- Товарищ лейтенант, люди совсем из сил выбились, да и темнеет уже, может стоит остановиться на ночлег? - несмотря на то, что усатый сержант был лет на десять старше совсем юного офицера, он разговаривал с ним подчеркнуто уважительно. Сержант был на фронте с 41-го года и немало повидал таких юных лейтенантов, погибающих в атаках самыми первыми.
Лейтенант смутился и замедлил шаг - Степанов был прав, и ему следовало самому догадаться об этом. С раннего утра они шли от захолустной станции под холодным проливным дождем по раскисшей грунтовой дороге в расположение своей части, стоящей около румынской границы. Пятеро красноармейцев, понуро бредущих вместе с молодым лейтенантом Ершовым, недавно окончившим краткосрочные курсы младших офицеров, возвращались после ранений из госпиталей и еще не совсем окрепли. Нужно было дать этим уставшим людям отдохнуть, обсушиться, поесть и поспать.
- Вы правы, товарищ сержант, но не можем же мы заночевать посреди дороги, необходимо отыскать хоть какое-то жилье, чтоб бойцы могли обсушиться. - после длинной паузы, ответил офицер.
- Да, с жильем что-то не того... - поправив пилотку, с которой на лицо ручьями стекала вода, заметил сержант. За целый день дороги им не встретилось ни одного уцелевшего дома, лишь изредка вдоль дороги им попадались развалины и черные пепелища усадеб.
Они прошли еще около полутора километров, уже совсем смеркалось, а дождь еще больше усилился. Все труднее было идти, ноги вязли в глубокой грязной жиже размокшей дороги.
- Глядите! Там на горе какой-то дом! - указывая рукой куда-то в сторону, крикнул Кудасов.
Солдаты разом оглянулись туда: действительно на высоком холме возвышалась мрачная темная громадина старинного замка.
- Ну вот, переночуем как буржуи! - обрадовался лейтенант.
- Не стоит торопиться, товарищ лейтенант. - осадил его Степанов. - Гестапо и эсэс любят устраивать в таких домищах свои логова.
- Да, может быть. - Ершов снова смутился и с неприязнью посмотрел на сержанта. - Что ж, придется отправить вперед разведку.
Солдаты сошли с дороги и продираясь сквозь густой кустарник, направились в сторону замка. Когда они осторожно подошли к подножию замка уже совсем стемнело, но зато дождь внезапно прекратился. Воцарила непривычная, режущая слух, тишина.
- Степанов и Кудасов, пойдете вперед, в разведку. - шопотом распорядился лейтенант.
- Есть. В разведку. - насупленно ответил сержант и скрылся в кустах, за ним в заросли нырнул солдат. Остальные, приготовив оружие, замерли в ожидании.
Пока разведчики добрались до вершины холма, они изрядно ободрали руки и лица об колючие ветви. Наверху перед ними предстала высокая стена, сложеная из огромным, покрытых мхом и плесенью камней. Красноармейцы пошли вдоль нее, пока не уткнулись в ворота, окованые железом и наглухо заколоченные толстенными балками - похоже замок был необитаем, но это их не обрадовало, ведь и они не смогут пробраться внутрь. От ворот уходила вниз узкая, заросшая травой, дорога.
Степанов зажег трофейный немецкий фонарь и осмотрел ворота: балки, которыми они были забиты, только с виду были массивными, на самом же деле, они оказались трухлявыми и крошились просто под рукой. Разведчики больше для порядка чем из необходимости обошли вокруг замка, вдоль массивной старой стены, но ничего интересного, а тем более опасного не обнаружили. Они вернулись к воротам и быстро спустились вниз по заброшеной дороге. Им стоило большого труда отыскать в густых колючих зарослях своих товарищей, а когда они выбрались к ним, бойцы чуть было не начали в них стрелять.
- Доложите обстановку. - излишне строго приказал лейтенант.
- Замок не жилой, причем уже очень давно: ворота забиты толстенными, насквозь прогнившими досками, так что я думаю можно войти с главного входа.
- Отлично, все наверх. - обрадовался Ершов.
Люди, несмотря на усталость поднимались быстро и легко, ведь впереди их ждал отдых и, хотелось в это верить, тепло и уют.
Массивные балки быстро сбили с помощью винтовочных прикладов и саперных лопаток, но под ними оказался огромный амбарный замок, продетый в толстенные железные петли. Хоть метал и был сильно изъеден ржавчиной, он никак не хотел ломаться под мощными ударами, - бойцам пришлось саперными лопатами прорубывать дыру прямо в грубых досках ворот. Довольно скоро они раскрошили доски так, что в образовавшуюся дыру уже вполне мог пролезть человек. Первым в темную дыру влез Собчак - щуплый вертлявый парень из уголовников. За ним кое-как протискивались остальные, пока Ушной - косая сажень в плечах - не застрял и бойцам по обе стороны ворот стоило большого труда протиснуть его внутрь. За воротами была полнейшая тьма, солдаты зажгли фонарики. Они находились в небольшой галерее, пол которой был усыпан мусором. Красноармейцы прошли вперед, спотыкаясь о беспорядочно наваленые доски и камни, и оказались в маленьком, похожем на колодец, дворе замка.
