро они сломаются и начнут отступать. Нужно держаться! А это еще что такое?!

Бетонный пол под ногами дрогнул, с потолка на голову посыпалась штукатурка, за окнами полыхнуло пламя, и ударная волна, ворвавшись в помещение, повалила людей с ног. А вместе с ней пришел грохот взрывов, звучавших так часто, что слились в пульсирующий рев.

- Артналет! В укрытие! - Кто-то подхватил оглушенного Бурова под руки и куда-то потащил. - Помогите генералу! Он ранен!

Поддерживая генерала под локти, его повели вниз по крутой лестнице, в подвал, из которого пахнуло плесенью, затхлым воздухом. В свете маломощных лампочек, покачивавшихся под низким потолком при каждом новом взрыве, лица людей казались странными масками, восковыми слепками, которых без исключения коснулась печать ужаса.

- Я цел, - прорычал командующий. - Что вы меня тащите, как мешок? Какова обстановка?

- Очень плотный огонь артиллерии! Носа не высунуть!

- Это артподготовка перед атакой. Ждите гостей!

Люди замешкались, и генерал рыкнул так, что эхо испуганно заметалось в тесноте:

- К оружию! Всем быть в своих секторах обороны!

Буров торопливо натянул разгрузочный жилет, из подсумков которого торчали черные магазины, и повесил на плечо АК-74, рывком взведя затвор и дослав патрон в патронник.

- Встретим ублюдков, - фыркнул генерал, обведя растерявших офицеров насмешливым взглядом. - К бою!

В тот момент, когда группа офицеров выбралась из импровизированного бомбоубежища, грохот канонады сменился гулом турбин летящих на бреющем вертолетов. В отсвете пожаров Сергей Буров различил поджарый, сплющенный с боков силуэт "Кобры", выпустившей длинную очередь из носовой турели по крыше ближайшего здания. А затем вдогон стремительно промчавшемуся над заводской территорией вертолету взвился поток трассеров, и винтокрылая машина вспыхнула, превратившись в пламенный шар и опав на землю огненным градом обломков, среди которых невозможно было отыскать то, что осталось от ее экипажа.

Когда за окном прозвучал первый взрыв, Олег Бурцев выронил из рук консервную банку с наполовину съеденной кашей, растянувшись на пыльном полу. Кто-то рядом выругался, когда погруженное в полумрак помещение озарила вспышка, такая яркая, что все стало видно, точно в ясный полдень.

- Какого черта?! Артналет, что ли?!

Партизаны, забывшиеся в неспокойном сне, вскакивали с продавленных раскладушек или просто с расстеленных на полу бушлатов, ошарашено вращая головами. Остатки отряда полковника Басова, теряя бойцов, все же прорвались в промзону, получив недолгую передышку, и люди, едва очутившись в относительной безопасности, замертво падали от усталости, засыпая, кто куда успел добраться. На то, чтобы придти в себя, им потребовалось несколько секунд, и тотчас кто-то, ворвавшись в бывший цех, превращенный во временную казарму, гаркнул:

- Тревога! Воздух!

Командир, уже с оружием в руках, застегивая "разгрузку", сосредоточенный, бодрый, будто и не было сумасшедшего марш-броска по городу под шквалом снарядов, приказал:

- Противник хочет высадить вертолетный десант! Трое на крышу! Прикрывать зенитчиков!

Олег не мешкал. Подхватив прислоненный к стене на расстоянии вытянутой руки пулемет, который он даже кое-как успел почистить от нагара, партизан рысцой бросился к крутой металлической лестнице, ведущей на плоскую крышу строения, где уже занимали позиции расчеты ПЗРК. Кто-то бросился следом, бряцая оружием и матерясь в полумраке.

Из распахнутого люка бил поток морозного воздуха, полного бензиновой гари и запаха сгоревшего пороха. Когда Олег оказался наверху, над головой оглушительно взвыли турбины вертолета. Американский АН-1 "Кобра" возник из тьмы, и его трехствольная пушка ожила, выпустив языки пламени. Бурцев только успел нырнуть за вентиляционный короб, сжимаясь там в комок, когда град двадцатимиллиметровых снарядов стальной метлой прошелся по крыше, сметая все и всех. Рядом с укрытием бывшего десантника упал один из зенитчиков, вернее, то немногое, что от него осталось - снарядом оторвало ноги несчастного по самое основание.

Вертолет, продолжая грохотать турбинами и плеваться короткими очередями, промчался над цехом. Заметив какое-то движение, Бурцев обернулся. Вскидывая пулемет, но увидел лишь одного из партизан, упрямо ползущего, подтягиваясь на руке - вторую оторвало по локоть.

- Пулемет... - выдохнул умирающий, но остающийся в сознании боец, вместе со словами выплевывая кровавые сгустки. - Северная сторона... Не успели!

- А, суки, держитесь!

Пригибаясь, чтобы быть менее заметным, Олег обогнул шахту вентиляции, увидев обложенный мешками с песком и укрытый лохматой маскировочной сетью пулемет, знакомый до последнего винтика "Утес" на низком пехотном станке. Дальнейшие действия Бурцев мог бы проделать во сне, закрытыми глазами, да как угодно. Проверить ленту, в которой солидно позвякивали уложенный один к одному патроны, взвести затвор, и, схватившись за рукоятку управления, прицелиться, не забывая об упреждении.

"Кобра", почти зависнув, продолжала обстреливать что-то на земле. Из-под ее коротких прямых крыльев с грохотом вырвались огненные стрелы семидесятимиллиметровых ракет FFAR, распустившихся внизу огненными цветами, и в этот момент бывший пулеметчик десантно-штурмовой дивизии нажал на спуск. Несмотря на царивший вокруг хаос, Олег не забывал экономить патроны, вбивая короткие "строчки" трассеров в темный силуэт вертолета. Наконец, "Кобру" развернуло, она закрутилась вокруг своей оси и врезалась в пронзавшую небо трубу котельной, рассыпавшись водопадом пылающих обломков.

Десантный "Блэк Хок", с обоих бортов которого били шестиствольные пулеметы "Миниган", выпуская пули с таким темпом, что росчерки трассеров сливались в сплошные пульсирующие полосы огня, завис над свободным пространством, медленно снижаясь. Когда он находился метрах в пяти над землей, на крыше соседнего здания сверкнула вспышка, и реактивная граната, выпущенная из РПГ-26, врезалась в борт. Во все стороны брызнуло пламя, и вертолет, из люков которого на землю прыгали горящие фигуры людей, рухнул, раскидывая во все стороны обломки лопастей. А через миг ракета "Хеллфайр", выпущенная с расстояния пять километров, рухнула на крышу, помешав удачливому гранатометчику сделать еще один выстрел.

Олег инстинктивно пригнулся, когда прямо над ним, едва не зацепив своим шасси крышу, медленно проплыл еще один UH-60. Вот он завис, сдвинулись створки люков в бортах, и сразу полдюжины десантников скользнули вниз по тросам. Прицелившись, Бурцев снова нажал на спуск, слыша злобный рык могучего "Утеса" и звон сыпавшихся под ноги раскаленных гильз. Пули калибра 12,7 миллиметра ударили в широкое лобовое стекло кабины пилотов, и вертолет, нелепо задрав нос, понесло на стену ближайшего здания. Партизан видел, как из люка выпрыгнул человек, просто так, без троса, размахивая руками и ногами. Он упал, неловко перевернувшись, встал на четвереньки, а сверху уже падал потерявший управление вертолет.

Еще один взрыв сотряс дрожащую беспрерывно землю, вспышка озарила группу американских десантников, бежавших к цеху, на ходу стреляя короткими очередями. Поведя стволом пулемета, Олег нажал на спуск, и рой крупнокалиберных пуль настиг солдат противника, швыряя их на землю. А затем пулемет смолк - закончилась лента.

- Бурцев, - в спину ударил голос командира. Полковник, высунувшись по пояс из люка, крикнул: - Бурцев, давай вниз! Они уже здесь! За мной, сержант!

Подхватив свой РПК-74, партизан спустился вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Звуки перестрелки донеслись с южной стороны, треск американских карабинов переплетался с влажным "покашливанием" АК-74, и все это перекрывало низкое уханье тяжелых пулеметов, перемежавшееся взрывами гранат.

- Черт, там же лазарет, - зло выдохнул Басов. - Отряд, за мной, бегом!

Полковник первым выскочил из цеха, по стенам которого уже стучали пули. Еще один вертолет, судя по всему, UH-1 "Ирокез", охваченный пламенем, врезался в землю, так что носовая часть его смялась гармошкой. Не обращая на это внимания, Олег Бурцев бежал, что было сил, стараясь не потерять из виду спину своего командира. Складское здание, где партизаны организовали санчасть, и где сейчас захлебывались свинцом стрелявшие непрерывно винтовки, был все ближе, и бывшего сержанта ВДВ терзала единственная мысль: "Ольга!".

Когда раздался первый взрыв, рука у Ольги Кукушкиной невольно дрогнула, и партизан, растянувшийся на операционном столе, зашипев сквозь зубы, процедил:

- Сестричка, ты бы поаккуратнее, что ли! Не отрежь там чего нужного!

Не отвечая, Ольга перехватила пинцет, и, нащупав засевший в мышце вцепившегося мертвой хваткой в операционный стол здоровяка осколок, дернула, уже не заботясь о том, как себя будет чувствовать пациент. Обезболивающего почти не было, драгоценные ампулы с промедолом и морфином берегли для действительно тяжелых случаев. Вот и этому парню, которого полчаса назад притащили на руках двое его товарищей, девушка вколола новокаин, и, не дожидаясь, пока наркоз начнет действовать, принялась резать, извлекая из плоти стальные занозы.

- Можно зашивать, - произнесла Ольга, взглянув на своего ассистента, худосочного и бледного, как покойник, медбрата из городской "скорой". - Иглу!

Взрывы звучали все чаще и все ближе к складу, все пространство которого было заполнено самодельными лежанками, с которых звучали стоны и брань раненых. И их становилось все больше с каждым часом. Оперировали здесь же, в отгороженном ширмой закутке, где сверкали лампы, питавшиеся от генератора, тарахтевшего неподалеку. Резали, шили, дергали осколки по живому, накладывали шины на сломанные руки и ноги, стараясь не замечать гул канонады и рев пролетавших над головами самолетов, щедро сыпавших бомбы.

Вбежавший в переполненный пакгауз главврач, бывший хирург горбольницы, рискуя жизнью оставшийся в родном городе, впустил с собой злой лай автоматных очередей. Прямо от входа он крикнул во все горло:

- Американцы здесь! Вертолеты высадили десант!

Ольга вздрогнула, а лежавший на кушетке у стенки партизан, весь перемотанный бинтами от плеч до пояса, гаркнул, вскакивая на ноги:

- Братва, кто ходячий, за мной!

С оружием не расставались даже раненые. Ярослав Васильев схватил стоявший у стены в углу АКС-74. Натянув чей-то бушлат, он принялся влезать в "разгрузку", кривясь от боли. Ольга Кукушкина остановила его, когда партизан уже бежал по проходу между прижатых к стенам лежанок.

- Стой! Куда? - Девушка встала на пути, разведя в стороны руки. - Ты же раненый! Хочешь, чтобы добили?!

- Меня добьют - ты живая останешься!

Васильев, стараясь не замечать боли, просто оторвал Кукушкину от пола, отставив ее в сторону, точно какую-то тумбочку, и, на ходу передергивая затвор "Калашникова", бросился к воротам, прикрытым двумя высокими створками. Вместе с ним бежали и другие партизаны, те, у кого хватало сил хотя бы сделать несколько шагов без посторонней помощи. Бежала и Жанна Биноева, припадая на правую ногу, и чувствуя, как голова идет кругом от недавней контузии. На плече висел автомат, а по боку при каждом шаге хлопал брезентовый подсумок, который оттягивали набитые патронами "рожки".

Добежав до выхода, Васильев весь подобрался, напрягся, как перед прыжком с парашютом. Жестом остановив державшихся сзади бойцов, он первым выглянул в щель между створками ворот, и тотчас отскочил назад, когда в изрядно проржавевший металл с лязгом ударила прилетевшая из темноты пуля.

- Мужики, нельзя пропустить сюда ни одного янки! Пока жив хоть один из нас, они должны оставаться снаружи! Сейчас выходим, я первый, остальные за мной! У кого гранаты? - Ярослав обернулся к партизанам, заученно державшимся поближе к стенам. - Бросай все!

Несколько человек, по очереди подбегая к выходу, бросили в проем ворот гранаты, покатившиеся по потрескавшемуся асфальту. Взрывы "лимонок" встали стеной, под прикрытием которой Ярослав Васильев, держа "калашников" наперевес, выскочил из склада, тотчас падая на землю и пропуская над собой вылетевшие из дымного марева пули. Автоматная очередь ударила в стену, и партизан, заметив тусклую вспышку дульного пламени, открыл огонь в ответ, уложив четыре пули в темный силуэт с каким-то уродливым наростом на голове. Рядом с ним упала Жанна Биноева, прошивая ночной сумрак короткими очередями.

- Прикрой!

- Неисповедимы пути Всевышнего, - криво усмехнулась чеченка. - На Кавказе я стреляла в таких, как ты. А ты - в таких, как я.

- Все, я пошел! Сама решай, в кого стрелять сейчас!

Ярослав вскочил, бросившись туда, где лежало тело убитого им американца.

Несколько темных фигур соткались из тьмы, вскидывая оружие. За спиной Васильева часто застучал АК-74, и американские десантники повалились с ног, натыкаясь на сотканную Биноевой свинцовую завесу. А сам Ярослав, добравшись до своей жертвы, уже откручивал прикрепленный на каску прибор ночного видения, плотнее вжимаясь в расколотых взрывами асфальт. Когда "ноктовизор" оказался в его руках, партизан ползком двинулся обратно, видя, как над головой вспыхивают и гаснут, будто искры над костром, алые росчерки трассеров. Он видел, как выбегавшие из ворот склада партизаны падали, один на другого, когда их находили летевшие из мрака пули.

- Дерьмо! - вернувшись к Жанне, Ярослав показал ей свой трофей. - Очки ночного видения! С этой хренью мы у них, как на ладони!

Он поднес прибор к лицу, увидев бледно-зеленые силуэты приближающихся людей на черном фоне. Вспышки выстрелов ослепили на миг нежную электронику, но тотчас она подстроилась под меняющийся уровень освещения.

- Справа четверо!

Жанна выпустила во тьму половину "рожка". Затем звук выстрелов сменился щелчком бойка. Выбросив пустой магазин, девушка торопливо принялась заряжать оружие, слыша, как пули скрежечут по асфальту. Пулеметная очередь огненной лентой рассекла тьму.

- Отходим, - крикнул Васильев. - Давай за здание! Я прикрою! Пошла!

Жанна вскочила, слыша, как заговорил "калашников" Васильева, выплевывая свинец во тьму, и со всех ног бросилась к складу, перескакивая через тела убитых партизан. Нырнув за угол, он примкнула полный магазин, и, высунувшись на миг из укрытия, выпустила очередь на уровне головы стоящего человека.

- Я на месте, - крикнула, надсаживая глотку, Биноева. - Прикрываю!

Ярослав вскочил, и, петляя, кинулся вслед за чеченкой. Что-то упало рядом с ним, увесисто лязгнув. Васильев увидел катящийся по земле черный шар ручной гранаты. Оттолкнувшись обеими ногами, как пружиной, он прыгнул, и в этот момент партизана накрыло взрывом. Тело легко перевернуло, будто оно ничего не весило, а затем бросило об стену, вышибая из легких воздух.

Биноева, успевшая укрыться за мгновение до взрыва, высунулась, чтобы увидеть распластавшееся на земле тело партизана. Над ним возникли несколько силуэтов, выступивших из тьмы, и Жанна, крепче вдавив в плечо приклад, нажала на спуск, смывая их с земли свинцовой струей. Во тьме что-то вспыхнуло, раздался грохот выстрела, и сорокамиллиметровая граната, выпущенная из подствольного гранатомета М203, ударила в угол склада, рассыпаясь сотнями легких осколков. Жанна почувствовала, что летит назад, затем - резкий удар и темнота.

Десант обстреляли прежде, чем хотя бы один из бойцов Сто первой дивизии успел ступить на землю. Схватившись одной рукой за туго натянутый трос, полковник Эндрю Макгуайр прыгнул вниз, слыша свист ветра в ушах. В этот момент пулеметный расчет террористов, притаившийся на крыше здания, открыл огонь. Поток трассеров перечеркнул небо над головой, вонзаясь в кабину зависшего на высоте пятидесяти футов "Черного ястреба". Крупнокалиберные пули с лязгом ударили в обшивку, разрывая ее и добравшись до тел пилотов. Вертолет качнулся, теряя управление, и полковник отпустил трос, отправляясь в свободный полет.

От удара Макгуайр едва не потерял сознание. Кто-то схватил его под руки, помогая встать, и крича:

- Бежим! Он сейчас рухнет!

Десантники припустили со всех ног, спеша убраться подальше от неуправляемого вертолета. Махина UH-60 с грохотом коснулась земли. Лопасти винта, продолжавшего вращаться, разлетелись на множество обломков, а затем пламя добралось до топливных баков, и в небо взметнулся огненный фонтан.

- Похоже, нас ждали, полковник, сэр! - приблизив искаженное от напряжения лицо, командир батальона кричал, брызжа слюной. - Авиация должна была подавить ПВО террористов!

- Разведка предупреждала о возможном сильном огне с земли, майор! Возьмите себя в руки и установите связь с командирами рот! Я должен знать, где находится каждый солдат, черт возьми!

- Простите, сэр, - офицер смутился, затем сообщив: - Роты Альфа и Чарли уже на земле, создают периметр зоны высадки! На подходе - роты Браво и Дельта, сэр! Но мы потеряли уже четыре "вертушки"!

Еще один UH-60 прорвался сквозь заградительный огонь начавших приходить в себя партизан, о чем свидетельствовали и цепочки пулевых пробоин в его борту. Едва шасси коснулись земли, из люка вниз начали спрыгивать пехотинцы, принимая из рук своих товарищей трубы минометных стволов и опорные плиты, тотчас собирая их в единое целое. В каждой из трех десантных рот была минометная секция, всего три легких М224 калибра шестьдесят миллиметров, несерьезное оружие на фоне шестидюймовых гаубиц М777, но незаменимое для пехоты, сходившейся с противником лицом к лицу.

- Живее, парни! - командир взвода, присев на корточки, одним глазом наблюдал за работой своих солдат, второй не отрывая от монитора компактного "лэптопа". - "Дрон" уже над нами, "картинка" будет через три секунды... две... одна... Есть соединение! Пехота противника в квадрате Майк-четыре! Ориентир - дымовая труба! Огонь!

Три миномета по очереди выплюнули взвизгнувшие оперением мины куда-то в темноту, накрывая внезапным залпом ничего не подозревавших партизан, минуту назад попавших в объектив инфракрасной камеры беспилотного разведчика RQ-7A "Шэдоу". Первыми обнаружить и уничтожить с максимального расстояния - так воевала и намеревалась воевать дальше армия США. Противник должен умереть задолго до того, как его сможет увидеть в прорези прицела своей винтовки американский солдат. Чаще всего это удавалось, но не теперь, когда враг укрывался в лабиринте построек и сооружений, когда он был всюду, оказавшись достаточно многочисленным, чтоб не быть уничтоженным одним залпом. Полковник Эндрю Макгуайр сдвинул флажок предохранителя своего карабина в положение "автоматический огонь" и приказал командиру высадившегося на вражеской территории батальона:

- Выслать разведку! Снайперов на крыши зданий! Майор, наша задача - захват вражеского командования, живыми, и поиск наших пленных солдат, которых могут держать где-нибудь здесь! придется осматривать каждый закоулок!

- Мы готовы, сэр!

Полковник осмотрелся. В небе вспыхивали трассеры, с ближайшего здания взмыл огненный шар ракеты "земля-воздух", ударив в хвостовую балку начавшего снижение "Черного ястреба". Вертолет, переламываясь пополам, вспыхнул, и Макгуайр увидел, как выпало из люка охваченное огнем тело.

- Вперед, - скомандовал полковник. - Смотрите, в кого целитесь, парни! Не попадите в своих!

Несколько десятков десантников двинулись вглубь промзоны. Раскаленная земля под ногами была изрыта воронками взрывов, усыпана осколками, а темнота вокруг таила в себе опасность. Несколько человеческих силуэтов возникли на пути, и Эндрю Макгуайр, не колеблясь, выстрелил в них из подствольного гранатомета, накрыв затем сбитых на землю взрывом террористов огнем из карабина. Его М4 плевался короткими очередями, безошибочно находившими свои цели.

Еще несколько противников выскочили справа, из узкого проулка между какими-то строениями, в упор расстреливая десантников. Макгуайр, присев, выпустил по ним длинную очередь, прижимая к земле, вытащил из подсумка подвесной системы гладкий шар ручной гранаты М67 и, выдернув кольцо чеки, с размаху швырнул ее в проход, услышав сперва хлопок взрыва, а затем - полный боли вопли.

Рядом с полковником опустился на колено пулеметчик, выпустив в проулок шквал огня из своего М249, оснащенного ночным прицелом, и, как все оружие десантников, лазерным целеуказателем, луч которого был различим только в инфракрасном спектре.

- Вперед, - приказал, снова поднимаясь в полный рост, полковник. - Внимание на фланги!

Каждый боец Сто первой дивизии имел ночной прицел на винтовке или очки ночного видения, и потому отчаянные наскоки террористов, стрелявших буквально в пустоту, натыкались на точный ответный огонь. Но противнику, который был, кажется, всюду, тоже улыбалась удача. Одиночный партизан появился на крыше здания, оставшегося в тылу десантников, и, прежде чем его заметили, разрядил им в спину огнемет "Шмель". Огненный вихрь поглотил сразу троих, а тех, кто был рядом, сбило с ног. Макгуайр почувствовал сильный удар по каске, потерял равновесие и упал.

- Вы целы, сэр? - десантник склонился над командиром с обеспокоенным видом. - Санитар, сюда!!!

- Не нужно! Я в порядке! - Полковник встал, пошатываясь. - Продолжать движение!

- Сэр, здание на два часа! Очень плотный огонь! Террористы стоят насмерть!

- Черт возьми, возможно, это их командный центр! Мы должны попасть внутрь!

- Первый взвод, внутрь, - тотчас принялся сыпать приказами какой-то лейтенант. - Зачистить здание! Второй взвод, на северную сторону! Третий - на южную! Обеспечить огневое прикрытие! Снайперы - на вас здание на семь часов!

Американская пехота растянулась полукольцом, охватывая длинное низкое строение с глухими стенами, которые лишь кое-где нарушались узкими проемами слуховых окон. Несколько стрелков, вооруженных снайперскими полуавтоматическими винтовками М110 SASS, выдвинулись вперед, расстреливая занявших оборону вокруг этой постройки русских партизан. Частые выстрелы американских винтовок перемежались короткими очередями АК-74. Макгуайр, нащупав вслепую толстый цилиндр гранаты в ячейке перевязи, наискось висевшей на груди, загнал его в ствол М203, выстрелив в самую гущу вражеских солдат, а затем, одним стремительным броском преодолев несколько десятков футов, швырнул в противника, одну за другой, две ручные гранаты.

- Какого черта? - Полковник, стоя над телами убитых врагов, изумленно вертел головой: - Что за дьявольщина? Они все в повязках! Даже лангеты на руках! И это террористы, которые жгут танки Морской пехоты, будто спички?!

Мимо Макгуайра, осматривавшего тела, вереницей пробежали десантники, становясь вдоль стен по обе стороны от проема ворот. Американцы двигались бесшумно, обмениваясь только условными знаками. Очки ночного видения превращали ночь в день - для их работы вполне хватало того скудного освещения, что давали узкие прорези окон под самой кровлей, а если и этого оказалось бы недостаточно, всегда оставалась возможность включить инфракрасную подсветку.

Несколько десантников замерли у входа. Через широкую щель между громыхающими ржавыми створками ворот пробивался слабый свет, и оттуда же бил запах человеческой крови и лекарств. Трое солдат направили на проем стволы карабинов, а их товарищ, держа наготове ручную гранату, ворвался внутрь. Под потолком просторного помещения мерцали тусклые лампочки, а вокруг лежали на каком-то тряпье люди, обмотанные бинтами, опутанные трубками капельниц. Десятки взглядов, полных беспомощной злобы, сошлись на американце, кожей ощутившем человеческую ненависть и страх.

- Не стреляйте, - к американцу вышел человек в белом халате, поднимая руки. - Здесь только раненые! Не стреляйте!

Еще несколько медиков, мужчины и женщины, окружили солдата, собой закрывая лежавших прямо на полу партизан.

- Назад! Всем лежать, черт возьми!

Десантник вскинул карабин, ткнув стволом М4 в грудь стоявшего на его пути человека, а затем, направив ствол поверх его головы, нажал на спуск, дав короткую, в два патрона, очередь. Раздались крики, люди бросились врассыпную, а американец, обернувшись назад, крикнул:

- Здесь русский госпиталь!

Десантники рассредоточились по всему пространству импровизированного медпункта, сбивая с ног замешкавшихся санитаров. Раненые партизаны только и могли, что с ненавистью смотреть на своих врагов, а те были готовы в любой миг устроить пальбу, озираясь со смесью страха и злобы, и это очень хорошо чувствовали все, оказавшиеся под прицелом.

Вошедший вслед за своими солдатами полковник Макгуайр рывком поставил на ноги лежавшего на пыльном полу в проходе между рядами самодельных лежанок человека в медицинском халате, требовательно спросив:

- Где штаб? Где ваши командиры? Где пленные американские солдаты?

Стоявший рядом переводчик старательно дублировал короткие рубленые фразы по-русски - полковник, хотя и успел выучить язык, предпочитал быть услышанным наверняка. Видя затравленный взгляд русского врача, Эндрю Макгуайр крикнул так, что эхо зазвенело в тесноте подземелья:

- Отвечать! Живо!!!

- Я ничего не знаю. Здесь только лазарет, нет никаких пленных! Мы врачи, мы не воюем с вами!

- Ублюдок! - И Макгуайр с размаху ударил врача в живот прикладом, так, что тот, с шумом выдохнув, согнулся вдвое. - Все здесь обшарить, каждый угол!

Треск автоматных очередей проник снаружи, заставив полковника вскинуть карабин, направляя ствол в сторону лестницы. А парой секунд позже в наушниках сквозь шелест помех раздался голос командира роты:

- Мы атакованы террористами! Периметр прорван! Они уже внутри здания!

Лай автоматов раздался уже у самых ворот, а затем в склад, грохоча по выщербленному бетонному полу, вкатился черный шар ручной гранаты, замерший в футе от ног оцепеневшего полковника Макгуайра.

Промзона полностью погрузилась в хаос, это Олег Бурцев понял за первые три минуты безумного марш-броска между цехами, пакгаузами, наполовину разрушенными или разобранными козловыми кранами. Если в городе еще можно было определить линию фронта, грань между своими и чужими, здесь все смешалось, и невозможно было предугадать, где друг, а где враг. Точнее, американцы-то, наверное, знали, для них связь работала, как и "тактический Интернет", но остаткам партизанского отряда оставалось только смотреть во все глаза на триста шестьдесят градусов и стараться первыми нажимать на курок.

Над головами горстки партизан медленно прополз, цепляясь шасси за плоские крыши зданий, американский "Блэк Хок". Ставка на внезапность оправдалась, десант буквально высыпался на головы защитников города, и теперь противник наращивал свою группировку. Вертолеты, волна за волной, появлялись из-за горизонта, торопливо высаживая новую партию простых американских парней и спеша убраться отсюда поскорее. Удавалось не всем. Группа как раз обошла, держась поближе к стенам, искореженные обломки "Кобры", над которыми еще курился едкий дым от горелого пластика и резины. Металл обшивки измяло, будто бумагу. При падении вертолет разломился на две части - расплющенная при ударе о землю кабина лежала на боку, взгромоздившись на невысокую насыпь узкоколейки, по которой когда-то вывозили с заводом готовую продукцию, а хвостовая балка, причудливо погнутая, упала в поход между зданий.

- Воздух! - Алексей Басов, идущий первым, крикнул, отступая к стене. - В укрытие!

Олег тоже успел вжаться в холодный шершавый бетон, когда с пролетевшего над железной дорогой под треск лопастей "Черного ястреба" по группе партизан ударил пулемет. Шестиствольный М134 "Миниган", установленный в проеме широкого грузового люка в борту вертолета, выпусти рой пуль, и Бурцев видел, как замешкавшегося на открытом пространстве партизана длинной очередью буквально разрубило пополам, так, что кровавые ошметки попали на лицо самого Олега. Вскинув пулемет, он выстрелил в ответ, видя, как вспыхивающие в темноте трассеры проходят под плоским днищем. Вертолет буквально подпрыгнул, набирая не меньше сотни футов высоты.

- Вперед, вперед, - Басов уже торопил бойцов. - Пошли! Бурцев, Бердыев, обеспечить прикрытие! Остальные - за мной!

Партизаны бежали вдоль железнодорожной насыпи, в конце которой возвышались вагоны и тепловоз, давно никуда не ездивший. Олег, опустившись на колено, двигал стволом пулемета влево-вправо, а рядом застыл, вскинув автомат, Азамат Бердыев. Он первым и заметил угрозу, крикнув:

- Справа, за насыпью!

Во тьме засверкали вспышки дульного пламени, затем позицию партизан накрыл треск одиночных выстрелов. Кто-то из тех, что бежали вместе с Басовым, упал, покатился по земле, остальные нырнули под прикрытие насыпи, а Бурцев, ориентируясь на вспышки выстрелов, дал несколько очередей по едва различимым в темноте силуэтам, видя, как они исчезают, один за другим. Треску его РПК-74 вторил "калашников" Бердыева, ствол которого только что не дымился от перегрева.

- Бурцев, давай сюда, - раздалось от насыпи. - Мы прикроем!

В темноту ударили сразу с полдюжины стволов, и Олег, пригибаясь к земле, кинулся вслед за своими товарищами, слыша, как по левую руку топает, дыша с присвистом, Азамат.

Пули ударили под ноги, заставив Бурцева подпрыгнуть, а позади раздался короткий вскрик. Бердыев, пошатываясь, пытался нагнать товарища.

- Азамат, цел? Зацепило?

- Плечо! - даже в темноте было заметно, как побелел от боли партизан.

- Осторожно! Сзади!

Несколько темных фигур появились в том самом проходе, где только что укрывались от обстрела с воздуха сами партизаны. Двое или трое остановились, еще двое выступили вперед, так что было видно оружие в их руках и "наросты" ноктовизоров на лицах. Из положения "лежа", чуть привстав на локтях, Олег выпустил длинную очередь, видя, как американцев сбивает с ног поток пуль, отбрасывая их назад. Снова вспышки выстрелов, щелчки раскаленного свинца по стали рельсов, служивших единственным ненадежным укрытием.

- Зажали, суки, - прошипел Бурцев, меняя магазин и с сожалением отметив, что в нагрудном кармане "разгрузки" остался единственный снаряженный рожок, сорок пять патронов, три-четыре минут боя - а потом хоть в рукопашную, благо, боевой нож по-прежнему висит в ножнах на лямке. - В клещи хотят взять!

В проулке, из которого с визгом летели пули, что-то грохнуло, полыхнула неяркая вспышка, затем раздался злой лай автоматов, судя по звуку - "калашниковы". Несколько человек выскочили из темноты, и Олег инстинктивно нажал на спуск, прежде чем его ушей коснулся крик:

- Не стрелять! Свои!

- Вашу мать, - Бурцев поднялся навстречу шагавшему, заметно прихрамывая, немолодому мужику, камуфляж которого был испачкан в цементной пыли. - Ведь положить бы могли! - и только теперь рассмотрел лицо: - Виноват, товарищ генерал!

- Виноват - ответишь, - проворчал Сергей Буров. - Кто старший? Где командир?

Алексей Басов уже бежал из головы колонны. Тяжело дыша, он остановился в трех шагах от окруженного жидким кольцом телохранителей генерала Бурова, торопливо козырнув и сообщив:

- Перегруппировываемся для атаки лазарета. Судя по всему, там укрепились американцы, не меньше двух взводов пехоты!

- Хреново! Они на взводе, могут просто расстрелять раненых! Значит так, полковник, обстановка ни черта не ясна даже мне. Американцев, похоже, не так много, но они готовы к ночному бою - тепловизоры, приборы беспламенной стрельбы на оружии почти у всех. Атаку на штаб мы отбили, со мной сейчас двенадцать человек. У тебя сколько бойцов?

- Семь, товарищ генерал!

- Дальше пойдем вместе. Линии фронта, как таковой, нет, свои и чужие, все перемешались. Мы просто пойдем вперед, и будем уничтожать противника, когда встретим. Нужно зачистить промзону! Выставь боевое охранение! Давай, полковник, показывай дорогу!

Пока командиры советовались, Бурцев, отойдя подальше от начальства - и от греха - наскоро перевязал рану Бердыева, распустив рукав ножом, а затем вколол, для надежности, дозу промедола, крайнюю, но зато какое-то время на Азамата можно рассчитывать в бою.

Побежали дальше, постоянно озираясь, слыша вокруг звуки боя и вжимаясь в землю, едва в небе раздавался гул турбин. Впереди замаячил угол здания, в подвале которого устроили импровизированный перевязочный пункт. Его перекрывала бетонная коробка цеха, зиявшая пустыми проемами высоченных, от пола до крыши, окон.

- Кого-то нужно послать наверх, - Буров указал кивком головы на громаду цеха. Басов, кивнув в знак согласия, негромко позвал:

- Бурцев, со мной на крышу. Будем оттуда прикрывать!

Партизаны сжались в комки сплошных нервов, прижимаясь к стенам, стискивая ладонями оружие до боли в ладонях, готовые по первому приказу броситься в атаку. Рядом суетились американцы, порой исчезавшие внутри здания лазарета, потом появлявшиеся снова. Можно было разглядеть темные фигуры на крыше, мелькавшие над невысоким кирпичным парапетом. А Алексей Басов медленно полз наверх по проржавевшей лестнице, скрипевшей при каждом движении. Толстые резиновые подошвы берцев упирались в ступени-прутья, полковник выбрасывал вверх руку, рывком подтягивая тело еще на двадцать тридцать сантиметров, удерживая вершину лестницы под прицелом автомата. За ним карабкался Олег Бурцев. Тому было удобнее - свой пулемет бывший десантник повесил за спину, все равно стрелять из такого положения было глупо, только патроны зря сожжешь, даже никого не напугав.

Когда оставалось подняться еще метра на полтора, секция лестницы при очередном движении с грохотом ударила о стену. На фоне ночного неба возник едва различимый силуэт, и Басов, удерживая АК-74М одной рукой, нажал на спуск, чувствуя, как оружие пытается вырваться из ладони. Фигура исчезла, так же беззвучно, как появилась. Бурцев, вцепившись в скользкую ледяную ступеньку одной рукой, пытался снять пулемет, а полковник, взлетев на полтора метра вверх одним махом, вытащил из бокового кармашка разгрузки гладкое увесистое "яйцо" РГД-5, и, зубами выдернув чеку, зашвырнул гранату вверх. Короткий вопль сменился громким хлопком, брызнули осколки, а Басов уже взлетел на крышу.

Командир партизан успел прыгнуть за невысокую трубу прежде, чем вокруг защелкали пули. Высунувшись, он дал короткую очередь, потом еще одну, крикнув Олегу:

- Давай сюда, прикрываю! Похоже, тут снайпер!

Снова сухие щелчки одиночных выстрелов, пули выбили крошку из трубы. Басов выстрелил в ответ, опустошая магазин, а затем швырнул еще одну гранату, разорвавшуюся на самом краю крыши. Этого хватило, чтобы Олег Бурцев успел взобраться наверх, веером от живота поливая крышу из пулемета. Оба двинулись вперед, уже слыша внизу нарастающую перестрелку. На пути лежало посеченное осколками тело в американском "цифровом" камуфляже ACU, из-под которого торчал ствол карабина М4. Наклонившись к мертвецу, Басов поднял увесистые очки ночного видения, протянув напарнику:

- Наблюдай! Я выманю паскуду!

Полковник бросился вперед, петляя между вентиляционных шахт и световых люков, и в тот момент, когда на дальнем конце крыши мелькнула человеческая фигура, в руках которой было видно оружие, Олег выстрелил. Шквал свинца захлестнул противника, отбрасывая принявшее в себя не меньше десятка пуль тело к бордюру.

С крыши лазарета ударили выстрелы, пули часто забарабанили по жестяным листам кровли, точно июльский ливень, заставляя искать укрытия. Ползком Басов добрался до своей жертвы, слыша, как бьет короткими очередями пулемет Бурцева. Рядом с расстрелянным в упор американцем на залитой битумом крыше лежала винтовка с длинной толстой трубой прицела, установленной на рельсовых направляющих "пиккатини" на ствольной коробке. Сперва полковнику показалось, что это М16, но оружие было массивнее, с более длинным стволом, под которым были прикреплены короткие складные сошки. Он понял, что видит перед собой новейшую полуавтоматическую снайперскую винтовку М110, лишь недавно поступившую на вооружение Армии США и в целом схожую с отечественной СВД, разве что, более точную.

Взяв в руки липкую от крови прежнего владельца винтовку, Басов приник к резиновому наглазнику, увидев окружающий мир в зеленоватых тонах ночного прицела AN/PVS-17, установленного перед обычным оптическим прицелом. Положив ствол на парапет, партизан поймал в объектив силуэт пулеметчика, продолжавшего поливать крышу цеха длинными очередями. Спусковой крючок подался назад, приклад ударил в плечо. Алексей Басов увидел, как пуля высекла фонтан искр, пройдя мимо цели, но фигура пулеметчика исчезла, скрывшись за гребнем на обратной стороне плоской двускатной крыши склада.

- Сержант, ко мне! Живее!

Отряд, возглавляемый генералом Буровым, атаковал, едва началась перестрелка на крыше, ударив в лоб, сойдясь с американцами накоротке. Но теперь партизаны, наткнувшись на точный огонь, остановились, погибая каждую секунду.

- Я прижму тех козлов на крыше, - Басов указал на лазарет, откуда только что бил пулемет. - Пройдись по пиндосам, надо помочь нашим!

- У меня один рожок, неполный!

- Возьми карабин! "Пиндосу" не понадобится уже! - Полковник кивнул в сторону трупа.

Олег, отбросив мертвого американца, подобрал его М4 с компактным ночным прицелом, надеясь, что от удара ничего в достаточно нежном приборе не сломалось. Из подсумков на животе мертвеца торчало не меньше полудюжины черных тридцатизарядных магазинов. Перезарядив оружие, партизан подскочил к краю крыши, наполовину свесившись вниз, и открыл огонь, расстреливая обращенных к нему боком американцев. Он видел, как человеческие фигурки падают на землю, а те, кто остался жив, лихорадочно мечутся, стреляя в пустоту.

Снова раздался треск пулеметной очереди, и от лазарета протянулась огненная нить трассеров. Через секунду над ухом часто захлопала снайперская винтовка - Алексей Басов, расстреляв все двадцать 7,62-миллиметровых патронов за полторы минуты, снова заставил противника укрыться. Ответ не заставил себя ждать. Один из суетившихся на земле американских пехотинцев вскинул на плечо раструб реактивного гранатомета М136, и, торопливо прицелившись, нажал на спуск. Дымная стрела гранаты ударила в край крыши, и взрывом Бурцева сбило с ног, бросив назад спиной. А ночное небо уже стонало от падающих мин.

- Вниз! - Басов, забросив за спину "калашников" и держав в руке за цевье трофейную снайперку, бежал к лестнице. - Быстрее, сержант!

Первая мина разорвалась на земле, с недолетом, вторая улетела дальше, зацепив осколками находившихся на земле бойцов Бурова, а третья ударила в центр крыши. Вспышка ослепила Бурцева, а ударная волна толкнула в грудь едва успевшего встать партизана. Упав, он покатился по крыше, увидев моток нейлонового троса, прицепленный к снаряжению убитого американца.

- Командир, смотри! Спустимся здесь!

Расчеты ротных минометов М224 снова и снова опускали полуторакилограммовые мины в стволы, чтобы те взвились в небо, улетая на три с половиной тысячи метров и там рассеиваясь сотнями легких осколков. Бурцев едва успел закрепить конец троса, зацепив его карабином за парапет, когда над головами партизан снова раздался свист. Ухватившись за канат, Олег шагнул в пустоту, слыша только шум ветра в ушах, хлопки взрывов над головой и грохот осколков, барабанивших по крыше. Согнув ноги, он упруго приземлился, отходя в сторону и слыша, как следом спустился Басов, при падении издав лязг металла.

- Противник справа! - полковник первым увидел бежавших от здания импровизированного лазарета американцев.

Олег вскинул карабин, выпуская навстречу приближавшимся солдатам шкал скоростных пуль калибра 5,56 миллиметра, а через пару секунд и Басов открыл огонь, короткими очередями из АК-74 свалив двоих или троих.

- Бежим! - полковник махнул рукой и сам первым кинулся туда, где, не смолкая, трещали автоматы.

На земле лежали тела, вперемежку свои и чужие, погибшие раньше. Когда один из "мертвецов" шевельнулся, Олег, в крови которого адреналин уже кипел, инстинктивно едва не выстрелил. В последний миг он удержался от того, чтобы нажать на спуск.

- Жанна?! - партизан узнал чеченскую снайпершу. Сейчас ее лицо было покрыто спекшейся кровью, кровь струилась и из ушей, выдавая признаки контузии.

Полковник Басов, опустившись рядом на колено, прикрывал, пока его товарищ оказывал первую помощь пребывавшей в полубессознательном состоянии девушке. Его взгляд наткнулся на еще одно знакомое лицо.

- Лейтенант? - Полковник сделал шаг, опускаясь над Ярославом Васильевым, который сидел, привалившись спиной к бетонной стене, испещренной отметинами от пуль и осколков. - Какого черта ты тут?!

Бывший полицейский застонал, и Басов, схватив того за лямку "разгрузки", потащил раненого к стене здания, рассчитывая, что она послужит хоть каким-то укрытием.

- Командир, Жанна жива! - губы Бурцева расползлись в улыбке.

- Оставь ее, сержант, нужно идти! Поверь, лучшая помощь для нее и не только для нее - если сейчас мы прикончим побольше американцев!

Басов поменял "рожок" своего АК-74М, забив в подствольный гранатомет цилиндр ВОГ-25, а Олег Бурцев поменял магазин трофейного М4. Рядом непрерывно звучали выстрелы, к треску винтовок, бивших одиночными, присоединялась скороговорка ручного пулемета, сыпавшего свинцом направо и налево. Прижимаясь к стене здания, Олег несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая рвущееся из груди сердце и стараясь сосредоточиться. Полковник, вскинув "калашников" к плечу, громким шепотом произнес на выдохе:

- Пошли!

Покинув укрытие, партизаны увидели перед собой спины американских солдат, стрелявших в темноту. В ответ тоже били короткие очереди, несколько пуль выбил из стены над головой Бурцева бетонную крошку, посыпавшуюся за шиворот. А Олег, вскинув карабин, поймал в прицел силуэт вражеского пулеметчика, выпустив короткую очередь. Американский карабин сухо треснул, тычась в плечо, и фигура врага исчезла. Противник, атакованный с тыла, замешкался, а Бурцев стрелял и стрелял, снова и снова нажимая на спуск и видя, как оседают на землю враги. Стоявший рядом полковник, израсходовав магазин, зажал под мышкой приклад автомата, выстрелив из "подствольника". Взрыв раскидал американцев, а Басов, не теряя времени, рванул с "разгрузки" гранату, и, выдернув чеку, швырнул ее под ноги оглушенным десантникам. Бурцев, нащупав в подсумке ребристый корпус Ф-1, сделал то же самое, успев отскочить назад, прежде, чем граната разорвалась, рассеивая вокруг тяжелые осколки, рвущие ткань и впивающиеся глубоко в плоть.

Из темноты появились бойцы, возглавляемые генералом Буровым. Несколько из них сразу бросились к входу в здание склада, и оттуда ударили ящики огня. Свинцовый шквал сбил с ног партизан, их изрешеченные тела повалились под ноги генералу.

- Суки, внутри засели! - Командующий отскочил к стене, уходя из створа огня. - Черт знает, сколько их там! И там полно наших!

- Нужно выкурить ублюдков, - предложил Басов, тяжело дышавший, точно после многокилометрового забега. - Эх, туда бы пару "зорек"!

Успев познакомиться с действием светозвуковой гранаты "Заря-2", полковник живо представил эффект, который произвела бы она, разорвавшись в замкнутом помещении, пусть и довольно просторном. Оглушительный взрыв, причем совершенно безвредный, если, разве что, держать эту гранату прямо в руке, сопровождала ярчайшая вспышка, после которой зрение хоть как-то могло восстановиться через пару минут - вполне достаточно для обученных и очень злых бойцов, чтобы скрутить растерянного врага. Но ничего подобного под рукой не было, а были, как минимум, несколько десятков раненых партизан и помогавшие им медики, "сборная солянка" из городских поликлиник и больниц, которые могли стать заложниками отчаявшихся и запаниковавших американцев.

Еще один из партизан Бурова попытался ворваться в склад, и снова изнутри раздались выстрелы. Тело, приняв в себя щедрую порцию свинца, осело на землю у самого порога, заставив генерала выругаться.

Олег Бурцев, увидев лежащего рядом мертвеца в американском камуфляже, опустился над ним на корточки, принявшись шарить по подсумкам модульной подвесной системы, и, найдя кое-что интересное, подозвал полковника:

- Командир, смотри! Это может пригодиться!

Басов увидел массивный вытянутый цилиндр с маркировкой на английском и обычным гранатным запалом американского образца, непонимающе глянув на своего бойца.

- Дымовая граната М7А1, рецептура Си-Эс, слезоточивый газ, - пояснил сержант. - Похоже, готовились выкуривать нас из укрытий, суки! И она тут не одна! Штук пять таких внутрь - и море приятный ощущений пиндосам обеспечено!

- Противогазы-то у них наверняка есть, - хмыкнул Басов. - Но с полминуты выиграем, пока янки чухнутся. Давай, Олег, собери еще гранаты!

Полтора десятка партизан, в том числе и сам Басов, выстроились вдоль стены, у самых ворот. Олег Бурцев, стоя у самого проема и рискуя быть застреленным просто сквозь створку, держал в одной руке трофейную газовую гранату с извлеченной чекой, а в другой - "родную" Ф-1. У "лимонки" стальное колечко предохранителя оставалось на своем месте.

Изнутри снова открыли огонь, пули с грохотом ударили в проржавевший металл ворот, и Бурцев, присев, зашвырнул внутрь сперва Ф-1, а затем и газовую гранату, предохранительная скоба которой с жалобным звоном отскочила. Раздался громкий хлопок, затем внутри кто-то закричал по-английски, а Олег уже вбегал в склад, прижимая к плечу приклад трофейного американского карабина.

Партизан упал, перекатившись через голову и пропуская над собой длинную очередь, и, вскочив, сам выстрелил в ответ, сбив с ног струей свинца из дернувшегося в руках М4 фигуру в американском сероватом "цифровом" камуфляже ACU PAT. Противника, в грудь и живот которого попало с десяток пуль, отбросило к стене, а Бурцев, повернувшись волчком на месте, снова нажимал на спуск, в упор всаживая пулю за пулей во вражеского солдата, вырвавшегося из едких клубов газа, постепенно заполнявшего пространство склада.

Раненые, будто читая мысли своих товарищей, лишь плотнее вжимались в пол, заползая под вои лежанки и слыша, как над головами грохочут выстрелы. Несколько партизан, ворвавшихся в медпункт вслед за Олегом Бурцевым, от входа расстреливали замешкавшихся американцев. Некоторые натянули на головы вязаные шапочки-маски, так пытаясь ослабить воздействие слезоточивого газа, от которого сдавливало горло и нестерпимо резало глаза.

Полковник Армии США Эндрю Макгуайр был ошеломлен внезапной атакой не меньше, чем его солдаты. Граната, упавшая к ногам офицера, вызвала такой ужас, что когда партизаны ворвались внутрь, полковник не мог понять, жив он, или это уже предсмертный бред. А затем всюду затрещали выстрелы, и десантники, застигнутые врасплох нападением, начали падать на землю, натыкаясь на очереди "калашниковых".

Макгуайр нырнул за продолжавших тарахтеть у стены генератор, слыша, как по нему барабанят пули, отлетая рикошетом в стены и потолок. Глубоко вдохнув, офицер зашелся в лающем кашле, чувствуя, что по глотке слово наждаком прошлись. Из глаз хлынули ручьем слезы. И потому полковник не сразу понял, что в своем укрытии он не одинок.

В углу, сжавшись в комок, сидела какая-то девчонка в медицинском халате, и американец, схватив ее за выбившиеся из-под белой шапочки волосы, рывком поднял на ноги, услышав полный боли крик. Прижимая к себе пленницу, он вытащил из подсумка на поясе шар осколочной ручной гранаты М67, зубами выдернув кольцо предохранителя, и, крепко зажав скобу, не дававшую сработать запалу, вышел из укрытия, крикнув:

- Русские, не стреляйте! У меня заложник!

Крикнул по-русски и был услышан. Несколько человек в зеленом камуфляже российского образца, немного похожем на старый американский "вудлэнд", и с лицами, скрытыми под масками, уже были готовы нажать на спуск, удержавшись в последний миг. Выстрелы смолкли, лишь где-то позади раздавался чей-то стон и тонкий плач. С десяток партизан, вмиг застывших, будто экспонаты музея восковых фигур, обступил полковника, выставившего перед собой кулак правой руки с зажатой гранатой, а левой держа за шею пленницу.

- Никому не шевелиться! Если я разожму ладонь, мы все умрем через пять секунд, - громко произнес Макгуайр, делая шаг вперед. - Опустить оружие!

Полковник Басов, влетевший в склад следом за Олегом Бурцевым, среагировал раньше всех, срывающимся от напряжения голосом приказав своим бойцам, пальцы которых нервно дрожали на спусковых крючках раскалившихся после ожесточенного боя "калашниковых":

- Огонь не открывать! Стволы в землю! Всем стоять на месте!

Ольга Кукушкина, которая едва могла вздохнуть, так сильно сдавил ее шею американец, дрожала от страха, переводя взгляд с округлых боков ручной гранаты на партизан, отступавших к выходу из здания, бросая на пол автоматы. Американец, крепко державший ее, дышал неровно, хрипло, как загнанный зверь, озираясь продвигаясь вперед мелкими шажками.

- Бойцы, все ко мне! - Эта команда прозвучала уже по-английски. - Капрал, установить связь с командным центром! Вызывай "вертушки", пусть нас вытаскивают отсюда! Русские, кто ваш командир?

Сергей Буров, войдя в склад, затянутый колышущейся пеленой слезоточивого газа, из которой звучала брань и кашель, встал перед американцем:

- Полковник, мы слишком часто встречаемся с вами!

Макгуайр сразу вспомнил русского генерала, сдачу в плен которого принимал в сердце охваченного боями Грозного, поставив тем самым точку в наступлении Армии США на южном направлении.

- Прикажите вашим людям убраться отсюда, - потребовал Эндрю Макгуайр. - Пусть откроют воздушный коридор для наших вертолетов! Если кто-нибудь попробует нас остановить, я просто разожму пальцы, и ты, генерал, еще успеешь понять, что сделал!

- Ты думаешь, американец, от того, чтобы дать приказ перестрелять вас здесь и сейчас, меня остановит угроза убить одного человека?! Оглянись! Столько жизней уже оборвались! За эту ночь погибли сотни, если не тысячи!

- Ты настолько дешево ценишь тех, кому приказываешь? Что ж, тогда твои люди могут открыть огонь! Я умру первым, затем погибнет эта девчонка, а ты, скорее всего, останешься жив, отсидевшись за ее спиной!

Буров, ничего не ответив, отступил в сторону, открывая полковнику Макгуайру путь наружу. Вокруг своего командира сомкнулось кольцо уцелевших десантников, не больше десятка, многие - ранены и контужены. Ощетинившись стволами, они вышли из склада, оказавшись в окружении двух десятков партизан, демонстративно державших оружие стволами вниз.

- Полковник, сэр, к нам направили "Черный ястреб"! - темнокожий капрал смог докричаться сквозь перегруженный радиопереговорами эфир до штаба и был услышан. - Он будет здесь через несколько минут!

Русские и американцы стояли друг напротив друга, сверля противников настороженным взглядами и нервно тиская оружие. Вокруг лежали тела тех, кто оказался менее удачлив в этом бою. в ночном небе раздался треск лопастей приближавшегося вертолета, и американские десантники принялись вертеть головами.

- Они не должны уйти, - зло прошептал Алексей Басов, так же, как и остальные, смотревший на горстку вражеских солдат, обманувших собственную смерть, а еще - на Ольгу, оцепеневшую от ужаса.

- Генерал приказал... - Олег Бурцев тоже шептал, баюкая на руках американский карабин М4.

- Они пришли на нашу землю незваными - пусть навсегда останутся на ней. Вернее, в ней. И мы это сделаем. Сержант, я выведу из строя этого американца, когда он будет садиться в "вертушку", а ты держись рядом и будь готов вытащить нашу медсестренку! Ты должен быть очень быстрым... а я - метким!

Грохоча турбинами, UH-60A "Блэк Хок" материализовался в воздухе, медленно снижаясь. Широкие вдвижные двери в его бортах были открыты, и партизаны, в том числе ставший по правую руку от командующего Бурцев увидели стрелка, сжавшегося за установленным на турели пулеметом "Миниган". Связка из шести стволов была направлена на группу партизан, готовая изрыгнуть поток пламени и свинца в любое мгновение, сметая беззащитных людей огненным шквалом.

Вертолет снизился, его шасси коснулись земли, усеянной гильзами, и десантники, один за другим, начали карабкаться внутрь. Полковник Макгуайр уходил последним, пятясь назад. рука, обхватившая гранату, онемела, так, что сейчас он едва ли мог исполнить свою угрозу. А Алексей Басов уже вскарабкался на крышу склада, осторожно приблизившись к ее краю под грохот жестяных листов кровли. Он лег, чувствуя холод металла, и прижал к плечу приклад трофейной снайперской винтовки М110, положив ее цевье на прутья ограждения, обрамлявшего крышу. В окуляре ночного прицела возникли два отсвечивавших зеленым силуэта, находившиеся так близко друг к другу, что казались одним целым.

Все американцы, кроме их командира, были уже на борту "Черного ястреба". В тот момент, когда полковник Макгуайр, оттолкнув от себя заложницу, ухватился за поручень в борту вертолета, Басов нажал на спуск. Промахнуться, даже из незнакомого оружия, с дистанции чуть больше ста метров, для опытного стрелка достаточно сложно, и командир партизанского отряда точно поразил выбранную цель. Сухо треснул выстрел, привычно уже толкнул в ключицу приклад, и тяжелая пуля калибра 7,62 миллиметра ударила американского офицера в предплечье, отрывая кисть с зажатой гранатой.

- Оля, падай!!! - Бурцев кинулся вперед, буквально летя над землей. - На землю!!!

Он навалился на пискнувшую от неожиданности девушку всем своим весом, прижимая ее к земле, и в этот момент рядом, кажется, над самым ухом, с громким хлопком разорвалась выпавшая из мертвых пальцев граната. Мощи ста восьмидесяти граммов "пластита", начинявшего ее, хватило, чтобы измельчить округлый корпус в стальное крошево. Волна осколков пронзила тело кричавшего от боли Эндрю Макгуайра, ударив в обшивку фюзеляжа "Блэк Хока". Когда несколько раскаленных кусочков металла впились в спину, Олег Бурцев лишь зашипел от боли.

Американский пулеметчик промедлил лишь пару секунд, а затем его палец утопил гашетку, и "Миниган" изрыгнул струю пуль, сметая, как кегли в боулинге, стоявших в каких-то тридцати метрах партизан. А потом полковник Басов, схватив лежавший рядом АК-74, нажал на спусковой крючок подствольного гранатомета. Сорокамиллиметровый ВОГ-25 влетел точно в проем люка в борту UH-60, ударившись о низкий потолок десантного отсека и взорвавшись. Легкие осколки прошили тела пилотов, и вертолет, лишившийся управления, "клюнул носом", врезаясь в землю. Яркая вспышка ослепила лежавших на земле людей, а затем их оглушил громкий взрыв. Столб огня пылающей колонной взметнулся в небо, опадая множеством искр. Посыпались горящие куски обшивки.

Олег почувствовал, как его подхватили крепкие руки, при этом тело пронзила боль. Кто-то, лица слились в стремительном круговороте, помогал встать ничего не соображавшей от испуга Ольге. Укол иглы сквозь ткань бушлата Бурцев почти не ощутил, а затем его поглотила влажная темнота забытья. Последней мыслью, пронзившей переутомленный мозг было: "Жива!".

Генерал Джефри Клементс устало опустился на раскладной стул, потирая ладонями виски. Штабной офицер, стоявший перед ним навытяжку, помолчал минуту, а затем, так и не дождавшись ни слова от командующего, произнес, держа в руке несколько листов бумаги с набранным мелким шрифтом текстом:

- Генерал, сэр, получены уточенные данные о потерях. Число погибших выросло до шестисот двадцати человек, при этом еще около сорока числятся пропавшими без вести. Наибольшие потери у Сто первой дивизии, сэр. Высадившийся на территории Нижнеуральска батальон практически уничтожен, вернулся только каждый седьмой. Террористы сбили семь вертолетов, еще четыре "Черных ястреба" получили тяжелые повреждения от зенитного огня, но их экипажам удалось совершить жесткую посадку на безопасной территории. Морская пехота лишилась еще одного штурмовика. Выведено из строя двенадцать танков и больше тридцати единиц другой бронетехники. Потери противника, по нашим расчетам, в пределах полутора тысяч человек.

За брезентовыми "стенами" палатки начинался новый день. Небо на востоке стало бледно серым, сумрак отступал, а с ним уходила куда-то и горячка боя. Командующий Восемьдесят второй десантной дивизией, выдохнув, решительно произнес:

- Отвести все подразделения за пределы города. Полностью запретить полеты вертолетов над жилыми кварталами. Использовать для нанесения ударов только "дроны" и истребители. Пилотам приказ - не опускаться ниже пятнадцати тысяч футов.

- Мы признаем поражение, сэр? - офицер, явившийся с докладом, выглядел подавленным.

- Эту войну не выиграть лихим кавалерийским наскоком, лейтенант. Это не Литл-Биг-Хорн и я не готов разделить "славу" генерала Кастера. Мы возьмем город в осаду, и будем разрушать его ударами артиллерии и авиации, улица за улицей, дом за домом, до последнего кирпича, пока не сотрем в порошок. Я запрошу у генерала Камински поддержку тяжелых бомбардировщиков, с китайской границы морские пехотинцы пусть доставят сюда свои гаубицы и реактивные установки. Мы можем получать ресурсы, а противник находится в полной изоляции, восполнять потери русским просто неоткуда. Мы будем бомбить и бомбить, превратим город в руины, уничтожим все запасы террористов, и, если они не будут достаточно разумны, чтобы сдаться, то этот город для них станет братской могилой. Мне нужна связь с Кэмп-Рейган, лейтенант!

На главной военной базе США в России, в Раменском, прозванном говорливыми журналистами "передовым бастионом демократии", вестей с Урала ждали, хотя и не таких. Мэтью Камински, возглавлявший американский контингент, бесстрастно выслушал отчет о потерях, сухо кивнул:

- Жизнь американского солдата - слишком большая ценность, чтобы посылать людей в ловушку, но нельзя медлить. Вашингтон ясно озвучил свои требования - кризис должен быть преодолен в течение ближайших дней, любой ценой и любыми средствами. Террористы должны сдать оружие или быть уничтожены. Этот город - раковая опухоль, и если не начать действовать вовремя, она пустит метастазы всюду. А вы знаете, Джефри, что при лечении рака все средства хороши, хоть порой лекарство и оказывается не менее смертоносным, чем сама болезнь. Эту заразу следует выжечь огнем, как можно быстрее!

- Я намерен дойти до конца, сэр. Но у меня недостаточно огневой мощи, чтобы выполнить эту задачу, не рискуя напрасно жизнями своих солдат. Нам не удалось добиться решающего превосходства, и теперь приходится пожинать плоды такой поспешности и неосмотрительности. Мы недооценили противника - его численность, вооружение, а, самое главное, готовность стоять насмерть, не считаясь ни с чем, в том числе и с собственными жизнями. Мы попросту не были готовы воевать всерьез. С китайской границы морские пехотинцы привезли сюда свои танки М1 "Абрамс", но в их боекомплекте только бронебойные "болванки", нет фугасных снарядов - их просто не успели доставить к началу штурма города. Мало "дронов", лишь три RQ-7 Четвертой механизированной бригады и полдюжины RQ-2 "Пионер" Корпуса морской пехоты. Ударных беспилотников нет вовсе, потому приходится рисковать вертолетам и их экипажами, и среди них уже огромные потери.

- Понимаю вас, - согласился Мэтью Камински, прерывая своего собеседника. - Но политики из Белого Дома требуют покончить с проблемой как можно скорее, а мы, военные, должны выполнять приказы.

- Я и выполню его, но лишь когда буду действительно готов. Мне потребуется больше артиллерии, нужны "ганшипы", боевые беспилотники. и тяжелые бомбардировщики, много бомбардировщиков. Бомбы помогут сломить волю русских.

- Удары стратегических бомбардировщиков В-52 трудно нацелить с высокой точностью. Часть бомб, сброшенных ими на город, обрушится на мирное население. Побочный ущерб окажется слишком велик. Это не желательно, весь мир, будто стая падальщиков, учуявших мертвечину, только и ждет, когда Америка оступится.

- Мирного населения здесь нет, и не может быть. Те, кто хотел, покинули город перед началом атаки. Оставшиеся - террористы и их пособники. И наш святой долг - уничтожить их, всех до единого. А раз не останется свидетелей, то некому будет выдвигать против нас обвинения.

- Что ж, вы получите, что просили, - согласился генерал Камински. - "Стратофортрессы" сотрут с лица земли этот город за пару дней, вам останется только собрать трофеи.

- Возможно, даже этого окажется недостаточно, Мэтью. Говорите, Вашингтон спустил нас с поводка? В таком случае, я хотел бы иметь козырь в рукаве, на случай, если русские окажутся слишком упорными. Они превратили этот город в крепость, каждый дом - огневая точка, каждый переулок - рубеж обороны, каждый житель - солдат, готовый биться до конца. Мне нужно кое-что из арсеналов Пайн-Блафф, то, что сможет сломить их волю к сопротивлению, то, чему противостоять террористы не готовы.

Генерал Камински изумленно поднял брови, услышав название крупнейшего в США центра по производству химического и биологического оружия, функционировавшего до сих пор, несмотря на провозглашенный на весь мир отказ от оружия массового поражения. Он достаточно глубоко вник в суть проблемы, при этом зная собеседника так хорошо, что не было нужды задавать лишние вопросы.

- Вы это серьезно, Джефри, черт возьми?! Я не уверен...

- Я уверен, - отрезал Клементс. - Я хочу того же, что и вы, хочу выполнить приказ, сохранив жизни своих солдат при этом. И еще, Мэтью, мне все-таки понадобится больше солдат. Русские основательно укрепились, и будут сражаться тем яростнее, чем меньше их останется. Потребуются те, кто добьет террористов в их норах. Эту битву выиграют не бомбы и "Томагавки", а винтовки. А между тем на севере, в зоне строительства "Полярного экспресса", у нас есть целая армия, тысячи полностью экипированных бойцов, знакомых с тактикой русских, армия, которую мне не жалко будет послать хоть в пекло.

- Вы имеете в виду чеченцев? Охрану нефтепровода?

- Верно, - подтвердил Клементс. - Основные силы русских сейчас здесь, на Урале. Главное - здесь их лидеры. Уничтожим их - остальные просто разойдутся по домам, сопротивление само собой исчезнет. А пока с охраной нефтепровода справятся и наши парни. Пусть горцы тоже придут сюда, сведут старые счеты.

- Я обсужу это с Рональдом Говардом. Полагаю, он сможет убедить руководство "Юнайтед Петролеум" принять ваш план. В конце концов, эти господа умеют считать деньги, и они платят ребятам с гор за то, чтобы те нажимали на курок, а не жрали сухие пайки в казармах. Скоро вы получите свою армию!

Генерал Клементс, наконец, смог забыться неспокойным сном после почти суток бодрствования. В палатках санчасти стонали в забытьи раненые, рядом, уже обернутые черным пластиком, молча лежали те, для кого штурм Нижнеуральска стал последним событием в жизни. А через несколько минут умолкли и артиллерийские батареи, расстреляв весь невеликий запас снарядов, что успели доставить сюда к моменту начала наступления. Перестала дрожать земля от взрывов, рассеялась завеса дыма над городом, и немногие жители, решившие остаться в своих домах, выдохнули с облегчением, выходя на перерытые воронками улицы. А защитники города устало опускали оружие, не веря, что остались живы.

Пришел в себя Олег Бурцев. С трудом разлепив глаза, он увидел белое пятно на фоне серого низкого потолка. Острота зрения понемногу восстановилась, и партизан узнал Ольгу Кукушкину, склонившуюся над ним. Увидев, что Олег пришел в себя, она негромко произнесла:

- С возвращением. Я ждала, когда ты очнешься. Чтобы сказать спасибо.

- Я рад, что с тобой все в порядке, - выдохнул, шевеля потрескавшимися губами, партизан. - Значит, на этот раз мы победили.

- Тебя ранило. Из-за меня. Но все будет в порядке.

- Зарастет! - Олег попытался улыбнуться. - Как наши?

- Сам скоро сможешь спросить. Командир недавно ушел, а Жанна здесь, только руку протяни.

Бурцев повернул голову, увидев на соседней койке, настоящей больничной, на каких ему самому довелось поваляться во время службы на Кавказе, чеченку. Она спала. Голова была скрыта повязкой, из вены торчали трубки капельницы.

- Потеряла много крови, - пояснила Кукушкина. - Но она выкарабкается, она тоже сильная. Вы все сильные.

- Что в городе?

- Бомбежка прекратилась час назад. Американцы отступили. Все говорят, им здорово досталось.

- Это еще не конец. Но мы успеем собраться с силами, чтобы встретить их снова, как полагается.

Ольга ушла, на прощанье легко коснувшись прохладными, пахнущими дезинфекцией губами небритой щеки Олега. Навстречу ей попался генерал Буров. Командующий, раздетый по пояс, раздраженно дергал свежую повязку на плече, под которой ныла и зудела рана, оставленная шальной американской пулей. Его, как и тысячи защитников города, тех, кто пережил эту казавшуюся бесконечной ночь, ждала недолгая передышка. Часы, в лучшем случае - дни, а потом все продолжится. Но в глазах попадавшихся навстречу бойцов Сергей Буров видел надежду. Теперь, видя обгоревшие остовы американских танков и вертолетов на улицах родного для многих города, они поверили, что могут победить в этой войне. А за много тысяч километров, в другом полушарии, нанес свой удар неожиданный союзник, точно так же ненавидевший "хозяев мира" под звездно-полосатыми знаменами.

Глава 4

Мексиканский залив, нейтральные воды - Чечня, Россия

25 ноября

Лейтенант Рон ОХара защелкнул замки привязных ремней, надежно зафиксировавших его тело в пилотском кресле вертолета НН-60J "Джейхок", и, покосившись на своего напарника, энсина Билла Роджерса, спросил:

- Готов?

- Так точно, командир! Разрешите запустить двигатели?

- Давай!

Второй пилот несколько раз коснулся клавишей и тумблеров на приборной панели, а позади взвыли установленные над фюзеляжем спаренные турбины "Дженерал Электрик" Т-700. Широкие лопасти винта пришли в движение, быстро набирая обороты, но вертолет оставался прижатым к посадочной площадке на корме патрульного корабля Береговой охраны США WMEC-911 "Форвард" класса "Биар". Наконец, руководитель полетов дал добро на взлет, пилот толкнул ручку управления двигателями, увеличивая обороты, и геликоптер, весивший с экипажем и полными баками почти десять тонн, плавно поднялся вверх.

- Идем курсом ноль-девять-пять, - приказал ОХара.

Патрульный корабль, уменьшавшийся в размерах с каждым набранным футом высоты, казался игрушкой. Белоснежный восьмидесятиметровый корпус с ярко-красными диагональными полосами на скулах, стремительные "клиперские" обводы, орудийная башня на баке и пенный "шрам" кильватерного следа, протянувшийся за кормой. Эта картина была хорошо знакома пилотам, для которых "Форвард" давно стал плавучим аэродромом. Вот и сейчас сторожевик бороздил воды в восточной части Мексиканского залива, где никогда не было спокойно.

Множество судов, от океанских лайнеров до частных яхт можно было увидеть даже невооруженным взглядом. И от летчиков мчавшегося над волнами НН-60, как и от экипажа патрульного корабля, требовалось отыскать среди этого множестве те, которые пытались провезти в Штаты наркотики или нелегальных мигрантов, искавших лучшей жизни в стране победившей демократии.

- Билл, включай радар, - последовала новая команда лейтенанта, и его напарник привел в действие бортовую РЛС RDR-1300. - Осмотримся!

Луч локатора скользнул по волнам, отражаясь от бортов и надстроек находившихся вокруг на удалении до нескольких десятков миль кораблей и судов. Командир экипажа НН-60 увидел полдюжины отметок, разом возникших на экране. Указав на одну из них, пульсирующую жирную точку, ОХара произнес:

- Кто это тут у нас? Проверим! Курс на это судно, Билли!

Вертолет развернулся, набирая скорость, и через несколько минут на горизонте возник силуэт большого судна. На Мексиканский залив опускались сумерки, готовые вот-вот смениться темной южной ночью, и пилотам были отчетливо видны огни на высоких массивных надстройках.

- Контейнеровоз "Низами", - сообщил Роджерс. - Порт приписки - Бушир. Следует в Канкун.

- Иранцы? И что им не сидится? Сами же объявили эмбарго и сами же к нам лезу. - Лейтенант усмехнулся: - Ладно, обойдем вокруг на малой высоте, пусть понервничают!

Вертолет резко спикировал к воде, промчавшись возле самого борта, на уровне капитанского мостика. ОХара даже рассмотрел фигурки матросов, суетящихся на палубе, заставленной штабелями контейнеров. При появлении над палубой грохочущего винтами вертолета они кинулись, кто куда, ища убежище, и энсин Роджерс довольно завопил:

- А, задергались, "тюрбаны"!

Ни командир экипажа, ни его напарник, хотя и считались военнослужащими, не видели войну иначе, чем на экране телевизора. Да и не рвались они нести демократию всему миру в рядах армии, флота или ВВС, тем более, их миссия по охране границ своей страны считалась не менее уважаемой, пусть и несравнимо более безопасной. Но все же, как приятно было видеть испуг тех, кто сам объявил себя врагами Америки, и не важно, что то были мирные моряки, мотавшиеся по океану между континентами, из порта в порт, развозя всякие грузы. Во всяком случае, экипаж "Джейхока" был в этом уверен единодушно.

- Увеличить высоту, - скомандовал Рон ОХара, проводив взглядом растворявшийся во тьме иранский контейнеровоз. - Пройдем севернее, квадраты Зулу-два и Зулу-три, затем на обратный курс.

На мостике "Низами" сразу несколько человек выдохнули с облегчением, когда американский вертолет исчез на горизонте. Лишь капитан сохранял невозмутимость, и только вздувшиеся на скулах желваки выдавали бушевавшие глубоко в его восточной душе чувства.

- Клянусь Аллахом, эти неверные считают себя хозяевами не только своей Америки, но и всего мира, - раздраженно произнес старший помощник, цепким взглядом пытаясь отыскать превратившийся всего лишь в темную точку вертолет.

Капитан, обернувшись к нему, уверенно воскликнул:

- Всевышний покарает их за высокомерие!

- Не нашими руками.

- Мы уже стали орудием Господа в этой войне. И пусть не нам доведется нанести решающий удар, без наших усилий он и вовсе стал бы невозможен. Я верю, наши братья не подведут, исполнив свой священный долг до конца!

Этот короткий диалог так и остался не услышанным. Вертолет Береговой охраны США, треща лопастями, мчался над просторами океана, пронзая тьму, окутавшую его, импульсами радара. Отметка на экране, то появлявшаяся, то исчезавшая, чтобы вновь возникнуть через мгновение, привлекла внимание пилотов.

- Возможно, лодка, - предположил Роджерс. - На обычном "зодиаке" вполне можно добраться с Кубы до берегов Флориды.

- Проверим! Изменить курс на ноль-два-пять!

Вертолет рванул к цели, точно гончая, взявшая след. Луч мощного прожектора пронзил тьму, скользнув по волнам. В пятно света попало нечто, и, увидев это, ОХара потрясенно выдохнул:

- Это же перископ! Будь я проклят!

Описав в воздух широкую дугу, "Джейхок" завис на небольшой высоте, но в этот момент экран радара вдруг очистился, что заставило выругаться в один голос обоих пилотов.

- Оно было здесь! - ОХара сжал кулаки от досады. - Прямо перед нами! Дьявол! Давай еще круг! Билли, гляди в оба глаза!

Снова мерцающая точка возникла на экране радара, но уже в нескольких десятках футов в стороне. Направив луч прожектора туда, Рон ОХара увидел покачивающуюся на волнах бочку из оранжевого пластика. От удивления он округлил глаза:

- Что за хрень? Откуда тут эта ерунда? Билли, ты только что видел то же, что и я?

- При всем моем уважении, лейтенант, сэр, я уже не уверен, что видел. Это же Мексиканский залив, перекресток судоходных трасс, тут какого только мусора нет. В нейтральных водах за борт могут вышвырнуть любой хлам!

- Я точно знаю, что видел, Билли! Это не был сброшенный с проходящего судна мусор!

- Предлагаете доложить о том, что мы обнаружили подлодку? Здесь же полно кораблей и самолетов ВМС, на дне - гидрофоны. Если бы суда прокралась чужая субмарина, весь залив перепахали бы глубинными бомбами вдоль и поперек!

Командир экипажа помотал головой в растерянности:

- Думаю, не лучшая идея, поднимать панику. Возможно, ты прав, и это был какой-то мусор. Наверное, это от переутомления. Надо взять отпуск, хотя бы пару дней.

Полет продолжался, и вскоре на горизонте возникли очертания чего-то огромного, похожего на сверкающий разноцветными огнями небоскреб. Билл Роджерс восторженно присвистнул:

- Никак не могу привыкнуть к такому!

Нефтяная платформа, только и всего. Возможно, со стороны это кажется чем-то грандиозным, но, поверь, тех, кто там вкалывает месяцами кряду, от этого тошнит. Там тесно, воняет нефтью и заношенными ботинками, там нет девчонок и проблемы с выпивкой.

Патрульный вертолет обошел платформу по кругу, не приближаясь менее, чем на полтысячи ярдов. Бросив быстрый взгляд на приборы, ОХара решил:

- Баки заполнены только на треть. Возвращаемся на корабль!

Набирая высоту, "Джейхок" развернулся, нацеливаясь на приводной радиомаяк "Форварда", продолжавшего бороздить неспокойные воды Мексиканского залива несколькими десятками миль западнее. Яркая вспышка разогнала тьму, заставив летчиков разом издать бессвязный вопль. В небо ударил столб огня, а затем махина нефтяной платформы качнулась, оседая в волны. В ее нутре что-то продолжало взрываться, и при вспышках было видно, как в воду падают человеческие фигурки.

- Вот дьявол! - Рон ОХара

Эфир наполнился голосами. Кто-то истошно кричал, призывая на помощь, затем на нефтяной платформе, крен которой уже составлял градусов сорок пять, вновь что-то взорвалось, и просьбы о помощи исчезли. А внизу уже горел сам океан, вернее, конечно, хлынувшая из разорванных труб нефть.

- Вызывай "Форвард"! - Командир экипажа почти кричал.

- Рон, там люди, внизу. Их еще можно вытащить!

- Снижаемся! Приготовить лебедку!

"Джейхок" камнем рухнул вниз, зависая над самой поверхностью воды. Шанс совершить нечто важное и героическое выпал экипажа патрульного вертолета неожиданно, но люди, стиснутые бортами фюзеляжа, старались делать свою работу четко и быстро. Не обращая внимания на разлетавшиеся всюду горящие обломки и струи вспыхивавшей в воздухе нефти, хлеставшие под давлением из трубопроводов, летчики Береговой Охраны США спешили поднять из воды как можно больше людей, для которых они стали единственной и последней надеждой. И потому экипажу было не до наблюдения за горизонтом, и никто не увидел яркие вспышки далеко на линии горизонта, там, где прежде возвышались монументальные громады нефтедобывающих платформ.

Сверхмалая подлодка типа "Гадир", выставив над поверхностью воды трубу шноркеля, устройства для работы дизеля под водой, медленно шла к цели, заставляя испуганно бросаться врассыпную, убираясь прочь с ее пути, обитателей глубин. Морские хищники не рисковали приближаться к субмарине, чувствуя ее чуждость всему, что обитало под водой, сознавая, что ее стальная "шкура" им не по зубам, даже смертоносным акулам, вспарывавшим воду изогнутыми плавниками.

Капитан ВМС Исламской Республики Иран Асфан Мешхеди не отрывался от перископа, чувствуя, как пот стекает по лбу, по щекам, щиплет воспаленные глаза, но, не переставая ни на минуту вглядываться во тьму тропической ночи, опустившейся на просторы мексиканского залива. Зуммер системы предупреждения о радиолокационном облучении прозвучал в рубке внезапно, когда шаривший по поверхности луч чужой РЛС коснулся на миг сенсоров станции радиотехнической разведки, установленных на трубе поднимавшегося над волнами шноркеля. Вздрогнув от этого пронзительного звука, точно от электрического разряда, моряк рявкнул, что было силы:

- Погружение! Рядом американский вертолет!

Срочное погружение Мешхеди со своим экипажем отрабатывал регулярно еще у родных берегов, периодически улучшая собственные рекорды, вот и в этот раз на то, чтобы убрать трубу устройства для работы дизеля под водой, связывавшего кравшуюся под поверхностью Мексиканского залива подлодку с окружающим миром, ушло несколько десятков секунд. Субмарина, приняв в балластные цистерны несколько тонн забортной воды, стремительно нырнула на глубину. Над ней сомкнулась толща воды. Смолкли дизельные генераторы, мерно тарахтевшие в трюме крохотной подлодки, питая энергией гребной электродвигатель. А тот же приводил в движение винт, заставлявший ее перемещаться со скоростью одиннадцать узлов. Лишь теперь капитан вытер тыльной стороной ладони холодный пот со лба.

- Откуда они появились? Нас едва не обнаружили! - Старший помощник, такой же горбоносый и бородатый, как и его командир, смуглый до черноты не от загара - загорать-то на глубине тридцати метров под поверхностью моря проблематично даже в экваториальных широтах - выглядел перепуганным не на шутку.

- Аллах хранит нас от взоров неверных!

Асфан Мешхеди чувствовал, как сжимается сердце в груди, превращаясь в какой-то ледяной комок. Суденышку длиной двадцать девять метров и водоизмещением всего сто пятнадцать тонн не по силам были океанские походы, и потому Атлантику "Гадир" пересек на буксире контейнеровоза "Низами". С той самой минуты, когда подлодка отстыковалась от своей тайной плавбазы, прошло около шести часов. И все это время сам капитан и все восемнадцать человек малочисленной команды пребывали в колоссальном напряжении, не забывая ни на миг, что находятся не просто во враждебных водах, а в самом сердце врага.

До берегов ненавистной Америки было несколько десятков миль, ничтожное расстояние. Множество судов бороздили теплые воды Мексиканского залива, и с любого из них могли заметить субмарину. Никто из моряков, отправившихся в этот безумный поход, включая и капитана Мешхеди, не страшился смерти, но они были лишены права на смерть прежде чем выполнять свою миссию, и потому приходилось быть очень осторожными.

Подлодка, держась на небольшой глубине, малым ходом двигалась к указанной точке. Спешить было некуда - их цель не могла просто сняться с якоря и уплыть. Тонкая труба шноркеля была единственной связью с внешним миром, доставляя с поверхности кислород. В основном - для судового дизеля, но хватало и для того, чтобы в тесных крохотных отсеках можно было дышать относительно свободно. Заряд аккумуляторных батарей, "залитых" под завязку еще на базе, берегли, ведь никто не знал, сколько еще предстоит оставаться под водой. Часы, истекшие с той секунды, когда "Гадир" отошел от плавучей базы, растягивались в вечность, заставляя моряков дрожать от напряжения. Изредка субмарина всплывала к самой поверхности, и капитан крохотной подлодки упорно смотрел и смотрел в перископ, желая первым увидеть свою цель. Но пока он видел лишь пустоту.

После того, как подлодка погрузилась, иссяк тот слабый ручеек воздуха, проникавший с поверхности, и духота в тесных отсеках стала невыносимой. Но винт продолжал вращаться бесшумно, движимый электромотором, и субмарина продолжала приближаться к цели. Подводники, обливаясь потом, застыли на своих постах, ожидая, что с поверхности в любой миг донесется вой турбин атакующего эсминца или всплески сбрасываемых глубинных бомб. Минул почти час, и капитан произнес решительно:

- Начать вспылите! Осмотримся. Перископ поднять!

Опустошая балластные цистерны, "Гадир", стремительно "худевший", снова начал медленно подниматься к поверхности. Головка перископа поднялась над волнами.

- Ничего! - Асфан Мешхеди обернулся к штурману, в крохотной рубке колдовавшему над картой и компасом. - Горизонт чист!

- Платформа должна быть прямо по курсу! Не более пятнадцати миль! Ее уже можно увидеть!

- Но ее нет!

Нервничали все, только некоторые, как сам капитан, старались скрывать волнение, и у них это получалось, другим же едва удавалось держать себя в руках. Подводный флот Исламской республики, при всей его явной слабости и малочисленности, был именно той силой, на которую делали ставку в Тегеране и Куме - резиденции аятоллы, духовного лидера миллионов персов. Именно поэтому слабым духом не было места на борту субмарин, в том числе и тех, что неслышно крались сейчас под поверхностью Мексиканского залива, оставаясь невидимыми ни для кого. Их команды состояли из хладнокровных профессионалов, которые давно уже могли обойти с закрытыми глазами весь Персидский залив, но сейчас, когда до родных берегов были тысячи миль, когда не от кого было ждать помощи, когда всюду мог таиться враг, сложно было оставаться совершенно спокойными.

Они были здесь одни против всей мощи самого ненавистного врага, ведь вокруг были его воды. Из здесь не ждали, никто не предполагал, что горстка безумцев решится на такой отчаянный шаг - но, обнаружив, даже случайно, их немедленно уничтожат. И даже победив, храбрецы, не только те семнадцать отличных парней во главе с самим Мешхеди, но и другие, и их было немало в этих водах, никем не замеченных, могли не увидеть плоды своей победы. Им не на кого было надеяться, кроме тех, кто был рядом, отделенные от остального враждебного мира прочным корпусом крохотной подлодки. Но каждый был готов идти до конца, что бы ни случилось - ведь за спинами их оставалась Родина.

Асфан Мешхеди нервничал, возможно, даже больше, чем его моряки, сознавая важность своей миссии и последствия возможной ошибки. Подлодка шла к своей цели - огромной нефтяной платформе, американской платформе, неся в трубах торпедных аппаратов пару смертоносных "сигар" калибра пятьсот тридцать три миллиметра.

Внизу распахнула свою жадную пасть морская бездна - до дна здесь было больше полукилометра, и если ошибется кто-то из команды, один из тех семнадцати моряков, для которых не было начальника выше и главнее, чем капитан Мешхеди, подводники не успеют даже толком испугаться. Субмарина мгновенно провалится вниз на такую глубину, где чудовищное давление вмиг расплющит ее корпус, как скорлупу, и предсмертные крики заткнет ворвавшаяся в тесноту отсеков ледяная вода.

- Шайтан! - выругавшись вполголоса, и мысленно попросив Всевышнего простить его, капитан затанцевал у перископа, осматриваясь, и через секунду возбужденно воскликнул: - Огни! Слева по борту тридцать градусов!

- Это платформа!

Штурман подскочил к Асфану Мешхеди, едва не оттолкнув того в сторону, чтобы заглянуть в перископ, и увидел мерцающие вделке, у самого горизонта, искорки. Там было, чему гореть - на платформах, раскиданных по всему шельфу, вдоль побережья Мексики и южных штатов США, работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Светились огни, предупреждавшие суда об опасности, светилось ограждение посадочных площадок для вертолетов, мерцали сигнальные огни на вынесенных далеко в стороны ажурных стрелах подъемных кранов, горели факелы попутного газа, вместе с нефтью вырывавшегося из недр и сжигавшегося здесь же без всякого сожаления. Огромное сооружение, которое предстояло уничтожить сейчас иранским морякам, было там, где ему и полагалось, но курс субмарины, заранее рассчитанный, трижды проверенный и перепроверенный, отчего то пролегал в стороне.

- Мы чуть не промахнулись! - В глазах Мешхеди вспыхнули огоньки ярости, когда он взглянул на растерянного штурмана. Но тут же капитан потерял всякий интерес к моряку, приказав зазвеневшим от волнения голосом: - Убрать перископ! Перейти на электродвижение! Разворот влево на тридцать градусов! Погружение до тридцати метров!

Капитан Мешхеди видел назначенную именно ему цель всякий раз, стоило только закрыть глаза. Он помнил каждый фотоснимок из сотен увиденных, помнил все мельчайшие детали достаточно хорошо, чтобы сказать без сомнений - подлодка, преодолев сотни миль в чужих, опасных водах, оказалась там, где даже такое крохотное суденышко могло изменить ход истории.

Подводники действовали, как единое целое, слаженно и четко выполняя все приказы своего капитана. Втянулась в ограждение рубки труба перископа. Рули направления шевельнулись, словно плавники, словно подлодка была живым существом, и "Гадир" развернулся, нацеливаясь скругленным носом на свою добычу.

- Включить сонар! - продолжал командовать Асфан Мешхеди, с наслаждением видя, как умело и четко действуют его моряки, каждого из которых он сам обучил всем премудростям ремесла подводника. - Уточнить расстояние до цели!

В один голос такие же приказы отдавали сейчас капитаны еще нескольких подлодок, казавшихся крошечными и хрупкими субмарин "Гадир", гордости иранского кораблестроения, скрытно вышедших к своим целям. Мгновение, и к громаде нефтяной платформы умчался сквозь толщу воды ультразвуковой импульс, испущенный антенной малогабаритной гидроакустической станции. Умчался, чтобы, отразившись от преграды, вернуться назад, и тотчас акустик, такой же, как и все, небритый, взмокший от волнения, сверкая глазами, сообщил, взглянув на своего капитана:

- Прямо по курсу! Семнадцать миль!

- Приготовить торпедные аппараты!

Цель была близка - огромная, так что промахнуться было невозможно, беззащитная, чудовищно уязвимая. Глубоко в темную бездну океана уходили трубы, словно иглы, вонзавшиеся в жилы матери-земли, и по ним на поверхность текла нефть, черная маслянистая жижа, за право распоряжаться которой многие были готовы без колебаний пожертвовать даже жизнями - только чужими. Сотни людей там, на огромном сооружении, за ничтожное, в общем-то, вознаграждение, были заняты тем, что создавали чужое богатство и почти безграничную власть. Вскоре им предстояло умереть.

- Погружение на пятьдесят метров! - приказал Асфан Мешхеди, и матрос, стоявший у рулей, выполнил команду, отклоняя вниз пару рукояток. "Плавники" рулей глубины качнулись удивительно плавно, словно подлодка и впрямь была живой, и "Гадир" нырнул прочь от поверхности, в спасительную тьму глубины, не останавливаясь и не сворачивая с курса.

Их не могли ждать там, впереди, им просто не позволили бы подойти так близко, если бы знали хоть что-то, догадывались. Над головами не рыскали эсминцы, вспарывая гребни волн скошенными форштевнями, не кружили противолодочные "Орионы", не таились рядом, в сумраке морской бездны, подлодки-охотники, подстерегая непрошенных гостей. Враг был уверен, что никто не посмеет угрожать ему здесь, и отчасти он был прав. Но только те, кто отдавал приказы, укрывшись под бетонными сводами бункеров Пентагона, не допускали мысли, что найдутся в мире бойцы, жизнь свою ценящие намного меньше, чем свою родину.

На поверхности залива царила тишина и покой, словно сам Всевышний отвел глаза неверными, не давая им увидеть в упор верных своих воинов, ведущих священную войну. И все же капитан Мешхеди, десятки раз выходивший в учебные атаки на своей малютке-субмарине, и несколько раз условно "торпедировавший" саудовские и даже американские корабли, хотел избежать любой досадной случайности. Погрузившись на далеко не предельную даже для такой крохи глубину, "Гадир" медленно приближался к цели. Уже можно было стрелять - торпеды могли дотянуться до платформы, но капитан медлил. Он хотел сделать все наверняка, чтобы, если придется потом погибнуть, смерть его и его людей не оказалась бы напрасной.

- Десять миль! - доложил акустик, прощупывавший толщу воды перед подлодкой импульсами сонара. - Цель прямо по курсу!

- Открыть крышки торпедных аппаратов!

Офицер-торпедист коснулся своего пульта, заставляя приоткрыться массивные заслонки, впуская забортную воду в полуметрового диаметра трубы торпедных аппаратов, занимавшие добрую четверть внутреннего объема субмарины. Зашипел в перепускных клапанах вытесняемый внутрь подлодки воздух.

Платформа все приближалась, нависая над субмариной всей своей громадной массой. Сотни людей там были заняты своим делом, обслуживая хитроумное оборудование, позволявшее добывать "черное золото" с огромной глубины, из-под поверхности моря. Им предстояло погибнуть, принять смерть во имя Исламской республики, и Асфан Мешхеди не испытывал ни тени сомнений в том, что предстоит сделать. Те, кто находился на платформе, не были его врагами, они не сделали лично ему ничего дурного, но они создавали мощь его врагов, врагов его страны, его народа и его веры - и их участь была предрешена.

Субмарина, в режиме электродвижения практически бесшумная, приближалась к цели. В нескольких милях прошел американский фрегат, и никто на его борту даже не подумал, что рядом может скрываться враг - в этих водах никогда не знали войны, здесь от века было безопасно, и неверными предстояло поплатиться за свою беспечность немедленно.

- Подвспылть на перископную глубину!

Асфан Мешхеди хотел видеть своими глазами, пусть и сквозь оптику перископа, крах мощи своего врага. Субмарина, вырываясь из бездны, вновь приблизилась к границе двух сред, зыбкой кромке, где вода и воздух соприкасались меж собой. Труба перископа поднялась над волнами, и капитан увидел огромное сооружение, подавлявшее своей тяжеловесностью. Платформа заполнила уже все поле зрения перископа, казалось, протяни руку - и коснешься ее.

Возле платформы, связанный с ней пуповиной шлангов, покачивался на волнах огромный океанский танкер, принимавший в свои трюмы поднятую с невообразимой глубины нефть, тонну за тонной, медленно увеличивая осадку. И это было просто отлично - еще одна превосходная цель. Жаль только, что было всего две торпеды, едва хватит, чтобы серьезно повредить саму платформу, а ни на что другое их возможностей уже не останется. Но и за это стоит лишь возблагодарить Всевышнего.

- Приготовиться к залпу!

Все замерли в ожидании самого главного, того, во имя чего они поставили на кон собственные жизни. В тоннелях торпедных труб "Гадира" покоились тяжелые противокорабельные торпеды 53-65К русского производства, с примитивной и не самой надежной системой самонаведения, зато несущие боеголовки в триста килограммов. Именно это и было нужно сейчас - нефтяная платформа не могла уклониться от удара, но, рассчитанная на то, чтобы противостоять свирепым тайфунам, она была слишком прочной, чтобы уничтожить это сооружение всего парой точных попаданий. Именно поэтому попадания должны были стать не только ювелирно точными, но и как можно более мощными.

Глубоководная нефтедобывающая платформа "Петрониус" была одним из самых высоких строений на планете. Надводная часть ее вздымалась вверх на семьдесят пять метров - смехотворно мало, если сравнить с каким-нибудь нью-йоркским небоскребом. Но ажурные фермы опор, на которых покоилось это сооружение, уходили до самого дна, на пятьсот с лишним метров. И туда же тянулись трубопроводы, вытягивавшие из недр земли "черное золото", сейчас вливавшееся в трюмы огромного танкера - каждый день здесь, именно в этой точке Мексиканского залива, добывалось почти две тысячи тонн нефти, так что танкеры сновали между платформой и портом Нового Орлеана непрерывно, добавляя суеты.

- Дальность до цели? - потребовал капитан Мешхеди, и тотчас услышал:

- Пять миль!

Заправка танкера шла полным ходом, и при этом без остановки работали плунжерные насосы, наполняя резервуары самой платформы - чтобы потом заполнить трюмы еще одного океанского гиганта. Сотни людей на поверхности были заняты делом, и никто не обратил внимания на слабо фосфоресцировавший пенный след, белый шрам, оставленный на поверхности моря поднятым перископом субмарины, подкрадывавшейся к своей жертве. Теперь помешать атаке не могло уже ничто.

- Да пребудет с нами благодать Всевышнего, - прошептал Асфан Мешхеди, не отрывая взгляд от приближенной оптикой перископа цели, и отрывисто скомандовал: - Торпедные аппараты - пли!

Офицер-торпедист разом отжал пару рычагов, и винты торпед провернулись в первый раз, выталкивая тяжелые "сигары" из тоннелей торпедных труб. Две смертоносные "рыбины" отделились от подлодки, со все большей скоростью устремившись к нефтяной платформе. Все моряки замерли, кто-то, сам того не замечая, шептал слова молитвы, кто-то просто молча стиснул зубы, и лишь капитан Мешхеди, не отрываясь, смотрел и смотрел в перископ - он хотел увидеть собственными глазами начало краха ненавистного врага.

Стрелка секундомера описала шесть полных кругов, прежде чем низкий гул, похожий на рык разбуженного исполина, проник сквозь обшивку подлодки, заставив всю ее, от носа до кормы мелко завибрировать. А Асфан Мешхеди увидел, как у бортов нефтяной платформы взметнулись два столба и пены и пламени - его торпеды поразили цель.

- Мы сделали это! - воскликнул капитан, глядя в сверкавшие безумным блеском глаза своих моряков, на их лица, сиявшие блаженными улыбками. - Во имя Аллаха, мы это сделали!

- Аллах Акбар!!!

Два взрыва произошли под днищем платформы, перебив трубопроводы, уходившие вниз на недосягаемую глубину. Пара трехсоткилограммовых боеголовок не могла нанести фатальный ущерб столь прочному сооружению, не было и речи, чтобы уничтожить платформу весом в сорок три тысячи тонн всего двумя торпедами, но взрывы были только началом. Равновесие всей конструкции оказалось нарушено, а дальше в действие вступили законы механики, и процесс стал необратимым.

Стальные опоры, упиравшиеся в дно, были достаточно прочными, чтобы выдерживать самые сильные волны, стойко держаться под порывами ураганного ветра, но там мощь, что выпустили на волю иранские подводники, превзошла их прочность. Все сооружение пошатнулось, медленно заваливаясь на бок, что-то сверкнуло, вспыхнуло, и платформу, неумолимо погружавшуюся в волны, охватило пламя.

Капитан Мешхеди видел, как срываясь падали в воду, уже подернувшуюся зеркальной пленкой нефти, вытекавший из перебитых взрывами труб, люди, пытавшиеся спастись от огня. А сверху на них, не оставляя несчастным никаких шансов, рушилась окутанная клубами багрового пламени, тяжелым черным дымом махина платформы, и вместе с ней рушилось могущество ненавистной любому правоверному страны.

- Разворот на сто восемьдесят градусов, - приказал Мешхеди. - Погружение на сто метров. Ничего еще не закончилось, братья. Плавучая база будет ожидать нас за пятьдесят миль к востоку от нынешних координат, и эти пятьдесят миль могут стать самыми длинными для нас. Враг быстро придет в себя и обратит против нас всю свою мощь. Но мы должны обмануть его и вернуться домой!

Они сделали свое дело, и каждый из восемнадцати моряков, хотя и готов был принять смерть во имя своей страны и Всевышнего, все-таки хотел вернуться на родину живым героем, пусть о подвиге и нельзя будет рассказать даже самым близким еще очень и очень долго. Асафан Мешхеди понимал это, и хотя сильно было желание досмотреть чудовищный, завораживающий великолепием разрушений спектакль до конца, он отдал тот приказ, которого от него ждали.

Степан Гриценко вышел на палубу, торопливо вытряхивая из мятой пачки сигарету. Щелчок зажигалки - и табачный дым наполняет легкие, отзываясь приятной негой во всем теле. Курить здесь, на нефтедобывающей платформе, среди сотен тонн нефти и тысяч кубов газа - казалось, ничего более абсурдного и придумать нельзя. Но как иначе успокоить нервы, расслабиться, если приходится вкалывать по двенадцать часов в сутки? Конечно, платили американские хозяева немало, в родном Новокузнецке с его закрывшимися шахтами и остановившимися заводами, но и выкладываться приходилось по полной, на все сто процентов, так, что после смены не было сил даже думать о чем-то.

- Стефан? - Гриценко от неожиданности вздрогнул и, обернувшись, увидел человека в замасленном комбинезоне, щуплого, низкорослого, но с огромной, точно у Деда Мороза, бородой лопатой. - Угостишь сигаретой?

Гриценко молча выщелкнул еще одну папиросу, и Олаф Янсен, швед, неведомыми путями очутившийся вместо своего заполярья в экваториальных водах, с наслаждением затянулся.

- Трудная ночка, Стефан?

Степан Гриценко кивнул. Ночь действительно выдалась трудной. Сломался один из насосов, забарахлили генераторы, из-за чего опасно упало напряжение в сети, а это могло обернуться самым худшим - нефтедобывающая глубоководная платформа "Петрониус" превратится в мертвую стальную коробку посреди океана, с запертыми на ней почти полутора сотнями людей. И придется ждать, пока кто-то доберется досюда с континента, чтобы восстановить работу систем. Да еще этот танкер...

Огромное судно, метров сто пятьдесят в длину, тяжело ворочалось на волнах рядом с платформой, и Гриценко с семидесятиметровой высоты этого колоссального сооружения мог видеть, что сейчас творится на палубе "нефтевоза". В прочем, ничего интересного там не происходило, нефть телка по огромным шлангам без особого участия людей, и украинцу оставалось только смотреть по сторонам, себе под ноги, нисколько уже не боясь высоты. Он находился не на самой верхней палубе сейчас, но достаточно высоко, чтобы иной не посмел и близко подойти к леерному ограждению. Но те, кто провел посреди Мексиканского залива хотя бы одну смену, многого из того, перед чем испытывали страх обычные люди, бояться переставали.

- Сейчас заправим танкер, тогда передохнем, - устало произнес Янсен, жадно делая одну затяжку за другой. Он говорил по-английски, и Гриценко понимал его прекрасно. На платформе собрались представители самых разных народов, американцев было всего человек двадцать, а остальные - кто откуда. Украинцы, русские, норвежцы, шведы, мексиканцы, даже один казах - и все за считанные недели осваивали английский так, что могли общаться совершенно свободно. Материться, правда, каждый предпочитал на родном языке.

- Идем, Олаф, - бросил, покосившись на стоявшего рядом шведа, облокотившегося о леера, Степан Гриценко.

Сигареты были докурены, и не оставалось повода, чтобы еще побыть здесь, на узкой палубе, вдыхая соленый морской воздух, чувствуя, как разгоряченную кожу ласкает легкий бриз - близилось утро, и уже стало свежо. В последний миг, прежде чем скрыться в недрах платформы, твердо стоявшей посреди морской глади на прочных опорах, уходивших на глубину полукилометра, утопавших в донном грунте, Гирценко бросил взгляд на горизонт.

Для того, кто перестал бояться высоты, это место - узкая палуба, опоясывавшая неуклюжую громаду нефтяной платформы - было идеальной позицией для наблюдения. С семидесятиметровой высоты платформы "Петрониус" открывался отличный обзор. Он был бы еще лучше, имей Степан Гриценко под рукой хоть какой-нибудь бинокль, в прочем бинокль электрику ни к чему, но и без оптики он увидел белый росчерк на колышущейся серой поверхности моря. Пенный след, протянувшийся как раз к платформе.

Гриценко удивленно взглянул на Янсена:

- Что за хреновина? Там, внизу!

Ни один из них не служил на флоте, в прочем, если бы и служили, не каждый моряк так запросто опознает движущуюся под самой поверхностью торпеду. Что-то быстрое приблизилось к платформе, скрылась из виду, оказавшись под самой палубой, а затем колоссальное сооружение сотряс пришедший откуда-то из глубины удар. Стальной настил завибрировал, и Степан Гриценко почувствовал, как твердая поверхность под ним уходит из-под ног.

- Господи!!! - Рядом во все горло заголосил обычно молчаливый и несуетливый Янсен. Швед схватился обеими руками за леера, ногами молотя по накренившейся палубе, пытаясь найти точку опоры. - Что это?! Боже!!!

Гриценко тоже ухватился за ограждение, чувствуя, как все вокруг дрожит от напряжения, слыша скрежет изгибающегося металла. Центр тяжести нефтяной платформы находился над водой, и сейчас, когда подломилась перебитая взрывом опора, уходившая под воду на пятьсот с лишним метров, распределение сил изменилось. Еще некоторое время, несколько десятков секунд, все сооружение находилось в неустойчивом равновесии, но потом где-то в недрах платформы прогремел первый взрыв - вспыхнувший после торпедной атаки пожар добрался до чего-то горючего. И громада "Петронеуса" начала все быстрее опрокидываться в морские волны.

Степан Гриценко чувствовал, что повисает на вытянутых руках, и видел, как под ним разверзлась пустота, а затем колышущаяся водная поверхность начала стремительно приближаться, а над ним всей своей чудовищной массой нависала охваченная огнем платформа. И тогда он разжал онемевшие от напряжения ладони.

Прыгать в воду с высоты семьдесят метров - самоубийство. Но платформа сейчас склонилась настолько низко, что высота падения не превышала ту, с которой совершали свои прыжки в воду спортсмены-олимпийцы. Гриценко не был спортсменом, но ему повезло. Инстинктивно успев сгруппироваться, украинец мягко вошел в воду, а когда вынырнул, увидел медленно опускающуюся сверху, закрыв уже все небо, платформу.

Не чувствуя тонкую нефтяную пленку, покрывшую все лицо, Степан взмахнул руками, рывком бросая свое тело сразу на несколько метров в сторону. Он умел плавать, а сейчас желание жить и страх придали ему еще силы, и Гриценко, молотя по воде руками и ногами, двигался прочь от опасности.

Ему удалось проплыть приличное расстояние, метров триста, не меньше, прежде чем платформа со всплеском погрузилась в воду. Высокая волна, расходясь во все стороны от того места, где только что возвышалось массивное сооружение, захлестнула Гриценко, утаскивая его на глубину. Кого-то страх заставил бы оцепенеть, но Степан, напротив, принялся работать руками и ногами с удвоенной яростью, цепляясь за любую возможность выжить. И вода расступилась, позволив человеку вынырнуть на поверхность, жадно вдыхая наполненный гарью воздух - легкие уже горели огнем, и мышцы тоже ныли. И первым, что увидел рядом с собой Гриценко, было тело его приятеля, Олафа Янсена, лишенное головы - узнать шведа можно было только по комбинезону, перепачканному кровью и нефтью.

А затем Степан увидел покачивающийся на волнах пластиковый бочонок - лучшее, о чем можно было мечтать. Неважно, что внутри, главное, что эта емкость, герметично закупоренная, продержится на поверхности до скончания времен. И Степан Гриценко обнял со всей страстью посланный, не иначе, самим Господом, "спасательный круг".

Он продержался на поверхности, среди обломков и мертвых тел, долго, час, может два или даже больше. Солнце, поднявшееся из-за горизонта, уже припекало, и во рту пересохло окончательно. Странно, но, несмотря на обилие мертвечины и крови, не было видно ни одной акулы - об этой опасности Гриценко вспомнил только тогда, когда оседлала свой бочонок. Наверное, морские хищницы чувствовали не только кровь, но и разлившуюся на мили вокруг нефть, хлеставшую с глубины, из перебитых трубопроводов.

Степан Гриценко потерял счет времени, он не знал, сколько дрейфует среди волн, среди обломков того, что было недавно нефтяной платформой, среди изуродованных тел своих товарищей. Было жарко, с каждой секундой все сильнее хотелось пить, сознание стало давать сбои. Степану казалось, что прямо на него, все увеличиваясь в размерах, движется большое судно, белоснежное, с развевающимся над высокой надстройкой звездно-полосатым флагом. Поняв, что это галлюцинации, то есть начало конца, Гриценко потерял сознание.

В себя он пришел от двух событий - во-первых его бочка ткнулась во что-то, какое-то препятствие, чего здесь, посреди открытого океана, быть не могло. А во-вторых, откуда-то с небес раздался голос:

- Эй, парень, ты слышишь меня? Ты жив? Двигаться можешь?

Гриценко встряхнулся, запрокинув голову вверх. Над украинцем возвышался белоснежный борт корабля, перечеркнутый алой диагональю. И через леерное ограждение свешивался, перегнувшись пополам, человек в песочного цвета форме.

- Я вас слышу, - крикнул, вернее, попытался крикнуть Степан, хотя из горла вырвался только страшный хрип. - Помогите!

- Сейчас мы вас вытащим, сэр! - Офицер Береговой охраны США, старший помощник капитана первым подошедшего к месту катастрофы патрульного корабля, крикнул бегавшим по палубе морякам: - Живее, поднимите этого парня!

Степана Гриценко подняли на борт, сразу несколько сильных рук не дали ему упасть, откуда-то появился врач. Кто-то протянул украинцу пластиковую бутылку с минералкой, и Гриценко жадно присосался к ней, выпив сразу почти все, что было. Он стоял, широко расставив ноги, чувствуя, как под ним ходит ходуном палуба, и сам пошатываясь от любого дуновения ветерка, стоял, окруженный со всех сторон людьми в военной форме, слышал английскую речь.

- Кто вы? - Заставив моряков расступиться, к Гриценко приблизился чернокожий мужчина, на поясе которого почему-то висела кобура, а из нее торчала рифленая рукоятка пистолета. На этого человека все остальные смотрели с уважением, и тот, кто стал докладывать о спасенном, через слово говорил "сэр". - Вы с нефтяной платформы?

- Да, сэр. Спасибо, что вы меня нашли! Я даже не надеялся, что кто-нибудь появится здесь!

- Да уж, вам чертовски повезло, - кивнул моряк. - Я коммандер Оливер Нортон, Береговая охрана Соединенных Штатов, и вы находитесь на борту патрульного судна "Форвард".

- Здесь еще могут быть люди, сэр, - сказал Степан, обратившись к капитану корабля, вышедшему на палубу, чтобы лично поприветствовать спасенного. - Много людей. Прошу вас, осмотрите здесь все, кому-то нужна ваша помощь!

- Мы уже все осмотрели на несколько миль вокруг. Кроме вас здесь больше нет живых.

Патрульный корабль развернулся, ложась на обратный курс, в сторону Нового Орлеана. Степан Гриценко, которому досталось место в кубрике, тесном, но вполне комфортном для того, кто несколько часов болтался на волнах, оседлав какую-то бочку. Для бывшего электрика с нефтяной платформы все самое страшное осталось позади. Он потом очень часто будет с криком просыпаться среди ночи оттого, что вновь почувствует, как уходит из-под ног земля, и как несется на него морская бездна. Но это будет потом. А в те самые минуты, когда Гриценко приближался к гостеприимному порту, для очень многих на суше все только начиналось.

Агенты Секретной Службы США охраняли американского президента днем и ночью, находясь рядом с ним каждую секунду, и потому, когда полуночную тишину жилой части Белого Дома нарушила пронзительная трель телефонного звонка, именно телохранитель снял трубку. Он слушал, не перебивая, несколько секунд, а затем, грохоча ботинками, ворвался в покои президента:

- Сэр, просыпайтесь! Это министр обороны!

Джозеф Мердок привстал на постели, сонно моргая. Вздрогнула, просыпаясь, его жена, растерянно переводившая взгляд с агента Секретной Службы на своего супруга, не менее растерянного. Глава государства взял протянутую телохранителем трубку и услышал уверенный голос Роберта Джермейна:

- Господин президент, несколько минут назад произошли аварии сразу на четырех нефтедобывающих платформах в Мексиканском заливе, наших и британских. Две уничтожены, еще две получили очень серьезные повреждения и надолго вышли из строя. Количество погибших составляет несколько сотен человек и еще увеличится - на борт спасательных кораблей ВМС и Береговой охраны постоянно поднимают новые тела. Кроме того, в океан вылились сотни тонн сырой нефти, пятно уже приближается к побережью Флориды.

- Это террористический акт? Диверсия?

- Почти наверняка, сэр. Полагаю, платформы были заминированы.

Джозеф Мердок встал с кровати, и, сунув ноги в шлепанцы, подошел к окну, из которого открывался вид на лужайку, обнесенную оградой. Вдоль нее перемещались патрули Секретной Службы и полицейские, символизируя надежность и безопасность, но отчего то глава государства вдруг перестал чувствовать себя защищенным.

- Четыре платформы - не так уж страшно, - пытаясь говорить уверенно, произнес президент, прижимая трубку ко рту. - Ущерб экологии нанесен серьезный, придется потратить много средств на его ликвидацию. Еще компенсации семьям погибших. Федеральная резервная система справится с этой проблемой!

- Ущерб гораздо серьезнее, чем кажется. Нефтяные компании только что объявили об эвакуации персонала со своих платформ. Все. Добыча нефти в акватории Мексиканского залива будет приостановлена в течение ближайших часов. Все перепуганы до смерти. Нефтяникам мерещатся вражеские подлодки и диверсанты-ныряльщики повсюду!

Президент почувствовал, как сердце пронзила ледяная игла, и схватился за грудь, часто-часто задышав. А глава военного ведомства, принимая молчание Мердока за предложение продолжать, говорил:

- Мы на пороге нового нефтяного кризиса, сэр. В бассейне Мексиканского залива добывается семь процентов ввозимой в Штаты нефти. Каждый пятнадцатый баррель, ежедневно потребляемый нашей промышленностью, поступает именно оттуда.

- Черт! Проклятье! Роберт, я собираю Совет безопасности немедленно, и вас тоже хочу видеть. А пока делайте все, чтобы узнать, кто совершил это нападение и не допустить подобного впредь!

- Разумеется, сэр. Четвертый флот и Береговая охрана приведены в полную боевую готовность. Патрульные самолеты уже в воздухе. Корабли взяли под охрану оставшиеся нефтяные платформы. Но мы не можем заставить рабочих вернуться обратно, сэр!

Покинув спальню, провожаемый перепуганным взглядом жены, президент прошел в свой кабинет, миновав очередной пост Секретной Службы. Молчаливые мужчины и женщины в строгих костюмах давно стали для главы государства частью обстановки. Оказавшись в одиночестве, Мердок некоторое время смотрел остекленевшими глазами на телефонную трубку, которую держал в руках, а затем, вздрогнув, торопливо набрал номер. Натан Бейл, несмотря на поздний час, отозвался после второго гудка.

- Ты уже знаешь, что случилось? Жду тебя в Белом Доме как можно скорее, Натан.

- Конечно, сэр, - бесстрастно отозвался советник по безопасности. - Похоже, нас ждут серьезные проблемы. Объем экспортных поставок сократится, это вызовет рост цен.

- У нас есть запасы на подобный случай, верно? Пошлем больше танкеров в Персидский залив, сможем компенсировать потери.

- Пока восполним потери, пройдет хотя бы несколько дней. А уже следующим утром, когда об атаке террористов на нефтепромыслы будут вопить с телеэкранов, обыватели бросятся запасаться бензином для своих авто, увеличивая дефицит, и цены на топливо рванут вверх со скоростью космической ракеты "Сатурн". А поскольку внутренняя торговля у нас завязана на автотранспорт, то вскоре подорожают и потребительские товары, так как вырастут издержки торговых компаний. Начнется паника, сэр, похуже, чем в семьдесят третьем!

- Натан, вы должны продумать наши действия, чтобы не допустить глубокого кризиса. То, что происходит, является несомненной угрозой нашей национальной безопасности. К началу заседания Совета безопасности жду конкретные предложения!

Президент Мердок бросил трубку на стол, упав в глубокое кресло. За окном уже светало, небо на востоке стало серым, предвещая скорый восход. И новое утро несло его стране, величайшей державе, очередное нелегкое испытание. И пока глава государства мучительно гадал, кто мог нанести такой удар по могуществу Америки, за много тысяч миль от Вашингтона уже строили планы новых атак.

Генерал Омид Сафар торопливо шел по гулкому коридору, припадая на больную ногу и досадливо морщась. Памятный подарок от иракских собак снова давал о себе знать, но старая рана не казалась причиной достаточно веской, чтобы заставить ждать аятоллу хотя бы лишнюю минуту. Командующий Корпусом стражей исламской революции прошел мимо застывших недвижимо вдоль стен, точно изваяния, бородатых пасдаранов, сжимавших крепкими ладонями оружие, автоматы "Хабир-2000", гордость иранской "оборонки". Покои аятоллы не казались местом, где обитает фактический правитель огромной страны, слову которого не смел перечить и сам президент. Это была келья, жилище аскета, человека, верующего искренне, а не напоказ, и свято чтящего все заповеди Пророка.

Когда генерал прошел внутрь, то он увидел аятоллу перед экраном телевизора, с которого что-то говорила по-английски женщина с непокрытой, как у всех неверных, головой. Она закатывала глаза, кривила рот в гримасе ужаса и старалась всем своим существом изобразить тревогу и страдание. А за ее спиной снова и снова возникала панорама горящей нефтяной платформы, превратившейся в огромный факел, вокруг которого вились американские спасательные вертолеты.

- Наш план воплощается в жизнь. Первый удар нашел свою цель, - произнес аятолла, отключив звук и обернувшись к замершему по его левую руку офицеру. - Неверные растеряны, их уже охватила паника. Они уже осознали, пусть и боятся признаться в этом даже самим себе, что даже у себя дома нисколько не защищены.

