Зеев Ариэль : другие произведения.

Боги Русской колонии

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Боги Русской Колонии - это роман-путешествие по параллельным "Россиям". Все что могло случиться, но не случилось. История не знает сослагательного наклонения. Но в литературе возможно все. Самые головокружительные и неполиткорректные варианты истории. Слабонервных просим воздержаться от прочтения.


      (С) Ариэль Зеев(Ariel Zeev)  Боги русской колонии (роман) 18,6 а.л. 2017 г.
   Глава 1. Тело и дело.
  
   Сон мне странный приснился. Я когда днем после дежурства в кресле засыпаю, мне иногда всякая ерунда сниться начинает. Сначала будто шум слышу какой-то, как от высоковольтной линии, прямо во сне, а потом, если не проснусь, всякая муть в голову лезет. Вот сегодня задремал и чудится мне, будто я утром встаю, а по радио гимн играет, и слова какие-то странные:
  
   Россия -- священная наша держава,
Россия -- любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава --
Твоё достоянье на все времена!
  
   У меня в школе и в юридической академии "пять" по истории было. Я точно знаю, что никогда в СССР таких слов в гимне не было, хоть их и меняли после смерти Сталина. Но самое интересное: во сне я завтрак готовлю, гимн играет, а я слова эти будто бы знаю.
   Во втором куплете строчка первая совпадает, а дальше:
  
   Братских народов союз вековой,
Предками данная мудрость народная!
Славься, страна! Мы гордимся тобой!
  
   Что за чушь такая! Кому надо было гимн переделывать? Я все не запомнил, как проснулся. Два куплета первых записал и во втором только помню, что "Хранимая Богом родная земля!" Доигрался, в общем. Это все из-за того попа проклятого. Машину импортную у него украли. Угрожает еще! Жалобы будет он писать. Все жадность! Надо было в "Госстрахе" застраховать машину, и все. Ведь только разрешили религию, они туда же - повылезали.
   Верующие кооператоры им машины, видите ли, дарят! А они им цеха освящают. Вот я лично люблю Юрия Владимировича, но то, что он попам волю дал, это я категорически не одобряю. Наши школьные шефы -- Дмитровская автобаза N1784 возили нас аж в саму Москву, в Музей Революции в пионеры принимать. И что теперь? Ходить свечки ставить? Ерунда это все по-моему. А поп был мерзкий, с куцей бородкой, толстый и рыжий. Вот после него мне и приснился этот бред.
   Я задумался, прокручивая в памяти сон. Кухня, квартира. Квартира вроде бы моя и не моя. Там стены между комнатой и кухней не было. Прямой проход. Я читал в газете, что в новых кооперативных домах так делают. "Студия" называется. А что? Место больше. Не нравится, можно шкафом на худой конец перегородить. И было еще что-то... Да, плита была электрическая и странная какая-то, без конфорок. Может, я такую в "Науке и технике" видел? Ведь известно всем, что сон есть продукт переживания прошедшего дня. Ты спишь, а мозг с тобой играет. Ну, поп, плита - это понятно. А в прошлый раз, что такое странное снилось? Никак не вспомнить.
   Телефон как всегда зазвонил неожиданно, пронзительно и не вовремя.
   - Спишь, Славка? - послушался в трубке жизнерадостный голос нашего участкового Генки.
   - А если и сплю?! - неприветливо ответил я.
   - Да я знаю, что не спишь уже. Третий час...
   - Ты че хотел? - в лоб спросил я.
   - Я, это... - замялся Генка.
   - Что, опять бабка из первого подъезда нашего дома?
   - А как ты...
   - А что тут догадываться-то? Алкоголиков и дебоширов у нас теперича нет. Искоренились, - желчно ответил я, - Остаются только бабки. Бабки, они всегда будут. Во все времена. Может ты сам того...
   - Славка! Ты же мне друг?!
   - Друг, - я знал, что этим все и закончится. Сейчас будет ныть: "Ты мне друг, мы с тобой в одной школе учились. В одну секцию ходили. Давай сходим, посмотрим вместе, ты капитан, я лейтенант, да еще и младший. Бабка будет опять писать жалобу, что я с ней грубо поговорил. Ну, пожалуйста, и все такое прочее". А я как представлю Клавдию Захаровну с ее мерзким шакатлем, так мне тошно. Ну, делать нечего. Генка и правда друг. Шкаф книжный помогал мне втаскивать в новую квартиру? Помогал! Друг? Друг!
   - Ты же мне друг... - начал, запинаясь, Генка.
   - Друг, друг, - прервал я его нытье, - Что там она опять? Я только после дежурства.
   - Говорит, труп.
   - Труп? Как в прошлый раз? Когда соседи уехали на дачу, лук провонял, а мы их квартиру хотели вскрывать.
   - Вероятно, - рассеяно пробормотал Генка, - Только...
   - Что только?
   - Там с работы приходили.
   - С какой работы? С чьей? Ты точно можешь формулировать?! Ты же офицер милиции, - начал я его пропесочивать.
   - С работы вероятного трупа. Ты это, спустись, а? Только в форме.
   - Ладно-ладно, - проворчал я и повесил трубку.
   Весна. Грязные снежные комья растаяли даже в самых темных, недоступных для солнца закоулках. Дмитровские галки с маленькими хищными глазками пили из луж воду и ковырялись в помойных бочках. Толстая беременная (она всегда была беременной) трехцветная кошка, принадлежавшая нашей дворничихе Степановне, сидела около первого подъезда и тщательно вылизывалась. Дворничиха была тут же, красила в ядовито-зеленый цвет скамейку около подъезда.
   - Ольга Степановна, вы Генку, ой, то есть Геннадия Ивановича не видели? - спросил я.
   - Он уже пошел наверх, на восьмой этаж. А что случилась?
   - Я сам пока не знаю. Опять Клавдия Захаровна.
   - Клавкин пес меня достал уже. Она отпирается. А я знаю. Это он нагадил около лифта. Дерьмо маленькое как у мышонка, а вони-то... И конечно же, Клавка убирать за ним не будет. А не пойман - не вор. Пятнадцать лет живем при Юрии Владимировиче, а порядку все равно нет!
   - Да как же нет! - стал я возражать. Я ж представитель компетентных органов и диссидентов в своем доме не потерплю. - Пьяниц нет, тунеядцев нет, порядку больше.
   - Порядку больше, - горько усмехнулась Степановна, - Бумажек больше. Я - двадцать пять лет дворником отработала, а за последние три года отчетов и докладных больше, чем бухгалтер сдает на предприятии.
   - Ничего, скоро все на ЭВМ переведут. Будет проще.
   - Этого еще не хватало, - возмутилась дворничиха, - Зачем мне еще ЭВМ какой-то нужен? Мне рассаду скоро надо высаживать. Приходил начальник ЖЭКа, сказал, что в июне приедет комиссия, которая будет проверять озеленение около подъездов. А еще...
   Степановна была похожа на репродуктор. Включил и уже не заткнешь. А ей - то что? Она говорит, а сама красит себе скамейку. А мне бежать надо. Побыстрее отбояриться от скандальной владелицы шакатля и домой. Шакатлем псину, кстати, Генка назвал. Очень уж она похожа на шакала Табаки из мультика про Маугли.
  
   На лестничной площадке, около квартиры Клавдии Захаровны уже происходил стихийный митинг. Председательствовал шакатль, в президиуме были Генка и Клавдия Захаровна. Шакатль мерзко подвывал и угрожал укусить за ногу Генку. Клавдия Захаровна в бигудях, домашнем халате, но с ярко-накрашенными губами, стараясь перекричать визг шакатля, вещала глубоким баритоном:
   - Второй день не выходит. С работы приходил его сменщик, спрашивал, не видела ли я его.
   - А телефон?
   - Звонила, - рапортовала бдительная пенсионерка.
   - И что?
   - Все время занято. Наверное, трубка лежит.
   - А ключи у консьержа есть?
   - Геннадий Иванович, я разве не говорила, что он квартиру снимает?
   - А что, квартира не государственная?
   - Выкуплена. Пять лет назад хозяйка приобрела квартиру на улице Маркова в кооперативном доме. А эту квартиру государству сдавать не стала, а выкупила и согласовала в ЖЭКе договор найма жилья.
   Не удивлюсь, если соседи и с Клавдией Захаровной договор согласовывали.
   - А кто снимает?
   - СМУ номер шесть.
   - А живет-то кто? - Генка выглядел явно уставшим. Клавдия Захаровна выдавала точные ответы, как справочное бюро, но при этом надо было еще догадаться, что именно спрашивать.
   - Неприятный молодой человек.
   - Чем же это он так неприятен?
   - Никогда не здоровается первым. Правда, Альбертик? - обратилась пенсионерка за поддержкой к шакатлю. Шакатль пронзительно взвизгнул и продолжил преступные посягательства на Генкины ботинки. Меня пес по какой-то одной ему ведомой причине принципиально не замечал.
   - А хозяйке звонили?
   - Никто не берет у нее. Наверное, опять к сестре в Москву поехала. У нее сестра родила два месяца назад.
   При всех недостатках такие люди как Клавдия Захаровна и способствуют раскрываемости преступлений. Хотя, какие нынче преступления? Кражи, угоны, даже драк практически нет. Кто будет на трезвую голову драться? Продажа алкогольных напитков только с 16.00 до 18.00 Крепче 8% только по предъявлению паспорта и только в магазине "Вино водка". В универсаме только пиво. Постоянных покупателей крепкого заносят в список. Список передают участковому. За незаконное производство спиртных напитков дают шесть лет ИТК и штраф 1000 рублей. Сумма по нашим временам немалая.
   - Славик? Ты чего застыл? - это уже Генка ко мне обращается, а я задумался, как всегда, - Запах есть. Не чувствуешь?!
   Я хотел сказать, что это может пахнуть и шакатль, но не решился. Запах действительно был. Еле уловимый, но мне, к сожалению, знакомый. Это не тухлый лук. Я в таких делах, к сожалению, имел уже печальный опыт.
   Одиноких людей у нас много. В дом престарелых насильно заставить человека отправиться нельзя, даже если нет родственников и даже если человеку под 90. Опекунский совет считает, что человек может обойтись приходящим соц. работником. Значит - может. Хотя нынче в доме престарелых есть и бассейны, и массажные кабинеты и в каждой комнате цветной телевизор с кабельным телевидением. И на экскурсии бесплатно возят. Только вот советский человек тем и отличается от любого другого жителя Земли, что у него гордость есть и природное упрямство. Советская гордость, про которую немало книг написано и фильмов снято, и советское упрямство, которое лучше не поминать всуе. Не хочет человек в 90 лет признаться, что ему помощь нужна. Вот и приходится потом двери вскрывать, когда запах пошел. Вот чего и пес беснуется. Я в "Науке и жизни" читал статью, мол, ученые считают, будто часть собак не от волков произошла, а от болотных шакалов. А шакал у нас падальщик.
   - Вы консьержу сказали уже? - только и смог я спросить.
   - Он уже побежал в ЖЭК за слесарем, - отрапортовала Клавдия Захаровна.
   - Так чего вы тогда ждете? - я нахмурившись посмотрел на владелицу падальщика, - Уберите отсюда собаку и идите ищете второго понятого. Вы же знаете всю процедуру, не в первый же раз, небось.
   - Пойдем, Альбертик. Злой товарищ капитан нас прогоняет.
   Когда социально активная соседка ушла, Генка облегченно вздохнул.
   - Учись, студент, - улыбнулся я.
   - А я вот стою и думаю, - пробормотал мне Генка, - Нассыт мне шакатль на ботинок или не нассыт. И будет ли жена ругать, или не будет. Надо налог на шакатлей ввести. Больших собак разрешили теперь только тем, у кого частный дом или квартира больше 60 квадратных метров, так они мелочь позаводили. Я вот понимаю - рыбки. От них польза.
   - Какая же? - усмехаюсь я.
   - Они нервы успокаивают.
   - Мне нервы развод успокоил, - я победоносно смотрю на Генку и зловеще произношу: - После пяти лет брака все жены превращаются в упырей.
   - Мы с Надей пока только три года в браке. И она вовсе не упырь, - отвечает Генка, - Она оборотень. Сегодня душка, а завтра мегера. Я вот думаю, может это правда от фаз луны? Скорее бы ребенок был. И квартиру бы больше дали... Мы ж не кооператоры какие-нибудь, чтобы две квартиры иметь. Подумать только, у государства выкупили... Я бы сдал. Зачем две квартиры? И еще, поди, не работают. И налог на безработность платят.
   - Вот ты поэтому в милиции и работаешь, а они кооперацией занимаются. Каждому свое.
  
   Слесарь открыл дверь за пять минут без шума и пыли. Приличный дядечка. Одет с иголочки. В вареные джинсы, кеды "Адидас", сделанные по американской лицензии на кооперативном предприятии в Улан-Удэ. Я бы такие не стал покупать. Я бы купил себе "Найк" таджикского производства. Они хоть и дороже, но, как говорят знатоки, от настоящих американских ничем не отличаются. В Таджикской ССР еще круче, чем у нас. Там гос. контроль на всех крупных кооперативных предприятиях намного строже.
   Если бы Генка не сказал, что слесарь отбывал 5 лет за квартирные кражи в ИТК, я бы и не поверил. Это раньше из колоний выходили все в татуировках, с туберкулезом и с обширными связями в преступном мире. Сейчас тюрем и колоний нет. Последняя тюрьма закрылась четыре года назад. Сейчас только ГЗТ, именуемая в народе просто "газетой". Так что выражение "попасть в газету" нынче имеет совсем иной смысл, чем раньше.
   И ведь лазал по чужим квартирам, а теперь незаменимый человек. Если бы не он, железную дверь не выломаешь. Тоже мне понаставили, кооператоры. А он раз -- и все. Стоит, улыбается золотой улыбкой кооперативной стоматологии. Меня всегда настораживало то, что о заключенных шептались, будто их там не перевоспитывают, а лечат. Это наводит на определенные мысли. Тем более, как мне говорили коллеги, что люди, отбывшие наказание в ИТК, не курят и не пьют. Еще болтают, что многие из них не могут иметь детей, а у кого дети есть - это приемные. Официально я об этом нигде не читал. Но у нас разве когда-нибудь говорили всю правду? Советский человек с властью привык общаться только эзоповым языком. Поэтому у нас и изобретателей полно, голова все время как дешифратор работает.
  
   Тело лежало прямо в коридоре. Мертвец был одет в семейные трусы и расстегнутую рубашку. На рубашке не хватало двух пуговиц. Или по неряшливости не пришил, или... Всем своим видом покойный напоминал бегемота. Огромного роста, но весь обрюзгший, в жировых складках, плешивый, с зачесанными на лоб жиденькими волосинками, но зато с пышными усами. Очки валялись рядом. Не расколотые.
   - Ничего не трогать до приезда следственной группы, - шикнул я на Клавдию Захаровну и другую пенсионерку, кажется, живущую этажом выше. Они порывались прикрыть тело "бегемота".
   Ну вот и пропал выходной. Сейчас следственно-оперативная группа приедет. А первичку мне снимать. Допрыгался. Не делай добра, не получишь зла.
   Квартира была двухкомнатная, но значительно просторнее, чем та, в которой я жил с женой до развода на Бауманской в Москве. Там дом был старый, еще сталинский. У нас же новый. Четырнадцатиэтажный, сделанный по новой технологии не из кирпича, а из бетон-монолита. Ремонтик у кооператоров свой, кооператорский, а не государственный, как у меня. Обои новомодные объемные, вместо линолеума паркетная доска. И такую квартиру какому-то "бегемоту" сдают, в СМУ по договору работающему. Хорошенькое дело! СМУ, значит, ему квартирку снимает, двушку, а мне, капитану милиции, ведомственную однушку! Однако...
   Однако, несмотря на хороший ремонт, квартира была обставлена скромно. В большой комнате - платяной шкаф, стенка, журнальный стол, кресла, в маленькой - письменной стол, диван-раскладушка, еще один платяной шкаф и все. Ни каких тебе украшений, ни торшера. Даже люстры нет. Везде лампочки Ильича.
   Труп лежал в коридоре, головой к двери. Такое чувство, что убегал он от кого-то. Дверь была на задвижку не закрыта, так что убийца вполне мог выйти и закрыть за собой дверь. С дверью еще одна странность была. Глазок был залеплен кусочком жеваной бумаги. Это я прям на глаз определил. Зачем это было надо убитому, неясно. Снаружи-то в глазок не сильно посмотришь?
   Впрочем, был ли убийца? Мужик толстый, в СМУ, по словам соседей, работал инженером, небось целыми днями сидел за столом. Двигался мало. Паспорт его лежал прямо на журнальном столике, в коридоре. С фото смотрела сумрачная заплывшая рожа. Пичугин Сергей Эдуардович. 1956 года рождения, родился в городе Орле, русский. На пять лет меня всего старше. И уже умер.
   Все-таки зачем он паспорт приготовил? Ну не ходил же он все время с паспортом в кармане? Так никто не делает. Даже командировочные без паспорта ездят. По командировочному удостоверению. Не в ЗАГС же он собрался в трусах и рубашке без двух пуговиц?
   Он же не местный, уже три года здесь живет. Три года... А вещей нет. Живет один. Плита чистая, грязной посуды даже не видно. Я зашел в маленькую комнату, достал из кармана х/б перчатки. Профессиональная привычка. Из кармана не убираю. Одел перчатки и открыл шкаф.
   В шкафу идеальный порядок. Только вот вещей больно мало. И все так разложены, на показ. Будто бы убедить, что, мол, здесь человек живет. По всем приметам мужик грязнуля был. А в квартире чисто. Ни пылинки. Ни одной грязной чашки. Диван сложен, постель убрана в шкаф. На столе ничего: ни ручек, ни мелочи. Только какой-то черный кейс, типа дипломата, только очень тонкий.
   Я подошел к столу, поднял кейс. Килограмма четыре будет в нем. Замочка нет. Как он открывается? Положил на стол, приподнял крышку... Ба! Так это лап-топ. Портативный компьютер импортного производства. Видал такой, видал, правда, только в криминальной лаборатории в Москве. Только там они побольше. Этот, видно, совсем современный. Я случайно дотронулся до какой-то клавиши. Компьютер загудел. Видимо, он не выключен был, а как бы "уснул".
   Я знаю, такое в ЭВМ практикуется, чтобы энергию экономить. Если не пользуешься, он временно выключается. Экран засветился. Ух! Ну и цвета. Яркие. Это им в СМУ, что ли, дают такие для проектирования? Ничего себе! Ну, если они кооперативные дома строят, тогда я не удивлен. На экране появилась заставка, написано по-английски: "Windows 7". Потом картинка на весь экран. Город какой-то странный. Это вроде как подложка. Обои называется. Это я понимаю.
   Я пока не учился на ЭВМ, хотя уже скоро, видимо, пошлют принудительно. Но распечатать заявление могу. Там есть редактор "Word", в нем можно бумаги всякие писать, на принтер выводить. А это еще что? В нижнем правом углу, где были часы, замигала красная точка, затем компьютер защелкал, загудел и тут я услышал тот самый шум, как от электропроводов, только не во сне, а наяву. Я инстинктивно отошел на шаг от стола. Перед письменным столом, где лежал компьютер, дрожал воздух, как будто от жары, гул стал невыносимым и тут меня словно бы кто-то огрел сзади дубиной. Свет в глазах померк, уши заложило, будто бы с разбегу прыгнул с вышки в бассейн.
  
   Глава 2. А из нашего окна..., или Пограничные столбы.
  
   Когда мой старенький "IPhone" 4-ой модели разразился гимном Российской Федерации, я уже давно была на ногах. Со мной такое бывает крайне редко. Обычно я вымогаю у будильника еще десять минут, а потом еще десять минут. На работу мне не надо, но если не заводить будильник, то я проснусь в три или даже четыре часа. Не раньше! Я отношусь к той категории людей, которые считают, что полтретьего ночи - это еще совсем не поздно, а десять часов утра - это рано до неприличия.
   Но сегодня пришлось напрячься, встать в одиннадцать. Надо было тащиться к родителям. Это у евреев с вечера пятницы до вечера субботы ничего делать нельзя, а у рядового российского гражданина будь он хоть иудей, хоть мусульманин, хоть буддист, у него дача. "Фазенда", как любили говаривать в девяностые, когда я еще маленькая была, и по зомбоящику крутили всякие фриковые сериалы про рабынь изаур и прочих просто марий.
   Я тогда мечтала только о собственном видаке, чтобы можно было "Терминатор 2" круглые сутки смотреть. Это мои глупые одноклассницы представляли себя "прунцессами" да "королевичнами", а я Сарой Коннор. Платья не носила никогда, стометровку и два км всегда пробегала по мужским нормативам. Впрочем, КМС сдавать не стала. Спорт любительский здоровье улучшает, а профессиональный гробит. Велотренажер, скакалка, две гантельки по 3 кг, резиновый гимнастический коврик и можно все: есть пирожные, ходить в "Макнодальдс" хоть три раза в неделю, а то и все четыре.
   Разминка. Шпагат. Мостик. Три километра на велике. Ох, как тяжко вставать до двенадцати! Если не вбрызнуть в себя порцию спортивных эндорфинов, то и жить - то не хочется. Запах кофе из кофемашины, шкворчание яичницы, стук выстреливаемых тостов. Это утро.
   Новостные ленты снова забиты Украиной. И так уже больше года. Самое странное, что всем это почему-то интересно. Пришлось отфрендить большинство малознакомых товарисчей из ЖЖ и фейсбука. Такое впечатление, что в мире нет других проблем, кроме Украины и легализации однополых браков.
   С Украиной - то еще более-менее понятно. Санкции, доллар скачет как заяц по кустам. То 80, то 50. Кто поизворотливее, даже заработал на этом. Но кому какое дело до того, будут ли венчать этих.... Гм. Как их нынче более полит корректно называют? Секс-меньшинства?
   На позапрошлой неделе ехала в метро, какой-то парень на меня таращился. Неприятный глист в очках. Я подошла и стала завирать, что у него нет никаких шансов, потому что я лесбиянка. А он так обрадовался. Сказал, что он гей. Начал мне втюхивать какую-то листовку. Приглашал на митинг около Гос. Думы за проведение гей парада. Ретировалась на следующей станции. Больше подобные психологические эксперименты над людьми себе не позволяю.
   Заглянула на счет интернет-банка. Пришли деньги за два последних заказа. На рабочем мейле лежат корректировки последнего макета. Доделать время еще есть. Странно, но заказов даже для кризиса, так называемого кризиса, вполне достаточно. Впрочем, мне боятся нечего. Я не только фрилэнсер, но и рантье. Как говорит мой папа, рантье - это самая презренная профессия. Но на мой наивный вопрос: почему?! Он, ни сколько не смущаясь, ответил: ты не работаешь, а деньги тебе идут. Приехали! А вот ты, папа, пчел разводишь? Пчелы вкалывают, а ты их мед собираешь и продаешь. У пчел мед, значит, отнимаешь, а им сахар отдаешь? Мед на продажу, а пчелам ни шиша. Отец удивленно посмотрел на меня. Глазами хлоп, хлоп. Так то, говорит пчелы, а то люди. Понимать надо!
   Это все зависть. Но не обыкновенная, людская. А самая сложная и непонятная для меня ее форма - родственная. Бабушке было 90 лет, когда она умерла. Отец огрызался. У меня пчелы, у меня хозяйство. У меня, то, у меня се. Про мать и говорить ничего. Свекровь и невестка будут друг друга ненавидеть до последнего вздоха. Я жила с бабушкой последние восемь лет. Институт печати оказался очень кстати. Дипломированный полиграфист всегда найдет надомную работу.
   Когда выяснилось все про завещание, отец больше всех орал. Последние четыре года были особенно тяжелыми. Бабушка была в полном здравии ума, но в абсолютной немочи тела. Я не говорю о том, что у меня круглосуточно был наготове телефон адвоката, потому что старый умирающий человек - это мишень в нашем городе. В Москве даже за крохотную комнату в коммуналке готовы убить.
   Маман своим пафосным тоном сказала: ты как честный человек должна.... Я грубо перебила ее и сказала: я вам ничего не должна. Если есть возражения, то у меня теперь есть своя жилплощадь, и я просто могу сменить телефон, и вы будете умирать в одиночестве, потому что Дима вам только внуков подкидывает, а беспомощные старики ему не нужны. Про брата -- это правда. Младшенький, избалованный. Всегда жирный. Мамочка сопли вытирала, она же и женила. Она от армии отмазывала, она и на работу устраивала.
   Это древняя родовая проблема. Сказал мне один хороший знакомый. Дипломированный психиатр. К слову сказать, мне люди недипломированные или дипломированные дипломом коммерческого ВУЗа, которых в народе еще называют: "институт в детском саду", вообще не интересны. Так вот, древняя родовая проблема. Дети, не давшие потомства, как бы выпадают из рода. В лучшем случае становятся придатками тех, кто дал потомство.
   Возьмем, говорит, Англию, классическую страну родовых предрассудков. Там незамужняя или, не приведи Господь, разведенная бездетная, - это всегда служанка отца, а потом брата и его семьи. Я, конечно, понимаю, что ты придерживаешься других взглядов. Но это программа, записанная в генах. Ты для них отрезанный ломоть. Ты зря думаешь, что угроза того, что ты с ними порвешь, произвела на них сильное впечатление. Им плевать. Они все для себя уже решили. Им обидно, что бабкину квартиру нельзя поделить вот прямо сейчас. Но они это сделают потом. Я не ошибусь, если отец у тебя постоянно вымогает отказ от доли наследство в пользу брата. Тем более сейчас, когда ты свою квартиру заполучила. Я прав? Вот видишь.
   Тогда зачем все это? Зачем мне ехать на дачу? Выслушивать брюзжание о том, что у Димочки заболел Сашенька, а им, сирым и убогим, некому привезти из Москвы... По списку из тридцати пяти пунктов. Деньги? Ты еще требуешь, чтобы мы? Мы!!!! Возместили тебе за это деньги. Ну, ты и свинья! Ты вот квартиру сдаешь и работаешь еще. Помогла бы брату! У него дети. Жена в декрете. Да как ты смеешь ее называть свиноматкой! Ну, а если похожа?
   В окне завис огромный воздушный шар. В Дмитрове это не редкость. Шары здесь летают круглые сутки. Воздух чистый, в июне будут снова петь соловьи. Та же дача, только со всеми удобствами и в новом доме бизнес-класса по цене половины однушки в спальном районе Москвы.
   Какая квартира не важно, а важна локация. Так наставляла меня риэлторша, которая бабушкину квартиру мне помогала продавать. Квартирка с давним косметическим ремонтом, малогабаритная двушка с газовой колонкой. Моя нынешняя однушка не намного меньше, хотя и студия. Зато... "А из нашего окна площадь Красная видна". Видна, и не только Красная площадь. Вид этот и стоил больших денег и глупой глухой злобы. Отец -- москвич в пятом поколении, мать его профессор, коренная москвичка, дед из деревни, хоть и занимал крупный пост в каком-то министерстве, по факту окончил шесть классов. И отец туда же - пчел он разводит. Гены. Это как с чернокожими. Если кто-то из родителей чернокожий, то ребенок и его потомки всегда будут негритятами. Пардон. Афроамериканцам. А если в России? Афроруссами.
  
   Скажите, если не секрет, а зачем вам такая гм... дорогая и не очень презентабельная квартира? Риэлторша реагирует на мой вопрос спокойно. Договор аванса уже подписан.
   Молодой человек улыбается. Через круглые стеклышки очков на меня смотрят пронзительно-зеленые миндалевидные глаза. Мы с ним оба огненно-рыжие. А национальность у нас разная. Он еврей, а я россиянка. Русские не задумываются о своей национальности. Они русские, а значит россияне. А вот кто задумывается, тот...
   - Чтобы понять, зачем, - начинает он, и я понимаю, что русский для него хоть и родной, но давно уже не разговорный. Он тщательно подбирает слова, - Нужно просыпаться под сирену воздушной тревоге в Ашдоде, затем в крошечной мансардной комнате в Мюнхене, потом в больших апартаментах с видом на Гудзон. Мне один знакомый раввин сказал, что у всех у нас есть большая и маленькая родина. Родина большая у нас всех одна - Иерусалим, а маленькая у каждого своя. Вот я, четыре года искал свою малую родину. Как там, в детском стишке...
   - Мы гуляли по Неглинной,
   Заходили на бульвар,
   Нам купили синий-синий
   Презеленый красный шар!
   - Сколько вам лет?
   - Мне сорок два, - он смущенно протирает очки.
   - А вы сюда насовсем?
   - Ани ло йодеа! - ответил он машинально на иврите. Видимо я случайно попала в унисон его собственным мыслям.
   Боже мой, думаю я, надо срочно валить из этой страны. Ему сорок два. А с виду не дашь и тридцати!
   Уехать насовсем пока духу не хватило. Страстно-манящая всех наркоманов Азия меня почему-то не манила. Еврейских корней, по крайней мере на бумаге, я не находила. США и Австралия были далеко, а Болгария сильно попахивала совком, хотя и была дешева и близка. В общем, я еще не определилась. Как и новый хозяин бабушкиной квартиры.
   Английский я знала хорошо и очень. Испанский только пыталась учить, но не хватило усердия. Про то, что я понимаю на украинском, и даже сносно могу объясняться, сейчас лучше в слух даже и не поминать. Украинский язык странный. Два лета на Полтавщине у маминой родни, и язык буквально вползает в тебя. Со всеми идиомами и присказками тогда еще жившей маминой мамы. Теперь и хутора того нет и родня все разъехалась по всему свету, аж до самой Канады. Может в Канаду? К тете Гале? Не, там холодно и полно наших.
   Странно, а вот телевизионные вздохи про "ридну батьковщину" маман не колышат. Она глубоко и, кажется, навсегда ушла в православие, разделив участь многих тетушко-бабушек от 50 и старше. Украина ее не интересует. Ее интересует ВЕРА, грядки и внуки.
   Надрывается телефон. Рингтон пожарной сигнализации. Маман. Может не брать? Телефон надрывается как МЧС. Да. Да. Да. Все купила. Да, приеду сегодня! Да, теплые вещи возьму. Да, помню, что просил отец. Да, да и еще раз да. И так каждый раз. Кстати, а что там просил отец?
   Внезапно заболела голова. Сильно. Как будто внутри мозга прошел гул как от проводов высокого напряжения. Или так рельсы гудят. Поезда еще нет. А рельсы гудят. Такое уже было. И когда это происходит, в сердце что-то будто защемляется, кажется, будто брызнут слезы из глаз, но ничего не происходит. И сразу вспоминаются странные сны про то, что я живу в этой же самой квартире, только здесь убогий муниципальный ремонт с линолеумом и страшными обоями, стоит страшная совковая мебель и живет какой-то мужик. Вроде военный. Он все время аяк" слушает и плита у него допотопная, с "блинами". Странный сон. Ведь пока жила в бабушкиной квартире, ничего подобного не было.
   Эта квартира была юридически чистой, от маститого застройщика. Голые стены, стеклопакет и, пардон, какашка, нечаянно забытая строителем на балконе. Это такой взрослый вариант конструктора делай сам". Все здесь было выбрано мной, под меня и для меня. Без расчета на кого-либо. Впрочем, диван был большой удобный и двухместный. Я просто люблю спать развалившись. Так что никаких привидений, тем более военных, тут не должно быть. Это вам не ом на Набережной", где в каждой второй квартире кого-нибудь арестовывали.
   Я еще специально узнавала. Дмитровские старожилы говорят, что здесь еще совсем недавно ловили рыбу и купались. Может, утонул кто? Тогда зачем привидение в моем сне жарит яичницу? Я обожаю всякие книги типа новомодного Йена Макдональда. Пусть "Странник между мирами" книга откровенно подростковая, зато читается на одном дыхании. Вот что надо было экранизировать, а не "Голодные игры". Впрочем, все понравившиеся мне книги не было бестселлерами. "Облачный атлас", пересмотренный мною только в кинотеатре четыре раза, провалился в прокате. А "Странник между мирами" даже не имеет шансов на экранизацию.
   От современной отечественной литературы, особенно фантастики, меня просто воротит. Все эти бесконечные студенты и доценты истфака, перекраивающие историю. Реванш белогвардейцев, парад Гитлера в Москве, Советский союз, не развалившийся после 91-го года! Это все просто бульварщина. Неужели не понятно, что кто бы Россией не управлял, как бы ни повернулась история, ей все равно будут управлять Чичиковы. Ограниченные, ничего не читающие, без высшего образования, говорящие лозунгами. Типа моего отца старичье думает лозунгами, а молодежь -- слоганами. Если бы я была посторонним человеком и мне сказали, что вот этот шукшинский мужик кандидат филологических наук... С пчелами... Я бы не поверила.
   Меня еврей этот вкрадчиво так спрашивает. А вы будете библиотеку забирать. А ему: до последней книги. Это бабушкино! Это дух нашей семьи. Купцы, преподаватели вузов, священники, офицеры царской и красной армии и один очень упрямый пчеловод-любитель.
  
   Такси подъехало быстро. Парень выскочил и помог загрузить баул в багажник. Тридцать пять пунктов, блин. В Дмитрове москвич привыкает ко всему очень быстро. У нас полдома москвичей. Это та же Москва, только воздух чище. Та, да не та! Мне лично трудно было привыкнуть практически к полному отсутствию бытового хамства. Как написал один мой фрэнд из фейсбука: "Вернулся из Паттаи в Москву. Здравствуй, родное московское хамство!".
   Москвичи его и не замечают, они его генерируют. Здесь, в Дмитрове, не знаю как в других городах, хамства нет. Нет его ни в продуктовых, ни в хозяйственных магазинах, нет его в подъездах и лифтах. Лишь однажды обхамил меня какой-то мужик, заносивший мебель в подъезд. Как оказалось, тоже земляк. Москвич, сбежавший вместе со своим выводком от тещи из спального района. Когда приезжаешь в Москву, хамство ощущается почти физически, как плевок в лицо.
   И второе, тоже приятное, к чему привыкнуть москвичу было уж совсем непросто. Это дешевизна такси. Сто рублей в любой конец города. До родительской дачи, получается чуть более тысячи. В общем-то Дмитров поэтому и был решающим. Из всех подмосковных городов он был одним из самых развитых и ближе к родителям.
   Такси несет по раздолбанной дмитровской окружной. Да, дороги в Подмосковье неважные. Но я не водитель, и боже упаси меня за руль. Я как узнала, сколько нынче требуется справок, чтобы получить водительские права, так и махнула рукой. Тем более 100 рублей по городу. Я в блоге даже вывесила ролик, где я с водителем рассчитываюсь. А то некоторые москвичи не верили. Живут себе на Таганке как в танке. Будто бы в ихней Паттае дорогое такси. Нашли диковинку!
   В остальном в Дмитрове все тоже самое, что здесь. Есть новостройки, есть хрущевки и осталось очень много страшных деревянных бараков, которые должны были давно снести и людям дать новые квартиры, вот только деньги кто-то опять украл, видимо.
   Машина несется среди бескрайних полей и лесов. Орет что-то доброе, попсовое. Если бы играл блатняк, я обязательно бы заставила переключить. Опять звонит маман. Я уменьшаю громкость. Даже в вибрации я чувствую напряженную злость. Пусть только нахамят мне разок. Пусть только!
  
   Денег от продажи бабушкиной квартиры хватило на многое. Я наконец-то купила себе огромный профессиональный монитор и подключила его к ноуту. Это была первая, самая простая мечта. И самая дешевая. Как я и обещала, родители у меня не получили ни копейки. Но они всегда свое отожмут, всеми этими бесконечными "привези то, привези се". Ты же у нас теперь богатая!
   Перед продажей бабушкиной квартиры я все продумала. И продумала тщательно. Последние восемь лет я жила в центре и от московской прописки отказываться не собиралась. Родители в нашу трешку меня уже обратно не пропишут. Выписалась - и до свиданья. Ясенево, но все же, не Капотня. Про брата и говорить нечего. Он сам примак. Квартира наша, где я прожила самые первые годы после рождения, пустует. Мать и отец приезжают туда, когда на даче совсем дубак. Сдавать? Нет, ни за какие деньги! Они же совки! Это только я могу сдавать. Я же мерзкий рантье.
   Денег хватило на все. И на квартиру в Дмитрове, и на ремонт, и на не очень дорогую квартиру в ЦАО. В Центре можно подобрать хороший вариант не трухлявой однушки, если пожертвовать видом из окна, "а из нашего окошка только улица немножко", и метражом. Зато Центр. Перевоз вещей в новую квартиру, потом в Дмитров, сдача квартиры, бесконечные ссоры с родителями, поездки туда-сюда. Как итог -- две квартиры. Пятьдесят тысяч ренты и небольшая сумма на черный день. Мало ли. Сносная работа, родители упыри, полное отсутствие личной жизни. Нет, я не жалею, что потратила свои годы на бабушку. Доктор филологических наук, наверное, одна из последних людей странного поколения, у которых в молодости над столом висел портрет Утесова, а потом Хемингуэя.
   Дом у родителей был добротный. Чем-то напоминавший те купеческие дома, которые еще кое-где сохранились в Дмитрове, пусть и не в первоначальном виде. Первый этаж кирпичный, верхний деревянный. По-деревенски просторный, по меркам соседей и вовсе огромный. Территория без малого 40 соток. Земля тут была дешевая. Газ, свет, и даже магазинчик рядом. Постоянно живут правда не все.. Вот ведь гены. У отца отец из деревни, а мать городская, так он на деревенской женился. А у матери наоборот. Отец городской, мать деревенская. Но оба они в итоге оказались в деревне.
   "Опустишь в землю руки и чувствуешь, как в них сила Господняя вливается, - патетически заявляет мать, - Все болячки сразу проходят". Это прям пантеизм какой-то, если вовсе не язычество.
   Родители встречают меня радостно. Как же, на участке посторонние - тетя Зина. Одна из мамулькиных православных рекрутов. Зазомбировала соседку маманя накрепко, будто заправский инструктор тоталитарной секты. Была тетя Зина старшим технологом на предприятии, потом пенсионеркой, а теперь, как и мамаша - глубоко верующая. Небось, тоже поставила у себя тарелку, ловит на нее "Спас" и "Союз", и искренне верит, что главная угроза для России -- это не тотальное пьянство и наркомания, а легализация однополых браков и вторжение армии американских проповедников. Хотя тетя Зина не так проста, как кажется. Для виду она может и приняла мамулькину парадигму мышления, но махрового атеиста не переделаешь.
   Впрочем, тетя Зина всегда была с придурью. Маман про нее всегда мне говорила, мол, вот посмотри, что бывает с теми, кто замуж не выходит. Что? - недоумеваю я. Они в 60 лет на сорок выглядят. Мать скрежещет от злости зубами. Сколько бы не мучила себя диетами. Не помогает ничего, в калитку заходит бочком. Отец от своего брюзжания уже высох как стебель, а мать налилась, как комар, что крови попил.
   Тетя Зина умиляется семейной идилии. Как отец у меня сумки забирает, как маман лезет целоваться с воплем: ой, я тебя помадой испачкала, кажется. Садимся пить чай. Хотя я бы, если честно, навернула бы борща, да поспала бы часок, другой. Ну как же, если обедать, так это церемониал целый. А чай можно и по-простому. Ладно, пусть чай.
   - А у нас тут, Светочка, странные вещи творятся.
   - Что, опять на дачу дяди Васи его племяша-наркоман приехал?
   Тетя Зина комично делает большие глаза и хочет даже перекреститься.
   - Нет, таких ужасов нам не надо. Нет, ЭТОГО пока не видно. Может, умер или в тюрьму посадили.
   - Ох, не хорошо так говорить! Не по-Божески - вставляет сентенцию маман.
   - А по чужим садам хорошо лазать?! А за моей бедной Лесси он с топором гонялся!
   - Что это за собака, которая наркомана на забор загнать не может, - встревает папа, - Вот у отца в деревне был Полкан. Вот то была злющая псина. Придет парторг из города, так он его...
   Выслушав, как представителя партии снимали с дерева с помощью пожарной машины, историю не новую, только в этом году рассказанную трижды, я пытаюсь направить тети Зинины мысли в нужное мне русло.
   - Так что странного - то?
   - А люди пропадают!
   - Пить меньше надо. Вот я, например, вообще не... - мать шикает на папашу. Тот беззвучно открывает рот, а тетя Зина продолжает.
   - Петрова Володьку знаете? Он у нас в СМУ-15 работал. Клавкин муж. Так вот пропал он три недели назад. И никто бы не узнал. Приезжает Клавка. Скандал. Где Володька? Он же на дачу уехал. Вскрыли дом, думали, умер. Его нет. Тогда еще милиция приезжала.
   - А помню-помню, - поддакивает маман, - Была милиция. А что ты мне раньше....
   Ага, почему я не первой узнаю такую потрясную сплетню.
   - Так... - оправдывается тетя Зина, - Я говорила, но... В общем нашли его вчера...
   - Убили! В лесу бросили. Небось, уже все лицо съедено, - оживленно фантазирует мамуля.
   - Не, живой. Его это... В областную психбольницу увезли. Он вышел к соседней деревне. Оборванный, босой, пить просил. И говорил, что его какие-то чурки чуть в рабство не продали. И никого не узнает, и ничего толком не помнит.
   - Легко отделался, - назидательным тоном комментирует отец, - Про такие случаи по телевизору рассказывают. Из Кавказских республик приезжают, подпаивают, документы забирают и привет. Еще повезло.
   - За что в дурку - то его? - спрашиваю я.
   - Так он это, утверждал что в лесу стоит город, там все давно приняли ислам, говорят не по-русски, ходят с холодным оружием, в общем, гнездо террористов. Позвонили в ФСБ. Потом за ним врачи приехали. Вроде как в психиатрическую забрали, по крайней мере, так нам сказали.
   - Свет, - обращается ко мне тетя Зина, - А ты помнишь, на опушке, недалеко от того места, где на просеке пожар был. Там два столба стоят каменных.
   - Сваи бетонные какие-то, - встрял отец.
   - Нет, столбы каменные, - настаивает тетя Зина, поспорь со мной, Алексей Михалыч, со старшим-то технологом. - Столбы каменные. Возможно часть древнего капища. Вот и пропадают люди.
   - Вот ужас-то какой! Там, небось, язычники приносили жертвы дьяволу. Теперь за это Бог всех и наказывает, - мама перешла на свою любимую волну радио "Радонеж".
   - Не знаю на счет капища. Столбы старые, да, но больше похожи на часть ворот. А дальше, я один раз в прошлый август ходила, там, где болото начинается. Так ко мне мужик прикопался. В черном одет, как ЧОПовец, но без нашивок. С рацией и при кобуре. Идите говорит, мадам отседова. А ему: я не мадам, а мадмуазель. Тогда, говорит, тем более нечего здесь делать.
   - И невинных девушек они тоже идолам в жертву приносили, - никого уже не слушая, кукует маман.
   - А я ему говорю: а где запрещающие знаки, а где колючка? У вас тут не лагерь террористов случайно? А он мне корочку в нос сунул. Я ничего толком прочесть не смогла, кроме то, что ФСБ и что там про СОР какой-то.
   - Какой еще сор? - не поняла я.
   - Официальный представитель СОР при ФСБ.
   - Мошенники! - констатировал папаша, зарейдири земельку и обделывают там какие-то свои грязные делишки.
   А я сижу и вспоминаю. Приезжала я тогда еще с Витей. Очередным не состоявшимся мужем. Пошли мы с ним как раз туда. В лес углубились и потом вышли на какую-то поляну. А ее, сколько я здесь по лесу ходила, не было. И лес какой-то странный. Деревья словно чужие, не знакомые, все как-то затихло. Вдруг звук пронзительный. Будто кто-то громко зовет кого-то. Это только сейчас до меня дошло, так на молитву мусульман зовут с минарета мечети. И тишина потом давящая. И звук, тот самый звук, будто ток бежит по проводам, а потом мы к столбам вышли. Мне потом Витька еще говорил, что я будто был на минуту или больше совсем из виду пропала.
  
   Ночью я спала плохо. Чудилось, будто ходит кто-то. Ветер шуршал в ветках деревьев. Место себе родители выбрали глухое. Хоть и с газом. Но я бы здесь жить не стала. Жутко как-то. И столбы эти никак у меня из головы не выходили. И мысль перед сном и утром крутилась: сходить посмотреть на них.
   - Ты помогать приехала или как? - мамаша увидела, что я надела резиновые сапоги, взяла палку, значит в лес собираюсь. - Че по лесу таскаться? Вон сколько у нас работы.
   - А может, мама, ты приедешь мне поможешь иллюстрации верстать?
   - С чего это? - удивилась она.
   - Ну, ты хочешь, чтобы я тебе помогала, а ты мне.
   - Мы с отцом уже старые и больные... - начала свою песню маман. Сейчас скажет, что одна из первейших заповедей Библии...
   - Одна из первейших заповедей Библии почитать мать и отца и вообще...
   - Ладо мам, я ненадолго.
   На улице встретила тетю Зину. Так и не убитый злыми наркоманами колли задумчиво метил соседские заборы.
   - В лес! - не спросила, а констатировала тетя Зина.
   - В лес!
   - А ты знаешь, что вчера...
   - Сегодня ночью под мостом поймали Гитлера с хвостом... Тетя Зина, я в байки не верю. Если за болотом где-то частная территория, так я в болото никогда не лазала, не дура. Я на столбы хочу посмотреть. Не знаю, почему даже.
   - Так вот вчера у сторожки какой-то гастрабайтер страшный околачивался.
   - Так они приходят сюда из коттеджного поселка. "Хазяина, вскопать не надо?" Не кормят их что ли новые русские?
   - Нет, ты послушай! Мужик вроде как на чурку не похож, волосы светлые. Весь заросший.
   - БОМЖ!
   - В лаптях и чалме! - отправила меня в нокаут тетя Зина.
   - И что?
   - А ничего. По-русски не говорит. Объяснил знаками, что пить хочет. Дал флягу. Вроде самодельную. Сторож пошел воды набрать. Мужик флягу забрал и был таков. А у сторожа батон колбасы пропал. Сырокопченой. Из Москвы. Вот!
   - Смотреть лучше надо.
   - У тебя это, GPS есть в телефоне?
   Надо же, продвинутая какая у нас тетя Зина.
   - Есть. Есть. Не заблужусь.
  
   Столбы были самые обычные. Действительно, из камня, а не из бетона. Впрочем, я не специалист в этом вопросе. Гладкие, без всяких надписей. В высоту метра два с половиной. Расстояние между ними на глаз не более пяти метров. Может, правда ворота. Или пограничные столбы, вехи?
   Зачем я пришла сюда? Меня будто бы потянуло и тогда. И тогда с Витей. Он так не хотел идти. Городской мальчик. Все боялся, что его змея укусит. Я обошла вокруг столбов. Ничего. Ни надписи, гладко. Дотронулась до одного из столбов. То ли почудилось, то ли правда легкая вибрация. И снова этот звук в голове, будто шелест по электрическим проводам, но только здесь сильнее, чем в моей дмитровской квартире. Страх внезапный, панический схватил, закружил, не давая подумать. Зачем? Зачем я поперлась в этот лес?
   Нет. Я не упала. Кажется, в последний момент я прислонилась к столбу и просто сползла по нему вниз. Солнце. Солнце совсем низко. Неужели я отрубилась часа на три? Я схватила телефон. Батарея была почти разряжена. Сигнала не было. Я огляделась вокруг. Лес как-то странно изменился, стал выше и гуще. Просека пропала. Трава тоже была выше. За спиной послышался шорох. Я вздрогнула и резко обернулась: буквально в пяти шагах от меня стоял мужик. Судя по описанию, тот самый. С батоном ворованной колбасы, притороченным к поясу. Он и впрямь на чурку не смахивал. Улыбался ртом, полным здоровых белоснежных зубов. Одет нелепо. В какие-то странные затрапезные порты, лапти, рубаху, вроде тех, что носят украинские патриоты, а на голове у него была белая, нет, некогда белая, а сейчас сероватая чалма. Складывалось впечатление, что он намотал на голову невесть где найденную нестираную солдатскую портянку.
   Мужик показал мне обе раскрытые ладони и снова улыбнулся. Я по-крепче взяла палку. На курсы самообороны я ходила. Поэтому по хребту, если что, он получит всенепременно.
   - То по-русски говоришь?
   В глазах непонимание.
   Неожиданно для себя я выдала по-украински: - Ви розмовляєте українською мову?
   У мужика загорелись глаза будто бы он услышал что-то знакомое. Затем он затараторил на каком-то языке, похожем то ли на старо-славянский, то ли на болгарский, но попадались отдельные слова явно восточного происхождения.
   Внезапно откуда-то из леса я услышала тот самый крик: - Алллааааа!
   Мужик встревожился. Откуда-то, видимо из-за плеч появилась холщовая сумка. Из нее коврик. Коврик был молниеносно расстелен на траве. Сомнений не было. Это действительно был азан, призыв на молитву для мусульман. Вот здесь бы мне и уйти подобру-поздорову. Не мое это дело, если тут какие-то радикалы целую деревню в ислам обратили, и они уже по-русски не говорят. И я бы действительно ушла, возможно даже быстрым шагом. Если бы на опушке не появилось еще два колоритных персонажа: причем в шлемах и с копьями.
  
   Глава 3. Капля крови.
  
   Все когда-нибудь бывает в первый раз. В первый раз заболеваешь гриппом с температурой сорок, в первый раз единственный комплект ключей падает сквозь решетку уличного стока, первый раз тебя кусает безобидная болонка, а тебе делают сорок уколов от бешенства. Вот и я в первый раз упал в обморок. Совсем как Тургеневская барышня.
   Впрочем, обморок ли это был? Со стола, где стоял "лэп-топ" полыхнуло таким ярким пламенем, что я на какое-то мгновение даже ослеп. Потом опять этот странный гул. И вот я лежу на полу и боюсь открыть глаза, ведь когда я открывал их в последний раз, я был в совсем другой квартире. В углу стояли огромные башенные часы с маятником, на стенах висели картины и на подставке - телевизор таких огромных размеров, что его в пору не в квартиру покупать, а в холл какого-нибудь дома культуры или санатория.
   Естественно, ничего подобного в квартире мертвого "бегемота" не было даже и близко. Поэтому я и решил, что мне все примерещилось, когда я потерял сознание. Медленно открываю глаза. Вижу уже ставшую привычной квартиру кооператора, или, точнее кооператорши, что так некстати уехала в Москву. Никаких картин и часов, никакого гигантского телевизора. И "лэп-топ" исчез. Аннигилировался, самоустранился. Как в буржуазных фантастических романах. "Неужели пришельцы?" - вдруг пронеслась страшная, как постановка на учет в ПНД, мысль. Я потрогал лоб - лоб был холодным.
   Грохнула входная металлическая дверь и послышался Генки голос: - Славка, ты где? Я ходил звонить следакам. Обещались быть через полчаса.
   Генка зашел в комнату, оценивающе посмотрел на меня. Сейчас спросит: "С тобой все в порядке?". Но вместо этого Генка путанно и витиевато начал извиняться за испорченные выходные. Стал давать туманные обещания, что напишет рапорт, будет просить отгул для меня. О! Это был здравая мысль. Отгул действительно могли дать. Работал тут как - никак в свой законный выходной.
   - Че интересного нарыл? - спросил без особого интереса Генка.
   - А ни черта. Мужик старый холостяк с грязными носками. Кому понадобилось его убивать?
   - Ну, -- почесал в затылке Генка, - Из-за женщины вряд ли. Сам понимаю. Не тот фрукт. У нас сейчас демография не как после войны. Говорят, женщин даже меньше сейчас. ГТО-шники, кооператоры модные, некоторые даже в качалку ходят, мы опять же, - Генка гордо расправил грудь, - Милиция и военные. А это какое-то чучело. А вот из-за денег могли. Такие мужики жадные очень, все в кубышку прячут. Бывают параноики, все дома хранят, Сберкассе не доверяют.
   - Ты прям, Генка, эксперт. Хочешь, посодействую, чтобы тебя в уголовный перевели.
   - Не, нас и здесь неплохо кормят. И опять же беготни меньше. Но я тебе точно говорю, убили этого супчика из-за денег.
   - Может он сам того...
   - Все может быть. Вскрытие, как говорится, покажет.
   В квартире раздался противный, визгливый звонок и Генка пошел открывать. Мороки нам с ним оставалось еще минут на десять. Сдал, принял, расписался.
  
   Дома я сразу заснул. Нет, конечно, сначала я разделся, помылся в душе, поел. А потом провалился в сон до самого утра. Со мной такое редко бывает. Вот я и думал. Часа на два, часа на два. А проснулся под визг будильника, который я предусмотрительно все-таки поставил на шесть утра.
   Неприятные видения меня больше не беспокоили. Снилось что-то невразумительное и незапоминающееся. Гула подозрительного тоже не было слышно. Голова не кружилась. Неприятным осадком в памяти остались лишь льдисто-змеиные буравчики следока. Опергрупп я немало повидал на свое веку. Странные это ребята, что приехали за телом "Бегемота". Во-первых, не наши, дмитровские, а из Москвы. Куча аппаратуры и отчетливая тень КГБ.
   Стоит, смотрит на меня своими буркалами: "Вы уверены, что ничего на столе не было?" Генка тоже просек, что могут на нас, если что, повесить что-нибудь и напирал, что мы, мол, вместе все время были, ничего не трогали. Я смотрю на этого змея столичного, а он на меня. "А я знаю, что ты компьютер видел" - говорит замаскированный под следока ГБ-ист. Ну, давай, еще обвини в краже имущества убитого. Давай. Не стал. Только губы тонкие, еще больше скривил, как будто неспелым лимоном "Арарат" закусывал и все.
   До работы мне идти быстрым шагом минуты пятнадцать. Через маленькую хилую рощицу, потом через дорогу, вдоль аккуратных кирпичных девятиэтажек начала адроповской эпохи, а потом мимо огромной стройки. Возводили какой-то немыслимых размеров дом. Чуть ли не со сталинскую высотку. Говорят, кооперативный. Этажей двадцать пять. На заборе многократно растиражированный проект дома висит. Действительно, высотку напоминает, даже башенка со звездой будет. Сдача дома в 1995-ом году. А что? У нас еще три года назад бум рождаемости начался... Вот везде все и строится, по всему Союзу. А чем ближе к Москве, тем жилье, конечно же, престижнее. Кооперативное покрасивше будет, чем государственное. Но квартиры там за деньги, да и коммунальные платежи там раза в три больше, чем за государственную квартиру. Как говориться, каждому свое.
   Обогнув огороженную трехметровым забором стройку, я наконец-то вышел на Большевистский переулок, в конце которого и находилось мое отделение милиции. Место это примечательное, такого второго, говорят, во всем Союзе не осталось. До войны здесь был целый район из двухэтажных домов. Длинные, серого цвета, острая, покрытая черепицей крыша, маленькие балконы, маленькие окна. Продержались всю брежневскую и хрущевскую эпоху. Никита Сергеевич беспорядочно понатыкал свои убогие пятиэтажки. В первую пятилетку Андропова их практически все снесли, а это старье осталось. И люди там жили. Я сам внутри не был, но, говорят, там и дует зимой, и летом жарко и потолки опять же низкие. Не знаешь что хуже - пятиэтажка или вот такое наследие довоенной поры. Еще пять лет назад начали оттуда людей планомерно выселять.
   Давали квартиры буквально напротив. Частью в новых монолитно-кирпичных домах, частью в просто кирпичных девяти и четырнадцатиэтажных. Я не строитель, но точно знаю, что от панельных домой наши СМУ вообще отказались, как строений недолговечных. Это и хрущевские пятиэтажки показали, которые буквально на глазах расползались. Видел я один такой дом, правда, не в Московском округе, а в Смоленске, когда к однокурснику на свадьбу ездил. Страшное, угрюмое, похожее на тюрьму двенадцатиэтажное здание. Швы видно, подъезды как входы в бункер. Их еще осталось какое-то количество, что построили при Брежневе, но мало. А хотели из них спальные районы по всей стране делать. Ужас какой, жить в таком доме. Небось, через эти панели слышно, как сосед с боку на бок во сне переворачивается!
   Так вот с этими двухэтажными. Хотели их было снести. А приехала какая-то комиссия из Москвы по архитектурному наследию и не дала. Говорит, режьте нас, что хотите делайте, а мы под бульдозер ляжем и постановлением Минкультуры отмахиваться будем. Редкие это здания, нет их уже. Нигде. А это история. Ломали в исполкоме голову, ломали. Потом махнули рукой, да и решили капремонт делать. Часть домов сделали нежилыми, отдали под внеклассные учреждения или под выкуп кооператорам, часть - под семейные детские дома.
   Есть у нас такое явление теперь. Усыновляет мамаша аж двадцать детей. Государство ей деньги немалые дает. А ребенок вроде как в не в детдоме, а в семье большой. У нас сейчас сирот не так ж чтоб очень. Но всяко бывает. У судимых по особо тяжким родительские права забираются навсегда, на учет ставят в наркологию тоже самое, безвозвратно. Потом бывает, отец умер, мать умерла. Говорят, есть проект вообще детдома ликвидировать и оставить только семейные. Чтобы все дети в СССР имели родителей, чтобы сирот вовсе не было. Хорошо бы так. От старых двухэтажек остались только коробки. Внутри все новое, современное. Кооператоры вообще как купцы зажили. На первом этаже пекарня или швейная мастерская, а на втором огромная квартира во весь этаж. Красиво, оно жить не запретишь!
   В отделении милиции натолкнулся на давешнего попа, громко благодарившего следователя Сорокина и Господа Бога. А его-то за что? Капитан Сорокин три дня землю рыл, раскрываемость отделения повышал, поповскую машину искал. А Господ Бог что? Так сказать, незримо содействовал. Машину попа я, кстати, еще во дворе приметил. Небось, в старых гаражах, за пустырем, где общежития раньше стояли, нашли. Ох, плохое там место. Надо эти гаражи посносить. Там и маньяк может жертвы прятать, и все что хочешь.
   День выдался скучный. Еще все время приходилось бегать на первый этаж в канцелярию бумажки всякие визировать. Бумажек действительно развелось пруд пруди. Скоро в туалет пропуск с печатью будут выдавать и время посещения в журнал фиксировать. У нас в отечестве родном завсегда так. Меры не знают. Да и бюрократия неистребима. Вместо того, чтобы угонщиков да домушников выслеживать, мы бегаем печати ставить с одного этажа на другой. Воришек, правда, тоже ловим. Раскрываемость, согласно отчетам, у нас за год на 20% возросла по отделению. Боремся, так сказать, за вымпел лучшего отделения милиции в городе. Вымпел, к слова сказать, переходящий, нам еще ни разу пока не доставался.
   День как-то быстро пролетел. Да еще на меня какая-то хандра в конце дня напала. Сижу, сахар в стакане размешиваю, а сам думаю. Вот есть на свете много такого... О чем, в общем-то, не стоит даже и в слух говорить, а то тобой врачи определенного профиля быстро заинтересуются. Был на столе компьютер типа "лэп-топ" и нет его. Есть где-то, будто за соседней дверью другое место какое-то или время другое. Где у людей дома телевизоры гигантские стоят, плиты без конфорок. А ты расследуешь кражу велосипеда марки "Кама" от пункта сдачи посуды. Правда, в этом мире компьютеры исчезают со стола, доводя тебя до обморока, а людей убивают. У нас в Дмитрове за три года одно убийство и то по неосторожности на стройке и один наезд. А я удивляюсь, теории строю. Понятно, что из Москвы приехали следаки. И чует мое сердце, потащат нас с нашим участковым на Лубянку, а там уж мозги промоют! На эти мрачных мыслях мой рабочий день и подошел к концу.
   Сдавая на вахте удостоверение и ключи от кабинета, я подумал, что надо зайти к кооператорам, купить молочка и может даже еще и сметанки. А в кулинарии сырников готовых. Их я и холодными потом съесть могу, если с кооперативной сметаной. Магазинная хоть и дешевле, но жидковата уж больно. А у кооператоров сметана что надо, можно не только на сырники, на хлеб намазывать. Молочный магазин как раз был в одном из отреставрированных реликтов. Я направился прямиком туда.
   Даже вечером уже было совсем по-летнему тепло. До июньской жары далеко. Но можно запросто снять форменный пиджак, что я и сделал, закинув его на плечо. А что? Я уж не при исполнении. Удостоверение сдал. Я теперь обычный советский гражданин.
   Небо было совсем ясным. Пахло молодой листвой. И было еще как-то необычно тихо. Обычно детишки из соседних домов бегают туда - сюда. Здесь их много. В семейном детском доме человек 20 живет в возрасте от 5 до 18 лет. А как-то тихо, странно тихо. И мысли странные появились, про эти дома. Как в них люди жили сразу после войны, какая у них была жизнь? Наверное, очень тяжелая. Все страна в руинах после фашистов лежала. Продукты по карточкам. Одеться, и то не во что, вся страна в перешитой военной форме еще лет десять после войны ходила. Я еще помню рассказы деда. Люди на танцы ходили каждую неделю, и здесь, наверное, где-то была танцплощадка. Знакомились, гуляли, потом женились, выходили замуж, заводили детей. А потом, переехав в новый дом, вспоминали, как они были счастливы в этих длинных двухэтажках, таких не привычных для центральных областей. С колоннами у входа, поддерживающими массивный козырек, будто у нас жара круглый год.
   Я сразу не заметил, но что-то поменялось, будто жарой пахнуло. Той жарой, что бывает только в июле. Душной, влажной, от которой ночью намокает простыня. И потемнело как-то резко. Неужели я так замечтался, что совсем счет времени потерял? Нет, на часах еще двадцать минут седьмого. Не должно быть еще так темно. Тем не менее, на город опустились сумерки. Что происходит? На глазах привычный мир будто расслаивался. Я внезапно оказался в зарослях сирени. Аромат цветов ударил в ноздри так, будто внезапно оказался в ЦУМЕ в парфюмерном отделе. Глупое сравнение. И дома... что с домами?! Они не выглядели больше отреставрированными. Во внезапно наступивших сумерках они казались не отреставрированными, а новыми. Снова провал! Опять? Но никакого гула не было. И потом на улице со мной вообще такое впервые. Что делать? Куда я попал?
   Ход беспорядочных мыслей нарушил скрип. Я поднял голову. В свете тусклой лампы я увидел силуэт женщины. Она открыла окно. И из ее квартиры стала слышна мелодия. Мелодия, услышав которую, я всегда вспоминал бабушку и ее фото военных лет, в гимнастерке и лихо заломленном берете со звездой.
  
   Ночь коротка, спят облака
   И лежит у меня на погоне
   Незнакомая ваша рука
  
   Вещал тихий голос Лазаря Утесова. Мне вдруг вспомнилось, как вся страна хоронила его в марте этого года. Прекрасный благородный старик не дожил три года до своего столетия. Всю неделю по радио крутили старые, но такие трогательные песни. Даже не из моего детства, из детства моих родителей. А "Военный вальс" бабушка была готова слушать бесконечно. И только на своем старом хрипящем патефоне. И вот я... Я в другом времени, в прошлом своих дедушки и бабушки. Или как это все понимать? Тусклый свет фонаря освещал вымощенную гравием дорожку. Послышались шаги. Женский смех, тихий, на гране шепота. Девушки в наше время так уже разучились смеяться. Правильно моя мама говорит. Что все с мелочей начинается. Сначала косы ленятся заплетать, а потом детей будут в подоле приносить. Нет, все со смеха начинается.
   В тусклом свете я увидел две пары, идущие чинно под руки. Девушка в старомодном платье с рукавами-фонариками. Платье простенькое, явно перешитое из чего-то совсем другого и молодой человек в военной форме. Два ряда медалей, орден "Отечественной войны" блеснул на правой стороне груди. Другая пара: гражданский в каком-то старомодном костюме, нелепых штиблетах и тоже с девушкой в платье с рукавами-фонариками. Платье какое-то странного покроя. Вроде как фильмах послевоенных, только выглядело все более бедно, не так парадно как в кино. Костюм на мужчине был не новый и плохо сидел, военная форма на первом - стиранная и выцветшая.
   - Не беспокойтесь, они вас не видят, - раздался тихий голос за спиной.
   Я так засмотрелся на людей другой эпохи, что даже не удивился и не вздрогнул. Все происходящее было настолько странно, невероятно и нелепо, что голос за спиной уже не мог меня испугать или удивить.
   - Кто они? - задал я неожиданный для самого себя вопрос. Мне бы обернуться, посмотреть с кем я разговариваю. А я про этих людей
   - Вы хотели спросить меня, ваши ли это предки или нет?
   Я согласно кивнул.
   - Нет, это не ваши предки. Это ваши соседи. Знаете, как бывает: соседние дома, соседние квартиры. А бывают соседние миры. И если между квартирами можно пройти, то и между мирами - тоже.
   - Всем?
   - Не всем и не всегда. Пойдемте, присядем тут на лавочку. А то, что мы тут в кустах стоим?
   Я был настолько ошарашен, что поплелся за незнакомцем. Ростом он был значительно ниже меня, где-то метр шестьдесят пять, не больше. На вид лет пятьдесят. Седые, лихо закрученные усы, явно были предметом гордости владельца. Одет он был в форму военного моряка, со споротыми знаками различия. Наград никаких не носил.
   - К вам как обращаться? - спросил я.
   - А можно Виктором Иванычем, - он мне протянул руку. Рука показался мне какой-то слишком уж холодной. Не как у мертвеца. Тепло ощущалось, но как-то слабо совсем.
   - А меня Вячеславом. Вячеславом Витальевичем.
   - Очень приятно. Вячеслав Витальевич. Значит, про Ворота вы ничего не знаете и здесь случайно. Так?
   Я растеряно посмотрел на него.
   - Вижу-вижу, что не врете. Он достал из нагрудного кармана сюртука старомодное пенсне и поглядел на меня. - Нуссс. Посмотрим. Я так и думал. Вы попали под действие Крота.
   - Крота?
   - Гул слышали?
   - Гул! - Возмутился я, - при этом отчетливо сознавая абсурдность всей ситуации. - Да у меня на глазах компьютер со стола дематериализовался!
   - Ага, значит Крота убили. Раз его агрегат домой вернулся. Все ясно. Интересно, ваши или кто другой?
   - Какие наши?
   - Как они, бишь, у вас называются. СОР, кажется?
   - Какой еще сор?
   - Служба Охраны Реальности. Ваш мир входит в Ассоциацию. Но вам повезло. Вы -Странник. Можете через двери ходить, можете через них смотреть, когда ходите без дополнительных устройств. Вы что-то типа отмычки. Вам ключи не нужны. Это гены. Только можно прожить с этим геном сто поколений и дверь так и не найти, если вас не инициируют, или крот не будет рядом работать.
   - А кто может инициировать?
   - Привратник хотя бы, такой как я. Или кроты случайно заденут. Но чаще всего само мироздание выбирает, кому ходить через двери, а кому нет.
   - Опять эти кроты!
   - Ну, вы поймите. Вот есть дома, квартиры. Там есть установленные входы и выходы, они, между прочим, охраняются. И кстати... Я вам не "рояль в кустах". Я как - никак бывший военный. Этаж у меня первый. Оделся за сорок секунд и смотрю, кто тут прошел. А то, знаете, ходуть всякие, топчут сирень под окном. Хе-хе, - он усмехнулся. - Двери ведут в определенные места. Нет никакой машины времени. Просто миры не в одно время возникали. Да и что время! Вон ваша цивилизация от Рождества Христова счет времени ведет. Всего там каких-то две тысячи лет, судя по вашей одежде, ну плюс- минус пятьдесят-шестьдесят туда сюда. А ледниковые периоды, они дольше и намного! Закончится он чуть раньше -- или чуть позже... Астрономически, то бишь по положению звезд, у вас время одно и то же. Только по летоисчислению у вас, к примеру, какой-нибудь 1982-ой, а у них 1956-ой, скажем.
   - А здесь какой?
   - А сам как думаешь? - морячок по хамской советской привычке стал тыкать, едва лишь перекинулся со мной парой слов.
   - Время послевоенное. Если здесь война кончилась в мае 1945-го.
   - В июне 1945-го. 6 июня аккурат акт о капитуляции подписали. Потом суд над Гитлером.
   - Суд над Гитлером? У нас он самоубийством покончил!
   - По-разному бывает. Сейчас 23 июля 1951-го года.
   - А...
   - Назад?
   - Да. Об этом сейчас речь и пойдет. Только ты дослушай до конца. Кроты, они потому так зовутся, что они пути в обход дверей прокладывают. Им на двери плевать. Плевать, что так мироздание распорядилось. Что проходить надо в двери, в крайнем случае в окно, но никак ни тараном через стену.
   - Я соседнюю квартиру видел. В смысле, в параллельном мире.
   - Они стену пробили. Но Вселенная, она живая. Стена зарастет. Не сразу, но через какое-то время. Может, через полгода, может еще раньше. Им поэтому техника нужна, чтобы проходы поддерживать. Они маршруты прокладывают.
   - Зачем?
- Из корыстных побуждений, конечно же. Зачем же еще такой огород городить? Куда им надо, через пять дверей идти! А так напрямую. Как червь- древоточец или крот под землей. Ты с ними не связывайся. От души советую. Говно люди. Да и не все там люди.
   - В каком смысле?
   - В прямом.
   - Ой, что вы... - я почувствовал укол в палец. Заговаривая зубы, морячок незаметно уколол мне палец булавкой.
   "Ну, все, - подумал я, - сейчас подействует яд, а потом я очнусь в казематах".
   - Не боись, - мужик держал в руках странного вида металлически стержень с иголкой на конце. Затем он достал из-за пазухи нечто маленькое на веревочке. Дотронулся до него стерженьком. Камешек на мгновение засветился тусклым зеленым огоньком и погас.
   - Якорь готов. Система такая. В дверь ты можешь войти или выйти. Как хочешь. А вот якорь - это домой. Это как с паспортом родной страны тебя завсегда домой пустят. Так и якорь. Он тебя может отправить только домой. Нет, конечно, ты можешь через дверь, но где ты ее будешь искать? У вас там какой год?
   - Девяносто второй.
   - А значит полный бардак. Год как СОЮЗ развалился.
   - Советский союз развалился? - видимо у меня был такой удивленный вид, как если бы мне сообщили, что в моем мире высохли все моря.
   - А значит ты из BS46/4. Запомни обязательно.
   - Откуда?
   - От верблюда, - Передразнил меня вредный мужик, - С какой-то стороны тебе повезло, а с какой-то нет. Порядку у вас больше, только с техникой швах. Не достать тебе считыватель флэшек.
   - А зачем мне он?
   - Якорь ты и так можешь включить. Вот гляди, рычажок на камне. Стой! Не трогай пока. Так ты всегда домой. Запомнил? А сюда обратно, через дверь.
   - Как?
   - А как пришел. Научишься со временем. Кстати ты далеко от квартиры крота жил?
   - В соседнем подъезде.
   - Так я и думал. Это они вами дорогу мостят, стервецы. И как узнают только? И на другой стороне тоже кто-то должен быть. Вам от природы это. А они паразиты.
   - Кто?
   - Кроты. Вот гляди.
   Он достал из все тех же необъятных недр своего сюртука портсигар. Провел по нему рукой, натертая до блеска поверхность засветилось, и я понял, что это никакой не портсигар, а мини-компьютер. Здесь? В 1951-ом году. На экране появились символы неизвестного языка, напоминавшего египетские иероглифы.
   - Так. Давай сюда. Он забрал обратно камень, что-то в нем сдвинул. Вот так, - показал мне как снимается металлический колпачок, - Для вас, олухов, делали, подсовывали вам, чтобы порты совпадали хоть. Он вставил разъем в камне в свой "портсигар". На экране высветилась какое-то странное иерархическое древо, похожее на карту метро.-- Вот ты сейчас здесь, а родом ты - оттуда. Если обычный человек случайно попадет, он как дерево. Приживется если, то приживется на новом месте, а может и засохнуть, если местные не убьют. Местные, особенно в России завсегда чужаков не любили. Особенно своих чужаков. Вот поэтому обычные люди редко в ворота попадают, а в окна, так и вовсе никогда. А если такое получается, то они либо не помнят ничего, либо с ума сходят или уже на той стороне мертвыми оказываются. Ты же перекати-поле. Где остановился, там и корни пустить можешь. Но вселенная, она нарочно не совершенна. Все ограничение имеет. Ты как инициировался, теперь катиться должен, до конца дней своих. Слышал про Агасфера?
   - Кого?
   - А ну да, ты же у нас из первого в мире государства рабочих и крестьян. Ни про Агасфера, ни про Астарота, ни про Морриган не слыхал.
   - А вы разве не местный?
   - Я - то как раз местный, только еще я помню как здесь финны с луками ходили вдоль Яхромы, а славян вообще не было. Ты хоть в курсе- то, что славяне тоже здесь пришельцы?
   - Вы что, выходит, бессмертный?
   - Ага, Кощей я и Бабу Ягу знаю лично, хоть не очень хорошо.
   - Вы смеетесь надо мной?
   - Нет, ты в такой ситуации, что смеяться грешно. Я серьезно. Вот оно, - Он ткнул в портсигар, - блюдечко с голубой каемочкой.
   Экран действительно светился голубым. А курсор был круглый, похожий на маленькое красное яблочко. Морячок его лихо пинал по экрану, высвечивая какие-то меню.
   - Тогда и Меч - Кладенец?
   - Если очень сильно достанут местные власти. А избушка на курьих ножках отбегалась. Еще когда закладывали Дмитров, я на ней по болотам ездил, за ягодами, пока вконец батарея не села. Все имеет ограничения. Я Страж Севера в этом мире. Он гордо подбоченился. Я ворота сторожу, но ходить как вы, люди, не могу туда-сюда. Не велено мне. Поставили меня тут, понимаешь. Сеять доброе, разумное, вечное.
   - А вы что, не человек?
   - Говорят тебе, я -- Кощей, Страж Севера. Вот на, смотри.
   Он нацепил мне на нос свое пенсне. Это тоже был прибор. Пенсне было с замаскированными экранами. В них все виделось ярче, скорее всего в него был встроен прибор ночного виденья, на неизвестном языке подсвечивались какие-то знаки, какие-то статистические данные. А вот морячок выглядел иначе. Одежда была та же. Но вот лицо! От прежнего стареющего мужичка остались только усы. Лицо же приобрело особенности какой-то иной расы, как если бы он был потомком якута, индейца, татарина и негра одновременно. Узкие миндалевидные глаза, пухлые как у негра губы, острый индейский нос и зеленоватый оттенок кожи. А череп по форме напоминал страусиное яйцо.
   - Ну что? Человек?
   - Лицо нерусской национальности, - растерянно выскочила у меня изо рта профессиональная формулировка.
   - Хе-хе. Я ж говорю, я Кощей, жаль только не Бессмертный. Ты заходи, если что! И в других мирах должны быть мои двойники. У нас память общая. Они тебя узнают. Якорь активируй и марш домой. Если к тебе придет СОР, соглашайся на сотрудничество. Но только если СОР. Ты их узнаешь, они от местной официальной власти придут. И придут обязательно. Они тебя должны где-то через неделю вычислить, может раньше. Камень носи на шее, никому не показывай, не отдавай. Заберут артефакт на опыты, будешь как дурак домой через двери ходить. Им он не к чему. Только сломают. Найди Ю С Б. Юля Света Борис. Карту посмотришь. И да, кровь капай на него, раз в полгода хотя бы. А то он тебя забудет.
   Свет на какой-то момент ослепил. Стало холодно. Перепад в градусов шесть-семь, не меньше. Аж зазнобило. Быстро нацепил пиджак. Якорь на шею. Огляделся по сторонам, вроде никого. Или действительно никого, или "пасут" грамотно. СОР... Это мужик-то со змеиными глазами-то. Ага. Знаем, заставят добровольно-принудительно сотрудничать. Может там хоть зарплата побольше, а то так по служебным квартирам будешь мыкаться всю жизнь. Время на часах было - восемь пятнадцать. Даже самые последние, жадные кооператоры закрылись в восемь. Ни че. Сегодня можно и без сметаны обойтись. В холодильнике ряженка осталась и две котлеты. Рыбные. Из столовки нашей милицейской.
  
   Глава 4. Ирония судьбы.
  
   Когда я вернулась на родительскую дачу, у меня был такой вид, будто я провалилась в болото и сама оттуда выбиралась. Нет, с одеждой все было в порядке. На мне не было ни синяков, ни ссадин. Но мама, едва увидев меня, аж рот раскрыла.
   Опережая ненужные вопросы, говорю, что на змею наткнулась. Испугалась сильно. Дальше пошла проработка. Мол, говорили тебе, не ходи. Я ничего этого не слушала, вызвала такси и тупо сидела на лавочке перед домом, мало обращая внимание на то, что там бормотала маман. Папа отправился навестить своих любимых пчел, так что если бы я даже истекала кровью, то это вряд ли бы его отвлекло от ульев.
   В машине как заведенная я повторяла про себя: "Я не спятила! Я не спятила! Все это было!" Было. Другой мир, другое солнце. Мужик с колбасой на поясе, призыв на намаз. И это было только начало. Змея. Если бы! Когда пришли два мужика. Я их про себя обозвала местной полицией. Я сразу поняла: надо делать ноги. Собственно, ноги сами приняли решение. Раньше головы. Я как ошпаренная понеслась по лесу. Но палку не бросила. Как ни странно, местные стражи порядка за мной не побежали. То ли лень было. То ли вообще они не по мою душу пришли. Оторвавшись, я ничком упала в густую траву. Легкие разрывались. Сердце било в набат. Однако нос, уши, улавливали незнакомые запахи и звуки. Тот самый это был лес, тот самый. Куда я попала на миг, когда выгуливала своего так и не состоявшегося мужа. Да! Лес тот самый и он в другом мире.
   Я была подростком, выросшем на фэнтези и научной фантастике. Я взрослела в то время, когда все уже было можно, а печатные книги медленно превращались в макулатуру. Сначала читали электронные, потом стали читать только фрэндленту в "Фейсбуке". Желязны, Шекли, Толкин, Лем, и новые совсем современные авторы. Для нас на стыке двух веков идея о параллельных мирах не была откровением. Мы знали про миры, что рядом. Да и ученые нам трындели о многомерной вселенной. Не нашли ничего в космосе, стали искать другие измерения. Страшно-то одним во вселенной, да гранты еще надо отрабатывать.
   Мир другой, и не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что здесь происходит. Это в романах герои ни черта понять не могут. А мы сами с усами. Ежу понятно, что здесь какие-то древние времена. Судя по одежде, скорее всего средние века. Если координаты совпадают, а судя по климату и погоде, это место примерно соответствует Подмосковью, здесь некое подобие архаичной Руси, только с маленькой такой поправочкой на то, что славяне здесь ислам приняли.
   И в этом-то опять ничего удивительно нет. Вариант такой вполне мог быть, если, например, князь Владимир страдал бы эпилепсией, и спиртное было бы ему не в жилу. Да мало ли что. Союз с Хазарией? Династический брак. С него, кстати, и у нас православие фактически началось. Ну ладно, хорошо. Другой мир. Отличная экология, непьющие славяне в тюрбанах. А я домой хочу.
   Медленно, как разведчик в фильмах про фашистов, я ползла к пограничным столбам. А куда еще? Откуда вошел, туда и вышел. На поляне никого не было. Мужик с колбасой исчез и стражи тоже убрались. Может, они за мужиком приходили? Если он колбасу у нас стащил, то и там может быть, разыскивался за нечто подобное. Я лежу в кустах, смотрю на эти столбы и думаю: выходить из укрытия или нет. Посмотрела на телефон. В чужом мире я уже двадцать шесть минут. Из них десять лежу в кустах.
   Выползла я из укрытия на полусогнутых ногах, в любой момент готовая кинуться наутек. В голове набатом била только одна мысль: А если не получится? Столбы здесь были те же самые, что и у нас. Выглядели они не новее. Я осторожно прошло между ними туда, сюда, предварительно запомнив положение солнца на небе. Ничего. Странно, но паника почему-то не приходила. Не хотелось плакать, не билось в отчаянии сердце. Это как будто ты обнаружил, что у тебя вдруг села батарея телефона. Ничего. Вот зарядим и будет работать.
   - Айза акль! Айза акль!
   Я не сразу даже поняла, откуда исходил звук. Голос был такой тихий, вкрадчивый, что мне сначала показалось, что это птица какая-то трещит. Птичий гомон здесь, в этом лесу другого мира, был намного сильнее, чем у нас. Но через какое-то время я просто перестала обращать внимания на громкие звуки леса.
   Дальше все произошло так быстро, что только в такси я смогла восстановить всю картину происходящего максимально достоверно. Это странное "Айза акль", оказывается, звучала все время у меня чуть ли не над ухом, но я была так сильно поглощена созерцанием столбов, что не воспринимала эти звуки как человеческую речь. Но дальше все произошло за считанные мгновения. Я почувствовала, как кто-то стал дергать край моей ветровки. И я, не оборачиваясь, рванулась между двух столбов. Ужас от того, что это местные менты подкрались ко мне и сейчас схватят, был настолько велик, что если бы кто-то держал мою ветровку достаточно крепко, то клок ее остался бы у него в руках. Я рванула меж двух столбов и тут же упала. Уже валясь на землю, я только краем глаза увидела маленькую девочку лет двенадцати, одетую в какие-то несуразные лохмотья. Голова ее была замотана какой-то грязной тряпицей серого цвета, так, что торчали только курносый нос и большие детские глаза. Мой взгляд даже успел зафиксировать вязанку хвороста, лежавшую рядом с девочкой. У девочки был крайне озадаченный вид. Все это я видела считанные мгновения и даже не сразу успела осознать, потому что гул проводов молотом ударил по голове, а потом я поняла, что дома. Поняла по положению солнца.
   Не получилось из меня Лары Крофт. Я даже на мобильник ни одной фотки не сделала, хотя видела целых четырех аборигенов. Хотя, что в них было примечательного? Ну, оборванцы какие-то, ну девчушка замарашка. У нас таких, что ли нет в 21-ом веке? Да, почти в каждой деревне. Ислам, христианство, демократия - русские в деревнях все равно будут если не в лаптях, то в затрапезном виде точно ходить. Вон отца моего хоть взять. Щеголяет в трениках, купленных двадцать лет назад. Говорит, привык к ним.
   А ведь там, наверное, совсем рядом поселение есть. Деревня, посреди нее мечеть с минаретом или посад целый. Другой мир! Совсем другой. И там, судя по рассказам соседки, с чужаками не церемонятся. Я так долго искала повод на дачу не ездить и наконец-то нашла. Ни ногой туда больше. И еще! Завтра же куплю тур в Египет. Сейчас там самый сезон. На этой мажорной ноте я видимо и задремала.
   - В Дмитрове какой адрес? - разбудил меня голос водителя.
   Я резко открыла глаза и увидела, что мы уже проезжаем Яхрому. Мемориал на Перемиловской высоте был ярко освещен. Но на секунду мне показалось, что выглядит он совсем не так. Вместо солдата с поднятым в руке автоматом, я увидел две фигуры, поднимающие упавший крест. Я закрыла и открыла глаза. Освещенный светом прожекторов стоял знакомый солдат с ППШ.
   - Улица Космонавтов дом...
   Еще у двери квартиры я почувствовала неладное. Нет, не страх. Чувство какого-то дискомфорта. У меня такое бывает, когда должен прийти какой-нибудь ремонтник и ты сидишь в ожидании, что в квартире натопчут. Когда в прошлый раз приходил сантехник, так у него из ящика с инструментами и вовсе выполз таракан и нагло попытался прошмыгнуть под ванну. Лазутчик был убит, сантехник вины своей не признал, но текущий кран починил быстро и дешево. В Дмитрове, по столичным меркам, все дешево.
   Свет в квартире не горел. Но жалюзи перед уходом я закрывать не стала и света с улицы в квартиру проникало достаточно. На моем диване спал мужик в семейных трусах. То, что он не умер, было понятно по мощно вздымающейся спине. Черт возьми! Ведь когда я смотрела "Иронию судьбы", я всегда думала: А что я, слабая и хрупкая женщина, пять лет занимавшаяся в школе Тхеквондо, буду делать, если попаду в подобную нелепую историю?
   - Рота, подъем! - рявкнула я, включив на полную мощность свет.
   Мужик вскочил, с дивана как ужаленный!
   Потом я совершенно неожиданно для себя сказала: - Оденьтесь, а то я вызову милицию! То, что у нас сейчас полиция, я совершенно забыла. Сейчас почему-то самый большой угрозой для меня было то, что он почти голый. Почему? Родитесь женщиной, тогда узнаете. Не вам же рожать.
   - Я сам милиция, - растерянно пробормотал пришелец.
   При свете я разглядела, что это было не мужик, а парень лет тридцати пяти или чуть старше. Светловолосый, типичный русак средней полосы. Говорил не как москвич, а именно как дмитровчанин. Разница есть, ее начинаешь замечать только тогда, когда поживешь здесь больше года.
   Он прошлепал к стулу, снял с него китель и накинул на плечи. Выглядел он нелепо и растеряно.
   - Вы что, оттуда? - сказала я, напустив на себя грозный вид. - И указала на кухню, где мне изредка мерещилась обстановка другой квартиры.
   - Как вы узнали? - он мгновенно понял, о чем я говорю. Может быть, вообще не первый раз шастает ко мне.
   - Не надо быть Шерлоком Холмсом. Дверь закрыта, обуви у входа нет. Через окно предпоследнего этажа вы сюда никак не залезете. Значит, вы оттуда. Признавайтесь! Это вы там слушаете "Маяк"?
   То, что мы с ним говорили на "вы", тоже было нормально для людей последнего советского поколения. Я знаю тех, кто был младше меня, они всем тыкают с первых слов знакомства, даже тем, кто старше. Воспитание не то.
   - И потом,-- продолжила я, - у нас форма у гм... милиции другая. У нас вообще полиция нынче.
   - Вас что, Америка захватила?
   - Да с чего вы взяли? - я направилась на кухню и машинально включила чайник.
   - Ну, такая разруха. Вон в окно здание промышленное какое-то. Недостроенное. Дома какие-то, гм.. не очень.
   - А у вас что, лучше?
   - Конечно, лучше.
   - А кто у вас президент?
   - Президент? Нет, вас точно Америка захватила, я же говорю. У нас генеральный секретарь Юрий Владимирович Андропов.
   - А год какой?
   -16 мая 1992 года!
   - Невероятно! У вас еще там Союз!?
   - Это значит, про ваш мир говорили, что Советский союз у вас развалился. Теперь понятно.
   - Чаю хотите?
   - Спасибо, вы уж извините, я это...
   - Нечаянно.
   - Улица Строителей, - усмехаюсь я.
   - Каких еще Строителей?
   - Ну, фильм, "Ирония судьбы или с Легким паром!"
   - Не смотрел. У вас известный?
   - У нас каждый год на Новый год показывают. Режиссера Рязанова знаете?
   - Рязанов... Подождите. Это который "Гусарскую балладу" снял?
   - Да!!!
   - Он, кажется, умер, по-моему в году 66-ом или 67-ом. На съемках фильма. Я про него статью читал.
   - Невероятно!!! Ну а Миронов, Папанов, Гурченко? Вам эти актеры знакомы?
   - Конечно, знакомы. У Миронова я сам был на спектакле с женой, еще до развода, два года назад.
   - Это в каком году?
   - В 89-ом этом.
   - Невероятно!!!
   - Это еще что, - осмелев, хвастливо заметил пришелец из другого мира, - Я вот побывал в 1951-ом году, где война кончилась в июне и Гитлера судили. Скажите, а у вас есть ЮЛЯ СВЕТА БОРИС?
   - Что?
   - ЮЛЯ СВЕТА БОРИС. ЮСБ?
   - А!!!!! Есть конечно! А у вас что, нет? А, ну да!
   Наш разговор походил на разговор двух умалишенных. Одного только что привезли в психушку, а другой там уже лежит. Тебя за что? Соседа покусал. А тебя? За убеждения? Я царь Иван Грозный. Слава богу! Я живу одна! А если...
   - Послушайте, как вас...
   - Вячеслав!
   - Очень приятно, меня - Света. А за вами там не явится Патруль времени или там какая-нибудь контролирующая организация?
   - Не-а, не явится. По крайней мере, к вам. Я сейчас вам все объясню. Мы с вами стали жертвой "Крота".
  
   Вот он, мой мир, словно на карте метро. Есть даже кодовое обозначение. Я выписала себя на бумажку. На полу около дивана продолжает лежать книга Йена Макдональда "Странник между мирами", именно читая ее, Славик и заснул на моем диване. Какой аккуратный мальчик, брюки снял, стрелочка к стрелочке, повесил на стул. Грязные, с улицы, прямо на мой чистый стул!
   Все, что он рассказал, выглядело невероятным и логичным. Вопрос только в том, что нам теперь с этим делать. По законам драматургии, я должна броситься к нему в объятья: "Ах, Славик, мы дети разных миров, как мы будем жить вместе, давай ты мне хотя бы ребенка заделаешь!" Ага, а алименты я буду требовать с Юрия Владимировича Андропова. Нет уж. Тем более не сказать, что Славик мне совсем не нравился. Парень был он симпатичный. Но его совкизмы, которые он периодически выдавал, меня порядком раздражали. Да и не привыкла я к космическим скоростям, как говаривала героиня какого-то старого советского фильма. Да и он, самое - то главное, не настаивал.
   Все что я мельком узнала о его мире, было вполне нормально. У нас про бывшего шефа КГБ известно мало. Порулил он год. И кроме проверок в банях и кинотеатрах, мало чем народу запомнился. Но ведь у них и Андропов мог быть совсем другим. Трудно поверить, что у нашего и у их Андропова были очень похожие биографии. Разве что их был помоложе. Но их мир 1992-го года сильно отличался от нашего. Судя по всему, там у них с жильем и работой было намного лучше. Не про какие кредиты и коллекторов никто слыхом не слыхивал, а алкоголиков и бывших ЗЭКов стерилизовали и зомбировали. Вот это правильно! У нас в Дмитрове, чуть дальше от новых домов уйдешь, в Березовую рощу, можно такую лютую пьянь встретить, что славянские мусульмане душками покажутся.
   Парень жадно впитывал все, что я ему рассказывала о нашем мире. В историю про Кощея Бессмертного я не очень поверила, вернее, думаю, что он все понял превратно, либо над ним, советским лохом, кто-то крепко подшутил. А прибор был. И переключатель на нем. Чик! И ты в мире развитого социализма или даже коммунизма. Но уходить он не торопился. А когда я ему показала интернет, и вовсе пропал для мира.
   Пришлось его покормить. В его родном мире тоже была суббота. Он тоже жил один. Какое-то время я еще сидела с ним, вяло поддакивала, когда мы на просторах интернета искали живых, умерших и вовсе никогда не существовавших у нас артистов, но постепенно меня полностью сморил сон.
   На такое чудо техники как надувной матрас, который в считанные минуты превращается в кровать, Славик смотрел как ребенок на новую игрушку. Два раза спускала и надувала. Матрас я купила на интернет-аукционе, очень дешево. Был он неновый. Но спать на нем не мне, а там мало ли кто... Приезжают ко мне подруги. "Ой, как же далеко до Москвы!"
   Зубную щетку выделила. Будем надеяться, что завтра он в свой коммунизм уберется. Но не тут-то было, уже засыпая, я слышала, как он говорил, что надо бы сделать фотографии нашего мира, дабы на их примере "показать всю ущербность капиталистического строя и превосходство над ним социалистического". И не поймешь, шутит он или нет. Улыбался он редко. И говорил всегда важно, серьезно. Профессиональная деформация. Милиция, она в любой эпохе милиция. Тем более советская.
   Я лежала, думала о том, что записи Высоцкого, который в мире Славика жив и здоров, в интернете не оценят. Найдутся знатоки творчества, которые заметят тысячи отличий от голоса настоящего Высоцкого. Но ведь и Высоцкий-то другой совсем! Я не была его поклонником, но, по крайней мере, отчества у них отличались.
   Да, их Высоцкий тоже играл в фильмах "Вертикаль" и "Опасные гастроли", но никакого Говорухина и "Места встречи изменить нельзя" в его мире не было, как и не было писателей братьев Вайнеров. Не было в нем Стругацких, но был Булгаков, которого только-только разрешили в СССР. Никто не поверит! Никто не поверит! Думала я, проваливаясь в сон, а передо мной стояла маленькая чумазая девочка и просила по-арабски есть. Это я выяснила еще в такси, потыкавшись по разным лингвистическим форумам.
   Никто не поверит, что у меня дома сидит пришелец из другого мира и роется в интернете, а я преспокойно засыпаю на своем любимом диване. Мы все равно люди советские, мы не научились до сих пор боятся чужих. Мы смеемся над пенсионерами, которых облапошивают продавцы БАДов, а сами знакомимся в контакте с людьми, которые воруют у нас мобильники. Мы все равно остаемся пока советскими людьми, которые привыкли всем верить. Хорошо это или плохо, я не знаю.
  
   Глава 5. Жизнь за пределами развитого социализма.
  
   Повестку мне вручили прямо на работе. Курьер не поленился приехать из Москвы и всучить мне листок лично. К счастью, назначали мне не на завтра, а в следующую пятницу в пятнадцать часов. Это обнадеживало, поскольку если не торопятся, значит, скорее всего, предъявлять мне ничего не будут. Но помурыжить могут запросто.
   Впрочем, о повестке я быстро забыл, мне все время не давал покоя амулет. Висел он у меня на веревочке под рубашкой, а я до самого конца работы думал, может мне пойти в обход Большевистского переулка. Только как? Захочешь, не обойдешь. Через пол города тогда обходить надо. Но, к счастью, на Большевистском меня ни в какую иную реальность не выкинуло. Зато дома я увидел из окна огромного лося. Лось даже с такой огромной высоты казался раза эдак в три больше нашего, из среднего полосы. Но то, что он вымерший, ну, то есть у нас считается вымершим, я определил по рогам, напоминающим два развернутых гигантских крыла. Изображение зверя я видел в журнале, в статье о Ледниковом периоде.
   Едва мысль о том, что давно вымершая животина пасется на опушке нашей рощицы, окончательно укрепилась в моей голове, как лось стал полупрозрачным и исчез. Рощица, вернее уже опушка леса, с деревьями раза в два выше наших мачтовых сосен тоже испарилась. Вместо нее снова появились привычные березки. Хорошо хоть, я пережил провал в другое измерение на расстоянии. В этом ледниковом периоде даже белки саблезубые, не говоря уже о пещерных львах и мамонтах. Стоп! А какая у меня была последняя мысль? Да, самая последняя мысль, перед тем как я взял чашку с чаем и подошел к окну. Вот оно! "Хорошо, что я попал в 51-й год, а то могли и динозавры съесть!" - вот какая мысль. Но тогда я должен был аккурат к динозаврам! А, может, нет здесь прохода к динозаврам? И нашлось, что поближе. Тогда все становится понятно. На Большевистском у старых домов я подумал о тех, кто жил в этих домах после войны, вот тебе и открылся ближайший проход. Все просто! А кто говорил, что должно быть сложно?
   Значит, прав был морячок, сам я должен догадаться, как эти проходы открывать. А может быть, у каждого это по-своему получается? Других-то людей, с такими способностями я не встречал. А что если... Соседняя, хотя едва ли это слово подходит сюда, квартира, тут же открылась мне. Причем, я даже сразу не понял, что произошел переход. Я вдруг мгновенно оказался в чужой квартире. Как есть, в милицейской форме и даже без тапочек. В одних носках. Квартира была та самая, без перегородки. Все было так, как во сне. Может я опять заснул? Я ущипнул себя за руку и вскрикнул от боли. Чужая квартира не исчезла. Сегодня была суббота. Может у них тоже выходной, дни недели совпадают. Хозяин уехал на дачу, а по его квартире тут без разрешения я шастаю. Кража. Статья 144 УК РФСФР. А если хозяин приедет, то уже будет 145-я -открытое хищение имущества.
   Но мы ничего трогать не будем. Осмотрим, так сказать, для науки. Какое тут у них время? Ну, судя по тому, что я увидел в окне, это не светлое будущее. Мир был очень близок к нашему. Даже вот часть рощицы березовой, как и у нас, видно. И это была явно Россия. Через дорогу виднелся огромный универмаг с надписью "Карусель". А за ним дачные домики и какой-то убогий недострой, с полуразрушенной бетонной башней. У нас на этом месте автобаза и красивое восьмиэтажное здание гостиницы для водителей, построенное под сильным впечатлением от сталинского стиля. Но, конечно же, современное, построенное при Андропове. А за автобазой уже начинался лес. Ни дач, ни деревни у нас не было. А здесь за дорогой простирались массивы хаотично понатыканных дач, светящихся тусклыми огоньками.
   Но полуразрушенная башня - это еще не все. Прямо напротив дома стояло обшарпанное жилое здание отвратительного коричневого цвета, панельное и почему-то одноподъездное. У нас за такое строительство точно не поздоровилось бы. Воткнуть на пустыре дом, безо всякой системы, просто так, да еще одноподъездный? Что там еще было, уже, к сожалению, не разглядеть из-за наступившей темноты. Но, видимо, первый секретарь местного райкома партии здесь типа Новосибирского секретаря Ельцина, которого выгнали за то, что он прямо на торжественном заседании по случаю очередной годовщины революции под стол пьяный свалился. Скандал был на всю Сибирь! Я еще тогда не знал, как оказались правы сибиряки, что этого самого Ельцина выгнали.
   Газет хозяйка, а судя по одежде в шкафу, эта была молодая женщина, не читала. Спортсменка, наверное. Прямо в комнате у нее был велотренажер, гантели. К леп-топу, что стоял на столе, я прикасаться побоялся, помятуя о прошлом неудачном опыте. На книжной полке никаких исторических книг не обнаружил. И вообще никакой серьезной научной литературы. Одни приключенческие романы в ярких обложках. Стоп! Я выхватил наугад первую попавшуюся книгу и раскрыл на титульной странице. 2013 год. Книга была новая, от времени не пожелтела. Куплена недавно. Подумать только: двадцать первый век! Телевизора в доме не было. Видимо в будущем все заменял компьютер. Об этом много писали. Некий американский компьютерный магнат утверждал, что компьютер вскоре заменит магнитофон, телевизор и даже телефон. Что ж, вполне возможно. Но почему тогда разруха такая? В доме сделан хороший ремонт, да и сам дом, судя по всему, новый и добротно построен. Может, в этом мире не было революции и до сих пор царский режим?
   За окнами проносились машины. Судя по интенсивности движения, это была тоже окружная автодорога. Да и город, наверное, тот же самый был. Под окнами дома припаркованных автомобилей было много, и, судя по виду, все импортного производства. Получается, что у каждой семьи в этом доме есть своя персональная машина. Может это дом для богатых? Вряд ли, стали бы богатые люди строится рядом с таким вот панельным убожеством.
   Знакомых отечественных машин я не разглядел. Может в этом мире СССР захватили враги? Вряд ли, названия-то на русском. За окнами совсем стемнело. Из рощи доносилось стрекотание соловьев. Закрыть глаза, и не подумаешь, что в другом мире. Людей я тоже видел. Не сказать, что они сильно отличались от наших советских граждан. Одежда была самая обычная. С некоторыми отличиями, но попади такой человек к нам, вряд ли бы он выделялся из толпы. Вот бы поговорить с кем-нибудь! Ладно. Есть амулет, есть рычажок. Всегда можно сбежать.
   В квартире было жарко. Но окна я открывать побоялся. Я снял пиджак и брюки. В крайнем случае, пока будут открывать дверь, я схвачу вещи и тут же окажусь дома. О, эта наша советская беспечность! Я сел на диван с книгой, в которой увидел дату "2013" и не смог оторваться! Там было все о том, что случилось со мной, только действие происходило в Англии и роман был написан явно для подростков. А что? Почему нет? Хочешь замаскировать правду - выдай за приключенческий роман, да еще подростковый.
  