Неожиданно просветлело, сквозь рваные тучи выглянула яркая, круглая луна.
В стенах замка солдаты обнаружили две двери, на высоте трех метров чернели узкие зарешеченые провалы окон.
Вконец измученые бойцы подошли к широкой двухстворчатой двери, она со скрипом отворилась, изнутри дохнуло затхлым сырым воздухом и плесенью. Они зажгли фонари и заглянули внутрь - когда-то это помещение служило конюшней, об этом свидетельствовали полуразвалившиеся стойбища для лошадей. С потолка и стен свисали огромные серые хлопья густой паутины.
- Ну в конюшне мы спать не будем. - недовольно бросил лейтенант и первым направился ко второй двери, но она, к удивлению солдат, тоже оказалась наглухо заколоченой толстенными досками.
-Ломайте. - распорядился лейтенант.
Над дверью был узкий каменный навес, защищающий вход от дождевой воды, благодаря ему доски отлично сохранились и бойцам пришлось усердно потрудиться штыками и лопатками, чтоб сорвать доски. Под ними скрвывалась массивная, оббитая стальными пластинами, дверь. При свете фонарей бойцы увидели на ней какие-то надписи на неизвестном языке.
- Хм, на латыни написано. - пробормотал лейтенант.
- Вы что же, товарищ лейтенант, латынь изучали? - с любопытсвом спросил Танчук.
- Нет, просто слово одно знаю, вот! - он ткнул пальцем в надпись. - "more" - значит смерть. - шопотом ответил Ершов.
Собчак нетерпеливо потянул за причудливой формы дверную ручку и тут же отскочил, - дверь с противным скрежетом распахнулась и из проема посыпались камни обугленые доски и еще какой-то хлам. Через несколько секунд перед солдатами выросла гора мусора почти доверху закрывшая вход внутрь замка.
- Вот зараза! Что ж делать-то?! - раздраженно бросил Степанов и быстро вскарабкался на гору мусора, чтоб посмотреть, что же там внутри.
- Не трудитесь, сержант. - уставшим голосом произнес Ершов. - Вы что не видете звезды в проеме? По видимому, деревянные перекрытия сгорели во время пожара и от замка остался лишь каменный каркас... Вот почему замок пуст.
- Ну что ж придется ночевать в конюшне. - спрыгнув с обугленого хлама, ответил Степанов. Бойцы вернулись в конюшню. Помещение оказалось довольно просторным.
- Все, можете отдыхать. - разрешил лейтенант и брезгливо морщась присел на слизкое бревно
- Можно и костер, только чтоб с воздуха не видно было.
- О! Это мы мигом, все будет в лучшем виде. - суетливо затараторил урка. - Ну-ка, мужики, давайте за дровишками.
Сбросив вещмешки, шинели и каски, бойцы отправились за дровами. Им не пришлось далеко ходить - в куче мусора нашлось много обугленых головешек еще вполне пригодных для костра. В галерее у входа в замок тоже оказалось немало палок и бревен, кроме того они взяли доски, которыми были заколочены двери замка.
Вскоре у выхода из конюшни весело затрещал небольшой костер, в затхлости и сырости аппетитно запахло разогретой тушонкой и гороховым концентратом. Солдаты расстелили на полу плащ-палатку, разложили на ней сухари, черствый хлеб и принялись за еду.
Наскоро поужинав, бойцы разошлись по углам и стали готовиться ко сну, Танчук уже даже успел повесить у костра свои наскозь промокшие портянки.
- Товарищ лейтенант, не мешало бы часового выставить. - заметил Степанов.
- Люди измотались, сержант. Да к тому же здесь такая глушь! Кто полезет в эти развалины ночью? - недовольно ответил Ершов.
- Все равно, должна быть дисциплина... Вокруг еще очень много разрозненных груп недобитых фашистских солдат.
- Может вы первым и заступите на дежурство? - ехидно спросил лейтенант.
- Я заступлю. - пробасил Ушной, прекратив перепалку. Офицер взглянул на него с удивлением:
- Что ж, заступайте, заодно за костром посмотрите. Через два часа разбудите сержанта Степанова, а его сменят Танчук и Кудасов, а я подежурю с четырех до шести.