- Да, рахбар, мы рассчитали все точно. Четыре "миджета", сверхмалые подводные лодки, через Атлантику на буксире грузового судна были доставлены к цели и выполнили единственную атаку. Другой наш корабль будет ждать их в условленном месте, чтобы доставить обратно в Иран. Но пока нет никаких вестей. Неизвестно, пережили ли наши братья эту атаку.

- Наши братья выполнили свой долг, сделали дело, угодное Всевышнему! Если они выжили, то станут героями нации, а если мертвы, то Господь уже одарил их своей благодатью. А мы должны сделать все, чтобы их смерти не оказались напрасными. Как дела в Саудовской Аравии, генерал?

- Полковник Хашеми там лично занимается подготовкой к операции. Он предан нам и Аллаху и не посмеет подвести. Наши воины давно на месте ждут приказа и должны начать действовать совсем скоро.

Аятолла, духовный вождь для миллионов иранцев, встал, пройдясь по комнате, на стенах которой играли блики, отбрасываемые экраном телевизора. Недавняя дикторша исчезла, вместо нее появился какой-то человек, всем своим видом излучавший власть и силу. Он что-то говорил, безмолвно распахивая рот. "Пытается успокоить свое перепуганное стадо, которое верит слепо всему, что внушают им с экрана, хочет уверить, что нет поводов для тревоги", решил Омид Сафар, для которого едва сдерживаемый ужас этого неверного, должно быть, наделенного немалой властью, не был тайной. Аятолла тоже глянул на экран, безо всякого интереса. Между его пальцев скользили четки, постукивали друг о друга янтарные бусины, отполированные бесконечными прикосновениями.

- Саудовский король должен пожалеть о своем вероломстве, - произнес аятолла, и в его глазах иранский генерал увидел полыхающий пламенем гнев. - Всевышний велит жестоко карать клятвопреступников. Ему милее неверные американские собаки? Так пусть они теперь убивают друг друга. Пока наши враги станут истреблять самих себя, мы должны стать сильнее!

- Когда задуманное в Саудовской Аравии исполнится, не окажется в мире врагов сильнее ненавидящих друг друга, чем американцы и арабы. Все союзники Америки превратятся в ее врагов нашими стараниями. Нигде американцы не будут больше чувствовать себя хозяевами. Земля будет гореть у них под ногами! Их мнимая власть над миром вскоре рухнет, рассыпавшись в прах!

- В России тоже все готово?

- Сейчас американцы пытаются подавить там последние всполохи сопротивления. Но наши братья-мусульмане уже готовы нанести удар им в спину.

- Я бы предпочел, чтобы неверные истребляли друг друга сами во имя Всевышнего, - вздохнул аятолла. - Но порой правоверным тоже требуется проливать собственную кровь, дабы подтвердить крепость своей веры. Русские оказались слабы, они лишились своей страны. Американцы должны оттуда уйти либо сгинуть в России все до одного. Новые хозяева сменят их, наши единоверцы, с которыми мы сумеем найти общий язык.

- Все будет так, как мы задумали, - согласно кивнул генерал Сафар.

Операция "Гнев Пророка" была похожа на стремительный пожар, поглощающий все новые и новые жизни, и от этого лишь набирающий мощь. Первые искры его давно упали на землю России, теплясь среди гор Кавказа, и теперь разгорелись в полную силу.

Хусейн Шарипов шел по помещениям штаба Сто первой воздушно-штурмовой дивизии Армии США, ловя на себе неприязненные, презрительные взгляды американских офицеров. Сюда, в Архангельск, он прибыл по требованию руководства корпорации "Юнайтед Петролеум", сотрудником которой номинально считался, как и несколько десятков боевиков из его отряда. Шарипов, которого сюда доставил специально посланный вертолет "Блэкхок", оказался не единственным чеченцем. Командиры еще нескольких отрядов наемников, охранявших строящийся нефтепровод, ждали, пока дежурный, сидевший перед кабинетом генерала, не разрешил войти.

Альберт Костас, окинув ничего не выражающим взглядом стоявших перед ним чеченцев, явившихся в своем обычном виде, с неопрятными бородами от самых глаз, в полевом камуфляже, даже в "разгрузках", лишь сдавших оружие, произнес:

- Господа, у меня для вас хорошие новости. По соглашению с руководством корпорации вы будете задействованы в операции по борьбе с русскими террористами в Нижнеуральске. Здесь у вас сейчас почти нет работы, активность противника резко снизилась. А мы даем вам шанс и дальше уничтожать своих врагов, уничтожать русских. Отправляйтесь на Урал, покажите, какие вы превосходные бойцы!

- Боитесь умирать сами? Хотите, чтобы мы делали за вас всю работу? Своими телами проложили вам путь к победе?

Генерал Костас в упор взглянул на Шарипова:

- Мы хотим, чтобы вы делали свою работу. Работу, за которую вам платят. Каждый из вас подписал контракт, и пока его срок не наступил, вы будете исполнять любой приказ. Вы - наемники, не забывайте об этом. Отправляйтесь на Урал немедленно, самолеты уже готовы.

Боссы "Юнайтед Петролеум" отнеслись с пониманием к просьбе Армии, и на аэродромах, разбросанных по всей территории Архангельской области, десятки самолетов уже стояли в полной готовности на взлетных полосах, чтобы как можно скорее доставить несколько сотен чеченских боевиков на Урал, туда, где из последних сил держали оборону русские партизаны. Отряд Хусейна Шарипова прибыл на одну из таких авиабаз спустя два часа после визита полевого командира в штаб. Колонна из дюжины грузовиков ЗИЛ и "Урал", некогда принадлежавших русской армии, миновала похожий на крепость КПП, ощетинившийся во все стороны пулеметными стволами, и остановилась на краю летного поля.

Из "Хамви", возглавлявшего колонну, выбрался Джим Уоллес. На ходу одергивая камуфляж, который он по обыкновению надел на выход "в поле", агент ЦРУ подошел к головному "Уралу", вскочил на подножку и, сунув голову в кабину, скомандовал сидевшему рядом с водителем Шарипову:

- Выгружайтесь! Строй своих людей!

Чеченский командир распахнул дверцу, прокричав отрывистую команду, и на бетон посыпались, перемахивая через борта, боевики. Три сотни вооруженных до зубов бородачей нестройными шеренгами встали на кромке летного поля, бросив на землю туго набитые десантные ранцы. Находившиеся рядом американские солдаты из охраны аэродрома против своей воли направили в сторону чеченцев стволы винтовок.

- Вас ждут славные подвиги и богатая награда, - громко обратился к своим "подопечным", прохаживаясь вдоль рядов грозно сопевших боевиков, Уоллес, заложивший руки за спину. Он указал на серые громады транспортных самолетов С-130 "Геркулес", стоявших на рулежных дорожках: - Ваш транспорт готов. Вылетаем немедленно! Оружие, патроны, гранаты оставить здесь - на месте вы получите все необходимое!

В ответ раздался возмущенный многоголосый гул, и Джим Уоллес, отыскав взглядом в толпе смутьянов, с нажимом произнес:

- Выполнять приказ! Кто забыл, что на службе - марш отсюда. Найдется немало желающих подставить голову под пули за те деньги, что мы вам платим!

С лязгом посыпались на бетон автоматы, боевики стаскивали с себя разгрузочные жилеты, и, выстраиваясь длинной вереницей, двигались к самолетам. Грохоча подошвами ботинок по опущенным на землю кормовым аппарелям, они один за другим исчезали во тьме грузовых отсеков, рассаживаясь на сидениях вдоль бортов и переговариваясь на своем гортанном языке. Агент ЦРУ, стоя поодаль, наблюдал за процессом погрузки. Каждый "Геркулес" мог принять на борт девяносто солдат в полном снаряжении, и сейчас самолетам предстояло взлететь с максимальной нагрузкой.

Джим Уоллес поднялся на борт последним, легко взбежав по аппарели и слыша, как она захлопнулась за спиной с громким стуком. Американский разведчик прошел по грузовому отсеку, с усмешкой глядя на угрюмых бородачей, которые пытались скрыть под маской показной отваги неуверенность и робость - для многих из них это был лишь второй полет на самолете за целую жизнь. Сопровождаемый мрачными взглядами чеченцев, Уоллес прошел в кабину пилотов, увидев там милых девушек в форме ВВС США. Сидевшая на месте командира брюнетка с нашивками капитана и забранными в конский хвост волосами обернулась, и разведчик сообщил:

- Все готово! Взлетаем!

- Займите место, сэр, и пристегнитесь!

Последовал короткий обмен стандартными фразами с диспетчером, и, когда "земля" дала добро, уже давно запущенные турбовинтовые двигатели "Эллисон" Т-56 взвыли, выходя на максимальные обороты, и "Геркулес" начал свой разбег. И вот тяжелая крылатая машина набрала скорость, отрываясь от покрытия взлетной полосы и разворачиваясь курсом на восток, в сторону уральских гор. Джим Уоллес, прижимаясь спиной к чуть заметно вибрировавшей переборке, выдохнул с облегчением, не сомневаясь, что и эта миссия завершится успехом.

А в грузовом отсеке, где было душно и темно, пахло потными мужскими телами, металлом и оружейной смазкой, Хусейн Шарипов, сглотнув, чтобы не закладывало уши от перепада высот, встал со своего сидения, и, чувствуя, как чуть покачивается пол под ногами и стараясь при этом не думать, что до земли отсюда по прямой несколько тысяч метров, прошел вдоль рядов. Стоя перед дверью, отделявшей кабину пилотов, полевой командир громко произнес:

- Братья-чеченцы, американцы везут нас на чужую войну, чтобы мы убивали там русских. Русские - наши враги, но и американцы такие же неверные, такие же чужаки для нас. И пусть неверные уничтожают друг друга сами! Довольно быть рабами, цепными псами на поводке американцев! Пока мы гибнем на их войне и ради их выгоды, они захватывают наши земли! Мы должны вернуться в Чечню, туда, где покоятся наши предки! И неверные будут служить нам! Это дело, угодное Аллаху!

Толпа взорвалась одобрительным гулом, но звучали и неуверенные возгласы:

- Амир, что мы сделаем?! Нас заперли здесь, а на земле все время держат под охраной!

Шарипов обернулся, подскочив, как ужаленный, и горящим яростью взглядом уставился на боевика:

- Пока чеченец жив, он остается свободным! Мы захватим эти самолеты и на них прилетим на свою землю!

- У нас отобрали оружие!

Вместо ответа Шарипов выхватил из прицепленных к лямке "разгрузки", все подсумки которой были пусты, боевой нож с зазубринами на обухе клинка, и решительно двинулся к кабине. Ударом ноги он распахнул дверь и довольно оскалился, увидев девушек в летных комбинезонах. Пристроившийся на откидном сидении сбоку Джеймс Уоллес взвился, как пружиной подброшенный - и наткнулся на удар коленом в пах, а затем еще и локтем в скулу. Шумно выдохнув, агент ЦРУ осел на пол кабины, получив несколько ударов ногами в грудь и живот от ворвавшихся следом за своим вожаком боевиков.

- Всем сидеть смирно, - прорычал на ломаном английском Хусейн Шарипов. - Не шевелиться! Слушать меня! С этой секунды только я могу отдавать вам приказы! Вы сейчас же измените курс! Летим в Чечню!

- Я следую полетному заданию!

Командир экипажа взглянула в бешеные глаза чеченского командира, содрогнувшись от того, что увидела там. А Шарипов, за волосы выдернув из кресла борттехника, темнокожую девушку-лейтенанта. Летчица вскрикнула от боли, а боевик сделал неуловимое стремительное движение рукой, так что только сверкнул клинок его ножа, и американка повалилась на пол, хрипя и пуская багровые пузыри. Кровь горячей волной хлынула на грудь из рассеченного от уха до уха горла. Ее резкий металлический запах заполнил не слишком просторную кабину "Геркулеса".

- Ты будешь делать то, что я прикажу, - прошипел Шарипов, поднеся клинок, с лезвия которого капала кровь, к лицу пилота. - Ты же хочешь жить, верно?

- Хорошо, - кивнула летчица, лицо которой окаменело. - Меняем курс на один-девять-ноль.

Чуть завалившись на крыло, тяжеловесный "Геркулес", натужно жужжа двигателями, развернулся. Остальные транспортники повторили этот маневр с задержкой в несколько секунд. Приблизившиеся, было, кряжи Урала начали отдаляться, а впереди, пока еще где-то за горизонтом, замаячили заснеженные хребты Кавказа.

В центре контроля воздушного движения на базе Кэмп-Рейгна в Раменском обнаружили неожиданное изменение курса, и в эфир понеслись встревоженные запросы диспетчеров. Услышав их, Хусейн Шарипов прикрикнул:

- Не отвечать! На связь выходить, только если я скажу! Держать курс!

На земле с недоумением следили за группой "Геркулесов". Прибывший в контрольную башню генерал Мэтью Камински наблюдал за тем, как четыре отметки перемещаются в нижнюю часть экрана радара дальнего обнаружения. Растерянный диспетчер, поедая начальство глазами, докладывал:

- Генерал, сэр, они отклонились от заданного курса, миновав Казань, и теперь направляются на юг. Мы постоянно пытаемся с ними связаться, но все тщетно!

- Дерьмо!

Командующий мотнул головой, пытаясь собраться с мыслями. На чеченцев плевать, хотя и жаль, если они не прибудут в Нижнеуральск, ведь тогда придется снова гибнуть американским солдатам. Но на борту "Геркулесов" американские экипажи, и пилоты не могли исчезнуть бесследно - они или живы, и их можно и нужно спасти, или мертвы, чего нельзя спускать с рук боевикам.

- Американцы, мы захватили самолеты, - неожиданно прозвучал из динамиков хриплый голос со страшным акцентом. - Нам нужен воздушный коридор в Чечню. Не смейте мешать нам!

- Выродки перешли все границы! - Камински ударил кулаком по столу. - Этого нельзя допустить!

Стоявший рядом офицер из ВВС пожал плечами и спокойно предложил:

- На бывших русских аэродромах на полуострове Крым базируются наши истребители. Самолеты постоянно находятся в воздухе, патрулируют воздушное пространство над восточной частью Черного моря. Они достанут эти ублюдков и уничтожат их!

Перехватчики, прожорливые турбины которых жадно поглощали топливо, настигли беглецов севернее Волгограда. Пилот истребителя F-15C "Игл" ВВС США, летевшего над просторами русского Поволжья на высоте десять тысяч метров, вдыхал отдающий резиной воздух, вглядываясь в черные точки далеко на горизонте. Сперва захваченные чеченскими бандитами "Геркулесы" появились на экране бортового радара APG-63(V)2, этакие медлительные жирные мухи, упрямо ползущие на юг. Но, несмотря на четырехкратную разницу в скорости, увидеть невооруженным взглядом свою цель он смог лишь через пятнадцать минут.

Четверка С-130, выстроившись широким фронтом, шла на юго-запад двумя тысячами метров ниже настигавших их истребителей. Провожая их взглядом, командир пары приказал своему ведомому:

- Снижаемся до двадцати пяти тысяч футов. Уменьшить скорость до трехсот восьмидесяти миль в час. Заходим им в хвост. Оружие к бою!

Выполнив маневр, истребители спикировали на беззащитные транспортники, точно хищные коршуны. Выпустив закрылки, американские "Иглы" уменьшили скорость до минимума, уравняв ее со скоростью неторопливых "Геркулесов", сойдясь с ними так близко, что могли уже видеть эмблемы ВВС США, нанесенные на окрашенные в серый цвет фюзеляжи. Щелкнув тумблеров на приборной панели, командир пары снял оружие с предохранителя, убедившись в готовности своего арсенала - автоматической шестиствольной пушки-"гатлинга" М61А1 и восьми управляемых ракет AMRAAM, произнеся в эфир:

- Держать дистанцию две мили! Открыть огонь!

Летчик, которому не так давно приходилось уже сражаться в этом небе, нежно коснулся кнопки пуска ракет. В прошлый раз его эскадрилья, пусть и лишившись половины машин и четырех пилотов, четырех отличных парней, сумела очистить небо от грозных русских истребителей "Фланкер". Нынешняя задача казалась даже проще, чем учебная стрельба на полигоне. Восьмидесятитонные "Геркулесы", двигавшиеся по прямой, опираясь на свои широкие крылья и молотя разреженный на большой высоте воздух лопастями четырех винтов, не могли ни убежать, ни увернуться. Кольцо прицела на индикаторе на лобовом стекле фонаря кабины F-15 замкнулось вокруг крайнего С-130, и летчик утопил гашетку. Автоматическая пушка "Вулкан" выплюнула короткую очередь из своих шести стволов, и между самолетами повисла цепочка алых трассеров.

Находившийся в кабине истребителя пилот видел, как выпущенные им двадцатимиллиметровые снаряды ударили в правую плоскость "Геркулеса", разрывая обшивку и перерубая лонжероны. Крыло отломилось, не выдержав набегающего потока воздуха, и огромный транспортник, беспорядочно кувыркаясь, стал падать, оставляя за собой шлейф обломков и дымный след.

- Вот так, - прошептал пилот истребителя, проводив взглядом уходивший в заднюю полусферу С-130. - Быстро и точно!

Второй самолет оказался в прицеле. Тот, кто сидел за штурвалом, со спокойствием обреченного даже не пытался увернуться, ожидая, когда в обшивку его машины вопьются снаряды.

- Истребители ВВС США, прием, - внезапно раздался в наушниках незнакомый женский голос. - Говорит командир экипажа самолета "Геркулес", капитан Саманта Райт, позывной "Голиаф-два". - Не стреляйте! Мы находимся в заложниках у чеченцев! Вы убьете нас!

- Дьявол!

Рука дрогнула, и палец вновь вдавил гашетку. Пилот рванул рычаг штурвала, разворачивая ставший вдруг каким-то непослушным самолет, и мерцающие багровые шары прошли в нескольких футах от фюзеляжа С-130. В эфире кто-то снова заговорил по-английски, с чудовищным акцентом:

- Американцы, не стреляйте! Нам нужен воздушный коридор до территории Чечни! Никакого эскорта! У нас заложники! Если не подчинитесь нам, они умрут!

- Майк, какого черта? - Ведомый от волнения забыл про позывные. - Мы не можем стрелять по своим!

- У нас приказ! Выполнять! Заложники все равно умрут, когда эти "Геркулесы" приземлятся. Открыть огонь!

- Орел-один, Орел-два, отставить, - внезапно прозвучал голос командира авиакрыла, наблюдавшего за разыгравшейся над приволжскими степями трагедией. - Огонь не открывать! Орлы, возвращайтесь на базу! Прекратить преследование!

Пилот истребителя F-15 выругался, потянув на себя рычаг штурвала и одновременно отдав до упора ручку управления двигателями. Трубины взревели, разгоняя набиравший высоту самолет до сверхзвуковой скорости. Внизу промелькнули крестообразные силуэты продолжавших свой полет к седым вершинам Кавказа С-130.

- Мы будем следить за ними непрерывно, - произнес на командном пункте в Раменском полковник в форме ВВС, обращаясь к командующему. - Над Сочи находится АВАКС Е-3А "Сентри". Дождемся, когда ублюдки сядут, и разделаемся с ними!

- Похоже, чертовы муслимы решили вернуться на родину за счет ВВС Соединенных Штатов. Нужно связаться с командованием дислоцированной в Чечне бригады морской пехоты, пусть готовят теплый прием!

Самолет дальнего радиолокационного обнаружения, мощным бортовым радаром AN/APY-1 просвечивая пространство от Черного до Каспийского моря, сопровождал "Геркулесы" до тех пор, пока они не вошли в воздушное пространство над Чечней. А затем отметки пропали с экранов, заставив операторов РЛС раздраженно выругаться, недоумевая, как могут исчезнуть восьмидесятитонные самолеты.

А в кабине летевшего на бреющем тяжеловесного С-130 командир экипажа обернулась к нависавшему над ней Хусейну Шарипову, почти крича ему в лицо:

- Вы рехнулись! Я не смогу здесь сесть!

Серая лента асфальтового шоссе извивалась внизу, исчезая под брюхом транспортного самолета. "Геркулес", созданный как настоящий "воздушный вездеход", был способен совершать посадку и на худшую полосу, просто на грунт, но дорога слишком часто поворачивала, огибая какие-то возвышенности, чтобы пробег был достаточным для погашения посадочной скорости.

- Ты сделаешь это, - прорычал чеченец. - Сажай самолет здесь! Сейчас!

Джим Уоллес, сжавшийся в углу кабины, крикнул в спину Шарипову:

- Кретин, что ты делаешь? Тебе этого не простят! Как только вы окажетесь на земле, вас уничтожат, затравят, как бешеных зверей!

- Но ты, американец, этого точно не успеешь увидеть!

Стиснув зубы, капитан Саманта Райт обхватила ладонями рычаги штурвала, впившись взглядом в серую полосу дороги, петлявшую меж холмов. Самолет стремительно терял высоту. Покосившись на своего второго пилота, миниатюрную китаянку лейтенанта Чанг, командир экипажа сквозь зубы произнесла:

- Садимся здесь! Воздушные тормоза!

Выдвинувшиеся из пазов на плоскостях щитки врезались в набегающий поток воздуха, увеличивая аэродинамическое сопротивление самолета. Цифры на альтиметре быстро менялись, приближаясь к нулю, а летчица только крепче сжимала штурвал.

- Высота двести футов! Сто! Выпустить шасси!

- Машина! - Второй пилот вдруг вскрикнула, указывая на возникшую впереди помеху. - Грузовик!

Водитель ехавшего из Гудермеса бензовоза едва не умер, когда над его машиной, самую малость не зацепив крышу кабины своими шасси, пролетел громадный самолет. Чеченец ударил по тормозам, высовываясь из окна. Он увидел, как самолет, пузатый транспортник с американскими опознавательными знаками на корпусе, коснулся шасси дорожного покрытия с громким скрежетом, подпрыгнул, снова снизился и вот уже он катится по дороге в клубах пыли и выхлопных газов, бьющих струями из четырех моторов.

Раздавшийся над головой гул заставил чеченца-водителя выпрыгнуть из кабины и кинуться к придорожному кювету. Скатившись вниз по каменистому склону, он увидел, как величаво заходит на посадку еще один самолет, а два других кружили над равниной, дожидаясь своей очереди.

Казавшийся с земли настоящей громадиной "Геркулес", между тем, окончательно остановился, замерев серой рукотворной горой посреди дороги. Хусейн Шарипов встал с кресла, где прежде располагалась девушка-бортмеханик, тело которой каталось по полу, оставляя кровавые мазки.

- Открывай грузовой люк!

Саманта Райт послушно выполнила очередной приказ, а через мгновение, перехватив привязные ремни парой взмахов ножа, чеченец вырвал ее из кресла. Летчица взвизгнула:

- Гребаный чурка! Что ты делаешь?!

- Пора тебе узнать свое место!

Выйдя из кабины пилотов в грузовой отсек, полевой командир крикнул так, что его голос эхом разнесся по гулкому "чреву" самолета:

- Братья, мы вернулись на землю предков! Вы многое пережили, много раз рисковали своими жизнями и заслужили награду. Эта женщина - ваша, как и те, что остались в кабине! Пусть узнают, что такое настоящие джигиты!

Боевики зарычали и завыли по-звериному. Шарипов бросил американскую летчицу в толпу, и к ней протянулись десятки рук. С треском разошелся по швам летный комбинезон, визг девушки потонул в восторженных воплях двуногих хищников, спешивших скорее дорваться до сладкой и податливой женской плоти, по которой они уже успели истосковаться. Кто посообразительнее, протиснулся мимо командира, торопясь проникнуть в кабину. Джим Уоллес встал на пути боевиков. Первого агент ЦРУ свалил хуком справа, так что голова чеченца с гулом ударилась о переборку. Второй нарвался на удар ногой в пах, и, скрючившись, повалился под ноги американцу. Но охваченных похотью бандитов было больше. Уоллеса свалили и принялись избивать, пока тот не затих, а потому уже занялись членами экипажа "Геркулеса", не имевшими шансов против нескольких десятков крепких мужиков.

Не обращая внимания на рычание своих бойцов и крики насилуемых американок, жить которым оставалось считанные минуты, Хусейн Шарипов легко сбежал по опущенной на землю аппарели, увидев, как заходит на посадку, исчезая за поворотом, еще один транспортник. Рядом, открыв рот и сбив на затылок шапку, стоял, глядя в небо, водитель бензовоза. Двинувшись к нему, чеченский командир окликну земляка:

- Эй, брат, ты откуда? Подойди сюда! Тебя как зовут?

Водитель с опаской глянул на облаченного в американский камуфляж бородача, лицо которого было изуродована багровыми рубцами недавно заживших шрамов, но, неуверенно приблизившись, ответил:

- Я Ваха из Гудермеса. Везу бензин для Султана Цараева.

- Знаешь его? Я должен его найти!

- Я могу тебя отвезти!

- Да, и поскорее! нужно собрать всех братьев! Теперь Чечня станет по-настоящему свободной! Вышвырнем неверных или убьем их всех! Я вернулся, чтобы вести Священную войну!

Чеченский полевой командир обвел взглядом привычный, но уже порядком подзабытый пейзаж. Далеко на горизонте угадывались склоны Кавказа, нависавшие многокилометровой стеной над окрестными городами и аулами. Его земля, за которую Хусейн Шарипов был готов биться до смерти, не щадя ни себя, ни врагов.

Глава 5

Саудовская Аравия - Персидский залив - Вашингтон, США

25 ноября

Тяжелый армейский грузовик М36 ехал по пустому шоссе, серой полосой прорезавшему безлюдную пустыню. В Саудовской Аравии было многое, чего не было у соседей королевства, в том числе отличные дороги, служившие безо всякого ремонта по многу лет. И потому машина шла ходко, ровно, под свист укрытого под капотом стасорокасильного дизеля. Она была окрашена в песочно-серый цвет, как любая стандартная техника королевской армии, и даже тот, кто сидел в ее кабине, худощавый курчавый парень с крючковатым носом, был одет в форму саудовского пехотинца и носил сержантские нашивки. Перед грузовиком, метрах в ста, ехал "Хамви", тоже в пустынном камуфляже. Его водитель и двое пассажиров тоже носили форму вооруженных сил Саудовской Аравии. Но все это являлось не более чем маскарадом, рассчитанным на случайных зрителей.

Полковник Корпуса стражей исламской революции Нагиз Хашеми, лежавший на полу укрытого брезентовым тентом кузова, напряг все мышцы и разом расслабил их, почувствовав, что в тело будто разом вонзили тысячи тоненьких иголок. Диверсант, сейчас тоже облаченный в униформу саудовского солдата, выругался вполголоса, поморщившись от досады - если мышцы слишком сильно затекут, он не сможет стрелять так быстро и метко, как это должно будет делать.

Бросив взгляд на лежавший слева навигатор GPS, Нагиз произнес, обращаясь ко второму человеку, с которым полковник уже час делил душное, пропахшее соляркой, нутро грузовика:

- Приготовься, Махмуд. До цели десять километров. У нас есть еще шесть минут.

Синхронно диверсанты коснулись своего оружия. Все необходимое снаряжение иранцы получили прямиком со складов Королевских Сухопутных войск стараниями генерала бин-Зубейда, командира королевских "коммандос", мстившего за своего казненного друга. Но даже подписавшие себе смертный приговор сотрудничеством с врагом королевства саудовские офицеры не должны были знать, что Нагиз Хашеми привез с собой оружие особого рода.

На полу, опираясь на сошки, стояли снайперские винтовки с длинными толстыми стволами, увенчанными массивными насадками дульных тормозов-пламегасителей, продольными ребрами на ствольных коробках и регулируемыми по длине прикладами, чтобы их можно было подогнать под кондиции конкретного стрелка. Австрийские HS-50 калибра 12,7 миллиметров фирмы "Штейр", признанного лидера производства стрелкового оружия, были закуплены Исламской Республикой в небольшом количестве сравнительно недавно. Их наличие не афишировалось, вместо этого на всех открытых выставках демонстрировали монструозную "Шахер" местной разработки, но для предстоящей акции Хашеми выбрал действительно надежный инструмент.

Находившиеся в кузове люди не могли видеть, как следовавший впереди "Хамви" прибавил ход, но зато почувствовали, как их грузовик понемногу сбавляет скорость. Это было сигналом. Отведя назад затвор, Нагиз Хашеми вложил в ствол увесистый длинный патрон. Махмуд, точно зеркальное отражение, повторил действия командира. Единственным недостатком мощного "штейра" было то, что винтовка являлась однозарядной, но когда дистанция между стрелком и его противником превышает тысячу метров, с этим можно было смириться.

Хусейн, тот самый "сержант", что управлял сейчас грузовиком, чуть притормозил на повороте, и Нагиз Хашеми, сдвинув в сторону панель в деревянном борту, сквозь узкую, едва ладонь просунешь, щель смог увидеть цель своего путешествия.

За поворотом, всего в километре начиналась особо охраняемая территория - военно-воздушная база Принц-Султан. Именно здесь, посреди безжизненной и безжалостной пустыни, раскинулся настоящий город, в котором с недавних пор размещался самый многочисленный в Королевстве контингент Морской пехоты США. Каждые пятнадцать-двадцать минут с аэродрома взлетал или садился самолет или вертолет с надписями MARINES на серых бортах. Здесь, в самом сердце королевства, неверные, точно ядовитые змеи, свили себе гнездо, собираясь с силами для смертельного броска на ничего не подозревающую жертву. И здесь же, среди барханов, обдуваемых жарким ветром-самумом, предстояло воплотиться решающему и самому ответственному этапу операции "Гнев Пророка", уже охватившей полмира, от Персидского залива до Атлантики.

Полковник покосился на своего напарника, увидев, как тот, закусив губу от напряжения, впивается ладонями в пластик приклада винтовки. Уловив на себе взгляд командира, Махмуд прошептал, словно кто-то мог услышать его сейчас:

- Я готов!

Прильнув к мощному оптическому прицелу и прижавшись к упору-"щеке" на прикладе, Нагиз изучал свою цель - пропускной пункт, на котором несла вахту целая дюжина американцев, морских пехотинцев. Им, полностью экипированным, в касках, бронежилетах, обвешанным подсумками с магазинами, было намного хуже, чем иранцам, укрытым от палящего солнца брезентовым полотнищем. Часовые постоянно прикладывались к флягам, сплевывая себе под ноги. Но не люди привлекали внимание полковника - на въезде на территорию базы, за невысоким бруствером из мешков с песком, возвышался восьмиколесный бронетранспортер LAV-25, нацеливший на пустое шоссе, уходящее за горизонт, тонкий ствол автоматической пушки "Бушмастер", спаренной с пулеметом. И здесь же стоял массивный "Хаммер" в пустынном камуфляже, на крыше которого, на турели, был установлен короткоствольный автоматический гранатомет "Марк-19".

Дверцы внедорожника были распахнуты, демонстрируя его пусто нутро, а вот из люка бронемашины торчала чья-то голова, утопавшая в глубоком сферическом шлеме. Остальные члены экипажа находились снаружи, рядом с часовыми, предпочитая палящее солнце и горячий ветер, порывами прокатывавшийся над пустыней, духоте боевого отделения своего БТР, но могли занять свои места в несколько мгновений. Этому Нагиз Хашеми и должен был помешать.

- Сначала нужно вывести из строя технику, - приказал полковник. - Махмуд, твоя цель - "Хаммер". Я уничтожу БТР. Потом добьем солдат, тех, кто выживет.

Второй диверсант кивнул, снова приникнув к прицелу своей могучей винтовки. Тем временем "Хамви" с опознавательными знаками армии Саудовской Аравии притормозил, не доезжая метров тридцать до пропускного пункта, и из него выбрался человек в форме национального гвардейца, неторопливо двинувшись навстречу подобравшимся при его появлении часовым. Вот он приблизился метров на десять, навстречу шагнул один из морских пехотинцев - а через миг американца начали умирать.

Ганнари-сержант Морской пехоты США Стивен Доббс чувствовал, что еще немного - и он сварится заживо, прямо здесь, на своем посту, на чек-пойнте базы Принц-Султан. Видя над собой только блеклое, будто выгоревшее небо, сложно было поверить, что в родном Иллинойсе каждый день идет снег. Столбик термометра упорно держался у отметки "тридцать" по Цельсию, и если в помещениях было еще терпимо, тем более, при работающем кондиционере или хотя бы обыкновенном вентиляторе, то под открытым небом становилось хуже, наверное, чем в адском пекле. Глаза щипало от пота, струившегося из-под каски по лбу, по щекам, стекавшего по шее за воротник, отчего форма уже насквозь промокла, а кожа зудела от выступившей соли. На зубах скрипел песок - он был здесь повсюду, в этой чертовой пустыне.

Доббс, как и остальные парни из его отделения, заступившие на пост два часа назад, нес службу в полной экипировке, готовый вступить в бой в любую секунду. На голове - кевларовая каска, ставшая для морпеха сейчас чем-то вроде кастрюли-скороварки, в которую он добровольно засунул собственную голову. Грудь сжимала кираса легкого бронежилета, поверх которого в подсумках модульной подвесной системы MOLLE болтались запасные магазины, гранаты, прочие мелочи. Самой важной из них сейчас была опустевшая на две трети фляжка - именно от ее наличия, а не от патронов, зависела боеспособность морских пехотинцев, сменивших пусть тесные, но вполне комфортные кубрики универсального десантного корабля, и сейчас бороздившего воды Персидского залива не так далеко отсюда, на эту проклятую пустыню.

- Чертова сковородка! - Стивен Доббс выругался, зло сплюнув себе под ноги. - В аду, наверное, и то приятнее! С радостью бы там отдохнул, черт возьми!

- Идиот! - Капрал Фернандо Манчино, первый номер пулеметного расчета, оторвался на секунду от своего FN M240D, с которым заботливо возился, не обращая внимания ни на жару, ни на что иное вокруг себя. - Дьявол, не каркай!

Установленный на треножном станке пулемет, укрытый за невысоким бруствером из мешков с песком, вполне способных защитить от близкого разрыва гранаты, или остановить выпущенную даже с близкой дистанции очередь из "калашникова", смотрел раструбом пламегасителя на пустое шоссе, уходившее за горизонт, растворяясь в колышущемся мареве раскаленного воздуха. Кроме М240 туда же были направлены стволы пушки могучего LAV-25 и автоматического гранатомета, установленного на "Хаммере". Но мгновенно открыть огонь могли только пулеметчики, не оставлявшие свой пост несмотря ни на что. Остальные морпехи, в том числе и экипаж бронемашины, укрывались от жары под брезентовым тентом.

Контрольно-пропускной пункт на въезде на территорию базы, форпоста американских сил на Аравийском полуострове, был оборудован так, что морпехи, успевшие побывать в Ираке - таких здесь оказались считанные единицы - только плевались. Поперек дороги - пара бетонных блоков, проезжая меж которых, приближающимся машинам пришлось бы сбавлять скорость, становясь хорошими мишенями. Это было неплохо, если не считать, что по обе стороны дороги - гладкая, как стол, пустыня. Сама база была обнесена забором из колючей проволоки, но порвать его не слишком сложно. Ни о каких минных полях по периметру не было и речи - не хватало еще, чтобы какой-нибудь безграмотный бедуин, не умеющий читать ни по-арабски, ни, тем более, по-английски, подорвался бы здесь. А сами часовые были кое-как укрыты только от палящего солнца, но никак не от огня гипотетического агрессора.

- Проклятье! - Доббс снова выругался, посмотрев вверх - ни облачка на небе, черт возьми, да и не бывает их здесь, облаков - и в который уже раз отцепил фляжку. Встряхнул ее - что-то еще плещется внутри, но, кажется, до конца смены воды точно не хватит. Ну как тут не сказать: - Проклятье!

- Не глотай, сержант, - произнес негромко Манчино, любовно перебиравший снаряженные в ленту патроны, весело блестевшие на солнце. - Только потом прошибет. Прополощи рот и сплюнь! И так каждые десять минут бегаешь отлить! А кто тогда будет нас охранять?

Фернандо Манчино был ветераном, повоевав и в Ираке, и в Афганистане, пусть и не долго, к нему прислушивались и старшие по званию, попавшие сюда, в эту проклятую страну, из "учебки" Туэнтинайн-Палмз, и знавшие о том, что такое война, только по книгам и рассказам инструкторов. Но сейчас Доббсу на это было плевать.

- Пошел к черту, капрал! - И ганнери-сержант сделал большой глоток, чувствуя, как теплая, уже почти горячая вода стекает по пересохшему горлу.

- Есть движение! - Один из морпехов выпростал руку к горизонту, указывая на приближающийся столб песчаной пыли, неизменно сопровождавший здесь любое транспортное средство, движущееся хотя бы чуть быстрее, чем бедуинский верблюд.

- По местам! - приказал немедленно подобравшийся Доббс, взяв наперевес карабин М4А2 и передвинув рычажок предохранителя в положение "огонь одиночными".

- Это саудовцы! - глазастый моряк увидел на бортах вырвавшегося из-за песчаной завесы "Хаммера" местные эмблемы. - Саудовская армия!

- Это Национальная гвардия, - поправил Доббс, будто это имело какое-то значение. - Они тут сами по себе.

Желто-коричневый М1025А2 "Хаммер" - бронированная версия с пулеметной турелью на крыше - приближался, причем, не снижая скорость. Визиты местных военных были редкостью для американцев - после казни заговорщиков, содержавшихся именно здесь, на базе Принц-Султан, саудовцы окончательно уступили эту территорию чужеземцам. Потому, увидев чужой "Хаммер", Стивен Доббс насторожился.

- Внимание!

Морские пехотинцы, уже взявшие наперевес оружие, рассредоточились, готовые открыто огонь в упор по приближавшемуся "Хаммеру". Лязгнул затвор пулемета - это капрал Манчино изготовился к бою, поводя стволом своего М240. В этот миг "Хаммер" все же сбросил скорость, аккуратно вписавшись между двумя бетонными "надолбами", прикрывавшими подъезды к базе.

- Эй, стоять, - Доббс выступил вперед, опустив карабин стволом вниз и предупреждающе вскинув левую руку. - Выйти из машины! Назовите себя!

Внедорожник притормозил, и из него выбрался наружу заросший густой щетиной араб - в камуфляже и сбитом на затылок берете, с кобурой на правом бедре, сдвинутой чуть вперед, на живот.

- Майор Аль-Хассем, Национальная гвардия Саудовской Аравии, - представился араб по-английски, с ужасным акцентом. - У меня сообщение для вашего начальства. Кто здесь старший?

- Я ганнери-сержант Доббс, Корпус Морской пехоты США. Все, что хотите сказать, можете сказать мне, майор!

- Мне нужен ваш офицер! Это очень важно и очень срочно!

Саудовский майор двинулся навстречу Доббсу, и сержант успел понять, что с этим парнем что-то не так. Если катившийся по лицу пот, прилипший к телу потемневший от влаги китель, еще можно было списать на жару - и это при том, что каждая местная машина обязательно оснащалась кондиционером, а иначе тут никак! - то лихорадочно блестевшие глаза и странную бледность климатом объяснить было уже сложнее. К тому же существовали инструкции, но, с другой стороны, перед сержантом был представитель дружественных сил, да и, в конце концов, они, американцы, никого здесь не завоевывали, они явились, чтобы помочь, так что ждать угрозы может только параноик. Но этот парень, саудовец, был явно не в себе, продолжая неторопливо шагать вперед.

- Стоять! - приказал злой на самого себя, на овладевшую им растерянность сержант, положив правую ладонь на рукоятку карабина М4А2 - теперь он мог вскинуть оружие и произвести выстрел за секунду, не больше. - Что вы хотите сообщить?

- Неверные псы! Сдохните! Аллах Акбар!!!

Араб оказался мастером. Пока Доббс, ошарашенный выкриком, поднял карабин, его противник успел выхватить из кобуры массивный "Браунинг Хай Пауэр", и прежде чем американский сержант выстрелил - дважды нажал на спуск.

Две пули ударили Стивена Доббса в грудь, свалив его на землю, выбив воздух из легких. Уже падая, американец все же выстрелил - не прицельно, палец непроизвольно вдавил спусковой крючок. Он был еще жив, отделавшись, в худшем случае, отбитым нутром и парой сломанных ребер - кевлар с керамическими вставками задержал выпущенные в упор пули. Неуклюже ворочаясь на земле, Доббс попытался встать, а араб уже пробежал мимо, не обращая на эти потуги ни малейшего внимания. Морпехи на посту замешкались всего на секунду, а когда пришли в себя - человек в форме саудовской Национальной гвардии стоял в паре футов от них.

- Огонь!!!

Фернандо Манчино нажал на гашетку пулемета, чувствуя, как вздрогнул, выплюнув первую порцию свинца, тяжелый М240, и в тот же миг наперебой затрещали карабины и винтовки опомнившихся моряков. Но прежде, чем рой пуль разорвал в клочья нападавшего, тот успел одним движением пальца замкнуть цепь электродетонатора, зажатого в левом кулаке, и взрывная волна смела американцев.

Диверсант-смертник был настоящей "ходячей бомбой", причем бомбой направленного действия. На груди его были укреплены брикеты пластиковой взрывчатки, в которые подрывник вдавил шурупы, шарики от подшипников, рубленые гвозди. Но взрыв оборвал жизни не всех часовых - все же два килограмма "пластита" С-4 под одеждой, это не так уж много. Хватало легко раненых, а многие были только лишь контужены, чтобы придти в себя, им требовалось не так много времени. Но у людей, катавшихся по земле, сжимая головы, не было больше ни секунды.

Двигатель "Хаммера" с затейливой арабской вязью, тянувшейся по обоим бортам, победно взревел, и внедорожник, сорвавшись с места, влетел на территорию американской базы. Сумевший кое-как подняться на ноги ганнери-сержант Доббс оказался как раз на пути кровожадно рычавшего джипа. Отступить в сторону, сделать хотя бы шаг, морской пехотинец не успел. Радиаторная решетка "Хаммера", похожая на злобно оскаленную пасть, врезалась ему в живот, вмяла внутрь ребра, осколки которых пронзили сердце и легкие, а затем потом по тому, что еще подавало признаки жизни, проехала пара колес, перемалывая плоть и кости в кровавую кашу.

Сигналом к действию для Нагиза Хашеми был взрыв на пропускном пункте. Американцы, хотя и делали вид, что готовы к бою, расслабились - отсутствие реальной опасности всегда скверно действует на дисциплину. Обманутые формой и опознавательными знаками, они слишком близко подпустили к себе "Хаммер", всего полчаса назад и впрямь принадлежавший Национальной гвардии Саудовской Аравии, но теперь захваченный боевиками "Хезболлы" - прежние его хозяева лежали где-то в придорожной канаве с прострелянными черепами и перерезанными глотками.

Исмаил бин-Зубейд, между присягой и верностью тому, кому был обязан жизнью, выбравший последнее, постарался на славу для Хашеми и его бойцов. Палестинские террористы, получившие форму саудовской гвардии - та, что была на настоящих гвардейцах, пропитавшаяся кровью, точно не годилась - подобрались достаточно близко к американцам, лишив их минимального запаса времени. Смертник, живая бомба, привел в действие адский механизм, отправившись к Всевышнему в компании полудюжины "кафиров", а джип, в котором оставалось еще двое, ворвался на базу. В этот момент полковник Корпуса Стражей Исламской революции открыл огонь.

Выжав до конца спусковой крючок "штейра", Хашеми ощутил привычный толчок приклада в плечо. Звук выстрела оглушил несмотря на мощный многокамерный дульный тормоз, а через секунду вольфрамовый сердечник подкалиберной бронебойной пули M903 SLAP с лязгом ударил по броне. Нагиз целился в башню LAV, из которой торчала голова американца. Когда прогремел взрыв, морской пехотинец инстинктивно нырнул под броню, и его голова как раз оказалась на линии огня, лопнув веером кровавых брызг, когда в нее ударил двадцатиграммовый кусочек металла, разогнанный до сверхзвуковой скорости.

Рывком отведя назад затвор и увидев, как выскакивает пустая гильза, иранец вложил заранее припасенный патрон, толкнул рукоятку вперед и, замерев на миг, снова выстрелил. Вторая пуля угодила под башню бронемашины, заклинив ее. А тем временем Махмуд, стрелявший, пожалуй, точнее и быстрее, чем его командир, первым выстрелом разбил турель с гранатометом на крыше "Хамви", а вторым разрушил его двигатель.

- Прикрывай машину, - крикнул Нагиз Хашеми. Какая-то часть его сознания, наследие древних предков-номадов, была охвачена азартом боя, но часть сознания сохраняла кристальную ясность, отмечая любые изменения мгновенно. - Огонь по солдатам!

Взрыв не убил всех часовых - глупо было бы на это рассчитывать. "Хаммер" только въехал на территорию базы, а какой-то морской пехотинец уже подхватил с земли пулемет, едва не запнувшись о змеившуюся под ногами ленту, и развернулся вслед джипу. В спину этого неверного Нагиз Хашеми и послал следующую пулю.

Не имея снайперских патронов стрелять за километр по такой малой цели, как человек, да еще и подвижной - это лотерея, здесь законы баллистики уступают место везению и чутью стрелка. И оно не подвело иранского диверсанта. "Штейр" содрогнулся, выплевывая каплю раскаленного металла, а через секунду американец завалился лицом вперед, когда пуля вошла ему в спину, пройдя навылет и разорвав грудь.

Другой морпех, опустившись на колено, вскинул свой карабин М4А2, открыв огонь по бронированному джипу, и полковник Корпуса Стражей исламской революции видел, как пули высекли фонтаны искр - броня надежно защищала экипаж от такой угрозы, и контуженный, может быть, даже раненый боец только зря тратил патроны. Но еще двое американцев, спотыкаясь и мотаясь из стороны в сторону, уже бежали к бронетранспортеру, призывно распахнувшему люки, а от огня его автоматической пушки М242 калибра двадцать пять миллиметров "Хаммер" не спасло бы даже чудо.

Чуть довернув утяжеленный пламегасителем ствол, полковник Хашеми вновь плавно потянул спусковой крючок. Резкий толчок отдачи в плечо - и пуля устремилась к намеченной цели.

- Шайтан!!!

Нагиз Хашеми промахнулся - пуля лишь выбила крошево у ног американца. Тот упал от неожиданности, вновь вскочил, а его товарищ уже карабкался на броню LAV-25. Нагиз Хашеми почти не целился, понимая, что времени нет, что он проигрывает - но руку своего верного воина направлял, наверное, сам Аллах. Очередная пуля попала точно, и голова американца взорвалась фонтаном кровавых брызг.

- Аллах Акбар! - выдохнул полковник, взяв на прицел заметавшегося в панике неверного, единственного, оставшегося в живых.

Американец, почувствовавший, наверное, что на него охотится снайпер, замер лишь на мгновение - и прилетевшая с километровой дистанции бронебойно-зажигательная пуля оторвала ему левую ногу.

- Слева, у пакгауза, - прокричал тревожно не успевавший зарядить свое оружие Махмуд, вокруг которого тоже каталось уже немало стреляных гильз. - Джип!

Управляемый людьми Хашеми "Хаммер" мчался меж казарм, и один из боевиков, распахнув люк в широкой крыше внедорожника, встал к пулемету. Американцы, еще не понявшие, что произошло, бежали к чек-пойнту, многие - без оружия. Бежали, и падали, сметенные очередями из мощного "браунинга" пятидесятого калибра, ударившего в упор по незащищенным людям. Пулеметчик понимал, что его минуты сочтены, и не экономил боекомплект. Нагиз Хашеми видел, как падали сбитые выстрелами фигурки в камуфляже, как тяжелые пули отрывали руки и ноги, буквально перерубая конечности.

"Хаммер", огрызавшийся огнем, мчался, сбивая оказавшихся на его пути американцев. Морпехи тоже начали стрелять в ответ из винтовок и карабинов, однако легкие пули калибра 5,56 миллиметра только оставляли царапины на его бронированных бортах и лобовых стеклах. Но из-за какой-то казармы уже выруливал на перехват точно такой же "Хамви", отличавшийся только рисунком камуфляжа да тем, что на крыше его, в самой настоящей башенке, был установлен трехствольный пулемет GAU-19/A, и стрелок уже разворачивал свое оружие.

Нагиз Хашеми, получив целеуказание, нашел цель за секунду. Перекрестье прицельных нитей легло на лобовое стекло американской машины, там, где полагалось быть водителю, и полковник, не колеблясь, нажал на спуск. Винтовка чуть вздрогнула, отдача, несмотря на дульный тормоз, оказалась такой, словно конь в плечо лягнул, а грохот выстрела был столь силен, что в ушах звенело еще несколько минут, а все звуки доносились, словно через толстый слой ваты. Но дело было сделано - бронебойная пуля калибра 12,7 миллиметра пробила слой прозрачной брони, разнеся голову водителя, и неуправляемая машина протаранила группу поддавшихся панике морпехов, врезавшись в стену казармы.

Полковник торопливо перезарядил винтовку. Целей хватало - свободные от вахты моряки бежали в укрытие, спеша добраться до своего оружия, а те, кто находился в карауле в момент атаки, напротив, пытались оказаться на пути "Хаммера", остановить его, выигрывая время для своих товарищей.

Хашеми перестал чувствовать толчки приклада в плечо, онемевшее от боли. Пулю за пулей он посылал в толпу своих врагов, видевших угрозу только в джипе, и не замечавших ничего более. Разогнанные пороховыми газами в стволе "Штейра" до тысячи метров в секунду, свинцовые конусы, разя на километр, навылет пробивали защищенные кевларом тела, прошивая титановые пластины бронежилетов. Почти ни один выстрел не был сделан напрасно.

- Справа гранатометчик! - крикнул Махмуд, вновь первым заметил опасность.

- Они должны добраться до цели!

На базе быстро приходили в себя - морская пехота не зря считалась элитой, во всех войнах первой вступая в бой. Прошло не больше полуминуты с начала атаки, а по взбесившемуся "Хаммеру" уже вели огонь десятки стволов. Нагиз Хашеми делал все, чтобы расчистить путь своим братьям, выбивая самых опасных противников. Американец, выскочивший из казармы, встав в полный рост, вскинул на плечо раструб реактивного гранатомета, целясь в корму "Хаммера" - и умер, когда тяжелая пуля ударила его в бок, швырнув обмякшее тело на забрызганный чужой кровью, усыпанный еще дымящимися гильзами асфальт.

Бронированный внедорожник выскочил на летное поле, и пулеметчик развернул ствол "браунинга" в сторону вертолета. Тяжелый транспортный СН-53Е "Супер Стэльен", стоявший в окружении многочисленных "Кобр" и "Ирокезов", только прибыл на базу. И сейчас по опущенной на бетон аппарели взад-вперед бегали разгружавшие его морские пехотинцы. Пулеметная очередь струей раскаленного свинца брызнула на сталь обшивки фюзеляжа. Бронебойно-зажигательные пули Mk.211 Mod.0 пятидесятого калибра прошивали оказывавшиеся на траектории их полета человеческие тела, разрывали их напополам, с лязгом ударяясь в металл, пока на пути одной из них не оказался топливный бак геликоптера.

Сила взрыва была такова, грузовик под иранцами заходил ходуном. В небо ударил фонтан огня, опадая мириадами пылающих брызг, сыпавшихся на оглушенных, контуженных людей. Громадный "Сикорский" подбросило в воздух, опрокинув на бок - и на нескольких сбитых с ног ударной волной морпехов, так и не успевших придти в себя. Остальных, тех, кто оказался чуть дальше от вертолета, избежав огненного водопада, просто оторвало от земли, раскидав в беспорядке по бетонным плитам, точно тряпичные куклы. Заодно горящие куски обшивки СН-53 пробили цистерну стоявшего неподалеку заправщика, и хлынувшее из рваных дыр топливо вспыхнуло, растекшись по взлетной полосе огненной рекой, в которой барахтались, истошно крича, заживо сгоравшие моряки.

Оставляя за собой разрушения и трупы, "Хамви" диверсантов мчался по военной базе, петляя между построек. Но противников было слишком много, плотность огня усиливалась с каждой секундой. Какой-то офицер палил с двух рук из табельной девятимиллиметровой "Береты-92", словно ее тупоголовые пули могли пробить броню "Хаммера. Рядом молотил длинными очередями пулеметчик с "Миними", трещали автоматические карабины.

Боевик, стоявший у турельного "Браунинга", так и не успел добить заправленную в пулемет ленту, когда его настиг целый рой пуль. Но водитель, защищенный от автоматного огня броней, рвался к цели и видел, как приближающаяся стена казармы заслоняет собой весь мир.

- Прорвались, - пошептал Хашеми, чувствуя, как слезы текут по его щекам. - Слава Всевышнему, они прорвались!

Машина врезалась в преграду, и водитель привел в действие заряд взрывчатки. Мощи трехсот килограммов пластиковой С-4 хватило, чтобы снести до основания строение, в котором еще находилось немало морских пехотинцев, разбуженных перестрелкой. Среди пламени метались, крича от боли, размахивая руками, падая на землю, катаясь в тщетных попытках сбить грызущий их тела огонь, и, наконец, затихая, американские морские пехотинцы. Раненые и контуженные, валявшиеся в сотне метров от места взрыва, кое-как пытались отползти прочь, а навстречу им уже спешили санитары, пожарные - все те, кто должен был сейчас оказаться на месте катастрофы, и от кого толку уже не было.

- Аллах! - воскликнул Нагиз Хашеми, когда огненный столб вырос над авиабазой.

- Мы сделали это, - воскликнул Махмуд, через свой прибор наблюдения видевший происшедшее на летном поле во всех деталях. - С нами Аллах!

- Всевышний не перестанет испытывать нас! Но мы можем еще сделать многое, что угодно Ему!

Водитель грузовика, утопив в пол педаль газа, вывернул "баранку", и машина, до которой никому на разгромленной американской базе не было дела, двинулась на полной скорости прочь, чтобы, преодолев с десяток километров, съехать с шоссе, углубляясь в пустыню. Когда грузовик затормозил, диверсанты спрыгнули из кузова, и Нагиз Хашеми приказал:

- Все оставляем здесь! Снимайте форму!

Махмуд, с сожалением бросив прощальный взгляд на надежный "Штайр", покоривший его своей точностью и смертоносной мощью, принялся стаскивать с себя промокшую от пота форменную рубашку, пропитавшуюся пороховыми газами.

- Поспешите, - поторопил своих бойцов полковник, уже переодевшийся в гражданское. - Сегодня умрут многие наши братья, принося себя в жертву Всевышнему, но вы должны жить, чтобы продолжить Священную Войну!

Хашеми сорвал брезентовый тент с укрытой среди барханов машины, на которую диверсантам предстояло поменять свой уже "засвеченный" транспорт. Потертая, но еще вполне резвая "Тойота"-пикап была замаскирована так искусно, что уже с двадцати шагов ее невозможно было различить разглядеть. Трое иранцев торопливо забрались в пропахший разогретой кожей салон. Севший на водительское место Нагиз Хашеми повернул ключ зажигания, услышав ровный гул. Двигатель запустился почти мгновенно, уверенно взревев под капотом. Колеса провернулись, взрыв протекторами песок, и пикап сорвался с места, резво взлетев на невысокий бархан. Оттуда, с высоты, было видно шоссе, то самое, что вело к базе Принц-Султан. И Нагиз Хашеми смог рассмотреть у самого горизонта вереницу джипов и боевых машин, направлявшихся как раз к авиабазе.

- Это саудовцы, - взволнованно произнес Махмуд, не отрывая взгляд от приближавшихся желто-коричневых бронемашин "Брэдли". - Они нас заметят!

- Не сейчас, - отмахнулся полковник, не спешивший, в прочем, трогаться. - Им не до нас! Арабы спешат помочь американцам, а те, надеюсь, еще не настолько пришли в себя, чтобы сперва подумать, а уж потом жать на курок!

Колонна прошла мимо, не снижая скорости. С визгом пронеслись "Хаммеры", прогрохотали бронетранспортеры, и лишь когда они исчезли в клубах песчаной пыли, Нагиз Хашеми медленно двинул "Тойоту" на шоссе. Он начал эту войну, но не был намерен становиться одной из ее жертв.

Хлопок взрыва потерялся в стоявшем над авиабазой шуме, так и не проникнув внутрь штабного помещения. Но когда снаружи внезапно раздалась беспорядочная стрельба, когда разом "заговорило" несколько стволов, в том числе и тяжелые пулеметы, командир батальона морской пехоты, дислоцировавшегося на Принц-Султан, не стал ждать доклада дежурного офицера.

С тех пор, как полковник Фредерик Питерс очутился в Афганистане, он стал больше руководствоваться инстинктами, нежели чем здравым рассудком. Готовность к нападению не покидала его уже который год, стоило только покинуть американскую землю, очутившись среди каких-нибудь туземцев. Здесь, в Саудовской Аравии, он и его люди не должны были воевать, они просто демонстрировали здесь американский флаг, заставляя местных вспомнить об интересах США в этом краю. Но сейчас, когда за окнами шел бой, сработали рефлексы.

Полковник не расставался с оружием ни на мгновение - и сейчас его пояс оттягивала открытая кобура со штатным девятимиллиметровым пистолетом М9, в магазине которого были уложены один к одному пятнадцать патронов. Но этого было уже недостаточно, стоило прислушаться к яростной пальбе. Питерс сорвал со стены карабин М4А2 с примкнутым подствольным гранатометом М203, в стволе которого, в нарушение всех существующих правил безопасности, находилась осколочная граната, и, на ходу передергивая затвор, выкатился из своего тесного кабинета, нос к носу столкнувшись с дневальным.

- Какого черта происходит, капрал?!

- Полковник, сэр, - моряк кричал в лицо своему командиру, стоя в шаге от него. - Сэр, нападение на базу! "Хаммер" с опознавательными знаками саудовской гвардии прорвался через чек-пойнт!!! Мы атакованы!!!

- Саудовцы?! Сукины дети!!!

Для того чтобы возненавидеть мусульман, арабов, всяких азиатов, Фредерику Питерсу пришлось всего лишь провести в Афганистане пару месяцев, и теперь, прибыв на Аравийский полуостров, он не ждал ничего хорошего от местных, сколько бы командование не напоминало, что арабы - это союзники, которым требуется их, американцев, помощь. Полковник сделал для себя простой вывод - любой мусульманин только тогда может быть хорошим, честным и дружелюбным, когда находится на прицеле и пары морпехов. Сейчас Питерс и его люди расслабились, и саудовцы своими действиями лишь подтвердили этот постулат.

- Объявить тревогу! Занять оборону по периметру базы! Авиацию - в воздух!!!

Последний приказ выполнить не удалось - как раз в этот самый миг что-то грохнуло в стороне, где располагались взлетные полосы, и пол под ногами офицеров задрожал мелкой дрожью.

- Что за черт?!

- Сэр, - капрал выглядел испуганным - в отличие от полковника ему впервые довелось оказаться в бою, и царившая вокруг суматоха лишила моряка остатков выдержки. - Не могу знать, сэр!

- Так выясни это, молокосос, твою мать! - сорвался Питерс. - Живо!!! Подобрал сопли, и бегом марш выполнять приказание!!!

Выглянув в окно, офицер увидел столб черного дыма, поднимающийся в той стороне, где находилась стоянка авиационной техники, выругавшись:

- Дьявол!

В этот миг невдалеке прогремел еще один взрыв, и пол под ногами Питерса вздыбился. Придя в себя, полковник понял, что лежит на спине, а над ним склонился взволнованный не на шутку санитар.

- Какого черта происходит?

- Сэр, - оттеснив санитара, к командиру приблизился офицер с капитанскими нашивками. - Сэр, на территорию базы прорвался автомобиль, управляемый террористами-смертниками. Они были в форме саудовских гвардейцев. Уничтожили чек-пойнт, устроили настоящую бойню, а затем начиненная взрывчаткой машина протаранила казарму. У нас не меньше сотни погибших, и это те, кого отыскали, и чьи тела не сгорела дотла, а раненых столько, что санчасть не справляется, сэр!

- Гребаные вероломные ублюдки!

Полковник Питерс, не без труда поднявшись на ноги, обвел взглядом растерянных, перепуганных и оттого злых офицеров, для которых отпуск на неком подобии курорта вдали от охваченных пожаром войны Ирака, Афганистана или России внезапно оборвался кровавым кошмаром совершенно суматошного боя.

- На нас напали люди в форме саудовских военных, - чеканя каждое слово, произнес командующий. - Что это было - очередная вылазка террористов или спланированная атака "коммандос" с целью лишить наш гарнизон ресурсов и управления перед объявлением войны?

Никто не ответил, лишь протиснувшийся через плотные ряды офицеров сержант, вращая обезумевшими глазами, выдохнул:

- Сэр, "дрон" обнаружил колонну бронетехники в десяти милях от базы. Это арабы!

Авиационной технике батальона морской пехоты был нанесен ничтожный ущерб, всего один взорванный вертолет, да еще пару зацепило ударной волной и накрыло разлетавшимися всюду осколками. Несколько пилотов, только вернувшихся с очередного задания, или, напротив, готовившихся к новому вылету, были убиты или ранены, но большая часть их отделалась легким испугом. Уцелели и беспилотники, а также наземные станции управления. И теперь камеры одного из них, RQ-8A "Файрскаут", кружившего над барханами на высоте двух тысяч метров, были нацелены на шоссе. Беспилотный "дрон"-вертолет, зависнув, вел наблюдение за вереницей боевых машин, то полностью скрывавшихся за завесой мелкой песчаной пыли, то появлявшихся вновь, представая перед остававшимися на земле операторами во всей своей смертоносной красе. Телевизионные и инфракрасные камеры были единственным "оружием" этого беспилотника.

- Дерьмо! - Полковник Питерс раздраженно сплюнул, отворачиваясь от монитора. - Там целый батальон! Не меньше трех десятков БМП М2 "Бэдли" и БТР М113!

- Собираются атаковать в походных колоннах?

- Ублюдки уверены, что на базе царит паника и хаос. У нас вместо чек-пойнта - братская могила. Эта лавина нас сомнет. Капитан, вашей роте занять оборону по периметру базы по направлению движения арабов! Собрать все ПТУР, какие есть! Мы их остановим!

Лязгающий сталью, пышущий жаром мощных двигателей вал накатывался на американскую базу, защитники которой могли противопоставить наступавшим БМП лишь полтора десятка легких бронемашин LAV-25. Сейчас эти БТР, основным и самым мощным оружием которых была автоматическая малокалиберная пушка, выстроились широким фронтом, скрываясь за гребнями барханов. А в промежутках между ними готовились к бою морские пехотинцы, торопливо разворачивавшие в сторону, откуда должен был с минуты на минуту появиться враг, пусковые установки противотанковых ракет. Морпехи, еще не оправившиеся от испуга, злые, потные, вглядывались в колышущееся над асфальтовым полотнищем шоссе марево, в котором уже угадывались очертания арабских бронемашин. А где-то в вышине продолжал кружить беспилотник RQ-8, ставший глазами полковника Питерса, в нетерпении сжимавшего рукоять так и не пригодившейся пока "беретты".

Ожидание длилось несколько минут. Саудовская колонна беспрепятственно продолжала движение через пустыню под рев множества моторов. Выхлопные газы бьют струями из труб, все люки задраены, и экипажи, отделенные от окружающего мира тоннами стальной брони, купаются в потоках прохладного воздуха из кондиционеров, словно и нет снаружи зноя, от которого вот-вот начнет плавиться асфальт. А затем полковник Питерс, в чьей власти вдруг оказалась жизнь и смерть тысяч солдат, сошедшихся лицом к лицу в сердце пустыни, скомандовал:

- Огонь на поражение!

Десятки противотанковых ракет, покинув раструбы пусковых установок, взвились в воздух, обрушиваясь огненной волной на стальную "змею" колонны, и над барханами взметнулась стена пламени.

Командир батальона Восьмой механизированной бригады вооруженных сил Саудовской Аравии погиб, успев испытать чувство обиды. Он не посмел перечить приказу Исмаила бин-Зубейда, потребовавшего, чтоб его подразделение самым скорым маршем двинулось на базу Принц-Султан, на выручку американцам, атакованным неизвестными террористами. Техника покинула ангары в течение двадцати минут, и, вытянувшись длинной колонной, десятки бронемашин двинулись в указанном направлении. До цели оставалось не больше пяти километров, когда выпущенная с дистанции три с половиной тысячи метров управляемая ракета BGM-71D TOW-2 боднула головным обтекателем борт БТР М113, использовавшегося в качестве штабной машины. Проникшая сквозь броню кумулятивная струя превратила в пепел тех, кто находился внутри. Батальон лишился командования, и началось его избиение.

Первая волна ПТУР обрушилась на голову колонны, уничтожив не менее десятка боевых машин и вызвав панику среди саудовских солдат. Стальной поток распался на "ручейки" - ротные и взводные колонны, по инерции прорывавшиеся вперед, оказываясь на рубеже досягаемости легких ПТРК "Джейвелин". Управляемые ракеты пикировали сверху, поражая крыши боевых машин, где броня была наиболее тонкой. Выгоравшие изнутри БТР и БМП внешне выглядели почти целыми, если только пламя не добиралось до боекомплекта.

- Все назад, - звучал в эфире надрывный голос одного из командиров рот, пытавшегося навести порядок. - Отступаем! Поставить дымовую завесу!

Часть машин попятилась, отстреливая дымовые гранаты из мортирок на башнях и зарываясь в эту молочно-серую пелену, через которую с трудом поникал "взор" приборов ночного видения и о которую дробились лучи лазерных прицелов. Но некоторые БМП продолжили движение вперед, сближаясь с линией обороны американской морской пехоты. Бронемашины "Брэдли" в упор выпустили несколько ПТУР "Тоу", уничтожив три бронетранспортера американцев, а затем открыли огонь из автоматических пушек. В ответ "бушмастеры" LAV морской пехоты обрушили шквал огня, и воздух пронзили сотни легких снарядов калибра двадцать пять миллиметров. Бронебойные сердечники прошивали корпусы БТР насквозь, но более тяжелые и гораздо лучше защищенные М2А2 "Брэдли", последняя, самая продвинутая модификация БМП, оказались "крепким орешком". Снаряды рикошетом отскакивали от скошенных под большим углом лобовых листов бронемашин, и только очередь, выпущенная в упор по борту, останавливала "Брэдли", злобно рычавшие мощными дизелями.

Три вертолета АН-1 "Кобра", едва не касаясь полозьями лыжного шасси гребней барханов, зашли во фланг утратившей всякий боевой порядок колонне аравийцев. С восьми километров они выпустили противотанковые ракеты "Хеллфайр", и, не меняя курса, обрушили на противника град неуправляемых ракет калибра семьдесят миллиметров с кумулятивной и осколочной боевой частью. А затем, когда расстояние сократилось до считанных сотен метров, боевые вертолеты открыли огонь из бортовых пушек М197, выплевывавших струи двадцатимиллиметровых снарядов, рвавших тонкую бортовую броню БТР и БМП.

Не все саудовцы поддались панике, и небо над избиваемой со всех сторон колонной прочертили пулеметные трассы. Несколько десятков крупнокалиберных "браунингов" открыли заградительный огонь, наполняя воздух свинцом. И один из вертолетов, пилота которого подвела реакция, на полной скорости врезался в эту свинцовую тучу. Корпус не выдержал, и пули разрушили тяги винта, вспороли топливные баки, и охваченная огнем винтокрылая машина врезалась в склон бархана.

Два оставшихся вертолета, огрызнувшись напоследок из пушек и повредив пару БТР, отвернули, набирая высоту, а вслед им взмыли зенитные ракеты "Стингер". "Кобры", летевшие на предельно малой высоте, над самыми барханами, отстрелили тепловые ловушки. Экипажу одной из них не повезло - детонатор преследовавшей вертолет ЗУР сработал, когда ракета почти коснулась обшивки. Осколки повредили двигатель, и тяги уцелевшей турбины не хватило, чтобы удержать машину в воздухе. Полковник Питерс со своего наблюдательного пункта видел, как беспорядочно кувыркающийся геликоптер исчез за песчаной грядой, над которой поднялся густой столб дыма.

- Всем подразделениям отходить к периметру базы! - приказал полковник, скривившись от досады.

Раскалывая небо ревом турбин, над головами морских пехотинцев промчались, едва не царапая землю законцовками крыльев, четыре истребителя F/A-18E "Супер Хорнит". Проскользнув под лучами арабских радаров, они оказались здесь, над базой Принц-Султан. Один за другим истребители сделали "горку", и, набрав высоту, сбросили на боевые порядки саудовской мотопехоты бомбовые кассеты CBU-87 CEM. Каждая из них несла по две сотни малокалиберных суббоеприпасов BLU-97, пролившихся смертоносным дождем над пустыней. В тот момент, когда американские самолеты уже выходили из атаки, вслед им запоздало взмыло полдюжины "Стингеров", а затем склоны барханов покрылись сплошным ковром взрывов.

Сбросив ложные цели, истребители набрали высоту, выходя из зоны поражения. Когда они наискось промчались над автострадой, по которой быстро ехала единственная машина, пикап "Тойота", сидевшие внутри иранские диверсанты невольно вздрогнули. Провожая взглядом "Супер Хорниты", карабкавшиеся за облака, превратившись уже просто в черные точки, Нагиз Хашеми, справившийся с собственным испугом, удовлетворенно цокнул языком:

- Неверные проглотили приманку и попались на крючок. Они слишком привыкли полагаться на силу, и ответили ударом на удар, не особо разбираясь, что происходит. И теперь им будет очень сложно остановиться, особенно после того, что сделают наши братья!

Далеко позади беспилотный разведчик RQ-8A, снизившись до нескольких сотен футов, облетал по кругу поле боя, и полковник Питерс, не отрываясь, глядел на экран, где открывалась панорама разгрома. Десятки боевых машин горели, черный дым поднимался над разбитыми остовами "Брэдли" и "Хаммеров", сливаясь в густую пелену. Трупы саудовских солдат, лежавшие на песке, с высоты полета "дрона" казались просто темными точками. Батальон полег в полном составе, и ценой победы стали четыре уничтоженных БТР и два десятка погибших морпехов, но и такой размен казался американскому командиру несправедливым.

- Всем раненым оказать медицинскую помощь, - распорядился Фредерик Питерс, чувствуя, как напряжение боя оставляет его, уступая тупой усталости. - Свяжитесь с нашей эскадрой!

- Полковник, сэр, адмирал Стоун уже на связи!

Обернувшись к экрану, командир морских пехотинцев увидел темнокожего офицера с адмиральскими нашивками.

- Адмирал, сэр, - откашлявшись, начал Питерс. - Сэр, у нас чрезвычайная ситуация. Мы только что отразили атаку саудовских войск на базу!

- Арабы открыли боевые действия без предупреждения, безо всякой причины, полковник. Мы все сейчас в сложной ситуации. Вам приказываю занять оборону и ждать подхода подкреплений. Помощь скоро придет. Эти сумасшедшие скотоводы нанесли удар по нефтяным платформам у в нейтральных водах, а затем попытались атаковать нашу эскадру. Я только что отдал приказ нанести удар по базам саудовского флота, и сейчас все эскадрильи уже в воздухе. Так что в ближайшее время рассчитывайте только на себя, Фрэд. Флот слишком занят другими делами!

Связь прервалась, а полковник Питерс остекленевшим взглядом продолжал пялиться в черный квадрат монитора. Как ни надеялся прошедший огонь и воду офицер хотя бы здесь, на земле Саудовской Аравии, устроить краткий отдых себе и своим бойцам, война отыскала морских пехотинцев и здесь, расползаясь по Азии со скоростью лесного пожара.

Ракетный фрегат Военно-морских сил Саудовской Аравии "Эр-Рияд" медленно отделился от пирса, оставляя за кормой гавань Аль-Джубайль. Корабль водоизмещением четыре с половиной тысячи тонн, построенный во Франции и принадлежащий к типу F-3000S являлся одной из мощнейших боевых единиц в водах Персидского залива, если не считать американские эсминцы класса "Арли Берк", с некоторых пор крейсировавшие у берегов Ирака. В любом случае "Эр-Рияд" в своем классе был одним из самых совершенных кораблей, с полным основанием считаясь гордостью саудовского флота.

Фрегат длиной сто тридцать пять метров, несущий на борту противокорабельные и зенитные ракеты, противолодочные торпеды и даже вертолет должен был занять позицию у самой кромки территориальных вод королевства, с одной стороны выполняя благородную миссию охраны судоходства в водах, давно не считавшихся спокойными, а с другой ведя слежку за американскими и иранскими кораблями. В столице ждали любой неожиданности и от тех, и от других, и военным морякам, управлявшим напичканным современным оружием фрегатом, предстояло несколько напряженных недель, прежде чем их сменит другой корабль.

Капитан Саид Аль Юнис, стоявший в центре мостика, в окружении множества мониторов, своим мерцанием рассеивавших полумрак, наблюдал за действиями своих подчиненных. Каждый из ста шестидесяти находившихся на борту фрегата моряков был настоящим профессионалом, тщательно отобранным из множества кандидатов. Команда от последнего матроса до самого капитана прошла обучение во Франции, в совершенстве овладев сложной техникой, и "Эр-Рияд" превратился в настоящий боевой корабль. Это была настоящая плавучая крепость. Едва подняли якорь, в работу включился радиолокатор общего обнаружения DRBV-26D "Юпитер-2". Луч радара описал полный круг, и на большом мониторе, перед которым замерил сразу двое моряков, одна за другой начали появляться отметки целей, воздушных и надводных. Их было немало, но операторы немедленно выделили самые опасные.

- В квадрате три танкеры направляются к нефтяному терминалу в Катаре, - сообщил офицер, указывая на самую ближнюю метку. - Их сопровождает американский эсминец. В седьмом квадрате две неопознанные надводные цели, вероятно, иранские ракетные катера. Держатся на траверзе Бушира.

Капитан Аль Юнис заинтересованно взглянул на экран. Иранцы не часто решались выходить в море, их флот больше отстаивался в гаванях, под прикрытием истребителей и ЗРК, способных если не отразить, то хотя бы ослабить удар американской авиации крылатых ракет. Угроза войны не ослабевала, хотя и стала уже какой-то привычной. И именно она заставляла сотни моряков из команды саудовского фрегата оставлять свои дома, заступая на почетную и опасную вахту в теплых водах Залива.

- Если катера покинуть иранские территориальные воды, сообщать мне немедленно! - приказал Аль Юнис.

Капитан "Эр-Рияда" сомневался, что иранцы решаться открыто атаковать. Конечно, пара быстроходных катеров, вооруженных китайскими противокорабельными ракетами, может доставить немало неприятностей, но против сосредоточенной против них мощи флота Королевства, который, вне сомнений, поддержат и корабли ВМС США, это ничто. Ракеты перехватят, катера ответным залпом пустят на дно за пару минут. Но вот если ранцы решат выставить мины на пути какого-нибудь танкера, это уже серьезнее. А мин у них хватало.

Саид Аль Юнис не сомневался, что за катерами, опасливо державшимися в территориальных водах Ирана, американцы тоже наблюдают. Вряд ли неверные забыли безумную атаку крейсера, и теперь при малейшем признаке опасности обратят против иранских посудин всю свою мощь.

- В сорока километрах севернее четыре истребителя F-18 ВВС Кувейта, - продолжал докладывать оператор обзорной РЛС, просвечивавшей пространство на сотни миль вокруг, отслеживая надводные и воздушные объекты. - Вероятно, учебный полет. Движутся по замкнутому маршруту на средней высоте в своем воздушном пространстве.

От этих Аль Юнис никакого подвоха не ждал. Верные слуги американцев, сами они не решились бы на агрессивные действия, тем более, против своих единоверцев. Но четыре сверхзвуковых истребителя над головой, способные нести крылатые ракеты "Гарпун" - это сила, с которой следует считаться. Их координаты передадут на пост управления зенитно-ракетным комплексом SAAM. Ракеты "Астер-15", тоже французские, как и сам фрегат, укрытые в ячейках вертикальной пусковой установки "Сильвер-А43" в носовой части корабля, могут перехватывать цели за тридцать километров на высотах вплоть до десяти тысяч метров. Кувейтские пилоты об этом, конечно, знают, и не станут дразнить саудовских моряков.

Помимо локаторов, шаривших лучами по небосводу, поиск целей вел и сонар "Томсо-Маркони" CAPTAS-20, посылавший акустические импульсы по курсу фрегата и в оба борта. Подлодки в этих водах могли быть или американские, огромные атомоходы в несколько тысяч тонн, или иранские. Последних капитан Аль Юнис опасался всерьез. Сверхмалые субмарины, вооруженные лишь парой торпед, могли атаковать внезапно, отправив на дно фрегат со всей его сверхсовременной электронной начинкой, и затем раствориться в толще мутной воды Персидского залива. Так делали северокорейцы, оставшись безнаказанными, стоило чего-то подобного ждать и от Ирана. Именно поэтому капитан саудовского фрегата был полон готовности атаковать первым любую субмарину, приблизившуюся к его кораблю на дальность торпедного залпа.

"Эр-Рияд", дизельные двигатели "SEMT-Pielstick" которого работал на десять процентов номинальной мощности, медленно отдалялся от берега. Растворялась в дымке гавань, в которой теснились суда, как военные, так и гражданские, в основном океанские супертанкеры, размерами превосходящие даже атомные авианосцы. Можно было еще рассмотреть мерцавшие над дюнами языки пламени, отмечавшие расположение огромного нефтеперерабатывающего завода, каких было полно на побережье Саудовской Аравии. В том числе и его готовились защищать моряки, ведущие непрерывное наблюдение за поверхностью моря и воздушным пространством при помощи самой современной техники. Никто из них еще не догадывался, что сам стал объектом для пристального изучения.

Джамшад Ранди, поднеся к лицу мощный бинокль, внимательно рассматривал находившийся всего в паре миль корабль. Взгляд командира группы боевых пловцов спецподразделения "Аль-Кодс" иранских вооруженных сил скользнул от носа к корме и обратно, зацепившись за надстройки, увенчанные обтекателями антенн. Фрегат, на мачте которого реял зеленый флаг Саудовской Аравии, производил впечатление, даром, что был построен неверными. Находившемуся на борту обычного буксира иранскому офицеру "Эр-Рияд" казался огромным, словно гора. Обтекаемые надстройки, заваленные внутрь, лишенные иллюминаторов, были покрыты радиопоглощающим материалом, и на экранах локаторов фрегат давал отметку не большую, чем ракетный катер.

На первый взгляд корабль не казался грозной боевой машиной. На носу возвышалась башня универсального орудия калибром сто миллиметров, да на корме несколько моряков суетились вокруг выкаченного из ангара вертолета, готовя его к взлету, вот и все оружие. Но Ранди знал, что за серыми бортами скрывается целая батарея всевозможных ракет, есть и торпедные аппараты. Иранские моряки о подобном корабле могли пока лишь мечтать, но вскоре именно этот красавец-фрегат будет служить Ирану, пусть и продлится эта служба считанные минуты. Именно для этого сюда, к берегам врага, и прибыл подводный диверсант.

Спустившись с невысокой надстройки, Джамшад Ранди подошел к своим людям, суетившимся в кормовой части палубы. Одиннадцать боевых пловцов, лучшие из лучших, они уже натянули гидрокостюмы, и сейчас помогали друг другу с остальным снаряжением. Увидев командира, диверсанты выстроились в одну шеренгу, уставившись на Ранди одиннадцатью парами внимательных глаз.

- Я только что получил приказ начать операцию "Меч Аллаха", - не разочаровал своих бойцов Джамшад. - До цели три мили. Фрегат идет малым ходом, не более пяти узлов. У вас десять минут на подготовку, спешите! Во имя Аллаха мы поднимемся на его борт и подчиним себе этот корабль!

- Аллах Акбар!!!

Сам Ранди уже был готов к погружению. Тело обтягивала пористая резина гидрокостюма, черного, чтобы быть менее заметным у поверхности. На ногах ласты, маска пока поднята на лоб. На поясе диверсанта висел нож и герметично упакованный пистолет, девятимиллиметровая "Беретта" М1951, старая, но надежная и мощная система. К пистолету прилагался глушитель, увесистый цилиндр, лежавший в отдельном гнезде. Осталось только забросить за спину баллон с дыхательной смесью, взять в зубы патрубок загубника - и можно нырять.

Двенадцать диверсантов "Аль-Кодс" выстроились вдоль борта. Джамшад Ранди лично проверил снаряжение каждого, убедившись, что все его люди готовы к действию. Иран не имел мощного флота, как его соперники, авианосцев, крейсеров, подводных лодок. Но война была неизбежна, в том числе и на море, и ее нужно было только выиграть, иначе прекратится существование самой страны, всего ее народа. И теперь в бой предстояло идти элите иранского флота, пловцам, вооруженным ножами и пистолетами против торпед и крылатых ракет. Но они знали, что победят.

- Братья, волей Всевышнего сегодня мы сокрушим наших врагов! Вперед! - приказал Ранди и первым шагнул в воду.

За командиром последовали остальные диверсанты. Они оседлали подводные буксировщики, принайтовленные цепями к днищу буксира так, что увидеть их со стороны было невозможно. Эти устройства, точная копия русского подводного транспортера "Сирена", походили на обычные торпеды, только каждое имело места для двух водолазов и органы управления. Один за другим подводные снаряды, отстыковавшись от буксира, устремились наперерез саудовскому фрегату, быстро набирая ход.

На борту "Эр-Рияда" напрасно вахтенные моряки вглядывались в экран сонара, совершенно пустой. Там ждали атаки подводных лодок или минного поля, выставленного тайком на выходе из базы, и были к этому готовы. Но обнаружить нескольких аквалангистов, державшихся всего в паре метров под поверхностью воды, даже французская техника последнего поколения не могла. Они были слишком ничтожными объектами, чтобы привлечь чье-то внимание. И пока арабские матросы пытались обнаружить несуществующую угрозу, группа диверсантов "Аль-Кодс" вышла с упреждением в точно рассчитанную точку, где через пару минут предстояло оказаться и фрегату "Эр-Рияд".

Подняв голову над волнами, Джамшад Ранди увидел надвигающуюся, кажется, прямо на него серую громаду корабля, за кормой которого пенилась взбитая огромными винтами вода. Скорость фрегата казалась запредельной, хотя на самом деле он едва полз, только отдалившись от берега.

Командир диверсантов, вновь погрузившись, жестом приказал своим бойцам готовиться к решающему броску. В мутной воде Ранди едва различал остальных пловцов, уже покинувших ненужные больше буксировщики и готовивших гарпунные ружья. Как только фрегат оказался в считанных метрах, из воды взвились тонкие нити линей, а стальные стрелы со специальными захватами зацепились за леерное ограждение. И тотчас по ним, словно пауки, взлетели наверх иранские боевые пловцы.

Только оказавшись на абсолютно пустой палубе фрегата, Джамшад Ранди сбросил ласты, освободился от акваланга и выхватил из кобуры обмотанный пластиковой пленкой пистолет. То же проделали и его бойцы, правда, часть из них орудовала компактными израильскими "Узи", как и все оружие диверсантов, снабженными глушителями.

- Братья, вперед, - громким шепотом произнес командир. - С нами Аллах!

Ранди уже на бегу пристыковал к стволу "Беретты" цилиндрическую насадку прибора бесшумной стрельбы. В один бросок он оказался возле двери в борту надстройки, рванул ее, отпрыгивая в сторону, и в открывшийся проем нырнули его бойцы с оружием наизготовку.

Отсеки фрегата казались непривычно пустыми. Первые несколько минут никто не появлялся на пути диверсантов, рвавшихся к заранее выбранной цели. И потому полной внезапностью для самого Ранди был выскочивший откуда-то сбоку саудовский матрос. Араб, широко раскрыв глаза, застыл в смятении, увидев перед собой черных, словно демоны, людей с оружием. Он хотел закричать, уже начал открывать рот, и в этот миг Джамшад, прыжком подскочивший к вражескому матросу вплотную, ударил того кинжалом в бок. Араб с присвистом выдохнул и, закатив глаза, стал оседать на пол, сползая по переборке.

- Вперед, вперед, - поторопил своих людей Ранди. - Мустафа, Ибрагим - машинное отделение! Вы знаете, что делать! Пошли!

Им пришлось применять оружие еще трижды. Сам Ранди расстрелял в упор из "Беретты" двух попавшихся на пути саудовских моряков, кажется, даже одного офицера. Несчастные умерли, не успев, наверное, даже понять, что происходит - диверсант не собирался давать им ни малейшего шанса. Скрадываемые глушителем звуки выстрелов едва ли были слышны далеко, но это уже не имело значения. Распахнулась еще одна дверь, и диверсанты ворвались в просторное помещение, заполненное множеством сиявших всеми цветами радуги мониторов.

- Слава Аллаху! - выдохнул, счастливо улыбнувшись, Ранди. - Центральный пост наш!

Сидевшие за консолями арабы вскочили, встревожено заголосив, но бойцы "Аль-Кодс" тотчас вернули их на места, не скупясь на хлесткие, болезненные удары. Рассредоточившись по всему отсеку, иранцы взяли на прицел оцепеневших от страха и неожиданности саудовских моряков, и те не усомнились ни на миг, что эти страшные люди в черных костюмах, с лицами, покрытыми черной маскировочной краской, пустят оружие в ход, немедленно расправляясь с непокорными.

Джамшад Ранди прошел на середину помещения, где на огромном планшете перемещались отметки, обозначавшие корабли, самолеты и вертолеты, обнаруженные радарами "Эр-Рияда". Диверсант, опустив пистолет стволом вниз, довольно улыбнулся. Отсюда, из этого погруженного в полумрак зала благодаря боевой информационно-управляющей системе TAVITAC-2000 производства компании Thomson-CSF он, лейтенант Корпуса стражей исламской революции, мог контролировать все системы огромного корабля. Спроектированный по последнему слову военно-морской техники "Эр-Рияд" представлял собой настоящего плавучего робота. В бою автоматика, завязанная на мощный компьютер, заменяла собой людей, реализуя многочисленные алгоритмы, заложенные в память ЭВМ. Управление вооружением, двигателем, навигацией - сюда стекалось все. И все это теперь было в руках командира иранских диверсантов.

- Кто вы? - Капитан Аль Юнис вскочил со своего кресла, став лицом к лицу с непрошенными гостями. - Откуда вы взялись?

- Мы - те, кто будет приказывать, а ты будешь подчиняться!

Шагнув в сторону, Джамшад Ранди сунул пистолет за пояс, вырвав из-за пульта какого-то моряка и заставив того встать на колени. Пальцы привычно обхватили рукоять боевого ножа, клинок легко выскользнул из ножен и, блеснув в матовом свете ламп, льющемся с потолка отсека, погрузился в плоть. Саудовский моряк захрипел, содрогаясь в агонии, и сполз под ноги иранцу, брезгливо отступившему на шаг назад, чтобы не запачкаться в крови. Все это время Ранди не отводил взгляда от лица арабского капитана.

- У тех, кто подчинится, будет шанс избежать такой участи, - ничего не выражающим голосом произнес диверсант.

Командир фрегата, не отрываясь, смотрел на тело своего офицера, лежащее в луже крови посреди командного поста. Сейчас все ракеты, вся хитрая электроника были бесполезны против этих страшных людей с кинжалами, появившихся из ниоткуда. Аль Юнис привык ощущать себя всемогущим, стоило только подняться на борт своего фрегата, и теперь испытал шок от осознания собственной беспомощности.

- Приказывайте, - прохрипел саудовец.

- Прямо по курсу вашего корабля, в тридцати пяти милях - нефтяные платформы. Уничтожьте их!

Капитан, обернувшись к одному из моряков, оцепенев, глядевшему на тру товарища, произнес дрожащим голосом:

- Полный ход! Вперед!

Взревели дизельные двигатели, срывая с места махину фрегата, форштевень врезался в волны, рассекая их гигантским лезвием, и "Эр-Рияд" начал сближаться целью. Нефтедобывающая платформа, одна из десятков, расположенных к востоку от Аль-Джубайля, в нейтральных водах, возвышалась на горизонте, поднимаясь над водной гладью на ажурных опорах, упиравшихся в дно залива. Это был настоящий город, в котором жили и работали сотни людей. Сверкали огни, предупреждая проходившие мимо корабли об угрозе столкновения, и они были прекрасным ориентиром для наводчиков приближавшегося фрегата.

До платформы было уже не более десяти километров, когда развернулась установленная на носу фрегата башня универсальной артиллерийской установки "Giat-55". Прогремел первый выстрел, и стамиллиметровый снаряд, промчавшись над волнами, ударил в самое сердце платформы. Полностью автоматизированное орудие могло вести огонь без участия человека, и теперь оно обрушивало снаряд за снарядом, крушившие сложные конструкции, корежившие творение человеческих рук. На платформе что-то вспыхнуло, к небу взметнулся столб огня, а орудие продолжало отрывисто рявкать через равные промежутки времени, выплевывая очередную "болванку", умножавшую разрушения. А в радиоэфир неслись отчаянные призывы о помощи от тех, кто оказался заложниками в стальном лабиринте платформы.

- Господин капитан, - офицер, обслуживавший комплекс связи, растерянно обернулся к аль-Юнису. - Господин капитан, к нам приближается американский эсминец! Они пытаются с нами связаться!

- Не отвечать! - Вместо командира ответил Джамшанд Ранди, так и не выпустивший из рук окровавленный нож, едва взглянув на который, саудовцы испуганно бледнели. - Покажите, на что вы способны! Уничтожьте корабль неверных!

- Выполнять! - крикнул аль-Юнис надрывным голосом. - Ракетный комплекс к бою!

Открылись крышки пусковых контейнеров, установленных в углублении на надстройке "Эр-Рияда", и четыре крылатые ракеты "Экзосет" ММ-40 вырвались огненными стрелами из окутавших корабль клубов дыма. Саид аль-Юнис, сплетя пальцы, торопливо зашептал слова молитвы.

Эскадренный миноносец DDG-56 "Джон Маккейн" класса "Арли Берк", краса и гордость ВМС США, изменил курс, как только радист принял сигнал бедствия с горящей нефтяной платформы. Кэптен Майк Дэвис вбежал в помещение боевого информационного центра, и вахтенный, выглядевший несколько растерянным, торопливо доложил:

- Нефтяники сообщили, что их обстрелял саудовский фрегат класса "Лафайет", сэр! Он прямо по курсу, в тридцати двух милях!

- Они, что, рехнулись? - Дэвис помотал головой, и, мгновенно взяв себя в руки, рявкнул: - Тревога! Приготовиться к бою!

Капитан эсминца, как и каждый из ходивших под его началом моряков, был готов к чему-то подобному с той минуты, когда их корабль заступил на вахту в неспокойных водах Персидского залива. И теперь матросы, скверные ожидания которых сбылись именно сегодня, спешили занять свои места, действуя, как единое целое, фантастический рой, обладавший коллективным разумом. Дэвис, чувствуя, как по жилам растекается адреналин, приказал радисту:

- Установить связь с саудовским кораблем!

Оператор, наблюдавший за надводной и воздушной обстановкой при помощи многофункциональной РЛС SPY-1D, вдруг подскочил, как ужаленный, воскликнув:

- Пуск ракет с саудовского фрегата! Нас атакуют!

- Ракеты уничтожить! - рыкнул Дэвис, действовавший в эти мгновения, как робот по заранее вложенной в него, вбитой тысячами тренировок программе. - Выпустить ЗУР!

Эсминец типа "Арли Берк" представлял собой настоящую плавучую крепость, способную эффективно атаковать и отражать чужие удары. Запущенные с вражеского корабля "экзосеты" лишь на несколько мгновений возникли на радарах, затем снизившись до высоте пять-десять метров, но хватило и этого. Кривизна земной поверхности скрыла на некоторое время приближающиеся ракеты, и когда они поднялись над горизонтом, тотчас оказались в лучах радаров целеуказания SPG-62, подсветивших приближающиеся цели для зенитных ракет "Стандарт". Носовая вертикальная пусковая установка американского эсминца выплюнула навстречу им сразу восемь ЗУР средней дальности RIM-66M, взмывших в зенит, затем пикируя почти отвесно вниз.

- Одна цель уничтожена! Две цели уничтожены! - докладывал оператор РЛС "Джона Маккейна", наблюдавший за тем, как над водами Персидского залива разворачивается фантастическая схватка роботов.

"Экзосеты", летевшие почти со скоростью звука на ничтожной высоте, оказались непростыми мишенями, и большая часть американских стандартов промахнулась. Две уцелевшие ПКР продолжали сближаться с эсминцем, и Дэвис, чувствуя, как учащенно забилось в груди сердце, почти выкрикнул:

- Отстрелить ложные цели! Поставить активные помехи ГСН ракет! "Фаланкс" - огонь!

Шестиствольные пусковые установки Mark 36 SRBOC выстрелили в направлении приближавшихся "летающих рыб" град снарядов, начиненных дипольными отражателями, и между эсминцем и ракетами развернулось мерцающее полотнище, сотканное из тысяч ленточек фольги, о которые разбились импульсы радиолокационных головок самонаведения. Одновременно излучатели бортового комплекса радиоэлектронной борьбы AN/SLQ-32(V)5 испустили хаотичный поток сигналов, окончательно сбивая с толку "мозги" приближавшихся ПКР. Одна из них, потеряв истинную цель, отвернула, зарывшись в волны в нескольких сотнях футов за кормой эсминца.

В воздухе оставалась единственная ракета, но и мощности ее сташестидесятикилограммовой боеголовки было достаточно, чтобы вывести из строя корабль в восемь с половиной тысяч тонн водоизмещения. Как только она пронзила облако дипольных отражателей, открыл огонь установленный на полубаке зенитный комплекс "Вулкан-Фаланкс". Действуя в полностью автоматическом режиме, связка из шести стволов выпустила поток двадцатимиллиметровых снарядов, перерубивших пополам корпус крылатой ракеты. Несколько десятков человек в центральном посту "Джона Маккейна" выдохнули с облегчением, но для их командира произошедшее было лишь прелюдией.

- Саудовский фрегат пометить, как враждебную цель, - скомандовал Дэвис. - Выпустить "Гарпуны"!

- Сэр, это война? - один из офицеров, еще не пришедший в себя, растерянно оглянулся на своего командира. - Нам говорили, что арабы - союзники.

- Выполнять, лейтенант, черт вас возьми! Уничтожьте их!

Четыре противокорабельные ракеты RGM-84D покинули пусковые контейнеры, и, развернувшись широким фронтом, исчезли на горизонте, быстро поглощая расстояние, отделявшее их от фрегата "Эр-Рияд". А там оператор обзорной РЛС, успевший обнаружить пуск, в панике кричал:

- Мы атакованы! Ракеты по левому борту! Вижу четыре цели!

- Неверные приняли вызов, - довольно улыбнулся Джамшад Ранди, и находившиеся рядом диверсанты "Аль-Кодс" тоже оскалились. - Наша смерть не станет напрасной. Эй, собаки, - он обвел взглядом растерянных саудовцев. - Покажите, на что способны! Сбейте эти ракеты! Сражайтесь за свои шкуры!

"Эр-Рияд" не имел такой мощной противовоздушной обороны, как американский эсминец. Его зенитный комплекс SAAM обладал дальностью лишь тридцать километров и был способен уничтожать цели на высотах от пяти метров до двадцати километров ракетами "Астер-15". Наперехват американским "гарпунам" взмыли сразу четыре ракеты, цели для которых подсвечивала РЛС управления огнем "Арабель". Два "гарпуна" сошли с дистанции, перехваченные в нескольких километрах от корабля, а по оставшимся открыла огонь универсальная артустановка, выпуская навстречу им снаряд за снарядом. Еще одна ракета, врезавшись в сноп осколков, взорвалась, не долетев до цели, но последняя, за несколько сотен метров сделав "горку", спикировала на фрегат, врезаясь в палубный настил. Боеголовка весом двести двадцать пять килограммов взорвалась уже внутри, и волна пламени прокатилась по отсекам.

Находившихся в центральном посту "Эр-Рияда" людей сбило с ног, арабы и иранцы попадали друг на друга, и вдобавок в отсеке на несколько секунд погасло освещение. Саид аль-Юнис, которому страх придал силы, вскочил, бросившись к выходу. Он уже был в проеме люка, когда Джамшад Ранди метнул свой нож, и клинок вошел в спину саудовскому капитану. Кто-то из моряков набросился на Ранди, но тот встретил противника ударом ноги в пах, и, когда араб отшатнулся, сгибаясь пополам, вытащил из-за пояса "беретту", дважды нажав на спуск.

- Убить их, - прорычал командир диверсантов. - Всех!

Отсек наполнился хлопками выстрелов и частым лязгом затворов, сопровождавшимися короткими вскриками умиравших арабов. Сам Ранди расстрелял троих, и еще одного ранил, позволив добить несчастного своему бойцу, всадившему в пытавшегося ползти арабского моряка длинную очередь из "Узи" в упор.

- Что делать теперь, командир? - Диверсанты, опьяневшие от залившей все вокруг крови, разом уставились на Ранди.

Дажамшад раздумывал недолго:

- Мехмет, ты сможем управлять этим фрегатом? Направь корабль на ближайшую нефтяную платформу! Полный вперед!

Персонал нефтедобывающей платформы с ужасом наблюдал за приближающимся к ним "на всех парах" фрегатом. Американцы на "Джоне Маккейне" тоже видели это, и кэптен Дэвис приказал:

- Полный вперед! Как только противник окажется в пределах досягаемости артиллерии, открыть огонь!

Газотурбинные двигатели в трюмах эсминца взвыли, разгоняя корабль до максимальной скорости. На баке развернулась орудийная башня артустановки "Марк-45", и над водами залива разнесся громовым раскатом первый выстрел. Тридцатикилограммовые снаряды, преодолев дистанцию в тридцать восемь километров, обрушились на "Эр-Рияд", пронзая обшивку и взрываясь внутри. Один из них добрался до поста управления, уничтожив иранских диверсантов. А через несколько десятков секунд пылающий корабль, продолжавший двигаться по инерции, врезался в махину нефтяной платформы, и над заливом полыхнула яркая вспышка. И это было лишь начало.

Автобус "Грейхаунд" мягко затормозил, не доезжая десяти метров до КПП. От бетонной коробки, окруженной высоким, выше пояса стоящему человеку, бруствером из мешков с песком, достаточной защитой от осколков и выпущенных с большой дистанции пуль, неторопливой походкой двинулся офицер в форме Национальной гвардии - пустынном камуфляже и сбитом набок красном берете. За его широкой спиной маячила пара автоматчиков, державших наперевес свои винтовки "хеклер-кох" со складными прикладами. А сбоку на автобус нацелилось орудие танка, укрытого за тем же бруствером. Ясин Рузи заглянул в черноту жерла стадвадцатимиллиметровой пушки "Абрамса" и поежился, несмотря на то, что за окном столбик термометра вплотную подобрался к отметке "тридцать", да и в салоне, переполненном взволнованными людьми, несмотря на кондиционер, было градусов двадцать пять. Люк наводчика был открыт, и из него по пояс высунулся человеческая фигура в серо-коричневом комбинезоне и шлеме, наполовину скрытая установленным на турели "браунингом", ствол которого, как бы невзначай, тоже был нацелен на автобус.

- Саудовцы заманили нас в ловушку, - горячо зашептал сидевший рядом с Рузи молодой боевик по имени Али, бегающий взгляд которого выдавал испуг, хотя панель и старался казаться невозмутимым. - Мы тут словно мишени! Нас всех убьют!

- Закрой рот! Кому ты не веришь? Благодаря документам, что дал нам тот арабский генерал, мы миновали уже шесть постов, и каждый раз нас пропускали беспрепятственно. А полковнику Хашеми я верю больше, чем себе самому. Я должен ему собственную жизнь и выплачу долг в любой миг. И разве это не достойно мужчины, пасть в бою?! Если ты надеялся остаться сегодня в живых, ты напрасно пошел с нами, Али!

Сам Ясин тоже с трудом сдерживал волнение, но не страх смерти пугал его, а возможность погибнуть прежде чем удастся исполнить приказ Нагиза Хашеми, прежде чем они проникнут внутрь этой крепости. За пропускным пунктом, где нес службу десяток гвардейцев при танке и паре вооруженных "Хамви", была видна панорама нефтеперерабатывающего завода и терминала Янбу, западных "нефтяных ворот".

Огромные резервуары, металлические бока которых нестерпимо сверкали, отражая солнечные лучи, были оплетены настоящей паутиной труб, уходивших на запад, туда, где теплые волны Красного моря лениво лизали песок. Увидев переплетения трубопроводов, Ясин Рузи кровожадно улыбнулся, представив, как вспыхивают тысячи тонн наполнявшей их нефти.

- Новая смена? - Саудовский офицер, заглянув в салон, обвел цепким взором хмурые лица людей в рабочих спецовках и пластиковых ярко-оранжевых касках. Когда его взгляд встретился со взглядом Рузи, араб резко каркнул: - Документы!

Они чувствовали себя избранными, бойцы Национальной Гвардии королевства, те, кому было доверено охранять самое ценное сокровище пустыни, благодаря которому отсталые племена бедуинов жили лучше, чем большинство цивилизованных народов - нефть. И потому этот офицер, встречавший очередную партию рабочих, не терял бдительности. И сейчас чутье опытного служаки кричало, что что-то не так с этими людьми. Среди них не было ни одного аравийца - зачем работать, если король щедро делится со своими соплеменниками доходами от продажи "черного золота", а кругом полно голодных, нищих соседей, всяких палестинцев, сирийцев, йеменцев. Но не это тревожило гвардейца, и, поймав на себе ненавидящий взгляд одного из "работяг", он вздрогнул, а рука скользнула к висевшей на поясе кобуре.

Водитель автобуса плавным движением вытащил из ящика с инструментами отвертку, и, прежде чем араб успел до конца обнажить оружие, ее плоское "жало" впилось тому в основание черепа, с хрустом пронзив тонкую кость. Аравиец упал в проходе между рядами сидений, дергаясь в агонии, а Ясин Рузи, вскочив, крикнул:

- Братья, разобрать оружие! Мы долго прятались здесь, на чужой земле, под чужими именами, стали рабами у предавших веру предков хозяев, без надежды вернуться в Палестину, но теперь сможем отомстить всем своим врагам!

Из-под сидений достали оружие, и Рузи подошел к выходу, передергивая затвор компактной винтовки AUG. Австрийский пластиковый автомат удобно лег в ладони, и палестинец, обведя пылающим азартом взглядом своих людей,

- Мустафа, Ахмед, на вас КПП! Когда окажемся внутри, убивайте всех, кого увидите! С нами Аллах!

Двое палестинцев, выпрыгнувших из автобуса первыми, разом вскинули на плечи девятикилограммовые тубусы реактивных гранатометов APILAS. Французские одноразовые РПГ были предназначены для уничтожения современных основных боевых танков, и для их реактивных гранат, способных прожигать семидесятисантиметровую броню, нашлась достойная цель. Мустафа, бывший боевик ХАМАС, нажал на спусковой крючок, и дымная стрела ударила в башню "Абрамса", и из открытого люка полыхнуло пламя, а затем, когда огонь коснулся уложенных в кормовой нише башни снарядов, раздался оглушающий взрыв, и шестидесятитонная боевая машина буквально развалилась на части, разорванная изнутри чудовищной силой.

Выстрел Ахмеда был не менее точен. Выпущенная им реактивная граната влетела в окошко-амбразуру КПП, и изнутри вырвался дым, сопровождаемый криками сгоравших заживо саудовских гвардейцев. А молодой боец "Хезболлы", отшвырнув пластиковый контейнер пускового устройства, ринулся вперед, как спринтер, на бегу зашвырнув за бруствер две ручные гранаты. Хлопнули с секундным интервалом два взрыва, когда легкие осколочные М26 американского производства рассыпались сотнями легких осколков, и кто-то невидимый закричал неестественно тонким голосом.

Охранявшие въезд на территорию нефтяного терминала гвардейцы, хотя и несли службу старательно, расслабились, в глубине души понимая, что здесь ничего не может произойти неожиданно, и поплатились за беспечность. Когда через укрепление перемахнул Ясин Рузи, некоторые из них были еще живы. Палестинец вскинул автомат, выстрелив в упор в пытавшегося встать араба с окровавленной головой. AUG сухо протрещал, и тело, подрагивая, растянулось на асфальте. Позади отрывисто хлопнул пистолетный выстрел, и боевик, обернувшись, увидел, как его соратники добивают раненых.

- Али, проверь, машины целы? - Рузи указал на песочного цвета "Хаммеры", вооруженные пулеметами, и, когда другой боевик кивнул, приказал: - Заводи мотор!

Вдалеке раздалось надрывное завывание сирены, и палестинец, обернувшись к своим боевикам, прорычал:

- Вперед!

Группа разделилась. Большая часть из прибывших на терминал сорока боевиков осталась здесь, минируя трубопроводы, тянувшиеся к морю. А сам Рузи, занявший место в одном из "Хамви", вместе с небольшим отрядом, двинулся к нефтехранилищам. Вставший к пулемету Мустафа открыл огонь на ходу по растерянными рабочим, застигнутым сигналом тревоги на своих местах. Пули впивались в их тела, сбивая с ног, брызнула кровь. Под рев пулеметных очередей и звон сыпавшихся в салон гильз террористы мчались по лабиринтам, образованным нефтепроводами и прочими конструкциями, за которыми можно было увидеть море и громады океанских супертанкеров, жадно вбиравших в своих безразмерные трюмы очередную порцию "черного золота".

- Ясин, солдаты! - Али, крутивший баранку, указал на небольшую колонну, такой же, как у них самих, "Хамви", за которым ехал большой армейский грузовик. Над его кабиной были видны ряды голов.

Тревожная группа Национальной гвардии, направившаяся к КПП, замешкалась, не сразу поняв, кто находится перед ними. Мустафа выпустил длинную очередь по ехавшему первым "Хаммеру", который развернуло поперек дороги, и водитель грузовика, не удержав управление, врезался в ажурную ферму, поддерживавшую трубопровод. Рузи, выскочив из машины, открыл огонь по прыгавшим из кузова гвардейцам, расстреливая их в упор, видя, как валятся на песок тела. Его поддержали остальные боевики, обрушившие шквал свинца на своего противника. В ответ звучали редкие выстрелы, но они находили цель. Ясин выругался, увидев, как оседает на землю Мустафа, которому короткая очередь из пистолета-пулемета разворотила грудь.

- Омар, Хасан, минируйте этот резервуар, - палестинец указал на огромную емкость, от металлических боков которой распространялись волны жара. - Мы прикрываем!

Двое боевиков подхватили огромные рюкзаки, заполненные брикетами взрывчатки и детонаторами, одним из многих "подарков" саудовского генерала бин-Зубейда, оснастившего группу диверсантов всем необходимым. Боевики-нелегалы, тайно проникшие в королевство, спасаясь от израильских спецслужб, долго лежали "на дне", пока их не собрал иранский полковник Хашеми, перед которым у самого Рузи был неоплатный долг. И сейчас настала пора вернуть этот долг сполна.

Ясин торопливо поменял магазин своего автомата, и, присев на колено, вскинул оружие, глядя по сторонам. Рядом застыли остальные боевики, порой нетерпеливо поглядывавшие назад, на занятых своим опасным делом подрывников. Раздавшаяся где-то вдалеке стрельба заставила Рузи вздрогнуть:

- Аллах, будь милостив к нашим братьям!

На территории терминала уже шел бой, интенсивность которого только возрастала. Опомнившиеся гвардейцы пытались взять диверсантов в кольцо, безжалостно уничтожая их. Когда из-за поворота появилась бронемашина "Пиранья-2" Национальной гвардии, четырехосный БТР швейцарского производства, вооруженный автоматической пушкой, Рузи успел скомандовать:

- Али, уничтожь его! Огонь!

Палестинец вскинул РПГ, и реактивный снаряд APILAS ударил в лоб бронемашину, прожигая ее тонкую, способную защищать лишь от легких пуль и осколков броню. Переднюю часть машины разнесло на куски, скомкав металл. Но уже приближались пешие гвардейцы, издалека открывшие огонь из винтовок, и Рузи, прицелившись, выстрелил в ответ, видя, как покидавшие ствол австрийского автомата пули находят свои жертвы. Он в прыжке нырнул за какую-то конструкцию, видя, как падают его братья, которых отыскал смертоносный свинец. Раздался крик, и Рузи увидел тело Омара, летящее с пятиметровой высоты. А второй подрывник недвижимо лежал на земле, и из-под него растекалась багровая лужа.

- Проклятье! - Рузи был готов зарыдать от обиды. - Мохаммед, прикрой меня! Дай хотя бы пару минут!

Боевик, увлеченно строчивший из "хеклер-коха", только кивнул, отбросив винтовку с опустевшим магазином, и, широко размахнувшись, метнул под ноги набегавшим гвардейцам черный шар ручной гранаты. Взрыв раскидал тела, подарив несколько неуловимых мгновений, чтобы перевести дух. Видя, что его товарищ вынимает автомат из рук мертвого Мустафы, Рузи со всех ног припустил к резервуару, не замечая визжащего над головой свинца. Пули стучали по металлу, а палестинец карабкался наверх, туда, где лежал выпавший из рук Омара рюкзак с детонаторами. Он продолжил свое восхождение, когда удачливый выстрел саудовского гвардейца нашел свою цель, и пуля впилась в бедро.

Стиснув зубы, Рузи подтянулся на руках, втаскивая свое тело на небольшую площадку, прилепившуюся к покатому боку гигантского нефтехранилища. Внизу грянула автоматная очередь и оборвалась, когда шквал огня накрыл позицию Мустафы. Солдаты наперегонки бежали к резервуару, и одни из них уже запрыгнул на лестницу. Ясин, достав из кармана гранату, выдернул проволочное колечко чеки и разжал пальцы, швыряя вниз черный гладкий шар. Раздался взрыв, сопровождаемый криками. Боевик открыл рюкзак, достав оттуда детонаторы. Оставалось лишь воткнуть их в брикеты взрывчатки, густо облепившие нагретый на солнце металл монументального нефтехранилища.

В тот момент, когда работа была уже закончена, над площадкой возникла голова гвардейца. У Ясина, в глазах которого двоилось и темнело от потери крови, ушло несколько секунд на то, чтобы достать и снять с предохранителя пистолет. Солдат был уже совсем рядом, когда палестинец нажал на показавшийся невероятно тугим спуск. Из ствола тяжелого "Браунинг-Хайпауэр" вырвался язычок пламени, а саудовца отбросило назад, сбивая с ног. Но следом уже карабкались его товарищи, которые были все ближе. Был слышен топот ног по металлическим ступеням, испуганно-злые голоса приближавшихся врагов.

Устало привалившись к поверхности резервуара, Ясин Рузи коснулся онемевшими пальцами коробочки пульта дистанционного управления. Над краем лестницы возник человеческий силуэт в пустынном камуфляже гвардейца, и боевик, глянув в его растерянное лицо, выдохнул:

- Свидетельствую, что нет Бога кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его!

Силы покидали Ясина Рузи с каждой секундой, и, чувствуя, что вот-вот лишится сознания, последним усилием палестинский боевик вдавил большую круглую кнопку на пульте, успев улыбнуться при мысли о том, что все-таки сумел вернуть долг Нагизу Хашеми.

Пламя ударило в лицо бойцу Национальной гвардии, сбрасывая его с многометровой высоты, а следом хлынул черный густой поток нефти. Огромная емкость лопнула по швам, щедро расплескивая свое содержимое, а над технократическим лабиринтом терминала Янбу продолжали греметь взрывы, беспощадно разрывая трубопроводы, воспламеняя заполнявшие их нефтепродукты. Где-то ярко полыхнул, взметнувшись в небо, факел газового конденсата, которому стоило лишь коснуться человеческого тела, чтобы превратить его в кучку жирного пепла. Капитаны и матросы ожидавших погрузки танкеров высыпали на палубы, заслышав череду взрывов, и теперь во все глаза глядели, как жадное пламя поглощает творение человеческих рук, уничтожая терминал.

Джозеф Мердок, нахмурившись, слушал торопливый доклад министра энергетики. С утра у президента США адски болела голова, и, похоже, принятая на пустой желудок таблетка анальгина уже переработалась в организме, если судить по участившимся спазмам.

- В результате атаки террористов на нефтяные месторождения в Мексиканском заливе мы лишились полутора миллионов баррелей нефти, поставляемых ежедневно, - произнес глава Министерства энергетики, даже не заглядывая в листок-шпаргалку. - Использование стратегического нефтяного запаса позволило покрыть дефицит в ближайшие дни.

- Однако скачка цен на топливо и паники избежать не удалось.

Натан Бейл не спрашивал, но утверждал, сам будучи свидетелем того, что творилось на бензоколонках. Добропорядочные американцы будто разом лишились рассудка, и под увещевания министров и сенаторов, сменявших друг друга на экранах телевизоров, заполняли бензином, кажется, все свободные емкости, какие нашлись под рукой. Кое-где, судя по сводкам полицейских, дошло до перестрелок.

- Ажиотаж вокруг нефтяной проблемы и энергетической безопасности сделал наших сограждан нервными, - парировал недовольной глава Минэнерго. - Пожалуй, вы переусердствовали, промывая мозги избирателям в попытке оправдать русскую кампанию.

- Как долго мы продержимся за счет стратегического резрева? - Мердок обратил на себя внимание докладчика, и тот, пожав плечами, сообщил:

- У нас в подземных хранилищах на территории Техаса и Луизианы почти семьсот миллионов баррелей. Забирая ежедневно полтора миллиона, мы не будем ощущать дефицит еще полтора года, сэр. Но, полагаю, в течение ближайшей пары месяцев добыча в бассейне Мексиканского залива возобновится в прежнем объеме.

- Усильте меры безопасности, - потребовал президент, мрачно взглянув на главу Министерства внутренней безопасности. - Я не хочу проснуться однажды и узнать, что какой-то ублюдок подорвал хранилища или устроил еще какую-то пакость.

- Слушаюсь, сэр!

Трель мобильного телефона раздалась из кармана министра обороны, и Мердок, поморщившись, оттого что высокие ноты эхом отдались в сведенной спазмом голове, лишь махнул рукой в ответ на его просьбу выйти. Роберт Джермейн отсутствовал несколько минут, как раз столкнувшись в дверях с покидавшим Овальный кабинет министром энергетики и едва не сбив того с ног.