   Пробуждение было крайне неприятным. Особенно обидно было то, что меня застали врасплох. Но страха не было, я всегда знал, что могу ускользнуть. А тем более, что может сделать супротив меня, капитана милиции, хрупкая девушка, пусть и спортсменка?
   Настроена она была скорее ехидно, чем враждебно. Все упоминала известный фильм, который тут каждый Новый год показывают. Как потом оказалась, про алкоголика, который по ошибке попал в другой город и нашел там невесту. Бред какой-то. У нас бы такой сценарий ни одна комиссия бы не пропустила!
   Мир, в котором я оказался, мог вполне быть нашим будущим. С той лишь существенной разницей, что здесь в 1991-ом году произошел мятеж, Союз развалился, и случилось то, что я наблюдал в окно: полная свобода кооперации без какого-либо правительственного контроля. Во всяком случае, я так это понял.
   Не сказать, что девушка смотрела на меня как на инопланетянина. В конце-концов, я говорил на ее родном языке и у нас, так сказать, были общие культурные традиции. Хотя получается, что я ее был старше на четверть века. Вот откуда вся эта навороченная техника.
   Сначала мы говорили о всякой ерунде. Я входил в доверие, прекрасно понимая, что один неверный шаг и она тут же вызовет милицию. Откуда мне знать, что у них тут за техника такая. Может стоит одну кнопку незаметно нажать, как приедет наряд. И опять, как оказалось, впоследствии, я был прав. Такая кнопка была. Причем сигнализации здесь ставили не только на банки и магазины, а даже старушки, у которых брать-то было нечего, устанавливали себе тревожную кнопку. Все это, по словам Светы, началось в "Лихие девяностые". Это у них такой устоявшийся термин, как и "Бандитский беспредел". Словосочетание само по себе странное, будут бы преступники знают какую-то меру.
   Я старался держаться серьезно, осознавая, что фактически я посол доброй воли. Конечно, неприятно, что меня застали без порток, но ничего. Издержки путешествия.
   Сидя за чаем, мы перебирали в памяти известных деятелей культуры. У них к 2015-ом году большинство успело уже умереть. И времени много прошло, да и жизнь здесь, судя по всему, не сахар, если даже в кинофильмах женщины на пьяного мужика кидаются, который к ним по ошибке забрался. Мужиков у них, что ли, не хватает, если они за первым встречным алкоголиком бегут?
   Однако техника удивляла. Судя по словам хозяйки дома, стоила она дешево, однако была недолговечной. С тостером я был знаком, видел даже у нас в магазине отечественного производства. Но вот зачем держать дома громоздкую посудомоечную машину, тем более если живешь одна, ума не приложу. Но, как известно, с чужим уставом, в свой монастырь...
   Действительно, важным и полезным оказался интернет. Компьютер, который она называла "ноут" напоминал тот, что был у "Бегемота", так что я сразу подумал, из какого времени был покойный квартиросъемщик. Больше всего, конечно меня поразил интернет. С какой простотой там организована работа. Любой новичок может сесть и тут же начать действовать. Жаль, что у нас на работе нет такой базы. Можно узнать все, что хочешь. Более того, здесь есть то, что Света назвала "Социальная сеть". Это когда люди сами добровольно размещают в интернете полную информацию о себе: где живут, где работают, как с ними связаться. Странно, если Света утверждает, что уровень преступности здесь высокий, то зачем подвергать себя такому риску?
   Единственное, что могла объяснить девушка, так это то, что социальные сети сейчас стали чуть ли не единственным способом общения. Это не говоря о том, что у всех местных граждан есть еще и мобильные телефоны, которые они постоянно носят с собой, чтобы "все время быть на связи".
   В процессе разговора хозяйка начала часто зевать, а затем без зазрения совести отправилась спать. Мне же оставила чудо-матрас, который в мгновение ока сам надувается, сам потом спускается. Вот бы у нас наладить выпуск таких! Любой кооператор за его чертеж никаких денег не пожалел бы. Ладно, посмотрим в этой хваленой "Википедии", что пишут про СССР.
  
   Дмитров находится севернее Москвы, и если там белых ночей как в Ленинграде нет, то ночи очень короткие. Летом их и вовсе почти нет. В окно уже во всю било солнце, а я только ложился спать. Задернул жалюзи. Странные у них моды. Жалюзи как в конторе. Нет бы шторы купить, тюль там. В общем, я уснул. Спал я хорошо, крепко и спокойно, и как выяснилось на утро, долго. Хозяйка успела съездить в магазин и купить мне одежду. Да, ездят они тут все на такси. Такси стоит аж сто рублей. Правда, при средней зарплате в 20.000 рублей это не очень дорого. Одежду Света благоразумно выбрала спортивную, она в общем-то, безразмерная. Спортивный костюм, майка, кроссовки. Все добротного качества. Сколько стоит, она мне не сказала, говорит, подарок. Ладно, соседи же, сочтемся если что. Еще на завтрак она принесла из местной кулинарии подозрительный продукт японского общепита под название "суши". Здесь, по ее словам, такое все едят. На вкус оказалось вполне съедобно.
   Потом мы пошли гулять по городу. Это было странное чувство. Город, люди, страна, все вокруг было твое, привычное. Вот окружная дорога. Вот площадь знакомая с универсамом и аптекой. Все угадывалось и узнавалось, но было все равно чужим. Будто ты вернулся домой через 200 лет. Сравнение не случайное. Все, кроме нескольких новых домов, было ветхим. Асфальт разбитый и пыльный, мусор валялся везде. Трава где-то была аккуратно скошена, а где-то росла неопрятными клоками.
   - В Москве совсем не так. Там новый мэр. Раньше тоже было не очень чисто. А теперь...
   - Мэр - это руководитель города? - уточнил я. - Без контроля партии?
   - Без. У нас есть партия "Единая Россия", но она контроль не осуществляет. Контроль только административный. Так вот новый мэр Москву в игрушку превращает. Двадцать новых станций метро открыл, чисто везде, рынки все позакрывал.
   - Так здесь в Дмитрове тоже надо мэра посадить в тюрьму!
   - Посадить? - удивилась Света, - Вот бывший московский мэр сейчас на вилле в австрийских Альпах живет.
   - Сбежал?
   - Почему сразу сбежал? Уехал. Понимаешь, у нас тут все сложно.
   - Угу - проворчал я, рассматривая автобусную остановку. - На ней красовалась афиша "Выставка обезьян попугаев". Слово выставка была зачеркнуто и внизу подписано "Наш депутат", так что получалось "Обезьян Попугаев - наш депутат". Света увидела и захихикала.
   - Вот так примерно у нас все. Три партии больших. Две из них марионеточные для создания иллюзии выбора, и одна прямо наследник КПСС, хотя позиционирует себя как демократическая. Все те же люди, что были при СССР.
   - Те, да не те, - задумчиво ответил я, - рассматривая огромный портрет конструктора Королева, занимавший всю стену пятиэтажного дома. Портрет был стилизован под советскую почтовую марку, однако рисовал его явно художник из средней Азии и великий строитель ракет больше походил на председателя казахского крайкома, чем на русского ученого. Вообще выходцев из Казахской, Таджикской и Узбекской республик здесь было полно. Женщины одевались так, будто только что принимали участие в съемках фильма о борьбе с басмачеством. В таких нарядах у нас не ходят даже там, в отдаленных аулах. В азиатских республиках расположены основные предприятия текстильной промышленности. И местные восточные красавицы одеваются там в соответствии с последней модой кап. стран. А эти...
   Света мне рассказывала про какой-то Таможенный союз, про Президента России, который почему-то не мог быть президентом постоянно, а уходил на пять лет, и за это время приняли какую-то "ЯГУ", которая в конец испортила образование; про коммерческие кредиты под бешеные проценты, про квартиры за шесть миллионов рублей, а в центре Москвы -- и за все сорок миллионов. А я смотрел на покосившиеся пятиэтажки времен Хрущева и думал, неужели это все произошло из-за того, что кто-то умер позже на две пятилетки?
   - Прямо как Роберт Баратеон - комментирует Света, мой рассказ о смерти Брежнева.
   - Как кто?
   - Известный у нас литературный персонаж. Сериал, то есть многосерийный фильм, сняли "Игра престолов". Король большой империи гибнет на охоте, вернее ему подстроили смерть, а потом начинается развал страны, гражданская война.
   - У нас-то как раз все было наоборот. Я внимательно прочитал статью про СССР и про Андропова. Как раз у вас Андропова, судя по всему и убили. А надо было...
   - Ну, продолжай. Я полностью политически нейтральна, меня ты не обидишь.
   - 11 марта 1985 года у вас Генеральным секретарем стал Горбачев, но у нас он в это время три года назад был расстрелян как изменник Родины. Дело было закрытое. Я только краем уха слышал, да и то, потому что в милиции работаю. Подробностей не знаю. А двойник вашего первого президента свалился пьяный под стол, и сейчас где-то сидит на пенсии, причем не на персональной, а на самой обычной.
   - Два человека, - задумчиво сказала Света, - Два человека. Но ведь это не все, далеко не все. Мы нашли много такого, что в вашем мире было еще не так до того, как Брежнева на охоте убил кабан. Однако...
   - Но у вас здесь стоит огромный дом, и у нас. Только у нас он похож на высотку и еще не построен. Ты сама местная?
   - Нет, я москвичка.
   - Работать сюда приехала?
   - Нет, жить. Так многие делают, квартиру в Москве сдают и здесь живут.
   - И не работают?
   Мы стояли около поворота на Большевистский переулок.
   - Кто как. А здесь ты вошел в мир, где только война кончилась?
   - Да, только давай здесь быстро пройдем, а то как бы опять не провалиться.
   - Но 51-й это что! Я вот провалилась в Древнюю Русь. Ты только послушай...
   Странное чувство, ты идешь по городу, в котором вырос, где помнишь и знаешь каждый куст, а город чужой. В нем живут инопланетяне. Они знают, кто такой Гагарин и Юрий Никулин, они едят пельмени, хотя предпочитают суши. Они говорят по-русски, но слова я понимаю далеко не все. "Сериал", "смс-ка", "в-контакте" и очень часто повторяют слова "коррупция" и "взятка". Эти последние два слова понятны, но у нас это не реалии жизни, а расстрельные статьи УК, которые теперь очень редко применяются.
   Но люди на улицах не выглядят несчастными. Многие улыбаются, как и у нас. Молодежь смеется. Девушки щеголяют в коротких платьях. В детстве меня поразил роман Толстого "Аэлита". Я лежал ночью и думал. Вот встречу я живую инопланетянку. О чем я с ней буду говорить? Не думал, что эта инопланетянка будет гражданкой самого странного, какое может быть государства: "Российская Федерация", будет кормить меня японской едой и подарит мне китайские кроссовки. Хорошо, что мы не можем видеть будущее, ведь такое нельзя вот так сразу понять. Это надо пережить.
  
   Глава 6. Лютая месть производителей суши
   Поразительно, какие противоречивые выводы может сделать человек другой культуры. Общность языка и национальных корней теперь не сможет ввести меня в заблуждение. Я видела потомков русских эмигрантов, живущих в Европе. На их фоне мы кажемся гастрабайтерами, недавно приехавшими в Россию на заработки.
   По какой-то странной причине он решил, что я профессиональная спортсменка. И мне пришлось его очень долго убеждать в обратном. Не помогла даже экскурсия в чулан, где у меня и стоит та самая бабушкина библиотека с изданиями XIX - начала XX века. Спортсменка и все тут. Славик еще сокрушался, почему я до сих пор не получала разряд. Спорт в их мире не очередная химерическая пропаганда из телевизора, а образ жизни. Тем, кто находится на государственной службе, за разряды доплачивают, сотрудники силовых ведомств постоянно сдаю нормативы. Полицейский, ой, то есть, милиционер с пузом, как у беременной кобылы, там просто невозможен.
   Такие сложные вещи как интернет, википедия, поисковые сервисы, он освоил быстро. А вот так сказать, с социальными мотивами все оказалось намного сложнее. Милиционер из Советского Союза так и не смог понять, с какой целью люди помещают о себе столько конфиденциальной информации в открытом доступе. Сколько раз писали, делали репортажи. Что именно по социальным сетям делаются наводки по кражам. Настоящий шок у Славика вызвали видеоблоги. То, что у нас полная бесконтрольная анархия в области информации он понял сразу, но когда я ему показала блог, где вполне посредственная девица ходит по магазинам, рассуждает о диете и делает унылый репортаж об отдыхе в Хургаде и имеет сто тысяч подписчиков, Славик резонно спросил: "А кто они?" Кто эти сто тысяч человек, которые подписаны на это "частное телевидение", как он выразился.
   Да, вот, я обвела нашу центральную площадь, где друг на друга из разных углов, как боксеры перед боем смотрели Ленин и Долгорукий. В народе у нас эти памятники называют "Лежать!" или "К ноге", так оба политических деятеля делают весьма странные жесты рукой. Указуют на землю.
   Я тоже во многом обманывалась. Советский Союз я застала уже тогда, когда от него осталась только формальная сторона. Да, была октябренком, хотя в пионеры меня принять уже не успели. Но это все уже было не то. Поэтому я живу во власти мифов. Ожидала, что его впечатлят наши гипермаркеты. Специально отвела его в "Спар", наиболее понтовый. Славик пройдя по магазину сказал: "Очень красиво разложено!". У нас это все есть, но оформлено не так красиво. Разве что где-нибудь в Елисеевском, в Москве. Свежие фрукты, мясо, курица, рыба - все это есть в любом большом универсаме. По-прежнему полно хороших продуктов из Югославии, Венгрии и Болгарии. Я тут же заметила, что такой страны, как Югославия, нет. Славик удивился, а как она так ухитрилась развалиться, такая маленькая?
   Его мир, судя по тому, что он рассказал, во многом походил на нынешнее идеалистическое представление о Союзе. Таким его показывали, о таком Союзе рассказывали выжившие из ума пенсионеры, продолжавшие жить в двухэтажных бараках на Инженерной улице, которые им дала советская власть.
   Но за праздничным фасадом мира Славика скрывалась чудовищная бюрократия, удивительным образом обходящаяся без компьютеров, тотальный контроль и доносительство, сильные ограничения в свободе слова.
   Славик еще не видел веб-аквариумов, где голые девицы раздеваются с поминутной оплатой, сайтов с детской порнографией и секс-насилием, которые, несмотря на все запреты, продолжают вылезать в виде навязчивой сетевой рекламы. Что там в его мире делают с ЗЭКами, что они превращались в других людей? У них работала система не наказания, а исправления людей. И никакой толерантности.
   Но его мир не стал таким от внезапной кончины бровастого генсека, он, как и мир наш, шел к этому, складывался как многомерная мозаика из тысяч и тысяч судеб. В мире Славика улица Аверьянова и Маркова в Дмитрове носили другие названия, сохранилась часть древнего Дмитровского кремля, тогда как у нас только земляной вал. Борисоглебский монастырь стоял на том же месте, только в мире Славика напротив него была не военная часть, а огромная больница, построенная аж в 1963 году, то есть задолго до развилки, приведший к наибольшим расхождениям. Не забыл Славик и себя. С моей подачи, он попытался разыскать на сайте, посвященным фронтовикам, данные о своих предках. В его мире дед Славика вернулся с войны. В нашем мире ему удалось найти информацию только о своем двоюродном деде. Данные совпадали, но в его мире двоюродный дед погиб еще в Гражданскую войну, а дед был еще тогда мал. Поиски в социальных сетях тоже не увенчались успехом. Сайт "Одноклассники" помог найти трех его школьных друзей, у одного из которых отличалось отчество, другие закончили другую школу, хотя и в Дмитрове.
   - Похоже, моя линия в этом мире прервалась. В Гражданскую войну выжил брат моего деда, а не мой дед. И здесь нет моего двойника.
   - Как же тогда получается, что в обоих наших мирах есть Пушкин, Достоевский, Ленин?
   - Я думаю, что если серьезно покопаться в биографии, то окажется, что это не те Пушкин, Достоевский и Ленин. Но вопрос серьезный.
   Мы шли пешком из центра мимо заброшенной части автодорожных войск. Место это было паршивое. И, несмотря на то, что город наш был относительно спокойным, я всегда старалась пройти это место быстро. Слишком неуютными мне казались заброшенные кирпичные корпуса и заросший густой травой парк. И даже пруд с кувшинками не вызывал радости.
   - Плохое у вас начальство! - возмущался Славик, - Такая огромная территория пропадает.
   - Да тут не в начальстве дело. В законах. Может, кто и хотел бы выкупить эту землю и построить что-нибудь дельное, да нельзя, земля на балансе Министерства Обороны.
   - Обезьяна!
   - Какая еще обезьяна? - раздраженно ответила я, обиженная тем, что Славик, как многие мужчины, сам задал вопрос, а теперь не слушает.
   - Да вот же!
   По парку шла огромная горилла. Нет, не горилла, гориллы не прямоходящие, а некое существо, весьма напоминающее снежного человека, с той известной кинопленки, которую многие эксперты признали подлинной. Волосатое человекообразное существо шло по заброшенной автобазе.
   - Ты открыл портал в другой мир?
   - Нет!!! - возбужденно ответил Славик, - Эта обезьяна ходит по вашему миру! Сейчас!!
   Гул, сильный гул в проводах. Как тогда, возле столбов на даче. Все изменилось. Исчез монастырь, исчезла ограда. Вокруг нас появился город, погруженный в сумерки. Если это можно был назвать городом. Отдаленно строения напоминали работы Гауди. Но еще одновременно походили не то на ульи, не то на огромные термитники. Вместо заброшенной автобазы возвышался огромное сюрреалистическое нечто в лучших традициях Голливуда. И обезьяны, мне удалось увидеть их совсем близко. На горилл они походили весьма отдаленно, а вот со снежным человеком сходство было колоссальное. Одна особь была явно женского рода, другая мужского. Одежды и обуви на них не было. Однако у мужчины была перевязь через плечо, явно с инструментами или оружием. Когда они увидели меня, я тут же почувствовала сильную тревогу и будто кто-то полез ко мне в голову. А дальше, я уже весьма осознанно выдернула нас со Славиком из этого кошмара дарвинистов.
   - Поняла!? - торжествующе ответил Славик.
   - Что? - раздраженно ответила я.
   - Как ходить туда--сюда.
   - Я это давно уже поняла. Меня другое, видишь ли, беспокоит. Что в наш мир спокойно шастают гориллы с явными телепатически способностями.
   - О! Ты тоже почуяла. Я книжку читал "Планета обезьян".
   - У нас это вообще франшиза. Ну, по этой теме уже кучу фильмов сняли. Там то обезьяны наш мир захватывают, то люди у них обратно отвоевывают. В общем, полная белиберда. Пойдем лучше отсюда.
   - Ты, Свет, не переживай. Если бы они хотели вас захватить, то...
   - Может быть они уже нас захватили, а мы и не знаем. Судя по тому, что у нас в мире творится, нами действительно какие-то обезьяны управляют. Везде, не только в России полный бардак. В Европе куча эмигрантов с Ближнего Востока, в школе детям промывают мозги: дескать если ты родился мальчиком, то это не факт, что ты мальчик, может быть ты девочка.
   - Это все со слов вашей пропаганды, - Славик улыбнулся, - У нас тоже продолжают все про загнивающий Запад рассказывать. Это нормально.
   - Нет, ты даже не знаешь, как у нас фигово!
   - Тогда давай к нам!
   - Нет уж, увольте. У нас хоть бардак, зато хорошо знакомый бардак. А у вас меня посадят в "почтовый ящик" какой-нибудь, проводки подключат или промоют мозги, как вашим уголовникам.
   - Значит у вас не так все плохо, раз ты к нам не рвешься. Слушай, а ты какие-нибудь средства самозащиты носишь с собой?
   - Обезьян испугался?
   - Нет, обезьян я не боюсь. А вот, что за нами уже десять минут идут четыре здоровых бугая, это внушает опасение.
   Беглого взгляда назад хватило, чтобы понять, что опасения Славика не беспочвенны. Бугаи действительно шли. Молча, не вразвалочку, целеустремленно, по нашу душу. Одеты в спортивные костюмы, волосы подстрижены коротко, но не налысо. Идут в ряд, между собой не разговаривают. И вот еще что, иногда пропадают, а потом появляются, но уже ближе. Странно!
   - Похоже это не гопники!
   - Проверим.
   Снова гул в проводах ударил меня по ушам. Будто прыгнула с разбегу в воду. Вокруг лес, гигантские деревья. Верхушки закрывают небо. Свет едва пробивается. От воздуха тут же повело голову.
   - Деревья какие!
   - Это не деревья. Это папоротники и лишайники. Деревья еще выше. У вас тоже есть этот проход. Я этот мир нащупал еще дома. Трудно объяснить, вроде как я знаю теперь его точный адрес. И почувствовал, что здесь есть место входа.
   - Сзади!
   Четверо были и здесь. Выглядели они странно. Сначала словно из неоткуда шагнули четыре размытых тени, затем они стали приобретать более четкие очертания. Мускулистые полуобнаженные тела, завернутые в какое-то не то тряпье, не то шкуры. Дистанция уже была метров десять. Они шли молча, заросшие, со спутанные волосами и бородами, лица ничего не выражают.
   - Бегом!
   Славик дернул меня за рукав, и мы резко, словно из -под воды, выскочили в мой мир.
   - Бегом!
   - Куда?
   - К твоему дому.
   Мы неслись как угорелые, так что повернуть голову не было никакой возможности. Но я чувствовала, что преследователи отстали.
   Когда мы уже подбежали к пятиэтажке, стоящей напротив моего дома, я обернулась назад. Четверо переходили дорогу около площади. Шли не торопясь. Выглядели так, как мы их первый раз увидели, в спортивных костюмах.
   - К твоему дому! - Только бы сработало!
   - Что сработало?
   Едва мы подбежали, как все мгновенно изменилось. Моего дома не стало. Вместо него стояло очень похожее монолитно-кирпичное здание, однако явно не похожее на мою многоэтажку. Бросилась в глаза идеальная чистота вокруг, асфальт, гладкий как яйцо, цветники.
   - Дома! - с облегчение выдохнул Славик.
   - Ты же мог...
   - Мог вернуться с амулетом. А тебя этим...
   Он запнулся на полуслове! Я проследила за его взглядом. Буквально в тридцати метрах от нас стояли четыре милиционера. Нет, не полицейские, а именно милиционера. В новенькой советской форме.
   - Бегом!
   - Куда?
   - На Большевистский переулок! Там проход к Кощею.
   - Ты думаешь?
   - Да!
   Преследователи не бежали, они словно бы скакали в пространстве и времени. То появлялись, то исчезали. Это мне сначала казалось, что они идут. Нет, они исчезали и появлялись рядом. Кому мы успели перейти дорогу? Уж явно не обезьянам, поклонникам Гауди.
   Кажется, мы теперь провалились в другой мир, и это случилось из-за меня. Я теперь точно знаю, что мой ключ к переходу - это страх. Даже тогда, когда я сквозь сон в такси увидела странную статую на холме, я чего-то испугалась во сне.
   Мир был совсем другим, не похожим на мой и Славика. Город очень напоминал Ригу, в которую я несколько раз ездила к друзьям. На том месте, где в моем мире и мире Славика была площадь, разбит огромный сквер с фонтанами, по вымощенными брусчаткой дорожкам гуляли дамы и кавалеры, одетые несколько вычурно и старомодно. Дома очень красивые, с остроконечными черепичными крышами, все низкие, трех-четырех этажные. Я успела заметить вывеску на одном из домов на русском "Сквер Освобождения" и на немецком какое-то слово и "Straße", улица.
   Улица проходила не как у нас, и мы едва не попали под машину, очень странно, современную и в то же время кажущуюся старомодной. Преследователей видно не было.
   - Бегом, бегом! - надрывался он.
   "Черт! как мы теперь вынырнем обратно в мир Славика?" - застучала в голове ужасная мысль. Странно, переходы с каждым разом давались все легче и легче. Гула не было слышно. И еще, бежать становилось легче, пропала отдышка, появилось второе дыхание. Теперь мы бежали вдоль огромного забора.
   - Мы у тебя?
   - Да! Ты молодец!
   - Я?
   - Ты! Мы, кажется, оторвались.
   Забор кончился. Я увидела аккуратные отреставрированные домики. Наши полуразвалившиеся двухэтажные были очень похожи. На первых этажах магазины. Кругом газоны, детские площадки. Неужели такая грязь только в нашем мире? В доисторическом лесу и то чище.
   - Здесь! - уверенно сказал Славик.
   Тут же стало намного теплее. Почти стемнело. В окнах загорался слабый электрический свет.
   - Граждане! - голос был бесцветный, металлический.
   Мы обернулись!
   Рядом стояли четверо. Те самые, но теперь в синих галифе, заправленных в армейские сапоги. В гимнастерках и с портупеями.
   - Следуйте за нами! Не оказывайте сопро...
   Он запнулся на полуслове. Из груди у него ударил столб яркого белого света. Трое отшатнулись, покрылись зыбкой рябью и приняли свой истинный облик. Чешуйчатые доспехи, шлемы с масками, похожие на морды муравьев. Чем-то доспехи походили на самурайские. Но двигались воины в них слишком легко и бесшумно. Столб света снес рогатую жукообразную голову. Оставшиеся двое отшатнулись, панически ища источник опасности. Столб света свалил еще одного, оставив в груди огромную дыру размером с кулак. Последний подернулся дымкой, но какая-то чудовищная сила выдернула его обратно и полоса яркого белого света разрезала его туловище пополам.
   - Меч Кладенец!
   - Он самый! - из кустов вышел усатый дядька средних лет. Из одежды на нем были только шлепанцы на босу ногу и семейные трусы в цветочек, совсем как у волка из мультика "Ну, погоди!". Оружие никакого не было.
   - Ну, вы дядя джедай, прям как Мастер Йодо!
   - Кто? Кто? - одновременно спросили мужик и Славик.
   - Культурный герой нашего мира, - не растерявшись, ответила я.
   - Положительный? - недоверчиво спросил мужик.
   - Да! Только зеленый.
   - Небось, тоже на болоте жил.
   - Как вы догадались?
   - Дык, цвет, для маскировки.
   - Отбегались, родимые, - подошел к телам дядька. - Вот, полюбуйтесь: до чего может довести кровожадный азиатский милитаризм.
   Не без усилий он стянул с одного из мертвых преследователей шлем. Незнакомец был монголоидом, абсолютно лысым, даже без бровей и век. На лице были какие-то странные наросты, напоминавшие бородавки, кожа совсем бледная.
   - Свой мир они испоганили. Две ядерные войны. Третий век живут под землей. И все туда же, на чужое добро зарятся. Это они "крота" убили, теперь я точно знаю.
   - А мы тут причем? - возмутилась я.
   - Крот был им нужен, только для того, чтобы таких как вы найти.
   - А мы -то этим самураям зачем?
   - Не знаю. Но видимо то, что они так лихо скачут по мирам, сами утратив такую способность, может навести на определенные мысли.
   - А тела? - с ментовской практичностью заявил Славик.
   - Обратно сейчас поедут. Они сразу там увидят, КТО их оприходовал. Лезть не будут. Меня они боятся. Я могу здесь и армию положить.
   - А нам что делать?
   - Вам? - как-то рассеяно переспросил Кощей. Затем будто бы окончательно придя в себя скомандовал: - А ну, пошли в дом, а то холодно все равно еще, а я старый, простужусь!
   Мы пошли к подъезду, утопавшему в пышных зарослях. Стрекотали кузнечики, пели соловьи, одуряющие пахло какими-то цветами, которые я не могла определить по запаху.
   - Здесь правда 1951-й год? - спросила я.
   - По местному летоисчислению, - уточнил он.
   - За спиной, на дорожке, где лежали трупы, полыхнуло яркое бесшумное белое зарево.
   - Все, поехали родимые в свой мир, а мы чай пойдем пить, - мужик поправил спадающие семейники и любезно открыл передо мной дверь в подъезд.
  
   Глава 7. Грустная песня о социально незащищенных гражданах
   Мне приходилось по долгу службы бывать в этих старых отреставрированных домах. Но то ли у нас планировка другая была, то ли кооператоры что-то там намудрили, не знаю. В квартире Виктора Иваныча все было несколько по-другому. Большая прихожая, потом длинный коридор. Две комнатенки одна напротив другой, а в конце коридора довольная просторная, опять же по советским меркам, кухня.
   - Проходите, проходите. Обувь можете не снимать, все равно я завтра полы мыть буду.
   Кухня была ярким образчиком кухни 50-х, какими их показывают в фильмах о том времени. Вместо газовой плиты керосинка, старомодная утварь, огромный начищенный до блеска самовар, не электрический, а на углях.
   Виктор Иванович открыл створки комода, я мельком глянул и обомлел. В комоде лежали вещи явно не относящиеся не только к этой эпохи, но и к моей тоже. Скорее все это напоминало снаряжение корабля пришельцев. Матово-бирюзовая подсветка, лившаяся из комода, еще более наводила на мысли о космосе.
   Света же с интересом рассматривала самовар.
   - Я таких ни на барахолке не видела, ни в музее.
   - Это реликт, произведенный в Туле 200 лет назад.
   - В Туле этого мира или в какой другой? - уточнил я.
   - Тула она и в Африке Тула, дружок, такс.... Сейчас.
   - Это тебе, - Иваныч засунул руку в комод протянул Светке точно такой же брелок как у меня.
   - А что это? - спросила Светка.
   - Да штука такая хитрая. Много у нее функций всяких полезных. К примеру, может она морок наводить. В какой бы вы мир не попали, вы будете выглядеть в нем как местные.
   - Для местных? - уточнила Света.
   - Для всех. Давай сюда палец.
   Виктор Иваныч безо всяких церемоний уколол Светку в палец, как ммне тогда.
   Надо же, а мне дед про маскировку ни словом не обмолвился. Это меня сразу навело на мысли, что он ожидал моего второго визита.
  
   - Вот. Теперь еще и домой сможешь попасть, если что. И не благодари. У меня этого добра навалом, - он кивнул на шкаф.
   - А если эту штуку в своем мире одеть, - продолжала доставать хозяина квартиры неугомонная Светлана.
   - А ты попробуй дома, - хитро прищурился дядька.
   - Что ж нам теперь делать? - сказал я.
   - Сейчас чай пить с пряниками, вареньем, ну с чем бог послал.
   - Я вообще говорю, что вы нам делать посоветуете. Нас же эти самураи доставать будут.
   - Вас все доставать будут. Мало людей с геном таким рождается. Всем они нужны. Как на грех, цивилизации, которые достигают технических возможностей перемещаться в пространстве, биологически таковую сами теряют, вот им и нужны такие.
   - Зачем? - с подозрением интересуюсь я, - Для зловещих экспериментов?
   - Именно для них, ну давайте. Руки мыть и за стол.
   Странно все как-то было, бегали по каким-то мирам, за нами бандиты какие-то. А вот теперь сидим, чай пьем. Чай, кстати, хороший, вкусный, душистый. Самовар, чайный сервиз красивый с пастушками и овечками. А за окном 1951-й год. Вот бы утром сходить, посмотреть! И нарваться на проверку документов... Еще я тут же подумал, что хозяин явно намекает на то, чтобы мы со Светой остались здесь. Интересно, знает он, что мы с ней того, не расписаны, и вообще из разных миров?
   А у Светы стресс по-другому проявился. Я молчком сижу, а у нее рот не закрывается. Все ему выложила, спасителю нашему. Я слушал в пол уха до того момента, пока она не начала рассказывать про свой первый переход.
   Я эту историю уже знал, но по второму разу удивлялся. Ну и дела, там русских не то Золотая орда поглотила, не то еще какие враги. Потом она еще про памятник рассказывала и всякие свои соображения на этот счет. У нас-то он на въезде в город один и тот же. А где-то есть другой совсем.
   Особенно она упирала на то, что именно со страха по мирам прыгает. А я от чего? Мне это трудно сказать, но как бы от чувства той эпохи, от острого желания погрузится во что-то другое, где люди другие в другой одежде ходят, в других домах живут, в остром желании быть ими. Хотя бы на время.
   - Я уже Славке говорил, что вы теперь вроде как перекати-поле. Жить в одном мире не сможете подолгу.
   - А как же, - возмутился Славик, - У меня работа, прописка опять же. Кто ж меня отпустит?!
   - Славик, - хихикнула Света, - Ты выключи сначала милицию, а потом Советский Союз.
   - В каком смысле? Ах! - я смущенно замолчал.
   Вообще-то, действительно как-то глупо. Я могу в любом момент, минуя любые погранзаставы и КПП перемещаться в пространстве, а сам думаю про свою служебную квартиру, про работу свою, откровенно говоря, не особо-то и интересную. Нет у нас зловещих преступлений, милиция - это кто бумажки перекладывает и с шакатлями воюет.
   - А долго мы в одном мире можем прожить не перемещаясь? - спросила Света.
   - Это как с водой. Один без воды через час завоет, а другой целый день может не пить. Пробовать надобно.
   - А последствия? - с подозрением спросил я.
   - А ты пробовал когда-нибудь дыхание задерживать? Что бывает, когда воздуха не хватает?
   - Как что? Я не выдерживаю и произвольно начинаю дышать. Я еще читал, как в античности самоубийством кончали, задерживая дыхание. Мало мне в это верится.
   - Ясно все, - Света как-то тоже мрачно была настроена. Придется нам теперь, хочешь не хочешь, по мирам таскаться. Мы теперь как ихтиандры, раз уж пошло сравнение с водой. Читал, Славик? Есть у вас Беляев?
   - Как ни быть! Любимая книжка. В третьем классе зачитывался. Особенно мне нравится конец, как девушке его тоже жабры сделали, и они вместе уплывают.
   По округлившимся глазам Светы, я понял, что в их книжке конец был несколько другим.
   - Бог с ним, с ихтиандром, друзья, - увидев реакцию Светы, спохватился Виктор Иваныч, - Вы не рыбы там какие-то. У вас, так сказать, потребность духовная. Мне известны случаи, что человек в соседней мир ходил в лавку за пирожными и на этом все его общение с межмирьем заканчивалось. Человеку, оно, много-то не надо, - философски заметил хозяин, - откусывая сразу пол пряника.
   - А вы говорили, что какая-то организация есть, СОР какой-то, - перевел я разговор на нужно русло.
   Были у меня самые нехорошие подозрения, что именно туда меня и вызывают, хотя и написано, что Лубянка. Под Лубянкой, это всем известно, огромные катакомбы, есть секретная линия метро. Там они должны быть. И, естественно, в нашем мире, где руководитель страны пусть и очень старый, но бывший гэбист, ничего без согласия Лубянки не могло делаться, тем более, если дело касалось безопасности Родины.
   - Есть, есть. Они, поди, тебя уже найти должны были. Повестку прислать.
   - Уже прислали.
   - Славик, не ходи, - вдруг неожиданно взъярилась Светка, - Тебе там какой-нибудь чип в голову вставят или так засекретят, что будешь под землей жить.
   - Ну, это вы бросьте, - усмехнулся Виктор Иваныч, - А от вас, Света, я вообще не ожидал такой шпиономании. Ладно, мы со Славиком, так сказать, "хомо советикус". Но вы-то, у вас там демократия, рыночные отношения! Как я слышал, все продается, все покупается.
   - Однако ФСБ, он же КГБ-то есть, - возмущенно ответила Света, - У меня знакомый туда оформлялся после института. Бегал пол года справки собирал по венерическим и психдиспансерам, крови сдал бочку на анализы, собеседования всякие. Стране родной хотел послужить. И что? Мурыжили, мурыжили, потом сказали, что по весу недобор. Он плюнул и в бизнесмены пошел. Сейчас сто кило весит. Все смеется, что теперь уже по весу был бы перебор.
   - Да вы никак не поймете оба, что СОР - это не КГБ, и не ФСБ, это вообще внемировая организация. Вернее, даже сказать, их несколько разных. Сферы влияния у них поделены. Организовались по национальному признаку. Там работают выходцы из миров с близкой национальной составляющей. Например, немцы, русские или там еще китайцы какие-то. Есть другие. Их много. Занимают они обычно какой-нибудь мир, где людей уже нет или еще нет. Нет у них единоначалия. Да и целей, признаться, каких-то глобальных нет. Просто они к себе своих набирают. Самые большие -- это англо-американская организация U.B.W , с английского в переводе "Единое братство странников". Вот они с ЦРУ работают. И база у них в основная мире каком-то, чуть ли не с динозаврами. А русские, если так можно выразиться, они работают с русскими властями. Что поделать, обе нации милитаристы большие. Как бы история ни повернулась. Менталитет у них такой. До японцев им далеко, конечно. Но все же. Вам никакие погоны не надо примерять, просто вы, так сказать, получите межмировую легализацию.
   - Агентируете, - мрачно сказала Света.
   - Послушайте старика, Света, вот вы думаете, что я тут сижу вербовкой какой-то занимаюсь. Это вы ко мне прибежали: дяденька спаси, за нами гонятся злые японцы!
   - Это была Славика идея, - мрачно ответила Света.
   - Уж бошки бы нам поотрубали, - мрачно ответил я, - Ты не перебивай.
   - Так вот я и говорю. Знаете, остров такой есть в средиземной море -- Сардиния. Он в нашем мире Испании принадлежит, в вашем, Светочка, Италии. Вы съездите туда как-нибудь. Там развалины есть. Это когда-то наша база тренировочная была за много-много лет до того, как ваши предки друг друга кушать перестали и перешли на сбалансированное питание злаками и коровами. Так там несколько баз было. Одна здесь у нас, другая - в вашем, Света, мире. Вы поинтересуйтесь. Там у вас в мире есть всякие правдоискатели. Они там нашли и где кабели пролегали, и где камень на промышленном оборудовании обрабатывался.
   - Это какие же правдоискатели? Те, что считают, что пирамиды пришельцы построили? - скептически усмехнулась Света.
   - Они самые, видимо. И таки построили. Но не из космоса, а из других миров. В вашем, Света, мире, разве что Марс был обитаем, да и то очень-очень давно.
   - Сколько ж вам лет?
   - Смотря как считать... Много, - он усмехнулся, - Но я не бессмертный. Знаете, все свой конец имеет. Вон ученые ваши, ну ваших со Славиком миров, находят наши черепа. Такие, удлиненные.
   - Это все подделки, - возмутился Славик, - Я в журнале "Вокруг света" читал, что это детям из касты жрецов головы обматывали специальным образом.
   - Это потом уже было. Родители очень хотели, чтобы их дети такие же умненькие были, как мы. У нас от браков с людьми потомки очень редко рождались и не всегда выживали. Но это давно было. Тогда нас много жило во всех соседних мирах.
   - А что ж с вашими соплеменниками стало?
   - А что со всем в мире происходит? Срок нам пришел. Еще кое-где мы есть. Даже молодежь репродуктивного возраста. Но люди, тыквоголовые, пришли.
   - Но получается, все везде повторяется. Пирамиды, Биг Бены, Эйфелевы башни, Кремли, - растеряно произнес Славик.
   - Скажу по-русски, по-простому, нафиг вам об этом думать? Вы это, спать идите. А то у меня самого глаза уже закрываются.
  
   Пока Света застилала старомодную, но довольно широкую кровать, я вот взял и подумал: А собственно: почему бы и нет? В голове у меня вертелись какие-то штампы казенные. Так всегда бывает, когда я волнуюсь. Видимо, это уже профессиональная деформация: "И не находясь в незарегистрированных отношениях, вступил с ней в интимную связь по собственному желанию". Гм... Гадость какая. Ну, я человек разведенный, и не так все строго у нас, если только жена не пожалуется в Партком или Профком, что муж ее рогами осчастливил. Тогда, правда, могут проработать: ты или разводись, или завязывай шуры-муры на стороне. Но опять же не публично. Если Парторг, конечно же, не динозавр.
   - О чем думаешь, Славик, сосредоточенный такой. - Светка засмеялась. - Может ты не... хочешь? - он хитро подмигнула мне. Или того хуже... Девственник.
   - Я.... - я не знал, что сказать, - Ты не думай... - помявшись, ответил я, - У нас не институт благородных девиц. Нормально живем. Презервативы есть в свободной продаже.
   - Изделие N1... - стараясь изобразить официальный тон, сказала Света и прыснула со смеха.
   - Изделие N1 - это противогаз, - Тут меня просто скрутило от смеха. Потому что у нас это тоже вроде как анекдот, даже с бородой. Изделие номер N1, - подражая диктору Левитану, сказал я - противогаз, Изделие N2 Презервативы, Изделие N3 Ластик канцелярский двухцветный, Изделие N4 Галоши.
   Мы дружно заржали и повалились на кровать.
   Мы еще долго колобродили. Даже не могу сейчас толком вспомнить, о чем болтали. Так, про всякие глупости какие-то. Потом Светка достала свой телефон, наушники, и мы начали смотреть фотографии, которые сделали за день. Спохватились, что не сделали ни одного фото в этой, другой реальности. Включили свет, начали фотографировать. Потом, шлепая босыми ногами, пошли на кухню, там снимали хозяйскую утварь. Хотели открыть шкаф с инопланетными артефактами, но он не поддался.
   Потом вернулись обратно. Лежали, болтали. Светка меня все грузила музыкой из телефона. Ставила какие-то группы. Требовала, чтобы я говорил -- нравится, не нравится. Мне, честно говоря, не очень нравилось. То, что у нас называется "роком" для их слушателей, наверное, показалось бы скучным и наивным.
   Да и у нас это самодеятельность, а у них, видимо, поставлено на коммерческую ногу. Я даже сейчас не вспомню исполнителей. Была там группа "Алиса", потом "ДДТ", какая-то песня про осень. Светка сказала, что это у них хит. Не знаю, что-то совсем незапоминающееся. Все удивлялась, что у нас этих групп нет. Я говорю, как же, у нас очень известная группа "Аргонавты" есть. Их даже юбилейный концерт 35-летие группы показали по центральному телевидению. Я тогда, в первый день, нашел о них информацию в интернете. На что Светка фыркнула и сказала, что это малоизвестное древнее скучище. И как там живут без Цоя и Кинчева? На что я сказал, что у нас неформальная молодежь в основном слушает какие-то новомодные направления джаза. Вот, например, "Самойлов Бэнд". А о моих вкусах спрошено вообще не было. Я и не стал настаивать. А то она засмеет меня, когда узнает, что слушаю бардов с песнями по походы. Для них это вообще что-то дремучее.
   Светка мне все пихала какое-то пошлое завывание девицы под название "Мой рокен-ролл". При этом фамилия у этой девицы была какая-то знакомая, кажется как у первого советского министра иностранных дел. Томным рефреном в песне повторялось: "Дорога -- мой дом и для любви это не место". Света как-то прямо навязывала мне эту песню как гимн нашей первой ночи. Желая хоть как-то похвалить это сомнительное творчество, я сказал, что, мол, искусство, видимо, настоящее, не коммерческое, раз подымает серьезные проблемы, про бездомных, так сказать, лиц утративших прописку. В вашем мире ведь часто обманывают с обменом квартир?
   Светка зашлась в истерических конвульсиях. Оказывается, я все опять понял не так. Что это, мол, песня про творческих людей, про музыкантов, которым не хватаем времени на личную жизнь из-за плотного графика концертов. Вот и понимай! Язык тот же русский, а смыслы другие. Там же поется: "Ночные ветры принесут тебе прохладу" и так далее. Явно люди ночуют на улице, от холода и горя песня поют. Разве можно так завывать, когда с чесом по гастролям ездишь?
   Когда мы заснули, я так и не понял. В Дмитрове, будь он в каком угодно времени, светает очень рано летом, ночи почти нет. Поднял нас хозяин, еще пяти не было. Пока собирались, завтракали, уже было пол шестого.
   Одели мы свои флэшки на шеи.
   - На кого похож? - спрашиваю Светку.
   - Кто есть, на того и похож, - смеется она, - Только форма чуть другая и вместо погон ромбики в петлицах.
   Ага, думаю, вот тебе еще отличие: реформу военную здесь не проводили, погоны не вводили. Уточнил у хозяина - точно так. Так шпалы и оставили, белогвардейские погоны возвращать не стали, как у нас в середине войны сделали.
   Светка же при включенном камуфляже походила на девушку из черно-белого кино. Прическа "кокон", юбка сильно ниже колен. Блузка белая, босоножки. Попробовал сделать фото. На фото она такая, как есть, значит только на людей действует, а на фото видно, как есть.
   Я на прощанье начал клянчить еще каких-нибудь инопланетных штук, но "Кощей" подобно героям русских сказок, оказался очень скуп и остался чахнуть со своими иномирным барахлом. Еще и прибавив любимую присказку всех советских пенсионеров: "Вот когда умру, вам что-нибудь по наследству и перепадет". То есть когда "рак на горе свистнет".
   Возвращались вместе до площади. Вернее, до места предполагаемой площади в обоих наших мирах. В начале пятидесятых это была даже не окраина Дмитрова, а еще предместье. Кое-где светились тусклым светом окна немногочисленных двухэтажных домов, покрытых розовой штукатуркой. Света сказала, что часть из них сохранилось и в ее мире, во всяком случае, два дома точно рядом с новым жилым комплексом, где в нашем мире идет стройка. У нас же все это давно посносили.
   Площади Космоса и вовсе не было, а гомон лягушек на месте, где возможно будут строить наши дома, слышен был за версту. Помню, мы в детстве там еще на плотах самодельных катались. Я это все Светке рассказал. Но на нее это впечатление не произвело. Она вообще не местная, москвичка. Мы сначала зашли в ее мир и я к своему ужасу обнаружил, что окно закрылось. Теперь я мог попасть к себе только с подвеской Иваныча. Еще у Светки дома, мы выяснили, что ближайшая перемычка с ее и моим временем была далеко, в самом центре Москвы, около кафе "Лира". Как я недавно выяснил, кафе это в мире Светки было сдано в аренду какому-то американскому кооперативу "Макдональдс", продающему бутерброды.
   Искусственный проход, сделанный кротом, зарос, как тропинка в лесу, по которой уже никто не ходит. Свете было легко, у нее был дома компьютер с этими самым "ю-эс-би", карту миров могла посмотреть. А я такой роскошью не располагал пока. Светка обещала мне достать какой-нибудь подержанный ноутбук. Сказала, что у них на радиорынке это дешевле спортивного костюма стоит. Я пока воздержался. Не стоит забывать, что квартира у меня служебная. Мало ли что?
   В пятницу мы договорились встретиться в ее Москве. Разницу мы уже знали точно - три часа. Так что я еще успевал на работу. Везет же некоторым буржуазным особам, сейчас придут и будут дома сладко спать. А мне на работу, к ненавистным бумажкам. Эх, подумал я с тоской, уж лучше я бы за инопланетянами с пистолетом гонялся, чем опять кража велика или соседские склоки.
   Расстались мы как-то легко. У меня всегда была очень хорошо развита интуиция. Я знал, что встретимся мы совсем-совсем скоро.
  
   Глава 8. Будни контрабандиста, или Тур Хейердал здесь точно не бывал.
  
   С каким же удовольствием я спала. Я так никогда еще хорошо не высыпалась! Нет, конечно, до этого был душ, плотный завтрак размером с полтора обеда, а потом сон. Сон, сон, вожделенный сон. В своей родной кровати.
   Я Славику не хотела портить удовольствие, он без того был зажат. Но в жилище этого Виктора Иваныча меня непрерывно мучила фобия: нет ли тут клопов, тараканов или вовсе вшей. От своей бабушки я наслушалась про жизнь до и после войны. Клопы тогда были частыми гостями в кроватях, а вши у детей встречались так же часто, как сейчас возрастные прыщи.
   Опрометчивым был и спонтанный порыв пойти босиком на кухню. Пол бы грязным и в сказки о том, что, мол, завтра он все равно собирался его мыть, я не верила. Пришелец он и есть пришелец. Не думаю, что он научился у землян чистоте.
   К слову сказать, моим любым шоу по телеку всегда была программа "Ревизорро", где ведущая ходила по российским гостиницам и замеряла уровень грязи. Кстати сказать, внешне мы с ней очень похожи, будь она чуть моложе и имей огненную шевелюру - нас бы считали сестрами.
   Мылась я очень долго. А сама думала, куда ж мне с моей брезгливостью миры исследовать? Квартира одинокого холостяка -- это еще ладно, а если снова попаду в мир, где эти славянские мусульмане? Там вообще грязи вагон, небось. Судя по тому, как живут таджики, которых ДЕЗ поселил в одном из пустующих помещений первого этажа нашего дома и запахе еды, которую они там готовят, мусульманская Русь у меня восторгов не вызовет.
   Заснула я мгновенно, а когда проснулась, долго не могла понять день сейчас или ночь. На часах было около трех. За окном небо заволокло тучами. В квартире полумрак. Я проснулась с каким-то странным чувством. Будто случилось нечто хорошее. Секс не в счет. Славик, конечно, парень хороший, правильный, хоть и стеснительный. Но я никогда не придавала особого значения подобным встречам. Не закатывала томно глаза, не вешала в свой аккаунт фотку любимого, заботливо отфотошлепленную самолично. На то она и личная жизнь, чтобы никого не касалась кроме меня.
   Нет, чувство было иным. Будто я получила права, что ли. Да, водительские права у меня были, причем категории ABC. Да, вот такая я, взяла и сдала в Дмитрове от нечего делать на все категории, кроме грузовика с прицепом. Но сама за руль ни-ни. В Москву я езжу редко.
   Весь наш Дмитров, кроме отдаленных районов, можно пешком пересечь минут за сорок. Тут местные говорят: "я в центре живу, на улице Маркова", с таким видом, что ну никак не меньше, чем на Арбате. Да, до этой улицы Маркова пешком от Космоса, что считается окраиной города идти 25 минут быстрым шагом. Насмешили коренную москвичку! И ведь все таксисты вычисляют тебя, видят, что неместная. Хоть и живу здесь уже два года. Спросить бы у них: где, где я прокололась? Все сразу: "Девушка, вы давно к нам из Москвы переехали? Что так? В столице не занравилось?". А я им говорю: "Я здесь как бы на дачке живу. Воздух у вас очень чистый".
   Пусть дачка и на верхнем этаже и с центральным водоснабжением, но все равно для меня дачка. И никаких обид. Все тут прикованы к своим малым родинам. Один знакомый ездит каждый день из Балашихи в Москву, стоит в пробках. Говорю ему: купи в Москве квартиру, деньги же есть. А он смотрит на меня как на врага народа: ты что, Балашиха это ж мой город! Тут все мои друзья. Ту же историю я слышала и про Люберцы, и Железнодорожный. Про все маленькие города вокруг Москвы, в которых все всех знают и в которых на самом-то деле во много раз жить лучше, чем в столице. Только одна проблема - работу очень трудно хорошую найти.
   Кстати, о работе я вспомнила. Мне нужно было тут принимать решение брать заказ, не брать, и я отдала Дашке. Я редко так делаю. В последний раз, когда год назад был этот жуткий грипп с температурой под сорок. Дашка, конечно, рада была. Я для себя давно решила, что с работой этой надо рано или поздно завязывать. Иначе зрение очень быстро посадить можно, даже с хорошим монитором. Тем более, сейчас.
   Да, это чувство. То самое чувство, которое бывает, когда получаешь новенький документ. Права, или, скажем, загранпаспорт с голограммой на целых десять лет. Может, это даже сравнимо с получением иностранного гражданства, когда ты из гражданина самой большой по площади страны в мире, страны, которая при желании может за два дня захватить Европу, а за неделю -- целый мир, вдруг становишься гражданином какой-нибудь маленькой уютной европейской страны типа Бельгии, Австрии или Мальты, и вдруг понимаешь, что для тебя теперь не существует никаких виз, никаких очередей в консульства. Ты теперь можешь жить в любой стране сколько хочешь. Хочешь, год в Германии, хочешь два года в Испании.
   Страна меньше Подмосковья, у страны толком нет ни армии, ни, тем более, ядерного оружия. Но получив такой паспорт, ты вдруг неожиданно осознаешь совершенно простую вещь: никто наших ракет и танков не боится. Никто не верит, что "русский медведь" вылезет из берлоги и надерет всем задницу. Поэтому и плюют в нас. И чем дальше, тем чаще попадают прямо в лицо. И когда у кого-то появляется такой вот документ, человек вдруг забывает о патриотизме, перестает думать пропагандистскими штампами из телевизора. Потому что своя рубашка ближе к телу. А кто о патриотизме кричит с экрана, все имеют двойное гражданство, потому что не боятся, если чего - чемодан, вокзал, Европа или даже США.
   Приятное ощущение как-то улетучилось. Стало противно. Какой-нибудь эмигрант, нелегально перешедший границу, и то имеет там больше прав, чем русский турист. Почему так? Это как в любом коллективе. Как себя поставишь. Будь ты хоть самый крутым амбалом, позволишь в себя хоть раз плюнуть при всех, и самое последнее ничтожество тебя уважать не будет.
   Все эти невеселые мысли привели меня к холодильнику. После этих переходов есть так сильно хочется. Или секс тому был виной, не ясно.
  
   К площади Космоса я шла, когда уже начало темнеть. В сумерках все кошки серы и потом неизвестно, как эта флэшка сработает в плане маскировки. И потом людей меньше. Почему-то вспомнился мир Славика. Как там было чисто и уютно, как в каком-нибудь советском фильме, который показывал фальшивую, или, может быть, даже альтернативную советскую реальность.
   В плане контента артефакт дедка-инопланетчика оказался вещью полезной. Он показывал сложную ветвистую систему проходов. Нажмешь на мир, она тебе показывает трехмерную карту и где там проходы. Причем мне, человеку, живущему в 21 веке не понятно, как это работает. Флэшку-то компьютер, вроде как, видит и в то же время вроде как нет. Флэшка, по идее, должна хоть как-то распознаваться определенной операционной системой. Я провела эксперимент, достала из чулана свой старый "макбук", запихнула флэшку туда - там тоже карту показывает. И с планшетом, работающем на "андроиде", было тоже самое, и с компьютером на "винде". Просто вставляешь флэшку - и на тебе, карта. Вынимаешь - карта пропадает. Я в софте и железе не очень сильна, так что лучше объяснить не могу.
   Видимо, мы тут еще дикари. Что там Азимов писал на тему того, что, мол, туземцам любая непонятная технология магией покажется? Флэшка пахала под любой системой и показывала карту. Но, увы, географическую, с координатами, но их легко можно было забить в гугл-мэп и совместить. При этом система мер была наша, земная. Хотя кто знает, может у нас их система мер и стандарты компьютерные, инопланетные? Теперь ни в чем нельзя быть уверенной.
   Рядом с моим домом были проходы аж в две реальности. Одна, я точно это знала, мне явно не понравится. В ней водились саблезубые тигры, и, весьма вероятно, родственники наших предков - местные люди-каннибалы, которые, как известно, всех, кто не принадлежал к их племени, считали не людьми, а, следовательно, едой. Номер этого мира я хорошо запомнила. Когда мы со Славиком рассказывали Иванычу про наш спринт по мирам, инопланетчик его кодовую цифру назвал и сказал, что у нас обоих в него выход есть. Вот уж не думала, что может когда-нибудь придется, если сильно припечет, идти в гости к молодому человеку, опасаясь, что тобой кто-то с аппетитом перекусит, хотя ему самое место в музее Дарвина.
   Ага, а вот вторая точка была интереснее. Тот самый мир, где было чистенько, будто бы на западный манер. И у меня был смутное чувство что.... Я поковырялась в карте. Точно!!! И в районе памятника была точка выхода. Значит памятник тоже оттуда. Неужели немцы того... Маловероятно, конечно. Шансы у немцев победить СССР были очень и очень небольшие. Хотя, если бы Америка выступила на стороне гитлеровской коалиции, или, скажем, мы проиграли Битву под Москвой... Битву под Москвой. Проиграть битву -- еще не значит проиграть войну! Гитлер и в кошмарном сне никогда не мог представить истинных размеров нашей страны и ее людских ресурсов. Ну, отступили бы в Сибирь. Ну, война бы шла не четыре года, а лет шесть. А может, вообще там никакой войны не было, а Россия, или там СССР, взял да и мирно вступил в Евросоюз, а там международным языком является немецкий. Ведь в 18-ом веке, например, большинство научных книг именно на немецком выходило. А памятник? Может местный Церетели расстарался. Да, что гадать. Первопроходец я или нет?
   Странно, переход мне дался очень легко. Не надо было пугать себя. Я просто снова представила то место, через которое мы драпали от японцев. Вот тут, может быть, совсем крохотная часть страха и пробудилась. И вошла в другой, чужой, незнакомый мне мир. Я была одета специально на случай оперативного драпа. В спортивный костюм и кроссовки. Рюкзак висел за спиной. В нем - пакет сухариков и большая бутылка воды. Телефон свой я тоже убрала. Неизвестно, будет ли флэшка его тоже маскировать.
   Здесь тоже вечерело. Но было, может быть, на два часа позже. Звякнул в рюкзаке телефон, пришла смс-ка. На русском! "Поздравляем! Ваш телефон подключен к местной сети "Московия-нет". Информацию о тарифах вы можете узнать на нашем сайте...." Невероятно, стандарты телефонов совпали. Может быть и фирма "Apple" здесь существует? Значит, наши миры не так далеко разошлись, по крайней мере, в технологическом плане.
   Город был совсем не похож на Дмитров, в котором я жила. Ни одного знакомого дома, ни одной улицы. Типичная европейская архитектура. Хотя с Ригой я явно погорячилась. Архитектура скорее напоминала восточную Европу: Польшу или Чехословакию. Островерхие крыши, если присмотреться покрыты не черепицей, а металлочерепицей, причем, судя по кладке, дома были не новые. Было им пол века точно, а то и больше. Но везде были следы капитального ремонта. Тротуары чистые, везде урны. Планировка совсем другая. Вместо пыльной площади, на которой у нас вечно скучают таксисты, разбит сквер. И вообще, проезжая часть была в другой стороне. Мир Славика по планировке был похож на мой, поскольку расхождения, по меркам истории, произошли совсем недавно. Естественно, глобальные исторические расхождения.
   Уличное освящение яркое. Мода многочисленных прохожих скорее напоминала семидесятые, какими я видела их в американских фильмах. Машины действительно имели ретро-фасоны, но на диво ездили бесшумно. Невероятно, но это были электромобили! Вот почему было так тихо. Едва стрекоча, мимо пронесся мотороллер. Да так быстро, что я с трудом смогла разглядеть, что за рулем молодая девушка.
   Я прошла вдоль улицы и увидела остановку автобуса. Табло показывало номер маршрута и время прибытия ближайшего автобуса. В Москве этим уже никого не удивишь, но видеть такое в Дмитрове? На остановке стоял человек явно в форме полиции, но форма была совсем другая, не похожая ни на одну мною виденную. По знакам различия - капитан. Упитанный молодой человек в форме, едва скользнул по мне ленивым взглядом и стал смотреть в другую сторону. Что же, если страж порядка на меня внимания не обратил, значит, маскировка работает как надо. Если на фото я выгляжу как есть, то мне, как вампиру, стоит опасаться зеркал.
   Я прошла несколько кварталов, четко запомнив, где была точка выхода. В голове все перемешалось. Я не могла сосредоточиться ни на одной четкой мысли. Пару раз мимо меня проходили местные: две девушки явно в школьной форме, длинные юбки, белые фартуки, волосы заплетены в косы, мужичок в кепке-бейсболке, женщина средних лет с сумкой через плечо. Все говорили на русском. Вполне современном. Хотя иногда в речи проскальзывали немецкие и английские слова.
   На перекрестке я перешла по зебре и на другой стороне улице увидела небольшой магазинчик, явно в европейском стиле. Магазин занимал первый и цокольный этажи. Когда я вошла, зазвенел колокольчик. Народу в магазине не было. Даже касса пустовала. Книжный магазин другого мира. Вот что мне надо.
   Стеллажи, стеллажи, книги, книги. К каждой прикреплена бирка с ценником, вместо привычного в моем мире стикера. Цены были в рублях. Я наугад взяла книгу с полки, какой-то художественный роман. Автор с русской фамилией. Роман назывался "Поезд из Варшавы". Пойди пойми, про что. Открыла, пробежала глазами. Любовный роман. Написан хорошо. Бумага мелованная, шрифт четкий. Книга содержала 424 страницы. Цена два рубля сорок копеек. Много это или мало? Я прошла дальше. Стеллажи подписаны. Когда я прочитала название одной книги, то руки сами потянулись к ней: "1943. Последний год войны". Цена шесть пятьдесят. Автор немец. Но книга на русском. В разделе "История", я нашла несколько книг на английском, немецком, было одно издание на французском. Показательно, что книги на иностранных языках не стояли отдельно от русскоязычных, как бывало в магазинах моего родного мира. Предполагалась, что среди местных людей полиглоты отнюдь не редкость.
   - Вас что-то заинтересовало, сударыня? - спросили меня откуда-то сбоку.
   Немолодой человек с завитыми усами появился из-за стеллажа. Одет он был в костюм-тройку, невысок ростом, но элегантен.
   - Я пока раздумываю, - я намеренно исказила произношение.
   - Извините, не смею мешать.
   - Нет, нет, что вы. Вы не будете так любезны, как это по-русски... - черт, попадусь я с таким экспромтом!
   - Вы чудесно говорите по-русски. Посмею спросить, вы откуда в наших краях?
   - Я, в общем, издалека. Бабушка у меня была из здешних мест, я туристка.
   - А, все ясно, - улыбнулся приветливый хозяин магазина, - Сейчас очень модно стало искать свои исторические корни, особенно, когда свидетелей последней войны почти уже не осталось в живых. Подумать только, семьдесят лет со дней подписания "Пакта"! А некоторые старички еще держаться бодро. Вы, посмею вас спросить, откуда, по акценту не то Польша, не то Словакия?
   - Из Польши, - я загадочно улыбнулась. - А вы не знаете, есть здесь какой-нибудь магазин, как это называется... - я изобразила мучения, - Там продают монеты, которые уже вышли из оборота.
   - Ну-ми-з-ма-ти-чес-кий, - по слогам произнес продавец.
   - Да! - восторженно ответила я. - Я хочу купить в качестве сувенира довоенные монеты.
   - Да, тут рядом, я вам покажу сейчас. Вот, - он подошел к прилавку, взял свернутую в брошюру карту, быстро развернул, показал свой магазин и нумизматический.
   - Карту оставьте себе. Они выпускаются за счет города и раздаются бесплатно для туристов во всех магазинах. Там есть краткий путеводитель на русском, немецком и английском.
   - Спасибо больше.
   - Рад услужить вам, сударыня. Надумаете что-то купить, приходите. Я безмерно буду рад.
   Хочешь, чтобы в любой из российских реальностей к тебе относились как к человеку - прикинься иностранцем. Как там говаривал Козьма Прутков: хорошо быть иностранцем, ты и здесь иностранец, и там иностранец. Вроде того.
   Неужели у них не было "совка"? Судя по речи, так революции не было и вовсе! Тяжело выветривается "совок", как запах отвратительных духов в лифте: человек ехал две минуты, а все травятся потом по пол дня.
  
   Домой я вернулась без приключений. Переход не сопровождали никакие атмосферные явления, вроде сверкающей воронки, как в сериалах "Скользящие" или "Звездные врата". Был человек, ни не было. В большинстве своем люди не любопытные. Мало ли, может за угол завернул?
   Я быстро шла к своему дому. В голове у меня уже созрел хитроумный план, как раздобыть денег в местом мире. Были, правда и сомнения. Если тот мир давно разошелся с нашим. Что делать? Риск благородное дело. К тому же продажа антиквариата -- дело частное. Это не подделка госзнаков. Не понравятся там монеты из нашего мира, что ж, вряд ли они вызовут полицию. Вроде там все попроще, чем у нас. Не спрашивают паспорт на каждом шагу.
  
   В Москву я смоталась лихо, за полдня. Встала в шесть, позавтракала и полетела на знакомом таксисте до Алтуфьево. Был соблазн доехать только до "Нумизмата" и все. Но я отправилась на "Московскую ярмарку увлечений". Выбор там побольше и цены поумереннее. Что и как брать, я уже решила с вечера. С советскими монетами могли быть проколы. Взяла царские, без профилей царей. Рискнула, и взяла золотой червонец, в ходе недолгих мытарств раздобыла несколько долларов до 1950. Еще какие-то колониальные, тоже старые, начала прошлого века, до предполагаемой точки разрыва. Эх, рискую! Но ведь системы сотовой связи совпадают, значит, расхождения не очень большие. Будем на это надеяться. В крайнем случае, если что, прикинусь блондинкой, вот всучили мне это, можно ли узнать, не подделка ли? Монет набрала аж на пару тысяч баксов. Но с собой пока решила брать только царские.
  
   Худой, верткий человечек небольшой роста с усиками как у таракана, вставив в глаза монокль, довольно закряхтел.
   - Нет-сс, сударыня, не подделка. Монеты у вас подлинные. И не мудрено-сс. Царских-сс осталось довольно много. Медяки я у вас возьму по восемь рублей. Вы уж не обижайтесь, их много сейчас и спрос небольшой-сс. Совсем. А вот николаевский червонец за две тысячи рублей. Да-сс.
   Я нахмурилась, соображая, много это или мало. Продавец заторопился.
   - Две тысячи сто рублей, можем-сс. Больше не можем-сс, увольте.
   - Я согласна, - с неуловимым акцентом Эдиты Пьехи ответила я.
   - Вам чек или ассигнациями?
   - Ассигнациями.
   - Будьте добры, пройдите в кассу. Жаль, безумно жаль, что совсем не осталось советских монет.
   - Не осталось совсем? У нас в Польше...
   - Так вы из Польши. Мне стоило догадаться. Да, в Польше можно еще приобрести, у нас извините нет-сс, слишком быстро пошли на переплавку, вместе с бюстами Ульянова. Вождя, так сказать-сс, Совдепии.
   - Прошу простить... как вас величать?
   - Александр Николаевич Меньшов, вот-сс карточка, старший управляющий и пайщик концессии, - он протянул мне скромную карточку из твердого картона.
   - А у вас есть каталог советских монет?
   - Да-сс, последний, этого, 2011 года. Тираж ограниченный. У нас последний экземпляр остался, двадцать пять-с рублей. Извольте-сс посмотреть. С золотым тиснением.
   - Будьте любезны, Александр Николаевич.
   - Всегда рад. Вы заходите. У нас если что, еще три-сс магазина есть. В Новгородской республике два-сс, и в столице ханства, тоже-сс, рядом с Казанским кремлем. Но там, в основном, азиатские-сс монеты.
   - А советские вас, небось, только в серебре интересуют? - спросила я на будущее.
   - Что вы-сс, вовсе нет-сс, три копейки двадцатых годов я бы даже для своей коллекции приобрел-сс. Хоть сейчас. Но нет-сс.
  
   Из магазина я вышла озадаченная. С одной стороны, я разжилась деньгами, которые тут же убрала в кошелек, предусмотрительно взятый с собой. Дома я как следуют поизучала карту-проспект из альтернативного мира, отсканировала и наложила на карту современного Дмитрова. Город в другом мире был раза в два больше. Но застраивался от центра, концентрическими кругами, как старинный европейский город. Никаких отдельных микрорайонов, будто оторванных от города, как это было в моем Дмитрове. Судя по всему от знакомого мне города, не сохранилось ничего, кроме старых храмов. Кремль, который у нас представлял земляную насыпь и деревянный новодел, должный изображать старинные ворота, был в том мире полностью реконструирован. Фотография впечатляла. Помимо православных храмов, в городе было три протестантских кирхи, и один, зато не маленький, католический собор. Еще из карты удалось выжать местонахождения банков и магазинов. С топографией у меня было всегда хорошо, так что я все легко запомнила.
  
   Курс меня несколько озадачил. Местную валюту меняли на имперские марки и на доллары. Один доллар стоил два рубля, одна имперская марка - шесть рублей. После посещения продуктового магазина, мало отличавшегося от наших, стало более-менее ясно. Мороженое, самое обычный пломбир в стаканчике, кстати, производства Харьковского хладокомбината Киевской Демократической Республики, стоил сорок копеек. Килограмм хорошего мяса здесь стоил три с половиной рубля, батон хлеба -- восемьдесят копеек.
   За червонец я отдала 800 долларов дома. Так что... Получается, что я в огромном выигрыше! Но что же, пойдем в книжный.
   Продавец был крайне удивлен, что эдакую стопку книг я попру сама. Усиленно предлагал доставить ко мне домой или в гостиницу. Уверял, что эта услуга совершенно бесплатная, за счет магазина. Хорошо, что представилась иностранкой, иностранке можно все. Даже самой книги таскать. И ведь если бы не сказали мне, что была у них "совдепия", не поверила бы. От нашего этот мир отстает на каких-то несколько лет. А от совка и следов нет. Видимо, недолго он здесь пробыл. Мамочки... Я вздрогнула, неужели оно самое... Гитлер того...
  
   Дома я кинулась жадно перелистывать книги, купленные в другом мире. Нет, Гитлер не того... Не победил. Все оказалось гораздо интересней. В сорок третьем году Сталин приказал арестовать и расстрелять командующего фронтом, некоего маршала Балашева. Фотография Сталина, помещенная в книге, скорее напоминала Буденного, если бы тот был грузином, чем нашего вождя народов. Буденный, да еще с огромным шрамом на щеке и в папахе. Был он Сталиным, но настоящее его имя - Лука Малхазович Джугашвили. Это было другой человек.
   Другой мир, другой Сталин, и люди здесь были тоже другие. Это у нас генералы позволяли себя арестовывать без единого выстрела. Только Буденный, на которого так был похож их советский вождь, наш Буденный, выставил в окно пулемет и сказал: "Когда кончатся патроны, у меня есть еще шашка". Арестовывать его передумали. А многие другие струсили, сдавали наградное оружие, позволяли каким-то холуям, их, заслуженных людей, бить в морду, и срывать с кителя награды. Здесь было не так. Или не совсем так....
   То самое, когда количество переходит в качество. Фронт взбунтовался. И это были не набранные по концлагерям военнопленные власовцы со своей РОА, это были регулярные части. Целый фронт, как я понимаю. Они не побежали служить Гитлеру. Нет, они пошли на Москву и Москва им отворила ворота. Сталин был застрелен собственной охраной при попытке бежать. И началась цепная реакция. Глава Абвера, некий барон фон Гауф, арестовал Гитлера. Америка так и не успела поучаствовать по второй мировой войне, война закончилась 5 сентября 1943 года. Автор разливался соловьем о тысячах спасенных евреях, которых не успели отправить в газовые камеры, о тысячах советских людей, возвратившихся из ГУЛАГа.
   Я вот всегда думала, у нас, с нашим менталитетом, с нищетой, с вечной завистью к соседу, когда люди писали доносы, чтобы выгадать соседскую комнатку о шести метрах. Но немцы, которые еще вчера у соседа покупали пирожные, а затем спокойно отдали его, своего соседа, на убой, в газовую камеру? Эти горы детский туфель из фильма "Обыкновенный фашизм". И немецкий автор, современный, не видевший войны. Пусть и не наш, их автор. Ах, как повезло тем, кто не успел умереть в ГУЛАГе, кого не успели увести в газовую камеру в европейских лагерях смерти. Мир-то другой, а менталитет тот же, что и у нас. Трупы считать, сидя в теплом кресле.
   И немцы все равно всех обхитрили. Как в нашем мире с Евросоюзом во главе, с Германией и под ее протекторатом. Пока местные русские с упоением расправлялись с "совком", решали, что делать с землей и религией, немцы сосредоточились на самом главном - на сохранении целостности своей нации.
   У них даже в старом гимне пелось: "Германия превыше всего". Вот так-то. Так что вермахт не разоружился, а стал самой могучей армией в мире, потому что США так и не успела сделать свой капитал на послевоенном разделе мира. Германия была единой, и уступать никому не собиралась. Гитлер вел ее в пропасть, поэтому был избран другой вождь. Более вменяемый и прагматичный. Некий господин Фридрих Крупп, крупный промышленник и ловкий делец. Имперский Орел был сохранен на гербе, а свастику заменило изображение солнца, чем символически свастика и являлась.
   К сожалению, про Россию в книге было очень мало. И в другой, учебнике истории, кажется адаптированном для школьников, ни слова не было сказано, почему так стало.
   Да, там было подробно описано, в каком году что произошло. Но как получилось, что советская армия, не проигравшая войны, вдруг оказалась разоружена? Как получилось, что от России, или если хотите, от Советского союза, осталась только некая Московия в границах царствования Ивана Третьего? Куча странных непроизносимых на слух названий государств, в некоторых из которых национальной валютой является имперская марка. Как, например, в Новгородской Торговой Республике. Что это за Сибирский Демократический Союз, где формой правления являются Учредительные советы, или скажем, Королевство Литовское, которое занимает всю территорию нашей Беларуси и больше половины Украины? Такое даже Ливонскому ордену не снилось!
   Вы представляли себе победу немцев не так? Славяне полностью истребленные, или живут в резервациях, разрушенные советские города, затопленный Ленинград? Нет. Всего этого там не было. Мы ведь не проиграли Вторую мировую войну. История знает много таких случаев. Ганнибал не потерпел ни одного поражения, но Карфаген, как известно, был разрушен.
   "После четверть векового советского ига русские люди нуждались в помощи братской Европы", - пафосно рапортовал учебник истории. Ага, видимо кредиты от этой помощи Московия, или, как там зовется огрызок России, платит до сих пор. И, судя по материальному достатку ее граждан, прекрасно справляется.
   Россия перестала навсегда существовать в этом мире, как страна, как идеология. Вместо нее пришло нечто совсем другое, непохожее ни на Царскую Россию, не на Советский союз. Здесь усиленно подражали царской России, видимо даже не той, какой она была, а какой ее запомнили в книгах конца девятнадцатого - начала двадцатого века. Хотя, той России вполне может и не было никогда ни в том мире, ни в каком другом. У русских людей всегда было две страны, одна существовала на самом деле, а другая была в их голове. И та страна, что в голове, для большинства был намного реальней.
   Я думала обо всем этом, блуждая по улочкам города Дмитрова. Я сидела в чистом уютном кафе, ела удивительно вкусные пирожные, пила отличный кофе, расплачивалась рублями с незнакомым профилем маршала Балашева, и думала, и думала, как ко всему этому относиться. Ведь если бы я просто написала об этом, пусть в виде фантастического рассказа, то волна патриотизма, нашего нового российского патриотизма, смыла бы меня, как говно в унитазе, с Дмитровом, где не было ни одного барака, и даже ни одной хрущевки.
   - Сударыня, разрешите присесть, - мужчина средних лет атлетического телосложения. Под рубашкой играли мускулы.
   - Да, да, - рассеяно сказала я, - Я уже собиралась уходить.
   - Мне, крайне, крайне не удобно ставить вас в неловкое положение...
   Чтобы они провались со своей вежливостью. Вот приеду, поеду в свою Москву, там послушаю родное хамство....
   - ... Пробыв в общей сложности более трех часов, не отметились в штабе организации... Согласно пункту второму статьи шестой конвенции межмировых колоний путешествующих по мирам... Я вынужден задержать вас...
   На меня словно ушат холод воды вылили. Спалили. Менты меня местные нашли, или кто там? Я судорожно оглянулась. На выходе из кафе стоял такой же крепкий молодой человек.
   - Я арестована? - я старалась сохранять хлоднокровие. Но в голове крутились самые нехорошие мысли. Про подземелья с ржавыми цепями, про врачей со зловещими шприцами.
   - Что вы, - молодой человек расплылся в улыбке, - Мы просто составим протокол, оштрафуем вас на 300 местный единиц валюты за финансовые операции без регистрации, и сразу отпустим.
   - Будьте добры карту-удостоверение!
   - У меня нет карты-удостоверения!
   - То есть как, нет? - молодой человек помрачнел. - Сударыня, тогда вы меня ставите в совсем уже неловкое положение, мне вас придется задержать за шпионаж.
  
   Глава 9. Обезьяна в обезьяннике.
  
  
   До Москвы я добрался раньше, чем положено. Что поделать, такое вот расписание электричек. Оставалось еще три часа. Я быстренько заскочил в кооперативную пельменную. Цены кусались, но до хорошей государственной ехать было далеко, аж до метро "1905 года". А кооперативная сеть "Русские пельмени" встречалась в центре на каждом шагу. Светка бы назвала это сетевым рестораном. У них там много чего на понятии "сеть" завязано. В буржуазной конкуренции мелкие кооператоры разоряются и их места занимают всякие иностранные зубры, как американская бутербродная с буквой "М" на вывеске или эта, с курятиной, где на портрете изображен мужик похожий на Дзержинского.
   Кстати о Феликсе, увижу я его сегодня. Стоит родной, никому у нас не пришло в голову взять да и сковырнуть его с помощью строительного крана. Я в интернете видел съемки антисоветского мятежа в Светкином мире. Баррикады из автобусов, бред какой-то. Куда смотрел начальник московской милиции? Исход этой "битвы" решило бы несколько пожарных машин. И никого спецназа бы не потребовалось. А недавно у них беспорядки прокатились по всему миру. На Ближнем Востоке проворонили, на Украине, страшно подумать, гражданская война, как в 18-ом году. И все говорят, мол, это все нормально. Угу, нормально, когда бошку целому миру сорвало!
   Мысли были невеселые. Всю неделю бродил я в каких-то странных чувствах. На работе стали шушукаться, мол, влюбился. Потом вспомнили про повестку, стали еще больше шушукаться. Хоть здороваться не перестали, и на том спасибо. Светка, она девчонка хорошая, правильная. Просто родилась не в том время. Кто она по профессии? Полиграфист. Сейчас бы работала в крупном издательстве, путевки имела от профсоюза, квартиру бы дали. Жизнь спокойная до самой пенсии. И если от бабушки еще квартира досталась, то могла бы сдавать, никто бы не забирал государственную, только бы в частный фонд пришлось перевести, выкупив в рассрочку, и налогов побольше платить.
   У нас же не военный коммунизм, а развитой социализм. Что там Ленин писал о кооперации? Что, дескать, надо все население сделать цивилизованным, торговлю честной. А европейского от азиатского торгаша отделяет целая эпоха. Кажется, так. Я давно сдавал, плохо уже помню. Но суть такая. А у них там сплошное надувательство и коррупция. Чиновникам взятки раздают, торговцы эти расходы включают в прибавочную стоимость и цены получаются ломовые. Если их цены и зарплаты с нашими сравнивать, то получается, что у них должны быть зарплаты средние по сто тысяч рублей. А у них по двадцать.
   Я свернул в глухой переулок и уперся в стройку. Тут же телевидение зачем-то. Я хотел обойти, но заинтересовался. Оказывается, я присутствовал при событии века: в Москве сносили самую последнюю пятиэтажку хрущевского времени. И это будут показывать в новостях. Повезло. Хотя, честно признаться, я был уверен, что и еще лет пять назад все посносили. А интересно, что здесь в другом месте сейчас? Я напрягся, но ничего не увидел. Прохода здесь не было. Хотя центр ими пестрил. Но здесь, в районе главного здания КГБ, где я коротал время в кривых московских переулках, проходы были в дефиците.
   Только на улице Кирова, возле недавно отреставрированного магазина "Чай" было окно в невесть какой лохматый век. Магазина там не наблюдалось, а стоял огромный доходный дом, у подъезда которого то и дело останавливались шикарные экипажи. Рискуя провалиться в дремучую царскую Россию, я поспешил оттуда подальше.
   Вылазку в параллельный мир я сделал только один раз, в среду. Я, когда был у Светки в гостях, зарисовал себе быстро на листочек кое-какие ходы нашего мира. Искали мы тогда общие, зная, что наш искусственный проход скоро закроется навсегда. К сожалению, ничего кроме леса с дикарями не нашлось. Но рядом была еще одна точка. Вообще, очень странно. Мы со Светкой в обоих реальностях живем на окраине города, около окружной дороги. Место это до недавнего времени было мало заселено. А на тебе - сколько проходов! По всему Дмитрову их штук десять всего, и три у меня рядом с домом. Не мудрено, что тут и засел Крот. Не очень-то мне верится, что это из-за нас. Хотя, дядьке древнему, оно виднее может быть.
   Так вот, прохода у меня в окрестностях дома три. Один ведет в какое-то первобытное время. Там еще какие-то человекообразные реликты встречаются, метра под три ростом. Хотя, что удивляться, наш город славится крепкими мужиками. Двухметровые парни у нас не редкость. И здоровые все. Один даже вот в сборную ЦСКА по хоккею попал. Молодчина! Уважаю! После того, как мы канадцев разбили в 1972 году, хоккеем очень многие увлеклись. Но мне больше нравится футбол.
   Так вот, к великаном нам не надо, а второй проход, как уже известно, ведет к дядьке в послевоенное время, а третий - в зиму. Но если быть точным, то в ноябрь месяц, если из дня сегодняшнего прыгать. Холодно было жутко. Будто в хладокомбинате в морозильную камеру зашел. Я сбегал домой за курткой, спрятал в рюкзак. Курта весенняя, но с прокладкой. Если что, скажу, что в химчистку носил, а то много любопытствующих у нас: "Славик, ты куда это с курткой и шапкой? А зачем?" Знаем, сами у них информацию, если что, снимаем. Полезно, но иногда сильно раздражает.
   Время я замерил строго по часам. И на той стороне спросил. Чай, не в каменный век попал. Время совпадало точно. А остальное не трудно было догадаться. Красные флаги на домах, лозунги, еще большой портрет улыбающегося космонавта. Нет, не Гагарина. Но тоже симпатичного советского парня. И ракета, нарисованная неправильно, зато красиво взмывающая от земли: "1962-1967 -- Пять Лет Советской Космической Эры" - гордо сообщал плакат. Проход был аккурат, где раньше была старая общага ПТУ. Ее давно уже снесли. Здание было ветхое и тесное. Новое построили немного дальше, а на месте старого сделали спортивную зону: с футбольным полем, беговыми дрожками и турниками. Мне сюда дойти минуты две. Когда есть время и настроение - прихожу подтянуться, на брусьях походить, а может, если соберется народ, то и в футбол погонять против пэтэушников. Один раз они лихо разбили нашу дворовую команду из здоровых мужиков. А реванша так и не было.
   Здесь же все было так, как у Светки. Там у нее старая общага так и простояла до 21-го века, с облупленной краской, и по-прежнему полная жаждущими профессиональных знаний. Здесь же все было еще новенькое, краска не облупилась. Во дворе девчонка со смешными маленькими косичками кидала снежки в ловко уворачивающегося парня. Одеты были оба бедно, но опрятно. Дворник с характерным громким лязгом соскребал с дорожки первый снег, которого нападало уж слишком много в очередную годовщину Революции.
   Неподалеку работал киоск "Союзпечати". Я из дома набрал горсть мелочи из старой шкатулки. Там у меня были аккурат пятаки 1961-го года и довольно много. Лозунг про космонавтов я увидал, еще когда в первый раз чуть не отморозил себе ушли. Рискнул, купил за девяносто копеек журнал "Огонек". Был обруган киоскершей за мелочь. Фух, пронесло.
   На обложке был живописный вид города Кракова. Я почитал оглавление, полез в справочник "Страны и народы". Краков же в Польше. Или нет? Здесь он в составе УССР, вместе с Люблином. Надо же. Вот это да! А в Светкином мире радовались, что Крым России вернули. Вот как надо! Пол Польши в состав СССР вошло. Только из журнала не было ясно, когда это произошло, до войны или после. Надо потом зайти в городскую библиотеку, найти тот же номер, за тот же год и сравнить. Было бы любопытно.
   К сожалению, ничего кроме Польши и полета в космос... В космос? Подождите, подождите. В 1964 тут уже наши высадились на Луну. Ну и ну! Правда, тут всего две строчки об очередной годовщине. Но ведь и у нас был такой проект. Жаль, американцы обогнали.
   Я очнулся от своих воспоминаний о первом путешествии и посмотрел на часы. Пора. Старшие товарищи по органам опазданцев не любят. Но все ж так здорово, прямо как у Шекли в романе "Дверь в лето", только там кажется про путешествия во времени. А чем не путешествие во времени в 1967-ой - то год?
  
   Меня проводили в кабинет какого-то смурного типа, беспрерывно что-то писавшего, не подымая глаз от стола.
   - Вячеслав Витальевич?
   - Так точно, - отрапортовал я. - Вот повестка.
   - Он нехотя взял повестку, что-то чиркнул в ней и убрал в папку, потом опять углубился в бумаги, - Подождите, сейчас за вами придет товарищ снизу. Извините, совсем замучили бумагами.
   - Нас тоже, - сочувственно поддакнул я.
   Мужик никак не отреагировал на мой подхалимский пассаж и продолжил что-то строчить. Через минут пять за мной пришел новый субъект. Хорошо, что не тот противный, который приезжал со следственной группой. Этот был вполне нормальный. Одет в штатский костюм. На вид лет сорок или может старше. Худощав. Как водится, без особых примет.
   - Пойдемте вниз, Вячеслав, - не здороваясь, предложил он.
   То, что под историческим центром Москвы еще со времен средневековья были всякие ходы, это мне слышать приходилось. Болтали, что есть даже отдельная правительственная ветка метро. Но то, что я увидел, превзошло все мои самые смелые ожидания. Когда спускались на лифте, я мысленно считал секунды. Этажей пять проехали, не меньше. Здесь тоже были коридоры, покрашенные казенной краской, бесконечные кабинеты, люди в штатском и форме. Один раз промелькнул кто-то в старой форме НКВД, и еще один, одетый вроде и современно, но весьма странно. Иномирцы. И коридоры, коридоры. Без конца.
   - Меня зовут Сергеем Петровичем, я пока буду вашим сопровождающим. Возможно... - он сделал небольшую, но значительную паузу - ...И вашим куратором. Я думаю, что вы не удивлены тому, что вас пригласили гм.... В КГБ.
   - Я высокого мнения о наших органах. Скажу честно, не удивлен, - мы продолжали идти по какому-то бесконечному коридору. Без посторонней помощи здесь можно было бы заблудиться как персонаж актера-комика Фарадяна из фильма "Советские чародеи".
   - Много у вас было уже выходов за приделы своего мира?
   - Два, - почти не соврав, сказал я.
   - Сами нашли точки?
   - Да, - тут тоже врать не пришлось. Но опять же про японцев я тоже не упомянул.
   - Вы, наверное, хотите узнать обо всем подробнее? - по интонации мужика мне было не понятно вообще к чему он клонит. Хотя, намек на работу прозвучал, поди пойми ГэБистов. Может, мне, как я только вышел из другого мира, надо было сдаваться идти? Нет уж, посадили бы в дурку. Неизвестно, сколько по больницам сидит путешественников по мирам.
   - Вы хотите мне предложить работать здесь? - без обиняков спросил я.
   - Не совсем здесь, Вячеслав, не совсем. Видите ли, мы работаем в тесном контакте с КГБ, но мы не КГБ, и я... - он пронзительно, почти театрально посмотрел мне в глаза. Мол, я не отсюда.
   - Я уже понял, - я едва заметно улыбнулся. От мужика угрозы не исходило, и канцеляристом он отнюдь не был.
   - Вы не из СССР, - сказал я, когда мы подошли к огромной железной двери, - Это точно.
   - Почему вы так решили?
   - У вас в мире другие принципы профессиональной субординации. То, как я с вами разговариваю, здесь неприемлемо в моем положении.
   Он рассмеялся, и мне показалось, что в последний момент еле сдержался, чтобы хлопнуть меня по плечу, - Вы, Вячеслав, будете хорошим оперативником.
   - Да, уже это я тут наловчился у себя дома, велосипеды краденые искать, - немного обиженно ответил я.
   За железной дверью была еще одна. И потом еще пост. Здесь люди уже были вооружены. Но каким-то странным оружием. Как объяснил Сергей Петрович, это было специальное оружие, которое стреляет ампулами с усыпляющим лекарством.
   - Седативный эффект наступает немедленно. Мы не имеем право никого убивать, - объяснял новоявленный экскурсовод.
   Поучаствуете с нами в допросе, потом посмотрите задержанных. Я был несколько удивлен. - А как вы хотели? - удивился он.
   - Я думал, будет собеседование, потом пошлют на медкомиссию.
   - Вячеслав, странники ничем не болеют, им врачи не нужны уже после первого прохода, если только их не подстрелят. Местным пристрастием к бумажкам мы если и страдаем, то не в полной мере. Собеседование вы потом пройдете. Уже на базе. А согласие вы уже фактически дали. Ну не побежите же вы к "Бизонам"?
   - Куда?
   - Ну, в англо-американский союз странников.
   - Нет, конечно, - я возмутился, - Я и английского-то не знаю совсем...
   - Вот видите. Так что будете работать в "Кошке". Это у нас кодовые названия. Каждое объединение для простоты выбрало себе зверя. Мы -- кошку.
   - Почему кошку? - удивился я, вспомнив олимпийского мишку.
   - Ну, это долгая история. Но если вкратце, в одном из миров именно русские нашли лекарство он рака в ферменте молока обычной домашней кошки.
   - А почему оно пока не внедряется у нас?
   - С чего вы взяли? Внедряется. Только не афишируется. К сожалению, помогает только на ранних стадиях.
   - Скажите, а Юрий Владимирович в курсе?
   - Конечно.
   - Ну и как? - боязливо спросил я.
   - Новая почка у него прижилась отлично. А то он отправился бы через пару лет вслед за Леонидом Ильичом.
   - То есть, хотите сказать...
   - Да, более четырех десятков лет мы работаем в этом мире. Я лично здесь уже работаю без мало пять лет, до этого был во многих других местах.
   - И как вам у нас?
   - Забавно, - он как-то грустно улыбнулся, - Россия очень сложное направление.
   - Вы говорите так, будто бы не совсем сове.. русский человек.
   - Я поляк. В моем мире я родился в 1878 году в Варшаве, на территории Российской империи. Но в нашем мире националистических настроений и восстаний не было. Варшава в два раза больше Санкт-Петербурга. Быть российским подданным весьма почетно.
   Он нажал какую-то кнопку на приборе, расположенном на столе, - Введите задержанного.
   В комнату в сопровождении охранника вошел человек лет сорока. Меня сразу насторожил его внешний вид. Вроде бы одежда современная, но какая-то странная. С минуту я думал, в чем собственно странность? Вроде, одет опрятно: в брюки, рубашку с коротким рукавом. Черные волосы подстрижены не очень коротко и зачесаны на пробор. Я ту же вспомнил знаменитый "Определитель национальностей граждан СССР". Походил он больше на узбека, но у которого в роду явно были европейцы. Смотрел он на нас с Сергеем Петровичем нагло, почти вызывающе. У нас так даже цыгане на милицию не смотрят, что уж говорит о приезжих из средней Азии!
   - Замечаете что-нибудь странное в товарище? - провокационно улыбнувшись, спросил мой новоявленный куратор.
   - Одежда... - задумчиво произнес я.
   - Так-так, - он довольно потер руки, - Думайте, работайте.
   - Одежда произведена не фабричным способом. Можно... - я приподнялся со стула.
   - Да-да, можете подойти.
   Я подошел к задержанному на расстояние ладони. В ноздри ударил какой-то странный запах. Пряностей, что ли, каких-то. Я громко чихнул.
   - Вот-вот, - наставительно прокомментировал Сергей Петрович, - Видишь, Тайяр, наш новый коллега тоже учуял твою пакость.
   - Зачем пакость, товарищ начальник, - с каким-то странным акцентом, отдаленно напоминающим кавказский, возмущенно огрызнулся задержанный.
   - Пуговицы костяные, - продолжал рассуждать я, зная, что Сергей Петрович специально меня сбивает, - Соединительные швы на ткани сделаны вручную, а не на машинке. Обувь изготовлена кустарным способом. Кожа натуральная. Сергей Петрович, у меня сложилось такое впечатление, что одежда задержанного изготовлена человеком, который никогда не видел нашу одежду на людях, но только на изображении или фотографии. Возможно, в журнале мод.
   - Так! - в голосе Сергея Петровича сквозило явное довольство. - Еще!
   - Ширинка без пуговиц или молнии. Прямо неприлично как-то, - я еще раз осмотрел туфли. - Я в первый раз вижу, чтобы таким странным образом завязывали шнурки на ботинках.
   - Ты понял, Тайяр, тебе еще работать и работать. Я предупреждал?
   - Сергей Петрович, дорогой, - задержанный явно заволновался, - Отпусти, пожалуйста!
   - Ты же у нас на регистрацию встал, как честный кооператор.
   - Встал, да.
   - Но зачем ты эту пакость носишь и сбываешь цыганам. Ты такой умный, думал на площади трех вокзалов мы тебя не вычислим? Мы тебе вшили чип под кожу.
   Тайяр с подозрение осмотрел свои руки.
   - Ввели под кожу. Теперь мы тебя везде видим. Ты думаешь, мы тебя просто так тут взрослые серьезные люди колдовством пугаем?
   Задержанный вылупился на Сергея Петровича как баран на новые ворота, явно переигрывая.
   - Ладно. Уведите его.
   - Начальник, не губи, да, не надо!
   - Клизму тебе сейчас поставим на десять литров.
   Для наглядности размер клизмы был продемонстрирован руками.
   Реакция на эту, казалось бы безобидную угрозу, была совершенно неожиданной. Задержанный упал на колени и стал громко рыдать и причитать на каком-то своем тарабарском языке.
   - Не надо клизма! Не надо! Лучше убейте.
   - Надо, Тайяр, надо, - мрачно усмехнулся Сергей Петрович.
  
