Она прогуливалась среди искусственных деревьев и безопасной клубники со стеклянным блеском. Плоский десертный ключ от клетки отвечал ее представлениям об учебе, она смутно припоминала вечеринки и армейский порошок в фантастических дозах. Единственный магазин, где продавали бритвы для мясников... Она пила тогда бульдожью микстуру и пританцовывала от стыда в верховной конвульсии.
Она швырнет обувь и поплачет в спальне... Она будет невежливо лежать в черноте, и будет соломенная портьера, и апельсины, и любимый соус с пузырьками. Она помнит бессонные приемы и мистические фигуры пациентов. Она обмякает в предвкушении безмятежно-червивых деньков, когда коматозное сияние солнца вытопит желтые галактики невменяемых процентов.
Дежурная сумасшедшая отметила сильную нехватку калия. Хотя она была еще неопытной, с тех пор как она переступила порог этой замечательной больницы, ее допускали в некоторые лаборатории, она смотрела отдельные кардиограммы и даже делала записи в медицинском блокноте. Она была из тех хватких куриц, которые в узкой будке социального багажника умудряются нажиться -- они вначале ждут, когда пройдет дурная пора и все обойдется. Теперь она уже объявляет процедуры. Может быть, ее оставят руководительницей. Ее партнер работает тоже без эмоций -- бьется над невероятным инфекционным недугом. Он запачкал свои четыре психические дольки неоновой пустотой и, сложив в кровоточащий пакет громадные вещи -- этот процесс был предусмотрен, -- помахал забавной вывеской, словно президент клуба, который объявляет о скором ужине.
Поиграли в сонную перекличку, глухие несчастные чудовища в своем лихорадочном полусне еще больше углубились в свои кошмарные привычки и страхи, заключенные в человеческую пижаму, как безнадежно глупая ящерица заключена в яйцо. Какой телепат заработает сегодня свой кусок мозга, свой глоточек?