- Сэр, - губы Джермейна подрагивали, а с лица пропала краска. - Сэр, в Саудовской Аравии местные войска вступили в бой с экспедиционными подразделениями Морской пехоты и атаковали несколько наших временных баз. А их флот нанес удар по нефтепромыслам у побережья Катара. Повреждено не менее двух нефтяных платформ. Кроме того, есть информация, что неизвестные террористы атаковали нефтяные терминалы на побережья Красного моря и Персидского залива, а также нефтепромыслы в окрестностях Эр-Рияда!

- Дерьмо! - раздраженно выругался Натан Бейл. - Кто-то бросил нам вызов!

Стиснув зубы, Джозеф Мердок недовольно покосился на своего советника по безопасности и произнес:

- Мне не нравится новая тактика террористов. Они больше не таранят наши посольства на начиненных взрывчаткой грузовиках. Сначала Мексика, теперь Саудовская Аравия - кто-то хочет лишить нас основных источников нефти. Мы ввозим из Залива четверть всей потребляемой нефти! Такого удара энергетика не выдержит, и паника охватит всю страну!

Президент снова перевел взгляд на Джермейна:

- Роберт, каковы наши потери? и какой ущерб нанесен нефтяной инфраструктуре?

- Сэр, данные еще поступают, для анализа потребуется время. Но могу предположить, что ущерб более чем ощутимый!

- Нужно направить войска в Саудовскую Аравию - сил Морской пехоты не хватит, чтобы противостоять террористам и мятежникам. Необходимо надежно защитить нефтепромыслы!

Министр обороны переглянулся с главой Комитета начальников штабов, и генерал Форстер, кашлянув, неуверенно произнес:

- Можно рассчитывать на Третью механизированную дивизию, ее огневой мощи хватит, чтобы противостоять всем саудовским вооруженным силам вместе взятым. Но для того чтобы перебросить на аравийский полуостров войска с континентальной территории Штатов, уйдет около двух недель, и то придется задействовать все транспортные суда ВМФ и мобилизовать гражданские транспорты.

- Это неприемлемо, - тотчас вскинулся Джозеф Мердок. - Противник и так опережает нас постоянно. Они лишили нас нефти Мексиканского залива, и теперь хотят проделать то же самое на Ближнем Востоке. Наши войска должны быть на нефтяных полях в течение часов, а не недель!

- Все мобильные подразделения находятся в России, сэр, - пожал плечами глава военного ведомства, вновь переглянувшись с хмурым председателем ОКНШ.

- Так пусть они теперь следуют в Саудовскую Аравию, черт возьми! Кто-то хочет лишить нас доступа к источникам энергии, нанести удар по экономике страны, по американскому образу жизни, и, будь я проклят, у этих ублюдков пока все получается! От ситуации на аравийском полуострове зависит напрямую национальная безопасность Соединенных Штатов!

- Можно направить туда пару бригад Восемьдесят второй дивизии, - пожав плечами, предложил Дональд Форстер. - Возможно, и часть Десятой дивизии, легкую пехоту. На передислокацию уйдут сутки-двое. Доставим их по воздуху, транспортных самолетов у нас хватит для этого. Если обеспечить мощную авиационную поддержку, то дело может выгореть. Бомбардировщики и истребители можно также отозвать из России и разместить их, к примеру, в Турции. Заставим джихадистов нервничать и выиграем время для развертывания "тяжелых" подразделений.

- И ослабим свои позиции в России, где террористы публично бросили нам вызов, - проворчал растерянный Натан Бейл, чувствовавший, как все планы разваливаются под ударами нового "игрока". - Это война даже не на два фронта, а гораздо больше! И она едва ли приведет к чему-то хорошему!

- В России у нас достаточно войск. В любом случае, придется рискнуть, - помотал головой Форстер. - Массирование сил для нанесения удара - это азы, основа военного искусства, но сейчас угроз слишком много, и они слишком серьезны, чтобы игнорировать даже часть их.

- Действуйте, - раздраженно потребовал президент Мердок. - Я выступлю в Сенате, и наверняка получу санкцию на применение войск в Саудовской Аравии, но вы должны начинать сейчас, с этой самой секунды! Эту страну мы потерять не можем, пусть даже придется разрушить все их города и перебить всех чертовых арабских скотоводов!

Снова раздался телефонный звонок, и Энтони Флипс подпрыгнул на месте, схватившись за грудь, словно при сердечном приступе. Госсекретаря не было всего минуту, а когда он вернулся, встреченный вопросительными взглядами членов Совета безопасности, то с порога выдохнул:

- Убит король Саудовской Аравии Абладлла. В Эр-Рияде бои между армейскими подразделениями и Национальной гвардией!

Очередной спазм пронзил мозг Джозефа Мердока. Перед глазами его развернулась багровая пелена, а затем мир погрузился во тьму, поглотившую все поникавшие извне звуки.

Колонна из десятка "Хамви" Первой бригады специального назначения имени Фейсала бин-Турки промчалась по улицам бурлившего Эр-Рияда, как песчаный смерч. Вереница внедорожников, полных "коммандос" в боевой экипировке, подлетела к громаде королевского дворца, и, скрипнув тормозами, остановилась. Спецназовцы выбрались наружу, ощетинившись стволами винтовок, а к ним уже бежали бойцы Королевской гвардии, стаскивавшие с плеча на ходу оружие.

Бригадный генерал Исмаил бин-Зубейд, шагнув навстречу гвардейскому офицеру, уверенно произнес:

- Капитан, покажите, где могут разместиться мои люди!

Бородатый гвардеец, потомок бедуинского рода, которому за преданность предков была доверена честь охранять правителя королевства, недоуменно нахмурился:

- Меня никто ни о чем не предупреждал! Почему вы здесь?

Гвардейцы, стягивавшиеся со всех сторон, крепче схватились за оружие, напрягшись в ожидании схватки. Полсотни бойцов элитной бригады спецназа, вооруженные до зубов, могли представлять опасность, и сейчас, когда нервы у всех были натянуты, как гитарная струна, когда каждый перестал доверять каждому, любой неосторожный жест, неверно понятое слово, могли обернуться кровью.

Словно не видя нацеленных в него винтовок, бин-Зубейд возмущенно воскликнул:

- Как не предупреждали? Мы здесь по приказу министра обороны! Нас направили, чтобы помочь вам охранять государя!

- Я ничего не знаю ни о каком приказе, но, думаю, мы сами справимся с этим, господин генерал!

- Шайтан! Тогда я требую проводить меня к королю, и пусть Его Величество лично отменит этот приказ! Я не хочу потом лишиться головы!

Гвардеец-офицер набычился, встав на пути генерала, которого все же боялся, хотя тот и не имел никакой власти над телохранителями короля. Бин-Зубейд, ощерившись, рыкнул:

- Это что, измена?! Прочь с дороги!

Бородатого капитана буквально отшвырнуло, и тот, вздрогнув от гневного окрика, произнес:

- Следуйте за мной!

- Лейтенант, - бин-Зубейд, прежде, чем двинуться за новоявленным провожатым, подозвал к себе Ибрагима Аль-Джуни. - Лейтенант, ко мне! Идем!

Двое бойцов "коммандос" вошли под своды дворца, сопровождаемые полудюжиной гвардейцев. По пути им пришлось миновать многочисленные посты, расположенные каждые пятьдесят-сто шагов. Суровые бородачи застыли вдоль стен сводчатых коридоров, лишь гневно сверкая глазами при появлении чужаков. Перед тем, как открыть двери в покои короля, гвардейский капитан потребовал:

- Сдайте ваше оружие!

- Что?! Я здесь, чтоб защищать государя! Как я смогу помешать его врагам с пустыми руками?

Оттолкнув проводника, бин-Зубейд рывком распахнул дверь, шагнув в покои. Король Абдалла при его появлении вздрогнул, подняв голову и оторвавшись от лежавшей на столе книги.

- Кто посмел? - Голос короля взвился, будто набирающий силу ураган. - Что такое, генерал?

Исмаил бин-Зубейд услышал, как за спиной со стуком сомкнулись массивные створки. Юный лейтенант Аль-Джуни замер позади своего командира. Генерал, сделав три шага навстречу королю, негромко произнес:

- Ваше Величество, вы в опасности. По всему королевству наша армия вступила в бой с американцами! Атакованы нефтепромыслы! Это мятеж, измена!

- Что? Как они посмели?! Кто осмелился предать меня?!

Исмаил бин-Зуйбед неожиданно улыбнулся:

- Это я, Ваше Величество. Но это не предательство. Нет чести служить тому, кто не ценит верность своих слуг, считая их за разменную монету. Я здесь, чтобы передать вам привет от Ахмеда аль-Шаури, вашего верного слуги, принявшего смерть за грехи других. Платой за преданность для него стала казнь. Настал и ваш черед расплачиваться!

- Как ты смеешь?! Я велю отсечь тебе голову! Аль-Шаури меня предал!

- Он до последнего верил, что спасает вас. А вы не хотели справедливого суда, вы жаждали крови. Так напейтесь ее сполна! Своей собственной!

Король Абдалла вдруг перестал чувствовать себя владыкой одной из богатейших стран мира, одним из влиятельнейших людей не только на Аравийском полуострове, но и, пожалуй, на всей планете - во всяком случае, до той минуты, когда в недрах королевства иссякнет нефть. Он попятился, чувствуя, как холодеет в груди, а на лбу, напротив, выступает пот. Генерал бин-Зубейд дернул из кобуры пистолет, рывком отводя назад затвор, с негромким клацаньем вернувшийся на место, загоняя патрон в патронник. Широкая ладонь крепко обхватила шероховатую пластиковую рукоять, и ствол девятимиллиметрового "Глока" нацелился в грудь медленно отступавшего назад короля. Напрягся палец, спусковой крючок подался назад, и прозвучал первый выстрел, а затем еще и еще. Тупоголовые пули весом 7,26 грамма рвали плоть Абдаллы, и их энергия была такова, что уже бесчувственное тело короля отшвырнуло назад, и оно оползло на пол бесформенной грудой, а на стене остались ярко-алые брызги крови.

Исмаил бин-Зубейд обернулся к лейтенанту аль-Джуни, немигающим взглядом уставившемуся на труп короля, еще чуть заметно подергивавшийся в агонии, произнеся:

- Он поплатился за свое предательство! И ты тоже понесешь заслуженную кару за то, что продался нашим врагам!

Лейтенант, что-то поняв, успел схватиться за рукоять пистолета, наполовину вытянув его из кобуры, прежде чем громыхнул еще один выстрел, и его голова взорвалась кровавым фонтаном, когда выпущенная с трех шагов пуля угодила в защищенный лишь тканью берета лоб.

С грохотом распахнулись двери, и на пороге возникли два гвардейца с автоматами "хеклер-кох" наперевес. Им хватило мгновения, чтобы увидеть лежащие на забрызганном еще горячей кровью полу трупы и стоящего над ними генерала, державшего в руке дымящийся пистолет, но и секунда в бою - это слишком долго. Первый гвардеец, взмахнув руками, завалился на спину, когда ему в грудь ударила пуля калибра девять миллиметров. Второй попытался уклониться, и следующий выстрел Исмаила бин-Зубейда оказался недостаточно точным. Пуля впилась в бок королевскому телохранителю, но, прежде чем он успел вскинуть винтовку, бин-Зубейд вновь нажал на спуск, и тяжелое тело швырнуло на мраморный пол, а рядом с лязгом упал выскользнувший из мертвых рук "хеклер-кох".

- О, Аллах, прими души детей твоих, - прошептал генерал.

Коридоры и залы дворца наполнились шумом, бряцаньем оружия, топотом множества ног, командами. Несколько шумно дышавших гвардейцев, не меньше десятка, с оружием наизготовку ворвались в покои короля. При их появлении бин-Зубейд поднял руку, и, когда горячий металл пистолетного ствола коснулся бритого виска, торопливо, словно боясь передумать в последний миг, нажал на спуск. Звук собственного выстрела, от которого невольно дрогнули замершие в нескольких шагах гвардейцы, генерал уже не услышал.

Глава 6

Тихий океан, западное побережье США

25 ноября

Полеты над авиабазой Гонолулу были остановлены ровно в полдень. Самолеты и вертолеты авиации Корпуса морской пехоты США и американских ВМС замерли вдоль посадочных полос. Их экипажи вместе с техниками, оставшимися без дела, следили за тем, как на аэродром, слепя солнечными бликами, игравшими на округлостях фюзеляжей и отполированных до блеска плоскостях, один за другим приземлялись самолеты с опознавательными знаками ВВС полудюжины стран.

Прибывшие на американскую землю делегации с усиленным эскортом, под вой сирен полицейских машин направлялись в Перл-Харбор, главную военно-морскую базу США в центральной части Тихого океана. Командующий Третьим флотом ВМС США встречал высокопоставленных гостей, терпеливо дожидаясь, когда все они займут места в просторном конференц-зале. Здесь собрались высшие офицеры, представлявшие штабы флотов крупнейших тихоокеанских держав, в том числе Канады, Австралии, Филиппин, Австралии и Новой Зеландии. Не оказалось только японцев, но и собравшихся было вполне достаточно. Это были давние союзники Америки в регионе, те, в ком не было причин сомневаться, и американский адмирал, дождавшись, когда прибудут все, начал без лишних предисловий.

- Господа, я говорю с вами здесь и сейчас от имени и по поручению Президента США и министра обороны, - сообщил вице-адмирал Гридли. - Мы оказались в трудной ситуации, перед лицом серьезной угрозы. Где-то в глубинах Тихого океана находится подводная лодка класса "Кило", захваченная русскими террористами. Прорываясь из акватории Японского моря, они атаковали эскадренный миноносец ВМС США "Бенфолд", а также уничтожили подлодку Сил самообороны Японии, но это, по нашему мнению, лишь начало. Предположительно, на борту этой пиратской подлодки находятся три ядерных заряда малой мощности, похищенные с территории русского атомного арсенала. Цели людей, захвативших их, нам не известны. Опасность может угрожать не только Соединенным Штатам, но и вашим странам. Мир впервые столкнулся с реальной угрозой ядерного терроризма, и справиться проблемой мы сможем лишь общими усилиями.

- Адмирал, кризис стал закономерным итогом действия вашей страны по отношению к России, - заметил, прервав Гридли на полуслове, представитель Австралии. - Какое это отношение может иметь к нашим странам? Мы не вторгались в Россию, не поддерживали агрессию ни словом, ни делом. И чего вы хотите от нас, раз собрали в такой спешке?

Американский адмирал прокашлялся, будто забыв слова, а затем произнес:

- В восточной части Тихого океана разворачивается масштабная поисковая операция. По нашим предположениям, захваченная террористами подлодка находится сейчас где-то между ста семьюдесятью и ста восьмьюдесятью градусами восточной долготы и севернее тридцать пятой параллели. В этот район мы направили все имеющееся силы во главе с атомным авианосцем "Рональд Рейган", всего двадцать два надводных корабля и семь атомных ударных подлодок. Мы не сомневаемся, что найдем и уничтожим противника далеко от побережья, но совместными усилиями добьемся этого быстрее. Я обращаюсь к вам с просьбой предоставить свои надводные и подводные силы и базовую патрульную авиацию, передав ее во временное подчинение штабу Третьего флота США. Нам нужен сейчас каждый корабль, способный вести поиск подводных лодок, каждый самолет и вертолет. Я взываю к вашему союзническому долгу, господа, и жду немедленного решения!

Австралийский и новозеландский адмиралы, сидевшие бок о бок, даром, что и географических их страны были более чем ближайшими соседями, переглянулись, и первый поднялся, словно пружиной подброшенный, одернув мундир.

- Русские террористы, даже если допустить наличие у них ядерного оружия, не могут угрожать моей стране. Австралия никак не участвует в конфликте с Россией. Наши военно-морские силы по-прежнему будут заняты охраной наших водных границ, использовать их в интересах ВМС США и американского правительства мы не согласны категорически.

Вице-адмирал Гридли едва не выругался, сдержавшись каким-то чудом, только шумно выдохнул.

- Поддерживаю такое решение. - Это уже гость из Новой Зеландии, на чьи фрегаты класса МЕКО-200, спроектированные кораблестроителями из Германии, командующий американским Третьим флотом возлагал немалые надежды. - Мы не готовы ввязываться в конфликт, ослабляя оборону собственных водных рубежей.

- Что ж, это ваше решение, господа. Кто еще придерживается подобного мнения?

Канадский адмирал, какой-то помятый, явно не выспавшийся, тем не менее, выглядел решительно. Наверняка для него прозвучавшее предложение не было сюрпризом, и потому офицер сообщил:

- Мы готовы направить в район Гавайских островов эскадренный миноносец и три фрегата, а также три из четырех своих подводных лодок класса "Виктория". Также наши патрульные самолеты "Аврора" будут совершать вылеты по запросу американского командования.

- Благодарю, - кивнул вице-адмирал Гридли.

- Правительство Филиппин не возражает против использования американской стороной наших военно-морских и авиационных баз. В вашем распоряжении также наши противолодочные самолеты, корабли береговой охраны и суда обеспечения, - поддержал канадского адмирала представитель Манилы. - Можете рассчитывать на любую нашу помощь.

- Мы рассчитываем обнаружить подлодку террористов задолго до того, как она доберется до побережья американского континента, - сообщил воспрянувший духом Гридли. - Для этого у нас вполне хватит сил. Против них - вся мощь ВМС США. Но эти фанатики уже показали, на что способны, и поэтому, возможно, придется прибегнуть к экстренным мерам. Я имею в виду постановку противолодочных минных заграждений вдоль побережья Соединенных Штатов, и, возможно, Канады.

- Вы рехнулись?! - Австралийский адмирал снова подскочил, как ужаленный. - Это же угроза судоходству. Мина не различает правых и виноватых!

- Национальная безопасность США - приоритетная задача для каждого из нас. Мы используем любые средства, лишь бы уничтожить угрозу со стороны русских!

Русскую подлодку, будто растворившуюся на просторах Тихого океана, искали, не останавливаясь ни на секунду. Тысячи мужчин и женщин в форме Военно-морского флота США, сотни самолетов и вертолетов, часами круживших над бескрайней водной пустыней, десятки кораблей. Чиновники в Оттаве спешили продемонстрировать свою преданность союзнику, и потому эскадра под канадскими флагами покинула свои базы в тот же день, полным ходом направившись в сторону Гавайского архипелага. В ее составе был и фрегат FFH-335 "Калгари" типа "Галифакс", один из новейших кораблей ВМФ Канады, экипажу которого совсем скоро представился шанс показать не только верность соседу и "старшему брату", но и свое боевое мастерство.

Патрульный самолет ВМС США "Посейдон" Р-8А, широко раскинув тридцатишестиметровые углепластиковые крылья, кружил над лишенной всяческих видимых ориентиров водной поверхностью. Давно привыкшие к такому зрелищу пилоты не могли не восхищаться безмятежной мощью Тихого океана. Всюду вода, ровные ряды синевато-серых волн, уходящие за горизонт. Только изредка мелькнет вдалеке, у самой кромки неба, белесая полоса кильватерного следа - сам корабль, оставивший его, с высоты в пять тысяч футов едва можно разглядеть. Но суровые красоты не могли отвлечь экипаж от своей главной задачи, ради выполнения которой они вылетели с базы на Гавайях тринадцать часов назад, и теперь их самолет неторопливо кружил над волнами, чтобы, спустя еще два часа, развернуться на обратный курс, передавая свою вахту.

- Меняем курс на ноль-пять-пять, - произнес командир экипажа майор Глен Джонс, зная, что бортовые самописцы внимательно фиксируют каждое прозвучавшее слово. Если здесь, над волнами, в тысяче с лишним миль от ближайшего клочка суши, вдруг откажет техника, надежды на то, что помощь успеет, почти никакой. Но хотя бы на земле потом поймут, почему оборвались жизни девяти американских парней, по причине ли оплошности, или из-за ошибки "умных" приборов, помогавших пилотам управлять своей крылатой машиной. - Следуем в квадрат Браво-пять.

- Принято, командир!

Второй пилот, лейтенант Эндрю Морис, кивнул, не ослабляя хватку на рычагах управления. Подчиняясь слитному движению рук обоих пилотов, крылатая машина, весившая почти восемьдесят четыре тонны, чуть накренилась на левый бок, меняя направление. И в этот миг в отсеке операторов противолодочного оборудования, отделенном переборкой от кабины пилотов, раздался прерывистый зуммер.

- Радиолокационный контакт, - спокойно, будто разговаривал о погоде, произнес офицер, следивший за показаниями радара. - Объект на один-шесть-три, дальность четыре мили!

Девять человек, экипаж патрульного "Поседойна", не просто так бросили свои дела на суше, оставили свои дома и своих близких, очутившись над бескрайней водной равниной. Океан лишь казался пустынным и безжизненным. Где-то здесь, под этими волнами, мог скрываться враг. Русские террористы-фанатики, захватившие подлодку "Кило", исчезли, казалось, бесследно, после того, как атаковали и потопили японскую субмарину. Океан надежно укрыл их следы, но поиски не прекращались ни на миг. Целая эскадра во главе со статысячетонной громадой авианосца "Рональд Рейган" уже которые сутки подряд бороздила просторы Тихого океана, пронизывая толщу воды до самого дня частыми импульсами сонаров. Где-то на глубине затаились и ударные подлодки "Лос-Анджелес", готовые сорваться с места, точно гончие, как только враг будет обнаружен. Но, несмотря на свою колоссальную огневую мощь, подводники были почти беспомощны, и потому над океаном непрерывно кружили самолеты, такие, как "Посейдон", луч радара которого непрерывно скользил по волнам, и, неожиданно даже для его экипажа, вдруг зацепился за препятствие, которому просто неоткуда было взяться здесь.

- Курс один-шесть-три, - немедленно скомандовал майор Джонс. - Снижаемся до тысячи футов! Приготовить буи к сбросу!

Отметка цели пульсировала на экране бортовой РЛС AN/APS-137D(V)5, крохотная точка, о которую разбились, отскочив назад, радиоволны. Это мог быть перископ подводной лодки, как и обычный мусор, подхваченный изменчивым океанским течением у дальних берегов. Сложная техника могло многое, но не все, однако, прежде чем пилоты "Посейдона" смогли увидеть своими глазами неожиданно возникший объект, отметка исчезла со ставшего девственно-чистым полотнища монитора.

- Контакт прерван! Не вижу цель!

- Сбросить буи! - немедленно приказала командир экипажа, и град ярких пенопластовых поплавков, отделившись от летевшего на бреющем огромного самолета, посыпался в воду.

Радиогидроакустические буи, мерно покачиваясь на волнах, активировали сонары, образовав на поверхности океана частую сеть. Стоит только одному из них уловить донесшийся из глубины шум винтов - и за безобидными буями могут последовать противолодочные торпеды "Марк-50", мирно дремлющие в оружейном отсеке объемистого фюзеляжа. Но командир экипажа медлил, помня судьбу моряков с эсминца "Уэйн Мейер", как раз ожидавших решения трибунала после того, как в нейтральных водах вот так же поспешно атаковали китайскую подлодку.

- Есть акустический контакт! - вдруг встрепенулся оператор станции слежения за буями. - Источник смещается к востоку! - И через несколько мгновений, с какой-то обидой в голосе добавил: - Цель потеряна!

- Активировать магнитометр!

Детектор магнитных аномалий, входивший в состав поискового оборудования "Посейдона", позволял обнаруживать на глубине большие массы металла, какими и являлись подводные лодки. Но экран оставался чист.

- Пусто, сэр, - разочарованно развел руками оператор. - Под нами ничего нет.

- Нет, это должны быть русские, и они никуда не могли исчезнуть! Сбросить еще буи, - потребовал Джонс.

- Командир, у нас топливо на исходе. Пора ложиться разворачиваться на обратный курс!

- Дьявол!

Майор ударил сжатым кулаком по приборной панели. Мощные турбины CFM International CFM56-7B27A2, поддерживавшие в небе его самолет, сообщая ему скорость свыше девятисот километров в час, пока работали ровно, но казавшиеся бездонными баки действительно быстро пустели. Вахта "Посейдона" близилась к концу.

- Связь с "Рейганом", - приказал майор. - Пусть направят сюда корабли!

Сразу несколько кораблей, сопровождавших флагман, величаво резавший волны к востоку от Гавайев, изменили курс, полным ходом направляясь к месту скоротечного контакта. Одним из них был фрегат канадских ВМС "Калгари", присоединившийся к поисковой операции лишь двое суток назад. Приводимый в движение дизельными двигателями экономического хода, он неторопливо полз по покрытой мелкими волнами океанской глади, периодически "прощупывая" раскинувшуюся по килем бездну импульсами сонара.

- Капитан, сэр, - радист вызвал командира корабля, едва приняв сообщение с борта "Рональда Рейгана". - Сэр, американский патрульный самолет обнаружил неопознанную субмарину в квадрате Браво-пять. Приказано следовать туда!

- Полный ход! Курс два-два-ноль!

В трюмах фрегата взвыли газотурбинные двигатели, своими пятьюдесятью тысячами лошадиных сил стремительно разгоняя корабль водоизмещением четыре тысячи семьсот пятьдесят тонн до тридцати узлов. "Калгари", точно хорошая гончая, взявшая след, рванулся к цели, вспарывая волны косо срезанным форштевнем. За кормой оставался четко различимый едва ли не с орбиты пенный след, а по отсекам катился сигнал боевой тревоги, сопровождаемый топом множества ног. Моряки спешно занимали свои посты, готовясь к скорой схватке.

- Мы в полусотне миль от заданного квадрата, сэр, - сообщил капитану штурман. - Два часа ходу.

- Что американцы?

- Адмирал Гридли направляет сюда все свои силы. Но ближайший эсминец находится сотней миль севернее, - усмехнулся штурман. - Мы будем первыми, сэр.

- Можем не успеть. Приготовить к вылету вертолет!

Палубный СН-124А "Си Кинг" извлекли из просторного ангара в кормовой части надстройки. Пока экипаж занимал свои места, техники торопливо цепляли к узлам подвески вертолета противолодочные торпеды "Стингрей". Взвыли спаренные турбины "Роллс-Ройс", шевельнулись лопасти винта, и десятитонная машина оторвалась от покрытия посадочной площадки. Оказавшись в воздухе, геликоптер немедленно отвернул в сторону, уклоняясь от возможного столкновения с увенчанными антеннами РЛС мачтами фрегата, и, медленно, но уверенно набирая высоту, направился к горизонту, спеша первым оказаться над вражеской подлодкой.

Владимир Шаров узнал о начинавшейся на поверхности и в небесах суете, когда по отсекам подводной лодки "Усть-Камчатск" прокатился сигнал тревоги. Моряка словно пружиной сбросило с узкой койки, которой он коснулся едва ли полчаса назад, перед этим отстояв очередную долгую вахту. Некомплект экипажа сказывался сейчас, как никогда прежде, и если прочие ресурсы можно было как-то экономить, изыскивать резервы, то человеческие силы, несмотря на всю выдержку моряков, несмотря на чувство долга, иссякали, а безумному походу не было видно конца и края.

Взметенный коротким, нервным звуком сирены, капитан первого ранга Шаров вихрем промчался по полупустым коридорам, ныряя в проемы герметичных люков. Почти никто не встретился на его пути, казалось, субмарина попросту обезлюдела, превратившись в корабль-призрак, подводного "летучего голландца". Но в помещении центрального поста на своих местах перед приборными панелями замерли моряки, не шелохнувшиеся при появлении командира.

- Товарищ капитан, - старший помощник привычно козырнул, став перед Шаровым по стойке смирно. - Станция радиотехнической разведки зафиксировала радиолокационное излучение, в тот момент, когда подлодка шла под РДП. Я принял решение срочно начать погружение.

- Отлично! Какова вероятность обнаружения?

- Скоро и увидим, товарищ капитан, - только усмехнулся старпом, чувствуя, как пол отсека накренился, уходя из-под ног.

Очередной, далеко не первый за минувшие дни сигнал тревоги, не стал неожиданностью. Их искали все то время, что "партизанская" подлодка находилась в открытом море, искали с все большей силой. По водной поверхности метались лучи радаров, а гидролокаторы долбили своими импульсами водную толщу, пронизывая ее до самого дна. Но экипаж действовал так, как и прежде, начав срочное погружение. Труба РДП, устройства для работы дизеля под водой, плавно скользнула в шахту в ограждения высокой, похожей на плавник рубки "Варшавянки". Как только "шноркель", единственная ниточка, связывающая субмарину с поверхностью, был немедленно убран, в балластные цистерны потоком хлынула забортная вода, и "Усть-Камчатск" буквально провалился во тьму океанской пучины.

- Погружение двести, дифферент на нос десять! - скомандовал старпом рулевому, который управлял вовсе не при помощи колеса штурвала, а пользовался рычагами, напоминавшими ручку управления реактивным самолетом.

Замолкли генераторы, лишившиеся притока кислорода, но винт продолжал вращаться - теперь его питали аккумуляторы, накопившие достаточный запас энергии. Глубина безропотно принимала подводную лодку, даруя ей укрытие, но Владимир Шаров, буквально нутром чувствовавший, как усиливается давление на корпус субмарины, понимал, что любая ошибка может прервать их поход. Под килем - настоящая пропасть, тысячи метров ледяной тьмы. В этой части океана глубины в шесть-восемь километров были не исключением, а нормой, и не раз случалось, что подлодки, из-за ошибки ли тех, кто их строил, или тех, кто управлял ими, буквально проваливались во мрак, превращаясь в могилу для своего экипажа, для которого не было спасения.

- Сбавить ход до трех узлов, - продолжал командовать старший помощник. Шаров не вмешивался в его действия, отдавая так дань уважения опытному подводнику. - Тишина в отсеках!

Сирена взвыла, тревожно, нервно, и смолкла, а вместе с ней стихали и все звуки в тесных отсеках "Усть-Камчатска". Субмарина, сбавив ход, буквально повисла в толще воды, замерев, затаившись. Свободные от вахты моряки застыли, боясь даже слишком громко выдохнуть. Где-то рядом, над головами, был враг, который искал их, чтобы уничтожить, и был намерен довести начатое до конца.

- Нельзя сейчас подставиться, никак нельзя, - произнес Владимир Шаров, которого мог слышать каждый из находившихся в центральном посту моряков. - Половина пути позади, тысячи миль водной пустыни. И мы обязаны пройти его до конца. Мы столько раз обманывали врага, уходили от преследования, что сделать это еще раз совсем не сложно.

- "Пиндосы" только собираются с силами. Акустик докладывает о контактах каждый несколько часов, - заметил старший помощник. - Похоже, они стянули в эти воды целый флот. Предугадать, какой маршрут мы выберем, не сложно, запасы топлива не безграничны, их как раз хватит, чтобы кратчайшим путем добраться до побережья Штатов. Так что для нас, похоже, проблемы только начинаются.

- Они упустили нас возле японских островов, хотя там все условия были на руку врагу. Здесь, в открытом океане, найти нашу подлодку стократ сложнее. Мы должны дойти!

- А что будет потом, когда доберемся до цели?

- Главное - подобраться поближе к американскому побережью. После того, как высадим диверсантов, мы уже никого не будем интересовать.

- Я знаю, что это дорога в один конец, с самого начала знал это, - настойчиво произнес старший помощник. - Но все же хотелось бы дожить до победы.

- Думать о спасении своих шкур будем потом, - помотал головой Шаров. - Сперва доставим парней на твердую землю.

Капитан "Усть-Камчатска" указал на одного из "парней". Тарас Беркут, командир диверсионной группы партизан, вошел в центральный пост. Несколько моряков разом оглянулись, так что блики светящихся мониторов скользнули по их оцепеневшим от напряжения лицам. Партизан тяжело дышал, будто после марш-броска, его грудь под тельняшкой вздымалась, а лицо лоснилось от пота. Наверное, опять отжимался до потери сознания в своей тесной каютке, подумалось Владимиру Шарову.

- Что происходит? Нас обнаружили?

- Возможно, - пожал плечами Шаров. - Радиометристы обнаружили работу чужой РЛС. Где-то рядом патрульный самолет, скорее всего. Мы в полутысяче миль севернее Гавайев, у янки там полно военных баз. Затаимся на глубине, переждем. Мы и так далеко забрались. Прорвались мимо Сахалина, проскользнули через американские противолодочные рубежи, обидно будет нарваться здесь, в открытом океане.

Беркут непонимающе тряхнул головой:

- Как нас можно найти с помощью радара? Это же подводная лодка!

- Не "подводная", а "ныряющая". Мы не можем постоянно находиться на большой глубине, как АПЛ. Гребной винт приводится в движение электромотором. Энергию для него можно получать из аккумуляторных батарей, но емкость их ограничена. Под аккумуляторами "Варшавянка" может пройти три сотни миль, имея возможность маневра по глубине. Это много в масштабах, например, Балтики или Черного моря, а лодки проекта 877 для закрытых морей и создавались. Мы же должны преодолеть несколько тысяч миль, поэтому идем почти постоянно под РДП, это устройство, по которому подается атмосферный воздух с поверхности, точнее, кислород, который питает дизельные генераторы, вырабатывающие энергию, как для главного электродвигателя, так и для зарядки аккумуляторов. Дальность хода возрастает до шести с половиной тысяч миль. В таком режиме мы и идем почти от самого Сахалина, но из-за этого вынуждены держаться на перископной глубине. Головка "шноркеля" - достаточно крупный объект для того, чтобы обнаружить его с помощью РЛС. Но на ей установлен приемник станции предупреждения об облучении, так что мы вовремя успели погрузиться.

- И что теперь будут делать пиндосы?

Вместо капитана ответил старший помощник:

- Если нас не обнаружили, то выждем немного, снова всплывем, и дальше пойдем под РДП. Но если американцы успели нас засечь, то стянут сюда все силы. Их корабли и самолеты, будут постоянно дежурить в этом районе, не позволяя нам подняться близко к поверхности. Мы сможем маневрировать, пока есть запас энергии в аккумуляторах, но это долго не продлится. А когда "батарейки" сядут, придется или всплывать, прямиком в объятия американцев, или открыть кингстоны и затопить подлодку. Мы зашли в такие воды, где едва ли прежде кто-то был. У меня за плечами одиннадцать автономок, но такое плавание никакому Магеллану не приснится. Под нами - пятикилометровая пропасть, корпус лопнет под давлением, как яичная скорлупа, прежде чем мы достигнем дна.

- Если обложат, активируем устройства прямо здесь, - решительно возразил Беркут, рубанув воздух широкой мозолистой ладонью. - Думаю, мощности трех атомных снарядов хватит, чтобы пустить на дно хотя бы пару пиндосских посудин.

- Я в камикадзе не записывался, - усмехнулся в ответ Шаров. - Так что рассчитываю вас доставить до места, а уж там делай, что хочешь, майор! Прорвемся, не первый же раз!

"Усть-Камчатск", оставаясь на глубине, продолжал медленно двигаться прежним курсом, расходуя драгоценный запас энергии, накопленный в аккумуляторных батареях. Акустики вслушивались в "голос океана", но среди привычных шумов не было ни одного, источником которого могло бы оказаться творение человеческих рук.

- Подвсплыть на перископную глубину, - решил Шаров, теперь не покидавший мостик. Старпом немедленно скомандовал:

- Продуть балласт! Всплытие до отметки двадцать метров!

Сжатый воздух вытеснил заполнившую балластные цистерны воду, и полегчавшая подлодка рванулась к поверхности, будто выбившийся из сил пловец. Труба РДП вспорола водную гладь, снова поток свежего воздуха хлынул к ожившим генераторам.

- Облучение, - тревожно вскрикнул мичман, следивший за показаниями станции радиотехнической разведки МРП-25, сенсоры которой были размещены на "шноркеле". - Нас облучает РЛС!

И тотчас акустик, будто сговорившись, подхватил:

- По левому борту шум винтов! Надводный корабль, пеленг тридцать! Приближается!

- Твою мать! - Шаров в сердцах ударил ладонь о переборку. - Погружение двести! Принять балласт! РДП убрать!

Вновь "Усть-Камчатск" буквально провалился в пучину, и его корпус содрогнулся от импульса сонара, прокатившегося от носа, до кормы, точно барабанная дробь.

Палубный вертолет "Си Кинг" завис в десятке метров над мерно вздымающимися волнами, и антенна ГАС на длинном кабеле опустилась в воду. Оператор, обратившись в слух, усиленный мощной электроникой, замер, пытаясь уловить шумы чужой подлодки, но слышал лишь вечный рокот неспокойного океана.

- Ничего, командир! - помотал головой летчик.

- Поднять гидролокатор. Сделаем круг!

Будто подпрыгнув, канадский вертолет, стрекоча винтом, точно гигантская стальная десятитонная стрекоза, промчался полмили, затем снова снизившись и погрузив антенну сонара в волны. Яркая точка внезапно возникла на экране обзорной РЛС "Экко" AW391, установленной в круглом обтекателе позади двигателей. Луч радара, мазнувший по неспокойной поверхности океана, отразился от показавшейся над водной поверхностью головки РДП русской подлодки.

- Объект на два-два-ноль, - сообщил оператор. - Три мили. Вероятно, перископ или "шноркель"!

- Сонар в активный режим! Подсветим их!

Импульс гидролокатора пробил толщу воды, отражаясь от преграды у самой поверхности. Очертания продолговатого объекта, который не мог быть ничем иным, как корпусом подлодки, высветились на мониторе.

- Цель погружается!

- Сопровождать цель! - приказал командир экипажа.

- Мы можем атаковать!

Палец второго пилота уже коснулся кнопки сброса торпед, чуть подрагивая от напряжения - это была первая настоящая, а не учебная атака за долгую карьеру опытного пилота, и сейчас, несмотря на всю свою выучку, он волновался.

- Отрицательно! Приказано сначала опознать цель. Это может быть "нейтрал". Пусть янки сами разбираются.

"Усть-Камчатск" быстро погружался, так что в центральном посту был слышен треск сжимаемого колоссальным давлением корпуса. Сталь стойко сопротивлялась натиску стихии, но многим людям, находившимся на борту, стало не по себе.

- Погружение на триста пятьдесят, - приказал Шаров. - Уйдем под термоклин.

Рулевой отклонил от себя рычаги управления, и подлодка буквально спикировала на глубину, преследуемая частыми, точно барабанный бой, импульсами гидролокатора.

- Похоже, это вертолетная ГАС, - предположил акустик "Усть-Камчатска".

- Если над нами "вертушка", значит, где-то рядом корабль. Сюда ни один вертолет не долетит с суши. - Владимир Шаров раздраженно цокнул языком: - Серьезно за нас взялись!

- Нужно как-то оторваться от преследования, - с растерянностью произнес Тарас Беркут, несмотря на объявленную тревогу, остававшийся в центральном посту.

Командир диверсионной группы остро ощущал собственную беспомощность. Ни приемы рукопашного боя, ни меткая стрельба не могли помочь избавиться от винтокрылой машины, кружившей сейчас в нескольких сотнях метров над быстро опускавшейся в пучину подлодкой. Майор почувствовал себя мишенью, в которую уже нацелен ствол, и палец стрелка только что коснулся изгиба спускового крючка. Оставалось надеяться, что эти сосредоточенные, но спокойные люди в черной морской форме знают, что делают.

- Океан - это настоящий слоеный пирог, - пояснил Шаров, на лице которого выступила испарина, не то от волнения, не то от царившей в отсеках духоты. - Верхний слой воды постоянно нагревается солнечными лучами, и потому достаточно теплый. Но на глубине сто-двести метров, куда дневной свет не проникает никогда, температура резко падает. Это называется слой температурного скачка или, короче, "термоклин". Резкий перепад температур сказывается на прохождении акустически сигналов. Импульсы, направленные на этот слой сверху, например, теми гидролокаторами, что нас сейчас облучают, отражаются вверх. Шум, направленный снизу, шум нашей подлодки, который могут уловить сонары в пассивном режиме, отражается вниз. Мы поднырнем под слой скачка, станем "невидимками".

- До тех пор, пока не подойдут корабли янки, - кисло заметил старший помощник. - У них погружные ГАС, которые можно опустить на трехсотметровую глубину. И тогда нам хана!

- Замучаются искать! Мы уже будем далеко!

Рулевой, сверяясь с показаниями глубиномера, сообщил:

- Триста пятьдесят метров!

- Остановить погружение! Увеличить ход до десяти узлов! Лечь на курс сто сорок!

Маневрируя, "Усть-Камчатск" начал разгоняться, буквально продираясь сквозь сдавленную собственной массой толщу океанской воды. Ее корпус испытывал колоссальное давление, словно подлодку стискивала ладонь великана, и это давление люди, находившиеся на борту субмарины, ощущали буквально собственным нутром.

- Мы на предельной глубине, - произнес Владимир Шаров. - Здесь нас почти невозможно обнаружить с поверхности, но мы и сами практически ничего не знаем о том, что творится над головами.

- Нельзя просто прятаться, - повысил голос Тарас Беркут. - Мы уступаем противнику инициативу!

- Мы будем оставаться на глубине столько, сколько сможем, насколько хватит запасов кислорода и энергии в батареях.

Субмарина двигалась десятиузловым ходом, быстрее, чем многие обитатели океанских глубин. Кашалот, грозный хищник, нырнувший за добычей, испуганно отвернул в сторону, пропуска ее. Но со стороны могло показаться, что "Усть-Камчатск" неподвижно завис над бездной, обрывавшейя на многокилометровой глубине горным плато, похожим на поверхность далекой звезды, таким же неизученным, где никогда не ступала нога человека. А наверху кружил вертолет, то снижаясь к самым волнам, то снова взмывая вверх, одним таким "прыжком" преодолевая по полмили а то и больше. Но импульсы гидролокатора бессильно разбивались о ту невидимую границу между слоями воды разной температуры, заставляя экипаж бессильно ругаться.

- Шум винтов, - неожиданно доложил акустик "Усть-Камчатска". - Надводная цель!

Новый звук бесцеремонно нарушил безмолвие океана. фрегат "Калгари", на мачте которого реял канадский флаг, мчался со всей силы. Форсажные турбины разогнали его до тридцати узлов, но и этого могло не хватить.

- Лейтенант Морган, какие новости от американцев? - капитан фрегата окликнул своего старшего помощника.

- Их корабли будут здесь через час, никак не меньше, сэр. На подходе один "Орион", вылетевший из Перл-Харбора. Он прибудет в течение получаса.

- Русские не могли уйти далеко. Сбавить ход до пяти узлов, опустить буксируемую антенну ГАС!

Фрегат замедлил ход, так, чтобы собственные шумы не создавали помех работе сонаров. Длинный кабель, разматывавшийся за его кормой, оканчивался насадкой гидролокатора, опускавшейся все ниже и ниже и пробившей незримый рубеж "термоклина". Первый же импульс настиг повисшую в толще воды подлодку, но, вместо того, чтобы вернуться невесомым эхо, частью был поглощен покрывавшим ее корпус противогидролокационным покрытием, а частью рассеялся.

- По нам снова работает ГАС! - немедленно доложил Шарову акустик, переключивший бортовой гидроакустический комплекс МГК-400 в режим обнаружения сигналов. - Корабельная станция! Рядом эсминец или фрегат!

- Теперь точно головы поднять не дадут, - прорычал сквозь зубы старший помощник. - У них преимущество в скорости, не уйти!

- Вашу мать! - Тарас Беркут почувствовал, как в груди поднимается темная волна злости и отчаяния.

Командир диверсионной группы выскочил из помещения центрального поста, едва не сбив с ног нескольких попавшихся ему по пути в узком проходе моряков. Он знал сейчас, что делать. Целью беркута была одна из пустующих кают. На самом деле, свободного пространства на борту, несмотря на то, что в поход "Усть-Камчатск" вышел с неполным экипажем, едва ли было в избытке. Но здесь никто из моряков не хотел селиться, предпочитая тесноту других кубриков. И причиной тому были три массивных цилиндра, отлитых из свинца и "украшенных" желто-черными символами радиационной опасности.

Беркут опустился корточки возле крайнего из уложенных в ряд прямо на полу цилиндров. Когда-то это был атомный артиллерийский снаряд калибра 152 миллиметра, но усилиями подпольных ядерщиков он превратился в диверсионный ядерный фугас. Пальцы бывшего майора Российской Армии, чуть дрожа, коснулись пульта, прилепившегося к свинцовой болванке, начиненной смертоносным плутонием.

- Командир! - Вздрогнув, Беркут обернулся, увидев застывшего на пороге каюты Заура Алханова. - Что ты делаешь, командир?

- На что похоже, боец? Над нами крутится американский эсминец. Если не удастся от него оторваться, я приведу в действие заряды. Хоть сколько-то пиндосов прихватим с собой!

- Едва ли нас для этого послали в такой поход!

- Предлагаешь просто сдохнуть в этой консервной банке, когда закончится кислород? Или всплыть на радость американцам?

- Не дури, командир! Мы не для того здесь!

- Черта с два, я живым не дамся! Надолго нас с тобой запомнят! В каждом снаряде по две с половиной килотонны, неплохой сюрприз для янки!

Тарас Беркут опустил ладонь на небольшую клавиатуру, готовый за мгновение ввести намертво заученный код. А в это время Владимир Шаров в рубке сыпал приказами быстрее, чем его моряки успевали выполнить предыдущую команду.

- Зарядить приборы гидроакустического противодействия в торпедные аппараты пять и шесть! Перезарядить торпедные аппараты один и два противокорабельными торпедами!

Два самоходных имитатора "Корунд" заняли места в торпедных трубах. Еще из двух сперва пришлось выгрузить "сигары" противолодочных торпед ТЭСТ-71М, на место которых система дистанционного автоматического управления торпедными аппаратами загрузила пару мощных 53-65К.

- Корабль всего один, но наверняка сюда движется уже вся чертова американская эскадра, - произнес Шаров, обведя взглядом своих людей, замерших на боевых постах, у приборных консолей. - Прятаться нет смысла, противник знает, что мы здесь. Значит, ударим первыми!

Захлопнулись массивные крышки торпедных аппаратов, и капитан скомандовал:

- Начать всплытие! Рули глубины на десять градусов! Подняться до пятидесяти метров!

Сбрасывая балласт, "Усть-Камчатск" рванулся вверх, и тотчас на экранах сонаров "Калгари", неторопливо кружившего над местом последнего контакта, появилась четкая отметка.

- Подводная лодка на ноль-девять-пять! Восемь миль!

- Приготовить торпедные аппараты! - командир канадского фрегата хищно усмехнулся: - Как только сблизимся на дистанцию торпедного залпа, открыть огонь!

И одновременно капитан Шаров приказал:

- Прибор гидроакустического противодействия - в режим постановки акустических помех! Торпедный аппарат пять - пли!

Похожий на торпеду самоходный имитатор МГ-74 "Корунд" выскользнул из раструба торпедного аппарата, тотчас обрушив на вражеский сонар хаотичный поток импульсов, среди которых невозможно стало выделить эхо, отражавшееся от подлодки. Океан наполнился шумом, и канадские акустики в растерянности терзали настройки своей аппаратуры, пытаясь отсеять помехи. Попытка перейти в пассивный режим тоже ничего не дала - на поверхности были слышны лишь шумы, испускаемые ложной целью.

- Акустик, положение цели? - потребовал Владимир Шаров.

- Надводная цель по пеленгу сто тридцать, пятьдесят семь кабельтовых!

- Цель уничтожить! Торпедные аппараты с первого по четвертый - пли!

Плавно отодвинулись наружные крышки торпедных аппаратов, и четыре торпеды 53-65К тупоголовыми пенными копьями пронзили толщу воды, отделявшую их от цели. Кислородные турбины разогнали восьмиметровые "сигары" весом в две тонны до сорока трех узлов за считанные секунды. Включились акустические системы самонаведения, мгновенно нащупав импульсами маломощных сонаров корабль-цель.

- Торпедная атака! - Акустик "Калгари" был первым, кто обнаружил опасность. К этому моменту четверть пути русских торпед осталась позади. - Три торпеды по левому борту! Четыре торпеды!

Канадский фрегат был лишен таких средств защиты, как система постановки газовой завесы "Прерия-Маскер", установленная на большинстве кораблей ВМС США. У его командира было немного шансов уклониться от атаки и еще меньше времени для этого.

- Разворот на курси три-пять-ноль! Самый полный ход!

Подчиняясь приказу своего капитана, фрегат начал маневрировать, подставляя корму приближавшимся торпедам, стремительно поднимавшимися с глубины. Снова взвыли в трюме турбины, разгоняя корабль до максимальной скорости, но для того, чтобы набрать заветные тридцать узлов, фрегату почти в пять тысяч тонн водоизмещением, требовалось преодолеть силу инерции, теряя драгоценные секунды.

- Сбросить за борт торпедную ловушку! - последовал новый приказ, и с кормы в воду соскользнул оперенный цилиндр ложной цели SLQ-25 Nixie.

Система противоторпедной защиты, представлявшая собой, по сути, буксируемый гидролокатор, обрушила на головки самонаведения приближавшихся торпед хаотичный поток импульсов, маскировавших шумы истинной цели и собственное эхо систем наведения, заставляя "сходить с ума", электронный "мозги". Одновременно капитан атакованного фрегата скомандовал:

- Изменить курс на три-один-ноль!

"Калгари" словно отвернул, пропуская двигавшиеся по инерции торпеды мимо, и одна из них, потеряв цель, "сошла с дистанции", но три другие перешли на наведение по кильватерному следу, настигая канадский фрегат.

- Торпеды по корме! Семь кабельтовых!

Высокая скорость позволила выиграть "Калгари" несколько минут, но даже на полном ходу фрегат двигался в полтора раза медленнее выпушенных по нему торпед, и прежде, чем у тех закончилось топливо, сработали неконтактные электромагнитные взрыватели, превращая трехсоткилограммовые боеголовки в облако раскаленных газов.

Вертолет "Си Кинг" так и не успел вернуться на свой корабль, и его пилоты видели, как корма фрегата исчезла в султане брызг, пены и дыма, взметнувшемся ввысь на десятки метров.

- Черт возьми! - командир экипажа СН-124В потрясенно выдохнул увидев, как корабль буквально выбросило из воды, обнажив гребные винты и широкие лопасти рулей. Корму фрегата оторвало, словно корпус был сделан не из прочной стали, а из бумаги.

- Сэр, подлодка противника все еще на сонаре! - оператор противолодочного оборудования вывел своего командира из ступора. - Они в двух милях от нас! Мы можем атаковать!

- Сбросить торпеды!

Они мало чем могли помочь своим товарищам, оставшимся на борту тонущего фрегата, но еще могли наказать врага. Две противолодочные торпеды "Стингрей" калибра 324 миллиметра отделились от вертолета, исчезая в волнах. На месте их падения взметнулись фонтаны пены, и тотчас опали, а торпеды уже выходили на цель. Водометы, котоыре заменили на этой модели торпед более привычные гребные винты, придавали "Стингрею" сходство с ракетой, да и скорость в сорок пять узлов, которую торпеда развивала за считанные секунды, добавляла сходства.

- Всплески по правому борту! - крикнул акустик "Усть-Камчатска", чувстуя, как форменка от пота липнет к спине. - Торпеды по пеленгу восемьдесят!

Водометные движители оглашали бездну торжествующим ревом, когда сброшенные канадским вертолетом торпеды обнаружили цель. Импульсы бортовых сонаров непрерывно долбили в корпус "Варшавянки", и противогидролокационное покрытие лишь отчасти поглощало эти "удары".

- Разворот на курс двести шестьдесят! Самый полный вперед!

Гребной винт принялся с удвоенной силой кромсать воду, полную каких-то обломков, кусков обшивки тонущего фрегата, разгоняя трехтысячетонную субмарину до двадцати узлов, максимум, что можно было "выжать" из ее механизмов, вовсе не предназначенных для спринтерских заплывов на глубине.

- Торпеды по корме! Приближаются!

- Приготовить прибор гидроакустического противодействия к запуску в режиме имитатора!

Последний "Корунд" был готов к пуску, ожидая своего часа во тьме торпедной трубы, и как только прозвучал доклад офицера-торпедиста, капитан Шаров скомандовал!

- Поставить газовую завесу за кормой! Торпедный аппарат номер шесть - пли!

Стена из множества пузырьков воздуха, стравленного из балластных цистерн, на несколько секунд скрыла "Усть-Камчатск" от преследующих торпед. Сигналы их гидролокаторов бессильно разбились об эту преграду, и системы самонаведения автоматически перешли в пассивный режим, мгновенно наведясь на покинувший торпедный аппарат имитатор "Корунд". Ложная цель сейчас испускала звуки, в точности повторяющие шумы самой подлодки, а Владимир Шаров отдал новый приказ:

- Срочное погружение до трехсот пятидесяти! Принять балласт! Рули глубины на максимальный угол!

"Варшавянка" вновь буквально спикировала во тьму, пропуская над собой торпеды. Пол отсека накренился так, что кое-кто из моряков от неожиданности едва не свалился с ног, чудом удержавшись. Одна их торпед, все так же торжествующе ревя, промчалась над головами, преследуя маневрировавший по заданной программе и отчаянно шумевший, кажется, на весь океан, "Корунд". Но второй "Стингрей", заложив вираж, вдруг спикировал следом за подлодкой, и снова по ее корпусу ударами кувалды прокатились импульсы сонара системы наведения.

- Торпеда за кормой, три кабельтова! - закричал, срывая голос, акустик, для которого впервые все это было по-настоящему, а не на учениях, и от этого, от предчувствия близкой и неминуемой гибели на глубине, где нет надежды на спасения, было страшно. - Два кабельтова!

Владимир Шаров знал, с самого начала знал, что шансов нет. Торпеда "Стингрей" имела более чем двукратное преимущество как по скорости, так и по глубине. Но они почти смогли увернуться. Удар, на первый взгляд не такой уж и сильный, сотряс корпус субмарины, когда сработала сорокакилограммовая кумулятивная боеголовка торпеды. На миг померкло освещение, но затем лампы снова вспыхнули, и вместе с ярким светом в отсеки ворвался тревожный рев сирены.

- Попадание в левый борт, в районе пятого отсека! Внутрь поступает вода!

Луч огня без труда прожег резину звукопоглощающего покрытия, прошил легкий корпус, и лишь на миг задержался, коснувшись прочного, внутреннего корпуса. Ледяной поток под чудовищным давление хлынул внутрь, заполняя все пустоты. Находившихся в поврежденном отсеке подводников буквально размазало по переборкам, а затем остановился залитый водой электродвигатель.

Виталий Егоров был одним из тех, кто оказался в момент попадания торпеды в дизель-генераторном отсеке, куда, продолжая заполнять все встреченные пустоты, хлынула забортная вода. Вскочив, он бросился к открытому люку, уже по колено в воде и грязной пене, крича своим товарищам:

- Живее! Покинуть отсек!

Но Егоров бежал не от воды, а навстречу хлещущему из овального проема потоку, хватаясь за все, за что мог зацепиться, пытаясь удержаться на ногах.

- Куда ты?! - напарник немолодого механика схватил за рукав своего товарища. - Уносим ноги!

- Затопит аккумуляторы - всем хана! Нужно закрыть люк!

- А, черт! А ну, давай вместе! Навались!!!

Вдвоем они навалились на массивную крышку, двигая ее против течения воды. Стонали от напряжения мышцы, соленые брызги били в лицо, протекая в легкие, но люк медленно, по сантиметру, но двигался. Воды в отсеке было уже почти по пояс, когда тяжелая створка с глухим стуком захлопнулась, и Егоров принялся вращать штурвал запора.

А капитан Шаров в центральном посту уже принимал донесения о потерях.

- Затоплен генераторный отсек. Пять человек погибли. Возможно, в шестом отсеке есть выжившие, а, возможно, и нет, если они не успели задраить люки герметичных переборок. Связь с ним потеряна.

- Мы лишились хода?

- Кажется, нет, но может двигаться только под аккумуляторами, а они разряжены уже на треть!

- Раненых в медчасть! Включить трюмные помпы! Осушить затопленный отсек!

- Этого мало, - мотнул головой старший помощник. - У нас в борту пробоина, вода будет поступать быстрее, чем мы сможем ее откачивать. Нужно залатать нашу "шкуру", капитан!

- А для этого нужно всплыть, - понимающе кивнул Шаров. - В акватории, контролируемой противником, над которой барражируют его "Орионы" и "Посейдоны". Весь наш поход - сплошной риск, и чудо, что мы здесь, в центре Тихого океана. И еще большим чудом будет, если нам удастся увидеть берег Америки хотя бы в перископ. Что ж, мы рискнем снова. Начать всплытие, продуть балласт!

Подлодка, избавляясь от лишнего веса, забортной воды, вытесняемой из балластных цистерн пороховыми газами, дрогнула, устремляясь к поверхности. Ограждение рубки, точно акулий плавник, вспороло водную гладь, оставляя пенный рубец, хорошо различимый издалека. Где-то на горизонте можно было рассмотреть непонятную суету - это команда стремительно тонущего "Калгари", который не спасли ни крылатые и зенитные ракеты, ни универсальная артиллерия, ни сверхскорострельные шестиствольные зенитки "Фаланкс", покидала свой корабль, спеша спустить на воду спасательные плотики.

Тарас Беркут, почувствовав под ногами качку, выскочил из каюты, в которой ждали своего часа ядерные заряды. На бегу загоняя в рукоятку девятимиллиметровой "Беретты-92F" снаряженный магазин, он ворвался в центральный пост, подскочив к капитану.

- Какого черта? Почему всплываем?! Что вы творите?!

Увидев оружие в руках спецназовца, Шаров отшатнулся, наткнувшись спиной на переборку отсека. Несколько находившихся рядом моряков дернулись, было, остановить командира диверсантов, но остановились, будто натолкнувшись на невидимую стену.

- Как это понимать? - Беркут напирал на капитана, в то время, как "Усть-Камчатск" уже мерно покачивался на волнах, заметно накреняясь на левый борт.

- Мы всплываем, верно подмечено. В нас угодила торпеда, в борту дырка, через которую затекает вода. Затоплены дизель-генераторы. Починить их, наверное, можно, но для этого пробоину нужно заделать, а потом откачать воду. Нужен ремонт, и сделать его на глубине сто или даже пятьдесят метров никто на борту не сумеет. Мы всплывем и попытаемся устранить повреждения. Иначе нечего и думать, чтобы продолжать поход. И опусти, черт возьми, пушку!

Тарас Беркут выдохнул, опуская руки, на ладонь на рукоятке "беретты" по-прежнему была крепко сжата.

- Раз не можем добраться до Лос-Анджелеса, значит, идем в Гонолулу! Еще раз разнесем в прах Перл-Харбор!

- Мы не пройдем и сотни миль. Генераторы залиты водой, а аккумуляторы уже изрядно сели.

- Товарищ капитан, - старший помощник появился из-за спины Беркута. - Товарищ капитан, экипаж собрался в кают-компании

Шаров, отодвинув в сторону растерянного спецназовца, прошел в самое просторное помещение на борту субмарины. Но даже урезанный экипаж "Усть-Камчатска" туда уместился с большим трудом.

- Товарищи, нужна ваша помощь, - произнес Шаров, при появлении которого все умолкли. - Мы получили повреждения, нужно их устранить. Требуется заварить пробоину в корпусе, восстановить звукопоглощающее покрытие. Нужны сварщики. Работать придется под водой, в водолазном снаряжении.

- Разрешите мне? - Виталий Егоров, еще не просохший, но уже успевший отдышаться, встал, выходя вперед из нестройной толпы своих товарищей. - Я сварщик, двадцать лет оттрубил. Думаю, справлюсь.

- Вы и так сделали едва ли не больше, чем любой из нас, но сейчас, похоже, без вас не обойтись. Готовьтесь!

Через десять минут Егоров, уже в прорезиненном костюме, с дыхательным аппаратом на груди и поднятой на лоб водолазной маске стоял на палубе "Усть-Камчатска", придерживая тяжелый сварочный аппарат. С неба нещадно палило солнце, и не скажешь, что на календаре уже ноябрь. Здесь, в субэкваториальных широтах, зима едва ли могла наступить. Поднеся к бровям ладонь, Виталий осмотрелся по сторонам. Океан, до самого горизонта только ровные ряды волн, вздымавшихся и вновь опадавших. Пустыня, полная воды, что, в прочем, не делало смерть от жажды здесь менее вероятной. Егоров только теперь понял, как далеко забрался он от родного Северодвинска.

- Готов? - Владимир Шаров испытующе взглянул в лицо сварщику. - Смотри, осторожнее там, не поранься, а то акулы, говорят, кровь за полста миль чуют, сразу со всего океана сбегутся. Ну, с богом! На тебя только и надеемся!

Шаг - и вода принимает Виталия Егорова в свои объятия, пытаясь пробиться сквозь опущенную на лицо перед прыжком прозрачную маску. Рядом барахтается еще один добровольный ремонтник, парень из торпедистов. Вытянув руку, он показал большой палец, а затем указательным ткнул вниз, в бездну. Егоров нырнул, свободной рукой отталкиваясь от упругого борта, обтянутого резиной. Мысль о том, что под ногами - многокилометровая бездна, что до дна здесь едва не больше, чем до вершины Джомолунгмы, на миг сковала страхом тело, но Егоров тряхнул головой, отгоняя ее. Сперва дело - прочее потом.

В месте попадания торпеды резиновая оболочка, призванная поглощать импульсы чужих гидролокаторов, заодно запирая шумы самой подлодки, отвалилась, частью оплавившись. Пробоина оказалась небольшой, метр в диаметре. Неровная дыра с рваными зазубренными краями, казалась пастью морского чудовища. Именно туда и полез, стараясь не зацепиться ни за что, Виталий, пламенем сварочного аппарата срезая торчавшие наружу края, чтобы на них положить заплату, которую наготове держал его напарник, медленно шевеливший ластами рядом.

Владимир Шаров видел, как ремонтники погрузились. Он стоял на ходовом мостике, сжимая кулаки и молясь про себя, чтобы все скорее закончилось, отсчитывая секунды. Над его головой мерно вращалась антенна РЛС "Каскад", создавая над беспомощной подлодкой невидимый купол. А рядом переминались с ноги на ногу трое бойцов из группы Беркута, держа на плечах темно-зеленые полутораметровые тубусы ПЗРК, все, что могли они противопоставить мощи приближавшейся авианосной ударной группы. Они покосились на капитана, когда тот начал притопывать от нетерпения. Взгляд Шарова то бродил по небу, то скользил по поверхности воды.

Обернувшись к радиометристу, стоявшему у выносного пульта и с него следившего за показаниями как радара, так и станции радиотехнической разведки, капитан спросил:

- Что слышно в эфире?

- Переговоров на частотах американского флота нет. Поймал новости на частоте Гонолулу. Передают о боях на Урале с террористами.

- Значит, наши еще держатся! Черт, мы должны дойти до цели, хотя бы ради тех, кто уже мертв, чтобы не оказалось, что они погибли зря!

- Еще что-то про Саудовскую Аравию, какие-то атаки террористов, погибли граждане США. Американский Конгресс дал добро на отправку туда военного контингента!

- Что за новости? - Капитан недоуменно нахмурился, мотнув головой. - Что ж, если хоть один американский солдат отправится на Аравийский полуостров, значит, нашим в Нижнеуральске будет хоть чуточку легче. И мы сможем успеть!

А на глубине кипела работа. Немного расширив пробоину в легком корпусе, Виталий Егоров угрем скользнул в зазор между корпусами, прилаживая заплату. Вражеская торпеда несла кумулятивный заряд, поэтому брешь в корпусе имела небольшие размеры, это было плавленое отверстие, немного расширенное давлением поступавшей воды. Вскоре заплата заняла свое место, снов вернув целостность субмарине. Теперь можно осушить затопленный отсек, и, если повезет, восстановить электрогенератор, вдохнув энергию в замершие механизмы "Усть-Камчатска".

В глазах рябило от сверкания сварки, когда напарник, державшийся снаружи, вдруг дернул Егорова за плечо. Он энергично размахивал руками, указывая куда-то вверх, делая спиралевидные движения ладонью. Поняв, что нужно всплывать, Виталий рванул наружу, но что-то остановило его, так что по инерции тело толкнуло назад. Выступающая часть легкого корпуса зацепилась за снаряжение. Егоров почувствовал приступ ужаса, тело оцепенело. А его помощник, выпучив глаза, тащил сварщика наружу.

На мостике оператор РЛС приник взглядом к экрану, по которому, от края к центру, медлен ползла жирная пульсирующая точка.

- Воздушная цель! Дальность тридцать шесть миль! Приближается с юго-запада!

- Это патрульный самолет! - Тело Владимира Шарова словно пронзил разряд тока. - Всем вниз! Срочное погружение!

- Но у нас двое ребят в воде! Сварщики!

- Вытаскивайте их, живо! Нужно погружаться, сейчас же!

Виталий Егоров не слышал тревожных воплей на мостике, тем более, он не мог видеть медленно плывущий по небосклону "Орион", луч бортового радара которого как раз в этот миг нашарил болтавшуюся на поверхности "Варшавянку". Напарник тянул его наружу, будто не замечая сопротивления, и Егоров просто толкнул того в грудь ладонью, указав наверх и сунув в руки газовую горелку. Он уже ощущал, как вибрирует корпус, в балластные цистерны которого снова хлынула вода, как подлодку медленно тянет вниз, в черноту океанской бездны.

Второй сварщик свечой взмыл к поверхности, выныривая и хватаясь за сброшенный в воду конец. его втащили в шесть рук, и чуть не на руках поволокли к открытому люку, возле которого стоял матрос в оранжевом спасжилете. Вода уже перехлестывала через порог, когда все оказались внутри.

- Егоров где? - Владимир Шаров подскочил к не успевшему освободиться от водолазного снаряжения моряку. - Почем один?

- Он застрял... я пытался... не смог... велел уходить!

Матрос опустился на пол, и, закрыв ладонями лицо, затрясся в беззвучных рыданиях.

- А, дерьмо!!! Суки!!!

Капитан ударил в переборку сжатыми до боли кулаками, пытаясь проломить металл, выбраться наружу, помочь тому, кто без колебаний заплатил собственной жизнью за спасение корабля и экипажа, одной жизнь - за полсотни.

- Товарищ капитан, вы нужны в центральном посту! - Старпом схватил Шаров за плечо, рывком развернув к себе лицом. - Командуйте! Американский самолет в пятнадцати милях!

Шаров, опустив голову, сделал глубокий вдох, затем, задержав дыхание на несколько секунд, шумно выдохнул.

- Что с откачкой воды?

- Уровень воды в генераторном отсеке понизился, туда уже вошли ремонтники! Из шестого отсека достали троих матросов!

Виталий Егоров все же успел довести начатое до конца, заварив пробоину. Он смог высвободиться из ловушки, когда подлодка опустилась на тридцатиметровую глубину. Чувствуя, как сжимает грудь, сварщик просто сбросил дыхательный аппарат, и, оттолкнувшись ногами, нырнул вниз, в распахнувшуюся перед ним бездну.

В центральном посту было многолюдно. "Усть-Камчатск" медленно, словно пробуя на прочность свою новую "шкуру", погружался, и Владимир Шаров каждый миг ждал доклада о забортной воде в отсеках. Но все было спокойно. Обведя взглядом своих подводников, стоявших на постах, капитан произнес:

- Наши товарищи погибли, выполняя свой долг! Теперь мы должны дойти до цели ради них, тех, кого нал каждый из вас! И мы дойдем! Позади половина пути, осталось еще столько же! Мы сможем! Только вперед, к победе!

Патрульный самолет ВМС США "Орион", вылетевший с базы Перл-Харбор, оказался над местом боя через восемь минут. Экран его радара был буквально забит отметками целей. Второй пилот, выглянув в иллюминатор, увидел качающиеся на воде спасательные плоты, над которыми вился дымок - кто-то из канадских моряков зажег фальшфейеры. Рядом дрейфовал вертолет "Си Кинг". Когда его топливные баки высохли, летчики приняли единственно возможное решение, сумев совершить посадку на воду.

- Похоже, парням нужна помощь!

- Я уже связался с базой, спасатели в пути, - ответил командир экипажа Р-3С, неторопливо кружившего над волнами. - Мы должны найти эту русскую лодку! Она где-то рядом, будь я проклят!

Снизившись до бреющего, "Орион" сбросил в воду целую россыпь гидроакустических буев, создавших на волнах колышущуюся, обманчиво непрочную сеть. Место оператора, обслуживавшего поисковое оборудование, находилось позади пилотов. И когда командир экипажа обернулся, офицер, сидевший у монитора бортовой ЭВМ "Протеус" СР-901, обрабатывавшей сигналы, поступавшие со щедро рассыпаемых буев, только молча мотнул головой.

- Дьявол! - Пилот хлопнул ладонью по приборной панели. Океан под крылом огромного четырехмоторного "Локхид" Р-3С надежно хранил свои тайны. - Еще круг! Сбросить оставшиеся буи!

Адмирал Гридли, метавшийся по боевому информационному посту "Рональда Рейгана" тоже пребывал в ярости. Махина атомного ударного авианосца, сто тысяч тонн стали и огня, резала волны, сопровождаемая многочисленным эскортом, полудюжиной крейсеров и фрегатов, зарывавшихся в высокие волны. Спасательные вертолеты уже добрались до места, где ушел на дно канадский фрегат. Данные о потерях уточнялись, еще не все спасшиеся моряки были найдены, но и так ясно, что потери более чем ощутимые. А русская подлодка будто растворилась.

- Нужно перекрыть акваторию в радиусе сто, нет, сто пятьдесят миль! Держать там наши "Орионы" и "Посейдоны" непрерывно! Передайте приказ эсминцам "Коул" и "Стэтхем" и... Что еще есть поблизости?

- "Чаффи", сэр!

- Эсминцам "Коул", "Стэтхем" и "Чаффи" следовать немедленно в этот квадрат!

Три корабля, турбины которых работали на предельных оборотах, стремительно расходуя свой ресурс, мчались, словно гончие. Палубные вертолеты возвращались на эсминцы только для того, чтобы заправиться, и снова взлетали, продолжая кружить над волнами. Гидролокаторы непрерывно пронзали бездну своими импульсами, рассеивавшимися в пустоте, зачастую даже не достигая особенного далекого здесь дна. И все это время командующий Третьим флотом ВМС США в нетерпении ждал новостей.

- Адмирал, сэр, - один из офицеров, координировавших действия поисковой группы, окликнул Гридли. - Сэр, вертолет с эсминца "Коул" упал в море, не дотянув до своего корабля. Скорее всего, пилот от переутомления потерял контроль над машиной! А несколько минут назад мы едва не потеряли "Посейдон". У него закончилось топливо над береговой линией, в десяти милях от Перл-Харбор. Экипажу пришлось сажать машину на автостраду. Люди устали, техника начинает не выдерживать!

- Дьявол! Похоже, мы все же упустили русских. - Адмирал устало опустился в кресло. - Они смогли проскользнуть, черт возьми!

- Мы все ждем ваших приказов, адмирал, сэр!

Командующий помассировал виски, пытаясь согнать усталость. Атомный авианосец, больше двадцати боевых кораблей, полсотни патрульных самолетов, и это не считая тех сил, что направили для помощи союзникам канадцы, а ведь есть еще необходимые в дальнем походе корабли обеспечения, эскадренные быстроходные танкеры. И все эти силы были брошены против единственной русской подводной лодки, создав, казалось, непроницаемый рубеж от Гавайев едва не до Алеутских островов. Но противник смог обмануть их.

- Район поисков нужно сместить на восток, - произнес адмирал Гридли. - До побережья Штатов. Запросите поддержку Береговой Охраны, их корабли и самолеты не станут лишними. Нужно развернуть дополнительные силы на противолодочном рубеже системы SOSUS. Цепь гидрофонов, установленных на океанском дне параллельно береговой линии от Ванкувера до полуострова калифорния, не пропустит незамеченной даже такую скрытную субмарину, как "Кило". Там мы загарпуним русских наверняка!

Разворачиваясь цепью, эскадра, набирая ход двинулась на восток, к родным берегам, как загонщики, что гонят поднятого зверя на цепь стрелков. Расчет командующего был прост и полностью подтвердился. Вдоль всего побережья США, на удалении в несколько десятков миль, там, где океанское дно поднималось, когда глубоководная котловина сменялась континентальным шельфом, во тьме покачивались на якорях акустические буи FFQ-10(V) системы SOSUS. Пассивные гидрофоны ничем не выдавали своего присутствия, но вместе образовывали преграду, почти непроницаемую для любой подводной лодки.

Последние годы, когда вероятность прорыва русских подлодок снизилась до минимума, а подводные флоты Северной Кореи или Ирана еще не "доросли" до трансокеанских переходов, противолодочный рубеж работал в автоматическом режиме, но все так же бдительно отслеживал скрытую от посторонних глаз жизнь на глубине. Кое-кто предлагал вообще избавиться от наследия "холодной войны", дабы не выбрасывать доллары налогоплательщиков буквально в бездну.

Один из немногочисленных операторов, обслуживавших работу противолодочного рубежа, удивленно окликнул своего напарника, когда на мониторе возникло новое сообщение:

- У нас контакт! Это буй Эхо-шесть! Подводная цель севернее Сан-Франциско!

- Наших подлодок там не может быть. Это русские!

Подводная лодка "Усть-Камчатск" оказалась в зоне действия акустических буев, когда до побережья оставалось чуть больше полусотни миль. Срочное донесение легло на стол адмирала Гридли через несколько минут, и тот почувствовал, как по телу прокатывается мелкая дрожь.

- Все корабли немедленно в этот квадрат! Кто находится поблизости?

- Фрегат Джон Холл" класса "Оливер Перри", сэр. Но он в трех часах пути полным ходом, - растерянно произнес штабной офицер.

- Поднимайте авиацию! Пусть направят туда самолеты Береговой Охраны!

- У них же нет на борту средств обнаружения подводных лодок!

- Скоро этой "Кило" придется всплыть. Эксперты в один голос утверждают, что использовать похищенные ядерные заряды как боеголовки для торпед невозможно. Значит, русские попытаются высадиться на сушу и там взорвать свои "ньюки". Этого мы допустить не можем. Да, и еще свяжитесь с Учебным Центром Морской пехоты Сан-Диего, у них тоже есть авиация. Как только подлодка окажется на поверхности, ее нужно немедленно уничтожить!

На согласования и обсуждения ушло на удивление немного времени. Через каких-то тридцать минут военные базы на юго-западном побережья США, принадлежащие ВМС, ВВС, Морской пехоте и даже Береговой Охране, охватила лихорадочная суета. Аэродромы начали буквально выплевывать в воздух самолеты и вертолеты, устремлявшиеся курсом к морю, и в небе совсем скоро стало тесно от грохочущих крылатых машин.

А "Усть-Камчатск" действительно начал всплывать, вскоре показавшись на поверхности. Все действия были отрепетированы заранее, и на ходовой мостик подлодки, с которого, пусть и в мощную оптику, можно было уже рассмотреть берег врага, поднялись четверо стрелков с ПЗРК на плечах. А бойцы Тараса Беркута с ним самим во главе собрались в кают-компании. Все двенадцать партизан были в гидрокостюмах и масках, у кого-то висевших на шее, у других - поднятых на лоб. У ног каждого бойца лежало надежно упакованное оружие с запасом патронов, гранаты, РПГ и прочее, что они подняли на борт еще у родных берегов. И здесь же - три свинцовых цилиндра, ядерные снаряды, пугавшие всех яркими черно-желтыми знаками радиационной опасности.

- Готовы? - Командир обвел своих людей пристальным взглядом. - Действуем по плану без изменений. Идут три группы, по четыре человека. Состав групп все помнят? Со мной Алаханов, Карпенко, Тохтырбеков, - и он снова назвал поименно своих людей, сейчас заметно нервничавших. - Еще раз напоминаю, вы должны сделать все, чтобы остаться незамеченными. Против вас бросят все силы, полицию, контрразведку, возможно, и армию. У каждой группы есть основная цель и срок, когда она должна доставить туда устройство. Если к основной цели не подобраться, идите к запасной, не рискуйте. Если обложат со всех сторон, мой вам совет - живыми не сдавайтесь, рвите заряды там, где получится, лично я намерен поступить именно так. Наша задача - создать здесь панику, заставить сытых американцев по-настоящему испугаться, и это будет нашей победой. Я верю в вас, парни. С Богом!

Сам Беркут и Заур Алханов, бывший гвардеец-десантник, подхватили вьюки со снаряжением, а двое их товарищей подняли тяжеленный контейнер с атомным снарядом, двинувшись на палубу. А там уже спускали на воду надувные лодки-"зодиаки", вокруг суетились матросы в спасательных жилетах.

- Майор, мы всплыли дальше от берега, чем планировали, - окликнул Беркута капитан Шаров. - Вам придется преодолеть еще не меньше двадцати миль. Я не рискнул подходить ближе.

- Это нормально, справимся, - усмехнулся спецназовец. - Теперь точно справимся!

- Давайте живее, пока нас не накрыли! По моим расчетам, на высадку у нас минут десять, потом станет поздно.

- А сам что делать станешь, когда мы уйдем?

- Когда уйдете, мы американцам будем уже не интересны, - хмыкнул Владимир Шаров, тоже выглядевший напряженным, едва сдерживавшим волнение. - Как-нибудь прорвемся. Ты там, майор, со своими орлами, главное, не подкачай. Слишком много хороших мужиков головы сложили, чтобы ваша команда оказалась здесь!

- Будь уверен, все сделаем, как надо, товарищ капитан!

Мужчины крепко обнялись, прощаясь, как лучшие друзья, которым вышло расстаться на всю жизнь. А затем Тарас Беркут зычно рыкнул:

- Группа, грузимся!

Керим Тохтырбеков первым спрыгнул в покачивавшийся на волнах "зодиак", принимая увесистые вьюки с оружием и укладывая их на дне лодки, постепенно оседавшей в воду все глубже и глубже. Затем к нему присоединился Заур Алахнов, и уже вдвоем партизаны приняли цилиндр ядерного снаряда, для надежности укутанный, словно любимый ребенок заботливой матерью.

- Держи!

Беркут бросил в протянутые руки Тохтырбекова темно-зеленый тубус ПЗРК "Игла-С", который отставной старлей уложил на дно рядом с прочим грузом.

- Все, что ли? - Беркут обернулся к подававшему ему рюкзаки и баулы Карпенко.

- Готово, командир!

- Все, отчаливаем!

Пропустив подчиненного, Беркут последним спрыгнул в лодку, немедленно скомандовав:

- Заур, будешь рулить! Заводи!

Мощный подвесной мотор "Сузуки" взревел, когда Алханов рванул шнур стартера. Винт взбил фонтан пены за комой лодки, и "зодиак", подпрыгивая на волнах, рванул к берегу, точно отпущенный с привязи породистый жеребец. А следом за ним, отмечая свой путь пенными полосами кильватерного следа, шли две другие лодки, постепенно расходясь веером.

Погода на калифорнийском побережье не радовала, по небу плыли облака, низкие, серые, и лишь изредка появлялись прорехи, а волны были, казалось, высотой с дом, прихотливо играя с лодкой. Низкий силуэт субмарины уже растаял позади, а берег маячил серой полосой на кромке, где небо смыкалось с поверхностью бурного океана.

Рев турбин накрыл лодку, заставив спецназовцев вздрогнуть. Отбрасывая тень на покрытую волнами-морщинами поверхность воды, над их головами промчался серым ширококрылым коршуном самолет. Тарас Беркут мгновенно опознал палубный истребитель F/A-18C "Хорнит". Самолет, пролетев метров пятьсот, заложил вираж, нацеливаясь острым носом на "зодиак".

Взлетевший с базы Морской пехоты США в Сан-Диего истребитель был первым самолетом, появившимся над русской подлодкой. Несмотря на то, что он базировался в тренировочном центре, за штурвалом сидел не новичок. Верно, хорошие морпехи сражаются в Афганистане и Ираке, лучшие гибнут во имя демократии в России, но лучшие из лучших редко покидают штаты, натаскивая новобранцев. И вот, наконец, один из самых опытных инструкторов видел перед собой реальную цель.

- База, я Джулиет-пять, наблюдаю моторную лодку в квадрате Зулу-три, - произнес пилот, ни на миг не упуская управления из-под контроля. - В ней трое или четверо людей.

Истребитель, грохоча турбинами "Дженерал Электрик" F-404, снизился до каких-то полутора сотен футов, кружа над лодкой, упорно пробивавшейся через вздымавшиеся на ее пути волны к берегу.

- База, противник движется к побережью! Жду указаний!

- Цель атаковать и уничтожить, Джуллиет-пять, - раздался в шлемофоне голос руководителя полетов. - Повторяю, "зеленый свет" на применение оружия!

- Выполняю, база! Они у меня на мушке!

Все было привычно до тоски. Немного набрать высоту, снова направляя истребитель на цель, темную точку, нервно колышущуюся на волнах. Он взлетал в спешке, и потому оружейники успели только загрузить боекомплект для бортовой автоматической пушки "Вулкан", но пятисот семидесяти восьми снарядов вполне должно было хватить, тем более, за штурвалом полого пикировавшего "Хорнита" сидел настоящий снайпер.

А люди внизу, которым полагалось оцепенеть в ожидании собственной смерти, и не думали паниковать. Тарас Беркут, встав во весь рост и широко расставив ноги, поднял со дна лодки пусковую установку ПЗРК. Уложив девятнадцатикилограммовый раструб на правом плече, он активировал щелчком тумблера систему наведения. В небе раздался треск, будто рвали плотную ткань, и от самолета к воде протянулась мерцающая нить трассеров. Шквал двадцатимиллиметровых снарядов, выпускаемых шестиствольной пушкой М61А1 с темпом шесть тысяч выстрелов в минуту, ударил в волны в десяти метрах левее "зодиака", упорно пробивавшегося к цели. И в этот момент система наведения ЗУР дала сигнал готовности.

Беркут, разворачиваясь вокруг своей оси вслед промчавшемуся над лодкой истребителю, нажал на спуск, и ракету с хлопком вытолкнуло из трубы-контейнера. Уже в воздухе запустился маршевый двигатель, и управляемый снаряд, тепловая головка наведения которого прочно "держала" цель, взвился вслед "Хорниту" со скоростью шестьсот метров в секунду.

Пилот американского F/A-18C не успел огорчиться промаху, когда увидел дымный след заходящей в хвост его машине ракеты. Рванув рычаг управления двигателями и выводя обороты турбин на максимум, он потянул на себя штурвал, свечой уводя истребитель в небо. Касание приборной панели - и вокруг двадцатитонного "шершня" в небе вспыхивает настоящий фейерверк, это разлетаются ложные цели. А еще через миг боеголовка русской ЗУР "Игла-С", весившая два с половиной килограмма, вдвое больше, чем у обычной "Иглы", разорвалась возле сопла истребителя. Крылатую машину перевернуло в воздухе, лома о набегающий поток плоскости и стабилизаторы, и самолет камнем рухнул в воду. Пилот успел рвануть на себя рычаг катапульты в последний миг, потеряв сознание, когда его вышвырнуло из кабины за секунду до столкновения истребителя с волнами.

Тарас, бросив в воду еще дымящийся тубус, провожал исчезнувший в волнах истребитель взглядом до тех пор, пока под днищем "зодиака" не заскрипел песок. Перемахнув через борт и оказавшись по колено в мутной воде и взвеси морского песка, он крикнул сквозь рокот прибоя:

- Выгружайся! Гидрокостюмы снять! Оружие не распаковывать! Пять минут у вас! Живее!

С неба, от горизонта, донесся снова рокот турбин и стрекот винтов приближавшегося вертолета. А со стороны океана сквозь гул прозвучала канонада. Беркут, взвалив на спину тяжеленный рюкзак, в котором глухо бряцал металл, двинулся вверх по песчаному склону, подавляя желание обернуться, увидев разворачивавшийся у берегов Америки морской бой.

Владимир Шаров опустил бинокль, щуря болевшие от напряжения глаза. Старпом, стоявший рядом, на ходовом мостике, произнес:

- Как думаешь, командир, ребята уже на суше? Их ведь там встречают наверняка! Смогут запутать след?

- Это же спецназ, настоящие "волкодавы"! Должны оторваться! Должны!

Мичман-радиометрист, стоявший у радара, встревожено сообщил:

- Надводная цель по пеленгу двести! Дальность тридцать! Приближается!

- Вот, сука! Это американцы!

- Нужно погружаться, - настойчиво предложил старший помощник. - Мы еще можем уйти. Прорвемся к побережью Мексики!

- Поздно уже прорываться, старпом, - вздохнул Шаров, услышав похожий на гром с ясного неба гул турбин.

Пара истребителей "Хорнит" вынырнула из-за облаков, промчавшись на малой высоте над подлодкой. Короткая очередь ударила в нескольких метрах от округлого носа субмарины, зарывавшегося в высокие волны.

- Сбить их? - один из моряков с ПЗРК вскидывал на плечо пусковую установку. - Товарищ капитан, что делать?!

- Какая глубина под килем?

- Тридцать метров, товарищ капитан!

- Гадство! Слишком мало!

Истребители, державшиеся крыло в крыло, заложили круг, снова заходя на цель. Вновь затрещали выстрелы, и несколько снарядов прошили ограждение рубки, оставляя зияющие пробоины. Американские пилоты увлеченно расстреливали обманчиво беззащитную подлодку, и замешкались, когда навстречу их машинам взвились зенитные ракеты. Маневрируя, они отстрелили тепловые ракеты-ловушки, но начинка ГСН зенитных ракет "Игла" была слишком умной для того, чтобы поддаться на такой обман. Два взрыва прозвучали едва слышными хлопками, и один из F-18, будто споткнувшись в небе, провалился вниз, едва избежав столкновения с волнами.

Второму пилоту повезло больше. Севшая ему "на хвост" ЗУР, обманутая россыпью ложных целей, разорвалась в стороне безо всякого вреда, а через минуту "Хорнит" уж заходил вновь в атаку на цель. Снова прозвучал треск длинной очереди, и снаряды, выпущенный американцем, буквально смели тех, кто оставался на ходовом мостике. Владимира Шарова швырнуло на палубный настил, перед глазами взметнулась багровая пелена. Когда он пришел в себя и попытался встать, тело пронзила боль. Осколок впился в живот, заставляя кричать при каждом движении.

Зажимая рану ладонью и чувствуя, как струится кровь из-под пальцев, капитан встал. Все, кто был рядом в момент атаки, оказались мертвы. Одному из матросов-зенитчиков срезало часть черепа, и всюду оказались брызги крови и мозгового вещества. Увидев это, Шаров не смог сдержать приступ тошноты и снова закричал в голос от боли, пронзившей все тело.

Капитан сумел спуститься вниз, в рубку, продолжая слышать над собой рев турбин. Снова корпус "Усть-Камчатска" затрясся от прямых попаданий.

- Что делать, товарищ командир?

Шаров не видел, кто спрашивает, в глазах темнело, а тело наливалось странной тяжестью. Но вокруг стояли те, кто выжил из команды отважной подлодки, и для них он оставался лидером, чье слово - закон.

- Где американский корабль?

- Приближается с юго-запада, пять миль!

- Ложимся курсом на него! Самый полный вперед, все выжать из машины!

Винт "Усть-Камчатска" начал набирать обороты, разгоняя подлодку, совсем не такую проворную в надводном положении, какой она становилась на глубине. И все же субмарина двигалась, несмотря на попытки американского пилота остановить ее. Истребитель продолжал кружить над изрешеченной "Варшавянкой", полосуя ее длинными очередями, но прочный корпус, выдерживавший чудовищное давление воды, пока сопротивлялся.

- Вот он, - прошептал ссохшимися губами Шаров, в перископ увидев силуэт американского корабля. Он сразу узнал фрегат типа "Оливер Перри" по характерной коробчатой надстройке, над которой возвышалась ажурная мачта с многочисленными антеннами.

Фрегат шел наперерез подлодке, отчаянно сигналя прожектором.

- Требуют, чтобы глушили машины, - произнес один из подводников, стоявших рядом.

- Черта с два им!

Расстояние между американским кораблем и русской подлодкой быстро сокращалось, сжавшись до нескольких кабельтовых, когда командир фрегата решил больше не ждать. Башня единственной артиллерийской установки, размещенная на крыше надстройки, развернулась, и ствол трехдюймового орудия лег параллельно поверхности моря, нацелившись на "Усть-Камчатск". Первый выстрел прогрохотал совсем не страшно, и в паре метров от борта субмарины взметнулся пенный султан.

- Вперед, - хрипло приказал Шаров. - Курс не менять!

- Что вы делаете, командир!

- Мы не дадимся им живыми, - выдохнул моряк. - Нельзя. Никто из нас не должен выжить! Идем на таран!

Американцы все же почуяли неладное. Трехдюймовка "Марк-75" разразилась длинной очередью, выбрасывая навстречу приближавшейся подлодке восемьдесят пять снарядов в минуту, больше полтонны свинца. Несколько "болванок" прошли мимо цели, но, наконец, артиллеристы пристрелялись, и от прямого попадания подлодка содрогнулась. Снаряд, разогнанный в стволе орудия до скорости девятьсот двадцать пять метров в секунду, угодил в основание рубки, за ним еще один и еще. Они легко рвали обшивку, оставляя в корпусе "Усть-Камчатска" зияющие язвы-пробоины. Но субмарина продолжала идти прежним курсом. Капитан американского фрегата понял, что происходит, когда их разделяло не больше сотни метров. Корабль, продолжая расстреливать в упор приближающуюся подводную лодку, будто сделал гигантский прыжок, рванув с места, и "Усть-Камчатск", вместо того, чтобы врезаться в его центральную часть, боднул своим тупым носом противника в корму.

Корпус подлодки смяло, и соленая вода хлынула внутрь, стремительно заполняя отсеки. Поток ударил в лицо Владимиру Шарову, бросая его спиной в переборку. Кто-то рядом закричал от страха в последний момент и умолк. Воды становилось все больше, она заливал рот и нос, клокотала в легких. В последний миг перед тем, как провалиться в темную зовущую бездну, Шаров услышал скрежет металла, это разламывался корпус фрегата, получившего смертельную рану.

Вертолет в который раз промчался на бреющем над пустынным пляжем, исчезая за гребнями невысоких дюн. Дождавшись, когда окончательно стихнет стрекот лопастей, Тарас Беркут откинул в сторону накидку из термоизоляционного материала, благодаря которой его нельзя было обнаружить при помощи активно применяемых противником тепловизоров. Встав на ноги, он отряхнул песок, и, повысив голос, скомандовал:

- Группа, встать! Ко мне!

Диверсанты словно из-под земли появились. Маскировочные накидки надежно скрывали их от обнаружения с воздуха, да и наземному наблюдателю пришлось бы очень постараться.

- Ищут, падлы, - проворчал Керим Тохтырбеков, запрокинув голову вслед исчезнувшему за горизонтом вертолету.

Карпенко понимающе усмехнулся в ответ:

- А то! Землю носом будут теперь рыть, твари!

- Бойцы, отставить базар, - скомандовал Беркут. - Слушай боевую задачу!

Партизаны подобрались, взгляды трех еще не отошедших от стыки с вражеским самолетом мужчины сошлись на своем командире, и Беркут, четко проговаривая каждое слово, произнес:

- В течение семидесяти двух часов мы должны скрытно доставить ядерный заряд в центральную часть США и произвести взрыв. - Взгляд партизана невольно коснулся лежавшего на мокром песке цилиндрического контейнера из прочного сплава, в котором дремала до срока сжатая в шар из сверхплотного урана сокрушительная мощь, высвободить которую он мог за несколько мгновений. - После этого американской администрации будет предъявлен ультиматум. Если противник не выполнит требования, еще два ядерных взрыва произойдут в густонаселенных городах, где две другие группы наших товарищей, уже ушедшие по маршруту, заранее должны разместить устройства. Жизнями тысяч своих людей Америка заплатит за жадность и вероломство. Возможно, в прочем, этого не случится, если враг воспримет нашу угрозу всерьез. В таком случае мы получим кодированное сообщение на обыкновенную электронную почту - в условиях подавляющего технического превосходства спецслужб противника, его подразделение электронной разведки, это наиболее простой, надежный и скрытный способ связи, жаль только, односторонней. Но наша миссия к этому мигу уже закончится. Каждый из нас пришел сюда по своим причинам, но все мы кого-то потеряли на войне, и теперь получили возможности отомстить за все сполна. И мы обязаны выполнить приказ, оправдать доверие, оказанное нам Родиной, так что действуем быстро и четко. Права на ошибку у нас нет. Через трое суток мы должны быть готовы привести в действие нашу "адскую машину". Нам будут мешать, против нас четверых будут действовать все американские спецслужбы, но мы выполним поставленную задачу! Охота уже началась, братья, вокруг уже сжимается кольцо облавы, поэтому не теряем больше ни секунды! Через час мы должны быть отсюда в десяти верстах, минимум. Так что поглубже вдохнули, мужики, и за мной, бегом!

Подхватив десантные рюкзаки и сумки со снаряжением, они гуськом двинулись по узкой лощине, постоянно глядя в небо. Тарас Беркут все же обернулся, бросив прощальный взгляд на океан. Он не мог видеть подлодку, оставшуюся слишком далеко, и оставалось только гадать, что означали давешние раскаты орудийных выстрелов, внезапно смолкшие.

- Живее, бойцы, - бодро прикрикнул командир, когда впереди показалась пустынная полоса автострады, идущая параллельно побережью. - Наши братья на родине умирают каждую минуту, и нужно спешить, если не хотите, чтобы они погибли напрасно. Каждая пролитая нами капля пота здесь - это еще одна спасенная жизнь дома. Так что шагом марш!

- Командир, смени меня, - тяжело дыша, произнес Заур Алханов. - Руки уже ноют!

Тарас Беркут, бывший офицер российского спецназа, ухватился за лямку тяжелого вьюка, в котором ждало своего часа ядерное пламя. Он не смог сдержать довольной улыбки, со стороны больше походившей на волчий оскал. Они все-таки пришли на землю врага и принесли за собой сюда, в их сытый и уютный мир, полный удовольствий, призрак войны.

Глава 7

Южный Урал, Россия

26 ноября

Морской бой у берегов Калифорнии так и не стал достоянием гласности, оставшись лишь сухими строками военных сводок. Так уж получилось, что в эти дни внимание большинства было приковано к событиям, происходящим в самом сердце сумрачной России. Для кого-то никому доселе неизвестный городок на Урале стал последним символом надежды, для других это была очередная цель, которую следовало уничтожить, поставив точку в затянувшейся войне, но были и те, кто старался остаться беспристрастными наблюдателями.

Пять человек, постоянно озираясь, осторожно крались по переулку, стиснутому между высоким забором из красного кирпича, настоящей крепостной стеной, с одной стороны, и покосившимся деревянным палисадником, для надежности, наверное, обмотанным ржавой колючей проволокой. Трое из них, одетые в классический камуфляж "флора", не выпускали из рук оружие, автоматы АК-74. по их движениям, по слаженности, с которой действовали эти трое, можно было понять, что это солдаты, возможно, бывшие, и сейчас они были готовы к бою.

Двое их спутников были явно гражданскими. Это было ясно и по их горнолыжным курткам и утепленным штанам, с которых спороли яркие лейблы и нашивки ради лучшей маскировки, и по тому, как эти двое вели себя. Один из них постоянно крутился вокруг своей оси, не снимая с плеча видеокамеру, второй же, державшийся постоянно рядом, тащил за спиной небольшою рюкзак, из которого торчал термос.

Под ногами хлюпала грязь, в которую превращался временами начинавший сыпать с серых низких облаков снег. И только этот звук нарушал окутавшее окраины Нижнеуральска безмолвие.

- Моторы! - один из вооруженных людей вскинул руку, жестом приказывая остановиться. Все замерли, приседая, чтобы не быть слишком заметными мишенями.

- По ходу, из города кто-то едет, - предположил вооруженный потертым АКМС молодой парень с пушком над верхней губой и багровым шрамом на пол-лица. - Вот чудаки!

Звук автомобильного двигателя приблизился, а затем стал стихать, отдаляясь к горизонту, и вдруг прервался раскатистой очередью из пулемета, сопровождаемой треском одиночных выстрелов.

- В укрытие, - приказал командир небольшого отряда. - Давай к деревьям!

Он первым перевалился через невысокий заборчик, помогая человеку с видеокамерой и при этом ругаясь:

- Шевелись, журналист, твою мать! Давай под дерево, и замри, пока не скажу!

Оператор съемочной группы "Би-Би-Си" Уильям Бойз, чудом не зацепившись за забор и ничего не порвав, кинулся к зарослям кустарника, слыша, как за спиной громко пыхтит его напарник, репортер Гарри Хопкинс. Двое британцев сжались под кустами, ожидая, что в любой миг на их ненадежное укрытие обрушится град снарядов или спикирует выпущенная из поднебесья американским истребителем ракета.

Иностранные репортеры, поневоле оказавшиеся в осажденном городе, за несколько прошедших дней успели многое узнать про войну, и многое увидеть, хотя не считали себя новичками в таких делах. Они бродили по городу, снимая все, что видели, саму жизнь защитников города, раз за разом отражавших атаки. Они пережили штурм, который встретили в первых рядах защитников города, снимая все, что попадало в объектив камеры, слыша, как вокруг рвутся снаряды и свистят над головами пули, летящие с обеих сторон. Вот и теперь репортеры покинули относительно безопасное убежище, чтобы сделать очередной репортаж, старясь не думать о том, что он может стать для них и последним. Они были лишь сторонними наблюдателями, но оказывались мишенями для той и для другой стороны, несмотря даже на приставленную по личному приказу генерала Бурова охрану.

Сейчас эти охранники, обратившись в зрение и слух, делали все, чтобы первыми обнаружить любой намек на угрозу себе и своим "подопечным". Особенно пристально они вглядывались в низкое хмурое небо. Родной город, знакомый до последнего булыжника в мостовой, стал смертельно опасным с некоторых пор. Беспилотный разведчик "Предейтор" мог появиться в любой миг, выпустив свои ракеты по первой попавшейся цели, которую находившиеся за много километров отсюда операторы сочли бы достойной не дешевой ПТУР AGM-114 "Хеллфайр". И пять человек, крадущиеся по закоулкам, вполне могли привлечь их внимание.

- Похоже, тихо все, - выдохнул, немного расслабившись, командир партизан. - Не по нашу душу. Отряд, продолжаем движение!

Вернувшись на дорогу, все пятеро двинулись дальше, к окраине города, туда, откуда и донеслись звуки короткой перестрелки. Партизан, шагавший рядом с Хопкинсом, взглянул на англичанина, спросив с горькой усмешкой:

- И на черта вам все это, а? Вас же убьют и даже не заметят, что вы - пресса!

- А вам зачем? У каждого своя работа, свой долг! Наш долг - рассказывать миру правду, без прикрас!

Партизан только покачал головой, а взгляд его продолжал обшаривать окрестности в поисках возможной угрозы. Наконец, переулок уткнулся в глубокий овраг, заполненный бурой грязью, а по другую его сторону была видна серая лента шоссе, ведущего прочь из осажденного города, совершенно пустая, если не считать дымившейся легковушки, стоявшей поперек дороги, наполовину скатившись в кювет.

- Что там произошло? Я хочу подойти ближе, - потребовал Хопкинс. - Генерал дал нам полную свободу действий!

- Впереди американская застава. Они блокировали все дороги, ведущие из города. Увидят - расстреляют!

- Можете остаться здесь, если так страшно, - фыркнул журналист.

- Хорошо, идем. Я с тобой, - предложил партизан. - Твой напарник останется здесь, с мужиками. За тебя голову только мне снимут, за вас обоих - всем разом! Давай, журналист, по-пластунски, за мной!

Вжимаясь в землю, захлебываясь в грязи, они ползли вдоль обочины, и Хопкинс уже мог разглядеть машину, русскую "Ладу" старой модели, почти точную копию итальянского "Фиата". Машина была буквально изрешечена огнем в упор. Задняя дверца была распахнута, и на асфальт выпало детское тело в розовой курточке, заляпанной кровью. Чуть дальше лежал на боку закопченный автобус с испещренным пулевыми пробоинами корпусом когда-то бело-зеленого цвета, которой кто-то спихнул с шоссе, чтоб тот не мешал движению. А где-то на горизонте можно было рассмотреть угловатые очертания американских бронемашин. Слева от шоссе, в неглубоком капонире, расположился БТР морской пехоты LAV-25, развернувший башенку в сторону города. Справа, на обочине, стоял "Хамви" с пулеметом на турели, развернутым в сторону недальнего леса. Несколько человек в сероватом "цифровом" камуфляже суетились рядом с машинами вокруг миномета на опорной плите.

Звук моторов снова разорвал тишину. Он нарастал, приближаясь со стороны Нижнеуральска, и партизан, навалившись на Хопкинса, прохрипел ему в ухо:

- Замри! Даже не дыши!

Из своего крайне неудобно положения, вдавленный в землю всем немаленьким весом своего провожатого англичанин, вывернув голову, увидел мчащиеся со стороны города машины. Первым ехал УАЗ защитного цвета, но с гражданскими белыми номерами. Гарри удалось даже рассмотреть сидевшую рядом с водителем на переднем сидении женщину, немолодую, в темно-коричневом платке, так похожем на мусульманскую паранджу. В корзине багажника на крыше были уложены какие-то мешки, сумки, тюки, тщательно привязанные бечевкой. А следом катил ярко-оранжевый микроавтобус "Фольксваген", новенький, сверкавший хромом и глянцем. Когда он пролетел мимо Хопкинса, тот увидел приникшие к окнам детские лица, необычно серьезные.

Небольшая автоколонна остановилась посреди шоссе, не доезжая до позиций американцев метров четыреста. Из УАЗика вышел мужчина, водитель, поднявший высоко над головой какую-то белую тряпку. Размахивая ею из стороны в сторону, он двинулся вперед, но короткая очередь заставила его вздрогнуть, останавливаясь, а в асфальт у самых ног ударили пули. Надрывая глотку, мужчина крикнул по-русски:

- Не стреляйте! Здесь женщины и дети! Мы - беженцы!

Ни пытавшиеся покинуть город жители, ни репортер, лежавший на обочине, не могли слышать, как командир американского чек-пойнта, не отнимая от глаз бинокль, монотонно бормочет в микрофон радиостанции:

- Две единицы техники, внутри гражданские. Оружия не наблюдаю. Жду приказа!

- Гурон-пять, цели уничтожить! Повторяю, огонь на поражение!

Стоявший рядом со своим командиром молодой морпех, округлив глаза от удивления, воскликнул:

- Запросите их еще раз, лейтенант, сэр! Это какая-то ошибка! Там же нет террористов!

- Оставить, капрал! Выполнять приказ! А, черт, сопляк!

Офицер, выбравшись из "Хамви", сам плюхнулся на заднее сидение, обхватив ладонью джойстик системы дистанционного управления оружием CROWS, позволявшей вести огонь, не покидая защищенный броней салон. Трехствольный пулемет в автоматизированной турели на крыше развернулся, и, когда на небольшом экране перекрестье прицела совместилось с силуэтом русской машины, американец нажал гашетку. Стволы крупнокалиберного GECAL-50 пришли в движение, выпустив короткую очередь. Струя пуль пятидесятого калибра перерезала пополам тело стоявшего на шоссе мужчины, с грохотом ударив в борт УАЗа и прошив навылет автомобильную жесть. Еще одна очередь - и машина взрывается с грохотом, когда пули добрались до бензобака.

Взревел мотор "Фольксвагена", и микроавтобус резко сдал задом. Пулеметная очередь прошла мимо, лишь напугав пассажиров. В этот момент ожила автоматическая пушка LAV-25. Снаряд калибра двадцать пять миллиметров ударил в автомобиль, разнеся его в клочья, только брызнула изнутри кровь на стекло Хопкинс, рыча от бессилия, не мог отвести взгляда от куклы, выпавшей на грязный асфальт, которую продолжала крепко сжимать маленькая детская ручка, отсеченная от тела повыше локтя.

- Суки! - прошипел навалившийся на репортера партизан. - Выродки!

- Нужно идти туда! Там могут остаться живые, им нужна помощь!

Журналист дернулся, пытаясь встать, но его телохранитель повалил англичанина на землю, почти крикнув тому в лицо:

- Болван! Тоже там хочешь лечь?!

Свист мины заглушил последние матерные выкрики, а затем рядом громыхнул взрыв. По спине ударили комья земли, в нос ударил кислый запах сгоревшей взрывчатки. Партизан крикнул:

- Заметили, суки! Давай в овраг! На дно!

Гарри Хопкинс скатился в кювет, окунувшись с головой в жидкую грязь, смесь талого снега и машинного масла, и услышав, как еще одна мина с визгом пролетела над шоссе, разорвавшись где-то на пустыре, совсем рядом. Американцы стреляли еще пару минут, выпустив с полдюжины снарядов, но, похоже, просто наугад, для самоуспокоения. Время от времени оживал крупнокалиберный пулемет, поливая свинцовыми струями опушку зимнего леса, и тяжелые пули прошили давно заросли низких деревьев и давно сбросившего листву кустарника.

Когда Хопкинс, с которого грязь текла ручьями, вернулся к своим спутникам, Уильям Бойз потрясенно произнес:

- Как это возможно!? В машинах были мирные жители! Их просто расстреляли!

- Вот так воюют цивилизованные американцы, - фыркнул командир партизан. - Для них все мы, не важно, солдаты или гражданские, только мишени. Ничего, они заплатят за все, за каждую жизнь, заплатят собственной кровью!

В обратный путь, лежавший через опустевшие, погруженные в тишину дворы, мимо серых безликих пятиэтажек, пялившихся черными провалами окон на горстку смельчаков, двинулись молча. Репортеры, подавленные увиденным, переваривали случившееся, а охранявшие их русские солдаты, словно утратившие всякую способность чувствовать, бдительно смотрели по сторонам. Пульсирующий гул реактивных турбин, донесшийся из поднебесья, заставил всех вздрогнуть, и возглавлявший небольшую группу партизан скомандовал:

- В укрытие! За мной, бегом!

Переходя на бег, все пятеро бросились к закопченной коробке дома, выгоревшего дотла. Стометровая пробежка под звук приближающегося самолета показалась Гарри Хопкинсу марафонской дистанцией. Оказавшись внутри, он опустился на корточки, сплевывая вязкую слюну. Рокот турбин начал стихать, и партизаны облегченно выдохнули. Один из них украдкой перекрестился.

Отдаленный грохот взрывов проник за стены, и люди вздрогнули от неожиданности. Покрытые толстым слоем сажи перекрытия над головами жалобно скрипнули. Уильям Бойз с тревогой спросил партнера:

- Как думаешь, снова начинается? Будут атаковать?

- Не похоже. - Хопкинс пожал плечами, выражая свою растерянность. - Если бы это была подготовка перед штурмом, здесь бы все уже дрожало!

Партизаны тоже напряженно прислушивались, но взрывы смолкли, пронесшись над городом невесомым эхом.

- А ведь это где-то рядом со школой, - заметил командир группы.

Молодой боец со шрамом испуганно дернулся:

- Думаешь, могли накрыть бомбоубежище?! Там же сотни людей! Нужно идти туда!

- Давай, Саша, за мной, - решил командир. - Витя, доведешь журналистов до нашей берлоги!

- Не пойдет, - возмутился тотчас Хопкинс. - Мы тоже должны быть там! Идем все вместе!

- Кретины, куда вы суетесь? Вы здесь чужие, вам нечего тут делать! Вас убьют, а мне и моим парням придется отвечать собственной шкурой!

- Мне кажется, скоро это все перестанет иметь значение, - покачал головой репортер. - Судя по тому, что мы видели на шоссе, в этом городе скоро не останется живых, и так ли уж важно, кто умрет первым, а кто вторым. Мы идем вместе! Я должен все видеть сам, чтобы потом рассказать об этом на весь мир!

- Самоубийцы, - фыркнул партизан, а затем, махнув рукой, скомандовал: - Давай в темпе, братва! Саня, ты этот район лучше знаешь, пойдешь первым, мы за тобой. Бегом марш!

Гарри Хопкинс, поправив висевший за спиной рюкзак с самым необходимым, выскочил из разрушенного дома, стараясь не потерять из виду обтянутую камуфляжем и перехваченную крест-накрест лямками "разгрузки" спину одного из своих провожатых. Следом рысцой бежал Уильям Бойз. Запрокинув голову вверх, журналист увидел упирающиеся в низкие облака столбы черного дыма, поднимавшиеся из-за ближайших домов. На этот раз американским пилотам удалось выполнить атаку на беззащитный город без помех.

Несколькими часами ранее командир Четвертого истребительного авиакрыла ВВС США резко рванул на себя дверь, входя в помещение для инструктажа. Четыре летчика, затянутые в противоперегрузочные костюмы и державшие в руках сферические шлемы, украшенные личными позывными и яркими эмблемами эскадрильи, разом вскочили, вытягиваясь по стойке смирно. Кроме них в просторном зале, способном вместить не меньше полусотни человек, никого не было.

- Господа, из штаба только что поступил новый приказ, - произнес командир, встав перед короткой шеренгой своих пилотов. В этих парнях, воевавших в России с первых минут операции "Доблестный удар" он был уверен и не сомневался, что пилоты не подведут. Благо, сейчас все было намного проще, чем тогда, в конце мая, когда с земли американским пилотам грозили русские ЗРК, а уцелевшие истребители, страшные "Фланкеры", подстерегали в облаках.

Военно-воздушная база в Раменском, переименованная новыми хозяевами в "Кэмп-Рейган" в честь самого воинственного президента США, жила своей напряженной жизнью. Время от времени за стенами зала для брифингов слышался нарастающий гул турбин взлетавших или садившихся самолетов. Тяжеловесные транспортники С-17 "Глоубмастер-III" и С-130 "Геркулес" взлетали каждый час, унося на восток, к Уральским горам, очередное подразделение американских солдат, бойцов Восемьдесят второй дивизии, спешивших присоединиться к штурму мятежного городка, о существовании которого еще несколько дней назад знал даже не каждый русский, не говоря уже о пришельцах из-за океана. Огромная база, где могли с относительным комфортом разместиться несколько тысяч человек и уйма техники, изрядно опустела, но те, кто остался, службу несли исправно. Время от времени с жужжанием отрывались от земли беспилотники, патрулировавшие дальние подступы к огромному военному лагерю. Иногда к ним присоединялись вертолеты, с металлическим стрекотом проносившиеся над рядами казарм и боксов. А на взлетной полосе техники, как трудолюбивые муравьи, суетились вокруг двух серых, будто летучие мыши, истребителей F-15E "Страйк Игл", прижавших к бетонке скошенные крылья и склонивших к земле заостренные носы, скрывавшие антенны РЛС. А их экипажи тем временем слушали новую задачу.

- Прошу взглянуть на экран, джентльмены, - предложил командир авиакрыла, указывая на большую плазменную панель. - Это спутниковый снимок Нижнеуральска, южная часть города. Вот это строение - муниципальная школа. Она была построена пятьдесят лет назад, в самый разгар "холодной войны", и под ней находится большое бомбоубежище. Много лет оно было заброшено, но теперь снова используется по назначению. По данным нашей разведки, сейчас в этих подземельях располагается командный центр террористов, удерживающих город, а также запасы оружия и снаряжения. Принято решение нанести по этому бункеру воздушный удар. Если уничтожим главарей террористов, сможем дезорганизовать их сопротивление, и нашим парням, сражающимся на земле, будет проще покончить с этим змеиным гнездом.

- Информация точная? - поинтересовался один из пилотов, командир эскадрильи, человек из породы тех, кто предпочитает делать самую ответственную работу собственными руками.

- Требует проверки, но ждать мы не можем, да и возможности разведки ограничены. В любом случае, в этих подземельях большое скопление живой силы, а все подступы усиленно охраняются террористами. Вы нанесете удар по этой цели немедленно, вылет через полчаса.

- Так точно, сэр! - в один голос выдохнули все четверо летчиков.

- Бомбоубежище находится под пятнадцатифутовым слоем грунта, свод - бетонный, армированный сталью, толщиной два-три фута. Крепкий орешек. Русские неплохо потрудились, создавая это логово, но мы должны превратить этот бункер в их братскую могилу. Противодействие в районе цели ожидается слабое. У русских есть некоторое количество ПЗРК типа SA-18, и есть неплохие стрелки. Морские пехотинцы уже потеряли там четыре "Харриера" и несколько "вертушек", и я не готов рисковать своими людьми. Опускаться ниже пятнадцати тысяч футов запрещаю. Вы все должны вернуться домой, парни. Сейчас я жду от вас не подвига, а хорошо сделанной работы. Есть вопросы, джентльмены?

- Никак нет, сэр! - все так же, хором, отозвались пилоты.

- Тогда за дело, джентльмены! По машинам!

Забираясь по узким стремянкам в кабины своих "Ударных Орлов", летчики почти не задумывались о предстоящем деле. Все было привычно, даже проще, чем на учениях. Полет в дружественном воздушном пространстве, сброс бомб с безопасной высоты, где их машинам и им самим ничего не может угрожать, и возвращение на базу. А русские, те, кто окажется в этих бункерах, просто умрут, безо всяких вариантов. И никто не сможет помешать славным американским парням.

- Вышка, я Орел-один, к взлету готов, - произнес командир звена, уже занявший место в тесной кабине. Перед глазами мерцали широкоформатные мониторы, руки уже лежали на рычагах, тело было крепко притянуто к спинке катапультируемого кресла привязными ремнями. Сзади возился, устраиваясь поудобнее, штурман-оператор, которому предстояло управлять вооружением "Ударного орла". - Жду команды на взлет, вышка!

- Орел-один, взлет разрешаю, полоса свободна! Удачной охоты, парни!

Пилот лишь усмехнулся, толкнув рычаг управления двигателями. Мощные турбины взвыли, набирая обороты. По всему фюзеляжу самолета прокатилась едва ощутимая волна вибрации, и крылатая машина, набирая скорость, двинулась вперед по взлетной полосе.

Один за другим, тяжелые истребители F-15E "Страйк Игл" отрывались от бетонного панциря взлетно-посадочной полосы, лучшей в России, а, скорее всего, и на всем континенте. Когда-то с нее начинался долгий и не всегда легкий путь в небо "Сухих", "Мигов", тяжеловесных "Ильюшиных". Теперь ею пользовались враги. Американская авиация отсюда могла контролировать всю европейскую часть России и запад Сибири, а применение воздушных танкеров КС-10 "Икстендер" отодвигало пределы досягаемсоит еще дальше, до самого Тихого океана. Но сейчас пара F-15E обходилась без дозаправки в воздухе, для выполнения миссии хватало внутреннего запаса топлива и того, что вместили в себя внешние конформные топливные баки, сливавшиеся с очертаниями фюзеляжа, служа его продолжением.