   - Вот и еще привычку взял, что ценное найдет, чтобы не отобрали, заглатывает. Четырнадцатый век примерно. Местное население полностью ассимилировано Золотой ордой. Дикость, средневековье. А соображает, понимает, что это не мир джинов, а просто... другой мир. Хотя я бы дорого дал покопаться в его голове. Отлично говорит по-русски и уже с цыганами на их языке объясняется. Упорно носит сюда какую-то наркоту. Наши химики не могут определить состав. Видимо, есть у них растения нам неизвестные. Эффект ужасный! Привыкание с первой дозы. Расстрелять бы его. Но конвенция... Узнают из других организации, пронюхают ищейки... Будет скандал.
   - У них нет своей организации путешественников?
   - Куда там, - махнул он рукой, - У них там пытки, на кол сажают.
   - А посмотреть...
   - Аж глаза у вас загорелись, Вячеслав, выйдет из вас толк, выйдет. В прошлый раз упустили его. В этот раз попробуем найти проход. Где-то он рядом со входом в Казанский вокзал, предположительно. Ну да ладно, пошли на остальных смотреть.
  
   КПЗ представлял собой закрытый блок из изолированных гостиничных номеров. Только у нас "номера" на двоих обычно, чтобы не лишать людей живого общения. В бронированных дверях окна, с возможностью смотреть только с нашей стороны. Люди как люди. Кто-то сидел за столом, кто-то валялся на диване, смотрел телевизор. Все как в нашей "газете". Разве что некоторые задержанные явно не походили на обычных людей. У одного был цвет кожи с фиолетовым оттенком, а у другого такая форма черепа, что казалось, что он или инвалид детства, или в аварии побывал. И был один совсем уж странный тип с глазами красными, как у кролика, и наростами на лбу, подозрительно напоминающими маленькие рожки.
   - И что с ними будут делать? - спросил я, после посещения газеты
   - Разбираться: откуда, зачем, почему? Брать образцы крови и ДНК.
   - На прошлой неделе одного шпиона выявили. Он и на каком-то древнем наречии шпарил, и руками ел. Раскусили, шпион от Саламандр.
   - Кого?
   - Ну, это межнациональная организация. В основном из выходцев из стран Восточной Европы, кроме России: Чехия, Югославия, Венгрия, Хорватия. По конвенции все сотрудники должны путешествовать с документами, вшитый чип должен быть, отмечаться в визовом центре, и, конечно же, платить пошлину на экспорт-импорт.
   - Прямо как в аэропорту!
   - Да какой к черту аэропорт, - раздраженно проворчал Сергей Петрович, когда мы уже вернулись в кабинет, - Лезут, лезут изо всех щелей, как тараканы. Со шпионом нормально, протест напишем, его своим передадим и все. Москва в каждом мире - это страшная аномалия, столько выходов, что ужас. Хорошо, что город большой, удивляюсь, как только люди обычные ничего не замечают. Вот на днях обезьяна....
   - Какая обезьяна? - настороженно спросил я.
   - Больше гориллы! - и Сергей Петрович, оказавшийся для поляка, которых я всегда представлял более сдержанными, очень эмоциональным, начал рассказывать, размахивая руками.
   - Двое суток? - задумчиво спросил я. В блоке надежная охрана?
   - Да, а что?
   Пойдемте туда, скорее!
   - Вы что-то знаете?
   - Да!
   Когда мы пришли в блок, все было спокойно. Охрана на месте. Камера закрыта, но только в ней никого не было. Начали оперативно отматывать пленку на видеонаблюдении. Три часа назад еще был.
   Я как мог кратко и лаконично рассказал о мире, откуда пришла "обезьяна", про дома, похожие на гигантские термитники, про то, что я как-то догадался о том, что они гипнозом обладают. Только про Свету умолчал. Так, на всякий случай.
   - Возьмите меня в Дмитров на операцию, - я сам от себя не ожидал, что буду канючить, как мальчишка.
   - Нет, Вячеслав, вы пока у нас не в штате. Тем более, мы все равно не успеем. Больницу оцепит местная милиция. Наших оперативников там немного... А вы... - он задумался, - Вы молодец. Первый день, уже какую пользу принесли. Вот, - он мне всучил целую гору бумажек. - Вам в отдел кадров, потом на склад, получать оборудование, и домой. Уволитесь с работы и дальше будете направлены в учебный центр. Повезло же...
   Я непонимающе посмотрел.
   - Эх, - я дома не был уже три года.
   - Дома?
   - Наш мир, где база "Кошки".
   - Вы так говорите, будто это...
   - Конечно же, не в вашем мире. Все базы находятся в пустых мирах. Наш -- на архипелаге, которого в этом мире нет. Он в Атлантическом океане. Увидите, как там красиво. И всегда тепло.
   - Но почему не на месте Москвы, так удобнее было бы!
   - Вот еще, - нахмурился поляк, - Здесь в древние времена были дремучие леса да болота. Нет уж, увольте. Идите, давайте, а то скоро уже все отделы позакрываются.
  
   Вышел из КГБ я уже с увесистым рюкзачком. Дали мне кучу всякой ерунды. Правда, выделили свой, трудно в это поверить, компьютер переносной и штуку, которую они называют "планшет", очень похожую на ту, что у Кощея, только экран больше. И программа там была с картой миров. Надо потом обязательно сравнить с программой, которая у нас со Светкой на талисманах.
   Неужели эти, наши предшественники, все внедрили по-тихому? Навязали нам свои технологии. Ю-эс-би эти. Но об этом стоит потом подумать. Жаль, что меня не взяли обезьяну ловить, уже мог медальку заработать, или звезду на погоны. Эх, как же трудно поверить, что еще неделю назад я писал тягомотные отчеты, а вечерами глушил кефир с кооперативной сметаной. Скукота! А теперь я через неделю лечу в первую в жизни загранку. И за казенный счет.
   Единственная неприятная мысль, которая меня сверлила, это то, что с квартирой и насиженным местом придется расставаться. Врать друзьям не придется. Я действительно уезжаю в длительную заграничную командировку. Куда? - будут допытываться друзья. Сделаю загадочный вид и скажу, что дал подписку. И многозначительно кивну на стены, чтоб подумали, что прослушка.
   Немного болело под лопаткой. Датчик мне вживили прям сразу, там, под землей, в медкабинете, похожем на хирургическую операционную. Еще удалось прокатиться на этом самом, другом метро. Да, та самая правительственная ветка. Там вагоны совсем не такие, больше похожие на те, что я видел на фотографиях метро из мира Светки.
   Светка... Я взглянул на часы. Время еще было. Надо купить цветы. Что уж жадничать, розы, не гвоздики какие-нибудь. Теперь у меня будет зарплата что надо. Если компьютеры служебные раздают. Не все-то "Бегемотам" блага всякие. Может, на новом месте выделят и квартиру побольше.
   Я вышел уже на метро Пушкинская. Через неприметную дверь меня провели по служебным помещениям метрополитена, а потом я попал прямо в вестибюль станции, и, как все рядовые гражданине, поднялся наверх, прямо на улицу Горького.
   Со Светкой мы должны были встретиться у памятника Пушкину. Проблема была в том, что там, на небольшом пространстве около кафе Лира, в сквере с памятником, и на нескольких прилегающих улицах было столько точек входа, что аж в глазах рябило. Но мы со Светкой нашли проход, соединяющий наши миры. Он был строго под памятником. Ну, по крайней мере, там, где он находился у нее в мире. Но как активировать именно этот проход и случайно не попасть в другой? Это была совершенно новая для меня задача.
   Все завертелось как в калейдоскопе, замелькало, словно в ускоренной кинохронике. Что же я наделал! Я будто вошел во все точки сразу. Исчезали и появлялись дома, деревья в сквере становились то старыми, то еще саженцами. Вывеска "Кафе Лира" менялась то на "Шашлычную", то "Пельменную", то на ресторан "Пушкинский". Когда вместо вывески над входом появлялась буква "М", около входа образовывалась гигантская очередь, и тут же рассасывалась. Вместо жилого дома с кафе, расположенном на первом этаже, вдруг появилось какое-то причудливое, ни на что не похожее здание, отдаленно напоминающее стеклянную пирамиду с переливающимися гранями. Все вокруг завертелось: вырастали сталинские дома, их сменяли приземистые невзрачные дома 20-х годов, вместо них восставали уродливые панельные муравейники как в мире Светки, которые, в свою очередь, превращались в дореволюционные доходные дома.
   И самое невероятное: словно боевой конь по скверу скакал Александр Сергеевич, возникая в самых неожиданных местах. Видимо, местному начальству его расположение постоянное мешало каким-то великим свершениям. Памятник то выглядел новеньким, отреставрированным, или только что открытым, то старым, потускневшим, или почти белым от птичьего помета. Иногда фигура гордо стоящего поэта превращалась то в сидельца, то во всадника на коне с саблей или без. От чего мне и казалось, что памятник скачет по площади.
   Сквер тоже смещался вместе с памятником, менялись расположения проезжих частей и пешеходных дорожек. Меня на мгновение то обдавало жаром летнего полдня, то осенней сыростью, то зимним холодом. Мелькала чехарда из людей разных эпох; экипажей, телег, машин. Сколько же здесь на самом деле было точек входа? Все ли были нанесены на карту Кощея? И почему скопление выходов именно здесь? В самом центре Москвы?
   Голова закружилась, и я едва не упал. Зажмурив глаза, я представил Светин мир. Фотографию этого места в ее Москве специально долго изучал в интернете.
   Все на мгновение замерло, наступила тишина, и тут же на меня обрушился грохот шумной улицы. От кафе "Лира", окончательно ставшего "Макдональдсом", громко и фальшиво ревела электрогитара, а с другого угла ее жалобно подвывал саксофон.
   Народу было значительно больше, чем в моей Москве. Рябило в глазах от огромного количества лиц неславянской национальности. Так и хотелось проверить у всех документы. Причем, все они говорили на не русском, а на своих наречиях. Громко и никого не стесняясь. Люди передвигались значительно быстрее, чем у нас, при этом большинство не переставая, говорило по телефону.
   Все куда-то спешили, а некоторые женщины ходили на таких огромных каблуках, что я диву давался, как они только не падали?! Даже гражданки за тридцать были одеты очень вызывающе. У нас бы таких обязательно милиция остановила. Идет девица в центре города, а юбка едва трусы прикрывает, если они конечно у нее, эти самые трусы, имелись в наличии. Что-то я слышал про массовую проституцию в мире Светки, может здесь как раз у них место встреч? Ничего себе, влип!
   У памятника, к счастью, народу было немного. Кроме Светы еще стояла какая-то женщина, занятая общением по персональному телефону.
   - О, как любезно с твоей стороны, - Света приняла букет, - Цветы из другого мира!
   - Ты заметила, как я появился?
   - Представляешь, нет. Смотрю уже полчаса во все глаза и вдруг раз - полицейский с розами стоит.
   - Полицейский? - меня прошиб холодным пот.
   Сначала я вспомнил, что был в нашей советской форме капитана милиции, а затем, что активировал подарок Кощея.
   - А как она выглядит?
   - А вот так... - она показала на мужика в черной форме, напоминавшей не то форму бундесвера, не то какой-то еще буржуазной армии.
  
   - А лететь не боишься? - спросила она, выслушав мой рассказ.
   - Даже не знаю, - озадаченно ответил я. Вопрос меня застал врасплох.
   В местном "Макдональдсе" я решился достать свой компьютер. Здесь их называли просто "ноут" или "бук". Ни для кого здесь это не было необычным. Даже кое-где розетки имелись. Многие вообще сюда приходили не поесть, а воспользоваться бесплатным интернетом.
   Светка, повертев устройство, сказала, что он отличается от тех, что были у них. "Фирма неизвестная, я такую не знаю". И программное обеспечение там тоже стояло какое-то не такое, как у них. Но, как ни странно, я легко вышел в интернет. Пользовался машиной я еще очень плохо. Света помогала. При этом она трещала как сорока, перескакивая с место на место, рассказывала про свои приключения в другом мире. Честно говоря, я слушал в пол уха. Все последние события и этот необычный переход вконец утомили меня. Я так устал, что уже едва мог правильно воспринимать окружающую действительность. Но это мне не помешало съесть два резиновых бутерброда и картошку, которую пришлось есть прямо руками. Тарелок здесь вообще не было предусмотрено.
   Еще на меня давила обстановка кафе. Люди здесь не сидели на месте, а постоянно перемещались, галдели как на птичьем базаре и все время непрерывно кому-то звонили. Шум было просто неимоверный. Мучаясь сомнениями, которые меня посетили еще на улице, я не выдержал и спросил у Светки:
   - Слушай, а здесь случайно не проститутки клиентов ищут?
   - Нет, дорогой мой Славик, - Светка захихикала, - Так у нас нынче одевается современная молодежь. Проститутки же намного скромнее и практичнее. Им работать надо. А эти...Им замуж очень хочется.
   - А разве кто-нибудь возьмет замуж, если в таком-то виде? Как он родителям такое чудо покажет? И еще.... - я с ужасом посмотрел на одну девушку. В носу у нее было кольцо, как у быка, а на руке что-то написано по-английски очень крупно.
   - А что у нее с рукой? Язык что ли она иностранный учит, фразы запоминает?
   Светка снова захихикала.
   - Она так деньги тратит. Татуировки делает.
   - Но это ж, наверное, очень больно и навсегда?
   - Больно, вряд ли. Говорят, сейчас делают заморозку. А то, что "навсегда" никто сейчас об этом не думает, все живут только сегодняшним днем. Все очень хотят замуж, поэтому стараются забеременеть.
   Светка увидела мое выражение лица и откровения загоготала.
   - А если парень не захочет жениться?
   - Ну, она тогда другому парню скажет, что беременна от него. У нас тут каждый день шоу показывают по телеку. Приходит девица на передачу, с ней десять мужиков, берут у всех анализ ДНК и в конце передачи говорят, кто же отец ребенка. Иногда бывает родной брат или отчим.
   - Но ведь это же аморально, - искренне возмутился я.
   - Зато рейтингово.
  
   Мы еще какое-то время гуляли по кривым переулкам центра. Иногда даже заглядывали одним глазком в другие миры. Если эпоха совпадала, то разница, чаще всего, была самая минимальная. Так странно, гуляешь по центру, раз -- и ты совсем в другом мире.
   - Значит молчком и про артефакты, и про Кощея, - продолжала свою мысль Светка.
   - А если будут обыскивать?
   - То, что я узнала о них, подсказывает мне, что вряд ли.
   - Зря ты все-таки....
   - Ну, Славик, - она обняла меня и поцеловала, ей было явно неприятно вспоминать про свой конфуз.
   - Моя будущая жена спекулянтка. Кто бы мог подумать?
   - Стоп, Славик, ты это... Шутишь?
   - Нет.
   - Это можно расценивать как...
   - Да.
   - Ой, - она поморщилась, - Только вот не надо мне тут загибать, что ты честный советский человек, и то, что между нами было...
   - Я...
   - Что?
   - Мне стоило бы обидеться, - я попытался из всех сил изобразить оскорбленного в лучших чувствах. Но мы оба знали, что это все игра. Почти игра... И про замужество думать рано, и все такое. И встретимся мы с ней, в лучшем случае, где-то через недели две, и уже совсем-совсем в другом мире.
  
   - А может там еще распределение, - это неприятная мысль пришла мне в голову, когда я уже собрался уходить в свой мир.
   - Так, Славик, - Света посмотрела на меня начальственным взглядом, - Выключай совок. Какое, нафиг, распределение еще ты придумал?
   - Ну, пошлют в разные миры работать...
   - "Дан приказ ему -- на запад, ей -- в другую сторону. Уходили комсомольцы на гражданскую войну", - напела она даже не фальшиво.
   - Вот это да! - удивился я тому, что она помнит советские песни.
   - Мне эту песню бабушка все время напевала.
   - Правильная у тебя была бабушка.
   - Славик, вот я не знаю, притворяешься ты, или впрямь у вас там совкизм немерянный?
   - Сам не знаю, - вздохнул я. - Пойду я.
   - Да уж, романтика. "Прекрасный принц" отбывает в параллельный мир. Прямо как в фантастическом романе.
   Света явно была разочарована тем, что я не захотел остаться у нее. Но тогда мне пришлось бы завтра опять ехать в Москву. Заявление я на работе не написал еще. Поставят прогул, потом будут проблемы. Все это объяснять девушке из мира, где все ходят татуированные, как из тюрьмы в старых фильмах, и одержимы маниакальной идеей во что бы то ни стало выйти замуж, а если не получится, то хотя бы забеременеть, было бесполезно. У них про долг и обязанности давно никто ничего слышал. А может, и вся эта видимость с одинаковыми переулками - иллюзия. У нас действительно разные, совсем разные миры. И разошлись они не в двадцатом веке, а намного, намного раньше. Понять бы, как и где?
   Я посмотрел на часы. Автобусы в Дмитров от метро Лианозово уже не ходили, а если ждать последнюю электричку, дома буду только в три. Так что я поехал на такси, как какой-нибудь кооператор. Стоянка была рядом, на улице Горького, за сквером. На прощанье я с подозрением посмотрел на Пушкина. Мне показалось, или памятник начал перемещаться. Так! Срочно домой.
   На мой планшет мы сделали много фотографий в ее мире. Я везде получался в своей милицейской форме. Мне не терпелось попасть домой, чтобы повнимательнее рассмотреть новые вещи. Когда мы уже въехали на Дмитровскую окружную, навстречу нам попалась странная кавалькада машин: несколько милицейских волг с мигалками сопровождали реанимационную машину. Водитель такси строил самые разные гипотезы. А я уже знал наверняка: обезьяну поймали по моей наводке и засадят в "газету", или как говорят в мире Светы, в "обезьянник". Обезьяна в обезьяннике. Я еле сдержал улыбку.
  
   Глава 10. О дивный новый мир.
  
   Как быстро русский человек привыкает к переменам. Может частично правдиво и то, что русские, в подавляющем своем большинстве, потомки деревенских жителей, врастают в свое жилье, точно деревья в почву, при этом тесно переплетаются друг с другом корнями, образуя дремучий, непроходимый и враждебный для чужаков лес. Хочешь жить с нами - вот место - врастай туда, переплетайся с нами корнями. Все это верно. И если способны наши куда-нибудь переехать, то разве только на дачу. Во всяком случае, так считают большинство москвичей, совсем уж не типичных россиян.
   Но к переменам наш человек, не смотря на свою косность, привыкает быстро. Если сравнивать с тем же лесом, то это уже совершенно фантастический лес, где чуть ли не ежегодно полностью меняется состав почвы. Деревья стоят на месте, не шелохнувшись, а почва совсем иная. Больше всего меня убедила в этом поездка в Питер. Я там останавливалась у своей подруги, в коммуналке. Ощущение непередаваемое для человека, который всю жизнь прожил в отдельной квартире.
   Так вот, в коммуналке этой жила древняя старушка, еще вполне вменяемая, вежливая и общительная. Ей было сто четыре года, и всю свою жизнь она прожила в этой самой коммуналке. Было это аккурат летом 2005 года. Сейчас-то старушка, скорее всего, отошла в мир иной. Маркесовские "сто лет одиночества" уступают нашему веку в питерской коммуналке. Человек еще в сознательном возрасте успел застать царя, пережил всех советских правителей, одного советского, и одного уже российского президента. Язык, на котором она общалась, был русским, но это был совсем другой русский, который мне удалось еще раз услышать спустя десять лет только в другом мире. И с тех пор я часто слышу русскую речь, но всякий раз она иная. Деревья те же, но почва иная.
   Нет, квартира не была самой большой моей проблемой. Ирония заключалась в том, что я уезжала далеко, навсегда, но в любой момент могла вернуться домой без авиаперелетов и виз. Это было так странно поначалу, но я быстро привыкла ничему больше не удивляться.
   К счастью, недоразумение, начавшееся моим арестом, закончилось быстро и легко. Хотя я и испугалась только в первый миг. Но едва я вспомнила про амулет дядечки Кощея, способного меня вернуть в родной мир, как тут же успокоилась, и воспринимала все дальнейшее, как какую-нибудь развлекуху типа флэшмоба.
   Русские, ставшие европейцами, оказались людьми вменяемыми, хотя уж слишком по-европейски педантичными. Узнав, из какого я мира, они долго связывались с нашим бюро. Да, представьте, был какой-то пока мне неведомый вид связи, который работал через миры, хотя и с опозданием. Оказывается, мне какое-то приглашение по почте было направлено, и мои многочисленные проходы из моего родного Дмитрова фиксировались. Но виновато было обычное разгильдяйство.
   - Сударыня, ну, ей богу, им совестно должно быть. На Московскую область вашего мира выделялся внушительный бюджет, - возмущался местный чиновник, постоянно оправдываясь за мой арест, - Вам должны были все разъяснить. Помилуйте, вы уже так чуть ли не неделю ходите туда-сюда.
   - Бюджет! Ха! - я рассмеялась, - Давно его украли, ваш бюджет.
   Чопорный парень с прилизанными волесенками и в очках с золотой оправой посмотрел на меня как на умалишённую.
   - Зачем, помилуйте? - недоуменно спросил он.
   - Хороший, черт возьми, вопрос! - воскликнула я, злая после ночи, проведенной за нудными разборками, - Зачем бизнесмену-миллиардеру становиться губернатором какого-то занюханного села и воровать его бюджет, который меньше, чем бюджет его персональной конюшни?
   - Но это же нонсенс! - он даже как-то по-детски всплеснул своим холеными ручками, приведенными в порядок у маникюрши.
   - Сходите! Посмотрите! Просто укушенный чебуратором, сам становится чебуратором.
   Это вызвало еще больший ужас в глаза чиновника "онеметчиной России".
   - Ты ему еще "Сектор Газа" процитируй и "Гражданскую оборону".
   В аскетичный кабинет вальяжной походкой зашел парень неформального вида, с выбритым затылком и висками. Волосы были заплетены в косичку.
   - Все! С бумагами заканчивай, штраф плати, и я тебя подкину в контору на Махалина, они сами документы на Лубянку отвезут. Пошли, у меня на пятачке Космоса "шаха" стоит, - сказано это было так буднично, как будто машина действительно стоит за углом, а не в другом мире.
   Но тут я как-то совсем и расслабилась. Приятно встретить соотечественника, говорящего на родном русском языке.
  
   - Там "Служба единого окна". Теперь все через него. А то хватит по разным конторам бегать. Кстати, это с нашей руки они стали бороться с бюрократией, - Андрюха лихо рулил на своей разбитой тачке по нашим родным дмитровским колдобинам. - А че? - продолжал он. - У них там "служба единого окна", и у нас - весь север Московской области тут. Снимаем комнатку. Датчик тебе уже сегодня вживим.
   - Еще и датчик? Я вообще у них в "обезьяннике" до утра просидела. Они все монеты пересчитали, все номера купюр выписали.
   - А че! Фашисты! Продались немчуре, - Андрюха беззлобно рассмеялся, - А у нас в БалАшихе проход есть в мир, где Иван Грозный унию подписал с Римом. Ну, куда ты сигналишь? Куда??!! Уступлю, на кладбище всегда уступлю! Так вот, там тоже все чопорные, как нерусские, и я - прикинь, так же попался с монетами. Так я там еще морду набил местным "кошкам". Это все по первой ходке. И прикинь, только наши все с монетами. Там, купи-продай. Деловые мы, в натуре.
   Андрюха болтал всю дорогу, перемежая все это руганью с другими участниками дорожного движения. В его разбитой машине что-то все время грохотало, и это, как говорил наш последний генсек, вызывало сильную озабоченность.
   На Махалина, в небольшой комнатке, прямо над МФЦ в соседстве с геодезистами и прочими организациями, содействующими регистрации прав на недвижимость, за дверью без вывески, примостился местный филиал "Ночного дозора".
   -- Да уж, это вам не вампиров гонять! - сказала довольно массивная тетка в огромных очках, единая во многих лицах: медработника, бухгалтера, завхоза и многих других. - Сегодня все документы с курьером отправим, завтра получите уже документы. Но крайний срок послезавтра. Банковские реквизиты пришлите по емейлу, мы вам деньги на переезд переведем.
   Делая мне заморозку, вводя хитрым шприцом микроимплант под лопатку, она будничным тоном совковой чиновницы перечисляла, что мне надо сделать. Связи у них были обширные, существовали какие-то дружественные дочерние фирмы, которые должны помочь сделать визу, так как лететь надо было в Испанию. Еще они помогали утрясать проблемы с недвижимость и с родственниками. Недвижимость я продавать пока не собиралась. Деньги за сдачу пускай капают на карту, а вот проблема с родственниками была. Но она, как меня убедили, решалась визитом важного усатого дяди в форме ФСБ с официально бумагой и мрачными намеками: "Ваша дочь, дескать, выполняет задание государственной важности в длительной зарубежной командировке. И еще расписочку возьмет, чтобы уж если болтали про это, но не очень сильно.
   - Не хочешь к нам потом вернуться? - язвительно спросил Андрюха, - У нас скучновато, проходов мало. Зато я лично подстрелил одного саблезубого тигра!
   - А тебя чуть не съели местные гопники в шкурах. Ты уж не позорился бы, Андрей Михалыч, - начала стыдить его тетка, - Вы, Света, его не слушайте, он балабол. БалАшиха в недалеком прошлом - не город, это рабочий поселок, он у нас в Дмитрове только-только к цивилизации приобщился. Москвы он и вовсе боится.
   - Там переходов тьма-тьмущая!
   - Ты метро боишься! Куда тебе переходы-то!
   Видимо, препирательство этих двоих было национальным спортом.
   - Вы вдвоем только работаете?
   - В Дмитрове вчетвером. Но один сейчас в Красногорске, а другой -- в Долгопрудном.
   - Мы тебе еще должны по инструкции штатную технику выдать там. Не обижайся, выдадим только что не местное. Наут у тебя есть, сто пудов. Но на его покупку мы тебе забашлим деньги, так что ты можешь их смело пропить! А вот планшет у нас свой, фирменный, его не купишь. Держи и распишись!
   Я презрительно сморщилась. Ощущение было странное, вроде бы дома. Вроде бы все свои. Но как-то мне стало здесь неуютно. Фашисты фашистами, но было в том мире что-то приятное, притягательное, как в чистенькой Европе, которую я пару раз успела увидеть до массового нашествия эмигрантов.
   Андрей же взялся меня отвести до дома. Если он решил подкатить, то это зря, я с двумя мужиками сразу спать не буду. Обойдутся. Надо беречь свои силы для будущих подвигов в других мирах.
   - А ты там часто бываешь? - стала я пытать его.
   - Да, поди, каждый день. Бумажки вожу и потом у меня там девушка, - Андрюха плотоядно улыбнулся, - Так, симпатичная, вроде тебя. Но у них там свои прибабахи. Она из наших тоже. Но вот вбили ей в голову, что приличный человек должен знать три европейских языка и иметь высшее образование.
   - И что?
   - С образование еще кое-как, а вот языки надо подтягивать. А то так и буду в русской зоне работать. Надоело. Хочу в Америку. Там другие реальности, поразнообразнее. Есть представительство "Кошки" в Лос Анжелесе. Но без языка...
   - А девушка?
   - А что девушка! Девушка не жена, - возмутился Андрей, - Вообще они там очень плохо живут.
   - В смысле?
   - Ну нет у них этого... Как его? Чувства национального единства, что ли. Вот у нас... Огромная страна, хоть тебе Нижний Тагил, хоть Петропавловск-Камчатский, хоть Казань - все это Россия. А у них нет. Вроде язык русский везде, а порядки везде разные. Царство, расколовшись внутри себя, не устоит.
   - Ну, а зарплаты хорошие у них?
   - Да причем тут зарплаты! Ну, хорошие, допустим. Но их все равно европейцы за дикарей, тузиков каких-нибудь, считают. В Европе, где хотят, они жить не могут, на работу их не везде берут. Мол, есть в вашем регионе рабочие места, че лезете в нашу Бельгию или Голландию? Немцы вообще ведут себя так, будто они войну выиграли.
   - Я тут книжку оттуда взяла.... - начала было я.
   - Вот-вот, и я о том же, - Еще десять лет, пара сотен книг, и все там будут точно знать, что войну выиграла Германия.
   - А как же там на самом деле все было? Неужто, правда, люди сами остановили войну?
   - Хрен его знает. Я ж там в то время не жил. Но в их мире одно радует, в Америке там жизнь херовая совсем, не нажилась она на войне. Поэтому спеси у нее совсем нет, не то, что здесь, где она всем диктует, как жить.
   - А тебе лично, что Америка сделала?
   - Мне? Ничего!
   - Ты же там работать хочешь.
   - Одно делать работать... А вот американцем я бы ни за что не хотел бы родиться.
   - Почему?
   - Русским лучше.
   - Почему?
- По кочану! Какой подъезд у тебя?
  
  
   Собралась я как-то совсем быстро и легко. Один чемодан всего. И то, как потом выяснилось, больше половины и брать с собой было не надо. Преимущества новой жизни я ощутила очень быстро. Да, это было то самое, о чем мне так упорно твердило мое подсознание, то самое родовое право на другое гражданство. Только не от папы и мамы, а, возможно, от какого-нибудь пращура из лохматых времен. Хочешь виза, хочешь вид на жительство, что хочешь. Я еще до конца вообще не разобралась в товарно-денежных отношениях другого, потустороннего мира. Но деньги здесь хоть и имели локальную, в отдельном взятом мире, ценность, но в самих анклавах, или как их называли местные, Колониях, не играли какой-то ощутимой роли.
   В "Кошке" все строилось на основе глубинных фундаментальных принципов, заложенных в русский геном. Для русского деньги ни в какое сравнение не шли с занимаемой должностью. Я это поняла, когда прибыла на место. Но путь в мой новый дом был извилист и довольно причудлив.
   Сначала почти девять часов на самолете до архипелага Канарских островов. Рядом со мной в самолете сидел грузный дядька и всасывался, как младенец в соску, в электронную сигарету. С другой стороны - громко храпела и источала винные пары чопорно одетая бабка. Когда самолет попадал в зону турбулентности, она громко стонала, требовала воды, а потом снова проваливалась в коматозное состояние, с перерывом на обед. Дети беспрерывно выли, так что через два часа на них никто не обращал внимания. Я же трижды просыпалась от бабкиного храпа и лелеяла мечты о кровавой расправе.
   Долго вылавливала свой багаж в маленьком по московским меркам аэропорту с пафосным названием "Королева София". Испания - королевство, как и Англия. Но чопорности никакой. Смуглые загорелые мачо как на подбор с картинок журнала мод улыбчивы и часто шутят, ничуть не смущаясь, что их никто не понимает. У входа меня встретила худая, черная от загара тетка с пышной каштановой шевелюрой. Попросила предъявить документы.
   - Нет, не гражданские. Наши. Потом своим мобильником провела у меня около лопатки, раздался писк сканера.
   - Все в порядке. С приездом. Меня зовут Наталья. Я буду сопровождать вас до транзита.
   - Транзита? - переспросила я.
   - Ну, да. До транзита на Гомеру. Потом у вас еще несколько транзитов и будете на главной базе. Что поделать? Из соображений безопасности базу выбирали с минимальным количеством проходов.
   Разница во времени давала о себе знать. В Москве уже стемнело, а здесь еще солнце и не думало садиться. Климат, как ни странно, очень походил на московский, во всяком случае по влажности. Помню, как первый раз прилетела в Грецию, вышла из самолета и словно бы оказалась в раскаленной духовке.
   На сайте "Википедии" я прочла, что эти острова называют островами вечной весны. Европейцы их открыли для себя еще в средние века, а известны они были всегда, чуть ли не с античных времен. Местное немногочисленное население, уникальная этногруппа под названием "гуанчи" была частично истреблена европейскими хворями, частично продана в рабство. При том, что внешне они больше походили на европейцев: имели светлую кожу и были блондинами. Вот так-то. Прав Андрей. С дикарям, как бы они не были похожи на просвещенных европейцев, никогда сильно не церемонились.
   Наталья здесь жила уже больше десяти лет. Не смотря на то, что она обладала такими потрясающими способностями, они ей по жизни особо нужны не были. Ей нравилась работа гида широкого профиля, доставляло удовольствие общение с новыми людьми, но дела сверхъестественные ее отнюдь не радовали.
   - Вы сами увидите, там тоже самое, что и везде. Ну, президент там другой, ну страна как-то по-другому называется. А так -- те же люди с их вечными проблемами: семья, работа, дом. Нет, я, конечно, бываю и на базе, и в соседний мир хожу с транзитом. Но, я к этому отношусь как к поездке в другой город.
   - Вы так говорите, будто вы исключение какое-то?
   - Ну, да. - она презрительно усмехнулась, - Все остальные бегают. Новые проходы ищут, приключения на свою задницу. Зачем? Я из своего Саратова выбраться никак не могла. Окончила педиститут, преподаватель иностранных языков. Если бы не подруга, ни про какие Канары и слыхом не слыхивала. Я здесь первый раз проход прошла. Не поверите, на машине. Приезжаю - дома, где живу, нет. Тот же маленький городок, в роде похожие дома, но моего нет. Как будто корова языком слизала. У меня паника. Ужас! Не знаю, что и делать. Как-то интуитивно вернулась к проходу и домой. Первый страх от перехода - он всегда сильный очень.
   Я ей в свою очередь рассказала, как меня славянские мусульмане чуть в рабство не взяли. Наталья охала. Но явно не искренне. Ей такое и в кошмарном сне не приснится.
   По словам Натальи, Канарские острова уже пережили период своего туристического бума. Первые туристы, англичане, приехали сюда еще в середине XIX века. С тех пор остров, где среднегодовая температура около 25 градусов по Цельсию, набирал популярность. Пик строительного бума пришелся на 80-е года века двадцатого. В 90-е Канары стали самым престижным местом отдыха для русских бандитов. Но когда королевские власти начали массово вылавливать и сажать наших мафиози, Канары, да и Испания в целом, русским браткам разонравились. Потом еще случился общеевропейский кризис. Старые гостиницы, построенные у самого океана, постоянно латают, отели заполнены почти круглый год. Но...
   - Да мы не жалуемся, только все жилье старое. Недавно вон дом на соседней улице обвалился. Слава богу, никто не погиб.
   - А вулкан?
   - Да, - рассмеялась она, - Мы тут и впрямь живем на вулкане. Но он спит. И пусть себе спит.
  
   Поселили меня в небольшой квартире в городке Лос Кристианос. Из окна был виден пирс с маяком. Он причала отходил желтый корабль. Он живописно смотрелся на фоне надвигающихся сумерек.
   - Вот на этом пароме поедете на Гомеру. Там будем проход, и еще один. Потом обратно в параллельный мир сюда на Тенерифе, потом еще один переход.
   - Я прям запуталась.
   - Ничего. На то я вас и буду сопровождать. Вы пока отсыпайтесь, сходите, искупайтесь. Можете хоть на неделю остаться. У нас никого кроме вас не предвидится. Все квартиры, забронированные "Кошкой" свободны. Да и вам торопится некуда. Занятия в сентябре все равно начинаются. Сейчас каникулы.
   - Занятия?
   - У нас обязательное минимальное годичное обучение. Вы не знали?
- Я пока ни о чем не в курсе.
  
   Время пронеслось стремительно, как в глупом сне курортника, который возомнил, что он не офисный планктон. А кто? Он и сам не знает. Меня всегда поражало, с какой готовностью люди как стадо баранов ломятся вслед за кем-то, даже не вожаком. Зайдешь в кафе и слышишь: "В этом сезоне все едут в Таиланд и Тунис".
   "Как? Ты едешь в Грецию? - с удивлением спросила меня знакомая, - но ведь этим летом туда из наших знакомых не едет никто!". Ну и хорошо, злорадно думаю я. А бараны иногда умнее своих пастухов. Меня умилило одно видео на ютюбе, где пастухи прутся через шоссе, а бараны всем стадом идут по переходу над дорогой. И ведь нарочно не придумаешь такое!
   Да, все прошло как-то быстро. И ощущение не модности этих Канар меня ничуть не смущало. Меня нередко восхищали люди с тупым, но все равно своим собственным консерватизмом. Типа одной парочки, которую я встретила на Корфу. Он экстрасенс, она - врач-рентгенолог. Приходит к такой тетке на рентген какой-нибудь лох. Она ему начинает заливать, что у него очень сложный диагноз, что даже по рентгену понять ничего нельзя, но я знаю одного специалиста, который лечит нетрадиционными методами. Ничуть не стесняясь, они рассказывали о своем нелегком ремесле мошенников, и о том, что они уже десятый раз приезжают именно в этот отель. "Значит, - рассказывает она со смехом, - звоню ему и говорю: Моня, записывай, что видно по рентгену". Далее включается в разговор толстенький лысоватый мужичок, похожий на актера Броневого: "Я закатываю глаза, делаю пассы руками, потом резко открываю, выпучиваю для наглядности и говорю: ВИЖУ!"
   Таких упрямых здесь, в туристической зоне острова, было полно. Нет, не мошенников. А туристических зубров-ортодоксов, приезжающих в одно и тоже место на протяжении многих лет. Это благодаря им островной архипелаг превратился в мемориальные декорации к первым фильмам о Джеймсе Бонде. Пока еще "Бондида" не переродилась в очередную "голлывудскую", как говаривал Пратчетт, "бандиаду" по отъему денег у второго и третьего поколений любителей боевиков. Да, дух конца семидесятых - начала восьмидесятых годов здесь был необыкновенно силен.
   Полупустынный пляж, огромные подвальные магазины, где индусы воскуряли свечи своим божкам и торговали всем, от овощей до унитазного ершика; китайские лавчонки, где сувениры были навалены пыльной никому не нужной грудой. Фото с отдыха надо всегда подписывать, не сразу поймешь Паттайа это или Хургада. Все южные города очень похожи.
   В паромчике желтого цвета было что-то совковое. Изнутри он такой аккуратненький, чистый, но очень старый, как добротный костюм бедного, но не опустившегося московского интеллигента из центра или "кирпичного пояса". Шел паром споро, рассекая океанский волны. Сопровождающая давилась кафе с казенным запахом советской столовки, а я таращилась на нее и внимала гуру.
   - Знаешь, там никаких ценностей-то нет, на острове. В смысле, человеческих.
   Я вопросительно посмотрела.
   - Ну, знаешь как в кибуцах, в Израиле.
   - Это типа колхоза, где все общее и всем все поровну?
   - Типа того. Валюта своя, но она сделана из какого-то уникального сплава, который даже наши пока подделать не смогли. Местный золотой стандарт. Это чтоб инфляции не было. А то знаешь, ли тащат монеты, картины, из мира в мир.
   - Ядерную бомбу не пытались?
   - А как же, пытались. Почти все ядерные, и космические, и компьютерные технологии - они везде экспортные. Из других миров. Как в "Людях в черном", ну или в там у Геймана в "Интермире", ну или там у Фармера.
   Я первый раз за плавание улыбнулась. Тетка раскрывала свой потенциал. Есть такие. Совок совком, а как разговоришься, узнаешь, что они с Проппом или Ибсеном засыпают, а не с постом очередного Васи из "одноклассников".
   - Это что же? все писатели того...
   - Да, нет, конечно. Но идеи витают в воздухе. А писатель - он как воспринимающее устройство. Но ты послушай, Светка, за жизнь. Я тебе скажу, не иди ни в разведчики, ни в армию. Устройся куратором и все. И это, не сдавай свою яйцеклетку на анализы...
   - Что, прости?
   - А тебе главное-то про твое тело не сказали еще?
   - В смысле?
   - Ну, ты это....- Наталья как-то даже замялась.
   - Так! - я начала закипать.
   - В общем, две новости одна хорошая... другая...
   - С плохой, - отрезала я.
   - В общем, залет тебе не грозит. Вероятность зачатия у тех, кто прошел сквозь проход, снижается на... В общем, если одна из ста забеременеет - это хорошо. Причем ни ЭКО, ни другое медицинское колдовство не помогает. Только естественным путем и только от своих. От обычных людей не было пока случаев. Так что, некоторые во все тяжкое пускаются лишь бы...
   - Да, это в нашей России не редкость.
   - А хорошая новость?
   - Хорошая. Старость и смерть тебе теперь не грозят.
   - Ни хрена себе.. , - Это ж я теперь останусь соплячкой... На всю жизнь, как прошла.
   - Не боись. Нет, конечно. Духовно ты взрослеть будешь. Но выглядят все лет на тридцать, в среднем. Из тех, кто стоит на учете в организациях, пока от старости не умер никто. А на Базе есть те, кто ее вообще строил, с нуля.
   - Выпить, что ли, этого гадкого кофе?! - только и смогла я сказать что-то в ответ.
   Наталья еще много чего порассказывала про местный коммунизм. Я начала уже догадываться, что гид не совсем и гид, а мозгопромыватель, чтобы не было так мучительно больно на новой родине. Ха-ха! Одна новость хорошая, а другая - еще лучше. Я ж не доярка в поисках материнского капитала! Мужики, небось, рады. Но рисковать не стоит. А то ведь оно правда, кто знает, вместо веселых приключений из роддома вылезать не будешь! Что ж, природа в очередной раз проявила разумность.
  
   Гомера был маленьким островом, не имевшим никакого отношения к классику античной литературы. Разводили здесь бананы и алоэ, из которого делали косметику. Бананы были маленькими, сырыми, и очень невкусными, зато в салате или жаренными - очень даже. Их привезли из Африки, и они тут благополучно мутировали в нечто свое, национальное. Местные жители сохранили от аборигенов язык свиста, которым можно передавать короткие смс-ки без телефона. Бесплатно и колоритно!
   Переход был в местном заповеднике на приличной горной высоте, в некоем куске доисторического леса, чудом пережившего мамонтов и саблезубых белок. Вы когда-нибудь видел одуванчик высотой в три метра? Я тоже не видела. Все когда-то бывает в первый раз. Лес будто пророс из другого мира. Воздух холодный, удивительно чистый. Мы ехали на джипе сквозь лес, потом свернули по маленькой, еле заметной тропинке и окунулись в пену густого тумана. Глядя на экран навигатора, который вдруг завис, я поняла. Вот он момент истины. Прошли.
   - Там, это... Водятся какие-нибудь кровожадные твари?
   - Не-а, - махнула рукой Наталья, - Только гуанчи, которые у нас вымерли. Но они ребята боязливые, сюда не ходят, считают это место священным. Раз в год устраивают пляски. Я как-то попала, смотрела. Очень необычно. Представляешь, по виду почти современные европейцы, только нечесаные и небритые. Девки все как на подбор, только воняет от них козлятиной. Тут по звездам один деятель определял. До высадки европейцев и колонизации острова еще триста лет.
   - Жалко... - вздохнула я, - Опять всех поубивают.
   - Хочешь как у Лукина?
   - М... - я задумалась, - Кажется, не читала.
   - Там одни интеллигенты советские попали на тропический остров в параллельный мир до Колумба. Научили аборигенов делать оружие, ну и сама понимаешь, чем все кончилось.
   - Угу. Долго еще?
   - Нет, главное не сбиться. Здесь указатель есть. Ага, вот он.
   Мы снова въехали в туман. Тот же клочок доисторического леса, который в нашем мире сохранил на поживу ботаникам древние эндемики. Заработал GPS-навигатор.
   - Все, теперь обратно.
   - Куда?
   - Опять на Тенерифе. Там я тебя сдам другому гиду.
   - Там чего? Ну, в очередном мире?
   - А... Ну там тоже самое. Здесь везде почти тоже самое, в периоде с 1970 по 2020. Ты это, на кладбище там сходи, посмотри.
   - Какое еще кладбище?
   - Там в местную революцию царские моряки привели целую эскадру. Город построили. До сих пор очень много русских потомков живет. Церкви, правда, в большинстве заброшенные. Наши же не евреи и не китайцы, очень быстро ассимилируются с местными. Но морды характерные остаются.
  
   Наталья посадила меня на паром, а сама поехала опять в свой дремучий лес. Я плыла уже свозь другую ночную Атлантику и думала о том, что на точно таком же стареньком желтом пароме плывет к себе домой Наталья, но в моем родном мире. И отличаются эти два мира только незначительными изменениями, местными культурными фишками и любимыми киногероями. Все это, собственно, и составляет наш мир, это и дает нам возможность самоидентифицироваться. Ну, не перечитываем мы со школы "Евгения Онегина", но он продолжает жить в нас. Умер СССР, а мы продолжаем говорить лозунгами. Каждый человек - это своего рода другой альтернативный мир, живущий в одном из сотен огромных, но таких похожих миров. Как это все грустно и банально до не приличия.
   Встречал меня теперь мужик. Грузный, в очках, с дамской сигаретой в зубах. Только открыл рот, и сразу повеяло холодом с Балтики, который включался только на русских оккупантов, не важно, из какого мира они прибыли.
   На кладбище мы съездили на следующий день. Действительно, зрелище очень впечатляющее. Я не была в Париже на эмигрантском кладбище, но видимо, это что-то подобное. Каменные кресты, немецкие фамилии написаны по-русски и с "ять".
   - Тут парочка новых русских постаралась. Они еще в начале девяностых сюда приехали. Делать нечего было. Вот кладбище восстанавливали. Не поверите, своими руками, потом две церкви, ходят, молятся туда, священника из России выписали.
   Я даже удивилась, с какой почтительностью это было все сказано, и тут же пожалела.
   - Один еврей, другой - грузин, и оба -- православные.
   Нет, прибалта ничем не прошибешь. Спросить, что ли, у него про оккупацию? А вот спрошу.
   - Нет, до такого русские здесь не додумались, - как-то даже с облегчением ответил Гунарс. - Мы тут одно независимое государство на Балтике... Литва, - сказал он как-то презрительно. Вот все и собачимся. А чтобы друг дружку не перерезать, официальным языком сделали немецкий, как до революции, и вымещаем зло на всех ближних соседях.
   - А на немцах? - с опаской спросила я.
   - А на немцах-то зачем? Их оккупация во время Первой мировой теперь считается освобождением.
   - А что было во время Второй мировой?
   - А ничего интересного, - махнул рукой Гунарс, - Нейтралитет с оглядкой на Кайзера. У нас Кайзер на СССР напал.... Как всегда неудачно, - добавил он, еще немного подумав.
   - А где вы так хорошо научились говорить по-русски?
   - В Москве. Я в Москве учился и потом долго жил... В местной - добавил я он опять после некоторой паузы.
   - И все равно Россию не любите.
   - А вы? - по-одесски вопросом на вопрос спросил Гунарс.
   - Я с ней развелась.
   - Понимаю, - растягивая слова, ответил он.
   - А почему в русском блоке?
   - Ну не к англичанам же идти? - от возмущения акцент еще больше усилился. Вы поживите в одной из реальностей на Тенерифе. Сразу их возненавидите, - кровожадно сверкая на солнце очками, добавил он. - В какое сравнение они идут с русскими? Те напьются и лезут обниматься, а эти...
   - Что?
   - Смотрят!!!
   - В смысле?
   - Не понимаете?
   - Нет.
   - Ну, Киплинг. "Бремя белого человека", пробковый шлем и все такое...
   - Вы думаете? - словно бы на консилиуме врачей-психиатров загадочно спросила я.
   - Я уверен...
   Причем каждый из нас видимо имело в виду что-то свое.
  
   И вот, наконец, я добралась до родных пенатов. Вместо парома пришлось лезть на Тейде. Это местный спящий вулкан. Потом карабкаться по черным застывшим колдобинам из лавы.
   - Вам понравится, - говорил он еще в машине. - Красивое должно всем нравится.
   - Кроме гопников, - мрачно ответила я.
   - Гопники это...
   - Выходцы из нижних слоев рабочего класса.
   - А, ну эти... - будто бы сплюнув на пробковый шлем британцу, прошипел прибалт.
   Эх, пойти, что ли, научится у прибалтов этому... их чувству национального достоинства? Оно, конечно, не лучше нашего национального единства, но как средство самообороны, очень даже.
  
   Он был прав. Это было если не волшебство, то что-то близкое к этому. Всего два шага, два маленьких шага. И панорама мгновенно изменилась. Вместо острова, с кромкой едва виднеющегося в дали соседа Гомеры, передо мною раскинулся гигантский архипелаг. Не знаю, с Новую Зеландию или нет. Но.... Нет, это было потрясающе. Это вам не альтернативная история, где одна морда на портрете сменяет другую - еще более унылую. Нет. Это действительно был совсем другой мир! И воздух и небо. Но застывшая лава была той же самой. Черной и спотыкучей.
   - Я сейчас сообщу, - прибалт достал другой, несколько необычный телефон, или, быть может, даже рацию.
   - Да, да, хорошо.
   - Вы счастливая. За вами прилетит транспорт. А мне ползти вниз.
   - Спасибо вам большое, Гунарс. Вы извините, если...
   - Не в моей привычке обижаться. Латыши народ гордый, но не обидчивый... - он задумался и добавил, - Обижаться могут только москвичи на москвичей. Будете в нашей Москве, приезжайте посмотреть здание Аэрофлота. У нас его построили.
   - Неужели? - восхитилась я, смутно вспоминая, о чем собственно идет речь.
   - А вот и транспорт.
   Вертолет не вертолет. Самолет не самолет. НЛО не НЛО. Но что-то среднее между этим всем. Но когда крышка отворилась, челюсть у меня медленно стала сползать вниз. Из небольшого транспорта вышли двое в псевдорусских костюмах, какие любил режиссер-сказочник Роу, подаривший советским детям Кощея, Бабу Ягу, Змея Горыныча и Аленушку.
   - Здравствуйте, добры молодцы! - сказала я и отвесила шутливый поясной поклон.
   - Здрава будь и ты, боярыня, - ответил один без тени улыбки на лице. - Отведай-как хлеб- соль. А мы тебя пока биосканером проверим на жучки и вирусы.
  
   - Эту клоунаду у вас начальство придумало? - полюбопытствовала я, жуя очень вкусный и свежий хлеб.
   - Не, - вяло ответил один из двоих. Двухметровый детина с лицом злого пупса, - Это психологическая служба так измывается над вами. Считает, что, мол, стресс прибытия надо шоком лечить!
   - Лично нам это все не надо, - отозвался второй, худой как глист, водя вокруг меня каким-то уж очень мудреным прибором, который вообще никаких звуков не издавал. - По такой-то жаре! В прошлом раз психологи заставили нас богатырями наряжаться.
   - Каравай очень вкусный.
   - Можешь себе оставить. У нас еще есть.
   Мы летели над архипелагом довольно низко. Мотор работал почти бесшумно. Сферическая кабина стала огромным экраном.
   - Да, много понастроили.
   - За столько-то лет не мудрено.
   Зрелище было довольно внушительным и пестрым. Чего только не понастроили русские из параллельных миров! Дома, дворцы, небоскребы, избы, терема, какие-то совсем уж непонятные сооружения. Обилие самых разнообразных, иногда даже трудно идентифицированных храмов. Куда ж русскому человеку без религии?
   - Это еще что, - сказала мордатый, - У нас даже Красная площадь есть в столице, в Москве, естественно.
   - Вообще-то в былинных сказках столицей русского царства является стольный Киев-град,- в который раз съязвила я.
   - Правда твоя, - согласился мордатый, - Но Москва - это третий Рим, а четвертому не бывати.
   - Ну, то есть, его пока не нашли, мир, где эта концепция на практике развилась до четвертого Рима, - заметил худой.
   - Все, снижаемся. Добро пожаловать в Россию, самую русскую Россию из всех русских, - торжественно заявил мордатый. Лицо его так сильно напряглось, что стали уже невооруженным глазом видны татарские черты его славных русских предков.
  
  
   Глава 11. О социализме, построенном в отдельно взятой стране.
  
   Ко всему происходящему я старался относиться как к командировке, хотя прекрасно понимал, что это никакая не командировка, а эмиграция. Еще со школьной скамьи нас пугали рассказами о томившихся на чужбине большевиках, об их тоске по Родине. В последние десять лет приоткрыли занавес и рассказали про диссидентов. Тема эта в нашей стране была неприятная. Если про Довлатова говорили, что он поехала в США вслед за женой-еврейкой, то с Солженицыным было не все однозначно. Хрущев разрешил ему публиковаться, а вот при Брежневе он уехал из страны. Как? Почему? На это простому советскому человеку ответов было не дано. Однако в милицейский кругах упорно ходили слухи, что внезапно ставший известным Солженицын стал вести себя нагло, указывал существующей власти и страдал манией величия, за что и был отправлен на ПМЖ в недружественные буржуазные страны. В моем мире его произведения, как в случае с Набоковым, Мандельштамом и Ахматовой советскому читателю давали очень дозированно. А в реальности Светы все эти авторы и вовсе были практически запрещены вплоть до полного крушения советского строя. И если того же Булгакова я прочитал с интересом, то с бытописанием ГУЛАГа я ознакомился без особого пиетета.
   Обо всем этом я думал, когда распределял между друзьями и знакомыми свои книги, которые у нас еще не утратили ценности. Самым неприятным моментом была поездка к родителям. Отношения у меня с ними были неважные. Отец очень хотел, чтобы я, как он и дед, стал инженером, а я пошел в милицию, первый из рода. Не то чтобы милицию в семье отца не любили, но в целом, считали профессией паразитической. Мать у меня был из династии врачей, но, хотя дед был заведующим больницы, дальше участкового педиатра она не продвинулась.
   В семье все решал отец, человек властный и своенравный. Когда я ушел жить к жене, а потом и вовсе развелся, то этим еще больше понизил свой авторитет. У родителей обед прошел практически в полном молчании. Мать спросила только: не собираюсь ли я снова жениться, а то у старшего брата уже младшему пятый год, а я все никак. Только под конец, когда я уже уходил, отец посмотрел на меня как-то печально и спросил: там, ну куда ты едешь, хоть войны нет? "Пока нет" - мстительно ответил я. Пускай поволнуются, а то, мол, стыдно ему, что сын в милиции работает, людей сажает.
   Все мои вещи уместились в спортивную сумку с надписью "Динамо". И то, бОльшую часть их составили казанные вещи новой конторы, куда я устроился. Рано утром я сдал ключи консьержке, и, возможно навсегда, покинул город, в которым родился и вырос, а вместе с ним и свою Советскую Родину.
   Полет на самолете, о котором я столько думал накануне, меня не впечатлил. Сильно заложило уши и я все время глотал и продувал их, зажав нос, как меня когда-то научил один знакомый-подводник. Летели долго, и меня не покидала тревожная мысль о том, как бы не разбиться над океаном.
   Перед отъездом я еще раз побывал на Лубянке. Там меня подробно проинструктировали и дали кучу полезных и не очень рекомендаций. Командировочных выдали совсем немного, уверив, что принимающая сторона не обидит. Но деньги меня уже не волновали. Последнюю зарплату, а так же компенсацию за неотгуленый отпуск, я положил на Сберкнижку. Она, что называется, карман не оттягивает.
   Принимающей стороной оказался серьезный парень спортивного телосложения. В прошлом, как оказалась, профессиональный футболист. Увидел мою сумку "Динамо", расцвел в улыбке.
   - Ну, с приездом, коллега! - мы обменялись крепкими рукопожатием.
   Городишко, в котором я устроился, представлял собой типичный образец буржуазной действительности, противоречивой и обманчивой, как и все за пределами родного СССР. С одной стороны, поражали своим великолепием гостиницы и новые дома. Кругом были стройки, остров, на который я прилетел, переживал строительный бум. С другой - неприятная изнанка общества, с изначально заложенным в него социальным неравенством. Какие-то бедные негры, непрестанно слоняющиеся по набережной, предлагая дешевые часы и весьма вероятно, наркотики. Во всяком случае, несколько раз мною был зафиксирован случай какой-то нелегальной сделки. Местные испанцы работали на развлекающуюся буржуазию, которая сюда приезжала на отдых или жила на пенсии. В основном это были англичане. Люди холодные, сдержанные, однако вежливые.
   Такая пожилая семейная пара жила на одном со мной этаже. Местный филиал конторы, которую все называли для краткости "Кошкой", выделил мне служебную двухкомнатную квартиру. Планировки здесь были бестолковые. Зала была соединена с неудобно устроенной кухней, а крохотная спальня напоминала чулан, в котором и хватило-то место на кровать и прикроватную тумбочку. Что это за комната, где только что делать, как спать?
   Мне предстояла здесь жить около недели. Я изо всех сил рвался на новое рабочее место, но мне сказали, что не положено и нужна адаптация. С парнем-футболистом, кстати, из моего мира, но уроженцем города-героя Казани, мы сплавали на моторной лодке на рыбалку. Жил он здесь уже третий год вместе с женой и ребенком. Завали его Марат. Здесь, на острове, ему в общем-то, нравилось. Хотя он жаловался, что ребенок ходит в английскую школу и лишен общения с соплеменникам.
   Марат много рассказывал о конторе. В свою бытность сотрудником МВД, он занимал должность начальника отдела, правда, умолчав, какого. КГБ он недолюбливал. О том, как он попал в "Кошку", вообще не распространялся, а я не стал любопытствовать. Про контору рассказывал много и охотно. Из этих рассказов я узнал, что порядки там ближе к нашим, советским, хоть и бардака больше. Существует система распределения бесплатных благ, дают жилье, а самым важным является должность. Именно она и определяет уважение к тебе окружающих. Сам он мечтал снова вернуться на оперативную работу. Но была одна загвоздка. Его жена была обыкновенной, не умела ходить в другие реальности, а значит, не могла последовать за мужем на новое место работы. Дело еще осложнял сын жены от первого брака, которого Марат считал своим. Вот такая вот сегрегация и апартеид, хуже чем в какой-нибудь ЮАР.
   Когда я был у него в гостях, при жене он не решался говорить о работе. Я так понял, она вообще толком не знала, что происходит. Как и он, татарка по национальности, она очень любила дом и ребенка, с которыми, кстати, говорила по-татарски. В семье главной, судя по многим побочным признакам, была она. И я только диву давался, как ему удалось ее перетащить сюда, лишив общения с друзьями и родней?
   Про переходы и три перевалочные станции рассказывать-то и нечего. Везде было то же самое. Шикарные гостиницы для приезжих и облупленные испанские домишки для местных. Это уже был третий мир, но от первого он ничем не отличался. Там меня встретил прибалт, уговаривавший съездить на какое-то белогвардейское кладбище. Не понимая, зачем это мне нужно, а та же смутно подозревая провокацию, я вежливо отказался.
   Он встретил меня в ущелье, именуемом местными "Маской" и знаменитой тем, что там когда-то скрывались от правосудия какие-то не то пираты, не то и вовсе местные разбойники. Время там опережало наше и остров, уже переживший строительный бум, перешел в стагнацию, что лишний раз убедило меня в нестабильности буржуазного мира. Советский Союз здесь, как в мире Светы, развалился, а в отношениях с прибалтом сквозил неприкрытый холод. К счастью, мы с ним пробыли в одной компании недолго.
   Выбравшись ущелья мы в тот же день поднялись на вершину и я уже оказался в месте постоянной дислокации. Я был заранее предупрежден, что это уже не остров, а можно сказать, целый континент. Встретили меня на месте со всеми возможными почестями, как члена делегации ЦК, в национальных русских костюмах, с хлебом, с солью. Я был приятно удивлен и даже смущен.
   Со Светой я увиделся в тот же день. Она радостно повисла у меня на шее и по своему обыкновению начала тараторить как сорока, снабжая меня ненужной, а то и вовсе бесполезной информацией.
  
   Адаптировался я довольно быстро. Во всяком случае быстрее, чем представлял себе это дома. Мир, окружавший теперь меня, только внешне было совершенно непохож на мою прежнюю Родину. Внутренне - по своей глубинной сути, это был все тот же привычный СССР. Пока я устраивался на новом месте, я успел пообщаться с людьми из самых разных вариантов развития истории. Уютнее всего здесь чувствовали себя именно выходцы из Страны Советов, коих здесь было, к моей радости, немало.
   Жилье, как и в СССР, здесь всем и каждому выдавалось совершенно бесплатно. Но люди, живущие здесь давно и сделавшие для новой Родины что-то значительное, имели право на получении земельного участка и строительства собственного дома. Бесплатными так же были образование, включая высшее, спорт, медицина и питание. Как и в трудах классиков марксизма-ленинизма, бесплатные блага предоставлялись в обмен на неоплачиваемый труд. Вообще, все здесь можно было бы назвать условно бесплатным, потому как дополнительные товары и услуги, сверх положенного лимита, были платными.
   Валюту здесь делали из какого-то хитрого сплава металлов, который пока подделать никому не удалось. Производство денежных знаков было полностью монополизировано государством. Все это нам рассказывали на так называемых вводных курсах для новоприбывших. Я слушал курс вместе с еще двумя новичками. Один выглядел чуть старше из-за бородки клинышком, он ходил в костюме, но очень странного покроя и держался очень зажатым. Я даже толком не понял, из какого он мира. Второй была девушка, совсем еще юная, едва достигшая совершеннолетия. Одета она была по моде Светкиного мира, ну или очень похожего.
   Мы сидели в небольшой аудитории. Лекторша, женщина лет тридцати, хоть возраст, как я быстро догадался, здесь очень обманчив, увлеченно рассказывала и сопровождала свою лекцию изображением из стерео-проектора. Я быстро привык к очередному чуду, девчонка вообще нацепила очки со знанием дела, а мужик охал и периодически вытирал испарину со лба. Я читал, что когда в нашем мире показывали первый черно-белый и немой фильм о прибытии поезда, некоторые даже лишались чувств. Хотя скорее всего, это преувеличение.
   "Площадь нашего острова составляет около пятнадцати тысяч квадратных километров. Численность постоянного население составляет около полумиллиона человек. При этом общая численность официально зарегистрированных в колонии "Россия", составляет около полутора миллионов человек", - вещала лекторша, а я мотал на ус, пусть и воображаемый.
   У нас в отделении только офицеры в звании майора или выше, отпускали усы. Прочие же тщательно брились и не рисковали выделяться провокационной растительностью на лице. Начальник с украинской фамилией Чуб, носил такие усы, что им бы позавидовал любой таракан, недобитый санэпидстанцией, за что и получил соответствующее прозвище. Фамилия была не говорящей, полковник Чуб Богдан Михайлович облысел еще в период активной трудовой деятельности Леонида Ильича Брежнева. Интересно, как там сейчас без меня?
   Помимо лекций, ко мне еще прикрепили куратора, что фактически означало карантин и проверку. Правильно, все-таки мы, русские люди, гораздо осторожнее прочих народов. Как у нас говорят: обжегшись на молоке, дуют на воду. Куратором был не мужик с протокольным лицом, а девушка на вид лет двадцати с небольшим. Как я потом узнал, немного позже, было ей по ее внутренним биологическим часам более двух веков. В голове это все, понятное дело, укладывалось плохо, но я, рожденный в СССР, все исходящее от государства всегда принимал на веру. Ну, почти. Впрочем, государства как такового здесь не было. Были границы, была валюта, герб и даже свод законов, но государства не было, по крайней мере, официально.
   - А то все бы передрались уже, - объясняла мне моя кураторша Прасковья Агафоновна, родившаяся в одном из многочисленных вариантов 19-го века в семье мещанина Агафона Кондратьевича Лукина.
   - Монархисты с коммунистами?
   - Каждый друг с другом. Мы тут за много лет изучили опыт развития России в разных мирах и пришли к выводу, что наиболее оптимальной формой правления является принудительное управление сверху, но без авторитаризма. И никакой демократии! Островом правит совет всех важных министерств: здравоохранения, транспорта, экономики, армии, ну так далее.
   - Но как же принимаются решения?
   - Хороший вопрос. - Решения принимаются только единогласно. Нет согласия - нет управления. А по сути, их принимает кибернетическая система, показывая в процентном соотношении вероятность последствий того или иного решения.
   - То есть островам правят машины?
   - Именно так.
   Мы шли по аллее, густо засаженной пальмами и какими-то южными кустарниками. Застройка в этом районе была типовая. Трехэтажные дома с маленькими палисадниками. В таком доме поселили и меня, в квартире с двумя полноценными комнатами и кухней. Здесь была колония России, а в России зорко блюли святость очага. Кухня была отдельным помещением.
   - Вы осматривайтесь, Вячеслав. В спортзал на следующей неделе обязательно. У вас с сентября начнутся занятия. Вы же бывший жандарм?
   - Так точно, - я не стал поправлять.
   - Будете подавать документы в военное подразделение?
   - Да, если возьмут.
   Вообще-то, это Светка решила. Это она рвалась в бой. А я попросту не знал пока, где тут интереснее. До сентября еще был недели две. Время здесь шло по-другому и я даже начал забывать счет дням и месяцам дома.
   Персонального транспорта на острове было очень мало. По острову ходила скоростная железная дорога. Был огромный прокатный парк электромобилей, летающих, плавающих и ездящих. На права сдавать было не надо. С управлением мог справиться даже ребенок, а в случае опасной ситуации управление брал на себя встроенный в транспортное средство компьютер.
   Но идиллия социального равенства касалась, так сказать, только общих благ. Поездив по острову, я видел совершенно шикарные кварталы, в которые-то и попасть без приглашения одного из его жителей и вовсе нельзя; виллы, обнесенные высоким забором, скрывающим частную жизнь от посторонних глаз. Магазины, если это так можно назвать, бесплатные, где был выбор даже лучше, чем в наших кооперативных. Отпускались любые продукты, кроме алкоголя и сигарет. Вредные привычки -- только за деньги. И всякие удовольствия в виде деликатесов, которые не произрастали на острове. Ну, как говорится, и не очень надо. Было много бесплатных кафе, напоминавших добротные ведомственные столовые. Кормили там хорошо, хотя несколько однообразно. Многочисленные кафешки, где кормили пирожками и мороженным, тоже были бесплатными. А вот на ресторан надо было раскошелиться.
   Чистота и порядок здесь были идеальными, но поддерживали его не люди, а машины. Настоящий шок я испытал, когда впервые увидел настоящего андроида, человекообразного робота. Только по его нечеловечески быстрым движениям я понял, что это машина. Внешне же это был человек.
   Удивляло очень многое. Ведь здесь были технологии и из миров, перешагнувших 25 и 26-ой век новой эры. Неквалифицированным трудом здесь люди вообще не занимались. Ни уборщиков, не продавцов, ни техников-людей я не видел. Андроиды были скорее предметом декоративным: работали садовниками в людных местах, водителями общественного транспорта, официантами в столовых.
   То, что однажды ко мне забрело убраться в квартире, на человека не походило ну никак. И если бы я заранее не был предупрежден, то мог бы и испугаться. Жуткая смесь из паука, мини-трактора, пылесоса и ящика для инструментов. Убралось "оно" очень быстро, минут за пятнадцать, при этом раковина и керамическая электроплита сверкали так, что в них можно было смотреться.
   Социальное устройство местного общества, естественно, влияло и на личные отношения. Семьями здесь жили очень немногие. Менее трети, как нам сообщила лекторша. Людям, не обладающим способностями по переходу из мира в мир, вход сюда был заказан. Обычные люди пройти сквозь проходы не могли.
   Светка мне все трындела про какой-то фильм "Горец". Я уже немного поднаторел в компьютерах и через сервер загрузил фильм на свой ноутбук. Фильм мне понравился. Намек Светки я понял. Вспомнился татарин, что жил в одной из параллельных реальностей. Интересно, как он поступит лет через десять?
   - Инсценирует свою смерть! - авторитетная заявила Светка, нагло развалившись на моем диване, - Тут так все делают.
   Со Светкой мы вместе не жили, тем более, всем предоставляли отдельное жилье. Я даже подумал о том, что если бы так было у нас, в СССР, то многие предпочли бы свои персональные жилища, и, как следствие, разводов было бы намного меньше.
   - А детей у них проверяют: могут ли они ходить по мирам или нет?
   - Дети не могут, тебе ж говорили! Это все дети, рожденные до того, как эти люди стали ходить по мирам. И то такие случае очень редки. Чаще всего это дети усыновленные.
   - Ну, когда они подрастут, до половой зрелости, их будут проверять? Вдруг им способность передалась? - советская схема преемственности профессий никак не выходила у меня из головы.
   - Конечно, этим, кстати, одно из подразделений военной разведки занимается. Хочешь, туда пойдем?
   - А в эти, поисковые группы? Там же интереснее! Новые миры, в которых нет даже представительств колоний.
   - Дурачок, так тебя сразу туда и взяли. Там берут не ниже капитана и с боевым опытом.
   - Так я и есть капитан, - возмутился я. - Мне обещали звание оставить.
   - Ну-ну, - скептически хмыкнула Светка.
   - Нет, правда! - возмутился я.
   - Ну, все равно, без боевого опыта не пускают.
   - Тогда в разведку. Ты ходишь в спортзал?
   - О да! - охнула она, - Бегаю как белка в колесе! Тренер зверь. Говорит: "Хочешь сдать общевойсковые нормативы, тогда беги, Форест, беги!
   - Причем тут лес?
   - Это фильм такой. Найди, посмотри.
   - Все ты меня американской гадостью пичкаешь! Я вот все восемьдесят три комедии Гайдая посмотрел.
   - Сколько? - Светка аж приподнялась с дивана.
   - Восемьдесят три. Из всех реальностей.
   - Ну, ты и совок!
   Я в шутку накинулся на Светку, она начала меня щекотать, мы скатились на пол и дружно заржали.
   С организмом творились странные вещи. Я чувствовал себя сильнее и моложе. Спал я всего часов по пять, но ел вдвое больше обычного. Тут у местных есть пословица: время нас потеряло, но все время ищет. Видимо, в ней есть какая-то доля правды. Позывы ходить в другой мир я обнаружил только здесь. И они ни на что не были похожи по ощущениям, хотя заядлые курильщики из местных старожилов утверждали, что это похоже на никотиновую ломку. Не знаю, я в детстве пробовал курить, был выпорот дедом и больше не пытался. Минздрав, как говорится, предупреждает. А вот в миры, пусть пока соседние, приходилось ходить раза два в неделю, тогда душа успокаивалась.
   Алкоголь на измененные переходами организмы оказывался значительно меньшее воздействие. Напиться "в хлам", по доброй русской традиции, здесь уже не получалось. При этом умный организм излишки требовал выводить немедленно, всеми доступными способами. Вот уж порадовались бы такому "счастью" наши советские граждане.
   С сигаретами тоже были проблемы, как и со всякими другими легкими стимуляторами, некоторых из которых я увидел здесь в первый раз. Наркотики и прочая гадость вызывали отравления без вожделенного чувства эйфории. Здесь всех новичков разыгрывали, показывая пальму, где повесился первый, и он же последний, наркоман. Пальма росла во дворе Университета, куда мы ходили подавать документы. Брали туда без экзаменов, но учились все по-разному. Кто год, пройдя обязательный минимум, а кто и по десять лет. Смотря, чем хотел заниматься. Хуже было тем, кто уже в зрелом возрасте попадал сюда неграмотным. Но и эту проблему здесь научились решать. Хитрые методики обучения позволяли ликвидировать основные культурные и учебные пробелы менее чем за пол года.
   Больше всего было людей из девятнадцатого века. Мы, их гипотетические потомки, особенно из времен типа Светкиного, смотрелись на их фоне неотесанными хулиганами с манерой одеваться во что попало, тыкать незнакомым, и использовать кошмарный слэнг. Но дружили здесь, как водится у русских, по разным поводам: работа, соседство, общие интересы. И нередко можно было застать парня в шортах, идущего под ручку с барышней, словно сошедшей со страниц "Войны и мира". Или, наоборот, полуголая девица с кольцом в носу, неспешно прохаживающаяся под ручку с элегантным кавалером, этаким лондонским "дэнди". Было сложно привыкнуть только к отсутствию стариков и детей.
   Детей, рожденных от пар, подобных нам, воспитывали в закрытых интернатах, и у них, по слухам, была специальная программа обучения. От нас, рожденных от обычных родителей, их отличало то, что они очень быстро росли. И никто никогда воочию не видел тех самих чудесных акселератов. Детей туда забирали сразу из роддомов. Существует мнение, что это информация засекречена руководством колонии.
   Стариков тоже не было. На пенсионеров по каким-то неясным законам природы переход действовал пагубно, большинство сразу умирало. Кто был меньше пятидесяти, омолаживался до условных тридцати и уже не старел. Так что, прямо как в поповских сказках о рае, здесь были все вечно молодые, здоровые, если не считать спортивных травм, и полные сил.
   Кстати про попов. Они тут, к моему большому сожалению, были и в избытке. Как они приспособили свои конфессиональные взгляды под изменившуюся обстановку я, если честно, не уточнял. Церквей, и всяких других экзотических заведений малопонятных культов, здесь было с избытком. Но власти Русской колонии их терпели. Польза все-таки была. Путешественники, не знающие обычаев других религий, могли наломать дров, а тут, пожалуйста, есть всегда свой доморощенный консультант.
   Светка попов тоже недолюбливала. Говорила, что в ее мире это очень богатая буржуазная прослойка, да еще и лезущая во власть. Приняли какие-то законы, наподобие тех, что были до революции. За оскорбление священника могут запросто посадить года на два, хотя наказывать надо за хулиганку. В Светкином мире, как говориться, классовые противоречия дошли не до предела, а до маразма. Но местные все привыкли. Светка по этому поводу часто говаривала:
   - Знаешь, Славик, мой мир устроен предельно просто. Все знают, что чиновники воруют. И никто с этим не борется, потому что сам хочет занять их место и тоже воровать.
   Мне на это сказать было нечего. Мы оба очень сильно пытались понять друг друга. Постоянно надоедали друг другу любимыми фильмами и книгами. И в целом что-то складывалось. По хронологии истории, я, к счастью, в отцы ей не годился, скорее в старшие братья. Да и успела она застать обломки СССР. Но страшный цинизм, спокойное, почти равнодушное отношении всех аборигенов ее мира к несправедливости, меня поражало. Мне страшно хотелось посмотреть именно не на другие миры, а на другие России, чтобы понять, разобраться, наконец, решить для себя, может быть и у меня дома что-то не так?
   На меня произвело сильно впечатление общение с теми, у кого не было революции. Наша пропаганда рисовала их людьми, мягко говоря, отсталыми, темными и забитыми, которым только большевики принесли свет марксистско-ленинского учения. Мой сосед по лестничной клетке был из трудовой семьи. Отец работал на каком-то заводе, на Урале, имел квалификацию, получал хорошие деньги. У них был дом, огород. Никаких надсмотрщиков с бичами не было. Работали действительно с нарушением КЗОТа по десять часов. Но выходных, из расчета многочисленных православных праздников, было больше. Еще один парнишка, с которым я познакомился в спортзале, был потомственным дворянином, чуть ли не с царем в родстве. Еще его дед все состояние продул в карты. Семья жила, мягко говоря, скромно. Уже с четырнадцати лет он "служил репетитором". А тренер в спортзале и вовсе был бывшим белым офицером, участвовал в "Ледяном походе". Там большевики тоже власть захватили, как и у нас. Но ни злобы, ни сожаления я от него не услышал.
   - Нехорошо вы, судари мои, понаделали, друг друга поубивали, - сетовал он, - Не по Божеским это законам, да-с, не хорошо-с.
   Я, конечно же, и раньше догадывался, что все эти фильмы типа "Неуловимых мстителей" -- это гротескная фантасмагория, типа сказок Роу, где есть хороший Иван и плохая баба Яга. Ну, это так же абсурдно, как книги и фильмы из Светиной реальности, где черным по белому авторы пишут: никого добра и зла нет, а есть только чей-то личный интерес. Может быть и так и эдак, но я все-таки не вчера родился и понимаю, что не все большевики так уж ратовали за народное благо, кто-то просто хотел личного счастья, только для себя.
   Но в моем родном мире нет ни нищих, ни голодных, не бездомных. Хотя сейчас я не так во всем уверен, как раньше. Здесь обширная библиотека, базы данных по мирам, которые уже заключили договора с колониями. Некоторая информация меня серьезно озадачила. Так, в моей реальности, как в какой-то древней Спарте, без согласия матери умертвляют детей, страдающих различными пороками и уродствами. Даже такими, с которыми можно спокойно жить. Например, без руки. А в бездушном мире Светы на лечение таких детей всем миром собирают деньги!
   - Что толку, - цинично морщится Светка, - ребенок живет как овощ, с капельницами и уколами, страдает, а потом все равно умирает. И родители его все время страдают, хватит им денег на очередную операцию или нет?
   - Но ведь есть те, кто выживают, потом даже живут десять или даже двадцать лет.
   - А ты бы хотел такую жизнь?
   - Я... - я задумался, - Я не знаю... Если человек рождается слепым, то он и не знает, как это - видеть. Ему, может, и слепому хорошо. И вообще! Так можно вообще докатится до фашизма!
   - Опять ты, Славик, со своей пропагандой! Признайся лучше себе, что вас, так же как и нас, правительство дурит. Оно и здесь дурит всех и живет лучше всех. Будь то социализм, демократия, монархия. Каждый человек уже в силу своей природы рождается неравным другому. Это биология. И права у него неравные. Это тоже исходит из нашей природы. Вот ты бы, если бы стоял у верхушки власти, стал бы говорить всем матерям из вашего мира, у которых умерли дети, что их убили врачи, чтобы не тратиться на бесполезное лечение?
   - Нет, конечно.
   - А как же правда? Справедливость? - язвительно поинтересовалась Светка.
   - Справедливость в том, чтобы люди жили спокойно и счастливо. А правда в том, что ребенок умер.
   - Странно. Я все-таки думала, вы менее стойкие. Обычно в разных антиутопических романах есть такой сюжет: человек живет в благостном мире, а потом узнает, что цена за это -- жизни других людей, и слетает с катушек.
   - Так это не человек, это литературный герой!
   - Гм... - Света хотела что-то возразить, но вместо этого задумчиво спросила: - Меня на самом деле другое давно волнует.
   - Что?
   - Кого русским считать?
   Я, было, открыл рот, но Светка не дала мне сказать и сама себе ответила: - У вас, казалось бы, просто все. Вы все граждане СССР, но с оговорками. Даже здесь ты все время мне твердишь: вот такой-то украинец, такой-то белорус, такой-то грузин. Прям как националист какой-то! Я сначала думала, что это у тебя из милиции, а потом свою бабаню вспомнила. Так тоже всех на национальности делила. Причем, как-то уж очень своеобразно. Тут, в Колонии, больше половины с ярко-выраженными монголоидными чертами, всяких кавказцев полно, таких национальностей, что у нас они вымерли, или вообще отродясь их не было.
   - Одни уроженцы Хазарской советской социалистической республики чего стоят.
   - Ага. А религия? Православие-то у всех даже отличается, причем невооруженным глазом. Какие-то кресты не такие и иконы.
   - Язык?
   - То же нет, - задумчиво ответила Света, - Некоторые на таком русском говорят, что им проходится наш учить. Как, бишь, его? Среднерусский язык. А те, которых я тогда в лесу встретила, те и вовсе чуть ли не на арабском.
   - Может, земля? - предложил я.
   - Вероятно. Климат, он сильно на человека влияет. Только везде и границы разные, и территория условной России тоже. И даже климат. Говорят, что кое-где холоднее или теплее. В Москве кокосы с бананами не растут, но я от одной девчонки слыхала, что у них зимой не более минус двух. А то и вообще плюс, как в Крыму.
   - Знаешь, Свет, наверное, русские - это те, кто сами себя русским считают, а всех остальных разделяют на две группы: свои, русские, и чужие. Причем делают это на интуитивном уровне. С первого взгляда. Как баба Яга из сказки, водит носом и говорит: "Чу! Русским духом пахнет!".
   - То есть русский - это просто свой, а как он выглядит и говорит, неважно - подытожила Светка.
   - Может быть, в прочем я не уверен. Мне надо еще подумать.
  
   Глава 12. Кто из дому, кто в дом, кто над кукушкиным гнездом.
  
   Здание было не совсем такое, как на картинках. Вблизи оно напоминало три очень сильно сплющенных римских Колизея разного размера, поставленных друг на друга. К фасаду будто бы пришпилена сильно растянутая Триумфальная арка, которую решили пристроить в самый последний момент. На вершине с трудом можно было разглядеть весьма странную скульптурную композицию, напоминавшую штандарт римского легиона. Это был памятник "челюскинцам". Что они там наверху делали с обломками самолета, снизу понять было сложно.
   Совет проводника, который довел меня до последней точки перед переходом в Русскую колонию, мне почему-то надолго запал в душу. Хотя это было не то самое здание Аэрофлота, что стояло в мире проводника-прибалта. Он говорил, что из мира 21-го века, а здесь были еще 60-е 20-го. Без вопросов, сооружение было очень величественным и смотрелось круто. Но что-то в нем было не то. Особенный дискомфорт доставляла мысль о том, что оно, все же, действительно было очень похоже на Белый дом из моего мира.
   - Любопытно, любопытно, - цокал языком Шафаревич.
   В пенсе сходство с молодым Львом Троцким было почти что сто процентным, если бы не отсутствие усов. Тем более, и звали его тоже Лев, правда, Лев Абрамович. И был он психиатром, пока, едва не став пациентом своих бывших коллег, наконец-то понял, что не спятил, а осуществил первый в своей жизни переход. Но подробностей я не знаю. Он все отшучивается и говорит: "Потом, потом, Светочка!" Очень долго я не могла привыкнуть к тому, что человек, выглядящий лет на тридцать, сохранил все привычки и манеру общения пожилого профессора. Что же, случай для Русской колонии не уникальный.
   - В вашем мире-то тут что? - спросил Славик, - Тоже не отрывавший взгляда от здания Аэрофлота, расположенного аккурат напротив Белорусского вокзала.
   - Я точно не помню, - уклончиво ответил Лев Абрамович. - Я же родился и большую часть жизни прожил в столице, в Ленинграде.
   Лев Абрамович был моим куратором. Поэтому, с самого первого дня, не обошлось без шуток, в том числе и со стороны Славика. Мол, сразу психиатра приставили. Хотя Славик скорее завидовал, поэтому и зубоскалил. Его кураторша по исторической хронологии, годившаяся ему в прабабки, упорно именовала его жандармом и постоянно читала длинные скучные нотации.
   - И здесь страна советов, - фыркал Славик. - Только и знают, как мораль читать.
   На самом деле от кураторов была большая польза. Они могли решить очень многие, в том числе и бытовые проблемы. На эту должность отбирали по большому конкурсу наименее конфликтных и доброжелательных людей. Так, во всяком случае, считали в администрации Русской колонии, которую некоторые, чье детство прошло в Советском Союзе, называли "Кошкиным домом".
   - Ладно, голубчики, время поджимает, - поторопил всех Лев Абрамович. Когда он нервничал, он начинал картавить сильнее обычного. - Дворец советов посмотрели, зрелищем, так сказать, отечественной статуи свободы насладились, теперь к делу.
   - Да, какая там "статуя свободы"! У нее факел типа маяка, - ввернул Славик.
   - А будет время, мы вечером завернем, посмотришь, как у Ильича глаза в темноте горят.
   - Да ладно! - Славик аж поперхнулся.
   - Доктор шутит, - съязвила я, - У доктора такой ленинградский юмор с одесским акцентом.
   - Ничуть - обиделся на Одессу Шафаревич, - Глаза действительно горят. Никто ж не хочет, чтобы в лысину дедушки Ленина вмазался самолет.
   Теперь поперхнулась и я.
  
   Был погожий осенний день. По местному летоисчислению 12 мая 1963 года. В космос тут не полетели и пока не собирались ввиду отсутствия ядерной тяги. Но от старой, дореволюционной первопрестольной не оставили камня на камне. Сил и средства у СССР хватило, поскольку Вторая мировая война здесь не случилась.
   Мы трое, путешественники по мирам, были одеты не в пример теплее местных. Я вообще натянула берет на самые уши. В Русской колонии среднегодовая температура составляла плюс двадцать пять по Цельсию. С учетом того, что последние полгода мы со Славиком провели на военной базе, что на южной стороне острова, сдавая бесконечные нормативы и допуски, то глоток свежего иномирного воздуха был холодным. И холодным весьма.
  
   Впрочем, глядя на довольную рожу Славика, я представила, что сама выгляжу так же: этакая без пяти минут выпускница на первом задании. Впрочем, до того, как нас послали сюда делать кое-что важное, и даже может быть и серьезное, а не так для отмазки, было многое.
   В мире, где мы после первого полугодия проходили стажировку, внезапно началась гражданская война. Штаб "Кошки" эвакуировался под обстрелом. Я до сих пор боюсь думать о том, что кого-нибудь все-таки ненароком пришила очередью из АКМ. Мы обычно пользуемся парализаторами, хоть и стилизованными под местное оружие, а тут раздали боевое. Я тогда здорово перетрухала.
   Местное начальство проявило халатную недальновидность, проморгало активистов из "Майдана" или там "Болотной". И это был такой близкий, очень похожий на мой мир, и год 2013. Спровоцировали все аномальные осадки. В Москве началось наводнение. Кстати, не в первый раз. В моем мире Москва за последние двести лет утопала трижды почти до самого Кремля. А на курсе сравнительной отечественной истории я насмотрелась и на Москву после прямого попадания метеорита, и после землетрясения.
   Но крещение огнем так или иначе состоялось. Каждого заставили писать исторически прогноз, что будет дальше в том мире. Славик проливал на бумаге море крови, вешал мятежников. А мне возиться не хотелось, я сдула украинский сценарий, написав, что сначала к власти придут националисты, с лозунгом "Россия - для русских", а потом власть захватит какой-нибудь очередной конфетный или водочный король и начнется гиперинфляция. В итоге, я оказалась почти права.
   Славик долго еще не мог понять, почему в мирах, где произошел слом советского строя, никакие танки в соседние республики, ни тем более на площадь, выводить никто не будет. Потом понял, хотя все равно возмущался, только еще больше прежнего.
   Мы все, выходцы из уникальных миров, следим за своей историей, благо такая возможность в Русской колонии есть. У Славика мало что менялось, а у нас все опять ходило по кругу. После нулевых возвращались новые девяностые с безработицей, инфляцией, коллекторами, повышением налогов, новыми нелепыми законами, но зато с возвращенным на Родину Крымом.
   Славик валялся у меня на диване и злобно комментировал: подумаешь, мост они построили через Керченский пролив! То же мне "чудо Светы", - он ехидно посмотрел на меня и изображая мои интонации сказал: - Нет ни в одном из каталогизированных миров!
   - Дураков таких нет, мост строить, где и так можно проехать. Подумаешь, хохлы их там не пущают! Надо как в Венгрии. Танками, танками их! Так сказать, помощь братском народу. Выискались недобитые бендеровцы! Им, значит, можно по мирному населению ракетами стрелять? Вот и надо было танки ввести. Танки - залог мира. И санкций никаких бы не было, и столько людей осталось бы в живых. Наши кремлевские старцы получше вашей молодежи в политике рубят!
   - Ну, много они там навоевали с танками в Югославии и в Чехословакии?
   - Ты не понимаешь! - надулся Славик. - Танки - это не для войны. Это гарантия мира. И вообще, все это из-за того, что ваш Ельцин не любил в Крыму отдыхать, поэтому когда Союз делили, он про Крым и не вспомнил просто, все равно там дачки у него не было, так зачем ему Крым?
   - Да если бы вашего вождя кабан не забодал, сейчас тоже вся страна ларьками и рынками заросла.
   - Вот еще! - обиделся Славик, - А танки дело хорошее. Это как с пугалом огородным. Стоит одной вороне сесть на него и не окочуриться, так остальные вороны весь огород разорят и загадят. А чучело и вовсе в клочья разорвут. Оно же чучело, ответить не может. А танк может и выстрелить. Это и вороне известно.
   - Ну, конечно, иди порули! - огрызалась я, хотя понимала, что он все равно в чем-то прав.
   - Все просто, - вещал мой накаченный новыми знаниями бойфрэнд, - Тут развилки элементарные. Не полез бы царь к Германии - не было бы взятия Зимнего, не задавили бы Веймарскую республику - не было бы Гитлера, не было бы Гитлера, был бы Дворец советов, а не бассейн, а три-четыре пожарных машины у Белого дома -- и до сих пор был бы бассейн, а не храм Христа Спасителя. Полили бы водичкой -- и все бы разбежались по домам сушиться. Чай не Африка, даже летом.
   - Ну, вот, а ты говоришь танки, танки. Николай Второй влез вон с танками, и все полетело к черту.
   - Так у него как раз - то и не было своих хороших отечественных танков, - авторитетным тоном заявил Славик.
  
   - Света, а-у! - Славик недовольно помахал около моих глаз ладонью, - Давай, двигаем в психушку.
   - Молодые люди, ай-я-яй, - постыдил нас Лев Абрамович. - Нужно соответствовать, учишь вас, учишь, - Вот Славик, твой прошлый напарник теперь говорит "хрен его знает" и "блин". А ему ехать работать в девятнадцатый век, и не на постоялый двор.
   - Сам виноват, - довольно заржал распространитель советского бескультурья.
   - Молодые люди! Давайте серьезнее. Вы, Вячеслав, капитан госбезопасности Иванов. Соответствуйте. Вы, Света, тоже давайте, надевайте протокольное лицо. А то размечтались. Это я виноват, разбаловал вас.
  