Никто не стал спорить с лейтенантом, бойцы уже поукладывались на шинели спать. Ушной присел у костра, достал кисет, свернул толстую самокрутку, прикурил от тлеющей головешки и вышел во двор. Здесь ощутимо похолодало, пока Ушной докурил свою цигарку, он сильно продрог в мокрой гимнастерке. Он прошел к галерее и выглянул сквозь дыру в воротах, но за ними было кромешная темнота и тишина. Где-то в низине жутко прокричала ночная птица, солдат вздрогнул и поеживаясь вернулся в конюшню. Костер прогорал, он подбросил в него несколько досок и прислушался. Все, похоже, спали, в дальнем углу громко храпел Кудасов, шумно с присвистом дышал Собчак, наверное к него было что-то не в порядке с легкими. Он немного погрелся у костра и снова вышел во двор.
Ушной вырос в детдоме, где все они, бывшие беспризорники, грезили кладами и спрятаными сокровищами и сейчас, в этом старинном таинственном замке, в нем вдруг снова проснулся тот любопытный мальчишка-детдомовец. Ему неудержимо захотелось забраться внутрь замка, полазить там, ведь может быть прежние владельцы замка спрятали где-то там свои богатства. Но прежде всего он солдат и должен охранять сон своих уставших товарищей. Колебался Ушной недолго, он прошел к воротам и забарикадировал дырку, через которую они попали в замок, досками и бревнами. Все теперь никто не сможет незаметно пробраться во двор замка, а он только пролезет в развалины и немного посмотрит, что там.
Ушной осторожно пролез в узкую щель между мусором и верхним косяком двери и очутился в утробе древнего замка. Здесь все обвалилось, огромные балки, служившие когда-то перекрытиями между этажами, сильно пообгорали и беспорядочно валялись покрытые мусором. Кое-где из пепла и углей проросли низкие деревца и кусты. Прыгая с балки на балку, Ушной с трудом обошел вокруг стен, но его усилия не оказались напрасными, - наконец-то в свете полной луны тускло блеснул какой-то округлый предмет. Бывший детдомовец нагнулся, чтоб поднять его, но тут же отшатнулся - перед ним лежал, оскалившись стальными зубами человеческий череп. Он отчетливо увидел пустую глазницу и немного выступающую вперед челюсть. "Но почему же череп блестит так неестественно? - удивленно подумал солдат и, пересилив отвращение, снова нагнулся и даже взял его в руки, удивившись его тяжести. Это оказалась чаша из неизвестного метала.
- Да забавная вещица. - пробормотал Ушной, вертя его в руках. С одной стороны кружка в виде черепа блестела, омытая дождями и иссушеная солнцем, а с другой, спрятаной в пепле, была полностью темной и, кажется, немного оплавленой. Вещь очень понравилась Ушному - вот было бы чем похвастаться в госпитале, перед другими солдатами. А ведь здесь наверняка есть еще что-нибудь ценное!
Солдат присел и принялся лихорадочно разгребать руками слежавшиеся угли и золу. Вдруг он заметил в метре от себя узкую щель между обгоревшими балками. Черный провал манил его к себе, не раздумывая он подскочил к нему, достал фонарь и посветил в дыру. Тусклый луч электрического фонаря растворился в черной пустоте. Темнота скрывала в себе какую-то тайну, во мраке всегда прячутся тайны - еще в детдоме Ушной усвоил это. Солдат попробовал протиснуться в щель, но не смог, тогда он снял с пояса штык и принялся ковырять обугленое бревно. Но оно будто окаменело и совершенно не поддавалось. Ушной бил по нему все с большей силой, но штык только отскакивал от обугленого дерева.
Удар! Еще удар! Сильней, глубже штык! Вот так теперь отковырнуть отслоившуюся щепку... вдруг под ногами что-то хрустнуло и солдат полетел вниз в кромешную темноту, увлекая за собой доски, камни и прочий мусор. Ему показалось, что он падает целую вечность, пока он не ударился ногами о твердую поверхность. Ушного спасло то, что в детстве ему частенько приходилось прыгать с фруктовых деревьев, спасаясь от злых хозяев сада, иначе сейчас он бы обязательно сломал себе ноги.
Он поднялся и зашарил по карманам в поисках фонарика. Вокруг было совершенно темно. Боец включил фонарик, лампочка светила совсем тускло. Ушной осмотрелся, под ногами была рыхлая влажная земля, над самой головой нависал каменный потемневший от времени и паутины свод, между камнями сочилась вода, по замшелым стенам подвала ползали огромные слизняки.