Кроме емкостей с горючим каждый истребитель, тяги спаренных турбин которого хватало, чтобы поднять одиннадцать тонн смертоносного груза на восемнадцатикилометровую высоту, нес всего по две бомбы со спутниковым наведением GBU-31 JDAM, простое, надежное, сравнительно дешевое и воистину убийственно эффективное оружие. Уже не раз опробованное в деле на просторах покроенной страны, оно должно было быть пущено в ход еще раз.

Набрав высоту тридцать тысяч футов, истребители в плотном строю взяли курс на восток. Земля не была видна из кабин, скрытая плотным слоем облаков, похожих на огромные комки серой ваты, а над головами висела огромная, словно люстра, луна, идеально круглая в эту ночь. После того, как нужная высота была достигнута, пилоты передали управление бортовым компьютерам, расслабленно откинувшись на спинки катапультируемых кресел. Благодаря инерциальной системе навигации LN-93, продублированной спутниковой навигационной системой NAVSTAR, которой был оснащен каждый "Страйк Игл", экипажи были уверены, что выйдут к выбранной цели с отклонением, в худшем случае, в несколько сотен футов.

Летчики были спокойны. Задача, которую им предстояло выполнить, не казалась чем-то сложным. Выйти на цель, с безопасной высоты сбросить свой смертоносный груз и вернуться на базу - вот и вся работа. Русские ничем не могли им помешать, и вынуждены обреченно ждать своей гибели. Единственная проблема - сброс бомб мимо цели, но и это не страшно, весь город полон террористов, кто-нибудь из них да погибнет. Возможно, в случае промаха придется повторить атаку, но в условиях отсутствия какого-либо сопротивления это не сложно, а настоящий пилот никогда не откажется провести в кабине своего самолета в воздухе пару лишних часов.

Пара истребителей летела сквозь ночь над покоренной страной. На земле был слышен лишь неразборчивый гул реактивных турбин, к которому давно уже привыкли, не обращая внимания. Мало кто мог в этот миг подумать, что безжалостные стальные птицы несут смерть на своих серых крыльях.

Европейская равнина осталась позади, по курсу вздыбились покрытые неприветливым лесом кряжи Уральских гор. Тем, кто видел хребты Афганистана, царапающие небо зазубренными вершинами, они показались низкими, слишком обжитыми, но в этот момент летчики перестали созерцать вечность.

- Орел-два, внимание! Отключить автопилот, - приказал командир, касаясь приборной панели. - Снижаемся до пятнадцати тысяч футов. До цели сто миль.

Истребители, один за другим, скользнули вниз, пронзая слой облаков заостренными носами. С четырехкилометровой высоты был не виден город, давно лишенный электроснабжения, освещаемый разве что пожарами, но и те успели угаснуть - с момента последнего серьезного приступа прошло несколько дней. Американские солдаты, стоявшие в кольце блокады вокруг Южноуральска, наверняка слышали рокот мощных турбин, гадая, не означает ли ночная атака с воздуха начало нового штурма.

- До цели тридцать миль, - сообщил командир, сверившись с показаниями приемника спутниковой системы навигации GPS. - Оружие к бою! Приготовиться!

В городе, погруженном во мрак и безмолвие, тоже слышали звук приближавшихся самолетов. Посты воздушного оповещения, развернутые на крышах и верхних этажах уцелевших после бомбежек и артналетов высоток, передали сигнал тревоги. Партизаны, находившиеся на улицах, бросились в укрытия, спеша исчезнуть под землей прежде, чем небо над городом разорвется от надсадного воя падающих бомб.

- Мы на рубеже атаки! Сброс!

Управляемые бомбы отделились от узлов внешней подвески обоих F-15E одновременно, отправившись в свой единственный недолгий полет. Получая корректировку со спутников, они летели по крутой дуге точно к помеченной цели. Морозный воздух жалобно застонал, раздираемый обтекаемыми корпусами. Для того чтобы преодолеть десять миль, бомбам потребовалось чуть больше пяти минут, и все это время их скорость только возрастала под влиянием земного тяготения. Увесистые конусы, снабженные короткими крылышками-стабилизаторами, обрушились на крышу здания, приговоренного к немедленному уничтожению. Каждая бомба была оснащена проникающей боевой частью BLU-118/B весом две тысячи фунтов, представлявшей собой капсулу из сверхпрочного стального сплава, содержавшую мощный заряд взрывчатки.

Бомбы с легкостью пробили перекрытия строения, вонзились в слой плотного грунта, прошивая его, и врезались в бетонные своды бомбоубежища. Укрывшиеся в подземелье люди услышали страшный треск. В тот момент, когда бомбы пробили бетонные плиты, армированные сталью, в действие пришли термобарические боевые части. Бомбоубежище заполнилось аэрозолем, представлявшей собой мощную взрывчатку. Облако, растекаясь по всем закоулкам, заполнило все свободное пространство, а затем сработали детонаторы, поджигая аэрозоль.

Чудовищной силы взрыв ощутили в каждом уголке города. Внезапно заходила ходуном земля под ногами, с потолков посыпалась штукатурка, задребезжали уцелевшие кое-где оконные стекла. Казалось, что началось землетрясение, которого эти края не знали никогда прежде. Ударную волну почувствовали даже американские солдаты, находившиеся за несколько километров от места взрыва. А из черных провалов воронок, пробитых бомбами, полыхнуло пламя, а затем взметнулись столбы пепла и пыли. Несколько сотен людей, надеявшихся, что родная земля сможет защитить их от вражеских мин и снарядов, погибли в течение считанных секунд. Их смерть по-своему была милосердной, большая часть обитателей бомбоубежища спала, не успев даже испугаться. Взрыв выжег весь кислород в тесном подземелье, а затем своды, получившие такой удар, на какой они попросту не были рассчитаны, обрушились вниз.

- Цель поражена! В яблочко! - Командир пары, включивший прицельную систему LANTIRN, размещенную в двух обтекаемых гондолах-контейнерах под плоскостями, видел обрамленные копотью пробоины, над которыми курился дымок. - Задание выполнено, парни. Отличная работа, с меня пиво всем. Набрать высоту тридцать тысяч футов. Разворот на сто восемьдесят градусов. Возвращаемся на базу!

Тяжелые истребители, остававшиеся абсолютно неуязвимыми для своего противника, слаженно, как на авиашоу, выполнили разворот, чуть накренившись на крыло и нацеливаясь заостренными носовыми обтекателями на запад. Никто из пилотов даже на миг не задумался над тем, сколько десятков или сотен жизни он оборвал в одну секунду, просто нажав кнопку на приборной панели. Но там, внизу, умерли далеко не все.

Олег Бурцев долго стоял, прижимаясь к стене дома, выщербленной осколками и пулями. Партизан вертел головой, вслушиваясь в доносившиеся до него с низкого неба звуки. При этом он не выпускал из рук пулемет, словно потертый, с исцарапанным цевьем и прикладом РПК-74М мог помочь против ракеты "Хеллфайр", выпущенной с борта американского боевого беспилотника, кружащего над полуразрушенными кварталами Нижнеуральска в нескольких верстах отсюда, или шестидюймового снаряда, прилетевшего из пригородов, с позиций американской Морской пехоты.

Темнота, опустившаяся на город, замерший, затаившийся, была бессильна против инфракрасных сенсоров, "чуявших" тепло от самого горизонта. В прочем, могли выстрелить и просто так, вслепую, и это казалось особенно обидным, стать случайной жертвой, погибнуть не в бою, а, например, просто остановившись "по нужде". Но все было тихо, небо над головой молчало, и, бывший сержант-десантник, решившись, выдохнул, затем глубоко вдохнул, наполняя легкие ледяным воздухом, и, прижав к боку оружие, бросился через дорогу.

Обогнув глубокую, уже начавшую оплывать воронку в мостовой, последствия недавнего артобстрела, Олег перемахнул через невысокий заборчик, ограждавший заросший парк, и, пройдя по узкой тропинке, вышел к школьному крыльцу. Стоявший под каменным козырьком полузнакомый боец, нервно сосавший смятую папиросу, кивнул, когда Бурцев поравнялся с ним.

- Как там?

- Пока тихо, - пожал плечами Олег, понимая товарища без лишних слов. - На южной окраине столкнулись с разведгруппой. Сожгли МРАП, человек шесть точно положили. И у нас "двухсотых" двое.

- Ненадолго такая тишина, - меланхолично проворчал часовой, поправляя ремень висевшего на плече, вниз стволом, АКС-74.

- За околицей моторы гудят постоянно. Наверняка штурм готовится. Знать бы только где. Мины поставили, правда, может, немного и задержит.

Хлопнув приятеля по плечу, Олег прошел внутрь, встречая хмурых партизан, куда-то спешащих. Кому-то он кивал, кому-то жал протянутые руки, командиров приветствовал по уставу. Спуск в подвал встретил Бурцева тишиной и привычным затхлым запахом, сочившимся из-за не до конца закрытой мощной двери, покрытой облупленной синей краской. К этому запаху примешивался "аромат" сотен немытых человеческих тел, вынужденных проводить день за днем в тесноте, практически без каких-то условий.

Привычный спуск по крутой и узкой лестнице - Олег мог бы проделать его с закрытыми лазами, давно наизусть выучив количество ступеней - привел его в погруженное в сумрак помещение. Под низкими сводами, усиленными ребрами жесткости и подпираемыми стальными балками-швеллерами, мерцали, чуть покачиваясь тусклые лампочки. Войдя в зал, партизан привычно поежился, ощутив на себе множество человеческих взглядов - заинтересованных, взволнованных, перепуганных, злых, но чаще всего просто безразличных. Сотни людей расположились в просторном зале, на принесенных из ближайших домов кроватях и раскладушках, на самодельных двухъярусных нарах, просто на брошенных на пол одеялах. Женщины, много детей, старики, все те, кому некуда было идти, кто остался в обреченном городе, здесь найдя себе убежище и, наверное, уже не очень надеясь снова увидеть небо над головой. Кто-то из них делал вид, что спит, кто-то, покрепче нервами, и впрямь спал, иные разговаривали между собой, где-то тонко, на одной ноте, плакал ребенок.

Старое бомбоубежище ожило после многих десятилетий забвения, служа отчаявшимся людям для того, для чего когда-то и было создано. На стенах даже висели древние, выцветшие, покрытые плесенью плакаты по гражданской обороне, наставления по использованию противогаза, и здесь же - детские рисунки. А в дальней части огромного бункера, за брезентовой занавесью, расположился медпункт, конечная цель путешествия Олега Бурцева. Его укрыли здесь, глубоко под землей, вспоминая недавний рейд американских десантников.

Врачей, вообще всех, кто хоть что-то смыслил в медицине, берегли, не считаясь ни с чем, и так же берегли те запасы медикаментов, что оставались в городе, собирая их повсюду, в давно закрытых поликлиниках, разрушенных взрывами бомб аптеках, выгоревших подчас дотла больницах, даже детсадовских медпунктах. Упаковки бинтов и ампулы пенициллина становились настоящим сокровищем для тех, кому неоткуда было ждать помощи.

Когда он вошел, отодвинув ширму, Ольга Кукушкина, никого не стесняясь, бросилась партизану на шею, повиснув на нем и целуя сухими горячими губами. А Олег, крепко прижав девушку к своей груди, шептал ей:

- Я жив! Все хорошо, Солнышко!

Отстранившись, Ольга посмотрела на Бурцева снизу вверх, и он увидел скатившиеся по щеками бисеринки слез.

- Сверху несут раненых, каждый час, каждую минуту, - прошептала Ольга. - И всякий раз сердце сжимается, всякий раз мне кажется, что это ты лежишь на носилках, истекая кровью.

- Я тебя не брошу, и, значит, умирать мне нельзя.

- Когда это закончится? Вас же всех убьют рано или поздно!

- Нас нельзя убить, - улыбнулся Олег. - Мы же за правду, а за кем правда, тот сильнее!

Обнимая девушку за плечи, Бурцев встал над койкой, на которой лежала Жанна Биноева. Увидев товарищей по отряду, он чуть привстала на локтях.

- Ну, как ты? - Олег опустился на корточки, чтобы чеченке не пришлось запрокидывать голову.

- Нормально, - уголками губ усмехнулась Жанна. Ее вынужденное заточение в лазарете длилось лишь несколько дней, но для уроженки Кавказа это беспомощное лежание на кровати казалось вечностью, настоящим безвременьем. - Руки целы, глаза целы. Еще постреляю.

Они не услышали сигнал воздушной тревоги, да он все равно безнадежно запоздал - в тот миг, когда наблюдатели на земле услышали гул турбин американских истребителей, сброшенные ими бомбы уже мчались к земле. Бомбоубежище содрогнулось от могучего удара, так что у Бурцева клацнули зубы, и рот наполнила солоноватая кровь из прокушенного языка. Затем с потолка посыпалась цементная крошка, а за ней и куски перекрытий, подземелье наполнилось испуганными криками, а потом, поглощая все другие звуки, громыхнул взрыв.

Ударная волна швырнула тело Бурцева об стену, вминая в бетон до хруста ребер, а в лицо ему полыхнуло пламя, так, что при судорожном вдохе обожгло легкие. На какое-то время наступило забытье, а, очнувшись, Олег не сразу понял это. Вокруг царила сплошная тьма, ни проблеска. И только скрежет бетонных плит, движущихся под влиянием собственного веса, заставил сержанта поверить, что он все-таки жив. Все тело болело, особенно трудно было дышать - грудь при каждом вдохе будто тисками сжимало. Но, осторожно пошевелив руками и ногами, Олег к своему удивлению понял, что они целы, во всяком случае, не сломаны.

Осторожно, по миллиметру ощупывая то, что находилось вокруг, Бурцев понял, что его накрыла бетонная плита, которой что-то помешало раздавить тело партизана, зажатое в узком пенале. Поняв, что вокруг - только камень, Олег ощутил панику, животный ужас. Он находился неизвестно на какой глубине в крохотной нише. Не было воды, но смерть от жажды едва ли грозила сейчас. Хуже было то, что не чувствовалось притока воздуха, пусть даже наполненного гарью, мерзкой вонью горелой человеческой плоти. Немедленно захотелось вырваться отсюда, грызть толщу бетона зубами, ломая ногти пробить себе путь наружу, к свету, к звездному небу. Но Олег не шевельнулся, будто оцепенев и лишь вслушиваясь в скрип оседавших глыб бетона, спешивших заполнить оставшиеся на глубине пустоты. Постепенно тело затекло, так что шевельнуться уже было попросту невозможно. А затем откуда-то извне пришли новые звуки - мерные удары металла о камень и человеческие голоса.

Захотелось закричать, позвать на помощь, но вместо вопля из глотки вырвалось какое-то шипение. Тогда Олег дотянулся до груди, вытащив из подсумка разгрузки увесистый автоматный "рожок", и принялся бить им о бетон. Звуки наверху стихли, а затем скрежет металла раздался совсем рядом, над головой. Внезапно бетонная плита, накрывшая Бурцева просела разом на несколько сантиметров, вминая тело в лежавшие под ним обломки, врезавшиеся острыми гранями в плоть, а затем начала подниматься вверх.

В широкие щели хлынул свежий воздух, от которого вмиг закружилась голова. Кто-то, пока невидимый, прокричал:

- Браток, держись! Сейчас мы эту паскуду сковырнем!

Под плиту подсунули концы ломов, навалились, закряхтев так, что пленник отчетливо услышал натужный рык, и оттолкнули ее в сторону. Сразу несколько пар крепких рук подхватили Бурцева, поднимая его над землей, а Олег смотрел в небо, на котором равнодушно мерцали холодные северные звезды.

- Сержант, живой! - Алексей Басов склонился над своим бойцом. - Ну, ты счастливчик! В рубашке родился! Мы уж и не рассчитывали!

- Остальные... кто?

- Только ты один, сержант, - опустив взгляд, глухо промолвил полковник. - Только ты.

Оказавшись на поверхности, Олег мог оценить масштаб работ. На руинах, оставшихся от школы, суетились сотни людей, не только партизаны, но и простые жители, те, кто нашел в себе смелость покинуть свои ненадежные укрытия. Кто-то отбойными молотками или обычными кирками крушил бетонные глыбы, кто-то, помогая себе ломами, оттаскивал их в сторону, освобождая путь в подземелье, а кто-то тащил тела, десятки которых уже были уложены неровными рядами на промерзшей земле.

Увидев знакомое лицо, пусть и искаженное до неузнаваемости гримасой боли и страха, Бурцев вырвался из рук своих товарищей. Спотыкаясь, он подошел к Ольге Кукушкиной, остекленевшим взглядом уставившейся в небо, и, сев рядом, опустил ладонь на ее лоб. Олег зарыдал, никого не стесняясь, и слезы катились по милому лицу, смывая с него кровь и копоть. И он был не единственным, плакал каждый второй, находя своих друзей или родных среди тел, извлеченных из бомбоубежища, вмиг ставшего для тех, кто искал там спасения, братской могилой.

- Есть живые! - раздалось над пепелищем. - Сюда! Давай, мужики, навались! Держи так, я сейчас вытащу!

Началась напряженная, но вполне упорядоченная суета. Несколько человек, орудуя ломами и лопатами, приподняли обломок плиты, рыча от напряжения, а другие пытались вытащить из-под нее тело. Ярослав Васильев сражался до конца, до последнего вздоха, и умер, приняв на вытянутые руки всю тяжесть бетонной плиты. А за его спиной в какой-то крохотной нише, где, казалось, и кошка не уместится, сжалось еще одно тело. Бывший боец ОМОНа и в миг смерти защищал тех, кто оказался рядом.

- Давай, давай, давай! - Тело милиционера, в котором, кажется, были перемолоты все до единой косточки, подняли, укладывая в стороне, а через мгновение раздался вопль, полный восторга и удивления: - Дышит!!! Санитары, ко мне! Санитары, вашу мать, сюда!!!

- Это Жанна! - Басов округлил глаза от удивления, когда знакомое лицо мелькнуло среди нервно суетившихся добровольных спасателей. - Тоже живая!

Девушку, которую Ярослав Васильев сумел закрыть собой, будто и не были еще совсем недавно смертельными врагами чеченская снайперша и российский милиционер, осторожно уложили на носилки, куда-то понесли, а полковник Басов, вернувшись к сидевшему на груде обломков над остывающим телом Ольги Бурцеву, положил ему ладонь на плечо, негромко вымолвив:

- Не нужно, сержант. Слезами ничего не изменишь. Она была солдатом, таким же, как ты и я, и погибла, сражаясь до последнего, сражаясь за жизни наших товарищей. Плач, не плач, ее не вернуть теперь. Но ты еще жив, и можешь отомстить. Мы все должны мстить! Пусть захлебнутся нашей кровью!

В глазах Басова сверкнула сталь, кулаки с хрустом сжались. Сейчас Олег Бурцев видел перед собой человека, водившего в атаку танковые лавины, рассматривавшего врага в панораму прицела, видевшего горящие американские "Абрамсы" в безлюдной южной степи. И его война была далека от завершения.

- Мы отомстим, - глухо выдохнул Бурцев, поднимаясь на ноги. - Нам же ничего не осталось больше.

На месте бомбежки еще работали добровольные спасатели, уже всерьез никого не рассчитывавшие отыскать живым, и просто поднимавшие из подземелья тела, укладывая их длинными рядами, одно к другому. Но Олег Бурцев, не обращая внимания на эту, бессмысленную, в сущности, суету, двинулся сквозь толпу, довольно грубо отталкивая в сторону попадавшихся навстречу людей.

- Эй, сержант, куда собрался? - Полковник Басов, бежавший следом, окликнул своего товарища, но тот упрямо шел вперед, нечего не слыша и не замечая вокруг себя. - Сержант, стой!

Бурцев точно знал дорогу, уверенно шагая по переулку. Пройти два дома, безликие панельные "хрущевки", в которых, несмотря на постоянную угрозу обстрела, оставался кто-то живой. Затем спуск в подвал - замок с низкой дверцы был давно сбит, на полу замерзла воды из прорванных труб. Двое часовых встрепенулись, увидев Олега, и инстинктивно коснулись оружия. А партизан, пригнувшись, чтобы не зацепиться макушкой за низкие своды, прошел вглубь подвала, туда, где мерцающая лампочка отбрасывала длинные тени на стены, покрытые старой плесенью. В свете ее были видны люди, не меньше дюжины, сидевшие и лежавшие на полу, на какой-то подстилке. Они были одеты в помятый, изношенный американский камуфляж, с которого сорвали нашивки и эмблемы подразделения. Увидев Олега, пленники вздрогнули, наверное, что-то почувствовав.

Перешагнув высокий порог, партизан обвел взглядом жавшихся к стенам пленников. Это ради их спасения американцы методично разрушали город, перемалывая его вместе с оставшимися жителями. Среди этих людей почти не было солдат, как таковых - технический персонал, обслуживавший беспилотники RQ-1, люди, гораздо чаще державшие в руках гаечный ключ и паяльник, нежели штурмовую винтовку. И сейчас Олег чувствовал их страх собственной кожей. Сидевшие взаперти, гадавшие, когда же на их укрытие обрушится снаряд, выпущенный теми, кто явился ради их же спасения, они отчаянно боялись человека с побагровевшим от ожогов, покрытым волдырями, залитым кровью лицом.

- Что смотрите, суки? - прорычал сквозь зубы Бурцев, с трудом сдерживая рыдания - он видел перед собой не искаженные ужасом желтые и черные лица пленных чужеземцев, а единственное лицо, самое милое, которого уже никогда не коснется робкая улыбка. - Страшно, ублюдки? Вижу, страшно!

Позади уже звучали громкие шаги. Полковник Басов, наверное, уже все понимая, крикнул в спину:

- Сержант, не смей! Отставить!

Олег, стараясь не замечать бьющий в спину крик, стащил с плеча пулемет. Длинный изогнутый магазин был полон патронов, и первый из них уже покоился в патроннике. Отжав вниз флажок переводчика огня, Бурцев вскинул оружие, и, из положения "от живота", нажал на спуск. Дернувшись, РПК-74 выпустил длинную струю свинца. От грохота выстрелов, тем более нестерпимого в замкнутом и довольно тесном помещении, заложило уши, а Олег, продолжая удерживать спусковой крючок, водил из стороны в сторону стволом, на срезе которого трепетал язычок пламени. Тела пленных американских солдат, приняв щедрую порцию свинца, валились друг на друга, стены все уже были в брызгах крови, немного попало и на лицо партизана.

Треснул последний выстрел, магазин опустел, и Бурцеву стало слышно только собственное тяжелое дыхание и звон катавшихся под ногами гильз, еще горячих. Пахло сгоревшим порохом и свежей кровью. Замерший позади Олега полковник Басов только спросил негромко:

- Ну и зачем?

Ничего не отвечая, Олег невозмутимо повесил пулемет на плечо, и, развернувшись на пятках, двинулся прочь. Лишь выйдя на свежий воздух, он дал волю себе, и по грязным, покрытым копотью щекам потекли скупые ручейки слез. А полковник, увидев движение среди трупов, сделал шаг вперед. Один из американцев, с простреленной грудь, был еще жив, упорно пытаясь выбраться из-под груды придавивших его к полу мертвецов. Увидев над собой русского партизана, он что-то прошептал, одними губами, а затем его глаза в ужасе округлились, когда рука Басова коснулась пистолетной кобуры.

- Pleas! No!

- Нет уж, все, так все, - покачал головой полковник, неторопливо вынимая оружие.

Оттянув назад затвор "макрова", он направил ствол точно в лицо рыдавшего от ужаса американца, и, большим пальцев сдвинув защелку предохранителя, нажал на спуск, а потом снова и снова, и еще раз, видя, как содрогается уже мертвое тело от ударов рвавших его пуль. А затем, держа оружие в руке, Басов вышел прочь, задержавшись лишь возле часовых, чтобы приказать:

- Здесь все сжечь!

Он нагнал Бурцева уже снаружи. Мимо дома, в подвале которого произошла казнь, еще бежали к руинам школы какие-то люди, наверное, считавшие, что их помощь кому-то еще может потребоваться. Некоторые останавливались, видимо, услышав звуки выстрелов и теперь настороженно наблюдая за партизанами.

- И для чего это, сержант? - Басов придержал почти бежавшего Олега за руку. - Знаешь, если мы все же сумеем победить, то потом тебя за такие дела свои же к стенке поставят.

- Не важно. Это враги, и я буду их убивать всюду, где увижу.

- Твои враги - там, - полковник кивком указал куда-то в сторону, подразумевая, видимо, городскую окраину, где, сжавшись стальной пружиной, ждала команды на штурм американская морская пехота. - А эти... Эти уже никому и ничем не могли угрожать. Только патроны зря перевел, а их и так немного остается. Черт, мы недооценили американцев. Гранатометов почти не осталось, патронов в обрез, лекарств самых элементарных, бинтов даже, и тех не хватает уже. Они почти опрокинули нас, прошли через все линии обороны, как нож сквозь масло. - Басов помрачнел, вспоминая недавнюю ночную атаку: - Еще один такой бой - и останется только в штыковую! Ладно, сержант, идем!

Из приоткрытой двери подвала вырвались клубы густого черного дыма, заставляя прохожих тормозить, выворачивая головы. Алексей Басов, хлопнув Олега по плечу, двинулся прочь, но, не пройдя и двадцати метров, замер, вглядываясь в серое низкое небо.

- Что за черт? - Он повертел головой, окликнув притормозившего рядом спутника: - Сержант, ничего не слышишь?

Ответить Олег, тоже почуявший беду, не успел. Над головами вновь раздался протяжный стон, в последние дни хорошо знакомый каждому жителю Нижнеуральска, и Алексей Басов, надсаживая глотку, крикнул:

- Воздух!!! В укрытие!!!

Люди, копошившиеся на руинах, точно трудолюбивые муравьи, кинулись врассыпную, слыша, как рев реактивных турбин, обрушившийся из поднебесья, сменяется воем стабилизаторов мчащихся к земле авиабомб.

Журналисты "Би-Би-Си" привыкли всегда и всюду оказываться первыми, в самой гуще событий. Не были готовы они изменить традиции и сейчас, пускай спешка могла стоить им жизней. Стараясь не отставать от русских партизан, Хопкинс и Бойз шли, порой переходя на бег, по безлюдным улицам, всюду видя следы недавних боев. Сгоревшие танки с размотанными по асфальту стальными лентами гусениц, перебитых взрывом мины, или стоявшие на ободах оплавленных колес бронемашины. Воронки, вырытые тяжелыми снарядами в асфальте. Россыпи потемневших гильз. Пятна гари на стенах домов, обрамлявшие оконные проемы. Но кое-где можно было увидеть и жизнь. Приоткрытая дверь магазина, из которой сочился запах свежего хлеба, такой, что слюнки текли, стоит только вдохнуть его. Вился дымок над торчавшими из окон трубами самодельных "буржуек". Развешанное на балконе свежевыстиранное белье. Обитатели Нижнеуральска пытались выжить, несмотря ни на что веря в счастливый исход.

Ориентиром для бежавших по опустевшим улицам людей был столб черного дыма, различимый даже на фоне серого предрассветного неба. А затем дома остались позади, и журналисты увидели разрушенное строение, когда-то здание этажа в три, теперь же - просто груду кирпичей. А в этой груде - несколько глубоких отверстий в земле, похожих на кротовые норы. Из этих-то провалов и шел густой дым.

Буров, поджидавший репортеров в окружении полудюжины вооруженных партизан, приблизившись, зло приказал:

- Снимайте! Снимайте все! пусть весь мир увидит, как и с кем воюют "цивилизованные" американцы, несущие человечеству свою демократию!

Только теперь Гарри увидел тела, десятки, если не сотни человеческих тел, которые кто-то заботливо выкладывал длинными рядами. Над ними рыдали нашедшие своих друзей или близких люди, и партизаны, и обычные жители. Другие с остервенением крушили бетонные глыбы, рассчитывая найти под ними живых, а были и те, кто просто бродил по руинам с остекленевшими безжизненными взглядами.

- Снимай, Билли! - полушепотом произнес Хопкинс, подходя к одному из трупов. Это была женщина, обгоревшая до состояния головешки, так, что репортер, многое видевший, едва сдержал приступ рвоты, нервно сглатывая.

Буров, снова приблизившись к репортерам, потребовал:

- Камеру на меня! Снимай, англичанин!

Уставившись в объектив, генерал произнес, глядя в черный глазок исподлобья:

- Это не был военный объект. Американские бомбы уничтожили бункер, в котором укрывались мирные жители, и находился медпункт. В один миг оборвались сотни жизней. Здесь не было солдат, только дети и женщины, лишившиеся крова. Так проходит операция по ликвидации "террористов", провозглашенная властями США и американским военным командованием. И от имени всей своей армии заявляю - мы отомстим, спросим десятикратно за каждого умершего здесь в эту ночь! Вторжение в Россию - это самая большая ваша ошибка, американцы, и она может оказаться для вас последней, если сейчас вы не остановитесь, пока еще не стало поздно!

Командующий, позади которого суетились одинаково хмурые, подавленные люди, казалось, был готов броситься сейчас на оператора. В глазах Бурова плескалась ярость, его ноздри гневно вздымались, как у бешеного зверя, и Уильям Бойз невольно попятился.

- Бессмысленные слова. Нас все равно никто не увидит и не услышит, - фыркнул Гарри Хопкинс. - Город находится в полной изоляции. Ни телевидения, ни Интернета, без ведома ваших врагов сюда не войти и не выйти отсюда. У ваших солдат даже нет радиосвязи. Для окружающего мира мы все просто не существуем, генерал. Все наши репортажи сгорят вместе с нами, когда Морская пехота США возьмет штурмом Нижнеуральск.

Плечи Бурова поникли, будто из него вынули какой-то стержень. Стиснув зубы, так что желваки вздулись на скулах, он процедил, глянув в упор на британского репортера:

- Я постараюсь сделать все, чтобы цена победы оказалась неприемлема для нашего врага! Верно, отсюда не выйти, иначе, как с поднятыми руками. Нам некуда отступать, это последний рубеж, и если он даже и падет, вся Америка погрузится в траур на годы!

Мерный гул, на пределе человеческого восприятия, опустился на проснувшийся город, заставив множество людей, еще веривших, что под завалами кто-то ждет их помощи, замереть, как по команде запрокинув головы и вглядываясь в небо. Здесь, пожалуй, не было того, кто не научился бы узнавать звук турбореактивных двигателей летящего на большой высоте самолета. И пусть сам источник звука невозможно было увидеть невооруженным взглядом сквозь плотную низкую облачность, партизаны в несколько голосов разом крикнули:

- Тревога! Воздух!!!

Сотни людей кинулись врассыпную, разбежались во все стороны, покидая открытое место, казавшееся наиболее опасным, хотя в глубине души каждый понимал, что сейчас опасно везде. Хопкинса схватил за рукав командир его "телохранителей", рванув со всей силы, так что англичанин едва не свалился с ног, и прокричав в ухо:

- Шевели ногами! Убираемся отсюда!

Сразу двое бойцов подхватили под локти Бойза, так, что оператор перебирал ногами по воздуху, крепко вцепившись в свою камеру, самую большую сейчас драгоценность. Они помчались к стоявшим неподалеку домам, относительно целым, разве что с пулевыми отметинами на стенах под матюги партизан, еще и успевавших вертеть головами в поисках опасности.

Гул турбин вытеснил все прочие звуки, а затем превратился в протяжный вой, и один из бойцов генерала Бурова крикнул, в ужасе округляя глаза:

- Бомбы! Бежим!!!

Несколькими секундами ранее командир экипажа тяжелого бомбардировщика Боинг В-52Н "Стратофортресс" нажал кнопку сброса бомб на приборной панели. Раскрылись створки бомболюка в днище самолета, и первая из двух дюжин пятисотфунтовых фугасных бомб Марк-82 черной каплей устремилась вниз, срываясь с замков подвески. Огромный самолет, темно-серый, точно гигантская летучая мышь с пятидесятишестиметровыми крыльями, летел выше облаков, в четырнадцати километрах над землей. Здесь ему не могли угрожать ПЗРК партизан, но и пилоты "летающей крепости" не могли видеть свою цель, как и то, что сброшенные ими бомбы, достигнув земной поверхности, разливаются океаном пламени, поглощавшим целые кварталы.

Для шести офицеров ВВС США боевая задача сводилась к полету на предельной высоте по известному маршруту, в заданной точке которого следовало избавиться от своего смертоносного груза, затем вернувшись на базу для заслуженного отдыха. Никакой опасности, никаких сомнений. Так сражались их деды в небе Германии и Кореи, их отцы - над Вьетнамом, добывая победу безо всякого риска для своих драгоценных жизней.

- Готово, - спокойно произнес первый пилот, дождавшись сигнала бортовой системы управления вооружением IВМ/Рейтеон ASQ-38 о том, что последняя бомба покинула грузоотсек, растворяясь в сумраке, расплескавшемся под брюхом "бомбера". - Разворот на сто восемьдесят градусов! Задание выполнено, идем домой!

Жадно всасывая разреженный холодный воздух черными широкими "зевами" воздухозаборников своих восьми реактивных турбин "Пратт-Уитни", В-52 неторопливо выполнил вираж, чуть заваливаясь на опиравшееся о пустоту крыло. Экипаж ожидали несколько часов монотонного полета по обратному маршруту, заканчивавшемуся среди сопок Кольского полуострова. А на смену выполнившему задачу "Суперфотрессу" спешили его "братья-близнецы". Десять тяжелых бомбардировщиков один за другим подходили с северо-запада, закрутив над городом, содрогавшимся от грохота взрывов, смертельную карусель. По очереди выстроившиеся в линию самолеты, каждый из которых нес на внутренней по двадцать четыре авиабомбы свободного падения "Марк-82", разгружались над Нижнеуральском, превратившимся в эти минуты в подобие проснувшегося вулкана, плевавшегося огнем. Затем они, полегчав разом на пять с половиной тонн, отправлялись в обратный путь, оставляя за собой только разрушения.

Бомбы, сброшенные с заоблачных высот, беспорядочно рассыпались над городом, взрываясь повсюду. Ни о какой точности бомбометания, разумеется, не было и речи, когда рассеивание исчислялось километрами. И люди, застигнутые далеко внизу неожиданной атакой, метались в панике, ища укрытия и слыша надсадный вой стабилизаторов, обрывавшийся грохотом взрыва, от которого дрожала под ногами земля. Ковровая бомбардировка накрыла разом весь Нижнеуральск, неуправляемые, "чугунные" по терминологии самих американцев, фугасные бомбы не различали правых и виноватых, военные и гражданские объекты, разрушая все, чего касались.

Гарри Хопкинс, едва поспевавший за своими "опекунами", приставленными к британцам самим генералом Буровым, увидел, как оседает, окутавшись клубами дыма и цементной пыли, коробка жилого дома, разрушенного прямым попаданием. От громкого взрыва заложило уши, ударная волна упруго толкнула репортера в грудь, и земля ушла из-под ног. В себя Гарри пришел через несколько мгновений, поняв, что сидит прямо на асфальте, а над ним стоят его оператор и один из русских солдат.

- Ты цел? - Уильям Бойз смотрел в лицо своего напарника со страхом. - Черт возьми, надо двигать, Гарри!

- Давайте за мной, - потребовал партизан. - Не отставать! Бежим, живее!

Хопкинс, опираясь на протянутые крепкие руки партизан, только успел подняться на ноги, когда новый взрыв обрушился громовыми раскатами. Русские что-то кричали, но слов не было слышно, англичанин видел только, как те смешно открывают рты, точно рыбы. Бойз дернул Хопкинса за руку, и они снова побежали, а вокруг гремели взрывы, вздымались в небо столбы дыма, стучали по асфальту осколки. Что-то ударило Гарри Хопкинса по затылку, и тот, потеряв равновесие, повалился вперед, упав на руки и содрав при этом кожу на ладонях до мяса о выщербленный асфальт. Коснувшись головы, британец увидел кровь, много крови, сочившейся из раны, но один из партизан, только глянув, сообщил:

- Царапина! Кожу только порвало! Всегда так, хоть чуть-чуть башку зацепит, кровищи море! Давай, мужик, вставай - и ходу, ходу!

Гром, волнами обрушивавшийся на город, смолк, когда очередной В-52, избавившись от своего груза, лег на обратный курс, и партизаны, едва не на руках таща растерянных, оглушенных журналистов, побежали по узкому переулку, лавируя между припаркованных на тротуара машин. А над головами снова звучал нараставший с каждой секундой гул турбин, оборвавшийся визгом стабилизаторов обрушившихся на беззащитный Нижнеуральск бомб.

Впереди встала стена огня, Хопкинс почувствовал, что его отрывает от земли какая-то могучая сила, отправляя в свободный полет, завершившийся яркой вспышкой и беспамятством. Придя в себя, репортер, понявший, что лежит на земле, лицом вверх, ощутил страшную боль во всем теле и звон в голове. В носу что-то хлюпало, Хопкинс утерся ладонью, увидев кровь.

- Дьявол! - репортер сел, осмотревшись по сторонам и увидев неподалеку еще дымящуюся воронку, оставленную разорвавшейся бомбой. А вокруг - неузнаваемо изломанные человеческие тела. - О, черт! Билли!

Перевернув ткнувшегося в асфальт лицом Уильяма Бойза, Хопкинс не смог удержаться от тошноты, увидев вместо лица своего оператора сочащуюся кровью сплошную рану, из которой торчали белые осколки костей. От партизан и вовсе остались только окровавленные обрывки камуфляжа да обгоревшие бесформенные куски, ничего общего не имеющие с человеческим телом.

- Господи, Билли! - Не отводя взгляда от своего напарника, Хопкинс кое-как встал на ноги, чувствуя, как весь мир вокруг завертелся в бешеном круговороте, так что к горлу снова подкатил горький комок.

Сделав первый шаг, англичанин едва удержался на ногах. Опустившись на корточки возле оператора, он поднял с земли чехол с видеокамерой, на вид вполне целый. В этот момент сквозь шум в ушах Хопкинс снова расслышал рокот турбин, и, выругавшись, побежал к ближайшему дому. Пятьдесят метров пути он проделал за несколько минут, дважды упав, и под конец вовсе полз на четвереньках. Несколько ступеней, утопленных в землю, привели Гарри к мощной железной двери, на которой красовалась вывеска с надписью, почему-то на английском: "Компьютерный клуб". Навалившись на тяжелую дверь, скрипнувшую плохо смазанными петлями, он смог приоткрыть ее на несколько сантиметров, скользнув в темное нутро подвала и вздрогнув от резкого окрика:

- Стоять! Руки подыми!

Хопкинс застыл, боясь даже дышать. Мальчишка, лет шестнадцати на вид, в грязном армейском бушлате, одетом поверх ярко-оранжевой "толстовки", направил ему в грудь ствол ружья, вороненого "помпового" дробовика, типа американского "Ремингтон-870". Гарри скосил взгляд налево, затем направо, осматривая довольно просторный зал. Вдоль стен, как полагается, столы с компьютерами, сейчас выключенными и покрытыми толстым слоем пыли. На одном из них стоит древняя керосиновая лампа, едва справляющаяся с царящим в подвале сумраком. А из-за спины вооруженного и явно перепуганного мальчишки, из-за стойки, где в прежние мирные времена сидел, видимо, администратор заведения, торчат несколько голов.

- Не дергайся, мужик, - срывающимся голосом предупредил тинэйджер, продолжавший крепко и уверенно держать оружие. - Убью!

Хопкинс, от контузии и испуга все позабывший, произнес громко и отчетливо:

- No shot, please!

- Американец?! А-а-а, сука!

Первый удар прикладом в живот Гарри пропустил, не ожидая от противника такой прыти. Пластиковый затыльник больно впечатался в тело, заставив англичанина согнуться, и следующий удар угодил по лицу, точно в скулу. Лязгнув зубами и ощутив вкус крови во рту, Хопкинс попытался увернуться, но был сбит на пол. Парень, орудуя прикладом и ногами попеременно, избивал сжавшегося в комок журналиста, громко и бессвязно ругаясь, а тот лишь стонал, вздрагивая.

Заскрипела дверь, дневной свет немного рассеял мрак, и громкий голос, прозвучавший от входа, разнесся по залу:

- Малец, а ну, оставить! Стоять, я сказал!

Двое немолодых мужиков в камуфляже, с АК-74 на плече, в "разгрузках", громко топоча, подошли к подрагивавшему, лежа на полу, Хопкинсу. Один из них, схватив за шиворот парня и выдернув из его рук ружье, рыкнул:

- Ты какого хрена делаешь?!

- Это американец! Эти твари мой дом разбомбили! Мать, батя, все там остались! Я его убью! Пусти!

- Это англичанин, журналист! - Раздался звук удара, и мальчишка, получив для ускорения подзатыльник, отлетел в сторону, а партизан, помогая подняться Хопкинсу, спросил:

- Жив, репортер? Могло быть и хуже?

- Мой оператор, - выдавил из себя Гарри. - Он мертв, черт возьми!

- Как и наши ребята. Так воюют американцы, не различая никого. Не знал об этом? Так выйди, посмотри по сторонам! Полгорода в руинах!

Хопкинсу помогли встать, протянули флягу с водой, и журналист кое-как смыл кровь. Затем, опираясь о плечи своих неожиданных спасителей, он вышел наружу, увидев перед собой дымящиеся развалины, оставшиеся от жилого дома, мимо которого они с Уильямом Бойзом пробегали несколько минут назад, ища спасения от сыпавшихся с небес смертельным градом бомб.

- Камера, - вспомнил, дернувшись назад, англичанин. - Там запись! Надо показать ее! Все должны это видеть!

- Здесь твоя камера, не суетись. Пошли пока в штаб, генерал рвет и мечет, думает, что вы погибли.

Гул взрывов, не прекращавшийся почти час, наконец, стих. Озираясь по сторонам, Хопикин всюду видел следы бомбежки. Воронки, выгрызенные в земле, осевшие кучей обломков дома, тела, неподвижно лежащие на тротуарах. Кое-где в небо упирались столбы густого черного дыма. Навстречу бежали люди, и партизаны и обычные горожане, которые тащили на самодельных носилках, а то и просто на руках, раненых, жалобно кричавших от боли.

С земли панорама разрушений выглядела жутко, но еще более впечатляющей она предстала для тех, кто взирал на город с высоты почти двадцать километров. Беспилотный самолет-разведчик RQ-4A "Глобал Хок", широко расправив свои углепластиковые крылья, продолжал величаво кружить над городом. Несмотря на то, что небо над Нижнеуральском затянул дым пожаров, "взгляд" инфракрасных камер высотного "дрона" проникал сквозь эту завесу, а где не справлялись они, на выручку приходила бортовая РЛС бокового обзора, позволявшая получать изображения почти фотографической точности на огромном расстоянии.

Данные шли на землю в режиме реального времени, непрерывным потоком, и еще не стихло над городом эхо взрывов последней сброшенной бомбы, а генерал Джеффри Клементс, не покидавший свой командный пункт, рассматривал результаты атаки.

- Инфраструктура получила серьезный удар, - заметил командующий, взгляд которого скользил по монитору. На сделанных с огромной высоты снимках были видны черные точки-"оспины", воронки от разорвавшихся бомб, разбросанные по всей территории города.

- Слишком низкая точность, сэр, - пожимая плечами, заметил офицер в форме ВВС, стоявший позади Клементса и тоже не без интереса смотревший на экран. - Несколько бомб легли в считанных сотнях ярдов от передовых позиций Морской пехоты. Удары с такой высоты не могут быть достаточно эффективными.

- Зато они хорошо воздействуют на психику противника, полковник. Мы можем так разрушить город до основания, не подвергая никакому риску жизни наших солдат. Но это займет слишком много времени, а Вашингтон уже торопит. Как там наши "большие дубинки"?

- Уже в воздухе, сэр. Будут у цели в течение часа.

Генерал Клементс согласно кивнул, и, взяв со стола пластиковый стаканчик с крепким, черным, как деготь, кофе, сделал маленький глоток. Ему предстояло подождать совсем недолго, а противник получил краткую передышку, понемногу приходя в себя.

Три транспортных самолета специального назначения МС-130Н "Комбат Тэлон" подготовили к вылету незадолго до полуночи на базе "Кэмп-Рейган" в Раменском. Свободные от работы техники и несколько присоединившихся к ним пилотов наблюдали за тем, как по опущенным на бетон аппарелям грузовых люков массивных "Локхидов", озаренных ярким светом прожекторов, вкатывают уложенные на тележки авиабомбы. Девятиметровые остроконечные цилиндры были снабжены короткими прямыми крыльями и прижатыми к хвостовой части решетчатыми пластинами стабилизаторов. Большинство из зевак впервые вживую видели GBU-43B - самые мощные авиабомбы из арсенала ВВС США, а те немногие, кому уже довелось наблюдать последствия их применения, невольно ежились от нахлынувших воспоминаний.

Закрепив ложементы в грузовых отсеках, оружейники покидали самолеты, а их пилоты, уже занявшие свои места в кабинах, запускали двигатели. Под монотонное жужжание турбовинтовых двигателей Allison T56-A-15 самолеты МС-130, нагрузка которых в этом вылете составляла половину от максимально возможной, один за другим поднялись в воздух, разворачиваясь курсом на восток. Им предстоял долгий полет к уральским горам. Пилоты могли расслабиться, доверив управление своими крылатыми машинами на несколько предстоящих часов бортовой электронике. Крейсерская скорость МС-130 составляла лишь пятьсот сорок километров в час, зато их экипажи благодаря спутниковой и инерциальной бортовым навигационным системам были абсолютно уверены, что выйдут точно к цели.

Полет на большой высоте, когда внизу видны лишь клубящиеся облака, матово светящиеся в лунном свете, а над головой - чернильно-черное звездное небо, не отличается разнообразием, и потому кое-кто из находившихся в кабине ведущего самолета летчиков вздрогнул, сбрасывая с себя сон, когда командир экипажа произнес:

- До цели пятьдесят миль! Автопилот отключен! Снижаемся до двадцати тысяч футов!

Синхронно три "локхида" клюнули носами, опускаясь ниже к земле. Штурманы выполняли коррекцию курса, и пилоты развернули свои машины на приближавшийся русский город, увидеть который за облаками было совершенно невозможно, но электроника однозначно сообщала, что они находятся именно там, где должны быть.

- Приготовиться, - скомандовал первый пилот. - Открыть грузовой люк!

В корме самолета разошлись в стоны створки люка, и аппарель плавно опустилась вниз, пропуская в трюм ледяной воздух сибирской ночи. Самолет специального назначения, созданный на базе обычного транспортного С-130, был не просто "воздушным извозчиком", но настоящим универсалом. Бортовое оборудование, включавшее радар и инфракрасную обзорную систему, позволяло выполнять полеты на любых высотах, в любую погоду, днем и ночью. Система дозаправки в воздухе делала радиус действия самолетов практически неограниченным, а средства самообороны, представленные станцией радиотехнической разведки, устройством сброса ложных целей и станцией радиоэлектронного противодействия, делали "Комбат Тэлон" непростой мишенью для вражеских ракет. Но сейчас все эти возможности были не нужны, и пилотов, способных вести свои семидесятитонные самолеты на высоте верхушек деревьев, ожидала рутинная, скучная работа.

- Двадцать пять миль до цели! - сообщил штурман, и командир экипажа головного МС-130 приказал:

- Сбросить груз!

Тележку с уложенной на нее бомбой выбросило из грузового отсека. Короткие крылья врезались в разреженный воздух, превращая падение в планирование. Раскрылись стабилизаторы, корректируя курс. Десятитонные авиабомбы МОАВ, "мать всех бомб", как их прозвали американцы, несмотря на свою сокрушительную мощь, обладали еще и высокой точностью, идя к цели по указанию системы GPS.

- Набрать высоту тридцать тысяч футов, - приказал командир экипажа, дождавшись доклада о том, что груз отправился в недолгое свободное падение. - Разворачиваемся!

Три бомбы, ускоряясь под воздействием собственного веса и силы земного притяжения, падали на город, рассекая воздух заостренными головными обтекателями. Целью одной из них была промзона в южной части Нижнеуральска. На высоте нескольких десятков метров объемно-детонирующая боевая часть бомбы BLU-120/B выбросила восемь с половиной тонн аэрозольной взрывчатки, смеси порошкового алюминия и аммиачной селитры. Облако, опускаясь на землю, растекалось, поглощая здания, накрывая улицы и шоссе, затекая в пустые оконные проемы, в щели, заполняя любую пустоту, а затем вспыхнуло, все разом.

Сильный толчок сбил с ног полковника Басова, только спустившегося в подвал районной поликлиники, где разместили временный госпиталь. Взбежав по лестнице, он увидел вздымающийся над заводскими корпусами огненный шар диаметром несколько десятков метров. Разошедшаяся во все стороны ударная волна сметала основательные постройки, скручивая бетонные плиты, точно бумагу.

- Что это?! - партизаны, стоявшие рядом со своим командиром, немигающими взглядами наблюдали за пылающей колонной, уходящей в небеса. - Ядерный взрыв! Они сбросили на нас атомную бомбу!

- Отставить панику, бойцы! Это "вакуумная" бомба!

Алексей Басов вспомнил танковый марш по ставропольским степям и вспыхивающие на горизонте огненные шары, поглощавшие без следа многотонные бронированные машины. Что-то коснулось лица полковника, и он увидел черную снежинку, рассыпавшуюся в ладони, не сразу поняв, что это пепел.

- Командир, нужно спешить! - Олег Бурцев схватил Басова за плечо. - Там наверняка много раненых, им потребуется помощь!

- Поверь, сержант, после такого раненых не бывает!

И все же они двинулись к месту взрыва, ступая по густому слою пепла, укрывшему еще теплую землю. В радиусе нескольких сот метров не уцелело ни одной постройки, все превратилось в руины, под которыми оказались погребены сотни людей, не только партизаны, но и мирные жители, искавшие спасения. Чудом уцелел цех, в котором генерал Буров разместил свой штаб, хотя ударная волна дотянулась и дотуда. Басов одним из первых вошел внутрь, едва не споткнувшись о лежавшее на полу тело. Присев над пострадавшим, он узнал самого командующего.

- Сержант, - Алексей Басов подозвал Бурцева. - Сержант, помоги! Эй, кто-нибудь, санитаров сюда! Живее! Помогите генералу!

- Отставить! - командующий раздраженно отмахнулся. - Спасайте тех, кому действительно нужна помощь! Там целый заводской корпус сложился, как карточный домик, и кто-то живой под завалами еще может оставаться!

Бурова, бережно, но крепко поддерживая под руки, все-таки вывели на свежий воздух, усадив на землю. Мотая головой, командующий осматривался по сторонам, всюду видя жуткую картину разрушений. Над головами суетившихся людей еще не рассеялся дым, затянувший небо над городом серой пеленой. Откуда-то появились санитары, начавшие оказывать помощь на месте, торопливо накладывая повязки, дезинфицируя раны, некоторых отправляя в лазарет.

- Товарищ генерал, - докладывал испачканный в копоти партизан с безумными глазами, сверкавшими сапфировым светом на перекошенном от ужаса лице. - На территории промзоны разрушено четыре строения. Две бомбы упали на жилые кварталы в центральной части города. Полностью уничтожено пять многоэтажных домов. Все, кто может, уже там, разбирают завалы. Число жертв уточняется, но уже понятно, что погибших очень много...

Казалось, рыдания овдовевших жен и осиротевших детей, уцелевших по злой шутке судьбы, и бродивших сейчас на дымящихся руинах, были слышны даже здесь, но командующий понимал, что это лишь обман слуха, последствия контузии. Вокруг метались в растерянности люди, его солдаты, сейчас лишенные видимого врага, с которым можно было вступить в бой. Некоторые затравленно озирались по сторонам, глядя в небо, словно ждали, что с минуты на минуту на их головы снова свинцовым дождем посыплются бомбы. И только сам командующий сидел неподвижно, походя своей невозмутимостью на каменного Будду из какого-нибудь древнего тибетского храма, вот только свежие повязки мешали добиться полного сходства.

- Чего нам ждать теперь, товарищ генерал? - негромко спросил остановившийся рядом со своим командиром Алексей Басов.

- Американцы использовали против нас свое самое мощное оружие, - пожимая плечами, ответил Сергей Буров. - Наверняка за этим последует новый штурм! Всем нужно быть наготове!

- Вряд ли они атакуют прямо сейчас, - мрачно вымолвил Басов, опускаясь на усыпанный пеплом асфальт. - Тактика привычная, мы так часто видели это прежде в выпусках новостей, а теперь придется испытать на себе. Взять город сходу у них не вышло, значит, будут бомбить, разрушая город, уничтожая наши укрытия. И мы ничем не сможем помешать американцам. Они держатся за пределами досягаемости наших ПЗРК, безнаказанно творят, что хотят! Навязывают нам свои правила ведения войны!

- Мы будем держаться столько, сколько нужно, полковник! Американцы разрушают наши укрытия? Значит, зароемся еще глубже под землю, и будем ждать! Рано или поздно американцы войдут в город, и мы должны быть готовы встретить их, заставить платить кровью за каждый сделанный шаг по нашей земле!

- Если только к этому часу хоть один из нас будет еще в силах нажать на курок, - глухо буркнул Басов, с опаской глянув в серое небо, опустившееся на крыши домов.

Полковник не мог увидеть кружащий высоко над облаками на двадцатикилометровой высоте беспилотный разведчик "Глобал Хок", продолжавший нести свою вахту над городом. Оптико-электронные камеры американского RQ-4A осматривали квадрат за квадратом, и отснятая "картинка" немедленно поступала на наземный пункт обработки информации. Один из офицеров ВВС, получив за полминуты до этого очередную порцию данных из поднебесья, указал своему командиру на монитор, встревожено произнеся:

- В квадрате Эхо-четыре большое скопление людей! Возможно, противник!

- Направьте туда "Жнеца", лейтенант.

- Есть, сэр! - Офицер взглянул на соседний монитор, предложив: - "Жнец-два" в пятнадцати минутах полета!

- Действуйте!

Паривший над окариной города, вдвое ниже, чем "Глобал Хок", ударный беспилотник MQ-9 "Рипер", перейдя в режим ручного управления, изменил курс, направляясь к промзоне. Благодаря серой окраске он сливался с облаками, затянувшими небосвод, и те, кто находился на земле, лишь слышали мерный гул его турбовинтового семисотсемидесятисильного двигателя "Хониуэлл", вращая головами и не замечая источник этого звука.

- Низкая облачность у цели, - сообщил оператор, вперивший в экран немигающий взгляд воспаленных от долгого сидения за монитором глаз. - Снижаюсь до двух тысяч футов!

Беспилотник уменьшил высоту, подныривая под слой облаков. Группа партизан, собравшихся на руинах перепаханной американскими бомбами вдоль и поперек промзоны, попала в объектив установленной под фюзеляжем камеры AN/ASS-52(V), и управлявший "Риппером" из безопасного далека офицер сообщил:

- В квадрате Эхо-четыре большая группа людей с оружием. Это противник! Атакую!

А за минуту до этого капитан Народно-освободительной армии Китая Фань Хэйгао, скорчившийся над ноутбуком в каком-то грязном гараже, заваленном ржавыми промасленными железяками, торжествующе вскрикнул, увидев дергающееся, периодически покрывавшееся "крупой" радиопомех изображение на своем мониторе.

- Ваня, порядок? - Сидевший в дальнем углу, обхватив обеими ладонями кружку горячего чая, над которой еще поднимался пар, Азамат Бердыев подскочил, будто ужаленный.

- Порядок! Я вошел в "тактический Интернет" с трофейного компьютера, захваченного в подбитом БТР морской пехоты, и пока для американцев "свой". Мне снова удалось взломать код управления их БПЛА! Мы можем видеть то же, что и они!

Глаза Бердыева загорелись азартом:

- А использовать "дроны" против их хозяев?

Китайский офицер, специалист электронной разведки, печально мотнул головой:

- Если американцы поймут, что кто-то кроме них контролирует их беспилотные самолеты, то просто поменяют код или несущую частоту, и снова придется взламывать их шифры, а это недели, и нет гарантий, что этот труд увенчается успехом! - И тотчас, уже с тревогой в голосе, воскликнул: - Беспилотник перешел в боевой режим! Он над промышленной зоной!

В этот момент невидимое "пятно" лазерного целеуказателя находившегося в пяти километрах от цели MQ-9 уже коснулся груды бетонных обломков, по которым бродили пытавшиеся спасти оставшихся под завалами людей партизаны и помогавшие им жители. Палец оператора, находившегося в десятках миль от цели, утопил кнопку на приборной панели, и управляемая бомба GBU-12, отделившись от подкрыльного пилона, отправилась в свой краткий полет, планируя вниз. Взрыв пятисотфунтовой боеголовки эхом разнесся над промзоной. Алексея Басова сбило с ног ударной волной, и кирпичный осколок ударил его, уже лежащего, по затылку. Рядом кричал, надрываясь, генерал Буров:

- Все в укрытие! Быстрее!

Беспилотный самолет пролетел над головами, порой полностью зарываясь в облака. Кто-то, на бегу вскидывая оружие, выпустил вдогон ему несколько очередей из автоматов. Басову помогли подняться и потащили его в полумрак цеха. Полковник видел куски тел, разорванные взрывом, лужи крови, хлюпавшие под ногами.

- Они не дадут нам поднять голову ни на секунду, - мрачно произнес Буров, закрыв широкими ладонями лицо, по которому струилась кровь из раны на лбу, оставленной каким-то осколком. - Не позволят находиться под открытым небом. Загонят в норы и будут по одиночке уничтожать!

Суета и возбужденные крики людей привлекли внимание генерала. Он увидел, как через толпу перепуганные внезапным авианалетом людей продирается в окружении нескольких партизан, английский репортер, добровольно оставшийся в осажденном городе. И он был один.

- Генерал, мой оператор погиб, - сообщил Гарри Хопкинс. - Его убили американцы. Я видел, как они расстреливают гражданских, которые просто спасаются от войны, пытаясь покинуть город. Видел, как сметают с лица земли жилые кварталы. Мы с Биллом сняли много, и я хочу, чтобы наш репортаж увидели, иначе его смерть окажется напрасной, простой случайностью, а он так не хотел бы, я знаю! Мне есть, что рассказать миру, генерал!

- Мы в осаде, из города не выйти живым.

- Я хочу попытаться вырваться отсюда! Но мне нужна помощь, один я не справлюсь!

Алексей Басов, стоявший рядом, заметил:

- Кольцо блокады не сплошное. Американцы оборудовали несколько опорных пунктов по периметру, между ними движутся патрули. Можно проскользнуть незамеченным!

- Они контролируют все перемещения с воздуха! - Буров указал пальцем куда-то наверх. - Кто готов подставиться под американские ракеты, прикрывая британца?

- Я готов, товарищ генерал!

Олег Бурцев выступил вперед, став по стойке смирно перед командующим. Выглядел он жутко, так, что Бурова даже передернуло. Лицо, багровое от ожогов, было покрыто волдырями, перечеркнуто рубцами наскоро наложенных швов, кое-как смазанных "зеленкой".

- Я выведу его из города, если этот британец действительно выполнит свое обещание, - твердо произнес, уставившись на генерала, глаза в глаза, сержант.

- И далеко вы вдвоем уйдете?

- Вдвоем - недалеко, - согласился вмешавшийся в разговор полковник Басов. - Но я своего бойца одного не отпущу. Мы прикроем! Но нам нужна радиосвязь, хотя бы на несколько минут!

- Все частоты забиты помехами, - напомнил Буров. - Связь полностью подавлена. Мы слепы, немы и глухи, забыл?

- Станции постановки помех американцы используют или наземные, выдвигая их вплотную к городской черте, или размещают на вертолетах, которые барражируют над окраиной. И те и те уязвимы. А наш "военный советник" капитан Фань может определить их координаты. Нужна лишь небольшая "брешь"!

- Что ж, - Буров снова взглянул на хмурого, грязного и оборванного, будто настоящий российский бомж, Гарри Хопкинса. - Ты действительно готов рискнуть? То, что здесь происходит, должно стать известно всем, иначе, американцы, пользуясь полной безнаказанностью, уничтожат нас без колебаний, сровняют с землей город, похоронив под его руинами всех жителей. Нам не выстоять против всей мощи армии США и нескольких дней. У нас уже не хватает медикаментов, запасы оружия наполовину использованы или уничтожены. Едва ли мы сумеем выдержать еще один штурм. Мы поможем тебе покинуть город, англичанин, любой ценой. А ты отправляйся в Москву, найди там человека по имени Максим Громов, он знает, что делать дальше.

Генерал оценивающим взглядом окинул с ног до головы стоявшего перед ним журналиста, упрямо закусившего губу. Иностранец, чужак, оказавшийся здесь случайно, он мог стать воплощением надежды. И не важно, что путь из осажденного города придется вымостить телами самых преданных людей, если этот англичанин все же сумеет добраться туда, куда хочет. Тогда все жертвы окажутся не напрасными. Но сперва следовало покинуть Нижнеуральск, пройдя все круги разверзшегося на его улицах ада. Сергей Буров еще не знал, как не знал никто из защитников города, обреченных, но не отчаявшихся, что у них появился неожиданный союзник, уже нанесший удар, заставивший пошатнуться непоколебимо уверенного в себе врага.

Глава 8

Чечня (формально территория России)

26 ноября

Несколько сотен американских морских пехотинцев, находившихся на базе Кэмп-Индия, как с некоторых пор стал называться аэродром Грозный-Северный, могли чувствовать себя в безопасности, несмотря на то, что вокруг раскинулся враждебный, пусть и не явно, край. Патрули морпехов, выбиравшиеся за охраняемый периметр, постоянно ощущали неприязнь чеченцев, которую чувствовали буквально собственной кожей. Полные ненависти взгляды провожали проносившиеся по улицам Грозного под слитный рев множества мощных моторов вереницы "Хамви". И если здесь, в столице, все этим и обходилось, то в предгорьях вполне можно было нарваться на прикопанный на обочине разбитого шоссе фугас или выстрел снайпера. Но посреди царившего кругом хаоса военная база, на которой расположился экспедиционный батальон Морской пехоты США, оставалась оплотом надежности. Здесь американцы, оказавшиеся за десятки тысяч миль от своей родины, возвращались в привычное окружение, и только часовые, сменяя друг друга, охранявшие покой товарищей, никогда не расслаблялись, исподволь ожидая атаки.

Сигнал тревоги раздался в караульном помещении незадолго до полуночи. Дежурный офицер, метнувшись к монитору, воскликнул:

- Движение на северной стороне!

Датчики AN/GSS-26A сейсмо-электромагнитной охранной системы представляли собой проложенные на глубине около фута кабели, обрамлявшие по периметру всю территорию базы. И сейчас один из этих датчиков подал сигнал, когда давление на почву рядом с ним неожиданно возросло, словно кто-то осторожно ступал по поверхности, подкрыдвваясь к взметнувшейся вверх на высоту десяти футов бетонной стене, по гребню которой извивалась спираль колючей проволоки.

Часовые, ведущие наблюдение с одной из сторожевых вышек, представлявшей собой настоящий крепостной бастион, бросились к своим приборам наблюдения. Морпех с нашивками сержанта взглянул на монитор тепловизора WASTI, сенсоры которого, вынесенные на треножном штативе вверх на шесть метров, позволяли обозревать прилегающую территорию на три тысячи метров, сообщив своему напарнику:

- Кто-то движется вдоль ограждения. Несколько отметок в семистах футах. Черт, это козы!

Несколько тощих, похожих на обтянутые кожей скелеты коз, мекая, брели вдоль стены, позвякивая висевшими на шеях бубенчиками.

- Пугни их, - лениво бросил сержант, продолжавший следить за передвижением "гостей" с помощью тепловизора находившемуся рядом моряку.

Морской пехотинец подошел к установленному на пехотном станке-треноге пулемету М2 пятидесятого калибра, оснащенному ночным прицелом. Дослав патрон, он повел стволом и нажал на гашетку. Загрохотали выстрелы, умчались в ночь трассеры, а гильзы со звоном посыпались под ноги пулеметчику. Одну козу пуля калибром 12,7 миллиметра разорвала пополам, остальные, жалобно блея, бросились врассыпную. Вот копыто коснулось проволочной растяжки контактного датчика цели противопехотной мины М16А1. потревоженный детонатор немедленно привел в действие вышибной заряд, и боевая часть с негромким хлопком взлетела на высоту человеческого роста, а затем громыхнул взрыв. Во все стороны ударили визжащие осколки, прошивая туши животных.

Старый чабан, видя, как ползут по пустоши, истекая кровью, его козы, его единственное богатство, воздел руки к небесам, размахивая суковатой палкой. Стоявший рядом Султан Цараев сказал ему:

- Не переживай, дед Арби, будут у тебя еще козы!

- Шайтаны, что ж вы делаете?

- Настоящий правоверный пожертвует всем ради дела Священной войны, - зло произнес Хусейн Шарипов. - Ступай, старик!

Вполголоса ругаясь себе под нос, чабан ушел, сопровождаемый двумя вооруженными боевиками из отряда Шарипова, а их командир взглянул на Цараева, заметив:

- Значит, мины они действительно поставили. Но мы не знаем, сколько и какие именно. Ближе тысячи метров подходить к стене нельзя, если хотим сохранить столько конечностей, сколько даровано нам Всевышним при сотворении.

- Это и не потребуется, Хусейн. Мы войдем на эту базу через главные ворота!

- Чтобы сделать это, нужно подавить все их гаубицы и минометы за несколько минут, и при этом не дать неверным поднять в воздух свои самолеты и вертолеты.

- Это не так сложно, - пожал плечами Цараев. - Я наблюдаю за этой базой уже долго, и внутри этих стен тоже есть мои глаза и уши. Американцы нанимают обслуживающий персонал из местных, и хотя те и живут на базе почти безвылазно, все же иногда сообщают мне нечто нужно. Мы уже неплохо представляем расположение зданий внутри, примерно знаем, где находятся их орудия.

Чеченцы наблюдали американской военной базой из разрушенного здания, отделенные почти полуторакилометровым расстоянием. Вместе с ними были и иранские инструкторы, вот уже который месяц тренировавшие бойцов Цараева в его родном ауле близ границы с Грузией. И сейчас они сноровисто распаковывали два массивных вьюка. Обернувшись, Султан Цараев увидел в руках Асфандияра, старшего из трех иранских "коммандос" что-то наподобие игрушечного самолета. Чеченец и сам в далеком детстве часто возился с такими, а теперь с интересом наблюдал за действиями чужаков. Самолетик имел почти прямое двухметровое крыло и был оснащен компактным мотором.

- Это беспилотный разведчик Bird Eye 400, израильский, - пояснил второй иранец, Али, специалист по минно-взрывному делу. - Может находиться в воздухе час и подниматься на три километра. Сможем подглядеть за неверными!

За несколько минут иранцы собрали самолет, подключили пульт управления, и вот, Асфандияр, размахнувшись, с силой подбросил шестикилограммовый "дрон". Маломощный электромотор работал почти бесшумно, и беспилотник, покачиваясь на своих широких крыльях, медленно полетел в сторону американской базы. Иранцы склонились над переносным пультом, внимательно изучая картинку, поступавшую с бортовой инфракрасной камеры "Micro POP". С высоты нескольких сотен метров были отлично видны позиции артиллерийских орудий, шестидюймовых облегченных гаубиц М777, длинные стволы которых склонились параллельно земле. Эти орудия держали под обстрелом весь Грозный и окрестности.

- Пушки нужно уничтожить в первую очередь, - заметил Цараев, протиснувшийся между иранцев.

- Здесь еще минометы, - Асфандияр указал на экран. - Это батальонные М29 калибра восемьдесят один миллиметр. Посылают четырехкилограммовую фугасную мину почти на пять километров. Если расчеты успеют до них добраться, нечего и думать, чтобы приблизиться к американской базе.

- У них ничего не выйдет, - уверенно бросил Цараев. - Мы сметем их первым же залпом!

Беспилотник, никем не замеченный, продолжал кружить над погрузившейся в тишину базой, где бодрствовали лишь часовые. С высоты птичьего полета были видны выстроившиеся вдоль взлетной полосы вертолеты и самолеты. Их очертания легко угадывались под брезентовыми полотнищами. Когда аккумуляторы разрядились, "дрон" просто упал на пустыре в паре километров от стены. Собрав свое снаряжение, иранцы, охраняемые чеченскими боевиками, покинули свой наблюдательный пост - в скором времени находиться так близко от базы морских пехотинцев будет слишком опасно.

Тепловизоры и датчики движения вкупе с минными полями и пулеметными гнездами по периметру были последним рубежом обороны базы Кэмп-Индия, но не единственным. Беспилотный вертолет CL-227 "Сэнтинел" кружил над городскими окраинами, четко фиксируя все происходившее внизу бортовыми сенсорами. "Дрон", охранявший дальние подступы, внешне походил на поставленную вертикально гантель высотой чуть больше полутора метров, на грифе которой вращались два соосных трехлопастных винта диаметром почти три метра, поддерживавших это сооружение в воздухе, на высоте три километра. Отсюда открывался обзор на большую часть города, позволяя операторам, с земли контролировавшим полет беспилотника, замечать любую угрозу.

Разведчик поднялся в воздух чуть больше двух часов назад, и теперь описывал круги над базой, пока не закончится топливо в баках. Внимание оператора привлекла вереница автомобилей, медленно двигавшихся по окраине города, там, где еще заметны были следы давних боев.

- Сэр, - лейтенант-морпех окликнул старшего офицера. - Сэр, эти машины движутся в обход центральных улиц. Похожи на армейские. Они в пяти милях от нас.

- Три "Урала", обычные грузовики, - пригляделся старший смены. - И два джипа УАЗ, командирские или связные машины.

- Они могут нести оружие - тяжелые пулеметы или ПТУР.

- Пусть "дрон" снизится и пройдет над ними.

"Сэнтинел" опустился к земле, облетая по кругу неожиданно остановившуюся колонну. Из "уазиков" высыпали люди в камуфляже. В руках у некоторых из них морские пехотинцы отчетливо видели оружие. С двух грузовиков стащили брезентовые тенты, и наблюдетали, замершие возле экрана, выдохнули в один голос:

- Дьявол! Это "Грады"!

За кабинами грузовиков были плотно уложены, одна к другой, трубчатые направляющие. Каждая боевая машина 9К51 реактивной системы залпового огня "Град" несла по сорок труб, внутри каждой из которых покоился реактивный снаряд калибром сто двадцать два миллиметра. И сейчас пакеты направляющих плавно разворачивались, нацеливаясь на базу.

- Объявить тревогу! - Дежурный офицер подскочил, как ужаленный. - Передать координаты на артиллерийскую батарею!

Сигнал тревоги разнесся над базой, грубо прерывая сладки сны скучавших по дому морпехов. Люди вскакивали с постелей, и, еще не проснувшись толком, торопливо натягивали камуфляж и шнуровали берцы. Но они не успевали. Позиция чеченских "Градов", не так давно состоявших на вооружении российской армии и принадлежавших Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии, окуталась клубами пороховых газов. Из серого марева взвились огненные стрелы НУРС. Реактивные снаряды были лишены какой-либо системы наведения, казавшись настоящим анахронизмом в век "умного" оружия, но невысокая точность с лихвой компенсировалась количеством.

Две реактивные установки выпустили за двадцать секунд восемьдесят снарядов, каждый весом по семьдесят восемь килограммов. Последние из них еще едва сошли с направляющих, а первые, описав пологую дугу над пригородами Грозного, обрушились на постройки американской военной базы. Мощи фугасных девятнадцатикилограммовых боеголовок хватало с избытком, чтобы разрушать быстровозводимые постройки, сменившие здания, разрушенные во время непродолжительных боев за аэродром между русской пехотой и американскими десантниками. И теперь десятки морских пехотинцев погибали, так и не успев понять, кто их враг, не успев даже добраться до оружия.

Казармы и хозяйственные строения горели, а волна взрывов уже катилась по летному полю, уничтожив за несколько секунд готовые к взлету ударные вертолеты "Кобра" и многоцелевые "Ирокезы" и повредив большинство штурмовиков "Харриер". В пламени исчезли станции управления беспилотниками, и остававшиеся в воздухе "дроны" лишились контроля, продолжая полет по запрограммированному маршруту, тупо пялясь на землю объективами инфракрасных камер. Вал огня смахнул суетившийся вокруг гаубиц и минометов расчеты, а когда продолжавшие сыпаться с неба реактивные снаряды добрались до боекомплекта, земля задрожала от слившихся в один оглушительный рык взрывов.

Жители Грозного, разбуженные канонадой, выскакивали на улицы, с замиранием сердца глядя на мерцавшее над северной окраиной города багровое зарево - это выпущенные боевиками ракеты поразили хранилища авиатоплива, залившего большую часть аэродрома огненной рекой. Все же разброс у неуправляемых снарядов был велик, часть из них разорвалась на пустыре, окружавшем военную базу, а несколько упали на жилые кварталы. Люди поспешили укрыться в подвалах, создававших хотя бы видимость защиты. "Грады" тем временем отстрелялись, израсходовав боекомплект, и их расчеты, попрыгав в УАЗы, двинулись к разгромленной американской базе, над которой продолжали греметь взрывы - ракетный обстрел запустил настоящую цепную реакцию.

Капитан Энрике Мартинес, как и остальные морпехи, разбуженный запоздалым сигналом тревоги, стоял на пороге своей крохотной комнаты, где жил, как полагалось офицеру, когда мощный удар сотряс базу. Пол ушел из под ног моряка, на бегу заряжавшего свой карабин, и Мартинес почувствовал, что куда-то летит, а затем мощный удар об стену лишил его сознания на несколько секунд.

Когда капитан пришел в себя, то понял, что большей части казармы просто не существует. Все вокруг затянуло едким дымом, сквозь который были видны отблески пламени, а рядом что-то продолжало взрываться. Темный силуэт возник из мглы, и Мартинес вскинул карабин, забыв, что так и не дослал патрон в ствол.

- Командир, не стреляйте! - раздалось из-за пелены дыма, и Энрике узнал своего старшину.

Бенджамин Коул был полуодет, успев натянуть только штаны и обуться, но не забыл про оружие - в его широких ладонях удобно устроился пулемет М249 "Миними". По лицу темнокожего морпеха текла кровь, его глаза бешено вращались в глазницах, сверкая в сумраке, нарушаемом лишь всполохами взрывов.

- Что происходит, сержант? Где остальные бойцы?

- Сэр, кажется, нас обстреливают из минометов! Многие парни погибли, одного разорвало на куски прямым попаданием, сэр!

- Ты ранен?

- Нет, капитан, сэр, это то, что осталось от этого бедняги!

Снова взрыв ухнул за окном, в проем влетели осколки, и Коул толкнул своего командира на пол, бухнувшись рядом. Кто-то во мгле кричал от боли, высоко, на одной ноте. В дыму можно было разглядеть изрубленные осколками тела.

- Сэр, нужно выбираться отсюда! - Старшина поднялся на ноги, протянув руку капитану. - Если базу атакуют, наше место - на стене!

- Кто командует? Где другие офицеры?

Коул не ответил. Вдвоем они выскочили из казармы, охваченной огнем. Здесь капитан увидел капрала Джиллиса, снайпера из своей роты, сменившего сейчас винтовку Мк-11 на более удобный в ближнем бою карабин М4. осмотревшись по сторонам, Мартинес оцепенел, увидев вокруг только дымящиеся воронки, вокруг которых были раскиданы искореженные машины и куски человеческих тел. За спиной, в руинах, что-то зашевелилось, и оба морпеха, синхронно развернувшись, вскинули оружие. Не сразу Энрике узнал в существе, выбравшемся из-под завалов, чумазом, обгоревшем, Лейлу Дадоеву. Чеченка, спасенная моряками в Урус-Мартане, и с тех пор жившая на базе, едва держалась на ногах. Коул, забросив за спину пулемет, подхватил ее на руки, лишь бросив командиру:

- Прикрывайте нас, сэр!

Капитан и капрал Джиллис встали по бокам от старшины, готовые прикрыть его фланги. Навстречу попалось несколько моряков, таких же растерянных. На вопрос Мартинеса о командирах, один из них лишь махнул рукой в сторону ангара. Там, в компании примерно двух десятков еще живых морпехов, лежал на брошенном на пол одеяле полковник Райс, командующий экспедиционным батальоном, дислоцированным в Грозном. Санитар-латинос, суетившийся рядом, как раз воткнул ему в сгиб локтя иглу капельницы.

- Кто командует? - Мартинес ухватил за рукав камуфляжа пробегавшего мимо капрала. - Кто главный?

Выпрямившись, санитар, державший в руке шприц с обезболивающим, ответил:

- Похоже, сэр, это вы! Вы старший по званию из нас всех!

- А, дьявол! Сколько здесь людей? Кто уцелел?

- Человек сто, из них не меньше трети раненые.

- Нужно собрать всех, кто еще жив. После такого обстрела наверняка последует штурм. Всем найти оружие! И, черт возьми, кто-нибудь знает, что с другими нашими гарнизонами?

- Сэр, я пытался установить связь с передовыми базами, - сообщил штаб-сержант азиатской наружности. - Из Гудермеса только сообщили, что их атакуют джихадисты. В Урус-Мартане никто на связь не вышел, сэр.

- Вот дерьмо!

Взгляд офицера зацепился за человека в летном комбинезоне, и Мартинес окликнул его:

- Парень, ты летчик? Нам нужна поддержка с воздуха и наблюдение!

- Лейтенант Бун, командир звена штурмовиков "Харриер". Наши машины стояли в дальнем конце летного поля и могли уцелеть. Но мне чертовски страшно высовываться наружу!

- Идем! Я с тобой, - решил Мартинес. - Если хоть одна "птичка" цела, ты поднимешь ее в воздух. Коул, Джиллис, за мной!

Обстрел прекратился, но в огне продолжали рваться снаряды и мины, уже свои, американские. Одна из них разорвалась в считанных метрах от горстки морпехов, бежавших по пепелищу, и осколок, точно бритва, срезал одному из них, незнакомому Мартинесу сержанту, половину головы, так что во все стороны брызнуло мозговое вещество. Кого-то шумно стошнило.

- Живее, - подгонял своих людей капитан, сам старавшийся вертеть головой на триста шестьдесят градусов. - По сторонам смотреть!

Обступив пилота, моряки, прикрывавшие его собственными телами, добрались до рулежной дорожки. Несколько вертолетов, стоявших здесь, превратились в полыхающие обломки, как и один штурмовик. Но второй AV-8B "Харриер" выглядел неповрежденным. Энрике заметил подвешенные по крылья бомбы и ракеты.

- Кажется, он целый, - подоспевший пилот подтвердил надежду капитана.

- Давай, парень, взлетай! Ты нужен нам в воздухе!

Летчик еще только карабкался в кабину, когда со стороны контрольно-пропускного пункта донеслась стрельба - сперва несколько очередей из пулеметов, а затем частый стук автоматической пушки. Моряки вскинули оружие, озираясь по сторонам, а звуки перестрелки уже стихли, и им на смену пришел гул моторов.

Въезд на базу был сам по себе маленькой крепостью. Лежащие поперек дороги бетонные блоки заставляли приближающиеся машины снижать скорость, становясь легкими мишенями для часовых. На посту и днем и ночью было не меньше отделения морпехов, не отходивших от пулеметов и автоматических гранатометов, постоянно нацеленных на дорогу из-за мощного бруствера, выложенного из мешков с песком. Но это не спасло американцев, когда реактивный снаряд калибра сто двадцать два миллиметра угодил точно в укрепление. Тела морпехов просто разорвало, залив все внутри кровью. Уцелел лишь один рядовой, пришедший в себя, когда со стороны города донесся звук моторов.

Моряк, глаза которого заливало кровью, на четвереньках подобрался к уцелевшему пулемету М240, и, зарядив его, дал длинную очередь по приближавшимся машинам. Головной УАЗ изрешетили свинцовые осы, убив всех, кто находился внутри. Со второй машины ответили шквалом огня из автоматов, а во тьме уже возникли очертания бортового "Урала". Находившиеся в грузовике чеченцы сбросили брезент, открыв установленную в кузове зенитную установку ЗУ-23-2. Спаренная автоматическая пушка выпустила струю раскаленного свинца, смахнувшую укрепление, и чеченцы ворвались на базу.

Энрике Мартинес, услышав звуки боя, крикнул пилоту, уже устроившемуся в кабине "Харриера":

- Взлетай! Живее! Прикрой нас! - И, обернувшись к нервно переглядывавшимся морякам, скомандовал: - За мной!

Несколько машин, битком набитых боевиками, миновали расстрелянный в упор КПП, и чеченцы разбежались во все стороны, обшаривая горящие руины и добивая раненых. Увидев перед собой людей с оружием, Мартинес не колебался, вскинув карабин и открыв огонь в упор. Сержант Коул, поддержавший его огнем из пулемета, крикнул:

- Машина слева!

УАЗ, в кузове которого был установлен пулемет "Утес", мчался, огибая воронки. Чеченцы на ходу открыли огонь, обрушив на горстку морпехов град пуль. Нескольких человек, сопровождавших Мартинеса, убило на месте. Капитан выпустил по противнику остатки магазина, крикнул старшине: "Прикрывай!", и сам бросился к машине, с которой зло огрызался пулемет. Пробежав метров двадцать, офицер упал, скатившись в неглубокую воронку и нашарив в подсумке гладкий шар ручной гранаты. Слыша, как за спиной часто стрекочет "Миними" сержанта Коула, Мартинес выдернул колечко чеки, сжавшись, будто пружина. Чеченский пулемет стрелял, не переставая, и было видно, как с дульного среза "Утеса" срываются огненные шары трассирующих пуль. Но вдруг очередь оборвалась - кончилась лента. Стрелок нырнул на дно машины, подхватывая короб со снаряженной лентой, и Энрике Мартинес, вскочив, бросился к УАЗу.

Расчет торопливо перезаряжал "Утес", быстро заправив набитую патронами ленту. Водитель УАЗа, увидев бегущего американца, выстрелил из своего АК-74, и Мартинес вскрикнул от боли, когда легкая пуля калибра 5,45 миллиметра, по касательной задев плечо, вырвала кусок мяса. До вражеской машины оставалось метров пятнадцать, и, размахнувшись, он швырнул гранату М26 и сам упал. Хлопнул взрыв, а затем, когда осколки изнутри пробили бензобак, грохнуло уже более ощутимо.

- Капитан, сэр, да вы рехнулись! - Коул, упав рядом с Мартинесом и убедившись, что тот цел, открыл огонь из пулемета. - У них же пятидесятый калибр! Вас бы разнесло в клочья! Вы ранены?

- Ерунда, сержант! Будем держать этот рубеж, пока не взлетит самолет! Осторожно, слева!

Чеченцы возникали из пелены дыма, один за другим, натыкаясь на кинжальный огонь морских пехотинцев. А лейтенант Бун уже запустил турбину своего "Харриера". Струи раскаленных газов, бившие из подвижных сопел реактивного двигателя "Пегас", ударили в бетонное покрытие взлетной полосы, и штурмовик медленно оторвался от земли, набирая высоту.

Кресло летчика было поднято вверх, и из-под прозрачного фонаря кабины открывался отличный обзор. Пилот увидел то, что осталось от военной базы. Большая часть строений была полностью разрушена, между ними бродили уцелевшие американцы, раненые и контуженные. Вдоль "бетонки" догорали остовы самолетов и вертолетов, а через проем ворот бесконечным потоком вливались чеченские боевики.

Лейтенант Бун коснулся гашеток. Его "Харриер" нес полный боекомплект - три сотни снарядов к пятиствольной пушке "Эквалайзер" калибра двадцать пять миллиметров, четыре ракеты "Мейверки" класса "воздух-земля" и еще зачем-то пару УР "Сайдвиндер". Штурмовик промчался над разгромленной базой, и, когда прямо по курсу оказалось скопление чеченцев, американский пилот атаковал, дав короткую, в два десятка снарядов, очередь из пушки. Трассы уткнулись в землю, устроив мешанину из человеческой плоти и металла. Вспыхнул, взрываясь, автомобиль, с которого гроздьями свисали боевики, а летчик, увеличив обороты, сделал горку, набирая высоту, чтобы повторить атаку.

Взлетевший самолет заметил Султан Цараев. Небольшая колонна с его бойцами, всего пять машин, только выбралась из городских окраин, когда над шоссе с ревом пролетел "Харриер".

- Асфандияр, его нужно сбить! - Полевой командир, сидевший рядом с водителем в роскошном "Лэндкрузере", обернулся к иранскому инструктору. - Уничтожь его!

Джип затормозил, и иранец выскочил наружу, вскидывая на плечо тубус ПЗРК "Misagh-1". Он развернулся вокруг своей оси, сопровождая самолет, и, когда раздался сигнал готовности, и инфракрасная головка самонаведения захватила цель, нажал на спуск. С громким хлопком ракета покинула ТПК, быстро разгоняясь до шестисот метров в секунду. Американский летчик заметил угрозу в последний миг, и из-под крыльев его самолета брызнули искрами тепловые ловушки, ярко вспыхивая в ночном небе.

- Проклятье! - Асфандияр увидел, как ракета разминулась с целью. - Отродье шайтана!

"Харриер", маневрируя над крышами домов, увернулся, но тотчас из глубины городских кварталов взвились еще три ракеты, взяв самолет в клещи. Пилот заставил свой штурмовик свечой взмыть ввысь, но времени, чтобы набрать скорость, у него уже не осталось. Первая ракета угодила в двигатель, и AV-8B, будто споткнувшись в небе, стал планировать вниз, когда его настигли еще две ракеты. За миг до того, как штурмовик превратился в огненный шар, в небе раскрылся купол парашюта, и Цараев, высунувшись из окошка джипа, крикнул иранцу:

- В машину! Отыщем эту собаку!

Взревели мощные движки, и машины помчались по извилистым улочкам пригородов. В стороне мелькнул скомканный купол парашюта, и Цараев скомандовал остановку. Передернув затвор АКС-74, он выпрыгнул из внедорожника, бросившись туда, где мелькнул человеческий силуэт в летном комбинезоне.

- Стой! - Чеченец на бегуц выстрелил в темноту. - Стоять, шакал!

Сверкнули вспышки выстрелов, и пуля пролетела возле головы боевика, обдав его горячей волной. Припав на колено, Султан снова выстрелил и увидел, как беглец, неловко пошатнувшись, привалился к забору и стал оседать на землю.

- Взять его, взять! - Цараев командовал бежавшим за ним следом боевикам, точно науськивал стаю охотничьих псов.

Лейтенант Бун, оглушенный при катапультировании, не успевший придти в себя, из последних сил вскинул "беретту", направив ее в сторону набегавших боевиков, и принялся нажимать на спуск, чувствуя, как оружие пытается вырваться из ослабевшей ладони при каждом выстреле. Сухо щелкнул боек, когда опустел магазин, и пилот выронил оружие. Его ударили в грудь, потом стали пинать по ребрам, так, что был слышен хруст ломаемых костей. Вдруг все расступились, и дрожавшему от боли американцу приблизился Султан Цараев. Вытащив из ножен тесак, он обернулся к Асфандияру:

- Хочешь убить его? Перережь его глотку! Нет?! Как хочешь?

Американского летчика поставили на колени. Чеченец зашел ему за спину и, взмахнув рукой, погрузил клинок в его горло. Содрогающееся в агонии тело упало под ноги боевика, и тот, обведя взглядом своих бойцов, мрачно сопевших поодаль, крикнул:

- Эта участь постигнет всех наших врагов! Всех неверных собак! Мы всех отыщем и убьем! Это наша земля! С нами Аллах, братья!

Асфандияр довольно ухмыльнулся в бороду - чеченцы, охваченные жаждой крови, опустошат этот край, весь Кавказ, и сами погибнут во множестве, освободив место под солнцем для других народов, более достойных такой милости Всевышнего. Но пока эти отступники-ваххабиты делают дело, угодное Аллаху, и им следовало помочь, направить их ярость против "правильного" врага.

Морские пехотинцы наблюдали за падением "Харриера", затаив дыхание. Самолет исчез за горизонтом, а затем над домами вздулся огненный "пузырь" и гул далекого взрыва докатился до разоренной базы. Капитан Энрике Мартинес, морщась от боли, пока санитар торопливо бинтовал его рану, произнес, обращаясь к обступившим единственного офицера морякам:

- Нужно отсюда выбираться! Есть связь хоть с кем-нибудь? В Черном море находятся наши корабли, есть американские военные базы в Турции!

- Тишина, сэр, - хмурый сержант-радист обреченно помотал головой. - Кажется, нас глушат.

- Первую атаку мы отбили. Сейчас "тюрбаны" подтянут подкрепление и навалятся всерьез. Тогда никто не уцелеет. А мне не очень хочется валяться в собственном дерьме с перерезанным горлом, господа. Готовьте весь транспорт, который уцелел! Будем прорываться!

- На ходу четыре MRAP, несколько "Хамви", пара грузовиков. И еще LAV-25. хватит, чтобы всем разместиться и погрузить раненых. Но куда нам ехать?

- Двинемся в Гудермес. Возможно, там наши парни еще держат оборону. Нужно спешить!

Морпехи высыпали из ангара, служившего им временным убежищем, встав в оцепление. Раненых, многие из которых были без сознания, торопливо грузили в бронемашины. Взревели мощные двигатели, над базой поплыли едкие клубы выхлопных газов. Энрике Мартинес, вертевший головой по сторонам так, что шея начала скрипеть, и баюкавший карабин на сгибе локтя, остановил пробегавшего моряка, приказав:

- Повесьте на дверцы кабин грузовиков и на борта их кузовов бронежилеты - это даст хоть какую-то защиту их пассажирам. Я видел, так раньше делали русские, когда не хватало БТР.

Высунувшись из фырчавшего дизелем "Даймлер-Бенц" вхолостую МРАП RG-31, Бенджемин Коул крикнул:

- Капитан, сэр, мы готовы!

Мартинес запрыгнул на узкую подножку, протиснувшись в салон бронемашины. Оказавшись под защитой восьми с половиной тонн брони, офицер ощутил прилив надежды. Лейла Дадоева, сидевшая рядом, прижалась к морпеху, будто он единственный мог ее защитить, и Энрике чувствовал, как она дрожит.

- Никто не погибнет, - капитан шепнул на ухо девушке, так, чтобы это слышали только он и она. - Все будет хорошо!

Напротив ерзал на жестком сиденье капрал Джиллис, уперев в пол прикладом между расставленных колен снайперскую винтовку. Сержант Коул, высунувшись в круглый проем люка, возился с установленным на крыше "браунингом". Пулемет был защищен громоздкой конструкцией из стали и бронестекла, похожей на собачью конуру.

- Сэр, куда ехать? - Незнакомый мастер-сержант, сидевший на водительском месте RG-31, обернулся к Мартинесу. - У ворот полно "муслимов"!

- Поворачивай направо! Пробьем стену и выберемся на пустырь!

Колонна двинулась с места, петляя среди руин. Первым двигался БТР, грозно ворочавший башней из стороны в сторону. Впереди возникла бетонная стена, которая так и не смогла защитить базу от внезапной атаки. Машины остановились и несколько человек, вооруженных гранатометами, выбрались наружу из-под брони. Энрике Мартинес положил на плечо увесистую трубу пускового устройства РПГ SMAW, и, прицелившись, нажал на спуск. От выстрела заложило уши, а реактивная фугасная граната HEDP врезалась в бетон, прогрызая в нем огромную дыру. Под градом гранат преграда поддалась, обваливаясь, и грохочущая металлом лента колонны начала протискиваться в открывшуюся брешь. Под колесами тяжелого МРАП, переваливавшегося неуклюже через груду обломков, несколько раз с громким хлопком взорвались противопехотные мины, плотно вкопанные по периметру базы. Легкие осколки бессильно оцарапали броню, а находившиеся внутри машины люди даже не обратили на это внимания.

Хусейн Шарипов вскрикнул, когда бетонный забор в нескольких десятках метров от шоссе сперва вздыбился, а затем брызнул градом осколков, ударивших по капоту пикапа "Тойота-Халюкс", в котором находился полевой командир с несколькими своими бойцами. А затем из облака бетонной пыли проступили очертания бронемашины, и, увидев, как в их сторону разворачивается тонкий ствол автоматической пушки, чеченец, бессвязно крикнув, распахнул дверцу, выпрыгивая из продолжавшего движение автомобиля.

Боевики покатились по земле, покинув машину прежде, чем в нее ударил поток двадцатипятимиллиметровых снарядов. Шикарный внедорожник взорвался, и волна жара обдала вжавшегося в землю Шарипова. Лежавший рядом с ним чеченец вскочил, бросившись к темневшим вдалеке домам. Заухал спаренный пулемет американского LAV-25, и очередь наискось перечеркнула спину беглеца, сбивая его с ног.

Взревел дизель, набирая обороты, и БТР, выплюнув струю сизого дыма из выхлопной трубы, медленно двинулся по шоссе. А за ним ползла целая вереница машин. Шарипов, поднявшись на ноги и пригнувшись к самой земле, бросился вдоль дороги, туда, откуда доносился грохот очередей ЗУ-23. Он запрыгнул в кузов "Урала", усыпанный стреляными гильзами, крикнув наводчику:

- Неверные уходят! Останови их!

Водитель, не покидавший кабину грузовика, услышал хлопок по кабине, снявшись с тормоза. Переваливаясь на ухабах, "Урал" двинулся наперерез ленте американской колонны. Стволы ЗУ-23 развернулись, опускаясь параллельно земле.

- БТР! - Шарипов, перегнувшийся через невысокий бортик кузова, указал на остроносый силуэт LAV-25. - Уничтожь его!

Энрике Мартинес, прильнувший к широкому окну RG-31, забранному бронестеклом большой площади, первым увидел угрозу. Автоматическая пушка, установленная в мчавшемся наперерез грузовике, могла в упор разнести в дребезги всю колонну, и капитан крикнул старшине:

- Коул, зенитка справа!

Американский морпех успел нажать на спуск секундой раньше чеченского боевика, сидевшего во вращающемся кресле наводчика. Над головой часто застучал "браунинг", пули пятидесятого калибра врезались в борт "Урала", разбивая его в щепу. Закричал, повалившись на дно кузова, наводчик, которому перебило обе ноги. Следующая очередь ударила в кабину импровизированной САУ, при всей своей неуклюжести смертельно опасной даже для легкой бронетехники. Пули лязгали, пробивая автомобильную жесть, прошивая тело водителя. Потерявший управление грузовик мотнуло так, что Хусейн Шарипов, не удержавшись, перевалился через борт, едва не угодив под колеса. Уже лежа на земле он увидел, как "Урал" ярко вспыхнул, когда несколько крупнокалиберных сорокапятиграммовых зажигательных пуль угодили в топливный бак. Грохот взрыва оглушил чеченца, и тот, приподнявшись на локтях, наблюдал, скрежеща зубами, как мимо, одна за другой, проносятся американские машины.

Рядом затормозил огромный, сверкающих хромированными бамперами "Лэндкрузер", из которого выбрался Султан Цараев. Грязный, покрытый копотью камуфляж казался чем-то чужеродным на фоне дорогого роскошного внедорожника. Боевик подошел к Шарипову, помогая тому подняться.

- Американцы прорвались, - прохрипел Хусейн, пошатываясь на широко расставленных ногах. - Нужно их догнать! Никто не должен уйти!

- Перехватим их позже, брат! Дорог не так уж много, я знаю, где их искать!

Свистящий звук работающего на максимальных оборотах дизеля заставил Шарипова повернуть голову. Чеченец вздрогнул, увидев, как из-за поворота появляются хищные заостренные "морды" БТР-80, башни которых с торчащими из них стволами крупнокалиберных КПВТ были направлены точно на группу боевиков.

- Хусейн, успокойся, - Цараев усмехнулся, увидев, как исказилось в ужасе лицо боевика. - Это свои!

- Откуда у вас БТР? - Шарипов увидел развевающиеся над бронемашинами, облепленными десантом, зеленые знамена Ичкерии.

- Оттуда же, откуда и "Грады". "Федералы", после того, как их разгромили американцы, оставили здесь много всякой техники, поврежденной в боях или неисправной. Мы смогли кое-что вернуть в строй! Идем скорее, брат! Поохотимся на неверных!

Султан Цараев первым нырнул в отрытый люк бронетранспортера, за ним в наполненное солярной гарью и запахом давно немытых тел десантное отделение протиснулся и Шарипов. Он едва успел добраться до сиденья, как лихач-водитель нажал на газ, и БТР, движок которого натужно взвыл, буквально прыгнул с места.

Капитан Энрике Мартинес, бросив прощальный взгляд на скрывавшиеся за поворотом руины базы, на которой теперь хозяйничали чеченцы, взглянул на экран навигатора, приказав водителю:

- Езжай на восток по этому шоссе! Поедем в Гудермес через Аргун, это самый короткий путь!

- Слушаюсь, сэр!

Морской пехотинец привалился к борту МРАП, который шел ровно по хорошему шоссе, разогнавшись уже до девяноста километров в час. Впереди по-прежнему катил БТР, ревом мотора распугивая случайных искателей приключений. Сержант Коул, оставив пулемет, уселся напротив своего командира, наклонившись вперед и крикнув сквозь рокот работавшего на максимальных оборотах мотора:

- Капитан, сэр, куда вы нас поведете? Вокруг хозяйничают "муслимы"!

- Если кто-то из наших парней уцелел на базе в Гудермесе, подберем их и двинемся на север, в Россию.

- Полагаю, нас там тоже ждет "теплый" прием, сэр!

- Это единственный шанс спастись. У нас много раненых, а у русских есть врачи и настоящие больницы, они смогут нам помочь, сержант.

- Только захотят ли?

- Все равно выхода нет. - Мартинес устало закрыл глаза, и, уже почти задремав под мерный рокот мотора, добавил: - Хотя бы поживем еще несколько лишних часов.

Напряжение боя схлынуло, уступив место какому-то опустошению. Это, а еще щедро вколотые санитаром обезболивающие, погрузили офицера в какое-то полузабытье. Он вздрогнул от прикосновения водителя, толкнувшего Энрике Мартинеса в здоровое плечо.

- Капитан, сэр, - на лице моряка, сидевшего за баранкой МРАП, ясно читалась растерянность. - Сэр, у нас баки почти пусты. Топлива миль на десять от силы, сэр!

- Где мы сейчас? - Капитан, кое-как проморгавшись, непонимающе вертел головой. За окнами уже светало, мрак отступал, рассеиваемый светом поднимающегося над вершинами далеких гор тусклого зимнего солнца.

- Подъезжаем к Аргуну. Впереди какая-то заправка, сэр!

Бензоколонка, рядом с которой виднелась кирпичная коробка какого-то то ли кафе, то ли автосервиса, выглядела покинутой. На парковке стояло с десяток машин с открытыми дверцами, на некоторых можно было разглядеть пулевые пробоины. Стоявший на обочине рекламный щит был посечен осколками, а поверх пестрой картинки черной краской кто-то размашисто нанес затейливую арабскую вязь.

- Делаем остановку, - произнес в микрофон рации Мартинес, окончательно придя в себя. - Выставить посты! Вести наблюдение на триста шестьдесят градусов!

МРАП, завернув на парковку, остановился, скрипнув тормозами. Капитан, нацепив на голову гарнитуру рации, отвел назад затвор карабина М4, убедившись в наличии патрона в патроннике. Еще двадцать девять были плотно набиты в пластиковый магазин, примкнутый к оружию.

- Сэр, вы же ранены! - Санитар-латинос попытался остановить офицера, уже распахнувшего тяжелую бронированную дверь.

- Так вколи мне еще транквилизаторов, и перестань путаться под ногами!

Морской пехотинец спрыгнул на асфальт, встав возле борта RG-31, корпус которого был высоко поднят на массивных колесах. Угловатые очертания МРАП, словно вырубленного топором, тяжеловесного даже на вид, внушали уверенность своим и страх - врагам, хотя, по сути, это был лишь бронированный грузовик, защищавший свой экипаж только от винтовочных пуль. И потому моряки инстинктивно старались держаться поближе к массивному LAV-25, ствол пушки которого был нацелен на пустынное шоссе.

- Проверьте, есть ли топливо, - приказал Мартинес, перехватывая карабин наперевес. - Заправить машины! Живее!

Сержант Коул, успевший присоединить к своему пулемету М249 новую ленту на двести пятьдесят патронов, стоял рядом с командиром, глядя по сторонам. Морпехи быстро разматывали заправочные шланги, вливая в опустевшие баки машин живительную влагу. Шум и суета действовали успокаивающе, расслабляли, но часовые, стоявшие по периметру, продолжали вглядываться в сумрак.

- Внимание! - Сержант Бенджамен Коул вскинул пулемет. - Движение на пять часов!

- А, дьявол! - раздраженно воскликнул Мартинес, увидев пылящие по шоссе машины, и скомандовал: - К бою!

По рядам морпехов словно пустили электрический ток. Бойцы, бросились в укрытия, направляя оружие на дорогу. Под негромкое жужжание электроприводов развернулась башня LAV-25.

Поднеся к глазам бинокль и увидев торчащие из машин бородатые лица, капитан Мартинес крикнул:

- Это противник!

Машины остановились, не доехав до заправки меньше мили. Энрике увидел торчащий над водительским местом головного УАЗа раструб ПТРК, предупредив:

- Ракетная установка!

Суетившиеся в кузове машины чеченцы уже установили транспортно-пусковой контейнер с ПТУР "Tosan", иранской копией русского "Конкурс-М", на треногу пусковой. Один из них прильнул к прицелу, и, наведя прицельную марку на силуэт американского БТР, нажал на кнопку пуска. Ракета с грохотом покинула контейнер, и, мерцая трассером, промчалась над пустырем, ударив в борт LAV-25. Трехкилограммовая боеголовка превратилась в сгусток пламени, и кумулятивная струя прожгла стальную преграду. С треском взорвался боекомплект, башню сорвало с корпуса, бросив на стоявшую рядом легковушку.

- Открыть огонь! - Мартинес, упав на колено, прижал приклад карабина к плечу, дернув спусковой крючок.

Сухо защелкали карабины, затрещал "Миними" сержанта Коула. Сотни скоростных легких пуль калибра 5,56 миллиметра со свистом полетели над полем. Не теряя убойности даже за тысячу метров, они заставили чеченцев, уже успевших перезарядить ПТРК, укрыться. Ухнул крупнокалиберный пулемет, установленный на турели "Хамви", выпуская огненную струю. Тяжелые пули свинцовым градом ударили в борт УАЗа, перемалывая в фарш находившихся в нем боевиков. Вторая машина, длинная пятидверная "Нива", резко сдала назад, но следующая очередь из "браунинга" хлестнула по лобовому стеклу, убив водителя и того, кто сидел рядом. Неуклюже вильнув, машина скатилась в кювет.

- Движение на три часа! - раздалось в эфире, и Мартинес, взглянув в указанном направлении, увидел, как по шоссе с северо-востока движется небольшая колонна.

Сержант Коул, прищурившись, воскликнул:

- "Хамви"! Это наши парни, сэр!

Два бронированных армейских внедорожника бодро катили по дороге под рев моторов. Мартинес навел на них бинокль, тотчас выругавшись:

- Гребанные ублюдки! Это "муслимы"!

Над "Хамви" развевались на ветру зеленые знамена ваххабитов. А позади них, громко лязгая по асфальту гусеницами, ползла знакомая до боли русская БМП-2, тоже под зеленым флагом. Из-за ее низкой круглой башни были видны головы сидевших на броне десантников.

Чеченская колонна была километрах в полутора от заправки, когда боевики на ходу спрыгнули на землю, а БМП, не прекращая движения, открыла огонь из автоматической пушки 2А42. Первая очередь накрыла МРАП. Тридцатимиллиметровые снаряды разнесли вдребезги не рассчитанную на обстрел таким калибром машину, и чеченский наводчик перенес огонь на стоявший рядом "Хамви", буквально перерубив пополам его корпус. Морпехи кинулись, кто куда, ища укрытия, а БМП на полном ходу продолжала плеваться огнем. Несколько снарядов разнесли кабину грузовика, из которой не успел выбраться водитель. Очереди ложились все ближе к емкостям с топливом, угрожая в любой миг превратить все вокруг в филиал ада.

- Эта "жестянка" нас перебьет, как в тире! - Энрике Мартинес прижался к одной из колонн, поддерживавших навес над заправкой. Вокруг рвались снаряды, выпускаемые пушкой русской - теперь уже чеченской - БМП со скоростью триста выстрелов в минуту. И хотя каждый такой снарядик весил примерно как ручная граната, а взрывчатки в нем было даже меньше, чем в "лимонке", когда десятки их сыплются на головы тщетно ищущих укрытие бойцов, каждая очередь подобна гигантской косе. - Старшина, уничтожь ее!

Сержант Коул, вскочив, бросился к уцелевшему МРАП. Подхватив лежавший в салоне RG-31 противотанковый комплекс "Джейвелин", морпех присел, опустившись на колено, и закинул на плечо пусковую установку с примкнутым ТПК. Тепловая головка самонаведения захватила цель, находившуюся на удалении не более полутора тысяч метров, и Коул нажал кнопку пуска. С негромким хлопком стартовый двигатель вытолкнул ПТУР FGM-148 и транспортно-пускового контейнера, а затем, на безопасном от стрелка расстоянии, включился маршевый двигатель, разогнавший управляемый снаряд до скорости двести девяносто метров в секунду.

Ракета взвилась вверх, и, описав в воздухе дугу, спикировала на БМП почти отвесно. Головная часть коснулась брони позади башни, и кумулятивная струя прошила тонкую преграду. Бронемашина взорвалась, рассыпав вокруг фонтан искр и пылающего топлива, и морпехи встретили это воплями ликования.

Захваченные чеченцами "Хамви", огрызнувшись из пулеметов, попятились назад, но Коул, при помощи капрала Джиллиса успевший перезарядить ПТРК, выпустил им вслед еще одну ракету. Огненная капля упала на плоскую крышу машины, прожигая броню и превращая пассажиров в пепел.

- Заправить машины, - повторил приказ Мартинес, когда противник исчез. - Шевелись!

- Сэр, вы все еще намерены двигаться в Гудермес?

Взглянув на Коула, капитан вздохнул:

- "Муслимы" захватили эти машины на нашей базе, значит, все, кто там был, мертвы. В Гудермесе нам делать нечего. Сейчас повернем на север, двинемся на российскую территорию. Бойцы, - офицер повысил голос. - Раненым оказать первую помощь! Всем грузиться в машины! Через три минуты выступаем!

Колонна покинула разгромленную заправку, а через полчаса к ней подъехали БТР с боевиками Шарипова и Цараева. Бронемашины остановились, их дизели продолжали негромко рокотать под броней. Хусейн, спрыгнув с брони, оглядел место боя, сгоревшие, расстрелянные машины, еще коптившие, и выругался:

- Шайтан! Неверные собаки от нас сбежали!

- Мы их перехватим на границе, брат, - успокаивающе похлопал главаря боевиков по плечу Цараев. - Они никуда не скроются от гнева Всевышнего!

Чеченцы вновь погрузились в БТР, и небольшая колонна умчалась вслед американцам. Водители выжимали все из изношенных двигателей, работавших уже на пределе возможностей, а Хусейн Шарипов только скрипел зубами в бессильной злобе. Его месть никак не могла свершиться.

Колонна американских морских пехотинцев, обойдя стороной Аргун, повернула на северо-запад, приближаясь с каждой минутой к границе Ставропольского края - и к неизвестности. На полном ходу американцы миновали несколько небольших поселков, видя, как при их появлении стремительно пустеют и так не слишком людные улицы. Трижды колонну обстреливали из автоматов, и водители, не выпускавшие из рук "баранки" несколько часов к ряду, только сильнее давили на газ, слыша, как молотят по бронированному корпусу летевшие вслед пули. Перегревшиеся движки вот-вот должны были закипеть, но никто и не думал останавливаться, выжимая из техники последние крохи ресурса. Они почти сумели вырваться, но, стоило только беглецам вздохнуть с облегчением, колонну атаковали.

Вереница машин, ощетинившись во все стороны стволами "браунингов", двигалась по степной дороге, сжигая последние литры топлива. Голова колонны уже миновала какие-то руины, когда над полуобвалившимся кирпичным забором появилась бородатая голова. Высунувшись из-за укрытия, боевик положил на плечо РПГ-7, из ствола которого торчал конус кумулятивной гранаты. Энрике Мартинес только успел крикнуть своему старшине:

- Слева "базука"!

Коул развернул пулеметную башню, но в тот момент, когда он нажал на гашетку, реактивная граната уже покинула ствол РПГ. Свинцовый шквал ударил в лицо чеченцу, перерезав его тело пополам, а граната разорвалась под днищем массивного МРАП "International MaxxPro", в котором перевозили раненых. Четырнадцатитонную машину тряхнуло, оторвав переднее колесо. МРАП завалился набок, разворачиваясь поперек дороги.

- Продолжать движение, - крикнул в эфир Мартинес. - Мы подберем пострадавших и догоним основные силы!

Бронемашина RG-31 остановилась, и из распахнувшихся люков наружу начали выбираться моряки. К ним присоединились еще четверо морпехов с замыкавшего колонну "Хамви". Пулеметы обеих машин нацелились на закопченные руины, когда-то бывшие большим и наверняка роскошным особняком. Сержант Коул, сменивший "браунинг" на ручной пулемет М249, тоже взял кирпичную коробку на прицел, а Мартинес с несколькими моряками бросился к перевернувшемуся "MaxxPro".

- Вытаскивайте людей, парни, - приказал капитан, запрыгнув на бронемашину и с усилием распахнув смятую дверь. - Санитар, сюда!

МРАП, конструкция которого была предназначена для защиты экипажа от подрывов на минах, почти не пострадал. Массивный корпус принял на себя энергию взрыва, но те, кто находился внутри, были оглушены. В тот момент, когда первого пострадавшего вытащили наружу, и его подхватили две пары крепких рук, со стороны руин ударил длинной очередью ПКМ. Пули веером разлетелись над шоссе, срезав сразу троих. Мартинес, используя корпус подбитого МРАП, как укрытие, открыл ответный огонь одиночными. Через секунду его поддержал Коул, выпустивший из своего "Миними" тучу пуль, а затем в дело включились и крупнокалиберные пулеметы с обеих машин.

Среди развалин мелькнуло несколько темных фигур, и на морских пехотинцев обрушился огненный шквал. Одновременно в упор ударили не меньше десятка АК-74, заставив Энрике Мартинеса сжаться за бронированной "тушей" боевой машины, слыша, как по ней непрерывно барабанят пули. Капрал Джиллис, прижав к плечу приклад снайперской полуавтоматической винтовки Mk.11 Mod.0, на секунду высунулся, и, поймав в прицел "Leupold" силуэт противника, трижды выстрелил, увидев, как фигура врага, в которую угодило не меньше двух пуль калибра 7,62 миллиметра, исчезла. В ответ откуда-то из особняка открыл огонь автоматический гранатомет. Несколько ВОГ-17, выпущенные навесом, как из миномета, разорвались на другой стороне дороги, и Джиллис, в спину которого впилось несколько осколков, вскрикнув, выпустил из рук оружие, оседая на асфальт.

- А, черт! - Мартинес дернул за амуницию своего бойца, подтягивая его ближе и видя, что на земле остаются кровавые потеки. - Держись, парень!

Снайпер зашелся в кашле, захлебываясь кровавой пеной. Снова "ожил" АГС, обрушив свинцовый град на шоссе. ВОГи рвались повсюду, их осколки наполнили воздух, находя тщетно жавшихся за машинами американцев. Металлическая заноза впилась в лицо Мартинеса, и его глаза залило кровью. Сквозь багровую завесу капитан увидел бегущих по пустырю, отделявшему шоссе от разрушенного коттеджа бородачей с автоматами в руках.

- Коул! - Офицер окликнул старшину. - Прижми ублюдков!

В упор ударил "Миними". С каких-то ста метров легкие пули калибра 5,56 миллиметра, разогнанные до девятисот метров в секунду, прошивали тела насквозь. Чеченцы повалились друг на друга, наткнувшись на стену свинца, но не все были убиты, и в ответ затрещали "калашниковы", которых немедленно поддержал не умолкавший ПКМ, бивший с чердака разрушенного коттеджа.

- Надо заткнуть пулемет! - крикнул Мартинес высовывавшемуся из люка в крыше "Хамви" моряку в тяжелом глубоком шлеме и огромных, на пол лица, очках. - Прикрой меня!

Нырнув в душное "нутро" бронемашины RG-31, Энрике схватил пусковое устройство гранатомета Мк-153 и цилиндрический ТПК с реактивной гранатой, крикнув забившейся в угол Лейле:

- Ложись на пол! - Он подал ей бронежилет, велев: - Укройся этим! Только не вставай!

Заученным движением присоединив контейнер к стволу, он вскинул РПГ на плечо, шагнув из-за укрытия навстречу бьющим в лицо автоматным очередям. Мартинес нажал на спуск, и дымная полоса протянулась к особняку. Фугасная граната влетела в чердачное окно, из которого полыхнуло пламя и полетели какие-то ошметки.

Мощный удар сбил Энрике Мартинеса с ног, будто на его грудь с размаху обрушили кузнечную кувалду. Легкая и быстрая пуля, выпущенная из русского АК-74, не пробила бронежилет, увязнув в сверхпрочных кевларовых волокнах, но энергия удара никуда не делась. Старшина Коул подскочил первым, потащив офицера, у которого перехватило дыхание, за "Хамви", весь посеченный осколками и пулями. Над головой звучали частые выстрелы из снайперской винтовки, похожие на удары кнута, короткие, резкие, сухие. Стрелок, вооруженный старой заслуженной М14 DMR, полуавтоматической винтовкой калибра 7,62 миллиметра, опустошал магазин за магазином, пока короткая автоматная очередь не ударил его в грудь, отбросив назад на несколько шагов.

Услышав знакомый рев дизельных двигателей, сопровождаемый грохотом колес тяжелой техники, Мартинес попытался встать, но лишь застонал от боли, спросив:

- Это наши? Подкрепление?

Склонившийся над офицером Коул сморщился, будто от острой зубной боли, выругавшись и сообщив:

- Похоже, сэр, это те, кто нас тут закопает!

Все же выглянув из-за капота "Хамви", Энрике Мартинес лишь выругался:

- Mierda!