   Служебная машина, чем-то напоминающая "Рафик", но местная и выпущенная где-то за Уралом, тарахтела и воняла бензином. Зато сидячих мест было предостаточно. В случае успеха обратно поедем в пестрой компании.
   Мне подумалось вдруг, что да, строить здесь научились, а вот дороги в России при любом режиме будут плохими. На очередном ухабе я так подскочила, что едва не треснулась головой о крышу. Ехали куда-то в район, соответствующий нашим Химкам. Хотя здесь некоторые топографические название не совпадали.
   Психушка была мрачным трехэтажным зданием, традиционного для таких заведений казенного желтого цвета. Игры кончились. Водитель был не наш, а местный. Он работал на КГБ, был связан подпиской, но главного, конечно же, не знал, откуда мы и зачем. А мы занимались очень важным и щекотливым делом: вытаскивали своих.
   Когда я впервые об этом услышала, сразу вспомнила своего первого проводника на острове Тенерифе. Прошло два года, с тех пор как я пришла домой и застала там спящего мента из другого мира, но все было будто бы вчера. И все первые впечатления, они как у ребенка, запали сразу в голову и не выходят.
   Глупая история о том как человек прошел на машине сквозь ворота и не нашел своего дома. Да, история заурядная. Заурядная, как все наши миры. И представляете ситуацию, как в фильме "Ирония судьбы". Там, конечно же, не подойдут ключи. А наш советский или пусть даже постсоветский человек побежит куда? Правильно! В милицию. И там начнут проверять. И выясниться. Да, он прописан в квартире. Но в паспортном столе ЖЭКа о нем слыхом не слыхивали. Паспорт у него почему-то отличается. И соседи, а это у нас самое главное, его первый раз в глаза видели. Во времена более крутые повяжут как шпиона, а в более демократичные сдадут куда? В дурку! И разбираться не надо, и дело уголовное заводить тоже не надо. Пусть врачи разбираются. Им виднее.
   После очередной такой лекции, мне невольно вспомнилась история соседа по дачному поселку, где живут мои родители. Его вроде куда-то увезли под белы ручки, когда он рассказал про русских мусульман.. Я тогда никак не могла уснуть и думала: если он через мир прошел и вернулся, то он такой как мы, а сейчас, быть может, сидит где-нибудь в "Больнице имени Ганнушкина". Куратор помог сделать официальный запрос в мой мир. Далее, это уже была не моя проблема. Здесь компетентные органы гражданам Русской колонии о своей работе не отчитывались, даже в виде формальной отписки.
   Хорошо, конечно, что у нас есть договора с мирами. Мы несем туда ограниченное прогнозами ученых Русской колонии, благо по заповеди "Не навреди", а взамен получаем некую совсем небольшую территориальную и дипломатическую неприкосновенность. И делаем шмон по дуркам. "Шмоне" на иврите значит восемь, - вспомнилась мне одна из баек Шафаревича, - Значит в восемь делали обыск по камерам тюремным, не прячут ли зеки чего запрещенного". Нет, у меня определено в предках были евреи, и рыжая я, как и Шафаревич. Вот посмотреть на Славика с его рязанской мордой, любой жулик обдурит, но... Это великое наше отечественное "НО". Он умеет такое протокольное лицо делать, закачаешься!
   - Давайте быстрее, - начальственно покрикивал Славик на заведующего больницей. - Всех с Московского округа привезли? Никого не забыли? А то, знаете ли, нам тут некогда, мы Родину защищаем.
   - Не беспокойтесь, товарищ капитан, - толстый и лысый как биллиардный шар директор больницы скакал вокруг Славика как олень и пыхтел как самовар.
   Славик у нас был единственный в форме. К слову сказать, "подарки" Кощея мы либо прятали в тайник на Русской колонии, либо носили в кармане. Странное дело, но в качестве маскировки под местных инопланетное устройство срабатывало только надетое на шею. Мы поклялись никому про Кощея не рассказывать. В Русской колонии его народ считали вымершим. Да, находились их базы в некоторых мирах, даже кое-какое оборудование, но живых не видели. У нас в музее лежит только мумия яйцеголовая из индейской гробницы. А мы, значит, с бойфрендом ни гугу. А флэшки - это на случай крайней опасности. Под обстрел мы пока только один раз попадали, но и того хватило. А тут надел, нажал рычажок и дома.
   Собственно, наша со Славиком функция сводилось к статистической работе. По настоящему трудился только Шафаревич, а мы внимали ГУРУ. Не знаю, может быть вообще это была плохая идея -- переодеть Славика в форму КГБ. Местным от одного его вида становилось дурно, а когда он сильно входил в роль и начинал орать, та и вовсе - сползали по стеночке.
   - Кого они понапривозили в этот раз? - брызгал слюной и страшно картавил Лев Абрамович, напоминая теперь не Троцкого, а короля из черно-белой "Золушки", только заметно помолодевшего - Это же обычные местные больные, обычные сумасшедшие.
   - Следующего, пожалуйста, - я взяла у медсестры карту и в комнату санитары завели очередного человека.
   Все они были довольно смирные. Видимо находились под действием лекарств.
   На этот раз пациентом оказался молодой человек лет двадцати. Он затравленно озирался. Увидев Славика, явно внутренне сжался.
   - Я старший судмедэксперт Степанова. Это старший следователь товарищ Иванов, это профессор Шафаревич. Мы проверяем законность нахождения вас в психиатрическом стационаре, - я с трудом закончила заученную фразу и тут же наклонился к Льву Абрамовичу:
   - У него остатки мелирования на волосах. Если бы совсем под ноль побрили, то и не заметила бы.
   Лев Абрамович поощрительно улыбнулся себе в усы.
   - Ну-сс, молодой человек. Расскажите нам, как вы оказались в стационаре.
   Парень рассказывал довольно сбивчиво, но логично. Язык его немного заплетался, сказывалось действие лекарств.
   По его словам, он жил в районе Бирюлево. Со станции пригородных поездов Царицыно он отправился в гости к другу, который жил в дачном поселке. Было это прошлым летом. С собой у него был паспорт, кредитная карточка, мобильный телефон и небольшая сумма денег. На обратном пути он так же сел на электричку и доехал до Царицыно. Дальше все было по классической схеме. Дезориентация, обращение в милицию, какое-то время он даже отсидел в СИЗО. Шили шпионаж. Непонятные документы, непонятные деньги, рация странная, которая, впрочем, не работала. Потом психушка. И подмосковный интернат закрытого типа. Царицыно в том мире было глухим Подмосковьем.
   Мы подымаем его, проводим процедуру сканирования. Объявляем всю эту торжественную ерунду о Русской колонии, об организации СОР при КГБ СССР.
   - Вас сначала переправят в Русскую колонию, и будем искать ваш дом.
   Хотя многие, как ни странно, домой уже не хотят возвращаться. Кому-то не к кому возвращаться, а кому-то он и не сильно-то, этот самый дом, и нужен. Один вот такой вернулся в похожий на мой мир. Там его родственники снова попытались посадить в дурку, поскольку уже признали его пропавшим без вести и поделили наследство.
   Парень не знает, что сказать. Долго думает.
   - То есть меня прямо сейчас выпустят отсюда?
   - Да, когда проверят всех остальных, кто под подозрением.
   - А домой? Там, наверное, мать с ума сошла.
   - Дом ваш найти будет непросто. Район называем во многих местах "Царицыно" - это природная аномалия. В ней огромное количество проходов, - авторитетно вещает Славик, будто и не в первый раз на задании.
   Смотрим следующего. Им опять оказывается ненормальный. Шафаревич не сдается до конца - задает все положенные вопросы. Не для протокола, для очистки совести. Надо сказать, что среди путешественников, прошедших инициацию, нет ни преступников, ни сумасшедших, ни больных неизлечимыми болезнями. В колониях даже нет тюрем. Причем не только в русских. Это невероятно, но факт: между колониями не ведутся войны. Мелкие склоки за сферы влияния решаются с помощью третейского суда, куда входят представители всех известных колоний. Все это для моего мира, построенного на коррупция, насилии, истязании простых людей кажется совершенно невозможным.
   Шафаревич рассказывал, что если на улицах находят человека, который внезапно скончался по неизвестной причине, весьма вероятно это человек, который переступил через порог другого мира, но мультивселенная его не приняла. Вообще споры о том, бывали ли на самом деле случаи, когда человек однократно перемещался в другом мир и, что называется, врастал в него, становясь обычным жителем, ведутся до сих пор. Официальная наука колоний трактует этот вопрос однозначно: после перехода в другой мир человек становится либо странником, либо трупом.
   Славик держит руку чуть согнутой. В часах марки "Восток" - микрокамера. Все протоколируется для наших архивистов. Скучная, но очень важная работа. Работаем так еще два часа. Шафаревич допрашивает народ, Славик пишет на камеру, я смотрю и пытаюсь читать медицинские карты. Хотя это только видимость. Во врачебном подчерке может разобраться только Шафаревич. Но если это наш, карта пригодится. Хотя бы знать, чем травили человека. Наша медицина хорошая. Если не оторвали голову и не вытекла вся кровь, то пациент будет жить.
   Так проходит еще два часа. Выявляем еще двоих. Один мой современник из мира-двойника. Попался глупо, что-то толкнуть тут хотел, взяла местная милиция. А он давай каяться. Не нашлось компетентного специалиста - попал сразу в дурку. Выглядел он плохо. Местный мир его не принимал. А в переход он уйти не мог, сидел в психушке. Еще бы несколько месяцев и все. Второй был иностранцем. Француз. Шафаревич разговаривал с ним довольно бегло. Хихикал. Мы спросили, что смешного, он сказал, что, похоже, он из мира, где России вовсе нет и о ней никто слыхом не слыхивал. Славик скептически поморщился. Я никак не отреагировала. Нет и нет. Нам про такое говорили. Может, есть миры, где Земли нет, только с нее на Землю проходы не ведут. Надо с других планет пробовать.
   В перерыве толстая совковая медсестра приносит чай. Чай отвратительный. Такой у нас в поезде "Мариуполь-Москва" можно отведать, но зато горячий и с лимоном.
   - Последний! - оптимистически заявляю я.
   Вводят какого-то монголоида. Но монголоид он только на первый взгляд. Глаза у него раскосые, как у жителей Алтая, а вот скулы не монгольские, да и волосы не темные, а каштановые. Кожа была желтоватая как у китайцев. Запомнился сразу и цвет глаз - светло- голубые, как у европейца.
   По-русски не говорит. Шафаревич пробует последовательно все пятнадцать известных ему языков, включая китайский.
   - Учись, студент, - поддеваю я Славика.
   - Сама, учись! - огрызается наш фальшивый КГБист.
   В шестидесятые годы в нашем, да и в Славкином мире тоже диссиденты расшифровывали КГБ как "комитет глубокого бурения". А потом за это попадали сюда. Из юмористов советская власть без вопросов признавала только клоунов, да и то, потому что они зачастую молчали.
   - Ничего не выходит! - сокрушается Лев Абрамович.
   - Ну, если он не понимает ни на каких языках, то, пади, наш. Тем более, вон он что-то говорит, но понять нельзя, - строит версии Славик.
   - Не факт, голубчик. Не факт. Науке известен такой феном, как лингвоподражание. Когда человек только подражает фонетике какого-то ранее слышанного языка, но говорит сущую нелепицу.
   - Так что делать?
   - Человеческий язык появился позже разума. Будем проверять на разум.
   Он достает чемоданчик и из него полевой набор психиатра. Геометрические фигуры, карточки с изображением предметов и животных. Начинается серьезная и кропотливая работа специалиста. Мы внимаем гуру.
   Через полчаса начинается молчаливый диалог на бумаге. Профессор рисует картинку, пациент отвечает картинкой и сопровождает нарисованное жестами.
   - Да, это, несомненно, наш клиент. Но очень странно. Я не могу определить, даже приблизительно, к какой группе относится его язык. Письменность он использует иероглифическую. Но я, хоть и весьма поверхностно, знаю азиатское иероглифическое письмо - это что-то совсем не то.
   Мы со Славиком переглядываемся. Славик кивает. Я проверяю его сканером. Сканер ничего не показывает. Датчиков нет. Но я все равно в напряжении. Может это все-таки родич наших знакомцев, которые гонялись за нами по всему Дмитрову. Славик про японцев молчит, но, ссылаясь на интуицию, говорит, что азиат ему очень и очень не нравится. Вон как плотоядно смотрит!
   - Голубчики мои! Не беспокойтесь, до базы они все поедут, как и положено, в смирительных рубашках. Мы не имеем права рисковать. Пока они для нас чужаки.
   - Может ему наручники еще и на ноги надеть?- докапывается Славик уже в машине.
   - Ага! И прищепку на нос, - смеюсь я. - Смирительная рубашка на то и смирительная, никто ее не развяжет.
   Бывшие пациенты психушки сидят недовольные. Прямо как в анекдоте про студента. Надеялся на тройку, поставили четыре, а всем говорит, что пятерка сорвалась. Больше всех возмущался русский парень Сашка.
   - Вы же обещали отпустить! - бушевал он.
   - Да, а то че такое? Ща опять увезете куда-нибудь! Будете уколы делать, - поддакнул ему неудачливый спекулянт.
   По спине пробежали мурашки. До меня вдруг дошло, что я могла оказаться на его месте. Не везде есть опорный пункты путешественников и за тобой могут прийти не коллеги, а местный ГБ.
   - Молодые люди! - вкрадчиво вещал Шафаревич, - Здесь вы таки не дома. У нас документы на перевозку пациентов психиатрической больницы. По местным законам они должны быть зафиксированы во время транспортировки. Хотите обратно?
   Сашок злобно надулся. Второй парень, которого звали Андрей, вздохнул и демонстративно отвернулся к окну.
   Француз тоже что-то там защебетал. Шафаревич успокоил его парой слов. Тот согласно закивал и заулыбался. Русские всегда отличались здравым пессимизмом, что нередко давало им второй и даже третий шанс.
   - Вы вообще радуйтесь, что вылезли из такой жопы! - ворчал на Сашку и Андрея Славик, одновременно приковывая левую ногу подозрительно молчавшего монгола к сиденью. - Если бы попали не в Подмосковье, а в какой-нибудь Стерлитамак или Воркуту, то сидели бы до сих пор. Там местные чиновники и врачи еще тупее. Это Родина, брат! Пусть и альтернативная.
   - Да я понимаю все, просто... - начал оправдываться Сашка.
   - Просто помолчи до дома, - резюмировал суровый товарищ капитан.
   Славик был явно раздражен, но не бедолагами из психушки. Милицейское чутье не давало покоя и грызло его.
   - Расслабься, Славик, - сказала я ему, хотя он сидел и тупо таращился на азиата.
   - Как же, расслабишься. Чувствуешь? Какой-то гарью, что ли, пахнет... - точно ищейка подозрительно водил носом Славик.
   - Водитель! Вы там не курите? - спросил Шафаревич.
   - Я не курящий, - оскорбленно отозвался водила.
   Запах действительно был. Может, это казенный запах больницы, оставшийся на пациентах? Но я готова поклясться, что когда мы садились в машину, запаха не было. Странная едва различимая вонь, будто тлеет что-то.
   Но я не стала на этом заморачиваться и наслаждалась красотами альтернативного мира. Надо бы сюда просто сгонять как-нибудь погулять, сходить во Дворец Советов, пофоткаться для прикола. Лучше на местный фотоаппарат, чтобы не запалили.
   Наконец на месте. Машина заехала через гараж, очередной тайный вход на Лубянку. Ну, все. Наконец-то Славик успокоится. Сдадим сейчас голубчиков и все. Может, Шафаревич нам разрешит еще здесь погулять?
   - Выводи по одному! - раздался голос снаружи.
   Сначала вывели Сашку, потом Андрея, затем француза.
   - Там у нас проблемный, - не унимался Славик. Вы там пушки приготовьте.
   - Да куда он здесь денется? Там железные ворота. Не утекет, - раздался из полумрака голос с явным южно-русским акцентом в стиле Горбачева.
   - Выходите! - Славик кивнул нам, держа в руках наручники, которыми в дороге была зафиксирована нога азиата. - А я сзади на него пушку с паралитиком наставлю.
   - Славик! Хватит, может, - поморщилась я.
   Шафаревич, хоть и был старшим в группе, подчинился. Я тоже. Дальше все происходило так быстро, что я моргнуть не успела.
   Раздался легкий хлопок. Как я потом узнала, это был выстрел из парализатора. Затем удар, еще удар. Я была ближе всех к двери, и тут же рванув ее на себя, заскочила внутрь машины. И вовремя. Кто-то лихо дал по газам. В машине я только успела разглядеть, что Славик отброшен в конец салона и пытается встать.
   - Он развязался! Я в него паралитик всадил!
   Машину тряхнуло. Я упала на сиденье. Водительское место мне не было видно. Кто-то резко нажал на реверс. Машина поехала назад. Опираясь на кресло, Славик буквально полз вперед. Все было как в замедленной съемке. Удар машины о железные ворота. Выстрелы снаружи. Я как-то сразу поняла, стреляют по колесам. Яркий свет еще не успевшего потухнуть дня.
   Монгол рванулся с водительского кресла. Только потом я узнала, что он в считанные секунды вырубил водителя и перекинул на второе сиденье. Как ухитрился? Не знаю. Но водила в итоге, отделался только синяками и ссадинами.
   Хлопнула водительская дверь. Мы тоже выскочили на улицу. Черт! Здесь территория даже не была огорожена.
   Смирительной рубашки на нем уже не было. Славик еще раз всадил в него капсулу парализатора, уже на бегу. Без результата. Он с места понесся как спринтер, мы за ним. Сзади я слышала голоса, но не обращала внимания. Славик несся как разъяренный вепрь и что-то орал на ходу, кажется нецензурное. Ведь это он всех предупреждал, а мы не слушали. Я бежала вслед за ним. Монгол несся, в больничных чешках и пижаме, как спринтер на стадионе. Причем бежал куда-то очень уверенно. В голове мелькнуло: "Рвется к переходу! Причем к определенному!"
   Славик перехватил его только через два переулка, кинулся и навалился всей свой массой девяносто пяти килограмм мышц и костей. Я упала следом, для веса. Мир качнула. Переход.
   - Славик! Это ты нажал?
   - Я! Я! - раздраженно сказал он, - Утек бы.
   Переход штука капризная. Может одновременно выдержать максимум человек пять. Не больше. Если быстро проехать на машине, то человек восемь. Но армию вторжения по нему не провести никак. Нет, конечно, никому там пол головы не отрежет, как обычно бывает в фантастических романах. Просто не даст пройти. Как все удалось построить и организовать в Русской колонии, я точно не знаю. Но, говорят, первые поселенцы все принесли чуть ли не на руках.
   С переходом через устройства Кощея все было еще сложнее. Он переносил нас в ближайшую по локации точку, но уже в нашем мире, откуда мы были родом. Мы уже были не на Лубянке, а в районе Кропоткинской. Привычного гиганта храма Христа Спасителя не был видно. Без него как-то было пусто. Но другие реалии были легко узнаваемы для коренной москвички. Это был центр Москвы в мире Славика. Москва, которую я очень смутно помню ребенком.
   Вокруг собралась толпа зевак. Сейчас и менты подвалят.
   - Вызывай бригаду! - приказывает Славик.
   Я достала мобильник нашего производства. Он работал на очень многих частотах и мгновенно подключался к местным станциям, если они в мире вообще были. Был там и встроенный радиопередатчик. Я нажала красную кнопку.
   - Так, спокойно, товарищи! Произошло задержание преступника! Расходитесь.
   Только бы менты не подошли. А вот и они. Сейчас все испортят.
   - Ты там его не задавил?
   - Пусть помучается! - злобно ответил Славик.
   Я сую ментам корочку. "СОР при КГБ СССР". С КГБ правильные менты любого Союза не спорят. Тем более "Кошка" пришла в этот мир давно. В центре милиция должна нас знать как особый отдел по борьбе со шпионами.
   - Помочь надо? - осторожно предлагают они.
   - Лучше не подходите! Есть вероятность, что он инфицирован биологическим оружием. Сейчас ждем бригаду.
   Менты отошли шагов на пять. И стали что-то гундосить по рации. Подъехали наши на реанимационной машине.
   - Осторожнее! Он уже одного убил! - вопит Славик.
   - Только когда зафиксировали торчащие из-под Славика части тела супостата, он, наконец, встал. Держали его вчетвером и такие здоровые парни, что диву даешься. Монголоид не сопротивлялся. И вообще вел себя как-то вяло. Кажется, наконец-то начало действовать лекарство. Ничего себе думаю, каков лось!
   В машину оперативной бригады нас не взяли. Места не было. Там распластали несчастного как насекомое на дощечке. А нас потом забрала машина с Лубянки. Под землей в каждом штабе была гостиница. Мы переоделись и поели. Но оставаться не собирались. Здесь было очень зябко, конец октября. А Славик радовался случайной возможности попасть домой. Конечно, мы все патриотично называли остров домом, но у кого-то была, так сказать, и малая Родина.
   С Шафаревичем мы встретились только на следующее утро. Три перехода, разница во времени и мы на месте. Он нас ждал на Лубянке того мира, где была посещенная нами психушка.
   - Ну что, как наши бывшие психи?
   - Отправили их к нам, разбираться.
   - А как монголоид?
   - Это уж вам лучше знать, пока оттуда новостей не было.
   - А водитель? - засыпали мы куратора вопросами.
   - Живехонек.
   - Ох! - облегченное вздохнул Славик, - Я-то думал, его укокошили.
  
   Дома мы оказались уже к вечеру. Это новобранцев везут на самолете, потом гоняют через переходы. Потом встречают на горе через гостевой проход. Это проверка. И то, что нас держали на каждом острове, тоже проверка. И потом карантин. И все это не навязчиво. Но теперь понятно, почему. Но кто уже свой - ходит по-другому. Нам этот секрет открыли не сразу. Есть проходы-аномалии. Заходишь, скажем, в Москве, а выходишь в горах Тибета. Но их очень мало. Вернее, мало таких нашли по сравнению с обычными постоянными проходами.
   Когда я еще училась в Русской колонии, я неожиданно вспомнила, как проходила мимо метро Третьяковской, там где "Макдак", и уже у самого метро, когда начал звонить колокол в церкви, оглянулась. И вместо обычной московской улицы вдруг увидела какую-то кривую средневековую улочку с храмом, вроде как старинного города. Колокол перестал бить и все пропало. Мне тогда было лет двадцать с небольшим, и, скорее всего, это было первое мое столкновение с проходом. Но я хотела знать точно.
   И я не поленилась и перелопатила карту проходов моего мира. Он был хорошо исследован "Кошкой". Странно, если сюда Русская колония пришла полтора века назад, то почему в Славкином мире Андропову почку пересадили, а в нашем нет? Видимо, не один Андропов это решал. Впрочем, я в это не лезла. Чуяла, что мне пока рано. Но переход интересовал. Потом я рассказал Шафаревичу. Мы ходили с ним туда, заодно в нашу Третьяковку. Картины почти везде разные или сильно отличаются. Шафаревич как любитель всего из области искусства не смог отказаться.
   Но проход не нашли. Ходили, ходили с прибором. Ничего. И вдруг пробил колокол на церкви. И мы оба увидели проход. Мы тут же зафиксировали место, но заходить не рискнули. Это была аномалия. А такие проходы открывались иногда только при определенных условиях: ночью, в грозу, в дождь, ну и так далее. Это был самый странный из всех найденных аномальных проходов. Вход там открывался, когда звонили колокола с обеих сторон. Может, дело было в звуке, может еще в чем-то.
   Мир этот был новый и нами не исследованный. Представительства там пока не работали. Потом я узнала, что он был с уникальной историей. Проход вел в старый город в Иерусалиме. С той стороны был 16 век от Рождества Христова, а государства крестоносцев: королевство Иерусалимское, графство Эдесское и княжество Антиохийское, продолжали существовать. Я представляла, как жадно на этот мир набросятся наши специалисты, пытаясь понять, как сложилась такая история. Но никто и никогда в точности не мог разобраться, почему и как все получается. Как получалось, что в разных мирах существовали одни и те же известные деятели науки и культуры? Миры были похожи на ручные работы, сделанные одной рукой, но отличающиеся в незначительных нюансах. "Божье творение" - восклицали священники всех конфессий, что имели представительства в Русском колонии. Я же думала так: в этом еще надо разобраться.
  
   Шафаревич ко мне зашел где-то через две недели после всех этих событий в психушке. Мы со Славкой побывали еще в одном месте. На этот раз с его кураторшей. Искали пропавшего, который прошел через ворота и не отметился. Нашли в местной больнице, слава богу, не в психушке, но с переломанной ногой. Телефоном он воспользоваться не мог. На дворе был 1913-й год.
   - У вас проблемы, молодые люди, - прямо с порога заявил Шафаревич.
   - Че случилось? - насторожился Славка.
   - Наш монгольский супер-герой сбежал.
   - Как сбежал? - воскликнула я.
   - Пропал из камеры!
   - А мы - то тут причем? - возмутился Славка. - Охранять надо было лучше вашего шпиона!
   - А при том, - нахмурил брови Шафаревич, - Вам, детки, все лучше рассказать своему лечащему врачу.
   - Что? - возмущенно сказали мы в один голос, тем самым тут же выдав себя.
   - Все! - с нажимом сказал Шафаревич, - Что вы недосказали, когда вас проверяла контрразведка при заселении в Русской колонии.
  
   Глава 13. Аэлита - девушка, которая видела Ленина.
   Мы шли по Царицынскому парку, вернее по тому месту, которое ему соответствовало в этом мире. В моем, как ни странно, парк тоже сохранил упадническое дореволюционное название, однако руины там полностью все снесли и создали огромный детский спортивно-развивающий пансионат, где проходят сборы детских специализированных школ. Сам я там не был ни разу, но знакомые говорили, что детям там очень нравится, уезжают они оттуда с большой неохотой. В мире же Светы, с его буржуазными тенденциями, руины дворца, которые даже царица забраковала, отреставрировали и превратили в рестораны и выставочные центры. Вот сразу и стала понятна разница в подходе: у нас о детях, а у них - о развлечениях богачей.
   Здесь на дворе было начало октября, но погода стояла удивительно теплая. Степенно прогуливались расфуфыренные по местной моде обеспеченные граждане, бегали друг за другом дети, одинаково шумные и крикливые в любой эпохе. Нам придется здесь задержаться на пару дней, в ожидании аномального прохода, который открывался почему-то строго в новолуние.
   Это уже был пятый проход, который мы преодолели по пути из Русской колонии. Поначалу путешествовать в компании словоохотливого Шафаревича и еще одного нового человека, добавленного в нашу группу для усиления, было непривычно. В своих глупых мечтах я представлял, как мы со Светкой будет вместе рассекать миры и пространства, вдвоем расследуя всякие коварные преступления и спасая других путешественников по мирам. Так же я думал, когда поступал на юридический. А на практике занимался перекладыванием бумажек. Здесь, в Русской колонии, конечно, все попроще, но бюрократии тоже хватает.
   Светка и эта странная гражданка Аэлита пошли кормить уток. Как будто никогда уток не видели! Ладно, еще бы в пруду плавал какой-нибудь ихтиозавр. К слову сказать, его я уже тоже видел в зоопарке в Русской колонии. Так нет же, самых обычных уток. Подумаешь, клюв у них ярко-голубой! Да если бы и фиолетовый в крапинку! Утки, они в Африке утки.
   В этом мире и без уток хватало диковинок. Светка мне все уши прожужжала своим "стимпанком". Я ее спрашиваю: ну "стим" понятно - "пар" по-английски, а панки-то тут причем? У нас в СССР таких не было. Не испортилась так молодежь, чтобы массово слушать какую-то матерщину под рев плохо настроенных гитар. Да, и "Госконцерт" на такое бы никаких "литовок" не дал. Я только в журнале видел фотографии этих самых панков, подстриженных как индейцы и в разорванных шмотках. Светка так и не смогла мне вразумительно объяснить, все ссылаясь на статью из энциклопедии, где, мол, составляющая "панк" объяснялась падением нравов на фоне индустриального прогресса.
   Но падением нравов здесь и не пахло. Начать с того, что местные люди не были русскими ни в коей мере. Говорили они совсем не по-нашему. Лев Абрамович, специалист по всем вопросам и каждой бочке - затычка, тут же начал мне разъяснять, сколько в их языке от финского, сколько от древнеславянского, сколько от других языков. Все это не важно. России тут все равно никогда не было.
   Дома совсем другие, больше на немецкие похожи. В Германии я уже побывать успел, даже в трех разных Германиях. Одевались здесь вроде как по моде девятнадцатого века, но с каким-то местным своеобразием. Очень много вышивки, всяких узоров, даже на шляпах узоры. Полно рыжеволосых, как в Голландии или в Ирландии. Российского государства здесь в нашем привычном виде и вовсе не появилось. Было нескольких небольших государств со славянским населением на Днепре, Буге, и в Карпатах, да и только.
   По иронии судьбы местная страна назывался МОсква, но с ударением на первый слог и умещалось она в пределах Московской области. А здесь был некий поселок санаторно-курортного типа под названием "Мецаламмет", что в переводе означало "Лесные пруды".
   Места действительно были как будто бы те же самые. Пруды, ухоженный парк, с вычищенными до блеска дорожками. Идеальный порядок, ни одной соринки.
   Двухэтажные домики, с красными черепичными крышами, чистота и никаких панков. А вот паровых и электрических технологий было хоть отбавляй. На дворе был еще 1802 год новой эры, а уже вовсю использовалось электричество. Даже в гостинице, где мы остановились, были везде розетки. Правда, очень странные.
   По дорогам ездили и жутко гудели, пыхтели и почему-то искрили странные машины, еще очень напоминающие кареты. И если в моем мире такие диковинки выпускались в конце 19-го -начале 20-го века штучно, то тут все было поставлено на промышленную ногу и намного раньше, чем это в моем мире сделал американский магнат Джеймс Форд.
   Как это все работало, я не вникал, не то у меня образование. Но выхлопов особо не чувствовалось, хоть шумели электрические телеги порядочно. Но главное диво творилось в воздухе. Иной раз страшно было смотреть, что там только не летало! Дирижабли самых разных форм и размеров, воздушные шары самых невиданных расцветок были самым простым и обыденным транспортом. Как рейсовые автобусы - они ходили не только в другие страны, но и просто в соседние города. В небе они двигались по четкому расписанию. Были аэростаты, выполнявшие роль светофоров.
   Когда темнело, весь летающий транспорт включал габариты. Мы как раз вечером прибыли и, честно говоря, сразу и не поняли, что это за парад такой в небе? Будто огромные светящиеся чудовища медленно проплывали в небе ровными рядами. Светка беспрестанно фотографировала и визжала от удовольствия.
   Здесь было полно всякой техники, причем чуть ли не каждый год появлялась новая. Больших империй не было, а значит и не было империалистических амбиций, вызывающих войны. Так что техника была сугубо мирная. Все точно по Марксу.
   Не знаю, как жили совсем уж простые люди, но явных оборванцев ни здесь, ни в другом городе, откуда мы приехали, нам не повстречалось. Даже крестьяне отличались удивительной опрятностью и дружелюбием. Было много и питейных заведений, и пьяные частенько попадались около них, но все они вели себя на удивление мирно и лишь пошатывались на ходу, словно моряки, сошедшие на берег.
  
   Воспользовавшись отсутствием женской части нашей оперативной группы, Шафаревич вновь начал меня пытать на счет обезьяны, которая с некоторых пор встала у меня комом в горле. А все началось с того, что Лев Абрамович буквально вломился к нам со Светкой и давай запугивать. Я и не думал, что интеллигентный человек, коренной ленинградец может стращать, как какой-нибудь майор КГБ! Впрочем, с КГБ в свою бытность профессором ЛГУ Шафаревич все-таки связан был. Работал, так сказать, консультантом широкого профиля, вот и понабрался.
   Но нас со Светкой не напугаешь. Мы и самыми не в царской России родились, чтобы еще контрразведки Русской колонии бояться. Поэтому от запугиваний Шафаревич перешел к переговорам, и мы тут постарались вытянуть у него как можно больше подробностей, чтобы решить, чего стоит говорить, а чего нет. И у меня, и Светки в мире была такая поговорка: "Инициатива наказуема" и ее значение большинство обитателей Русской колонии понимало правильно.
   Суть проблемы заключалась в том, что уже на протяжении довольно длительного времени в разных мирах стали появляться фантомы. Причем разных типов. Некоторых из них встречались достаточно часто, некоторые раз или два. "Фантомами" их прозвали потому, что едва наша служба безопасности начинали ими интересоваться, как они растворялись прямо в воздухе. При этом появлялись они всегда в местах, где были не инициированные путешественники по мирам, типа нас со Светкой. Собственно, если бы не этот фантом, то я бы со Светкой никогда не познакомились. И, быть может, так я и продолжал еще работать в милиции, а она -- рисовать на компьютере. И жили бы мы в одной квартире, но в разных измерениях и никогда бы друг друга не увидели. Вот так вот.
   Тот самый "Бегемот", с которого все началось, был фантомом. Спустя сутки, как его привезли в морг, он бесследно исчез, как исчезла обезьяна, которую ловили в моем Дмитрове и как исчез азиат, за которым я бегал как угорелый. Здесь сразу возникала куча самых разнообразных вопросов, которые бы задал самый обычный следователь. Скажем, почему одни исчезают живыми, а другие уже, так сказать, мертвыми? Зачем обезьяна позволила себя поймать повторно и только потом исчезла?
   Все-таки наша контрразведка хлеб недаром ест. И заподозрили нас со Светкой не случайно. Не было еще такого, чтобы с одним и тем же человеком так много и прямо сразу случалась. Впрочем, если бы я тогда про обезьяну не проговорился, может быть нас ни в чем бы и не заподозрили. Как за нами самураи по Дмитрову гонялись, мы же никому не рассказывали! И про деда Кощея тоже, и его подарки.
   И вот про обезьяну я с дуру сказал, потому как если бы знал, как дела на самом деле обстоят, то молчал бы в тряпочку. Это уже мы, когда проучились в Русской колонии и сопоставили все факты, поняли, что либо дедок Кощей скрывает от нас что-то, или... Или дело тут совсем не чисто. Потому как никто в Русской колонии ни про каких кротов слыхом не слыхивал. И вообще нет таких цивилизаций, которые умели бы с помощью техники делать проходы. Эту, как Светка выражается, "лажу", можно было втюхнуть только ничего не знающим салагам, которые о существовании национальных колоний даже не знали ничего. Впрочем, весьма возможно, что есть такие вещи, о которых даже и в колониях никто не подозревает. Тут уж кто во что верить горазд.
   Тем не менее, проходы существовали всегда. Открывались новые, и, бывало, старые зарастали, словно неглубокие порезы на коже. Есть проходы аномальные, которые еще и в пространстве перемещают, но никто, даже из тех, кто сумел дожить до 25 века и не разрушить свой мир каким-нибудь бедствием, проходы строить не научился, несмотря на то, что постоянно велись исследования как самих проходов, так и тех, кто по ним ходит.
   То же самое и с разумными обезьянами. Никто о них толком ничего не знает. Хотя известны они с давних времен. В моем мире, например, этот феномен прозвали Снежным человеком. Появляется какое-то человекоподобное существо, оставляет следы на снегу, волосы, и даже дерьмо, но в руки серьезных ученых так и не попалось. Я всегда, когда читал об этом, думал, что все это местные придумывают, чтобы к ним побольше туристов приезжало. А оказалось -- нет, проблема с обезьяной уже достигла межмирового характера. Меня тогда в суматохе не потрясли: откуда, мол, знаешь, что она гипнозом обладает? Я-то думал и про проход на территории заброшенной военной части в Дмитрове всем известно! Но оказалось, что и прохода никакого нет. Причем мы со Светкой проход видели и город странный тоже. А ни на карте Кощея, ни на картах национальных колоний прохода никакого нет. Может быть, неизвестный аномальный проход?
   И все это было бы давно забыто. Мало ли на свете чудес, при том, что проход, по заверениям физиков, само по себе чудо. Только вот чем "дальше в лес, тем толще партизан". Слишком стали часты случаи. Обезьяны уже во многих мирах открыто разгуливали, точно коты; стали появляться странные представители цивилизаций, язык которых никто не понимает, а о мирах их никто никогда не слышал и при любой попытке вступить в контакт, они, что называется, самоликвидируются сразу или через какое-то время. И проблемой этой уже и многие другие колонии озаботились. У них там тоже и обезьяны пошаливают, и говорят, что еще пострашнее творится.
   Поэтому стали искать и исследовать людей, которые с аномалией этой так или иначе имели дело. И про меня вспомнили, а тут я монгола изловил, а он исчез. Вот и послали к нам Шафаревича, а могли и под стражу взять. Шутка ли, все это очень уж напоминаю, что некая сила совсем чужая и до неприличия наглая к нам лезет. А мы все, несмотря на свои истории и национальности, все же люди, других пока разумных существ никто не встречал. Конечно, под определение "человек" далеко не всех можно просто так записать. Есть, так сказать, у некоторых аборигенов особенности. Но цивилизации разумных осьминогов, или там птиц, пока никто не нашел.
   Даже те, кто в своих мирах к звездам полетел. Пока мест человек - венец природы, как завещал Дарвин. Ну а если...? Ну а вдруг какие-нибудь шупольцеобразные есть, или вот, скажем, обезьяны, и думают они людей извести? Что тогда делать? Вот тут мы со Светкой все и рассказали Шафаревичу. Он нас тогда до самого утра слушал. И даже почти не перебивал, что для него было вообще совершенно невозможно.
   Под арест нас не отдали, и под суд тоже. Тем более, если учесть нашу неопытность. Только вот, судя по всему, Кощей наш тот же фантом, что и обезьяна, и японцы с мечами. К тому же проход в тот мир, где мы с ним встречались, зарос. Как-то так неожиданно. Светка говорит, что все произошло как в сказке "Черная курица и подземные жители".
   Сказка это была написана в 19-ом веке Светкиного мира и любопытна не только тем, что была первым русским литературным произведением, созданным специально для детей, но еще и тем, что это произведение, пусть и в аллегорической форме, описывало путешествие в параллельным мир. А его автор, Погорельский, приходился дядей Алексей Толстому, тому самому, который написал первую русскую повесть про вампиров "Упырь". А еще в их роду было два путешественника по мирам, один из которых читал нам про это лекции в Университете Русской колонии. И поразительно еще и то, что род Толстых, известных своими писателями и путешественниками по мирам, существует очень во многих вариантах России.
   Так вот в сказке этой гимназист Алеша совершил путешествие в волшебный мир, а потом проговорился и проход туда закрылся. И вот и мы со Светкой выболтали тайны, и теперь никакого прохода там нет. А ведь мы были чуть ли не единственными, с кем эта сила общалась. А яйцеголовые действительно когда-то жили во многих мирах и много чего построили. Вот в Светкином мире даже на луне. Но вымерили они, похоже, еще до того, как люди перестали активно кушать друг друга.
   Флэшки у нас изъяли, и мы уже не надеялись их увидеть. Однако вскоре неожиданно вернули. Умные головы недолго мучились с ней, объявив ее пустышкой. Наша флэшка, которая работала с любым известным типом компьютеров, оказалась фантомом, просто куском неизвестного науке сплава. Да, да, именно куском, без всяких там микросхем. Привлекали специалистов из самых разных продвинутых реальностей, но они только руками развели - туфта и все. Туфта, да работает. Вот нам и вернули. Мало ли, вдруг еще яйцеголовый или нечто им притворяющееся выйдет с нами на контакт? А мы подарки потеряли! Нехорошо. Ну, а дальше понеслось... Раз впутали нас в историю, так будьте добры, идите и ловите фантомных обезьян, а мы вам еще для верности придадим к группе специалиста высокотехнологического мира.
  
   Когда Светка и Аэлита вернулись от пруда, Шафаревич уже закончил в очередной раз обмусоливать подробности. Он меня уже замучил архитектурой Гауди. Он меня таскал в три разные Испании и все интересовался, такие или не такие там здания построил сумасшедший буржуазный архитектор? Будто я, простой советский милиционер, в этом что-то понимаю!
   - Вот вы, Лев Абрамович, мне лучше другое скажите, - отбивался я, - А почему в таких разных мирах появляются Гауди, Толстые, Ленины, если у них даже предки разные?
   - Это, Вячеслав, вопросы не исторического, а метафизического характера. Но вы мне лучше еще раз скажите: на экране того мужчины, который в Дмитрове умер, там ведь тоже город был изображен?
   - Да!
   - Не как у обезьян?
   - Нет, - в который раз раздраженно отмахнулся я.
   -Так, товарищи, мы птиц посмотрели, пойдемте принимать пищу, - раздался немного грубоватый голос Аэлиты.
   После того, как она появилась в нашем коллективе, Светка уже не смеется над моими "совкизмами", потому как наша Эллочка, как мы ее называем, несмотря на то, что живет хронологически она лет эдак на 300 дальше нас, говорит в стиле советских романов 20-х годов 20-го же века. И о ней стоит рассказать поподробнее. Потому как если бы я до этого услышал о ее мире, то подумал бы, что все это бред сумасшедшего, или того хуже, происки вражеской пропаганды, стремящийся очернить советский строй.
   Внешне Аэлита выглядела лет так на двадцать с небольшим. И на самом деле ей было "Двадцать лет, пять месяцев, шесть дней, пять часов - пройденного биологического цикла", как она сама про себя сказала. Роста она была высокого, телосложения спортивного и крайне худого. Лицо у нее было довольно симпатичным, но не в моем вкусе. Ну не люблю, когда у девушек нос картошкой.
   Встретились мы с ней впервые в одной из наших бесплатных столовок, где мы со Светкой обычно вместе обедали. Она подошла к нам с таким видом, с каким обычно собираются устроить скандал и громко отрапортовала: "Здравствуйте, товарищи! Меня к вам для знакомства прислал товарищ Шафаревич! Теперь буду вам боевым товарищем!"
   Мы со Светкой всякого насмотрелиcь в Русской колонии. Тут некоторые в кителях Врангелевской армии расхаживают и в камзолах 17-го века, и ведут себя не всегда понято, так что я уже устал удивляться.
   Это прям как в Москве. Приедет какая-нибудь Дунька в столицу по лимиту на стройку работать, а потом через пару лет других учит: "ведешь себя неподобающе для москвича". Знаем, видели в Русской колонии и таких. Но тут все немного по-другому. Проход делал какой-то отсев. Не пускала мать-природа через порталы излишне консервативных, эгоцентричных и уж тем более агрессивных людей. Как принято было говорить в Светкином мире, не толерантных. Да, мелких склочников и здесь хватало: ябед, жалобщиков и нытиков. Но до мордобоя доходит редко. Как я уже говорил, алкоголь на нас, путешественников по мирам, действует слабо. Как говорит Светка, "не вставляет". А какой русский будет на трезвую голову драться и скандалить?
   Так что девушка, одетая по моде первого революционного десятилетия, да еще в красной косынке, у нас удивления не вызвала. Другое дело, Шафаревич уже говорил, что нашей группе будет придан техспециалист. Но какой, простите, там инженер-электронщик из тех веков, когда в телефон кричали: "Барышня! Але! Дайте Смольный!"
   Внешность бывает обманчива. Девушка оказалась хронологически старше аж на три века. Ее мир ушел в запредельные технологические дали, для которых Светкины мобильные телефоны - это как копье с каменным наконечником для людей двадцатого века.
   На мой вопрос как ее имя, она ответила так: "Мое имя Аэлита 21156356/4345".
   - Э... А ты это, не андроид? - бухнула сгоряча Светка.
   Да, кстати в Русской колонии было в основном принято обращение на "ты". Люди из буржуазного времени скрежетали зубами, но терпели. Все-таки нас, советских людей, было больше.
   - На три с половиной процента, - ответила Аэлита.
   - Прям как кефир 3,5%, - сострила Светка. - А назвали тебя в честь героини романа Алексея Толстого?
   - Я знаю только Льва Толстого, прогрессивного писателя последних веков эпохи царизма.
   - Вот это по-нашему, - усмехнулся я, - Ну, присаживайся, товарищ Аэлита.
   - Вообще-то, товарищ Слава, мое полное имя Атомная Электростанция Ленина и Троцкого Автономная. Это пункт моего рождения. А по номеру у нас в мире происходит цифровая идентификация. Вообще имена - это один из жалких пережитков эпохи неравенства. Но вы можете меня звать просто: товарищ Элла.
   - Ни хрена себе! - только и могла ответить Светка.
   Элла оказалась в принципе человеком вполне общительным и ничуть на киборга из фантастических романов не похожего. Хотя у них там при рождении, как я понял, вживляют в человека какие-то штуки, вроде как компьютер с приемо-передающим устройством, и человек прямо внутри головы видит дополнительную информацию, как на мониторе. В мировую сеть все время подключен. Я милиционер, а не программист, мне об этом сложно говорить. Но, в общем, при таком снабжении человека информацией, он к десяти годам уже среднюю школу и заодно институт заканчивает.
   Детей, кстати, там не рожают, а выращивают в пробирках, причем у ребенка как бы получается не двое родителей, а гораздо больше. Еще у них развита практика клонирования людей, оставивших след в истории и полезных для общества. Они продолжают жить, пусть и новой личностью, но с загруженной памятью всех предыдущих жизней других клонированных копий.
   Вообще они с памятью там творят всякие вещи весьма смелые. Используют вроде как под постоянное хранилище информации. Говорят, что мозг человек может вмещать гигантские объемы. Трудно поверить, но Аэлита работала неким подобием сервера для хранения информации. Сама она только что и делала, как занималась спортом, гуляла в парке и спала, а работала какая-то там часть ее мозга. Не мудрено, что когда она открыла в себе способности к перемещению, то сразу оттуда сбежала. Кому хочется работать батарейкой или ходячей флэшкой?
  
   Мы сидели в довольно уютном ресторанчике. Чем-то он напоминал немецкий. На стенах чучела животных, светильники, стилизованные под тележные колеса. Кормили на славу. Шафаревич никогда не перестанет удивлять меня свое прожорливостью. Маленький человек, а ел за троих. Светка на отсутствие аппетита не жаловалась, а я и вовсе, советский человек, неизбалованный ресторанной едой, стремился попробовать все, пусть и по чуть-чуть. Элла ела очень умеренно и избирательно. Причем, я так понял, ей было нельзя есть продукты с повышенной кислотностью. Мяса не употребляла вовсе. А еще она после каждой еды пила какие-то таблетки. "Для технической профилактики небиологических систем".
   - Контакты протираю! - пошутила она сама.
   - Ну расскажи еще про Ленина! - не выдержал я и начал снова допытываться.
   - Ну, мужчина средних лет, с бородкой, невысокого роста. По традиции ходит в древнем костюме-тройке.
   - Это-то я знаю! Ну, ведь это как бы копия его точная! А какой он в обычной жизни?
   - Ну, я же говорила, их много.
   - Сколько?
   - Ну, по одному на каждый узел системы административного управления.
   - То есть как не один? Я думал, один умирает, потом другой.
   - Ленин 1-й, Ленин 1001-й. - рассмеялась Элла. - Политически неграмотно рассуждаешь, Слава. Ленин - он вечно живой и он вездесущ и всеведущ!
   - Прям как Святой дух, - съязвила Света.
   - Святой дух - это персонаж религиозной пропаганды, а клонированный Ленин - объективная историческая реальность.
   - Ну а поговорить с ним можно? - допытывался я.
   - Можно. У меня он в соседнем доме живет. Рыбу приходит ловить на пруды.
   - То есть твоя должность такая важная, что ты в одном доме с членами ЦК партии живешь? - изумился я.
   - Нет, конечно. Но у нас так не считают. Человек уже рождается с определенной задачей, поставленной государством при рождении. Я так же нужна и важна, как и Ленин. А живем мы в абсолютно одинаковых квартирах. Квартиры выбирает компьютер случайным образом. По желанию можно написать запрос и попросить поменять на другую, если вид из окна не нравится. Так что и правители, и рядовые граждане живут рядом. Государство обеспечивает всех одинаковым количеством благ. Не только бесплатной столовой и дешевой одеждой, как в Русской колонии, а вообще всем.
   - Но ты же ушла из своего мира, хотя и ни в чем не нуждалась? - спросил я, гадая, какие такие еще блага у них есть бесплатно.
   - Да. Я воспользовалась правом свободы воли человека. Ведь незаменимых у нас, как известно, нет. У нас действительно есть все. Но к сорока годам человек обычно обрабатывает большинство из известной в мире информации. Ему становится скучно. К счастью, первый же мир, в который я попала, был технологически развит. Но, к сожалению, до начала двадцатого века был информационно и культурно идентичен нашему.
   - В голове всегда готовая шпаргалка, - восхитилась Светка, - Мне бы так.
   Шафаревич в этой время налегал на фаршированную трюфелями дичь и помалкивал. Эллу он сам лично подбирал в нашу команду, так что знал о ней больше нашего. Мы, конечно, успели с ней пообщаться еще до отъезда в наше большое путешествие. Но виделись с ней мало. Перед отъездом она была все время чем-то занята.
   Шафаревич потом рассказал, что она впала в некое подобие комы, ее подключили к нашим серверам и она сама загружала оттуда какие-то данные. Все это он уже нам рассказал после знакомства с ней. Но Светка меня к ней не ревновала, и это было самое главное. Я как-то специально при ней спросил, мол, есть у вас в светлом коммунистическом будущем секс? Она как всегда без обиняков ответила: "Сексуальный опыт - есть необходимая часть физического и духовного развития человека, тем более инфекционные болезни у нас все уже давно исчезли, а репродуктивные функции частично купированы". Насколько "частично", я из приличия уточнять не стал. А Светка что-то спрашивала у нее на ухо, потом сделала большие глаза и, хмыкнув, сказала: "Зато прокладки покупать не надо".
   Вообще их мир действительно напоминал нечто среднее между произведениями зарубежных социалистов-утопистов и советскими фантастическими романами. Я даже, когда был еще подростком, не очень верил в такое. Знал, что люди все равно передерутся за власть, да и не получится построить мир во всем мире. Однако же молодой Советской республике удалось в их мире невозможное. Великий проект мировой революции удался. Может, дело было в том, что в наших со Светкой мирах просто не нашлось меценатов, готовых поддержать революцию как глобальный мировой проект?
   На лекциях в Университете Русской колонии нам говорили, что нередко все решали какие-то случайности вроде погодных условий. В одном мире турецкие пушки завязли в осенней грязи, в другом - Османская империя захватила половину Западной Европы. Мы учились рисовать всякие схемы, а что если так, то будет вот так. Совсем как на уроке биологии, где мы решали задачки, что будет, если скрестить белого кота и полосатую кошку.
   Но, тем не менее, мировая революция, которую даже у меня дома считали утопией, в мире Аэлиты произошла. Отстоять хищнические идеалы капитализма удалось только Северо-Американским Штатам, Англии и Японии. Оно и понятно, все это были изолированные государства, и отбиваться от большевиков им было проще. Насколько я понял, все остальные страны объединились в некий единый союз, и, используя общие ресурсы, включая интеллектуальные, очень быстро сделали скачок в светлое будущее.
   Первый искусственный спутник вышел на орбиту земли в 1931-ому году. Естественно, никаких войн не было. Хотя Тройственный союз последних империалистических держав еще почти сто лет сопротивлялся Мировому Интернационалу. Впрочем, коммунисты захватить империалистов и не пытались, пока те не выкрали у Мирового интернационала какие-то военные секреты и не задумали окончательное решение "коммунистического вопроса". На то они и империалисты, чтобы замышлять свои коварные планы.
   - Но, в конечном счете победила дружба! - рассказывала нам об этом значимом историческом моменте Элла.
   - Удалось найти взаимопонимание? - спросила Светка.
   - Нет! Как можно найти взаимопонимание с теми, кто в основу общественных взаимоотношений заложил эксплуатацию человека человеком?
   - Тогда причем тут дружба? - спроси я.
   - Дружба, а, точнее "Дружба-Р", это сокращение от "Дзержинский - Рулевой Упорной Жестокой Борьбы с Антинародными Режимами". Это защитный орбитальный комплекс многофункционального использования. С помощью него на антинародные режимы было направлено специальное излучение.
   - И все тут же стали коммунистами! - съязвила Светка.
   - Нет, еще товарищ Дзержинский говорил, что "человек только тогда может сочувствовать общественному несчастью, если он сочувствует какому-либо конкретному несчастью каждого отдельного человека". А как можно научить человека сочувствовать, если он глух к страданиям угнетенных? Дзержинский был одним из гуманнейших людей времен мировой революции. Он вместе с товарищем Троцким освободил трудовой народ южно-американских стран от эксплуататоров. И без помощи русских для местных коммунистов тогда вряд ли что было возможно. Но потом, спустя век, все, что могли сделать - это лишить оставшихся "акул империализма" зубов. Излучение уничтожило всю высокотехнологическую технику на территории этих стран и отбросило их во времена освоения Америки. У них теперь даже электричества нет!
   - И вы, конечно же, послали туда комиссаров в пыльных шлемах сеять разумное, доброе, вечное? - опять съязвила Светка.
   - Нет, - как-то слишком категорично ответила Элла, - Каждая страна сама должна прийти к идеям социалистического равенства, иначе не будет соблюден принцип свободы воли.
   - И как? Пришли?
   - Частично. Тем мы электричество подключили обратно. А на остальных территориях наши спутники снимают кино в стиле ретро в реальном времени и транслируют на весь мир. Местами даже очень интересно.
   - Мда.. - только и сказал на это Шафаревич, - Не пора ли нам, друзья, так сказать, отправится в объятия к Морфею.
   - Конечно, Лев Абрамович, вы уже, наконец, съели все блюда из меню, благо местный филиал платит? - поинтересовалась Светка
   - Старому человеку, Светочка, только и остались эти скромных утехи, - начал прибедняться Шафаревич, выглядевший от силы лет на тридцать с небольшим.
   Я в который раз вспомнил, что он прошел первый раз в другой мир, когда ему было за восемьдесят, что по меркам колоний было большой редкостью. Что же, человеку столько, насколько он себя ощущает.
   - Так все-таки Лев Абрамович, вы все время уходите от ответа, - Светка была сегодня явно не в настроении, - Куда и зачем мы идем? Что мы ищем? И только не говорите мне, что дело в обезьянах, увлеченных архитектурой Гауди.
   - И в них тоже, Светочка, и в них тоже. Но я не могу вам всего сказать, потому что вы и Славик тоже являетесь частью эксперимента.
   Шафаревич упорно всем выкал. В Русской колонии уроженцам "ленинградов" и "петербургов" это прощали, хотя и неохотно. Но бороться с ними было бесполезно. Да, честно сказать, некоторые то выкали, то тыкали. Колония-то была Русской, а значит здесь придумывали дурацкие правила только для того, чтобы все их нарушали.
   "Эксперимент есть эксперимент", как любили повторять герои одного мной любимого романа, - вздохнула Светка.
   Ясное дело, что мы теперь были у Русской колонии под подозрением. А что касается Эллы, то ее способности отнюдь не ограничивались ролью универсального электроштекера. Физически она была в несколько раз сильнее любого взрослого мужика. Я навел справки у кое-каких знакомых по Русской колонии, кто с ней учился в Университете.
   Наша Эллочка, урожденная там Атомная Станция имени Ленина и так далее, была абсолютным чемпионом Русской колонии по стендовой стрельбе, троеборью и трем видам боевых единоборств. Причем, соревновалась не с женщинами, а с мужчинами. Она была настоящим суперменом из Голливудских фильмов Светкиного мира. И нам с ней очень не повезет, если Русская колония вдруг сочтет нас врагами. Такие, как Элла, сомнений не знают. Три с половиной процента от машины - это многовато, даже для человека эпохи коммунизма.
  
   Глава 14. Пангенем - это вам не покемон.
  
   Мы шли через зону отчуждения. Неровно очерченная граница, а на ней лежат дохлые насекомые. Бабочки, жуки, мухи, комары валяются такими огромные кучами, что даже сначала и не понимаешь, что это такое. Здесь был самый разгар лета, судя по буйству растительности -- где-то середина июня. Совсем тепло, мы даже сняли свои легкие куртки. Проход был где-то километра за полтора до полосы. И, несмотря на то, что солнце еще только начинало клониться к закату, мошкары было полно. Меня комары особенно любят. Говорят, хотя это, скорее всего неправда, что они к первой группе крови особенно не равнодушны. Чесалась я не переставая. Славик безуспешно отмахивался сорванной веткой, а Шафаревич и Элла молча и стоически терпели.
   -- Еще чуть-чуть, - подбадривал Шафаревич.
   -- Что ж вы не сказали? Взяли бы репелленты! - возмущалась я.
   -- Светочка, это временно. Наслаждайтесь природой.
   -- Прям как в диком лесу. И воздух какой! - восхищалась Элла. -- В ее мире, склонном к тотальному упорядочению всего на свете, населенная часть мира была давно окультурена и больше напоминала парки, чем леса. Здесь же вообще ничто даже не намекало на присутствие в мире человека.
   -- Какой у них век-то тут? - угрюмо поинтересовался Славик.
   Едва мы прошли в этом мир, как я почувствовала, что у моего бойфрэнда испортилось настроение. Бывало с ним это крайне редко, но уж если портилось, то "тушите свет"!
   - По их летоисчислению 4321-й, первый летний месяц, десятое число. Система измерения десятичная, - далее на нас пролился дождь нужных и ненужных знаний.
   Элла подключилась к местной сети. Глаза ее светились довольством, как у библиофила в книжном магазине.
   - Ну, этот четыре тысячи там какой-то, это новой эры или как? - допытывался Славик.
   - История у них не соответствует нашим основным линиям. Но языки являются производными от базовых языковых групп, схожих с нашими.
   - Где же мы с ними разошлись? - продолжал донимать Эллу Славик. Одновременно ожесточенно размахивая уже новой веткой. Старая пришла в негодность.
   - Ключевых развилок я не нашла. История пошла совсем иным путем. Нет ключевых цивилизационных образований, основных подобий. По положению небесных светил время соответствует середине 21-го века основных исторических линий.
   "Основными подобиями" или "главной исторической линией" в Русской колонии называли наиболее часто встречающиеся последовательности исторических событий. Среди них были события, напоминающие историю моего родного мира, с некоторыми не сильно отличающимися отклонениями. Мой мир не было уникальным, скорее одним из самых типичных. Я тут же вспомнила несчастного парня, которого мы вытащили из советской психушки. Я сама его возвращением не занималась, но эту занимательную историю мне пересказывал Шафаревич.
  
   Дом его искали долго. Это был аномалия под названием "Царицынский треугольник", место с несколькими десятками выходов в практически идентичные миры с одинаковой платформой электричек. В моем мире место это очень неприятное. Как-то ездила в гости к подруге. Такое чувство, что там навсегда застыли девяностые годы: рынок с дешевой одеждой, какие-то страшные ларьки около метро, запах прогорклого масла, странные личности свирепого вида, бомжы и жуткого вида бабки с тележками. И так во всех двадцати проходах. Везде наша постсоветская депрессуха, от которой даже у бывалого путешественника по мирам крыша может поехать капитально.
   Нашли с четырнадцатого раза, да и ходили большим отрядом. Несколько раз откупались от ментов, пару раз пытались наехать гопники. В одном из миров около оптового рынка была страшная драка и кровище. В общем, как сказал Шафаревич: "Чтоб мы были здоровы, если кого-то из наших будем там спасать". Однако трудные поиски компенсировались адекватной реакцией родственников. Парень был в розыске как пропавший без вести и его родня с ним мысленно распростилась. Была применена стандартная и уже многократно апробированная легенда: "Он находился на важном задании госорганов". Впрочем, Саша, так его звали, остался работать у себя дома в нашем филиале. Там вообще был страшный дефицит людей. Все это напоминало роман "Парень из преисподней", где герой не захотел оставаться на благополучной Земле победившего коммунизма, а вернулся в мрачный мир, охваченной войной, зато свой.
  
   Когда мы дошли до границы зоны отчуждения, Славка тут же прекратил жаловаться на комаров и ошарашенно, как и мы все, кроме разве Шафаревича, осматривался вокруг.
   - А нас? Не...? - начал было Славик, уже отбросив за ненадобностью ветку.
   - Ни в коей мере, - успокоил его Шафаревич, - На людей это не действует.
   Рядом с очередной кучкой насекомых лежали трупики нескольких птиц, похожих на воробьев. Совсем свежие.
   - Уверен, Абрамыч? - Славик как-то уж сильно испугался. На него это было не похоже.
   - Точно, точно, - отмахнулся Шафаревич, - Я тут даже жил несколько месяцев.
   - Ну и как?
   - Как и везде...
   После незримой границы с трупами по линии отчуждения не было ничего. Ни единой травинки, ни куста, ни былинки, ничего живого. Но зато начиналась ровная дорога, сделанная из материала, похожего на асфальт.
   - Не асфальт, скорее резина, но тверже, - ощупал поверхность дороги любопытный Славик.
   - Хотите фокус? - спросил Шафаревич и тут же достал из кармана складной нож и провел им по поверхности дороги. Нож не издал никакого звука, но оставил на поверхности дороги заметную царапину.
   - Смотрите внимательнее.
   - Ну! - Славик присел. - И что?
   - Смотрите! Смотрите!
   - Царапина исчезает, - Славик не то чтобы сильно удивился, но такого поворота явно не ожидал.
   - Поверхность дороги сделана из саморегенерирующегося биоматериала, - прокомментировала Элла.
   - То есть она живая, - подытожила я.
   - Не совсем, но в целом похоже.
   - И от нее мрут насекомые, - проворчал Славик.
   - Не совсем от нее, увидите, - обнадежил Шафаревич.
   Дорога шла под гору по совершенно голой земле, была она довольно широкой, по ней запросто могла проехать машина. Но никакой дорожной разметки не было. Где-то через полчаса неспешного шага нам стали попадаться высаженные в строгом порядке кустарники и деревья. Все они были одинаковой высоты и вообще были так между собой похожи, будто бы их нарисовали в графическом редакторе, а потом растиражированны. Трава тоже была однотонной, одинаковой длины, словно бы на английском газоне. Я начала понимать что к чему, но пока не торопилась ни с расспросами, ни с выводами.
   Далее начинался негустой подлесок. Деревья здесь росли тоже все одинаковые. Подлесок был смешанным и скорее напоминал часть лесопарковой зоны. Нам встретился человек, одетый по моде двадцатого века: в легкие полотняные шорты яркой расцветки и в ярко-красную майку. Самый обычный дядечка. Лет сорока. Он приветливо помахал нам рукой с опушки леса.
   - Местные на каком языке говорят? Язык мы их не поймем? - продолжал занудствовать Славик.
   На него это было так не похоже, что я начала испытывать какой-то дискомфорт от всего этого. Славик отлично замещал комаров.
   - Возможно отдельные слова! Язык примерно соответствующий нашей балто-славянской группе, отдаленно напоминающей литовский. Я с этой группой языков не знакома. У меня была другая специализация - прием и передача больших пакетов данных. Я получила стандартное социалистическое образование, знаю восемь языков. Тем более у нас все давно уже синхронно на русский в реальном времени переводится, - как бы извинялась Элла.
   - А как ты все читаешь? - полюбопытствовала теперь я.
   - Ну, тут используются те же фундаментальные принципы программирования, что и у нас, и у них, есть международный язык общения, похожий на наш немецкий, только почему-то очень архаичный.
   - Да не волнуйтесь, друзья, я уже здесь был. Здесь действительно можно довольно сносно объясниться по-немецки. Так вот. Что поразительно, это чуть ли не единственный мир, где латынь - это малоизвестный, вымерший язык.
   - А люди здесь тоже с измененной генетикой? - вдруг неожиданно спросил Славик.
   - Фундаментальных изменений генов здесь не проводилось.
   - Ага! А мухи мрут! - Славик был полон самых нехороших подозрений. И это было даже как-то странно. Ведь это в моем мире всех науськивали против генномодифицированных продуктов. В его мире даже вопросов таких не подымали. Поэтому, весьма возможно, все это вызвало у Славика такое сильное раздражение. Неизвестно, какие у кого и когда фобии проявятся.
   Город начинался за грядой холмов. Он органично вписывался в ландшафт, дома все были многоэтажные и самого разнообразного вида. Чем-то это мне напоминало микрорайоны Новой Москвы, с их огромными в два десятка этажей домами. Город, геометрически правильный, как конструктор, утопал в зелени, и все это производило впечатление картинки с рекламного проспекта. Слишком все было аккуратно, выверено, и в тоже время необыкновенно свежо и ярко. Воздух по этой сторону зону отчуждения, такой же чистый, благоухал ароматами лета. Единственно, что настораживало - непривычная для этого времени года тишина.
   Ни одна птица не чирикнула поблизости. Комаров, конечно же, тоже не было. Но людей и машин было предостаточно. Машины очень напоминали дешевые модели иномарок всяких тайваньских и корейских фирм, встретилось и парочка чем-то похожих на отечественный автопром. Никакой фантазии. Грубые четкие линии, зато самых разнообразных цветов, встречались даже разноцветные. Вот уж действительно, не роскошь, а средство передвижения.
   Ездили они бесшумно. Но это для меня не было новинкой. Шафаревич сказал, что в моем мире, очевидно, скоро тоже перейдут на экологически чистые виды двигателей. Технологий, заменяющий бензин, было изобретено очень много, и колонии ими торговали. Однако с моим миром была проблема не техническая, а экономическая. Нефть была иглой, на которой сидел весь мир и моя многострадальная Россия, в том числе. Введя эти технологии, можно было запустить механизмы, приносящие большие проблемы всем без исключения. Тем более, что нефтяные картели без боя не сдадутся.
   - Я здесь все знаю, - успокоительно повторял Лев Абрамович, не спуская глаз со Славика.
   Славик же находился в постоянном напряжении. Даже вдруг откуда-то взялась милицейская выправка, которую я за ним раньше не наблюдала. Он внимательно смотрел по сторонам, взглядом, привыкшим фиксировать странности, он буквально рыскал вокруг, точно ожидая какого-то непредвиденного враждебного действия.
   - На машинах ни единой царапинки, ни коррозии, будто бы только что с завода сошли.
   - Машины, товарищ Слава, здесь имеют ту же природу, что и дороги, - не поворачивая головы к нему, прокомментировала Элла. Я уже привыкла к тому, что она, когда хотела обратить на себя внимание, или подчеркнуть важность своих слов, добавляла к нашим именам "товарищ". Почти так же, как в подобных случаях американцы добавляют слово "сэр".
   - А это еще что?! - Славик остановился и предостерегающе поднял руку.
   Прямо на газоне две маленьких девочки, лет по шесть, играли в мяч. Взрослых поблизости не было видно. А в пяти метрах от детей сидело огромное, с дога или даже больше, существо, напоминавшее увеличенную копию домашней кошки. Не рыси, не тигра, а именно обычной домашней кошки, черно-белого окраса. Сначала существо не привлекло нашего внимания, потому что сидело совсем неподвижно. Но вот одна девочка, в попытке поймать мяч, споткнулась и упала. Существо неторопливо развернуло голову в сторону девочки, но с места не двинулось.
   - Умоляю, Вячеслав, не делайте резких движений, это всего лишь пангенем!
   - Кто?
   - Они называют их "пангенемы". В зоне обитания людей животные не живут. Поэтому люди создали себе такие живые игрушки, няньки для детей. Согласно местным законам каждому ребенку положен пангенем стандартного вида. Всякие опции и другие модели за дополнительные деньги.
   - Так он живой или робот? - Славик напряженно всматривался, - Живое существо не может так неподвижно сидеть.
   - Может, может. Они и не такое могут. Некоторые даже считают, что они полуразумные.
   - Я скорее поверю в искусственный интеллект, чем в то, что кошка-переросток может претендовать на разум, - презрительно отозвался Славик.
   - Слав, да что ты, - я подошла и приобняла его, - Где же твоя толерантность, ты же путешественник по мирам?
   - Толерантность у буржуев, а у нас - солидарность трудящимся всех стран.
   - А тут как раз строй близкий к социалистическому, - отозвалась Элла, - Во многом, конечно, хуже того, что у меня дома, но довольно много социальных благ предоставляется бесплатно.
   - Угу, - проворчал Славик, - И говорящий тигр в нагрузку. Схарчит тебя, если у него эта самая генная программа собьется.
   - Почему она должна сбиться? - удивленно спросила Элла.
   - Ну, бывает люди нормальные с ума сходят. Там, от расстройства, несчастной любви, даже техника ломается. Откуда тут знают, что эту зверюгу не переклинит и она вдруг не сожрет двух девчонок? Посмотри, какая здоровая. Я подойду к девочкам, он решит, что я их хочу обидеть, и меня съест.
   - А ты раз боишься, не подходи, - съязвила я и тут же пожалела.
   - Я боюсь???- Славик совсем разъярился.
   Он быстро направился к пангенему.
   - Славик! Славик! - я чуть ли не крича, побежала за ним, мысленно обзывая себя дурой. Зачем было провоцировать мужика?
   К счастью, все обошлось. Вблизи кот, а это был именно кот, а не кошка, оказался не таким уж страшным. Он посмотрел на нас внимательными, медитативными зелеными глазами самого обычного кота, затем произошло неожиданное: он поднялся, причем сделал это очень быстро и грациозно. Подошел к нам, обнюхал Славика и потерся об него как самый обыкновенный кот, только необыкновенно крупный. Славик погладил зверюгу по голове.
   - Мягкий, - он впервые за все вредя пребывания здесь улыбнулся.
   - У тебя, Славик, типичный шок перехода. Дело в не мире, дело в аномалии перехода. Аномалии, которые еще переносят нас в пространстве, на разных людей действуют по-разному. У меня первые несколько лет, когда я проходил через такие аномалии, сильно болел левый висок и никто помочь не мог. А потом само... - "включил" дипломированного психиатра Шафаревич.
   - Он будто успокаивает, - ни к кому не обращаясь, говорил Славик. - Снимает этот внутренний зуд, который меня после перехода мучил. Хороший, хороший, - он еще раз погладил кота.
   Подошли девочки, стали улыбаться, затем залопотали что-то на своем языке.
   Шафаревич, напряженно вслушивался. Затем осторожно спросил их о чем-то, они захихикали, затем он спросил немного с другой интонацией. Они ответили.
   - Я чуть-чуть уже на их языке говорю, - пояснил Лев Абрамович, - Но так, на начальном уровне.
   - Девочка говорит, что ее пангенема зовут Марэк, и он хороший. Пойдемте, нам надо отметиться в филиале и срочно в гостиницу, в душ, у меня все горит от укусов.
   - А они долго живут? - спросил по дороге в штаб представительства Русской колонии Славик.
   - Лет пятнадцать. Пока не смогли больше сделать. Знаешь, они умирают так странно, ложатся и будто засыпают. Я когда жил здесь, видел. Тут двое из наших, вообще местные.
   - Жалко, наверное, - задумчиво ответил Славик. После общения с котом его было не узнать. Он перестал брюзжать и сделался задумчивым.
   - С него делают генетический слепок. Могут сделать точно такого же, даже набор привычек будет тот же и очень высокая вероятность эмпатии к старому хозяину. Но пангенемы бесплатно положены только детям. Взрослые их заводят, только когда у них собственные дети появляются, - рассказывал Шафаревич, - Здесь у них к этому отношении особое, как, скажем, в России к атрибутам празднования Нового года - елка, дед Мороз. Ну, вы понимаете?
   - Да, - синхронно ответили мы со Славиком. Элла же посмотрела как-то недоуменно, а потом вдруг спросила: - Я сколько ни читала про ваши праздники, так и не поняла всего смысла ритуала выбрасывания елки, когда она совсем осыплется.
   Я не выдержала и захихикала. Славик и Шафаревич меня поддержали.
   - Нет! Ну, правда! - Элла даже как-то обиделась.
   - Все, пришли, - мы остановились у красивой одноподъездной десятиэтажной башни, облицованной разноцветной плиткой. Все было новенькое, будто построенное вчера, хотя, по словам Шафаревича, только Русская колония здесь арендует помещение около сорока лет.
   Офис большой, метров сто пятьдесят. Было даже небольшое помещение для отдыха двух человек с кроватями. Славик, немного пришедший в себя, усмехнулся и сказал, что конечно, с лубянскими подземельями его мира не сравнить, но жить можно. По местному времени было уже около пяти. На месте был только молодой человек по имени Ибас, он был высоким и худым как жердь. В общем, соответствовал своему имени, как потом объяснил Шафаревич.
   Ибас был местным уроженцем, но говорил на общем русском довольно сносно. Еще в Университете я узнала, что люди из миров, в которых не произошло образование русской нации, нередко вступали в Русскую колонию. Так же к нам весьма охотно присоединялись те, кого в моей России называли национальным меньшинствами, типа коми-пермяков, мордвы и многих других. В некоторых мирах они были независимыми государствами, бывало даже и немаленькими.
   Финны, прибалты и поляки, испытывающие историческую настороженность к русским в мирах, подобных моему, чаще всего все равно присоединялись к Русской колонии. Какие бы разногласия у них не были бы со славянами, англосаксы и немцы им были еще более чужды. Что и говорить про армян, грузин и прочих жителей бывшего СССР. Все они, безусловно, тоже селились у нас, хотя были и исключения. В Русской колонии для меня стало настоящим откровением известие о том, что путешественник между мирами, как правило, раз и навсегда выбирает для себя колонию. Случаи переходов к англо-саксам, французам, испанцам или другим колониям можно было пересчитать по пальцам. Да и то, скорее вызваны они были не с корыстными интересами, а с амурными делами.
   - Видели вывеску на двери: "Содружество охраны реальностей. Представительство Русской колонии"? - гордясь собой, спросил Ибас.
   - Так это ж я посоветовал в прошлый раз. Разве не так? - прищурившись, спросил Шафаревич, - Здесь же у вас кириллицы нет.
   - Нет ни кириллицы, ни латиницы. Алфавит свой. Вот.
   Он взял со стола распечатку, сделанную на альбомном листе. На ней были совсем незнакомые буквы, отдаленно напоминавшие германское руническое письмо.
   - В первый раз у нас? - спросил Ибас.
   Мы все, кроме Шафаревича, кивнули.
   - Чудно тут у вас, мухи дохнут, - начал свою песню Славик.
   - Это да.
   - И птицы.
   - Ну, птицы тоже бывают глупыми. У вас же, небось, тоже их машины сбивают?
   - А вы не боитесь, что у вас весь мир так вымрет? Зона отчуждения - это да. А ведь вода общая!
   - Это вопросы не ко мне. Я не агроном и не генетик. Я вообще юрист по образованию.
   - Ибас, ты у меня все примешь? - прервал довольно скользкий разговор Шафаревич.
   - Ну, давайте я, - он все время улыбался. Сочные голубые глаза излучали довольство.
   Вещей у нас с собой было немного. Все носили походные рюкзаки. Материал был синтетический, влагостойки и огнеупорный, но выглядели наши рюкзаки сущими котомками. Никаких молний. Только застежки и ремешки. Шафаревич достал объемный сверток.
   - Это те семена, что просили.
   - Ага. Спасибо. Погодите, я только узнаю, где Янис оставил для вас... Минутку.
   Я с удивлением посмотрела, как Ибас провел по своей ладони и на ней появилось что-то вроде рисунков, которые быстро менялись. Появилась сенсорная клавиатура, как на "Айфоне", он бчто-то набрал и заговорил в никуда на своем языке.
   - Он домой все забрал. Просил вас зайти. Я вам адрес напишу и такси вызову.
   - А мы его не стесним, он же человек семейный?
   - Нет. Он сейчас один. Жена сейчас в Русской колонии. Будет рожать.
   - Да ну! Поздравляю! А есть статистика по беременности здесь? - Шафаревич явно заинтересовался этим вопросом.
   - Здесь самая лучшая статистика. Пятый случай за десять лет. Все просятся сюда. Но мы пока скрываем, чтобы не было ажиотажа.
   - А как ваш город называется? - спросила я.
   - Баложи. Ну, городишко небольшой. Около миллиона жителей. Мы вообще живем огромными замкнутыми колониями. Есть и по десять миллионов. Как Рига, например. Тут и поля, и мясные фермы.
   - Генно-модифицированные коровы? - опять встрял Славик.
   - Да нет, что вы! - Ибас рассмеялся, как будто услышал какую-то совершеннейшую глупость, - Латгальская Торговая Республика - один из ведущих экспортеров мясомолочных продуктов. Но животных мы не убиваем. Смотрите.
   Он что-то нажал у себя на руке. Часть стены потемнела. И на ней в считанный секунды собрался экран и на нем появились окна компьютерных меню. Ибас, используя ладонь в качестве тач-пада, быстро передвигался по меню. Наконец на экране пошел какой-то рекламный ролик. То, что мы потом увидели, было похоже на репортаж с мясокомбината. Только присмотревшись, я поняла, что это не освежеванные мясные туши, а прямо куски мяса, растущие на специальных подпорках, напоминающие разветвленные костяные каркасы.
   - У нас примерно тоже самое, - подала голос до этого молчавшая Элла.
   Славик поморщился, но ничего не сказал.
   - Янис звонит! - сказал Ибас и вывел изображение прямо на стену.
   Янис выглядел как тридцатилетний мужчина. Он носил густую светлую бороду и все время улыбался.
   - Все готово! - сказал он, - Приезжайте ко мне. И никаких гостиниц. Только домашняя еда.
   Такси ехало само. Когда я уходила из мира, где родилась, за рубежом уже такие технологии стали появляться. Так что, если это и было будущим, то уж точно не самым далеким. Когда мы сели в такси, туда просунулся Ибас, что-то нажал на большой сенсорной панели, приложил указательный палец, зажегся зеленый огонек, двери сами захлопнулись, что-то пробормотал голос на местном и на табло загорелась цифра обратно отчета. Ехать надо было минут тридцать.
   Автомобиль двигался со скоростью километров сорок в час, не больше, по моим внутренним ощущениям. Город был не однороден. Башни сменялись застройкой из таунхаусов и коттеджей. Потом начинались поля, где людей не было видно, а работали какие-то сложные агрегаты.
   - Чем здесь люди занимаются? - спросил Славик.
   - Основная профессия - операторы инженерных устройств. Физический труд используется менее, чем на 1,5%.
   - Вот это да! Нам тоже надо всяких роботов закупить в мой СССР. Только чтоб нормальных, без всяких там генетических фокусов. А то у нас птички все повымрут. Вот морскую корову всю уничтожили!
   - Это вы, Славик, стелларову корову имеете в виду? - спросил Шафаревич. - Полезная животина. У нас в родном мире их русалки пасут.
   - Чего? - Славик аж оторопел.
   - Русалки. Их в Ленобласти полно.
   - В смысле, русалки? С хвостом?
   - Ну не совсем как у рыбы. Они по суше двигаются, но очень плохо. Могут жить только близ воды. Если угодно, такое нацменьшинство. Но находятся на низком уровне культурного развития. Социализируются очень плохо.
   - Но они это, люди?
   - Конечно, люди. Имеют с нами общее потомство. Но оно не очень жизнеспособное.
   - Охренеть, - только и смогла сказать я, - И почему нам об это не рассказывали в Универе? Всякую лабуду про династии царей, про империи, революции. Тут вообще человечество пошло по иному пути, у вас русалки!
   - Светочка, как там, бишь, у Гете? На свете много друг, Горацио... Университетом Русской колонии пока описано весьма подробно только около 300 миров. А открыто намного, намного больше. Миры - "уникумы" вообще вещь сложная. Вы же проходили гипотезу о коллективной истории?
   - Чем больше в истории точек соприкосновения, тем больше она имеет выходов в другие миры.
   - Именно. Этот мир, где мы сейчас находимся, он уникальный. Он имеет очень мало общего с другими. И здесь всего две точки выхода. Здесь -- и в Риге. И обе аномальные. Мир был открыт совсем недавно, по меркам Русской колонии.
   - Все равно, это очень странно, и похоже на какие-то эксперименты, которые кто-то ведет над нами. Навязывает одинаковых писателей, ученых, для отвода глаз меняя имена. Ясно же, что по всем законом развития общества, ну не мог появится везде этот ваш Иоганн Вольфганг Гете! Я как следователь рассуждаю, следователя не проведешь. Я не идеалист какой-нибудь!
   - Идеалисты вообще подвергали сомнению реальность мира, - возразил Шафаревич.
   - Ну да, ну да. Философия - это ненастоящая наука, у нее нет истинного объекта познания.
   - Молодец, товарищ Слава. Сразу видно, человек получил правильное образование.
   - Так, началось, - вздохнула я. Сейчас они будут с Эллой Ильича обсуждать. Крепко все же им мозги в советских высших учебных заведениях промывают. Даже Шафаревич нет- нет да и ввернет цитату из классиков марксизма-ленинизма.
   Мы, наконец, приехали. Когда вышли из машины, то увидели гигантскую, поднятую метров на десять вверх эстакаду. Выглядела она просто потрясающе. Я потом ее еще как следует рассмотрела из окон квартиры Яниса. Он жил на двадцать третьем этаже. По эстакаде несся поезд на воздушной подушке. Я видела подобные, когда ездила в турпоездку в Китай. Но в сравнении с теми, что ходили в этом мире, наши были все равно, что паровозы времен гражданской войны в сравнении с "Сапсаном". За окном они проносились так быстро и бесшумно, что дух захватывало. И, конечно же, они были частично живыми.
   Янис совершенно не был похож на того прибалта, что был моим проводником во время моего первого путешествия в Русскую колонии. Если уж строго говорить, то даже такие небольшие народы как латыши, мордва, финны, не были этнически однородными. Они появились путем слияния в разных пропорциях генов племен, чьи имена уже давно забыты. И пропорции во всех мирах были разными. А уж то, что наши прибалты побывали в составе СССР, тоже несло определенный отпечаток.
   Тут же совка не было и в помине. Янис, как и его коллега из офиса, внешне напоминал наших белорусов. Ярко-выраженные блондины с голубыми глазами, все очень высокие и стройные, очень веселые и любящие обильные застолья. Пьянство путешественникам по мирам удовольствия не приносило, но мы с удовольствием попробовали местное вино и медовуху, которая здесь была национальным напитком. Медовуха пахла полевыми травами и на вкус напоминала чуть горьковатый квас. Далее было обильное застолье и разговоры об общих знакомых из Русской колонии.
   В разгар застолья совершенно внезапно в комнате появился огромный петух. Размерами он был раза в два больше нашего обычного.
   - Это что, твой пангенем? - спросил Славик.
   - Не-а, это соседский. Совсем молодой. Копия с умершего. Мальчик себе заказал. Его прошлая копия тоже была любопытная, сюда заходила. Да, я не препятствую. У меня почти такой же в детстве был, только радужно-голубой. Петух и кот - это базовые модели.
   - Он что, дверь сам открывает? - полюбопытствовала Элла.
   - Ага! - усмехнулся Янис, - Они очень смышленые. Но вот сколько раз не пытался подсмотреть, так и не понимаю, как. Сейчас хозяин придет.
   И точно. Через три минуты за ним пришел молодой хозяин. Это был парень лет шестнадцати.
   - Петер, пошли! Не мешай. У Яниса гости, - сказал он, еще не войдя в комнату, на своем языке и Янис тут же нам это перевел.
   Мальчишка увел петуха, отказавшись от совместной трапезы, лишь схватив со стола огромное яблоко.
   - Вы поняли! - торжественно произнес Янис.
   - Что? - озадаченно спросил Шафаревич.
   - Мальчик использует петуха в качестве биомашины и в качестве камеры, - сказала Элла.
   - Я вам специально перевел. Чтобы вы были свидетелями, он не знал, что у меня гости и мы ужинаем.
   - У меня встроенные импланты. Я постоянно соединена с вашей сетью. И была удивлена, когда поняла, что мальчик не только использует петуха в качестве камеры наблюдения, но и в качестве компьютера. У них устойчивая связь. Причем ни в нем, ни в пангенеме нет имплантов. Ну, телефон не в счет, он не подключен к биосистеме: только выводит звук в ушную раковину и дисплей под кожу. Но чтобы мозг без имплантов мог использовать некое подобие сетевого соединения? Такого даже у нас нет! - Элла была явно заинтригована.
   - Они могут это делать только в симбиозе с пангемонами. И это первое такое поколение. Они.... - Янис сделал паузу. - Они в некотором роде совсем другие. Нет, внешне обычные дети, играют, но для них пангемон не живая игрушка, а что-то вроде планшета. Мальчика зовут Урмас, я его знаю с самого рождения. Он мне за полгода сказал, когда его петух "уснет" и советовался, какой цвет выбрать для нового. Это несколько циничный подход для ребенка. Но опять же, не все дети такие. Но пошла тенденция. Они учатся быстрее, рассуждают как взрослые. И это пока точно научно не доказано, но.... Они общаются друг с другом через какую-то свою коммуникационную сеть, минуя нашу компьютерную.
   - Новый виток эволюции? - предположил Шафаревич. - Что же, возможно. Ведь мы, кто ходит по мирам, в некотором роде тоже продукт эволюции. Хотя это весьма поверхностно сказано.
   - Вы боитесь их? Новых детей? - вдруг спросила я.
   - Мы давно уже никого не боимся. Мы же живем на своей земле, у себя дома. У нас уже лет двести не убивают ни людей, ни животных. Конечно, была проведена определенная работа. Селекция. В других мирах занимаются селекцией животных, а династии уголовников живут и убивают себе подобных.
   - Янис, - успокаивающе заметил Шафаревич, - ты же знаешь, мы особо не можем вмешиваться. Не потому, что мы старше и мудрее, нет. Потому что был уже опыт определенных вмешательств отцов-основателей Русской колонии, которые хотели революции предотвратить или СССР от развала защитить. И у англо-саксов был негативный опыт. Как пружина. Чем сильнее нажмешь, тем крепче по пальцу ударит. По принципу лучшее - враг хорошего. Мы вот новичков водили тут на экскурсию, из "дурки" наших вытаскивать.
   - Очень поучительно, - ответил Янис, - Я тоже пятьдесят лет назад ходил, - Когда пришел в Русскую колонию. Я с вами в Ригу завтра поеду, вы же к мамонтам?
   - Каким еще мамонтам? Лев Абрамыч, почему мы все узнаем последними? - возмутился Славик.
   - Молоды еще. Не оперились.
  
   В Риге моего мира я была. С этой она разве что имела общее географическое положение и название. Во-первых, это был мегаполис, немногим уступающий моей Москве. Даже со своим метро, только наземным. Старая часть города тоже на Ригу походила весьма условно. И, конечно же, никаких католических соборов. Христианства в этом мире вообще не было. Сложившиеся народы сохранили свои национальные религии, в основном языческо-пантеистского толка.
   Мы очень много гуляли и воспринимали это как отличное путешествие. Везде, как и в Риге моего мира, работали многочисленные кафе и рестораны под открытом небом, разгуливали самые причудливые пангенемы и их хозяева. А я думала про себя, что всегда знала о том, что мегаполисы моего родного мира, с их постоянным нагнетанием тревоги, суетой, алчностью мне были неприятны с самого рождения и не только мне.
   Возможно, поэтому с ростом Москвы некоторые мои знакомые заговорили про экопоселения или просто перебирались за город и даже в деревню, где жизнь была дешевле. Но здесь, в Риге, городе-миллионнике, суета и напряжение как-то не чувствовались. Может быть, дело было в пангенемах, которые так хорошо умели снимать негативные эмоции.
   Нам оставалось еще дождаться ночи, аномальный портал здесь работал только в темное время суток. Мы затоварились огромным количеством теплых вещей. Они были очень легкие и удобные. Все сделанные по местным технологиям для зимних видов спорта. Еще мы запаслись едой и утепленной палаткой.
   Под вечер следующего дня перед самым переходом произошел не очень приятный инцидент. На улице, прямо у нас под носом, женщина потеряла сознание. Мы, было, кинулись помочь, но Янис тут же сказал: - Все.
   Что меня больше поразило. Из местных никто не остановился. Янис провел ладонью над лицом умершей, потом заговорил на местном, очевидно, по телефону.
   - Сейчас приедет машина, заберет. Вы не переживайте. Человек свое пожил. Сто семь лет.
   Я пораженно смотрела на женщину. От силы ей можно было дать лет эдак пятьдесят. Смотрите, сейчас все увидите. Через две минуты лицо умершей стало стремительно стареть, она превращалась в пусть и хорошо сохранившуюся, но старушку.
   - И вы говорите, что сами себя не модифицируете! - скептически скривившись, сказал Славик.
   Зрелище это особенно ему было неприятно потому, что пока он работал в милиции, ему немало раз приходилось провожать в последний путь одиноких бабулек. Кстати, именно со смерти одного жильца и началась его одиссея по мирам.
   Янис грустно усмехнулся: - Это всего лишь косметика. Внешний биосимбиот. Типа растения. Умирает вместе с владельцем. Я как увидел, что у нее резко цвет лица меняется, сразу все понял. Еще сигнально-информационный чип подключен. Человек был одинокий.
   - Мда... - только и ответил Славик.
   Через три минуты подъехала местная скорая. А Янис пошел провожать нас до точки перехода.
   - Знаете, мы чуть ли единственный цивилизованный мир, где все местные жители знают про перемещения в другие миры. У Русской колонии даже есть страница в публичной сети.
   - И как местные к этому относятся?
   - Ну, меня и супругу пару раз приглашали на телевиденье, статьи была в известной ленте новостей, но не больше.
   - И то, что вы живете долго, тоже никого не удивляет?
   - Чудеса удивляют только первое время. Потому они становятся обыденной жизнью. Мне хорошо дома, потому что, не надо прятаться, как в других мирах.Я, когда учился в Университете Русской колонии, пару ночей не спал, когда услышал про ГУЛАГ, про инквизицию, про мировые и гражданские войны. Может наш мир -- аномалия, но побольше бы таких аномалий! Вы не согласны?
   - Suum cuique, - задумчиво ответил на латыни Шафаревич.
   Янис только улыбнулся. Начальный курс латыни входил в программу Университета Русской Колонии.
  
   Глава 15. Мамонты - это не только ценный мех...
  