"Подвал! Отлично, именно здесь, куда никогда не проникает солнечный свет, буржуи обычно прячут свои клады!" - обрадовался он. Но пока в пределах света фонаря не было совсем ничего. Ушной пошел вперед, пригибаясь, чтоб не касаться головой свисающей гроздьями паутины, но вскоре уткнулся в завал из огромных камней и балок. Пришлось повернуть в обратную сторону. Он прошел довольно большое расстояние, но не нашел ничего интересного и уткнулся в стену. Здесь ничего не было и теперь нужно было думать над тем, как выбраться из подземелия, но вдруг солдат заметил, что в центре стены кладка кирпичей совсем другая чем в остальной части подвала. Похоже здесь замуровывали какой-то проход. Тайна за ним. Да! Там, за этой кладкой должна быть какая-то тайна...
Ушной выдернул штык и бросился крошить цементный раствор между камнями. Под ногами что-то противно скрежетало, боец посветил туда совсем уже тусклым светом фонаря у увидел на земле допотопные ржавые мастерки с кусками окаменевшего цемента на них. Те, кто возводили здесь эту стену, очень спешили и даже не забрали инструменты...
Да, они действительно очень спешили, работали на скорую руку при свете сильно дымящих факелов. Раствор был - сплошной песок и легко крошился под клинком штык-ножа. Довольно скоро Ушной выковырял довольно большой камень, за ним второй, третий. Спрятав шьык, он принялся лупить по каменной кладке ногами и под ударами его тяжелых сапог камни посыпались в открывшееся отверстие. Очень скоро пролом расширился так, что он уже мог в него пролезть. Фонарик едва светил, то почти угасая, то на последнем издыхании загораясь ярко. Из черного провала веяло необъяснимым страхом и могильной сыростью.
"Это наверно ошибка. Нет там никакой тайны и быть не может. Уходи, уходи пока не поздно..." - вкрадчиво шептал ему внутренний голос, но Ушной, отбросив все страхи и сомнения, переступил через стену.
- Чего ты боишься, парень! Вперед к богатству, к сокровищам! - громко подбодрил он сам себя, но его голос гулко растворился во мраке. Боец перебросил вторую ногу и соскочил вниз, пол здесь был ниже чем в предыдущей комнате. От неожиданности Ушной подскользнулся и выронил фонарь и тот, как ни странно, засветил ярче. Солдат поднял фонарь и осмотрелся, кругом теже мрачные влажные стены, покрытые слизняками, под сапогами противно чавкает густая жижа мокрой земли. В дальнем углу сырого подвала свет фонаря выхватил неясное темное пятно - возвышение над землей. Там что-то было! И Ушной бросился к неизвестному предмету.
Первое что он увидел - массивный блестящий крест, он лежал на большом, похожем на гроб, сундуке, опутаном толстыми ржавыми цепями.
"Вот! Вот он клад! Мечта голодного детства! Ах, какой большущий сундук! Там, наверное, так много драгоценностей!"
Солдат подскочил к ящику, смахнул с крышки крест и принялся стаскивать с него цепи. Они были очень тяжелыми и сильно проржавели. Ушной попробовал раскалывать метал штыком, - с глухим звоном лопнуло одно звено, затем, почти сразу второе. Он поспешно отбросил куски цепи в сторону. С противным скрежетом лопнуло звено на третьей обмотке цепи, еще две и ящик можно будет открыть... Вдруг бойцу показалось, что внутри ящика кто-то или что-то зашерудело, он на мгновение остановился, но ничего не услышал и продолжил ковырять штыком цепь. Вот лопнуло еще одно звено - четвертая обмотка соскользнула в грязь, руки Ушного лихорадочно дрожали, мысли путались: вот оно богатство и счастье, сытая безбедная жизнь, кождый день по два, нет - по три "эскимо", в кино можно будет ходить когда захочешь, на любой сеанс, а еще ... хлеб... Будет есть только белый хлеб, свежий, ароматный и пирожные...
Под его сильными руками лопнуло звено на последней - пятой обмотке цепи, он сбросил ее и попытался поднять крышку, она не двинулась с места. По краям крышка была прибита гвоздями, их широкие ржавые шляпки кое-где торчали из дерева. Ушной просунул в стык между половинками ящика штык и налегая всем телом стал разжимать щель. Гвозди с противным скрежетом поддавались. Наконец он отложил фонарь и просунул в образовавшуюся широкую щель руки, почудилось, будто изнутри ящика дует ледяной ветер. Пальцы потонули в липкой, холодной оббивке. Не обращая внимания на мерзкую слизь, солдат изо всех сил тянул на себя крышку странного ящика. Неожиданно дерево громко хруснуло и Ушной вместе с крышкой шлепнулся на грязный пол. Сбросив с себя потрескавшуюся крышку, он схватил фонарь и нетерпеливо заглянул в ящик. Внутри, сложив руки с непомерно длинными ногтями, лежал неразложившийся труп с бледно-желтым лицом. Солдат вздрогнул, отпрянул от гроба и вдруг: мертвец, открыв глаза, медленно поднялся из своего векового лежбища. От страха горло Ушного сжалось, он хотел закричать, но будто чья-то невидимая сильная рука сжала его еще крепче. Оживший человек повернулся и посмотрел в упор на Ушного. Солдат успел еще удивиться неестественной желтизне его глаз.