Два русских БТР-80 приближались с юго-востока, и над обеими машинами развевались на ветру зеленые знамена. А следом за ними ехало еще три или четыре внедорожника, тоже под флагами джихада.

Возглавлявший колонну БТР открыл огонь с ходу, сначала ударив из спаренного ПКТ, так что капитан Мартинес едва успел укрыться за машиной, по корпусу которой застучали с металлическим лязгом пули, а затем добавив из своего "главного калибра". Крупнокалиберный КПВТ глухо заворчал, выплевывая одну за другой 14,5-миллиметровые пули, под ударами которых "Хамви" содрогнулся. Короткая очередь разорвала металл, прошив машину насквозь, и прятавшимся за ней морским пехотинцам оставалось только вжиматься в асфальт.

- Нужно уничтожить бронемашину! - выдохнул капитан, отыскав взглядом сержанта Коула. - Есть еще ПТУР?

- Нет, сэр! Остались гранатометы!

- Мы подберемся поближе, и сожжем эти БТР!

- Там полно пехоты, - с сомнением заметил Бенджамин Коул. - Нам и на полмили не дадут подойти!

- Не обсуждать! Ты со мной, сержант?

Коул швырнул свой "Миними", ствол которого уже раскалился от интенсивной стрельбы, подбежавшему моряку, взамен вооружившись протянутым тем карабином М4, и подхватил тубус одноразового гранатомета М136, оскалившись в злом угаре:

- Конечно с вами, сэр!

Присоединив к пусковому устройству РПГ МК-153 SMAW контейнер с кумулятивной гранатой НЕАА, Мартинес сполз в тянувшуюся вдоль шоссе канаву. Глубина ее была как раз такой, чтобы мог проползти человек. Оставшиеся на шоссе морпехи открыли шквальный огонь из карабинов и тяжелых "браунингов", отвлекая на себя боевиков. БТР, огрызавшийся огнем из своих пулеметов, остановился метрах в семистах, втрое дальше, чем можно было рассчитывать попасть из ручного гранатомета. "Хамви", уже превратившийся в решето, стал единственным укрытием для МРАП, в котором ждали своей участи раненые.

Американцев заметили, когда те преодолели половину расстояния, вдоволь наглотавшись жидкой грязи, которой было полно на дне канавы. Автоматная очередь взрыхлила землю на расстоянии вытянутой руки от Энрике Мартинеса, и капитан прошипел сквозь зубы:

- Hijo de puta!

Следующая очередь легла еще ближе, а затем несколько пуль прожужжали над головой, словно стайка злых свинцовых ос, и капитан услышал, как бранится ползущий следом Коул, прошипевший:

- Скверное дело, сэр! Ногу зацепило! Бегать теперь точно не смогу!

- А мы ползком, сержант, на брюхе! Открыть огонь!

Морпехи вскочили, и в лицо им ударил стальной шквал. Вскинув массивную трубу пускового устройства МК-153, Энрике Мартинес нажал на спуск, вогнав в борт ближайшего БТР дымную стрелу реактивной гранаты. Кумулятивная боевая часть, рассчитанная на поражение основных боевых танков, способная прожигать плазменной иглой шестьсот миллиметров стали, разорвалась на броне, и пламя выжгло внутренности бронемашины. С треском начал взрываться боекомплект, заставив чеченцев разбежаться.

- Сержант, давай! Огонь!

Обернувшись, Мартинес увидел, как его старшина сползает на дно грязной канавы, пуская кровавые пузыри. Его грудь была разворочена выпущенными в упор пулями русского ПКМ, так что виделись осколки ребер.

- Ублюдки! Выродки!!!

Пластиковый контейнер гранатомета М136, весь забрызганный кровью, лег на плечо капитана. Мартинес спокойно прицелился, видя только бронетранспортер, стальное чудовище, медленно ползущее вперед на своих восьми высоких колесах и плюющееся огнем взахлеб, будто сказочный дракон. Силуэт цели заполнил прорезь прицела, и американец выстрелил, услышав привычный грохот сработавшего вышибного двигателя и увидев, как разматывается над шоссе дымная нить следа реактивной гранаты. БТР, приняв удар лобовой частью, вздрогнул, а затем из открытого водительского люка вырвались языки пламени. Султан Цараев и Хусейн Шарипов прожили еще несколько мгновений, успев ощутить животный страх, когда огонь ударил им в лицо, выжигая глаза и наполняя легкие нестерпимым жаром.

Энрике Мартинес был на виду несколько кратких секунд, но этого хватило противнику для прицельного выстрела. Сильный удар в грудь, такой, что мгновенно перехватило дыхание, сбил морпеха с ног. Бронежилет PASGT-V не смог остановить пулю, выпущенную в упор, но принял на себя часть ее энергии, подарив офицеру несколько лишних секунд. Сразу трое бородачей бросились наискось через дорогу от огромного внедорожника "Гелендваген". Один из них, кривоногий и низкорослый, с зеленой повязкой на голове, размахнулся, и по каменистому склону на дно оврага скатилась граната Ф-1.

Мартинес перекатился через застывшего в посмертной позе своего сержанта, успев за те секунды, что горел запал гранаты. Она взорвалась с громким хлопком, и тело Бенджамена Коула содрогнулось, принимая в себя порцию тяжелых осколков. Выставив ствол карабина, Энрике нажал на спуск, сквозь треск выстрелов услышав крики и увидев, как полусотней метров дальше в канаву скатилось тело чеченца.

Чувствуя, как наливается свинцовой тяжестью тело, из которого, капля за каплей, вытекала жизнь, Энрике Мартинес сжался клубком на дне канавы, в грязи, слыша над головой шаги приближающихся боевиков. Магазин его карабина М4 опустел, но сил перезарядить оружие просто не было.

Лязг гусениц, сопровождаемый натужным воем мощного дизеля, заставил капитана устало выругаться. Он увидел, как с юга по шоссе неторопливо ползет, перемалывая асфальт шипами грунтозацепов, танк Т-62. Над его башней, облепленной "кирпичиками" динамической защиты, полоскался на ветру закопченный выхлопными газами зеленый флаг джихадистов. Тактические номера на бортах были закрашены наспех зеленой краской, и поверх нее кто-то уже успел нанести надписи на арабском и чеченском языках, вперемежку цитаты из Корана и просто проклятия неверным.

Под улюлюканье и вой чеченцев танк поравнялся с горевшими БТР, и над степью разнесся громовым раскатом звук выстрела. Первый снаряд калибра 115 миллиметров ударил в борт многострадального "Хамви", разворотив и так изрешеченную машину на куски, разлетевшиеся вокруг на десятки метров. Башня шевельнулась, длинный ствол танкового орудия шевельнулся, выискивая следующую цель, а затем громыхнуло так, что земля дрогнула. Мартинес, чудом остававшийся в сознании, увидел, как над танком поднимается густой столб черного дыма. Башня, сорванная чудовищно сильным взрывом, лежала на обочине, выставив вверх погнутый ствол пушки.

Снова прогремел взрыв, и на месте одного из чеченских внедорожников появилась дымящаяся воронка, вокруг которой было разбросано что-то, похожее на комки обгоревшей смятой бумаги. Не сразу моряк понял, что это куски обшивки корпуса громадного "Рейнджровера". Еще один взрыв - и в пламени исчез "Лэндрузер" с установленным на крыше в люке пулеметом ПКМ.

Это было последней каплей. Боевики, суетившиеся на шоссе, кинулись в разные стороны. Несколько уцелевших машин, скрипнув покрышками по асфальту, сорвались с места, разворачиваясь и исчезая за горизонтом. С шумом и лязгом в канаву скатился боевик, обезумевшим взглядом уставившийся на еще живого Энрике Мартинеса. Завизжав что-то, он кинулся на американца, забыв про болтавшийся за спиной автомат и просто вытянув вперед руки. Выставив перед собой бесполезный карабин, морской пехотинец из последних сил оттолкнул навалившегося чеченца. Поглощенные борьбой, они не видели, как на шоссе появилась небольшая колонна. Катившая первой БМД-2 резко остановилась, лязгнув траками, и с нее спрыгнули вооруженные до зубов люди. Двое дюжих парней в камуфляже "флора" подхватили ничего не замечавшего вокруг себя чеченца, оторвав его от полузадушенного Мартинеса. Тот мог лишь хрипеть, захлебываясь собственной кровью.

- Батько, тут, кажется, один жив, - крикнул по-русски рослый парень с пулеметом ПКМ на плече и жиденькими усами, придававшими ему вид не солидный, а комичный. - Это американец!

Человек в таком же, как у остальных, камуфляже, с укороченным АКС-74У за спиной, прихрамывая, спустился в овраг. Когда он склонился над раненым, то услышал, как Энрике Мартинес шепчет полузабытую молитву. Обернувшись к столпившимся на обочине людям, командир крикнул:

- Фельдшера сюда, мухой! Этого хлопца я знаю!

Бывший глава сельсовета станицы Осиновская вспомнил американского офицера, чей отряд подоспел в тот самый миг, когда казаки уже дрогнули под натиском пришедшей с юга банды чеченцев. Если бы не внезапная атака, то короткая схватка в степи стала бы последней не только для атамана, но и для всех, кто вместе с ним в тот день взял в руки оружие.

Энрике Мартинеса подхватили крепкие руки, уложив аккуратно на асфальт. Прибежавший от БМД парень с медицинской сумкой не мешкал, злыми окриками отогнав мешавших людей. А тем временем казаки обыскивали окрестности, и время от времени, когда они находили укрывшихся боевиков, звучали одиночные выстрелы.

Морской пехотинец пришел в себя, почувствовав, как нечто касается его рта. Разлепив губы, он глотнул прохладной воды из поднесенной фляги и увидел Лейлу Дадоеву, склонившуюся над офицером. Скосив взгляд, Мартинес обнаружил вокруг множество людей в русской форме, с "калашниковыми" в руках. За их спинами виднелась БМД, а чуть поодаль - угловатая махина танка Т-80, попиравшая асфальт своими широкими гусеницами. Еще несколько минут назад пышущий сейчас жаром работавшей на холостых оборотах турбины танк с точностью отличного снайпера выпускал по чеченцам управляемые ракеты "Рефлекс" с пятикилометровой дистанции из своей пушки.

Атаман, увидев, что очнулся американец, приблизился, подозвав молодого казака-переводчика. Чеченка испуганно отпрянула, пропуская вооруженных людей.

- Мои солдаты, - прошептал Мартинес, не без труда сфокусировав взгляд на лице русского. - Где они?

- Те, что вырвались вперед, живы и здоровы. Мы их встретили на пути сюда, указали путь до станицы. А которые с тобой были, те здесь - все, кто дожил до нашего появления. Вон, Гордееву спасибо скажи, за то, что метко стрелял.

Атаман указал на выбравшегося из-под брони Т-80 казака, спрыгнувшего на землю. С наслаждением потянувшись, тот разминал затекшие мышцы - несмотря на все свои достоинства, высокую огневую мощь и отличную защиту, боевое отделение "восьмидесятки" было слишком тесным для рослого плечистого мужчины

- Гордеев срочную служил в танковых войсках, наводчиком. Вот, вспомнил молодые годы!

- Откуда у вас танки? Вы же простые крестьяне.

- Подарок безвременно сгинувшей Российской Армии. Перед тем, как схлестнуться с вами на берегах Терека, наши проделали долгий путь, и не вся техника выдержала такой марш через степи. У некоторых машин просто закончилось горючее, и их бросили по пути. Ну а мы подобрали, подшаманили, как умели, привели в божеский вид. Москва далеко, у новых властей до казаков, как всегда, руки не доходят. Вам тоже дела нет. Зато Чечня под боком. И лезет оттуда всякое дерьмо. Один раз, американец, ты нас из этого дерьма вытащил, но не всегда же на дядю надеяться. Вооружились, как могли, станицу укрепили. Каждый день ждали, когда начнется, вот и дождались, на ваше счастье. Наш разведдозор стоял на самой границе, как услышали звуки боя - сразу сюда выдвинулись. Так что теперь ты - на территории и под защитой Югороссийского казачьего войска. Ну а я - командир отряда местной самообороны атаман Степан Нечаев.

Не все из сказанного русским было понятно Энрике Мартинесу. Его познания в чужом языке были крайне скудными, да и знакомство переводчика с английским, похоже, ограничивалось школьной программой, пусть это даже была очень хороша школа. Но, дождавшись окончания тирады, офицер спросил, медленно произнося каждое слово:

- Что будет со мной и моими людьми?

- Пока побудете у нас. Разумеется, без оружия. Кому нужно, окажем помощь, благо, есть у нас доктора. Потом передадим вашим - если они про тебя и твоих людей вспомнят. В Чечне полыхнуло вмиг и всюду сразу. Ваххабиты спустились со своих гор и подняли мятеж по всей республике. Похоже, все ваши гарнизоны уничтожили за минувшую ночь, заодно перерезав чуть не половину своих братьев-чеченцев. Звери. Стоит только почуять кровь, их уже не унять. Вот потому мы и стоим возле границы в полной готовности. Вас заметили вовремя, и то еле успели. Хотя, знай мы, что тут американцы, хлопцы бы, пожалуй, и не стали за вас встревать. Ну да что уж теперь.

- Все равно спасибо, - пробормотал Мартинес, не ожидавший такой откровенности.

Атаман лишь кивнул, промолчав, и направился к своим бойцам, переминавшимся ноги на ногу возле бронемашин. Подлетевший с юга легкий кроссовый мотоцикл, треща маломощным движком, резко затормозил, развернувшись поперек шоссе.

- Малой, что там?

Атаман, растеряв изрядную часть солидности, чуть не бегом подскочил к едва успевшему спрыгнуть с мотоцикла мальчишке-подростку в натовском пустынном камуфляже и сбитой на затылок панаме с загнутыми полями.

- Батько, видел чеченов! Верст с полста отсюда, на шоссе! Их там с сотню, танк, две БМП, "саушка" и несколько машин. Пока просто стоят, базарят о чем-то.

- Молодец, Сашко! - Развернувшись к подобравшимся разом казакам, атаман рыкнул: - Бойцы, по машинам! Отойдем к станице, "духов" будем ждать там! Рома, свяжись с Кондратом, пусть выдвигают бронегруппу навстречу! Хватит его хлопцам в хатах лавки просиживать! Шевелись, братва!

Над дорогой разнеслась зычная команда, и казаки вскарабкались на плоскую крышу БМД, а Гордеев, натягивая на бегу шлемофон, взлетел на башню танка, ловко ввинчивая тело в открытый люк. Сам Мартинес опомниться не успел, как его подхватили двое парней, не слишком аккуратно уложи на пол микроавтобуса УАЗ с красными крестами на бортах. Рядом, на узком сидении, устроилась Лейла, закутавшаяся с головой в русский камуфлированный бушлат с воротником из искусственного меха.

Водитель "уазика" что-то крикнул. Изношенный двигатель со скрежетом завелся, и американец по усилившейся тряске догадался, что они-таки едут. Позади, лязгая гусеницами, ползла БМД-2, а замыкал колонну завывавший мощным газотурбинным двигателем танк Т-80У. Из широкого сопла в корме сорокашеститонной машины била горячая струя выхлопных газов.

Погружаясь в сон, засасывавший, будто бездонная трясина, капитан Корпуса морской пехоты США Энрике Мартинес почувствовал, как к нему прижимается горячее девичье тело. Обняв едва слушавшейся его рукой Лейлу, американец закрыл глаза, и, убаюканный мерной тряской мчавшегося по разбитому шоссе УАЗа, уснул. Его не разбудил даже донесшийся с неба гул мощных турбин, заставивший казаков, разинув рот, уставиться в небо, иссеченное, будто шрамами, белыми полосами инверсионных следов летевший на большой высоте самолетов.

Несколько десятков тяжелых транспортных С-5 "Гэлакси" и С-17 "Глоубмастер", взлетевших с американской авиабазы в Раменском, величаво плыли в облаках, а в полумраке грузовых отсеков, тесно прижатые плечами соседей, дремали бойцы Восемьдесят второй дивизии Армии США. Кровавый хаос, охвативший раскинувшуюся под широкими крыльями самолетов Чечни их не заботил - хорошие американские парни пытались урвать еще хотя бы пару часов спокойного сна, прежде, чем вступить в бой среди песков Саудовской Аравии, в который раз защищая интересы своей страны, без колебаний приносившей любые жертвы ради сохранения собственного могущества.

Глава 9

Москва, Россия - США

29 ноября

Случайные прохожие, идущие по погруженному в сонную тишину Спасопесковскому переулку, ускоряли шаг, спеша как можно быстрее миновать укрывшийся в тени ухоженного парка аккуратный особняк с ротондой, над которым лениво колыхался звездно-полосатый американский флаг. Москвичи, втягивая головы в плечи, торопливо шагали, провожаемые хмурыми взглядами морских пехотинцев в полном вооружении, замерших по обе стороны от проезда в решетчатой ограде, надежно отделявшей этот дом от всего окружающего мира так, что на этой территории всего в несколько акров действовали совсем другие законы.

Штаб-сержант Морской пехоты США Джонатан Желязны проводил презрительным взглядом толстяка в деловом костюме, пыхтя, пробежавшего мимо ворот, постоянно озираясь по сторонам. Личная резиденция посла Соединенных Штатов в России словно была огорожена невидимой стеной, отгонявшей случайных зевак, точно магический круг останавливает всякую нечисть. Горожане обходили стороной моряков в полной боевой экипировке, с оружием в руках, сменявших друг друга на этом посту и готовых первыми встретить удар врага. И, несмотря на кажущееся спокойствие, часовые на расслаблялись ни на миг, помня, что находятся в центре чужого города, в самом сердце чужой и отнюдь не дружелюбной страны. Те, кто затравленно бежал мимо, будто ожидая внезапного выстрела в спину, были стадом баранов, но где-то рядом скрывались, до поры не показываясь на глаза, и волки, готовые к смертельному броску.

- Внимание всем, - в наушнике прозвучал голос начальника охраны, и штаб-сержант Желязны мгновенно подобрался, инстинктивно напрягая мускулы. - Внимание, "Альфа" выходит! Контроль зоны! Докладывать о любом движении!

Моряк перехватил полуавтоматический дробовик M1014 JSCS двенадцатого калибра, страшное оружие, идеальное для ближнего боя в городских условиях. Каждый из шести патронов в подствольном трубчатом магазине был начинен картечью и по действию не уступал очереди из пистолета-пулемета, обладая схожей эффективной дальностью. Взгляд Желязны скользнул влево-вправо, фиксируя обстановку, улавливая любые, даже самые мельчайшие изменения. Его напарник, державший наизготовку автоматический карабин М4, тоже весь обратился в зрение. А в эти же секунды в помещении охраны сразу несколько морпехов приникли к мониторам, на которые выводилось изображение с видеокамер, установленных поверх ограды по периметру особняка.

Эфир наполнился докладами часовых:

- Первый пост - чисто! Второй пост - "зеленый свет"!

У особняка началась привычная суета. Глава американской дипломатической миссии, несмотря на вполне реальную опасность террористической атаки, упорно отказывался перебираться в здание посольства в большом Девятинском переулке, давно уже превращенное в настоящую цитадель, равно как и на территорию базы Кэмп-Рейган в Раменском. И потому каждое утро его поездка на работу, занимавшая всего минут тридцать, превращалась в настоящую спецоперацию.

Бронированный лимузин "Крайслер" остановился напротив входа, возле которого застыли, уподобившись эскпонатам музея восковых фигур, полдюжины моряков, не ослаблявших хватку на оружии до тех пор, пока за послом, сопровождаемый своим референтом, не захлопнулась тяжелая дверца, способная выдержать обстрел из крупнокалиберного пулемета в упор. Негромко заурчал под капотом из композитной брони мощный движок, и лимузин, сопровождаемый двумя "субурбанами" с охраной, двинулся к воротам.

- Смотри по сторонам, - сквозь зубы процедил штаб-сержант Желязны напарнику, когда за их спинами поползла в сторону приводимая в движение электромотором створка.

Все началось в тот момент, когда ехавший первым "субурбан", огромный, словно дом, сверкавший хромированными бамперами, сверкая красно-синими проблесковыми маячками под решеткой радиатора, уже вырулил в переулок, а "Крайслер" посла как раз находился в проеме. Рев мотора в дальнем конце переулка заставил Джонатана Желязны вскинуть дробовик, разворачиваясь на пятках в направлении громкого звука.

Седан "Мерседес", взвизгнув тормозами, остановился в сотне метров от ворот посольского особняка, по инерции развернувшись поперек дороги. Наружу через проем люка в крыше высунулся, будто чертик из коробочки, человек, на лицо которого была натянута черная маска с прорезью для глаз. Еще один, также скрывший свое лицо, выпрыгнул с заднего сидения, будто пружиной подброшенный. У обоих в руках штаб-сержант Желязны увидел короткие толстые раструбы РПГ.

- "Базука"! - Морской пехотинец закричал, пытаясь поймать машину террористов в окуляр колиматорного прицела, установленного на планке "пикатинни" на ствольной коробке дробовика. - Огонь!

Бахнул "бенелли", лягнув Желязны прикладом в плечо, и сноп восьмимиллиметровой картечи, покинув ствол оружия, ударил в грудь террориста с гранатометом, швырнув тело на борт машины. Но второй боевик уже успел нажать на спуск, и реактивная граната огненным протуберанцем ударила в борт "субурбана" охраны. Взрывная волна сбила с ног штаб-сержанта, протащив его по асфальту несколько метров. Придя в себя, Желязны увидел тело своего напарника, безвольно обмякшее, привалившись спиной к каменному основанию ограды. Морской пехотинец отыскал взглядом горящий внедорожник, задняя дверца которого распахнулась, и из салона вывалился охваченный пламенем человек. Тот пытался ползти, выбрасывая вперед руки и подтягивая неподвижное тело, но вскоре замер. А "Крайслер" посла уже сдавал задом, снова скрываясь за оградой.

Штаб-сержант, так и не выпустивший из рук оружие, встал на одно колено. Мимо него пронесся под рев и виз покрышек, автомобиль террористов. Джонатан Желязны вскинул дробовик, вогнав заряд картечи в упор в борт поравнявшегося с ним "Мерседеса". Затем морпех, разворачиваясь вслед быстро удалявшейся машине, принялся снова и снова нажимать на спуск, обрушивая потоки свинца, пока магазин не опустел, и затвор не встал на задержку, сигнализируя, что кончились патроны. Он не слышал ни звука мотора, ни грохота собственных выстрелов. Все происходящее напоминало Буну немое кино. Еще несколько морских пехотинцев, выскочившие наружу, обрушили на стремительно удалявшийся "Мерседес" град пуль, и было слышно, как они с лязгом молотят по обшивке, разрывая покрытый лаком металл, точно бумагу.

- Сержант, сэр, вы целы? - Один из моряков, опустив оружие, склонился над оседавшим на асфальт Желязны. Увидев струйки крови, сочащиеся из-под шлема, он закричал: - Санитар, сюда! Быстрее!

Несколько человек, сменив карабины на огнетушители, подскочили к пылавшему "субурбану", броня которого не устояла перед русским противотанковым гранатометом РПГ-26. Взрывчатки, начинявшей реактивную гранату весом тысяча восемьсот граммов, хватило, чтобы разорвать внедорожник на куски. Пока морские пехотинцы заливали струями углекислоты искореженную машину, в салоне которой остались пассажиры, уже превратившиеся в головешки, еще несколько их товарищей помогли выбраться из салона лимузина американскому послу. Дипломата, который толком не успел даже испугаться, буквально на руках внесли в особняк, сомкнув вокруг него живое кольцо, ощетинившееся стволами штурмовых винтовок.

А в это время Вячеслав Савельев, известный среди партизан под кличкой "Шумахер", до хруста в суставах сжал руль, чувствуя, как немеет нога, вжимавшая в пол педаль газа. Порядком изношенный движок ненового "Мерседеса" надсадно ревел, и машина стрелой мчалась по безлюдным московским дворам и переулкам, минуя уже заполненные транспортом автострады и посты дорожной полиции.

- А, сука, - раздался с соседнего сидения слабый стон. - Как больно!

- Держись, брат! Сейчас приедем, уже рядом совсем! Еще пять минут!

Вячеслав на миг отвлекся от управления машиной, глянув на своего напарника. Тому повезло чуть больше, чем их третьему товарищу, оставшемуся лежать на грязной мостовой возле резиденции американского посла. Хотя еще что считать везением. Вражеский выстрел оказался дьявольски точным, поток картечи прошил борт машины, и единственным препятствием на его пути оказалось тело Игоря Васильева, позывной "Шахтер". Одежда на его правом боку потемнела от крови, партизан дрожал и хрипло дышал, захлебываясь кашлем, а Савельев продолжать жать на газ, распугивая редких прохожих, отпрыгивавших с пути мчавшегося на предельной скорости автомобиля.

- Сейчас, - приговаривал сквозь зубы Шумахер, объезжая припаркованные в проходных дворах машины. - Еще немного!

Патрульный мотоцикл появился из какого-то переулка, и, увидев его в зеркале заднего вида, Савельев только сильнее надавил на газ. Но белоснежный "Иж-Корнет", под дугами которого сверкали проблесковые маячки, не думал отставать, нагоняя "Мерседес". Полицейский, затянутый в черную кожу, поравнявшись с вилявшей из стороны в сторону машиной, повернул голову, утопавшую в глухом шлеме, и повелительно махнул рукой.

- На, мразь! - Савельев резко вывернул руль, услышав глухой удар.

Мотоцикл перевернулся, с грохотом упав на асфальт, а чуть дальше приземлился выбитый с седла патрульный. Боковым зрением Шумахер увидел полицейский сине-белый "Форд", мчавшийся по параллельной улице, и резко свернул влево, исчезая в лабиринте дворов. "Мерседес" подскочил, наехав на плохо закрытый канализационный люк, загромыхавший под колесами, и Васильев громко застонал, ругаясь сквозь зубы.

- Держись, брат! - повторил Савельев, и, когда припаркованный у тротуара микроавтобус "Газель" внезапно пришел в движение, разворачиваясь поперек дороги, закричал: - Твою мать!

Пытаясь избежать столкновения, Вячеслав отвернул в сторону, и бампер его "Мерседеса" врезался в борт "Жигулей", вминая обшивку, так что у водителя лязгнули зубы от мощного удара. А из микроавтобуса уже выскакивали люди в масках. Подскочив к машине, они распахнули дверцы, и крепкие руки выдернули Савельева с сидения.

- Бегом в автобус, - знакомым голосом крикнула одна из "масок" в ухо. - Шевелись, чудило!

Шумахера затолкали в темное, пропахшее бензином нутро "Газели", его напарника погрузили туда же, бережно опустив дрожащее в агонии тело на грязный металлический пол. С лязгом захлопнулась широкая сдвижная дверь, взревел мотор, и микроавтобус сорвался с места.

Один из похитителей стянул с лица плотную маску, и Савельев узнал бывшего полковника ФСБ Слюсаренко, одного из руководителей московской ячейки партизан. Тот вытащил из-за пазухи бесшумный пистолет ПСС, и, передернув затвор, направил ствол в лицо забившегося в угол Шумахера.

- Ты, мудак, совсем рехнулся?! Вы что творите? Это что за самодеятельность? Ты хоть понимаешь, как всех подставил, весь отряд?

Ствол пистолета уткнулся в лоб вжавшегося в борт Савельева, и Слюсаренко сквозь зубы процедил:

- Грохнуть бы тебя, сопляка! Сам подставился, Игорь при смерти, Антон там навсегда остался. Дерьмо!

- Мы сражаемся с захватчиками, как можем и где можем, - глухо произнес Савельев, не отводя взгляд от черного "зрачка" ствола ПСС, в патроннике которого уже покоился патрон с бронебойной пулей, для которой не была препятствием кость черепной коробки. - Разве не для этого был создан отряд? И что теперь? Вы все забились по своим норам, играете в конспирацию, боитесь нос наружу показать лишний раз, а в это время американцы ходят по нашей земле, как хозяева, ничего не боясь! Вся эта болтовня про стратегию и планы - просто треп! А сами вы - трусы! Мы дали им бой, заставили бояться себя, напомнили, что они здесь чужаки и захватчики! Мы поступили, как реальные мужики, как бойцы!

- Вы поступили, как идиоты! Мы не прячемся, а ждем, копим силы! Сейчас рано бросать вызов врагу. Он должен отвлечься от нас, и тогда бы мы ударили в спину, подло, но наверняка. А теперь нас начнут искать, землю носом будут рыть, перевернут всю Москву вверх дном и передавят всех, прежде чем нам дадут знак! Полиция уже на ушах стоит, посты всюду! Нападение на своего посла, да еще такое бездарное, американцы не простят! Кретин!!!

Кулак, обтянутый тонкой кожей перчатки, врезался в скулу Савельева, так, что у того мотнулась от удара голова и клацнули зубы. Убрав оружие в кобуру подмышкой, Слюсаренко, отстранившись от партизана, обернулся к своим товарищам:

- Как Игорь?

Один из людей полковника молча мотнул головой, и Слюсаренко выругался, а затем приказал:

- Едем на базу! На центральные улицы не суемся! Оружие держать под рукой!

Бывший офицер ФСБ откинулся назад, опершись спиной о борт машины. Он вновь взглянул на сжавшегося в углу Савельева, вдруг почувствовав стыд. Этот мальчишка сделал то, что должны были делать все они, умелые бойцы, подготовленные, организованные, отлично вооруженные. Но кроме патриотизма и благородной ненависти к врагу каждый из них помнил о приказах, оставаясь солдатами, пусть их армия не имела ни знамен, ни мундиров. И прежде чем будут расставлены все фигуры на шахматной доске, которой становился весь мир, они не вправе действовать, как бы ни было сильно чувство мести, сжигавшее изнутри каждого из тех, кто вступил в ряды партизан. Но ждать оставалось все меньше и меньше с каждым минувшим днем, и вскоре они атакуют, вложив в этот удар все силы и вышвырнув чужаков прочь, живыми или мертвыми. Но сейчас глядевшему на кое-как прикрытое мешковиной тело мертвого партизана, исполнившего долг так, как он его понимал, и не пожалевшего собственной жизни, полковнику Слюсаренко было стыдно.

Неприметный внедорожник "Форд-Эксплорер" не самой последней модели въехал в городок Калм-таун, что на самой восточной окраине штата Аризона, поздним утром, когда на улицах было уже полно машин, а по тротуарам текла живым потоком яркая толпа. Город, выросший вопреки всему в самом центре сухой безжизненной пустыни, уже пробудился ото сна, и теперь его жители спешили на работу, спеша начать очередной день, похожий, как две капли воды, на тысячи дней минувших, уже ставших воспоминаниями. Никто не обращал внимания на потрепанный джип, уверенно двигавшийся к центру городка, и двух крепких мужчин, расположившихся на переднем сидении.

Угловатый "Форд" выделялся на фоне ярких, словно игрушки, лакированных малолитражек и сверкавших глянцем бортов новеньких кросоверов, но тот, кто сидел за рулем, послушно следовал всем правилам уличного движения, не вызывая недовольства других водителей и дорожной полиции. Коротко стриженый мужчина лет сорока с несколько скуластым, но все же приятным лицом, уверенно вел машину по улицам жившего обычной жизнью городка, и мало кто мог бы поверить, что он этим утром впервые оказался в Калм-тауне, а еще пару недель назад вообще не знал о его существовании.

Ближе к центру движение становилось все более оживленным, машины сливались в один могучий стальной поток, время от времени замиравший перед светофорами. В очередной раз "Форд" остановился на перекрестке, пропуская длинный ярко-желтый автобус, свернувший к двухэтажному аккуратному зданию, над входом в который висела большая вывеска "Муниципальная средняя школа". Водитель и пассажир внедорожника увидели, как из автобуса высыпала целая толпа детей и подростков, тащивших за плечами объемные ранцы, о чем-то громко разговаривавших, оживленно жестикулируя. Для этих детей начинался новый день, полный веселья, сюрпризов и приключений.

- Неужели нам придется убить их? - негромко произнес пассажир "Форда", взглянув на того, кто сидел на месте водителя. - Ведь это всего лишь дети! Кто мог отдать такой приказ?!

Этот человек, смуглый, с орлиным профилем, который лишь немного портил перебитый нос, был похож на латиноамериканца или, скорее, на индейца, хотя и весьма отдаленно. Никто из водителей встречных машин, видевших его, наверняка ни разу не слышал о таком месте на земле, далеко за океаном, как Кабардино-Балкария, уроженцем которой и был бывший офицер Воздушно-десантных войск России Заур Алханов, один из тех самых "голубых беретов", которыми инструкторы пугали американских солдат.

- У нас есть приказ, - флегматично бросил развалившийся на заднем сидении третий пассажир, Керим Тохтырбеков, лениво вертевший головой по сторонам, прищурив и без того узкие щелочки раскосых азиатских глаз. - А мы - солдаты, и сейчас идет война, а солдат знает, что на войне приказы нужно не обсуждать, а выполнять. Все эти люди - наши враги, а наш долг уничтожить их как можно больше. Для этого мы здесь. Вспомни, не мы напали на них, это их "томагавки" и бомбы стирают с лица земли наши города. Мы лишь наносим ответный удар. Ради этого погиб весь экипаж "Усть-Камчатска", ценой своих жизней доставивший нас сюда, и сейчас где-то на другом краю земли гибнут каждую минуту десятками, сотнями наши братья, те, кто не сложил оружие, кто верит, что мы сможем выполнить свою задачу, брат. Их мы не вправе подвести, ни мертвых, ни живых! Превратим все в пепел, отомстим, так будет справедливо!

- Но ведь это дети, женщины! Гражданские! Это будет не война, а убийство!

Заур Алханов обернулся, провожая взглядом остановившийся у тротуара автомобиль, возле которого переминался с ноги на ногу хмурый, насупленный мальчишка лет четырнадцати, терпеливо ожидая, пока его мать даст последние наставления младшей сестренке, часто кивавшей в ответ на скороговорку уже начинавшей опаздывать на работу женщины, едва успевшей довезти детей до школы. Для них троих, как и для тысяч остальных жителей маленького американского городка, это был обычный день, полный привычных забот и суеты. И лишь те, кто удобно устроился в салоне "эксплорера", знали, что для тысяч суетившихся вокруг людей этот день мог стать последним. Сегодня именно им, прибывшим из далекой России, пересекшим смертельно опасный океан, было дано право вершить суд.

- Солдат воюет с солдатами, это честно, - упрямо помотал головой Алханов, напряженный взгляд которого скользил по яркой толпе. - Это честно, правильно. Но если мы будем убивать беззащитный "мирняк", чем мы отличаемся от самих американцев?!

Сидевший за баранкой Тарас Беркут, до этого не принимавший разговора, пристально наблюдая за катившим в общем потоке, метрах в пятидесяти впереди, обшарпанным микроавтобусом "Форд", искоса взглянул на Алханова, процедив сквозь зубы:

- Ты прав, боец, идет война, но в этой войне нет военных и гражданских. Одни нажимают на курок, убивая наших братьев, но другие явно или молча одобряют это убийство. Все эти люди, кого ты так жалеешь, покорно согласились с политикой своего президента, которого сами же и выбирали. Они готовы встречать "груз двести" из-за океана, значит, они одобряют войну, что ведется против нас чужими руками. Я тоже пожалел бы это стадо, выйди оно на улицы, устрой протесты перед Белым Домом. Пусть это ничего не изменило бы, и оккупация России продолжилась, с обожаемого тобой "мирняка" вина была бы снята, пускай и отчасти. Но они молчат, их все устраивает. А то, что убивают не они сами, так ведь это же американцы, они привыкли все делать чужими руками. И за это, за свою алчность, лицемерие, заслуживают наказания!

- Значит, товарищ полковник, мы просто нажмем на кнопку, и несколько тысяч человек умрут в один миг?

- Если объявляешь кому-то войну, будь готов к поражению и к тому, что враг явится на твою землю. А если не хочешь этого - живи в мире со всеми. Мы проделали весь этот путь для того, чтобы научить зажравшуюся мразь этой простой истине, и сделаем это. Не для того погибли наши моряки, ушедшие на дно, не для того мы вот уже который день петляем, как зайцы, по чужой земле, где каждый встречный - наш враг, каким-то чудом опережая наших преследователей на полшага. Я не верю, что нам слишком долго будет сопутствовать удача, потому мы должны исполнить приказ здесь и сейчас!

- Но почему именно это место?

Беркут усмехнулся:

- Все просто. В городке Калм-Таун, штат Аризона, шестьдесят один год тому назад родился некто Джозеф Мердок, сделавший потом неплохую карьеру в политике.

Поток машин впереди поредел, по мере приближения к границе города, и микроавтобус "Форд" ускорился. Тарас Беркут тоже надавил на газ, и стройные ряды частных домов, та самая "одноэтажная Америка", остались позади, а впереди раскинулась пустыня, вздыбившаяся неровными "складками" барханов, над которыми возвышались потрескавшиеся скалы. Солнце стояло достаточно высоко, воздух уже прилично прогрелся, и над полосой асфальта колыхалось марево. Внедорожник, возвышаясь на широких колесах с рубчатыми "вездеходными" покрышками, ходко шел по отличному шоссе, не отставая от фургона больше, чем на две сотни метров, так что микроавтобус всегда оставался в поле зрения Тараса Беркута и его людей.

Заур Алханов потянулся к панели магнитолы, включив радио, и салон "эксплорера" наполнился голосами:

- В Саудовской Аравии продолжаются бои между правительственными войсками и террористами, которых поддерживают отряды ваххабитов. Подтвердилась информация о гибели короля, хотя причины его смерти остаются неизвестны. Атакованы нефтепромыслы и нефтяные терминалы на побережье Красного моря. Президент Соединенных Штатов выступил с заявлением, сказав, что направляет в Саудовскую Аравию войска для обеспечения безопасности американских граждан, оказавшихся на территории этой страны. Группировка военных кораблей в Персидском заливе будет усилена авианосной эскадрой во главе с атомным авианосцем "Нимиц". Старейший американский авианосец, находящийся в строю, вновь встанет на защиту национальных интересов нашей страны, став гарантом безопасного судоходства на одной из самых оживленных судоходных трасс.

- Дерьмо! - Алханов усмехнулся. - Защита американских граждан! Да нефти они боятся лишиться, жадные ублюдки! Интересно, хоть краснеют, когда вот так врут на всю страну?

- Не важно, - буркнул Беркут, вцепившийся в руль. - Пусть говорят, все, что взбредет в голову. Нам эта суета только на руку. Больше внимания всяким арабам - меньше нам, и это хорошо. Я не боюсь умереть, выполняя приказ, но все-таки очень хочется выжить и отпраздновать нашу победу вместе с вами.

Тем временем безымянный диктор неизвестной радиостанции продолжал скороговоркой читать новости:

- Завершена спасательная операция в Мексиканском заливе. Представители Береговой охраны сообщили, что найдены тела трехсот восемнадцати рабочих, погибших при авариях на нефтяных платформах. Еще семьдесят шесть человек остаются в списках без вести пропавших. Руководство нефтяных компаний заявляет, что возобновить добычу нефти удастся в течение ближайших трех-четырех месяцев, но сперва следует устранить экологический ущерб от катастрофы, в результате которой в воды Мексиканского залива вылилось несколько тысяч тонн нефти. Министерство энергетики призывает граждан не поддаваться панике и не верить слухам о дефиците топлива. Снижение импорта нефти из Мексиканского залива и с Ближнего Востока полностью покрывается запасами Стратегического нефтяного резерва и никакой энергетический кризис в ближайшие месяцы Америке не грозит. На этом у нас все новости, а теперь предлагаю послушать музыку, старый добрый рок-н-ролл!

Микроавтобус впереди мигнул стоп-сигналом, а затем свернул к видневшейся в стороне автозаправке, возле которой приткнулось какое-то кафе или магазинчик. "Форд" пристроился в конец внушительной очереди, какую трудно было ожидать увидеть в сердце безжизненной пустыни. Возле добрых полутора десятков разномастных авто, вытянувшихся пестрой лентой, переминались с ноги на ногу водители и пассажиры. Вдалеке мелькала ярко-оранжевая роба работника заправки, сновавшего между машинами со шлангом в руках. Массивный пикап, в кабине которого сидели трое парней в клетчатых рубахах и широкополых "стетсонах", уткнулся в задний бампер микроавтобуса, за рулем которого сидел четвертый боец русской диверсионной группы, прапорщик морской пехоты Илья Карпенко, безопасность которого, а, главное, перевозимого в фургоне его "форда" груза была главной и единственной заботой трех других партизан во главе с самим Тарасом Беркутом.

Бывший майор спецназа притормозил, пропуская вперед юркую малолитражку-"японца", округлую, аккуратную, похожую на здорово прибавившую в размерах божью коровку, правда, металлическую и нетипичного для этих насекомых нежно-розового цвета. Водительская дверца открылась, и на асфальт сперва ступила пара стройных женских ножек, а затем появилась и сама автовладелица. Стройная блондинка в джинсовых шортах и белоснежной рубашке, завязанной узлом на загорелом животе, потрепала по растрепанной челке высунувшуюся вслед за ней девчушку, на вид лет семи, а затем, пританцовывая, двинулась к стеклянному "кубу" придорожного заведения.

- Ничего себе, - проводивший девушку взглядом Заур Алханов присвистнул, наткнувшись на большой плакат-ценник у обочины. - Шесть "баксов" за галлон Максимальная розничная цена бензина в США по состоянию на март 2014 года $3,5 за галлон! Похоже, кое-кто все же поддался панике!

Беркут пожал плечами:

- Американцам свойственно все преувеличивать. В их подземных хранилищах нефти за полвека накоплено столько, что хватит на год при условии полного прекращения поставок из-за границы, но об этом говорят вскользь, а вот о том, сколько нефти добывалось на взорванных платформах, кричат во все горло. И обыватель, приученный фильмами-катастрофами, верит, что близится конец света ну или, по меньшей мере, возвращение в каменный век. И бежит скупать бензин на ближайшей заправке, пока он не закончился. А предприимчивые дельцы, лучше других представляющие истинную картину, просто не упускают возможности нажиться на перепуганном быдле.

Очередь двигалась медленно, но, наконец, и микроавтобус "Форд" поравнялся с колонкой. Работник заправки сунул "пистолет" в бак, побежав дальше вдоль вереницы автомобилей. Тарас Беркут, глянув в зеркало заднего вида, пробормотал напряженно:

- Патрульная машина. Мне это не нравится!

"Шевроле"-седан с разноцветными полосами на бортах и "люстрой" на крыше послушно пристроился в хвост очереди. Было видно, большой темнокожий парень в униформе, сидевший за рулем, смахивает широкой ладонью пот со лба, одновременно обмахиваясь шляпой, которую державл другой рукой.

- Местный шериф, - хмыкнул Тохтырбеков. - Если по нашу душу, то как-то даже обидно! А вот та компания и впрямь настораживает!

Бывший старший лейтенант Внутренних Войск указал на побитый микроавтобус, разрисованный граффити, который буквально дрожал от громкой музыки, звучавшей из салона. На первом сидении можно было рассмотреть двоих лохматых "латиносов", подпрыгивавших в такт гитарным аккордам.

- Какая-то шпана, - пожал плечами командир, и одновременно все трое коснулись укрытого на теле оружия.

Пробежавший мимо работник, мальчишка в мешковатой куртке и широченных штанах, крикнул в открытое окно:

- По десять галлонов в бак! Никаких канистр!

- Ого! - Алханов присвистнул, провожая понимающим взглядом пацана, сновавшего между машинами, на лицах владельцев которых появлялось испуганное выражение. - Неладно что-то в королевстве датском!

- Задергались, буржуи! - подхватил Тохтырбеков. - Если бы они знали, что будет дальше!

- Разговорчики, бойцы! Держать обзор триста шестьдесят градусов, смотреть в оба!

Уже несколько минут Тараса Беркута не покидало чувство тревоги, причину которого офицер спецназа никак не мог сформулировать четко. Но минут бежали, и ничего непредвиденного не происходило. "Форд" Карпенко уже заправился, настала очередь пикапа, маячившего перед "эксплорером" партизан, но когда водила-ковбой направил свой машину к колонке, в крохотную реешь в очереди брешь нахально ввинтился разрисованный фургон с латиносами.

Распахнулась дверца, и из пикапа выбрался наружу плечистый парень в широкополой шляпе, потертых джинсах и высоких сапогах со шпорами. Неторопливо подойдя к микроавтобусу, он крикнул, растягивая слова:

- Эй, брат, ты что? Стань в очередь, дождись! Бензина всем хватит!

Выскочивший из фургона латинос, низкорослый живчик, обнаженный по пояс, весь покрытый татуировками, мотнул головой, так что затрясся стянутый на затылке короткий хвостик:

- Брат? Какой я тебе брат, Gringo? Cabron!

Мексиканец ощерился, как взбесившаяся собака, а затем стремительным движением выхватил засунутый сзади за широкий ремень "Кольт", и, тукнув ствол пистолета в грудь ковбоя, трижды подряд нажал на спуск. Первая пуля сорок пятого калибра отбросила парня в "стетсоне" назад на пару шагов, удар второй свалил того с ноги, и третий кусок свинца впился в уже умирающее тело.

Следующие события произошли почти одновременно. Взревел двигатель "Форда", когда Илья Карпенко ударил "по газам", и микроавтобус под визг покрышек сорвался с места, выруливая на шоссе. А из фермерского пикапа выпрыгнули двое, как близнецы похожие на убитого, распластавшегося на асфальте в луже собственной крови. Один из них вскинул длинноствольный револьвер "Кольт-Миротворец", реплику легендарного оружия покорителей Дикого Запада, а второй держал наперевес винтовку с рычажным затвором "Сэведж-99". Граненый ствол ее был нацелен точно на фургон "латиносов".

Все трое, мексиканец и ковбои, открыли огонь одновременно. Парень с револьвером отлетел назад, врезавшись спиной на борт собственного пикапа. Выронив оружие, он зажал рану в груди, из которой струей хлестнула кровь. Но упал на землю и "латинос", в грудь и живот которого угодило не меньше трех винтовочных пуль калибра .308 Винчестер, прошивших его насквозь. В этот момент где-то позади коротко рявкнула "сирена", и мимо машин, в которых скрылись испуганные пассажиры, пробежал плотный мужик в полицейской форме, потемневшей от пота, и огромных, в пол-лица, солнцезащитных очках.

Шериф, на бегу вытаскивая из открытой кобуры полуавтоматический девятимиллиметровый "Смит-Вессон", как раз поравнялся с разрисованным фургоном, когда дверцы того распахнулись, и из душного, наполненного табачным, и, скорее всего, не только табачным дымом нутра выскочили двое мексиканцев. Один из них, рослый, с бритым до зеркального блеска черепом и курчавой короткой бородкой, вскинул громадный "Дезерт Игл", всадив в грудь только округлившему глаза от удивления полицейскому две пули калибра .44 Магнум, ударившие шерифа, точно кувалда, так что тот отлетел назад, растянувшись на асфальте.

Второй мексиканец, с длинными засаленными волосами, и усами подковой, держал в руках автомат АКМ с кривой рукояткой на цевье и с барабанным магазином-"банкой" от пулемета РПК на семьдесят пять патронов. Вскинув оружие, он визгливо закричал:

- Гребаные gringo! Pendeho!

Первая очередь стегнула свинцовой струей по стеклянной витрине придорожной закусочной, из которой как раз выходила женщина, лишь несколько минут назад припарковавшая розовую малолитражку на заправке. Несколько пуль калибра 7,62 миллиметра ударили ее в грудь и живот, и по белоснежной блузке начали расползаться багровые пятна. Женщина повалилась на кучу битого стекла, захрустевшего под ее весом, а из машины раздался тоненький крик. Девочка, увидевшая, как оседает на грязный асфальт ее мама, с криком выскочила из салона, заставив Беркута вздрогнуть и чертыхнуться от досады.

Третий и последний оставшийся в живых из ковбоев, успевший отскочить под прикрытие своего пикапа, высунулся над бортом. Быстро передергивая рычаг своего "сэведжа", он выпустил остатки магазина по мексиканцам. Тяжелые пули с громким лязгом ударили в борт, заставив "латиносов" отступить, а американец, отбросив в сторону оружие, кинулся вслед за девчонкой. В два прыжка он ее догнал, подхватив на руки, и в этот миг его спину наискось прочеркнула автоматная очередь. Ковбой, захлебываясь хлынувшей горлом кровью, повалимся на землю, собой накрыв кричавшую от страха на одной ноте девочку.

- К черту, - Заур Алханов передернул затвор "беретты", решительно взявшись за ручку дверцы. - Я пошел!

- Отставить, - рявкнул Беркут. - Мы не можем обнаружить себя!

- Сможешь потом спокойно жить, вспоминая, как у тебя на глазах какие-то выродки убили целую семью, просто так, между делом?!

- Нам жить осталось считанные часы, боец! Не успеет совесть замучить! Сидеть, твою мать!

Выругавшись, Алханов выскользнул из салона "эксплорера", и, вскинув пистолет, открыл беглый огонь с фланга по палившим во все стороны без разбора мексиканцам. Один из них, поймав своим телом не менее пяти девятимиллиметровых пуль, упал, как подкошенный, выронив массивный, страшный даже с виду "Дезерт Игл" со вставшим на задержку затвором. Второй, отстреливаясь из АКМ с "бесконечным" магазином, попятился.

- Дерьмо! - Вытащив из-под одежды "Глок-17", Беркут спрыгнул на асфальт. - Керим, забери девчонку! Я помогу женщине! Заур, огневое прикрытие!

Диверсанты, пригнувшись, бросились через дорогу, слыша за спиной частые пистолетные выстрелы. Тохтырбеков одним рывком отбросил тело ковбоя, и, подхватив подмышку невесомое детское тельце, отпрыгнул обратно к машине, открыв огонь по не унимавшемуся "латиносу". А Тарас Беркут, тоже стреляя на ходу в белый свет, как в копеечку, лишь бы заставить продолжавшего молотить длинными очередями мексиканца укрыться, метнулся дальше. Добежав до лежавшей на асфальте лицом вверх женщины, спецназовец вытащил из кармана перевязочный пакет.

- Гадство! - Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько плохо дело. - Держись! Дыши, твою мать!

Зубами разорвав обертку, Беркут накрыл тампоном сочившуюся кровью рану на животе, торопливо накладывая повязку. Женщина еще была жива, ее грудь вздымалась, нервно, дергано, но глаза уже закатились, а тело безвольно обмякло. Еще один индпакет, и еще, Беркут действовал на автомате, так, как делал это в кавказских горах, когда его группа попала в устроенную арабскими наемниками засаду, и пришлось шесть километров по горам, под огнем преследовавшего врага тащить на себе умиравшего радиста, пока не наладилась погода и не подоспели вертушки, вытащившие всех, кто остался к той секунде в живых, покрошив заодно "духов" в мелкий фарш. Наконец, кровь перестала хлестать ручьем, хотя свежие повязки и набухли от напитавшей их влаги.

- Командир, уходим! - Алханов, сжимая в правой руке пистолет, подскочил к Беркуту, дернув того за плечо. - Живее!

Трое партизан прыгнули в "эксплорер", каким-то чудом совершенно не пострадавший в короткой, но ожесточенной перестрелке. Взревел мощный движок, и внедорожник сорвался с места, взвизгнув покрышками и вылетев на шоссе. Удалившись на несколько сотен метров от места боя, Беркут увидел приткнувшийся на обочине фургон - Илья Карпенко благоразумно решил не отъезжать слишком далеко, дождавшись товарищей. Пропустив "эксплорер" вперед, он тоже тронулся с места, пристраиваясь сзади, достаточно близко, чтоб оставаться в поле зрения прикрывавших его партизан. Небольшая колонна успела проехать две с лишним мили, прежде чем навстречу попалась целая вереница полицейских машин, следом за которыми мчались белоснежные фургоны "скорой помощи".

- Мы засветились, - мрачно процедил сквозь зубы Тарас Беркут, глядя в зеркало заднего вида на исчезающие в висевшем над горизонтом мареве машины и слыша в отдалении многоголосое завывание их "сирен". - Теперь нас будут искать, землю станут носом рыть!

- Лучше было просто смыться, позволив этим ублюдкам перебить побольше народу?

Беркут перевел взгляд на Алханова, скривившись в досадливой гримасе:

- Ты сам знаешь, что, да, так было бы лучше! Им все равно остается жить считанные часы! Мы не спецназ, а дерьмо, раз позволили себе такое! Ничто не должно ставить под угрозу выполнение основной задачи, мать ее!

Все трое замолчали, понемногу успокаиваясь после суматошного боя в сердце аризонской пустыни, а затем Керим Тохтырбеков спросил командира:

- Теперь куда двинем? Обратно в город?

- Нет, черт возьми! - Беркут хлопнул ладонями по "баранке". - Все верно, я солдат, а не палач! Нельзя убивать гражданских, иначе мы будем уже не партизанами, а террористами, обычными убийцами, каких принято вешать или ставить к стенке без разговоров. Мы уничтожали таких в чеченских горах не для того, чтобы самим замарать руки в крови обычных людей. Найдем более достойную цель!

Колонна, состоявшая всего из двух машин, промчалась по рассекавшему пустыню шоссе. Большой щит, возвышавшийся на обочине, сообщил диверсантам о том, что они уже колесят по территории штата Нью-Мексико. В прочем, пейзаж за окном оставался неизменным, все та же красновато-бурая пустыня, да на самом горизонте возвышались какие-то скалы, редкие и кривые, точно остатки зубов во рту древнего старика. А солнце, ослепительно сиявшее на безоблачном небе, превращало эту сухую равнину в подобие сковородки, и партизаны не раз успели добрым словом помянуть собственную предусмотрительность, порадовавшись, что взяли машины с кондиционерами.

Оставляя позади милю за милей, проезжая без остановки небольшие городки, похожие один на другой, точно качественные копии, колонна уверенно двигалась на восток. Сверкающий расплавленным золотом шар солнца медленно скатился к горизонту, и день сменился сумерками, а небо из тускло-бирюзового стало насыщенно-фиолетовым, с яркими искрами звезд, порой скрывавшимися за пеленой надвинувшихся откуда-то с юга, со стороны мексиканской границы плотных облаков. Но дорога оставалась по-прежнему пустынной, лишь изредка навстречу попадались легковушки, да пару раз с ревом и грохотом промчались бензовозы-"восемнадцатиколесники". И когда над автострадой наискось на малой высоте, так, что можно было рассмотреть за отбрасывающими блики блистерами головы пилотом, промчалась пара вертолетов UH-60 "Блэк Хок", Заур Алханов, сменивший за рулем своего командира, отдыхавшего на заднем сидении, выругался, крутанув баранку так, что "Форд" едва не улетел в придорожный кювет. А сам Тарас Беркут, проводив геликоптеры, умчавшиеся к горизонту, довольным взглядом, решительно приказал:

- Сворачиваем с дороги. Мы у цели!

Поднимая клубы песчаной пыли, порой совершенно перекрывавшей обзор, внедорожник съехал с дорожного полотна на грунт, и Карпенко, следовавший позади, метрах в ста, хотя и удивившись, в точности повторил маневр. Перевалившись через гребень каменистого холма, не имевшего ничего общего с настоящими пустынными барханами, машина затормозили. Тарас Беркут, выпрыгнув из прохлады салона, окунулся в поток раскаленного воздуха. Чувствуя, как рубашка набухает от мгновенно выступившего пота, он двинулся к микроавтобусу, жестом приказав остававшемуся в кабине Карпенко выбираться наружу. Бывший прапорщик морской пехоты, с наслаждением расправив плечи и потянувшись, взглянул на командира, произнеся одно единственное слово:

- Здесь?

- Здесь! - согласно кивнул Беркут, рывком распахивая дверцы фургона. - Нам удалось обвести вокруг пальца военную машину американцев, преодолев Тихий океан, мы оставили позади половину территории Америки, преодолев больше тысячи километров по враждебной земле, выскользнув из кольца облавы на суше. Пришел час сделать то, ради чего мы пришли сюда!

Большой пластиковый ящик с полустершейся маркировкой, выведенной по трафарету, был единственным грузом микроавтобуса. Сняв крышку, Тарас Беркут с нежностью коснулся теплого бока обнажившегося металлического кожуха. За многие дни, проведенные рядом со смертоносным устройством, под свинцовым корпусом которого дремала чудовищная мощь, слепая и неумолимо смертоносная, офицер спецназа перестал испытывать страх, проникшись каким-то священным почтением к тому оружию, самому мощному и разрушительному из существующего, что было доверено ему и его людям.

Трое спецназовцев, держа руки на рукоятях оружия, встали по периметру, глядя по сторонам и не забывая посматривать в небо, пока их командир, отделив панель защитного кожуха, торопливо вводил заученный наизусть код, пробуждая электронный взрыватель. Еще несколько касаний клавишей, и на небольшом табло, вздувшемся на гладком боку лежавшего в полумраке грузового салона устройства, вспыхнули изумрудные цифры "30:00". Мигнув, они сменились на "29:59".

- Готово! - Выбравшись из фургона и захлопнув за собой дверцы, Беркут окликнул своих бойцов. - Убираемся отсюда!

Все четверо, все так же опасливо поглядывая вверх, сели в "эксплорер". Работавший вхолостую мощный двигатель уверенно зарычал, и внедорожник, развернувшись почти на месте, по-танковому, снова перевалился через невысокий холм, направляясь к ленте дороги. Когда под колесами снова зашуршал асфальт, гладкий, точно зеркало, Заур Алханов придавил педаль газа, разгоняя машину до максимума и уже не опасаясь попасться на глаза дорожному патрулю. Над пустыней уже сгустилась ночь - в южных широтах, пусть это и были далеко не тропики, смеркается быстро. Вдруг небо на западе озарила ярчайшая вспышка, рассеявшая тьму, и на несколько секунд все стало видно, будто ясным днем, и земля под колесами летевшей по пустому шоссе стальной стрелой машины вздрогнула, будто от удара. А еще через миг мир вновь погрузился во мрак.

Беспилотный разведчик MQ-1 "Предейтор" оторвался от покрытия взлетной полосы, быстро набирая высоту и растворяясь в ночной темноте. Стапятисильный бензиновый двигатель "Rotax-914" тянул его все выше и выше, под облака, в эту ночь серой пеленой затянувшие небо над базой ВВС США Холломэн и большей частью штата Нью-Мексико.

- Набрали высоту восемь тысяч футов, - произнес один из находившихся в наземном центре управления операторов, контролировавших полет беспилотника. - Стажер, принимай управление. Покажи, чего стоишь. Включить автопилот и бортовую камеру!

- Есть, сэр!

Второй оператор коснулся приборной панели, и беспилотный самолет, находившийся уже в нескольких милях, выполнил плавный разворот, ложась на курс, заложенный в его бортовой компьютер перед вылетом. Благодаря навигационной системе GPS "Предейтор" мог выполнять полет по заданному маршруту без вмешательства операторов, большую часть времени остававшихся простыми наблюдателями. Вот и сейчас оба они уставились на экраны, где только что появилась "картинка" с бортовой многоспектральной камеры AN/AAS-52, сейчас работавшей в инфракрасном режиме. Благодаря ей, а также бортовому радару, MQ-1 был одинаково эффективен при ведении разведки как днем, так и ночью. И сейчас двум операторам, для которых "полет" превратился в подобие компьютерной видеоигры, оставалось лишь созерцать панораму ночной пустыни.

Беспилотник описал почти полный круг, геометрическим центром которого и являлась авиабаза, когда один из операторов указал пальцем на монитор:

- Это что за хлам? Какая-то машина в квадрате Браво-три!

- Подростки сбежали от родителей и развлекаются, пока их не отыщут, - многозначительно усмехнулся напарник, должно быть, вспомнивший собственную юность, но первый оператор был непреклонен:

- Они слишком близко. Нужно направить охрану, пусть проверят, кто там.

- Да там, похоже, вообще никого нет. Кто-то бросил фургон посреди пустыни!

Операторы переглянулись, одновременно пожав плечами. Но все же оставленный неизвестно кем и для чего автомобиль посреди пустыни не был мелочью, от которой могли отмахнуться люди, повидавшие, пусть и с высоты птичьего полета, Ирак и Афганистан, и представлявшие, какую опасность может нести брошенная машина, в которой вполне хватит места для нескольких сот фунтов взрывчатки. И хотя устраивать взрыв среди песков и скал было бы глупо, они передали координаты, и через несколько минут два "Хамви" с вооруженными до зубов солдатами умчались в ночь, разрывая опустившуюся на окрестности тишину ревом моторов.

Угловатые, казавшиеся тяжеловесными и громоздкими из-за плит навесной брони внедорожники, подпрыгивая на барханах, мчались напрямик, и командир отделения, сидевший рядом с водителем в головной машине, увидел в свете фар силуэт фургона, наполовину скрытого песчаном гребнем.

- Вон он! - Сержант указал рукой водителю, приказав: - Возьми правее!

В тот момент, когда "Хамви" находились футах в трехстах от неприметного фургона "Форд", Дуглас Уэйн, которого уже полночи терзала бессонница, вышел на веранду своего ранчо, подставив морщинистое лицо прохладному ветерку. Плеснув в бокал виски, и бросив туда пару кубиков льда, он сделал глоток, катая напиток во рту. С неба раздался мерный гул, и фермер, задрав голову, увидел черный крестообразный силуэт медленно ползущего по небу транспортного самолета. На концах этого креста размеренно вспыхивали и снова гасли аэронавигационные огни, будто причудливое созвездие. Соседство с военной базой порой доставляло неудобства, но проживший здесь всю сознательную жизнь Уэйн не желал оставлять землю предков только потому, что порой за окном среди ночи раздается гул турбин взлетающего или заходящего на посадку самолета.

Тем временем оба "Хамви" остановились всего в четырех десятках футов от микроавтобуса. Стволы турельных пулеметов "браунинг" нацелились на бесхозный автомобиль, и пальцы стрелков замерли на гашетках. Одно движение - и поток тяжелых пуль пятидесятого калибра разрубит на части машину, без труда пронзая тонкие борта из автомобильной жести, способной защитить находящихся внутри, разве что, от солнечных лучей и порывов ветра. Остальные солдаты, уверенные, что оставшиеся за пулеметами товарищи прикроют их от любой опасности, выстроились цепью, и, направив на микроавтобус стволы карабинов, медленно двинулись вперед, и за всеми их маневрами из поднебесья продолжал следить ставший практически невидимым "предейтор", нарезавший круги над пустыней.

В ту секунду, когда Дуглас Уэйн сделал еще глоток виски, а один из солдат взялся за ручку задней дверцы, на таймере в фургоне "Форда" вспыхнули ярко-зеленые цифры "00:00". Детонаторы сработали с точностью до тысячной доли секунды, толкая навстречу друг другу полусферы из плутония-239, закрепленные в противоположных концах цилиндрического корпуса ядерного боеприпаса "пушечного" типа. При столкновении плотность ядерной взрывчатки возросла многократно против обычных показателей, и внутриатомные связи начали рваться, высвобождая поток нейтронов, начавших стремительную цепную реакцию, разрушая все новые и новые атомы, и энергия, связывавшая их воедино, высвободилась.

Солдаты, выстроившиеся живым кольцом, в центре которого и находился фургон, умерли мгновенно. Когда температура в эпицентре взрыва мгновенно достигла восьми тысяч градусов по Цельсию, их тела рассыпались невесомым пеплом, а металл корпусов "Хамви" потек, словно воск, вздуваясь пузырями. Светящаяся полусфера поднялась над барханами, и ночь на несколько мгновений сменилась ясным днем. Дуглас Уэйн, смотревший точно на эту ослепительную вспышку, вскрикнул, вскидывая ладони к глазам, когда их пронзила острая боль. А через несколько секунд на ранчо обрушилась ударная волна, подобная порыву сильного ветра. Этого хватило, чтобы проснулась жена фермера. Когда она, испуганная тряской и грохотом листов шифера, срываемых с кровли, выскочила на крыльцо, то увидела вопящего от боли мужа, катавшегося по полу. Из-под плотно прижатых к лицу пальцев сочились струйки крови.

Взлетевший с авиабазы Холломэн десятью минутами ранее самолет-заправщик КС-135R "Стратотанкер" успел к этому моменту набрать высоту почти пять тысяч футов, и яркая вспышка на земле лишь на миг ослепила его пилотов. А когда их глаза адаптировались к свету, кабину наполнил визг аварийно сигнализации и тревожно-красное мерцание.

- Дьявол! - командир экипажа растерянно уставился на приборную панель. - Отказ всех систем! Остановка двигателей! Мы падаем!

"Воздушный танкер" поднялся в небо с полной нагрузкой. В его баках плескалось тридцать семь тонн легковоспламеняющегося авиационного топлива, которое экипаж должен был передать выполнявшим учебный полет истребителям F-22 "Раптор" в окрестностях авиабазы Неллис в Неваде. Электромагнитный импульс, которым сопровождался ядерный взрыв, мгновенно вывел из строя всю бортовую электронику, сжигая нежные микросхемы, и самолет, превратившись в стасорокатонный кусок мертвого металла с запертыми внутри пятью членами экипажа, начал стремительно снижаться.

- Казармы! - второй пилот закричал, увидев проступившие во тьме очертания строений. Их КС-135 быстро падал прямо на военный городок. - О, Господи!

Оба летчика вцепились в рычаги штурвалов, пытаясь изменить курс, и им это почти удалось. С грохотом "Стратотанкер" ударился о землю, превращаясь в подобие авиабомбы чудовищной мощности. Носовую часть фюзеляжа вместе с летчиками смяло гармошкой, перемешивая металл и человеческую плоть, а тонны хлынувшего наружу горючего мгновенно вспыхнули, накрывая огненной волной ближайшие строения.

Джозеф Мердок вскочил на своей постели, услышав, как с грохотом распахиваются двери президентской спальни. Помещение наполнилось шумом, возбужденными голосами, топотом тяжелых ботинок и лязгом металла. Агент Секретной службы, плечистый блондин с габаритами борца-тяжеловеса и ростом баскетболиста высшей лиги, склонился над осоловело моргавшим спросонья главой государства:

- Сэр, идемте с нами, живее! Чрезвычайная ситуация! Вам нужно немедленно покинуть Белый Дом!

Его подхватили под обе руки, поставили на ноги, сунули в руки смятую в комок одежду, и кто-то громко произнес в самое ухо, обдав щеку президента горячим дыханием:

- Быстрее, сэр! Нельзя терять ни минуты!

Чувствуя, как подрагивают руки, Джозеф Мердок, почти не замечая суетившихся вокруг агентов в штатском, натянул на ставшие ватными и предательски подгибавшиеся ноги брюки, кое-как застегнул рубашку, и тотчас двое громил, каждый на голову выше самого президента, подхватили своего принципала, стиснув его с обеих сторон своими могучими телами. Другой телохранитель, сжимавший в широкой ладони большой черный пистолет, узнать модель президент не смог, поднес ко рту компактную рацию, произнеся:

- Всем готовность! Выходим! Прикрывать "Первого"!

Вокруг главы американского государства сомкнулись живым кольцом полдюжины телохранителей, направив наружу стволы оружия. Еще несколько агентов шли впереди, топоча тяжелыми армейскими ботинками-"коркоранами" по пустым в ночной час коридорам, держа наизготовку карабины М4, а в арьергарде двигались морские пехотинцы в парадной униформе. Общее напряжение ощущалось буквально кожей. Пальцы, замершие на спусковых крючках заряженного и готового к бою оружия, сводило нервной судорогой. Телохранители, собой заслонявшие не на шутку перепуганного и растерянного до дрожи президента, были готовы открыть огонь в ответ на любой намек на угрозу, и счастье, что никто из обслуги президентской резиденции не попался на их пути по просторным коридорам Белого Дома, погруженным в сонную тишину. А затем, все также плотно смыкаясь плечами, агенты Секретной Службы, те, кому было оказано высокое доверие охранять и защищать самого главного человека в Соединенных Штатах, вышли на лужайку. А там уже раскручивали лопасти два окрашенных в приметные черно-белые цвета президентских VH-3D "Си Кинг". Двери в бортах винтокрылых ветеранов были приглашающее распахнуты, рядом стояли полицейские и люди из Секретной Службы, вооруженные до зубов, точно готовившиеся вступить в бой в любую секунду.

- Прошу, сэр, - один из телохранителей, отступив в сторону, указал на чернеющий тьмой проем люка. - Скорее, на борт!

Мердока толкнули в спину, и кто-то, невидимый в полумраке, ухватил президента за руки, буквально втащив в салон. И тотчас взвыли, выходя на максимальные обороты, турбины, отрывая вертолет от земной тверди. Пилоты, настоящие асы, заложили лихой вираж, удерживая свою машину в считанных десятках футов от земли, направляясь куда-то на юг. Уже понемногу приходящий в себя Джозеф Мердок, выглянув в широкий проем иллюминатора, с удивлением уставился на хищный силуэт ударного АН-64 "Апач", державшегося в сотне метров от "Си Кинга". Под короткими консолями боевого геликоптера были видны блоки неуправляемых реактивных снарядов.

- Что происходит? - Президент уставился на старшего из агентов Секретной Службы. - К чему такая спешка?

- Сэр, несколько минут назад в Нью-Мексико произошел ядерный взрыв. Вероятно, это русские. Есть вероятность, что они уже в Вашингтоне и могут атаковать Белый Дом. Мы направляемся на авиабазу Лэнгли, там вас уже ждет "борт номер один". Полагаю, на высоте пятидесяти тысяч футов вы будете в безопасности, господин президент!

Мердок почувствовал, как холодеет в груди, как сердце сбивается с привычного ритма, начиная отбивать настоящую чечетку. Слова "ядерный взрыв" метались в еще не пришедшем в себя мозгу, вытесняя из сознания все прочее, что приходило извне, ставшее вдруг до неприличия малозначимым. Тем временем "Апачи" эскорта отошли в стороны, а президентский "Си Кинг" пошел на снижение, заставив Джозефе Мердока вздрогнуть вновь, едва тот почувствовал, как пол кабины проваливается вниз, уходя из-под ног.

Недолгий полет завершился на просторном летном поле авиабазы, и глава государства послушно позволил офицерам Секретной Службы вытащить себя из комфортабельного салона вертолета, и буквально отнести на руках к громаде президентского VC-25, сверкающей громадой возвышавшегося в свете множества прожекторов. Они прошли сквозь кольцо охраны из экипированных уже по-боевому морских пехотинцев, поднявшись вверх по широкому трапу. Джозефа Мердока со всей возможной осторожностью опустили в мягкое удобное кресло, а сквозь обшивку уже проникал мощный гул набиравших обороты турбореактивных двигателей, способных разгонять трехсотсемидесятитонный "Боинг" до скорости звука.

- Сэр, взлетаем, - стюардесса в безупречно сидевшей на ее точеном теле униформе, чуть наклонилась над едва успевшим отдышаться президентом. - Пожалуйста, пристегнитесь!

Огромный самолет, быстро набирая скорость, промчался по взлетной полосе, и, наконец, оторвался от земли, нацеливаясь тупым носом на чернильно-черную чашу ночного неба, на котором загадочно перемигивались яркие звезды. Крылатая машина, с ощутимой натугой преодолевая силу земного тяготения, стремительно набирала высоту, пронзая один слой облаков за другим, а где-то в вышине уже ходили по кругу полдюжины истребителей F-22 "Раптор", почетный эскорт, призванный сделать полет президента Соединенных Штатов по-настоящему безопасным.

Находясь на борту огромного "боинга", изнутри казавшегося еще больше, чем при взгляде снаружи, было трудно подчас поверить, что ты действительно летишь в нескольких тысячах футов над землей. Пройдя в свой кабинет, президент Мердок, понемногу успокоившийся и пришедший в себя после бесцеремонной побудки, устроенной агентами Секретной Службы, и сейчас караулившими в соседнем салоне, вызвал по внутренней связи кабину пилотов:

- Командир, немедленно установить связь со всеми членами Совета Безопасности!

- Слушаюсь, сэр!

Президентский авиалайнер VC-25, известный публике также как "борт номер один", был примечателен не только салоном повышенной комфортности. Это был начиненный сверхсложной электроникой командный центр, из которого было возможно управлять целой страной прямо так, с заоблачных высот, не ступая на грешную землю. Вызов прошел по каналам спутниковой связи, достигнув одновременно нескольких точек на поверхности планеты, по большей части, находившихся в пределах континентальной части США. Этого вызова ждали многие, и потому откликнулись почти мгновенно. Глава государства, оставшийся в одиночестве в превращенном в конференц-зал кабинете, увидела на широкоугольных мониторах знакомые лица своих ближайших помощников - взволнованные, напуганные, но, большей частью, просто излучавшие растерянность и недоумение.

- Господа, кто-нибудь, доложите обстановку!

- Господин президент, в нескольких милях от базы ВВС Холломэн около часа назад произошел ядерный взрыв малой мощности, - произнес глава Объединенного комитета начальников штабов. Генерал Форстер выглядел помятым, едва проснувшимся, но уверенный тон на раз разрушал это впечатление. - Мощность взрыва в пределах трех тысяч тонн тринитротолуола. Никаких сомнений быть не может. Там уже действует команда специалистов радиационной защиты Национальной гвардии штата. Эпицентр взрыва обнаружен, взяты пробы грунта и воздуха, и вскоре мы сможем сказать, откуда именно была доставлена эта бомба.

- Это и так понятно, - отозвался с другого экрана Натан Бейл. - Русская подлодка, затопленная у берегов Калифорнии, все же успела высадить десант. Чертовы ублюдки смогли проникнуть сквозь все наши кордоны, и только волей Божьей им не удалось пробраться на территорию базы!

- Каковы разрушения? - требовательно спросил уже окончательно пришедший в себя президент, превратившийся из перепуганного до полусмерти немолодого уже мужчины в лидера величайшей державы на планете. - Потери?

- Взрыв не затронул территорию базы, но вторичные пожары, вызванные падением самолета-заправщика, уничтожили значительную часть сооружений. Пока в списках погибших - почти триста человек из состава ВВС и гражданских специалистов.

- Что ж, все гораздо лучше, чем стоило ожидать, - с облегчением выдохнул Джозеф Мердок.

- И именно это вызывает мое самое искренне беспокойство, сэр, - заметил Бейл. - Это больше похоже на демонстрацию, "предупредительный выстрел". У террористов всего три ядерных заряда, вернее, теперь уже всего два, и расходовать их с таким смехотворным результатом... - Советник покачал головой, выражая свои сомнения: - Нам просто дали понять, что игра идет всерьез.

- И чего ждать дальше, Натан?

- На электронные адреса всех правительственных структур несколько минут назад пришло письмо, в котором содержится требование вывести американские войска с территории России в течение сорока восьми часов, сэр. В противном случае не назвавшие себя авторы угрожают нанести ядерный удар по густонаселенным районам Америки. И теперь, полагаю, нет причины сомневаться в том, что они свою угрозу исполнят, сэр!

- Проклятье! Уильям, ситуация находится полностью в юрисдикции вашего ведомства, вам и карты в руки. Что вы намерены предпринять?

Глава Министерства внутренней безопасности Уильям Голдсмит выглядел, как и генерал Форстер, да и сам президент, едва проснувшимся. Поднятый с постели своим помощником несколько минут назад, он задумался непозволительно долго, собираясь с мыслями. Ведомство, созданное после трагической даты одиннадцатого сентября для координации действий всех антитеррористических служб на территории США так и не было использовано в условиях реальной угрозы, воспринимаясь многими, как еще одна малопонятная контора, просто "съедающая" бюджетные средства, причем с завидным аппетитом.

- Прежде всего, нужно определить список потенциальных целей. Охрана военных объектов уже усилена до предела, в небе непрерывно находятся беспилотники, а часовые получили приказ стрелять на поражение. Но остается еще множество гражданских объектов, например, атомные электростанции, химические заводы, хранилища нефти и газа. Ядерный заряд даже малой мощности может сыграть роль запала. Все эти объекты нужно взять под усиленную охрану, а для этого потребуется объединить усилия местной полиции и ФБР. Кроме того, террористы могут просто подорвать "нюк" в центре какого-нибудь мегаполиса, поэтому все крупные города нужно взять в плотное кольцо, ввести пропускной режим, обыскивать автомобили, проверять документы. Для этого сил полиции недостаточно. Нужны еще люди. Необходимо мобилизовать Национальную гвардию. И, к тому же, настоятельно предлагаю ограничить воздушное движение над территорией страны, особенно в окрестностях крупных городов. В небо должны подниматься только рейсовые авиалайнеры, а частные самолеты и вертолеты пусть остаются на земле.

- Но это мгновенно породит панику по всей стране!

- А вот паники нужно избежать любой ценой, - возразил Натан Бейл. - Хаос - лучший помощник террористов. Дозирование информации, даже прямая ложь лучше, чем массовая истерика и неизбежные беспорядки перепуганных обывателей.

- Но ядерный взрыв, Натан, - развел руками президент Мердок. - Это уже не тайна!

Советник по безопасности с показным удивлением вскинул брови:

- Какой взрыв, господин президент? Да, на авиабазе произошла трагедия, не обошлось без человеческих жертв, это прискорбно, но это не катастрофа. А в сердце пустыни Нью-Мексико случилось слабое землетрясение, без каких-либо ощутимых последствий. Нет никаких террористов, никакой ядерной угрозы, сэр! Ну а усиление мер безопасности - не более чем очередные учения специальных служб, пусть и непривычно масштабные. Все мы, находясь на публике, должны придерживаться этой версии, излучая непоколебимое спокойствие, и тогда обыватель успокоится, а наши специалисты из разведслужб тем временем отыщут ублюдков, посмевших бросить вызов Америке, и без лишнего шума передавят их, не дав даже дернуться. И наша страна снова сможет спать спокойно!

- Думаю, сэр, информационные агентства не откажутся сотрудничать с нами, - согласился Уильям Голдсмит. - Крупнейшие медиа-корпорации проявят должную лояльность, предлагая тот вариант событий, который мы посчитаем наиболее удобным. Ну а независимые агентства и одиночек-правдолюбов мы просто не допустим до реальной информации. В конце концов, временное заключение в тюрьме, если это во имя национальной безопасности, тоже приемлемо.

Джозеф Мердок обхватил ладонями голову, испустив тяжкий вздох:

- Господи, никогда еще над нашей страной не нависала такая угроза, никогда в руки наших врагов не попадало оружие такой разрушительной мощи. Все потери, что уже понес наш народ в прошлом, могут оказаться пустяком по сравнению с тем, что может ожидать Америку в ближайшем будущем. Как сложен этот выбор! Вернуть наши войска домой, оставить Россию в покое - чтобы русские, зализав раны, нанесли ответный удар, пусть это случится даже через много лет. Или оставить все, как есть, довести начатое до конца, установить власть Соединенных Штатов над заснеженными просторами Сибири, во имя чего уже принесены в жертву тысячи американских жизней - и ждать, когда ядерное пламя поглотит наши города. Как я смогу объяснить американцам, во имя чего рискнул их жизнями, их сытой и спокойной жизнью, их уверенностью в завтрашнем дне? Почему именно мне суждено стать президентом, не сумевшим защитить доверивший мне власть народ?

- Сэр, нет причин для отчаяния, - мягко, но решительно произнес Натан Бейл, находившийся на самом деле в сотнях, если не тысячах миль. - Угроза есть, но масштабы ее не стоит преувеличивать. У нас прекрасные специалисты по антитеррору, полное техническое превосходство. Есть отработанные до мелочей сценарии и для подобных ситуаций, отработанные на учениях до автоматизма. Спецслужбы накроют страну частой сетью, и противник попадется в нее. Против нас - горстка русских фанатиков, лишенных какой-либо поддержки. Что они смогут? И даже если им удастся привести в действие свои бомбы, жертвы будут не столь многочисленными, зато после этого американский народ одобрит без колебаний любую вашу политику в отношении того, что осталось еще от России, сэр! Америка многое пережила за свою историю, и любые беды делают нас лишь сильнее, теснее сплачивая народ в своем стремлении обеспечить могущество страны, ее превосходство над остальным миром! Не стоит рвать душу, сэр, нужно действовать!

Президент США пристально посмотрел на советника по национальной безопасности, будто в поисках поддержки, а затем, переведя взгляд на главу Министерства внутренней безопасности,

- Делайте все, что нужно, Уильям, - решительно выдохнул президент Мердок, ребром ладони разрубив воздух. - Ваше ведомство было создано для подобной ситуации, так что пришло время показать, на что оно способно в деле. Вы получите все полномочья, все ресурсы! Вам будут подчиняться все спецслужбы страны до единого человека! Найдите террористов и убейте их всех, это мой приказ! Тот, кто посмел бросить вызов Америке, должен быть уничтожен без промедления!

Президентский самолет, сопровождаемый эскортом истребителей, неторопливо плыл над тускло светившимися в лучах лунного света облаками на запад, вглубь страны, туда, где под вздымавшимися к небесам горными пиками ждал надежный бункер, способный выдержать любой катаклизм. А в офисах специальных служб уже кипела бурная деятельность. В штаб-квартире ФБР в Вашингтоне полторы сотни заспанных агентов вяло рассаживались в помещении для брифингов под суровым и нетерпеливым взглядом шефа ведомства, взиравшего на своих помятых, небритых, беспрестанно зевавших подчиненных.

- Господа, попрошу внимания! - Директору Федерального бюро расследований не требовалось повышать голос, к его услугам была мощная акустическая система. - Господа, то, что вы сейчас услышите, не должно выйти за пределы этих стен. Наша страна сегодня столкнулась с угрозой ядерного шантажа. Захваченная террористами русская подлодка "Кило", уничтоженная у западного побережья США, выполнила свою миссию, доставив на территорию страны диверсантов, в распоряжении которых имеется ядерное оружие. И одно из устройств несколько часов назад было приведено в действие в центральной части штата Нью-Мексико.

По рядам разом взбодрившихся, будто попав по ледяной душ, агентов, прошел невнятный гул. Аарон Сайкс, с трудом подавив злую ухмылку, продолжил:

- Удар был нанесен по военно-воздушной базе. Есть жертвы. Террористы предъявили ультиматум - вывести американские войска из России. Нам дано сорок восемь часов для выполнения их требований, после чего на территории США произойдет еще два ядерных взрыва. Поэтому, господа, даю вам двадцать четыре часа для того, чтобы обнаружить и уничтожить террористов! Нашей стране, могуществу Америки, брошен вызов! Враг пытается нас запугать, но мы не должны поддаваться страху! Вам с этой минуты предоставлены самые широкие полномочия, вы можете делать все во имя национальной безопасности! Теперь к делу. Наша агентурная сеть бесполезна - террористы действуют автономно, у них нет здесь ни баз, ни пособников. Значит, все свое снаряжение, оружие они должны держать под рукой. Для этого нужен соответствующий транспорт. Поэтому обратите внимание на украденные, купленные, взятые в прокат в ближайшие несколько дней фургоны, минивэны, грузовики. Известно, что из русского ядерного арсенала были похищены три боеголовки, значит, мы имеем дело с тремя группами, каждая из которых, вероятно, нацелена на конкретный объект. И еще - мощность захваченных террористами боеголовок сравнительно мала, и им придется подбираться к своим целям вплотную, чтобы нанести значительный ущерб, поэтому нужно взять под пристальное наблюдение такие объекты. К нашим услугам все ресурсы полиции, при необходимости можно привлекать подразделения Национальной гвардии. ВВС предоставили нам свои разведывательные самолеты, АНБ обеспечит спутниковое наблюдение и информационную поддержку. Мы схватим этих ублюдков - или уничтожим их! Помните, господа, что от вас, от вашего профессионализма зависят жизни тысяч, миллионов американцев! За работу, и я жду от вас только результат!

Прежде, чем на большей части США наступил новый день, в жизни страны произошло немало перемен. Посты вооруженных полицейских, порой действовавших совместно с национальными гвардейцами, встали на крупнейших автострадах, на въезде в крупные города, на мостах и плотинах. Натыкаясь на них, поток машин словно застывал, и водители нетерпеливо смотрели на оружие в руках этих уверенных в себе и суровых людей в униформе - черной, серой, синей или раскрашенной в "пиксельный" армейский камуфляж. Пилоты частных самолетов и вертолетов, ставших уже так же привычными, что и личные авто, с удивлением узнавали о запрете полетов над большей частью страны, в то время как в небе роились со стрекотом геликоптеры в черно-белой раскраске полиции или серых тонах, выдававших в них принадлежность к вооруженным силам. Люди в форме останавливали прохожих на улицах, врывались в номера мотелей, пакгаузы, гаражи.

Атмосфера тревоги и ожидания чего-то недоброго окутала огромную страну за считанные часы, хотя вслух никто ни о чем не говорил, а с телеэкранов лился поток привычных новостей. Но ничто уже не могло остановить тех, кто явился на американскую землю непрошеным, принеся с собой возмездие.

Глава 10

Южный Урал - Москва, Россия

30 ноября

Грохот взрывов, наконец, стих, и перестала дрожать под ногами земля. Тяжелые бомбардировщики ВВС США В-52 "Стратофортресс", в течение часа крутившие над кварталами Нижнеуральска смертельную карусель, щедро рассыпая над городом пятисотфунтовые бомбы, наконец, избавились от своего груза, и теперь легли на обратный курс, исчезая за горизонтом. Как всегда, бомбили с большой высоты, наугад, и это было по-настоящему страшно, ведь когда у падающей на город бомбы нет конкретной цели, ее жертвой может оказаться каждый. Люди, почти непрерывно слышавшие над собой гул чужих самолетов, перестали загадывать на будущее, просто радуясь каждому прожитому часу и понимая, что это лишь отсрочка неизбежного. Но пока они были живы, продолжали действовать.

Выждав еще минут десять и заставив себя поверить, что очередная бомбардировка закончилась, Олег Бурцев, толкнув в плечо Азамата Бердыева, произнес:

- Пора выбираться отсюда!

Партизаны пережидали авианалет в торговом зале бывшего универмага. Теперь это была просто бетонная коробка, заполненная рядами опустевших стеллажей и витрин. Лишь в подсобках можно было отыскать какой-то товар, совершенно не нужный никому из жителей обреченного города, но двое бойцов из отряда полковника Басова не собирались заниматься мародерством.

- Проверь-ка связь, - бросил Бердыев, сидевший до этого на корточках и теперь вставший во весь рост, разминая затекшие ноги.

Олег, вытащив из подсумка радиостанцию, щелкнул тумблером, и, услышав из динамика только треск и вой помех, отрицательно мотнул головой. Покидать укрытие было еще рано. Невидимая электронная завеса, опустившаяся на окруженный город, оставалась все такой же непроницаемой, отрезая Нижнеуральск от окружающего мира. Десятки станций РЭБ, размещенных американцами, взявшими город в осаду, по его периметру, непрерывно испускали потоки электромагнитных импульсов, "забивая" все диапазоны, превращая даже самые совершенные средства связи в бесполезный хлам.

Услышав хруст битого стекла за спиной, Бурцев обернулся и увидел выбравшегося откуда-то из лабиринта опустевших полок Гарри Хопкинса. Британский репортер был бледным и молчаливым, нервно бродя из стороны в сторону. Олег вполне понимал этого человека, зная, на какой риск шел иностранец ради того, чтобы спасти жизни нескольких тысяч защитников города, готовившихся вступить в свой последний бой.

- Еще рано, - ответил на так и не прозвучавший вопрос партизан, перехватив нетерпеливый взгляд англичанина. - Нет команды. Нужно ждать.

- Чего ждать? Когда вернутся самолеты и это здание сложится? Нас похоронят здесь заживо!

- "Бомберы" свое дело сделали и ушли, им только в один конец лететь из-под Северодвинска часов шесть. А если сейчас по твоей милости сунемся дуром, точно огребем, мама не горюй!

Пять дней почти непрерывных бомбежек превратили нервы в подобие туго натянутой струны. Тысячи людей засыпали и просыпались под рокот турбин в поднебесье и грохот взрывов, и, засыпая, никто не был уверен, что сможет проснуться живым, на этом свете. Город медленно но верно превращался в руины, улица за улицей, квартал за кварталом, погребая под собою своих защитников. Но те, кто оставались в живых, продолжали свою войну.

- Американцы войдут сюда лишь тогда, когда умрет под их бомбами последний из вас, - произнес Хопкинс, стоя возле витрины и глядя наружу, где сквозь завесу дыма и пыли проступали очертания домов. - Они разрушат все, спешить некуда. Сколько раз на город уже сбрасывали эти чудовищные бомбы МОАБ? Пять? Шесть?

- Восемь, - выдавил Бурцев, вспоминая, как сотрясалась в конвульсиях земля под ногами, когда очередная "вакуумная" бомба GBU-43A, "мать всех бомб", как прозвали ее сами американцы, достигала намеченной цели. Десять тонн смерти, разящей без промаха благодаря системе GPS. Каждый такой взрыв сметал с лица земли целый квартал, тела погибших просто сгорали в адском пламени, не оставляя после себя и пепла. Подвалы перестали быть надежной защитой, аэрозольная взрывчатка затекала и туда, выжигая изнутри укрытия и тех, кто пытался спастись в них.

Но город продолжал сражаться. Пока партизаны и британский журналист ждали, подираемые нетерпением, их товарищи уже начали действовать. Грохоча изношенным движком, по улице, огибая воронки от бомб, мчался мотоцикл "Урал" с коляской. Горожане, остававшиеся в своих квартирах вопреки постоянной опасности, изумленно провожали его взглядами. Выходить под открытое небо стало слишком опасно, американские беспилотники, оставаясь невидимыми, постоянно были где-то над головами, готовые в ответ на любое движение послать с многокилометровой высоты ракету "Хеллфайр" или бомбу с лазерным наведением, не разбирая, есть у мишени оружие в руках или нет.

Прогрохотав по пустынным улицам, "Урал" остановился, лихо развернувшись поперек дороги. Водитель и пассажир спрыгнули на землю, принявшись вытаскивать из "люльки" свой груз. На то, чтобы привести в боевое положение миномет 2Б14 "Поднос" у опытного расчета уходит совсем немного времени, вот и эти двое уложились в полторы минуты, соединив сошку, опорную плиту и полутораметровую трубу минометного ствола, при этом непрерывно озираясь. Водитель мотоцикла выставил поправки на механизмах наведения, приказав напарнику:

- Заряжай!

Трехкилограммовая мина скользнула в ствол, коснулась капсюлем ударника и через миг с хлопком взвилась, исчезая в сером небе, чтобы, преодолев чуть меньше четырех километров, разорваться возле цели, которую расчет не мог даже видеть. Операторы американской станции радиоэлектронной борьбы AN/GLQ-3B вздрогнули, выругавшись, когда рядом с их "Хамви" прогремел первый взрыв.

- Какого дьявола! - командир расчета распахнул дверцу внедорожника, широкая плоская крыша которого ощетинилась настоящим лесом антенн, и в этот момент вторая мина, прилетевшая из неведомого далека, разорвалась в нескольких шагах от него.

Волна осколков ударила в тело, перемалывая его в фарш, с грохотом забарабанила по бортам фургона, легко срезая антенны. Остальные американцы выскочили, бросившись со всех ног к ближайшему оврагу и слыша, как позади снова и снова рвутся мины.

Партизаны расстреляли полдюжины зарядов за минуту, выпуская их по заранее разведанным координатам. Капитан китайской армии Фань Хэйгао получил свои звезды на погонах недаром, умудрившись запеленговать вражеский постановщик помех с точностью до нескольких метров. Но ни он, ни минометный расчет еще не знали о том, насколько удачной оказалась их вылазка. Командир, стоило только последней из припасенных мин покинуть ствол, приказал:

- Уходим! Садись!

Оставив "Поднос" на позиции, оба вскочили в седла, и "Урал", выплюнув из выхлопных труб клуб сизого дыма, сорвался с места. А высоко над облаками уже заходил на цель ударный беспилотник MQ-9 "Рипер". Оператор, обычно лишь контролировавший параметры полета, проходившего в автоматическом режиме по заданному маршруту, перешел на ручное управление. Под его контролем сейчас находился уникальный разведывательно-ударный комплекс, способный вести поиск целей в любой время суток и в любую погоду посредство мультиспектральной электронно-оптической системы и бортового радара, поражая эти цели залпами ПТУР "Хеллфайр" и управляемыми бомбами "Пэйвуэй". И сейчас американский офицер ВВС готовил к пуску ракету.

- Цель в квадрате Зулу-два, перемещается в квадрат Янки-два, - тараторил он, точно рассчитанными движениями джойстика корректируя полет "дрона". Все походило на компьютерную игру, только по ту сторону экрана были живые люди. - Цель в захвате!

Луч лазерного прицела коснулся спины пассажира виляющего из стороны в сторону "Урала", затрепетав на ней, указывая цель готовой сойти с направляющей пусковой установки ракете AGM-114.

- Пуск! - И ракета, выпростав за собой огненный хвост, устремляется к цели, следуя точно вдоль лазерного луча, но в тот момент, когда до мотоцикла оставалось метров пятьдесят, "путеводная нить" исчезает, заставив оператора растерянно сообщить: - Сбой системы наведения! Срыв захвата!

Мотоциклисты только вздрогнули, когда американская ракета разорвалась, ударив в стену дома в ста метрах позади их. А затем "Урал" свернул в переулок, и пассажиры, скатившись с него, нырнули в гостеприимную сырую тьму подвала.

- Нужно уходить, - резко выдохнул в другом подвале Фань Хэйгао, подхватывая свой "лэптоп", соединенный с антенной. - Американцы могут обнаружить факт вмешательства! Я перехватил управление их беспилотником всего на несколько секунд, но этого вполне достаточно, чтобы засечь наше укрытие!

- Молодец, Ваня! - Полковник Басов обнял щуплого китайца, так, что у того, кажется, хрустнули кости. - У нас есть связь!

Радиоэфир вдруг очистился от помех, словно часть невидимой завесы, плотно окутывавшей город, спала.

Олег Бурцев вздрогнул, когда из динамика висевшей на плече рации вместо шелеста помех раздался четкий голос:

- Второй, я Первый, выдвигайтесь! Над вами чисто! Восточная окраина, по проспекту Либкнехта!

- По коням, бойцы, - крикнул партизан, получивший подтверждение, что рядом не крутится, уйдя за облака, вражеский БПЛА. Хватаясь за руль прислоненного к стене мотоцикла, кроссовой "Ямахи" ХТ-600Е, мечты любого подростка, он сообщил: - Есть "коридор"! Задачу все помнят? Довезем журналиста до ближайшего леса, если появятся патрули противника - отвлекаем на себя. Через город нас проведут по безопасному маршруту, в обход зон досягаемости боевых беспилотников. Все, мужики, погнали! Заводи!

Выкатив "байк" наружу, Олег толкнул рычаг кик-стартера, услышав треск двигателя. Рядом Азамат Бердыев уже заводил свою "Хонду", а еще двое бойцов, один из которых взвалил на спину вьюк со спаренными РПО-А "Шмель", седлали потертый "Юпитер". Бурцев прыгнул на сидение, скрипнувшее кожей, позади него устроился Гарри Хопкинс, и, партизан, обернувшись назад и крикнув сквозь рев мотора: "Держись крепче!", надавил на газ.

Они помчались, лавируя среди руин, оставшихся от добротных многоквартирных домов, огибая воронки, вырытые в асфальте снарядами и бомбами. Полгорода лежало в развалинах, кое-где улицы были полностью перегорожены грудами битого кирпича и бетонными плитами, но мотоциклисты находил лазейки. А капитан Фань Хэйгао, не отрываясь, смотрел на монитор, на который поверх карты города были наложены метки, обозначавшие вражеские ударные "дроны" MQ-1 и MQ-9, барражировавшие над Нижнеуральском. И время от времени из рации на плече Бурцева звучали команды, заставлявшие сержанта менять маршрут, уходя из "поля зрения" очередного беспилотника.

Мимо пролетали дома, большая часть которых была разрушена беспорядочно сыпавшимися из поднебесья вражескими бомбами, оставались позади перекрестки, где, точно монументы, возвышались закопченные "Абрамсы" с размотанными по асфальту гусеничными лентами, напоминание о недавнем штурме. Больше американцы предпочитали не рисковать, методично перемалывая город вместе с его защитниками с безопасной дистанции.

Олег Бурцев, возглавлявший небольшой отряд, только выругался от неожиданности, когда над головой с шелестом пролетели дымные стрелы НУРС, и впереди поднялась стена разрывов. Едва не уложив свою "Ямаху" на бок, он обогнул дымящуюся воронку. А оператор беспилотного вертолета Морской пехоты MQ-8А "Файр Скаут", выводил "дрон" в новый заход на цель. Расстреляв одним залпом все семь семидесятимиллиметровых ракет FFAR, он снял с предохранителя ПТУР "Хеллфайр", вонзив луч лазерного целеуказателя в силуэт мчавшегося сквозь оставшиеся от города руины мотоцикла и нажал кнопку пуска.

- Что за черт?! - Оператор выругался, поняв, что ракета AGM-114 и не думала покидать направляющую пусковой установки по правому борту беспилотника. - Отказ системы управления!

Внезапно переставший слушаться команд "дрон" продолжил полет по прямой, вдруг перестав подчиняться командам своего оператора. Поступавшие с наземной станции управления приказы вступали в неразрешимый конфликт с другими, источник которых находился где-то в гуще жилой застройки полуразрушенного города. Но партизаны, чертями несшиеся по окраинам Нижнеуральска, оставались в фокусе его бортовой электронно-оптической камеры "Brite Star II", хотя сопровождать цель оператор не мог.

- Дракон-шесть, противник в квадрате Новембер-пять, перемещается в квадрат Новембер-шесть!

- Принято, - немедленно отозвался командир артиллерийской батареи, чьи подчиненные уже суетились вокруг шестидюймовых буксируемых гаубиц М777, расположенных на безопасном удалении от города.

Новейшие орудия, облегченные по сравнению со старыми М198 почти вдвое, были способны, тем не менее, посылать обычный осколочно-фугасный снаряд на двадцать пять километров со скоростью пять выстрелов в минуту, накрывая огнем большую часть города. Партизаны сквозь треск моторов не могли услышать отзвуки выстрелов, и поняли, что попали на прицел лишь тогда, когда вокруг начали рваться сорокакилограммовые снаряды, перемалывавшие в крошку асфальт.

- Первый, я Второй, нас обстреливают! - Бурцев кричал, захлебываясь набегавшим потоком воздуха и слыша, как визжат вокруг осколки. - Первый, дайте новый маршрут! Первый, мать вашу!

- Сворачивай на Блюхера, дальше по Горького!

Выжимая газ до предела, Олег, едва не проскочивший поворот, вывернул руль, слыша, как тарахтят за спиной моторы - его спутники уверенно держались позади. Многоэтажные дома по сторонам сменились кирпичными коробками гаражей и автосервисов, затем потянулись заборы частных домов и дач, окруженных оплывшими грядками и жиденькими зарослями смородины и рябины, над которыми возвышались редкие яблони.

- Второй, я Первый, - снова зашелестело в динамике рации. - Пора! Вы вне зоны видимости! Пара минут, не больше!

Съехав на обочину, Бурцев, включив "нейтралку", обернулся к побледневшему от безумной гонки под градом вражеских снарядом Хопкинсу:

- Приехали! Дальше ножками, а мы пока тут пошумим, отвлечем! Ты хоть пленки свои не забыл?

- Флэшка, - поправил партизана репортер. - Все на флэшке. Нет, не забыл. Это Билли все снимал, совался в самое пекло. Он бы очень огорчился, если бы узнал, что рисковал зря.

- Значит так, англичанин, объясняю еще раз, в темпе. Сейчас идешь перпендикулярно этой дороге, до леса здесь полверсты, не больше. Компас-то при тебе? Отлично! Значит, по компасу четко на юго-восток, где-то пять-шесть километров, там будет деревня большая. Попробуй найти транспорт, тебе нужно убраться как можно дальше отсюда, пока американцы на блокируют дороги. И пока не окажешься в Москве, лучше не вспоминай, что ты иностранец!

- Я все помню, - успокоил своего напарника Гарри Хопкинс. - Думаю, смогу сойти за русского. И я дойду, не сомневайся, ради памяти Билли дойду!

- Ну, тогда с Богом, братишка! А мы тут пиндосов погоняем, сколько сможем!

- Прощай!

Спрыгнув с мотоцикла, Хопкинс, поправил висевший за спиной рюкзак с небольшим запасом пищи. Там также был термос с горячим чаем, флага с водой, и еще одна - со спиртом, настоящим, медицинским. Хлопнув по плечу Олега Бурцева, он одернул лямки и бодрой рысцой, прижимаясь к невысокому забору, двинулся в сторону леса, возвышавшегося на горизонте серой зазубренной стеной.

- С Богом, - одними губами прошептал партизан, а затем, выворачивая газ, махнул рукой, подавая знак озиравшимся по сторонам товарищам: - Поехали!

Взревели моторы, и три мотоцикла, виляя по пустому шоссе от обочины к обочине, помчались прочь из города, туда, где стальным заслоном стояли американские посты. Летевший вдоль пустой дороги беспилотный разведчик RQ-2C "Пионер" Корпуса морской пехоты обнаружил движение через пять минут, поймав в фокус своих камер вереницу мотоциклистов. Невооруженный "дрон" мог лишь наблюдать, но рядом уже находились и те, кто был способен одним ударом прихлопнуть горстку храбрецов.

- Второй, у вас гости, - снова ожила рация Бурцева. - Контакт через пять минут! Возможно, тяжелая "броня"! Идут навстречу!

Олег резко вывернул руль, и его мотоцикл, слетев с шоссе, перепрыгнул невысокий овраг с оплывшими стенками. Уложив горячую от такой бешеной езды "Ямаху" на бок, партизан сорвал с плеча пулемет, одновременно пытаясь второй рукой стащить трубу РПГ.

- Вы двое, к тем деревьям, - приказал Бурцев, когда к нему присоединились остальные бойцы. - Сидите тихо, пока мы не начнем. Как только янки ввяжутся, атакуйте с фланга. Не втягиваться в перестрелку! Залп - и отход! Не зевать!

Два партизана, тащившие вьюк с реактивными огнеметами, двинулись вглубь зарослей, обеспечивавших сейчас чисто символическую защиту. Белые маскировочные комбинезоны позволяли слиться со снегом, который за городом уже лежал толстым слоем, окутав окрестные поля и леса, но никак не спасали от инфракрасных камер. Вот только операторы, управлявшие кружившим где-то под облаками "Пионером" никак не могли избавиться от внезапно возникших помех.

Сам Олег устроил позицию за стволом поваленного дерева, используя его, как импровизированный, и достаточно надежный при этом, бруствер. Положив пулемет, заряженный, взведенный и снятый с предохранителя, по правую руку, Бурцев вскинул на плечо тубус одноразового РПГ-26.

Поднять стойку мушки и целик - дело нескольких секунд, и вот уже оружие готово к бою. Выстрел весившего лишь чуть менее трех килограммов гранатомета мог пробивать сорок четыре сантиметра стальной монолитной брони, и партизан уже успел убедиться, что это не просто рекламная уловка разработчиков. А рядом двое других партизан изготовили к бою свои PF-89, китайский аналог "Аглени", чуть более тяжелый, но и с повышенной бронепробиваемостью. Оставалось затаиться и ждать, и, судя по доносившемуся из-за леса звуку моторов, ожидание не должно было затянуться надолго.

Американцы, видимо, немало растерявшиеся от наглости партизан, устроивших вылазку в тот момент, когда, казалось, последних из них заживо погребают под завалами "летающие крепости", действовали быстро и не без размаха. Сперва на шоссе показалась острая "морда" БТР морской пехоты LAV-25, шевелившего из стороны в сторону стволом автоматической пушки. А за ним ползли, порыкивая дизельными движками, приземистые "Хамви" с дистанционно управляемыми турелями, развернутыми влево и вправо.

- Бойцы, гасим бэтээр! - решил Бурцев, уже поймав силуэт вражеской бронемашины в прорезь прицела. - Затем сразу назад, метров на сто пятьдесят. Там заляжем, прикроем наших!

Олег выждал несколько минут, пока американская колонна приблизилась на двести метров. Плавно повернулась плоская башня LAV - наверное, наводчик, у которого кроме обычного прицела был еще и тепловизор, заметил засевших на опушке партизан. Ствол автоматического М242 "Бушмастер" уже крестил их позицию, когда Бурцев громко приказал:

- Огонь!

Олег первым нажал кнопку спускового механизма, посылая в сторону противника реактивную гранату. От грохота выстрела заложило уши, но партизан видел, как три дымные стрелы, одна за другой, утыкаются в скошенный лобовой лист БТР, растекаясь по броне огнем. Рвануло так, что земля дрогнула, и партизаны увидели отлетающую в сторону башню. Сдетонировал боекомплект, с треском начали рваться двадцатипятимиллиметровые снаряды.

"Хамви", двигавшийся позади бронемашины, развернул в сторону партизан короткий тупой ствол автоматического гранатомета "Марк-19". Установленное на автоматизированной турели оружие управлявшееся изнутри, выпустило короткую очередь, и сорокамиллиметровые гранаты, рассыпавшись веером, разорвались в считанных шагах от позиции партизан.

- Отходим, - Олег, отбросив дымящий тубус РПГ, встал, подхватив с земли свой пулемет, и попятился назад. - Прикрываю!

Второй "Хамви", замыкавший колонну, выкатился на обочину. В его турели был установлен пулемет GAU-19/A пятидесятого калибра, и сейчас этот трехствольный "монстр" дал длинную очередь. Бежавший рядом с Азаматом Бердыевым партизан даже не вскрикнул, когда его тело разорвало пополам летевшими в упор пулями. Сам Бердыев упал в сугроб, слыша, как летят над ним, исчезая в гуще леса, свинцовые "осы", с треском прошивая стволы деревьев.

Бурцев, тоже вжимаясь в землю, дал длинную очередь из РПК-74М, но легкие пули лишь царапали вполне солидную броню "Хамви", огрызавшихся огнем. В этот момент что-то грохнуло в стороне, и выпущенная из "Шмеля" граната-капсула ударила в борт одного из автомобилей. Взрыв оторвал весивший пять с половиной тонн "Хамви" от земли, легко перевернув машину на бок.

Подползший к зарывшемуся в неглубокий сугроб Бердыеву Олег выдохнул:

- Давай, ходу отсюда! Живее!

Снова грохнул "Шмель", и взрыв поднял столб огня в нескольких метрах от уцелевшего американского "Хамви". Снова замолотил автоматический гранатомет, а водитель поспешно сдал задом, виляя из стороны в сторону и пытаясь так сбить прицел.

- Все, парни должны уже свалить, - решил Бурцев.

Азамат дернулся в сторону шоссе:

- Мотоциклы захватим!

- Сдурел?! Ножками давай, ножками! И живее, пока они все здесь артиллерией не перепахали!

За несколько десятков километров от места боя операторы, управлявшие кружащим над лесом "дроном", наблюдали за попыткой партизан скрыться. Американцам удалось "обуздать" свой беспилотник RQ-2, теперь исправно передававший на землю изображение с электронно-оптической камеры в видимом и инфракрасном спектре, против которого был бессилен довольно умелый камуфляж.

- Передаю координаты реактивной батарее! - один из морских пехотинцев принялся стучать по клавишам, вдруг удивленно вскинув брови: - Что за чертовщина?!

Цифры, отмечавшие положение противника, вдруг сменились. Операторы удивленно переглянулись, и один из них неуверенно произнес:

- Похоже, кто-то пытается взять управление на себя. Это террористы. Я слышал о таком и раньше. Русские взяли под контроль армейский "дрон", и даже, кажется, сбили с его помощью вертолет Сто первой дивизии где-то на севере!

- Дьявол! Но это же невозможно!

- Считалось, что невозможно. Выходит, мы были слишком самоуверенны. Русские посылают на беспилотник команды на обычной частоте, значит, можно засечь их!

Через несколько минут командир вертолета ЕН-60А "Квик Фикс-2", двигавшегося по замкнутому маршруту над западной окраиной города, получил новый приказ и изменил курс.

- Новая задача, - сообщил он экипажу. - Нужно обнаружить русский передатчик, работающий в диапазоне морпехов!

Американский вертолет представлял собой мощный комплекс радиоэлектронной разведки и подавления. Бортовые генераторы помех были призваны глушить радиосвязь в широком диапазоне частот, что и делали достаточно долго, вызывая бессильную злобу оборонявших Нижнеуральск партизан, вынужденных использовать вестовых и допотопные полевые телефоны. Но сейчас оператор станции радиоперехвата AN/ALQ-151 вел поиск вражеского передатчика, мощность сигнала которого была такова, что его просто невозможно было не заметить.

- Сэр, - он вызвал командира экипажа, находившегося в пилотской кабине. - Сэр, есть сигнал в квадрате Чрли-три. Передача на наших частотах, сэр!

- То, что нужно! Сообщи их координаты на землю!

Генерал Джеффри Клементс, прибывший в командный центр, который он едва успел покинуть, кровожадно воскликнул, даже не дослушав доклад офицера РЭБ:

- Этих ублюдков нужно взять живыми и притащить сюда! Тогда сразу отыщутся ответы на чертову уйму вопросов! Управлять нашими "дронами"?! Такое не каждый сумеет проделать!

- Я бы тоже с радостью познакомился с русскими умельцами поближе, сэр, но их позиции далеко от передовой. Очередной рейд приведет только к напрасным потерям. Их просто нужно уничтожить, пока наши "Предейторы" не нанесли ракетный удар по вашему штабу!

- Что мы можем использовать немедленно?

- В десяти милях от расположения передатчика террористов "ганшип" АС-130, сэр!

- Отлично! У "ганшипа" достаточно огневой мощи, чтобы перемолоть в мелкую щебенку целый квартал вместе с теми крысами, что прячутся в его руинах. Сообщите пилотам координаты цели. Покончим с ублюдками!

Тяжелый штурмовик АС-130U "Спуки" величаво кружил над облаками к югу от полуразрушенного города. В прочем, для него облака не были помехой благодаря бортовому радару и инфракрасной станции переднего обзора. Все четырнадцать человек экипажа пребывали в полурасслабленном состоянии, будучи почти уверены, что для них работы сегодня, как и в предыдущие дни, не будет. Противник ни разу за последние дни не пытался покинуть Нижнеуральск, вместо этого только глубже зарываясь под землю, где только и можно было спастись от непрекращающихся бомбардировок, сменявшихся артобстрелами. И потому АС-130, настоящая летающая батарея, пока всерьез не участвовал в боях - действовать над чертой города было опасно из-за угрозы зенитных ракет, а за его пределами просто не было целей для могучих "стволов".

- Я Громовержец-два, координаты получил, - офицер управления огнем отозвался на запрос с земли, довольно неожиданный. - Выполняю!

- Громовержец-два, сохраняйте предельную бдительность! У противника имеются ПЗРК!

Четырехмоторный "Спуки", по левому борту которого грозно топорщились стволы орудий, развернулся, направляясь к центральной части города. Под крылом уже проплывали превращенные в груду руин кварталы и пустынные улицы. Несколько оказавшихся вне укрытий партизан не представляли значения по сравнению с указанной целью.

- Готовы открыть огонь, сэр! - доложил наводчик, управлявший "главным калибром" АС-130, стопятимиллиметровой гаубицей М102, ствол которой шевелился, будто хоботок какого-то гигантского комара, принюхивавшегося к запаху жертву.

- Действуйте!

"Спуки" лег в пологий вираж, и огненный шар, покинувший ствол орудия, устремился вниз, врезаясь в крышу приземистого кирпичного здания. В грузовом отсеке "ганшипа" трудились заряжающие, вкладывавшие в камору гаубицы снаряд за снарядом, каждого из которых и по отдельности хватило бы, чтобы стереть с лица земли неказистую постройку.

- Движение у цели, - дожил офицер, наблюдавший за происходящим на земле посредством РЛС бокового обзора AN/APQ-180. - В пятистах ярдах севернее! Пять или шесть человек!

- Уничтожить! "Эквалайзер" - огонь!

Ожила пятиствольная автоматическая пушка GAU-12/U, обрушив на головы бежавших по переулку людей струю снарядов калибра двадцать пять миллиметров. Полковник Алексей Басов, едва успевший покинуть укрытие, сам не понял, как очутился в канализационном коллекторе за мгновение до того, как волна разрывов прокатилась по улице. Что-то свалилось сверху, упав к ногам партизана, и того едва не вытошнило, стоило только увидеть верхнюю часть тела китайского капитана Фань Хэйгао, которого перерубило пополам. Успев предупредить об опасности, сам он избежать ее так и не смог.

Облако дыма, перемешанного с каменной пылью, затянуло небо над кварталом, мешая наблюдателям с АС-130 оценить результаты своего труда. А через секунду им стало не до этого. Взвыла система предупреждения о ракетном нападении. Сразу две зенитные ракеты приближались к неповоротливому "ганшипу" с разных сторон, зажимая его в клещи.

- Сбросить ловушки! - скомандовал офицер управления огнем. - Набрать высоту двадцать тысяч футов! Максимальная скорость!

Устройства AN/ALE-40 выстрелили очередь ложных целей, загоревшихся в сером небе мерцающими огненными шарами, и одна из ракет изменила курс, пролетев мимо "ганшипа". Тяжелый самолет, весивший со всей своей "начинкой", с экипажем, боекомплектом почти восемьдесят тонн, разгонялся, живо карабкаясь наверх, туда, где ему не страшны будут ПЗРК, но все же вторая ракета, заходившая в хвост, оказалась быстрее. ЗУР взорвалась под одним из двигателей, и АС-130, утративший четверть тяги, сразу просел в воздухе.

- Еще ракеты, - сообщил оператор комплекса самообороны. - Одна справа! Две по левому борту!

- Вот дерьмо!

Инфракрасные ловушки, выстреливаемые во все стороны со скоростью пулемета, вспыхивали и гасли, но не все выпущенные партизанами ракеты удалось отвлечь. Еще одна "Игла" поразила другой двигатель. Осколки разлохматили обшивку плоскости. Самолет, став жутко неповоротливым, накренился, и, оставляя за собой в небе собой широкую полосу черного дыма, повернул к окраине города. Десятки партизан, выбравшихся из своих укрытий, провожали его взглядами, пока огромный "ганшип" не исчез за горизонтом, а затем из-за леса донесся раскат грома и где-то вдалеке вспух оранжево-черный огненный шар.

Олег Бурцев и Азамат Бердыев тоже застыли посреди заметенного снегом леса, и смотрели, как зачарованные, на падающий самолет. Эта заминка едва не стала роковой. Снаряд, разорвавшийся в паре десятков метров, заставил обоих вздрогнуть.