   - Поверить не могу, что это Тверская область! - все время повторяла Светка.
   - Спутники работают стабильно. Получаю сигнал, - как обычно монотонно оттрубила Элла.
   Мы не стали ей мешать. Минут через двадцать она нас обрадует, или не очень обрадует полезной информацией. Мы уже все переоделись в теплую одежду. Не смотря на то, что на календаре была середина августа, наши планшеты со встроенными датчиками показывали плюс девять по Цельсию. Одеждой и снаряжением для холодного климата мы запаслись в мире с генетическими фокусами. Место это вызвало у меня стойкое отвращение, и по этому поводу меня постоянно пилила Светка. Но поделать я ничего не мог. Одежда не подкачала. На куртках и штанах были регуляторы, позволяющие настроить одежду на температурный режим от плюс тридцати до минут сорока.
   - Десять градусов - это у них сейчас максимальная температура летом. Еще повезло. Когда я в прошлый раз здесь был в середине зимы, можно были двигаться только на лыжах. Нас было четверо. Но когда на нас напала стая волков раз эдак в два больше наших серых, мы еле отбились! Хотя оружие у нас было приличное.
   - Стращаете опять, Лев Абрамович - фыркнула Света.
   - Отнюдь, Светочка, отнюдь. Предупреждаю. Разговаривайте как можно тише. И оружие, оружие держите наготове все время.
   - Вы же сказали, что нас должны встретить, - не унималась Светка.
   - Должны, значит встретят. Вы пока пейзажем любуйтесь.
   Посмотреть действительно было на что. Такое я видел только в книгах по палеонтологии. Местность представляла холмистую равнину, поросшую карликовыми деревьями и какими-то причудливыми кривыми кустарниками. Чуть вдалеке виднелась опушка леса. Даже отсюда было видно, что деревья во много раз превосходят сосны и ели нашего обычного леса средней полосы. Тундра казалось пестрой из-за обилия пятен разноцветного кустарника. В Твери мне приходилось бывать, и я поверить не мог, что все так могло измениться.
   - Ты узнала, какой у них сейчас год? - спросил я Эллу.
   - Сегодня 16 августа 2232 года новой эры.
   - Ничего себе, - я аж присвистнул. Выходит, мы в будущем? И у нас такое будет? Новый ледниковый период!
   - Не исключено, не исключено, - встрял Лев Абрамович, - По местной хронологии у них может быть хоть 3000-й год. Сказано же, по-новому исчислению, христианскому. А природе на цивилизацию наплевать, она идет своим чередом. У нее свой календарь. Астрономически это может соответствовать и нашему 1950, и нашему 2000-ому. Все, опять же, зависит от того, когда у них цивилизации началась. Не по летоисчислению своему, а астрономически.
   - Но как за двести лет тут все могло измениться?
   - А от чего нет? Вот в вашем, Светочка, мире и в вашем, Славик, кстати сказать, за триста лет до ваших рождений уже был малый ледниковый период, когда температура по Европе снизилась в среднем на пять градусов. Этого было достаточно для того, чтобы в Голландии замерзли каналы, а по Темзе катались на коньках. Но это не все. В пятом веке нашей эры было так тепло, что в Крыму еще встречались львы. Да, да, самые настоящие львы. И это документально подтверждено!
   - Я читал в "Науке и жизни", что, якобы, есть сведения, что даже Нил замерзал.
   - Вот и я о том же. Человечество - это всего лишь песчинка в жерновах межмировых климатических процессов. Все известные в мирах цивилизации существуют между ледниковыми периодами.
   Мы долго карабкались наверх, пока не оказались на вершине холма. Отсюда нам открылась поистине феерическая картина. Внизу, в долине, паслось довольно большой стадо мамонтов.
   - Это не дикие, а колхозные! - рассматривает их в портативный окуляр, - заявил Шафаревич.
   - С чего вы взяли? - спросил я. Хотя, по большому счету, меня интересовал куда больше вопрос, откуда они взялись. Неужели тоже местные горе-генетики создали?
   - А вот, - он показал в сторону стада и я достал свой окуляр, чтобы лучше посмотреть, - Смотри. Видишь вон, желтое. Это пещерные лев. Вот еще один.
   - Ничего себя, здоровый какой!
   Зверюга раза в полтора, если не больше, обычного льва. Была она однотонного серо-желтого цвета, и больше походила не на льва, а на тигра, только без полосок. Двигалась гигантская кошка быстро и грациозно. И вела себя точно собака, сгоняющая овец в гурт. Только это были не овцы, а мамонты. Огромные волосатые слоны с изогнутыми бивнями.
   - За место собак стада пасут, - прокомментировал Лев Абрамович, - Вон там пастух на овцебыке. Смотри, смотри!
   - Мамочки! - взвизгнула, почти всегда спокойна Элла.
   Со стороны леса появилась стая из пять - шести здоровенных зверюг, похожих не то на гиен, не то на шакалов. Я не зоолог, чтобы этих чудовищ квалифицировать. Они тут же попытались отсечь от стада мамонтенка и напасть на него. Но эта попытка тут же была пресечена двумя пещерными львами, действовавшими весьма слажено. За считанные мгновения каждый из них нагнал по захватчику и чуть ли не перекусил пополам. Причем, нападавшие зверюги были не меньше наших волков! Остальные непрошеные гости тут же ретировались в лес. Пастух развернулся на своем лохматом скакуне и вскинул оружие. Из ствола ударила ярко-красная вспышка, возможно луч лазера, и замешкавшаяся гиена повалилась на землю.
   - Весело тут, - хмыкнула Светка, - Откуда все эти твари появились? Из других миров завезли?
   - Не, что ты, это все местные. Мир изменился. И фауна изменилась.
   - Да, ну, ерунду вы говорите, Лев Абрамович, - вмешался я, - Каждый школьник знает, что эволюции нужно время, ну никак не двести лет.
   - А откуда вашей эволюции взяться? Ну, в древние времена, допустим, а сейчас что, у слонов шерсть стала отрастать? Так слоны в Индии, в Африке.
   - Тогда не знаю, - я пожал плечами.
   - Знаешь, палеонтологи в разных мирах, даже хронологически опережающие твой, - своим обычным менторским тоном начал разглагольствовать Лев Абрамович, - Так и не смогли установить точную причину вымирания древних видов, но так же и более-менее точный период их возникновения.
   - А равно и возникновения человека, - добавила Элла, - Окуляром с цифровым увеличением она не пользовалась, свой глаз у нее, похоже, был не менее зорким из-за имплантов.
   - Совершенно верно. Существует даже гипотеза, что все эти вымершие виды: динозавры, а потом флора и фауна ледникового периода, появились одномоментно.
   - Вот пошли люди в лес и увидели мамонта.
   - Примерно так все и было здесь, - отреагировала Элла, - Я уже подключилась к местным компьютерным сетям. Спутники вещают только на территорию европейской части СССР, в Африку и Южную Америку. Все остальные территорию необитаемы или мало обитаемы.
   - Да, Старушка Европа и Северная Америка лежат во льдах, - как-то даже печально сказал Шафаревич.
   - Это ж прям как в фильме "Послезавтра" - с восхищением сказала Света, - Помнишь, Славик, я тебе показывала? Фильм из моего мира.
   - Угу, - вяло отозвался я.
   Светка обожала смотреть фильмы-катастрофы. На Землю сваливались бесконечные бедствия: наводнения, эпидемии, ураганы, падения метеоритов. Все они строились по одному тому же сценарию: главный герой на протяжении всего фильма пробирался через развалины, чтобы спасти какого-нибудь члена своей семьи. Такое впечатление, что эти фильмы снимали в качестве агитки, чтобы молодежь записывалась в спасатели и пожарные. Я обычно засыпал ближе к середине такого фильма. А Светка всегда смотрела во все глаза, как и фильмы ужасов, которые я терпеть не мог. Будь моя воля, я бы снимал только комедии. И так жизнь у людей сложная, не зачем их понапрасну пугать. Вот тут, небось, тоже доснимались, что беду накликали.
   - Население земли сейчас около 460 миллионов человек, - тем временем продолжала Элла. Население России 41 миллион человек.
   - Ниче себе! - удивилась Света, - Это ж население Москвы и Московской области в моем родном мире.
   - А теперь в Москве живет пятьсот тысяч человек.
   - Вымерли? - спросил я. - От холода?
   - По разным причинам. Но численность населения за последние тридцать лет даже немного увеличилась.
   - Советский Союз остался? - с надеждой спросил я.
   - А с чего ты взял, что он здесь был? - спросила Светка.
   - Ну как же, Абрамыч сказал, что тут колхозы есть!
   - Ах, ну да! Конечно же! - ехидно отреагировала Светка. Тема СССР ее очень раздражала. Завидовала, небось, что родилась в таком кошмарном мире без всякой социальной справедливости.
   - В конце 19-го века существенно понизились среднеклиматические температурные величины, - тоном справочного бюро вещала Элла, - Но этому никто особого значения не придал. Тем временем история шла по средне-стандартному сценарию N3.
   - Начало Первой мировой войны, приход в России к власти большевиков. Во главе с...
   - Михаилом Илларионовичем Ульяновым-Лениным, сыном директора Симбирской Гимназии.
   - Ага. Ленин наш многолик, и почти всегда побеждает. А что дальше-то было? - прокомментировал я.
   - А дальше холода усиливались. Гольфстрим стал остывать. Пользуясь этой ситуацией, тогдашний советский лидер Гоги Зурабович Давиташвили-Сталин начал...
   - Гоги!!! - начала громко ржать Светка, - Держите меня!
   - Так вот Гоги Сталин, видя, что в Европе наступают тяжелые времена, неурожаи, нехватка ресурсов, решил Европу захватить в качестве программы мировой революции. Но эту затею ему помешал осуществить Малхаз Викентьевич Берия, на тот момент народный комиссар внутренних дел. Он организовал заговор против Гоги, арестовал его как иностранного шпиона и расстрелял. Случилось это зимой 1932 года, когда в Западной Европе свирепствовала морозы под пятьдесят градусов.
   Берия понимал, что сейчас необходимо спасать людей, а не думать про войны. Что толку захватывать обледеневшую Европу? Собрав управление в железный кулак, он с помощью самых выдающихся советских ученых создал план по спасению советской нации под название "Ледокол-32". Прогнозы на счет обледенения были самые пессимистические. Из-за нехватки ресурсов в умирающих Европейских странах начались массовые волнения. С помощью четкого плана Берии и его сподвижникам удалось практически невозможное. По плану "Ледокол-32" советское государство стало медленно уходить под землю, создавая там инфраструктуру. Заводы, фермы и гигантские парники. В начале 40-х годов в Советском союзе с помощью сбежавших из Германии ученых был собран первый опытный атомный реактор.
   - К этому я могу добавить, - сказал Лев Абрамович, - что в 40-х годах представители Русской колонии вошли в контакт с руководством Советской России. Служба Охраны Реальности (СОР) предоставила Берии более совершенные энерготехнологии, при условии, что они примут часть беженцев из Европы и перестанут их убивать прямо при попытке пересечь советскую границу.
   - С чего такая любовь к буржуинам? - удивился я. - Нас бы они точно не пожалели.
   - Все крупные технологии предоставляются мирам только с согласия совета Лиги Колоний, аналога вашего ООН. Этому в Университете вас не учили, Славик, но ты и сам бы мог догадаться, что колонии при внешней миролюбивости все равно пытаются помогать только своим, - Шафаревич скорчил недовольную гримасу.
   - Это как раз понятно! Ну, так и дали бы им тоже "мирный атом"! - возмутился я. - Они, небось, подземные города не рыли.
   - Не рыли, - продолжила экскурс Элла, - За что и поплатились. В Азии и Африке, ко всему прочему, началась страшная эпидемия, унесшая жизни почти всех жителей. Ледниковый период не только не помешал болезням, но даже и помог своей неразберихой. Сибирь сковали льды. И только в центральной России на базе крупных городов были созданы подземные города-коммуны. Именно они и выжили. Постепенно температуры стало немного повышаться. Так что, лето здесь какое-никакое, но уже есть. Это был так называемый "малый ледниковым период". Был бы "большой", человечеству точно несдобровать!
   - А мамонты? - с нетерпением спросил я.
   - Мамонты и прочая фауна появилась сама собой. Первое документальное подтверждение встречи с мамонтом произошло в еще в 1956-ом году. Годом раньше был открыт шерстистый носорог, который считался давно вымершим.
   - Вот так прям и открыт? - я никак не мог успокоиться, - Взяли и открыли. Не было и на тебе, появился!
   - Славик, для тебя еще совсем недавно не было никаких параллельных миров. Ведь так? - спросила Светка.
   - Так! - ответил я, - Но все это как-то антинаучно, что ли.
   - Элла! Вы сделали запрос в наш филиал СОРа? Что они там тормозят? - стал негодовать наш Лев Абрамович
   - Вы, Лев Абрамович, видимо проголодались! Я всегда это чувствую. Вы как голодны, становитесь слишком импульсивны, - в голосе Эллы скользнули какие-то совсем новые для нее нотки. Мне даже подумалось: клинья она, что ли, под Шафаревича подбивает? А что? Выглядит он для своих восьмидесяти свежо и молодо. Опять же, на ее кумира Ленина чем-то похож, и картавит так же, и руками размахивает. Я поймал взгляд Светки и прочитал в нем ту же самую мысль. Она мне даже подмигнула.
   - Я все уже отправила, Лев Абрамович. Посмотрите в своем планшете. Они должны были ответ прислать.
   -Так-с-с, - "Задерживаемся. Ездового верблюда подрал медведь. Скоро будем"
   - Зоопарк какой-то - возмутился я. - Они что там, на зверях ездят в двадцать третьем-то веке?
   - Конечно, - ответил Лев Абрамович, - Солярку экономят.
   Еще через полчаса со стороны, где паслось стадо мамонтов, показалась странная процессия. Двое ехали на огромных медведях, сопровождая крытую брезентом повозку, в которую были запряжены два верблюда настолько лохматых, что только по горбам и можно было догадаться, что это верблюды.
   - Ну вот, пусть все блоггеры, которые в моем мире смеялись над американскими стереотипами, подавятся! Ездят русские люди на медведях и еще как лихо! - восторженно прокомментировала Светка.
   - Смотри, чтобы того, тебя как верблюда, этот медведь не подрал, - сказал я, действительно опасаясь. Светка имела слабость ко всяким экзотическим животным. Сейчас она полезет и с мамонтами фотографироваться, и с медведями. Ну, у каждого свои тараканы в голове.
   Мужики были бородаты. Одежда их напоминала в чем-то казачью: шаровары, куртки со стилизованным патронташем, как у горцев, лихо заломленные на бок папахи. Оба мужика носили длинные бороды под стать Карлу Марксу.
   - Здравствуйте, товарищи путешественники! Я Михаил Егорович Петров, старший хорунжий, а это Григорий Иннокентьевич Потапов, мой помощник. Директор колхоза "Светлый завет Берии" Олег Николаевич Кулагин попросил нас встретить вас. Вы уж извините, что мы задержались. Мишка мой что-то не в духе. Озоровал, верблюда нашего Гришку поцарапал, пришлось заменить на Федьку. Пока запрягали, распрягали... Прошу садиться.
   Повозка оказалась вполне удобная, на резиновых рессорах. Да и дорога обнаружилась, грунтовая, но вполне ровная. Внутри повозки были удобные кожаные сиденья. Из окошка открывался живописный вид на лесотундру.
   Я слышал, как сидя на огромном медведе, старший хорунжий Петров, докладывал кому-то по рации:
   - База! Я первый! Гостей встретили! Едем домой! Прием!"
   - Я база! Вы там осторожней, товарищи. Недавно опять появилась эта большая стая волков с гигантским вожаком во главе.
   - Первый! Информацию приняли.
   Какое-то время ехали спокойно, затем, словно по закону приключенческого жанра стала отчетливо слышна волчья перекличка. Я нащупал в кармане куртки парализатор. Сначала мне было трудно привыкнуть к маленькому пистолетику, не то чтобы даже дамскому, а вообще, считай, игрушечному, сделанному из пластика. Табельный "Макаров" я в руки брал не часто, хотя на стрельбы в милиции нас возили регулярно. Не беда, что стрелять и задерживать с оружием стало уже некого. Положено - значит езжай на стрельбы. А этот пластиковый выглядел ну совсем игрушка игрушкой. Еще и с лазерным прицелом - совсем, значит, для дураков. Навел красную точку и курок спустил. Говорят, даже гиппопотам за несколько секунд отрубается. Зарядов в ней десятка два, вместо пуль сменный картридж. Дальность стрельбы у нее небольшая, но это, как говорится, "средство индивидуальной защиты". Светка тоже нащупала свой парализатор. А Элла с Левом Абрамовичем беспокойства вообще не проявили.
   Через несколько минут повозка остановилась. Верблюды стали топтаться на месте и нервно фыркать.
   - Все, все, не боись, Федька, все выключили пугалку!
   Под навес просунулась бородатая голова старшего хорунжего: - Это, извиняйте за остановочку. Пришлось пугалку включить, чтобы волки испужались, значит. Но верблюды тоже этого боятся, везти не хотят. Сейчас у них это отпустит. Мы того, только в крайнем случае. Мы так бы сами. Но вы гости...
   - Да, ничего! - ответил за всех Лев Абрамович, - Не стоит беспокойства.
   - Стоит! Стоит! Вы наших волков-то видели?
   - Видел! Но только мертвых.
   - Во-во - усмехнулся старший хорунжий, - А я в столице, значица, был, в музее. Видел, какие волки были тута лет эдак триста назад. Не волки, щенки.
   - Что, совсем таких не осталось?
   - Не-а, - помотал бородой старший хорунжий, - Их, видать, когда начались суровые зимы, всех и схарчили.
   - А эти все? Мамонты там, саблезубые тигры откуда взялись? - задал я провокационный вопрос местному мужику.
   - А хрен его знает! Откуда надо, оттуда и взялися! - ожидаемо ответил простой русский мужик, которого никакие проблемы эволюции никогда не расстраивали.
   - Сами-то мы до сих пор под землей, значица, живем, товарищи! - пояснял уже помощник хорунжия Григорий. Тоже очень словоохотливый гражданин, - Там у нас жратва есть круглый год, пока сеем в землю очень мало, ради эксперимента. Это еще что, лет пятьдесят назад дичь бить только летом выходили и большими ватагами, зверье было лютое. А пугалку включишь - просто деру дает и все, не споймаешь. Вы давайте, спускайтесь вниз, там вас встретят, а нам, это, еще с верблюдами.
   Вход чем-то отдаленно напоминал вестибюль станции метро. Когда мы подошли к дверям, из динамика, встроенного в стену послышался сварливый женский голос: - Давайте, заходите, товарищи, председатель уже заждался! Ну!
   За автоматическими раздвинувшимися дверьми был маленький тамбур, сохраняющий тепло, а после мы попали в просторный холл, с массивной красной мебелью советско-казенного вида. По стенам висели традиционные портреты вождей. Я с трудом, но узнал Ленина, Маркса, Берию, а остальные мне были совсем незнакомы. Оно и понятно. Совсем другая история у них.
   - Давайте! Давайте, товарищи! К лифту проходите! - мы увидели грузную тетку далеко за сорок обычного советско-вахтерского типа. Одета она тоже была в некое подобие синей казачьей формы, которую тут, похоже, все носили.
   - А собственно, что вы нас торопите-то, гражданка? - первым возмутился я.
   - А то и тороплю! Председатель уже весь извелся! Обед остывает! - начала причитать грузная тетка.
   - Да мы, собственно, не виноваты, - по интеллигентской привычке начал оправдываться Лев Абрамович, - Это все верблюды.
   - Верблюды! - возмутилась тетка, которая даже не потрудилась представиться, - У верблюдов мозгов нет, они впрямь не виноваты, а вот тем, кто за них отвечает, надобно мозги по отшибать! - и дальше и дальше она сокрушалась все в том же духе, сверкая маленькими злыми глазками и угрожая задавить своим фундаментальным бюстом всех погонщиков верблюдов.
   Не став слушать все эту ругань, мы быстро ретировались в лифт. Кнопки там было всего две, недвусмысленно указанные стрелками: "вверх" и "вниз". Ехали совсем недолго.
   Внизу нас уже ждала целая делегация. Впереди всех стоял высокий мужик лет пятидесяти, с огромной копной черных вьющихся, и даже не успевших поседеть волос, тоже одетый в местную форму синего цвета. Но судя по красным лампасам на шароварах, погонам и знаке героя социалистического труда на груди, был это самый что ни на есть главный здесь человек!
   - Здравствуйте, дорогие товарищи! - сказал он громким, звучным голосом, - Очень, очень рад, что вы заглянули в наш колхоз! Очень! - он кинулся всем пожимать руки и стал без умолку болтать. Видимо, на всех здесь действовал замкнутый и однообразных образ жизни.
   Остальные сопровождающие, а было их человек пять, молча стояли и улыбались. Все одеты в ту же форму и при погонах и воинских званиях. Молодая девушка, тоже в форме, после того, как председатель колхоза перестал пожимать нам руки, преподнесла нам традиционные хлеб-соль. Каравай был горячий и очень мягкий. Мы уже изрядно проголодались и даже съели по нескольку кусков.
   - О!! - воскликнул председатель, - Срочно, срочно за стол!
   Мы шли по широкому и хорошо освещенному коридору. Изредка нам навстречу попадались люди - все в той же военной форме. Коридор был довольно извилистый, с множеством поворотов, так что без посторонней помощи тут можно было просто заблудиться. Мы, жители Русской колони, на подземные бункеры уже насмотрелись изрядно. Одни модификации бункеров под Лубянкой чего стоят. Но здесь, прямо в поле, соорудили и такие масштабы! Мы сделали еще один поворот и дошли еще до площадки с лифтами.
   - Все, товарищи, потерпите немного! - успокаивал нас председатель колхоза, будто опасаясь, что мы сами его съедим ненароком.
   - А зачем такие сложности, товарищ председатель? - вдруг спросила Светка, - Не лучше ли было сделать лифт с поверхности, который бы ходил на все уровни.
   - Это, небось, из соображений безопасности! - предположила Элла. - У вас, я знаю, нападения были на поселения.
   - Были! Были! - не стал скрывать Олег Николаевич, - Но что взять с них, дикари, европейцы. Мать их ети! Вымерзли и одичали!
   - Европейцы?
   - Ну, да.
   - Не все же удалось эвакуировать тогда. Ведь это мы, советские люди, готовились, так сказать, к капризам природы. А там, в Западной и Южной Европе, привыкли нежиться в тепле! Вот и результат! Когда все разваливаться стало, мгновенно и одичали. Человек - он существо живучее. Когда в древние времена-то был холод по сильнее, и то выжили. И эти... Ходят в шкурах, лопочут что-то не по-нашему, продуктовые караваны грабят. Сюда-то, под землю, им не пролезть, конечно. Раздвижные бронированные двери по периметру, если что, так пулеметные турели можно включить, и так хоть сотню, хоть две положим. Но обычно хватает включить свето-шумовую сигнализацию и они разбегаются. А что лифты так сделаны, так это потому, что наш колхоз строится постоянно. Ему уже, почитай, третий век. Все, конечно, почти заменили, но общую шахту для уровней, что ниже, сделать технически сложно. Так что, тут дикари не при чем.
   - А по-хорошему с ними никак? С дикарями? - спросила Светка, - Ну, там, цивилизовать их заново?
   - Пробовали. Как-никак человеки, люди. Вон, у меня в предках, говорят, не то французы, не то испанцы были. Их тогда много было, европейских эмигрантов. Старались распределять по городам и колхозам равномерно, чтобы быстрее ассимилировались, не создавали этнических общин, чтобы сразу обрусели. Товарищ Берия, он в национальном вопросе понимал. Ну, а сейчас наши специалисты по старым языкам разбирают дикарскую речь с трудом. Говорят, язык, того, мутировал. Ну, мы стараемся, с теми племенами, с которыми более-менее там нормально, им подсобить, уговариваем детей к нам отдать, в тепло, значит, в школы, чтобы они стали полноценными советскими гражданами. Кто-то соглашается, кто-то нет. Ну, а с теми, кто не хочет по-хорошему, нападает на пастухов и охотников, с теми разговор короткий - проводим рейды. Кто не спрятался - я не виноват. А еще тут какие-то новые пришельцы появились, кочевое племя не из нашего региона. Говорят, вроде как, по-нашему, только очень смешно как-то. Волосы выбривают, только чуб на голове оставляют. Лица мажут охрой, чтобы пострашнее, значит. И нападают на всех без разбора, на советских граждан и на мирных дикарей. Себя же зовут украми. Еще идолище какое-то жуткое в лесу соорудили, тоже с чубом, мажут ему рот салом, называют его "Пэтлуро", пляшут вокруг него и поют какую-то заунывную песню про то, что кто-то "Помер на окраине". Дикари, одним словом!
   Света многозначительно переглянулось со мной и прыснула в кулак. Лев Абрамович и Элла юмора не оценили. Видимо, в их реальностях некоторые внутринациональные вопросы в СССР не стояли так остро, как в наших мирах.
   Стол был накрыт щедро. По советской традиции было много салатов, мясной нарезки, пробуя которую я с подозрением спрашивал: из кого она сделана? Мамонт оказался вполне съедобен, но немного жестковат. Но с хреном пошел хорошо. Угощали нас и самогоном, и пивом местного, домашнего производства. Мы, понятное дело, могли оценить исключительно вкусовые качества алкоголя. Пиво оказалось неплохим, хотя больше походила на квас. Все остальное было выше всяких похвал. Даже Лев Абрамович во время еды не отпустил ни одной реплики. Что называется, только за ушами трещало. Элла ела много, но довольно избирательно. Светка умяла больше даже, чем я. Вот как благотворно на аппетит действует свежий воздух!
   После обеда все разговорились, начали расспрашивать про наши миры. Кстати, народу за столом было порядочно. Вся администрация колхоза, в котором, по словам председателя, жило и трудилось три тысячи человек, не считая детей. За столом сидело и двое наших, из Русской колонии, парень и девчонка, лица у них были уже откровенно круглые, как сырные головки. Кормили здесь от пуза, забот было немного, поскольку точек проходов в другие миры было мало и путешественники из других миров были редкостью. Не жизнь, а лафа: реликтовые животные, свежий воздух, дружелюбные, хотя и излишне словоохотливые местные жители.
   После обеда все отправились по своим делам. С нами остались только наши из Русской колонии, да председатель. Меня то и дело от такой обильной еды клонило в сон, так что я держался из последних сил, но от председателя было не отвязаться ну никак. Энергии в нем было на пять саблезубых тигров, не меньше. И не мудрено, ел он за троих.
   - Мамонты, - это не только ценный мех, бивень и кость, но еще и три-четыре тонны высококалорийного, легко усвояемого диетического мяса, - вещал Олег Николаевич слегка заплетающимся после самогона языком и продолжал вести нас по жутким лабиринтам.
   - Это они большую часть отрыли за последние сто лет, - ввернул отъевшийся на мамонтовых харчах представитель Русской колонии по имени Тимофей, - Они все роют и роют. Начинали с такой примитивной техникой, страшно подумать, а сейчас...
   - Это вам, ик... спасибо, благодетели, - Даже в других мирах советские граждане остаются советскими гражданами и готовы прийти на выручку своим советским братьям в других мирах... - начал по новому кругу Олег Николаевич.
   То, что Тимофей был из мира, где в 1919 году генерал Корнилов перевешал последних большевиков, его совершенно мало интересовало. Этот любопытный факт поведал мне на ухо всезнающий Лев Абрамович. Я хмыкнул, но промолчал. Блондинка по имени Ирина, от переедания ставшая похожей на вагнеровскую валькирию, уныло слушала излияния председателя и пыталась подобраться к нашим девчонкам, чтобы узнать последние новости из дома. Но куда там! Фонтанирующего перегаром и советскими лозунгами Кулагина было не перекричать.
   А посмотреть в подземном колхозе было на что. Если не считать, что люди жили под землей, то жили они явно уже практически при коммунизме. Семейные обитали в больших изолированных квартирах на жилых этажах. Одну такую квартиру нам с гордостью продемонстрировал председатель. Квартира отдавала некой казенщиной служебного жилья, но мебель была добротная, из цельного дерева, имелось в квартире и телевидение. Экран приемника был плоским, как в мире Светки, но почему-то закругленной формы.
   - Через спутники у нас все каналы телевидения есть и своя информационная сеть. Вроде вашего... Как его там...
   - Интернета, - подсказала Светка.
   - Во-во. Все с одного экрана. Можно даже фильмы выбирать, какие посмотреть.
   - Вы в космос вышли?
   - Конечно, еще в 1942-ом году. Но людей только пару раз запускали, не до этого. СССР важно было в эпоху изолированности городов обеспечить надежную связь, - с умным видом вещал Олег Николаевич, - Ну пойдемте, надо еще много чего посмотреть.
   - Олег Николаевич! - взмолилась Ирина, - Может гости устали?
   - Ничего! Мы скоро закончим. Нам еще осталось осмотреть... и он стал перечислять объекты, загибая пальцы.
   Да, здесь все было продумано и спланировано. Малыши вообще жили отдельно, и родители их были избавлены от смены подгузников, и прочих "радостей" младенчества. Более старшие - в некоем подобии школ-интернатов.
   - А что, дети с родителями могут видится? - спросила Светка.
   - Конечно! Сколько угодно! На выходные, на праздники забирают. Многие наследуют родительские профессии. Трудовая преемственность, так сказать. Для детей у нас все условия: спортзалы, бассейны, ну и прочее-прочее.
   - И все это бесплатно? - вдруг взял и брякнул я.
   - В каком смысле? - насторожился председатель, - А, вы имеете в виду деньги! Ну, эти рубли, копейки, которые ходили до революции и в первое советское время?
   - Ну да!
   - А зачем они? Все ж свое. Одежда, снаряжение, спортинвентарь, посуда, кормят всех в столовых и не хуже чем на банкете.
   - Подтверждаю, - ответил лоснящийся от жира Тимофей.
   - Ну, с одеждой у вас разнообразие не особое, - фыркнула Элла, - Явно все сравнивая со своим миром.
   - Это да, - поморщился Олег Николаевич, - Тканей очень мало. Выдаем в качестве премиальных, чтобы люди смогли на Новый год, или там, на 1-е мая как следует одеться. А так форма. Указ Лаврентия Павловича о переводе всех совершеннолетних лиц на действительную военную службу в связи с тяжелыми климатическими условиями никто не отменял. Ну да ладно, пойдемте дальше.
   Когда мы осматривали многочисленные цеха, подземные теплицы с овощами, фруктами и грибами, рыбные пруды, курятники, где даже не чувствовалось запаха навоза, у меня возникла крамольная мысль: неужели, чтобы русский человек наконец-то взялся за ум и стал работать как следует, его надо поставить в экстремальную ситуацию? Или русский русскому рознь? И здесь, в условиях холодов, была взрощена какая-то иная порода русского, или там советского человека. Мне это было не ясно. Но появилась надежда, что если не в Светкином, то хотя в моем мире люди будут жить наконец-то без дефицитов, без денег, без очередей на получение жилья и места в детском саду. К сожалению, у меня в мире это еще кое-где встречалось: и слово "дефицит" забытое у Светки, моим землякам хорошо было известно, но зато были неизвестны такие понятия как: ипотека, коллекторы, рейдерский захват и травля в социальных сетях.
   Кабинетик у председателя было небольшой. Помпезностью и роскошью тут и не пахло. На стенах висели головы: огромного волка, носорога, вепря и еще какой-то страшилы, чьего названия я не знал, да и не стремился узнать. Из роскоши был огромный самовар и телевизор внушительных размеров.
   - Туляки подарили на юбилей! - с гордостью покосившись на самовар, сказал председатель, - Каждый год я его выношу на Новый год и мы чай пьем 1-го января с утречка после баньки!
   - На гитаре играете? - спросила Элла.
   Я заметил, что ее очень сильно интересовали вопросы музыки. В ее насквозь продуманном мире, музыка была производной от классической 18-19 веков и разнообразием не отличалась. Так что, когда Элла попала в Русскую колонию, то первое время сидела на музыке как на игле. Слушать через свои импланты она ее не могла, из сети она воспринимала только текстовую и статичную графическую информацию. Музыку слушала как все обычные люди, в записи. Для человека, который книгу в шестьсот страниц скачивает в голову и усваивает за 20-30 минут, музыка и кино стали настоящей панацеей от скуки.
   - Ну так, не очень! - начал жеманничать председатель.
- Сыграйте! - начала настаивать Элла.
   - Эх! Не могу отказать гостям!
   Олег Николаевич взял гитару, и заиграл какой-то мотив, смутно знакомый, но все же не из моего мира. Что-то подобное я слушал в Русской Колонии. Возможно, Светка давала послушать. Председатель обладал приятным баритоном:
  
   Под небом голубым построен наш колхоз,
   Разводим мы здесь мамонтов и длинношерстных коз.
   В колхозе нашем сад, там травы да цветы,
   Реликтовые кедры невиданной красы!
  
   И он пел там что-то еще про надои и удои и про добрых и трудолюбивых людей. Но все как-то по-доброму, как-то складно и по-домашнему. Но когда он закончил, Светка кинулась к толстой валькирии Ире: - Признавайтесь, вы ему дали "Аквариум"?
   - Что дали? - удивилась Ирина, - Какой еще аквариум?
   - Да что с вами, Светочка? - удивился даже Лев Абрамович.
   - Мелодия у нас это очень известная. Я и подумала... И записей вы, Олег Николаевич, не слушали из других миров?
   - Нет, я патриот и слушаю только отечественную эстраду.
   - Слушайте, а вы не проверяли Олега Николаевича на... - она посмотрела на местных сотрудников Русской колонии.
   - Да, у нас Олег Николаевич творческий человек, он с нами к проходам ходил, но сам... Никак.
   - Странно, - задумчиво ответила Света, - Но мне очень понравилось.
   - Это что! - скромно махнул рукой председатель, - Вот к нам в колхоз приезжал Глеб Борисович Грабовщиков с ансамблем "Песни и пляски народов Востока" - вот это я вам скажу, как говаривал Владимир Ильич, прямо-таки нечеловеческая музыка!
   - Друзья! Давайте все-таки к делу, - разрушил романтическую идиллию Шафаревич, - Мы сюда к вам пришли, потому что у вас загадочным образом пропадают и снова появляются люди.
   - Именно, что загадочным! - подтвердил полностью протрезвевший председатель. - И я думаю, что виноваты в этом эти самые обезьяны огромные.
   Глава 16. Охота на снежного человека.
  
   Несмотря на то, что погода даже по местным меркам стояла теплая, в избе было натоплено до духоты. Я городская и вообще не любитель всех этих деревенских пасторалей. Родители поспособствовали. Но в избе мне понравилось. Она скорее напоминала европейский охотничий домик, каким его изображал отечественный кинематограф. Хотя домик - это еще мягко сказано. Внутреннее помещение представляло собой огромную комнату площадью метров эдак шестьдесят, чтоб не соврать. Грубая мебель из массива, головы трофеев на стенах и всяческое оружие. И при этом обычная русская печь, соседствующая с электричеством, работающим от солнечных батарей. Крыша дома покрыта дерном, как в Скандинавии, так что дом издали походил на огромный холм с дверью.
   Хозяин встречал нас, сидя на завалинке. Был он чем-то неуловимо похож на Кузьмича из весьма популярного в нашем мире фильма "Особенности национальной охоты". В свое время фильм мне очень понравился, так сказать, своей простой искренностью. А вот Славик морщился и все твердил про пропаганду алкоголизма и аморалку. Нет, его уже не переделаешь. Ну, может и хорошо. Мне будет спокойнее. У нас, вон, каждый второй брак разваливается. Бабы совсем обнаглели. От недостатка мужиков чужих мужей чуть ли не силком уволакивают!
   Когда мужик представился Виталием Кузьмичом, я не смогла сдержать улыбки.
   - Вы похожи на одного знакомого из наших краев.
   - А что, знакомый тоже лесник? - заинтересовался местный Кузьмич.
   - То же.
   - Ну, тады, привет ему передавайте при случае.
   Нас опять обильно накормили, усиленно предлагая местный самогон. Пришлось из вежливости выпить. Хорунжий Петров, вызвавшийся в проводники, не стеснялся. Махнул с Кузьмичом по паре стаканов. Посидел, да отправился спать. Влез прям на печку и захрапел.
   - Со смены я не отоспался, а завтра по лесу вас таскать, - оправдывался он.
   Кузьмич пошел проверять свою скотину. Было у него тут и свое небольшое хозяйство. Куры да козы. Едва он вышел, мы со Славиком, не сговариваясь, накинулись на бедного Шафаревича, который, похоже, уже знал, что будет съеден заживо. Элла сохраняла кибернетическое спокойствие, и, судя по отстраненному взгляду, была занята поглощением информации.
   - Лев Абрамович, давайте колитесь, что знаете. Куда вы нас тащите?
   - Светочка, всему свое время!
   - Нет, Лев Абрамович, вы нам должны хоть что-то сказать! - напирала я.
   - Лев Абрамович, мы что, под подозрением? - со своей милицейской паранойей присоединился ко мне Славик, - Если нет, мы имеем право знать! А если что-то случится? Если несчастный случай, мы тогда должны миссию завершить.
   - Славик, вы таки-меня уже хороните! - сокрушенно вздохнул Шафаревич. - Ладно, задавайте вопросы.
   - Мы под подозрением? - гнул свое Славик.
   - И да, и нет.
   - Что это значит?
   - А то и значит! Что вы, я, вот Эллочка, мы все в какой-то степени под подозрением.
   - Почему? - спросили мы со Славиком в один голос.
   - Потому что все мы имели близкий контакт с третьей силой.
   - Почему с третьей? - как-то растерянно спросил Славик. Он, видимо, испытал некоторое облегчение от того, что узнал, что Шафаревич не Цербер, который был к нам приставлен для охраны, а сам в некотором роде жертва.
   - Ну, так ее назвали. Первая - это люди, которые не могут ходить по мирам, вторые - это мы. А третья - это...
   - Волосатые обезьяны, - вдруг ни с того, ни с сего, брякнула Элла, так и сидевшая с закрытыми глазами.
   - Вот-вот, - сказал Шафаревич.
   - А я слушаю болтовню этого мамонтолога. Люди пропадают, обезьяны, все такое. И вдруг вспоминаю, с чего все началось. С дачного поселка, с рассказов про оцепление. И про мужика с той стороны, и про нашего, который вернулся спятившим.
   - Если верить местному председателю, - добавил Славик, - То у них тоже люди пропадали, потом возвращались не в своем уме. Точно, как Светка рассказывала.
   - Вообще проводились эксперименты по переброске обычных людей, с помощью тех, кто может ходить сквозь миры? - спросила я, - Нам про эта в университете рассказывали, как про дело совершенно невозможное.
   - Как же не проводились? Проводились, - ответил Шафаревич. - Только толку никакого. Наши проходят, а люди на другом конце остаются. Хоть их на закорки бери, хоть привязывай. И никого членовредительства.
   - В смысле? - недоуменно спросил Славик.
   - Ну, обычный человек целиком в своем мире остается, а странник проходит вот и все.
   - Этот мужичок, которого я видела на даче у родителей, вроде как из дикого мира. Он, похоже, часто к нам ходил, колбасу воровал у сторожа.
   - Так он может странник. Такой как мы, его ж никто не проверял, - предположил Шафаревич.
   - А вы знаете что-то по делу нашего поселка? Я даже пыталась в Русской колонии запрос делать относительно пропавшего соседа. Мне прям покоя не давало, что может наш человек, странник, в психушке сидит.
   - А как тот поселок назывался?
   - "Красные всходы".
   - Вроде знакомое название, но точно не припомню, - уклончиво ответил Шафаревич, - Но было много других в Дмитровском районе, причем в разных мирах. В этом месте очень много аномалий и аномальных переходов. Вот вам, Светочка, со Славиком не приходило в голову, что у вас слишком много переходов на маленький-то город Дмитров?
   - Мы уже об это спорили, - задумчиво ответил Славик.
   - И к чему пришли?
   - А ни к чему. В Москве тоже много переходов. И потом, тут в некоторых реальностях Дмитров - столица, а значит там должно быть много узловых, как в Питере. Все же связано!
   - Так-то оно так. А знаете ли вы, молодые люди, что в таких местах скопления большого количества переходов очень часто видят этих самых волосатых обезьян, называемых "йети" или "снежные люди"? На Руси их просто "лешаками" называли, в античном мире "фавнами", в христианскую эпоху причисляли к адской юрисдикции.
   - Ну а зачем мы здесь? - не унималась я, зная, что Шафаревича можно взять только измором.
   - А здесь, друзья мои, своя аномалия. Восемнадцать проходов на один квадратных километр.
   - Так что же у них штат-то такой маленький? - удивился Славик. - Прямо как у Светки в мире, но у нее там вообще бардак полный!
   Я неодобрительно посмотрела на Славика и он тут же пресек критику моего мира.
   - А проходы пустые все, - вклинилась в разговор Элла, впрочем не меняя своей медитирующей позы. - Миры там не обитаемые. В двух какой-то катаклизм был, в одном ледниковый период, в третьем - выход прямо в океан, три мира времен мелового периода, ну и так далее. Вы сами в планшетах посмотрите.
   - Особняком стоит проход в мир вполне обитаемый и с множеством проходов. Из которого мы пришли, - добавил Шафаревич. - И проход, кстати, аномальный, не постоянный. А там, куда мы завтра идем, прямо россыпь и пройти некуда, только по двум можно пройти через три-четыре узла и попасть в другие миры, да и то топать надо ого-го!
   - Прям будто все не случайно, - Славик нахмурился.
   - А Царицыно? Там не в пустые миры, а будто зеркало одного и того же! Как бы в насмешку, тоже своеобразная аномалия, - начала строить догадки я. - И рельсу в бараний рог скрутили!
   - Какую еще рельсу?
   - Ну, в нашем мире, - пояснила я, - Царицыно всегда недобрым местом считалось. Там Екатерина II хотела дворец строить, да что-то не ладилось никак. То денег не было, то потом проект не понравился. Все снести приказала, потом опять недоделали. А под мостом уже в наше время нашли рельсу полностью скрученную.
   - Байки это все для любителей мистики, - фыркнул Славик. - Снежные люди, они только в дикой местности встречаются.
   - Ну, еще бывает прямо по Дмитрову, в десяти минутах от центра, разгуливают, - усмехнулась я.
   - Ну, да, - Славик, смешно поскреб ладонью по затылку. - Но все равно не ясно все. Мужик с этими флэшками, японцы с мечами, этот шизик, за которым мы бегали. А вы-то что знаете, Лев Абрамович?
   - Славик, я обещаю, что все расскажу, даже очень скоро. Просто мне нужно кое-что проверить, а для этого мне необходимо, чтобы вы не знали пока ничего. Одно могу сказать, что третья сила с нами явно заигрывает. Причем не со всеми, а избирательно.
   - И что она хочет? - спросил Славик.
   - А этого никто не знает! Но, судя по всему, она вполне дружелюбна.
   - Может, это как Солярис, только в космическом масштабе? - предположила я.
   - Как что? - переспросил Лев Абрамович.
   - Эх, Лев Абрамович, классику не читаете. Это же Лем! Роман у него такой есть, про разумный океан. Он мысли людей материализовывал, общался с ними таким образом, - начал разъяснять Славик, любитель твердой научной фантастики.
   - Ну, и чем дело кончилось?
   - Плохо все кончилось! - ответила за Славика я.
   - Как же плохо!? Он девушку эту, которая выдавала себя за его погибшую невесту, на Землю забрал, потому что любовь все победила. А океан этот....
   - Нет! Славик! У вас там решительно живут одни поборники хэппи-энда. У вас бы и Теминатор на Саре Коннор женился!
   Славик заржал.
   - Ладно, не хотите говорить, не надо, - я изобразила деланное равнодушие.
   - Ну, а ты, Элла, ты нам хоть можешь сказать? - спросил ее Славик.
   - Могу!
   Мы уставились на Аэлиту.
   - У тебя был контакт там с обезьянами, с Кощеем? - засыпали мы ее вопросами.
   - Бабушка была!
   - Какая еще бабушка? Баба Яга? - удивился Славик.
   - А самая обычная. Я когда в первый мир попала. Пыталась к местной сети подключиться. И со мной что-то странное произошло. Я, вроде как, болеть начала. Голова раскалывалась, тошнило. И это так не обычно. Я ж никогда вообще не болела! Нет у нас болезней.
   - А потом?
   - Потом я плохо помню. Бабушка какая-то меня на улице подобрала. Дома отваром отпаивала из трав каких-то. Голова прошла, а потом я стала независимо от протоколов и стандартов к любой сети подключаться и скорость усвоения информации увеличилась.
   - И потом, конечно же, никакой бабушки найти не удалось и у тебя дополнительных имплантов не обнаружили.
   - Именно так, - подтвердила Элла.
   - И много таких вот контактов? - опять стала я наседать на Шафаревича
   - Были еще случаи, - явно что-то не договаривая, нехотя ответил Шафаревич. - Но этих людей мы не смогли пока вызвать в Центр. Миров много, где-то сидят себе или путешествуют. Мы сделали запрос. Из тех, кого удалось найти в Русской колонии - это вы, я и Элла.
   - А здесь то что твориться? - спросил Славик.
   - А с местными исчезновениями ничего как раз и не ясно. Люди пропадают, появляются, но добиться от них ничего нельзя, потому что уже не в своем уме.
   - Товарищи, вы того, спать будете ложиться, а то уже поздно!?
   Оказалось, Кузьмич уже пришел из козлятника, и присев на лавку, с интересом прислушивается к нашим разговорам. Как и многие, живущие на природе, он умел ходить тихо и быть незаметным. Славик посмотрел на него с явным подозрением: мол, стуканет своим властям. А я подумала, ну и пусть. Секрета тут никакого нет. Сами они знают, что люди пропадают.
   Не дождавшись ответа, Кузьмич, достал из огромного сундука матрасы и стал их раскатывать прямо на полу.
   - Извиняйте, но чем богаты, тем и рады. Матрасы на мамонтовой шерсти, одеяла теплые, из козьего пуха. Ночи у нас холодные. Ну а, это, раз на печке гость заснул, тоже где-нить прикорну. Кроватей и диванов не держим, в лесу живем.
   - Да все нормально, - ответил за всех вежливый Лев Абрамович.
   Заснули все очень быстро. Прислушиваясь к храпу, я пыталась понять, кто именно какие рулады выводит. Не храпела только Элла. Остальные все были храпунами. Мне на них всегда везло. Пытаясь понять, кто храпит ядренее: лесник Кузьмич или наш проводник старший хорунжий Петров, я сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.
  
   - А на нас дикари не нападут? - с нарочитым подозрением спросила я, когда нам встретился очередной алтарь, залитый кровью.
   - Не, - махнул рукой старший хорунжий Петров, - Это все, так сказать, от небольшого ума. - Люди эти одичавшие, они это, законов физики не знают, но к природе, того, ближе, не умом, так чувствами. Знают, что дальше нельзя, вот и не хотят, чтобы то, что там было, дальше пошло.
   - Но оно же не может дальше идти? Это все вокруг проходов, - как-то неуверенно спросил сам себя Славик.
   Видок окровавленных капищ ему явно был не по нраву. В голове, небось, сразу же завертелись соответствующие статьи УК РСФСР.
   - Они, небось, еще и каннибалы, - после некоторой паузы добавил бывший милиционер.
   - Не без этого, - согласился хорунжий, - Но единственно, что деток мы стараемся забирать, а со взрослыми... Со взрослыми, оно, ничего уже не поделаешь. Я знаю, был проект в Европе тоже убежища строить, но у них там, эта, как его, дерьмо... демократия! Вот. Договориться друг с другом не смогли вовремя. А дальше начали магазины грабить, жечь все, народ, он без крепкого руководства быстро превращается в стадо, или того хуже - в стаю.
   Мы еще какое-то время шли молча. Причем Шафаревич, обычно не закрывающий рот и не желающий ничего вокруг себя видеть, постоянно оглядывался по сторонам, будто что-то все время искал. Но нам, конечно же, ничего не сообщал.
   Чем мы шли дальше, тем лес становился гуще. Прогалины и вовсе исчезли, опушки попадались крайне редко. Еще немного - и солнца вообще не будет видно сквозь густые кроны.
   - А до этой вашей аномальной зоны далеко? - спросил Славик.
   - Мы только завтра туда дойдем.
   - Завтра? - насторожилась я. - А что, здесь, по близости, есть какие-нибудь охотничьи домики?
   - А как же! Мы везде поставили. Правда, дикари-засранцы некоторые спалили, а иные так изгадили, что жить там нельзя. Но кое-какие стоят целые. Особенно здесь, куда они соваться бояться.
   - Не пойму, что вы все темните. Шафаревич, а теперь вы, Михаил Егорович, - обратился Славик к нашему проводнику хорунжию, - Обезьяну я тоже видел, причем близко, ничуть не испугался.
   - Конечно, она же в клетке в подвале КГБ сидела, - не преминула съязвить я.
   - Связи нет, - вдруг неожиданно сказал Элла, - Глухо, как в пустом мире. Еще недавно я чувствовала спутниковую сеть, и вдруг - раз, и как будто через переход прошла.
   - Перехода не было, - как-то опасливо озираясь, сказал Шафаревич, - я на планшете отслеживаю, - до зоны проходов еще далеко. Сейчас... Черт! Местный спутник не ловится. Вряд ли, конечно, деревья мешают, но...
   - Все. Мы в аномальную зону вошли, - пояснил хорунжий, - Здесь мы периодически пропавших и находили. Некоторых, которые и по два года назад пропавшие, одного вообще, лет десять назад, не здесь, а на Алтае потеряли.
   - И что все того? - Славик покрутил пальцем около виска.
   - Ага! - вздохнул хорунжий, - Совсем того. Некоторые и как звать-то не помнят. Но есть те, что что-то рассказывают, будто в другом мире были, ужасы всякие, как там их кто-то схватил, где-то держал. Не знаю, может, они про дикарей, так нет. И еще, большинство из них просят карандаши и бумагу и все время рисуют.
   - Что рисуют? - Шафаревич неожиданно заинтересовался темой рисунков.
   - А бессмыслицу всякую рисуют. Еще на тарабарском языке говорят, который никакие спецы понять не могут.
   - Нашим показывали? - еще больше заинтересовался Шафаревич.
   - Как же, показывали. Но давно, еще когда ваши первые реакторы монтировали. Почитай совсем-совсем давно.
   - Странно, а ведь у нас я никаких записей подробных не нашел. Кроме того, что зафиксированы стандартные проявления аномалий.
   - Это какие же? - спросил Славик.
   - Да все те же, - опять начал уклоняться Шафаревич, - Обезьян видят, ну и всякое другое. В общем, стандартные фантомы. Классифицированные.
   - Вот все из вас Лев Абрамович, надо клещами вытягивать, - возмутилась я. - Какие еще классифицированные фантомы?
   - Самураи с мечами, потом бывает еще рыцари в тяжелых доспехах, как бы электричеством искрящие, ну еще женщины в белом и карлики, ну и обезьяны волосатые, конечно же.
   - Обезьяны не фантомы, - уточнил Славик. - У фантомов не бывает отходов жизнедеятельности.
   - Еще как бывает, - усмехаюсь я, - Эктоплазма называется. Такая мерзкая зеленая слизь. Чем не отход?
   Славик презрительно сморщился. В разговоре возникла пауза, и стало отчетливо слышно, как лес замолчал. То его наполняла бесконечно повторяющая перекличка птичьих голосов: стук дятла, какие-то шорохи, и вдруг все затихло. А затем раздался пронзительный звук, не то человеческий крик, не то звериный. Скорее что-то среднее. Затем крик повторился только в несколько другой тональности, будто вопросительной. Через некоторое время ему ответил один голос, потом другой. И мне показалось, что это все-таки хоть и основанная на совсем-совсем иных принципах, но все-таки речь.
   - Фу, прям мороз по коже, - первым нарушил тишину Славик.
   - Ты же милиционер, ты не должен бояться, - снова съязвила я.
   Я, когда сама боюсь, становлюсь для других просто невыносимой. Славика я много раз до бешенства этим доводила, но он ничего, терпит. Что поделать, если характер у меня плохой. Ну и у него плохой. Минус на минус дает плюс. Математика!
   - Одно дело бандиты, а другое обезьяны. А если на них парализатор не подействует?
   - Он мамонта свалит, - попытался пошутит Шафаревич.
   Все промолчали.
   - Нет, правда, - добавил Лев Абрамович, - На слоне проверяли. Не уж-то обезьяна-переросток нам что-то может сделать?
   Славик и я неодобрительно посмотрели на Шафаревича. Все понимали, что именно он нас затащил в эту чащу на съедение к чудовищам, и по-прежнему не признается, зачем. А Элле было не до этого. Соединения с эфиром с рождения были для нее частью восприятия мира. А тут пустота. Она уже рассказывала мне, что в миры не развитые старается не соваться, чувствует себя там будто бы оглохшей и частично даже ослепшей. Вообще мне не понять, а она особо и не стремилась объяснять.
   - Да, они мирные, в общем-то, - нарушил тишину хорунжий Петров, - Сами никогда не суются. Но есть правила: когда они выходят, значит на тропу свою, охотиться не моги!
   - В каком смысле "на тропу"? - заинтересовался Шафаревич.
   - А ветки они надломают, как бы домиком. Или просто кладут уголками, значится, елочкой.
   - Так-так, все отлично. Все совпадает, - тихо пробормотал Шафаревич.
   - Что совпадает? - настороженно спросила я.
   - А тропы они свои здесь, конечно же, прокладывают сплошь в аномальную зону, - констатировал Славик.
   - Ну, ясно дело. Они оттудова к нам и приходят. Не местные они.
   - Почему вы так думаете? - стал возражать Славик, скрывая за разговором тревогу. - У нас, например, ученые считают, что они недостающая ветвь эволюции. И вообще. Вон многие виды животных в моем мире только в двадцатом веке открыли. Горная горилла, к примеру. Я читал, что ее только в начале 20-го века за факт признали. И то, пока чучело ученым не доставили, они и не верили.
   - Не, мы часто и дерьмо находили, и волосы, но вот мертвых никогда, - сказал хорунжий, - Стало быть, они умирать к себе уходят, в свой мир.
   - Или после смерти просто распадаются на молекулы... Что вы так смотрите? Да! Есть такая версия, - Шафаревич был необыкновенно возбужден. Я его таким не видела ни разу.
   Наконец дошли до заимки. Дверь была подперта бревном и не тронута. Никаких следов вандализма не наблюдалось. Прежде чем войти в дом, Петров внимательно обошел его со всех сторон, обезвредил все ловушки и только потом они со Славиком стали убирать бревно от двери.
   - Идите, хворосту наберите, - стал распоряжаться хорунжий.
   - Я одна не пойду, - неожиданно для себя запаниковала я, - Он этого, уволочет меня и снасильничает.
   Славик начал ржать.
   - Ничего смешного! - я обиделась. Мужчины иногда ведут себя как идиоты.
   - Пойдем вместе - предложила Элла.
   - Заметили, нервозность как возросла? - сказал Шафаревич. - Это биополе этих существ. Как у скунса. Отпугивают от своей территории.
   - У кого как, - встрял хорунжий, - Есть люди, у которых паника приличная начинается, как они, эти значится, переклички их слышат. Еще бывает, что их не видно. Они будто морок на тебя наводят. Проходишь мимо, думаешь пенек, а это он тебе внушает, что, дескать: "Я пенек!"
   - Ой, мамочки! - я сама не ожидала, как взвизгнула.
   - Мы втроем пойдем, - решился Славик. - А Шафаревич с Петровым пока тут освоятся.
   Так и сделали. Тем более, втроем хворосту принесли больше. Изредка мы слышали переклички. Один раз видела прямо на тропинки веточки домиком, на вроде как паркет кладут, лежат. И один раз Элла вскрикнула, говорит: смотрите, будто огромная тень промелькнула. Раз - и никого снова. Славик только напрасно парализатором тряс, да орал: "Выходите с поднятыми руками, оружие на землю!" Какое к черту оружие, у этих обезьян и штанов-то нет.
   Когда вернулись, Шафаревич и Петров уже кое-как обустроились. Мы запалили огонь в печке, набрали рядом в ручье воды, сварили кашу из запасов, взятых с собой предусмотрительным Петровым. В его рюкзаке так же нашлись и сухари, и тушенка. Молодец, мужик. Тушенка, кстати, фабричная, даже ГОСТ есть. Это я потом, правда, полюбопытствовала, когда всю свою банку ложкой выскоблила. Аппетит со страху разыгрался просто волчий.
   - Да эти обезьяны, они полезные. Где они - там, значится, не волков, не всяких других хищников, ни дикарей, - успокаивал нас хорунжий.
   - Всех распугали, - уплетая кашу, ворчал Славик. - Ну-ну... А у нас лихо его милиция схватила, даже пикнуть не успел!
   - Когда облава, поймать его можно. Бывали такие случаи. Вот мой отец рассказывал. Как в колхозе "Великий октябрь", это километров так двести отсюда на северо-запад. Там споймали снежную бабу. Было это давно. Еще когда совсем холодно было. Люди тогда всю живность не изучили, что появлялась. И вообще, поначалу думали, что дикарка. А шерстью от холода обросла. Отец говорил, там в колхозе фото даже есть. Искали, значит, пропавшего человека, вот тогда был, значится, один из случаев, когда человека нашли, а он того, рехнулся. Нашли его аккурат через неделю после того, как бабу волосатую споймали.
   - Так с чего ж вы взяли, что он рехнулся из-за перехода? Может, он страха с ума сошел, - предположил Славик.
   - Не, он все кричал: там пальмы, пальмы везде! Как на картинке в учебнике. И все черные. И съесть его, дескать, хотели. И одежды на нем, считай, никакой не было. Как только не замерз?
   - А переход-то нашли? У вас, вроде, здесь с переходами небогато. Только откуда мы пришли, да еще те, пустые? - спросил Шафаревич.
   - Так он тутошний был. А оказался там, аж за двести километров. Его когда искали, прочесывали, наткнулись на самку эту, значит. Она в капкан наступила. Кровища! Она даже не сопротивлялась. Носилки сделали. Только потом, под землей поняли, что это не человек вовсе, но и не зверь. Нечто среднее. Стала она, значит, жить у нас. Ну, пока ее в камеру посадили, потом в комнату. Потом выпустить решили. К своим чтоб шла. Все равно пользы от нее никакой. Работать толком не может. Только гугнит по-своему и жрет за троих. Правда, мяса не ест. Это я точно помню, мне отец рассказывал. Прадед наш оттуда, из того колхоза, и дед. Мать у меня местная, тутошняя. Мы, это, ожениваться в другие колхозы едем. На своих женится нам наука-генетика не велит, мы тут, почитай, все родственники. Ну так вот, выпустили ее. Смотрим, а она опять у входа отирается. Жрать просит. Мы ей на лес показываем - давай к своим, мол, топай. А она ни в какую. Видать, свои ее, того, не принимают. Знаете, как у медведей. Возьмешь если медвежонка, медведица его уже чужим считает. И это, страха от нее никакого не было. Кто встречал таких как она, в лесу, некоторые от страха ружье бросали и наутек, а девки-то с диким воем! А эта... То ли попривыкли к ней, то ли потеряла она свои способности, когда с людьми стала жить. А потом, значится, живот у ней появился. Девок-то у нас своих, значит, нельзя. С этим строго. Могут наказать. Ну, а эта... Баба волосатая, конечно. Видал я фотку. Но сиськи у ней есть! И все что к сиськам полагается, тоже. В том колхозе до сих пор рождаются волосатые на лицо. Как побреется - человек, человеком. А коли не будет, вся морда зарастает, ну чистое пугало! Потомки, значится. Я точно знаю, что у кого фамилия Лесной, так это ейные правнуки. Я слыхал про одного такого. У него не волосы, а цельная грива, как у льва, и щетина уж очень густая на щеках. А так человек, человеком. Разговаривает, механизатором работает.
   Никто ничего больше не говорил. Все сидели и прислушивались к ночным звукам. Единственное окно было забрано ставнями, дверь закрыта на мощным запор. Да и парализаторы у всех были наготове. Заснула я очень быстро. Снился мне наш знакомый дед Кощей. Он нам со Славиком снова флэшки дарит, а как мы их берем, у нас руки начинают шерстью обрастать. Когда я проснулась, то обнаружила, что все уже встали. В печке еще тлели угли. Поели наспех сухарей с чаем и пошли.
   - Надо все тут прибрать и ловушки от дикарей поставить! - сказал хорунжий, - Вы, если хотите, идите вона туда, по компасу на север все время, я вас догоню.
   Нечего делать. Пошли без проводника.
   - Он явно хотел зачем-то остаться один, - заметил Славик.
   - Мало ли, может тут у них тайники какие, еще что, а мы чужие, - предположила я.
   - И вообще, он недоговаривает многого, - продолжил бывший милиционер.
   - Что именно?
   - Ну, начнем с того, что он вовсе не местный. А переехал сюда уже в зрелом возрасте. У него говор сильно отличается от остальных, а он все время напирал, что местный. И потом, когда спать ложились, заметили, что все в одежде легли, а он до пояса разделся. Как только не холодно? И вообще, я потом подсмотрел. Он голый спал. Штаны около спальника лежали. И не то чтобы совсем заросший, но прилично.
   - Думаешь, он того, потомок?
   - Несомненно. И фотография эта у него, скорее всего, дома висит, а не в том колхозе. И это родственник у него заросший механизатором работает.
   - А фамилия? Фамилия у него Петров.
   - Так он специально для нас и сказал, что у тех фамилия Лесной, - Мало ли, может бабушка была у него Лесная, откуда нам знать. И он единственный из нас, кто нервозности не проявил.
   - Все верно подмечено. И про говор тоже, - похвалил Славика Шафаревич.
   - Стойте! - Шафаревич сделал предостерегающий знак. Сморите - вон там. Я отчетливо увидела, как между деревьями мелькнула тень. Затем еще раз. Тень была огромной. Метра два с половиной, или может даже больше.
   - Ммамочки! - только и смогла я сказать, когда огромный волосатый человек вышел прямо на тропинку. Буквально несколько секунд он смотрел на нас, и было в этом взгляде что-то удивительно знакомое. Почему-то вспомнился мне сон про Кощея. Так стояли мы, смотрели друг на друга. А потом существо исчезло. Будто его не было никогда.
   - Есть контакт! - чуть ли не взвизгнул Шафаревич и опрометью кинулся к тому месту, где стоял снежный человек.
  
   - Вы нас разыгрываете Лев Абрамович, - презрительно скривился Славик, - Ну откуда обезьяне такие знаки тут сооружать?
   - Я бы при всем желании, Славик, не успел бы так быстро.
   - Но вы первый побежали. Зачем? Чтобы мы не увидели, что вы подняли с земли. А теперь дурачите нас.
   На тропинке лежали веточки характерным домиком. Только разложены они были так, что образовывали шестиконечную звезду, которую евреи называют "Моген Давид" или "Щит Давида". В нашем мире она является символом государства Израиль. Не думаю, что обезьяны пожаловали к нам из Святой земли. Это все шутки Шафаревича. Но когда он успел?!
   - Вот скажите мне Славик, как бывший работник советских правоохранительных органов бывшему работнику советских правоохранительным органов, вы случайно не антисемит?
   - Нет, но могу им легко стать, если вы будете продолжать нас дурить. Не знаю, как вам удалось это выложить, но меня больше всего интересует, что вы подняли и положили в карман. Скажите мне это как гражданин Русской колонии другому гражданину Русской колонии.
   - Лев, да скажи им, - неожиданно вмешалась Элла, - Я считаю, что они имеют право знать правду. Тем более, они были с тобой тогда, при контакте с третьей силой.
   - Ладно, - сдался Лев Абрамович.
   - Это когда это мы были?- спросил Славик.
   - Ну, когда азиата допрашивали, - нехотя ответил Лев Абрамович.
   - Ага! - еще больше разозлился Славик, - Сами скрываете, - А потом нас чуть ли не предателями Родины выставили! Знаем мы таких. А еще мне тут заливаете про антисемитов. Я врунов не люблю, любой национальности. Особенно тех, кто врет и верит, что это во благо. Такие люди вот Светкин мир до чего довели! Сходили бы, посмотрели.
   - Я был, знаю, - как-то грустно ответил Шафаревич, - Вы извините меня. Но я до последнего думал, что я идиот. Ну, не может такого быть.
   - Так что? Он, это, азиат сказал что-то?
   - Не сказал. А нарисовал. Он елочки потом сидел все время рисовал. Ну, деревца значит домиком, как паркет. Мы в компьютер это все заряжали. Никакого результата. И так, и эдак. Сканировали, переворачивали. А потом мне сон приснился. Прошлое. Будто я в своей ленинградской квартире, сижу, телевизор смотрю. А там научно-популярный фильм про снежного человека и будто рассказывают - что, мол, оставляют они "домики" такие. Ну, как Петров нам рассказывал вчера. Помните? Только фокус в том, что нет у нас в мире такого феномена - снежный человек, никто о нем никогда не писал и фильмов не снимал. Но в некоторых мирах есть. Особенно, где стандартный вариант с мировой войной и революцией в России.
   - А я давно хотел спросить, - как-то с издевкой спросил Славик, - У вас там ведь Ленин был. И революция, и Аврора. Вы, небось, коммунист. И врете все время!
   - Аврора была. Но это был не революционный корабль, а наоборот. Его русалки взорвали. Зарево было на весь город, и штурм Зимнего дворца начался.
   - Жесть какая! - только и смогла я сказать. Видимо, не разучилась еще удивляться.
   - Но вы мне не дали закончить. Вы же хотите таки все узнать?
   - Да! - выпалили мы со Славиком.
   - Я проснулся и побежал в Университетский Архив. Нашел фильм про снежного человека, кстати, из вашего, Светочка, мира. Потом я сопоставил рисунки, ввел в базу поиск на все аномалии. И снова просмотрел рисунок. На рисунке, сделанном в психушке, не только елочки были, но еще кружочки вокруг них. Было их ровно столько, сколько здесь аномальных проходов, находившихся в одном месте.
   - А что он прячет в кармане? - не унимался Славик.
   - В кармане он прячет флэшку. Скорее всего такую, как мы от Кощея получили, - почти уверенная в правильности своей догадки, сказала я.
   - Откуда вы... - удивился Шафаревич.
   - Я во сне видела. Сегодня ночью.
   Шафаревич растеряно достал из кармана то, что там прятал. Но я все-таки немного ошиблась. Это был не совсем такая флэшка, как у нас. Это скорее было фрагмент, часть детали какого-то устройства с явными пазами. Причем предмет был неправильной формы, и понять какая это часть и сколько еще таких нам надо найти, был неясно.
   - А причем тут эти еврейские знаки? - не унимался Славик.
   - Я и сам не знаю, - растеряно проговорил Шафаревич, - А вот если бы, к примеру, ну, к примеру, я бы не был... нацменом, как у вас, Славик, принято говорить. То вы бы мне больше поверили. Или, скажем, вы не знали бы, что это за символ и для вас это был бы, так сказать, абстрактный знак.
   - Больше, наверное! - растеряно ответил Славик.
   - Вот он! Перед вами. Обычный советский бытовой антисемитизм. А между прочим, фамилия мамы Юрия Андропова...
   - О, ну вас тут на весь лес слыхать! Всех обезьян распугали, - хорунжий подошел как обычно, совсем бесшумно и было неясно, какую часть разговора он слышал, стоя у нас за спиной. - Кстати, они тут ходили вокруг дома, значится. Я шерсть подобрал, и еще, нагадили там цельную кучу. Больную, прямо как лошадь. Вы это на привал? Или так отдыхаете?
   - Так отдыхаем! - огрызнулся Славик.
   Что-то у моего бойфрэнда совсем испортился характер. И дело тут не только в переходах и обезьянах. А дело в обычном мужском лидерстве. Это я только сейчас поняла. Оказывается, наш Славик честолюбец. Он мне даже как-то говорил, что мечтал генералом стать, но я подумала, что шутит. Значит, не шутил. И когда Шафаревич начал власть свою проявлять, Славик заартачился. Да еще ему везде это милицейская паранойя показывает заговоры.
   Дальше шли молча. Через какое-то время мы с облегчением заметили, что птицы начали снова петь. И настроение как-то улучшилось. А когда деревья стали реже и ниже и вдалеке забрезжил явным просвет, меня будто что-то отпустило. Впечатление подпортил только хорунжий, вдруг ни с того, ни с сего брякнувший: "Значится, сделали свое дело и ушли". Я тут же поймала заинтересованный взгляд Шафаревича.
   Славик тоже повеселел. Он догнал Шафаревича, о чем-то стал его спрашивать. Как я потом выяснил, Славик извинялся. Он даже сказал Льву Абрамовичу, что у него была версия, что их до сих пор считают предателями. Но раз контакт, и все-таки, раз повышенная секретность, то он все понимает, чай не первый год в органах. Еще Лев Абрамович поведал нам, что Звезда Давида так же называется гексограммой, и геометрически представляет два равносторонних треугольника расположенных под углом. Так же наш энциклопедичный ленинградец поведал нам, что символ этот не чисто еврейский, а довольно широко распространен на востоке, известен в Индии, и вполне возможно, имел какое-то давно утраченное сакральное значение.
   - Будем ждать еще подсказок?
   - Отнюдь. Все очевидно.
   - В смысле? - недоуменно посмотрели на него все остальные. Хорунжий в это время ушел несколько вперед, усиленно делая вид, что наши разговоры ему совсем не интересны.
   - Дай мне свою флэшку на секунду, Славик.
   Славик нехотя достал из кармана артефакт Кощея. Тогда Шафаревич сложил на ладони новый артефакт и тот, что отдал ему Славик.
   - Ничего не напоминает?
   - Ну, если очень условно, - начала я, - То...
   - Ну, смелее.
   - Серп и молот, что ли, - предположила я. Новообретенная штуковина напоминала по форме цифру семь, а славикова, с чуть выступающим наконечником, молот. Но это только мы, конченые "совки", можем такое вообразить.
   - Причем тут герб СССР? - на этот раз изумилась Элла, - Я связи не вижу.
   - Я когда подошел, артефакт лежал под таким углом, будто что-то не хватало. И я подумал...
   - Но это вещи не совместимые, -- категорично заметила Элла. Советский союз - это форма социального устройства без религии и сакральной мистики.
   - Ой ли, один союзный герб чего стоит! К тому же СССР - это в идеале общество всеобщего экономического равенства и благоденствия. Так?
   - Так! - согласилась Элла.
   - Возможно, это просто намек на территорию СССР, и, может быть, Еврейский автономный округ. У нас в мире есть такой. Но я вот не знаю, водятся ли там обезьяны, - предположила я.
   - Там же так холодно, что только очень закаленные евреи могут жить. Шутка Сталина, - ввернул Шафаревич, - Нет, друзья мои, нам определенно в другое место.
   - И там нам опять всучат кусок пазла, - возмутилась я, - Честное слово, играют с нами как с маленькими детьми.
   - Может быть, для этих сил мы и в самом деле как дети малые?
   - Тучи собираются, на горизонте, - Петров опять подкрался незаметно. Точно у него действительно были снежные люди в роду.
   - Мы в проход. Вы нас потом подождите часа два. Если мы не вернемся, значит мы дальше пошли, - начал командовать парадом Шафаревич.
   Славик же, весьма озадаченный головоломками, переваривал услышанное, и, вероятно, так же как я, ничего толком не понимал. Элла помалкивала, и было непонятно, что она вообще знает, но ясное дело, больше мы со Славиком.
   Лес кончился, впереди была привычная равнина, почти ровная и заросшая высоким кустарником.
   - Чувствуете? А! - Славик поежился, - Сколько проходов. Нет уж, не надобно нам ни мамонтов, ни генно модифицированных котов, уж лучше привычная основная историческая линия.
   - До нее топать еще километра с два.
   - Возьмите припасов. Я вот собрал. Можете с рюкзаком. Все равно казенный. Не мой.
   - Спасибо, Михаил Егорович, вы бы шли под деревья. А то ливанет, - предложила я.
   В небе сверкнула молния, затем еще одна, грянул оглушительный гром.
   - Проход! Еще один проход! - закричала Элла. Я, признаться, ни разу не слышала, чтобы она так эмоционально выражала своим мысли. Видно было, как она рада поскорее убраться из давящей со всех сторон чащи.
   - Это аномальный! - сказал и без того очевидную для всех вещь Шафаревич. - Идем в него. Это знак.
   Проход был совсем рядом. Буквально в ста - ста пятидесяти метрах. Хорунжий попрощался, но к опушке не спешил.
   - Я это, ни разу так вблизи не видел. Как вы... Ну, в общем, можно посмотреть. Не опасно это? - спросил наш проводник
   - Нет, - ответил Шафаревич, - Нас не ждите, проход потом может не открыться. Спасибо за гостеприимство.
   - Так завсегда, пожалуйста!
   Начался дождь. Мелкий, но колюче-холодный. Мы надвинули капюшоны и побежали. И перед тем, как нырнуть в проход, я мельком взглянула на опушку и в отсвете молнии увидела на опушке две огромные фигуры. Они ждали. Ждали когда мы пройдем. Или ждали своего родственничка Петрова. Я не стала гадать и нырнула следом за своими. Проход был аномальный и мог закрыться в любую минуту.
  
   Летний жар, яркое солнце и уши заложило. Я жадно вдохнула горячий воздух и огляделась вокруг. Все были на месте. Тоже отдувались. Ломанулись мы быстро. Никому не захотелось промокнуть до нитки.
   Мы стояли на небольшом пригорке вблизи подножия горы. С небес ярко светило солнце. Погода летняя. Вокруг ни души.
   - Элла! - обратились мы с одним и тем же вопросом к нашему человеку-компьютеру.
   - Этот мир не зарегистрирован в каталоге Русской колонии.
   - О дивный новый мир! - воскликнул Шафаревич.
   - С евреями-коммунистами? - съязвил Славик.
   - Не думаю, - сказал Шафаревич, - Посмотрите. А гора-то рукотворная. Или почти рукотворная.
   То, что мы издали приняли за гору, скорее напоминало картину Питера Брейгеля "Вавилонская башня". Вся гора была изрыта входами и выходами, дверьми, кое-где были вырезаны колонны, портики, какие-то барельефы. Славик начал рассматривать гору через оптику и обнаружил даже где-то рельсовую дорогу. Но все это выглядело как-то лубочно-сказочно, будто декорации к какому-нибудь голливудскому фэнтези-блокбастеру. И еще это все казалось давно заброшенным.
   - Здесь есть информационные сети? - спросила я.
   - Спутников нет, но есть маяк. Маяк, оставленный путешественниками по мирам. Включите экстренную связь.
   Шафаревич тут же достал планшет.
   Через несколько секунд из динамика раздался голос, передающий на пяти основных языках наиболее многочисленных колоний: "Хай! Вы попали на территорию, застолбленную Англо-Американской колонией странников. Сейчас у нас у всех уик-энд и мы уехали на рыбалку. Двигайтесь на маяк. Мы будет рады встречи с вами".
   - Теперь понятно, почему мира нет в каталоге. Его нашли америкосы, - озвучил вслух общую мысль Славик, - И они не будут спешить делится информацией с остальными.
   - Но все так делают, - возразил Шафаревич, - Мы еще не знаем, что за технологии они здесь накопали.
   - А они это... Ведь не будут особо рады встречи с нами? Вдруг они нашли что-то ценное и не захотят свидетелей и того нас... - это уже я высказала подозрение.
   - Ага, - подытожил Славик, - Чик, и все.
   - Вот поэтому нас, советских сограждан, и не очень-то везде жалуют.
   - А нас не надо жаловать, нас бояться надо! И всех делов. Ладно, пошли. А то мне не улыбается есть опять эту тушенку из мамонтов, у меня от нее изжога, - разворчался Славик.
   - Славик, а ты когда в милиции работал, тоже все время брюзжал? - теперь поинтересовалась Элла.
   - Не, - как-то кисло улыбнулся бывший советский милиционер, - Там жаловаться было чревато. Замучают советами. У нас же Страна Советов. Только кооперативная сметана и спасала от вечной несправедливости мира.
   Мы двигались на маяк, который, кстати, находился в сильном отдалении от фееричной башни.
  
  
   Глава 17. Метрополитен железноруких, или особенности американского гостеприимства.
  
   Вот уж больно нам надо связываться с этими американцами. После всех этих диковинок, с искусственными котами, подземными колхозами и интересующимися еврейской религией гигантскими обезьянами не хватало еще и к штатникам угодить. В Светкином мире русские их тоже не жалуют, презрительно называя америкосами, однако предпочитая хранить свои кровные сбережения в долларах. Ее мир вообще напрочь лицемерен и Светка скорее исключение из него. Человек она честный и никогда не будет молчать, если ее что-то не устраивает. А не устраивало ее во мне очень и очень многое. С чего-то она вдруг решила, что у меня от всех этих путешествий характер испортился. Да он у меня никогда идеальным и не был! И вообще, мягкотелым романтикам нечего в милиции делать. У нас работа по большей части прозаическая: бумажки перебирать. Я за последние несколько недель приключений больше пережил, чем за всю прошлую жизнь. Да и то правда, что порядки местные мне не везде нравятся. Не по-людски если живут. Могу я свое мнение в конце-концов высказывать или нет?
   И еще Шафаревич. Вечно он лезет со своими нравоучениями и Светку чуть что, защищает, будто она его любимая племянница. А Элла то молчит, то отвечает невпопад, как человек, которого все время от работы отвлекают. Я первый тревогу бью, когда остальные ворон считают. А так если что, то я брюзга, ворчун. Ну, да ладно.
   Вот и сейчас. Впереди долина с каким-то поселением. На вид оно, конечно, мирное. Но это все поселения так на первый взгляд. А ты попробуй, сунься сюда. Чужаков нигде не любят. Картинка, конечно, загляденье: домики аккуратные, мельница ветряная.
   В университете Русской колонии нас лихо по одной иллюстрации учили технический уровень определять. На зачете с лупой искали признаки высокоразвитых цивилизаций: антенны, провода и механические устройства. Но нам объясняли так: что вся эта дребедень с дымящими трубами - это не признак высокоразвитой цивилизации, а признак индустриализации, то бишь не развитости как таковой, а развития. А высокоразвитые цивилизации, они внешне от совсем неразвитых иногда и вовсе не отличаются. Знали и видели все это. Какой-нибудь небольшой загородный поселок в веке 25-ом общей хронологии мало чем внешне отличается от такого же поселка века 19-го. Особенно если в местном обществе царит мода на ретро-архитектуру. Тут надо начинку дома смотреть. Так что мельница - она может для красоты. А там все пулеметами или лазерами вооружены.
   Шафаревич не был так пессимистично настроен. Снова безумолку болтая, он брызгал слюной, говоря, что у нас появился уникальный шанс тут, что греха таить, пошпионить. Когда еще, дескать, американцы пустят сюда наших наблюдателей? Теперь уж, конечно, шило в мешке не утаить, раз мы сюда попали. Но мир - это люди и надо бы их поизучать. И вообще, если здесь американцы рыбу ловят и все такое, значит и нам боятся нечего. Я прекрасно понимал, что Шафаревич тут у нас за главного, от вышестоящего начальства из Русской колонии, но все равно для порядка я поспорил и настоял, чтобы оружие было наготове. Мало ли! Светка тут же в который раз припомнила мою милицейскую профессию, на что я заметил, что хорошо смеется тот, кто остался в живых. Кокнут нас - американцы только счастливы будут, что можно мир продолжать прятать от внесения в каталог всех колоний.
   - Учитесь, студенты, - менторским тоном вещал Шафаревич, - Где вам еще представится возможность побыть первооткрывателями?
   - Все острова давным-давно открыты и даже те, где тесно и вдвоем, - довольно мелодично пропела Светка куплет из какой-то популярной в ее мире песенки.
   - Кого там съели, капитана Кука, кажется, за излишнее любопытство? Хотели кока, а съели Кука. Так что зря вы тут шутки шутите, - мрачно добавил я.
   Светка обозвала меня занудой.
   На местного мы натолкнулись, еще не доходя до деревни. Был это, как часто водится, пастух. В стаде его были овцы и козы. Вполне обычные, земные. Ни фиолетовых, ни трехрогих я не заметил. Пастух улыбнулся и едва заметно приподнял круглую шапочку с пером. Было он молод, внешность имел вполне себе европейскую. Я бы сказал, что он больше всего походил на жителя Германии или Нидерландов. С первого взгляда бросалась, что одежда не фабричная.
   Пастух было молод. На вид так лет двадцать с небольшим. Штаны едва прикрывают колени, обувь из грубо выделанной кожи. Явным украшением был только искусно вышитый жилет, одетый поверх рубахи, и, безусловно, шапочка с залихватским пером.
   Шафаревич улыбнулся парню радушно-плотоядной улыбкой и спросил что-то на гортанном языке, похожем на немецкий. Парень захихикал, однако ответил на похожем гортанном языке. Лев Абрамович натурально почесал в затылке, и, откашлявшись, еще раз предпринял попытку коммуникации. Парень растеряно помотал головой. Затем он снял с пояса деревянную флягу и любезно предложил Шафаревичу. Наш любознательный филолог-самоучка откупорил пробку и принюхался. Затем сделал несколько глотков.
   - Вода! Родниковая и очень вкусная.
   - Лев Абрамович, но вы точно ребенок, - укоризненно сказал Элла, - Давно не проходили профилактику от глистов. А еще врач...
   - Ладно! - отмахнулся Шафаревич, - Неудобно.
   И тут же настроился на новый контакт с аборигеном.
   - Ватер? - спросил Шафаревич, показывая пастуху на фляжку.
   - Васер! - довольно улыбаясь, согласился пастух.
   - Ага! - Шафаревич довольно потер руки и начал показывать на разные предметы. Пастух их охотно называл.
   Кровожадных хищников здесь не наблюдалось. Парень откровенно скучал. И охотно вступил с пришельцами в диалог. Судя по доверенной ему местным населением трудовой нагрузке, большим интеллектом он не обладал, но, к счастью, был словоохотлив.
   Мы же воспользовавшись паузой, присел на пригорок, а Элла так и вовсе растянулась в траве, благо земля была совсем теплой.
   - Тишина, - задумчиво сказала она, - Абсолютная тишина, только маяк пульсирует.
   - На что это похоже? - спросил я.
   - А это как если у тебя в комнате муха. Ты ее не видишь, но изредка слышишь, как она зудит.
   - А... - ответил я. - Хорошо здесь.
   - Кто-то недавно угрожал, что нас съедят, - испортила идиллию Светка.
   - Ну так что? Бдительность не надо терять, - отмахнулся я.
   - Друзья! - подскочил Шафаревич, - Я нашел общий язык с молодым человеком. Зовут его Дагбьяр. Говорят они на некоем отдаленном подобии старо-фламандского наречия. Но, скажу я вам, это кладезь для филолога! Я с подобным не встречался. Фундаментальные понятия: такие как вода, огонь, мать, ребенок - они у всех индо-европейских народов похожи. Скажем, старо-русское "чадо" и английское "чаилд".
   - Ой! Не грузите нас, Лев Абрамович, - поморщилась Светка, - А то уже живот сводит. Узнали бы лучше, где у них тут пожрать можно! А то до маяка еще топать и топать, а живот между прочим уже бунтует.
   - Так я и узнавал. У них в поселении таверна есть. Я так понимаю, у них в ходу ценные металлы типа серебра и золота. У нас есть унифицированный разменных фонд. Но можно сделать хитрее - поесть за счет американцев. Они тут кормятся, в поселении их знают. А потом им счет пришлют. Они их тут называют "саксами".
   - Я! Я! Заксен! Хут! - радостно воскликнул пастух и достал из кошеля складной перочинный ножик явно земного происхождения и радостно продемонстрировал нам, и еще раз повторил - Заксен уаст хут!
   - Вы поняли намек? - мрачно спросил я, - Вот оно, тлетворное влияния Запада. Вступил со штатниками в контакт, и тут же с первых встречных туристов вымогает подарки!
   Светка порылась в сумке и протянула парнишке маленькую плитку шоколада, предварительно очистив от фольги.
   Шафаревич даже не успел объяснить парню назначение предмета. Парень по имени Дагбьяр моментом шоколадку схарчил, и, довольно облизываясь, что-то там начал вещать.
   - Говорит, что американцы тоже всех угощают шоколадками, но ваша, говорит, вкуснее.
   - Это он подлизывается, - мрачно заметил я, - Но я думаю, что штатники просто экономят, раздают туземцами соевые, чтоб подешевле. Одним словом - капиталисты.
   Пастух объяснил нам, где находится таверна. Но по дороге мы неминуемо прошли мимо мельницы. И тут мои самые нехорошие подозрения подтвердились. Погода была тихая, безветренная и лопасти мельницы стояли неподвижно. Однако от строения шел сильные гул, было слышно как нечто массивно вращается.
   - Вот я же говорил! - воскликнул я, - Не так просты эти туземцы, - Вы же город в скале видели?
   - Да не кипятись ты, - поморщилась Светка, - Вращается, ну и что?
   - Ага. Послушай, какой гул стоит. Дело тут нечистое. Надо держать ухо востро.
   - Мальчик все время упоминал про каких-то "железноруких". Я спросил его: кто это? Он сказал, что железнорукие - это те, кто живет в каменном городе, - вмешался в нашу перепалку Шафаревич. - Я спросил его: железнорукие - люди? А он мне: нет, не люди. Тогда я спросил его: у них руки, ноги есть? А он мне: да, есть, все как у нас. Только они не люди.
   - Ну, тут два может быть объяснения, - предположил я, - Либо эти железнорукие киборги, оставшиеся от другой цивилизации, либо это вообще не гуманоиды. Хотя, в Русской колонии нас учили, что не гуманоидных рас нигде обнаружить не удалось пока.
   - Ага. Вот может и удалось. Только их скрывают. Японцы, штатники или те же испанцы. Кто их знает? - сказал я.
   - Пойдем, наконец, поедим, а то у меня живот к спине скоро прилипнет.
   - Светка, вот ты на меня говоришь, что я ворчу. Дескать, я изменился. А вот сама ты все наше путешествие постоянно требуешь есть, - теперь начал возмущаться я.
   - И что? Нельзя?
   - Это я к тому, что раньше я за тобой такого не наблюдал, пока мы в Русской колонии жили. Даже когда нас по полигону гоняли до седьмого пота.
   - Вот,- наставительно поднял палец вверх Шафаревич, - Я же говорил, что от слишком частых переходов могут поменять и характер, и привычки.
   - Если только в худшую сторону, - проворчал я, - Тоже начиная ощущать первые позывы голода.
   Таверна или там корчма, не знаю, как ее местные называют, была типичным деревенским старорежимным пунктом питания. В зале было пусто. Только в дальнем углу сидели какие-то два местных бородатых деда и пили нечто из больших глиняных кружек. Едва мы устроились за большим деревянным столом, к нам подошла дородная тетка в белом передничке и треугольном островерхом чепце. Шафаревич вступил с ней в длительные переговоры. Слово "Заксен" отчетливо прозвучало несколько раз.
   - Все в порядке. Я ей сказал, что мы из "Заксен хуз". И это произвело должное впечатление. Наши американские коллеги сюда наведываются, так как тут где-то есть какие-то не то развалины, не то курганы, я вот точно не понял. И они в них раскопки ведут, - пояснил Шафаревич.
   Принесли тарелки и столовые приборы. Я повертел вилку, явно сделанную из нержавейки, на обратной стороне стояло клеймо и надпись на английском: "Made in Chine".
   - Я смотрю, с туземцами они тут во всю расплачиваются ширпотребом. Интересно, что они получают взамен?
   - Продукты, скорее всего. Если тут раскопки, то народу может в колонии проживать много, - ответил мне Шафаревич
   - Они точно тут нас по-тихому не закопают? Может они нашли тут что-то супер ценное!
   - Если бы дело обстояло так, то у них бы все время сидел дежурный в штабе и как увидел бы на приборах сработку прохода, они бы уже мчались сюда на всех порах. А так... И еще тут капаются скорее для проформы. Может и мельницу они наладили, чтобы выпечку свежую почаще есть.
   Наконец-то принесли еду. На большом блюде красиво разложено жареное мясо, украшенное овощами. Так же к мясу прилагались соусы в маленьких круглых мисочках и плетеная корзина с булочками.
   - Я так понял, что это козленок. Зажарили только что, - Шафаревич оживился.
   - Ну что же, приступим, - плотоядно сверкая глазами, сказала Светка, накладывая себе внушительный кусок.
   Козленок на мой вкус был жестковат. На запивку было местное пиво - довольное кислое. После козленка был еще фаршированный гусь и еще какое-то блюдо, похожее на овощное рагу. Так что из-за стола встать уже было тяжело. Шафаревич же при каждой смене блюда, допрашивал тетку. Относительно мельницы она сказала, что да, дескать, ее действительно делали железнорукие. Еще чинить приходили. Как давно? Лет пять назад. А то пока не починили, она только от ветра работала. Как выглядят железнорукие? Обычно выглядят, как мы. Живут в каменном городе внутри горы. На вопрос Шафаревича: люди они или нет, тетка сказала, что не люди, но на людей похожи. Почему не люди? Все очень просто: потому что они железнорукие. Шафаревич так же уточнил, что платить нам не надо. Бургомистр заксов, то бишь, штатников, раз в месяц приезжает и оплачивает все счета свои людей. На вопрос Шафаревича: на чем он приезжает? Тетка спокойно ответила: на летающей повозке, но не такой, как у железноруких. У железноруких она бесшумная, а у заксенов шумит. Вот и понимай как хочешь.
   - На вертолетах они тут, что ли, летают? - недоуменно спросил я.
   - А может и так, Славик, - задумчиво ответил Лев Абрамович, - Флаеры у них те же самые, что и в Русской колонии. Я тебе принцип их работы объяснять не буду, тем более я не физик. Но для них здесь нужно монтировать дорогостоящее оборудование и все сопутствующее. А для вертолета, считай, ничего. Через проход легкий грузовичок может проехать, а на нем - разборный вертолет. У меня вообще предложение есть - давайте сегодня здесь заночуем. Я спрашивал, американцы останавливались.
   - Фу, - поморщилась Светка, - Здесь, небось, клопы есть или даже вши.
   - Включим излучатель от насекомых и все дела. Хотя тут даже вот скатерти и то чистые. Немцы любят порядок.
   - Не немцы, а скорее предки голландцев, - пояснил Шафаревич. - Так как, вы согласны?
   - Да, - ответила с осоловевшим видом Света, - Я объелась, сил нет.
   - А ты бери пример с Эллы. Она овощей поела и все, - отвечаю я.
   Светка промолчала.
   Еще немного посидев, мы, пока не стемнело, отправились гулять по поселку. Это была даже не деревушка, а небольшой городок. Через какое-то время нас засекли местные мальчишки, стали бегать и приставать к нам за подачками.
   - Ничего им не давайте, - начал я наставлять товарищей, - Во-первых, шоколадок не напасешься, а во-вторых, они тогда вообще не отстанут. Будут так и бегать за нами.
   Мы улыбались, разводили руками и усиленно делали вид, что ничего у нас нет.
   - Вот оно, тлетворное влияние Запада! Куда не приходят, всех заставляют подачки клянчить, - в который раз поругал я капиталистов.
   Мальчишки отстали. Мысль о том, что они голодные, никому в голову не пришла. Все розовощекие, крупные, одетые в чистую добротную одежду.
   Дома здесь в основном были одноэтажные, из местного камня. Судя по тому, что сделаны они довольно добротно - зимы здесь не из теплых. Вокруг домов разбиты садики и огородики. Заборы низкие, скорее декоративные.
   - Смотрите в садах уже кое-где поспели яблоки, а мальчишки не рвут.
   - Значит, воспитание здесь на уровне, - заметил Шафаревич, - Только вот не видно никаких зданий культа.
   - Может они этим, железноруким, молятся? - предположил я.
   - Вполне возможно, - ответил Шафаревич, - Однако я бы не стал делать поспешных выводов.
   - Думаете, американцы нам хоть что-то расскажут? - спросила Светка.
   - По договору о взаимном информационном обмене они обязаны это сделать, - как всегда неожиданно для всех ответила Элла.
   Если дело касалось каких-то инструкций, законов и постановлений, то Элла никогда не молчала. Документы - это была ее стихия.
   По пути нам встретилось несколько лавочек. В одной торговали разной хозяйственной мелочью вроде бечевки и гвоздей, в другой - колбасой, резко пахнущей чесноком. Вечерело, мы видели, как многие люди возвращаются с полей. Причем возвращаются на транспорте. Приехало некое подобие старинного дилижанса. Двигался транспорт совершенно бесшумно, не дымил, не гудел. Открылись двери, люди стали разбредаться по домам. На нас вообще никто никакого внимания не обращал. К заксенам здесь, видимо, давно привыкли. Удалось нам еще увидеть некое подобие комбинированного устройства, совмещающего одновременно функции поливалки, трактора и комбайна. Во всяком случае, я так определи его назначение по торчащим отовсюду специализированным насадкам. За рулем, хотя нет, скорее штурвалом агрегата, сидел мужичок средних лет и что-то весело насвистывал.
   - Вот вам, Шафаревич, и дикари отсталые. Кто был прав? - торжествовал я.
   Когда мы вернулись в таверну, там уже было полно народу. Несколько музыкантов играли какую-то нехитрую народную мелодию, слышался стук глиняных кружек, наше место уже было занято.
   - Обратили внимание на освещение? - спросил я.
   Все посмотрели на потолок. В круглых, сделанных в виде тележного колеса светильниках зажглись маленькие фонарики. Свет их не напоминал электрический, но и не был похож на газовое освещение, которое я видел в ходе стажировочных путешествий. При этом свет горел очень странно: постепенно становился все ярче, а потом начинал медленно тускнеть. Затем цикл повторялся снова.
   - Очень странно, - Только и смог сказать Шафаревич.
   - Мне не ясен источник питания данного устройства, - напряженно вглядываясь в светильник, сказала Элла, - Это не электричество, не газ, не плазма, это что-то совсем иное.
   - Но откуда вообще поступает энергия?
   - В том-то и дело, что я не могу понять. Похоже, эти лампы сами по себе - источник энергии. Возможно, что-то вроде солнечных батарей, которые за день накапливают энергию, но сравнение весьма отдаленное. И транспорт у них странный. Если бы там были двигатели, то я бы заметила, даже самые маленькие. За счет чего вырабатывается энергия, двигающая технику? Я не понимаю.
   Там много Элла никогда не говорила. Похоже, что она действительно была удивлена.
   - Если эту всю техники сделали для людей железнорукие, которые, как утверждают местные, еще даже и не вымерли, то почему я не чувствую никаких информационных сетей? - продолжала рассуждать Элла.
   - Возможно, что, либо они работают на тех же непонятных принципах, а может быть им передача информации уже без надобности. Их слишком мало осталось, - предположил Шафаревич.
   - Даже если бы они пользовались телеграфом, то я бы засекла сигнал. У них же есть летающий транспорт - он должен как-то выходить на связь с их базой, - не унималась Элла.
   - Завтра все узнаем, - примирительно-успокаивающе ответил Шафаревич.
   Комнаты для гостей располагались на втором этаже. Мы несколько удивились, когда Шафаревич и Элла ушла в один номер. Это на моей памяти случилось впервые. При этом никаких явных предпосылок к сближению мы не наблюдали. Будто бы они общались телепатически, и обо всем уже давно и без нас договорились.
   - Если бы они раньше встречались, то не стали бы устраивать показуху, ночуя раздельно, - рассуждал я, сидя в кресле и ожидая пока Светка разберется с местным постельным бельем. Его сложили на кровати аккуратной стопкой, не потрудившись застелить.
   - Может Шафаревич не хочет привлекать внимание местных? А так все вроде понятно, две семейные пары.
   - А! - отмахнулся я, - Раньше они об этом не думали.
   - Я думала, что только женщинам так интересно сунуть нос в чужую постель.
   - Не только - ехидно ответил я, - интересно, у нее там все устроено как у людей? Чудная у нас компания, прям как в анекдоте: двое русских, еврей и баба-робот.
   - Не беспокойся, как у людей, - проворчала Светка, мучаясь с бельем, - Ага, я поняла, что куда. Вот ведь, намудрили эти голландцы или как их там!
   - Ты видела, какие тут краны? - возмутился я, - Прям как в родной советской армии. Без смесителей, один кран с горячей, а другой - с холодной. Отдельно.
   - Не только в армии такое, такое в Европе частенько. Я когда в Англии была, такое видела. Европейцы вообще не моются под душем. Они ванну принимают.
   - Дикари, - презрительно фыркнул я. - А унитаз какой странный? Похож на гигантский ночной горшок. Но слив работает. Там шнурок есть.
   - Тебя форма толчка удивляет. А тебя не удивляет, что здесь есть водопровод, горячая вода и канализация?
   - Удивляет, конечно, - ответил я, - Еще раз дернув за шнурок в комнате. Снова загорелся неяркий свет, который, как и в общем зале, то становился ярче, то тускнел.
   - Слушай, - неожиданное сказала Светка - А может быть эти железнорукие - это типа гномов каких-то? И вся эта техника - это не техника, а вообще магия!?
   - Скажешь тоже, магия. Начиталась своей бульварщины. Магией любую технику называют дикари. Вот в твоих книжках, там молниями швыряются, огнем пуляют. А откуда энергия? Из каких-то там хтонических сил. А у сил этих откуда? Вот! То-то и оно. Магии никакой нет, есть просто разные технологии. И гномов с эльфами тоже нет. Надо же, один писатель у вас придумал, и теперь вы там все с ума сходите.
   - Странно. Но у вас Толкина нет. Я ради интереса смотрела. Вернее, такой оксфордский профессор есть. И прожил он почтенно, и много работ по филологии опубликовал, но книжек никаких детских не писал. И вообще не был женат. Так и умер холостяком. А я так надеялась, что где-то он что-то еще написал. Смотрела, смотрела. И нигде больше не нашла в базах Русской колонии.
   - Ты прям поклонница рыцарей и волшебников. Это просто у вас мир убогий, все за деньгами бегают, а в качестве компенсации - книги про драконов, фильмы про супергероев, компьютерные игры, в которые подростки сутки напролет просиживают. Это опиум для народа, чтобы он не прозрел, не увидел пагубной системы порабощения людей мировым капиталом.
   - Славик, ты неисправим, - Светка засмеялась, - Ведь даже не поймешь, серьезно ты или нет?
   - Куда уж серьезней. У нас вон, никто деньги под проценты не дает, и не приходят угрожать, когда их не платят.
   - Но у вас-то и покупать особо нечего. Согласись.
   - А зачем? Зачем все время что-то покупать? Ты же сама мне рассказывала, что у вас специально технику делают так, чтобы она быстрее ломалась. Всех на крючок потребления сажают. Знаешь, я иногда думаю: уж если мне на выбор: с мамонтами, пангенемами, или тут с железнорукими. Что угодно, только не ваш мир, который кричит из всех щелей: ты еще не купил?! Давай иди срочно покупай! Фу, противно!
   - Знаешь, Славик, не у всех есть выбор что-то изменить. Вот мы родились такими, особенными. Можем по мирам ходить. Но если бы не случайность, так бы и остались самыми обычными людьми, как тысячи тысяч других. У меня в мире люди не могут даже за пределы своего города уехать, у них просто денег нет. Вы ведь тоже вашего доброго и справедливого дедушку Андропова не выбирали. Он сам пришел.
   - Да, - согласился Славик, - Только у нас никакой бы Горбачев не прошел. У нас только история похожа, а люди-то совсем другие! Ты мне это часто говорила, я теперь я и сам это стал понимать, когда дома давно не был. Не могу я пока Русскую колонию домом назвать. Пока не могу. Я хотел бы СССР вернуться, потому что там все понятно, все предсказуемо, и ты все время чувствуешь, что защищен. Как в детстве, когда идешь по улице с папой и мамой. А здесь везде неизвестность. И то, что в самом бредовом сне не увидишь - здесь норма.
   - У меня тоже голова кругом уже от всего идет. Но домой меня все равно не тянет. Оказалось, что ничего у меня там, по сути, нет дорогого. Были друзья, знакомые, была родня, была работа. А оказалось, что все это декорации. Я думаю, что главная проблема нашего мира - что у нас все в той или иной степени продавцы. Кто-то у нас продает услуги, кто-то товары, кто-то сплетни, а кто-то самого себя. А продавец всегда человек не искренний, он всегда в маске, он всегда должен врать. Иначе ничего не продашь.
   - Все у вас продажные, - мне стало очень жалко Светку и как-то противно на душе, - Но зато у вас можно купить чудеса по сходной цене: книги, игры, фильмы. Или даже скачать бесплатно из интернета.
   Светка улыбнулась.
  
   На утро мы еще раз попытались связаться через коммуникатор. И уже было решили, что придется переть пешком, как неожиданно пришел ответ: "За вами выслали вертолет!" Шафаревич был прав. Практичные штатники использовали здесь старую, но менее прихотливую технику. Вертолет тарахтел, будь здоров. В этом аборигены не ошиблись.
   Не пришлось мне ни разу за жизнь в родном мире на вертолете полетать, хоть честно признаюсь, в детстве очень хотелось. Грохотал он действительно порядочно, хотя размерами похвастаться не мог. На борту было шестеро: пилот, еще помощник, и мы. Грохот стоял невыносимый и мы не разговаривали. Пилоты только помахали нам: мол, залезайте. Лететь было совсем недолго. Вертолет покружил над горой, переделанной железнорукими в город. Такое я видел только в американских фильмах, которыми меня периодически пичкала Света: типа "Гарри Поттера", "Властелина колец" или "Хроник Нарнии". Да, город действительно напоминал какую-то бутафорскую киношную декорацию. Это ж надо было столько усилий затратить, чтобы цельную породу сточить! Помощник пилота повернулся к нам. Кивнул на картинку - мол, как вам, ребята? Светка подняла вверх большой палец. Пилот заулыбался.
   Поражала еще в этой горе-городе какая-то асимметричность. Напоминало это все старый дачный дом, который каждое последующее поколение перестраивает по собственному вкусу. Причем, оставляя большую часть старого, ветхого строения. Рукотворный каменный город был частью горной гряды. Горы старые, частично поросшие лесом. Так что, даже, смотря сверху, трудно понять: действительно рукотворной город занимал часть горного массива или когда-то очень-очень давно вся гора была городом, но было это так давно, что многие следы разумной деятельности безжалостно стерлись наступающей природой.
   Штатники в этом мире обосновались недавно. Максимум, лет пять. Дома себе они тоже сделали из местного камня. Хоть по архитектуре они больше напоминали земные, но чувствовалось некое едва заметное подражание местной архитектуре. Люди Запада - индивидуалисты. В большинстве своем не любят жить в многоквартирных домах. На главных базах, мы, будучи студентами Университета Русской Колонии, не бывали, но на маленьких базах французов, немцев и англо-американцев побывали. Так что ничего нового я не увидел. Одноэтажные коттеджи, непременный газончик. Чисто, уютно и везде снуют роботы-уборщики, охотясь за каждой соринкой, как за ценнейшей добычей.
   На посадочной площадке нас уже встречали: мужчина чем-то неуловимо похожий на Хемингуэя с густой бородой и пышными усами, и женщина с улыбкой на все тридцать два ослепительных зуба.
   - Рады, очень рады! - тут же сказал бородатый мужик, - Я Пол Домбовский - комендант лагеря Англо-американской колонии.
   Говорили он на правильном русском, но уж с очень сильным акцентом. Судя по фамилии, поляк. Ага, знаем мы таких. Был бы наш, командовал бы нашим лагерем. Сейчас начнет говорить, что у нас с ним общие корни. Хочет купить за десять копеек. Гусь свинье не товарищ!
   - Я в некотором роде тоже имею отношение к России. В моем родном мире, по материнской линии, я из Российской империи. Так что мы найдем с вами общий язык.
   Вот я же говорил, и к гадалке не ходи! Потом он представил своего зама - Джоанну Спенсер, англичанку, конечно же. Полился поток дежурно-вежливой бессмысленной дипломатии. А про то, как мы сюда попали, вообще ни гу-гу. Как будто все это так и надо. Тут будто был проходной двор. После всех излияний пригласили нас на ланч. Судя по тому, что я знаю об их культуре: ланч - это некий компромисс между плотным завтраком и легким обедом.
   Так оно и было: нас кормили бутербродами, правда разнообразными и в гигантских количествах, поили растворимым кофе, вполне приличным, ну и начали потихоньку выуживать у нас информацию, пока мы прибывали еще в благодушном настроении. Отдуваться за всех стал Шафаревич. По ходу дела Светка английским владела весьма посредственно, а я и вовсе не в зуб ногой. Немецкий в институте едва-едва на четверку вытянул. Так что шпарил Шафаревич, а Элла нам его переводила - довольно бойко. У них там, в далеком коммунистическом будущем, знать все европейские языки - это часть школьном программы. Ума, правда, не приложу, зачем им это при победившем-то коммунизме? Ну, может для культурного развития. Владимир Ильич, как известно, свободно владел девятью языками.
   Не вдаваясь в подробности, зачем мы находились в том мире, Лев Абрамович рассказал, как мы попали в грозу и показал на своем планшете, где прятался аномальный проход.
   - А у нас был тут большой уикенд. Мы тут от цивилизации оторваны... Дни недели считаем условно. Праздников и вовсе никаких нет. Ездили все на озера. Купались, рыбу ловили. Места отличные!
   - Много вас здесь?
   - Восемь человек, - ответила англичанка. - Сначала было больше. Человек тридцать. А потом, когда поняли, что все здесь бесперспективно, большая часть народа уехала. Остались только энтузиасты да романтики.
   Ага, ври больше. Вон как глазки заблестели. Ясно дело, что просто остались очень узкие специалисты. Остальным делать ничего. Но что-то вы, товарищи капиталисты, нарыли, по глазам вашим хитрым видно. Советскую милицию не проведешь.
   Тут Шафаревич взял быка за рога. Рассказал про наши впечатления от встречи с местными, про мельницу, светильники и прочие чудеса иноземной науки и техники.
   - Так все же, кто эти загадочные железнорукие?
   - Если коротко, - тут же ответил Пол, - То это гуманоидная раса с существенными отличиями от нас на уровне в геннома.
   - То есть вы нашли. Первые! - искренне восхитился Шафаревич, - Уникальный случай за летописную историю межмировых колоний. Подумать только, другая раса!
   - Вот, - Пол вытащил свой стандартный планшет, такой же, как у нас, и дал всем посмотреть.
   Еще много десятилетий назад колонии заключили соглашение, что будут иметь общие стандарты полевого оборудования. Конечно, были свои небольшие отличия. Но персональные планшеты все были стандартные. Их выпуском в промышленных масштабах, как и многого другого, потребного для странников по мирам, занималась Китайская колония.
   Когда до меня дошла очередь, я уставился на изображение. С экрана на меня смотрела бородатая рожа не то армянина, не то итальянца. Я потыкал пальцем, сменяя фотки. Мужик как мужик, одет в просторные одежды, улыбается. Иссиня-черные волосы заплетены в причудливые косицы. Вот девушка, тоже явно восточного вида. Глаза темные, пронзительные, тонкие губы поджаты. Длинные черные волосы уложены замысловатой прической.
   - Я же говорила, что это гномы! А вы мне не верили, - восторженно сказала Светка.
   - Мэм из мира, где русские построили мост через Керченский пролив? - спросила англичанка, уловив Светкин интерес к фэнтези.
   - Да! А что? - с вызовом ответила Света.
   В обоих наших мирах англичане лезли в Крым и пытались его у нас оттяпать.
   - Я была в вашем мире. Великобритания там, к сожалению, не в лучшем положении. Лондон кишит эмигрантами. Столица застроена мечетями, а британская литература засорена мечтателями. Гномы - это, кажется, из книги Клайва Льюиса? Но жителей горы роднит с мифологическими персонажами только любовь к камню. Средний рост у них не менее пяти с половиной футов. Внешне они удивительно схожи с древними ассирийцами, как они дошли до нас на барельефах. Но генетически они не люди. Отличия только на уровне генов. Внутреннее устройство органов как у людей.
   - А... - перебил нетерпеливый Шафаревич.
   - Общего потомства с людьми иметь не могут, - ответил на невысказанный вопрос Пол, - Не с местными, ни с людьми из других миров. Брали у них образцы.
   Увидев, что американцы хотя бы внешне идут на контакт, Шафаревич начал закидывать штатника и англичанку огромным количеством вопросов. Из этой мешанины я понял только то, что мир этот открыли пять лет назад. Сначала раззявили рот на технологии, а ничего и не вышло. Эти железнорукие, как их называют местные люди, представляют собой вымирающую расу, которая, судя по их летописям, существуют уже без малого тридцать тысяч лет.
   - Вы бы видели их города на других континентах! Никаким писателям такое и не снилось, - вещал "польский Хемингуэй", - Причем не один город не похож на другой. Страшно представить, сколько их жило здесь.
   Погубила жезноруких излишняя щепетильность в классовом подходе. Общество их было разделено на страты по типу, как у индусов, и переход из страты в страту был весьма затруднен. Близкие браки, изолированность городов-государств - и как итог - вырождение.
   - Живут они по двести лет.
   - Я же говорю, гномы, - упорствовала Светка, чем вызвала снисходительную улыбку англичанки.
   - А пообщаться с ними можно?
   - Можно. Но вы не обессудьте, те чертежи, которые они нам представили, мы...
   - Отдадим в общественное пользование других колоний только после всестороннего изучения нашими специалистами, - закончил за англичанку Шафаревич.
   - Именно так, уважаемый мистер Шафаревич, - Как приятно работать с умными людьми! Мы, безусловно, вас свозим, покажем. И когда мы здесь закончим все работы, то пустим и специалистов из других колоний.
   - А они? Они вообще как к вам относятся? Проявляют какой-то интерес к нашим технологиям?
   - Ни к чему они интерес уже не проявляют, - как-то даже презрительно отозвалась англичанка, - У меня даже сложилось впечатление, что они уже давно утратили все профессиональные знания. Пользуются тем, что все это до сих пор работает и само себя чинит.
   - Дальше своих приемных залов они не пускают никого. Пару раз водили на экскурсию в ангары и машинные отделения, но полазить не дали, - добавил Пол - Мы даже не можем понять, как устроены их семьи, полигамия у них или моногамия? Из летописей, из тех, что нам удалось расшифровать, толком ничего не поймешь. Про местных людей написано, к примеру, так: "В год такой-то были обнаружены первые слабые. Они уже познали огонь". Далее запись лет эдак через двести: "Слабым была даны кристаллы власти, чтобы подчинять природу".
   - Видимо, нам показывают и рассказывают далеко не все, - взяла слово госпожа Спенсер, - Судя по всему, в былые века они вели между собой войны. Мы видели несколько каменных городов со следами серьезных разрушений. При этом радиационный фон в норме. Все их устройства работают на эндемичных полезных ископаемых, которые встречаются только в их горах.
   - От них у нас большая часть техники не работает. Флаеры вообще не взлетают. Летаем на солярке. Хотим запустить спутник, хотя бы маленький, но, сколько не пытались, без толку. Джоанна предполагает, что они, мол, специально все глушат. А я говорю: что технологии другие. И вообще здесь и местное магнитное поле имеет некоторые специфические показатели, - будто бы оправдывался Пол.
   - Ну, а люди. Люди-то откуда взялись? - продолжал пытать иностранных товарищей Шафаревич.
   - А вот это загадка. Судя по летописями, их просто сначала не замечали, считали чуть ли не зверьми. Потом дали минимум технологий, и, вероятно, сделали все, чтобы они не росли, и не развивались. Я так это понимаю, - рассуждал Пол, - Знаете, все-таки мутные они ребята. Мы язык- то их только недавно освоили. Вас к ним будет Фрэд Олафсон сопровождать, он их культурой занимается. Часто к ним мотается. Я лично считаю, что это все тупик, хотя, признаться очень и очень красивый, - поморщившись закончила она.
   - Каковы отсюда проходы? Можно быстро выбраться? - спросил Шафаревич.
   - Ноу проблем, - постоянный проход только один - прямо в нашу Штаб-квартиру. Мы его случайно нашли. Проход был в горе. И мы обратили внимание на что-то вроде храма в скале. Хотя мир наш пустой. Люди в нем не выжили еще на заре цивилизации.
   - Вы думаете, у их расы тоже есть странники?
   - Были, - ответила Джоанна, снова показав свою явную неприязнь к железноруким. - Я же говорю, вымирающая цивилизация! У них все в прошлом.
   Она так неприлично напирала на это, что у меня сложилось впечатление, что масштабы цивилизации черноволосых бородачей поколебали уверенность уроженки империи, над которой, в некоторых мирах, никогда не заходит солнце. Да, тяжело жить с больным самолюбием. Мы, русские, к счастью, этим никогда не страдали. У нас несколько иные проблемы.
   - Лев, - выдержав паузу, после всех разговоров про железноруких, вдруг каким-то совсем иным, уж слишком деловым тоном начал Пол, - Вы ведь до сих пор член управляющего Совета Русской Колонии?
   Член управляющего Совета? Лев Абрамович? Вообще-то в Управляющий Совет колонии входит около ста человек с разной степенью полномочий и влияния. Но все равно. Лев Абрамович - один из руководителей колонии? Сколько ж ему на самом деле лет? В нашей Русской колонии, как в Политбюро ЦК КПСС в моем мире, входят только глубокие старцы. А по странникам возраст определить не получится. И мало того, что Лев Абрамович "темная лошадка". Значит, и Пол - непростой человек, раз знает про Шафаревича больше, чем мы. Надо будет на досуге попытать нашего скрытного коллегу. Думаю, Светка этим займется.
   - Что вы хотите, Пол? - напрямую спросил Лев Абрамович.
   - У нас есть проблема. Нет, не здесь, в другом мире.
   - Где русские захватили Калифорнию. Мы буквально вчера получили сообщение через проход, что у нас пропал весь штаб в Техасе. Там, кажется, начались военные действия. Мы сделали запрос в Русскую колонию, но нам не дали санкции, ведь это ваша юрисдикция, - Джоанна говорила как-то даже излишни торопливо.
   - Русские захватили Калифорнию..., - попробовал я это эту фразу на слух и она мне решительно понравилась.
   - Да не захватили, а оказали военную помощь в период самоопределения, - полит корректно поправил Лев Абрамович.
   - Ага, как на Украине в мире госпожи Светланы, где обожают гномов и строят высокобюджетные мосты через проливы, - ехидно добавила Джоанна.
   - Если было бы все так, как вы говорите, мы бы мост этот не строили, - вспыхнула Светка, - Очень нам нужно в обход ехать! И почему даже здесь, даже сейчас, чуть что, русских считают захватчиками, а между прочим вы...
   - Светочка! Светочка! - примирительно замахал руками Шафаревич.
   Светка была явно рассержена на англичанку с фальшивой улыбкой. И причиной были не политические события, не мост через Керченский пролив, а гномы, в которых приземленной англичанке не хотелось верить. Равно, как и в изначально мирные намерения русских, которые действительно крайне редко на кого-то нападали на протяжении всех альтернативных историй. Чего не скажем об англичанах и американцах, несущих во всех реальностях "бремя белого человека", как окрестил агрессивную колонизацию автор Маугли.
   - Вы хотите, чтобы я провел по мандату спасательную группу "бизонов"?
   Символом Англо-американской колонии был бизон, здоровенный бык, которого американцы во многих мирах истребили на корню. А теперь используют как герб колонии. Очень показательно.
   Пол и Джоанна напряженно смотрели на Шафаревича. Он же, сделав театральную паузу, сказал: - И речи быть не может. Но мы пойдем туда сами, не мешкая, и если ваши люди живы...
   - Сделаете все возможное, чтобы обеспечить их безопасность, - закончила за Шафаревича Джоанна. - У меня там муж пропал. В Техасе. Мы пока знаем мало. Со стороны Мексики туда вторглась армия наемников, спонсируемая союзом наркокартелей. Вы все равно сейчас попадете к нам. А там почти напрямую, с одной пересадкой.
   - Да, - вздохнул Пол, - Старым добрым Штатам в том мире не повезло.
   Ах вот что она так беснуется! И кидается на русских. Теперь-то все понятно! Я бы тоже психовал. Понять можно, если там начались военные действия, то могло случиться все, что угодно. А зона ответственности наша. С тех пор как там возродившийся Советский Союз все прибрали к рукам. Что-то я уже слышал про этот скандал, и что Русскую колонию в очередной раз обвинили в неправомерной помощи своим соотечественникам.
   - Но вы нам покажите железноруких? И дадите хотя бы какие-то материалы? Иначе нам какой интерес, - продолжал нудно торговаться Шафаревич.
   - Материалы дадим, но не все, а полететь к железноруким можно хоть сейчас, - Джоанна явно торопилась. У нее был свой резон, а у нас, естественно, свой. Прям побежали спасать ее муженька их лап террористов. Аж запыхались!
  