"Уходи! Беги отсюда!" - надломленно кричал внутренний голос, но страх сковал все его тело, ноги стали ватными и непослушными. Мертвец медленно выбрался из гроба и как-то неуверенно, на несгибающихся ногах, направился к солдату. На нем был ветхий старомодный сюртук, опутаный густой слипшейся паутиной, узкие штаны и потрескавшиеся сапоги с ржавыми шпорами. Бледное лицо обрамляли длинные черные как смоль волосы, в них копошилось несколько длинных молочно-розовых червей.
- Не подходи. - сдавленно прохрипел Ушной и выставил вперед штык-нож в дрожащей руке. Мертвец остановился и с интересом уставился на оружие в руке человека. Прошло несколько секунд, показавшихся бойцу вечностью. Он не заметил, как оживший труп вдруг оказался рядом с ним, вывернул его руку сжимающую штык, стальные пальцы мертвеца будто обожгли его арктическим холодом. Солдат вскрикнул, но мертвец уже повалил его в грязь, наваливаясь сверху, замораживая исходившим от него ледяным холодом. Мертвец оскалился и Ушной успел заметить длинные белоснежные клыки у него во рту. "Упырь!" - с ужасом подумал солдат и это было последнее, что пронеслось в голове. Клыки вонзились в его шею, в стороны брызнула кровь, вампир утробно зачавкал. Тело солдата остывало, а мертвеца наоборот теплело.
Сколько десятилетий, а может быть и столетий, он не пил крови... Сколько же времени он проспал?!.
Перед глазами проносятся какие-то фрагменты - обрывки воспоминаний из далекого, очень далекого, прошлого, все в тумане, будто сон. Когда он спал, в его замок ворвались обезумевшие от постоянного страха и безисходности, крестьяне из близлежащих деревень. Они несут сильно коптящие факелы, колья, топоры. Топот множества ног, звон метала, приглушенный ропот человеческих голосов. Громкие удары совсем рядом - навалившись гурьбой на крышку гроба, положив на него серебряное распятие, люди забивают его длинными гвоздями. Громкий звон метала - железными цепями они опутывают гроб.
Отдаленный, все более приглушенный, скрежет стали о камни - люди спешат до заката замуровать его в глубоком подвале. Разъяренная толпа покидает замок, все тише топот и крики, в узкие окна - бойницы летят горящие факелы, люди забивают толстыми досками вход в замок, ворота и разбегаются прочь. Замок пылает, трещат деревянные балки перекрытий, старинные лестницы с резными перилами. Столбы густого черного дыма закрывают солнце, заходящее за багровые хребты.
Закат багровый... Кровавый...
С ловкостью летучей мыши, вампир карабкается вверх, туда, где между обугленых балок видна узкая полоска лунного света.
"Какая большая луна! Как ярко она светит! Как давно он не любоволся своим светилом! - он долго бродит по развалинам, пепелищу своего родового поместья. - Что сделали с ним эти варвары - люди?!."
Сержант проснулся внезапно, будто от толчка, он привык просыпаться так на фронте, но в госпитале уже совсем отвык. Степанов прислушался, пытаясь определить в звенящей тишине из-за чего он проснулся. Было холодно, сержант поднялся - наверное, уже пришла его очередь заступать на дежурство. Почему же Ушной его не разбудил? Костер совсем прогорел, под золой едва тлели слабенькие угольки. "Заснул негодник! - не на шутку разозлился Степанов. - Ну, я ему сейчас задам." Он поднял винтовку и вышел из конюшни. Луна заливала маленький двор мертвенно-бледным светом. Часового нигде не было видно, сержант сходил к воротам, но в галерее никого не было. Пролом в воротах был завален досками и камнями, это утвердило предположение сержанта. "Засыпал вход гаденыш и думает: можно спать спокойно." - со злосью подумал Степанов. Он вернулся во двор и вдруг услышал тихий шорох в пустотелом каркасе замка.
- Ушной! - негромко позвал сержант, солдат не отозвался. - Ушной, чтоб тебя перекосило! Чего ты там лазишь? - в ответ снова тишина.
- Давай спускайся и иди спать! - громче и строже произнес Степанов, за стеной зашуршало сильнее.