- А, черт, бежим! - Бурцев, зарываясь в сугробы, неуклюже двинулся к насыпи шоссе. - Давай в дренажную трубу!

Партизаны бежали, тяжело дыша, сплевывая вязкую слюну, подгоняемые звучавшими все чаще взрывами. Осколки срезали ветки с верхушек деревьев, роняя их на головы людей. Наконец Олег нырнул в тесную трубу, пронзавшую насквозь невысокую насыпь дороги. В тот момент, когда Азамат Бердыев, немного отставший, добрался до укрытия, очередной снаряд разорвался на обочине. Партизан вскрикнул, последним усилием затолкнув свое тело в бетонный зев трубы. Олег, подхвативший его, увидел кровь, залившую бедро. Из рваной раны, оставленной осколком, торчало мясо и жилы.

- Херня! - Бурцев ободряюще хлопнул по плечу бледного от боли напарника. - Сейчас промедол вколю, жгут наложу, и все будет путем! Держись!

- Мне теперь далеко не уйти.

- А далеко и не надо, мы почти добрались. Ничего, прорвемся!

- Знать бы, как там Хопкинс. Если он не дойдет, значит, все зря.

- У него друга американцы убили. Он должен дойти!

Сжавшись в своем ненадежном укрытии, партизаны замерли, дожидаясь, когда же утихнет свинцовая вьюга, беснующаяся над их головами. А в нескольких километрах от этого места водитель молоковоза, подпрыгивавшего на ухабистом проселке, выругавшись беззлобно, ударил по тормозам, когда прямо перед ним из зарослей вывалился человек, едва не упав под колеса.

- Жить надоело?! - Водитель высунулся из кабины, открыв дверь. - Эй, ты вообще в порядке?

Гарри Хопкинс, отдышавшись после стремительного и беспорядочного бега по зимнему лесу, кое-как выдавил из себя:

- Извини! Я спешил!

- На тот свет, что ли торопишься?

- О, нет! Наоборот, я должен жить, любой ценой! Слишком многое еще нужно успеть сделать!

Колхозник почесал затылок, а затем, услышав отзвуки канонады, донесшиеся со стороны Нижнеуральска, предложил:

- Дружище, тебя подвезти? Куда вообще бежишь-то? Садись, а то неспокойно становится!

- Спасибо! - Хопкинс проворно вскочил на подножку, втискиваясь в довольно тесную кабину. - Здесь американцы есть где поблизости?

- Они вокруг города стоят, на больших шоссе. На этом проселке ни разу не видал, потому и катаюсь здесь, рессоры ломаю. А что?

- Мне нужно туда, где их нет. И быстрее, пожалуйста!

Водитель снял свой побитый "газик" с ручного тормоза, дернул рычаг переключения передач, и машина, перевалившись через ухаб, неторопливо двинулась вперед. Несколько минут ехали молча, лишь шофер, молодой парень, для солидности, наверное, или просто по природной лени отрастивший усы и короткую бороду, все косился на своего нежданного пассажира. Наконец, не выдержав, он спросил:

- Ты не из города случайно?

- Из Нижнеуральска, да, - настороженно кивнул британец.

- Ну, братан, тебе и повезло! Говорят, там бандиты всех согнали в кучу, чтобы их не бомбили! Типа, заложников не тронут. Кое-кто, я слышал, пытался вырваться, да террористы уже на самой окраине перехватили. Я даже машины расстрелянные видел недалеко!

- Что за бред?! Откуда ты это взял?

- А что, не так, разве? - Водитель немного смутился. - В новостях каждый день рассказывают.

- Это американцы расстреливают всех, кто пытается покинуть город. И бомбят они без разбора. Они хотят уничтожить всех. Понимаешь меня? Всех!

- Так, а как же новости-то?

- Может быть, найдется все же тот, кто рискнет рассказать правду. А вообще, я в городе не видел ни одного человека с камерой. Все ваши журналисты торчат на базе под охраной американцев, так откуда же, черт возьми, они могут знать, что происходит в городе?!

Гарри Хопкинс почувствовал, что силы вдруг иссякли, словно кончился заряд в каких-то батарейках, за счет которого он и смог проделать весь этот путь. Репортер, крепко прижимая к себе рюкзак, откинулся назад, закрыв глаза, и сам не понял, как задремал. Очнуться же его заставил гудок приближающегося локомотива, тянувшего вереницу пассажирских вагонов на запад. На одном из них кое-как разлепивший будто свинцом налившиеся веки журналист прочел надпись: "Тюмень-Москва".

Дачу, затерянную в подмосковных лесах, среди вековых елей, дерзко вонзавших в небосвод свой острые вершины, охраняли получше, чем иную атомную электростанцию, это Ринат Сейфуллин знал точно. Чужих не подпускали и на десять верст, потому шоссе, стрелой прорезавшее лес, было пустым, и водитель его представительского седана "Мерседес" только и знал, что давить на газ. А позади, метрах в пятнадцати, как привязанный, держался "Гелендваген" с личными телохранителями - не ведомственной охраной, а проверенными, преданными только своему шефу людьми, которых новоиспеченный министр экономики России знал, как облупленных.

Мелькнул забор, высокий, со спиралью колючей проволоки, над которой торчали камеры видеонаблюдения, да не простые, а с инфракрасным каналом, так что не скроешься и ночью. Створки массивных ворот распахнулись, мелькнул в стороне охранник, высоченный парень в черной униформе, с новеньким пистолетом-пулеметом ПП-19-01 "Витязь-СН" на плече. Кортеж остановился в небольшом дворике, и Сейфуллин, не дожидаясь, когда телохранитель распахнет дверцу, выбрался из уютного, надежного нутра "Мерседеса", и, запахнув кожану. Куртку, бросился к дому, взбежав на крыльцо и громыхнув тяжелой дверью.

Генерал Аляев, с комфортом устроившийся в глубоком кресле, и развалившийся на небольшом диванчике Максим Громов поднялись при появлении хозяина особняка. Сейфуллин, пожав генералу первому протянутую ладонь, спросил:

- Что за спешка? Что стряслось?

- Стряслось, - усмехнулся бывший начальник ГРУ. - Поверь, оно того стоило. Максим, будь другом, кликни нашего гостя?

- Кого это вы сюда еще притащили? - нахмурился, то ли в шутку, то ли в серьез, Сейфуллин.

Громов, выйдя из гостиной, через минут вернулся в сопровождении какого-то мужчины. Тот был одет в непрезентабельный свитер и потертые джинсы, щетина на его ввалившихся щеках и подбородке готова была превратиться в бороду. Но, несмотря на это, лицо показалось знакомым Ринату Сейфуллину.

- Это Гарри Хопкинс, репортер "Би-Би-Си", - представил незнакомца Громов. - Последние несколько недель он провел в Нижнеуральске, в лагере партизан. Так сказать, на переднем крае. И то, что мистер Хопкинс видел там, очень сильно отличается от официальных новостных сводок!

- У меня есть репортаж, - подхватил британец. - Его снял мой напарник. Он погиб при бомбежке, когда американцы атаковали жилые кварталы. А эти кадры остались. Билли всегда старался хорошо делать свою работу. Это стоит увидеть. Не только вам - всем!

Посмотреть было где. Ринат Сейфуллин, периодически сбегавший от суеты в этот тихий уголок, обустроился с комфортом. В небольшой комнате отдыха отыскалась огромная, в полстены, плазменная панель с USB-разъемом. И как только на огромном экране возникли первые кадры, дергающиеся, нечеткие, потому что это очень сложно - снимать под обстрелом, ползая по-пластунски среди трупов и воронок от падающих беспрерывно снарядов, все умолкли. Лишь через полчаса мрачное напряженное молчание нарушил Максим Громов:

- Это действительно должны увидеть все. И не только здесь, в России, но по всему миру. Американцы не просто нарушили собственные обещания, которые дали публично, когда решался вопрос о размещении их войск на нашей территории. Это прямые доказательства военных преступлений, исполнители которых безнаказанно действуют на Урале, а организаторы, без сомнения, дергают за ниточки из Вашингтона.

- Боюсь, не найдется во всем мире тех, кто сумет призвать Америку к ответу за то, что творится ее именем, - вздохнул Сейфуллин. - Да, будет много шума, но и только. У нашей страны больше нет сил, чтобы сдержать американцев, а у тех, у кого силы есть, будь то Китай, к примеру, нет намерения вступать в прямое столкновение.

- Китайцы и так оказывают нам такую помощь, какую только могут, - возразил Громов, подавшись вперед. - Их солдаты сражаются в рядах партизан, этого, что, мало?

Министр экономики лишь скептически хмыкнул:

- Этим они и ограничатся, полагаю. Им важнее решить внутренние проблемы, чем ввязаться в войну с американцами, из которой Китай победителем может и не выйти.

- Немало внутренних проблем Китая и связано с американской оккупацией России, - встрял в перепалку генерал Аялев. - Например, резко упал объем поставляемого китайцам российского газа, заморожены многие проекты, связанные с экспортом нефти. Развивающаяся экономика, да еще такая динамичная, как в КНР, требует, помимо прочего, колоссальных затрат энергии, вам ли этого не знать, уважаемый господин Сейфуллин. Но дело даже не в позиции китайцев. Здесь, у нас, многие пребывают в растерянности. До того, как все началось, тема вторжения американцев беспокоила многих. Были написаны сотни книг, более или менее популярных, чьи авторы пытались предсказать, как все будет. Но реальность оказалась не тем, чего ждали. Никаких концлагерей, никаких массовых казней. Американцы заперлись на своих базах, так что многие миллионы наших граждан просто не видели вживую американского солдата. Да, по кому-то война прокатилась всей своей мощью, но иные места она просто не тронула. Сменились лица в официальной хронике выпусков новостей, и только. Мы призываем дать отпор оккупантам, но многие просто не понимают, за что им сражаться, ведь никто не угрожает их спокойному, мирному существованию. А теперь у нас есть то, что изменит сознание миллионов русских, ведь не трудно представить, что чеченские наемники, сжигающие заживо людей в церкви где-то далеко в тайге, завтра придут в твой город, твой дом.

- Мы и раньше пытались воздействовать на сознание, - пожал плечами Ринат Сейфуллин. - Делали вылазки на идеологическом фронте. Ролик о массовой казни в Некрасовке слили в Интернет. И что? Через несколько часов его просто удалили, на форумах появились тысячи комментариев, объясняющих, что это инсценировка, даже актеров похожих отыскали и выложили их фото рядом с фотографиями "духов" и расстрелянных жителей. Нет, пока нам и мечтать нечего, чтобы переплюнуть американских спецов по психологической войне!

- Все это чепуха, ваши ролики на "Ютюбе"! Интернет-провайдеры в кулаке у янки, запросто можно блокировать любой сайт, куда мы пытаемся пробраться, это же их вотчина, их территория. Это тупиковый путь. Мы все пытались пробраться "черным ходом", а нужно-то было ломиться в "парадное крыльцо"! То, что нам привез, рискуя собственной жизнью, господин Хопкинс, вся страна, весь континент должны увидеть на экранах своих телевизоров, и комментировать эти кадры будут не безликие блоггеры, а те, чье слово имеет силу закона даже в нашем беззаконье. Пришла пора выйти из тени! Пусть весь мир увидит, что Россия жива и продолжает сражаться!

Ринат Сейфуллин от неожиданности замер, округлив чуть раскосые татарские глаза.

- Вы полагаете, товарищ генерал, пора поднимать восстание? - Он, наконец, справился с растерянностью.

- Сейчас тысячи наших братьев сражаются с настоящим врагом и гибнут каждую секунду, и, если станем ждать, они все падут, так и не поняв, за что умерли. Десятки тысяч ждут приказа, готовые сорваться с цепи, но, чем дольше затянется их ожидание, тем больше возникнет сомнений. Каждый успеет задать себе вопрос: "А стоит ли мне умирать, стоит ли променять уютный дом, который никто и не думает разрушать или отнимать, на сырость и смрад братской могилы?". И, поверьте, многие решат, что смерть за "великую и свободную Россию" - не совсем то, о чем они мечтают. Сейчас они готовы идти в бой, но сомнения крепнут. Пройдет неделя, месяц, год - и мы останемся в одиночестве. Сейчас - или никогда! У нас есть теперь то, что заставит встряхнуться весь русский народ, и сотни тысяч тех, кто боится, кто сомневается, вступят в наши ряды!

- Только нужно все делать быстро, - заметил Максим Громов, взгляд которого засиял при словах бывшего начальника ГРУ. - Американцы могут уже идти по следу Хопкинса. Мы готовились к этому достаточно давно, пришел черед действовать!

Они, те, кто собрался за отгороженной от окружающего мира высокими заборами и плотными рядами охраны даче, в отличие от многих сомневающихся, все решили для себя давно и навсегда. И начали действовать.

Внеочередное заседание Временного Правительства началось в неполном составе. Не меньше трети кресел за длинным столом пустовало, но Валерий Лыков не обратил на это никакого внимания. Бывший министр обороны, сменивший после внезапного и не вполне добровольного повышения в должности сменивший мундир со всеми регалиями на гражданский костюм, но забывший поменять повадки кадрового "сапога", встал, и, опираясь на сжатые кулаки, произнес, напрягая связки:

- Тишина, господа министры!

Шепотки в просторном зале, сверкавшем мрамором, позолотой и красным деревом, мгновенно стихли. Члены правительства, большинство из которых армию видели только по телевизору, с опаской относились к кадровому офицеру, зарабатывавшему медали и ордена отнюдь не на парадах.

- Господа, возникли непредвиденные обстоятельства, требующие нашего незамедлительного решения, - медленно, чеканя слова, произнес Лыков, обводя тяжелым взглядом настороженные, растерянные лица, утративший было лоск и самодовольство. - Вам известно, что американцы, нарушая взятые на себя обязательства, проводят военную операцию на Урале против так называемых "партизан". Туда стянуты значительные силы, не менее двадцати тысяч солдат, сотни танков и боевых машин, штурмующие город. И все это происходит в "информационном вакууме". При штабе операции действует всего три российские съемочные группы, которые непрерывно в этом штабе и находятся, практически под арестом. Долгое время мы не знали, что там делают американцы. Но благодаря храбрости одного человека, британского репортера, сумевшего выбраться из осажденного города, нам стало известно то, от чего лично у меня мурашки идут по коже. Прошу, господа, в папках на ваших столах кадры, снятые журналистами "Би-Би-Си", один из которых погиб, выполняя свой профессиональный долг.

Раздался шелест бумаги. Несколько секунд министры, те, в чьих руках была сосредоточена вся полнота власти в стране, вернее, та толика власти, которую им любезно разрешили американцы, приглядывавшие за всем из-за стен базы в Раменском, молча перелистывали отпечатанные на большом формате фото. Наконец, Николай Фалев, не выдержав первым, воскликнул, сдабривая свою речь крепким матом:

- Это недопустимо! Здесь улик на два трибунала в Нюрнберге! Это геноцид!

- Не думаю, что кто-то посмеет сейчас судить американцев, кишка тонка у международного сообщества, - мрачно фыркнул Лыков. - Но в целом вы правы. Американцы убивают наших граждан, безнаказанно и без разбора. Наносят прицельные удары по бомбоубежищам с женщинами и детьми, ковровыми бомбардировками с больших высот сметают целые кварталы, расстреливают беженцев, при этом, заявляя на весь мир, что их удерживают в заложниках русские террористы. Этому нужно положить конец! вышвырнем чужаков прочь, а если не захотят уйти миром - похороним их всех, раз уж им так дорога русская земля!

- Вы собрались снова объявить войну Америке? Когда их войска стоят в паре часов пути от кремлевских стен? Вы рехнулись! Это нас похоронят в общей могиле!

- В братской могиле, господин министр финансов, - усмехнулся глава Правительства. - Но вы не правы, уверяя, что там похоронят именно нас.

Распахнулись массивные двери, в зал, под перепуганные возгласы министров, ворвались люди в черной полицейской униформе, в масках, бронежилетах. Увидев в их руках оружие, солидные господа сразу стушевались, стараясь сделаться как можно более незаметными. А спецназовцы под одобряющим взглядом Лыкова просто хватали холеных людей в дорогих костюмах, так, что ткань жалобно трещала, разрываясь по швам, и буквально выволакивали их прочь.

- Агнцев от козлищ мы отделили, - усмехнулся министр, дождавшись, когда люди с оружием уйдут, аккуратно закрыв за собой двери. - Тем, кто остался, я могу полностью довериться, господа. и сейчас, здесь, надо разработать план действий. И реализовать его мы должны немедленно! Пора освободить Россию от захватчиков!

- Да нам же просто нечего противопоставить американцам!

Вместо Лыкова ответил глава МВД:

- А в этом вы ошибаетесь. На базе в Раменском находится не более пятнадцати тысяч американских солдат, если не считать всякий технический персонал - их основные силы дислоцированы на севере, в зоне строительства нефтепровода, на Дальнем Востоке, но, прежде всего, находятся на Урале, и вернуться в Москву быстро они не сумеют. К тому же мы зафиксировали за последние сутки взлет не менее двадцати тяжелых транспортных самолетов, уходящих курсом на юг, наверняка в Саудовскую Аравию, где янки сейчас встряли всерьез. А у нас только в столице более пятидесяти тысяч полицейских, и, поверьте, оружие они носят не для красоты. И каждому из них я доверяю целиком и полностью, в особенности, начальнику городского управления внутренних дел, который начнет действовать, как только получит команду. Его подчиненные в течение часа возьмут под усиленную охрану все важные объекты, прикроют их надежно. Но наша главная ударная сила - это отдельная оперативная бригада, созданная на базе Софринской Двадцать первой бригады Внутренних Войск. Почти четыре тысячи солдат, оснащенных и обученных по армейским стандартам. У них на вооружении имеется легкая бронетехника, боевые вертолеты Ми-8, противотанковые и зенитно-ракетные комплексы, и каждый из этих парней за плечами имеет реального боевого опыты на десятерых американцев. И они готовы выполнить любой приказ. С первых дней американской оккупации мы создавали новую армию и готовили ее к предстоящим боям, и теперь пришла пора пустить ее в дело. И каждый наш солдат выполнит полученный приказ!

- И с чего начнем? - поинтересовался глава Министерства связи, все еще пребывавший в растерянности. - Вокзалы, почта, телеграф, как завещал великий Ленин.

- Однозначно, - без намека на усмешку кивнул Лыков. - Но во времена нашего всенародно любимого вождя не было еще телевидения. С него, пожалуй, и начнем. Итак, господа, мы снова в состоянии войны, с этой самой минуты, и спрашивать с каждого, а также наказывать тех, кто не оправдает моего доверия, я буду по его законам!

А через двадцать минут кортеж Валерия Лыкова под вой сирен патрульных машин дорожной полиции, сопровождавших вереницу черных "Мерседесов", пролетев по московским улицам, подъехал к телецентру Останкино. Первое, что бросилось в глаза выбравшемуся из бронированного нутра лимузина министру - угловатые силуэты боевых машин, тут и там возвышавшихся над припаркованными перед входом легковушками. БТР-80 и "Тигры" столичной полиции взяли вонзавшую свой шпиль в небо телебашню в плотное кольцо. Оказавшиеся рядом прохожие в панике бежали, увидев направленные в их сторону стволы крупнокалиберных пулеметов и множество людей с оружием.

- Все готово, господин министр, - к Лыкову подскочил плечистый седой человек с полковничьими погонами и висевшим на плече компактным АКС-74У. Он торопливо приложил широченную мозолистую ладонь к скатанной на лбу шапочке-маске. - Можно начинать хоть сейчас. Мои бойцы контролируют все подходы и внутренние помещения.

- У нас будет немного времени, считанные минуты, прежде чем спохватятся американцы. В Раменском десятки боевых самолетов. Телецентр могут просто разбомбить.

- На ближайших зданиях стрелки с ПЗРК. - Полковник и сам понимал, что этого мало, что "Стрела" или "Игла" не сможет помешать выполнить свою задачу истребителю, летящему на высоте десять тысяч километров вдвое быстрее звука.

В коридорах телецентра было непривычно тихо. Персонал забился по углам, с опаской глядя на бойцов в армейском камуфляже или черных комбинезонах полицейского спецназа, скрывавших свои лица под масками и не выпускавших из рук оружия. Кое-кого уложили в пол лицом прямо в коридорах. Лыков, увидев это, лишь досадливо поморщился. Но в студии люди были. Только что они готовились к очередному выпуску новостей, а теперь растерянно глядели на главу Правительства, появившегося в сопровождении группы офицеров.

- Это их главный технический специалист. - Седой полковник указал на бледного от испуга человека, кажется, только сейчас понявшего, что это вовсе не террористы захватили телебашню.

- Мне нужен эфир одновременно на всех каналах, - начал без прелюдии Лыков. - Прямой эфир. И по спутнику тоже, хотя бы на ближайшие страны.

- Это возможно, если другие каналы приостановят свое вещание, - неуверенно произнес телевизионщик.

- Они приостановят. - Лыков усмехнулся, представив, как в другие студии сейчас врываются люди с оружием, укладывая на пол дикторов, редакторов и прочую братию, просто ломая аппаратуру ударами прикладов. А обыватели, сидевшие в своих домах перед телевизорами видели, как картинка на экране вдруг сменяется пустотой.

- Все готово, - наконец сообщил работник телецентра. - Можем начинать!

- Мне нужен прямой эфир, несколько минут, а затем ставьте вот эту запись. - Министр протянул компакт-диск с кадрами, снятыми в Нижнеуральске покойным Уильямом Бойзом.

Валерий Лыков уставился исподлобья в черный объектив телекамеры, и, дождавшись взмаха оператора, заговорил, четко, неторопливо, стараясь не думать о выруливающих на взлет F-16 с полной боевой нагрузкой. Главное - успеть сказать все, что хотел, а что будет потом уже не так важно.

- Граждане, - произнес министр, которого в этот момент видели миллионы людей, не только в России, но и в тех странах, где смотрели российские спутниковые каналы - телевещание американцы на свои спутники переводить не стали. - Россияне, братья и сестры. Я обращаюсь к вам из студии в Останкино, к тем, кто считает себя патриотами. Мы долго терпели присутствие чужаков на своей земле. Мы поверили американцам, лживо заявлявшим, что они здесь для помощи нам, что они никогда не вмешаются в дела нашей страны. И вот на Урале идет настоящая война, в которой каждый день гибнут сотни, тысячи наших сограждан. Американцы говорят, что помогают нам бороться с террористами. А я скажу вам - там нет террористов, во взятом в нерушимое кольцо осады Нижнеуральске. Там есть настоящие патриоты, отстаивающие свободу России не на словах, а с оружием в руках. И умирающие во имя этой свободы. Я призываю вас придти им на помощь. Кто может, берите в руки оружие и сражайтесь за нашу свободу, за наше общее будущее, за счастье ваших родных и любимых. С этой минуты от лица России и ее народа я объявляю войну Америке, хотя в этом нет нужды - война уже идет, и начали ее не они. Отважный человек, не россиянин, но сделавший для России намного больше, чем каждый из нас, ценой своей жизни позволил увидеть, что творят незваные чужаки на нашей земле. И вы сейчас увидите все это. Без купюр. Без цензуры. Гибнут люди без всякой вины, без причины, просто потому, что искренне любят свою родину. И их смерти должны быть отмщены. Враг должен уйти с нашей земли или умереть здесь. Во имя этого я, Валерий Лыков, готов сам принять смерть, если только кровью смогу смыть позор предательства, на которое я пошел, приняв власть из рук американцев. Но все, что я и мо люди сделали за эти месяцы, мы сделали во имя России. Россия будет свободой!

Снова жест оператора, означавший, что в эфир пошла запись. Полковник из Внутренних Войск подскочил к министру:

- Наблюдатели сообщили, что сюда приближаются американские вертолеты!

- Началось! - Лыков оскалился: - Недолго раскачивались, молодцы!

- Я бы советовал вам уходить. Здесь сейчас будет жарковато!

- Обеспечьте эвакуацию персонала! Надо спасти людей!

- А как же трансляция?

- В других студиях готовы выйти в эфир, если уничтожат телецентр!

Валерий Лыков все же успел покинуть студию, выбравшись на свежий воздух. Взявшие его в кольцо бойцы спецназа Внутренних Войск выставили во все стороны стволы автоматов, готовые встретить любого врага лавиной огня. Полковник, указав на БТР с распахнутыми люками, предложил, выдавив из себя напряженную усмешку:

- Воспользуйтесь нашим транспортом! Для вас, вроде, привычно?

- Вы что-то напутали, - ухмыльнулся Лыков. - Мне Т-62 всех любимей и милей!

- Найдем, товарищ маршал, - невозмутимо кивнул офицер. - А пока уж что есть!

Протискиваясь в тесноватый проем люка, министр увидел далеко на горизонте быстро увеличивавшиеся в размерах черные точки, похожие на жирных мух. Американские вертолеты уже заходили на цель. С крыши одной из высоток взвилась, оставляя в небе четкий след, прямую белую черту, зенитная ракета. Полковник-"внутряк" дернул заглядевшегося Лыкова за пиджак:

- "Гости" на подходе! Убираемся отсюда!

Министр едва успел плюхнуться на жесткое сидение, когда оглушающее взревел работавший до этого на холостых оборотах дизель, и громада БТР рванула с места так резко, что глава правительства едва не оказался на дне десантного отсека.

- Жми! - Полковник крикнул вцепившемуся в рычаги водителю сквозь рык работающего мотора. - Гони, боец!

Выруливая с парковки, боевая машина зацепила "Мерседес", со скрежетом врезавшись в него и сминая лакированный борт своим заостренным носом. А затем снаружи раздался чудовищный грохот, проникший под броню. Офицер, прильнув к прибору наблюдения, выругался. Чувствуя, как трясется, словно в конвульсии, всеми своими четырнадцатью тоннами веса БТР, Лыков, услышав злобно-испуганное "Куда, идиот?!", рванулся к люку, и, откинув бронированную крышку, увидел пугающее своей грандиозностью зрелище.

Останкинская башня переломилась пополам, и ее шпиль в клубах пыли заваливался, нависая над парковкой. Обломок размером с половину малолитражки упал рядом с бронемашиной, и по корпусу ударили каменной шрапнелью осколки. Проворно нырнув внутрь и снова оказавшись под защитой нескольких тонн стали, премьер-министр расслабленно выдохнул, лишь сейчас почувствовав, как по рассеченном лбу струится кровь, заливая глаза.

Генерал Мэтью Камински ударил по пульту кулаком, выключая телевизор. Пластик жалобно хрустнул, а замерший позади штабной офицер, сглотнув, неуверенно сообщил:

- Это по всем русским телевизионным каналам уже минут пятнадцать, сэр. И по спутниковым тоже. Трансляция на всю территорию России и на большинство стран Европы. После короткого выступления министра Лыкова пошли кадры из Нижнеуральска безо всяких комментариев. И кто-то уже загрузил их в Интернет, на десятки сайтов.

- Дерьмо!

Командующий американским контингентом в России выругался, опустив сжатый кулак на стол. Он мотнул головой, отгоняя мелькавший перед внутренним взором картинки. Ряды трупов на тротуаре возле дымящихся воронок на руинах бомбоубежища сменялись расстрелянными машинами с беженцами возле блок-поста Морской пехоты.

- Сейчас русский министр находится в телецентре Останкино, генерал, сэр!

- Направить туда авиацию! Сейчас же! Все там сровнять с землей! Всех уничтожить! Пора покончить с вероломными ублюдками!

- Сэр, вероятно, нужно запросить санкцию Вашингтона на применение силы, - неуверенно предложил адъютант генерала. - Бомбовый удар по такому мегаполису - это же...

- К дьяволу Вашингтон! Сделаем все сами и доложим об успешной операции! выполняйте мой приказ, майор!

Экипажи ударных вертолетов AH-64D "Апач Лонгбоу" Двести двадцать девятой бригады армейской авиации заняли места в кабинах через десять минут после того, как поступила команда на взлет. Винтокрылые машины с подвешенными под крылья ракетами стояли в полной готовности на летном поле аэродрома Раменское. Несколько десятков секунд на запуск двигателей и торопливую проверку бортовых систем - и три восьмитонных геликоптера разом легко оторвались от "бетонки", направляясь на северо-запад, в сторону Москвы.

- Возьмем восточнее, - приказал командир группы, когда авиабаза, на которой уже суетились техники, готовившие к взлету тактические истребители F-16, осталась позади, а на горизонте можно было безо всякой оптики увидеть столичные высотки. - Обойдем жилые кварталы, к цели выйдем с севера!

Выли газотурбинные двигатели "Дженерал Электрик" Т-700, раскручивая пятнадцатиметровые винты, и вертолеты на максимальной скорости с треском и воем мчались над пригородами Москвы. Телебашня, похожая на тонкую иглу, пронзающую небо, даже с нескольких километров производила вечатление, служа отличным ориентиром для пилотов. Командир ведущего "Апача", которому полеты над Москвой были не в новинку, снял с предохранителя оружие, когда до цели оставалось менее пяти миль, убедившись в готовности своего арсенала - восьми управляемых ракет AGM-114L и тридцати восьми реактивных снарядов FFAR в двух девятнадцатизарядных пусковых установках.

- Группа, приготовиться, - пилот коснулся кнопки пуска ракет кончиками пальцев. - Бьем по средней части башни! Выпустить "Хеллфайры"!

Две ракеты залпом вышли из пусковых установок, уходя к цели, подсвеченной лазером. Ведомые, державшиеся справа, выпустили еще четыре ракеты, почти одновременно врезавшиеся в башню, впившись в каменную облицовку струями огня кумулятивных боеголовок.

- Командир, на девять часов на крыше движение! - Оператор вооружения, сидевший в передней кабине, первым увидел группу людей на крыше высотного дома по правому борту. - Черт, у них ЗРК!

Яркая вспышка сопровождала пуск ракеты, и пилоты "Апача" увидели дымный след приближающейся ракеты. Американский летчик резко рванул рычаг управления, бросая свой вертолет в крутой вираж. Вокруг вспыхнули, рассыпая шлейф искр, тепловые ловушки, очередями выстреливаемые устройствами М-130. Инфракрасная ГСН зенитной ракеты комплекса "Игла" захватила одну из них, дав экипажу атакованного вертолета пару лишних секунд.

Командир экипажа, переключив управление оружием на нашлемную систему целеуказания IHADSS, обернулся в сторону высотки, и, дождавшись, когда установленная на подфюзеляжной турели автоматическая пушка М230А1 развернется параллельно его взгляду, нажал на гашетку. Поток осколочно-фугасных снарядов М799 калибра тридцать миллиметров брызнул из-под плоского брюха "Апача", сметая горстку партизан с крыши здания.

Еще одна вспышка заставила оператора испуганно закричать:

- Ракета на два часа! Еще одна!

Не меньше десятка зенитных ракет взвились в небо с крыш ближайших зданий и просто с московских улиц, настигая отчаянно маневрировавшие вертолеты. В небе вспыхивали ложные цели и вспухали облачка взрывов боеголовок ракет. Крутившийся вокруг своей оси "Апач" сильно тряхнуло, в кабине взвыла сигнализация, полыхнула тревожным красным светом приборная панель.

- Поврежден левый двигатель! - Командир экипажа щелкал тумблерами, отключая подачу топлива. - Теряю контроль! Черт, мы падаем!

Вертолет трясся мелкой дрожью, над головами что-то дребезжало, мир вокруг завертелся безумной каруселью. Еще одна "Игла" настигла его, когда до земли оставалось метров сто. "Апач" снова тряхнуло, когда поток осколков разорвал обшивку, добираясь до редуктора хвостового винта.

- Приготовиться к жесткой посадке! - Командир экипажа ухватился за подлокотники кресла. - Держись!

Когда дымившийся "Апач", разорвав натянутые над улицей густой сетью провода, рухнул на асфальт, летчиков тряхнуло так, что оператор прикусил себе язык, закричав от боли, а его напарник, ударившись затылком о заголовник, потерял сознание. Продолжавшие вращаться лопасти врезались в фонарный столб, разлетаясь на множество острых, похожих на клинки обломков.

Открыв створку люка, оператор, кое-как расстегнув притянувшие его к креслу ремни, вывалился на замусоренный асфальт, как мешок картошки. Чувствуя, как уходит из-под ног земля, американец сперва встал на четвереньки, затем кое-как поднявшись в полный рост. Он сбросил с головы тяжелый шлем, все-таки защитивший череп от серьезных травм при экстремальном приземлении. Пилот, в глазах которого двоилось, огляделся по сторонам. Вокруг собирались люди, разбежавшиеся, кто куда, когда подбитый вертолет появился над улицей, и теперь осторожно подбиравшиеся поближе, замыкая лежавший на боку "Апач" в живое кольцо.

- Ублюдки, пошли прочь! - Пилот дрожащими руками вытащил из кобуры увесистую "Беретту-92", выстрелив в сторону толпы четырежды и увидев, как люди в едином порыве отшатнулись назад. Кто-то, невидимый, вскрикнул от боли, на асфальте остались яркие брызки крови. - Прочь, выродки, черт вас возьми!

Горожане, обычные мирные жители, если судить по внешнему виду, в том числе немало женщин и еще больше подростков, отпрянули, но никто не побежал. Летчик тем временем открыл люк командира, тряхнув своего напарника за плечо:

- Гарри, очнись! Мать твою, приди в себя!

- Джон, какого черта? - Командир экипажа, лицо которого было залито кровью, с трудом открыл глаза, скользнув по фигуре своего оператора мутным взглядом. - Мы сели?

- Если это можно так назвать. И сейчас мы в центре чертова мегаполиса, в окружении гребанных миллионов русских! Надо делать ноги, Гарри!

- Спасатели наверняка на подходе. Нас скоро вытащат отсюда.

- Посмотри по сторонам, Гарри! Нас сейчас разорвут на куски! Давай выбираться отсюда!

При помощи своего напарника, командир выбрался из искореженной кабины, первым делом вытащив оружие, тяжесть которого, оттягивавшая руку, мгновенно придала сил.

Толпа, похожая на тысячеглавого хищного зверя, затаившегося перед прыжком, расступилась, пропуская американцев, но в спину им полетели камни и жестянки из-под пива. Обернувшись, оператор увидел нескольких мальчишек, что-то кричавших вслед. Вскинув пистолет, он несколько раз часто нажал на спуск, чувствуя резкие толчки отдачи и увидев, как один из нападавших завалился навзничь с дырой в груди, а еще один, которому девятимиллиметровая пуля угодила в плечо, закричал от боли.

В толпе мелькнули фигуры в серо-синей форме русской полиции. Один из стражей порядка вскинул короткий автомат, и оператор крикнул:

- Гарри, в укрытие! За вертолет!

По фюзеляжу "Апача", за который успели нырнуть пилоты, ударили пули. Оператор, высунув руку, несколько раз выстрелил наугад, пытаясь отогнать противника. Неожиданно гул турбин обрушился на квартал из поднебесья, и люди, испуганно вжимая головы в плечи, бросились врассыпную. Никто так и не смог рассмотреть в вышине силуэты четырех истребителей F-16C "Файтинг Фалкон", молнией промчавшихся над Москвой, зато все в подробностях видели последствия их стремительной атаки.

Каждый из летевших со скоростью звука "Боевых соколов" сбросил по две управляемые пятисотфунтовые фугасные бомбы GBU-38 с высоты четырех тысяч метров. Три из них прошли мимо цели из-за сбоя спутниковой системы наведения, но остальные легли точнее, поразив телебашню Останкино. Тысячи москвичей, оказавшиеся в эти минуты на улицах, видели, как шпиль, взметнувшийся высоко в небо, качнулся, а затем, окутавшись дымом и пылью, переломился пополам.

- Будь я проклят! - Командир экипажа "Апача" без опаски высунулся из-за укрытия, во все глаза глядя на медленно заваливающуюся набок башню.

- Гарри, бежим отсюда! Скорее! Шевели ногами!

Пока обступившая вертолет толпа приходила в себя, оба пилота со всех ног рванули по какому-то узкому переулку, распугивая оказавшихся на пути прохожих криками и выстрелами. Они выскочили на широкое шоссе, по обе стороны которого возвышались многоэтажки с яркими рекламными плакатами.

Рев моторов заставил американцев остановиться, тревожно озираясь. По улице, бесцеремонно раздвигая легковушки и маршрутные такси, катил бронетранспортер, облепленный вооруженными до зубов солдатами.

- Джон, не стой, шевелись! - Командир экипажа первым пришел в себя, кинувшись обратно в переулок. - Беги!

Бронемашина, подрезав поток авто, вырулила на тротуар, с нее спрыгнуло несколько человек, кинувшиеся вслед за летчиками со сбитого "Апача". Оператор, остановившись, выстрелил в их сторону, давя на спусковой крючок, пока затвор его "беретты" не встал на задержку, сигнализируя о том, что магазин опустел.

Небольшая круглая башенка русского БТР развернулась, качнулись, опускаясь, спаренные стволы пулеметов, и длинная очередь стегнула свинцовым бичом по асфальту, сметя с него две фигурки в летных комбинезонах. Один из бойцов Внутренних Войск, держа наготове свой АК-74, подошел ближе, бросив на окровавленные трупы короткий оценивающий взгляд, и тотчас кинулся к своей машине. Он едва успел взобраться на броню, как взвыл дизель, срывая с места многотонную громаду бронетранспортера. С окраины города уже доносился частый треск автоматных очередей, порой полностью заглушавшийся взрывами, и небо постепенно затягивал черный дым.

Старший сержант московской полиции Александр Колобов вместе с другими патрульными коротал время в дежурке под чай и байки, когда туда, едва не сорвав с петель жалобно скрипнувшую дверь, ворвался замначальника райотдела. По его выпученным лазам и побелевшему, как полотно, лицу стало понятно без лишних слов, что происходит нечто неожиданное.

- Какого хрена сидите?! - завопил, еще не отдышавшись как следует прямо с порога майор, одергивая китель. - Все бегом марш в ружпарк! Автоматы, полный боекомплект, бронежилеты и каски всем! Шевелись!

- Товарищ майор, а что происходит-то?

Офицер уставился на Колобова, как на какого-то уродца из кунсткамеры, а затем предложил:

- Телевизор включи, сержант! Или радио!

Кто-то из патрульных щелкнул кнопкой, и из динамиков старенького японского радиоприемника полился спокойный, уверенный голос главы Правительства России:

- ...берите в руки оружие, сражайтесь за наше будущее, за нашу свободу, за счастье своих родных и близких! Россия будет свободной!

- Получен приказ из главка - силами отделения блокировать Рязанское шоссе, - сообщил между тем майор. - Не допустить продвижения американских войск вглубь города. Построение во дворе через пять минут!

- Значит, все-таки попробуем отыграться? - Александр Колобов почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. - Будем снова воевать с американцами?

- Какое там воевать, - истерично закричал молодой сержант. - С американцами тягаться?! Нас в пять минут раскатают! Раздавят, и не заметят, дальше пойдут!

- Сопли подбери, пацан! - рявкнул неожиданно зло майор. - Кто нас раскатает? У них в Раменском только легкая пехота и десант. Из техники одни "хамви" с пулеметами и легкой броней. Наш БТР против этого дерьма - танк! Перещелкаем их на хрен!

- Да у них целая авиадивизия в десяти минутах лету от Москвы! Истребители, штурмовики, "Апачи"! Весь город сровняют с землей вместе с нами!

Майор, сделав широкий шаг вперед, молча, почти без замаха, вбил свой немаленький кулак в челюсть брызгавшего слюной сержанта, так, что тот, захлебнувшись собственными словами, клацнул зубами, сваливаясь со стула.

- Слушай меня, бойцы, - произнес, обведя взглядом затихших полицейских замначальника отдела. - Я получил приказ и выполню его, с вами или без вас. Я не собираюсь остаток жизни прожить цепной шавкой на поводке американцев. Я защищал эту страну в чеченских горах, как и многие из вас, и буду снова воевать за нее. Кто со мной - марш за оружием и строиться во дворе. А те, кому своя шкура дороже, сдать оружие и документы и прочь отсюда, к едреней фене! На раздумья пять минут!

Колобова словно ветром сдуло. Выскочив вслед за майором, он со всех ног кинулся к ружпарку, где уже переминался с ноги на ногу пожилой старшина, торопливо совавший в руки подбегавшим полицейским магазины и пачки патронов. Через полторы минуты старший сержант уже нахлобучил на голову тяжелый пулезащитный шлем и возился с застежками тяжелого бронежилета, сдавливавшего спину и грудь надежной тяжестью. Вокруг толпились товарищи, тоже экипированные по-боевому, лязгали затворы. Распечатав пачку, Александр принялся заталкивать толстые девятимиллиметровые патроны СП-6 в магазины. Компактный автомат "Гроза" ОЦ-14 уже висел на плече, а пояс оттягивала кобура с табельным пистолетом Ярыгина "Грач".

- Живей, живей, - крикнул пробегавший мимо лейтенант из "убойного отдела". - На выход!

Полицейский вышли из здания участка нестройной толпой. Всех охватило какое-то возбуждение, люди преувеличенно громко переговаривались, кто-то наигранно смеялся, другие лишь крепче стискивали оружие, которое вселяло в них большую уверенность. Замначальника отдела, тоже успевший натянуть бронежилет, зычно крикнул, заглушая многоголосый гомон взволнованных людей:

- Внимание, бойцы, ставлю задачу! Прибыть на перекресток Рязанского проспекта и Абельмановской, и, взаимодействуя с подразделениями отдельной оперативной бригады, блокировать его, препятствуя продвижению наземных сил противника. По имеющимся данным со стороны Раменского уже движутся несколько американских армейских колонн. Мы встанем там, и будем стоять, сколько сможем. Перед лицом всех вас я клянусь, что нога вражеского солдата не ступит на улицы Москвы, пока я жив!

Александр Колобов втиснулся в нутро бронированной "Газели", в которой десяти человекам в полном снаряжении оказалось несколько тесновато. Полицейские торопливо расселись по машинам, и колонна из десятка патрульных "Фордов" и микроавтобусов двинулась к окраинам столицы, воем сирен и ревом моторов заставляя расступаться поток личных авто, владельцы которых только теперь начали понимать, что происходит нечто необычное. Вереницы полицейских машин провожали испуганными взглядами пешеходы. Некоторые из них спешили добраться до своих домов, чтобы там пересидеть надвинувшуюся беду. Многомиллионный город охватил хаос, глядя на который, старший сержант Колобов старался сдержать волнение. Но окончательно он успокоился, лишь увидев вывернувшую с перекрестка колонну бронетехники, над которой реяли российские бело-сине-красные триколоры.

Полицейские машины остановились поперек дороги, и бойцы, толпясь и мешая друг другу, высыпали наружу. А рядом замерли окутанные сизыми клубами выхлопных газов бронемашины. Колобов без труда узнал две новейшие БМП-3, похожие на уменьшенные танки из-за своих стамиллиметровых пушек. Их сопровождали три БТР-80, а в хвосте колонны ехала пара грузовых ЗИЛ-131. С одного из них, из-под брезентового тента, на асфальт посыпались, как горох, вооруженные до зубов солдаты. Один из них, в новом камуфляже "цифровая флора", разгрузочном жилете, с поднятыми на каску защитными "баллистическими" очками, двинулся к сгрудившимся в растерянности полицейским. На плече его висел стволом вниз армейский АК-74М с черным пластиковым цевьем и прикладом и подствольным гранатометом.

- Кто старший? - Человек в камуфляже обвел взглядом нестройную шеренгу патрульных, чувствовавших себя не в своей тарелке, очутившись на передовой. - Командир, ко мне!

Замначальника отдела подошел неторопливо, с достоинством, и нервно дернулся, словно от пощечины, когда ему в лицо ударил злой окрик:

- Живее, ко мне!

- Майор Козлов, московская полиция. А ты из какого отдела, земляк?

- Полковник Быстрицкий, командир батальона оперативной бригады Внутренних Войск.

- Виноват, товарищ полковник! - Майор разом подобрался, втянул живот, пытаясь принять какое-то подобие стойки смирно. - Жду ваших приказов!

Быстрицкий не спешил, нарочито медленно вытащив из кармана мятую пачку сигарет, вытряхнул папиросу, прикурил, щелкнув дешевой зажигалкой, и, с наслаждением затянувшись, произнес:

- Занимаете оборону здесь. Ставьте свои машины поперек дороги. Вашим бойцам лучше расположиться вдоль обочин, за припаркованным транспортом. Мы вас поддержим огнем. И приведи своих людей в чувство, майор, а то они у тебя трясутся и бледнеют, как монашенки перед кабинетом гинеколога!

Две бронированные "Газели" вместе с тремя "Фордами" дорожного патруля образовали чисто символическое заграждение. полицейские, заняв позиции за припаркованными вдоль автострады машинами, постоянно оглядывались на ворочавшиеся в сотне метров позади них БТР, вращавших башенками с пулеметами. С одного из них спрыгнул боец с винтовкой СВД, крикнув:

- Братишки, подсобите! Нужно три человека!

Колобов одним из первых подскочил кинувшись вслед за спецназовцем к одному из грузовиков. Из кузова ЗИЛ-131 двое солдат вытаскивали длинные ящики, окрашенные в стандартный зеленый цвет. В одном из них лежали длинные тубусы ПЗРК "Игла". Подхватив их, несколько прибывших с Быстрицким бойцов бодро двинулись к ближайшим высоткам. Полковник пояснил:

- В условиях высотной застройки цели перекрыты, так что с восьми километров ракетой нас не накрыть. Амерам придется подходить вплотную, а тут ребята с ЗРК их и встретят.

- Какие ЗРК? - Майор Козлов фыркнул, раздраженно сплюнув себе под ноги. - Да у них такие бомбы, что целый квартал за раз с землей сравняет! Прихлопнут, как тараканов!

- Все же здесь кругом жилые дома, десятки тысяч мирных граждан. Ну а если это не остановит американцев, я буду счастлив уже от того, что умер, пытаясь хотя бы защитить свой родной город. И, умирая, буду верить, что кто-то сумеет завершить начатое нами здесь. Но умирать я не собираюсь!

Следом за зенитчиками готовить позиции в многоэтажках направились снайперы, вооруженный новыми винтовками СВД-К калибра 9,4 миллиметра с мощными оптическими прицелами 1П70 "Гиперон". Открыли еще несколько ящиков, в которых лежали темно-зеленые цилиндры длиной примерно метр. Указав на них, Быстрицкий взглянул на полицейских, спросив:

- Гранатометами пользоваться кто умеет? Это РПГ-26 "Аглень", одноразовый реактивный гранатомет. Дальность стрельбы - до двухсот пятидесяти метров. На этой дистанции кумулятивная граната пробивает сорок четыре сантиметра стальной брони, так что всему, что против нас двинут янки, хватит с лихвой.

Полковник вытащил из ящика гранатомет, пояснив:

- В боевое положение приводится просто. Вот целик, вот мушка, подняли их - и можно стрелять, если нажать сюда. Берите, здесь хватит на всех.

В этот момент высунувшийся из открытого люка БТР прапорщик, державший на коленях портативный ноутбук, крикнул:

- Товарищ полковник, есть картинка! Колонна в десяти минутах!

- А это что? -забывший от волнения про субординацию Колобов, не сдержавшись, указал на компьютер.

Быстрицкий, смерив взглядом сержанта, довольно ухмыльнулся:

- Не только у пиндосов есть беспилотники. Над шоссе кружит наш "Дозор", ведет разведку. Так что никто не появится нежданным. - Офицер глянул на экран, присвистнув: - Похоже, к нам в гости идет целый батальон легкой пехоты. Там штук тридцать "Хаммеров". Все, бойцы, по местам! Без команды не стрелять!

Закинув на плечо сразу два РПГ, Колобов кинулся к массивному внедорожнику "Мицубиси", за которым его ждали еще трое патрульных, нервно тискавших автоматы. Едва сержант добрался до укрытия, к ним присоединились двое бойцов в армейской "цифре". Один из них установил на капот пулемет "Печенег", и, рванув рукоять заряжания, обернулся к перепуганным полицейским, подмигнув им и усмехнувшись:

- Не дрейфь, братва! Подумаешь, батальон? И покрупнее лилипутов видали! Главное, стреляйте туда же, куда и мы!

Второй "внутряк" прилаживал на плече массивный цилиндр транспортно-пускового контейнера, разрисованный пятнами камуфляжа. Перехватив вопросительный взгляд Александра Колобова, он с гордостью пояснил:

- "Шмель", реактивный пехотный огнемет. Тандемная боевая часть в два кило весом - кумулятивный заряд и капсула с аэрозольной взрывчаткой! Жахнет не хуже гаубицы!

Колобова начала бить дрожь, такая, что зубы отчетливо клацали. Это был первый бой, которого сержант ждал осознанно. Стычка с американцами на летном поле Внуково не в счет, тогда вообще никто ничего не понимал, да и какой это бой, когда АК против бомб с лазерным наведением. Доводилось Александру участвовать в перестрелках, и будучи милиционером, и теперь, став сотрудником полиции, но все это случалось спонтанно, и он действовал на рефлексах, начиная бояться, когда все уже заканчивалось. А вот теперь стало по-настоящему тяжко, аж тошнота подкатывала к городу. Колобов крепче сжал свой автомат, легонько коснувшись изгиба спускового крючка, и, как ни странно, полегчало, хоть и не слишком. Он покосился на своих товарищей, таких же бледных, напряженных, трясущихся от нехороших мыслей, которые так трудно было прогнать прочь. Но никто не задумывался о том, чтобы просто уйти, спасти свою жизнь.

Редкие прохожие, издали наблюдавшие за маневрами техники, исчезли, будто что-то чувствовали. А буквально через пару минут в небе мелькнул крестообразный силуэт беспилотного разведчика. Американский RQ-7 "Шэдоу" прошел над проспектом. Как только он оказался над позициями Внутренних Войск, башни БТР разом развернулись, стволы взметнулся в зенит, и с грохотом открыли огонь разом три КПВТ. Через секунду к ним присоединилась тридцатимиллиметровая пушка БМП-3, спаренная с основным орудием калибра сто миллиметров, создавая над улицей завесу заградительного огня. Бледные вспышки трассеров пересекли траекторию полета "дрона", и находившиеся на земле люди увидели, как от него еще в воздухе что-то отваливается, и дорогая игрушка, дымя и кувыркаясь, исчезает где-то за домами. А над шоссе уже разносился рев приближавшихся "Хамви".

- Приготовиться! - Пулеметчик приник к своему "Печенегу", водя стволом из стороны в сторону. Напрягся и боец с огнеметом. - Сержант, готовь РПГ!

Колобов вскинул на плечо тубус гранатомета, взяв в прицел проезжую часть. Второй РПГ-26, уже взведенный, лежал чуть в стороне, только руку протянуть. Вдалеке появились первые "Хамви" на плоских широких крышах которых лениво шевелились дистанционно управляемые турели с крупнокалиберными трехствольными пулеметами GAU-19.

Бухнул выстрел "Шмеля", заставив вздрогнуть Колобова, и головной "Хаммер" вспыхнул, когда в его борт ударил реактивный снаряд. Машину буквально разорвало на куски, пламя, ударившее изнутри, сорвало тяжелые дверцы, отбрасывая их на десятки метров. Сержант тоже нажал на спуск, и от выстрела заложило уши. Он увидел, как дымный след, отмечавший путь реактивной гранаты, прошел мимо выбранного целью "Хамви", снеся турель с крыши ехавшей позади него машины. Оглушенный грохочущими вокруг выстрелами, ничего не замечая вокруг, Колобов поднял второй РПГ-26, уложил его на правое плечо, и, кое-как прицелившись по силуэту американской машины, нажал на спуск. Попали ли он, или нет, сержант так и не понял, потому что еще не меньше двух реактивных гранат одновременно угодили в эту же цель.

По голове колонны разом выстрелило не менее десятка гранатометов и РПО, и сразу четыре "Хамви" вспыхнули. Объезжая горящую технику, еще одна машина выкатилась на тротуар, и установленный на ней крупнокалиберный пулемет открыл огонь. Колобов инстинктивно упал на асфальт, услышав, как стучат по борту "Паджеро", с легкостью разрывая обшивку, 12,7-миллиметровые пули. Один из патрульных повалился рядом, и Александр увидел, что у того струей свинца просто срезало голову.

За спиной глухо "заворчал" КПВТ с одного из БТР-80, и тяжелые пули прошили борт "Хамви", перемалывая в фарш находившихся внутри американцев. Часто забухали пушки БМП-3, и в замершей на шоссе колонне начали рваться выпущенные навесом, по-минометному, снаряды калибра сто миллиметров, щедро рассыпая осколки. Из машин выскочили солдаты в американском армейском камуфляже ACU. Застучал "Печенег", и Колобов, осмелившись высунуться над капотом служившей укрытием машины, увидел, как пули сметают суетившихся впереди вражеских солдат. Но те, несмотря на потери, были далеки от паники. Один из американцев положил на плечо пусковое устройство ПТРК "Джейвелин", и, когда его напарник пристыковал к нему ТПК, выстрелил. Ракета FGM-148 с тепловым наведением взмыла вверх, и, описав дугу, отвесно спикировала на один из русских БТР. Бронемашина вспыхнула, из люков стали выбираться охваченные огнем солдаты. А американцы торопливо перезаряжали свое оружие.

- Я их сниму, - громко произнес подхваченный внезапным порывом Александр Колобов. - Прикройте, братишки!

Пригнувшись, стараясь держать между собой и американцами брошенные машины, сержант бросился вперед, слыша, как из-за спины бьет длинными очередями "Печенег", которому вторят АК-74. Сблизившись с противником на сотню метров, он вжал в плечо затыльник "Грозы" и нажал на спуск, не отпуская, пока не опустеет магазин, расстреляв все двадцать патронов за один прием. Колобов видел, как американца, в грудь которого, прошивая кевларовую ткань бронежилета, впивались девятимиллиметровые кусочки свинца, отшвырнуло назад, сбивая с ног. Бронебойные пули весом шестнадцать граммов со стальным сердечником не оставили вражескому солдату никаких шансов. Его напарник вскинул карабин М4, открыв частый огонь одиночными.

Колобов нырнул за малолитражку, дрожащими руками вставляя полный магазин. Отведя назад рукоятку затвора, он выскочил, снова вжав спусковой крючок и чувствуя, как при каждом выстреле автомат в руках содрогается, захлебываясь огнем. Американец, которого от русского полицейского отделяло метров шестьдесят, закрутился волчком, оседая на усеянный гильзами асфальт.

Ударил со стороны американской колонны пулемет, заставляя Александра снова искать укрытие. Он увидел, как из-за "Хамви" выскочил солдат с тубусом гранатомета М136 на плече. Колобов вскинул автомат, нажимая на спуск, но противник выстрелил первым. Взрыв гранаты, угодившей в асфальт в нескольких метрах, оглушил сержанта полиции. Придя в себя, тот попытался встать и закричал от боли, пронзившей ноги. над головой визжали пули, летевшие с обеих сторон, и Александ ползком двинулся обратно к своим позициям. Он не видел, как не видел никто из находившихся на земле бойцов, заходящий в атаку боевой беспилотник MQ-9 "Рипер", вызванный командиром попавшего в засаду американского батальона.

Ударный "дрон", летевший на высоте чуть больше двух тысяч метров, выпустил одну за другой две ракеты "Хеллфайр" с трех километров. Вспыхнула БМП-3, следом за ней взорвался, "поймав" ПТУР своим бортом, БТР-80. И тотчас в ответ с крыши ближайшей высотки взмыла зенитная ракета. Преодолев отделявшее ее от цели расстояние за несколько секунд, ЗУР "Игла" взорвалась, отрывая плоскость крыла, и американский "Жнец", кувыркаясь, устремился к земле, сопровождаемый торжествующими криками и радостным улюлюканьем оборонявших подступы к столице полицейских.

Лежавший на асфальте Колобов услышал треск вертолетных винтов, сжавшись в комок от инстинктивного страха, но затем открыл рот, узнав знакомые очертания появившихся из-за высоток десантно-боевых Ми-8. Два вертолета, разрисованные пятнистым рисунком камуфляжа, поверх которого сверкали свежей краской, дразня врага, красные звезды, подошли к цели на предельной малой высоте, проделав большую часть пути ниже крыш домов, там, где они оставались до последней секунды невидимыми для радаров и практически неуязвимыми для истребителей. Винтокрылые машины набрали высоту за несколько сотен метров от цели, обрушив шквал реактивных снарядов С-8 калибра восемьдесят миллиметров на американские "Хамви", и колонна полностью скрылась за сплошной стеной разрывов. А вертолеты пикировали на нее, не меняя курса.

Двуствольные пушки ГШ-23, подвешенные в контейнерах УПК-23-250, выпустили струи раскаленного свинца, сметая с мостовой охваченных ужасом американцев. С грохотом вертолеты промчались над улицей, а те, кто оставался внизу, махали им вслед руками, стреляя в воздух. Противник только собирался с силами, готовясь нанести удар, но те, кто был готов защищать Москву ценой собственных жизней, уже уверовали в грядущую победу.

Глава 11

1 декабря

Агент Алек Донован откинулся на спинку кресла, крепко зажмурившись. Под плотно сжатые веки будто набили даже не песка, а толченого стекла, так сильно резало воспаленные глаза. Мерцанье монитора стало уже непереносимым, но федеральный агент, почти сутки не покидавший своего рабочего места, лишь помассировал ладонями виски, снова решительно подавшись вперед под жалобный скрип дорогого кресла.

Сюда, в Федеральное бюро расследований, стекались потоки разнообразной информации со всей территории Соединенных Штатов, все, что могло оказаться полезным в деле поиска свихнувшихся русских террористов, притащивших в Америку ядерные бомбы. И задачей нескольких сотен агентов было отсеивать лишнее, выделять непонятное и направлять выше, на тот уровень иерархии, на котором принимаются по-настоящему серьезные решения, тот ручеек данных, который еще оставался после тщательного отбора. Срок, названный террористами, истекал, и после того, что случилось в пустыне в сердце Нью-Мексико, едва ли кто-то еще из допущенных к тайне сомневался, что через считанные часы к небу вознесутся ядерные "грибы", и близившийся рассвет станет последним для тысяч ничего не подозревающих даже американцев. И потому агенты ФБР, боровшиеся с усталостью и сном при помощи крепкого кофе, пригоршнями уже глотавшие стимуляторы, не покидали своих постов, пока оставалась хотя бы призрачная возможность предотвратить катастрофу.

Агент Донаван и сам потом не смог бы, наверное, сказать, что привлекло его уже рассеянное внимание в отчете полицейского департамента Аризоны. Но, трижды пробежавшись взглядом по тексту, перескакивая при этом через несколько слов, он потрясенно вскрикнул, заставив вздрогнуть от неожиданности работавших по соседству коллег. А уже через час специальный агент вошел в кабинет директора Бюро, как и его подчиненные, забывшего про отдых.

- Есть зацепка, сэр! - Донован с размаху бросил на стол своего босса стопку распечаток, поверх которых лежало несколько фотографий крупного формата. - Кажется, ублюдки у нас в руках!

Аарон Сайкс склонился над бумагами. С фотоснимков, сделанных явно с большого расстояния и под не самым выгодным углом, причем, судя по размытым очертаниям, и вовсе через стекло, на него глядело ничем не примечательное лицо. Мужчина явно за тридцать, чуть скуластый, коротко, по-армейски, стриженый, с перебитым носом, как у бывалого борца. В нижнем углу снимка - дата и время, как бывает на стоп-кадрах с камер видеонаблюдения.

- Кто это?

- Наш клиент, сэр, - решительно ответил Донован. Два дня назад на заправке в восточной части Аризоны произошла перестрелка. Несколько мексиканцев, имеющих отношение к наркокартелям, устроили пальбу. Погибло несколько человек, в том числе помощник местного шерифа.

- Обычный криминал. Цены на бензин растут, у людей сдают нервы, кое-кто берется за оружие. Таких случаев за последние сутки семь по стране, больше трех десятков погибших, не считая раненых.

- Но наш случай - особенный, сэр! Эти мексиканцы расстреляли немало гражданских, но и сами были убиты, причем полиция прибыла только через десять минут. Несколько выживших свидетелей сообщили, что ответный огонь вели какие-то парни европейской внешности. За полминуты они положили "латиносов", а потом растворились, но прежде успели оказать помощь раненой женщине, наложив повязку, благодаря чему она дожила до приезда медиков, и сейчас приходится в себя в госпитале. На первый взгляд похоже на бандитскую разборку, но эксперты извлекли пули из тел мексиканцев. Калибр девять миллиметров НАТО, ничего особенного. Оружие, если судить по следам нарезов, тоже вполне стандартное - "глок", "беретта". Но именно эти пули - бронебойные, лишь недавно запущенные в производство в России. Обозначаемые русскими, как ПБП, или 7-Н-31, за счет выступающего из оболочки термоупрочненного стального сердечника они с десяти метров прошивают восьмимиллиметровый слой стали, и, самое главное, не поставляются за рубеж, но используются только русскими специальными службами. И такие патроны не могли запросто оказаться у обычных бандитов, сэр!

- Пули - не самое надежное доказательство!

Донован согласно кивнул в ответ:

- Верно, сэр. Но это не все. Свидетели не запомнили номер машины, на которой скрылись наши стрелки, но сообщили марку и цвет. Особые полномочия - это здорово, на самом деле, есть доступ к любой информации. В течение часа я получил данные с камер дорожного наблюдения на территории двух штатов, проследив путь таинственных стрелков на протяжении нескольких сотен миль. Эти парни приехали с запада, из Невады, и двинулись на восток, появившись в центральной части Нью-Мексико как раз тогда, когда там произошел ядерный взрыв!

- В таком случае, Алек, мне очень хочется скорее увидеться с этими джентльменами!

- Это желание исполнится, и довольно скоро. Нам известен номер и марка машины, которая, кстати, была взята в прокат в Калифорнии. А, обработав изображение с видеокамер, мы получили снимки одного из этих ребят. Парни из АНБ прогнали его лицо по всем базам, результат - нулевой. Этот парень не получал водительские права, не попадал в полицию, карточки социального страхования у него тоже нет. Его не должно существовать, но вот он колесит по дорогам Америки.

- Это может быть террорист. Алек, направь запрос через Министерство внутренней безопасности русским. Если узнаем точно, кто этот парень, то, скорее всего, станет ясно, кто может быть еще вместе с ним. Довольно уже гоняться за призраками, черт возьми! Нашим людям нужна цель, так укажи ее им!

- Простите, сэр, но я осмелился послать такой запрос без вашего разрешения. Но у этих русских половина архивов до сих пор на бумаге, ответа скоро ждать не приходится.

Агент Донован оказался не прав. Уже через два часа он вместе с директором ФБР и несколькими его помощниками внимательно смотрел на изображение на экране. С монитора на федеральных агентом исподлобья взирал тот самый человек, что засветился в перестрелке с мексиканцами, правда, выглядевший несколько моложе, а вместо рубашки на нем был надет идеально сидящий мундир цвета хаки с большими звездами поверх двух просветов на погонах.

- Тарас Беркут, майор Российской Армии. Двадцать вторая бригада специального назначения, элита русских вооруженных сил. Несколько лет провел на Кавказе, имеет награды. После переворота и убийства президента Швецова добровольно поступил на службу во вновь созданную полицию, - монотонно читал строки досье Алек Донован. - Был арестован за неподчинение приказам, осужден, но умер, уже находясь в русской тюрьме, что подтверждено документами.

- И вот этот парень, живой и невредимый, разъезжает по американской земле с ядерной бомбой в багажнике, - закончил за агента кто-то из зрителей.

- Будь я проклят, но это не террористы, - глухо произнес Аарон Сайкс. - Это диверсионная операция, и русские власти, без сомнения, в курсе происходящего. Этот парень - пешка, исполнитель. Он делает то, чему обучен, а приказы ему отдают из Кремля! Вероломные ублюдки решили вести двойную игру и водят нас за нос!

- Уже нет, сэр, - заметил один из помощников директора. - Несколько часов назад в Москве начались уличные бои. Глава русской администрации обратился к народу России с призывом встать на борьбу с оккупантами - с нами, сэр. Партизаны, которых открыто поддерживают подразделения русской полиции, повсюду атакуют позиции американских войск. Столица России превратилась в настоящее поле боя!

- К черту! Они получат свое, а сейчас, господа, сделайте все, чтобы отыскать чертовы бомбы до того, как сработают их взрыватели! Разошлите это фото по всей стране, пусть это будет... - Сайкс задумался, поглаживая подбородок, затем продолжил: - Пусть это будет вооруженный грабитель из восточной Европы, убийца полицейских. За работу, джентльмены! Найти и уничтожить террористов, во что бы то ни стало - таков приказ Президента и мой лично!

Через считанные десятки минут начальники окружных полицейских управлений и шерифы во всех уголках Соединенных Штатов, от туманных гор Орегона до солнечной Флориды, внимательно смотрели на свежераспечатанные снимки, пытаясь запомнить как можно лучше черты лица ничем особо непримечательного мужчины, вдруг объявленного врагом государства. А еще через полчаса в штаб-квартире ФБР раздался телефонный звонок. Принявший его агент, выслушав короткое, по-военному четкое сообщение, сорвал с головы телефонную гарнитуру, крикнув на весь зал:

- Русские в Юте!

В это самое время командир полицейского спецназа Солт-Лейк-Сити, поднеся к глазам мощный бинокль со встроенным дальномером, наблюдал, как его бойцы, короткими перебежками перемещаясь меж припаркованных машин, замыкают в стальное кольцо приземистое здание придорожной гостинцы, находившейся в десятке миль от самого города. Там, внутри, могли находится люди, объявленные в розыск по всей территории США, точнее, звери в человечьем обличье, какие-то чужаки, славяне, прибывшие на хранимую Богом землю Америки, чтобы грабить, убивать, нарушая все писаные и неписаные законы.

Именно сотрудникам департамента полиции Солт-Лейк-Сити выпал шанс остановить ублюдков, и сейчас спецназ, не раз отрабатывавший подобные действия на полигоне, готовился к штурму. Стараясь оставаться незамеченными для ее обитателей, люди в черной униформе с белыми буквами SWAT на спине и груди, в тяжелых бронежилетах и титановых касках, занимали позиции на расстоянии одного броска, направив стволы штурмовых винтовок и автоматов на оконные проемы, за которыми не угадывалось никаких признаков жизни. С почтительной дистанции за действиями двигавшихся синхронно, точно единый организм, профессионалов наблюдали несколько патрульных полицейских, нервно тиская рукояти табельных "беретт" или сжимая вдруг невесть с чего вспотевшими ладонями ложа "помповых" дробовиков.

- Сэр, вы уверены, что у вас остановился именно этот парень? Не хочется здесь все разгромить только из-за того, что вам что-то почудилось!

Капитан Майк Харрис сунул под нос хозяину мотеля, заодно владевшему заправкой и небольшим рестораном, фото главаря невесть откуда появившейся банды, по следу которой сейчас шла полиция в доброй полудюжине штатов.

- Я толком не разглядел, но похож, - без особой уверенности пробормотал старик, топорща клочковатую бороду, в которой застряли крошки недавно съеденного гамбургера. - Но у этих парней полно оружия, и среди них точно есть русские!

- С чего вы в этом так уверены, мистер?

- Моя помощница родом из Украины, и она понимает русский язык. Но при посторонних эти парни стараются говорить по-английски, правда, с акцентом. И вообще, они очень странные. Приехали на двух машинах вчетвером, из номеров никуда не высовываются, словно прячутся. Мне сразу показалось это подозрительным, офицер!

- Разберемся, - спокойно кивнул капитан. - Кроме них кто еще внутри?

- Какая-то парочка, приехала вечером. Они в угловом номере.

- Черт! Дерьмо! - Полицейский ударил сжатым кулаком в ладонь, затем щелкнув клавишей закрепленной на лямке разгрузочного жилета рации: - Всем внимание, внутри люди. Возможен захват заложников! Всем доложить о готовности!

- Группа "Альфа" на месте, готовы к штурму, - раздалось в наушнике сквозь слабый треск атмосферныхпомех. - Группа "Браво" на месте, периметр закрыт!

- Снайперы на месте?

Двое полицейских уже взобрались на плоскую, чуть скошенную крышу, возвышавшуюся над заправкой, опираясь на мощные колонны. Один из них, улегшись на живот, повернул форменную черную кепку козырьком назад, приникнув к прицелу винтовки Ремингтон М24, установленной на коротких сошках. Мощный телескопический Leupold-Stewens M3 Ultra десятикратного увеличения позволял различать мельчайшие детали, посылая тяжелые пули "триста восьмого" калибра с точностью до десятой доли дюйма. Палец стрелка нежно поглаживал вогнутость спускового крючка в ожидании команды открыть огонь. А его напарник вел наблюдение за мотелем и подступами к нему через мощный монокуляр, медленно поводя объективом вдоль стены здания, к которому все ближе и ближе подходили остальные бойцы спецназа, по первому знаку своего командира готовые сорваться с места.

- Доложить обстановку! - ожил миниатюрный наушник в ухе снайпера.

- Занял позицию, никакой активности не наблюдаю!

- Ублюдки ничего не подозревают, - довольно усмехнулся командир спецназа. - Что ж, устроим им сюрприз!

Полицейский раскатал поднятую на лоб черную маску-балаклаву, скрывая лицо, затем надел на голову тяжелый противопульный шлем, затянув под подбородком ремешок. Надвинув на глаза защитные очки из прозрачного "баллистического" пластика, он передернул затвор пистолета-пулемета МР-5А3, к которому уже был примкнут изогнутый узкий магазин на тридцать патронов, и, вдавив тангету рации, четко произнес:

- Зеленый свет! Всем - вперед!

Несколькими минутами ранее в душной и довольно тесной комнате дешевого мотеля близ столицы штата Юта командир диверсионной группы Андрей Волков, бывший капитан российской Армии, раздраженно ударив по столешнице низкого журнального столика сжатым кулаком, зло процедил:

- Нам ни за что не прорваться в город! На всех шоссе - усиленные посты, полиция и Национальная Гвардия! Досматривают любой транспорт, если он больше мотороллера! Нас перехватят на дальних подступах!

- Можно кружным путем, в объезд, - предложил стоявший сбоку от окна, наблюдая за парковкой сквозь щель в занавесках, Михаил Романов, бывший командир разведроты Девяносто восьмой гвардейской десантной дивизии, невольно касаясь широкой рукоятки заткнутого просто за пояс, безо всякой кобуры, пистолета "Глок-17".

- Тогда точно накроют, стоит лишь свернуть куда-нибудь с автострады. В воздухе постоянно вертушки, и наверняка еще беспилотники. Город в кольце!

- Нужно было не петлять после высадки, а сразу рвать сюда со всех ног, - заметил третий боец группы, расположившийся в дальнем углу и занимавшийся чисткой карабина М4, сейчас разложенного на промасленной газете.

Волков только заскрипел зубами от досады:

- Вы знаете, что все наши действия в операции после высадки с подлодки расписаны буквально по минутам, и нет возможности изменить план, просто потому, что нет связи между группами. После того, как произошел первый взрыв, амеры должны были получить ультиматум, и, судя по тому, что полицейские торчат на каждом шагу, они его получили. Но нам полагалось к этому моменту уже проникнуть в Солт-Лейк-Сити и установить там устройство, чтобы по сигналу подорвать его. А мы не успели, не уложились в срок, все дороги уже перекрыты. Пока мы пытались стряхнуть севших нам "на хвост" в калифорнии полицейских, здесь уже подготовились к встрече. Осталось всего несколько миль до цели, но пройти их нам не дадут! Все кончено, черт возьми! Теперь осталось дождаться, пока нас выследят и прикончат!

- Но если первая группа выполнила задачу, взорвав свою бомбу, почему нигде даже ни намека на атомный взрыв, ни по ТВ, ни по радио? - недоумевающее спросил, обращаясь будто к самому себе, Романов. - С экранов пичкают какой-то ерундой про землетрясение и аварию самолета на авиабазе, словно и не происходит ничего!

- Это и есть свобода слова, брат, - усмехнулся Волков. - Хотят - разрешат говорить правду, не хотят - все разом затыкаются. Не бомба - наше самое сильное оружие, боец, а страх! Если заставим ублюдков бояться по-настоящему, если они поймут, что в любой миг могут сгореть в ядерном огне, или чуть позже сдохнуть от радиации, начнется хаос, и пиндосам будет уже не до России. Вот их вожаки и затыкают всем рты, скрывая правду, потому что правда уничтожит их скорее, чем самый мощный ядерный взрыв!

Четвертый диверсант, не принимая участия в беседе, склонился над ноутбуком, щелкая мышью и иногда принимаясь молотить по клавишам. Переходя с сайта на сайт, он пробегал взглядом новостные ленты, с которых сочилось сытое спокойствие богатой и всем довольной страны. Разве что рост цен на бензин, да кое-где вспыхивавшие из-за этого беспорядки нарушали идиллию. Казалось, никто здесь даже не предполагает о присутствии партизан, но стоило только выглянуть наружу, на курсировавшие по автостраде туда-сюда патрули, на кружившие в поднебесье геликоптеры, становилось ясно, что это лишь ширма. Наконец, войдя в почтовый ящик, созданный лишь пару часов назад, диверсант увидел новое - и пока единственное - письмо, после чего, оторвав взгляд от монитора, уставился на Волкова, глухо произнеся:

- Получено "добро" на проведение операции, командир. Срок истек. Американцы отказались выполнить ультиматум, их войска остаются в России.

- Что ж, - командир спокойно пожал плечами. - Мы для этого сюда и прибыли. Кто бы поверил, что этих выродков так просто окажется запугать! Они скрывают правду от собственного народа? Значит, нужно сделать все при как можно большем числе свидетелей! Будем прорываться в центр города с боем, парни, и там поставим точку!

Партизаны мрачно переглянулись. Никто не питал иллюзий насчет собственной участи, каждый был готов к смерти, но все-таки каждый втайне мечтал, что сумеет ее избежать. Расчет на то, что удастся выйти к цели незаметно, просто оставить там бомбу, что спокойно лежала сейчас на полу в соседней комнате, и уйти, прежде чем "адская машина" за один миг превратит в пепел несколько густонаселенных кварталов, не оправдался. Но противник не был намерен давать хотя бы малейший шанс на успех.

- Полиция! - Романов, рывком выхватывая из-за пояса пистолет, в стволе которого уже находился первый патрон, отпрыгнул от окна. - Спецназ снаружи, окружают!

- Вот суки! - Волков вскочил, подхватив стоявший на полу на сошках пулемет FN-MAG, по привычке обмотанный снаряженной лентой, патроны в которой глухо брякнули. - К бою!

Партизан приблизился к окну, держась сбоку от проема. В щель меж плотных занавесок можно было видеть низко пригнувшиеся человеческие фигуры в черной униформе, мелькавшие между машин.

- Десятка полтора, как минимум. Хорошо обложили, качественно, со всех сторон!

Диверсанты, подхватив оружие, уже занимали позиции возле окон, торопливо возясь с застежками бронежилетов - никто из опытных бойцов не пренебрегал средствами защиты.

- Как они нас вычислили? - едва не плача, простонал Романов, затравленно взглянув на своего командира.

- Это не важно! Сейчас они атакуют, надо устроить этим козлам теплый прием! Слава, давай к черному ходу, они наверняка пойдут в обход!

- Есть, командир!

Дюжий парень с перебитым носом, как раз закончивший чистку карабина, вогнал в горловину М4 лежавший на столе снаряженный магазин, еще три "рожка" сунув в карманы брюк, и, надев бронежилет на голое тело, молча кивнул, уже перешагивая через порог номера. Через миг он с хрустом выдавил плечом хлипкую фанерную дверь угловых "апартаментов", услышав сперва перепуганный женский визг, а затем увидев мечущиеся под простыней обнаженные тела. Парень, довольно крепкий, хотя и уступавший диверсанту ростом и шириной плеч, вскочил с постели, шагнув навстречу, но, наткнувшись на несильный толчок в грудь, отлетел назад.

- В угол, - по-английски бросил партизан, шагнув к окну, из которого открывался неплохой обзор на задворки мотеля. - Тихо! Не дергайтесь!

Прислонив карабин к стене, он сорвал бронежилет, бросив его забившимся за шкаф так и не одевшимся любовникам, а затем, одной рукой оторвав от пола разложенный диван, перевернул его, превращая в баррикаду.

- Спрячьтесь, - приказал диверсант. - Не высовывайтесь, и, возможно, останетесь живы. Сейчас здесь станет горячо!

Слыша за спиной поскуливание девицы и шепот ее спутника, партизан выглянул в окно в тот самый миг, когда бойцы американского спецназа, получив приказ, пошли на штурм. Несколько затянутых в черное фигур, выскочив из-за стоявших слишком близко машин, бросились к зданию мотеля. Двое идущих первыми полицейских несли широкие титановые щиты с забранными бронированным стеклом узкими прорезями окошек. Андрей Волков первым нажал на спуск, и пулемет в его руках вздрогнул всеми своими тринадцатью килограммами, выплевывая поток свинца. Длинная очередь ударила одного из полицейских под нижний край щита, перерубая ему обе ноги, вмиг подломившиеся, так что черная фигура неуклюже повалилась под ноги идущим следом спецназовцам. А пули все летели и летели тем прямо в лица, наполняя воздух злым жужжанием.

Командир диверсантов видел, как бегущие к мотелю полицейские валятся друг на друга, кубарем катаясь по земле и заливая асфальт кровью. Свинцовый вихрь, метавшийся над парковкой, смахивал их с ног, одного за другим. Одного из них угодившая в середину груди очередь отшвырнула назад, другой, которому точным попаданием разворотило бедро, завертелся волчком, оседая на грязный асфальт. Другой полицейский подскочил к раненому товарищу, закрыв его и себя от хлеставших наотмашь свинцовых струй штурмовым щитом, а остальные бойцы SWAT открыли шквальный огонь в ответ. Затрещали "хеклеры", идеальные для боя на короткой дистанции, раздались похожие на кашель выстрелы самозарядных дробовиков, часто защелкали винтовки М16, пули которых прошивали без труда стены из гипсокартона, превращая здание мотеля в дуршлаг. Волков, не отпуская спусковой крючок, отшатнулся назад, когда вокруг по стенам и потолку защелкали кусочки свинца. Романов, стрелявший через соседнее окно, вдруг вскрикнул, ныряя на пол.

- Что? - Командир диверсантов обернулся к своему товарищу. - Ранен?

- Ногу покоцало, - прошипел сквозь зубы партизан, вытаскивая из кармана брюк перевязочный пакет. - Рикошет. - Он растянул губы, сведенные судорогой, в подобии улыбки: - Херня, командир! Царапина!

- Нога - не башка, жить будешь! - Вдруг утробно зарычав, Волков вскинул пулемет, прочертив стволом, на срезе которого трепетал язычок пламени, широкую дугу. - Получай, суки!

Злобно зарычал тяжелый MAG, жадно всасывая извивающуюся, точно стальная змея, ленту. Огрызаясь короткими очередями, полицейские попятились, а Волков, снова и снова нажимая на курок и слыша только грохот выстрелов и звон падавших под ноги звеньев ленты, стегал их в спины свинцом, пока не кончились патроны. Тогда, отбросив пулемет, он схватил тубус реактивного гранатомета, и, вскинув его на плечо, шагнул к проему.

Реактивная граната, покинув "ствол" РПГ, пролетела дымной стрелой наискось над парковкой, врезавшись в борт машины. Клуб огня взметнулся в небо, а находившихся рядом бойцов SWAT ударной волной повалило с ног.

- Назад, - надрываясь, кричал в микрофон Майк Харрис. - Всем отходить! Вернуться на исходные!

Командир группы захвата, едва увидев в оконных проемах вспышки дульного пламени, успел укрыться за припаркованным фургоном, и теперь, сжавшись за колесом, слушал, как пули с лязгом дырявят корпус машины, превращенной в импровизированную и ужасно ненадежную баррикаду. От грохота выстрелов, звучавших с обеих сторон, гудело в ушах, всюду кричали - от ярости и от боли, а несколько фигур в черных комбинезонах неподвижно замерли на пыльной земле.

На миг приподнявшись, капитан Харрис выставил над капотом ствол "хеклера", выпустив длинную очередь и увидев, как пули выбивают облачка гипсовой крошки, впиваясь в стены. В ответ зарокотал пулемет, и микроавтобус содрогнулся, когда тяжелые пули, точно гроздь брошенных с размаху свинцовых горошин, ударили в борт, разрывая обшивку. Харрис увидел, как одного из его людей сбило с ног, швырнув на асфальт. Спецназовец, выбрасывая вперед руки, попытался ползти к укрытию, оставляя за собой кровую полосу на асфальте, но, преодолев с десяток футов, вздрогнул, замерев неподвижно.

Нырнув обратно в укрытие, полицейский истошно закричал в микрофон рации:

- Снайперы, огонь! Прижать ублюдков!

- Есть, сэр! - Стрелок, залегший на крыше заправки, крепче обхватил шейку приклада винтовки. Прицельная марка легла на едва различимый за колышущимися занавесками и клубами едких пороховых газов человеческий силуэт, и указательный палец полицейского плавно потянул спусковой крючок.

Еще один выстрел остался никем не услышанным в общей какофонии. Покинув ствол "ремингтона", весившая одиннадцать с половиной граммов пуля М118 калибра 7,62 миллиметра, разогнанная пороховыми газами до скорости больше восьмисот метров в секунду, ударила Андрея Волкова в левую часть груди. Несколько слоев кевлара не смогли ни остановить ее, ни даже задержать. Сила удара была такова, что партизана сбило с ног, отшвырнув в глубину помещения, а когда его тело коснулось пола, то оно уже было мертво.

- Суки! - Романов, прижав к плечу приклад карабина М4, стиснул зубы, нажимая на спуск.

Под ноги со звоном посыпались горячие гильзы, а появившаяся над крышей стоявшей метрах в пятидесяти легковушки голова в глубоком черном шлеме исчезла, взорвавшись облачком багровых брызг. Было слышно, как за стеной трещат, выталкивая через канал ствола одну свинцовую "горошину за другой, карабины продолжавших сражаться товарищей, и Михаил, довольно оскалившись, прорычал:

- Не возьмете, суки!

Прозвучало еще несколько очередей, хлопнули пару раз одиночные выстрелы, а затем вдруг все внезапно стихло, и опустившееся на парковку безмолвие показалось оглушительнее самого ожесточенного боя. Оглянувшись на своих спутников, Романов, самый старший по званию из уцелевших, спросил:

- Живы?

- Живы, но не надолго, похоже.

- Ничего, руки коротки нас взять, - хмыкнул партизан, выщелкивая опустевший магазин и перезаряжая оружие.

- И долго мы продержимся, если навалятся всерьез? У нас на ствол по полсотни патронов, максимум!

- Время есть. Это вам не Чечня, здесь БТР запросто никто не подгонит, и "Шмеля" в окно тоже не запустит. А кровью мы их умыли неплохо!

- Командир погиб! Нас всего трое, и мы в ловушке, черт возьми! Не вырваться!

- А вырываться мы и не будем, - спокойно произнес Романов, шагнув к лежавшему на полу свинцовому цилиндру. - Все закончится здесь!

Партизан откинул крышку, обнажив панель с клавишами и узким окошком дисплея. Несколько нажатий на кнопки, отзывавшиеся мелодичным писком - и на экранчике вспыхнули цифры. Подняв взгляд на своих товарищей, Романов произнес:

- Заберем с собой стольких, скольких сможем! Никто не скажет, что русские сдались без боя! Но умереть, оставив после себя несколько вражеских трупов - недостаточно, нужно вселить страх в сердца всех, кто останется в живых!

Трое мужчин, стоявшие над телом четвертого, среди россыпи стреляных гильз, переглянулись, разом молча кивнув в ответ на так и не прозвучавший вопрос. В этот миг жизнь стала для них значит намного меньше, чем приказ.

Микроавтобус с ярким логотипом городского канала новостей на бортах остановился, когда его водитель ударил по тормозам, увидев патрульный автомобиль, развернутый поперек шоссе. Один из полицейских, держа правую руку на рукояти пистолета, пока остававшегося в кобуре, шагнул вперед, а его напарник, остававшийся возле машины, вскинул дробовик "моссберг-590", смещаясь в сторону. Водитель фургона, увидев направленный ему прямо в лицо ствол двенадцатого калибра, поежился, будто от порыва ледяного ветра.

- Проезд запрещен, - громко крикнул полисмен. - Разворачивайтесь!

Водитель микроавтобуса покосился на сидевшую рядом женщину, а та, опустив стекло, крикнула в ответ:

- Мы репортеры! В редакцию кто-то позвонил, сказав, что в этом месте проводится операция против террористов! Пропустите нас! Вы нарушаете наши свободы! Люди должны знать правду!

Офицер обернулся, увидев спешащего к дороге со стороны мотеля человека в спецназовском комбинезоне, с автоматом "хеклер-кох" на груди. Подойдя к машине, он отстранил в сторону патрульного, жестко потребовав:

- Убирайтесь! Здесь слишком опасно! Несколько ублюдков, вооруженных автоматическим оружием и гранатометами, засели в придорожной гостинице! Мы уже потеряли трех человек! Я не стану рисковать гражданскими, черт возьми! Откуда вы вообще взялись?

- Нам позвонили, - повторила журналистка. - Сказали адрес.

- Мы точно не звали сюда прессу! - Обернувшись к патрульным, полицейский приказал: - Выяснить, откуда был звонок! Живо!

Треск вертолетных лопастей заставил всех, находившихся на шоссе, инстинктивно пригнуться, запрокидывая головы. Разрисованный яркими полосами геликоптер Макдонэлл-Дуглас MD-500E, маленький, аккуратный, будто игрушка, завис в нескольких сотнях футов над разгромленной парковкой. Дверца в борту распахнулась, и на землю нацелился объектив телекамеры.

- Что за чертовщина творится? - Капитан Харрис подозвал к себе нескольких бойцов группы захвата. - Всех гражданских вон отсюда, к чертовой матери! Обеспечить периметр! Никто не должен приближаться к этому месту меньше, чем на пятьсот ярдов!

- Есть, сэр!

Кивнув, спецназовцы, убежали, а один из патрульных, нырнув в салон своего "шевроле", уже изнутри крикнул сквозь шум вертолетных турбин:

- Сэр, на телеканал звонили из мотеля! А заодно в редакции нескольких местных газет!

- Дерьмо! Бандиты позвали прессу?! Что это значит?

Стоявшие вокруг люди в форме только развели руками, наблюдая, как к кружившему над местом перестрелки геликоптеру присоединились еще два вертолета, правда, державшихся на безопасном расстоянии.

Оглашая округу надрывным воем "сирен", к мотелю промчалась вереница машин "скорой помощи", а следом, рыча мощными движками, ехало несколько громадных "субурбанов" с проблесковыми маячками под решетками радиаторов. Распахнулись дверцы, и наружу посыпались люди в униформе. Один из них, крепко сбитый темнокожий мужчина, безошибочно отыскав старшего среди полицейских, сообщил:

- Я агент Уайт, ФБР! Теперь мы руководим операцией! Пусть ваши люди обеспечат оцепление! Всех посторонних - долой, и живо!

- Что ж, удачи вам, ребята, - усмехнулся Харрис. - Надеюсь, вам те парни, что сидят внутри, окажутся по зубам!

Прибывшие "федералы", бесцеремонно расталкивая не успевших убраться с их пути полицейских, деловито суетились, лязгая затворами. Двое из них вытащили из багажников длинноствольные винтовки Мак-Миллан ТАС-50 калибра 12,7 миллиметра с массивными "трубами" оптических прицелов большой кратности.

- Если ублюдки не сложат оружие, мы их перестряляем, как в тире, - довольно сообщил агент Уайт, наблюдая за торопливыми, но слаженными действиями своих людей, взявших на прицел изрешеченное, покрытое разводами копоти здание мотеля. - Сделаем все быстро!

А в эти минуты Уильям Голдсмит стремительно вошел в помещение ситуационного центра в офисе Министерства внутренней безопасности. Свободных мест здесь уже не было, строгие костюмы соседствовали с военными мундирами, отовсюду слышались голоса, сливавшиеся в неразборчивый гул.

- Сэр, - едва поспевавший за своим шефом помощник на ходу, буквально захлебываясь словами, сообщил: - Сэр, террористы блокированы в придорожной гостинице в нескольких милях от Солт-Лейк-Сити. Никаких сомнений, что именно город был их конечной целью, сэр. Местный полицейский спецназ попытался захватить террористов, но понес большие потери в перестрелке и отступил. Сейчас на месте агенты ФБР, готовят новый штурм. Русским некуда деваться, они в ловушке, сэр!

Стоило только министру переступить порог просторного помещения, по рядам прошло движение, и люди, нетерпеливо ожидавшие Голдсмита, поднялись с мест, приветствуя его.

- Господа, ситуация экстраординарная, поэтому действовать нужно решительно и жестко. Президент приказал уничтожить террористов, и мы обязаны выполнить его приказ. Направьте туда авиацию, сравняйте все с землей!

Директор ФБР, выпучив глаза, привстал со своего кресла, подавшись вперед:

- Вы хотите нанести воздушный удар по территории Соединенных Штатов?!

- У этих ублюдков ядерная бомба, и она в любой миг может быть приведена в действие! Мы должны исключить такую вероятность полностью! Если позволим себе сомневаться, если задумаемся хотя бы на секунду - могут погибнуть тысячи ни в чем неповинных людей, десятки тысяч! Полковник, на что мы можем рассчитывать?

Офицер со эмблемами Военно-воздушных, на которого в упор уставился Голдсмит, ответил без заминки:

- Господин министр, сэр, самолеты с базы Национальной гвардии Кэмп-Уильямс достигнут цели в течение пятнадцати минут после получения приказа!

- Действуйте! Сотрите их в пыль!

Пилоты заняли места в кабинах штурмовиков А-10А через две минуты, наблюдая, как техники из команды аэродромного обслуживания в перепачканных в масле комбинезонах суетливо цепляют на подкрыльные узлы подвески остроконечные сигары авиабомб. Штурмовик "Тандерболт-2", созданный когда-то для того, чтобы остановить орды советских танков в Европе, мог поднять в небо свыше семи тонн смертоносного груза, но сейчас пара самолетов готовилась вылететь "налегке". Самолет командира пары нес всего полдюжины зажигательных баков BLU-27, а вооружение его ведомого ограничивалось таким же количеством обычных свободнопадающих бомб "Марк-82" калибром тысяча фунтов.

Взвыли прижатые к фюзеляжу турбины, набирая обороты, и командир пары, не сводя взгляд с индикаторов приборной панели, произнес:

- Я Громобой-один, к взлету готов!

- Громобои, взлет разрешаю, - отозвался диспетчер авиабазы Национальной гвардии штата Юта Кэмп-Уильямс. - Курс один-один-ноль, держать высоту десять тысяч футов!

Пилот толкнул рычаг управления двигателями, и двадцатитонный штурмовик, двинувшись с места, начал разгоняться, в конце полосы оторвавшись от бетонного покрытия. Следом взлетел и его ведомый. Выстроившись уступом, штурмовики, провожаемые взглядами сотен остававшихся на земле людей, плавно развернулись, направляясь к цели. Их пилотам предстояло сбросить американские бомбы на американскую землю, и многих не оставляло ощущение абсурдности происходящего, но те, кто сидел за штурвалами "тандерболтов", не испытывали и тени сомнений.

Пара штурмовиков преодолело половину расстояния, отделявшего их от цели, когда агенты ФБР и полицейские, получив неожиданный приказ, уже торопливо грузились в машины, оставляя свои позиции. Подскочив к командиру SWAT, журналистка, за которой вприпрыжку бежал оператор, тащивший на плече массивную камеру, спросила:

- Что происходит?

- Убирайтесь отсюда, живо! - на бегу бросил полицейский, направлявшийся к своему микроавтобусу.

Взревели мощные двигатели, и колонна автомобилей, сверкая проблесковыми маяками, выехала на шоссе. Последними убрались стоявшие в оцеплении патрульные. И только вертолет телевизионщиков кружил под облаками, продолжая удерживать автозаправку в фокусе своих камер. Михаил Романов, проводив его взглядом, обернулся к своим товарищам:

- Что-то будет. Эта суета неспроста!

Из поднебесья донесся привычный гул турбин, и партизан, без всякой опаски выглянув наружу, увидел быстро перемещающиеся по серой чаше небосвода черные точки. Один за другим, штурмовики "Тандерболт" спикировали, нацеливаясь узкими носами, из-под которых торчали многоствольные тридцатимиллиметровые пушки, на здание мотеля. Пилот ведущего А-10А коснулся большим пальцем кнопки сброса бомб, удерживая отчетливо видимую цель в прицельной рамке на индикаторе лобового стекла. Все было просто, даже проще, чем на учениях, и он был намерен выполнить свою работу качественно.

- Сброс!

Палец утопил кнопку, и из-под крыльев штурмовика посыпалась к земле гроздь зажигательных бомб, начиненных каждая тремястами восьмьюдесятью литрами напалма, достаточно, чтобы испепелить все живое и неживое на пространстве в несколько десятков акров. Летчик потянул на себя рычаг штурвала, набирая высоту. Он не мог видеть, как трое русских солдат, находившихся в разгромленном номере дешевого мотеля и продолжавших служить своей стране даже после того, как она отказалась от них, крепко по очереди обнялись, прощаясь друг с другом, как не мог видеть мигнувшие на таймере лежавшего у их ног ядерного заряда цифры "00:00". А в следующий миг мир утонул в яркой вспышке.

Ослепительный свет, стократ ярче солнечного, ударил по глазам, доставая до самого мозга, заставив пилота поднести ладони к лицу, а затем ударная волна обрушилась на лишенный управления штурмовик, легко переворачивая его, будто оторвавшийся от ветки лист, и самолет врезался в поднявшуюся к небу стену огня.

Пилот ведомого А-10, у которого вдруг отказало все бортовое оборудование, выжженное электромагнитным импульсом, прожил дольше на целую секунду, успев увидеть, как машина его командира испаряется, рассыпаясь на молекулы в ядерном пламени. А затем титановая броня его крылатой машины, служившая непроницаемой преградой для зенитных снарядов и осколков боевых частей ракет "земля-воздух", от чудовищного жара потекла, словно мягкий податливый воск, вздуваясь пузырями, и сгоравший заживо человек закричал от боли и отчаяния, но уже никто не мог слышать его полный ужаса вопль. Через несколько секунд штурмовик на полной скорости врезался в землю, превращаясь в комок расплавленного металла, среди которого невозможно было отыскать то, что еще недавно было его пилотом.

Когда земля под колесами служебного "шевроле" вздрогнула, офицер полицейского департамента Солт-Лейк-Сити Майк Харрис от неожиданности вскрикнул, а водитель, уставившийся куда-то назад, едва не вывернув шею, присвистнул:

- Что за чертовщина?!

Колонна под визг тормозов замерла, когда на шоссе обрушилась ударная волна, на расстоянии более мили воспринимаемая, как порыв ураганного ветра. В воздух поднялись клубы пыли. Выскочив из машин, инстинктивно прикрывавшие лица ладонями люди смотрели во все глаза на медленно опадающий столб пламени, поглотившего в один миг и мотель с террористами, и заправку, и придорожное кафе. Сила взрыва была не столь велика, чтобы образовался ядерный "гриб", и люди, еще ничего не понимая, наблюдали за происходящим, в то время как их тела жадно пронзал невидимый и совершенно неощутимый поток быстрых нейтронов, превращая всех в ходячих мертвецов.

Еще не замечая произошедших в их организмах необратимых изменений, практически не совместимых с жизнью, офицеры возбужденно жестикулировали, нарочито громко разговаривая и продолжая коситься туда, где еще пару секунд бесновалось ядерное пламя. А затем над шоссе, теряя высоту, пролетел вертолет телевизионщиков. Его лопасти бесшумно вращались, приводимые в движение потоком набегающего воздуха, благодаря чему падение превратилось в некое подобие полета. Винтокрылая машина, на бортах которой краска потекла и оплавилась от чудовищного жара, рухнула на поле в сотне шагов от шоссе, и полицейские бросились к месту падения.

- Они живы! - Майк Харрис увидел движение под прозрачным пузырем кабины, покрытым густой сеткой трещин. - Вытаскивайте их наружу, аккуратнее!

Пилота, лицо которого превратилось в сплошной ожог, аккуратно уложили на землю, с трудом отцепив руки от штурвала. Репортер, сидевший рядом с летчиком, был мертв - трудно выжить с раздробленным от удара об обшивку черепом. Но оператор выглядел целым и невредимым, если не считать сильнейшего шока. Поддерживаемый под руки бойцами спецназа, он лишь бормотал, ничего не замечая вокруг:

- Ядерный взрыв! Они взорвали ядерную бомбу!

Капитан Харрис лишь потрясенно переглянулся с подоспевшим агентом Уайтом. Служители закона, ставшие пешками в чужой игре, еще не осознали того, что произошло, как не поняли они, что их жизнь с момента взрыва исчисляется днями, если не часами. Но в высоких кабинетах Вашингтона царило лихорадочное напряжение. Уильям Голдсмит, связавшись из своей штаб-квартиры с Белым Домом, докладывал президенту Мердоку:

- Сэр, последствия ядерного взрыва минимальны. Устройство сработало вдали от населенных районов, в пустынной местности. Террористы не достигли своей цели!

- Черт возьми, Уильям, включите телевизор, и тогда поймете, что произошло! Репортеры местного телеканала снимали операцию по аресту террористов с вертолета в прямом эфире! Кадры показали в десятке штатов, уже выложили в Интернет! Паника начнется по всей стране!

- Мы будем все отрицать, сэр! Скажем, что взорвался, к примеру, газопровод! Самое разрушительное оружие террористов - страх, и мы не позволим ублюдкам применить его!

- Осталась еще одна бомба, Уильям, всего одна, и вы должны найти ее прежде, чем свихнувшийся русский вынет чеку! Наши войска на Урале в эти минуты перемалывают остатки русских партизан, а генерал Камински готовится к штурму Москвы! Последние очаги сопротивления в России будут подавлены в ближайшие часы, а вы должны сделать все, чтобы война не пришла в дома американцев! Защитите нашу страну, и нация не забудет вас никогда, Уильям!

Отключив связь, Джозеф Мердок устало откинулся на спинку кресла, массируя под пиджаком свою грудь, которую словно пронзала раскаленная игла, достающая до позвоночника. По всей Америке миллионы обывателей уже метались в панике, ощутив себя уязвимыми и беззащитными, а на другой стороне планеты десятки тысяч американцев, еще пребывая в блаженном неведении, совершенно осознано готовились принять смерть, не сомневаясь, что делают это во имя своей страны.

Генерал Джефри Клементс появился в просторном зале командного центра перед рассветом, как всегда, гладко, до синевы, выбритый, благоухающий дорогим лосьоном. Командующий Восемьдесят второй десантной дивизией Армии США, возглавивший карательную операцию против русских террористов почти с первых часов ее проведения, наконец, сумел выкроить несколько часов безмятежного сна, и сейчас чувствовал себя как никогда бодрым и свежим. А вот его противнику, похоже, едва ли удалось выспаться минувшей ночью. Ночь же грядущую по замыслу американского генерала русским предстояло встретить в братских могилах.

Едва ночная тьма опустилась на землю, внезапно начала оживать то одна, то другая артиллерийская батарея, множество которых было расположено по периметру многострадального Нижнеуральска. Огневой налет длился совсем недолго - два, максимум, три залпа, и орудия замолкали, но уже откуда-то с противоположной стороны города доносились новые выстрелы. Возможно, целями были неосмотрительно выбравшиеся из своих укрытий партизаны, тщетно надеявшиеся, что темнота скроет их, но, вероятнее, били просто "по площадям", расчищая путь для предстоящего наступления.

То близкий, то отдалявшийся на самую границу человеческого восприятия гул канонады был слышен в палатке генерала, несмотря на то, что ближайшая артиллерийская позиция находилась милях в пяти от палаточного городка, где и разместился штаб. И эти звуки, похожие на раскаты грома, стали самой сладкой колыбельной для Клементса. Всю ночь, с самого заката, гаубицы методично уничтожали мятежный город, выпустив сотни снарядов и прекратив огонь лишь под утро, пока расчеты остужали слишком сильно нагревшиеся стволы могучих орудий. И сейчас с высоты полета беспилотного разведчика RQ-1 "Предейтор", кружившего над Нижнеуральском, можно было оценить результаты обстрела.

- Отличная работа! - довольно хмыкнул Клемнтс, остановившись перед огромной плазменной панели, на которую проецировалось изображение с бортовых камер беспилотника.

С пятикилометровой высоты панорама разрушения предстала перед командующим во всей своей ужасающей "красе". Города больше не существовало. Многодневный артиллерийский обстрел, перемежаемый ударами стратегических бомбардировщиков, сбрасывавший с заоблачных высот по нескольку тонн бомб за раз, прошелся по Нижнеуральску гигантским катком. С высоты воронки, оставленные разрывавшимися на городских улицах снарядами и тысячефунтовыми фугасными авиабомбами, казались лишь черными точками, покрывавшими, будто оспины, всю территорию города. На их фоне бросались в глаза огромные проплешины, пятна пепла, оставшиеся после взрывов "вакуумных" бомб МОАВ. Единственный сверхмощный боеприпас, снаряженный восемью с половинами тонн аэрозольной взрывчатки, мог сравнять с землей целый квартал, и от него служили неважным укрытием подвалы, превращенные защитниками города в импровизированные бомбоубежища. И таких бомб генерал Клементс не жалел. Большая часть зданий оплыла бесформенными грудами обломков, погребая под собой сотни, если не тысячи их обитателей. Кое-где над руинами поднимался дым пожаров, растекавшийся над городом серым колышущимся покрывалом.

- Треть всех построек уничтожена, - сообщил офицер, отвечавший за разведку, перехватив удовлетворенный взгляд командующего. - Инфраструктура полностью разрушена, но живые там есть, это подтверждают результаты инфракрасного сканирования, сэр. Мы полагаем, что в городе остались боеспособными не более тысячи солдат противника. Все их оборонительные рубежи разрушены, от армии террористов осталось несколько разрозненных отрядов, не имеющих связи друг с другом, израсходовавших почти все свои запасы вооружения. Эти "партизаны", скорее всего, станут оборонять отдельные дома и постройки, используя их, как опорные пункты. Русские со вчерашнего дня полностью прекратили все перемещения по городу, а сутки, проведенные в убежищах, серьезно подорвут их боевой дух. Думаю, сэр, они не выдержат еще одного нашего удара.

- Что ж, в таком случае, приказываю начать артиллерийскую подготовку. Разрушим все укрытия, какие остались, и навсегда закопаем крыс прямо в их собственных норах!

Командиры артиллерийских батарей давно ожидали приказа, а у расчетов было достаточно времени, чтоб после бессонной ночи остудить орудия и привести их в порядок, и потому не прошло и пяти минут, как земля под ногами вздрогнула, а через тонкие стены палатки проник многоголосый гул выстрелов. Грозно зарычали, извергая пламя из запрокинутых к низкому серому небу стволов, стапятидесятипятимиллиметровые гаубицы М198 и М777, прибывшие вместе с Морской пехотой и механизированной "страйкерной" бригадой, выпуская по пять сорокакилограммовых снарядов в минуту. На их фоне выстрелы легких гаубиц М119 калибра сто пять миллиметров, прибывших на Урал вместе с десантниками из Сто первой и Восемьдесят второй дивизий, были похожи на злое тявканье дворовых шавок.

Почти сотня орудий одновременно открыла огонь, наполнив воздух огнем и сталью, и городские кварталы затянуло едким пороховым дымом. Снаряды ложились с хирургической точностью. Трех-четырех прямых попаданий хватало, чтобы скалывались, как карточные домики, панельные "хрущевки", а кирпичные девятиэтажки осыпались грудами битых кирпичей. А затем пушки смолкли, и над позициями изготовившейся к решительному броску американской морской пехоты раздался рев стартующих ракет.

Батарея реактивных установок HIMARS, переброшенная с китайской границы, вступил в бой "с колес". Боевые машины, едва успевшие выгрузиться из транспортных самолетов С-17, остановились на пустыре. Плавно поднялись бронированные коробки пусковых установок, а затем позиция окуталась плотной завесой дыма, и из нее с яростным ревом взмывали в зенит один за другим реактивные снаряды. Девять боевых машин выпустили за тридцать секунд пятьдесят четыре ракеты M30 GUMLRS, каждая из которых несла проникающую боевую часть весом в восемьдесят девять килограммов и оснащалась простейшей спутниковой системой наведения. Благодаря этому ракеты поражали цели, находившиеся за семьдесят километров от позиций пусковых установок с точностью до пары метров, а мощи даже одной единственной боеголовки хватало, чтобы до основания снести добротный многоэтажный дом, который мог послужить укрытием для партизан.

Джеффри Клементс, краем глаза смотревший на монитор, куда по-прежнему выводилась "картинка" с камер "Предейтора", и слышавший отдаленный грохот взрывов, не смолкавший ни на секунду, требовательно спросил:

- Доложить о готовности!

- Генерал, сэр, подразделения на исходном рубеже! Все "дроны" уже в воздухе!

Несколько десятков беспилотников были готовы присоединиться к кружащему над охваченными пожаром кварталами Нижнеуральска RQ-1. Тяжелые "Рипперы" и "Предейторы", из под плоскостей и фюзеляжей которых свисали целые гроздья ракет, готовы были поддержать "дроны"-геликоптеры RQ-8 Морской пехоты, тоже несущие серьезное вооружение из ПТУР "Хеллфайр" и неуправляемых снарядов FFAR. Все вместе они создавали над городом частую сеть, через которую не мог проскользнуть даже одиночный партизан. И генерал Клементс отдал новый приказ:

- Прекратить огонь! Штурмовые группы - вперед!

Канонада утихла, и стало слышно, как взревели разом сотни мощных двигателей. Множество танков и боевых машин, расположившихся по периметру города, пришли в движение, сжимая вокруг Нижнеуральска стальное кольцо. Окутавшись сизыми клубами выхлопных газов "Абрамсы", LAV-25 и "Хамви", колонны которых представали перед камерами кружившихся под облаками "дронов" причудливо извивающимися стальными змеями, начали втягиваться в город.

Разрывы снарядов над головой звучали все чаще, слившись, наконец, в непрекращающийся гул. От очередного взрыва стены подвала, ставшего убежищем для нескольких десятков человек, мелко задрожали, а с низкого свода посыпалась бетонная крошка. На лице Олега Бурцева, растянувшегося в полный рост на лежанке, сооруженной из какого-то тряпья, не дрогнул ни одни мускул. Сидевший рядом на брошенном на пыльный пол бушлате партизан, прислонившись спиной к стене баюкавший висевшую на перевязи руку, глухим, ничего не выражающим голосом произнес:

- Шестидюймовые. Где-то рядом совсем.

- Снова артналет, - так же безучастно ответил, пожимая плечами, уставившийся в пустоту, бывший сержант Воздушно-десантных войск. - Снарядов много, вот и жгут.

В полумраке раздалось испуганное хныканье. Большая часть людей, нашедших себе пристанище в этом подвале, была гражданскими, жителями Нижнеуральска, прежде не сумевшими, а скорее просто не захотевшими оставить город, и теперь покинувшими свои разрушенные дома и беспомощно дожидавшихся собственной гибели. Старики, дети, женщины - все они оказались равны перед падавшей с небес смертью, и каждая секунда могла оказаться последней. Но страха не было, на смену ему пришло безразличие. Каждый понимал, что битва проиграна. Выжить на поверхности стало попросту невозможно. Жизнь наверху сжималась до ничтожных пяти минут - ровно столько времени проходило между тем мигом, когда один из непрерывно "висевших" над городом вражеских беспилотников обнаружит внезапно появившуюся цель, и моментом, когда одна из американских батарей, получив координаты, будет готова открыть огонь. Десять, двадцать, пятьдесят снарядов ради уничтожения одного человека - враг, предпочитавший побеждать без малейшего риска для самого себя, не жалел боеприпасов, методично истребляя немногих уцелевших еще защитников города.

Грохот разрывов понемногу начал отдаляться, а затем и вовсе сошел на нет. Успокоился, наконец, и плакавший тоненьким голосом ребенок. В тусклом свете покачивавшейся под потолком двадцативаттной лампочки было видно, как несколько человек, сбившихся в круг в дальнем углу захламленного подвала, передают из рук в руки большую эмалированную кружку с водой, делая из нее по небольшому глотку. Олег Бурцев повернулся на бок, отворачиваясь к стене и стараясь заставить себя не слышать приглушенные голоса, доносившиеся из полумрака. Он уже почти задремал, вырванный из темной пучины сна властным голосом генерала, эхом разнесшимся по подвалу.

- Артоподготовка закончилась, - произнес, встав в полный рост посреди подземелья и уверенно расправив плечи, Сергей Буров. - Это значит, американцы скоро пойдут на штурм. Они уверены, что нас осталось мало, что мы устали, ослабли, не готовы больше сопротивляться. Во многом они правы, но наш дух еще не сломлен, и наших сил достаточно, чтобы удержать в руках оружие. Так встретим их в бою, братья, пусть даже этот бой станет для всех нас последним!

Командующий обвел суровым взглядом лица людей. Здесь были не только партизаны, но и городские жители, не сумевшие или не пожелавшие покинуть Нижнеуральск. Всего чуть больше сотни, отрезанные от внешнего мира, не знающие толком, что происходит даже на соседней улице, и остались ли вообще живые здесь кроме них самих. И все они выглядели одинаково измученными, изможденными постоянным ожиданием смерти настолько сильно, что, кажется, уже перестали бояться. В любой момент своды обычного подвала, а вовсе не укрепленного бомбоубежища, могли поддаться под ударом точно выпущенного снаряда или авиабомбы, погребая под собой нашедших здесь укрытие последних защитников медленно гибнущего города, но многие из них уже втайне мечтали о таком исходе. Бомбежки и обстрелы, не прекращавшиеся ни на минуту, разрушили не только город, но и души тех, кто еще оставался в живых среди его руин. Стало опасно просто появляться на поверхности, чтобы не угодить под прилетевший из-за горизонта снаряд, и людьми, забившимися в подвалы, овладела апатия, обреченность.

- Враг приближается. Американцы решили поставить точку, - Буров старался говорить уверенно и спокойно. - Что ж, давно пора. Вступим с ними в бой сейчас, и покончим с этим раз и навсегда. Или они, или мы!

- Нам не выстоять!

Обернувшись к сомневавшемуся и узнав в нем командира одного из партизанских отрядов, почти полностью уничтоженного в прошлых боях, командующий, усмехнувшись, промолвил:

- Мы сидим здесь, как крысы, среди этой грязи, плесени, всего этого дерьма. Мы боимся выбраться наружу, под открытое небо. Там нас ждет почти мгновенная смерть. Но что нас ждет здесь? У нас кончается провизия, почти нет питьевой воды, для наших раненых не остается лекарств, даже бинтов. Если не сдохнем от голода, жажды и болезней, то не пройдет и нескольких дней, как мы просто вцепимся друг другу в глотки, перебьем сами себя на радость врагу. А сейчас американцы предлагают нам умереть в бою, лицом к лицу с ними, и мне лично такая участь больше по душе, чем захлебнуться в собственных экскрементах. Нас всех все равно ждет смерть, это было ясно с той самой секунды, когда мы вошли в этот город, чтобы поднять знамя восстания. И, поверьте, о нас уже услышал весь мир. Все мы уже совершили подвиг, в течение стольких дней отражая атаки многократно превосходящих сил противника, сражаясь на равных с сильнейшей и самой технически оснащенной армией планеты. Так что мы примем бой и, раз уж суждено погибнуть, сделаем это красиво!

- У нас почти нет оружия, патронов! Что мы можем сделать?

Буров тяжко вздохнул. Те, кто пришел с ним сюда, были готовы воевать и умирать, этот выбор они сделали давно и не собирались от него отказываться, и все же в глубине души каждого теплилась надежда. Но помощи ждать было неоткуда, не на что было рассчитывать.

- Сражайтесь, пока живы, - решительно произнес генерал. - Кончились патроны - колите врага штыком! Затупился штык - бей ножом! Сломался клинок - грызите зубами, душите, рвите их плоть ногтями! Пусть они заплатят собственной кровью за каждый шаг по нашей земле и надолго запомнят, как мы жили и как умирали!

По рядам понурых людей прошла какая-то волна. Сергей Буров видел, как загорался огонь в погасших, было, глазах, как расправлялись плечи, а пальцы крепче сжимали рукояти оружия. Он сам натянул висевший на спинке стула разгрузочный жилет, набитый автоматными магазинами, и, подхватив АК-74 с поцарапанным цевьем, усмехнувшись, бросил:

- Пойдем воевать, мужики! Нас уже заждались!

Грохот разрывов над головами смолк, и сквозь каменные стены в подвал проник рев множества моторов.

Когда бой идет в чистом поле, как в минувшие войны, когда есть четкая линия фронта, окопы, укрытые за спиралями колючей проволоки и минными полями, пехотинец, вооруженный гранатометом почти не представляет угрозы вражеским танкам. Прежде, чем вооруженный РПГ смельчак - или камикадзе - приблизится к вражеской боевой машине на двести-триста метров, дистанцию прицельного выстрела, по его позиции успеет отбомбиться штурмовая авиация, пройдется частой гребенкой артиллерия, и лишь затем, рискуя каждую секунду стать жертвой ружейного огня сопровождающей танки пехоты, можно рискнуть. Если посчастливится дожить до этой секунды. Для тех, кто побогаче, выходом стала замена "базук" на компактные противотанковые ракеты типа американского "Джейвелин" или израильского "Мини-Спайк", при почти таких же размерах и массе намного более точных, дальнобойных, чем РПГ - и несравнимо более дорогих. Ну а кто победнее - увеличивал набор в армию, здраво рассчитывая количеством превозмочь качество.

Город - совсем другое дело. Здесь видимость ограничена порой десятками метров, здесь цель и стрелок не всегда находятся на одной плоскости, здесь ценность вчерашнего новобранца, вооруженного открытой с обоих концов железной трубой, в которую помещена простейшей конструкции твердотопливная ракета, и напичканного электроникой, закованного в многослойную броню основного боевого танка становится равнозначной. И потому есть шанс, если ты достаточно осторожен, подобраться к цели достаточно близко и нажать на спуск раньше, чем враг заметит тебя. И победить. Именного этого шанса ждал сейчас пробиравшийся по руинам растерзанного Нижнеуральска Алексей Басов.