  
   Когда мы приземлились на специальную площадку около входа в каменный город, нас даже никто не встретил. Олафсон, тот самый филолог, рыжебородый угрюмый гигант, что-то нажал на искусно отделанной каменной панели. Наш провожатый пояснил: - Это первая остановка, у подножия горы. Поезд двигается самостоятельно. Полная автоматика.
   Через три минуты подошел тот самый поезд. Вагоны, сделанные из материала, похожего на стекло, были полностью прозрачные. Внутри стояли уютные мягкие скамьи и больше ничего. Сам электровоз, или как там он у них называется, тоже был цилиндрической капсулой, только сделанной из металла и покрытой причудливой чеканкой, состоящей из изображений животных и людей, а так же из надписей, очень похожих на клинопись. Как между собой сцеплялись вагоны и как они прикреплялись к голове состава, тоже было неясно. Внутрь мы попали через прозрачный стеклоподобный материал, который буквально рассосался перед нами, а потом опять зарос. Поезд тронулся. Капсулы скользили над рельсами. Это было видно через прозрачный пол. Когда поезд проходил над рельсами, они вспыхивали синими искрами, которые тут же гасли. Понять какие физические процессы при этом происходили, было невозможно.
   Поезд медленно огибал гору. Двигался он совсем бесшумно и легко. Не ощущалось ни малейшей вибрации. Мы наслаждались прекрасным видом на покрытые густым лесом предгорья, на изумрудно-зеленые долины и ярко-голубые пятна озер. Никто ничего не говорил, все благоговейно молчали. Поезд зашел в туннель, освещенный тем же то угасающим, то разгорающимся светом. Везде была чеканка, барельефы, выбитые из камня гигантские скульптуры людей, животных и фантастических существ. Наш московский метрополитен, казавшийся мне венцом человеческого могущества, отныне и навсегда померк. Я чувствовал себя человеком из деревни, который первый раз оказался в ленинградском Эрмитаже.
   Поезд несколько раз останавливался, отрывались двери, но наш проводник Олафсон, сказал, что выходить еще рано.
   - У них тут что-то на вроде монархии, - перевела мне Элла обрывок разговора Олафсона с Шафаревичем, - Будут принимать нас в тронном зале. Но самого короля мы никогда не видели. Возможно, что королевская династия давно вымерла.
   - А с чего вы вообще взяли, что они вымирают? - поинтересовался я.
   - Да они и сами этого не скрывают. Все время твердят, что наше время прошло, нас так мало осталось, что мы утратили свои касты и теперь может вступать в брак со всеми.
   - Может они просто голову вам морочат? - спросил я через Эллу.
   - Не похоже. Мы за все время, что здесь, видели их очень мало. От силы человек десять я насчитал. Нам показывали ангары с летательными машинами. Их там, наверное, несколько тысяч, не меньше. А наши приборы слежения фиксируют от силы два - три полета в неделю. Ну и по многим другим параметрам. Я вообще филолог. Языком их занимаюсь. Тут тоже странностей хватает. Язык на халдейский похож, используют они клинопись, и вообще, очень много аллюзий с ассирийско-шумерской цивилизацией. В наших же историях - это колыбель человечества. Оттуда, из междуречья, пошла вся культура, письменность, земледелие. А между тем, этногенезис от шумеров до нас мы можем проследить с трудом. Может, это те самые, что здесь вымирают, были, так сказать, нашими учителями.
   - Но ассирийцы и шумеры, насколько нам известно по раскопкам, были все же людьми, - возразил Шафаревич.
   - Насколько нам известно, - передразнил Олафсон, - А кто были их легендарные боги и цари? - Уж не эти ли обитатели подземных городов? Уж не строили ли их странники у нас колоний? Все, приехали, выходим.
   Мы вышли в просторный зал, утопающий в полумраке. По мере того, как мы продвигались по нему, загорался свет, а затем гас за нашими спинами. Из мрака выплывали величественные фигуры и целые композиции статуй, иной раз доходящие до десяти метров в высоту.
   - Питер Джексон нервно курит в углу вместе с дедушкой Толкином, - восхищалась Светка.
   - Сейчас, - Олафсон подошел к одному из столбов, приложил к нему ладонь, сделал какое-то непонятное движение.
   Светка взвизгнула, когда откуда-то из полумрака вынырнуло полуметровое существо, похожее на паука.
   - Не бойтесь. Это робот. Я сам его вызвал, - пояснил Олафсон, а Элла снова перевела. -
   Он нам покажет дорогу до зала свиданий. Они называют его "тронным". Но я думаю, что это обычная приемная для гостей.
   Мы шли бесконечными лабиринтами и поражались: сколько нужно было сил и времени, чтобы украсить каждый зал, каждый проход, каждый коридор.
   - Осторожно, - предупредил наш провожатый, когда мы вслед за роботом-пауком встали на некое подобие эскалатора.
   Наконец мы оказались в огромном зале. Его отличала непривычная для железноруких скромность: никаких статуй, никаких барельефов. Только массивные каменные скамьи в несколько рядом, такие же массивные кресла, и в центре - гигантский трон, на котором мог был легко поместить пятиметровым гигант. Была здесь и обычная мебель, не гигантская, вполне подходящая людям. И, наконец, я увидел их, железноруких. Это были те самые мужчина и женщина, чьи фотографии я рассматривал на планшете Пола. Они сидели на мягком диванчике, стоявшем у подножия гигантского трона, и с интересом смотрели на нас.
   Когда мы подошли ближе, Олафсон произнес что-то на их цокающе-шипящем языке. Женщина улыбнулась и ответила. Олафсон перевел.
   - Переводит неточно, - прошептал мне почти на ухо Шафаревич, - Я попробую сам.
   Он приблизился к скамейке и, приложив руку к сердцу, что-то сказал, вызвав немалое удивление у железноруких. Завязалась беседа. Через какое-то время зашелестели лапками роботы. Принесли поднос с угощением. Сладковатый напиток на основе меда подавался в изысканных кубках, какие-то сладости с пряным вкусом - в хрустальных вазочках. Хозяева тоже взяли по кубку, и, пригубив, произнесли какие-то витиеватые здравницы. Их пышные одежды, расшитые какими-то немыслимыми узорами, полностью прикрывали тела, а у женщины на голове было нечто вроде диадемы. И если я не ошибся: рубины здесь чередовались с алмазами и изумрудами. Прямо восточная сказка какая-то!
   Говорили о каких-то пустяках. Шафаревич выражал восхищение их городом. Хозяева же, как и предупреждал Олафсон, стали жаловаться на недостаток населения, и вообще на общий упадок. Мол, тысячи эдак две лет назад, город этот гудел как улей. С восточной витиеватостью, которую умело передавал Шафаревич, нам было поведано о бренности бытия. Шафаревич сказал что-то не на их языке, а на каком-то совершенно другом, тоже цокающем и шипящим. А затем перевел на их. Олафсон стоял, что называется, словно был оплеванный. Из хозяина положения он сам превратился в слушателя. А у меня утвердилось теперь уже не догадка, а четкое понимание, какой дар получал у яйцеголовых Шафаревич. Ну, с хитрым евреем разговор еще будет впереди!
   - Что вы им там декламировали, Лев Абрамович? - спросил я, когда мы уже шли обратно.
   - Отрывок из книги Экклезиаста, в оригинале, на древнееврейском: "Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю? Итак, увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это - доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?" Я из рода священнослужителей. Шофар - это ритуальный рог, в который иудейские священники трубят во время богослужений. Знаете, а они частично поняли. У наших языков есть общие корни. Возможно, версия о том, что они когда-то в древние времена побывали в наших мирах, не так уж и безумна.
  
   - А мы, правда, полезем спасать америкосов? - спросила Светка, когда мы уже вернулись на базу штатников и расположились в выделенном нам коттедже, а Элла заблокировала "жучки", которыми был нашпигован домик для гостей.
   - "Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь", - Как-то слишком уж грустно процитировал Шафаревич.
   Встреча с теми, кто, возможно, являлся прародителем древнейших цивилизаций наших миров, настроила его на какой-то мистический лад.
   - Говорите Лев Абрамович, как-то поконкретнее, без этих религиозных выпадов, - возмутился я.
   - Я хотел сказать, Славочка, что судьба все же есть. Я сейчас посмотрел карту переходов. Самый короткий путь туда, куда нам надо, как раз лежит через тот самый Техас, где сейчас война.
   - А куда лежит наш путь? - настороженно спросил я. - И причем тут Звезда Давида?
   - Звезда Давида при том, и сегодня я в этом окончательно убедился, - Заметили, сколько раз в городе восьмиконечная звезда использовалась в орнаментах? Нам явно указывают путь.
   - Ну, а серп с молотом-то причем?
   - А это нам еще предстоит выяснить, - Шафаревич оглядел нас каким-то уж слишком загадочным взглядом, от которого мне как-то даже стало немного дурно, а затем, рассмеявшись, ответил с заметным прононсом: - Я, таки, тоже хотел это знать. Шоб они были здоровы, кто эту викторину придумал!
  
  
   Глава 18. Человек в Кремлевском замке.
  
  
   Вот скажи мне кто-нибудь, лет эдак десять назад, в пору моей нежной юности, что я однажды будут любоваться живописным восходом над горами, сидя в компании мента из нераспавшегося Советского Союза, пожилого ленинградского профессора, выглядящего на тридцатник, бабы-киборга и трех техасских рейнджеров. Думаете, я бы поверила? Конечно же, поверила! Я тогда читала самую брутальную фантастику и мечтала вот-вот встретить Корвина, принца Амбера, или Эрика Вечного Воителя, ну, или, на худой конец, Терминатора. Почему-то я никогда не сомневалась в том, что со мной это все произойдет. Рано или поздно. Мое взросление пришлось на 90-е годы, и мы тогда ничему не удивлялись, мы все воспринимали как должное. Нам было легче, чем нашим родителям.
   - Долго еще подыматься? - спросил с сомнением Славик, глядя на Эллу. Наша роботэсса, как я ее про себя иногда называла, мгновенно перевела. Шафаревич, изображая крайний упадок сил, жадно пил воду из фляги.
   Сидим мы здесь уже с неделю. Кожа за это время у меня обгорела и обветрилась, но это все мелочи по сравнению с тем, что нас несколько раз пытались убить. Собственно, это уже случилось с нами не впервые. Нас во время практики посылали в разные горячие точки, в том числе и в составе групп, эвакуирующих наши штабы. Подготовку все прошли хорошую. Даже изображающий из себя немощного интеллигента Шафаревич еще совсем недавно весьма бодро прятался между кактусов от вражеских патрулей.
  
   А ведь еще какую-нибудь неделю назад мы нежились на прекрасном пляже Англо-американской колонии, что географически находится на месте американского штата Флорида. Вот только никакой там Флориды нет, не было и уже не будет. Люди там не оправдали высоких надежд природы и вымерли еще в долетописную эпоху, оставив после себя только заросшие лесами и джунглями остатки убогих жилищ. А америкосы там и обосновались. С колонизаторскими амбициями своей нации они превратили в колонии еще несколько необитаемых миров, в том числе один, заселенный динозаврами. Но этот, который они сами называют "базой Флорида Зироу", то бишь "Флорида Ноль", они считают своей основной. Там находится штаб Бизонов, боевой организации, аналога нашего СОРа. Бизоны активно сотрудничают в разных мирах с ЦРУ, МИ-6 и прочим местными спецслужбами, как мы в свою очередь сотрудничаем с КГБ. Впрочем, все подробности своей конспиративной деятельности американцы держат в тайне, как, собственно, и наши оперативники.
   Их начальство было весьма неприятно удивлено тем, что мы вошли в их святую святых прямо через черный ход, из мира, который они так долго и успешно скрывали от остальных колоний. Нас, безусловно, снабдили сопроводительными документами, но америкосы есть америкосы - сутки продержали в карантине. Правда, кормили от пуза. Так что мы особо и не жаловались, ели да спали, пока Элла взламывала систему безопасности американской колонии и перекачивала себе в мозги всю нужную нашей разведке информацию. В общем, русские хакеры на то и русские хакеры, чтобы любую американскую систему взломать.
   - Смотрите, Эллочка, чтобы нас не запалили! - написал на листке бумаги Шафаревич и показал Элле.
   - Можете спокойно говорить, Лев, - Элла улыбнулась. - Я им пустила старую запись в эфир. Я ж все фиксирую.
   Хм... Мало того, что нашего профессора уже называет без отчества, так еще и улыбается во весь рот. Да уже какой там робот, обычная влюбленная девица!
   - Интересно, у американцев есть аналогичные технологии?
   - Всю свою новейшую историю мой мир занимался наукой, а не мелкими дрязгами. Ваши технологии отстают от наших на многие-многие годы. Тем более, я единственный представитель своего мира, который стал путешественником по мирам.
   - Вот представляю, сидит так в Русской колонии какой-нибудь кибернизированный буржуин и говорит подруге: - Не волнуйся, дорогуша, русские системы безопасности сделаны в каменном веке. Я уже перекачал все файлы, пошли на пляж.
   - И этого исключать нельзя! - отозвался Лев Абрамович, - Однако же, будет весьма неприятно, если нас задержат здесь надолго.
   Надолго не задержали. И вообще, эта Спенсер была какая-то шишка, или ее пропавший муженек представлял особую важность. Как нас выпустили из карантина, правда, оставив в том же гостевом коттедже, тут же начались переговоры и разговоры. Повторилась вся та же песня мадам Спенсер о потерянном муже и отказе Русской колонии пускать спасательную группу. Там зона боевых действий и все такое.
   Шафаревич мощно махал руками, брызгал слюной и кричал, что это, дескать, судьба. И правда, угораздило же нас: ведь цепочка в тот мир, куда нас ведет наш доморощенный Моисей, как раз идет через эту самую зону боевых действий.
   - Может, ну его? - с сомнением сказал Славик, - Мы что, спецназ, кого-то вытаскивать америкосов? Может, есть обходной путь? Как там, в "Айболите-66" было: "нормальные герои всегда идут в обход"!
   - Да речь не идет о том, чтобы вытаскивать. Нас вообще они не должны пускать через тот проход. Мы конвенцию фактически нарушаем.
   - Проход не граждан колонии осуществляется только через санкционированные колонией проходы, - процитировала Элла.
   - Знаем, - буркнул Славик. - Но Лев Абрамыч, что, действительно далеко туда идти?
   - Далеко, Славик, в том-то и дело, что далеко. Поэтому тот мир нашли не сразу. Как на зло, в Россию там проход только один, из Англо-американской колонии. Другие есть, но они в очень не благополучных местах. И нам понадобится пятнадцать переходов.
   - Иными словами, толкают на противоправную сделку. Мы нарушим правила для вас, а вы - для нас. Вот везде коррупция, - с возмущением прокомментировала я, - Природа, что ли, у людей паршивая такая? Только обезьяны взятки не берут.
   - Ничего незаконного, собственно, нет, - поморщился, явно недовольный всей этой ситуацией Лев Абрамович, - У меня есть полномочия. И искать никого не надо. Я там корочкой потрясу, и сделаю запрос.
   - А что там за боевые действия-то? - спросил Славик, которого, как истинного вояку волновало главное - наша безопасность.
   - Да Мексика на Техас напала.
   - У них там что, девятнадцатый век, что ли?
   - Нет, 2036 год стандартной хронологической последовательности, - начал пояснять Лев Абрамович, - У них там Техас вошел в состав США в 1836 году. А спустя еще столетие Техас вышел из состава США, так сказать, на вольные хлеба, США оттуда убрали военные базы, ну и Мексика тут же напала.
   - Что, в том мире мексиканцы такие крутые?
   - Ну, Техас, похоже, стал жертвой собственной жадности, не захотел денежки в бюджет дядюшки Сэма отдавать, все сам да сам. Нет, чтобы как Калифорния, войти в состав Российской империи!
   - Ого! - восхитился Славик, - Хотя Калифорнию, как и Аляску, по крайней мере, у нас кровавый царизм проморгал. - Так у них там, в местной России, что за власть?
   - Государственное образование называется "Российская империя", номинально, по форме правления, президентская республика с пожизненным сроком главы государства, а по факту -военная диктатура. У власти находятся силовые структуры, наследники ФСБ. Кстати, они вернули себе старое название - КГБ. Мир, кстати, до 2010 года удивительно напоминал мир Светланы.
   - А вы-то откуда знаете все? - спросил Славик, - А, ну да, вы же, Лев Абрамович, член политбюро Русской колонии!
   - Можно и так сказать, - Лев Абрамович довольно ухмыльнулся.
   Мне показалось, что Славик очень хотел что-то еще узнать у Шафаревича, но воздержался и вместо этого только спросил: - Когда мы выдвигаемся?
   - Послезавтра.
   - Что так поздно-то?
   - Они какие-то бумаги готовят, протесты всякие, что Русская колония там Америку разрушает, что не оказала помощь коллегам, которых захватили террористы.
   - Там еще и террористы есть? Мусульманские? - спросила я.
   - Наркоманские! - усмехнулся Шафаревич, - Я заметила, что более близкое общение с Эллой пошло ему явно на пользу.
   - Все шутите.
   - Ничуть. Там вообще мир сильный крен дал. Часть Мексики захватил международный наркокортель под громкий названием: "Свободная Республика дона Эскобаро". Свободная она действительно: полностью легализовано самые тяжелые наркотики, проституция, работорговля и прочие ужасы.
   - Что-то это мне напоминает исламистов из моего мира. Я их еще успела застать. Они потом Сирию пытались захватить, да наши их оттуда выгнали.
   - Светочка, у вас куча свободного времени. Вы почитайте. Вам понравится. И вообще я лично предлагаю разговоров вести поменьше. Они могут нас на улице писать.
   - Я щит поставила, - обиженно сказала Элла. - Писать они будут только анекдоты, которые вы всю дорогу травите, Лев.
   Англо-американская колония мне почему-то напомнила Израиль моего мира. Хорошее дело горящие путевки! Дешево и сердито. Если имеешь свободный график, можно полмира объездить. Так что мне, в отличие от Славика, есть с чем сравнивать. У него Канарские острова были первой поездкой за границу. Он, бедолага, даже в Болгарии не был.
   Здесь у англо-американцев все как-то очень пестро. Я-то, если честно, представляла себе эдакую одноэтажную Америку. А тут прям как в Тель-Авиве. Где-то вдалеке маячит огромный небоскреб, подозрительно похожий не на Эмпаир Стейт Билдинг, а на Башню Федерации в Москве. Какая-то улочка была застроена домиками явно колониального вида и люди тут все как из фильма "Унесенные ветром"; в другой части и впрямь классические американские одноэтажные коттеджи с газончиками. То здесь, то там попадаются заброшенные дома. Я узнала, что хозяева их в отлучке или пропали без вести, но местные законы не позволяют дом передать кому-то другому, но и ухаживать и ремонтировать тоже не хотят, так как никто в этом финансово не заинтересован. Так и стоит развалюха, а рядом фешенебельный особняк.
   Еще Англо-американская колония напомнила мне Израиль тем, что здесь всюду сновали толпы вооруженных до зубов военных. Причем на мысли о том, что они собираются в определенную историческую эпоху, наводили их разномастная форма и вооружение. Я думаю, что, как и в нашем мире, американцы лезут со своей братской помощью везде, где только могут и параллельно обвиняются в этом других. И еще одна деталь страшно мне напомнила Израиль: везде, куда ни кинь, какие-то религиозные тусовки, пасторы, собрание евангелистских обществ и прочая-прочая. Ну, помимо протестантов, хватало и раввинов, и буддистов. Уж не думала, что практичные американцы так помешаны на религии! В Израиле тоже куда не глянь: местный или в военной форме, или одет как ультра ортодоксальный верующий. Но не стоит забывать, как и кем в большинстве миров были основаны Соединенные Штаты, и какие фамилии носили отцы-основатели. Интересно, а Израильская колония похожа на тот Израиль, который я видела?
   Все эти мысли, видимо, мне навеяла загадка со звездой Давида и серпом и молотом. Ну, да ладно.
   Элла и Шафаревич уединились под шумок. Сначала пошли в ресторан без нас со Славиком, а потом и вовсе куда-то замелись. Мой же бойфрэнд, словно дитя малое, катался на гидроцикле и визжал от удовольствия. Вот он совок - кроме аттракционов в Парке Горького ничего человек не видел. Я с ним покаталась пару раз. Еще он стал уговаривать полетать с парашютом над лодкой. Я вспомнила, как подруга в Турции так чуть шею не свернула и сказала: - Славик, развлекай себя сам!
   - Но ты же любишь спорт? - как-то обиженно спросил он.
   - Спорт, Славик, - менторским тоном заявила я, - Это гантели, велотренажер и беговая дорожка. А это уже экстрим!
   - Ну, как хочешь, пожал плечами Славик и убежал.
   У американцев здесь никакого коммунизма и в помине не было. Ходили здесь доллары, правда, местные. Столовок бесплатных не было. Зато было полно ресторанов всех кухонь мира. Принимающая сторона не жмотничала, выдала нам карточки безлимитные, чем и воспользовался любитель поесть Шафаревич. Славик тоже продался за игрушку. Я же ела местное вполне недурственное мороженное и читала с планшета о мире, в котором исполнились самые смелые мечты российской пропаганды той реальности, которую я знала с детства.
  
   Я не могу сказать точно: есть ли между этим миром и моим такое уж сильное сходство. В университете Русской колонии нас постоянно мучали различными довольно сложными методами сравнений: культурными, политическими, статистическими. Конечно, идеально одинаковых миров, где отличие заключается в цвете моста или в отдельно взятом городе, нет. Это все равно, что взять двух очень похожих черных кошек. Внешне отличия не заметны. Но что если сравнить все их волосинки?
   Конечно, бросалась в глаза схожесть основной исторической линии. Две мировых войны, революция в Российской Империи, перестройка, развал СССР. Я листаю офлайновую версию "Википедии" того мира, в который нам предстояло идти. Удивительно, но больше всего сходства было именно с моей историей. Был здесь генсек Хрущев, правда Никита Петрович, был и бровастый Бражнёв и даже меченный ставропольский комбайнер Горбачук. Когда я впервые занималась подобным сравнением, то едва не уверовала в Бога. Слишком все это походило на выступление театра, где действие строго определено текстом пьесы, написанной еще в незапамятные времена, а актеров подбирают из местного драмтеатра. Слова они выучили плохо и играют на чистой импровизации.
   Москва совпадала так, что казалось, что это моя Москва. Конечно, это все же не совсем мир моего гипотетического будущего. Но, возможно почти таким предстал бы привычный мне мир на мое пятидесятилетие. Интересно, кем была бы там я и как я встретила бы свой полтинник, если однажды не застала бы дома спящего милиционера из параллельного мира? Была бы я старой девой или бабушкой, в компании надоедливых внуков? Даже боюсь об этом думать.
   До начала второго десятилетия 21-го века все было тоже. И чернокожий президент США присутствовал, и буза на Украине, с последующим кровопролитием, и санкции, вылившиеся в гниющие по всей Европе фрукты и овощи. Все это было. Только в 2016 году произошло одно важное ключевое событие. Во время предвыборной поездки по штатам был застрелен некий миллиардер Малкольм Бреннан, разделивший несчастливую судьбу своего земляка Кеннеди, убитого так же как и у нас в Далласе, только не в 1963, а в 1964 году. Да, и покопавшись в важнейших событиях шестидесятых, я нашла одну очень важную деталь: русские высадились на Луне в 1965 году. Ровно через год после убийства Кеннеди. Возможно, что причиной проигрыша американцев в космической гонке стало то, что Ричард Никсон так и не занял президентское кресло. А СССР уже тогда уверовал в свое могущество: первый русский в космосе, первый русский на Луне.
   Бедолага Бреннон полностью оправдал свою фамилию. Убит он был в Калифорнии, которая спустя девять с небольшим лет после этого выйдет из состава США, в след за Аляской и Гавайями. А случилось это судьбоносное для Америки событие вследствие того, что чернокожего президента сменила некая чернокожая президентша. Америка, пережив три экономических кризиса, сильно изменила свой демографический состав. В южных штатах число чернокожих жителей перевалило за девяносто процентов уже в начале нового века. Консервативная Америка очень долго держалась, но однажды идеологический барьер был сломлен. Вслед за чернокожим президентом к власти пришла чернокожая женщина, инвалид-колясочник и страстный борец за права человека, особенно в странах третьего мира, и в особенности с помощью американского оружия.
   Башни-близнецы все так же украшали американские фильмы и туристические открытки. В этом мире Америка отделалась, считай, легким испугом. Была взорвана Статуя Свободы, некогда подаренной Францией молодому Американскому государству. Жертв было совсем мало, но гордость ущемлена была еще круче. Дальше все было как у нас: Сирия, Ирак, Египет и даже консервативный Иран. Волна революций прокатилась по всему исламскому поясу.
   Казалось бы, что нам до американских президентов, если Америка при всех прочих своих президентах лезла куда ее не звали, и продавала дикарям, которые вчера слезли с пальмы, стингеры и пулеметы. Все как в моем родном мире. Только здесь случилось так, что Америка надорвалась. Пирамида, будь она политическая или финансовая, рано или поздно все равно рушится.
   Русские пришли в Сирию, чтобы помочь местному тирану снова восстановить статус-кво. А на всем Ближнем Востоке и кое-где в Африке уже бушевала гражданская война, и везде шла братская помощь от Америки. И никто тогда не знал, что чернокожая президентша в инвалидном кресле выполняла волю хитрых шейхов из государства с неприятный медицинским названием. И выполняла ее весьма добросовестно, чтобы установить нужные для арабов цены на нефть. Но только не учли арабские друзья, что Россия, искони питавшая слабость к развивающимся арабским и не только странам, очень за нефть испугалась. И, казалось бы, все шло медленно. В России был финансовые кризис, да такой что ни о каком мосте к новообретенному Крыму и речи быть не могло! Были увеличены и пенсионный возраст, и налоги на бизнес и недвижимость, даже олигархов пощипали - ввели налог на роскошь. А русский народ - величайший подвижник в мире, все терпел, сжав зубы. Терпел, как он это делал всегда.
   Но американцы не привыкли, ни кушаки покрепче затягивать, ни зубы на полку до лучших времен класть, ни на подножно-дачно-огородный корм переходить не собирались. А тут произошел обвал сначала на Токийской, а затем и на Нью-Йоркской бирже. С долларом, который был всегда бумажкой на доверии, произошло самое плохое: ему, собственно, перестали верить. И понеслось...
   К тому времени уже забылись и санкции против России, и прочие мелочные обиды. Евросоюз не просто распался на отдельные государства, а еще приобрел странные раковые опухоли по всей Европе под названием "мусульманские анклавы". Выглядело это сначала как единственно возможный компромисс между коренными и пришлыми, между востоком и западом. Сначала в одном городе, потом в одном области, стали вводить зоны исключительного действия законов шариата. Но арабы такие люди, что им всегда мало. Потому что семьи у них очень большие и дети растут быстро. Только умные англичане вовремя очухались, первыми выскочив их европейской кабалы. Новый премьер, выходец из ультра-религиозной семьи англикан приказал за один месяц разрушить все мечети на острове и отметить все велферы. Хочешь есть - иди работай. Тунеядцы собрали шмотки, и, переплыв Ламанш, сели на шею к старушке Европе. А потом еще хлеще понеслось.
   К тому времени, когда Германия первой запросила военной помощи у Российской империи, странное объединение под названием "Евразийский таможенный союз" практически полностью вернула территории, утраченные не только СССР, но и царской Россией. Все отыгралось так, как если бы Россию не обманули при дележе победы над кайзеровской Германией. И Стамбул стал Царьградом. И снова все понеслось, все быстрее, и все круче.
   Русские умеют ждать и жить ради будущих поколений. Этого у нас не отымешь. Да, мы не практичны как американцы, и мы, что греха таить, не всегда думаем о детях, зато часто боготворим внуков. И в этом тоже наша сила. В новую империю вошла часть освобожденного от террористов арабского мира. Первой ласточкой была Сирия, потом Тунис.
   Когда в 2020 году американцы захотели ввести войска в Калифорнию накануне референдума по вопросу выхода из США, "вежливые люди" из Советской империи помогли провести честное и объективное голосование. А сильно постаревший и совсем облысевший президент Российской империи на многотысячном митинге сказал на русском и английском языках: "Добро пожаловать домой!" А за спиной президента, Российского президента, висел плакат: "Русская Калифорния 1840-2020 - долгий путь домой".
   Я даже не поленилась посмотреть этот митинг. Президент не очень походил на Путина, хотя какое-то, видимо, чисто профессиональное сходство, наблюдалось. Кстати, имя с отчеством у него тоже совпадало и было весьма редким, если не реликтовым: Вилен Виленович. Когда спустя пять лет Мальта и Кипр вошли в состав России в след за Кубой, первый президент воссоединенного Союза уступил место приемнику, молодому полковнику госбезопасности. С легкой руки враждебной прессы лидера России стали называть - Человек в Кремлевском Замке. Вспомнил кто-то о книге американца Эндрю Дика, в которой победившие Германский Рейх и Япония поделили Америку между собой.
  
   Когда я увидела эту страшную тачанку: джип с установленным на нем пулеметом, мне почему-то вспомнились кадры сирийской войны из моего родного мира. Да и тут все то же. Пустыня, удушающий жар. И машина, а возле нее три головореза. Только почему-то не бородатых, а с отвисшими, как у запорожских казаков, усами. Как я чуть позднее поняла, сравнение было более чем точным.
   - И шо? Пропуск хде? Нэма пропуска? - хмуря густые брови, критически осматривал нас толстяк.
   Я в который раз поздравила саму себя с тем, что мы со Славиком одели наши инопланетные артефакты. Хотя бы по форме нас приняли за своих. Шафаревич и Элла тоже были одеты в пустынную форму, но без знаков различия.
   - Як ти розмовляєш зі старшим, свиня? - высвобождала я детскую память, впитавшую в себя украинский язык на полтавских каникулах. - До стінки поставлю, хнида!
   - Вы поспокойнее, поспокойнее, пани поручик, - посмотрев на мои лычки, сказал он на каком-то весьма причудливом украинском - Но треба пропуск. Секретный объект. А то меня пан атаман к стенке поставит.
   - Какой тебе пропуск, болван, нас только вчера из Оттавы перебросили два батальона, - продолжала я гнуть свое на своем варианте украинского.
   Лицо жирного усача начало приобретать заинтересованность.
   - То-то я смотрю, говорите вы как-то по старинному. У нас никто так не размовляет уже. Как под поляками оказались, так и пропала великодержавная мова. А что было делать? - вдруг неожиданно стал жалиться он, - Когда сначала Крым, потом вся Восточная Украина, и затем Харьков и Одесса - все москали проклятущие захватили! Вот пришлось к полякам податься. У меня дед на Майдане был!
   Произнесено это с таким пафосом, что двое других отвлеклись от игры в карты и тоже заинтересовались разговором.
   - У него друг был в "небесной сотне"! Их наша незалежная церковь объявила святыми мучениками за веру! Получается, со святым на одних баррикадах стоял мой дед.
   - Тебя как звать? - несколько примирительно спросила я.
   - Микола Богданович Парасюк. Я из Львива, временно оккупированного поляками исконно украинского города. Мы тут воюем за пана Эскобаро, он нам обещал чуть-чуть незалежной запорожской степи на техасщине.
   - Ха. Небесная сотня. А ты знаешь, вот кто это? - я указала на Шафаревича и почувствовала, как он сразу напрягся.
   - Это Богдан Шухевич, прямой потомок Романа Шухевича, командующего ОУНа.
   - Да ты шо!!!! - боевик размашисто перекрестился, - У меня ж дома его икона есть, и Бандеры, и Мельника.
   Мда... - подумала я - Украинская автокефальная церковь времени после отделения от РПЦ не теряла, всех, кто умер не своей смертью, канонизировала.
   - А я смотрю, такое породистое украинское лицо, - посмотрев на Шафаревича взглядом специалиста-этнографа, сказал Микола Парасюк.
   Славик усиленно делал вид, что осматривает надписи и рисунки на машине. На капоте была нарисована огромная голова клыкастого хряка в фашистской фуражке, окруженная надписью: "Заготівля москальського сала на зиму".
   - Он человек кабинетный, мы его по фронтовой линии сопровождаем. Он главный редактор сайта "Правда Бендеры". У нас в Канаде ее все выходцы с Украины читают. Будем делать статью, как наши земляки воюют здесь против москалей.
   - Да как воюем!? Это ихние рейджеры разбежались по горам и нападают на нас! Американцы как ушли отсюда, так пан Эскобар бросил международный клич. Ему еще дед завещал Техас захватить. Платят хорошо и горилку мы все местную кактус...
   - Готово! - довольно объявил Славик. - Устав караульной службы ребята не читали. А еще пьют и в азартные игры на вахте играют! Вот и результат.
   Двоих он вырубил сразу, пока Парасюк увлеченно болтал со мной. Жирный усач замолчал на полуслове и свалился с "тачанки" как куль с навозом. Громко и совершенно не кинематографично.
   - И что теперь? - спросил Шафаревич, он же лжередактор "Правды Бандеры", он же человек с "исключительно породистым украинским лицом".
   - На штабе сработала система аварийной ликвидации. Значит, сразу их не убили.
   - Ничего себе штаб, они тут что, в вагончике жили? - разглядывая обугленные руины, поморщился Славик.
   - Тут многие так живут, - прокомментировала я, неожиданно вспомнив фильм Тарантино "Убить Била - 2".
   Да уж, техасцы оказались поупрямее калифорнийцев. "Вежливых людей" из Союза на референдум не приглашали. Да и русские на этот раз выжидали, зная гордый нрав техасских рейнджеров. А американцы на рожон не лезли. Отчаявшись продавать оружие арабам, они стали вооружать наркокартели Южной Америки, но финансовый крах доллара уже было не остановить. Доллар уже лет как двадцать вышел из доверия. Мировой валютой стали китайский юань и общесоюзный рубль; евро и вовсе осталась уделом нумизматов.
   - Фиксирую спрятанный передатчик, - сказала Элла.
   Напрягшись, мы сдвинули валун. Под ним был люк. Вагончик - это лишь верхняя и не основная часть штаба. Все оборудование находилось в подземном этаже. Внизу было прохладно и пусто. Но как будто ничего не тронуто террористами.
   - Может их эти убили?
   - Ага. Поди, допроси их. Я на максимум парализатор поставил. Часа через четыре только в себя придут.
   Элла разобралась с аварийным питанием. Мы включили компьютер.
   - Пеленгую личные планшеты, - сказала она, ловко щелкая по клавишам. - Они где-то в горах, сейчас свяжусь.
   Через несколько минут получили ответ. Все были живы. Когда началось массовое наступление бандитов, они эвакуировались вместе с рейнджерами в горы. Там была база чуть ли не со времен Мексиканской войны. Но оборудование брать побоялись, вдруг их захватят террористы? А в горах с планшетов не работала спутниковая связь, так что подмогу вызвать было никак нельзя. Ага. А там у некоторых жены с ума сходят. А мы тут разгребай. Как ни крути, а американские коллеги нам были очень нужны. Наши планшеты показывали проход в нужный мир. Только вот одна проблема. Он был в горах, и добираться до него нужно было хитрыми тропами, и без местных не обойтись.
   - Мы флаер за вами прислать не можем. Боимся, стингером собьют. Вы можете дойти до гор? Там вас встретят.
   Американцы, как всегда, искали самые безопасные для себя пути. К счастью, в подземном бункере мы нашли достаточно воды и продуктов. Уже начинало темнеть и нам пора было выдвигаться. Еще неизвестно, когда хватятся не отвечающий по рации патруль. Да уж, украинцы в песчаном камуфляже со знаками различия УПА... Вот уж кого я меньше всего ожидала встретить в мексиканской пустыне! Права была моя мамаша, которая так пренебрежительно говорила про своих соотечественников: "Хохлы весь мир скоро заселят!"
   Остаток дня прошел без приключений. Нас встретили техасские рейнджеры - загорелые и гладко выбритые ребята в какой-то странной форме, навевающей воспоминания о старых добрых вестернах с Клинтом Иствудом. Узнав, что мы из России, они предположили, что мы уже передовой отряд. Оказывается, сегодня в Москве было подписано соглашение о помощи независимой Техасской республике. М-да, ковбоям надо было дождаться, когда войска дона или там пана Бандито-Гангстерито возьмут штурмом несколько городов и перестреляют не успевших эвакуироваться мирных жителей. Да, и, безусловно, молодой Техасской республике нужно было еще убедиться, что гениальная идея по экономии бюджета посредством создания мобильного народного ополчения, уже потерпела фиаско не дважды и не трижды. Вспомнить хотя бы Аракчеева с его военными поселениями. Военные должны воевать, а колхозники - картошку сажать. Ну, вот теперь эту проблему будет решать Человек из Кремлевского замка.
   Высадка российского десанта в техасской пустыни все-таки произвела на меня довольно сильное впечатление. С горной высоты я видела, как расцветают на желтом фоне пустыни белые купола парашютов. Военная операция по выдворению из Техаса бандитов была завершена менее чем за сутки. Потерь, как сообщали официальные российские СМИ, среди личного состава не было.
   Через несколько часов прилетел вертолет от СОРа, чтобы забрать нас. Вертолетом эту современную технику можно было назвать только условно. Но меня больше всего поразил государственный герб новой России. Это был странный гибрид герба Российской федерации и СССР. На фоне земного шара был изображен двуглавый орел, держащий в лапах серп и молот. Земной шар был заключен в колосья пшеницы, перевязанные красными лентами. Посередине, над головой орла красовалась царская корона, украшенная красной пятиконечной звездой. Еще очень долго я не могла отделаться от мысли, что, еще живя в своем мире, я где-то уже видела этот очень странный гибридный герб. Вот только где?
   Прежде, чем идти в проход, мы должны были отчитаться местному филиалу Русской колонии, что и как. СОРы, собственно, уже летели сюда по жалобе американцев спасать нерадивых хранителей прохода. Так что получается, что американцы послали нас сюда скорее по ходу дела, раз под руку подвернулись. Единственно, что может сделать Шафаревич, в рамках нашего соглашения - так это побыстрее отправить американцев домой. Базу, охраняющую проходы, теперь будет контролировать наш СОР при КГБ Российской империи. "Кошка" прогнала "бизона". Наши военные медленно запрягают, зато едут очень-очень быстро. Ну что же, хоть посмотрю Москву своего возможного будущего!
  
   По городу мы пошли гулять втроем. Я, Славик и Шафаревич. Элла лежала в отключке, и передавала штабу информацию, которую удалось украсть не только в Англо-американской колони, но и мире, где обитали железнорукие. Начальник местного СОРа чуть ли не кипятком писался. Все повторял: надо немедленно передавать информацию в Русскую колонию, что этим всем данным цены нет. Все твердил как попугай, что всех представят к наградам и повысят статусы граждан колонии и присвоят внеочередные звания. Элла качала данные, а Славик и Шафаревич пыжились от гордости. А мне было грустно. Я представляла, как пойду по городу, в котором мне могло быть уже пятьдесят лет.
   После того, как мы отоспались в подземной гостинице на Лубянке, я полазила в служебных базах данных. Никаких следов ни моих дедушек и бабушек, ни тем более моих родителей, я не нашла. Да, со своим братцем или даже с собой я меньше всего мечтала встретиться. Впрочем, двойники вполне могли существовать, просто могли носить другую фамилию. Впрочем, двойники они, конечно, весьма условные.
   Центр Москвы был удивительно тих. Рева машин совсем не слышно. Еще в 2021 году в пределах Садового кольца было запрещено использовать двигатели внутреннего сгорания. Везде ездили бесшумные электрокары - как многоместные, так и вовсе причудливые гибриды электрического мопеда и кресла на колесиках.
   Ранняя осень. Садовое кольцо спустя чуть ли не два столетия стало снова соответствовать названию. Воздух здесь был действительно чистым, как в провинциальном городе. Мы прошли до места, где была квартира, в которой умерла моя бабушка. Дома этого здесь не было, на его месте была более поздняя сталинская постройка.
   Люди были все те же самые. О том, что сейчас 2036-ой, а не 2015-й, последний мой год в родном мире, свидетельствовала совсем другая мода. Она чем-то напоминала возврат к моде начало двадцатого века. Молодые девушки носили каре. А многие юноши были в стилизованных под пиджаки куртках. Еще в глаза бросалось обилие самой невероятной и разнообразной техники. Нам даже попались роботы, выгуливающие собак и аккуратно подбирающие за ними каки.
   - Я хочу доехать до своего спального района. Вы со мной?
   Шафаревич и Славик согласились с явной неохотой. Центр местной Москвы им явно нравился.
  
   Когда мы вышли из метро, мне вдруг показалось, что мы снова попали в другой мир. На наш обрушился автомобильный грохот. Это был почти мой родной район. Я узнавала некоторые ориентиры. И люди, люди здесь были одеты несколько по-другому. Нам даже повстречалась бабуля, куда-то спешащая с сумкой на колесиках. Обычная такая сумка, без всякой электроники. Это при том, что в центре мы видела робота, гуляющего с собакой. Встретилась и компания алкоголиков, мирно выпивающих в скверике. Деревья совсем-совсем старые. В спальных районах ничего не меняется, они остаются в том времени, когда были простроены. Так говорила мне знакомая риэлторша, которая помогла мне в свое время решить мои квартирные проблемы.
   Мой район построен в восьмидесятых. Многим домам по шестьдесят, а то и больше лет. А это совершенно невероятный срок для панельных многоэтажек. Выглядели они сильно обветшавшими и давно не ремонтированными. Я заметила несколько девятиэтажек, зияющих пустыми окнами-глазницами. Эти дома стояли под снос. Я выросла в семнадцатиэтажном, тогда еще относительно новом доме. А вот и он. На фасаде видны следы ремонта и грубо заделанных швов. Странно, здесь все осталось как было, когда я последний раз приезжала к родителям. Вот даже детская площадка, та же самая.
   - Свет, тебе как, нормально? - Славик помахал ладонью пред моими глазами.
   - Да, все нормально. Это вот, Славик, точная копия двора, где я выросла. Как тебе?
   - По-моему неплохое место, - дипломатично сказал Шафаревич, поежившись от пронзительных взглядов двух местных бабок, которые сидели на лавочке, и, внезапно прекратив разговор, и пристально уставившись на нас.
   - Ладно, пойдем, - нетерпеливо сказала я.
   Обратно до метро мы брели по асфальтовой дорожке, обсаженной с двух сторон деревьями и подстриженными кустами. На встречу мне попалась женщина, еще совсем не старая. Она толкала детскую коляску, совсем обычную, как во времена моего детства. Кого-то она мне очень напомнила, только вот кого? Может здесь еще остались двойники моих старых знакомых, постаревших одноклассников? Неожиданно она остановилась, уставилась в одну точку и с кем-то заговорила.
   - На глазах у нее линзы с дополненной реальностью. Она разговаривает по видеоканалу. - подсказал мне Шафаревич.
   Я прислушалась. Женщина с кем-то обсуждала своего внука. Я тут же похолодела. Голос был очень похож на мой собственный. Ноги у меня внезапно подкосились.
  
   Я уже поднялась с газона. Славик протягивал мне бутылку с минералкой. Шафаревич бормотал что-то успокаивающее:
   - Наука решительно отрицает существование полных генетических двойников. Таких случаев...
   - Я могла остаться насовсем здесь. Состариться и умереть. Среди этих старых панельных домов, бабок с сумками-тележками. Здесь ничего никогда не изменится! - я говорила, говорила и не могла остановиться.
   - В окружении любящих внуков, - оптимистически добавил Славик.
   - Я ведь не умру? Так? - как-то растерянно спросила я.
   - Ну, если тебя не застрелят украинские террористы, то в ближайшие двести лет тебе смерть от старости грозить не будет, - серьезным менторским тоном заявил Шафаревич, а затем подмигнул мне и рассмеялся.
  
   Глава 19. Серп и молот и звезда
  
   В другой мир мы уже вошли утепленные. Куртки из мира генетиков были еще при нас. Весили они немного, хитро сворачивались и почти не занимали места в рюкзаках. Вернувшись из местной Москвы в раскаленные горы Техаса, мы снова шагнули в русскую позднюю осень. Хотя, собственно, какая осень? Каждый, кто вырос у нас, в Москве или ее окрестностях, знает, что ноябрь - это зимний месяц. Снег здесь еще выпасть не успел. Датчики в наших планшетах показывали минус три.
   На ум мне сразу приходит очередная годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции, которая празднуется в ноябре. Да, для тех, кто не жил в стране Советов, у нас много странного. Но вот Светка, она это все застала, можно сказать, в младенчестве, а понимает. А вот я некоторые традиции ее мира ну никак понять не могу.
   Вот захотели там местные власти, с одной стороны, оставить ноябрьские праздники, с другой - перенести их на другой день, но только чтоб не сильно. В итоге придумали какой-то странный праздник "День примирения и согласия", якобы приуроченный к освобождению от польских захватчиков. Я ее спрашиваю: кто с кем мирился? Она вразумительно ответить не может. Что-то там зачитала из своей версии интернета про "народное единство перед лицом внешней опасности". Вот это и называется "лепить горбатого к стене".
   Остался же у французов "День взятия Бастилии", хотя политическую актуальность несколько поутратил. Ну и оставили бы годовщину революции! Светка еще насмешила, говорит: "Сначала все двухтысячного года с ужасом ждали: думали, будет конец света; теперь все стали бояться сотой годовщины революции. Мол, будет новая". Вот бы большевики порадовались, что демократы их до сих пор боятся.
   В Русской колонии я встречал предостаточно тех, для кого 1917 год ничего не значит, а царская Россия, перешагнув этот самый рубеж, продолжала жить по старинке, по Юлианскому календарю, хотя с каждым годом разница между Григорианским и Юлианским стилями росла. В Университете Русской колонии нам о разных летоисчислениях читали отдельную лекцию. Но дело не в датах, а в каком-то консервативном упрямстве нас, жителей разных миров, которые говорят на своих похожих и не похожих русских языках.
   Вот взять последний мир, вроде бы русские прежние международные позиции восстановили, а в Москве стоят разваливающиеся панельные дома и алкоголики рядками на лавочках. И им все равно, наша там Калифорния, Мальта, Сомали или еще там какая Тьму Таракань. Не знаю, в чем тут дело. В языке, в климате, или там, в наборе генов и хромосом, только вот, по большому счету, есть везде у нас какое-то странное перманентное ощущение бардака...
  
   - Элла, ты можешь сказать, где мы? - ежась, спросила Светка.
   - Я вам и без Эллы скажу, - встрял Лев Абрамович, - Мы в Подмосковье. Я тут уже был и не раз. Здесь еще пара выходов, но до них идти было страшным обходным путем. Через англо-американскую самый короткий путь. Или того хуже - высаживаться в этом мире в Австралии через аномальной проход.
   Я обратил внимание, что еще перед проходом в этот мир в интонациях Льва Абрамовича появилось что-то такое торжественное, важное. Будто он собрался на Родину, к себе. Мы со Светкой пытались его разговорить, но он молчал, как партизан. А Элла, наше всезнающее справочное бюро, только смотрела на Льва Абрамовича влюбленными глазами, да изредка посмеивалась, когда мы про этот мир спрашивали.
   - Ну, так скажите, Лев Абрамович, не томите душу, - ответила Светка.
   - Мы с вами, Светочка, находимся в Шекелевке, одном из самых бедных районов местного Подмосковья.
   - Ни чего себе бедные, - недоверчиво отозвался я, - Вон даже через заборы видно, какие там у них здоровенные дачи.
   - Ну, Славик, размер не всегда влияет на цену, как говорила мне знакомая риэлторша, тут главное локация, - кривляясь и изображая казенные интонации, ответила Светка, - Тем более дома, как я посмотрю, обшарпанные, старые.
   - Дома многие полувековой, а то и столетней давности. Так уж повелось, что здесь в основном селились люди небогатые, зато очень верующие. Кстати, в твоем, Светочка, мире, этот район соответствует Рублево-Успенскому шоссе.
   - Мда... - задумалась Светка, - У нас-то как раз там живут самые крутые и богатые.
   - Здесь летоисчисление ведется несколько по-другому, чем у вас. От сотворения мира. Но, считай, примерно сейчас год эдак 2084 или 2083, точно потом скажу.
   - 2082-ой - уточнила Элла, - В некоторых странах здесь еще используют христианское летоисчисление.
   - Эллочка, вы связались с представительством СОРА? - спросил у Эллы Лев Абрамович.
   - Да.
   - А попросили, чтобы они не присылали вертолет, а ехали на машине?
   - Да, как вы и сказали.
   - Ну, тогда минут через сорок они приедут. Мы пока прогуляемся.
   В целом поселок казался вполне чистым. Здесь был полно автоматической техники, которая гонялась за каждой соринкой. Однако странно, что заборы во многих местах были покосившиеся, а некоторые и вовсе зияли дырами, через которые виднелись огромные дома, напоминавшие не то увеличенные избы, не то уменьшенные замки.
   - Че же они не ремонтируют тут? Вон, общественная территория вычищена, а частный сектор - это позоруха одна, - возмутился я, привыкший к порядку своего родного мира.
   - Частная собственность. Эти проблемы хозяин должен решать. Но, как я уже говорил, здесь люди очень верующие живут, они о материальном не думают. У многих даже своих вертолетов нет, я уж не говорю про бассейны, - стал защищать местных Шафаревич.
   - Вы что, издеваетесь, Лев Абрамович? - спросила Светка, но не особенно сердясь. - Видимо тут многим досталось богатое наследство, а они просто распорядиться им не могут.
   - Да какое там богатство, - вполне серьезно ответил Светке Лев Абрамович, - Земля тут резко подешевела, лет эдак тридцать назад. И вообще, когда ультра-религиозные люди стали снова селится в центре Москвы, район быстро опустел. Осталась одна беднота. Нет, конечно, государство поддерживает тут все как может. Многие и сами не хотят уезжать, опять же из-за убеждений. Все-таки земля предков. Здесь большое значение придают семейственности, пожилым родителям, детям. Ну, конечно, тут в какой-то степени архитектурный заповедник. Однако тут и социальные магазины есть, пять раз в день летает социальный вертолет до столицы, по району есть бесплатное социальное такси. Вот, кстати...
   К одной из калиток подъехала машина, выкрашенная в желтый цвет и украшенная традиционными шашечками. Из калитки вышел мужик. Вполне себе наш, русский. Светловолосый, заросший куцей бороденкой. Был он одет в какое-то затрапезное темно-синее пальто и калоши, кажется, на босу ногу. На голове - шляпа-котелок, маленькая, даже не прикрывающая нечесаную густую шевелюру.
   - Шеф, п... ехали за водкой, - сказал он, влезая в машину.
   Машина такси выглядела шикарно и чем-то явно напоминала американский лимузин. Впечатление портил только желтый цвет.
   - Ну, и пьют тут, конечно, - вздохнул Лев Абрамович, - Горе от ума. Многие защитили докторские диссертации на серьезные религиозные темы, и, так сказать, осознав тщетность бытия...
   - Для этого не надо диссертации защищать, - усмехнулась Светка, - У нас в мире любой алкаш - философ с простой истиной: наливай да пей.
   - Тут не все так просто, - как-то уклончиво ответил Лев Абрамович.
   Мы еще какое-то время шатались по району. Было пасмурно и холодно. Снега, правда, не было, но земля уже затвердела. Народ тут какой-то действительно прибабахнутый жил. Женщины в платках, точно в деревне, мужчины в котелках, длинных пальто, и все, и мужчины, и женщины, в непременных калошах, у кого на валенки, а у кого на босу ногу.
   - Это в основном переселенцы с окраин империи. По социальной программе. Поэтому они часто одеты по моде времени, когда было это переселение. Эти в конце двадцатого века сюда переселились. А вот видите, мужик пошел не в черном, а в малиновом пальто, это местный священник. Мужик шел, и, на ходу читая из какой-то книжки, что-то бормотал и кланялся, но при этом хода не сбавлял. За ним тянулся шлейф перегара.
   - Ну, а Россия-то здесь какая? Строй какой? - спросил я, подозревая подвох. Все эти полуразрушенные дворцы, верующие алкоголики... Все это выглядело по меньшей мере очень странно.
   - Строй здесь монархический. Царя никто и не думал свергать. Хотя, по сути, страной правит кабинет министров. Границы у Российской империи самые больше из известных исторических реальностей.
   - Ну, как обычно, внешняя политика на высоте, а на задворках разруха, - проворчала Светка.
   - Вот подождите, сейчас приедут за нами. А вот и...
   Мы увидели, как по дороге к нам приближается процессия из трех шикарных белых машин. На крышах у них сверкали голубые правительственные мигалки.
   - Прямо как почетных гостей!
   - Ну, к Русской колонии здесь отношение очень хорошее. Несмотря на некоторые разногласия. И редкий случай, не только вся правящая верхушка страны о параллельных мирах осведомлена, но некоторые особо продвинутые люди, и вопрос, надо сказать, понимают правильно. Вот, Славик...
   Лев Абрамович достал из своего рюкзака две полотняные шапочки и заколки: - Надень, местный обычай. И... В общем, про коммунизм и научный атеизм ты здесь помалкивай. Ладно?
   Я быстро и без всяких вопросов нацепил эту шапочку. В Русской колонии у нас был подробный курс религиоведения, так что с шапочкой круг возможных исторических альтернатив сузился. Но с окончательными выводами я решил пока обождать.
   Светка рассказывала, что в ее родном мире в последние годы началась какая-то религиозная истерия. Вчерашние парторги переквалифицировались в истово верующих и бдели за нравственностью. Доходило и до курьезов, кого-то там посадили в тюрьму за то, что он в церкви вроде что-то там фотографировал. Светка пыталась объяснить что, я не очень понял. Но у нас тоже в мире за самое малейшее нарушение общественного порядка могли к исправительным работам приговорить. Закон есть закон. Я так считаю. Если запретили снимать в храме, то и нечего. Меня воспитали законопослушным. Ну, а на счет религии... ну, традиции надо уважать, а как ты к этому относишься, тебя и не спрашивали. Знай себе, помалкивай. Так что предупреждения Льва Абрамовича излишни. Революции здесь не было, так что мои чувства коммуниста вряд ли тут кто-нибудь могут оскорбить. Но, что ни говори, а для меня Ленин - это святое. И то как из него в мире Светке делают карикатуры и рекламу, я бы за это в тюрьму не сажал, а вот уши бы кое-кому надраны были, и на общественно полезные работы определи бы.
   - Мир, мир тебе, Лев Абрамович! Вы к нам по делу или решили к празднику? - из машины вышел здоровенный детина лет сорока пяти, напоминающий своей бородой и обликом артиста Этуша в роли Карабаса-Барабаса. На нем была роскошная соболья шуба, а на голове массивная коническая шапка, какие в стародавние времена носили на Руси бояре. В шапке он в машину не помещался, но едва вылез наружу, тут же нахлобучил ее, став в ней напоминать Этуша еще больше.
   - И по делам, и отдохнуть! - уклончиво ответил Лев Абрамович.
   - И молодежь привезли. Или... - мужик загадочно улыбнулся, - Вы же у нас старость победили. Прогрессивно живете!
   - Нет, это все молодежь. Славик, Элла, Света, знакомьтесь - это князь Милославский Саул Абрамович. Очень важный человек в государстве.
   - Ну, - мужик немного смутился.
   В след за Милославским вышел еще один мужик, одетый не так помпезно как Милославский. Бороды и усов он не носил. И я тут же догадался, что он из Русской колонии. Вид у него был явно невеселый.
   - Каждый раз так, - вздохнул он, - Говорю я, что мы не посольство. Что многие проездом, устали от переходов. А они каждый раз присылают правительственный кортеж. Приезжают с толпой свиты, каждый из которых царю родственник. Некоторые путешественники спешат, им нужно в другой выход, а они по театрам и балам таскают. А чуть что - обидимся! - мужик обреченной махнул рукой и уже обратился к Шафаревичу:
   - Через американцев?
   - Ага. Вы потом заскочите в штаб, если вырвитесь, - сказал он, и все остальное время помалкивал, изредка усмехаясь некоторым репликам встречающих.
   - Господа, прошу, - произнес Милославский, деликатно дождавшись, пока Шафаревич переговорит с местным представителем СОРа, - Вы уж извините, но без правительственного кортежа, ну никак. По нашим законам, вы все равно официальное посольство и личные царевы гости. Хотели бы скромнее, да не можем. Мы так вас обязаны на вертолете вести по статуту о царских гостях. Ваши вон, соплеменники, и так кортеж с пяти до трех машин сократили. Неудобно прямо, будто мы какая нищая Пруссия или там Франция!
   Машина была настолько просторной, что можно было спокойно вытянуть ноги. В салоне сидело еще несколько человек. Причем сиденья были расположены как в карете друг напротив друга. Руля и водителя вообще не наблюдалось.
   - В Националь, - скомандовал князь Милославский. - Эх, завидую я вам, господа, в первый раз увидеть нашу матушку-Москву, священный для каждого русского человека город!
   - Итиль тоже прекрасен, - возразил юноша.
   - Вы, господин Тараканов, понимать должны, - начал наставлять юнца князь Милославский, - Что гости у нас из совсем дальних земель и не понимают, что столиц у нас две, - Итиль и Москва. И действительно, они обе прекрасны. Но у нас так говорят - в Итиле торгуют, а в Москве - молятся, этот город священный. Тем более, вы таки вовремя, праздник.
   - Это торжество в честь освобождения Москвы от польского ига, - пояснил Лев Абрамович.
   - Как у нас, - ответила Светка, - Мы называем этот день - "Днем народного единства".
   - О, у вас тоже принято печь пончики?
   - Ну, везде по-разному, - уклончиво ответила Света, пожалев, что полезла не в ту степь. Хотя тут, похоже, тоже поляков выгнали восвояси.
   Машина неслась бесшумно. Почти летела над землей.
   - Саул Абрамыч, - ты потише чуть-чуть. А то мы все просмотрим.
   - Эй, кучер, не гони лошадей! - прикрикнул Милославский на автомат, и машина стала ехать медленнее.
   Дорога удивительно ровная. Машина ни разу не подпрыгнула на ухабе. При том, что дорога была областная, и судя по редко встречающимся встречным машинам, не так уж часто и используемая. В какой-то момент я даже немного задремал. Когда открыл глаза, то увидел, что мы уже едем по скоростному четырехполосному шоссе. Ехали мы медленно, и мимо нас проносились машины с такой скоростью, что иной раз глаз даже не успевал их как следует рассмотреть.
   - Эх, шельмецы, - произнес один из сопровождающих нас сановников, - Видят же царев кортеж! Должны вежество блюсти, - заметил один из сопровождающих, начинающий седеть солидным мужчина с брюшком.
   - Вы, Аарон Ярополкович, как всегда правы, - согласился с ним князь Милославский, - Но сами видите, какие нравы нынче! Молодежь наша наезжает в Северо-Американские штаты, а чему там может научиться подрастающее поколение, у язычников-то? Кстати, господа, - рекомендую, - граф Аарон Ярополкович Разумовский, был ближайшим сподвижником покойного батюшки нашего, да примет его душу Всевышний...
   - Так император Авдий преставился? - спросил Лев Абрамович.
   - Уже как полгода. Трагическая и нелепейшая случайность, погиб, ставя очередной рекорд по спейсджампингу, как говорят англичане. То бишь, по прыжкам с орбиты земной.
   - Ох, отговаривали мы его. А толку? - сокрушался граф Разумовский, - В тридцать-то лет, молодой еще!
   - Да уж, кровь Рюриков, - князь Милославский выудил из рукава кружевной платок и промокнул глаза.
   - Так кто ж у вас теперь правит? - спросил Лев Абрамович.
   - Пока никто. Савл, наследный наш, еще мал. Боярская дума и Малый совет. А регентом при нем его дядя Филипп Наумович, великий князь.
   Вот она, закоренелая монархия. Одна династия и две тысячи лет. Пьет, небось, кровь народную. Вон как вырядились! На машинах ездят дорогих, а там у них в этой Шекелевке живут в развалюхах. Посмотрим, что в Москве.
   Столица нас встретила великолепием, которое даже на нас со Светкой, успевших повидать многое, произвело сильное впечатление. Старинные здание содержались в таком виде, что казалось, были перенесены из прошлого. Были здесь и новые, но невысокие. Видимо здесь, в историческом центре, было запрещено возводить здания выше определенной отметки.
   - Здесь все почти как сто лет назад, при покойном Ионе Аввакумовиче, прадеде нынешнего нашего принца, - заметив мой интерес к архитектуре, пояснил князь Милославский. - Новых сооружений почти нет. Разве что взамен совсем ветхих, и то с разрешения Московской Думы и градоначальника. Историю надо чтить.
   Да, денег тут потрачено немало. Что ж, надо будет потом посмотреть их спальные районы. Однако во всем этом великолепии игрушечных особняков, в виде патриархальной Москвы, не тронутой пламенем революции, не хватало чего-то существенного, привычного для чистой и аккуратной, но не такой помпезной Москвы моего мира. Нигде не было золоченых куполов церквей. Впрочем, никаких других религиозных зданий видно тоже не было. Во всяком случае, при беглом взгляде.
   - Ой, смотрите, это же Дом Пашкова! - обрадовалась Света, что увидела что-то знакомое.
   Здание было не белым, как в моем мире, а коричнево-кремовым. И в очертаниях его было нечто восточное. Какие-то башенки, крученые балкончики. Я успел это все рассмотреть, потому что Светка попросила остановить. Весь кортеж остановился, и мы, вместе с провожатыми, вышли.
   - Это часть здания государственного, Его Императорского Величества, книгохранилища.
   - У нас это тоже библиотека имени Ленина, - брякнул я и тут же спохватился.
   - А кто этот Ленин? - спросил юноша по фамилии Тараканов.
   Хотел я сказать... Но Светка на меня посмотрела весьма неодобрительно.
   - Ленин - выдающийся философ моего мира, ученый и мыслитель.
   - Странное имя, - пробормотал юноша, - это случайно не имя кого-то из малых пророков?
   - Нет, в моем мире его носил только один человек. А его значение является тайной.
   На этом молодой человек отстал. Видимо подумал, что может оскорбить мои религиозные чувства к Ильичу.
   Светку же заинтересовал не дом Пашкова, а стоящий на противоположной стороне памятник какому-то древнему князю. Памятник был огромен. Выше даже памятника Ленину на Ленинском проспекте раза так в полтора, если не больше. Он изображал старинного воина, возносящего к небу меч. Мы перешли дорогу и подошли к постаменту.
   - Меч выполнен из чистого золота, лезвие покрыто алмазной крошкой, как шлем и кольчуга, - хвастался словоохотливый князь Милославский. - Жалко, что сейчас пасмурно. Летом он просто огнем горит.
   "От благодарных потомков светлейшего князя Святослава Игоревича, в честь 1100 годовщины принятия Русским народом веры в Единого Бога". Надпись я прочитал с трудом, потому что некоторые буквы были написаны совсем не привычно и отличались даже от дореволюционного шрифта моего мира. Если Русь приняла веру в единого Бога, то где же все-таки храмы? Или же религиозный культ стал ненужным атавизмом, и Россия пошла по пути научного прогресса без революционных потрясений?
   - А что это у него в левой руке? - спросила Светка.
   - Ну-с, господин Тараканов, блесните своим отличным знанием отечественной истории пред нашими гостями, давайте, Иегуда Велимирович.
   Парень несколько стушевался. Но тут же собрался с мыслями и начал:
   - В левой руке светлейший князь сжимает свиток Торы, символизирующий Закон, коий был дан языческой Руси, как дар Единого Творца. В 4773 году от сотворения мира Творцом, князь Святослав Игоревич отправился на завоевание Хазарии. У града Саркела князя встретило посольство хазарской знати во гласе с царевной Чичак и судьба двух народов была предрешена на многие века по воле всесокрушающей силы любви. Вместо кровопролитной войны была свадьба и слияние двух государств в одну могущественную империю, коия стоит до сих пор и над ней никогда не заходит солнце...
   - А как же получилось, что столицей стала Москва, а не Киев? - спросила Светка. - Ну, одной из столиц, - поправилась она. Юноша замялся...
   - Ну-с, отвечайте, юноша, - нахмурил брови Милославский, - Докажите, что достойны быть троюродным братом принца.
   - В борьбе за наследство своего прадеда, Игоря Святославича, возвысилось московское княжество и его владетель, князь Даниил Калита, он же и перенес столицу из Киева в Москву. Тем более, в то время в Киева свирепствовала чума. Так же Даниил Калита первым стал носить титул царя-кагана Московского и Хазарского.
   Мальчик еще долго распинался относительно истории, которая из-за восточной зазнобы пошла совсем по иному пути. Я же смотрел на памятник, на дом Пашкова и думал о том, что все это похоже на умело созданную кем-то декорацию. Различные элементы были перемешены в разных мирах и снова собраны, как в детском конструкторе, где из-за однообразия базовых деталей все постройки все равно походили одна на другую. Теперь мне было понятно, почему в Москве не было храмов. На лекции в Университете Русской колонии нам рассказывали, что у иудеев был только один храм, находившийся в Иерусалиме, в остальным же местах они отправляли культ в специальных молитвенных домах, называемых домами собраний, или по-гречески, синагогами.
   - Таким образом, после тогда как наша армия разбила Египетского султана и вернула себе Ерушалайм, мир воцарился на Ближнем востоке.
   - Только вот у нас до сих пор статус Еврейского государство не определен, - задумчиво произнес Разумовский оглаживая длинную седую бороду - Местные иудеи требуют вот уже как двести лет независимости от Империи, хотя им были представлены все возможные льготы. Опять же, сколько денег из казны было потрачено на очередной ремонт Храма!
   - А у вас что, римляне его не разрушили? - спросил я, решив блеснуть своим знаниями.
   Услышав мой вопрос, Лев Абрамович довольно громко поперхнулся.
   - Во время Иудейской войны он действительно пострадал, - снова блеснул своими знаниями юноша Тараканов, - Во время осады Ерушалайма, римский император Веспасиан приказал тушить подожженный римскими легионерами Храм. Так он заслужил уважение у восставших, и был заключен мир, и окончилась Иудейская война.
   - А у нас от храма осталась одна стена. Ее еще называют Стеной Плача, - ответил я, - не обращая внимание на маниакальные покашливания Шафаревича.
   Впрочем, местные ничуть не удивились.
   - Мы знаем, что нашему миру Господь уготовил особую судьбу, - как-то подозрительно благоговейно произнес Милославский, - в одном из боярских родов был странник. Бог его одарил долгими годами, чтобы он поведал нам о других далеких краях. Правда, он не являлся домой уже лет эдак пятьдесят.
   - У вас сведения о параллельных мирах не являются государственной тайной? - спросил я.
   - А как же в других мирах? - полюбопытствовал юноша Тараканов.
   - В других от прочих жителей все скрывает Тайная канцелярия, дабы не смущать умы, - приноровившись к местной манере речи, ответил я.
   - В целом это правильно, - ответил Разумовский, - Но у нас всеобщее образование для юношей и девиц заканчивается в двадцать четыре года. К этому сроку они должны защитить две диссертации - одну по точным дисциплинам, другую - по гуманитарным. Так что понять идею о множестве миров у нас здесь способны все. Даже ультраортодоксы, и те уже давно не дремучие люди, которые только изучают Талмуд и зубрят Тору.
   - А образование у вас бесплатное? - с подозрением спросил я.
   - Конечно же, любезный наш друг, - как-то даже снисходительно ответил Милославский, - Однако же еще лет тридцать назад получение ученых степеней было не обязательным для окончания начального образования. Но времена меняются. Повышаются и требования. Мы ведь, русские, нация, которая сделала более 90% всех мировых открытий. Когда в Российскую империю стали со всех краев стекаться наши единоверцы, гонимые католиками, протестантами и мусульманами, мы всем им дали кров и поддержку, а взамен как добрые всходы мы вырастили своих выдающихся ученых: Михаэля Давидовича Ломоносова, Иосифа Полканыча Менделя, Савву Владимировича Ньютона, и наконец, Альберта Глебовича Эйнштейна. А все для того, чтобы однажды земное тяготение превозмог русский человек, князь Давид Самсонович Гагарин на корабле "Ковчег-1".
   Мда... Патриотизм у них зашкаливал, как у нас на партсобраниях. А между тем, в животе у меня стало урчать. Посматривая на меч из цельного золота и выслушивая хвастовство местных русских, я отчетливо ощущал все более настойчивые позывы голода.
   - Саул Абрамович, наши гости скоро упадут в голодный обморок, если мы немедленно не покормим их обедом, - будто бы прочитал мои мысли граф Разумовский.
   - Едемте же немедленно в Националь! - вскричал князь Милославский, - Я сам отчетливо ощутил приступ надвигающегося голода.
   Накормили нас так, что из-за стола действительно сложно было встать. Блюда только и успевали подносить, как в русских сказках. В Университете Русской колонии нам рассказывали, что у иудеев есть много пищевых ограничений: им нельзя есть свинину, морепродукты, молоко вместе с мясом. Но здесь никаких ограничений заметно не было.
   Молочных продуктов и подлив из сметаны действительно не было. Но мясных блюд, различных салатов, тушеных овощей всех видов было предостаточно. Даже Элла, не евшая мяса, осталась довольна. Пирогов и всякой другой выпечки она впихнула в себя столько, что казалось, лопнет.
   Правда, вечно все стремящийся нам объяснить Милославский, чуть не испортил аппетит, рассказывая о религиозных противоречиях московских и ершалаимских раввинов. Россия два века назад купила Австралию и встал серьезный вопрос, можно ли есть мясо крокодила и кенгуру. Московские раввины разрешили. Ершалаимские же горячо возражали, находя соответствующие указания в Талмуде. Впрочем, русские, не признавая морепродуктов, все равно включили икру в список кошерных, то бишь разрешенных, продуктов. Это как же ш, на праздник блинчики с икрой не отведать? Это что ж такое? В общем, русские любую религию все равно под себя переиначат и слушать никого не будут. Об этом мне думать было приятно.
   Сказать, что номер в Национале был шикарный, это значит, совсем ничего не сказать. Нам выделили два номера напротив друг друга. В каждом было комнат шесть и две огромные ванные. Я сначала думал, что вся сантехника у них позолоченная, но Милославский сказал, что все сделано из цельного золота, даже унитазы. Я тут же вспомнил Светкины рассказы про чудачества олигархов в ее мире. Русские не исправимы, независимо от того, какой исторический путь выберут.
   Прочая свита, выполнив свой государственный долг, отправилась по делам. Юноша Тараканов отстал от нас с большой неохотой, но сказал, что ему срочно нужно по каким-то своим делам. Здесь, как в прочих реальностях, москвичи вечно куда-то торопились. Милославский же показывал нам наши "нумера", как он выражался по-старорежимному, и очень долго извинялся за то, что они такие маленькие.
   - Вот в башне "Империя", там, конечно, нумера больше. Но ничего поделать не могу, царских гостей принято в старом Национале селить, поближе к батюшке царю.
   - А это что за странный кран, - спросила любопытная Светка, - И почему он не работает?
   - Это шабатный кран, - пояснил Милославский, - У нас вся история в государстве фактически делится на то, как жили до реформ царя Петера, и после. Он, конечно, хотел как лучше. В Нидерландах долго живал, в местной иудейской общине, а там у них все на европейский манер. Вот потом и говорил, срамота, что русский человек - мудрец, а ходил в платье допотопном. Боярам бороды и пейсы топором рубил. Заставлял в иноземном платье ходить. Зато многие заповеди сделал не строго обязательными. Но шабат, день субботний, день отдыха, чтил свято. И очень не любил, когда кто работает в этот священный день.
   По субботам он ассамблеи свои знаменитые проводил, всех ученых и царедворцев поил до пьяна, чтобы они даже не могли в уме четырехзначные числа складывать. А кто отлынивал, тем дома бочки с вином и пивом поставил и обязал раввинов приходить и смотреть, кто трезв в субботу, того сечь розгами. Известно его изречение на счет шабата: "С утра в субботу выпил - весь день свободен". Некоторые отлынивали, только рот поласкали, но царь их быстро на чистую воду выводил. Те ныли, говорили, что целый день без учений и работы муки терпят. Традиция эта осталась. Так и появился в домах шабатный кран. У мещан из него медовуха идет, у купцов - пиво лучших сортов, а у бояр и дворян - вина по четным неделям белые, по нечетным -- красные.
   Слушая это все, я все равно невольно восхитился. Вот что значит последовательное внедрение образования! У нас мало кто и в трезвом-то виде четырехзначные числа в уме сложит. А в Светкином мире так вообще все на калькуляторе с самого детства считают. Покажи им счеты - даже не скажут, что это такое. У меня бабушка еще неграмотная была. А тут вон все доктора наук!
   Кровать была такая огромная, что на ней можно было запросто лечь взводу солдат. Мы со Светкой так устали, что едва доползли до ванны и потом уснули без задних ног. Проснулись мы уже к вечеру, за окнами совсем темнело. Звонил по видеофону Шафаревич. Я со сна даже не понял, что это такое. Светка догадалась включить. Сейчас, говорит, вам принесут одежду и собирайтесь на прием. Принц Савл ждет. У него график перед праздниками напряженный. Но он очень хочет с соотечественниками из других миров пообщаться.
   Весь этот мир был наполнен роботами. Крошечные электронные трудяги, словно жуки-паразиты сновали по номеру. Делали это они абсолютно бесшумно, что еще больше раздражало. Милославский объяснял, что строгий запрет на работу в субботу и ускорил здесь прогресс робототехники. Ведь что нельзя было делать своими руками, можно было делать руками роботов. Единственно, опять же по религиозным соображениям, запрещалось машине придавать человеческий облик. Так что все машины были похожи на каких-то причудливых жучков и тараканчиков. Милославский же похвастался, что у них уже более ста лет никто из людей не занимается физическим трудом. "Разве что те, кто практикуют традиционные старинные ремесла. Но это совсем иное. Тут машина не справится. А нужники чистить, пол мыть, хлеб сажать, с этим и машина совладает. Ну, поварское искусство, тут машина не всегда сдюжит. А так у нас крестьянство давно за пультами сидит, машины контролирует", - пояснял наш гид по этому миру.
   Оказалось, что пока мы спали, с нас сняли мерки и изготовили местную парадную одежду. На все про все ушло всего пара часов. Одежда была непривычна и походила на наряды времен нашего царя Петра Первого. Нашим девушкам и вовсе пришлось вызывать сотрудника гостиницы, потому как в платье без посторонней помощи было облачиться нельзя. Ловко командуя роботами, некая тетушка с лицом коменданта облачила Светку и Эллу в считанные минуты. Жаль, нас с Шафаревичем выгнали. Но из-за дверей было слышно, как повизгивает от щекотки Элла.
   - И как в этом ходить? - возмущалась Светка.
   Прибежал озабоченный Милославский, критически осмотрел нас, и мы поехали в Кремль. Тут нас ждал еще один сюрприз. Привычный Кремль, почти не отличимый во всех мирах здесь был взорван поляками во время нашествия. Новый же, скорее напоминал какую-то восточную крепость, какие нам приходилось видеть во время стажировки в Португалии и Испании. Вероятно, именно оттуда были приглашены мастера, которые заново возводили главную крепость столицы.
   Принц должен был нас принять в тронном зале. Во дворце мы встретили толпы народу, разодетых как мы, или даже на манер средневековых бояр, или как-то по-восточному, видимо по-хазарски. Нам пояснили, что сегодня в честь начала праздничной недели ожидается костюмированным бал. Светка с Эллой приуныли, они так надеялись к вечеру снять своим тяжеленые доспехи.
   Гигантский тронный зал был пуст. В нем стояли только мы четверо и князь Милославский. Вдруг за дверьми раздался какой-то шум. И в зал буквально влетел мальчишка лет тринадцати с рыжими всклокоченными волосами, обутый в кеды и одетый в самый обычный спортивный костюм. От среднестатистического советского школьника его отличала разве что маленькая круглая шапочка на голове. В след за ним вбежала толпа царедворцев, тут же начавшая давать будущему российскому монарху кучу указаний, как ему надлежит, и не надлежит вести себя. Мальчишка отмахнулся от них как от назойливых мух. Он подбежал ко Льву Абрамовичу и выпалил: - Так вы привезли, что обещали?!
   - Привез, ваше высочество! Не поверите, возил по мирам пять лет, думая, когда оказия выдастся лично вам вручить - Лев Абрамович протянул принцу сверток, перевязанной золотой лентой.
   Мальчик нетерпеливо развернул его. Внутри был Кубик Рубика, головоломка очень популярная во многих мирах.
   - Каковы правила? - нетерпеливо спросил мальчишка.
   - Необходимо сделать так, чтобы все грани кубика имели один цвет.
   - Милославский!
   - Да, ваше высочество!
   - Засекайте время.
   Принц Савл без всяких церемоний сел на пол, скрестил ноги по-турецки и начал собирать головоломку. Мальчишка был самым обыкновенным, каких у нас полно в каждом городе: рыжий, конопатый, с носом картошкой и оттопыренными ушами. Он смешно морщился и быстро вертел грани головоломки.
   - Сколько? - спросил он Милославского.
   - Пять минут, десять секунд, ваше высочество.
   - В моем мире вы были бы на самом вверху турнирной таблицы, - не соврав, подал я реплику. Я когда-то поддался общей моде на эту головоломку, но собрал один раз, и то, просидев целый день. Мировым же рекордом 1985-го года, как я читал в "Науке и жизни", было семь минут пять секунд. Мальчик был гением.
   - Надеюсь, ваше высочество, вы теперь не будете кидать в нас шахматными фигурами и говорить, что мы поддаемся вам из уважения к вашей царственной особе?
   - Посмотрим, - буркнул принц.
   Царедворцы, которые ходили за ним по пятам, его явно раздражали.
   Затем он по очереди подошел к нам. Мужчинам пожал руки, дамам поцеловал. Сцена это напоминала эпизод из комедии Гайдая со ставшей крылатой фразой "Очень приятно, царь!". А затем юный отпрыск Рюриков устроил нам настоящим допрос. Сферой его интересов была экономика. Каждому из нас он очень быстро задавал вопросы о наших мирах. Сколько стоит батон хлеба, я еще мог ответить, но, сколько пуд чугуна, я, конечно же, не знал. Настоящим кладезем для него стала Элла, которая выдавала ему любые статистические данные с завидной быстротой, переводя в местные единицы измерения. Будущий монарх был крайне удивлен тем, что в мире Эллы, по крайней мере на территории, подконтрольной русским, уже давно нет надобности в деньгах.
   - Я же говорил, что будущее только за плановой экономикой, - восторженно заявил принц Савл.
   "Да вы, батенька, социалист", - сказал я про себя тоном Владимира Ильича. Мальчик этот словно излучал что-то светлое, поднимающее настроение. Люди с такой мощной харизмой явление редкое, а в сочетании с умом - и вовсе уникальное.
   - Ваше величество, - робко обратился к нему один из царедворцев.
   - Ну, что еще? - нехотя оторвался принц.
   - Вам нужно принять душ и переодеться. У вас еще перед балом традиционный весенний прием зарубежных послов.
   - Ослов, - передразнил мальчишка, - Знаю, будут опять деньги клянчить у империи. Все в долгах, а туда же: дай, Российская империя, денег нам! Мол, ты такая богатая, все у тебя есть. Напомнить бы им: не ваша ли испанская инквизиция выгнала из Кордовы всех выдающихся зодчих, которых приютила Москва; не ваш ли Лютер угрожал сжечь всех, кто читает что-то кроме его сочинений? То-то бы они поморщились! А теперь корми их, дармоедов! Почему я в тринадцать лет говорю на всех европейских языках, а им ни русский, ни хазарский выучить недосуг, все через толмачей деньги выпрашивают?
   Когда мы уходили из тронного зала, Светка спросила меня, была ли у нас в детстве книга французского писателя Экзюпери "Маленький принц"? Я сказал, что была, и что я подумал о том же. Если маленький принц и существовал, то выглядел он, скорее всего, именно так.
   Про бал я ничего рассказывать не буду. Я никогда банкетов не любил и не полюблю. Единственно, что было курьезным, так это то, как наши девушки ходили в уборную. Шли они туда с ужасом, не представляя, что делать с пышными нарядами. А возвращались со смехом. Оказывается, там не только все было приспособлено как надо, так еще и роботы юбки задирали. Мы с Шафаревичем умирали со смеху и любопытства, но в женский туалет нам путь был заказан.
   На следующий день нас ждала обширная культурная программа. И я в который раз спросил у Шафаревича, а что мы, собственно, ищем? Лев Абрамович только буркнул, мол, узнаем. Сопровождал нас все тот же Милославский и молодой Тараканов, который уже успел узнать про Кубик Рубика, поскольку был близким приятелем принца, и закидал меня кучей вопросов про головоломки. Вел он себя уже не так сдержанно. Видимо, Милославский его не так пугал, как прочие члены свиты.
   Перед всей культурной программой мы заскочили в СОР, чтобы не обижать коллег. Располагались они не на Лубянке, как в большинстве миров, а в Гнездниковском переулке, занимая один из этажей знаменитого дома Нирнзее, архитектора, под разными именами-отчествами существовавшего во многих мирах и прославившегося строительством первых в Москве высотных домов. Здесь, правда, в архитектуре более преобладал не итальянский, а мавританский стиль, щедро сдобренный стилем, напоминавшим русский модерн начала двадцатого века. Я смотрел на все эти портики и балкончики и представлял, как их скоро засыплет первым снегом.
   Когда мы приехали на Красную площадь, там уже полным ходом шли народные гуляния. Везде стояли многочисленные шатры, палатки и ларьки. Угощения и напитки раздавались всем желающим бесплатно, за счет царской казны. Больше всего было пончиков. Здесь это было традиционным угощением на праздник.
   - Вообще-то, - пояснил Милославский, - Ханука - это древний еврейский праздник, символизирующий победу войска Макковеев над сирийскими захватчиками. Но как прихотлива воля Божья. В канун самой Хануки народное ополчение во главе с князем Аароном Мининым и раввином Мойшей Пожарским изгнала поляков из земли Русской.
   - Но Ханука - это и день траура, - встрял малец Тараканов, - Поэтому и принято есть пончики, пироги и калачи, чтобы не было так горько. Уходя, польские захватчики заложили под Кремль пороховые заряды и все подорвали. К сожалению, русское войска не успело вовремя подойти, потому что соблюдало шабат.
   - От старого белокаменного Кремля осталась только западная стена, - скорбным голосом сообщил Милославский, - Мы ее называем Западной стеной Старого Кремля, а невежественные европейцы - Стеной русского плача.
   - Да уж. История действительно выкидывает всякие такие штуки, - сказала Светка.
   - Ну, пойдемте сначала к стене, - предложил Тараканов. - Праздник, надо помолиться.
   Про Стену Плача в Иерусалиме мне слышать приходилось. К евреям я, как любой советский гражданин, относился так же, как и к другим национальностям. То, что народ потерял свою святыню, было прискорбно, но меня не касалось. А тут... Даже не знаю, как описать свои чувства. Безусловно, я считал себя русским. И вид последней стены старого Кремля вызывал у меня странное тягостное чувство. Но вот это религия, приверженцем который среди нас аутентично смотрелся только Шафаревич... Все это было странно. Но для путешественника по мирам все же в приделах нормы.
   - Вы, князь, поймите, - попытался я отбрыкнуться от поклонения стене, - Я ведь не иудей. В нашем мире, знаете ли, дают детям исключительно светское воспитание.
   - Но вы же русский человек! - как-то даже возмутился Милославский, - Русский - значит иудей! Это же даже ребенок знает, что русский народ - народ богоносец! Звезда Давида - на русском императорском гербе. У нас, чтоб вы знали, даже есть царский указ о возвращении, изданный еще при прадеде нашего принца. Он гласит: "...всяк потомок русских, имеющий в предках третьего колена, будь то мать или отец, русских, имеет право получить российское подданство и вновь обратиться в иудаизм, исконную религию своих предков, если докажет родство с русским народом документально".
   Тут же работала гардеробная, на меня надели соболий тулуп и огромную конусовидную шапку. Только в таком виде было положено представать мужчинам пред древней стеной Кремля. Время не пожалело святыню. Стена сильно обветшала, во многих местах треснула и поросла мхом. Везде белели воткнутые записочки. Но даже в тулупе мне вдруг стало зябко. Я видел вполне себе привычные русские лица, одетые на манер старых бояр. Кто-то на коленях, кто-то, кладя поясные и земные поклоны - все истово молились. Но звуки молитв были русскому уху чужды, а вот порывы понятны.
   Подходить к стене разрешалось только мужчинам. Шафаревич и вовсе взял молитвенник и что-то прочел у стены. Светка потом мне сказала, что если бы она написала обо всем этом книгу и опубликовала в своем мире, то ее возненавидели бы как ортодоксальные русские православные, так и ортодоксальные иудеи. Я с ней согласился и лишний раз вспомнил о том, как мало людей рождаются с даром путешествовать. Потому что дар накладывает некоторые обязательства. Одно из них: быть терпимым к чужим обычаям, к чужим святыням. А без них в других мирах делать нечего. Я еще в первые дни в Русской колонии удивлялся, как большевики уживаются с монархистами. Потом понял: везде и у всех проблема заключается не в религиях и политических воззрениях, а в отдельно взятых людях.
   Собор Василия Блаженного, вернее, то местное религиозное сооружение, которое стояло вместо него, было удивительно похоже на наш. Те же пестрые башенки, напоминавшие восточные головные уборы, вот только без крестов. Схожесть не удивляла. И здесь, и в моем мире это чудо делал русский мастер, со своим русским самобытным мышлением.
   - Один из древнейших русских молитвенных домов, как его называют иностранцы, синагога Васи Цадика, - с особой гордостью сообщил Милославский.
   - А это еще кто? - спросила Светка, - Указывая на пестро одетую публику, толпящуюся около храма.
   Выглядели эти товарищи весьма странно. Одеждой они напоминали русских скоморохов: в длиннополых кафтанах, с длинными ложными рукавами. На головах они носили напоминающие автомобильные шины черные меховые шапки без верха, а к кушакам были приторочены круглые клетки с живыми мышами: у кого-то с белыми, у кого-то с черными. Многие играли на дудках и гуслях, пели и приплясывали. Вместе с ними довольно складно танцевал ручной медведь. Я было думал, что это ряженный. Но потом присмотрелся, и убедился, что зверь был самым что ни на есть настоящим, нашим бурым мишкой из леса.
   - Это васиты, - махнул рукой Милославский, - Ортодоксальные иудеи, являющиеся потомками русских скоморохов. Публика шумная, а в праздник даже буйная. Но полиция их не гоняет. Как же, святые люди. Танцующий медведь был признан Международной Культурной Ассоциацией мировым достоянием. А ведь и впрямь, никто кроме русских не может заставить медведя плясать.
   - А мыши им зачем? - спросил я.
   - Юноша, вы будущий историк, просветите гостей, - судя по всему, Милославскому эти скоморохи не очень нравились.
   Тараканов рассказал нам, что синагога Васи Цадика чудом уцелела при подрыве Белокаменного Кремля поляками. Существует легенда, что мыши перегрызли шнуры к пороховым бочкам и храм уцелел.
   - Поляки заперли там цадика Васю вместе с общиной и хотели взорвать, потому что он предрек полякам поражение и позорное изгнание с Руси, - рассказывал нам юный историк, - Но дом молитвенных собраний уцелел. Правда, тогда среди васитов произошел раскол. Одни считали, что их спасла белая мышь, другие же, что маленькая черная горбатая крыса. Вот посмотрите, приверженец каждого лагеря их носит.
   - Они не ссорятся из-за этого? - спросил я.
   - Как же не ссорятся? Очень даже ссорятся. Каждую зиму, как встанет лед, с давних лет ахбариты и хульдиты, по-русски "крыситы" и "мышиты", сходятся на Москве-реке на кулачные бои. Сейчас уже бьются не насмерть, а раньше могли и зашибить. Еще проводят всеимперские мышиные и крысиные бега. Страшно азартное состязание. Некоторые беговые крысы и мыши стоят целые состояния и их носят в золотых и даже платиновых клетках.
   - Подождите, подождите, ведь Василий - это имя греческое, а я заметила, что у вас носят только либо библейские имена, либо дохристианские, - стала допытываться внимательная Светка. Эх, смотрю на нее и радуюсь. Хороший бы из нее милиционер вышел!
   - Совершенно верно. Только Василий был из крымских караимов, они вроде нас, но не признают Талмуд. Бежал Вася от крымского хана, а здесь уже перешел в привычный иудаизм. Караимов-то уже потом не осталось, когда Царь крымского хана разбил, все в государственный иудаизм перешли, чтобы русское подданство принять. Но имена у многих греческие были. Так что если кого встретите с греческим именем, то это из потомков караимов.
   - Ну ладно, - сказал я, - Это все здорово. Традиции, культурные памятники, а как у вас простой народ живет? К примеру, в спальных районах?
   - Где? Где? - в один голос спросили Тараканов и Милославский.
   Шафаревич им с трудом смог объяснил, что я хочу посмотреть, и мы поехали. Оказалось, что здесь в исторической части города живут только потомственные московские граждане, в основном бояре, дворяне и купечество. А простые горожане, то есть мещане, живут в небоскребах. Они все были сосредоточены в одном месте и представляли отдельный гигантским город, в котором проживало пять миллионов человек. Все эти небоскребы были связаны между собой переходами, как наземными, так и подземными, и в зимнее время года москвичи даже не покидали зданий. В одних секторах жили, в других - работали. Были там бассейны, рестораны, зимние сады и много чего еще. Самым же большим был небоскреб "Империал", высотой в триста пятьдесят метров. Вид оттуда открывался потрясающий. Размеры небоскребов были настолько огромными, что в некоторых местах там были проложены улицы для проезда машин. Это был город будущего из фантастических утопий, которыми я зачитывался в детстве.
   Уступая моей просьбе, Милославский позвонил управляющему одного из жилых секторов.
   - Вас устроит квартира сироты, живущего за счет государства?
   - Устроит, - согласился я.
   Сиротой оказался парень четырнадцати лет. Жил он на тридцать четвертом этаже одной из башен. Его квартира состояла их трех жилых комнат и кухни. В одной из комнат был оборудован спортзал, в другой - кабинет для занятий, третья комната была спальней. Парень очень смутился гостям. Начал оправдываться, что кошку госпожи Пискуновой в зеленый цвет выкрасил вовсе не он и вообще... Но узнав, что это заморские гости, быстро осмелел и с гордостью показывал свою квартиру.
   - По нашим законам молодой человек достигает совершеннолетия в тринадцать лет и обязан жить самостоятельно. Если родители не в состоянии обеспечить ему отдельное жилье, то его предоставляет государство. Эта квартира скромная, конечно, но у нас большой прирост населения за последние годы, - оправдывался Милославский. - Мы еще недавно выкупили Новую Зеландию, Мальдивы и Сейшелы. В средней полосе-то у нас людей немного живет. В Сибири одни инженеры, которые вахтенным методом работают, за добычей ископаемых следят. Очень многие переселились в Австралию еще сто лет назад, когда ее царь выкупил, на островах по всему миру живут.
   - Но за счет чего все это богатство? - не унимался я. За счет других стран? Как там живут?
   - Да так же, - ответил Милославский, - Все тянут и тянут из нашего кармана, дармоеды. Некоторые страны, которые поменьше, и вовсе шикуют. Русский царь добрый, он поможет. Ну, не виноваты мы, что у нас столько природных богатств, и что за тысячу с лишним лет русского царства все гонимые ученые к нам приехали, что России 90% всех мировых лицензий и патентов принадлежит, - оправдывался князь, тряся своей густой бородой.
   Вечером у нас было принудительное посещение Большого императорского театра. Давали патриотическую оперу "Ребе Сусанин. Жизнь за шабат". Сюжет ее был почти такой же, как и у нас. Сусанин завел поляков в болото, под предлогом шабата отказался дальше идти, поляки осерчали и зарубили его, да все в болоте и потонули. Все это было растянуто почти на три с лишним часа. Опера шла на трех государственных языках: русском, хазарском и древнеиудейском. Музыка носила явный восточный колорит и навевала дремоту. Мы сидели в императорской ложе. Принц без умолку болтал с Эллой, Шафаревич слегка ревновал, а мы со Светкой поглощали тонны пирожных и пончиков. Ближе ко второму действию я начал проваливаться в неизбежный сон. А Милославский еще уговаривал нас пойти завтра на балет "Садко - хазарский гость". Нет уж, пусть лучше меня расстреляют. У меня пончики из ушей скоро полезут вместе с повидлом и кремом.
   Следующим утром мы со Светкой валялись в кровати и думали: зачем мы вообще сюда приперлись, на чужой-то праздник жизни? А все Шафаревич. Небось, он вообще неправильно понял эти знаки, посылаемые нам. От нечего делать включили телевизор, занимавший всю стену спальни. Было часов восемь, и по Первому государственному каналу шла передача "Думский час". На трибуне, брызгая слюной, что-то вещала немолодая носатая дама в восточном тюрбане, очень похожая на старуху Шапокляк, титры на трех государственных языках сообщали: "Мезузина Хазра Самуиловна, лидер фракции "Женщины Итиля". Я отдал команду сделать звук погромче.
   -.... А тем странам, которые откажутся присоединиться к конвенции о запрете абортов, сразу объявлять войну, а глав государств судить, - тоном прапорщика на построении вещала депутатша, или как там ее, думская боярыня.
   - Ой, будто бы и не уезжала из дома, - сладко зевнув и потянувшись, прокомментировала Светка.
   Следующим на трибуну вылез огненно рыжий бородач. Титры сообщили: потомственный боярин Борис Давидович Миллионов, лидер фракции "Боярское наследие". Говорил он очень запутанно и долго, при этом страшно картавил. Сначала он жаловался на то, что в самолете какой-то иностранец уронил на него чемодан из свиной кожи, и он уже подал в суд и на иностранца, и на авиакомпанию, и на всех кто над ним тогда посмеялся. Затем он начал предлагать всякие проекты. Вроде временного обрезания иностранных граждан прямо на Российской границе, или запрет на ношение предметов из свиной кожи на территории Российской империи.
   - Смотри, Славик, что у него на груди, - Светка аж подскочила.
   Я, загипнотизированный этой белибердой вроде той, что у нас транслируют из Верховного совета, сразу и не заметил. На Миллионове был боярский кафтан, где бисером были вышиты звезда Давида, серп и молот и лозунг: "Обрезание или смерть!".
   - Кого-то он мне напоминает, - задумчиво сказала Света, - Давай, звони Шафаревичу, пусть включит телек.
   Шафаревич прибежал к нам через пять минут.
   - Едем, - вскричал он. Глаза у него горели как у гончей собаки, взявшей след.
   Мы подкрепились в гостиничном ресторане и поехали. Из сопровождающих с нами был только Милославский. Юноша Тараканов был задействован в каких-то торжествах.
   - Вы уверены? - еще раз спросил Шафаревич, - Это правда?
   - Я герольд его величества. Это древний герб Миллионовых. Если бы это не было его родовым девизом, то в думе ему давно бы сделали замечание. Он и так известен своей крайней религиозной нетерпимостью. Но что вы хотите от человека, в роду которого было три главных московский раввина?
   - А не было ли у него в роду путешественников в другие миры? - задал главный вопрос Шафаревич.
   - Тот самый единственно задокументированный. Из его рода, но фамилию носил другую, Вяземский. Это из рода его матери.
   - Вяземский... - катал на языке фамилию Шафаревич, - Элла.
   - Вяземский Самуил Владимирович, гражданин Русской колонии, в последний раз был в Русской колонии семьдесят лет назад, местонахождение неизвестно. Погибшим не числится, - выдала Элла.
   - Ага, - только и сказал Шафаревич.
   - А он нас-то примет? Со своей ортодоксией. Миллионов этот.
   - Примет, примет. В его роду вас считают гонцами Всевышнего.
   - Ох.... - жалобно вздохнула Светка.
   Боярин Миллионов вместе с женой и шестью отпрысками жил в самой дорогой и престижной части Москвы, Теремном городе. Здесь жили только отпрыски самых родовитых боярских родов. Дома здесь были, по крайней мере снаружи, точными копиями деревянных допетровский теремов. Внутри, конечно, дома пичкались по самое не могу передовой техникой и роботами. Хотя особенно ретивые старались жить по заветами предков. Ходили в домотканых одеждах, держали в прихожих кадушки с соленьями, и, упаси Бог, не брали в рот ничего съестного, что не произрастало на Петровской Руси. Не ели даже картофель и помидоры, хотя в иудейском законе об этом не было ни слова. Бояре, чего с них возьмешь, старая кость, - восхищался Милославский, чей род был древнее Миллионовых, но он все же предпочитал жить в каменном особнячке на Арбате.
   Борис Давидович, как и многие политики, был грозен только на экране. В реальной же жизни это был воспитанный и вполне спокойный человек. На нем, точно маленькие обезьянки, гроздьями висели детишки, хрумкая солеными огурцами, которые они то и дело таскали с накрытого стола.
   Миллионов не терпел отговорок, "ели, не ели", русский человек славен хлебосольством своим. Зная, кто мы такие, он проявил поразительную для религиозного человека понятливость, но все равно держался несколько скованно. Спрашивал о своем предке, но мы его обрадовать ничем не смогли, кроме того, что было в базе у Эллы.
   - Он приходил, еще когда мой прадед был жив, - заявил боярин, - Смотря на нас, так будто мы тоже выходцы с того света.
   Элла наклонилась к уху Шафаревича и быстро что-то прошептала.
   - Ты уверена? - вслух спросил он.
   - Да, устойчивый сигнал - шепотом ответила она.
   - Борис Давидович, - Шафаревич очень серьезно посмотрел на хозяина терема, - Мы пришли за реликвией. Она принадлежит нашей общине.
   - Я, конечно, все понимаю, - начал Миллионов. - Его, похоже, ничуть не удивило, что мы знаем о какой-то страшной родовой тайне, - Но вы можете доказать?
   - Да, у меня есть другая часть.
   - Пойдемте.
   Мы все поднялись. Шафаревич жестом нас остановил. Они пошли с Миллионовым вдвоем на мужскую половину терема.
   - Все в порядке? - спросили мы, когда они оба вернулись. Шафаревич выглядел довольным, Миллионов озадаченным.
   Лев Абрамович разжал руку. На его большой ладони покоилась еще одна деталь из того же зеленоватого материала. Своим пазом она подходила к другой, с продетым в отверстие шнурком. Это был артефакт Шафаревича, который он никогда нам не показывал.
   - Ну, скажите мне, есть ли там, за морем звезд, русское счастье? - спросил нас на прощание думский боярин Миллионов.
   - Я бы на вашем месте оставался дома, - не выдержав, съязвил я, - У вас тут так живут, как нигде русские люди не живали, и, видимо, жить не будут.
   - Правда? - удивился Миллионов, - А мы-то думали, что жизнь у нас пресная. Чемодан на голову упал - и то событие, - он рассмеялся.
   - Хорошо там, где нас нет, так у нас говорят, - прокомментировала Светка.
   Мы шли по городку, состоящему из русских теремов. Вокруг бегали мальчишки, играли в какую-то игру типа салок, сновали роботы, деловито выискивая несуществующий сор. Вдруг среди роя мальчишек выделился один, побежал к нам и быстро сунул мне какой-то сверток.
   Мгновенного взгляда хватило, чтобы понять, капюшон куртки скрывал отнюдь не детское лицо, а страшную заросшую жесткой щетиной морду какого-то уродца. Светка тоже успела заметить его и завизжала. Карлик кинулся наутек, а я за ним, сжимая всученный им предмет. За поворотом терема он как сквозь землю провалился. Я развернул сверток, в нем была тряпичная кукла черного цвета, одетая в русский сарафан, сердце фигурки было проткнуто булавкой с приколотой запиской. Записка была написана от руки, очень корявым подчерком: "Под стопой титана".
   - Вот вам и новый пункт нашего путешествия, - Шафаревич выглядел довольным.
   - И новый контакт, - отметила Светка, - Весьма неожиданный.
   - Заигрывает с нами нечистая сила, - пошутил я.
   - Но, все к лучшему, друзья, - Шафаревич заметно повеселел, - Я наконец-то побываю дома. Не был там почти двадцать лет.
  