- Ушной, ты что оглох! Немедленно спустись! - сержант растерялся: что это - баловство, граничащее с преступлением, или с бойцом что-то случилось?
Степанов подошел к засыпаной двери замка, достал и зажег фонарик. На горе мусора, в золе, он нашел два четких отпечатка солдатских сапог. "Так и есть - Ушной полез туда. Но что ему там нужно?!" Кряхтя и ругаясь, сержант взобрался наверх и полез через узкую щель внутрь замка.
Вдруг чьи-то сильные холодные руки больно схватили его за плечи и с легкостью выдернули наверх, винтовка соскользнула вниз. Степанов увидел перед собой длинноволосого человека с бледным лицом и желтыми глазами, в средневековом камзоле. Сержант собрался было спросить, кто он такой, но неизвестный резко подтянул его к себе, будто хотел обнять, и впился длинными острыми клыками в его шею. Степанов потерял сознание. Выпив его кровь, вампир отшвырнул безжизненое тело в сторону и принялся сапогами разбрасывать золу и угли, расчищая выход из замка.
Танчук проснулся от холода. Он расположился ближе всех к выходу, поближе к костру, но костер давно потух и из распахнутого дверного проема веяло сырым холодным воздухом.
"Нужно разжечь костер, - лениво подумал он, - часовые видать заснули..." Он нехотя поднялся и вышел во двор. От заваленого входа внутрь замка доносилась громкая возня. "Ага, кто-то уже пошел за дровами." - обрадовался солдат и пошел помогать.
На горе мусора, словно бесполезная палка валялась винтовка. Танчук поднял ее и осторожно поставил у стены. Наверху в нешироком проеме, Танчук увидел чьи-то ноги в запыленных сапогах.
- Эй, кто это там? Ты - Ушной? - тихо спросил солдат.
- Ушной... - прошелестел в ответ вкрадчивый, завораживающий голос вампира, он уже слышал здесь это слово от другого человека. Что же оно означает? На каком языке разговаривают эти люди?
- Ты почему за костром не уследил? - строго спросил Танчук, заглядывая в дыру снизу вверх. Человек за стеной присел, но вместо добродушного широкого лица Ушного, перед солдатом вдруг возникла бледная, как мрамор, рожа с горящими ненавистью желтыми глазами. Танчук вскрикнул от неожиданности и отшатнулся. Замешательство его продолжалось несколько секунд, а желтоглазый уже пролазил вниз сквозь щель. Солдат схватил винтовку.
- Стой! Ты кто такой? Не двигайся! Стой, я сказал! Сейчас выстрелю! - нервничал Танчук, но неизвестный никак не реагировал на его слова, он продолжал извиваясь как змея выбираться из узкой ниши. Спустившись желтоглазый бросился на солдата, не обращая никакого внимания на винтовку в его руках. Танчук успел заметить, что у нападавшего очень длинные, как у сабаки, клыки и, не раздумывая больше не секунды, выстрелил ему в грудь. Вампир взвизгнул, но не упал, он подскочил к Танчуку и повалил его на каменные плиты.
Из конюшни выскочили полураздетые босые бойцы с оружием в руках. Лейтенант мельком увидел что с ним только двое бойцов, но разбираться было некогда, в другом углу двора, у входа в замок, возился и чавкал какой-то темный силуэт. Ершов на мгновение растерялся, не понимая, что там происходит. В этот момент сквозь рваные тучи выглянула яркая, как немецкая осветительная ракета, луна. Лейтенант и солдаты увидели жуткую картину: бледное лицо с окровавленым ртом, спутаные длинные волосы, а под ним распростертое тело солдата.
- Ну них... себе! - нисколько не стесняясь лейтенанта, выругался Собчак и передернул затвор автомата. Страшное существо, обнажив длинные клыки, бросилось на бойцов.
- Стой, стрелять буду! - отчаянно выкрикнул Ершов. Не ожидая команды урка открыл огонь из автомата, его тут же поддержал Кудасов. - Отставить! Не стрелять без команды! - надрывался лейтенант.
Но, невероятно: желтоглазый мчался дальше, визжа, как недорезаная свинья. Все трое видели, как пули ППШ рвут на нем одежду, впиваются в тело, но смертельные раны не причиняли ему никакой боли. Вампир прыгнул, целясь в шею лейтенанта, но тот успел отскочить и клыки лишь сильно оцарапали его руку. Вурдалак мгновенно впился в руку Ершова. Собчак, не растерявшись, изо всех сил ударил его по голове окованым железом прикладом автомата. От такого удара голова человека должна была расколоться как переспелый херсонский арбуз, но нападавший лишь тонко взвизгнул и, отпустив руку лейтенанта, повалился на каменные плиты. Бойцы бросились к распростертому у входа в замок телу в гимнастерке, - это был Танчук.