Выбравшись из подвала, служившего вот уже третий день убежищем для него самого, остатков его отряда и двух десятков гражданских, которым просто некуда было податься, полковник в первые мгновения в ужасе замер. Его взору предстал настоящий "лунный пейзаж". Асфальт мостовых был изгрызен воронками от снарядов и бомб, вокруг не оставалось ни одного целого здания, и только клубилась цементная пыль пополам с пеплом. Но потрясение первых секунд прошло, и Басов, опасливо глянув вверх, будто мог увидеть парящий над облаками беспилотник, бодрой рысью двинулся через дорогу, обходя глубокие неровные воронки, из которых торчали, словно перебитые жилы и сосуды, искореженные трубопроводы. Под ногами чавкал снег, смешавшийся с пеплом и превратившийся в вязкую бурую грязь.

Молясь про себя всякий раз, когда скрипели над головой державшиеся на честном слове перекрытия, полковник поднялся в подъезд, окунувшись в сумрак, пропитанный запахами гари и прорванной канализации. И только теперь с удивлением осознал, что преодолел две сотни метров с задержанным дыханием, точно ныряльщик, опускающийся на предельную глубину. Этой многоэтажке еще повезло - один подъезд превратился в груду развалин, когда в него угодила авиабомба в две тысячи фунтов, второй подъезд разрушился от прямого попадания реактивного снаряда со спутниковым наведением, прошившего бетонные плиты сверху донизу, будто картон, и взорвавшегося уже на уровне первого этажа, будто подрубив дом одним ударом. Но третий подъезд стоял, хотя стены и были все изъедены проломами, что оставались от артиллерийских снарядов калибра не менее ста пяти миллиметров.

Осторожно ступая по усыпанному кусками штукатурки и битым стеклом полу, слыша только хруст под толстыми рифлеными подошвами берцев, Алексей Басов вошел в квартиру, входную дверь которой вынесло ударной волной, и выглянул в окно, удовлетворенно хмыкнув. Небольшая колонна американцев, судя по всему, морские пехотинцы, застряла здесь надолго. Противник, несколько дней ведя непрерывный обстрел Нижнеуральска, сам в прямом и переносном смысле вырыл себе яму. Если воронки, оставленные тяжелыми снарядами, техника еще могла преодолеть, то разрушенные дома, превратившиеся в груды битых кирпичей, перегородили улицы на манер настоящих баррикад. И сейчас три завывавших мощными газотурбинными движками "Абрамса", которых сопровождала пара БТР LAV-25, уткнулась в завал полутораметровой высоты, ощетинившийся обломками бетонных балок, из которых, точно шипы, торчала изогнутая арматура.

Басов, не отрываясь, смотрел на танки. Многотонные боевые машины, способные мчаться со скоростью семьдесят километров в час, быстрее иного авто, бессильно замерли, оказавшись в тупике. Их башни развернулись в разные стороны, грозно поводя орудийными стволами, люки оставались плотно задраенными, а из выхлопных труб били тугие струи сизого дыма. Но вот техника пришла в движение, танки, неуклюже маневрируя в тесноте городского переулка, сдвинулись к тротуарам, пропуская вперед нечто совсем немыслимое, так что сержант Бурцев, сопровождавший своего командира и наблюдавший за действиями противника из соседнего окна, удивлено выдохнул:

- Твою мать! Это что за хрень?!

- Инженерная машина М1 "Гризли", - усмехнувшись, пояснил Басов, узнавший агрегат, в основе которого явно лежало шасси танка "Абрамс", вооруженного вместо мощной гладкоствольной пушки всего лишь крупнокалиберным "браунингом" в небольшой башенке, но получившего целый комплект "дорожно-строительного" оборудования. - Типа нашей машины разграждения ИМР-3. Сам такую раньше только на фото в журналах видел!

Взвыв турбиной "Лайкоминг", надежно укрытой под десятками тонн брони с добавлением обедненного урана, "Гризли" медленно двинулась на штурм баррикады. Хищно изогнутые клыки бульдозерного отвала врезались в груду обломков, с ощутимой натугой спихивая их с дороги. Качнулась телескопическая стрела, удлиняясь вдвое, и венчавший ее экскаваторный ковш жадно вгрызся в гребень баррикады, подхватывая железобетонную балку.

- Давай, сержант, готовься, - резко выдохнул Басов, вскидывая на плечо массивный тубус гранатомета РПГ-27. - Работаем по танкам! Первый - мой, ты бей по второму! Запомни, под башню, или по корме, где турбина!

Олег лишь кивнул, стиснув зубы. Если "Таволга" полковника могла пробить броню американского танка с любого ракурса, даже в лоб, благодаря тандемной кумулятивной боевой части, то сам сержант полагался только на меткость. Кроме ручного пулемета он вооружился двумя легкими РПГ-26, и один из них уже изготовил к стрельбе, поймав в прорезь поднятой прицельной планки борт "Абрамса", на который были налеплены плотно, один к другому, "кирпичики" динамической защиты ARAT, превращавшей американский танк из просто хорошо защищенного в почти неуязвимый.

Их не обнаружили до самой последней секунды, когда Олег, сделав несколько медленных вдохов-выдохов, и уняв бешено стучавшее под бушлатом сердце, почти прошептал:

- Готов!

Басов пролаял "Огонь!", и сам нажал на спуск, увидев, как дымная полоса протянулась над улицей, уткнувшись в высокий борт "Абрамса". По ушам ударил грохот выстрела, комната мгновенно наполнилась пороховыми газами, свободно вытекавшими из казенных срезов РПГ, но полковник увидел неяркую вспышку на броне своей мишени. А затем грянул мощный взрыв такой силы, что с корнем вырвало люки, а башня буквально развалилась по швам, когда кумулятивная струя коснулась укладки со стадвадцатимиллиметровыми снарядами.

Олег Бурцев выстрелил секундой позже, и не смог сдержать злой брани, увидев, как реактивная граната ПГ-26 уткнулась в блоки динамической защиты, покрывавший борт "Абрамса" от носа до самой кормы.

- Уходим, сержант! - крикнул Басов, отшагнув от оконного проема.

- Сейчас, командир! - Олег уж вскинул второй тубус, до этого прислоненный к стене в ближнем углу, на плечо. - Сейчас я его, суку, приласкаю!

Бурцев нажал на спуск, и одновременно американская колонна огрызнулась шквалом огня. Глухо ухнуло танковое орудие, выплевывая урановую "болванку" подкалиберного бронебойного снаряда, при попадании которого в стену этажом выше позиции партизан весь дом вздрогнул до самого основания. Застучали автоматические пушки БТР, обрушивших град малокалиберных снарядов, один из которых влетел в окно соседней комнаты, разорвавшись на сотни зло взвизгнувших осколков. Им вторил и "браунинг" пятидесятого калибра инженерной машины, полосовавший длинными очередями выщербленный пулями и шрапнелью кирпич.

- Ложись! - Басов, рухнув на усеянный всяким хламом грязный пол, дернул за собой и Бурцева. - Падай, твою мать!

- А все же я его достал! - Олег оскалился, успев увидеть за секунду до этого, как реактивная граната, преодолев отделявшие их от танка сто с небольшим метров, ударила в основание башни вражеского "Абрамса", наверняка заклинив ее.

Снова за окнами рявкнула танковая пушка, и дом от очередного попадания буквально зашатался, а с потолка на головы партизан посыпались куски штукатурки. Басов сдавленно прохрипел в ухо своему подчиненному:

- За мной, ползком! Уходим отсюда!

Орудуя коленями и локтями, кашляя от забившей носы и рты пыли и пороховой гари, партизаны выбрались на площадку, и в тот момент, когда они уже спускались по шатавшейся под ногами лестницы, из дверного проема за их спинами полыхнуло пламя. Бурцева подхватила ударная волна, бросив переставшее слушаться тело на шедшего первым Басова. Оба скатились к основанию лестницы.

Первым встал полковник, протянув руку стонавшему Бурцеву:

- Подымайся, боец! Живее!

Они выскочили из подъезда, бросившись через двор со всех ног и слыша, как над головами стонет воздух, рассекаемый стабилизаторами падающих мин. Минометный взвод американцев успел занять позиции на городской окраине полуминутой ранее, чем бежавшие по двору партизаны попали в фокус многоспектральной камеры беспилотника. Четыре миномета М252 калибра восемьдесят один миллиметр открыли беглый огонь, выплевывая каждый по четырехкилограммовой мине раз в четыре секунды. Стальной град накрыл срытый предыдущими бомбежками и артобстрелами почти до основания квартал. Расчеты, находясь в пяти километрах от цели, не видели своего противника, просто выпуская снаряды по известным координатам, и двое партизан оказались в кольце взрывов.

- Направо, - крикнул Басов. - Бегом!

Полковник первым перемахнул через невысокую ограду, оказавшись на территории давно закрытого и заброшенного детского сада. Одноэтажное кирпичное здание уставилось на двоих мужчин темными провалами окон, в один из которых и втащил свое отяжелевшее тело, рывком подтянувшись на руках, полковник. За ним последовал и Бурцев, едва успевший не слишком аккуратно приземлиться на пол, заваленный каким-то мусором, как снаружи раздались громкие голоса.

- Вот сука! - Олег на миг выглянул, осторожно высунувшись из-за подоконника, и увидел несколько человеческих фигур в сером "цифровом" камуфляже. - Американцы! Идут к нам!

- Сейчас встретим!

Басов стащил с плеча автомат, передернув затвор, а затем забил в распахнутый зев "подствольника" цилиндр осколочного выстрела ВОГ-25. Бурцев, тоже зарядив свой РПК-74М, отдышался, выглядывая наружу. Американцев было около полудюжины, они осторожно, держась ближе к стенам, часто останавливаясь, шли через двор. Внезапно один из них вскинул карабин, и несколько пуль с треском ударили в подоконник и оконные косяки, заставив отпрянуть назад Олега. Басов, прижав приклад АК-74М к плечу, нажал на спуск, и короткой очередью срезал ближнего противника. Остальные брызнули, кто куда, а затем на укрытие партизан обрушился ураган свинца.

Бурцев, сжавшись в нише под подоконником, упираясь спиной в ребра радиатора батареи, высунул наружу ствол пулемета, выстрелив вслепую. Полковник, рискнувший на миг показаться в проеме окна, только крикнул:

- У них РПГ!

Морской пехотинец, прикрываемый шквальным огнем своих товарищей, вышел из укрытия, положив на плечо темно-зеленый раструб пускового устройства реактивного гранатомета SMAW. Термобарическая граната типа NE влетела в оконный проем, распылив свою взрывчатую начинку.

- А, черт! - Басов, выскочив, со всех ног кинулся прочь из комнаты, которую уже заполнило смертоносное облако. - Сержант, бежим!

Они выскочили в коридор и едва успели упасть на пол, когда грянул взрыв. Пламя, вырвавшись в оконный проем, жадно лизнуло потолок. От грохота в голове зазвенело, а во рту появился привкус крови.

- Живой? - Полковник потрепал Бурцева за плечо, и, дождавшись утвердительного, хотя не слишком уверенного кивка, произнес: - Гляну, как там, снаружи!

Басов, подкравшись к окну, сразу увидел перебегавших через детскую площадку морпехов. Один из них нырнул за качели, тотчас открыв огонь из легкого пулемета М249. Пули ударили в стену, с визгом отлетая рикошетом, и партизан, скрывшись за пролетом стены, процедил сквозь зубы:

- Обложили, суки!

Пулемет снаружи умолк, и Алексей, вновь выглянув, увидел бегущих к зданию американцев. Он вскинул автомат, зажав подмышкой приклад, и выстрелил из подствольного гранатомета. "Прыгающий" выстрел ВОГ-25П упал под ноги приближавшимся морским пехотинцам, вышибной заряд подбросил боевую часть вверх на высоту примерно человеческого роста, и в лицо морякам ударил поток осколков. Сразу двое покатились по земле, вновь раскатисто затрещал "Миними", изрыгнув очередную порцию свинца, и тотчас умолк, когда в затылок пулеметчика ударила снайперская пуля 7Н1 калибра 7,62 миллиметра со стальным сердечником. Морпех с РПГ, успевший перезарядить свое грозное оружие, еще не понял, что произошло, прицелился - и повалился в грязную лужу, когда кусочек раскаленного металла ударил его в верхнюю часть спины, чуть левее позвоночника.

Оказавшись под перекрестным огнем, оставшиеся двое морпехов завертелись юлой, и Алексей Басов, без опаски высунувшись в окно, двумя короткими очередями свалил одного из них. И одновременно сухо треснул выстрел, и последний американец, лишившись половины головы несмотря на каску, упал, как подкошенный.

- Похоже, это наша арбечка не усидела, - нервно рассмеялся полковник, чувствуя, как все тело колотит крупной дрожью от избытка адреналина.

- Жанна? Она же только начала с койки вставать без посторонней помощи!

Бурцев злился не напрасно. Жанне Биноевой, второй из двух счастливчиков, пережившей уничтожение старого бомбоубежища, сильно досталось. Ярослав Васильев сумел закрыть ее от волны огня, захлестнувшей подземелье, в котором взорвалась "вакуумная" боеголовка американской противобункерной бомбы. Тело бывшего омоновца превратилось в хорошо прогоревшую головешку, но и ожоги, полученные чеченкой, заставляли немногих уцелевших докторов только горестно вздыхать. А еще контузия, после которой девушка почти лишилась слуха. Но в это утро, провожая взглядом слезящихся глаз уходивших в свой последний бой партизан, Жанна не могла оставаться на месте.

- Когда девушка, усевшись на кровати, настоящей больничной койке, которую притащили с поверхности, принялась натягивать одежду, морщась от боли, к ней подскочил хирург, единственный, кто буквально пустыми руками и добрым словом пытался помочь двум дюжинам раненых, нашедших убежище в этом сыром подземелье.

- Ложись сейчас же! - Немолодой мужчина с изможденным лицом, темными кругами под запавшими от бессонницы и истощения глазами, требовательно положил узкую ладонь на плечо чеченки. - Ты только на ноги встала! Куда собиралась?

- Мое место - там, - девушка движением подбородка указала вверх.

- На тебе живого места нет! Ты же ста шагов не пройдешь!

- А я так далеко не собираюсь. Неужели вы еще не поняли, что все мы совсем скоро умрем. Посмотрите вокруг! Как долго эти люди еще смогут сражаться?

Хирургу не нужно было видеть забившихся по углам раненых, чтобы все понять. Несколько десятков загнанных под землю непрекращающимися бомбежками и артиллерийским обстрелом людей, женщин и мужчин, провели здесь почти трое суток, не зная, что происходит вокруг. Созданная ранее система обороны рухнула, рассыпалась под ударами сметающего все на своем пути бомбами и убийственно точным огнем артиллерии врага, от нее остались такие вот горстки лишившихся всего самого необходимого людей, больше не получавших приказы, не знавших, есть ли вообще кто-нибудь кроме них, продолжающий защищать Нижнеуральск.

- Я пойду наверх, и там вырву у судьбы еще хотя бы несколько лишних минут для вас, - решительно произнесла Жанна, затянув шнурки на утепленных ботинках. Встав, она пошатнулась, но смогла восстановить равновесие. Хлопчатобумажная майка, надетая под свитер, мгновенно пропиталась потом, несмотря на то, что в подвале температура была лишь немого выше нуля.

- Думаешь, эти несколько минут что-то изменят?

Биноева решительно посмотрела в усталые, потускневшие глаза доктора, того, кто несколько часов провел на ногах, вытаскивая ее с того света.

- Если есть возможность, нужно использовать ее, иначе судьба не даст второго шанса!

- Что ж, попробуй, - кивнул врач. Он достал из кармана шприц-тюбик. - Это стимулятор, он поможет, но ненадолго. Больше я уже ничего не могу сделать.

Жанна собралась быстро. В первые несколько минут, пока "допинг" расходился по телу с током крови, винтовка, СВД старого образца, со "скелетным" прикладом из клееной фанеры, показалась ей неподъемной, точно железнодорожный рельс. Но с каждой секундой силы возвращались, и вот, на прощание окинув взглядом темное нутро подвала, чеченка толкнула люк, выскользнув через узкий лаз наружу.

Дом, ставший убежищем и базой горстки партизан, был разрушен почти до основания, но от соседнего сохранилось целых два этажа. Туда и направилась Жанна. Лестницы под ее невеликим весом ходили ходуном, порой накатывали приступы тошноты и головокружения, но девушка упорно карабкалась наверх, ввалившись в квартиру - и отшатнувшись обратно, стоило только увидеть полусгнивший труп, лежавший на тахте у стены. Холод затормозил разложение, и запах тления почти не чувствовался. Женщине, судя по всему, немолодой, осколок угодил в грудь, буквально пришпилив ее к постели. Рядом, отвечая на незаданный вопрос, отчего она осталась здесь ждать собственную смерть, лежала пара никелированных костылей.

Ей все-таки удалось "покорить высоту", отыскав неплохую позицию. Шесть морских пехотинцев, наискось бежавших по двору, были, как на ладони. Жанна откинула резиновые крышки, защищавшие оптический прицел ПСО-1, и коснулась щекой отполированного приклада, когда снаружи донеслись звуки перестрелки. В окнах детского сада, чудом уцелевшего под градом снарядов и бомб, полыхнули язычки пламени, в ответ морпехи открыли ураганный огонь, а затем под ногами двоих из них, вырвавшихся слишком далеко вперед, разорвалась граната.

Биноевой пришлось приложить немалые усилия, чтобы прицелиться. Перед глазами вспыхивали разноцветные круги, в груди будто кто-то раздувал со всей силы кузнечные меха, и прицельная риска никак не желала держаться на силуэте цели. Спуск показался необычно тугим, а отдача чуть не сбила чеченку с ног, но первая же пуля, преодолев две с половиной сотни метров, отыскала свою цель, а затем еще одна и еще, пока во дворе больше не осталось живых врагов. Жанна видела, как выбравшиеся из окна детского садика партизаны замерли, озираясь, а когда они двинулись к ее позиции, девушка узнала командира и Олега.

Увидев в окне третьего этаже человеческую фигурку в камуфляже, машущую рукой, Бурцев только выругался, сплюнув сквозь зубы:

- Куда полезла, дура! Еле на ногах держится, а туда же - воевать!

- Боец, шевелись, - нетерпеливо прикрикнул Басов, с опаской смотревший в небо, словно мог увидеть падающие оттуда снаряды прежде, чем раскаленный свинец разорвет его плоть. - В укрытие, живо! Сейчас амеры здесь камня на камне не оставят!

Обходя многочисленные воронки, оставленные вражескими снарядами, и слыша скрежет густо усеивавших мерзлую землю осколков под ногами, партизаны двинулись к полуразрушенному дому, в темном нутре подвала которого десятки людей со смирением обреченных ждали своей гибели. А над головами двоих смельчаков уже выходил на цель беспилотный самолет RQ-1A. Ударный "дрон" ангелом смерти парил над разрушенным городом, и сейчас его оператор из безопасного далека готовился оборвать жизни русских партизан одним движением пальца. Силуэты людей заполнили рамку прицела, и ракета AGM-114 "Хеллфайр" сошла с направляющей под крылом "Предейтора", пикируя к земле вдоль невидимого лазерного луча, указывавшего ей цель. В последний миг партизаны разобрали среди доносившихся отовсюду взрывов и отзвуков выстрелов вибрирующий гул мотора, а затем земля под их ногами вздыбилась, будто пытаясь сбросить с себя надоедливых двуногих.

Олега Бурцева оторвало от земли, с размаху приложив об стену, так что у партизана вышибло из легких весь воздух, и несколько мгновений он лежал на потрескавшемся асфальте, разевая рот, будто выброшенная из воды на берег рыба. Ракета, выпущенная с американского беспилотника, отклонилась от курса на пару метров, и эти метры стали спасительными для двух партизан. Чувствуя, как все тело скручивает жгутом от боли, Бурцев встал на четвереньки, увидев в нескольких метрах от себя полковника. Басов полз, подтягиваясь на руках. Правая штанина его камуфляжных брюк намокла от крови, а багровые мазки на земле отмечали путь партизана. Олег на четвереньках приблизился к раненому товарищу:

- Давай перевяжу, командир! Ты истекаешь кровью!

- Слишком много суеты из-за какой-то царапины. Давай в дом, сержант. Встать помоги!

Бурцев кое-как поднялся на ноги, харкая кровью и шатаясь, будто от сильного ветра. В глазах двоилось, ноги подгибались, но он все же протянул руку полковнику, и, поддерживая друг друга, шатаясь и спотыкаясь на ровном месте, словно пьяные вусмерть, партизаны двинулись к крыльцу ближайшего подъезда. Сзади раздался крик, а затем - сухой треск одиночных выстрелов. Бурцев и Басов разом повалились на землю. Обернувшись, сержант увидел нескольких человек в американском "цифровом" камуфляже MARPAT, выскочивших из-за угла. Рассыпавшись цепью, они разом вскинули оружие, и вокруг вжавшихся в дно неглубокой воронки партизан защелкали пули, ложась с каждой секундой все ближе и ближе. Затем в стрекот американских карабинов М4 вплелся новый "голос", и партизаны узнали звук выстрелов СВД. Жанна Биноева опустошила магазин за две минуты, заставив американцев забыть про двух русских партизан, и Олег, вскочив на ноги первым, ухватил за локоть чертыхавшегося полковника, потащив его к подъезду, приглашающее распахнувшему двери.

Сзади раздался треск автоматных очередей, откуда-то сверху вновь прозвучали резкие щелки выстрелов снайперской винтовки. Партизаны вскарабкались по крутым ступеням, ныряя в пахнувшую на них сыростью и гнилью полутьму подъезда, когда дом содрогнулся от удара. Вторая ракета "Хеллфайр", выпущенная с кружившего над городской окраиной беспилотника, ударила в стену на уровне третьего этажа, "заклепывая то самое окно, из которого летели выпущенные чеченской снайпершей пули. Партизаны повалились на пол, а вслед им в дверной проем влетел зеленый шар ручной гранаты. Ударившись в стену в полумере от головы Бурцева, он рикошетом отскочил назад. Прозвучал совсем не впечатляющий хлопок взрыва, и воздух наполнился жужжанием множества осколков. Все вокруг затянуло дымом с привкусом горелого пороха.

- Командир, я сейчас, - прохрипел, сплевывая кровавый сгусток, сержант. - Проверю, как Жанна!

Прислонив не способного передвигаться самостоятельно полковника Басова к покрытой пятнами плесени стене, Бурцев, закинувший пулемет за спину, бросился вверх по лестнице. Перепрыгивая через три ступеньки разом, он рвался наверх, туда, откуда только-что звучали знакомые "щелчки" выстрелов винтовки Драгунова. С каждым шагом дым становился все плотнее, каждый вдох отзывался приступом кашля, в горле саднило, а из глаз катились градины-слезы, но партизан не останавливася. Добравшись до третьего этажа, он на миг остановился, пытаясь что-то рассмотреть в дыму. Дверь одной из квартир, сорванная с петель, лежала на полу, из проема вырвались языки пламени, а на пороге растянулась, не шевелясь, Жанна Биноева.

Олег без натуги подхватил обмякшее тело чеченки, и, крепко прижимая его к перетянутой крест-накрест ремнями снаряжения груди, буквально скатился вниз пол лестнице, чувствуя, как пышет в спину жаром. От тряски Жанна пришла в себя, шевельнувшись и что-то едва слышно простонав, и партизан, улыбнувшись, выдохнул радостно:

- Жива!

Снаружи раздались автоматные очереди, несколько пуль, влетев в оконный проем площадки меж этажами, с визгом чиркнули по потолку над головами партизан, заставив Бурцева упасть ничком, накрывая собой оглушенную Жанну Биноеву. Поэтому Олег не мог увидеть, как несколько американских морских пехотинцев взбежали по лестнице, врываясь в подъезд. Но, прежде чем их зрение адаптировалось к отсутствию света, из мрака ударила в упор длинная очередь из АК-74. выпущенные в упор пули смели сразу троих американцев, обмякшие тела которых скатились по ступеням вниз, к ногам бежавших следом моряков. Сухо щелкнул боек "калашникова", и Алексей Басов, безвольно выпуская из рук автомат с опустевшим магазином, потерял сознание.

- Ты как, цела? - Бурцев, стоя на коленях, склонился над Биноевой. - Лежи здесь, не высовывайся!

Осторожно выглянув наружу, Олег увидел разбросанные по двору тела вражеских солдат, лежащие меж воронок, на расколотом асфальте, разметав в стороны руки и ноги. Но хватало и живых. Четверо морпехов кинулись наискось через двор, нацеливаясь на подъезд, в котором укрылись партизаны. Положив ствол РПК-74 на подоконник, Олег нажал на спуск, поведя стволом пулемета и увидев, что американцы, угодившие под кинжальный огонь, валятся на землю, как подкошенные. Скоростные пули калибра 5,45 миллиметра с закаленными стальными сердечниками прошивали кевларовую ткань бронежилетов, пробивали каски, рвали плоть.

Рев мотора заглушил крики раненых и звуки ответных выстрелов, вдруг оборвавшись злым рыком выстрела.

- О, черт!!! - Сержанта сбило с ног, когда дом содрогнулся, кажется, до последнего кирпичика, а свободное пространство наполнилось цементной пылью. Оружие выпало из рук партизана, с лязгом скатившись вниз по лестнице.

- Что это? - Жанна Биноева попыталась встать, приподнимаясь на локтях, но не смогла, растянувшись на грязном полу.

- Танк!

Олег, рискнув выглянуть наружу, увидел угловатую массивную "тушу" неуклюже ворочавшегося в тесном дворике танка М1 "Абрамс", окутанного сизыми клубами выхлопных газов. Башня боевой машины повернулась, ствол орудия, похожий на уложенный горизонтально телеграфный столб, качнулся, а затем громыхнул новый выстрел. Из орудийного жерла вырвался язык пламени, и разогнавшийся впятеро быстрее звука снаряд ударил, будто чудовищная кувалда, прошивая насквозь кирпичную кладку. На голову Бурцева с потолка упал большой кусок чудом уцелевшей штукатурки, оставив длинную ссадину, из которой тотчас хлынула кровь. Жалобно вскрикнула рядом Жанна Биноева.

- Вниз! - Олег с трудом протолкнул слова через глотку, сведенную спазмом. - Надо спускаться! Еще пара выстрелов - и дом сложится!

Снова сквозь стены проник грохот выстрела. Под ударами похожих на гигантские оперенные гвозди сердечников подкалиберных снарядов, оставлявших в стенах огромные рваные дыры, дом, скрипя перекрытиями, уже дрожал непрерывно, будто лихорадочный больной, а затем стрельба стихла. Снова под окном взвыла танковая турбина, и Бурцев, увидев исчезающий за углом дома напротив танк, воскликнул:

- Отступают! Они уходят! Слышите, уходят!!!

Партизан осыпал лицо ничего не понимающей Жанны Биноевой поцелуями, не обращая внимания на скрипевший на зубах песок и цементную пыль, которой было покрыто все вокруг. Откуда-то издалека донеслись отзвуки взрывов, затем совсем близко, будто на расстоянии вытянутой руки, потрещала автоматная очередь, и вдруг все звуки стихли. Странное безмолвие опустилось на руины Нижнеуральска. Трое партизан, для которых сырой темный подъезд едва не стал могилой, облегченно выдохнули. А где-то бывший генерал Российской Армии Сергей Буров, выпустив из рук раскалившийся от интенсивной стрельбы АКМ, устало опустился на дно свежей воронки, оставленной в нижнеуральской мостовой шестидюймовым гаубичным снарядом, прямо в россыпь еще горячих гильз. Запрокинув лицо к небу, по которому ветер гнал облака и клочья черного дыма, он почувствовал легкое прикосновение к щеке. Проведя рукой по коже, генерал увидел на кончике пальца снежинку, тотчас растаявшую, стекая к запястью капелькой воды.

- Почему не стреляют-то? - Раздался рядом удивленный голос. - Неужели снова отбились?

- Похоже на то, - хмыкнул Буров, нежно касаясь мозолистой ладонью испещренного царапинами цевья автомата, лежавшего на коленях.

Рядом с командующим плюхнулся на груду толченого кирпича один из штабных офицеров, еще пару минут назад с гранатометом РПГ-7 на плече встречавший вражеские танки на улицах города, сообщив:

- Противник отступил по всем направлениям. Техника отведена за черту города. Авиации тоже не видно. Все батареи молчат. Они прекратили штурм города!

Генерал, как и те немногие бойцы, пережившие последний бой, боялся произнести это вслух, чтобы не вспугнуть удачу. Но в сознании тысяч людей, выбравшихся в этот миг из-под развалин Нижнеуральска, вертелось, билось жарким пламенем в очаге единственное слово - "Победа!". Приближая ее, тысячи сложили головы здесь, на русской земле, но той крупицей, что склонила весы фортуны, стали жизни лишь нескольких русских солдат, оборвавшиеся в эти же секунды на другой стороне земного шара.

Глава 12

Аризона, США - Калифорния, США - Приморье, Россия - Мексика

1 декабря

Массивный Шевроле "Тахо", угловатый, высокий, будто дом, настоящая американская машина, ткнулся мощным бампером в забранные сеткой-рабицей ворота. Над проездом красовалась вывеска "Пограничная охрана США", а за оградой раскинулось летное поле, с одного края которого приткнулось здание, явно административное, и несколько приземистых ангаров, но часть техники стояла открыто вдоль взлетной полосы.

- Сэр, сюда нельзя! - К внедорожнику подскочил парень в форменной рубашке и широкополой шляпе, держа руку на кобуре. - Закрытая зона! Разворачивайтесь, сэр!

Плавно опустилось стекло внедорожника, и в лицо охраннику ткнулся массивный набалдашник глушителя. Ворчание двигателя, работавшего вхолостую, полностью скрыло хлопки выстрелов, тело офицера пограничной охраны, по груди которого стремительно расползались темные пятна, отшвырнуло назад, а сидевший за "баранкой" внедорожника Заур Алханов вдавил педаль газа в пол. Балка бампера врезалась в ворота, сметая преграду, и "Шевроле" под рев двигателя промчался по "бетонке". Еще один человек в форме, оказавшийся на пути автомобиля, замешкался, не сразу поняв, что происходит. Раздался глухой удар, сопровождаемый сдавленным криком, хруст - и внедорожник, перевалившись на своих высоких колесах через распластавшееся на пути человеческое тело, помчался дальше.

Тарас Беркут, сидевший впереди, по соседству с водительским местом, передернул затвор "беретты", загоняя в ствол девятимиллиметровый патрон, и растянул губы в хищном оскале. Двое суток группа провела в пути, делая остановки только для того, чтобы сменить водителя, сменив полдюжины машин - какие-то брали в прокат в сомнительных конторах, где латиноамерикаснкие парни подозрительной наружности без вопросов принимали пачки наличных, другие просто угоняли, чтобы, проехав хотя бы сотню миль, бросить где-то в глуши. И все-таки они смогли замести следы, оторваться, хотя порой и ощущали дыхание погони собственными затылками, появившись там, где их точно никто не мог ждать.

Алханов резко ударил по тормозам, "шевроле", взвизгнув покрышками по бетону, замер на месте, и Беркут, рывком распахивая дверцу, скомандовал:

- Илья, Заур - зачистить здание! Керим, со мной к ангарам! Пилотов живыми брать, хотя бы одного!

Партизаны, выхватывая укрытое под одеждой оружие, выскочили из машины, разбиваясь на пары. Алханов и Карпенко бросились к офису, на крыльцо которого выскакивали люди в униформе, с оружием на поясе. Илья, державший в обеих руках по полуавтоматическому "Глок-17", на бегу открыл огонь, видя, как его противники бестолково валятся один на другого. Кто-то попытался укрыться в здании, но на пороге его настигли пули, выпущенные бежавшим рядом Алхановым. Перескакивая через тела расстрелянных пограничников, партизаны ворвались в здание. Навстречу им, едва не столкнувшись нос к носу, выскочил толстяк в форме, державший в опущенной вдоль корпуса руке пистолет. Он только начал вскидывать оружие, но Алханов успел дважды нажать на спуск, и голова американца, в которую угодили две бронебойные пули калибра 9 миллиметров, взорвалась, будто перезрелый арбуз, а на пол посыпались ворох каких-то бумаг.

- Ты слева, я - справа, - скомандовал Алханов своему напарнику. - Пошли!

Здание наполнилось шумом, криками и частыми хлопками пистолетных выстрелов. Застигнутые врасплох пограничники бестолково метались, один за другим погибая под метким огнем партизан. Узкий коридор превратился в смертельную ловушку, где невозможно уклониться от наполнившего воздух визжащего свинца и остается только ждать "свою" пулю. Но кое-кто все же сохранил выдержку.

Из кабинета, мимо которого только пробежали русские диверсанты, раздались выстрелы, и несколько пуль с визгом ударили в потолок. Алханов мгновенно вжался в стену, а Карпенко, подскочив в полураспахнутой двери, швырнул внутрь гранату. Четырехсотграммовый цилиндр фугасной МК-3А2 с глухим стуком прокатился по полу, и из помещения послышалась какая-то суетливая возня. Противнику потребовалось долгих две секунды, чтобы понять, что кольцо предохранителя гранаты осталось на месте, но в тот момент, когда офицер пограничной службы осознал, что тревога ложная и взрыва не будет, Илья Карпенко уже возник на пороге крохотного кабинетика, спокойно целясь из своего "глока". Дважды, почти без интервала, прозвучали показавшиеся в замкнутом пространстве оглушительными выстрелы, и тело американца, отброшенное назад, медленно сползло под ноги партизану.

Двое пограничников, пока гибли их товарищи, все же успели добраться до оружейной пирамиды. В тот момент, когда на них наткнулись партизаны, один из американцев заталкивал патроны в подствольный магазин "помпового" дробовика, а второй как раз со щелчком вогнал в горловину приемника карабина М4 пластиковый "рожок". Американец с автоматом успел вскинуть оружие, направляя его на партизан, но Карпенко оказался быстрее, и три тупоголовые пистолетные пули ударили пограничника в грудь, толкая мертвое тело на еще живого товарища. И в этот миг грохнул выстрел, и из ствола "Ремингтона-870" вырвался поток картечи. Свинец ударил в живот Заура Алханова, и тот, всхлипнув от боли, согнулся, оседая на пол и выпуская из рук свои пистолеты.

- Сука! - Вскинув оружие, Карпенко принялся часто нажимать на спуск, видя, как тело американца, продолжавшего сжимать в руках дробовик, содрогается при каждом новом попадании выпущенных в упор пуль.

Затвор пистолета встал на задержку, сигнализируя о том, что магазин пуст. Карпенко, сунув бесполезное оружие за пояс, подскочил к скорчившемуся Алханову, лишь шипевшему сковзь зубы.

- Твою мать! - Партизан сжал кулаки, увидев, что живот его товарища превратился к кровавое месиво. - Держись, братишка!

Достав из кармана брюк перевязочный пакет, которых у каждого бойца группы было по несколько штук, Карпенко торопливо начал накладывать повязку, не обращая внимания на кричавшего от боли при каждом касании Алханова. Выстрел картечью в упор, с каких-то десяти шагов - это страшно и почти всегда смертельно, но партизан продолжал цепляться за жизнь, стремительно покидавшую его тело. Закончив с повязкой, Карпенко помог товарищу подняться, обхватив его левой рукой за пояс, а на правое плечо повесив карабин М4, так кстати уже заряженный и взведенный убитым американцем.

- Осторожно, - натужно прохрипел Карпенко. - Давай, земеля, потихонечку, пошли!

- Обидно, - вдруг прошептал Алханов. - Ведь почти прорвались же!

- Ничего, еще не вечер! Нечего себя хоронить!

- Они прошли по заваленному мертвыми телами коридору, осторожно перешагивая через растянувших на полу мертвецов. Всюду трупы, брызги крови, стреляные гильзы, а в воздухе витают клубы порохового дыма.

В тот самый миг, когда со стороны административного здания прозвучали первые выстрелы, Тарас Беркут, бок о бок с которым бежал, сжимая в каждой руке по пистолету "беретта-92" Керим Тохтырбеков, добрался до ангара. По левую руку от партизан выстроились в короткую шеренгу вертолеты с эмблемами Пограничной и таможенной службы США. Беркут узнал пару легких "Белл-206" и более вместительный "Белл-412", способный поднять две с лишним тонны груза, доставив их на расстояние без малого восьмисот километров, и уже направился, было, к геликоптеру. Но в этот миг он увидел в приоткрытых воротах ближайшего ангара чуть сплюснутый заостренный нос самолета, увенчанный трехлопастным пропеллером, скомандовав напарнику:

- За мной!

Навстречу партизанам выскочили трое в промасленных комбинезонах. Увидев оружие в руках незнакомцев, к тому же гражданских, то есть тех, кому быть здесь не полагалось в принципе, техники попятились, но Беркут, вскинув свою "беретту", четырежды нажал на спуск, и два тела повалились на бетон.

- Стоять на месте! - рявкнул по-английски партизан, взяв на прицел третьего, застывшего неподвижно, открыв рот, будто для крика, и выпучив глаза. - Не дергаться! Ты пилот? Где здесь пилоты?

Американец, которому на вид оказалось лет двадцать, опустился на колени, высоко подняв руки над головой, и причитая:

- Не стреляйте! Я безоружен!

- Молчать! Отвечай на мой вопрос! ты можешь управлять самолетом?

Тарас Беркут ткнул под нос пленного ствол пистолета, пахнущего горелым порохом, и американец часто закивал:

- Я смогу поднять его в воздух, да, сэр!

- Делай, что прикажу, и останешься жив! Готовь самолет к вылету! Топливо есть?

- Полный бак, сэр! Двести семьдесят галлонов!

- Отлично! - Беркут кивком указал стоявшему рядом Тохтырбекову на укрытый в ангаре самолет: - Это "Цессна" Модель 208 "Караван"! Берет почти полторы тонны груза или дюжину пассажиров на борт, и может пролететь с этим тысячу семьсот верст! И может сесть и взлететь с любого пятачка, точно как наш Ан-2! И, судя по всему, это не просто "извозчик"!

Беркут указал на торчавший под фюзеляжем шар гиростабилизированой прицельно-поисковой системы:

- Низкоуровневая телевизионная камера, совмещенная с тепловизором и лазерным дальномером. Такая же система, как на беспилотных разведчиках "Предейтор". Похожие "птички" поставлялись в Ирак в качестве разведывательных самолетов, а если еще установить подвеску для ПТУР "Хеллфайр", получается легкий штурмовик, правда, без брони. Американцы ему дали обозначение АС-208 "Комбат Караван". Отличный агрегат, мать его! Давай, Керим, веди этого, - партизан указал на стоявшего неподвижно американца. - Смотри в оба, если тронет рацию - вали к чертовой матери!

- Есть! О, командир, - партизан увидел идущих со стороны офисного здания людей. - Парни, похоже, уже закончили!

Когда Илья Карпенко, тащивший на себе то терявшего сознание, то вновь приходившего в себя Заура Алханова, подбежал к ангару, тяжело дыша, американец уже устраивался в пилотском кресле. Севший рядом Тохтырбеков, окинув взглядом приборную панель, на которой вместо привычных циферблатов красовались широкоформатные дисплеи, присвистнул:

- Нет, ни хрена на Ан-2 не похоже! - А затем, перейдя на английский, приказал американцу, для верности продемонстрировав свой семнадцатизарядный "Глок": - Запускай движок! Идем в сторону границы кратчайшим курсом!

Пилот, руки которого ощутимо подрагивали, коснулся поочередно нескольких переключателей, и турбовинтовой двигатель Pratt Whitney Canada PT6A-114А ожил, проворачивая лопасти воздушного винта. Стоявший у распахнутой широкой двери пассажирского отсека Тарас Беркут крикнул сквозь рокот турбины, набиравшей обороты:

- Что у вас случилось?

- Заур ранен, - сообщил Карпенко. - Картечью, в упор!

- Вот дерьмо! - Беркут сразу, с первого взгляда понял, что дело скверно, и все же приказал: - Давай его на борт! Вколи промедол! Немедленно взлетаем!

Дождавшись, когда Карпенко и Алханов окажутся внутри, командир диверсантов подтянулся, вбрасывая тело в проем люка и захлопнув за собой створку. Самолет чуть качнулся, выруливая на взлетную полосу, и начал быстро разгоняться. Беркут, опустившись в удобное кресло, произнес, обращаясь к своим спутникам и даже не повышая голос - звук мотора практически не ощущался в хорошо изолированном салоне:

- Все, бойцы, задание выполнено! До границы рукой подать! Через полчаса будем в Мексике, а оттуда - домой, в Россию! Заур, ты держись! Найдем доктора, вытащим из тебя свинец, заштопаем - будешь как новый!

Но раненый партизан, безвольно откинувшись на спинку кресла, не слышал обращенных к нему слов, потеряв сознание от боли. Земля со всеми ее проблемами начала отдаляться с каждым набранным метром высоты, а вместе с ней, казалось, исчезают, превращаясь в пустяки, все проблемы. Напряжение не прекращающейся погони схлынуло, на смену ему пришла усталость и сонная одурь, и, чувствуя это, Беркут жестко произнес

- Не расслабляться! Эти полчаса еще нужно продержаться, пока мы во враждебном небе!

"Цессна" тем временем бодро карабкалась вверх, под облака, благо, нынешняя нагрузка была почти неощутима для ее мощного двигателя. Американец, понемногу успокоившийся и сосредоточенный на управлении самолетом, указал Тохтырбекову, тоже несколько расслабившемуся, на колышущуюся прямо по курсу буро-желтую стену:

- Песчаная буря! Может засориться воздухозаборник!

- Сможешь пройти над ней? Набирай высоту!

Пленный, закусив нижнюю губу, только молча кивнул, потянув на себя рычаг штурвала и заставляя самолет круто задрать нос. Продолжая набирать высоту, "Цессна", унося в себе четырех партизан, летела курсом на юг, а в это время эхо выстрелов, едва стихших на базе Пограничной охраны, уже докатилось и до Вашингтона. Ворвавшийся в кабинет главы Министерства внутренней безопасности агент с порога сообщил:

- Террористы в Аризоне. Напали на аэродром, перебили всех, кто там был, и угнали самолет. Только что получили записи камер наблюдения, сэр. Это точно русские! Их главарь засветился!

Уильям Голдсмит подскочил в кресле от неожиданности:

- Как это могло произойти?!

Они протаранили ворота, прошли по аэродрому, расстреливая всех, кого видели! Там было двадцать два человека, не выжил никто! Настоящая бойня, сэр! Сейчас они летят на юг, к мексиканской границе!

- Самолеты ВВС должны быть в воздухе.

- Звено F-16 патрулирует воздушное пространство над Финиксом, сэр! Они смогут перехватить террористов!

- Пусть заставят их сесть! Нам нужна информация! Ублюдков нужно взять живыми, черт возьми! Они могут знать, где третья бомба!

Пилоты истребителей F-16C "Файтинг Фалкон", описывавших круги над пригородами столицы штата, получив приказ, немедленно изменили курс, не задавая лишних вопросов. Преодолев звуковой барьер, пара истребителей мчалась на юг, к границе, и вскоре на экранах радаров яркой точкой вспыхнула отметка цели.

- Вижу противника, - сообщил командир пары. - Пятьдесят миль севернее линии границы, идет на высоты восьми тысяч футов!

- Перехватить цель и принудить к посадке! На поражение не стрелять!

- Принял, диспетчер! - Пальцы пилота коснулись приборной панели, отключая предохранители бортового оружия, и, переключившись на частоту ведомого, он приказал: - Берем ублюдка в клещи! Заходи справа, я - слева!

Когда прямо перед носом "Цессны" промчался стремительно истребитель, американец, сидевший за штурвалом самолета, вскрикнул от неожиданности, дернув на себя штурвал. Самолет качнуло, и Тохтырбеков, не покидавший кабину пилотов, крикнул:

- Спокойно! Не дергайся!

По курсу "Цессны" повисла нить трассеров, словно отсекая путь к бегству. Пара истребителей, демонстрируя ракеты "воздух-воздух" на подвеске, кружила, будто готовясь таранить захваченный партизанами самолет, выпуская впритирку короткие очереди из бортовых пушке "Вулкан" М61. Снаряды пронзали воздух все ближе и ближе, а радиоэфир наполнился отрывистыми фразами команд.

- Хотят, чтоб мы сели, - сообщил Тохтырбеков протиснувшемуся в кабину командиру.

- К черту! Курс не менять! Снижайся, - вдруг приказал Беркут американцу, бледневшему и вздрагивавшему всякий раз, когда за бортом вспыхивали багровые росчерки трассирующих снарядов. - Укроемся в буре! Мы прорвемся!

- Двигатель заглохнет и мы упадем!

- Выполняй, черт возьми! Ты с нами в одной связке, парень! Выживем мы - останешься в живых и ты, ну а сдохнем, так тоже вместе! Дотяни до границы, как угодно!

Пилот толкнул от себя штурвал, и "Цессна", едва не срываясь в штопор, круто спикировала вниз, туда, где колыхалось бурое покрывало песчаной бури. Несколько двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных вдогон пилотом одного из F-16, прошли возле самого хвоста, и осколки ударили в обшивку, пронзая ее, и превращая в решето фюзеляж. А затем цель исчезла в песчаном мареве, заставив летчиков ругаться от досады.

Через несколько минут вошедший в кабинет Голдсмита агент сообщил:

- Министр, сэр, мы потеряли террористов возле границы! Придется связываться с мексиканцами, но мы наверняка не успеем!

- Это уже не важно, - глухо пробормотал глава Министерства внутренней безопасности. - Третья бомба только что была приведена в действие. В центре Сан-Франциско. Мы проиграли!

"Скорая помощь" прибыла на место автокатастрофы на пустынном участке шоссе, протянувшегося вдоль калифорнийского побережья, раньше всех остальных экстренных служб. Микроавтобус свернул к обочине, затормозив на самом краю обрыва, вдоль кромки которого выстроились несколько зевак. Парамедики, подхватив чемоданчики с оборудованием, рысцой припустили вдоль дороги. Плечистый парень с простоватым лицом, обрамленным рыжими вихрами, по виду, типичный ирландец, оживленно жестикулируя, сообщил:

- Дети угнали машину, решили покататься. Здесь крутой поворот, вот и не потеряли контроль! Вон они!

Рыжий указал на дно довольно глубокого, футов двадцать, оврага. Там можно было рассмотреть лежащий на боку спорт-кар со смятой в гармошку передней части.

- Чудом не взорвалась машина, - добавил мужчина.

- Кто-то мог остаться в живых, - заметил один из медиков, худощавый парень азиатской наружности, взглянув на напарника.

- Тут самим можно шею свернуть!

- Мы поможем, - предложил рыжеволосый здоровяк, указав на двух мужчин в запыленной одежде. Еще один выглядывали из кабины небольшого грузовичка, припаркованного поодаль. - Мы тут недалеко работаем, на ранчо. Ехали с работы, и увидели, как все случилось.

Медик-азиат кивнул, решительно двинувшись к обрыву. Цепляясь одной рукой за каменистую землю, а второй прижимая к себе чемоданчик с красным крестом, он медленно начал спускаться вниз, сопровождаемый тем самым рыжим работягой. Едва не сорвавшись несколько раз и успев уже проститься с жизнью, санитар оказался у цели.

- Кажется, кто-то там шевелится, - из-за спины раздался возглас работяги. - Точно, кто-то жив!

Санитар подбежал к машине, чудовищно искореженной. Из-за покрытого трещинами лобового стекла на него уставилось лицо молодого парня, половины затылка у которого не было, а во лбу зияло пулевое отверстие.

- Черт, его убили!

- Тихо! - Прошептал в самое ухо рыжий громила, неожиданно оказавшийся рядом, и медик почувствовал прикосновение к шее холодного металла. - Если дернешься или закричишь, тебя тоже убью! - Давление заметно усилилось, и идеально заточенное лезвие боевого ножа впилось в кожу, выпуская наружу тонкую струйку крови. - Даже не дыши!

Второй санитар, балансировавший на краю обрыва, заинтересованно глянул вниз, крикнув:

- Эй, парни, как у вас дела?

Он не заметил, как один из работяг оказался за спиной, и не успел среагировать, когда тот выхватил из ножен, укрепленных на запястье, нож-финку без крестовины и с сужающимся к острию клинком. Стальное "жало" ткнулось ему в шею, и мужчина произнес:

- Снимай свою форму! Живее!

Медик начал раздеваться, медленно расстегивая пуговицы, когда раздался звук мотора, и на автостраде возникла патрульная машина, затормозившая рядом с каретой "скорой помощи". Оглянувшись, человек с ножом выругался, и медик, почувствовав, что внимание того ослабло, бросился бежать прямиком к полицейской машине. Выбравшийся оттуда мужчина в форме схватился за оружие. Он успел вытащить револьвер, массивный "Ругер" GP-100 тридцать восьмого калибра, и даже взвел курок, когда часто захлопали пистолетные выстрелы, и несколько девятимилиметровых пуль сбили полицейского с ног. А "рабочий", только что расстреляв служителя закона, уже направил оружие на медика, крикнув:

- Замри! На землю, живо!

Санитар, заглянув в черноту ствола компактного "Глок-26", застыл, позволив незнакомцам стащить с себя сначала куртку, а затем и брюки. Он так ничего и не понял, когда клинок вонзился в спину чуть выше поясницы, рассекая плоть, только захрипел, харкнув кровью, и осел на асфальт.

Выбравшийся из оврага майор Виктор Бауман, подгонявший перепуганного медика-азиата, окинул открывшийся пейзаж оценивающим взглядом. Когда он увидел, как один из бойцов его диверсионной группы натягивает форму мертвого медика, только сплюнул от досады:

- Вы бы его еще дольше в грязи валяли!

- Командир, валить нужно, - взволнованно произнес Николай Белов, бывший прапорщик-десантник, как раз и "превратившийся" в парамедика. - Их скоро начнут искать! Да еще шериф этот, только его и ждали!

- Поторопимся! - Бауман обернулся ко второму американцу, стоявшему, не шелохнувшись и не сводя перепуганного взгляда с трупов, лежавших на асфальте: - Сядешь за руль! Будешь делать то, что скажу, и мы тебя не убьем! Понял меня? Давай, в машину! - И, обращаясь к своим бойцам, прикрикнул: - Всем грузиться! Шевелись, мужики!

Азиат, усевшись за руль и положив руки на "баранку", наблюдал за тем, как сразу трое диверсантов вытащили из кузова своего грузовика массивный металлический цилиндр, осторожно уложив его на носилки, после чего сами забрались в машину. Белов, усевшись рядом с водителем, положил на колени заряженный "глок", приказав:

- Гони к городу на предельной скорости!

- Что вы хотите делать?

Партизан весело усмехнулся:

- Мы сделаем то, что вы, американцы, сделали с нашей страной. Вы принесли в Россию хаос и горе, мы вернем его вам сегодня! У нас здесь заряд на три килотонны, если рвануть его в подходящем месте, эхо на все Штаты разойдется! Мы сравняем Сан-Франциско с землей, как вы, ублюдки, сделали с нашими городами!

- Вы и близко не сможете подобраться! Все дороги перекрыты, полиция проверяет все машины!

- Даже "скорую", везущую в госпиталь тяжелобольного?! Запомни, щенок, - вдруг по-волчьи оскалил зубы партизан, - если хотя бы бровью шевельнешь без приказа, вышибу мозги! А теперь жми на газ и не забудь включить сирену!

Под пронзительный вой микроавтобус с красными крестами на высоких бортах промчался по шоссе. Ведущая к мегаполису дорога была почти пуста, а по встречной полосе тянулась бесконечная вереница машин, больших и маленьких, легковых малолитражек и огромных автобусов, из которых выглядывали люди, чьи лица несли на себе одинаковую печать безотчетного страха. Десятки тысяч перепуганных обывателей спешили оказаться как можно дальше от огромного города, раскинувшегося на берегу тихого океана, под жаркими, несмотря на зимнюю пору, лучами южного солнца. Никто открыто не признал ядерный взрыв в Юте, но слухи, наводнившие Интернет, местные телеканалы, просто передаваемые вполголоса от человека к человеку, невозможно было остановить, и паника охватывала уже целые штаты.

- Пусть бегут, - хмыкнул Бауман, выглядывая из фургона "скорой". - Все не сбегут, для нас довольно останется!

Командир диверсионной группы был доволен собой. Высадившись на пустынном пляже, они, без остановки, проехали, пробежали, кое-где даже проползли полтысячи миль, удаляясь вглубь страны, а затем преодолели почти вдвое больше в обратном направлении, появившись там, где их никто не мог ждать всерьез. Но автострада и впрямь была блокирована, и за пару миль до въезда в город на шоссе все же образовалась небольшая пробка. Железная река, фырча моторами и попыхивая выхлопными газами, уткнулась в пропускной пункт, на котором полицейские несли службы вместе с несколькими бойцами Национальной гвардии. Во всяком случае, так решил украдкой выглянувший Бауман, не поверив, что солдат регулярной армии может так неуклюже выглядеть в форме и с оружием. Но, несмотря на несколько нелепый внешний вид, в руках полудюжины мужчин в камуфляже лежали штурмовые винтовки М-16, и воспринимать их следовало всерьез.

Николай Белов, окинув взглядом стоявших вдоль проезжей части полицейских, усмехнулся. Ничего общего с блок-постами, выраставшими, как грибы после дождя, по всей Чечне и Дагестану, настоящими крепостями, вооруженными пулеметами и АГС, окруженными минными полями и брустверами, способными защитить личный состав от любого обстрела. А Виктор Бауман, рывком отведя назад затвор "беретты-92", негромко произнес:

- Парни, вы все знали, что назад пути уже не будет. Но мы должны умереть так, чтобы не посрамить тех, кто уже погиб, сражаясь за нашу родину. Мы должны прорваться к цели во что бы то ни стало!

- Мы все знаем, командир. И мы готовы.

"Скорая", завывая сиреной, свернула на пустую полосу, и, не сбавляя скорость, двинулась к кордону, но полицейский офицер храбро шагнул на проезжую часть, выставив вперед ладонь, второй же рукой коснувшись оружия:

- Сэр, остановитесь! Я должен осмотреть вашу машину! Это обязательно для всех!

- У нас пострадавший, - крикнул, высунувшись из кабины, Белов. - Нам нужно доставить его в госпиталь как можно быстрее!

Полицейский офицер, смерив внимательным взглядом санитара, махнул рукой, отступая в сторону, и в этот момент сидевший за рулем парамедик крикнул:

- Это террористы! В машине бомба!

Он не успел закончить фразу - "глок" в ладони Белова дернулся, и девятимиллиметровая пуля пробила легкое. Но со всех сторон, привлеченные криком и выстрелом, уже бежали люди в форме, на ходу доставая оружие из кобур.

В фургоне Бауман, взглянув на своих товарищей, негромко произнес:

- Давайте, мужики!

Двое партизан, слитно кивнув, вытащили оружие, и, распахнув дверцы фургона, спрыгнули на асфальт. Двое национальных гвардейцев умерли первыми, а затем над шоссе затрещали выстрелы. Качая "маятник", партизаны открыли частый огонь из пистолетов, сбивая одного за другим полицейских с ног, а затем разом метнули по гранате. Взрывы раскидали замешкавшихся полисменов и гвардейцев, открывших, было, неточную стрельбу из винтовок, и Белов, слыша, как пули щелкают по корпусу, вытолкнул из-за руля водителя-азиата, сам перебравшись за "баранку" и вдавив до упора педаль газа.

Радиоэфир на полицейской волне взорвался истошными донесениями и паническими приказами. Десятки патрульных машин со всех концов города мчались туда, где скоростная автострада превращалась в обычную улицу, рассекаясь множеством развязок и эстакад. Увидев в зеркале несколько черно-белых седанов с проблесковыми маяками, Белов только усмехнулся, ловко лавируя в потоке машин.

Над улицей, почти цепляясь за крыши зданий, пролетел вертолет, заложив лихой вираж и зависнув над дорогой. Дверца в борту распахнулась, и полицейский снайпер из отряда SWAT прижал к плечу приклад винтовки М-16 с установленным на нее оптическим прицелом. Широкая белая крыша попала в перекрестье тонких нитей, и стрелок нажал на спуск.

Белов вскрикнул, когда пробившая лобовое стекло пуля взорвалась кровавым фонтаном в его левом бедре. Нога враз онемела. Бауман, протискиваясь в кабину, крикнул:

- Я его сниму! Веди машину!

Высунувшись из кабины по пояс, командир диверсионной группы вскинул пистолет, за пару секунд опустошив вместительный магазин "беретты" и видя, как пули высекают снопы искр из плоского днища геликоптера. Черно-белый "Лонг Рейджер" резко подскочил на несколько десятков футов вверх, а впереди, поперек улицы, уже выстраивались в баррикаду полицейские автомобили. "Скорая", не сбавляя скорости", врезалась в борт седана "шевроле", и двух офицеров, укрывавшихся за машиной, отшвырнуло на асфальт. А через секунду разом два десятка стволов изрыгнули пламя. Часто захлопали табельные "беретты", застрекотали злыми швейными машинками пистолеты-пулеметы "хеклер-кох" МР-5, залпом бахнули дробовики, разрывая обшивку машины градом картечи. Несколько пуль разворотили грудь Николая Белова, Бауман тоже вскрикнул, когда раскаленный свинец ужалил его в бок, и выронил оружие из рук.

- Не стрелять! - крикнул один из полицейских. - Прекратить огонь! Смит, Ромеро, проверьте, есть ли там живые!

Разгоряченные боем люди, которым на самом деле нечасто доводилось доставать оружие, и еще реже применять его, опустили стволы, не сводя глаз с изрешеченного шквалом огня автомобиля. Двое офицеров, держа оружие наготове, осторожно двинулись к машине "скорой", стоявшей на спущенных колесах посреди дороги. Распахнув дверцу кабины, один из полицейских заглянул внутрь, увидев на передних сидениях окровавленные тела, на одном из которых была надета куртка парамедика, и, обернувшись напарнику, сообщил:

- Только трупы!

Внезапно один из выглядевших мертвым мужчин открыл глаза. Его взгляд встретился со взглядом полицейского, заставив того оцепенеть, забыв об оружии, мощной и надежной "Беретте-92", которую тот сжимал в правой руке. Оскалившись, командир диверсионной группы Виктор Бауман отчетливо произнес:

- А все-таки мы вас сделали, ублюдки!

Приступ кашля разорвал легкие, и изо рта партизана хлынул поток кровавой жижи. В этот момент на таймере ядерного заряда, лежавшего на носилках, вспыхнули нули, и заключенные в его корпусе две полусферы из сверхплотного урана-235 столкнулись, создавая критическую массу. Земля содрогнулась от чудовищного взрыва, и этот удар ощутили все до единого жители многомиллионного города. Нестерпимо яркая вспышка ослепила зевак, оказавшихся рядом, а затем по улице прокатилась ударная волна, расходясь во все стороны, сметая любые препятствия, смахивая многоэтажные дома, будто те были сложены из картона, легко отрывая от асфальтового полотна припаркованные машины и подкидывая их на десятки футов вверх. Огненный "пузырь" вздулся над жилыми кварталами, медленно опадая, оставляя после себя дымящуюся воронку радиусом несколько сотен метров, покрытую будто расплавленным стеклом.

Первые внятные отчеты о происшедшем в Сан-Франциско легли на стол президента Мердока, не покидавшего Овальный кабинет, уже через полчаса. Прибывший в Белый Дом министр внутренней безопасности, выглядевший растерянным и бледным, произнес, стоя навытяжку перед главой государства:

- Взрывом уничтожено несколько кварталов, во многих местах до сих пор бушуют пожары. Не менее пятидесяти тысяч погибших, не считая тех, кто умрет от лучевой болезни в госпиталях в ближайшие сутки. Город охвачен паникой, парализующей действия спасателей. В клиниках не хватает места для раненых, и тех, кого возможно, мы уже по воздуху вывозим на ближайшую базу Морской пехоты, где развернут полевой госпиталь.

- Господи! - Президент обхватил голову ладонями, уставившись в крышку старинного стола. - Пятьдесят тысяч за один миг! Это катастрофа! Как мы могли такое допустить, господа? Как мы позволили горстке русских фанатиков поставить на колени Америку?!

Члены Совета национальной безопасности, застигнутые вестью о трагедии в самых разных местах, в большинстве своем были еще на пути к резиденции президента, но кое-кто уже прибыл, проявив похвальную расторопность.

- Противник использовал все имеющиеся в его руках ядерные заряды, - заметил Натан Бейл. - Да, ущерб более чем значительный, число жертв огромно, но это все, на что способны русские. Они выложили свой последний козырь, и теперь ход за нами, господин президент. Мы устраним разрушения, погребем со всеми почестями погибших, залечим раны, и, сплоченные, как никогда, нанесем ответный удар. Сэр, нужно страх американцев перековать в ярость и ненависть, указать на убийц и призвать к мести! Сокрушим врага, сэр! Американцы не отступают и не сдаются!

- Дерьмо, Натан! Все это вонючее дерьмо! Я войду в историю как президент, не сумевший защитить свою страну, и памятником мне будут радиоактивные воронки. Самая могущественная держава, самая мощная армия оказались бессильны перед кучкой отщепенцев, поборовших страх перед смертью. Наш враг безлик и почти неосязаем, некуда запускать ракеты и сбрасывать бомбы. Это провал.

Вновь боль раскаленной иглой пронзила грудь Джозефа Мердока, заставив того согнуться вдвое. Увидев, как закатываются глаза президента, Бейл, не без труда выбравшись из глубокого кресла, подскочил к президенту, а тот, хрипя и дрожа, уже оседал на пол.

- Эй, кто-нибудь, - гаркнул советник по безопасности, почувствовав вдруг смятение - и страх. - Сюда, скорее! Врача! Черт возьми, кто-нибудь слышит меня?

Двое агентов Секретной службы первыми ворвались в Овальный кабинет, а из-за их широких плеч выглядывал глава Администрации Сайерс. Один из телохранителей подхватил безвольно обмякшее тело Мердока, положив его на письменный стол поверх каких-то бумаг, и, с треском разорвав ткань рубашки на груди главы государства, принялся делать массаж сердца, так, что порой Натану Бейлу мерещился треск ребер. Коридоры Белого Дома наполнились шумом, откуда-то появились медики, решительно отстранившие людей из Секретной Службы, выглядевших непривычно растерянными - впервые все их навыки не могли помочь защитить президента США.

- Нет пульса! - Санитар обернулся к своему напарнику. - Адреналин внутривенно! Дефибриллятор!

Тонкая игла вонзилась в локтевой сгиб правой руки, а на грудь президента легли пластины электродов. От электрошока тело Мердока выгнулось дугой - и вновь обмякло.

- Готовьте вертолет, - потребовал доктор, окликнув агентов Секретной Службы. - Срочно в госпиталь! Состояние критическое!

Джозефа Мердока уложили на носилки, и под взволнованную скороговорку медиков куда-то потащили.

- Надеюсь, он придет в себя, - пробормотал Бейл, взглянув на Алекса Сайерса. - Боже, как это не вовремя!

В кармане советника по безопасности заверещал мобильник. Достав рубку, Бейл, удивленно вскидывая брови, сообщил главе администрации:

- Это Флипс!

Ткнув клавишу громкой связи, Бейл услышал взволнованный голос главы Госдепартамента:

- Что там у вас происходит? Я не могу связаться с президентом!

- У Мердока сердечный приступ! Сейчас он уже на полпути в больницу!

- Дьявол! У нас чрезвычайная ситуация!

- Энтони, все под контролем, - успокаивающе произнес Натан Бейл. - В Сан-Франциско уже работают все экстренные службы! Мы справимся!

- К черту Сан-Франциско! Несколько минут назад подразделения Народно-освободительной армии Китая перешла российскую границу. Морские пехотинцы генерала Флетчера ведут бои с китайцами на подступах к Уссурийску! Пекин фактически объявил нам войну!

Алекс Сайерс, едва не сев мимо кресла, разинул рот, потрясенно уставившись на Натана Бейла, а тот лишь мог, что ошарашено мотать головой, пытаясь убедить самого себя, что все это - только дурной сон, который вот-вот закончится. А русское Приморье уже содрогалось от рева сотен моторов и поступи тысяч человеческих ног.

Майор Хао Пэннин раздраженно поморщился, когда в его палатку вломился, шумно дыша, посыльный. Юный сержант с раскрасневшимися щеками и выпученными - это у китайца-то - глазами, открыл рот и что-то попытался сказать, но лишь закашлялся, удостоившись раздраженного хмыканья своего командира.

- Товарищ майор, - наконец, смог выдавить из себя кое-как отдышавшийся посыльный. - Товарищ майор, получен приказ выступать немедленно!

Хао Пэннин, командир мотопехотной роты Шестой бронетанковой дивизии Народно-освободительной Армии Китая вздрогнул, а затем, вскочив со стула и отшвырнув в сторону вставшего посреди дороги сержанта, выскочил из палатки, окунувшись в привычную атмосферу военного лагеря. Его рота, как и вся дивизия, лучшая во всей китайской армии, оснащенная новейшим оружием, предыдущие полгода не вылезала с полигонов, сжигая за день железнодорожный состав снарядов и патронов. А затем пришел тот неожиданный приказ, и войска рекой хлынули на север, к границе с Россией, чтобы, уткнувшись в широкую ленту Уссури, замереть в напряженном ожидании. Раскинулись среди таежных перелесков настоящие палаточные города из сотен брезентовых "шатров", замерла в укрытиях-норах умело спрятанная от чужих взглядов техника, потянулся в небо ароматный дымок от полевых кухонь, и тысячи солдат и офицеров, наконец, смогли перевести дух, но каждый в глубине души понимал, что этот "курорт" может оказаться недолгим. И вот теперь, покинув свою палатку, майор зычный голосом крикнул:

- Тревога! Все по машинам! Выходим через десять минут! Палатки, кухни - все бросать! С собой только боеприпасы и топливо!

Смолк негромкий гул спокойных голосов, вместо него над лагерем разнеслись отрывистые команды, и сотни людей принялись метаться, будто в панике, но на самом деле каждый знал свое место и свою задачу в этом обманчивом хаосе. Через шесть минут взревели двигатели боевых машин пехоты ZBD-97, находившихся в постоянной готовности к маршу. Одна из БМП приняла в свое гулкое бронированное нутро самого майора, и, едва устроившись на жестком сиденье, Хао Пэннин, натянувший шлемофон, скомандовал:

- Вперед!

Бронемашины, окутавшись клубами выхлопных газов, рванули с места в карьер, выруливая на уходивший к северу проселок и выстраиваясь в длинную вереницу. Колонна под лязг гусениц и рокот дизелей рванула к границе.

- Товарищи, - раздался в эфире голос командира, зачитывавшего приказ под грохот металла. - Наступили опасные времена. Америка, взявшая себе право решать судьбы всего мира, готова обратить свою мощь против нашей родины. Она вплотную подбирается к нам, опутывая сетями своих военных баз, и вот теперь чужие войска угрожают с севера, с русской территории, куда они вошли под предлогом помощи, но это ложь. Россия для американских империалистов - плацдарм для прыжка в Китай, и они уже изготовились к этому прыжку. Опередим их, ударим первыми, дадим бой на чужой земле, чтобы спасти свою родину! Мы перейдем границу с Россией и отбросим американцев, если те осмелятся сопротивляться! Наша рота наступает на Хабаровск - крупный русский город с многочисленным американским гарнизоном. Мы заставим его сдаться или уничтожим, если только в нашу сторону будет сделан хотя бы один выстрел. Будьте готовы вступить в сражение в любую секунду! Возможно, кто-то из нас вскоре погибнет, но каждый должен помнить, что любая жертва будет принесена во имя будущего нашей родины и нашего народа!

Вся дивизия, этот огромный, сложнейший механизм разрушения, пришла в движение в эти минуты. Дороги, уводящие на север, в один миг оказались забиты сотнями многотонных железных чудовищ - танков, самоходных орудий, бронемашин. Но не они первыми вступили в этот край. Распахнув люк и высунувшись по пояс наружу из резво мчавшей по ухабам БМП, Хао Пэннин заметил движение в лощине справа от проселка. Приглядевшись, он различил пусковые установки зенитного комплекса HQ-16, уже приведенные в боевую готовность, с поднятыми вертикально связками цилиндрических транспортно-пусковых контейнеров с ЗУР. А чуть поодаль вращалась антенна подвижной РЛС, сканируя воздушное пространство не только над китайской территорией, но и над южными районами России на сотни километров. Зенитный зонтик уже был развернут, готовый прикрыть рвущиеся к границе ротные и батальонные колонны. И именно рота Хао Пэннина оказалась первой, вышедшей к берегу Уссури. И там БМП, под гусеницами которых уже скрипел песок, застыли, выстроившись вдоль уреза воды.

- Понтонный парк прибудет сюда только через час, товарищ майор, - растерянно сообщил начштаба своему командиру, задумчиво уставившемуся на тяжелые волны, лижущие песчаный берег. Река, вливавшаяся в Амур, чтобы вместе нести свои воды в Тихий океан, здесь достигала в ширину более километра. - Они сильно отстали из-за какой-то аварии. Кажется, мост обрушился под одним из наших танков!

Хао Пэннин раздраженно выругался:

- Тыловые кретины! Кого-то точно поставят к стенке! Хотя бы час промедления - и американцы обрушатся на нас всей своей мощью!

Где-то вдалеке раздался грохот, заставивший офицеров разом вскинуть головы. Над сопками протянулась дымная полоса, отмечая курс стартовавшей из недальней рощи зенитной ракеты HQ-16, а через минуту высоко в небе вспухло облачко взрыва. Сноп осколков, в который превратилась боеголовка, изрешетил пластиковый фюзеляж и плоскости беспилотного разведчика RQ-1 "Предейтор" ВВС США, едва "дрон" пересек границу воздушного пространства. От звука далекого взрыва майор Хао поморщился и решительно произнес:

- Каждая секунда на вес золота. Замешкаемся - будем платить жизнями своих солдат! Переправляемся вплавь! Выполнять!

Боевая машина пехоты ZBD-97 создавалась с оглядкой на русскую БМП-3, имела такое же вооружение из сразу двух пушек, стамиллиметровой гладкоствольной, и автоматической калибра тридцать миллиметров, и была так же, как прототип, способна передвигаться вплавь, представляя собой идеальный образец техники пресловутых "сил быстрого развертывания".

Полчаса ушло на то, чтобы отыскать участок берега, достаточно пологий для безопасного входа в воду, и выбрать на противоположном берегу место, где машины могли бы вернуться в более привычную стихию. На подготовку к "заплыву" ушло несколько минут - всего и требовалось, что поднять щиты-волноотбойники, да задраить все люки. А затем вновь заревели моторы, и БМП двинулись вперед. Едва они оказались в воде, пришли в действие установленные в корме водометы, и восемнадцатитонные бронемашины бодро двинулись к противоположному берегу, вспарывая ледяные волны. Майор Хао Пэннин передернул плечами, на миг представив, что случится, если откажет техника, которой он так отважно вверил свою жизнь.

БМП медленно двигались по водной поверхности, качаясь на волнах. Форма корпуса, представлявшего собой, по сути, бронированную коробку достаточного объема, чтобы внутри поместились десять человек экипажа и десанта, не способствовала излишней плавучести. И все же водометы исправно всасывали холодную забортную воду, под высоким давлением выбрасывая ее в направлении, обратном направлению движения. И вот под широкими гусеницами вновь заскрипел песок, и бронемашины, одна за другой, выползли на сушу. Выглянув в люк, Хао Пэннин обвел взглядом окружающую местность. Вроде все то же, что он видел прежде, те же сопки, тайга, такое же небо над головой. Трудно было поверить, что это уже чужая земля, та, на которую с завистью смотрели поколения его предков, сказочно богатая и почти необитаемая. Русские за века своего владычества так и не смогли заселить этот край. Что ж, возможно, его братьям удастся распорядиться этими дарами природы гораздо рачительнее.

- Рота, продолжать движение, - приказал Хао Пэннин. - Второй взвод, в боевое охранение! Третий, четвертый - на фланги! Вперед!

Взревели двигатели, и стальная лента колонны, набирая скорость, двинулась на северо-восток. Через несколько минут китайские наводчики в свои прицелы увидели первых американцев.

Шасси транспортного вертолета СН-46Е "Си Найт" коснулись земли, и аппарель в задней части фюзеляжа транспортного вертолета опустилась. Под злые, нервные окрики взводного морские пехотинцы подхватили оружие, один за другим выскакивая наружу, окунаясь в потоки холодного, пропитанного влагой воздуха, взметенного продолжавшими вращаться винтами. На то, чтобы высадить десант, ушло не больше двух минут, и одиннадцатитонный геликоптер тотчас набрал высоту, растворяясь в низких серых облаках.

- Подготовить позиции, - надрывался лейтенант. - Живее, сукины дети, окопаться! Выставить наблюдателей! Китайцы будут здесь с минуты на минуту!

Американским морским пехотинцам было не привыкать первыми вступать в бой с любым противником, но, пожалуй, никогда еще им не доводилось вступать в заранее проигранное сражение. В любой миг на роту, спешно занимавшую оборону на гребне безымянной сопки в считанных милях от окраины Хабаровска, могла обрушиться всей своей мощью целая китайская дивизия. Ни один из оказавшихся здесь людей не питал иллюзий насчет возможного исхода этой схватки, но, несмотря ни на что, каждый был готов до конца выполнить приказ.

Лопаты с чавканьем входили во влажную землю. Американцы, которым давно не приходилось вести позиционную войну, вспоминали уже подзабытое изрядно искусство окапывания, подгоняемые криками офицеров. На восточном склоне холма, обратному тому, со стороны которого должен был вот-вот появиться враг, вскоре появилась неровная цепь траншей и стрелковых ячеек. Переглядываясь, морпехи, сейчас вовсе не такие бравые, какими их привыкли видеть ничего не представляющие о войне обыватели, нервно шутили:

- "Желтые", наверное, теперь должны обделаться от удивления или от смеха, едва нас увидят, а наши винтовки так перепугают их танкистов, что китайцы тут же повернут обратно. Потому что если этого не случится, то нам лучше сразу самим залезть в пластиковые мешки, раз уж могилы для себя уже выкопали!

Пара 60-миллиметровых легких минометов М224, входивших во взвод оружия, не представляли никакой угрозы для вражеской техники. Чуть больше толку было от реактивных гранатометов SMAW, если только китайцы окажутся настолько глупы, чтобы подпустить гранатометчиков к себе хотя бы на четыре сотни ярдов, но в глупость врага никто не верил. И потому моряки, нервно тискавшие оружие, с надеждой смотрели на своих товарищей, тащивших на плечах пусковые установки ПТУР "Джейвелин". Противотанковое отделение, все, чем смогли усилить роту, было основой обороны, в крепость которой сами морпехи верили еще меньше, чем в беспечность своего противника.

Направив стволы пулеметов и штурмовых карабинов в сторону затянутого дымкой горизонта, американцы застыли, и их ушей через несколько минут коснулся рев моторов. Командир роты, вздрогнув, крикнул:

- Приготовиться! Оружие к бою! - И, уже шепотом, добавил так, что никто не услышал этих слов: - Храни нас всех Бог!

Пелена дождя, не дождя даже, а какой-то мороси, висевшей в воздухе мелкой водяной пыли, вытолкнула из себя приземистые силуэты бронемашин. Три БМП бодро ползли к холму, впиваясь в землю зацепами гусеничных траков и поводя из стороны в сторону толстыми длинными стволами орудий, точно принюхиваясь. Несколько десятков американцев, молодых мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет, одетых в делавший всех похожими, будто близнецы, "цифровой" камуфляж MARPAT, застыли. В стволы РПГ уже были вложены кумулятивные гранаты, способные прожечь броню даже основного боевого танка, расчеты ПТРК установили на пусковые цилиндрические контейнеры с управляемыми ракетами. Поднеся к глазам бинокль, командир роты провожал взглядом подбиравшиеся все ближе бронемашины, и, скосив в очередной раз взгляд на шкалу встроенного дальномера, офицер резко выдохнул:

- Огонь!

Две ракеты FGM-148 взвились над позициями морской пехоты, набирая высоту в несколько десятков футов и оттуда пикируя на беззащитные перед атакой сверху БМП, а следом, с интервалом секунд в двадцать, стартовали еще две ПТУР. Двигавшаяся на левом фланге бронемашина вспыхнула, когда кумулятивная струя угодившей точно в моторное отделение ракеты прошила тонкую, почти ни от чего не защищавшую броню. Вторая ракета в залпе прошла мимо цели, заставив американцев, наблюдавших за боем в прицелы винтовок, завыть от отчаяния. Над полем раздались частые хлопки, две уцелевшие БМП, подавшись назад, выстрелили град дымовых гранат из установленных скулах низких башен мортирок-гранатометов. Между противниками в воздухе повисло серое колышущее полотно дымовой завесы, сквозь которую тепловые головки наведения противотанковых "джейвелинов" перестали видеть цели.

- Немного времени мы выиграли, - хмыкнул командир морпехов, обращаясь к своему заместителю. Перед обоими забрезжила надежда, но никто не смел сказать об этом вслух, дабы не спугнуть призрак удачи. - "Желтые" остановятся, вышлют разведку, потом подтянут артиллерию или минометы, напролом точно не сунутся, не кретины же они!

Действительно, уже выбравшиеся из леса бронемашины замерли на опушке, вне досягаемости американских ракет, и, уж, тем более, РПГ. Но майор НОАК Хао Пэннин не собирался ждать дольше, чем потребуется для определения координат вражеских позиций. Беспилотный разведчик WZ-2000, "рука помощи", протянутая командованием дивизии с другого берега Уссури вырвавшейся далеко вперед роте, прошел над занятым американцами холмом на высоте двух километров, оставшись незамеченным. Сделанные из поднебесья снимки, совмещенные с данными спутниковой навигации, оказались в распоряжении командира китайской мотопехотной роты в течение десяти минут.

- Орудия на максимальный угол возвышения, - скомандовал майор Хао по радио. - Беглый огонь!

Стволы стамилиметровых пушек, скопированных с русского орудия 2А70, запрокинулись почти в зенит, разом вытолкнув из своих жерл тяжелые конусы осколочно-фугасных снарядов. Китайские бронемашины не нуждались в поддержке артиллерии, во всяком случае, им это было нужно гораздо меньше, чем их аналогам, созданным и состоящим на вооружении в других странах. Орудие почти танкового калибра обеспечивало им высочайшую огневую мощь, против которой беспомощна становилась кое-как окопавшаяся пехота. Выпущенные по навесной траектории снаряды обрушились на головы американцев, тщетно пытавшихся укрыться за гребнем холма. Трех залпов хватило, чтобы перекопать их позиции, погребая заживо раненых и контуженых морпехов, и только тогда китайский командир отдал новый приказ:

- Атака! Всем вперед!

Взревели дизели, и цепь БМП промчалась по полю, оставляя за собой широкие полосы взрыхленной, будто плугом, земли. Один взвод, оставив позади себя еще горящую машину из головного дозора, ударил в лоб, буквально срывая вершину сопки очередями в упор из автоматических тридцатимиллиметровых пушек. Еще два взвода разом атаковали с флангов, вонзая в позиции врага стальные "клыки". Сам Хао Пэннин, прильнув к прибору наблюдения, успел заметить среди дымящихся еще воронок какое-то шевеление, затем - яркую вспышку, и вот уже реактивная граната, отмечая свой путь дымной полосой, пролетела на расстоянии ладони от борта БМП.

- Справа гранатометчик! - выкрикнул майор, и наводчик, сидевший в башне, развернул орудия. Застучала автоматическая пушка, раздался треск очередей спаренного пулемета, и там, где еще секунду назад суетились уцелевшие после артобстрела американцы, встала стена огня, свинца и вывороченной взрывами земли.

- Вперед, всем вперед, - приказал командир роты. - Не останавливаться! К победе!

Ответом ему был восторженный вой совсем еще юных солдат, только что одержавших свою первую настоящую и такую неестественно легкую победу над противником, который еще совсем недавно считался едва ли не непобедимым. Им вторили ревевшие с присвистом форсированные дизельные движки, легко, без ощутимой натуги тащившие вперед и только вперед многотонные стальные махины. Бронемашины, переваливаясь через воронки и оплывшие траншеи, из которых торчали руки и ноги погребенных заживо морских пехотинцев, миновали холм, продолжая углубляться все дальше к востоку, туда, где, должно быть, сжался в ужасе застигнутый врасплох, наказанный за собственную беспечность враг.

Генерал Флетчер задумчиво смотрел на интерактивную карту, выведенную на огромную плазменную панель. Поверх контуров русского Приморья постоянно перемещались треугольники, ромбики, квадраты и кружочки, обозначавшие расположение и маневры войск. Синие - своих, а красные - неожиданного противника. Хотя отчего неожиданного, сам себя поправил командующий Третьей экспедиционной дивизией Морской пехоты. Несколько месяцев китайские войска стояли вдоль границы, преодолев сотни, если не тысячи миль, отделявших их от постоянных баз в глубине чужой территории. И мало кто верил, что несколько десятков тысяч вооруженных до зубов солдат пришли сюда просто для того, чтобы вернуться обратно.

Много дней офицеров в штабах всех уровней, и обычных морпехов, тех, кто привык задумываться о будущем, заглядывая хотя бы на день вперед, и смотреть дальше собственного носа, тревожил один и тот же вопрос - когда? Тысячи американцев оказались в том же положении, что русские в не таком уж и далеком мае, когда было ясно, что удар неизбежен, но нанести упреждающий удар по не скрывавшему намерений противнику было равноценно тому, чтоб лично пустить себе пулю в висок. И вот этот час настал, и бессчетные толпы низкорослых желтокожих людей, чирикая на своем птичьем языке, непонятном большинству американцев, хлынули живыми волнами через границу, и у него, Арнольда Флетчера, командовавшего самой мощной войсковой группировкой на Дальнем Востоке, осталось ничтожно мало времени, чтобы принять верное решение. Ценой гибели десятков, вернее, уже сотен хороших американских парней генерал выиграл еще несколько минут, чтобы придумать ответный ход, но и они уже истекали, а верная идея никак не шла на ум, уступая место отчаянию и откровенному страху.

А штаб вокруг уже бурлил и кипел. Десятки людей, растерянных, напуганных, злых, прикипевших к часто мерцавшим мониторам, перебрасывались короткими фразами, и просторное помещение на бывшей русской военно-морской базе заполнила неразборчивая скороговорка.

- Сэр, противник форсировал Амур и Уссури в десятках мест одновременно. Сбив все наши заслоны, он стремительно движется вглубь территории. По данным воздушной и космической разведки китайская Шестая танковая дивизия наступает на Хабаровск, обходя город с юга, - сообщил штабной офицер, чей голос вырвал командующего из странного оцепенения. - В направлении Владивостока движется Сто двадцать седьмая легкая мотопехотная дивизия. Сведения неточные. Противник развернул в приграничных районах мощную группировку ПВО. Китайцам удалось уже сбить пять наших "дронов", сэр.

- Придется рискнуть и подставиться под их зенитные ракеты. Пусть штурмовики "Харриер" нанесут удары по переправам немедленно! Ударным вертолетам атаковать передовые подразделения противника на марше!

- Сэр, потеряем много машин и пилотов! У нас и так осталось две эскадрильи штурмовиков и пара десятков "Кобр" после того, как значительные силы были направлены на Урал!

- Запросим поддержку флота, - мотнул поросшей седой щетиной головой Флетчер. - В Японском море две авианосные ударные группы, на что-то же они годятся! Но прежде чем их "Хорниты" сюда доберутся и сбросят бомбы на головы узкоглазых, нам придется действовать самим, и прольется немало крови. Нужно задержать желтых выродков, во что бы то ни стало. Мне так же, как и всем вам, мерзко посылать наших парней в мясорубку, но каждый из них, подписывая контракт, прекрасно знал, что может умереть. И теперь они будут умирать ради своей страны, ради Америки!

Лейтенант Лари Кинг уселся в пилотское кресло ударного вертолета АН-1Z "Вайпер" через шесть минут после этих слов. В передней кабине, отделенной панелью бронестекла, уже занял место оператор-наводчик уоррент-офицер Маркони. Застегнув со щелчком замки привязных ремней, Кинг спросил:

- Фред, готов? Все в норме?

- Все системы работают! Можем взлетать!

Пальцы пилота пробежались по приборной панели привычным маршрутом. Взвыли турбины, раскручивая винт, и восьмитонный геликоптер легко оторвался от "бетонки". Летное поле было непривычно пустым, Кинг разглядел лишь еще пару "Кобр" да полдюжины штурмовиков AV-8, вокруг которых суетились техники, похожие на трудолюбивых муравьев с высоты в сотню футов. Большая часть техники сейчас штурмовала никому не нужный русский город на Урале, и никто не мог подумать, что грянет именно здесь, да еще как, в полную силу.

"Кобра" мчалась с максимальной скоростью на предельно малой высоте, едва не цепляясь полозьями шасси за верхушки деревьев и ажурные опоры линий электропередач, чтобы как можно позже появиться на экранах китайских радаров. Несколько минут назад беспилотный разведчик RQ-1 обнаружил колонну вражеской техники, и сейчас пара ударных вертолетов выходила на позицию для атаки. В этих "Кобрах" осталось немного от исходного АН-1, "понюхавшего пороху" впервые еще над влажными джунглями Вьетнама. Двигатели как у "Апача", прицельная система почти такая же, да и набор вооружения стал аналогичен арсеналу армейских АН-64. Сейчас оба вертолета, подкрадывавшихся на сверхмалой высоте к ничего не подозревающим жертвам, несли по восемь ПТУР "Хеллфайр" с лазерным наведением и под два семизарядных блока неуправляемых ракет FFAR.

- Атакуем с предельной дистанции, - сообщил Кинг, в этом вылете командовавший малочисленной группой. - У противника есть ракеты "земля-воздух" и зенитные пушки! Не подставляйтесь, парни!

- Командир, вижу цель, - вдруг сообщил оператор.

- Фред, действуй! Уничтожить их!

Ракета AGM-114, "длинная рука" модернизированной "Кобры", сошла с направляющей, когда до цели, вереницы китайских БМП, перемещавшихся между сопок, было чуть менее восьми километров. Головка наведения захватила пятно лазерного луча, "подсветившего" цель, и через несколько секунд мощный взрыв проломил борт ZBD-97, круша ее тонкую броню. Через секунду еще одна бронемашина вспыхнула - экипажу второй "Кобры" тоже улыбнулась удача.

Современная война скоротечна, а удача солдата - непостоянна и изменчива, и в этом пришлось на собственной шкуре убедиться командиру мотопехотной роты китайской армии. Еще несколько мгновений тому назад под гусеницами их бронемашин вопили от боли умирающие американцы, сквозь позиции которых рота прошла едва ли не в походных порядках, и вот уже сами они из охотника превратились в почти беззащитную добычу для атаковавших из поднебесья вертолетов.

- Десанту покинуть машины! - С этим криком майор Хао Пэннин рывком распахнул створку люка в корме БМП, выкатываясь наружу из мчавшейся по кочкам и буеракам машины. - Открыть заградительный огонь!

Командир роты, кубарем прокатившись по земле, встал на одно колено, вращая головой. Уже две бронемашины, пораженные летевшими из-за горизонта ракетами, горели. Раздался взрыв, и Хао увидел, как вспыхивает еще одна БМП, из-под брони которой так и не успели выбраться солдаты. Тонкий слой металла не стал серьезной преградой для американского "Хеллфайра". Вот горящая фигура вывалилась из люка, побежала, размахивая руками, по перепаханному гусеницами бронемашин полю, но, преодолев всего метров двадцать, упала, окончательно замерев. А с неба смертоносным дождем сыпались новые и новые ракеты.

Американцы нанесли удар, как только рота, вырвавшаяся далеко вперед, вышла из-под "зонтика" ПВО дивизии, еще только начавшей переправляться на левый, русский берег своенравной Уссури. Вертолеты, представшие для майора жирными черными точками далеко на горизонте, расстреливали бронемашины, как в тире. Майор вскочил, почувствовав резкую боль в отказавшемся сгибаться после неудачного падения колене, и тотчас упал, оглушенный мощный взрывом. Он увидел, как вспыхнула еще одна БМП, с корпуса которой сорвало башню, отшвырнув ее на несколько метров в сторону, когда сдетонировали снаряды калибра сто миллиметров в укладке. Половина роты перестала существовать менее чем за три минуты.

Хао Пэннин, у которого слезы навернулись на глаза от отчаяния, сжал до боли в ладонях автомат QBZ-95, который был бесполезен против воздушного противника. Ковыляя на одной ноге, он двинулся к неглубокому оврагу, в который до этого скатились по оплывшим склонам несколько солдат, тех, кому посчастливилось покинуть свои машины, прежде чем те настигли американские ракеты.

Американские вертолеты приблизились, и Хао узнал поджарые, сплющенные с боков силуэты "Кобры". Полого пикируя, они залпом выпустили неуправляемые ракеты, накрывшие позиции китайской пехоты. Один из реактивных снарядов калибра семьдесят миллиметров, упал в овраг, разорвавшись в гуще укрывшихся там людей. Хао Пэннина чем-то ударило по каске так, что лязгнули зубы, насквозь прокусив язык, но, в отличие от многих, просто разорванных на куски осколками, он остался жив. Майор, отыскав взглядом сжавшегося на дне оврага солдата, своим телом накрывшего темно-зеленый тубус ПЗРК QW-2, крикнул:

- Поднимайся, боец! Стреляй в них!

Затравленно взглянув на командира, пехотинец только вздрогнул, сжимаясь в комок, и майор, выдернув из кобуры пистолет, закричал:

- Встать! Сражайся! Если выполнишь приказ, у тебя есть шанс выжить, если откажешься - я тебя расстреляю сейчас же, сопляк! Ты можешь с ними сражаться, у тебя есть оружие!

Боец, вскочив, будто внутри него распрямилась тугая пружина, вскинул ПЗРК, и ракета под хлопок вышибного двигателя, покинула пусковой контейнер. Одновременно еще с полдюжины ЗУР взвились навстречу противнику. "Кобры" немедленно изменили курс, выбросив в небо гроздья тепловых ловушек, и Хао Пэннин видел, как все ракеты пролетели мимо целей, поражая своими осколками лишь пустоту. Но уже развернулись башни нескольких уцелевших БМП, и тридцатимиллиметровые автоматические пушки выбросили вслед вражеским геликоптерам шквал свинца.

Вдруг из-за спины раздался рокот турбин, и майор упал ничком, увидев, как над лощиной, превратившейся в поле боя, на малой высоте промчались два вертолета. Они одновременно сделали "горку", набирая высоту, и на хищных фюзеляжах сверкнули красные звезды.

Лейтенант Кинг так и не понял, откуда появились эти китайские вертолеты. Расстрел колонны перестал быть приятной забавой, когда по сблизившимся на опасную дистанцию "Кобрам" сначала выпустили полдюжины зенитных ракет, а затем ударили автоматические пушки, создав настоящую завесу огня. От ЗУР удалось избавиться отчаянным маневром, в результате ракеты прошли стороной, наводясь на ложные цели, а пушки все же обладали малой дальностью стрельбы, лишь испугав пилотов. И в тот момент, когда кровь отхлынула от головы вдавленного в кресло чудовищной перегрузкой летчика, чуть выше его "Кобры" промелькнула хищная тень с красными звездами на разрисованных серо-зелеными пятнами бортах.

- Лари, китайцы! - По ушам ударил испуганный возглас оператора.

- А, черт! Дьявол! Не вижу их!

Кинг быстро завертел головой, пытаясь отыскать в небе вражеский вертолет. Он опознал новейший ударный Z-10 по ступенчатой кабине, напоминавшей кабину "Апача", где оператор и пилот располагались один за другим, в ряд.

- "Кобра-один", - в эфире раздался голос командира ведомой машины. - Берегись! У тебя китаец на заднице!

Пилот вертолета Z-10 китайской армейской авиации не испытывал никаких эмоций, когда прицельная марка легла на силуэт вражеского АН-1. Он атаковал из задней полусферы, с превышения, с идеальной позиции для внезапного точного удара. Под крыльями его машины кроме восьми противотанковых ракет HJ-10, почти точной копии американского "Хеллфайр", были подвешены и две ракеты "воздух-воздух" TY-90, и одна из них соскользнула с направляющей, когда палец, обтянутый тканью перчатки, плавно утопил кнопку пуска на рычаге управления.

Одновременно с противником лейтенант Кинг тоже вдавил кнопку, активировав систему отстрела ложных целей, и ракета, оснащенная инфракрасной головкой самонаведения, промчалась мимо, взорвавшись в нескольких десятках футов от борта резко спикировавшей к земле "Кобры". И одновременно второй AH-1Z превратился в огненный шар, когда сдетонировала трехкилограммовая фугасная боеголовка попавшей в его фюзеляж китайской ракеты.

Горящий вертолет, походивший на рукотворный болид, рухнул куда-то в тайгу, и над местом падения взвился столб пламени. Но Кингу было не до размышлений о судьбе сослуживцев. Пара китайских Z-10 зажала в клещи его "Кобру", лишенную всякого оружия "воздух-воздух", и оставалось лишь уповать на маневренность и верить, что помощь вот-вот придет. Три восьмитонных вертолета закружили в воздухе карусель, то взмывая высоко в небо, то пикируя друг за другом к самой земле, и несколько минут лейтенанту Кингу удавалось уклоняться от вражеского огня. Но очереди бортовых пушек вражеских геликоптеров пронзали пустоту все ближе и ближе, и в тот момент, когда снаряд калибра двадцать три миллиметра ударил в хвостовую балку, американский вертолет тряхнуло так, что только привязные ремни помогли пилотам удержаться в креслах.

"Кобру" закрутило волчком, мир вокруг завертелся в бешеной карусели, а земля начала стремительно приближаться, выставив навстречу падавшему вертолету остроконечные верхушки елей, так похожие на острия копий. Но за те несколько секунд, что длилось падение, Лари Кинг успел сделать многое, в том числе и перекрыл подачу топлива. Ломая продолжавшие вращаться под воздействием набегающего потока воздуха лопасти, "Кобра" ударилась о землю, так что ее пилоты на несколько секунд лишились сознания.

Лари первым пришел в себя. Негнущейся рукой он стащил с головы шлем, ставший вдруг чудовищно тяжелым, и, ощупав голову, убедился, что никаких серьезных ран нет. Расстегнув пряжки и освободившись от ремней, крепко притянувших его к высокой спинке пилотского кресла, летчик распахнул створки люка, вываливаясь наружу. Встав на ноги и стряхнув с комбинезона мусор, пилот огляделся. Вокруг стеной возвышался мрачный заснеженный лес, настоящая русская тайга. Ветви чуть слышно скрипели, в кронах гудел ветер. В прочем, для уроженца штата Орегон такая картина была менее пугающей, чем, скажем, для только и видевшего с рождения пальмы, солнце и песчаные пляжи со скучающими красотками калифорнийца. Хотя кто и когда видел в последний раз выходца из Калифорнии в военной форме?

В передней кабине зашевелился стрелок, и Кинг, снаружи открыв люк, помог напарнику выбраться, подставив свою руку. Уоррент-офицер Фредерик Маркони стоял, пошатываясь и опираясь одной рукой о борт "Кобры", зарывшейся носом в землю. Падая, вертолет прорубил настоящую просеку в густом подлеске и лишь по невероятной случайности не встретил на пути ни одного дерева, при столкновении с которым геликоптер, скорее всего, расплющило бы в лепешку, судя по толщине стволов вздымавшихся над головами елей и кедров.

- Сможешь идти? - Кинг требовательно взглянул на своего напарника. - Нужно скорее отсюда убираться!

- Какого дьявола убираться, командир? Наверняка спасатели уже в пути, и лучше остаться на месте, так они нас скорее отыщут.

- Фредди, ты вообще ни хрена что ли не понял? - взорвался летчик. - На нас напали китайцы! эти узкоглазые дикари! И уж раз они на такое решились, воевать будут всерьез, и у наших спасателей, уверен, прибавиться иной работы, кроме как искать в чертовом русском лесу двух придурков! А вот китайцы в силах направить роту-другую к месту падения нашей "птички". Как думаешь, сколько желтых обезьян было в тех бронемашинах, что мы сожгли?

- Вот дерьмо! Но если мы схлестнулись с китайцами, значит, дело может дойти до "ньюков", Лари?!

- Я похож на гребанного генерала или драного чиновника из Госдепа? Надеюсь, по обе стороны фронта не так много кретинов, но, поверь, Фред, если до этого дойдет, то мы даже здесь услышим. И уж лучше наблюдать за Армагеддоном из сердца тайги, чем торчать на той самой базе, на которую китайцы решат сбросить свою бомбу!

Лейтенант Кинг расположил в карманах жилета аварийный запас, включавший упаковки с сухим пайком, аптечку и прочие вещи, необходимые для выживания во вражеском тылу. Вытащив из набедренной кобуры "беретту", он оттянул назад затвор, с лязгом вернувшийся на место, когда пилот разжал пальцы. Задумчиво посмотрев на пистолет, американец сунул его обратно в кобуру, решительно сказав:

- Мы пойдем на северо-восток, в направлении наших позиций. Двинемся в обход поселков - местным тоже есть, за что нас не любить, если не вздернут сами, то сдадут китайцам.

Оставив за спиной разбитый вертолет, пилоты двинулись в чащу леса, слыша, как скрипит снег, тонким покрывалом уже укутавший землю, под толстыми подошвами ботинок. У обоих были при себе компасы, самые настоящие, с магнитной стрелкой, указывающей на север, а вот ничего похожего на карту не нашлось - зачем, если каждая машина, вертолет или самолет оборудован приемником спутниковой навигационной системы. И вот теперь "Кобра" со столь нужным сейчас GPS осталась где-то в дебрях, и оставалось рассчитывать лишь на свою память.

Беглецы брели по зарослям чуть больше часа, а потом лес расступился, и впереди показалась дорога, ведущая на север. Несколько минут Кинг вслушивался в доносящиеся из-за леса отзвуки, а затем рискнул, выбравшись из-за деревьев. Он склонился над перемолотым в кашу асфальтом, раздраженно сплюнув:

- Похоже, китайцы уже здесь! Полно следов от тяжелой техники, от гусениц!

- Хотя бы можно держаться этой дороги, так мы не собьемся с пути, - предложил Маркони, у которого уже зуб на зуб не попадал от стужи, которая совершенно не ощущалась в оснащенной системой микроклимата кабине вертолета.

Прихотливо изгибаясь, дорога вела через лес, уткнувшись в неширокую речку с крутыми берегами, через которую был перекинут добротный бетонный мост на прочных сваях, упиравшихся в дно безымянной реки. Разогнавшись, Кинг вывалился из зарослей и тотчас попятился назад, спиной наткнувшись на тяжело дышавшего от быстрой и утомительной ходьбы по тайге Маркони. Оба повалились на землю.

- Китайцы, - просипел Лари Кинг, указывая в сторону моста. - Там пост! У них бронетранспортер!

Гусеничный БТР YW-531H притулился в неглубокой лощине. Вокруг него стояло несколько солдат в "цифровом" камуфляже непривычной расцветки. На противоположной стороне дороги американские пилоты успели рассмотреть угловатый грузовик, типично армейскую модель, и крытый брезентом джип. Блокпост явно выставили совсем недавно, судя по отсутствию каких-либо укреплений, просто укрытий для солдат, и те, кто нес на нем службу, делали это старательно, не забывая, что вокруг чужая земля, на которой им не рады ни прежние, ни нынешние хозяева.

- Дьявол! - Лейтенант Кинг, едва поднявшись на ноги, снова упал ничком. - Заметили! Фредди, не высовывайся!

Кто-то из китайских солдат оказался достаточно внимательным, чтоб обнаружить движение на опушке. С полдюжины пехотинцев, держа наперевес компактные автоматы, развернулись в цепь, двинувшись к лесу. А из-за дугообразного бронированного щитка, защищавшего установленный на БТР крупнокалиберный пулемет, на миг высунулась чья-то голова в каске, а затем ствол, на срезе "распухший" набалдашником пламегасителя, повернулся к лесу, и ударила раскатистая очередь.

- Ублюдки! - Уоррент-офицер Маркони не то вскрикнул, не то всхлипнул, когда над головами вжавшихся в спину американцев прожужжали 12,7-миллиметровые пули. Они с легкостью срезали толстые ветви, и даже древесные стволы в два обхвата не могли их остановить. На беглецов обрушился настоящий водопад из щепок и старой хвои.

Кинг сдавленно вымолвил:

- В лес, ползком! Живее!

Снова загрохотал пулемет, обрушив на лес еще одну струю свинца. Одиночными выстрелами открыли огонь приближавшиеся пехотинцы, и легкие пули калибра 5,8 миллиметра наполнили морозный воздух визгом, прихотливо отскакивая рикошетом от деревьев, на которых они оставляли лишь глубокие зарубки.

- Давай вправо, - прохрипел Кинг, энергично извиваясь всем телом. - Прижмись к земле!

Они скатились в какую-то лощину, склоны которой были покрыты густым кустарником. Выстрелы звучали теперь уже в стороне еще несколько минут, а затем все стихло. Лейтенант встал, отряхиваясь, и, тяжело дыша, произнес:

- Похоже, они остановились.

- Может, решат, что им просто показалось? Часовой перенервничал, или с недосыпу почудилось что-то!

Кинг только вздохнул, в глубине души не слишком веря в такое разгильдяйство со стороны противника. Американцы снова углубились в чащу, успев пройти примерно милю, прежде чем тщательно скрываемые опасения лейтенанта подтвердились. Звук низко летящего вертолета оба беглеца услышали издалека, в тот самый момент, когда они вышли из самых зарослей на небольшую поляну. Кинг только хрипло крикнул: "Бегом!", и оба сорвались с места.

Стригущий воздух лопастями винта вертолет, Ми-17 русского производства, во множестве закупленный для китайской армии, показался, когда американцы уже снова нырнули в заросли. Лари Кинг прижался спиной к шершавому стволу старой сосны, сквозь ветви увидев медленно пролетевший прямо над его укрытием геликоптер, пузатый фюзеляж которого был разрисован зелено-коричневыми амебообразными пятнами камуфляжа.

Уоррент-офицер Маркони, проводив затравленным взглядом исчезнувший за деревьями вертолет, напоминавший о своем присутствии лишь приглушенным гулом турбин, взглянул на своего напарника:

- Думаешь, они нас не заметили?

- Будь я проклят, если могу представить, что сейчас делают эти желтые обезьяны, и какого дьявола им вообще потребовалось летать над этим драным лесом! Не важно, - лейтенант раздраженно мотнул головой. - Нужно идти, Фред! Вперед!

А в ста метрах над землей командир группы китайского армейского спецназа, сидевший в тряском и шумном десантном отсеке кружившего над тайгой Ми-17, оторвался от монитора тепловизора, по которому наискось быстро перемещались две яркие точки, крикнул пилоту:

- Высаживай нас здесь!

- Под нами сплошные заросли, сломаем шасси или лопасти! В километре отсюда есть небольшая поляна, там смогу сесть!

О том, что они уже не одиноки в лесу, лейтенант Кинг узнал в тот момент, когда из чащи донесся собачий лай. Пилот замер, вслушиваясь. Тявканье звучало все ближе, а сам источник звука находился восточнее.

- Собаки, - высказал очевидное тяжело дышавший после стремительного забега по чащобе Маркони. - Мы, похоже, в полной заднице, командир!

- Нужно разделиться, Фред, - обратился офицер к своему спутнику, затравленно озиравшемуся по сторонам, тиская рукоять пистолета, торчавшую из кобуры. - Так им будет сложнее нас отыскать, и кому-то одному может повезти.

- Их псины нас найдут по запаху, хоть вместе, хоть по отдельности, Лари!

- Черт, Фред, делай, как я сказал! Ты налево, я - направо! Бегом!

Лари Кинг рванул так, что только ветер засвистел в ушах, да был слышен скрип снега под ногами. Он мчался через чащу, петляя меж стволов взметнувшихся ввысь, словно церковные колокольни, вековых кедров и сосен, продираясь сквозь заросли кустарника. Пилот бежал, что было сил, а затем просто рухнул на колени, хрипло дыша и сплевывая по ноги густую слюну. Сердце в груди билось о ребра изнутри, как кузнечный молот стучит в наковальню, и сквозь шум в ушах Кинг с трудом расслышал донесшийся из-за спины звонкий лай.

- Обезьяны! - Лари рывком достал "беретту" из кобуры, большим пальцем правой руки сдвинув защелку предохранителя. Прислонившись спиной к древесному стволу, он перехватил оружие обеими руками, приняв "полицейскую" стойку.

Первая собака, невысокая черная псина вроде немецкой овчарки, выскочила откуда-то слева. Развернувшись всем корпусом, пилот прицелился и потянул спуск. Он попал в цель только с четвертого раза, и собака, взвизгнув, кубарем покатилась по земле. В этот момент справа, проломив широкой грудью стену кустарника, выскочил второй пес. Кинг привычно дернул спусковой крючок, пистолет дернулся в широких ладонях, крепко обхвативших рифленую рукоять, по ушам ударил громкий отрывистый звук выстрела.

Лари Кинг опустошил весь магазин, и последняя пуля сбила с ног заходившуюся лаем собаку, когда той осталось пробежать метров пять, чтобы вонзить свои клыки в глотку американца. А из леса уже выныривали идущие редкой цепью солдаты. Кинг нажал кнопку защелки, и пустая обойма выскользнула из рукоятки, упав к его ногам. Он даже успел вставить запасной магазин, и уже обхватил пальцами затвор, когда перед глазами возникло перекошенное от ярости узкоглазое лицо, а затем в животе словно взорвалась бомба, когда китаец, что-то закричав, ударил его прикладом винтовки.

Американский пилот не удержался на ногах, повалившись на землю. Стоявший над ним солдат выбил из рук Кинга пистолет, а затем принялся избивать свою добычу, обрушив град ударов, от которых летчику едва удавалось закрываться, сжимаясь в комок. Китаец бил ногами, добавляя прикладом, а его товарищи, вставшие в круг, в центре которого и лежал пленник, что-то с азартом кричали. Раскосые лица, почти неразличимые между собой, слились для стонавшего от боли Лари Кинга в жуткий калейдоскоп, от визгливых воплей на чужом языке звенело в ушах. Затем вдруг со стороны раздалась отрывистая команда по-китайски, и солдаты разом отступили на несколько шагов назад, пропустив к скорчившемуся от боли летчику еще одного человека. В нем можно было узнать офицера, даже не глядя на его погоны, просто по уверенной манере держаться и привычке командовать, даже не проверяя, исполняется ли его приказ, потому что распоряжения этого человека явно выполнялись всегда, беспрекословно и предельно быстро.

- Меня зовут капитан Ван, - представился китайский офицер по-английски, хотя и с ужасным акцентом. - Кто вы?

Кинг, сплюнув сгусток крови, назвался, чувствуя, как при каждом произнесенном слове грудь пронзает тупая боль. Заметив это, китаец обернулся, снова что-то коротко рявкнув, и из строя его подчиненных, одинаковых, точно оловянные солдатики, выступил один, на боку у которого висела большая сумка с красным крестом.

- Мы окажем вам необходимую помощь, - снова "прочирикал" китайский капитан, присев на корточки рядом с постанывавшим от боли американцем. - Не сопротивляйтесь, если не хотите, чтобы вам снова причинили боль. Вы военнопленный и заслуживаете гуманного обращения, если ведете себя благоразумно.

Санитар, распаковав свою сумку, вонзил в плечо Кинга иглу, выдавив содержимое шприц-тюбика, затем еще дважды повторил процедуру. Через несколько мгновений американец почувствовал, что боль отступает, а тело становится мягким и податливым, точно вата. Вдруг из чащи донесся треск выстрелов. Пилот узнал сочные хлопки "беретты", которой вторили автоматы.

- Это ваш товарищ, - спокойно, без тени эмоций, произнес капитан Ван, ответив на не прозвучавший вопрос. - Глупо было думать, что вы сможете убежать или, тем более, спрятаться от нас. Вот и он не сумел уйти далеко.

- Мы - солдаты, и сражаемся до тех пор, пока можем!

- Ваша смерть не будет благом для вашей страны. Как и смерть тех немногих наших солдат, которых, возможно, вам удастся убить в этом бессмысленном бою, не станет трагедией для моей страны. Просто оставшиеся наши товарищи после этого станут сражаться не потому, что так велела Партия, а ради мести за тех, кого они хорошо знали. А месть - это более серьезный стимул, чем абстрактные идеи, рождающиеся в головах политиков. И тот, кто движим местью, гораздо более опасный противник, чем просто выполняющий чужой приказ.

Из леса появилась еще группа китайских солдат, несущих двое носилок. На одних лежал, свесив руки, китаец, а на вторых Кинг увидел уоррент-офицера Маркони. Американец попытался встать, но замер, остановленный приказом китайского офицера:

- Не шевелиться, пока я не разрешу! Ваш товарищ жив, и ему мы тоже окажем возможную помощь. Он пытался сопротивляться в безвыходной ситуации, и за это поплатился, но не так дорого, как мой солдат, расставшийся с жизнью. И у меня должны быть веские основания, чтобы не казнить вашего товарища на месте.

Капитан Ван встал, направившись к группе бойцов, притащивших из леса Фреда Маркони, а вместо него над Кингом навис молодой солдатик. Стоило только американцу шевельнуться, разгоняя кровь по затекшему телу, китаец вскинул автомат, и пленный замер, уставившись немигающим взглядом в черный "зрачок" ствола QBZ-95.

- Спокойно, парень, - как можно более мирным тоном произнес Кинг. - Не надо так дергаться! Дрогнет пальчик на спуске - и "бабах!", а мне еще хочется пожить!

Китаец что-то зло пролаял в ответ звенящим от напряжения голосом. Несколько минут они так и смотрели друг на друга, а затем снова появился командир, бросив на ходу:

- Встать! За мной!

Солдаты уже строились, и, дождавшись приказа своего капитана, двинулись в том направлении, откуда совсем недавно появились. Лари Кинг шел в центре колонны, сразу за носилками, с которых негромко стонал Маркони, а в спину ему дышал все тот же сопляк-китаец, державший оружие наизготовку. От мысли о том, что в затылок уткнулся ствол автомата, американцу стало не по себе, и он украдкой оборачивался, словно надеясь, что его конвойный вдруг исчезнет, как страшный сон. К счастью, путешествие длилось минут сорок, приведя на небольшую поляну, над которой уже завис стригущий лопастями воздух Ми-17. Вертолет снизился, чуть касаясь шасси поверхности земли, и грузовая аппарель под хвостовой балкой опустилась, открывая не слишком большой проем люка.

- Вперед, - приказал капитан Ван, указав рукой на вертолет. - Живо!

Лари Кинг быстро взбежал по пандусу, ныряя в пропахшее керосином нутро Ми-17, в котором на протянувшихся вдоль бортов скамейках могло разместиться не менее тридцати человек в полной экипировке. Сам лейтенант уселся ближе к кабине, стиснутый с обеих сторон плечами китайских солдат. На грохочущий металлический пол прямо перед ним поставили носилки с Маркони, над которыми торчала стойка капельницы, а другие, уже закрытые брезентом, ближе к кормовому люку. Когда турбины взвыли, заполняя отсек оглушительным гулом, и вертолет, покачиваясь, начал набирать высоту, Лари нагнулся к своему напарнику, участливо спросив:

- Фред, как ты?

- Хреново, командир, - простонал уоррент-офицер Маркони, с трудом открыв глаза. - Две пули в брюхе не способствуют крепкому здоровью. Как думаешь, лейтенант, куда нас везут и что там будет с нами?

- Если не прикончили сразу, в том чертовом лесу, значит, шанс есть, что не грохнут и потом. хотя, может, они просто решили набрать высоту и скинуть нас где-нибудь над тайгой. Ладно, приятель, - ободряюще усмехнулся летчик. - Держись!

Сидевший справа от Кинга солдат вбил локоть под ребро лейтенанту, так что тот подавился застрявшими в глотке словами, а тот китаец, что был справа, что-то злобно рыкнул. Замолчав, американец выглянул в иллюминатор, увидев, что тайга, раскинувшаяся под брюхом летевшего на высоте около пятисот ярдов вертолета, сменилась полями, пересеченными крест-накрест линиями дорог, похожими на старые шрамы. Вскоре вертолет снова качнуло, и Кинг понял, что они снижаются. Солдаты оживились, и, когда вновь открылся люк, один за другим побежали наружу, подгоняемые короткими командами капитана. Последними, под охраной четырех солдат, Ми-17, лопасти которого еще продолжали вращаться, покинули американцы.

- Твою мать! - Лари Кинг, оглядевшись по сторонам, только потрясенно выругался, тотчас удостоившись сильного толчка в спину от одного из конвоиров.

Они очутились посреди огромного военного лагеря, раскинувшегося в сердце тайги. Со всех сторон доносился гул мощных дизелей, голоса, громкие команды. Огромное поле, на самом краешке которого совершил посадку их вертолет, было перепахано гусеницами тяжелой техники так, что хоть сейчас засевай его чем угодно. Вдоль далекой кромки леса выстроились длинными рядами танки, десятки, если не сотни многотонных боевых машин. Летчик узнал китайские "Тип-96", модернизированные, судя по густо облепившим их башни и корпуса плиткам динамической защиты. Здесь же стояли боевые машины пехоты, вокруг которых суетились похожие издалека на этаких темно-зеленых муравьев китайские солдаты. А над ними выпростали длинные стволы шестидюймовых гаубиц самоходные установки PLZ-05, китайская новинка, ничем не уступавшая русской 2С19 "Мста-С" или американскому М109А6 "Палладин", и даже превосходившая их, если верить самим же китайцам.

Двое дюжих парней с белыми повязками на рукавах, подбежавшие к вертолету, разу подхватили носилки, на которых лежал уоррент-офицер Маркони, потащив их в сторону палатки с красным крестом, а его напарника повели куда-то вглубь огромного бивуака. Подгоняемый хмурыми конвоирами Лари Кинг только успевал вертеть головой по сторонам. Вокруг было явно несколько тысяч китайских солдат, или даже десятки тысяч, и их число непрерывно увеличивалось. По проселку, обдав людей струями выхлопных газов, прошла, лязгая гусеницами, колонна из десятка БМП, следом за которой уже через минуту со стороны леса появилось несколько зенитных установок. Пару раз над головой пролетали на малой высоте вертолеты, такие же Ми-17, как тот, что доставил пленников, или более легкие и юркие китайские Z-9.