  
   Глава 20. Москва-Сарай
  
   Очень трудно было привыкнуть к тому, что за столом надо не сидеть, а лежать. Мама меня всегда пинала за столом, чтобы я сидела ровно и не скрещивала ноги, а то "будет заворот кишок". Чтобы она сказала на прием пищи лежа? Еще поглощению обильной, пряной и в целом весьма вкусной пищи препятствовал платок, который я кое-как повязала на голове. Без этого было ну ни как. И дело было не в религии или даже в поле. Просто здесь, равно и мужчины, и женщины носили головные уборы, причем самые разнообразные, и появиться в общественном месте с непокрытой головой - это все равно что в моем родном мире выйти на улицу без штанов.
   Славик, по ходу дела, уже привык к своей еврейской тюбетейке. Человек вообще существо такое - ко всему быстро привыкает. Я тоже, в общем-то. Протестовала только моя голова, которая беспрерывно чесалась под платком. Несмотря на то, что мы сидели на открытой террасе, было очень душно. Планшет показывал, что нынче август месяц. Если от рождества Христова, то год был 1972-ой. Здесь еще были те, кто вел подобное летоисчисление. Впрочем, мой планшет, подключившись к местному спутнику, запущенному здесь, как и во многих не очень развитых мирах совместными усилиями колоний, выдал мне еще пять наиболее актуальных летоисчислений этого мира. Мда... Здесь царил явный плюрализм.
   Заведение это только весьма отдаленно напоминало многочисленные московские чайханы и хинкальные, которые в Москве моего мира расплодились буквально за несколько лет, потеснив американский фаст-фуд. Данное заведение было рассчитано на людей с претензией. Было очень чисто, бросался в глаза нарочито восточный колорит.
   Здесь все было натуральным, местным: пиалы из тонкого китайского фарфора; в курильницах настоящий сандал, привезенный с Ближнего Востока, а не дешевый химический синтетик. Везде горами навалены подушки. Те же, ставшие для москвичей моего мира привычными, азиатские лица в обслуге. Но здесь чувствовалось не наигранное, а подлинное подобострастие. И это было понятно. Большая часть рядового персонала этого, по местным мерками не дешевого заведения, была собственностью владельца. Детей покупали у бедных семей и начинали муштровать едва они начинали ходить. Действительно, стоило поглядеть, с какой нечеловеческой ловкостью они осуществляли перемену блюд, как моментально и практически бесшумно возникали у нас за спиной, едва мы только хотели налить себе еще чаю в фарфоровые пиалы.
   Элла ковырялась в сладком плове с изюмом. По всей видимости, она была уже сыта от многочисленных овощных маринадов и закусок, от этих бесконечных вариаций на тему баклажана и морковки. Кто сказал, что азиатская кухня - это исключительно мясные блюда?
   Осоловевший от обжорства Славик не выдержал и громко рыгнул. Частые переходы, которые мы были вынуждены делать, отнимали много сил. Толстых путешественников по мирам не бывает вовсе. И даже слегка упитанных встретить сложно. И это, несмотря на то, что каждый из нас ест за троих.
   Стоявший неподалеку слуга отвесил радостный поклон и куда-то быстро убежал.
   - Жаловаться на меня побежал что ли? - нахмурившись, спросил Славик.
   - Напротив, - пояснил Рустам, местный представитель Русской колонии, - Он помчался к повару, сообщить, что гость выразил максимальное удовольствие от его стряпни. Повар будет искренне доволен. Вы, Славик, прямо воплощенный дипломат!
   Рустам говорил так серьезно и не улыбался, что я так и не смогла понять, шутит он над Славиком или наоборот, хвалит его. Здесь все было таким. Восточная витиеватость и двусмысленность. Она меня почему-то всегда раздражала, поскольку в моем родном мире ее становилось все больше и больше вместе с выходцами из Азии и специфическими закусочными.
   Принесли кофейник, кучу разнообразных восточных сладостей и вазы с фруктами. Трапеза подходила к концу.
   - Расскажи им, - подначивал своего старого приятеля Лев Абрамович.
   Я никогда не спрашивала Льва Абрамовича о его возрасте. Но судя по тому, что во многих местах его знали чуть ли не все местные представители колоний, был он стар даже по меркам странников по мирам. На моей памяти, все без исключения называли его только по имени отчеству и, нарушая наш негласный этикет, говорили "вы".
   То уважение, которое ему оказывали все вокруг, меня нисколько не удивляло. Лев Абрамович буквально лучился харизмой, и кроме того, проявлял не фальшивое участие, спрашивая о собеседнике, а не грузя всех встречных своими заморочками, как делают очень и очень многие. Ну, судя по всему, с Рустамом у него были особенно хорошие отношение. Дело в том, что Рустам, как и Лев Абрамович, был частью немногочисленной касты ученых, людей, которые весьма серьезно изучают миры и передают эту информацию в Русскую колонию. Именно таким людям мы обязаны возникновению Университета Русской колонии и многим другим научным достижениям.
   Конечно, у нас не было четкого профессионального разделения, хоть формально мы со Славиком и были приписаны к СОРу, военному сегменту нашей колонии. Там тоже были и ученые и специалисты по технике, врачи, и лингвисты, но все имело прикладное, военное значение. Рустам, хотя и был здесь на правах старожила, чуть ли не заглавного в местном филиале СОРа, но человеком он был сугубо гражданским. Тот самый тип старого допотопного интеллигента, который практически исчез в моем мире под напором всепобеждающего и вездесущего хамства.
   Историю, которую рассказал нам человек, проживший здесь без малого сто с лишним лет, можно было бы легко превратить в роман или крутой сериал. Рассказ этот поучительный и грустный, навевал мысли о том, что вся хваленая Славиком и Эллой советская система - это прокрустово ложе. Не подходишь в общество по каким-то, даже самым мнимым и надуманным из параметров - это самое хваленое советское общество, не только может тебя выкинуть, но еще и растоптать, так что и памяти о тебе не останется. В мире Славика тоже были ГУЛАГ и СЛОН и то, что теперь у них там при развитом социализме не гибнут от голода и холода миллионы людей, посаженых по доносу только за то, что кому-то приглянулась чужая жена или чужие квадратные метры - ничего по своей сути не меняет.
   Я считаю, что страна, которая это допустила сотворить над собой, уже не будет никогда ни демократической, ни гуманной, ни человечной. Мы об этом часто со Славиком спорим до хрипоты. И я ему втолковываю, что нельзя, как делают у них там при Андропове, замалчивать, потому что, дескать, время не пришло, или как у нас - говорят: да, это было, но об этом пора уже наконец забыть. Так тоже нельзя. В конце-концов, почему армяне имеют право на свой геноцид, евреи - на холокост, поляки - на Хатынь, а мы - русские, просто списали миллионы невинно убитых и забыли? Мол, неприятно это как-то. Доходило до того, что по ток-шоу пошли разговоры о том, что вороша списки репрессированных, мы не даем покоя семьям НКВДэшников, обижаем их. Да, слышала я и такое. Еще за два года до своего окончательного побега из родного мира, куда возвращусь разве что по работе и то с большой неохотой.
   Вот и история Рустама Анзоровича Рахматуллина - это яркий пример того, как эта система "дорожит своими кадрами". Родился наш новый знакомый в Казани. Мир там мало чем отличался от моего. Был он из хорошей семьи, отец - военный врач, мать - переводчик с восточных языков. С первого раза поступил в Казанский университет на исторический факультет. Дальше блестящий взлет: аспирантура, кандидатская диссертация, летом поездки на раскопки в Крым и в Среднюю Азию, отдельная квартира, семья, хорошая зарплата. Крах случился на защите докторской. И годы уже были семидесятые, и в теме докторской-то ничего провокационного не было. Однако же новый ректор Университета оказался партийцем, сосланным из столицы в Казань за какие-то свои прегрешения. Был он далек от науки, и тем более, от истории Золотой орды, и может было бы всем нормально, не приди он вдруг неожиданно на защиту.
   И поехало... Как это так? Мы всей страной готовимся отметить очередную годовщину Куликовской битвы. А вы тут что? Разводите реакционизм! Что значит "Золотая Орда была непобедима"? Мой вон дед басмачей в Средней Азии "в капусту" шинковал! Что вы тут развели?
   - Собственно, не было ничего там реакционного, - Рустам улыбался, но я видела, как хищно подрагивают его тонкие, выхоленные местным брадобреем острые монгольские усики, как зло и непримиримо сверкают глаза. - И вообще, тема диссертации к Куликовской битве, в которой, к слову сказать, на обеих сторонах сражались и славяне, и кочевники, отношения не имела. В диссертации я рассматривал гипотетическую ситуацию полного захвата монголами Европы. Ведь, по сути, ни климатических, ни военных, ни экономических препятствий к завоеванию европейских стран у Чингизидов не было. Все столкновения с европейским рыцарством кончались полным крахом для европейского военного искусства того времени. Монголы применяли свою излюбленную тактику - притворно убегали, затем брали чужое войско в клещи и расстреливали из луков. В общем, зарезали мне диссертацию, как политически не грамотную и не соответствующую марксистко-ленинскому учению. Хотя, как раз, ему-то моя работа соответствовала как ни одна другая. Только естественные политические процессы распада государства Чингизидов спасли европейскую цивилизацию от полного краха, - он махнул рукой, - Все бесполезно, когда имеешь дело с невежами.
   А дальше было прямо как у Грибоедова в "Горе от ума": "Минуй нас пуще всех печалей / И барский гнев, и барская любовь". Из Университета его уволили, пошел Рустам преподавать в техникум, но туда сделали звоночек, и вскоре из самой злой советской корпоративной системы - из системы образования, его выкинули. Отовсюду. Был бы он русским - спился. Бывшие коллеги, приходившие за советом - забыли к нему дорогу. Но верной осталась его семья.
   - Татары своих не бросают,- грустно улыбался опальный историк. - Помогли связи матери, устроился переводчиком. Переводил древние тексты. На раскопки ездил сам и продолжал писать - в стол. В одной из древних хроник времен еще не разгромленной Ордой Волжской Булгарии нашел удивительное описание странного природного явления, где временами вставал из руин некогда заброшенный город, и ходили по нему люди и торговали. И, якобы, можно было из него товары привозить, которых никто не видывал. Глупость конечно, восточные сказки. Но слишком уж детальное описание было. Так я и стал странником по мирам.
   - Эх, как бы мне хотелось все эти наши сонные зажравшиеся партийные рожи привести сюда и показывать торжество марксистско-ленинской теории, так сказать, в действии, - продолжал рассказывать Рустам, легкими движениями кромсая острейшим ножом куски дыни и отправляя их себе в рот.
   Худшие Библейские пророчества сбылись. Сбылись для европейских христиан. И воистину, пришли на их земли Гог и Магог. Хотя на самом деле это был всего лишь один из младших отпрысков многочисленного рода потомков Железного Хромца. И не стало ни Праги, ни Вены, ни Будапешта, ни Бухареста, ни Парижа, ни Рима. Но все превратилось в прах под копытами монгольских коней, почти все было принесено в жертву Сульде, боевому монгольскому знамени, которому поклонялись и приносили жертвы как живому божеству.
   Спаслись только те, кого защищали горы или море. В континентальной Европе неприступными остались лишь часть испанских земель, швейцарские кантоны, да Португалия, которая со страху открыла для Европы Новый свет аж на сто лет раньше среднестатистической нормы, выведав секрет у датчан, которые, поддавшись общей панике, устремились по следам Эрика Рыжего в Винланд. Ото всей этой сумятицы, помимо монголов, которые таки дошли до Последнего моря, выиграл еще и Тевтонский орден, захвативший всю Прибалтику и присоединивший к себе все земли Пскова и Новгорода, и кое-что еще, став теократическим государством Священный Орден. Да еще несколько вольных итальянских городов, которые доказали новым хозяевам жизни свою полезность в деле порабощения Европы, снабжая захватчиков провиантом и транспортом.
   - Всего лишь маленький нюанс, - усмехается Рустам и изящными пальцами, унизанными местными ювелирными шедеврами, взял маленькую кофейную чашку и сделал глоток, - В чем сила монгольской армии?
   - В коннице, конечно же, - ответил Славик.
   - В конях, - уточнил Рустам, - В особой северной породе коней, которые были не прихотливы, копытами из-под снега выкапывали траву и выносили суточные переходы без отдыха. Только близ берегов Тибра и Луары лошадки эти стали превращаться в нечто другое. Пахать на них можно было, а вот воевать по-прежнему, уже нет. Да и европейская роскошь, та еще проказа, разъест любое общество. Потомки тех, кто спал сидя в седле, стали жить в замках и дворцах, которые все равно сохраняли некий колорит юрт. Некоторые даже приняли христианство, и через три с лишним десятка лет был даже восстановлен титул Римского папы, который получал папский ярлык в Каракоруме, столице Золотой Орды.
   - Неужели монголам удалось здесь уничтожить все? И Русь тоже? - спросил Славик.
   - Как раз нет, - здесь Москва, или как ее еще называют, Ак Сарае, Белый Дворец, сохранила самый древний из известных в параллельных мирах вариант белокаменной Москвы. Удивительно, но Москва здесь за всю летописную историю ни разу не была захвачена врагом, ни разу не разграблена, ни сожжена.
   - А как же там хан Тохтамыш? В моем мире он Москву с лица земли стер, кстати, уже после Куликовской битвы, - Славик победоносно зыркнул на меня, мол, вот какой я образованный!
   - Тохтамыш, Тохтамыш, - что-то такого я не припомню. Ни в своей истории, не в местной. Имя совсем незнакомое. Что же касается Руси, то русские князья здесь оказались умнее и прозорливее. До них уже дошли вести из половецких степей, и Бату-хану были принесены богатые дары, а князь Рязанский Всеволод Изяславович так и вовсе, на фоне неожиданного монгольского фактора, смог расправится со своими братьями Ярополком и Дмитрием, и занять Киевский престол. Киев - кстати, уцелел, как и уникальная культура домонгольской Руси, которая исчезла в моем мире.
   - Лучше убитым быть, чем пленными быть, - патетически процитировал Славик.
   - Славик, - возразила я, - Вот так у нас всегда. Лезем очертя голову. В итоге было все как с Козельском, где всех истребили подчистую, с Рязанью, с Черниговом. А в итоге-то все равно Русь стала улусом золотой Орды.
   - Истинно так, - согласился Рустам, - Но русские не были был русскими, если бы здесь периодически не стали вспыхивать восстания, особенно когда Орда воевала с Западом, и ей требовались все новые и новые продовольственные и людские ресурсы. Дани стали непомерными, а восстания слишком частыми. И тогда баскаки, сборщики податей, медленно и неуклонно, путем браков слились с русской княжеской знатью и стали представлять один государственный институт. Ханские наместники полностью прекратили междоусобицу русских князей. В моем родном мире, например, Киев был впервые разорен и разграблен Мстиславом Волынским еще за десять лет до появления на границах Руси Бату-хана. Так что Золотая Орда здесь, как ни парадоксально, во многом способствовала сохранению культурной и этнической уникальности русских княжеств. Впрочем, по этой же причине, здесь не возникла Российская империя, ведь все эти княжества были объединены в единое государство путем насилия и династических убийств.
   - Ну, а сейчас у вас тут Москва - столица? - спросил Славик.
   - Райцентр, - будто попробовав на язык заморское слово, ответил Рустам, - Столица в Казани, там у меня основной дом, там у меня и библиотека. Вот там бы я вас угостил на славу. Здесь это одно из приличнейших заведений, а там у нас, в столице, разве что какие-нибудь стряпчие да писари бы здесь столовались. Но приходится больше здесь, здесь самый большой книжный рынок, я нашел много редких рукописей, и проходов около здешней Казани очень мало, все здесь, в Москве. Вы хоть, друзья, и проездом, но я вам здесь все покажу. Есть все-таки что-то очаровательное в том, чтобы почти без отлучки прожить здесь сто с лишним лет и видеть, как здесь все меняется, подмечать детали.
   - Вы себя, наверное, чувствуете как Шлиман, который воочию увидел свою Трою? - спросила я.
   Рустам непонимающе посмотрел на меня, я ему коротко объяснила и он, искренне расхохотавшись, ответил:
   - За Трою меня вообще из партии бы тогда исключили. Троя там, поди, до сих пор считается вымышленным городом. И никакого Шлимана не было. А жаль. Впрочем, Греция - это не моя тема. Здесь Византия перестала существовать еще в десятом веке.
   Мы быстро прошли более-менее благополучный квартал, в котором обедали. Изысканно отделанные особнячки, фонтанчики через каждые пять метров. Публика ходила степенно. Дамы все сплошь под зонтами. Одеты все очень пестро. В основном преобладали ярко-красные и ярко-синие цвета. Мода напоминала причудливый сплав азиатской и европейской. Женщины ходили в брюках и надетых поверх них пышных юбках. Дети - как взрослые в миниатюре. Попадались военные, с пристегнутыми к поясам ятаганами, в каких-то причудливых попугайских мундирах. Когда мы покидали квартал, то я обратила внимание на массивные ворота.
   - Все кварталы - это, по сути, автономные города. У них свое самоуправление и охрана. На ночь большинство запирается. Есть несколько этнических кварталов: латинский, где в основном живут выходцы из итальянских городов, квартал Священного Ордена, китайский и арабский кварталы, есть еще британский, и туда пускают только по приглашениям. Все они тоже закрываются на ночь. Но наиболее обеспеченные люди живут на виллах за городом. Там воздух чище и спокойнее.
   Москва была совсем не узнаваемой, хотя наш проводник сказал, что мы сейчас идем по Арбату, одной из самых древних улиц в городе. Здесь, в основном, жили мелкие торговцы и ремесленники. В нос сразу же ударил причудливый букет из нечистот и помоев, перемешанных с запахами ароматических свечей и дешевых уличных закусочных.
   Улица была запружена многочисленными транспортными средствами, по сути, являющимися самыми фантастическими модификациями мопедов и мотороллеров: на двух, на трех и четырех колесах, с тележками позади, сбоку или спереди. Все это гудит, кричит и ругается. Над крышами ветхих зданий, где первые этажи были лавками, мастерскими, прачечными или закусочными, висели переплетенные гроздья проводов. Всюду самодельные рекламные плакаты: где-то угадывалась кириллица, иероглифы, латинские буквы и арабская вязь. Народ был одет разномастно. Местную одежду я стала уже распознавать. Еще были люди, одетые по моде викторианской Англии, кто победнее, а кто побогаче; были какие-то люди, одетые в некое подобие боярских кафтанов, претерпевших несколько веков модной эволюции. Все поголовно в головных уборах. Стайки полуголых оборванных детей бегали и высматривали, где что плохо лежат. Чтобы говорить, нужно было все время перекрикивать шум.
   - Провинция, - виновато разводя руками, улыбнулся Рустам, - В Казани все, конечно же, не так. Там хан уже наземную железную дорогу через весь город провел, часть маршрутов автобусов для бедняков бесплатными сделал, чище гораздо. А здесь что? Перевалочный пункт мешочников, пыль, грязь. Если бы не выходы, жил бы все время в Казани. Но у меня только один сменщик.
  
   Мы прошли в этот мир в районе Северного речного порта, который в моем мире практически заброшен за ненадобностью. Здесь же это было оживленное место, где сновала такая же пестрая толпа людей, как и на Арбате. Встречающий нашел нас в этой куче-мале только по пеленгу планшетов.
   Самолетостроение здесь еще было только в зародыше. Армии воевали оружием, уступающим даже нашей Первой мировой. Впрочем, воевали нечасто. Последний крупный конфликт произошел, когда Священный Орден очередной раз захотел отобрать пограничные земли у Великого Казанского ханства. Впрочем, рыцари, как всегда потерпели поражение. По словам Рустама, происходило это регулярно, и войной не считалось. Когда лет эдак двадцать назад Крымский хан признал себя вассалом Казани, о серьезной войне никто в Старом Свете уже только и не поминал.
   Изредка грызлись Северный и Южный Китай, но их мирила Великая Орда, дряхлая, но все еще внушающая всем страх империя. От нее откололось несколько улусов, но даже огромное Казанское ханство, ее бывший вассал, не рискнул бы с ней воевать, по старой памяти принося дары владыке Каракорума. В новом же свете шли беспрерывные войны между новообразовавшимися из европейских беглецов странами.
   С Арбата мы попали на широкий проспект. Здесь двигалось много автобусов и всяких причудливых машин, напоминавших автомобили тридцатых годов двадцатого века. Мотороллеров и мопедов тоже хватало. В жарком мареве вся это хаотичная, ругающаяся и беспрерывно сигналящая толпа все же двигалась, и нигде не было видно аварий.
   Славик все время недовольно ворчал и отпускал ехидные замечания, сводившиеся к тому, что в Светкином мире будет скоро то же самое, если не хуже. Я лениво огрызалась и делала многочисленные фотки на планшет. Одеты для местных мы были странновато, но на нас никто внимания не обращал.
   Через два часа мы вышли к Ак Сарае, Белому Кремлю, как здесь его называли. Зрелище было потрясающее, мне почему-то сразу напомнившее Казань моего мира, с огромной мечетью, напоминавшей вечерней подсветкой восточный дворец. Здесь же внутри Кремля были и мечети, и христианские храмы, вовсе не похожие архитектурой на наши православные церкви.
   - Пошли, покажу дворец ханского наместника. Его недавно отреставрировали. Очень красиво, - подбадривал нас Рустам.
   Чувствовалось, что он искренне любит этот непохожий на его родину мир, избежавший крупных войн, революций, но пока еще сильно технически отстававший от миров основной исторической линии. Мне подумалось, что оставшиеся в живых люди лучше, чем прогресс, полученный путем гонки вооружений. Да и нужен ли этот быстрый прогресс? Нам, к примеру, социальные сети ничего кроме тщеславия, зависти, многочисленных склок и разводов не принесли. А ведь задумка-то была хорошая! Вроде как.
   Европа здесь веков этак пять назад, конечно, хлебнула горя от монгольских завоевателей, но по какой-то странной случайности избежала эпидемий чумы, несколько раз выкашивавшей более половины населения Европы у меня дома. То ли смесь монголов и европейцев дала более иммунное к хворям потомство, то ли распространявшийся ислам, предписывающий мыться перед каждой молитвой, наконец-то приучил европейцев средневековья к чистоте, которую в моем мире не смогли привить им даже вернувшиеся с востока крестоносцы.
   Дальнейшее произошло так быстро и стремительно, что я даже не поняла, что к чему, и вообще, что случилось. Но что меня больше всего поразило, это матерящийся, словно извозчик, Лев Абрамович. Зрелище это было настолько нелепым и неправдоподобным, что я даже протерла глаза.
   Народу внутри Кремля был немного. В основном здесь были всякие присутственные места, конторы, представительства официальных органов ханства, а так же многочисленные закусочные и ювелирные лавки. Чем ближе к дворцу ханского наместника, тем больше становилось стражи, и меньше голодранцев, поэтому мы, к стыду своему, резко притупили бдительность, глазея на красоты ни разу не пострадавшего от захватчиков Кремля. Ханские баскаки сюда вселились, что называется, без единого выстрела.
   - А я говорил! - чуть ли не кричал Славик, - Я говорил, отдайте мне. У меня никто не выхватит.
   - Но, Славик, с шеи! - причитал Лев Абрамович.
   - С шеи чаще всего и срывают, - Рустам был совершенно спокоен. - Тут как раз кошельки на шеях носят. Вы запомнили, как он выглядел?
   - Карлик какой-то, - озадаченно проговорил Лев Абрамович, - Почти как тот. Как прыгнет. Молниеносно.
   - Бог дал - бог взял, - зубоскалил Славик, намекая на шутки, которые с нами постоянно вытворяет чья-то сверхъестественная воля.
   - Да что пропало-то? - спросил Рустам.
   - Древний артефакт, очень важный для Русской колонии, - деловито ответила Элла, из всех нас сохранившая наибольшее хладнокровие.
   Мы, как смогли, описали предмет.
   - Мда... - задумчиво проговорил Рустам, - Если вор примет предмет за ценный, то найти его будет просто. Если же нет, то он, скорее всего, ее выкинет, и тогда с концами.
   - Я могу почувствовать предмет на расстоянии метров двадцати-тридцати, - ответила Элла.
   - Ну ладно, идемте прямо к начальнику Московской ханского сыска. Он мой должник. Я его дочку вылечил. Медицина здесь ужасная.
   Здание полиции, как и большинство административных зданий, находилось здесь же, в пределах Кремля, поближе к дворцу наместника. Это было очень красивое, отделанное розовым и белым мрамором здание в восточном стиле. Надпись на фасаде была выполнена арабской вязью. Но больше всего меня удивил герб. Золотой ханский штандарт я видела повсеместно, но к гербу особо не присматривалась. В нашем мире символом Казани был дракон. Я даже знала, что его зовут Зилант и его именем назван ежегодный фестиваль фантастики, проходящий в Казани, куда неоднократно ездил один мой московский знакомый. Здесь же на фасаде здания герб был во всей красе. Огромный крылатый дракон, коронованный шапкой Мономаха, или убором, очень похожим на него, а под лапами дракона распростерлись сломанные мечи и разрозненные части рыцарских лат, на которых и возлежал Зилант.
   - Ну, прямо герб Москвы наоборот, - подметил внимательный Славик.
   - Действительно, - Руслан рассмеялся, - Если представить, что это не доспехи, а поверженный воин, то действительно, герб Москвы наоборот.
   Здесь, в ханстве, все решалось как в моем мире в Египте или Турции, через бакшиш. Рустам сунул монету дежурному, и тот как нахлестанный побежал вверх по мраморной лестнице докладывать начальству.
   - Они в курсе про нас? - с подозрением глядя на стражей порядка с лихо завитыми усами в фесках и при саблях, с подозрением спросил Славик у Рустама.
   - Знают, но в контакт с ними мы входили долго и мучительно, помогла только первая сура Корана Аль Фатиха: "Хвала Аллаху, Господу миров". Но все равно, они все очень туго понимают. Теоретическая физика и математика сильно отстают. Зато любой специалист по восточной поэзии за местную библиотеку все бы отдал. Поэзия прекрасная, а наука, увы, пока слабовата.
   К нам спустился секретарь и пригласил наверх. Полчаса шел обмен любезностями и комплиментами. Говорили на местном гортанном языке тюркского происхождения, однако, по словам Рустама, очень далеком от татарского языка, на котором говорят татары двадцатого или более поздних веков основных исторических линий. Переводил только Рустам, а всезнающий Лев Абрамович помалкивал.
   Славик на него смотрел почему-то торжествующе. Я подумала, сложила в уме два и два и сама догадалась. Каждому был дан особый артефакт. Наши давали нам облик местных, а Лев Абрамович, вообще-то медик по образованию, вдруг аки евангельский апостол заговорил на всех языках. Я, конечно, грешила на то, что у Лева Абрамовича была таки бурная и долгая жизнь. В Русской колонии многие, прожившие больше века, почти свободно говорили на большинстве разновидностей европейских языков, а некоторые и на восточных. В наш планшет были встроены лингово-анализаторы, которые знали пару сотен наречий. Сфотографированный лист, даже рукописный, переводили довольно неплохо, устную же речь - весьма топорно, порой сильно искажая смысл. Тем более, мы тут привыкли верить нашему еврейскому гуру, который понимал всех и вся, и только бывший мент Славик первым смекнул, что к чему.
   Начальник ханского сыска был дородным баем. Форменный китель с аксельбантами ему был к лицу, как и форменная феска с золотым ханским гербом. Был ему лет пятьдесят. И внешне он представлял местную, что называется, породу: удивительное сочетание славянских и монгольских черт. Пышная светло-русая окладистая борода, восточный разрез голубых глаз и длинный нос с горбинкой. Красавец-мужчина. В самом расцвете карьерных сил.
   - Сейчас уважаемый Мустафа Чизимович даст нам лучшего сыщика, и мы пойдем по скупщикам краденого, - перевел Рустам, прихлебывая кофе, которое тут же нам было подано.
   Следователь был молод и энергичен. Он напоминал хорька, принявшего ненадолго вид человека. Форменный китель у него был скромнее, но все равно непривычно вычурный. Его сопровождали два стража не в фесках, а в папахах, вооруженных ружьями со штыками, напомнившие мне персонажей фильма "Ленин в октябре". Мы опять углубились в неблагополучные кварталы. Славик нервничал, и наказал всем постоянно проверять свои вещи.
   - На шнурке, как же, - ворчал он, - У нас со Светкой висят на цепочках, фиг сорвешь. Что там ваш шнурок.
   - Тут такие умельцы, что и цепочка бы не помогла, - защищал Шафаревича Рустам.
   Льва Абрамовича взяла под руку Элла, словно бы защищая его от гнева Славика. Я же подумала, что вечером Славика отчитаю. Ведь если бы это случилось с ним, виноват был бы кто угодно, кроме него.
   И почему я его люблю? - вдруг проскочила у меня предательская мысль, от которой я тут же отмахнулась. Суженый обладал многими добродетелями: был не склонен к пьянству и изменам, ненавидел азартные игры, но иногда поражал меня своего невыносимой мелочностью и сквалыжничеством, которую в нем воспитала любимая им советская власть с ее постоянным доносительством на всех кругом.
   Сыщик коротко отрекомендовался как господин старший следователь Махмуд Кузьмин. Был он не местный, а из Рязанского княжества, входившего в состав Казанского, но сохранившего бОльшую этническую и культурную самобытность. Худой, белобрысый, почти белый, на вид без капли монгольской крови. Когда мы пошли по всем злачным местам центра Москвы, сходство с юрким хорьком только усилилось. Внимательные, почти белесо-серые глаза злобно искали добычу. Я подумала, что может оно все к лучшему, и мы увидим, что тут скрывается за пышным восточным фасадом. А скрывались тут бордели, опиумные курильни, с лежащими вповалку людьми, какие-то тайные проходы через неприметные калитки, настороженные взгляды из-за покосившихся заборов, бесконечные сети перепутанных проводов и вездесущие веревки с бельем. Мы обошли уже пять скупщиков краденого. Но искомый предмет не находился. Славик, видя как скис Лев Абрамович, вдруг неожиданно стал его утешать и все время спрашивал Эллу, не чувствует ли она предмет.
   Мы уже собирались возвращаться в дом Рустама, где пока остановились, когда Элла вдруг остановилась и сказала: "Есть!", указав на какую-то харчевню. Сыщик Кузьмин, который даже говоря на местном гортанном наречии, ухитрялся как-то странно окать, тут же насел на дородную хозяйку, обвешанную монистами, словно цыганка. Та, увидев штыки нашей охраны, сдалась сразу.
   - Говорит, что какой-то голодранец ел. Карлик заросший. Платить не хотел, так вышибала из него вытряс. А у него деньги какие-то странные, вроде камешков. Сейчас принесет. Хотела к меняле отнести. Тут действительно в обычае расплачиваться и золотым песком, и полудрагоценными камнями, и вообще чем попало, - пояснил Рустам.
   - Спросите у нее, сколько камешков было? - весь напрягшись, попросил Лев Абрамович.
   - Три, - перевел Рустам и мы все озадаченно переглянулись. Только Славик как-то недобро заулыбался и опять завел про нечистую силу, которая шутки шутить любит.
   Когда хозяйка принесла "камушки", Шафаревич выхватил их дрожащими руками. Одним камушком была его персональная "флэшка", вторым - артефакт, полученный у Миллионова, и третьим - совершенно новый предмет, несколько другой формы, но совершенно очевидно, что из той же самой серии.
   Мы расплатились с хозяйкой небольшим серебряным слитком из разменных запасов, которые всегда брали в дорогу путешественники по мирам. Хозяйка чуть в обморок от счастья не упала. Видно, думала, местная полиция шмон пришла делать. Все норовила нас чем-нибудь угостить. Но чад и неприятные запахи, стоявшие в ее харчевне, наводили на мысль, что передача "Ревизорро" подобное заведение явно бы забраковала.
  
   Мы сидели в доме Рустама, огромном помпезном восточном особняке, вызвавшем бы зависть у любого нувориша из моего мира. Лев Абрамович раскладывал на столе все имеющиеся у нас артефакты, включая те, что были у нас со Славиком. Пазы у них были с двух сторон, а у двух, что мы получили последними, у русских иудеев, и здесь, были еще и с пазами в боках. Подобие серпа и молота уже не собиралось. Собиралось что-то другое, странное и похожее на многоножку-инвалида.
   - Тут нет центральной детали, - склонив голову на бок, - сказала Элла, - Еще должно быть что-то вроде крестовины.
   - Что под стопами титана, - заметил Славик.
   Он заметно успокоился, даже попросил у Льва Абрамовича прощения. Мы все сильно перетрухали. Рустам уговаривал нас остаться еще на пару дней. Но мы не могли. Здесь был аномальный проход, который открывался только в первый день новолуния. Нам повезло. Это была следующая ночь. Иначе нам бы действительно пришлось остаться в этой весьма странной восточной сказке еще на целый лунный месяц.
   - Вот так, и еще так, - показывал Лев Абрамович на планшете.
   - Пойдете через два пустых мира, - Рустам с нами рассматривал карту проходов, - Вот здесь собак диких совсем тьма развелась, - Я вам пугалку дам. Мы штатных повыписывали, потому как проходом пользуются. Штуки три всегда есть на складе, еще боеприпасов к парализатору и еды побольше, - деловито рассуждал он.
   Я в это все особо не вникала. Налегала на местные восточные сладости, что называется экологически чистые, натуральные, без всяких там красителей и пальмового масла, вредностью которого так любили пугать в моем мире. Еще я думала о том, что волновало всех нас: что хочет нам сказать эта самая сила, куда нас ведет и почему именно нас? Мы, конечно же, представляли собой довольно пеструю компанию: Лев Абрамович - старожил Русской колонии, а Элла - вовсе персонаж уникальный, человек-машина.
   В мир Эллы Русская колония даже боялась соваться, проведя короткую разведку и пометив его как особо опасный. Люди Эллиного мира, достигшие нереальных высот технического прогресса, внушали трепет даже путешественникам по мирам. Тем более, там давно властвовали машины, управляя миром, через многократно клонированных генно и технически измененных людей, которым по традиции был придан облик умершего века назад вождя мирового пролетариата.
   Природа позаботилась о том, чтобы обычные люди не смогли толпами ходить через миры, иначе бы все закончилось страшными войнами. Лев Абрамович говорил, что такие странные исторические ответвления, как мир Эллы, находят крайне редко. Миров с иной географией и историей встречалось предостаточно. Были и подобия Римских империй, доживших до наших дней. Но все равно это были более или менее похожие на наш мир социальные формации, где история шла по накатанной колее технического прогресса - от парусников до спутников.
   Многие миры являлись по сути копиями друг друга с очень минимальными, почти косметическими различиями. В Русской колонии их называли "основной исторической линией". Причем такое сходство настораживало ученых в разных колониях не первый век. И мне почему-то казалось, что разгадка этого всего довольно проста и лежит на поверхности. Может быть, мы сейчас идет по этому пути, нас толкают вперед как несмышленых детей, чтобы мы что-то поняли, увидели что-то важное в этих десятках переходов через похожие и непохожие миры.
  
   Глава 21. Сквозь пустые миры.
  
   Я ни разу подробно не писал о проходных мирах: тех, где мы были транзитом и чаще всего менее суток. Прокладка маршрута всецело лежало на Шафаревиче, поэтому я не всегда понимал целесообразность тех или иных переходов, однако честно старался вникать. По началу к интеллигентному ленинградцу я относился с недоверием, но со временем свыкся и с его болтливостью и со всякими там причудами. Тем более, когда он сблизился с Эллой, то меньше стал придираться и ворчать. Странные мы все-таки люди, жители Русской колонии: все выглядим молодо, а психологически законсервировались в возрасте первого перехода. Из Шафаревича то и дело вылезал старик-брюзга, любивший поучать молодежь, и с этим ничего уже сделать было нельзя.
   Во времена первых практикантских походов под крылом университета Русской колонии, я еще считал переходы, точно десантник прыжки или боевой летчик - налеты часов. Потом плюнул. Записи о мирах я тоже никаких не вел. В планшете всегда давалась краткая справка. Как любила напевать Светка: "Все острова давным-давно открыты", так что везде нас мог вытащить из передряги СОР или представители аналогичной службы другой колонии.
   Как-то мы вышли в одном из многочисленных миров, где-то в районе Таганки, и тут же нарвались на перестрелку каких-то бандитов, вооруженных автоматами Калашникова. Пройти до следующего прохода нам нужно было всего-то пару переулков. Так что мы даже СОР не уведомляли. Когда прыгнули в следующий проход - я отчетливо услышал звук разрывающейся гранаты. А Светка сказала: ну, прям "Бригада". И еще добавила: "в натуре".
   С блатным жаргоном я был знаком, хотя у нас он немного отличался. Но меня еще с первых минут знакомства со Светкой поражало, как в ее мире у простых, не связанных с криминалом граждан плотно прижилась "воровская феня". У Светки тоже проскакивали всякие "понты", "понятия", "кайфы", "стремаки" и "наезды". Особенно когда она волновалась. Что ж, Родину из сердца не вытравишь, с языка не уберешь. Я еще дома читал книгу уже разрешенного КГБ диссидента еврейского происхождения. Так вот он писал, что национальность человека определяет язык, на котором он думает. Поскольку, большинство Светкиных соотечественников говорит и думает на мате и воровской фене, то выводы можно сделать самые удручающие.
   Мыслями к Светкиному миру я возвращался довольно часто. За исключением некоторых имен актеров и писателей, он был идентичен моему. Это бывает достаточно редко. Обычно различий намного больше. В университете Русской колонии такие миры называются "спайками". У них довольно много взаимных проходов и общая история до определенного момента. Проходов действительно было много. Но почему-то не в Москве, а в старых русских городах: Суздале, Ростове, Великом Новгороде, Рязани, Калуге, Дмитрове - везде был хотя бы один проход, соединяющий наши со Светкой миры.
   Такое явление - если не уникальное, то довольно редкое. Тут невольно вспомнишь о лженаучной теории множественности миров, согласно которой миры - это миллиарды вариаций, созданных многочисленными выборами, и отличаются они, скажем, цветом обоев всего лишь в одной комнате, одного дома. Это все, конечно, ересь. Но об энергетической связи миров нам рассказывали порядочно. Если в одном из миров, со сходной историей, происходит политический катаклизм больших масштабов, то в соседнем - тоже начинаются политические пертурбации, хотя и не такие сильные. Это похоже на круги на воде. Одно только обидно - эта самая основная историческая линия с двумя мировыми войнами и революцией в России, похоже, была самым вероятным исходом, и от нее мало кому удалось отвертеться. Глупо думать, что если бы не было убийства в Сараево, то и не было бы Первой мировой войны. Наши исследования говорят, что была бы, просто нашли бы другой прецедент. Здесь, только вооружившись марксистско-ленинской диалектикой, можно не спасовать.
   Но наиболее угнетающее впечатление произвела на меня реальность, в которой мы находились всего несколько часов. Мир этот тоже принадлежал к основной исторической линии, но Советский союз там начал разваливаться лет на десять раньше, чем у Светки. Европа еще в начале двадцать первого века захлебнулась беженцами и всего за два поколения полностью исламизировалось. Причем, европейские страны тут же скатились если не в средневековье, то напоминали, судя по виденным мною фотографиям, недавно посещенный нами мир, где Европу захватила Золотая орда. Произошло это так незаметно, что местные жители искренне считали, что так было всегда.
   Больше всего не повезло сексуальным меньшинствам, которых в странах европейского ислама истребили, вместе с последними христианами, виноторговцами и художниками. Россия же превратилась в некий странный симбиоз из тоталитарного государства и банановой республики, чем-то отдаленно напоминавшее то, о чем писал в своей утопии Войнович, у меня дома разрешенный буквально за два года, как я покинул Родину.
   Общество в этом странном кривом зеркале России было поделено на два класса, имевших даже какие-то самоназвания, официальные и народные. Одно из них напоминало дворян Екатерининского времени. Они имели многочисленные привилегии, не были подсудны обычным судам, свои привилегии передавали по наследству. Хотя наследство это было чисто юридическое, поскольку довольно большая часть этой праздной публики умирала еще в молодости, участвуя в смертельных гонках, дуэлях с себе равными, или вовсе от скуки кончало собой в пьяном или наркотическом угаре, а наследниками становились отобранные еще в младенчестве дети низшего класса.
   Два класса жили в одном мире, но редко встречались. Под страхом смерти простым людям, кроме избранной прислуги, запрещалось говорить и даже смотреть на высших. Любой представитель высшего класса мог без суда избить, изнасиловать и даже убить низшего. Впрочем, случалось это, как правило, когда молодежь высшей касты, вооруженная до зубов, выезжала из своих закрытых городов поохотится на людей.
   До этого всего докатились медленно, как в Европе, где Рим и Париж стали напоминать Бухару и Самарканд. Сначала детей банкиров и депутатов "отмазывали", как любит выражаться Светка, от преступлений, превращая правосудие в фарс, затем и вовсе эту формальность упразднили.
   Образование для простых людей становилось все более примитивным, виртуальные развлечения и снятие запрета на легкие наркотики довершили дело. Чтобы держать низы в узде, снова появились трудовые лагеря, доносительство и прочие атрибуты тоталитарного строя. Высшее сословие паразитировало на грошовом труде, продаже ресурсов, и уже начало потихоньку распродавать саму Россию, отдавая целые области в бессрочную аренду иностранным государствам и международным корпорациям. Странно, мое поколение больше всего боялось ядерной войны, а оказалось, мир может умереть и так, не в огненном пламени.
   СОР в этом мире обосновался давно. Однако в последнее время с новыми русскими властями было все больше и больше трений. Если бы не важные точки перехода, то СОР бы из этого мира вовсе ушел. Но, к сожалению, мир оказался узловым, но точки входа находились на территории, где жили богачи. От этого было много проблем. То, что 97% процентов населения находилось в рабстве у других 3% - это еще полбеды. Встречались в Русской колонии люди родом из крепостной России, к зверствам помещиков привыкшие. Но местная привилегированная молодежь постоянная норовила нападать и на сотрудников СОРа.
   Здесь Русская колония действовала жестко, как в диких мирах. Несколько человек из этих высших были убиты и вывешены за стенами нашего анклава, а местному правительству пригрозили свержением. В прочем, проект такой был. Но он почему-то до сих пор витал в воздухе. Одно дело легкая корректировка в пределах Межмировой Конвенции, которую пусть и формально, но все же соблюдали все национальные колонии, другое - все перекраивать. И что делать с 97% населения, обратившихся в полуграмотных, а в некоторых районах - и вовсе неграмотных дикарей? Этого пока не знал никто. Пока, как у нас водится, ходили только прожекты. А меж тем, зоны переходов охраняли десятиметровые бетонные стены, с колючей проволокой и лазерными установками. А местные аристократы периодически наезжали бить "инопланетян" на танках. Так что город я видел только из-за колючки, да на записях с дронов слежения. Представлял он мешанину из аляповатых безвкусных псевдо-замков, а низшая каста довольствовалась медленно разрушавшимся наследием советского времени, или какими-то хибарками-самостроями.
   Жители золотого города имели феерический вид мешанины из моды разных эпох - от итальянского ренессанса до эпохи последних французских королей. Местные богачи были так разодеты, что трудно было даже определить пол. Их же слуги ходили в какой-то спецовке, похожей на военную форму, и тоже по полу были не различимы. Большинство людей было постоянно пьяными: одни от безделья, другие - от безысходности. Мир вызывал устойчивое чувство тошноты. Сотрудники СОРа здесь менялись часто, нам же и трех часов было много.
  
   Некстати вспомнился мне этот несчастным мир, с богатством и бедностью, доведенными до абсурда, во время утомительного перехода по миру вымершему. Вошли мы в него через аномальный переход, так что оказались уже не в России, а на территории, соответствующей в моем мире ФРГ. Удручающую картину пустоты усиливала поздняя осень. Здесь было чуть потеплее, чем на российских просторах. У нас в конце октября нередко и первый снег выпадает. Cудя по планшету, было плюс двенадцать по Цельсию. Люди здесь вымерли лет эдак двести назад. Во всяком случае, в Европе, Африке и Азии. В Америке, Австралии и на островах вроде бы жили аборигены, но с прогрессом у них было неважно, и когда они еще созреют до того, чтобы взрастить в своих рядах Колумба, было неизвестно.
   Европейская же цивилизация погибла безвозвратно. Выкосила ее бубонная чума. Абсолютно и насовсем. Трудно в это поверить, но вымерли даже горцы и жители совсем уж медвежьих углов, которые после исчезновения городского населения позарились на свободные территории и дармовые вещи. Нет, может где-то в глухих лесах и осталось какая-то небольшая популяция, но разведчикам СОРа найти ее так и не удалось. Постов здесь колонии тоже не держат. На территории, соответствующей России, переходов совсем мало, а Германская колония всегда отличалась прижимистостью. Разметив маршруты до переходов вехами, и снабдив стоянки охотничьими домиками, они посчитали, что и так слишком много сделали. Правда, изредка немцы наведываются сюда поохотится, благо леса полны непуганой дичью.
   По дороге нам встретился небольшой городишко, с уже вросшими в землю, или вовсе развалившимися каменными домами. Старая церквушка стояла внешне целехонькой, видимо строили на совесть. В сам город заходить не стали, было как-то боязно. Пугалка от собак и прочих диких животных была включена, так что нас сопровождал только вой ветра да шум моросящего дождя. Светка мне рассказывала, что у них в 80-х годах на Украине случилась авария атомного реактора и там стоит довольно большой брошенный город, сохранивший первозданных облик канувшего в лету Советского Союза. Туда водят экскурсии и люди ходят пугаться и получать радиацию, платя за это деньги. Даже кто-то из Светкиных знакомых хвастался фотками с зоны отчуждения.
   Мы шли молча. Какое-то чувство смерти тут было повсюду, незримо. Но передать это обычными словами нельзя. По дороге я думал о том, что человечество - это на самом деле хрупкая игрушка в руках мироздания. В старших классах школы я неожиданно для себя, пусть и на короткий период, увлекся астрономией, даже ходил в кружок юных астрономов.
   Там я узнал очень много того, что меня поразило до глубины души. Особенно меня взволновал факт, что в космосе беспорядочно движется огромное количество огромных тел, и в любой момент одно из них может легко упасть на Землю и защититься от этого никак нельзя.
   Человечество может в одночасье исчезнуть, как это случилось с динозаврами. Цивилизация и вовсе даже может и не сложиться. Люди появятся лишь на короткий исторический миг в череде миллионов лет, и не будут способны даже оставить видимый след. Может быть все эти храмы, памятники и небоскребы - это всего лишь болезненное желание человечества успеть при жизни сделать себе памятник для тех, кто просто будет проходить мимо - транзитом из одного мира в другой.
   Немцы народ аккуратный. Домик, что называется, был на славу. Двухэтажный. Даже с плитой, морозильником и роботом-помощником, который беззвучно перебирая своим лапами, принялся готовить нам еду. А мы сидели на крыльце, смотрели в небо, на котором не было ни пролетающих самолетов, ни спутников. Мы были чужими на чужом кладбище. Я стал всматриваться в небо и с удивлением обнаружил созвездие Южный крест. Значит, летоисчисление здесь шло по-иному. И если условно, здесь двести лет назад завершился тринадцатый век, то случилось это не в ту же астрономическую эпоху, что и у нас.
   В моем, да и Светкином мире, Южный крест над Европой можно было наблюдать разве что только в глубокой древности. Обо всем этом я поведал Светке. Она слушала с интересом. Шафаревич и Элла, по своему обыкновению, уединились. Где-то очень-очень далеко, за лесом как-то особенно тоскливо и жалобно завыли не то волки, не то одичавшие собаки. И мне пришла мысль о том, что, может быть, некоторые породы зверей в моем родном мире - это одичавшие домашние животные давно вымерших людей. Поэтому когда человек пришел в мир снова, он с такой легкостью их снова приручил.
   Я вспоминал университетские лекции о цикличности миров. И еще я подумал, что все равно не справедливо, что всем людям не дано путешествовать по мирам, ведь где-то люди стонут от нехватки еды или места для жилья. А тут целый мир пустой и брошенный. И только воет кто-то в ночи...
   Светка моих романтических порывов не одобрила. Она сказала, что люди, куда не придут, все равно все загадят. Вот здесь, сами виноваты, скучились в городах, нечистоты не убирали и вымерли. И ни надо никого жалеть. И еще, индейцам тут несказанно повезло. А то приплыл бы к ним местный Кортес и поубивал бы всех. Мда... Я где-то читал, что наиболее гармоничной является супружеская пара, где партнеры имеют разные психотипы. Что ж, тогда у нашего союза есть шансы.
  
   Проход был на живописном холме. С него хорошо просматривались руины огромного замка. Некоторые башенки были целы, некоторые уже обвалились. Интересно, разведчики тут покопались на предмет раритетных культурных образцов? Нам-то никакие болячки не страшны. Во всяком случае, за летописную историю колонии никто от старости и инфекционных болезней пока еще не умер.
   Прошли мы через стандартный проход. В тот же самый регион. Планшет показывал август месяц. Было жарко, светило солнышко. И никаких тебе замков вдалеке. Чистый, девственный мир. Тоже без людей. Но история тут весьма странная. И никто пока что ее не разгадал.
   Поначалу решили, что мир и вовсе не обитаем. Но когда нашли первый объект, получивший название "Музей", начались сплошные загадки. Представьте себе город. Нет, не брошенный. А город, из которого все люди вышли, скажем, за город погулять. В этом городе все очень уютно, в домах мебель, предметы быта, освещение. Все сияет чистотой, трудолюбивые роботы жужжат и все подметают и убирают. В любой дом можно зайти, посидеть в кресле, залезть в шкаф с посудой, посмотреть картины. Город-игрушка.
   Все работает. В кранах есть вода, в домах вечерами зажигается свет, уличное освещение, а людей нет. Наши спецы пробовали отловить и поразобрать местных роботов, лазали в энергосистемы обеспечения городов и не могли разобраться, как это все работает. Привлекали даже специалистов из более поздних реальностей. Те разводили руками. Мол, все устроено так, что и двадцать четвертый век новой эры кажется чем-то допотопным.
   Города все красивые и разные. А ночью небо освещают огни орбитальных станций и довольно большой искусственный спутник. И во всем этом одна странность - в мире отсутствуют письменные источники. Есть альбомы с фотографиями, есть картины, есть образцы архитектуры, но до сих пор так и не удалось найти ни одной книги. Еще из мира были убраны все измерительные приборы и зеркала. Судя по картинам, статуям и фотографиям - жили здесь люди самые обычные. Ходили в рестораны, ели и пили, танцевали и работали. Культура, правда, очень своеобразная, кажется, что это какой-то сплав всех культур - европейской, арабской, индийской и китайской. Все это перемешено в самых невероятных пропорциях. Викторианские шляпки и некое подобие кимоно, какие-то совсем уж простые прически и замысловатые, явно ритуальные рисунки на лицах. Еще не удалось найти каких-либо следов отправлений религиозных культов. Будто мир был исключительно светским или просто оставил религию где-то в своем далеком-далеком прошлом.
   Версии выдвигались самые разные. Большинство, конечно же, склонялось к космической теории. Мол, человечество так выросло, так повзрослело, что построило гигантский корабль и улетело покорять звезды. Ну, прямо как в фантастических романах из моего детства. Было мнение, что человечество умирало и таким своеобразным образом оставило по себе памятник. А поскольку владело могущественными и опасными технологиями, решили все технологические тайны унести в могилу. Я лично придерживался версии, что все это кем-то созданная бутафория.
   Кем и зачем - это уже совсем другой вопрос. Местное человечество, будь оно даже педантичнее нашего управдома, некстати всуе упомянутого, все равно было оставило следы. Ну, невозможно взять и срыть все города, оставив только их образцы. И потом, здесь наши ученые копались не первый год. Если человечество росло и взрослело, то должны были остаться выработанные шахты периода технологического развития, где-то, может быть, следы радиации. Всего это не было. Чем-то это все напоминало буржуазный парк развлечений "Диснейлэнд", где были бутафорские замки и города, пиратские острова и пещеры с механическими чудовищами.
   Поражала, правда, детальная проработка. Каждый дом, каждая квартира носили отпечаток хозяина. Неужели кому-то охота была разрабатывать индивидуальные проекты каждого жилища в огромном музее? Зачем и ради чего? Для того, чтобы все это увековечить перед проходящими через мир странниками?
   Ресурсов одной колонии явно не хватало, чтобы развернуть здесь базу, и, возможно даже построить небольшой космодром, слетать на орбиту и посмотреть, что там. Велись переговоры, но почему-то ничего не складывалось. Колонии не хотели тратить колоссальные ресурсы на просмотр еще и лунной экспозиции странного мемориала. А ведь, может, на луне, или на искусственном спутнике как раз и хранятся все местные библиотеки? И это такой тест для гостей. Способны оторваться от Земли - значит, готовы получить знания. Но почему-то никому не хотелось прилагать титанические усилия ради химеры, тем более, колонии редко могли договориться между собой о чем-то глобальном, и тем более, совместном. А представители Китайской колонии, имевшие самую мощную производственную базу, и вовсе этого мира убоялись. Китайцы, только побывав здесь несколько часов, в ужасе ретировались, твердя что-то про проклятое место и про то, что кто-то намеренно сооружал дома в точном несоответствии с правилами фен-шуя.
   Неприятности у нас начались через два часа. До следующего прохода идти было всего часа четыре быстрым шагом. И он был стабильным. Торопиться было некуда. Дикие звери здесь водились, но по какой-то странно причине людей избегали. Даже хищники держались на приличном расстоянии без всяких пугалок. Возможно, помнили прежних хозяев.
   Сначала Элла стала медленно идти. Затем попросила отдохнуть. Мы знали, что ей было не просто. Пустые и дикие миры, где нет никакой техники, ее пугали. Сюда она даже рвалась, предвкушая информационный пир. Кроме Шафаревича, все остальные здесь были впервые. Сначала наша "роботесса" сказала, что никакой техники не чувствует и пожала плечами. Затем стала жаловаться на усталость и головокружение, чего с ней раньше никогда не было. Через полтора часа ее первый раз вырвало. А потом она потеряла сознание. В комплекте нашего снаряжения было миниатюрный диагностический центр. Так вот он показал, что Элла впала в кому.
   На Шафаревиче просто лица не было. Он проклинал себя на все лады и на русском, и на еврейском, и на каких-то других языках. В этой кризисной ситуации я взял командование на себя. Благо рядом был лесок - мы быстро сделали носилки и аккуратно понесли Эллу до перехода. Странник при помощи подручных, пусть даже и без сознания, спокойно проходил через проходы. Но нас всех мучил вопрос - не слишком ли все поздно? Диагностика показывала довольно ровный, хотя и слабый пульс и сердцебиение. Всю дорогу до прохода мы шли как на иголках. Еще было очень жарко и мы все порядочно взмокли. Элла же была какая-то совсем холодная. Температура тела у нее значительно понизилась.
   Она очнулась сразу, как только мы вышли из этого странного мира. Сразу попросила воды. Пила много и жадно. Странно, но она совершенно не помнила ничего о том мире, где потеряла сознание. Мне почему-то представлялось, что она скажет, что, дескать, вражеские компьютеры хотели вторгнуться в ее разум. Но всего этого не было. Просто последнее, что она помнила, это как мы ушли из мира, пораженного чумой. Светка тут же вспомнила про впечатления китайцев от местных "музеев": фен-шуй наоборот. Я в этих китайских делах совсем не разбирался. А в мире Светки на это была мода. Так что, для нее это все что-то значило. Я же сказал Шафаревичу, чтобы мы в тот мир больше ни ногой.
   Самая короткая дорога - это дорога, которую ты знаешь. К счастью, больше нам длительные переходы не грозили. Шафаревич все обещал, что совсем чуть-чуть. Но оказалось, что нужно было пройти еще двумя аномальными переходами. Вот ведь, всегда обманет или не договорит. Ну, что с ним делать?! К счастью, здесь был развитый мир, мы вызвали представителя немцев и нас с ветерком подбросили до точки. Ждать пришлось до вечера. Точка открывалась с восходом луны и перебрасывала в другой мир уже на территорию России.
  
   Мы сидели на берегу огромного пруда. Здесь была весна. Очень красиво цвели яблоневые деревья. Природную идиллию портило нагромождения огромных домов-многоэтажек. Светка сказала, что если бы не несколько заметных отличий, то она приняла бы это за дом, за родные Борисовские пруды, где несколько раз гуляла. В моем мире это уже было за границей города. Может быть, здесь был какой-нибудь поселок городского типа? Не знаю, никогда здесь не бывал. В моем мире Москва разрасталась очень медленно. Все ехали на Дальний восток и в Сибирь, там можно было быстрее сделать карьеру и получить квартиру побольше. Культ Москвы если и существовал, то не в такой мере, как в Светкином мире.
   Я посмотрел на свою подругу и отчетливо понял, что она все-таки скучает по своему миру. Тут сложный вопрос. И особенно нас не понимают представители других наций. Отчего мы, русские, или же говорящие на русском, так любим свои малые, часто убогие и не очень уютные малые родины, свои дворики-колодцы, спальные районы, маленькие провинциальные городки, или даже коммунальные квартиры. Да, мы часто мечтаем выбраться в место получше, но с ностальгией вспоминает свой маленький русский дом или квартиру, или даже комнату. Как там пел Высоцкий: "Где мои пятнадцать лет? На Большой Никитской!"
   "Ну что, готовы? Время! Время!" Появился сотрудник СОРа, вызванный нами. Был он одет в штатское, но имел протокольный вид. Видимо, мой бывший коллега. Здесь переход был в самом центре водоема. Найти его можно было только по геолокации. Мы погрузились в довольно большую моторную лодку и поплыли на середину пруда. "Еще у храма купола красные и орлы, орлы должны быть!" - искала совпадения и отличия Светка, при этом делая фотки на планшет. Я просто наслаждался легким весенним ветерком. Как ни крути, пахло здесь как дома, весной и водой. У местного СОРовца участь была незавидной. Ему пришлось прыгать в воду. Он уже переоделся в теплый гидрокостюм и сидел с постным лицом. Когда на часах было без двух минут, он, не прощаясь, прыгнул за борт и поплыл к берегу.
   - Эх, - мечтательно закатил глаза Шафаревич, - Как же хорошо вернуться домой!
   - Вы прямо читаете мои мысли, - не удержался я.
   Светка промолчала, она усиленно делала вид, что увлечена фотографированием унылого пейзажа с многоэтажками. Мы вплыли на лодке в проход, и в нос ударил совсем другой запах - запах моря.
   - Граждане туристы, - шутливо-официальным тоном продекламировал Шафаревич, - через два часа мы прибываем в столицу нашей родины - Ленинград. Город начинает свою историю с основания Николо-Архангельского монастыря в 1086 году. В 1928 году, после смерти Ленина, ВЦИК принимает решение переименовать Архангельск в Ленинград.
   - Так, подождите, подождите Лев Абрамович, - удивилась Светка, - А разве вы не родились в городе на Неве?
   - У нас тут Светочка нет ни Невы, ни Балтийского моря. Ну, вы скоро все сами увидите.
  
   Глава 22. Ленинград - город революционных русалок, или улица профессора Шафаревича.
  
   Город обрушался на меня внезапно, вместе с переходом. Он ворвался в мое сознание резким запахом соленой воды, криками чаек и ощущение чего-то совсем чужого. Видимо, не стоило мне опять думать о доме, фоткать эти пруды, церковь, многоэтажные дома. Но я просто хотела, чтобы Славик не увидел моего страха, чтобы никто не увидел его. У каждого человека в жизни появляется свой фантом. И не всегда он приходит из детства.
   Моим призраком, Пиковой дамой стала женщина с детской коляской из мира могучей Российской империи, вылизанного центра столицы и разваливающихся панельных многоэтажек на окраине города. И этот призрак теперь всегда будет со мной. Он будет поджидать меня в каждом мире, караулить меня в спальных районах многочисленных реальностей основной исторической линии, где иногда только цвет куполов на храме да фамилия артиста в фильме тридцатилетней давности - единственные отличия. Ладно, только не стоит этим себя грузить. Вот Лев Абрамович, обычно в таких случаях говорит: "Не ешь свое сердце".
   Мы оказались на приличном расстоянии от берега. Но отсюда уже было видно, что это не город-герой Ленинград из основной исторической линии. В первую очередь дело было в том, что воздух здесь был совсем не питерский. В Питере я была множество раз и хорошо знаю тамошние запахи воды. Так как здесь, пахнет в Крыму. Это что-то вроде запаха курорта. Во время переходов постепенно развивается особое чувство, не похожее на привычные зрение, обоняние, слух и осязание. Это что-то на уровне подсознания, каких-то резких необычайных эмоциональных приливов. Нечто похожее происходит, когда ты входишь в самолет в холодной дождливой Москве, а выходишь в жаркую печку средиземноморского лета где-нибудь на Кипре. Нет, не то и не так. Но я чувствовала, что это действительно большая вода, вода океана. Это не Балтика. Я посмотрела на планшет. Местное время 13 часов 51 минут, 21.10.2172.
   Порт был колоссальным. Даже словами не передать и не описать. Я была во Владивостоке и думала, что лучше и красивей российского порта нет, и не было. Но этот порт просто поражал воображение. Отсюда были видные гигантские верфи, темно-стальные тела сухогрузов и танкеров и белоснежные многоэтажные круизные лайнеры. Над портом кружили тучи чаек и доносился разноголосый шум, сливающийся в один рев, похожий на гудок отходящего парохода.
   - Нравится? - с явной гордостью не спросил, а скорее констатировал Шафаревич.
   - Дык, ясное дело, откуда такой прогресс! Строй-то у вас социалистический, - вклинился в разговор Славик.
   - Да-сс, - старомодно ответил Шафаревич, - В Думе по-прежнему большинство у партии социалистов. Но у нас здесь, в отличие от ваших, - он многозначительно обвел взглядом меня, Славика и Эллу, - ...миров, лозунг "Вся власть советам!" воплотился буквально. Был соблюден, так сказать, плюрализм мнений.
   - Многопартийность до добра не доводит! Вот у Светки каких только партий не было. Даже Партия любителей пива. Вы, Лев Абрамович, СОР вызвали или нам к берегу рулить?
   - Здесь глобальной сетью охвачен весь мир. Сделано очень оригинально. В воздухе постоянно находятся беспилотники на бреющем полете, которые передают сигнал...
   Кто о чем, а Элла, как всегда, о компьютерных сетях. В том странном мире-музее мы здорово все струхнули, когда Элла отрубилась. Особенно Шафаревич.
   - Сейчас, сейчас прибудет СОР, не суетись, Славик, - Лучше вот в бинокль посмотри. Вас сюда на практику не возили?
   Шафаревич постоянно пытался наладить контакт со Славиком. И надо признать, что оба шли друг другу на уступки. Да, безусловно, ворча и пререкаясь. Но шли. Наши ученые давно выяснили, что по какой-то странной прихоти природы странниками оказываются исключительно люди мало конфликтные. Ну, в том смысле, что их споры не переходят в поножовщину.
   - Да, красиво! - сказал Славик. - А эти... Ну, как их там... Аврору, которые....
   Элла завизжала так пронзительно, по-женски, что у любого кто этот визг слышал, пропали бы последние сомнения в том, что она полноценный человек, а ее кибернетическое составляющее не более, чем гарнитура в ухе.
   - Змея! - верещала девушка, видевшая Ленина, - В воде!
   Катер слегка тряхнуло. А затем из воды наполовину высунулось какое-то странное существо и оперлось о края борта. Оно заговорило на каком-то лающе-гортанном языке. Шафаревич улыбнулся будто Штирлиц, увидевший родные березки, и тоже что-то пролаял в ответ пришельцу.
   - Знакомьтесь, коллеги. Виктор Иванович Нагиев, майор СОРа.
   - Гм.... - поперхнулся Славик, - Он что, человек?
   - В генетическом смысле, да. Наги могут иметь с людьми общее потомство, но дети от подобных браков выживают крайне редко.
   - Вот говорила мне мама, когда я в институте по дурости начала курить, что дети могут зеленые родиться. И ведь я поверила маме, бросила курить. Еще раз ей больше спасибо за это!
   - И че? Они через миры могут ходить? - спросил Славик.
   - Конечно же, могут.
   - И на общерусском языке говорить умеем и не обидчивы от природы, - сказал Нагиев с акцентом, похожим на тот, с каким пародируют немцев в отечественном кино.
   - Прости, Виктор Иванович, я не хотел. Нас, - Славик неодобрительно посмотрел на Льва Абрамовича, - Не предупредили.
   - Не оправдывайтесь, - печально сказало существо. Больше всего мы, конечно, терпим от сотрудников Индийской колонии.
   - А им-то вы чем не угодили? - Славик был так потрясен, что не говорил, а практически кричал.
   - Мы не оправдали их ожидания.
   - Как так? - удивился Славик.
   - Дело в том, Вячеслав, - тоном ректора начал Лев Абрамович, затем посмотрел на планшет, и, удовлетворительно крякнув, продолжил, - Время есть. Дело в том, что во многих индийских культурах разных миров наги, действительно, являются частью религиозного культа. Однако любая религия - это канон, а канон нарушать нельзя. Сказано, что у нагов должен быть раздвоенный язык. Значит это неправильные, фальшивые наги. Живое святотатство.
   - Мне больше нравится слово "русалка", - усмехнулся Нагиев.
   Мы потихоньку стали привыкать к его присутствию. Первое сравнение, которое мне пришло в голову: это Горлум из фильма Питера Джексона. Славику, кстати, этот фильм понравился. "Идеологически выдержан" - дал ему оценку бывший советский милиционер. Так бедный и не догадался, почему у Толкина тьма подымается именно на востоке... Так вот, наги эти действительно похожи на Горлума. Кожа у них имеет какой-то серо-зеленоватый оттенок, под цвет морской воды. Череп вполне человеческий, монголоидного типа. Растительности на лице нет, губы очень тонкие, бровей и ресниц нет. На голове растут жесткие, густые, но короткие волосы. Мимика у нагов вполне человеческая. Иногда казалось, что это всего лишь загримированный для голливудского фильма актер.
   Все изменилось, когда майор СОРа полностью перебрался к нам в лодку. До бедер это был совершенно обычный человек. Присутствовали даже половые органы, и своей наготы Нагиев не стеснялся. Я не удержалась и прикоснулась к коже. Кожный покров был более плотный, чем у человека. Но все равно это была кожа. Ниже же бедер был натуральный змеиных хвост, прям как в каком-нибудь фэнтези фильме. Хвост покрывали роговые чешуйки, тоже зеленоватого цвета. Славик тоже не удержался и потрогал хвост. Элла пересела на другой конец лодки и оттуда с большим подозрением смотрела на новоявленного Горлума с хвостом.
   - Я тут почитываю на досуге одну книжку, - как-то печально вздохнул хвостатый майор, - Диалоги некого мудреца Платона. Не из нашего мира. Так вот он говорил, что человек - это двуногое существо без перьев.
   - Ну, а все-таки, если дети от браков с двуногими у вас выживают, что тогда? - спросила я Нагиева.
   - Большинство умирает до пяти лет.
   - Ну а если все-таки выживают?
   - Ну, у меня в роду были сухопутные. Ребенок наследует ген одного из родителей. Грубо говоря, или с хвостом, или с ногами.
   - А вы все время в воде? Как дельфины? - моему любопытству не было придела.
   - В воде нам комфортнее, но рожаем на суше.
   - А не холодно-то? - с сомнением спросил Славик.
   - У нас тут теплое течение. Прибрежные территории России постоянно в плюсовой зоне.
  
   Приплыл корабль и забрал нас и лодку. На борту было еще несколько нагов. Причем одна из них женщина. Свои голые сиськи, если так можно было назвать ее нулевой размер, она тоже не скрывала. Вот хотелось бы посмотреть на двуногих, кто позарился бы на водоплавающих змей. Хотя, с другой стороны, человек существо любопытное.
   Шафаревич сказал, что наги в следующее окно отгонят лодку на пруды в другой мир. Узнав, что такое вот чудо появится в похожем на мой мире, я невольно хихикнула. Вот возьмет и выложит кто-нибудь фотку в социальные сети. Но тут же вспомнила про лекции в Университете Русской колонии. В продвинутых мирах СОР под эгидой местных силовых структур занимается, в том числе, и чисткой информационного поля от упоминаний о гостях из параллельного мира. Особенную головную боль доставляют странники из диких миров, на вроде того мужика, который просто ходил воровать колбасу в наш дачный поселок. Не вольно вспомнив мужика с батоном колбасы наперевес, аки Отец Федор из фильма "Двенадцать стульев", я вдруг опять загрустила. Шафаревич же вовсю читал лекции о своем мире.
  
   Страна, столицей которой был город Ленинград, называлась Российская социалистическая республика, сокращенно РСР. Местный последний царь, происходящий не из рода Романовых, а из старинного боярского рода Головиных, в ходе революции сбежал к главному врагу русских - в Англию. Ну, прямо как наши олигархи.
   География и климат здесь были несколько иными. Скандинавского полуострова не было вовсе. Вместо него был остров под названием Готланд, размером с пол Ирландии, который в ходе многочисленных войн переходил то к России, то к ее врагам. Никакого Балтийского моря и в помине не было. Все Европейские страны омывало так называемое Северное море. Или как называют его русские - Русское море, впадающее в Атлантический океан. Флот здесь существовал исстари. Русские ходили в набеги на Византию напрямик, через довольно широкий пролив, прямо из своих городов-крепостей.
   Собственно, у России здесь, как и во многих других мирах, было всего два союзника: русская армия и русских флот. Причем, флот играл ключевую роль. В силу географических особенностей, Англию от Европы отделял отнюдь не узкий Ламанш. Да и сама Великобритания была раза эдак в два больше моей, а значит в два раза сильнее. Другой влиятельной морской сверхдержавой было королевство Кастилия, занимающее территорию моей Испании, Португалии и Южной Франции.
   Татаро-монгольского ига здесь и в помине не было, равно как территорий Болгарии, Турции, и изящного Итальянского сапожка, от которого остался разве что огрызок голенища. Африка была значительно скромнее по размерам, а вместо Австралии существовал архипелаг больших и не очень островов. Кстати, именно наличие огромного количество крошечных скалистых островов в море и теплое течение стали причиной такого бурного развития популяции нагов.
   Человечество здесь со змеелюдьми жило бок о бок всегда. Они не только вошли в местные религиозных тексты, но и присутствовали во всех сколько-нибудь известных литературных произведениях Европы, Азии и Африки.
   Отсюда несколько другой менталитет, фольклор, религии. Впрочем, все мировые религиозные гиганты здесь присутствовали, но были расколоты на многочисленные мелкие независимые конфессии, носившие явный национальный характер.
   Российская империя еще в давние времена всех нагов окрестила, не испытывая никаких аллюзий по поводу змеиного хвоста. Хвост был не в новинку. У некоторых местных этнографов существовала теория о том, что наги в древности были более цивилизованы, чем люди, и у них было государство в Северной Индии. Но вторгшиеся туда индоевропейские племена уничтожили царство, наги разбрелись по свету и заселили все земли. Теорию эту не очень подтверждали антропологи, поскольку индийские наги и наги, проживающие в Азии и Европе, отличались так же, как жители Марокко от коренных жителей Чукотки и Таймыра. У них были свои племена, обычаи и языки. В настоящий момент их численность составляет двадцать процентов от всего числа людей. Наибольшее количество проживало в королевстве Джанджоу и в мелких княжествах на границе с Манжурской империей.
   В Российской империи наги, наряду с другим нерусским населением, были ограничены в правах, зато не принадлежали к сословию крепостных людей. Наги были обычными людьми, только с хвостом. Они стремились к знаниям, позаимствовали у людей письменность. Как и многих других нацменьшинств, царь не допускал их ни к образованию, ни к управлению. Этим умело воспользовались революционеры. Поскольку основной мощью государства был флот, то русалки, как нагов называли в России, сыграли важную роль в революции. Ленин здесь тоже был. А символом революции стал захваченный нагами крейсер "Очаков", обладавший самым мощным артиллерийским потенциалом в империи.
   Несмотря на Красные знамена и дворянина Владимира Евграфовича Калмыкова-Ленина во главе восстания, в России свершилась буржуазная, практически бескровная революция. Народ устал от бесконечной войны с Англией, которую в силу ее географического положения было тяжело победить даже в союзе с такой мощной морской державой, как недавно объединившая все немецкие земли Великая Пруссия.
   После переворота в 1905 году Россия превратилась в мощную индустриальную державу, от берегов Русского моря до дальнего Востока, где граничила с империей Ниппон, вечным восточным врагом русских. Во главе России стоял Верховный главнокомандующий, назначаемый Думой на пятилетний срок. Это должность не имела аналогов в моем мире и сочетала функции министра обороны и председателя кабинета министров. В общем, такой исторический винегрет скормил нам вместе с нагами Шафаревич, которого мы со Славиком по глупости считали коренным петербуржцем из-за его феноменальной эрудированности и врожденной интеллигентности, присущей в моем мире, коренным жителям города на Неве. Впрочем, о том, кем здесь был Шафаревич, мы узнали чуть позже.
  
   Мы проплыли мимо шумного порта и пришвартовались где-то в частных доках, принадлежащих СОРу. Здесь, кстати, и был местный филиал Русской колонии. Он располагался ни в одном здании, а в целом комплексе из построек, пристаней, доков, ангаров. Здесь мы встретили еще нескольких нагов, и Лев Абрамович ответил на мой немой вопрос: - Да, Светочка, процент путешественников по мирам среди нагов в среднем больше, чем у нас, двуногих. Тем более, в этом мире довольно большое количество проходов, но все, по большей части, в Азии, и расположены они в воде. Так что там, в Азии, постоянно борются за влияние Японская, Индийская и Китайская колонии. Северная Америка здесь, как независимое государство, не состоялась и до сих пор разрывается на части европейскими и азиатскими государствами. России в этом дележе достался весьма значительный кусок, который постоянно приходится защищать силой оружия.
   Пока нам готовили автомобиль, мы продолжали слушать лекцию Шафаревича, как водится, без начала и конца. Этой геополитикой я уже была сыта по горло. Признаться, мне было наплевать и в родном мире на Америку, Европу и прочие Азии. Как говориться, лишь бы не было войны. А какие там флаги висят, это уже мне параллельно! Заинтересовали меня только наги. Шафаревич упомянул, что есть версия, что весь этот странный народ мог когда-то передвигаться по мирам. И по каким-то странным причинам решил осесть здесь. Действительно, о нагах упоминали мифы очень многих реальностей. Но вживую они сохранились только здесь. А что если действительно? Когда-то весь народ мог у них путешествовать. Мне почему-то вспоминалось переселение муравьев, когда у них на время вырастали крылья и они, борясь с перенаселением, отправились строить другой муравейник. А на новом месте крылья у них отпадали.
   А что если не только наги, но и мы, обычные двуногие - все обладают этим даром? Но не все способны им воспользоваться, правильно активировать его. Но тогда, как же те, кто проходит через миры и умирает. С ними как быть? Но среди людей есть и те, кто по своей генетической предрасположенности рано умирает от наследственных болезней или при родах. Видимо, есть какой-то естественный отбор.
   Я знала, что подобные разговоры давно уже велись в разных колониях. Был большой соблазн разработать способ превращения обычных людей в странников по мирам. В колонии попадали всякие люди. Часто малообразованные или обладающие хорошими, но совершенно бесполезными в колонии профессиональными навыками вроде врача - инфекциониста или дантиста. Зараза к нам не прилипала, а на месте выбитых зубов через два-три перехода вырастали новые. Поэтому разработать алгоритм и перетащить к себе ученых востребованного колонией профиля всегда оставалось большим соблазном.
   Да, исследования эти проводились и проводятся, и возможно, что Шафаревич о них знает много, но если его спросить, то он будет только говорить загадками, отшучиваться и отвечать вопросом на вопрос.
   Машина была очень похожа на футуристические авто из голливудских фильмов конца двадцатого века. Кузов был обтекаемый и сразил бы на повал многих любителей гоночных авто из моего мира. Салон весьма вместительный, сиденья мягкие. Руль больше похож на морской штурвал, куча всякой электроники. Шафаревич занял место водителя, потыкал кнопки, а к штурвалу вовсе не прикасался. Машина поехала сама, причем очень быстро и бесшумно. Работала она от электричества, которое в избытке давало море при умелой эксплуатации этого ресурса. Нефть использовалась только в авиации и кораблестроении. Автопилот повез нас по городу. Не медленно, но и не очень быстро. Все стенки машины превратились в экраны, включились внешние камеры, транслируя картинку за бортом.
   В городе не было ничего русского. Вернее, в России я видела только два, правда весьма отдаленно похожих города: Выборг и Калининград. Одинаковых домов я вообще не заметила. Наблюдалась общая тенденция: жилые дома напоминали доходные дома двадцатого века, кое-где еще сохранившиеся в моем мире в центре Москвы, да еще в Питере. Это были красивые, украшенные лепниной и статуями жилища, сделанные по индивидуальным проектам. Максимальное количество этажей - восемь. Часть домов принадлежало частным владельцам, часть - городу. По словам Шафаревича, как и в моем мире до революции, большинство граждан жило в съемном жилье. Зарплаты мелкого служащего или профессионального рабочего хватало, чтобы арендовать для семьи двух или трехкомнатную квартиру. Холостые и одинокие пенсионеры селились в частных пансионах, с питанием и широким спектром бытовых и медицинских услуг.
   Социализм тут заключался в хорошо продуманном трудовом законодательстве, бесплатном образовании и гарантированном трудоустройстве для выпускников проф. тех. училищ, и в хороших пособиях для инвалидов и многодетных. Прямо тебе какая-нибудь Финляндия, а не Россия. Впрочем, эта Россия, в силу иных географических очертаний занявшая место финнов и скандинавов, была еще и избалована теплым климатом.
   Шафаревич то ли забыл предупредить нас, то ли решил пощекотать нервы. Дело в том, что половина дорог в этом странном Ленинграде было водными как в Венеции, и машины все были амфибиями. Больше всех возмущался Савик, когда машина вдруг съехала по пандусу в воду и поплыла. А мы с Эллой, не сговариваясь, вдруг стали над Славиком громко ржать. Славик не обиделся, но пообещал тоже разыграть Шафаревича.
   Лев Абрамович оправдывался, говоря, что бывший сотрудник милиции мог по конструкции догадаться, что это амфибия. Славик бурчал, что в его мире автомобиль все еще остается роскошью и средством передвижения начальства. Я была удивлена. Славик редко ругал свой мир. Неужели в нем проснулся мальчишка, готовый продать свои идеалы за красивую машинку-катер? Да, к сожалению, прав был тот циник, что сказал, что у каждого все равно есть свой ценник. Надо только найти, где этот ценник приклеен и как следует рассмотреть.
   Квартира Шафаревича располагалась в старом четырехэтажном доходном доме, стилизованном под европейский замок с островерхой крышей. Дом располагался по следующему адресу: улица профессора Шафаревича, дом 2. Рядом с домом в небольшом скверике красовался бюст почетного ленинградца, который Лев Абрамович не преминул нам показать.
   - Цветочки не ходите возложить? - ехидно заметил Славик, прочитав на бюсте "Лев Абрамович Шафаревич, профессор психиатрии" и годы жизни 1932 - 2013.
   - Что вы так себе скромненько-то. Всего 81 один год, - стала иронизировать даже Элла.
   Шафаревич критически осмотрел свой гранитный бюст и раздраженно пробормотал:
   - Чаек надо отстреливать, а то сплошной вандализм от них.
   Я вдруг представили Федора Михайловича Достоевского, с печалью рассматривающего свое загаженное изваяние около библиотеки им. Ленина, и с трудом сдержала улыбку, вслух похвалив работу скульптора. Шафаревич был узнаваем, но выглядел почтенным старцем, чем-то походим не то на Циолковского, не то на Менделеева.
   В жилище Шафаревича под табличкой "квартира-музей" мы попали легко. Шафаревич приложил к специальному датчику палец и квартира открылась. Здесь было чисто. Убирались машины. Причем местные. Походили роботы не на пауков, а на каких-то человекообразных ретро-роботов из советских фильмов. Выполнив программу, такое чудо техники заползало в специальный шкаф на подзарядку.
   Квартира действительно, что называется, была профессорской. Высокие потолки, огромные комнаты, старинная мебель, антиквариат, огромная библиотека и привычной СОРовский стационарный компьютер, но подключенный и к местной компьютерной сети. Мы заказали еду из ресторана, и я от нечего делать включила телевизор. По государственному каналу транслировали фильм про Верховного главнокомандующего.
   - Мамочки! - от удивления я чуть не сползла с дивана, - Как похож на нашего президента!
   - Да ладно, - скептически поморщился Славик, - Тут разница во времени более ста лет с твоим миром. Шафаревич и все остальные заинтересованно уставились в экран. Там показывали человека лет пятидесяти в красивой военно-морской форме, похожей на дореволюционную. Диктор вещал, что Верховный главнокомандующий, кадровый военный и представитель старинной военной династии, прямой потомок русского разведчика, много лет работавший под прикрытием в Великой Пруссии. Показали старое фото, на нем был мужчина еще более напоминавшей нашего Президента. Теперь кое-что прояснилось. Это было любопытно. Впрочем, многое в сопроводительном тексте я не поняла. Местный вариант русского изобиловал старославянскими словами и более напоминал не то болгарский, не то украинский. Хотя, как в случае с Болгарией, вывески здесь если не читались, то угадывались довольно легко.
   - Какими исследованиями вы занимались? - спросила я, разглядывая профессорскую библиотеку.
   - Наследственными психическими патологиями. В вашем мире, Светочка, эта болезнь называется "Альцгеймер", а у нас - "Шафаревич". К сожалению, или быть может, к счастью, из-за того, что народ у нас более здоровый, многие медицинские науки тут развивались гораздо медленнее, чем в основной исторической линии.
   Лев Абрамович показал мне несколько пожелтевших прижизненных изданий своих трудов. Все они были написаны на латыни. Я ничего не поняла, но уважительно кивала.
   До следующего перехода нам надо было ждать еще неделю. Переход был не постоянный и отрывалось два раза в месяц. Именно там, по словам Шафаревича, нам предстояло найти нечто "под стопами титана". Шафаревич, как всегда, что-то не договаривал и отнекивался.
   На следующий день, после того, как мы отоспались, я и Славик пошли гулять по городу. СОР нам выдал корпоративные карточки. Впрочем, здесь все было очень дешево в сравнении с зарплатами. Дорого стоила только недвижимость и автомобили-амфибии, но их чаще всего брали в долгосрочную аренду. А вот в многочисленных кафе и ресторанах было все обильно и дешево. Центр Ленинграда напоминал старые немецкие и австрийские города. Россию выдавали только златоглавые соборы, впрочем, не лишенные местного архитектурного колорита. В столице было много приезжих, так что мы не выделялись. Даже особо не заморачиваясь с одеждой. В моде здесь царил европейский минимализм и унисекс.
   Больше всего мне понравилась прогулка на речном трамвайчике по каналам старого города. Эта часть Ленинграда была одно время в упадке. Но потом, как во многих других подобных местах, ее спас туризм. Старые ветшающие, полусъеденные солью особняки отдали художникам и представителям различных ремесел. Трамвайчик плыл мимо обширных веранд особняков, где были выставлены картины, статуэтки, фигурки и прочие разорители туристических кошельков.
   К нагам мы уже привыкли. В городе они так же ходили в чем их там их морская мать родила. Правда, некоторые еще таскали перевязи с сумками и всяким оборудованием, но свои змеиные прелести прикрывать отказывались. Это был морской народ и на длительные расстояния по городу они передвигались на хитрых устройствах, напоминавших скейт-борды с рулем и маленьким электрическим моторчиком. Ездили они на них очень лихо, но по строго отведенным для них полосам.
   На третий день мы всей нашей четверкой выбрались в море на небольшом прогулочном пароходике. На борту была куча иностранных туристов, все наводили свои фотографические устройства и снимали виды города и проплывающие корабли. Вдруг раздался крик, почти такой же, какой издала Элла при первом контакте с нагами. Мы все схватились за оружие. И предчувствия нас не обманули! Корабль попытались захватить местные террористы. Их граффити "НГ", "Нагайское государство", можно было кое-где встретить в городе на мусорных контейнерах.
   Для быстрого передвижения в воде они использовали доски с электромоторами. Многие из эн-гэшников служили в морском спецназе и именно на флоте набрались растлевающих идей. Причем, с идеями был сумбур. Они требовали независимости нескольких пустынных островов в Русском море, мест их традиционного обитаний, хотя государство и так предоставляло им все возможные права и свободы еще со времен их активного участия в революции, а к государственности наги вообще не тяготели, живя обширными родовыми общинами. Лидеры же ногайских радикалов носились с идей возрождения мифического государства нагов, но не в Индии, а в России.
   Начитавшись индийских вед, террористы стали исповедовать какую-то изуверскую веру о том, что должны, как в древние времена, похищать двуногих женщин и спариваться с ними. Они верили, что от такого союза должен родиться великий змеиный царь, который спасет нагов от векового рабство у людей.
   Полиция жестоко боролась с сектантами. Но женщины пропадали. И на месте схронов и тайный убежищ террористов часто находили полуразложившиеся детские трупики. Потомки подобных союзов в детстве были очень слабыми, а при плохом уходе умирали почти всегда. Сами же террористы получали долгожданную независимость от людей на тюремных островах, где под конвоем занимались своим традиционным промыслом - пасли стада морских коров, которые здесь, в отличии от нашего мира, дожили до двадцать второго века и благоденствовали.
   Нападавшие наги были вооружены только холодным оружием. Гарпунами с кошками, чтобы сподручней было залезать на корабли, и самострелами, которые стреляли шприцами со снотворным. Было у них и холодное оружие для ближнего боя. Отпора они явно не ожидали. Хотя было их около десятка, но наша подготовка была не хуже спецназовской. А еще я впервые увидела, как работает в боевом режиме Элла. Я думала, что одному из нагов она вовсе хвост оторвет. Шестерых мы обездвижили, четверо ретировались. Славик получил огромный фиолетовый синяк под глаз, а один из террористов прокусил мне руку.
   На следующий день в одной из популярных сетевых газет появилась статья под следующим заголовком: "Приехавший из заграницы потомок известного психиатра Шафаревича дал жесткий отпор распоясавшимся сектантам!" На фото под статьей был изображен улыбающийся Шафаревич и перекошенный от злобы Славик с огромным фингалом под глазом. Меня, Эллу и поверженных нагов журналисты своим вниманием почему-то обошли.
  
   Уходить из этого странного Ленинграда почему-то было очень грустно. Я подумала, что если бы родилась в таком мире, состоящем из неповторимых домов, машин-амфибий и ресторанов, круглых год работающих на свежем воздухе, то, возможно, не испытывала бы страха от того, что могу здесь состариться и умереть. Нет, конечно, перспектива того, что меня утащат на скалистый остров змеелюди, меня не очень радовала. Но, похоже, я не была в их вкусе, они воровали только полных барышень. С учетом многочисленных местных кофеен и пекарен - толстушки здесь не были редкостью.
   Когда Шафаревич закрывал свою квартиру-музей, как-то особенно грустно вздыхал. Он занимал важный пост в Русской колонии, и бывал дома редко. Про последний раз - шестьдесят лет назад - это он, как здесь выяснилось, нам наврал, чтобы показывать значимость своей ностальгии. Но все равно. Вид у него был кислый.
   Уже перед переходом в другой мир - я спросила его, где, по его мнению, он ощущает свою Родину? Шафаревич ответил, что евреи в его мире так и остались в галуте, то бишь в рассеянье. Во многом потому, что мир морских держав сулил большие торговые барыши, а земля предков была всеми забытой английской колонией. Поэтому он, дескать, придерживается мнения, что у евреев нет Родины. Я его продолжала пытать - ну, а все-таки? И тогда Шафаревич сказал, что Родиной он считает любое местно, где говорят на русском. "Ну, в крайнем случае, на идише", - тут же поправился он. В общем, ничего конкретного от него добиться было нельзя. Психиатр, он и есть психиатр... А еще - коренной ленинградец.
  