- Где Степанов и Ушной? - морщась от боли в изодраной руке спросил Ершов. Ему никто не ответил. - Их надо немедленно найти!
Из покалеченой руки струей хлестала кровь.
- Лейтенант, надо бы вам руку перевязать. - участливо заметил Кудасов.
- Ничего, пройдет! - отмахнулся Ершов. За их спинами раздался тихий скрежет, все трое одновременно обернулись: желтоглазый, царапая длинными ногтями камни, полз в их сторону. Он тряс головой из стороны в сторону, как мокрая собака.
- Чтоб мне провалиться! Это же упырь. - испуганно прошептал Собчак. Еще в детской колонии он не раз слышал басни про бессмертных кровопийц - упырей.
- Чего вы стоите?! Стреляйте! - дрогнувшим голосом крикнул лейтенант и первым выстрелил в подползающего вампира. Собчак и Кудасов открыли по нему огонь из автоматов. Упырь еще долго дергался прежде чем затихнуть.
Неожиданно темная тень прыгнула сзади на Кудасова и вцепилась руками ему в плечи. Ершов и Собчак обернулись: Степанов повис на солдате, пытаясь пастью дотянуться до его шеи, но Кудасов изловчился и сбросил его с себя.
- Сержант, что вы себе позволяете?! Что за неиместные шутки?! - визгливо спросил лейтенант, но перед ним был уже не сержант Красной Армии, а оживший мертвец, жаждущий крови. Он вскочил и, безумно вращая глазами, бросился на Ершова. Собчак ударил его прикладом в лицо, противно захрустели сломаные кости, нос и верхняя челюсть Степанова вмялись внутрь, он отлетел к засыпаному входу в замок, но тут же вскочил и снова бросился к лейтенанту. Побледневший Ершов расстрелял в него всю обойму своего "ТТ", Степанов упал, но все еще шевелился. Распростертый мертвый Танчук вдруг тоже начал шевелиться.
- Нужно уходить отсюда! Они сожрут нас! - взвизгнул Собчак.
- В конюшню, нужно в конюшню, лейтенант! - в лицо Ершову крикнул Кудасов.
- Нет! Там мы будем в ловушке!
- Там гранаты! Может гранаты их остановят! - солдат бросился к конюшне. Собчак не глядя на лейтенанта помчался следом. Не раздумывая, Ершов последовал за ними.
Бойцы поспешно вкручивали в гранаты запалы, а во дворе уже грохотали шаги мертвецов. Кудасов первым подскочил к двери и метнул под ноги упырям гранату, Собчак тут же швырнул вторую. Через мгновение прогрохотал сдвоенный взрыв, по стене конюшни дождем забарабанили осколки, в дверной проем влетела и шваркнулась на солому оторваная нога в изуродованом сапоге.
Красноармейцы осторожно выглянули в проем - по всему двору были разбросаны куски человеческих тел. Они вышли из конюшни, стараясь не наступать на скользкие останки. Желтоглазому упырю взрывом оторвало ноги, но увидев людей, он, быстро-быстро перебирая руками, пополз в их сторону. За ним тянулся широкий кровавый след. Собчак и Кудасов открыли огонь из автоматов, а Ершов с разряженым пистолетом помчался за гранатами. Вбежав в конюшню, лейтенант вдруг почуствовал страшную слабость, сковавшую все его тело, он оперся рукой о стену и медленно сполз по ней на пол, веки внезапно отяжелели и офицер закрыл глаза.
Бойцы, медленно отходя к конюшне, теперь стреляли одиночными выстрелами, экономя патроны. Пули лишь на короткие секунды задерживали вампира, он полз вперед с фанатичным упорством. Оба солдата нетерпеливо оглядывались - где же лейтенант с гранатами? Что ж он так долго возится?!
Собчак повернулся и бросился в конюшню. Ершов лежал у стены, неестественно подвернув ноги, одного взгляда было достаточно, чтоб понять - лейтенант уже никогда не принесет гранаты.
Кудасову стало очень страшно - один на один с этой жуткой нечистью, а у него кончились патроны. Он лихорадочно пытается вставить последний полный диск, а вампир уже совсем близко. Солдат пятится от него спиной к конюшне - там должны быть гранаты, но он подскальзывается на бесформенном куске человеческого мяса и падает. Руки упыря, хватают его за ноги, сжимая их будто клещами и с нечеловеческой силой подтягивают к себе...