Немолодой китаец в простой полевой форме появился откуда-то из-за стоявших плотными рядами бронемашин, и, прежде чем Лари Кинг успел разглядеть золотые звезды на его погонах, оба конвоира вытянулись по стойке смирно, что-то в голос пролаяв. Офицер им ответил на своем языке, а затем, взглянув пронзительным взглядом на американца, уже по-английски произнес:

- Я генерал-майор Бао Тэнчжэ, командующий Шестой бронетанковой дивизией Народно-освободительной армии Китая. Кто вы, мне известно. Это моих солдат вы жгли своими ракетами.

Кинг нервно сглотнул, но все же спросил:

- Зачем нас сюда привезли, меня и моего напарника? И что будет дальше?

- Вашему напарнику окажут помощь в нашей санчасти, а затем мы передадим вас вашему командованию. И будем искренне надеяться, что впредь нам с вами не придется больше встречаться на поле боя. Да вот и ваши, кажется!

Генерал Бао указал на вынырнувший из-за облаков вертолет UH-1Y "Веном", последнюю "реинкарнацию" знаменитого "Ирокеза", который заметно подрос со времен Вьетнама и вдобавок обзавелся более мощными двигателями. Геликоптер, на бортах которого можно было разглядеть опознавательные знаки Морской пехоты США, приземлился, коснувшись кое-как заровненной площадки полозьями шасси. К нему придвинулось с десяток китайских солдат, оружие державших на плече.

- Идите, - произнес, вновь глядя на Кинга, китайский генерал. - Вас ждут.

Генерал Арнольд Флетчер, выбравшись из вертолета, одернул мундир, и четко, как на параде, отдал честь стоявшему перед ним китайскому командующему, а тот, точно зеркало, повторил каждое движение американца, отступая в сторону. А Флетчер, уже отыскав взглядом Кинга, сделал шаг тому навстречу.

- Генерал, сэр! - Лейтенант взял под козырек, вытянувшись в струнку.

- Тебе здорово досталось, сынок, - лишь хмыкнул командующий американским гарнизоном, увидев разбитые губы и уже заплывший глаз своего бойца. - Что ж, сейчас мы полетим домой, там тебя подлатают.

- Домой, сэр? На базу?

- В Штаты, моряк. Мы уходим из России.

- Но как же... Сэр, нам объявили войну, на нас напали!

- Война уже закончилась, - пожал плечами Флетчер. - Многое случилось, пока ты был в плену, моряк. Террористы нанесли ядерный удар по Сан-Франциско, погибли десятки тысяч американцев, а президент Мердок скончался в госпитале от инфаркта, не выдержав переживаний. В двадцать четыре часа американские войска покинут Россию. Мы нужны на родине, которой угрожают безумцы с ядерным оружием, ведь для ее защиты все мы и надели эту форму. И пусть так будет, потому что иначе мне придется вновь отправлять на смерть таких же парней, как ты. Да у нас и не было шансов все равно. Китайцы стянули к границе сто тысяч солдат, и еще полмиллиона - во втором эшелоне, готовые вцепиться нам в глотки по первому знаку. Нам удалось бы сдержать эту лавину несколько часов, а затем мы все бы умерли под гусеницами их танков, и после такого разгрома пришлось бы вести войну до конца, не считаясь ни с потерями, ни со средствами, и цена победы оказалась бы непомерной для Америки. Мы остановились вовремя, не успев наломать слишком много дров!

- Но мы же американцы, сэр! За нами вся мощь Соединенных Штатов! Никто не смеет...

- Для меня сейчас важнее, что ты жив, лейтенант, и вернешься к своей семье, как и твой напарник.

- Сэр, я даже не ожидал, что вы лично явитесь за нами, - заметил с некоторой растерянностью Кинг, все еще переваривавший услышанное. - Это такая честь, сэр!

- Из всех, кто отправился в этот вылет, только ваш экипаж уцелел, так что соглашение о передаче пленных с китайской стороны уже выполнено. А еще почти сотня славных американских парней и настоящих патриотов превратилась просто в куски мяса за какие-то пару часов. Но для вас все уже закончилось. Просто сейчас не время и не место воевать до последней капли крови, сынок. Наверное, когда-то мы вернемся сюда, чтоб смыть этот позор, Америка не может смириться с поражением. Но это будет потом. А пока идем в вертолет, лейтенант!

- А мой напарник?

- Наши "друзья", - генерал кивнул в сторону щебетавших о чем-то китайских солдат, - утверждают, что твоему стрелку перелет может навредить, и любезно согласились оставить его в своем госпитале дольше, чем на двадцать четыре часа, не расценивая это, как нарушение слова нашего Президента. - Флетчер скривился: - Полагаю, мы должны быть искренне благодарны этим обезьянам за такую заботу!

Придерживая на голове форменную кепку, Арнольд Флетчер ловко забрался в десантный отсек вертолета, турбины которого продолжали вращать винт все это время. Один из пилотов, губастый афроамериканец, лицо которого скрывалось под защитными очками, протянул руку лейтенанту Кингу, и тот, ухватившись за нее, кое как вскарабкался следом за генералом. Пилот рывком захлопнул широкую сдвижную дверь в борту, и "Веном", легко оторвавшись от земли, выполнил разворот, оставляя позади китайский военный лагерь. Лари Кинг, привалившись затылком к переборке, отделявшей кабину пилотов от десантного отсека, закрыл глаза, и, не обращая никакого внимания на присутствие генерала и нескольких старших офицеров, задремал. Ему снился дом в далеком Орегоне и песчаный берег, на который мерно накатывались тяжелые волны Атлантического океана.

Хорхе Молине едва не потерял управление, чудом не направив свой грузовик в овраг, когда прямо над ним на бреющем полете пролетел самолет. Легкая "Цессна" полого пикировала, неуклюже покачивая крыльями, будто переваливаясь с боку на бок, и, наконец, ее шасси коснулись потрескавшегося асфальта. Только теперь Хорхе увидел, что хвостовая часть летательного аппарата превратилась в настоящее решето, словно ее полосовали в упор из пулемета, хотя, скорее всего, так и было. Обшивка топорщилась, а кое-где просто болталась неряшливыми лоскутьями. Самолет прокатился по инерции несколько десятков метров, после чего его развернуло поперек автострады. Правая стойка шасси вдруг подломилась, и "цессна" завалилась на бок, ломая плоскость крыла.

- Хессус Мария!

Водитель ударил по тормозам, и грузовик развернуло юзом, протащив по инерции еще несколько метров. Спрыгнув на землю, Молине оступился, зашипев сквозь зубы от пронзившей стопу боли, и вприпрыжку кинулся к самолету. Широкая дверь в борту "цессны" распахнулась, и из самолета буквально вывалился человек, упав на колени и упираясь обеими руками в землю.

- Синьор, - Молине, тяжело дыша, подбежал к самолету, окликнув незнакомца. - Синьор, у вас все в порядке? Что случилось? Вам нужна помощь?

Мужчина, сидевший на земле, подскочил, как ужаленный, и в лицо Хорхе направился ствол полуавтоматического "глока". Водитель, попятившись, прокричал:

- Не стреляйте, пожалуйста? Вы из наркокартеля? Я простой водитель, я ничего не знаю! Пожалуйста!

Тарас Беркут, чувствуя, как после жуткой болтанки последних минут полета кружится голова и жалобно сжимается в комок его желудок, кое-как поднялся на ноги. Командир диверсионной группы еще не верил, что стоит на твердой земле. последнее, что намертво отпечаталось в его памяти - заходящий в атаку американский истребитель, от которого тянутся к "Цессне" оранжевые росчерки трассирующих снарядов, вспыхивающие все ближе и ближе, а затем - чудовищный удар, от которого заскрипели стрингеры и нервюры, и всем, кто находился на борту, что самолетик просто рассыплется в воздухе. А затем песчаная пелена расступилась, и в тот самый миг, когда двигатель, пару раз чихнув, умолк, внизу зазмеилась серая лента автострады.

Продолжая удерживать усатого крепыша в промокшей от пота футболке и мешковатых рабочих штанах, Тарас Беркут обернулся к самолету, возвышавшемуся на пустынном шоссе неуклюжей грудой металла:

- Мужики, все целы? Как Заур?

- Дышит, - сообщил, высунувшись из люка, Керим Тохтырбеков. - Хреново дело, командир! Врач нужен, больница нормальная!

Взглянув на перепуганного мужика, за спиной которого маячил грузовик с высокими дощатыми бортами просторного кузова, Беркут спросил по-английски:

- Где мы находимся?

- Это дорога, ведущая в Пуэрто-Пеньяско. Но до него еще миль пятьдесят!

- Страна какая? Штаты?

- Это Мексика, сеньор!

Хорхе Молине испуганно отшатнулся, когда человек с пистолетом, опустив оружие, вдруг разразился громким смехом. Еще двое, тоже вооруженные, выбрались из самолета, на руках вытащив третьего, замотанного в бинты от пояса до середины груди, причем повязка уже побагровела от пропитавшей ее крови. А последним на землю сошел молодой парень в рабочей спецовке, таким же недоуменным взглядом смотревший на то, как трое крупных мужиков хохочут, будто дети, обнимаясь и хлопая друг друга по плечам. А Тарас Беркут, плюхнувшись на задницу на пыльной обочине и выронив из рук пистолет, вздохнул, ощутив, как наваливается гранитной плитой усталость, а по щекам катятся градинами слезы, оставляя дорожки на покрытый грязью и пылью щеках.

- Мексика, мужики, - выдохнул партизан, взглянув на своих товарищей, тоже садившихся прямо на землю. - Мексика, мать ее так! Не Штаты! Все-таки прорвались, перелетели через границу! На честном слове, и на одном крыле! Эй, американец, - Беркут окликнул растерянного пленника: - А ты классный пилот! Черт возьми, мы все-таки прорвались! Ну а отсюда и до дома уже рукой подать!

Тарас Беркут завалился на спину, растянувшись в полный рост на каменистой сухой земле и чувствуя своей кожей порывы сухого горячего ветра. По небу летели облачка, похожие на клочья ваты, исчезая за горизонтом, на западе, там, где за бескрайним океаном партизан ждала уже не верившая в их возвращение родина. И она сейчас, как никогда, нуждалась в таких бойцах, как майор Беркут и его люди, продолжавших хранить верность присяге.

Глава 13 Феникс

Москва, Россия - нейтральные воды Японского моря - остров Сахалин

10 декабря

Мина с шелестом пролетела над головами, разорвавшись в нескольких десятках метров, в низине. Осколки с визгом разлетелись по зарослям, впиваясь в стволы деревьев, а эхо взрыва еще долго металось меж склонов.

- Хреновый у "косых" наводчик! - Ефрейтор Онищенко сплюнул под ноги, одновременно поправив ремень висевшего за спиной гранатомета.

- Сейчас пристреляются, твари, и тогда ты об этом никому уже не расскажешь! А, черт!

Прапорщик Ефремов, тащивший кроме пулемета еще один РПГ, несколько выстрелов к нему, два короба с "сотыми" лентами и битком набитый рюкзак, запнулся за торчавший из-подо мха камень, едва не скатившись вниз по склону, точно под ноги своим бойцам. В последний момент Онищенко успел ухватить командира за рукав, и тот сохранил равновесие.

- Бойцы, подтянись! - крикнул прапорщик. - Живее! Перевалим через гребень, хрен нас кто достанет! Давай, поднажми!

Сойдя с тропы, Ефремов пропустил мимо себя тяжело дышавших товарищей, с трудом шагавших вверх по склону с десятками килограммов снаряжения за плечами. Прапорщику вдруг захотелось плакать совсем не по-мужски. Всего семь человек осталось в живых, считая самого командира и американского летчика, так и не дождавшегося команды спасателей. Полковник Гленн, замыкавший колонну, пилот сбитого японцами F-18 "Супер Хорнит", стал уже полноценным членом отряда, сражаясь наравне с русскими солдатами. Да он и внешне ничем не отличался от своих спутников, такой же грязный, небритый, изможденный от долгих скитаний, в пропитавшемся потом камуфляже "флора". И точно так же беззаветно ненавидевший врага, появление которого неожиданно объединило русских и американцев, пусть даже лишь на небольшом клочке земной суши. И сражались они, второй месяц к ряду, защищая Сахалин, так, что японцы, наконец, взялись всерьез, и теперь облава настигла свою добычу. Погоня дышала в затылок, все тропки были перекрыты, пути к отступлению - надежно отрезаны, а с неба падали и падали нескончаемым свинцовым градом мины.

Снова над головами партизан раздался протяжный вой, сменившийся грохотом взрыва, буквально срывшего вершину сопки, а позади, в лощине, раздался звук моторов. Ефремов, чувствовавший, как в спину дышит погоня, прикрикнул:

- Быстрее! Шевелите ногами!

Снова заунывный стон, раскалывающий небо напополам, и столб огня поднялся в двух десятках метров от тропы. Осколки со свистом пролетели над склоном, и один из партизан, вскрикнув, упал, покатившись вниз по камням. Его успели подхватить, кто-то уже торопился сорвать упаковку с перевязочного пакета, другой уже втыкал шприц-тюбик с промедолом, но несчастный, самостоятельно наложив жгут на залитое кровью бедро, сквозь зубы процедил:

- Не тратьте время, мужики! Уходите! Без меня, может, и прорветесь!

- Не пори чушь, - грубо оборвал его подоспевший прапорщик. - Без тебя и шагу не ступим!

- Я задержу косых! Вы идите, оставьте мне несколько гранат только! Давай, командир, уводи парней!

Павел Ефремов медлил несколько секунд, а затем, махнув рукой, скомандовал:

- Отряд, продолжать движение! Шевелись! - и уже гораздо тише, заглянув в глаза своему бойцу, добавил: - Спасибо тебе. Скоро снова увидимся.

Подхватив рюкзаки, партизаны двинулись вверх по склону. Прошло минут десять, которых им хватило, чтоб добраться до вершины и перевалить ее, когда в лесу раздалась стрельба. Ефремов узнал треск японских винтовок, перемежаемый короткими очередями "калашникова". Затем загудел пулемет, хлопнули трижды подряд взрывы гранат, и все стихло.

Прапорщик бежал вниз по склону вместе с остальными, стараясь не думать о том, что пережил их товарищ, попытавшийся ценой своей жизни спасти отряд. Впереди через прорехи в зарослях была видна дорога, накатанная грунтовка, огибавшая сопку, а еще дальше - похожая на расплавленный свинец морская гладь.

- "Косые" на шоссе! - Онищенко указал вниз, себе под ноги, первым увидев движение.

По дороге медленно ползла в клубах выхлопных газов гусеничная БМП Тип-89, двадцатисемитонная бронемашина, несущая под своей стальной "скорлупой" семерых экипированных полностью бойцов и вооруженная пушкой "Эрликон" калибра тридцать пять миллиметров. И сейчас ствол орудия был направлен на склон. А следом катили два четырехосных бронетранспортера Тип-96, развернувших в сторону сопки пулеметы М2 пятидесятого калибра.

- Обложили, суки!

Ефремов в ярости заскрежетал зубами, видя, как колонна останавливается почти точно напротив его группы, и стволы пушек и пулеметов крестят воздух в поисках целей.

- Готовь "граники"! - скомандовал прапорщик. - Будем прорываться с боем, отступать все равно некуда! Онищенко, на тебе БМП!

Ефрейтор, уже приладив на плече РПГ-7, кивнул, отступая за кривое дерево и опускаясь на колено для лучшей устойчивости. Сам прапорщик стащил с плеча гранатомет двенадцатикилограммовый РПГ-16 "Удар". Несколько устаревшее оружие, созданное когда-то для десанта, было более легким и компактным. Этот "младший брат" РПГ-7 стрелял калиберной пятидесятивосьмимиллиметровой гранатой, не столь мощной, но смертельно опасной для любой техники, не имеющей танковой брони.

- Мы все здесь погибнем! - обреченно произнес по-русски Джим Гленн. Полковник авиации Морской пехоты США возился с затвором японской штурмовой винтовки "Тип-89", трофея, который он предпочел АК-74, как более соответствовавший американским стандартам.

- Хочешь жить вечно? - оскалился Ефремов.

- Просто всегда верил, что погибну в воздухе, за штурвалом своего истребителя!

Бойцы, заняв позиции на склоне, доложили о готовности, и прапорщик выдохнул:

- Огонь! - и нажал на спуск гранатомета.

Онищенко отстрелялся "на отлично". Кумулятивная граната ПГ-7ВР поразила японскую БМП в борт, и та взорвалась, когда жгут огня добрался до боеукладки. Сам Ефремов вогнал реактивную гранату ПГ-16В, способную прожечь тридцать сантиметров брони, в корпус БТР, увидев, как тот охватило пламя.

- Вперед! - Ефремов отбросил трубу РПГ, подхватив с земли пулемет. - В атаку!

Прапорщик дал длинную очередь из ПКМ, услышав, как рядом затрещала японская винтовка, выплевывая в сторону своих бывших хозяев щедрую порцию свинца. Партизаны, стреляя на бегу, кинулись вниз по склону. С уцелевшего БТР ударил короткими очередями "браунинг", который поддержала выбравшаяся из-под брони пехота. Крупнокалиберные пули не оставляли раненых, и сразу двух бойцов, бежавших, громко топоча и ругаясь сквозь зубы, по правую руку Ефремова, выпущенная в упор очередь буквально перерубила пополам.

Прапорщик упал, вжавшись в канаву, наполненную бурой жижей из земли и талого снега. Поставив пулемет на сошки, он дал короткую очередь патронов в пятнадцать, даже не целясь. В отчет часто затрещали винтовки, раскатисто ухнул "браунинг", вокруг партизана по земле защелкали пули, заставляя того сжиматься в комок из натянутых до предела нервов.

Уловив боковым зрением какое-то движение по правую руку, Павел Ефремов вывернул шею, увидев, как вскочил американский полковник. Стреляя на бегу одиночными, Джим Гленн пробежал метров двадцать, а затем со стороны дороги наперебой затрещали японские "Тип-89", звук выстрелов которых сам русский прапорщик не спутал бы ни с чем иным. Американец, будто наткнувшись на невидимую преграду, замер, опадая на землю и выпустив из рук автомат.

- Онищенко, прикрой! - крикнул Ефремов, и, с трудом разжав ладони, обхватившие пулемет, пополз к стонавшему негромко американском летчику.

Ефрейтор открыл огонь из АК-74, пули которого с лязгом ударяли в борт БТР, заставив пулеметчика, возившегося с отчего-то замолчавшим "браунингом", нырнуть в проем люка. А прапорщик, добравшись до лежавшего на спине американца, вытащил из кармана грязной и драной "камки" индпакет, зубами разорвав упаковку и стараясь не подниматься слишком высоко.

- Я готовился драться в воздухе, - прохрипел по-английски полковник Гленн, но Ефремов понял того. - Не думал, что умирать придется на земле.

- Ничего, сейчас дырку заткнул, и дальше побежишь. - Партизан уже наложил на рану тампон, наматывая бинт.

- Куда бежать? Мы в кольце! Чем тратить силы, лучше встретить "джепов" здесь, пока еще можете нажимать на курок!

Движение на вершине холма, с которого только что скатились так и не сумевшие перебраться через шоссе партизаны, заставило прапорщика раздраженно выругаться. Выстроившись редкой цепью, японские солдаты осторожно спускались по склону. Вот один из них остановился, вскинув снайперскую винтовку, прозвучал отрывистый выстрел, и ефрейтор Онищенко, так и не увидевший, откуда пришла его смерть, вздрогнул и ткнулся лицом в землю, когда пуля калибра 5,56 миллиметра перебила ему позвоночник.

- Суки! - Ефремов подхватил лежавший рядом, только руку протянуть, трофейный автомат "Тип-89", из которого совсем недавно полковник Гленн поливал врагов струями свинца. - Мрази! Твари!!!

Оружие затряслось в руках русского солдата, и темно-зеленые фигурки японских солдат, одна за другой, начали оседать на землю на подломившихся вдруг ногах. А затем сухо щелкнул боек, и прапорщик, отбросив в сторону винтовку с опустевшим магазином, устало выдохнул:

- Вот и все. Отвоевались.

Джим Гленн уже не слышал своего товарища. Американец мгновением раньше вздрогнул, громко не то всхлипнув, не то вздохнув, его тело выгнулось в агонии, а потом сердце летчика, которому так и не довелось встретить свою смерть в небе, остановилось.

Стрекот винтов приближающегося вертолета уже не вызвал никаких мыслей, но когда винтокрылая машина появилась над сопками, в сознании Павла Ефремова возникло чувство, похожее на удивление. Вместо вполне ожидаемого "Ирокеза" или "Кобры", пилоту которой выпало бы поставить жирную точку в затянувшемся споре прежних и новых хозяев острова, из облаков вывалился пятнисто-зеленый Ми-8, по бокам фюзеляжа которого свисали блоки неуправляемых ракет, а из проемов иллюминаторов торчали стволы пулеметов.

Кажется, приближавшиеся к безвольно сидевшему на земле, прислонившись спиной к какому-то камню, прапорщику японцы тоже удивились. А потом град реактивных снарядов С-8 обрушился на шоссе и склон холма, разом сметая вражеских солдат. Земля под Ефремовым вздрогнула, и он повалился на бок, слыша, как визжат летящие над головой осколки. Вертолет куда-то исчез из поля зрения, а через несколько минут несколько пар крепких рук подхватили прапорщика, и кто-то, невидимый, произнес сквозь гул турбин:

- Держись, браток! Все, уже все! Ты победил!

Один за другим, выныривали из низких облаков вертолеты, волна за волной прибывавшие откуда-то с запада, с не такого уж и далекого материка. Тяжело груженые Ми-8 ныряли к земле, и из распахивавшихся дверей, по опускавшимся на землю аппарелям, торопливо сбегали вооруженные до зубов десантники. Рысцой проносясь мимо лежавшего на холодной земле прапорщика одни косились на грязного, истощенного, будто узник какого-то Освенцима, человека, другие что-то ободряюще кричали, и партизан что-то пытался говорить в ответ, но из глотки вырывалось только неразборчивое сипенье. А когда над холмами с воем и ревом, крыло в крыло, промчались истребители, сверкнув на миг красными звездами на плоскостях, прапорщик расплакался. Павел Ефремов, по небритым щекам которого катились крупные слезы, еще не знал, что начиналось это грандиозное действо с рутинного совещания за стенами Кремля, произошедшего несколько недель назад.

Предложение Рината Сейфуллина вызвало настоящий шок среди собравшихся. Целую минуту в зале царило молчание, нарушаемой только громким сопением. Первым пришел в себя Валерий Лыков, инстинкты которого, вбитые годами армейской службы, притупились не так сильно, как у штатских.

- Не думаю, что мы сейчас в таком положении, чтобы проводить операции подобного масштаба. Япония, конечно, это не Штаты, но их армия, вернее, Силы самообороны, оснащены и обучены по американским стандартам. И им не нужно держать контингенты в десятке стран по всему земному шару, а это значит, что японцы могут бросить против нас все, что имеют, не опасаясь за тылы. Это авантюра. Если ввяжемся, поражение почти неизбежно, а я не готов показать всему миру слабость России. Нас тогда просто разорвут на куски безо всяких американцев.

- Все не так плохо, как может казаться, - покачал головой Ринат Сейфуллин. - Я не военный специалист, но привлек экспертов, мнению которых полностью доверяю, прежде, чем озвучить свой замысел. Да, война и оккупация нанесли обороноспособности страны ущерб, который сложно оценить объективно, но положение наше далеко от катастрофического. Мы еще на многое способны, господа. Ведь я не предлагаю прямо сейчас штурмовать Токио, а лишь выбить врага с ограниченной территории. Вы, господин Лыков, опасаетесь, что мы не выдержим, не рассчитаем силы и надорвемся на глазах всего мира. Да, если такое случится, нас сомнут. Но есть и обратная сторона медали. Даже после изгнания американцев нас многие не принимают всерьез, не верят, что мы сможем защитить себя. Россию могут растащить по кускам и без особого повода, просто перестав нас бояться. Страна сейчас похожа на больного, только вставшего на ноги после сильной лихорадки, никто не верит, что мы способны защитить себя. И потому демонстрация наших возможностей, эффектная, такая, чтобы дошло до каждого, необходима. Нужно избежать риска, все рассчитать и спланировать, чтобы не было конфуза, но эта операция нам нужна. Пусть все задумаются над тем, что мы скрываем, какие резервы еще не раскрыли, и что может ждать наших врагов.

Сейфуллин по очереди взглянул на сидевших за столом людей, тех, кто держал в натруженных руках судьбу России, и видел в ответных взглядах зарождавшееся понимание. Те, кто слушал его, были готовы согласиться с прозвучавшими доводами. Да, это было рискованно на грани фола, но это было необходимо. И все же сомнения оставались.

- Нам бы сейчас больше думать об обороне, а не о наступлении, - заметил Вадим Захаров. - Сперва нужно защитить то, что имеем. Те же американцы никуда не исчезли и ничего не забыли. Пройдет немного времени, они придут в себя и тоже попытаются на деле всех убедить, что Соединенные Штаты - единственная сверхдержава. Они нанесут удар, и долго ждать не придется.

- Мы способны себя защитить. Наш ядерный потенциал ослаблен, но он есть. Три из пяти стратегических подводных ракетоносцев лежат на океанском дне вместе с экипажами, остальные стоят в базах в полностью небоеспособном состоянии, с заглушенными реакторами. Флот вообще понес наибольшие потери и о господстве на море нам не стоит задумываться еще очень долго, хотя кое-что удалось сохранить и уже восстановить. С Дальней авиацией картина почти столь же печальна. В первые часы наступления американцы нанесли удар по базе стратегических бомбардировщиков в Энгельсе, и большая часть Ту-160 и Ту-95 уничтожена или серьезно повреждена и может быть введена в строй только после длительного ремонта, а это многие месяцы. Но у нас остаются еще межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования. Американцы неплохо поработали, выводя их из строя. Жидкостные ракеты Р-36МУТТХ и УР-100НУТТХ они превратили в металлолом, просто слив с них топливо. Заправка одной ракеты тоннами высокотоксичного гептила - процедура сложная и опасная, требующая высокой точности. Ракеты "Тополь" и "Тополь-М" шахтного базирования пострадали значительно меньше, с них лишь сняли боевые части, которые можно установить на ракеты довольно быстро. В течение пары месяцев мы получим несколько десятков МБР, и этого хватит, чтоб остановить любого агрессора. Но, главное, у нас есть мобильные комплексы "Тополь-М", полностью боеготовые. Янки устроили за ними настоящую охоту, бросили на поиски "стеллс"-бомбардировщики В-2, но сумели выследить и уничтожить лишь три пусковые установки. И затем часть ракетных комплексов отстаивалась в какой-то глуши, заштатных гарнизонах, где их никто не искал. Мы уже сейчас способны нанести ядерный удар, причинив любому противнику неприемлемый ущерб, даже американцам с их хваленой ПРО. Термоядерная боеголовка в пятьсот килотонн, падающая на Вашингтон или Лос-Анджелес - это серьезный аргумент, и такая угроза остудит горячие головы на Капитолии. К тому же у нас есть тактическое ядерное оружие, сотни зарядов, которые можно хоть сейчас передать в войска со складов. Все поймут, что в ситуации, когда обычных вооружений у нас мало, атомное оружие может быть применено с высокой вероятностью, поймут, и крепко задумаются, стоит ли связываться с нами. А пока они думают, мы восстановим армию. Целями американских бомб и ракет были причалы и аэродромы, а не стапели или сборочные цеха, так что производить современную технику мы способны и сейчас. Весь народ охвачен сейчас настоящим энтузиазмом, каждый готов трудиться, не покладая рук, и мы возродим то, что было уничтожено. Но на это нужны даже не месяцы, а годы. И чтобы выиграть время, прямо сейчас необходима демонстрация наших возможностей, и лучшей сценой для такого спектакля является Сахалин.

- Кто будет выбивать с островов японцев? - поинтересовался Захаров, не дав Сейфуллину завершить свою речь. - Наша армия - это несколько бригад, тысяч тридцать бойцов, которые нужны одновременно всюду.

- Людей, умеющих воевать и готовых сделать это, хватает. В Приморье уже формируются сводные десантные бригады из бывших моряков-"тихоокеанцев", морпехов, армейцев. Добровольцы найдутся, стоит только намекнуть, что мы задумали. Костяком станут партизанские отряды, самая боеспособная часть наших вновь создаваемых вооруженных сил. Ну а техники для них на базах хранения полно еще со времен Союза. Есть и танки, и самоходные орудия, и даже тактические ракеты.

Теперь уже Валерий Лыков перебил министра экономики, заметив:

- Десант на Сахалин нужно еще доставить вместе с этими танками и прочим. Но в воздухе господствует авиация противника, а на море - его флот. Что мы противопоставим сотням японских истребителей и десяткам мощнейших эсминцев, созданных, кстати, на основе американских образцов?

- Я думал об этом. Проблема решаема. У нас не хватит сил высадить десант, например, на Гавайях, но до Сахалина мы доберемся. Самолеты и корабли с войсками проделают почти весь пути в зоне действия ЗРК большой дальности, так что с воздуха им опасность не угрожает. А японские эсминцы нам тоже есть чем встретить и занять на то время, пока транспорты достигнут побережья Сахалина.

- Вы предлагаете высадку с моря?

- Эксперты, с которыми я советовался, настаивают на комбинированной операции. У нас есть несколько десятков полностью исправных вертолетов Ми-8, которые вполне долетят с материка до любой точки острова, и есть транспортные самолеты, на которых можно доставить тяжелую технику. Но для этого нужна хотя бы одна посадочная площадка, не обстреливаемая японцами. Вертолетный десант должен будет ее захватить, с этого начнется штурм. И одновременно с этим - высадка с моря. Сейчас во Владивостоке восстановили три больших десантных корабля проекта 775. Как министр экономики и промышленности я больше многих в курсе этих работ и их результатов. Каждый из них может принять на борт две сотни солдат и десяток бронемашин или даже танков. Учитывая, что путь предстоит проделать небольшой, людей можно взять побольше.

- Эти корабли способны высаживать технику на необорудованное побережье, - согласно кивнул Лыков. - У японцев на Сахалине Пятая пехотная дивизия, девять тысяч бойцов при тридцати танках, и долгого боя наши десантники, конечно, не выдержат, но их сил хватит на захват и удержание плацдарма до прибытия грузовых самолетов с континента, а тогда игра пойдет на равных. Но во время перехода их нужно прикрыть от ударов с воздуха, иначе транспорты превратятся в братские могилы для сотен наших ребят. Дальнобойные ЗРК - это хорошо, но где вы их найдете, и, главное, где найдете обученные расчеты? Освоить такое оружие за пару дней никто не сможет.

- Кое-кто другой вам объяснит это лучше, чем я, - загадочно усмехнулся вдруг Сейфуллин.

Генерал Чжоу Байши, терпеливо дожидавшийся у закрытых дверей, вошел в зал для совещаний, заняв свободное место по левую руку от Рината Сейфуллина. Впервые за долгие месяцы своего пребывания в России начальник Третьего департамента Генерального штаба НОАК появился на публике, ни от кого не таясь, под своим настоящим именем, и его тщательно отглаженный мундир, бритвенно-острые "стрелки" на форменных брюках, золото звезд на его погонах, заставили недоуменно переглянуться членов русского правительства.

- Господин Чжоу желает сообщить вам важную информацию, - произнес Сейфуллин, обращаясь к своим соратникам, после того, как представил нового участника совещания. - Собственно, без его участия я изначально не стал бы предлагать свой план.

Убедившись, что внимание присутствующих обращено к нему, генерал Чжоу сообщил:

- То, что я скажу, господа, является официальной позицией моего правительства. Мы готовы оказать вам военную поддержку в определенных масштабах. Наши войска не станут участвовать в наступательных операциях, но обеспечат защиту территории России. В течение двух ближайших дней в Приморский край будет доставлен дивизион зенитно-ракетных комплексов большой дальности HQ-9. Развернутые вдоль побережья батареи создадут сплошную зону поражения шириной до ста пятидесяти километров от Владивостока до Комсомольска-на-Амуре. По этому коридору ваша десантная эскадра сможет идти к Сахалину, не опасаясь угрозы с воздуха.

- Мы ценим ваше участие, - кивнул Лыков. - Это здорово облегчит задачу. Мы ведь не пытаемся вести агрессивную войну, лишь восстанавливаем целостность своей страны.

- Я понимаю. У нас самих схожие проблемы с Тайванем, но в нужный момент мы не решились действовать силой, и пожинаем плоды своей нерешительности уже несколько десятков лет.

- Но ЗРК - пассивные средства обороны, - продолжил глава правительства. - Не выйдет ли так, что их просто разбомбят, после чего уже займутся и нашим флотом.

- В течение тех же двух дней в Токио получат наш ультиматум. Любое нападение на территорию России будет приравнено нами к агрессии против Китайской Народной Республики, и отражать его мы будем всеми возможными способами, вплоть до ядерного удара. Думаю, к этому заявлению японцы отнесутся серьезно. Что бы ни происходило на Сахалине и в прибрежных водах, на материковую часть вашей страны не упадет ни одной ракеты или бомбы.

- Что ж, с таким "зонтиком" мы действительно можем не опасаться ударов японской авиации, но ведь остается еще и флот, сильнейший в Западно-тихоокеанском регионе, - заметил Лыков, на лице которого выразились терзавшие отставного маршала сомнения. - Мы ему немногое можем противопоставить. Крупные корабли Тихоокеанского флота, те немногие, что остались целы после нападения американцев, находятся в небоеспособном состоянии. В течение нескольких месяцев мы, вероятно, сможем вернуть в строй три-четыре эсминца и БПК и несколько дизель-электрических субмарин типа "Варшавянка", но, во-первых, эти приготовления противник, конечно, заметит, а, во-вторых, этого мало, чтоб противостоять Морским Силам самообороны Японии в открытом бою. Сейчас основой ударной мощи нашего ВМФ на Дальнем Востоке являются полдюжины ракетных катеров типа "Молния". Есть еще несколько малых противолодочных кораблей. Но по сравнению с сорока японскими эскадренными миноносцами это просто ничто.

- Значит, какой-то эскорт десантным кораблям мы придать сможем? - уточнил Сейфуллин, уставившись на Лыкова.

- Не думаю, что это серьезно изменит ситуацию.

- Ситуацию изменит соединение боевых кораблей китайского флота, семь вымпелов, уже вышедшее к берегам Хоккайдо, - неожиданно произнес Чжоу Байши.

- Вы же утверждали, что не станете участвовать в наступательных действиях? - удивился премьер-министр, непонимающе взглянув на китайского генерала.

- Мы и не думаем устраивать морское сражение. Это демонстрация флага, не более того. Но появление поблизости от японских берегов нашей эскадры отвлечет их внимание, заставит распылить силы, и у вас появится шанс.

- И все же прикрытие с воздуха нам бы не помешало, - помотал головой Лыков. - Мы сможем выбить японцев с Сахалина, я уверен. Но для этого нужно высадиться на его берегах, закрепиться, создать хотя бы крохотный плацдарм, а делать это, постоянно глядя в небо и ожидая появления вражеских самолетов, очень сложно!

- Эту проблему мы сможем решить, - усмехнулся со странным превосходством Ринат Сейфуллин. - У нас будет авиация, и японским пилотам найдется чем заняться, кроме того, чтобы бомбить наш десант!

Через несколько часов Валерий Лыков, сопровождаемый лишь Сейфуллиным и китайским генералом, уже сидел в роскошном салоне "президентского" Ту-154, вылетевшего из московского аэропорта Внуково курсом на запад.

Переливавшаяся лазурью широкая водная лента Днепра мелькнула по левому борту, и полковник Гнатюк, отклонив рычаг управления, заставил самолет развернуться параллельно реке. Одновременно он сообщил в эфир:

- Группа, делай как я! Курс десять, снизиться до двадцати метров, рации на прием! Всем соблюдать режим радиомолчания!

Восьмерка истребителей Су-27УБМ1, полчаса назад взлетевшая с военной авиабазы в Барановичах, действовала, как единое целое. Летчики, управлявшие весившими больше двадцати пяти тонн машинами, выполнили маневр абсолютно синхронно. Тяжелые истребители, летевшие со скоростью чуть меньше звуковой, изменили курс, опустившись к поверхности реки и перепугав до полусмерти ревом турбин, работавших в половину мощности, жителей стоявших на берегу деревень и хуторов.

С этой минуты пилотам не нужна была навигационная система, Днепр стал для них путеводной нитью. Когда за кормой осталась Орша, которую группа обошла по дуге, пилоты вновь изменили курс, разворачиваясь на восток. Следуя против течения реки, заметно сужавшейся, уже не вызывавшей священный восторг своей непокорной мощью, истребители направлялись точно к российской границе. Бросок на малой высоте был стандартной тактикой прорыва ПВО, но сейчас этот маневр был рассчитан отнюдь не на русских зенитчиков, охранявших родное небо. Истребители с момента своего взлета непрерывно находились в поле зрения американских радаров дальнего обнаружения, размещенных в Польше и Прибалтике, и сканировавших воздушное пространство до самого Смоленска и даже дальше. И сейчас их операторы, вдруг переставшие видеть цели, лихорадочно пытались восстановить контакт.

Гнатюк сверился с показаниями инерциальной навигационной системы, которой был оснащен его Су-27УБМ1, модернизированная "спарка", превратившаяся из учебной машины в полноценный боевой самолет, способный не только эффективно бороться с воздушными целями, как его прототип, но и применять оружие "воздух-поверхность", в том числе высокоточное. Судя по данным бортового компьютера, вся группа только что пересекла границу и уже находилась в воздушном пространстве России. Но никто не пытался остановить нарушителей, их даже не взяли на сопровождение радары немногочисленных зенитно-ракетных комплексов. Под крылом летевшего на малой высоте истребителя раскинулись заснеженные поля, перемежавшиеся темными пятнами лесных рощ, разрезанных, точно шрамами, нитками автомобильных шоссе, исчезавших за горизонтом.

Оказавшись в ста километрах от линии границы, полковник вновь вышел на связь, скомандовав:

- Отмена радиомолчания! Набрать высоту пять тысяч, курс сорок пять!

В этот момент приемник радиотехнической системы ближней навигации А-317 захватил импульсы, излучаемые в пространство приводным маяком базы российских ВВС под Торжком. Спаренные турбины АЛ-31Ф взвыли, увеличивая обороты, и восемь истребителей взмыли вверх, пронзая заостренными носами облака. Солнце, беспощадно сиявшее на большой высоте, вонзило свои лучи в светофильтры летных шлемов, защищавшие глаза пилотов. Теперь уже не видны стали города и деревни, над которыми пролетали державшиеся крыло в крыло истребители, и о приближении к цели летчики узнали лишь услышав голос диспетчера.

- Курс для захода на посадку восемьдесят, - сообщил безымянный руководитель полетов российской авиабазы. - Видимость сто процентов, ветер встречный двадцать!

- Спасибо, земля! - откликнулся Гнатюк, толкнув от себя рычаг штурвала. Истребитель скользнул к земле, словно скатившись с невидимого крутого склона, и перед пилотом открылась панорама аэродрома.

Летчик сбросил обороты турбин, выпустив воздушные тормоза. Посадочная полоса, очищенная от снега и льда, казалась тем шире, чем больше снижался "Сухой". Выдвинулись стойки шасси, и, наконец, истребитель коснулся земли. Взвизгнули встретившиеся с бетоном пневматики, мимо пронеслись ангары и еще какие-то строения, самолет прокатился по инерции еще несколько сотен метров, быстро теряя скорость, окончательно остановившись. К истребителю тотчас подкатил тягач, оттащив крылатую машину в сторону и освободив полосу для еще остававшихся в воздухе Су-27. Гнатюк открыл фонарь кабины, и молодой техник в утепленном комбинезоне установил легкую стремянку.

Один за другим истребители, на вертикальных стабилизаторах которых красовались опознавательные знаки белорусских ВВС, приземлились, и пилоты в ярких противоперегрузочных костюмах, держа глубокие сферические шлемы на сгибе локтей, собрались в кружок у своих машин. А к ним уже двигалась целая процессия от сверкавшего белизной бортов фюзеляжа Ту-154, с десяток человек, половина из которых была в штатском, а остальные - в длинных шинелях синего цвета, выдававших принадлежность к авиации.

Командир группы, дождавшись, когда встречающие окажутся достаточно близко, сделал три уставных шага вперед, вытянувшись по стойке смирно, и доложил:

- Заместитель командира истребительной эскадрильи ВВС Республики Беларусь полковник Гнатюк!

- Лыков, глава Правительства России. С прибытием полковник!

Вокруг истребителей уже суетились местные техники. "Сухие" прибыли в Торжок налегке, с пустыми подвесками и неполным запасом топлива. Весь полет длился чуть больше часа, но наземный персонал работал по всем правилам, тщательно проверяя системы.

- Белорусская сторона передает нам эти истребители в соответствии с договором о взаимопомощи, - сообщил Сейфуллин Лыкову, наблюдавшему за похожими на трудолюбивых муравьев техниками, но больше любовавшемуся изяществом истребителей, которое невозможно было оценить, даже пока крылатые машины стояли на земле. - Удивительно, но именно наши специалисты занимались модернизацией самолетов несколько лет назад, словно для себя старались! - усмехнулся министр экономики. - Они оснащены усовершенствованным радаром и способны теперь применять ракеты "воздух-воздух" Р-77 с активными радиолокационными ГСН, аналог американских AMRAAM AIM-120, а кроме того, управляемые ракеты "воздух-земля" Х-29 и Х-31 разных типов.

Ринат Сейфуллин, поднявший воротник короткой дубленки, защищаясь от порывов ветра, бросавшего в лицо колючие, точно крохотные иглы, снежинки, тоже откровенно любовался стремительными формами Су-27, скошенными килями, плавными изгибами плоскостей, сопрягавшихся с фюзеляжем.

- Когда американцы напали на вас, наше правительство не осмелилось вспомнить о союзническом долге, оказав помощь России, - произнес Гнатюк. - После этого мы решили, что такое правительство нам больше не нужно. Теперь у нас новые лидеры, и они не забыли о соглашениях, заключенных между нашими странами. Эти самолеты, которые мы передаем вашим пилотам, являются подтверждением верности Беларуси союзническому долгу.

- Полковник забыл добавить, что подтверждение не совсем бескорыстное, - цинично усмехнулся Сейфуллин. - В течение двух лет мы обязуемся поставить белорусским ВВС взамен полную эскадрилью новейших Су-35С, двенадцать машин. Сборка первой из них уже началась в Комсомольске-на-Амуре. Но зато, господин премьер-министр, теперь наши десантные корабли, идущие к Сахалину, получат надежное прикрытие с воздуха!

- Истребители - это хорошо, - хмыкнул глава правительства. - Но кто будет сидеть за штурвалом? Даже тем немногим боевым летчикам, которые остались живы, нужны месяцы тренировок, чтобы восстановить свои навыки, и если посадить их сейчас в кабины даже самых лучших истребителей, они просто погибнут зазря.

Вместо Сейфулина или кого-то из сопровождавших премьер-министра людей неожиданно ответил полковник Гнатюк:

- Вам не придется отправлять на убой своих пилотов, у них будет время, чтобы восстановить забытые умения. А пока в бой отправятся мои товарищи, а поведу их в атаку я сам. Считайте это проявлением братской дружбы и любви между нашими народами, забыть которую нас не заставит ничто!

Стоявшие вокруг люди издали в один голос удивленный возглас, но Валерий Лыков, не выказав ни тени эмоций, лишь смерил внимательным взглядом стоявшего перед ни навытяжку белорусского летчика, с сомнением покачав головой:

- Восемь Су-27 против ста шестидесяти японских F-15? Такое соотношение не слишком успокаивает.

- И, потом, не станет ли предлагаемая вами авантюра прологом для большой войны на Дальнем Востоке? - Министр внутренних дел вопросительно уставился на Сейфуллина. В отличие от своего коллеги Николай Фалев не забыл про шапку, и потому на легком морозе чувствовал себя просто замечательно, демонстрируя это каждую секунду всем желающим. - На место разгромленной японской дивизии, если мы сумеем ее разбить, придут десять дивизий, что будем делать тогда?

Ринат Сейфуллин и бровью не повел, решительно произнеся в ответ:

- Не думаю, что японцы готовы воевать всерьез. Мы не угрожаем им, лишь возвращаем то, что и так нам принадлежало, то, ради чего шестьдесят лет назад наши деды умирали на краю земли. Но если в Токио не поймут такого предупреждения, мы можем использовать ядерное оружие. Возможно, у нас маловато ракет, чтоб угрожать Штатам, но Японию мы способны стереть с лица земли даже сейчас, и господин Лыков это точно знает! Или мы рискнем сейчас, или войдем в историю как те, кто окончательно погубил Россию!

Валерий Лыков, кажется, переставший слышать министра экономики, с прищуром смотрел на истребители, стоявшие на бетонке. Но он их не замечал, как и сцепившихся в споре коллег, обратив задумчивый взгляд куда-то к горизонту, на восток, туда, где земная твердь исчезала в океанских волнах, из которых вздымались покрытые туманом сопки острова Сахалин. И эти сопки были такой же частью России, как Москва, Сочи или Урал. Глава правительства мотнул головой, совсем другим взглядом посмотрев на Рината Сейфуллина, и тот понял, что Валерий Лыков, наконец, принял решение.

Спутник оптико-электронной разведки ZY-2, запущенный с китайского космодрома Учжай год назад и успевший совершить тысячи витков в безвоздушном пространстве, промчался над островом Сахалин на высоте четыреста восемьдесят километров. Он находился над островом лишь несколько минут, пока не скрылся за горизонтом, но за эти минуты его камеры высокого разрешения сделали сотни снимков. В отличие от спутников предыдущего поколения, сбрасывавших капсулы с отснятой фотопленкой, которую еще требовалось проявлять, новый аппарат передавал данные по радиоканалу в режиме, близком к реальному времени. Через полчаса свежие снимки уже получили в штаб-квартире Третьего департамента НОАК в Пекине, а еще через двадцать минут кадры, отснятые с огромной высоты и переданные через новейший спутник связи DFH-4, рассматривал полковник Алексей Басов.

- Как мы и предполагали, основные силы японцы сосредоточили вокруг Южно-Сахалинска, - сообщил Басов штабным офицерам, собравшимся в кубрике большого десантного корабля Тихоокеанского флота БДК-11 "Пересвет", назначенного флагманом вышедшей несколько часов тому назад из безопасного Владивостока русской эскадры. - На этих снимках видны позиции зенитно-ракетных комплексов Тип-81 и Тип-03. Последние - это новейшие ЗРК средней дальности, они способны поражать цели в радиусе пятидесяти километров на высоте до десяти тысяч метров. От ударов с воздуха город прикрыт надежно. Кроме того, вот здесь, - полковник указал на очередной снимок, захвативший окраины города, - видны пусковые установки противокорабельных ракет SSM-1 с дальностью действия до ста восьмидесяти километров. На Сахалине по последним данным две ракетные батареи по четыре боевые машины. Одна батарея развернута в северной части острова, другая - в южной. Японцы готовились отражать американский десант на восточном побережье и сейчас спешно перебрасывают ракетные комплексы на побережье Татарского пролива. И как только они нас обнаружат, то, без сомнения, нанесут удар.

- Долго ждать не придется! - командир артиллерийской батареи в сердцах ударил ладонью по столешнице. - Японцы получают целеуказание с самолета ДРЛО, кружащего над Хоккайдо. Чертов АВАКС находится в их воздушном пространстве, в зоне досягаемости зенитных ракет "Пэтриот", да еще под защитой хреновой уймы истребителей. Дальность действия его радара за три сотни километров! Мы у них уже как на ладони, остается только прихлопнуть!

- Это не так просто, как кажется. ПВО соединения, конечно, слаба, и при массированном ударе нас сотрут в порошок, но я все же надеюсь на мастерство расчетов китайских ЗРК. Мы потому и не удаляемся от берега больше, чем на полсотни километров, чтобы оставаться под прикрытием ракет, и японцы знают о том, что их ждет, если сунутся.

- Пожалуй, слишком во многом полагаемся на китайцев, - буркнул хмурый начштаба.

- Тем не менее, сейчас выбора у нас нет. Сами мы не смогли бы осуществить сейчас эту операцию. В условиях господства противника в воздухе и на море нечего и думать высадить десант.

- Они дают нам все, что нужно, свои ракеты, свои спутники, даже их флот отвлекает японцев от наших транспортов. Мы слишком сильно становимся обязанными китайцам, а в их бескорыстную помощь и не верю ни на миг!

Те, кто присутствовал в кубрике, превратившемся в штаб операции, согласно заворчали. Офицер лишь высказал то, о чем думали очень многие, принимая такую нужную и своевременную помощь от неожиданного союзника. Просто не каждый решался озвучить свою тревогу, подчас пытаясь убедить себя, что все это просто надумано.

- Китайцы могли бы просто оккупировать нашу территорию, отхватить любой кусок, и вряд ли мы сумели бы им противостоять, - твердо произнес Басов. - Но они стараются казаться друзьями, а не захватчиками. Почему и надолго ли это, я не знаю, как и никому это неведомо кроме самих китайцев, но пока я не намерен отказываться от их помощи, ведь на другой чаше весов - жизни наших солдат. Возможно, вскоре китайцы потребуют плату за свои услуги, даже наверняка это произойдет, но я привык жить днем сегодняшним. Дойдет до дела, там видно будет, как поступить, сейчас же, товарищи, задача наша предельно проста - добраться до берегов Сахалина, высадить там десант, создать плацдарм, а затем ударом с этого плацдарма сбросить в море японцев, если у тех не хватит ума сложить оружие раньше. От атак с воздуха нас прикрывают ЗРК и истребители, поэтому самую серьезную угрозу представляют корабли, и, особенно, подводные лодки. Китайские разведывательные самолеты постоянно находятся над акваторией Японского моря. Благодаря им мы знаем, что большая часть их флота крейсирует восточнее Курильской гряды. Японцы готовились отражать удар американского флота из акватории Тихого океана, и почти ничего не оставили в тылу. Разведка сообщает только об одном эсминце у западного побережья острова Хоккайдо. Кроме того, в гавани Южно-Сахалинска обнаружены ракетные катера, и нам вовсе ничего не известно о положении вражеских субмарин, а их у японцев немало. Через двадцать четыре часа мы достигнем берега и ступим на Сахалин, и тогда нас никто не остановит. Нам нужно продержаться лишь сутки, но эти сутки станут самыми сложными в нашей жизни!

Дверь кубрика распахнулась, на пороге появился молодой мичман в сбившейся набок пилотке. Взволнованным голосом он громко и отчетливо произнес:

- С борта малого противолодочного корабля МПК-222 "Кореец" доложили, что они торпедировали и уничтожили неопознанную подводную лодку на траверзе Находки! После этого связь с ними прервалась! Объявлена боевая тревога!

Словно нарочно в подтверждение слов моряка, из-за его спины донесся звук колоколов громкого боя, прокатившийся по отсекам десантного корабля. Матросы опрометью бросались на свои посты, готовясь вступить в бой, и только десантникам оставалось лишь покорно ждать исхода этого сражения, разворачивающегося одновременно в небесах, на море и в его темных глубинах, уже принявшие первую жертву.

- Упокой, Господи, их души, - едва слышно промолвил начальник штаба, представивший, как и многие, захлебывающихся в ледяной воде моряков, отчаянно цепляющихся за жизнь, но навечно заточенных в трюме своего корабля, над которым уже смыкаются волны. А может, все было не так, и взрывы японских торпед разнесли противолодочный корабль на куски, оборвав жизни экипажа в один миг, без лишних страданий.

Алексей Басов почувствовал, как в горле мгновенно пересохло от волнения, но все же смог произнести, старясь говорить уверенно и четко:

- Это должно было случиться, хотя, право, я не думал, что так скоро. Японцы, похоже, решили не терять время напрасно! Сейчас нас атакуют с моря, ударят из-под воды, со всех направлений! И мы должны выдержать все удары и остаться в живых, пока не увидим своими глазами берега Сахалина! Во что бы то ни стало мы должны высадиться, вцепиться в эту землю ногтями, впиться зубами - и не уступить ее никому!

Полковник взбежал по крутому узкому трапу, грохотавшему под ногами, оказавшись на мостике. Находившиеся здесь моряки почти не обратили внимания на Басова, лишь вахтенный вытянулся по стойке смирно, приветствуя офицера. Через огромную застекленную панель полковник увидел широкую палубу, обрамленную леерами. Массивная многоярусная надстройка была смещена к корме, отчего десантный корабль проекта 775 напоминал какой-нибудь сухогруз. Только, в отличие от него, перед надстройкой "Пересвета" возвышалась полусферическая башня артиллерийской установки АК-725. Ее спаренные стволы калибра 57 миллиметров были направлены высоко вверх. Точно такое же орудие было установлено на корме.

Вместе с несколькими ПЗРК "Стрела" автоматические пушки были единственным оружием десантного корабля, в кубриках которого ждали своего череда двести пятьдесят десантников, а на танковой палубе, обрывавшейся носовой аппарелью, разумеется, сейчас поднятой, теснился десяток бронемашин, в основном БТР-80. Но, несмотря на кажущуюся беззащитность, десантный корабль водоизмещением четыре тысячи четыреста тонн продолжал двигаться к цели. Его стадвенадцатиметровый корпус чуть ощутимо вибрировал, на самой границе человеческого восприятия, в такт укрытым на нижних палубах двум дизелям, каждый в десять тысяч пятьсот лошадиных сил, увлекавшим корабль вперед со скоростью восемнадцать узлов.

"Пересвет" был не одинок в этих неприветливых водах. Впереди, примерно в полумиле, резал волны его "систершип" БДК-101 "Ослябя", а в кильватере следовал БДК-98. Словно три неразлучных брата-близнеца, они упорно рвались к далекому еще Сахалину сквозь полное опасностей море. Конвой опасливо жался к родному берегу, не удаляясь от материка больше, чем на полсотни верст - на такой дистанции корабли, несущие каждый по несколько сотен десантников в своих объемистых трюмах, все еще оставались под "зонтиком" китайских ЗРК большой дальности, бдительно охранявших сейчас русское небо.

Солдаты, которых впереди ждал бой, для многих наверняка последний, покорно ждали, кое-кто украдкой молился, не забывая, что под ними - десятки, сотни метров морской пучины, и помощи в случае беды ждать неоткуда. А командам десантных кораблей было не до пустых мыслей. Над головами моряков вращались антенны локаторов, посылая импульсы к горизонту и исправно принимая отраженные сигналы. Соединение вовсе не было слепо и глухо, и являлось не настолько беззащитным, как могло показаться случайному человеку.

Алексей Басов перевел взгляд направо. Довольно далеко, на пределе видимости, можно было рассмотреть приземистые стремительные силуэты ракетных катеров типа "Молния", тоже следовавших в кильватерной колонне параллельным курсом. А если вооружиться мощным биноклем, становились видны и детали, башня универсальной артиллерийской установки АК-176 на баке, или возвышавшийся над надстройкой высокий полусферический обтекатель радиолокационной станции общего обнаружения "Позитив". Четыре ракетных катера рыскали вокруг неповоротливых десантных транспортов, точно сторожевые псы, готовые броситься на любого врага. Но океан пока был чист, а вот в небе луч радара МР-302, очерчивавший круги над эскадрой, словно отгоняя сказочную нечисть, наткнулся на незваных гостей.

- Групповая воздушная цель по пеленгу девяносто пять, - сообщил оператор РЛС. - Дистанция шестьдесят, высота четыре тысячи. Идут на сближение!

- Ракетные и артиллерийские комплексы к бою!

Капитан, пожилой моряк, голова которого была уже щедро осыпана сединой, остался невозмутимым, спокойно продолжая отдавать приказы, которые исполнялись с завидной расторопностью. Орудийные башни развернулись в сторону приближавшихся чужаков, готовые встретить их шквалом огня. Но вступить в бой с парой японских F-15J "Игл", прятавшихся за облаками, комендорам "Пересвета" на этот раз не довелось.

Истребители, взлетевшие с базы ВВС на острове Хоккайдо, большую часть пути проделали, следуя целеуказаниям с борта "летающего радара" Е-767, первым обнаружившего русское соединение. Лишь за тридцать миль до цели командир пары скомандовал своему ведомому:

- Радар в режим обзора поверхности!

Антенна РЛС, скрытая под радиопрозрачным носовым обтекателем, испустила импульс, и тотчас на мониторе в кабине пилота возникли отметки надводных целей.

- Мы обнаружили русских! Они в двадцати милях прямо по курсу! Сближаемся для визуального опознавания!

- Китайцы объявили эту зону закрытой для полетов! - напомнил ведомый.

- С каких пор китайцы стали нам указывать, где можно летать, а где нет?! Здесь нейтральные воды и небо над ними никому не принадлежит!

Снижаясь, пара японских "Орлов" пересекла невидимую черту, и в кабинах обоих самолетов разом взвыла сирена предупреждения об облучении. Самолеты, сопровождаемые узкими лучами радаров подсвета целей НТ-233 китайских ЗРК HQ-9, окутались облаками дипольных отражателей, пытаясь сбить прицел, но навстречу им уже взмывали зенитные ракеты.

- Земля, мы атакованы, - крикнул в эфир командир пары, направляя свой истребитель в штопор. Водная поверхность стремительно приближалась, в глазах потемнело, но пилот успел предупредить ведомого: - Выполняй противоракетный маневр! Сбрасывай ложные цели!

Весившая две тонны ракета "воздух-воздух", весившая две тонны, настигла машину ведущего, когда та снизилась всего до двухсот метров. Взорвавшись над самой кабиной, она обрушила на фюзеляж и плоскости F-15 град осколков, и охваченный огнем истребитель врезался в волны. Его напарник, выполнив целый каскад фигур высшего пилотажа, продержался больше минуты, пока сразу две ракеты не взяли его в клещи. Две ставосьмидесятикилограммовые боеголовки взорвались одновременно, и снопы осколков пронзили фюзеляж. Вспыхнуло топливо, хлынувшее из пробитых баков, и самолет, точно рукотворная комета, упал в волны, рассыпая за собой шлейф обломков.

- Отбой воздушной тревоги! - донеслось из динамиков общекорабельной связи.

Полковник Басов выдохнул, только сейчас поняв, как сильно был напряжен в те недолгие минуты, пока в небесах, в десятках верст отсюда, кипела схватка стальных птиц. Командир десантной бригады вышел на открытую галерею, опоясывавшую надстройку, подставив лицо порывам холодного злого ветра. Ставший по левую руку от него начальник штаба негромко спросил:

- Думаете, японцы поняли намек, или это была лишь разведка боем?

Басов в ответ только пожал плечами:

- Воевать японцы могут и умеют, и если захотят, то доберутся до нас, пусть и потеряют в этой атаке многих. Но вот в том, захотят ли они идти до конца, я все же не уверен. Но нам недолго осталось гадать, через несколько часов все станет ясно.

Боевая тревога была отменена. Расчеты артиллерийских установок, стволы которых, так и не сделавшие ни одного выстрела, были по-прежнему грозно нацелены в серое небо, расслабились, делясь впечатлениями. И тем неожиданнее был прокатившийся по палубе "Пересвета" невидимой волной грохот реактивных турбин.

- Твою мать! - Начальник штаба испуганно выругался, когда вдоль левого борта десантного корабля промчалась, чуть не задевая законцовками крыльев гребни тяжелых волн, пара истребителей. Еще два обошли судно справа.

- Наши! - усмехнулся Басов, узнав в стремительных машинах с двумя вертикальными стабилизаторами истребители Су-27, правда, не догадываясь, что еще несколько дней назад на их фюзеляжах красовались опознавательные знаки ВВС Белоруссии.

Четверка реактивных машин вдруг резко задрала вверх носы, словно карабкаясь на невидимую горку, и исчезла, вспоров скошенными плоскостями плотные облака, сгустившиеся над Японским морем.

- Я думал, они нас прикрывают? - начштаба непонимающе уставился на своего командира, и Алексей Басов, чуть усмехнувшись, ответил:

- Нас тоже найдется, кому сторожить, а у них задача своя. Похоже, самое время разобраться с японским АВАКСом, для нас-то границ в воздухе больше нет!

Гул мощных турбин стих, исчезнув за горизонтом. Десантное соединение, выигравшее первый бой, продолжало свой путь, а далеко от него уже вспыхнула новая схватка.

Самолет дальнего радиолокационного обнаружения Боинг Е-767 величаво кружил на высоте восьми километров над северной частью Хоккайдо. Два турбореактивных двигателя "Дженерал Электрик" удерживали его в воздухе, жадно поглощая галлон за галлоном авиатоплива, а дискообразная антенна РЛС кругового обзора AN/APY-2, вынесенная на пилонах над фюзеляжем, испускала в пространство один импульс за другим, просвечивая пространство вокруг на триста двадцать километров. Девятнадцать операторов, обслуживавших оборудование "летающего радара", контролировали обстановку на всей акватории Японского моря, мгновенно обнаруживая любые воздушные и надводные цели. Именно "Боинг" первым засек русский конвой, направив наперехват истребители, и один из операторов, державший связь с их пилотами, первым принес недобрую весть:

- Орел-семь и Орел-восемь не выходят на связь! Орел-семь успел сообщить, что они атакованы!

- Проклятые китайцы! - командир экипажа ударил кулаком по переборке, потеряв на миг свою самурайскую невозмутимость. - Они сбили наши самолеты! Над нейтральными водами! Это же объявление войны!

В этот момент сразу несколько операторов разразились растерянными ругательствами. Экраны радаров вдруг заволокла густая пелена помех, отметки целей, секунду назад такие четкие, размыло.

- Нас облучают с земли электромагнитными импульсами!

- Изменить частоту радара! - приказал старший офицер. - Отстроиться от помех!

Сделать это оказалось не так просто несмотря на все мастерство операторов. Станция радиоэлектронной борьбы 1Л248-2, находящаяся в Приморье, обрушила на приемники антенны японского локатора настоящий ураган помех, в котором тонули истинные сигналы целей, четыре из которых, разогнавшись до двух скоростей звука, стремительно сближались в АВАКСом, заходя ему в хвост.

Звено Су-27 сблизилось на расстояние выстрела. Летчики, сидевшие в их кабинах, видели массивную темно-серую тушу Е-767, по оба борта которого держалось по паре истребителей F-15J "Игл". Когда до них осталось чуть более сорока километров, полковник Гнатюк, возглавивший звено, впервые за двадцать минут выйдя в эфир, приказал:

- Третий, Четвертый - работать по "сторожам"! Выпустить "двадцать седьмые"!

Из-под плоскостей двух "Сушек" скользнули огненными стрелами по шесть ракет "воздух-воздух" средней дальности Р-27 с тепловым и радиолокационным наведением. Пилоты японских истребителей, предупрежденные об облучении чужими радарами, выполнили маневр, пытаясь сорвать захват и рассыпая вокруг гроздья дипольных отражателей. Пара ракет Р-27Р с полуактивным радарным наведением, перестав видеть цель, ушла "в молоко", но те, которые были оснащены инфракрасными головками наведения, рвались к целям, и эскорту АВАКСа стало не до воздушного боя. Один за другим русские ракеты поразили две вражеские машины, а пилоты двух других крутились изо всех сил, пытаясь выйти из-под обстрела, преследуемые каждый сразу несколькими ракетами "воздух-воздух".

- Второй, атакуем АВАКС! - приказал полковник, охваченный азартом, и, переключившись на внутреннюю связь, скомандовал сидевшему в задней кабине оператору: - Пустить ракеты!

Каждый из двух истребителей запустил по четыре ракеты Р-27, по две с тепловым и радиолокационным наведением. Быстро тающие нити инверсионных следов связали на несколько мгновений "Сухие" и их жертву, разделенные парой десятков верст. "Летающий радар" Е-767 неловко выполнил маневр, рассыпая вокруг себя облака дипольных отражателей. Он был совершенно безоружен, но не беззащитен. По головкам наведения Р-27Р хлестнули снопы помех, уводя в сторону ракеты, взрывавшиеся вдалеке от цели, а Р-27Т с инфракрасным наведением летели мимо, зачарованные вспышками тепловых ракет-ловушек.

- Добиваем накоротке! - крикнул Гнатюк. - Атакуем в заднюю полусферу!

Пара Су-27УБМ1, разгоняясь, быстро настигла неповоротливый и тихоходный АВАКС. Силуэт "Боинга" заполнил прицельное кольцо на колиматорном индикаторе, и полковник, чья кислородная маска скрывала злобный, по-настоящему звериный оскал, нажал на гашетку. Закрепленная по левому борту пушка ГШ-301 выпустила рой снарядов вслед японскому "летающему радару". Свинцовая плеть стегнула по его фюзеляжу, разрывая дюраль обшивки. Следующая очередь перерубила плоскость, несколько снарядов угодили в гондолу реактивной турбины, и АВАКС, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, рухнул вниз, заставив находившихся на земле немногочисленных зрителей заворожено следить за его падением.

- Сбит! - крикнул пилот, провожая взглядом камнем мчавшийся вниз горящий Е-767. - Он падает!

Взвыла в кабинах Су-27 станция предупреждения об облучении "Береза", лишь чуть раньше, чем с земли стартовали зенитные ракеты "Пэтриот" MIM-104.

- Форсаж! - прозвучал в эфире новый приказ. - Курс на запад!

Истребители, словно играя с преследовавшими их ракетами в догонялки, рванулись прочь, переходя на сверхзвук. В этот момент на экранах радаров начали появляться отметки целей.

- Истребители противника, - предупредил Гнатюк. - Вижу шесть, нет, восемь целей! Берут в клещи!

Японские F-15J, взлетевшие с Хоккайдо, мчались наперерез "Сухим", быстро сокращая расстояние, и пилоты уже снимали с предохранителей ракеты "воздух-воздух".

- Что у нас с боекомплектом? - спросил Гнатюк своего напарника.

- Две "двадцать седьмые" и четыре Р-73 на подвеске. И сотня снарядов!

- Звено, я Первый, на курс сто восемьдесят! Ракеты к бою! Пуск по команде!

Четверка Су-27, выполнив лихой разворот, двинулась навстречу японским перехватчикам, чьи пилоты в какой-то миг растерялись от такой прыти противника. Полетели ракеты, расчерчивая дымными полосами небосвод, вспухли огненными шарами взрывы, осколки хлестнули пустоту, добираясь до своих целей. Над японскими островами, давно не знавшими, что такое война, закипел воздушный бой, и в эти же минуты на море тоже разгоралась ожесточенная схватка.

Командир эскадренного миноносца DD-175 "Миоко", несшего вахту в проливе Лаперуза, не мешкал, получив координаты русского конвоя.

- Нам приказано перехватить русское десантное соединение, вышедшее из Владивостока и движущееся к берегам Сахалина. Изменить курс на один-шесть-пять, - приказал капитан. - Полный вперед!

Корабль водоизмещением девять с половиной тысяч тонн лихо развернулся, оставляя на поверхности воды пенные "усы" кильватерного следа. Скрытые в трюме газотурбинные двигатели "Дженерал электрик" LM-2500 взвыли, переходя на максимальную мощность, и разгоняя эсминец до тридцатиузловой скорости. Огромный корабль стал похож на гончую, почуявшую добычу.

Те времена, когда для боя с вражеской эскадрой посылали такую же эскадру, остались в прошлом, и капитан "Миоко" был уверен, что сможет выполнить приказ, тем более, ему противостояли всего лишь десантные транспорты. Эскадренный миноносец типа "Конго", спущенный на воду в конце двадцатого века, был одним из самых мощных кораблей Морских сил самообороны Японии, как и одним из самых мощных кораблей на всем Тихом океане. Созданный на основе американского "Арли Берк", он ни в чем не уступал прототипу, и мог в одиночку вступить в бой хоть со всем Тихоокеанским флотом России, ныне догнивавшим у причальной стенки.

Фазированные антенные решетки универсальной РЛС SPY-1 D(V), основы радиоэлектронного вооружения эсминца, непрерывно посылали в пространство сканирующие импульсы, и монитор, наконец, расцветился отметками надводных целей.

- Три судна по пеленгу два-семь-ноль, - сообщил оператор радара. - Пятьдесят шесть миль. Еще одна группа целей по тому же пеленгу, но пятью милями ближе. Вероятно, это ракетные катера или корветы!

Координаты обнаруженных целей немедленно были загружены в процессоры системы управления оружием "Иджис", самой совершенной в своем классе. Мощные компьютеры за неуловимые мгновения просчитали варианты атаки, выбирая оптимальный.

- Русские дали своим десантным кораблям эскорт, - понимающе произнес командир "Миоко". - Что ж, тем больше побед мы сегодня запишем на свой счет! Противокорабельные ракеты к бою! Пуск полным залпом!

Оператор нажал кнопку на приборной панели, и из счетверенных пусковых контейнеров, установленных побортно за надстройкой, одна за другой вырвались восемь ракет SSM-1B, "главный калибр" японского миноносца. Делая горку, они опускались к поверхности моря, выполняя полет на высоте не более пятнадцати метров. Под рев турбин стальная стая, рассекая воздух лезвиями крыльев, мчалась к цели, русским десантным кораблям, но на их пути внезапно возникла преграда.

Поисковый радар МР-352 "Позитив" ракетного катера Р-19 обнаружил приближающиеся SSM-1B, летящие на предельно малой высоте, на удалении чуть более пятнадцати километров.

- Цель воздушная групповая низколетящая, - четкой скороговоркой доложил оператор. - Крылатые ракеты!

- Выдать целеуказание артиллерийским комплексам, - немедленно скомандовал капитан.

Катер Р-19, один из четырех кораблей проекта 1214.1М типа "Молния", сопровождавших десантное соединение к берегам Сахалина, оказался на острие вражеского удара. Ракеты, летевшие чуть медленнее скорости звука, пожирали расстояние, давно уже находясь в зоне поражения универсального орудия АК-176 и стремительно приближаясь к рубежу досягаемости пары тридцатимиллиметровых автоматов АК-630.

- Это не для нас, для десанта, - произнес командир ракетного катера. - Мы должны защитить конвой! По ракетам противника - огонь!

Радар управления артиллерийской стрельбой МР-123 "Вымпел" захватил первую цель, когда до нее было уже меньше десяти километров. Развернулась установленная на баке башня, и частый грохот выстрелов прокатился над волнами. Орудие выпустило навстречу приближавшейся ракете полдюжины снарядов, метая их со скоростью сто тридцать выстрелов в минуту. На заданном расстоянии сработали радиолокационные взрыватели, и японская ракета врезалась в стену свинца.

- Цель поражена! - сообщил командир расчета.

- Огонь не прекращать! Сбить их все!

Снова загрохотало орудие, к которому присоединились пушки других катеров, наполнивших сталью и огнем воздух вокруг себя. Одна за другой рассыпались, сталкиваясь с потоком осколков, еще четыре ракеты. Шестую записал на свой счет оператор зенитной артиллерийской установки АК-630. Струя снарядов буквально распилила реактивный снаряд, пролетевший в двух с половиной километрах от катера. Две оставшиеся ракеты к этой секунды вышли из зоны поражения.

- Передать координаты на борт десантных кораблей! - приказал командир Р-19.

Ракеты, прижимаясь к самым волнам, сближались с конвоем, и когда радары управления огнем МР-103 десантных кораблей смогли обнаружить цели, расстояние не превышало восьми километров. Немедленно открыли огонь универсальные орудия АК-725, изрыгая потоки пламени. Меткая очередь пересекал курс приближавшейся противокорабельной ракеты, превратив ее в кусок пылающего железа.

Последняя ракета, выпущенная японцами, прорвалась сквозь стену заградительного огня, входя в "мертвую зону", не простреливаемую орудиями транспортов. Десятки моряков и сотни десантников, находившихся на борту ставшего ее целью БДК-11 "Пересвет", сжались в ожидании удара. В этот момент с неба словно упал метеорит, разорвавшись в нескольких метрах от "Гарпуна" и прошив его корпус шрапнелью. Японская ракета, записанная на боевой счет китайского ЗРК HQ-9, взорвалась, рухнув в море в нескольких десятках метров от борта десантного корабля. Морские пехотинцы с облегчением выдохнули, так и не узнав смысл фразы "терпеть бедствие", но для экипажей ракетных катеров настоящий бой лишь начинался.

- Поворот всем вдруг, - скомандовал капитан Р-19. - Курс сто пять! Главный ракетный комплекс к бою! Самый полный вперед!

Четыре "Молнии", разворачиваясь синхронно, словно зеркальное отражение друг друга, двинулись навстречу скрывавшемуся еще за горизонтом японскому эсминцу. Взвыли форсажные турбины, разгоняя катера до сорока пяти узлов. Пятидесятишестиметровые кораблики зарывались носами в высокие волны, а их локаторы непрерывно ощупывали лучами поверхность раскинувшегося впереди моря.

- Объект на радаре, - сообщил оператор РЛС "Позитив" командиру Р-19. - Дальность девяносто, пеленг сто десять!

- Выдать целеуказание системам наведения противокорабельных ракет! Пуск!

Луч радиолокационной станции "Позитив", теперь перешедшей в режим подсвета целей, узким конусом захватил находившийся на самой линии горизонта вражеским эскадренный миноносец. И тотчас к нему, с ревом вырываясь из цилиндров транспортно-пусковых контейнеров в клубах дыма и пламени, направились ракеты "Москит".

Каждый из четырех ракетных катеров типа "Молния" нес в спаренных пусковых установках, расположенных по оба борта, прижатых к надстройке, четыре сверхзвуковые ракеты 3М-80, выпустив в одном залпе лишь половину. Восемь ракет мчались над волнами на высоте двадцать метров. Остроносые сигары, весившие почти четыре тонны, летели в два с половиной раза быстрее звука, заходя на цель широким фронтом. "Москитам" еще предстояло преодолеть десятки верст над морскими просторами, а ракетные катера уже разворачивались, ложась на обратный курс, чтобы присоединиться к конвою.

Радар эсминца "Миоко" обнаружил ракеты, скрывавшиеся от его всевидящих лучей на малых высотах за полсотни километров, и тотчас капитан корабля, находившийся в помещении боевого информационного поста, на который замкнулось управление всеми системами корабля, скомандовал:

- ЗРК - пуск!

Из ячеек вертикальных пусковых установок "Марк-41", расположены на носу и в корме эсминца, взвилось разом полдюжины зенитных ракет RIM-66K "Стандарт". Над кораблем дымнее следы стартовых двигателей сплелись в причудливый узор. Ракеты, разгоняясь до тысячи метров в секунду, пикировали на жавшиеся к волнам "Москиты" по крутой траектории, падая почти вертикально и взрываясь у самой воды. Первым залпом были сбиты две русские ракеты, вторым, последовавшим через несколько секунд, еще одна. Эсминец продолжал выплевывать из "сот" пусковых установок "Стандарты", но противокорабельные ракеты уже были в зоне досягаемости и другого оружия.

Башня универсального орудия "Марк-45" развернулась в направлении, указанном радаром управления артиллерийской стрельбой, и на дульном срезе ее длинного ствола вспыхнуло пламя. Снаряды, выпускаемые со скоростью двадцать выстрелов в минуту, мчались навстречу "Москитам", взрываясь у них на пути. Комендоры "Миоко" смогли записать на свой счет одну ракету, другую сбили ЗУР, но остальные "Москиты" были уже так близки, что стали различимы невооруженным взглядом.

- "Фаланкс" - огонь! - приказал капитан, используя свою последнюю возможность. - Выпустить ложные цели!

Пусковые установки Mk-36 SRBOC выстрелили во все стороны снаряды с дипольными отражателями, и головка наведения одного из трех оставшихся "Москитов", захватив ложную цель, увела ракету в сторону. Одновременно затрещала зенитная установка "Вулкан-Фаланкс", вспарывая небо огненной лентой бесконечной трассы. Двадцатимиллиметровые снаряды распилили пополам корпус приблизившейся на считанные сотни метров ракеты, но последний "Москит", проскочив зону поражения зениток, ударил "Миоко" в борт под надстройкой.

Сила удара оказалась такова, что ракета пронзила обшивку, несколько переборок, и трехсоткилограммовая боеголовка взорвалась уже внутри корабля, в нескольких десятках метров от помещения БИП. Экипаж получившего смертельную рану корабля приступил к борьбе с пожарами, охватившими отсеки, и русский десантный конвой продолжил свой путь к берегам Сахалина, где его уже ждал готовый к бою противник.

Веерница камуфлированных трехосных грузовиков повышенной проходимости, преодолев разбитый проселок, превратившийся в реку грязи после снегопада, сменявшегося настоящим дождем, остановилась на мысе, выдававшемся далеко в море. С трех сторон тяжело ворочались, рыча, словно разбуженный голодный левиафан, свинцово-серые волны. Но японские солдаты, не обращавшие на буйство стихии никакого внимания, торопились выполнить приказы своих не менее невозмутимых офицеров.

Стащив брезентовые чехлы с четырех машин, они обнажили связки из темно-зеленых шестиметровых цилиндров, по полдюжины на каждой машине. Над пятым грузовиком взметнулась телескопическая мачта, увенчанная решеткой антенны поискового локатора JTPS-PII. Оператор в закрытом фургоне нажал кнопку пуска, и по колышущейся поверхности Японского моря, очерчивая широкую дугу к югу от Сахалина, скользнул первый импульс радара. Батарея противокорабельных ракет SSM-1B, переброшенная с восточного берега острова, завершила форсированный марш, выйдя на новые позиции точно в срок, и противник тоже не заставил себя ждать.

- Групповая цель на один-девять-пять, - сообщил оператор, и его голос прекрасно слышали в стоявшем рядом передвижном пункте управления стрельбой. - Семьдесят миль!

- Они в зоне поражения. - Бледные бескровные губы командира батареи растянулись в холодной усмешке. - Цель уничтожить! Ракеты к бою!

Офицер был уверен в победе. Двадцать четыре ракеты не оставляли ни малейшего шанса трем почти безоружным транспортам и их ничтожному эскорту. Транспортно-пусковые контейнеры, каждый из которых скрывал шестисотшестидесятикилограммовую ракету, поднялись на угол пуска. Радиолокационные головки наведения, которыми были оснащены ракеты, действовали только на заключительном участке маршрута, но большую часть пути снаряды вела к цели инерциальная система навигации, и операторам требовалось несколько десятков секунд, чтобы загрузить в нее текущие координаты цели, ее курс и скорость. Но этих минут им не дали.

Первыми опасность заметили операторы РЛС обнаружения зенитно-ракетного комплекса малой дальности "Тип-81", обеспечивавшего ПВО батареи. Отметка цели внезапно вспыхнула на краю монитора, и сидевший перед консолью офицер сообщил:

- Воздушная цель, приближается на малой высоте! Пеленг два-ноль-ноль, дальность двадцать семь километров!

В этот момент подкравшийся вплотную к берегам Сахалина на предельно малой высоте Су-27УБМ1 свечой взмыл вверх, вспарывая острым носом низко стелющиеся облака. Оказавшись в двух с половиной километрах над поверхностью моря, истребитель, державшийся вне досягаемости вражеских зенитных ракет, выпустил залпом две ракеты Х-31П. Пассивные радиолокационные головки наведения мгновенно захватили излучение японского локатора, ринувшись к нему со скоростью тысяча метров в секунду. Зенитчики даже усели испугаться, поняв, что происходит, но покинуть кабину РЛС не успели, и осколки, образовавшиеся при взрыве двух осколочно-фугасных боеголовок, по девяносто килограммов каждая, изрешетили их тела, превратив в хлам и сложную электронную начинку радара.

Расчеты пусковых установок ПКР ненадолго пережили своих товарищей. Два вертолета Ми-8МТВ, подошедшие к позициям ракетной батареи на предельно малой высоте, разом подскочили на несколько сотен метров вверх, уже оттуда выпустив залпом восемьдесят неуправляемых ракет, и мыс залило пламя, слизнувшее батарею. А через пару минут еще два истребителя Су-27УБМ1, не так давно летавшие под белорусским флагом, выпустили по аэродрому Южно-Сахалинска четыре Х-31П. Пользуясь тем, что самолет дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С "Хокай", сменивший над северной оконечностью Хоккайдо своего сбитого предшественника, был ослеплен помехами с земли, русские самолеты ударили с предельно малого расстояния.

Ракеты, наводящиеся на излучение РЛС управления огнем ЗРК "Тип-03", поразили все цели. Пусковые установки не пострадали, как и их расчеты, но без локаторов они превратились в дорогой и бесполезный хлам. "Сухие", победно рокоча турбинами, прошли на бреющем над городом. Жители, оказавшиеся на улице в этот миг, приветствовали их восторженными криками, превратившимися в вопль ужаса, когда один из истребителей превратился в огненный шар, осыпавшись на дома дождем пылающих обломков.

Пара F-15J, барражировавшая над островом, атаковала внезапно, сбив одного противника, но второй, сбросив ложные цели, увернулся от ракет и атаковал сам, первым залпом сразив один "Игл". Над Южно-Сахалинском завязалась воздушная дуэль, пилоты быстро перешли от ракет к пушкам, сцепившись в карусели "собачьей схватки", происходившей на глазах сотен зевак. Но для полковника Басова исход боя уже не имел значения. Оборона противника была разрушена несколькими точными ударами, и десантное соединение с предельной скоростью мчалось к берегам Сахалина, опередив японцев, спешно перебрасывавших вторую батарею ПКР с северной оконечности острова.

- Начать высадку! - скомандовал полковник, уже сидевший в отсеке командно-штабной машины, нацепив на голову шлемофон и слушая доклады своих подчиненных.

Три десантных корабля разом ткнулись в берег. Створки носовых ворот разошлись, откидные аппарели опустились, врезаясь в мокрый песок. Танковые палубы огласил рев прогреваемых дизелей, и из их трюмов хлынули стальным потоком бронемашины, следом за которыми бежали изготовившиеся к бою десантники. Покрывшаяся наледью галька, усеивавшая берег, заскрипела под подошвами армейских ботинок и рубчатыми колесами БТР-80, следом за которыми выгрузилось и полдюжины стадвадцатимиллиметровых самоходных орудий "Нона-СВК", главной ударной силы десанта.

- Противник не оказывает никакого сопротивления! - сообщил командир роты, занявшей оборону по периметру плацдарма.

Алексей Басов довольно оскалился:

- Япошкам не до нас сейчас! Они заняты другими делами! А мы не станем отвлекать их! Всем подразделениям двигаться кратчайшим курсом к Южно-Сахалинску!

К реву мощных дизелей тяжело ворочавшихся у самой приливной линии бронемашин присоединился новый звук. Десантники, едва успевшие ступить на твердую землю, запрокидывали головы, провожая взглядами и восхищенным улюлюканьем пролетавшие на малой высоте вертолеты с красными звездами на пузатых фюзеляжах.

Бредущий по кромке летного поля Олег Бурцев запрокинул голову, услышав над собой стрекот винтов. Массивный Ми-8, похожий на упитанного головастика, медленно проплыл над аэродромом, уподобившимся в эти часы растревоженному муравейнику, населенному этакими камуфлированными муравьями. Всюду были видны люди с оружием и в военной форме, кто-то куда-то бежал, кто-то, сбившись в кучки, курил, травя байки или хором смеясь над бесхитростными рассказами товарищей. Несколько сотен людей мучались ожиданием, нетерпеливо посматривая на офицеров, с деловитым видом расхаживавших туда-сюда, периодически принимаясь отдавать какие-то команды. А на краю летного поля выстроились в ряд разрисованные серо-зелеными кляксами камуфляжа вертолеты. Дюжина Ми-8, в кабинах которых суетились пилоты, была готова взмыть в небо в любую секунды, немедленно после получения приказа. На пилонах вертолетов уже были прицеплены контейнеры с неуправляемыми ракетами С-8, гондолы с двадцатитрехмилиметровыми пушками или собранные в связки по четыре штуки ПТУР "Атака".

- Товарищ лейтенант, - голос заместителя командира взвода заставил Бурцева оглянуться. - Товарищ лейтенант, вас к комбату! Срочно! Похоже, скоро полетим!

- Давно пора, - хмыкнул Олег, поправив ремень автомата, висевшего за спиной, вниз стволом.

Их батальон доставили на затерянный в приморской тайге аэродром на борту двух огромных Ил-76МД несколько часов назад и приказали ждать, и, похоже, мучительное ожидание подошло к концу. Двинувшись неторопливой рысцой к командиру десантного батальона, сжавшегося на этом аэродроме в готовности к молниеносному броску на восток, Олег увидел бойцов своего взвода. Теперь он, получивший офицерские погоны, как знак высшего доверия, оказанного Родиной, отвечал перед командованием и перед собственной совестью за две дюжины парней, прежде служивших в самых разных частях и войсках. Кое-кого он знал довольно давно, еще по партизанской "вольнице", с другими познакомился считанные недели назад, но все они были его людьми.

Командир штурмового батальона, стоявший в дальней части посадочной площадки, раздраженно буркнул, наблюдая, как собираются ротные и взводные офицеры, образовавшие вокруг него живое кольцо.

- Товарищи, получен приказ начать высадку, - сообщил немолодой майор, грудь которого была перетянута ремнями подвесной системы, удерживавшими набитые магазинами и гранатами подсумки. - Взлетаем через пять минут. Наша зона высадки в пятидесяти километрах севернее Южно-Сахалинска. Командование поставило перед нами задачу перерезать шоссе и не допустить подхода наземных сил противника к месту высадки нашего морского десанта. Мы должны сковать японцев, провести отвлекающий маневр, выиграв время для наших товарищей. После этого совместно с основными силами мы будем наступать на Южно-Сахалинск, нанося удар по сходящимся направлениям. Вопросы есть?

Никто из офицеров, сосредоточенно-злых, не проронил ни слова, и комбат решительно рявкнул:

- По вертолетам! Вылет через пять минут!

Развернувшись на месте кругом, Олег со всех ног кинулся к своим бойцам. Те, уже поняв, что что-то происходит, выстроились в две шеренги, взвалив на плечи десантные рюкзаки и вьюки с тяжелым оружием. Тому, что воцарилось на аэродроме в следующие несколько минут, лучше всего подходило название управляемый хаос. Сотни людей, тяжело нагруженных снаряжением, бежали к вертолетам, занимая места в десантных отсеках.

- Взвод, к вертолету! - рыкнул Бурцев. - Начать погрузку!

Двадцать четыре бойца бросились к стоявшему на краю общего строя Ми-8АМТШ, с пилонов которого свисали цилиндрические транспортно-пусковые контейнеры ПТУР, а из-под носовой части фюзеляжа грозно торчал ствол крупнокалиберного "Корда". Грохоча ботинками по опущенной на землю кормовой аппарели, сменившей двустворчатый люк, которым оборудовались "восьмерки" прежних модификаций, бойцы поднялись в вертолет, занимая места на жестких скамьях, установленных вдоль бортов. Лейтенант Бурцев прошел последним, замыкая вереницу тяжело нагруженных десантников.

Пустота десантного отсека наполнилась шумом, возней и возбужденными голосами. Солдаты несли двойной, а то и тройной боекомплект, зная, что там, куда им предстоит лететь, не от кого будет ждать помощи. А над головами уже выли набиравшие обороты турбины, раскручивая десятиметровые лопасти несущего винта. Последним поднялся расчет противотанкового ракетного комплекса "Корнет", самого мощного оружия взвода. Два бойца тащили треногу пусковой установки и три двадцатисемикилограммовых ТПК с ракетами.

Из кабины выглянул пилот в шлемофоне, сбитом на затылок:

- Все на месте, лейтенант? Взлетаем!

Газотурбинные двигатели ТВ3-117МТ взвыли на несколько тонов громче, и вертолет, тринадцатитонная махина, несущая в своем чреве двадцать пять десантников в полной выкладке, оторвался от грунта, разворачиваясь на восток. Двенадцать Ми-8, стрекоча винтами, словно стая стальной саранчи, направились к побережью, чтобы, перемахнув через узость Татарского пролива, появиться над берегами Сахалина.

- Готовы, бойцы? - Олег обвел взглядом своих парней, сжавшихся на сидениях в обнимку с оружием.

- А если нас японские самолеты ждут? - прозвучало неуверенно. - Мы же для них мишени!

- Нас прикроют истребители, - уверенным тоном ответил Бурцев, скрывая собственный страх, ведь он не хуже других представлял, что сделает с их вертолетом, совершенно беззащитным от воздушной атаки, даже единственный японский F-15. Но он был офицером, командиром, от которого все ждали мудрых решений, и не мог открыто демонстрировать свои чувства.

- Мужики, думайте о том, что будет на земле! - крикнул Бурцев сквозь вой турбин, грохотавших над головой. - Там рассчитывать станет не на кого! Нам нужно продержаться пару часов, прежде чем на остров доставят технику и прибудут главные силы, а уж потом мы сбросим япошек в океан! Но эти часы мы должны выиграть, вырвать у них! И я верю, нам это по силам!

Дюжина вертолетов, одновременно оторвавшись от земли, одновременно же развернулась на восток, ринувшись навстречу тусклому зимнему солнцу, край которого только показался над горизонтом, превратив серые облака, затянувшие небосвод, в море расплавленного золота. В десяти из них сидели десантники, пытавшиеся дремать под грохот турбин. Две винтокрылые машины были загружены топливом и боеприпасами, блоками НУРС, лентами со снарядами калибра двадцать три миллиметра и 12,7-миллиметровыми патронами для бортового оружия.

Стальная стая со скоростью двести пятьдесят километров в час промчалась над сонной землей, мелькнул, исчезая позади, заснеженный пляж, и впереди, сколько хватало глаз, раскинулась водная гладь. Вертолеты, один за другим, нырнули к поверхности пролива, к серым тяжелым волнам, недовольно ворочавшимся в считанных метрах под их днищами. Едва не касаясь воды, тяжелые Ми-8 мчались к еще не различимым невооруженным взглядом берегам Сахалина, на какое-то время исчезнув с вражеских радаров и заставив раздраженно ругаться японских офицеров.

Оператор РЛС обнаружения воздушных целей JRC OPS-28-2 ракетного катера японских Морских сил самообороны PG-826 "Отака" типа "Хаябуса" был одним из первых, кто обнаружил приближение вертолетов. Отметки целей расцветили монитор, когда геликоптеры уже находились в десятке километров от острова и на таком же удалении от катера, медленно крейсировавшего вдоль пролива, непрерывно пощупывая лучами радаров небо и водную гладь.

- Воздушная цель на три-пять-ноль, - скороговоркой зачастил матрос, на лице которого играли блики, отбрасываемые экраном. - Движется к Карафуто! На запрос не отвечает!

- Цель уничтожить! Артиллерийской установке открыть огонь!

Бортовой радар управления огнем FCS-2-31C послал импульс в сторону быстро удалявшейся цели, и тотчас вслед ей развернулся ствол установленной на баке универсальной автоматической пушки "Супер Рапид" калибра семьдесят шесть миллиметров, главного и единственного оружия самообороны двухсоттонного катера.

- Огонь! - рявкнул командир расчета, и матрос, сидевший за консолью, нажал на гашетку.

Из дульного среза длинного ствола вырвалось пламя, часто загрохотали выстрелы, и рой шестикилограммовых снарядов умчался к горизонту. Радиолокационные взрыватели пришли в действие на заданной дистанции, и на пути вертолетов, жавшихся к воде, развернулась завеса свинца. Ворвавшийся на полной скорости в облако осколков Ми-8 вспыхнул, завертевшись волчком и врезавшись в волны, чтобы унести в холодную бездну своих пассажиров. А орудие японского катера вновь зашлось в "кашле" длинной очереди, выпуская снаряды со скоростью сто двадцать штук в секунду.

- По правому борту ракетный катер! - сообщил штурман Ми-8АМТШ, в десантном отсеке которого сжались двадцать пять бойцов во главе с Олегом Бурцевым, обреченно ожидавшие, когда снарядная очередь вспорет борт их вертолета. Они видели, как взорвался летевший рядом вертолет, рухнувший затем в волны и оставивший после себя лишь масляное пятно, медленно расползавшееся по поверхности воды.

- Разворот на цель! Ракеты к бою! Отстрелить ложные цели!

Тяжелый вертолет выполнил резкий вираж, и вокруг него вспыхнули искрами тепловые ракеты-ловушки, выстреливаемые бортовыми устройствами постановки помех. Серый силуэт японского катера, яростно плевавшегося огнем, был уже виден на горизонте, и, как только система наведения ПТУР "Атака-В" захватила цель, штурман нажал кнопку пуска.

- Ракеты пошли! - сообщил он, провожая взглядов две дымные стрелы, сорвавшиеся из-под пилонов.

Управляемым ракетам 9М120, разогнавшимся до пятисот метров в секунду, требовалось долгих двенадцать секунд, чтобы поразить цель, находящуюся на границе зоны поражения, и все это время оператор должен был удерживать в прицеле ракетный катер. Японцы заметили угрозу слишком поздно, всего за пару секунд до того, как обе ракеты врезались в тонкий металл массивной рубки "Хаябусы". Кумулятивные заряды выбросили жгуты огня, пронзившие ненадежную преграду. Отсеки наполнились пламенем, и тотчас сработала противопожарная система.

- Попадание! Цель поражена!

- Возвращаемся на прежний курс! - приказал командир экипажа Ми-8, разворачивая тяжелую, опасно неповоротливую на предельно малых высотах машину. Позади остался ракетный катер, орудие которого, наконец, умолкло, а немногочисленная команда боролась с огнем, пытаясь сохранить свое судно на плаву.

Десантники, многие из которых впервые ощутили на собственной шкуре, что такое зенитный огонь, даже испугаться толком не успели, а море уже сменила суша. Потянулись под днищем жавшегося к земле вертолета поросшие хвойным лесом пологие сопки, в ложбинах меж которыми стоял туман. Бортмеханик на миг высунувшись из пилотской кабины, крикнул так, что был услышан каждым:

- Приготовиться к высадке! Три минуты!

Бурцев, передернув резким рывком затвор новенького АК-74М, ощерился, будто почуявший кровь голодный волк:

- Вот и понеслось, парни! Теперь все всерьез! Ну, с Богом!

Вертолет пошел на снижение, и, едва его шасси коснулись земли, все тот же бортмеханик рывком сдвинул широкую дверь в борту, и одновременно опустилась кормовая рампа.

- Живее, парни, - крикнул Олег, первым выскочивший наружу из гулкого нутра Ми-8, продолжавшего яростно молотить лопастями воздух. - Оружие к бою!

Десантники, покидая вертолет, тотчас занимали круговую оборону, выставив наружу стволы автоматов и пулеметов. Через несколько секунд весь взвод уже покинул винтокрылую машину. К общему удивлению, никто не пытался их атаковать, не били в упор пулеметы, не мелькали в зарослях перекошенные злобой лица самурайских последышей. Напряжение, охватившее в момент высадки всех до единого, немного отступило. Бурцев выдохнул, чуть ослабив хватку на оружии. В этот момент к свежеиспеченному офицеру подскочил командир штурмового батальона, приказав:

- Лейтенант, идешь со своим взводом в головной дозор! Направление движения - юго-восток! Не забудь за флангами приглядывать!

- Есть, товарищ майор!

Обернувшись к своим бойцам, суровым, настороженным, Олег приказал:

- Первое отделение - вперед марш! Остальным держать дистанцию двести метров. Попов, отправь на фланги по паре бойцов!

Десантники, перестраиваясь в походный порядок, двинулись по широкой лощине, вытягиваясь редкой цепочкой. Взгляды непрерывно шарили по сторонам, фиксируя любое движение, в ответ на каждый шорох напрягались пальцы, лежавшие на спусковых крючках.

- Чего же так тихо? - Шагавший по правую руку Бурцева командир второго взвода взглянул на лейтенанта. - Где япошки? Может, мы прямиком в засаду идем?

- По сторонам смотри, герой, и под ноги поглядывай, а не языком чеши, тогда мы им сами засадим, по самое не балуй, - фыркнул Олег. - Недолго уже осталось, скоро подтянутся "косые", печенкой чую, мать их!

Взвод как раз успел выбраться на извилистое шоссе, уводившее точно к Южно-Сахалинску, когда Бурцев убедился в надежности собственной печени, как индикатора присутствия врага. Олег был готов свалиться с ног, каждая мышца его тела отзывалась болью на любое движение, волосы под сползавшей на глаза каской слиплись от пота, а тяжелый бронежилет сжимал грудь и давил на плечи. В ушах лейтенант шумело, ударами набата отзывался стук сердца. Но все же он одним из первых сумел расслышать приглушенный рокот моторов, донесшийся из-за холмов. Вскидывая "калаш", Бурцев скомандовал:

- Все с дороги, на хрен! Укрыться! Готовь РПГ!

Десантники, тяжело дышавшие и часто сплевывавшие под ноги вязкую слюну после отчаянного забега по непролазному лесу в полной выкладке, успели добежать до стены кустарника, когда на дороге показались бронемашины. Перед высадкой их неплохо натаскивали на чужую технику, и Олег без труда узнал в остроносых трехосных машинах БРМ "Тип-87", заодно припомнив, что вооружены они автоматической пушкой калибра 25 миллиметров и спаренным пулеметом, а это против застигнутой на открытом месте пехоты - козырь, который крыть нечем. Вот только экипажи японских боевых машин, бодро кативших по скверному шоссе, давно забывшему, верно, даже про пресловутый "ямочный" ремонт, еще не подозревали, что их враг так близок.

- Готовы? - Олег оглянулся на своих солдат, уже устроивших на плечах зеленые, разрисованный разводами камуфляжа тубусы РПГ. - Огонь!

Во взводе каждый третий был вооружен гранатометом, одноразовым РПГ-26 или несравнимо более мощным РПГ-27, перед которым, как успел лично убедиться Бурцев, пасовала даже "урановая" броня хваленого "Абрамса". И сейчас разом три легких "Аглени" выплюнули в сторону приблизившихся бронемашин сгустки огня. Головную БРМ в лоб ударили сразу две кумулятивные гранаты, и хотя одна отлетела рикошетом, вторая пробила тонкую броню, и, когда кумулятивная струя добралась до топлива, машина вспыхнула, разбрасывая во все стороны огненные брызги.

Раздался дробный стук "эрликона", это вторая бронемашина, уцелевшая каким-то чудом, открыла огонь по зарослям, одновременно сдав назад.

- А, сука! - Олег выхватил из рук засевшего рядом десантника раструб РПГ-26. - Подавись, падла!

От грохота выстрела уши, словно ватой забило, и звук взрыва, разворотившего бронемашину, в борт которой угодила реактивная граната, уже не показался лейтенанту слишком громким. Находившиеся рядом бойцы восторженно закричали при виде пылающей вражеской техники, но из-за холмов уже накатывался слитный рев, сопровождаемый другими звуками, которые сразу не понравились Бурцеву.

- Танки! - Олег безошибочно узнал ляг гусениц тяжелой техники. - Отходим к лесу! Терехин, бегом к комбату, предупреди!

Голов колонны показалась на виду, когда большая часть батальона уже заняла позиции вдоль шоссе, метрах в пятистах, прикрываясь густым кустарником и редкими соснами. Олег, оторвавшись на миг от прицела автомата, пока все равно бесполезного, покосился на двух бойцов, уже развернувших пусковую установку противотанкового комплекса "Фагот" и установивших на нее цилиндрический контейнер, заключавший в себе ракету 9М111М. Именно расчеты ПТРК были главной надеждой десанта, да еще несколько тяжелых гранатометов "Вампир", распределенных по всем взводам, но японцы могли и не подпустить к себе на дальность эффективного выстрела из РПГ, первыми покрошив самих гранатометчиков и прикрывавших их стрелков из пулеметов и орудий.

Увидев ползущие по шоссе танки, Олег негромко выругался. Три новейших "Тип-90", угловатых, тяжеловесных, притормозили, развернув башни в разные стороны. Ствол орудия одного из них, казалось, был нацелен точно в грудь лейтенанту, по телу которого прокатилась электрическим разрядом волна нервной дрожи. А за танками ползла вереница БМП и бронетранспортеров, и стволы их автоматических пушек и крупнокалиберных "браунингов" тоже были обращены к лесной опушке.

- Огонь по команде, - пронеслось по цепочке застывших и даже старавшихся дышать как можно реже десантников. - Бить "броню"!

Остов горящей БРМ перекрывал дорогу, и головной танк ударил ее своим плоским "лбом", просто спихивая машину в кювет. Но для этого его водителю все же пришлось еще чуть сбавить скорость, и тогда с грохотом стартовал сразу несколько ракет. Разматывая за собой тонкие нити кабелей, по которым операторы непрерывно посылали корректирующие команды, ПТУР ударили в борта сразу всех танков, а на один из них пришлось сразу три управляемых снаряда. Все три танка замерли, окутавшись клубами дыма и огня, а затем башня одного из них начала плавно поворачиваться. Застучал спаренный пулемет, и струя свинца, пройдя над головами вжавшихся в землю партизан, срезала верхушки молодых сосенок, осыпав людей хвоей и древесной корой. Бухнула танковая пушка, и где-то позади русских десантников громыхнул взрыв, а в ответ из кустов вылетела выпущенная из гранатомета РПГ-29 "Вампир" реактивная граната, ударившая точно под башню. Земля вздрогнула, когда танк взорвался, а его башня, весившая, должно быть, тонн десять, оторвалась от корпуса, упав на разделявшем позиции русских и японцев заросшем пустыре.

- Перезаряжай! - командир расчета ПТРК подгонял матерившегося "второго номера", торопливо стыковавшего транспортно-пусковой контейнер с треногой ракетной установки. - Живее!

Из хвоста застывшей колонны ударил пулемет. Длинная очередь из "браунинга" прошила насквозь жидкий подлесок, тяжелые пули, выпущенные, по сути, вслепую, нащупывали укрывшихся в зарослях русских десантников. Олег Бурцев растянулся на земле, и рядом с ним повалился знакомый сержант, командир одного из отделений. Его грудь насковзь пробила 12,7-миллиметровая пуля, которую не смог остановить даже тяжелый армейский "бронник".

- А, сука!

Перекатившись, Бурцев вскочил на ноги, и, стараясь пригибаться пониже к земле, бросился сквозь заросли вдоль ленты шоссе, с которой молотили уже с десяток стволов. На ходу лейтенант достал из-за спины тубус РПГ. Он двигался к цели, обходя тела убитых товарищей, кое-кого из которых буквально разорвало на куски, и, не теряя ни секунды, чтобы оказать помощь тем из бойцов десантного батальона, кто еще оставался жив.

Выйдя к самой опушке и слыша, как гудят, рикошетом отлетая от деревьев, пули где-то совсем рядом, Олег положил на плечо легкую "Аглень", поднял вверх стойку целика, и, поймав в узкую прорезь силуэт бронетранспортера, над которым мерцало, будто вспышка сварка, дульное пламя, нажал на спуск. Ракета ткнулась в борт БТР, растекаясь языками пламени. Пулемет замолк, а через миг что-то глухо бабахнуло, и из распахнувшихся люков бронемашины вырвались клубы густого черного дыма.

Одновременно дали залп и уцелевшие "Фаготы", посылая в недолгий полет над пустырем весело подмигивавшие лампами-трассерами управляемые ракеты. Мощи их кумулятивных боевых частей хватало с лихвой, чтобы рвать в клочья тонкую броню БТР и БМП, вяло огрызавшихся пулеметным огнем.

Внезапно земля под ногами лейтенанта дрогнула, будто пытаясь стряхнуть его с себя, как назойливое насекомое. Раздался грохот, от которого мгновенно заложило уши, а по затылку что-то ударило с такой силой, что из глаз посыпались искры. Придя в себя через несколько мгновений, а, может, и минут, Олег понял, что лежит на земле вверх лицом. Где-то рядом, будто над самой головой, трещали взахлеб автоматы, зычно ухал пулемет, и все это перекрывал глухой рык, от которого снова и снова начинала дрожать земля.

- Товарищ лейтенант?! - Над Бурцевым склонился кто-то, и Олег не сразу смог сфокусировать взгляд, узнав одного из бойцов своего взвода. - Вы ранены?

- По башке чем-то долбануло, - прохрипел офицер, поднявшийся на ноги при помощи солдата, затравленно озиравшегося по сторонам. - Что за херня творится, воин? Доложи обстановку!

- "Косые" ударили во фланг! Танк и до черта пехоты, рота, наверное! Окружают!

Неподалеку взревел мощный дизель, подтверждая слова перепуганного, растерянного до дрожи солдата, снова ухнула танковая пушка, выпуская очередной снаряд.

- Подбери сопли, боец! - неожиданно зло рявкнул Олег. - Прикроем братишек! Есть гранатомет?

- Так точно!

- Тогда за мной!

Олег припустил со всех ног, петляя, будто заяц, а следом мчался рысцой прижимавший к себе тубус РПГ-27 обеими руками солдатик. Еще несколько снарядов разорвались неподалеку, всякий раз заставляя десантников падать ничком, пропуская разлетавшиеся всюду осколки. На каждом шагу были видны тела погибших бойцов, большинство из которых невозможно было узнать в лицо.

- Нужно сжечь эту суку на хер, - решительно выдохнул Бурцев во время очередной вынужденной "передышки". - Если пропустим "косых" к берегу, десанту хана! Одного танка хватит, чтобы расстрелять все транспорты на выгрузке! Ну, братишка, давай, за мной!

Танк, уже знакомых рубленых очертаний "Тип-90", медленно полз по полю, подминая под себя кустарник, стреляя поочередно из пушки и спаренного пулемета. Следом за ним двигалась редкая цепь пехотинцев. Их уже пытались остановить, но тщетно. Бурцев довольно ощерился, увидев накрытый телом буквально изрешеченного осколками солдата крупнокалиберный "Корд". К тяжелому пулемету, установленному на сошки, была примкнута жестяная коробка с лентой.

- Живем! - Олег подмигнул своему спутнику. - Сейчас мы их!

Бурцев, крякнув, подхватил пулемет, единственный образец оружия такого калибра, не нуждавшийся в специальном станке. Он почти не отличался от знакомого когда-то до последнего винтика "Утеса". Перезарядив оружие, Олег повел стволом, целясь по японской пехоте. Обернувшись к вжавшемуся в землю десантнику, он приказал:

- Зайди левее. Тут кусты, ложбинка, сможешь подобраться незаметно метров на двести. Как будешь на месте, я отсеку пехоту, а ты гаси танк в борт! Давай, парень, действуй!

Полторы минуты, что потребовались рядовому, чтоб занять позицию, показались Олегу вечностью. В тот миг, когда его напарник, извиваясь ужом, проталкивая свое тело сквозь плотно сцепившиеся ветвями кусты, занял позицию в каких-то полутора сотнях шагов от злобно рычащего движком, лязгающего гусеничными траками танка, Бурцев нажал на пуск, чувствуя, как бьется, словно в припадке ярости, пулемет в его руках. С конической насадки-пламегасителя срывались огненные капли, и лейтенант видел, как валятся, одна за другой, фигурки в темно-зеленом камуфляже. Кажется, японцы стреляли в ответ, и пули ложились совсем рядом, но Олег не замечал ничего, продолжая выпускать очередь за очередью. А затем из кустов над полем протянулась дымная полоса, и танк, чудовищная машина убийства, замер, а через миг над ним взметнулись языки пламени.

- Вот так, суки! - Бурцев вскинул над головой сжатый до боли кулак, и в этот миг что-то с силой ударило его в грудь, так что воздух со свистом покинул легкие.

Чьи-то крепкие руки ухватили лейтенанта за лямки разгрузочного жилета, его потащили волоком по земле, и Олег так и не успел дотянуться до выпущенного из рук "калашникова". А затем за спиной взревели в несколько голосов двигатели, застучал пулемет, где-то невдалеке глухо бухнули артиллерийские орудия.

- Твари! - Олег дернулся из рук того, кто пытался вытянуть ничего не соображавшего офицера из-под огня. Он вслепую нашарил в кармашке "разгрузки" рубчатый шар гранаты, но крепкая ладонь сжала его пальцы, пытавшиеся справиться с таким неожиданно тугим кольцом предохранителя.

- Все, товарищ лейтенант, - раздался смутно знакомый голос над самым ухом. - Это наши! Мы продержались, сколько надо! Потеряли треть парней, но выстояли, не пустили япошек к побережью!

Олега уложили на землю, прислонив спиной к подножью хилого деревца. Каждый вдох и выдох отзывались болью в грудине в том месте, куда ударила вражеская пуля, чудом не пробив титановую "кирасу" бронежилета. Но на боль Бурцев не обращал почти никакого внимания, уже успев привыкнуть к ней. Он провожал взглядом медленно пробирающуюся меж обгоревших японских бронемашин колонну БТР-80, над которыми развевались на ветру бело-сине-красные флаги, и улыбался, не понимая, отчего вдруг так щиплет в глазах.

Под толстыми подошвами прыжковых ботинок скрипела галька. Осторожно ступая по тяжелому мокрому песку, по камням, скользким от воды, Алексей Басов спустился к кромке воды. Шторм, пришедший со стороны океана, стих, волны, еще недавно вздымавшиеся многометровыми горами, грозившими погрести навеки в пучине безумцев, в такую пору вышедших в море, лениво лизали носки ботинок. Полковник, опустив на песок автомат, висевший на плече, направил задумчивый взгляд к горизонту. Именно здесь, на этом самом месте заканчивалась Россия, его родина, за которую он был готов умереть, и за свободу которой столь многие уже отдали свои жизни. Здесь был ее край, но не край мира. Где-то впереди угадывались очертания приземистых берегов Хоккайдо. А может, Басов просто убедил себя, что видит кусочек чужой земли, такой близкой и такой недоступной.

С небес донесся могучий рокот, и полковник, обернувшись, запрокинул голову, чтобы насладиться зрелищем, далеко не новым, но так и не ставшим привычным. Огромный самолет, чуть покачивая крыльями, неторопливо проплыл над головой, не без труда преодолевая силу земного тяготения и медленно набирая высоту. В картине летящего вопреки всем законам природы стасорокатонного самолета было нечто мистическое, и Басов не смог отвести глаз, пока крылатая машина не скрылась за горизонтом. Он узнал новейший японский транспортный самолет Кавасаки С-2 по трехцветному непривычному для грузовых машин камуфляжу. Самолет исчез в облаках, и в этот миг серая пелена, затянувшая небо, раздвинулась, и под ноги стоявшего на линии прибоя Басова упали робкие лучи солнца, тусклого, зимнего, но все равно радовавшего душу, будто среди зимы вдруг началась весна.

Офицер, следя за игрой бликов на гребнях волн, медленно лизавших берег, вытащил из кармана пачку сигарет. Нашарив зажигалку, простую пластиковую, он чиркнул кремнем, с наслаждением вдыхая табачный дым и оставшись впервые за долгое время наедине с самим собой.

- Товарищ полковник, - Алексей обернулся, выискивая взглядом того, кто окликнул его. - Товарищ полковник!

Олег Бурцев, неуклюже балансируя на крутом склоне, покрытом мокрым песком, спустился на узкую полоску пляжа, направившись к полковнику.

- Товарищ полковник, японцы начали выводить войска! Они возвращаются на свои базы, оставляют Сахалин!

Снова на землю, еще не остывшую после боя, закончившегося совсем недавно, обрушился рокот турбин. На этот раз звук пришел с запада. Пузатый Ан-12Б, транспортник со взлетным весом шестьдесят тонн, способный поднимать двадцать тонн груза на десятикилометровую высоту, заходил на посадку в аэропорт Южно-Сахалинска, вспарывая воздух сверкающими кругами яростно вращавшихся винтов.

- Что же, выходит, что мы победили?

Бурцев, на плечах которого красовались лейтенантские погоны, стащил с плеча свой АК-74, с которым по привычке не расставался ни на минуту, прислонив его к гладкому камню, отшлифованному волнами и морским ветром, и улыбнулся во весь рот:

- Конечно, победили, товарищ полковник! Разгромили их, разбили в пух и прах!

Олег улыбался, и полковник Басов тоже улыбался в ответ, и только на глаза вдруг предательски навернулись слезы, стоило лишь вспомнить тех, кто не дожил до этого дня, о котором все так страстно мечтали.

- Жаль, не все видят это, - произнес полковник, и голос его дрогнул, едва заметно, самую малость. - Многие так и лежат в ставропольских степях, в архангельских лесах, в предгорьях Урала и на московских улицах. Как же мало нас осталось!

- Из моего взвода осталось девять человек, всего девять из двадцати пяти, и не все из них могут дожить до завтрашнего утра. И в остальных взводах то же самое. Батальон превратился в роту за несколько часов. Победа нам досталась не дешево!

По склону сбежал, едва не упав дважды, незнакомый сержант, бросившийся со всех ног к офицерам.

- Товарищ полковник! Товарищ лейтенант! - боец запыхался, с трудом выталкивая слова из горла. - Объявлен общий сбор! Вас ждут на аэродроме!

- Что за срочность?!

Оба, и Басов, и Бурцев, почувствовали смутную, беспричинную тревогу.

- Несколько минут назад в море обнаружено японское десантное соединение, шесть кораблей во главе с вертолетоносцем "Хиуга"! Полным ходом идут к Камчатке и будут у ее берегов через пять часов! Объявлена полная боевая готовность, бригада готовится к переброске на север!

Офицеры выругались в один голос, и Басов, раздраженно сплюнув под ноги, произнес мрачно:

- Черта с два это победа! Вот ублюдки!

- Ничего, товарищ полковник, отдохнули маленько, и ладно, - ухмыльнулся Олег Бурцев. - Здесь мы их раздолбали, и с Камчатки скинем на хрен. Это наша земля, это Россия, и никому мы ее теперь не отдадим! Так что рано нам на покой еще!

Лейтенант, подхватив прислоненный к камню "калашников", пружинистым шагом двинулся вверх по склону, вслед за бежавшим рысью сержантом. Алексей Басов жадно затянулся, вышвырнул в воду недокуренную сигарету, а затем направился следом за Бурцевым. Где-то там враг снова рвался сквозь океанские просторы, сквозь волны и ветер к берегам его родины. Значит, там быть и ему. Глупо пенять на судьбу, родившись солдатом.

Июль 2013 - Январь 2015

Г.Рыбинск