   Глава 23. Соль земли русской.
  
  
   Последний мир мне даже понравился, несмотря на этих червей-переростков. Про такие миры в Университете Русской Колонии рассказывают мельком, если вообще рассказывают. Уникальная аномалия. Мол, нигде больше не встретишь. Эндемичная культура и все такое. Вы вот, товарищи студенты, зубрите лучше ответвления революций и варианты мировых войн - это вам больше пригодиться, раз люди в большинстве миров ничего лучше не придумали. Честно говоря, кратким курсом КПСС я еще в институте наелся, спасибо. При всем уважении к нашей истории. Как нашу преподавательницу вспомню - оторопь берет. Кремень-бабушка была! С Лениным в опломбированным поезде на Финляндский вокзал вернулась. У нас ребята спрашивали:
   - Зинаида Петровна, это про вас написано в третьем сверху абзаце на странице 454? Бабушка лишь загадочно улыбалась.
   Поэтому, когда всякое видишь, вроде мамонтов, живых домов, вымирающих рас, или вот тех же червей-переростков, то не всегда бываешь готов. В особенности отразить удар вероятного противника. А всему виной Шафаревич! Вот он и есть главный змей. Все твердит о методе интуитивного поиска, да ворчит:
   - Если бы я обо всем предупреждал, так поиски не были бы столько эффективными.
   Я смотрю, он там совсем забронзовел, побывав на улице своего имени. Вот и сейчас, стоит, ухмыляется и думает, что все само рассосется. Что он кнопочку нажал, СОР сейчас подъедет и нас спасет. Ну, может потом соберут, по частям. Это да. А у меня еще фингал не зажил от прямого попадания в глаз агрессивно настроенного хвоста.
   Стоят, ухмыляются. Бейсбольными битами в руках поигрывают. Гопники, они во всех мирах одинаковые. Хотя у нас вот не было таких. Сам, еще на практике, работал в детской комнате милиции. Приведут паршивца и стращают... Если просто про глупости, или, там, окно мячом случайно выбил - помогает. А так, дальше уже комиссия: кого в закрытую коррекционную школу, а кого уже сразу - на трудовое поселение. Уголовная ответственность у нас по новому УК РСФСР от 1989 года с двенадцати лет наступает. А после срока все нормальные выходят: не пьют, не курят, работают. У нас исправительная система, а не система исполнение наказаний, как у Светки. А что им там мозги подкрутили, так вот даже пианино настраивают. А чем человек хуже?
   Здесь все тоже и все так же, как и во многих других унылых местах. Огромные серые бетонные коробки с уродливыми швами на стыках блоков. Народ одет бедно и куча эмигрантов. Видать, их родители еще сюда приехали по лимиту, а дети уже забурели, хозяевами жизни себя считают.
   - А ты сам на себя в зеркало давно смотрел? - это я от Шафаревича заразился вопросом на вопрос отвечать.
   Одет прямо как клоун. Рубашка, стилизованная под русскую народную на выпуск, брюки на два размера больше. Видимо мода здесь молодежная такая. На шее цепочка с огромным крестом, на голове кепка, какие были в ходу в пятидесятых годах у нас. В руке алюминиевая банка. Название читаю с трудом, потому что написано витиеватыми буквами по-старорежимному: "Водка +Квасъ. Купец Себастьяновъ"
   Парни как-то странно на мой вопрос отреагировали. Я подумал, они драться сразу полезут, раскроются, мы их парализуем и все. Ну, поставят фенек и под второй глаз. Первый раз что ль?
   - Вы слышали, бояре, как назвал нас этот недостойный? - говорит как-то странно, чуть растянуто. Я вспомнил, что так у нас белорусы говорят.
   Остальные приспешники числом пять человек, злобно заухмылялись, заржали:
   - Конечно, шпик британский, ясно дело говоришь, брат Пантелеймон, - сказал один из них, угрожающе перехватывая дубинку.
   - Ты свою биту бейсбольную убери-ка подальше, - предложил я, - А то, не ровен час, и сломать можно об твою буйну головушку-то, - в тон ему предложил я.
   Я быстро кинул взгляд на остальных. Элла уже стояла в боевой стойке, Светка тоже. Шафаревич почему-то посмеивался, но по положению рук я понял, что парализатор у него наготове.
   - Это не англицкий, а американский шпион, бояре! - кинул еще одну реплику вожак, - Это только североамериканцы нашу лапту бейсболом называют. Сами даже в высшую лигу попасть не могут. Чего уж там.
   - Да у них даже ихняя лучшая команда в отборочном туре крохотному Монако продула! Как там бишь ее?
   - Нью-Йорк Янкиз, - подсказал кто-то.
   - Нет, бояре, шпионы они, бить их надо. Тут вон у каждого второго тятька на авиационном заводе Сикорского работает. А это предприятие, знамо дело, секретное. Вот они сюда и пришли разнюхивать. Дома-то заводские!
   -Ясоне дело! - загомонили остальные, - Нормальные туристы, они вона в центр приезжают, или, там, на Зворыкинскую теле-башню, в ресторацию "Горние чертоги". Кто же в здравом уме к нам, сюда, на Авиазаводскую, поедет? Это наш удел! Мы тут хозяева!
   - Ребята! Вы че? - попыталась их остановить Светка, - Я, конечно, понимаю, что вы себя тоже чувствуете русскими... Но...
   - Чувствуем русскими!? - взревел один, особенно крупный парень, - Да мы, боярыня чужеземная, и есть соль земли русской! Если не мы, то кто?!
   - Ну, а русские князья, они, что, такие же были? - попыталась еще протянуть время Светка, - Так же выглядели?
   - Знамо дело, - вожак с гордостью выпятил толстую нижнюю губу, - Вот я по тятьке величаюсь Юриков, почти что Рюриков, может и у меня кровь дворянская есть?
   - Да Рюрики, они скандинавы были! Скандинавы, вон они, как я, - я ткнул себе в грудь пальцем, - Светловолосые и голубоглазые, нос "картошкой".
   Компания гнусно заржала.
   - Да, плохо-плохо там шпиёнов готовят, в этой Англии, - сказал вожак с именем целителя, - Всем ведь известно, что родословная Рюриков от марокканских правителей идет. Так что вид у нас самый что ни на есть благородный, даже царственный.
   "Вот идиоты!" - подумал я с досадой. Как там говорит Светка: "Понаехали!"
   - Но по-нашенски хорошо чешут, - возразил один, - Может они это, из Заморских колоний, там, говорят, бывают такие и по-русски говорят.
   - Если из колоний, - проявил положенную лидеру компании сообразительность тип с алюминиевой банкой, - То, значит, образование у них должно быть. Матушка императрица наша не жалеет на образование денег. Вона, до пятой ступени все бесплатно учатся. И за морем, и на Руси-матушке. Пусть нам Пушкина прочитают, Александра Сергеевича, да из раннего.
   - Я помню чудное мгновенье, - начала Светка и без запинки полностью прочитала стих "К***". От моего варианта он не отличался ничем.
   - Ну вы, боярыня, даете, - восхищенно сказал вожак, обращаясь к Свете с искренним почтением, - Глаза закроешь, и слушаешь, и впрямь, говоришь как русская.
   - Ну, а пусть нам парубок, что под скандинава косит, почитает Михаила Юрьевича, - предложил один из хулиганов.
   - Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром, французу отдана? - начал я.
   - Кому? - открыв от удивление рты, спросила в один голос местная шпана. - Какому- такому французу? Напальёну что ль? Он, конечно, женился на нашей царевне и помог нам прусаков разбить, но Москву бы мы ему никогда не отдали! Все бы полегли, но не отдали. Нет, - плохо-плохо вас там, в разведшколах, учат. Небось, кто-нибудь из нашеских тебе фонарь под глаз да и поставил.
   - Знал бы ты, кто поставил, в штаны бы наложил, - вдруг неожиданно разозлился я.
   - Да неужто!? - с вызовом придвинулся главарь.
   - Ну а как, по-твоему, правильно? - спросила Светка.
   - Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром, отстроена была? Ведь были храмы золотые, да говорят, еще какие! Недаром помнит вся Россия Великий День Огня!
   Парень постепенно вошел в раж, он читал и приплясывал на месте, будто произносил заклинания. Стиль Лермонтова узнавался. Но поэма была совсем другой. В ней говорилось совсем не про войну, а про чуму, про бунт и огромный пожар, который разрушил всю Москву. Парень читал как настоящий артист, с выражением, но было в его речитативе что-то шаманское. Он читал и выбивал ногами ритм, остальные прихлопывали, а в конце вожак упал на колени, зрачки у него закатились и все закричали, что в него, как я понял, вошел какой-то "лоа". И парень вдруг начал говорить каким-то зловещим голосом сущую околесицу.
   К счастью, вся эта профанация очень быстро кончилась, завыли милицейские, или как тут называют стражи порядка, сирены, и шпана дала тягу. Только вожак сидел на коленях и уже не басил, а что-то хрипел.
   Вышли СОРовцы в форме местных правоохранительных органов. Ни одного белого. Все такие же черномазые, как и местные гопники. Один из них, бросив мимолетный взгляд на фаната Лермонтова, сказал:
   - Цього в лікарню. Здоровеньки були! Ну шо? Як вам наши чорні друзі? Я сам с Мариуполя, в восемідесятом році народився. Мамка з бігуном из Замбии пожартувала.
   Был этот парнишка, как вся местная шпана, черен как вакса, только блестели зубы, да белки глаз. Обрадовавшись, что Шафаревич и Светка понимают его вариант языка, говорил только на нем, сначала вспоминая свой родной город, потом Киев, столицу своего варианта Российского государства.
   Двое других были местные. Один сухощавый с очень грустными глазами, другой - мордатый атлет. Говорили они почти на нашем русском, более, правда, похожем на язык литературы девятнадцатого века, перемежавшийся комично звучащим слэнгом, чем-то похожем на то, как изъяснялись русские-иудеи из другого мира. Видимо, и здесь и там общество по-разному, но все-таки как-то неуловимо похоже, культурно законсервировалось. Я так устал от напряженного ожидания драки, что мне не хотелось ни с кем говорить.
   Город выглядел современно и примерно соответствовал веку двадцатому общей исторической линии, хотя и было здесь какое-то свое неуловимое своеобразие. Старых зданий здесь практически не сохранилось. Так что глаз не мог выхватить ни одну знакомую деталь. Застройка была неравномерная. Где-то дорогие фешенебельные дома, где-то - старые развалюхи. Так что, скорее всего, право собственности на землю здесь осталось частным.
   Мы петляли по всяким кривым улочкам, стояли в пробках, сигналили, а водитель беспрерывно с кем-то ругался через окно. Что меня почему-то больше всего удивило, так это то, что ни местная шпана, ни даже водитель совсем не ругались матом, предпочитая такие невинные слова как: "идолище поганое", "пес шелудивый", или "кикимора болотная", если за рулем враждебного авто была дама. Мат в разных, но очень похожих вариациях существовал в русском языке всегда и везде. Как нам объясняли на лекции в Русской колонии, восходила эта брань к каким-то сакральным корням, из древнего праязыка индо-европейцев.
   - А что, мат тут не изобрели? - спросил я уроженца Мариуполя.
   - Как же, отец родной, изобрели, - ответил он на среднерусском, используя, однако, местные жаргонные выражения, - Токмо мат здесь за злую ворожбу признают. Скажешь - сразу объявят тебя бокором, злым колдуном, и пиши пропало, будет тебе дорогая дальняя на Колымскую каторгу, в специальный монастырь, для ворожеев.
   - В Азкабан, - съязвила Светка.
   - В Азкабан, - обрадованно закивал парень, звали его Богданом. - Я эту книжицу читал. Друг университетский мне порекомендовал, из Русской колонии файл передал с оказией. Знатная книжица! - Но местным такое читать нельзя. Они от страха с ума сойдут. У них рассказы Гоголя разрешены только совершеннолетним. Но, правда, они тут уж совсем страшные, даже экранизировать ни разу не решались. Здесь все в магию верят, поэтому она и действует. Ну как действует? Люди от самовнушения заболевают. За черное колдовством - на каторгу. Разрешено токмо если с резолюцией сената и сугубо супротив врагов отечества... У них тут в органах есть знатная мамбо, госпожа Патрикеева.
   - Говорят, прямой потомок самой Арины Родионовны, нашей спасительницы великой, - встрял местный представитель СОР. - Ведь у нас ученые до сих пор спорят, от чего именно умер этот проклятый Дантес: от разрыва печени, от разрыва селезенки, от разрыва сердца или от того, что мозги из ушей вытекли, - кровожадно перечислил он, - А так бы погиб в расцвете сил, не дожил бы до своего столетия наш гигант русской поэзии!
   При упоминания "гиганта", я почувствовал, как заметно вздрогнул сидевший рядом со мной Шафаревич.
   - Все они были дуэлянты-проказники, - продолжал тем временем местный, - Договорятся стреляться, а до дуэли доживает тот, у кого мамка или нянюшка в колдовстве сильнее. Но теперь времена другие. Теперь, токмо против врагов отечества. Как бы достать этот безымянный комитет?
   - А это кто еще такие? - спросила вечно любопытная Светка.
   - Да это самые лютые враги наши! В 1938 году на очередных Олимпийских играх русские получили все золотые и серебряные медали, а кое-где весь пьедестал занимали. Только и слышалось все время "Боже царя храни". Начали нас обвинять в том, что, мол, черные сильнее белых от природы, и еще в газетах стали писать, что мы колдовство используем. А потом, в конце-концов, вообще под разными надуманными предлогами запретили русским спортсменам выступать.
   - Сегрегация - орудие западного империализма, - поддержал я.
   Мне вдруг стало стыдно, что я чуть не полез в драку с эти простыми парнями из рабочего квартала, которые не ругаются матом и знают наизусть всю местную классику.
   - Ну, к следующим Олимпийским играм мы всех враждебных судей извели, снова все медали выиграли, а Олимпийский комитет стал безымянным и отстранил всех русских спортсменов навечно. Так и называет себя супостаты: "Безымянные отцы". Царев сыск колоссальные деньги золотом платит за фото хотя бы одного из них. Из-за этих мерзавцев мы теперь только в Черных Олимпийских играх участвуем. Как будто мы виноваты, что все тут родились исконно цвета родной земли! Россию только и делают, что обвиняют в колдовстве, дескать, мы неугодных иностранных политиков на тот свет отправляем. Как умрет от сердечного приступа какой-нибудь западный министр, иностранные журналисты, словно ищейки, по старым газетам копаются: не сказал ли покойный что-нибудь плохого перед смертью о России? И это при том, что официально они ни в какое колдовство не верят.
   - Филипп, ну хватит юродствовать, - оборвал его патриотические потуги Богдан из Мариуполя, - Ты же сам знаешь, что когда после великой чумы осталось меньше трети крепостных, и некому было сеять и жать, то стали завозить чернокожих. Работали они лучше русских, потому как многим сеять репу да овес после сахарных и табачных плантаций показалось сущим раем. В конце девятнадцатого века по особой государственной программе последний крепостной был освобожден с землей. Здесь особо не торопились, как в основной исторической. Реформы проводили медленно, но вдумчиво. А все революционеры поехали освобождать своих черных братьев, томящихся в цепях. В Родезии стоит полностью покрытый золотом памятник Рылееву, в штате Индиана - Нестору Махно, а в Южной Америке, через пролив, стоит такой памятник князю Кропоткину, что под ним корабли могут проплывать! Так что, революции тут не было. Есть монархия, после Екатерины преимущественно по женской линии передающаяся. Правда, когда и у дворян стали черные дети рождаться, пришлось немного историю переписать. Нормандская теория была замена на Марокканскую. Ну, а через пятьдесят лет любой от Урала до Керчи знал, что русский - это черный и православный.
   Так! Что там? Что мы опять-то стоим? Бог мой, сегодня 26 июля, день рождения Пушкина, вот почему столько пробок. Мама родная, все я позабыл! Выходим, коллеги, дальше пешочком. Ну, тут не далеко. Мы на Большой Никитской сидим, аккурат напротив здания Тайной канцелярии.
   - А что у вас столица разве не в Санкт-Петербурге? - спросил я, вдруг вспомнив Ленинград Шафаревича.
   - У нас как матушка-императрица Екатерина II, значит, приехала в Царицыно, как увидела эту лепоту, так сразу и осталось. И с тех пор там всегда резиденция Русских правителей.
   - Но ведь Екатерина немка была, - съязвила Светка.
   - Да, кто ж спорит, - ответил водитель, которого звали Филимон, - Белая, но она очень любила загорать летом и уже через несколько лет приобрела традиционный русский цвет кожи.
   - Но тогда еще все белые были, - не унималась моя подруга.
   - Встречались еще, - уклончиво ответил водитель, и мы не стали его дальше мучить. Как говориться, со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Пусть он из наших, из странников. Но то, что внушила ему его собственная Россия, уже не исправишь и не вытравишь. С этим и придется ему жить всю оставшуюся вечность. Но тем мы, русские, и сильны.
  
   Мы шли в густой толпе. Грохот был неимоверный. Ревели трубы, грохотали барабаны, многие пританцовывали. Везде дежурили медики. Тех, кто, злоупотребив алкогольными напитками, довел себя чтением стихов до экстаза, сразу уносили. Но никого это, похоже, не волновало. Атмосфера не русских гуляний, а феерического южного карнавала царила вокруг. Всем желающим мужчинам раздавали картонные цилиндры, а женщинам - гирлянды из цветов. Толпа нас вынесла к памятнику и я вспомнил, как уже давно, казалось бы, совсем в прошлой жизни, ждал Свету у своего памятника Пушкину, но по неопытности мы оба слишком медленно стали входить в проход и испытали так называемый эффект наложений. Особенно часто мы потом со смехом вспоминали, как памятник скакал по площади словно конь.
   Здесь памятник был, конечно же, совсем иным. Мне он почему-то напомнил памятник Махатме Ганди в Москве около станции метро Университет, напротив Индийского посольства. "Солнце русской поэзии" было старо, лысо и почему-то одето в римскую тогу. На шее старичка-Пушкина красовался огромный венок из живых роз, а на голове - лавровый венец. Везде звучала многоголосица стихов. Некоторые были знакомыми, а некоторые нет. Пушкин здесь умер в сто один год и оставил внушительное литературное наследие.
   С трудом протиснувшись через толпу, мы пошли какими-то переулками. Название были знакомые, но ничего не напоминало привычную Москву. В этой Москве было огромное количество театров, как частных, так и государственных, и всяческих концертных залов. Богдан из Мариуполя со смехом рассказывал, что рок-н-ролл здесь придумал в России потомок эмигрантов из Миссури Борис Чарков, автор таких бессмертных хитов как "Бегом вокруг Спасской башни" и "Убирайся прочь, Чайковский". И, естественно, данный стиль назывался не "рок-н-роллом", а "прыг-скоком". В Екатерининском саду была аллея славы всех русских музыкантов. Говорят, там уже почти нет мест для прославивших отечество имен.
   - Но Россия все равно в изоляции здесь, обидно, - рассуждал наш водитель Федя, - Столько талантов, а благодаря козням Англии, Португалии и Голландии, нас не пускают петь на мировые сцены. Приедет музыкант, а ему запрет на въезд. Мол, поддерживаете российские империалистические планы. И вообще, вы там потомки рабов!
   - Завидуют, - поддакнул я, - Я уже давно заметил, что где бы, в каком мире не выдвинулись русские, их обязательно будут гнобить и алчно радоваться нашим неудачам. Хотя Россия даже здесь только освобождала от рабства колонии, да защищала свои собственные интересы.
   - Это верно. Даже Франция, ее недавний союзник, вместе с ней освободившая Европу от тирании Габсбургов, и то потом предала ее, оттяпала у России Суматру. К сожалению, так и не вернули.
   В штабе нас ждал очень непростой разговор и его взял на себя Шафаревич. То, что начальник был белый - ситуацию не улучшило.
   - Вы там что, в правлении все с ума посходили!? - ревел начальник, усатый брюнет, похожий на директора колхоза из фильма "Кубанские казаки". - Ну вы и время нашли еще! Три дня будут гуляния.
   - Вот и хорошо, - вдруг неожиданно поддержал нас его зам, тихая невысокого роста блондинка, явно имевшая на местное начальство сильное влияние. - Вячеслав Станиславович, недавно поступила шифровка из Центра. Шафаревичу надо помочь.
   - Помочь! - проворчал он, - Ну хорошо, поможем. Ладно. Нам ничего не будет. Но у нас шестеро местных работают. Они в эту хреновню верят. Вдруг они заболеют? Ведь уже были случаи. Приходилось экстренно переправлять в Русскую колонию. Впрочем, там они быстро оклемались. Самовнушение все это и глупости!
   - А если там ничего нет? - вдруг опять начал накачивать себя усатый начальник, - Если все это напрасно?
   - Вы что, хотите краном поднять памятник Пушкину? - вдруг спросила по обыкновению молчавшая Элла.
   - Ну, да, - хором ответил начальник местного СОРа и Шафаревич.
   - Там ничего нет, - совершенно спокойно сказала Элла, - Я уже научилась чувствовать артефакты. И я, когда там проходили сегодня, ничего не почувствовала.
   - Тогда где? - спросил Шафаревич.
   - Я не знаю, - пожала плечами Элла, - Там сказано: под стопами титана.
   - Это у вас там был фильм, где сокровища подо львом искали и весь Ленинград перерыли? - спросил я у Светки.
   - Ага - усмехнулась она, глядя как алчно загорелись глаза у Шафаревича.
   Загрузили базу всех Московских памятников, пригласили всех местных СОРовцов. На месте оказался только двое и оставшиеся четверо присоединились не сразу. Начался мозговой штурм. Из всех московских памятников отобрали двадцать шесть штук. Из них шестнадцать были в центре, остальные разбросаны по Москве, которая здесь разрослась почти так же, как и Светкина.
   Из списка подозреваемых были исключены памятники: иностранцам, политическим деятелям, путешественникам и полководцам, и, конечно же, правителям, поскольку при всех их заслугах понятие "титан", к ним не подходило. Вскрывать памятники мы решили в ночь после окончания трехдневных празднеств по случаю дня рождения Пушкина.
   Аналитики СОРа искали во всех книгах любое упоминание эпитета "титан", по отношению к выдающимся деятелям. Мы же прохлаждались по местным ресторациям, дегустировали сбитень и фруктовый квас, дореволюционные секреты которых в моем и Светкином мире были, к сожалению, утрачены. И еще мы отсыпались.
   Помятуя местную расовую особенность, нам всегда выделяли сопровождение. Правда, в некоторые места, особенно дорогие для местных русских, белых туристов не пускали ни за какие деньги. В особенности это касалось православных храмов. Еще в конце девятнадцатого века Священный Синод запретил "всем иноверцам, коих Господь наш наделил иным цветом кожи, заходить в храмы исконной русской православной веры".
   Меня это все веселило и удивляло. История здесь разошлась не так уж и давно, а то, что Русь получила крещение от греческой Византии, здесь старались не вспоминать, как и многие другие факты, по каким-либо причинам не удобные для местной идеологии. В целом все наши гастрономические изыскание прошли спокойно, разве что некоторые особенно впечатлительные официантки, подавая нам еду и напитки, суеверно крестились и плевали через плечо, зная, что встреча с белым может сулить несчастье. Пока мы прохлаждались, аналитический центр разбил памятники на три неравных категории. Так что, в какой-то мере, нам эту работу должно было облегчить.
   И вот наступила ночь X. Конечно же, с краном начальник СОРа погорячился. За два дня ожидания сгоняли в один из соседних миров, пригнали стандартный флаер с погрузочным силовым лучом и кое-как замаскировали его под местный вертолет.
   - Ну, мало ли, что может с пьяных глаз померещиться после праздников, - смотря, как халтурно превратили флаер в вертолет его подчиненные, успокаивал себя усатый начальник.
   С Эллой задача упрощалась. Поскольку она могла чувствовать артефакт, правда, только на очень близком расстоянии, мы могли за сутки проверить все памятники. Объезд начали еще днем, благо ничего в этом крамольного не было. На двадцатом памятнике мы стали неодобрительно коситься на Шафаревича. Местные СОРовцы не знали, что мы и зачем ищем, поэтому им было вообще наплевать. Богдан, постоянно нас сопровождавший во время нашего пребывания в этом мире, все пытался что-то разузнать, но поскольку мы сами знали мало, а Шафаревич каждый раз откупался анекдотом, быстро отстал с расспросами.
   Светка откровенно ржала, и нас несколько раз серьезно предупредили провожатые, что мы можем оскорбить чувства местных жителей, трепетно относящихся к своей истории. Но когда я увидел памятник Гоголю, уже сам не мог сдержаться. Если бы у меня на родине захотели сделать памятник Нельсону Манделе, которому пьяный скульптор по ошибке прикрепил нос Буратино, то это выглядело бы менее комично. Памятник Циолковскому и Менделееву были бы даже узнаваемы, если бы не жиденькие бороденки. Лермонтов предстал таким же согбенным старцем, и лишь основатель местного рок-н-ролла, то бишь прыг-скока, Борис Чарков был как две капли похож на портрет Чака Берри, виденного мною в западном журнале. Его музыка даже одно время мне нравилось. Надо бы попросить залить у местных, так сказать, локализованный вариант Чака Берри.
   - Что у нас осталось?
   - Ломоносов, Сикорский и Казаков, - прочитал я по списку. - Все в третьей группе - титанами не назывались ни разу ни в периодике, ни в литературе.
   - Матвей Казаков - что у вас строил? - спросил я Сергея, одного из местных СОРовцев, что вместе с Богданом сопровождал нас в турне по памятникам.
   - Как что? Кремль он перестраивал, после Чумного бунта. Там же пушками порушили, да арсенал взорвали.
   - "Под стопами титана"... Ой, Боже шь мой, - вдруг ужаснулся Шафаревич, - А если где-то под Кремлем?
   - Не, - стараясь об этом не думать, сказал я.
   - Слушай, Сергей, - обратился Шафаревич к местному, - Ну, вот смотри, Ломоносов - он у вас кто?
   - Ну, основатель первого Московского Университета. Из Сибири пешком в Москву пришел, потом в Голландии учился, там его чуть в рабство на плантации не продали. Тут у нас недавно сериал показывали.
   - Ну, а вот подумай, Ломоносов - он поэт, ученый, кто он?
   Сергей нахмурил густые брови, а потом совсем по-русски почесал в затылке:
   - В фильме показывали, что он хунган знатный был, многие болезни мог лечить. На него враги еще навет навели царице, что он бакор был, урожай погубил. Но государыня не поверила. И его не казнили.
   - Врач! - торжествующий воскликнул Шафаревич, - К нему!
   - Но он в третьей группе, значит, в качестве "титана" нигде не упоминался.
   - Фигурка с воткнутыми иголками. Врач и колдун! - громко прошептал Шафаревич.
   Когда мы уже подъехали к зданию Московского Университета, совершенно не похожему на то, что было в моем мире на Моховой, Серега вдруг неожиданно выдал:
   - Еще он химией занимался. И я со школы помню, что он открыл какие-то элементы. Кажется, Бериллий и Титан.
   - Вызывайте флаер, - заверещал Шафаревич.
   - Но Лев Абрамович, - начали мы его успокаивать, - Еще не стемнело.
   - Эллочка, пойдемте,- схватил он ее за руку и потащил за собой как паук муху.
   Ворота были закрыты. Пришлось звонить, вызывать сторожа, тыкать в заспанное лицо корочками.
   - Здесь,- сказала Элла, - Но подождите, может не надо и памятник снимать?
   Ломоносов был отлит относительно молодым. Это был крепкий, жилистый мужик, в парике и камзоле Екатерининских времен. В отличие от других памятников, было отчетливо видно, что негроидные черты ему придали искусственно, от излишнего патриотизма. Не успели еще в его время так сильно расплодиться люди с "исконно-русским" цветом кожи. Впрочем, в Голландии и белого иноземца легко могли обманом заманить на корабль и насильно завербовать в матросы. В моем мире Ломоносов едва избежал прусской рекрутчины.
   - Здесь отверстие прямо в башмаке. Очень тонкое, - Шафаревич ползал на карачках. И сюда подходит по размеру предмет, который мы нашли в Москве Казанского ханства, вот так.
   Ноги Ломоносова засветились мрачным зеленоватым светом.
   - Ворожба! - в ужасе завыл местный СОРовец Серега, - Сейчас памятник оживет и нас раздавит. Богородица, заступница! Спаси нас!
   Сияние медленно потухло. Шафаревич вынул из отверстия артефакт, и он был значительно длиннее. То, что находилось в памятнике, словно магнит прикрепиось к артефакту, вставленному Шафаревичем. Когда же Шафаревич попытался разъединить старый и новый артефакты, то новый развалился на четыре маленьких части. Все они легко собрались в крестовину. Вот такой конструктор для взрослых.
   - Когда был построен памятник? - спросил я едва отошедшему от страха Сереге.
   - Памятник-то, почитай, сто лет назад поставили. Но еще лет тридцать назад ремонтировали. Заказ получил какой-то коротышка из Италии, будто у нас своих мастеров нет. Небось, градоначальнику взятку дал!
   - Коротышка? - переспросил Шафаревич.
   - Ну, да, - я тогда здесь учился, - ответил Серега - и у меня первый проход случился, как раз почти день-в-день тридцать лет назад, на празднование дня рожденья Пушкина.
   - Так, немедленно, за вещами и будем уходить, - распорядился Шафаревич.
   - Куда? - в один голос спросили я, Элла и Светка.
   - Вот этого пока я вам не скажу. Потому что сам не знаю. Но мне кажется, что штуку эту надо собирать где-нибудь на пустыре, и еще...
   - Что? - с подозрением спросил я.
   - Нужно выбрать такое место, в котором точно нет никаких проходов.
   Мы с изумлением уставились на Лев Абрамовича, но решили пока с ним не спорить.
  
  
   Глава 24. Наши дочери, наши сыны.
  
   Все мужики одинаковы. Будь то академик или сантехник. И если бы не изменились некоторые существенные жизненные обстоятельства, я бы так и осталась принципиальной старой девой, потому как желаемое мужские особи всегда выдают за действительное и при этом еще навязывают свое мнение женщине.
   Вот вам яркий пример. Еще каких-нибудь двадцать минут назад Лев Абрамович, выпучив горящие как фонари глаза, бегал по Моховой с криками: "Мы нашли, мы нашли!" Потом он вопил, что, дескать, нужно вернуться в гостиницу, затем бежать куда-то на пустырь. И это все после бессонной ночи на голодный желудок. Но стоило нам сесть в машину, как Шафаревич тут же вспомнил о том, что он страшно голоден, а на голодный желудок какие эксперименты? В общем, энтузиазм мужчины всегда превышает его реальные возможности, и самый главный вопрос для женщины: насколько именно губительным будет для нее идеализм отдельно взятого мужика?
   После обильного завтрака, на котором даже стойкая к нагрузкам Элла откровенно зевала, мы со Славиком намекнули, что неплохо бы перед экспериментом и поспать. Я, честно говоря, ожидала, что Шафаревич будет возражать, но куда там. Он сказал, что, хоть он сам, конечно же, не устал и жаждет немедленно продолжать исследования, но нам, как более молодым коллегам, нужно отдохнуть. Стоит ли говорить, что в гостинице при местном СОРе Шафаревич немедленно завалился спать, по обыкновению захрапев как бык. Через минуты две храповые конвульсии несколько поутихли, это Элла переложила его на бок. Переходы через миры возвращали молодость и замедляли процесс старения, но храп и другие мелкие, но весьма неприятные вещи вроде оттопыренных ушей или писклявого голоса исправить не могли.
   Разбудили Шафаревича с большим трудом уже где-то часа в два пополудни. Все остальные давно уже встали и даже собрали наш нехитрый багаж. Разбуженный Шафаревич снова начал нервничать, пошел к начальнику СОРа, требуя сух. пайка. Начальник, обрадованный тем, что против Пушкина не был совершен акт вандализма, распорядился, и нам собрали все очень и очень быстро. На местных банках с тушенкой белозубой улыбкой сверкал негр в псевдорусской одежде, что напоминало мне незабвенный соус времен перестройки "Uncle BanЄs".
   Славик тут же обозвал местную тушенку "каннибальской". Элла оставалась к этому равнодушной: во время долгих переходов по безлюдным местам она грызла сухари да ела фруктовое пюре для грудничков, если таковое оказывалось в распоряжении местной базы.
   Пока мы рассовывали запасы по рюкзакам, Шафаревич штудировал карту переходов. Выбор пустырей был весьма велик. Переходов в этом мире было не так много, как обычно и бывает в случае с уникальными мирами. Так что место для экспериментов можно было выбрать любое.
  
   Шафаревич отпустил сотрудников местного СОРа, сославшись на опасность эксперимента. Возникла какая-то неловкая пауза. Все были свои, а Шафаревич по-прежнему молчал. Я уже начала догадываться, что артефакт, фрагменты, которого нам достались самыми разными путями, был ключом, открывающим дверь, но вот куда и как - мы этого не знали. Или все это время знал Шафаревич, только молчал?
   На взгляд постороннего ничего особенного не происходило. Ну, собралась четверка за городом для пикничка на берегу живописной речушки, разложила на траве белую скатерть. Что ж! Красиво жить не запретишь! Скатерть Шафаревич упер прямо из номера СОРовской гостиницы. Совершенно спокойно и даже не моргнув глазом. Теперь же на краденой скатерти мы разложили все попавшие к нам артефакты, и Шафаревич дрожащими руками стал их собирать. На большинстве из них были разъемы, так что вариантов сборки было достаточно много, но не бесконечно, поскольку части, за исключением двух, которые мы получили со Славиком от Кощея, имели разную форму и размеры.
   - Какая-то ерунда получилась, - критически осматривая ни на что не похожую конструкцию, объявил Шафаревич, - Что-нибудь происходит? - он с подозрением оглянулся по сторонам.
   К сожалению, или к счастью, все было по-прежнему: солнце клонилось к закату, облака плыли по небу, по речной воде бежала легкая рябь.
   - Может быть место не то? - с сомнением спросил сам себя Лев Абрамович, снова оглядываясь по сторонам, - Собрать-то по-другому нельзя. Да, криво, конечно, но больше никак не соединить все части сразу.
   - Все части и не соединены, - по своему обыкновению будничным голосом сказала Элла, - Еще одна часть во мне.
   - Ага! - заулыбалась я, - Как в фильме. Пятым элементом оказалась женщина.
   - Это где машины летают? - спросил Славик, практически принудительно посмотревший со мной все мои любимые боевики. Терминатор 2 - даже три раза.
   Тем временем Элла села на корточки рядом со скатертью, закрыла глаза и протянула правую руку над конструкцией. На кончиках ее пальцев появилось знакомое по памятнику Ломоносову зеленоватое свечение, а конструкция стала оплавляться, словно это была такая причудливая декоративная свечка, какие любят впаривать туристам в некоторых европейских городах. Что интересно, скатерть ничуть не пострадала. Мы все смотрели на это действо не то, чтобы совсем уж обалдевшие, но с явным недоумением. Весь этот алхимический процесс длился минут пять. Вместо причудливой конструкции получилась некое подобие плоской и идеально круглой медали. Элла осторожно дотронулась до нее.
   - Холодная, - сказала она. - Ну что ж. Теперь все верно. Так мне говорит то, что внутри меня, - она осторожно взяла "медаль" и та засветилась бело-зеленым холодным светом. А затем мы услышали этот странный смех. Да, он походил на детский. Но будто бы это был детский смех, записанный, а затем для пущего эффекта пропущенный через звуковые фильтры. Смех исходил отовсюду, и одновременно из неоткуда. А затем появилась девочка. Сначала ее фигура мне казалось плоской. Будто бы это был не объемный объект, а вырезанный из картона или гипса рекламный стенд с изображением человека. И передвигалась эта девочка странно. Она не шла, а исчезала и снова появлялась в другом месте. Мне сразу вспомнились самураи, гнавшие нас аж до самого дома Кощея.
   - Майн идишэ мамэ! Эз гиб нит бэсэр ин дэр вэлт, - стал замогильным голосом напевать Шафаревич. Лицо его перекосил настоящий, подлинный ужас, которого я никогда еще у него не видела.
   Движения ребенка стали более плавными, а фигура все более и более становилась реальной. Даже смех был уже не каким-то инфернальным звуком, а обычным звонким колокольчиком еще не успевшего сломаться чистого детского голоса. Когда она подошла к нам, то вряд ли что-то отличало ее от тысяч других человеческих детей. На вид ей было лет пять или шесть. Одета она была в простое летнее платьице. На ногах - босоножки.
   - Отойдите, - прошептал Шафаревич, - Это может быть опасно.
  
   Но мы стояли на месте как приклеенные. Да и Лев Абрамович не двинулся с места. Девочка подошла к Элле. И та присела на корточки, чтобы легче с ней общаться. Девочка взяла Эллу за руку и посмотрела ей в глаза. Мне вдруг вспомнился мир, где модифицированные домашние животные стали симбиотами для нового поколения людей. Но старое поколение не понимало ни смысла, ни принципа этой связи.
   Они так и сидели вместе. Девочка, явившаяся ниоткуда, и девушка-машина, державшая в руке собранный из осколков артефакт неизвестной цивилизации. И все это продолжалось долго, очень долго. И мне казалось, что солнце стоит, как в том библейском рассказе про битву, когда полководец остановил солнце.
   А затем все кончилось. Девочки не было. Она исчезла почти внезапно. Лишь на секунду мне показалось, что девочка превращается в высокую, светящуюся золотым светом фигуру, которая не то быстро-быстро летит, не то исчезает и вновь появляется в пространстве. Фигура не имела никаких признаков пола. Вместо лица - отливающая золотом зеркальная поверхность. От головы исходила свечение, напоминавшее нимб. Все это длилось мгновение, но фигуру я видела очень-очень четко. И ассоциация была одна: это было то самое существо, которое изображали на рисунках древние художника Наска, а некоторые современные исследователи говорили о несомненной схожести этого рисунка и современного костюма космонавтов. Но это был не скафандр, скрывающий внутри человека. Это было живое существо. Странное, причудливое, будто полностью покрытое сверкающим золотом.
   Когда я еще была самой обычной фрилэнсершей и имела кучу знакомых в социальных сетях, то познакомилась там с одной молодой мамой. У нее совсем недавно ребенок умер от рака. Такая же вот девочка, лет пяти. Умерла она очень быстро, сгорела, как обычно в таких случаях говорят. Ей даже собирали в интернете деньги, готовили к каким-то процедурам и операциям. Но все был тщетно.
   Ребенок у матери был не единственный. Надо было думать о старшем сыне. Но все равно. Всего горя мне, не ставшей пока матерью, не понять. Она еще говорила, что хотела найти утешение в церкви. А там ей какая-то местная завсегдатайша-бабушка сказала, что, мол, все дети безгрешные и после смерти становятся ангелами. Она рассказывала, что выбежала из церкви. И никогда больше не переступала ее порог. Сама идея о том, чтобы подвергать страданиям ребенка ради превращения его души в херувимчика с полотен итальянских художников, выглядела даже не кощунственной, а просто нелепой. Нелепой, в самой своей основе. И ей потом многие говорили о том, что в христианстве нет подобных идей о превращении людей в ангелов. Что это все суеверия. Но женщина не хотела слушать. Все эти утешительные речи о ребенке в раю вызывали в ней здоровое отвращение человека, стремящегося жить самому и желающей долгой жизни своему потомству, которое должно продолжить свой род. И потом, что делать в раю ребенку, не познавшему жизнь? Вечно играть в куклы под десницей райских садов? Всего этого и я долго не могла понять. Даже после встречи с девочкой, превратившейся в золотого ангела.
   А Элла сидела на траве и задумчиво крутила в руках зеленый диск. Диск больше не светился.
   - Вы знали, Лев Абрамович? - спросила она, когда Шафаревич присел рядом с ней.
   - Знал о чем? - по своему обыкновению вопросом на вопрос ответил Шафаревич.
   - О судьбе наших детей. Детей тех, кто живет в колониях.
   - Эллочка, а вы таки уверены, что это действительно наш ребенок?
   - Судя по вашей реакции, таки да, - передразнила я Шафаревича, - Давайте, колитесь. Что вы знаете?
   - Да ничего я не знаю, - Шафаревич замахал руками, - Да, правда, дети рождаются редко. Их забирают в спец. интернат. Они растут очень быстро. В несколько раз быстрее обычных детей. В два года уже говорят. Причем на всех языках сразу. А когда становятся похожими на пятилетних детей - исчезают. И больше не возвращаются, - он сделал паузу, - Никогда. И еще. То, что очевидно, видели все. Ну, я имею в виду, такую золотую статую. Это только один из их обликов. Есть и другие. Один из них крылатый. И напоминает иконописных ангелов.
   - Но, Лев Абрамович, зачем весь этот совок? Секреты... Почему людям не сказать правду? Конечно, и американцы, и испанцы, и китайцы, и все другие колонии. Все они тоже скрывают. Бояться, что будет паника, что наши женщины будут предохраняться, потому что побоятся, что у них родится не их продолжение, а нечто чужое. Ошибаетесь. Видать во всех колониях, пока еще в верхах власть мужчин. Иначе вы бы поняли, что как бы не выглядел ребенок, как бы он не отличался от матери - она считает его своим, потому что его породила. И никакая в мире сила не заставит ее думать по-другому и не запретит ей рожать. Если, конечно, она настоящая мать.
   - Вы правы, Светочка, - Лев Абрамович вдруг показался мне совсем старым, но только на мгновение, - Но так давно решили за нас. Вы же знаете, колонии управляются коллегиально. И потом, возможно, мы скоро узнаем, или хотя бы приблизимся к тому, чтобы узнать, как там все на самом деле.
   - Выходит, что Платон совсем ошибся, - Человек у нас и не двуногое, и с хвостом, и в перьях. Мда... Чертовски сложно теперь дать определение понятию "человек". Про понятие "русский" я вообще молчу, - вдруг совершенно некстати выдал философскую тираду до сих пор молчавший Славик.
   - Это компас, - ответила Элла, - И он укажет нам путь.
   - Но куда? Что тебе сказала девочка? Что там будет? - мы, словно дети, кинулись наперебой задавать Элле вопросы. Неприметная девушка, которая только изредка подавала реплики, вдруг оказалась в центре внимание нашей компании.
   - Я пока сама не знаю. Но девочка сказала, что мы должны пройти некий путь и занять свое место. Она показала мне дороги. И... - Элла вдруг замолчала, - Я думаю, что это дорога ведет за пределы наших миров. Я видела много картин, они очень яркие. Какие-то места похожи на земные, но какие-то нет.
   - Но на фига нам вообще туда переться-то? - совершенно не в духе своего недавнего философского настроя брякнул Славик, - Может, сдадим артефакт в колонии? Пускай они там разбираются.
   Элла сделала небольшое усилие и под общий вздох изумления легко разломила диск на четыре части. Она взяла один из каплевидных кусков, подошла к Шафаревичу и прилепила этот фрагмент на руку. В мгновение ока Шафаревич стал напоминать местного негра-полицейского. Я и Славик взяли свои доли, и одна осталась у Эллы. Штуку эту можно было прикрепить к любой части тела. Держалась она плотно, снималась удивительно легко. В облике негритянки Элла смотрелась очень смешно. Славик покатывался со смеху, тыкая пальцем то в Шафаревича, то в меня.
   - Лев Абрамович, скажите что-нибудь на японском, - попросила я Шафаревича.
   Он с выражение произнес на чистейшем русском:
   Лунным сияньем залита вишня в горах.
   Вижу, под ветром дрожь по деревьям прошла, -- значит, цветы опадут?! .
   Было что-то в этих словах на привычном языке что-то инородное. Будто интонация или произношение. Сама не знаю что.
   - На японском было? - спросила я.
   - Да, - растеряно ответил Шафаревич. - Да, я пару десятков хокку знаю наизусть. Увлекался когда-то.
   - Вот, профессор, вы теперь не уникальный, - довольно ухмылялся Славик.
   - Слава! - обратилась к нему Элла, - Все это было сделано для нас и под нас. Для других было бы другое устройство. Мы должны идти.
   - Ну, ладно, - даже как-то растерянно ответил Славик, - В конце-концов, можно и Колумбом поработать. Тем более, здесь мы, видать, все уже посмотрели. В наших-то мирах. Ну, или почти все, - сказал он это с каким-то сожалением. - А там еще не ступала нога советского человека!
   - Такой странный эффект, - признался Лев Абрамович, - Я слышу, что ты говоришь не просто на русском, а на русском моего мира.
   - Ну, а вот вы секретничали, от нас все скрывали. Ну, скажите нам хоть сейчас, какого лешего нам еще тащиться и зачем? - не унимался Славик.
   - Я не знаю, - растеряно ответил Шафаревич, - Вот ей Богу, не знаю! И если вы спросите, почему выбрали вас, тем более тебя и Свету еще до того, как вы попали в Русскую колонию. Я тоже этого не знаю. Но очень хочу узнать.
   - Давайте сюда свои части, - потребовала Элла. Теперь у нее появилось новая функция, - хранитель артефакта.
   Мы послушно отдали, и части легко срослись обратно в единый диск.
   - Это всего лишь компас, - сказала Элла, - А проходы делают такие, как та девочка.
   - Значит, это все правда?! - восхищенно сказал Лев Абрамович, - Что проходы не являются каким-то природными аномалиями. Их можно делать. Как норы в земле. Это поразительно! Но физики Русской колонии давно уже теоритически обосновали именно искусственное происхождение дыр между мирами.
   - Выходит, что? - задумчиво поскреб в затылке Славик, - Дети путешественников между колониями - это всего лишь путепрокладчики.
   - Нет, - Элла улыбнулась как-то снисходительно, - Ну вот ты оставляешь следы на земле, и на песке тоже. И они оставляют следы. Это всего лишь след. Кстати, через какое-то время он может исчезнуть.
   - Так я и знал, - сказал Шафаревич, - Так я и знал! Все миры это - единое пространство, как один огромный дом, по которому можно ходить. Нужно только знать, как открывать двери.
   - По-моему, пример с домом не особо удачный, - проворчал Славик, - Тогда получается, что одни ходят через двери, другие - через окна, а некоторые и вовсе через стены, оставляя там дырки.
   - Но так и есть! - ответил ему Шафаревич, - Так и есть! Просто дом этот гигантского размера. Двери в стенах этого дома, предназначенные для людей, кажутся такими крошечными на фоне размеров мультивселенной.
   - Проход открыт, - Элла указала направление, чуть левее от реки.
   Я прислушалась к своим внутренним ощущениям. Да, тут действительно появился проход. Вполне стандартный. Элла продемонстрировала всем диск. Зеленый огонек на нем указывал направление.
  
   Все-таки странное это дело - иллюзия. Я в своей обычной дорожной одежде, навроде спортивного костюма, и в куртке из мира генных технологий. Отличная куртка. И размер можно подрегулировать, и тепло. Прямо подарок. Я знаю, что точно такая же куртка на Славике. Но вот я подхожу к нему, трогаю за полы причудливо расшитое кимоно. На голове его смешная круглая шапочка с кисточкой, а усы длинные, как у запорожского казака.
   - Удивительно, - бормочет Шафаревич, глядя в мерцающий экран своего планшета, - Ни одного прохода, ничего. Мы словно нигде. Когда открываешь новый мир, появляется информация о связи с соседними мирами, происходит поиск проходов. Выводится информация: "Вы нашли новый мир". А тут ничего. Все так же висит информация про предыдущий мир. Нет, планшет не завис... Элла, а ты что-нибудь чувствуешь?
   - А? Что? Красиво? Да! Красиво... - рассеяно ответила наша роботесса.
   Огромная луна низко над озером. Необыкновенно яркая. Может быть, по размерам она даже больше нашей. Или это просто оптическая иллюзия. В лунном свете было хорошо видно, как в озере плещется огромный змей или дракон. Он то выпрыгивает из воды почти полностью, то высовывает лишь хвост. Кажется, что он купается не в озере, а в лунном свете.
   - На плезиозавра что-то не похоже, - скептически произнес Славик.
   - Это китайский дракон, - отвечаю я.
   - Почему китайский? Может он японский, например. И вообще, с чего ты взяла, что здесь есть Япония или Китай? - в этот раз романтикой Славика было не пронять.
   Шафаревич оторвал от руки свою каплю и начал прислушиваться к нашей речи. Затем он снова повесил каплю и стал похож на пышно разодетого азиатского набоба.
   - Нет, ни на японский, ни на китайский ваша речь не похожа. Разве что фонетика. Так что Элла, ты что-нибудь слышишь? Может, здесь спутники?
   - Я слышу музыку. Ее играют чешуйки дракона, - загадочно улыбаясь, ответила Элла.
   - Так. Давайте двигать. А то Элла опять хлопнется в обморок. Или тут какие-нибудь местные блюстители религиозной, расовой или там какой еще чистоты с ятаганами набегут.
   Эх, Славик был прав. Мы привыкли путешествовать от одного отделения СОРа до другого. Много сотен лет назад кто-то прошел впереди нас, договорился с местными туземцами, а быть может, даже отдал свою долгую-долгую жизнь за то, чтобы нас у очередной точки забрала машина с затемненными окнами и с комфортом отвезла на базу. Все. Халява кончилась.
   - Идти недолго, - ответила Элла. - К рассвету будем у следующего прохода. Девочка уже прошла здесь. А людей здесь нет. Там дальше, в предгорьях есть монастырь, - она указал рукой на север. - Но он заброшен. Я все это видела глазами девочки.
   Когда солнце встало, я точно поняла что мы не дома. Ну, то есть не в очередном отражении X. Во-первых, солнце встало не на востоке, а на западе. Так что это ни в коем разе уже не "страна восходящего солнца", говоря аллегорически. Во-вторых, оттенок солнца был какой-то фиолетово-бордовый, от чего в восходящих лучах наша кожа казалась не белой, а чуть синеватой. И трава здесь была какая-то странная, фиолетово-бурого цвета.
   Мы прошли рощу. Хрупкие ветви деревьев звенели будто хрустальные. Из зарослей за нами наблюдал внушительных размеров зверь, нечто среднее между тигром и львом. Был он, вероятнее всего, от природы снежно-белого цвета. Но в местном освещении выглядел, словно был нарисован светло-фиолетовой акварелью. Мы почему-то зверя совершенно не испугались. За рощей была холмистая равнина и еще один проход. В этом мире не работала камера, встроенная в планшет. Сам планшет работал, камера наводилась, но фотки не получались. Просто черный экран и все. Ерунда какая-то! Мне еще в голову пришла странная мысль о том, что этот мир сам является чьей-то искусно нарисованной картиной. Поэтому никакие фотки здесь не получатся. Здесь надо взять кисточку, краски и мольберт. И рисовать. Ну, хотя бы дракона в лунном свете, или крадущегося в зарослях фиолетового тигра.
   Мы снова шагнули и очутились в самом обычном мире. Освещение здесь вполне земное. Солнце стояло в зените. Погода была жаркая. Местность неровная. Длинная асфальтированная трасса вилась вдаль, туда, где виднелся огромный мост. Чуть ближе на почтительно расстоянии друг от друга стояли огромные башни. Они чем-то напоминали сталинские высотки, только сделанные под явным впечатлением от готических соборов.
   Мы двинулись к одной из них, вдоль трассы. То и дело нам попадались странные места, похожие на остановки, только закрытые жесткой металлической сеткой. Выглядели с надетыми артефактами мы вполне буднично. Как люди конца двадцатого века. Шафаревич, сняв артефакт, долго прислушивался к нашим речам и определил, что язык похож на один из языков славянской группы, но понимает он его без артефакта туго. Славик, злобно ухмыльнувшись, припомнил Шафаревичу, как он изображал в мире гномов, что подбирает нужные слова, нужную группу, когда мы встретили пастуха.
   - Славик, я клянусь вам, что мой прибор работал не так. Здесь я слышу четкую и понятную речь, а со своим старым артефактом, у меня было нечто вроде понимания, нередко смутного. Но речь я слышал не русскую.
   - Ну, как же, Лев Абрамович, рассказываете. Вы нас тогда просто за нос водили.
   - Нет, Славик, Лев Абрамович прав, - заступилась Элла, - Артефакты стали сильнее, и не только потому, что они хоть и разъединенные, но работают как единое целое. Возможно, что начиная с момента встречи с девочкой, мы теперь находимся на постоянной связи с создателями артефакта.
   - М-да, ну ладно, - произнес озадаченный Славик.
   Воды мы набрали еще в озере с драконом. Анализатор показал, что вода необыкновенно чистая. На вкус - ну обычная вода. Жидкость, конечно, слабое место. Это тушенку и сухари можно таскать, а вот воды не натаскаешься.
   - Проход очень далеко. Нужна машина, - заявила Элла.
   Машина появилась. И выглядела она очень странно. Это было нечто вроде маленького военного джипа, обшитого броней. Стекла все были защищены той же сеткой. Судя по звукам и запаху, автомобиль ездил на самом обычном бензине. Бронеджип затормозил, из него вышел дядечка лет сорока. Был он чуть лысоват и даже с брюшком. Одет в брюки, светлую рубашку и жилетку с большим количеством карманов.
   - Вы, значит, паломники, - не спросил, а констатировал он.
   - Смотря что, вы, милейший, понимаете под этим, - ответил Лев Абрамович.
   - У паломников нимбы над головами и они идут через наши проклятые места. У нас есть легенды, что когда через наш мир пройдет сотый паломник, то Господь снимет с нас проклятье.
   - У нас нимбы над головами? - удивленно ощупывая голову, словно бы ища рога, спросил Славик.
   - Да, это большая удача встретить вас. Значит, в моей семье никто не погибнет в этом году. Говорят так же, если встретить маленькую девочку или мальчика с нимбом, то счастье будет на всем твоем роде до конца времен. Жаль, что с вами нет детей.
   Мы озадаченно переглянулись.
   - А почему вы считаете, что ваш мир проклят?
   - Вы скоро это сами увидите. Вы истинно святые паломники на святом пути, если идете пешком по голой местности, и еще живы. Садитесь в машину.
  
  
   Глава 25. Где не ступала нога советского человека.
  
   Машина была у мужика что надо. Просторная, мощная. Колеса высоко поднятые. В мире Светки мне одна подобная понравилась, джип-внедорожник "Хаммер". Но когда Светка сказала, сколько такая стоит, настроение как-то испортилось. И еще был один фильмец из Светкиного репертуара, который мне и впрямь понравился - "Безумный Макс", вот там тоже такие машины были. Вспомнив о фильме, я спросил у мужика вроде как в шутку: "А может у вас тут и пулемет имеется?" А он мне: "А как же! Без рабочего пулемета о проходе тех. осмотра с первого раза и говорить-то нечего". Светка аж присвистнула.
   Я сел вперед, а остальная наша компания достаточно свободно уместилась на заднем сиденье. Я человек высокого роста, поэтому обожаю все большое. В детстве у меня был игрушечный "БелАЗ", и если бы если не подаренный мне вовремя пистолетик, то я бы пошел в водители большегрузов, а не в милицию. Так то.
   Водитель свернул с трассы и двинулся по неширокой, но тоже хорошо асфальтированной дороге в сторону одного из гигантских замков.
   - Я вообще в город собирался. Но тут по радио сообщили, что будет налет. Наши зенитки пропустили большую стаю. Тогда я развернулся и поехал домой.
   - Что у вас тут вообще происходит? - пытался выпытать у него Шафаревич. - На войну не похоже что-то.
   - А это смотря с кем воевать, - усмехнувшись, ответил водитель. - Меня Радован зовут.
   Имя прозвучала без перевода. Но где-то в самой глубине души я понял, что оно означает "счастливый". Я слышал, что подобные архаичные славянские имена есть в Болгарии. Один знакомый рассказывал. Он по путевке интуриста отдыхать ездил. Язык, говорит, чудно звучит, но отдельные слова понять можно. А тут, пожалуйста. Покруче Шафаревича теперь по языкам разбираюсь. И без всяких там зачетов и экзаменов. Толку-то, что я в школе и институте немецкий изучал. Ни черта не знаю все равно. А штуку прилепил - и пожалуйста!
   Мы тоже представились, и наши имена прозвучали почти без искажений. Мужик к нам сразу как-то прикипел. Подумал видно, что мы хоть и из дальних краев, но вроде типа земляков. И похож он был на обычного такого нашего русского мужика.
   Неожиданно включилась радио: "Внимание! Внимание! Всем, кто в пути. Большая группа движется по направлению к Северному мосту. Срочно возвращайтесь в свои цитадели". Затем на приборной доске тревожно замигал красный сигнал.
   - Эх! Не успеем. Парень, а ты стрелять-то умеешь?
   - Я офицер жандармерии, - прозвучал мой ответ, и я даже не поморщился на счет жандармов.
   - Тогда давай, занимай место стрелка.
   Он очень быстро объяснил мне нехитрое устройство. Дернув за рычаг, открыл люк на крыше и выдвинул некое подобие пулемета. Поворачивался он с помощью круглых ручек. Одна - влево, право, другая - вверх, вниз. Целиться нужно было в перископ. И никакой электроники, чистая механика.
   - В кого стрелять-то? - спросил я.
   - А кого в небе увидишь, в того стреляй. В любую крылатую тварь.
   - Ну, ладно, - пожал я плечами.
   Радован, не бросая руля, говорил по рации. "Северная цитадель шесть, открывайте ворота". Ему ответили, что, дескать, не можем, пока туча не схлынет и посоветовали держаться поближе к воротам.
   - Ну что, сдюжим, Вячеслав? - спросил меня водитель.
   - Должны. Мы же это, паломники. Удачу приносим.
   Я сразу и не понял, что это. Черная туча закрыло весь обзор. Послышались сильные удары в борта бронеавтомобиля. Сначала мне показалось, что это огромные летучие мыши, потом - что птицы. Когда пару раз мелькнула отвратительная харя, то даже подумал о демонах, но эту мысль я тут же отбросил как антинаучную. Но думать особо было некогда. Заработал пулемет. Машина это была отличная. Била крупным калибром. Некоторых тварей буквально разрывало на куски. Все это напомнило мне автомат "Морской бой" из раннего моего детства. Подросткам из мира Светки с их высокотехнологичными игрушками не понять азарт школьника, опустившего заветный пяточек в прорезь, чтобы получить несколько минут законного удовольствия.
   Тем временем тварей не становилось меньше. Но мы уже подъехали к воротам замка, или, как ее назвали местные, цитадели. Откуда-то сверху было слышно, как слаженно работают несколько крупнокалиберных пулеметов, или даже каких-то орудий посерьезнее.
  
   - Все стрелок, отбой, мы почти дома, а то пулемет перегреется, - водитель тронул меня за плечо, - Молодец, хорошо отработал.
   Твари стали редеть и отступать. Стихали и выстрелы сверху. Раздался гул электрического привода и ворота медленно стали подыматься вверх. Не дождавшись, когда они откроются полностью, водитель дал по газам, и машина лихо заехала внутрь.
   - Погодите, не выходите, - упредил нас водитель.
   В гараже включились яркие прожектора. К машине спешило несколько здоровых парней, одетых в некоторое подобие амуниции спецназа. На головах шлемы, руки, ноги и корпус защищены. Часть была вооружена автоматами, другие с железными щитами, дубинами, только не резиновыми, а с шипами. Работали они привычно и слаженно. Одни достреливали проникших вместе с машиной тварей, другие прикрывали стрелков и добивали упавших чудовищ. Минут через пять все было кончено, и мы вышли из машины.
   Несколько мертвых тварей валялось прямо около машины. Я подошел поближе и наклонился, чтобы рассмотреть. То, что я принимал за летучую мышь, было совсем иным существом. Ростом оно было где-то чуть больше метра. У существа действительно было большие кожистые перепончатые крылья, но в остальном это было человекоподобное существо. Увидев мертвое тело, Светка вскрикнула, а Элла, как ни странно, осталось совершенно спокойной. Видимо, змей она боялась больше, чем летучих мышей.
   - Поразительно! - стал восхищаться Лев Абрамович, - Совсем как люди. Даже волосяной покров на голове есть.
   Кожа у них была землисто-серого цвета. На пальцах рук и ног длинные заостренные когти. Они скорее напоминали обезьян, чем людей. Сходство с людьми придавал не слишком густой волосяной покров на теле и абсолютно голые лица. Я осмотрел еще несколько тварей. Среди них были и мужские, и женские особи.
   - Они разумны? - спросила Светка.
   - Это была самая первая наша ошибка - задать себе этот вопрос, - сказал один из парней, сняв шлем и приглаживая вспотевшие волосы, - Ошибка наших прадедушек, за которую теперь мы все и расплачиваемся.
   Водитель по имени Радован критически осматривал свою машину. Повреждений не было. Машина лишь была кое-где заляпана кровью и кишками убитых существ.
   - Не бойся, Радован, отчистим в лучшем виде, - успокаивали ребята, - Какая нелегкая тебя понесла? Было же объявлено предупреждение.
   - Мне на завод надо было сегодня, смену проверить. Когда предупреждение объявили, я уже больше половины пути проделал. Но что-то заставило меня вернуться. И я встретил, - он сделал небольшую торжественную паузу, - Паломников.
   - Господь всемогущий! - загомонили парни, некоторые стали опускаться на бетонный пол гаража, делать какие-то неизвестные мне знаки религиозного характера и бормотать молитвы.
   - Они не видят, но верят мне, - пояснил водитель, - Я из рода священников. Мне дано видеть свечение вокруг ваших голов. Сейчас уже службы не ведутся лет пятьдесят, после того как понтифик Великого Востока издал буллу о начале Эпохи Последних Дней.
   - Что? Из-за этих-то крылатых недомерков? - удивился я, - Да у вас хорошие пушки, ребята. Если они не разумны, то проблем нет. Другое дело, если бы они сами могли стрелять.
   - Не откажите в чести посетить мой дом, - предложил водитель.
   - Мы сами почтем за честь, - ответствовал Лев Абрамович.
   Подобный этикет и все эти религиозные штуки - это его стихия. Он тоже вроде как из рода священников. Нам, простым смертным, эти все поклоны не понять. Вот пулемет - это да.
   Я сам в сталинских высотках не бывал. Но один приятель по службе еще в Москве рассказывал, что приходилось. Там, конечно, дворец. Колонны везде, статуи, мрамор и контингент соответствующий: профессора, писатели с Ленинскими премиями, да балерины. Лишнего места для мемориальной доски на фасаде нет.
   Здесь вроде люди живут простые, но тоже любят монументальную эстетику. Чем-то все это храм напоминает. Везде: в коридорах, лифтах, на стенах - фрески, лепнина. И тема одна: люди, сражающиеся с крылатыми демонами. В общем, народ здесь не чужд прекрасного, и деньги видимо им не жаль на искусство. А может, здесь когда-то шишки жили, только их крыланы съели и теперь по пролетарской справедливости заселили простых людей. И что это за намеки про паломников? Я незаметно снял каплю и шепнул Шафаревичу по-русски, чтобы все держали ухо востро. От такой непроглядной жизни может еще приносят они паломников в жертву?
   Жил мужик скромно, зато просторно. В квартире всяких культурных изысков не было, зато была она огромной, комнат так шесть, а может и семь. Проживал он тут со всей своей семьей: женой и двумя сыновьями лет эдак двадцати, невестками и внуками. Все кинулись тут же главу семьи обнимать. Перед нами на колени бухнулись только женщины. Остальные просто с интересом рассматривали. Шафаревич поинтересовался, видят ли они свечение, и сыновья Радована признались, мол, да, видим. А еще, они сказали, что в другой цитадели тоже лет пять или шесть назад принимали паломников, тоже их было четверо - двое мужчин, две женщины, но подробностей они не знают.
   Жизнь тут была со всеми удобствами. Вместо ванной даже бассейн небольшой имелся, какие в саунах бывают. Техника ни шибко современная, даже по меркам моего мира. Компьютер такой, что в моем мире такие разве что в школах, чтобы на бейсике программировать. Один зеленый текст, никаких картинок.
   Посадили нас за стол. Стали угощать. Суп, гуляш, колбаса, картошка, соленья всякие. Лев Абрамович, перед тем как есть, осторожно так стал спрашивать, мол, из кого гуляш-то? И правильно. Кто его знает, может они гарпий или горгулий этих, или еще как они их называют, на зиму заготавливают? Но оказалось, что едят они тоже, что и мы: крупный и мелкий рогатый скот. Сейчас же на столе была говядина, что Льва Абрамовича удовлетворило. Алкоголь местные не пили. Мы не стали эту тему подымать, даже ради любопытства. Нам все равно спиртное было без надобности. Может, у них традиции, или вообще не додумались. И такое бывает.
   Переговорщиком у нас вызвался Лев Абрамович. В первую очередь он у них стал выяснить не про крылатых тварей, конечно, а про паломников. Что, дескать, они знают о нас и вообще, что за такая странная религия у них.
   Оказалось, что и здесь без козней волосатых карликов не обошлось. Явились они сюда и прямиком отправились к местным духовным лидерам. Мол, так и так, у вас тут бедствие, а у нас деловое предложение. Через ваши земли скоро отправятся паломники из дальних земель к святым местам. Уж вы их не обижайте, примите, как положено хлебом с солью. А потом вам зачтется. Религия местная была монотеистической, но не похожа ни какие религии, изучаемые нами в университете Русской колонии. Все эти рассказы про паломников, волосатых карликов и летающих человекообразных тварей, местные люди отлично в эту религию встроили.
   Относительно же истории этого мира сказать было что-то трудно. Местная публика подобралась не шибко образованная. Здесь люди в основном занимались выживанием, а не образованием. Однако в доме нашелся школьный атлас, по которому мы увидели, что очертания континентов лишь отдаленно напоминают привычную нам Землю. Название стран и народов тоже были незнакомыми. Так что нам повезло, что мы попали в относительно сходную культурную среду.
   Напасть же с крылатыми людьми случилась от любопытства. Был у них район на вроде нашего Алтайского края. Места глухие: горы да непролазные лесные чащобы. И вот забрели туда исследователи и наткнулись на эти тварей. Жили они там, прятались по пещерам. Популяция была не шибко большая. Долгое время вообще никто не верил, так как не могли выследить ни одну тварь. Только местные охотники рассказывали всякие байки. Но вот кому-то повезло и нашли пещеру, где крыланы ночевали, отловили, представили науке и понеслось. Шумиха в газетах, брифинги, лекции. Тварей по разным зоопаркам и лабораториям раздали. И как-то так получилось, что в неволе они стали размножаться как кролики. В одном местном НИИ они вырвались на свободу и рассредоточились по городу. Стали они как ворОны, антропогенным видом. А города у них были как у нас, с многоэтажными домами и огромным количеством укромных мест на крышах и чердаках.
   Сначала на них никто внимания не обращал. И массовым отстрелом, или там отловом, не занимался. Все-таки на людей похожи. Некоторые ученые с пеной у рта доказывали, что твари эти разумные. У меня в мире тоже такие имеются, все учат мартышек да дельфинов азбуке за государственный счет.
   Но потом все-таки выяснилось, что характерный свист, которые они издают - это не речь, а что-то вроде вороньего грая. А потом уже поздно стало. Еды на помойках крылатым стало уже мало. Сначала они расправились со всеми прочими антропогенными видами на вроде собак и голубей, а потом уже стали нападать и на людей. А истребить новоявленных захватчиков оказалось не так-то просто. Было у них какое-то странное природное свойство: маскироваться хорошо и глаза вроде как людям отводить. А потом уже это без надобности стало. Нападали, как на нашу бронемашину, гигантскими стаями. Появились первые брошенные города и зоны отчуждения.
   Те страны, что поумнее, или там порядка было больше - тем повезло. Там либо от диковинных зверюшек вовсе отказались еще с самого начала, или следили за ними попристальнее. А как узнали об опасности - и вовсе все опытные образцы истребили. А в этой стране настоящее бедствие. Численность населения за одно поколение сократилось чуть ли не вдвое. Километры брошенных территорий. А казалось бы, тварь не большая, косточки у нее полые, скелет хрупкий. Взрослый мужик может такую пакость чуть ли не голыми руками разорвать, да и оружие есть. Вот только воевать в городах с ними было то же, что по пещерам и горам их искать. Здесь для них была привычная среда. Твари селились в руинах заброшенных городов, и совершали оттуда масштабные рейды.
   Несколько стран превратились в руины. Но заморским державам повезло. Твари через море перелететь не могли. Но в зараженных тварями странах было много полезных ресурсов. И еще нашлись волевые люди из военных, которые смогли организовать новую жизнь. Так были придуманы и дома-крепости, и сетки, и прочие хитрые штуки. По стране постоянно перемещались армии и уничтожали крылатых тварей, старые города неоднократно подвергали бомбардировкам. Но все это не приносила полной победы. Через несколько лет твари снова восстанавливали популяцию и нападали. Но люди на то и люди. Они научились жить и с этим. А еще через религию пришла надежда - эта история про паломников.
   Народ тут в основном или в армии служил, или работал на заводах по добыче и переработке полезных ископаемых. Строй был наподобие военного коммунизма. Денег не было. Все через натуральный обмен. Жили все большими семьями, чтобы легче отбиваться. Люди были все время как бы на войне, но при этом работали и даже учились. Но общий настрой был скорее пессимистический.
   Многие уезжали за море, так как туда твари точно никогда не доберутся. Хотя кто его знает? Не раз и не два они пытались пробраться на большие корабли. Разума у них не было, а хитрости и коварства - сколько угодно. Почему они напоминали людей и откуда вообще взялись, никто не знал, да и знать не хотел. Хорошая тварь - мертвая тварь. Даже названия для них специального не придумали. Было какое-то на языке ученых, а местные их только сквернословием именовали, где "тварь крылатая" было самым мягким выражением. Так и жили. Под цитаделями были обширные бункеры, где выращивали грибы и хранили припасы. Коровы паслись в загонах, защищенных сеткой, под присмотром пулеметов. Люди ездили на бронемашинах, и в каждой квартире около входа имелась стойка с холодным и огнестрельным оружием. Даже пятилетний ребенок тут умел стрелять и ловко орудовал специально сделанной по росту сабелькой, но не пластмассовой, а стальной.
   Разместили нас в другой квартире, пустующей. Мы помылись и хорошо выспались. Ночью мне снились волосатые карлики, летающие на крылатых тварях и распевающие Интернационал. Утром мы начали собираться.
   - Где же святые места? - все допытывались у нас наши новые знакомые, - Говорят, паломники все идут разными дорогами и потом исчезают.
   Шафаревич начал им гнать какую-то пургу, что, мол, у добродетелей много путей, но одна дорога, и все в таком же демагогическом ключе, но местным понравилось. Ну и хорошо. Взяли мы с собой большой запас воды, сколько смогли поднять. Местные выделили нам сопровождение - аж три машины. Шафаревич на прощанье толкнул местным речь и сказал, что будет молиться за них Богу об избавлении от такой напасти.
  
   Это был долгий путь. По нашим часам в планшетах мы пропутешествовали почти полгода. Мы сбились со счета, считая переходы и миры. Пару раз еще видели странную девочку, вслед за которой мы шли. Мне все это напоминало "Одиссею" Гомера или сказки "Тысяча и одной ночи", где герой попадает то на один остров, то на другой, и везде какие-то чудные порядки и обычаи. Странно, но все как-то обошлось без особых приключений. Многие миры были обезлюдевшими. Несколько раз мы проходили через миры, где похозяйничали крылатые твари. Причем, дело было давно, и везде валялись вперемешку как скелеты людей, так и скелеты крылатых.
   Нам иногда казалось, что мы действительно идем по проклятыми мирам. Тут и впрямь поверишь в гнев Господа, существование которого ученые всех известных Русской колонии миров так и не смогли ни опровергнуть, ни доказать. Каждому запомнилось свое, но я хочу упомянуть мир, о котором все вспоминали с отвращением. А наша Элла даже при намеках на него начинала сотрясаться в рвотных конвульсиях. А началось все так...
  
  
   Перед этим был долгий и тяжелый переход по лесной местности. Запасы, набранные в мирах, еще подавших признаки жизни, давно кончились. Мы с Шафаревичем сподобились стрелять дичь, освежевать и коптить. Шафаревич вначале правда ворчал о том, что помимо свинины ему нельзя есть еще убитых на охоте животных, но голод, как известно не тетка. Потом, когда миров, населенных людьми, было все меньше, мы ели уже все подряд: рыбачили, собирали плоды, грибы, разоряли гнезда в поисках яиц.
   Если климат позволял, то мы делали привал и запасались пищей впрок. Элла безошибочно определяла все ядовитое или просто несъедобное. Однажды она спасла всех нас, когда мы решили зажарить какого-то зверька типа кролика. Он оказался ядовитым. Шафаревич был на удивление подготовленным для жизни в дикой природе. Американцы бы сказали - настоящий скаут, а у меня дома - настоящий партизан.
   Получилось так, что после нескольких десятков пустых миров, мы вдруг оказались во вполне себе цивилизованном мире. Вышли из леса на проселочную дорогу, потом нас подвез в кузове грузовика смешливый парень. Говорили тут на языке совершенно тарабарском, а писали чем-то наподобие иероглифов. Я спецом снял "каплю", послушал и поглядел. Одевались по моде, напоминающей европейскую начала двадцатого века, хотя были и отличия, а культура и архитектура была похожа на довоенную Европу.
   Небольшой провинциальный городок, двух- и трехэтажные здания. Нам несказанно повезло, что здесь в ходу было золото. Мы очень быстро обзавелись местными деньгами. Все было тихо, спокойно и не предвещало никаких проблем. Единственно, очень настораживали местные рекламные плакаты. На них были изображены совсем голые люди, сплошь в татуировках, весело рекламирующие колбасу и всякие другие мясные изделия. Странность заключалась в том, что никаких лысых и татуированных людей мы здесь не встречали. Мы терялись в догадках, но ни у кого ничего не спрашивали, чтобы не привлекать внимания.
   Есть нам не хотелось, буквально перед большим переходом, чтобы облегчить рюкзаки, мы доели копченую оленину и рыбу. Но, увидев местное кафе, с красовавшимися на витринах выпечкой и тортами, мы не удержались, и вот тут-то нашу Эллочку первый раз и вырвало. Хорошо хоть мы успели оттащить ее за угол, а то, чего доброго, забрали бы в полицию. Задыхаясь, она сказала нам, что местную пищу есть нельзя. Элла нам не раз спасала жизни, поэтому в этих вопросах мы доверяли ей беспрекословно.
   Дальше было хуже. Мимо ресторана мы протащили Эллу под руки, и опять до ближайшего угла. И вот тут уже начал бить тревогу Шафаревич. Принюхавшись к запахам, доносящимся из ресторана, где на гриле готовилось мясо, он как-то сразу побледнел и сказал совершенно нехарактерным для него панибратским тоном: "Ребята! Здесь кушают людей. Я точно знаю. Был на войне и хорошо знаю, как воняет горелая человеческая плоть".
   Элла опять зашлась в рвотных пароксизмах, и даже побледневшая Светка стала прикрывать ладошкой рот. Тогда мне стало понятно, что тут за татуированные лысаки. Видать, местные по каким-то своим странным обычаям, жрут своих преступников. Тогда все понятно.
   - А что вы хотели от местной рекламы?! - комментировал возбужденный Шафаревич, - вон, во многих мирах, на упаковках с мясом или птицей нарисована довольная и жизнерадостная курица или веселый теленок. Будто бы он таки рад попасть кому-то на обеденный стол! Но обывателю то это все равно. Для него это еда.
   Тут прямо вспомнишь вегетарианцев, отказывающихся есть живых существ по этическим соображением. Но, тем не менее, человек - он хищник. И каннибализм - это наше отнюдь не такое уж далекое пришлое. Но меня все равно разбирало любопытство. При вечном ворчании Шафаревича, мы все заразились от него бесконечным умственным зудом и желанием все знать, все разложить по полочкам. Как бы я не ругался на него, но ясно понимал, он был настоящий лидер, и руководство Русской колонии не ошиблось, послав его в эту экспедицию.
   Но Лев Абрамович был ученым, а я, что ни говори, милиционером. У меня иной подход. И хоть мы и собрались уходить, все-таки надо было что-то понять. Может, угроза быть съеденным стала здесь панацеей от преступности? Я оставил Шафаревича со Светкой и Эллой в скверике, а сам отправился рыскать по городу. Меня запахи никакие не тревожили и рвоту не провоцировали. Кто хоть раз соприкоснулся с советским общепитом, тот вряд ли чего испугается. Тем более каких-то там сомнительных ароматов.
   Книжную лавку я отыскал. Хозяин сам мне помог. Сказал, что выкупил тут у одной квартирной хозяйки библиотечку умершего холостяка, а он был человеком ученым. Ну и предложим мне порыться. Это, конечно, все было очень и очень странно. В чужом мире, может за миллионы световых лет от СССР, читать родные русские буквы. Так хитро работал прибор. Мне повезло, и я нарыл в этой куче труд по истории какого-то местного ученого. Книга была увесистая. И я подумал, как бы кощунственно это не звучало, но в сыром лесу иногда очень не хватало листиков для растопки.
   Книжка оказалось очень любопытной. Но Светка и Элла в едином порыве обещали, что если мы с Шафаревичем хоть раз посмеем что-нибудь процитировать из нее вслух, то нас не только побьют, но на месяц, или того больше, отлучат от радостей супружеской жизни. Да, именно такую казенную формулировку использовала Элла.
   Опасение нашей кибернизированной подруги относительно посещения булочной были отнюдь не беспочвенными. Местная кулинария не знала ни молока, ни сливочного масла, ни сметаны. Все эти продукты заменяли производные из человеческого жира. Даже торты и булочки есть не стоило.
   Этот мир постигло свое особенное несчастье. И постигло оно весьма давно, еще во времена до образования наций и государств. Случилось так, что от какой-то хвори вымерли все домашние животные и птица, а потом падеж перекинулся и на тварей лесных. Так что все, что было крупнее кролика, здесь издохло. Остались какие-то не особо крупные виды птиц и млекопитающих, которые пищевую проблему растущей численности людей не решали.
   Все это случилось, конечно, не в одночасье, но все-таки за довольно короткий период. Видимо, тогда каннибализм еще не изжил себя. И люди проблемы с мясом решали не только набегами, но и созданием пищевых резервов. Грубо говоря, стали превращать пленных людей в скот. Причем шла селекция. Выбирали тех, кто быстрее набирал вес и не оказывал сопротивления. В общем, через какое-то время параллельно с "хомо сапиенсом" появился новый вид, по типу какого-нибудь там "хомо гастрономикус".
   Нам трудно сказать, был ли специально выведенный тип человека, в основном состоящим из умственно неполноценных, или просто с этими люди с самого рождения обращались, как со скотом, и разумных в них не видели. Их брили на лысо, маркировали как скот, отсюда татуировки, и содержали в специальных загонах. Среди таких "мясных людей" были элитные породы, которых кормили изыскано и потом подавили в ресторанах, было и мясо низкого качество для бедняков. Такую мясную породу людей кормили, точно свиней, отбросами. В общем, и у нас графья кормили хрюшек трюфелями, а уток - грецкими орехами, что возьмешь с буржуазии?
   Когда мы уходили из города, то видели грузовик, в котором, точно коров, везли таких людей, с бессмысленными тупыми лицами. Они напоминали душевно больных. И все-таки, в них было что-то человеческое. Светка потом с ужасом вспоминала, что ей показалась, что у одного из людей был осмысленный взгляд, и он, якобы ей улыбнулся и помахал рукой. Дня три еще мы питались одними плодами, и только на четвертый день сподобились съесть рыбки. Жуткая книжка шла на растопку.
  
   Перед тем, как мы дошли до цели, нам предстоял длинные переход по пустыне. Воды едва хватило, поэтому, когда мы оказались на месте, то, прежде всего, без сил растянулись в тени деревьев и напились воды из протекавшего рядом ручейка.
   Да, это был конец пути. Мы это поняли сразу. Мир, в котором мы оказались, климатически напоминал полуостров Индостан. Влажные джунгли, райские птички летают. Но как мы поняли, что идти дальше не надо? Ну, во-первых, Элла, когда мы вновь собрали артефакт в единое целое, сказала нам об этом. А потом, после небольшого отдыха, мы вышли к огромной горе. Вход был сделан в виде пирамиды, на вроде тех, что строили южно-американские индейцы. А над входом красовалась надпись, сделанная на русском. Да, да, мы сняли артефакты и видели, она и впрямь была на русском, простая и знакомая надпись: "Добро пожаловать!" А еще вокруг надписи был забавный орнамент, который, как мы потом обнаружили, в том или ином виде присутствовал везде: карлики и огромные йети водят хоровод, взявшись за руки.
   Это были поистине гигантские хоромы. Все мы не обошли даже за первую неделю. Светка вдруг вспомнила гномий город в горе, который обнаружили американцы, и как-то приуныла. Едва мы нашли этот город, приготовленный для нас, как поняли, что домой мы уже не попадем. А этот гигантский дом действительно ждал нас. Здесь были мастерские, и лаборатории, тренажерные залы, всякие неизвестные устройства. Но к каждой вещи с фантастической педантичностью были составлены инструкции на русском языке. Нам понадобятся годы, что все это понять и освоить, в том числе, местные вычислительные машины. Да, инструкции все были написаны на русском. И кроме причудливого узора из больших и маленьких человечков, ничто не напоминало о том, кто был создателями всего этого. Кнопки, меню компьютеров - все будто был сошло с отечественных конвейеров. Это было невероятно, но факт.
   С первых часов мы спорили о том, зачем все и почему. Сошлись на версии о том, что это чей-то эксперимент, на вроде тех, о которых я читал в советской фантастике о колонизации далеких миров. Эту версию через несколько дней подтвердила и Элла, когда, визжа от ужаса, вбежала к Светке с текущими по ногам кровяными потоками. Светка ей все быстро объяснила, а мне подумалось, что детки у нас здесь могут появиться довольно быстро. И будем надеяться, что самые обычные, без фокусов. А спустя год, когда мы уже кое-как управлялись со сложной техникой, освоили летательные аппараты, во много раз превосходящие наши флаеры, начались те странные события, которые мы решили называть "засеванием".
   Шафаревич взял на себя роль архивариуса. Писать он стал довольно складно. Мы еще установили свое летоисчисление. День был здесь длиннее земного, и год тоже. Но мы считали по старинке, в наших планшетах остались земные календари.
   Про то, как мы впервые столкнулись в джунглях с местными людьми, я писать не буду. Я и Светка задались целью рассказать о путешествии, которое началось в обычной квартире подмосковного города Дмитрова, а закончилось на другой планете в далекой-далекой галактике, как любили говорить в одном многосерийном американском фильме, который я никак не мог досмотреть до конца, потому что все время засыпал.
   Сказать, что мы довольны или мы разочарованы - это значит, ничего не сказать, потому что более подходит слово, что мы были озадачены возложенной на нас миссией. И, видимо, должно пройти время, чтобы понять, что тут происходит, зачем и почему. Ну, а пока у нас хватает иных забот. Четверо - это очень мало. Ну, а я, как человек советский, привык к тому, что если тебе доверили ответственный пост, то нужно во что бы то ни стало оправдать оказанное тебе высокое доверие!
  
   Послесловие. Из записок Льва Абрамовича Шафаревича, руководителя научной экспедиции Русской колонии.
  
   Светлана и Вячеслав очень просили меня написать что-то вроде послесловия на их опус о путешествии на край света. Они, даже в шутку, называли его "Света на краю света". И мне, как архивариусу, пришлось взяться за это самое послесловие. Тем более, писать для потомков - это не пустой звук. Элла первой произвела на свет дитя, а спустя полгода Света обрадовала Славика двойняшками. Так что у нас тут же образовались маленькие ясли.
   Я, как ни трудно догадаться, назвал сына Адамом. Будет Адамом Львовичем. Просто и солидно. Я с ужасом ждал, не исчезнет ли он, не превратится ли в то, чем стали наши потомки в других мирах. Все обошлось. Рос он обычно, ходил на горшок. Ему уже тринадцать, и, по законам моих предков, он теперь настоящий мужчина.
   Когда-нибудь он вырастет и прочитает наши записи о доме. Ведь кроме планшетов и того, что мы на них унесли - у нас теперь нет никаких воспоминаний о прежней жизни. И я думаю, это честно. Ведь каждый записывал в своей планшет самое дорогое для себя: музыку, книги, картины, фотографии. Я не был удивлен, когда обнаружил, что планшеты были совестимы с местными машинами.
   Да, мы все были едины во мнении, что это эксперимент какой-то высокоразвитой цивилизации. Может быть, они захотят понаблюдать за нами несколько веков и посмотреть, будут ли наши потомки резать друг друга, дойдем ли мы каннибализма, будут ли сжигать на кострах соплеменников за инакомыслие. Так мы думали, и мы ошибались.
   Я хорошо помню, как по всему нашему новому дому завыли сирены. Такого еще не было, и мы были очень испуганы. На стенах загорались указатели, и мы шли по ним в ангар. А дальше флаер отвез нас на автопилоте в джунгли и мы на опушке леса увидели их. Местных людей. Первое поколение "не рожденных", как мы их стали потом называть.
   Они удивительным образом походили по описаниям на Кощея, о котором рассказывали Света и Вячеслав. Это безусловные гуманоиды, но с яйцевидной головой, миндалевидными глазами и чуть зеленоватой кожей. Но в целом да, люди, человеки. А еще мы увидели оболочки. Они походили на плаценты, только торчали из земли. И не было никаких околоплодных вод. Люди появлялись буквально из земли. Они уже были взрослыми. В возрасте шестнадцати-семнадцати лет. Юноши и девушки. Это было поразительно! Они уже обладил связанной речью. И что самое невероятное, они говорили о том, что их родила мать-земля. Ну, как тут не вспомнить наши земные мифы со сходным сюжетом?
   Условия, в которых здесь зарождалось разумная жизнь, были идеальными. Это был тот самый библейский Эдем. И нам, как это ни кощунственно звучит, отводилась роль тех самых богов, которые научат людей ткать, ковать, строить, готовить, читать, писать и играть на музыкальных инструментах. А потом мы, или уже наши потомки, явятся к ним уже не зримо. Артефакт, полученный в ходе путешествия сюда, был только маленькой частью даров, которые мы нежданно получили в свое безраздельное пользование. Но наш первый дар, видимо, был ключевым. И его смысл стал теперь полностью ясен. Мы должны были незримо ходить среди наших подопечных, понимая любой сложившийся меж ними язык. Только вот раньше артефакт возвращал владельца в его родной мир, а теперь, мы это уже проверили, он всегда возвращал нас сюда, в наш новый дом.
   В день первой встречи с "не рожденными", когда мы, усталые, вернулись домой, то обнаружили, что на наших компьютерах появились новые программы. Вернее, одна большая программа, под названием "Цивилизация". Светлана тут же вспомнила компьютерную игру из своего мира, под тем же названием, где предлагалось посоревноваться с машиной или живым человеком в создании и развитии социума. Причем, победить можно разными способами: научным, экономическим, военным и даже культурным.
   Мы сразу ответили для себя на многие вопросы. Теперь нам стало абсолютно ясно, почему в разных мирах, вопреки теориям вероятностей, были свои Ленины и Пушкины, свои Римы и свои древние Египты. Это была всего лишь программа. И нетрудно догадаться теперь, почему и для чего был проделан весь этот пусть. Мы получили свой урок нравственной терпимости. И нам открылась очень простая и в то же время горькая правда - любая форма радикальной нетерпимости и консерватизма, со стороны выглядит нелепо и комично.
   Такие понятия как нравственность, добродетель, праведность - всегда и везде субъективны. И когда у меня возникали иной раз сомнения в том, так ли мы поняли истинный смысл нашего пути, кем-то проложенным сквозь дебри миров, я перечитываю дневники Славика и Светы, особенно последние заметки Славика о мире каннибалов. Мы, люди русской культуры, имеем множество хороших качеств, но уж если быть совсем-совсем честными, то терпимостью к чужим традициям не отличаемся. Света мне говорила, что в ее мире русский язык обогатил мировую цивилизацию тремя понятиями, перешедшими во многие языки без перевода: "погром", "спутник" и "водка".
   В многочисленных отражениях России любое чужое веянье, прочно укоренившееся на русской почве, становится так или иначе отечественным. И это чужое мы нередко защищаем, как свое национальное достояние. Что ж, поэтому, как говорится, "бог бодливой корове рогов и не дал". Были бы здесь обычные люди, мы бы в своем праведном порыве навязали им Пушкина, единобожие, футбол или учение о капитале. Но с первых дней общения нам стало понятно, что яйцеголовые жители джунглей совсем другие. И здесь придется долго и кропотливо создавать что-то совсем новое и иное, и старые клише, вроде основной исторической линии, тут не подойдет.
   И зачем нужно было проливать столько крови, даже если изначальные намерения были чисты? Любая мать, когда на весах будет лежать ее дитя и целый мир - выберет свое дитя, и будет права, потому что в этом сама суть мироздания - жить и передать жизнь по эстафете. Кстати о жизни. Мы нашли здесь свои переходы в другие местные миры. Теперь на наших планшетах высвечивались совершенные иные, новые карты переходов в новой вселенной, которая стала для нас домом.
   А однажды на одну из машин пришло сообщение - "Хеллоу, друзья! Вас приветствует Джон Маккормак, руководитель Англо-Американской колонии в этой глуши. Заезжайте в гости, наши координаты такие-то".
   Славик и Света меня замучили расспросами, что и как я знал до начала нашего пути. И почему я им рассказал все только уже здесь, на месте. Ну, не мог же я им рассказать раньше о том, что те, кто вступал в контакт с неведомым, получал подарки, но отказывался от них, погибали при самых нелепых обстоятельствах. Я не мог им рассказать о том, что в других колониях уже пропадали четверки людей, искавшие части какого-то древнего артефакта.
   А еще Элла в очередной раз удивила нас тем, что обнаружила в себе талант художника и воспроизвела по памяти странную икону, которую видела в доме старушки, приютившей ее во время своего первого путешествия из родного мира. На иконе этой были нарисована четверка земных людей на вершине пирамиды, а вокруг яйцеголовые, возносящие им молитвы. Старушка эта была, очевидно, родственницей Кощея. Возможно, той самой сказочной Бабой Ягой.
   Мне почему-то кажется, что та икона была их главным мифологическим сюжетом, их святыней. Каноническое религиозное изображение богов, которые имели белую кожу и круглые черепа. Элла повесила это изображение в нашей с ней спальне. А рядом знак восьмерки, бесконечности. Все движется в мире по восьмерке - это правда, но, как водится, не вся правда.
   У меня до сих пор нет уверенности в том, что мы попали в далекое прошлое и стали наставниками для цивилизации, которая в свою очередь будет наставниками нашей. Хотя, что мы в действительности знаем о пространстве и времени?
   Неужели мы, на свою голову, научим их так, что они посчитают мир, подобный тому, где жила Света, наиболее логичным и сбалансированным.
   В наших мирах, особенно в тех, что принято называть главной исторической линией, были обнаружены руины древних городов, технически превосходящих города построенные людьми двадцатого и более поздних веков. Есть даже версии, что эти некогда могущественные цивилизации воевали друг с другом.
   В Светиной Индии был найден такой город, уничтоженный оружием, похожим на ядерное. Не дай Бог, конечно. Мы вряд ли поссоримся с американцами, или вот с японцами, которые тоже недавно нашлись в, казалось бы, бесконечной череде местных миров, засеянных, или еще только готовящихся к этому.
   Но наши дети - они будут другими. А здесь на приготовленных базах есть штуки и пострашнее атома. Все зависит от нас. Возможно, есть смысл в том, чтобы наши дети забыли пока священные для нас понятия: Русская колония, Американская колония, Индийская или Японская. Может быть, они станут просто людьми. Людьми, а не бессмертными богами. Потому что еще там, дома, наши ученые обнаружили, что мы, странники по мирам, стареем, пусть и очень медленно, по сравнению с кратким веком людей, но стареем. И теперь ясно, почему и зачем был отведен нам такой долгий срок. Для чего была дана такая щедрая отсрочка. Не трудно догадаться, для чего в одну команду попали страж, ученый, программист и художник. И так, кстати, было и с другими четверками, где были объединены люди разных профессий из разных реальностей.
   Мы все, не только наша четверка, долго выдвигали и продолжаем выдвигать разные теории относительно того, кто это все затеял. И тут все, конечно же, зависит от воспитания, которое мы получили в своих родных мирах. Славик никогда не сможет принять божественную теорию. Хотя меня лично в ней более убеждает не сверхъестественная запредельность технологий, которые нам были предоставлены, вплоть до генного конструирования. Нет, меня убеждает в этом какая-то мягкая, но в то же время нравоучительная твердость этого проложенного для каждой четверки своего назидательного пути. Мне удалось собрать истории некоторых других четверок и увидеть, как и их тоже вели путями того, что в их родной культуре являлось нравственно запретным. И не то чтобы скорлупа догм сломалась, но в зеркале, возможно, мы увидели иное отражение, чем привыкли видеть до этого.
   Я не знаю, что будет дальше. Но мне очень хотелось бы, чтобы те, кто когда-то будет путешествовать по мирам, оставшимся после нас, каждый раз находили не качественно сделанный промышленный образец, а уникальную картину, эстетическую и трогательную, и, конечно же, чтобы можно было обойтись без революций, мировых войн и прочих страшных потрясений. Решить все это как-нибудь мирно, пусть и не быстро.
   И, конечно, избавить мир от страданий полностью не возможно. В родовых судорогах мы приходим в мир, и не всем дана легкая смерть во сне. Но научить тех, кто будет жить здесь, просто истине можно. В моем мире жил когда-то еврейский мудрец, и представитель другой религии спросил его: объясни свою веру кратко, пока стоишь на одной ноге и он сказал: что причиняет боль тебе, товарищу своему не делай, все прочее комментарии к этому. Вот и все, что я хотел написать напоследок.
  
  
   ИТК - исправительно-трудовая колония
   ГЗТ - гостиница закрытого типа
   Здесь и выше цитируется стихотворение Маршака "А у вас?"
   Я не знаю (иврит).
   Примак - человек, живущий в семье жены.
   Укр. Вы говорите по-украински?
   В нашем мире Утесов, изменил свое настоящее имя на Леонид и умер 1982 году. Здесь и далее возможны многочисленные несоответствия цитат, имен и подробностей биографий реальных и вымышленных.
   Я хочу есть (араб.)
   При советской власти улица Мясницкая называлась улицей Кирова.
   Традиционное арабское имя, используемое и исламизированными народами. В переводе "быстрый, летающий".
   Шаха - шестерка ВАЗ 2106.
   МФЦ - многофункциональный центр, служба единого окна, государственных услуг.
   Forest - англ. Лес.
   Строчка из детской считалочки, послужившей эпиграфом для романа Кена Кизи "Над кукушкиным гнездом".
   Сказка Самуила Маршака "Кошкин дом".
   Литовка - разрешение на обнародование текста от компетентных органов СССР
   Ибас - аист по-латышски.
   Каждому свое латынь
   5,5 футов равняется 1,7 метрам
   Книга Екклесиаста или Проповедника, Глава 3 , ст. 20-22
   Книга Екклезиаста или Проповедника, Глава 1 , ст. 7
  
   Бреннон - в переводе с ирландского "печальный".
   Вилен - Владимир Ильич Ленин.
   Как ты разговариваешь со старшим, свинья? К стенке поставлю, гнида. (укр.)
   Заготовка москальского сала на зиму (укр.)
   ГУЛАГ - главное управление лагерей, СЛОН - Соловецкий лагерь особого назначения.
   Этого в больницу. Здравствуйте! Как вам наши черные друзья? Я из Мариуполя. Родился в восьмидесятом году в Мариуполе. Мамка с бегуном из Замбии повеселилось. (укр.)
   Женщина-жрец в религии вуду.
   Хунган - жрец культа вуду
   Бакор - черный колдун культа вуду
   Моя еврейская мама. Нет ее краше на свете. (идиш) "А идише маме", автор А. Ратнер
  
   хокку "Горная вишня", автор Кагава Кагэки
  
  
  
  
  
  
  
  
  

183

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"