Собчак хватает чей-то небрежно брошеный подсумок с гранатами, на ходу вкручивает непослушными пальцами запалы. Выбегая во двор, он краем глаза успевает заметить, что тело лейтенанта начинает шевелиться. Совсем рядом с собой он видит упыря навалившегося своим телом-обрубком на хрипящего Кудасова. Кое-как вкрутив запал в противотанковую гранату, он бросает ее в эти сплевшиеся тела и прыгает за стену конюшни. Повалившись на пол, совсем рядом с шевелящимся лейтенантом, Собчак, не глядя на него быстро вкручивает запалы в две другие гранаты.
Сильный взрыв потряс весь замок, с потолка конюшни посыпалась каменная крошка. Собчак посмотрел на лейтенанта. Ершов открыл глаза, налилвшиеся желтизной, и недоумевающе смотрел по сторонам, лицо его было смертельно бледным. Он оскалился, обнажив неправдоподобно длинные клыки. Собчак бросился к выходу, швырнув в сторону Ершова две гранаты. На том месте, где были Кудасов с упырем зияла неглубокая дымящаяся воронка. Не оглядываясь, урка помчался к галерее, за спиной ухнул приглушенный взрыв, ударной волной Собчака кинуло на каменную плиту, он больно ударился всем телом об что-то острое порезал руки. Позади с грохотом обвалилась крыша конюшни. Солдат вскочил и не обращая внимания на боль побежал дальше. Дыра, через которую они попали в замок, была завалена бревнами и камнями. Собчак разбросал их, протиснулся в дыру и неразбирая дороги помчался прочь от этого страшного места...
Уже светало, когда он вконец обессиленный, набрел на какую-то узкую дорогу.Босые ноги были стерты до мяса. Его трясло как в лихорадке. Солдат упал просто посреди дороги и провалился в какое-то странное забытие.
Собчак очнулся от того, что под ним дрожала земля. Он испуганно вскочил, прямо на него катила огромная зеленая махина тяжелого танка. Солдат поспешно отскочил, танк не сбавляя хода, проехал мимо, за ним, разбрызгивая грязь, потянулись другие машины. Из колонны на обочину выехал потрепаный "виллис" и помчался прямо к Собчаку.
Машина резко остановилась в полуметре от него, из нее выскочили двое в плащ-палатках с автоматами наперевес.
- Ты кто такой? - грубо спросил один из них.
- Я... Я... р- р- ядо- о- о- вой, из го- го- о- спиталя в- в- ча- ча- сть. - урка сам удивился тому, что заикается.
- Где ж ты служишь, старик? - насмешливо спросил военный.
- 135 пехотный полк. - заикаясь ответил Собчак.
- Ясно. Ну-ка, давай, полезай в машину.
Его отвезли в Особый отдел N-ской дивизии.
Когда его привели в кабинет, на допрос, он не не узнал сам себя в зеркале: лицо осунувшееся, голова совсем седая. Он долго рассказывал особистам о том, что произошло ночью в старинном замке, но ему никто не хотел верить. Его били и потешались над ним. Собчака принимали за дезертира. Позже, когда круглолицый упитаный капитан узнал, что Собчак из "блатных", особисты решили, что он фашистский шпион или диверсант. Но разбираться с ним было некогда, наступление было в самом разгаре и работы с каждым часом становилось все больше.
Через несколько дней Собчака расстреляли по приговору военного трибунала.
P. S.
В сумерках у ворот старого замка, монолитом возвышающегося на крутом холме, остановился армейский джип, за ним скрипя рессорами, замер грузовик. Из кузова повыпрыгивали солдаты войск НКВД. Из джипа выбрались те самые особисты, что допрашивали недавно Собчака. Фронт уходил все дальше от границ Трансильвании и особисты следовали за ним...
Солдаты быстро сбили с петель старые ворота и машины через узкую галерею въехали в тесный двор замка. Здесь, в этом замке, особисты собирались расположить свой отдел.
В дворике сильно воняло мертветчиной, повсюду валялись гниющие куски человеческих тел, солдаты нашли несколько винтовок, автоматы. Здесь похоже шел нешуточный бой. Собрав останки неизвестных солдат, особисты отправились обследовать развалины замка.
Один из солдат нашел красивую металическую чашу, отлитую в форме человеческого черепа и тут же спрятал ее в свой вещмешок. Потом он заметил широкую щель между обвалившимися балками перекрытий. Он осторожно приблизился к ней, зажег фонарь и посветил в провал. Рука, держащая фонарь вздрогнула, солдат нагнулся ниже. Сомнений быть не могло: там, глубоко внизу был человек с бледным землистым лицом, на нем была советская гимнастерка. Он смотрел на солдата желтыми, полными отчаяния, глазами.
-Эй! Кто там? - крикнул солдат, человек внизу промычал что-то нечленораздельное. - Подожди немного, сейчас мы тебя оттуда вытащим! Энкаведешник, схватил вещмешок и побежал докладывать капитану о найденном им человеке...